Книга - Пиво в Средневековье

470 стр. 44 иллюстрации

18+

Автор(ы): Ричард Унгер

Серия: История и наука Рунета. Страдающее Средневековье

Язык: Книги на русском языке

Скачать

Пиво в Средневековье
Ричард Унгер

История и наука Рунета. Страдающее Средневековье
Книга «Пиво в Средневековье» посвящена истории и развитию пивоварения в средневековой и ренессансной Европе. В эпоху ожесточенных войн и крестовых походов пиво было частью повседневной жизни и напитком для людей всех возрастов и социальных групп: его пили практически в любое время дня и ночи. В раннее Новое время пенный напиток, который сначала варили в домашних условиях, стал экспортным товаром и попал под покровительство государства. Европейские короли и лорды всячески пытались контролировать торговлю пивом, а простые люди – зарабатывать на приготовлении и продаже хмельного напитка. Как ни удивительно, в становлении средневекового пивоварения особую роль сыграли монастыри: благодаря использованию качественных приспособлений, недоступных бедным жителям деревень и городов, монахам удалось значительно развить пивоваренную отрасль. Неспроста у святого Патрика, крестителя Ирландии, был личный священник-пивовар.

Издание будет интересно историкам, культурологам, а также широкому кругу читателей, интересующихся эпохой Средневековья.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Ричард Унгер

Пиво в Средневековье

© University of Pennsylvania Press, 2008

© Richard W. Unger, 2023

© К. В. Главатских, И. С. Мажаев, Б. М. Корнеев, П. В. Караваев, перевод, 2023

© К.П. Мефтахудинов, Ю.Д. Сапрыкин-мл., предисловие, 2023

© Издательство АСТ, 2022

* * *

Предисловие редколлегии

«Византийская кунсткамера», одна из первых книг в нашей серии, предназначалась для чтения в уборной. Так писал ее составитель и историк Энтони Калделлис. Теперь у нас появилась книга для чтения под пиво!

Автор нашей «пивной» книги – историк-медиевист Ричард Унгер из Университета Британской Колумбии, что в Канаде. Всю жизнь профессор Унгер занимался торговлей. В смысле изучал торговлю: средневековых и ранненововремённых Нидерландов, торговые пути по Северному морю и Атлантическому океану. Большая и важная тема, которая, кажется, не слишком известна в России. А жаль, ведь торговля была и остается значимой частью истории человечества.

Эти многолетние исследования Унгера наложили отпечаток и на книгу о пиве. Значительная ее доля посвящена тому, как пенное из напитка, который варится здесь и сейчас и не покидает пределов небольшой округи, стало экспортным товаром с налогами, регуляцией и протекционизмом. Получилась захватывающая история о том, как государи и лорды пытались регулировать рынок пива (прежде всего ради налогов и акцизов), а простые люди пытались заработать (с начала XIV века пивоварение впервые стало приносить прибыль) и наслаждались возможностью употреблять любимый напиток по всей Европе.

Из этой книги вы узнаете, что важное значение в истории пива сыграли монастыри. Они стали образцом для профессиональных пивоваров средневековья. До них все пивоварение было домашним, и организация производства, прямо скажем, была далека от современных санитарных норм. Благодаря возможности использовать более качественные инструменты, монахи задали вектор развития всей индустрии. Так что без монахов у нас бы не было прекрасного пива!

Если вам кажется, что монашеская жизнь с подобными напитками несовместима, то вы глубоко ошибаетесь. Ричард Унгер отдельно сообщает, что, согласно источникам, у святого Патрика, крестителя Ирландии, был личный священник-пивовар. Кроме того, с монастырским пивом могли случаться настоящие чудеса. У одной особо благочестивой настоятельницы оно и вовсе превратилось в вино. Подобных милых легенд вы здесь найдете немало, впрочем, данная говорит скорее о более высоком статусе вина…

Сейчас пиво стало частью нашей повседневной жизни. И пусть книгу не обязательно сопровождать пенным, но, быть может, с ним чтение станет еще приятней. А значит, и мы порадуемся, что вам хорошо с нами (и пивом). Только помните, что еще в XII веке великая немецкая святая Хильдегарда Бингенская беспокоилась, что пьющие пиво люди толстеют, а лица их становятся красными. Пейте в меру!

Создатели проекта «Страдающее Средневековье»

Юрий Сапрыкин-младший,

Константин Мефтахудинов

Предисловие автора

Упоминание истории пива неизменно вызывает смех или по меньшей мере ухмылку. Большинству людей сложно увидеть в ней повод для серьезного исследования. Она кажется им пустяковой и едва ли способной занять кого-либо больше чем на пару минут. Все-таки пиво – это напиток для отдыха, для молодых людей – как правило, мужчин, – который ассоциируется со спортом и студенческой жизнью.

Однако подобное восприятие пива – показатель исторической близорукости, неспособности большинства людей на заре XXI века вообразить себе мир, отличный от их собственного. Царящий презентизм мешает представить мир, в котором пиво было необходимостью, частью повседневной жизни, напитком для людей всех возрастов и социальных страт, годным практически для любого времени суток – с раннего утра и до позднего вечера.

Расхожее представление о пиве, сложившееся без учета того места, которое оно занимало в Европе в Средние века и эпоху Возрождения, является серьезным, но не главным препятствием для написания истории пивоваров и самого пива, его потребления и изготовления. Самой большой трудностью оказывается необозримый характер этой истории. Масштабы отрасли и ее всепроникающий характер делают огромное число исторических источников частью истории пива. То, что еще шесть тысяч лет назад власти были причастны к производству и распространению пива, не только открывает новое широкое направление в изучении его истории, но и добавляет большой пласт сохранившейся документации, в которой не так просто разобраться, даже если исследователь попытается обозначить четкие хронологические и географические рамки. Многие пытались приложить руку к написанию истории пива: историки-любители и профессиональные историки, вдохновленные интересом к экономике, технологии и государственным доходам от пивоварения или просто ко вкусу пива и общению, на которое настраивает его распитие. Успех же был достигнут лишь частично – задача попросту слишком сложна.

Не претендуя на то, чтобы представить исчерпывающую историю пивоварения, что само по себе кажется невозможным, эта работа в большей степени носит описательный, нежели аналитический характер. В центре ее внимания находятся те категории, которые определяли особенности организации пивоварения, а также значимые и важные технологические достижения. Кроме того, в ней был выделен и предложен ряд общих закономерностей развития пивоварения в средневековой и ренессансной Европе. Результат может послужить основой для дальнейших плодотворных дискуссий о том, что происходило с пивом и любителями пива до 1650 года. Общие тенденции выявляются не только на основе сопоставления множества примеров из разных регионов Северной Европы. Другие, более осторожные историки предпочли бы ограничиться одним городом или регионом на протяжении короткого периода времени. Именно на основе их исследований, проведенных в прошлом веке и ранее, вырисовываются контуры развития. Наиболее очевидные примеры компиляций в этой работе представляют собой таблицы, ценность которых может показаться отнюдь не очевидной. Отдельные значения или группы значений в таблицах относительно того или иного города могут не быть ключевыми, но в более широком контексте или в связи с другими вопросами, рассматриваемыми здесь, имеют важную роль. Множество примеров не были рассмотрены, поэтому их запросто можно дополнить или даже найти контрпримеры. В подобном начинании всегда есть шанс, что некоторые вещи ускользнут из внимания. Безусловно, и здесь что-то было упущено, и, вне всяких сомнений, будет упущено в любой другой работе о пиве в Средние века и эпоху Возрождения.

Это исследование во многом опирается на мое более раннее и подробное изучение пивоваренной промышленности в Голландии. Однако настоящая книга – не просто разработка знакомой темы в попытке определить место голландского пивоварения в более широком европейском контексте. Львиная доля внимания по-прежнему уделяется Нижним Землям, наряду с Германией и Англией. Разумеется, пивоварение продолжало существовать и во многих других местах – например в Польше и остальной Восточной Европе, а также на кельтской окраине Британских островов и в северной Франции – признаться, эти области заслуживают куда более пристального внимания, чем то, которое уделяет им автор. Пивоварение сохранялось и в классической Греции, и в сельской Испании под римским владычеством. Вопрос о том, как долго продолжалось производство пива в сельской местности в Южной Европе в Средние века и не только, здесь не рассматривается – он, как и многие другие вопросы, ждет своего исследователя. Тем не менее до сих пор не была предпринята попытка объединить результаты предшествующих исследований европейского пивоварения до 1650 года. Пожалуй, именно в этом и заключается главная ценность представленных в этом сочинении выводов. Если эта книга станет основой для дальнейшего изучения приготовления и потребления пива, учитывая, что многое в этой теме до сих пор слабо освещено, тогда ее цель будет достигнута.

Еще одной существенной проблемой при написании истории этого напитка стал вопрос о наименованиях. Слово «пиво» в этой работе используется в самом общем смысле. Оно используется для обозначения любого напитка на основе хмеля. Элем именуется напиток без хмеля, сваренный с какими-либо другими добавками. Это разделение особенно актуально для пивоварения в Англии. В тексте рассматривается этимология различных слов, используемых в разных языках для обозначения напитка и процесса его приготовления, а также некоторые выражения, касающиеся заменителей или альтернатив пиву. Также анализируется множество названий, используемых для описания различных сортов пива, которое производилось и пилось в Европе, особенно в XVI веке. В этом случае легко допустить ряд неточностей, равно как и в описании развития пивоварения, хотя мы и попытались свести их к минимуму.

Книга такого масштаба не смогла бы увидеть свет без значительной, в первую очередь финансовой, помощи. Канадский совет по социальным и гуманитарным исследованиям спонсировал мои ранние работы об истории пивоварения. Последующая поддержка со стороны Фонда Джона Саймона Гуггенхайма позволила расширить исследование, обозначив более широкий круг вопросов и расширив географические рамки. Университет Британской Колумбии оказал техническую поддержку. В последние годы Нидерландский институт перспективных исследований, библиотекари, сотрудники и стипендиаты также внесли свой вклад в завершение этого долгосрочного проекта.

Ряд людей на протяжении многих лет консультировал меня, помогая дополнить ту массу сведений, которые представлены на этих страницах. Ценные наблюдения были мною почерпнуты из работ Кэролайн Бэррон, Ричарда Хоффмана, Дайаны Ньюэлл, Марка Петерсона и Хью Томаса. Особенно важными оказались работы Макса Нельсона по античному пивоварению, Лидии Нихофф по бременскому пивоварению, Джеральда Стефке по гамбургскому пивоварению, Раймонда ван Уйтвена по бельгийскому пивоварению и Ричарда Интемы по голландскому пивоварению, – авторы этих работ поделились со мной результатами своих собственных исследований. Джессика Уорнер оказала неоценимую помощь с библиографией. Ян Воленский провел меня сквозь дебри польской орфографии. Благодаря Джудит Беннетт и ее критическим замечаниям мне удалось ознакомиться с важнейшими английскими источниками и избежать ряда ошибок. Эрик Аерт выступил не только в качестве консультанта по пивоварению в Нижних Землях, но и стал примером того, как продолжать изучение пивоварения даже в самых трудных условиях. Я также признателен Мэриэнн Ковалески за ее многочисленные и острые замечания о работе. Я благодарен за комментарии Джослин Смит, которая вычитала раннюю версию рукописи, и анонимному рецензенту из издательства Пенсильванского университета, а также рецензентам моей предыдущей книги о голландском пивоварении, которые указали на некоторые ошибки. Стоит также поблагодарить Джерри Сингермана из издательства за проявленное терпение в ходе работы над проектом, который занял гораздо больше времени, чем ожидалось. Анжела Янсен из Нидерландского института перспективных исследований оказала большую поддержку в завершении работы. Я также в долгу перед многими учреждениями, которые за последние двадцать лет позволили мне выступать с докладами о пивоварении, а также перед аудиторией, которая была внимательна и высказывала свои замечания, учтенные в этой книге. В этот текст включены также материалы, опубликованные ранее в Deutsches Schiffahrtsarchiv, Journal of European Economic History и Festschrift и посвященные моему давнему коллеге и другу Яношу Баку. Приношу свои извинения, если у читателя возникнет ощущение, что приведенные здесь факты ему уже знакомы. Я полагался на помощь своих коллег из Отдела медиевистических исследований и Департамента истории Университета Британской Колумбии как и в отношении всего проекта, так и в частных вопросах.

Без терпения, великодушия, доверия и доброты моей семьи и родственников эта книга не увидела бы свет. Я в долгу перед ними за поддержку. Эта книга также была бы невозможна без помощи библиотекарей из Университета Британской Колумбии, в частности Дианы Купер, и работников других библиотек Северной Америки и Европы. Лишь благодаря редким сегодня навыкам и огромному опыту библиотекарей-исследователей мне удалось провести подобное исследование, которое затрагивает широкий круг источников, созданных в разных местах и написанных на разных языках. Без них я не сумел бы ознакомиться со всем этим материалом. Ответственность за любые ошибки, которые я мог допустить при его использовании, полностью лежит на мне.

Глава 1. Осмысляя историю пивоварения

Пиво на заре 3 тысячелетия имеет не так много общего с тем напитком, который носил то же или похожее на него название на протяжении всего европейского Средневековья и эпохи Возрождения. Действительно, пиво было и остается напитком из проросших зерен, который после охлаждения оставляется бродить, а затем осветляется перед употреблением. Эта формулировка несколько напоминает определение, данное великим химиком и одним из отцов современного пивоварения Луи Пастером в 1870-х годах. Однако он дал более четкое определение пиву[1 - Pasteur L. Studies on Fermentation: The Diseases of Beer, Their Causes, and the Means of Preventing Them. London, 1879. P. 1.]. Им следует называть любой недистиллированный, сброженный солодовый напиток с относительно низким, хотя и разным, содержанием алкоголя. Даже солод и зерно как таковые не являются необходимыми компонентами для пива. Уже при жизни Пастера пиво стало стандартизированным продуктом, а в результате его собственных исследований пиву во всей Европе – и в конечном итоге во всем мире – суждено было стать еще более единообразным. В Средние века такой стандарт едва ли существовал.

В наши дни пиво ассоциируется с опьянением, молодежью, спортом и студенческой жизнью. Как правило, его производят крупные, часто международные корпорации. Наряду с другими алкогольными напитками, оно воспринимается как причина замутненного сознания и источник потенциальной опасности. Образ пива, сам напиток, который мы называем этим словом, способы его производства – все это продукты XIX века. Во-первых, кардинальное преобразование пивоваренной промышленности случилось в связи с индустриализацией: переходом от ручного труда к машинному. Во-вторых, оно зависело от распространения по всему миру так называемого баварского или пильзенского пивоварения, которое основывалось на использовании определенного типа дрожжей для получения более легкого и прозрачного напитка. В-третьих, преобразование было связано с привлечением к производству ученых. Начало этой тенденции положил Луи Пастер, когда занялся исследованием пива в Клермоне – туда он отправился из-за Франко-прусской войны. Благодаря его трудам, которые продолжились и после возвращения в Париж в 1871 году, микроскопы стали применяться на пивоварнях для обнаружения инфекций в дрожжах. Книга Пастера о пиве, впервые опубликованная на французском языке в 1875 году, поставила ряд вопросов об эффективной организации пивоварения и поспособствовала тому, что каждая пивоварня обзавелась собственной лабораторией, которая контролировала каждый этап производства, замеряла те или иные показатели и проводила опыты с различными веществами для получения нужных результатов[2 - Debrе P. Louis Pasteur. Paris, 1994. P. 270–276.]. Побочным продуктом интереса ученых к этой сфере стали институты и университетские кафедры изучения производства пива, где студентов обучали этому мастерству. В-четвертых, преобразования были спровоцированы взлетом и распространением Движения трезвости. Еще в 1851 году штат Мэн объявил продажу и распространение пива вне закона, приравняв его к остальным алкогольным напиткам. Крайняя позиция штата не снискала популярности, и на протяжении большей части XIX века пивовары были сторонниками Движения трезвости. Предполагалось, что увеличение потребления пива приведет к снижению спроса на крепкие спиртные напитки. Переход от распития джина и виски к употреблению пива поддерживался большинством сторонников трезвости как по медицинским соображениям, так и во благо общественного порядка. Однако к началу XX века пиво утратило свой особый статус и его включили в список опасных алкогольных напитков.

Высокая технологичность пивоваренного производства, умение правильно хранить и распространять напиток в огромных масштабах были немыслимы до 1700-х годов, равно как и публичная дискуссия вокруг него. Средневековое пивоварение представляло собой особый мир, не похожий на современную индустрию. Следует отбросить сегодняшние представления о ней, если мы хотим понять, что значило пиво для людей средневековой и ренессансной Европы. Масштабы производств были гораздо скромнее, но их уровень все равно впечатлял. К 1980-м годам коммерческое производство пива приблизилось к отметке 100 миллиардов литров в год[3 - Hough J. S. The Biotechnology of Malting and Brewing. Cambridge, 1985. P. 3.]. И пусть к данным относительно более ранних периодов всегда следует подходить с осторожностью, все же эта цифра более чем в десять раз превышает объемы производства всех видов пива на всех европейских пивоварнях XIV века. Разумеется, масштабы пивоварения в XX веке несопоставимы с предшествующими периодами по целому ряду причин, однако при этом стоит понимать, что сегодня они еще более впечатляющи. Между тем уровень потребления пива на душу населения существенно снизился по сравнению с XVI веком. Учитывая колоссальную разницу в технологии и количестве вложенных средств, поразителен сам факт того, что в позднее Средневековье пивовары сумели достичь 10 % от объемов производства в конце второго тысячелетия. В Средние века они работали в основном в домашних условиях и производили небольшое количество продукта. Да и крупные пивоварни, если говорить о самом процессе производства, следовали тем же технологиям. Тысячи пивоваров могли обеспечить огромным количеством пива меньшее число потребителей.

В Средние века и эпоху Возрождения алкоголь, и в частности пиво, «пронизывал всю общественную жизнь; для выпивки было бесчисленное множество поводов»[4 - Lynn Martin A. Alcohol, Sex, and Gender in Late Medieval and Early Modern Europe. Basingstoke, 2001. P. 2.]. Люди того времени не видели в распитии алкоголя чего-то предосудительного или ужасного. Общество не знало алкоголизма. Этого понятия попросту не существовало. Считалось даже, что алкоголь обладает целебными свойствами. Он был неотъемлемой частью жизни всех слоев населения, за исключением разве что самых бедных. Чрезмерное употребление алкоголя имело место, но моралисты осуждали это точно так же, как и обжорство. Еда была отнюдь не в изобилии, поэтому напитки вроде пива составляли основу рациона и воспринимались скорее как источник питательных веществ и крепкого здоровья, нежели как способ расслабиться. Как правило, пиво было слабоалкогольным и его пили во время еды, которая состояла из значительного числа углеводов, замедляющих всасывание алкоголя и смягчающих его действие. По сравнению с другими алкогольными напитками, пиво часто пили за завтраком. Люди пили дома и в общественных местах, с утра и до самого вечера. Употребление алкоголя было настолько распространено, что оно, на самом деле, сплачивало общество, позволяя тем самым ему эффективно функционировать[5 - Ibid. P. 5; Warner J. Before there was «alcoholism»: Lessons from the Medieval experience with Alcohol // Contemporary Drug Problems. 1992. Vol. 20. P. 409–410; 413–417; 422–423.]. Это был стандартный напиток для всех, кто мог себе его позволить, – от бедных тружеников до богачей. Пиво пили по всей Европе, хотя границы регионов, в которых этому напитку отдавали наибольшее предпочтение, со временем менялись по мере эволюции методов пивоварения и вкусовых предпочтений.

В Средние века пивоварение пережило трансформацию. Хотя она и не была такого масштаба, как в XIX веке, процесс изготовления и сбыта напитка сильно изменился по сравнению с предыдущими эпохами. Средневековые технологии сформировали промежуточный тип промышленности, который был характерен для раннего Нового времени и в дальнейшем послужил фундаментом для промышленной революции. Чтобы понять значимость истории пивоварения, следует хорошо представлять, насколько большое влияние на жизнь многих европейских производителей и потребителей оно оказало. Развитие пивоварения также внесло свой вклад в долгий процесс становления промышленности. Оно проходило в несколько этапов, в ходе которых старые и новые способы производства и методы его организации существовали одновременно. Развитие пивоварения представляет собой своего рода зеркало, в котором отражается динамика развития широкого спектра других видов экономической деятельности. Наконец, изучение истории пивоварения позволяет пролить свет на особенности европейских социальных структур и общественного порядка вплоть до XVII столетия.

Приготовление пива

Так сложилось, что конкретного набора терминов, которыми бы обозначали приготовленные на основе зерна напитки, не существовало. Более того, смысл и сферы применения существующих терминов не были четко определены, из-за чего со временем их значение постоянно менялось. Это затрудняет попытку охватить всю историю пивоварения, но зато наглядно показывает, что технология была отнюдь не статичной. Опытным путем пивовары научились множеству способов, как задать конечному продукту те или иные свойства. Несмотря на все разнообразие этих методов, частью производства являлись определенные этапы, которые всегда оставались неизменными. Еще задолго до появления письменности пивовары знали, что приготовление напитка состоит из нескольких обязательных стадий, крайне важных для того, чтобы конечный результат оправдал ожидания. Первый этап включает в себя соложение зерна, которое затем достаточно крупно перемалывают. На втором этапе солод заливают горячей водой, чтобы получить сусло – жидкий экстракт, образующийся в результате затирания. Этот процесс можно повторить несколько раз: сусла на выходе будет больше, но концентрация у него станет слабее. Далее его кипятят, нередко с применением различных добавок. После осветления и охлаждения пиво подвергается ферментации. Наконец напиток разливают либо сразу в стаканы, которые можно тут же осушить, либо в цистерны, если он нуждается в транспортировке[6 - Hough J. S. Op. cit. P. 4–6.]. Состав пива подвержен изменениям биохимического свойства, поэтому задача пивовара состоит в том, чтобы уметь контролировать эти процессы.

Соложение зерна начинается с того, что оно распределяется на полу слоем примерно 10–15 сантиметров, а затем заливается водой, которую сливают в течение 12–24 часов. Температура поддерживается в диапазоне 15–25 °C до тех пор, пока зерна не прорастут. Для того чтобы зерна прорастали равномерно, их постоянно перемешивают через определенные промежутки времени при помощи деревянных лопат. Для поддержания темпов роста по мере необходимости их заливают водой. Далее процесс прорастания приостанавливается, зерно высушивается в печи. Содержание влаги во время сушки снижается с 45 до 5 % и даже меньше. В самом начале температура поддерживается на низком уровне, чтобы не разрушить ферменты, но после того как содержание влаги снижается примерно до 12 %, температура может повышаться до 38 °C и выше. После сушки солод содержит от 2 до 5 % влаги[7 - De Clerck J. A Textbook of Brewing. London, 1957. P. 151–158, 181–182, 192, 197; Hough J. S. Op. cit. P. 21–23, 26–38.]. Он высушивается настолько интенсивно, что по окончании процесса быстро начинает впитывать влагу. Если уровень влаги превышает 5 %, то могут возникнуть проблемы с помолом, поэтому солод сразу же перемалывают. Оптимальное время между сушкой солода и его полной готовностью к использованию на производстве составляет около трех недель[8 - De Clerck J. Op. cit. P. 217–218.]. Еще средневековые пивовары освоили это на практике. При помоле важно не разрушить шелуху, чтобы солод получился зернистым. Слишком мелкий помол при затирании делает затор слишком густым и вязким. Если все сделано правильно, то шелуха оседает на дне емкости для затирания и служит своего рода фильтром при переливании готового сусла. Если шелуха слишком маленькая, она может скопиться на дне емкости и препятствовать вытеканию сусла[9 - Ibid. P. 249–250; Hough J. S. Op. cit. P. 54, 56–57.].

На втором этапе, затирании, солод засыпается в емкость и заливается водой, нагретой примерно до 65 °C. Для экстрагирования растительного сырья лучше использовать отфильтрованную воду. Однако в составе любой воды содержится ряд элементов и соединений, которые могут усиливать или замедлять процесс затирания. Пивоварам всегда было хорошо известно, что качество воды определяет качество конечного продукта, но лишь за последние 150 лет они смогли установить, какие именно компоненты им нужны, а какие – нет. В процессе затирания ферменты медленно расщепляют ряд веществ, содержащихся в солоде. Готовое сусло богато углеводами и азотистыми веществами. Повторное затирание снижает содержание углеводов в сусле. Однако здесь главное не переусердствовать, иначе в какой-то момент их концентрация станет настолько низкой, что процесс потеряет всякий смысл. На выходе остается сусло – коллоидный раствор из сахаров и белков, дробина – остатки сусла, и около 80 % от изначального объема воды. Содержащая множество питательных веществ дробина – как правило, в сухом виде – используется для откорма животных. Корм для животных всегда был одним из побочных продуктов пивоварения. В XIX веке даже на территориях таких крупных пивоварен, как лондонская, нередко располагались свинарники. В Париже конца XVIII века отработанное зерно шло на корм дойным коровам, а в Лондоне это приняло такой масштаб, что пивовары и винокуры откармливали порядка 50 000 голов свиней и крупного рогатого скота в год. На качестве мяса это, конечно, сказывалось – особенно это ощущалось в сравнении с мясом животных, откормленных иначе, – но затраты на содержание скота существенно снижались[10 - Langer H. Das Braugewerbe in den deutschen Hansest?dten der fr?hen Neuzeit // Hansische Studien IV: Gewerbliche Produktion und Stadt-Land-Beziehungen / hg. von K. Fritze, E. M?ller-Mertens, J. Schildhauer. Weimar, 1979. S. 71, 74; Mathias P. Agriculture and the Brewing and Distilling Industries in the Eighteenth Century // Economic History Review. 1951. Vol. 5. № 2. P. 250–253, 257; Monnier R. Un Bourgeois sans-culotte. Le gеnеral Santerre suivi de l‘Art du brasseur. Paris, 1989. P. 123; Techen F. Das Brauwerk in Wismar // Hansisches Geschichtsbl?tter. 1915. Vol. 5. S. 328–330.].

Варка, то есть кипячение сусла, как правило с применением различных добавок, нужна для стабилизации и стерилизации, а еще чтобы остановить действие ферментов. Чем дольше его варят, тем больше воды испаряется. Долгое время на данной стадии производства использовались медные котлы, хотя выбор материала практически ничем не ограничен. Объем котла должен быть таким же или немного больше объема емкости для брожения, куда пиво переливается после кипячения. С другой стороны, чан для затора может быть меньше котла. Иногда, особенно в раннее Средневековье, один и тот же сосуд использовался как для затирания, так и для варки[11 - De Clerck J. Op. cit. P. 302–304; Hough J. S. Op. cit. P. 85–86; Royston M. G. Wort Boiling and Cooling // Modern Brewing Technology / ed. W. P. K. Findlay. London, 1971. P. 60–66.]. С XV века пиво стали варить с добавлением хмеля. Кипячение сусла необходимо для того, чтобы извлечь хмелевые смолы, которые служат консервантом. Тип используемого хмеля и его количество серьезно влияют на вкус и аромат. Но у него были и конкуренты, несмотря на то что к Средним векам и эпохе Возрождения хмель веками использовался в качестве добавки. Пиво часто варили с травами, что придавало ему другие вкусовые качества – на выходе получался совершенно иной напиток.

Следующий этап, сбраживание, заключается в добавлении в сусло дрожжей, способных размножаться лишь при температуре ниже 40 °C. Раствор необходимо быстро охладить, так как теплое сусло является благоприятной средой для размножения бактерий. В результате роста дрожжей образуются углекислый газ и спирт. Хотя для получения желаемого результата не обязательно полностью ограничивать контакт сусла с воздухом, меньшее воздействие кислорода позволяет придать пиву большую крепость. Дрожжи – это грибок, поэтому они подвержены риску влияния множества микроорганизмов. Например, если пиво подвергается воздействию воздуха в присутствии уксуснокислых бактерий, то может произойти образование уксуса из спирта. Порой это и есть желаемый результат, но зачастую – досадная и дорогостоящая оплошность[12 - Ault R. G., Newton R. Spoilage Organisms in Brewing // Modern Brewing Technology / ed. W. P. K. Findlay. London, 1971. P. 183; Hough J. S. Op. cit. P. 108–110.]. Существует около 350 видов дрожжей, которые делятся на две большие категории: первые поднимаются на поверхность бродящего сусла, а вторые оседают на дне сосуда. Несмотря на то, что последние были известны в Средние века, использовались они лишь в Богемии и ее окрестностях, открывших миру пилзнер, которому суждено было стать самым популярным сортом пива в XX веке. По сравнению с другими видами, дрожжи низового брожения нуждаются в пониженной и стабильной температуре. До того, как в 1870-х годах получило распространение машинное охлаждение, с их применением пиво варили только в холодные времена года в регионах с соответствующим прохладным климатом.

Сусло бродит в емкости, а затем осветляется путем добавления оклеивающих препаратов, вызывающих слипание дрожжей и белковых частиц, которые затем оседают на дне. Скорость осаждения дрожжей зависит от их сорта и состава сусла. Некоторое количество дрожжей должно остаться в пиве для вторичного брожения, чтобы преобразовать все оставшиеся ферментируемые вещества. Вторичное брожение также уменьшает вероятность заражения пива какими-либо бактериями[13 - De Clerck J. Op. cit. P. 361–364, 390–397, 403; Pasteur L. Op. cit. P. 222.]. На этом этапе напиток уже готов к употреблению, его можно разливать прямиком из бродильных чанов. Использование добавок, в частности осветлителей, а также фильтрация позволяет получить продукт более высокого качества с большим сроком годности. Изингласс, высушенный плавательный пузырь осетровых, был и остается одним из самых популярных средств для осветления пива как минимум с XVI века, когда голландские торговцы привезли его из России. Выбор эффективно взаимодействующего с дрожжами осветлителя для пива всегда был непростой задачей. Фильтрация, напротив, позволяет избежать этой проблемы и имеет ряд преимуществ, поскольку она препятствует потере углекислого газа и окислению, а также снижает опасность заражения[14 - De Clerck J. Op. cit. P. 363, 428–431; Hough J. S. Op. cit. P. 137–138, 142–147; Royston M. G. Op. cit. P. 80; Wilson C. A. Food and Drink in Britain from the Stone Age to Recent Times. London, 1971. P. 45.]. Традиционно пиво разливали в деревянные бочки. Дуб считался наиболее подходящей для этого древесиной. Пивовары часто покрывали внутреннюю поверхность бочки тонким слоем смолы, чтобы пиво не соприкасалось с древесиной, тем самым снижая вероятность заражения. С той же целью перед повторным использованием бочки мыли горячей водой. Хотя дерево оставалось лучшим материалом для перевозки и хранения пива, это было по карману далеко не каждому, да и сами бочки занимали много места, а для их транспортировки требовалось большое количество рабочей силы, которой не всегда хватало на пивоварнях. На заключительной стадии розлива пивовары не сталкиваются с проблемами, способными оказать серьезное влияние на качество пива, но вместе с тем перед ними возникает ряд трудностей, требующих значительных расходов.

Источники изучения пивоварения

Наши знания о средневековом и ренессансном пивоварении основываются на огромном количестве источников, что само по себе уже удивительно. Сведения часто повторяются и редко дают четкие ответы на волнующие нас вопросы о технологии или экономической составляющей пивоварения. Тем не менее такое количество материала позволяет составить неплохое представление о пивоварнях прошлого. Технология пивоварения была записана только в XVII веке. Однако спорадические сведения встречаются и до 1600 года. Например, самый ранний рецепт пива в Нижних Землях относится к XIV веку. Первый трактат, в котором рассказывалось о варке, появился только в XVI веке, что довольно поздно, учитывая древность этого ремесла. Даже в XVIII веке труды по пивоварению были немногочисленны и носили скорее практический, чем теоретический характер. Вне зависимости от времени и места создания труды о пиве отражают представления современников о процессе, но, к сожалению, не всегда описывают его тонкости.

Антропологический подход к изучению технологии пивоварения также имеет свои проблемы, но совсем другого характера. Одним из ученых, занимавшихся исследованиями в этом направлении, был Одд Нордлунд[15 - Nordlund O. Brewing and Beer Traditions in Norway: The Social Anthropological Background of the Brewing Industry. Oslo, 1969.]. В работе о крестьянском пивоварении в XX веке он предпринял попытку зафиксировать ту традицию, которая разрушалась городскими коммерческими пивоварами в его родной Норвегии точно так же, как это наблюдалось в более урбанизированных частях Европы еще в эпоху Возрождения. Проведя анкетирование и собрав интервью с крестьянами в 1950-х годах, он пришел к некоторому пониманию того, как выглядела практика пивоварения, сложившаяся приблизительно к 1860-м годам. Нордлунд пришел к выводу, что пивоварение основывалось на устойчивых традициях. Исходя из того, что приготовление пива было глубоко интегрировано в крестьянское общество, он, как и другие этнологи, принял решение экстраполировать это обстоятельство на более ранний период[16 - Ibid. P. 158, 283.]. Исследование Матти Расанена о методах финского пивоварения также основано на серии из трех анкет, охватывающих период с 1933 по 1970-е годы. Хотя количество информантов было невелико, он тоже обнаружил неизменность способов производства пива, предположив, что имеет дело с давно установившейся традицией[17 - R?s?nen M. Vom Halm zum Fass. Die volkst?mlichen Alkoholarmen Getreidegetr?nke in Finnland. Helsinki, 1975. S. 12–13.]. Источники информации о традиционном пивоварении в сельской местности в Средние века и эпоху Возрождения практически отсутствуют. Велик соблазн согласиться с доводами этнологов и распространить их выводы на регионы, более отдаленные как хронологически, так и географически, предположив, что в прошлом пивоварение не сильно отличалось от сегодняшних традиционных методов. Тем не менее едва ли можно полагать, что способы варки пива в отдаленных норвежских долинах в 1950-х годах были ровно такими же, как и в других районах Северной Европы за тысячу лет до этого.

В народной культуре отражены не столько методы пивоварения, сколько культура пития. Литературные произведения полны упоминаний о распитии пива. Произведения искусства изображают данный процесс во всей красе. Все это создает некоторое представление о пивоваренной продукции и том, как она воспринималась потребителями. Говоря об изобразительном искусстве, следует понимать, что художник совершенно не обязательно хотел просто показать, как люди выпивают. Вполне вероятно, что он наделял изображение этого действа некоторым смыслом, который сразу считывался современниками, но спустя столетия не представляется столь же очевидным. Выпивка также была темой песен и баллад[18 - B?mer A. Eine vagantenliedersammlung des 14. jahrhunderts in der schlossbibliothek zu Herdringen (Kr. Arnsberg) // Zeitschrift f?r deutsches Altertum und deutsche Literatur. 1908. Vol. 49. S. 161–238; Marchant W. T. In Praise of Ale or Songs, Ballads, Epigrams, and Anecdotes Relating to Beer, Malt and Hops with some curious Particulars concerning Ale-Wives and Brewers Drinking-Clubs and Customs. London, 1888.]. В некоторых случаях они, как и картины, позволяют понять место и роль пива в обществе того времени.

Наиболее распространенными, надежными и ценными источниками информации о производстве пива являются органы власти с их извечными попытками взять отрасль под контроль. Пивоварение попало в поле интереса властей не позднее X века. Стало ясно, что цена, которую потребители готовы платить за пиво, значительно превышает затраты на его изготовление. Напиток начал облагаться налогом, величина которого определялась издержками и потребительским спросом. Для чиновников пиво стало надежным источником дохода, приемлемым как по моральным, так и по экономическим соображениям. В архивах местных, региональных и государственных органов власти, как правило, была собрана обширная налоговая документация, связанная с производством и продажей пива. Размер доходов, поступавших в казну, зависел не только от установленных налоговых ставок, но и от честности производителей и поставщиков. Власти регулировали пивоварение для того, чтобы контролировать налоговые поступления. Масштабы регулирования со временем увеличивались. Меры контроля создавали проблемы для пивоваров, но благодаря им до нас дошла беспрецедентная – относительно других отраслей – масса подробных сведений о развитии производства в тот период. Тем не менее внимание исключительно к истокам и причинам регламентации пивоварения создает несколько искаженное представление об отрасли, поскольку интересы властей к ней были ограничены.

С другой стороны, регламентирующие документы могут многое поведать о том, как осуществлялось производство. Власти, особенно городские, старались поддерживать уровень качества потребительских товаров ради блага своих подданных, а также ради того, чтобы обеспечить доброе имя своей продукции, которая шла на экспорт. На крупных пивоварнях городские власти часто оставляли за гильдиями право контроля над производством. Эти учреждения, наделенные правовым статусом и полномочиями, самостоятельно регулировали собственную деятельность и организовывали свою социальную и даже религиозную жизнь[19 - Wiersum E. De archieven der Rotterdamsche gilden. Rotterdam, 1926. P. 4.]. Ремесленные гильдии получили распространение в Высоком Средневековье, но пивовары довольно поздно начали объединяться в цехи из-за особенностей развития отрасли, а также потому, что городские власти не были готовы предоставлять самоуправление гильдиям в столь важной для них пивоваренной отрасли.

Пиво занимало значительную часть городских продовольственных запасов, а на его производстве нередко была задействована большая часть горожан. Сушка солода и варка создавали угрозу возникновения пожаров[20 - Loenen, J. C. van, De Haarlemse brouwindustrie voor 1600. Amsterdam, 1950. P. 24–25.]. Уже в XIV веке в графстве Голландия, в Харлеме и несколько позже в Амстердаме, были установлены ограничения на использование оборудования для сушки зерна, чтобы минимизировать эти риски. Городские власти прибегали к подобным регулятивным мерам ради безопасности самих же горожан. С другой стороны, желание получить доход от налогообложения производства, распространения и продажи пива нередко брало верх.

В период Высокого и позднего Средневековья власти стали накладывать все больше ограничений на пивоварение. Это связано с тем, что их возможности по контролю цен и сбору налогов существенно расширились. Еще в XIII веке английские власти привязали цены на пиво к стоимости зерна. Их пример нашел последователей, и уже в XVI веке введение потолка цен стало общепринятым. Чтобы сохранить доход от сбора налогов, власти стабильно стремились поддерживать высокие цены относительно производственных затрат. Даже когда цены на зерно падали, цены на пиво оставались прежними. Когда же цены на зерно росли, пивовары создавали более слабый напиток, чтобы сохранить цену на прежнем уровне, тщетно пытаясь убедить покупателя, что напиток не претерпел изменений. Ради собственной выгоды пивовары вступали в сговор с властями, позволяя им тем самым взимать больше налогов, а также повышая свои шансы на коммерческий успех. Например, в 1241 году в Льеже на юге Нижних Земель городские власти выступили на стороне пивоваров в конфликте с духовенством, присвоив взамен треть их прибыли[21 - Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England: Women’s Work in a Changing World, 1300–1600. New York, 1996. P. 21; Santbergen, R. van, Les bons mеtiers des meuniers, des boulangers et des brasseurs de la citе de Li?ge. Li?ge, 1949. P. 45.]. С этого момента и до того, как эта налоговая система была ликвидирована в конце XVIII века, и пивовары, и городские власти были заинтересованы в поддержании доходов от пивоварения на высоком уровне. Льежский случай представляет собой яркий пример взаимозависимости пивоваров и городских властей и их общего стремления развивать отрасль.

Власть зачастую приветствовала увеличение объемов производства. Увеличение производства пива означало увеличение налоговых поступлений. Ужесточение регулирования производства и продажи пива с целью пресечения уклонения от уплаты налогов создало огромную массу источников для изучения пивоварения. Эта ситуация способствовала расширению бюрократического аппарата, занимавшегося сбором налогов. Технические изменения представляли угрозу для налоговых поступлений даже больше, чем рост производства пива. Пивовары были заинтересованы во внедрении новых технологий, поскольку они могли позволить снизить затраты и тем самым увеличить прибыль. В таком случае производитель без труда мог получать огромную прибыль в обход контролирующих органов. Особенно власти опасались технологических изменений, которые затрагивали облагаемые налогами производственные затраты и продукцию. Эти налоги были весьма специфичны из-за попыток увеличить эффективность их сбора. Новый сорт пива, который не попадает под существующие налоги или производится с меньшим количеством облагаемых налогом ресурсов, означал серьезные убытки для городского бюджета. Чтобы избежать этих проблем, своим регулированием власти старались ограничивать возможность пивоваров разрабатывать и внедрять новые технологии. Поскольку эффективные инновации влекли за собой лишь усиление контроля, то попытка внедрить новые методы сеяла семена собственной гибели или как минимум сдерживала развитие.

Власти применяли самые разные методы для создания и поддержания монопольной прибыли, то есть для поддержания цен на пиво выше, чем они могли бы быть в условиях конкуренции. Сверхприбыль могла частично или полностью изыматься в виде налогов. Со временем системы поддержания налоговых поступлений становились все более сложными, механизмы – все более запутанными, но основа оставалась прежней. Пивовары, как правило, оставались довольны такой протекцией. Установленные ограничения сделали рынки более прозрачными и тем самым снизили риски для производителей. Пивовары были рады любому изобретению, способному стабилизировать биохимические показатели пива, которые им постоянно приходилось контролировать. Хотя установление иного законодательства могло бы упростить им жизнь, производители пива также надеялись сохранить те выгоды, которые создавало для них регулирование. Таким образом, между пивоварами и городскими властями почти всегда наблюдались противоречия. С одной стороны, они поддерживали протекцию и желали ее расширить, что увеличило бы превышение доходов над расходами. С другой – они хотели уменьшить контроль над своими действиями, чтобы сохранить большую часть разницы между доходами и расходами.

Общая заинтересованность в получении прибыли от пивоварения породила тесные связи между городскими властями и пивоваренной отраслью. В Северной Европе пивовары нередко были вхожи во властные круги или, по крайней мере, причастны к муниципальному управлению начиная с XIV века. Почти в каждом крупном городе Северной Европы хотя бы один пивовар входил в состав городского совета. Пивовары были важными фигурами в городской политике в качестве членов магистрата, чиновников и сборщиков налогов. Причина, по которой пивовары так часто занимали подобные должности, заключалась в их обеспеченности, а также в том, что они были привязаны к городу, а не путешествовали. Впрочем, это можно объяснить также взаимной заинтересованностью пивоваров и городских властей в получении прибыли от продажи пива. Уже в XI веке пивовары имели тесные связи с органами власти. Они постоянно занимались лоббированием, вели переговоры и торговались с властями. Ситуация оставалась неизменной вне зависимости от успехов пивоварения. Эти связи довольно подробно задокументированы и представляют собой огромный массив официальных документов для изучения пивоварения в Средние века и эпоху Возрождения.

Этапы развития пивоварения

В процессе перехода от так называемых Темных веков – VI, VII и VIII столетий – к сложной и процветающей рыночной экономике XVI века пивоварение прошло через определенные этапы развития. Трудно описать во всех подробностях столь сложную череду событий, особенно за такой долгий период. Тем не менее ряд домашних хозяйств, которые сумели стать частью международной торговли, в своем развитии прошли через определенные фазы. Первой отраслью, вышедшей на широкий рынок в средневековой Европе, стало производство керамики. Специалист по Древнему Риму Д. П. С. Пикок выделил восемь стадий развития, или скорее типов производства, которые с течением времени сложились в этой отрасли. Пикок признавал, что выделение иерархии способов производства, как он их называл, от самого простого к самому сложному означает навязывание концептуальных рамок, которые не способны учесть все варианты и обстоятельства[22 - Peacock D. P. S. Pottery in the Roman World: an Ethnoarchaeological Approach. London, 1982. P. 8.]. Несмотря на очевидные трудности, представляется, что описанные им стадии вполне применимы не только к изготовлению горшков, но и к пивоварению. Гончарное дело и пивоварение исторически во многом развивались схожим образом. И хотя производство пива начало меняться позднее, чем гончарное дело, местами этот процесс протекал гораздо быстрее. По мнению Пикока, способы производства определяются количеством производственных единиц, используемыми методами, объемом производства, обязанностями людей, занятых в отрасли и вне ее, а также навыками, необходимыми для тех, кто непосредственно занимается изготовлением товара. Различные методы всегда существовали бок о бок. Во все времена и в каждом регионе переход от одной стадии к другой развивался по похожему, но отнюдь не одинаковому сценарию. Тем не менее эта классификация, кажется, вполне применима к изготовлению пива и позволяет проследить долгосрочную эволюцию пивоварения в большинстве регионов Северной и Западной Европы.

Первая ступень в этой иерархии – это домашнее хозяйство, а именно изготовление пива для собственного потребления. Его производство, как правило, носило спорадический характер и было рутинным занятием, точно так же как приготовление пищи или уборка. В раннее Средневековье к домашнему хозяйству относились все виды ремесел и промыслов. В силу того, что эта работа была частью домашних обязанностей, она возлагалась на плечи женщин. Домашнее хозяйство никуда не исчезло, и даже когда в 1850 году британское пивоварение достигло своего пика, около 20 % всего пива по-прежнему производили частные лица[23 - Wilson R. G. The British Brewing Industry Since 1700 // The Brewing industry: a guide to historical records / ed. L. Richmond, A. Turton. Manchester, 1900. P. 1.].

Второй этап – это домашнее производство, в котором заняты специалисты, а владеет им небольшое количество квалифицированных ремесленников. В их распоряжении имелось специальное оборудование, необходимое для производства. Ремесленники трудились неполный рабочий день, а выручка от производства лишь дополняла основной доход. В качестве вторичного вида экономической деятельности эта работа также зачастую выполнялась женщинами[24 - Peacock D. P. S. Op. cit. P. 8.]. Так было, например, в одной английской деревне в XIV веке, где по меньшей мере 25 % женщин варили пиво, но более 60 % всего производства приходилось на 12 % из всех этих женщин-пивоваров. Приготовление и продажа пива, очевидно, позволяли увеличить и диверсифицировать доходы[25 - Bennett J. M. The Village Ale-Wife: Women and Brewing in Fourteenth-Century England // Women and Work in Preindustrial Europe / ed. B. Hanawalt. Bloomington, 1986; Id. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 18–21.].

Третья стадия в схеме Пикока – это появление индивидуальных мастерских, ведущих торговую деятельность. Различие между этим и предыдущим уровнем незначительно, и порой его трудно четко определить. В отличие от предыдущих этапов, ремеслу в течение года уделялся лишь определенный период. В остальное время силы сосредотачивались на ведении хозяйства, садоводстве и других работах. В целом производство было оборудовано гораздо лучше, чем на ранних стадиях. Сами же производители могли как работать обособленно, так и сбывать свою продукцию на более крупные рынки. На этой стадии работу обычно выполняли мужчины.

Четвертый этап куда более своеобразен: он представлен объединенными мастерскими, в которых «отдельные ремесленники образуют более или менее тесно связанный производственный комплекс»[26 - Peacock D. P. S. Op. cit. P. 9.]. Залогом объединения мог стать легкий доступ к сырью, рабочей силе, рынкам сбыта, или же иные комбинации из этих трех факторов. Производство вышло на другой уровень. Конкуренция вынуждала повышать качество товара, а производители начинали сотрудничать между собой, порой объединяясь в крупные сообщества и сообща вкладывали средства в оборудование, которое могли использовать все. С ростом масштабов производства увеличивался и рынок сбыта, из-за чего начали появляться посредники, занявшиеся распространением продукции. На этой стадии ремесло в основном стало уделом мужчин. Переход от домашних производств к системе объединенных мастерских, вероятно, произошел уже в Месопотамии почти 4000 лет назад. В древневавилонский период женщины еще были вовлечены в приготовление пива, а к середине второго тысячелетия до н. э.[27 - Hartman L. F., Oppenheim A. L. On beer and brewing techniques in ancient Mesopotamia, according to the 23rd tablet of the series HAR.ra = hubullu // Supplement to the Journal of the American Oriental Society. 1950. Vol. 70. № 4. P. 12.] это перестало быть их обязанностью, что еще раз свидетельствует о переходе к новому этапу. Только в период Высокого и позднего Средневековья, и то лишь в некоторых местах Западной Европы, начали появляться цеха пивоваров, которые оказали аналогичное влияние на занятость женщин в пивоварении.

Пятая стадия, по Пикоку, – это мануфактура, этап, на котором множество ремесленников работают вместе в одном помещении или месте, производя специализированный продукт в относительно крупных масштабах. Пивоварение достигло этой стадии только в XVII веке, и то лишь в некоторых регионах Нижних Земель, Англии и нескольких местах в Германии и Скандинавии. Эта организация предшествовала развитию настоящей фабричной системы, которая появилась в Великобритании в XVIII веке. На мануфактуре производственный процесс состоит из этапов, и каждый рабочий специализируется на одном из них. Разница между мануфактурой и следующей, шестой, стадией – фабрикой – заключается в том, что на последней машины в действие приводила не мускульная сила человека или животного, а нечто совершенно новое. Вовлечение в процесс энергии ветра, воды или пара способствовало развитию производства, что означало его увеличение и рост территории распространения продукции. Гораздо меньшее число крупных производителей смогло выйти на международные рынки в масштабах, которые по прежним меркам считались огромными. Этот последний этап связан с промышленной революцией. Переход к нему мог быть достигнут только за счет кардинальных технологических изменений в производстве самого товара, а также разработки и внедрения более сложного оборудования. Хотя Пикок обходит стороной рассуждения о прогрессе, ясно, что фабрика – это исторически, технически и экономически наиболее совершенный уровень производства, которого пивоварение достигло не раньше середины XIX века.

Пикок описывает еще две категории, не вписывающиеся в схему исторического развития, но сами по себе совершенно уникальные. Он вводит седьмой этап, поместное производство, «в силу того, что оно играло важную роль в римской экономике»[28 - Peacock D. P. S. Op. cit. P. 10.]. Крупные римские поместья старались обеспечивать себя сами. В особенности это касается периода поздней Империи, когда традиционное производство городских мастерских и система распределения начали распадаться. По мере роста мощностей поместья продавали излишки своей продукции. Поместное пивоварение занимало значимое место не только в Средние века и эпоху Возрождения – оно не сдавало свои позиции вплоть до XIX века. Крупные угодья знати, равно как и религиозные общины, как правило, располагали собственными пивоварнями и часто достигали уровня производства, значительно превышающего показатели остальных пивоварен.

Последняя из стадий Пикока – военное и государственное производство. Государственное отличалось малым числом рабочей силы, поскольку у людей, занятых на нем, были другие, куда более неотложные дела. Работа была строго регламентирована, превосходно организована, использовались лучшие из доступных методов, и, как следствие, производительность держалась на достаточно высоком уровне[29 - Peacock D. P. S. Op. cit. P. 9–11.]. Хотя военное и государственное производство керамики было развито в поздней Римской империи, этот способ никак не связан с пивоварением, за возможным исключением в виде некоторых королевских пивоварен в Скандинавии в эпоху Возрождения. Впрочем, у них гораздо больше общего с поместными пивоварнями знати, по образцу которых они, по всей видимости, и создавались.

Эти категории, или этапы, выделенные Пикоком, служат путеводителем по эволюции производственной деятельности в Европе периода Средневековья и эпохи Возрождения. Они представляют собой индикаторы, или маркеры, на которые следует ориентироваться при изучении истории пивоварения, в том числе в связи с развитием других отраслей. Предложенные Пикоком категории и разделение указывают на экономические и социальные последствия изменений в практике пивоварения и открывают возможность приблизиться к пониманию развития отрасли, а также предоставляют способ различать разные способы производства.

Глава 2. Пивоварение в Раннее Средневековье

Пиво до Средних веков: Месопотамия и Египет

Пивоварение стало важной частью общества задолго до того, как о нем узнала Европа. Оно играло значительную роль в жизни ранних оседлых земледельческих поселений. Вряд ли эти общества стали производить зерно лишь для того, чтобы делать пиво. Чтобы отказаться от жизни охотника-собирателя, нужны причины куда более веские. И все же человеку не понадобилось много времени, чтобы, начав вести оседлую жизнь, приступить к производству пива. Самое раннее ботаническое свидетельство о пивоварении, датированное примерно 3500 годом до н. э., принесли раскопки в горах Загрос в западном Иране[30 - Curtis R. I. Ancient food technology. Leiden, 2001. P. 184, 210–211.]. Двухрядный ячмень был культивирован на северо-востоке Месопотамии уже в 7000 году до н. э. После 6000 года до н. э. он распространился на юг, превратившись в шестирядный ячмень. Остатки шестирядного ячменя, датированные концом четвертого тысячелетия до н. э., были найдены на дне сосуда из Нижней Месопотамии. Такой ячмень, наряду с пшеницей-двузернянкой (эммером), был основным ингредиентом пива. Первое изображение этого напитка, созданное около 2800 года до н. э. и сводившееся к 25–30-литровому сосуду, показывает, что в это время уже существовали специальные емкости для хранения пива. Сооружение, которое могло служить пивоварней, и первое упоминание производства пива датируются серединой третьего тысячелетия до н. э. Существуют также и цилиндрические печати, на которых изображено его распитие на банкетах или во время сексуальной связи[31 - Ibid. P. 105–106; Hoffman M. 5000 Jahre Bier. Nuremberg, 1956. S. 17–19; Michel R. H., McGovern P. E., Badler V. R. Chemical Evidence for Ancient Beer // Nature 360. 1992. № 6399. P. 24; R?llig W. Das Bier im alten Mesopotamien. Berlin, 1970. S. 19, 33, 38; Zettler R. L., Naomi F. M. Searching for Wine in the Archaeological Record of Ancient Mesopotamia of the Third and Second Millennia B. C. // The Origins and Ancient History of Wine / ed. P. E. McGovern, S. J. Fleming, S. H. Katz. Luxembourg, 1995. P. 123.].

Считалось, что пиво обладает магическими и целебными свойствами. Существовали рекомендации по поводу того, что нужно в него добавлять, чтобы улучшить здоровье[32 - Al-Kindi. The Medical Formulary or Aqrabadhin // trans. M. Levey. Madison, 1966. P. 230.].

В эпосе о Гильгамеше, написанном около 1800 года до н. э., пиво способно согреть, сделать человека более веселым и счастливым. Статус этого напитка еще лучше подтверждается тесной связью с религией. Некоторые пивовары, судя по всему, обладали официальным статусом: они облачались в определенные служебные одежды и были связаны с храмами. Они варили напиток для самих богов, который в виде подношения отправлялся на алтари.

Существовала даже богиня пива Нинкаси. Посвященный ей гимн с описанием процесса приготовления пива сохранился на глиняной табличке времен царя Хаммурапи (ок. 1750 г. до н. э). Ее почитали за то, что она подарила человечеству искусство пивоварения. Хотя Нинкаси не входила в основной пантеон, считалось, что остальные боги ценили ее напиток.

Наряду с официальным прихрамовым пивоварением широко было распространено и частное. В то время как храмовые пивовары были, чаще всего, мужчинами, производить пиво в частном порядке и владеть пивоваренными заведениями вполне могли и женщины, о чем упоминается в законах на вавилонской стеле. Случаи, когда пивоваренное оборудование передавалось в качестве части приданого, только подтверждают, что женщины были тесно связаны с производством пива[33 - Stol M. Beer in Neo-Babylonian Times // Drinking in Ancient Societies: History and Culture of Drinks in the Ancient Near East / ed. L. Milano. Padua, 1994. P. 179.].

Частота, с которой оно появляется в пословицах и поговорках, многозначность и количество слов, связанных с ним и его производством, показывают, что к IV веку до н. э. в Месопотамии было широко развито пивоварение и культура распития пива.

О том же говорит и существование таверн, которые лицензировались властью и облагались налогом. Государство, по всей видимости, уже было обеспокоено связью между пьянством, проституцией и употреблением пива[34 - Bober P. P. Art, Culture and Cuisine: Ancient and Medieval Gastronomy. Chicago, 1999. P. 63–64; Curtis R. I. Op. cit. P. 213; Powell M. A. Metron Ariston: Measure as a Tool for Studying Beer in Ancient Mesopotamia // Drinking in Ancient Societies: History and Culture of Drinks in the Ancient Near East / ed. L. Milano. Padua, 1994. P. 17–19; R?llig W. Op. cit. P. 22, 33, 45–48, 52–56, 64–66, 75.]. Не меньше его волновали доходы от налогов.

Хотя свидетельств о пивоварении и употреблении пива в центральной и южной Месопотамии предостаточно, у нас почти нет ни археологических, ни письменных свидетельств о виноградарстве или виноделии на этой территории. Виноделие существовало на севере, в горах Загрос, еще в 6 тысячелетии до н. э., задолго до появления пивоварения, но география накладывала свои ограничения на его развитие. Производство вина не распространилось, а его потребление едва продвинулось на юг от гор. Изготовление и распитие пива преобладало в Шумере, Аккаде, Вавилоне – в так называемой «колыбели цивилизации»[35 - Curtis R. I. Op. cit. P. 88, 184; Zettler R. L., Naomi F. M. Op. cit. P. 123–125, 131.].

Из-за малого количества источников выяснить методы месопотамских пивоваров дохристианской эры довольно трудно, хотя мы и располагаем достаточно обширным лингвистическим материалом. Пивовары варили пиво из солода или несоложеного зерна. Чтобы осолодить ячмень, его вымачивали и закапывали в землю или подсушивали на солнце до трех недель. По всей видимости, жаркий климат мешал соложению, для которого необходима температура около 15 ?, так что на улице, за исключением нескольких месяцев с октября по апрель, было слишком жарко. После проращивания солод сушили в печах. Затем дробили, после чего иногда просеивали через сита разных размеров, сделанные из тростника, камыша или пальмы[36 - Curtis R. I. Op. cit. P. 116, 132; Hoffman M. Op. cit. P. 21–23.]. Далее из осоложенного ячменя пивовары делали пивной хлеб, баппир, иногда добавляя в него двузернянку, чтобы получился другой сорт пива. После этого они ломали баппир и добавляли воду. Они медленно нагревали смесь, помешивая ее время от времени, после чего охлаждали получившийся затор и добавляли подсластители: с увеличением количества сахара брожение становилось интенсивнее. Популярными подсластителями были мед, вино или сок фиников. Заторный чан, где нагревалась эта смесь, имел отверстия на дне для фильтрации сусла, стекавшего в сосуд под чаном. Пивовары быстро догадались, что, добавив воду в чан во второй раз, можно получить из того же зерна более слабое пиво. Они переливали сусло в бочку, в которой тяжелые частицы оседали на дно, запуская процесс брожения. Дрожжи поднимались наверх. Поскольку пивовары знали лишь дикие дрожжи, в бродильный чан могли попасть разные штаммы. Изменить вкус пива во время ферментации или же во время выпечки хлеба помогали специи. Впрочем, они могли добавляться не при выпечке, а позже. Говорилось, что богиня Нинкаси смешивала баппир со сладкими ароматизаторами, такими как корни поручейника сахарного, который по вкусу напоминал лакрицу, и медом – для ускорения брожения. Поскольку пчеловодство развивалось в Месопотамии медленно, подсластителем мог быть финиковый сироп, а не мед[37 - Curtis R. I. Op. cit. P. 215–217; Powell M. A. Op. cit. P. 95, 97–99. Когда месопотамцы готовили пиво с финиками, они использовали сосуды с отверстиями, чтобы отделить растительную массу при переливании в отдельный сосуд. Stol M. Op. cit. P. 170–171, 155–157.]. Из бродильных бочек напиток разливался в очищающие сосуды наподобие керамических кувшинов, в которых на дно выпадал осадок. Либо пиво сразу разливалось в средние или малые кувшины и запечатывалось для последующего употребления. Существовала также вариация, когда вместо зерна использовались финики, но эта практика – более поздняя, распространившаяся, видимо, с VIII века до н. э.[38 - Curtis R. I. Op. cit. P. 242; Hartman L. F., Oppenheim A. L. Op. cit. P. 7–12, 16; R?llig W. Op. cit. P. 21–26; Stol M. Op. cit. P. 155–157, 161–167.] На дне сосуда оставался довольно толстый слой осадка, а сам напиток предполагалось пить через специальную трубочку. Сохранилась трубочка длиной 93 см с L-образным концом, затрудняющим попадание внутрь осадка. Были и другие приспособления, позволявшие сохранить осадок в сосуде, например, вставленное внутрь сито, появившееся в первом тысячелетии до н. э.[39 - Bober P. P. Op. cit. P. 64–65; Curtis R. I. Op. cit. P. 217–219.]

Все это делало культуру пива очень многообразной. Сохранился список из примерно семидесяти сортов пива, а документ, написанный около 400 года до н. э., дает нам представление о по меньшей мере пятнадцати названиях разных видов напитка. В шумерском языке общим наименованием пива было слово ka, но также были и слова, обозначающие разные виды, которые выделялись по различным критериям: выдохшееся и свежее, фильтрованное и темное, светлое и обыкновенное, коричневое и красное. Удивительно, что большинство технических пивоваренных терминов в Месопотамии было иностранного происхождения[40 - Curtis R. I. Op. cit. P. 106, 217, 219; Hartman L. F., Oppenheim A. L. Op. cit. P. 6, 13–15, 23; King F. A. Beer Has a History. London, 1947. P. 11; R?s?nen M. Op. cit. P. 78–84; R?llig W. Op. cit. P. 23–39.]. Сохранилось и некоторое количество рецептов или описаний состава. Согласно одному из таких рецептов, необходимо 18 литров спельты (27 %), 30 литров солода (46 %) и 18 литров теста, сделанного из ячменного солода (27 %), смешать с водой. По другому рецепту, требуется 60,4 литра эммера (30 %), 60,6 литра пивного хлеба (30 %) и 80,8 литра солода (40 %) для производства 168 литров пива. Вне зависимости от точности следования инструкции полученное пиво, вероятно, было довольно кислым, со слабым растительным привкусом. Во всяком случае, приготовить его было довольно легко даже без сложного оборудования. В одном из положений Кодекса Хаммурапи говорилось, что если в кредит было поставлено 30 литров пива, то заимодавец имел право на 25 литров зерна из нового урожая. Поскольку не существует источника о процентных ставках в займах, невозможно установить точное количество зерна в пиве, но, по крайней мере, можно с уверенностью сказать, что пивовары использовали где-то 0,83 литра зерна на литр пива, а возможно, и того меньше. Этот закон был введен из соображений эффективности, чтобы получить как можно больше пива из небольшого количества зерна. Соотношение между объемом зерна и получившимся из него пивом было сопоставимо с показателями эпохи Возрождения. Вероятно, напиток был слабее, так что вавилонские пивовары были менее эффективны, чем их продолжатели спустя 4000 лет[41 - Curtis R. I. Op. cit. P. 249; Born W. Merckwaerdighe Bierologie zijnde het verhaal van een plezierige bierreis door meer dan vijftig eeuwen elk op zijn of haar manier beleefd door een geschiedschriftster en een reclameman, een tekenaar en een oudheidkundige, een bronnenspeurder en een genealoog. Amsterdam, 1966. P. 14–18; Hoffman M. Op. cit. P. 26; Powell M. A. Op. cit. P. 104–118; R?llig W. Op. cit. P. 33.]. Это положение также было установлено для того, чтобы регулировать качество и плотность напитка. Такая практика будет доминировать и в позднее Средневековье, и в эпоху Возрождения.

Пивоварение существовало в Египте уже около 3500 года до н. э., но вряд ли где-то оно появилось раньше, чем в долинах Тигра и Евфрата. Обычным для Египта зерном были эммер и ячмень. В Египте пивоварами были в основном женщины[42 - Curtis R. I. Op. cit. P. 106, 217, 219; Hartman L. F., Oppenheim A. L. Op. cit. P. 6, 13–15, 23; King F. A. Beer Has a History. London, 1947. P. 11; R?s?nen M. Op. cit. P. 78–84; R?llig W. Op. cit. P. 23–39.]. Люди всех сословий употребляли пиво, причем в приличных количествах. Оно, вероятно, было ценным источником калорий и витаминов. Пиво занимало важную роль в повседневной жизни, судя по остаткам в сосудах, захороненных вместе с усопшими, а также изображениям процесса пивоварения на стенах египетских гробниц. Хотя там пиво не было связано, как в Месопотамии, с храмовыми традициями, власти были заинтересованы в пивоварении. Государство требовало передавать ему определенное количество пива, что может считаться первым письменным свидетельством государственного налогообложения пивоварения. На определенном этапе пивоварение могло быть и монополией властей[43 - Curtis R. I. Op. cit. P. 106; Hartman L. F., Oppenheim A. L. Op. cit. P. 12; King F. A. Op. cit. P. 11; R?s?nen M. Op. cit. P. 68; Samuel D. Brewing and Baking // Ancient Egyptian Materials and Technology / ed. P. T. Nicho-lson, I. Shaw. Cambridge, 2000. P. 540; Martini Schoockii. Liber de Cervisia. Quo Non modo omnia ad Cerealem potum pertinentia comprehendumtur, sed varia quoque Problemata, Philosophica & Philologica, discutiuntur; Simul incidentes qu?dam Authorum antiquorum loca illustrantur. Groningen, 1661. P. 18.].

На протяжении многих лет считалось, что в Египте действовал следующий метод производства пива: зерно проращивали, просеивали, чтобы избавиться от шелухи, а затем из получившегося солода делали хлеб, который слегка припекали. Затем пивовары заливали его водой и оставляли бродить под воздействием диких дрожжей, хотя вполне могли добавлять и дрожжи из предыдущей партии пива. После засыпали различные добавки: финики, апельсиновую корку, семена чертополоха, мака или рожкового дерева. Таким представлением о египетском пивоварении мы обязаны изображениям на стенах гробниц и ненадежным переводам некоторого количества иероглифов. Иллюстрации весьма четко отражают процесс, хоть и не всегда в правильном порядке. Однако зачастую их сложно интерпретировать. Представления о египетском пивоварении также основаны на описании этого процесса псевдо-Зосимой Паноплитанским, который творил на греческом языке в III веке н. э., а также на описаниях солодового напитка под названием буза, первое из которых было сделано путешественником в XIX веке[44 - Hoffman M. Op. cit. P. 23–25, 31–34.], и даже в наши дни буза производится в Египте. Тем не менее следует учитывать, что никаких источников, которые дали бы нам ясную и достоверную информацию о египетском пивоварении, не существует.

Изучение состава микроструктуры осадка египетского пива наводит на мысль о том, что выпечка хлеба не была промежуточным этапом в приготовлении. Пивовары использовали двухэтапную технологию. Они смешивали грубо перемолотый солод или зерно, которое предварительно прогревалось в горячей воде, и затем добавляли его вместе с солодом в холодную воду. Изучение остатков шелухи и крупных частиц зерен на дне сосудов для пивоварения показывает, что процесс экстракции растительных веществ путем вымачивания в горячей воде был неэффективен. Предположительно, смесь выливали из сосудов, отфильтровывали, чтобы избавиться от пивной дробины и шелухи, а затем оставляли бродить. Дробину могли отжать, чтобы получить богатую клетчаткой и крахмалом жидкость. Дрожжи могли использоваться как дикие, так и оставшиеся с предыдущего брожения. Их могли хранить либо в бродильных сосудах, либо отдельно, чтобы добавлять в нужный момент. Стоит отметить, что осадок в пивоваренных сосудах практически не содержит следов каких-либо добавок, так что пиво в Египте, возможно, было лишь слегка ароматизированное. Нам не удалось выявить следов хлеба в структуре молекул осадка, но эти свидетельства нельзя распространить на весь период Древнего Египта, так что вполне возможно, что изображения на фресках не врут и египтяне просто использовали несколько разных способов пивоварения, включая тот, который начинается с выпечки[45 - Curtis R. I. Op. cit. P. 137–138; Samuel D. Brewing and Baking. P. 540–556; Samuel D. Investigation of Ancient Egyptian Baking and Brewing Methods by Correlative Microscopy // Science 273. 1996. P. 488–490.].

Египетские и месопотамские пивоварни, вероятно, были достаточно большими. Пивоварня, следы которой нашли в Иераконполе, предположительно, производила более 1200 литров в неделю, то есть в объемах более чем достаточных для домашнего потребления. В одной сирийской пивоварне, датируемой приблизительно 1500 годом до н. э., были расположены стационарные резервуары объемом более 350 литров. Это говорит о том, что при варке два-три раза в неделю она могла потягаться в объемах производимого напитка с египетской «коллегой». Пивоварни располагались даже на судах, шедших по Нилу или отправлявшихся в Сирию. В египетском климате пиво могло быстро испортиться, поэтому производству необходимо было находиться неподалеку от мест потребления, даже при путешествии по воде. При транспортировке емкости покрывали тонким слоем глины, чтобы напиток лучше хранился. Варка пива и выпечка хлеба, кажется, осуществлялись в одних и тех же помещениях – вероятно, потому, что и первое, и второе использовали одно и то же сырье, а также схожее оборудование. В Средние века эта модель будет применяться в крупных поместьях и монастырях[46 - Изобразительные и археологические свидетельства подтверждают представление о том, что пивовары использовали хлеб при приготовлении пива. Curtis R. I. Op. cit. P. 108, 127–129, 137, 214.].

Египетские обозначения свидетельствуют о существовании огромного количества видов пива. Некоторые наименования были связаны с цветом или вкусом, а порой они были взаимозаменяемы. Медицинские папирусы содержат упоминания не меньше чем семнадцати различных сортов, включая «Вестник радости» и «Райское». Существование такого разнообразия в Древнем Египте можно объяснить тем, что у пивоваров было широкое поле для экспериментов с пропорциями зерна и солода. Согласно мифу, бог Солнца Ра отправил богиню Сехмет на землю, чтобы она покарала людской род за непочтительное отношение к богам. Ее ярость была велика. Ра смягчился и оросил поля красным пивом. Сехмет увидела свое отражение в пиве, отвлеклась, выпила пива, опьянела, уснула и забыла о своей миссии[47 - Bober P. P. Op. cit. P. 41–42; Curtis R. I. Op. cit. P. 139; Samuel D. Brewing and Baking. P. 556–557, 569.]. Эта история показывает, что пиво было если не популярным, то как минимум хорошо знакомым египтянам напитком.

Пивоварение в провинциях Римской империи

Евреи познакомились с пивом и месопотамским способом его приготовления, вероятно, во время вавилонского пленения. В вавилонском талмуде пиво обозначается арамейским словом sikra. Вне зависимости от того, было ли это пиво на основе овса или фиников, главное, что израильтяне принесли на Святую землю мастерство его изготовления. Невозможно установить, насколько распространенной практикой было употребление пива. Библия использует в качестве синонима для sikra слово sekar, означающее любой алкогольный напиток, кроме вина, так что письменные источники не много сообщают о масштабах производства и потребления пива в Палестине[48 - Curtis R. I. Op. cit. P. 58; Stol M. Op. cit. P. 158.]. Когда Палестина стала римской провинцией, пиво стали производить точно так же, как и во всей восточной части империи.

Греческий историк V века до н. э. Геродот утверждал, что, поскольку виноград в Египте не рос, люди производили там вино, сделанное из овса. Напиток, говорил он, был любим египтянами. В греческих источниках пиво впервые упоминается в VII веке до н. э. Архилохом, который упоминал, что фригийцы и фракийцы пьют его на трапезах. Более поздние авторы также связывали употребление пива с фракийцами. Греки были поражены тем, как сильно пиво дает в голову. Один из персонажей пьесы Эсхила «Ликург» напивается крепким пивом. Аристотель писал, что от других алкогольных напитков пьяного человека начинает шатать в разные стороны, а опьяненный пивом падает навзничь. Почему это происходит и откуда у него такая информация, Аристотель не уточнял. В VI–IV веках до н. э. пиво упоминали как малоизвестные авторы вроде Гекатея Милетского, Гелланика Митиленского, Теофраста, так и выдающиеся фигуры наподобие Аристотеля или Ксенофонта[49 - Curtis R. I. Op. cit. P. 294; Pasteur L. Op. cit. P. 1; Stopes H. Malt and Malting: An Historical, Scientific, and Practical Treatise, showing, as clearly as existing knowledge permits, What Malt Is, and How to Make It. London, 1885. P. 4.]. Авторы римского периода, от Колумеллы до Страбона и Афинея, также упоминали пиво, хотя и редко выделяли конкретные сорта. Некоторые из них даже лестно отзывались о вкусовых качествах напитка. Диодор зашел так далеко, что писал, будто некоторые сорта пива были не хуже вина[50 - Compton-Davey J. Some Evidence of Brewing in Roman Times // The Journal of the Brewery History Society. 1995. Vol. 80. P. 7; King F. A. Op. cit. P. 12; Samuel D. Brewing and Baking. P. 539; Stopes H. Op. cit. P. 4–5; Wilson C. A. Food and Drink in Britain from the Stone Age to recent times. London, 1973. P. 231; Wilson D. G. Plant Remains from the Graveney Boat and the Early History of Humulus lupulus L. in W. Europe // New Phytologist. 1975. Vol. 75. P. 627–648.]. По всей видимости, греки переняли способы пивоварения от египтян, что, впрочем, не сделало его таким же популярным, как в Египте. Для греков, как и для большинства других народов Римской империи, вино оставалось любимым алкогольным напитком.

Упоминание классическими авторами пива, как правило, связывало этот напиток с западными и северными провинциями и сводилось к целебным свойствам и вторичности относительно вина[51 - Например, император Юлиан (361–363) назвал пиво варварским напитком, с которым он, вероятно, познакомился в годы своего пребывания в Галлии. Он вопрошал, почему вино благоухает нектаром, а от пива пахнет козлом. Compton-Davey J. Op. cit. P. 4–5, 12–13; Uytven, R. van, Bier und Brauer in Brabant und Flandern: Ein Blick auf sechs Jahrhunderte Konsum-geschichte // Bierkultur an Rhein und Maas / ed. F. Langensiepen. P. 2.]. Несомненно, вино было куда как более распространено, соответственно, пиво производилось и потреблялось в куда меньших объемах. С другой стороны, вполне вероятно, что уровень потребления на севере и юге империи не был одинаковым, хотя остается вероятность, что предположение о различии в уровнях – не что иное, как попытка вчитать дальнейшее развитие пивоварения в более древний исторический контекст. Несмотря на скупость письменных свидетельств, уже в период господства Рима пиво постепенно становилось все более популярным, а производители набирались знаний и навыков для его приготовления. Остатки соложеного зерна находили в нескольких римских поселениях северо-западной Европы. Солдаты и простолюдины, жившие вдоль вала Адриана на севере римской Британии, постоянно пили пиво. Впрочем, те из солдат, что предпочитали вино, скорее всего, были родом из Нижних Земель. На местах нескольких римско-британских поселений, где проводились раскопки, были найдены печи, которые могли быть использованы для сушки солода. Прежде всего римляне обжаривали солод, чтобы остановить процесс соложения, облегчить его измельчение, увеличить содержание сахаров, ускорить брожение и усилить вкус. Римская методика была шагом вперед по сравнению с египетской, которая сводилась к добавлению небольшого количества воды в зерно для облегчения перемолки[52 - Возможно, египетские пивовары сушили зерно в печах, но достоверных свидетельств тому нет. Behre K.-E. The History of Beer Additives in Europe: A Review // Vegetation History and Archeobotany. 1999. Vol. 8. P. 35; Compton-Davey J. Op. cit. P. 10–12; Curtis R. I. Op. cit. P. 115, 132, 370–371.]. Римские пивовары имели еще одно большое преимущество перед египетскими предшественниками: в их распоряжении были деревянные бочки. Страбон упоминал их в своем сочинении примерно около 21 года н. э.[53 - Forbes R. J. Food and Drink // A History of Technology / ed. C. Singer. Oxford, 1956. P. 136.], а значит это кельтское изобретение получило распространение уже в I веке н. э. Использование бочек сильно упростило варку, упаковку и транспортировку пива.

В Римской империи имелось два способа варки. Первый – похожий на египетский, а второй – кельтский. Лингвистические, письменные и археологические свидетельства показывают четкое разграничение этих двух вариантов. В эдикте 301 года император Диоклетиан, устанавливая цены, сделал их разными для пива из Европы, которое называлось camum и cervesa, и пива из Египта, которое он обозначил устаревшим к тому временем названием zythos. К тому моменту подобное разграничение тоже вполне могло быть устаревшим – это могли быть два разных напитка, а zythos скорее напоминал современную бузу. В латинском языке слова celea или ceruisa чаще использовались для обозначения напитков, изготовленных из зерна. Это позволяет предположить, что римское пиво разительно отличалось от египетского. Celea и ceruisa были, по всей видимости, заимствованы из кельтского и галльского языка[54 - Fell C. E. Old English Beor // Leeds Studies in English. 1975. Vol. 8. P. 89; Wilson D. G. Plant Remains from the Graveney Boat. P. 640.]. Хоть римляне могли использовать кельтское слово для обозначения пива, кажется маловероятным, что римляне переняли пивоварение у кельтов, хотя полностью отрицать такую вероятность нельзя.

Кельтские племена в Галлии назвали пиво ogre. Пифий в IV веке до н. э. писал, что пиво было распространенным напитком в Галлии, что позже, в I веке н. э., подтвердил Плиний Старший. Он писал, что пивовары в Испании использовали в качестве закваски для хлеба пену, которая поднималась наверх во время брожения. Применение таких дрожжей, как это было в Британии и Галлии, позволяло печь более светлый хлеб, чем тот, что был распространен в Греции и Риме. Полибий во II веке до н. э. упоминал испанского правителя, который прославился тем, что хранил в своем дворце большое количество пива.

Посидоний около 100 года до н. э. писал, что у галлов пиво было напитком простолюдинов, а вино – напитком вождей. У кельтов пивоварение было женским занятием, как и приготовление хлеба, хотя в римской Галлии могло существовать некоторое подобие объединения профессиональных пивоваров. Для обозначения солода кельты использовали слова brace, из которого, вероятно происходит французское слово brasser (оно появилось еще до 1175 года), а также немецкое слово brauen, означающие процесс пивоварения.

В начале V века Орозий писал, что пиво было одним из главных напитков для тех, кто жил на высоких равнинах Испании. По всей видимости, в этой части Римской империи население кельтского происхождения сохранило традиции пивоварения даже в Средневековье, что было характерно для многих других территорий, когда-то находившихся во власти Рима[55 - Curtis R. I. Op. cit. P. 363; Garnsey P. Food and Society in Classical Antiquity. Cambridge, 1999. P. 67, 118; Born W. Op. cit. P. 34; Hoffman M. Op. cit. P. 36–37; Moulin L. Bi?re, houblon et cervoise // Bulletin de l’Acadеmie royale de Langue et de Littеrature fran?aises. 1981. Vol. 59. P. 111–112; Nelson M. Beer in Greco-Roman Antiquity. UBC, 2001. P. 60; Siebel, J. E. One Hundred Years of Brewing: A Complete History of the Progress Made in the Art, Science, and Industry of Brewing in the World, Particularly During the Nineteenth Century: Historical Sketches and Views of Ancient and Modern Breweries: Lives and Portraits of Brewers of the Past and Present. Supplement to The Western Brewer. Chicago, 1973. P. 12; Urion E., Eyer F. La bi?re – Art et tradition. Paris, 1968. P. 19, 25–27.].

Употребление пива также связывалось с германцами, жившими по обеим сторонам северных границ Рима. Описание повседневной жизни германцев у историка I века н. э. Тацита дает документальную основу для этой связи. Закон одного из германских племен, алеманов, устанавливал ежегодное пожертвование пива в храм, поэтому логично предположить, что напиток мог иметь религиозную функцию среди германцев. Вероятно, по мере того как германские переселенцы заселяли Римскую империю, сначала вдоль границ Рейна и Дуная, а затем по всей западной части империи, пиво замещало вино. Тем не менее установить, в какой мере это происходило, невозможно[56 - Hoffman M. Op. cit. P. 17–18, 42–43, 53; Schoockii M. Op. cit. P. 23; Tacitus Germania // Tacitus on Britain and Germany / ed. H. Mattingly. Harmondsworth, 1948. P. 119–120.]. Производство пива в поздней Римской империи на фоне спада экономики, вероятно, снизилось, несмотря на переселение германцев, которое должно было позитивно повлиять на объемы потребления. Некоторое время спустя объемы производства восстановятся. Этот процесс проходил медленно, он длился на протяжении всего раннего Средневековья и практически никак не был письменно зафиксирован. Вскоре пивоварение приняло новые формы и к X веку догнало и перегнало объемы римского производства.

Медовуха, эль и монастырское пивоварение

Несмотря на немногочисленность сведений о пивоварении в раннее Средневековье, создается впечатление, что оно широко распространилось по всей северной Европе. В древнеисландских сагах упоминаются два напитка: alu – напиток людей и bior – напиток богов. Слово bior, или beor, скорее всего не происходит от латинского bibere (пить). Семантика слова из немецкого и родственных ему языков показывают, что пиво было элитным напитком. Слово «эль», alu, ?l, olut и другие его вариации, видимо, происходят от слова, означающего мед со специями[57 - Blink H. Geschiedenis en verbreiding van de bierproductie en van den bierhandel // Tijdschrift voor economische geographie. 1914. Vol. 10. P. 98; Hoffman M. Op. cit. P. 42–44, 51; R?s?nen M. Op. cit. P. 107–108; Thun?us H. ?lets historia i Sverige. Stockholm, 1968. P. 13.]. К началу IX века под элем стал пониматься напиток из сусла, которое создавалось путем затирания соложеного зерна. В мифологии викингов герои, попадая в Вальгаллу, одаривались пивом – наградой под стать сильным и могучим воинам. Их предводитель, Один, наслаждался пивом в питейном зале, впрочем, также он пил вино и мед.

Медовуха, которую варили с добавлением пчелиного меда и дрожжей, по всей видимости, содержала меньше алкоголя, чем пиво[58 - Медовуха также могла представлять собой пиво с добавлением меда, который добавляли лишь для того, чтобы увеличить количество сбраживаемого сахара, но это маловероятно. Мед, безусловно, повышал содержание алкоголя и улучшал вкус пива. Именно так поступали первые европейские поселенцы Новой Англии. Brown S. C. Wines and Beers of Old New England: A How-To-Do-It History. Hanover, 1978. P. 15–16.]. Она считалась напитком для бедняков и рабов, если верить одному путешественнику X века, который был удивлен тому, что на юге Балтики этот слой людей не пьет эль[59 - Dembinska M. Food and Drink in Medieval Poland: Rediscovering a Cuisine of the Past // ed. M. Thomas, W. W. Weaver. Philadelphia, 1999. P. 80–83; Fell C. E. Op. cit. P. 81; Lund N. Two Voyagers at the Court of King Alfred: The ventures of Othere and Wulfstan together with the Description of Northern Europe from the Old English Orosius. York, 1984. P. 23.]. Вероятно, это было преувеличением, поскольку в раннесредневековых польских источниках медовуха значится как напиток богатых и благородных, напиток для свадеб и праздников. Она также считалась достойным подарком. Возможно, причина такого пристрастия заключалась в личности адресата – им был король Англии, страны, в которой медовуха широкого распространения не имела. А вот в соседнем Уэльсе она, по всей видимости, ценилась выше, чем эль. Вторым по значимости был напиток braggot – эль с добавлением меда. Braggot часто пили на праздниках и в позднее Средневековье, по крайней мере, в Англии[60 - В основном использовали эль, мед и молотый перец, но, согласно рецепту XIV века, сусло и мед следовало смешать с элем, а затем приправить небольшим количеством корицы, перца, гвоздики и имбиря. Это действительно сильно отличалось от простой медовухи. См. Wilson C. A. Op. cit. P. 374–375. Польский рецепт медовухи 1543 года предусматривает использование 4,5 килограмма меда, 18,2 литра воды и 0,45 килограмма хмеля. Воду с добавлением меда нагревали, затем хмель, уже прокипяченный в воде, клали в мешочек, а мешочек после остывания вводили в воду с медом. Затем добавляли пивные дрожжи, и напиток оставляли бродить. В травнике 1613 года рекомендовалось добавлять фенхель, а в других рецептах – перец, гвоздику и корицу. Dembinska M. Op. cit. P. 82.]. В XI веке в Уэльсе при дворе состоял специальный служащий, который был ответственным за медоварение и уход за чаном, который был настолько большим, что король и один из его служащих могли бы принять в нем ванну. Медом также одаривали придворных, что только подтверждает его важность, и все же надо сказать, что эль был более привычным для всех напитком.

Медовуха была популярна в средневековой Скандинавии и Пруссии, где пчелиного меда было предостаточно. Ее любили за то, что пьянила, а не за вкусовые качества. Потребление медовухи постепенно сходило на нет параллельно с распространением пива, хотя в некоторых северных частях Европы, где мед было легко достать, она продолжала цениться и в XVIII веке. Медовуху также использовали для лечения больных. Один стареющий парижанин в 1390-х годах написал книгу наставлений для своей жены, которая была сильно моложе, где, среди всего прочего, описал рецепт медового напитка со специями, которые добавлялись после того, как пивные дрожжи запустят брожение. Это варево призвано было излечивать болезни. Тот факт, что он записал рецепт и не упомянул другие напитки с медом, наталкивает на вывод о том, что медовуха была не самым распространенным напитком и не продавалась повсеместно, но и совсем чуждым явлением не была. Парижанин назвал этот напиток bochet. Другие писатели использовали иные слова для медовухи – например, medo, mellicratto на латыни, mede в английском и немецком. В первой половине XVI века английский писатель Эндрю Бурд описывал напиток, сделанный из меда, трав и воды. Он называл его metheglyn и утверждал, что этот напиток полезнее обычной медовухи. Вполне может быть, что в Высокое и позднее Средневековье употребление медовухи в среде аристократов сошло на нет не только потому что качество других напитков повысилось, но также потому, что ее стали советовать только больным в силу представлений о ее целительных свойствах[61 - Abel W. Stufen der Ern?hrung: Eine historische Skizze. G?ttingen, 1981. P. 20–21; The Goodman of Paris (Le Mеnagier de Paris): A Treatise on Moral and Domestic Economy by A Citizen of Paris c. 1393 // ed. E. Power. London, 1992. P. 192–193; Scully T. The Art of Cookery in the Middle Ages. Woodbridge, 1995. P, 154–155.].

Эль был известен и на Британских острова, и на континенте. До XVIII века в Уэльсе он сохранял название cwrw, а в некоторых частях Ирландии – courmi. Это говорит о том, в этих регионах пиво было известно еще до прихода германоязычных народов. Греческий географ Пифей, который около 300 года до н. э. отправился по морю к Британским островам, назвал местный напиток curmi. Таким образом, и термин, и сам напиток имеет древнюю историю. Считалось, что у Святого Патрика был личный пивовар в Ирландии, который жил в его владениях и был священником. Англы и саксы, проникнувшие в Британию через Северное море, уже имели представление о пивоварении. В законах короля Уэссекса Инэ (VII век) есть упоминание пива[62 - Blink H. Op. cit. P. 98–99; Hoffman M. Op. cit. P. 53; Hagen A. A Second Handbook of Anglo-Saxon Food and Drink Production and Distribution. Hockwold cum Wilton, 1995. P. 217, 233–234; King F. A. Op. cit. 213–214, 247; King F. A. Op. cit. P. 16.]. По всей видимости, англосаксы считали, что пиво полезно для здоровья, и потому рекомендовали его в качестве ингредиента в лекарствах. В медицинских текстах XI века эль упоминается чаще других напитков. То, что он описывается разными словами, говорит о наличии разных сортов и одинаковой их доступности. Мы знаем, что существовало нечто под названием «дважды сваренный эль». Это был более легкий напиток, который мог считаться лечебным и, предположительно, производился из второго или третьего затора. Эль и солод периодически упоминаются в источниках в качестве подарков, оплаты долга, арендной платы или даже штрафов в Англии до Нормандского завоевания. Вильям Мальмсберийский, уже в первой половине XII века, а также папа Иннокентий III в начале XIII века писали о том, что англичане злоупотребляют пивом. Они не единственные, кто на это сетовал. Два выдающихся церковных деятеля VIII века из Англии, святой Бонифаций и Алкуин, писали, что злоупотребление алкоголем среди церковных служащих – давняя и нескончаемая проблема[63 - В случае Иннокентия речь шла о пиве. Macray W. D. Chronicum abboti? de Evesham AD Annum 1418. London, 1863. P. 189; Cook C. H. The Curiosities of Ale and Beer: An Entertaining History by John Bickerdyke. New York, 1886. P. 408; Fell C. E. Op. cit. P. 85; Hagen A. Op. cit. P. 209, 212–214, 247; King F. A. Op. cit. P. 16.]. В X веке Эдгар Миролюбивый (годы правления 959–975), на которого повлиял монах-реформатор Дунстан, приказал закрыть множество таверн и запретил иметь больше одной таверны в деревне. Эдгар Миролюбивый и Дунстан были обеспокоены проблемой невоздержания. Дунстан пытался использовать церковное право, чтобы уменьшить количество потребляемого алкоголя среди прихожан. Опасения Дунстана были небеспочвенны: в это время англосаксонские пивовары как раз научились делать очень крепкий эль, который затирался не в воде, а в уже приготовленном эле. Этот крепкий напиток назывался двойным пивом и, возможно, имел аналоги еще в древнем Риме. В Книге Судного дня 1086 года упоминаются пивовары, что значит, что пивоварение в Англии продолжилось и после Норманнского завоевания без видимых помех[64 - Англосаксонские пивовары также порой использовали овес для получения более пьянящего напитка, как, например, на Оркнеях. Hagen A. Op. cit. P. 24. Термин cervesarius, означающий пивовара, впервые появляется только в правление Эдгара, хотя трактовался он по-разному и, кроме того, был неизвестен в античном мире. Hagen A. Op. cit. P. 205; Nelson M. Op. cit. P. 60; Monckton H. A. A History of English Ale and Beer. London, 1966. P. 33–39; Stopes H. Op. cit. P. 6; Wilson D. G. Plant Remains from the Graveney Boat. P. 640, 645.].

В Нижних Землях в V–VII веках так же, как и в других малонаселенных частях северной Европы, в небольших поселениях землепашцы, пастухи и рыболовы сохраняли традиционное пивоварение. Археологические находки из этих мест показывают, что в регионе Намюр в III–IV веках после ухода римлян отрасль не пресеклась[65 - Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries dans la rеgion mosane au moyen ?ge // Le Moyen ge. Revue d‘histoire et de philologie. 1970. Vol. 76. № 3–4. P. 448.]. Согласно Нордлунду, пивоварение было глубоко внедрено в крестьянское общество[66 - Nordlund O. Op. cit. P. 283.], и нет причин полагать, что распад римского управления изменил что-то в привычном образе жизни в Нижних Землях, Британии, северной Франции и большей части северо-западной Европы. Устоявшаяся практика двух групп, живших в этом регионе со времен неолита коренных народов и новых германоязычных переселенцев, стала гарантом того, что изготовление напитка никуда не исчезнет. Пивоварение продолжалось и на родинах переселенцев – в северной Германии и Скандинавии. Исландцы, мигрировавшие дальше других германских народов, начали импорт солода на остров. Скандинавы в большинстве своем пили пиво из кружек и рогов и традиционно коптили зерно и солод перед варкой. Эта практика говорит нам не только о том, что зерно высушивали на открытом огне, но и о том, что к концу первого тысячелетия пивоварение было распространено по всей Скандинавии. Саги и другие древнескандинавские тексты описывают напиток ?l, куда добавляли mungat для того, чтобы напиток получился еще крепче. Хотя медовуха и ввозилась с Британских островов, кажется, большинство домохозяйств в Исландии могли производить свои, даже более крепкие, напитки на основе солода[67 - Fell C. E. Op. cit. P. 86–88; Gelsinger B. E. Icelandic Enterprise: Commerce and Economy in the Middle Ages. Columbia, 1981. P. 14; Nordlund O. Op. cit. P. 36; Thun?us H. Op. cit. P. 42–46.].

Раннесредневековая Европа знала лишь домашнее производство. Если тенденции к созданию полноценной отрасли и существовали, то их невозможно выделить из дошедших до нас свидетельств. С другой стороны, существовало производство, находившееся в руках властей, которое и в раннем Средневековье, вероятно, только разрослось. Первые крупные пивоварни в средневековой Европе были организованы в монастырях, которые возникли в VIII–IX веках. Здесь мы находим первые признаки перехода пивоварения на новый уровень, который основывался на использовании более совершенного оборудования и способа варки, а также на труде профессиональных пивоваров. Политическое возрождение VIII–IX веков, которое обычно связывают с Каролингами, в частности с деятельностью Карла Великого, имело решающую роль для распространения и установления государственного или официального производства.

Во Франкском королевстве, которое Карл Великий превратил в универсальную латинскую христианскую империю, пивоварение тоже было распространено. Успех Каролингов, их стремление к порядку, покровительство учености и военные победы способствовали тому, что возникло, а главное – сохранилось большое количество свидетельств о распространении пивоварения. Согласно 45-му пункту Капитулярия о поместьях, свода правил по ведению хозяйства в королевских землях, изданного около 800 года, в списке мастеров, которых должен иметь на службе каждый управляющий, упоминается и пивовар. В других главах упоминается также количество потребляемого эля[68 - Ackersdyck W. C. Het regt van de gruit // Verhandelingen van de maatschappij der Nederlandsche letterkunde te Leiden. 1819. Vol. 32. P. 187; Charlie J. L’еvolution еconomique de la brasserie fran?aise. Paris, 1909. P. 3–4; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. Hague, 1955. P. 15.]. Пивоварни существовали не только на светских и монашеских землевладениях, но и в некоторых протогородских центрах, которые стали процветать при Каролингах, таких как Регенсбург и Констанс. Документ 866 года (на самом деле копия документа рубежа VII–VIII веков) упоминает пивоварню, которая существовала независимо. В 778 году Карл Великий сказал, что он собирается нанять ко двору пивовара, чтобы тот следил за качеством напитка. Карл, кажется, любил пить пиво, о чем свидетельствует описание праздника в честь победы в Сражении при Падерборне против саксов в 777 году. Алкуин, главный писатель и мыслитель своего времени, приглашенный Карлом Великим ко двору из Англии, жаловался на горькость местного пива. Он был не одинок в этом мнении. Современные ему ирландские ученые жаловались на низкое качество напитка на континенте, в Кельне и Льеже, по сравнению с тем, что они пили дома. На церковных соборах в 868 и 895 годах обсуждали, когда можно пить пиво со специями, из чего допустимо сделать вывод, что существовало как минимум два вида пива, в один из которых специи добавлялись, вероятно, чтобы избавиться от горечи[69 - Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 448–451; Hagen A. Op. cit. P. 217; Hoffman M. Op. cit. P. 53; Langer H. Op. cit. P. 65; Salem F. W. Beer, Its History and Its Economic Value as a National Beverage. Springfield, 1880. P. 18; Siebel, J. E. Op. cit. P. 16.].

Крупные монастыри, типичные для Каролингской империи, практически всегда были центрами пивоварения. В монастырях сохранилось намного больше, чем в других учреждениях, свидетельств, как письменных, так и археологических, обо всех аспектах раннесредневековой жизни. Пиво было крайне важно для монастырей, в связи с чем они могли преувеличивать его значение в обществе. Монашеские пивоварни, вероятно, существовали еще до Каролингов. Иона из Боббио в Житии святого Колумбана, написанного около 665 года, упомянул пиво в качестве альтернативы вину, но также отметил, что его много где не любят. Монастыри были единственными учреждениями, в которых существовал излишек зерна, что обеспечивало им возможность варить пиво в больших объемах. У них также были средства на строительство необходимых построек[70 - Hoffman M. Op. cit. P. 45; Horn W., Born E. The Plan of St. Gall: A Study of the Architecture and Economy of, and Life in a Paradigmatic Carolingian Monastery. Vol. 2. Berkeley, 1979. P. 259; Moulin L. Op. cit. P. 113–114, 145–146; Poll I. Das Brauwesen des Klosters Pr?fening. Berlin, 1936. P. 35.]. Монастырские записи показывают, что к IX веку, а возможно, и раньше жители северной Европы освоили масштабное производство пива. Согласно историку искусства Вальтеру Хорну, «до XII и XIII веков, когда пивоварение начинает коммерциализироваться, монастырь был, вероятно, единственным институтом, в котором пиво производилось в широких масштабах»[71 - Horn W., Born E. Op. cit. Vol. 2. P. 261.]. Большая часть пива все еще варилась в домашних условиях, как правило женщинами, являясь частью обычной домашней работы по приготовлению пищи. Такой напиток мог быть похож на монастырское пиво, но объем и характер их сильно отличались. Монахи изобрели новую форму организации пивоваренного производства, которая в долгосрочной перспективе стала образцом для дальнейшего развития отрасли.

Бенедиктинский устав, который насаждали Каролинги, призывал монахов жить в пределах своей общины и благодаря собственному труду стать независимыми от внешнего мира. Он также требовал от них гостеприимства к путешественникам. Оба требования вынуждали общины варить пиво для ежедневного питья. Они могли запасать молоко или воду, как это было в аббатстве Линдисфарн, но вскоре местные монахи, как и везде, перешли на пиво и вино. Организация монашеской жизни и прием гостей не были главными причинами выбора именного этого напитка. В представлениях монахов и монахинь, сформировавшихся еще в IX веке, пиво обладало целебными свойствами. Хильдегарда Бингенская, аббатисса Рубертсберга в XII веке, побуждала использовать ячменное или пшеничное пиво, чтобы лечить хромоту. Обычно для этого использовали вино, но в крайнем случае годилось и пиво. Если же отсутствовало и пиво, альтернативой была вода, прокипяченная с хлебом и процеженная сквозь ткань. Но Хильдегарда настаивала на использовании пива, потому что зимой вода из-за влажности земли могла сделать только хуже. Касательно пива ее беспокоило то, что пьющие толстеют, а их лица становятся красными[72 - Hagen A. Op. cit. P. 225; Hildegard von Bingen. Heilkunde Das Buch von dem Grund und Wesen und der Heilung der Krankheiten // ed. H. Schipperges. Salzburg, 1957. P. 191–192, 194–195, 233.]. Ее современники, как и предшественники, вероятно, воспринимали пиво как часть диеты, которая в некоторых случаях может быть полезна для здоровья.

План монастыря Санкт-Галлен, составленный около 820 года, был образцом для аббатов каролингского времени в распространении реформаторского бенедиктинского монашества, которое было важным элементом политической программы Карла Великого. На плане показаны все необходимые для монастыря постройки, среди которых можно увидеть три старейшие пивоварни в Европе. Одна из них делала пиво для гостей, вторая – для монахов, третья – для пилигримов и бедняков. Благородные гости и представители королевской власти получали лучшее пиво, которое было сделано из пшеницы, в то время как остальным оставалось довольствоваться овсяным. Внешне все три пивоварни были похожи, отличаясь только по размеру: пивоварня для пилигримов и бедняков была почти в два раза меньше пивоварни для братьев. Каждая из них была разделена на комнату с очагом и небольшую комнату для охлаждения. В каждой из пивоварен было четыре зоны для нагрева воды и кипячения затора. Печи не отличались от печей в монашеской кухне. Вокруг них находились четыре деревянных сосуда, а также металлические котлы для затирания. В двух емкостях, стоящих вдоль прохода, остужалось только что приготовленное пиво. Возможно, их также использовали для брожения. Охлажденное пиво отправлялось в погреб в бочонках. На плане изображена и печь для сушки солода. Там же, рядом с одной из пивоварен, была, вероятно, водяная мельница, чтобы удобно было молоть солод. Там же находился и амбар для зерна, в котором тоже, предположительно, оно перемалывалось. Пивоварни находились недалеко от пекарни. Схожесть процессов пивоварения и выпечки хлеба проектировщиками идеального монастыря была учтена. Возможность поддерживать температуру около 30 °C даже в зимнее время, чтобы дрожжи не погибали, оказалась решающим фактором, повлиявшим на решение разместить пекарню и пивоварню рядом таким же образом, как это было в Египте и в английских домах раннего Нового времени[73 - В Англии XVII века пивоварня и пекарня обычно находились рядом с прачечной. Sambrook P. Country House Brewing in England 1500–1900. London, 1996. P. 26–27. Примерно в то же время, когда был составлен план монастыря Санкт-Галлен, в королевском владении Аннапп, на границе Фландрии и Артуа, предположительно, существовали четыре похожие пивоварни. Возможно, что они, как и пивоварни монастыря Санкт-Галлен, были предназначены для приготовления различных сортов пива. Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 47; Hagen A. Op. cit. P. 208; Horn W., Born E. Op. cit. Vol. 1. P. 249–261; Vol. 2. P. 254–257; Vol. 3. P. 67; Schulte A. Vom Grutbiere: Eine Studie zur Wirtschafts- und Verfassungsgeschichte // Annalen des historischen Vereins f?r den Niederrhein. 1908. Vol. 85. P. 132.].

План монастыря Санкт-Галлен был прежде всего идеальной моделью, но другие источники подтверждают, что в нем отчасти представлены реальные сведения. Аахенский собор 816 года согласился с тем, что дефицит вина в монастырях необходимо восполнить пивом. Там же было утверждено, что братья должны работать в пекарнях и пивоварнях монастыря. В целом монахи были не против – если не из-за тепла, то хотя бы из-за аромата готовящегося хлеба и бродящего пива. Используя в качестве ориентира пивной рацион для нищих, предложенный Адальхардом, аббатом Корби X века, можно подсчитать, что потребление пива на душу населения составляло более 500 литров в год. Для того чтобы удовлетворить все потребности гостей, бедняков и братьев, монастырь размером с идеальный Санкт-Галленский должен был производить в среднем 350–400 литров пива в день. Хотя многие монастыри никогда не достигали таких цифр, они сталкивались с проблемами поддержания производства на приемлемом уровне на протяжении всего года, а также с проблемами хранения еще недобродившего пива[74 - Horn W., Born E. Op. cit. Vol. 1. P. 303; Vol. 2. P. 261, 264; Vol. 3. P. 105.].

Монашеское пивоварение не было ограничено Каролингской империей. На протяжении раннего Средневековья оно широко распространилось на британских островах, во многих частях Германии, Скандинавии. Английский аббат X века Эльфрик в своей работе спросил послушника, что он будет пить, на что тот ответил: «Пиво, если есть, иначе воду». В аббатстве Бек в северной Франции монахи пили пиво или воду, если их одолевала жажда ночью. Как и везде, на выбор были в основном лишь эти два напитка. В монастыре Селье, который был основан около 1100 года рядом с Бергеном в Норвегии, пивоварня располагалась рядом с кухней и имела с ней смежную дверь. Это был не единственный монастырь с таким расположением пивоварни. В Вадстене в Швеции около 1380 года епископ приказал, чтобы пекарню объединили со старой пивоварней. Таким образом, план монастыря Санкт-Галлен был актуален и в Скандинавии[75 - Устройство монастыря в Кентербери в Англии было аналогичным. Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 17; Moulin L. Op. cit. P. 115; Nordlund O. Op. cit. P. 57–58.]. В женских монастырях, очевидно, это тоже было распространено. Некоторые женские монастыри славились своим легким пивом. Одна настоятельница оказалась столь благочестивой, что пиво, сваренное под ее руководством, чудесным образом превратилось в вино[76 - Caesarius of Heisterbach. The Dialogue on Miracles // ed. H. von E. Scott, C. C. Swinton Bland. New York, 1929. Vol. 1. P. 379; Vol. 2. P. 185–186.]. Когда около 1100 года возник орден цистерцианцев, монахи были слишком бедны, чтобы пить вино, разрешенное Уставом святого Бенедикта, и поэтому они вынуждены были довольствоваться пивом или просто водой. В XIII веке в Клерво, одном из самых выдающихся цистерцианских аббатств, было множество виноградников, так что производство вина здесь возросло, но пивоварение и пивоварни не исчезли. Постановления Аахенского синода, которые распространялись не на монахов, а на каноников, были изменены вскоре после 1000 года, чтобы сделать жизнь его последователей более похожей на жизнь дворян и менее похожей на жизнь монахов. Их составители допускали употребление пива лишь в случае, если вино было в дефиците. Вазо, епископ Льежа, живший в начале XI века, был человеком очень набожным. Одним из проявлений его аскетизма и стремления к самосовершенствованию было то, что во время Великого поста вместо вина он пил только пиво и воду[77 - D’Arbois de Jubainville H. De la nourriture des Cisterciens, principalement ? Clairvaux, au XIIe et au XIIIe si?cle // Biblioth?que de l’Еcole des chartes. 1858. Vol. 18. P. 273–275; Fichtenau H. Living in the Tenth Century Mentalities and Social Orders // ed. P. J. Geary. Chicago, 1991. P. 212–213, 225.]. Служители церкви раннего Средневековья, как в монастырях, так за их стенами, возможно, и предпочитали вино, но в основном пили пиво.

Грюйт

Верным свидетельством связи монахов Каролингской империи с пивоварением являются записи о дарении монастырям права на использование грюйта. На протяжении раннего и Высокого Средневековья на всем северо-западе Европы власти контролировали использование этой популярнейшей добавки для эля. Грюйт использовали в Нижних Землях, долине нижнего Рейна, Скандинавии и даже на севере Франции. Употребление этого слова в разных формах можно проследить по всему западному побережью Европы – от Байоны на Бискайском заливе до Гданьска в Польше[78 - Bing W. Hamburgs Bierbrauerei vom 14. bis zum 18. Jahrhundert // Zeitschrift des Vereins f?r Hamburgische Geschichte. 1909. Vol. 14. P. 221; Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 457; Schulte A. Op. cit. P. 120. В 1324 году граф Голландии запретил изготовление грюйта без его разрешения, что говорит о том, что в регионе жители сельской местности использовали эту добавку в течение довольно долгого времени. Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 16.]. Точное происхождение слова «грюйт» и его первое упоминание остаются загадкой. Уже в IX веке власти, по-видимому, играли ключевую роль в закреплении за грюйтом статуса главной добавки в пиво, сваренное в монастырях или других религиозных учреждениях. Вместе с расширением империи власти также увеличили свои налоговые полномочия и нашли способ получать прибыль от любителей пива. Доходы властей стали зависеть от особой технологии, которая доминировала в пивоварении около 1000 года: она упрощала процесс взимания налогов, что делало ее предпочтительной для властей.

Точный состав грюйта тоже остается под вопросом. Даже в начале IX века не было единого мнения на этот счет. К 1800 году грюйт почти полностью перестал употребляться, сохранились лишь разрозненные сведения о составе. Эта путаница частично связана с самой технологией пивоварения. В раннее и Высокое Средневековье, вместо того чтобы затирать солод в одном чане, а затем сливать и кипятить его в другом, все процессы производили в одной и той же емкости. Воду и солод вливали в чан и варили с теми добавками, которые пивовар считал необходимыми. После этого полученную жидкость разливали в деревянные корыта или бочки и оставляли бродить[79 - Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 10; Ebbing H., Vilsteren, V. T. van, Van gruiters, gruitketels en gruithuizen: Over en typisch middeleeuws fenomeen // Bier! Geschiedenis van een volksdrank / ed. R. E. Kistemaker, V. T. van Vilsteren. Amsterdam, 1994. P. 21–22, 27.]. Поскольку солод засыпался сразу в бродильный чан, можно предположить, что добавки замешивались с зерном как раз перед этим. Сохранившиеся документы указывают на то, что грюйт был связан с зерновыми. Гипотеза о раздельных процессах затирания и варки – одна из причин неопределенности в отношении того, что же представлял из себя грюйт. Пространный характер средневековых определений лишь усложняет задачу, как и то, что официальные документы создавались людьми, далекими от искусства пивоварения. Грюйт имел множество разных названий как на латыни, так и на других языках. Обычно использовался латинский термин materia или его вариации: maceria, magaria, maiera. Грюйт также называли scrutum или fermentum. В Скандинавии добавка носила название pors, в Вестфалии – porsche. Около 999 года в германоязычных областях стали использовать слово grut. Документы отчетливо показывают, что каким бы названием ни наделяли грюйт, его функции везде были одинаковыми: придание пиву вкуса и увеличение сроков сохранности[80 - Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 181–184; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 4–6, 10, 17; Jensma T. E. Bronnen tot de geschiedenis van het recht van de gruit in het graafschap Holland, het bisdom Utrecht en het hertogdom Gelre // Verslagen en mededeelingen tot uitgaaf der bronnen van het oud-vaderlansch recht. 1960. Vol. 12. P. 167; Schulte A. Op. cit. P. 121, 123–125. Высказывалось предположение, что слово «грюйт» обозначало мелкие грубо измельченные зерна, и поэтому его отождествляли с солодом – главным сырьем в пивоварении. Другая, и почти наверняка ошибочная, точка зрения заключается в том, что грюйт был растением нескольких видов. Еще одно объяснение: грюйт представлял собой смесь различных зерен и способствовал более активному брожению. Отчасти это произошло из-за путаницы, связанной с тем, что добавку могли называть fermentum. В Средние века это слово могло иметь иное значение и не обозначать просто «брожение», как в классической латыни. De Hullu J. Iets over de gruit // Bijdragen voor vaderlandsche geschiedenis en oudheidkunde. 1899. Vol. 10. P. 114–115; De Vries W. Enige opmerkingen naar aanleiding van de Zutphense gruit // Tijdschrift voor rechtsgeschiedenis. 1960. Vol. 29. P. 59–60; Wilson D. G. Plant Remains from the Graveney Boat. P. 643. Слово fermentum, как правило, было связано с дрожжами, но также оно использовалось как термин, относящийся к пивоварению в целом. Alberts W. J. Bijdrage tot de geschiedenis der accijnzen te Arnhem in de middeleeuwen // Tijdschrift voor geschiedenis. 1951. Vol. 64. P. 338; Kieft, C. van de. Gruit en ban // Tijdschrift voor geschiedenis. 1964. Vol. 77. P. 158; Muller F. S. Schetsen uit de middeleeuwen. Amsterdam, 1900. P. 59.].

Судя по всему, грюйт – это смесь сушеных трав, включающих в себя болотный багульник, но основным ингредиентом была восковница. Восковницу (miricia gale) не следует путать с миртом (mirtus), она куда ближе к кипрею. Восковница растет кустами-кочками и может достигать полутора метров в длину. Период ее цветения наступает поздней весной или летом. Лучше всего она растет на болотистой почве, поэтому часто можно ее обнаружить на берегу реки или неподалеку от нее. Собрать листья восковницы, высушить их и измельчить для добавления в пиво не составляло труда. Грюйт придавал пиву уникальный вкус, запах и защищал от порчи. Указ 1068 года использовал слово pigmentum в качестве синонима добавки, что может свидетельствовать о том, что грюйт также придавал пиву и цвет[81 - De Hullu J. Op. cit. P. 108; Jensma T. E. Op. cit. P. 167.]. Этот и другие документы с юга Нижних Земель показывают, что пивовары считали залогом сохранения качества напитка добавление грюйта, что, в свою очередь, делало добавку ценной и стоящей своих денег.

Свидетельства из сельской местности, как и городские, указывают на то, что, помимо восковницы и багульника болотного, в грюйт добавляли и другие растения, например лавровые листья, а также смолу неизвестного растения, называвшегося serpentien. Восковница не делала пиво более опьяняющим, смесь трав также не имела наркотического эффекта, хотя некоторые в это верили. Грюйт отличал характерный резкий вкус[82 - Deckers J. Gruit et droit de gruit. Aspects techniques et fiscaux de la fabrication de la br?ce dans la rеgion mosane au Moyen ge // XLIe session. Fеdеration archеologique et historique de Belgique. 1971. P. 188; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 27–31; Doorman G. Techniek en octrooiwezen in hun aanvang. Hague, 1953. P. 76; Nordlund O. Op. cit. P. 216, 222–223, 226.]. Восковницу – горький и вяжущий. Эти особенности позволяли использовать ее и в дублении кожи. Во Франции это растение пользовалось популярностью в качестве средства для прерывания беременности, а в Китае его добавляли в чай для улучшения пищеварения. Нет никаких сомнений в том, что пиво с грюйтом имело сильный и уникальный вкус.

Грюйт – не единственное, что добавляли в эль. Для того чтобы наделить напиток особым ароматом или иными качествами, и в деревнях, и в монастырях во время кипячения сусла в него добавляли множество растений. Виды добавок менялись в зависимости от местных условий и доступности ингредиентов. Некоторые из них были впоследствии исключены из рецептов как негативно сказывающиеся на здоровье, другие оказались по-настоящему ядовитыми. Вероятно, где-то эль варили и безо всяких добавок, но говорить об этом следует скорее как об исключении. В Германии обычно использовали имбирь, анис и тмин; лавр, душица, мята, шалфей и желуди время от времени дополняли грюйт[83 - Hallema A., Emmens J. A. Het bier en zijn brouwers. De geschiendenis van onze oudste volksdrank. Amsterdam, 1968. P. 29; Moulin L. Op. cit. P. 117; Schulte A. Op. cit. P. 130; Nordlund O. Op. cit. P. 126, 132–134, 144, 158–159, 173–193, 217–219, 225–226.]. В Норвегии в солод традиционно добавляли кипящий отвар можжевельника, могли использовать ольховые или можжевеловые ветви и прутья, чтобы делать сита для фильтрации сусла. Пивовары использовали ольху не только для придания вкуса элю, но и, как тогда считалось, для увеличения срока его хранения. В Нижних Землях, в городе Девентере, в Средние века для придания аромата пиву использовали лавр, привозимый, вероятно, с юга Европы. В англосаксонской Англии пивовары использовали нечто под названием brionia и hymele, но мы не знаем точно, что это такое. В Норвегии и Нидерландах, помимо прочих трав, необходимых для варки эля, в него добавляли тысячелистник и тмин. Саксонские сочинения по медицине в качестве добавок к пиву упоминают земляной плющ, восковницу обыкновенную, чертополох, тысячелистник, розмарин, вереск, пижму, полынь, древесную кору, сок платанового дерева и даже ели, причем большое количество сока использовалось для повышения крепости пива[84 - Английские пивовары все еще использовали некоторые из этих добавок даже в позднем Средневековье наряду с такими специями, как корица и мускатный орех. Европейцы, попавшие в Новую Англию в XVII веке, использовали шалфей, полынь и мирт, но не грюйт. Вместо этого основной добавкой, имитирующей хмель, был перемолотый плющ.].

Каролингские власти никогда не обладали монополией на пивоварение и не стремились ограничить деятельность других пивоваров на собственных землях[85 - Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 14–15; Penninck J. Het Bier te Brugge: Geschiedenis en Folklore. Bruges, 1963. P. 4.]. Но они – а вернее, их преемники – установили за собой эксклюзивное право распоряжаться грюйтом. Власть императора распространялась в том числе на доходы над неиспользуемыми землями. В христианской империи Карла Великого правитель мог установить контроль над неиспользуемой и необработанной землей, на которой как раз и росла восковница[86 - TeBrake W. H. Medieval Frontier Culture and Ecology in Rijnland. Texas, 1985. P. 126–128.]. Это делало императора единственным источником «грюйтрехт» (gruitrecht). В 974 году император Оттон II даровал Нотеру Льежскому, помимо церкви в Намюре в Нижних Землях, еще и права на сбор налогов, чеканку монет, торговлю, а также грюйтрехт. Очевидно, что Оттон II полагал монополию на торговлю грюйтом монаршим правом. Раздавая такие свободы, император подтверждал публичный характер права. Получатель, обычно граф или епископ, забирал с этого права прибыль. В 946 году Оттон I даровал права монастырю Гамблу. В 979 году Оттон II их подтвердил. В 999 году молодой император облагодетельствовал аналогичным образом епископа Утрехта, и это наглядно показало, что источником этого права является публичная власть. Оттон III даровал епископу город и область Боммель, на территории которой ему дозволялось взимать налоги, чеканить монету и торговать грюйтом. Земли вокруг города к северу от реки Маас были благоприятными для выращивания восковницы. Подобные места становились для властей потенциальным источником дохода[87 - Впервые этот термин упоминается в дарственной от 999 года. Moulin L. Op. cit. P. 112. Впоследствии короли, такие как Хакон VI, сделали грюйтрехт королевской привилегией. Nordlund O. Op. cit. P. 216.].

Грюйтрехт мог быть дарован и городам. Имперский город Дортмунд получил право сбора налога с грюйта напрямую от императора. В период с 1047 по 1064 год граф Альберт II Намюрский, опасаясь того, что Льежский епископ может присвоить себе полномочие, дарованное городу Динан, получил письменное подтверждение на обладание грюйтрехтом. Со временем это право стали выдавать и мирянам: например, в 1226 году граф Фландрии передал грюйтрехт города Роденбург горожанину из Брюгге. В 1045 году епископ Меца Теодорих II пожаловал его монастырю Сент-Трюйден, располагавшемуся к западу от Маастрихта. Право сбора действовало не только на территории монастыря, но и в окружавшем его городе. Сент-Трюйден был уполномочен построить помещение, в котором должен готовиться и продаваться грюйт. Обновляя это дарение в 1060 году, епископ Адельборо III сказал, что прежде пиво здесь было плохим, но новое руководство его значительно улучшило[88 - Ackersdyck W. C. Op. cit. P. 188, 190; Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 188–189; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 3–6, 12–14; Kieft C., van de. Op. cit. P. 164.].

К началу Высокого Средневековья право поставлять пивоварам грюйт крепко удерживали за собой графы Голландии, Фландрии и других графств в Нижних Землях, Вестфалии, долины Рейна, а также епископы Нижнего Рейна – например, епископы Льежа и Утрехта. Возможность контролировать поставки грюйта в действительности являлась возможностью установить налог на производство пива. Обладание этим правом приносило огромную прибыль и потому ревностно защищалось. Хозяин земель не получал грюйтрехт автоматически лишь по праву владения им, подобно сборам на использование мельниц или общественных печей. Это право сильно отличалось от других, оно было не сеньориальным, а публичным, соответственно, его держатели являлись представителями публичной власти. Получив право сбора налога с грюйта, его обладатели, вне зависимости от объема их церковной или светской власти, стремились расширить и усилить возможности пользования этим правом. Графы стремились не только взимать налог с используемого на их территориях грюйта, но также принудить всех пивоваров закупаться грюйтом именно у них, их людей или у тех, кто выкупил у графов права на распространение грюйта[89 - Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 188–189; Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 463–465; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 8–10; Kieft, C. van de. Op. cit. P. 159–168; Schulte A. Op. cit. S. 132, 135; De Vries W. Op. cit. P. 60–62, 66–69.]. Все более ослабевающая в течение XI и XII веков власть императора позволила местным властям расширить свои возможности и контролировать грюйтрехт. Со временем это публичное право, несмотря на свои истоки, стало принимать вид, характер и легальный статус обычного сеньориального права. В XII веке одним из результатов такого изменения стало судебное разбирательство о размерах таких налогов[90 - Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 191–193.]. Хотя статус грюйтрехта изменился, он оставался налогом на производство пива, которого пивовар не мог избежать нигде, поскольку использование грюйта стало обязательным.

Монастыри и развитие пивоварения

Монастыри, по всей видимости, повлияли на качество пивоварения. То, что они готовили пиво в больших объемах, а их инструменты были качественнее, позволило монахам стать хорошим примером для местных пивоваров. Так случилось, например, в XI веке в монастыре Сент-Трюйден и в монастыре Селье неподалеку от Бергена в Норвегии. К концу XIII века Сент-Трюйден был самым крупным центром пивоварения во всем регионе. К 1250 году город и ближайшие территории могли похвастаться тридцатью пивоварами[91 - Aerts E. De Zuidnederlandse brouwindustrie tijdens het Ancien Re?gime. Status quaestionis van het onderzoek // Handelingen XXXIII der Koninklijke Zuidnederlandse Maatschappij voor Taalen Letterkunde en Geschiedenis. 1979. P. 20; Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 188; Nordlund O. Op. cit. P. 60; Poll I. Das Brauwesen des Klosters Pr?fening. P. 35.]. Увеличение количества и размеров монастырей в XI–XII веках, а также их расположение в Европе (они обычно занимали незаселенные территории) способствовало распространению пивоварения. Вскоре после основания монастыря строили и пивоварню. Некоторые аббаты предпочитали хотя бы частично полагаться на пиво, которое давали в качестве платы арендаторы их земель, поэтому они могли ненадолго отложить постройку собственной пивоварни. Большие объемы потребления все же заставляли их использовать пиво, полученное от арендаторов, лишь в качестве дополнения к тому, что монахи могли произвести сами. Аббатство в баварском Прюсениге, неподалеку от Нюрнберга, впервые упоминается в 1109 году, а его пивоварня – лишь в 1329 году. Можно заключить, что внешние источники пива преобладали над внутренними на протяжении некоторого времени[92 - Horn W., Born E. Op. cit. Vol. 2. P. 264; Poll I. Des Brauwesen des Benediktinerklosters Metten. Berlin, 1937. P. 9, 19–26; Poll I. Das Brauwesen des Klosters Pr?fening. P. 13–14, 37.]. Монастыри также могли закупать пиво в местных домохозяйствах – опять же, в помощь своему производству. Братия ожидала, что качество домашнего пива будет сопоставимо с качеством того, которое они производят для себя, потому требовала у поставщиков соблюдать стандарты. Как только какое-нибудь аббатство начинало варить собственное пиво, сразу же возникала необходимость куда-то девать излишки – то есть искать возможность для продажи. Самый ранний тому пример мы обнаруживаем в Баварии 1143 года. Эта практика стала распространяться и на другие монастыри. Варка пива монастырями непосредственно для его продажи, распространенная в Германии, была неизвестна в других местах, например в Нижних Землях. Единственным исключением в этом регионе является монастырь в Маастрихте[93 - Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 38; Hoffman M. Op. cit. S. 81–83.].

Монастыри не были единственными религиозными учреждениями, имевшими пивоварни. Священники на епископских владениях, обычно все же более скромных по размеру, потребляли пиво на регулярной основе. Люди из окружения епископов делали пиво сами и, возможно, тоже влияли на местное домашнее производство, только на меньшей территории.

Многие епископские пивоварни отсчитывали свою историю от эпохи Каролингов, когда Карл Великий пытался создать внутри империи систему епископских и архиепископских кафедр. В X веке капитул Страсбургского собора должен был варить пиво на особые праздники. Пожертвования церкви 960-х годов говорят о том, что там производилось 145 000 литров пива в год[94 - Illert F. M. Geschichte der Wormser Brauereien von ihren Anf?ngen bis zur Gegenwart // Der Wormsgau Zeitschrift des Altertumsvereins und der st?dtischen Kulturinstitute. Worms, 1954. S. 1–2; Urion E., Eyer F. Op. cit. P. 30.].

Поскольку епископские пивовары варили пиво в городах, существовала опасность конфликта между ними и городскими пивоварами. К началу XII века польские монастыри стали открывать в деревнях таверны. Они были местом сбыта монастырских товаров и источником дохода[95 - Ciesla T. Taberna Wczesnosredniowieczna na ziemiach polskich // Studia Wczesnosredniowieczne. 1958. Vol. 3. S. 222.]. Такого в северо-западной Европе практически не происходило вплоть до конца XIII века – отчасти из-за того, что монастыри там были менее важны для экономики, чем на востоке, а также потому, что на епископских пивоваров часто подавали в суд городские. В один момент городские пивовары начали обгонять монастырских, но жалобы на них не прекратились. Такие жалобы можно найти и в XVI веке, например в Дрездене. В XVI веке герцог Лотарингии получал пиво из монастыря, но в начале следующего века он, наконец, перешел на пиво, варившееся в его домохозяйстве[96 - Hallema A., Emmens J. Urion E, Op. cit. P. 82; Hoffman M. Op. cit. S. 84; Eyer F. Op. cit. P. 46.]. После 1300 года в Нижних Землях конфликты между монашескими и другими пивоварами стали редкостью. К тому моменту абсолютное большинство городского населения употребляло местное пиво – это было результатом городской политики, растущего населения, высокого производства, адаптации селян к стандартам монашеского пивоварения. Монахи и их пиво никуда не исчезли, но и в Нижних Землях, и на других территориях городское коммерческое пивоварение развивалось очень быстро и стало преобладать на рынке.

Глава 3. Урбанизация и развитие коммерческого пивоварения

Изменения в коммерческом пивоварении, происходившие в Северной Европе в течение позднего Средневековья и XVI века, можно разделить на шесть условных фаз или периодов. Первый период был подготовительным, он характеризовался одновременным развитием товарного рынка и производственной базы. Второй – продуктовой инновацией, появлением более совершенного продукта, который являлся вариацией оригинального, полученной благодаря технологическим изменениям. Третий – шоковым воздействием на рынок извне, что способствовало появлению нового, еще более качественного продукта. Четвертый – адаптацией новой технологии производства к местным условиям, а также адаптацией местных рынков к обновленному варианту продукта. Пятый – полным освоением новой технологии местными практиками, что в итоге и привело к созданию отрасли, которую уже можно назвать зрелой. Шестым, и последним, был период инновации процессов, когда, совершенствуя способы создания более качественного продукта, производители начинали в полной мере использовать возможности, ранее созданные продуктовыми инновациями. Все эти шесть фаз позднесредневекового пивоварения можно проследить, пусть и в разной степени, в Голландии, южных Нижних Землях, Франции и Англии. Первая и последняя фазы были растянуты во времени, в то время как промежуточные начинались и заканчивались относительно быстро. Первая из фаз – эпоха подготовки – длилась на протяжении большей части Высокого Средневековья и была тесно связана с широким спектром других социальных и демографических изменений того периода.

Религиозная, экономическая, политическая и технологическая интеграция Британских островов, Северной Германии, Скандинавии и северной части Нижних Земель в западную Европу произошла далеко не сразу. Однако она принесла с собой важные изменения в пивоварении. По мере роста населения и масштабов производства поселения становились больше. Это способствовало созданию новых городских сообществ и формированию в них рынка для продажи пива, который в долгосрочной перспективе оказался отличным от рынка, сложившегося в сельской местности. Расширение городов в XI–XII веках создало новые возможности для пивоварения, можно даже сказать – другой вид индустрии. В некоторых областях Северной Европы, Фландрии, в долине Сены и юго-восточной Англии города стали доминировать в экономической и, в какой-то степени, политической жизни. Вследствие этого процесса городские пивовары столкнулись с необходимостью получать разрешение на свою деятельность от городских властей. В некоторых случаях пивоварение даже получало официальную поддержку и активно пропагандировалось. И хотя не все усилия по урбанизации увенчались немедленным успехом, к XIII веку в Северной Европе был создан совершенно другой экономический и политический ландшафт и совершенно другой рынок пива.

Истоки городского пивоварения

В городах южной части Нижних Земель, где жили епископы и были основаны епископские дворы, пивоварение уже определенно существовало к XI веку. В 1068 году епископ Льежский пожаловал пивоварам в Юи право использовать грюйт. Примерно в 1070-х годах он даровал привилегии пивоварам своего епископского престола, и эти привилегии были позже подтверждены в 1215 году. В Англии XII века епископу Даремскому платили ренту пшеницей, овсом и солодом, который предназначался главным образом для производства пива. В Амерсфорте в Утрехтской епархии, когда сюзерен даровал городу права в 1259 году, пивоварение уже существовало. Однако участие епископов не было обязательным для развития коммерческого пивоварения: к XI веку в Нормандии уже были профессиональные пивовары, в Дордрехте (Голландия) также было пивоварение, а в Лейдене пивоварни были и до XIV века[97 - Blink H. Op. cit. P. 104; Dalen, J. L. van, Geschiedenis van Dordrecht. Vol. 1. Dordrecht, 1931. P. 389; Deckers J. Op. cit. P. 190; Klop A. H. De Amersfoortse brouwneringen tot de 19e eeuw. Amsterdam, 1935. P. 6; Maitland F. W. Domesday Book and Beyond: Three Essays in the Early History of England. Cambridge, 1897. P. 439; Santbergen R. V. Op. cit. P. 44; Urion E., Eyer F. Op. cit. P. 28.]. К концу XIII века городское коммерческое пивоварение (никак не связанное с Церковью) уже повсеместно обнаруживается на всем северо-западе Европы. При этом городские производства зачастую имели значительно более древнюю историю, чем епископские.

Итак, истоки городского пивоварения стоит искать не в монастырских или епископских вотчинах, несмотря на то, какое технологическое влияние на отрасль они имели. Скорее, это был перенос традиционной практики пивоварения из сельской местности в города. Этот перенос осуществляли переселенцы, которые, приняв решение покинуть родную деревню, и составили население европейских городов в XII–XIII веках. Вместе с собой сельские пивовары привозили в города устоявшуюся практику производства. В сообществе этих людей уже развивалась специализация. Изготовление пива занимало время, оно включало в себя ряд разных по интенсивности и продолжительности процессов, поэтому было непросто интегрировать пивоварение в повседневную работу крестьянского хозяйства. Это было особенно верно в случае, если сначала нужно было приготовить собственный солод. Некоторые деревенские жители брались за производство большего, чем было нужно для личного использования, объема пива, а затем обменивали или продавали излишки своим соседям. Если у них было свободное время, дополнительная помощь в виде прислуги, качественное оборудование или особый талант избегать ошибок при варке, то они могли даже наладить полноценное домашнее производство. А так как большая часть сельских домохозяйств имела под рукой оборудование для приготовления пива, пивоварение было более распространено среди сельских жителей, чем даже выпечка[98 - Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 16–20; Nordlund O. Op. cit. P. 15.].

Землевладельцы, почуяв потенциальный источник дохода, начали с XI века продвигать создание пивоварен на своих землях. Они делали любые необходимые финансовые вложения, даже учитывая, что требующиеся будущим пивоварам инвестиции часто превышали финансовые возможности землевладельцев. Также они считали, что наличие в сельской местности необходимого оборудования, доступного для общего использования, будет способствовать производству пива. Сеньоры стремились к получению прибыли от взимания платы с арендаторов за использование ими таких средств производства. Однако крестьяне часто находили собственное оборудование или другие способы производить пиво хорошего качества. Несмотря на усилия землевладельцев, домашнее пивоварение преобладало в большей части сельской местности Нижних Земель и Англии. Пусть в сельской местности и существовала тенденция к специализации производства пива, она все же была неполной. Варили пиво, как правило, люди более обеспеченные. Налоговые отчеты из сельских районов Англии показывают, что, хотя большая часть сельских жителей могла производить пиво, зажиточное меньшинство производило преобладающую его часть. Предприниматели, занятые тем, что можно назвать только коммерческим пивоварением, не были ни особенно богаты, ни особенно бедны, однако они уже долгое время занимались пивоварением на продажу. Наиболее крупными производителями и организаторами производства пива часто были женщины, хотя пивоварением в целом и коммерческим пивоварением в частности занималась вся семья[99 - Bennett J. M, The Village Ale-Wife. P. 23–26; Bennett J. M. Ale, Beer, and Brewsters in England. P. 19–20; Deckers J. Op. cit. P. 463, 469.].

Углубление специализации труда было общим явлением XII–XIII веков: специализация привела к новому пониманию работы, досуга, политики и в целом всей социальной организации. Однако то, что благодаря внедрению специализации одни пивовары явно лучше справлялись со своей задачей, чем другие, не означало, что они понимали, от чего это зависит, или избавлялись от веры в волшебную составляющую пивоварения. Аббат Эльфрик в Англии X века был шокирован постыдным колдовством – по-видимому, языческим обрядом, – который недалекие люди использовали при варке пива. Еще в XX веке в Норвегии к пивоварению относились с фактически религиозной серьезностью и верой в то, что процесс изготовления напитка должен быть защищен от потенциально опасных сил, таких как маленький народец. В некоторых частях Северной Европы в попытке предотвратить заражение пива злой магией люди рисовали различные знаки и символы, например, изображали на бочках кресты. Во время брожения пива в доме обязательно должны были быть тишина и покой – считалось, что хлопки дверей и громкие звуки приведут к плачевному результату. По поверьям, природные явления, такие как положение солнца, также влияли на результат брожения. Уникальные или особенно важные сорта пива, такие как рождественский эль, требовали еще более экстремальных мер для предотвращения порчи[100 - Hagen A. Op. cit. P. 214; Nordlund O. Op. cit. 263–274.]. Так, две недели перед Рождеством считались неудачными для пивоварения, и это делало предпринимаемые меры предосторожности еще более важными. Хотя новые, более профессиональные городские пивовары, возможно, все больше или даже исключительно полагались на производство пива в качестве источника дохода, это не означало, что они отошли от сельских традиций пивоварения как в используемой технологии, так и в понимания всего процесса.

Специализация и городское пивоварение

В XII веке как в латыни, так и в народных языках начали появляться новые слова, обозначающие пивоварню, что говорит о том, какое значительное развитие получило это заведение. Эти слова особенно часто встречаются в городских архивах, что убедительно свидетельствует о появлении в городах отдельной группы профессиональных пивоваров – переход к специализации пивоварения происходил там значительно быстрее, чем в сельской местности. Первой причиной была проблема с пространством в густонаселенных городских центрах. У большинства горажан не было места для котлов и чанов, а также складских помещений для бочек и открытого пространства, которое можно было использовать в качестве солодовни. Отсутствие необходимых для производства пива условий превратило многих новых переселенцев, в прошлом сельских пивоваров, в простых потребителей пива. Их появление на рынке, в свою очередь, привело к увеличению продаж у тех, кто располагал необходимыми площадями. Это способствовало созданию больших производств с увеличенной производительностью, крупным инвестициям в масштабное и качественное оборудование, а также трудоустройству большого количества рабочих и разделению обязанностей между ними[101 - Bing W. Op. cit. P. 214; Deckers J. Op. cit. P. 451–452.].

Второй причиной, приведшей к специализации городского пивоварения, было загрязнение окружающей среды. Увеличение количества людей и производств на небольшой территории привело к загрязнению источников водоснабжения. Поскольку хорошая вода была абсолютно необходима для производства пива, а также для очистки оборудования и бочек, те, у кого был доступ к чистой пресной воде, обладали преимуществами. С самого начала развития отрасли в условиях города пивоварни располагались на водных путях, чтобы одновременно гарантировать водоснабжение для производства, облегчить поставку сырья и обеспечить конечному продукту легкий доступ к рынкам сбыта. В Харлеме и Делфте в Голландии, а также в Юи, Брабанте и Гамбурге местные пивоварни были прижаты друг к другу по течению главных городских рек[102 - Bing W. Op. cit. P. 264; Deckers J. Op. cit. P. 477; Hallema A., Emmens J. A. Op. cit. P. 65.]. Впрочем, у пивоваров всегда было двойственное отношение к проблемам загрязнения. С одной стороны, им была нужна чистая вода. С другой – реки давали им возможность избавляться от производственных отходов самым простым способом. Пивовары сами становились загрязнителями: они сбрасывали в воду очистки и прочий мусор, а все окружающие улицы были в дыму и пепле от дерева или торфа, которые использовали в пивоварнях для поддержания нужной температуры. Городские власти, похоже, осознавали опасность загрязнения, исходящую от пивоварения: в Англии (в Лондоне, Бристоле и Ковентри) пивоварам не разрешался доступ к общественному водоснабжению[103 - Faber J. A., Diederiks H. A., Hart S. Urbanisering, industrialisering en milieuaantasting in Nederland in de periode van 1500 tot 1800 // ed. A. G. Bijdragen. 1973. Vol. 18. P. 263–265; Salzman L. F. English Industries of the Middle Ages, new edition, enlarged and illustrated. London, 1964. P. 291.]. Ограничения, введенные с целью остановить загрязнения городов, со временем усиливались, однако первые постановления и первое переселение пивоваров в отдельный район (предположительно, как раз для ограничения загрязнения) датируются уже урбанизацией XII–XIII веков.

Третьей причиной специализации была налоговая система, ведь городские власти были заинтересованы в получении прибыли от продажи пива. В Нидерландах, например, для этого контролировали поставки грюйта. Оптовый характер закупки грюйта создавал экономию времени и капитала, которая могла дать преимущество профессиональному пивовару. На континенте, особенно на территории, где к концу XII века появилась Священная Римская империя, налогообложение было местным, то есть определяемым и собираемым местными властями. В Англии налогообложение приняло другую форму, что вполне может объяснить более медленное развитие английского пивоварения. Король Генрих III установил государственную систему налогообложения в 1267 году посредством «Ассизы о хлебе и эле», которая регулировала пивоварение во всем королевстве. «Ассиза» устанавливала критерии качества, цену и меры, которые должны были использоваться при производстве эля, а цена эля прочно связывалась с ценами на зерно и солод. Все это было сделано с целью гарантировать качество пива. Вскоре местные власти приняли собственные схожие постановления – в 1276 году в Лондоне и в 1283 году в Бристоле. Поскольку почти никто не стремился к соблюдению установленных правил, власти взимали плату практически со всех производителей пива в Англии, фактически превращая регулирование пивоварения в налогообложение. «Ассиза о хлебе и эле» оставалась в силе с XIII по XVI век, а в некоторых местах даже дольше. Местные суды и местные чиновники, инспекторы-дегустаторы (aletasters), следили за производством пива и соблюдением установленных правил. Каждый раз, когда новая партия эля была готова, производитель пива обязан был вызывать дегустатора эля, чтобы тот приехал и проверил качество и цену продукта, прежде чем его можно будет продать. В применении этих правил не было никакой последовательности, хотя со временем они и стали более упорядоченными[104 - Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 15; Clark P. The English Alehouse. A Social History 1200–1830. London, 1983. P. 28; Monckton H. A. A History of English Ale and Beer. P. 47–54; Monckton H. A. A History of the English Public House. London, 1969. P. 20.]. Так или иначе, чрезвычайно локальный и частный характер правоприменения не создал английским пивоварам возможности для экономии за счет укрупнения или специализации производства, как это произошло посредством грюйтрехта на континенте.

Четвертая причина специализации включала в себя как проблемы, так и потенциальные выгоды капиталовложений в пивоварение. С одной стороны, большой размер городского рынка увеличил возможные преимущества для более крупных и дорогих пивоварен. С другой стороны, стартовый капитал, необходимый для входа в городской пивоваренный бизнес, тоже рос. Так, например, постановления, направленные на снижение опасности пожара, подобные принятым в Лондоне в 1189 году, обязали пивоваров использовать для отопления только дрова вместо тростника, соломы, стерни и схожих материалов и отдельно лицензировать все пивные, построенные не из камня[105 - Clark P. Op. сit. P. 20–21; King F. A. Op. сit. P. 22; Monckton H. A. A History of English Ale and Beer. P. 41.]. Однако различные механизмы помогали смягчить растущие требования к стартовому капиталу. Два пивовара могли владеть одной пивоварней вместе. Свидетельства о таких случаях есть в Гамбурге и в Нидерландах. При этом каждый из владельцев вел свой собственный бизнес, варил пиво отдельно и продавал его независимо от партнера. В некоторых городах в Нижних Землях и в Германии, по-видимому, существовало общее место, где зерно затирали с полученным суслом, а затем распределяли среди горожан для пивоварения[106 - Bing W. Op. cit. P. 259, 272; Doorman G. Op. cit. P. 36, 49.]. В некоторых случаях городские власти снабжали потенциальных пивоваров базовым оборудованием, чтобы облегчить их финансовое бремя. Город как владелец земли обладал необходимыми помещениями и оборудованием и сдавал их пивоварам в аренду на короткие сроки, возвращая, таким образом, вложения за счет взимания платы за использование котлов и чанов. В ряде внутренних городов Германии в Средние века и в эпоху Возрождения были общественные пивоварни. В некоторых из таких мест пивовар управлял оборудованием и помогал горожанам варить их собственное пиво. При этом его собственные услуги и услуги его помощников включались в арендную плату. Такие пивовары были почти городскими чиновниками. В брабантском Лире в 1390 году была основана городская пивоварня с мельницей. Она не только позволяла жителям, их слугам или друзьям варить собственное пиво, но и нарушала монополию, которой пользовались некоторые местные специализированные коммерческие пивовары. Город сохранил этот альтернативный источник пива как по политическим, так и по экономическим причинам, и производство на городской пивоварне оставалось довольно стабильным в течение всего позднего Средневековья. В Брюгге также была пивоварня, которой могли пользоваться все, у кого было собственное сырье и кто заранее оплачивал акцизный сбор[107 - Еще в начале XIX века в некоторых деревнях Фрисландии в Нидерландах были общественные пивоварни, куда местные домохозяйки могли приносить свое зерно для приготовления пива. Aerts E. Het bier van Lier De economische ontwikkeling van de bierindustrie in een middelgrote Brabantse stad (eind 14de – begin 19de eeuw) // Verhandelingen van de koninklijke academie voor wetenschappen, letteren en schone kunsten van Belgi, klasse der letteren, jaargang. 1996. Vol. 58, № 161. P. 148–149, 162; Penninck J. Op. сit. P. 10.]. Разнообразие стратегий поиска капитала, необходимого для открытия пивоварни, указывает на важность больших инвестиций для успеха предприятий, а также говорит о давлении, ведущем к укрупнению городских пивоваренных производств.

Одной из причин увеличения необходимого стартового капитала для пивоваров XII–XIII веков стало более широкое использование медных котлов. Они давали возможность делать пиво на порядок качественнее, потенциально в больших количествах и с меньшими затратами, чем с использованием деревянных или глиняных сосудов. Первоначально медные котлы делались из медных полос, спаянных вместе, поэтому с ними были проблемы при длительном нагревании, однако мастера постепенно научились создавать более прочную конструкцию, что сделало котлы еще ценнее. Кипячение сусла в медном котле позволило уменьшить теплопотери, сократить количество необходимого топлива и ускорить весь процесс пивоварения. Котлы, несомненно, были самой ценной частью нужного для пивоварения оборудования. Все котлы должны были иметь отверстие внизу для слива, что было слабым местом в их конструкции. Это ограничивало вместимость более ранних глиняных котлов – от 100 до 150 литров. Можно предположить, что объем медных котлов к концу XIII века превышал 1000 литров, а к XV веку, вероятно, увеличился до 4000 литров. Обычной практикой стало ставить медные котлы на круглую печь, сложенную из цельного кирпича. Они, в отличие от своих глиняных предшественников, могли иметь плоское дно, поэтому прочно стояли на решетке или опорах над огнем. Первое упоминание о производстве пива в Финляндии указывает на то, что в процессе использовался котел[108 - Doorman G. Op. cit. P. 54, 56–58; Loenen J. C. Op. cit. P. 26; R?s?nen M. Op. cit. P. 36; Techen F. Op. сit. P. 333; Vilsteren V. T. De oorsprong en techniek van het brouwen tot de 14de eeuw // Bier! Geschiedenis van een volksdrank / ed. R. E. Kistemaker, V. T. Vilsteren. Amsterdam, 1994. P. 14–19.]. Использование котла можно расценивать как признак развития пивоварения, а также как показатель производства более качественного пива на технологической периферии Европы. Вместе с использованием медных котлов лучшего качества и большего размера в отдельных сосудах начали делать затирание и кипячение. К XIII веку некоторые городские пивовары добавляли горячую воду в солод в деревянном заторном чане, а затем кипятили полученное сусло в медном котле. В то время у городских пивоваров обязательно должны были быть медный котел для кипячения воды и сусла, заторный чан, деревянные чаны для охлаждения и брожения, а также несколько бочек[109 - Чаны были длинными, узкими и неглубокими, возможно, сделанными из стволов выдолбленных деревьев. Doorman G. Op. cit. P. 48, 53–54.]. Количество бочек зависело от их размера и объема производства, при этом габариты бочек часто определялись властями. В итоге все нужное оборудование требовало значительных капиталовложений, недоступных большинству городских жителей.

К 1300 году пивоварение в городах Северной Европы стало прибыльным занятием. Пивоваром мог стать не каждый, поскольку требовались умение варить пиво и организовывать дело, а также был необходим стартовый капитал. Несмотря на это, многие люди начали заниматься пивоварением не только для удовлетворения своих бытовых нужд, но и в качестве коммерческого предприятия. Самый знаменитый случай, хотя он и не был единичным или уникальным, произошел с Марджери Кемп, англичанкой, жившей в Кингс-Линне. В конце XIV века она «из чистой алчности и для того, чтобы сохранить свою гордость… занялась пивоварением и была одним из лучших пивоваров в Норвиче на протяжении трех или четырех лет, пока не потеряла много денег, поскольку у нее никогда не было опыта в этом деле. Какими бы хорошими ни были ее работники и как бы они ни разбирались в пивоварении, дела у них никогда не шли успешно. И каждый видел, что стоило только возникнуть обильной пене, как она тотчас пропадала, и эль раз за разом становился хуже, так что ее работникам стало стыдно, и они не захотели остаться с ней»[110 - Kempe M. The Book of Margery Kempe // ed. A. Windeatt. London, 1985. P. 44.]. Восприняв это как знак божьего наказания и увидев, что все ее вложения пропали, Марджери Кемп бросила пивоварение. Подобные проблемы с остановкой брожения из-за дрожжевой инфекции и других причин, судя по всему, были по крайней мере периодическими, если не постоянными, у средневековых пивоваров. Опыт Марджери Кемп ничем не отличался от опыта многих других предпринимателей времен роста городов в XII–XIII веках, которые попробовали свои силы в пивоварении и не преуспели. И все же многие из них продолжили свое дело и даже добились в нем успеха.

Города и налогообложение

В XII–XIII веках города постепенно получили право сбора налога на грюйт. Владельцы грюйтрехта, графы или епископы, даровали, сдавали в аренду или продавали право сбора налогов городам. У графа (как это было, например, в Лёвене, в южной части Нижних Земель) часто был отдельный чиновник (officer), ответственный за налогообложение. Передавая право сбора налога городу, граф мог избавиться от него. В Брюгге в 1190 году граф Фландрии, испытывая нехватку денег, одолжил одному дворянину грюйтрехт в обмен на наличные. Дворянин компенсировал сумму, отданную графу, продав право на взимание налога видным горожанам. В Зютфене на востоке Нидерландов до 1326 года, пока город, наконец, не выкупил весь налог одной единовременной выплатой, клирики владели грюйтрехтом и сдавали его в аренду либо каноникам в церковном капитуле, либо другим лицам. Изначально это право было приобретено только для определенных районов, и только к 1479 году город выкупил налог уже для всех кварталов. Самой ранней прямой продажей, вероятно, была передача грюйтрехта городу Динану в южных Нидерландах графом Намюра между 1047 и 1064 годами. Города покупали грюйтрехт и даже платили за него надбавку, поскольку очень ценили то свидетельство политической независимости, которое давало им взимание собственных налогов. Это также дало им власть над стремительно растущей отраслью с большим потенциалом для будущего сбора налоговых поступлений. Доступ к грюйту ценился настолько повсеместно, что для содействия развитию новых городов лорды могли даже предоставить горожанам право делать грюйт самостоятельно, без каких-либо ограничений, в том числе в области финансов. Граф Фландрии в 1289 году передал это право жителям поселения Ньивпорт[111 - De Vries W. Op. сit. P. 62–64; Doorman G. Op. cit. P. 16; Kieft C. Op. сit. P. 165; Penninck J. Op. сit. P. 4; Uytven, R. van, Stadsfinanciёn en stadsekonomie te Leuven van de XIIe tot het einde der XVIe eeuw. Brussels, 1961. P. 314.].

В некоторых юрисдикциях, особенно за пределами областей быстрого роста городов, власти относились к своему грюйтрехту более ревностно. Например, в 1268 году епископ и капитул собора в Мюнстере в Вестфалии договорились, что они сохранят за собой право взимать налог на грюйт и не будут передавать его городам. Епископ Кельна очень медлил с передачей грюйтрехта любому городу, находящемуся под его юрисдикцией, а в самом Кельне искусство приготовления грюйта держалось в секрете. В 1420 году городской совет поручил знающей женщине научить определенного пивовара, и никого другого, как его делать. Несмотря на сопротивление властей в некоторых областях в долине нижнего Рейна, со временем все больше и больше городов получали право на взимание грюйтрехта. В Роттердаме, например, граф Голландский занял деньги у города, но вместо того чтобы просто вернуть их, он предоставил городу свое право на сбор налога. Впрочем, это произошло только в 1402 году. Амстердам был одним из последних, кто выкупил грюйтрехт у своего нового монарха, Филиппа II Испанского, в 1559 году[112 - Ackersdyck W. C. Op. сit. P. 198–200; Kampeter P. H. Die wirtschaftliche Entwicklung des Rheinisch-westfalischen Brauerei-Gewerbes unter besonderer Ber?cksichtigung des bergischen Landes. Giessen, 1925. P. 10; Schulte A. Op. сit. P. 133–136.].

Города, приобретающие право взимать налог с пивоварения, начинали все чаще и чаще сдавать его в аренду: они продавали налоговые полномочия частным лицам с аукциона. Таким образом снижались административные расходы, а городские власти получали единовременную выплату[113 - Сбор налогов не всегда был простым процессом. Город Арнем в восточных Нидерландах, например, добивался права на взимание налогов долгим и окольным путем. Только в 1345 году епископ продал ему свое право взимать налог на грюйт, хотя город уже в 1315 году получил право взимать грюйтрехт от графа Гелдерланда. Городские власти могли устанавливать налоговые ставки и заниматься всеми делами, связанными со сбором графского налога. Взамен граф получал единовременную выплату за двадцать пять лет, а город затем продавал налоговое право лицу или лицам, предлагающим наибольшую цену. Alberts W. J. Op. сit. P. 335–337, 344–345; Jensma Th. E. Op. сit. P. 194.]. Откупщик, конечно, пытался собрать больше, чем заплатил городу, чтобы получить прибыль от сделки. Поскольку от таких сделок потенциальный доход уменьшался, многие все же собирали часть или все налоги самостоятельно, не отдавая это право в частные руки. Между пивоваром и откупщиком существовал очевидный антагонизм, который сохранялся и порождал конфликты, а иногда и насилие, во все время существования аренды налоговых прав частными лицами. Еще в XVIII веке эта система сохранялась в большей части Северной Европы и зачастую уходила только вместе с реформами, последовавшими за Великой французской революцией.

Города контролировали и регулировали поставку грюйта, чтобы собирать причитающиеся им деньги. Если бы все пивовары были обязаны использовать грюйт, то простая монополия на его поставку гарантировала бы эффективный и полный сбор взимаемых налогов. В регионах, где преобладал грюйт, города обычно передавали работу по приготовлению смеси трав и ее продаже по фиксированным ценам, включая налог чиновнику, называемому грюйтером (gruyter или gruiter). На латыни его называли grutarius или, в некоторых случаях, fermentarius[114 - В Сент-Трюйдене, получившем грюйтрехт в 1045 году от епископа Меца, находился представитель монастыря grutarius, упоминаемый уже в XII веке. Deckers J. Op. cit. P. 466.]. В некоторых городах даже было здание, предназначенное для хранения и продажи трав, которое называлось gruithuis, или gruthuse. Там могли находиться сосуды для взвешивания и упаковки трав: растения следовало измельчить, спрессовать, а затем отмерить, прежде чем передать каждому пивовару, пришедшему за своей долей[115 - Gruyter также мог заниматься высушиванием компонентов грюйта. Записи о gruithuis в Везеле показывают, что его затраты на торф были выше, чем, судя по всему, было необходимо для обогрева здания, поэтому часть топлива могла уходить на приготовление различных трав или даже на производство солода. Doorman G. Op. cit. P. 35; Ebbing H., Vilstern V. T. Op. сit. P. 24–27.]. Грюйтер часто был не просто сборщиком налогов, но и пивоваром, который, помимо продажи трав, сам варил пиво в городском gruithuis. Он мог быть также наемным городским бюрократом, хотя неясно, насколько это было обычным явлением. В Брюгге в 1252 году владелец gruithuis пытался воспрепятствовать розничной торговле пивом, импортируемым из Англии или Германии, опасаясь, что продажа импортного пива уменьшит доход от причитающихся ему сборов. Более того, он пытался использовать свое политическое влияние для увеличения налоговых поступлений. Неудивительно, что те, кто имели право на сбор грюйтрехта или тем или иным образом собирали налоги на грюйт, часто уже в XIII веке обладали большим состоянием и были важными фигурами в своих городах, имея определенное политическое влияние и власть[116 - Bing W. Op. cit. P. 220; H?pke R. Br?gges Entwicklung zum mittelalterlichen Weltmarkt. Berlin, 1908. P. 94.].

Впрочем, практика не была единообразной, были вариации в зависимости от местных экономических и политических условий. В Дордрехте в Голландии gruithuis упоминается в документе 1322 года. Уже через два года он стал единственным источником снабжения в южной части графства, что, по-видимому, сделало сбор грюйтрехта чрезвычайно ценным для грюйтера, но создало неудобства для пивоваров в других городах (ведь теперь им нужно было покупать грюйт в Дордрехте). В Девентере в восточной части Нидерландов gruithuis существовал, по крайней мере, уже в 1339 году, когда город впервые получил налог от епископа Утрехтского, сохранившего подробные записи о своей работе. Грюйт продавался там порциями, одной порции, предположительно, было достаточно для одной варки, поэтому система налогообложения определяла характер пивоварения[117 - Ackersdyck W. C. Op. сit. P. 186; Alleblas J. Nieuw leven in een oud brouwerij? Geschiedenis en toekomst van De Sleutel // Kwartaal & teken van Dordrecht Gemeentelijke archiefdienst. 1983. Vol. 9, № 2. P. 1; De Hullu J. Op. cit. P. 116–117; Doorman G. Op. cit. P. 32, 93.]. В Магдебурге в Германии, как и во многих других городах региона, был gruithuis, в XIII веке он находился в пивоварне архиепископа. Неудивительно, что местные пивовары долго боролись за освобождение от необходимости ходить на эту пивоварню за грюйтом, ведь конкуренты могли полностью диктовать им темпы производства. Обязательное требование к пивоварам ходить в gruithuis для смешивания солода с грюйтом, действительно имевшее место в некоторых случаях, было способом гарантировать, что пивовары использовали достаточное количество зерна и не пытались варить более жидкое пиво для увеличения прибыли. Возможно, это также был способ сохранить в секрете точный состав грюйта[118 - Bing W. Op. cit. P. 242–243; De Vries W. Op. сit. P. 67; Doorman G. Op. cit. P. 37.]. Если бы все пивовары затирали и варили в одном и том же сосуде, смешивание грюйта с солодом не только избавило бы их от проблем, но и обеспечило бы равномерное распределение вкуса и аромата. Как только пивовары начали затирать и варить пиво в отдельных емкостях, они потеряли все преимущества смешивания сухих ингредиентов.

Судя по всему, использование грюйта в пивоварении было распространено на большей части территории Северной Европы, и лишь пробелы в сохранившихся свидетельствах оставляют впечатление, что в некоторых местах не производили пиво с использованием восковницы[119 - В сельской местности было невозможно ввести такой налог, хотя такая попытка и была предпринята семьей, владевшей налогом в северной части Голландии и в Западной Фризии в XIV веке. Jensma Th. E. Op. сit. P. 179.]. Концентрированный характер городского пивоварения и тенденция к специализации – все это сыграло на руку сборщикам налогов. К 1300 году грюйт и налоги на него, хотя в разных местах к ним относились по-разному, стали обычным явлением в городах Нидерландов, а также в долине Рейна. Вскоре, однако, обстоятельства изменились. К концу XIV века город Лёвен отказался от всяких претензий и от налогов на грюйт и просто взимал фиксированную плату за каждую произведенную бочку пива. Пивовары могли свободно выезжать в сельскую местность и выбирать все, что им нравилось, для приготовления грюйта[120 - Uytven, R. van, Stadsfinanciёn en stadsekonomie te Leuven. P. 315.]. Подобная свобода была бы возможна только в том случае, если бы: 1) грюйт был, как предполагается во многих источниках, существовавших до этого времени, смесью трав; 2) города и местные власти готовы были признать, что их целью является получение дохода, а контроль за вкусом и качеством напитка они готовы предоставить самим пивоварам. Общая тенденция заключалась в том, что местные власти постепенно стали уделять меньше внимания технологии пивоварения и сосредоточили усилия на сборе налогов.

Налоги на пиво стали источником, из которого взяла начало общая система акцизных сборов. Взимание фиксированной пошлины с покупной цены любого облагаемого налогом продукта началось еще в 1122 году, когда аббатство Сен-Тронд собирало деньги с людей, которые открывали свое дело на их землях. Монахи также взимали акцизный налог, заставляя пивоваров поставлять фиксированное количество пива каждую неделю. В 1141 году другой монастырь в Нижних Землях – Крепен – получил право взимать налог на пиво, который не имел ничего общего с грюйтом или грюйтрехтом. К началу XIII века в большинстве городов Брабанта уже существовали акцизы. В Лёвене, например, акциз на пиво был введен в 1365 году или даже значительно раньше. Во Фландрии к последней четверти XIII века акцизные налоги уже давно существовали и прочно утвердились. Пиво было одним из самых популярных товаров, подлежащих акцизному сбору, и к XV веку многие города в Нидерландах превратили налог на грюйт в акцизный налог на пиво[121 - De Vries W. Op. сit. P. 65–66; Uytven, R. van, Stadsfinanciёn en stadsekonomie te Leuven. P. 324; De Wal J. Accijnsbrief van Haarlem in 1274 door Floris V verleend of ontworpen // Werken van de maatschapij van Nederlandse letterkunde te Leiden. 1856. Vol. 7, № 2. P. 166; Wyffels C. De oorsprong der ambachten in Vlaanderen en Brabant. Brussels, 1951. P. 101–102.]. В процессе перехода на новую систему нидерландцы были быстрее, чем их немецкие коллеги. В Висмаре, например, пиво не подпадало под акцизный сбор до 1427 года, а в следующем столетии город взимал его только время от времени. Уже после этого он стал стандартом для налогового портфеля города. Дальше на востоке, в прусских городах, акцизы на напитки, которые, без сомнения, включали и пиво, были введены в период с 1428 по 1457 год[122 - Enss H. Die Anf?nge der Bier-Zeise unter dem Deutschen Orden Ein Beitrag zur Geschichte der Preussischen Accise. K?nigsberg, 1908. P. 7; Techen F. Op. сit. P. 217.]. Хотя такие налоги и создавали некоторые проблемы при их введении, они, как правило, не только закреплялись, но впоследствии увеличивались и становились все более сложными.

Свобода пивоварения

Стоит понимать, что налоговая система не являлась системой лицензирования – все имели равный доступ к грюйту. Нужно было только иметь возможность заплатить установленную цену, пусть и намеренно завышенную, за смесь трав.

Каждый в городе имел право варить пиво. По крайней мере, таков был закон, когда в новых городских центрах начали открываться первые пивоварни. Многие города и их жители упорно отстаивали это право. Так, некоторые города Восточно-Франкского королевства получили право варить пиво еще во времена правления короля Генриха Птицелова (919–936), и это право зачастую оставалось в силе до середины XIII века. Первый парижский устав о пивоварении 1268 года демонстрирует правовой статус пивоварения в большинстве европейских городов. Варить пиво мог кто угодно. Не было ни требований об обучении, ни монопольных прав, ни каких-либо ограничений на занятие пивоварением. Все, что нужно было делать любому пивовару, – это следовать установленным правилам и обычаям приготовления напитка. Единственным ограничением в Париже – для XIII века чрезвычайно мягким по сравнению с правилами, установленными для других ремесел, – было требование принадлежать к торговой организации с одним начальником и двумя помощниками. Они брали на себя роль чиновников и следили за всеми добавками, используемыми при приготовлении пива[123 - Charlie J. Op. сit. P. 4–6; Kampeter P. H. Op. сit. P. 3; Salem F. W. Op. сit. P. 19–20.]. В 1246 году граф Голландский объявил мужчинам, живущим в Делфте, что они не могут запретить своим женам варить пиво в том объеме, который им нравится, если они к этому привыкли. Это заявление повторил и его преемник для города Медемблик в 1288 году[124 - Mieris F. Groot Charterboek der Graven van Holland, van Zeeland en heeren van Vriesland. Leiden, 1753–1756. P. 234, 481.]. Во всем этом прослеживается тенденция к восстановлению свободы пивоварения. В Нюрнберге, как и в ряде городов Франконии, все граждане пользовались Allgemeines Braurecht – всеобщим правом варить пиво, а в Гамбурге XIV века, как и во многих других местах, единственным требованием, чтобы стать пивоваром, была принадлежность к городу[125 - Bing W. Op. cit. P. 267; Schlosser H. Braurechte, Brauer und Braust?tten in Mnchen: Zur Rechts- und Sozialgeschichte des sp?tmittelalterlichen Brauwesens. Elsbach am Main, 1981. P. 4.].

И все же со временем городские власти значительно ограничили свободу пивоварения. К XV столетию ограничения во многих случаях были настолько обширными, что право на свободную варку пива было фактически отнято. При этом процесс был постепенным, шаги на пути к ограничениям иногда были незначительными и, казалось бы, несущественными. Очевидно, дело было в потребности городских властей гарантировать достаточные поставки пива хорошего качества и предотвращение пожаров. Гамбург, например, полностью запретил пивоварение в одном из районов города около 1301 года из-за опасности возникновения пожаров. В Мюнхене же причина ограничения была другой. Первое сообщение о пивоварении в Мюнхене относится к 1286 году: примерно в то время, когда местный лорд, герцог Баварии, заявил о своем праве издавать законы, касающиеся этой отрасли. Герцог настаивал на том, что только он может выдавать разрешение на занятие пивоварением в городе. Такое разрешение давалось, если пивовар мог продемонстрировать и свою компетентность, и владение необходимым оборудованием. Установленные в Мюнхене правила не были строгими, хотя пивовары, которые не соблюдали требования, были обязаны пожертвовать свой продукт бедным. В этом случае, как в Аугсбурге, где регулирование пивоварения началось в 1155 году, и в Ульме, где постановление о пивоварении появилось в 1255 году, правила утверждали контроль городских властей над торговлей. В Нюрнберге регулирование начало оформляться в начале XIV века через ограничения на состав, время варки, время и место продажи напитка и даже особенности его подачи. Пивовары ежегодно должны были давать клятву, что будут неукоснительно соблюдать эти постановления. Городские власти могли посетить любого пивовара в любое время, если у них возникали подозрения в нарушении установленных правил[126 - Gr?sse J. G. T. Bierstudien. Dresden, 1872. P. 26; Schlosser H. Op. Cit. P. 8–11, 22; Schultheiss W. Brauwesen und Braurechte in Nrnberg bis zum Beginn des 19. Jahrhunderts // N?rnberger Werkst?cke zur Stadt- und Landesgeschichte, Schriftenreihe des Stadtarchivs N?rnberg. 1978. Vol. 23. P. 4–6; Siebel J. E. Op. cit. P. 18; Stefke G. Ein st?dtisches Exportgewerbe des Sp?tmittelaters in seiner Entfaltung und ersten Bl?te Untersuchungen zur Geschichte der Hamburger Seebrauerei des 14. Jahrhunderts. Hamburg, 1979. P. 19–22.]. Со временем такие ограничения стали нормой для городских пивоваров по всей Европе и еще больше усложнили процессы вхождения в индустрию и успешного существования в ней.

В Гамбурге город специально пытался обеспечить как можно большему количеству людей возможность заниматься пивоварением. Однако при этом было усилено регулирование производства, что в долгосрочной перспективе имело противоположный эффект. Перед тем как начать варить пиво, необходимо было получить разрешение от города, что, по сути, создало систему лицензирования. Уже в 1381 году пивовар, планирующий производить продукт на экспорт, должен был получить разрешение городского совета, то есть к этому времени власти установили, что дозволение варить пиво даруется городом, а не является правом его граждан. К середине XV века в городе было фактически запрещено производство пива даже для домашнего использования. В Гамбурге, Бремене, Висмаре и ряде других городов Северной Германии не разрешалось пользоваться пивоварней никому, кроме ее владельца: аренда пивоварни на любой срок была незаконной. Это ограничение резко урезало возможности для входа в дело, сильно повысив минимальный капитал, необходимый для варки даже для личного пользования. В Гамбурге пивовары должны были производить собственный солод, и ровно столько, сколько они могли использовать в деле, – не больше и не меньше. После кризиса 1410 года власти Гамбурга решили сократить производство пива, отозвав лицензии у ряда производств и запретив строительство новых пивоварен в некоторых районах города. Во многих северогерманских городах к XV веку право варить пиво, предоставленное городскими властями, было закреплено не только за человеком, но и за территорией, поэтому пивоварение можно было практиковать только на определенных, приспособленных для этого участках[127 - Bing W. Op. cit. P. 257–267; Techen F. Op. сit. P. 294–295.].

В английских городах право варить пиво также постепенно стало зависеть от разрешения, выдаваемого городскими властями. В Норвиче и Честере, как и в других городах XIII века, гражданину, желающему варить пиво, нужно было заплатить пошлину пивом – толсестер (tolsester), где сестер (sester) обозначал меру объема пива. К XV веку жесткое регулирование пивоварения уже было широко распространено в Германии и усиливалось в Англии, в то время как в Нидерландах его не было, хотя и там можно проследить похожую тенденцию. Например, в 1442 году в Утрехте на год было полностью запрещено домашнее пивоварение, а к 1493 году запрет на него стал бессрочным. Ожидалось, что это ограничение поможет местной пивоваренной промышленности найти рынок сбыта. Обычным первым шагом к ограничениям для городов Нидерландов было введение налога на домашнее пивоварение, как это было в Амстердаме в 1484 году и Харлеме в 1498 году, по фиксированной ставке за каждую варку[128 - Loenen J. C. Op. cit. P. 11; Muller F. S. Op. сit. P. 65–66; Salzman L. F. Op. сit. P. 288.]. Южнее, в городе Хасселт, чтобы предотвратить подпольное занятие коммерческим пивоварением, была установлена верхняя граница примерно в 150 литров, которые один человек мог варить в год. Это, по сути, довольно строго ограничивало право горожан варить пиво. В Амстердаме домашние пивовары, чье годовое производство не превышало двадцать бочонков, были освобождены от налога на каждую сваренную бочку, однако они все равно должны были платить небольшую сумму за каждую варку, о чем им напоминало постановление 1493 года. Такие правила оставались в силе до 1573 года, когда домашнее пивоварение в городе было полностью объявлено вне закона, а затем этот запрет был подтвержден в 1581 году[129 - Breen J. C. Aanteekeningen uit de geschiedenis der Amsterdamsche nijverheid, II bierbrouuwerijen // Nederlands fabrikaat Maandblad der vereniging Nederlands fabrikaat. 1921. P. 75; Martens J. Bier en stadsfinancien te Hasselt, 16e en 17e eeuw // Gemeente krediet van Belgie, driemaandelijke tijdschrift. 1976. Vol. 30, № 118. P. 250; Philipsen J. P. W. De Amsterdamsche Brouwnijverheid tot het Einde der Zestiende Eeuw. Amsterdam, 1937. P. 8–9.]. Подобный запрет повторялся в положениях о налогах на пиво на протяжении всего XVII века[130 - G. A. Leiden Archieven van de Gilden: #191 37. 1616; Cau C., Leeuwen S., Paulus J., Scheltus I. Groot Placaatboek vervattende de Placaaten, Ordonnantien en Edicten van den Hoog Mog. Heeren Staaten Generaal der Vereenigde Nederlanden. Hague, 1658–1770. P. 1: 1715–1716, LV; 3: 938–939; Yntema R. J. The Brewing Industry in Holland, 1300–1800: A Study in Industrial Development. Chicago, 1992. P. 20.]. Такие действия городских властей привели к долгосрочному упадку домашнего пивоварения – тенденции, начавшейся еще в XIII веке. Хотя запрет на него действительно уменьшал опасность пожара, очевидно, что это не было реальной причиной для принятия ограничительных законов. Власти хотели быть уверены, что доходы, получаемые от продажи пива, не ускользнут от сборщика налогов. То же самое можно сказать и об окончательном ограничении пивоварения в Англии, принятом в 1637 году. С этого момента, с небольшими изменениями в ходе последующей Гражданской войны, владельцы пивных, трактиров и других питейных заведений не могли делать свое собственное пиво и должны были покупать его у стороннего поставщика. Этот закон был одним из этапов подготовки для сбора нового налога, взимаемого со всех продаж пива[131 - Wilson A. Food and Drink in Britain. P. 383.].

Городские власти ввели обширные ограничения и регуляцию частного, домашнего пивоварения из-за давления со стороны профессиональных пивоваров. Те горожане, которые специализировались на пивоварении и получали подавляющую часть своих доходов от производства, хотели избавиться от конкуренции. Сложность вхождения в отрасль давала уже существующим профессиональным пивоварам своего рода монопольную власть. Города вводили ограничения в первую очередь потому, что хотели свести к минимуму усилия и затраты на сбор налогов. Чтобы увеличить денежные поступления, города позволяли оставшимся пивоварам повышать цены. Следующим логическим шагом было их зафиксировать, что и произошло в Англии в «Ассизе о хлебе и эле» в 1267 году, в Австрии – уже в 1320 году, а также в Нюрнберге примерно в то же время[132 - Schultheiss W. Op. сit. P. 4; Werneck H. L. Brauwesen und Hopfenbrau in Ober?sterreich von 1100–1930 // Jahrbuch 1937 Gesellschaft f?r die Geschichte und Bibliographie des Brauwesens E. V. Berlin, 1937. P. 50.]. Налоговая система и регулирование пивоварения мешали мелким и домашним производствам и способствовали развитию городской индустрии, в которой все больше преобладали профессиональные пивовары.

Распространение пива

К 1300 году профессиональные пивовары добились успехов в создании и коммерциализации системы распространения пива. Таверны были напрямую связаны с пивоварами, а часто даже находились в тех же зданиях, что и пивоварни. Кроме этого, для некоторых таверн были налажены регулярные поставки от определенных пивоваров. Принятый в Лондоне в 1189 году закон о местах продажи эля показывает, что по крайней мере в крупнейшем городе Англии существовала система лицензирования питейных домов. Со временем все больше городов разрабатывали собственные правила, по которым эти заведения должны были работать. Так, например, устанавливались определенные часы работы. С 1329 года лондонские таверны должны были закрываться в определенное время, еще появилось требование по установке специальных знаков и вывесок, указывающих на то, что заведение является пивной. К 1309 году в Лондоне с населением около 80 000 человек было 354 трактирщика, однако все они были скорее связаны с торговлей вином, а не пивом. В то же время в городе насчитывалось более 1330 пивных, торговавших элем, то есть по одной на шестьдесят жителей. Предположительно, к началу XIV века пивные распространились по всей Англии, и подобные питейные заведения, вероятно, существовали в большинстве городов Северной Европы. Исторически хозяйками многих английских таверн были женщины. Истоки этого лежат в сельском пивоварении, однако на протяжении XIV–XV веков управление питейными заведениями постепенно переходило к мужчинам, особенно в крупных городах. На английских тавернах висели вывески, обозначающие род занятий владельца, однако, в отличие от вывесок всех других ремесел, само изображение на вывеске не имело ничего общего с ремеслом, которым занимались трактирщики. Еще до нормандского завоевания шест или метла указывали на то, что в здании находится пивная. Совершенно не ясно, чему этот знак обязан своим происхождением. Самой логичной версией можно считать то, что метла использовалась для размешивания пива в чане для брожения, а затем вывешивалась для просушки перед домом. В любом случае вывеска с метлой, по-видимому, была уникальной для Англии – таверны и пивные на континенте использовали другие символы и опознавательные знаки[133 - Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 43–51; Clark P. Op. сit. P. 11, 20–21, 28; Hagen A. Op. cit. P. 208; King F. A. Op. Cit. P. 20; Monckton H. A. A History of the English Public House. P. 19–26.].

В XIV веке Гамбург окончательно формализовал связь между пивоварней и таверной, закрепив, что пиво могло подаваться публике только в том доме, где оно варилось. Однако такие жесткие ограничения были редкостью. Те владельцы таверн, которые не были одновременно пивоварами, часто были бедны и вынуждены получать кредит у своего поставщика. Таким образом, хозяин таверны и пивовар были связаны не только как распространитель и поставщик товара, но также как должник и кредитор[134 - Bing W. Op. cit. P. 280, 282–283.]. Поскольку таверны часто располагались в удобных местах, рядом с рынками или в гаванях, они становились местами для встреч и ведения бизнеса. Владельцы таверн, как правило, были юридически свободными мужчинами и женщинами, часто наделенными определенными общественными функциями, включая сбор пошлин и налогов, причем не только на пиво. В Польше суды и даже чеканщики (moneyers) иногда работали в тавернах. Польские трактирщики пользовались более высоким статусом, чем их «коллеги» из других регионов, в результате разнообразия функций учреждения. Владельцы таверны обычно работали по лицензии лорда, который позволял заведению работать за определенную плату. За пределами Польши таверны, судя по всему, не играли такой заметной роли в местной и региональной экономике, однако по крайней мере к XIII веку они уже были обычным явлением в жизни большей части северной и восточной Европы. К XIII веку польские таверны, по мере роста их числа и развития экономики, стали больше походить на таверны в Англии и Нидерландах, существуя не столько как центры бизнеса и управления, сколько как места встреч и развлечения для земледельцев и крестьян[135 - Помимо продажи пива, польские трактирщики обычно сами его варили, расширяя масштабы своего дела и внося в него большее разнообразие. Ciesla I. Op. сit. P. 222–225; Rabecka I. The Early Medieval Tavern in Poland // Kwartalnik Historii Kultury Materialnej. 1962. Vol. 10, № 1–2. P. 372–375.].

Пиво, сваренное городскими пивоварами, могло изготавливаться из тех же ингредиентов и даже тем же способом, что и продукт сельских пивоваров, однако между ними, по-видимому, существовала значительная разница в качестве. Благодаря тому, что городские пивовары могли производить более качественное пиво, к 1300 году они нашли рынок сбыта для своего продукта и в сельской местности. Доступ к лучшему сырью и лучшему оборудованию, экономия за счет крупномасштабного производства и улучшенные методы распространения продукта – все это работало в их пользу. Предположительно, у городских профессиональных пивоваров было значительно больше возможностей практиковаться и экспериментировать, чем у их сельских коллег. Сельское пивоварение не исчезло, и в Нижних Землях, например, могло даже выиграть от роста производства сырья для пивоварения. В Англии, как и в Нидерландах, пивоварение оставалось почти всеобщим занятием[136 - Bing W. Op. cit. P. 213–214; De Vries W. Op. сit. P. 68; Prevenier W., Blockmans W. The Burgundian Netherlands. Cambridge, 1986. P. 83–86; Salzman L. F. Op. Cit. P. 287–288.], однако городские пивовары сумели отделить производимое ими пиво от традиционного сельского напитка, фактически создав новый рынок. Городское пиво было лучше, но вместе с тем дороже: в Англии в 1272 году разница в стоимости могла составлять 50 %[137 - Stopes H. Op. сit. P. 6.]. Поэтому, хотя распространение и продажа городского пива в сельской местности и были возможны, ценообразование ограничивало реальные объемы продаж.

В 1300 году ни в голландских, ни в английских городах не было никаких признаков инноваций в производстве. Технологии городских и сельских пивоваров были очень похожи. Пивовары в растущих городах, продолжая варить пиво по-старому, увеличили масштабы производства и коммерциализировали распространение продукта. Домашнее производство сельской местности было сначала заменено в городах индивидуальными мастерскими, а в некоторых крупных городах – объединенными мастерскими, где пивовары жили и работали рядом друг с другом в одном районе, делясь как минимум информацией. Никаких признаков сотрудничества между производителями пива пока не было, но существовала конкуренция, которая, по-видимому, была одной из причин более высокого качества городского продукта[138 - Peacock D. P. S. Op. сit. P. 8–9.]. Урбанизация в Северной Европе в XII–XIII веках сделала возможной коммерциализацию пивоварения. Изменения в масштабах производства и составе работников пивоварен не привели к изменениям конечного продукта или технологии производства. Еще в 1300 году, несмотря на широкое распространение городского пива, перевозки как сырья, так и готовой продукции осуществлялись только на короткие расстояния. Пивовары получали местное сырье и быстро распродавали свое пиво потребителям непосредственно в том же городе или в близлежащей сельской местности, где оно было произведено. Промышленность резко изменилась в последние годы XIII и в течение XIV века с появлением нового напитка – пива, приготовленного не с грюйтом, а с хмелем. Использование хмеля положило начало второму этапу долгосрочного развития североевропейского пивоварения, ознаменовав переход от периода подготовки к периоду продуктовой инновации.

Глава 4. Охмеленное пиво, ганзейские города и истоки торговли пивом

Европейцы начали выращивать хмель (Humulus lupus L) задолго до того, как охмеленное пиво стало товаром и превратилось в любимый напиток производителей пива и его потребителей в Нижних Землях, Франции и Англии. Слово «хмель» имеет урало-алтайское, а также тюркское происхождение. Сперва оно появилось в славянских языках и лишь затем – в северогерманских. Более того, «слова, обозначающие пиво и опьянение, вероятно, были связаны со словами, обозначающими хмель в старославянском, эстонском, латышском и финском языках, но не в немецком или романских»[139 - Wilson D. G. Op. cit. P. 640.].

Упоминание хмеля в фольклоре северо-восточной Европы в сочетании с лингвистическими свидетельствами, связывающими хмель с опьянением, позволяет предположить, что выращивание и употребление этого растения распространялось из Центральной Азии на юг.

Для греков хмель оставался диким растением, но римляне выращивали его на огородах, используя как приправу. Плиний Старший рекомендовал хмель при проблемах с печенью, а Страбон упоминал о пользе его употребления в пищу[140 - В Талмуде упоминается некое пахучее растение, которое вавилоняне, в годы Вавилонского пленения, использовали в качестве добавки при приготовлении пива. Возможно, но ни в коем случае не наверняка, это был хмель. Hoffmann M. Op. cit. S. 27; King F. Op. cit. P. 12; Urion E., Eyer F. Op. cit. P. 40.]. Усики дикого хмеля были для римлян деликатесом, и ели их так же, как сегодня едят спаржу. Возможно, что даже само слово «спаржа» служило для обозначения хмеля. Исидор Севильский, писавший в 624 году, тоже упоминал это растение[141 - Bober P. P. Op. cit. P. 207–208; Born W. Merckwaerdighe Bierologie. P. 43; Nelson M. Op. cit. P. 141–142.].

Ренессансный перевод сочинения Иоанна Дамаскина (777–857) содержит описание хмеля, доказывающее его ценность как очищающего и седативного средства. Однако нигде мы не встретим сведений о том, что хмель годится для приготовления пива, даже у Плиния, которому часто приписывают такие высказывания[142 - Перевод Иоанна Дамаскина 1581 года, по крайней мере во фрагменте с хмелем, больше опирается на арабского фармаколога Масаваиха аль-Мардини (ум. 1015), чем на оригинал. Wilson D. G. Op. cit. P. 638–639.]. Кельты – безусловно, варившие эль, – не знали этого растения, потому как у них попросту не существовало для него слова. Совершенно очевидно, что доантичные и античные пивовары не использовали хмель для придания пиву вкуса. А если и использовали, то крайне редко.

Хмель и пивоварение

В эпоху Каролингов пиво варили с добавлением хмеля. Основное применение растения, во всяком случае в раннее Средневековье, было, по-видимому, лекарственным. Humolariae, хмельники, перечислены в документе 768 года, описывающем дар отца Карла Великого Пипина Короткого церкви Сен-Дени. Аббатство Сен-Жермен-де-Пре снабжало монастырь хмелем, привозимым из нескольких наделов. В документе конца IX века из аббатства Сен-Реми также упомянут хмель, который, судя по всему, поставляли сюда в больших количествах. Так что к VIII веку он был широко известен в Западной Европе и выращивался по меньшей мере в монастырских садах. С 859 по 875 год и позднее в анналах баварского аббатства Фрейзинген упоминаются сады с хмельником, а с середины IX века арендаторы в некоторых французских монастырях, например в Сен-Реми, Лоб и Сен-Жермен, вынуждены были выплачивать им налог[143 - Bober P. P. Op. cit. P. 207–208; Horn W., Born E. Op. cit. Vol 1. P. 261–263; Nelson M. Op. cit. P. 142–143, 368–372; Wilson D. G. Op. cit. P. 644–655.]. Практиковалась даже торговля хмелем, следы которого обнаружили в грузе судна середины X века, раскопанного на побережье Кента в Англии. Вид находки и ее местоположение на корабле указывают на то, что она предназначалась для торговли и, предположительно, завезена сюда извне. Во время раскопок Йорка в Англии был обнаружен хмель времен до и после нашествия викингов. А в Хедебю, главном порту Скандинавии эпохи викингов, в западной Балтии, археологии обнаружили следы хмеля, датируемые предположительно X или, самое позднее, началом XI века. Венгрия этого времени уже завоевала репутацию его производителя[144 - Beckmann J. A Concise History of Ancient Institutions, Inventions and Discoveries in Science and Mechanic Art. London, 1823. Vol. 1. P. 306; Behre K.-E. The History of Beer Additives in Europe. P. 39–40; Behre K.-E. Untersuchungen des botanischen Materials der fr?hmittelalterlichen Siedlung Haithabu (Ausgrabung 1963–1964) // Berichte ?ber die Ausgrabungen in Haithabu / hrsg. von K. Schietzel. Neum?nster, 1969. Bd. 2. S. 33; Clinch G. English Hops: A History of Cultivation and Preparation For the Market From the Earliest Times. London, 1919. P. 64; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 39–40; Hagen A. Op. cit. P. 211; Kampeter P. H. Die wirtschaftliche Entwicklung. S. 10; Moulin L. Op. cit. P. 120; Vilsteren V. T. De oorsprong en techniek van het brouwen. P. 14; Wilson D. G. Op. cit. P. 627–637, 645–646.].

Прямых свидетельств производства охмеленного пива до примерно 1200 года очень мало, но достаточно, чтобы утверждать, что пивовары IX века и их последователи знали и использовали это растение. Археологические находки по всей Западной Европе, как правило, подтверждают немногочисленные письменные свидетельства начиная с IX века. Культивирование и употребление хмеля распространилось во многих местах. Похоже, что варкой охмеленного пива в широких масштабах начали заниматься при крупных монастырях во времена Каролингов. Знаменитый каролингский аббат Адальгард Корбийский в 822 году подробно изложил способы подготовки и транспортировки хмеля в контексте создания cervisia. Аббат Ансегис из Вандрилля (ум. ок. 830) рассказывает о пиве, приготовленном с его добавлением. Производство такого пива на крупных предприятиях в Англии стало распространенным, вероятно, в X веке[145 - Хотя хмель в пиво добавляли нечасто, мы знаем, что его продолжали использовать в лекарственных целях. Хильдегарда Бингенская много позже, в 1179 году, полагала, что хмель вызывает меланхолию, и потому в качестве лекарства предпочитала ему листья ясеня. Behre K.-H. The History of Beer Additives in Europe. P. 44; Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 186–187; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en gruit. P. 40; Hagen A. Op. cit. P. 209–211; Moulin L. Op. cit. P. 121, 124–127.]. В XI веке хмель выращивался в монастырских садах Германии, в Англии – в первой трети XII века. В 1206 году, а может, и уже в 1180-м, его точно производили на территории нынешней Австрии. В датских источниках хмель начинает упоминаться в первой половине XIII века и в это же время – в норвежском праве. Первое конкретное упоминание хмеля в Швеции, культивированием которого здесь, по-видимому, занимались монахи-цистерцианцы, относится к 1296 году. В Финляндии хмель впервые появляется в 1249 году в записях монастыря Турку, но лингвистические данные подтверждают, что в этой части Европы он выращивался уже около 1000 года или даже ранее[146 - Moulin L. Ibid. P. 120; Nordlund O. Op. cit. P. 203, 210; R?s?nen M. Op. cit. S. 147; Thun?us H. Op. cit. Vol. 1. P. 67; Werneck H. L. Op. cit. S. 57, 82.]. Археологические находки хмеля, относящиеся ко времени до 700 года, очень распространены по всей территории Северной Европы, однако встречаются они редко и количество их совсем не велико. Число находок резко возрастает в раннее Средневековье и продолжает увеличиваться после 1000 года, а их частота времен Высокого Средневековья в Нидерландах, северной Германии и Чехии позволяет предположить, что здесь охмеленное пиво варили больше всего. И хотя не все находки связаны с пивоварением, их количество на некоторых участках крайне красноречиво[147 - Хотя в Европе хмель произрастал далеко на юге, нет ни одной находки южнее Альп, подтверждающей успех пивоварения в этом регионе. Даже в эпоху Возрождения здесь по-прежнему доминировало вино. Behre K.-H. Op. cit. P. 38–41.].

Советы врачей и ученых из Салерно около 1060 года свидетельствуют об убеждении, что хмель действует как эффективное мочегонное средство, и, по словам одного из них, наилучшие результаты достигаются сильно охмеленным пивом. Этот пассаж является одним из самых первых прямых свидетельств об употреблении хмеля при варке пива. На территории юго-восточных Нижних Земель явные упоминания об использовании хмеля впервые засвидетельствованы в XII веке, хотя реально его выращивать в этом регионе начали значительно позже. В 1303 году городские документы Нюрнберга, говоря о правилах пивоварения, впервые упоминают хмель[148 - Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 461; Moulin L. Op. cit. P. 127; Schultheiss W. Op. cit. S. 3.]. В целом конкретные заявления об использовании этого растения в пиве сделаны, как правило, позже, чем упоминания о его выращивании. Часто значительно позже. И хотя хмель был известен до и на протяжении раннего Средневековья, можно сказать, что к XIII веку он широко культивировался по всей Северной Европе и имел множество применений, в том числе заменяя грюйт и другие травы при приготовлении пива.

Хмель отличался большей надежностью. Его смолы, выделяемые во время кипячения, предотвращали попадание в сусло и пиво различных бактерий, защищали от проникновения заразы. Поскольку охмеленное пиво хранится дольше, упрощается процесс его перевозки. Не все пиво на экспорт изготавливалось с обязательным применением хмеля, но такое пиво с большей вероятностью могло выдержать транспортировку на любое расстояние[149 - Ashurst P. R. Hops and Their Use in Brewing // Modern Brewing Technology / ed. W. P. K. Findlay. London, 1971. P. 31–32, 55; Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 186; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 17; Pasteur L. Op. cit. P. 16–17, 21.]. Альтернативным способом сдерживать рост бактерий было повышение содержания спирта. Так что охмеленное пиво могло быть менее крепким, чем его предшественники. Количество спирта в напитке зависит от того, сколько сахара содержится в подвергнутом ферментации сусле. При меньшем содержании спирта охмеленное пиво можно производить с меньшим количеством сахара. Таким образом, оно получалось менее сладким и требовало при приготовлении меньше зерна, так как зерно и было основным источником массы для ферментации. В результате производственные затраты были меньше, но напиток получался светлее и водянистее. Консервация продуктов питания была одной из самых больших проблем для средневековой Европы вплоть до XIX века. Участие хмеля в процессе пивоварения привело к значительным изменениям самого пива. Теперь оно вошло в список тех немногочисленных продуктов, которые могли храниться долго и оставаться съедобными.

Но если охмеленное пиво обладало столькими преимуществами, почему же пивоварам потребовалось так много времени, прежде чем эта новая добавка завоевала их доверие и стала широко использоваться? На то было несколько технических и коммерческих причин. Качество хмеля можно определить как по внешнему виду и консистенции, так и по запаху, который может дать некоторое представление о конечном аромате продукта[150 - Ashurst P. R. Op. cit. P. 32–34.]. Тем не менее только в XVIII веке было установлено существование разных видов хмеля. Чтобы получить от него максимум, хмель необходимо собрать примерно первого сентября, как можно скорее высушить, а затем держать в холоде, чтобы сохранить его качество. Количество используемого хмеля зависит от количества несоложеного зерна в заторном чане и содержания сульфатов в воде. Количество хмеля может варьироваться: чтобы сэкономить на количестве, предварительно можно его измельчить, но от этого может пострадать вкус пива. Продолжительность варки сусла с хмелем зависит от качества и крепости сусла и количества хмеля. Отработанный хмель может стать источником инфекции, и его необходимо как можно быстрее удалить от сусла[151 - Ashurst P. R. Op. cit. P. 51; De Clerck J. Op. cit. P. 54, 69, 321–324; Hough J. S. Op. cit. P. 75.]. Обо всем этом средневековые пивовары знали мало, если вообще знали, за исключением того, что они могли усвоить методом проб и ошибок. Чтобы извлечь наибольшую выгоду от хмеля и решить возникающие трудности, пивоварам пришлось разобраться во многих процессах. Только после ряда попыток они смогли бы знать наверняка, что искать, как использовать и передать эти знания другим.

Если затирание и варка происходили в одной и той же емкости, а так было распространено еще в XIII веке, то хмель изначально нужно было добавлять вместе с солодом и, возможно, даже смешивать его с ним до затирания. Такие условия только ввели бы пивоваров в заблуждение относительно роли хмеля в получении конечного продукта, а также увеличили бы риск попадания инфекции. Использование хмеля, вероятно, на самом деле способствовало разделению двух процессов, затирания и кипячения, чтобы растение можно было добавлять на более позднем этапе приготовления и тем самым тщательнее следить за его эффектом. С использованием двух емкостей для каждой из операций кипячение перестало быть фазой извлечения растительных примесей, теперь оно служило для остановки действия определенных ферментов, получения максимального эффекта от хмеля и стерилизации пива. Две емкости требовали больших затрат, и это препятствие, возможно, замедлило внедрение хмеля. В Финляндии пивовары, судя по всему, добавляли хмель уже после охлаждения сусла, но такая практика была редкой. Чаще всего хмель добавляли либо непосредственно в процессе кипячения, либо после того, как его размягчали в небольшом количестве подогретого сусла или в горячей воде. В некоторых случаях, как в Харлеме, хмель опускали в кипящее сусло в мешочке или чем-то похожем на соломенную корзину, что к тому же позволяло быстро его извлечь. В противном случае сусло фильтровали, удаляя из него хмель и другие нежелательные компоненты. Сито в своей простейшей форме состоит из прутиков, которые также могли придавать пиву определенный вкус, который зависел от того, какие именно прутики использовали[152 - Фильтрация с использованием прутиков была традиционной норвежской практикой. Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 6, 10–11, 53, 63; Hough J. S. Op. cit. P. 87–88; Nordlund O. Op. cit. P. 227–228; Loenen, J. C. van. Op. cit. P. 26; Ra?s?nen M. Op. cit. S. 146.].

Отношения с хмелем складывались тяжело не только у производителей пива, но и у его потребителей. Последним понадобилось время, чтобы привыкнуть ко вкусу охмеленного пива. Новый напиток должен был составить конкуренцию пиву с грюйтом, которое было более чем приемлемым, широко известным, более простым в приготовлении и отвечало стандарту алкогольного напитка определенной чистоты и хорошего вкуса. Долгая жизнь грюйта была обеспечена в районах, где росла восковница, то есть у побережий западной и северной Европы. Философ Альберт Великий сообщает о том, что грюйт был в ходу в Гольштейне в XIII веке, а ряд археологических находок в таких отдаленных друг от друга местах, как Линкольн в Англии, северная Фризия и Рибе в Дании, свидетельствует об устойчивости традиции варить пиво с грюйтом. Первоначально пивовары, пытаясь правильно подобрать пропорции хмеля, солода и воды, вероятно, производили сильно охмеленное пиво. Избыток был страховкой на случай ошибки, но в то же время влек за собой большие затраты и цены, а также резкое изменение вкуса, отличающегося от того, который потребители привыкли считать приемлемым. Охмеленное пиво, по-видимому, варили на протяжении какого-то времени в таких разных местах, как монастыри вдоль Рейна и таверны в Польше, прежде чем оно стало коммерческим продуктом. Такое пиво могли начать варить в монастырях, всегда производящих его в больших количествах, а потому имевших больше причин задуматься о сохранности напитка. И хотя именно каролингские аббаты сообщают о приготовлении пива с хмелем, не все находки этой добавки связаны с монастырями. Монастырские пивовары были, конечно, не единственными, кто осознавал пользу и ценность хмеля[153 - Behre K.-E. The History of Beer Additives in Europe. P. 36, 39, 41–42; Ciesla I. Op. cit. S. 225; Moulin L. Op. cit. P. 145–147.].

Торговля охмеленным пивом

В последующие годы пивовары Бремена, Гамбурга, Висмара и других городов северной Германии начали производить охмеленное пиво на экспорт, что стало настоящим новшеством. Продукт более высокого качества продавали на собственных городских рынках, но обнаружилось, что и на других рынках можно конкурировать с местными пивоварнями. Появилась возможность запасать более долговечное охмеленное пиво и производить его тогда, когда это было удобно или целесообразно, а не только из необходимости продать. Производители больше не были связаны с потребителями напрямую, и не было необходимости привязываться к одной группе покупателей, чтобы сбыть им пиво до того, как оно испортится[154 - Huntemann H. Das deutsche Braugewerbe vom Ausgang des Mittelalters bis zum Beginn der Industriealisierung: Biererzeugung – Bierhandel – Bierverbrauch. Nuremberg, 1971. S. 9; Loenen, J. S. van. Op. cit. P. 70–71; Smit H. J. De opkomst van den handel van Amsterdam, onderzoekingen naar de economische ontwikkeling der stad tot 1441. Amsterdam, 1914. P. 31.].

Предметом торговли стало не только пиво, но и сам хмель. Уже в 1250-е годы в Висмаре были свои сады с хмелем, и по крайней мере четыре пивоварни использовали выращенные там растения. Городские власти, кстати, обложили сады налогом. К XIV веку город завозил хмель из деревень Польши. В это же время Любек тоже искал возможные варианты его поставки, не исключая даже Тюрингию. В середине века у Нюрнберга был свой рынок хмеля, контролируемый двумя городскими чиновниками. Ярмарки тоже участвовали в торговле, и городские власти на северном побережье Германии установили правила его продажи. Со временем география источников поставок расширялась. Хмель стал экспортным товаром для Швеции в XV и XVI веках, причем настолько важным, что составлял 14 % от общего объема экспорта по стоимости в 1491 году[155 - Schultheiss W. Op. cit. S. 3; Techen F. Op. cit. S. 318–322; Thun?us H. Op. cit. Vol. 1. P. 71–72.].

Портовые города северной Германии, члены Ганзейского союза, включая Бремен, Висмар, Росток и прежде всего Гамбург, стали центрами экспорта охмеленного пива. При транспортировке пива по суше в позднем Средневековье к его продажной стоимости прибавлялось от 25 до 70 % за каждые пройденные 100 км. Этот широкий разброс зависел от местности, по которой перевозилось пиво, и уплаты всевозможных неизбежных пошлин. Перевозка пива по воде обходилась дешевле. Высокие транспортные расходы объясняют, почему портовые города доминировали в торговле пивом и отчего такие города, как Любек и Висмар, ввели правила пивоварения раньше, в 1366 и 1399 году соответственно, чем это сделали континентальные города, такие как Ганновер, который в 1434 году имел лишь смутное представление о пивоварении. Пивоварни – помещения, предназначенные для торговли и спроектированные с учетом этой цели (широкие подвалы, просторные полы и высокие потолки), – во всех портовых городах почти всегда располагались по какому-нибудь водному пути. Пивовары строили здания, подходящие для торговли, – например, как это было сделано в Гамбурге в рамках программы восстановления города после разрушительного пожара в 1284 году. Это бедствие подарило возможность заложить основу экспортной торговли, которая активно развивалась в течение XV века. В этом веке в Висмаре велась активная экспортная торговля охмеленным пивом, и началась она задолго до того, как появилось первое письменное свидетельство о продаже на дальнее расстояние в 1327 году. Висмар и Гамбург, как и многие другие немецкие города, смогли избежать активного юридического контроля со стороны некоторых представителей знати, поэтому пивоварение развивалось под влиянием не губернатора, а скорее потенциала международной торговли[156 - Bing W. Op. cit. S. 210, 217–218, 242–243; Bracker J. Hopbier uit Hamburg Het verhaal van een middeleeuwse succesformule // Bier! Geschiedenis van een volksdrank / ed. R. E. Kistemaker, V. T. van Vilsteren. Amsterdam, 1994. P. 28; Lo?hdefink A. Die Entwicklung der Brauergilde der Stadt Hannover zur heutigen Erwerbsgesellschaft (Ein Beitrag zur Lehre von den Unternehmungen). Hannover, 1925. S. 8–9; Techen F. Op. cit. S. 264–266, 299.].

Пиво из северной Германии продавалось по всей северной Европе, но самый большой и прибыльный рынок сбыта с самого начала торговли был в Нижних Землях. Бременским пивом начали торговать с 1220 года. Оно упомянуто в привилегии 1252 года города Брюгге, а на северо-нидерландском рынке появилось в 1274 году. В 1357 году гамбургское пиво упоминается в документах из Гауды, хотя торговать им в Голландии начали существенно раньше. Император Карл IV высоко ценил то, что сам назвал новым способом пивоварения, novus modus fermentandi cervisiam

Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/richard-unger/pivo-v-srednevekove-69291877/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Pasteur L. Studies on Fermentation: The Diseases of Beer, Their Causes, and the Means of Preventing Them. London, 1879. P. 1.

2

Debrе P. Louis Pasteur. Paris, 1994. P. 270–276.

3

Hough J. S. The Biotechnology of Malting and Brewing. Cambridge, 1985. P. 3.

4

Lynn Martin A. Alcohol, Sex, and Gender in Late Medieval and Early Modern Europe. Basingstoke, 2001. P. 2.

5

Ibid. P. 5; Warner J. Before there was «alcoholism»: Lessons from the Medieval experience with Alcohol // Contemporary Drug Problems. 1992. Vol. 20. P. 409–410; 413–417; 422–423.

6

Hough J. S. Op. cit. P. 4–6.

7

De Clerck J. A Textbook of Brewing. London, 1957. P. 151–158, 181–182, 192, 197; Hough J. S. Op. cit. P. 21–23, 26–38.

8

De Clerck J. Op. cit. P. 217–218.

9

Ibid. P. 249–250; Hough J. S. Op. cit. P. 54, 56–57.

10

Langer H. Das Braugewerbe in den deutschen Hansest?dten der fr?hen Neuzeit // Hansische Studien IV: Gewerbliche Produktion und Stadt-Land-Beziehungen / hg. von K. Fritze, E. M?ller-Mertens, J. Schildhauer. Weimar, 1979. S. 71, 74; Mathias P. Agriculture and the Brewing and Distilling Industries in the Eighteenth Century // Economic History Review. 1951. Vol. 5. № 2. P. 250–253, 257; Monnier R. Un Bourgeois sans-culotte. Le gеnеral Santerre suivi de l‘Art du brasseur. Paris, 1989. P. 123; Techen F. Das Brauwerk in Wismar // Hansisches Geschichtsbl?tter. 1915. Vol. 5. S. 328–330.

11

De Clerck J. Op. cit. P. 302–304; Hough J. S. Op. cit. P. 85–86; Royston M. G. Wort Boiling and Cooling // Modern Brewing Technology / ed. W. P. K. Findlay. London, 1971. P. 60–66.

12

Ault R. G., Newton R. Spoilage Organisms in Brewing // Modern Brewing Technology / ed. W. P. K. Findlay. London, 1971. P. 183; Hough J. S. Op. cit. P. 108–110.

13

De Clerck J. Op. cit. P. 361–364, 390–397, 403; Pasteur L. Op. cit. P. 222.

14

De Clerck J. Op. cit. P. 363, 428–431; Hough J. S. Op. cit. P. 137–138, 142–147; Royston M. G. Op. cit. P. 80; Wilson C. A. Food and Drink in Britain from the Stone Age to Recent Times. London, 1971. P. 45.

15

Nordlund O. Brewing and Beer Traditions in Norway: The Social Anthropological Background of the Brewing Industry. Oslo, 1969.

16

Ibid. P. 158, 283.

17

R?s?nen M. Vom Halm zum Fass. Die volkst?mlichen Alkoholarmen Getreidegetr?nke in Finnland. Helsinki, 1975. S. 12–13.

18

B?mer A. Eine vagantenliedersammlung des 14. jahrhunderts in der schlossbibliothek zu Herdringen (Kr. Arnsberg) // Zeitschrift f?r deutsches Altertum und deutsche Literatur. 1908. Vol. 49. S. 161–238; Marchant W. T. In Praise of Ale or Songs, Ballads, Epigrams, and Anecdotes Relating to Beer, Malt and Hops with some curious Particulars concerning Ale-Wives and Brewers Drinking-Clubs and Customs. London, 1888.

19

Wiersum E. De archieven der Rotterdamsche gilden. Rotterdam, 1926. P. 4.

20

Loenen, J. C. van, De Haarlemse brouwindustrie voor 1600. Amsterdam, 1950. P. 24–25.

21

Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England: Women’s Work in a Changing World, 1300–1600. New York, 1996. P. 21; Santbergen, R. van, Les bons mеtiers des meuniers, des boulangers et des brasseurs de la citе de Li?ge. Li?ge, 1949. P. 45.

22

Peacock D. P. S. Pottery in the Roman World: an Ethnoarchaeological Approach. London, 1982. P. 8.

23

Wilson R. G. The British Brewing Industry Since 1700 // The Brewing industry: a guide to historical records / ed. L. Richmond, A. Turton. Manchester, 1900. P. 1.

24

Peacock D. P. S. Op. cit. P. 8.

25

Bennett J. M. The Village Ale-Wife: Women and Brewing in Fourteenth-Century England // Women and Work in Preindustrial Europe / ed. B. Hanawalt. Bloomington, 1986; Id. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 18–21.

26

Peacock D. P. S. Op. cit. P. 9.

27

Hartman L. F., Oppenheim A. L. On beer and brewing techniques in ancient Mesopotamia, according to the 23rd tablet of the series HAR.ra = hubullu // Supplement to the Journal of the American Oriental Society. 1950. Vol. 70. № 4. P. 12.

28

Peacock D. P. S. Op. cit. P. 10.

29

Peacock D. P. S. Op. cit. P. 9–11.

30

Curtis R. I. Ancient food technology. Leiden, 2001. P. 184, 210–211.

31

Ibid. P. 105–106; Hoffman M. 5000 Jahre Bier. Nuremberg, 1956. S. 17–19; Michel R. H., McGovern P. E., Badler V. R. Chemical Evidence for Ancient Beer // Nature 360. 1992. № 6399. P. 24; R?llig W. Das Bier im alten Mesopotamien. Berlin, 1970. S. 19, 33, 38; Zettler R. L., Naomi F. M. Searching for Wine in the Archaeological Record of Ancient Mesopotamia of the Third and Second Millennia B. C. // The Origins and Ancient History of Wine / ed. P. E. McGovern, S. J. Fleming, S. H. Katz. Luxembourg, 1995. P. 123.

32

Al-Kindi. The Medical Formulary or Aqrabadhin // trans. M. Levey. Madison, 1966. P. 230.

33

Stol M. Beer in Neo-Babylonian Times // Drinking in Ancient Societies: History and Culture of Drinks in the Ancient Near East / ed. L. Milano. Padua, 1994. P. 179.

34

Bober P. P. Art, Culture and Cuisine: Ancient and Medieval Gastronomy. Chicago, 1999. P. 63–64; Curtis R. I. Op. cit. P. 213; Powell M. A. Metron Ariston: Measure as a Tool for Studying Beer in Ancient Mesopotamia // Drinking in Ancient Societies: History and Culture of Drinks in the Ancient Near East / ed. L. Milano. Padua, 1994. P. 17–19; R?llig W. Op. cit. P. 22, 33, 45–48, 52–56, 64–66, 75.

35

Curtis R. I. Op. cit. P. 88, 184; Zettler R. L., Naomi F. M. Op. cit. P. 123–125, 131.

36

Curtis R. I. Op. cit. P. 116, 132; Hoffman M. Op. cit. P. 21–23.

37

Curtis R. I. Op. cit. P. 215–217; Powell M. A. Op. cit. P. 95, 97–99. Когда месопотамцы готовили пиво с финиками, они использовали сосуды с отверстиями, чтобы отделить растительную массу при переливании в отдельный сосуд. Stol M. Op. cit. P. 170–171, 155–157.

38

Curtis R. I. Op. cit. P. 242; Hartman L. F., Oppenheim A. L. Op. cit. P. 7–12, 16; R?llig W. Op. cit. P. 21–26; Stol M. Op. cit. P. 155–157, 161–167.

39

Bober P. P. Op. cit. P. 64–65; Curtis R. I. Op. cit. P. 217–219.

40

Curtis R. I. Op. cit. P. 106, 217, 219; Hartman L. F., Oppenheim A. L. Op. cit. P. 6, 13–15, 23; King F. A. Beer Has a History. London, 1947. P. 11; R?s?nen M. Op. cit. P. 78–84; R?llig W. Op. cit. P. 23–39.

41

Curtis R. I. Op. cit. P. 249; Born W. Merckwaerdighe Bierologie zijnde het verhaal van een plezierige bierreis door meer dan vijftig eeuwen elk op zijn of haar manier beleefd door een geschiedschriftster en een reclameman, een tekenaar en een oudheidkundige, een bronnenspeurder en een genealoog. Amsterdam, 1966. P. 14–18; Hoffman M. Op. cit. P. 26; Powell M. A. Op. cit. P. 104–118; R?llig W. Op. cit. P. 33.

42

Curtis R. I. Op. cit. P. 106, 217, 219; Hartman L. F., Oppenheim A. L. Op. cit. P. 6, 13–15, 23; King F. A. Beer Has a History. London, 1947. P. 11; R?s?nen M. Op. cit. P. 78–84; R?llig W. Op. cit. P. 23–39.

43

Curtis R. I. Op. cit. P. 106; Hartman L. F., Oppenheim A. L. Op. cit. P. 12; King F. A. Op. cit. P. 11; R?s?nen M. Op. cit. P. 68; Samuel D. Brewing and Baking // Ancient Egyptian Materials and Technology / ed. P. T. Nicho-lson, I. Shaw. Cambridge, 2000. P. 540; Martini Schoockii. Liber de Cervisia. Quo Non modo omnia ad Cerealem potum pertinentia comprehendumtur, sed varia quoque Problemata, Philosophica & Philologica, discutiuntur; Simul incidentes qu?dam Authorum antiquorum loca illustrantur. Groningen, 1661. P. 18.

44

Hoffman M. Op. cit. P. 23–25, 31–34.

45

Curtis R. I. Op. cit. P. 137–138; Samuel D. Brewing and Baking. P. 540–556; Samuel D. Investigation of Ancient Egyptian Baking and Brewing Methods by Correlative Microscopy // Science 273. 1996. P. 488–490.

46

Изобразительные и археологические свидетельства подтверждают представление о том, что пивовары использовали хлеб при приготовлении пива. Curtis R. I. Op. cit. P. 108, 127–129, 137, 214.

47

Bober P. P. Op. cit. P. 41–42; Curtis R. I. Op. cit. P. 139; Samuel D. Brewing and Baking. P. 556–557, 569.

48

Curtis R. I. Op. cit. P. 58; Stol M. Op. cit. P. 158.

49

Curtis R. I. Op. cit. P. 294; Pasteur L. Op. cit. P. 1; Stopes H. Malt and Malting: An Historical, Scientific, and Practical Treatise, showing, as clearly as existing knowledge permits, What Malt Is, and How to Make It. London, 1885. P. 4.

50

Compton-Davey J. Some Evidence of Brewing in Roman Times // The Journal of the Brewery History Society. 1995. Vol. 80. P. 7; King F. A. Op. cit. P. 12; Samuel D. Brewing and Baking. P. 539; Stopes H. Op. cit. P. 4–5; Wilson C. A. Food and Drink in Britain from the Stone Age to recent times. London, 1973. P. 231; Wilson D. G. Plant Remains from the Graveney Boat and the Early History of Humulus lupulus L. in W. Europe // New Phytologist. 1975. Vol. 75. P. 627–648.

51

Например, император Юлиан (361–363) назвал пиво варварским напитком, с которым он, вероятно, познакомился в годы своего пребывания в Галлии. Он вопрошал, почему вино благоухает нектаром, а от пива пахнет козлом. Compton-Davey J. Op. cit. P. 4–5, 12–13; Uytven, R. van, Bier und Brauer in Brabant und Flandern: Ein Blick auf sechs Jahrhunderte Konsum-geschichte // Bierkultur an Rhein und Maas / ed. F. Langensiepen. P. 2.

52

Возможно, египетские пивовары сушили зерно в печах, но достоверных свидетельств тому нет. Behre K.-E. The History of Beer Additives in Europe: A Review // Vegetation History and Archeobotany. 1999. Vol. 8. P. 35; Compton-Davey J. Op. cit. P. 10–12; Curtis R. I. Op. cit. P. 115, 132, 370–371.

53

Forbes R. J. Food and Drink // A History of Technology / ed. C. Singer. Oxford, 1956. P. 136.

54

Fell C. E. Old English Beor // Leeds Studies in English. 1975. Vol. 8. P. 89; Wilson D. G. Plant Remains from the Graveney Boat. P. 640.

55

Curtis R. I. Op. cit. P. 363; Garnsey P. Food and Society in Classical Antiquity. Cambridge, 1999. P. 67, 118; Born W. Op. cit. P. 34; Hoffman M. Op. cit. P. 36–37; Moulin L. Bi?re, houblon et cervoise // Bulletin de l’Acadеmie royale de Langue et de Littеrature fran?aises. 1981. Vol. 59. P. 111–112; Nelson M. Beer in Greco-Roman Antiquity. UBC, 2001. P. 60; Siebel, J. E. One Hundred Years of Brewing: A Complete History of the Progress Made in the Art, Science, and Industry of Brewing in the World, Particularly During the Nineteenth Century: Historical Sketches and Views of Ancient and Modern Breweries: Lives and Portraits of Brewers of the Past and Present. Supplement to The Western Brewer. Chicago, 1973. P. 12; Urion E., Eyer F. La bi?re – Art et tradition. Paris, 1968. P. 19, 25–27.

56

Hoffman M. Op. cit. P. 17–18, 42–43, 53; Schoockii M. Op. cit. P. 23; Tacitus Germania // Tacitus on Britain and Germany / ed. H. Mattingly. Harmondsworth, 1948. P. 119–120.

57

Blink H. Geschiedenis en verbreiding van de bierproductie en van den bierhandel // Tijdschrift voor economische geographie. 1914. Vol. 10. P. 98; Hoffman M. Op. cit. P. 42–44, 51; R?s?nen M. Op. cit. P. 107–108; Thun?us H. ?lets historia i Sverige. Stockholm, 1968. P. 13.

58

Медовуха также могла представлять собой пиво с добавлением меда, который добавляли лишь для того, чтобы увеличить количество сбраживаемого сахара, но это маловероятно. Мед, безусловно, повышал содержание алкоголя и улучшал вкус пива. Именно так поступали первые европейские поселенцы Новой Англии. Brown S. C. Wines and Beers of Old New England: A How-To-Do-It History. Hanover, 1978. P. 15–16.

59

Dembinska M. Food and Drink in Medieval Poland: Rediscovering a Cuisine of the Past // ed. M. Thomas, W. W. Weaver. Philadelphia, 1999. P. 80–83; Fell C. E. Op. cit. P. 81; Lund N. Two Voyagers at the Court of King Alfred: The ventures of Othere and Wulfstan together with the Description of Northern Europe from the Old English Orosius. York, 1984. P. 23.

60

В основном использовали эль, мед и молотый перец, но, согласно рецепту XIV века, сусло и мед следовало смешать с элем, а затем приправить небольшим количеством корицы, перца, гвоздики и имбиря. Это действительно сильно отличалось от простой медовухи. См. Wilson C. A. Op. cit. P. 374–375. Польский рецепт медовухи 1543 года предусматривает использование 4,5 килограмма меда, 18,2 литра воды и 0,45 килограмма хмеля. Воду с добавлением меда нагревали, затем хмель, уже прокипяченный в воде, клали в мешочек, а мешочек после остывания вводили в воду с медом. Затем добавляли пивные дрожжи, и напиток оставляли бродить. В травнике 1613 года рекомендовалось добавлять фенхель, а в других рецептах – перец, гвоздику и корицу. Dembinska M. Op. cit. P. 82.

61

Abel W. Stufen der Ern?hrung: Eine historische Skizze. G?ttingen, 1981. P. 20–21; The Goodman of Paris (Le Mеnagier de Paris): A Treatise on Moral and Domestic Economy by A Citizen of Paris c. 1393 // ed. E. Power. London, 1992. P. 192–193; Scully T. The Art of Cookery in the Middle Ages. Woodbridge, 1995. P, 154–155.

62

Blink H. Op. cit. P. 98–99; Hoffman M. Op. cit. P. 53; Hagen A. A Second Handbook of Anglo-Saxon Food and Drink Production and Distribution. Hockwold cum Wilton, 1995. P. 217, 233–234; King F. A. Op. cit. 213–214, 247; King F. A. Op. cit. P. 16.

63

В случае Иннокентия речь шла о пиве. Macray W. D. Chronicum abboti? de Evesham AD Annum 1418. London, 1863. P. 189; Cook C. H. The Curiosities of Ale and Beer: An Entertaining History by John Bickerdyke. New York, 1886. P. 408; Fell C. E. Op. cit. P. 85; Hagen A. Op. cit. P. 209, 212–214, 247; King F. A. Op. cit. P. 16.

64

Англосаксонские пивовары также порой использовали овес для получения более пьянящего напитка, как, например, на Оркнеях. Hagen A. Op. cit. P. 24. Термин cervesarius, означающий пивовара, впервые появляется только в правление Эдгара, хотя трактовался он по-разному и, кроме того, был неизвестен в античном мире. Hagen A. Op. cit. P. 205; Nelson M. Op. cit. P. 60; Monckton H. A. A History of English Ale and Beer. London, 1966. P. 33–39; Stopes H. Op. cit. P. 6; Wilson D. G. Plant Remains from the Graveney Boat. P. 640, 645.

65

Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries dans la rеgion mosane au moyen ?ge // Le Moyen ge. Revue d‘histoire et de philologie. 1970. Vol. 76. № 3–4. P. 448.

66

Nordlund O. Op. cit. P. 283.

67

Fell C. E. Op. cit. P. 86–88; Gelsinger B. E. Icelandic Enterprise: Commerce and Economy in the Middle Ages. Columbia, 1981. P. 14; Nordlund O. Op. cit. P. 36; Thun?us H. Op. cit. P. 42–46.

68

Ackersdyck W. C. Het regt van de gruit // Verhandelingen van de maatschappij der Nederlandsche letterkunde te Leiden. 1819. Vol. 32. P. 187; Charlie J. L’еvolution еconomique de la brasserie fran?aise. Paris, 1909. P. 3–4; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. Hague, 1955. P. 15.

69

Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 448–451; Hagen A. Op. cit. P. 217; Hoffman M. Op. cit. P. 53; Langer H. Op. cit. P. 65; Salem F. W. Beer, Its History and Its Economic Value as a National Beverage. Springfield, 1880. P. 18; Siebel, J. E. Op. cit. P. 16.

70

Hoffman M. Op. cit. P. 45; Horn W., Born E. The Plan of St. Gall: A Study of the Architecture and Economy of, and Life in a Paradigmatic Carolingian Monastery. Vol. 2. Berkeley, 1979. P. 259; Moulin L. Op. cit. P. 113–114, 145–146; Poll I. Das Brauwesen des Klosters Pr?fening. Berlin, 1936. P. 35.

71

Horn W., Born E. Op. cit. Vol. 2. P. 261.

72

Hagen A. Op. cit. P. 225; Hildegard von Bingen. Heilkunde Das Buch von dem Grund und Wesen und der Heilung der Krankheiten // ed. H. Schipperges. Salzburg, 1957. P. 191–192, 194–195, 233.

73

В Англии XVII века пивоварня и пекарня обычно находились рядом с прачечной. Sambrook P. Country House Brewing in England 1500–1900. London, 1996. P. 26–27. Примерно в то же время, когда был составлен план монастыря Санкт-Галлен, в королевском владении Аннапп, на границе Фландрии и Артуа, предположительно, существовали четыре похожие пивоварни. Возможно, что они, как и пивоварни монастыря Санкт-Галлен, были предназначены для приготовления различных сортов пива. Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 47; Hagen A. Op. cit. P. 208; Horn W., Born E. Op. cit. Vol. 1. P. 249–261; Vol. 2. P. 254–257; Vol. 3. P. 67; Schulte A. Vom Grutbiere: Eine Studie zur Wirtschafts- und Verfassungsgeschichte // Annalen des historischen Vereins f?r den Niederrhein. 1908. Vol. 85. P. 132.

74

Horn W., Born E. Op. cit. Vol. 1. P. 303; Vol. 2. P. 261, 264; Vol. 3. P. 105.

75

Устройство монастыря в Кентербери в Англии было аналогичным. Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 17; Moulin L. Op. cit. P. 115; Nordlund O. Op. cit. P. 57–58.

76

Caesarius of Heisterbach. The Dialogue on Miracles // ed. H. von E. Scott, C. C. Swinton Bland. New York, 1929. Vol. 1. P. 379; Vol. 2. P. 185–186.

77

D’Arbois de Jubainville H. De la nourriture des Cisterciens, principalement ? Clairvaux, au XIIe et au XIIIe si?cle // Biblioth?que de l’Еcole des chartes. 1858. Vol. 18. P. 273–275; Fichtenau H. Living in the Tenth Century Mentalities and Social Orders // ed. P. J. Geary. Chicago, 1991. P. 212–213, 225.

78

Bing W. Hamburgs Bierbrauerei vom 14. bis zum 18. Jahrhundert // Zeitschrift des Vereins f?r Hamburgische Geschichte. 1909. Vol. 14. P. 221; Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 457; Schulte A. Op. cit. P. 120. В 1324 году граф Голландии запретил изготовление грюйта без его разрешения, что говорит о том, что в регионе жители сельской местности использовали эту добавку в течение довольно долгого времени. Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 16.

79

Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 10; Ebbing H., Vilsteren, V. T. van, Van gruiters, gruitketels en gruithuizen: Over en typisch middeleeuws fenomeen // Bier! Geschiedenis van een volksdrank / ed. R. E. Kistemaker, V. T. van Vilsteren. Amsterdam, 1994. P. 21–22, 27.

80

Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 181–184; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 4–6, 10, 17; Jensma T. E. Bronnen tot de geschiedenis van het recht van de gruit in het graafschap Holland, het bisdom Utrecht en het hertogdom Gelre // Verslagen en mededeelingen tot uitgaaf der bronnen van het oud-vaderlansch recht. 1960. Vol. 12. P. 167; Schulte A. Op. cit. P. 121, 123–125. Высказывалось предположение, что слово «грюйт» обозначало мелкие грубо измельченные зерна, и поэтому его отождествляли с солодом – главным сырьем в пивоварении. Другая, и почти наверняка ошибочная, точка зрения заключается в том, что грюйт был растением нескольких видов. Еще одно объяснение: грюйт представлял собой смесь различных зерен и способствовал более активному брожению. Отчасти это произошло из-за путаницы, связанной с тем, что добавку могли называть fermentum. В Средние века это слово могло иметь иное значение и не обозначать просто «брожение», как в классической латыни. De Hullu J. Iets over de gruit // Bijdragen voor vaderlandsche geschiedenis en oudheidkunde. 1899. Vol. 10. P. 114–115; De Vries W. Enige opmerkingen naar aanleiding van de Zutphense gruit // Tijdschrift voor rechtsgeschiedenis. 1960. Vol. 29. P. 59–60; Wilson D. G. Plant Remains from the Graveney Boat. P. 643. Слово fermentum, как правило, было связано с дрожжами, но также оно использовалось как термин, относящийся к пивоварению в целом. Alberts W. J. Bijdrage tot de geschiedenis der accijnzen te Arnhem in de middeleeuwen // Tijdschrift voor geschiedenis. 1951. Vol. 64. P. 338; Kieft, C. van de. Gruit en ban // Tijdschrift voor geschiedenis. 1964. Vol. 77. P. 158; Muller F. S. Schetsen uit de middeleeuwen. Amsterdam, 1900. P. 59.

81

De Hullu J. Op. cit. P. 108; Jensma T. E. Op. cit. P. 167.

82

Deckers J. Gruit et droit de gruit. Aspects techniques et fiscaux de la fabrication de la br?ce dans la rеgion mosane au Moyen ge // XLIe session. Fеdеration archеologique et historique de Belgique. 1971. P. 188; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 27–31; Doorman G. Techniek en octrooiwezen in hun aanvang. Hague, 1953. P. 76; Nordlund O. Op. cit. P. 216, 222–223, 226.

83

Hallema A., Emmens J. A. Het bier en zijn brouwers. De geschiendenis van onze oudste volksdrank. Amsterdam, 1968. P. 29; Moulin L. Op. cit. P. 117; Schulte A. Op. cit. P. 130; Nordlund O. Op. cit. P. 126, 132–134, 144, 158–159, 173–193, 217–219, 225–226.

84

Английские пивовары все еще использовали некоторые из этих добавок даже в позднем Средневековье наряду с такими специями, как корица и мускатный орех. Европейцы, попавшие в Новую Англию в XVII веке, использовали шалфей, полынь и мирт, но не грюйт. Вместо этого основной добавкой, имитирующей хмель, был перемолотый плющ.

85

Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 14–15; Penninck J. Het Bier te Brugge: Geschiedenis en Folklore. Bruges, 1963. P. 4.

86

TeBrake W. H. Medieval Frontier Culture and Ecology in Rijnland. Texas, 1985. P. 126–128.

87

Впервые этот термин упоминается в дарственной от 999 года. Moulin L. Op. cit. P. 112. Впоследствии короли, такие как Хакон VI, сделали грюйтрехт королевской привилегией. Nordlund O. Op. cit. P. 216.

88

Ackersdyck W. C. Op. cit. P. 188, 190; Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 188–189; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 3–6, 12–14; Kieft C., van de. Op. cit. P. 164.

89

Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 188–189; Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 463–465; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 8–10; Kieft, C. van de. Op. cit. P. 159–168; Schulte A. Op. cit. S. 132, 135; De Vries W. Op. cit. P. 60–62, 66–69.

90

Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 191–193.

91

Aerts E. De Zuidnederlandse brouwindustrie tijdens het Ancien Re?gime. Status quaestionis van het onderzoek // Handelingen XXXIII der Koninklijke Zuidnederlandse Maatschappij voor Taalen Letterkunde en Geschiedenis. 1979. P. 20; Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 188; Nordlund O. Op. cit. P. 60; Poll I. Das Brauwesen des Klosters Pr?fening. P. 35.

92

Horn W., Born E. Op. cit. Vol. 2. P. 264; Poll I. Des Brauwesen des Benediktinerklosters Metten. Berlin, 1937. P. 9, 19–26; Poll I. Das Brauwesen des Klosters Pr?fening. P. 13–14, 37.

93

Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 38; Hoffman M. Op. cit. S. 81–83.

94

Illert F. M. Geschichte der Wormser Brauereien von ihren Anf?ngen bis zur Gegenwart // Der Wormsgau Zeitschrift des Altertumsvereins und der st?dtischen Kulturinstitute. Worms, 1954. S. 1–2; Urion E., Eyer F. Op. cit. P. 30.

95

Ciesla T. Taberna Wczesnosredniowieczna na ziemiach polskich // Studia Wczesnosredniowieczne. 1958. Vol. 3. S. 222.

96

Hallema A., Emmens J. Urion E, Op. cit. P. 82; Hoffman M. Op. cit. S. 84; Eyer F. Op. cit. P. 46.

97

Blink H. Op. cit. P. 104; Dalen, J. L. van, Geschiedenis van Dordrecht. Vol. 1. Dordrecht, 1931. P. 389; Deckers J. Op. cit. P. 190; Klop A. H. De Amersfoortse brouwneringen tot de 19e eeuw. Amsterdam, 1935. P. 6; Maitland F. W. Domesday Book and Beyond: Three Essays in the Early History of England. Cambridge, 1897. P. 439; Santbergen R. V. Op. cit. P. 44; Urion E., Eyer F. Op. cit. P. 28.

98

Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 16–20; Nordlund O. Op. cit. P. 15.

99

Bennett J. M, The Village Ale-Wife. P. 23–26; Bennett J. M. Ale, Beer, and Brewsters in England. P. 19–20; Deckers J. Op. cit. P. 463, 469.

100

Hagen A. Op. cit. P. 214; Nordlund O. Op. cit. 263–274.

101

Bing W. Op. cit. P. 214; Deckers J. Op. cit. P. 451–452.

102

Bing W. Op. cit. P. 264; Deckers J. Op. cit. P. 477; Hallema A., Emmens J. A. Op. cit. P. 65.

103

Faber J. A., Diederiks H. A., Hart S. Urbanisering, industrialisering en milieuaantasting in Nederland in de periode van 1500 tot 1800 // ed. A. G. Bijdragen. 1973. Vol. 18. P. 263–265; Salzman L. F. English Industries of the Middle Ages, new edition, enlarged and illustrated. London, 1964. P. 291.

104

Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 15; Clark P. The English Alehouse. A Social History 1200–1830. London, 1983. P. 28; Monckton H. A. A History of English Ale and Beer. P. 47–54; Monckton H. A. A History of the English Public House. London, 1969. P. 20.

105

Clark P. Op. сit. P. 20–21; King F. A. Op. сit. P. 22; Monckton H. A. A History of English Ale and Beer. P. 41.

106

Bing W. Op. cit. P. 259, 272; Doorman G. Op. cit. P. 36, 49.

107

Еще в начале XIX века в некоторых деревнях Фрисландии в Нидерландах были общественные пивоварни, куда местные домохозяйки могли приносить свое зерно для приготовления пива. Aerts E. Het bier van Lier De economische ontwikkeling van de bierindustrie in een middelgrote Brabantse stad (eind 14de – begin 19de eeuw) // Verhandelingen van de koninklijke academie voor wetenschappen, letteren en schone kunsten van Belgi, klasse der letteren, jaargang. 1996. Vol. 58, № 161. P. 148–149, 162; Penninck J. Op. сit. P. 10.

108

Doorman G. Op. cit. P. 54, 56–58; Loenen J. C. Op. cit. P. 26; R?s?nen M. Op. cit. P. 36; Techen F. Op. сit. P. 333; Vilsteren V. T. De oorsprong en techniek van het brouwen tot de 14de eeuw // Bier! Geschiedenis van een volksdrank / ed. R. E. Kistemaker, V. T. Vilsteren. Amsterdam, 1994. P. 14–19.

109

Чаны были длинными, узкими и неглубокими, возможно, сделанными из стволов выдолбленных деревьев. Doorman G. Op. cit. P. 48, 53–54.

110

Kempe M. The Book of Margery Kempe // ed. A. Windeatt. London, 1985. P. 44.

111

De Vries W. Op. сit. P. 62–64; Doorman G. Op. cit. P. 16; Kieft C. Op. сit. P. 165; Penninck J. Op. сit. P. 4; Uytven, R. van, Stadsfinanciёn en stadsekonomie te Leuven van de XIIe tot het einde der XVIe eeuw. Brussels, 1961. P. 314.

112

Ackersdyck W. C. Op. сit. P. 198–200; Kampeter P. H. Die wirtschaftliche Entwicklung des Rheinisch-westfalischen Brauerei-Gewerbes unter besonderer Ber?cksichtigung des bergischen Landes. Giessen, 1925. P. 10; Schulte A. Op. сit. P. 133–136.

113

Сбор налогов не всегда был простым процессом. Город Арнем в восточных Нидерландах, например, добивался права на взимание налогов долгим и окольным путем. Только в 1345 году епископ продал ему свое право взимать налог на грюйт, хотя город уже в 1315 году получил право взимать грюйтрехт от графа Гелдерланда. Городские власти могли устанавливать налоговые ставки и заниматься всеми делами, связанными со сбором графского налога. Взамен граф получал единовременную выплату за двадцать пять лет, а город затем продавал налоговое право лицу или лицам, предлагающим наибольшую цену. Alberts W. J. Op. сit. P. 335–337, 344–345; Jensma Th. E. Op. сit. P. 194.

114

В Сент-Трюйдене, получившем грюйтрехт в 1045 году от епископа Меца, находился представитель монастыря grutarius, упоминаемый уже в XII веке. Deckers J. Op. cit. P. 466.

115

Gruyter также мог заниматься высушиванием компонентов грюйта. Записи о gruithuis в Везеле показывают, что его затраты на торф были выше, чем, судя по всему, было необходимо для обогрева здания, поэтому часть топлива могла уходить на приготовление различных трав или даже на производство солода. Doorman G. Op. cit. P. 35; Ebbing H., Vilstern V. T. Op. сit. P. 24–27.

116

Bing W. Op. cit. P. 220; H?pke R. Br?gges Entwicklung zum mittelalterlichen Weltmarkt. Berlin, 1908. P. 94.

117

Ackersdyck W. C. Op. сit. P. 186; Alleblas J. Nieuw leven in een oud brouwerij? Geschiedenis en toekomst van De Sleutel // Kwartaal & teken van Dordrecht Gemeentelijke archiefdienst. 1983. Vol. 9, № 2. P. 1; De Hullu J. Op. cit. P. 116–117; Doorman G. Op. cit. P. 32, 93.

118

Bing W. Op. cit. P. 242–243; De Vries W. Op. сit. P. 67; Doorman G. Op. cit. P. 37.

119

В сельской местности было невозможно ввести такой налог, хотя такая попытка и была предпринята семьей, владевшей налогом в северной части Голландии и в Западной Фризии в XIV веке. Jensma Th. E. Op. сit. P. 179.

120

Uytven, R. van, Stadsfinanciёn en stadsekonomie te Leuven. P. 315.

121

De Vries W. Op. сit. P. 65–66; Uytven, R. van, Stadsfinanciёn en stadsekonomie te Leuven. P. 324; De Wal J. Accijnsbrief van Haarlem in 1274 door Floris V verleend of ontworpen // Werken van de maatschapij van Nederlandse letterkunde te Leiden. 1856. Vol. 7, № 2. P. 166; Wyffels C. De oorsprong der ambachten in Vlaanderen en Brabant. Brussels, 1951. P. 101–102.

122

Enss H. Die Anf?nge der Bier-Zeise unter dem Deutschen Orden Ein Beitrag zur Geschichte der Preussischen Accise. K?nigsberg, 1908. P. 7; Techen F. Op. сit. P. 217.

123

Charlie J. Op. сit. P. 4–6; Kampeter P. H. Op. сit. P. 3; Salem F. W. Op. сit. P. 19–20.

124

Mieris F. Groot Charterboek der Graven van Holland, van Zeeland en heeren van Vriesland. Leiden, 1753–1756. P. 234, 481.

125

Bing W. Op. cit. P. 267; Schlosser H. Braurechte, Brauer und Braust?tten in Mnchen: Zur Rechts- und Sozialgeschichte des sp?tmittelalterlichen Brauwesens. Elsbach am Main, 1981. P. 4.

126

Gr?sse J. G. T. Bierstudien. Dresden, 1872. P. 26; Schlosser H. Op. Cit. P. 8–11, 22; Schultheiss W. Brauwesen und Braurechte in Nrnberg bis zum Beginn des 19. Jahrhunderts // N?rnberger Werkst?cke zur Stadt- und Landesgeschichte, Schriftenreihe des Stadtarchivs N?rnberg. 1978. Vol. 23. P. 4–6; Siebel J. E. Op. cit. P. 18; Stefke G. Ein st?dtisches Exportgewerbe des Sp?tmittelaters in seiner Entfaltung und ersten Bl?te Untersuchungen zur Geschichte der Hamburger Seebrauerei des 14. Jahrhunderts. Hamburg, 1979. P. 19–22.

127

Bing W. Op. cit. P. 257–267; Techen F. Op. сit. P. 294–295.

128

Loenen J. C. Op. cit. P. 11; Muller F. S. Op. сit. P. 65–66; Salzman L. F. Op. сit. P. 288.

129

Breen J. C. Aanteekeningen uit de geschiedenis der Amsterdamsche nijverheid, II bierbrouuwerijen // Nederlands fabrikaat Maandblad der vereniging Nederlands fabrikaat. 1921. P. 75; Martens J. Bier en stadsfinancien te Hasselt, 16e en 17e eeuw // Gemeente krediet van Belgie, driemaandelijke tijdschrift. 1976. Vol. 30, № 118. P. 250; Philipsen J. P. W. De Amsterdamsche Brouwnijverheid tot het Einde der Zestiende Eeuw. Amsterdam, 1937. P. 8–9.

130

G. A. Leiden Archieven van de Gilden: #191 37. 1616; Cau C., Leeuwen S., Paulus J., Scheltus I. Groot Placaatboek vervattende de Placaaten, Ordonnantien en Edicten van den Hoog Mog. Heeren Staaten Generaal der Vereenigde Nederlanden. Hague, 1658–1770. P. 1: 1715–1716, LV; 3: 938–939; Yntema R. J. The Brewing Industry in Holland, 1300–1800: A Study in Industrial Development. Chicago, 1992. P. 20.

131

Wilson A. Food and Drink in Britain. P. 383.

132

Schultheiss W. Op. сit. P. 4; Werneck H. L. Brauwesen und Hopfenbrau in Ober?sterreich von 1100–1930 // Jahrbuch 1937 Gesellschaft f?r die Geschichte und Bibliographie des Brauwesens E. V. Berlin, 1937. P. 50.

133

Bennett J. M. Ale, Beer and Brewsters in England. P. 43–51; Clark P. Op. сit. P. 11, 20–21, 28; Hagen A. Op. cit. P. 208; King F. A. Op. Cit. P. 20; Monckton H. A. A History of the English Public House. P. 19–26.

134

Bing W. Op. cit. P. 280, 282–283.

135

Помимо продажи пива, польские трактирщики обычно сами его варили, расширяя масштабы своего дела и внося в него большее разнообразие. Ciesla I. Op. сit. P. 222–225; Rabecka I. The Early Medieval Tavern in Poland // Kwartalnik Historii Kultury Materialnej. 1962. Vol. 10, № 1–2. P. 372–375.

136

Bing W. Op. cit. P. 213–214; De Vries W. Op. сit. P. 68; Prevenier W., Blockmans W. The Burgundian Netherlands. Cambridge, 1986. P. 83–86; Salzman L. F. Op. Cit. P. 287–288.

137

Stopes H. Op. сit. P. 6.

138

Peacock D. P. S. Op. сit. P. 8–9.

139

Wilson D. G. Op. cit. P. 640.

140

В Талмуде упоминается некое пахучее растение, которое вавилоняне, в годы Вавилонского пленения, использовали в качестве добавки при приготовлении пива. Возможно, но ни в коем случае не наверняка, это был хмель. Hoffmann M. Op. cit. S. 27; King F. Op. cit. P. 12; Urion E., Eyer F. Op. cit. P. 40.

141

Bober P. P. Op. cit. P. 207–208; Born W. Merckwaerdighe Bierologie. P. 43; Nelson M. Op. cit. P. 141–142.

142

Перевод Иоанна Дамаскина 1581 года, по крайней мере во фрагменте с хмелем, больше опирается на арабского фармаколога Масаваиха аль-Мардини (ум. 1015), чем на оригинал. Wilson D. G. Op. cit. P. 638–639.

143

Bober P. P. Op. cit. P. 207–208; Horn W., Born E. Op. cit. Vol 1. P. 261–263; Nelson M. Op. cit. P. 142–143, 368–372; Wilson D. G. Op. cit. P. 644–655.

144

Beckmann J. A Concise History of Ancient Institutions, Inventions and Discoveries in Science and Mechanic Art. London, 1823. Vol. 1. P. 306; Behre K.-E. The History of Beer Additives in Europe. P. 39–40; Behre K.-E. Untersuchungen des botanischen Materials der fr?hmittelalterlichen Siedlung Haithabu (Ausgrabung 1963–1964) // Berichte ?ber die Ausgrabungen in Haithabu / hrsg. von K. Schietzel. Neum?nster, 1969. Bd. 2. S. 33; Clinch G. English Hops: A History of Cultivation and Preparation For the Market From the Earliest Times. London, 1919. P. 64; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 39–40; Hagen A. Op. cit. P. 211; Kampeter P. H. Die wirtschaftliche Entwicklung. S. 10; Moulin L. Op. cit. P. 120; Vilsteren V. T. De oorsprong en techniek van het brouwen. P. 14; Wilson D. G. Op. cit. P. 627–637, 645–646.

145

Хотя хмель в пиво добавляли нечасто, мы знаем, что его продолжали использовать в лекарственных целях. Хильдегарда Бингенская много позже, в 1179 году, полагала, что хмель вызывает меланхолию, и потому в качестве лекарства предпочитала ему листья ясеня. Behre K.-H. The History of Beer Additives in Europe. P. 44; Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 186–187; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en gruit. P. 40; Hagen A. Op. cit. P. 209–211; Moulin L. Op. cit. P. 121, 124–127.

146

Moulin L. Ibid. P. 120; Nordlund O. Op. cit. P. 203, 210; R?s?nen M. Op. cit. S. 147; Thun?us H. Op. cit. Vol. 1. P. 67; Werneck H. L. Op. cit. S. 57, 82.

147

Хотя в Европе хмель произрастал далеко на юге, нет ни одной находки южнее Альп, подтверждающей успех пивоварения в этом регионе. Даже в эпоху Возрождения здесь по-прежнему доминировало вино. Behre K.-H. Op. cit. P. 38–41.

148

Deckers J. Recherches sur l’histoire des brasseries. P. 461; Moulin L. Op. cit. P. 127; Schultheiss W. Op. cit. S. 3.

149

Ashurst P. R. Hops and Their Use in Brewing // Modern Brewing Technology / ed. W. P. K. Findlay. London, 1971. P. 31–32, 55; Deckers J. Gruit et droit de gruit. P. 186; Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 17; Pasteur L. Op. cit. P. 16–17, 21.

150

Ashurst P. R. Op. cit. P. 32–34.

151

Ashurst P. R. Op. cit. P. 51; De Clerck J. Op. cit. P. 54, 69, 321–324; Hough J. S. Op. cit. P. 75.

152

Фильтрация с использованием прутиков была традиционной норвежской практикой. Doorman G. De middeleeuwse brouwerij en de gruit. P. 6, 10–11, 53, 63; Hough J. S. Op. cit. P. 87–88; Nordlund O. Op. cit. P. 227–228; Loenen, J. C. van. Op. cit. P. 26; Ra?s?nen M. Op. cit. S. 146.

153

Behre K.-E. The History of Beer Additives in Europe. P. 36, 39, 41–42; Ciesla I. Op. cit. S. 225; Moulin L. Op. cit. P. 145–147.

154

Huntemann H. Das deutsche Braugewerbe vom Ausgang des Mittelalters bis zum Beginn der Industriealisierung: Biererzeugung – Bierhandel – Bierverbrauch. Nuremberg, 1971. S. 9; Loenen, J. S. van. Op. cit. P. 70–71; Smit H. J. De opkomst van den handel van Amsterdam, onderzoekingen naar de economische ontwikkeling der stad tot 1441. Amsterdam, 1914. P. 31.

155

Schultheiss W. Op. cit. S. 3; Techen F. Op. cit. S. 318–322; Thun?us H. Op. cit. Vol. 1. P. 71–72.

156

Bing W. Op. cit. S. 210, 217–218, 242–243; Bracker J. Hopbier uit Hamburg Het verhaal van een middeleeuwse succesformule // Bier! Geschiedenis van een volksdrank / ed. R. E. Kistemaker, V. T. van Vilsteren. Amsterdam, 1994. P. 28; Lo?hdefink A. Die Entwicklung der Brauergilde der Stadt Hannover zur heutigen Erwerbsgesellschaft (Ein Beitrag zur Lehre von den Unternehmungen). Hannover, 1925. S. 8–9; Techen F. Op. cit. S. 264–266, 299.

Жанр: Зарубежная образовательная литература, Научно-популярная литература, Популярно об истории
Теги: интересные факты истории, исторические личности, история Европы, пивоварение, портрет эпохи, средневековая Европа, средневековье, алкогольные напитки, медиевистика
Язык: Книги на русском языке
Объём: 470 стр. 44 иллюстрации
Дата написания: 2008
Возрастные ограничения: 18+
ISBN: 978-5-17-156029-4
Версия: 📚 Электронная книга

Книга «Пиво в Средневековье» посвящена истории и развитию пивоварения в средневековой и ренессансной Европе. В эпоху ожесточенных войн и крестовых походов пиво было частью повседневной жизни и напитком для людей всех возрастов и социальных групп: его пили практически в любое время дня и ночи. В раннее Новое время пенный напиток, который сначала варили в домашних условиях, стал экспортным товаром и попал под покровительство государства. Европейские короли и лорды всячески пытались контролировать торговлю пивом, а простые люди – зарабатывать на приготовлении и продаже хмельного напитка. Как ни удивительно, в становлении средневекового пивоварения особую роль сыграли монастыри: благодаря использованию качественных приспособлений, недоступных бедным жителям деревень и городов, монахам удалось значительно развить пивоваренную отрасль. Неспроста у святого Патрика, крестителя Ирландии, был личный священник-пивовар.

Издание будет интересно историкам, культурологам, а также широкому кругу читателей, интересующихся эпохой Средневековья.

Как скачать книгу - "Пиво в Средневековье" в fb2, ePub, txt и других форматах?

Нажмите на кнопку "полная версия" справа от обложки книги на версии сайта для ПК или под обложкой на мобюильной версии сайта
Полная версия книги
Купите книгу на литресе по кнопке со скриншота

Если книга "Пиво в Средневековье" доступна в бесплатно то будет вот такая кнопка
Выполните вход в личный кабинет на сайте ЛитРес с вашим логином и паролем.
В правом верхнем углу сайта нажмите «Мои книги» и перейдите в подраздел «Мои».
Нажмите на обложку книги -"Пиво в Средневековье", чтобы скачать книгу для телефона или на ПК.
В разделе «Скачать в виде файла» нажмите на нужный вам формат файла:

Для чтения на телефоне подойдут следующие форматы (при клике на формат вы можете сразу скачать бесплатно фрагмент книги "Пиво в Средневековье" для ознакомления):
- FB2 - Для телефонов, планшетов на Android, электронных книг (кроме Kindle) и других программ
- EPUB - подходит для устройств на ios (iPhone, iPad, Mac) и большинства приложений для чтения
Для чтения на компьютере подходят форматы:
- TXT - можно открыть на любом компьютере в текстовом редакторе
- RTF - также можно открыть на любом ПК
- A4 PDF - открывается в программе Adobe Reader
Другие форматы:
- MOBI - подходит для электронных книг Kindle и Android-приложений
- IOS.EPUB - идеально подойдет для iPhone и iPad
- A6 PDF - оптимизирован и подойдет для смартфонов
- FB3 - более развитый формат FB2
Сохраните файл на свой компьютер или телефоне.