Книга - ночные тени

ночные тени
Сергей Анатольевич Кулаков


Воображение, творчество и реальность принято противопоставлять. Легкость, воздушность воображения и тяжелая обыденность реальности на первый взгляд так мало совместимы друг с другом. Вполне возможно, что тончайшие ткани творчества на фоне грубой фактуры реальности могут показаться чем-то чуждым, почти неестественным… Однако именно из мусора, трухи реальности и вырастают стихи, и корни их всегда находятся в «соре» земных чувств, земных отношений, земных слов.Содержит нецензурную брань.






Все чувства выложил свои…


Все чувства выложил свои я на алтарь стола.



Щепоть в конвульсиях кропила кровью синей,



рука дрожала, корчилась, узорно нить плела;



из вен сплетений чувства на ладонь сочились



и – дальше ручейком от пальцев расточились.



Вдоль белого подножия вились они, лились,



на нем засохшими следами оставались,



когда путем извилистым сочились ручейки.



Вмерзали в гладкий, белый наст следы моей руки –



души трепещущей простые отпечатки:



ногтей, и пальцев скрюченных, и кожи гладкой.



Вселенной внутренней тогда все раны сразу вскрылись



и кровью голубой текли, и на листе застыли;



Налипла тишина-печать на облака,



изнемогла – все силы растеряв – рука;



в бесчувственной пустыне сердце онемело.



И умер я тогда, и пребывал не здесь,



а пульс мой начал биться на бумаге белой,



и, погребённый, там он пребывает днесь.


* * *

Спокойный зимний день, устало солнце светит;



Уже едва-едва наметился снежок.



Не слышно во дворе, чтобы шалили дети,



Как будто их собрал и посадил в мешок



Тот, кем пугали нас в наивном детстве мамы.



Здесь в комнате тепло, а за окном – зима.



И градусника ртуть сползает вниз как гамма:



От ноты дальше к ноте. И с себя снимать,



С прогулок возвратясь, избыток некий платья,



Как будто с кочана капустного листы,



Надоедает. Впрочем, время можно тратить



Еще каким-нибудь занятием пустым:



Страницы например перебирать, и с ленью



Бороться кое-как, глазея из окна



На зиму, и, когда осточертеет чтенье



Вконец, плеснуть в стакан нескучного вина.




Смотрю на метель из окна


Вот опять заметает в конце февраля.



Но отсюда – куда в нас метели летят –



После тихого «бля», после звонкого «ля»



Зажигалки «Дюпон»,



Еле слышно, как ветры там тонко свистят,



За стекольцем оконным; скулят и визжат,



И отступишь лишь шаг от окошка назад –



Тишины слышишь звон.



Там, снаружи, подсказки стирает метель.



Все дорожки, тропинки, следы замело;



Ни земли, ни деревьев, ни звезд в темноте,



И в снегу не видать.



Тонкой струйкой пустив сигаретный дымок –



Так, корабль обреченный, сигнал подает,



Только, вместо того, чтоб спуститься на дно,



Отправляешься спать


* * *

Бродяжная, Улиссова тоска



Горчичным цветом все вокруг покрыла,



И связи стали тоньше волоска,



И чувствуешь, как все давно постыло.



Постыли все предметы. За окном



Невыносимо мокрое пространство.



Противна тишина, стакан с вином,



И раздражает даже мысль о пьянстве…



Прохладно в доме, ибо в октябре



Здесь бьют истопники еще баклуши;



Теперь темнеет рано во дворе,



И тишина, как сплетня лезет в уши.



В груди так пусто… Виснет лампы ком



Послушным факелом у изголовья;



Пусть сон порхает рядом мотыльком,



Я не предам бессонное сословье!



Как тяжело в квартире одному,



Но общество – еще, пожалуй, хуже!



И только стоит веки мне сомкнуть,



Как ветром вдруг закладывает уши,



И где-то волны темные шумят,



И парус ветра зачерпнул холстиной;



Всю ночь костры бессонные горят,



И утра ждут отважные эллины.




Ялте


Нет ни фелюг, заполненных хамсой,



И серебристо-толстые кефали



К заморским берегам откочевали,



А на прилавках – чебурек с самсой.



И рыба, да и люди здесь не те,



Что раньше были: строят всюду «виллы»,



Черствы, грубы, как варвары Атиллы,



Безжалостны к природной красоте.



Кто был тут прежде, может вновь узреть



Все тоже море, небо, чаек, горы;



Да в зданьи сером заседают воры,



А надо бы им «на Морской» сидеть.



Давно нет магазина «Океан»,



И рынка, говорят, не будет скоро



(Дай Бог, что это – только разговоры),



И очень дорог нынче стал калкан…



Бывает, очень хочется завыть:



«Не стой, а проносись скорее мимо



Мгновенье, может, ты неповторимо,



Но лучше бы тебе прекрасным быть!»




Игрок, разорившийся на бирже


Эти черточки мне заменили слова,



Только ими одними полна голова;



Точно призраки денег мелькают, манят,



За собою влекут, будто дразнят меня.



И танцуют, танцуют… То белый носок



Опускают, то черный – я весь изнемог



В этом танце и чувствую: нет больше сил!



То, что было когда-то, все-все я спустил…



Ну и славно! Теперь обрету я покой



(Танцам этим конец!) под водой, под землей…



Я был, правду сказать, никудышный танцор,



Но теперь это вздор, но теперь это вздор.



Я очнулся от сна? Только как же мне быть,



Как без черточек этих теперь мне прожить?




Казино


В недремлющей игорной зале



Судьбы вертелось колесо.



Крупье привычно запускали



Из пальцев шарик и висок,



Того, кто утром нищим станет,



Еще пульсирует, живет,



И жилкой, точно в барабаны,



В натянутую кожу бьет…



За стенами casino серый



Рассвет ползет, а здесь, внутри,



Игрок сидит белее мела,



Судьбу не в силах превзойти.



Уже проиграно так много,



А манит дальше гиблый рок



И, стиснув голову, игрок



Следит за шариком: виток,



Еще, еще, последний… Но,



Все будто замерло, и странно



Подмигивает вдруг обманный,



Зеленоватый глаз «зеро».




Причина телефонного звонка (который раздастся чуть позже)


я сидел в маленькой комнате



по исцарапанному паркету



точно по контурной карте река



полз телефонный шнур струясь от



аппарата брошенного на кровати



я читал под вольтами лампочки



освещавшей страницы книги меня



на простом стуле (его неудобство



не замечал увлеченный чтением)



старый паркет вопиющий о ремонте



несвежие обои на стенах



телефон источавший из себя



змеистый шнур-реку пока молчал



но стрелки часов сворачивали



кукиш тем кто ожидал меня



в назначенном месте


К N

Поведайте, в каких еще краях,



Ну, может, кроме Африки голодной,



Лгут – вдохновенно, грабят – благородно,



И мастерят свободу на костях?



Как долго будем думать: «может быть,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=43206356) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.