Книга - Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э.

Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э.
Валерий Рафаилович Гущин


В монографии исследуется процесс становления афинской демократии на протяжении архаического и классического периодов (VIII – середина V века до н.э.). Вопросы о том, что такое афинская демократия, когда она возникла и какую роль в ее появлении сыграли те или иные социальные слои, остаются дискуссионными на протяжении длительного времени. В книге показано, что одним из значимых стимулов возникновения демократии становится борьба за власть и влияние внутри слоя аристократии, к участию в которой нередко привлекался и афинский демос. В процессе этой борьбы, с одной стороны, создавались равные условия для «лучших» (eunomia, isonomia), а с другой – происходило расширение политических прав простого народа. Результатом этих процессов становится государственное устройство, в котором значительную роль играют коллегиальные политические институты, прежде всего народное собрание, избиравшее должностных лиц, и гелиэя (народный суд), осуществлявшая контроль за ежегодно избираемыми магистратами. Тем не менее афинскую демократию нельзя считать народоправством или «властью народа». Сами афиняне характеризовали ее как коллективное правление или власть «большинства» – тех, кто обладал политическими правами.

Книга адресована как специалистам и исследователям, так и широкому кругу читателей, интересующихся историей Греции.



В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.





Валерий Рафаилович Гущин

Афины на пути к демократии: VIII–V века до н.э



© Гущин В.Р., 2021




Список сокращений



Сборники источников, общие труды

ATL – Merrit B.D., Wade-Gery H.T., McGregor M.F. The Athenian Tribute Lists. Vol. I–IV. Cambridge, MA; Princeton: Princeton University Press, 1939–1953.

CAH – Cambridge Ancient History. 2nd ed. Cambridge University Press, 1970–1992.

FGrHist – Die Fragmente der griechischen Historiker / Hrsg. von F. Jacoby. Bd. I–III. Berlin; Leiden: Brill, 1923–1958.

IG – Inscriptiones Graecae. Berlin, периодическое издание с 1873 г.

M&L – Meiggs R., Lewis D. A Selection of Greek Historical Inscriptions to the End of the Fifth Century B.C. Oxford: Clarendon Press, 1969.

RE – Pauly A., Wissowa G., Kroll W. Realencyclop?die der Klassischen Altert?mwissenschaft. Stuttgart: Metzier, 1893–1978.

SEG – Supplementum Epigraphicum Graecum / ed. by J.J. Hondius. Vol. I–XXV. Leiden: Brill, 1923–1971; ed. by R. Stroud, H. Pleket. Vol. XXVI–XXXVIII. Leiden: Brill, 1976–1988.


Профильные журналы, ежегодники

АДСВ – Античная древность и Средние века. Свердловск-Екатеринбург: УрФУ.

ВДИ – Вестник древней истории. М.: Наука.

AC–L’Antiquit? classique. Bruxelles: SNRS.

AHB – Ancient History Bulletin. University of Calgary.

AJA – The American Journal of Archaeology. Boston: Archaeological Institute of America.

AJP – The American Journal of Philology. Baltimore: Johns Hopkins University Press.

BICS – Bulletin of the Institute of Classical Studies.

BSA – The Annual of the British School of Athens. L.: British School of Athens.

CA – Classical Antiquity. Oakland: University of California Press.

CJ – Classical Journal. Monmouth: CAMWS.

CP – Classical Philology. Chicago: University of Chicago Press.

CQ – The Classical Quarterly. Cambridge: Cambridge University Press.

CSCA – California Studies in Classical Antiquity. Oakland: University of California Press.

G&R – Greece and Rome. Cambridge: Cambridge University Press.

GRBS – The Greek, Roman and Byzantine Studies. Durham, NC: Duke University.

HSCPh – Harvard Studies in Classical Philology. Cambridge, MA: Harvard University Press.

HZ – Historische Zeitschrift. Berlin: Oldenburg-De Gruyter.

JHS – Journal of Hellenic Studies. Cambridge: Society for the Promotion of Hellenic Studies.

MH – Museum Helveticum. Basel; Berlin: Schwabe.

OUCS – Odense University Classical Studies. Odense: Odense University Press.

PP – La Parola del Passato: Napoli-Firenze; Machiaroli-Olschki.

QUCC – Quaderni Urbinati di Cultura Classica. Urbino: Edizioni dell’Ateneo.

RA – Revue Archaeologique. Paris; Nanterre: Presses Universitaires de France.

REA – Revue des Еtudes Anciennes. Bordeaux: Presses Universitaires de Bordeaux.

REG – Revue des Еtudes Grecques. Paris: Association des Еtudes Grecques.

RhM – Rheinische Museum f?r Philologie. Koeln: Sauerl?nder.

RIDA – Revue internationel des droite de l’Antiquite. Paris: De Boccard.

TAPhA – Transactions and Proceedings of the American Philological Association. Baltimore: Johns Hopkins University Press.

ZPE – Zeitschift f?r Papyrologie und Epigraphik. Koeln: Habelt.




Введение


В середине V в. до н. э. государственное устройство Афин обретает ярко выраженные демократические черты. Избрание на самые значимые государственные должности происходило в народном собрании, а суды, в которых заседали преимущественно простые афиняне, не только вершили суд, но и осуществляли контроль за избранными должностными лицами. «Наш государственный строй, – с гордостью говорил Перикл в так называемой Надгробной речи, – не подражает чужим учреждениям; мы сами скорее служим образцом для некоторых, чем подражаем другим. Называется этот строй демократическим (?????????? ????????), потому что он зиждется не на меньшинстве, а на большинстве их» (Thuc. II. 37. 1, пер. Ф. Мищенко)[1 - Правда, далее Фукидид, оценивая роль и влияние Перикла, замечает, что demokratia была лишь на словах, а на деле власть принадлежала первому гражданину (???????? ?? ???? ??? ??????????, ???? ?? ??? ??? ?????? ?????? ????) (Thuc. II. 65. 9, комментарии: Hornblower S. A Commentary on Thucydides. Vol. 1. Oxford: Clarendon Press, 1991. Р. 346).].

Даже легендарные афинские цари из аттических трагедий нередко изображались как демократические вожди. Для примера можно упомянуть афинского царя Тезея из трагедии Еврипида «Просительницы». Отвечая на вопрос фиванского глашатая о том, кто в Афинах самодержец, он говорит буквально следующее:

С ошибки речь ты начал, гость. Напрасно
Ты ищешь самодержца, – не один
Здесь правит человек, свободен город.
Народ у власти; выборных сменяет
Он каждый год; богатству преимуществ
Здесь не дают, права у бедных те же.

    (Eurip. Suppl. 404–409, пер. С. Шервинского)
Термин демократия, которым обозначалось политическое устройство Афин, появляется и начинает широко использоваться в V в. до н. э. Не исключено, впрочем, что он родился в кругах не сторонников, а противников демократии[2 - Маринович Л.П. Античная и современная демократия: новые подходы к сопоставлению. М.: КДУ, 2007. С. 4.]. Во всяком случае, немало древних авторов отзывалось о демократии весьма неодобрительно, не скупясь на ее негативные характеристики. В качестве иллюстрации достаточно упомянуть трактат «Афинская полития», приписываемый Ксенофонту, автор которого чаще именуется Старым Олигархом: «Что касается государственного устройства афинян, – пишет он, – то, если они выбрали свой теперешний строй, я не одобряю этого по той причине, что, избрав себе его, они тем самым избрали такой порядок, чтобы простому народу жилось лучше, чем благородным» (Xen. Ath. Pol. 1. 1, пер. С. Радцига).

Вопрос о том, что такое афинская демократия, когда она возникла и какую роль в ее появлении сыграли те или иные социальные слои и группы, часто ставился исследователями. При этом нередко отмечалось, что Афины являли собой практически не существующий ныне тип государственного устройства – прямую демократию, существенно отличающуюся от демократии представительной[3 - Robinson E.W. The First Democracies. Early Popular Government outside Athens. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 1997. P. 26; Карпюк С. Прямая демократия: поучительный пример или исторический артефакт? // Отечественные записки. 2006. № 29; Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб.: Алетейя, 2008. С. 425 и сл.]. Основанием для таких утверждений стала известная характеристика Афин как face-to-face society, которую дал в свое время М. Финли[4 - Finley M.I. Democracy Ancient and Modern. L.: Chatto and Windus, 1973. Р. 17–18.]. Таким образом он хотел подчеркнуть, что демократия подобного рода возможна лишь в незначительных по размерам государствах (полисах) с небольшим коллективом граждан. Только в таких государствах возможно прямое самоуправление, осуществляемое гражданами через народное собрание. Однако эту оценку нельзя считать безусловно принятой. Другой английский исследователь Р. Осборн, например, не считает возможным говорить о существовании прямой демократии в Афинах, поскольку политически активной была лишь часть граждан – те, кого можно назвать политическим классом[5 - Osborne R. Demos: the Discovery of Classical Attika. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. P. 64 f., 88 f. Возражения высказывает и Дж. Обер: Ober J. Mass and Elite in Democratic Athens. Princeton: Princeton University Press, 1989. P. 31 f.]. А известный датский антиковед М. Хансен сердцевиной афинской демократической системы вообще считает не народное собрание, а суд – гелиэю[6 - См., например: Hansen M.H. The Concept of Demos, Ekklesia, and Dikasterion in Classical Athens // GRBS. 2010. Vol. 50. No. 4.].

С недавних пор проблема становления демократии в Афинах стала особенно популярной. В начале 1990-х годов в США и Европе отметили 2500-летие ее возникновения серией конференций и публикаций. Речь идет о годовщине реформ афинянина Клисфена, с именем которого антиковеды связывают возникновение демократии в Афинах[7 - Например: Democracy 2500? Questions and Challenge / ed. by I. Morris, K. Raaflaub. Dubuque, Iowa: Archaeological Institute of America, 1998; Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology. L.: Duckworth, 2003. Р. 61 f.; см. также: Маринович Л.П. Указ. соч. С. 21 и сл.]. Дж. Обер, известный американский антиковед, один из инициаторов и организаторов упомянутых мероприятий, называет процесс появления демократии и сопутствовавшие ему события «афинской революцией» и сравнивает их с Французской революцией XVIII в.[8 - Ober J. Athenian Revolution of 508/7 B.C.: Violence, Authority and the Origins of Democracy // Athenian Democracy. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2004 (см. также эту работу в: Cultural Poetics in Archaic Greece / ed. by C. Dougherty, L. Kurke. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. P. 215–232). Ранее им была высказана мысль об общемировом значении реформ Клисфена (Ober J. Mass and Elite… Р. 9).] Естественным следствием этого является восторженная оценка возникшей в Афинах демократии. Помимо этого, изучение демократии имеет для Обера и практическую составляющую, поскольку опыт афинян может быть использован современными демократическими государствами. Впрочем, нельзя сказать, что подобные оценки принимались исследователями безоговорочно[9 - В качестве примера можно сослаться на Л. Канфора – автора критического исследования феномена демократии (в том числе и античной) (Канфора Л. Демократия. История одной идеологии. СПб.: Alexandria, 2012).]. Отмечались и существенные отличия процессов, происходивших в позднеархаических Афинах и в Европе Нового времени[10 - Eder W. Aristocrats and the Coming of Athenian Democracy // Democracy 2500? Questions and Challenge / ed. by I. Morris, K. Raaflaub. Dubuque, Iowa: Archaeological Institute of America, 1998.]. Высказывались сомнения и в том, что именно Клисфена следует считать родоначальником афинской демократии.

Проведенные дискуссии, несмотря на их бросающуюся в глаза политическую ангажированность, все же позволили сформулировать ряд принципиальных положений. В частности, становление демократии в Афинах следует отличать от процесса формирования европейских демократических систем Нового времени. В последнем случае значительную роль играло так называемое третье сословие, выдвигавшее популярные лозунги и собственных лидеров, чего не скажешь об Афинах эпохи архаики и классики. Роль двигателя политического прогресса здесь нередко исполняла аристократия[11 - Ibid.; см. также: Фролов Э.Д. Парадоксы истории – парадоксы античности. СПб.: Издательский дом СПбГУ, 2004. С. 157 и сл.]. Во всяком случае, из ее рядов вышли все наиболее значимые политические лидеры и народные вожаки. Нерешенным остался и вопрос об основателе демократии в Афинах, который по-прежнему можно считать дискуссионным[12 - Подробнее см.: Osborne R. When Was the Athenian Democratic Revolution? // Rethinking Revolutions through Ancient Greece / ed. by S. Goldhill, R. Osborne. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 21 f.].

Что же еще удалось выяснить исследователям? В самом общем виде демократия определяется как тип власти, основанной на правлении народа[13 - Robinson E.W. The First Democracies… P. 13–14. В то же время демократия может рассматриваться и как совокупность политических институтов, обеспечивающих правление (контроль) большинства над государством, а также как комплекс идеалов и принципов, которые лежат в основании демократических институтов и процедур, – например, принцип равенства (Ober J. Mass and Elite… P. 3 f.; Robinson E.W. The First Democracies… P. 65 f.; см. также: Morris I. The Strong Principle of Equality and the Archaic Origins of Greek Democracy // Demokratia: A Conversation on Democracies, Ancient and Modern / ed. by J. Ober, Ch. Hedrick. Princeton: Princeton University Press, 1996).]. Следовательно, демократией может быть названо политическое устройство, при котором власть принадлежит не группе или классу, а большинству[14 - Robinson E.W. The First Democracies… P. 14, n. 2. При этом, правда, возможны различные трактовки понятия «народ» (демос): либо это простое большинство граждан, о котором в одной из своих речей говорил Перикл (Thuc. II. 37. 1), либо беднейшая их часть, составляющая большинство внутри демоса (Xen. Ath. Pol. I. 2–5) (Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology… P. 20).]. Сердцевина демократической системы Афин – народное собрание, принимавшее законы и избиравшее наиболее значимых должностных лиц. Возникновение такого устройства следует в таком случае связывать с формированием в Афинах политической системы, при которой наибольшее значение приобретают представительные учреждения – народное собрание (экклесия) и народный суд (гелиэя). Такой политический строй позволял демосу осуществлять власть либо непосредственно, например во время заседаний народного собрания, либо через избираемых им должностных лиц.

Однако если становление демократии связывать с существованием наделенного сколько-нибудь значительными полномочиями народного собрания, возникнут определенные сложности. Дело в том, что народное собрание существовало едва ли не во всех греческих полисах. Оно, как резонно замечает Р. Сили, играло значительную роль даже в олигархических полисах. «Если кто-либо, – пишет он, – склонен считать, что конституционное развитие Афин имело специфические в сравнении с другими полисами особенности именно благодаря достижению демократии, он должен вкладывать в это понятие нечто иное, нежели приоритет собрания граждан»[15 - Sealey R. The Athenian Republic. Democracy or the Rule of Law? University Park; L.: The Pennsylvania State University Press, 1987. P. 96.].

Кроме того, если демократию связывать с исключительной ролью народного собрания, ее возникновение надо будет отнести к более раннему времени, нежели принято считать[16 - В этом случае можно говорить о возникновении демократии и в Спарте, причем уже в VII в. до н. э., когда появляется Большая Ретра, наделившая собрание граждан широкими полномочиями (Hornblower S. Creation and Development of Democratic Institutions in Ancient Greece // Democracy, the Unfinished Journey. 508 B.C. to A.D. / ed. by J. Dunn. Oxford: Oxford University Press, 1992. P. 1–2; Hansen M.H. The Concept of Demos… P. 33).]. В этом случае она будет обязана своим появлением в Афинах скорее Солону (начало VI в. до н. э.), нежели Клисфену[17 - О. Мюррей именно Солона называет основателем демократии в Афинах (Murray O. Early Greece. 2nd ed. L.; Cambridge, MA: Harvard University Press, 1993. P. 184; возражения см.: Mossе C. How a Political Myth Takes Shape: Solon, “Founding Father” of Athenian Democracy // Athenian Democracy. Edinburgh, 2004).]. Не исключено, что так считали некоторые греческие авторы IV в. до н. э.[18 - Например, Исократ (Isocr. VII. 16, XII. 148, XV. 232, 313). См. также: Anderson G. The Athenian Experiment. Building on Imagined Political Community in Ancient Attica, 508–490 B.C. Ann Arbor: The University of Michigan University Press, 2003. P. 47–48.] «Солона же, – отмечал Аристотель, – некоторые считают превосходным законодателем: он упразднил крайнюю олигархию, положил конец рабству простого народа и установил прародительскую демократию, удачно смешав элементы различных государственных устройств» (Arist. Pol. 1273 b 37–38, здесь и далее пер. С. Жебелева). Клисфен же, по его словам, лишь содействовал укреплению уже сложившейся в Афинах демократии (Arist. Pol. 1319 b 21–22), при нем она скорее обретает радикальные черты, вследствие наделения политическими правами большинства афинян (Arist. Pol. 1319 b 2–3, ср.: Arist. Ath. Pol. 22. 1, 41. 2).

Быть может, поэтому дату рождения демократии с недавних пор стало принято отодвигать вглубь веков и находить ее во многих (если не во всех) греческих полисах. Э. Робинсон обнаруживает демократические формы правления далеко за пределами Афин и в более раннее время[19 - Robinson E.W. Democracy beyond Athens. Popular Government in the Greek Classical Age. Cambridge: Cambridge University Press, 2011.]. Высказывается предположение, что предпосылки для возникновения демократии складываются уже в период архаики и проявляются в присущих греческому обществу уравнительных (middling – в терминологии И. Морриса) тенденциях[20 - Morris I. The Strong Principle of Equality… P. 21 ff., 28 ff.; Raaflaub K.A., Wallace R.W. “People’s Power” and Egalitarian Trends in Archaic Greece // Origins of Democracy in Ancient Greece / ed. by K.A. Raaflaub, J. Ober, R.W. Wallace. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2007. P. 22–48. Афиняне, по мнению Г. Андерсона, склонны были считать, что демократия родилась у них задолго до Солона и Клисфена (Anderson G. Why the Athenians Forgot Cleisthenes: Literary and Politics of Remembrance in Ancient Athens // Politics of Orality. Mnemosyne Supplements / ed. by C. Cooper. Leiden; Boston: Brill, 2007. Р. 105 f.).]. Несмотря на набирающее обороты «омоложение» греческой демократии, мы не считаем такой подход продуктивным. По-видимому, стимулы и предпосылки ее складывания следует видеть не только в исключительной роли народного собрания, что мы в дальнейшем и попытаемся обосновать.

Таковы лишь некоторые из проблем, которые активно обсуждаются в науке. Их мы намерены обсудить и в настоящей работе. Основное внимание при этом будет уделяться рассмотрению процесса политической модернизации, который привел к возникновению демократии, и факторов, стимулировавших его. Не исключено, что демократия не была конечной целью конкретных реформаторов, решавших в большей мере насущные задачи, стоявшие перед полисом в тот или иной период[21 - См.: Ostwald M. La Dеmocratie athеnienne. Rеalitе ou illusion? // Metis. 1992. Vol. 7. No. 1.]. Хотя ее возникновение, по нашему убеждению, не было исторической случайностью. К тому же анализ процесса возникновения демократии в Афинах нередко осложняется широко распространенными сегодня взглядами на современное демократическое устройство. Поэтому обсуждение античной демократии нередко превращается в ее сопоставление с современными образцами, которое определяет направление и результаты анализа.

Мы попытаемся избежать подобного сопоставления и проанализировать суждения самих афинян относительно их государственного устройства. Важную информацию содержат труды греческих историков и философов – Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Аристотеля, Платона и др. Однако не все из них ставили перед собой задачу описать процесс становления демократии в Афинах. Геродота интересовали предпосылки и ход греко-персидских войн, Фукидида – Пелопоннесская война, Ксенофонт рассказывал о заключительных годах Пелопоннесской войны и ситуации в Греции после ее окончания. Несмотря на это, суждения древних авторов о процессе становления демократии и ее оценки могут быть реконструированы с большей или меньшей степенью вероятности[22 - Из общих работ можно назвать: Бергер А.К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М.: Наука, 1966.]. Геродота нередко называют сторонником демократии[23 - О политических взглядах Геродота см., например: Forsdyke S. Athenian Democratic Ideology and Herodotus' “Histories” // AJP. 2001.Vol. 122. Nо. 3.]. Взгляды Фукидида сложнее поддаются реконструкции. Но он был почитателем Перикла, что позволяет и его причислить к сторонникам афинской демократии[24 - Chambers M.H. Thucydides and Pericles // HSCPh. 1957. Vol. 62; см. также: Pope M. Thucydides and Democracy // Historia. 1988. Bd. 37. H. 3.]. Правда, были и те, кого, как мы уже говорили, народоправство не устраивало. Негативную оценку афинской демократии дал Ксенофонт, если его считать автором небольшого памфлета «Афинская полития»[25 - Никитюк Е.В. «Афинская полития» Псевдо-Ксенофонта // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2009. Вып. 4.]. Особняком в этом ряду стоит Аристотель. Ему принадлежит несколько сочинений, в которых предпринимается попытка осмыслить ход политической эволюции Древней Греции. Речь идет о его трактатах «Политика», в котором анализируются различные формы политического устройства, и «Афинская полития»[26 - См., например: Доватур А.И. Политика и политии Аристотеля. М.; Л.: Наука, 1965; Rhodes P.J. A Commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford: Clarendon Press, 1993.]. В последней анализируются политические перемены (metabolai), происходившие в Афинах в архаический и классический периоды.

В науке интерес к политическому устройству Афин вообще и к демократии в частности пробудился давно. До определенного времени демократии давались весьма негативные оценки[27 - Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 153 и сл.; Маринович Л.П. Указ. соч. С. 4 и сл.]. У. Митфорд, например, превознося политическое устройство Спарты, называл демократические Афины «сумасшедшим домом без надсмотрщика»[28 - Гущин В.Р. Джордж Грот: на пути к «Греческой истории» // Политическая история и историография. Петрозаводск, 1996. С. 157.]. Позитивное отношение к этому типу политического устройства стало формироваться лишь во второй половине XIX в. благодаря Дж. Гроту, который одним из первых выступил в защиту афинского демоса и демократии[29 - Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 154; Маринович Л.П. Указ. соч. С. 9 и сл. См. также: Гущин В.Р. Джордж Грот… С. 151 и сл.]. Мало того, он впервые заговорил о превосходстве демократии над другими формами политического устройства[30 - Гущин В.Р. Джордж Грот… С. 154.].

В прошлом столетии эта идея была воспринята многими исследователями, и сегодня афинская демократия уже не нуждается в защите. Скорее наоборот, стремясь к объективной оценке данного феномена, следует воздерживаться от апологетики. Начало безудержному восхвалению демократического устройства в Афинах было положено в начале 1990-х годов. Тогда произошли важнейшие геополитические изменения, повлиявшие и на восприятие прошлого. Распад СССР и крушение мировой системы социализма внушили западным интеллектуалам мысль о полной победе либеральных ценностей. В этом контексте следует рассматривать упоминавшиеся выше торжества по случаю 2500-летия рождения демократии.

Первые работы, в которых процесс функционирования государства рассматривается через действия политиков и политических групп, появляются только в начале XX столетия[31 - Bentley A.F. The Process of Government. Chicago: University of Chicago Press, 1908; см. также: Rhodes P.J. General introduction // Athenian emocracy and Modern Ideology. L.: Duckworth, 2003. Р. 6–7.]. Со временем новый подход распространяется и на античную историю. Правда, пионерами этого направления становятся исследователи римской истории[32 - Rhodes P.J. General introduction… P. 7.]. Механизмы политического доминирования и группы влияния в Греции будут изучаться несколько позднее[33 - Упомянем лишь наиболее значимые работы: Connor W.R. The New Politicians of Fifth-Century Athens. Princeton: Princeton University Press, 1971; Davies J.K. Athenian Propertied Families. 600–300 B.C. Oxford: Clarendon Press, 1971; Bicknell P.J. Studies in Athenian Politics and Genealogy. Wiesbaden: Steiner, 1972.].

В настоящее время проблеме становления демократии и ее анализу посвящено огромное количество работ, в которых рассматриваются те или иные ее аспекты. Причем все чаще звучит мысль о том, что демократия была формой государственного устройства, характерной для многих греческих полисов[34 - Robinson E.W. The First Democracies…; Idem. Democracy beyond Athens…]. Из общих работ можно упомянуть исследования У. Форреста, М. Финли, Д. Стоктона, П. Родса, Л. Сэммонса, Т. Митчелла, а также коллективные труды, в которых делаются попытки осмысления данного феномена[35 - Forrest W.G. The Emergence of Greek Democracy. L.: Weidenfield and Nicolson, 1966; Finley M.I. Op. cit.; Stockton D. The Classical Athenian Democracy. Oxford: Oxford University Press, 1990; Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology…; Samons L. What Wrong with Democracy? From Athenian Practice to American Worship. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2004; Greek Polis and the Invention of Democracy. A Politico-cultural Transformation and Its Interpretation / ed. by J.P. Arnason, K.A. Raaflaub, P. Wagner. L.: Wiley-Blackwell, 2013; Mitchell T.N. Democracy’s Beginning.The Athenian Story. New Haven; L.: Yale University Press, 2015; A Companion to Greek Democracy and Roman Republic / ed. by D. Hammer. L.: Wiley-Blackwell, 2015.]. В исследованиях М. Оствальда и Р. Сили рассматривается роль и эволюция закона (nomos)[36 - Ostwald M. Nomos and the Beginnings of the Athenian Democracy. Oxford: Clarendon Press, 1969; Idem. From Popular Sovereignty to the Sovereignty of Law. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1986; Sealey R. Op. cit.]. Последний не склонен называть политический строй Афин демократией. «Если нужен слоган, – пишет Р. Сили, – то Афины были республикой, а не демократией»[37 - Sealey R. Op. cit. P. 146.]. Эту мысль он выносит и в подзаголовок своего исследования: Демократия или Власть Закона. При этом предпочтение отдается последнему.

Наиболее популярным до недавнего времени был так называемый институциональный подход к процессу становления афинской демократии. В работах авторов этого направления рассматривалась эволюция конституционного устройства или отдельные политические институты[38 - Общий обзор конституционного устройства Афин см., например: Hignett C. A History of the Athenian Constitution to the End of the 5th Century B.C. Oxford: Clarendon Press, 1952.]. Специальные монографические исследования посвящены важнейшим политическим институтам: буле – совету 500, который появляется в Афинах в конце VI в. до н. э. (П. Родс), ареопагу (Р. Уоллес), афинской стратегии (Ч. Форнара и Д. Хаммел)[39 - Rhodes P.J. The Athenian Boule. Oxford: Clarendon Press, 1972; Wallace R.W. The Areopagos Council, to 307 B.C. Baltimore; L.: Johns Hopkins University Press, 1989; Fornara Ch.W. The Athenian Board of Generals from 501 to 404 B.C. Wiesbaden: Steiner, 1971; Hamel D. Athenian Generals. Military Authority in Classical Period. Leiden: Brill, 1998.].

Отдельно следует сказать о работах, в которых исследуется социальная история – возникновение и историческая роль аристократии и демоса, а также характер отношений между ними. При этом если Р. Осборн и Дж. Обер склонны подчеркивать роль демоса в процессе возникновения демократии в Афинах, то В. Эдер ее творцом называет аристократию[40 - Osborne R. Demos: the Discovery…; Ober J. Mass and Elite…; Eder W. Op. cit.]. Социально-политическая сфера изучалась в работах Дж. Дэвиса, У. Коннора, П. Бикнелла[41 - Davies J.K. Op. cit.; Connor W.R. Op. cit.; Bicknell P.J. Op. cit.]. В работах Ф. Фроста, Д. Кэгэна, Э. Подлецки и В. Вилля анализируется деятельность отдельных политических лидеров[42 - Frost F.J. Plutarchs’ Themistocles. A Historical Commentary. Princeton: Princeton University Press, 1980; Kagan D. Pericles of Athens and the Birth of Democracy. N.Y.: Free Press, 1991; Will W. Perikles. Hamburg: Rowohlt, 1995; Podlecki A.J. Perikles and his Circle. L.: Routledge, 1998. Правда, если Д. Кэген изображает Перикла как героя, «рыцаря без страха и упрека», то В. Вилль, наоборот, стремится лишить его героического ореола, не жалея при этом черных красок.].

Отечественная историография менее разнообразна, но и в ней интерес к афинской демократии у исследователей пробудился довольно давно. Достаточно упомянуть ставшее уже классическим исследование В.П. Бузескула[43 - Бузескул В.П. История афинской демократии. СПб.: Гуманитарная академия, 2003 [1909].]. Из более современных работ следует отметить исследование Л.П. Маринович, в котором афинская демократия рассматривается как социально-политический феномен[44 - Маринович Л.П. Указ. соч.]. Процесс становления демократии в Афинах рассматривает в своей монографии Х. Туманс[45 - Туманс Х. Рождение Афины. Афинский путь к демократии: от Гомера до Перикла. СПб.: Гуманитарная академия, 2002.]. Совсем недавно на свет появился коллективный труд, посвященный античной демократии[46 - Проблемы античной демократии / под ред. Э.Д. Фролова. СПб.: Издательство СПбГУ, 2010 (рецензия: Суриков И.Е. // Аристей. 2011. Вып. IV).]. В нем помимо афинской демократии рассматриваются элементы демократического устройства Спарты и других греческих полисов. К сожалению, он не стал прорывом в данном направлении, поскольку некоторые его авторы предпочли ограничиться констатацией общеизвестного. На рубеже XX–XXI вв. появляются работы, анализирующие политическое развитие Древней Греции в цивилизационном контексте[47 - Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии: Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации. СПб.: Алетейя, 1998.]. Оценке исторического феномена античной демократии (на примере Афин) посвятил одну из своих статей, вошедших в новый сборник, Э.Д. Фролов[48 - Фролов Э.Д. Указ. соч. Гл. 12.].

Отечественные ученые, как правило, исследуют положение отдельных социальных слоев и групп. При этом больше повезло аристократии, значительные публикации о которой относятся еще к 1990-м годам[49 - Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории // Проблемы истории, филологии, культуры. М.; Магнитогорск, 1999. Вып. 8; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии позднеархаической и раннеклассической эпох. М.: Издательство Института всеобщей истории РАН, 2000; Он же. Аристократия и демос. Политическая элита архаических и классических Афин. М.: Русский Фонд содействия образованию и науке, 2009; Владимирская О.Ю. Алкмеониды и медизм в Афинах // Античное государство. Политические отношения и государственные формы в античном мире. СПб.: ЛГУ, 2002; Gou?chin V. Aristocracy in Democratic Athens. Deformation and/or Adaptation // Deformations and Crises of Ancient Civil Communities / ed. by V. Gou?chin, P.J. Rhodes. Stuttgart: Steiner, 2015.]. Не были обойдены вниманием и политические институты, в частности ареопаг и народный суд (гелиэя)[50 - Цуканова М.А. Ареопаг до Солона // Вестник ЛГУ. Сер. «История, язык, литература». 1972. Вып. 2; Коршунков В.А. Эфиальт и значение реформ Ареопага // Античное общество и государство. Л.: ЛГУ, 1988; Он же. Религиозные, судебные и политические полномочия Афинского ареопага // Античность и раннее средневековье. Социально-политические и этнокультурные процессы. Н. Новгород: НГПИ им. М. Горького, 1991; Суриков И.Е. Афинский ареопаг в первой половине V в. до н. э. // ВДИ. 1995. № 1; Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб.: Алетейя, 2008; Гущин В.Р. Афинский Ареопаг: от Саламинской битвы до реформы Эфиальта (478–462 гг. до н. э.) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер. «История. Политология. Экономика. Информатика». 15 (70). 2009. Вып. 12; Он же. Эфиальт против ареопага // Античная цивилизация: политические структуры и правовое регулирование. Ярославль: ЯрГУ, 2012.]. Анализировалась, естественно, политическая ситуация в Афинах в архаический и классический периоды, а также перипетии политической борьбы[51 - Зельин К.К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н. э. М.: Наука, 1964; Фролов Э.Д. Политические лидеры афинской демократии (опыт типологической характеристики) // Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л.: ЛГУ, 1983; Суриков И.Е. Политическая борьба в Афинах в начале V в. до н. э. и первые остракофории // ВДИ. 2001. № 2; Гущин В.Р. Закон об остракизме и первые остракофории в Афинах // Античная история и классическая археология. 2006. Вып. 2.]. К этой группе следует, видимо, отнести работы, посвященные отдельным политическим деятелям – Мильтиаду, Аристиду, Фемистоклу, Периклу[52 - Зайцев А.И. Перикл и его преемники (к вопросу о приемах политического руководства в древности) // Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л.: ЛГУ, 1983; Строгецкий В.М. Морская программа Фемистокла и возникновение триерархии // Античный мир. Проблемы истории и культуры. СПб.: СПбГУ, 1998; Владимирская О.Ю. Мильтиад Старший – ойкист: к вопросу о взаимоотношении аристократов и тиранов // Мнемон. 2002; Гущин В.Р. Фемистокл и Аристид: соперники или союзники? // ПИФК. 2010. № 3; Суриков И.Е. Перикл и Алкмеониды // ВДИ. 1997. № 4; Он же. Ксантипп, отец Перикла. Штрихи к политической биографии // ПИФК. 1999. Вып. 8; Он же. Фемистокл: homo novus в кругу старой знати // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 8. М.: РОИИ, 2002; Он же. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. Архаика и ранняя классика. М.: Наука, 2005; Он же. Аристид «Справедливый»: политик вне группировок // ВДИ. 2006. № 1; Он же. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. Время расцвета демократии. М.: Наука, 2008.]. Вот, пожалуй, и все, что мы имеем на сегодняшний день.

Хронологические рамки работы охватывают довольно обширный период – от архаики до начала Пелопоннесской войны, т. е. от VIII в. до н. э. до середины V в. до н. э. Именно в это время были запущены процессы, приведшие к возникновению демократии в Афинах. Следует, впрочем, оговориться, что упоминание Пелопоннесской войны как хронологического рубежа в известном смысле условно. Разговор о процессе становления демократии в Афинах можно было бы завершить 462 г. до н. э., т. е. реформами Эфиальта. Но информация о реформах слишком скудна, чтобы у исследователя могло возникнуть цельное и непротиворечивое представление о них. К тому же жизнь самого реформатора внезапно оборвалась. Поэтому значительно больший интерес для нас представляют Афины времени Перикла. Другими словами, речь может идти о периоде, предшествующем Пелопоннесской войне. Хотя бы потому, что упомянутая война не могла не внести свои коррективы в тот политический строй, который складывается до ее начала.




Глава 1

Начало преобразований





1.1. Между аристократией и олигархией


Если доверять античной традиции, первоначально вся полнота власти в Афинах принадлежала царям (basileis). Замечено, кстати, что в исторических источниках о царях нередко говорится во множественном числе[53 - См., например, отрывок из Солоновского закона об амнистии (Plut. Sol. 19). На это обращает внимание И.Е. Суриков (Суриков И.Е. Аристократия и демос. Политическая элита архаических и классических Афин. М.: Русский Фонд содействия образованию и науке, 2009. С. 20–21).]. Возможно, этот титул носила и знать, окружавшая царя. Во всяком случае, уже тогда окружение царя образует нечто вроде совета, заседавшего на холме Ареса, который впоследствии будет называться ареопагом (Plut. Thes. 24)[54 - Rhodes P.J. A Commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford: Clarendon Press, 1993. Р. 106 ff. Мифологическая традиция называет создателем ареопага легендарного афинского царя Тезея (см., например: Wade-Gery H.T. Essays in Greek History. Oxford: Blackwell, 1958. P. 92–93). А во времена Плутарха шел спор о том, был ли ареопаг создан Солоном или существовал до него (Plut. Sol. 19). См. также: Цуканова М.А. Ареопаг до Солона // Вестник ЛГУ. 1972. № 8. Сер. «История, язык, литература». Вып. 2. С. 59–65; Суриков И.Е. Афинский ареопаг в первой половине V в. до н. э. // ВДИ. 1995. № 1.]. Можно предположить, что последовавшее затем упразднение царской власти расширило полномочия ареопага, сделав его наиболее влиятельным органом[55 - См., например: Rhodes P.J. A Commentary… Р. 107.]. Однако с этим согласны далеко не все. Р. Уоллес, например, считает, что ареопаг был создан с конкретной целью: его прерогативой было рассмотрение дел об убийствах и лишь затем он расширяет свои полномочия, приобретая дополнительные функции[56 - Wallace R.W. The Areopagos Council, to 307 B.C. Baltimore; L.: Johns Hopkins University Press, 1989. P. 39–46.]. Действительно, судя по сообщениям древних авторов, в ведении ареопага находились дела об убийствах, которые с глубокой древности рассматривались на холме Ареса[57 - О полномочиях и функциях ареопага см.: Smith G. The jurisdiction of the Areopagus // CP. 1927. Vol. 22. No. 1; Цуканова М.А. Указ. соч.; Коршунков В.А. Эфиальт и значение реформ Ареопага // Античное общество и государство. Л.: ЛГУ, 1988. С. 68; Суриков И.Е. Афинский ареопаг… С. 29, 37–38.]. «Процессы об убийстве и нанесении ран, если кто предумышленно убьет или поранит другого, – рассказывает Аристотель, – разбираются в ареопаге; также и дела об отравлении, если кто причинит смерть, давши яду, и дела о поджоге. Это составляет исключительно круг дел, по которым судит совет ареопага» (Arist. Ath. Pol. 57. 3, здесь и далее пер. С. Радцига).

Однако полномочия ареопага и ареопагитов не ограничивались вынесением приговоров по уголовным делам. Ареопаг стоял на страже существующих законов. «…Совет ареопагитов, – говорится в «Афинской политии», – хотя имел обязанность быть только блюстителем законов, распоряжался большинством важнейших дел в государстве, налагая кары и взыскания безапелляционно на всех нарушителей порядка. Это объясняется тем, что выбор архонтов производился по благородству происхождения и по богатству, а из них-то и избирались ареопагиты. Вот почему это – единственная из должностей, которая остается пожизненной и теперь» (Arist. Ath. Pol. 3. 6). Если это так, то с мнением Р. Уоллеса трудно согласиться, поскольку ареопаг как совет аристократии изначально имел более широкие, в том числе политические, полномочия.

По-видимому, ареопаг избирал должностных лиц – коллегию архонтов. В «Афинской политии» находим следующее замечание Аристотеля: «В старину совет ареопага приглашал к себе кандидата и, обсудив в своей среде его кандидатуру, назначал на каждую из должностей подходящего человека на год, после чего отпускал его» (Arist. Ath. Pol. 8. 2). П. Родс полагает, что речь в этом пассаже, скорее всего, идет о процедуре проверки должностного лица (dokimasia)[58 - Rhodes P.J. A Commentary… P. 150.]. Но в процитированном отрывке речь идет именно об избрании архонтов, а не о проверке претендующих на эту должность. Согласно «Афинской политии», архонты избирались именно ареопагом. А вот в другом своем трактате – в «Политике» – Аристотель говорит, что архонты избирались народным собранием, в каковую процедуру Солон, по его словам, не внес никаких изменений: «…Солон, по-видимому, удержал то, что уже существовало прежде, а именно ареопаг и выборность должностных лиц, но демократию именно он установил тем, что ввел народный суд, где могут быть судьями все» (Arist. Pol. II. 1274 a 1–2, 15–17, здесь и далее пер. С. Жебелева).

Можно предположить, что право избирать должностных лиц было прерогативой народного собрания. Однако его роль в данный момент, скорее всего, была невелика, да и собиралось оно нерегулярно. При господстве аристократии и особенно в ситуации, которая сложилась в Афинах накануне реформ Солона, вряд ли могло быть иначе. Аристотель называл существовавшее в тот период государственное устройство олигархическим. «Надо иметь в виду, – пишет он, – что вообще государственный строй (в Афинах. – В. Г.) был олигархический, но главное было то, что бедные находились в порабощении не только сами, но также и дети и жены…Впрочем, и всем остальным он был тоже недоволен, потому что ни в чем, можно сказать, не имел своей доли» (Arist. Ath. Pol. 2. 2). Олигархия, которую Аристотель характеризует как крайнюю, будет уничтожена, по его словам, только реформами Солона (Arist. Pol. II. 1273 b 36–39). Существование олигархического режима позволяет предположить, что роль народного собрания и вообще выборных процедур была невелика. А если это так, можно предположить, что назначение предварительно избранных кандидатов на должности архонтов вплоть до реформ Солона, возможно, производилось советом знати. Во всяком случае, вплоть до реформы Эфиальта именно ареопагиты производили проверку претендующих на ту или иную должность (dokimasia), а по истечении срока их полномочий принимали отчеты (euthynai)[59 - Бузескул В.П. История афинской демократии. СПб.: Гуманитарная академия, 2003. C. 122; Ostwald M. From popular Sovereignty to the Sovereignty of Law. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1986. Р. 14.].

Существенные изменения в процедуре избрания архонтов произойдут лишь при Солоне, когда каждая из четырех фил должна будет избирать по десять претендентов, дальнейшую судьбу которых решал жребий (Arist. Ath. Pol. 8. 1). Подобная процедура просуществовала, возможно, вплоть до 582/1 г., т. е. до архонтства Дамасия[60 - Develin R. Athenian Officials. 684–321 B.C. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. P. 2.].

Непременным условием для занятия того или иного государственного поста было, конечно же, происхождение (??????????), т. е. принадлежность к ведущим аристократическим родам или кланам. Согласно законодательству Драконта вопрос о доступе в страну человека, совершившего непредумышленное убийство (IG 1


103), решала комиссия из десяти членов фратрии, избранных из числа благородных. Таким же образом были избраны и триста судей по делу о так называемой Алкмеонидовой скверне (Arist. Ath. Pol. 1). По-видимому, уже тогда на высшие государственные должности стали избирать по происхождению и богатству (?????????? ??? ??????????) (Arist. Ath. Pol. 3. 1; ср. 3. 6). Впрочем, благородное происхождение, безусловно, могло указывать и на состоятельность того или иного претендента. Как бы то ни было. принадлежность к аристократии была важнейшим условием политического доминирования.

Что же представляла собой афинская аристократия и как она возникла? Можно предположить наличие тесной связи аристократии с военной сферой жизни общества. Первоначально уделом аристократии в военной сфере были единоборства, но на рубеже VIII–VII вв. до н. э. аристократический статус начинает определять, как считают некоторые авторы, конница[61 - См., например: Туманс Х. Военная организация греков в архаическую эпоху (Афины VIII–VI вв. до н. э.) // Античное общество. Проблемы политической истории. СПб.: СПбГУ, 1997. О слиянии понятий всадничества и аристократии: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. Л.: ЛГУ, 1988. С. 109.]. Этот вывод чаще всего делается в силу очевидной связи аристократического статуса и всадничества. Однако исторические факты заставляют сомневаться в этом постулате, поскольку существование кавалерии в архаических Афинах не зафиксировано[62 - Подробнее см.: Bugh G.R. The Horsemen of Athens. Princeton: Princeton University Press, 1988. Ch. 1. О кавалерии в Афинах см. также: Rhodes P.J. A Commentary… P. 303–304.]. В греческой истории едва ли был такой исторический период, как резонно замечает Х. ван Веес, в течение которого доминирующей силой армий была кавалерия[63 - van Wees H. Politics and Battlefield: Ideology in Greek Warfare // The Greek World / ed. by A. Powell. L.: Routledge, 1995. P. 169.].

Если это так, то судьбу аристократии следует связывать с появившейся в эти же столетия фалангой. Традиционно считается, что фаланга оказала демократизирующее воздействие на аристократическое общество[64 - Туманс Х. Рождение Афины. СПб.: Гуманитарная академия, 2002. С. 164 и сл.]. Возможно, так оно и было, поскольку фаланга объективно усиливала роль тех представителей демоса, которые были достаточно состоятельны, чтобы приобрести гоплитское вооружение. Но вряд ли фаланга могла снизить роль аристократии, которая и здесь нашла для себя место – в первых рядах сражающихся (promachoi). В связи с этим есть смысл вспомнить гомеровскую «Илиаду», хотя существование фаланги в гомеровское время оспаривается[65 - Там же. С. 164.]. Стоит процитировать небезызвестное обращение Сарпедона к Главку:

Сын Гипплохов! За что перед всеми нас отличают
Местом почетным, и брашном, и полной на пиршествах чашей
В царстве ликийском и смотрят на нас как на жителей неба?
И за что мы владеем на Ксанфе уделом великим,
Лучшей землей, виноград и пшеницу обильно плодящей?
Нам, предводителям, между передних героев ликийских
Должно стоять и в сраженье пылающем первым сражаться.

    (Hom. Il. XII. 310–316, пер. Н. Гнедича. Курсив наш. – В. Г.)
Другими словами, первенствующая роль аристократов на поле брани могла сохраниться и с появлением фаланги[66 - См.: Morris I. Burial and Ancient Society. The Rise of the Greek City-State. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. P. 197; Суриков И.Е. Аристократия и демос… С. 64–65.]. При этом аристократия продолжала оставаться всадническим сословием, что ничуть не мешало ей воевать в пешем строю, т. е. быть promachoi – стоящими впереди[67 - Дополнительным подтверждением тому может служить надпись с могилы некоего Креза, павшего в бою, принадлежащего, возможно, к роду Алкмеонидов. В ней погибший также назван promachos (Jeffery L.H. The Inscribed Gravestones of Archaic Athens // ABSA. 1962. No. 57. Р. 144; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии позднеархаической и раннеклассической эпох. М.: Издательство Института всеобщей истории РАН, 2000. С. 67).]. Конь в этом случае оставался символом (и в большей мере именно символом) аристократического, рыцарского статуса.

Появлению аристократии сопутствовало распространение героических культов. В свое время нами было высказано предположение, что героические культы могли быть связаны с процессом формирования фратрий[68 - См.: Гущин В.Р. Архаическая Аттика. Динамика социальных отношений: дис… канд. истор. наук (на правах рукописи). СПб., 1992. С. 49 и сл., 52–53. См. также: Гущин В.Р., Колобов А.В. Античная традиция: миф, история и политики // Традиционное политическое сознание: эволюция мифологем. Екатеринбург: УРО РАН, 2005. С. 91 и сл.]. О том, что они представляли собой и как появились, практически ничего не известно. Мы не можем сказать, возникали ли они в недрах более крупных социальных образований – фил либо появились независимо от них. Упоминаемая Аристотелем социальная структура, в которой филы состоят из фратрий (Arist. Ath. Pol. fr. 3), могла сложиться в более поздний период. Определенно можно сказать лишь то, что фратрии, только появившись, становятся основной политической ячейкой[69 - Humphreys S.C. Kinship in Ancient Athens. An Anthropological Analysis. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 566, n. 107.]. Это значит, что народное собрание, если оно тогда уже существовало, скорее всего, было собранием фратрий. Косвенно эту мысль подтверждает то, что традиция ничего не сообщает о связи фил с государственной организацией[70 - Fine J.V.A. Ancient Greeks. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1983. P. 183.]. Подобная связь, а именно формирование филами совета 400, возникнет лишь при Солоне.

Возникновение героических культов можно связать с начавшейся на рубеже IX–VIII вв. до н. э. внутренней колонизацией Аттики. Рост населения сопровождается заселением ранее пустовавших или слабо освоенных районов, что исследователи определяют как внутреннюю колонизацию[71 - Snodgrass A.M. Archaic Greece. The Age of Experiment. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1980. P. 23, 35–36; Coldstream J.N. Geometric Greece. L.: Benn, 1977. P. 133–135.]. Именно к этому времени относятся обнаруженные археологами в тех или иных частях Аттики следы складывания культа героев (так называемого tomb cult), возникавшего вблизи древних микенских захоронений. Н. Колдстрим полагал, что это было связано с распространением гомеровского эпоса[72 - Coldstream J.N. Hero Cults in the Age of Homer // JHS. 1976. Vol. 96; возражения см.: Morris I. Burial and Ancient Society… P. 193; Whitley J. Early States and Hero Cults: A Re-Appraisal // JHS. 1988. Vol. 108. P. 174.]. Бросается в глаза связь изображений живых и погибших воинов, получивших распространение в вазописи, с героическими культами[73 - Polignac de F. Cults, Territory and the Origins of the Greek City-State. Chicago: Chicago University Press, 1995. P. 129.]. А это, в свою очередь, указывает на связь культов с процессом формирования аристократии.

Э. Снодграсс, впрочем, считает появление культа героев результатом освоения территорий в процессе внутренней колонизации[74 - Snodgrass A.M. Archaeology and the Study of the Greek City // City and Country in the Ancient World / ed. by J. Rich, A. Wallace-Hadrill. L.: Routledge, 1991. P. 18.]. Таким способом земледельческим населением устанавливалась связь с осваиваемой им территорией. Ему возражает Дж. Витли, который видит в этом не столько результат освоения территории, сколько заявку местной знати на автохтонию в противовес Афинам[75 - Whitley J. Early States… P. 178; Idem. Style and Society in Dark Age Greece. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. P. 60–61.]. То есть он усматривает в появлении героических культов политический подтекст[76 - Idem. Early States… P. 181.].

Другими словами, в VIII в. до н. э. можно говорить о появлении аристократии. В начале и середине VIII в. до н. э. появляются погребения, которые можно назвать аристократическими (например, кладбище Керамика и Дипилонские захоронения)[77 - Idem. Style and Society… P. 182.]. Особенностью данного периода становится появление богатых захоронений не только в Афинах, но и в Аттике[78 - Ibid. P. 56–57.]. Следовательно, можно говорить о появлении аристократии как афинской, так и периферийной. Мало того, И. Моррис отмечает, что каждое сколько-нибудь крупное поселение имело свой собственный стиль погребений[79 - Morris I. Burial and Ancient Society… P. 195.]. Отмечается также, что немалая часть захоронений, находящихся за пределами города, – будем называть их аристократическими – были богаче афинских[80 - Coldstream J.N. Geometric Greece… P. 133–134. Любопытно, что так называемые дипилонские вазы были найдены не только в Афинах, но и в Аттике (Idem. Warriors, Chariots, Dogs and Lions: A New Attic Geometric Amphora // BICS. 1994. Vol. 39. P. 86).].

Можно предположить, что внутренняя колонизация, возникновение новых поселений, а также образование периферийной аристократии не могли не ослабить ранее существовавшие социальные и политические связи и даже привести к децентрализации. Формально городской и политический центр, каковым были Афины, существовал, но связи между центром и периферией могли быть ослаблены. Сошлемся на Фукидида, который, рассказывая о синойкизме Тезея, отмечал, что «…афиняне в течение долгого времени жили, пользуясь автономией, в разных частях своей страны» (Thuc. II. 16. 1, здесь и далее пер. Ф. Мищенко). Таким образом, синойкизм Тезея, если считать его исторической реальностью, становится процессом политического объединения Аттики. Мы полагаем, что происходит это в VIII в. до н. э.[81 - Андреев Ю.В. От Евразии к Европе. СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. С. 780 и сл.; Hall J.M. A History of the Archaic Greek World. Ca 1200–479 BCE. 2nd ed. L.: Wiley-Blackwell, 2014. P. 245.]

Переход власти к аристократии в Афинах совпадает с появлением сословия евпатридов, превративших царей в государственных чиновников[82 - Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории // ПИФК. 1999. Вып. 8. С. 88.]. Оформление евпатридов в сословие и их превращение в господствующий слой традиция также связывает с именем легендарного царя Тезея и проведенным им синойкизмом. Ему традиция приписывает разделение населения Афин на сословия (Plut. Thes. 24–25)[83 - О евпатридах см.: Hignett C. A History of the Athenian Constitution to the End of the 5th Century B.C. Oxford: Clarendon Press, 1952. P. 78; Sealey R. A History of the Greek City-States. 700–338 B.C. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1976. P. 116–119; Ober J. Mass and Elite in Democratic Athens. Princeton: Princeton University Press, 1989. P. 56–57; Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории… И.Е. Суриков полагает, что евпатридами называлась не вся аристократия, а только те, кто проживали в Афинах (Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии… С. 11).]. Вот что по этому поводу пишет Плутарх: «Он (Тезей. – В. Г.) не хотел, чтобы его народ представлял беспорядочную, бесформенную, стекшуюся со всех сторон нестройную толпу, поэтому он первым разделил его на сословия благородных, землевладельцев и ремесленников. Благородным он поручил заведование религиозными обрядами, высшие правительственные места, сделал их блюстителями законов и толкователями тайн божеских и человеческих; но в остальном права их были те же, что и других граждан, – благородные имели преимущество в том, что им оказывалось больше почету» (Plut. Thes. 25, пер. В. Алексеева).

В политической сфере эмансипация аристократии проявлялась в том, что царская власть заменялась коллективной магистратурой – коллегией девяти архонтов, которые, согласно традиции, с 684/3 г. до н. э. стали избираться сроком на один год[84 - Develin R. Op. cit. P. 2, 27.]. К архонтам относились архонт-эпоним, басилевс, полемарх и шесть фесмофетов:



Важнейшими и первыми по времени из должностей были басилевс, полемарх и архонт. Из них первою была должность басилевса, она была унаследованной от отцов. Второй присоединилась к ней должность полемарха, ввиду того что некоторые из царей оказались в военных делах слабыми. По этой причине и пригласили Иона, когда наступили затруднительные обстоятельства. Последней является должность архонта…Что же касается фесмофетов, то они стали избираться много лет спустя, когда уже выбирали должностных лиц на год. Они должны были записывать правовые положения и хранить их для суда над спорящими сторонами. Вот почему из высших должностей эта одна не была более как годичной (Arist. Ath. Pol. 3. 2–4)[85 - Ibid.].


Архонт-эпоним (или просто архонт) в этом перечне был, возможно, наиболее значимой магистратурой[86 - Hignett C. Op. cit. P. 74, см. также: Rhodes P.J. A Commentary… Р. 99 ff.]. Как представители исполнительной власти архонты были наделены значительными судебными полномочиями. «Архонты, – по словам Аристотеля, – имели право решать дела окончательно, а не так, как теперь, производить только предварительное расследование» (Arist. Ath. Pol. 3. 5). Полемархи возглавляли армию, басилевсы занимались религиозными вопросами, в их же ведении находились судебные дела об убийствах[87 - Hignett C. Op. cit. P. 74, 75.]. Последней в этом перечне возникла комиссия фесмофетов, в задачу которой входила запись принимаемых решений[88 - По словам Ч. Хигнетта, они выполняли сугубо юридические функции (Ibid. P. 76; см. также: Gagarin M. The Thesmothetai and the Earliest Athenian Tyranny Law // TAPhA. 1981. Vol. 111; Rhodes P.J. A Commentary… P. 102).]. Не исключено, что это были решения упомянутых должностных лиц и судебные вердикты, выносимые ареопагитами.

Архонты, считает Ч. Хигнетт, председательствовали на заседаниях ареопага и народных собраний[89 - Hignett C. Op. cit. P. 74.]. Если последнее – руководство заседаниями народных собраний – можно допустить, то предположение о руководстве ими ареопагом вызывает сомнения. Этому противоречит рассмотренная выше процедура избрания архонтов ареопагитами, свидетельствующая о том, что статус последних был значительно выше. Аристотель сообщает, что после исполнения своих обязанностей архонты становились ареопагитами (Arist. Ath. Pol. 3. 6, ср.: Plut. Sol. 19)[90 - См. также: Sealey R. Regionalism in Archaic Athens // Historia. 1960. Bd. 9. H. 2. P. 167; Idem. A History of the Greek City-States… P. 96; Badian E. Archons and strategoi // Antichthon. 1971. Vol. 5; Rhodes P.J. A Commentary… P. 106–107, 769.]. А вот Плутарх считает, что бывшие архонты стали пополнять ареопаг лишь после реформ Солона. «Солон, – пишет он, – составил совет ареопага из ежегодно сменяющихся архонтов; он и сам был членом его как бывший архонт» (Plut. Sol. 19, здесь и далее пер. С. Соболевского). В этом случае, однако, остается не до конца ясным, как формировался состав ареопага до реформ Солона. Поэтому к сообщению Аристотеля следует отнестись с большим доверием.

И тем не менее с учетом того, что архонты могли избираться ареопагитами, резонно предположить существование их тесной связи с ареопагом. Не исключено, что при вынесении наиболее важных решений архонты должны были консультироваться с ареопагитами – бывшими архонтами[91 - Hignett C. Op. cit. P. 92.].

Для того чтобы конкретно представить себе механизм политического доминирования в период архаики, рассмотрим персональный состав архонтов. От периода, предшествующего реформам Солона, нам известны имена 24 должностных лиц, из которых 19 были архонтами-эпонимами[92 - См.: Develin R. Op. cit. P. 27–34. Говоря точнее, нам известны имена 18 архонтов, поскольку имя архонта 598/7 г. не поддается восстановлению (Ibid. P. 33). О других должностных лицах источники ничего не сообщают.]. По-видимому, все они были представителями знатных фамилий, хотя довольно трудно определенно установить их принадлежность к тому или иному семейству или группе.

Предком будущего тирана Писистрата был, по-видимому, архонт Писистрат, занимавший этот пост в 669/8 г. до н. э.[93 - Develin R. Op. cit. Р. 28.] Можно предположить принадлежность к роду Филаидов двух Мильтиадов – архонтов 664/3 и 659/8 гг. до н. э.[94 - Ibid. Р. 29. Если в это время еще не существовало правило, согласно которому архонтом можно было избираться лишь один раз, можно предположить, что это один и тот же человек.] Другим представителем рода Филаидов мог быть Кипсел (сын Агаместора?) – архонт 597/6 г. до н. э.[95 - Ibid. P. 34.] Возможно, этот Кипсел был внуком коринфского тирана Кипсела и отцом олимпионика Мильтиада, ставшего тираном Херсонеса Фракийского (Herod. V. 34–38)[96 - См. о нем: Владимирская О.Ю. Мильтиад Старший – ойкист: к вопросу о взаимоотношении аристократов и тиранов // Мнемон. СПб.: СПбГУ, 2002.]. Архонтом 645/4 г. был Дропид (в каталоге Дж. Дэвиса – Дропид I)[97 - Davies J.K. Athenian Propertied Families. 600–300 B.C. Oxford: Clarendon Press, 1971. P. 322 ff.; Develin R. Op. cit. P. 29.]. Он, по всей видимости, был близким родственником, а возможно, даже отцом другого Дропида (II) – архонта 593/2 г. Последний, кроме того, мог быть родственником (oikeiotes) реформатора Солона (Plato. Tim. 20 e)[98 - Davies J.K. Op. cit. P. 322–324; Develin R. Op. cit. P. 38. Возможно, он был родным братом реформатора Солона (Diog. Laert. III. 1, см. также: Ленская В.С. Афинский род Кодридов // ВДИ. 2003. № 3. С. 124).]. Не исключено также, что Дропид I был отцом Крития (I) – архонта 600/599 г.[99 - Develin R. Op. cit. P. 33.] У нас есть основания связывать будущего афинского реформатора Солона с упомянутым Критием и его семьей. Не исключено, что Алкмеониды, побуждаемые к тому Солоном, покинули Афины именно в год архонтства Крития I[100 - Rhodes P.J. A Commentary… P. 84.]. О другом Критии – сыне или внуке только что упомянутого – Солон говорит в одном из своих стихотворных отрывков:

Рыжему Критию надо сказать бы, отца чтобы чтил он:
Он не безумного так слушаться будет вождя.

    (Sol. fr. 18 Diehl, пер. С. Радцига)
Архонтом 639/8 г. был некий Дамасий, возможно имеющий родственные связи с другим Дамасием – архонтом 582/1 г.[101 - Develin R. Op. cit. P. 40.] О последнем известно, что вскоре после реформ Солона он попытался силой сохранить за собой должность архонта (Arist. Ath. Pol. 13. 2)[102 - Паросская хроника (Паросский Мрамор) называет его «второй Дамасий» (Marm. Par. 239 a 38), что П. Родс понимает как «молодой Дамасий» и считает это указанием на родственную связь с первым Дамасием – архонтом 639/8 г. до н. э. (Rhodes P.J. A Commentary… P. 182).]. Что касается других должностных лиц, очевидной представляется связь Мегакла – архонта 632/1 г., подавлявшего мятеж Килона, с семейством Алкмеонидов[103 - Комментарии и библиографию см.: Develin R. Op. cit. P. 30. Из последних работ на русском языке см.: Зайцев А.И. Заговор Килона // Античный мир. Проблемы истории культуры. СПб.: СПбГУ, 1998; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии… С. 78–124.]. Последние представляли собой уникальное явление в афинской истории. Впрочем, появление специальных исследований, посвященных данному семейству, позволяет нам избежать излишней детализации[104 - Об Алкмеонидах см.: Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии…; Владимирская О.Ю. Алкмеониды и медизм в Афинах // Античное государство. Политические отношения и государственные формы в античном мире. СПб.: СПбГУ, 2002.].

При анализе списка должностных лиц, занимавших ключевые государственные посты до реформ Солона, бросается в глаза то, что упомянутыми именами исчерпывается перечень сколько-нибудь известных нам персонажей. Между тем к известным лицам, на наш взгляд, следует отнести несостоявшегося тирана и олимпионика Килона, законодателя Драконта, олимпионика Фринона и будущего реформатора Солона. Килон, возможно, также домогался высшей государственной должности. Не исключено, впрочем, что его привлекала не столько должность архонта, сколько возможность единоличного правления[105 - Едва ли можно согласиться с Дж. Обером, который высказывает предположение, что Килон и его сторонники могут быть определены как kakoi, т. е. как богатые неаристократы (Ober J. Mass and Elite… P. 58–59). Фукидид прямо говорит, что Килон принадлежал к древнему и благородному роду (??? ????? ??????? ?? ??? ???????) (Thuc. I. 126. 3).].

Особняком в числе упомянутых нами известных людей стоит Драконт, с именем которого традиция связывает изменение законодательства, называя его фесмофетом, т. е. законодателем (Paus. IX. 36. 8)[106 - Develin R. Op. cit. P. 31. О Драконте см. также: Stroud R.S. Drakon’s Law of Homicide. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1968; Gagarin M. Drakon and Early Athenian Homicide Law. New Haven: Yale University Press, 1981; Rhodes P.J. A Commentary… P. 112.]. Любопытно, что именно он (если считать Драконта реальным лицом), а не высшее должностное лицо – в данном случае архонт-эпоним Аристехм – вводит новые законы (Arist. Ath. Pol. 4. 1). Н.Дж. Хэммонд усматривает в положении Драконта аналогию с Луцием Корнелием Суллой – в момент, когда тот стал dictator reipublicae constituendae causa[107 - Hammond N.G.L. The Seisachtheia and the Nomothesia of Solon // JHS. 1940. Vol. 60. P. 82.]. Действительно, не исключено, что первый афинский законодатель был наделен чрезвычайными полномочиями, сходными с полномочиями устроителя (эсимнета)[108 - См.: Rihll T.E. Lawgivers and Tyrants (Solon frr. 9–11 West) // CQ. 1989. Vol. 39. No. 2. P. 282.].

Что касается других персонажей, то Фринон и Солон (прежде чем стать реформатором) были военачальниками[109 - Develin R. Op. cit. P. 32, 33 (Р. Девелин называет Фринона и Солона стратегами).]. Правда, Солон был избран стратегом (военачальником) в экстраординарной ситуации, о чем еще будет сказано ниже.

Итак, что же можно сказать о политической значимости архонтов? Ч. Хигнетт, говоря о государственном устройстве Афин в древнейший период, замечает, что должность архонтов в этот период была главным объектом политических амбиций и партийной борьбы[110 - Hignett C. Op. cit. P. 75.]. Подтверждение можно найти у Аристотеля, рассказывающего, правда, о ситуации, сложившейся после реформ Солона. Сложности с избранием архонта, возникшие вскоре после отъезда Солона из Афин, а также попытка Дамасия удержать эту должность силой заставили Аристотеля предположить, что «архонт имел весьма большую силу, так как, по-видимому, все время шла борьба из-за этой должности» (Arist. Ath. Pol. 13. 2). Впрочем, следует иметь в виду, что сам автор высказывает эту мысль крайне осторожно.

Проведенный выше анализ персонального состава архонтов позволяет высказать несколько предположений. С одной стороны, мы видим среди архонтов представителей достаточно влиятельных фамилий – Филаидов, Алкмеонидов. Первые даже чаще других встречаются среди архонтов. Это наверняка является свидетельством влияния Филаидов. Но говорит ли это о значимости самой должности? Бросается в глаза то, что среди упомянутых персонажей почти не встречаются известные люди. Большую известность получили как раз те, кто не имел отношения к должности архонта, – например, Фринон, Драконт. Создается впечатление, что архонты-эпонимы были скорее номинальными лидерами, нежели действительно влиятельными политиками. Поэтому мы считаем возможным присоединиться к мнению тех исследователей, которые полагают, что значение должности архонта в рассматриваемый период едва ли было велико. Годичная магистратура вряд ли могла стать политически значимой должностью. Хотя архонты могли быть лидерами аристократических гетерий (подобно Мегаклу, подавлявшему мятеж Килона, о чем будет сказано ниже), мы полагаем, что эта магистратура, скорее всего, была начальной ступенью в политической карьере, поскольку открывала путь в ареопаг[111 - Sealey R. Regionalism… P. 167; Badian E. Archons and strategoi… P. 1–34. С. Хэмфриз высказывает предположение, что архонты в 20-х годах VI в. до н. э., т. е. при Писистратидах, были еще достаточно молодыми людьми (Humphreys S.C. Op. cit. P. 521, n. 2). Однако она не исключает, что это было особенностью только данного периода.].

Быть может, большей властью располагали представительные или коллегиальные органы, скажем, народное собрание или ареопаг? О народном собрании, повторимся, мы практически ничего не слышим вплоть до реформ Солона. Можно лишь предполагать его существование[112 - И.Е. Суриков полагает, что народное собрание не играло значительной роли вплоть до реформ Солона. Кроме того, оно, по его мнению, охватывало не весь гражданский коллектив (Суриков И.Е. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. М.: Наука, 2005. С. 108).]. Что же в таком случае оно могло представлять собой? Известно, что в более позднее время голосование производилось по филам. Если бы так было до реформ Солона, то, как нам представляется, мы знали бы о филах чуть больше. Между тем сохранившаяся традиция содержит значительно больше информации о фратриях. В качестве примера можно указать на законодательство Драконта, в котором роль фратрии была достаточно велика[113 - Напомним, что здесь комиссия из десяти членов фратрии, избранных из числа благородных, должна была решать вопрос о доступе в страну человека, совершившего преступление (IG I


103).]. Следовательно, если предполагать существование народного собрания до реформ Солона, резонно допустить, что афиняне голосовали по фратриям. А принимая во внимание предположение о взаимосвязи процессов появления аристократии и выделения фратрий в рамках фил, можно предположить, что влияние аристократии было подавляющим.

Если сказанное нами верно, не вызывает удивления, что демос действительно был отстранен от управления делами государства, т. е. роль народного собрания была ничтожна. В подтверждение этого упомянем ранее приведенный пассаж «Афинской политии», согласно которому демос «ни в чем… не имел своей доли» (Arist. Ath. Pol. 2. 2). Последнее следует понимать как указание на политическое бесправие демоса. Роль народной массы, принимающей политические решения, обнаруживалась лишь время от времени – в моменты обострения политической борьбы или во время стихийных сходок вооруженного народа. Так было, в частности, в период подавления заговора Килона. Фукидид рассказывает, что афиняне, утомленные долгой осадой, разошлись по домам, обязав девятерых архонтов вести осаду и снабдив их неограниченными полномочиями (???????????? ???? ????? ??????? ??? ?? ??????? ??? ?? ??? ???????????? ?????????) (Thuc. I. 126. 8). В последних словах слышатся отзвуки политического, коллегиально принятого решения. Сообщество осаждавших Килона вооруженных афинян превратилось, по-видимому, в импровизированное народное собрание[114 - Так же будет и в момент назначения Солона лидером похода на о. Саламин. См. об этом: Gou?chin V. Pisistratus’ Leadership in A.P.13.4 and the Establishment of the Tyranny of 561/60 B.C. // CQ. 1999. Vol. 49. Nо. 1. P. 16, n. 18. Р. Сили, говоря о времени правления Тридцати тиранов, замечает, что сходка вооруженных людей легко могла преобразоваться в политическое собрание (Sealey R. The Athenian Republic. Democracy or the Rule of Law? University Park; L.: Pennsylvania State University Press, 1987. P. 96).]. Но это было скорее исключением, нежели правилом. Спонтанно возникавшие народные сходки превращались в импровизированные народные собрания лишь в экстраординарных случаях.

Больший политический вес мог иметь в этот период ареопаг (Arist. Ath. Pol. 8. 2). До реформ Солона в руках ареопагитов были сосредоточены наиболее значимые властные полномочия. Ареопаг, как было сказано выше, мог контролировать не только процесс назначения высших должностных лиц, но и их деятельность. Удивляет, впрочем, то, что ни одно сколько-нибудь значимое событие этого времени не было связано с ареопагом[115 - Некоторые исследователи считают, что основными функциями ареопага были не политические, а религиозные и судебные (см., например: Hignett C. Op. cit. P. 89 ff.). В последнее время высказывается мнение о том, что полномочия ареопага до реформ Солона едва ли были значительными (Wallace R.W. The Areopagos Council… Р. 14). Д. Стоктон, наоборот, полагает, что ареопаг как единственный постоянно действующий орган был наиболее значимым (Stockton D. The Classical Athenian Democracy. Oxford: Oxford University Press, 1990. Р. 29).].

Сказанное выше наводит на мысль о том, что искать наиболее влиятельный институт или магистратуру в архаический период едва ли оправданно. Скорее всего, реальная политическая власть осуществлялась неформально, т. е. вне политических институтов. Ею обладали представители наиболее знатных или влиятельных кланов или семей, опиравшиеся на собственные политические группировки (гетерии). Обращают на себя внимание слова Аристотеля о том, что в олигархических режимах избрание на высшие государственные должности было обусловлено большим имущественным цензом или принадлежностью к аристократическим гетериям (Arist. Pol. V. 1305 b 30–35). Следовательно, необходимым условием политического влияния была принадлежность к доминирующей политической группировке – гетерии[116 - См., например: Donlan W. Chief and Followers in Pre-State Greece // From Political Economy to Anthropology: Situating Economic Life in Past Societies. Montreal; N.Y.: Black Rose Book, 1994. P. 34–51. Во времена Гомера гетерия была одной из основных политических ячеек общества, а также важнейшим инструментом влияния и престижа (Ibid. P. 39). См. также: Фролов Э.Д. Сообщества друзей // Альтернативные сообщества в античном мире. СПб.: СПбГУ, 2002. С. 16 и сл.].

Возможно, гетерии были связаны с институтом фратрий[117 - Guarducci M. L’istituzione della fratria nella Grecia antica e nelle colonie greche d’Italia. Roma: Bardi, 1937. P. 10; Nilsson M.P. Geschichte der griechische Religion. Bd. 1. M?nchen: Beck, 1955. S. 672.]. В дорийских полисах, например, гетерии были аналогом афинских фратрий[118 - Hignett C. Op. cit. P. 38; Roussel D. Tribu et Cit?. Paris: Les Belles Lettres, 1976. P. 124 ff.]. В этом мы можем видеть еще одно подтверждение высказанного выше предположения о значительно большем социальном весе фратрий. По форме гетерия была сообществом друзей-сотрапезников. Чаще всего ее члены – люди одного возраста и социального статуса[119 - Connor W.R. The New Politicians of Fifth-Century Athens. Princeton: Princeton University Press, 1971. P. 26; Welwei K.-W. Die griechische Polis. Stuttgart: Steiner, 1983. S. 49; Фролов Э.Д. Сообщества друзей… С. 19.]. Именно такой была, скажем, гетерия Килона, объединявшая, по свидетельству Геродота, сверстников-одногодков (Herod. V. 71). Во главе каждой из таких гетерий стояла влиятельная фигура – лидер. Лидер, можно сказать, был ее интегрирующим фактором. Лидером, мы полагаем, мог стать далеко не каждый представитель аристократического семейства. Скорее всего, им становился отпрыск влиятельного семейства либо старший по возрасту. О Килоне, например, Фукидид говорит, что он был представителем древнего и влиятельного рода (??? ????? ??????? ?? ??? ???????) (Thuc. I. 126. 3). Помимо того, его лидерство подкреплялось женитьбой на дочери мегарского тирана Феагена.

На этом основании можно предположить отсутствие равенства внутри аристократии, т. е. своего рода ранжирование ее представителей. Плутарх, описывая ситуацию, сложившуюся в Афинах после смерти одного из влиятельных аристократических лидеров Кимона (середина V в. до н. э.), говорит, что «люди из так называемого хорошего общества были рассеяны по одиночке и смешаны с народом, так что блеск их происхождения терялся среди массы рядовых граждан» (Plut. Per. 11, пер. С. Лурье). Ситуация изменяется лишь с появлением нового лидера, каковым стал представитель влиятельного семейства – Фукидид, сын Мелесия.

Другой интересующий нас вопрос – существовал ли специальный термин, обозначавший лидеров гетерий? В источниках встречаются упоминания о неких hegemones или demou hegemones (Sol. fr. 3. 7, 5. 7, 18. 2 Diehl; Arist. Ath. Pol. 26. 1). Вот, например, как Солон описывает сложившуюся в Аттике ситуацию:

…Неразумьем своим сами граждане город великий
Ввергнуть в погибель хотят ради корысти одной.
И у народных вождей (????? ?? ????????) преисполнены
думы лукавства.
Горестей много их ждет ради надменности их.
Спеси (??????) своей ведь они подавлять не умеют и радость,
Данную ныне, венчать в тихом кругу за столом…

    (Sol. fr. 3. 5–10 Diehl, пер. С. Радцига)
В данном случае в «народных вождях» следует, несомненно, видеть представителей аристократии[120 - Ferrara G. Solone ed i capi del popolo // PP. 1954. Vol. 37. P. 334–344; Donlan W. Changes and Shifts in the meaning of Demos in the literature of the Archaic period // PP. 1970. Fasc. 135. P. 338.]. Очевидно также, что гегемоны, которым адресованы приведенные строки, не рядовые аристократы, а лидеры неких противоборствующих групп. Солона беспокоит то, что их спесь (hybris), проявлявшаяся в соперничестве, несет угрозу городу и его гражданам – рабство, которое пробуждает гражданскую смуту (Sol. fr. 3. 19–20 Diehl)[121 - Рабством Солон, по-видимому, называет установление власти одного человека, тирании.]. Поэт предлагает решать возникающие проблемы за пиршественным столом, т. е. из соперников стать сотрапезниками – войти в одну условную гетерию. Автор апеллирует к традиционным аристократическим образам и ценностям – совместная трапеза, пир представляется поэтом как символ социального порядка, идеальный способ разрешения возникающих конфликтов и противоречий[122 - Дискуссию об этом см.: Schmitt-Pantel P. Sacrificial Meal and Symposion: Two Models of Civic Institutions in the Archaic City? // Sympotica. A Symposium on the Symposion / ed. by O. Murray. Oxford: Clarendon Press, 1990. P. 21.].

В этой же связи есть смысл привести ранее цитировавшийся поэтический отрывок Солона:

Рыжему Критию надо сказать бы, отца чтобы чтил он:
Он не безумного так слушаться будет вождя (hegemoni).

    (Sol. fr. 18. 1–2 Diehl, пер. С. Радцига)
По-видимому, юный аристократ Критий был крепче привязан к лидеру аристократической группировки (здесь – гегемону), нежели к отцу, т. е. гетериальная солидарность оказывалась крепче семейных уз. В связи с этим вспоминаются слова Фукидида о том, что в период Пелопоннесской войны, спровоцировавшей жесточайшие социальные смуты, узы гетериальной дружбы (или солидарности) оказывались даже сильнее семейных уз: «Родство связывало людей меньше, нежели узы гетерий, так как члены последних отваживались на все с большой готовностью и без всяких отговорок» (Thuc. III. 82. 6).

А вот что говорит о молодом Кимоне Аристотель: «В эту пору (после отражения нашествия Ксеркса? – В. Г.) как раз произошло такое совпадение, что партия благородных не имела даже вождя (первое место у них занимал Кимон, сын Мильтиада, человек слишком молодой и поздно обратившийся к занятию государственными делами [????? ?????????? ?????? ????????????, ???????? ???? ??? ???? ??? ????? ??? ???????????]), да кроме того большинство их погибло на войне» (Arist. Ath. Pol. 26. 1). В тот момент Кимон был, по-видимому, наиболее знатным – первенствовал среди аристократов (??????????) – и поэтому мог стать лидером афинской аристократии, но, будучи слишком молодым человеком и неопытным политиком, он еще не мог быть их гегемоном, т. е. лидером аристократической группировки.

В качестве итога повторим ранее высказанное нами предположение: гегемонами могли именоваться лидеры аристократических группировок[123 - Gou?chin V. Pisistratus’ leadership… P. 15, n. 9; 17–18, n. 27. Мы не думаем, что demou hegemones следует отождествлять с аристократией вообще, как это делает Дж. Феррара (см.: Ferrara G. Op. cit. P. 339 ff.).]. Впрочем, в период архаики едва ли можно ожидать существования разработанной социально-политической терминологии[124 - Относительно термина гегемон см. также: Badian E. Archons and strategoi… Appendix A. P. 31. Приведенные здесь примеры определенно указывают на связь гегемонии с военным руководством.]. Основу гетерии, безусловно, составляли аристократы (а возможно, и не только они), связанные узами дружбы[125 - Dirlmeier F. Filos und filia im vorhellenistischen Griechentum. M?nchen: Druck der Salesianischen Offizin, 1931; Adkins A.W.H. “Friendship” and “Self-Sufficiency” in Homer and Aristotle // CQ. 1963. Vol. 12. Nо. 1. P. 30–45; Connor W.R. Op. cit. P. 25 ff., 35 ff.]. В большей мере то, что связывало участников гетерий, напоминало семейные узы. Известно, что дружба у греков подразумевала помимо прочего еще и symmachia (военный союз). Все, находящиеся за пределами дружеской ассоциации, могли рассматриваться как враждебные элементы[126 - Earp F.R. The Way of the Greeks. L.: Milford, 1929. P. 31 ff. Отсюда небезызвестное правило действовать во благо друзей и вредить врагам (Plato. Menon, 71 E).]. По этой причине гетерии со временем могли превратиться и превращались в мощный социально-политический инструмент. У.Р. Коннор называет взаимоотношения внутри гетерии «политической дружбой» (political friendship)[127 - Connor W.R. Op. cit. P. 25.].

Превращение гетерии в средство борьбы за власть можно датировать серединой или второй половиной VII в. до н. э. Это нашло свое отражение и в терминологии. В период архаики для обозначения той или иной политической группировки чаще использовался термин стасис, означавший одновременно и междоусобицу (e.g. Arist. Ath. Pol. 13. 4, 14. 4; ср. Herod. I. 60)[128 - См также: Зельин К.К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н. э. М.: Наука, 1964. С. 71.]. Смутой, как считает Э. Линтотт, стасис становится с того момента, как группировка начинает отождествляться с позицией, занимаемой тем или иным лидером[129 - Lintott A. Violence, Civile Strife and Revolution in Classical City. 750–330 B.C. L.: Croom Helm, 1982. P. 34.].

Известно, что период архаики был временем ожесточенной борьбы аристократии и аристократических гетерий за власть и влияние. Причиной обострения политического противостояния было то, что власть осуществлялась, как мы говорили выше, неформально. Это означало, что механизм смены политических лидеров либо не существовал, либо просто не использовался. Подобный тип властных отношений можно охарактеризовать как кризисный, поскольку он был чреват серьезными социально-политическими потрясениями, которые несли в себе угрозу всему обществу. Кроме того, в политической жизни появляются новые черты и, в частности, тенденция к олигархизации – захват и стремление к удержанию власти представителями более влиятельных семей (кланов), опиравшихся на собственные группировки.

Впервые мы видим гетерию и ее лидера борющимися за власть в момент заговора Килона (Thuc. I. 126)[130 - Из последних работ см.: Зайцев А.И. Указ. соч.; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии… Гл. 2.]. Есть смысл присмотреться к этим событиям. «Был в Афинах некто Килон, – рассказывает Геродот, – победитель в Олимпии. Он до того возгордился, что стал добиваться тирании. С кучкой своих сверстников он пытался захватить акрополь. Когда это ему не удалось, Килон сел как “умоляющий о защите” у кумира богини. Старосты (в оригинале «пританы». – В. Г.) навкрарий, которые тогда правили в Афинах, склонили Килона с товарищами уйти оттуда, обещав сохранить им жизнь» (Herod. V. 71, пер. Г. Стратановского). А далее случилось нечто непредвиденное, и заговорщики были перебиты. При этом вина за убийство «умолявших» легла на Алкмеонидов.

В данной истории нас интересуют несколько аспектов. Прежде всего кто же такие «пританы навкрарий». По этому поводу среди исследователей нет единого мнения[131 - Обсуждение и историографию см.: Зайцев А.И. Указ. соч. С. 62–66.]. В источниках содержатся сведения о том, что до реформ Клисфена Аттика делилась на навкрарии – 48 округов, каждый из которых был обязан поставлять по одному кораблю (Schol. Aristoph. Pac. 1200)[132 - См.: Бондарь Л.Д. Афинская триерархия V–IV вв. до н. э. // Para bellum. Вып. 15. 2002. С. 59.]. Судя по сообщению Аристотеля, реформами Клисфена навкрарии были заменены демами. «Учредил он (Клисфен. – В. Г.) и должность демархов, – читаем у Аристотеля, – которые имеют те же обязанности, что прежние навкрары, так как демы он образовал вместо навкрарий» (Arist. Ath. Pol. 21. 5). В следующем разделе мы обратимся к этой проблеме, а пока вернемся к истории Килона.

Фукидид рассказывает, что Килон, представитель древнего и влиятельного рода, олимпийский победитель решился на захват власти в Афинах. Собрав друзей и опираясь на военную поддержку своего зятя – мегарского тирана Феагена, он попытался захватить акрополь. Однако попытка оказалась неудачной. Источники свидетельствуют о том, что перед нами именно гетерия. Фукидид называет сподвижников Килона ?? ?? ???? ??? ??????? – «те, которые с Килоном» (Thuc. I. 126. 9)[133 - Таким же образом в «Афинской политии» описываются группировки Мегакла и Ликурга (?? ???? ??? ???????? ??? ??? ?????????) (Arist. Ath. Pol. 14. 3).]. Плутарх, в свою очередь, называет группировку Килона синомосией – эквивалентом понятия гетерия. Ф. Сартори считает синомосию позднейшей модификацией аристократической группировки, имевшей явную антигосударственную направленность[134 - См.: Sartori F. Le etetie nella vita politica Ateniese del VI e V secolo A.C. Roma: Bretschneider, 1957. P. 159–190; см. также: Никитюк Е.В. К вопросу о гетериях в Греции в V–IV вв. до н. э. // Древние и средневековые цивилизации и варварский мир. Ставрополь: СГУ, 1999. С. 32–55. Вряд ли стоит удивляться тому, что Плутарх использует бывшее у него на слуху понятие.]. Килону также противостояла аристократическая группировка – Мегакл и его ближайшие сторонники (sustasiotai)[135 - См.: Frost F.J. The Athenian Military before Cleisthenes // Historia. 1984. Bd. 3. H. 3. P. 286–287.]. Последнее может указывать еще и на то, что при осуществлении власти (а возможно, и в момент ее обретения) архонты опирались на собственные группировки – гетерии.

Если говорить о дальнейших исторических событиях, то после подавления заговора Килона мы наблюдаем изнурительную борьбу влиятельных политических кланов или семей. Заговор и особенно жестокость его подавления оказали существенное влияние на политический ландшафт. В результате расправы над тираном-неудачником, а главное, вследствие «осквернения» Алкмеонидов – убийства заговорщиков – было утрачено равновесие в обществе и правящей группировке, ядро которой, возможно, составляли Алкмеониды. Плутарх сообщает, что теперь основная борьба развернулась между ними и сторонниками Килона. «Оставшиеся в живых сообщники Килона, – пишет Плутарх, – опять вошли в силу и постоянно враждовали с партией Мегакла» (Plut. Sol. 12). И это было уже не столько соперничество аристократии, домогающейся власти и влияния, сколько борьба на уничтожение.

Итогом подавления заговора Килона было, пожалуй, и то, что афинская аристократия раскололась на две противоборствующие фракции: сторонники и противники Алкмеонидов[136 - См. также: Кыйв М. Три «партии» в Аттике в VI в. до н. э. в контексте социально-политической истории Архаических Афин // Античный полис. Проблемы социально-политической организации и идеологии античного общества. СПб.: СПбГУ, 1995. С. 66.]. К последним, очевидно, следует отнести тех, кто впоследствии добивался изгнания Алкмеонидов. Одним из таких людей был, надо думать, Мирон из Флии, ставший много позднее обвинителем на процессе, итогом которого будет изгнание Алкмеонидов (Arist. Ath. Pol. 1. 1; Plut. Sol. 12).

Трудно сказать что-либо определенное о другой, не менее влиятельной группе аристократов, именуемых Филаидами. Возможно, они имели дружеские связи с Коринфом, о чем свидетельствует использование в этом роду имени Кипсел. Филаидов нельзя назвать союзниками Алкмеонидов. Возможно, в тот момент, когда архонтом был Кипсел (597/6), доминировали противники находившихся в ссылке Алкмеонидов. А если учесть, что политический строй в Афинах накануне реформ Солона был, по словам Аристотеля, олигархическим (Arist. Ath. Pol. 2. 2), гипотетически можно предположить, что его основу могли составлять Филаиды.

Подавление заговора Килона и разгоревшаяся затем борьба основательно потрясли афинское общество. Вслед за этим, естественно, начинают предприниматься попытки стабилизировать ситуацию. Если законодательство Драконта связывать с ситуацией, сложившейся в Афинах после подавления заговора Килона, то его можно считать одной из таких попыток по восстановлению утраченного равновесия[137 - См., например: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 131; Суриков И.Е. Проблемы раннего афинского законодательства. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 39 и сл.]. Однако эти меры, по-видимому, не принесли желаемого результата. Вот тогда-то на политической арене появляется Солон. «…Раздор достиг высшей точки, – сообщает Плутарх, – и народ разделился на два лагеря. Солон, уже пользовавшийся тогда большой известностью, вместе с знатнейшими гражданами выступил посредниками между ними (???????? ??? ????? ??? ???? ????????); просьбами и убеждениями он уговорил так называемых “проклятых” (Алкмеонидов. – В. Г.) подвергнуться суду трехсот знатнейших граждан. Обвинителем выступил Мирон из Флии» (Plut. Sol. 12).

В итоге около 600 г. до н. э. Алкмеониды были осуждены: «…оставшиеся в живых были изгнаны, а трупы умерших были вырыты и выброшены за пределы страны» (Plut. Sol. 12; ср. Arist. Ath. Pol. 1)[138 - Мы следуем реконструкции П. Родса, датирующего изгнание Алкмеонидов и последовавшее затем очищение Аттики Эпименидом приблизительно 600 г. до н. э. (Rhodes P.J. A Commentary… P. 84). И.Е. Суриков не склонен доверять сообщению Плутарха, считая участие Солона анахронизмом (Суриков И.Е. Из истории… С. 37).]. Суд и изгнание, скорее всего, могли иметь место лишь после смерти главного участника этих событий и, надо думать, весьма влиятельного в годы своей жизни – Мегакла. В тот момент его сын Алкмеон – будущий олимпионик и отец другого Мегакла, лидера группировки паралиев – должен был быть еще слишком юным, чтобы вмешаться в ход событий. Обращает на себя внимание то, что Солон и участвовавшие в этой акции не стремились силой принудить Алкмеонидов к суду. С одной стороны, это свидетельствует об определенной близости Солона с Алкмеонидами, которых он впоследствии вернет из ссылки[139 - См. об этом: Кыйв М. Три «партии» в Аттике… С. 64; Суриков И.Е. Из истории… С. 133–140.], с другой – указывает на стремление Солона разрешить кризис мирными средствами.

Изгнание Алкмеонидов существенно повлияло на политическую ситуацию в Аттике. С одной стороны, удаление рода, не принадлежащего к древнейшим и коренным аттическим родам[140 - Rhodes P.J. A Commentary… P. 187.], усиливало традиционную земледельческую аристократию, т. е. тех, кого условно можно было бы назвать евпатридами. Но, с другой стороны, удаление, можно сказать, спасло репутацию Алкмеонидов, поскольку их не оказалось среди тех алчных аристократов, которые обращали в рабство неоплатных должников, т. е. немалую часть афинского демоса.

Кроме того, удаление Алкмеонидов совпало с ослаблением внешнеполитических позиций Афин. «Вследствие этих смут, – говорит Плутарх, – и одновременного нападения мегарян афиняне потеряли Нисею и опять были вытеснены из Саламина. Населением овладел суеверный страх; являлись привидения; по заявлению гадателей, жертвы указывали, что кощунства и осквернения требуют очищения» (Plut. Sol. 12). Вот тогда-то и было совершено очищение Аттики прибывшим по приглашению Солона критянином Эпименидом[141 - Ibid. P. 84.].

Изгнание Алкмеонидов не внесло ожидаемого успокоения. Правда, теперь на первый план выходят противоречия между аристократией и демосом. На рубеже VII–VI вв. до н. э. в Аттике разразился жесточайший политический и социально-экономический кризис, поставивший под сомнение сам способ осуществления власти. Итогом правления аристократии стал не только политический, но и социально-экономический кризис, вызванный беспрецедентным по масштабам закабалением земледельцев[142 - Суриков И.Е. Античная Греция… С. 109.].




1.2. Eunomia: Солон


Дальнейшие события в немалой степени стали реакцией на сложившуюся в Афинах и Аттике ситуацию. С одной стороны, она характеризовалась продолжавшимися конфликтами в среде аристократии, а с другой – бедственным положением демоса, что также было следствием господства аристократии. Конфликты в среде аристократии – явление неизбежное. Помимо борьбы за власть и влияние, остроту ситуации придавало господство так называемых агональных ценностей – непрестанное соперничество представителей аристократических семей. Итогом этой борьбы был захват и удержание власти победившей группировкой. Мы уже говорили, что строй, существовавший в Афинах до реформ Солона, Аристотель называет олигархическим. «…Он (Солон. – В. Г.) упразднил крайнюю олигархию, положил конец рабству простого народа и установил прародительскую демократию, удачно смешав элементы различных государственных устройств…» (Arist. Pol. 1273 b 37–38).

На этом фоне происходит активизация демоса, все чаще вынужденного заявлять о своей политической позиции. «…Главное было то, – замечает Аристотель, – что бедные находились в порабощении не только сами, но также и дети и жены. Назывались они пелатами и шестидольниками (гектеморами. – В. Г.), потому что на таких арендных условиях обрабатывали поля богачей. Вся же вообще земля была в руках немногих. При этом, если эти бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в кабалу и их самих, и детей. Да и ссуды у всех обеспечивались личной кабалой вплоть до времени Солона. Он первый сделался простатом народа. Конечно, из тогдашних условий государственной жизни самым тяжелым и горьким для народа было рабское положение. Впрочем, и всем остальным он был тоже недоволен, потому что ни в чем, можно сказать, не имел своей доли» (Arist. Ath. Pol. 2. 2).

Итак, если верить «Афинской политии», в Аттике складывалась крайне неблагоприятная ситуация. С одной стороны, ухудшение положения демоса и усиление нажима на него, а с другой – олигархизация политического режима[143 - См.: Wallace R.W. Revolutions and a New Order in Solonian Athens // Origins of Democracy in Ancient Greece / ed. by K.A. Raaflaub, J. Ober, R.W. Wallace. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2007. P. 49 ff.]. Последнее означало, что возможности оказывать влияние на политическую ситуацию и занимать ключевые государственные посты были лишены даже некоторые представители аристократии. Речь идет о тех, кто, обладая богатством и (или) воинской доблестью, мог претендовать на участие в управлении государством, но при данном политическом устройстве был этого лишен.

Усиление давления на демос и станет той побудительной силой, которая вызовет его активизацию. А это, в свою очередь, приводит к важным переменам в политической жизни – народная масса превращается в серьезную политическую силу. Возможно, активизации демоса способствовала та часть аристократии, которая в условиях олигархии оказалась вытесненной из политической жизни. Опора на демос могла принести ей победу в политической борьбе. Вот почему уже в период архаики возникает новый тип политической группировки, возглавляемой «народными вожаками» (или простатами демоса) – теми аристократами, которые в политической борьбе предпочитали опираться на народ[144 - О простатах см.: Гущин В.Р. «Афинская полития» о «народных вождях» в VI в. до н. э. // Вестник СПбГУ. 1992. Сер. 2. Вып. 2. С. 100–113; Он же. Простаты и демагоги в «Политике» Аристотеля // Политическая история и историография. От античности до современности. Петрозаводск: ПУ, 1994. С. 13–17; Gou?chin V. Pisistratus’ leadership in A.P.13.4… P. 14–19.]. Именно в этой среде рождаются новые идеи, в частности идея уравнения одинаково могущественных людей – демократии, если так можно выразиться, для всех аристократов[145 - Л. Фоксхолл полагает, что этос полисного общества состоял в стремлении к равенству одинаково влиятельных людей (Foxhall L. A View from the Top: Evaluating the Solonian Property Classes // The Development of the polis in Archaic Greece. L.: Routledge, 1997. P. 120). Х. Туманс в качестве предпосылок реформ Солона называет господствовавшие в среде аристократии идеи иерархического равенства «по достоинству». «Причем равенство “по достоинству”, – замечает он, – всегда означало равенство не по богатству, а по качествам, по благородству» (Туманс Х. Рождение Афины… С. 244–245).]. Поскольку принцип родовитости (происхождения) менее всего подходил для такого объединения, оптимальным мог быть учет состоятельности, например размер земельных участков или их урожайность. На этом фоне и появляется новая в политической жизни архаических Афин фигура – простат демоса (prostates tou demou).

Появление простатов можно отнести к VI в. до н. э. Согласно Аристотелю, едва ли не все политические деятели архаического периода, начиная с Солона и заканчивая Клисфеном, были простатами демоса (e.g. Arist. Ath. Pol. 28. 2)[146 - Некоторые исследователи расценивают данные «Афинской политии» как позднюю реконструкцию. См.: Day J., Chambers M. Aristotle’s History of Athenian Democracy. Los Angeles; Berkeley: University of California Press, 1961. P. 172; Schaefer H. S.v. Prostates // RE. Bd. 9. Suppl. Stuttgart: Metzier, 1962. Spt. 1289; Connor W.R. Op. cit. P. 112–113, n. 45; Rhodes P.J. A Commentary… P. 345–347. К.К. Зельин датирует появление простатов и простасии VI в. до н. э. (Зельин К.К. Указ. соч. С. 128).]. Заметим, впрочем, что данный термин более привычен для авторов V–IV вв. до н. э. Возможно, тогда это было обычным обозначением политического лидера. Но начиная с Фукидида, считает П. Родс, термин «простат демоса» стал использоваться преимущественно для обозначения лидера демократической группировки[147 - Rhodes P.J. A Commentary… P. 97. У.Р. Коннор полагает, что термин вошел в политический обиход во времена Перикла, поскольку именно тогда политики начинают представлять себя защитниками полиса и демоса (Connor W.R. Op. cit. P. 112–113). Х. Шефер и М. Лэнг датируют появление простатов VI в. до н. э. (Schafer H. S.v. Prostates… Spt. 1289–1293; Lang M. Cleon as the Anti-Pericles // CP. 1972. Vol. 67. P. 161, n. 3).]. Во времена Геродота, считает он, еще не было серьезного социального расслоения, каковое стало повсеместно наблюдаться в период Пелопоннесской войны[148 - Rhodes P.J. A Commentary… P. 88, 345.].

Однако термин «простат» используется и Геродотом. Мы имеем в виду споры о наилучшем политическом устройстве Персидской державы (Herod. III. 80–82). Характеризуя пороки демократического устройства, персидский царь Дарий говорит буквально следующее: «При демократии пороки опять-таки неизбежны, а лишь только низость и подлость проникают в общественные дела, то это не приводит к вражде среди подлых людей, а, напротив, [между ними] возникают крепкие дружеские связи. Ведь эти вредители общества обычно действуют заодно, [устраивая заговоры]. Так идет дело, пока какой-нибудь народный вождь (??????? ??? ??? ?????) не покончит с ними. За это такого человека народ уважает, и затем этот прославленный [вождь] быстро становится единодержавным властителем» (Herod. III. 82). Простат здесь – явно демократический лидер.

То же значение термин «простат» имеет и в «Афинской политии», хотя реалии IV в. до н. э., для которого характерно обострение социальных антагонизмов, не могли не оставить свой след на социологии Аристотеля. Простаты демоса для него – прежде всего лидеры низших классов. Им противостояли аристократические лидеры (prostatai ton gnorimon)[149 - См.: Gou?chin V. Pisistratus’ leadership… P. 16, n. 14, 15. О социологических идеях Аристотеля см.: Day J., Chambers M. Op. cit. Ch. 3; Ober J. Aristotle’s Political Sociology: Class, Status, and Order in the Politics // Essays on the Foundations of Aristotelian Political Science. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1991. Одновременное упоминание в «Афинской политии» prostatai tou demou и ton gnorimon (Arist. Ath. Pol. 28. 2; ср. Arist. Ath. Pol. 26. 1) выглядит скорее как случайное словоупотребление. Таким же образом можно объяснить употребление ряда других терминов, например термина «архон» (см.: Badian E. Archons and strategoi… Appendix A. P. 31–32).].

Таким образом, мы можем предположить, что использование термина «простат» по отношению к лидерам демократической направленности и в более позднее время было неслучайно. Во времена Фукидида и тем более Аристотеля смысл понятия «демос» был иным, нежели ранее. Для Геродота понятие «демос» еще не относилось только к представителям низших классов, но ко всем неаристократам[150 - См.: Gou?chin V. Pisistratus’ leadership… P. 15, n. 10. Возможно, демос в это время состоял из тех, кого можно было бы назвать гоплитским классом (см.: Fine J.V. Op. cit. P. 209).]. Иными словами, простасия могла существовать и до Фукидида с той лишь разницей, что простаты в то время были лидерами не столько социальных низов, сколько тех, кого можно назвать неаристократами.

Как же возникла простасия и что она представляла собой? Еще Ю. Белох, анализируя особенности политической борьбы в архаических полисах Греции, заметил, что терпящие поражение политические лидеры нередко прибегали к поддержке демоса[151 - Beloch K.J. Griechische Geschichte. Bd. 1. Berlin; Leipzig: De Gruyter, 1924. S. 355.]. Обращение к демосу, по мнению Белоха, накладывало на обратившегося определенные обязательства. С приходом к власти тех, кто использовал демос в политической борьбе, немедленно следовали казни, высылки, конфискации имущества, освобождение демоса от налогов и перераспределение земель[152 - Ibid.]. Другой немецкий исследователь, Х. Шефер, даже называл связь демоса или какой-то его части с простатом формой зависимости[153 - Schaefer H. Op. cit. Spt. 1293. Эту точку зрения принял и К.К. Зельин (Зельин К.К. Указ. соч. С. 129).].

Об афинских простатах мы узнаем в связи с ситуацией, сложившейся в Аттике на рубеже VII–VI вв. до н. э. (Arist. Ath. Pol. 2. 1–2, 5. 1–2; Plut. Sol. 8–10). Выше уже шла речь о том, что господство аристократии привело к закабалению немалой части земледельцев, оказавшихся в той или иной форме зависимости от нее. Некоторые важные детали к характеристике ситуации добавляет Плутарх. Демос, страдавший от долгов, рассчитывал изменить свое положение завоеванием у соседних Мегар острова Саламин. Однако война не оправдала надежд демоса. «Афиняне, – пишет Плутарх, – утомленные долгой и тяжкой войной с мегарянами из-за Саламина, запретили законом, под страхом смертной казни, предлагать гражданам вновь в письменной или устной форме продолжать борьбу за Саламин» (Plut. Sol. 8). Солон, видя, что многие молодые люди (??? ????… ???????) ждут только повода, чтобы начать войну, обратился к афинянам со своим известным стихотворением «Саламин». Вдохновленные афиняне отменили принятый ранее закон, сделав Солона своим военачальником (Plut. Sol. 8). Назначение, по-видимому, произошло в момент стихийно возникшего народного собрания, основными участниками которого были те, кто вместе с Солоном отправится вскоре завоевывать Саламин. Их основную массу составляли некие молодые люди – скорее всего, гоплиты[154 - О возможности превращения собрания вооруженных людей в народное собрание см.: Sealey R. The Athenian Republic… P. 96. Подобное могло, на наш взгляд, произойти и в данном случае.]. Экспедиция оказалась удачной – остров был отвоеван афинянами.

Мегаряне, недовольные потерей острова, обратились к третейскому суду спартанцев. Однако и на суде Солону удается обосновать право афинян владеть островом (Plut. Sol. 10). Благодаря этим победам, замечает Плутарх, Солон стал известным и влиятельным (??????? ?? ? ????? ??? ?????) (Plut. Sol. 11)[155 - См. об этом: Гущин В.Р., Колобов А.В. Античная традиция: миф, история и политики // Традиционное политическое сознание: эволюция мифологем. Екатеринбург: УРО РАН, 2005. С. 105 и сл.].

Впоследствии, когда в Аттике обостряется социально-экономический кризис, Солон вновь снискал себе расположение демоса. В своих знаменитых элегиях он с негодованием отзывается о тех, кто стремится нажить богатство неправедно (Sol. fr. 1, 3 Diehl). Но и сами афиняне были полны решимости изменить ситуацию в Аттике: «…Огромное большинство, и к тому же люди большой физической силы (???????? ??? ????????????), собирались и уговаривали друг друга не оставаться равнодушными зрителями, а выбрать себе одного вожака (????????? ??? ?????????), надежного человека и освободить должников, пропустивших срок уплаты, а землю переделить и совершенно изменить государственный строй» (Plut. Sol. 13)[156 - О Солоне как простате демоса говорит и Исократ (Isocr. XV. 232, 313 – ????????? ??? ??????).]. Так Солон становится простатом демоса, а если быть совершенно точным, то демос избирает его своим лидером[157 - См. об этом: Gou?chin V. Pisistratus’ Leadership… Р. 16.]. Причиной тому было не только сочувствие народу, но целая программа, которую впоследствии и реализует Солон-реформатор.

Многих в Афинах уже не устраивало существующее государственное устройство. «Ввиду того, что существовал такой государственный порядок, – пишет Аристотель, – и большинство народа было в порабощении у немногих, народ восстал против знатных. Смута была сильная, и долгое время одни боролись против других; наконец они избрали сообща посредником и архонтом (??????? ????? ?????????? ??? ???????) Солона и поручили ему устройство государства…» (Arist. Ath. Pol. 5. 1–2, ср. 2. 2).

Итак, в 594 г. до н. э. Солон избирается архонтом и примирителем (diallaktes). Причем избрание его архонтом могло произойти вопреки существовавшей ранее процедуре, требовавшей утверждения ареопага[158 - Суриков И.Е. Античная Греция… С. 126–127.]. Аристотель недвусмысленно говорит об избрании Солона сообща (koine). Поэтому возможно, что Солон, как полагает И.Е. Суриков, стал первым из архонтов, избранных путем всенародного голосования[159 - Там же. С. 127. Дж. Дэйвис, правда, высказывает определенные сомнения в том, что столь молодой человек, каким на ту пору был Солон, мог быть наделен столь широкими полномочиями (Davies J.K. Op. cit. P. 322). Поэтому он склонен сдвинуть время реформ Солона к 80-м годам VI в. до н. э. Действительно, возрастной ценз для избрания на должность архонта был равен 30 годам. Это значило, что Солон родился между 630 и 625 гг. до н. э. (Davies J.K. Op. cit. P. 323), т. е. по тогдашним меркам был достаточно молодым человеком. Однако этот действительно молодой человек уже был известным в Афинах поэтом, к тому же за его плечами уже было взятие Саламина, т. е. военный успех.].

Есть смысл сказать несколько слов о полномочиях, которыми был наделен Солон. Его пребывание в должности архонта было ограничено одним годом[160 - См.: Develin R. Op. cit. P. 37–38.]. Очевидно, что за такое время он просто не мог бы произвести все те преобразования, которые ему приписывает традиция. Для их осуществления было бы необходимо, чтобы должность архонта перешла к его друзьям или единомышленникам. И действительно, архонтом следующего – 593/2 г. – станет Дропид, которого традиция называет родственником и другом Солона (Platо, Tim. 20e)[161 - Develin R. Op. cit. P. 38. В диалоге Платона «Хармид» упоминается Критий, сын Дропида, дядей которого был сторонник Перикла Пириламп (Plato. Charm. 157 e).]. Но и двух лет, скорее всего, было бы недостаточно. Плутарх сообщает, что Солон писал свои законы в момент прибытия в Афины Анахарсиса (Plut. Sol. 5). Диоген Лаэрций относит приезд Анахарсиса ко времени архонтства Евкрата (Diog. Laert. I. 101), что может быть датировано 592/1 либо 589/8 г.[162 - Develin R. Op. cit. P. 38–39. Р. Девелин отдает предпочтение 592/1 г. до н. э.] Не исключено, что реформы продолжались и после этого[163 - О датировке реформ Солона см.: Hignett C. Op. cit. P. 316–321. Р. Сили считает, что Солон проводил свои реформы вплоть до 570 г. до н. э. (Sealey R. Regionalism in Archaic Athens… P. 167; Idem. A History of the Greek City-States… P. 121–122).].

В то же время можно предположить, что полномочия реформатора-диаллакта предполагали не только исполнение годичной магистратуры. Намек на это мы находим у Плутарха, который, по-видимому, различает архонтство Солона и его последующие политические преобразования. «После Филомброта, – рассказывает Плутарх, – его (Солона. – В. Г.) выбрали архонтом, а вместе с тем посредником и законодателем» (Plut. Sol. 14). Но далее, рассказав об экономических реформах Солона и, в частности, о сисахфии, он замечает: «…афиняне скоро поняли пользу этой меры и, оставив свой ропот, устроили общее жертвоприношение, которое назвали сисахфией, а Солона назначили исправителем государственного строя и законодателем» (Plut. Sol. 16). Если полагаться на сообщение Плутарха, диаллактом Солон становится не сразу. Правда, мы сомневаемся в основательности данного утверждения, поскольку в условиях кризиса и смуты Солон прежде всего должен выступить как примиритель.

Р. Сили относит ко времени архонтства Солона лишь его закон об амнистии (о нем ниже). Исследователь полагает, что в дальнейшем Солон, скорее всего, возглавил законодательную комиссию, занимавшуюся реформированием законодательства[164 - Sealey R. A History of the Greek City-States… P. 121–122.]. На наш взгляд, для осуществления реформ Солону – подобно Клисфену – достаточно было оставаться простатом, т. е. лицом, наделенным в большей мере неформальной властью и влиянием[165 - О Клисфене, который во время проведения им реформ мог и не занимать официальной государственной должности, см. подразд. 1.4 наст. изд.]. Если это так, то избрание Солона на высшую государственную должность сроком на один год имело скорее символическое, нежели практическое значение. Впрочем, можно предположить, что в кризисные моменты значение должности архонта-эпонима могло возрастать.

Как бы то ни было, Солон определенно был наделен некими чрезвычайными полномочиями. Любопытна реакция на это афинян, ожидавших кардинальных реформ. Среди призывов к изменению государственного строя слышались и призывы к установлению тирании. «Ввиду этого обе стороны (богатые и бедные. – В. Г.) были одушевлены большими надеждами, – читаем у Плутарха, – руководители их (?? ????????????) предлагали Солону установить тиранию, убеждали его взяться за государственные дела с большой решительностью, когда власть будет у него в руках. Равным образом многие не примыкавшие ни к одной из сторон граждане (у Плутарха буквально: ?????? ?? ??? ??? ??? ????? ???????, т. е. многие из средних граждан. – В. Г.), видя непреодолимую трудность проведения реформ на основе только здравого рассудка и закона, не возражали против вручения верховной власти одному лицу, отличающемуся честностью и рассудительностью…Особенно осуждали Солона друзья его за то, что он боится “единовластия” (??? ?????????) только из-за его названия, как будто оно при высоких нравственных качествах лица, получившего его, не могло в скором времени превратиться во власть басилевса, как будто не было раньше единовластия, когда в прежнее время эвбейцы выбрали тираном Тиннонда, а теперь митиленцы – Питтака» (Plut. Sol. 14)[166 - Данный отрывок рождает определенные сомнения, поскольку известно, что Питтак был избран эсимнетом позднее – в 590 г. до н. э., т. е. после избрания Солона архонтом (Берве Г. Тираны Греции. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. С. 120; Пальцева Л.А. Питтак Митиленский (к вопросу об эсимнетии в архаической Греции) // Античное государство. Политические отношения и государственные формы в античном мире. СПб.: СПбГУ, 2002. С. 30).].

Если все было так, как описывает Плутарх, то мы можем судить о настроениях едва ли не всего афинского общества. Это – и руководители борющихся группировок, и средние граждане, и, наконец, друзья Солона. И все они предлагают Солону единоличную власть, поскольку простасия могла стать ступенью к захвату власти. Однако реформатор с гневом отвергает эти предложения, ибо для него это равносильно предложению стать тираном. Особенно четко его нежелание править единолично звучит в отрывках стихотворения «К Фоку» (Sol. fr. 23 Diehl). Вот как оно выглядит, судя по сохранившимся отрывкам:

Нет, ни опытным, ни мудрым не был никогда Солон:
Божество ему давало много благ, но он не взял,
Радуясь, он сеть закинул, только вытащить не смог,
Помутился его разум, был он мужества лишен.
А вот я, чтоб только властью и богатством завладеть
И тираном стать в Афинах на один всего денек,
Дал содрать с себя бы шкуру и весь род свой погубить.

    (Sol. fr. 23. 1–7 Diehl, пер. С. Соболевского)
Далее:

Если землю пощадил
И тирана власть суровую не взял,
То свое тем самым имя не покрыл позором я…

    (Sol. fr. 23. 8–11 Diehl, пер. С. Соболевского)
И наконец:

Мне равно не по душе —
Силой править тирании, как и в пажитях родных
Дать худым и благородным долю равную иметь.

    (Sol. fr. 23. 18–21 Diehl, пер. С. Радцига)
Почему же Солон отвергает единовластие? С одной стороны, по моральным соображениям: быть тираном, говорит поэт, позорно. Возможно, единовластие было несимпатично поэту и по политическим соображениям: то, что предлагалось Солону, отмечал Г. Берве, противоречило его видению политического устройства Афин – евномии[167 - Берве Г. Указ. соч. С. 9.].

Став архонтом и диаллактом, Солон, по словам Плутарха, «прежде всего отменил все законы Драконта, кроме законов об убийстве» (Plut. Sol. 17). Одним из первых его законов, полагает С.Я. Лурье, был так называемый закон об амнистии[168 - Лурье С.Я. История Греции. СПб.: СПбГУ, 1993. С. 188.]. Его текст приводит Плутарх: «…на тринадцатой таблице Солона в восьмом законе сказано буквально следующее: “Из числа лиц, лишенных гражданских прав, все те, кто был лишен их раньше, чем Солон стал архонтом, должны быть восстановлены в правах, за исключением тех, которые, будучи осуждены царями в ареопаге, или у эфетов, или в пританее за убийство отдельных лиц, или за массовые убийства во время смуты, или за стремление к тирании, находились в изгнании во время обнародования этого закона”» (Plut. Sol. 19). Этот закон нередко рассматривается как мера, призванная изменить и смягчить драконтово законодательство[169 - Пальцева Л.А. К вопросу о составе законодательства Драконта // Мнемон. 2007. Вып. 6. С. 205–206.]. Но в то же время в этом законе ощущается стремление Солона-диаллакта примирить противоборствующие стороны[170 - Хаммонд Н. История Древней Греции. М.: Центрполиграф, 2003. С. 176.].

Определенно, что одним из первых стало другое известное преобразование Солона – так называемая сисахфия (стряхивание бремени). «Взяв дела в свои руки, – рассказывает Аристотель, – Солон освободил народ и в текущий момент, и на будущее время, воспретив обеспечивать ссуды личной кабалой. Затем он издал законы и произвел отмену долгов, как частных, так и государственных, что называют сисахфией, потому что люди как бы стряхнули с себя бремя» (Arist. Ath. Pol. 6. 1). Ему вторит Плутарх: «Первым актом его государственной деятельности был закон, в силу которого существовавшие долги были прощены и на будущее время запрещалось давать деньги в долг “под залог тела”» (Plut. Sol. 15).

В нашу задачу не входит обсуждение деталей данной меры. Заметим лишь, что сказанное Аристотелем и Плутархом можно понимать буквально, т. е. как разовую кассацию долгов[171 - Cм.: Суриков И.Е. Античная Греция… С. 128.]. Однако некоторые авторы предлагают иную трактовку. Они полагают, что в источниках воспроизводятся позднейшие, значительно модернизированные представления о том, что было сделано Солоном. По их мнению, речь может идти лишь об отмене тех обязательств, которые превратили часть земледельцев в гектеморов[172 - Обсуждение и библиографию cм.: Rhodes P.J. The Reforms and Laws of Solon: an Optimistic View // Solon of Athens. New Historical and Philological Approaches/ ed. by J.H. Blok, A.P.M.H. Lardinois. Leiden: Brill, 2006. P. 252–253; см. также: Harris E.M. A New Solution to the Riddle of the seisachtheia // The Development of the polis in Archaic Greece. L.: Routledge, 1997. P. 103–112.]. При этом нередко ссылаются на цитируемого Плутархом аттидографа Андротиона, который замечает, что «бедные удовольствовались тем, что Солон облегчил их положение не уничтожением долгов, а уменьшением процентов, и сисахфией называли этот благодетельный закон и одновременно с ним увеличение мер и возвышение ценности денег. Так, из мины, содержавшей прежде 73 драхмы, он сделал 100 драхм; таким образом, должники уплачивали по числу ту же сумму, но по стоимости меньшую; через это платившие получали большую пользу, а получавшие не терпели никакого убытка» (FGrHist 324 F34 = Plut. Sol. 15)[173 - К. Моссе считает это модернизацией (Mossе C. How a Political Myth Takes Shape: Solon, “Founding Father” of Athenian Democracy // Athenian Democracy. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2004. Р. 245).]. Правда, сам Плутарх тут же оговаривается, что «большинство авторов утверждают, что сисахфия состояла в уничтожении долговых обязательств, и стихотворения Солона находятся в большом согласии с этим свидетельством» (Plut. Sol. 15). Очевидно, что вопрос о сущности проведенной Солоном меры во времена Плутарха был дискуссионным. Мы со своей стороны пока не видим оснований для пересмотра традиционной трактовки сисахфии как кассации долгов.

Итак, первоначально Солон решил вопрос о долгах, а затем, судя по сообщению Аристотеля, издал новые законы, касающиеся политического устройства. Эту мысль Аристотель подчеркивает и далее: «Но раньше законодательства он произвел отмену долгов, а после всего этого увеличение мер, весов и монеты» (Arist. Ath. Pol. 10. 1). Кстати, сисахфию Аристотель (в отличие от Плутарха) не называет nomos, т. е. законом. Возможно, принятие закона требовало соблюдения неких формальных процедур, например утверждения народным собранием и т. п. Замечено, что в отличие от Аристотеля, который по отношению ко многим преобразованиям Солона использует термин nomoi (законы), сам Солон свои решения называет фесмами (thesmoi), т. е. установлениями или постановлениями (народного собрания —?)[174 - Ibid. Для К. Моссе это очередной повод усомниться в аутентичности информации о реформах Солона.].

Законом Аристотель называет, например, так называемую цензовую реформу[175 - См.: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона и кризис в Аттике на рубеже VII–VI вв. до н. э. // ВДИ. 2011. № 3. Дж. Сен-Круа сомневается в том, что цензовая реформа может быть отнесена к числу законов. Введение разрядов он считает частью солоновской конституции (politeia). Это означает, что сведения о них не содержались на так называемых аксонах и кирбах (Ste Croix de G.E.M. Athenian Democratic Origins and Other Essays. Oxford: Oxford University Press, 2004. Р. 32).]. Солон, как известно, разделил все гражданское население на имущественные классы. «На основании оценки имущества, – отмечает Аристотель, – он ввел разделение на четыре класса, каковое разделение было уже и раньше – на пентакосиомедимнов, всадников, зевгитов и фетов…К пентакосиомедимнам должен был принадлежать всякий, кто со своей земли получает 500 мер в совокупности сухих и жидких продуктов; к всадникам – получающие 300 или, по утверждению некоторых, такие люди, которые могли содержать коня…К классу зевгитов должны были принадлежать те, которые получали 200 мер того и другого вместе, а остальные – к классу фетов…» (Arist. Ath. Pol. 7. 3, 4).

А вот как содержание реформы излагается Плутархом: «…Желая оставить все высшие должности за богатыми, как было и прежде, а к прочим должностям, в исполнении которых простой народ раньше не участвовал, допустить и его, Солон ввел оценку имущества граждан. Так, тех, кто производил в совокупности пятьсот мер продуктов, как сухих, так и жидких, он поставил первыми и назвал их “пентакосиомедимнами”, вторыми поставил тех, кто мог содержать лошадь или производить триста мер; этих называли “принадлежащими к всадникам”; “зевгитами” были названы люди третьего ценза, у которых было двести мер и тех и других продуктов вместе. Все остальные назывались “фетами”; им он не позволил исполнять никакой должности; они участвовали в управлении лишь тем, что могли присутствовать в народном собрании и быть судьями» (Plut. Sol. 18). Поллукс добавляет к этому, что каждый из названных классов платил определенный налог в общественную казну: пентакосиомедимны – один талант, всадники – половину таланта, зевгиты – 10 мин, феты же были свободны от уплаты налога (Poll. VIII. 130–131)[176 - Cм. также: Ste Croix de G.E.M. Op. cit. Р. 28 ff.].

Прежде чем обсудить проблему цензовых классов в принципе, отметим, что в литературе уже давно высказываются сомнения относительно того, что сообщает Аристотель в «Афинской политии»[177 - Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 109.]. Бросается в глаза то, что автор осторожен в своих высказываниях. Он стремится привести доказательства того, что упомянутые им разряды действительно связаны с размером урожая. Это касается, в частности, всадников: «Впрочем, вернее, что этот класс характеризовался по количеству мер дохода, так же как класс пентакосиомедимнов» (Arist. Ath. Pol. 7. 4). Но наибольшее недоумение вызывает то, что упомянута одна и та же мера для жидких (например, вино или оливковое масло) и сыпучих продуктов (пшеница, ячмень). Между тем исследователями отмечается, что в Древней Греции урожаи этих продуктов исчислялись по-разному[178 - Анализ и литература: Rhodes P.J. A Commentary… Р. 140–141; Ste Croix de G.E.M. Op. cit. Р. 34 ff.]. Это наводит на мысль о том, что указанные Аристотелем размеры урожая, скорее всего, появились значительно позже. К такому выводу приходит и П. Родс, считающий, что разделение на классы в зависимости от урожая возникло несколько позднее[179 - Rhodes P.J. The Reforms and Laws of Solon… Р. 253.].

И все же, несмотря на определенное недоверие к приводимым Аристотелем цифрам, размер урожая, тесно связанный с величиной земельного участка, не мог не учитываться реформатором[180 - При этом мы бы не настаивали на слове «урожай», поскольку всаднический статус мог быть связан не только с высоким урожаем зерновых, но и с наличием пастбищ и т. п.]. Если принять упомянутую выше точку зрения, останется не вполне ясным, что же было критерием разделения на классы. Наконец, как быть с пентакосиомедимнами, само наименование которых прямо указывает на связь с размером урожая[181 - Правда, Дж. Сен-Круа, поддерживаемый П. Родсом, полагает, что связь с размером урожая устанавливалась только для пентакосиомедимнов, тогда как для других разрядов она была не обязательна (Ste Croix de G.E.M. Op. cit. P. 51; см. также: Rhodes P.J. The Reforms and Laws of Solon… P. 253). Однако это всего лишь гипотеза, пока не находящая подтверждения в источниках.].

Характерно, что введенный Солоном ценз имел натуральную форму, т. е. исчислялся не денежными единицами, а размером урожая. Это при том, что деньги – в той или иной их ипостаси – уже появились и могли достаточно широко использоваться. Исходя из этого, можно допустить и то, что у кого-то денег было больше, а у кого-то меньше. Но Солон не захотел с этим считаться, устанавливая натуральный ценз. Таким образом, правами наделялись лишь собственники земли – те, кто собирал со своих участков хоть какой-то урожай[182 - Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 108.].

На наш взгляд, связь классов с землевладением можно и нужно отнести ко времени Солона. И несмотря на некоторую путаницу в источниках, выскажем предположение, что цензовые классы все же могли быть связаны с размером урожая, в каких бы единицах он ни исчислялся[183 - Там же. C. 109.].

Как бы то ни было, во времена Солона (как, впрочем, и ранее) указанные разряды могли быть связаны и с военной сферой. Появление классов (социальных групп), которые, если верить Аристотелю, во времена Солона стали имущественными группами, возможно отнести к более раннему периоду. Существование таких классов (или групп) в период, предшествующий реформам Солона, признается многими современными исследователями[184 - О существовании классов до реформ Солона см.: Sealey R. Regionalism… P. 161–162; Rhodes P.J. A Commentary… P. 137–138. О классах см. также: Foxhall L. Op. cit. P. 113–136; Rosivach V.J. The Requirements for Solonic Classes in Aristotle. AP 7. 4 // Hermes. 2002. Bd. 130. P. 36–47; Ste Croix de G.E.M. Op. cit. Р. 48; Суриков И.Е. Проблемы раннего афинского законодательства. М.: Языки славянских культур, 2004. С. 76.]. Всадничество, например, по мнению некоторых исследователей, возникает на рубеже VIII–VII вв. до н. э. вместе с конницей[185 - См.: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 109.]. Затем появляется фаланга, и конница становится вспомогательным родом войска[186 - Туманс Х. Военная организация греков в архаическую эпоху… С. 14.]. Однако в предыдущем разделе работы мы уже говорили об отсутствии кавалерии в архаических Афинах. Скорее всего, конь был лишь символом аристократического – рыцарского, если так можно сказать, статуса. Что же касается всадников, то ими назывались те, кто имел возможность содержать коня (или упряжку коней). Это и было отличительным признаком аристократического статуса[187 - Подробнее см.: Bugh G.R. Op. cit. Ch.1.]. Аристократия, даже будучи всадническим сословием, и с появлением фаланги могла сохранять за собой первенство – воевать в пешем строю, но в первых рядах (promachoi). Все это способствовало возникновению, как минимум, двух социальных групп (или классов) – всадников и гоплитов (будущих зевгитов). Те же, кто не входил ни в одну из этих групп, могли образовывать отдельный социальный слой – фетов. Следовательно, если сказанное нами верно, то всадники, зевгиты и, возможно, феты могли появиться еще до реформ Солона[188 - См. также: Суриков И.Е. Античная Греция… С. 97.]. В таком случае можно предположить, что к уже существовавшим классам Солон добавил пятисотмерников – пентакосиомедимнов[189 - О том, что пентакосиомедимны были искусственно созданным дополнением к ранее существовавшим группам, см.: Sealey R. Regionalism… P. 161–162; Rhodes P.J. A Commentary… P. 137–138; van Wees H. Citizens and Soldiers in Archaic Athens // Defining Citizenship in Archaic Greece / ed. by A. Duploy, R. Brock. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 138–139. Об экономической подоплеке образования классов см.: Foxhall L. Op. cit. P. 129 ff.].

Чего же добивался реформатор цензовой реформой? Если до Солона упомянутые выше группы были связаны преимущественно с военной сферой, то в результате цензовой реформы эта связь должна была отойти на второй план, уступив место иным критериям. Очевидно акценты смещались из военной сферы в земледельческую. При этом обладание гражданскими правами начинает увязываться с обработкой земли, а точнее с ее эффективностью. Значит ли это, что в результате реформ прав гражданства могли лишиться те, кто не владел землей, – например, купцы и ремесленники? Х. Туманс полагает, что в этом-то и была цель реформатора. Таким образом, считает он, Солон исключал из государственного управления «новых людей», богатство которых измерялось деньгами[190 - Туманс Х. Рождение Афины… С. 242.]. Косвенным подтверждением тому могут являться туманные высказывания Плутарха о том, что вскоре после реформ Солона ценз рассчитывали в денежном эквиваленте, а не по размеру урожая[191 - См. об этом: L?v?que P. L’Aventure grecque. Paris: Colin, 1964. Р. 188. X. Туманс полагает, что происходит это только при Клисфене (Туманс Х. Рождение Афины… С. 246, 378–379). К. Моссе сомневается в надежности этой информации (Mossе C. Op. cit. Р. 252).].

Позволим себе не согласиться с высказанными суждениями. Вряд ли намерение Солона состояло в том, чтобы лишить неземледельческое население политических прав. Судя по сообщениям древних авторов, он охотно предоставлял права гражданства проживавшим в Афинах ремесленникам. От Плутарха мы узнаем о существовании закона о «вновь пожалованных гражданах». Солон предоставлял права афинского гражданства тем, кто навсегда изгонялся из родных городов, и тем, кто переселялся в Афины с целью занятия ремеслом (Plut. Sol. 24)[192 - Кстати, это один из немногих законов, в аутентичность которого верит К. Моссе (Mossе C. Op. cit. Р. 249).]. Хотя названный закон можно считать исключительной мерой, вряд ли Солон ставил перед собой цель лишить гражданских и политических прав неземледельческое население Афин и Аттики. Можно предположить, что гражданских прав лишались (или не наделялись ими) не те, кто не занимался земледельческим трудом, а те, кто не имел права владеть землей в Аттике. Ну, а те, кто владел землей, побуждались заниматься земледелием, которое, по мысли реформатора, было единственно надежным способом обретения достатка. По-видимому, далеко не все афиняне сохраняли связь с землей, предпочитая добывать средства к существованию (и наживаться) иными путями[193 - См. об этом: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 110 и сл.].

Если это так, сказанное указывает на определенный архаизм и даже консерватизм цензовой реформы. В связи с этим вспоминаются следующие строки из стихотворения Солона:

Много людей и худых (kakoi) богатеет, а добрые – бедны.
Но у худых ни за что не променяем своей
Доблести мы на богатство: она ведь при нас неизменно
Деньги ж сегодня один, завтра захватит другой.

    (Sol. fr. 24 Diehl, пер. С. Радцига)
Нередко упоминаемую здесь группу (kakoi) наделяют социальными чертами и рассматривают как людей низкого социального статуса, например как богатых неаристократов[194 - См., например: Ober J. Mass and Elite… P. 58–59; Mitchell L.G. New Wine in Old Wineskins: Solon, ar?te and agathos // The Development of the polis in Archaic Greece. L.: Routledge, 1997. P. 138, n. 22, 140–144.]. Однако сказанное выше позволяет взглянуть на них иначе. Перед нами, скорее всего, не социальная группа, а моральная оценка действий некоторых из граждан. В упоминаемых Солоном kakoi следует, пожалуй, видеть именно тех, кто стремится обрести богатство неправедным путем, отказываясь ради него от доблести, что неразрывно связано с занятием земледелием. Следовательно, в словах Солона звучит призыв обратиться к традиционным ценностям.

Наконец, у цензовой реформы был еще один аспект, на который часто обращается внимание исследователей. Безусловно, выделение пентакосиомедимнов имело вполне конкретную цель. Их появление несколько девальвировало принцип родовитости, поскольку принадлежность к высшему классу, дававшая право занимать высшие государственные должности, зависела теперь не от происхождения, а от размера земельного участка (Arist. Ath. Pol. 7. 3; ср. 8. 1)[195 - Badian E. Archons and strategoi… P. 9, n. 23; van Wees H. Mass and Elite in Solon’s Athens: The Property Classes Revisited // Solon of Athens. New Historical and Philological Approaches / ed. by J.H. Blok, A.P.M.H. Lardinois. Leiden: Brill, 2006. P. 367–368. Позднее это право получат и всадники (Arist. Аth. Рol. 26. 2). См. также: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 112 и сл.]. Все это следует расценить как уравнительную меру: равенство имущества порождало равенство политических прав.

В «Афинской политии» говорится, что при Солоне изменился порядок избрания на высшие государственные должности. «Высшие должности, – замечает Аристотель, – Солон сделал избирательными по жребию из числа предварительно выбранных, которых намечала каждая из фил. Намечала же в коллегию девяти архонтов каждая десятерых, и между ними бросали жребий. Вследствие этого еще и теперь остается за филами такой порядок, что каждая избирает по жребию десятерых, а затем из этого числа баллотируют бобами. Доказательством же, что высшие должности Солон сделал выборными по жребию из людей, обладающих цензом, может служить закон о казначеях, который продолжает оставаться в силе еще и теперь: он повелевает избирать казначеев по жребию из пентакосиомедимнов» (Arist. Ath. Pol. 8. 1). В этом случае каждая из четырех фил должна была избирать по десять претендентов, дальнейшую судьбу которых решал жребий (Arist. Ath. Pol. 8. 1). Исследователи, принимающие сообщение «Афинской политии», полагают, что жеребьевка просуществовала вплоть до 582/1 г., т. е. до архонтства Дамасия. Не действовала она, по-видимому, и во времена тирании.

Этому противоречит сказанное Аристотелем в «Политике», где он сообщает, что архонты избирались народным собранием, в каковую процедуру Солон не внес никаких изменений (Arist. Pol. II. 1274 a 1–2, 15–17). В предыдущем параграфе мы уже говорили, что до реформ Солона назначение девяти предварительно избранных кандидатов на должности архонтов, скорее всего, производилось ареопагом. Существование в период архаики такой формы избрания на высшие должности, как жребий, представляется нам маловероятным[196 - П. Родс и Р. Девелин принимают сообщение «Афинской политии» (Rhodes P.J. A Commentary… Р. 147–148; Develin R. Op. cit. P. 2); Ч. Хигнетт и Р. Сили считают его недостоверным (Hignett C. Op. cit. P. 78–79; Sealey R. A History… P. 96).].

О народном собрании и его функциях в период, предшествующий реформам Солона, нам практически ничего не известно. Надо думать, что собиралось оно нерегулярно – от случая к случаю, и его политическое значение едва ли было велико[197 - Суриков И.Е. Античная Греция… С. 108.]. Если это так, то Солон активизировал народное собрание, сделав его заседания регулярными. Иначе говоря, он восстанавливает роль народного собрания как политического института, который получает официальный статус[198 - Именно Солону, полагает Э.Д. Фролов, принадлежит заслуга в возрождении народного собрания (Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 134).]. Одной из важнейших задач народного собрания было избрание должностных лиц – коллегии архонтов. По словам Аристотеля, народное собрание уже в это время принимало отчеты должностных лиц (euthynai). В «Политике» он пишет, что «Солон, по-видимому, дал простому народу лишь самую необходимую власть – избирать должностных лиц и принимать от них отчеты..» (Arist. Pol. 1274 а 15–18; ср. Pol. 1281 b 32). Последнее может, пожалуй, относиться именно к народным собраниям, а не к возникшим позднее народным судам (гелиэе). Впрочем, принятие отчетов должностных лиц народным собранием вызывает сомнения. Есть основания полагать, что euthynai были в руках ареопагитов вплоть до реформ Эфиальта[199 - См. ниже: подразд. 4.1 наст. изд.]. Но вот право начинать судебное разбирательство по euthynai после реформ Солона, по-видимому, получал любой желающий (ho boulomenos)[200 - Ostwald M. The Areopagus in the Athenaion Politeia // Aristote et Ath?nes. Paris: de Boccard, 1993. Р. 148.].

Итак, Солон по меньшей мере оживил работу народного собрания. Причем теперь это уже собрания по филам, которые намечали претендентов на занятие той или иной должности. Это значит, что голосующей единицей, избирающей претендентов на высшие государственные должности, становится именно фила, а не фратрия, как, мы полагаем, было до реформ Солона. Архонты, которые до этого момента могли руководить работой народного собрания[201 - Как полагает Ч. Хигнетт (Hignett C. Op. cit. P. 74).], скорее всего, были связаны с фратриями, а ареопагиты, по-видимому, вообще не имели к нему никакого отношения. Если это так, то активизация работы народного собрания потенциально содержала в себе угрозу превращения народа в неуправляемую силу, подобную той, каковой он являл себя в моменты стихийных народных сходок. Впрочем, так продолжалось недолго.

Солон, по словам Аристотеля, «учредил Совет четырехсот, по сто из каждой филы, а совету ареопагитов назначил охранять законы; как и прежде, он имел надзор за государственным порядком, причем он обязан был не только следить вообще за большинством самых важных государственных дел, но, между прочим, и привлекать к ответственности виновных, имея власть налагать взыскания и кары, причем штрафы вносил в “город”, не указывая, по какому поводу платится штраф. Наконец, он судил тех, кто составлял заговор для низвержения демократии, в силу того что Солон издал закон о внесении относительно их чрезвычайного заявления» (Arist. Ath. Pol. 8. 4)[202 - Ч. Хигнетт отрицает факт создания Солоном совета 400. Учитывая нерегулярный характер работы народного собрания, созданному совету, считает он, нечем было бы заниматься (Hignett C. Op. cit. P. 92–96).]. Булевты (члены совета) избирались народным собранием.

Плутарх описывает создание буле как шаг, призванный успокоить и даже обуздать народ[203 - В новый совет избирались только представители высшего имущественного разряда – пентакосиомедимны, представлявшие узкий слой крупных собственников – элиту (van Wees H. Mass and Elite in Solon’s Athens… P. 367–368).]. «…Видя в народе дерзкие замыслы и заносчивость, порожденные уничтожением долгов, он (Солон. – В. Г.) учредил второй совет, выбрав в него по сто человек от каждой из четырех фил. Им он поручил предварительно, раньше народа, обсуждать дела и не допускать внесения ни одного дела в народное собрание без предварительного обсуждения» (Plut. Sol. 19). Иначе говоря, задачей нового политического органа была выработка повестки для заседаний народного собрания[204 - Rhodes P.J. A Commentary… P. 151–152.]. В результате народное собрание лишилось прежней самостоятельности.

Возможно, совет был создан в противовес ареопагу. В связи c этим уместно вспомнить слова Плутарха, являющиеся, возможно, пересказом какого-то из поэтических произведений Солона: «…он (Солон. – В. Г.) рассчитывал, что государство, стоящее на двух якорях, меньше подвержено качке и доставит больше спокойствия народу» (Plut. Sol. 19, пер. С. Соболевского)[205 - См. также: Rhodes P.J. A Commentary… P. 153.]. Таким образом, совет 400 представлял собой нечто вроде «нижнего совета». «А “верхнему совету” (т. е. ареопагу. – В. Г.), – отмечает Плутарх, – он предоставил надзор за всем и охрану законов…» (Plut. Sol. 19; ср. Arist. Ath. Pol. 8. 4)[206 - Э. Караван не верит, что Солон поручил охрану установленных им законов аристократическому ареопагу (Carawan E. Eisangelia and euthyna: The Trials of Miltiades, Themistocles, and Cimon // GRBS. 1987. Vol. 28. No. 2. P. 191). Более вероятно, по его мнению, то, что ареопаг инициировал расследование и выносил предварительное суждение.].

Позднее работа буле будет делиться на десять сессий или пританий – по числу афинских фил, что вряд ли могло быть в момент появления данного органа[207 - Rhodes P.J. Athenian Boule. Oxford: Clarendon Press, 1972. P. 19.]. В «Афинской политии», впрочем, появление буле относится к временам Драконта. В разделе, называемом «Конституция Драконта», говорится о существовании совета 401, членами которого становились избранные по жребию граждане свыше 30 лет от роду (Arist. Ath. Pol. 4. 3). Причем «два раза одному и тому же нельзя было занимать ее (должность. – В. Г.), пока ее не отбудут все, а тогда полагалось бросать жребий опять сначала» (Arist. Ath. Pol. 4. 3). Впрочем, исследователи с недоверием относятся к данному сообщению[208 - См., например: Idem. A Commentary… P. 117.].

Возможно, с реформами Солона следует связать введение «исегории» (isegoria) – наделение равным правом выступать в народном собрании[209 - Исследователи, впрочем, высказывают сомнения на сей счет, считая появление «исегории» следствием реформ Клисфена: Woodhead A.G. ISEGORIA and the Council of 500 // Historia. 1967. Bd. 16. H. 2; Lewis J.D. Isegoria at Athens. When did it Begin // Historia. 1971. Bd. 20. H. 2–3.]. Впрочем, преимущественным правом, возможно, пользовались граждане более старшего возраста. Эсхин в речи «Против Ктесифонта о венке» вспоминает благословенные солоновские времена, когда каждый имел равные права выступать в народном собрании, при этом право выступать первыми предоставлялось лицам старше 50 лет: «Как бы мне хотелось, афиняне, чтобы и Совет пятисот, и Народные собрания направлялись очередными председателями по верному пути, чтобы в силе были Солоновы законы о благочинии ораторов, чтобы первым мог по их велению чинно выступить на помост старейший из граждан и без шума и смуты подать гражданам лучшие советы своей опытности, а за ним чтобы и другие граждане по желанию высказывались обо всяком деле по очереди и в порядке возраста» (Aesch. III. 2, пер. С. Ошерова). Далее Эсхин приводит звучавший в те времена клич глашатая: «Кто желает высказаться из достигших пятидесяти лет, а затем по очереди из прочих афинян?» (Aesch. III. 4)[210 - О преимущественном праве граждан, достигших пятидесятилетнего возраста, выступать в народном собрании упоминает также Плутарх (Plut. Mor. 784-c). О возрастном цензе см.: Kapparis K. The Law on the Age of the Speakers in the Athenian Assembly // RhM. 1998. Bd. 141. H. 3–4. P. 255–259.]. В схолиях к Эсхину даже упоминается приписываемый Солону закон, упорядочивавший работу народного собрания (peri eukosmias) (Schol. Aesch. I. 22). Афинский оратор Лисий, упоминаемый Диогеном Лаэрцием, говорит, что Солон ввел запрет выступать продажным распутникам, подразумевая, что isegoria либо уже существовала, либо была введена Солоном (Diog. Laert. I. 55).

Подводя итог преобразованиям Солона, Аристотель пишет: «По-видимому, вот какие три пункта в солоновском государственном устройстве являются наиболее демократичными (?? ????????????): первое и самое важное – отмена личной кабалы в обеспечение ссуд; далее предоставление всякому желающему возможности выступать истцом за потерпевших обиду; третье, отчего, как утверждают, приобрела особенную силу народная масса, – апелляция к народному суду (ephesis)» (Arist. Ath. Pol. 9. 1).

Аристотель называет Солона создателем народного суда – гелиэи. Несмотря на скептические высказывания некоторых исследователей[211 - См., например: Mossе C. Op. cit. Р. 254–256.], мы готовы принять сказанное Аристотелем. Правда, остается неясным, была ли гелиэя новым выборным органом, как считает Р. Сили, или она была специальной сессией народного собрания, как полагает П. Родс[212 - Sealey R. The Athenian Republic… P. 68–69; Rhodes P.J. A Commentary… P. 160, 730; см. также: Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб.: Алетейя, 2008. С. 34 и сл.]. Возможно, изначальная цель гелиэи состояла в том, чтобы рассматривать апелляции (ephesis). Право апелляции к суду иного уровня для тех, кто не удовлетворен решением архонтов, стало одним из важнейших социальных достижений[213 - Rhodes P.J. A Commtntary… P. 106; Carey C. Trials from Classical Athens. L.: Routledge, 1997. P. 3; Кудрявцева Т.В. Указ. соч. C. 18 и сл.]. «Последнее (право апелляции. – В. Г.), – по словам Плутарха, – казалось вначале ничего не значащим правом, но впоследствии стало в высшей степени важным, потому что большая часть важных дел попадала к судьям. Даже на приговоры по тем делам, решение которых Солон предоставил должностным лицам, он позволил также апеллировать в суд» (Plut. Sol. 18).

Впрочем, ephesis, по-видимому, не распространялся на решения ареопагитов, судивших, как пишет Аристотель, безапелляционно: «…совет ареопагитов, хотя имел обязанность быть только блюстителем законов, распоряжался большинством важнейших дел в государстве, налагая кары и взыскания безапелляционно на всех нарушителей порядка» (Arist. Ath. Pol. 3. 6).

Плутарх следующим образом поясняет социальный и политический смысл нововведения: «Считая нужным, однако, еще больше помочь простому народу, он позволял всякому гражданину выступать в защиту потерпевшего и требовать наказания преступника…Законодатель правильно поступал, приучая граждан сочувствовать и соболезновать друг другу и быть как бы членами единого тела» (Plut.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=63839862) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Правда, далее Фукидид, оценивая роль и влияние Перикла, замечает, что demokratia была лишь на словах, а на деле власть принадлежала первому гражданину (???????? ?? ???? ??? ??????????, ???? ?? ??? ??? ?????? ?????? ????) (Thuc. II. 65. 9, комментарии: Hornblower S. A Commentary on Thucydides. Vol. 1. Oxford: Clarendon Press, 1991. Р. 346).




2


Маринович Л.П. Античная и современная демократия: новые подходы к сопоставлению. М.: КДУ, 2007. С. 4.




3


Robinson E.W. The First Democracies. Early Popular Government outside Athens. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 1997. P. 26; Карпюк С. Прямая демократия: поучительный пример или исторический артефакт? // Отечественные записки. 2006. № 29; Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб.: Алетейя, 2008. С. 425 и сл.




4


Finley M.I. Democracy Ancient and Modern. L.: Chatto and Windus, 1973. Р. 17–18.




5


Osborne R. Demos: the Discovery of Classical Attika. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. P. 64 f., 88 f. Возражения высказывает и Дж. Обер: Ober J. Mass and Elite in Democratic Athens. Princeton: Princeton University Press, 1989. P. 31 f.




6


См., например: Hansen M.H. The Concept of Demos, Ekklesia, and Dikasterion in Classical Athens // GRBS. 2010. Vol. 50. No. 4.




7


Например: Democracy 2500? Questions and Challenge / ed. by I. Morris, K. Raaflaub. Dubuque, Iowa: Archaeological Institute of America, 1998; Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology. L.: Duckworth, 2003. Р. 61 f.; см. также: Маринович Л.П. Указ. соч. С. 21 и сл.




8


Ober J. Athenian Revolution of 508/7 B.C.: Violence, Authority and the Origins of Democracy // Athenian Democracy. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2004 (см. также эту работу в: Cultural Poetics in Archaic Greece / ed. by C. Dougherty, L. Kurke. Cambridge: Cambridge University Press, 1993. P. 215–232). Ранее им была высказана мысль об общемировом значении реформ Клисфена (Ober J. Mass and Elite… Р. 9).




9


В качестве примера можно сослаться на Л. Канфора – автора критического исследования феномена демократии (в том числе и античной) (Канфора Л. Демократия. История одной идеологии. СПб.: Alexandria, 2012).




10


Eder W. Aristocrats and the Coming of Athenian Democracy // Democracy 2500? Questions and Challenge / ed. by I. Morris, K. Raaflaub. Dubuque, Iowa: Archaeological Institute of America, 1998.




11


Ibid.; см. также: Фролов Э.Д. Парадоксы истории – парадоксы античности. СПб.: Издательский дом СПбГУ, 2004. С. 157 и сл.




12


Подробнее см.: Osborne R. When Was the Athenian Democratic Revolution? // Rethinking Revolutions through Ancient Greece / ed. by S. Goldhill, R. Osborne. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 21 f.




13


Robinson E.W. The First Democracies… P. 13–14. В то же время демократия может рассматриваться и как совокупность политических институтов, обеспечивающих правление (контроль) большинства над государством, а также как комплекс идеалов и принципов, которые лежат в основании демократических институтов и процедур, – например, принцип равенства (Ober J. Mass and Elite… P. 3 f.; Robinson E.W. The First Democracies… P. 65 f.; см. также: Morris I. The Strong Principle of Equality and the Archaic Origins of Greek Democracy // Demokratia: A Conversation on Democracies, Ancient and Modern / ed. by J. Ober, Ch. Hedrick. Princeton: Princeton University Press, 1996).




14


Robinson E.W. The First Democracies… P. 14, n. 2. При этом, правда, возможны различные трактовки понятия «народ» (демос): либо это простое большинство граждан, о котором в одной из своих речей говорил Перикл (Thuc. II. 37. 1), либо беднейшая их часть, составляющая большинство внутри демоса (Xen. Ath. Pol. I. 2–5) (Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology… P. 20).




15


Sealey R. The Athenian Republic. Democracy or the Rule of Law? University Park; L.: The Pennsylvania State University Press, 1987. P. 96.




16


В этом случае можно говорить о возникновении демократии и в Спарте, причем уже в VII в. до н. э., когда появляется Большая Ретра, наделившая собрание граждан широкими полномочиями (Hornblower S. Creation and Development of Democratic Institutions in Ancient Greece // Democracy, the Unfinished Journey. 508 B.C. to A.D. / ed. by J. Dunn. Oxford: Oxford University Press, 1992. P. 1–2; Hansen M.H. The Concept of Demos… P. 33).




17


О. Мюррей именно Солона называет основателем демократии в Афинах (Murray O. Early Greece. 2nd ed. L.; Cambridge, MA: Harvard University Press, 1993. P. 184; возражения см.: Mossе C. How a Political Myth Takes Shape: Solon, “Founding Father” of Athenian Democracy // Athenian Democracy. Edinburgh, 2004).




18


Например, Исократ (Isocr. VII. 16, XII. 148, XV. 232, 313). См. также: Anderson G. The Athenian Experiment. Building on Imagined Political Community in Ancient Attica, 508–490 B.C. Ann Arbor: The University of Michigan University Press, 2003. P. 47–48.




19


Robinson E.W. Democracy beyond Athens. Popular Government in the Greek Classical Age. Cambridge: Cambridge University Press, 2011.




20


Morris I. The Strong Principle of Equality… P. 21 ff., 28 ff.; Raaflaub K.A., Wallace R.W. “People’s Power” and Egalitarian Trends in Archaic Greece // Origins of Democracy in Ancient Greece / ed. by K.A. Raaflaub, J. Ober, R.W. Wallace. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2007. P. 22–48. Афиняне, по мнению Г. Андерсона, склонны были считать, что демократия родилась у них задолго до Солона и Клисфена (Anderson G. Why the Athenians Forgot Cleisthenes: Literary and Politics of Remembrance in Ancient Athens // Politics of Orality. Mnemosyne Supplements / ed. by C. Cooper. Leiden; Boston: Brill, 2007. Р. 105 f.).




21


См.: Ostwald M. La Dеmocratie athеnienne. Rеalitе ou illusion? // Metis. 1992. Vol. 7. No. 1.




22


Из общих работ можно назвать: Бергер А.К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М.: Наука, 1966.




23


О политических взглядах Геродота см., например: Forsdyke S. Athenian Democratic Ideology and Herodotus' “Histories” // AJP. 2001.Vol. 122. Nо. 3.




24


Chambers M.H. Thucydides and Pericles // HSCPh. 1957. Vol. 62; см. также: Pope M. Thucydides and Democracy // Historia. 1988. Bd. 37. H. 3.




25


Никитюк Е.В. «Афинская полития» Псевдо-Ксенофонта // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2009. Вып. 4.




26


См., например: Доватур А.И. Политика и политии Аристотеля. М.; Л.: Наука, 1965; Rhodes P.J. A Commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford: Clarendon Press, 1993.




27


Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 153 и сл.; Маринович Л.П. Указ. соч. С. 4 и сл.




28


Гущин В.Р. Джордж Грот: на пути к «Греческой истории» // Политическая история и историография. Петрозаводск, 1996. С. 157.




29


Фролов Э.Д. Указ. соч. С. 154; Маринович Л.П. Указ. соч. С. 9 и сл. См. также: Гущин В.Р. Джордж Грот… С. 151 и сл.




30


Гущин В.Р. Джордж Грот… С. 154.




31


Bentley A.F. The Process of Government. Chicago: University of Chicago Press, 1908; см. также: Rhodes P.J. General introduction // Athenian emocracy and Modern Ideology. L.: Duckworth, 2003. Р. 6–7.




32


Rhodes P.J. General introduction… P. 7.




33


Упомянем лишь наиболее значимые работы: Connor W.R. The New Politicians of Fifth-Century Athens. Princeton: Princeton University Press, 1971; Davies J.K. Athenian Propertied Families. 600–300 B.C. Oxford: Clarendon Press, 1971; Bicknell P.J. Studies in Athenian Politics and Genealogy. Wiesbaden: Steiner, 1972.




34


Robinson E.W. The First Democracies…; Idem. Democracy beyond Athens…




35


Forrest W.G. The Emergence of Greek Democracy. L.: Weidenfield and Nicolson, 1966; Finley M.I. Op. cit.; Stockton D. The Classical Athenian Democracy. Oxford: Oxford University Press, 1990; Rhodes P.J. Ancient Democracy and Modern Ideology…; Samons L. What Wrong with Democracy? From Athenian Practice to American Worship. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2004; Greek Polis and the Invention of Democracy. A Politico-cultural Transformation and Its Interpretation / ed. by J.P. Arnason, K.A. Raaflaub, P. Wagner. L.: Wiley-Blackwell, 2013; Mitchell T.N. Democracy’s Beginning.The Athenian Story. New Haven; L.: Yale University Press, 2015; A Companion to Greek Democracy and Roman Republic / ed. by D. Hammer. L.: Wiley-Blackwell, 2015.




36


Ostwald M. Nomos and the Beginnings of the Athenian Democracy. Oxford: Clarendon Press, 1969; Idem. From Popular Sovereignty to the Sovereignty of Law. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1986; Sealey R. Op. cit.




37


Sealey R. Op. cit. P. 146.




38


Общий обзор конституционного устройства Афин см., например: Hignett C. A History of the Athenian Constitution to the End of the 5th Century B.C. Oxford: Clarendon Press, 1952.




39


Rhodes P.J. The Athenian Boule. Oxford: Clarendon Press, 1972; Wallace R.W. The Areopagos Council, to 307 B.C. Baltimore; L.: Johns Hopkins University Press, 1989; Fornara Ch.W. The Athenian Board of Generals from 501 to 404 B.C. Wiesbaden: Steiner, 1971; Hamel D. Athenian Generals. Military Authority in Classical Period. Leiden: Brill, 1998.




40


Osborne R. Demos: the Discovery…; Ober J. Mass and Elite…; Eder W. Op. cit.




41


Davies J.K. Op. cit.; Connor W.R. Op. cit.; Bicknell P.J. Op. cit.




42


Frost F.J. Plutarchs’ Themistocles. A Historical Commentary. Princeton: Princeton University Press, 1980; Kagan D. Pericles of Athens and the Birth of Democracy. N.Y.: Free Press, 1991; Will W. Perikles. Hamburg: Rowohlt, 1995; Podlecki A.J. Perikles and his Circle. L.: Routledge, 1998. Правда, если Д. Кэген изображает Перикла как героя, «рыцаря без страха и упрека», то В. Вилль, наоборот, стремится лишить его героического ореола, не жалея при этом черных красок.




43


Бузескул В.П. История афинской демократии. СПб.: Гуманитарная академия, 2003 [1909].




44


Маринович Л.П. Указ. соч.




45


Туманс Х. Рождение Афины. Афинский путь к демократии: от Гомера до Перикла. СПб.: Гуманитарная академия, 2002.




46


Проблемы античной демократии / под ред. Э.Д. Фролова. СПб.: Издательство СПбГУ, 2010 (рецензия: Суриков И.Е. // Аристей. 2011. Вып. IV).




47


Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии: Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации. СПб.: Алетейя, 1998.




48


Фролов Э.Д. Указ. соч. Гл. 12.




49


Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории // Проблемы истории, филологии, культуры. М.; Магнитогорск, 1999. Вып. 8; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии позднеархаической и раннеклассической эпох. М.: Издательство Института всеобщей истории РАН, 2000; Он же. Аристократия и демос. Политическая элита архаических и классических Афин. М.: Русский Фонд содействия образованию и науке, 2009; Владимирская О.Ю. Алкмеониды и медизм в Афинах // Античное государство. Политические отношения и государственные формы в античном мире. СПб.: ЛГУ, 2002; Gou?chin V. Aristocracy in Democratic Athens. Deformation and/or Adaptation // Deformations and Crises of Ancient Civil Communities / ed. by V. Gou?chin, P.J. Rhodes. Stuttgart: Steiner, 2015.




50


Цуканова М.А. Ареопаг до Солона // Вестник ЛГУ. Сер. «История, язык, литература». 1972. Вып. 2; Коршунков В.А. Эфиальт и значение реформ Ареопага // Античное общество и государство. Л.: ЛГУ, 1988; Он же. Религиозные, судебные и политические полномочия Афинского ареопага // Античность и раннее средневековье. Социально-политические и этнокультурные процессы. Н. Новгород: НГПИ им. М. Горького, 1991; Суриков И.Е. Афинский ареопаг в первой половине V в. до н. э. // ВДИ. 1995. № 1; Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб.: Алетейя, 2008; Гущин В.Р. Афинский Ареопаг: от Саламинской битвы до реформы Эфиальта (478–462 гг. до н. э.) // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер. «История. Политология. Экономика. Информатика». 15 (70). 2009. Вып. 12; Он же. Эфиальт против ареопага // Античная цивилизация: политические структуры и правовое регулирование. Ярославль: ЯрГУ, 2012.




51


Зельин К.К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н. э. М.: Наука, 1964; Фролов Э.Д. Политические лидеры афинской демократии (опыт типологической характеристики) // Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л.: ЛГУ, 1983; Суриков И.Е. Политическая борьба в Афинах в начале V в. до н. э. и первые остракофории // ВДИ. 2001. № 2; Гущин В.Р. Закон об остракизме и первые остракофории в Афинах // Античная история и классическая археология. 2006. Вып. 2.




52


Зайцев А.И. Перикл и его преемники (к вопросу о приемах политического руководства в древности) // Политические деятели античности, средневековья и Нового времени. Л.: ЛГУ, 1983; Строгецкий В.М. Морская программа Фемистокла и возникновение триерархии // Античный мир. Проблемы истории и культуры. СПб.: СПбГУ, 1998; Владимирская О.Ю. Мильтиад Старший – ойкист: к вопросу о взаимоотношении аристократов и тиранов // Мнемон. 2002; Гущин В.Р. Фемистокл и Аристид: соперники или союзники? // ПИФК. 2010. № 3; Суриков И.Е. Перикл и Алкмеониды // ВДИ. 1997. № 4; Он же. Ксантипп, отец Перикла. Штрихи к политической биографии // ПИФК. 1999. Вып. 8; Он же. Фемистокл: homo novus в кругу старой знати // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 8. М.: РОИИ, 2002; Он же. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. Архаика и ранняя классика. М.: Наука, 2005; Он же. Аристид «Справедливый»: политик вне группировок // ВДИ. 2006. № 1; Он же. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. Время расцвета демократии. М.: Наука, 2008.




53


См., например, отрывок из Солоновского закона об амнистии (Plut. Sol. 19). На это обращает внимание И.Е. Суриков (Суриков И.Е. Аристократия и демос. Политическая элита архаических и классических Афин. М.: Русский Фонд содействия образованию и науке, 2009. С. 20–21).




54


Rhodes P.J. A Commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford: Clarendon Press, 1993. Р. 106 ff. Мифологическая традиция называет создателем ареопага легендарного афинского царя Тезея (см., например: Wade-Gery H.T. Essays in Greek History. Oxford: Blackwell, 1958. P. 92–93). А во времена Плутарха шел спор о том, был ли ареопаг создан Солоном или существовал до него (Plut. Sol. 19). См. также: Цуканова М.А. Ареопаг до Солона // Вестник ЛГУ. 1972. № 8. Сер. «История, язык, литература». Вып. 2. С. 59–65; Суриков И.Е. Афинский ареопаг в первой половине V в. до н. э. // ВДИ. 1995. № 1.




55


См., например: Rhodes P.J. A Commentary… Р. 107.




56


Wallace R.W. The Areopagos Council, to 307 B.C. Baltimore; L.: Johns Hopkins University Press, 1989. P. 39–46.




57


О полномочиях и функциях ареопага см.: Smith G. The jurisdiction of the Areopagus // CP. 1927. Vol. 22. No. 1; Цуканова М.А. Указ. соч.; Коршунков В.А. Эфиальт и значение реформ Ареопага // Античное общество и государство. Л.: ЛГУ, 1988. С. 68; Суриков И.Е. Афинский ареопаг… С. 29, 37–38.




58


Rhodes P.J. A Commentary… P. 150.




59


Бузескул В.П. История афинской демократии. СПб.: Гуманитарная академия, 2003. C. 122; Ostwald M. From popular Sovereignty to the Sovereignty of Law. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1986. Р. 14.




60


Develin R. Athenian Officials. 684–321 B.C. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. P. 2.




61


См., например: Туманс Х. Военная организация греков в архаическую эпоху (Афины VIII–VI вв. до н. э.) // Античное общество. Проблемы политической истории. СПб.: СПбГУ, 1997. О слиянии понятий всадничества и аристократии: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. Л.: ЛГУ, 1988. С. 109.




62


Подробнее см.: Bugh G.R. The Horsemen of Athens. Princeton: Princeton University Press, 1988. Ch. 1. О кавалерии в Афинах см. также: Rhodes P.J. A Commentary… P. 303–304.




63


van Wees H. Politics and Battlefield: Ideology in Greek Warfare // The Greek World / ed. by A. Powell. L.: Routledge, 1995. P. 169.




64


Туманс Х. Рождение Афины. СПб.: Гуманитарная академия, 2002. С. 164 и сл.




65


Там же. С. 164.




66


См.: Morris I. Burial and Ancient Society. The Rise of the Greek City-State. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. P. 197; Суриков И.Е. Аристократия и демос… С. 64–65.




67


Дополнительным подтверждением тому может служить надпись с могилы некоего Креза, павшего в бою, принадлежащего, возможно, к роду Алкмеонидов. В ней погибший также назван promachos (Jeffery L.H. The Inscribed Gravestones of Archaic Athens // ABSA. 1962. No. 57. Р. 144; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии позднеархаической и раннеклассической эпох. М.: Издательство Института всеобщей истории РАН, 2000. С. 67).




68


См.: Гущин В.Р. Архаическая Аттика. Динамика социальных отношений: дис… канд. истор. наук (на правах рукописи). СПб., 1992. С. 49 и сл., 52–53. См. также: Гущин В.Р., Колобов А.В. Античная традиция: миф, история и политики // Традиционное политическое сознание: эволюция мифологем. Екатеринбург: УРО РАН, 2005. С. 91 и сл.




69


Humphreys S.C. Kinship in Ancient Athens. An Anthropological Analysis. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 566, n. 107.




70


Fine J.V.A. Ancient Greeks. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1983. P. 183.




71


Snodgrass A.M. Archaic Greece. The Age of Experiment. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1980. P. 23, 35–36; Coldstream J.N. Geometric Greece. L.: Benn, 1977. P. 133–135.




72


Coldstream J.N. Hero Cults in the Age of Homer // JHS. 1976. Vol. 96; возражения см.: Morris I. Burial and Ancient Society… P. 193; Whitley J. Early States and Hero Cults: A Re-Appraisal // JHS. 1988. Vol. 108. P. 174.




73


Polignac de F. Cults, Territory and the Origins of the Greek City-State. Chicago: Chicago University Press, 1995. P. 129.




74


Snodgrass A.M. Archaeology and the Study of the Greek City // City and Country in the Ancient World / ed. by J. Rich, A. Wallace-Hadrill. L.: Routledge, 1991. P. 18.




75


Whitley J. Early States… P. 178; Idem. Style and Society in Dark Age Greece. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. P. 60–61.




76


Idem. Early States… P. 181.




77


Idem. Style and Society… P. 182.




78


Ibid. P. 56–57.




79


Morris I. Burial and Ancient Society… P. 195.




80


Coldstream J.N. Geometric Greece… P. 133–134. Любопытно, что так называемые дипилонские вазы были найдены не только в Афинах, но и в Аттике (Idem. Warriors, Chariots, Dogs and Lions: A New Attic Geometric Amphora // BICS. 1994. Vol. 39. P. 86).




81


Андреев Ю.В. От Евразии к Европе. СПб.: Дмитрий Буланин, 2002. С. 780 и сл.; Hall J.M. A History of the Archaic Greek World. Ca 1200–479 BCE. 2nd ed. L.: Wiley-Blackwell, 2014. P. 245.




82


Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории // ПИФК. 1999. Вып. 8. С. 88.




83


О евпатридах см.: Hignett C. A History of the Athenian Constitution to the End of the 5th Century B.C. Oxford: Clarendon Press, 1952. P. 78; Sealey R. A History of the Greek City-States. 700–338 B.C. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1976. P. 116–119; Ober J. Mass and Elite in Democratic Athens. Princeton: Princeton University Press, 1989. P. 56–57; Ленская В.С. Эвпатриды: начало истории… И.Е. Суриков полагает, что евпатридами называлась не вся аристократия, а только те, кто проживали в Афинах (Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии… С. 11).




84


Develin R. Op. cit. P. 2, 27.




85


Ibid.




86


Hignett C. Op. cit. P. 74, см. также: Rhodes P.J. A Commentary… Р. 99 ff.




87


Hignett C. Op. cit. P. 74, 75.




88


По словам Ч. Хигнетта, они выполняли сугубо юридические функции (Ibid. P. 76; см. также: Gagarin M. The Thesmothetai and the Earliest Athenian Tyranny Law // TAPhA. 1981. Vol. 111; Rhodes P.J. A Commentary… P. 102).




89


Hignett C. Op. cit. P. 74.




90


См. также: Sealey R. Regionalism in Archaic Athens // Historia. 1960. Bd. 9. H. 2. P. 167; Idem. A History of the Greek City-States… P. 96; Badian E. Archons and strategoi // Antichthon. 1971. Vol. 5; Rhodes P.J. A Commentary… P. 106–107, 769.




91


Hignett C. Op. cit. P. 92.




92


См.: Develin R. Op. cit. P. 27–34. Говоря точнее, нам известны имена 18 архонтов, поскольку имя архонта 598/7 г. не поддается восстановлению (Ibid. P. 33). О других должностных лицах источники ничего не сообщают.




93


Develin R. Op. cit. Р. 28.




94


Ibid. Р. 29. Если в это время еще не существовало правило, согласно которому архонтом можно было избираться лишь один раз, можно предположить, что это один и тот же человек.




95


Ibid. P. 34.




96


См. о нем: Владимирская О.Ю. Мильтиад Старший – ойкист: к вопросу о взаимоотношении аристократов и тиранов // Мнемон. СПб.: СПбГУ, 2002.




97


Davies J.K. Athenian Propertied Families. 600–300 B.C. Oxford: Clarendon Press, 1971. P. 322 ff.; Develin R. Op. cit. P. 29.




98


Davies J.K. Op. cit. P. 322–324; Develin R. Op. cit. P. 38. Возможно, он был родным братом реформатора Солона (Diog. Laert. III. 1, см. также: Ленская В.С. Афинский род Кодридов // ВДИ. 2003. № 3. С. 124).




99


Develin R. Op. cit. P. 33.




100


Rhodes P.J. A Commentary… P. 84.




101


Develin R. Op. cit. P. 40.




102


Паросская хроника (Паросский Мрамор) называет его «второй Дамасий» (Marm. Par. 239 a 38), что П. Родс понимает как «молодой Дамасий» и считает это указанием на родственную связь с первым Дамасием – архонтом 639/8 г. до н. э. (Rhodes P.J. A Commentary… P. 182).




103


Комментарии и библиографию см.: Develin R. Op. cit. P. 30. Из последних работ на русском языке см.: Зайцев А.И. Заговор Килона // Античный мир. Проблемы истории культуры. СПб.: СПбГУ, 1998; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии… С. 78–124.




104


Об Алкмеонидах см.: Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии…; Владимирская О.Ю. Алкмеониды и медизм в Афинах // Античное государство. Политические отношения и государственные формы в античном мире. СПб.: СПбГУ, 2002.




105


Едва ли можно согласиться с Дж. Обером, который высказывает предположение, что Килон и его сторонники могут быть определены как kakoi, т. е. как богатые неаристократы (Ober J. Mass and Elite… P. 58–59). Фукидид прямо говорит, что Килон принадлежал к древнему и благородному роду (??? ????? ??????? ?? ??? ???????) (Thuc. I. 126. 3).




106


Develin R. Op. cit. P. 31. О Драконте см. также: Stroud R.S. Drakon’s Law of Homicide. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1968; Gagarin M. Drakon and Early Athenian Homicide Law. New Haven: Yale University Press, 1981; Rhodes P.J. A Commentary… P. 112.




107


Hammond N.G.L. The Seisachtheia and the Nomothesia of Solon // JHS. 1940. Vol. 60. P. 82.




108


См.: Rihll T.E. Lawgivers and Tyrants (Solon frr. 9–11 West) // CQ. 1989. Vol. 39. No. 2. P. 282.




109


Develin R. Op. cit. P. 32, 33 (Р. Девелин называет Фринона и Солона стратегами).




110


Hignett C. Op. cit. P. 75.




111


Sealey R. Regionalism… P. 167; Badian E. Archons and strategoi… P. 1–34. С. Хэмфриз высказывает предположение, что архонты в 20-х годах VI в. до н. э., т. е. при Писистратидах, были еще достаточно молодыми людьми (Humphreys S.C. Op. cit. P. 521, n. 2). Однако она не исключает, что это было особенностью только данного периода.




112


И.Е. Суриков полагает, что народное собрание не играло значительной роли вплоть до реформ Солона. Кроме того, оно, по его мнению, охватывало не весь гражданский коллектив (Суриков И.Е. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. М.: Наука, 2005. С. 108).




113


Напомним, что здесь комиссия из десяти членов фратрии, избранных из числа благородных, должна была решать вопрос о доступе в страну человека, совершившего преступление (IG I


103).




114


Так же будет и в момент назначения Солона лидером похода на о. Саламин. См. об этом: Gou?chin V. Pisistratus’ Leadership in A.P.13.4 and the Establishment of the Tyranny of 561/60 B.C. // CQ. 1999. Vol. 49. Nо. 1. P. 16, n. 18. Р. Сили, говоря о времени правления Тридцати тиранов, замечает, что сходка вооруженных людей легко могла преобразоваться в политическое собрание (Sealey R. The Athenian Republic. Democracy or the Rule of Law? University Park; L.: Pennsylvania State University Press, 1987. P. 96).




115


Некоторые исследователи считают, что основными функциями ареопага были не политические, а религиозные и судебные (см., например: Hignett C. Op. cit. P. 89 ff.). В последнее время высказывается мнение о том, что полномочия ареопага до реформ Солона едва ли были значительными (Wallace R.W. The Areopagos Council… Р. 14). Д. Стоктон, наоборот, полагает, что ареопаг как единственный постоянно действующий орган был наиболее значимым (Stockton D. The Classical Athenian Democracy. Oxford: Oxford University Press, 1990. Р. 29).




116


См., например: Donlan W. Chief and Followers in Pre-State Greece // From Political Economy to Anthropology: Situating Economic Life in Past Societies. Montreal; N.Y.: Black Rose Book, 1994. P. 34–51. Во времена Гомера гетерия была одной из основных политических ячеек общества, а также важнейшим инструментом влияния и престижа (Ibid. P. 39). См. также: Фролов Э.Д. Сообщества друзей // Альтернативные сообщества в античном мире. СПб.: СПбГУ, 2002. С. 16 и сл.




117


Guarducci M. L’istituzione della fratria nella Grecia antica e nelle colonie greche d’Italia. Roma: Bardi, 1937. P. 10; Nilsson M.P. Geschichte der griechische Religion. Bd. 1. M?nchen: Beck, 1955. S. 672.




118


Hignett C. Op. cit. P. 38; Roussel D. Tribu et Cit?. Paris: Les Belles Lettres, 1976. P. 124 ff.




119


Connor W.R. The New Politicians of Fifth-Century Athens. Princeton: Princeton University Press, 1971. P. 26; Welwei K.-W. Die griechische Polis. Stuttgart: Steiner, 1983. S. 49; Фролов Э.Д. Сообщества друзей… С. 19.




120


Ferrara G. Solone ed i capi del popolo // PP. 1954. Vol. 37. P. 334–344; Donlan W. Changes and Shifts in the meaning of Demos in the literature of the Archaic period // PP. 1970. Fasc. 135. P. 338.




121


Рабством Солон, по-видимому, называет установление власти одного человека, тирании.




122


Дискуссию об этом см.: Schmitt-Pantel P. Sacrificial Meal and Symposion: Two Models of Civic Institutions in the Archaic City? // Sympotica. A Symposium on the Symposion / ed. by O. Murray. Oxford: Clarendon Press, 1990. P. 21.




123


Gou?chin V. Pisistratus’ leadership… P. 15, n. 9; 17–18, n. 27. Мы не думаем, что demou hegemones следует отождествлять с аристократией вообще, как это делает Дж. Феррара (см.: Ferrara G. Op. cit. P. 339 ff.).




124


Относительно термина гегемон см. также: Badian E. Archons and strategoi… Appendix A. P. 31. Приведенные здесь примеры определенно указывают на связь гегемонии с военным руководством.




125


Dirlmeier F. Filos und filia im vorhellenistischen Griechentum. M?nchen: Druck der Salesianischen Offizin, 1931; Adkins A.W.H. “Friendship” and “Self-Sufficiency” in Homer and Aristotle // CQ. 1963. Vol. 12. Nо. 1. P. 30–45; Connor W.R. Op. cit. P. 25 ff., 35 ff.




126


Earp F.R. The Way of the Greeks. L.: Milford, 1929. P. 31 ff. Отсюда небезызвестное правило действовать во благо друзей и вредить врагам (Plato. Menon, 71 E).




127


Connor W.R. Op. cit. P. 25.




128


См также: Зельин К.К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н. э. М.: Наука, 1964. С. 71.




129


Lintott A. Violence, Civile Strife and Revolution in Classical City. 750–330 B.C. L.: Croom Helm, 1982. P. 34.




130


Из последних работ см.: Зайцев А.И. Указ. соч.; Суриков И.Е. Из истории греческой аристократии… Гл. 2.




131


Обсуждение и историографию см.: Зайцев А.И. Указ. соч. С. 62–66.




132


См.: Бондарь Л.Д. Афинская триерархия V–IV вв. до н. э. // Para bellum. Вып. 15. 2002. С. 59.




133


Таким же образом в «Афинской политии» описываются группировки Мегакла и Ликурга (?? ???? ??? ???????? ??? ??? ?????????) (Arist. Ath. Pol. 14. 3).




134


См.: Sartori F. Le etetie nella vita politica Ateniese del VI e V secolo A.C. Roma: Bretschneider, 1957. P. 159–190; см. также: Никитюк Е.В. К вопросу о гетериях в Греции в V–IV вв. до н. э. // Древние и средневековые цивилизации и варварский мир. Ставрополь: СГУ, 1999. С. 32–55. Вряд ли стоит удивляться тому, что Плутарх использует бывшее у него на слуху понятие.




135


См.: Frost F.J. The Athenian Military before Cleisthenes // Historia. 1984. Bd. 3. H. 3. P. 286–287.




136


См. также: Кыйв М. Три «партии» в Аттике в VI в. до н. э. в контексте социально-политической истории Архаических Афин // Античный полис. Проблемы социально-политической организации и идеологии античного общества. СПб.: СПбГУ, 1995. С. 66.




137


См., например: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 131; Суриков И.Е. Проблемы раннего афинского законодательства. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 39 и сл.




138


Мы следуем реконструкции П. Родса, датирующего изгнание Алкмеонидов и последовавшее затем очищение Аттики Эпименидом приблизительно 600 г. до н. э. (Rhodes P.J. A Commentary… P. 84). И.Е. Суриков не склонен доверять сообщению Плутарха, считая участие Солона анахронизмом (Суриков И.Е. Из истории… С. 37).




139


См. об этом: Кыйв М. Три «партии» в Аттике… С. 64; Суриков И.Е. Из истории… С. 133–140.




140


Rhodes P.J. A Commentary… P. 187.




141


Ibid. P. 84.




142


Суриков И.Е. Античная Греция… С. 109.




143


См.: Wallace R.W. Revolutions and a New Order in Solonian Athens // Origins of Democracy in Ancient Greece / ed. by K.A. Raaflaub, J. Ober, R.W. Wallace. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 2007. P. 49 ff.




144


О простатах см.: Гущин В.Р. «Афинская полития» о «народных вождях» в VI в. до н. э. // Вестник СПбГУ. 1992. Сер. 2. Вып. 2. С. 100–113; Он же. Простаты и демагоги в «Политике» Аристотеля // Политическая история и историография. От античности до современности. Петрозаводск: ПУ, 1994. С. 13–17; Gou?chin V. Pisistratus’ leadership in A.P.13.4… P. 14–19.




145


Л. Фоксхолл полагает, что этос полисного общества состоял в стремлении к равенству одинаково влиятельных людей (Foxhall L. A View from the Top: Evaluating the Solonian Property Classes // The Development of the polis in Archaic Greece. L.: Routledge, 1997. P. 120). Х. Туманс в качестве предпосылок реформ Солона называет господствовавшие в среде аристократии идеи иерархического равенства «по достоинству». «Причем равенство “по достоинству”, – замечает он, – всегда означало равенство не по богатству, а по качествам, по благородству» (Туманс Х. Рождение Афины… С. 244–245).




146


Некоторые исследователи расценивают данные «Афинской политии» как позднюю реконструкцию. См.: Day J., Chambers M. Aristotle’s History of Athenian Democracy. Los Angeles; Berkeley: University of California Press, 1961. P. 172; Schaefer H. S.v. Prostates // RE. Bd. 9. Suppl. Stuttgart: Metzier, 1962. Spt. 1289; Connor W.R. Op. cit. P. 112–113, n. 45; Rhodes P.J. A Commentary… P. 345–347. К.К. Зельин датирует появление простатов и простасии VI в. до н. э. (Зельин К.К. Указ. соч. С. 128).




147


Rhodes P.J. A Commentary… P. 97. У.Р. Коннор полагает, что термин вошел в политический обиход во времена Перикла, поскольку именно тогда политики начинают представлять себя защитниками полиса и демоса (Connor W.R. Op. cit. P. 112–113). Х. Шефер и М. Лэнг датируют появление простатов VI в. до н. э. (Schafer H. S.v. Prostates… Spt. 1289–1293; Lang M. Cleon as the Anti-Pericles // CP. 1972. Vol. 67. P. 161, n. 3).




148


Rhodes P.J. A Commentary… P. 88, 345.




149


См.: Gou?chin V. Pisistratus’ leadership… P. 16, n. 14, 15. О социологических идеях Аристотеля см.: Day J., Chambers M. Op. cit. Ch. 3; Ober J. Aristotle’s Political Sociology: Class, Status, and Order in the Politics // Essays on the Foundations of Aristotelian Political Science. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1991. Одновременное упоминание в «Афинской политии» prostatai tou demou и ton gnorimon (Arist. Ath. Pol. 28. 2; ср. Arist. Ath. Pol. 26. 1) выглядит скорее как случайное словоупотребление. Таким же образом можно объяснить употребление ряда других терминов, например термина «архон» (см.: Badian E. Archons and strategoi… Appendix A. P. 31–32).




150


См.: Gou?chin V. Pisistratus’ leadership… P. 15, n. 10. Возможно, демос в это время состоял из тех, кого можно было бы назвать гоплитским классом (см.: Fine J.V. Op. cit. P. 209).




151


Beloch K.J. Griechische Geschichte. Bd. 1. Berlin; Leipzig: De Gruyter, 1924. S. 355.




152


Ibid.




153


Schaefer H. Op. cit. Spt. 1293. Эту точку зрения принял и К.К. Зельин (Зельин К.К. Указ. соч. С. 129).




154


О возможности превращения собрания вооруженных людей в народное собрание см.: Sealey R. The Athenian Republic… P. 96. Подобное могло, на наш взгляд, произойти и в данном случае.




155


См. об этом: Гущин В.Р., Колобов А.В. Античная традиция: миф, история и политики // Традиционное политическое сознание: эволюция мифологем. Екатеринбург: УРО РАН, 2005. С. 105 и сл.




156


О Солоне как простате демоса говорит и Исократ (Isocr. XV. 232, 313 – ????????? ??? ??????).




157


См. об этом: Gou?chin V. Pisistratus’ Leadership… Р. 16.




158


Суриков И.Е. Античная Греция… С. 126–127.




159


Там же. С. 127. Дж. Дэйвис, правда, высказывает определенные сомнения в том, что столь молодой человек, каким на ту пору был Солон, мог быть наделен столь широкими полномочиями (Davies J.K. Op. cit. P. 322). Поэтому он склонен сдвинуть время реформ Солона к 80-м годам VI в. до н. э. Действительно, возрастной ценз для избрания на должность архонта был равен 30 годам. Это значило, что Солон родился между 630 и 625 гг. до н. э. (Davies J.K. Op. cit. P. 323), т. е. по тогдашним меркам был достаточно молодым человеком. Однако этот действительно молодой человек уже был известным в Афинах поэтом, к тому же за его плечами уже было взятие Саламина, т. е. военный успех.




160


См.: Develin R. Op. cit. P. 37–38.




161


Develin R. Op. cit. P. 38. В диалоге Платона «Хармид» упоминается Критий, сын Дропида, дядей которого был сторонник Перикла Пириламп (Plato. Charm. 157 e).




162


Develin R. Op. cit. P. 38–39. Р. Девелин отдает предпочтение 592/1 г. до н. э.




163


О датировке реформ Солона см.: Hignett C. Op. cit. P. 316–321. Р. Сили считает, что Солон проводил свои реформы вплоть до 570 г. до н. э. (Sealey R. Regionalism in Archaic Athens… P. 167; Idem. A History of the Greek City-States… P. 121–122).




164


Sealey R. A History of the Greek City-States… P. 121–122.




165


О Клисфене, который во время проведения им реформ мог и не занимать официальной государственной должности, см. подразд. 1.4 наст. изд.




166


Данный отрывок рождает определенные сомнения, поскольку известно, что Питтак был избран эсимнетом позднее – в 590 г. до н. э., т. е. после избрания Солона архонтом (Берве Г. Тираны Греции. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. С. 120; Пальцева Л.А. Питтак Митиленский (к вопросу об эсимнетии в архаической Греции) // Античное государство. Политические отношения и государственные формы в античном мире. СПб.: СПбГУ, 2002. С. 30).




167


Берве Г. Указ. соч. С. 9.




168


Лурье С.Я. История Греции. СПб.: СПбГУ, 1993. С. 188.




169


Пальцева Л.А. К вопросу о составе законодательства Драконта // Мнемон. 2007. Вып. 6. С. 205–206.




170


Хаммонд Н. История Древней Греции. М.: Центрполиграф, 2003. С. 176.




171


Cм.: Суриков И.Е. Античная Греция… С. 128.




172


Обсуждение и библиографию cм.: Rhodes P.J. The Reforms and Laws of Solon: an Optimistic View // Solon of Athens. New Historical and Philological Approaches/ ed. by J.H. Blok, A.P.M.H. Lardinois. Leiden: Brill, 2006. P. 252–253; см. также: Harris E.M. A New Solution to the Riddle of the seisachtheia // The Development of the polis in Archaic Greece. L.: Routledge, 1997. P. 103–112.




173


К. Моссе считает это модернизацией (Mossе C. How a Political Myth Takes Shape: Solon, “Founding Father” of Athenian Democracy // Athenian Democracy. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2004. Р. 245).




174


Ibid. Для К. Моссе это очередной повод усомниться в аутентичности информации о реформах Солона.




175


См.: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона и кризис в Аттике на рубеже VII–VI вв. до н. э. // ВДИ. 2011. № 3. Дж. Сен-Круа сомневается в том, что цензовая реформа может быть отнесена к числу законов. Введение разрядов он считает частью солоновской конституции (politeia). Это означает, что сведения о них не содержались на так называемых аксонах и кирбах (Ste Croix de G.E.M. Athenian Democratic Origins and Other Essays. Oxford: Oxford University Press, 2004. Р. 32).




176


Cм. также: Ste Croix de G.E.M. Op. cit. Р. 28 ff.




177


Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 109.




178


Анализ и литература: Rhodes P.J. A Commentary… Р. 140–141; Ste Croix de G.E.M. Op. cit. Р. 34 ff.




179


Rhodes P.J. The Reforms and Laws of Solon… Р. 253.




180


При этом мы бы не настаивали на слове «урожай», поскольку всаднический статус мог быть связан не только с высоким урожаем зерновых, но и с наличием пастбищ и т. п.




181


Правда, Дж. Сен-Круа, поддерживаемый П. Родсом, полагает, что связь с размером урожая устанавливалась только для пентакосиомедимнов, тогда как для других разрядов она была не обязательна (Ste Croix de G.E.M. Op. cit. P. 51; см. также: Rhodes P.J. The Reforms and Laws of Solon… P. 253). Однако это всего лишь гипотеза, пока не находящая подтверждения в источниках.




182


Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 108.




183


Там же. C. 109.




184


О существовании классов до реформ Солона см.: Sealey R. Regionalism… P. 161–162; Rhodes P.J. A Commentary… P. 137–138. О классах см. также: Foxhall L. Op. cit. P. 113–136; Rosivach V.J. The Requirements for Solonic Classes in Aristotle. AP 7. 4 // Hermes. 2002. Bd. 130. P. 36–47; Ste Croix de G.E.M. Op. cit. Р. 48; Суриков И.Е. Проблемы раннего афинского законодательства. М.: Языки славянских культур, 2004. С. 76.




185


См.: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 109.




186


Туманс Х. Военная организация греков в архаическую эпоху… С. 14.




187


Подробнее см.: Bugh G.R. Op. cit. Ch.1.




188


См. также: Суриков И.Е. Античная Греция… С. 97.




189


О том, что пентакосиомедимны были искусственно созданным дополнением к ранее существовавшим группам, см.: Sealey R. Regionalism… P. 161–162; Rhodes P.J. A Commentary… P. 137–138; van Wees H. Citizens and Soldiers in Archaic Athens // Defining Citizenship in Archaic Greece / ed. by A. Duploy, R. Brock. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 138–139. Об экономической подоплеке образования классов см.: Foxhall L. Op. cit. P. 129 ff.




190


Туманс Х. Рождение Афины… С. 242.




191


См. об этом: L?v?que P. L’Aventure grecque. Paris: Colin, 1964. Р. 188. X. Туманс полагает, что происходит это только при Клисфене (Туманс Х. Рождение Афины… С. 246, 378–379). К. Моссе сомневается в надежности этой информации (Mossе C. Op. cit. Р. 252).




192


Кстати, это один из немногих законов, в аутентичность которого верит К. Моссе (Mossе C. Op. cit. Р. 249).




193


См. об этом: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 110 и сл.




194


См., например: Ober J. Mass and Elite… P. 58–59; Mitchell L.G. New Wine in Old Wineskins: Solon, ar?te and agathos // The Development of the polis in Archaic Greece. L.: Routledge, 1997. P. 138, n. 22, 140–144.




195


Badian E. Archons and strategoi… P. 9, n. 23; van Wees H. Mass and Elite in Solon’s Athens: The Property Classes Revisited // Solon of Athens. New Historical and Philological Approaches / ed. by J.H. Blok, A.P.M.H. Lardinois. Leiden: Brill, 2006. P. 367–368. Позднее это право получат и всадники (Arist. Аth. Рol. 26. 2). См. также: Гущин В.Р. Цензовая реформа Солона… С. 112 и сл.




196


П. Родс и Р. Девелин принимают сообщение «Афинской политии» (Rhodes P.J. A Commentary… Р. 147–148; Develin R. Op. cit. P. 2); Ч. Хигнетт и Р. Сили считают его недостоверным (Hignett C. Op. cit. P. 78–79; Sealey R. A History… P. 96).




197


Суриков И.Е. Античная Греция… С. 108.




198


Именно Солону, полагает Э.Д. Фролов, принадлежит заслуга в возрождении народного собрания (Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса… С. 134).




199


См. ниже: подразд. 4.1 наст. изд.




200


Ostwald M. The Areopagus in the Athenaion Politeia // Aristote et Ath?nes. Paris: de Boccard, 1993. Р. 148.




201


Как полагает Ч. Хигнетт (Hignett C. Op. cit. P. 74).




202


Ч. Хигнетт отрицает факт создания Солоном совета 400. Учитывая нерегулярный характер работы народного собрания, созданному совету, считает он, нечем было бы заниматься (Hignett C. Op. cit. P. 92–96).




203


В новый совет избирались только представители высшего имущественного разряда – пентакосиомедимны, представлявшие узкий слой крупных собственников – элиту (van Wees H. Mass and Elite in Solon’s Athens… P. 367–368).




204


Rhodes P.J. A Commentary… P. 151–152.




205


См. также: Rhodes P.J. A Commentary… P. 153.




206


Э. Караван не верит, что Солон поручил охрану установленных им законов аристократическому ареопагу (Carawan E. Eisangelia and euthyna: The Trials of Miltiades, Themistocles, and Cimon // GRBS. 1987. Vol. 28. No. 2. P. 191). Более вероятно, по его мнению, то, что ареопаг инициировал расследование и выносил предварительное суждение.




207


Rhodes P.J. Athenian Boule. Oxford: Clarendon Press, 1972. P. 19.




208


См., например: Idem. A Commentary… P. 117.




209


Исследователи, впрочем, высказывают сомнения на сей счет, считая появление «исегории» следствием реформ Клисфена: Woodhead A.G. ISEGORIA and the Council of 500 // Historia. 1967. Bd. 16. H. 2; Lewis J.D. Isegoria at Athens. When did it Begin // Historia. 1971. Bd. 20. H. 2–3.




210


О преимущественном праве граждан, достигших пятидесятилетнего возраста, выступать в народном собрании упоминает также Плутарх (Plut. Mor. 784-c). О возрастном цензе см.: Kapparis K. The Law on the Age of the Speakers in the Athenian Assembly // RhM. 1998. Bd. 141. H. 3–4. P. 255–259.




211


См., например: Mossе C. Op. cit. Р. 254–256.




212


Sealey R. The Athenian Republic… P. 68–69; Rhodes P.J. A Commentary… P. 160, 730; см. также: Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб.: Алетейя, 2008. С. 34 и сл.




213


Rhodes P.J. A Commtntary… P. 106; Carey C. Trials from Classical Athens. L.: Routledge, 1997. P. 3; Кудрявцева Т.В. Указ. соч. C. 18 и сл.