Книга - Ковчег Евы

Ковчег Евы
Н. М. Фишер


RED. Фантастика
В 2021 году планета погрязла в хаосе аномальной жары, потопов и землетрясений.

Когда города начали сыпаться, словно карточные домики, а ливни скрывать их под толщей воды, могло показаться, что человечество обречено. И только группа людей, чудом спасшихся на атомном ледоколе "Арктика", продолжает борьбу со стихией. Им предстоит столкнуться не только с непогодой, голодом и физическими испытаниями, но и с полным спектром человеческих чувств, обострившихся в условиях апокалипсиса.

Неужели можно потерять все, даже саму планету, но остаться человеком, чтобы на грани жизни и смерти встретить ту, к которой стремился всю жизнь?

Комментарий Редакции: Когда свет настигает немилосердный конец, сложно ожидать, что самым страшным исходом окажется не буйство стихии, а деяние человека. Роман «Ковчег Евы» – это больше, чем фантастика, глубже, чем философия, и куда накаленнее, чем просто драма. Безмерно увлекательно, чувственно и особенно.





Н.М. Фишер

Ковчег Евы





1


На крашеную в ярко-оранжевый цвет палубу, кружась в диком хаотичном вальсе, падали редкие снежинки. Солнце первыми лучами едва пробивалось сквозь плотную пелену кучевых облаков. Кто знает – светит ли оно еще, или мы видим только след от его взрыва, слишком медленно пересекающий бескрайнее пространство Вселенной! После потери связи с остальным миром вряд ли мы это выясним наверняка.

Кутаясь в серый свитер с высоким горлом, на палубу вышел темноволосый с проседью мужчина. Подрагивающими руками он смастерил самокрутку, облокотился о перила, вглядываясь в беспросветную водную гладь, перемежающуюся с льдинами, обломками кораблей и торчащими плавниками дрейфующих айсбергов, и туго затянулся, прикрыв глаза от наслаждения. Среди белого ледяного безмолвия, пожалуй, одно из немногих пока доступных удовольствий.

Ледокол «Арктика», прозванный Ковчегом, с совершенно неготовой к столь длительному дрейфу и часто недружной командой вот уже почти год скитался по свету в поисках… Впрочем, он просто скитался: все, что можно было искать, давно кануло в лету.

Мужчина потушил остаток сигареты прямо о борт и выкинул окурок в Мировой океан. Стоит ли теперь беспокоиться об экологии?

Развернувшись на каблуках тяжелых ботинок, он чеканным шагом пересек палубу и скрылся в трюме. Маневрируя среди бесчисленного множества узких коридоров и не менее узких лестниц, мужчина, наконец, добрался до нужной каюты и без колебаний забарабанил кулаком в дверь, сотрясая стены вокруг. Ответа не последовало ни в этот раз, ни в следующий.

Не желая больше ждать, мужчина толкнул дверь плечом, и цепочка, удерживающая ее на месте, позвякивая, отлетела на пол.

– Ева, вставай! – пробасил он. – Сегодня ты дежуришь по кухне.

В глубине совсем небольшой, но по-девичьи уютной каюты притаилась хрупкая девушка. Она мирно посапывала на узкой койке, обмотавшись с головой одеялом и совершенно не замечая столь раннего гостя. Только золотистые прядки волос выбивались наружу, образуя веер вокруг их спрятавшейся обладательницы.

Мужчина, покачав головой, подошел ближе, с легкой ухмылкой оглядел кровать и принялся тормошить девушку за плечо. Тряся ее все сильнее, он наконец-то добился своего – та, кого он назвал Евой, высунула лицо из укрытия, приоткрыла сонные глаза и чуть улыбнулась:

– Привет, капитан! Уже утро?

– Я не позволю тебе оставить всех без завтрака, – мужчина немного смягчился и потрепал девушку по голове, взъерошив соломенные волосы.

– Всем бы пошло это на пользу, – сощурилась Ева, присаживаясь на койке и натягивая одной рукой очки, – не слишком много среди нас спортсменов, хоть похудеют.

– Физической нагрузки достаточно, ты и сама знаешь.

– Разумеется, – она рывком соскочила на холодный пол, натянув серую безразмерную футболку до самых колен, – только популяцию с ними никто не станет продолжать. Ни одна тварь, – добавила Ева.

Мужчина улыбнулся усталыми, но еще молодыми глазами и покинул каюту.




2


– Все, задолбалась! – Катя как будто выстрелила из-за стола. – Мозги не варят, пойду обедать. Ев, пойдешь?

Ева, последние полчаса кемарившая под кондиционером, встрепенулась и пролила остывший кофе, замерший в ее руках, на белую блузку:

– Блин! Зачем так пугать?

– Ну, прости, – огненно-рыжая, усыпанная веснушками Катя пожала плечами, – на обед, говорю, пойдешь?

– Да мне ж нельзя. Вчера вторым компонентом привилась, а qr-код пока так и не пришел. Захвати мне что-нибудь.

– Слушай, а температура была? – участливо поинтересовалась Катя, присев на Евин стол, вплотную придвинутый к спасительным струям холода.

– Я с 38 начала сбивать, выше не было, да и плечо после второй не особо болит.

– Эх, повезло! – подключилась к разговору полноватая невысокая брюнетка, усердно трудящаяся в дальнем конце кабинета. – Я после второй три дня встать не могла, даже отгул пришлось брать. И чего нас на удаленку не отправят? У меня вся семья из дома работает, а мы сидим тут, попы протираем.

– Как будто дома ты бы протирала что-то другое, – съязвила в ответ Ева, – и здесь кондиционе-е-е-ер! Эти тридцать пять градусов все лето сводят с ума!

– Кто бы жаловался, – ухмыльнулась Катя, – ты в такую жару еще и бегать умудряешься!

– Так я после десяти вечера, а до этого живу вот здесь, в прохладе, – Ева поставила кружку на широкий рабочий стол, усыпанный горами бумаг, и обвела руками свои владения.

– Забудь о беге, – послышался со стороны двери писклявый голос, принадлежащий Леше, менеджеру из соседнего отдела.

Он, держась за дверной проем, стоял на одной ноге, обутой в мокасин без носка, а вторую упер себе в колено. Густо смазанные гелем волосы блестели в свете офисных ламп и, дополняясь огромными очками в роговой оправе, делали образ Леши комично глупым.

– Почему это? – Ева развернулась в кресле, и Леша, смешно перебирая ногами в обтягивающих штанах до щиколотки, подбежал и чмокнул ее в щеку, пристроившись на Евином столе рядом с Катей, которую тоже не обделил поцелуем.

– Ты в окно вообще смотрела? – всплеснул руками Леша, задев недопитую чашку и окончательно расплескав все содержимое.

– Не судьба мне кофе попить, – расстроилась Ева, – в окно не смотрела, да и зачем? Выжженная пустыня и все.

– Ха! – Леша порывисто вскочил и бросился к окну, распахивая плотно закрытые жалюзи. – Смотрите на свою жару! Про обед тоже можно забыть!

От утреннего зноя не осталось и следа. Панорамные окна, начинающиеся от самого пола и уходящие на метры вверх, обычно плотно завешенные для защиты от солнца, теперь выглядели как огромные зияющие глазницы в черную дыру. Все в кабинете повскакивали со своих мест и плавно, подсознательно не делая резких движений, стянулись к окну. Оказалось, что в кабинете уже давно горел свет, включающийся автоматически под вечер. В этот раз он зажегся около двенадцати дня, как только солнце покинуло горизонт, уступив место разгневанной стихии.

На город надвигались иссиня-черные, пышущие молниями и сметающие все на своем пути ураганным ветром, тучи, сравнимые по размерам с самым громадным небоскребом в округе бизнес-центра. Ева положила руки на стекло, вглядываясь вдаль, и тут же отпрянула – неожиданный раскат грома сотряс окно и, как показалось на миг, все здание. Еще секунда, и окружающий мир пропал из поля видимости, уступив место ослепляющим вспышкам со всех сторон, оглушающим завываниям бури и плотной пелене дождя, так и намеревающейся пробить брешь в стекле. Если очень приглядеться, можно было заметить, как мимо пролетает сбитая с соседних домов обшивка крыш, пакеты и такие популярные и необходимые вот уже второй год подряд защитные маски.




3


Ева, все еще сонная и взъерошенная, осталась в гордом одиночестве. Вылезать из кровати страшно не хотелось – в маленькой каюте она успела как следует нагреть воздух своим дыханием, да и какое-никакое отопление все же справлялось, а выход на холодную палубу с не прекращающимся ни на минуту промозглым ветром обещал стать худшим началом дня. Но дежурство – есть дежурство, и как бы Ева ни успела разочароваться в остальных членах команды за время нахождения на ледоколе, разумеется, за редким исключением, кормить их все же придется. Пока не закончатся запасы, разумеется.

Вот уже почти год утро начинается с пронизывающего все вокруг ветра, холода, иногда менявшего гнев на милость, мелких снежинок и дрейфующих обломков от суденышек поменьше или городов, еще совсем недавно мирно строивших свой рутинный быт там, где теперь многометровую толщу воды рассекает атомный ледокол «Арктика».

Накинув на хрупкие плечи толстовку из когда-то ультрасовременной мужской коллекции Nike и обернувшись в махровый шарф по самые уши, Ева выскользнула из каюты. На борту стояла абсолютная тишина, нарушаемая только потрескиванием редких льдинок и мелодичным колыханием волн. Действительно – кому еще захочется просыпаться в пять утра, ради чего? Но порядок – есть порядок. Если бы не капитан, четко соблюдающий установленные им же законы, все разношерстное общество Ковчега давно бы переубивало друг друга от скуки и накопившихся разногласий, унеся с собой и последнюю надежду человечества.

Ева привычным путем выбралась на палубу, задержавшись ненадолго в потоках беспощадного ветра и вдохнув свежий океанический воздух с привкусом полной безнадеги. Очутившись на кухне; куда, к слову, можно было легко попасть, минуя промозглую улицу; в святая святых громадной металлической посудины, она зажгла тусклый свет и принялась за приготовление безвкусной яичницы из сухого концентрата. Другую смесь – загрузить в форму и отправить в печь – вот и будет через полчаса такой же безвкусный и совсем не ароматный хлеб. Кто бы мог подумать: вирус, блокирующий обоняние канул в лету, смытый сотнями цунами и непрекращающимися ливнями, а вкуса у еды не прибавилось.

Погруженная в свои мысли, Ева тихонько напевала себе под нос что-то из русского рока, оставшегося теперь только в ее памяти, покачивая в такт бедрами. Периферическим зрением она заметила какое-то движение позади себя и резко развернулась – молодой, но усталый мужчина с седеющими волосами и строгим вытянутым лицом отпрянул, смутившись.

– Ой, капитан, – улыбнулась Ева, – ты что здесь делаешь? Почему не на пробежке?

– Помощь не нужна? – спросил мужчина, пряча трясущиеся руки за спину.

– Предложил бы ты это до того, как разбудил, и я была бы бесконечно признательна, – Ева сделала вид, что не заметила жеста капитана – слишком уж он стеснялся своих рук, хотя с его-то историей…

– Помочь – не значит сделать самому. Что у нас с запасами? – перевел он тему.

– Думаю, полгода или чуть больше протянем, если продолжим ловить рыбу. Надеюсь, она не истребит сама себя, как птицы, – буднично ответила Ева, натягивая варежки-прихватки и протягивая руки к печи, хотя внутри все бушевало и мечтало о чудесном спасении.

– Давай я достану горячее, – капитан осторожно снял с ее рук варежки, неимоверным усилием воли контролируя тремор, всегда возникающий не вовремя.




4


– Неужели опять? – с досадой всплеснула руками Ева. – Сейчас все зальет, и снова придется ночевать в офисе, как в июне.

– Одна ночь в офисе – это еще ничего, – Катя с высоты лакированных шпилек взглянула вниз на едва различимые во мгле бурлящие потоки воды, – мы в Ялте неделю из номера не вылезали, как раз в самый потоп попали. Вот не любила русский юг, и нечего было начинать – потерпела бы годик, пока Италию откроют.

– Если ее не смоет, – заметил Леша.

– Ну да, – подтвердила Катя, – если вообще все не смоет.

– А я где-то слышала, что скоро будет новый потоп, как в Библии, – раздался голос полной брюнетки, на которую по-прежнему никто не обращал внимания.

– Сомневаюсь, – протянула Ева, обращаясь куда-то в воздух, – в прошлый раз только метро да первые этажи залило. И в этих ваших Ялтах и Сочах тоже за два дня все стекло в море, а дальше снова жара началась. Надо же как-то Сахару этим летом компенсировать – вот и льет.

– То есть ты в конец света не веришь? – Леша изобразил напускной устрашающий тон. – А как же ковид?

– А что ковид, скоро все привьются, и будет все как раньше. Не драматизируй.

– Может, ты и нашествие божьих коровок сможешь объяснить? – не унималась брюнетка. – А потоп в Лондоне? Наводнения в Бельгии и Германии? А извержения вулканов по всему миру? А вспышки на Солнце?

– Коровки спрятались туда, где не залило. В Лондоне всегда дожди, как и в остальной Европе. Вулканы извергаются регулярно, а на Солнце все время что-то вспыхивает. Хватит этих теорий заговора! – разозлилась Ева.

Неожиданно пол и стены здания задрожали, заставив офисные стулья самостоятельно укатиться к дальней стене, свет замигал, а по толстому бронированному стеклу панорамного окна со скрежетом пробежала глубокая трещина. Все в ужасе переглянулись и без слов отпрянули вглубь кабинета.




5


– Спасибо, – улыбнулась Ева, с благодарностью принимая помощь от капитана.

В первые минуты знакомства он показался Еве чрезмерно серьезным, даже озабоченным (хотя кто в мире не был озабоченным в тот момент!), а главное – слишком уж взрослым. Годящимся ей в отцы – веяло от него глубоким и печальным жизненным опытом, которого Еве, к счастью, не суждено было испытать. Каково же было ее удивление, когда позже она узнала истинный возраст капитана и стала внимательнее приглядываться к этому тридцативосьмилетнему человеку в попытках отыскать в нем того парня, каким в душе он и являлся. Наверное, именно ее неподдельный интерес к личности главного на Ковчеге человека и сделал ее в некотором роде любимицей этого угрюмого, но искреннего мужчины.

– Как думаешь, есть у нас шансы? – спросил капитан, скрывая неловкость за отнюдь не новой темой для разговора, дрожащими руками вынимая раскаленный противень, стараясь не замечать, как собрана Ева, чтобы в любой момент подхватить выпавший хлеб.

– Если рыба не переведется, а наши жалкие попытки растить хилую замерзающую зелень все же принесут плоды, то надежда есть.

– А люди?

– А что с людьми?

– Ты же сама сказала, что никто не станет продолжать популяцию с теми, кто оказался на борту.

– Ну, это я не стану, а вообще парочек-то много. Как минимум, Саша светится от счастья, да и многие другие. Расплодятся со временем, – Ева раскладывала приготовленную яичницу по алюминиевым мискам с противным хлюпающим звуком.

– Считаешь, что все они – не твоего уровня? – капитан внимательно посмотрел своими выцветшими, но все еще выразительными глазами на Еву, заставляя ее покраснеть до кончиков ушей.

– Ты и сам все знаешь. Мне просто никто не нравится… из них, – принялась оправдываться Ева, с каждым словом становясь все более пунцовой и с сосущим под ложечкой чувством ожидая следующего вопроса.

– Привет неспящим! – раздался за спинами писклявый голос, и Ева облегченно вздохнула, пряча глаза.

«Дура! Какая дура! Уже давно надо было сказать, вряд ли мы все долго протянем! Подумаешь – ошибка!» – пронеслось в Евиной голове, но вместо этого она с натянутой улыбкой развернулась к входу в кухню:

– Привет, Леш! Не спится?

– Поспишь тут, когда такие ароматы с кухни, – Леша, не изменивший своему подростковому стилю, ввалился в кухню и протянул вытянутую ладонь капитану, – привет, братишка. Капитан хлопнул его по руке и с ребяческой улыбкой потрепал по плечу:

– Знали бы наши родители, что ты уродился ценителем высокой кухни!

– Тогда у них был бы еще один повод со мной не общаться, – пискляво загоготал Леша, но тут же сник, улыбка капитана тоже сползла, не оставив и следа.

Леша привычно клюнул Еву в щеку и уселся на кухонный стол, беспечно озираясь по сторонам, будто был тут впервые.

– Я вам, кстати, не помешал? – к Леше вернулся приподнятый тон; он отломил кусочек свежеиспеченного хлеба, подул на него и отправил в рот. – Опять эта дрянь!

Ева с капитаном неловко переглянулись и, не найдясь с ответом, промолчали.

– Пойду будить команду, – с облегчением отрапортовал капитан, мельком взглянув на часы, – пробежку сегодня проспали все, но в меню омлет от Евы, а такое нельзя пропустить!

– Какой-то Ванек напряженный, – заметил Леша, глядя вслед брату, – тебе не кажется?

– Нет, – Ева пыталась успокоить клокочущее в груди сердце, – самый обычный.




6


– Давайте рассуждать логически, – Катя сняла неустойчивые шпильки и теперь размахивала ими, так и норовя выколоть кому-нибудь глаз, – такое здание обрушиться не может. Мы в полной безопасности.

– Ты с чего это взяла? – удивилась Ева, с усилием вспоминая, что же надо предпринять при землетрясении.

– Ну, оно такое… высокое! – замешкалась Катя.

– И это не придает ему прочности! – отрезала брюнетка, уже спрятавшаяся под стол.

– Ты что там делаешь? – Леша внимательно оглядел укрытие сотрудницы, имя которой так и не удосужился запомнить.

– Во время землетрясений положено прятаться под столом, в ванне, либо распереться в дверном проеме. Вы что, ОБЖ в школе прогуливали? – раздался голос из-под стола.

Все трое утвердительно закивали головами, чем вызвали негодование брюнетки.

– Я под стол не полезу, – отрезала Катя.

– Хорошо бы, конечно, домой добраться, пока все не затопило. Только менять одну многоэтажку на другую – не очень резонно, – Ева пустилась в рассуждения, рисуя в своем богатом воображении самые страшные картины землетрясений, когда-то промелькнувшие в новостях перед ее взглядом. В детстве она частенько любила свернуться на диване рядом с мамой и маленькой сестрой и смотреть по телевизору все на свете, впитывая, как губка, виды дальних стран, диковинных животных и неизученных чудес.

– Как это домой? – раздался голос из-под стола. – А работа? У нас же завал, вы что!

– Не знаю, как в твои, а в мои планы умереть на работе не входило, – ответил Леша, – поедем ко мне, я в Подмосковье живу, в своем доме, там особо и разрушаться нечему.

– Ле-е-еша, – ехидно протянула Катя, – да ты – завидный жених! Свой дом – это достойно!

– Ты поменяешь свое мнение, когда мы доберемся, – бросил Леша между делом и устремил свой взгляд на Еву, – ну что, едем?

– А я-то что? – удивилась девушка. – Сидеть здесь – не вариант, лезть на мой пятнадцатый этаж в такую погодку тоже, так что я согласна!

Катя, схватив подругу за руку, согласно замотала рыжей головой, и только оставшаяся безымянной для всех брюнетка, совсем недавно приступившая к своим обязанностям, осталась сидеть под столом, утверждая, что работа превыше всего.

Ранним утром следующего дня, расположившись в Лешином деревенском доме, совсем не похожем на коттедж, какой представила себе Катя, ребята узнали, что в центре Москвы из-за неожиданного землетрясения магнитудой в восемь баллов, вызванного смещением тектонических плит где-то в Гренландии, просело полгорода, похоронив под завалами тысячи людей. В том числе, и их офис.




7


Питание, как важнейшая часть культурной жизни Ковчега, проходило не в скромной столовой для рядовых, а в офицерской кают-компании. Впрочем, людей, имевших хоть какое-то отношения к флоту, среди населения ледокола было немного, а простые смертные не вникали в корабельные тонкости. Только капитану поначалу было тяжело свыкнуться с мыслью, что он принял под свое крыло разношерстную толпу, желавшую только одного – выжить любой ценой, будь то в воде или космосе.

Ева с помощью пританцовывавшего возле нее Леши выставила пять громадных подносов с четко выверенной порцией омлета и кусочком свежего хлеба – ни больше, ни меньше, каждая съестная крупинка расписана и учтена. Она никак не могла понять, почему, несмотря на аскетичную еду, суровый климат и серьезные физические испытания, выпадавшие на долю жителей Ковчега, большая часть мужского состава команды пребывала в своей далеко не лучшей форме.

Пожалуй, первым, на что она смотрела в мужчине, было телосложение, и только потом внешность, голос, характер. Вот такая глупая избирательность. Если уж говорить прямо, капитан выигрывал у всей команды с лихвой; а потому, увидев его впервые, хоть и накинув ему десяток лет, находясь в испуганном и совсем измотанном состоянии, Ева больше не могла воспринимать ни одного мужчину на борту.

«Эх, был бы он помоложе!» – пронеслось тогда в ее голове, отчего она смутилась и рассмеялась одновременно, что так не соответствовало ситуации.

Кают-компания, где проходили все трапезы и общие собрания, представляла собой просторный зал в классическом советском стиле – стены обиты светло-коричневым ДСП, плохо маскирующимся под дерево, такие же столы, покрытые клеенкой в мелкий цветочек, плоские мерцающие лампы, окрашивающие все вокруг в оттенки желтого, и в довершение – плакаты в красных тонах с призывами к действию, как сейчас бы выразились, мотивирующие. «Требуйте долива после отстоя пены» – был всеобщим любимчиком.

Завтрак вечно голодная команда уничтожила за считанные секунды, и зал наполнился веселой болтовней – торопиться было некуда, вокруг бескрайние мерзлые водные просторы и абсолютная неизвестность впереди.

Работы на борту хватало, но вся она была простая и не отнимала много времени – ловля рыбы, уборка, жалкие попытки поддерживать жухлую зелень на импровизированных грядках в свете тусклых ламп. Ответственный пост занимал только сам капитан и его команда, настоящая команда моряков и механиков, знавших специфику ледокола. Именно они сутками пропадали на центральном посту управления и в ходовой рубке, контролируя курс движения и работу энергетической установки, благодаря которой все вокруг вообще могло существовать. Случались, конечно, ситуации, когда абсолютно всей команде приходилось объединяться и бороться со стихией – штормами, обледенениями, ураганными ветрами, будь ты хоть клерком, хоть балериной в прошлой жизни. Но последнее время было тихо, слишком тихо; ледокол лениво бороздил безграничные просторы изменившейся планеты, а его жители так же лениво попивали растворимый кофе, запасы которого неумолимо заканчивались, и болтали о ерунде.




8


– Скорее! Скорее! – торопил Леша девушек, сбегавших вниз по лестнице офисного центра. Катя безуспешно пару минут тыкала кнопку вызова лифта, но та отказалась реагировать.

– Да куда мы так бежим? – возмущалась она, босиком топая по кафельным ступеням.

– Мы же хотим отсюда уехать, а не уплыть, да и трещина в стекле доверия не внушает!

– Леша прав! – на Еву накатывал животный страх перед надвигающейся стихией, и сбежать от свалившегося на город ненастья как можно дальше стало казаться ей очень привлекательной идеей. – Чем быстрее выберемся отсюда, тем быстрее будем в относительной безопасности. Леш, ты на машине? Или как вообще ты сюда добираешься?

– На машине…, – парень смущенно снизил голос и, будто оправдываясь, добавил, – только она в двух кварталах отсюда.

– Ты серьезно? – завизжала Катя. – В двух кварталах? Ты, может быть, не в курсе, но нам оплачивают подземную парковку!

– Я знаю, – все так же смущенно пискнул Леша, – но я стесняюсь ее здесь ставить.

– Стесняешься? – не унималась рыжеволосая красотка. – А таскаться километр до офиса ты не стесняешься?

– Давайте успокоимся и просто доберемся до машины, – как можно спокойнее предложила Ева, сама закипая от злости и негодования.

Наконец, вся троица оказалась под стеклянным козырьком офисного центра, подозрительно покрывшегося трещинами. Вода бурными потоками сбегала вдоль улицы, заливая собой подземные переходы, тоннели и все, что можно наполнить до краев, выгнав оттуда людей. Дождь в сопровождении не затихающих ни на минуту раскатов грома, эхом отражающихся от стеклянных многоэтажек, и слепящих вспышек молний, потоками хлестал по земле. На улице не было ни души – все предпочитали наблюдать за разгулом стихии из комфортабельных офисов и надеяться, что сегодня все же доберутся домой.

Не раздумывая, Леша и Ева по колено погрузились в бурлящие реки, еще с утра бывшие мощеными плиткой улицами. Катя же, не выпуская из рук лакированные туфли, как самое ценное в жизни, пальцами босой ноги потрогала воду, словно пытаясь войти в холодное не по сезону море. На нее уставились две пары удивленных глаз, и она, смирившись с обстоятельствами, с брызгами опустилась рядом с коллегами.

Попытки укрыться Евиным зонтом не увенчались успехом – уже через несколько метров его сначала вывернуло наизнанку, а вскоре вообще вырвало из рук ураганным ветром и унесло в неизвестном направлении, кружа вместе с пакетами и прочим мусором.

Одежда на ребятах промокла насквозь за считанные секунды, волосы прилипли к голове, стихия не пощадила никого – ни Лешины густо уложенные гелем волосы, ни Катин боевой макияж, и только Ева, вот уже почти тридцать лет обходившаяся без косметики, почти не пострадала в этой схватке с природой.

Наконец, мокрые и грязные, со сбитыми на ногах пальцами от попадающихся в толще воды преград, они добрались до машины, припаркованной в соседнем спальном районе, вдали от шумных офисов, кофеен и фитнес-клубов.

– Залезайте скорее, – Леша виновато нажал на брелок, и машина приветственно пикнула, – пока не залило двигатель, есть шанс выбраться из этой ловушки!

– Это что такое? – Катя в недоумении стояла возле серебристого фургона.

– Машина, разве не видно? – Леша, краснея, переминался с ноги на ногу, смотрясь совсем худым в мокрых брюках в облипку.

– Ты ездишь на ЭТОМ? – не унималась Катя. – Это же что-то отечественное!

– Да, Лада Ларгус, – Леша становился уже пунцовым, – поэтому и паркуюсь здесь. Мне удобно на ней дрова возить в деревне, да и не каждая машина у меня там проедет.

– Что ты на ней возишь? Леша, какого черта? Мы знакомы пять лет, а я только сейчас узнаю про твою колымагу!

– Нормальная машина, – обиделся Леша, – залезая на водительское сидение. Сейчас вообще тебя не повезу никуда.

– Ну ладно, ладно тебе, – заторопилась Катя, распахивая заднюю дверцу и с пренебрежением залезая в салон, не выпуская при этом из рук свои шпильки, – ты что же, и своего… э-э-э… партнера на ней возишь?

– Кого? – не понял Леша, заводя двигатель.

– А, неважно! Сматываемся скорее в твою деревню! – Катя развалилась на заднем сидении, а Ева, удивленная не меньше подруги подробностями Лешиной жизни, предпочла промолчать и запрыгнула на переднее сидение.




9


Деление на морских и сухопутных, по возрастам и социальным уровням очень быстро сошло на нет от осознания, что никого, кроме друг друга, ближайшие годы обитатели Ковчега не увидят. Да что уж там, возможно, никогда не увидят. После окончания завтрака разношерстная толпа разбилась на кучки поменьше: кто-то обсуждал погоду, некоторые изо дня в день крутили ручку радиоприемника в надежде услышать, что они – не одни, третьи играли в шахматы, совершенствуя и развивая свой навык. Капитан, как всегда, сидел в кресле в углу, крутя в дрожащих руках кружку с жидкостью, претендовавшей на высокое звание «кофе», погруженный глубоко в себя.

Ева на правах дежурной собирала пустые тарелки, тщательно вытирая со столов хлебные крошки. Пусть это и совсем не похоже на ресторан высокой кухни, но хотя бы чисто. Последним в очереди был стол капитана. Ева воздушными шагами приблизилась к нему, не желая мешать – почему-то манера капитана уходить в себя всегда вызывала у нее трепет.

Девушка только протянула руку, чтобы забрать пустую тарелку, как тут же ощутила на себе взгляд капитана, вернувшегося в реальность. По всему телу пробежали сотни мурашек, и краем глаза она заметила, что волоски на руках поднялись дыбом. Быстро спрятав тарелку за спину, чтобы он не заметил, Ева подняла глаза и улыбнулась.

– Спасибо, очень вкусно! – искренне похвалил капитан.

– Такой же омлет, как и каждый день, – пожала плечами Ева.

– Нет, ты готовишь по-особенному, с душой.

– Все потому что у меня особенный будильник, – выпалила Ева и тут же прикусила язык, снова ощущая эти предательские мурашки.

– Тогда буду будить тебя чаще, – капитан протянул ей пустую чашку, с усилием сдерживая руку от тремора, – еще раз спасибо!




10


Машина, рассекая водное пространство под колесами, уносилась прочь от затопляемого города. Входы в метро, тоннели, переходы – все наполнилось до верха и больше не вмещало в себя грязные слезы стихии; решетки, служащие для стока воды, поднимались на несколько метров вверх бьющими из ливневой канализации фонтанами. Город уплывал, запирая своих верных подданных в неприступных башнях из стекла и бетона.

На возвышениях под колесами даже проступал асфальт, но стоило только спуститься чуть ниже, как вода стремилась достичь капота, вызывая вспышки ужаса в Лешиных глазах. Проскакивая очередное водное препятствие, вся троица ликовала, чувствуя себя героями фильма-катастрофы.

Свернув с федеральной трассы, ведущей в Питер, машина принялась бороться с раскисшей, но еще не затопленной грунтовкой, и вскоре остановилась, забрызганная плотным слоем рыжей грязи, возле покосившейся деревянной хибары в самой обыкновенной деревне.

– Приехали, – радостно сообщил Леша, счастливый, что ухитрился выбраться из Москвы, и совсем забывший о том, как жилье не сочетается с его имиджем.

– Ты здесь живешь? – с надеждой на отрицательный ответ спросила Катя, обреченно глядя из распахнутой двери на хлюпающую рыжую грязь под ногами.

– Да, – виновато пожал плечами Леша, – я же говорил, что не совсем коттедж.

– Я правильно понимаю – здесь живет человек, читающий в офисе модные журналы и рассуждающий о показах каких-то дизайнеров, имена которых я в жизни не слышала? – вступила в разговор плюхнувшаяся в лужу возле машины Ева.

– Не надо только издеваться, – Леша стал красным как помидор, – дом от родителей достался. Когда-то мы тут жили с братьями, но они разъехались по разным городам, и я остался один. Зато экология идеальная! Заходите уже, хватит мокнуть!




11


– Ну что, какие планы? – Леша задиристо нарезал круги вокруг моющей гору посуды Евы. – В офис или по магазинам? А может, махнуть за город?

– Очень смешно, – покачала головой Ева, рассыпав соломенные волосы, собранные в хвост, – блин! Вода соленая, кажется, опреснитель снова полетел! – она слизнула с губ брызнувшую каплю. – Вот тебе и планы!

– Что-то он зачастил, – протянул Леша, – пойду расскажу брату новость!

– Нет-нет, – остановила его Ева, – я сама.

– Да мне несложно, зачем тебе гоняться.

– Я сказала – сама! – повысила тон Ева.

– Ну, сама, так сама, – обиделся Леша, – я все равно собирался к нему зайти, так что пойдем вместе.

Натянув закатанные рукава толстовки на мокрые по локоть руки, Ева удалилась в сопровождении навязчивого друга, весело шлепающего позади.

Застать капитана в каюте в дневное время было практически невозможно: все свои силы он тратил на изучение карт в попытках найти хоть кусочек суши, оставшейся от могущественной в недавнем прошлом человеческой цивилизации, или на поддержание в рабочем состоянии многочисленных агрегатов центрального поста управления, испещренного приборами, кнопками и рычагами, позволяющими этой не слишком новой посудине оставаться на плаву.

К Евиному удивлению, в привычных местах капитана не оказалось, как и в ходовой рубке, где их с Лешей приветливо встретил заместитель капитана, улыбчивый и по-модельному красивый, Александр, заявивший, что после завтрака капитана не видел, и куда тот делся, не знает.

Встревоженная и расстроенная, Ева отправилась напрямую к механикам, которые уже второй месяц подряд чинили опреснитель стабильно раз в неделю, но каждая их попытка приводила к новой поломке. Леша устало поплелся за ней, пожалев, что проявил инициативу, но так и не сдавался.

Выходить на мерзлую палубу, как и всегда, не хотелось, но путь через улицу был гораздо короче скитания по бесчисленным коридорам ледокола, и Ева, натянув шарф до самых глаз, с усилием распахнула дверь, ведущую на свежий морозный воздух.

– Да ладно тебе, потерпит эта агрегатина, а там и брат найдется, только не на улицу, прошу! – взмолился Леша, почуяв пронизывающие до костей завывания ветра.

– Леш, я дело доведу до конца, продуктивнее будет разделиться – я к механикам, а ты поищи капитана внутри. Нельзя оставлять всех без воды, – Ева была рада наконец-то избавиться от навязчивого преследования.

Собравшись с духом, она шагнула на скользкую палубу, местами покрытую тонкой наледью, сделала пару неуверенных шагов, успев пожалеть о выбранном пути, и, поскользнувшись в неподходящих для вечной зимы кроссовках, с криком полетела вниз. Понятно, почему желающих побегать в этот день не нашлось, несмотря на строгий контроль капитана за физической активностью команды. Воображая, как заработает ушиб, а то и сотрясение, Ева неожиданно для себя приземлилась прямо в сильные мужские руки.

– Ты чего тут разлеталась? – капитан поставил девушку на палубу. – С кухней уже все?

– Вообще-то искала тебя.

– Ну, нет, помогать мыть посуду я не буду. Свой максимум я выполнил.

– Очень смешно, – Ева улыбнулась, – опреснитель снова полетел, мыть нечем, все соленое. Оббегали с Лешей полкорабля, а тебя нигде нет, вот я и пошла напрямую к механикам. А что ты делаешь на улице в самую мерзкую погоду, да еще и посреди дня?

– Я… думал, – капитан казался смущенным, – на воздухе хорошо прочищается голова. Насчет механиков не переживай, пойду пропишу им по первое число, сколько можно дуться в карты и халявить на работе!

– И… что же ты надумал на такой холодине? – Ева с трудом выжимала из себя слова, не давая себе развернуться и сбежать, как бывало всегда под тяжелым взглядом капитана.

– Пока ничего. Как надумаю, ты будешь первой, кто об этом узнает, – Еве показалось, или капитан действительно подмигнул ей, – не мерзни, дуй в тепло, скоро будет вода.




12


Лешин деревенский снаружи дом оказался не менее деревенским внутри. Чистый и ухоженный, он все равно производил впечатление места обитания чистоплотной бабушки, но никак не модного хипстера с идеальной укладкой. Стены кругом, как и потолок, были обиты вагонкой золотистого оттенка, мебель, ровесница революции, сохранилась почти идеально, но новее от этого не стала. Напротив входа царственно расположилось трюмо, уставленное, вероятно, Лешиной косметикой, рядом примостился резной гардероб из цельного массива дерева, а крашеную в белый дверь комнаты украшали оленьи рога.

Дом состоял из просторной прихожей, крохотной спальни, кухни, совмещенной с гостиной, являющейся центром притяжения всего дома, а заодно и кабинетом, и закутка, отведенного под ванную комнату. Основным атрибутом единственной большой комнаты, которую Леша упорно называл «залом», была печь, классическая такая, беленая русская печь, к которой очень нелепо примыкал современный кухонный гарнитур в кофейных тонах. Здесь же вальяжно привалился к стене низкий диван в турецком стиле с журнальным столиком и огромным плазменным телевизором напротив. Довершалась вопиющая абсурдность помещения все той же вагонкой, давящей со всех сторон.

– Офигеть, – только и смогла произнести Катя, – ты действительно здесь живешь?

– Как видишь, – Леша наполнял чайник тонкой струйкой воды, нехотя текущей из крана.

– И давно? – девушки с нескрываемым удивлением рассматривали все вокруг.

– Всю жизнь, сказал же – от родителей дом остался, – ответил Леша, одновременно гася свет и включая электрический чайник.

– А это еще зачем? – вылупила глаза Катя.

– Чтобы пробки не выбило, – пояснила Ева.

– А ты-то откуда знаешь?

– У родителей на даче так же было, – Ева улыбнулась, вспоминая теплые летние вечера и морской бриз, свежо обдувавший лицо, – Леш, скажи, что хотя бы туалет в доме!

– Так, я проведу экскурсию, а вы слушайте и запоминайте, хорошо? – Леша щелкнул выключателем – люстра с жужжанием разгорелась, и принялся заливать кипятком чай из свежей мяты и лимона, добавив затем в напиток имбирь тонкими колечками. – Давайте за мной, как раз чай заварится.

Троица вышла из «зала» в коморку размером всего пару квадратных метров, куда поместилась миниатюрная раковина и такая же душевая кабина. Если на секунду забыть, что все это находилось в покосившемся деревенском доме, то плитка нежно-молочного оттенка с зелеными вставками, сочетаясь с новой сантехникой, делала помещение очень даже современным.

– Водонагреватель за стенкой, но он накопительный и маленького объема, так что долго не бултыхаться, чтобы всем хватило. Вода, как вы уже догадались, в доме есть, – пояснил Леша, – только один нюанс – туалет на улице. Я планировал перестроить тут немного в конце лета, сделать септик, расширить ванную, но пока так. Спать будете в зале на диване, на двоих как раз хватит места, ну а я – в своей спальне.

– А может, я хочу в спальне! – взбунтовалась Катя.

– Не думаю, – откликнулся Леша, как раз подводя экскурсию к собственной комнате.

В тесном помещении с окошком под самым потолком помещалась всего одна узкая кровать, занимая все пространство от стены до стены. С трудом впихнутый в комнатушку стол был завален модными журналами, поверх груды которых возвышался макбук последний модели. На стенах, оббитых все той же привычной вагонкой, красовались картины, написанные по номерам неумелой рукой, помещенные в резные багетные рамы.

– Кто рисовал? – поинтересовалась Ева, третьей утрамбовываясь в крошечное помещение.

– Я, конечно. Кто еще? – с гордостью в голосе ответил Леша.

– Господи, Леш! Ты кто вообще такой? – Катя запустила руки в копну рыжих волос. Парень только улыбнулся в ответ и жестом пригласил девушек на кухню.

К ароматному чаю из деревенской мяты Леша поставил на стол домашний, почти не тронутый, тирамису.

– Тоже ты готовил? – уточнила Катя.

– А то! – Леша игриво подмигнул.

Дождь упорно барабанил по крыше, все усиливаясь и заглушая голоса. Неожиданный раскат грома, от которого содрогнулись стены, и вздрогнули все обитатели избушки, захватил с собой и молнию, угодившую прямо в электрический столб, одиноко торчащий возле дома. Свет заморгал, хватаясь за жизнь, и погас, погрузив избушку в сумерки. И хотя на улице не было еще и трех часов дня, плотные облака, надежно укутавшие сотни километров вокруг, не пропускали ни лучика.




13


Капитан, всегда державший слово, не обманул и в этот раз – уже через полчаса на Ковчеге снова была пресная вода. Надолго ли? Ева смогла вернуться к мытью посуды. Об ее ноги терся тощий рыжий кот с рваным ухом, заискивающе заглядывая в глаза. Ева грустно взглянула на него: «Ну прости, сегодня даже хлебных крошек не осталось, придется тебе подождать обеда. В нашем ресторане планируется тушенка, я лично отдам тебе жир из банки, еще жене и детям отнести хватит! Потерпи часа три, как раз домою посуду и примусь за приготовление обеда!»

– Какое расточительство, – послышался сзади низкий ухмыляющийся голос.

– Ты меня сегодня преследуешь? – Ева улыбнулась капитану через плечо.

– Просто зашел выпить еще кофейку, сплю плохо.

– Ты давно плохо спишь, это не новость, – Ева всыпала ложку сухой смеси в стакан кипятка и подала капитану, – смотри, как бы твоя бессонница не истощила наши запасы кофе.

– А у тебя сон нормализовался… с тех пор?

– Да, – Ева стояла к капитану спиной в надежде, что он не увидит, как багровеет от смущения ее лицо, – да, сплю как убитая. Я в тот раз, видимо, перевозбудилась из-за праздника, и потому не спала.

– Хорошо, отдых восстанавливает. Спасибо за кофе! – Ева услышала тяжелые отдаляющиеся шаги.

– Капитан! – крикнула она вслед.

– Да? – мужчина повернулся, и его руки задрожали так, что скрыть это было невозможно, и он, украдкой опустив на них глаза, перевел взгляд на светловолосую девушку, искрящуюся изнутри и нервно теребящую край мокрого фартука.

– Та ночь была замечательной! Я бы еще поболтала так, по душам. А про концовку я, считай, забыла.

– Заходи в любой момент, я всегда тебе рад! – капитан выдохнул и, улыбнувшись, отправился прочь быстрым шагом.

Ева осталась стоять с мокрыми по локоть руками не в силах пошевелиться, вглядываясь куда-то вглубь себя и загадочно улыбаясь.




14


– Только этого нам не хватало! – взмахнула руками Катя. – Теперь даже воду не погреть: ни чая тебе, ни ванны!

– Ну почему же! В огороде – колодец, в доме – печка, им электричество не нужно!

– И все же, Леш, – не унималась Катя, – как ты оказался здесь? Вот такой вот ты, которого мы столько лет знаем, но, похоже, совсем не знаем?

– Да, Леш, – поддержала подругу Ева, – ты сказал про братьев, и что дом от родителей. Но мы хотим знать всю историю, все равно заняться нечем.

– Нет в этой истории ничего интересного, – Леша сник.

– Тогда расскажи неинтересную, – Катя с жадностью уплетала второй кусок десерта.

– Да что рассказывать! Мы жили здесь с родителями и двумя братьями, это вы уже знаете. Потом, когда мне было двадцать, умер папа – я был поздним ребенком. А за ним через полгода ушла и мама, еще бы – они всю жизнь, с восемнадцати лет, были вместе. Старший брат в тот момент уже служил на ледоколе в Мурманске, а средний продолжал жить здесь, но работал в Москве в метеорологической службе, потом женился и переехал в город окончательно. Вот и все, я остался здесь один.

– И ты все это время каждый день ездил в Москву? – удивилась Ева, жившая в двадцати минутах ходьбы от офиса.

– Ну да, а что было делать. Подмосковье ближнее, общежитие в институте мне не дали, а тратить деньги на съем квартиры я тогда не мог. Сейчас, конечно, стоило бы уже продать этот дом, купить что-нибудь посущественнее в Москве. Но я так привык быть здесь, что каждый раз задумываясь о переезде, я изобретаю сотню причин, почему его надо отложить еще хотя бы на полгода, – Леша замолчал и со вздохом продолжил. – Вот сказал, и аж легче стало! Никогда еще не озвучивал эту мысль другим людям.

– Леш, скажи честно, – Катя хитро взглянула на друга, – и ты в этот дом приводишь людей?

– Да я никого особо сюда не приводил, сегодня просто экстренная ситуация приключилась, и вот вы тут.

– Что, даже своего партнера? – Катя сверкала глазами.

– Да о каком партнере ты все время говоришь? – не мог взять в толк Леша.

– О парне твоем, о ком же еще! – не выдержала намеков подруги Ева.

– О каком еще парне? – Леша непонимающе крутил головой, переводя взгляд с одной девушки на другую.

– Как минимум, о том парне с работы, с третьего этажа, с которым вы кофе пьете, – Ева закатила глаза. Ее начинало раздражать Лешино притворство.

– О Костике? Так он – мой одногруппник, мы еще вместе начали в институте увлекаться модой, показами всякими, я ему и предложил в нашем офисе место поискать, чтобы чаще видеться. – Леша неожиданно резко замолчал и вкрадчиво, понизив голос, продолжил. – Стоп. Вы что, думаете, что я – гей?

– Ну наконец-то, признался! Полегчало? – Катя сделала усталый вид.

– Вы серьезно? – Леша начинал не на шутку заводиться. – Ева, и ты?

– Да все знают, ты чего! – она отпрянула от разъяренного парня.

– Только есть нюанс! – Разгневанный, с бешеными глазами, он перешел на срывающийся фальцет, вскочил из-за стола и принялся расхаживать по комнате семимильными шагами. – Я – не гей! У меня даже в мыслях парней никогда не было! Я уже семь лет люблю одну единственную девушку, с первого дня, как пришел на работу!

– Не может быть… – протянули подруги, вытаращив глаза.

– Да, Ева, да! Я тебя люблю все это время! Я все надеялся, что ты это заметишь, что не зря мы вместе обедаем, не просто так я тебе кофе покупаю по утрам! И в театры я тебя не как подружку гея зову… У меня просто нет слов!

В покрытой полумраком комнате повисла неловкая тишина, и только Еве казалось, что Леша даже в темноте видит, как ярко горят от стыда ее уши. Она уже собиралась искать слова оправдания, как вдруг у Леши в кармане раздался звонок, и он пулей вылетел в прихожую.




15


«Он же сказал заходить в любой момент, – рассуждала Ева, расхаживая по своей крошечной каюте – три шага в одну сторону, три в другую, – это значит, когда захочу. Я даже не могу придумать причину, чтобы это не выглядело глупо! Господи, как подросток! А, была не была! Так и скажу: не придумала причину, пришла просто так!»

Ева порылась в своем скромном имуществе, выудив белую блузку с не отстиранным до конца пятном от кофе, последнем напоминании о жизни до. А ведь она не надевала ее с того самого дня, как в разгар Московского землетрясения, о котором Ева тогда могла только догадываться по трещине на стекле и первым небольшим толчкам, Леша вывез их с Катей в свой деревенский дом. Эх, Катя… Да если бы не Леша с его неожиданной любовью, Ева бы тоже не добралась до Ковчега.

Блузка оказалась велика как минимум на размер – все же ограниченность ресурсов и продуктов питания не красит фигуру. «И как остальные умудряются еще и толстеть!» – Ева вернулась мыслями к своей больной теме, стараясь отвлечься и заглушить бешеную скачку пульса в голове. И пусть она немного болтается, все же лучше, чем огромные футболки или серая толстовка, которую Леша заботливо вручил Еве, когда они впопыхах сбегали из дома на север, к морю.

Каюта капитана была закрыта: из-за двери доносился разговор на повышенных тонах, Ева уже готова была развернуться и уйти, чтобы снова провести вечер у себя, читая что-то из немногочисленной корабельной библиотеки, испытав при этом горький укол в груди и одновременно облегчение.

Стоило сделать шаг прочь от двери, как та распахнулась, и на Еву налетел взлохмаченный Леша со словами «Ни себе, ни людям!», брошенными брату в пылу ссоры. Он свирепо взглянул на Еву, будто собираясь что-то сказать, но только махнул рукой и кинулся прочь.

– Я не вовремя? – спросила Ева, заглядывая в каюту.

– Да ничего, – капитан рассеянно махнул рукой и, сделав глубокий вдох, смягчился, – ты что-то хотела?

– Ты сказал заходить в любой момент. Мне показалось, что он наступил, – Ева смущенно улыбнулась.

– Да, я вижу по блузке, – хитро отозвался капитан, еще больше вгоняя девушку в краску. – И наступил он именно тогда, когда мой малютка-братец решил тебя со мной поделить.

– Поделить? В каком смысле?

– В смысле он решил поведать мне, что кучу лет в тебя влюблен. Ты проходи, не стой в дверях, – капитан за талию втянул Еву в каюту и закрыл дверь, заставив мурашки сбежать с Евиной макушки до самых ног. – Ты знала об этом?

– Да, знала, – она осторожно присела на край застеленной вязаным покрывалом кровати.

– Не хотела мне рассказать?

– А зачем тебе эта информация? И почему он вообще решил делить меня с тобой?

– Ев, он же не слепой и не глупый – все подмечает, – капитан присел рядом с девушкой.

– И что же он видит? – шепотом спросила Ева, когда сделавшееся игривым лицо капитана было в каких-то миллиметрах от ее, бездыханно замершего.

Но вместо ответа девушка получила горячий поцелуй, полный одновременно и страсти, и горечи, и раскаяния.

– Ты же сказал, что это было ошибкой, – произнесла Ева одними губами.

– Я часто ошибаюсь, – улыбнулся капитан.




16


Леша вернулся в зал спустя почти полчаса, и девушки уже извились в его ожидании, перебирая в голове, что же он, обиженный и оскорбленный, мог натворить. Бледный и будто постаревший, он плюхнулся на диван и уставился в одну точку.

– Леш, что случилось? – участливо поинтересовалась Ева, все еще чувствуя вину, одновременно с облегчением, что он хотя бы ничего с собой не сотворил.

– Брат звонил, – мертвым голос отозвался Леша, раскачиваясь на месте.

– И? – спросили девушки хором.

– Я, вроде, говорил, что он – метеоролог. Им пришли снимки из космоса, которые никто не может толком расшифровать. И данные с полярных станций.

– Ну и что с того? Ты почему такой обеспокоенный? – Катя восприняла его слова как очередную чепуху и тут же успокоилась.

– Там что-то странное. Сначала было зафиксировано несколько землетрясений по всему миру, в Гренландии разошлись тектонические плиты, и образовался провал. Скорее всего, тот толчок, который мы почувствовали в офисе, это его отголоски. Потом то же самое в Австралии, в США. А теперь над Европой формируется плотная грозовая облачность, заволакивающая вообще всю планету, такого еще ни разу не наблюдали. Там уже жуткие ливни, улицы за считанные секунды затапливает, в Москве еще цветочки. И температурные датчики тоже что-то странное показывают – резкое повсеместное похолодание.

– Леш, это фильм «Послезавтра»! – засмеялась Катя.

– Нет, – глухим голосом ответил он, – это хуже. Потому что гораздо глобальнее и на самом деле. В нашей с вами реальности, понимаете?

– Так, допустим, что все это – правда. Ты что, намекаешь, что нам придется отсиживаться в этой дыре без электричества и горячей воды? – Катя возмущенно тряхнула рыжей гривой.

– Нет, – пугающе спокойно произнес Леша, – мой второй брат – капитан ледокола, ну я рассказывал. Через три дня он отбывает в плавание, мы можем к нему присоединиться. Меня-то он точно будет ждать, у него больше никого не осталось из родных…

– Как это никого нет? А средний брат? – изумилась Ева.

– Метеорологов эвакуируют отдельно, они уже сейчас сворачиваются, собирают семьи и вертолетами отправляются в какое-то засекреченное убежище, он сам точно не знает. А Ванина семья, – Леша всхлипнул, – они сегодня погибли. Он… Он был на службе, у них там что-то вроде бункера, и чувствовались только небольшие толчки. А когда выбрались, оказалось, что половина Мурманска лежит в руинах, его жену и двоих детей нашли под завалами. Никто не выжил…

– Боже, мне так жаль… – прошептала Ева, – но ты уверен, что нам следует ехать в город, который стерло с лица Земли?

– Уверен, – Леша взглянул на подругу полными слез глазами, – я хочу спасти нас. Дать нам будущее.

– Может, все не так страшно, Леш? – Ева обняла рыдающего парня и погладила по все еще мокрым от дождя волосам. – Может, это в Мурманске все разнесло, а в Москве тихо и спокойно? Дождемся утра, хорошо? Посмотрим новости, взвесим все «за» и «против» и решим.

– Надо решить до шести утра, – твердо отрезал Леша.

– Почему? – удивилась Ева.

– Потом вокруг Москвы и области выставят блокпосты, мы не прорвемся. Брат сказал убегать как можно быстрее.

– Чертов сигнал! – вдруг закричала бледная, как полотно, Катя. – Ни электричества, ни интернета! Мы отрезаны от информации! Пока я не буду знать, что там, в Москве, я отсюда никуда не двинусь.

– Ладно, ждем утра, пытаемся поймать сеть и выяснить, что выкинут в СМИ, и решаем. Но подъем не позже трех утра, чтобы покидать вещи и успеть прорваться.




17


Ева, обняв худые коленки, сидела на взъерошенной кровати и покачивалась, глядя в одну точку сквозь запотевший иллюминатор. Капитан, так и не одевшись, откинулся на диване, пытаясь унять дрожь в руках и свернуть самокрутку. Несмотря на недостаточное отопление, в каюте было жарко, и на щеках обоих играл яркий румянец.

– Черт! – капитан всплеснул руками, никак не позволяющими ему завернуть табак. – Ев, поможешь? Чертовы руки!

– Да, конечно, – она с легкостью спорхнула босиком на пол и подлетела к капитану, проведя рукой по его смуглой, несмотря на отсутствие солнца, коже.

Взяв его руки в свои, она забрала неудавшуюся сигарету, кое-как впервые в жизни завернула табак, подожгла и крепко затянулась, тут же зайдясь в кашле.

– Глупышка, – улыбнулся капитан и поцеловал Еву в нос, – это табак для моряков, тебе такой и пробовать не стоит.

– А я когда-то курила… – мечтательно произнесла она.

– Что-то тонкое с ментолом?

– Как ты узнал?

– Нашел как-то раз такие у дочери. Ух, и устроил я ей! – на лицо капитана опустилась тень, и он поторопился отвернуться.

На рабочем столе из цельного массива дерева, притаившемся в углу каюты и так отличающемся от всей остальной мебели на Ковчеге, царил настоящий творческий беспорядок. Повсюду были раскиданы карты, атласы, исчирканные красным карандашом, и приборы, о назначении которых Ева могла только догадываться. Капитан упорно тащил работу с ходового мостика в свой временный дом. И только в глубине рабочего хаоса, под миниатюрной настольной лампой, освещавшей ночные труды капитана, сохранялась идеальная чистота. Именно там, в резной деревянной раме, пряталась часть его души – совсем юный парень с открытой улыбкой до ушей и каштановыми, без намека на седину, густыми волосами обнимал миниатюрную ярко накрашенную девушку, а две маленькие девчушки с белыми бантами пристроились на руках родителей. Капитан и его семья. Семья, которую никто никогда не заменит. Даже Ева.

– Ты никогда не рассказывал про свою семью. Это ведь они на фотографии? – Ева мягкой кошачьей поступью прошлась по каюте и хотела уже взять фотографию в руки, но поймав на себе взгляд капитана, одернулась.

– Они, – капитан подошел к девушке и обнял за плечи, обволакивая ее облаком едкого дыма.

– Расскажешь?

– Не в этот раз, – он тяжело плюхнулся обратно на диван, изо всех сил затягиваясь, будто пытаясь подавить что-то вылезающее наружу из самых глубин сердца, – иди лучше сюда. Не будем портить момент.

Ева послушно опустилась рядом и утонула в сильных мужских объятьях. Уверенных и свободных и одновременно нуждающихся в тепле и защите.

– Давай лучше о тебе, – шепнул ей на ухо капитан своим низким бархатистым голосом, – давно хотел узнать: почему Ева? Слишком редкое имя.

– Ну…, – протянула девушка, – мама придумала. Считала, что я – божественный дар.

– И она права, – капитан крепче прижал Еву к себе и зарылся носом в ее соломенную шевелюру, – есть в тебе что-то божественное. И все же – почему дар?

– Я – поздний и очень долгожданный ребенок. Родители уже отчаялись и даже хотели развестись на почве бездетности, и тогда мама начала изучать Библию, слишком фанатично, надо сказать. Она молилась, по монастырям всяким ездила. И в какой-то момент, по ее словам, она услышала ответ свыше, что ее дочь станет новой первой женщиной на Земле и даст жизнь другим людям, а потому назвать ее надо Евой. И на следующий день она переехала на пмж к унитазу – токсикоз был жуткий. В итоге появилась я.

– Хм…, – задумчиво произнес капитан, – а что-то в этом есть. Существование человечества в будущем действительно во многом зависит от нас. Может, на нее тогда сошло озарение.

– Не знаю, я не верю во всякие предзнаменования. К тому же, через четыре года мама родила мою сестру, а значит, никакой я не дар, просто всему свое время, – Ева всегда раздражалась, рассказывая эту историю, слишком уж ей не хотелось играть роль нового мессии и уж тем более воспроизводить заново род человеческий. И чем реальнее становилась эта перспектива, тем настойчивее она отрицала эту терию.

– Конечно, – капитан с ухмылкой посмотрел на девушку, а корабль наш Ковчегом назвала. Это, между прочим, тоже из Библии.

– Я его так назвала из-за бегущих на борт животных, спасающихся от стихии. Ведь и правда, как Ноев Ковчег, – каждой твари по паре.

– Да-да, я помню, ты же рассказывала. Только у нас Ковчег Евы.

– Ладно тебе, капитан, – Ева чмокнула его в щетинистую щеку, – не стоит приписывать мне миссию по спасению мира. В конце концов, если бы не ты, мы бы остались погибать в порту Мурманска.

– Ев, ну сколько можно?

– Что? – удивилась девушка.

– Капитан? Вот так, без имени?

– Ты сам при знакомстве просил соблюдать субординацию и называть тебя капитаном, – Ева изобразила невинное лицо.

– Мне кажется или мы только что очень сильно нарушили любую субординацию. Причем пару раз, – захохотал капитан, – так что хватит этих фамильярностей, теперь только по имени. Ты хоть знаешь, как меня зовут?

– Знаю, Ваня, знаю, – ответила Ева и, услышав свой голос, залилась звонким смехом.




18


– Поймал! – Леша ворвался в зал с криками, чуть ли не прыгая от радости. За окном стояла непроглядная тьма, и только редкие всполохи молний освещали комнату, где вповалку на диване спали две девушки.

– Кого поймал? В чем дело? – сонно потянулась Ева, вглядываясь сквозь мрак в стрелки часов.

– Интернет поймал! Видимо, просвет какой-то или вышка заработала, оценим сейчас ситуацию и решим, как быть дальше.

– А электричество ты не поймал? – Катя зарылась головой в диванные подушки и с трудом пыталась продрать глаза. – Сколько времени-то?

– Без пятнадцати три, – пискляво отрапортовал Леша, – есть немного времени на сборы.

– Какой ужас, нельзя вставать в такую рань, – Ева с усилием сползла на край дивана, но Леша ее уже не слышал – он потерянно смотрел в экран телефона, опускаясь на пол и придерживаясь за стену, чтобы не рухнуть со всего размаху.

– Леш, что с тобой? – спросила девушка, когда глаза привыкли к темноте, и она смогла разглядеть бледную как смерть, теряющую почву под ногами, фигуру Леши.

– Идите сюда, – Леша поднял испуганный взгляд на подруг, – вы должны это видеть.

Интернет беспорядочно пестрел появляющимися каждую секунду новыми ярко-красными заголовками с пометкой «Срочно!». Репортеры разного пола, возраста и национальностей в ужасе рассказывали о том, что видели своими глазами или слышали от очевидцев. Каждый канал или интернет-портал смаковал подробности и стремился преподнести произошедшее за ночь и остаток прошлого дня как можно реалистичнее и жестче.

Что бы они ни показывали, какие бы слова ни подбирали, ясно было только одно – мир погряз в хаосе. Накануне днем повсюду произошли сдвиги тектонических плит, вызвавшие землетрясения: от ничтожных, из-за которых посуда позвенела в шкафах, до катастрофически разрушительных, уносящих в бездну целые города и людей. Бурлящие потоки грязной воды на месте вчерашних мощеных брусчаткой улиц тащили в неизвестном направлении машины, деревья, людей – все, что попадалась на пути. А подлый дождь все никак не прекращался, увеличивая и увеличивая уровень образовавшихся рек. Большая часть мира была обесточена благодаря серии прицельных ударов молний, практически уничтоживших электроподстанции, лишив эту планету самого важного ресурса. И в довершение ко всему, формирующийся грозовой фронт, о котором говорил Лешин брат, действительно уронил температуру воздуха на десять градусов всего за одну ночь.

Цепочка названий пострадавших европейских городов казалась бесконечной, а число человеческих жертв увеличивалось с каждой секундой. И вот неумолимый бесстрастный список подобрался к Москве – разрушен исторический центр, провалы на многих станциях метро, затоплены застрявшие в тоннелях составы вместе с людьми, не успевшими выбраться из смертоносного подземелья, рухнуло несколько зданий, похоронив под своими руинами жильцов, не рискнувших покинуть свои жилища в такой ливень. Уровень рек достигал катастрофических отметок и подбирался ко вторым этажам уцелевших домов.

– Это… Это же наш офис! – Катя, обезумевшая от страха, тыкала в экран, где на съемках с вертолета виднелись руины того, что еще вчера было их пристанищем долгие годы.

– Черт, – прошептала Ева, – как вовремя мы смылись… Леша, ты – наш спаситель!

– Еще нет! – глухо отозвался Леша. – Посмотрим, что по блокпостам и будем сматываться и отсюда. Нам надо к брату.

– Я никуда не поеду, – шепотом произнесла Катя, а по ее щекам неслись водопады слез, размазывая остатки вчерашней косметики.

– В смысле не поедешь? – переспросила Ева, не веря своим ушам. – Мы тут просто уплывем! Я тоже не в восторге от идеи тащиться в Мурманск, который, как и Москву, разнесло. Но вдруг, это наш шанс!

– Мне нужно в Москву, – кротко отрезала Катя и уронила голову на грудь.

– Ты вообще ничего не понимаешь? – Леша пришел в ярость. – Это не шутки и не учебная тревога! Это гребаный апокалипсис! Я предлагаю воспользоваться последним шансом, другого не будет!

– Вы поезжайте, а меня просто высадите у МКАДа, если боитесь, что потом не выпустят из города.

– Зачем тебе туда? – не унимался Леша. – Если за одеждой, то возьми мое. У меня много теплого, а оно, я полагаю, нам пригодится.

– За сыном… – прошептала Катя.

– Что? – хором переспросили Ева с Лешей.

– Мне нужно найти сына. Лучше мы погибнем вместе, чем я спасусь без него, – Катя подняла усталый, полный ужаса взгляд на друзей.

– У тебя, что, есть сын? – по слогам произнесла Ева.

– Да…, ему девять, я родила его очень рано, всего в шестнадцать. Он сейчас у моих родителей в Куркино, и мне надо к нему…

– Ты никогда не говорила, что у тебя есть сын, – Леша удивленно уставился на подругу.

– Ты, знаешь ли, нас тоже удивил. Так что мы – квиты, – холодно ответила обычно веселая Катя.

– Ладно, высадим тебя, – согласился Леша, – только пообещай, что постараетесь выбраться из города. Боюсь, что мы с Евой не сможем тебя дождаться, брат не станет вечно стоять на приколе.

– Я попробую, – шепнула рыжеволосая красотка, вдруг постаревшая на десяток лет.




19


Через полгода после того, как атомный ледокол «Арктика» впопыхах отчалил от своего последнего пристанища в порту Мурманска, на общем собрании было принято решение структурировать жизнь на борту. Если первое время люди считали, что еще немного, может, неделю-две, они поютятся в каютах, поедят разведенную порошковую пищу, а потом выйдут на сушу и заживут как раньше, то к концу шестого месяца стало понятно, что Ковчегу придется стать их домом на гораздо более длительный срок.

Суши на горизонте так и не появлялось, как бы ни выискивал ее капитан; связи, чтобы найти других спасшихся, не было, а вместе с ней отсутствовали и спутниковое телевидение с интернетом. Может, и нет там уже никаких спутников! А потому средства для проведения досуга оставались очень ограниченными – книги, шашки, шахматы, дартс – вот и все развлечения, становящиеся по вечерам центром притяжения команды ледокола в кают-компании.

Когда праздная жизнь без цели начала выливаться в конфликты, истерики и пару раз чуть не довела до драки, капитан лично решил разобраться со свободным временем тех, кто успел статью часть его команды, а значит, и новой семьей. Помимо обязательного дежурства на кухне, он заставил людей задуматься и о физической форме, стремительно ухудшавшейся от безделья. Каждое утро вся команда, кроме дежурного по кухне, выстраивалась на морозном воздухе и делала зарядку. Сначала нововведение вызвало бурный негатив: «Мы не в детском саду и не в пионерлагере!» – слышалось со всех сторон. Но уже через месяц люди, даже не задумываясь, выходить подышать и размять затекшее тело. Со временем к зарядке прибавились и пробежки по нижней палубе, но уже по желанию, а потом и полноценные интенсивные тренировки, которые, впрочем, оказались не слишком популярны.

Зато корабельному делу местное население обучалось с удовольствием – особенно дети; они изучали карты, маршруты, устройство ледокола, посещали ходовую рубку и центральный пост, учились вязать узлы и укладывать канаты. Почти все занятия вел лично капитан, словно стараясь забить свое время под завязку, иногда все же делегируя лекции и уроки другим членам команды, когда-то служившим с ним на другом ледоколе. Давно, в прошлой жизни. Особенно радовались люди, когда задачи капитана брал на себя его заместитель, всегда улыбчивый и чрезмерно радушный Александр, ставший всеобщим любимчиком.

Ева потянулась всем телом и открыла глаза, сначала не понимая, где находится. Взгляд ее упал на мирно сопящего рядом капитана, раскинувшего руки в разные стороны, и события прошлой ночи собрались в ее голове воедино, хотя осознание все еще не приходило. Странно, никогда прежде она не видела его в такой уязвимой позе – всегда собранный, сдержанный и закрытый; она была уверена, что и спит он так же. Неужели – доверился?

На рабочем столе оглушительно затрезвонил будильник, способный разбудить не только жителя каюты, но и весь Ковчег – неудивительно, что капитан всегда встает первым. Молниеносно отреагировав на раздражающие звуки, мужчина рывком сел на кровати, приняв свой привычный, готовый к бою, вид, словно и не было только что этой по-детски невинной позы.

Увидев перед собой растрепанную заспанную Еву, притаившуюся на краешке кровати, он смягчился и, притянув ее к себе, чмокнул в губы:

– Значит, наконец-то мне все это не приснилось, а произошло на самом деле.

– Надо прислушиваться к своим снам, – Ева провела рукой по небритой щеке, – подсознание не обманывает.

– В общем-то, об этом я и думал последние дни, когда шатался по палубе – никак не мог выгнать тебя из своей головы, пытался понять, что с этим делать. Даже работать нормально не получалось.

– Ну и что же ты надумал? – Ева засмеялась, хотя внутри все похолодело. – Обещал мне первой рассказать!

– Разве я был недостаточно убедителен? Придется объяснить еще раз! Для закрепления, так сказать!

Ева, как маленькая девочка, какой она часто ощущала себя рядом с капитаном, залилась краской, чем еще больше его развеселила.

– Опоздаем на зарядку, я побегу к себе переодеться, пока ни на кого не наткнулась, ты же не хочешь, чтобы все узнали, – затараторила Ева, кое-как натягивая неподдающуюся блузку.

– Нет, – капитан задумался, – конечно, нет. Беги, встретимся через пятнадцать минут на палубе, – он поймал ее за руку и, притянув к себе, шепнул на ухо, сверкая игривым огоньком глаз, – вечером загляну к тебе, есть очень важный разговор!

Ева, не в силах спрятать ужасно глупую улыбку, которая бегущей по лицу строкой выражала все ее смешанные, но точно счастливые, чувства, не глядя по сторонам, направлялась в свою каюту. Ее взгляд и мысли были целиком направлены внутрь себя – никогда прежде на борту этого ледокола она не чувствовала себя такой наполненной и настоящей. Был, конечно, момент – тогда, после дня рождения. Но непонятно, стал он худшим или лучшим воспоминанием.

Не замечая ничего на своем коротком пути до каюты, Ева уже почти добралась до места, как вдруг ощутила, что чья-то рука с силой схватила ее за запястье, вырвав из сладкой неги прошлой ночи. Она удивленно развернулась и увидела никого иного, как Лешу, растрепанного, с всклокоченными волосами и налившимися кровью глазами.

– Ты где была? – он был в ярости. – Я заходил к тебе вечером, но не застал! А сейчас уже два часа тут ошиваюсь, а ты, видимо и не ночевала у себя!

– Леш, я слишком большая девочка, чтобы оправдываться, – Ева вовремя осеклась, не желая даже намекать на правду кому бы то ни было, а в особенности Леше, и наигранно мягко продолжила, – не спалось, пошла прогуляться. А сейчас я хочу переодеться на пробежку, встретимся на палубе.

– Ну конечно, гуляла в блузке, в которой вчера вечером навещала моего братца! Не делай из меня дурака!

– Я вчера завалилась спать, не раздеваясь, и так же отправилась бродить, когда проснулась. Если очень надо, можешь узнать у капитана, во сколько я от него ушла! – Ева с силой вырвала руку, пытаясь изобразить обиду на друга, а внутри все клокотало и разрывалось на части. Леша был самым близким человеком, отличным и преданным другом, спасителем, в конце концов, но все это не могло заставить Еву даже попробовать полюбить в нем мужчину. То ли дело – капитан с его низким голосом, угрюмым уверенным взглядом и твердым шагом, и в то же время ранимый, ласковый и несущий в себе огромную боль, наложившую отпечаток на все его существо.




20


– Леш, заедем быстро ко мне за вещами? – выпалила Ева, выскакивая из дома, к крыльцу которого уже начинала подступать вода.

Она спустилась на две ступеньки вниз и оказалась в коричневатой жиже выше, чем по щиколотку. Ноги противно чавкнули в развезенной глинистой грязи, скрывавшейся под слоем воды, и Ева инстинктивно поморщилась.

– За какими вещами? – взревел Леша, казалось бы, сурово, но получилось смешно. – Ты все еще не поняла – это не шутки и не рискованное путешествие, это вопрос жизни и смерти! У Кати есть аргумент остаться в городе, я согласен, но тебе я не дам так глупо покончить с собой!

– Но у меня нет ничего из одежды, кроме блузки и брюк на мне!

– Я уже покидал все, что может тебе подойти, переоденешься в машине, когда будем подальше отсюда! – Леша тряхнул набитой до отказа спортивной сумкой. – Хватит терять время, в путь!

Серебристый универсал, безмолвно ожидавший троих путников, стоял на пригорке, и прибывающая вода за ночь не успела до него добраться, а вот огород, как и соседние дома, понемногу подтапливало. Кое-где на соседних участках люди собирали скарб и тоже отправлялись восвояси от разыгравшейся стихии, бросая дома на произвол судьбы. Где-то наоборот – затаскивали все внутрь и даже запускали скот в надежде переждать потоп. Удалось ли им это? Вряд ли. Есть только они не надстроили десяток этажей сверху на первое время, а потом не соорудили лодку.

Леша кинул сумку на заднее сидение и с грустью оглянулся на дом, мысленно навсегда прощаясь с местом, где провел всю свою жизнь. Как бы он ни стеснялся и ни скрывал свою истинную суть, он безмерно любил эту накренившуюся избушку, пропитанную воспоминаниями, и теперь жалел так просто с ней расставаться. Только время было неумолимо.

Девушки запрыгнули в машину: Ева – на переднее сиденье, обещая быть штурманом в отсутствие интернета и ориентировать Лешу по картам, хотя сама ничего в этом не понимала, а Катя, согласившаяся, чтобы ее добросили до Москвы, – назад, обгрызая от волнения и страха длинные цветные ногти.

Троица двинулась в путь в абсолютном молчании: каждый пребывал в своих мечтах, опасениях и невысказанных обидах, в воздухе витал самый главный всеобщий страх – что же будет дальше, и будет ли вообще.

Леша, осторожно прощупывая колесами почву, вцепившись в руль и ручку переключения передач, грустил о родном доме, жалел брата, только что потерявшего смысл жизни, но готового спасать других, и в глубине души надеялся, что уж теперь, во время апокалипсиса, когда каждый день может стать последним, Ева все-таки обратит на него внимание. Теперь, когда она знает, что он влюблен в нее уже столько лет.

Катя не могла думать ни о чем, кроме своей семьи; в глубине ее сознания проскакивала назойливая эгоистичная мысль, что у нее есть шанс спастись и пожить еще хоть немного! Но Васька, он-то не пожил толком, так чем же она заслужила эту жизнь? Нет, только домой, к сыну, а там – вдруг повезет?

Ева отрешенно смотрела на дорогу, скрывающуюся под грязной дождевой водой, смешавшейся с потоками из местного ручья, и вспоминала свое детство в Находке, там, на другом конце континента! Рисовалось в памяти суровое море, каменистые пляжи, чайки и ветер, дававший ощущение полета и полной свободы. Она так любила сидеть на берегу, вдыхать сырой соленый воздух, чувствуя, как распущенные золотистые волосы щекочут голые плечи, и мечтать о том, что когда-то казалось важным, а теперь начисто стерлось из памяти. Размышляла Ева и о том, как в семнадцать лет уехала учиться в Москву и с тех пор ни разу так и не навестила маму и сестру. Она каждое лето собиралась, обещала, планировала, но всегда находились дела поважнее и поездки поинтереснее. А теперь она даже не может им позвонить и попрощаться – телефон утонул еще по дороге из офиса, а номеров Ева не помнила.

В сторону Москвы машин почти не было, и серебристый Ларгус, рассекая колесами воду, подступившую уже к шоссе, осторожно продвигался навстречу городу, который вот-вот должны были отрезать от остального мира блокпостами. Видимость оставляла желать лучшего, и Леша приник лицом к лобовому стеклу, пытаясь разглядеть что-то на горизонте; неожиданно он со всей силы ударил ногой по педали тормоза – машина нехотя повиновалась, журча мокрыми колесами.

– В чем дело? – вскрикнула Ева, чуть не влетев лбом в приборную панель.

– Дальше нельзя – видите, там блокпосты выставляют? – Действительно, на горизонте проглядывались бронированные военные машины, ровными рядами подползающие к МКАДу.

– Тогда я выхожу здесь, – решительно отрезала Катя.

– Ты уверена? – Ева повернулась, с надеждой глядя на подругу.

– Я не могу иначе, ты пока этого не поймешь. Кто знает, вдруг ты спасешься и встретишь того, от кого захочешь иметь детей, тогда и вспомнишь мои слова! Ну, иди сюда! – Катя протянула к подруге руки и крепко прижала ее к себе. – Спасибо и тебе, Лешка, за заботу! Надеюсь, ребята, ваш план удастся! – напоследок она отвесила парню подзатыльник, хитро улыбнувшись и став на секунду самой собой, и стремглав выскочила из машины. Тряхнув рыжей копной сбившихся в колтун волос и шлепая босыми ногами по мокрому асфальту, Катя отправилась навстречу приближающимся военным и своей судьбе. Больше про нее ни Ева, ни Леша так ничего и не услышали.

Леша, не выжидая ни секунды, развернулся на месте и, ударив со всей силы по газам, помчался прочь, к ожидавшей их в далеком Мурманске новой жизни.




21


Ева натянула простую серую футболку, когда-то принадлежавшую Леше, в которой чуть не утонула, спортивные шорты – тут совпадение с их прошлым обладателем по размеру оказалось куда лучше, и оставшиеся от прошлой жизни кроссовки. Стянув соломенные волосы в тугой пучок, она решительно выпорхнула из каюты.

Для всей команды ледокола это утро было самым обыкновенным – сонные и заплывшие, только покинувшие свои постели, люди толпились на нижней палубе в ожидании капитана. Многие удивленно перешептывались – за полгода регулярных утренних построений капитан впервые не только не пришел первым, а даже немного задержался. Ева незаметной тенью проскользнула в конец шеренги, формирующейся при виде капитана, уверенным шагом вступающего на палубу, и замерла.

С неба все так же предательски опускались редкие снежные крупинки, тут же таявшие на теле, а ледяной ветер – неизменный спутник новой жизни, продувал до самых костей. Все это было так обыденно и привычно, что беспричинная улыбка всегда сурового капитана еще больше смутила жителей Ковчега.

– Леха, что с твоим братом? – донеслось до слуха Евы, и она поспешила отвернуться, чувствуя, как краснеет.

– Понятия не имею, – зло ответил Леша, стоявший всего через одного человека от Евы, и на которого она совершенно не обратила внимания, пробегая мимо.

– Доброе утро! – громогласно поздоровался капитан, и все вокруг затихли, повинуясь звукам бархатистого баса, раскатившегося по палубе. – Прошу прощения за опоздание, в кои-то веки хорошо спал. Итак, все на месте?

– Коли нет, – от общего пожелания доброго утра отделился тонкий женский голос, – не смогла растрясти. Я пыталась изо всех сил, но безрезультатно. Он потом все отработает, капитан.

– Бог с ним, – капитан махнул дрожащей рукой и с улыбкой обвел взглядом людей, – пусть спит. Он обычно не просыпает, не надо никакой отработки. А теперь на счет «три» четыре обязательных круга по палубе, больше – по желанию. Тренировка дальше тоже пожеланию, но советовал бы остаться – я придумал кое-что веселое с канатами.

«С ума сошел что ли? Чего это он такой добрый? – слышалось со всех сторон».

– Это неспроста!

– Может, женщину нашел?

– Да ну, какая женщина к нему близко подойдет!

– Я бы очень даже подошла! – метнула на Еву мрачный взгляд широкоплечая Дарья. – Только не подпускает!

– Вот что значит, выспался человек!

И только Леша не участвовал в обсуждении главной темы сегодняшнего утра – чернее тучи, он трусцой бежал в самом конце шеренги, на полшага опережая Еву и делая вид, что не замечает ее. Разумеется, Еве было не за что чувствовать себя виноватой – Леша давно стал хорошим другом, но не более, и ничто не смогло бы этого изменить, будь они даже единственными людьми на Земле. Но все же, видя впереди подрагивающий на Лешином затылке взлохмаченный хвостик, она невольно съеживалась и принималась искать внутри себя слова извинений.

В начале второго круга Ева, полностью погруженная в грызущие ее мысли, почувствовала совсем близко глубокое дыхание и, обернувшись, увидела присоединившегося к бегунам капитана.

– Ты какая-то хмурая, – произнес он, поравнявшись с девушкой. Впервые на пробежке он не возглавлял шеренгу, а замыкал. Ева не смогла не обратить внимания на обтягивающую спортивный торс капитана майку вместо привычной тренировочной футболки – вот, почему он задержался, хотел усилить Евино впечатление. Ах, если б это действительно было так!

– Все в порядке, капитан, не бери в голову, – Ева вымучила из себя улыбку, сама себе не рискуя признаться, что переживает не только из-за обиженного друга, но и из-за капитана. Лишь бы он снова не назвал свое поведение ошибкой…

– Опять? – капитан остановился, поймав Еву за запястье, и по лицу его пробежала тревожная тень. – Мы же договорились!

– Прости, Вань, – девушка потупила глаза и шепотом добавила, – не хочу, чтобы все болтали.

– Да кому какое дело! – разъярился капитан! – А если и начнут, я не позволю никому без спроса лезть в мою душу и личную жизнь!

Краем глаза Ева заметила, как метрах в трех от них остановился Леша, внимательно прислушивавшийся к их разговору, и как на его разгоряченное от бега лицо залегла глубокая тень разочарования. Он неспешно подошел к брату, внимательно посмотрел в глаза и показательным движением занес кулак.

В ту же секунду Леша уже лежал лицом на холодной палубе, вжатый в пол сильным телом капитана.

– Ты что это, недоросток, удумал? – заревел капитан. – Ты головой своей думаешь? Я прибить тебя мог, если бы вовремя не остановился! Ты же знаешь, что я намного сильнее, куда лезешь! Хотел что-то сказать – так говори, а не маши тут своими кулачками! Идиот! – он, тяжело вздохнув, отпустил Лешу и протянул распластавшемуся по палубе брату тревожно дрожащую руку.

Леша, презрительно взглянув сначала на капитана, а потом на Еву, только хлопнул по руке и принялся подниматься сам, скользя голыми коленями по тонкой пленке наледи:

– Да, знаю, что ты сильнее, и она, похоже, знает. Оказывается, ты предпочитаешь грубую силу, а не заботу и уважение? – он уставился на Еву наливающими кровью глазами. – Сколько же лет я в тебе заблуждался!

Вокруг потасовки начала собираться толпа шепчущихся зевак, сбежавшихся на шум. Они внимательно разглядывали каждую деталь открывшейся перед ними картины, пытаясь разгадать, что же тут произошло. Мимо, тяжело ступая, пробежала Дарья – девушка, превосходившая ростом и габаритами не только Лешу, но и капитана. Она презрительно оглядела кипевших от гнева братьев, теперь таких похожих, но ужасно разных, и, плюнув себе под ноги, без слов отправилась на очередной круг по палубе.

– Леш, тебе помочь? – спросил Антон, живший в соседней с Лешей каюте, парень лет двадцати, но значительно выше и мускулистее обоих братьев. – Он тебя ударил? Что-то не поделили? Идти сможешь, ничего не сломал? Я могу донести.

– Отвали, – буркнул Леша, поднявшись на ноги, – я поскользнулся, все нормально, что столпились! – и, растолкав плечами готовых помочь жителей Ковчега, угрюмо покинул палубу.

Внимательно оглядев подошедших и еле заметно подмигнув Еве, капитан пробасил:

– Что встали? Тренировка в самом разгаре, бежим, бежим! У Леши просто день не задался, я сам с ним поговорю.

– С тобой пойти? – Ева положила руку на плечо капитана, когда праздные зеваки скрылись за поворотом.

– Думаю, да, ему придется сказать, – капитан отстранился от Евы и хмуро взглянул вдаль, – и лучше это сделать вместе, я один просто на него наору.




22


По окнам машины, рассекающей тонкую водную гладь шоссе, струились слезы дождя, оплакивающего привычную и комфортную жизнь. Многоэтажки, музеи, выставки, парки, фитнес-клубы, рестораны, общественный транспорт – все это можно было любить или презирать, регулярно включать в свою жизнь или игнорировать, но теперь все осталось позади. В городе, окруженном блокпостами, затопленном вышедшими из берегов реками и ливневыми канализациями, погибающем под обломками стекла и бетона. В городе, где люди обречены.

Машина уносила прочь двух молчаливых путников, глядящих вдаль. Каждому было, что терять, чего бояться, на что надеяться. И у обоих был только один шанс на миллион добраться живыми до северного города в полутора тысячах километров от столицы. Лишь бы машина не подвела, дороги не смыло окончательно, озверевшие от паники люди не напали, военные не остановили… Столько всего может случиться, и ни за что не знаешь, получится ли, стоит ли вообще пытаться!

Путь отступления пролегал через красивейшие города Золотого Кольца – Ярославль, Ростов, Переславль-Залесский, с их расписными церквями, набережными, реками и озерами – обязательными спутниками любого исторического города России, уютными купеческими улочками. Как бы хотелось остановиться, погулять напоследок, вдохнуть дух старины, подняться на Кремлевские стены и оглядеть города сверху. В последний раз перед тем, как они окажутся на дне бескрайнего беспощадного океана. Но надо ехать, ехать как можно быстрее, не глядя по сторонам, не обращая внимания на утопающие деревни – спасаться, скорее спасаться! Дальше путь пролегал на север сквозь непроходимые сосновые леса и безмолвные скалы Карелии, вдоль бурного Онежского озера, уже затопившего дорогу, и раскинувшихся на сотни километров топких болот. Все севернее и севернее, придерживаясь границы с Финляндией, прямо в объятья к суровому круглый год Баренцеву морю.

Машин на трассе почти не было – мало кто успел сбежать из Москвы так вовремя, а города поменьше просто ничего не знали – да, дождь, и набережные уже скрылись под водой, но ведь не первый раз. Телевизоры отказывали, интернет еле теплился, да и перебои в электричестве повсеместно обрекли людей достать свои запасы свечей и керосинок. Что удивительно – почти в каждом доме они действительно были припрятаны «на черный день», и вот он настал.

Почти пять часов ехали молча – Леша сосредоточенно вглядывался вдаль сквозь бегущие струи и маячащие перед глазами дворники, а Ева изучала подтопленные домишки вдоль дорог, любовалась золотыми куполами, которым было суждено вот-вот кануть в лету. Придерживаясь подтопленных дорог, где-то по щиколотку в воде, а где и почти по пояс, брели люди, выгнанные из своих домов стихией. Многие, завидев издалека машину, принимались махать руками, кричать, просить подвезти, но Леша был неумолим. Можно ли назвать это трусостью? Скорее жгучим желанием выбраться из западни любой ценой.

Ближе к Ярославлю поток машин значительно увеличился и, рассекая колесами воду и пуская волны, колонна плавно выползала из города, который Волга превращала в еще одно свое водохранилище.

– Вот черт! – впервые за всю дорогу вскрикнул Леша.

– Что случилось? – в голове у Евы пробежала целая вереница мыслей, и ни одна не показалась ей обнадеживающей.

– Бензина осталось совсем чуть-чуть, дотянуть бы до заправки! А там еще и канистры налью, потом уже только в Карелии бензоколонку искать.




23


Капитан с несвойственной ему сдержанностью забарабанил в дверь Лешиной каюты, но ответа не последовало. Из-за стены доносились тихие всхлипы и что-то похожее на бурчание – изображать свое отсутствие у Леши получалось плохо.

– Леш, мы заходим? – капитан приоткрыл незапертую дверь.

– Мы? – пискляво взревел Леша, переходя на ультразвук.

– Только не говори, что не ожидал меня увидеть, – Ева распахнула дверь, выныривая из-за спины капитана, и приземлилась на кровать рядом с другом. Превозмогая вину перед Лешей и неловкость перед капитаном, она приобняла сотрясающегося от рыданий друга за плечи.

Он сидел на краю кровати, окончательно растрепав волосы, которые всегда, даже после конца света, старался поддерживать в идеальном порядке, и запустив в них по-женски длинные пальцы, так не похожие на крепкие мужские руки его брата. Лешина каюта, как и деревенский дом, сочетала в себе кучу противоположностей – любимые вырезки из модных, но уже неактуальных, журналов соседствовали на стенах с советскими агитплакатами, а кровать с десятком подушек всех форм и размеров была покрыта жутким клетчатым пледом.

– Леш, понимаешь…, – аккуратно начала Ева, гладя друга по голове.

– Не понимаю! – прогнусавил он, не дослушав. – Не хочу понимать!

– Боже, Леш, не веди себя как всегда! – неожиданно резко вступил капитан. – Мы с Евой переспали, отсюда и мое приподнятое настроение, и то, что она, наконец, запомнила, как меня зовут.

Его слова, брошенные как бы между делом, абсолютно без чувств и эмоций, какие-то плоские и бестелесные, так не походили на прошлую ночь, что Ева опешила и в непонимании уставилась на капитана: неужели опять? Он, как ни в чем не бывало, прогуливался по каюте, разглядывая пестреющие картинками стены:

– Ты должен просто смириться, что у тебя не было шансов с самого начала. Я был уверен, что Ева интересовала тебя как друг. Да даже если бы ты раньше рассказал мне о своей любви, это ничего бы не изменило, рано или поздно все бы случилось. Прости, братишка, – капитан хлопнул Лешу по плечу и покинул каюту.

– Что, вот это тебе нравится? Такое отношение? – Леша поднял на Еву красные опухшие глаза.

– Нет… – отрешенно произнесла девушка, глядя в одну точку, пытаясь справиться с удушливым комом, появившимся в груди, – но он – не такой, я точно знаю. Надеялась, что знаю.

Ева поспешно поднялась и, пошатываясь, пошла прочь, не понимаю, куда делся тот нежный и чувственный, временами печальный и застенчивый человек, который еще час назад не хотел выпускать ее из своих теплых объятий. Или все повторяется снова – он совершил ошибку, только в этот раз покрупнее, а теперь жалеет? Тогда почему же он так светился с утра? Или это братское соперничество вылилось в холодную бесчувственную маску? И как же теперь смотреть в глаза и капитану, и Леше?




24


Навигатор, неотъемлемый помощник любой поездки, отказался работать вместе с интернетом, и Ева крутила в руках бумажные карты, пытаясь вообразить, где же может прятаться такая необходимая для выживания заправка.

– И зачем ты вообще возишь с собой эти карты? – удивлялась Ева, пытаясь сопоставить местность, виднеющуюся сквозь запотевшее лобовое стекло, усердно омываемое дождем, с извилистыми линиями дорог на бумаге.

– А что, не пригодились? – ухмыльнулся Леша.

– Пригодились! Но не мог же ты так надеяться на апокалипсис, что даже закупился заранее картами?

– Скажем так, я не исключал такой возможности. У меня еще аптечка и запас еды есть.

– Леш, – Ева серьезно взглянула на друга, – скажи честно, ты же съел того хипстера из офиса, а теперь просто притворяешься им? – и она залилась истерическим смехом.

– Просто я умею удивлять, – Леша с легкой улыбкой пожал плечами.

– Кстати, хотела спросить. Как так получилось, что из трех братьев один – капитан корабля, второй – метеоролог, а ты – менеджер по продажам, да еще и с тягой к моде?

– Докатились, – Леша тяжело вздохнул, – и ты туда же! Все детство мне твердили родители, что надо быть сильным и мужественным, как братья! Ходить не в кружок вышивания с девчонками, а на карате, которым все мальчишки вокруг занимались, воду таскать в огороде, дрова рубить, а не цветы высаживать! А я все делал наоборот, ну не лежала у меня душа ко всем этим мужским забавам, что уж поделать!

– И ты утверждаешь, что ты – не гей? – насмешливо поинтересовалась Ева.

– Я бы это заметил, – не в силах препираться, язвительно ответил Леша.

В машине снова повисла неловкая тишина, нарушаемая только скрипом дворников и журчанием воды под колесами, как вдруг Ева подскочила на сидении и принялась яростно вглядываться вдаль:

– Вон она, заправка!

Действительно, метрах в трехстах виднелась ярко-голубая вывеска со знакомым логотипом, в очередь к которой выстроилась целая вереница машин.

– Ничего не поделаешь, надо ждать, дальше не дотянем, – пожал плечами Леша.

– Ну, ждать – так ждать. Расскажи пока о своем брате, чтобы я не ляпнула чего лишнего при знакомстве, – почему-то фигура капитана ледокола, только что потерявшего семью, рисовалась в сознании Евы в самых устрашающих тонах, и она надеялась услышать от друга обратное.

– Вообще он жутковатый, – начал Леша свой рассказ, заняв место в очереди за пыхтящей из последних сил пятеркой, груженой под завязку людьми и вещами, чем совершенно не воодушевил Еву, – он всегда был замкнутым, ничего не рассказывал. Мне кажется, он и в море ушел, чтобы реже людей видеть. Все очень удивились, когда он женился, да еще так рано. Зато жену свою и дочерей он действительно обожал! Боюсь представить, каково ему теперь… Бедняга.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/n-m-fisher/kovcheg-evy/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.