Книга - Мечты о нас

Мечты о нас
Иви Кази


Любовь на льду
Джули Саммерс – чирлидер душой и телом. Вот почему ее большая мечта – получить место в группе поддержки успешной команды НФЛ после окончания колледжа. Но там действует строгое правило: тот, кто встречается с футболистом, вылетает! До сих пор это предписание не было проблемой для Джули – пока она не встретила нового квотербека колледжа Эндрю МакДэниэлсом.

Одним взглядом Дрю пробуждает в ней чувства, которых она никогда раньше не испытывала, и каждый раз, когда они встречаются, покалывание между ними становится сильнее. Но стоит ли отказываться от своей мечты ради возможного будущего с Дрю?





Иви Кази

Мечты о нас



Ivy Kazi

The Dream of Us



© 2021 by Bastei Lubbe AG, Koln

© 2021 by Yvy Kazi

© Джапарова Ч., перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2023


* * *


Нине, с благодарностью не только за имя для Дрю


Благоразумие и желание получать удовольствие должны уравновешивать друг друга. Благоразумие, возможно, принесет свои плоды. Но ни один человек не выбьет на твоей могильной плите жирное «СПАСИБО», если ты положила свою жизнь к его ногам…

    Хэйли Бейлс

PLAYLIST

Nervous – Shawn Mendes

Only Human – Jonas Brothers

Dance Monkey – Tones And I

Run The World (Girls) – Beyoncе

Pom Poms – Jonas Brothers

Happy – Pharrell Williams

Ghost Of You – 5 Seconds of Summer

Dreamer – LaPeer

Lost Without You – Krezip

Toxic – Nina Nesbitt

Colorblind – Counting Crows

Bitter Sweet Symphony – The Verve

All I Want – Kodaline

Flashlight – From Pitch Perfect Jessie J

Don’t Give Up On Me – Andy Grammer

Rescue Me – OneRepublic

Rewrite The Stars – Zac Efron, Zendaya

Coming Home – Sheppard

On The Field of Dreams – Daniel Hall




Глава 1. Шесть месяцев назад


– Можем повторить как-нибудь, – предлагает Кайл, сползая с меня и застегивая ширинку.

Я поправляю юбку, рассматривая в тусклом свете парковочных фонарей лицо Кайла, его мокрые от пота волосы. Слишком короткие, пальцами не захватишь. Честно говоря, совершенно не в моем вкусе: темно-русый, с глазами цвета булыжника и склонностью жутко краснеть, когда напрягается. Поразительно, как меняются отношения между двумя людьми, как только они оденутся.

Можно, конечно, списать этот прокол на то, что я много выпила, но сейчас я чувствую себя вполне трезвой.

– Да. Нет. Не можем, – отрывисто отвечаю я и пальцами привожу в порядок свои светлые волосы. Стопроцентно у нас никогда больше не будет быстрого перепихона на заднем сиденье его «Мини Купера» – и не только потому, что это ожидаемо неудобное место.

– Ах да, забыл… Как ты говоришь? Ты не встречаешься с футболистами, – ехидничает он с самодовольной ухмылкой. – И как так получилось, что ты здесь?

Пальцем он поддевает лямку моего топа, но я отпихиваю его руку.

– Мне обещали, что я не пожалею, – открыто признаюсь я и выуживаю сумочку из-под пассажирского сиденья.

– Но ты не отрицаешь, что тебе понравилось, – самоуверенно заявляет он.

В этом он прав. Несколько минут было замечательно, пару секунд даже очень приятно, но все уже прошло. Эйфория улетучилась, и теперь напротив сидит какой-то почти незнакомый потный тип. Странно, я и не замечала, как некрасиво он выглядит, когда улыбается, – ни малейшего проявления радости, чистое высокомерие. Чего я не переношу, так это людей, слишком себя превозносящих. Уже раскаиваюсь, что повелась на этот экземпляр. Должна была сразу понять, что между нами нет никакой химии. Или я просто это чувство проигнорировала?

Так или иначе, но ничего не случилось бы, если бы моя лучшая подруга именно в эти выходные не отправилась в плавание с родителями. Она бы присмотрела, чтобы я не «ушла в отрыв», как она это называет.

– Увидимся, – коротко прощаюсь я.

Я бы с удовольствием отказалась от новых встреч с Кайлом, но слабо верится, что мы сможем избегать друг друга до конца учебы. Наверное, нужно было подумать об этом полчаса назад, но, к сожалению, здравомыслящая часть моего разума время от времени отключается.

Я открываю дверь и далеко не элегантно вываливаюсь из машины. К счастью, Кайл меня не останавливает.

Глубоко вдыхаю еще теплый осенний воздух, одновременно пытаясь привести в относительный порядок хаос в моей голове. Но, прежде чем мозг сформирует хоть какую-нибудь ясную мысль, мобильник издает звук. На экране я вижу имя «БО» и застываю, сердце мое болезненно сжимается – я ушла с вечеринки, просто исчезла, ничего не сказав брату.

– Привет, – быстро говорю я, собираясь излиться потоком извинений, но он меня перебивает:

– Джулс… я облажался.

«Я тоже», – чуть не срывается с моего языка, но вместо этого я спрашиваю:

– Где ты? – и без раздумий бегу к дому, откуда несется оглушительная музыка и откуда полчаса назад я смылась с футболистом из нашего колледжа. Если верить сплетням, Кайл регулярно меняет женщин. Поэтому вполне вероятно, что завтра он меня забудет. Особого сожаления по этому поводу я не испытываю.




Глава 2. Понедельник хмурого утра


– Большой соевый латте для Джули!

Мое полусонное утро начинается с кофейни недалеко от кампуса. Воздух наполнен ароматами свежемолотого кофе и горячих круассанов, шум кофемолки и вспенивателя для молока заглушает все остальные звуки. Большинство темных деревянных столиков не заняты, но очередь к стойке, где выдаются напитки, тянется внушительная. Несмотря на это, царит молчание, каждый дремотно погружен в свои мысли. Ждать приходится долго – если хочешь хорошего кофе, запасись терпением, ну, или вставай пораньше. К сожалению, у меня напрочь отсутствует ген терпения, да и ген «жаворонка» тоже. Через пятнадцать минут ожидания наконец-то выкрикивают мое имя.

Я закрываю айпад и уже протягиваю руку за стаканчиком на стойке, как меня опережает человек в красно-золотой куртке нашего колледжа, хватает кофе и большими шагами выходит из кофейни.

– Эй! – Я с раздражением вижу, как он спешит по улице.

Он что, увел мой кофе? Серьезно?! Без понятия, как зовут этого типа, но вряд ли Джули! К тому же не так много людей с моим именем разделяют мое же пристрастие к соевому молоку.

Едва сдерживаясь, я поворачиваюсь к веселому баристе, который только что прокричал: «Американо для Дрю!» Никто не реагирует. Впрочем, никто не реагирует и на второй призыв.

– Кажется, Дрю стащил мой латте, – бормочу я в раздумьях, а не взять ли его кофе.

Но разбавленный эспрессо? Спасибо, обойдусь.

Пока веселый бариста готовит мне новый латте, я просматриваю на айпаде ленту инстаграма. Лайкаю новые фото: милых выдр, красивую книжную обложку, классную юбку, – хотя ни одно из них меня особо не интересует. Рассеянно забираю кофе и разворачиваюсь к выходу.

Я успеваю сделать целых два шага, как неожиданно натыкаюсь на какое-то препятствие. Ощущение, что я со всего разбега налетела на гору мышц. С проклятьями я поднимаю голову и вижу красную куртку с ярко-желтыми рукавами. На уровне глаз красуется легко узнаваемая эмблема «Алабамских Антилоп» – антилопа, летящая сквозь букву «А».

В руках незнакомец держит стаканчик с четкой надписью «Джули?». Я запрокидываю голову и вызывающе смотрю на алабамского любителя американо. Взгляд его темно-карих глаз направлен прямо на меня. Он не говорит ни слова, даже не моргает. Он вроде как должен или извиниться, или же накричать на меня за невнимательность. Но он молча смотрит. Необычный способ подкатить, надо признать. Или мне только кажется?

Чем дольше мы друг на друга смотрим, тем сильнее бьется мое сердце. Даже не знаю почему. Может, от злости, потому что этот тип и не думает освободить мне дорогу. Если он хотел вернуть кофе, то давно отдал бы. Вместо этого он пялится на меня, как на призрак, в существование которого не может поверить. Я же, не отдавая себе отчета, любуюсь им – мощная челюсть, карие глаза. Темные волосы аккуратно растрепаны, словно он только что сошел с обложки журнала. Губы медленно кривятся в ухмылке.

Я резко отстраняюсь, чтобы положить конец этой странной ситуации.

– Придурок! – говорю я первое, что приходит на ум.

Качая головой, я обхожу его и направляюсь к выходу из кофейни.

– Что? – несется мне вслед.

Он меня прекрасно слышал! Повторяться не буду. Вместо этого я ухожу со всей элегантностью, на которую способна. Элегантностью, которая подкупает своей ненавязчивостью. Элегантностью, которая выражается в кроссовках, очках в толстой оправе и небрежном пучке волос. Напоминает образ заурядного книжного червя? Возможно. А если честно – у кого есть время по утрам приводить себя в порядок только для того, чтобы просидеть весь день в аудитории? У меня – нет. Тем более до первого кофе!

На лекции по английской литературе я почти забываю о нелепом случае в кофейне. Но только почти.

Я все время отвлекаюсь от философских рассуждений лектора о сильных женских характерах в мировой литературе. Что заставило парня, нечаянно прихватившего мой латте, вернуться и молча на меня пялиться? Я заново собрала пучок, но приглаженные волосы не помогли пригладить мысли. Пришлось приложить намного больше усилий, чтобы я наконец сосредоточилась на выдуманной жизни Джейн Эйр.

Даже в кафетерии я не могу отделаться от воспоминаний об этом необычном столкновении. В какой-то момент мне кажется, что краем глаза вижу красно-желтую куртку, но стоило повернуть голову – ее уже нет.

С подносом в руке я направляюсь к столику у окна. В кафетерии нет закрепленных мест, но я знаю, где найти своего братца Бо. Сегодня с ним сидит Хэйли – ей приходится сдвинуть в сторону ворох разноцветной пряжи, чтобы освободить пространство на столе. Трудно найти более разных людей, чем Хэйли и Бо, но все же есть одно, что их объединяет: оба второй семестр изучают медицину.

– Что ты делаешь? – недоумеваю я, пытаясь примостить поднос.

– Вяжу, – кратко отвечает Хэйли.

Совершенно очевидно, что она вяжет, но я не могу поверить своим глазам. Хотя чему я удивляюсь… До сих пор не понимаю, зачем она в прошлом году появилась на отборочный просмотр группы поддержки. От скуки, что ли? Мотивацией для моей подруги Пенелопы, например, был определенный образ, представление о чирлидерше в окружении самых популярных парней. Для меня чирлидерство – чистый спорт. Но чем же тогда руководствовалась Хэйли? Леопардовые легинсы и голубые волосы, кончики которых она накручивала на палец, придавали ей вид заблудившегося пришельца. Через полчаса она распрощалась с нами без лишних слов, и с тех пор никто не видел ее занимающейся спортом. Наверное, на этом наши пути могли разойтись бесповоротно, если бы она не выбрала Бо партнером по лабораторной работе. Из партнеров по лабораторке они стали хорошими друзьями, теперь же мы великолепная троица. Каким-то образом мы с Хэйли сразу нашли общий язык, несмотря на совершенно различные интересы. Мое сердце принадлежит спорту, а Хэйли увлечена пошивом модной одежды. Скорее всего, для какого-то следующего проекта ей нужно умение вязать, иначе я не могу объяснить, почему она так сосредоточенно провязывает петли, что аж губу прикусила.

– Это будет юбка. Догадайся, кто первый ее примерит, – не глядя на меня, бормочет она.

– Ура?! – только и приходит на ум.

– Погоди, недорослик, вот стану знаменитым модельером, будешь мне ножки целовать за то, чтобы и дальше моей моделью оставаться, – заявляет она.

«Ни за что», – решаю я для себя, бросив беглый взгляд под стол. По крайней мере, пока она носит эти поношенные конверсы, купленные еще в школьные годы. У них камуфляжный вид, которого кеды первоначально явно не имели.

Бо, с удовольствием за нами наблюдающий, дожевывает бургер. Тарелку с недоеденной картошкой фри он пододвигает к нам. Бо вызывает у меня восхищение за многое. В частности, за то, что он может есть у всех на виду бургер – пусть и с закатанными рукавами толстовки цвета лосося – и не терять при этом элегантности. Бо вытирает руки салфеткой и обращается к Хэйли:

– Ты будешь модным дизайнером, Джулс – твоей моделью. А что со мной?

Со стаканом воды в руке он сидит в расслабленной позе. С такой довольной улыбкой он всегда напоминает мне котяру. Возможно, это его манера тянуть уголки губ вверх или одним движением головы откинуть светлые волосы назад, чтобы челка не закрывала глаза.

Хэйли поднимает глаза и пожимает плечами:

– Ты выйдешь замуж за богатенького футболиста.

Я пинаю Хэйли под столом. Бо, поперхнувшись водой и откашлявшись, начинает искренне смеяться.

– Это же шутка! – Хэйли смотрит на меня с упреком и потирает ушибленную коленку.

– Не смешная! – парирую я.

Я запихиваю в рот большой лист салата и начинаю энергично жевать.

– Да ладно тебе. Люди подумают, что ты против геев, – качает Хэйли головой.

– Ничего не имею против гомосексуалистов, просто не считаю смешным, когда про них шутят! – поправляю я. Более того, совсем не считаю смешными шутки про Бо.

– Все равно никто не услышал, – уверяет она меня и снова берется за спицы.

Да, скорее всего, никто и не услышал. На перемене стоит такой гул, в котором слышно друг друга в радиусе двух метров.

– Разве не сегодня тренировка для отбора в команду чирлидинга? – вклинивается Бо, чтобы сменить тему.

Точно. Сегодня нам предстоит в первый раз увидеть девушек, которые хотят пройти отборочный тур и стать членами команды чирлидинга Сент-Клэр.

– Надеюсь, там будут подходящие девочки. Нам нужно подкрепление, – подтверждаю я и смотрю на часы.

Надо отсидеть еще одну лекцию.

Чирлидинг словно создан для меня. Это мой спорт, моя мечта. К тому же стипендия от чирлидинга финансирует большую часть моей учебы. Но я помню, как нервничала год назад, когда сама ходила на тренировки для отборочного тура. Сразу же от покалывания в кончиках пальцев не терпится хлопнуть в ладоши. Внутри что-то бурлит, отчаянно желая взорваться ликованием.

– Лучше бы ты промолчал, – стонет Хэйли и тащит с полупустой тарелки Бо картофелинку. Неосознанно вытирает жирные пальцы о свою вельветовую юбку горчичного цвета, прежде чем взяться снова за пряжу. – Джули опять фантазирует о национальном первенстве чирлидерских команд среди колледжей.

Наверное, она права. Наверное, это всего лишь мечты – быть участницей команды чирлидинга Национальной футбольной лиги. И пусть это работа с неполной занятостью, подчиняющаяся строгим правилам, и продлится она не более четырех сезонов, все равно мне бы очень хотелось там побывать. Да хотя бы на один год после колледжа. Некоторые мечтают играть на этом дурацком футбольном газоне, ловить и бросать мяч, а я хочу стоять там и от души кричать во весь голос! Знаю, звучит не совсем благоразумно, но почему мечты должны быть благоразумными? Вязать юбку – благоразумно? Кто знает ответ? После чирлидинга я всегда могу пойти работать учителем. Или выбрать что-то другое, такое же благоразумное, ведь за плечами у меня будет высшее образование по литературе.

С тех пор как мама умерла, кажется, весь мир ждет, что я и Бо в поддержку отца настроим компас в направлении «Благоразумие». Но прежде, чем я бесповоротно подчинюсь ожиданиям общества, я хочу хоть ненадолго стать по-настоящему свободной и следовать зову своего сердца. Оказаться подальше от внимательных глаз отца. Быть частью команды, в которой каждый разделяет мою страсть. Ну хоть на короткое время… такие небольшие каникулы перед жизнью… Я сделаю все возможное, чтобы добиться этой цели, потому что такой шанс выпадает раз в жизни.

– Земля вызывает Джули! Ты снова на газоне, который тебе заменяет мир? – Хэйли ехидно выставляет спицу, словно хочет уколоть меня.

О да! В этом она не ошибается. Я на игровом поле. Я буду кричать, я буду хлопать, я сделаю великолепный флик-фляк [1 - Флик-фляк – прыжок назад с двух ног, прогнувшись в спине, опираясь на прямые руки и после переворота приземляясь на прямые ноги. – Здесь и далее, если не указано иное, примечания литературного редактора.], а стадион будет приветствовать мою команду.



Что толку в мечтах, если вселенной нет до них дела?

Я стою перед трибуной в спортзале и испытываю кратковременное желание положить конец мучениям – просто проткнуть ручкой глаз до мозга, чтобы не видеть фиаско.

Уже пятнадцать минут Пенелопа пытается организовать толпу девушек, разучивая с ними кричалки и хореографию для отборочного выступления… Но терпит отчаянный крах. Вместо грациозных движений, которые надо повторить за Пенелопой, у претендеток получаются упражнения по хаотичному кунг-фу. Они точно уверены, что хотят в чирлидинг? В этом году нашу команду покидают сразу три девушки, и нам срочно нужно найти замену. Но просвета я не вижу… Может, кто-то из кандидаток занимался в школе балетом или гимнастикой, но даже с такой подготовкой акробатика требует больших усилий. Не похоже, что кто-то из них способен сделать флик-фляк. Н-да, предстоит тяжелая работа…

Кажется, я радовалась преждевременно. Моя эйфория улетучилась. Зачем я вызвалась помогать тренеру? Вообще-то она с Пенелопой должна была готовить девушек, но слегла с отравлением, так что мне выпала честь занять ее место. В принципе, я с удовольствием помогу Пенни. Мы дружим еще со школьной группы поддержки, хотя нас объединяет только любовь к чирлидингу. Она изучает экономику и управление, я – литературу. В этом году мы не поедем на традиционный кемпинг, потому что отцу предстоит много работы, но наш отпуск никогда не был роскошным. Семья Пенни путешествует по всему миру. Она – жгучая брюнетка, я – натуральная блондинка. Я могу и дальше продолжать список наших различий. Если вдруг кому-нибудь когда-нибудь понадобится яркое доказательство того, что противоположности сходятся, то вот оно – мы. Хотя прямо сейчас мне хочется оказаться в другом месте, чтобы не видеть этой катастрофы.

Пенни с каждой минутой теряет энтузиазм, я же начинаю раздражаться. Где-то во внутренностях начинается кипение, и я не знаю, как долго я смогу подавлять вулканическое извержение.

Правую руку вверх – не левую! Это же несложно! Когда-нибудь слышали о синхронности? На три-пять-семь-восемь! Мне стоит больших усилий сдержаться.

– Ну, как продвигается? – слышу я позади голос Бо.

Я поджимаю губы и поворачиваюсь к нему.

– Неплохо, кажется, – поддразнивает он с ухмылочкой довольного кота.

Вообще-то у Пенни есть одно неоспоримое преимущество, которое она может использовать почти в любой жизненной ситуации: ее внешность. От матери она унаследовала миниатюрную фигурку и потому выглядит невинной и беззащитной. Когда она смотрит глазами олененка, любое сопротивление немедленно испаряется и оппонент превращается в воск в ее руках. Но в данном случае внешность не поможет стать полноценной заменой тренера. Вместо того, чтобы призвать к порядку этот кудахчущий хаос, она все время поправляет волосы и нервно покачивается с носка на пятку и обратно.

Еще минут пятнадцать я наблюдаю драматическое зрелище, прежде чем, бросив журнал для записей на пол, решительными шагами направляюсь к ней. Я больше не вынесу! Приходится три раза хлопнуть в ладоши и решительно свистнуть, чтобы успокоить присутствующих. Для меня не проблема быть в центре внимания, иначе в чирлидинге делать нечего.

– Спасибо, Пенни. – Я киваю ей и игнорирую ее молчаливый протест, выражающийся в нервном моргании. Когда она опускает взгляд вниз, я продолжаю: – Если вы представляете себя с помпонами, танцующими под музыку, – вы пришли не по адресу! Танцоры собираются завтра. Если вы считаете, что чирлидинг – подходящее занятие, чтобы знакомиться с футболистами и баскетболистами, то зря теряете время, лучше отправляйтесь на их вечеринки. Эти парни слишком амбициозны, чтобы отвлекаться на юбчонки по краю игрового поля. В основном футболистов мы видим тогда, когда мы им нужны меньше всего, – во время игры. Но их игра для нас не главное. Наша команда тренируется не для того, чтобы развлекать стадион в перерыве. Мы готовимся к собственным соревнованиям. И основная цель нашей команды – выиграть национальное первенство. Вы можете сейчас уйти. Или выложиться полностью!

Я оставляю девушек с Пенни и подбираю с пола журнал.

– О, Джулс, – мурлычет Бо, подходя ко мне. Руки в карманах кожаной куртки. – Такая выразительная речь, впрочем, как всегда. Заметно, что изучение литературы пошло на пользу.

– Отвали!

– Да ни за что, даже если бы мы не были в родстве. – И он одаривает меня чарующей улыбкой. Мне же остается закатить глаза.

Я прихожу к выводу, что эта тренировка – фундаментальный провал. Можно отобрать двух-трех более-менее подходящих для нашей команды. Еще какая-то часть подойдет для танцевальной группы. Но вот остальные… Я поворачиваюсь к девушкам и громко говорю:

– Еще одно дополнение! Зачисление в команду не означает зачисления в колледж. Если Сент-Клэр вам отказывает, вы вылетаете. Конец объявления. Продолжайте тренировку! – Пусть узнают заранее.

– Здесь все такие стервозные? – спрашивает одна из девушек, и Пенни вздрагивает.

Она снова смотрит на меня, и ее длинные ресницы трепещут, словно крылья бабочки. Вероятно, она боится, что я убью девушку шариковой ручкой. Пока воздержусь, потому что эта девушка, похоже, способна на флик-фляк.

– Это из честолюбия. Она хочет просто донести, что чирлидинг – тяжелый спорт, – реагирует Пенни и сопровождает слова странным, если я правильно понимаю, успокаивающим жестом. – Жесткий тон у нее от отца. Он лучший физиотерапевт в Фейр-Хэвен. Если у вас будут проблемы, можете к нему обратиться. В свое время он был многообещающим квотербеком в Сент-Клэр, – с готовностью объясняет Пенни. – Его портрет до сих пор висит на Стене Славы.

Я едва сдерживаюсь, чтобы от досады не расхохотаться в голос. Мой отец – частный физиотерапевт, работает на полставки в футбольной команде Сент-Клэра. Конечно, он занимает важное место в команде, никто не осмелится перечить его указаниям, но человек, массирующий чужие икры, не слишком много значит для других людей.

Зато слово «квотербек» звучит совершенно по-другому. Конечно, нельзя сказать, что все они внешне привлекательны, но с их появлением в комнате мгновенно меняется атмосфера, как будто потревожили гудящий улей. Когда видят моего отца – высокого, худощавого, в белой рубашке поло и очках в золотой оправе, – никто и не подумает, что он был успешным футболистом в команде колледжа. Его достижения остались в далеком прошлом. Из-за серьезной травмы он был вынужден оставить спорт и выбрать «благоразумный путь», как он выражается. Каждый раз, когда он об этом рассказывает, в моем понимании благоразумие превращается в болезнь, пожирающую мечты. В его вселенной спорт и благоразумие несовместимы. Наверное, поэтому мы так часто спорим – я на его картине мира ходячий парадокс. Я люблю спорт, но я так же люблю литературу. В какие-то дни нет ничего лучше, чем стоять на полном стадионе и всем телом ощущать вибрирование ликующей массы. Двигаться в такт, кричать, жить… Но ничего не имею против, чтобы весь следующий день провести на диване с книжкой, завернувшись в плед, отрешиться от всего, превратиться в другого человека, погрузиться в захватывающие мысленные эксперименты. Без крайностей жизнь была бы намного скучней.

Бо прерывает мои размышления, толкнув локтем в бок:

– Трудно представить в роли квотербека папу, который живет с девизом «Лучше осторожность, чем реабилитация».

– Да, плохие, плохие сотрясения мозга! – бормочу я, морща нос.

Наш папа очень долго уговаривал Бо, пока Бо не отказался от всех занятий спортом. Теперь он только бегает. Да и то очень долго разминается и разогревается перед пробежкой. Мои занятия чирлидингом доводят папу до безумия. Наверное, можно его понять – наша мама случайно погибла в результате несчастного случая дома. Правда, если и дальше рассуждать в подобном ключе, то и мытье окон представляет опасность для жизни.

– Если бы он мог, он укутал бы нас ватой и запер в комнате до конца жизни, – добавляю я.

– Только тебя! Меня уже можно выпускать в мир, я ответственный, – заявляет Бо и в знак прощания хлопает меня по плечу.

Разумеется, ему тоже надоело это жалкое зрелище.

– Ты оставляешь меня одну?! – театрально спрашиваю я.

– К сожалению, мне нужно на препарирование, – подмигнув мне напоследок, Бо разворачивается и уходит.

По крайней мере, работа в анатомичке кажется мне менее заманчивой, чем продолжение этого представления.



Еще какое-то время я наблюдаю, как Пенни разучивает с девушками несколько кричалок. Наконец мы свободны, но даже Пенни не выглядит довольной, хотя она является душой нашей команды. Ей ничего не стоит включить улыбку, и словно солнце восходит. В ней есть настырность котенка, но все ее любят. Ей достаточно одного взгляда, чтобы в зародыше пресечь любые сомнения относительно ее персоны. Она выглядит так очаровательно-невинно, что никто – абсолютно никто! – не верит, что у нее могут быть физиологические потребности. Хоть какие… Трудно представить, что она занимается приземленными делами, например посещает туалет. (Или трахается со спортсменами.)

– Зачем Бо приходил? – небрежно спрашивает Пенни.

Она забирает у меня журнал, чтобы внести в него свои заметки о кандидатках. Ее улыбка превращается в гримасу.

– Невозможно Длинные Ноги. Подходящая Принцесса Помпонов? – зачитывает она вслух, раздраженно поджимает губы и просматривает остальные мои записи.

– Джул, эти твои аллитерации… Безнадежная Бесс. Кунг-фу-Кейт. Серьезно?! Необязательно быть такой вредной.

Она зачеркивает мои заметки с такой силой, что бумага почти рвется под напором ручки.

– Я не вредная, я честная. К тому же мне надо было отвлечься от ужаса рассинхронированности.

Я понимаю, что перечеркиванием она выражает безмолвный протест. Молча мы идем по коридору, мимо раздевалок, где стоит причудливая смесь запахов дезодорантов, гелей для душа, пота и вонючих ног, присущая любому спортзалу. Единственный звук, нас связывающий, – чиркание ручки по бумаге.

– Джули, ну правда… Мы уже давно не в школе. Может, пришло время повзрослеть? – спрашивает она таким тоном, что не остается ни капли сомнения в том, почему они нашли общий язык с моим отцом.

Ее голос звучит благоразумно. По-взрослому.

– Иногда мне кажется, что ты… Знаешь, когда-нибудь колледж останется позади и начнется жизнь, настоящая жизнь. Я знаю, ты любишь чирлидинг, но тебе нужен план на жизнь. Настоящий план, по которому ты сможешь оплачивать счета. Мы обе знаем, что на зарплату в чирлидинге НФЛ [2 - НФЛ (Национальная футбольная лига) – профессиональная лига американского футбола в США.] не выживешь.

– Ты считаешь, что мне нужно использовать свою молодость и спортивную форму с короткой юбкой, чтобы подцепить типа, который, может быть, когда-нибудь попадет в НФЛ? – предполагаю я, пожимая плечами.

Я открываю стеклянную дверь, ведущую в кампус. Уверена, что мое предположение является частью ее жизненного плана. Лучше всего поторопиться со свадьбой, чтобы обеспечить финансовое будущее. С ее родителями этот план сработал – они не только до сих пор женаты, но и счастливы в полной мере.

– Я имела в виду совершенно другое. И ты это прекрасно знаешь. – Пенни в раздражении закусывает нижнюю губу.

Она изображает сосредоточенность, явно избегая моего вопросительного взгляда, и я понимаю, что никаких объяснений не получу. В этом вся ПЕННИ: она, в отличие от Хэйли, предпочитает промолчать, чем сказать что-то лишнее. На этом наша беседа и заканчивается.

Копаясь в сумке в поисках айпада, я следую за Пенни на улицу, под весеннее солнышко. Я всю жизнь прожила в Фейр-Хэвене, но каждый раз как по-новому наслаждаюсь видом кампуса – от зданий, увитых плющом, веет европейским духом и академическим величием. Особенно весной, когда молодые листочки исполинских деревьев заставляют плясать тени на мощеных дорожках, кампус выглядит сказочно.

– Новый? – Пенни бросает взгляд на мой айпад.

Мне нечего перед ней смущаться, но все же чувствую себя неудобно, когда разговор заходит о деньгах. Значительная часть студентов в Сент-Клэр – детки весьма обеспеченных родителей. Большинство из них отправило своих отпрысков через полстраны, только чтобы они учились здесь, что заметно повышает стоимость жизни. Папа, я и Бо едва сводим концы с концами. Так что о новом айпаде – только потому, что старый я уронила, – и речи быть не может.

– Бо поменял экран. Нашел в Ютубе видео, – признаюсь я.

Но говорить о том, что кнопка немного расшаталась, да и реагирует она со второго-третьего раза, необязательно. Интернет доступен, книги могу читать – чего еще желать.

– Какой Бо милый, – равнодушно замечает она.

– Бо всегда милый.

– Слишком милый, – поправляет Пенни. – Слишком милый со всеми.

Она ставит ударение на последнее слово, но я намеренно игнорирую ее замечание. Мне известны истории, которые ходят по кампусу о моем брате. Но мне известна и правда об этих историях. Я не собираюсь ничего комментировать – любой комментарий лишь раздует пожар набирающих оборот сплетен.

Оставшийся путь до стадиона Пенни болтает на излюбленную тему – о Кайле, нынешнем стартовом квотербеке нашей футбольной команды. Тот самый Кайл, с которым у меня был случайный секс. До сих пор мне не хватает духу все рассказать. Было бы лучше сделать это сразу, но буквально через несколько дней после нашего набега на заднее сиденье его автомобиля эти двое заприметили друг друга. Пенни выглядела такой счастливой, воодушевленной, Кайл же, казалось, вовсе меня не помнит. Зачем мне им мешать? Но иногда задаюсь вопросом – а стоит ли молчать? Кайл совершенно не подходит Пенни. Но он – ее ахиллесова пята, то самое слабое место, где пропадает все благоразумие из суперумной головы. Хотя с логическим и аналитическим мышлением у нее, как студентки факультета экономики и управления, все в порядке.

Уверена, что Кайл – единственная причина, по которой Пенни провожает меня до стадиона, где мы садимся на трибуне. В межсезонье здесь мало что происходит, но даже во время игр, когда трибуны приходится перекрывать, чтобы оградить игроков от натиска болельщиков, благодаря папе у меня всегда есть доступ.

Я закидываю ноги на скамейку нижнего ряда и машу папе, но он сейчас осматривает плечо одного из игроков. Он знает, где нас искать. Мы всегда ожидаем друг друга на этой скамье, здесь – наше место встречи. Как только тренировка закончена и все мышцы прощупаны, он забирает меня и Бо домой. Хвастаться нечем, если до сих пор живешь с родителями, в этом Пенни права. Не покидает ощущение, что все еще не окончил школу. Ну, хоть платить за жилье не надо. Кроме того, я прекрасно уживаюсь со своими, а в общежитии, например, где живет Пенни, соседки свели бы меня с ума. Неудивительно, что она предпочитает сидеть на трибуне и любоваться Кайлом, чем слушать доклад по квантовой физике. Конечно, родители Пенни в состоянии снять ей отдельную квартиру, но в общежитии приобретается тот опыт, который якобы не мешало бы каждому иметь.

Так как Пенни полностью погрузилась в созерцание Кайла, я включаю айпад. Наши отношения со стороны выглядят односторонними, но, по крайней мере, он мне не изменяет. Я вздыхаю и ищу в интернете последние книжные новинки. С некоторых пор из соображений экономии я перешла на электронные книги, что хорошо сказалось не только на бюджете и количестве прочитанного, но и на моей комнате, где уже нет места для новых книжных полок.

– Там кто-то в куртке «Антилоп»? – внезапно говорит Пенни.

Она тянет шею, прищуривается. Ей точно нужны очки. Не поднимая взгляда, я пожимаю плечами, в то время как мой мозг переваривает информацию.

«Алабамские Антилопы». Похититель соевого латте.

Я резко поднимаю голову и сразу же узнаю кофейного вора. Темные волосы, красно-желтая куртка, и даже с такого расстояния его поза выглядит высокомерной. Каким образом занесло этого молодого человека на стадион «Барсуков Сент-Клэра», да еще в этой куртке? У нас форма белая с синим, так что его красная куртка – явная провокация! Чудо, что его еще никто не сбил с ног в наказание.

– Привет, Пенни! – прерывает мои размышления Бо.

Он плюхается рядом со мной на скамью. Из кошачьего в моем брате не только ухмылочка, но и способность бесшумно приближаться. Я не слышала, как он подошел. Бо бросает сумку на землю и задирает ноги на нижнюю скамью. Скорее всего, он даже не заметил, что один в один скопировал мою позу. Очередное доказательство того, что мы двойняшки. Но внешне, кроме светлых волос и голубых глаз, у нас мало что общего. В детстве он меня злил тем, что был выше и сильнее, но сейчас я испытываю благодарность, иначе мне было бы намного труднее заниматься чирлидингом.

– Новенький? – спрашивает он, глядя на поле.

– Этот тип спорит с тренером Хадсоном! – восклицает Пенни, вцепившись в скамейку, словно боится потерять равновесие.

Прекрасно понимаю Пенни: Хадсон тренирует квотербеков, так что у Кайла появился конкурент. Какому игроку захочется провести следующий сезон на скамейке запасных, если он привык демонстрировать свой талант не только ста тысячам местных зрителей, но и в прямом эфире национального телевидения?

– Что, Мистер Алабама – квотербек? – Бо опирается локтями на колени и широко улыбается. – Значит, пришло время перемен.

Хорошо, что я сижу между Пенни и Бо, потому что понимаю, к чему ведет этот разговор. Или можно сформулировать по-другому: я буквально чувствую, как Пенни из солнечного зайчика превращается в зловещую грозовую тучу и ее физическое напряжение ощущается в воздухе.

– Кайл стартовый квотербек. На нем держится вся команда. Его нельзя просто так заменить! – в сторону Бо вместо слов сыпятся грозовые разряды.

Никому не хочется проходить через унижение, когда нужно собирать свои вещи и освобождать место для новичка.

Честно говоря, в силу разных причин особого сочувствия к Кайлу я не испытываю.

– Да брось, все знают, что у Кайла проблемы с алкоголем, – спокойно возражает Бо, раздражение Пенни скатывается с него, как с гуся вода.

– Если он время от времени закатывает вечеринки, это не означает, что у него проблемы с алкоголем.

Она садится прямо и гордо расправляет плечи. Через секунду она в поучительном жесте поднимает указательный палец:

– Кто не любит вечеринок? И попробуй только сказать, Бенджамин Оливер Саммерс, что ты никогда не напивался! Каждому известно, с каким удовольствием ты таскался с нами по вечеринкам!

Пенни резко вскакивает и быстрыми шагами удаляется. Ее уход больше напоминает бегство.

Мы молча смотрим, как она спускается вниз и исчезает из вида. Я точно знаю, что Бо специально так говорит о Кайле, он хочет позлить Пенни. Судя по ее реакции, ему это более чем удалось.

Каждому известно, с каким удовольствием ты таскался с нами по вечеринкам! – эхом отдается у меня в голове. Наверное, так и было. Но после первой вечеринки для первокурсников он предпочитает оставаться дома, хотя иногда мне очень хочется, чтобы он снова присоединился к нам.

Вместо извинений Бо поворачивается ко мне спиной, прислоняется к моему плечу и вытягивает свои длинные ноги на скамье. Поправляет капюшон толстовки и подставляет лицо заходящему солнцу.

– Каждому известно, что я прав, – мурлычет он самодовольно.

Кажется, это запоздалый ответ на обвинения Пенни.

Не знаю, почему Пенни и Бо ведут себя как маленькие детки. Что же этот Алабама тут делает? Его активная жестикуляция при разговоре с тренером Хадсоном и главным тренером Бруксом не дает воображению разгуляться. Или я потеряла всякую способность фантазировать сегодня после отборочной тренировки? Как мы выиграем первенство с таким убогим сырым материалом?

– «Антилопы» выиграли подряд три последних чемпионата. У них такие игроки! – произносит Бо безо всякой связи, тем самым прерывая ход моих мыслей.

Я возвращаюсь к айпаду. Да, футбол из-за чирлидинга и работы моего отца является частью моей жизни, но особого интереса у меня не вызывает. А уж тем более футболисты. Мне нравится атмосфера полного стадиона, нравятся столы с закусками и пивом перед игрой, общие барбекю, разговоры, командный дух – это часть нашей культуры. Я радуюсь, когда выигрывают «Барсуки» (вероятно, из чувства местечкового патриотизма). Но мне все равно, кто из игроков в лучшей форме или более популярен.

– Ты же знаешь, что для Пенни важен… перспективный квотербек, – нахожу я выход, не желая произносить имя Кайла.

При одном только упоминании у меня портится настроение и поднимается давление, настолько он меня бесит. Переманили игрока из «Антилоп», и правильно сделали! Почему бы и нет. Не то чтобы Кайл не имеет таланта, но у него слишком много отвлекающих факторов. Один из них, например, Пенни. К сожалению, есть и другие: Кендра, Синди, Тайра… Если кто-нибудь попросит сказать что-нибудь приятное о Кайле, то единственное, что стоит упомянуть, – красивое тело для демонстрации нижнего белья на модном подиуме.

Вполне возможно, что у Кайла есть хорошие стороны, но пока они от меня скрыты. До сих пор не понимаю, как Пенни с ним остается, несмотря на все его грешки. Хотя, может, тут и понимать нечего – этот выбор базируется не на доводах разума. Мне сложно, но я стараюсь не вмешиваться в решения Пенни. Будет ложью утверждать, что наша дружба не пострадала в последние месяцы. Я отказалась от многих наших встреч, лишь бы не видеться с Кайлом, вместо того чтобы высказать ему в лицо все, что о нем думаю. О, с удовольствием обругала бы его последними словами, но моему отцу не понравится, если оскорбят его пациента. Я почти сразу пожалела о нашем случайном перепихоне. С началом отношений Кайла с Пенни эти воспоминания стали еще невыносимее. Но это ничто по сравнению с тем вскипающим бешенством, когда он в очередной раз обманывает Пенни с какой-нибудь фанаткой.

Я ловлю себя на том, что смотрю на поле в поисках Кайла, но взгляд цепляется за красную куртку. Пока тренер Хадсон что-то оживленно обсуждает с главным тренером, Мистер Алабама молча стоит рядом, засунув руки в карманы куртки, и рассеянно разглядывает стадион, как будто он тут ни при чем. В какой-то момент я чувствую его взгляд. В знак благодарности за утреннюю встречу хочу показать ему средний палец, но он уже отворачивается. Я полна решимости его игнорировать, но продолжаю против воли пристально разглядывать.

Для квотербека очень хорошее телосложение – не плотный, но и не худой. Можно сказать, выглядит великолепно, если бы не мрачное выражение лица. Или у него очень сильно болит зуб, или его насильно вывезли из Таскалусы в Фейр-Хэвен. Тогда объяснимо, почему он до сих пор не переоделся.

То, что новичок не просто так пришел, а его берут в команду, стало понятно, когда он снял куртку и, без спортивной формы, прямо так, в джинсах и рубашке, стал разминаться с нападающими.

– Действительно новый претендент на квотербека? Кайл будет очень рад! – с удовольствием злорадствует Бо.

– Пенни знает, как его утешить, если он и в этом сезоне не окажется в основном составе. – Мне не удается скрыть отвращения в голосе.

– Похоже, утешение не понадобится… О Господи, этот тип – полный отстой! – через несколько минут бормочет Бо, явно разочарованный.

Мы видим, что Мистер Алабама не двигается, и мяч, запущенный в его сторону, почти попадает в его красиво уложенную прическу. Мы не можем отсюда разобрать криков, но на поле разгорается спор. Вскоре спор обостряется до такой степени, что вынужден вмешаться даже наш папа. Видимо, не только меня раздражает высокомерное равнодушие новичка.

– Ставлю сто баксов, Кайл сегодня вечером заявится к Пенни. – Я протягиваю Бо руку, он же и разбивает наше рукопожатие. У Кайла заметно сильно испортилось настроение, так что я спокойно могу делать ставки. Ни для кого не секрет, что наш солнечный зайчик Пенни всегда с готовностью утешает Кайла.



Мое предположение подтверждается вечером, когда я сижу на кровати с айпадом в руках. От Пенни приходит СМС:



ПЕННИ: Исправленный текст можешь прислать завтра. Кайл пришел «позаниматься», поэтому у меня не получится сегодня выложить на сайт.



Несколько лет назад Сент-Клэр издавал настоящую газету, но сейчас ее заменил блог. В дополнение к официальным объявлениям кампуса ведется еще колонка светской хроники и спортивная рубрика. Каждая спортивная команда публикует свои новости. Пенни написала красочную статью о прошедшей тренировке, мне оставалось ее вычитать. Вероятно, мне, как студентке факультета литературы, следовало бы готовить публикации о нашей команде, но сегодня ничего хорошего в голову не лезло. Статья Пенни называлась: «В высшей степени обнадеживающая тренировка кандидаток в команду чирлидинга».

Я бы назвала свою: «Каждая кандидатка – катастрофа для команды». К сожалению, никто не оценит мою любовь к аллитерации.

Я не успеваю ответить Пенни, потому что папа зовет на ужин.

Первое правило нашего дома – никаких мобильников за столом. Так что Пенни придется подождать с рассказом о степени уныния Кайла.

Я спрыгиваю с кровати и, шаркая тапочками, иду по маленькому коридору в гостиную, соединенную с кухней. Уже по дороге меня приветствуют запахи томатного соуса, сыра и орегано. Это определенно означает: первое – сегодня на ужин лазанья, второе – у папы что-то на уме. Когда он серьезно о чем-то размышляет, он готовит лазанью, его любимое блюдо. Он всегда, каждый вечер, если он дома, готовит ужин, несмотря на усталость после работы. Бо и я сколько раз ему предлагали самим сделать салат или бутерброды, но папу не переубедить.

Бо уже у стола, заглядывает в салатницу. Он с удовольствием потаскал бы огурцы из салата, если бы было дозволено.

– Руки помыла? – спрашивает отец. Он ставит на стол лазанью с пузырящейся сырной корочкой. – Про желудочный грипп слышала?

Закатив глаза, я демонстративно выдавливаю дезинфекционный гель из тюбика у раковины, после чего беру стакан и насыпаю в него льда. Кто бы объяснил эти семейные заморочки – я пью только газированную воду со льдом, Бо и папа – без газа и комнатной температуры. Бр-р-р, как будто вода для принятия ванн. При одной мысли об этом я содрогаюсь. Отвратительно…

Наконец все расселись за столом.

– Вы чего такие тихие? – спрашивает папа и накладывает Бо на тарелку огромную порцию лазаньи.

Я беру салат. Опять мысли возвращаются к тренировке.

Ужасно.

– Джулс, специально для тебя лазанья с тофу, – жалуется папа.

Он сдвигает салат на моей тарелке в одну сторону, чтобы на другую положить лазанью.

– Ни один спортсмен не выживет на одном салате. Или ты уже свою пищевую норму на сегодня съела?

Риторический вопрос. Папа знает мой пищевой план лучше, чем я. Правда, он также знает, что план этот я часто игнорирую, потому что мне просто невкусно. Я согласна принести некоторые жертвы во имя спорта, но чечевичная каша не входит в этот список.

– Мне нужно дописать протокол препарирования и кое-что исследовать, – говорит Бо, не уточняя, что именно.

Он потягивается, словно разминается перед стартом, а затем поглощает еду, как будто участвует в олимпиаде.

Если бы я своими глазами не видела, что днем он съел бургер, я бы подумала, что он голодает. К счастью, мы оба принадлежим к тому типу людей, которые много едят, но не поправляются. В этом смысле я благодарна своему организму. Наверное, папа прав, мне стоит время от времени подкармливать свое тело необходимыми питательными веществами.

– В выходные нам предстоит кое-что сделать, – говорит отец.

– Пап! – Бо смотрит на него как на сумасшедшего. – Нам почти двадцать! Другие в этом возрасте уезжают на другой конец света, чтобы учиться. Разве не достаточно, что тебе выпала честь стирать наше белье?

Стирка грязного белья не относится к общему времяпровождению, и отец назначает семейное занятие – подготовка сада к лету. Так что выразим благодарность Бо за его очаровательный ответ.

– Кто из вас может завтра показать новичку из Таскалусы наш кампус? – неожиданно спрашивает отец.

– После обеда я работаю в «Ореховой чашке», – напоминает Бо. – А Джули надо на эту… отборочную тренировку по чирдансу [3 - Чирданс – спортивные танцы с элементами гимнастики. Считается проще чирлидинга, являющегося видом спорта.]?

Он на меня смотрит честными глазами, губы растягиваются в кошачьей улыбке, которую я люблю до ненависти.

– Чирданс? Но это же не твоя команда, – поворачивается ко мне отец.

– Да, Джулс. Почему бы тебе не пропустить дрянное представление, а вместо этого показать новичку кампус? – настаивает Бо, хотя прекрасно знает, что мне не хочется.

Я пинаю его под столом, но Бо никак не реагирует.

– Почему обязательно мы? Никто из команды не может? – Я запихиваю в рот большой кусок лазаньи и невинно хлопаю ресничками.

– Потому что тренер Брукс считает полезным налаживать контакты вне команды, – как маленьким, объясняет он нам. – Мне казалось, я воспитывал вас готовыми прийти на помощь.

– Именно поэтому я иду завтра на тренировку чирдансеров, – подтверждаю я.

– Пенни сможет найти тебе замену, а мистер Палмер останется один в «Ореховой чашке», – не сдается Бо. – Ты же знаешь, старикан совсем сдал. Кроме того, думаю, новичку будет приятнее прогуляться с хорошенькой девушкой, – подмигивает мне он.

Ненавижу, когда мне говорят «хорошенькая»! И он это знает!

– Так я пишу ему, что ты завтра свободна?

Я вспоминаю сегодняшнюю тренировку. Еще один акт танцевальной драмы или экскурсия с Мистером Надменность? Экскурсия продлится… сколько? Десять?.. Двадцать?.. Тридцать минут? Наверное, лучше экскурсия, чем полдня вести длинный протокол. Пенни легко найдет мне замену.

Я пожимаю плечами в ответ. Сдаюсь. Уж переживу как-нибудь.

– Вот и славно. Новенького зовут Эндрю МакДэниэлс, но он предпочитает Дрю. Кроме того, ты должна знать, что…

Телефонный звонок прерывает его речь. Незаконченное предложение зависает в воздухе. Отцу явно не хочется нарушать собственное правило и брать трубку, но он смотрит на часы и спешит в коридор – в такое позднее время звонят только по срочному делу.

– Я должна знать что?.. – обращаюсь я к Бо.

Но он, продолжая жевать, качает головой – он тоже не знает.

Телефонный разговор не затягивается. Уже через несколько минут отец кладет трубку. Когда он возвращается на кухню, лицо его тревожно бледно.

– Мне нужно уйти. Один из игроков по дороге домой вывихнул лодыжку. Говорит, сильно распухла, размером почти с арбуз.

– Похоже на разрыв связок, – невозмутимо замечает Бо между жеванием.

Но для игрока это катастрофа!

– Передавай привет?.. – вопросительно смотрю я на отца, но он отмахивается.

Уже из коридора он кричит нам:

– Ведите себя хорошо и уберите со стола! Меня не ждите, вернусь поздно.

Бо только остается закатить глаза. Моему брату не надо напоминать об уборке – он самый чистюля из всех чистюль на свете.




Глава 3. Вторник наглости


Вчера на ужине я сама себя уговорила, что как-нибудь переживу, но на самом деле не представляла, на что подписалась. Мистер Алабама побил все рекорды наглости. Уже пятнадцать минут я стою у входа на стадион, а его все нет. И через двадцать минут нет. Сегодня не по-весеннему холодно, и я могла бы лучше провести время, чем греть руками нос.

Я натягиваю рукава толстовки на кончики пальцев и прячу замерзшие руки в карманы синей жилетки. Как ни вглядывайся по сторонам – новенького не видать. Я позвонила по номеру, который мне дал отец, но звонок сбросили почти сразу, после пары гудков. Даже до голосовой почты не дошло. Ну не хочется тебе гулять по кампусу, но я-то тут при чем? Папа просто хотел как лучше, но если Мистера Надменность не интересует…

Надменный. Наглый. Недоумок.

Мне не составляет труда найти подходящие аллитерации, тем более я разозлилась до такой степени, что готова включить режим стервы. Решаю подождать еще десять минут, и тут он откуда-то выныривает, причем в кроваво-красной футболке. Боевой клич «Барсуков» как звучит? Правильно, «Синие, вперед!». Более чем определенный знак неприятия… К тому же он без куртки, что симпатии тоже не прибавляет. Он что, не мерзнет?! Я с трудом удерживаю клацанье зубов.

– Неужели пришел? – угрюмо спрашиваю я и подхватываю с земли рюкзак. – У тебя крепкие нервы. Знаешь, есть такая вещь, называется мобильник… Ладно, забудь, – в раздражении смотрю на него.

Моя тирада совершенно его не интересует. Вместо извинений он внимательно изучает мое лицо. Что не так с этим парнем? Он что, конопушки мои считает? Почему он так сосредоточенно на меня смотрит?

– Так ты хотел кампус посмотреть?

Я упираю руки в бока. Если не хочет, пусть так и скажет.

Он ничего не отвечает, вытаскивает мобильник из кармана и что-то набирает.

Ну да, конечно. Не стесняйся, игнорируй меня дальше, у тебя же есть мобильник!

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут мой телефон издает боевой клич «Синие, вперед!», объявляя о новом сообщении.



МИСТЕР АЛАБАМА: Мы можем еще кое-кого подождать?



У меня брови ползут вверх. Я поворачиваюсь к нему. Почему он пишет мне СМС, когда я стою прямо перед ним?!

– Кого? – спрашиваю я раздраженно.

Ответ звучит тихо, невнятно, но сопровождается жестикуляцией, и в движениях рук, в отличие от беспомощных звуков, четко прослеживается: «Моего переводчика».

Я в замешательстве и пытаюсь скрыть внезапную неуверенность. На всякий случай задаю вопрос:

– Ты меня слышишь?

Он отрицательно качает головой.

– Я угадываю, – признается он и пристально смотрит на мои губы.

О Господи, Джули! Это не высокомерие. Он глухой.

Так вот о чем хотел папа вчера предупредить! По крайней мере объясняет, почему Дрю отклонил звонок. И он на самом деле не понял, когда в кофейне я его обозвала.

Моя злость мгновенно испаряется, но на душе кошки скребут. Я чувствую себя самым паршивым человеком на свете – ни секунды не сомневалась, что ничего, кроме надменности, он из себя не представляет. Да всем известно, как оскорбительно для человека, когда его судят по внешности.

Я смотрю прямо в глаза Мистеру Алабама. При свете дня радужка переливается золотом, напоминая мед.

– Конечно, подождем, – говорю я.



Я прислоняюсь к стене стадиона, выложенной из красного кирпича. Не уверена, что делать дальше. Большинство думает, что чирлидерша – щебечущий источник хорошего настроения, поэтому с нами постоянно заговаривают в коридорах. Но о чем говорить с Мистером Алабамой? И каким образом?

Он рассматривает стадион, время от времени проверяя телефон. Могу я просто заговорить с ним? Или мне надо, не знаю, помахать руками, чтобы привлечь внимание? А может, он вообще не любит пустой болтовни.

Как странно, должно быть, ничего не слышать. Или, может, почти ничего? Слышит ли он глухие шумы? Различает ли низкие или высокие звуки? Какая разница между глухими и слабослышащими? Вообще ничего не знаю об этом, трудно даже представить. Как можно прочувствовать весну без птичьего щебета? Футбольную игру без кричалок? Без радостного гула болельщиков на трибунах?

Дрю касается моей руки, и я удивленно поднимаю глаза.

– Не надо, – просит он.

– Чего не надо?

– Жалеть меня не надо.

Дрю посмеивается. Уверен в себе на сто процентов. И точно знает, что происходит в моей голове.

К своему стыду, должна признаться, что он прав.

– Ладно.

Я снова прислоняюсь к стене и решаю делать то, что всегда выручает в подобных ситуациях, – светская беседа.

– Ты взял мой соевый латте.

По вопросительному взгляду вижу, что он меня не понял.

Я уже собираюсь вытащить свой мобильник для продолжения беседы, и тут неожиданно поспевает помощь. К нам широкими шагами приближается мужчина в возрасте. Он в знак приветствия кладет руку мне на плечо, как будто мы давние друзья. Но этого человека я вижу впервые.

– Эндрю опять хулиганит? – спрашивает он, улыбаясь, и сопровождает слова движениями рук.

Я прихожу к выводу, что это сурдопереводчик Дрю.

Краем глаза вижу возражения Дрю, которые незнакомец сразу переводит: «Извинись перед Джули. Ты заставил нас ждать».

– Ты знаешь мое имя? – поражаюсь я, но ничего не понимаю из жестикуляции.

Помощь переводчика приходит вовремя. Он тут же вступает:

– Джули, почти как летний месяц [4 - Имя Джули в английском языке имеет такое же написание, как и месяц июль, но имеет отличное от него произношение.]. На стаканчике с латте было твое имя. И в эсэмэске от отца. Кстати, меня зовут Джейк.

Я догадываюсь, что последнюю часть мужчина добавил от себя. В облике Джейка присутствует такая открытость, что я мгновенно расслабляюсь.

– И то, что ты принимаешь за кофе, Дрю назвал самым гадостным напитком на свете.

– Говорит человек, разбавляющий эспрессо водой? – усмехаюсь я, приподнимая бровь.

Дрю прижимает руку к сердцу и опускает подбородок на грудь, всем видом показывая, как сильно я ранила его.

– Думаю, это было туше, – подмигивает Джейк.

Дрю показывает несколько жестов.

– Кроме того, он хотел вернуть тебе кофе, потому что там был записан телефонный номер. Но ты так зло на него посмотрела, что он не осмелился с тобой заговорить.

Я в недоверии перевожу взгляд с Дрю на Джейка и обратно. Номер телефона? На стаканчике? От веселого баристы, что ли? Честно говоря, я была занята айпадом настолько, что даже не помню, как он выглядит. И как это понимать: Дрю не осмелился со мной заговорить, потому что я зло на него посмотрела? На две головы меня выше и испугался моего взгляда? Он же футболист, вроде должен был привыкнуть, что на него мрачно пялится целая команда натренированных качков. Или он думал, что мне хватит сил перекинуть его через бедро? Встреться мы при других обстоятельствах – мне бы несдобровать.

– Эндрю опоздал, потому что искал в урне стаканчик, но не нашел, – объяснил Джейк.

– О, это… – красноречиво запинаюсь я. – Но это было совсем необязательно. Совсем-совсем не нужно.

Мне кажется, что Дрю хотел сделать доброе дело, но меня совершенно не интересует этот номер. Скоро начинаются тренировки к первенству по чирлидингу, так что у меня не будет времени ни на какие свиданки. Даже с теми, кто делает лучший кофе в Фэйр-Хэвен.

В любом случае мы можем начать экскурсию.


* * *

Если моя агитационная речь за Фэйр-Хэвен и кампус колледжа Сент-Клэр не воодушевит Дрю, то следует признать, что у него каменное сердце.

Позже, в библиотеке, наступает привычная благоговейная тишина. (Не то чтобы Дрю болтал без умолку. Вместо этого он предоставил Джейку возможность общаться со мной.)

Библиотека напоминает одновременно и старинный собор, и банкетный зал Букингемского дворца: высокий, замысловато отделанный свод, десятки люстр, освещающие длинные ряды столов, готическое окно во всю стену. Это самое красивое здание во всем Сент-Клэре. Я часто прихожу сюда, чтобы насладиться атмосферой и почитать в тишине. В этих стенах витает дух европейского Средневековья, хотя они были возведены значительно позже периода готики.

Дрю, однако, не выглядит восхищенным, как я надеялась. Мистер Алабама просто разглядывает все вокруг, засунув руки в карманы джинсов, и улыбается мне. Только у меня начинает быстрее биться сердце, когда я вижу такое количество книг?

– Ты что изучаешь? – тихо спрашивает меня Джейк на выходе из библиотеки.

Я отвечаю, когда за нами закрывается дверь:

– В основном английскую литературу.

Многие из моих знакомых находят это забавным, когда узнают, что я посещаю курс риторики. Они не могут представить, что я, ко всему прочему имеющая склонность к бранным словам, могу составить более сложную фразу, чем «Синие, вперед! Давай-давай-давай!». В наши дни нелегко быть блондинкой-чирлидершей. Из-за многочисленных фильмов для подростков люди думают, что мы прелесть какие дурочки или наоборот – мерзкие интриганки, норовящие увести у бедной соперницы сексапильного квотербека. В принципе, конечно, мне не все равно, с кем сегодня проведет ночь Кайл, но это только исключительно из-за Пенни.

– А ты что изучаешь в свободное от футбола время? – спрашиваю я и опять получаю в ответ непонятный мне набор жестов.

– Он говорит, – вступает Джейк, – что будет думать о тебе, когда ему придется сидеть в библиотеке в окружении пыльных книг по экономике и кадровому менеджменту.

– Кадровый менеджмент! Выпендрился! – театрально закатываю глаза, и Дрю тихо смеется. – Не проголодались? Тут рядом есть закусочная, где подают хорошие бургеры.

Кажется, «тут рядом» несколько преувеличено, но мне уже хочется перекусить. Несмотря на предыдущие опасения, с ними обоими приятно общаться, хотя у меня голова кругом идет. Я уже не соображаю, с кем говорю и на кого смотрю. Определенно, мне нужен передых.

– С меня молочный коктейль. Он самый лучший в «Бархатном коте», – считаю нужным добавить, хотя они давно беспрекословно следуют за мной.

Идти нам приходится через студенческие общежития. Корпус Бета Тета Пи выглядит как солидный особняк, а вот Альфа Дельта Пи уже сильно обветшал и не похож на обиталище перспективных молодых людей.



«Бархатный кот» – длинная узкая закусочная, одна из многих закусочных на Слэйт-Стрит. Мороженое, пицца, сэндвичи или лапша – здесь можно найти все. (Там же пристроилась кофейня, где незнакомцы крадут твой кофе.)

– Вы не пожалеете. Сказочные молочные коктейли, – обещаю я, переступая порог и вдыхая запахи сыра, бургеров и картошки фри. Я не ем мяса, но здесь я чувствую себя хорошо. Возможно, из-за уютной обстановки или из-за приятного гула многочисленных студентов. Характерное сочетание столовой и паба. Нишевое разделение, красная обивка, кирпичные стены, картины, большинство из которых представляют слишком красочные изображения местных деятелей, в основном футболистов и баскетболистов, но есть портреты актеров и актрис. На стене за барной стойкой нарисован пушистый черный кот в котелке – отсюда и название закусочной.

Я падаю на свободный диванчик и предлагаю:

– Заказывайте что хотите. Я угощаю.

Мое спонтанное гостеприимство обусловлено мыслью о том, что мне будет неудобно есть одной. Я заказываю приветливой официантке холодный чай и картошку фри с чили и сыром в надежде, что эти двое меня поддержат. Джейку хватает наглости заказать воду без газа. И безо льда. Дрю тоже заказывает воду, и я не могу сдержать вздоха. К счастью, он быстро исправляется и заказывает молочный коктейль с клубникой и макароны в сырном соусе.

Пока мы ждем, я на автомате достаю мобильник из рюкзака. Новое сообщение.



БО: Ну как? Довольна? Хоть кто-то, кто спокойно переносит твои ругательства;)

ДЖУЛИ: Ты знал, что он не слышит?

БО: Я еще вчера вечером его погуглил. Эндрю МакДэниэлс, весьма перспективный квотербек, но с небольшой проблемой. Нашел кучу статей о нем. Сегодня утром еще одна появилась, в нашем блоге. Наверное, каждый, кто хоть как-то интересуется футбольной командой колледжа, о нем уже знает. Как ты умудряешься быть такой нелюбопытной?



Хороший вопрос. Как-то интерес к студенческим слухам у меня исчез почти сразу после поступления в колледж, именно в тот день, когда мой брат стал героем сплетен.

Стоит мне отложить мобильник, как опять раздается боевой клич «Барсуков».



БО: Ну и? Он такой же симпатичный в реале, как и на фото? С очаровательной ямочкой на подбородке?



С раздражением я отключаю звук и кладу телефон экраном вниз на стол. И ловлю себя на том, что тайно пытаюсь разглядеть ямочку на подбородке Дрю. Да, позже я расскажу Бо, что ямочка есть, но об очаровательности пусть решает сам.

– Ты тоже фанатка футбола? – полуутвердительно говорит Джейк и указывает на мой мобильник.

Проходит не менее секунды, прежде чем я понимаю, что он имеет в виду более чем примитивный рингтон.

– Чирлидинг, – поправляю я, и Джейк тут же переводит.

Дрю машет воображаемыми помпонами, и я делаю вид, что хочу кинуть в него картонную подставку для пива.

– Да не чирданс! – издаю я чуть ли не стон.

В мобильнике быстренько через Ютуб нахожу видео. Придвигаюсь ближе к Джейку, который с интересом смотрит на экран. Думаю, что мне впервые встретился такой легкий в общении человек. Каким образом он, несколько часов являясь центром нашего разговора, остается незаметным?

Дрю сосредоточенно смотрит на меня, и я прошу Джейка:

– Переведите, пожалуйста. Это видео снято Национальной ассоциацией чирлидинга в 2016 году. Первенство страны. «Пумы» выступают. Как только переходят к хореографии – обрывается музыка. Зал замирает. Это просто катастрофа. И знаете, что происходит дальше? Другие команды начинают отсчет – три, пять, семь, восемь. Три, пять, семь, восемь. Зал подхватывает. Хор из сотни голосов… Три, пять, семь, восемь. Конкурентки, чирлидеры других команд, отсчитывают такт для «Пум». Несколько минут – три, пять, семь, восемь. Раз за разом, пока выступление не заканчивается.

Каждый раз, когда я вижу это видео, у меня кожа покрывается мурашками. Этот хор из сотен голосов, неожиданно объединившийся и пришедший на помощь другим, создал такую атмосферу, в которой я мечтаю побывать.

– «Пумы» выиграли первенство. Они победили, потому что другие команды помогли им. Это и есть дух чирлидинга. Мы не просто прыгаем с помпонами, чтобы понравиться мужчинам. Мы – одна команда. Мы полагаемся друг на друга, мы помогаем друг другу. Один споткнется – другой сломает себе шею.

Дрю внимательно смотрит то на Джейка, то на экран мобильника. Флик-фляк, обратное сальто, поддержки, прыжки. Наконец он смотрит мне прямо в глаза и в первый раз с появления Джейка открывает рот:

– А мне султанчики нравятся!

Он снова с энтузиазмом поднимает руки и крутит воображаемые помпоны. Я не выдерживаю и кидаю в него картонку, которую он без труда ловит и кладет на стол. Нелепо выглядит, когда огромное тело из мускулов и сухожилий выдает пантомиму чирлидинга. И в дополнение ко всему – широкая ухмылка. Но все же есть в Дрю что-то, что бабушка назвала бы очаровательным. Эти лукавые искорки в глазах явно выдают, что Дрю точно знает, как он действует на людей.

– Придурок, – говорю я.

Нам приносят еду, и Джейк заявляет:

– Прошу прощения, я отлучусь в туалет.

Мне приходится встать со своего места, чтобы выпустить его. Я с удивлением наблюдаю, как Джейк исчезает за входной дверью и выходит на улицу. Сев на место, я трогаю рукав Дрю. Он смотрит на меня.

– Джейк привык метить деревья?

Дрю не понимает ни слова, поэтому мне приходится набирать вопрос в телефоне. Я поворачиваю экран к Дрю.



ДЖУЛИ: Твой переводчик, который сказал, что ему надо в туалет, только что сбежал.



Я показываю пальцем на дверь.

Пока Дрю набирает свое сообщение, я хватаю картофелинку. Мне все равно надо ждать его ответ.



ДРЮ: Мне кажется, у нас получается без него. Или ты так не считаешь?

ДЖУЛИ: Он вернется?

ДРЮ: Если нет, то это плохо?



Дрю внимательно смотрит на меня.

Я кладу локти на стол и подпираю щеки ладонями. Взгляд скользит с картошки на Дрю, с Дрю на дверь. Я не знаю, как относиться к тому факту, что мы остались один на один. Если не считать, что он уводит из-под носа кофе или опаздывает, потому что рыщет в урне в поисках выброшенного стаканчика, то выглядит очень милым. Правда, в своей сдержанной и одновременно провокативной манере. То, что эти два слова не совсем сочетаются в одной фразе, неожиданно смущает меня больше, чем следовало бы. С уходом Джейка ушло и ощущение надежности и доверия. И теперь напротив меня сидит Дрю, почти двухметрового роста верзила, который вызывает во мне смешанные чувства. Я даже себе не могу объяснить эти чувства.

Он тянет через трубочку свой коктейль и поглядывает на меня карими глазами. Пожалуй, такого простодушия я давно не видела. Я мысленно качаю головой.

– Кажется, у нас получается, – бормочу я, соглашаясь.

По крайней мере, до тех пор, пока не разрядятся мобильники – потом как общаться? Придется вспомнить старые добрые школьные времена и писать друг другу записочки.

Одной рукой Дрю ковыряется вилкой в тарелке, другой – строчит в телефоне. Закончив, он подталкивает свой мобильник ко мне, одновременно придвигаясь вместе с тарелкой, чтобы читать вместе. Я, разумеется, привыкла к физической близости, но это разные вещи, когда соприкасаешься телами в спорте или когда рядом оказывается молодой человек, от которого потрясающе пахнет. Запах цитрусового геля для душа перекрывает плотные ароматы еды и приятно щекочет нос. Где-то по краю сознания красным сигналит бегущая строка – этот квотербек привлекателен на грани фола. Именно на грани фола.

Я безумно хочу попасть в команду чирлидинга НФЛ. Но в НФЛ очень строгие правила, регулирующие жизнь девушек, и одно из них гласит: никаких контактов с футболистами. Членам команды чирлидинга НФЛ по контракту запрещено общаться с игроками в целях защиты репутации. Они даже не могут в одном помещении вместе находиться. То, что разрешено, пока ты в колледже, немыслимо для НФЛ. Нельзя подписываться на социальные странички футболистов и, наоборот, надо блокировать игроков, если они следят за твоим аккаунтом. Их, кстати, тоже строго контролируют. Нарушителя немедленно исключают. Вероятно, часть из этих требований принята на заре становления чирлидинга и давно уже неактуальна. Но до тех пор, пока они действуют, любой футболист, стремящийся в НФЛ, внесен в мой список «Отказать». А уж тот, кто, как Дрю, согласился на трансфер, играет в футбол не только для развлечения.

Дрю преувеличенно громко пьет через соломинку, тем самым прерывая ход моих беспорядочных мыслей, и показывает пальцем на экран мобильника.

Я заправляю прядь волос за ухо и читаю:



ДРЮ: Пыльный клубок или комнатный мох?



Я не выдерживаю и шумно прыскаю – явная подначка.



ДЖУЛИ: Только южане называют комок пыли комнатным мохом. У нас это определенно называется пыльным клубком, Мистер Алабама.



Дрю, читая, громко фыркает, и я в ужасе ожидаю, что он сейчас забрызгает коктейлем весь стол. К счастью, напиток удается удержать во рту, и он с улыбкой, с соломинкой между зубами, набирает ответ.



ДРЮ: База или флайер [5 - Термины чирлидинга. База – девушки в основании живой пирамиды, флайер – девушка, которую закидывают на самый верх живой пирамиды.], мисс Соевый Латте?

ДЖУЛИ: Догадайся.



Я дальше поглощаю картошку фри, игнорируя глупое прозвище. Наверное, мне не стоит удивляться, что он знаком с фигурами чирлидинга. Даже если он в своей Алабаме получал вполовину меньше внимания от особ женского пола, которое получает Кайл здесь, то их достаточно перебывало в его постели. Но это не для меня. О том спонтанном единственном разе я жалею до сих пор. Вернее, о жалком выборе моей напарницы.

Дрю опять изучает мое лицо и в задумчивости начинает жевать пластиковую соломинку.



ДРЮ: Сочувствую.

ДЖУЛИ: Чему?

ДРЮ: Я всегда боюсь за бедных девушек, которых закидывают так высоко. А вдруг не поймают?



«Тогда будет больно», – просто отвечаю я, хотя это только часть правды. Больно бывает и тогда, когда тебя поймают. Например, если ударишься голенью о локоть. Пенни один раз, еще в школе, сломала себе нос, когда лицом въехала в чье-то плечо. До этого момента я даже не представляла, как сильно из носа может идти кровь. Травмы – неотъемлемая часть чирлидинга, недаром он относится к самым опасным женским видам спорта.

«Тебе трудно было научиться читать и писать?» – любопытствую я. Пока Дрю пишет ответ, я смотрю в окно. Мне кажется, совсем нелегко учить слова, не зная, как звучит каждая буква.

На ответ уходит много времени, так что, когда Дрю заканчивает набирать текст, его еда наверняка остыла.



ДРЮ: Ты же учила иностранный язык в школе? Думаю, у всех приходит тот момент, когда хочется все бросить, – если отвечать на твой вопрос. Я потерял слух в четыре года. Мои родители с самого начала делали все для моего развития. Я учился в частных школах. Сначала освоил язык жестов. Потом уже научился читать по губам, говорить, читать и писать. Вот это уже было тяжело, грамматика разная. Но если сильно хочешь, то получится. Признаюсь, читать по твоим губам – то еще испытание. У меня в голове мешанина. Ты слишком быстро говоришь.



– О, – только и остается сказать.

Я осторожным прикосновением привлекаю его внимание. Он смотрит на меня. Его теплая рука едва заметно дергается под моей ладонью, как будто ему щекотно. Я чувствую гусиную кожу под пальцами и тут же отдергиваю свою руку.

– Я постараюсь говорить медленнее, ладно?

Снова жестикулирование, и снова я не понимаю. Кажется, он хочет пристрелить меня из воображаемого пистолета?

– Что это?

Вместо того, чтобы сказать вслух, он пишет ответ: «Договорились».

На короткое время мне жаль, что он отвечает письмом. Да, мне непривычна его манера говорить, но мне хочется еще раз услышать его голос.

– Как нужно сказать «Я тебя не понимаю»?

Движение двумя пальцами и покачивание головой. Так сразу я не могу уловить, как он сложил пальцы. Однако он прав – совершенно другой язык, из которого я ни словечка не понимаю.

– Как можно сказать «Дрю»? – с любопытством спрашиваю я.

Меня всегда интересовали всевозможные слова, и не только в виде историй. Иностранные слова, например, тоже увлекательны.



ДРЮ: Имена на языке жестов имеют свою особенность. В первый раз их обязательно показывают дактильным алфавитом [6 - Дактильный алфавит – вспомогательная система жестового языка, где каждой букве соответствует определенный жест.], каждую букву отдельно. Но так делать каждый раз затруднительно, поэтому имя получает свой жест, он базируется на типичной особенности или характерной связи с этим человеком, например прическа, хобби… В основном дальше пользуются этим специальным жестом.



Я киваю.

– Можешь мне показать дактильный алфавит?

Я внимательно смотрю за движениями его пальцев. И опять краем сознания отмечаю, что он не только замечательно пахнет, но и ногти у него очень ухоженные.

Он показывает, как изобразить на пальцах имена Дрю и Джули. И только тут я замечаю, что все это время не давала ему поесть. Жестом я показываю ему на тарелку, а сама гуглю, как изображается имя Бо. Хэйли. Папа.

Смех Дрю прерывает мое занятие. Он качает головой.

Я смотрю, как он делает жест, означающий «папа». Понятно. Это же не имя собственное, а устоявшееся понятие. Ну да, логично.

– А как звучит твое имя на языке жестов?

Если я правильно поняла объяснения, его имя должно быть связано с ямочкой на подбородке.

– Можно? – тихо спрашивает он и нерешительно протягивает руку.

Сейчас он не смотрит мне в глаза, он смотрит на губы, которые формируют: «Конечно».

Для большей ясности я киваю головой, он придвигается ко мне, берет мои пальцы и складывает большой и указательный вместе. Потом прижимает к ним средний и безымянный, мизинец остается в стороне. Движения Дрю осторожные, но уверенные. Кожа на пальцах огрубела, но прикосновения нежные, словно он боится причинить мне боль. Его теплое дыхание ласкает мне висок, я вся покрываюсь мурашками. Он сидит так близко, что я чувствую жар его тела. Запах лимона окутывает меня. Я осознаю, что это совсем не держание за ручки на свидании, но с трудом удерживаюсь, чтобы не погладить кончиками пальцев мозоли на его ладони. Неожиданная близость с Дрю приятна. Более того, возбуждает.

У меня горят уши.

Я сошла с ума, если мне сейчас очень хорошо? Вопрос задан моей внутренней библиотекарше, то бишь голосу разума, который частенько уходит на перерыв. Но стоит мне повернуть голову, чтобы поймать взгляд Дрю, как он сразу отстраняется, словно обожженый.

– «Д», – торопливо указывает на мою руку.

У меня брови ползут вверх. Но потом я понимаю, что он имеет в виду жест, который показал на моих пальцах. Я быстро киваю головой, пока мое замешательство не стало очевидным. Я поняла – Д, первая буква в имени Дрю.

Он отпускает мою руку. Складывает такой же жест – большой и указательный кольцом вместе, только остальные пальцы растопырены.

– Отлично, – шепчет он. – Или мудак. В зависимости от ситуации.

– Приколист, – отвечаю я.

Заканчиваю эту гимнастику для пальцев и засовываю руки под колени, чтобы перестать фантазировать о прикосновениях к Дрю.

Вероятно, мои попытки изобразить слова пальцами выглядели весьма захватывающими, потому что официантка увлеченно смотрит на нас. К счастью, мне абсолютно без разницы, что обо мне думают другие. Я напоминаю себе об этом, когда Дрю еще немного отодвигается. Пространство между нами не такое уж большое, но почему-то ощутимое, и горький привкус во рту я запиваю айс-ти. Определенная часть моего тела срочно нуждается в помощи, раз решила, что в воздухе прошла искра, когда Дрю прикоснулся ко мне.

В молчании мы едим до тех пор, пока Дрю не откладывает вилку.

– У тебя есть любимый жест? – Мне хочется больше узнать об этой невероятно интересной теме.

Последовавший непристойный жест я понимаю без объяснения.

– Да, парни, все вы одинаковы.

Я бы кинула в него картонку для пива, но он предусмотрительно собрал все картонки на своей стороне стола вне зоны моей досягаемости. Я даже не заметила, когда он успел.

– А у тебя есть любимое слово? – Дрю спрашивает так тихо, что мне приходится напрячься изо всех сил, что понять его.

Любимое слово? Как-то не задумывалась даже. У меня дома полстены увешано необычными словами, которые я стараюсь изучить. Коллекция заметок регулярно пополняется с каждой новой книгой, но их так много… Какое же из них мое любимое? Или это очередная подначка с целью показать, что спрашивать про любимый жест по меньшей мере глупо? Ну что ж, я знаю ответ.

– Пыльный клубок.

Смех Дрю окатывает такой волной тепла, что на краткий миг кажется, будто мы знаем друг друга вечность. Или нас объединяет паршивое чувство юмора.

Дрю хватает мобильник и отправляет мне сообщение через мессенджер.



МИСТЕР АЛАБАМА: Очень тебе подходит.

ДЖУЛИ: Так ты видишь меня пыльным клубком?



Я вопросительно поднимаю одну бровь, провоцируя его. Дрю улыбается, и на правой щеке проявляется милая ямочка. Так вот что имел в виду Бо! Наконец-то сменил эту напряженную мину, которая не сходила с его лица целый день.



МИСТЕР АЛАБАМА: Свернувшимся в клубок котенком. Но насколько пыльным, еще предстоит узнать.



Я три раза перечитываю сообщение, прежде чем понимаю, о чем идет речь. Теперь он меня провоцирует? Или просто моя фантазия разгулялась? Прежде чем я успеваю одуматься, пальцы уже выстукивают встречный вопрос.



ДЖУЛИ: И какая часть моего тела, по твоему мнению, больше всего пылится?



Дрю издает что-то среднее между стоном и хрюком. Почесывая переносицу, он несколько секунд раздумывает, прежде чем написать ответ.



МИСТЕР АЛАБАМА: О, мисс Соевый Латте, я как-то не присматривался к твоему прекрасному телу. Больше думал об огоньках страсти в твоем взгляде, когда были в библиотеке. Так много пыльных книг… На всякий случай, если тебе понадобится вытиральщик пыли, вспомни обо мне.



Заметано. Мне кажется, или у него своеобразное чувство юмора, или… Судя по сообщению, он вовсю флиртует со мной. Но… Что еще за «но»?

Ах да, точно. Чему я научилась в прошлом семестре, так это тому, что не стоит связываться с футболистом. Даже без сломанного носа получишь такую кровоточащую рану, что мало не покажется. К тому же эти глупости не имеют будущего. В отличие от Пенни в мои жизненные планы не входит свадьба с футболистом.



ДЖУЛИ: Мистер Алабама, никто не смеет оскорблять библиотеку Сент-Клэра! Ты, может быть, большой и грозный, но у меня хватит гибкости достать тебя в таких местах, что тебе будет очень больно.



В этот раз он строчит ответ не раздумывая.



МИСТЕР АЛАБАМА: Заманчивая идея. Если когда-нибудь у меня возникнет потребность в услугах такого рода, я с уверенностью обращусь к тебе, мисс Соевый Латте.

ДЖУЛИ: Думаю, для удовлетворения потребностей такого рода у тебя достаточный выбор.



Этот текст я не посылаю, потому что разговор опять свернулся не в ту сторону. Потребности Дрю – любого рода – меня не интересуют.



ДЖУЛИ: Всегда готова надрать задницы и поколотить яйца.



Надеюсь, это приемлемое соотношение юмора и пошлости, чтобы… Чтобы что? Чего я добиваюсь? Я не хочу создавать впечатления, что он меня привлекает в каком бы то ни было качестве.

У глаз Дрю собираются морщинки. Он улыбается, читая сообщение, – либо находит странным образом смешным, либо удивляется моему выбору слов.



МИСТЕР АЛАБАМА: Возьму на заметку. Знаю одного защитника, очень нужно, чтобы какая-нибудь девчонка немедленно надрала ему задницу. Даже не вздумай отказаться.

ДЖУЛИ: Заманчивое предложение.



Я бросаю взгляд на часы и с ужасом понимаю, что совсем потеряла счет времени. Я планировала управиться за полчаса, а оказалось, что наше общение длится три с половиной часа. Мне нужно поторопиться, если хочу успеть на последний автобус до дома. Я быстренько набирю текст и машу официантке.



ДЖУЛИ: Мне пора, не то пропущу автобус.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я могу тебя подвезти.

ДЖУЛИ: Ты водишь машину?



И в меня летит вся стопка картонных подставок.



МИСТЕР АЛАБАМА: Я глухой, а не безмозглый.



Ладно, ладно, беру свои слова обратно и поднимаю руки в мирном жесте. Этот постоянный взгляд на мои губы наталкивает меня на какие-то странные мысли, которые я предпочла бы оставить другим.

Когда приносят счет, Дрю достает портмоне и показывает мне, чтобы я убрала свой кошелек. Вроде нужно запротестовать, но я решаю подчиниться. Из-за плачевного состояния финансов я готова отступить от идей эмансипации в данном конкретном случае.

Когда мы встаем из-за стола, я легким прикосновением привлекаю внимание Дрю. Он смотрит на меня, я медленно говорю:

– В благодарность за обед я могу тайком провести тебя на тренировку чирдансеров.

Он протягивает мне мобильник, и я догадываюсь, что он ничего не понял. Приходится набирать текст.



ДРЮ: Только если ты станцуешь для меня.



Он снова смешно и энергично трясет в воздухе воображаемыми помпонами.



ДЖУЛИ: Я могу и здесь для тебя станцевать.



– Ты уверена? – спрашивает он и прячет телефон в карман джинсов.

– О, Дрю, никогда не бери меня на слабо, – говорю тихо, чтобы никто из сидящих за другими столиками нас не услышал.

Я снова наблюдаю за ним, его взгляд останавливается на моих губах. Сердце суматошно подпрыгивает, но я не подаю вида. Нужно зубилом выбить у себя в мозгах, что он всего лишь читает по губам, а не хочет поцеловать меня. Почему я думаю о поцелуях?

Чтобы отвлечься от дурацких мыслей, я решаю делать то, что лучше всего умею, – танцевать.

Показываю Дрю, чтобы он взял мои очки и отошел на шаг назад, и становлюсь в позицию в проходе между столами.

Начали!

Прямо в центре «Бархатного кота» я театрально откидываю хвостик и кручу невидимые помпоны. Только для Дрю.

Я с точностью до секунды улавливаю тот момент, когда до Дрю доходит – меня ничего не смущает, а в неловком положении оказывается он. На его лице проступает смешанное чувство веселья и скепсиса.

– Джули, – шепчет он, недоверчиво качая красивой головой.

Сам виноват. Не надо было меня провоцировать.

Правило № 1: Если хочешь публично позориться, то делай это с огоньком.

Я вскидываю руки вверх и верещу во всю мочь:

– Йу-ху-у-у!

И мы мгновенно становимся центром всеобщего внимания. То, что я редко держу помпоны в руках, совершенно не означает, что я не умею танцевать. Двигать бедрами в такт музыке и крутить головой так, чтобы волосы взлетали, относится и к нашим выступлениям. Нравится это Дрю или нет, но он получает не совсем частное приват-шоу нашей танцевальной программы. Я не спускаю с него глаз, пока прыгаю туда-сюда между столами, верчу руками и громко хлопаю.

У Дрю крепко сжаты губы, но их уголки дергаются, он изо всех сдерживается, чтобы не расхохотаться в голос. Вероятно, он прямо сейчас должен выбрать: или признать, что у нас одинаковое чувство юмора, или же, засмущавшись, покинуть заведение. Ну, по крайней мере, он не покраснел, лишь глаза весело блестят. Он крепко держит в руках мои очки и не обращает внимания, что на нас все смотрят.

Очень смело, Мистер Алабама.

Я смотрю ему прямо в глаза, и постепенно люди, картины, стены отступают на второй план, теряют цвет, превращаются в серый вихрь. Я вижу только Дрю, его едва сдерживаемую улыбку. Мне недостаточно только улыбки, мне хочется большего – жеста, реакции, чего угодно, что расскажет о его характере. Но в ответ на мои старания его расшевелить, вывести из себя, я получаю лишь легкое покачивание головой. И что это означает? Я должна прекратить или я не справилась с задачей обратить его в бегство?

Он убирает очки в карман и протягивает мне руку, явно приглашая на танец.

Целая стопка книг в моей внутренней библиотеке с грохотом падает на пол, когда я покидаю островок благоразумия.

Хлопнув в ладоши, я подпрыгиваю к Дрю. Хвостик скачет с одной стороны на другую. Едва моя ладонь оказывается в его, он нежно притягивает меня к себе. Не отпуская руки, он склоняется ближе, и его дыхание дуновением касается шеи. Я вся покрываюсь мурашками, но храбро игнорирую свою реакцию.

– И что это было? – спрашивает он и глубоко выдыхает.

Я требовательно смотрю на него, но не похоже, что он собирается сбежать.

– Я танцую для тебя, – честно отвечаю я.

А как еще это может выглядеть? Я осторожно вынимаю руку из его ладони и, прежде чем он начнет протестовать, кладу обе руки на его мускулистую грудь. Начинаю медленно двигать бедрами из стороны в сторону. Меня волнует жар хорошо натренированного тела, легко ощущаемый через легкую футболку. И биение сердца под пальцами. Намного более частое, чем я ожидала. Из-за моего танца или от того, что все на нас пялятся?

Я запрокидываю голову назад, не отводя взгляда от Дрю, медленно спускаюсь к его коленям, исполняя фигуры стрип-пластики… По-прежнему никакой реакции.

Мне неизвестно, сколько безумия под названием «Джули» он может вынести, поэтому я ограничиваюсь тем, что вскакиваю на ноги, громко хлопаю и кричу: «Дрю, вперед!» На этом мое выступление заканчивается.

Я с удивлением вздрагиваю, когда остальные посетители «Бархатного кота» дружно хлопают и скандируют: «Синие, вперед!» Для закрепления успеха я шлю им еще раз «Йу-ху-у-у!», на что получаю немедленный ответ: «Мы любим тебя, Саммерс!»

Когда я, получив обратно очки, оглядываюсь по сторонам, за одним из столов обнаруживаю двух игроков нашей футбольной команды: принимающий Джошуа Симонс и фулбек Матео Ортега. Они соседи Кайла по квартире, я несколько раз встречала их на вечеринках, и они тоже внесли вклад в мое не совсем положительное мнение о футболистах, правда, по другим поводам.

Матео сдувает прядку черных волос со лба и призывно лыбится. Джошуа, сложив руки на груди и откинувшись назад, изо всех сил старается держать дистанцию. Сморщенный нос и выражение глаз выказывают полное отвращение к нам.

Что ж, сама виновата, если они смеются надо мной. Кому в голову придет сотрясать заведение воображаемыми помпонами, да еще и в обычной одежде? Я показываю Дрю следовать за мной. Приветствую Джошуа и Матео воздушным поцелуем.

– Была рада доставить вам удовольствие, – и делаю книксен.

– Кажется, ты подцепила новенького, – бормочет Джошуа, не в силах скрыть презрение.

– Нам уже стоит волноваться, Саммерс? Как-никак ты заигрываешь с врагом! – Матео делает еще одну безуспешную попытку сдуть прядку с глаз.

В зеленых глазах Джошуа горит вызов, но он не включается в разговор, полностью нас игнорируя. Почти механически он пережевывает свой сэндвич, уставившись в одну, видимую только ему точку.

– Дрю вам не враг. Вы в одной команде, – напоминаю я и вызывающе кладу руку на бедро.

Эти двое и Дрю не могут конкурировать, потому что занимают разные позиции.

– Что вчера произошло между вами? С каких пор члены одной команды ругаются прямо на поле?

– Спроси Кайла, – кратко отвечает Джошуа и смотрит на Дрю. – Он не обрадовался новичку.

– И поэтому вы накинулись на него, как дети малые? Вы в своем уме?! – не верю своим ушам.

– Сидели бы мы тут одни, если бы поддержали Кайла? Но, Саммерс, от тебя никак не ожидал… квотербек? Серьезно? Какое клише! – Матео прижимает руку к груди, как будто ранен в самое сердце.

В следующую секунду хватает свой молочный коктейль, громко втягивает напиток и тут же запихивает в рот картофелинку.

Я не принимаю заявление Матео серьезно. Во-первых, он сам уходит с каждой вечеринки с новой девушкой. Во-вторых, в его характере есть что-то беспокойное, и это беспокойство передается и мне. Джошуа, напротив, выглядит очень напряженным. Возможно, из-за моего присутствия, но он может быть уверен – я не собираюсь упоминать определенные вещи. В любом случае я не собираюсь с ним разговаривать и переключаюсь на Матео.

– Не переживай! Мое сердце всецело отдано сказанному и записанному слову! – заверяю я его, приторно улыбаясь.

– Ну и хорошо, – соглашается Матео и смотрит на Дрю, привлекая его внимание.

Матео говорит медленно, раздельно, дополняя слова жестами, понятными любому.

– Мы ничего не имеем против тебя, МакДэниэлс. Но если разобьешь сердце Саммерс – мы переломаем тебе все кости и свалим все на несчастный случай, – предупреждает он, улыбаясь, но в глазах таится вызов.

– О боже, Ортега!

Я надеюсь, что Дрю не понял эту тираду. К тому же упоминание фамилий мне кажется довольно смешным.

– Мы не на свидании. Я его с кампусом знакомила.

Я трогаю легонько Дрю и показываю, что нам пора идти. Прежде чем парни нагородят новой чепухи.

– Зачем тебе какой-то квотербек, если ты можешь встречаться с первоклассным фулбеком, а, Саммерс? – кричит мне Матео вслед.

– Мечтай дальше! – другого ответа Матео не стоит.

Я знаю Матео достаточно, это его очередная шуточка, ничего серьезного. Папа говорит, что у него на самом деле неплохие шансы попасть в НФЛ. С финансовой точки зрения очень неплохой выбор – встречаться с профессиональным футболистом, но, даже если не брать в расчет мои намерения, отец будет в бешенстве. Слишком велика угроза последующих переломов, сотрясений и прочих травм… Хроническую неверность некоторых индивидуумов даже не упоминаем. Матео – неплохой приятель, но его личная жизнь – сплошная катастрофа.

Попрощавшись кивком, мы выходим из закусочной.



Я чувствую себя странно по пути к машине Дрю. Обычно мне хватает трех шагов, и я запросто начинаю болтать о чем угодно: о любимой еде, о лекциях, о погоде, если уж на то пошло. Вместо этого мой взгляд скользит по витринам ресторанов на Слейт-стрит. Я засовываю руки поглубже в карманы жилетки. Пальцы нащупывают распустившуюся нитку.

Дрю трогает меня за локоть:

– Ты нервничаешь из-за меня? – и улыбается с ямочками на щеках.

Я отрицательно качаю головой. Причина моего расстройства не в нем, а в моих смешанных чувствах. Я не смогу ему объяснить и поэтому еще раз качаю головой. Вокруг нас шумит город, и я в первый раз обращаю на это внимание. Гул и смех из кафе, рокот автомобилей, лай собаки. Привычные звуки этого района спускают меня на землю.

У машины Дрю я останавливаюсь в замешательстве. Старый красный «Форд Мустанг» с белыми полосками, как на гоночных автомобилях, но не это меня смущает. На машине – наклейка «Алабамских Антилоп».

– Тебе придется обязательно наклеить «Барсуков», если останешься, – раздраженно указываю я.

Я собираюсь с силами и смотрю на Дрю, проговаривая слова по возможности медленно.

– Я остаюсь, – очень короткий ответ, но звучит уверенно, как обещание.

Я снова показываю на «Антилоп», потом на место рядом и предупреждающе поднимаю указательный палец. Хочет он этого или нет, ему придется найти и наклеить «Барсуков», иначе я это сделаю сама.

Дрю протягивает мне свой мобильник, чтобы я набрала адрес.

Уже сидя в машине и хорошенько разглядев ее изнутри, я понимаю, что это не просто старая машина, а настоящий раритет. Кожаные сиденья и хромированная приборная панель создают очарование ретрокафе. Я пристегиваюсь, Дрю трогает машину с места. Обнаруживаю, что в машине нет автоматической коробки передач.

– Я бы не смогла такую водить, – бормочу я.

По понятным причинам ответа я не получаю.

Дрю сосредоточен сначала на выезде с парковки, а затем на дороге, естественно, ему не до чтения по губам. Он все время поглядывает на мобильник, прикрепленный на руль. Вот и еще одна вещь, которую трудно представить для обычного человека: навигация без голосового сопровождения. При изменении направления движения телефон вибрирует.

Единственный звук исходит из рокочущего двигателя. Радио отключено, так что я мурлычу себе под нос, и в кои-то веки никто не говорит мне заткнуться, потому что фальшивое пение режет слух.



Дорога до моего дома занимает достаточно много времени. Наверняка Дрю, когда предлагал подвезти, даже не подозревал, что я живу так далеко от кампуса и от самого города, застроенного современными зданиями. Даже озеро Сент-Клэр, давшее название нашему колледжу, остается позади. Мы живем в одноэтажном доме-ранчо на окраине. Наш дом ничем не отличается от соседних, все выглядят одинаково, словно клонированные: дом Г-образной формы, слева – гараж, перед домом – лужайка, розовые кусты, белый почтовый ящик.

Дрю останавливается у дома, я выжидаю, когда он на меня посмотрит.

– Спасибо, – просто говорю и надеюсь, что в этот раз он понял.

Спасибо, что подвез, спасибо, что накормил. С самого начала я не горела желанием таскаться с новичком, но время с Дрю пролетело как один миг.

– И тебе спасибо, – говорит он. – Особенно за…

Вместо окончания предложения он опять крутит в воздухе невидимые помпоны.

Мне остается только закатить глаза. Полдня я потратила, чтобы провести увлекательную экскурсию по городу, а он запомнил только танец?

– В любое время могу повторить… И обращайся, если нужно кому-то надрать задницу.

Я говорю по возможности медленно. Он молча опускает руки с руля, не сводя с меня глаз. Я не уверена – он понимает или снова пытается разобрать поток непонятных слов. В замешательстве я прикусываю нижнюю губу. И еще больше смущаюсь – он же смотрит на губы! Вроде считается, что если парень смотрит на губы, то раздумывает о поцелуе. Но Дрю нужно смотреть, он же так общается! О боже, почему опять мысли о поцелуях, я не понимаю, но, как зачарованная, сама рассматриваю его губы. Уголок губ насмешливо дергается. Дрю, наверное, знает, что творится у меня в голове. Я глубоко вздыхаю и, когда смешанный запах цитрусовых и кожи наполняет мои легкие, прихожу к выводу – Дрю и эта машина созданы друг для друга, и мне очень нравится этот запах.

О чем я думаю?!

Я готова мутировать в одну из этих безмозглых фанаток только потому, что Дрю хорошо пахнет, нежно трогает мою руку и улыбается мне? Это даже не настоящая улыбка. Она больше похожа на высокомерную ухмылку, типа он видит меня насквозь. Надо заканчивать это представление!

– Спокойной ночи, Мистер Алабама!

Я поспешно отстегиваю ремень безопасности.

– Спокойной ночи, Пыльная кошечка! – шепчет он, откидывая голову на подголовник.

– Пыльная кошечка? Пыленок?

– Подходящее имя для супергероини.

Лучше не спрашивать, кого он имеет в виду.

Пыльная кошечка – супергерой, который днем сидит в пыльной библиотеке, а ночью надирает задницы плохим парням.

Нужно делать ноги, прежде чем разговор свернет в неведомые дебри. Торопливо выходя из машины, я крепко прикладываюсь головой. Счастье, что Дрю не слышит мои проклятья.



Шишка пульсирует от боли, и я пальцем потираю макушку. При этом, несмотря на угрозу сотрясения мозга, настроение, на удивление, у меня хорошее, даже не могу объяснить почему. Правда, лишь до тех пор, пока я не вхожу гостиную, пылающую оранжевым светом уходящего дня. Отец у плиты бросает на меня короткий взгляд. Бо сидит за обеденным столом. Он жестом предупреждает, чтобы я вела себя осторожнее. Хотя и хмурого взгляда отца вполне достаточно, чтобы понять – я вляпалась в неприятности. Но какие? Я опоздала? Я забыла купить молоко?

– Что случилось? – неуверенно произношу я и понимаю, что сказала что-то не то.

– Сядь! – Он указывает на мое место за столом.

На скатерке я вижу телефон. Если отец сам нарушил свой запрет приносить мобильник за стол, то ситуация более чем серьезная.

– Посмотри это видео.

– Хорошо.

Послушно следую его указаниям и трогаю пальцем экран. В мессенджере начинается видео. У меня пересыхает в горле, когда я вижу себя, страстно танцующую для Дрю. Посреди «Бархатного кота», на глазах у жаждущей зрелищ публики. То, как я двигаю бедрами, как откидываю волосы назад, больше походит на танец соблазнения. Еще хуже выглядит момент, когда трогаю Дрю и томно смотрю на него. В одной руке он держит мою ладонь, вторая его рука замерла в нерешительности, как будто он собирался обнять за талию. Я этого не видела, но я помню жар его тела и биение сердца под рукой. На видео кажется, будто мы набросимся друг на друга. Ничего не напоминает невинную шутку. Мы не похожи на едва знакомых людей. И даже на друзей, раздумывающих о поцелуе, тоже не похожи. Тело Дрю в таком напряжении, будто он изо всех сил сдерживается, чтобы не схватить и не прижать меня к ближайшей стене. Я, по все видимости, сопротивления оказывать не собираюсь.

Надо признать, выглядит на самом деле ужасно.

– Я могу объяснить, – лепечу я.

Я еще разберусь, кто – Матео или Джошуа – выложил видео. Судя по ракурсу, запись велась из их угла. И оба способны на такое. Скорее всего, они сделали общую рассылку в чат команды, включающий тренеров и врачей. Мило с их стороны, что не выложили в интернет. Но счастье еще впереди, когда видео появится в разделе сплетен нашего студенческого блога.

– Будь добра. Объясни мне эту пошлость. – Папа кивает и скрещивает руки на груди.

Я глубоко вдыхаю, чтобы собраться с мыслями.

– Это была шутка, – пытаюсь заверить я.

Я снова прокручиваю видео. Не так уж пошло, как думает отец. Или все-таки?.. Да кого я пытаюсь обмануть! Это видео – недвусмысленное доказательство того, что дочь физиотерапевта имеет определенные потребности. Поведение Дрю в видео меня совсем не утешает, потому что я знаю, как он в действительности выглядел. Может, у него во взгляде и проскальзывали изумленные искорки, но ни в коем случае ни намека на то, что «Еще одно касание – и я наброшусь на тебя!».

– Значит, ты считаешь забавным выставить на посмешище глухого юношу? – жестко спрашивает отец.

– Я совсем не хотела…

– А как это выглядит, когда ты бросаешь боевой клич «Барсуков»? Особенно для человека, только что прибывшего из Алабамы? И весь бар тебя поддерживает, а он просто-напросто не понимает, что происходит? Это очень смешно?

– Нет, – растерянно говорю я.

Совсем не смешно. С моей стороны ситуация выглядела по-другому. Дрю попросил станцевать для него – я решила его порадовать. Возможно, несколько вызывающе, но ни в коем случае не злонамеренно. Насмешки не было. Я не хотела его выставлять на посмешище или унизить.

– Завтра ты извинишься перед ним. При всей команде, – твердо говорит отец и рукой указывает мне на дверь. – Сегодня я не хочу тебя видеть.

– Папа, я же не маленький ребенок, которого без ужина отправляют в комнату!

– Пока ты ведешь себя как ребенок, буду обращаться с тобой как с ребенком.

Я медлю несколько секунд, потом все-таки поднимаюсь из-за стола. У меня все равно пропал аппетит. В горле образуется комок, под веками щиплет, но я сдерживаю слезы. Это слезы злости. Я злюсь на папу, на его поведение и непонимание. Я злюсь на себя. Потому что мне не хватило ума оценить свои поступки в «Бархатном коте». Я не хотела делать Дрю посмешищем. Я злюсь, что кто-то записал и разослал видео. Какого черта?!

Дойдя до конца коридора, я так сильно толкаю дверь в свою комнату, что она ударяется о книжную полку. Моя комната сплошь заставлена полками. Книги и кубки, которые очень много для меня значат, но сейчас мне не до них. Я пинком закрываю дверь, кидаюсь на кровать и разглядываю потолок.

Я когда-нибудь научусь думать прежде, чем что-то натворю?

Тишина в комнате давит на уши. Через некоторое время раздается стук в дверь. Я не собираюсь отвечать, потому что Бо все равно войдет. Естественно, он приносит тарелку с печеньем.

– Джулс?

Он тихо проходит, садится на краешек кровати и берет одну печеньку, прежде чем протянуть тарелку мне. Бо так тяжело вздыхает, что у него заметно поднимаются и опускаются плечи.

– Ты же знаешь папу. Он хочет нас оградить и не может вынести, когда мы сами подставляемся. Неважно как.

Я тоже вздыхаю, беру печеньку и кручу ее в руках.

– Если я хочу позориться, то я позорюсь. Я же не маленькая. Но я не хотела позорить Дрю.

– Знаю. – Бо усмехается.

Я сую печеньку в рот.

– Я еще не видел, чтобы ты для кого-то так танцевала.

Печенье кажется безвкусным. Я сажусь на кровати и прислоняюсь к изголовью.

– Если я правильно поняла, Дрю нравятся чирдансеры. Я предложила провести его тайком на тренировку, но он сказал, что пойдет, если я станцую для него. Так что я подумала, так будет быстрее.

Вот и вся история. Бо я могу рассказать все. Я тоже все знаю про Бо. Даже некоторые вещи, которые неизвестны отцу. Некоторые вещи, которые подставляют Бо. Может, папа и слышал некоторые слухи про сына, уже давно гуляющие по кампусу, но молчит об этом.

Бо ничего не отвечает, но знаком показывает мне, чтобы я подвинулась. Он садится рядом и вытягивает свои длинные ноги, скрестив лодыжки.

Я прислоняюсь к нему. В тишине жуем печенье.

Как ни странно, но Бо первым нарушает молчание:

– На верхней полке твоего шкафа я, кажется, видел помпоны. Могу достать.

– Я больше никогда не буду танцевать для Дрю, – обещаю я.

И тут же перед мысленном взором прокручивается пресловутое видео. Как я томно смотрю на Дрю, как кладу руки на грудь, как напрягается его тело. На трезвый взгляд эта сцена выглядит унизительной – для нас обоих.

– Никогда не говори «никогда», Джулс. Ты каждое Рождество обещаешь, что перестанешь объедаться до тошноты шоколадным пудингом.

Бо берет очередную печеньку и чокается с огрызком в моей руке.

Я вздрагиваю от внезапно ожившего мобильника в кармане штанов. Сигнал СМС. Фотография от Мистера Алабама, на которой изображен мощный молодой человек с загорелой кожей, темными волосами и угрожающим выражением лица. Судя по экипировке, он футболист, но по фигуре явно не полузащитник.



МИСТЕР АЛАБАМА: Все еще готова надрать задницу?

ДЖУЛИ: В любое время.



Бо тянет шею, и я поворачиваю телефон, чтобы показать ему изображение.

– Ты знаешь, кто это?

– Без понятия. Кто же знает Эрона МакДэниэлса? – В тоне трудно не заметить сарказм.

Бо тянется к тарелке, и до меня доходит, что мой брат принес печенье не только для меня.

– МакДэниэлс? Как Эндрю МакДэниэлс? – не верю я.

– Старший брат Дрю. Играет в НФЛ, – объясняет он. – Ты бы знала, если бы погуглила Дрю.

Да не собираюсь я! И сомневаюсь я что-то, что подвернется случай побить его старшего братца. Даже если есть за что… Надо воспользоваться возможностью написать Дрю, раз уж он объявился.



ДЖУЛИ: У тебя найдется завтра перед тренировкой время для меня? Пару минуточек? Надо поговорить.

МИСТЕР АЛАБАМА: Теоретически да.

ДЖУЛИ: А практически?

МИСТЕР АЛАБАМА: Насколько я знаю, все истории, начинающиеся с «надо поговорить», заканчиваются не очень хорошо. И чаще всего бесповоротно. Я не уверен, что готов к этому.

ДЖУЛИ: Пусть будет сюрприз.

МИСТЕР АЛАБАМА: В твой сюрприз включены помпоны? Тогда я подумаю.

ДЖУЛИ: У тебя несомненно болезненная одержимость. Может, мне стоит предупредить нашу команду, а то набросишься на них, как вампир на хранилище крови.

МИСТЕР АЛАБАМА: Не переживай за них, Пыльная кошечка, твои подопечные в безопасности. Клянусь не нападать на чирлидерш (по крайней мере, без их согласия).

ДЖУЛИ: Тогда жду тебя завтра у главного входа на стадион? (Чирдансеры и чирлидеры не имеют НИЧЕГО общего.)

МИСТЕР АЛАБАМА: Это обещание или угроза? Ладно, я буду там стоять.



Бо с кошачьей быстротой выхватывает телефон, и только тогда я понимаю, что все это время он читал наши сообщения. Проклятье! Я вырываю мобильник обратно, но он успел что-то напечатать.

– Бо! – Я в ужасе от того, что он отправил. Я же другое хотела!



ДЖУЛИ: Еще бы не стоял, Мистер Алабама.



Ну вот, за это тоже придется завтра извиняться.

– Что? – Бо даже не скрывает ухмылки. – Достойное окончание беседы. Не мог же я пустить все на самотек. Ой, Джулс, ты покраснела?

Нет, конечно. Меня трудно смутить. Даже то, что Дрю ничего не отвечает. Лишь среди ночи я получаю смайлик.



МИСТЕР АЛАБАМА:;-)



К сожалению, Дрю не единственный, кто отметился. Групповой чат команды чирлидинга мигает кучей непрочитанных сообщений. Я подозреваю, что не обрадуюсь, и не разочаровываюсь в своих подозрениях. Ава прислала видео с танцем. Наверняка получила от Лекса, он играет в защите «Барсуков».

Отлично! Аплодисменты дружной команде распространителей!

Надо громко и проникновенно поблагодарить обоих: и Симонса, и Ортегу. Желательно перед всей командой.



АВА: Я даже не знала, что мы устраиваем новичкам приватные представления… Становится жарко…

ХЛОЯ: У меня подружка спрашивает – это было свидание? И еще – на новичков не распространяется правило команды?

АВА: Подружка, которая случайно в нашем чате? Ты себя слышишь, не?..

ХЛОЯ: Ну так говорят…

ПЕННИ: Джули не встречается с футболистами.

АВА: Может, она передумала? Я даже могу ее понять…

ХЛОЯ: Джули! Отвечай!

АЛЕКС: @Хлоя, оставь! Джули первая его пометила. Он принадлежит ей.

ПЕННИ: Фууу! Возьмите себя в руки!

ХЛОЯ: Разве капитан не внес в правила футбольной команды пункт, запрещающий встречаться с дочерями тренеров, врачей и т. д.?



Здесь мне пришлось фыркнуть. Кайл знает про этот пункт? Интересно, когда капитан запретил – до или после того, как Кайл получил свое удовольствие на заднем сиденье?

Собравшись и глубоко вздохнув, я набираю ответ.



ДЖУЛИ: Это было не свидание. Я показывала новенькому кампус и лишь позаботилась о том, чтобы он чувствовал себя как дома;) Я не спрашивала, есть ли у него девушка. «Подружка Хлои» может спокойно попытать удачу.



Уже отправив сообщение, ловлю себя на том, что мне совсем не хочется, чтобы она это делала.




Глава 4. Дрянная среда


На следующее утро я просыпаюсь (до будильника и, значит, очень-очень рано) от боевого клича «Барсуков». Зевая, я потираю следы от подушки на щеке, стряхиваю несколько крошек от вчерашнего печенья и хватаю телефон. Видимо, в глубине души жду СМС от Дрю, иначе почему я так разочарована, когда вижу имя Хэйли. Да что такое! Надо немедленно прекратить! Даже мысль о том, что Дрю мог написать мне сразу после пробуждения, это шаг в ложную сторону. Не надо придумывать еще одну трагическую лавстори. И вообще, кто говорит о любви? Мы видели друг друга от силы часа четыре. То, что Дрю заигрывал со мной, совсем не означает, что я его интересую. Или он меня!

Глубоко вздыхая, я откидываюсь на подушку и возвращаюсь в реальность:



ХЭЙЛИ: Ты будешь сегодня загорать после тренировки на трибуне с малышом Бо? Давай сделаем фото, на котором ты в моем новом платье? Ну пожалуйста, Джулс… Это ненадолго. И стадион – чудесная декорация для фото.



Я не хочу, но соглашаюсь. Палец действует независимо от моей воли, и я об этом еще пожалею. Хэйли известна в колледже своими сумасшедшими идеями. Она тут же присылает мне снимок того, что когда-то было футбольной майкой «Барсуков», а теперь, видимо, стало платьем. Ну, по крайней мере, это платье намного проще, чем ее последнее создание, над которым безуспешно сражались баскетбольная майка, шредер и упаковка английских булавок. Для настоящей модели я ростом не дотягиваю, и обычно из-за нехватки времени мне не удается поддерживать дружбу вне команды, но для Хэйли с удовольствием сделаю исключение. Она единственная, на кого Бо мог всегда рассчитывать в то время, когда пол-кампуса обливало его грязью. За винтажной одеждой и острыми словечками прячется такая прекрасная натура, о которой она сама, возможно, и не догадывается.



После быстрого душа я собираю спортивную сумку. У шкафа останавливаюсь и бросаю взгляд на верхнюю полку. Движимая каким-то внутренним побуждением, я встаю на цыпочки и касаюсь блестящих помпонов. В школьные годы меня просто очаровывало, как они оживают, когда их крутят в воздухе. Но это было до того, как я усвоила правила этого мира. До того, как не один раз мне ясно дали понять – для симпатичной блондинки и чирлидерши выбор возможностей невелик: быть или дурочкой, или стервой. Как выяснилось позже, второе облегчает школьную жизнь. Даже выбрав акробатический вариант чирлидинга, где очень редко используются помпоны, мне намного проще жить, удерживая на расстоянии определенных людей. Особенно тех, которые называют тебя «хорошенькой». Они первые, кто бросает тебя, как только им надоедает твой безупречный фасад. После смерти моей матери сколько предполагаемых подруг вдруг сочли меня слишком утомительной, потому что я не могла заставить себя постоянно улыбаться в их присутствии? Сколько из них, разъехавшись после школы по всему свету, дали знать о себе хоть раз? Может, одна из причин того, что я хочу в чирлидинг НФЛ, – это возможность найти единомышленников.

Я все еще поглаживаю помпоны и ловлю себя на мысли о Дрю. Отдергиваю руку как от огня. Я сегодня извинюсь перед ним и постараюсь избегать его в дальнейшем. Совершенно неприемлемо: я провела полночи в мыслях о том, что имел в виду Дрю, посылая этот дурацкий смайлик. Не надо было танцевать. И писать. Я прижимаю ладони к глазам. Вчерашний день был катастрофой – я вела себя как школьница! Надо положить этому конец!

Соберись, Джули!

Сегодня по расписанию тренировка, поэтому я надеваю контактные линзы и выхожу из комнаты.

Солнечный свет заливает кухню золотом, похоже, сегодня будет чудесный день. По крайней мере, если не подкачает погода. И если забыть о предстоящей встрече с Дрю. Хотя отец настаивает на объяснениях перед командой, я хочу сначала переговорить с Дрю наедине, потому что дело касается только его и меня. И в том, и в другом случае ситуация неловкая.

Я заливаю мюсли овсяным молоком, когда в кухню заходит папа. Мне не надо на него смотреть, чтобы понять, что он до сих пор сердится. Темная аура плохого настроения следует за ним повсюду – к верхнему шкафчику, откуда он достает чашку, к кофе-машине и, наконец, к своему месту за столом.

– Джули.

Он на меня не смотрит, шуршит газетой, которую я принесла из почтового ящика вместе с письмами. Обычно он первыми открывает письма, прежде чем уткнуться в газету. Еще один индикатор плохого настроения.

– Пап? – Но он не отвечает.

Неверяще поднимаю брови. Запихиваю в рот полную ложку мюсли и ставлю тарелку на стойку – предпочитаю есть стоя, чем сидеть с ним за одним столом.

– Знаешь, что ты сделала вчера не так? – вопрошает он, не отрывая глаз от газеты.

«Ничего» так и вертится на языке, но я с трудом сдерживаюсь и проглатываю ответ. Ненавижу, когда со мной разговаривают, как с трехлетней.

– Папа! – Я не могу сдержать стон. – Я не хотела ставить Дрю в неловкое положение, я просто хотела… должным образом его поприветствовать.

– Поприветствовать? – Он резко поднимает голову, мускул на щеке нервно дергается. – Я тебя попросил показать Эндрю кампус. А не делать его посмешищем, танцуя на публике перед ним. Я тебя не так воспитывал. И маме бы точно не понравилось.

Как я ненавижу, когда он начинает разыгрывать карту мамы. Она как джокер, чтобы прибить меня окончательно.

– Я всегда танцую на публике! – бросаю я и понимаю, что с каждым словом делаю хуже.

– Ты извинишься перед Эндрю. Один на один. С командой я улажу сам. И чтобы я больше ничего не слышал об этом неприятном инциденте. – Несколько долгих мгновений он пронзает меня ледяным взглядом своих голубых глаз и возвращается к газете.

У него все просто. Главное, чтобы я вежливо извинилась и не порождала шумихи.

– А что, если ему понравилось? – вырывается из меня, и я даже не понимаю, как это получилось.

Как в замедленной съемке, плавно опускается газета.

– Если ему понравилось? – повторяет отец, удостоверяясь, что не ослышался. – В тот самый день, когда мужчины тебя начнут волновать больше спорта, уходи из чирлидинга.

Я насмешливо фыркаю. Ну это же нелепо, и он это знает. Этот день не наступит хотя бы потому, что спорт финансирует львиную часть моей учебы. Даже после смерти мамы я не бросила чирлидинг, так что и сейчас не брошу.

Наш разговор прерывает веселое «Доброе утро!» Бо. Он проходит легкой походкой, как будто не слышал нашу дискуссию. Что маловероятно – в доме довольно тонкие стены. С полным спокойствием наливает в стакан апельсиновый сок и становится рядом со мной, облокотившись о стойку. Все это время сопровождается гробовым молчанием, нарушаемое лишь гудением холодильника.

– Закончили? Можем идти? – Папа переводит взгляд с Бо на меня и обратно. Пальцами мнет газетные листы – явный признак того, что он не успокоился.

– Я готов! – Бо одним движением головы откидывает челку со лба. – Радуйся, что можешь нас подвезти. В будущем, возможно, мы пойдем другим путем. Или поедем.

Я не успеваю спросить, что он имеет в виду, как Бо продолжает:

– Хэйли позавчера рассказывала, что ее бабушка переезжает в дом престарелых и хочет избавиться от своей машины. Милый маленький «Форд Фиеста», на который я уже заработал в кафе. Если ничего не помешает, завтра его забираю.

Бо независимо постукивает пальцем по стакану, как будто ничего особенного не произошло, всего лишь прикупил по случаю кусочек свободы.

– Ты не можешь быть против, – предупреждает Бо папу. – Если сможем сами ездить, а не ждать тебя, то у нас будет больше времени для учебы. И для работы по дому. В выигрыше все.

Папа опускает газету, складывает ее аккуратно и оставляет на краю стола. Берет чашку с кофе, отхлебывает и пожимает плечами.

– И в мыслях не было.

Потом собирает письма и поднимается из-за стола – знак, что пора выходить.

Интересно, отреагировал бы он так же спокойно, если бы с подобными новостями явилась я? Прихожу к выводу, что нет. Более чем уверена, что сначала он прочитал бы лекцию об опасностях, связанных с вождением машины, а потом напомнил бы об ответственности. С Бо он ведет себя по-другому, потому что Бо более благоразумный из нас двоих.



На обеденной перемене в кафетерии Бо и Хэйли обсуждают последние детали покупки. Я чувствую некоторое возбуждение от предстоящего кусочка свободы. Или от грядущего разговора с Дрю?

Я накручиваю спагетти на вилку. Собственно, как начать извинения?

Извини, что выставила вчера тебя дураком. Я не нарочно. В качестве реванша можешь станцевать для меня. Танцуй!

Не мешало бы найти Дрю – раньше начнешь, раньше закончишь, – поэтому я оглядываюсь время от времени по сторонам. Но его не видно. В кампусе достаточно уголков, где можно спокойно перекусить, исключив всякую возможность случайной встречи.

Я подпрыгиваю от оглушающего скрежета стула по полу, когда Пенни придвигает стул поближе ко мне.

– Ты показывала новичку кампус? – безо всякого перехода спрашивает она, и в ее голосе звучит любопытство пополам с укоризной. Она ставит стакан с водой на стол, поправляет идеально уложенный воротничок рубашки поло и в упор меня разглядывает.

– Папа меня попросил провести экскурсию, – подтверждаю я и стряхиваю спагетти с вилки.

– Мило с твоей стороны. Кайл ругается. Вся команда теперь должна выучить специальные жесты на тот случай, если ему придется пропустить игру и введут новичка. Как будто у них нет запасных квотербеков. – Пенни поджимает губы и качает головой. – Как будто мальчикам больше заняться нечем.

– Выучить пару жестов выходит за рамки умственных способностей Кайла? Или проблема в другом? – вмешивается Хэйли.

– Пустая трата времени, – не отступает Пенни и выпрямляет спину. – Давайте будем реалистами – что из этого может выйти? Глухой квотербек. Он никогда не попадет в НФЛ. Зачем вообще допускать его к игре? Тренеры пожалели его, но несправедливо, что он крадет игровое время других спортсменов. Более перспективных спортсменов. Он…

– Дрю, – бросает Бо. – Глухого квотербека вообще-то зовут Дрю.

– Я знаю, как его зовут. Предполагаю, что известное имя – единственный аргумент в его защиту.

– Успокойся, – прошу я. – За кем ты повторяешь? За Кайлом? Или за своим отцом? С каких пор ты начала дискриминировать людей?

Пенни прикусывает нижнюю губу и опускает взгляд. Все понятно – кое-кто из ее окружения не может смириться с Дрю.

– Ты думаешь, что настолько все изменится? – Я стараюсь, чтобы голос звучал примирительно. – Табличку с расписанной стратегией игры можно держать на виду все время. И использовать уже знакомые жесты, которые так и так применяются, когда из-за шума на стадионе ничего не слышно. Подумаешь, надо выучить еще парочку знаков.

С одной стороны, я понимаю нетерпимость Кайла, но с другой стороны, совершенно не принимаю выбор слов Пенни. Я еще не видела ее такой возмущенной, обычно из нас двоих она намного сдержаннее.

– Это не отменяет факта, что они думают выпустить его на игру. Как будто нам нужен третьесортный квотербек из Алабамы. И не вина Кайла, что прошлый сезон оказался таким плохим, – пренебрежительно фыркает Пенни. – И вообще, на чьей ты стороне?

Она упирается руками в стол и так вызывающе смотрит на меня, что я невольно задаюсь вопросом: куда этот хищник дел милого олененка?

– Надо выбирать сторону? – говорит Хэйли. – Которая из них раздает шоколадки? Непотопляемый аргумент.

– Речь не о шоколадке! – поучительно начинает Пенни. Указательный палец бессознательно царапает столешницу, видимо, Пенни стоит немало усилий сдержаться. – Речь о будущем в НФЛ. Почти двадцать миллионов долларов за сезон. Разве ты откажешься от того, за что так упорно боролся? Кайл из футбольной династии. Его отец и его дедушка были одаренными футболистами. Будет очень обидно, если он… – Она захлебывается и начинает беспомощно хлопать ресницами. – Как ты будешь себя чувствовать, если на твое место приводят другого, да еще ждут, что ты с удовольствием оставишь ему команду? – успокоившись, говорит она.

– На двадцать миллионов долларов можно много шоколадок купить, – лениво соглашается Бо.

Пенни испепеляет его взглядом, но Бо в ответ лишь скучающе пожимает плечами.

– Уж ты-то должен знать, чем парни готовы пожертвовать ради своей карьеры, – шипит она в его сторону. – Никто не сдается без боя!

Бо открывает рот, но, подумав, решает не отвечать. Меня раздражает больше, чем следовало бы, когда Пенни бросает камешки в огород Бо. Мой брат совсем не заслуживает этого.

– Перестань. Нет никаких сторон, – уверяю я и энергично набираю спагетти в соусе песто на вилку. – «Барсуки» одна команда. Единая команда.

– Да неужели, Джули. – Пенни критично разглядывает, как я отправляю лапшу в рот. – Ты действительно думаешь, что нужно реструктуризировать команду и приглашать еще одного квотербека для того, чтобы он следующий год просидел на скамейке? Очнись! Шансы быть отвергнутым возрастают, если не выходишь на поле! Кайл имеет полное право беспокоиться.

– И разумеется, он имеет полное право быть утешенным тобой, – услужливо добавляет Хэйли.

Сегодня она вместо вязания вытаскивает из рюкзака альбом для рисования и кучу карандашей.

Мне нечего добавить. Мне вообще все равно, кто на поле, кто на скамейке запасных. Тренеры решат, как будет лучше для команды. То, что Пенни относится к этому по-другому, я понять могу, но… От меня-то чего она хочет? Тем более она знает, что я Кайла не выношу. Мое мнение, что он ей не подходит, подтверждают ее последние слова.

– Как так вышло, что именно ты показывала новенькому кампус? – резко спрашивает она.

– Потому что папа попросил меня. Эта экскурсия не имеет никакого значения, как и дурацкое видео. Это всего лишь шутка, которая вышла из-под контроля.

– Знаю. И тебя знаю. Обычное состояние «Джули в отрыве». Я только хочу, чтобы ты оставалась верной себе. Скоро наше первенство. Не вздумай отвлекаться.

– Что за видео? – спрашивает Хэйли, оторвавшись от рисунка, но никто не отвечает.

Я не собираюсь ничего рассказывать. И так слишком много известно о моей танцевальной программе.

Пенни хватает стакан и теперь постукивает ногтем по нему. Некоторое время слышится только тихое звяканье по стеклу.

– Ты же не будешь с ним из жалости встречаться? Ну, он же глухой. Он даже не в твоем вкусе. Тем более все знают, спортсменов ты не жалуешь, а уж на футболистов полное табу для будущей чирлидерши НФЛ. Я понимаю, Кайл тебе не нравится, но хотя бы из солидарности я могу тебе доверять?

– Ты что, перестанешь с ней дружить, если она переспит с новичком? – снисходительно ухмыляется Хэйли.

Она и понятия не имеет, насколько наши мысли совпадают.

Каким образом мои отношения с Дрю касаются нашей дружбы с Пенни? Почему я в противостоянии Кайла и Дрю обязана поддерживать сторону Кайла? Только чтобы не ранить чувства Пенни? Смешнее не придумаешь.

– Минутку! – Я успеваю предупреждающе поднять руки, прежде чем Пенни начнет протестовать. – Весь наш разговор – сплошной абсурд. Я не сплю с Дрю. А если и пересплю, то только для моего собственного удовольствия. И случится это вне зависимости от решения тренеров сделать его стартовым квотербеком, или от нашей дружбы, и уже тем более от его глухоты. Да что с тобой, почему ты прицепилась к этому?

– Она только что сказала «для собственного удовольствия»? – мурлычет Хэйли и с ухмылочкой рисует в альбоме сердечки. – Значит, ты не отрицаешь, что тебе было бы в удовольствие.

– Определенно! – подтверждает Пенни, раздраженно раздувая ноздри.

– Да, мы можем представить, что Кайл не только на игровом поле полностью выкладывается. Он также широко известен своими способностями блистать на выездных матчах, – вкрадчиво продолжает Хэйли, не отрываясь от альбома.

Сердечки дополняются женским силуэтом, завернутым простыней. В этот раз убийственный взгляд достается Хэйли.

– Не разносила бы ты эти слухи, – рычит Пенни.

Я не успеваю среагировать, как она встает и целует меня в щеку.

– Я просто хочу, чтобы ты не наделала глупостей. И встречаться с Дрю было бы неосторожно. Увидимся на тренировке. И не ешь много углеводов.

Коротким кивком она прощается и уходит. Она опять ничего не поела.

Мы знакомы достаточно долго, поэтому я знаю, что она всегда отказывается от еды, когда нервничает. Сейчас, видимо, стресс связан с будущим Кайла.

– Если бы это были только слухи… Кайл контролирует свой член, как синоптик погоду, – говорит Хэйли, продолжая чиркать в альбоме.

Через некоторое время она выныривает из своего мира.

– Хочешь, я провожу тебя на тренировку? У меня есть время. – Она обеспокоенно смотрит на меня и добавляет: – Странный разговор получился, как будто она бросит тебя, если ты еще раз встретишься с Дрю. И не только в переносном смысле.

Подозрения Хэйли звучат абсурдно. Пенни не бросит меня. Потому что я не собираюсь больше танцевать для Дрю. Потому что мы дружим много лет. И наконец, потому, что Пенни тоже флайер, и у нее нет возможности меня бросить.



В назначенное время я стою у главного входа стадиона. Если подумать, то худшего места для разговора наедине сложно найти. Каждые две секунды мимо проходит кто-то из игроков и приветствует меня. С некоторыми я познакомилась на вечеринках, какие-то были пациентами отца, но все равно я не могу запомнить имена всех пятидесяти с чем-то активных игроков нашей команды.

Но, по крайней мере, могу быстро выловить Ортегу у двери.

– Ортега, постой! – Надо игнорировать его раздраженный взгляд. – Можем мы поговорить про вчера?

– О твоем сексуальном выступлении? – двусмысленно поднимает он одну бровь.

– Нет. И даже не о том, на кого я подам в суд за съемку и распространение видео. Лучше не нарывайтесь, – предупреждаю я. – Я не позволю, чтобы подобные видео всплыли в Сети. Поэтому, если видео появится в блоге кампуса, вам лучше немедленно удалить его, пока мне не стало совсем невтерпеж. Но вы можете оказать мне услугу, чтобы загладить свою вину. Тогда, возможно, я воздержусь от подачи в суд за съемку без разрешения.

– Саммерс, это же была только шутка! Я не хотел обидеть ни тебя, ни МакДэниэлса.

– За твою шутку приходится расплачиваться нам. Вы сделали нас посмешищем. Супер! Теперь, чтобы загладить вину, ты будешь очень милым с Дрю.

Матео стонет в ответ на мои слова.

– Я серьезно. Как фулбек ты важный игрок, второй после Кайла. Почти каждый в кампусе тебя знает и любит. Если ты будешь немного приветливее с Дрю, другие, возможно, последуют твоему примеру.

– Ты на самом деле серьезно. – Матео испытующе смотрит на меня. – Тебе нравится МакДэниэлс.

– Он здесь новенький и заслуживает свой шанс. Ясно?

Я не понимаю, что бормочет Матео, но, кажется, движение, когда он пропускает волосы через пальцы, похоже на уступку.

– Ясно. Я замолвлю за него словечко. Мы не будем усложнять ему жизнь, но доказать, что он достоин места в команде, он должен будет сам.

– Я всегда знала, что где-то глубоко-глубоко ты прячешь доброе сердце, – улыбаюсь я.

– Чего только не сделаешь ради дочери физиотерапевта, – вздыхает он.

– Кстати, об отце. Это была идея Кайла внести пункт о табу на дочерей сотрудников команды?

– Да, его. – Матео неодобрительно фыркает и, оглядевшись, делает шаг ко мне. – Кайл Кловер тот еще лицемер, все в свою выгоду оборачивает. Мы с тобой оба знаем, почему он не желает, чтобы кто-то из команды к тебе приближался. Но я также знаю, как тебе важна твоя репутация. Так что твоя тайна уйдет со мной в могилу.

Ортега подмигивает мне и удаляется.

И хотя мой разум говорит, что я могу полностью доверять Матео в этом вопросе, на душе все равно тяжело. Ошибка с Кайлом будет преследовать меня вечно. Или, по крайней мере, до того времени, когда я наберусь мужества все рассказать Пенни.

Я прислоняюсь к стене в ожидании Дрю. Наверное, фразу про две минуты он воспринял буквально, иначе почему его до сих пор нет? Чтобы отвлечься, я достаю айпад, открываю книжку и перечитываю одно предложение несколько раз, потому что не могу сосредоточиться. Я извинюсь перед Дрю, чтобы папа был доволен. Потом наши пути разойдутся с тем, чтобы каждый из нас полностью отдался своему спорту. Звучит благоразумно. Иногда быть благоразумным не так уж плохо.

– Джули?

Голос Дрю врывается в мои размышления. Искренний тон сопровождается озорными искорками в глазах. Определенно, при дневном свете его глаза отсвечивают золотым. Как и кончики волос, по ним сразу можно понять, что в Алабаме он много времени провел под солнцем.

– Привет. Мне нужно только две минуты.

Я стараюсь говорить медленно и опускаю айпад. Я не знаю, понимает ли меня Дрю. Его внимательный взгляд задерживается на моих губах.

– Две минуты? – переспрашивает он, склонив голову. – Не бойся, я могу дольше.

Этим двусмысленным ответом я обязана исключительно вчерашнему тексту Бо, отправленному без моего согласия. Чувство времени у Дрю великолепное, что для спорта с мячом, что для спорта на матах. Сама не знаю, откуда у меня такое убеждение. Кожа покрылась мурашками, когда я представила его в своей постели. Надо немедленно прекратить. Я даже думать не хочу, как он выглядит без одежды. Или как я исследую языком контуры его мышц. Его вкус, его запах. Чувство, когда он движется надо мной. Или подо мной. Идеальное взаимодействие наших тел.

Да что за фантазии? Я чешу переносицу – надо немедленно отвлечься, прежде чем щеки покраснеют.

– Послушай, – начинаю я.

Самое нелепое из всех возможных фраз, которые можно придумать!

– Я весь обратился в слух, – уверяет Дрю, изо всех сил стараясь быть серьезным, но уголки губ дергаются, кажется, он опять догадался, о чем я думаю.

Я прочищаю горло, хотя он и не услышит проявившейся хрипотцы в моем голосе.

– Мой папа хотел, чтобы я извинилась перед тобой. За вчерашний танец. Прости меня, если он выглядит попыткой выставить тебя на посмешище. Я совсем этого не хотела.

Дрю так пристально смотрит на мои губы, что его глаза сужаются. По его растерянному лицу я вижу, что он ничего не понял, поэтому достаю телефон и набираю текст. Но и после прочтения растерянность не уходит. Не мешкая, он достает свой айфон и шлет сообщение на мессенджер.



МИСТЕР АЛАБАМА: Я в ужасе! Ты просишь прощения, что выставила меня на посмешище? Пыльная кошечка, я думал, наши отношения строятся на том, что мы поддразниваем друг друга. Означает ли это, что ты больше не работаешь в Службе надирания задниц?



Он выпячивает нижнюю губу и смотрит на меня глазами котенка, выпрашивающего вкусняшку. Как можно быть таким здоровяком и выглядеть так беспомощно? Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не погладить его по голове.



ДЖУЛИ: В любом случае я больше для тебя не танцую. Однако Служба надирания задниц работает по штатному расписанию.

МИСТЕР АЛАБАМА: Я подозревал, что этот разговор не к добру, но то, что он закончится катастрофой…



Он прижимает руку к сердцу и глубоко вздыхает.



МИСТЕР АЛАБАМА: И это как раз в тот момент, когда я мысленно заверил определенную часть моего тела, что она не покроется пылью в твоей компании.

ДЖУЛИ: Я, конечно, пожалею об этом, но все же спрошу: какую часть?



Вместо ответа он прислоняется к стене рядом со мной и разворачивает телефон. На экране идет вчерашнее видео. Наверняка Дрю уже в командном чате и потому имеет документальное подтверждение моей юношеской глупости. И может снова и снова пересматривать наивысший момент моей умственной деградации.

Дрю таинственно склоняется ко мне. Почему это незначительное движение заставляет мое сердце сильнее биться? Его дыхание щекочет шею, когда он заговорщически шепчет мне прямо на ухо:

– Даже не знаю, что на этом видео для меня хуже: мое дебильное выражение лица или выпуклость на джинсах.

Прошу прощения? Смех так и рвется наружу. Он точно сказал эти слова? На полном серьезе? По его лицу совершенно невозможно понять.

Дрю снова показывает улику, увеличивая изображение соответствующей части тела. Я непроизвольно фыркаю. Возможно, его признание должно шокировать или вызвать отвращение, но его самоирония полностью меня обезоруживает. На мой смех он благодарно улыбается. Улыбается по-настоящему, на щеках проявляются ямочки. Бо точно понравится. Надо сказать, что эти ямочки придают ему привлекательности.

– Так тебе понравился мой танец?

Он опять свободной рукой крутит невидимые помпоны. В глазах такое теплое сияние, что я невольно улыбаюсь в ответ.



ДЖУЛИ: Наверное, тебе стоит полечиться от одержимости помпонами. Это вызывает у меня беспокойство. Но между нами все хорошо?



Вместо того чтобы набрать текст, он делает жест. Мне нужно целое мгновение, пока я вспоминаю, что он означает. Чтобы подавить невольную ухмылку, я прикусываю нижнюю губу. Я как-то по-другому представляла наш разговор, но он определенно принес мне облегчение. Может, потому что уже закончился. Может, потому что было весело провести эти две минуты с Дрю. Странно – между нами существует коммуникационный барьер, но, когда Дрю мне улыбается, я не могу избавиться от чувства, что он принадлежит к тем немногим людям, которые меня понимают. Что ему ничего не стоит разобраться в моих мыслях, в которых иногда я и сама путаюсь.

– Дружба? – предлагаю я и протягиваю руку.

– Дружба, – подтверждает он и отвечает на рукопожатие.

Моя ладонь бесследно исчезает в его могучей руке.

Я снова смотрю на него и стараюсь говорить медленно:

– Великолепно. Хорошей тренировки! Как жестом показать «великолепно»?

– Просто скажи, – его тихий ответ звучит как обещание, что он меня всегда поймет, даже если не слышит.

Он выжидающе смотрит на мой рот так, что я от растерянности прикусываю нижнюю губу.

Это так… сексуально!

Я очень медленно приоткрываю губы.

– Вели…

– Извини, я опоздал! – кричит Джейк, и я вздрагиваю.

Он торопливо приближается большими шагами и трогает Дрю за плечо.

Он тоже вздрагивает от неожиданности, отпускает меня и проводит рукой по взлохмаченным волосам.

Я удивленно наблюдаю за странной реакцией Дрю – он поспешно отходит от стены, увеличивая между нами расстояние. Ему не хочется, чтобы нас видели вместе? Мы же не занимались ничем даже отдаленно непристойным, просто разговаривали. Почему ты так сразу напрягся? И улыбка исчезла. Не глядя на меня, он взваливает спортивную сумку на плечо.

Джейк улыбается мне вежливо, но мимоходом, словно замечает мое присутствие, но не придает ему особого значения.

– Пойдем? – обращается он к Дрю, сопровождая вопрос соответствующим жестом. Он в хорошем настроении.

Дрю кивает Джейку и, не глядя на меня, взмахивает рукой на прощание. И все? Он уходит, оставляя меня одну.

Я смотрю им вслед, затем медленно сползаю по стене на корточки. Что это было? Что за прощание, похожее на побег? Или это нормально для него? Может, я слишком остро реагирую… Да, скорее всего. Ничего не было. Не было никаких взглядов между нами. Только моя фантазия и квотербек со своеобразным чувством юмора. Хотя он на самом деле со мной заигрывал, но, разумеется, этим заигрываниям не стоит придавать значения. Мое предложение о дружбе было чисто символическим. Мне не хочется больше проводить с ним время, чтобы получше узнать. Слова Пенни о солидарности все еще не выходят у меня из головы. Нет ни одной разумной причины чувствовать себя отвергнутой. Я извинилась, теперь наши пути расходятся.

«Все в порядке», – повторяю я уже в который раз.

По дороге в спортзал телефон оповещает о новом сообщении, но у меня нет сил смотреть. Я очень надеюсь, что тренировка поможет мне отвлечься.

– Кто-нибудь хочет пойти со мной в следующий четверг на встречу с Лорой Дейнс? – кричу в раздевалке, натягивая майку.

Лора Дейнс родилась в Фейр-Хэвен, изучала писательское мастерство, а сейчас находится в топе мировых бестселлеров с социально-критическими книгами для подростков. И встреча с ней, организованная здесь, – яркое событие. Кажется, только для меня. Другие девушки особого энтузиазма не проявляют.

– Почему не попросишь своего дружка Эндрю? – немедленно реагирует Хлоя. – Или погоди… Кажется, он не слышит?

Опять всплывает история с видео. Супер. Я раздраженно поворачиваюсь, готовая кинуть в нее грязный носок.

– Это не оскорбление! – быстро говорит она, словно разгадав мои намерения, и прикрывается руками. – Я узнала о его переезде в инстаграме, еще до того, как вы увиделись. Я бы провела его по кампусу, если бы ты первая этого не сделала. Правда. МакДэниэлс в «Барсуках»! Я сначала думала, что неверно прочитала. Хотя давно было ясно, что он готов на трансфер.

– Что ты имеешь в виду? – не понимаю я.

– Прошу прощения? Стартовый квотербек Иан Торн, а МакДэниэлс на скамейке запасных? Да ни в коем случае!

Мне очень хочется узнать, что все это значит, но тут Пенни кидает спортивную сумку на скамейку рядом со мной.

– Можем мы сменить тему? – От тяжелого дыхания ее узкие плечики заметно поднимаются и опускаются. Пытаясь восстановить дыхание, она что-то ищет в сумке. Наконец она вытаскивает сложенный листок бумаги. – Бо целую вечность просил у меня фамильный рецепт кесадильи. Я маму чуть не на коленях умоляла, но выпросила. Может, ты передашь ему? В качестве компенсации за мои вчерашние слова?

– Почему сама не передашь? – Я забираю листок и прячу в рюкзаке. – Ты бы могла сделать фото и переслать ему.

– Знаю, но он оценит этот жест.

Она мельком смотрит на меня, прежде чем заняться прической – волосы надо заплести в косу и аккуратно поднять на макушку.

– Эй, Пенни! – кричит Ава с телефоном в руке. – У тебя есть общие лекции с новеньким. В инсте пишут, что он тоже изучает экономику.

– Нет, – преувеличенно спокойно отвечает Пенни. – Потому что у него четвертый семестр. Он будет с Кайлом, которому повезло каждую лекцию наблюдать, как дрыгается переводчик Эндрю.

– Дрыгается? Так это Кайл вдалбливает в тебя эти слова? – делаю я вывод. – Еще один повод обходить его стороной.

– Ничего Кайл мне не вдалбливает! – твердо говорит она, чтобы отмести любую двусмысленность. – Я просто сочувствую его опасениям. Как он сможет сконцентрироваться, если рядом с доцентом кто-то размахивает руками?

– Охотно верю, что Кайл легко отвлекается.

– Но эти опасения не причина, чтобы так грубо говорить об Эндрю, – добавляет Ава.

– Хорошо. Знаете что? – вмешиваюсь я, потому что обстановка накаляется с каждой секундой. – Давайте вернемся к правилу «Никаких разговоров о парнях в раздевалке»?

– Просто не понимаю, как можно говорить такие вещи о ком бы то ни было. – Ава игнорирует мое предложение, не сводя взгляда на Пенни.

– И о политике! – немедленно вмешиваюсь я, потому что чувствую, что Ава сейчас перейдет к запутанной ситуации в семье Пенни. – Если у футболистов есть проблемы, они сами между собой разберутся. Но мы одна команда! Ясно?

– Если мы не говорим о парнях в раздевалке, можно тогда я не буду рассказывать о последних выходных и о ночи с Матео? – выдает Хлоя.

– Серьезно, Хлоя?! – У Авы округляются глаза. – Матео Ортега? Что ж, поздравляю со вступлением в клуб «Одноразовый секс с Матео»!

– Это было горячо… – подтверждает та.

– Пожалуйста, без подробностей! – настаивает Пенни. – Я постоянно сталкиваюсь с ним в квартире Кайла и хочу иметь возможность смотреть в глаза.

– Ну что, никто не пойдет со мной на встречу? – возвращаю я разговор к первоначальной теме.

Всеобщее молчание принимается за отказ. Что ж, Бо не отвертится от чести сопровождать меня.



За всеми этими спорами с отцом, резкой переменой в Дрю и видео я чуть не забыла о самом важном в жизни. По крайней мере, в моей жизни. Спорт. Я снова вспоминаю о нем на общей разминке с другими девушками. Почти два часа – я настоящая. Единое целое с музыкой и командой. Чирлидинг – спорт высоких достижений, но он не спорт одиночек. Мы – команда. И мы готовимся ради нашей мечты – победы на первенстве.

Сначала мы по двое – синхронно – делаем сальто, перевороты, флик-фляки, строго по диагонали мата. Подбадривая и делая замечания. После основных упражнений переходим к хореографии. Один раз. Второй. До тех пор, пока не выбьемся из дыхания, пока не заболят мышцы и суставы. Я знаю, что завтра опять будут многочисленные синяки там, где мы сталкивались телами при поддержке, но результат того стоит. Ничто не сравнится с ощущением, когда смотришь на мир с вершины живой пирамиды высотой в несколько метров и исполняешь шпагат. Краткий миг триумфа над гравитацией. Момент чистого счастья. Пенни права – это именно то, чего я хочу.

Все идет хорошо, и я забываю обо всем до тех пор, пока ко мне в конце тренировки не подходит Ава.

Я в это время разминаю шею и плечи и не могу понять, что значит ее сияющая улыбка. Белые зубы сверкают как снежок на контрасте с темной кожей.

– Ты пойдешь через стадион? Думаю, тебе стоит прихватить громоотвод. Чтобы отвести искры между тобой и Дрю, – подкалывает она, и я не могу сдержать нервного стона.

– Отец на стадионе, – напоминаю я. – Он считает, что своим танцем я подставила Дрю. Ничто так эффективно не погасит случайные искры, как его морализаторские лекции.

– Да ладно тебе! Отец как отец. Можно сказать, это его задача – удерживать как можно дальше от тебя молодых людей. Поверь. Твоя мама сказала бы: «Джули, слушай сердце». – Она торжествующе поднимает указательный палец и вскидывает подбородок. – Еще бы она сказала: «Если чувствуешь желание раздеться, не забудь про презерватив!»

Некоторое время я смотрю на нее в недоумении, но потом обе смеемся. Слишком абсурдный разговор, чтобы вопринимать его всерьез.

– По крайней мере, моя мама сказала бы: «Держи его!»

– Ну, поскольку у тебя нет планов идти в НФЛ, я присоединяюсь к ней, – говорю я.

Одной из причин выкинуть Дрю из головы являются мои спортивные амбиции. Другой – его странное прощание со мной. То, как он ретировался, не выходит у меня из головы. Почему он сначала всем видом показывает, что я привлекаю его, а потом неожиданно сбегает?

Наверное, мама посоветовала бы сначала все разузнать. Она была не такая, как папа. Не такая благоразумная, не такая осмотрительная. Она бы подбодрила, сказала бы, что мне пора встречаться с парнями и веселиться во всю мочь, вместо того чтобы читать нотации об опасностях венерических заболеваний и нежелательной беременности. Она была открытая, добрая, веселая. Уже семь лет, как ее не стало, но мне по-прежнему ее не хватает. И не только мне – отцу, брату… Семье. Дому. Всем. Я скучаю даже по тому, что она вместе со мной пила газированную воду со льдом. Она всегда громко и невпопад подпевала каждой песне, даже когда не знала слов. Ни разу она не упрекнула папу за то, что он бросил спорт, хотя мог бы зарабатывать двадцать миллионов долларов в год, если верить Пенни. Она была из тех, кто любит людей такими, какие они есть. Безоговорочно. И я скучаю по папе, по тому папе, каким он был при ней. Я скучаю по своему идеальному детству. Каким оно было до того, как все раскололось на две части: литературу и спорт. Две абсолютные противоположности.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69415717) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Флик-фляк – прыжок назад с двух ног, прогнувшись в спине, опираясь на прямые руки и после переворота приземляясь на прямые ноги. – Здесь и далее, если не указано иное, примечания литературного редактора.




2


НФЛ (Национальная футбольная лига) – профессиональная лига американского футбола в США.




3


Чирданс – спортивные танцы с элементами гимнастики. Считается проще чирлидинга, являющегося видом спорта.




4


Имя Джули в английском языке имеет такое же написание, как и месяц июль, но имеет отличное от него произношение.




5


Термины чирлидинга. База – девушки в основании живой пирамиды, флайер – девушка, которую закидывают на самый верх живой пирамиды.




6


Дактильный алфавит – вспомогательная система жестового языка, где каждой букве соответствует определенный жест.