Книга - Путь странника

Путь странника
Сергей Анатольевич Кулаков


Сборник стихов, в котором с помощью поэзии ведется разговор на философские и религиозные вопросы, которые заботят, наверное, каждого.Путь человека – путь странника. Откуда лежит он, куда ведет, Через что пролегает путь этот? Человек ли избирает дорогу Или Сам Господь даёт её нам?Уклонившись от одного пути, Мы попадаем в русло иного, Который влечет нас за собой.Куда приведёт он странника?






Слово



«И жил Авраам… как странник, дни многие»



(Книга Бытия 21:34)


* * *

Тот, Кто вне времен, пространств и тленья,



В числах не испытывал нужды.



Не числом, а Духа измереньем.



Выводил Он меру красоты.



Божий Дух где хочет, там и дышит,



Что захочет Слово – то творит.



Первый день: земля безвидна, выше –



Тьма, и свет над этой тьмой парит…




до Рождества…


Снег выпал на поля,



но я



был не в полях тогда.



Вода



летела, вниз плыла,



была



белым-бела она.



Со дна



небес кружились вниз,



в наш мир,



снега, а здесь глядим



мы им



навстречу – снизу вверх.



Теперь



повсюду тьма и смерть,



и нет



звезд и созвездий там –



пуста



вселенная моя.



Земля



белеет, и огни –



как нимб –



над ней зажглись. О, да!



Звезда



от всех сторон земли –



смотри –



видна… До Рождества –



дня два.




Звезда Рождества


Чудо свершилось. Звезда Рождества



С тайны сняла недоступности полог.



Вышли, уставшие от колдовства:



Маг-чародей, звездочет и астролог,



И за знамением Божьим – звездой –



Трое волхвов из пределов востока



Долго брели, и вели за собой



Осликов трех по сугробам глубоким.



Скрип под ногами, то пласт снеговой



Тихо приветствует трех чужестранцев.



Вот это место! Над их головой



Стала звезда, освещая пространство,



Осликов и мудрецов, и дома…



Старцы в свои завернулись накидки,



Холодно было – стояла зима,



И мудрецы постучали в калитку.



«Кто там?» «Пустите посланников Бога,



Путь наш лежит из неблизкой земли».



Женщина им отвечала с порога:



«Что ж вы, входите». И старцы вошли



В дом, под звездой своего Господина;



Сняли накидки, и в свете свечи



Долго смотрели на божьего сына,



Спавшего в люльке у теплой печи…



Топятся печи в канун Рождества,



Садится хлеб, и готовятся яства;



В ночь появленья младенца Христа



В церкви спешит богомольная паства.



Тучный священник молитву поет,



Все ей внимают, и плавно, как пенье,



Падает снег; вековое вранье



Вновь искупается чудом Рожденья.




Имя


Притихшая Таврида спит устало.



Журчат цикад недремлющих свирели…



На склонах, налепившись, как попало,



Селенья спят, как дети в колыбелях.



Одни лишь мы не спим, и так неспешно,



К безмолвным прикасаньям привыкая,



Летим во тьме бездонной и кромешной,



По-птичьи именами окликаясь.



К нам – точно кожа – имя прикипело,



И тесно с ним душа переплелась,



А помнишь время, как оно несмело,



Издалека едва касалось нас?



И, как пугаясь маленького тела,



Порой оно пыталось улизнуть,



Но вслед летели звуки неумело,



Чтоб имя дикое к себе вернуть;



Как вместе мы росли, как привыкали,



Как друг на друга злились, и опять



Мы с именем единым сплавом стали,



Который не разрушить, не разъять.



Пусть смертна плоть, но имена живучи,



И образ наш хранят лишь имена;



Мы, именем обернуты певучим,



В грядущие уходим времена…



А здесь, средь диких скал и древних пиний,



Рождения подходит жданный час,



И человека пеленают в имя,



Как пеленали именами нас.


* * *

Темнеет, и ветер гоняет снежок,



И гнет у деревьев вершины.



Уже замело за оврагом лужок,



И дальше – поля и долины.



А в комнате тихо и нет ни души,



А вьюга свистит за окошком,



И мальчик не спит, и в кроватке лежит,



И страшно малютке немножко.



Он верит, как в детстве лишь верить дано,



В волшебные все небылицы,



И думает, что в темноте за окном



Нечистая сила резвится.



Он думает, что это бесы визжат,



Хохочут, и воют, и дуют;



И крестик покрепче в ладошке зажал,



И шепчет молитву простую.



Но утром развеются все миражи,



Ночные рассыплются страхи,



Когда он к окну босиком подбежит



В ночной своей, теплой рубахе.



Там, за окошком – бела и чиста –



Земля в своем новом уборе,



Станет под утренним солнцем блистать:



Застывшим заснеженным морем.


* * *

Ребенок к уху Книгу приложил.



Так бережно держал, так осторожно,



Когда ему сказали, что внутри



Незримо обитает Слово Божье.



Как раковину из глубин морских,



Он испытует любопытным слухом



Тяжелый том. Что там, в глубинах сих,



Расслышит он неискушенным ухом?



И, фолиант на место положив,



Сказал ребенок, обращаясь к старшим



(Что он услышал, если вдруг спросил?):



«А там, внутри, Ему совсем не страшно?»




Триптих Архангелу Михаилу


1(мгновение перед битвой)



Прекрасный ангел, утренней зарницей



Тебя Господь когда-то называл;



Но, как случилось, светлый мой Денница,



Что в одночасье ты пред Богом пал?



Ты был мне братом, как и те… Из света



Нас сотворил когда-то Элохим.



Но – «кто как Бог?» – воззвал я и ответа



Не нужно мне! Перед лицом твоим,



Оплавленным проказою гордыни,



Стоял я с пламенеющим мечом –



Уже не будет ничего отныне,



Как прежде было! Больше ни о чем



Я не спрошу, отверженный Денница,



Тебя и тех, кто отошел от нас!



Как Божья благодать на вас дымиться,



Как Дух Господень выжигает вас!



Ужасна кара: огненное Слово



Преобразило – жуткая печать –



Весь облик ваш. Как длань Его сурова!



Все замерло… Лишь острие меча



Колышется едва передо мною,



И я – как песню – Господу пропел



Девиз мой древний, призывая к бою



Своих собратий светлых: «Ми ка эл!»



2(битва кончилась)



Пеплом спадали с небес



Бывшие други



Вниз. Все вы теперь бесы,



Дьявола слуги.



Помните? Прежде, сыны



Светлые были…



Как же стремительно вниз



Вас уронили!



С горних, прекрасных высот –



В юдоль из праха;



Вниз – через весь небосвод –



Прямо с размаха



Падала бывшая треть



Ангелов бывших.



Как же ужасно смотреть:



Тыщи и тыщи…



Став там – горе, на карниз –



Птичьею стаей;



Вслед вам, заброшенным вниз,



Молча взираем.



В руке пламенеет меч,



Лики – суровы;



Из-за голов и плеч –



Очи Отцовы.



3(Михаил и Иисус)



Богу хвала вовек и Его Духу!



Как и сказал Господь: иди



Чрез Иордан – пройдешь, аки посуху.



Наконец равнин посреди!



Позади – пустыни сорокалетье;



Иерихон перед нами.



Вышли мы из песков бывшие дети



Исхода и, точно знамя,



Завета ковчег несем пред собою.



Пусть сердце врагов слабеет!



Мы племя Божие – Он нам откроет



Города этого двери.



Крепкий Иерихон, в страхе закрытый,



Лагерем вокруг обойдет



Израиля стан голодный, ты – сытый;



Посмотрим, кто кого дожмет.



Вышел – взглянул – вижу: вот человече,



Взирает на город рядом,



С холма; вечереет, в руке его меч



Блистает, и сам он – взглядом.



«Кто ты есть? Наш или от вражеской силы?»



«Нет, Иисус, нет. Я – Господня



Воинства вождь, архистратиг Михаил;



Вот, к тебе пришел сегодня.



C колен восстань, и обувь свою сними –



Свято место, где я стою;



Слушай ты и Божьему Слову внемли:



«Город сей – тебе отдаю!»




У Иавока


В многоголосье блеющего стада



Пастух Иаков звездной ночью брел.



Большой Вселенной темная громада



Нависла хмуро, влажным оком вол



Водил испуганно, ягненок блеял;



Так много звезд, и тесно в темноте им.



Дары для брата, жен, своих сынов –



Всех перевел он через Иавок;



Хоть было время отдыха и снов.



Вот, он один и впереди – поток,



А времени так много до зари,



И в воздухе скользят нетопыри…



А эта встреча так неотвратима!



И мыслям – точно звездам – в голове



Так тесно, и уже Носящий имя



Чудное близко, а Иаков не



Ведает, что каждое мгновенье



Теперь влечет его к благословенью.




Иов – друзьям


Пусть будет хлебом мне тоска,



Питьем – одно лишь горе;



Нуждою, вместо пояска



Я затянусь, но вторить



За вами не желаю я,



Что Бог меня покинул,



Мои презренные друзья,



Разящие и спину,



И грудь, и печень, и живот –



Всего, всего! Проказа,



Пусть заживо меня сожрет,



Но, ни единой фразы,



Я не желаю повторить



Из ваших словопрений:



Царю несчастному – цари



Лукавств и обольщений.




Чудо Георгия


Конь боевой хрипит, дрожит, бьет копытом;



Чует сердцем своим: скоро будет битва!



Всадник крепко сидит в седле, сам – спокоен;



Знает, что битва будет, Георгий-воин.



Бронь на нем, меч и копье. Божьим знаменьем



Себя он покрыл и коня, Кто-то сенью



Его незримой накрыл – крепче кольчуги.



Станут враги здесь скоро: друг против друга!



Вон, наружу ползет тварь из водной глади,



Все убивает вокруг дыханьем смрадным



Больше глядеть не будет злым своим оком!



Выдохнул – смрад, а вдохнул копье глубоко.




Другое я


жене.



Когда сомнений тихая змея,



Как в сад Эдема, внутрь меня вползает,



Отличье есть ли между «ты» и «я» –



Или же нет? – порою я не знаю.



В дни ветхие, наш праотец Адам,



Восстав от сна, смотрел завороженный –



Как в зеркало – в нее, и видел там



Не отраженье, но – свою икону.



И Ева в его образе себя



Отчетливо и живо узнавала;



Еще не «ты», пока – «другое я»



Для тех двоих тогда существовало.



Прошу тебя, постой, не уходи,



Побудь еще, прекрасное мгновенье!



Все будет после: грех и липкий стыд,



И долгое, сплошное искупленье…



Все будет после, а сейчас они



Так счастливы и так неосторожны…



Шуршит змея… Пока никто из них



Не рвал плода и не сквернился ложью.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/sergey-anatolevich-kulakov/put-strannika/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.