Книга - Феникс. Стихи

Феникс. Стихи
Алена Воробьева


Феникс означает возрождение после разрушения – каждый человек, переживший жизненную катастрофу, сравнивал себя с фениксом. Не случайно своей эмблемой символ изображения феникса выбирали святые христиане и смертные цари. По древнему преданию, феникс плыл в Ноевом ковчеге во время потопа, и Ной за добрые слова феникса пожелал ему жизнь вечную. В стихах Алены Воробьевой феникс – как предчувствие и осознание любви, которая опаляет.





Феникс

Стихи



Алена Воробьева



Редактор Алена Воробьева



© Алена Воробьева, 2023



ISBN 978-5-4483-2135-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Предисловие от автора


Поэт на своем творческом пути держится, как древний мир, на трех китах. Или чуть большем количестве – тех основных элементах его мироздания, на которых он создает поэзию. Поэтому многие стихотворения не только цикличны, но и запараллелены – через годы его человеческой биографии. Стихи-предчувствия дополняются стихами-осознаниями. Увидеть эту картину полностью можно только хорошо зная творчество автора. В 2002 году я, находясь под впечатлением пьесы Уайльда и одноименной оперы по его пьесе, за одну ночь написала мини-поэму «Саломея». Это произведение опубликовано в девятом выпуске Православной антологии «Отчее слово» и в моей третьей книге «Обратная сторона солнца» – наряду с еще одним образным стихом, написанным тремя годами позже, в день моего 25-летия – «Улыбнувшись Ироду улыбкой Саломеи…». Позже мне пришлось вновь возвратиться к этому роковому библейскому образу «дочери Лилит» – но уже по-новому переосмысливая его. Вообще библейские сюжеты – это целый мир моей поэзии, как, например, неотвязный образ Ноева ковчега. Это как параллельная модель нашей Вселенной – микросхема в мозге человека и постоянное сравнение Создателя с тем, кто создан по Его образу и подобию.

И еще одна взаимосвязь человека и Богочеловека – вера в то, что Христос пришел на землю Спасителем каждого из нас, живущих и будущих. В книге «Феникс» стихотворение «Неузнаваемый – иерусалимский пророк…», написанное в память об отце, перекликается с более ранним, тоже опубликованным в «Обратной стороне солнца» – «В одеяле – грязном, засаленном, старом…» – человек своей жизнью повторяет крестный путь Христа, расплачиваясь за грехи смертью, такой же уравнивающей и бесславной, как казнь Спасителя наряду с злодеями и разбойниками – и надежда человечества на чудо Воскресения. Это и есть величие человека и его победа над собственным тленом – как тела, так и растления души. И – путь ко спасению.



    Алена Воробьева




«От Саломеи до Суламифи…»


Пожалуй, мало найдётся сегодня авторов, умеющих с таким мастерством отобразить то пространство, в котором сплетено прошлое и настоящее, современное и вечное.

В стихах Алены Воробьевой жизнь обретает конкретный образ. Она завораживает нас. Как танец Саломеи, манящий и опасный. И кажется, нет спасения от её губительного кружения.

И совершается предназначенное…

Но, отрываясь от бескрылого тела, душа наполняется тайной небесной. И вслед за нею незримою тропою ведёт нас автор до назначенного рубежа.

И не случайно книга названа «Феникс».

Феникс – мифическая птица, которая, забирая с собой все страдания и ненависть людей, бросается в огонь, чтобы своей жизнью и красотой оплатить счастье на земле. А потом возрождается. В египетской мифологии феникс служил знаком первобытного Логоса – слова, промежуточного звена между замыслом Божьим и воплощением этого замысла в жизнь.

Феникс является также символом бессмертной души, вечной и чистой, как возлюбленная Суламифь. Путь от Саломеи до Суламифи – путь души от земного к небесному.

Саломея убивает мужчин не только в их физическом, но и в божественном воплощении, она – рок, демон, дочь Лилит. Суламифь – дочь Евы, сущное воплощение Любви, которая есть Бог (попробуйте заменить Слово у Иоанна Богослова в начале его Евангелия на разгадку этого слова – Любовь: вначале было Слово (Любовь), и Любовь была у Бога, и Любовь была Бог – иначе открывается смысл всего мироздания и его животворения), бескорыстия, а не расчета, благодарения, а не требования. Если Саломея – оружие Любви, то Суламифь – ее жертва, на жертвенном алтаре любви за грех Саломеи расплачивается Суламифь. И здесь не имеет значения хронология.

Изначально по замыслу автора книга эпиграфами делилась на две части – сплавляя воедино именно женское начало поэзии – небесный прообраз жар-птицы (бессмертной Алены, по Валентину Устинову) и земной опаленный феникс (взаимозаменяемость в птицах реальности и мифа, принадлежности к небу и земле, как путь к смертной Елене).

Соединение трагизма и творчества. Книга, которую Вы держите в руках, разделена на три части, эпиграфами она делится на три стадии феникса – горение, тление и воскресение. И неясно, какая из них – страшнее…

Но – «в любви помогает только любовь».

Феникс означает возрождение после разрушения – и каждый человек, переживший жизненную катастрофу, сравнивал себя с фениксом. Не случайно своей эмблемой символ изображения феникса выбирали христиане и смертные цари. По древнему преданию, феникс плыл в Ноевом ковчеге во время потопа, и Ной за добрые слова феникса пожелал ему жизнь вечную. В стихах Алены Воробьевой феникс – как предчувствие и осознание любви, которая опаляет. Встречается и ковчег – каждый раз это новый образ, иное толкование библейского сюжета, трижды это – человеческая пара: любящих мужа и жены, готовых к отплытию («Люблю тебя – до оцепененья, до гнева…»), затем – разочаровавшихся друг в друге потомков Каина, не попадающих на корабль («Подарки на свадьбу вышли из срока годности»), после – новых влюбленных, которым тоже не досталось места в ковчеге, плывущих вслед за Ноем в деревянном гробу («Ковчег уплыл. Мы ждем потом Всемирный…»), и наконец – это не двое, а один – человек, поэт, забытый Богом и людьми за его грехи, некогда свободно разговаривающий с ангелами на их языке (помните – «если я говорю языками человеческими и ангельскими»? ), оставляющий себя на погибель в ожидании знака свыше («Человек, с которым говорили светы…»).

В «Фениксе» Алены Воробьевой – стихи о любви (наверно, впервые за все предыдущие книги автора), стихи о смерти – осознание смертности себя и каждого из нас, ныне рядом живущих, стихи о возрождении человеческой души, небесном и земном ликовании – за свои мытарства, за радость жизни во всех ее ощущениях.



    Надежда Вольская




Феникс

Четвертая книга стихов





I


Если Я сказал вам о земном – и вы не верите, как поверите, если буду говорить вам о небесном?



Евангелие от Иоанна, Гл. 3, 12.







«Сущность пера жар-птицы…»


Сущность пера жар-птицы
Птица феникс не разумеет:
Изумрудно-золотая метелка,
Глазок с маренговым бликом
И глубинно-фиолетовым зраком.

Перо, горящее вечно
Жаром несметных желаний,
Робким таинственным оком —
Разве может сравниться
С фениксовым опереньем,
Что воскресает из пепла,
Оставшегося от жар-птицы.

    2000



«Высшая мера любви – безразмерна…»


Высшая мера любви – безразмерна.

    2008



«Молиться за того, кто ангел сам? …»


Молиться за того, кто ангел сам? —
Хоть и во плоть, как в ризы, облеченный.
Чей дух высокий знает небеса
И день седьмой, от мира сотворенный.

Просить пред светлым ликом за того,
Кто сам несет в себе его прощенье,
Ниспосылая истину из слов,
Что в этом мире – о любви ученье.

Любить того, кто любит и горит,
Как серафим, иконописным ликом,
Кто из темницы вновь освободит
И к свету душу развернет, как свиток.

Спасать – кто сам спасения глоток
И осеняет живоносной силой, —
Расцветший в сухом дереве цветок,
Который ляжет на мою могилу.

    2007



«Замучить всех богов гаданьем …»


Замучить всех богов гаданьем —
Просить о жребии судьбы.
Гадать по небу утром ранним
Пред битвой – по дымам волшбы.

Гадать – и возносить молитвы
О здравии и чудесах,
Спасении – во время битвы —
От превращения во прах.

Иль, если Бог рассудит строго
И заберет на небеса —
Молить, чтобы вели дорогой
Ее прекрасные глаза.

    2007



«Ты идешь с опущенным забралом…»


Ты идешь с опущенным забралом
И не видишь красоты земной.
Грезишь ты – небесные хоралы
Явятся в лазури голубой.

Веришь ты – предназначенье выше
И светлее жизненных молитв,
И весну вдыхая, небом дышишь,
Ничего не зная о любви.

Небом ходишь – и, подняв забрало,
Смотришь на небесные поля.
Меч свой даришь пахарю – орало
Выкует он завтра для тебя.

Будешь сеять хлеб в небесной сини,
Будешь жить, доспехи спрятав с глаз,
И не вспомнишь, как сады красивы
На земле в весенний райский час.

Но приснится – опустив забрало,
Прячешь свои синие глаза,
И не видно – солнце в небе встало,
Или надвигается гроза? —

Да, приснится, – ведая о прошлом,
Как ты верил лишь в одну мечту,
И не видел красоты тревожной —
Ложной красоте не присягнул.

Потому тебе одна отрада —
Мук не зная и страстей любви —
Выходить к ограде райской сада
И смотреть на девушек земных.

И вдыхать, как воздух пахнет жарко
Золотом пшеничным на полях,
Любоваться чьим-то полушалком,
Слушать, как мелодии звенят.

Потому теперь тебе награда, —
Пряча свои синие глаза,
Ты выходишь за ворота сада,
Ничего о прошлом не сказав.

Ты идешь туда, где поле битвы
Еще пусто, и не ждет побед —
Как и крови. И твои молитвы
Падают на здесь растущий хлеб.

И вдруг видишь, как до капли выпьешь
Всю земную красоту любви
И вернешься, выпит сам и выжжен,
В рай искать ведущей колеи.

Как войдешь в открытые ворота
И вдохнешь небесные поля,
И привратник спросит: «Старец, кто ты?
Ты ли прилетел на журавлях?» —

И ответишь изумленно: «Что ты, —
Юношей я шел к своей мечте,
Но покинул райские ворота,
Присягнув девичьей красоте».

«А теперь никто тебя не помнит —
Пуст твой дом, доспехи ржавь взяла.
Проходи, селись в одну из комнат —
Завтра утром поле ждет тебя».

…И увидишь – над пшеничным хлебом
Безмятежны неба корабли.
И вернешься – и задышишь небом,
Ничего не зная о любви.

    2004



«Проходящему по полю…»


Проходящему по полю,
Вдоль небесных поселений,
Мимо храмов, мимо кровель
Черепичных на домах,
Ощущая под подошвой
Прах земли и перегноя,
Неги, лени – и работы
В долгих будничных трудах.

Проходящему по небу
Вдоль простых земных окраин,
Вдоволь ищущему знаки
И отличия судьбы,
Все мерещатся гробы
В царственных порталах рая,
Отпечаток или слепок,
И обильные хлебы.

Проходящему по снегу,
Созданному между-между,
Небом для земли, прослойкой
Между хлебом и вином
Неба и земли, послойно,
Не просящему ночлега
На земле, – отверзнув вежды,
В снег нательным пасть крестом.

    2007



«Вздох полнолуния. Луна большая…»


Вздох полнолуния. Луна большая.
Играет в прятки с солнцем. Побеждает.
Сквозь тучи тьме пытается светить.
И снег на землю белым урожаем
Несет зима, и землю украшает.
Снег вновь напомнил мне, что я живая,
Что чувствовать умею и любить.

Снег на карнизы лепится нелепо.
Как соль на хлеб, он сыплется с полнеба
На полземли – на черный каравай.
И светятся огни. Как мало света!
Под белым снегом не заметно меток.
Лишь утро, поседевшее заметно,
Откроет, что засыпаны пути.

И весточкой от умерших, садится
На ветки дерева заснеженного птица,
И сбрасывает снег.
И дерево немое оживает
И шепчет: «Снег…» —
На белом каравае.
И шар огромный неба и земли
Един по цвету облаков и снега
Как белый сумрак, морок, как победа
Картины белой над цветной, где небо
Похоже на балет —
Застывший в плохо освещенной пачке,
В па-де-труа, в безмузыкальной спячке —
Щелкунчика, Жизели, без раскачки
В поклоне ждет букет.

Из белых веток дерева, где птица
С землей, с родными прилетев проститься,
Ссыпала с листьев снег.

И розой из луны, что – как живая! —
Свой отломив кусок, для каравая
Свет преломляла в снег.

    2006



Anno Regni

(В год царствования)





1


И все лица в полутьме – твое лицо.
И все спицы в колесе – твое крыло,
На котором я лечу в ночи,
И как свечи, фары горячи.

Мир бесстрастный страстью задышал.
Стала вдруг зияющей душа.
И в бездонный падаю полет.
И лечу. И встречи сердце ждет.

И гадает… И сжимает грудь
Новой тайной, что живая суть,
Новым чувством, что пришло за мной,
За моей неопытной душой.

Чувствую – твоя душа поет
Словно птица, и зовет в полет.
Лик твой ясен. Ангельская тишь.
Пропаду… Погубишь!
– Воскресишь!




2


Утром проснулась трезвой,
К ночи уснула пьяной.
Тысячеградусная твоя любовь
Выпита залпом. Огонь!

Сердце мое стало мишенью
В оптическом прицеле винтовки Амура.

Он стреляет без промаха, автоматически,
Руку набив на великих влюбленных.

У меня за спиной вырастают крылья,
Из моих глаз плещется солнце,
Рана кровоточит красиво,
Кровь, как гранатовый сок, струится.

Слава богам и богиням древним!
Розовощекий Амур ленивый
Знает судьбу своей каждой пули,
Что попадает на выбор спонтанный
В любое предсердие солнцем свинцовым.

Сердце не бьется? Сердце грохочет! —
Птицею в клетке, в тюрьме заключенным.
Освободи меня, освободитель! —
Дыхание Бога в моем дыханьи.




3


Надо научиться дышать ровно рядом с тобой,
Иначе дыхание перехватит от счастья
Просто сидеть с тобой рядом, смотреть на твое
Прекраснейшее – из смертных
и быстротечных – лицо,
И неземные отсветы видеть твоей души,
Как горит она огоньком бестелесным, заре
Рассветной подобна, пламени тихой свечи,
Что в молитвенном храме горит богомольно всю ночь.
Любовь к тебе – это пылинка на подошве твоей,
Единственный вдох воздуха, солнцем пронизанного
Жарким днем, когда во рту расцветают
бутоны цветов, —
Разве достойна твоего мира такая любовь?
Которая станет скромной частицей твоей души
И не обратит рассеянное твое внимание на себя
До поры, пока не настигнет тебя ее красота,
Застанет врасплох, и ты восхитишься ею,
словно Творец.
Только что делать, если вся душа твоя
соткана из любви,
Только что делать, если обожествляю тебя…
Нет мне имени в сердце твоем, в судьбу твою нет пути,
Так зачем дыхание еле перевожу от счастья.




4


Ты мне можешь поклясться на Библии и на Коране,
Что твоя любовь не имеет ко мне отношенья, —
Лишь тогда наши души и наши тела не изранят
Ангел бури священный и огненный ангел мщенья.

Потому что законы и долга и чести нарушив,
Лишь один исполняем закон, изреченный сердцем —
Быть человеком, творить любовь в падших душах,
Очищать ее жемчуг от частичек навоза и скверны.

Потому что выбора два – два конца у кольца
единого —
Или: земной любовью освежевать чувства.
Или – небесной кровью наполнить душу.

– Да возгорится огонь любви непотухший,
Неопалимый, огненной розой цветущий.




5


Что, если не простясь, простимся,
И станет выбеленным лист
Судьбы несбывшейся – летим
На небеса, без долгих виз.

Вдогонку радуге – мосту —
Бежим, творя восьмое чудо:
Мы держим за руку мечту —
Любви друг друга амплитуду.
Нам отворятся небеса…

В доспехах черных рыцарь светлый —
Златоволосый, словно ты —
Пронзит своим копьем поэта
Дракона жгучей красоты —

Любовь земную и соблазны
Мирские – будут воскресать
Без чуда Воскресенья, разно, —
Но голова слетит опять.

Смотри: кто любит – не постится.
Как в отчем хорошо саду…
И, если не простив, простимся —
Господь простит любовь в ладу.




6


Прятаться нечего. Мне все равно,
Что говорят на ладонях – линии.
Выжгу на сердце своем клеймо
Твоего несравненного имени.

Духа печать твоего – как герб,
Татуированный на моей душе.
Имя твое – преломленный хлеб
Тела Христова в цветном витраже.

Терпкого красного – вкус вина —
Вкус твоих губ, как Спасителя кровь.
И оживает смятенно зима
От твоих вещих, пророческих слов.

Храм красоты твоей – солнечный диск,
Луч золотого песка в часах.
На сокровенных застыли весах
Дух твой – и лик.




7


Вволю забыты. Обречены.
Чистой любовью отлучены.

Излуки разлуки
Полощут души
В миру послушников
Контрастным душем.

Страстного танго
Неслышная музыка
Ведет наши души
В покой незаслуженный.

И обрывает у ангелов крылья
Как лепестки ромашек —
И осыпаются, обессиленные,
Снегом на черные пашни.




8


Небесный огонь полыхает в моих глазах.
Я ангел с подъятой трубой, я агнец распятый.
Крылатой мучительной смерти восходит звезда
В зените чернильных небес как знаменье расплаты.

Как просто дар Божий отринуть, не зная его.
До дна пить кровавую, горькую, жадную чашу,
И верить – на дне ее плещет святое вино
Из крови земной, виноградной – любивших и павших.

Созвездия верят в причудливость строк или встреч
И взглядом с небес озаряют уснувшие пашни.
И вся красота, что щемит быстротечность сердец,
Уже увядает. И наша любовь – день вчерашний.

Но страшно смотреть было – ада отверзлись врата
И ровной дорогой багряных булыжников манят.
И рая врата облаков раскрывают крыла,
Впуская нас в гости, где мы – ангелица и ангел.

Но флаги опущены. Светом сияет труба
Средь туч грозовых – будто молния в грозном параде.
И буря стихает. Распятых снимают с креста.
Крылатый – воскреснет. Иным не уйти от распада.

    2007



«Твои я напою уста…»


Твои я напою уста…
От масла розового душно.
Чья тень крылата у моста,
Кто ищет здесь другую душу?

Кто, задыхаясь от любви,
Едва переведя дыханье,
Скользнул в подъезд немого зданья
На зов неслышимый: «Приди!»

И разговор наш полуночный
Войдет в легенду или миф.
Возьми, смотри – вот оникс черный,
Гранат пьянящий, Суламифь.

Твоей любви будить не стану,
Доколе не проснешься ты.
В твоей душе пока туманы,
В бутонах алые цветы.

Но твоя шея, лик античный
Уже созрели для творца.
По глыбе мрамора привычно
Скользит движение резца.

И лик твой, грозный и прекрасный,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alena-vorobeva-9878056/feniks-stihi-21235025/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.