Книга - Иллюзион. В погоне за беглецами

Иллюзион. В погоне за беглецами
Ирина Муравская


Иллюзион #2
В Иллюзионе снова не всё спокойно. Не успела русская школа волшебства дать всем отойти после Международных Магических Игр, как снова заявила о себе: вверенные им под контроль драконы сбежали в обычный мир! Теперь всему Магическому Сообществу сулят большие неприятности. В ближайшие дни у аспирантки Регины Лисовец по горло забот: ей необходимо срочно отыскать беглецов, не допустить закрытия школы, на которую давно точит зуб Магический Департамент, успеть на свадьбу подруги, и что, как оказалось, куда сложней – встретиться со старым знакомым. Ведь, как известно, былые чувства не ржавеют… Особенно безответные.





Ирина Муравская

Иллюзион. В погоне за беглецами





Глава первая. Драконий побег




Группа довольных семиклашек галдела и улюлюкала – нормальное явление, когда урок Ментальной Магии вела не доцент кафедры и по совместительству директор школы Есения Викторовна Макарова, а всего лишь аспирантка Регина Лисовец. У директрисы малявки даже пикнуть не смели, боясь заработать неуд или удвоенное домашние задание, с Фокс же заметно расслаблялись. И дело было не в разнице в возрасте, хотя, наверное, им, четырнадцатилеткам, все, кому чуть за двадцать, кажутся настоящими динозаврами. Забавно, неужели и она сама так считала?

Нет. На занятиях у Регины было шумно, потому что… весело. По счастью аспирантка третьего года обучения ещё не успела превратиться в сварливую нудную тётку, а от того позволяла ребятне отрываться по полной. Учёба ведь должна доставлять не только пользу, но и удовольствие. Верно?

Во время её уроков кабинет частенько завывал русским роком, над потолком летали ожившие с обоев объёмные бумажные птички, а парты сдвигались в дальний угол нагромождением баррикад, оставляя больше места для практических занятий. Конспекты же, напоминающие кривые наброски в несколько абзацев, чаще писались лежа на полу или вообще у кого-нибудь на спине.

Есения неоднократно ругала за это Регину, пытаясь втолковать, что теория необходима не меньше, чем практика. Да и на зачётах им будет проще готовиться, когда на руках имеется вся необходимая информация. Фокс слушала, согласно кивала, но продолжала гнуть свою линию. Сонного царства на лекциях ей не хотелось. Достаточно, что она уже один раз сама вот так уснула. Во время собственного первого урока в роли учителя.

И вообще, не нравится – не надо ставить ей занятия, да ещё и не у одного класса, но нет, Макарова почему-то решила, что это будет отличной идеей! Плюс дополнительной практикой и, как однажды обмолвилась директриса, тогда у Регины останется меньше времени, чтобы бесцельно шататься по школе, нервируя остальных учителей, потому что самостоятельным обучением Фокс занималась только если за дело брался Генри.

Впрочем, это было ожидаемо. Лишь благодаря его воспитательным методам Регине удалось кое-как сдать аттестационные экзамены и доползти до третьей магической степени. Генри, идущий на вторую семимильными шагами, порой приходилось запирать любимую девушку в комнате, отведённой аспирантам в жилом преподавательском корпусе, и часами стоять у неё над душой.

Не всегда, конечно, работало. Хитрая Фокс давно нашла способ извернуться и провести время с большей пользой, но факт оставался фактом – схема работала. Вот же странная вещь образование: сколько не отмахивайся, что-нибудь да приклеится жвачкой к рифлёной подошве.

Как Регину занесло в аспирантуру она не особо понимала даже по прошествии вот уже двух лет. С другой стороны, а чего удивляться? Генри, объявившийся на пороге школы первого сентября в год её выпускного класса, стал точкой отсчёта в принятии решения.

А понимание, что когда она выпустится и покинет Иллюзион, они больше не смогут проводить столько времени вместе сделало остальное. Какая там жажда познать непознанное, я вас умоляю! Дурацкие женские чувства – вот что ею двигало. И движет по сей день.

Три года. Они встречаются уже три года. Даже чуть больше. Наверное, давно пора устать друг от друга, надоесть друг другу или что там обычно бывает, но… Это были какие-то особенные отношения, иначе не назовёшь. От чего уставать? От того, что они неделями напролёт вместе? Так они не вместе.

То индивидуальные занятия, то определённые за ними преподавательские часы, к которым тоже ещё надо подготовиться, штудируя старые учебники и отрытые в закромах шкафов тетради со старыми конспектами. Вдобавок, аспирантура и лицензия на телепортацию открывала неограниченные возможности, так что частенько они “скакали” то домой, то к друзьям. Проведать-то всех надо.

Вот и получалось, что по факту времени наслаждаться уединением выходило не так много. И это сейчас, а когда они нырнут в большой суровый мир и начнут работать? Хотя Генри вон уже второй год подрабатывает в МагДепе русского филиала, расположившегося в Петербурге. Что-то вроде оплачиваемой практики с плавающим графиком.

Причём неплохо себя зарекомендовал, так как за ними уже закрепили место в сфере международных связей с общественностью. Порой Регина сидела и не понимала: это как получилось, что столь образованный человек обратил внимание на такую тупицу, как она? Любовь зла. Не иначе.

Ладно, может, и не совсем тупицу, конечно… Всё же лицензию она получила, как и вытягивает аспирантуру, которую осиливает далеко на каждый. Да, с трудом. Да, с натяжкой и не без посторонней помощи, но вытягивает. А тут ещё эти галдящие малолетки. Рядом с ними она вообще гуру-мастер.

История последних ММИ ещё не стёрлась из памяти, так что младшие классы до сих пор смотрели на неё как божество: всесильное, могущественное и взрослое. Это, конечно, повышало самооценку, но и нервировало. Восхищение восхищением, но против истинной сущности не попрёшь – дети те ещё злобные спиногрызы.

Они же обожают, когда у кого-то что-то не получается. Это же такой повод для сплетен! Вот и приходилось заниматься усердней. Не хотелось упасть в грязь лицом, когда тебе прилетит какой-нибудь с виду невинный, но заковыристый вопросик. А он обязательно прилетит, умников хватает. Никакой “окей, гугл” не спасёт.

– Отлично, – наблюдая за тем, как по воздуху передвигается увесистая металлическая парта, кивнула Регина. – Очень хорошо, Валера. А теперь ставь её на место. Только осторожно, не ломая в этот раз стен… Так, так… – ножки мебели плавно коснулись ламината. – Отлично. Кто ещё хочет попробовать?

Урок левитации на габаритных предметах. Казалось бы, чего сложного, но всегда найдется кто-то у кого ничего не получается. Курносая девочка с тоненькими мышиными косичками удручённо всхлипнула после двух неудачных попыток.

В первый раз парта вовсе не сдвинулась с места, во второй нервно затряслась в приступе эпилепсии. Даже гвозди с треском выплюнула. Класс разразился смехом. В огромных девчачьих глазах блеснули слёзы.

– А ну тихо! – рыкнула Регина. Ого, послушались. Ребятня мигом замолчала. – Смеяться над одноклассницей? Думаете, это делает вам чести? Даша, – она подозвала девчушку. – Утри слёзы. С первого раза мало у кого получается. Я мучилась почти час, прежде чем у меня в своё время получилось.

– Правда? – в кукольных круглых глазах мелькнула благодарность.

– Если не веришь, можем потом спросить у Есении Викторовны. Тебе нужна мотивация. Давай знаешь как сделаем… – по мысленному велению парта укатилась в угол, туда, где стояли бастионом остальные. Фокс заняла опустевшее место в образовавшемся полукруге учеников. Приглашающий взгляд на Дашу. – Давай ещё раз. Но в этот раз попробуй поднять меня.

Ребятня зашушукалась! Ещё бы, такая возможность попрактиковаться на учителе предоставлялась не каждый день. У кого-то, того же Валеры, даже глаза загорелись в предвкушении. Зато Даша побледнела от ужаса. Хорошая девочка. Да и вообще, эта девчушка напоминала ей себя саму: неуверенную, малёк закомплексованную, но с потенциалом. Именно поэтому свою тушку Фокс и готова была ей доверить. А вот другим вряд ли.

– Что? – пролепетала та дрожащими губами. – Нет. У меня не получится.

– Получится. И зачет в конце семестра я тебе гарантирую, – подмигнула ей Фокс. – А теперь сконцентрируйся. Не отвлекайся на посторонний шум. Закрой глаза… – девочка послушно зажмурилась. – Представь стеклянный аквариум с перегородкой посередине. Наполни оба отсека жидкостью…

– Какой?

– Любой. Лучше разных цветов. Представила?

Неуверенный кивок.

– А теперь подними перегородку, но так, чтобы жидкости не смешались, – огорчённый вздох оповестил, что у кого-то всё же получилось месиво. Суть этого простенького упражнения, в своё время рассказанное ей Мо, не была сложной по исполнению. Представить картинку просто. Сложнее, не поддавшись “ложной” просьбе, удержать её в голове нетронутой. Когда говорят: не разлей, что ты обычно делаешь? Именно. Разливаешь. А если сдержишься, значит подчиняешь себе разум. Именно это и требовалось от Даши. – Ничего, – успокаивающе кивнула Фокс. – Попробуй заново… Представила? А теперь убирай… Сохраняй форму, чётко различай грани, не дай им деформироваться. Контролируй сознание. Ты управляешь им, а не оно тобой…

– Кажется, получается… – неуверенно пискнула Даша.

– Умница. Продолжай держать этот образ, а теперь мысленно произноси заклинание…

Не сразу, но нехитрые манипуляции возымели действие. Регина почувствовала, как её замшевые сапожки до колен потеряли опору. Приятное чувство невесомости расслабило тело. Она даже руки расставила в стороны, чтобы насладиться ощущением эфемерности.

Полёт начинался вертикально: медленно, плавно, но постепенно переходил в горизонтальную плоскость. Как славно, что она сегодня в приталенной юбке-карандаше, ничего не задирается. В последнее время Фокс носила только такой официальный прикид. Несолидно всё же преподавателю щеголять перед учениками в подранных джинсах.

– Отлично, очень-очень хорошо… – чувствуя, как её покачивает на воздушных волнах отозвалась Регина. – Держи контроль. Не ослабляй хватку… – она бы, конечно, с удовольствием пролетала бы так весь день, уж больно невероятные ощущения, но урок надо продолжать. – А теперь плавно опускай…

Что-то громко хлопнуло, как если бы со всей дури долбанули по гелиевому шарику. Даша, как и остальные, подскочила, теряя зрительную связь с целью. Фокс тоже от неожиданности не успела себя подстраховать и полетела вниз, но ожидаемого финала в стиле “ракета земля-воздух-земля” не последовало. Она была подхвачена оказавшимся рядом не пойми откуда Генри.

– Плохо, – с улыбкой по которой становилось понятно, кого стоило благодарить за переполох, покачал головой он. – Очень плохо. Учишь держать контроль, а сама так легко его потеряла.

– Дискредитировать во время занятий, – сердито насупилась Фокс, стискивая его за шею. – Как непрофессионально.

– Всего лишь хотел показать: нельзя отвлекаться. Магия не любит полутонов. Надеюсь, вы это запомните, – тут уже Генри обращался не к ней, и Регина запоздало поняла, что на них таращились два десятка пар глаз. А то как же! Их отношения были ни для кого ни секретом. Спасибо играм. Пришлось без особой охоты сползать с удобных рук. Ну и ладно. Вечером заберётся обратно.

До конца урока оставалось всего ничего, а тут ещё и Генри взял слово, пройдясь по основным пунктам темы урока. Детишки огорчённо вздохнули. Ну вот, опять теория. Пришлось доставать тетради и конспектировать длинные абзацы. Регина, решив избрать политику зрителя, отошла в сторонку, не мешая умам просвещаться и с улыбкой наблюдая за своим парнем.

Ей нравилось слушать его. Не нудно, доходчиво, красочно. Из Генри вышел бы бесподобный учитель. Только этот его дар рассказчика и помогал Фокс не входить в сонное оцепенение, когда он с ней занимался. А ещё обещанный за прилежное выполнение работы массаж.







Апрельский вечер. Уже почти тёплый, но отважно щеголявших без куртки находилось немного. Негоже сердить Мо. Закатные всполохи окрашивали пастельными оттенками высящиеся вдалеке горы и отблёскивали в окнах величественного особняка. Многие из старшеклассников, собравшись оживлённой компашкой, развалились под сенью круглогодично цветущего сада. Сидят, болтают, меланхолично полистывают учебники.

Группа малышей первого-второго класса носится неподалеку пытаясь догнать павлина. Несколько таких отчаянных рискнули получасом ранее подобраться к жар-птице, ворующей вишню, но были временно ослеплены гневным взмахом сияющего хвоста. Теперь топчутся вслепую, натыкаются на что ни попадя и хохочут. Такие забавные и такие… дети.

Регина гуляла с Генри вдоль озерного берега, наблюдая за размеренным и таким привычным сумасшествием. Ундины в камышах громко возились, хрюкая от смеха. А нет, это хрюкал по неосмотрительности пойманный ими домовой, которого те пытались защекотать. Пришлось вызволять бедолагу.

– А ну как сейчас кого-то ощипаю по чешуйкам, – пригрозил хохочущим и улепётывающим на дно русалкам Генри. Коренастый домовой, доходящий обычному человеку до колен, которого он за ногу выдернул из лап дьяволиц, сердито завозился, вскочил на ноги, оттянул задравшуюся на округлом пузике промокшую рубаху, подпоясанную ремнём, и поспешно ускользнул к кустам дикой розы, цветущим у фундамента особняка. Там у школьных духов имелся свой лаз, позволяющий лишний раз не шнырять перед носом у учеников. Генри проводил его задумчивым взором. – И никакой благодарности. Вот оно – свинство в чистом виде.

– А чего ты ожидал? – рассмеялась Регина. – Эти ребята сами по себе.

– А как же стремление стать лучше? – Генри беззаботно закинул руки за голову, впитывая лицом свежесть и краски весеннего вечера.

Фокс с нежностью смотрела на дорогой сердцу благородный английский профиль с встопорщенным вихром волос, но в какой-то момент отвлеклась на носящуюся малышню, наколдовывающую огромные мыльные пузыри. Перевела взгляд на словно светящийся в предзакатных лучах особняк и громче положенного вздохнула.

– Что такое? – Генри, заметив смену её настроения, ободряюще взял её за руку. Невинный с виду жест, но сколько же в нём было поддержки.

– Не знаю. Просто… – Регина снова обернулась к школе. – Ещё год и уже больше мы сюда не вернёмся… Что нас ждёт дальше?

– Что-то другое. Новое. А хорошее или плохое, узнаем потом. Зачем загадывать?

– Хочешь сказать, ты готов к следующей стадии взросления? – усмехнулась Фокс. – Дом, работа, семья, дети…

Её наградили ласковой улыбкой.

– Звучит неплохо, – Генри придвинулся ближе. – Разве нет?

– Да. Кажется… – мягкие губы коснулись Регининых, отметая сомнения. Ещё и задиристо прикусили, заставляя думать совсем не о том… Да уж, Генри знал, как успокоить разбушевавшиеся женские мысли и вывернуть их в другое русло.

– Пойдем внутрь? – предложили ей негромко, согревая дыханием.

– Это деловое предложение или констатация факта?

– Дружеское пожелание. Скоро начнётся дождь.

Регина озадаченно вскинула голову, разглядывая может и облачное, но вполне себе не предвещающее непогоды небо, однако сопротивляться не стала и послушно позволила увлечь себя в школу.

Каково же было её изумление, когда часом позже в окнах почернело. Завывающий через оконные щели ветер игрался сорванными с фруктовых деревьев яблоками и грушами. Кружил в бешеном танце не так давно высвобожденную из-под снежного покрывала и ещё не убранную лешаками прошлогоднюю кляклую листву. Молния, смешанная с раскатистым громом ударила вдалеке между горами, на мгновение озаряя улицу мистическим отсветом, а затем начался ливень. Настоящий потоп.

Бушующий дождь с сотрясающим стены и оконные рамы громом продолжался всю ночь, норовя затопить подъездную дорогу к главной лестнице вышедшем из берегов озером. Насколько противно было на улице, настолько же приятно было отогреваться по другую сторону: в теплой, уютной спальне.

В спальне Генри, вообще-то, но давно ставшей общей в обход не очень-то довольных этим фактом учителей. Но что ни говори, детки выросли. Совершеннолетним уже особо не позапрещаешь. Тем более когда они научились ставить блокировки, тщательно оберегая личное пространство, так что…

Регина подскочила в постели от очередного громового рокота. Дождь лупасил по подоконнику, отстукивая понятную только ему одному мелодию, и судя по напористости не собирался прекращаться. Генри расслабленно спал на животе, уткнувшись лицом в подушку. Когда Фокс зашевелилась, высвобождаясь из-под его руки, он лишь чуть дёрнулся, ища новую удобную позу, но просыпаться не собирался.

Регина долго лежала на спине, разглядывая ожившие на потолке силуэты от гуляющих ходуном деревьев. Попытки уснуть ни к чему не приводили. Ещё и есть захотелось. Желудок привычно заурчал, требуя обратить на него внимание. Вот же весело. Идти на кухню не хотелось, а она вчера, кажется, доела всё, что было припрятано у них в шкафу запасливым Генри, привыкшим к ночным дожорам своей девушки. Хотя, может, батончик-другой шоколадки и остался…

Окно накрыла громадная тень, погрузив комнату в черноту. Почти сразу послышался знакомый рёв, и уж он точно не имел никакого отношения к грому. Раздался оглушительный треск, словно кто-то с разбегу влетел головой в распределительный щит и схлопотал, по меньшей мере, двести двадцать вольт. По тёмному небосводу прошлась рябь. В стекле на мгновение отразился слабый радужный перелив, затем всё стихло. Лишь дождь продолжал как ни в чём не бывало барабанить по подоконнику, пригвождая к земле недавний грохот.

Фокс и думать забыла о голодном желудке. Вместо этого она с запозданием подскочила с кровати, но ничего вразумительного разглядеть не могла. Вода каскадом заливала окно. Не помогал даже козырёк. Попробуй что рассмотри. Хотя и так было понятно, что к чему. Драконы разбушевались. Далеко не единичные случаи во время такой погодки.

Водным-то ещё ничего, они преспокойно отсиживаются на дне озера, а вот подгорные сырость не переносили. Если пещеру начинало затапливать – жди громко выраженное “фи”. Однако в этот раз они себя переплюнули. Слишком уж близко пролетели от школы. Обычно отсиживались на расстоянии, а тут буквально впритык.

Разве по периметру не наложены охранные заклинания на подобные случаи? А то кто его знает, что придёт в голову разозлённой многотонной ящерице? Может ей очень захочется проломить мордой кирпичную стену кабинета Рунологии? Или сказать привет этажу пятиклашек?

Генри всё так же сладко спал. Вот что значит крепкий мужской сон. Хоть из танка пали, хоть в рупор над ухом ори – не проснётся, проверено. Даже завидно. Вот кто не страдает с утра синдромом озлобленной Спящей Красавицы, которой вместо положенных ста лет сократили отпуск до недели. Уж из кого получаются лучшие наемные убийцы, так это из таких вот невыспавшихся дамочек.

Регина вернулась под бочок к Генри, но уснуть смогла только спустя ещё пару часов. Так что не было ничего удивительного, что утром в общий холл на первом этаже она вытекла хмурым апатичным облаком. Правда сонное оцепенение быстро сошло на нет стоило увидеть печальную картину возле парадных дверей. Ливень прекратился лишь к рассвету, небо всё ещё было затянуло серыми тучами, а земля раскисла и превратилась где-то в зыбучие пески, а где-то в полноценный пруд. Туда уже и лягушки умудрились набежать.

Вся эта печальная картина была не столь катастрофична, если бы не полёгший в неравном бою армией храбрых любимый учениками школьный сад. Складывалось впечатление, что ночью к ним забрёл отколовшийся от собратьев великан и, устав после долгого путешествия, прилёг отдохнуть. Аккурат на цветущие яблони и сакуру.

Помимо прочего, кое-где были заметны следы несостоявшегося огневища. Видимо пролетая мимо, драконы, а по масштабам бедствия их явно было больше одного, попутно плевались огненными залпами, но дождь, к счастью, почти сразу тушил проклёвывающиеся костерки, не давая разрастить пожару. Тем не менее досталось даже павлину, хмуро бредущему мимо поваленных с корнем персиковых деревьев. От былого хвостатого великолепия осталось подпаленное оперение. Бедолага.

Ладно. Хвост у него отрастёт новый, ничего страшного. Сад тоже восстановить дело нескольких минут, тут понадобится-то парочка стихийников, не больше. Вопрос стоял в другом… разве такое могло произойти? Сад, как близлежащая территория школы, тоже должен защищаться охранной магией.

– Что-то не так, – заметил Генри, когда они с Региной, полюбовавшись на стихийное бедствие на улице, зашли в гудящую ульем столовую. – Преподы озабочены.

– Ещё бы, – хмыкнула Фокс, рассматривая напряженные лица учителей и думать забывших о завтраке. – Будешь тут нормальным, когда за стеной последствия ядерного взрыва.

– Да нет. Тут что-то ещё, – покачал тот головой, наблюдая как носится от коридора к столовой и обратно взъерошенный Феня.

То откуда-то из небытия выудит швабру, то бросит и помчится к лестнице. Весь в мыле и словно не в себе. Да, Генри прав. Что-то назревало. Уж если Леонид Афанасьевич вёл себя более странно, чем обычно, есть повод задуматься. А тут ещё в какой-то момент замдиректор подлетел к Есении Макаровой и заговорщицки шепнул: “прибыли”.

Причём на волне эмоций шепнул так громко, что слышно его было и на другом конце столовой. Директриса коротко кивнула, поднялась из-за стола и в сопровождении своей правой руки, облачённой в неизменный побитый от лет костюм, под всеобщее непонимание вышла из зала.

Регина нашарила взглядом стол аспирантов и знакомую рыжую макушку.

– Вот сейчас и узнаем, что творится, – заметила она, решительно направляясь к другу. Руслан, а это был именно он, встретил её без привычной улыбки. Ага, значит точно уже в курсе. В Иллюзионе он всегда знал всё и обо всех. По-другому никак, если у тебя в родственничках затесалась шахматная королева.

Обычно за их “недовзрослым”, как их обзывали преподы, столом царила вечная анархия. То вилки летали, то исподтишка оживали тефтели, которые без разбору начинали бомбардировать макушки малышни. Именно поэтому аспирантов и не сажали за стол с преподавателями. Какой там! Преподавательский стол – это элита. Это взрослые мудрые люди, подающие всем своим видом пример, а тут тефтели…

Однако сегодня аспирантский стол сидел как никогда смирный. Даже ранняя весенняя муха, подозрительно принюхивающаяся к апельсиновому джему, офигевала от такой послушности и, сгорая от неловкости за то, что нарушает тишину, старалась жужжать тише. Как особе воспитанной, ей из спячки-то ещё было не положено выходить, а она тут, понимаешь, громыхает.

– Привет, – без особого настроения махнула подошедшим Алиса. Видно, что озабочена она была не меньше Руслана. – Слышали, что произошло?

– Видела. Ну немного переволновались дракончики, с кем не бывает, – развела руками Фокс, пока не особо понимающая, что происходит и из-за чего все вдруг стали такими серьёзными. – Жертв же нет. Сделаем малышам ата-та, чтоб неповадно было и пускай дальше себе спят.

– Ага, – угрюмо усмехнулся Руслан. – Как только найдем их, непременно сделаем ата-та.

– В смысле, как только найдем?

– В прямом, – Макаров младший сделал неоднозначный жест вскинутой рукой. – Нету драконов в школе. Тю-тю. В смысле, водные-то остались, а вот подгорные всей компанией дружненько проломили защитный купол и свалили в человеческий мир. И насколько я понял, уже успели засветиться. Иначе МежМагДеп так быстро к нам не послал бы своих завязавших с человечинкой вампирюк.

Регина поёжилась. Драконы сбежали в обычный мир? Это же катастрофа. И нарушение главного правила соглашения при котором Иллюзиону было дозволено выстроить заповедник на Алтайских землях. И раз так скоро местные органы прибыли к ним с разборками, тут друг прав, ничего хорошего ждать не приходилось…

– Они же не… – Фокс испугано пробежалась глазами по лицам друзей. – Они же не убьют их?

– С учётом того, что само общество охраны магических животных давно уверяет, что их вид опасен и не имеет права на выживание, я бы не был так уверен, – печально взлохматил шевелюру Руслан. – Но даже не это самое страшное.

– Да что может быть страшнее???

– У МагДепа теперь появился отличный повод закрыть школу. Они, наверное, в восторге. Спорим, уже шампанское на радостях открыли.










Глава вторая. Унылые будни некроманта




Подмосковная деревня. Глубинка. Тихое место для жителей которых далёкий центральный мегаполис с их нескончаемыми пробками, негаснущими даже ночью огнями и стремительным ритмом жизни невольно заставлял вспоминать о муравейнике. Перенаселённом, излишне шумном и хаотично-беспорядочном.

Нет. В таких местах как это, где единственная асфальтированная дорога была проложена лишь у выезда из деревни, ценили спокойствие и размеренность. А ещё труд и общение. Именно поэтому в деревнях все друг друга знали. В городе ты не придёшь к соседу без спроса. В бетонных джунглях вообще мало кто знает своих соседей. Многие, прожив не один десяток лет бок о бок, даже и не встречались ни разу.

В деревне всё иначе. Тут работали свои законы. Тут всегда были рады гостям и никогда не отказывали в помощи. Летом в домах пахло выпечкой, а на улице свежескошенной травой. Пока дети гонялись за в панике улепётывающими курицами и ловили лягушек из пруда, взрослые вспахивали огороды. Вечером же вся улица собирались у кого-нибудь на заднем дворе и жарила на углях мясо.

Да и зимой было не хуже. Местные отточенными за годы движениями чистили заметённые дорожки, ребятня строила ледяные замки и пулялась в окна снежками, а из дымоходов каждой избы густился дарящий надежду дым. Ведь каждый пацаненок знал, что придя домой мокрым и по уши в снеге его будет ждать тепло печки и горячий обед.

Влад, несмотря на то, что прошло уже столько лет, не забыл того особого ощущения неконтролируемого детского счастья. Той непоседливости, которая заставляла исследовать каждую лужу и забираться на каждое дерево, воруя недоспевшие яблоки у вредного мужика через забор. Настоящая свобода того времени, не сдерживаемая гаджетами и зомбирующей интернетовской паутиной, добравшейся теперь уже и до отдалённых участков цивилизации.

Но время не щадит никого. И ничего. Это Орлов видел прямо сейчас, рассматривая зелёный одноэтажный дом со слепым чердачным окном. Зелёный. Когда-то он был синий. И крыльцо было другим. Не было этих ажурных перил, только крутая пятиступенчатая лестница с которой он неоднократно слетал, оступившись. Ох, сколько было слёз и ссадин. Не обошлось и без выбитого зуба.

А теперь всё приобрело до пошлости цивилизованный вид. Скособоченный, выгоревший на солнце деревянный заборчик сменил новый металлический с мудрёной ковкой, в высоту доходящий до груди. Поставленный видимо не столько для желания уединиться, сколько ради того, чтобы продовольственная четвероногая и пернатая живность не разбредалась по улице.

Сарай, где обитали курицы-наседки обрёл уверенность в стенах и больше не грозился рухнуть на прилегающую будку уже давно не нужного уличного туалета. Клумбы обрамляли цветные кирпичики, недалеко от калитки разрослось семейство белых лебедей, смастерённых чьими-то умелыми руками из старых шин, а на обочине вытоптанной дорожки припарковался детский четырехколесный велосипед.

Влад пристально сверлил его взглядом пока жёлтая краска не начала бурлить и лопаться. На её месте проклюнулась плесень, мгновенно перекинувшаяся на руль и сидение. Меньше минуты понадобилось, чтобы новенький велосипед стал похож на посланника из далекого прошлого, которого на многие десятки лет забыли на дне озера.

– Я мстю и мстя моя будет ужасна? – усмехнулись за спиной Орлова.

– Я могу хоть пару часов отдохнуть от тебя? – не оборачиваясь, раздражённо поджал губы Влад.

– Разумеется, нет, – темноволосая красотка с обручем в виде медной змеи на волосах, поравнялась с ним, растягивая кроваво-красные губы в улыбке. – Это ведь так забавно, раздражать тебя своим присутствием.

– Доиграешься.

– Пустые угрозы.

Верно подмечено. Милена, а это была, конечно, она, прекрасно понимала, что никто ей ничего не сделает. Закончившие обучение некроманты становились в своём роде неприкасаемыми. Именно поэтому их так боятся окружающие, и именно ради этого каждый из адептов годами проходит мучительные посвящения, стоящие на границе жизни и смерти.

Именно для этого их заставляют проходить через условия в которых автоматически отсеиваются слабые. Принять дар и контролировать его способен только физически крепкий и морально выносливый. Но даже такие нередко ломались под тяжестью того мрака, что с каждым разом окутывал их всё сильнее.

Закон мёртвой магии был прост, но незыблем вот уже которую тысячу лет – за своё пользование она берёт плату. Через год, два, три, десять, но оплата неизбежна. Нельзя продать человечность не продав при этом душу, а ведь именно ей и кормится некромантия. Такой вот бессрочный кредит под, казалось бы, мизерные проценты.

Звучит заманчиво, ведь кажется: что такое душа? Её нельзя потерять или продать. Это нечто призрачное, несуществующее. То, что нельзя потрогать, а, следовательно, и забрать силой. Большинство людей, причём самых обычных, не только юных адептов, свято верят, что совесть и моральные принципы – дескать, вон она, их душа. И чтобы оставаться на плаву надо быть просто не совсем “грязненьким”.

Типа переведёшь старушку через дорогу, покормишь бездомную собаку, кинешь пятак попрошайке в переходе и можешь дальше ковыряться в свежих могилах, прикола ради взращивая орду оживших мертвецов. Ну так, на будущее. Вдруг пригодится. Да и чувствовать себя повелителем, пускай и жалкой гнили, всегда ведь приятно.

И вот эта слепая уверенность в то, что можно барахтаться где-то по серединке, оставаясь между светом и тьмой – болезнь заразнее чумы. Нельзя быть чуть-чуть “грязненьким”. Убив раз человек превращается в убийцу. Укравший кошелёк у девушки на ярмарке – вором.

Полутонов не существует. Это лишь иллюзия, которой любит кормить своих наивных птенцов тёмная материя. Мрак в принципе состоит из иллюзий. Прикрываться поверхностным романтизмом его любимое занятие.

Милена давно это поняла, борясь с собой практически ежечасно, а вот Влад, несмотря на короткие вспышки озарения, всё ещё лелеял надежды, что без труда способен контролировать себя. К сожалению, зацветший жизнью велосипед говорил обратное – любому понятно, что он по уши погряз в блаженном самовнушении.

Вряд ли Орлов целенаправленно пожелал испортить детский транспорт. Такое не придёт в голову и конченому шизику. Это ведь не он, а распирающая его изнутри сила, которая, взяв под контроль сознание хозяина, спроектировала свои каверзные желания, выставив их его собственными.

Хитрая многоходовочка, чтобы не привлекать внимания. Тоже самое было и тогда, во время драки Влада с Генри в Иллюзионе. Не некромант хотел причинить англичанину боль. Того требовало то нечто, что прибыло из потустороннего мира и прочно увязло в пока ещё живом теле. То нечто, что ощущало его ревность и злость и, усилив их, выплеснуло наружу, оттесняя здравый рассудок.

Милена, в отличие от Влада, стёршего границы дозволенного уже давно, куда отчетливей чувствовала этого “чужого” в себе. Как он скребётся где-то в глубинах, выпуская ядовитые жала. И была совсем не рада попутчику. Именно это и придавало ей сил бороться.

Раз пустив, приняв условия некромантов и вдохнув дыхание мёртвых, эту дрянь уже было невозможно изгнать, но можно было попытаться контролировать. Главное уметь отделять её желания от собственных. Это позволяло вытеснять сущность в дальний угол и держать её там под цепями.

Проблема в том, что невозможно сопротивляться двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Никто бы не смог. Рано или поздно некромант устаёт. И сдаётся. То даже не статистика, а давно устоявшееся правило. Зная это, многие сдаются сразу. Чтобы избежать бессмысленных сражений. Но Стрельцова пока боролась. И из каких-то собственных соображений пыталась тянуть за собой и Влада.

Наверное, именно поэтому, после финального посвящения, когда всех умудрившихся выжить, а их было около десятка из тридцати, без церемоний вышвырнули на улицу, навсегда закрыв двери ненавистной академии, Милена долго не думала и в первый же вечер без “здрасти” и “извините” вынесла дверь шикарных московских апартаментов, в которых успел поселиться Орлов.

По роскоши пентхауса становилось понятно, что Влад, слишком долго проживший в сырых стенах без окон, не намерен ущемлять себя в удобствах. Да и зачем? Когда по одному лишь щелчку бывший владелец скромной квартирки отправился прямым рейсом в жерло Везувия. Без сантиментов и долгих речей.

Хотя ведь можно было просто стереть ему память и отправить отдыхать в тёплые страны, на те же Карибы. Ещё одно наглядное доказательство силы власти магии мёртвых. Милена тогда отметила это, но её собственный копошащийся в грудной клетке червячок решил, что не имеет смысла горевать по уже почившему и устраивать бессмысленный разбор полётов.

– Уютное местечко, – лишь тогда вынесла вердикт она, небрежно бросая женскую сумочку размером с косметичку: всё добро, накопленное за годы учёбы, на длинный “П”-образный диван. Следом туда же приземлилась стройная девичья фигурка, с ногами забравшаяся на светлую кожаную обивку. Одобрительно качнула чёрная лаковая туфелька на шпильке. – Как раз хватит нам двоим. Где моя комната? Или будем спать в одной постели? В конце концов, не привыкать.

Орлов, вот же удивительно, и бровью не повёл на бесцеремонное вмешательство в его личное пространство. По факту, ему было наплевать: есть у него соседка или нет. Даже в толпе он умудрялся оставаться один, так что одна взбалмошная девица вряд ли могла отравить его свободу своим присутствием. К тому же, тут Милена подметила верно, симпатичная девушка под боком отлично скрашивала ночку-другую. Как никак, возраст брал своё.

Секс сексом, вот только Стрельцова прекрасно чувствовала, что, даже находясь рядом, Влад был далеко не с ней. В его мыслях просто не было свободного места не только для неё, но и для кого-либо другого. Там сидела лишь одна девушка. Единственное желаемое, что он не мог получить.

Говорить о несчастной любви уязвленная подобным равнодушием Милена, конечно, не рискнула бы. В случае с Региной любовью там и не пахло. Обидой, уязвленным эго, страстью, одержимостью, злостью за то, что нет возможности получить то, что хочется, да… Чем угодно, но не любовью.

Как бы то ни было, в этих физических и ментальных страстях они вполне дружно жили вот уже три года. Вроде как вместе, но при этом порознь. Милена никогда бы не призналась кому-либо, но за это время она успела прикипеть к Орлову. Может даже слегка влюбиться. Максимально слегка. Настолько насколько на это были способны сделать такие, как она. Порой Стрельцова очень жалела, что некроманты не знают, что значит по-настоящему любить. И вряд ли когда-нибудь узнают.

Это как сказать таракану: “давай, лети, отращивай крылышки и вперед. Ну чего ты тупишь?” А таракан и рад бы, да не может. Не умеет. Вот и Милена в редкие моменты мысленного самокопания ощущала себя таким тараканом. Букашкой, от которой вроде ничего и не требуют, но которая всё равно словно что-то кому-то была должна. Тупое состояние.

Поэтому сейчас, стоя с Орловым перед домом его детства, ей хотелось проявить немного человечности и слегка приободрить Влада.

– Может, зайдешь. Поздороваешься? – спросила она, искоса наблюдая за мрачным мужским лицом.

Некромант её не слышал. Всё его внимание занимал горящий в окнах первого этажа свет. На улице уже стемнело, так что посторонних не ходило, однако было ещё рано для того, чтобы ложиться спать. Периодически за тюлем мелькали силуэты. Женщина, мужчина, ребёнок лет шести сидели в гостиной. Они, видимо, смотрели телевизор, но изредка то один, то другой ходил куда-то. Судя по детской коляске, стоявшей у входа на крыльце, проведать младенца.

– Зачем? Им и так неплохо, – наконец, безразлично дёрнул плечом Влад, но это его безразличие могло обмануть только мимо походящего. В голосе чувствовалась плохо скрываемая обида.

– Прошло много лет. Они ведь должны были жить дальше, – заметила Милена, опасаясь, что крыша дома сейчас вспыхнет. Кто знает, что на уме у Влада.

– Да. Они долго не горевали. Подумаешь, трагедия: сын пропал.

– Скучаешь?

– Мне наплевать.

– Тогда почему приходишь сюда снова и снова?

– Напоминаю себе.

– О чём?

– О том, что никому нельзя доверять. Тем более семье.

– Ты ведь знаешь, что это не так.

– Правда? – насмешливо воззрился на неё некромант. – До сих пор в это веришь? – не дожидаясь ответа, он развернулся и пошёл вдоль песчаной дороги подальше от треклятого дома.

Милена на своих пятнадцатисантиметровых каблуках нагнала его лишь на перекрестке, зловеще светящемся в лунных сумерках. Ветер сбивал в кучу тёмную вату туч. Скоро должен будет начаться дождь. Да и в Москве тоже, но, наверное, позже.

– Давай сходим куда-нибудь? Мне понравилось как в прошлый раз, – намеренно уводя Влада от печальных мыслей, предложила Стрельцова.

И у неё получилось. На лице Орлова промелькнула улыбка.

– Тебе ведь понравилось в том ресторане. Зачем было его сжигать?

– Не знаю, – на полном серьёзе призадумалась та. – Администратор был не очень вежливый.

– Он не понимал по-русски.

– А я по-итальянски. И что? Набирают кого попало.

– И правда. В Италии итальянец в итальянском ресторане не понимал по-русски. Какое невежество.

– Вот и я о чём! – согласно закивала Милена. – И вообще, клиент всегда прав. Ну так что? Как смотришь на то, чтобы сгонять куда-нибудь? М-м-м… может во Францию? Париж, ля-мур, мон-амур и все дела?

По незнанию, Стрельцова мазнула по больной мозоли. Влад поморщился. Перед глазами всплыло уличное кафе с видом на Эйфелеву башню, горячий кофе и Регина в зелёном платье. И пусть тогда они были в ненастоящем Париже, а всего лишь в выстроенных декорациях сна, это место теперь ассоциировалось у него только с одним человеком.

– Нет. Если хочешь, развлекайся одна. Я домой, – уже более отстранённо бросил ей Орлов и исчез в легкой дымке.

– Бросить девушку посреди леса! Одну! – театрально ужаснулась Милена. – Нет, ты видела это, Агата?

Агата этого не видела. В данный момент она находилась в спящем режиме. А если бы видела, то непременно заметила, что хозяйка явно преувеличивала. Четыре деревца и широкое поле в конце которого проглядывали очертания узкой речушки сложно было назвать лесом.

Не дождавшись ответа Стрельцова не менее театрально вздохнула, кокетливо смахнула со лба прядь волос и исчезла вслед за Владом. Только вот если после его исчезновения остался запах жженых проводов, после Милены на какое-то время на перекрестке витал приятный шлейф муската. Но и его быстро унёс с собой сгущавшийся ветер.











Ближе к рассвету в Москве начался потоп, продолжавшийся до вечера. Причём не просто потоп, а потоп с ураганом и громом. Деревья мотыляло из стороны в сторону. Сломанные ветки падали на линии электропередач, некоторые жилые районы на время лишились электричества. Автобусные остановки выкорчевывались с корнем и валились на бок. Количество аварий увеличивалось с каждым часом.

Влад и Милена пережидали бурю в пентхаусе, сидя в креслах возле панорамных окон с бокалом вина и фруктовой тарелкой. Было так приятно находиться по ту сторону и наблюдать, как в неистовстве танцевала природа под звуки барабанящего по стеклу дождя. Умиротворение и гармония – вот что объединяло их в эти часы.

– Что-то назревает, – заметил Орлов, всматриваясь в оккупировавшие Москву тучи.

– Ага. Болото и слякоть. Отличная погода для конца апреля, – кивнула Милена, меланхолично попиливая пилочкой ноготки. Ожившая Агата юркой песчаной змейкой скользила по подлокотникам кресла, раздумывая над тем, где ей на такой высоте бетонной коробки найти мышь для закуски.

– Нет. Тут что-то ещё. Странные тучи.

– Тучи как тучи, – безразлично пожали плечами. В данный момент хорошенькую женскую голову занимало другое: насколько симметрично были обработаны ногти и в какой цвет их сегодня покрасить. Красный или чёрный?

Орлов снисходительно закатил глаза. Девушки, что с них взять? Они способны проморгать даже конец света. Причём сделают это по одной простой причине – им неинтересно знать подробности, следовательно: либо говорите по делу, либо ни слова больше. Самое весёлое, что это работает даже на некроманток. Особенно на некроманток, так как конец света им, в общем-то, всё равно был не опасен.

Влада же долго не отпускала зловещая погода. Дать определение ощущениям он не мог, но интуиция безошибочно уверяла, что прошедшей ночью что-то произошло. Не желающие рассасываться грязные клочья ваты на небе словно хотели что-то сказать, посплетничать подобно саллуным барышням, но за невозможностью разговаривать лишь горестно жестикулировали, надеясь, что кто-то их поймет.

И им было о чём рассказать. Ведь именно этой ночью из Иллюзиона улетели драконы.










Глава третья. Неофициальное поручение




Гости из МежМагДепа надолго в школе не задержались. Правда, к сожалению, их отъезд не обрадовал ни учеников, ни учителей. Слишком поспешный, словно прибыли они исключительно ради того, чтобы донести уже сформировавшееся и не подлежащее обжалованию заявление. Руслан попытался выудить у матери чем закончилась встреча, но получил такой от ворот поворот, что его и без того красные уши ещё долго обиженно пунцовели.

И тем удивительней было, что этим же вечером Есения Макарова вызвала к себе в кабинет Генри и Регину. Размышляя над тем, что им устроят выволочку за незаконное проживание в одной комнате, ребята уже неохотно собирались постучаться в дверь, когда та сама распахнулась. Фокс вовремя тормознула занесённый кулак, чтобы не постучаться в плечо Леонида Афанасьевича.

– Ага! – на лице замдиректора расцвело ликование при виде аспирантки. – Сознаваться пришла, Лисовец! А я знал, что это ты разнесла четырехсотлетнюю статую Гульберта Остроносого возле кабинета астрологии!

– Да я даже не бываю на той башне. У меня и астрологии-то нет в программе, – обиделась Регина.

Неприятно когда тебя подозревают, а ещё неприятней когда в самом деле не виновата в таком эпичном преступлении. Ту статую дряхлого астролога, светилы магического мира, с крючковатым носом и пышным париком, оживающую всегда некстати и забалтывающую ребят старческой тарабарщиной, от которой вяли уши, недолюбливал каждый второй. А после того, как кто-то проклял мраморное изваяние и то окончательно тронулось умом, путая времена, даты, эпохи и пол собеседника, и вовсе старались обходить стороной.

Подозрительность Фени могла бы брать золотые награды. Ученикам он не доверял из врождённой вредности и всегда всех во всём подозревал. Говорят, даже пухленькую книжечку с компроматом имел, где записывал проступок каждого, начиная с момента первого появления бедняги на пороге школы.

– В подвале занятий тоже не проходит, но тебе ведь не помешало разбить иерусалимский щит и выпустить на свободу заточённого в него духа разрушений! ? резонно заметил он.

– Это было шесть лет назад, – надулась, потупившись, Регина. – И его тогда почти сразу поймали.

– Спустя неделю. Неделю! Будь моя воля, я бы тебя…

– Леонид Афанасьевич, – донёсся из глубин кабинета голос директрисы. – Не задерживайте, пожалуйста, аспирантов. У меня к ним крайне срочный разговор.

Феня без особого восторга подчинился и, прижавшись к косяку, оставляя тем самым небольшой свободный участок, дал как бы понять, чтобы они проходили. Вернее, протиснулись. С трудом и втянув живот. Только после того, как ребятам это с горем пополам удалось, чуть повеселевший замдиректор демонстративно вышел из кабинета, оставив дверь нараспашку.

Есения Макарова, сидящая за большим письменным столом, покачав головой, почти неуловимо качнула пальцем, и дверь мягко закрылась, отрезая их от внешнего мира.

– Не обращайте внимания, – попросила она миролюбиво. – Леонид Афанасьевич просто злится, что я не посвящаю его во все детали.

Ого. Макарова динамит Феню? Свою правую руку? Того, кому она беззаветно верит. Вот это да.

– Присаживайтесь, – директриса подозвала к столу два кресла с высокой спинкой. Те послушно соскочили с привычного места у окна, перебежали на оживших ножках и замерли в положенном месте.

Регина робко присела, разглядывая чирикающих экзотических птиц всевозможных расцветок, висящих на цепях в золотых клетках под потолком. Всего клеток в кабинете было около дюжины. Просторные, с изящным плетением прутьев. Есения Макарова обожала разводить птиц. С бесконечным трепетом ухаживала за ними, кормила и частенько выпускала полетать.

Больше пернатых директриса любила только порядок. Книги на высоких стеллажах стояли не только по алфавиту, но и в строгой цветовой гамме. На дубовом столе каждая ручка гармонировала с органайзером. Стопки бумаг идеально ровно высились небольшой баррикадой, поделённые цветными ярлычками во избежание путаницы.

Пиджак аккуратно висел на плечиках. Цветы стояли в одинаковых горшках. Отличались только размеры – от совсем крошечных до огромных напольных. Эх, и почему чистоплотность не передаётся по наследству? Её сыну бы не помешало. Руслан даже когда чистил зубы, умудрялся всё зеркало заляпать пастой и снести половину тюбиков с полки.

– Итак, – директриса облокотилась локтями на столешницу, сцепила руки в замок и слегка устало положила на них подбородок. – Полагаю, вы в курсе последних новостей.

– Вы о драконах? – кивнула Регина.

– К сожалению, да. Случившееся нонсенс. Такого не должно и не могло случиться. Однако случилось.

– Почему? Потому что они сумели пробить защитное поле?

– Защитное поле пробила гроза, – Фокс недоверчиво сморщила нос. Директриса утверждающе кивнула. – Именно. Самая обычная гроза без какого-либо магического вмешательства. Это и переполошило Международный Департамент. Объяснение, что защитный купол при попадании в него молнии на доли секунды превратился в подобие тонкого стекла, их не успокоило. Вместо этого они разразились гневной тирадой, что, значит, мы здесь, дескать, все эти годы ставили опыты над драконами, раз глупые по натуре создания догадались поломить черепушкой барьер именно в этот самый момент. Ни позже и ни раньше.

– Драконы вовсе не глупые, – обиделась за них Регина.

– А предположить, что это чистая случайность ни у кого мозгов, конечно, не хватило? – усмехнулся Генри.

Есения Макарова неопределенно всплеснула руками. Мол, ну как видишь.

– Такой вариант порушил бы все их планы. К тому же, как бы это не звучало, полагаю, драконы действительно сделали это не случайно.

На неё уставилось две пары удивлённых глаз.

– Это как?

– Такое уже случалось. Много лет назад. И не здесь, но уж больно их поведение тогда и сейчас схоже. Сдается мне, гроза и брешь позволила драконам учуять то, что скрывалось в обычное время за защитной стеной. Вот им и сорвало голову.

Регина с Генри непонимающе переглянулись.

– Что учуять?

– Не что, а кого. Об этом, прибывшим к нам господам я, разумеется, не сказала. Ни к чему им лишние сведения. У них и так достаточно козырей. Особенно после того, как наши маленькие птички обезумели от запаха свободы этой ночью. Не смотрели новости?

– Нет, – сердце Регины ухнуло к пяткам.

– Ничего, успеете. Не сомневаюсь, эту сенсацию будут крутить ещё с неделю. Сорвавшиеся с поводка драконы устроили массовую зачистку, поиграли в поджигателей и сожрали весь скот на пастбище возле производственного завода.

– Ой… – пискнула Фокс с плохим предчувствием. – Только скот?

– Не только. Пронырливые жуки из СМИ уже выставили бедняг безжалостными монстрами, чьё существование опасно для человеческой расы. Уверена, сектор устранения последствий в предвкушении трёт ручки и со скорбным лицом всем коллективом подписывает пакт о массовом истреблении.

– Они их убьют??? – Регина в ужасе вскочила с места. – Они не могут этого сделать! Они ведь разумные существа!

– Для них это не аргумент, увы, – Есения жестом попросила её попридержать эмоции. – Всё это время они мирились с драконами, пока Иллюзион мог гарантировать контроль на ними.

– Он и сейчас может. Нужно просто вернуть их и всё снова станет как прежде, – не унималась Фокс.

– Всё не так просто, да? – Генри, в отличие от неё, внимательно следил за лицом Макаровой. – Департамент выставит всё так, что Иллюзион будет дискредитирован?

– Он уже изо всех сил старается, – кивнула та. – В ближайшее время, насколько верно я уловила суть монолога сегодняшних гостей, к нам прибудет комиссия с проверкой, после которой будет принято решение, оставлять ли школу открытой.

Регина, стоящая всё это время на ногах, плюхнулась в кресло, прижимая руки к пылающих щекам. Руслан прав. МежМагДеп только и ждал возможности поквитаться с заведением, которое столько лет отказывается жить по общепринятым правилам. Они до сих пор не простили Иллюзион за то, что тот отказался консервировать способности у стихийников. Последние Магические Игры ничего не изменили.

– Иллюзион не пройдёт проверку. Они сделают всё для этого, – шёпотом, словно боясь, что её услышат где-то ещё, кроме этого кабинета, произнесла она.

По лицу директрисы было понятно, что она того же мнения.

– Этот вопрос учителя и лично я уже возьмём на себя. Вас же я хотела попросить об услуге. Непростой. Вы вправе отказаться.

– Всё, что угодно! – не думая подалась вперед Регина. Ей не нужно было переглядываться с Генри, чтобы знать, что он тоже не останется в стороне. Хотя бы ради неё.

Есения Макарова благодарно улыбнулась.

– Спасибо. Меня, конечно, не прельщает затея втягивать вас, но за действиями учителей сейчас будут следить, а не окончивших школу детей я по определению не могу привлекать. Остаетесь вы, как лица совершеннолетние и имеющее разрешение покидать школу. Однако, по возможности, вам придётся ограничивать потребление магии. Особенно это касается перемещений, над которыми Департамент ведёт учёт. Лучше, чтобы они не знали о вашем местоположении. Уверена, несмотря на письменный запрет, который мне столь любезно сунули под нос, – Есения без особого воодушевления ковырнула ногтём разорванный конверт, лежащий на столе. – Они понимают, что я не стану подчиняться.

– Мы будем искать драконов? – понимающе кивнул Генри.

– Да.

– Они запрещают нам отправиться на их поиски? – нахмурилась Регина.

– Строго-настрого. Так как сами этим займутся и будут контролировать их, пока отдел правопорядка не решит судьбу наших крылатых малышей.

– Бред, – тряхнул головой Генри. – Драконы не ручные собачки. Их нельзя надрессировать. И магии они не поддаются. Как они собираются их контролиров… – он не договорил, озарённый жуткой догадкой. – Убивать, если по их мнению, появится угроза для чьей-то жизни?

Есения невесело кивнула.

– Такими темпами, к тому времени, как в Департаменте пройдут все слушания, их всех уже истребят. Останется черед за водными. Именно поэтому я хочу, чтобы драконов нашли вы. И привели домой.

– Кхм… – вежливо кашлянула Фокс. – Мы, разумеется, с радостью, только вот… как сделать так, чтобы они нас послушались? Они могут быть где угодно. Хоть на другом конце материка. Что нам, за хвост их тащить? Они ж психанут и просто испепелят нас.

– Разумеется, нет, – строго воззрилась на неё Макарова, всем видом давая понять, что она никогда бы не стала так рисковать своими учениками. – Для этого, прежде чем отправиться на поиски, вы должны будете найти одного человека. Девушку. Она приблизительно ваша ровесница. Может чуть старше. Живёт в Москве.

– Зачем? Чем она нам поможет?

– Поможет. Если вы её убедите. А это, опять же, легче сделать подростку-одногодке, чем взрослой тетке-учительнице.

– А… – начала Регина, но вопроса задать не успела. Ответ на него уже был готов.

– У неё есть врожденный дар. Весьма нам полезный.

– Какой?

– Она подчиняет разум животных, – Есения заметила непонимание во взгляде Фокс. – Для неё не проблема сделать из аллигатора домашнего мопса. Любой зверь будет подчиняться её приказам.

– И дракон в том числе, – присвистнул Генри. – Редкий дар.

– Ещё какой. Мало кто о нем вообще слышал. И мы стараемся, чтобы так и оставалось. Эта девушка не маг как таковой. В ней не хватит силы, чтобы воспроизвести простейшее заклинание. Вся её сила заключена в даре. Такие индиго редко рождаются, и что с ними делать мы не знаем. В школу не отправишь, магии не научишь, вот они и живут в обычном мире. Как все.

– Они знают о нас? – спросил Генри.

– Да.

– Это несправедливо, – грустно заметила Регина. – Получается, весь мир бросил её, а теперь она резко стала нужна.

– Отчаянное время требует отчаянных мер. Если она захочет что-то получить за свою помощь, мы рассмотрим варианты, но полагаю, ей ничего не нужно. Она и так неплохо живёт. И тем сложнее будет её уговорить.

– Вы за ней следите?

– Наблюдаем. Мало ли что. Вдруг магам нужно будет вмешаться. Подобные ей способности сложно усмирять, особенно в начале пути. Именно по этой причине они находятся у Департамента на том же карандаше, что и драконы. Наша достопочтенная администрация не любит того, что не может держать в ежовых рукавицах. Ей выше крыши хватает некромантов.

– Окей, – кивнула Фокс. – Ладно. С этим понятно. Как нам найти девушку?

– Я перенесу вас в Москву и дам адрес. Ну а дальше сами.

– Когда? Прямо сейчас?

К всеобщему удивлению директриса отрицательно покачала головой.

– Нет. Но в ближайшее время. Так что когда в следующий раз я позову вас, будьте готовы.

– Почему не сейчас? Разве не лучше будет как можно быстрее вернуть драконов?

– Во-первых, нужно сначала их найти, – резонно заметила Есения. – Ваша новая знакомая сможет отдавать команды, но она не обладает нюхом сыщика. Мне нужно время, чтобы очертить зону поиска. А во-вторых остается вопрос с конфиденциальностью. За Иллюзионом следят. Ваше исчезновение добавит вопросов. Лучше подождать. К тому же у вас как раз будет отличное прикрытие. Насколько знаю, Степанида выходит замуж через пару недель?

– А вы… а как… – изумлённо захлопала глазами Фокс. – Вы за всеми следите?

– Разумеется, нет, – улыбка тронула чётко очерченные контуры губ. – Просто мой сын редкостный болтун, – директриса оглядела присутствующих. – На этом всё. Можете быть свободны. На какое-то время, – Регина и Генри уже собирались уйти, но Есения Макарова тормознула их у двери. – Спасибо.

– Пока не за что, – отозвалась Фокс, неуверенно помявшись на пороге. Было видно, что она хотела задать вопрос, но не решалась. Ей услужливо помогли.

– Что? – дружелюбно улыбнулась директор.

– Почему мы? Почему вы не отправите Руслана?

– Для него и, соответственно, Алисы, куда уж он без неё, я припасла другое задание. Не переживай. Ущемлённым он себя чувствовать не будет.

– А рассказать ему я могу?

– Только если будете уверены, что рядом нет посторонних ушей.

Регина кивнула, давая понять, что приняла ответ к сведению и, уже больше не задерживаясь, вышла из кабинета, потянув за рукав замешкавшегося Генри, залюбовавшегося ярко-оранжевой птицей в клетке, проводившей уходящих громким чириканьем.











Есения Макарова, по каким-то собственным соображениям, не торопилась вызывать их в дальнюю дорогу. Ни на следующий день, ни через день, ни почти через неделю, когда в школу нагрянула обещанная комиссия в лице трех человек: двух мужчин и женщины. Колорит они, конечно, собой представляли тот ещё.

Один из мужчин так и светился пышностью. Румяные щёки и толстая шея, которую норовил придушить галстук с идиотской мимозой, навевали мысли о хорошем гемоглобине. Свисающее с ремня пузо едва сдерживали пуговицы рубашки, а короткие кривые ножки заставляли вспомнить о короле-неудачнике из старых сказок. Несуразный – вот как его можно было охарактеризовать.

На его фоне второй мужчина и женщина напоминали выкопавшихся из могил мертвяков. Они были… никакие. Сутулые, худые, приплюснутые. Черты лица обезличены. Глаза впалые. Столкнуться с кем-то из них в коридоре было чревато инфарктом. Казалось бы, вот кого стоит опасаться, так как толстячок на их фоне просто лучился добродушием. Вот только когда начались проверки стало понятно, что именно он главный в этом трио. И именно его прислали, чтобы сравнять Иллюзион с землей.

Всё с той же милой улыбочкой он, прихрамывая, прохаживался по классам во время занятий, устраивая нелицеприятные допросы учителям и задавая не менее коварные вопросы ученикам. Проверял каждый закуток от подвала до чердака, следил и вынюхивал, отмечая и записывая в блокнотик с пучеглазой собачкой на обложке любые неосторожные слова, дошедшие до его ушей. Ежедневно наведывался к озеру, пытаясь выискать водных драконов, но уходил ни с чем.

Феня ходил зелёный от злости. Он ненавидел, когда хозяйничали в его владениях. Ещё и отчитывали, как мальца. Другие учителя тоже были не в восторге. Давно по ним так не прохаживались. Однако приказ есть приказ. Есения Макарова убедительно просила коллег держаться и держалась сама. Сколько могла. А для этого нужно было недюжее терпение, так как трепать нервы визитёры умели, как никто.

Тоненькая ниточка самообладания лопнула на четвёртый день, когда худощавые мертвяки по приказу босса вздумали влезть в комнаты учеников. Представление состоялось в спальне кого-то из восьмиклассников. На шум и крики сбежался весь жилой корпус.

Признаться, Регина никогда ещё в жизни не видела директора в такой ярости. Разбитое окно блестело осколками в раме. Женщина из комиссии очумело трясла головой, сидя на полу посреди комнаты. Мужчину и вовсе впечатало в стену.

Есения Макарова застыла в дверях. Волосы взъерошенные, взгляд метал молнии. В этот момент обычно сдержанная женщина напоминала злобную Горгону, обращающую в камень несчастных путников.

На шум и крики прикатился толстячок-король.

– Да как вы смеете! – завопил он писклявым голоском, растолкав любопытные носы и врываясь в спальню. А тут ещё обнаружил своих людей, приходящих в себя после наложенной стихией воздуха магией. – Я буду жаловаться! Я непременно упомяну об этом в отчёте! Вы не имеете права вмешиваться в процесс работы!

– Ученические спальни под запретом. Для доступа сюда нужны веское основание и моё разрешение, – Есения холодно скрестила на груди руки. – Оснований, полагаю, у вас нет. Так же как и моего разрешения.

– У нас разрешение от вышестоящей инстанции на полный досмотр школы и прилегающей территории.

– Вчитайтесь в подпункты, господа, ? осадила его та. ? Разрешение не распространяется на жилые помещения, включающие туалетные и ванные комнаты, а так же спальни учеников и учителей. Так что требую покинуть ученический корпус. Сейчас же.

– Мы при исполнении, – важно пропищал толстяк. – И не уйдем. Или вам есть что скрывать?

– Для вас ничего не значат ваши собственные законы?

– Мадам, не глупите. В ваших интересах содействовать. Любое неповиновение будет расцениваться как нежелание сотрудничать. А вам этого не нужно. У вас и так не всё гладко. Показать список нарушений, который я успел составить? – он потряс блокнотом. – Пять страниц мелким шрифтом. И это только начало. А я уже могу его продолжить стоя прямо тут, – король-неудачник осмотрелся. – Комнаты обустроены не по принятым стандартам. Что за аляпистость красок? Что за вычурная мебель? Что за плакаты на стенах? Как ребенок может думать об учебе в таких условиях? Почему женские спальни не отделёны от мужских? Это грубейшее нарушение. Чему вы учите детей? Безнравственности? Что с вашей библиотекой? Почему она не систематизирована? Вы видели слой грязи на стеллажах? Ваши ученики, что, вообще не берут в руки книги? Неудивительно, что отсюда выпускаются ни на что не способные неудачники, которых потом…

Директриса угрожающе скрипнула зубами.

– Вон, – негромко процедила она.

Толстячок от изумления заткнулся.

– Что?

– Я сказала: вон из школы. Чтобы через три минуты вашего духа на её пороге не было. Иначе я разозлюсь. Очень.

– Вы понимаете, что подписываете себе смертный приговор? – прошипел король-недоросток свистя ноздрями от гнева.

– У вас осталось две минуты сорок пять секунд.

– Вам конец.

– Две минуты сорок секунд.

Есения не менялась в голосе. Она не угрожала, нет. Она предупреждала. И всем было понятно, что слово она сдержит. Наконец, это дошло и до ходячих мертвецов. Переглянувшись, они выразительно уставились на босса. Молчаливый диалог продолжался всего мгновение.

– Зря. Очень зря, – на прощание бросил ей толстяк и торопливо нырнул в проход расступившихся ребят. Его соглядатаи поспешно засеменили следом.

Не сразу, но толпа начала рассасываться. Дело ускорилось, когда за дело взялся Феня, которого до этого, честно говоря, даже не замечали, слишком поглощенные происходящим. Теперь же не увидеть и не услышать его было сложно. Злобное рычание быстро превратило переполненную общую гостиную в редкую поросль зелени на пустыре.

Остались самые стойкие, те, у кого за долгие годы выработалось некое подобие иммунитета к замдиреткору. Среди них и Регина. Правда без Генри. Тот, наверное, сейчас был в учительском крыле и понятия не имел о том, что что-то не ладно. Это Фокс с Русланом бродили от нечего делать по родным коридорам, когда услышали звон стекла и топот ног. Ну а дальше сработал стадный инстинкт.

– Может правда зря? – долетел до них шёпот Леонида Афанасьевича, склонившегося к помрачневшей Есении Викторовне. – Они ж это так не оставят.

– Ещё не понял? – вздохнула директор. – Это изначально не имело значения. У них уже всё решено, а мельтешение тут – это так, ради отписки. Мол, всё сделано по протоколу, не придраться. Знали, змеи трупные, что рано или поздно на них сорвутся. Не я, так ты. Или кто другой из преподавателей. Только этого и ждали.

– Так зачем ты их пустила? Раз… – глаза Фени превратились в узкие щёлки. – Лисовец, Макаров! Вам что, особое приглашение нужно? А ну марш по своим делам! То, что вы недоделанные аспиранты не даёт вам права бесцельно шататься по школе!

Уличённая парочка и глазом не моргнула. Сказывался многолетний опыт.

– Эй, ну зачем сразу ругаться? Я тут просто шнурки завязываю. Совсем не хочется споткнуться, – обиделся Руслан, который и правда последние несколько минут старательно делал вид, что зашнуровывает кроссовок. Только вот либо обувь оказалась кем-то сглажена, либо у Руслана обнаружилась врождённая криворукость, узелок никак не завязывался, в последний момент ловко выскакивая из-под пальцев.

– А я друга жду. Что в этом плохого? – с готовностью поддержала легенду Регина.

Есения Викторовна с бесконечным терпением покачала головой, пресекая жестом новую порцию негодующей тирады зама.

– Руслан, займись своими делами, если таковые есть, – попросила она. – А вы Лисовец, через пять минут будьте у меня. И прихватите мистера Атласа.

Фокс стряхнула наигранную обиду невинной школьницы, мигом становясь серьёзной. Понятно. Час пробил. Их путешествие начинается.










Глава четвёртая. Лукерья




Телепортация, особенно принудительная, малоприятная вещь. Как резкий спуск с горы на американских гонках, когда внутренности словно отделяются от тела и готовы в любой момент шмякнуться тебе на голову. Одно хорошо – длится это ощущение всего несколько секунд.

Ноги Регины с облегчением почувствовали приветливо спружинивший асфальт. Ещё какое-то время ушло на то, чтобы прогнать назойливые искры перед глазами. Медленно в поле зрения проступали бетонные стены, уходящие ввысь этажи, шумная трасса и оживлённый поток людей, которых выплевывали стеклянные двери. Красноречивым опознавательным знаком маячила большая красная буква “М”.

На появившихся из пустоты ребят никто не обратил внимания. Москвичи слишком погрязли в собственных заботах, чтобы что-то замечать. Судя по времени как раз закончился рабочий день, и они уже мечтательно представляли, как придут домой и, блаженно вытянув ноги, облаченные в удобные тапочки, завалятся на диван. Впереди целый вечер: тихий и спокойный. Где нет офисных темниц, треклятых отчётов и злющего босса, у которого горели все сроки. Серая, унылая, но такая стабильная жизнь…

– И куда теперь? – Генри, материализовавшийся рядом с Региной, задумчиво осмотрелся. Ему редко доводилось бывать в здешних местах, и сейчас он чувствовал себя слегка не в своей тарелке, пытаясь вычислить правильное направление.

В этом плане Фокс было проще. Как дитя, родившееся в ближнем Подмосковье, она частенько выбиралась в центр. Правда здесь, на Маяковской была лишь однажды. Ходила с родителями на театральную постановку. Ну да ладно. В гостеприимной столице сложно потеряться. Только если ты совсем идиот и не умеешь читать указатели.

– Пошли, – скомандовала она.

Идти пришлось немало. Есения Макарова редко бывающая в мире людей решила перестраховаться и телепортировала их в самом, по её мнению, безопасном месте. Рядом с выходом из метро. Москва, подобно всем барышням бальзаковского возраста, не прекращала попыток молодиться. За темпами её развития не могли уследить даже сами местные.

Где вчера стояла лавочка сегодня раскинулся короб с очередной кафешкой, а там на газоне, где всегда было прибежище голубей сегодня уже отстроили газетный киоск, который завтра же и снесут, на его месте втюхнув очередной коммерческий проект с хот-догами или билетными кассами. Москва никогда не спала. Даже ночью жужжали башенные краны, скрипели бетонные каркасы и гремел несмазанными запчастями брошенный на стоянке асфальтоукладчик.

Регина с удовольствием вдыхала вечерний воздух, перемешанный с выхлопными газами. Для истинного городского жителя эти две составляющие неразделимы. Как и суматоха. Люди проносились мимо смазанными кляксами, не оставляя следов ни в памяти, ни в жизнях друг друга. Казалось бы, печальное явление, но нет… Так даже лучше. По крайней мере, всех устраивало подобное положение вещей.

Трамвайные рельсы, на которых Аннушка так некстати разлила масло, остались позади. Памятник Владимиру Маяковскому тоже. Как и театр Сатиры с музеем Михаила Булгакова. На пересечении с Малой Бронной ребята снова перешли дорогу, свернули и оказались возле входа в сквер, который по обеим сторонам украшали красивые фонари – знаменитые Патриаршие пруды, где Берлиоз и Бездомный прилюбезнейше беседовали с Воландом.

Отлично. Они идут в правильном направлении. Регина ещё раз мысленно повторила адрес, который продиктовала ей Есения Викторовна, и кивком дала знак Генри. А вот и Большой Козихинский переулок. Пятиэтажный дом старого образца. Вход с внутреннего двора, там же раскинулась детская площадка. Дверь с кодовым домофоном. А вот это плохо.

Повезло, торчать возле подъезда долго не пришлось. Молодая мамаша, с трудом вытолкнув из утробы коляску, сердито зыркнула на молодежь, всем видом давая понять, что вежливые люди могли бы и помочь. Но либо Генри с Региной где-то проворонили воспитание, либо у них его никогда и не было, потому что они без малейшего зазрения совести проскочили в прохладное нутро и торопливо поднялись на третий этаж.

Лестничная клетка, этот кладезь всевозможных запахов, встретила их вкусным ароматом чеснока и пряных специй – в животе тут же заурчало. Фокс неуверенно нажала на звоночек. В глубине квартире было слышно, как по полу зашаркали тапочки. В глазок, видимо, не смотрели, потому что открыли сразу.

На пороге стоял молодой парень. Старше Генри на несколько лет. Симпатичный, несмотря на примятые вьющиеся тёмные волосы и зажатое в зубах яблоко. Чёрная футболка с эмблемой известной рок-группы удачно контрастировала со светлой кожей и тёмно-карими глазами. На щеке красовался отпечаток подушки. Кажется, кто-то валялся. И смотрел телевизор. Булькающие в недрах коридора искаженные колонками голоса это подтверждали.

– Слушаю, – откусывая от яблока, кивнул им парень.

– Эм… – замялась Регина. – Привет. Лукерья тут живёт?

Необычное имя парня не удивило – хороший знак.

– Вы кто?

– Я Регина, а это Генри…

– Американец что ль?

– Англичанин, – вежливо поправил его тот.

– Бывает, – хмыкнули в ответ, снова откусывая. – Зачем вам Луша?

– Луша? – не поняла Фокс.

– Ну Лукерья.

– О, – с трудом подавила улыбку Регина. Луша, блин. – Нам нужно с ней поговорить. Коё о чём.

– Кое о чём это о чём?

– М-м-м… не могу сказать. Простите.

– Прощаю, так и быть. Луши нет, – парень откинулся назад, повиснув на ручке двери и высматривая что-то. Видимо часы. – Но скоро должна прийти.

– О, ну ладно. Спасибо. Мы тогда зайдем позже.

– И где будете топтаться? На лестничной клетке? Заходите уж.

Регина неуверенно переглянулась с Генри, но тот согласно кивнул. Парень же уже скрылся в квартире, давая им возможность пройти.

– Окей, – Фокс проскочила в узкий коридорчик, казавшийся слегка мрачноватым из-за тёмных обоев, имитирующих кирпичную стену. Такие были в моде в конце девяностых. Да и мебель в прихожей прибыла, похоже, оттуда же. – Тебя хоть как зовут?

– Денис. Дверь закройте и проходите, – представился парень, жестом приглашая на кухню, стеснительно прятавшуюся за позвякивающими висюльками, заменяющими дверь.

Поспешно стянув обувь, гости прошмыгнули куда велели. Маленькая кухонька оказалась в том же духе старых доремонтных дизайнов. Мебель простенькая, такая у многих до сих пор стоит на даче, но вполне обустроено для жизни. Регина не без труда протиснулась к стенке, усаживаясь за небольшой обеденный стол.

– Есть хотите? – спросил Денис, наполовину скрывшись в холодильнике.

– Нет. Спасибо.

– Чай, кофе, – он вынырнул обратно с бутылкой пива. – Холодненького?

– Чай, – попросил Генри, внимательно всматриваясь в нового знакомого. Что-то в нём не давало ему покоя, но что он пока не мог понять.

– Как скажите, – на плиту был поставлен чайник.

Пока Денис хозяйничал, доставая кружки и печенье, Регина нерешительно ковыряла пальцем краешек стола, слушая приглушенные завывания телевизора. Какая-то дурацкая ситуация выходила, честное слово. Припёрлись, сбили человеку привычный распорядок, и даже по существу ничего не могут сказать, потому что непонятно, что можно говорить, а что нет.

– Так вы с Лукерьей…

– Встречаемся? Да, – отозвался Денис, который решил не рушить культурное чаепитие и перелил своё пиво в кружку с большими красными горошинами.

– Я хотела сказать: долго знакомы?

Собеседник подозрительно ткнул отложенное полусъеденное яблоко, лежащее на столе, словно то могло сейчас вырастить вдруг ножки и убежать.

– Лет пять.

Регина решила рискнуть.

– Хорошо друг друга знаете?

Денис вопросительно прищурился.

– Думаю, да. А что?

Фокс смутилась. И что дальше говорить? Типа, так и так, а ты в курсе, что твоя девушка отлично приживётся в зоопарке? Звери её не тронут, потому что… потому что не тронут. Вот так вот.

– Как познакомились? – пришёл на подмогу Генри.

– Мало романтичного. Слушайте, меня, конечно, забавляет этот ваш неумелый допрос, но давайте ближе к делу. Вам интересно в курсе ли я, что у Луши есть способности? Да, в курсе. Вам она поэтому нужна? Вы сами откуда?

– Из Иллюзиона, – уже не таясь, честно ответила Регина. – Знаешь такое место?

– Это который интернат для недоучек-волшебников? На занятиях вытаскиваете кролика из шляпы и шляпу из кролика?

– Типа того. У нас на днях случилось ЧП. Драконы пробили защитный барьер и оказались в этом мире…

– Дальше не продолжай, – жестом остановил её Денис. – И вам нужна Луша, чтобы привести их обратно.

– Да. Как думаешь, согласится?

– Не знаю. Я бы не согласился.

– Почему?

– А какая мне выгода? Мы живём отдельно, вы и ваш мир отдельно. Ваши проблемы – разбирайтесь сами. Без обид.

Фокс невесело, но понимающе кивнула. Какие обиды, логика-то железная.

– А если выгода будет? – спросил Генри.

– Какая? – на лице Дениса расплылась совсем недобрая усмешка, на мгновение исказившая его черты. Это была усмешка человека, который чувствует моральное превосходство не только над собеседниками, но и над всем живым. Ужасно знакомая усмешка. Регина такую видела только у одного человека. – Что вы можете предложить такого, чего у нас нет?

– Ну… – Генри обвёл глазами кухню. – Хотя бы более просторную жилплощадь. Новый ремонт.

С одной стороны, замечание было уместным. Для квартиры в центре Москвы эта выглядела уж больно плачевно. Словно досталась от покойной бабки, а заняться её ремонтом у молодого поколения всё не доходили руки. Вот только едва Генри это озвучил, как тут же понял по ехидному выражению собеседника, что стрельнул мимо. Вообще в другую сторону.

– Думаешь, нас заботит это? – Денис ткнул себе через плечо, в сторону скособоченных навесных шкафчиков. – Просто ни мне, ни Луше нет дела до выпендрежа. А если бы было, то стоит сделать так… – он щёлкнул пальцами. Кухня преобразилась, сменив блёклые оттенки на яркую синеву. Осыпающийся пожелтевший потолок стал белоснежным. Ещё и украшенный лепниной. Кухонный гарнитур сверкал глянцевыми шкафчиками. Застиранная кружевная занавеска на окнах сменилась шелковыми шторами. Из прежнего облика неизменным остался только металлический чайник, как раз начинающий присвистывать. Денис как ни в чём не бывало пошёл его выключать, попутно доставая с верхней полки чай. – Ещё щелчок и могу перенести в унитаз уменьшенную копию Ниагары. Так что повторяю вопрос: что вы можете предложить такого, чего у нас нет?

– Кто ты? – ожидаемый вопрос.

Выпустившиеся волшебники не могли похвастаться такой легкости в исполнении. Да, в конечном итоге они тоже смогли бы наколдовать евроремонтик, но для этого им пришлось бы потратить далеко не две секунды. Особенно вот так, когда все вещи, те же почерневшие от времени чайные ложки постреволюционного периода, одну из которых хозяин квартиры достал из выдвижного ящика, остались на своих местах, не канув в небытие вслед за старой мебелью.

На вопрос отвечать не торопились.

– С сахаром, без?

– Без, – отозвалась Фокс.

– А тебе? ? вопрос был обращён к молчавшему Генри.

– Две, ? ответил тот, следя за движениями Дениса, как за вкрадчивой поступью гепарда, готового в любой момент совершить прыжок.

Воцарившееся молчание прерывалось постукиванием ложки по керамике.

– Как понимаю, вам уже приходилось встречаться с такими, как я, – наконец, ответили им, ставя перед гостями дымящиеся кружки. – Других вариантов почему вы носите защиту у меня нет, – смысл слов дошёл не сразу, а когда дошёл Генри резко отдёрнул руку от чая, так и не сделав глотка. Новый знакомый усмехнулся. – Зря. Не отравлено.

– Так ты некромант? – изумлённо вскинула брови Фокс. Однако страха в себе не нашла, сколько не искала. Только удивление. Просто… Ну он выглядит так обычно. Джинсы, футболка, не стёршаяся полоса на щеке, примятые волосы. После Влада и его мрачной брутальности такой невинный облик никак не вязался с теми, кто играет миром мёртвых. – Не подумала бы…

– Что? Недостаточно пугающе? – хмыкнул Денис, словно читая её мысли. Но ведь не мог же, да? На ней кулон-защита, который подарил ей Генри. И у Генри тоже есть. Массивный серебряный браслет, который отдал ему его отец.

– Совсем не пугающе, – призналась Фокс.

– Правильно Луша говорит, слишком одомашнился. Ещё немного и начну ходить в растянутых трениках, смахивая крошки с пивного пуза.

Регина с сомнением посмотрела на худые руки и чуть сгорбленную от позы спину с выпирающими лопатками. М-да, уж кому точно не светило поправиться, так это ему. Рядом с Денисом даже не массивный по телосложению Генри напоминал любителя затеряться в спортзале.

Беседу прервал скрежет ключей и скрип входной двери. Денис поспешил в коридор, оставляя гостей одних.

– Некромант одомашнился. Шутка года, – покачал головой Генри, накрывая ладонью кружку из которой собиралась отпить Регина. – Не пей.

– Да ладно, – успокоила его та. – Ну правда, не стрихнина же он туда насыпал.

– Кто знает.

– Чё встал? Не торчи на пороге, – долетел до них сердитый женский голос.

– Пакеты дай и уйду, – требовательно отозвались в ответ.

– Отвянь. От метро их пёрла и ничего, не сломалась. Чё, до кухни что ль не дотащу? – голос становился всё громче, пока в дверном проёме не показалась высокая медноволосая девица с подведёнными чёрным карандашом глазами. В руках пакет. Гостей она не сразу приметила. Всё её внимание приковал новый дизайн кухни. На лбу собралась гармошка, тёмно-бордовые губы презрительно сжались. – Это что за хрень?

– А, так. Экспериментировал, – приобнимая её и оттягивая в сторонку, чтобы пройти ответил Денис, тащивший ещё два вздувшихся от количества купленного пакета, выглядящих так словно они сами не понимали, почему ещё не порвались.

– Отстой.

– Я тоже так думаю.

– Верни, как было, – просьбу выполнили, не успела та до конца озвучиться. Девушка удовлетворённо кивнула и вот теперь впервые увидела на своих повидавших горе и радость ни одного десятка лет стульях посторонних. – Драсте.

– Привет, – максимально дружелюбно помахала ей Регина, стараясь не пялиться на длинный бледно-розовый шрам, пересекающий бровь и левый глаз вошедшей. – Ты Лукерья?

– Я и без тебя знаю, как меня зовут, – без особого интереса огрызнулась та, с наслаждением хрустя шеей.

В воздухе что-то просвистело, выуженное из закромов пакетов – Денис перебросил Лукерье банку пива. Та, даже не посмотрев в его сторону, ловким движением, будто они делали это каждый день, поймала её, развернулась и учесала в комнату, наплевав на посторонних в её квартире.

Фокс вопросительно уставилась на некроманта. Тот лишь саркастично развёл руками. Мол, а вы ожидали радушных обнимашек и поцелуйчиков? Квартирой ошиблись. Тут такое не в обиходе.

– Иди, общайся. Если тебе это точно надо, ? только и сказал он, возвращаясь к перекладыванию молока и сосисок в холодильник.

Откровенно говоря, Регине это уже было совсем не надо. Вежливой беседой не пахло, а унижаться и упрашивать она не собиралась. Обойдутся без посторонней помощи. Но раз уж они тут нужно хотя бы сделать вид, что пытались. Для отчётности. А потом скажут Макаровой: типа так и так, нас отбрили, отшили, дали пендаля и указали на дверь.

Бросив обречённый взгляд на Генри, Фокс выползла из-за стола и с видом осуждённого на казнь вышла обратно в коридор, слабо догадываясь где искать Лукерью. Четыре двери, три закрыты: входная, ванная, судя по табличке и шпингалету, и спальня. Четвёртая, та, откуда до сих пор доносились голоса из телевизора открыта. Туда Регина и направилась.

Лукерья валялась на диване в перевёрнутом состоянии, закинув ноги на спинку. В руках открытая банка, под головой подушка, по телеку какой-то комедийный сериал. Гостиная не уступала по стилю всей квартире, правда имелось в ней и нечто современное – огромный плазменный телевизор. Наряду со старой польской стенкой, занимавшей полкомнаты, потрёпанными креслами, ковром на стене и бумажным обоями в мелкий цветочек, прибывшими из далеких восьмидесятых, он смотрелся тут как пирсинг на носу у средневекового рыцаря.

Валяющаяся на просевшем диване Лукерья хмуро скосила глаза на пришедшую.

– Чё надо?

– Дело есть, – решив не церемониться пошла в атаку Регина. – Нужна помощь.

– Милостыню подаю только по воскресеньям.

– Я догадалась. Моё дело озвучить.

– Ну валяй.

– Валяю. Нужно отыскать сбежавших драконов и вернуть их в школу магии. Моё… хм, руководство решило, что твой дар придётся очень… – Фокс не договорила. Лукерья заинтересовано присела, возвращая ноги в привычную плоскость.

– Драконы? Настоящие?

– Живые, настоящие, постоянно голодные и плюющиеся огнём.

– Отпа-а-ад, – протянули с восторгом. – Я в деле. Когда начинаем?

Регина в который за сегодня раз изумлённо округлила глаза. Согласна? Так просто?

– Я думала, ты не подаёшь милостыню.

– Да плевать я хотела на тебя. Я сроду не видела драконов! И в волшебной школе не бывала! Мне разрешат побродить по ней?

– Думаю, тебе даже разрешат погостить там, если поможешь, – задумчиво ответила Регина, полагая, что это не самая большая цена за возможное содействие.

– Чума, – Лукерья отставила пиво и в предвкушении потёрла руки. – Громов! – заорала она. – Пакуй свои боксёры. Мы едем путешествовать. Так куда направляемся-то? И когда? – последние два вопроса были обращены к Фокс.

– Когда – как можно скорее. А вот куда пока не очень ясно. Известно лишь приблизительное направление, – Регина достойно противостояла насмешливо изогнутой брови, словно поломанной с этого ракурса из-за шрама. – Знаешь ли, ящерки не оставили записки. И поверь, они не очень любят подолгу оставаться на незнакомом месте.

Лукерья испытывающе и нисколько не стесняясь таращилась на собеседницу. Хотя нет, скорее сквозь, пребывая где-то в своих мыслях и напрочь отключившись от реальности.

– Ну и ладно. ГРОМОВ!

– Тут я, тут, – раздался позади Регины голос появившегося Дениса. Не очень-то довольного. Он хмуро облокотился плечом об стену, скрещивая на груди руки. – Ну зачем тебе это надо?

– Не бухти, – отмахнулась та. – Я же не дура отказываться от такой возможности! Подумаешь, потратим парочку деньков. Телепортнёмся туда-обратно, потискаем дракончиков и отсиживай свою задницу дальше перед компом. Никуда твоя стрелялка не денется.

– Эм, – смущённо заметила Фокс. – Вообще-то, это займет чуть больше времени. Долго рассказывать, но если вкратце – магию использовать нельзя. Явную я имею ввиду. Ту, которую можно отследить. На врожденные способности это не распространяется.

Лукерью эта новость не расстроила. Не владеющая “явными” силами, запрет мало её волновал. Чего нельзя было сказать о Денисе.

– Ну прекрасно, – пробурчал он, мысленно прикидывая, что такими темпами они вряд ли управятся и за неделю. – Просто, блин, офигеть как прекрасно.

Драконы! Подумаешь! Нашли сенсацию. На что там смотреть? Ящерицы они и в Африке ящерицы. Его воля, он бы никуда не поехал и уже сейчас вежливо выталкивал новых знакомых из квартиры. Даже собрал бы в дорожку съестного, чтобы не удумали вернуться. Однако его мнение никого не интересовало.

Лукерья поедет в любом случае. Если будет нужно – без него. Когда что-то взбредает ей в голову, уговоры не помогают. А сейчас она была настроена более чем решительно. Это Денис безошибочно читал в мыслях своей девушки, не защищенных от него никакими амулетами. В отличие от этих типов.

Мутные они, себе на уме. Лукерья тоже знает, что можно отгородить сознание, но ни разу за все годы не заикалась об этом, ей было нормально и так, а эти вон тщательно оберегают свои маленькие секретики. Нужно будет по этому вопросу ещё подумать на досуге. Благо времени предостаточно. Куковать-то вместе придётся долго.










Глава пятая. Москва-Екатеринбург-Красноярск




Денис Громов ненавидел вокзалы. Впрочем, как и самолёты, метро, электрички и любые другие общественные транспорты. Для человека, который мог по одному только желанию материализоваться где-нибудь на Мальдивах любое столпотворение казалось бессмысленным, морально угнетающим и выпивающим всё хорошее настроение.

Регина, напротив, обожала московские вокзалы и их ни с чем несравнимую атмосферу. Суета, запахи из уличных кафешек, голос в динамиках, оповещающий о прибытии и отправлении очередного поезда, перестукивание колёсиков чемоданов, топот торопящихся и тихий скрип старого металлического ворчуна дальнего следования, то и дело громко фыркающего на проходящих.

Так ведь забавно наблюдать, как только-только забравшиеся в вагон люди деловито обживались на новом месте. Как потрошили чемоданы, доставая сменную одежду с тапочками, разворачивали матрасы и, хоть поезд ещё даже не тронулся, уже нетерпеливо выглядывали в коридор, высматривая проводницу с постельным бельём.

Другие, сложив ручки на коленках, пялились в окно и выжидали, когда можно приняться за купленную тут же на вокзале курицу-гриль. Вот и сейчас на Регину с Генри без особого интереса, а скорее чисто от скуки таращилось как минимум четыре пары глаз, приютившихся за окнами замершего на противоположной платформе поезда.

А на что ещё любоваться? Из видов – перрон, снующие по нему обнаглевшие голуби, да сбивающие их с ног спешащие прохожие. Да и потом, когда они тронутся, любоваться будет нечем. У российских железных дорог имелась исключительная особенность – они всегда пролегали вдали от живописных районов. Разглядывать же нескончаемые и не отличающиеся друг от друга леса надолго никого не хватало.

В какой-то момент составы решились и заерзали, унося сонные взгляды. Снова потянулись минуты ожидания, прерываемые монотонным искажённым голосом из динамиков. Регина сердито переминалась с ноги на ногу, посматривая на наручные часики.

Очередной поезд, напоминающий неповоротливую гусеницу, притормозил напротив. Под стеклом крупными буквами на дощечке значилось: “МОСКВА-ЕКАТЕРИНБУРГ-КРАСНОЯРСК”. Люди на перроне закопошились.

Кто-то поспешно сооружал вокруг себя пирамиду из чемоданов и пакетов, попутно пытаясь не потерять носящихся как угорелые детей. Другие неслись вдоль вагонов, глазами выискивая нужный номер. Третьи торопливо искали по многочисленным карманам сумок спрятанные билеты.

Какая-то мамаша, волоча за руку розовощёкое пухлое чадо, едва не снесла Регину. Ещё и что-то буркнула, недовольная, что ей перегородили дорогу. В другой ситуации, она, наверное, непременно остановилась бы выяснить отношения, но сейчас слишком торопилась. Не прошло и десяти секунд, как их широкие спины затерялись в оживлённом людском потоке.

– Вот и где их носит? – снова взглянув на часы, покачала головой Фокс. Двадцать минут пятого. Вереница возле вагонов редела.

– Успокойся, – ободряюще приобнял её Генри. – Ещё есть время. Пять минут ждём и загружаемся. Дальше не наши проблемы.

Это и так были не их проблемы. Денис и Лукерья умотали куда-то час назад с мутной и неопределенной фразой, в которой чисто интуитивно угадывались слова: покурить и магазин. Судя по времени, магазин имелся в виду тот, что остался на Маяковской. Потому что не найти за такое время ни одного продуктового на Ярославском вокзале, ну… это надо постараться.

Основная беда заключалась в том, что все четыре выкупленных не так давно билета сейчас лежали в рюкзачке у Регины. Волей-неволей приходилось ждать опоздунов, потому что те понятия не имели какие места у них были. Только номер платформы и время отправления. И дальше не пройдешь, потому что тогда они друг друга потеряют. Оставалось торчать в хвосте, высматривая огненную шевелюру.

За прошедшие сутки взаимоотношения у них не то, чтобы наладились, но вырулили в нейтральную позицию. Регина с Генри вчера даже остались ночевать у новых знакомых. Причем инициатором стала Лукерья, резонно заметившая, что нет смысла разбегаться если завтра всё равно вместе тащиться сюда.

Более того, гостеприимная хозяйка была настолько любезна, что накормила их ужином. Тарелки и вилки при сервировке летали по столу, пущенные крученым пасом, а “приятного аппетита” прозвучало как “садитесь, жрите”, однако было сытно. И вкусно. И нисколько не обидно.

Лукерья, кажется, вообще не умела делать что-либо вежливо и без резких движений. Этакая ходячая иллюстрация к фразе: баба с придурью. Сложно сказать, защитная реакция это или последствия поехавшей психики выросшего без родителей ребёнка, однако при всей её грубости злиться и обижаться было почему-то невозможно.

Хотя бы потому что, несмотря на замечания в духе: “надеюсь, не траванётесь, эти котлеты уже четвертый день в холодильнике лежат”, Лукерья не успокоилась, пока не накормила их до такого состояния, что на еду хотелось смотреть с отвращением. И пускай она злобно рычала, снося углы коридора, что не нанималась работать горничной в собственном доме, когда еле передвигающиеся от переедания Регина и Генри переместились в гостиную их ждал разобранный и застеленный диван.

Так что сейчас было бы невежливо забить и уйти. Однако именно это хотелось сделать. Тем более что поезд уже дважды нервно дёрнулся, а молоденький долговязый проводник с редкими тараканьими усиками, дожидающийся сигнала у открытых дверей, размахивал руками подобно ветряной мельнице, привлекая их внимание и пытаясь понять, чего они стоят.

– Всё, пошли, – психанула Регина, понимая, что ещё две минуты и можно будет вообще не спешить.

Они успели пройти всего два или три состава вперед, когда их нагнали голоса бегущих позади Дениса и Лукерьи. До двенадцатого вагона все неслись уже молча, соревнуясь с медленно поползшим от перрона поездом. Правда ребята, путешествующие налегке, оказались шустрее и успели на ходу запрыгнуть на ступеньки, едва не сбив с ног обалдевшую от такого поворота событий тучную проводницу в летах.

После долгих нотаций, возмущения и дотошной проверки билетов, их пустили внутрь. С порога плацкарт окатил всех своим неубиваемым ароматом – смесью духоты, застоявшегося пота и той самой горячей курицы-гриль, томящейся в фольге. Пробираясь по узкому проходу, Регина всматривалась в номера коек, стараясь ни на кого не налететь и никого не задеть.

Денис не скрывал отвращения. Небрезгливый по натуре некромант без всякого восторга разглядывал доставшуюся ему компанию и мысленно уже каждого пропустил через кухонный комбайн. Гомон, вонь и явное нерабочее состояние кондиционера – вот что их ждало в ближайшие сутки.

Билеты были забронированы прошлой ночью на ближайший рейс. Разумеется, к этому времени ни одного свободного купе не осталось. Пришлось брать плацкарт. Причём места все равно оказались дроблёнными. У Регины с Генри в середине вагона, на боковых полках, а у Дениса с Лукерьей в самом конце, на их счастье не в проходе, а в глубине.

С соседями последним не повезло. В попутчики им досталась дородная женщина с не менее дородным сынком, напоминающим воздушный шарик. Регина без проблем узнала бы эту парочку, отдавившую ей ноги, а вот Лукерья с Денисом пока не успели познакомиться с радушием “яжмамочки”.

Зато сделали это в следующие полтора часа, в течение которых диатезный пацан восьми-девяти лет отроду ни минуты не прекращал что-то жевать. Сначала купленную на перроне вареную кукурузу, зернышки которой лопались под молочными зубами с раздражающим цоканьем. Затем черед настал за полуторалитровой бутылкой газировки, которую малец сосал через трубочку, причмокивая и рыгая. А после, словно желая всех добить, на столик была выложена вонючая жареная рыба и свежие овощи.

Лукерья и Денис к тому времени получили белье и расположились на верхней и нижних полках. Первая особо не парилась и, засунув наушники в уши, отвернулась к стенке. А вот Громов, лежащий на спине и нервно выдыхающий через ноздри, скрипел зубами каждый раз, когда раздавался очередной хруст, означающий что огурцы с успехом утилизируются.

В какой-то момент Денис не выдержал и пацан, подавившись, начал сначала краснеть, а после так же эффектно синеть. Мамаша в ужасе закружилась над сыночком, кудахтая и подрывая всех на ноги истошным криком. Лукерья сердито пихнула ногой верхнюю койку, на которой, подперев голову рукой, наслаждался результатом некромант. Малец мигом перестал задыхаться, с ужасом выплёвывая непереваренный кусок.

Регину и Генри неприятный инцидент не затронул. Они лишь краем уха слышали шум. У них и самих тут раскинулся шумный концерт с тостами. В спутники им попались четверо мужчин, которые едва вокзал скрылся из виду достали из спортивных сумок бутылки с прозрачной горькой. К ней же закуску: сало, колбасную нарезку, хлеб, солёные огурчики и картошку в мундире – традиционное блюдо любого поезда.

Мужички оказались на удивление мирные. Несмотря на то, что всего через пару часов успели накидаться. Наболтавшись друг с другом и достав четвёртую по счёту бутылку, они вспомнили где находятся и, нашарив мутным взором Регину с Генри, разгадывающих купленный в ларьке сборник кроссвордов, пригласили к себе за стол.

Попытки вежливо отказаться были проигнорированы, так что несколько минут спустя Фокс уплетала вежливо, но требовательно подсунутый ей бутерброд с чёрным хлебом, салом и луком. Её почти не донимали разговорами – лишь старательно пытались накормить, а вот Генри заинтересовались. Особенно когда узнали его корни.

После долгих и неоднократных повторений: “внатуре англичанин, а ну шпрехани чё нить на своём?”, Генри была всунута рюмка водки. Отнекивания не принимались и карались коронным: “ты чё, нас не уважаешь?” С учётом того, что ехать им вместе предстояло сутки, магией пользоваться было нельзя, а вежливого отказа "гарные хлопцы" попросту не слышали пришлось сдаться. У бедного Генри чуть глаза на лоб не полезли от русской “живой воды”, но он сумел сдержаться и не закашлять, чем вызывал массовое удовлетворение и могучий хлопок по спине.

Где-то через час Регина отправила изрядно набравшегося, но достойно державшего лицо Генри спать на нижнюю койку. Несколько рюмок для подрастающего организма, привыкшего к редким порциям благородных напитков вроде вина, оказалось предостаточно. Генри вырубился, едва коснулся головой подушки. А вот Фокс пришлось придумывать, чем заняться.

Мужички не сдавали позиций до девяти вечера, пускай и шатко, но настойчиво продолжая сидеть в вертикальном положении. Удивительно, сколько влезало в их дородные тела. Однако градус сделал своё дело. Сначала сдался один, затем второй, а когда на короткой стоянке третий едва не навернулся с платформы пытаясь покурить, стало понятно, что пора сделать перерыв. Проводница приволокла его тушку на место и уложила в койку. Представление закончилось.

От скуки Регина позаимствовала у сидевшей по диагонали девушки интеллигентного вида книгу. Достоевский – то, что нужно для быстрого сна. Правда уснуть как раз и не получалось. Промучившись пару часов, забравшаяся на верхнюю полку Фокс, перестала мусолить знаменитого классика и, свернувшись калачиком, уставилась в окно.

Монотонный перестук колёс, романтика проплывающих однотипных пейзажей, натыканных вдоль рельс деревенских домиков дореволюционного типа, электрических столбов и припозднившихся грибников, провожающих удаляющийся поезд задумчивым взглядом – вот лучшее снотворное. Она и не заметила, как уснула, не обращая внимания ни на тихие переговоры с соседних мест, ни на храп "гарных хлопцев".

Уснула надёжно, несмотря на ранний час, а проснулась ближе к полуночи, когда поезд сильно тряхнуло. Очередная остановка. Неприметная станция непонятно как выросла посреди глуши. Неужели где-то рядом живут люди? Сколько Регина не всматривалась в лунный полумрак, кроме леса ничего не могла разглядеть. Ни жилых домов, ни нормальной дороги.

Вдалеке перрона промелькнуло два силуэта: мужской и женский. Новые пассажиры. Фокс недоверчиво моргнула, готовая поклясться, что в свете бледного одинокого фонаря станции заметила до еканья в сердце знакомую высокую мужскую фигуру в чёрном.

Быть не может! Целых три года прошло, почему именно сейчас? Да и что он мог забыть в такой глуши? Нет. Ерунда. Меньше минуты потребовалось, чтобы Фокс окончательно убедила себя, что это всего лишь плод её ещё пока сонного воображения. Показалось.











Стоянка длилась не больше пяти минут. Укутавшись в тонкий пододеяльник не из-за холода, а скорее желания сохранять четкие границы своего пространства, не выставляя миру выпяченную пятую точку, Фокс умиротворенно наблюдала, как поспешно курил выскочивший на перрон мужичок. Будто приведение, не имеющее телесного тела. Только и видно тлеющую сигарету. В какой-то момент бычок полетел на асфальт, а тень скрылась в вагоне. Немного подумав, составы тронулись, продолжая путешествие.

Мозг, решивший, что уже отдохнул, отказывался расслабляться. Особенно в содружестве с симфонией хорового храпа, окутавшего вагон. Час ночи, два, три – Фокс ворочалась, но найти удобную позу уже не могла. А весь плацкарт тем временем дрых без задних ног, так что включать фонарик и продолжить чтение Достоевского в надежде, что это снова поможет, она не решалась. Регина так и лежала, разглядывая торчащую с соседней полки чью-то босую пятку.

Ближе к пяти утра голод и мочевой пузырь дал о себе знать. С первым она сделать ничего не могла, все немногочисленные запасы сэндвичей кончились, а вот со вторым ещё можно было справиться. С неохотой пришлось сползать вниз и, шлёпая ногами в примятых кедах, пересекать половину вагона. Узкий проход так и норовил задеть чью-нибудь руку, торчащую из-под простыни или свисающую ногу. Причмокивания, похрипывания, постанывания, сопение – вагон жил полной жизнью.

В тамбуре, под просьбой не курить стояла Лукерья. В руках дымящаяся сигарета. На голове скособоченный пучок. Сейчас неукрашенное чёрной подводкой и бордовыми губами лицо казалось мертвецки бледным.

– Тоже не спится? – потягиваясь, почесала макушку Регина. В ответ ей прилетели безразлично вздёрнутые плечи, означающие нечто вроде: но я же тут стою, конечно, не сплю, что за тупой вопрос? – Ну ладно… Я тогда пойду, – понимая, что беседовать с ней не настроены, она собралась прошмыгнуть в туалет, но была остановлена тихим, словно заданным в надежде не быть услышанным вопросом.

– Каково это: жить в том мире? Не ощущать себя моральной калекой?

Фокс изумлённо обернулась. Лица Лукерьи не было видно, но в голосе отчётливо проступало огорчение. Ого. Как же тяжело было ей все эти годы? Понимать, что ты неотъемлемая часть магического мира, но при этом абсолютно не нужна ему.

– Это… здорово, – Регина не видела смысла врать. – Мне жаль, что тебе не дали такой возможности.

Бледная скула дёрнулась в конвульсии.

– Не пытайся быть милой, – фыркнула Лукерья, делая очередной затяг и выдыхая клуб дыма.

– Не пытаюсь. Просто, наверное, в какой-то мере я могу понять, что ты чувствуешь, – Регина замерла напротив тлеющего уголька. От табачного дыма щипало в глазах. – И я могла оказаться на твоём месте. Мои способности долго не хотели просыпаться. Все поехали в школу в семь лет, а я только в одиннадцать. Я хорошо помню эту обиду. Даже спустя столько лет.

– Бедняжка, – снисходительно закатили глаза. И то верно. Нашла кому жаловаться. Это как безногому инвалиду в переходе плакаться, что новые кроссовки жмут.

– Но ведь всё не так плохо, верно? Ну то есть… – Регина смутилась. – У тебя есть замечательный дар. Немногие могут похвастаться тем, что способны контролировать зверей.

– Я их не контролирую. У нас с ними взаимное уважение.

– Но ты можешь принудить их выполнять твои приказы?

– Вроде того.

– Значит, контролируешь… – осторожно заметила Фокс.

– Только если того требует ситуация. Но чаще не приходится. Для них я кто-то вроде альфы, чьи приказы непозволительно игнорировать.

– Ты с ними общаешься?

– Мысленно.

– Значит, язык животных не понимаешь?

– Разумеется, нет. Кто я тебе, Маугли? – саркастично усмехнулась Лукерья, делая очередную затяжку. Выскочивший из-за верхушек елей круглый блин луны на мгновение выхватил из полумрака острые женские черты.

– А… – Регина неопределённо помельтешила кистью возле своего лица, не отрывая глаз от шрама Лукерьи. – Это они тебе оставили?

Раздавшийся смех резиновыми мячиками отскочил от стен тамбура.

– Нет, конечно. Это подарок Громова.

– Дениса? – изумлённо округлила глаза Регина.

– Да ерунда. Неудачно увернулась, – отмахнулась, словно речь шла о какой-то мелочи та, докуривая и проталкивая окурок через свистящую щель в полу. – Всё, хорош трындеть. Ты как хочешь, а я пошла спать.

Мало заботясь о других громыхнули раздвижные дверцы, ведущие в вагон. Фокс осталась одна. Сквозняки тамбура поспешно уносили в ночную улицу остатки дыма. Скрипела на несмазанных петлях приоткрывшаяся дверь туалета с характерным ароматом общественного заведения. Колеса меланхолично постукивали: тыгдык – тыгыдык – тык, тыгдык – тыгыдык – тык и так по кругу. За грязными окнами проносились тёмные силуэты, однако рассвет уже угадывался где-то далеко за горизонтом.











К обеду следующего дня становилось всё невыносимее. Солнце нещадно палило в окна, превращая и без того забитый плацкарт в парилку. Шебутная детвора носилась по узкому проходу. Кто-то до сих пор валялся в постели: читая или переговариваясь с соседом. Другие, те, кому предстояло скоро сходить с поезда, уже сложили постельные принадлежности и тихонько сидели. Вспоминали: всё ли собрали и ничего ли не забыли.

Генри проснулся лишь к полудню. Вполне бодрый, хотя без лёгкого похмелья не обошлось. Заботливая Регина попросила у проводницы горячий чай и теперь, наблюдая за тем, как ложечка устало размешивала сахар в прозрачном стакане, не могла удержаться от ехидства и от всей души поздравила Генри с боевым крещением, невинно полюбопытствовав, не хочет ли он ещё.

Его собутыльники ещё дрыхли. Вернее, не ещё, а опять. Проснувшись часам к десяти, они успели опохмелиться, ну а дальше старые дрожжи дали о себе знать. Фокс, сидя на нижней койке и закинув для удобства ноги на колени Генри, изо всех сил старалась не слушать квартетный храп гиппопотамов, страдающих хроническим насморком, сосредоточившись на несостоявшемся маньяке Раскольникове. Оставалось несколько часов до их остановки, так что нужно было быстрее закончить с классиком, старухой–процентщицей и проституткой Сонечкой. Книгу-то нужно вернуть владелице.

Регина тосковала. Поезд – самое нехорошее место для человека, который постоянно хотел есть. И пускай Генри только и делал, что бегал к ларькам и тележкам во время стоянок, желудок всё равно урчал. Хот-догов, мороженного и слоёных булочек с вишней ей было мало. Хотелось мяса. И борща. И макарон с гуляшом. В очередной раз вздохнув, Регина удручённо закрыла книгу. Всё.

Последние полтора часа длились совсем тягостно. И по моральным соображениям, и по физическим. Не спасали кроссворды и семечки. Хотелось скорее оказаться на свежем воздухе и в один присест сожрать шаурму. Наплевать на то из чего она сделана. Главное, что-нибудь закинуть в желудок.

Наконец, проводница, пройдясь по вагону, оповестила, что поезд прибывает через пятнадцать минут. Поспешно начало собираться скомканное белье. Пока Генри ковырялся с наволочкой, Фокс проскользнула дальше по вагону, выискивая Лукерью и Дениса. Те обнаружились почти сразу. И не только они, но и перепуганные потупленные взгляды с боковых полок.

Знакомая ей мамаша с дитём сидели на нижней кровати и напоминали статуи из застывшего теста. Тихие, рыхлые и бледные. Бегающие глазки, нет-нет, да скользили по валявшемуся на койке Громову. Лукерья сидела рядышком и с удовольствием поедала бургер из известного во всём мире фастфудовского ресторанчика.

– Откуда это? – не поняла Фокс, наблюдая, как она комкает обёртку и, не глядя, бросает на захламлённый коробочками от картошки фри и наггетсов столик.

– Оттуда, – ткнув пальцем в сторону окна, ответил Денис. – Точных координат не назову.

Регина ещё раз с подозрением посмотрела на мамашу. И тут её осенило. Понятно, чего она такая бледная. И остальные тоже почему такие дёрганные. Будешь тут нормальным, когда у тебя перед глазами из воздуха возникают пакеты.

– Вы обалдели? Я же ясно сказала: никакой магии.

– А что, прикажешь с голода пухнуть?

– И что, надо непременно светиться?

– Ты про этих? – небрежный кивок на соседей. Громов с неохотой приподнялся. – Едва мы скроемся из их поле зрения, они ничего не вспомнят, – он грозно прищурился и уставился на диатезного пацана. – Или ты не хочешь меня забывать, а, дружок?

Малец в ужасе замычал, уткнувшись в мать. Кричать в голос он не мог. Бедному мальчику показалось, что в зрачках Дениса промелькнул сам Люцифер: кровожадный, злобный и не знающий пощады. После вчерашнего он бы дорого отдал за то, чтобы никогда больше не видеть ни этого человека, ни его нечеловеческих зрачков.

Некромант вины не чувствовал. Его просто достало, что над ухом кто-то чавкает. История с огурцом никого ничему не научила. Раздражающий хруст чипсов прекратился лишь тогда, когда пацан, сломав зуб, непонимающе вынул изо рта ноготь. Заурядный женский ноготь с отколупившимся по краям лаком. Не завизжал он лишь потому, что в следующее мгновение рассмотрел в пакете и остальную часть пальца, уже поддёрнутую слоем тления.

Мамаша поспешно уволокла позеленевшего сыночка, готового выплюнуть всё, что он сегодня ел в туалет. Но Громов на этом не успокоился. Выждав какое-то время пока тот вернётся и успокоится, он дружелюбно поинтересовался у пацана, понравился ли ему подарок. Ещё и намекнул, что под подушкой его ждёт ещё один, но ему не стоит туда заглядывать. Разумеется, его не послушали.

Дикий крик при обнаружении недостающего пазла, а именно отрубленной по запястье кисти не поднял вагон на уши лишь потому, что Денис предварительно отключил у всего семейства звук. Он, конечно, предупредил, что голос вернёт им потом, когда будет настроение, но если кто-то и дальше начнёт раздражать его резкими движениями и ненужными шумами, последствий миновать не удастся. Для несчастных пассажиров эти сутки стали самыми страшными в их жизни.

Регина, конечно, не знала подробностей, но и того, что увидела хватило, чтобы согласиться с Генри: некромант остается некромантом. Коронное для них моральное превосходство и расслабленность человека, считающего, что он имеет право запугивать остальных – всё это присутствовало в Денисе. И хоть Громов абсолютно не был похож на мрачного антисоциального Влада Орлова, внутреннее наполнение у них было схоже. Сейчас это стало очевидно.

– Нельзя же так… – с ужасом покачала головой Фокс.

– Расслабься, – отмахнулась Лукерья, для которой, судя по всему, ситуация считалась даже забавной. – Будь проще.

Будь проще, потрясающий совет. Начать гневную тираду Регине помешал подошедший Генри. При нём ей не хотелось ворошить некромантские дела, тем более, что им предстояло провести вместе не так уж мало времени, так что она поспешно увлекла его в тамбур, где уже собиралась очередь из самых нетерпеливых.

Майский тополиный пух ударил в ноздри, едва они сошли на перрон. Но какое же это было блаженство, после стольких часов затхлости дышать полной грудью. Положение слегка омрачала сердитая толпа, бурчащая, чтоб они не мешались и сносящая их громоздкими чемоданами.

В очередной раз уворачиваясь Регина натолкнулась на угольно-чёрные омуты глаз и застыла как вкопанная. Буквально оцепенела. Этот гипнотический взгляд она бы не спутала ни каким другим. И это бледное лицо, обрамлённое цвета воронова крыла волосами до плеч.

– Ты идёшь? – вырвал её из оцепенения голос ничего не подозревающего Генри.

Фокс отвлеклась на него всего на секунду, а когда снова обернулась – лицо исчезло. Сколько она не искала взглядом по головам спешащих людей, никого не могла разглядеть. Лишь в какой-то момент среди бесконечных спин заметила похожего по внешности молодого человека в косухе и с бутылкой пива в руке, переговаривающегося с друзьями. Это его она приняла за Влада? Господи, неужели пахнет шизофренией?

Нет. Тут запах явно другой. Урчащий желудок и аромат жареного из ближайшей забегаловки на время выбил из Регины мысли и об Орлове, и о неприятной ситуации в вагоне. Кстати, там о ней тоже успели забыть. Обещание Громова сработало без осечек.

Едва их силуэты потерялись из виду, бывшие соседи на боковых полках заторможено захлопали глазами, пытаясь вспомнить, чем они занимались до, а мамаша как ни в чём не бывало полезла по сумкам в поисках вкусненького, неустанно причитая какой же её лапуся худенький и голодный. Благо запасов провианта хватило бы не только до Красноярска, но и до Северного Полярного круга.










Глава шестая. Памятник клавиатуры




Три шаурмы за восемь с половиной минут – дешево, не очень полезно, зато сытно. Довольная Регина, переставшая чувствовать сосущую пустоту в организме, мигом подобрела. Это, конечно, не шашлык с мангала, божественный запах которого привёл их сначала к приросшей к вокзалу кафешке, но тоже ничего.

Жареная на углях свининка, в пересчете на порции способные утолить голод метаморфического организма выходила накладно. Паршиво, когда нельзя колдовать, но такими темпами точно придётся, так как запасы шуршащих не вечны, а их путешествие в неизвестность только началось.

В Екатеринбурге по плану им предстояло задержаться. Нужно было встретиться с Русланом и Алисой, отбывших из Иллюзиона днями ранее. По этому вопросу Есения Макарова дала чёткую установку и после быстрого созвона было решено встретиться с ребятами на набережной Исети со стороны улицы Горького Максима. У знаменитого памятника клавиатуре.

Пока Фокс мерила шагами песчаную дорожку, не без труда избегая аварий с нашествием детских колясок, снова и снова прокручивая образ Влада в голове, Лукерья беззаботно прыгала по огромным бетонным клавишам, вросшим в землю. Впервые за их знакомство на её лице расцвела улыбка детской непосредственности. Правда впечатление портили ядрёные бордовые губы.

Вечерело. От протекающей рядом реки веяло прохладой и застоявшейся водой. Под ногами лежал свалявшийся ковёр из тополиного пуха. Денис уже дважды ловил его ноздрями и громко чихал. Компания подростков гудела в стороне, тихонько попивая из жестяных банок. Генри развлекался тем, что бросал в реку камушки, поднятые тут же, на берегу, от чего по водной глади расходились изящные круги.

Руслана они заприметили издалека – тяжело не разглядеть ушастую рыжую голову с увлечением поедающую две порции мороженого одновременно. Алиса шла рядышком, в развевающемся на ветерке сарафанчике и легкой курточке. Русые кудряшки пружинили от эфемерной походки. Красива в той степени, что заставляет любого парня, без приключений добравшего до пубертатного периода, оглянуться ей в след.

Наряду с восхищением в их глазах читалось недоумение: что такая красавица делает рядом с измазанной в шоколаде мордой, которая, кажется, и не ценила рядом идущую прелесть. Руслан слишком был занят тем, чтобы не дать потёкшему пломбиру оказаться на кислотно-зелёной футболке.

Ничего удивительного. Невозможно любоваться человеком двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Даже любимой девушкой. Рано или поздно происходит привыкание, и всякая красота становится чем-то само собой разумеющимся. Ничего не поделаешь, такие они – истинные чувства.

И в данном случае это были они. Потому что только по-настоящему любя можно прощать смешную привычку кряхтеть во сне, врождённую лопоухость, пролетающие мимо кассы шуточки и вот такую вот чумазую моську, у которой, сколько бы Руслан не старался, вафельный рожок всё же треснул.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/irina-muravskaya-31586974/illuzion-v-pogone-za-beglecami-66585034/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.