Книга - Досчитаться до звёзд

Досчитаться до звёзд
Светлана С. Размыслович


101 поэт XXI века
Книга «Досчитаться до звёзд» поэта Светланы Размыслович, члена Союза Писателей России – это четвёртый поэтический сборник автора, в который вошли стихотворения, написанные за последние два года.

Наследственность Светланы Размыслович, её литературные корни прослеживаются весьма отчётливо. Она выросла из той корневой линии русской поэзии, где во главу угла ставится сильное эмоциональное воздействие на читателя, неприкрытость чувственности.

Ещё одно важное качество этой книги – звонкость, та звонкость голоса, которая позволяет поэту достучаться не только до звёзд, но и до каждого читательского сердца. В этой звонкости – и сердечность, и ярость эмоций, и, что самое главное, полное и цельное ощущение своей поэтической правоты.





Светлана Размыслович

Досчитаться до звёзд



© Размыслович С.С., 2021

© Оформление, серия, Издательство «У Никитских ворот», 2021


* * *


Любимым Ксении, Дмитрию и Ольге посвящается







Ворожба


Стихи Светланы Размыслович похожи на ворожбу. С первых строк книги «Достучаться до звёзд» она забирает читательское внимание и дальше делает с ним всё что хочет.

Картины её поэтических дискурсов предельно разнообразны:

Приезжий, ты – что попутчик мой!
Так ждём: я – поезда, ты – возврата
В одно из верных – с самим самой
Сживанья прочного. Виновато…

Она способна любую ситуацию осветить как бы изнутри, отыскать в ней то, что не видно с первого взгляда.

Как устроена эта книга? Конечно, она исповедальна. Автор не прячет свой чувственный опыт:

Надевай-ка шапку – добротный мех,
Продевай-ка варежки врукава!
Эта лёгкость зимняя крепче всех,
Это память детства добром жива!

Она, напротив, стремится поделиться своей чувственностью максимально, заставить читателя закружиться вместе с ней в хороводе прекрасных образов, избранных слов и ритмических переливов.

Деление на циклы весьма условно и отделяет стихотворения по темам, но не по творческому методу.

Наследственность Светланы Размыслович, её литературные корни прослеживаются весьма отчётливо. Она выросла из той корневой линии русской поэзии, где во главу угла ставится сильное эмоциональное воздействие на читателя, неприкрытость чувственности:

Родиться здесь.
Здесь выучиться.
Жить.
Встав в полный рост,
В жар-птицу превратиться.
Никем не показаться, но прослыть,
Умчавшись вдаль —
Обратно возвратиться.

Ещё одно важное качество этой книги – звонкость, та звонкость голоса, которая позволяет поэту достучаться не только до звёзд, но и до каждого читательского сердца. В этой звонкости и сердечность, и ярость эмоций, и, что самое главное, полное и цельное ощущение своей поэтической правоты:

Не хватает земле снегов,
Высоте не хватает боя…
Не хватает его шагов
Половице сухой.
Любое
Сотрясенье тревожит слух,
Как разрыв боевой картечи,
Как тяжёлых раздумий дух —
В торжестве зазвучавшей речи.

Когда речь ведём о такой поэзии, как у Светланы Размыслович, волей-неволей придёт на ум слово «патриотизм». Ведь Размыслович вполне чётко даёт понять, что её творческая и личная позиция – это святость памяти, торжество добра над злом, прославление хороших людей и их незаметного порой героизма, ощущения кровного родства с героической историей нашей Родины:




Высота




…29 февраля – 1 марта 2000 года 6-я рота 2-го батальона 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии под командованием гвардии подполковника М.Н. Евтюхина вступила в бой со значительно превосходящим по численности отрядом чеченских и арабских боевиков, руководимых Хаттабом, под Аргуном в Чечне, на рубеже Улус-Керт – Сельментаузен, на высоте 776…


Всё потихоньку движется к весне —
И лес, и дол, и время, и участье —
И всё, что в ручейки вольётся счастьем,
Когда в рассвет задышится нежней.
Стряхнув остатки снега срукавов,
Подпоясавшись лентою дорожной,
Как по мосткам, ступает осторожно
Февраль по талой прели островов,
Оставшихся от прежних Антарктид.
И серость снов, окрестностей и духа
Под торжество внимательного слуха
Стекается к подножию планид.

Но в этой теме легко сфальшивить. Дурные примеры у нас частенько перед глазами. Тут может мелькнуть и ложный пафос, и неуместное отождествление себя с героями прошлого, и много чего ещё. Размыслович счастливо минует все эти опасности в силу высоты своего художественного уровня, поэтического вкуса и литературного такта. Она избегает прямого высказывания, понимая его однобокость. Весь пыл, всё сопереживание она помещает в совершенную форму, насыщает фактуру словесными деталями, создаёт образы, расширяющие стихотворную вселенную, уводящие от реализма критического в реализм метафизический.

Поэзия Светланы Размыслович горизонтальна. Она способна увидеть весь горизонт и то, что за ним.

Это создаёт длинное дыхание, бесконечное движение, желание реминисценций, от которых идёт тёплый пар прошлого, переродившегося в святые лирические впечатления, святее которых, пожалуй, ничего и нет.

Дом, родство, девичество… Одно
Непреклонно-непреодолимо:
Целься – словом каменным – в окно,
Попадёшь о стену – детства мимо.
Молчалива-сдержанна весна,
Веруя углу, колу да счастью.
Из печи – на память – внесена
Распростёртость – радостью щенячьей.
Лишь дожди косые – взгляд приник —
Вспотрошат – упрёком огорошат.

Все мы жалеем так или иначе о прошлом. Но если оно подёрнуто лирической дымкой, если нам удалось пропустить его через поэтическое сито, оно не только прекрасно, но и продлевает жизнь. Чтобы научиться этому, читайте лирику Светланы Размыслович.

Сейчас, в эпоху гендерного слома, говорить о женском начале в поэзии трудно. Столько текстов, в которых это женское начало искажено разного рода феминистическими выходками или просто истеричными выпадами! А между тем в русской литературе тема женской доли, женской любви – не завоёвывающей, берущей, а отдающей и прощающей, – как бы с ней ни боролись и ни называли бы банальной, остаётся одной из наиважнейших для определения места русской поэзии в мировой культуре:

Я простила…
Вот Бог, вот порог,
И рука – повисающей плетью.
Нерастраченный нежностью слог
Свился мыслям тяжёлою клетью.

Великолепные строки. И таких в книге очень много. Читайте и наслаждайтесь!

Максим Замшев, Главный редактор «Литературной газеты», Председатель Правления МГО Союза писателей России, Президент «Академии поэзии», член Совета по правам человека при Президенте РФ




Предисловие


Почему-то внезапно настигает ощущение того, что твоё время, будто песок, струящийся сквозь пальцы, ускользает, пока раскачиваешь не то себя, не то свою жизнь, пробудившись от резкого звона не снаружи, а где-то подрёбрами. Гулким эхом в твоей голове летят мысли, и вот ты встаёшь и начинаешь Создавать (как тебе кажется, именно так – с заглавной буквы). Смело берёшься прорисовывать картинку сначала идеального утра с авокадо, чашкой заварного кофе и свежими ягодами, затем хорошего – по твоим, пресыщенным бесконечными «а что, если…» меркам – долгого дня. А после, достав папку с листами для каллиграфии, ты с задатками перфекциониста, но ещё так несмело выводишь планы на, ни много ни мало, собственную первую жизнь.

Только забываешь о том, что точнее будет – не первую, а единственную и что совершенно нормальным представляется отсутствие опыта в твои-то непреклонные и беспринципные 20 с лишним, но огромное количество амбиций и всего лишь один шанс в кармане. Шанс, которым ты рискуешь, – отнюдь не сама жизнь, эта возможность – твоё счастье. Покушение на новые высоты абсолютно точно закончится: хорошо ли, плохо ли – неважно. В определённый момент становятся дымкой полупрозрачные очертания всего, что под уверенным девизом лучше сделать… Да, делать, рваться, пытаться, да, ошибаться, метать, оставлять, пробовать вновь, звучать – и постоянно быть влюблённым! Влюблённым в жизнь, в свои воспоминания, в собственные ощущения на подушечках вечно холодных пальцев, в эмоции, опьяняющие до кончиков волос, сливающихся в красивом своей естественностью танце с нарастающей силой ветра, правящего в столице.

Столько в тебе огня, что можно «выжечь на сердце железом раскалённым четыре горячих слова – “Хочу быть всегда влюблённым!”»[1 - Строка из песни группы СБПЧ (Самое Большое Простое Число).].

Выжечь и остаться верным себе навсегда!

Ксения Размыслович




Досчитаться до звёзд


Старый друг не придёт,
Не подаст мне руки —
Слишком горы круты
И леса высоки.
Слишком цель неясна —
Досчитаться до звёзд,
Лишь пронзает луна
Полукружием плёс.

Принял облик чужой
Мой невидящий взор,
Не окликнет по имени —
Будто дозор
Всё несёт и несёт
Сквозь затишье небес —
Миг, назначенным стражем —
Скупой Ахиллес.

Друг мой помнит и верит —
О ложная стать! —
Как же невероятно —
До звёзд досчитать,
Как пята уязвима и колки поля.
Но – вперёд, лишь губами
Во тьме шевеля.

Бьётся с шумом о камни
Волна за волной,
Стынет в веке ушедшем
Незримой стеной.
И гудит в проводах —
Как последняя весть
В бесконечных дорогах:
– Ты слышишь, я здесь!

Огляжусь – и ни гор,
Ни лесистых вершин,
Только в зеркале тусклом
Извитость морщин
Вдруг привычной усталостью
Скорчит дома.
Старый друг мой, постой,
Я спускаюсь сама…




Твоими вздохами…


Твоими вздохами – всё небо скрыть,
Я – солнцем восклицаю – быть!
К истокам заклинаю – пить!
Я – детству посвящаю – прыть!

Твоим молчанием – не выйдет нить,
Ругательствам в журчанье – стыть!
Ко слову обращаюсь – плыть!
Я – речи призываю – вить!

За все лучи – благодарить
Не устаю – уставу слыть!
Твоим бесстрашием – и горе скрыть…
Я свету завещаю – жить!




Приезжий мой


Приезжий, ты – что попутчик мой!
Так ждём: я – поезда, ты – возврата
В одно из верных – с самим самой
Сживанья прочного. Виновато

Зияет красным, как в пустоту,
Прошенье – брошено в глубь колодца —
И нет удара. Начистоту —
Приезжий – мне бы – устал бороться.

А я бы – слишком гостеприим
И верен почестям вечер чудный.
Ни слова – взмахом – стирает грим,
Вдруг показалось – отец мой блудный.

Страна – невзгоды, страна – упрёк,
С каким бы сердцем ты к ней ни ластись —
Когда свободна – не в пир порог:
Как нужен Бог ей – придёт несчастье.

Где даль путей – чтобы просто сталь,
Так нет же – холод сродни тревоге.
Гудок внезапный – пали, пищаль,
Я здесь и выросла – недотрогой.

И в эти краткие пять минут,
Похоже, срощены беды века:
Вся стынь пространства, и время – в жгут,
И два потерянных человека.




Земля моя


Земля моя – помилуй и спаси —
Как из-под ног – вокруг своей оси —
Быстрее быстрых, круче естества —
Уходит-уплывает. Торжества
Полны её знаменья – полюса.
На разворот – не вечность – полоса
С той стороны, где я ещё бегу
По свету, как по водам – где ж смогу
Предвидеть, представлять: давным-давно
Мне расставание это суждено.
Начало – за конец и миг – за год —
К чужим краям взлетевший самолёт.
Где океаны глаз меняют цвет,
Счастливую найдя среди планет —
На расстоянье в тысячу дорог
Моя – одна – уходит из-под ног.




Целовала


Целовала как ребёнка —
Неспроста.
Вьюгой – шрам на шейке тонкой —
Жёг уста.
Гул вечерний рвался в жилы —
Не при ней.
Обнимала что есть силы —
Нет родней.
Лучший век мой, ей ровесник —
О любви —
Теребя забытый крестик,
Враз – плыви!
Дальше всех, быстрее ветра —
Кораблю.
Как далёкая Деметра —
Возлюблю.
Да хранит в штормах погодных —
С ней навек —
Мачту, парусу в угоду, —
Человек.
И в морях, какие будут, —
Мне ль не знать,
Берега подобно чуду —
Отыскать.
Слава-слава, о обычай —
Соблюсти.
Не её ль невестой кличут? —
Вмиг взрасти.
Взвизгнет рельс из недр звонко —
Да в тоннель.
Целовала я ребёнка —
Прочь, метель!
Распрощавшись – жизни мало —
Бай-баю.
Отпускала-обнимала —
Дочь свою.




Зимний двор


Надевай-ка шапку – добротный мех,
Продевай-ка варежки в рукава!
Эта лёгкость зимняя крепче всех,
Это память детства добром жива!

Примеряйся в санки – и вниз с горы,
Целой жизнью скользкий наезжен след.
Розовеют щёки – в задор игры,
Ох, держи поводья, пощады нет.

Много дней прибавилось и забот,
Но ватага шустрая – громче: «Пли!»
И возголит вьюга и нос, и рот,
Да к рукам примёрзшие феврали

Так и колют пальцы – набрякши льдом,
Норовят под ворот снежком попасть.
А сугробы нынче – вставать с трудом,
Снова в гору – шубу истреплешь всласть.

Бог смеётся, верно, в тепле небес,
Надо мною снежный задор кружа.
– Ну куда, куда ты опять полез? —
Со второго слышится этажа.

Мама Сашки, зычна и молода,
Озорного сына зовёт домой.
Обернулось время – двором – туда…
Накренился шкаф неуклюжий мой —

Затерялась шапка среди тряпья,
Сиротливо санки стоят в углу…
Бог задумал, видно, другое: я
В эту зиму – брешь в крепостном валу.




За гранью


За гранью нищеты и низменного круга,
За колкостью небес, ненастием ветров —
Я выбрала не свет – скитаниям хоругвью,
А выбрала тебя – предвиденьем портов.

За разностью плеяд, меняющихся с веком,
За мерным звоном их словесных оборон —
Я выбрала не стон – болезненностью эха,
А выбрала твой зов – предчувствием сторон,

С которых, сколь ни жди чудес и снисхождений,
Сойдёмся только мы – единственными из
Оставшихся в живых с проигранных сражений,
Истерзанных борьбой, согласных на лендлиз.

За мужеством постичь смирения науку,
За строгостью стихов и бытом без затей,
Во всю свою любовь – протянутую руку —
Я выбрала твою – предчувствием страстей.

И если мир иной уймёт в конечной точке,
Начавшись там, где явь представится за бред,
Не пожелав принять богатств – поодиночке,
Я выберу твой сон – за тот и этот свет.




Влюбиться в Россию


Влюбиться в Россию – что может быть проще —
В хандру одиночества – шелестом рощи,
В теплом обдающие летние ночи,
В рассвет восходящий, до солнца охочий.
Влюбиться в безмолвье, промозглость и лужи,
В порою тоскливые зимние стужи,
В озёра – с земным отражением неба,
В душистость цветений и свежего хлеба,

В пространств, дураков и дорог необъятье,
В советов своих и чужих неприятье,
Как будто в расплату, – в века испытаний,
В заоблачность мыслей и косность сознаний,
В прогресс технологий и вечную древность,
В свитую кольцом лебединую верность,
В года, прижитые кукушкой из чащи,
В стихи, у которых есть смысл настоящий.

Знать столько о ней, что наветы бессильны…
Понять вдруг, как сложно – быть честным в России,
Взметнуться.
Уехать.
Надолго остаться.
Понять лейтмотивы чужих эмиграций.
Послать ко всем хворям безбедность и скуку,
Поднять инстинктивно в знамении руку,
Вернуться ни с чем, став упрямым и сильным,
И снова, как в детстве —
Влюбиться в Россию.

Влюбиться в Россию. Сильнее, чем в слово,
Нестись что есть силы в тот город знакомый,
Где солнечный остров всё чётче и ближе,
Бежать из Брюсселя, лететь из Парижа.
Молчать, не надеясь на отклик ответный.
Как трудно – Россию любить беззаветно.
И всё же, во гневе пославшей на плаху,
Последнюю в жизни – отдать ей рубаху.




Круговерть


Опоздать на рейс, перепутать порт,
Разрыдаться в голос, что грош в кармане.
Выдающих за «экстра» третий сорт
Наконец-то вслух уличить в обмане.

Завалить делами никчёмный быт,
Обрасти бугристой мозольной кожей,
Оказаться в тех, кто уже забыт,
Отразиться в тех, кто на жизнь моложе.

Обессилев, стихнуть, найти тетрадь
Где-то между прошлым и новым веком.
Что-то очень нежное написать
Одному уставшему человеку.

Заключить круги в квадратуру дня,
Низложить случайное, вспомнить Кафку,
Обвести число, времена дразня,
И пойти уверенно на поправку.

Преуспеть лишь в том, что с лихвой принять
Для сторон неравных – линейность друга.
Заказать билет, чемодан собрать
И опять попасть в неразрывность круга.

Захотеть зимы. И, украсив дом,
В новогоднем шаре увидеть чудо,
И, подобно сердцу, дышать с трудом,
И, подобно жизни, светиться всюду!




Скрипит мороз…


Скрипит мороз литыми каблучками,
Душа поглубже жмётся в пальтецо.
А город спит, укрывшись облачками,
Спадающими прямо на лицо.

Гирляндой яркой оторопь земная
Натянута от речки к площадям.
Блестящей гладью тропка ледяная
Недвижущимся – вслед – очередям

Бежит к сугробу, прячется бесследно —
Крещенской ночью людно и светло.
И с той поры, как спросят, кто последний,
Вдруг окажусь запахнутой в тепло.

Прозрачность дня – зимовью на потеху.
Но к простоте, что нынче не в чести,
Льнёт благодать, накинутая сверху,
И тишина, зажатая в горсти.




Рощица


Рощица,
Белый дым,
Шорохи у плетня.
Стал горизонт седым
Ровно в начале дня.
Гребни небесных вод
Слились в одну волну.
Бьётся в стихиях год,
Верно идя ко дну.
Ширится хмарь с низин,
Будто окраин нет.
Ни тебе вьюжных зим,
Ни тебе жарких лет,
Ни голосов вокруг.
Только печаль вдали,
Звуки сплетая в круг,
Кружит, как тень земли.
Общей разлуке в такт
Ветер под скрип пера,
Выведет точный знак —
Верно, пришла пора:
Ветви сомкнут сады,
Долгую скорбь браня.
Рощица,
Белый дым —
Не отпускай меня!




Мысли вслух…


Опережая возглас, мысли вслух
Взметнёт в года бревенчатость литая.
Какой же в этих сёлах русский дух!
Какая здесь Россия разлитая!

Какой оживших вёсен нежный блик
Мелькнёт в листве, с мечтой играя в прятки,
Когда проживший век седой старик
В лета свои вернётся без оглядки.

Неясный шум вспорхнёт из-за угла
И спрячется под выступом чердачным.
Квадрат окна, затёртый добела,
К полудню вновь покажется прозрачным.

Куда ни кинешь взор – размах полей
И тишь, теперь молчащая о многом.
Вдали церквушка старая. Над ней
Душой ли – птицей – будто перед Богом

Предстала жизнь. Любуясь красотой
Переплетений далей, рек и судеб,
Однажды с неба истиной простой
Прольётся дождь в спокойном ритме будней.

Среди эпох и вер полутонов
У почерневших изб лиха судьбина.
Но эта жизнь, ушедшая давно,
Когда-нибудь придёт сюда с повинной.

И возродится глас, лаская слух,
До опустевших краин долетая,
В тот миг, когда с размахом русский дух
Вернёт земле бревенчатость литая.




Их спросили…


Их спросили:
– Не худо ль живётся, народ?
– Не добро и не худо. Привычка такая:
Год горим, год воюем
И строимся год.
Знать, судьба у земли – что година людская.

Тут и царь не указ, коль хозяин не вор:
Если случится выйти за жизнь – так до свету.
И каков будет повод – таков разговор:
На добро – хлебосоль, коль с мечом – за примету.

Тут и крепости чётче, чем горы, стоят.
Брать напором их – только ветра? позабавить.
Здесь в озёрах не тонут, в огне не горят,
Обретая в веках благодарность и память.

Здесь и храмы – что души: всё вширь да вразлёт,
По бывалым – молитвы, за будущих – звоны.
Во земле за водицу – всё кровь или пот,
И прозрачной слезой мироточат иконы.

Зачиналася Русь здесь, и дальше ей быть,
Продолжаясь Россией – сомнений лишая.
И народу до веку терпимостью слыть,
Горькой чаркой все разом лета заглушая.

Нас спросили:
– Не худо ль живётся, народ?
– Не добро и не худо, за правду и веру.
Вроде миром пока, ну а там – как пойдёт,
Сослагательных нет у историй примеров.

И когда удивлённо:
– Вы будете кто? Из каких же земель, чудодейством объятых?
Осенённые ликом родимых крестов,
Вдруг промолвили гордо:
– Псковски?е ребята!




На фоне города


На фоне города смотрись по-новому,
Смотрись особенно и вдаль смотри.
Как разговорчивы сегодня голуби,
А ночи спрятаны за фонари.

Где блики лунные ложатся по?д ноги —
Затихли сумерки, отринув час.
И ждут детей своих, моргая окнами,
Дома, как в юности далёкой – нас.

По этим улицам, взгрустнувшим осенью,
Вновь открываемым в тебе самой,
Из парка Пушкина уходим в прошлое
И возвращаемся по ним домой.

Стели постели нам под самым облаком
На кручах Ловати, приняв с азов
Родство незримое с привычным обликом,
Со стен смотрящее, как с образов.

Но только примешься стирать отметины,
Ломать традиции, менять черты,
Как тут же улочка в проспектах встретится,
Бредя навстречу мне, как будто ты.

И тотчас, радуясь, взликуют ангелы,
И встанет за? спину былая рать,
Как будто описи, что в Лету канули,
И ждут лишь оклика – пора листать.

Смотрись серьёзною, смотрись уверенной
Когда ко сроку ли, там, за спиной,
Прочнее прочного опорой каменной
Твой город станется твоей стеной.

Не назван цифрами, прошедший засветло
По этим улицам библиотек,
Дождями поздними затёртый набело
Раскрытой книгою такой-то век

Ютится на? небе. Но в час назначенный,
Как ты, пришедшая на свет огней,
Глядит по-прежнему чуть озадаченно
На очертания любви моей.

Через мгновение, сойдясь глазами так,
Что вслед за вечностью потянет ввысь,
Ты об увиденном не вдруг запамятуй,
На фоне города смотри – смотрись…




На хлеб и воду…


Выйдешь в двери – там Россия…

    Игорь Тюленев

И плывёшь – то луной, то солнцем —
По небосводу.
Точно зная: душе даётся
На хлеб и воду.
Остальное – со лба устало,
С монеты – пылью,
Приживётся – иному мало,
Другому – былью.
Ясность неба да кривость толка —
Лишь суеверье,
Далеко уходя надолго —
Стоишь под дверью,
Ждёшь не оклика – только взмаха,
Бежать – как помнить.
Пустотой суета пропахла,
Войти – наполнить.
Угодить – велика морока
Тоске приезжей:
То вода растеклась без проку,
То хлеб несвежий.
То закат не широк размахом —
К дождю тем паче.
То былое – забытым страхом
Да лесть кошачья.
Через час – во черёд эклоги —
Упрёк бессилью:
Славь – куда б ни вели дороги —
Придёшь в Россию!




Былая слава


И пошла былая слава – по рукам,
Дали слово, точно волю – дуракам.
Дали дело – все распутывать дела,
Вороная закусила удила.
Без оглядки – по оврагам и камням,
По столицам, полустанкам, деревням,
По избитому – всё радостно да вскачь,
По привычному-зажитому – хоть плачь.
Пыль столбом, а как осядет – сплошь чины,
Всё азарту да родству подчинены.
Всё – по-лучшему, по-свежему, почём,
Где ж народ? – Народ ко славе ни при чём.
Непригоден, неуспешен, не у дел —
Дум отсталых повернуть не захотел К новизне.
А только горечью чреват,
Всё историей да присказкой богат.
Те ли руки, то ли слово – был бы шик,
Им бы избы, что ни баба – всё мужик.
Им бы лиру – лики славы воспевать
Да призывами к свободе баловать
Ту страну, в которой сжитое – не в счёт,
За которую, как реквием, прочтёт
Новый опус – не прозаик, не поэт,
Но творец, какому в мире равных нет.
И как будто бы – кругом идёт война:
Не на жизнь сошлись мой век и тишина.




Чтобы не стал рабом


Как своенравен! Кто ж – сможет тебя понять?
Поговорить? – итожь: время – ни дать, ни взять.
Вырос. На деле ж – кров – треплешь в своих речах.
Даром, что лоб здоров, сажень – не та – в плечах.
Ты говоришь, страстей – множество в век свобод? —
Ради твоих детей – неба сужался свод
К страсти единой: честь – вызволить из хулы.
Все пепелища – здесь – были огню малы.
Мал был сраженью день – год за столетье – ишь!
Вкруг оглядеться: лень – счастие, говоришь?
Знать ли тебе, как дом стёрли с лица земли? —
Чтобы не стал рабом – армии полегли!
Чтобы продлился срок – в вечность ушли сыны,
Братья твои, дружок – дети твоей страны —
Младше, чем ты теперь, ставшие навсегда
Силою нашей – сверь – да не равняй года!
Чуешь ли ты – опять – рабство нависло с круч?
Высмеять – что стрелять – где он, велик-могуч?
Ор безъязыким ртам – горн мировых владык,
Горю начало там, где позабыт язык.
Око за око – войн вновь разгорелся огнь:
Страсти-то сколько вон – лишь своенравность тронь.
Где отстоять своё и в мелочах не смог —
Стелится забытьё – там и конец, сынок.
Чтобы ты мог смотреть – прямо, как я могу,
Жизнь проживи за тех, кто не отдал врагу
Веру, как век. Учти – нравы корней своих —
Думай, пиши, учи – сдюживай за двоих.
Чтобы ты мог творить – творчество шло в расход…
Что уж и говорить – просто тяжёлый год.




Не нам ли…


Не нам ли – города завещаны?
О, нам-то – трудности обещаны
И безутешь!
На весь уезд – призывы нудные,
По вечерам – забавы скудные
Да в планах – брешь.
Уж коли строить – так на выселках,
Нечисту силушку на вывесках – Замалевать!
Здесь из житья-то – Матерь Божия —
Хлеб-соль да закрома порожние —
Не заживать.
Мели-мели опять, Емелюшка,
О, как долга твоя неделюшка —
Да будет срок.
Земля и вера – сила женщины —
Уж нами – города завещаны:
Расти, сынок…




Там, где высь безмолвна спозаранку…


Там, где высь безмолвна спозаранку,
Где сосед полжизни – во хмелю,
Баба Вера, встав у полустанка,
Продавала бусы по рублю.
Там гудел неспешно проходящий
До ближайших проблесков состав,
Край земли, не в сказке – настоящий,
Почитай – что норов, что устав.

Ей кричали:
– Мать, почём забавы?
Аль сама сплела, аль перекуп?
– Подходи, солдатик, шибко бравый, —
Торжество с её шершавых губ
Вмиг слетало и неслось по свету,
Прямиком до верхнего села.
До сих пор, не веруя в приметы,
Своего Ванька с войны ждала.

В каждом муже[2 - Здесь – мужчина.] видела солдата,
В каждом дне – единственный из дней:
Стол накрыт, она в средине хаты,
Нитка бус оранжевых на ней —
Он пришёл, вернулся! Хоть безногий,
Хоть безрукий, хоть бы и без глаз,
Только б жив! Как свой – так не убогий!..
И низала бусы каждый час
С той поры, как Валька-почтальонка
Горемыкой мялась у дверей.
Как на пол упала похоронка
Да косынка выцвела на ней
До времён – с того считали Верку
То ль безумной, то ли неживой:

Каждый день – в вокзал, как на поверку,
Запрещая звать себя вдовой,
Поджидая каждого с дороги,
Заплетая нитями пути.
Лет уже – отказывают ноги,
И до дома даже не дойти.
Так и жмётся тут к тиши перрона,
Так и слышит, будто бы вчера
В суете – наотмашь: «По вагооонааам!» —
И на фронт уехал. А жара
Здесь была такая – высь иссякла, —
Что и слёз-то не было. В цене
Поднялся за жизнь – последней каплей
Только стон: всё отдано войне.

…Снова ей с хмыльцой:
– Бывай, старуха, —
Всяк смеётся, брезгуется всяк,
Ум её – то праздник, то разруха,
То с мольбой опрётся об косяк.
То кричит, то плачет, то злословит,
То разложит нити – нечет-чёт.
То косынку чистую готовит —
Плавно мысль до прошлого течёт.
Нижет бусы всю свою годину —
Ждёт как прежде: скоро уж домой,
Исходивший вдоволь по чужбине
Ванька – к ней с победой. А самой
Невдомёк, что век сменился веком,
Что давно распродали страну,
Что теперь поверить человеку —
Всё одно как выиграть войну.

Проходящий дрогнет под парами
И умчится в ханжество столиц,
Где всё то, что было-стало с нами,
Исказит влиянье заграниц.
А сосед, с похмелия прозябший,
Как последний – первый помня бой:
«Я вернулся!», – и под руки взявши,
Поведёт болезную домой.

Там, где лишь любовь жива с надеждой,
Я о каждой весточке молю…

Баба Вера, вдовая, как прежде,
Продавала память по рублю.




Одно


Дом, родство, девичество… Одно
Непреклонно-непреодолимо:
Целься – словом каменным – в окно,
Попадёшь о стену – детства мимо.
Молчалива-сдержанна весна,
Веруя углу, колу да счастью.
Из печи – на память – внесена
Распростёртость – радостью щенячьей.
Лишь дожди косые – взгляд приник —
Вспотрошат – упрёком огорошат.
Обглядят-обгложут в тот же миг,
Распластав – и в будущем, и в прошлом.
Загляни – родимый палисад
Обречён на заросли и чахлость,
Улыбнулся ясень невпопад,
В суете весенней пряча дряхлость.
Ни ему, ни дому, ни судьбе
Нищета неведома. Природа
Наградила щедро – не в себе,
Но во всём величии народа —
Как ни гни, упруг и стоек путь
От земли – к случайной струйке дыма.
Дом, родство, девичество – ничуть
Ни в одном веку неодолимо.




Невозвратившийся


Из войны никто не возвратился,
Даже если выбрался живой.
Даже если с званием простился,
Воротясь из зарева домой.

От лесов весенних тянет гарью,
Звук разрыва – в ритме вешних гроз.
А трава такая под ногами —
Будто рябь невыплаканных слёз.

Будто нет ни славы, ни победы,
Ни заплат у неба в полотне.
Будто не его назвали дедом
Праздным днём в веселой толкотне.

До сих пор орёт комбат: «В атаку!»,
И бежит он, грудью заслоня
От проклятой смерти ночью всякой
Землю, дом свой, память и меня.

Рвёт чеку, бросая в половицу
Что ни попадь. Падает. Один.
И на лоб стекает сукровица,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65475526) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Строка из песни группы СБПЧ (Самое Большое Простое Число).




2


Здесь – мужчина.