Книга - Кашет. Путешествие в неизведанное

Кашэт. Путешествие в неизведанное
Алексей Викулин


Румбы фантастики
Что вы скажете, если при помощи этой книги я пообещаю отправить вас в самое настоящее путешествие на далёкую планету – абсолютно непохожую на нашу? Достаточно всего лишь начать читать.

Современная межгалактическая сказка-быль увлекает фантастическим сюжетом, раскрывает нюансы законов Природы другой планеты и приглашает к размышлениям о Добре и Зле.

А еще – это история о дружбе. Главный герой пятиклассник Коля открывает для себя не только далекий космический мир, но и особую ценность взаимовыручки, дружеской поддержки. Может, это и есть то главное, для чего было совершено увлекательное путешествие в неизведанное?








Алексей Викулин

Кашэт. Путешествие в неизведанное



Художник М. Ширяева-Колосова








© Викулин Алексей, 2022

© Оформление. Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2022




Глава 1


Отец мне как-то сказал, что дерево, впрочем, как и любое другое растение, – это самое уникальное живое существо на Земле. Только дерево может по праву быть олицетворением жизни, гармонии и семьи. Сами посудите: любое растение, от малого до великого, даёт жизнь всем существам на этой планете. Именно растения у нас отвечают за производство кислорода. Именно они каким-то магическим способом умеют превращать лучи солнечного света в кислород, воздух, которым мы дышим. Вы только вдумайтесь, насколько это удивительно! Даже самый маленький росточек протягивает к Солнцу свои листики, будто ладошки, и ловит солнечные лучики, а затем этими же «ладошками» дарит окружающему миру микроскопический кусочек свежего кислорода. И таких листиков мириады – больше, чем звёзд на небе. И каждый наш вдох свежего воздуха – это тысячи солнечных лучиков, отфильтрованных через тысячи листиков каких-то растений или деревьев. Не зря же леса называют лёгкими нашей планеты. Ну не удивительно ли?

Но растения дают не только кислород, но и многое-многое другое. Вот сели вы есть – оглянитесь, присмотритесь к тому, что вас окружает, и вы всё поймёте сами. Перед вами стол, сделанный из дерева. На столе тарелка с супом, а в супе лук, морковка, картошка, капуста, укроп, петрушка, приправы – сплошные растения. На второе макароны, а все макаронные изделия, как известно, из муки, которая, в свою очередь, не что иное, как молотая пшеница. К слову, пирожки – тоже из муки. Чай, кофе, какао – всё это плоды или листья особых деревьев. Фрукты, ягоды, шоколад, соки. Вы спросите: «А как же мясо и молоко?» Да. Конечно, мясо не растёт на деревьях, а молоко – это не цветочный нектар, но погодите… Ведь чтобы получилось молоко, корове надо съесть траву, и эту же траву корова и ест, чтобы вырасти и обрасти мясом! Ну и, конечно же, одежда. Про неё тоже не стоит забывать, ведь практически вся наша одежда выросла на полях. Не в прямом, конечно, смысле, но всё же! Именно из хлопка делают нити, а потом и ткань, из которой уже шьют нам самую удобную хлопчатобумажную одежду. Ну и, конечно же, книги и любая бумага, большинство лекарств, деревянная мебель, деревянные дома – всё это когда-то было растением или деревом, которые сначала отдали нам кислород, а потом и накормили нас, обули, одели и даже согрели. Ведь уголь, который используют для обогрева зданий, тоже когда-то был растением, но со временем и в определённых условиях превратился в такой вот чёрный горючий камень.

Всё это всегда было для меня удивительно и непостижимо! Но вот про что с особенным энтузиазмом отец нам с мамой объяснял, так это про то, что деревья – отличные семьянины, с заботой относящиеся к своему дому и со всей строгостью к своему потомству. Он даже написал несколько статей в различные журналы на такие темы, как «Современные ячейки общества на примере буковых растений», «Семейные узы растительного мира», «Взаимосвязь миграции растения и человека» и что-то ещё в таком же духе. Суть большинства его семейных лекций заключалась в том, что человек по своей природе – пакостник. Он всегда ищет новое, лучшее место для себя и своих потомков. Вот напакостит сначала в одном месте, оставит всё как есть и переезжает в новое – более чистое место, оправдывая это самыми что ни на есть благородными мотивами – заботой о своих близких. У деревьев же всё наоборот. Дерево способно прорасти в самом непригодном для жизни месте. Запуская свои корни вглубь и вокруг себя, оно начинает облагораживать свою территорию: осушает болота, разрыхляет почву, приманивает птиц, животных; вокруг появляются разнотравье, цветы, грибы, ягоды. А потом приходит время и дерево пускает семена по ветру, отправляя своё потомство на новые клочки земли, неухоженные. И потомство начинает расти, занимаясь, как и его родители, выживанием и облагораживанием своей территории. И в итоге появляется лесной массив, благоухающий ароматами цветов, с разнообразием птичьих песен и снующими то там, то здесь различными зверюшками. И таким становится прекрасным это место, что туда сразу же начинают стягиваться люди со своими жилищами: сначала это туристические палатки, потом дачные посёлки, элитные коттеджи и, наконец, каменные многоэтажки с развитой городской инфраструктурой.

Как вы уже поняли, в этом противостоянии человека и дерева мой отец был на стороне деревьев. И именно поэтому он всегда говорил, что мы никогда и никуда не переедем. Что самое лучшее место для жизни – это то, которое мы сами себе сможем подготовить. А мы с мамой что? Слушали папу и гордились им, какой же он у нас молодец! Но честно признаюсь, что втайне я всё равно мечтал о путешествиях по дальним странам и, как и любой другой мальчишка, мечтал о самых необыкновенных приключениях в своих вымышленных путешествиях. Но год назад я даже в самых своих смелых фантазиях не мог предположить, насколько будут необыкновенными и нереально фантастическими мои летние каникулы, о которых я решил наконец-то рассказать.

Да что же это я! Так увлёкся рассказом о деревьях, что забыл представиться. Меня зовут Коля. Я ученик 5 «А» класса, и мне одиннадцать лет. Но во время моих приключений мне было десять и я только-только окончил четвёртый класс. В школе меня все называют Зелёным. Нет. Я совершенно не выгляжу зелёным, как вы могли сразу подумать. Я не крашу волосы в зелёный цвет, как это любит делать у нас Машка Михайлова, и я не ношу зелёную одежду, потому что считаю одежду такого цвета совершенной безвкусицей. Правда, глаза у меня зелёного цвета, но дело всё не в них, а банально в моей фамилии. Коля Зеленин. Конечно же, Зеленин – это не интересно. Ну кто такой мальчик с фамилией Зеленин? Всего лишь мальчик. А вот Зелёный – это для местных мальчишек уже другое дело, это претензия стать личностью среди дворовой детворы. Вот так как-то, незаметно для меня, и приклеилось ко мне это прозвище. Даже учительница, как-то вызывая к доске, забылась и сказала: «Раз никто сегодня из моих любимчиков с задних парт не готов ответить на простой вопрос, что всё-таки угрожало планете Маленького принца из произведения Экзюпери, то попросим спасти вас всех Зелёного Колю – он-то уж точно знает ответ на этот вопрос». После этих слов последовали смешки с других парт, ну и потом, разумеется, мой ответ. А ответы на вопросы учителей у меня всегда наготове. Уж здесь я стараюсь! Учусь я практически на одни пятёрки.

И в этом я нахожу свой тайный смысл. Моя личная «Теория Коли Зеленина» заключается в том, что если ты хорошо учишься и много знаешь, то и времени у тебя свободного гораздо больше, чем у отстающих учеников. Звучит на первый взгляд противоречиво. Ведь отстающие ученики потому и отстающие, что всегда превращают время, которое должно быть затрачено на учёбу, в свободное. Но я стараюсь углубляться в корень, так сказать – в суть проблемы.

Во-первых, я считаю, что те ребята, которые не учат уроки, а вместо этого веселятся на улице, совершенно не умеют интересно это делать. Веселиться без знаний об окружающем мире – это как в поговорке: «Смех без причины – признак дурачины». Если у вас мало знаний и вам лень их получать, то и воображение у вас будет, скажу я вам, весьма ограниченным. Будете получать удовольствие от самых простых и примитивных вещей, как, например, Кузьма – одноклассник мой Серёга Кузьмин – самый рослый у нас в классе, с кудрявыми огненно-рыжими волосами и с постоянно кривой усмешкой на своём лице. Самое любимое его занятие – стоять на мосту, перекинутом через небольшую речушку с незамысловатым названием Буковая, и плевать на головы выплывающих из-под моста утят. У меня всё по-другому. Уж поверьте! Если я бегу на улицу гулять, то обязательно случается очередное космическое сражение, где с моим появлением у нашей галактики появляется шанс на победу. И всё потому, что я обладаю тайными приёмами пронизывать пространство и время, благодаря чему могу быстро и бесшумно прокрасться в тыл иногалактического врага и устроить там заварушку с освобождением планеты. И наконец, пробираюсь сквозь секретный инопланетный портал, что находится на мосту, попадаю в неизведанный уголок Вселенной и заговариваю на чистом математическом языке с незнакомой ещё всем внеземной расой. Ну скажите, неужели интереснее просто стоять и плевать на головы этих бедных утят?

Во-вторых, если вы учите уроки и не пропускаете школьные темы, то в дальнейшем на уроки у вас уходит всего лишь 10–15 минут. И всё потому, что вам не надо возвращаться к предыдущим темам, чтобы понять сегодняшнее задание, потому что вы и так всё помните. И в этом случае остаётся гораздо больше свободного времени, которое вы можете использовать на своё усмотрение, а также нет риска остаться в наказание после занятий в школе и уж тем более остаться на второй год.

Всё это было здорово! Мама, папа, школьные друзья, интересные преподаватели, забавные папины лекции за ужином о прелестях оседлой жизни и необходимости улучшить свой мир, битвы с космическими пришельцами на задворках дома, воскресные посиделки с удочкой на Буковой и сотни маленьких других радо – стей жизни. Но иногда бывает так, что в одночасье ваш мир и вся привычная вам жизнь вдруг рушатся. И когда мир рушится, начинают происходить события, совсем неподвластные вам. А ещё реже – где-то раз в миллион лет – такие события меняют настолько сильно жизнь какого-нибудь не сильно приметного во вселенском масштабе мальчика (возможно, даже только-только окончившего четвёртый класс старенькой школы на окраине Новосибирской области), что переворачивают ваши знания о мире с ног на голову. И как раз цепочка таких событий и произошла со мной в прошлом году, в самом начале летних каникул.




Глава 2


К моему великому горю, события, предшествовавшие моим приключениям, имели весьма и весьма трагический характер. Несчастный случай забрал из нашей семьи мою маму. Это случилось ещё зимой. С тех пор в нашей семье поселилась грусть. Отец раньше любил повторять, что наша семья крепко и уверенно держится на трёх китах. Первый кит – «Душа семьи», мама. Она была ответственна за все положительные эмоции в доме. Вся радость, смех, шутки – это всё было для неё и благодаря ей. Второй кит – «Стальной хребет», папа. Семью должен был обеспечивать и принимать все значимые решения именно отец, и, если верить маме, он не плохо с этим справлялся. И третий кит… китёнок – это «Любопытный нос». Тут я с отцом не совсем был согласен. Ну что это за качество в семье такое – «любопытный нос»? Неужели нет другой какой-то миссии для не такого уж и маленького китёнка? Но отец при таких словах всегда смеялся, обнимал меня, садился рядом и нравоучительно говорил, что моя задача состоит не в том, чтобы любопытствовать о чём ни попадя, а именно в том, чтобы вовремя учуять и распознать угрозу для нашей семьи. И предотвратить её, а это означает, что на мне лежит самая важная миссия – защищать! Такая формулировка меня устраивала, но понять я так до конца и не смог, неужели нельзя было что-то придумать получше «любопытного носа»? Впрочем, все мы были счастливы, и огорчаться из-за пустяков просто не было желания.

Когда с отцом мы остались одни, всё изменилось. Стало меньше смеха, меньше шуток. В окна будто света стало проникать меньше. Отец был внимателен ко мне, даже больше, чем раньше, но было видно, что ему тяжело. И не стало больше тех забавных лекций за ужином. А я по ним так скучаю! Мне тоже было больно. Тысячи декалитров слёз были растворены в подушке. Но я должен был быть сильным, и я был им.

Пришло время, и наступила весна. Близились летние каникулы, и я с нетерпением их ждал. Не только потому ждал, что хотел отдохнуть от учебы в школе. Меня, скорее, привлекало другое: как только начнутся каникулы, я смело смогу себя называть пятиклассником – на тот момент это звучало у меня в голове гордо! Но к моему большому удивлению, лета ждал не только я. Сперва я не обращал внимания на аккуратно сложенные стопки одежды, появляющиеся в различных уголках нашего дома, на посуду, которая из сервантов вдруг стала перекочёвывать в коробки. Я думал, что это часть какой-то генеральной уборки, которую затеял отец, пока в комнате вдруг не появились чемоданы. Запахло переездом.

Само по себе слово «переезд» мне было знакомо, но в его смысл я никогда не вникал. Да и зачем? Ведь мы же самая оседлая семья! Мы не искали место лучше, мы старались облагородить территорию вокруг нас, как те самые деревья из папиных историй. И вдруг… переезд! На новое место. Другой город. Такой же маленький, тихий и уютный городок, но в то же время абсолютно чужой. Другой дом. Другие комнаты, другая мебель, другие запахи. Постепенно я стал осознавать, что скрывает в себе переезд. Это не просто поездка на пикник, это не просто смена обстановки. Это же другая школа, другие учителя, другие дети! У меня здесь столько друзей! А там что? Со всеми одноклассниками я в отличных отношениях, все – мои друзья. Ну, может, только кроме Кузьмы – он со своими плевками по утятам и дурацкими шутками, которыми может рассмешить разве что только себя, уж точно мне не товарищ. Тем не менее, каким бы не было моё мнение об этом переезде, уже в первых числах июня мы с отцом открывали довольно-таки скрипучую и невзрачную калитку, на которой маленькими гвоздиками был прибит кусок белой ткани с прочерченной синей ручкой надписью: «Зеленин Анатолий».

Взору нашему открылись: небольшой огород, запущенный садик, предположительно, окультуренных яблонь, маленькая перекошенная постройка, в которой легко угадывалась старая, обветшалая теплица, какие-то сарайчики, а слева очень даже приличный двухэтажный домик. Ключи от дома висели на самом видном месте, на новеньком блестящем металлическом крючке прямо около двери на уровне поднятой руки. По отцовским меркам это считалось уровнем глаз.

Тут следует объяснить, что дом этот нам достался не просто так, а по работе. Разумеется, по папиной работе. Отец у меня социолог. Если я правильно понимаю, это тот, кто изучает привычки и поведение других людей. Работал он вот уже много лет в одной небольшой компании в сфере маркетинговых исследований, изучая рынок, продвигая какие-то товары. Все эти слова мне, на самом деле, малознакомы, но именно их я неоднократно слышал, когда отец отвечал знакомым на вопросы о своей работе. Я как-то даже втайне от мамы сходил сам на рынок, который отец якобы изучал, хотел глянуть, как он это делает, куда и, главное, какие товары он там двигает. Но его там не оказалось. Я тогда понял, что в городе есть ещё какой-то рынок, просто я об этом не знаю. Рынок рынком, но самой большой любовью отца всегда была биология. Он любит всё живое, что окружает человека: травинки, кузнечиков, всяких белочек, мышек, кошечек, птичек, бабочек. На всё это он смотрит с огромным восхищением! И это не могло остаться просто увлечением. Он выписывал различные журналы про животных, растения, насекомых. Сначала читал их нам за ужином, с восторгом рассказывая, как удивителен мир. Потом стал писать письма в эти журналы, описывая свои мысли, сравнивая поведение зверей и насекомых с людьми, делал какие-то выводы. И в итоге журналы его стали печатать, а ему платить за это скромное вознаграждение. Он стал популярен в нашем городке, многие наши знакомые стали выписывать эти самые журналы, рекомендовать их другим, все стали вдруг интересоваться окружающим миром, незнакомые люди стали здороваться с моим отцом на улице. На работе ему подняли зарплату, когда выяснилось, что люди начали покупать больше товаров, которые продвигал мой отец. В общем, жизнь стала намного интереснее. Но вот я не знал до самого последнего момента, что за его статьями стали наблюдать не только жители нашего городка, но и всей Новосибирской области. Особый интерес проявил директор компании, чья деятельность связана как с продажами, так и непосредственно с зоологией в чистом виде, а именно разведением и продажей рыб. Так он и получил приглашение на работу от небольшой исследовательской станции, прикрепленной к небольшому рыбному заводику, с проживанием в небольшом посёлке, расположенном недалеко от Ордынской трассы, прямо на берегу небольшой заводи Обского водохранилища. Заводь хоть и небольшая, но рыболовные судёнышки и даже компактная баржа, купленная для нужд того самого рыбного завода, передвигались по ней свободно, не опасаясь предательских отмелей, характерных для таких мест.

Прежде чем войти в наш новый дом, мы переглянулись. Похоже было на то, что в тот момент через нас прошёл одинаковый ряд мыслей, состоящий из образов и звуков нашего старого и такого родного жилища. Это и память о звонком смехе, трелью отражённом от стен старого дома в попытках найти в них брешь, чтобы непременно выбраться наружу и быть во всеуслышание. Это и память о вечерних семейных ужинах, давно уже ставших неотъемлемой частью нашего семейного счастья. Это и посиделки на крыльце, с поджатыми коленями, укутанными пледом, и с чашкой горячего чая в руке, дарящего лёгкому летнему ветерку яркий аромат бергамота. Это и великолепные ёлочные узоры на зимних окнах, нарисованные, со слов мамы, Дядюшкой Морозом при помощи Великой Кисти. И многое-многое другое, так бережно хранимое нашей памятью. Я заметил, как отец вдохнул полной грудью и, не выдыхая, открыл дверь, нащупал слева выключатель, включил его и лишь тогда только выдохнул, прикрыв ладонью глаза от неожиданно яркого света.

В отличие от огорода, дом по-настоящему произвёл на нас впечатление. Широкая прихожая была началом большого холла с диваном посередине, мебельной стенкой напротив него, на которой был водружён огромный телевизор, и журнальным столиком между ними. За диваном, непривычно для нашего глаза, расположился овальный кухонный стол, где-то на шесть персон. В конце холла вдоль стены был кухонный гарнитур, плита, холодильник и посудомоечная машина, а на пути к кухонной зоне была лестница на второй этаж и дверь в санузел. На втором этаже было уже привычнее – там хоть были стены. А точнее, наверху располагались две спальни (одна большая, другая – гораздо меньше) и внушительных размеров ванная, совмещённая с туалетом. От вида такой планировки я даже на минуту забыл о всех своих переживаниях, связанных с этим переездом. Мы переглянулись с отцом, улыбнулись друг другу, и воздух прорезал его мягкий, слегка бархатный тенор – первые слова с нашего заселения в новый дом.

– Ну что, Колёк! – сказал мне он, всё ещё улыбаясь, и добавил, подмигивая: – Заносим сумки, бросаем наши кости и пускаем корни в новое место?

– Я – ЗА! – ответил я, в шутку подняв руку, будто на голосовании. – Дом хороший! С огородом разберёмся. Главное, чтобы ещё рыбалка не подвела.

– Не боись! Я как раз для этого сюда и приехал, чтобы каждый местный школьник мог на удочку себе надёргать не каких-то там пескариков да чебачков для своих котят, а солидную форельку своему папке на сковородку!

Мы рассмеялись и в приподнятом настроении разошлись изучать свои комнаты: папа – большую, а я ту, что была поменьше.




Глава 3


– Эй, Зелёнка! Куда намылился?

Услышав знакомый голос, я вздрогнул. На какую-то секунду я подумал, что померещилось. Но чтобы так громко и реалистично?! Да и с чего бы мне мерещился голос Кузьмы? Как пелось в одной старой песне: «Я тебя не видел долго, и ещё б не видеть столько»[1 - Из песни К. Метова «Из-за тебя».]. Эта строчка как нельзя точно отражала мои глубокие чувства к Серёге Кузьмину. И останься даже я на самом необитаемом острове один, альтернативе подселения его ко мне я всё же предпочёл бы одиночество. А вообще – откуда ему здесь взяться-то? Он же, как и все мои школьные товарищи, остались в прошлой жизни. Она хоть и не такая далёкая пока – всего две недели прошло с нашего переезда, – но здесь-то он точно никак не мог оказаться.








Всё ещё не доверяя своему слуху, я медленно повернул голову на источник звука. Метрах в пятнадцати от меня, около лужи стоял Серёга Кузьмин – мой бывший одноклассник. По крайней мере, я считал его бывшим до этого момента, а теперь засомневался: вероятность учиться снова с ним в одном классе меня не прельщала. Однако в том, что это точно Кузьма, сомневаться не приходилось: всё та же огненно-рыжая кудрявая шевелюра, та же кривая ухмылка, сотни веснушек на его светлом лице. Даже шорты и те прошлогодние – я их узнал по большой дырке на правом бедре, появившейся благодаря торчащему из моста гвоздю. Он стоял и смотрел на меня, ухмыляясь, но как-то не злобно, а больше радостно. В правой руке у него была длинная тонкая хворостинка. И, судя по многочисленным грязным полосам и каплям на его ногах, до того, как увидеть меня, он просто стоял и лупил этой хворостинкой по луже. Ну что с него возьмёшь? Одним словом – питекантроп двадцать первого века!

– Кузьма! Дома, что ли, лужи закончились и ты сюда примчался? Или здесь жёлуди вкуснее? – прокричал я ему неприветливо.

Я знал, что юмор – не его конёк и шутку про жёлуди он всё равно не поймёт, но на враждебную интонацию в моём голосе он должен был отреагировать молниеносно, поэтому я на всякий случай выбрал направление, в каком было проще всего бежать, когда он кинется в мою сторону. Нет, я его не боялся, но силы были неравные, и я это хорошо понимал. Да и временем это было уже проверено.

– Мы на днях тоже сюда переехали, – к моему удивлению, он проигнорировал мой подкол. – Ты знал, что мой отец работал вместе с твоим? И сейчас дядя Толя пригласил моего батю в свою команду. Мы получили хороший дом со всеми удобствами – не то что наш старый! Будем теперь видеться с тобой каждый день, учиться вместе.

У меня всё перевернулось внутри! Маленький воображаемый человечек в моей голове рвал от негодования на себе волосы и топал громко ногами. «Дядя Толя» – это, конечно же, он о моём отце. «Работали вместе» – я этого не знал. А если бы знал, то что? Мысли проносились в моей голове очень быстро. Я был обескуражен и смущён, и, скорее всего, лицо у меня в этот момент было самым глупым в мире. Каково предательство со стороны моего отца – пригласить семью Кузьминых, не посоветовавшись со мной! Уж я бы тогда сразу ему сказал, что этого делать не стоит, что у меня есть другие одноклассники, гораздо лучше Серёги, а значит, и отцы у них интереснее.

– Зелёный, ты чего встал как вкопанный? Дар речи потерял? – Кузьма рассмеялся, и смех его был каким-то простым, не злорадным – и от этого мне стало почему-то ещё обиднее. – Не боись, Колян! Я тоже, когда узнал, обрадовался! А увидел тебя, даже про плавунца забыл, которого пытался хворостиной в луже пришибить. Куда он подевался?

Кузьма стал разглядывать внимательно лужу в поисках своего плавунца. Я знал, что он имел в виду совсем не жука-плавунца, а водомерку – такого клопа, очень похожего на паука и живущего на воде. Я люблю наблюдать за водомерками – они так лихо и искусно скользят по водной поверхности, словно дают представление по фигурному катанию. Ну а Кузьма, конечно же, всегда пытался им просто навредить: в лучшем случае – плюнуть на них; в худшем – попасть по ним палкой или камнем.

– Погоди, – опомнился я, – ты говоришь, что мой папа пригласил твоего в свою команду?

– Ну да! – снова оживился он. – Я же и говорю, что дядя Толя позвал… нам дали дом… мы уже переехали три дня назад, ещё вещи не все разложили. Вон глянь – видишь красную крышу? – Кузьма вытянул руку с прутиком, указывая на свой новый дом, но мне было не до этого.

– Пригласил в свою команду, – продолжил я задумчиво. – А это значит, что мой папа будет начальником у твоего?!

Вот оно! Вот эта спасительная мысль, которая вернула мне настроение в ту же секунду. Может, всё не так уж и плохо? Может, даже я смогу управлять самим Кузьмой? От этой мысли я улыбнулся и посмотрел на Серёгу, теперь уже совсем другим взглядом – более уверенным. Серёга стоял нахмурившись. Видно было, что эта мысль его ещё не посещала. Да и где ему было думать об этом, когда по лужам бегало столько водомерок, в воздухе летали стрекозы, да и кузнечиков вокруг было не счесть. И каждого из них ему хотелось поймать, и с каждым из них ему хотелось что-то сделать – что-то не очень хорошее.

– А может, и так! – наконец сказал он. – Что из того? Был бы дядя Толя плохим начальником, мы бы, наверное, и не стали переезжать.

Эта мысль была настолько простой и умной, что я даже немного растерялся. А ведь и правда! Получилось так, будто Кузьма о моём отце подумал лучше, чем я. Меня это немного смутило, но я вдруг понял, что первый раз в своей жизни почувствовал к Кузьмину Серёге уважение. Совсем ещё недавно для меня это показалось бы совершенно немыслимым, но сейчас это был факт. Значит, под этой огненно-рыжей копной волос всё же бывают какие-то мысли с доводами и выводами, а не только мимолётные образы, отражённые в инстинктах навредить насекомышам да утятам. Мне стало вдруг стыдно.

– Слушай, Кузьма! – обратился я к нему, сделав пару шагов навстречу. – Я собираюсь посетить заброшенный дом. Хочешь со мной?

– А что за дом? – встрепенулся Кузьма.

Буквально вчера, идя в местный сельский магазин по наказу отца купить к ужину пряников, я решил немного срезать и свернул с дороги, которая, на мой взгляд, делала слишком большой крюк к магазину. Свернул я на еле заметную тропинку, поросшую густой травой, среди которой попадались пятаками даже хвощ и осока, как бы предупреждая путника, чтобы он был наготове и не оступился в какую-нибудь лужу или маленькое болотце. Тропинка спускалась к небольшой речушке, настолько заросшей камышом, что о самой речке приходилось догадываться лишь по влажности и постоянным песнопениям лягушек. Не доходя до самих камышей, тропинка повернула вдоль речки, пересекла небольшой овраг с какими-то кирпичами на дне и неожиданно вывела меня к большому трёхэтажному заброшенному зданию. Здание было похоже то ли на башню с пристройкой, то ли на какую-то сторожевую вышку, но ясно было одно: когда-то это было очень основательное сооружение, выполненное из прочного камня. Ни окон, ни дверей уже давно не осталось, только их проёмы. Вокруг здания росли многочисленные тальниковые заросли – сквозь них продраться к входу была задача не из лёгких. Именно поэтому я отложил исследование этого здания на следующий день, ведь мне надо было успеть ещё в магазин, поужинать, да и смеркалось уже – больно много не разглядишь. Но тогда я успел заметить через оконные проёмы второго этажа, что полов в здании не осталось и внутри растёт какое-то дерево, верхушка которого пряталась где-то на уровне третьего этажа. Крыши, по всей видимости, тоже не было, иначе как тогда то самое загадочное дерево получало бы солнечный свет? В общем, у меня появился наконец-то объект для исследований, а возможно, и для новых игр. К тому же дерево внутри здания было наглядным подтверждением отцовских историй. Я был уверен, что увижу воочию самое неудобное место, где только могло прорасти растение. И это случилось. И сейчас идёт процесс облагораживания деревом территории вокруг себя – именно этот вывод я готовился сделать после осмотра здания изнутри. И вот сегодня, наспех позавтракав и натянув футболку (что было лишним в такую жару, но я хорошо понимал, что значит продираться сквозь кусты с голым торсом), я отправился изучать свою новую находку. И как раз в тот момент, по дороге к моему объекту исследований, я и повстречал Кузьму.

Всё это я рассказывал Серёге по дороге, куда мы держали теперь путь вместе, забыв про наши разногласия, охваченные лишь ожиданиями чего-то таинственного. И пока на самом деле ещё не было ясно, есть ли в том здании какая-то тайна, или это «просто здание» и «просто дерево». Но само ожидание от нашего маленького похода было превеликим! Одной из самых моих смелых фантазий было найти клад. Заметив по лицу Кузьмы, что его фантазия относительно результатов нашего похода мечется в поисках какой-нибудь зацепки, отражаясь в блуждающем взгляде, но ничего не находит, я решил с ним поделиться своей мыслью о кладе. Он сразу же воодушевился и начал о чём-то мечтать. О чём-то, наверняка, своём. Возможно, о покупке на найденные нами деньги настоящей пиратской сабли и попугая ара. Ну или дубины потолще, чтобы не промахиваться по водомеркам. Мои же мысли стали уносить меня к опасной исследовательской экспедиции для раскрытия самых загадочных тайн человечества, профинансированной мною найденными в старом здании драгоценными камнями. Но вот наконец мы остановились перед зарослями тальника, выискивая в них хоть какую-то брешь, чтобы легче было проникнуть в здание.




Глава Я


Перед, нами стояла самая настоящая защитная стена из переплетённых веток тала. Было ощущение, будто здание находилось в большой плетёной корзине, а мы – мелкие насекомые, которые пытаются залезть в эту корзину, чтобы проверить, чем можно там полакомиться. Мы обошли всё здание кругом, но бреши в этих зарослях так и не увидели. К тому же на земле среди стволов тальника видны были груды кирпичей, что, несомненно, очень осложняло поставленную задачу пробраться внутрь в целости и невредимости. Для Кузьмы попасть внутрь невредимым, учитывая, что он был без футболки, вообще не представлялось возможным. Как минимум сотню царапин от веток он должен был получить. Мысль о неизбежности его ранений создали у меня в голове образы смеющихся, весело прикрякивающих утят и пританцовывающих среди кувшинок на пруду водомерок. От таких весёлых образов я не удержался и рассмеялся.

– Ты чего? – спросил у меня с любопытством Кузьма. – Что будем делать-то? Домой за топориком?

– Отставить, ефрейтор Кузьмин, за топориком! – У меня начинало разыгрываться воображение, и я, как и всегда в такие моменты, начинал поддаваться игровому настрою, не обращая внимания на окружающих. – Попавшие в беду учёные не могут ждать, пока ты слетаешь за топориком. Будем брать штурмом эту крепость! Возможно, будут пострадавшие. Возможно, мы не уцелеем, и нас будут оплакивать, но оплакивать как героев, вызволивших из заточения элиту учёного общества. Земля на грани изобретения межгалактического двигателя, и именно у них в руках ключ к этому изобретению. А у нас ключ к их спасению. Так что – никаких топориков! Сушим руки песком и начинаем проламывать себе путь к надежде человечества.

Кузьма был ошарашен от этой пламенной речи. Он вдруг открыл для себя что-то новое. Что-то такое, что всегда ускользало от него. Какую-то дверь в мир детского воображения, к которой он всегда шёл, но не доходил, отвлекаясь на всякие глупости, типа оттачивания меткости своих плевков, бросания камней по осиным гнёздам, в лучшем случае наблюдения за головастиками в бочке с речной водой. А тут целый сценарий игры, поражающий воображение, вырвавшегося из головы его одноклассника Коли Зеленина за какие-то сорок секунд – не больше! Да ему и за неделю этого было не придумать! В этот самый момент Кузьмин Сергей, ученик теперь уже пятого класса, вдруг понял, что перед ним стоит тот, за кем он готов идти на любые приключения. Тот, с кем он уже проучился четыре года, но всегда, почему-то, обращал внимание только лишь на невысокий рост и слишком умное поведение в классе. Его по-настоящему всегда бесило, что у меня были ответы абсолютно на все вопросы учителей. Откуда я мог столько знать? Когда я успевал делать уроки? Если он постоянно видел меня на улице: то катающимся на санках, то строящим снежную крепость, а весной при каждом удобном случае уходящего в близлежащий за речушкой (которую мы все называли Буковой, хотя и указателя на ней такого не было) лесок. И конечно же, Кузьма никогда не упускал возможности поиздеваться надо мной. В первом классе он пару раз, встретив меня на улице, надавал мне тумаков. Во втором классе на уроках, пока учительница на доске писала задание и стояла спиной к ученикам, Кузьма подкрадывался с задней парты ко мне, ставил подзатыльник и сразу убегал обратно. Но это продолжалось недолго. Однажды на улице я ответил ему, и ответ пришёлся в виде кулака прямо в нос. Там было всё: и резкая боль, и кровь из носа, и неожиданно брызнувшие слёзы из глаз. А также охи, вздохи и смех собравшихся вокруг одноклассников. Нет, я тогда не победил его в драке. Серёга навалился на меня всем своим весом, стараясь сковать руки, чтобы не получить ещё и по уху, к примеру, но я как-то вывернулся и просто убежал. Но с того момента Кузьма стал опасаться меня. Конечно же, он не показывал своего страха, но от тумаков и подзатыльников отныне отказался. А вот прокричать какую-нибудь издёвку или дразнилку в мою сторону стало любимым занятием Кузьмы. Но переезд в незнакомое место, видимо, наложил свой отпечаток на его отношение ко мне. Когда он увидел меня шагающим куда-то по дороге, то на самом деле обрадовался. И не удивительно. Вдали от дома, в незнакомом посёлке, встретить знакомого человека – это радостное событие! Как ни крути, а всё же одиночество Кузьма не любил. Но в эту минуту, стоя перед непроходимыми зарослями, защищающими таинственный то ли замок, то ли какое-то другое не менее таинственное здание, выслушивая пламенную речь о спасении человечества, Кузьма испытал совсем другое чувство ко мне – чувство уважения! Оно было гораздо сильнее чувства опасности в преддверии опять невзначай наткнуться на мой кулак. Это чувство не имело ничего общего и со страхом одиночества. Нет, это было чувство уважения солдата к своему командиру. Солдата, готового ринуться за ним в любую заварушку.

О всех этих своих размышлениях перед непроходимыми зарослями тальника Серёга поделился со мной гораздо позже, сидя в необычной хижине на верхушке дерева перед голубоватыми камнями с исходящим из них красновато-жёлтым светом, на которых мы кипятили себе замечательный чай с фруктовым вкусом. Но на тот момент, когда мы стояли перед таинственным зданием, его бурные мысли и чувства мне были неведомы.

– Есть, капитан, без топориков! – неожиданно для себя отчеканил по-военному Кузьма. – С какой стороны проламывать будем?

На секунду я даже растерялся. Я уже был почти погружен в игру своего воображения, но я никогда ещё не слышал ответа на свои команды – настоящего ответа другого человека на свои игровые команды во время воображаемой игры, ведь я всегда в такие моменты был один. Но надо признать, такая непредсказуемость придала особый шарм. И я, в предвкушении уже особого сценария, развития которого первый раз в своей жизни я не знал, отдался своему воображению полностью.

– Я вижу сквозь кусты в этом месте дверной проём – значит, здесь и надо проламываться к нашей цели. Кирпичи с освободившегося лаза будем выносить сюда и складывать в стопку. Мы должны иметь свободный путь для быстрого отступления, на случай внезапного нападения стрекозоидов с планеты Криворукус. Переломанные ноги в отряде нам не нужны.

– Есть, капитан! – браво ответил Серёга, и мы начали работу по обеспечению штурма здания.

К нашему большому огорчению, всё было не так просто. Ветки тальника не ломались в наших руках, а только гнулись. Мы пытались переплести их по-новому, цепляя за соседние ветки; как заправские переплётчики, переплетали эту огромную корзину, пытаясь освободить нам лаз к дверному проёму, но не продвинулись ни на шаг. Зато получили шишки и царапины. Отпружинившая ветка дважды мне заехала по голове: один раз по лбу, второй – по макушке. В лоб пришёлся удар самый сильный, и мне пришлось искать прохладную грязь и прикладывать к моей растущей шишке. С Кузьмой было всё проще и предсказуемо. Ветки, выскальзывая из новых зазоров, куда он их определял, хлестали его по всей спине, груди, бокам, будто специально пользовались его слабостью – отсутствием у него майки.

Нам пришлось признать, что первый бой с теперь уже не тальниковыми зарослями, а, как мы их прозвали, дикими растениезаврами с планеты Эфиопе был проигран. Мы стали держать военный совет, усевшись на траву, мысленно изучая каждый свои ощущения от полученных травм. Немного помолчав и почесав свою шишку на лбу, измазанную высохшей грязью, я начал первым:

– Итак, ефрейтор Кузьмин, что мы знаем о враге?

– Что мы знаем о враге? – откликнулся эхом Кузьма.

– Мы знаем, что каким-то образом с далёкой планеты Эфиопе к нам попали семена весьма агрессивных растениезавров – злобных и враждебных существ, взявших в плен кого, Кузьмин?

– Элиту научного общества, – откликнулся радостно Кузьма.

– Совершенно верно. И пока мы здесь боремся с этими монстрами голыми руками, элита изнывает в плену от жажды и голода, теряя последнюю надежду на спасение. Вывод напрашивается сам по себе: нам пора браться за оружие.

– Топорик?

– Топорик! – поддакнул я.

И через минуту Кузьма с гиканьем и улюлюканьем побежал домой за топориком. Его дом был ближе моего. И уже минут через десять с таким же улюлюканьем, будто он индеец североамериканских прерий, Кузьма бежал обратно, в майке, с топориком в одной руке и пакетом в другой.

– А в пакете что? – спросил я его.

– Здесь лимонад и бутерброды для элиты научного общества, – ответил мне простодушно Кузьма.

– Не-е-ет, – протянул я задумчиво. – Проносить это через растениезавров ни в коем случае нельзя, иначе они почувствуют особый генетический код еды и воды и сразу же оживут, а возможно, и мутируют в более сложную и опасную форму монстров. Что же делать? – обратился я с вопросом к Кузьме.

– Придётся съесть бутерброды и выпить весь лимонад самим, капитан? – осторожно спросил Кузьма.

– Что ж, Кузьмин, на этот раз ты, похоже, совершенно прав!

– А элита научного общества?

– По обстоятельствам, Кузьмин! Будем действовать по обстоятельствам! А сейчас наша первоочередная задача – уничтожить запасы еды и лимонада. Чтобы, не дай бог, они не достались врагу и не осложнили нам и так не лёгкую задачу стократно.

После того как мы съели все бутерброды, запивая лимонадом, дело пошло гораздо быстрее. Также этому поспособствовал топорик в руках Серёги. Рубить, как выяснилось, он умел. Я только успевал убирать срубленные ветки, а заодно и выносил кирпичи, попадавшиеся под ногами. И вот, минут через двадцать беспрерывной рубки, стена из тальника закончилась, и мы очутились в метре от дверного проёма. На нём не было ничего, что указывало бы на наличие когда-то здесь двери, – ни какой-нибудь щепки, ни дверной петли – ничего, только голый каменный проём около двух метров в высоту и одного метра в ширину. Мы замерли и переглянулись. Нам оставалось сделать всего лишь один шаг, чтобы попасть в это таинственное здание. И мы сделали этот шаг.




Глава 5


Внутри было прохладно. Воздух был наполнен сыростью. Откуда-то сверху проникал свет. Как я и предполагал, пола или потолка, смотря откуда глядеть, между вторым и первым этажами не было. По кроне дерева, теряющейся где-то вверху, легко было догадаться, что между вторым и третьим этажами тоже ничего не было. Хотя, на самом деле, и лестницы наверх тоже нигде не было видно. Скажу больше, мы и на первом этаже стояли не на полу, а на простой земле, поросшей травой. В основном это были низкорослые папоротники, хвощ и много-много подорожника. Помещение внутри показалось мне гораздо больше, чем можно было предположить снаружи. Вообще, всё это выглядело очень странно, но довольно эффектно. Представьте себе небольшую полянку, поросшую папоротниками и подорожником. Кое-где просматривалась и обыкновенная трава. Посередине поляны стояло огромное развесистое дерево с большой красивой кроной, мощными корнями, выглядывающими то здесь, то там из-под земли, и толстыми нижними ветками, на которые можно было с лёгкостью залезть и усесться. Но поляна была ограничена каменными стенами. На стенах расползлись какие-то вьюны, или лианы. На некоторых из них росли странные, розоватые, с синими прожилками цветы. На ветви дерева, на настенные лианы садились, взлетали и снова садились разные пичужки, оживляя это место своим бесконечным щебетом. Мимо наших ног, фыркая, неожиданно пробежал ёжик. Мы проводили его взглядом и обнаружили, что на земле растут грибы на толстеньких продолговатых ножках, с мясистой коричневой шляпкой. По дереву пробежала белка.

Сказать, что мы с Кузьмой были шокированы, – значит не сказать ничего. Мы будто оказались в каком-то другом мире. Наверное, именно так чувствовали себя дети из известной книги, которые залезли в шкаф и очутились в лесу. Это всё было настолько фантастичным и неожиданным, что мы потеряли дар речи и напрочь забыли об элите научного общества. Озираясь вокруг, я вдруг понял, что это – комната моей мечты. Комната с лесом внутри. Вот было бы здорово жить в такой комнате. Поспал на травке, встал, умылся в ручейке, перекусил и пошёл в школу. Гулять выходить из дома было бы необязательным, когда у тебя в комнате кусочек природы и чистый воздух. Но только с условием, чтобы в такой комнате сохранялась всегда тёплая летняя погода.

Я медленно направился к дереву. Мне интересно было понаблюдать за белкой, но, пока я приближался, меня больше привлекли листья на дереве: грязно-зелёного цвета, с рёбрышками, идущими ровными полосами от центра листа к его краю. Листья были красивыми, но я таких никогда не видел. В уме я стал перебирать все деревья сибирской полосы, про которые мне рассказывал отец. Не только рассказывал, но и показывал – как на картинках, так и воочию. Но в моей памяти ничего похожего не нашлось.

Кузьма шёл рядом со мной. Шёл, так же как и я, осторожным шагом, затаив дыхание и с восхищением рассматривая всё вокруг.

– Серёга, ты знаешь, что это за дерево?

– Угу! – промямлил Кузьма в ответ.

Слышно было по голосу, что название дерева его как раз мало волновало, а вот ветки, которые будто приглашали на них взобраться, он не выпускал из виду ни на секунду.

– Это дуб, – ответил после недолгой паузы он.

– Сам ты дуб! Дубов таких не бывает. Ты глянь на листья, совсем же другие.

– А я говорю, дуб! – обиделся Кузьма. – Не веришь? Вот в ухо заеду тебе, сразу поверишь.

«Вот и вернулся наш Кузьма! – подумал я. – Всё тот же грубый и неотёсанный чурбан, каким и был до миссии спасения элиты научного сообщества – элиты, о которой, к слову, мы уже совсем забыли».

– Вон смотри! – Кузьма вытянул руку с указательным пальцем в сторону ветки, на которой копошилась белка. – Вон и жёлуди. Говорю же, дуб!

Я проследил за направлением его руки и действительно увидел, что белка держит в лапках какой-то круглый орех, очень похожий на жёлудь. Рядом с ней на уровне кисточек её ушей висели ещё два круглых, небольшого размера ореха. Но с такого расстояния сложно было разглядеть их в деталях – ветка, на которой сидела белка, была на высоте около четырёх метров от земли. Издалека орехи от жёлудя не отличались, но я точно знал, как выглядят листья дуба, и это точно были не они, а поэтому я и не решался назвать орех жёлудем.

– Эх! Чем бы туда запульнуть, чтобы разглядеть поближе? – раздосадовано произнёс я вслух.

– Не боись, Зелёнка! Это я сейчас мигом! – от прежней учтивости Кузьмы не осталось и следа, но надо отдать должное, говорилось всё это без какой-либо озлобленности или подковырок. – Сейчас я принесу кирпич и мигом её собью! Только, чур, хвост – мой!

– Какой хвост? – я растерялся и даже отвёл взгляд от орехов, посмотрев с удивлением на своего собеседника.

– Какой-какой… беличий, конечно же! А ты что думал, я кирпич принесу, белку тебе собью, а ты хвост себе заберёшь? Самый лучший трофей?! Нет, Зелёный, так дело не пойдёт!

Мне стало одновременно – и обидно, и смешно. Обидно за белку, которой вдруг стала уготавливаться такая участь. Обидно за себя, что мне на голову свалился такой бездарный друг, при котором, как говорится, и врагов не надо. Мне даже в тот момент вспомнились водомерки, – и за них тоже стало обидно, хотя сейчас они были совершенно ни при чём и могли только радоваться, что Кузьма отвлёкся от них и убежал исследовать тайну заброшенного здания. Ну и, конечно же, рассмешила сама ситуация с делёжкой хвоста и ревностным отношением к такому трофею.

«Ну, точно – питекантроп!» – выругался я мысленно, а вслух сказал:

– Кузьма! Хвост всего один. Поэтому, может, и не стоит тогда сбивать эту белку? С хвостом кто-то всё равно внакладе останется, а если хвост никому не достанется, то и обиняков никаких не будет. Но ты мог бы проверить свою меткость на тех желудях, которые свисают с ветки. Заодно и попробовали бы их на вкус. Не, если ты, конечно, предпочитаешь съесть белку, тогда другое дело.

– Ях-х! – скривил гримасу отвращения Кузьма, высунув язык, и демонстративно стал его чистить своими грязными ладонями, будто съел что-то омерзительное на вкус. – Ешьте белку сами, а я лучше жёлудь попробую.

Серёга стал расхаживать около дерева и поглядывать на орехи. Белка будто бы заметила это, замерла и стала в свою очередь наблюдать за его действиями.

– Я их и так достану, кирпич не понадобится, – сказал Кузьма и ухватился за толстую нижнюю ветку, стал на ней подтягиваться.

Белка, увидев такие телодвижения, нагнулась корпусом вперёд, почти свесившись с ветки вниз головой, и продолжала, не отрывая взгляда, следить за Кузьмой. Кузьма тем временем успешно подтянулся, залез и встал на нижнюю ветку ногами, чтобы дотянуться до следующей ветки, но что-то вдруг пошло не так, и он стал терять равновесие. От испуга он обхватил ствол дерева двумя руками и замер, не шевелясь, пытаясь выровнять баланс тела и нащупать ногой более ровную точку опоры. В этот момент случилось совершенно непредвиденное – не выдержали нервы. Нервы не выдержали у белки, и с громким воинственным писком она бросилась на голову Кузьмы, приземлившись прямёхонько на его огненно-рыжую шевелюру.

Следующие две минуты творилось что-то невообразимое. Кузьма висел в неподвижной позе, обхватив ствол дерева, прижавшись к нему правой щекой, одновременно пальцами ног опираясь на край ветки, находящейся всего в полутора метрах над землёй, и истошно кричал. Я, испуганно бегая вокруг дерева в поисках предмета, которым можно было бы кинуть в белку, думал о какой-то совершенной глупости. Например, о том, что голос у Кузьмы оказался ровным и чистым, и ему не мешало бы заняться хоровым пением. Ещё думал, что белка такого же цвета, как и волосы у Кузьмы, и они могли бы подружиться. В это время белка кружилась на голове Серёги и, громко цокая и издавая писк, передними лапками пыталась выдрать его волосы. Я подбирал мелкие ветки и пытался добросить до белки, чтобы спугнуть её. Но ветки или не долетали так высоко, или попадали в Серёгу. Наконец, мне попался на глаза гриб. Он был сантиметров пятнадцать в высоту и тяжёленький – такой точно долетит. Я встал в позу стрелка, взял гриб двумя пальцами правой руки за основание шляпки, прицелился, вытянув левую руку по направлению выстрела, чтобы уже точно попасть в белку, и бросил со всей силы. Гриб полетел ровно по траектории и с небольшим шлепком размазался по левой щеке Кузьмы. Часть гриба попала ему в рот, и он перестал кричать и начал отплёвываться. Белка, видимо испугавшись такого мощного снаряда, оставила его в покое и убежала наверх, исчезнув в самых высоких ветвях кроны дерева. В следующий момент Кузьма нащупал более надёжную точку опоры, что помогло ему оторваться от ствола, но не стал слазить, как сделал бы я на его месте после такой неудачной попытки, а быстро дотянулся до следующей ветки, подтянулся при помощи ног и залез выше. И только там он сел, чтобы перевести дух.

Действительно, храбрости всё же Серёге Кузьмину было не занимать. Пережив такое приключение, он не сдался, а полез дальше. И сейчас, смотря на него, сидящего на высоте трёх метров, с абсолютно белым лицом, ощупывающего свои волосы, сплёвывая и вышмыгивая из носа остатки гриба, которым я так любезно его накормил, я понимал, что я далеко не такой смельчак, как он. И я даже на секунду представил, что было бы, если бы я полез сам и вступил в схватку с белкой, но сразу же откинул эту мысль. Мы перекинулись с ним несколькими незначительными фразами, даже немного посмеялись. И дальше было проще. Серёга встал на ветке в полный рост, схватился за верхнюю ветку левой рукой, чуть подпрыгнул и правой ухватился за растущие орехи, содрав их с ветки с охапкой листьев. И сел снова на ветку на своей покорённой высоте. Не говоря ни слова, он сразу раскусил орех, сплюнул скорлупу и разжевал.

– Заслужил съесть первым, – с гордостью отметил он и потом добавил: – М-м-м! Вкусненько! Держи! – И он кинул второй орех мне прямо в руки.

«Ага! Я так и думал! Никакой это не жёлудь. Это же…»

– Кузьма, это же каштан! – воскликнул я вслух. – Представляешь? Каштан! Откуда он мог здесь взяться? – Моему удивлению не было предела.

– Не жёлудь? Ты уверен?

Я рассмеялся, раскусил каштан и начал жевать.

– Сто пудово! Каштан!

Вкус был у него необычный: безвкусный в основном, но с ореховой ноткой и чуть сладковатым привкусом. В целом вкус каштана мне понравился. От всего пережитого мне стало весело. Я и представить себе не мог, что сегодня будет такой замечательный и интересный день – день, полный приключений, борьбы, отваги и дружбы, как странно бы она не проявлялась.

– Ефрейтор Кузьмин! – позвал я весело Серёгу.

– Да, капитан Зелёный! – так же весело и с задором отозвался он.

– За проявленную доблесть и честь в бою с растениезаврами и рыжей инопланетной бестией бельчухой, за то, что не отступил от выполнения наиважнейшей миссии, не сдался врагу и, даже будучи раненым, добыл эти орехи, которые могут накормить всю нашу галактику, повышаю тебя в звании до сержанта. Ура! Ура! Ура!

– Ура! Ура! Ура! – подхватил радостный Кузьма и… исчез.

Друзья! Здесь я начинаю рассказывать с большим волнением. Не только потому, что это самый переломный момент моей истории, а потому, что я испытал тогда бурю эмоций: страх, панику, безысходность. Я не мог поверить своим глазам. После третьего «Ура!» вокруг Серёги неожиданно заколыхался воздух, будто круги на воде. Серёгу сжало в маленький цветной комочек, размером со снежок, сзади стало видно, как в воздухе висит небольшая дырка, чуть больше отверстия в ванной, и из неё лучится разноцветный свет. Да, да! Свет именно лучился. То были лучи невероятно красивого сиреневого, фиолетового, лимонно-жёлтого, малинового цвета. Раздался резкий звук, будто в трубу с вакуумом ворвался воздух, напоминающий хлопок шприца, когда из него выдирают поршень. И тот разноцветный круглый комочек, ещё секунду назад бывший Серёгой Кузьминым, засосало внутрь. И всё! Больше ничего! Ни дырки, ни лучей, ни звука, ни кругов в воздухе… ни Серёги! Всё это произошло буквально за две секунды.

– Серёга! Серёга! – отчаянно закричал я.

Но я уже понимал, что случилось что-то сверхнеобъяснимое, и он, возможно, уже исчез навсегда… как мама!

И я вдруг заревел, зарыдал, всхлипывая, хватая жадно ртом воздух. Я был напуган безгранично! Сверху спустилась белка и уселась на нижнюю ветку, уставилась на меня недоумённо. А я смотрел на неё и рыдал. Слёзы заполнили мне глаза, и всё вокруг стало в какой-то дымке, будто я смотрел сквозь водную прослойку. На какой-то момент мне показалось, что морда белки увеличивается в размере, приближаясь ко мне, странно вытягиваясь в какую-то колбаску. Вокруг засветилось всё разноцветными лучами, и меня, словно за шкирку сильной рукой, вытянуло резко назад и бросило наземь. Последнее, что я услышал, – это хлопок. Такой же, как и при исчезновении Серёги.




Глава 6


Я не зажмурился ни на мгновение. Но всё окружающее меня секунду назад словно подменили, и я не заметил, как это произошло. Будто заменили слайд в проекторе, но только гораздо быстрее. Я подумал, что это весьма странно. Странно было и то, что я не плакал, – даже намёка на это не было. Но я точно знал, что только что я рыдал навзрыд и не мог остановиться. Может, я потерял сознание и меня кто-то перенёс в другое место? В пользу этой версии говорило и то, что я лежал навзничь на траве, лицом к небу. «Какое странное сегодня небо! Первый раз вижу, чтобы оно было с таким зеленоватым оттенком! Красиво!» – отметил я.

С другой стороны, я был уверен, что даже не моргнул, когда вдруг сменилась картинка перед глазами. Я не знал, чему верить: то ли в потерю сознания, то ли вообще невесть во что. Я абсолютно не мог понять, что случилось, и мне стоило осмотреться.

Первое, что я сделал, – это осмотрел себя, прислушался к своим ощущениям, нет ли какой боли, указывающей на перелом, вывиха, ушиба или даже мелкого пореза. Этот тест был пройден на отлично. После этого я поднялся с травы, всё ещё удивляясь, как я оказался на спине. Смутно припоминая ощущение, что меня кто-то резко рванул назад, я обернулся. Сзади никого не было. Трава, на которой я лежал, да и вообще вся трава вокруг меня, была сине-зелёного, непривычного глазу, цвета. Высотой трава доходила мне почти до колен, но не путалась под ногами и не мешала передвигаться. Очень странным мне показалось и то, что примятая после меня трава не осталась в таком положении, а, как только я встал с неё, стала выпрямляться, и довольно-таки быстро. Через несколько секунд уже невозможно было точно сказать, где именно я лежал. Я стоял на поляне, она была гораздо больше той, на которой я был буквально минуту назад. И не было стен, тех самых каменных стен. Со всех сторон поляну окружал густой, изумрудно-зелёного цвета лес – расстояние до него было приличное, несколько часов ходьбы. Воздух был наполнен слегка сладковатым ароматом и естественным шумом природы, птичьим гомоном. Рядом со мной всё так же рос одинокий разветвлённый каштан. Я подошёл к нему. Ошибка! Это было другое дерево. Оно было очень похоже на тот самый каштан, который непонятно откуда взялся у нас в Новосибирской области, но это был не он. Листья имели похожую форму, но были гораздо жёстче, будто пластиковые. Цвет листьев этого дерева был очень ярким, изумрудно-зелёным, в отличие от грязно-зелёного цвета тех листьев. Кора на дереве, я только сейчас обратил внимание, была очень светлого оттенка: вроде бы коричневого, но местами до грязно-оранжевого цвета. Несомненно, деревья были родственны друг другу, но это дерево, около которого я стоял в данную минуту, было совершенно не то, которое мы нашли с Серёгой в таинственном здании.

«Серёга! Как же я мог забыть!» – в памяти пронеслось, как в замедленном кино, превращение Кузьмы в маленький цветной мячик и его исчезновение. Меня снова обуял страх, но на этот раз голова стала рассуждать трезво, и, сопоставив факты и наблюдения последних минут, я сделал предположение, что мог исчезнуть точно так же, как и Кузьма. И если при этом я ещё жив, то и с ним может быть тоже всё в порядке.

– Серёга! – позвал я осторожно. – Кузьма, ты тут? Откликнись, друг!

Наверху, в листве, что-то зашуршало, и в тот момент, когда я поднял голову, с того места вылетела стая бабочек, которые были размером с крупную сову. Все они были перламутрово-синего цвета, с малиновыми завитушками и коричневым глазком посредине крыла. Они закружили вокруг, сверля меня недвижимыми глазками, хоботки их сворачивались и разворачивались, и я чётко расслышал от них повторяющиеся слова: «Усьма. Ытут. Ликнись. Руг». От такого зрелища гигантских говорящих бабочек, пытавшихся повторить мои слова, волосы у меня на затылке не просто встали дыбом, но и готовы были сбежать с моей головы навсегда.

Я замер и не шевелился, пока бабочки не потеряли ко мне интерес и не полетели к кромке леса, без конца напевая на лету: «Усьма. Руг. Усьма. Ликнись. Ытут». В листве дерева над головой опять что-то зашуршало, но на этот раз никто оттуда не вылетел и не выскочил, а просто раздался тихий шёпот:

– Зелёный, это ты?

Я с облегчением выдохнул.

– Серёга! – прошептал я радостно в ответ. – Давай вниз! Хватит там прятаться! Я уже думал, что ты погиб!

– Я до сих пор так думаю, – ответил он спокойно. – Кажется, я упал с ветки и разбился и оказался в этом странном месте. Мне мама рассказывала, что после смерти хорошие люди попадают в хорошее место, а плохие – в плохое. Только я пока не могу понять, хорошее место это или плохое? Но если ты тоже здесь, значит, хорошее! А ты как погиб? Я на тебя упал, что ли? И пришиб?

От таких его умозаключений я впал в небольшой ступор. Неужели он прав? Иначе как это всё можно объяснить?

– Да слезай ты уже! Будем вместе разбираться. Сам ничего не могу понять.

Серёга, несмотря на свои выводы, что он погиб, слазил с дерева аккуратно, медленно, – видимо, боялся разбиться ещё раз и оказаться теперь уже в более плохом месте. Когда он слез и встал передо мной, мы посмотрели друг на друга и обнялись. Это было обоюдное ощущение благодарности за то, что в такую трудную минуту мы не остались одни.

– Ну что? Военный совет? – спросил у меня Серёга.

– Иначе никак, – пожал плечами я, и мы уселись на траве возле дерева.

Разговаривали мы долго. Вспомнили сначала наши последние совместные минуты, вплоть до троекратного «Ура!». Серёга рассказал, что после этого вдруг воздух зашевелился (именно так он выразился). «Ты будто стал увеличиваться в размере, как-то странно приближаясь ко мне, – рассказывал он про свои ощущения, после чего, переведя дух и что-то усиленно вспоминая, часто дыша, добавил: – А потом меня кто-то схватил сзади за загривок и скинул с ветки, но я почему-то не упал, а остался на ней. Я испугался и на всякий случай схватился за ветку крепче, обхватив её двумя руками». Лишь минуту спустя он сообразил, что находится совершенно на другой ветке и совершенно другого дерева.

Рядом не было ни меня, ни каменных стен, а небо и трава были странного цвета. Он решил, что погиб и пытался понять, что делать дальше, когда вдруг рядом с ним пролетела стая гигантских разговаривающих бабочек. Он выглянул из листвы и увидел меня, хотя готов был поклясться, что буквально ещё пять минут назад меня здесь не было. А дальше – понятное дело – подождал, пока странные бабочки улетят, и позвал меня. Я в свою очередь рассказал ему свою историю, которая практически ничем не отличалась от его истории, кроме лишь того, что я имел возможность наблюдать со стороны, как происходит само исчезновение. Потом мы немного помолчали.

– Ну что будем делать, голова? – прервал наконец молчание Кузьма. – И что вообще происходит? Где мы?

Я боялся этих вопросов, но они были ожидаемы. Боялся, потому что совсем не понимал, что вокруг происходит. И не готов был высказать даже самую нелепую версию, как, например, похищение инопланетянами и выброска нас на другой планете для экспериментов над нашим сознанием. Однако, при данных обстоятельствах, эта версия казалась не такой уж и нелепой.

– Серёга, я не знаю, что происходит! – начал осторожно я. – Нам нужно как-то попасть домой, но сперва нам надо оглядеться и понять, где мы.

– Ага! И ещё бы поесть найти, и пить очень хочется, – резонно заметил Кузьма.

Согласившись с таким жизненно важным замечанием, мы оглядели в последний раз дерево, надеясь найти хоть какое-то объяснение нашему здесь присутствию, и двинулись в сторону кромки леса, окружающего нас изумрудно-зелёной полосой по всему периметру сине-зелёной поляны. Шагая по странной поляне, мы сделали очень интересные открытия по поводу травы, которая нас окружала. Действительно, она не оставалась примятой после того, как на неё наступишь или на ней полежишь. Стоило с неё сойти, и она сразу же принимала исходное положение, скрывая наши следы. Следующие открытия были сделаны благодаря Серёге. Когда он решил сорвать пучок травы, то заметил, что из неё стала обильно сочиться влага: прозрачная, с голубоватым оттенком, на самом деле похожая на воду. С каждой травинки на землю падало по несколько капель. С одного пучка можно было легко набрать полстакана. Я не успел предостеречь Серёгу, как он сразу же припал ртом к первому, найденному нами в этом странном месте источнику влаги, которая, между прочим, могла бы оказаться и ядовитой, но Серёга об этом не думал. К счастью, сок травы оказался абсолютно безвредным и вкусным, очень напоминал вкус арбуза: будто подслащенная водичка с лёгким ягодным ароматом. Когда Серёга высосал все соки из своего травяного пучка, он бросил его наземь – и так было сделано следующее открытие. Трава не упала на землю, как должна была, а, будто подхваченная лёгким незаметным ветерком, стала парить над ней. А потом все брошенные травинки начали двигаться в каком-то едином определённом направлении вдоль поверхности земли, постепенно взлетая вверх, удаляясь от нас всё дальше и дальше, пока их совсем стало невозможно разглядеть.

Конечно же, мы сразу напали на эту траву, чтобы утолить свою жажду. И пока мы пили этот голубоватый сок со вкусом арбуза и запускали траву пучками в открытое сине-зелёное небо, из-за горизонта стал появляться гигантский диск какой-то планеты. Именно планеты, а не Солнца. Планета была огромной и занимала где-то чуть меньше половины видимого горизонта. На поверхности этой планеты были видны контуры каких-то громадных площадей розового, зелёного и синего цвета. Зрелище было восхитительным! Но, кроме замечательной красоты происходящего вокруг нас, мы для себя окончательно сделали вывод, что находимся не в каком-то загадочном месте или суперуникальном заповеднике Новосибирска. Мы оказались совершенно на другой планете.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksey-vikulin/kashet-puteshestvie-v-neizvedannoe/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Из песни К. Метова «Из-за тебя».