Книга - Приключения волшебника Лексикона

Приключения волшебника Лексикона
Елена Александровна Летучая

Никита Валерьевич Замеховский-Мегалокарди


Проект Елены Летучей
Как создавалась эта полная приключений и волшебства книга? А очень просто – ничего не пришлось выдумывать, все, о чем написано, – совершенная правда, а вовсе не выдуманные сказки.

Ведь каждую минуту случаются чудеса, нам только нужно не забывать обращать на них внимание, и тогда жизнь станет полна удивительных событий и, самое главное, наполнится смыслом, особенно когда каждое произошедшее чудо или пережитое приключение делает нас добрее, умнее и веселее.

Для кого написан сборник? Принято ведь считать, что детские книги только для юных читателей, а толстые романы исключительно для взрослых – но с этой книжкой все совсем не так, она для всех, потому что волшебник Лексикон не обделяет своей помощью ни малышей, ни взрослых и всегда готов прийти на помощь каждому, кто готов ее принять.

Взрослый найдет на этих страницах забавные параллели со своей жизнью, ребенок – занимательные и поучительные истории, и самое главное, между страниц здесь живёт чудо – волшебство, которое случается не в Тридесятом царстве и не за тридевять земель, а в нашем с вами мире, здесь и сейчас и для всех без исключения.








Никита Замеховский-Мегалокарди, Елена Летучая

Приключения волшебника Лексикона



© Н. В. Замеховский-Мегалокарди, текст, 2021

© Е. А. Летучая, текст, 2021

© А. Жукова, текст, 2021

© В.В. Степанова, художественное оформление, 2021

© Е. А. Летучая, продвижение, 2021

© ООО «Летучая и КО», права на издание, продвижение, 2021






автор

Никита Замеховский-Мегалокарди






продюсер

Елена Летучая



Кто такой «Волшебник Лексикон»

«Волшебник Лексикон»® – это образовательный проект, основанный на игровой методике обучения. Он создан, чтобы сохранить и укрепить духовные ценности, которые делают наше общество полноценным и гуманным: уважение к старшим, забота о мире вокруг себя, доброе отношение к людям, стремление к познанию.

Забота о речи – забота о будущем

Воспитание культурного человека начинается, безусловно, с «воспитания» речи, так как язык определяет мышление. Именно поэтому главной задачей проекта стало развитие речи современных детей и их родителей.

Книги, меняющие детство

«Волшебник Лексикон»® создаёт увлекательные развивающие книги, которые помогают интересно, ненавязчиво рассказывать детям о языке и доступно объяснять, как важно ценить и хранить красоту речи, знать и уважать традиции, любить свою культуру. Обучает – школа, воспитывают – родители, «Волшебник Лексикон»® поддерживает и развивает их деятельность.




Волшебник Лексикон







Когда-то давным-давно, когда не существовало самых обычных вещей – тарелок или, скажем, телевизоров, – в густой тёплой траве под деревом лежали, замотавшись в шкуры, два человека, древних настолько, что они могли только рычать да улюлюкать, и жевали яблоки.

Дубины их валялись неподалёку, потому что поблизости врагов и хищников не было, только пахли ромашки, и веял ласково ветер.

– Кр-а-ууээ-э! – прорычал один из древних людей, почёсывая живот.

– Ру-а-а-та, – согласился с ним второй.

Хотя и думали они об одном и том же, рычали об этом по-разному, потому что слов, которыми они сумели бы передать друг дружке свои мысли, попросту не существовало. А между тем начался прекрасный закат: солнце медленно садилось за лес, алея на фоне золотых облаков, – но сказать друг другу о том, что это невероятно красиво, у древних людей никак не получалось. Выходило одно рычание.

Чего они только не делали, тыча толстыми пальцами в медленно заходящее солнце, как только не старались, бурча, пыхтя и рыча!

И когда, казалось, уже совсем выбились из сил, желая поделиться друг с дружкой прекрасным, почти махнули рукой на всякую красоту, вдруг произошло какое-то странное волшебство.

Раздался едва слышный перезвон, что-то всколыхнуло воздух, отчего оба древних человека вскочили на четвереньки, завертев головами, и, хотя ни врагов, ни хищников вокруг так и не появилось, потянулись за дубинами.

Ведь в мире кое-что изменилось… Это ощущали они почти звериным чутьем. И верно: прямо перед ними из воздуха, невидимый, но очень волшебный, образовался некто…

Ростом он был невелик, с лицом добродушным, но чувствовалось, что от него веет могучим чародейством. Поправив на плечах модную в те времена пятнистую шкуру, он подумал немного и пробормотал:

– Пора уже создать из их рычания слово «красота». Пусть с него всё и начнётся, – и хлопнул в ладоши!

И тут же ветерок принёс ему в ладонь запахи нагретых трав, луч подарил отсветы заката, а пролетающая мимо птица отдала быструю чистую песню, и через мгновение из его ладоней в мир выпорхнуло лёгкое, чем-то похожее на тонкую девочку слово.

Древние люди всё ещё в тревоге вертели головами, а волшебник в пятнистой шкуре, протягивая тонкому слову серебряный бубенчик, зашептал:

– Скорее, нужно пролететь над их головами. Позвони в бубенчик и шепни им своё имя! Не бойся! Возьми бубенчик, а то поздно будет, они, чего доброго, не про «красоту» сейчас думать начнут, а про какую-нибудь «опасность»… А всякое слово должно быть к месту. Речь именно с этого начинать и надо. Ну, у тебя получится!

И первое, робкое, как тонкий лучик, слово, всплеснув серебряными руками, вспорхнуло в воздух.

Древние люди, принюхиваясь, озирались по сторонам, незримое слово пролетело между ними и, мелодично прозвенев бубенчиком, шепнуло серебристым голоском своё имя.

– Кра-со-та… – тонко пропело оно.

Древние люди, перестав озираться, молча переглянулись, а серебряное слово, вдруг тускнея, обессиленно опустилось на василёк.

Это сейчас слова сильны, и оттого, что их произносит множество людей, они не исчезают, как летние цветы осенью, а тогда, в древности, кроме одного-единственного первого слова никаких не существовало, и если бы его никто не произнёс, то оно могло безвозвратно растаять!

Волшебник ринулся вперёд, подхватил слабеющее слово и горячо зашептал ему:

– Ты сможешь, попробуй ещё раз! Собери все силы, один только раз! Ведь если ты не сможешь, то никогда, понимаешь, никогда может не начаться речь!

Нежное, зыбкое, как паутинка, слово вскинуло на него свои прекрасные глаза, опёрлось тонкими ручками на его ладонь и, собрав последние силы, взлетело вновь. Бубенчик едва держался в его слабеющих пальцах.

– Кра-со-та… – то ли шепнуло, то ли выдохнуло оно и, как лепесток кружась, принялось опускаться на траву. Казалось, гибель его была неминуема, ещё мгновение и – конец…

Но один из древних людей вдруг поскрёб толстыми пальцами живот, осмотрелся и неуверенно пробурчал:

– Кра-то-та.

Прячущийся за кустом волшебник прижал к груди ладонь, а слово, будто к нему вернулись силы, слегка шевельнулось. Второй древний человек потрогал цветок и немного удивлённо ответил первому:

– Кра-сота…

И тут древних людей словно озарило!

– Красота, красота! – наперебой закричали они, пускаясь в пляс.

Забыв о дубинках, тыча во всё пальцами и крича во всё горло «КРАСОТА», они помчались в сторону леса. Обретшее силы слово, звонко потряхивая бубенцом, кружилось вокруг них! Волшебник, ликуя, подпрыгивал и подбрасывал в воздух ромашку!

Он не ошибся, не ошибся с выбором первого слова, которое создал!

И верно – в древние времена вокруг людей была только природа, которая, как известно, всегда красива потому, что в ней нет ничего лишнего. А лишнего тогда быть не могло, его ещё понаделать не успели.

Неделю возле своей пещеры, перебивая друг дружку, древние люди учили новому слову многочисленных родственников.

Слову, конечно, от этого покоя не было, но оно не уставало! Напротив, радостно перепархивая от одного человека к другому, позванивало бубенцом, то тут, то там шепча своё значение…

И все – братья, сёстры, племянники, тётушки, кузены, дети и даже столетний дедушка в давно не модной шкуре какого-то ящера – на разные лады произносили это замечательное слово, до ушей улыбаясь и радуясь.

Прячущийся за кустами волшебник радовался и улыбался не меньше, но как-то в полдень, когда всё племя отдыхало в тени, со стороны озера раздался девичий визг, а к волшебнику подлетело слово и, не здороваясь, выпалило:

– Что-то произошло! – зазвенело оно своим бубенцом и, хватая волшебника за руку, потянуло за собой. – Там, у озера! Скорее!

Волшебник и слово оказались у озера первыми, племя ещё не подоспело. У воды стояла одна из племянниц и, прижав к лицу руки, рыдала, рычала и взвизгивала.

– Смотри! – воскликнуло слово. – Смотри! – и, грациозно подлетев к девице, мелодично позванивая своим бубенчиком, пропело: – Кра-асота!

Девица же отмахнулась от слова, как от комара, отняла от лица руки, посмотрела в озеро и зарыдала сильнее, чем прежде!

– Вот, вот, – испуганно прижимая к груди бубенчик, заговорило слово. – Я всё правильно делаю, всё как обычно…

– Не волноваться – вот что нам прежде всего нужно, – ответил несколько взволнованно волшебник. – Но скажи, девушка принялась рыдать, когда шла к озеру?

– Нет, – ответило слово, помотав серебристой головкой, – когда наклонилась напиться…

– Ах вот в чём дело! – воскликнул волшебник. – Тогда начинаю понимать…

– Но что же, что? – быстро и не менее взволнованно начало повторять слово. – Я…

– Ты совсем ни при чём, – ответил волшебник, повышая голос, чтобы перекричать рычание и свист всего племени, которое с дубинами и камнями высыпало на берег озера защищать свою родственницу. – Ты ни при чём, это она, она сама…

– Что? – кричало слово, оттеснённое рычащей толпой.

– Когда она наклонилась попить воды, – закричал в ответ, сложив руки рупором, волшебник, – то увидела в озере своё отражение!

– И?

– И оно ей не показалось красивым!

– А что же делать?!

– Что делать?! Пора появиться ещё одному слову! – прокричал волшебник, скатил себе в ладонь росинку с листа, поймал в неё отражение полуденного солнца и прихлопнул сверху другой ладонью!

Ровно одно мгновение ничего не происходило, но потом вдруг прямо на траве появилось ещё одно слово с чистыми, лучистыми глазами и волосами до плеч.

– Держи! – прокричал волшебник, бросая ему в руки бубенчик. – Это твой, трезвонь и называй своё имя!

– Кому, кому именно? – задорно закричало слово, устремляясь к толпе рычащих и размахивающих дубинами древних людей.

– Вон той первой, у воды! – кричал в ответ волшебник. – Да не той, хотя ладно, давай этой, но потом вон той, справа!

И новое, молодое слово принялось носиться среди толпы древних людей, звоня в бубенчик и успевая всем шепнуть своё имя.

– Чистота, чистота, чистота, – сначала тихо, но потом всё громче и увереннее шелестело оно в толпе древних людей. – Чистота, чистота…

И вдруг все как один древние люди с этим словом на устах бросились в озеро и принялись тереть друг дружку пучками травы и даже песком, смывая пыль, сажу и грязь так, что брызги летели во все стороны! А потом, когда всё племя чистым вышло на берег, та самая девушка, которая испугалась своего отражения, посмотрела вновь в воду, слегка покраснела и, поправив в волосах косточку, кокетливо сказала:

– Красота – чистота.

– Красота – чистота, чистота – красота, – согласилось с ней племя, а столетний дед в немодной шкуре доисторического ящера поднял палку и провозгласил:

– Красота – чистота, чистота – здоровье.

И с этих самых пор волшебник каждый день создавал по слову, а в иные дни и по два. Все слова оказывались полезны и нужны, лишних среди них не было, а потому разговоры, которыми теперь помимо охоты и работы в поле занимались люди, переставшие уже быть древними, велись без лишних слов.

Мало того, людей на Земле стало больше, и они были не похожи не только цветом кожи или местом жизни. Постепенно и слова, которые волшебник создавал им для общения, так стали отличаться друг от дружки, что даже появились разные языки. И все эти языки волшебник знал, и каждому слову из этих языков был другом.

Слова его видели, он с ними охотно общался, а вот большинству людей на глаза предпочитал не показываться, да и слова учил тому же: слышными быть разрешал, а вот видимыми – нет. А имени у волшебника не было никакого, потому что люди не могли дать имя тому, чего никогда не видели… Но однажды в Древней Греции случилось вот что.



Там, в городе из белого мрамора на берегу синего залива, жил молодой человек, который очень любил слова, старался употреблять их к месту, не бросал на ветер и к речи был внимателен. Его домик под оранжевой черепичной крышей стоял неподалёку от порта, и каждый день запряжённые в тележки ослики везли мимо его окон масло в специальных кувшинах, называемых словом «амфора», нежный виноград и яркие, как полдень юга, апельсины. Во дворике его дома рос старый кипарис, и когда заходило солнце и начинали петь сверчки, то казалось, что это вовсе не кипарис, а волшебная кисть, которой ветер рисует на небе звёзды.

И поскольку этот молодой человек прослыл другом красивой речи, наш волшебник решил показаться ему на глаза. Сначала, конечно, молодой человек слегка испугался, но, познакомившись с волшебником ближе, нашёл его общество полезным и даже беседовал с ним, прогуливаясь вдоль моря.

Кто думает, что этот волшебник был седобород, носил мантию или колпак со звёздами, – ошибается, у него не было даже волшебной палочки. Громами он не повелевал, не превращал никого в лягушек и по ночам не варил в котле колдовского зелья. Волшебство его было совсем другим – ежедневным, очень нужным, для людей почти незаметным, но таким, без которого никому на свете прожить было нельзя.

Он собирал и охранял слова и готов был познакомить с ними каждого. На первый взгляд, ничего в этом волшебного не было, однако за этими словами он не раз бесстрашно отправлялся не только в разные страны, но и в разные времена. И даже чародеи, которые в отличие от него пользовались и волшебными палочками, и заклятиями, не могли обойтись без его помощи! Ведь слова для их заклинаний находил и тихонько, а главное – вовремя, нашёптывал именно он. Но волшебник этим совсем не кичился, ему попросту было некогда.

Как-то утром он снова появился во дворике дома молодого человека, в тени старого кипариса, по своему обыкновению бодро приветствуя хозяина.

– Привет и тебе, о волшебник, – отозвался молодой человек, и, судя по тому, как он это произнёс, сегодняшнее утро ему добрым отчего-то не казалось.

– Не сходим ли прогуляться? – беспечно предложил волшебник, на что молодой человек слегка вздрогнул и несколько неуверенно сказал:

– Может быть, не сегодня?..

– Это почему же? Ваш город прекрасен…

– Город… Да… – снова несколько удручённо отозвался молодой человек. – Но, может быть, я для города не очень хорош.

– Да что такое? – встревожился волшебник. – Ты, мой друг, болен?

– Нет, не знаю… Но соседи думают, что да… – ответил молодой человек и опустил голову.

– Ты чихал на площади? Позволь, лоб потрогаю. Температуры нет…

– Да не в температуре дело, – сказал молодой человек. – Они решили, что я с ума сошёл…

– Это ещё почему? – изумился волшебник, присаживаясь рядом.

– Ах, – ответил молодой человек, – когда мы прогуливаемся и ведём беседы, то всем кажется, что я говорю сам с собой: они-то тебя не видят… Поначалу им казалось, что если я с собой разговариваю, значит – колдун! Уважали даже… Но вокруг меня никаких колдовских штук не происходило (не летал я по ночам, не сдвигал взглядом горшки), и они решили, что я просто сумасшедший… И теперь мальчишки швыряют в меня на улице камни…

– Да… Беда… – сказал волшебник и задумался.

А молодой человек спросил:

– А ты не мог бы показаться им всем на глаза? Чтобы они поняли, что я не сумасшедший, ну или не всем, а? Хотя бы соседям?..

– Как? – сокрушённо вздохнул волшебник. – Меня могут видеть только те, кто словам друг, употребляет их к месту…

– Но тогда, послушай, – произнёс, поднимая голову, молодой человек, – может, обучишь меня каким-нибудь чудесам? Маленьким. Ты же волшебник! Ну хоть пальцами щёлкать, чтобы огонь загорался, или горшки взглядом двигать. Тогда соседи, может, хоть обзываться перестанут… Научи…

– Это что же, – удивился волшебник, – твои соседи только в чудеса с горшками верят?

– Угу, – сокрушённо вздохнул молодой человек, снова понурясь, – если горшки взглядом не двигаешь, то и не волшебник – так, шарлатан.

– Ну вот что, – ответил волшебник, вставая, – это не дело совсем! Только сразу скажу: двигать эти самые горшки я тебя научить не смогу – это и не волшебство вовсе. Я тебя научу переставлять слова, и мы ещё посмотрим, что чудеснее!

– Но слова все, даже дети, переставлять умеют… Какое тут волшебство?

– Так, да не так! – оживлённо заговорил волшебник. – Такого чуда, как мы с тобой делать будем, пожалуй, ещё и не бывало! А ну-ка, выходи из тени, вот сюда, на солнце! Пусть это чудо начнётся именно с солнца!

Молодой человек, поправив тунику, вышел на залитую солнечным светом середину двора – и тут же лучи опустили ему на плечи свои тёплые золотые ладони. В синем небе парили белые чайки, ветер, свежий, морской и весёлый, качнул старый скрипучий кипарис и шевельнул волосы юноши, а издалека донёсся шёпот волн.

– Хорошо как, – жмурясь, сказал молодой человек.

– Хорошо? – переспросил волшебник. – Прекрасно! Но только вот что: тому чуду, которое мы с тобой сейчас будем разучивать, нужно придумать название… Волшебством всякие чудеса уже называют, нам нужно что-нибудь новое. Можно, к примеру, на букву Р, хотя нет, на Р как-то жестковато… Давай на М.

– М-м-м, – промычал молодой человек. – Ммур, Мурия…

– Мурия – это из кошачьего языка, – ответил волшебник, почесав нос. – Может быть, Мег, Муг, Миг, Маг?..

– Магия! – хлопнул в ладоши молодой человек. – Магия!

– Магия, магия, – покатал на языке слово волшебник. – Магия… Отличное слово, но не так в нём что-то… Пожалуй, мы его среди людей оставим – пригодится, только для нашего чуда оно не подходит, пусть лучше фокусы с двигающимися горшками обозначает…

– Может, нам тогда попробовать другую букву?

– Это какую? – озабоченно спросил волшебник.

– Я подумал о букве П…

– Подумал, а может, и слово есть? – ухмыльнулся волшебник.

– Признаться – да. Из нашего, из древнегреческого, – ПОЭЗИЯ.

– Поэзия, поэзия, – повторил несколько раз волшебник и, подумав мгновение, добавил: – Прекрасно! Тогда и тебе, творцу всяких чудес со словами, имя будет – ПОЭТ! Только учти, настоящим поэтом ты будешь называться не раньше, чем освоишь эти самые чудеса.

– Я готов, – ответил молодой человек, расправив плечи, – что для этого нужно?!

– Ха-ха, – хохотнул волшебник, сложив пальцы. – То же, что и для всякого чуда, – смелость. Поэзия – это умение так переставлять слова, что их смысл становится сильнее и чудеснее! Не хмурься! Думаешь, волшебство только в том, что все потом за тобой эти слова повторяют? Нет! Поэт должен уметь летать!

– Ага! – потрясая руками, воскликнул молодой человек. – Всё же я покажу этим соседям, что такое настоящее волшебство!

– Честно говоря, – признался волшебник, – я не думаю, что они тебя увидят. Ты будешь летать среди слов и их смыслов, а смыслы – это то, что твоим соседям, судя по всему, не всегда под силу увидеть… Не торопись расстраиваться, – добавил волшебник, увидев, как опустились у его друга плечи, – когда полетишь – поймёшь, что вовсе не важно, видят они тебя или нет!

– А как же летать, – воодушевляясь снова, спросил будущий поэт, – просто подпрыгнуть над землёй?

– Не нужно, я всё придумал! Летать ты будешь на коне! На коне с крыльями! И не думай, где такого коня взять! Он сам появится, вот увидишь, – просто попробуй поиграть со словами и их смыслами. Ну, вот что ты сейчас видишь, что чувствуешь?!

Молодой будущий поэт снова поднял лицо к небу, зажмурился, вдохнул пахнущий морем и апельсинами воздух и выдохнул его со словами:

– Море, ветер, чайки… Над морем…

И вдруг, раскинув руки и раскрыв глаза, продекламировал:

– Над морем чайка с ветром спорит!

И в то же мгновение откуда-то из глубин небес, может быть, с самого солнца, раздались отдалённое лошадиное ржание и шум могучих крыльев!

– Продолжай! – кричал волшебник, прижимая к груди руки. – Это прекрасно! Ты слышишь?! Конь уже мчится! Я даже придумал ему имя – Пегас!

А молодой поэт, вдохнув ещё глубже, прокричал небу:

Сияет солнце, день гудит,
И волны бьются о гранит!

И сразу после этих слов тесно стало в крошечном дворике белого домика под оранжевой черепичной крышей: конь, белый как свет, прекрасный как море, заполнил его весь! Трепетали мощные крылья коня, скрипел тёмный старый кипарис, когда сверкающие, словно алмазы, копыта глухо били в землю!..

Поэт остолбенел, а волшебник, подтолкнув его в спину, воскликнул:

– На спину, скорее к нему на спину! Держись за гриву… Только…

Но поэт не дослушал и вскочил на крылатого коня!

Какой же нужно обладать отвагой, чтобы вот так прыгнуть на спину крылатому Пегасу, способному унести тебя за облака наперегонки со смыслом, – без узды, без седла, в те дали, где ты можешь окунуться в свет, ведь там может быть опасно, ведь там смыслы оживают! На это способен только тот, кто по-настоящему смел!

Однако волшебник в ужасе замахал руками, крича вслед уносящемуся поэту:

– Постой, я же не всё успел тебе сказать! Там может быть опасно: если Пегас испугается каких-нибудь слов или их сочетаний, то сбросит тебя! Не давай ему сразу взлетать высоко!

Но поэт уже не слышал волшебника, в ушах его гудел ветер, с высоты деревья казались кустиками, а город – детскими кубиками, которые кто-то бросил на берег блистающего моря!

– Ну почему, почему я не умею летать?! – кричал волшебник, бегая по двору. – Что же делать? Он же разобьётся!

– Эге-ге-гей! – донеслось из заоблачных высей. – Я лечу-у!

– Разобьётся! Разобьётся! – сжав кулаки и запрокинув голову, прошептал волшебник, и тут случилось ещё одно чудо! Внезапно воздух нагрелся, задрожал, послышались гудение, пыхтение, хлопанье крыльев, и прямо из ниоткуда во дворике появился, светясь каждой чешуйкой, Дракон розового цвета и воскликнул:

– Волшебник! Ну же, скорее, садись мне на спину! Мы догоним их, а то поэзия может погибнуть вместе с поэтом!

Волшебник не раздумывал ни мгновения, ведь волшебство – это умение не только создавать чудеса, но и принимать быстрые решения, особенно когда от этого зависит жизнь других, а потому, вскочив на спину Дракону, воскликнул:

– Не знаю, кто ты, друг, но верю тебе! Вперёд!

А в это время на страшной высоте, будто звёзды или солнечные зайчики, мерцали смыслы разных слов, Пегас нёсся сквозь них с ликующим поэтом на спине, а поэт из этих то ли звёзд, то ли искр сплетал прекрасные венки, которые падали на землю – прямо на города, улицы – и там, внизу, словно гирлянда, словно салют, вспыхивали тысячами огней!

Волшебник верхом на розовом Драконе уже почти догнал ликующего поэта, но вдруг тот что-то сделал не так. Один из его венков вышел непохожим на остальные. Был тусклым, тяжёлым и вовсе не цветным, а когда упал вниз, то взорвался, загрохотал и взметнулся чёрной копотью! Крылатый конь Пегас испугался и сбросил своего всадника!

Розовый Дракон сложил крылья, камнем устремился к кувыркающемуся в воздухе поэту, и, когда каменистая земля была уже совсем близко, волшебник успел схватить того за руку!

Тяжело дыша и вздрагивая, все трое приземлились во дворике под старым немым кипарисом.

– Храа-храа, – просипел Дракон, – от этой гонки дрожат крылья, и просыпается зверский аппетит…

– Как зовут тебя, друг? – спросил волшебник, всё ещё стискивая руку белого, словно мел, поэта. – Чем тебя отблагодарить, чем угостить?

– Зовут меня просто – Розовый Дракон, – ответил Дракон и добавил: – А лучшее угощение для меня – весёлый смех. Кто-нибудь захохочет – вот я и сыт, и не нужно мне ничего, ну, может быть, иногда мёду.

– Смехом мне тебя не попотчевать сейчас, – ответил понурившийся поэт, – не до смеха, Пегас улетел… А мёд там, в доме… – и, посидев минуту, добавил, не поднимая на волшебника взгляда: – Что же я натворил?! Потерял твой дар! Сплёл венок из слов без смысла – и вот! Пегас, прекрасный мой Пегас, улетел!..

– Он вернётся, – ответил волшебник, – это мне известно точно. Но и ты будь внимательнее к словам, поэт, а то, если сорвёшься с тех высей, в которых летаешь, ещё раз, меня, вернее, нас с Драконом, может рядом не оказаться.

– Я… я так благодарен тебе, – воскликнул поэт, резко вставая, – но я даже не знаю твоего имени, хоть мы и давно знакомы!

– Это и неудивительно, – несколько смущённо ответил волшебник, – мне моё имя тоже не известно… Дело в том, что меня – хотя я уже давно, с тех ещё пор, когда люди были совсем древними, существую – никто, кроме вас с Драконом, ни разу не видел и не слышал, а потому имени мне не придумали. Сам посуди, как можно дать имя тому, чего не видал?

– Но я тебя вижу! – пылко вскричал поэт. – А потому окажи честь, позволь мне дать тебе имя!

– Ну, э-э… – ещё сильнее смущаясь, залепетал волшебник.

– Нарекаю тебя, о великий волшебник, друг слов и покровитель речи, – торжественно воздев руки, провозгласил поэт, – именем ЛЕКСИКОН, что на нашем и древнегреческом означает «множество слов», и да пребудут с тобой вовеки это имя и твой помощник Розовый Дракон.

С тех пор так и повелось: волшебник стал Лексиконом, Розовый Дракон был с ним неразлучен, на поэта больше не косились соседи, и мальчишки перестали швырять вслед камни, когда он, шагая по улице, разговаривал с Лексиконом, часто бывавшим у него в гостях.

А если какой-нибудь малыш всё же показывал на него и спрашивал маму или папу, колдун этот дяденька или просто сошёл с ума, то родители брали его за руку, серьёзно отвечая:

– Это великий поэт, и сейчас он плетёт из слов прекрасные венки, чтобы явить нам чудо смысла.




Случай в Карибском море







Год за годом, век за веком Лексикон с Розовым Драконом путешествовали во все уголки мира. Бывали там, где помощи ждали слова или люди, со словами не ладящие.

И оттого, что некоторые были со словами не в ладу, объясниться с другими не выходило, а потому иной раз случались разные побоища и похищения принцесс… А кто-то даже селился в одиноко стоящей башне, чтобы стать злым волшебником.

Одни чародеи выбирали лес, другие – голые холмы, и только Лексикон с Драконом не имели угла. Где закат заставал – там и спали. Носясь по всему миру, помогали везде: там малыш не мог со словом совладать, там поэты нуждались в помощи, а то, бывало, король, лучше умеющий размахивать мечом, чем держать речи, наговаривал таких указов, что сам потом хватался за голову.

И вот однажды ночь застала их в полёте над океаном. В мешке за плечами Лексикона что-то непрестанно возилось, Дракон тяжело взмахивал крыльями, внизу катились чёрные волны, над головой сияли созвездия.

– Устал я, нужно передохнуть! С курса сбиваюсь… – прокричал Дракон, не оборачиваясь.

– У меня в мешке слово, что мы взяли из Америки, нам бы только его довезти! – в свою очередь прокричал Лексикон, наклоняясь вперёд и удерживая шляпу.

Дракон, не переставая тяжело взмахивать крыльями, отрицательно мотнул головой, и тогда Лексикон, указывая на огонёк, одиноко мерцавший внизу, на тёмной океанской глади, снова крикнул:

– Вон корабль, смотри, опустись тихонько на палубу. Уверен, мореходы дадут нам возможность взглянуть на их карты…

Дракон, не говоря ни слова, взмахнул хвостом и по дуге пошёл вниз. Корабль стремительно приближался.

– Постой! Наверх! Наверх! – вдруг закричал Лексикон, стискивая бока Дракона коленями и прижимая к себе волшебный мешок. – Наверх!..

Но было поздно, Дракон с шумом опустился под мачтой, на которой реял зловещий флаг с черепом и костями.

– Пираты… – выдохнул Лексикон, и в тот же миг со всех сторон на них накинулась чуть ли не половина пиратской команды!

– Попались, голубчики! – орал кто-то из них.

Дракон резко развернулся и сшиб двоих хвостом, но четверо тут же вцепились в хвост и прижали его к палубе. Тогда, выгнув спину, так, что Лексикон чуть с неё не свалился, Дракон набрал полную грудь воздуха, чтобы выдохнуть пламя, но сверху прямо ему на голову метнули кусок мокрой парусины, и ровно через мгновение Дракон был накрепко скручен верёвками, завязанными на морские узлы. А Лексикона просто оттащили в сторону.

Дракон извивался, катался по палубе, но тщетно: морские узлы прочно связали его лапы, крылья и хвост, а из пасти торчал кляп из мокрого старого паруса. Лексикона толкали грубые руки, и после очередного толчка в спину он шлёпнулся на моток каната, а по пиратской толпе пролетел шёпот.

– Капитан, идёт капитан… – послышалось со всех сторон.

– Становись! – вдруг рявкнул чей-то голос.

На мгновение воцарилась тишина, в которой раздавался лишь скрип корабельных снастей и плеск воды за бортом, а потом тихий, словно змеиный, голос прошипел:

– Что за возня, тысяча засоленных акул? Кто-то из вас не слышал корабельный колокол?!

– Пленники, капитан… – раздалось из пиратской толпы. – Добыча, просто с неба…

– Добыча? – удовлетворённо прошипел капитан и потёр худые, тонкие руки. – Ха-ха-ха, – захохотал он, поставив ногу на спину яростно завозившегося Дракона. – Джентльмены удачи, не будь я капитан Роберт по прозвищу Коварный, если сегодня удача не улыбнулась нам! За этого розового зверя в любом порту отвалят груду золота, а коротышку утром бросить за борт.

– Урра, ура капитану! – заорали пираты.

– Постойте драть глотки, – оборвал их он, – у коротышки мешок, подать мне его сюда.

Дюжий пират в красной косынке и драной рубахе мигом вырвал у Лексикона из рук волшебный мешок и подал его капитану.

– Мешок пуст! – воскликнул тот через минуту со злостью. – На рассвете этот мешок коротышке на голову – и к акулам! А теперь – пленников в трюм, а вам бочонок рому! Да здравствует госпожа Удача!

– Ура капитану, да здравствует удача! – гаркнул всё тот же пират и столкнул Лексикона в тёмный провал люка, где в трюме уже ворочался и пыхтел опутанный канатами Дракон. Сверху упал пустой волшебный мешок, и люк захлопнулся…

Нашаривая в темноте очки, Лексикон спросил:

– Дракон, ты цел, мой друг?!

– Умм-мм-мм! – завозился и запыхтел Дракон.

– Прости! У тебя же кляп в пасти. Я сейчас…

– Негодяи! – зарычал Розовый Дракон, едва Лексикону удалось освободить его от кляпа. – Сто тысяч акул, я спалю сейчас эту лоханку вместе с ними и их дурацким капитаном! По щепкам это корыто разнесу, от киля до клотика! Продать меня в порту!.. Распутай меня! Сейчас же распутай!..

– Успокойся! Тише. Пираты могут нас услышать, – пытался успокоить его Лексикон.

– Услышать?! Услышать! Вся банда нализалась рому и горланит песни! Развяжи меня, я им немедленно устрою встречу с госпожой Удачей!

– Прошу тебя, успокойся…

– Это из-за меня мы тут, я сбился с курса, а не ты – мне и исправлять всё! – не унимался Дракон.

Лексикон вытер опустевшим волшебным мешком лоб, поправил очки и сказал:

– Во-первых, ты устал, обессилен, и не вини себя, что мы сбились с курса. Во-вторых, если ты подожжёшь пиратский бриг, сгорим и мы, и не только отпетые пираты, но и те, кто просто попал в дурную компанию.

– Они все до одного негодяи! – не унимался Дракон. – Только послушай, о чём они поют!

Однако Лексикон поднял ладонь и твёрдо произнёс:

– Я уверен, что для каждого из них можно подобрать слова, которые заставят их бросить пиратское ремесло. Но волнует меня не только это. То слово, что мы привезли из Америки… Его нет в волшебном мешке, капитан выпустил его. Как бы с ним не случилось беды…

– Пока беда случилась с нами, – буркнул Дракон.

– Посмотрим. Утро вечера мудренее. И вот что: я избавлю тебя потихоньку от верёвок, если ты пообещаешь не делать глупостей.

– Обещаю… – проворчал Дракон. – Но пусть только попробуют толкать тебя за борт или продавать меня в каком-нибудь дурацком порту!

Лексикон принялся развязывать тугие морские узлы, стянувшие Дракона, но тот вдруг воскликнул:

– Вон, что-то шмыгнуло в темноте!

– Корабельная крыса, – отмахнулся Лексикон, возясь с узлами.

– Бьюсь об заклад – нет! На крысу не похоже, отойди-ка, я буду светиться, и мы посмотрим, что тут скрывается в потёмках!

Лексикон отодвинулся, и Дракон, слегка напрягшись, засветился розовым светом. И в этом свете через трюм, сплошь заставленный бочонками, сундуками и заваленный свёрнутыми канатами, что-то небольшое и стремительное метнулось в угол. Дракон вскочил.








– Ты видел?! Это не крыса!

– Тише, – замахал руками Лексикон, – видел, сядь, ты его напугал, это наше слово.

– Наше слово? Ты вот это вёз в мешке на моей спине?!

– Да, это слово по сути своей необузданное, ну и пока ещё слегка диковатое, собственно, поэтому я вас и не познакомил… – шепнул Дракону Лексикон и повернулся к слову, говоря:

– Выходи, дружок, это я, не бойся, за бочками темно, а тут мы, твои друзья.

– А чего ты его не назовёшь? – шёпотом удивился Дракон.

– Действительно, – отозвался Лексикон. – У-ра-ган, выходи. Вот так…

Из-за бочонка, одетое словно настоящий дикарь, выглянуло слово. На бёдрах у него была юбочка из травы, лодыжки украшали браслеты из раковин, в волосах качались перья, а в руке оно держало копьё.

– Это что, индейское слово?! – дёрнул хвостом Дракон.

– Да, – кивнул Лексикон, – на языке индейцев таино, живущих на островах Карибского моря, внезапно налетевшая разрушительная буря зовётся У-РА-ГАН. У этого слова большое будущее в других языках…

– Тише! Ты что?! – всполошился Дракон и засветился ещё ярче. – Нельзя это вслух произносить!

– Это почему ещё?

– Ты что?! Не только таким волшебникам, как ты, но даже вредным старухам, что кошек разводят и гадают на кофейной гуще, должно быть известно, что слова, обозначающие бурю, шторм или другую катастрофу, произносить опасно! А старые моряки и подавно таких слов не говорят, особенно в плавании – это может накликать беду…

– Но это же суеверие, мой друг, – засмеялся Лексикон. – К тому же этому слову я пока не вручил волшебный бубенец. Ураган, иди, не бойся. С нами что будет – неизвестно, но тебе быть! Вот бубенчик, возьми, он сделает тебя доступным людям.

Слово настороженно приблизилось к Лексикону и протянуло копьё. В розовом мерцании, излучаемом драконовой чешуёй, было видно, что на лицо слова нанесён замысловатый рисунок, а в ушах покачиваются серьги. Лексикон надел колечко, на котором висел бубенец, на копьё, а Дракон неодобрительно пробурчал:

– Это не суеверие, это волшебство, и очень древнее, а оно есть там, где в него верят.

– Ну, тут никто в такое волшебство не верит, потому ничего и не случится. Так что смело можешь это слово произносить.

– А я воздержусь! – воскликнул Дракон. – А не то эту лоханку разобьёт волнами прежде, чем я сам её разнесу!

И едва Дракон это произнёс, как дикое слово мгновенно подскочило в воздух и по-индейски ловко скользнуло в какую-то щель.

– Ураган, постой, куда?! Ты его напугал! – переполошился Лексикон. – Подсади меня, я попробую пролезть в ту же щель, что и он!

– И не пытайся, – довольно спокойно ответил Дракон, – не пролезешь, мы крепко сели на мель. А за слово не беспокойся, что-то мне подсказывает, что оно очень даже способно за себя постоять.

А на палубе брига в это время гремело веселье, пираты, размахивая саблями и факелами, пели жуткие пиратские песни, дрались и плясали так, что сотрясались мачты. И среди их беснования нет-нет да и раздавался резкий перезвон бубенца…

– Слышишь? Наше слово! – забегал по трюму Лексикон. – Среди этих грубиянов…

– Ничего ему не сделается, там компания ему под стать, – проворчал Дракон.

– Нет. Нельзя так говорить, – твёрдо ответил Лексикон и посмотрел на щель, через которую улизнуло слово.

Между тем на палубе слово У-РА-ГАН невидимо подкрадывалось к каждому из пиратов, звенело волшебным бубенцом, нашёптывая своё значение. И скоро все пираты горланили новую песню:

Йо-хо-хо, йо-хо-хо,
Буря, шторм и у-ра-ган
Нипочём нам, нипочём,
Храбрый Роберт-капитан
Ловко правит кораблём!
Йо-хо!

И чем дальше раскатывались слова этой дикой песни над тёмными водами ночного океана, чем неистовее звенело и носилось по палубе пиратского брига индейское слово, потрясая копьём, тем сильнее начинал завывать в парусах ветер и выше становились волны! Не замечая ничего, пираты всё пели и пели, но вдруг огромная волна ударила в борт судна, и все полетели вверх тормашками!

– У-хх… Ударился! Допелись! – с досадой выкрикнул Дракон. – Я же говорил!

И сразу же страшный раскат грома сотряс судно от киля до клотика, загрохотали об обшивку корабля злые волны, и послышался треск ломающегося дерева!

– Буря! – кричали на разные голоса пираты. – Буря! Ураган! Право руля! Так держать, руби канат!

– Очки, – шаря вокруг себя руками, бормотал Лексикон, – очки, ах вот!.. Ну и суеверны эти пираты!

– Если так пойдёт и дальше, мы, чего доброго, утонем. Но что же делать?! – крутя хвостом, спросил Дракон.

– Что делать? Я знаю! Но мне нужно туда, наверх, к пиратам!

Не говоря ни слова, Дракон оттолкнулся от пола всеми четырьмя лапами и, подпрыгнув, одним ударом разворотил ведущий на палубу люк, в дыру сразу же хлынула солёная вода…

– Готово, люк я сломал! Хоть что-нибудь да сокрушил на этом проклятом корабле!

Дракон вылез на палубу и помог выбраться Лексикону. Кругом царила неразбериха: сверкали молнии, хлестал дождь, через борта перекатывались волны, судно качалось, и жуткий ветер рвал паруса! Команда, отчаявшись, пыталась спасти свои жизни!

– Держи мешок, – перекрикивая треск ломающегося дерева, закричал Дракону Лексикон, – ищи слово и во что бы то ни стало уговори его спрятаться!

– Ладно… – прокричал в ответ Дракон, расталкивая столпившихся пиратов, один из которых заорал:

– Полундра! Спасайся кто может! Капитан! Нас бросает капитан! Держи его шлюпку! Он покинул корабль!

И действительно, увидев, что судно обречено на гибель в страшном урагане, капитан Роберт по прозвищу Коварный, прихватив бочонок с драгоценностями, спрыгнул в дико скачущую на волнах шлюпку и, расхохотавшись, саблей обрубил канат.

– Негодяй, негодяй! – орали пираты.

– Дракон, Драко-он, удалось? Ты нашёл слово?! – кричал Лексикон.

– Да! – отозвался Дракон, обвив хвостом мачту. – Поймал! Оно покусало меня, но я всё-таки затолкал его в мешок!

– Тогда – вот! – воскликнул Лексикон и, бросив канат, за который цеплялся, трижды хлопнул в ладоши.

И тут же среди грохота бури раздался спокойный серебряный перезвон, и перед Лексиконом на качающейся мокрой палубе возникло новое слово.

– Ты самое важное для нас слово сейчас, – обратился к нему продрогший Лексикон, удерживая едва не сорванную ветрами шляпу, – держи бубенец! Скорее, облети всех на судне!

Не медля ни секунды, сквозь сплошные струи дождя, уклоняясь от развевающихся канатов, слово полетело по кораблю, звеня в бубенчик и шепча своё значение, и то тут, то там на палубе, мачтах и носу стали слышны крики:

– ШТИЛЬ! Нам нужен ШТИЛЬ! Проклятие капитану! Он бросил нас! Корабль спасёт только ШТИЛЬ!

Всё чаще пираты повторяли, как заклинание, слово «штиль», которым с тех самых пор моряки называют безветренную погоду, и слабее становился ветер, на глазах уменьшались волны. Розовый Дракон, подхватив Лексикона, едва не сбитый волной, бросился к капитанскому мостику, и, вдвоём схватившись за штурвал, они выровняли корабль! Судно встало на курс и вышло к спокойным водам, небо очистилось, начался рассвет!

– Мы спасены, ребята! – орали пираты со всех сторон. – Спасены! Корабль снова на плаву! Позор капитану! Виват розовому зверю! Виват коротышке! Урра!

– Друзья! – кричал с капитанского мостика в ответ Лексикон, подняв руки. – Мы вместе пережили ураган, а потому говорю вам: бросайте пиратское ремесло, в нём нет ничего славного, госпожа Удача обнимает тех, кто помогает другим! А потому становитесь добрыми мореходами, капитана больше нет с вами!

– Коротышку! Коротышку в капитаны! – ревели пираты теперь уже с грот-мачты. – Ура!

– Большая честь, – перекрикивая команду, ответил Лексикон, – стать предводителем столь славных моряков, но я не могу принять её, ведь давно уже имею другие обязательства…

– Тогда вот что, – сказал самый седобородый пират, залезая на пустой бочонок. – Мы все клянёмся четырьмя ветрами и якорем прекратить пиратствовать, сменить флаг и перекрасить наше судно в розовый цвет, окрестив его по морским традициям именем твоего зверя. И знай, что команда корабля «Розовый Дракон» всегда к твоим услугам!

– Слышишь? – восхищённо зашептал Дракон. – Бриг «Розовый Дракон»!..

– А пока в знак признательности и верности прими эту треуголку! И скажи, чем мы можем тебе помочь.

– Ура! Виват! – раздалось со всех сторон. – Слава!

– Мы сбились с курса, друзья, – ответил Лексикон, поднимая над головой треуголку, – и опустились к вам на палубу, чтобы попросить отдыха и свериться с вашей картой…

Нужно ли говорить, что команда «Розового Дракона» с готовностью показала карту и помогла нашим героям проложить курс. А после, отдохнув под парусами, друзья отправились в полёт. И Дракон, делая круг над судном, чьи снасти усеяла команда, машущая вслед, сказал Лексикону:

– Да, «Розовый Дракон» – на редкость удачное для корабля имя…

И когда Лексикон без особых приключений доставил индейское слово УРАГАН за океан и познакомил его со словами многих других языков, оно согласилось с ними дружить, хотя расставаться с копьём и перьями в волосах ни за что не пожелало. А Дракон с Лексиконом однажды ранним утром, улучив свободную минутку, присели отдохнуть на берегу ручья.

– Смотри, – сказал Дракон задумчиво, – бумажный кораблик плывёт…

– Где-то я слышал, – ответил Лексикон и лёг на живот, подложив под подбородок руки, – что есть гавань, куда рано или поздно приплывают все игрушечные корабли…

– Вот бы посмотреть! – встрепенулся Розовый Дракон.

– А почему бы и нет? – воскликнул Лексикон. – Полетели!

И они полетели. Жужжали шмели, и пели птицы, потом послышались крики чаек и шелест волн – вместе с водами ручья кораблик вплыл в море и устремился к утреннему розовому горизонту. Дракон с Лексиконом на спине полетели вслед и там, за границами зари, опустились на берег, у которого уже стояло множество игрушечных кораблей.

Всем известно, что есть море Жёлтое, Красное, Чёрное и Белое, но мало кто знает, что есть ещё и море Розовое, и как раз на его берегу и оказались Лексикон с Драконом. Остальные волшебники только потом стали жить в том месте – первым поселился там именно Лексикон.




Слова-паразиты







В доме волшебника Лексикона, стоящем на том берегу, к которому рано или поздно приплывают все игрушечные кораблики и где проживают все волшебники, было тихо. Розовый Дракон улетел купаться и теперь где-то далеко над зелёным морем резвился с чайками и нырял под воду пугать серебряных рыб, а сам Лексикон сидел в комнате, уставленной книжными шкафами, и читал перед раскрытым окном книгу. Он уже хотел перевернуть очередную страницу, как вдруг кто-то робко стукнул во входную дверь.

Обычно гостям всегда открывал Дракон: он был быстрее, умел летать и был страшно любопытен. И даже в этот раз Дракон, незаметно вернувшийся с купания, выскочил из своей башни, прыгая через ступеньки, обогнал Лексикона и настежь распахнул дверь.

За дверью стоял некто с огромными грустными глазами. Его когда-то красивая и яркая одежда потускнела, обвисла, кое-где порвалась, а кое-где была испачкана чем-то серым.

– Беда, – сказал этот некто. – Мне и другим словам теперь совсем негде жить… – и всхлипнул.

Лексикон с Драконом переглянулись, а некто утёр запачканным рукавом слезу и продолжил:

– За мной идут ещё слова, такого, как сейчас, никогда не случалось: мы совсем бездомные…

– Это как?! – воскликнул Розовый Дракон и в волнении хлопнул об пол хвостом.

– Да что… – переступив с ноги на ногу, ответило слово. – Вот – возьмите хоть меня… Люди почти перестали меня произносить, вон теперь каков мой наряд, – слово показало на прохудившуюся одежду. – Они теперь совсем не зовут меня на помощь, когда им нужно рассказать друг другу о чём-то ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ.

– Но как же так вышло? – спросил Лексикон – Ведь люди и слова всегда были друзьями! Или они перестали вокруг себя что-то замечать?

– Они что, молчат теперь всё время, что ли? – вставил Дракон и снова подёргал хвостом.

– Не молчат, – ответило слово, разведя руками. – Но откуда-то пришли слова-паразиты! И люди теперь дружат с ними. А слова эти только притворяются хорошими, а на самом деле совсем ничего и не значат…

– Я знаю! Я слышал о них! – вскричал Розовый Дракон. – Эти скверные слова действительно совсем ничего не значат, только притворяются! И хотят, чтобы люди совсем разучились друг с другом общаться! Потому что никакой дружбы не бывает, если люди произносят слова, которые не имеют никакого значения!

В это время в дверь снова постучали, и в дом Лексикона стали заходить другие погрустневшие и всхлипывающие слова.

– Друзья! – воскликнул Лексикон так громко, чтобы всем было слышно. – В этом доме всем найдётся место! Оставайтесь тут, а мы с Драконом обязательно отыщем способ вам помочь!



Когда стемнело и слова перестали охать, попили тёплого молока и улеглись спать на подушки и матрасы, Лексикон с Драконом поднялись в драконову башню – держать совет.

– Со словами-паразитами стоит поговорить, – сказал Лексикон, глядя в ночное море. – Я думаю, они поймут, что ничего не значащим словам среди людей не место, уйдут, и правильные слова смогут вернуться к людям.

– Ха! – встрепенулся Розовый Дракон. – Так они тебя и послушали! Их надо отлупить и выгнать, и дело с концом.

– Нет, – ответил Лексикон. – Не бывает таких ситуаций, которые нельзя решить мирно.

– Пфф, – фыркнул Дракон так, что у него даже вырвались из ноздрей искры. – Не получится с ними мирно, я-то о них знаю – слыхивал. Вредные они и подлые, они же ничего не значат, а показаться значащими хотят и от этого всякие уловки выдумывают. Я им как наподдам хвостом…

– Ну уж нет, – твёрдо сказал Лексикон. – Хулиганить я тебе не дам. Вот что, – добавил он и поправил очки, – я туда отправлюсь сам, и не спорь, – подняв вверх палец, остановил он снова встрепенувшегося Дракона. – Ты останешься со словами здесь. Кто-то должен о них позаботиться, раз они пока что людям не нужны.

Всем известно, что волшебники в дорогу собираются недолго, потому что с собой ничего, кроме волшебства, не берут. И Лексикон поступил так же: два раза хлопнул в ладоши, один раз ногой и тут же оказался на улице обыкновенного города.

Здесь быстро ездили автомобили, спешили по всяким своим делам прохожие, и солнце отражалось в окнах и витринах больших магазинов.

Лексикона никто не замечал. Как вы помните, в этом состояло ещё одно его волшебное свойство: он был невидим, если, конечно, сам не желал показаться кому-нибудь на глаза, но видел всё, что происходит вокруг. А посмотреть было на что.

Между людьми, как обычно, порхали слова. Какие-то из них были ещё нужны людям и не потеряли своего дома и яркости одежд. Бубенчики на кончиках их шляп или на загнутых носках башмаков звенели, когда они стремглав бросались на помощь какому-нибудь человеку. Но, кроме этих слов, вокруг людей сновали и другие…

Ростом они были приблизительно с голубя, как, собственно, и обычные слова, но ни ярких одежд, ни бубенчиков на них не было. Кожа их была серой, глаза светились зелёным страшным огнём, походили они на ящеров с кривыми жёлтыми зубами и вдобавок ещё и пахли так ужасно, что Лексикон даже зажал нос платком.

И стоило только какому-нибудь настоящему слову броситься на помощь человеку, как тут же серое слово-паразит скользко и стремительно вырывалось из толпы, обгоняло настоящее слово, оставляя за собой серый след, прыгало человеку на плечи и скалило оттуда свои страшные зубы, похожие на ядовитые клыки змеи, дразнило раздвоенным языком. А настоящее слово недоумённо разводило ручками, останавливалось, и прохожие, чуть не наступая на него, шли дальше.

– Да-а… – прошептал Лексикон, обводя взглядом улицу, где серые скользкие тела ничего не значащих слов-паразитов почти совсем заслоняли яркие, настоящие слова. – Эй, – Лексикон попытался догнать паразита, который щёлкнул на него зубами и устремился в толпу. – Мы должны поговорить! – снова попытался он остановить другое слово-паразит.

Однако слова-паразиты не обращали на него внимания! Его словно не существовало для них. А ведь это именно он когда-то собрал все-все слова, которые сейчас были тут, на улице, и познакомил с ними людей, это по его просьбе любое слово и днём и ночью бежало к тому, кто его искал. Но слов-паразитов это, конечно, не касалось.

Откуда они появились, было не очень понятно, но ясно стало сразу: те люди, которым они вспрыгивали на плечи, уже не могли делиться друг с другом радостью, не могли по-настоящему дружить, у них грустнели лица и спины становились сутулыми.

– Ну вот что, это никуда не годится! – воскликнул волшебник Лексикон, топнул ногой, и вдруг на улице всё замерло. Остановились автомобили и люди, стихли звуки большого города. Замерли в полёте голуби, замер даже ветер. Остановились и слова. Настоящие завертели по сторонам головами, отчего зазвенели бубенцы на их шляпках, а слова-паразиты, озираясь, извиваясь, треща, шипя и плюясь, начали сползаться к Лексикону.

Чем теснее они собирались вокруг него, тем тусклее становился мир. За серой массой их извивающихся тел Лексикон перестал видеть нужные слова, которые не могли от ужаса двинуться с места.

– Прекратите, – строго крикнул Лексикон словам-паразитам. – Это что вы устроили за безобразие?! Я думал, с вами, как и со всяким словом, можно объясниться по-хорошему, но, смотрю, вы ничего и не поймёте, а потому говорю вам – уходите-ка, откуда пришли! Вам среди людей делать нечего.

Но слова-паразиты его не слушали. Всё плотнее и плотнее сжимали вокруг него кольцо своих ужасных хвостатых тел, и вдруг одно из них, самое мерзкое и неприятное, набравшись наглости, схватило Лексикона своей костлявой лапой за ногу!

Вокруг совсем посерело. Мир перестал быть ярким, гадкие слова-паразиты измазали своими грязными телами всё прекрасное и правильное, что обозначали настоящие слова.

Лексикон покачнулся и едва удержался на ногах. Ужасные слова-паразиты хохотали и визжали, душили его страшными хвостами, хватали мерзкими лапами, он стал задыхаться!

Казалось, ничто уже не сможет помочь ему: ещё немного – и слова-паразиты вырвут, отберут его волшебство, и тогда в мире не останется совсем ничего радостного, потому что царить над всем будут ничего не означающие слова-паразиты.

Но вдруг в этой тусклой серости, почти потопившей весь мир и Лексикона, что-то хлопнуло, и появилось яркое розовое пятно! Это стремительный Розовый Дракон, наподдав хвостом самому наглому слову-паразиту так, что оно покатилось кубарем, подхватил Лексикона и вмиг вынес его из серой мглы к синему морю, и вместе они влетели в драконью башню.

– Ну что?! – воскликнул Розовый Дракон. – Как хорошо, что я тебя не послушался!

– Спасибо, ты меня спас! Но скажи, со словами, что пришли к нам, всё в порядке? – пытаясь отдышаться, спросил у него Лексикон.

– Да, – сказал Дракон, – только ночью их прибыло ещё больше. И нужно с этим что-то делать! Иначе среди людей настоящих слов вовсе не останется!

– В том-то и дело! Я теряю волшебство…

– Где теряешь? Нужно срочно его найти обратно!

– Но для этого нам придётся отправиться назад, к людям…

– Отправимся, но в этот раз я с тобой! – расправляя крылья, перебил Дракон. – А слова тут у нас в доме и без меня молока попьют, не маленькие уже.

И Розовый Дракон подскочил к Лексикону, а тот, забравшись к нему на спину, хлопнул в ладоши.

В этот раз они оказались в мире людей под вечер. Дракон не стал садиться прямо на улицу, где шмыгали слова-паразиты, а, полетав немного над крышами, к которым опускалось большущее солнце, приземлился в кусты сирени у детской площадки.

На площадке почти никого уже не было. Две мамы уводили своих малышей домой, какой-то папа нёс на руках сына и вёл за руку дочку, упитанные голуби гудели свои песни и доклёвывали крошки у скамейки. И только у самых качелей на асфальте мелками что-то дорисовывали двое ребят.

Лексикон и Дракон оглянулись и потихоньку выбрались из кустов. Слов-паразитов рядом не наблюдалось.

– Эй, – тихонько позвал Лексикон, – друзья.

Мальчик оглянулся и, схватив за руку девочку, в изумлении показал пальцем туда, где стоял Лексикон и из тёмной листвы высунул голову Розовый Дракон.

Лексикон, учтиво сняв шляпу, поклонился, Дракон кивнул, и Лексикон, приложив палец к губам, тихо продолжил:

– Друзья, это мой помощник Розовый Дракон, а я волшебник Лексикон. Точнее, ещё утром я был настоящим волшебником – покровителем слов и защитником речи. Теперь же волшебства у меня осталось немного, боюсь, меньше половины, и оно всё время убывает. Только вы не подумайте, мне самому оно без особой нужды. Я могу и без него прожить. Беда в том, что слова, которые я привёл в мир, могут остаться без моей защиты. Вот чего я боюсь. И… и мне нужна помощь…

– Помощь? – удивлённо прошептал, склонившись к уху Лексикона, Дракон. – А как же нам в борьбе со словами-паразитами могут помочь дети? Они небось и драться толком не умеют, разве что мальчишка… Тебя как зовут? – повысив голос, обратился Дракон к мальчику. – Драться умеешь?

– Димка меня зовут, – насупившись, ответил мальчик. – А будешь задирать, не посмотрю, что ты дракон, как дам – узнаешь…

– Ха, – фыркнул Дракон. – Только попробуй!

– Ну-ка прекратите! – в один голос воскликнули Лексикон и девочка, бросаясь между набычившимся Димкой и вылезающим из кустов Драконом.

– Тоже мне, помощник! – упрекнул Лексикон Дракона. – Зачем ты с ним норовишь подраться?!

– Тебя о помощи просят, – уперев руки в бока, сказала Димке девочка. – А ты…

– А чего я? – в один голос ответили Дракон и Димка. – Он первый начал…

– Значит так, – обратилась к Лексикону девочка. – Меня зовут Лена, а моя фамилия – Еремеева. Если мы вам с этим – она кивнула на Димку – можем помочь, то пожалуйста. Но предупреждаю: сами мы не волшебники и про волшебство только из книжек и кино знаем.

– Дело в том, – сказал ей Лексикон и, волнуясь, протёр очки, – что наше волшебство совсем не книжное, оно самое настоящее, ежедневное. Вы им и сами отчасти владеете. Но так может статься, что со мною вместе утратите. Если мы не остановим мерзких слов-паразитов.

– Кого? – неподдельно удивился Димка.

– Слов-паразитов, – раздельно выговорил Дракон и скорчил страшную рожу. – Это такие ничего не значащие слова, которые притворяются нужными, прыгают к человеку на шею, и он даже друзьям ничего толком рассказать не может! Слова-то паразиты не значат ничего, а нужные слова отгоняют – вот человек и несёт невесть что, тут может быть и дружбе конец. Потому что какая радость дружить с тем, кто какую-то непонятную гадость говорит?

– Да и мир, весь прекрасный, разноцветный и яркий мир, – подхватил Лексикон, – становится серым и тусклым, и всё оттого, что слова-паразиты, сами ничегошеньки не означая, не дают правильным словам помогать людям делиться друг с другом красотой мира. Да вот, сами взгляните!

И Лексикон хлопнул в ладоши. В большом удивлении дети завертели головами: вокруг них на площадке было несколько десятков крошечных человечков с добрыми, приветливыми личиками. Одеты они были диковинно, непрестанно двигались, и от этого у них позвякивали бубенцы, прикреплённые к шляпкам или башмачкам.

– Это слова, – обратился к ребятам Лексикон, – они все полезны и очень покладисты, вы почти со всеми из них прекрасно знакомы. Вот в колпаке, с бородой и в мантии – слово «мудрость». А вон того кудрявого и румяного толстячка видите? Это слово «благожелательность». А вот эта строгая, но справедливая дама с книгами – это очень важное слово – «образованность».

– А это кто? – вдруг спросила Еремеева, показывая за спину Лексикона. – Фу, какой…

Лексикон и Дракон оглянулись. Там, извиваясь по-змеиному среди веток сирени, за ними следило слово-паразит. В месте, где оно проползало, оставался грязно-серый липкий слизистый след, стекающий на листья и гроздья лиловых цветов. Оно не приближалось, явно опасаясь Розового Дракона, но и никуда не уходило…

– Это одно из них, – прорычал Розовый Дракон, пуская из ноздрей дым. – Шпионит, подпалил бы его, да жаль огонь тратить!

– Не нужно никого подпаливать, к тому же это не поможет, – сказал Лексикон и повернулся к ребятам. – Слова-паразиты грубой силой не уничтожить, есть только один способ. Нужно сделать самое страшное для любого слова…





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65519766) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.