Книга - Альманах «Российский колокол» №1 2021

Альманах «Российский колокол» №1 2021
Альманах


Альманах «Российский колокол»Литературный альманах «Российский колокол» 2021 #1
Говорят, что все жанры хороши, кроме скучного, и потому книга, которая их объединяет, будет привлекательна для каждого читателя.

В новом сборнике Интернационального Союза писателей нет никаких ограничений по жанру, стилю и теме. Поэтому книга разнообразна и необычна и позволяет не только составить представление о современной литературе, но и прочувствовать её разные ипостаси.

Творчество – всегда в той или иной мере вызов и часто эксперимент, особенно в поэтической форме. Кто-то из авторов тщательно ищет новый, наиболее точный способ выражения своих мыслей и чувств, и к процессу поиска всегда интересно приобщиться. Другой, уводя к сложным метафорам и иносказаниям, словно загадывает читателю загадку, и тот, когда находит свою, никому больше не принадлежащую отгадку, сознаёт своё интеллектуальное родство с писателем и в то же время лучше начинает понимать себя.

Но литература не может полностью уйти в себя. Она всегда отзывается на происходящее вокруг – и не только на счастливые события, но в первую очередь на печальные и пугающие, тем более что их всегда бывает немало. Наши дни не стали исключением, и эта книга – соответственно. Писателям есть что сказать о современности – беспристрастно, с тревогой и скорбью или с улыбкой.








Альманах «Российский колокол» № 1 2021





Предисловие


Говорят, что все жанры хороши, кроме скучного, и потому книга, которая их объединяет, будет привлекательна для каждого читателя.

В новом сборнике Интернационального Союза писателей нет никаких ограничений по жанру, стилю и теме. Поэтому книга разнообразна и необычна и позволяет не только составить представление о современной литературе, но и прочувствовать её разные ипостаси.

Творчество – всегда в той или иной мере вызов и часто эксперимент, особенно в поэтической форме. Кто-то из авторов тщательно ищет новый, наиболее точный способ выражения своих мыслей и чувств, и к процессу поиска всегда интересно приобщиться. Другой, уводя к сложным метафорам и иносказаниям, словно загадывает читателю загадку, и тот, когда находит свою, никому больше не принадлежащую отгадку, сознаёт своё интеллектуальное родство с писателем и в то же время лучше начинает понимать себя.

Но литература не может полностью уйти в себя. Она всегда отзывается на происходящее вокруг – и не только на счастливые события, но в первую очередь на печальные и пугающие, тем более что их всегда бывает немало. Наши дни не стали исключением, и эта книга – соответственно. Писателям есть что сказать о современности – беспристрастно, с тревогой и скорбью или с улыбкой.

И в то же время для любого творчества немыслимо быть определяемым одним днём и «текущим моментом», иначе оно так бы и оставалось в его рамках. И потому возникают образы и чувства, о которых автору нужно хоть раз сказать в художественном слове – вслед за многими предшественниками, но по-своему, самому На всём пути человека сопровождают проблемы, которые можно решить только для себя, и вопросы, которые каждый сам себе должен задать – в им самим определённой форме. А у творческого человека есть ещё одна задача – поделиться истинами, вечными, но обновлёнными оттого, что прошли через его восприятие.

Есть своя задача и у читателя, тоже нелёгкая в своём роде. Ему нужно услышать что-то важное, о чём он сможет сказать: «Это – для меня». Но чтобы это случилось, придётся быть очень внимательным к художественному слову и не бояться необычной формы, неожиданной мысли, незнакомого звучания.

Надеемся, что в этой книге что-то для себя найдёт каждый читатель.




Современная поэзия








Нина Аникина








Родилась в 1957 году в прекрасном селе Леньки Алтайского края. Прожила красивую жизнь. В пятнадцать лет переехала в село Раздольное Новосибирской области, где живёт и по сей день. Всю свою трудовую жизнь посвятила цифрам в Новосибирском аграрном колледже. Живёт в окружении замечательных людей. В её душе горят огоньки самых дорогих и любимых детей и пяти внуков. Стихи, воспоминания, рассказы и повести пишет разные, но от души. Как душа их развернула, то на лист написала. Публикуется в разных сборниках. Издала своих 9 книг, две из них повести.

Номинант национальной литературной премии «Поэт года» (2018, 2019), литературной премии «Наследие». Награждена звездой Наследие, медалями Маяковского, Пушкина, Чехова, Ахматовой и именем Сергея Есенина, «За вклад в русскую литературу».




Тайга


В этой дымке тумана
Кукушка на дереве куковала.
Олень, расправив рога,
Стоял. Такой красотой владеет тайга.

Туман тихонько полз по тайге.
Грибы шляпки умывали в росе.
Брусника бусинками рассыпалась в траве.
Тишину украсил восход дня.

Золотыми лучами играя в листве,
Белка, шишками стуча, выглянула из дупла.
День проснулся – просыпайся, тайга.
Пусть играет зайчат детвора.

И таинственна красота тайги.
Живёт мир зверья-муравья.
Встречают красивый восход дня.
И вот открылась вся красота.

Что осень сотворила, соткала,
Разными красками вышила узоры,
Украсила суровость тайги.
В цвет солнца и цвета хны украсились листы.




А помнишь?


А помнишь ту тропинку
На том высоком берегу?
И нашу заветную берёзку,
И звонкий девичий смешок?

Ты такая вся нарядная,
А на голове цветной платок.
На берегу цвели цветочки,
Хоть берёзка вся в жару.

Мы стояли, прижавшись тесно.
Слышно, как стучат сердца.
Только жёлтые листочки
Нежно падают с куста.

Солнце выглянуло из-за веток,
Сливаясь с золотом листвы.
Ветерок играет нежно
В цветах платка каймы.

И опять та тропинка,
Что к дому поведёт.
Наши руки будут вместе.
И шаги в шуршании листвы.




Наша жизнь


С каждым годом, с каждым настроением
Всё прожитое уходит в запас
Того, что самое дорогое.
И как хочется покоя от тягот и тревог.

Я не скрываю, что было всё,
При любой погоде года.
И никому я не перекидывала невзгоды,
Только слышала упрёки за спиной.

Но ведь прошли эти года,
Какова бы жизнь тяжела ни была.
Но она прожита, и я довольна,
Что я её как песенный запас.

А так всё нормально,
Только была обеспокоена моя душа.
Ты молчал, и вижу, ты был настроен,
Да нет, ведь ты для разговора слова искал.

И так всегда в нашей жизни:
То уютная, то тишиной прикрытая.
Но наступит мгновение такое:
От счастья зайдётся душа,
Ведь ты нашёл нужные слова.

И так с каждым годом жизнь быстро пролетает.
И такой большой запас всего.
И понимаешь, ведь не зря жила,
Какая бы жизнь ни была.




Небо разгулялось


Нахмурилось небо, тучей заволокло.
Сыро и неуютно в капле дождя.
Осень загрустила, увяла она.
Красотой отшумела, убрала урожай.

Птиц проводила в тёплые края.
Холод встречает порывами ветра.
Люди уныло прячутся в домах.
Дымком запахло, печи в жару.

Деревья уныло смотрят кругом.
Но осень хозяйка ещё
И как может держит тепло,
Но силы её уходят в ночь.

Где к утру морозец обхватывает траву,
Инеем сизым украсит всё.
И немного разукрасит окно,
Но в доме тепло-тепло.

А небо разгулялось – ему мало дождя.
Снегом посыпало всё, кругом белизна.
Но осень, упряма она:
Солнце заставило растопить снега.

Но как бы ты, осень, настойчива ни была,
Зима наступает, и придут настоящие холода.
А пока ты в ноябре разгулялась сполна.
Осень, ты в таком виде тоже симпатичная.

И унылость твоя оттого, что скоро зима,
Но пока ты владычица, а это не ерунда.
Красива, красива по-своему, осень, ты,
Хоть и опали твои золотые листы.




Елена Брюс








Поэт, писатель, переводчик. Её литературные пристрастия вскормлены французским и русским символизмом и возрождены живым отголоском дня. О своих странствиях с Артюром Рембо и «соответствиях» во времени, о своей тоске по «озарениям» и свидетельствам дня ею написана и издана в Интернациональном Союзе писателей книга «Красильщик Луны» – лирическая проза тревоги и надежды… Готовятся к печати сборники стихотворений: «Детское время» и «Приоткрытое сердце» – плоды юношеских размышлений и зримых портретов времени.

Е. Брюс является номинантом премии конкурса «Поэт года – 2020», который проводится Российским союзом писателей, публикует свои произведения на нескольких интернет-порталах для поэтов.


«Архивариус гор…»

Архивариус гор,
Звездочёт над заоблачной тиной,
Где хранишь ты свой голос,
Опутанный пылью и паутиной?
Только шаг – на печати следов
Ляжет тонкое кружево инея,
Первородный суглинок каменеет
В размытости синего,
Ненавязчивый ветер
Гремит чердаками весь вечер,
Над оторванной жестью
Плачет дождь, предпоследний в году,
Снег не выпал ещё.
Подорожник не лечит
Эти лёгкие ссадины троп,
Что туман в неизвестность ведут.
Солнца жар, грациозность хромых
Листопадов —
Всё исчезло как сон
В роговицах темнеющих луж.
В них хранится тепло
Твоего говорящего взгляда,
Архитектор рельефов земных,
Провожатый потерянных душ.




«Тонкой памяти рук, обнимавших когда-то…»


Тонкой памяти рук, обнимавших когда-то
Безразличную юность мою,
Посвящаю симфонию нежности и сожаления.
Я себя убивал, я рубил на корню,
А теперь у рассветов молю о прощении.
Мне не скажет никто, где живут мои старые книги,
Совершенно не греет пальто.
Я меняю столетья на миги
И делю на шаги неразрывность дорог.
Просыпается снежная соль на беду.
Голод тянется к хлебному боку,
Но смыкаю я губы. Крошу его уткам в пруду.




«Господи, брось меня в чёрную падь…»


Господи, брось меня в чёрную падь,
Чтобы до осени камнем на дне лежать.
Листьями, ветром изжёванными покрой.
Дождями холодными тело моё омой.
Пусть не слепит мне глаза заря.
Пусть не звучит мой голос зазря.
Пусть тёмную воду пленя,
Закуёт берега ледостав.
Только прошу тебя, душу себе оставь.




Детство


Мне вдруг вспомнилось детство.
Скамейка. Сваебоя гремучая трель.
Руки матери с запахом теста
И промокший звенящий апрель.
Городская пустынная площадь,
Одинокий трамвай номер три,
Голубая тряпичная лошадь
И свинья с пятаками внутри.
Подоконник с облупленной краской,
Чёрно-белый котёнок у ног.
Парта. Глобус. Портреты. Указка.
Оглушающий школьный звонок.
Крошки мела на пыльной дорожке.
Тень акации, свет фонарей.
Книга сказок, где всё – понарошку,
Солнце ярче и небо синей.
Детство… Боль от разбитых коленей
Пострашнее разбитых сердец…
И блестит то счастливое время
Как упавший в песок леденец.




Лес


Сквозь еловые ресницы лес глядит на города,
По щекам его струится речек мутная вода.
Кто ты? Где ты?
Мёртвой тайны глаз навыкате застыл.
Совпадения случайны. Заверения пусты.
Оторвись от жёсткой корки,
Камнем в небо упади.
На вселенские задворки,
Жалкий плакальщик, гляди.
С кем под кронами глухими
Коротали времена
Твои жены золотые и любимая одна?
Комом в горле пересохшем
Застревают имена…
Кто ты? Где ты?
В чём печаль свою полощешь,
Чем душа твоя больна?
Светит сердце ржаво-красным
Из межрёберных колец.
Как осёл из старой басни
На погосте спит мертвец.
В горе жил, а в счастье не жил.
Облака кладут на плечи
Шкурой белой, грязным мехом,
Тянут жилы долгим эхом
Дерева-анахореты:
Молчаливый человечек, отзывайся,
Кто ты? Где ты?..




Максим Букин








Поэт и писатель двадцать первого века. Родился 17 ноября 1996 года в городе Крымске Краснодарского края.

Максим Дмитриевич из среднестатистической семьи. Начальное и среднее образование получил в лучшей школе города. По её окончании поступил в Кубанский государственный медицинский университет. На третьем курсе решился забрать документы и попробовать себя в новых начинаниях. Попутно приступил к написанию первого романа.

На сегодняшний день пишет романы и стихи. Участвует во многих конкурсах, а также публикуется на страницах альманахов от различных издательств.

В конце октября 2020 года впервые «попал на бумагу» в сборник стихов от Русского литературного центра – «Русская история страсти» – и реинкарнированный первый выпуск журнала «Современные записки», также со стихами.

Кандидат в члены Интернационального Союза писателей.




Порою ажитация…


Порою ажитация столь непомерна,
Что, расплескав её бездонную купель
И рваных сил старинную дилемму,
Смиренно угасает жизненная прель.

Порою ажитация тугой купели
Скитается с надеждой обрести
Засушливые земли Мариэли,
Где от прострации не видно и дуги.

Порою ажитация грехов зверее,
Что нацарапаны на манускрипте Антов…
А лицезрение таких грехов сроднее
Той муке, что лукает в ятовь.




Людские сады


Где роздых изыскать, что захоронен белым поднебесьем?
Застать, изречь, изменживать, что корни
мои угодили в ветошь.
Где никто не переберёт слепое обличье…
И никто не проронит: «Он был наверняка излишек…»

Где бы урочище мне изыскать,
Что ухитит плюгавым холстом,
Где раздольно можно шагать,
И никто не наложит свой гонор?

Где бы смог разустаться, склониться,
И ничто не проникнет в Сион.
Где пустынное марево катит
Жнивьё отмерших хлебов.

Где покорно цепляют зажор.
Тленный глаз – большинству новизна.
И не ведают больше ростков,
Ведь в уклад не пущают лжеца.

Ранним утром за чашечкой чая
Вкусив тихий звон пустоты,
Утвердительно принимаю:
– Не вернусь я в людские сады!




Голиаф


Катарсис, боль и отречение…
Вчера зияла пустота.
Как Голиаф, бреду вдоль моря и жду, что вскоре голова
моя окажется у ног Софии, которая давно ждала меня.

– Родная, я шагами землю мерил…
И вот явился пред тобой.
Прости, конечно, что не прежний, цельный,
но по-другому я не смог.

Оставил душу я в пустыне,
Где Моисей бродил годами.
А тело бренное моё там, где воцаряет Сатана…

Я предал родину и лица позабыл
Детей, и матери слова:
– Ты должен помнить любящих и то,
что есть обратная дорога…

Но я забыл… Не без причины…
Вина – инверсия души.
Теперь для грусти места нет.
Я выменял всё на надежду обрести…

Как Голиаф, стою я на вершине…
Готов сражаться с тысячной ордой.
Но знаю: неизбежен тот,
кто все мои мечты гранитным камнем обречёт…




Любовь прошла…


Я вдруг решился написать тебе.
Не знаю, что сподвигло на такую глупость.
Моя любовь практически иссохла по тебе,
Я заново учусь любить и быть любимым.

Как видишь, я пишу стихи,
А о тебе пишу впервые.
Нет. Не забыл я о тебе,
Как раз наоборот: всё это время помнил.

Наверное, не знаешь ты,
Какое это было время.
Я всем твердил, что больше нет любви
И что моё уж сердце позабыло!

Я не звонил и не писал
С надеждой, что тебя забуду вскоре.
И каждой ночью перед сном мечтал,
Как будешь рядом ты со мной.

И благодарен я тебе,
Что не звонила, не писала.
Вот только думается мне,
Что ты меня не вспоминала.

Не думала о том, как я любил,
Как был не против провести с тобою жизнь.
Как завели с тобою бы детей
И в старости могли гордиться ими.

Мы встретились уж слишком рано,
И мне сквозь боль пришлось уйти.
Но опыт, что унёс с собой я,
Навеки будет течь в моей крови.




Йонас Вайткунас








Родился в Литве 25 апреля 1945 года. Когда ему было три года, семья переехала в Сибирь. Там он и научился русскому алфавиту. В 1958 году вернулись на родину, пришлось изучать литовский язык.

Написал 20 книг, из них 3 на русском языке. Издал 8 книг.

Сейчас занимается земледелием.




Йонас мысль


(Три страницы из книги, выпущенной в серии

«Современники и классики»)



Кто читает, тот поймёт,

Кто не читает, пропадёт.



Мы в тупике



Не тот канал, Йонас, смотришь.

Ну точно чёрт опять поселился.

Вот так МОИ родные, греки, итальянцы,

Пора счёт сводить, придётся зелень сажать.

Это наши предки, передовики, однополчане,

Курс на восток бери, жаль, карты нету под рукой,

Меридиан, может, и тот, но до Индии не надо.

А почему, Йонас, Рим да Ватикан пропустил?

Да там наша история.

Твоя, Йонас, история и россиян под Атлантом.

Но это не доказано, это лишь версия,

Но и не опровергнута (может, не то слово).

Значит, 50x50, это как весы, ТЕБЕ половина,

Да и мне хочется хоть один процент.

А ты на какой стороне, Йонас?

Хороший вопрос, даже мудрый, Ватикану конец.

Не спеши, Йонас, ты удочку только забросил.

Неужель до россиян ещё не дошло, что крест –

Это не только смерть, но его ещё надо нести.

А когда и почему на нашем, то есть на Итальянском

Кресте, ещё один внизу по центру и искоси?

Ты, Йонас, спроси у Недоносцева и узнаешь.

Так что он нёс и не донёс, что-то не пойму.

Трудно, Йонас, когда до мужика не доходит.

Мужиком и я могу быть, но как с крестом быть?

На башнях да и на куполах пусть стоят,

Историю не поменяешь, а новую построишь.

Конечно, Йонас, не ты один, но будешь господин.

Сперва чёрт, потом крест, а потом господин.

Ну вот, Йонас, и ответ получил, а три, Йонас,

Твоя самая счастливая цифра.

А если не понял, разберётесь в тупике.



Ослы не читают



Ну где ты, Йонас, так долго застрял,

Да и поднять тебя невозможно: спишь как осёл.

Раз ослом будешь называть, не буду писать.

А чем осёл хуже тебя? Он думает, как и ты.

Попробуй, поставь его на две ноги, тогда сравняй.

Ну ладно, Йонас, ты не осёл, ты умный, умнее всех.

Вот это ТЫ и переборщил, слыхивал и умнее.

Ты что, Йонас, сплетни собираешь?

Надо слушать, а не слышать.

Разницы не вижу, не услышишь, не будешь слушать.

А почему дальше не пишешь?

Жду… пока мысль не подошла.

А Я не слышал, что мысль ноги имеет.

Вот видишь, и ТЫ слышишь, а не слушаешь.

А МНЕ нечего слушать, МЕНЯ нет.

Тогда я ТЕБЯ могу ослом обзывать.

У тебя, Йонас, нету стыда, ядрёна мать.

С БОГОМ Вселенной честь имеешь и ещё шутишь.

Извини, так бы и сказал, я думал, адъютант меня поднял.

Вот видишь, осёл лучше тебя, он думает, не спит.

Но он писать не умеет, да и вряд ли когда научится.

А он и без учёбы умный, заставь его работать как тебя.

Значит, бомжи лучше меня?

Я не про красоту, Йонас, говорю, а про доброту.

А я не сорю и не собираюсь мусор собирать.

А Я не собираюсь тебя заставлять,

Но передай братьям, раз писать умеешь.

Извини, перебью, каким братьям, ослы тоже

Не чужие, да и свиньи, и лошади, кровь та же самая.

С каких пор свиньи, да и лошади, начали читать?

Только что сказал, что ослы никогда не будут писать.

Я не сказал, что ослы никогда не будут читать.

Ну, раз и литовцы не забыли русский язык, значит, всем

Ослам.



Официально нету



А теперь, Йонас, о деле, вот десяток уже

Кончается. А перемен на твоей Земле никаких не

вижу.

Во-первых, Она не только моя, а во-вторых,

Не я руковожу этим парадом, я только перевожу.

Вот за то, что понял МЕНЯ, Я тебя приветствую.

Могу спросить, долго ли мы будем воевать?

Пока они не будут слушать тебя.

Ответ понятный, но не достигаемый.

А ты что, Йонас, уходишь или висишь уже?

Есть более технический приём да и лицо не синеет.

Кровь спускать, Йонас, грешно.

У нас перемены, грешить не стыдно.

И ты совсем спокоен?

А чего мне волноваться, я не грешу.

И жена ничего, не выгоняет тебя?

Я про кровь, она старая, а ТЫ – про секс.

Вот юноша нашёлся, молодняк.

Когда-то назвал меня, что я похожий на ТЕБЯ.

Что память не барахлит, это хорошо, но не забудь:

Ты никогда не сможешь быть похожим на МЕНЯ.

А я думаю, что смогу, когда не станет уже меня.

Вообще ты прав, но надо сперва заслужить и

доказать.

А есть ли смысл ослу доказывать?

Ты, Йонас, прав, ослу уже не докажешь.

Значит, пятьдесят процентов отвоевал.

Воевать, Йонас, не только грешно, но и

смертельно.

Не так меня понял, я буду только слушать, а не

доказывать.

Я тебя понял, зачем повторять?

Женщины любят, особенно молодые.

Ты что, Йонас, в борделе был?

Да нет, мимоходом проходил.

Что, и у вас в Литве есть красные улицы?




Ольга Васильева








Родилась в Санкт-Петербурге. В 1981 году окончила русское отделение филологического факультета Ленинградского государственного университета (ЛГУ, ныне – СпбГУ). Работала переводчиком испанского и итальянского языков. Много занималась переводами испанских поэтов.

В 2019 году в издательстве «Перо» вышла книга её стихов «Лёгкая лира (1974–2019)».

В 2020-м в издательстве ИСП опубликовала вторую книгу – «Транзит» – и сборник переводов испанской поэзии 17–19 веков под названием «Неожиданная классика».

Имеется своя страница в «Стихи. ру» и в «Mundopoes?a» на испанском языке как Olga Danielan.

Участвовала в ММКВЯ в сентябре 2020 года.




Коронавирусные стихотворения





Турбулентность


Всё время турбулентность.
Самолёт вот-вот развалится.
Сохранять ли самообладание?
Или молиться в отчаянии?
Или стихи читать
Как заклинание?
Или вцепиться в кресло?
Или в соседа?
И начать беседу
О вечности?
Или неуместно?
В общем,
Турбулентность
Повсеместно.




Просто так


Ты спрашиваешь: «Ну как?»
Ничего хорошего.
Хочется сказать
Что-нибудь утешающее.
Но
Просто говорю: «Чума».
Или «Пауза»,
«Антракт»,
«Катастрофа»
И так далее.
Господь развлекается.
Мы надоели ему
Своим ничтожеством.
Размножились.
Но качество…
Не то.
Не вдохновляет.
Пора бы опустить занавес.
Спектакль закончился
Провалом.
Полностью.




«А на бытовом уровне…»


А на бытовом уровне
Буду бродить
Туда-сюда
По аллее Славы
И созерцать,
Как почки распускаются.
Не для нас.
В интервале
Между
Здесь и Там.




«Вот и заря идёт…»


Вот и заря идёт,
Слабо-оранжевая
И голубая.
Прости, Господь,
Если можешь,
И меня тоже.
Просто так.




Отсюда – Туда


Это я оторвалась от реальности?
Или она от меня?
И это переход гуманный
Отсюда – Туда?




Ole


Танцуют
Испанские полицейские
Под детскую песенку,
И им подпевают
Из окон
Запертые коронавирусом
Заражённые,
И хлопают.
Вот это да…
В испанцев
Моё сердце влюблённое
Навсегда.




Актуальные заметки





«Вы можете насладиться…»


Вы можете насладиться
Выставкой на удалёнке
Или помолиться
В своей комнате.




«Большой антракт…»


Большой антракт
В человеческой комедии,
И следующий акт —
Неведом нам.




«Классическое единство драмы…»


Классическое единство драмы —
Место действия, времени и сюжета.
Только непонятно:
Будет ли продолжение
Или собирать вещички
На выход?
Или это репетиция
Генеральная
Премьеры
Под названием
«Конец света»?




«Дожили…»


Дожили.
Хочу выпить
Чашку кофе с пирожным,
А мне говорят,
Что это невозможно.
Пей кофе дома,
Чтоб никакого урона
Для окружающих,
И никто не помрёт
В будущем
Ближайшем.




«Какой-то конец…»


Какой-то конец
Не эстетический.
Ничего романтического.
Не потоп, не землетрясение.
Не падение
Метеорита,
А эпидемия —
Гриппа.
Особая.
Правда, коронавирусом
Наречённая.
Не выходите из дома.
Просто.




«Прощай…»


Прощай,
«Лавка писателя»
С тирамису
И «Метрополь»,
С трубочкой
Или булочкой,
Со сливками,
Заварной
Времён детства…
Кто мог ожидать
Такой подлости
Сверху?
Так мелочно…
И уровень не тот,
Господь.
Или это только начало
Песни?




«Давайте помолимся…»


Давайте помолимся
Соборно,
Может, Господь скажет:
«Довольно»?




«Не получаются больше…»


Не получаются больше
Стихи возвышенные.
Были восторги, но
Все вышли.

И виноват ли в том
Коронавирус?
Или же нам послал
Господь милость?




Христос


Рассыпалась птичья трель
С черёмухи
Апрельским утром.
Будет ли воскрешение
Тела и духа?
Хотела бы
Я поверить…
Но небеса
Слишком серые.
И всё же я чувствую,
Что свет присутствует,
Чуть-чуть, еле-еле.
Он здесь
И жизнью веет.




Привет


Чайка на фонарь взгромоздилась
И что-то заголосила,
Но вежливо.
Хотя бы птицы
Меня не оставляют
И с праздником поздравляют,
И с надеждой
Неведомой
И неизвестной.
Буду думать, что хочу.
Может, это привет
Из бездны.
Или от ангелов
Любезных.




Безусловно


Солнце садилось, садилось, садилось
За горизонтом.
А я смотрела, смотрела, смотрела…
Безмолвно.
Оно садилось.
Безусловно.
Но оказалось,
Что был рассвет.




Черёмуха


На сорванных ветках
Зацветает черёмуха
Еле-еле.
И в неё
Никто не верил.
Пусть цветочки хилые…
Но сердце с ними.
А вазочка с длинной шеей —
Бабушкина.
Синяя.
И солнце светит в глаз
В первой половине
Дня.
Вот и все мои радости
В карантине.
Не пойти ли
Гулять
За следующей партией
Контрабанды
Жизни?




Карантин и любовь


Вот и закончилась
Наша любовь-эпопея.
Только масштаб у неё —
Эпидемия.




«Мой драгоценный друг!..»


Мой драгоценный друг!
Сокровище!
Как мир вокруг
Скукожился!




«Не поддаёшься никак ты…»


Не поддаёшься никак ты
На провокации.
Нет отзвука никакого,
Сломалась биолокация.
Или охрана твоя
Излишне суровая?
Или замуровался ты
Дома?
Чтоб не проникнул в щель
Коронавирус
И заодно меня
Приговорил
На вынос?




«О любовь безжалостно удалённая!..»


О любовь безжалостно удалённая!
Кипит душа моя возмущённая!




Остаток


Обижаться как-то неловко —
У всех столько всего,
И справедливость однобока,
Нам не понять её.

И будешь в чистом остатке
(Может, кому-то смешно)
Любоваться цветочком в вазе
И смотреть на закат в окно.




Башни

аллегория


Вознеслись близнецы-башни
Торгового центра.
Врезался террорист —
И нет ни цента.




Приют


Привет тебе, прекрасное бревно!
Так вот где жизнь окончить суждено…

Нашёл приют на старость лет пиит
И, как на троне, на бревне сидит.

И карканье ворон, сей диссонанс,
Лишь услаждает мой блаженный транс.




Смутные времена


Наступили смутные времена.
Солнца не видно.
Снег падает серый,
Как влажная бумага
Плохого качества.
Снится Эрмитаж,
Переполненный
Посетителями.
Не войти, не выйти.
Только через церковь Петра
И Павла.
Готическую.
Можно бесплатно.
Сторожа
Куда-то делись.
Нужно успеть
Показать
Зал
Александра Первого
И одежду
Николая
Расстрелянного,
Но время вышло.
В автобус уселись
И ждут отправления
Туристы.
Неизвестно куда.
Перечисляю жаждущим
Имена
Поэтов
С факультета
Филологического:
Блок, Некрасов,
Гумилёв
И т. д., et cetera,
С гордостью поэтической.
Эпидемия.
Пробую
На вкус словА.
И они мне не нравятся.
Категорически.
Обнять кого-нибудь…
Но нельзя —
Растворяются
В сумерках
Прозаических.
В чистом виде
Только слякоть
И грязь
С солью
От падений
Профилактических.
Новый год приближается,
Но никто не кричит «Ура!»
Все закрылись от всех.
Герметически.
И единственное окно —
Экран компьютера
И телевизора.
Связь
Электронных нитей,
Опутавших человечество.
Новая форма жизни.

20.12.2020




Борис Губанов



Коренной петербуржец. Физик-лазерщик, кандидат технических наук, доцент, автор более 100 научных трудов, а попутно – текстов песен о командированных и шуточных комментариев. Как член Малого Совета Горсовета и зампредседателя райсовета, а позже при выборах в Госдуму Российской Федерации и Законодательное собрание Санкт-Петербурга в 1990-98 гг. опубликовал 24 газетные статьи. Работая заместителем директора и юристом антикварной фирмы, окончил Рисовальные классы при Академии художеств, обучился ремеслу художника-реставратора. В Санкт-Петербургской государственной академии культуры преподавал спецкурс для будущих антикваров. В 2005 году вернулся в Мариинский дворец как помощник зампредседателя Заксобрания Санкт-Петербурга. В 2017-м опубликовал на Прозе. ру мемуары «Жатва», сдобренные фантастическим сюжетом. Они изданы в канадском издательстве «Altaspera Publishing» в 2019 году. А в 2020-м в издательстве «Ридеро» выпущены 11 книг этих воспоминаний и фантастическая часть – «Жатва после смерти». Венок сонетов напечатан в спецвыпуске «Истории любви» альманаха «Российский колокол».




«Дедские» стишки на 8 апреля


Посвящаются моему внуку Арсению Ильичу





2010. НАПУТСТВИЕ ВНУКУ


Здравствуй, Новый Человек!
Начинай свой долгий век!
Ты увидишь Землю, небо,
Мир, который ещё не был,

И зверюшек, и людишек.
И поймёшь ты, кто чем дышит.
Наберёшься ты идей
Древних и живых людей

И свою сыграешь роль.
В чём-то будешь ты Король!
Только не руби сплеча
По примеру Ильича.

Вова был мерзавцев гений,
А тебя зовут Арсений.
Быть Мужчиной, не иначе —
Вот что имя твоё значит!




2011


Чья улыбка солнца краше?
Кто родное счастье наше?
Чей голубоглазый взгляд
Покоряет всех подряд?

Чьи весёлые кудряшки
Доведут меня до Пряжки,
А шесть остреньких зубов
Прогрызают до основ?

Кто топочет и агучит,
А слова «деда» не разучит?
Кто на свете прожил год,
И кого боится кот?

Это мой внучок Арсюша,
В плен забрал мою он душу.




2012


Маленький волшебник мало говорит,
Пальчиком укажет – теремок стоит,
Хитро улыбнётся – перед ним верблюд,
Только скажет «мама» – куча вкусных блюд.

Если зазевает – значит, спать пора,
Мигом подбегают, скажет лишь «А-А»,
А в глаза заглянет – ясно всё без слов,
Ручкой пожелает всем счастливых снов.

Ну а захохочет – все кричат «ура!»
Этому волшебнику нынче года два.




2013


Очень-очень хочу, чтобы ты был счастливым,
Добрым, сильным, весёлым, здоровым, красивым,
Чтоб любил ты читать интересные книжки,
Прыгать, бегать, скакать, баловаться (не слишком),

Чтобы с дедушкой было играть интересно,
Чтоб в музеи возили и часто, и честно,
Чтобы ты научился петь в хоре и соло,
Чтобы плавал как рыба морского посола,

Буквы чтобы читал и писал их красиво.
Всё вот это и нужно, чтобы был ты счастливым.




2014. «ДЕДСКОЕ» ПРОЩАЛЬНОЕ


До свиданья, внук мой, до свиданья,
«Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди»[1 - Для взрослых: Сергей Александрович, прости за плагиат, но, когда жизнь на волоске и сердце в крови, лучше не скажешь.].

Я люблю тебя, и нет на свете силы
Разлучить нас. О тебе молюсь.
Знаю я, живой иль из могилы
С этой книгой я к тебе вернусь.




2015. НУ-КА, УГАДАЙ, ГДЕ ОШИБКА?


Развесёлый и лохматый
Сел на дедушку с лопатой.
Дедушка пыхтел, но вёз
Как старинный дедовоз.
– Неправильно, надо говорить «паровоз»!

Было море по колено,
А сейчас заледелено.
– Нет, неправильно, дедушка, «заледенело»!

И с внучком пошёл в поход
По заливу дедоход.
– Нет, нет, «снегоход»!

Шарик лётчика узнал,
За собой в полёт позвал.
Далеко ли унесёт
Внука толстый дедолёт?
– Не «дедолёт», а «самолёт»! Нет, «звездолёт»!




2016


Живёт моя отрада в высоком терему,
А в терем тот высокий нет хода никому.
В том тереме высоком есть комнатка одна,
Парит над ней кораблик от мачты и до дна.

Стоит там у штурвала мой милый капитан,
Ведёт он свой кораблик в одну из дальних стран.
А в той стране чудесной я повстречаюсь с ним,
Был только б лес зелёным, а небо – голубым.




2017


Раз, два, три, четыре, пять —
Вышел зайчик погулять.
Тут дедуля выбегает,
Сразу зайчика хватает:

«Пиф-паф, ой-ой-ой,
Выходи гулять со мной!
А потом не баловать —
Будем вместе рисовать.

Наберись терпенья, зайчик,
Ты, Арсюша, взрослый мальчик!»
Было шесть, стало семь,
Заяц стал большим совсем!




2018


Ах, какое совпаденье!
В этот год твой день рожденья
С той же цифрой, сколько лет,
Красишь ты наш белый свет.

А другое совпаденье —
С днём Христова Воскресенья.
Поедая куличи,
«Хэппи бёздей!» покричим.

Вот тебе велосипед,
Для него преграды нет.
Если встанет на дыбы,
Цифру 8 видишь ты.

Жизнь твоя как велогонка.
Дам совет тебе вдогонку:
«Жми, Арсюша, на педали!
Впереди блестят медали!»




2019


УКАЗ

Его Величества Императора Всероссийского

ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Своему славному потомку АРСЕНИЮ

Словно крепостной гранит
Стенка шведская стоит.
Вспомни славный наш аврал —
Пётр Первый Нарву брал.

Все преграды превозмог,
Наглым шведам дал урок.
Дабы ростом стать с Петра,
Начинай свой штурм с утра!

Полезай на стену эту,
Чтоб добыть себе победу!
Ника только ловких метит —
Покрутись на кольцах этих!

На турник – как на турнир,
Подтянись – и ты кумир!
Если нет пути назад,
Забирайся на канат!

Снова вверх-вниз головой
По лесенке штурмовой!
Вот теперь ты повелитель,
Всех напастей победитель.

Все народы – стар и млад —
Прокричат тебе «Виват!»




2020


Не бывает юбилей
Без пятёрок и нулей.
10 лет – любому видно —
Выглядит вполне солидно.

Третий год как в хоровом,
Плюс в художественной – два,
В сумме – пять. Живой едва,
Делаешь себя трудом,

Чтоб на радость всех родных,
Десять пальцев золотых
Выбили оценку 5
На экзамене опять!




2021


Мы купили вам скворечник,

Мой птенец звонкоголосый,

Чтобы петь ты научился

На улице Мастерской[2 - На Мастерской ул. в Петербурге расположено Хоровое училище им. М.И. Глинки.].

А в скворечник притащили

Кухню, ванную, диваны,

Шкаф, столы и стулья, даже

Пианино занесли.

Там внутри висят картины,

Там стоят рядами книги,

На широкой на кровати

Два родителя сопят.

День за днём, перелетая

Из скворечника в мальчишник,

Будешь ты всё выше, круче

Набираться мастерства.

А в конце недели трудной,

На субботу-воскресенье,

Вы к нам в Лисий Нос летите.

С бабушкой вас очень ждём!

Чтоб отметить эту дату,

Подойди к клавиатуре

И нажми две единицы –

До-диез и ми-бемоль!




Наталья Корзон








Родилась 18 августа 1983 года в Ангарске. Окончила школу № 10, технологический факультет Ангарского государственного технического университета по специальности «Химическая технология топлива». Работала в различных сферах деятельности в том же городе, но остановилась на литературной.

Участник конкурсов: «Писатель года – 2014» (2015, 2017, 2018, 2019), «Русь моя – 2016», «Новый взгляд – 2016». За участие в конкурсах «Писатель года – 2014» (2015, 2017, 2018,2019) награждена дипломами «Номинант национальной литературной премии «Писатель года – 2015» (2016, 2017, 2018, 2019). За участие в конкурсе «Писатель года -2018» – медалью В.В. Маяковского. В 2019 году награждена медалью в честь юбилея (65 лет) Интернационального Союза писателей. Номинант на Лондонскую литературную премию 2015–2019 гг. Удостоена почётного знака премии, а также именной плакетки. Ей присвоено звание «Лучший писатель года 2015–2019 гг.». В 2018 году – кандидат в члены Интернационального Союза писателей. В 2020 году – руководитель проектов «По страницам биографии» (https:// dobro.ru/project/10003483) и «К 125-летию со дня рождения С.А. Есенина» (https://dobro.ru/project/10002680 (https://dobro.ru/project/10002680)).




Куда уходит путь?


Куда уходит путь из рельс серебряно-стальных,
Накрепко перекрытых шпалой деревянной, что
Вымокла под талым снегом ранней весной?
Куда спешит их крепкая серебряная сталь?..

Наверное, в неизвестность, а может, в бесконечность.
Всё может быть, но неизвестен путь их молчаливый…

И всё же, захватив небольшую часть вокзального перрона,
Он снежно-талой шпалой уходит в лес угрюмый,
Который до конца не успел проснуться от зимы,
А дальше мчится в хмурую еловую тайгу,
А после вовсе исчезает, как будто обрезая
Сталь бегущего серебра, не желая быть скреплённым
Промокшей шпалой, что предвещает быть размытой
Талым снегом, что вскоре побежит ручьём…

…пока же бегут рельсы вдоль вокзального перрона,
Разрезая сталью серебра нетронутые белые снега,
Которые за немой параллелью промокших шпал
Засыпали равниной деревенские дома, что зачастую
Кособоки и даже неказисты, но дышат жизнью,
Как и красно-белые турбины комбината, что густым
Серым дымом тянутся к холодным небесам.

И невдомёк турбинам огроме-енным, что
Куда-то тянутся, а может, мчатся стальные рельсы,
Скреплённые промокшей насквозь шпалой, что
Обещает в нить размытой быть, а после вовсе
Развалиться и отпустить серебряную сталь
В еловую угрюмую тайгу, которая с приходом лета
Расцветёт и будет улыбаться, забыв морозную зиму…




Полюса


Небо и земля как разные поля
Одной планеты неделимой.
Словно зеркала глядят друг в друга
Сквозь стекло воздушного пространства.

Воздух и вода как полюса,
Что тянутся друг к другу,
Но не сойтись им никогда
В пространстве безграничном…

Разные стихии света
Тянутся друг к другу,
Но сойтись не могут,
Меж собой враждуя,

Но отчего же сила притяжения их
В парадоксе мира и вселенной?
Отчего вражда стихий, когда
В друг друге так нуждаются они?

Когда они необходимы всем
И невозможна жизнь без них?
К чему вражда их, в то же
Время притяжение как магнитом?

Всё оттого, что без стихий,
Что так важны и так бунтуют
Меж собой, порой, неумолимо
Не было б вселенной и веков…




Летят мгновения


Летят мгновения сквозь времени поток.
Бегут они через секунды и часы,
В года, века сливаясь незаметно,
И всё ж порой, остановившись,
Замечаешь их былой невидимый полёт.

Мгновения лишь торопятся, спешат
Невидимо, неслышно даже,
Забывая нам напомнить о себе,
Но в сплетении скоротечных лет
Дадут свой громкий, видный отголосок…

Зачем случилось что-то?
А может, для чего произошло?
Сразу сложно дать ответ
На сей вопрос замысловатый.

И всё ж ответы есть на все вопросы,
На все события жизни, что случились
Невзначай, случайно, невпопад
Или же наоборот специально.

Ведь не бывает ничего случайно.
Не происходит действие с чего-то,
Из-за кого-то, что быть могло причиной
И все ж в мгновений вихрях произошло,

А после в годы слилось
И оставило свой след
На долгие и длинные года, что
Станут вековой эпохой…
Для людей, природы, мира
И непредсказуемой вселенной.




Пилигрим


В вечном споре с самим собой пилигрим.
Не может он найти ответа на вопрос,
Который уж давным-давно созрел,
А ответа нет на сей вопрос незаурядный.

Нет решения у загадки странника седого
Оттого, что не в силах он справиться
С сердцем и душой разуму вопреки,
Который ему немо шепчет, пытаясь робко
Вслух произнести: «Куда ты спешишь?
Торопишься куда и зачем?» Но…

Но нет ответа у странника вечного,
Который мечтает о доме и семье,
Уюте, лепете детей, что не даст
Тишины, и будет нарушен покой.

Но куда же извечному путнику без дорог,
Странствий, открытий? Ведь не всё ж
Успел он обойти в палящий зной и холод,
Не все тропинки леса и тайги он обошёл…

Пусть будут дожди проливаться,
Морозы ветра задувать, от которых
Согреться порой невозможно,
Спрятаться негде, как и от знойного
Палящего солнца, что обжигает лучами,
Засухой убивает природы стихию.

Но не страшны они пилигриму,
Который желает мир весь обойти
И всё, что неизвестно, разузнать
Вопреки дорогим, заветным мечтам!




Лариса Кулямина








Родилась в 1950 году. Проживает в г. Северске Томской области.

Начало её творческого пути положено в литературно-творческом объединении «Гармония», где в 2012 году она получила свою первую серьёзную награду – диплом I степени областного жюри в конкурсе «Мир волнующий, зовущий» в честь Дня поэзии. Это явилось хорошим стимулом для совершенствования. Результатом стали не только свои сборники, но и участие в различных альманахах как внутри страны, так и за рубежом.

В настоящее время является кандидатом Интернационального Союза писателей.




Пастораль


По Сюите Свиридова «Взгляд на Россию девятнадцатого века», тема 5-я

Запрягу вороных, прокачусь по просторам,
По лугам заливным, где растёт бражный хмель.
Понукая игривых, со свистом задорным,
Пронесусь, а за бричкою – пыль, как метель.

До чего же прекрасна сторонка родная,
Дух пьянящей свободы здесь сводит с ума.
Чувство вечной любви к ней внутри закипает,
И его моё сердце впитало сполна.

Мужики на полях косят росные травы,
И под солнцем, устав, пьют ядрёный квасок,
Пусть мозолисты пальцы, ладони шершавы,
Не смутит косарей, им ещё бы глоток.

Колокольный трезвон созывает на службу,
Стар и млад услыхав, помолиться идут.
Разговоры ведут мужики у конюшен,
Ну а бабы в домах караваи пекут.

Ах, Россиюшка-матушка, ширь да просторы,
Дух дурманит медовый с цветущих полей.
Необъятную даль не окинуть мне взором,
Вороные красавцы, вперёд же, быстрей!




Мун Чонхи Дикая роза

(по мотивам)


Когда аромат растекался весною
И свежая зелень вплеталась в кусты,
Я дикою розой цвела и, не скрою,
Хранила томленье, в душе был лишь ты.

И часто, страдая от боли, сомнений,
Всё слёзы лила и теряла красу.
Бутон распустила, сменив настроенье,
Былое встряхнула как с листьев росу.

И вновь по весне я вся в белом красуюсь.
Зачем увядать? Нет мне смысла грустить.
В шипах я печали свои маскирую,
Хочу, как и прежде, любовью цвести.




Осенний сплин


Город окутан тоскою туманной,
Морось осенняя, пасмурный день.
И фонари, что бредут караваном,
Бликами светят в вечерней воде.

Тень расплылась серебром в амальгаме,
Груды опавшие жёлтых монет
Щедро разбросаны меж фонарями,
Где-то уныло играет кларнет.

Редкий прохожий, зонтом прикрываясь,
Старчески сгорбившись, скрыться спешит.
Эта картина тоску навевает
В недрах моей бесприютной души.




Осенний синдром


В камине треск огня, шипение поленьев,
Горячий, с кардамоном кофе Медельин —
Всё это осень, с нею холод, я в смиреньи,
Сегодня он мой гость – осенний Арлекин.

Простывшая от равнодушия внимаю
На то, как на манеж выходит мой герой,
Он в сговоре с моей судьбой, и я вздыхаю,
Увидев на стекле лист клёна золотой.

Осенние мотивы навевают скуку,
И оттого неспешно кофе с пенкой пью.
А мой паяц смеётся, он идёт по кругу,
Играя роль, испытывать судьбу мою.




Беспокойство


Прогноз не утешит, шальная погода,
Сезонная слякоть, и ныть проводам.
Ссутулился тополь, грустит от чего-то,
И серостью сеять опять небесам.
Елозит волчком суета бесконечно,
Бросает вибрацию шум городов.
И рокотом хриплым мысль изувечена
У низкопоклонников и дураков.
Скорее бы выйти из разных предтечей.
Внутри всё в застое, душа в кабале,
Дышать всё труднее и, кажется, нечем,
Отчаявшись, кто-то сидит на игле.
О, как же тоскливо, возможно, мы в коме,
Ведомые жизнью, и я словно слеп,
Внутри беспокойство с неясным синдромом.
О, сколько в округе таких вот калек!
Ах, если б могли мы усилием воли
И страхи крушить, и терпенье ломать,
Сбывалось бы то, что желалось до боли —
Синдром невралгии с каждого снять.




Николай Макаров-Тюкалинский








Настоящее имя – Николай Макаров. Живёт в г. Тюкалинске Омской области. Окончил Омский сельскохозяйственный техникум, Омский сельскохозяйственный институт имени С.М. Кирова. Параллельно вечерами работал в Народном театре, где был заведующим постановочной части и художником-декоратором. Трудовую деятельность начинал трактористом, работал инженером в совхозе-техникуме, преподавал специальные технические дисциплины в училище и колледже.

Почётный работник среднего профессионального образования Российской Федерации, обладатель премии мэра города Тюкалинска «За вклад в развитие и воспитание молодёжи». Занесён в Книгу почёта работников культуры города.

В поэтическом творчестве чаще всего обращается к гражданской и патриотической лирике, касается актуальных тем. Пишет также любовную лирику, иронические стихи, произведения для детей. Публиковался в альманахах Российского союза писателей, в областной и районной прессе, сборнике «Память детская всё воскрешает».




Найдёныш

По мотивам воспоминаний Ольги Голубевой-Терех


Да, дорога фронтовая
И ухабины, и кручи
ГАЗ а-а, аж «завывает»
Змей Горынычем ползучим.

В кузове машины гайки,
Трубки, винтики, заклёпки,
Самолётные «фуфайки»,
Я и сырость посередке.

Сырость: тут роса и дождик,
А ещё из глаз порою.
Ехать просто невозможно.
Еду, мучаясь собою.

Я – такая неумёха,
Я – такая растеряха.
А шофёр – одна потеха:
Сажей вымарана «ряха».

Мимо раненые люди,
Кто с коляской, кто с котомкой.
Мамину усталость «студят»
Руки малого ребёнка.

Кровь, повязки, не повязки,
Что-то Серое Большое,
Как кошмар из старой сказки,
Над Великою Страною!

Стой! Останови машину!
Выкинь с кузова железки.
Посади того мужчину.
Ну и что – пусть будет тесно!

Я ругалась и кричала:
«Ты бездушный! Ненавижу!»
Я рыдала, умоляла.
Он скрипел зубами: «Вижу!

Слазь, а запчастей не трогай.
Нервы подбери. Не вякай.
А то слякоть на дороге.
Одного возьму! Понятно?»

Солнце к вечеру за тучи
Тоже с нами отступает.
Звук на воздухе тягучий —
Самолёты подлетают.

Прыгаю. Бегу с толпою,
Паникую. Стоп, подруга.
Что-то прямо под ногою.
Падаю – и МИГ испуга!

Изуродованным телом
Мать окутала ребёнка.
Боже! Как Оно глядело!
Это личико девчонки!

Ничего не понимая,
Всхлипывая тянет руки.
А вокруг весь мир ломают
Эти стонущие звуки.

Я опешила, стояла,
Просто подойти боялась.
«…ну иди ко мне, родная!..» —
За плечом моим раздалось.

Я, ей-богу, не узнала
В этой нежности мужчину.
Вижу, как слеза упала,
Процедилась на щетину.

«…ну иди ко мне, родная!» —
Это был не хриплый голос.
Голос Мужа! Сына! Мая!
Это – говорила Совесть!

Завернули. Закрутили
Словно в гнёздышке «найдёнка»
И к деревне подкатили.
Вот и крайняя избёнка.

Вышла дама пожилая,
Кто такие, расспросила.
«…а дитё с собой таскают…» —
Тоном словно укусила!

Тут же сразу застеснялась,
Поняла. Слова «с морозу».
Наша «гвардия» осталась
До утра, а утром проза.

Что с ребёнком делать дальше?
Ехать! Так и понимайте.
Груз для самолётов наших…
«…а ребёнка оставляйте!»

С этим словом молодуха
На руки взяла девчонку.
Солнышко моё! а ну-ка,
Отойдите-ка в сторонку.

Вот! а маленькая кроха
Обняла Её руками
И целует! Бабка, охнув,
Загремела чугунками.

Как-то так вот получилось.
Мы ещё покуда живы!
Живы! чтобы ни случилось,
…а ведь Он хорош, служивый!

Ну! Иди ко мне, родная!
Слёзы на лице мужчины.
Воля! Час назад – Стальная!
Не рыдает беспричинно!




Раиса Мелни



Раиса Фёдоровна Мельникова – поэт, прозаик, публицист, переводчик. Живёт в Вильнюсе (Литва). Магистр эдукологии. Автор двадцати книг на литовском, а также пяти сборников стихов на русском языке. Является членом Международных писательских союзов: Интернационального Союза писателей (ИСП) и Союза писателей Северной Америки (СПСА), состоит в Международной ассоциации писателей и публицистов (МАПП), литературном объединении поэтов и прозаиков «Логос», объединении русских писателей и художников «Рарог». Статьи Раисы Мельниковой публикуются в газетах, она делает переводы с литовского и на литовский язык, с македонского, сербского языков. Её стихи печатались в альманахах Литвы, Латвии, России, Белоруссии, Болгарии, Индии, США и переводились на другие языки.

Призёр фестиваля «Славянские объятия» в Болгарии.

Награждалась многими дипломами и медалями.




Из точки


Невидимая, скрытая в пространстве точка:
Начало есть и линии, и круга, и квадрата,
Основа каждой вещи, элемент субстрата,
Из облака оторванная крошка.

И безобразного курьёз, и красоты зародыш,
И в точке страсти дремлют помыслы греха,
Как отправление, где роль её тиха,
В ней то, что представляешь, то – находишь.

Планет рождение несёт существ зачатье —
Насущный зов из тайной пустоты,
Среди оглохшей тьмы и слепоты
Стремление сквозь время к нужной дате.

И в геометрии чернеет замыслом штриха,
В нём смыслом обретённым буква стала,
Всезнающей кириллицы начало,
Начало слов и пункт в конце стиха.




Зима позади


Весна наступает. Зима позади.
Барочно танцуют капели.
И даже холодные в струях дожди
Разносят безумные трели.

Играет природа небес синевой,
Несёт изменения Хронос,
И вносит земля фантазийный настрой,
Меняя ландшафтов фасоны.

Весенние дни создают миражи —
Летучих голландцев иллюзии.
Моя равноценная вечности жизнь
Направлена добрыми музами.

А я ухожу. Ты меня не держи.
В сюжете грядут перемены.
Былые пора перейти рубежи —
Вибрацией тянет Вселенная.




Наблюдение с балкона шестнадцатое

Заворожённость туманом


Горел закат, и воровато
Из его пасти шёл туман,
Даль устилал молочной ватой,
Пространство речки укрывал.
Дома, как призраки, висели
Совсем без нижних этажей,
Для фильма нового модели
Витали облаком стрижей.

Фасады маревом покрылись,
Оделись ели в чешую,
Повадки мари крокодильи
Скроили серую листву.
Сгущённое туманом время
Несло неумолимый смысл,
Размытой мглою диадемой
Загадочно эфир завис.

Покрыла сахарная вата
От края и до края путь,
И скрылись отблески заката,
Спеша в барашках утонуть.
Опудрены стволы деревьев,
Дороги в маревых клубах,
И, пудрой сахарной белея,
Дым нежно таял на губах.




Третий вид с балкона

Подвижное пространство


Подвижно было пространство
в потоке с запада на восток,
и впечатление
поспешно двигалось,
отодвигался
соседней крыши носок,
и образы в тучах,
словно клоуны в цирке,
прыгали.

И превращалось далёкое
В … – вот оно,
можно схватить рукой,
обнимать и гладить,
делать пространство уже,
и понимать
то, что было давно,
и океанский прибой
слушать.




Дифирамб кофе


О кофе! Бесподобный Бах
Любил божественный напиток
Не только в музыке, в стихах
Его восславил композитор.

Вкус кофе часто вдохновлял
Перо Бальзака и Вольтера:
Энергии давал сигнал,
Вселял писательскую веру.

И чудный кофе аромат
Нам красит все изъяны быта.
Арабики и Вы фанат?
Приятного Вам аппетита!




Девятнадцатое на балконе

Старые письма


Ах, эти старые письма!
В них ясным почерком ровным
простые вещи описаны.
За ними судьбы изломами
встают явления прошлого,
а строчки, слезой политые,
задерживают осторожно
глаза на буквах-улитках.

Хранят письма запахи сладкие —
вдруг явственно чую шафрановый,
в советах, изложенных кратко, —
звук гаммы фортепианной.

В эпистолах зрю мемуары.
Листы с черновыми краями
напомнят события старые,
шуршащими букв устами.

В осенних потёртых плащиках,
в чернильных потёках местами
хранятся послания в ящике.
Название сейфу – память.




Одиночество вдвоём


Не надо одиночества вдвоём.
Когда не тешит кофе за беседой
И душу утепляют только пледы,
Мы дух былой надежды не вдохнём.

Когда улыбка кажется игрой,
Ослаблены связующие узы
И вечером не посещают Музы,
Укрывшись под желейной бахромой,

Когда слова слоятся кривизной,
И нет тепла в мертвеющих ладонях,
А жизнь течёт по созданным шаблонам,
И комплимент наполнен пастилой,

Когда и глаз от счастья не горит,
Не радуют нагрянувшие гости,
Не выстроить нам пониманья мостик,
И в темноте не светят фонари.

Не надо одиночества вдвоём,
Когда молчит душа и голос тела,
Когда и слово в горле онемело —
Не плыть одним по морю кораблём.




Короток день


Так короток в сиянье день —
сочится мгла, и наступает вечер.
И время – человеческий предел —
бросает тело
в сумрак разноречий.
И разночтения из чаши мудрецов
не делают сознанье толерантным,
и, словно с крыльев бабочки, пыльцой
слетает время
в полое пространство.
Сжимаясь до малейшего витка,
темнеет несвершившееся время,
плывущие в раздумье облака
несут от века
тягостное бремя.
А время в темпе сквозь эпохи мчит —
и для него преград нет, отчуждений.
Жизнь наша коротка и состоит
из промелькнувших
памятных мгновений.




Игорь Нефедёнок








Родился в г. Омске. В настоящее время проживает в городе-курорте Горячий Ключ Краснодарского края. С 2008 года – член литературного объединения «Горячий Ключ».

Публикации в альманахах: «Поэт года – 2014» (т. 16»), «Поэт года – 2015» (т. 19), «Поэт года – 2020» (т. 24), «Наследие – 2015» (т. 2), «Русь моя – 2016» (т. 22), «Сборник стихов» (т. 22) 2018 г., «Российский колокол» (№ 2, 2014 г.).




Реверс


«И отдавая силы на излом,
Не помня радости блаженства…»
Как жаль, что я ещё не бог,
А призрак морока – халдейства.
Что, стужа?! – Вечность!
…Шумят ветра
В пространстве гомона чужого,
Излёт неумолимости – тоска.
По лунной круче до подъёма
Мой верный пёс: беги, строка.
Встречая вниз допрежь сойдённых,
Слегка в наклоне голова.
Былое минуло о лучшем
«Течёт со временем…
Река».




Азбучный камертон


Непечатное, не варьируется.
С догмой судится, палится.
Словеса будто огненны —
Языку неподвластные.
Чуткий ум распинается,
«Есмь и Я»…перемаются.
Бог не выше, а вот!
Изначальные каются.




Николай Поздняков








Родился 19 декабря 1947 года. По профессии судоводитель, капитан дальнего плавания.

В девяностые годы, когда всё в стране приходило в упадок, получив приглашение, уехал за границу и десять лет работал капитаном на судах иностранных судовладельцев под разными флагами. Там и начал писать стихи, чтобы не забыть язык, годами не бывая в России. Ранее писал и читал своим друзьям, по совету которых и решил публиковать стихи в интернете на сайте «Стихи. ру», где в настоящее время номинирован на премии «Наследие», «Поэт года – 2020» и «Георгиевская Лента». Специального литературного образования нет.

Тематика стихотворений: гражданская, патриотическая, любовная. Природа и море также находят своё отражение в стихах.

В литературных конкурсах, турнирах, эстафетах, фестивалях участвовать не доводилось.

Номинация на премию «Наследие» на сайте «Стихи. ру» была большим сюрпризом – думал, розыгрыш. Далее последовала номинация на премию «Георгиевская лента» и «Поэт года – 2020», что стало ещё большим сюрпризом.

До принятия в 2020 году в члены Российского союза писателей в других писательских и творческих организациях не состоял.

Сейчас готовятся публикации стихов в нескольких альманахах РСП, книга в ИСП.




Все мы дети огромной великой страны


Если в жарком бою испытал, что почём,
Значит, нужные книги ты в детстве читал.

    Владимир Высоцкий. Баллада о борьбе

Все мы дети огромной великой страны
И воспитаны были на книгах добра.
Жаль, что книгам и песням судьбой сочтены
Дни звучания и славы родного двора.

Очень жаль, что в жестокие дни перемен
Мы сожгли очень много, а что же взамен?

Я не верю в кликуш, в беспросветную мглу.
Вот появится кто-то, кто выше других,
Кто не любит железом, как он, по стеклу
И, возможно, поднимет всех тех, кто затих!




Вера, Надежда, Любовь


Нет, мне не добраться до цели
Без Веры, Надежды, Любви,
И волосы пусть поседели,
Любовь в моём сердце, живи,
А с нею незрячая Вера,
Надежда – последней в строю.
Пусть рухнет вся Новая Эра,
Я с ними всегда устою.




Старинный подсвечник


Старинный подсвечник, что в кухоньке летней,
Стоявший в углу, весь седой, незаметный,
Вниманье привлёк своим странным узором.
Его я достал и внимательным взором,
В руках покачав, осмотрев подетально,
Почистить решил, словно был он хрустальный.
Когда осторожно я пыль удалил,
Он золотом бронзы меня ослепил.
Как долго светил он в далёкой ночи
Шутам ли, красавицам, или героям,
Что воск от расплавленной белой свечи
Покрыл его плотно немаленьким слоем.
Неясно просматривался сложный узор,
Неведомым мастером чудно отлитый,
Чьё имя и память искусным огнём
Расплавлено и на века в нём залито!




Мы не все возвратились


Мы романтику боя
исключили на раз.
Было время такое —
оно выбрало нас —
Молодых и безусых
и не знавших войну.
Мы на плитах могильных
проклинали страну…
Мы не все возвратились —
половина из нас…
А верхи суетились —
те, кто отдал приказ.
Как страна изменилась,
не скажу никому.
Что мы там защищали,
не понять самому.
Ни награды, ни песни
не помогут забыть.
Жизнь теперь интересней —
да и хочется жить!
Не ушли безвозвратно
те лихие года!
Ночью снятся, да ладно —
утекает вода…
Вместе с нею уходят
боль, печаль и тревога.
Я стою молчаливо
у родного порога…
Я когда-нибудь встречусь
с кем прошёл ту войну.
Только в жизни отмечусь,
затенив седину.




Как понять непростые дни прошедших времён


Как понять непростые
дни прошедших времён,
обещания пустые
с самых разных сторон?
Кто шута бубенцы на себя примерял,
Кто-то схиму приняв, просто сгинул.
Кто-то душу в себе навсегда потерял —
Чёрным вороном мир наш покинул.
И кружило над полем войны вороньё,
громко каркая, видя всю битву.
Ну а кто-то сказал, что всё ложь и враньё,
и по горлу провёл себе бритвой.
Каждый сам выбирал или был принуждён
в плотном строе стоять на одной из сторон.
Разделились не ровно – кто верх, а кто низ.
Как один, поголовно – шашки вон! Понеслись…
Две волны повстречались, друг друга кляня.
И рубились, и мчались, не жалея коня!
Обе бились за жизнь, за себя, за страну!
Как же так получилось? За свою! За одну!
И стреляли брат в брата
из отцова ружья,
и у каждого правда —
не чужая – своя!
Мести злобная ведьма
выбирала сама
место цели и время,
и горели дома.
Горько плакали матери.
Погибали сыны.
Будь ты проклята матерно,
суть гражданской войны!
Вся земля пропиталась
жарким потом и кровью!
Но борьба продолжалась
с обоюдной любовью!
До конца! До признания —
обоюдной вины —
глубины покаяния
от другой стороны!
Нам, не путая флагов,
но сплетая концы,
наших стягов кровавых,
оборвав бубенцы,
Поклониться всем павшим,
осознать и простить,
отдых дать всем уставшим
и в любви, в мире жить!
Плачет колокол с болью,
звук разносит окрест,
Чтоб не сыпать ран солью,
есть улыбки невест!
Жизнь конечна – но вечна!
Нам в наследниках жить!
А любовь – бесконечна!
Так давайте любить!
Как рассудите, люди,
вы, живущие, нас?
Нелегко это будет.
Кто страну нашу спас?
Осознаем когда-то —
Все уйдут подлецы, —
Что страна наша – свята,
А герои – отцы!




Бой за свободу


Восход багряно-золотистый.
Он был отчаянно тревожен…
Мы подошли к врагу на выстрел…
Победный выстрел был возможен!
Наш бриг окутался дымами.
Ударил залп из всех орудий.
В тот час была ПОБЕДА с нами.
Корвет горел, кричали люди…
Мы сбили разом все их мачты…
И, получив немалый крен,
Почти разваливаясь на части,
Корвет врага попал в наш плен…
Мы подобрали тех, кто выжил.
Их капитан, что ранен в ногу,
Свой пистолет уже запыжил,
Чтоб застрелиться недотрогой…
Но не позволил ему наш…
Мы взяли их на абордаж.
Был скоротечен этот бой.
Вернулись вскоре мы домой…
Война не лёгкая прогулка.
Бьют барабаны гулко-гулко…
Встречать весь город вышел нас!
Мы – победители сейчас!
Ликует наш спасённый остров.
Корвета чёрный, жжёный остов
Поставим памятником в бухте.
Враги, смотрите, не забудьте,
Что ждёт того, кто к нам с войною…
Мы – люди МИРА и ПОКОЯ!
Но жадным каперам – пиратам
Не отдадим того, что свято —
Свой чудный остров и СВОБОДУ,
И ЖИЗНЬ, что дал Господь народу!




Я не хочу судьбу такую, как во сне


Я не хочу судьбу такую, как во сне,
но не могу её отбросить как игрушку.
Она корнями проросла уже во мне
и представляет очень древнюю старушку.
Обида, боль и безответная любовь
закрыли напрочь нерастраченную нежность.
И вот во мне почти совсем застыла кровь.
Я, замерзая, ухожу в большую снежность.
Не отогреться даже солнечным лучом.
Он тихо гладит мне заплаканные щёки.
И ничего не отложить мне на потом.
Я одинок, и сон безжалостно глубокий.
Порвать у времени связующую нить,
Вернуть обратно ничего не удаётся.
Я понял, что судьбу не изменить,
смиренно тихо умирать мне остаётся.
Прощай, мой мир, я ухожу, не испытав
любви ответной, безграничной, так желанной…
Я ухожу, из сердца медленно достав
тяжёлый камень, многоцветный, многогранный…
Быть может, вспомнит кто-то – был такой чудак,
писал стихи, но не умел он петь вживую…
Душа моя – один сплошной синяк!
Я сам её и бью, и сам целую…




Ушёл мой поезд


Ушёл мой поезд, и перрон был чист,
Покрытый белым снежным покрывалом.
Передо мной лежал готовый лист.
Пиши, рифмуй, но слов мне не хватало.
Я опоздал всего на краткий миг.
Умчалась жизнь моя под стук колёс.
Чего-то в жизни всё-таки достиг.
Пусть потерял, не сдерживая слёз.
Бежать вдогонку, мчать вперегонки,
Сесть в самолёт и обогнать назло судьбе,
И обстоятельствам, и року вопреки,
Чтобы поднять уверенность в себе,
Уйти в фантазий мир – красивых сонных грёз…
Но будет ли достойным этот шаг?
Тяжёлый груз в груди я долго нёс —
Я сам себе и друг, и главный враг…
Сомненья серых, призрачных теней
Мне говорят: «Давай, стакан налей…»
Я не хочу быть слабым и больным.
Мне выбор есть, и вот я перед ним.
Один чудак сказал, что плоть жива,
Пока поступки ценит голова…




Памяти Владимира Высоцкого


Мне в друзья набивались
столько разных людей,
В личной жизни копались,
многих выгнал взашей…
Сколько дам одиноких
жали руку мою.
Если б вняли им Боги —
был давно бы в раю,
Только птицу удачи
не поймал я за хвост.
Всё могло быть иначе.
Нынче в землю я врос.
Закопали по пояс,
завязали глаза…
«Спи, родной, успокоясь,
надави тормоза…»
Здесь цветы не на клумбе —
те растут, эти нет…
Припечатали к тумбе
от гитары скелет…
Все слова – словно гвозди,
что сказали в тиши…
«Без любви и без злости
отдохни, не пиши…»
Жизни горькая правда
мне уснуть не даёт.
Я вернусь, пусть не завтра,
лет на сотню вперёд,
Прохриплю, как сумею,
Всё, что видел в пути,
И уйду, онемею,
чтоб следов не найти,
Чтобы вновь не схватили,
не всадили в бетон,
Чтобы звёзды светили…
Боже! Это был сон…
Куполов позолота
потускнела в обед,
Но ещё не допета
песня прожитых лет…




На закате у огня


Полон дум, надежд, мечтаний,
Всех несбывшихся желаний,
На закате у огня
Я сидел на срезе пня.
Думал думу как-то так…
Получалось – я чудак!
Что искал – всё приобрёл.
Нелегко по жизни шёл.
Вдаль по кочкам, буеракам,
Запинался, но не плакал.
Поднимался вновь и вновь
И обрёл свою любовь.
Значит, всё не так уж плохо.
Нечего сидеть и охать,
На судьбу роптать в тиши.
Соберись и напиши —
Всё, что думаешь о жизни,
Выше голову, не кисни.
Осень красками богата —
Сын, жена, друзья, внучата…
Ты не делал людям зла.
Жизнь насыщенной была.
Тропку проложил свою.
Дом построил и семью.
Выбрав сложную работу,
Много раз был на краю.
Устоял, держась за правду,
Помнил Родину свою.
Осень жизни тёплой краской
Жизнь раскрасила твою.
Светлой грустью иногда,
Как дождём по крепкой крыше…
Ну, да это не беда.
Посмотри на небо выше.
Утром снова солнце встанет.
От росы трава воспрянет.
А над речкой, как дурман,
Лёгким облачком – туман.
Ясен день вершины лета.
Всё прошло, что было где-то.
Есть сейчас и завтра будет.
Новый день придёт, рассудит.
И не надо ставить точки.
Осенью растут грибочки.
Лист раскрашен в жёлтый цвет.
Да! Немало прожил лет!
Жаль мне молодость иль нет?
Всё ищу, ищу ответ…
Летом,
вдруг,
про осень жизни…
Нелогично?
В чём секрет?




Альбом


Цветной листаете альбом,
Страница каждая – раскраска.
А жизнь проходит день за днём,
Как удивительная сказка.
И каждый день как чистый лист
В цветной раскрашиваем упрямо,
Наивно думая, что жизнь
Потом расставит каждый в раму…




Детство


Весёлая берёзовая роща
Стоит там, возле дома, на пригорке.
В ней ветер средь ветвей о чём-то ропщет…
Зимой мы мчались в санках с этой горки.
Простая среднерусская природа,
Где звонкие апрельские капели.
Зима там длится около полгода,
А вечер летний соловьиных полон трелей!
Там в быстрой речке – чистая водица.
Ловили рыбу утром, на восходе…
И можно было той воды напиться,
Да босиком, по травке, на природе…
Роса, как слёзы крупные, – на ветке…
И безмятежность в воздухе разлита…
А подремав на солнышке, в беседке,
Забыть, что падал и колено в кровь разбито…
Мне детство снится, что-то чаще, чаще…
Со мною что-то, видно, происходит…
Но волны жизни были так бурлящи,
Что сжалось время и стремительно уходит…
Вернуться к детским, беззаботным, тем годам —
Без сожаления, что имею, всё отдам.
Глубокой старости седая пелена
Меня не радует. Как жаль, что жизнь одна.




Светлой печалью покрыты потери


Светлой печалью покрыты потери,
те, что со временем годы берут.
Время закроет все раны на теле
души, превращая её в мёрзлый грунт.




Лицо как зеркало души


Лицо младенцу дал Господь.
Душа подарена с рождения.
Затем родителей черёд —
Воспитывать для предназначения.
И в 20 лет его лицо —
Витрина, что они вложили,
Покинуть отчее крыльцо —
Готовили или спешили…
А в 45 его лицо покажет —
Всё, чего добился,
Какую цель поставил сам
И как к той цели он стремился!
Когда же возраст подойдёт
Всей жизни подводить итоги —
Посажен сад и сын растёт,
Есть дом – семейные чертоги…
За 70 – что заслужил,
Что сделал и как жизнь прожил…
Всей жизни путь – он на лице,
В преклонном возрасте, в конце.
Что видишь в зеркале, скажи,
Лицо как зеркало души…
Вглядись… Как много кроется непознанного в души
глубоких тайниках…




Малая Родина


Да, я болен тобой,
Моя тихая, светлая Родина!
Я в разлуке грущу.
Ветер дует в мои паруса.
Сотни миль за кормой
И немало морей уже пройдено.
Сердце бешено бьётся
И верит ещё в чудеса.
Вот найду, что ищу,
Что меня остановит, наверное,
Что изменит мой путь,
И меня так потянет домой,
Что я курс поверну
На страну, где ждёт счастье безмерное.
Дай мне Бог возвратиться, пока я живой.
Я пойду на луга,
Что раскинулись там за околицей.
В чистых водах реки
Голышом с головой окунусь,
И водой с родника
У берёз, что растут на пригорочке,
Зачерпнув, из ладони досыта напьюсь.
Тихо встретит меня
Моя милая малая Родина
И уже не отпустит
Ни в моря, ни в чужие края.
Я ромашек нарву,
Вспоминая, что было, что пройдено…
Станут ветви берёз
Как большие мои якоря…




Южный крест


И вот пришёл рассвет седой, кошмарный…
На парусах не охнуть, не вздохнуть…
Мы в эту ночь не видели Полярной…
Здесь Южный крест указывает путь…
В белёсой пене палуба и снасти,
Да альбатрос меж небом и водой…
Щемит тоска, что сердце рвёт на части
И тихо шепчет: «Долог путь домой…»
Но мы пройдём сквозь бури, ураганы,
Туман у мыса Горн и Скапа Флоу,
А дома, распакуя чемоданы,
Мы скажем просто: «Снова повезло».
Нас океан качал, швырял и метил
Водой и солью. Ветер бил в лицо.
Но солнца луч, сверкнувший на рассвете,
Нам осветил родимое крыльцо.
Вновь сотни миль остались за кормою.
В кипящей пене скрылись острова…
Водой с колодца я лицо умою
И на морозце поколю дрова…
Пока тоска по ясным синим далям
Не схватит сердце в жилистый кулак…
Мы в море всё, уж кажется, видали,
Но не сидится дома, ну никак…




Поэт


Хотел он истиной пронзить
Сердца любителей поэзии,
Но главное – остался жить.
Спасли укольчиком магнезии.




Осенний шторм


Сломало мачты. Сникли триселя.
Рангоут в клочья. Шлюпки оборвало.
А ветер пел, безумно веселя…
Команда в жизнь такого не видала.
Мы на руле стояли вчетвером.
Вода стеной вставала перед судном.
Волну бушпритом рассекая, как ножом,
Мы выстоять пытались в дне том «судном»…

Мы выживали, истово молясь,
Без кожи на руках, сорвав мозоли.
Мы солнце утром встретили, смеясь,
Хлебнув по горло океанской соли…
И нету в мире краше ничего
Седой волны и солнца на восходе.
А многие желают одного —
Тепла, безветрия и тишины в природе.
И преуспев в комфортнейшем быту,
Согрев диваном ноги, зад и спину,
Всё променяют на Ти-Ви «витрину»,
На кнопки пульта нажимая их в поту…
Так применив технический прогресс
Да мощь науки всей призвав в подмогу,
Огромный небоскреб, построив до небес…
В строенье гена человек с пинцетом влез —
Но —
Кто в море не бывал – тот не молился БОГУ!




Выходим в море


Нам до отхода только полчаса.
Выходим в море, радуясь свободе.
Надёжный парус, звёзды в небесах
Укажут путь нам в море по погоде.
В закате солнца яркий красный диск,
Садится в воду он на горизонте.
Подтянем шкоты. Еле слышный писк —
набитых талей. Больше их не троньте.
Поймали ветер наши паруса.
Форштевень режет воду в клочья пены.
В безбрежной дали ждут нас чудеса
Погоды ветреной, дожди и перемены.
Но всё ничто в сравненьи с океаном,
С его напором, шумным плеском волн
И с воздухом его – солёно-пьяным,
И с кораблём! Нам станет домом он!
Надёжен он и парус наш надёжен.
Любой поход на нём для нас возможен.




Композитор


Искал мелодию в душе.
Как гениален был сюжет!
Весь год писал. Вот, вот! Уже!
А музыки всё нет и нет…
Невыносимо тяжкий труд.
Нет нот. Хоть клавиши все тут…




Кошка гуляла сама по себе


Кошка гуляла сама по себе,
мышей по желанию ловила,
нагадить могла на цветах, на траве
и рыбку покушать любила.
Такая здоровая, толстая киска
жила во дворце королевы английской
и, числясь начальником в охране дворца,
на подданных строго взирала с крыльца.
Сама королева искала ей принца —
кота с родословной, и надо ж случиться,
котят нагуляла с дворовым котом,
безродным и серым, нахалом при том.
Случился конфуз. Как его исправлять?
Пришлось королеве решенье принять.
Присвоить гуляке, нахалу коту
высокое звание у всех на виду.
Объявлен он лордом старинных кровей.
Мундирчик пошили ему поскорей,
Помыли, одели и орден на грудь.
Народ пригласили на это взглянуть.
Котята росли. Их чесали и мыли,
Дворцовые слуги за ними ходили.
Кормили котят и отказа им нет.
Ещё научили ходить в туалет.
Когда повзрослели, их взяли на службу.
Они, сохраняя рождения дружбу,
дворец охраняли от крыс и мышей,
чужих и непрошенных гнали взашей.
Себе подобрали из кошечек мисс
и как захотят, подзывают: кис-кис…
Так получился наследственный пост.
Мышек гоняют все те, кто подрос.
Завидная жизнь без печали, тревоги.
Хотелось такую судьбу очень многим.
Не только котам и безродным собакам,
но даже бомжам человеческим всяким.
Жаль, должности нет для бродяжек бездомных
в покоях дворца королевских огромных.
Расписано всё по уставу дворца,
а сказочка наша дошла до конца.
Детская сказочка. Есть ли в ней суть?
Прочти и попробуй в себя заглянуть.




Горизонт


Чтоб заглянуть за дальний горизонт
Чертой, делящей мир на половинки,
Я вышел в путь, обутый в новые ботинки
И прихватив на всякий случай зонт.
Стремясь быстрей достичь заветной цели,
Я шёл как мог, и жизни дни летели.
Сносил ботинки, и прошли года,
А горизонт далёк был как всегда…
Я брал машину, самокат, велосипед —
До горизонта не добрался, нет!
Попробовать, быть может, самолёт?
Согласен взять меня один пилот!
Вот мы взлетели! Что за чудеса?
Мой горизонт стал дальше на глазах!
Подумал я, что это всё мираж.
Мне друг сказал: «Отбрось ты эту блажь,
Ведь горизонт никем не достижим.
Зачем всю жизнь ты гонишься за ним?»
А я не знаю. Просто так хочу.
Мне, может быть, его достигнуть по плечу.
И я иду и трачу жизни дни.
Мне эти дни как звёздные огни!
Я столько лет шагаю вдаль по ним.
Быть может, правда – горизонт недостижим?
Так как же быть? И, помня о былом,
Судьбу встречаю праздничным столом!
Нет, я не сдался. Я не сделал шаг назад.
Пусть в окруженьи что-то говорят.
Я не обижен, не ругаю, не кляну.
За горизонт, я верю, загляну!
Своё желание озвучу я судьбе.
Коль не достигну, так погибну, хоть в борьбе,
А не от старости, немощным и больным.
Я отдохну чуть-чуть и вновь пойду за ним,
За горизонт, что манит с юности меня,
Передохнуть должно хватить мне и полдня…




Рецензия


Чёткость ритма. Безупречность формы.
Слова обычной разговорной нормы.
Ещё бы содержания добавить —
Стихи, могли бы вас на век прославить,
А так смогли нас только позабавить.




Прочтя Ахматовой стихи


Прочтя Ахматовой стихи,
Решить пытался я Загадку,

Как удалось ей ёмко, кратко
Вложить в них счастье и грехи.




Я не кончал журфака МГУ


Я не кончал журфака МГУ.
Я не учился ставить запятые.
Поверьте, что украсть я не могу
Чужие мысли и стихи чужие.
Слова мои такие, как у всех,
Они звучат в стихах других поэтов.
Они способны обеспечить мне успех,
Ничуть не обирая всех при этом.
И очень жаль, поверьте мне, о том,
Что кто-то вдруг обидится притом.




Владимир Фомин



Родился в январе 1983 года в Москве, где и проживает в настоящее время. С отличием окончил медицинский университет по специальности «Лечебное дело», остался верен профессии врача-хирурга. Доцент кафедры хирургии, кандидат медицинских наук.

Несмотря на востребованность в профессии, регулярные публикации в профильных медицинских журналах, особенно в последние годы, всё острее и острее ощущалась необходимость изложения своих мыслей, переживаний, чувств на бумаге, что и побудило вернуться к увлечению молодости – написанию стихов. Основными направлениями поэтического творчества следует считать любовную, пейзажную, а также философскую лирику, на которые вдохновляют сама жизнь, любимые люди, семья, родные и обожаемый сын.

Работы регулярно публикуются в альманахах Российского союза писателей; литературных журналах. Член РСП, СП 21 века, кандидат в ИСП.




«Тихая ночь. Город спит. Красота…»


Тихая ночь. Город спит. Красота.
Лёгкий мороз. Ветер воет в окошко.
Словно рукой обняла темнота,
Только слегка освещает дорожку
Тусклый фонарь, что горит меж домов,
Плавно качаясь с порывами ветра.
Листья шуршат по асфальту дворов,
Будто ковром укрывая их щедро.

Тихая ночь. Сладким сном спит Москва —
Сон её крепок и утро нескоро.
А на часах где-то часика два,
В комнате мрак, ведь зашторены шторы.
Мысли роятся, но хочется спать —
Через четыре часа подниматься.
Тянет ко сну, я прилёг на кровать,
Время пришло в сладость сна погружаться.

Тихая ночь. А что будет – вопрос!
Утро разбудит соседей шагами,
Гулом моторов да скрипом колёс —
Можно сказать, что встаём с петухами…
Так и живём среди каменных стен —
Только к полуночи город ложится.
Вся наша жизнь словно сказочный плен,
Где тишина может только лишь сниться.

Тихая ночь к завершенью идёт —
С ней и останутся все размышленья.
Утро настало, с ним солнце встаёт —
Ждут нас заботы, дела и свершения.
И лишь в душе мы храним и несём
Нежные чувства к красотам природы:
К синему небу иль ветру с дождём —
Всё, что осталось для сердца свободы…




«Весь город словно окунулся в унынье осени сейчас…»


Весь город словно окунулся в унынье осени сейчас.
Парад из туч грядой тянулся, собою радовал он глаз.
Листва протяжно шелестела, слетая с веток на траву.
Дул слабый ветер. Вечерело, как мелкий дождь
накрыл Москву.

Нечаянно взглянув в окошко, асфальт я в лужах увидал.
Хотя и лил сей дождь немножко, но моросить не
прекращал.
Намокли листья, что лежали. Повсюду грязь. Какой уют?
А вы иного ожидали, когда дожди всё льют и льют?

Не поднимает настроенья погода в сей осенний день.
Но дождь способствует общенью, пускай несёшь
лишь дребедень.
Как не ценить подобный вечер: вдвоём, обнялись,
взяли плед,
Зажгли камин, а также свечи. И за окошком лунный свет…

Не может дождь быть бесконечен, как и осенняя печаль.
Любой сезон столь скоротечен, что тратить время,
право, жаль
На все уныния природы. Когда любовь в сердцах живёт,
То в мире нет плохой погоды. Кто любит сам —
меня поймёт!




«Луна, как золото, сияла в холодном небе октября…»


Луна, как золото, сияла в холодном небе октября.
Природа тихо увядала. На час вечерний несмотря
Деревья красками играли, пока качались на ветру,
И листья с веточек роняли. Их шелест слышен по двору,

Когда не чищены дорожки. И вот идёшь, чеканя шаг,
Шурша ботинками немножко. А рядом дуб стоит весь наг.
С мольбою ветви к небу тянут берёзы, клёны, тополя.
Упав, их листья быстро вянут – укрыта ими вся земля.

Прекрасный вечер. Чуть стемнело. Шуршанье листьев.
Лунный свет.
Дорога к дому опустела. Машин как будто бы и нет.
Ко сну готовится столица. Зажглись гирлянды фонарей.
Переверни же дня страницу – пора в постель
и спать скорей.




«Шелест листвы, что шуршит под ногами…»


Шелест листвы, что шуршит под ногами,
Нежной мелодией кажется мне,
Где топот ног я сравнил бы с басами,
А листьев шорох – с клавиром вполне.
Эта мелодия льётся повсюду,
Где по земле только ступит нога.
Ритм произволен, а звук сродни чуду,
Сердцу такая игра дорога.
Канет октябрь, и, возможно, та песня,
Что в этот час мне звучит под ногой,
Будет иной. А какой – неизвестно,
Но всех сразит своей чистой красой.
Шелест листвы для меня как услада,
Словно иду через звуков ручей,
И мне играют то блюз, то баллада —
Радость для слуха, краса для очей…




Горели красным небеса…


Горели красным небеса, пока диск солнца опускался.
Всего каких-то полчаса, и он исчез, не задержался.
Но в эти несколько минут весь небосвод горел слоями.
Все взоры мира были тут, пока закат пылал огнями.

Вся гамма красок и цветов пленила разум мой всецело,
Светясь сквозь толщу облаков, покуда солнышко не село.
Погас последний в небе луч, и стало зябко.
Мрак спустился.
Но как же, право, я везуч, что в этот миг здесь очутился.




Виктор Фролов








Родился в г. Рязани в 1953 году.

Публиковался в сборниках, журналах и альманахах: «Волна», «На крыльях Пегаса», «Российская литература», «Литературная Рязань», «Под небом Рязанским», «ЛИФФТ», «Литературная элита России. Итоги 2019 года».

Участник национальных и международных проектов: «Мосты: Рязань – Москва – Варшава», «Русь моя – 2016», «Писатель года – 2015», «Антология русской поэзии – 2019».

Первые три книги – «Лунные дорожки», «Мир людей», «Мир маэстро». Издал три книги способом «печать по требованию» в Канаде: «Сияние Великого», «Неожиданные миры», «Час раздумий». Опубликовал три книги в издательской системе «Ridero» в России: «Рифмы и ритмы настроения», «Тайная Планета», «Поток сознания».




Прогулка с чувствами


Гуляет Ваня по проспектам нашим
И просит чувства радовать собой.
С хорошим чувством видится все краше,
И ходят пары в чувствах за судьбой.

А чувства, чувства в облаках витают,
И каждый может видеть взмах крыла.
И все надежды тайные питают,
Что страсть охватит статные тела.

Куда вы, чувства, право, погодите,
Спускайтесь к людям щас же и сейчас.
Желанья Вани искренне поймите,
Пускай наступит наш волшебный час.

А чувства просьбе радужной внимают
И не хотят покинуть небеса.
Мол, пусть над всеми радугой сияет
В заветный час волшебная краса.

А Ваня хочет дивом любоваться,
И люди тоже верят в чудеса.
Ах, чувства, где вы? Время возвращаться,
Не дело это – бегать в небеса.

А чувства пляшут, требуют признанья,
Волнуют Ваню, мысли теребят
И дарят людям дух благоуханья,
Проняли тело, душу веселят.

Вот счастье, счастье людям улыбнулось,
И Ваня Маню встретил наконец.
Вновь чувства манят и зовут их в юность
Сиянья глаз и трепета сердец.

А чувства снова что-то затевают,
Хотят украсить видимость людей.
Они как будто облик принимают
По воле мысли их шальных затей.

Гуляют Вани с Манями по парам,
Любуясь дивом и восторгом грёз.
Наверно, чувства были все же правы:
Давно пора влюбляться им всерьёз.




Пуп Земли


Ко мне приехал на побывку Пуп Земли.
Какое чудо, какое диво!
Сказал, что нынче он, ну, в общем, на мели,
А раньше правил думами строптивых.

– Ты что же, новый наш научный мир и Бог? —
Спросил его, открыв учебник правил. —
Так много новых сверхтеорий сделать смог,
Понять не понял, но мозги расплавил.

– А что вам надо, ведь одна у вас мечта:
Летать над миром важным Дело-Пупом, —
Ответил Пуп, – святая ваша простота
Глядит на мир восторженно и глупо.

Вот так нечаянно открылся тайный смысл
Души мятежной, трепетной желанье.
Так хорошо, что есть на свете всё же мысль,
Её порыв – создать мотив сознанья.

Покуда зрел сакральный замысел души,
Призвал к рассудку редкостного Зубра,
И бык вспахал владенья Пупа в сей глуши,
И шёл за плугом образ мой в то утро.

Смеялся Пуп, – какой блистательный финал:
Само собой, случилось в мире действо.
А это есть как раз начало всех начал,
Я – Пуп Земли, а вовсе не злодейство.




Откровения луны


В небе разговоры все о смысле.
Солнце, звёзды, мудрая Луна —
Все толкуют праведные мысли:
Что же жизнь доделывать должна.

Надо быть по жизни оптимистом, —
Молвит любопытная Луна.
Будь, как я, космическим связистом —
Будет приключений жизнь полна.

Разум видит дальние просторы
И болтает там о пустяках.
Что там и какие где узоры,
Чувства с кем играют в Ох и Ах!

Скажет мне, что оборотнем стала
Гордая и властная Земля.
Я подстать меняюсь, но местами,
А миры ломать – так это зря.

Ты подумай, матушка планета,
Где найти потерянных людей.
Тех, что к нам пришли давно с приветом
Из союзов звёздных лебедей.




Наталья Якимова








Проживает в г. Зима Иркутской области. Стихи пишет с 2004 года. В 2008 году вышел сборник стихов «У каждого своя история любви», в 2019-м – «Не властен над любовью разум». Стихи публиковались в местных газетах, в сборниках: «Российская литература», пушкинском сборнике «Глаголом жги сердца людей», некрасовском «Кому на Руси жить хорошо», есенинском «Отговорила роща золотая», бунинском, блоковском «О, Русь моя!», в сборниках «Автограф» в 2016 и в 2018 гг., в сборнике участников XII Международного поэтического конкурса «Союзники», в 2017–2020 гг. в 4-х томах литературной гостиной «Лирика сибирских поэтов», а также в сборнике стихов для детей «Малиновое настроение», в журнале «Сибирь», в альманахе «Писатели русского мира. XXI век» и «Отражение. XXI век». Лауреат ежегодного всероссийского литературного конкурса «Герои Великой победы РФ» 2020 года. С 2015 года является председателем литературного объединения «Свиток» в г. Зима.




Берегите лес!


Горят леса по всей России,
Пылают жарко, всюду дым…
Уж сколько их огнём скосило,
То знает лишь Господь один.

Ещё вчера здесь птицы пели,
Стеной стоял зелёный лес,
Во множестве водились звери.
Сегодня этот мир исчез.

Осталось пепелище только,
Погибло всё на много лет,
Здесь даже выть не будут волки.
Кому за всё держать ответ?

А злой огонь всё больше, дальше.
Горят уж тысячи гектар,
Там, за рекой, сгорели дачи,
А здесь деревню он сожрал.

Разводят лишь руками власти:
«Стихия, как нам с нею быть?
Не ждали мы такой напасти,
Чтоб это всё предотвратить».

Они умеют оправдаться
Внезапной засухой, жарой.
И можем скоро мы остаться
Без леса, с выжженной землёй.

Наживы бесконечна жажда,
Их золотой телец слепит.
Под корень вырубят однажды
Всё, что в горниле не сгорит.

Такая уж у них порода —
Свои карманы набивать,
Лес, достояние народа,
Как свой цинично продавать!

Набьют карман – и на Канары,
А после них, да хоть потоп.
За воровство бы их на нары
Да на пожизненный бы срок.

Пускай они остаток жизни
Сажают лес, что извели,
Чтоб лик своей родной Отчизны
В порядок прежний привели.

Чтобы тайга стеною встала,
Водой налились русла рек,
Зверья опять в избытке стало
И стал разумней человек.

Чтобы потомки наши жили
Счастливо долгие года
И русский лес преумножали
На землях Родины всегда!




Проделки осени


Осень, хмурая старуха,
Налетела не спросясь,
Беспорядком, заварухой
Над домами пронеслась.

Отпустила ветер шалый.
Он по городу сновал,
Лист с деревьев обветшалый
Беспощадно обрывал.

А потом его горстями
Он с неистовством швырял,
Бешено стучал ставнями,
В трубах дико завывал.

Замолчал фонтан весёлый,
В подворотне пёс притих.
Даже парочки влюблённой
Не увидишь в этот миг.

Улиц страшные провалы,
В чёрном небе ни звезды,
Стали сточные канавы
Притяжением беды.

Под разгулом силы тёмной
В тусклом свете фонарей
Затаился город сонный,
Выжидая лучших дней.




Ты мой ангел


Вечер нежен и тих,
За окном снегопад.
Я в объятьях своих
Век держать тебя рад.

Мы вдвоём. Тишина,
Даже музыки нет,
Лишь в бокалах вино
Да коробка конфет.

Слов не нужно, молчим,
Всё понятно и так,
Только сердце стучит
С твоим рядышком в такт.

От любви и вина
На душе благодать.
Ты мне Богом дана.
Что ещё мне желать?

Слышать голос родной,
Солнце вместе встречать,
Любоваться тобой
И тебя обнимать.

Нет желаний других,
Лишь бы рядом всегда
До волос до седых
Ты, мой ангел, была!




Современная проза








Геннадий Ванюрихин








«И жить торопится, и чувствовать спешит» – это не только о герое А.С. Пушкина, но и об авторе. В 16 лет он окончил среднюю специальную школу ВВС в городе Казани с серебряной медалью, затем – военную академию им. А.Ф. Можайского, при этом уже на втором курсе в 17 лет получил офицерское звание. Далее успешная служба в вооружённых силах, в том числе на преподавательских должностях. После увольнения из вооружённых сил доктор технических наук, профессор Геннадий Ванюрихин пробует свои силы на гражданском поприще – в Международном университете (в Москве), МГУ им. М.В. Ломоносова и Российском университете дружбы народов. Своими высшими интеллектуальными достижениями автор считает доказанные им теоремы об устойчивости систем управления с переменными параметрами в турбулентной среде, которые нашли применение в ракетно-космических технологиях (монография «Синтез систем управления. М.: Машиностроение, 1988), предложенную им кибернетическую модель психического равновесия (Глобальное управление. Москва-Севастополь, 2013), творческие подходы к выбору инновационных решений, в частности в космической отрасли (Экономика космической деятельности. М.: Физматлит, 2013), новые принципы развивающего обучения (в ряде статей, опубликованных в 2000–2020 гг. в трудах РАН и всероссийских журналах). В своих научных докладах профессор Геннадий Ванюрихин ратует за новый социализм, в котором Человек становится субъектом общественной деятельности и творцом своего экологически чистого будущего, выходит в новое (космическое) пространство жизнедеятельности, где агрессия и паразитическое существование невозможны или затруднительны.

«Охота к перемене мест» и стремление всё успеть и попробовать в жизни подняли мастера спорта СССР на вершины Кавказа (Эльбрус – 1980, Казбек – 1988) и Камчатки (Авача -1986), опустили на ледяные дорожки чемпионатов мира по зимнему плаванию в Норвегии и Англии, чтобы в конечном итоге выиграть серебряную медаль в Словении в 2010 году. А ещё раньше – выиграть право на участие в эстафете Олимпийского огня в качестве факелоносца (Москва, 1980). Приобщение к литературе началось после 40 лет, а парадоксальность мышления (мышления в стиле «и») автора отразилась в его поэзии: «Быть и не быть живущим. Повторять природы круг, назначенный судьбою. Но, чтобы право жить не потерять, борюсь я насмерть и с самим собою» (сборник «Быть и не быть». М.: Энергоиздат, 2002). Эта линия (кривая) прослеживается и в прозе автора, в предлагаемых в этом сборнике коротких рассказах, где юмор сочетается с сатирой и сарказмом. Своё кредо Геннадий Иванович сформулировал следующим образом: «Сумею ль выразить себя среди всеобщего нахрапа. И не скатиться с жизни трапа, пока не выражу себя».




50 сатирических рассказов одним предложением


1. Он ждал вдохновения, чтобы заняться делом, но вдохновение не приходило, а приходили штрафы за неоплаченные услуги ЖКХ.

2. Он верил в магию чисел и в «плохие» дни старался ничего не предпринимать; но таких дней становилось всё больше, и в конце концов все дни стали «плохими».

3. Он был верен начальству и всегда угождал ему, но однажды, когда у начальства не пошли дела, он был уволен «за недостатком доверия».

4. Он умело закрывал рты своим подопечным (и они привыкли к положению «безъязыких» на улице В. Маяковского), а дела в организации шли всё хуже и хуже; и он приказал своим помощникам спешно открыть эти рты, чтобы узнать, что же надо теперь делать.

5. Он ограничивал себя в общении («теряем время для важных дел»), но и жизнь ограничила его в способности решать важные дела.

6. Он смотрел на лица чиновников, занимающих высокие кресла, и ему казалось (возможно, неправильно), что в этих лицах отражено всё наше безнадёжное будущее.

7. Он шёл напролом, пытаясь достигнуть цели, но сама цель уходила от него, как бы испугавшись встречи с ним.

8. Следуя «квадрату Наполеона», он пытался соединить ум и волю, но не хватало ума, чтобы включить волю, и не хватало воли, чтобы нарастить ум.

9. Он поверил, что цель оправдывает средства (Макиавелли, Наполеон), но не мог найти этих средств, чтобы достигнуть своей цели.

10. Он пытался понять, что первично: законы или люди, но зашёл в полный тупик: существующие законы не помогают людям, а до других законов люди не доросли.

11. Он знал, что талант может не пробиться, если нет воли; но, напрягая волю, он терял веру в свой талант.

12. Ему сказали, что можно лгать только из лучших побуждений; и таких побуждений у него становилось всё больше и больше.

13. Она прочитала у Вольтера, что «не тот желудок лучший, который отвергает всякую пищу», и она стала есть всякую пищу, но желудок с ней не согласился.

14. Он как проницательный начальник знал, что подчинённый ему чиновник ворует по-крупному, но боялся «спугнуть вора» до получения неопровержимых доказательств, а в это время воришка на украденные деньги сумел купить следствие и суд, и неопровержимых доказательств уже не потребовалось.

15. Его занимала тайна русских сказок, в которых побеждали Иваны-дураки, а умники терпели поражение; и он записался в дураки, но со временем он понял, что это неумное решение.

16. Он вычитал, что легче выдерживать внешнее воздействие, если мысленно переносить вектор воздействия подальше от сердца (в нижнюю часть тела); и он добился этого эффекта, но потерял способность чувствовать сердцем опасность вредного воздействия.

17. Подобно известному герою он бросал бумеранг в сторону противника, а бумеранг возвращался к нему, попадая в уязвимое место; и он придумал бросок на себя, при котором бумеранг должен поражать противника; но где-то наш герой ошибся в расчёте.

18. Он знал, что самая сложная борьба – это борьба с самим собой, и он боролся; а в это время другие успешно боролись лично с ним.

19. Его обвинили в краже миллиарда, и ему было жалко себя, попавшего в тюрьму; но ещё больше было жалко, что отсуженный миллиард теперь перейдёт к другому вору.

20. Доверяя Протагору, он принял утверждение, что в природе нет ничего, кроме сомнения; но со временем он стал сомневаться, что философ говорил такие слова; он также стал сомневаться, что общие народные ресурсы распределятся между людьми справедливо.

21. Ему внушили, что от его голоса (на выборах) ничего не изменится, а в это время всё менялось, но в интересах другого голоса.

22. Он часто поднимал тосты за здоровье, но печень не слышала этих призывов и постепенно разрушалась.

23. Он отказался использовать научные знания, так как «они изнеживают душу» (по Монтеню), и стал делать ставку на оружие (как скифы, парфяне, Тамерлан); но другие, применяя науку, изобрели более сильное оружие и сразили его.

24. Один «эффективный менеджер» использовал последние достижения косметологии, чтобы выглядеть привлекательным, но сквозь косметику неизменно вылезала отвратительная и глуповатая физиономия; и он подал в суд на косметическое агентство «за оскорбление личности».

25. Горел дом, а хозяин почему-то кричал, что тушить не надо, так как он подражает Нерону, любуясь красками огня; но отдельные люди знали, что дом застрахован на астрономическую сумму.

26. По Сафаралиеву: вначале он боялся, что она скажет «Нет», а потом стал бояться, что она скажет «Да».

Т1. Ей присвоили звание лучшего в мире руководителя медицины за выдающееся открытие: «Лечить никого не надо, так как всё равно все помрут»; а потом профессионалы обвинили её в плагиате (оказалось, что открытие было сделано раньше) и лишили учёной степени.

28. Он отвечал за вооружение, но не стал покупать безоткатную пушку, так как за эту сделку не следовал откат в виде игрушки; а он любил игрушки с бриллиантами больше всего на свете – почти, как герой Юрия Олеши.

29. Он заведовал банком, но однажды раскритиковал существующую систему обучения, полагая, что людям вообще не надо много знать; иначе они поймут, что заведующий сам грабит вверенный ему народный банк, как известный герой Сергея Михалкова.

30. Он отвечал за благополучие людей, но выпустил ипотеку, разорившую людей до нитки; теперь этим людям не в чем стало ходить на выборы, чтобы голосовать против «благодетеля».

31. Он ввёл ЕГЭ, и ученики перестали думать, играя в «угадайку»: какой из пяти ответов выбрать; но и в этой «вольности с выбором» он увидел общественную опасность и модернизировал систему обучения: ввёл только один и «самый правильный» ответ.

32. Стало модно критиковать руководство, и большой руководитель установил ограничительный стандарт на критику: чтобы в стране оставались хоть какие-нибудь образцы для почитания и подражания; но возникла проблема со стандартом: сами эти образцы, как оказалось, мыслили и поступали нестандартно.

33. Он достиг успехов во многих направлениях деятельности: в науке, став доктором наук; в преподавательском искусстве, став профессором; в спорте, став мастером спорта и чемпионом мира; в литературе, опубликовав несколько книг и десятки стихотворений – за что был принят в союз писателей России; но его огорчало то, что он не достиг главной цели: жить в благополучной и процветающей стране.

34. Он хотел быть успешным во всём: государственным деятелем, как Пётр Первый, полководцем, как Филипп Второй, оратором, как Цицерон, философом, как Сократ; но затем он прочитал, что Петру не повезло с сыном, к Филиппу его жена подослала наёмных убийц, Цицерона казнили за измену, а Сократа обвинили в идеологическом совращении молодёжи (по-современному – в экстремизме), и он вынужден был выпить яд; и наш герой принял решение не гнаться за выдающимися людьми и оставаться самим собой.

35. Успешный менеджер завидовал Двуликому Янусу, который открывал ворота для прибыли и закрывал их для убыли; но его смущало то, что Янус смотрел не только в будущее, но также и в прошлое, которое наш герой хотел бы скрыть от властей и общества.

36. В критике он был почти Белинским, но предпочитал критиковать сталинское время, а в это время ближние коррупционеры оставались в тени: так как именно они оплачивали его разоблачения.

37. Он так часто менял любимых женщин, что любимая собака не успевала к ним привыкнуть и лаяла невпопад.

38. Он искал в женщинах полное совершенство и не находил его; ему не приходило в голову, что совершенные женщины далеко обходили его.

39. Он любил красивых женщин и «не очень», и ему в итоге досталась женщина, которая «не очень».

40. Он досконально знал конструкцию женщин, но всякий раз эта конструкция удивляла его и приводила в любовный трепет.

41. В любви она знала толк и доставляла своему партнёру массу наслаждений; но его смущал её успешный сексуальный опыт, и он стал искать неопытную женщину.

42. Она переживала за героиню песни, которую «погубили так неумело», и ждала момента, когда её тоже погубят, но умело.

43. Все деньги (и свои, и чужие) он тратил на свою любимую женщину, а она не захотела жить с вором (стыдно!) и ушла к другому мужчине, не забыв прихватить все деньги.

44. Она обожала французские духи, но, зная, что мужчину больше притягивает природный дух женского тела, заказала для себя французские духи на основе аромата собственного тела; но мужчины не поняли этого аромата, и деньги пропали вместе с мужчинами.

45. Он имел положение почти такое же, какое имел громовержец Зевс – неограниченная власть; услужливые исполнители – богини судьбы Мойры, которые старались исполнять даже невысказанные требования; кузнец Гефест, который неохотно, но ковал цепи и тюремные решётки для настоящих и будущих Прометеев; богиня правосудия Фемида, которая своевременно принимала нужные для громовержца постановления; в то же время земного Зевса смущало то, что Мойры проявляли ненужную инициативу и искажали его решения, а красавица Пандора, подкупленная олигархами, слишком часто открывала свой ящик с бедствиями в сторону и так бедного населения – что могло вызвать озлобление народа и снизить рейтинг главного бога; и он закрыл ящик Пандоры, обвинив её в злоупотреблении служебным положением.

46. Она любила красиво одеваться, но не заботилась о красоте мысли и отпугивала мужчин «отсутствием присутствия»; она не прочитала В. Маяковского: «Ах, к такому платью бы да ещё бы голову!»

47. В ней всё было прекрасно: и лицо, и душа, и мысли; но её лицо требовало постоянного косметического воздействия, душа уносилась в чужие райские кущи, а мысли прекрасной дамы крутились вокруг имущества, которого у нашего героя не было.

48. Вначале он защищал людей, находясь во власти, но со временем понял, что люди не заслуживают его защиты, и получилось, как всегда.

49. Один экономист пришёл к выводу, что стратегия не нужна, а нужен некий «живой документ» (который при необходимости можно «живо» убрать); возможно, что чиновник читал Наполеона («главное – ввязаться в драку, а потом будет видно, что делать»); но он не учитывал, что у французского полководца был живой ум, который не передается по блату при назначении на должность.

50. Он жил, наслаждаясь жизнью и местными красавицами, никогда не теряя головы; но ему не хватало славы, и в глубине души он сожалел, что не встретил на своём пути красавицу Юдифь и не потерял голову, как полководец Олоферн – и, таким образом, не прославился на полотнах величайших живописцев мира.




Геннадий Иевлев








Родился в деревне, когда ещё в ней не было электрического освещения, и уже с детства по ночам видел превосходный звёздный купол над головой. Красота яркого неба заворожила, и он влюбился в звёзды навсегда, а потом книги о звёздах, фантастика, а затем и астрофизика стали его увлечением. Он узнал, что можно не только любоваться звёздами, но и путешествовать среди них, колонизировать другие планеты, населяя их разумной жизнью. У него сложились определённые взгляды на будущее земной цивилизации, на её астроинженерную деятельность, на контакты с внеземным разумом, на сам внеземной разум, что он и отражает в своих книгах: «Страж», «Посланник», «Портал», Тургер» и многих других.




Тени в облаках

фантастический рассказ


– Всем звеньям! – громкий голос коммандера заставил ведущего первого звена лейтеров Максима Нартова и его ведомого Антона Мартынова ещё больше сосредоточиться. – Силаи только что совершили дерзкое нападение на транспорт Земной Федерации, который едва стартовал с космодрома колонии. Транспорт серьёзно пострадал, груз удалось спасти. Напавших летательных аппаратов было два. Один уничтожен, но второй ушёл. Найти и уничтожить!

Коммандер умолк. Выполняя его приказ, Максим Нартов невольно механически закрутил головой, всматриваясь в атмосферу планеты через прозрачное стекло кокпита своего летательного аппарата.

Над этой территорией планеты висела низкая тяжёлая от воды облачность, шёл дождь, и потому дальность визуального обзора была невелика, что никак не способствовало поиску ушедшего из-под обстрела враждебного летательного аппарата, но всё же Нартову неожиданно повезло – он увидел скользнувшую снизу вверх блёстку, которая скрылась в нависшей над планетой тёмной облачности.

– Вон он! Справа! – выкрикнул он.

– Где? Не вижу! – тут же раздался в кабине его лейтера голос Антона Мартынова.

– В облака нырнул, гад!

– Командир! Ты можешь сказать точнее?

– Справа от нас низкая дождевая облачность. Лаггер Силаев нырнул туда.

– А откуда он появился?

Транспондер промолчал: большие помехи из-за грозы.

– Не знаю, – Максим Нартов механически мотнул головой. – Я его увидел уже входящим в облака. Может, оттуда и появился, а увидев нас, нырнул обратно.

– Коммандер точно устроит разгон, что просмотрели, а если ещё его станция слежения засекла, то драить нам всю санационную эскадру вне очереди, – Антон Мартынов шумно вздохнул. – Будем ждать, когда вынырнет или сунемся сами искать?

– Если бы засекла, оператор уже бы прокричал. Видимо, ей тоже помехи мешают. Отсюда до базы более восьмидесяти километров. При такой погоде могла и не увидеть. У нас час с четвертью вахты осталось. На следующую вахту повесим? Они нам этого подарка никогда не простят, – Нартов состроил гримасу досады. – Подождём четверть часа. Если вынырнул один раз, может, вынырнет и ещё. Не вынырнет – сунемся и начнём искать.

– Ты уверен, что найдём? За четверть часа он уйдёт. Облачность огромная. Может, позовём помощь?

– Будем сами искать. Не найдём – грош нам цена. Ты ещё не знаешь Силаев. Никуда он не уйдёт. С обратной стороны облаков он навряд ли высунется – на орбите крейсера. Будет где-то тут вертеться.

– Как скажешь, командир.

Максим Нартов откинулся в кресле пилота своего старого боевого лейтера и начал быстро крутить головой, смотря, как в прозрачный кокпит летательного аппарата, так и в голографический экран его пространственного сканера, совмещённого с детектором масс. То же самое проделывал и Антон Мартынов, сидя в кресле своего боевого лейтера новой постройки, находящегося в полутысяче метров от летательного аппарата Нартова, зависнув в полутора тысячах метров над поверхностью Таксаны – большой холодной планеты Сетранской планетной системы, на которой лишь несколько десятков лет назад земляне обосновали свою небольшую колонию и построили фабрику по обогащению таррлата – минерала, из которого вырабатывался энергетический концентрат.

Облачность, в которую нырнул лаггер, была тёмной и дождевой, в которой периодически проскакивали яркие грозовые разряды, что очень затрудняло работу детектора масс, делая лаггер в сплошных дождевых облаках практически им невидимым.


* * *

Таксана была четвёртой планетой в Сетранской планетной системе, и потому тепла от местной звезды ей доставалось совсем немного и лишь на её экваторе температура атмосферы достигала десяти градусов выше нуля, и потому только узкая экваториальная территория планеты была покрыта карликовой сине-зелёной растительностью, а остальная же часть материков планеты, которых было всего лишь два, представляла собой песчаную и снежную пустыни.

Жизнь на планете была сурова для её совсем немногочисленной фауны, а уж тем более для людей, но в песках одного из материков был найден таррлат, который служил производным минералом, из которого синтезировался энергетический концентрат для космических кораблей землян, способный разгонять их до скоростей, значительно превышающих скорость света.

Таррлат был очень редким минералом в галактике, но в песках Таксаны его оказалось очень много, и потому земляне построили в экваториальном поясе планеты обогатительную фабрику, несколько зарядных станций для накопителей энергетического концентрата и космодром с ангарами, что и стало их небольшой колонией.

Полтора десятка лет колонии землян мирно трудились на холодной планете, исправно наполняя ёмкости энергетическим концентратом и один раз в местный год отправляя их в Солнечную систему, пока на орбите Таксаны не появились странные летательные аппараты с ещё более необычными их четырёхрукими пилотами, которые начали отслеживать и уничтожать грузовые корабли землян, занимающиеся транспортировкой цилиндров с энергетическим концентратом, так как портировать концентрат было невозможно по той причине, что он не имел состояния покоя и как только получал свободу, тут же устремлялся прочь из квантового туннеля, рвя и разрушая его.

Откуда появилась эта воинственная космическая раса и где находилась её планета, земляне изначально не имели понятия, потому что летательные аппараты неизвестной цивилизации всегда появлялись внезапно и так же внезапно исчезали, будто используя для этого какой-то невидимый для средств контроля пространства землян портал. Над колонией нависла угроза сворачивания её деятельности из-за бессмысленности своей работы, так как эта странная раса саму колонию почему-то не трогала, уничтожая лишь транспортные корабли землян. Если поначалу охрана колонии была умеренной, то Земля была вынуждена усилить её защиту на поверхности Таксаны, а в пространстве Сетранской системы начала сопровождать свои транспорты боевыми космическими крейсерами, потому что грузовые транспорты уничтожались лишь на начальной стадии своего пути, когда ещё не набирали сверхсветовой скорости.

Транспорты были усилены энергетическими орудиями, но лаггеры были очень быстры и вертлявы, и громоздкие транспорты не всегда успевали их отслеживать и отстреливаться от них, и потому на начальной стадии своего пути они теперь сопровождались крейсерами, пока не набирали сверхсветовую скорость и уже становились недосягаемы для лаггеров.

Но и силаи в своём развитии не стояли на месте, и уже были замечены их более совершенные летательные аппараты с новым типом защиты, делающей их видимыми лишь с расстояния практически визуального обзора пространства. В атмосфере вокруг колонии начали нести вахту боевые летательные аппараты землян – лейтеры. К тому же силаям будто помогала сама природа Таксаны, так как над её экваториальной территорией периодически образовывались мощные дождевые и грозовые облака, огромные по площади и простирающиеся до двенадцати тысяч метров в высоту, служащие надёжным укрытием для летательных аппаратов Силаев.

Землянами была организована массированная охота на летательные аппараты враждебной расы, и в конце концов один из них, в экипаже которого оказались два четырёхруких пилота, был захвачен. Так как земляне не знали языка чужой цивилизации, они обратились за помощью к одной из дружественных им галактических рас, являющихся носителем психотропного поля, – сарматам. Четырёхрукие представители чужой расы тоже оказались носителями психотропного поля, но оно было значительно слабее поля сармат. Однако силаи были наделены способностью своим психотронным полем вводить себя в транс, похожий на клиническую смерть, при котором все процессы в их организме прекращались и становилось невозможным читать образы из их мозга, с чем и столкнулись сарматы. Лишь когда была понята эта особенность организма Силаев, сарматы смогли прочитать некоторые образы, хранившиеся в информационном поле их мозга, из которых удалось понять, с кем земляне имеют дело и где может находиться их планетная система.

Силаи имели коричневый цвет кожи, были высокорослыми, но худыми, четырёхрукими, четырёхпалыми и не имели волос на голове, узкоглазыми и узколицыми и имели большой, загнутый к низу нос и большие, вытянутые вдоль головы уши, узкий заострённый подбородок и высокую шею. Их голос напоминал птичье щебетанье, и потому их язык общения для землян оказался очень сложным для изучения, так как произносить слова языка Силаев оказалось почти невозможно из-за разного строения голосовых связок представителей разных цивилизаций.

После изучения образов, которые сарматы смогли добыть из головы пилотов чужой цивилизации, удалось выяснить, что земляне столкнулись с весьма агрессивной галактической расой, живущей на большой планете Силая, находящейся где-то неподалёку от Таксаны. Насколько удалось понять, условия жизни на Силае были весьма суровыми, что, видимо и накладывало печать агрессии на её жителей. Цивилизация Силаев уже достигла достаточно высокой ступени своего развития, что позволяло им строить вполне хорошие и быстрые космические корабли, на которых они начали контролировать недалёкое пространство вокруг своей планетной системы и в конце концов добрались до Сетранской системы, где находилась колония землян на Таксане.

Планетную систему Силаев после долгих поисков удалось найти, но ни в какие мирные переговоры они вступать с землянами не пожелали и без колебаний умертвили посольство землян, выбросив затем их мёртвых в колонию на Таксане. Силаи преследовали лишь одну цель – уничтожение транспорта чужой цивилизации, будто руководствуясь не здравым смыслом, а каким-то интересом злобной агрессии, так как таррлат в своих технологиях не использовали, и этот минерал им был даже не знаком. Как удалось выяснить: не знали силаи и туннельных перемещений.

Земляне оказались перед непростым выбором: или вторгнуться на планету Силаев и уничтожить их технологии, позволявшие им строить космические корабли; или всё же искать пути к примирению. В конце концов земляне решили остановиться на последнем, ограничившись уничтожением лишь тех летательных аппаратов агрессивной цивилизации, которые приходили в пространство Сетран-ской планетной системы. Но поиски землян путей к примирению оставались практически безрезультатными.

Сколько лаггеров сразу приходило к Таксане, установить никак не удавалось, так как после уничтожения их нескольких силаи стали более осторожными и открыто на транспорт уже не нападали, а использовали для этого как природные ландшафты планеты, прячась до поры до времени в горных массивах планеты, облачность которой в экваториальной зоне планеты была весьма обширной и мощной, так и крупные астероиды из пояса астероидов, находящегося между орбитами четвёртой и пятой планет Сетранской системы.

Земляне были уверены, что лаггеры сами не могли преодолеть расстояние между двумя планетными системами более чем в три световых года, и потому в Сетранскую систему их доставлял какой-то носитель, который, скорее всего, прятался где-то в астероидном поясе планетной системы. Все усилия землян найти его среди железокаменных астероидов были безуспешны, так как колония мощного дальнозоркого пространственного сканера не имела, и его строительство из-за больших атмосферных помех было признано нецелесообразным. А на сооружение большой орбитальной станции слежения Земля никак не могла решиться, потому что это требовало серьёзного расширения инфраструктуры колонии, что не входило в планы землян, так как основательно колонизировать Таксану они не намеревались.

В начале своей атаки на транспорт экипажи лаггеров использовали какое-то странное излучение, которое на некоторое время блокировало работу сканеров пространственного обзора транспорта, а уже затем атаковали его или своим энергетическим оружием, или же быстрыми ракетами, способными пробивать силовую защиту транспорта. Сами лаггеры очень плохо отслеживались системами пространственного контроля землян, так как имели буквально зеркальный корпус чёрного цвета, который странным образом полностью поглощал любое сканирующее излучение, применяемое землянами и практически не наблюдался в используемых ими диапазонах волн. Единственным устройством, которое хорошо видело лаггеры в пространстве, был детектор масс, от которого у Силаев защиты не было. Да ещё глаза земных пилотов хорошо видели зеркальный корпус лаггера. Но детекторы масс плохо работали в непростой атмосфере планеты, чем и пользовались пилоты лаггеров, и потому самым надёжным сканером против лаггера являлось зрение земных пилотов, но, к сожалению, оно работало лишь на близких дистанциях и в светлое время суток.


* * *

Прошло четверть часа отведённого командиром звена Максимом Нартовым для наблюдения за облачностью, в которой спрятался лаггер, но летательный аппарат Силаев из неё так и не появился. Теперь землянам предстояло принять непростое решение: или самим войти в мрачную густую облачность и попытаться найти в ней лаггер, или продолжать ждать, надеясь, что летательный аппарат Силаев сам вынырнет оттуда. Но сколько ждать…


* * *

Максим Нартов был землянином уже в возрасте. Он был невысок ростом, но коренаст, светловолос и светлоглаз, с приятными чертами лица и потому как мужчина был вполне привлекателен. Но до сих пор не имел семьи, так как практически всю свою сознательную жизнь провёл в пространстве той или иной планетной системы, где земляне имели свои колонии, занимаясь их охраной, и потому не нашлось такой женщины с Земли, которая согласилась бы таскаться с ним по колониям без надежды на какое-то нормальное женское счастье. Но время службы Нартова в космическом флоте Земли из-за возраста уже подходило к своему завершению, и он специально напросился на контракт в эту далёкую колонию, потому что предоставляемый здесь уровень жизни был очень высок, и он надеялся, что, накопив его достаточный уровень, сможет обосноваться в одном из престижных районов Земли и в конце концов обзавестись семьёй.

Антон Мартынов, в отличие от своего дуэте по звену лейтеров, был очень молодым человеком, но весьма смышлёным и подающим большие надежды пилотом, и служба на Таксане была его первым серьёзным контрактом в космическом флоте Земной Федерации.

Он был высок, строен, силён, черноволос и черноглаз, но имел несколько грубоватые черты лица, и потому девушки не особенно обращали на него внимания, что тяготило его, поэтому он и заключил этот довольно опасный контракт из-за его высокого уровня жизни, надеясь, что, накопив его достаточный уровень, будет чувствовать себя с девушками более уверенно и непринуждённо и в конце концов добьётся согласия от той, о которой мечтал.

Ещё одним отличием двух пилотов было то, что молодой Мартынов был сторонником ракет и всегда таскал их некоторое количество на внешних подвесках своего летательного аппарата, тогда как старый Нартов считал ракеты не совсем эффективным средством борьбы с искусным противником и полагал, что лишь мощное энергетическое оружие способно надёжно уничтожать его летательные аппараты. Мартынов тоже имел в своём лейтере протонный излучатель, но несколько меньшей мощности, чем излучатель лейтера Нартова.


* * *

– Командир! – донёсся в кабине летательного аппарата Нартова голос Мартынова.

– Да! – отозвался Нартов.

– Время вышло. Он не появился. Что дальше?

– Сам знаешь, что. Будем соваться.

– Ты уверен, что найдём?

– Нет! У тебя есть другой вариант?

– Нет!

– Тогда полезли. Повнимательней по сторонам. Скорее всего, крутится где-то неподалёку. Не забывай, что ни детектор масс, ни транспондер в грозовых облаках могут не работать. И пристегнись. Неизвестно, что и кто там нас ждёт. Возможно, придётся катапультироваться.

– Ты преувеличиваешь, командир!

– Это приказ!

– Да, командир!

Максим Нартов опустил руку и пальцем нажал на клавишу под подлокотником, и в тот же миг система безопасности мягко прижала его к креслу, однако оставив ему

достаточную свободу. В его кабине донёсся шум сработавших захватов, и в кабине лейтера Мартынова тоже.

Оба пилота двинули жёсткие акселераторы своих лейтеров вперёд, и через несколько мгновений летательные аппараты нырнули в тёмную грозовую облачность.


* * *

По стеклу кокпита лейтера Максима Нартова сразу же заструились потоки воды и заскользили белые змейки молний, что тут же отразилось на голографическом экране пространственного обзора, который покрылся едва ли не сплошной рябью, через которую что-то полезное рассмотреть было весьма проблематично. Успокаивало лишь то, что больших разрядов молний в этой части облачности не было, а сверкали они где-то в стороне.

– Чёрт возьми! – невольно вырвалось у Нартова.

Он ткнул пальцем в несколько сенсоров панели управления, переводя систему контроля пространства лейтера в агрессивно-адаптивный режим.

– Мартынов! – произнёс он, вызывая своего ведомого.

– К-м-м-м… Хр-р-р-р… – тут же раздалось хрипение в кабине, однозначно говорящее, что связь с ведомым нарушена.

«Зря мы сюда сунулись. Нужно было звать помощь и ждать, – заскользили у Максима Нартова тревожные мысли. – Система не может отстроить детектор масс от помех. Значит, лаггер можно увидеть, лишь уткнувшись в него носом. Попытаться отстроиться вручную?» Он манипулировал настройками панели управления – помех в голоэкране, действительно, стало меньше, но они увеличились в размере, заняв его ещё больший объём.

– Н-да! – Нартов состроил гримасу досады.

Он принялся крутить головой, всматриваясь в прозрачное стекло кокпита и, как ему показалось, белых змеек молний стало меньше, хотя скользивший по кокпиту поток воды был такой, будто лейтер нырнул в океан, но вода была чистой, и на достаточно большом расстоянии пространство облачности просматривалось вполне сносно.

«Интересно, какой высоты эта облачность? Больше десяти тысяч метров? – заскользили у Максима Нартова мысли озабоченности. – Что если, пока мы будем ползать в ней, лаггер выйдет с её обратной стороны и уйдёт? Хотя ведь на орбите находится пара крейсеров. Навряд ли он уйдёт от них. Но весьма странно, что лаггеры смогли незамеченными экипажами крейсеров войти в атмосферу Таксаны. А если они уже долго где-то прятались в ущельях планеты? Кто-то просмотрел. Земля по голове не погладит за это. Экипажи лаггеров решили применить новую тактику, намереваясь транспорт уничтожать ещё на старте? После старта уже не получается? Может, зря транспорт стартовал при такой облачности над колонией? А может, его экипаж решил, что успеет спрятаться в ней, а при выходе из неё уже попадёт под защиту крейсеров? Не получилось. Силаи оказались хитрее. И сколько лаггеров пришло на этот раз? Однозначно, не одна пара. А где остальные? Ждут старта следующего транспорта? Проклятье! Начальнику колонии есть о чём серьёзно задуматься. Может, пора уже крейсерам стартовать с космодрома перед самым стартом транспорта, контролируя его старт?»

Нартов ещё энергичнее закрутил головой, всматриваясь в прозрачное стекло кокпита, и вдруг ему показалось, что чуть в стороне от вектора пути его лейтера блеснуло что-то яркое, совсем не похожее на молнию, и в тот же миг большой жёлтый круг расползся в облачности буквально в нескольких метрах от кокпита. От неожиданности Нартов невольно вздрогнул. Летательный аппарат заплясал, будто попал в шторм. «Проклятье! – Нартов принялся энергично манипулировать рыппом, пытаясь стабилизировать лейтер. – Определённо, это была ракета. Спасибо системе, иначе от меня остались бы одни воспоминания. Значит, лаггер где-то недалеко, – замелькали у него мысли, наполненные тревогой. – Что это, система пространственного контроля Силаев стала настолько более совершенной? Странно! Такого прежде не замечалось. Может, пилот лаггера выпустил ракету наугад? Что вероятнее всего».

Максим Нартов был опытным пилотом, и его манипуляции рыппом имели скорый успех. Лейтер быстро стабилизировался.

– Антон! – попытался Нартов ещё раз вызвать своего ведомого.

– Да-а-иу, ко-о-о-м-ма-уи-уир! – тут же пришёл едва разборчивый ответ.

– Он рядом! – прокричал Максим, будто от громкости его голоса зависела чистота связи.

– Гд-еу-и?

– Где-то справа от меня.

– Хр-р-р…

«Проклятье!» – Нартов невольно выругался и повернув голову вправо, принялся всматриваться в облачность. Прошло несколько мгновений, и ему показалось, что в той стороне, куда он смотрел, будто скользит какая-то едва видимая тень. Он тут же ткнул пальцем в несколько сенсоров панели управления под голоэкраном, пытаясь отстроиться от помех ещё лучше, но его усилия оказались тщетны, помех на экране меньше не стало. Хотя визуально тень в облачности стала наблюдаться отчётливее, но как цель в голоэкране она по-прежнему не отображалась.

– Гад! Я тебя вручную достану, – процедил Нартов и опять принялся манипулировать настройками панели управления.

Его лейтер теперь шёл параллельно тени. Вдруг в центре голоэкрана появилась белая окружность, которая скользнула в сторону и опоясала невидимую цель, заставив брови Нартова высоко подняться. Его палец потянулся к клавише выстрела на рыппе…

– Командир! Я тебя вижу! – вдруг раздался громкий и такой отчётливый голос Мартынова, что Нартов невольно вздрогнул. – Ты слева!

Палец Нартова замер, а затем он и вовсе отвёл его в сторону от клавиши выстрела.

– Проклятье! Я чуть не грохнул тебя, – процедил он. – Транспондер не работает. Ты как тут оказался? Это ты в меня стрелял?

– Нет! Командир, я ещё соображаю в кого стреляю. Я шёл за тенью в облаке.

– Определённо это был лаггер. Потом он исчез и появился ты. Тебя от него я смог распознать.

– Проклятье! Значит, всё же это он атаковал меня. Ты сейчас идёшь по тому же вектору, по которому шёл за ним?

– Когда он исчез, мотнулся туда-сюда, градусов на десять. Не больше. Но впустую. Транспондер тоже молчит.

– Так же и иди. Не мог он далеко уйти. Я постараюсь страховать.

– Как скажешь, командир.

Тень в облачности начала растворяться, будто она пожирала её. Состроив гримасу досады, Нартов сильнее вжал гибкий акселератор, и лейтер заскользил быстрее, и в тот же миг по кокпиту летательного аппарата энергично заскользили белые змейки электрических разрядов. Кабина наполнилась треском, заставив лицо Максима исказиться гримасой тревоги. Белая окружность из голоэкрана исчезла.

Прошло совсем короткое время, и треск усилился настолько, что Нартов невольно тряхнул головой, будто таким образом намереваясь вытрясти наполнившие её неприятные звуки, но они вдруг сам исчезли. «А если это Антон пытался связаться, – мелькнула у Нартова догадка. – Проклятье! Где он? Что хотел сказать?»

Он принялся ещё пристальнее всматриваться в стекло кокпита, и вдруг такой ярко-синий сполох разорвал облачность перед лейтером, что Максим невольно закрыл глаза, а когда через мгновение их открыл, увидел впереди, чуть в стороне от вектора своего пути, достаточно отчётливый контур летательного аппарата. Он тут же ткнул пальцем в сенсор захвата цели, и в голоэкране вспыхнула яркая белая окружность, охватывая собой непонятно что. Нартов потянул палец к клавише выстрела, но тут же остановил его движение.

«Вдруг это опять Мартынов? – всплыла у него тревожная мысль. – И почему конструкторы не могут сделать транспондер таким, чтобы он работал при любых атмосферных помехах?»

– Антон! – громко произнёс он, будто это позволяло отстраниться от помех.

Но вместо ответа ещё одна яркая вспышка перед самым кокпитом заставила его невольно прикрыть глаза, однако перед этим он успел увидеть странный летательный аппарат, мало похожий на прежний лаггер. Не раздумывая, он вжал клавишу выстрела, и облачность прочертил ярко-синий сполох, превратившийся где-то в ней в не менее яркую вспышку.

«Проклятье! – Нартов перевёл взгляд на голоэкран. – Что происходит? Неужели силаи разработали эффективный сканер пространственного обзора и создали новый летательный аппарат, которым никакие помехи не страшны? Не зря он полез в эту облачность. И как теперь с ним бороться? Хорошо, что ещё защитное поле лейтера держится».

– Командир! – вдруг раздался громкий и чёткий голос Мартынова.

– Да! – механически слетело с губ Максима.

Он приподнял голову – за стеклом кокпита уже потемнело, но никаких летательных аппаратов поблизости не просматривалось. Лейтер продолжал скользить в густой дождевой облачности.

– Ты видел его? – продолжил кричать Мартынов.

– Странный летательный аппарат? – поинтересовался Нартов.

– Да!

– Лишь одно мгновение. Ты думаешь, это новый лаггер Силаев, который обсуждают пилоты? Теперь и нам повезло его увидеть?

– Не знаю, чей, но то, что он более совершенный, – однозначно. Я выпустил в него пару ракет, но они сдетонировали в его защитном поле.

– Так это ты стрелял? Я чуть не ослеп.

– Если ты видел жёлтые вспышки, то я. Он ушёл, будто не почувствовал атаку. Прости, командир! Транспондер не работает, а я не подумал, что ты где-то рядом.

– Вспышки были синими. Значит, он опять атаковал меня. Хорошо, что защита не подводит. Не понимаю, как он находит меня? – Нартов мотнул головой, будто Мартынов видел его. – Я увидел серый контур летательного аппарата перед собой и атаковал его. Но, скорее всего, тоже безрезультатно. Уже подумал, что это ты. Выходит, силаи усовершенствовали защиту своих новых лаггеров, и теперь нам нужна большая энергия, чтобы пробить её. Ну и ну! Нужно выбираться из облачности, иначе мы перестреляем друг друга. Буду просить помощь у коммандера.

– Не торопись, командир. Я периодически наблюдаю его след. Силаи, видимо, создали и какой-то новый энергетик для движителя своего усовершенствованного лаггера. В какие-то периоды своей работы он обильно испаряет влагу, и его след в этих дождевых облаках вполне сносно просматривается. Я иду за ним. Скорее всего, ты где-то слева от меня. Двигайся параллельно по вектору двести девяносто. Не торопись. Скорость не больше шестидесяти. Есть у меня одна интересная мысль. Я уверен: мы достанем его, – прокричал Мартынов свой долгий монолог.

– Принял! Смотри, не ошибись в своих мыслях.

– Будь спокоен, командир!

Нартов перевёл взгляд на указатель курса. В принципе его лейтер шёл лишь несколько в сторону от названного Антоном курса и несколько медленнее. Отклонив рыпп и чуть сильнее вжав гибкий акселератор, он направил свой летательный аппарат по нужному вектору пути и с нужной скоростью.


* * *

Как казалось Нартову, лейтер уже долго шёл в облачности, которой не было конца. Никаких серых теней он больше не наблюдал, и у него появилась стойкая мысль, что Антон специально направил его по ложному следу, а сам сейчас преследует этот странный лаггер и когда догонит его и уничтожит, то вся слава достанется ведомому, а ему придётся лишь скромно улыбаться и поддакивать рассказам Мартынова.

«Что-то я совсем расклеился, – Нартов кисло улыбнулся и перевёл взгляд на пространственный голоэкран. – Видимо, устал. Уже более двух лет гоняюсь за лаггерами. Нужно проситься на отдых. Хорошо бы попасть на Землю. Сколько я там уже не был? Наверное, более десяти лет».

Он шумно вздохнул, перевёл взгляд на стекло кокпита и буквально остолбенел: облачность стала заметно светлее и разреженнее, и в этой разрежённой облачности навстречу его лейтеру шёл тот самый странный летательный аппарат, который он видел лишь мгновение во время одной из недавних вспышек в облачности. Так как автоматический захват цели Нартов не отключал, и его палец продолжал висеть рядом с клавишей выстрела, не раздумывая, он ткнул пальцем в клавишу, и в тот же миг ярко-синий сполох, разрывая облачность, метнулся в сторону незнакомого летательного аппарата, который тут же утонул в синем ореоле.

Прошло несколько мгновений, и синий ореол угас. Лицо Нартова механически вытянулось – незнакомый летательный аппарат продолжал скользить в его сторону без каких-либо видимых повреждений, будто его экипаж и не понял, что их лаггер был обстрелян лучом тяжёлых элементарных частиц, способным без проблем сжечь любое материальное тело, оказавшееся у него на пути. Что было ещё более странным – лаггер не обстреливал лейтер Нартова, будто не видел его или у него закончилась энергия.

Будто заколдованный Максим Нартов смотрел на приближающийся чужой летательный аппарат, не предпринимая никаких усилий для новой атаки на него. Никаких мыслей к какому-либо действию у Нартова не возникало, будто все мысленные процессы исчезли в его мозгу.

Вдруг вместо странного летательного аппарата в его сторону уже мчался большой огненный шар, и в тот же миг будто что-то щёлкнуло в голове Нартова, и он резко отклонил рыпп, уводя лейтер от столкновения с огненным шаром.

Лейтер резко подбросило, и он энергично заплясал, будто попал в шторм, норовя выбросить пилота из кресла, словно считая его лишним в своём управлении, и если бы Нартов предусмотрительно не прижал себя при входе в облачность к креслу системой безопасности, то непременно вылетел бы из него.

Ещё несколько мгновений и огненный шар, изрыгая из себя яркие струи огня, пронёсся мимо лейтера, оставив на стекле несколько огненных змеек, которые, извиваясь заскользили по кокпиту, будто ища для себя жертву, но так и не найдя её, скользнули куда-то вниз и исчезли с поля зрения Нартова.

– Командир! – раздался громкий чёткий голос Мартынова. – Мы сделали его! Моя мысль была правильной – экипаж Силаев нужно было отвлечь, и ты прекрасно справился с этим.

– Я-я-я… Я не отвлекал. Он сам… – Нартов состроил гримасу досады, понимая, что молодой Мартынов каким-то образом провёл не только экипаж странного лаггера, но и его, старого космического волка, столкнув их лоб в лоб, будто заставив их, буквально, сыграть в поддавки.

«Стар стал! – Максим Нартов с грустью на лице покачал головой. – Пора уходить».

– Ты где? – он покрутил головой, скользя взглядом по стеклу кокпита.

Несколько в стороне от своего летательного аппарата Нартов увидел медленно идущий навстречу лейтер ведомого и скользнул быстрым взглядом по голоэкрану – транспондер его лейтера по-прежнему не работал.

«Сдох! – он вытянул губы в грустной усмешке. – Пора и аппарат списывать вместе со мной».

– Перед тобой, командир. Кто же тогда его экипаж…? – в голосе Мартынова послышались нотки иронии. – Определённо он подошёл к границе облачности и, увидев крейсер или поняв, что будет увиден ими и атакован, развернулся обратно и пошёл в твою сторону. Я на что-то такое и рассчитывал, когда шёл за ним. Экипаж лаггера словно заклинило. Может, от испуга? Или от твоей атаки? Лаггер проскочил недалеко от меня, будто не заметив, и к тому же заработал мой транспондер. Я смог увидеть в голоэкране ваше расположение относительно друг друга и не ошибся с атакой. Я вогнал в раструб движителя лаггера четыре ракеты. Все, что у меня были. Вошли будто на учениях. Сомневаюсь, что от лаггера что-то осталось. Определённо, коммандер будет доволен.

– Сам об этом коммандеру и доложишь, – Нартов состроил мину досады. – Возвращаемся!

Он опять покрутил головой, всматриваясь в стекло кокпита, – лейтер уже полностью вышел из облачности и теперь скользил в чистой атмосфере планеты, освещаемый лучами далёкой местной звезды.

Прошло совсем короткое время, и рядом со своим лейтером он увидел лейтер ведомого. Максим Нартов покачал рыпп, и в такт его качаниям лейтер тоже покачался, тем самым поприветствовав лейтер Мартынова. Антон Мартынов ответил тем же. Два летательных аппарата Земной Федерации синхронно скользнули к поверхности планеты, направляясь на космодром колониального поселения.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65812454) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Для взрослых: Сергей Александрович, прости за плагиат, но, когда жизнь на волоске и сердце в крови, лучше не скажешь.




2


На Мастерской ул. в Петербурге расположено Хоровое училище им. М.И. Глинки.