Книга - Мёртв и невредим

Мёртв и невредим
Регина Райль


Спокойное течение жизни меня устраивало: друзья, учёба, любимое занятие, планы на будущее. Но после знакомства с гордым и самовлюблённым рэпером размеренность полетела к чёрту. Общение с Егором быстро выработало пагубную зависимость, а его проблемы стали важнее моих собственных. Пережив не одно предательство, он разучился доверять и чувствовать. Я пытаюсь помочь изо всех сил, готова поступиться принципами и опуститься на самое дно, но он не собирается расставаться с самым ценным в жизни – свободой. Содержит нецензурную брань.





Регина Райль

Мёртв и невредим





Глава 1. Его Императорское Величество


– Алло, Ирин? Привет, можешь говорить?

Катька позвонила, когда я подходила к клубу. По её заплаканному голосу я уже поняла и тему звонка, и причину слёз.

– Привет, могу. Чего ревёшь? – я решила поговорить на улице и присела на парапет, наблюдая, как охрана порциями запускаела молодёжь внутрь. – Со Славой поругалась?

– Ага, – всхлипнула она.

– Что на этот раз?

День угасал и забирал с собой жару. Ветер проходил по сочной зелёной листве невидимой широкой кистью, обдавал свежестью моё разгорячённое от быстрой ходьбы лицо. Решила пройтись пешком от универа. Ноги теперь гудели.

– Он сказал, что я недостаточно чутка к его проблемам, – она смачно шмыгнула в трубку, а я поморщилась и от громкого звука, и от высказывания парня.

– По-моему это какой-то развод на чувства, – возмутилась я. – Он вымещает на тебе своё тухлое настроение, а ты терпишь.

Мимо, шурша, пропрыгала обёртка от шоколадки, и я остановила её носком кеда.

– Не-е-ет, Ир, он во всём прав. Когда пара в отношениях, у них горести и радости напополам. Мы должны вместе решать трудности. Я ведь так люблю его. А он меня.

– Любовь не оправдывает такое поведение, – с каждым словом Катьки раздражение во мне росло.

Я в принципе не могла спокойно слушать, когда кто-то плакал, потому что зачастую не могла подобрать успокаивающих слов. Вот и злилась из-за этого. А чел думал, что на него. Подруга заплакала ещё горше и, выбрав самый жалостливый голос, заканючила:

– Он не отвечает на мои сообщения. Мне так плохо и одиноко. Приезжай, а? Выпьем, посидим, поговорим.

– Кать, я не могу, – вздохнула я. – Даня позвал на концерт, я уже на входе.

– По жизни ты так, – взвилась она. – Данька тебе важнее лучшей подруги! Всегда так было! В другой раз сходишь, не последнее же у него выступление?

– Он уже давно меня звал. И я обещала, что сегодня сто пудово буду. Прости, я приеду к тебе завтра, хорошо?

– Завтра может быть уже поздно, – огрызнулась Катька и бросила трубку.

Снова здоро?во. Как поругается со Славкой – так приезжай. А подобные ссоры у них несколько раз в неделю. Маразм какой-то, а не отношения, но подруга называла это «настоящими чувствами».

Да, любовь – не всегда цветы, бабочки в животе и счастье, но ведь и у боли, остроты и депрессии должны быть пределы. Катька буквально жила проблемами своего парня, забивая на себя. Не понимаю, как так можно? А единственная проблема в их отношениях – это он.

Что за любовь такая, когда без ума от говнюка? Сид и Нэнси, мать вашу. Даже внешне: Катька – маленькая блондинка с волосами до плеч, а Славка – тощий и длинный. Короткие чёрные волосы всегда торчком, а сам снулый, издёрганный и болезненный.

Как ни старалась быть непредвзятой, я всё же сомневалась в его порядочности. Как бы не втянул мою доверчивую подругу в неприятную историю. Но разве она слушала? Фыркала, что наговариваю, и он никак не связан с преступным миром. А почему тогда периодически на его смазливой мордашке появлялись фингалы?

Может, стоило-таки поехать, успокоить? Нет, она, конечно, импульсивна, но я знала, что ничего с собой не сделает, только пугало, играя на моей жалостливости. Я искренне сочувствовала Катьке, но слушать весь вечер, «какой замечательный Славик» моя психика не выдерживала. Тем более, мне, правда, не хотелось нарушать данное другу слово.

С известным нынче рэпером Потрошителем, в миру Данилой Смольниковым, я училась в одном классе. Общаться мы начали после того, как меня, одну из хорошисток, классная попросила подтянуть двоечника. Далось мне это непросто, потому что голова парня оказалась забитой всякой фигней. Но живость характера, искренность и прямолинейность меня покорили. И я сама не заметила, как мы разболтались на темы отличные от геометрии, а впоследствии сдружились.

Мои подруги приняли такое положение вещей без восторга, и постепенно отдалились. Мне угрожало превратиться в изгоя к старшим классам, если бы не Данила. Он остался моим единственным другом.

Ближе к выпуску я окончательно разочаровалась в школе и, получив аттестат, вздохнула с облегчением. На выпускном не плакала, как другие девчонки. Все школьные годы мы с Данилой мечтали спалить ненавистное здание и передумали лишь в последний день. Пожалели? Да ни фига. Просто не захотели облегчать жизнь другим школярам.

Получать новые знания мне нравилось, поэтому я поступила в университет на факультет журналистики. Я ни минуты не раздумывала о выборе специальности – ещё в школе писала статьи в газету, брала у преподавателей и отличившихся школьников интервью. Мне нравилось рассказывать истории, общаться с людьми, постигать их характер за короткий разговор.

А Даня выбрал медицину. Неожиданно, да? Биология и химия – единственные предметы, по которым у него были сносные отметки. Но в ВУЗ он не набрал баллов, поэтому поступил на медбрата в колледж. Параллельно увлёкся музыкой, влился в клуб по интересам, и понеслась. Поначалу мы ещё поддерживали дружбу, но от неё быстро осталась только видимость.

Смольников закрутил с какой-то девчонкой, и она жутко ревновала ко мне. С ней он быстро разбежался, появилась другая, но ситуация в мою пользу не изменилась. Женщины очень негативно воспринимают подобных «подруг». Вот как объяснить ревнивой бабе, что наши задушевные отношения с Даней прошли испытание временем и школьной скамьёй?

Почему я сама не встречалась с ним? Нет, я не уродина, да и он симпатичный, и мы честно даже как-то пытались целоваться. Сколько нам тогда было лет? Вроде, по пятнадцать.

Опыт оказался неудачный. Это было как сосаться с родным братом или близкой подругой, не могу объяснить. Я даже не думала, что мы сдружились так крепко, и это воспрепятствует любовным отношениям. Мне всегда казалось, лучший друг – превосходная кандидатура на роль бойфренда. Но на деле вышло иначе. Или может, я такая неправильная? Поняв, что сильная симпатия между нами не похожа на пагубную любовную лихорадку, мы раз и навсегда прекратили провокационные эксперименты.

Новая волна общения накатила неожиданно, когда спустя пару лет мы встретились на молодёжном фестивале. Разболтались как в старые добрые времена, а после снова начали видеться и угорать. Я узнала, что Даня уже несколько лет состоял в коалиции некого Императора, или Егора Селиванова. Лейбл «Empire» продвигал хип-хоп. Скажу по правде, от жанра я была далека, как Нептун от Солнца, предпочитала рок и металл, в особенности с приставкой «-кор», но Даня, звавшийся теперь Потрошителем, из-за работы санитаром в морге, рассказывал так увлечённо, что я невольно заинтересовалась.

Правда, послушав его треки, не нашла слов… Минималистик-трэп, в котором Смольников творил, подразумевал быструю мелодию, элементарные рифмы и зацикленные фразы. Пятилетка и то больше смысла вложил бы в текста?. Но на критику парень не обиделся и заявил, что этого эффекта он и добивался: так его лёгкие и простые песни шустрее засоряли мозги. И это работало. Стоило раз послушать, как я уже насвистывала незатейливую мелодию, а слова разучивались на раз-два. Вот и секрет популярности.

Я прошла контроль, села в баре и заказала коктейль. Симпатичный бармен принёс мне высокий стакан, где в алкогольном напитке цвета маджента до самого дна плавали кубики льда. Я схомячила лимон с края бокала и даже не сморщилась – любила кислый вкус. А после отхлебнула свежий, но тёрпкий напиток. Сладкий малиновый сироп смягчил горечь водки, и эффект проявился мгновенно. Я облизнула губы, чувствуя, как закружило голову.

Радужный цвет коктейля не вязался с моим внешним видом: тёмные джинсы в обтяжку, синяя рубашка в чёрную клетку поверх майки с логотипом группы «KISS». Даже волосы у меня тёмно-русые с зелёными кончиками. И зачем взяла «Crimson Monarchy[1 - Малиновая монархия (перевод с англ.)]»?

А, сегодня же выступал Император.

Мы не были знакомы. Я лишь видела его на совместных фотках коалиции, и то он часто прятался в распущенных волосах, капюшонах или солнечных очках.

Признаться, я мало что слушала из его репертуара. В основном, нарезки, которые притаскивал Смольников. Не сильно впечатлило. Но мне и не обязательно его слушать – я здесь, чтобы поддержать Потрошителя. Выступал он первым, а если от песен Егора у меня пойдёт кровь из ушей, любимый дэткор, всенепременно залитый в плеер, остановит алый поток. Наушники у меня неизменно с собой.

Народу пришло прилично, и все разношёрстные и юные. Школьники и ранние курсы универа, но встречались и более зрелые экземпляры.

Один такой, полноватый и бородатый, благоухающий дорогим парфюмом, подсел ко мне. Он явно хвастался брендовыми шмотками и приобретённым столичным престижем. Но здесь и сейчас, в этом полутёмном клубе на хип-хоп концерте, его модные очки казались хипстерскими, а костюм смотрелся неуместно. Он молча строил мне глазки, надеясь видимо, что я клюну и склеюсь уже от напористой визуальной подачи.

Но не на ту напал, содержимое черепной коробки мне важнее экстерьера. Не зря же я училась на журналиста. И этого типа раскусила сразу. Спасибо, конечно, за высокую оценку, но я не искала интрижки на ночь, да, и в принципе, пришла сюда не за бойфрендом.

Я залпом осушила стакан и, даже не взглянув на молчаливого соблазнителя, стала пробираться ближе к сцене.

Дотолкалась ряда до шестого, а дальше народ стоял плотно и оборону держал крепко. Я смирилась – мне и отсюда было прекрасно видно. Воздух принял в себя совершенно несмешиваемые ароматы духов, и всё это многообразие дразнило обоняние. Я крайне чувствительна к запахам, но в этот раз готова была перетерпеть – не по?том же пахло.

Волны нетерпения проходили по человеческому океану ожидающих. Мы не могли дождаться начала, и каждый хотел оказаться ближе. Порой давка становилась нестерпимой, переходя всё допустимые пределы, а когда на сцену совершенно неожиданно выскочил Потрошитель, меня будто в мясорубку засосало, а одно ухо заложило от визга девчонок. Пока я пыталась протрясти барабанную перепонку, Даня начал выступать, а народ более менее угомонился, удовлетворившись занимаемыми местами, и принялся внимать «глубокомысленному» творчеству рэпера.

А я, так как уже это слышала, просто с улыбкой наблюдала, как мой друг прыгал по сцене, махал руками и строил поклонницам глазки. Белая футболка с логотипом «Gucci» обтягивала широкие плечи и подкачанную фигуру высокого парня. Чёрные волосы в стрижке «каре» поблескивали в свете прожекторов, а широкая улыбка практически не покидала лица, на щеках которого темнели буквы татуировок.

Первая мысль того, кто смотрел на Даню, была однозначно такой: «Этот чувак настолько любит рок, что вытатуировал себе это на лице. Или он просто чокнутый».

Да, не спорю, отвязное поведение Смольникова иногда наводило на такие мысли, но когда ещё прожигать жизнь, как не в молодости? У моего друга случились значительные перемены, которые выработали в нём едкий цинизм и мизантропию, просачивающиеся и в т. Порой он вёл себя как говнюк и придурок, иногда даже я задумывалась, всё ли у него в порядке с головой, или разум уже давно сосуществовал с парой-тройкой психических отклонений? Но со мной он никогда не был предубежден и сух. И это братское отношение грело душу. Я могла не одобрять некоторых его поступков, но признавала, что он умело и быстро добился славы, а теперь пользовался благами индустрии.

Он спел пять песен и даже не вспотел, а я отметила, что на пьяную голову его высокохудожественные тексты воспринимались гораздо лучше. Даже потанцевала-потолкалась. Но никто не противился – треки Потрошителя «качали», а позитив исполнителя поднимал настроение. Хорошо, что он позвал меня. И я умничка, что приняла приглашение.

Даня попрощался с публикой, но со сцены не ушёл. А на неё, напротив, высыпало ещё человек пять. Один отошёл за ноутбук, другой принялся снимать всё на камеру, а в самый центр выкатилась звезда сегодняшнего вечера.

Толпа встречала Императора как реального монарха – казалось, выкрики фанатов по децибелам превзошли звук взлетающего реактивного самолёта. Я не удивилась бы, если народ вдруг преклонил колени и уронил лбы в пол. Но лично я, глядя на вышедшего парня, никакого благоговения не чувствовала.

Футболка с надписью «Misfits» и широко известным черепом из сериала «Малиновый призрак» (очередная «малина» за сегодня, смотрите-ка) скрывалась под чёрной курткой, на спине которой красовался логотип Егоровской коалиции – крылатые жуткие монстры, глодающие тонкими зубами костяные бока императорской короны. Брюки по правилам, принятым в хип-хоп культуре, свисали ниже задницы и поддерживались ремнём с двумя рядами клёпок. А голубоватые труселя симпатично обтягивали упругий зад и гармонировали с остальной одеждой.

Светлые волосы были скручены на затылке в неаккуратный хвостик, но слишком короткие пряди выбились на лицо. В постоянно меняющемся свете шевелюра парня казалась то красной, то фиолетовой, то зелёной. Такой же высокий как Даня, Егор оказался худее и у?же в плечах. Оттого и по сцене прыгал легко. Некоторая женоподобность присутствовала в фигуре и лице, поэтому Потрошитель на его фоне казался сексуальным мужественным мачо.

Я стояла достаточно близко, чтобы рассмотреть лицо Егора. Крупный нос, глубоко посаженные глаза, густые брови, полные губы. Ничего страшного по отдельности, но в целом не в пользу рэпера. Особенно когда рядом тёрся красавчик Даня.

Часто подбородок Императора оказывался вскинут на высокомерный манер, а губы поджимались, будто от недовольства. Но скоро я поняла, что это привычка, и процессом Егор более чем наслаждался.

Наверное, хмель подвыветрился, потому что лирика парня, которая из-за различия в жанрах, должна была показаться мне лучше и, несомненно, нести бо?льшую смысловую нагрузку, чем ширпотреб Потрошителя, как-то быстро присела на уши стеной басов, пробивающих хай-хэтов и мрачных сэмплов. Темам я не удивилась: девушки, или «суки», пафос, ведро помоев на хэйтеров и выпячивание своего эго. В случае с Егором этого оказалось неимоверно много. Самомнение Императора отражалось не только в кичливом погоняле, но практически в каждой строчке.

Теперь уже невольно поджимались мои губы. Я старалась не зацикливаться, не давать раздражению укорениться внутри – зная свою впечатлительность, я ещё долго могла негодовать. Пусть поёт, о чём хочет, какая мне разница.

После третьей или четвертной подобной песни, я уже подумывала убраться отсюда. Можно пойти в бар. Там меня, наверняка, поджидал очередной толстосум.

Но тут лирика и характер исполнения изменились. Очередной трек низверг меня в пучину непробиваемого пессимизма. Трагичное безобразие трилл рэпа во всей красе, наслаждайтесь. Текст стегал убийственной тоской и драматизмом. Егор пел так надрывно, будто скорбел о чьей-то смерти. Он стоял недвижимо, стиснув микрофон обеими руками, прикрыв глаза и уплывая на душащих волнах беспросветности.

Эта песня рвала душу, не оставляла ни шанса защититься от откровенной и искренней печали. От пронзивших меня мурашек я не могла дышать, и почти не ощущала, как толпа качала меня из стороны в сторону. Император переходил на фальцет и тут же уходил в низы, на хрипы, и при каждой смене тональности меня щекотали докучливые насекомые.

Подобных песен – с острой лирикой, вокалом, расставляющим акценты, и музыкой, дарящей безнадёжность, оказалось ещё несколько. Егор вживую пел средне, но ближе к концу шоу я уже откровенно наслаждалась его голосом и музыкой. Чёрт побери, всё-таки прав был Потрошитель, когда хвалил лидера их творческого объединения. Возможно, треки Императора не имели такой популярности и хваткости как песенки Дани, но непременная прелесть в них имелась. Я, хоть и не поклонник жанра, после концерта пообещала себе обязательно познакомиться с репертуаром рэпера поближе.

Но для начала мне предстояло познакомиться с ним самим.

Концерт закончился, и я по договорённости со Смольниковым подошла к служебному входу. Вышел он не скоро, когда народ рассосался, я уже успела подустать и испытать все оттенки жажды. Потрошитель высунулся, кивнул охраннику, мол, она со мной, и втащил меня внутрь, пока поклонницы не прочухали.

– Ну как? Заебись выступили?

– Да, супер! – ответила я, и Даню понесло с восторгами. Он так упоительно расписывал свои собственные впечатления, что в моих не нуждался. Я просто изредка поддакивала, чтобы дать знать, что я ещё тут, слушала и всецело «разделяла» его мнение.

Таким Макаром мы ввалились в гримёрку, где отдыхала коалиция. Высокий бородатый парень завязывал красную бандану полосой на лоб, двое других – тощий патлатый блондин и плотный брюнет потягивали пиво. Дредастый чувак трещал по мобиле, закинув ноги в убитых кедах на спинку дивана. Ещё несколько человек занимались кто чем, а Импа я приметила у зеркал. Кто бы сомневался. Он уселся задницей на гримировочный столик и залипал в телефоне. Жертва социальный сетей. Впечатления поклонников от своего выступления он там искал что ли?

– Пошли, познакомлю с Егором, – Даня потянул меня за рукав. – С остальными потом, – он махнул на бородача, который, услышав, широко улыбнулся.

Мы протиснулись к лидеру объединения. Он уже скинул куртку и сменил футболку на свежую. Мокрая валялась тут же на столе, рядом с бутылкой воды, при виде которой у меня начался новый приступ жажды. Да, первым делом я обратила внимание на минералку, а уже потом на самого парня.

Его лицо ещё хранило отпечатки жаркого выступления: на бледных щеках и шее распустились красные пятна. Пряди у лица были насквозь мокрыми. Лоб блестел от пота или воды, если он умывался, о чём свидетельствовало полотенце, перекинутое через шею, на манер воротника. Егор ссутулил спину и подпёр щёку тонкой рукой, на которой в рандомном порядке виднелись татуировки. Их тематика показалась мне более чем хаотичной: животные, персонажи игр и фильмов, надписи, цифры, вероятно, имеющие значение, только для обладателя. Хотя чего удивляться: сам рэпер отлично подходил под определение «неожиданного элемента».

– Имп, отвлекись на пять сек, – начал Даня. – Я тебе подругу представлю. Это Игла.

На самом деле, я Ирина Гласова, но состряпать ник из имени и фамилии оказалось для школяров делом плёвым. Уже не помню, кто первым меня так назвал, но стоило остальным услышать, как быстро приклеилось. Я признала ник стильным, со временем свыклась, даже сроднилась, начала считать «Иглу» вторым именем и представляться именно так.

Егор не сразу оторвался от телефона. Он распрямился и поднял голову, не отрывая взгляда от экрана. Мне стало неприятно от подобного пренебрежения, я глянула на Даню, но тот будто не замечал ничего необычного, и я с лёгким налётом раздражения поняла, что такая манера поведения типична для Импа.

Наконец, он одарил меня королевской благосклонностью и взглянул. Я уже примерно знала, что увижу в тёмно-карей бездне отстранённость и скуку, поэтому не удивилась, только чуть сдвинула брови. Его лицо казалось измождённым, но выражение превосходства, будто никогда не покидало его. Вблизи стали заметны тени под глазами как от недосыпа и светлый пушок на подбородке.

– Ну, мне, наверное, представляться не надо, – Егор усмехнулся, кривя губы. – На колени перед Его Императорским Величеством! – бросил он, требовательно повысив голос.

Его лицу вернулось серьёзное выражение, и я опешила. Не зная, что сказать, я растерянно смотрела ему в глаза, не в силах даже взглядом спросить у Дани подсказки по квесту, заданному мне Егором. Это в играх удобно, когда предлагали варианты ответов, сейчас же голова у меня как нарочно опустела

Глядя на мои круглые глаза и обескураженный вид, Имп прыснул:

– Да, шучу я, расслабься. Друзья моих братьев мне не чужие. Приветствую, – его тон несколько смягчился, и фразу он завершил холодной улыбкой, обнажающей неровную линию зубов.

Хотела бы я сказать, что мне приятно это знакомство, но мама учила не врать. Тем более за несколько часов в горле пересохло, словно туда переместились все пустыни земного шара. Это всё коктейль. Из-за водки и сладкого сиропа пить хотелось нестерпимо. И мой взгляд всё чаще скатывался с Егора на бутылку, стоящую позади него.

Я сглотнула слюну и сказала:

– Привет. Даня много про тебя рассказывал.

– Опять, наверное, херни напиздел? – усмехнулся Император, наконец-то откладывая телефон и вытягивая полотенце с шеи.

– Да прям, когда я пиздел, – взвился Смольников, приземляя пятую точку на кресло напротив Егора, а я не выдержала:

– А можно воды?

– Чего? – Император перевёл на меня удивлённый взгляд, как будто ждал любой другой просьбы.

Ну да, чего от него обычно хотели: автограф, селфи, обнимашки. Казалось, попроси я его снять футболку, он и глазом не моргнул бы. Но на что там смотреть? На впалый живот и выпирающие рёбра? На очередные неразборчивые надписи татуировок, будто на зашифрованные для избранных тайные послания? Не прельщало, спасибо.

– Пить очень хочется, – я указала на минералку.

– Может, чего покрепче? – Егор кивнул на бутылку вина у ног, но я категорично мотнула головой. – Тогда бери, – разрешил Имп, а я тут же сцапала воду, хрустнула нераспечатанной крышкой и припала к животворящему источнику.

Остановилась, только опустошив сосуд наполовину. Парни всё это время с интересом наблюдали за мной.

– А я, пожалуй, не откажусь, – Потрошитель так порывисто схватил вино, что содержимое выплеснулось на пол и частично на брюки лидера. – Блядь, она полная что ли? Сорри, чувак!

– Мудак, ты какого хера мне на штаны налил? Я только её для Гришани открыл, – Егор встряхнул ногой, чуть не зарядив фирменными «Adidas» в нос другу.

– Да ладно тебе, чёрные же, не видно, – Даня ни капли не чувствовал себя виноватым. – Совёнок, подваливай, я уже бухаю твоё винище, – он махнул рукой бородатому чуваку. – И это, Егор, я Иглу с нами позвал повеселиться, норм?

– Да мне-то, пусть идёт, – пожал плечами Император, даже не глядя в мою сторону. Потом спрыгнул со стола и, отряхивая ногу, потопал к раковине, выглядывающей из мини-комнаты в конце помещения.

– Вот и гуд, – казалось, Потрошитель залил в глотку полбутылки, не меньше, а потом вытер рот рукавом, смачно рыгнул и протянул мне: – Будешь? Егор за рулём, а остальным не запрещено расслабляться.

Насыщенный аромат дорогого алкоголя умудрился пробраться через ноздри и заскрёб горло, будто я уже глотнула из протянутой бутылки.

– Нет, спасибо. Может, позже.

– Эй, ты чего глохчешь моё бухло? – вино с золочёной этикеткой перекочевало в большие лапы парня с банданой. – Савенко Григорий, рад знакомству, – он поклонился и протянул мне руку.

После отстранённости Егора, галантность парня казалась напускной и неестественной. Поэтому я вежливо, но прохладно представилась, пожала горячую потную ладонь и снова присосалась к минералке.

– Мы с Иринкой учились вместе. Мировая тёлка. Ой, прости, зай. Дёвчонка, говорю, классная, – похоже, вино ударило Потрошителю в голову, поэтому обижаться я не подумала.

В этот момент вернулся Егор. Слышал ли он последние слова друга или нет, было не ясно. По крайней мере, он никак не отреагировал на них. Только выдернул из-под стола рюкзак, порылся в кармашке и достал связку ключей с брелком сигнализации.

– Хули расселись? – спросил он ребят через отражение. – Погнали.




Глава 2. Чревовещание из бездны


Благодаря связям, я попала в кабриолет Егора. Сейчас верх был задёрнут, и я мысленно поблагодарила хозяина – сквозняки я не любила, тем более мерс развивал нехилую скорость. Император любил быструю езду.

Гришаня сел на переднее сидение, а заднее досталось нам с Даней. Столица за окнами тонула в стремительно подступающих сумерках, а меня периодически затягивало через зеркало заднего вида в тёмные глаза Егора. И это при том, что он разболтался с Гришей, смотрел только на дорогу и совершенно не заботился о том, что творилось за его спиной.

А там, умудрившийся захмелеть с нескольких больших глотков, Потрошитель дышал на меня парами красного, примостив голову на плечо, и болтал всякую ересь – открылся космический канал-приёмник. Обычно к этому времени мой собственный тоже уже настежь, и темы для разговоров у нас не иссякали, но сейчас я почему-то чувствовала себя неловко. Будто стыдилась за Даню. Скорее бы мы уже приехали.

Двор, в котором припарковался Егор, повысил настройки мрачности до предела. Почему-то я думала, что Император жил в более престижном месте, но парень вошёл в самый обычный подъезд и открыл дверь в типичную, хоть и трёхкомнатную квартиру.

С виду неказистая, всё же некоторым уютом она обладала. Порядок поддерживался, хоть и не идеальный. Многие полки, и даже углы в доме, пустовали, а картонные коробки и тюки заполняли коридор.

– Ты что, только въехал? – полюбопытствовала я.

– В эту халупу? – усмехнулся Егор. – Наоборот, детка, выезжаю. За раз мебель и шмотки не вывезти, поэтому тут сейчас бардак. Да и к месту как будто привязался, – он бросил ключи на низкий столик, а я сморщилась от дребезжащего звука. – Короче, народ, слушай сюда, – Имп заговорил громче. – В следующий раз тусим на моей новой хате.

– Принято, – отозвался Даня. – А что там, пустая она или как?

– Не, норм, мы с Гришаней там всё обустраиваем. Не обжитая, но всё подведено. Так что через недельку туда на новоселье. Все приглашены.

Мы расселись в зале. Егор занялся музыкой, Гриша снабдил всех выпивкой. Начавшийся вечер мало чем отличался от тех, которые я посещала. Поэтому я довольно быстро перестала ощущать скованность.

Народ прибывал, я дошла до кондиции раскрепощения, стало весело и свободно. Даня познакомил меня с некоторыми приятелями, и мы оживлённо разболтались.

Публика подобралась разношёрстная. Я не могла однозначно приписать всех к хип-хоп культуре, тут были неформалы и фрики, поражающие внешностью, а также вполне скромно одетые личности, с которыми оказалось не менее интересно.

Вызывающе одетых девиц тоже прибыло. Ай, это не мои заботы.

В разгар вечеринки Даня куда-то слинял, новые знакомые разбрелись по квартире, и в один момент я тоже отправилась осмотреться.

Я приоткрыла дверь и заглянула в одну из комнат. Тошнотворно-сладкий запах чуть не сбил меня с ног. Он перенёс меня на только что отгоревшее цветочное поле. И дурак догадался бы, что тут курили марихуану. Клубы дыма завивались в тёплом свете ночников и казались разноцветными. Тут собрались почти все представители Егоровской коалиции, а я даже не заметила, как они поисчезали из основных комнат. Несколько девчонок тёрлись тут же. Дани не было. Нашёл, наверное, своё счастье на ночь.

– Дверь захлопни, кумар выпускаешь, – обернулся на меня Гришаня, а когда я застыла, задумавшись, с какой стороны закрыть, подстегнул мой мыслительный процесс: – Да заходи уже, чего жмёшься на пороге.

Я послушалась и села на диван между Савенко и дредастым парнем. В этом странном свете и дыму, казалось, что дреды на его голове шевелятся червями. Чувак приподнял голову и посмотрел на меня краснющими глазами из-под полуприкрытых век. Пахло от него специфично, как от прогнившей тряпки. Убран в хлам. Интересно, он меня вообще видит?

– Приве-е-е-ет! Я Шамат. Курить будешь? – сдавлённо прохрипел он, выпуская мне в лицо тёрпкий запах.

– Нет, спасибо.

Я почувствовала себя тут самой трезвой. Две парочки в разных концах дивана целовались, не замечая никого. Егор распластался в кресле напротив и, казалось, трава его совсем убила. Парень, сидевший с ним рядом, ржал гиеной в подлокотник, остальные валялись на подушках и икали, а Император монотонным голосом задвигал какую-то тему. И самое удивительно, что он вовсе не байки травил.

– …императора застрелили первым. Следом Александру Федоровну. А от корсетов княжон пули отскакивали. Женщины зашили туда бриллианты. Такие «бронежилеты» даже штыком не проткнёшь. Горничная осталась жива и когда пули у большевиков кончились, выскочила, благодаря Бога за спасение. Господь услышал эту идиотку – служанку кололи штыками, пока она не скончалась.

– Какие у вас тут темы, – содрогнулась я и повернулась я к Грише – он казался мне самым адекватным.

– Ты про Импа? Да он уже минут десять про расстрел царской семьи вещает – с тех пор, как вмазался, – фыркнул парень.

– Странно на него трава действует, – удивилась я. – Обычно с неё угорают.

– По-разному бывает, смотря, какой организм, – пожал он плечами. – Кого-то уносит, кого-то на ржач пробивает, кого-то, как Импа, на философию.

– У него так каждый раз? – удивилась я, полагая, что «акция разовая».

– Неа, просто убойный «стиль» достал, – усмехнулся он.

– Кто-то шибко любил историю в школе?

– А ты думаешь, откуда у него погоняло? – заржал Савенко. – С той вечеринки пошло, когда он под «кислотой» час заткнуться не мог. Весь учебник пересказал бы, да действие кончилось. Едрить, как давно это было, – Гриша задумался. – Мы тогда только познакомились и начали вместе тусить, – он помолчал секунду и будто вспомнил: – Меня вот вообще не берёт.

– Сочувствую. Обидно, наверное.

– Да по фиг, есть другие способы накидаться, – улыбнулся парень, заливая в горло из стакана. Терпкий запах алкоголя примешался к сладковатому аромату жжённой верёвки. – Будешь? – спросил Гриша, доставая откуда-то снизу бутылку. – Или может затестишь, как на тебя мариванна действует?

– Точно не в этот раз, спасибо, – помотала я головой.

– …драгоценности изъяли, одежду сожгли, а вот захоронить трупы после такого злодеяния было непросто. Тела свезли в шахту, но она оказалась неглубокой. Из-за свидетелей не удалось закидать её бомбами, пришлось искать другое место. Решили похоронить на глинистой дороге вразнобой. Несколько тел сожгли, несколько облили серной кислотой, чтобы обезобразить лица. Яму накрыли шпалами, утрамбовали…

– Господи, какой кошмар, – от рассказа Егора и его злого трагичного голоса меня обдавало волнами ледяной дрожи.

– А? Да забей, его уже скоро отпустит, – Гриша махнул рукой.

Меня, конечно, вовсе не это потрясло, поэтому я повернулась к Импу. Мне казалось, он посмотрел на меня, будто услышал, что мы его обсуждали, но вот остановиться не мог, словно кто-то внутри заставлял его рассказывать жуткую историю.

Не хорошо. Его взгляд мне не нравился, как не нравился и этот эффект чревовещания. Имп выглядел усталым. Бледное лицо застыло строгой маской, а неживые глаза уставились в одну точку. Егор будто видел за моей спиной разверстую бездну, чёрную дыру в космосе, замёрзшую преисподнюю или ещё какую-то дичь, не знаю. Он казался одержимым легионом демонов сразу. Мурашки холодными лапками протопали по спине.

Имп говорил о таких серьёзных и страшных вещах, что кровь стыла в жилах, а приятели вокруг бесновались и хохотали. Даже Гриша, которого не торкало, забил на лучшего друга. Может, ему, конечно, виднее, и у Егора это скоро пройдёт, но всё равно нельзя быть таким равнодушным. Я видела приход парня впервые в жизни и до чертиков испугалась за него.

Не выдержав, я присела на корточки возле кресла Императора и дотронулась до его кисти. Она показалась мне пугающе горячей, и это точно ничего хорошего не сулило. Я ощутила исходящий от тела Егора жар, когда придвинулась и потрясла его за плечо. Кстати, горелой листвой от него пахло не так убийственно, как от Шамата.

– Эй, посмотри на меня, ты как? Пить хочешь? Я принесу. Воды или сладкий чай?

Имп не отреагировал и продолжил бормотать свою страшную историю.

– Хватит уже, пожалуйста, – я коснулась его щеки. – Приди в себя.

– Думаешь остановить этот поток уговорами? – фыркнул Гришаня. – Только время потеряешь. Отстать от него, пусть себе, не подохнет, – он закончил на раздражённой ноте, поднялся и в три шага пересёк комнату. – Тоже мне, блядь, царская особа. Бесит, как всё с ним цацкаются, – он вышел и хлопнул дверью.

– Не понимаю, как так можно, – выпалила я негодующе. – Будто ему вообще посрать. Они точно лучшие друзья или Даня снова преувеличил? – я обернулась к Шамату, но мозг того давно рассосался – он даже не услышал.

Но ответ я всё-таки получила.

– Точно-точно, тут не спиздел, – произнёс жёсткий голос за моей спиной.

Я резко обернулась, только сейчас заметив, что бубнёж прекратился. Егор мало того, что замолчал, так ещё смотрел осмысленно! Как он так быстро прервал трип? Только что витал где-то в космосе, и вдруг…

Имп склонился ко мне так низко, что я невольно отшатнулась. Выпитый алкоголь толкнул под пятки, и я полетела спиной на пол. Егор схватил меня за руку, но не удержал – я смачно плюхнулась на задницу и даже его немного вытянула из кресла. А он довершил дело – приземлился рядом на ковёр.

– Ты… как это? – забормотала я.

– Никак, – ответил Имп, отпуская мою руку. Предплечье горело, будто я сунула его в костёр. – От сорта саттивы, который мы курили, не бывает такого эффекта, он просто веселит или усиливает чувства. Такая херня у меня была всего раз. Но с марками я завязал.

– Притворялся, значит. Но зачем?

– Поугарать решил, хули нет? Слушай, я так жрать хочу, принесёшь чего-нибудь? – Егор повернулся ко мне, а я от возмущения даже не нашлась, что сказать. – Если пойду я, то встречу Гришаню в коридорах, а он мне уже все мозги изъебал, – он достал из кармана сигареты и прикурил.

– А что случилось? Может, наоборот, поговорить?

– Не я выдумал проблему, – Имп с удивлением посмотрел на меня. – Это он ни с того ни с сего залупенился, что партии в песнях у него короче моих, и он больше не будет со мной фитовать. Сам писал, а я, блядь, виноват, – он выпустил в потолок белый дым, разбавляя испарения конопли. – Пусть попсихует, выпустит пар. Завтра уже отойдёт, но сегодня больше не хочу его видеть. Ну, так что, Игла, притащить мне чего-нибудь поесть? Ты про чай говорила, но хрен с ним, вина попьём. Я так понял, ты сочувствующая. Всем было похер, а ты одна забеспокоилась, – усмешка скривила полные губы.

Он намекал на какой-то интерес с моей стороны? Вот уж дудки.

– Если ты подумал… – начала я, но тут у меня заурчал живот.

В нём, бедном, кроме вина и скудных закусок в виде фруктов и сырных рулетов на шпажках, уже давно ничего не водилось. Ела я за два часа до концерта, а сколько прошло времени после – ужас!

– Ладно, – согласилась я, поднимаясь. – Сейчас принесу.

– Родина тебя не забудет, детка, – Егор вжал сигарету в зубы и забрался обратно в кресло.

Я притащила еды из забитого снедью холодильника. Мы поели, запивая вином – дорогим качественным пойлом, а не дешёвое разбавленной шнягой, которую мы обычно покупали с Катькой. Стало сыто и хорошо. Щёки горели, тело расслабилось. Я должна была сегодня люто устать: сначала коллоквиум в универе, подруга со своими проблемами, затем концерт и афтепати. Однако спать совершенно не хотелось, а вот болтать – за милую душу.

Шамат и ещё половина ребят слиняли из комнаты. Остальные либо спали, либо не обращали на нас никакого внимания. Я сама не заметила, как в атмосфере сытого уюта рассказала Егору про свой видеоблог и сетевой журнал, который вела.

Император распустил хвостик, надев резинку на запястье, и светлые волосы перемешались в проборе. Их вдруг оказалось так много, что они засыпали лоб и щёки, а парень то и дело перекладывал пряди, создавая ещё больший хаос. Он покачивал в ладони широкий стакан, и браслет из металлических бусин с буквами загадочно мерцал в приглушённом свете бра. Музыка сменяла тягучие сэмплы на дёрганные и быстрые, а потом снова плыла рекой. Пары марихуаны окончательно выветрились из комнаты, оставив лёгкую сладость в воздухе.

Видимо, алкоголь и пища сгладили острую холодность Егора. Он слушал меня внимательно, поддерживал беседу. Меня ничего не отталкивало в его поведении. Надменность проявлялась только в чуть задранном подбородке и стянутой линии губ.

Я с охотой и живостью сообщала ему, чем дышала и что любила. Творчество и самовыражение настраивали меня на мечтательный лад, а Имп, как не чуждый моему миру, казался человеком, способным понять.

Поэтому я не увидела подвоха в том, что он интересовался только практичной стороной дела: какой у меня охват подписчиков, ежедневная посещаемость, про кого популярного я писала статьи? Он просчитывал прирост подписчиков и лайков, оценивал коммерческую выгоду моих проектов, и не похоже было, что из-за «прелестей» мероприятия соображал с натяжкой. И как он так мог? Я с трудом вспоминала статистику.

Прикинув про себя озвученные мной цифры, Имп усмехнулся:

– Как-то скудно, не находишь?

– Ну, всё впереди, – отозвалась я немного резко, уколотая его пренебрежительным тоном. – Да, у меня не миллионы просмотров, но все с чего-то начинали.

– Ладно, так и быть, – он зевнул, развалился в кресле и широко расставил ноги. – Можешь взять у меня.

Егор бросил это как бы невзначай, непринуждённо, но карие глаза стали глубокими, затягивающими и дико наглыми.

– Чего? Офигел что ли? – вспыхнула я.

Жаркая волна негодования погребла под собой разум. Он, что, выспрашивал всё про мой сайт и блог, чтобы оценить, достаточно ли я популярна, чтобы ему отсосать? Ещё и снисхождение проявил. Царская особа, мать его! Прав был Гриша.

Егор подхватил и покрутил на пальце толстую цепочку с шеи, и я невольно посмотрела на его руки, на белой коже которых островками темнели татуировки. Он закусил губу, но не сдержал улыбки, а после и вовсе клокочуще расхохотался.

– Что, детка, при взгляде на меня появляются грязные мысли?

Имп понизил голос, и его мягкое течение вызвало щекотку. Но нет, я не поддамся на провокацию. Он хотел, чтобы я злилась и громко возмущалась? Не дождётся. У меня завидная выдержка!

– Ты многое себе позволяешь, – холодно проговорила я, когда внутри всё клокотало. Только голос немного подрагивал от нервного напряжения. – Мир не вертится вокруг тебя.

– Верно, я сам его верчу. На чём, знаешь? – мерзко улыбнулся он, а я не стала следить за взглядом. – Ну, что ответишь на моё щедрое предложение?

Егор подался ко мне, почти задев головой, пахнул в лицо табаком. Мне бы отстраниться, но я не могла – его глаза оказались так близко, а в них будто растворялся мир.

Всё, на что он смотрел, становилось смоляным, вязким и развратным. Демоны нарочно подарили ему цвет и глубину преисподней, самой тёмной бездны, страшных грехов и пробирающих страхов. Мурашки стекали по ногам, а мне хотелось вскочить, оттолкнуть этого извращенца и высказать ему всё, когда он снова подал голос:

– Так вот, можешь взять у меня интервью, но, если хочешь другое, можно организовать, – Егор чуть приподнял брови.

У меня полыхнули уши, и я не знала, от возмущения или стыда. Блин, ну как можно было не правильно понять? Так легко и глупо попалась в расставленную ловушку двойственности слов. Сдержать негодование я уже не могла.

– Идиот, блин, – надулась я, отползая и отворачиваясь.

– О, ты придумала мне любовное словечко, – бесстрастно хмыкнул Имп, падая спиной на подушки. – Короче, отставь свои пошлые подколки, я серьёзно. Напиши обо мне, – он достал пачку из кармана и снова пыхнул сигаретой. – Осчастливь подписчиков годным материалом.

– Мои читатели прекрасно существуют и без подобных интервью, – фыркнула я.

– Подумай, это выгодно. Разве не хочешь поднять рейтинги своему захудалому сайту?

Ах ты, самовлюблённый говнюк! Как же быстро он выводил меня из себя!

Что такое? Хладнокровная и выдержанная Игла уже второй раз за пять минут хотела вцепиться зарвавшемуся пацану в волосы, а всё так хорошо начиналось.

Спокойно, дорогая, нервные клетки не восстанавливаются.

Да, злость сейчас превалировала, но, если подумать здраво, Егор был прав: интервью с ним добавит мне очков популярности. Тем более он сам предлагал. Внутренний голос уже согласился и предвкушал встречу. Что ж, не буду отставать. Я составлю Императору список самых каверзных и провокационных вопросов, пусть только попробует не ответить!

– А тебе это зачем? Благотворительностью решил заняться? – съязвила я.

– Может и так, – пожал плечом Егор, выпуская густой белый дым, пахнущий шоколадом. Воздух становился приторным, раздражал ноздри и вызывал тошноту. – Или хочу, наконец, найти нормального чела, который грамотно изложит мои понятия, не перефразировав и не извратив. Первое честное интервью звезды русского хип-хопа. Мы о многом поговорим, – и он выразительно посмотрел на меня. – Ну что, детка? Я тебя ещё и уговаривать должен? Или ссышь, что не сможешь подавить свои сексуальные инстинкты?

Вот ведь зараза – не успели познакомиться, а я уже с ног до головы осыпана пошлыми намёками. Похоже, рано я сложила о Егоре положительное мнение – он тут же его разрушил. А ведь не скажешь, что сильно пьян, и языку своему не хозяин. Видимо, члену тоже. Буквально в каждом движении проскальзывала наглая самоуверенность, что всякая девушка должна отдаваться его по первому требованию. Логичная линия поведения – поклонницы разбаловали его лестью и вниманием. Вон, пожалуйста, шлюх полна хата. Хотя я не сказала бы, что Император такой уж красавчик и секс-символ.

Живот скрутился в спираль, стало жарко. Но не потому, что я хотела Егора. Напротив, меня бесило его поведение, однако некая загадочность и меланхолия в агрессивном образе богатого гордого ублюдка притягивали.

Будто по заказу в моей голове заиграл один из его треков. Тот самый, мрачность которого меня очаровала. Его будто выдрал текст из души, и та по определению не могла быть пустой и никчёмной. Гипнотический голос завораживал, цеплял интонациями… Умело чередуя жёсткость и ласку, Император вёл меня по мягкому ковру чётко построенных фраз в комнату, где собирался взять прямо на полу.

Так, по-моему, под градусом мне противопоказано размышлять о чём-то подобном.

– Я точно напишу, что у Императора богатая фантазия, – поджала я губы.

– Значит, всё-таки напишешь? – ухмыльнулся он.

– Да, но мне нужно пару дней на подготовку.

– Идёт, послезавтра у меня концерт в Питере. Когда вернусь, пересечёмся, – Егор докурил, кинул непотушенный бычок в пепельницу и потопал к двери, но остановился на пороге. – Буду ждать встречи.

Он вышел, а я шумно выдохнула. Похоже, я подписалась на крупную авантюру.

На какие только жертвы не пойдёшь ради искусства.




Глава 3. Духовное богатство


У меня имелось несколько дней в запасе, чтобы изучить творчество Императора. Но по характеру лирики не получалось однозначно трактовать исполнителя, он казался слишком сложным. Я вроде только начинала понимать, но уходила глубже, а там разверзалась непостижимая бездна его сознания. И становилось объяснимо благоговейное уважение Дани и, как я успела увидеть, отношение других парней его отряда, за исключением, если что Гриши. Я сама то и дело ловила мурашки от треков Импа.

Мне встречались настолько разные композиции: жёсткие, грубые, пошлые, и вместе с тем лиричные, полные смысла, трогающие за душу и даже выбивающие слезу. Порой я натыкалась на глубокие мрачные темы под атмосферные мелодии.

Да, треки «качали». И моя мордочка довольно скоро перестала брезгливо морщиться на тех вещах, которые он подавал очень своеобразно, через призму своего мировосприятия, так сильно отличающегося от моего. А мат звучал из его уст так естественно, что меня не коробило.

На разных микстейпах[2 - Микстейп – альбом, сборник синглов.] Имп звучал по-разному. Экспериментировал с вокалом, звучанием, рифмовкой. Егор действительно вырос как хип-хоп исполнитель от самого первого релиза до крайнего. Я не сильно разбиралась в индустрии, и не рискнула бы назвать его родоначальником стиля и «новой волны», но прогресс у него наметился ощутимый. А вот темы лирики поменялись в худшую сторону как на мой взгляд. Раньше в них было больше смысла, а на последнем альбоме стали проще и легче, но надо отдать должное, до примитивизма текстов Потрошителя он не опускался.

Когда он посвящал песню бешеной популярности у девушек, я читала в строчках тоску и одиночество, топимые в бессчётных связях. Много негатива он отфутболивал хэйтерам, а я под толстым слоем ненависти, желания унизить и позлословить видела упрёк тем, кто не поддержал, предал и обидел. Ведь Егор такой же человек, с желаниями и мечтами. Ему тоже могло быть больно, и в текстах боли было чересчур. Я ощущала это, не будучи фаном. А что чувствовали поклонники?

Удивительно, я начинала слушать с кислой миной, а закончила тронутая до глубины души. Удалось ли мне правильно понять его настоящего? Или меня унесло не в те дебри?

Но ведь мы сильно вкладываемся в творчество, какое бы оно ни было, и как бы творец не отгораживался от детища.

По всем параметрам выходило, что беседа выйдет интересной. И мне всё больше хотелось её провести. Вообще, я редко волновалась по поводу интервью, но в этот раз меня то и дело сковывал непонятный трепет. Даже живот разболелся. Мне светило общение со сложным собеседником, и я переживала за исход нашего диалога, ещё даже не начав его. С вопросами пришлось запариться – на слишком личные он вряд ли ответит, стандартные вгонят в скуку, а мне нужна живая и яркая беседа, чтобы читателей зацепило.

Если Имп, конечно, не забыл о данном обещании. Его номер я получила от Дани и утром отстучала, напомнив о себе. Памятуя, что вчера отряд вернулся из Питера, я написала не слишком рано – в одиннадцать, но Имп ответил почти сразу: «Бар «Август». В два часа». Коротко и ясно.

В назначенное время я подошла на место встречи. Кабриолет Егора ещё не украшал парковку заведения, и я задумалась, зайти или дождаться снаружи. Но едва я решила переступить порог, как звучный рёв мотора огласил улицу, и с перекрёстка вырулил алый мерседес с распахнутой крышей, из которого лились громкие биты электронной музыки. Они затихли сразу, как только Егор заглушил мотор.

– Салют, только не говори, что опоздал, – он подошёл ко мне.

Волосы собрал в небрежный хвостик, глаза спрятал за тёмными очками. Под синей укороченной джинсовкой виднелась футболка «Nirvana», чёрные «скинни» обтягивали худые ноги, а белоснежные кроссовки, казалось, секунду назад стояли на полке магазина.

– Я не придираюсь по поводу опозданий, – качнула я головой. – Я уже уяснила, что своим интервью обычно отрываю людей от дел, и они охотнее занимались бы ими, чем болтали с мутной девицей о личном и пространном, – пожала я плечом.

– Угу, зришь в корень. Но мне не влом задвинуть дела, а болтовня тоже бывает продуктивной, – Егор улыбнулся.

Вряд ли искренне, скорее вежливо. Через линзы его очков я не видела глаз, но чувствовала, как он проходил взглядом от моих рассыпанных по плечам завитых прядей с зелёными кончиками, ниже, по шее с разными побрякушками в квадратный вырез майки под клетчатой рубашкой. Оглядывал тонкую талию, ноги в узких чёрных джинсах, цеплялся за цепочки на ремне, за пряжку пояса, почти осязаемо, будто пальцами…

Мои убитые кеды не шли ни в какое сравнение с его «фирмой», но смеха у Импа не вызвали. Неловко, когда не видишь, куда смотрит собеседник, а сам разглядываешь его так откровенно и безнаказанно, будто это не он прячется за зеркальными линзами, а ты.

Может, я всё придумала?

Но даже и если – неприятно мне не было, стесняться фигуры или роста не привыкла. Егор оказался бы выше, даже нацепи я каблуки. Это приятно радовало – люблю высоких парней. Правда, брюнетов… Однако опять-таки странно, этот субъект негатива у меня не вызывал. Я с каким-то восторгом смотрела на его белёсую шевелюру. Видимо, настолько привыкла к тёмным как ночь локонам, что сейчас контраст выстреливал.

Егор тоже навесил на шею разных финтифлюшек, среди которых я заметила символ «анархии». Вот уж точно – ходячий хаос. Он жевал жвачку и распространял вокруг малиновый аромат, вперемешку со сладкой туалетной водой.

На пороге забегаловки, рядом со мной он расцвечивал привычную рутину моих дней. Я предвкушала достойную беседу, и мне не терпелось её начать.

– Пойдём? – предложила я. – Не будем тратить время?

– Всегда по кайфу услышать такое от горячей малышки, – он расплылся в улыбке и первым направился к дверям, а я на секунду застыла, переваривая выхлоп его мышления.

Что, правда? Опять? Комплимент в обёртке хамства? Он прочитал в моём предложении начать интервью поскорее, намёк, что я охотно прыгну в постель к малознакомому парню? Вот засранец! А у меня, наверное, «дни» скоро, раз тело так странно откликнулось на грязные замечания.

Мы вошли в сумрачное нутро заведения, и это оказался маленький симпатичный бар в панковском стиле: стены разрисованы знаками анархии, рисунками как будто маркером, названиями групп, надписями «Punks not dead». Где-то даже мелькнуло матерное слово, деликатно зацензуренное наложенным сверху рисунком.

На окнах висели драные розовые шторки, а сами стёкла были выложены разноцветным витражом. На деревянных столах под лаком красовались разные надписи. Пустые бутылки и пачки сигарет украшали ниши в стенах, создавая декор а-ля «после бурной попойки». В общем, эстетика раскрепощённости и безалаберности соблюдалась тут в полной мере.

Я к этой субкультуре имела лишь косвенное отношение – одно время ходила на репы знакомой панк-рок группы. Их гараж не отличался чистотой и опрятностью, да и пахло там отнюдь не кофейными зёрнами. Антураж «под панк» гораздо приятнее действительности.

Егор тут явно уже бывал, и не раз – он отступил к стойке, чтобы крепко и душевно обменяться рукопожатиями с местным бариста. А тот разулыбался Импу как старому другу. Администратор пригласила нас на второй этаж, а только мы заняли столик, появился официант с меню.

Есть я не хотела, но миндальный латте заказала. Егор же взял капучино и несколько капкейков. Потом стащил очки, кинул на спинку дивана джинсовку, вывалил из карманов всякое барахло: телефон, ключи от машины, зажигалку, пачку сигарет, пластинки жвачки, и прикурил, вопросительно глядя на меня. Что, мол, дальше?

Я в это время достала из сумки ручку и чёрный глянцевый блокнот, открыла диктофон на мобиле. Но начать решила с нейтрального, не под запись.

– Как прошло выступление?

– Пиздато, не хуже столичного, – отозвался Егор. – Я люблю большие концерты, они сильно заряжены энергетически.

– А с Гришаней разобрались?

– На следующее утро он приполз обратно в «подтанцовку Императора», – буркнул парень. – Ночь и одиночество хорошо вправляют мозги, лучше любых друзей, малышек, алкоголя и веществ. Надо просто остаться наедине с собой, в комфортной обстановке, расслабиться и прислушаться, что там, блядь, внутри, что ты хочешь от себя, от этого мира. И кстати, Игла, ты не включила диктофон. Я тут распинаюсь впустую? Учти, свои мудрые мысли я по десять раз повторять не буду, – он усмехнулся.

– Я знаю, что не включила. Решила сначала немного побеседовать по-дружески.

Его нахальный взгляд меня раздражал. Не потому ли, что то и дело проскальзывал по моей фигуре? А ещё этот дерзкий голос. Слыша его, мне казалось, я теряла собственную уверенность, хоть никогда не записывала скромность в число характерных черт.

– Тактический ход, значит, – вскинул брови Имп и взбил волосы у лба, но они тут же вернулись по пробору. – Но я не дружбу заводить пришёл, а работать.

Чтобы не вспыхнуть, мне пришлось сделать усилие.

– Извини за непрофессионализм, этого больше не повторится, – сказала я холодно и потянулась к кнопке диктофона, но Егор вдруг подался вперёд и поймал мои пальцы.

Его прикосновение пустило тяжёлый ток по руке, и, вырвавшись, я стукнула костяшками по столешнице, отчего чашки задребезжали.

– Да чего ты дёргаешься или так неприятно? – Имп отпустил меня и откинулся на спинку, глядя на меня ещё пристальнее, чем раньше.

А ещё – с хитринкой, довольством и любопытством. Короче, наблюдал, что я буду дальше делать, что говорить. И это снова меня разозлило. Спасибо, Егор, что тренируешь мою выдержку. Хотя, наверное, по моему раскрасневшемуся лицу и полыхающим глазам и так понятны все эмоции, но открыто я не выскажусь.

Я потёрла ушибленную руку, хотя болело не сильно. Мне померещился запах сигарет, перешедший на мою кисть с пальцев Импа.

– Для тебя, может, так людей хватать – в порядке вещей. Но пожалуйста, мою интимную зону не нарушай! Я не люблю, когда в неё бесцеремонно вторгаются!

Казалось, Имп еле сдерживал улыбку. По крайней мере, его взгляд потеплел, или нет, исторгнул тепловое излучение максимальной степени. И мне стало жарко.

– Похоже, ты и сама не понимаешь, как сладко поёшь, – сказал он. – Собственно, я только хотел сказать: работа для меня на первом месте. Так что давай перейдём к интервью, а потом уже займёмся дружбой, любовью, или чем захочешь.

Нет, всё-таки выдержки мне не хватит, так можно перегореть или быстро дойти до успокоительных. Окинув его полным негасимого негодования взглядом, я не стала комментировать последнее заявление, включила диктофон и перешла к вопросам.

Егор отвечал охотно, но лаконично и с налётом пафоса, уточнял конкретику, чтобы в широком коридоре возможностей выделить себе узкое ответвление. А некоторые вопросы просто «прокручивал»: говорил, и много, но не о том, о чём я спрашивала. Известный приём, когда интервьюируемый хотел уклониться от правды.

Но Имп ни разу не отказался отвечать, всегда высказывался в пределах допустимой откровенности. Цедил информацию о себе по каплям, но и на том спасибо. Я чувствовала, что он не обманывал, не приукрашивал и не лицемерил.

Правда, иногда мне казалось, что мы с ним мыслили в разных, не пересекающихся даже в мелочах, плоскостях. Порой мозг ломался, когда я пыталась сообразить, что конкретно он имел в виду. Свои мысли Егор часто выражал метафорично, ссылаясь на каких-нибудь людей или ситуации.

Мне нравились ленца, с которой он говорил, и поведение под обстрелом вопросов. Моё тело странно реагировало на спокойный тембр: мурашки расходились по спине. Одни слова Имп зажёвывал, другие произносил напротив чётко и медленно. Акценты во фразе расставлял, как карта ляжет. И вскоре я узнала истинную причину подобных увёрток:

– Ну, когда уже начнутся интересные вопросы? Долго ещё будешь гнать эту туфту?

Я спрашивала о творчестве, планах, посылах в определённых треках, отношениях с теми или иными участниками хип-хоп тусовки.

– Ты вообще-то сам сказал, что работа важнее всего, вот я и не трогала тему личного. Мне что, спрашивать, какие девушки тебе нравятся: брюнетки, блондинки, рыжие? – почти возмутилась я.

– Предпочитаю шатенок, – кивнул он невозмутимо. – Но цвет волос, глаз или фигура не определяют мой выбор. Ум, сила, характер – это зацепит больше, – он потёр губу и посмотрел так, будто хотел, чтобы я поняла.

Я поняла, не дура же. Он специально это сказал, чтобы посмотреть, как отреагирую. Я могла приписать себе все перечисленные качества, но поверить, что всерьёз зацепила его – нет. Ещё я успела понять, что Егор любил шоу и игру в психиатра: развести человека на эмоции и зарегистрировать состояние.

Я была почти уверена, что он нарочно провоцировал, чтобы я смутилась, покраснела, опустила взгляд или как-то ещё продемонстрировала, что он мне небезразличен.

Не дождётся! Чтобы понравиться мне, потребуется больше, чем шуточки ниже пояса.

Я чуть приподняла подбородок и склонила голову, размышляя, что бы спросить. Повторила его манеру: обсмотрела фигуру, руки в вечных узорах. Так, почему бы и нет?

– Твоя последняя татуировка?

– Лого моего лейбла, – он кивнул на плечо левой руки.

Кажется, это была корона, но с моего места она виделась чёрной кляксой. Я чуть прищурилась, стараясь разобрать детали, и Имп благосклонно предложил:

– Посмотри поближе. Не разочаруешься. Стоит того.

Пододвигать руку он не собирался, продолжая расслабленно полулежать. Я перегнулась через него, рассмотреть работу мастера.

Это действительно оказалась большая императорская корона, но не из металла, а из костей, с которых местами свисали ошмётки плоти. Небрежно выполненной она казалась лишь на первый взгляд, а стоило присмотреться – поражала детализацией и техникой исполнения. Подмечая мелочи и узоры я склонялась всё ниже, чтобы рассмотреть получше.

Егор же глядел на меня, но его отстранённый взгляд не напрягал, и я постаралась не обращать на него внимания. Я острее ощутила аромат его туалетной воды: что-то свежее, сладкое и дурманящее, этот запах уводил голову и напускал туман в мысли.

Наверное, его парфюм виноват, что я так увлечённо тянулась вперёд, пока моё лицо не оказалось над его животом. В этот момент Император пошевелил бёдрами, и мой взгляд неосознанно приковался к его ширинке. Твою мать! Он это нарочно?

– Нагнись-ка пониже, а то только соски не видно, – вдруг выдал Егор ехидным тоном.

Я вспыхнула и быстро выпрямилась, прикрывая грудь. Чёрт, совсем забыла про глубокий вырез.

– Да, ладно, чё краснеешь, будто ни одному мужику прежде не показывала, – фыркнул рэпер и пренебрежительно отвернулся.

А меня задело. Девственности я лишалась год назад от любопытства, и тот парень потом исчез из жизни, но Император будто упрекнул меня в распутстве. Ему какое дело, в чьей постели я побывала?

– Ну, извини, не сберегла себя для тебя, – вырвалось у меня, а Егор повернулся. Его взгляд приобрёл мимолётную заинтересованность. Усмехнувшись, он сказал:

– А мне норм. С целками в постели скучно. Так что, продолжишь свои вопросы или разовьём тему поинтереснее?

– Продолжу. Давно ты живёшь один?

– Достаточно, чтобы не зависеть от семьи. Так можно, если включать мозг, – он прищурился и ответил чуть резче.

Совсем немного, капельку, но я уловила эту перемену, и еле сдержалась, чтобы не растянуть губы в широкую улыбку. Кажется, я нащупала что-то болезненное. И теперь собиралась отыграться по полной.

– Значит, отношения с семьёй у тебя не ладятся?

И тут в первый раз за интервью, когда Имп казался мне максимально открытым, он не ответил, просто пожал плечами. Я восприняла это как «да» и додавила:

– Они не приняли твоё увлечение музыкой?

– Это очевидно, детка, – усмехнулся вдруг он, а глаза зло блеснули, – не думай, что ты так прозорлива. Или что загнала в угол, откуда мне не сбежать. Да, отец был против, мама его поддержала, а брат оказался конченным гондоном. Чтобы не раздувать конфликт, я свалил. Как-то не улыбалось каждый день проедать мозг нервяками.

– Как давно это случилось?

– Не помню, – Егор дёрнул плечом и подался вперёд за чашкой, чтобы отпить глоток, а потом как-то сразу зашарил по карманам, хотя всё их содержимое уже находилось на столе. – Несколько лет. Мне спокойнее, что мы не общаемся. Не совсем глухо, конечно. Мама иногда звонит, спрашивает, не подох ли ещё.

– Она переживает. А ты не думал помириться? – заметив, как Имп занервничал, мне вмиг расхотелось гнаться за сенсацией и травить его неловкими вопросами. Я спрашивала скорее участливо, чем с желанием утопить, но видимо, Егор не понял, и резко отрезал:

– Нет, а зачем? Слушай, Игла, ты всерьёз думаешь, что твои читатели воспримут семейные драмы на ура?

– Тогда продолжишь отбиваться от стереотипных вопросов? – пожала я плечами, сама жалея, что ступила на скользкую дорожку, вызывая неудобную откровенность.

Егор кивнул, как будто заметно успокоившись. Он снова потянул сигарету из пачки и щёлкнул зажигалкой.

– Ты чувствуешь ответственность за своих поклонников? Что учишь их чему-то своими песнями? – спросила я.

– Я сам много учусь, стараюсь общаться с такими людьми, которые могут дать мне что-то полезное. В свои тексты я вкладываю некий смысл, посыл. Хорошо, если его понимают. Но если нет мозгов, вставить их я не смогу.

– Что для тебя значит музыка?

– Всё. Меня не было бы без неё. Человек может предать, но музыка – никогда. Она всегда была со мной, вытаскивала из любой задницы, – он так посмотрел, что меня пробрало мурашками.

– А что бы ты хотел…

Но закончить я не успела – телефон завибрировал и заскримил так громко, что я чуть не подпрыгнула. Забыла перевести на «беззвучный».

Катька. Ну вот, блин, снова здоро?во. Как же не вовремя! Я на миг замерла в раздумьях, потом листнула на красную трубку и выбрала режим «без звука».

– Извини, продолжим? – но экран загорелся принятым сообщением, которое я прочла не открывая: «Возьми трубку, пожалуйста! Это срочно!»

Я только хмыкнула и снова хотела озвучить вопрос, как сотовый замигал входящим вызовом. Естественно, она, кто же ещё.

Я сбилась на середине фразы, и Егор кивнул на мобилу:

– Да ответь. Не на совещании у босса, где разговаривать нельзя.

– Ладно. Я только скажу, что перезвоню, – и я впустила ураган Катрина в свой динамик. – Алло, я сейчас занята. Давай позже…

– Ирина, я не знаю, что делать! – завопила трубка, и даже Егор поднял взгляд, услышав истеричные вопли моей подруги. – У Славки тётю в больницу увезли, нужна срочная операция!

– Оу, сочувствую… – протянула я, и подруга понеслась дальше:

– Деньги нужны экстренно, надо где-то достать тридцать тысяч! Я без понятия, у кого просить. Ты можешь помочь? Очень выручишь!

Общие проблемы, да, Катя? Деньги нужны Славе, а из кожи вон лезла она. Мне очень хотелось высказаться, но под пристальным взглядом Егора я не могла. В душу закрались сомнения, действительно ли деньги нужны на лечение? Но не время и не место сейчас обсуждать это. Лучше просто свернуть разговор.

– У меня зарплата ещё не скоро, а от прошлой одни копейки остались. Даже не знаю, что подсказать, – растерялась я. – Попробую поискать, но ничего не обещаю.

– Да, понимаю. Спасибо и за попытку, – рассыпалась она и отключилась.

Я выдохнула и откатила телефон по столу.

– Извини, – я покосилась на Егора и попробовала улыбнуться.

– Траблы? – спросил он.

Да тут на лице всё написано, что отрицать. Да и он сам всё слышал. Я не видела смысла отмазываться, тем более мне показалось, он спрашивал не просто так.

– У парня подруги родственница загремела в больничку. Деньги нужны.

– А ты у них вместо дойной коровы? – с лёгким сарказмом спросил Имп.

– У Славы только мать, живут они не в комфорте. Видимо, Катька всем подряд звонит. Не знаю, чем смогу помочь, если только с неба свалится. Ладно, не обращай внимания, это не твои проблемы. Ну, так что? Идём дальше?

– Хм, а ты ловкачка, – усмехнулся Имп. – Мы ещё даже не переспали, а ты уже тянешь из меня деньги.

– Чего? – офигела я. – Ты головой двинулся или как? Не нужно мне от тебя ничего!

– Да ладно, не отпирайся, когда я уже всё понял. Сколько надо-то? Пользуйся, пока я в настроении, – спросил он, подтягивая к себе телефон.

Невероятное самомнение! Я поделилась с ним чем-то важным, а он всё извратил! Решил, что я подстроила звонок Кати, попросила её разыграть спектакль, специально оставила на максимальную громкость, чтобы и он её стенания слышал. Нет, у меня нет слов!

– Да подавись ты своим баблом, кретин! – я взорвалась как негодования и вскочила на ноги. – Ничего мне от тебя не нужно! Я рассказала, так как думала, ты интересуешь искренне, сочувствуешь проблеме. Повторю, мир не вертится вокруг тебя! И все вокруг тебе не подданые! Иди ты в задницу, Егор! – и я быстрым шагом направилась к лестнице, но Имп вдруг подорвался и с завидным проворством подскочил и схватил меня за руку.

– Эй-эй, стой!

– Ах да, я же счёт не оплатила! – съязвила я, разворачиваясь и выдёргивая руку. – Сколько там с меня за кофе? – сверкая глазами, я полезла в сумку, но Егор вдруг подтолкнул меня назад и мягко прижал к стене.

– Угомонись. Я не так понял, признаю. Чего истеришь? Ты не такая, я зазнавшийся мудак. Годится? Сядь и успокойся, – он держал меня за плечи не сильно – при случае я могла вырваться, – но авторитетом давил больше, и от этого взгляда мне негде было спрятаться.

Ненавижу его глаза! Они меня парализуют.

– Молодые люди, у вас какие-то проблемы? – на горизонте появилась девушка-администратор. Егор даже не обернулся, а у нас тем временем появилась публика – все немногочисленные посетители наблюдали за сценой.

Мне стало стыдно и неловко. Устроила тут шоу на потеху люду, не сдержалась.

– Нет, всё в порядке, простите, – я обмякла в руках Егора. – Мы немного поспорили, но уже всё уладили.

Девушка одарила нас подозрительным взглядом, кивнула и ушла. А мы вернулись за столик. Рядом тут же оказался официант, видимо, надеясь, что шумные посетители запросят счёт и уберутся, но, на его и моё удивление, Егор заказал себе ещё кофе, а мне – бокал красного вина с ломающим язык названием.

Когда первый глоток этого дорогущего пойла омыл желудок, меня немного попустило. Какая-то я нервная стала, аж бесило. Что, теперь всегда алкоголем расслабляться? Вот и Егор похоже это понял. Или просто выбрал самый простой способ? Чтобы не тратить слова и человеческое тепло? Ну да, как ещё успокоить истеричку?

Имп уткнулся в новостную ленту телефона, давая мне время прийти в себя. Меня не подгонял и как будто вообще забыл, что я тут. А во мне вдруг снова проснулось то чувство, которое я уже испытала в накуренной комнате, в темноте и медленных завихрениях музыки: будто Егор мне не чужой, и я могу ему довериться. Глупости какие, никогда я не привыкну к его манере, постельным шуточкам и намёкам… Неспроста у него и в текстах их полно.

Но ведь я не уродка, и подобные заигрывания значило лишь, что я привлекаю его как девушка. И это не мои проблемы, спать с ним я не собиралась. Ни за деньги, ни за неземное удовольствие. Однако с деньгами он, правда, мог выручить. Тем более уже знал часть истории. У меня не имелось ни малейшей мысли, где достать, а подруге помочь хотелось. А уж как отдавать, пусть Катька со Славкой беспокоятся.

– Тридцать тысяч, – сказала я после очередного глотка, и добавила, когда Егор поднял взгляд: – Столько они просили. Если решишь помочь, большое тебе спасибо, но не знаю, когда они вернут. И пожалуйста, не требуй с меня интимных услуг в оплату долга.

– Да понял уже, что ты недотрога, – хмыкнул он, скользнув взглядом от моего лица к груди. – И тело твоё – это храм, который нельзя осквернять неверующим, можно только издали молиться на святыню.

Я фыркнула и отвернулась.

– Кэшом нет, закину на карту, давай номер, – сказал он, приготовившись набирать цифры на мониторе. Я назвала Катькину карту.

– Екатерина Михайловна Погорелова, – сказала я для подтверждения, и парень кивнул. Его телефон звякнул сообщением об отсылке денег, и я добавила совершенно неожиданным для себя тоном: – Спасибо, Егор. Я этого не забуду.

– На это и расчёт, – улыбнулся он, убирая мобилу и выпивая залпом кофе. – Короче, мне не до вопросов уже. Ехать надо в одно место, – он заправил прядь за ухо и жестом подозвал официанта. – Давай в другой раз продолжим.

– Если хочешь, можем на этом закончить, кое-какой материал я уже набрала, – сказала я, наблюдая, как Имп оплачивал счёт и вставал, чтобы уйти.

– Что ты, детка, – усмехнулся он, – это самое дорогое интервью в моей жизни. Думаешь, я соглашусь на короткую статейку? Через пару дней отпишу тебе, когда и где встретимся, чтобы продолжить.

– Как скажешь, – кивнула я.




Глава 4. «Глухарь, я чайка, приём»


Поначалу, на эмоциях, я не могла адекватно переварить информацию, и только к вечеру осознала, какой на самом деле поступок совершил Егор: выручил незнакомого человека, в некотором роде даже жизнь спас, хотя не должен был никому и ничего. Благородно остановился на проблеме и помог её решить. Я, например, не дала бы в долг не пойми кому. И не потому что жадная и бездушная эгоистка. А нет, именно поэтому.

Весь вечер Егор не шёл у меня из головы, и я не могла заняться ничем другим. Крутила запись, перепечатывая его ответы, и понимала, что чувства в полном смятении. Интервью, конечно, прошло не так, как я планировала, но многие ответы Импа, на первый взгляд кажущиеся пространной болтовней, сейчас, в тишине моей комнаты, воспринимались по-другому, не как в многоголосом кафе. И смысл оказался гораздо глубже.

Чтобы понять Егора, требовалось довериться его типу мышления, принять точку зрения хоть на миг. У меня получалось со скрипом, но я старалась. И не только ради хорошей статьи. Личность рэпера интриговала меня всё сильнее.

Он открылся больше, чем я рассчитывала. О творчестве рассказывал с душой, о коллегах – с уважением, о прошлом – с оттенками печали и злости. Имел своё мнение и мог его обосновать. Не боялся, что о нём скажут или подумают. Я не могла отрицать, что испытываю к нему творческий интерес и признательность за жест для Кати. Но возмущалась на развязное отношение к себе.

Наверное, это кощунство – испытывать однозначные чувства к сложному человеку.

Подруга удивилась, узнав, что под личиной «Егора Юрьевича», совершившего перевод, скрывался известный рэпер Император. Мы с ней увиделись на следующий день в универе и почти сразу подняли насущную тему.

– Слушай, а чего это он так расщедрился? – спросила Катя, шумно засасывая через трубочку остатки сока. – Вы вроде только познакомились.

– Так и есть, на тусе после концерта, где и договорились о статье, – кивнула я, забрасывая ноги на длинный подоконник и укладывая голову на согнутые колени.

Шум коридора не мешал общаться. Мы обе учились на третьем курсе журфака, но в разных группах, поэтому виделись на большой перемене или после пар. Зато предметы шли в разное время, и мы запросто обменивались лекциями и скидывали друг другу ответы по зачётам и семинарам. Вот и сейчас, дожевав булку, Катя уткнулась в мой конспект по медиасистемам, разбавляя удручающие минуты зубрёжки разговорами.

– Это неспроста, Ирин, ты не думала? – на миловидном личике появилась лёгкая улыбка, в которой я тут же расшифровала скрытый подтекст.

Я подцепила завитую прядь и накрутила её на палец, остановившись как раз на переходе зелёного в естественный. Америку открыла, тоже мне. Конечно, думала и не раз. Всякие варианты проворачивала. Но ничего выгодного для себя не находила. Я уже предупредила Егора, и даже если он сделал это «для меня», то ничего ему не светило.

Но мне почему-то казалось, что он помог от чистого сердца, просто не хотел этого признавать, нарочно подал доброту под нелицеприятными качествами. Чёрт, у меня мозг ломался постичь умысел его поступков. А пробуждать любопытство Егор умел. Впрочем, как и другие чувства.

– Я знаю, о чём ты подумала, но между нами ничего нет, – сердце в груди забухало, хоть в моём ответе звучали отголоски показной усталости от подобных вопросов.

Катя периодически намекала то на одного, то на другого парня из моего окружения. Спасибо, хоть к Даниле не сватала. Но не потому, что понимала, что там только дружба без вариантов – просто он ей не нравился. И ещё она ревновала меня к нему. Что поделать, если с парнями я находила общий язык легче, чем с девчонками.

Отчасти благодаря тому, что природа наделила меня бюстом третьего размера, этот веский аргумент всегда работал в мою пользу – я привыкла не смущаться внимания противоположного пола. Но на мою память, только один отзывался о плавных линиях моей фигуры с изумительным непотребством (уличных прилипал я не считала). Но у каждого свой способ выражения эмоций.

– Но у него-то, похоже, планы на тебя, раз проспонсировал ваши отношения, – Катюха тряхнула блондинистой шевелюрой, а карие глаза стали хитрыми.

Вот иногда ляпнет, не подумав, и не знаешь, то ли правда дура, то ли прикидывается.

– Какие на фиг отношения? – от возмущения я выпрямилась. – Он вас со Славой выручил, а ты меня ему в постель подкладываешь! Я не собираюсь таким образом возвращать ему ваш долг.

– Да ладно, чё завелась, – насупилась подруга, – я не сутенёр и о таком даже не думала. Спасибо ему большое, но если, по сути, мог бы и не требовать возврата. Наверное, даже не почувствовал, что карта на несколько кэсов облегчилась. Уж лучше нам помог, чем на наркоту спустил.

Я имела недальновидность рассказать Катьке, что творилось на постконцертной вечеринке. И теперь она указывала мне на этот «дефект» в жизнеустройстве Егора. А меня это разозлило.

– Если он богат, это не значит, что должен сорить деньгами направо и налево. То, что на кармане, он сам заработал, и имеет право тратить как хочет. Даже если это не нравится остальным.

– Уже ничего сказать нельзя. Не бухти, отдадим, – Катька надулась и снова уткнулась в конспект.

Я выдохнула и отвернулась к окну. Я видела в стекле свою недовольную мордаху и пыталась понять, почему так разозлилась. В этом диспуте, я почему-то встала не на сторону подруги. Видимо, правильно со мной девчонки не дружили.

Вопрос денег меня никогда остро не заботил. Я жила с родителями, мы не были богаты, но и не голодали. Они обеспечивали меня практически всем, но, чтобы иметь хоть какую-то денежную независимость и не тягать с них постоянно, я вот уже полгода подрабатывала по несколько часов в тату-салоне мастером пирсинга. На зарплату, конечно, не пошикуешь, зато в девятнадцать лет и уже – «работа». Статус, все дела.

– Эй, – я обернулась и позвала Катю, но та проигнорировала меня, сделав вид, что одна на подоконнике. Тогда я подползла, насильно обняла её и ткнулась в шею, пахнущую бергамотом и сандалом. Подруга повырывалась для вида, но быстро сдалась. – Ну, прости. Меня просто нервирует эта ситуация. Теперь я связана с Егором теснее, чем задумывалось. Мало того, что работа над интервью продолжится, то есть мы ещё будем видеться, так ещё и этот долг. Прости, что я такая чёрствая. Как там операция прошла?

– Слава сказал, хорошо, – ответила подруга, но голос ещё звучал обиженно. – Ладно, ты тоже меня извини, я на нервах уже который день, всякий бред несу. Я так за него переживала. Мы тогда крепко поругались, он не звонил, я думала всё, конец. А потом случилось это несчастье. Никогда не забуду его голос по телефону, когда он говорил, что деньги срочно нужны… Я думала, сама с инфарктом грохнусь, – воспоминания эмоционально окрасили её тембр. Я крепче стиснула миниатюрную подругу в объятьях.

– Всё будет хорошо, не беспокойся. И у его родственницы, и у вас.

– Ага, – шмыгнула она носом и захлопнула тетрадь. – Всё, не могу я больше эту муть учить. Завалю, так завалю, – она просунула конспект под задницу и обхватила меня тонкими руками в ответ. Так мы и сидели с ней некоторое время. – Ты сейчас куда?

– Не знаю, на работу мне только к пяти. Может, погуляю, может, домой.

– Артём сегодня на смене?

– Да, блин, – хихикнула я. Если Катька снова завела старую пластинку, значит, точно с ней всё нормально. – Только толку с него?

К коллеге-татуировщику она меня подталкивала уже давно. В принципе, он ничего, но меня смущало, что на десять лет старше. Видимо, его это тоже стопорило, потому что, хоть интерес к себе я замечала, но дальнейших действий мужчина не предпринимал.

– Да я тебе говорю, запишись к нему на сеанс. Пусть набьёт розу на груди или на заднице. А можно на лобке, тогда вообще не отвертится, – теперь уже потешалась Катюха.

– Бедняга, он же тогда работать не сможет, – улыбнулась я. – Не, я не хочу. Это слишком большая ответственность – вечные украшения на теле.

На ум невольно пришли руки Импа, покрытые множеством тёмных рисунков. Логотип группы, да, и я со своим аргументом, выпрыгивающим из декольте. Кажется, краска тронула щёки, и Катя захихикала, подумав, естественно, максимально пошлое.

– Пирсинг мне нравится больше, – я коснулась серёжки на брови, а потом заправила прядь за ухо, мочку и хрящ которого украшали маленькие колечки.

– Тогда ты предложи ему что-нибудь проколоть, – живой интерес подруги красноречиво отразился на лице.

– Ага, конечно, – фыркнула я. – Тебе там на семинар не пора? А то подбиваешь меня неизвестно на что.

– Так я выступаю в твоих интересах, – Катька прыснула в рукав. – Но я и правда, пойду уже. Удачного тебе вечера.

– Спасибо, – ответила я и, одёрнув платье, поспешила по лестнице вниз.

Я достала из сумки плеер, размотала наушники, но запустить музыку не успела – в просторном холле первого этажа увидела Славу.

Чёрные волосы застыли силой геля и торчали вверх по всей голове, как острые кончики «безе». Серая футболка под потрёпанной косухой, протёртые до белизны и местами рваные джинсы, видавший виды рюкзак. Типичный панк. Он тёрся прямо на сходе с лестницы и что-то рассказывал другу, отчего тот ржал не переставая.

Мне он был не нужен, и заговаривать я не собиралась, но они так громко хохотали, сгибаясь лбом к коленям, что я невольно остановилась.

– Привет, – сказала я, задумавшись, стоит ли добавлять, что сочувствую его горю.

Меня не услышали. История оказалась такая уморительная, что парни уже вытирали слёзы и общаться могли только междометиями и обрывками фраз. Я помозолила им глаза с полминуты, а потом надоело изображать статую, и я дёрнула Славу за рукав.

– Эй! Привет, говорю!

Наконец он обернулся. На сером, как газетная бумага, лице выделялись ссадины, на скуле исходил красными точками небольшой кровоподтёк. Под опухшими карими глазами темнели круги. Тонкие губы потрескались. Но если не обращать внимания на все эти украшения, парня можно было назвать симпатичным. Только вот мне не хотелось.

Никогда ничего не имела против панков, но почему-то неряшливость в одежде именно Славки меня раздражала. И цвет его глаз тоже, как некрепко заваренный чай. Да, я предвзята, но имела на это право. В их отношения с Катькой я не вмешивалась, но мне они исключительно не нравились.

– Салют, – ответил парень и заправил за ухо сигарету. Весь хрящ унизывали кольца, в мочке болтался чёрный крест. А вот пальцы у него дрожали, так что папироса чуть не выпала. Честно говоря, по его взгляду я вообще не понимала, узнал он меня или нет, но вскоре парень подтвердил, что не совсем всё плохо: – А где Катрин?

– На пару пошла.

– А-а-а-а, – протянул он и заозирался. – Я тоже щас пойду на свою.

– Сочувствую, что у тебя с тётей несчастье случилось.

– Чего? – парень удивлённо посмотрел на меня.

– Ну, у тебя же родственница в больнице, – в первый миг я даже растерялась. – Ты деньги экстренно ей собирал на операцию, или я что-то путаю?

– Ах, это! – Славка рассмеялся, почесал бровь и запустил руки в карманы. – Да-да, я тебя просто не расслышал. Деньги собрали, хороший хирург попался, всё ладно сделал. Никаких осложнений, теперь она точно поправится, – проговорил он быстро и на одном дыхании, как заученную фразу. А ещё смотрел куда-то мимо, что я обернулась, заинтересовавшись, кому там, за моей спиной, он рассказывал.

– А что у неё было? – спросила я, начиная что-то подозревать.

– Ой, не спрашивай. Я ни в жизнь не повторю двухэтажное слово диагноза, «лапа…», «холи…», – хохотнул он, но видя мой пронзительный взгляд, погасил улыбку. – Вырезали ей что-то, желчный или желудок. Короче, откуда-то оттуда.

Вырезали «что-то», прекрасно. Действительно, разницы никакой, один орган или другой, рядом же. И чего по сто раз брюшину вскрывать? Лучше оптом удалять, чтобы потом не заболело. Профилактика – залог здоровья. Я не знала, фигеть громко или тихо.

– А в какой больнице она лежит? Может, мы с Катей съездим, навестим её?

Наверное, по моим прищуренным глазам и жёсткому тону, Славка что-то понял, потому что теперь не отворачивался, а голос ужесточил:

– Не надо, спасибо. Ты и так много сделала.

– Моя заслуга здесь мизерная, – я качнула голову к плечу. – Но я передам Егору при встрече твою благодарность.

– Уж не забудь, – хмыкнул парень и засобирался. – Ладно, счастливо. Я на пару.

И он пошёл по лестнице вверх. Друг, всё это время молчавший, укоризненно посмотрел на меня и потопал следом. А я отошла к расписанию, но не видела названий предметов – они сливались в нечитабельную кашу. Все органы чувств отдали ресурсы мозгу, который зашуршал с небывалой силой.

Как можно забыть, что надо удалять, когда у тебя родственник под нож ложится, и ты собираешь деньги на операцию? Выглядело так, будто Славка только что «вспомнил» не до конца заготовленную легенду. Боже!

Я холодела от мысли, что всё это чётко спланированный обман с одной единственной целью – выкачать с дураков бабло. Вдруг были ещё жертвы?

Схватившись за голову, я отошла в сторону. Так, Игла, спокойно. Постарайся оценивать ситуацию объективно, а не через призму предвзятости. Да, ты не любишь Славу, но может, он просто на эмоциях «память потерял». Такое бывает, мозг любит обманываться. Не надо себя накручивать. А вдруг и Катька в сговоре? Но ведь они не знали, что я достану деньги. Кинули клич на дурака или намеренно звонили мне? Ведь у меня есть богатые друзья, она это знала. Чёрт, так и до паранойи недалеко.

Раньше надо было думать! Не просить денег у Егора, а вперёд во всём разобраться. Теперь, если всё, как я предполагала, кто-то крепко встрял. И это не Катя или Слава.

Я отошла к дальней колонне и прислонилась к ней, отворачиваясь от лестницы. Я не планировала скрываться, но чтобы переварить внезапно свалившуюся на меня информацию, понадобилась точка опоры. Пища для ума поступала ежеминутно и в совершенно неудобоваримой форме.

Но как же я удивилась, когда в большом зеркале на стене, в котором отображался весь холл, увидела Славку, сбегающего по ступенькам. Он быстро огляделся, продёл руку в лямку рюкзака и выскочил в двери. Он куда-то спешил и совсем не похоже, что на пары.

Я бросилась следом, будто мне под пятки попала раскалённая лава. Пока я пересекала университетский двор, Славка уже подошёл к воротам. Значит, точно не покурить вышел. Если он нырнёт в метро, я его потеряю. Но парень остановился на автобусной остановке, и я замедлилась. Не хотелось, чтобы он увидел меня, но Славка и не думал оборачиваться. Пока он не поднимал головы от телефона, я подошла на приличное расстояние, скрываясь за деревьями.

Чёрт, что я делала? Мало ли зачем человеку понадобилось срочно уйти с пар. Может, он правда на них собирался, но что-то случилось… Ага, в духе операции для тёти. Мой разум отказывался верить парню, даже если история про больную родственницу не была ложью. В голову лезли самые нелицеприятные причины, по которым ему могли понадобиться деньги. Похоже, мне представился шанс вывести обманщика на чистую воду. Ну, или напротив, уверится в том, что я параноик, а он чист, как слеза младенца.

К остановке подъехал автобус, и Славка вошёл. Следом – ещё несколько человек. Да, в замкнутом пространстве не затеряешься в толпе. Я колебалась всего миг, и взлетела на подножку в последние секунды.

Пикая карту через турникет, я высматривала парня. Везло мне несказанно – Слава сел на свободное место в середине салона, спиной по ходу движения, а я спряталась за людьми.

Если он оглянется – мне хана. Как я объясню, почему еду с ним в одном автобусе? Тут не отмажешься.

Но Слава уткнулся в телефон, и через полчаса моего шпионского путешествия я расслабилась и смотрела в окно, пытаясь по местности определить, куда он ехал. Этот маршрут не вёз домой – парень жил в другой стороне. Может, в больницу? И что-то случилось у тёти? Это было бы замечательно! В смысле, не что у тети всё плохо, а что Слава оказался бы невиновен.

Однако в той части города, в которой парень собрался выходить, я не знала никаких больниц. Если только мелкие и дорогущие частные, но я сомневалась, что туда поместили родительницу – будь семья способна позволить себе подобное обслуживание, то не наскребала бы деньги на операцию. Когда Славка встал у двери, а я спряталась за женщину, чья полная фигура полностью меня заслонила.

Хотя это оказалось без надобности – Славка по сторонам не глазел. Сойдя с автобуса, я юркнула за крытую остановку и оттуда наблюдала, как он переходил дорогу. В отличие от него, я не стала игнорировать светофор, тем самым увеличивая безопасное расстояние слежки. Хорошо, что сегодня, присматривая, что надеть с коротким платьем, я решила в пользу высоких кед, а не босоножек на каблуке – сейчас пришлось бы красться на цыпочках, чтобы не стучать набойками по гулкому асфальту.

Слава остановился в коротком сквере и огляделся, а я шмыгнула за дерево. Он сверялся с телефоном, будто что-то искал. Рядом девочки на скамейке играли в куклы, и одна в упор уставилась на меня. Я улыбнулась ей и помахала, а та, смутившись, мотнула голову вниз. Парень пошёл дальше, я – за ним. Авантюрная ситуация всё сильнее затягивала, обещая приключения и разгадку если не великой тайны, то маленького секрета. Фильмами про шпионов я никогда не засматривалась, но сейчас с невероятным трепетом ощущала себя агентом на задании. «Глухарь, я Чайка. Веду объект. Приём».

А потом Слава свернул в ближайший двор и, чтобы не потерять его из виду, пришлось поспешить. Сумка шлепала по заднице, и чтобы не мешала, я перекинула лямку через голову, на другое плечо. Прокравшись до дома, за который повернул парень, я осторожно выглянула из-за угла.

Впереди две высотки сходились почти вплотную, бетонная полоса ликвидировала стык, оставляя только пешеходную арку внизу. На небольшой площадке обустроили помойку и мини-парковку. Я думала, Славка просто решил сократить путь через арку, но его привлекла одна из машин, которая, судя по её состоянию, стояла тут несколько лет и врастала колёсами в землю. Он остановился, огляделся обветшалый двор и полез в салон.

Я тоже осмотрелась, но не нашла, куда можно перебраться поближе – на открытой местности не затеряешься, а впереди только детская площадка, да мусорные баки, вонь от которых долетала даже сюда. Снова прикрываться деревьями – рискованно, но отсюда вообще не видно, что делал в машине Слава.

И тут в сумке затрезвонил мобильный. Хорошие шпионы не забывали про беззвучный режим. Проклиная себя и звонящего, я остервенело рванула замок кармашка, где лежал телефон.

Егор. Да твою ж мать.

Имп умудрялся отравлять мне жизнь даже на расстоянии! Вот и чего приспичило? Аж зазудело, как хотелось выплеснуть нецензурный поток на треклятого рэпера. Но не сейчас. Я мгновенно скинула вызов, но высовываться из-за угла побоялась. Славка находился далеко, а мелодия у меня играла не так громко, может, не услышал? Ага, тешь себя напрасными надеждами, Игла. Я снова подкралась к краю, когда телефон в руке завибрировал.

Да что за настырность? Он так и будет трезвонить? Как это я, тварь дрожащая, посмела скинуть Его Императорское Величество? Со вздохом я поднесла трубку к уху:

– Алло.

– Салют. Ты чего меня игноришь, малышка? – бодро начал Егор, а я ему в ответ практически зашептала:

– Привет. Слушай, я сейчас немного занята. Давай, перезвоню?

– Что у тебя с голосом? Горло, что ли, болит? – спросил он, игнорируя моё замечание о занятости. Ясно, чтобы быстро от него отделаться, нужно говорить максимально правдиво.

– Нет, просто меня не должны слышать. Я тут инкогнито.

– Ха, в погоне за сенсацией? – хмыкнул он. – Звезду пасёшь?

– Да не звезду, – почти в сердцах проговорила я. – Так, одного засранца. Кстати, того самого, кто тебе денег задолжал.

Не знаю, зачем я это сказала. Может, похвастаться хотела, что я такая бесстрашная. И безрассудная, ага. Но почему-то сейчас, пока говорила с Импом, все опасения прошли, я даже подняла громкость голоса. Его спокойный тембр расслаблял, а смех, последовавший после моих слов, вызвал странную улыбку на лицо.

– Хочешь стребовать бабки? Спасибо, детка, что печёшься о моём благосостоянии, но ты не пыталась думать, что это может быть опасно? – он посерьёзнел. – Где ты сейчас?

Он спросил так строго, что я мгновенно подняла голову на табличку и назвала улицу и номер дома. Видимо, не зря он Император – чуть изменит тембр, а ты уже невольно чувствуешь трепет и подчиняешься.

– Надо же! – усмехнулся парень. – У меня тут студия недалеко. Я как раз с парковки выезжаю. Жди, скоро подберу тебя.

– Да не надо, – запоздало пискнула я в короткие гудки.

Разве он когда послушает? Есть только одно верное мнение – его собственное. Раз решил, так и поступит. Но я совру, сказав, что мне не было приятно его беспокойство.

А потом я вспомнила, зачем, собственно, здесь и выглянула из укрытия. Но на моё удивление, Славы не оказалось ни в машине, ни в пределах видимости.

Слинял, чёрт! Егор так «вовремя» позвонил, что запорол мне слежку! Вздохнув, я крадучись вышла из-за угла и добралась до той самой доисторической машины.

Парень так спешил, что даже дверцу не закрыл. Ещё раз оглядев двор, я сунула голову в салон. Порванные чехлы, мусор и пыль, граффити маркером, полураздолбанная приборная панель, в развороченном бардачке – пустая пивная бутылка. И что тут Славку привлекло?

Я закрыла машину и прошла в арку. Может, замечу своим орлиным взором, куда скрылся мой объект? Но естественно, осмотр результатов не принёс. Я вернулась на площадку, покрутилась и, не обнаружив больше ничего заслуживающего моего внимания, потопала в сторону дороги. Но только свернула за угол, как кто-то сзади грубо схватил меня за руку. Я порывисто обернулась и встретилась с сердитым взглядом.

– Ну, и что ты здесь делаешь, Игла? – с оттенками холодной ярости в строгом голосе спросил Слава.




Глава 5. «Одного прикосновения небывалого прошу…»


«Одного прикосновения небывалого прошу…»[3 - Песня «Прикосновение» рок-группы «Пикник», альбом «Певец декаданса», 2012 г.]

Я потеряла дар речи. Смысла отпираться не было. Что бы я ни сказала – прогорела. Я всерьёз не думала, что он может меня застукать – ведь была осторожна и предусмотрительна. И осталась бы незамеченной, только вот… Нет, не буду перекладывать на других вину – сама накосячила, переоценила навыки скрытности. Страх потеряла, глупая.

– Я сначала подумал, привиделось, но тебя сложно с кем-то спутать, – сказал Слава и коснулся изумрудных кончиков моих волос.

Рукой я быстро откинула их назад – мне было неприятно, что он их трогал. Глаза парня покраснели и казались замутнёнными. А ещё он как-то странно подёргивал плечом и головой. На улице не жарило, а парень весь вспотел: лицо блестело, пройма футболки промокла.

– Чё молчишь? Говори, зачем следила за мной? – не выдержал он и повысил голос.

– Да я просто мимо проходила, – мотнула я головой, надевая маску непоколебимой уверенности. Мне ничего не оставалось, только блефовать. – Шла к Императору на студию, она как раз тут недалеко.

– Ага, конечно, – хмыкнул он. – Что ты мне его всё поминаешь? Он, что ли, велел меня пасти? – вдруг психанул парень, стремительно подаваясь вперёд.

Слава схватил меня за плечо и впечатал в стену дома.

От неожиданности и боли я сдавленно ахнула и вцепилась в его руку. На удивление его хватка оказалась не такой уж сильной, я легко её расцепила и толкнула парня в грудь.

– Убери руки, скотина! – выкрикнула я. – Да, следила, но по своей инициативе, потому что не доверяю тебе. Ты ещё в универе вёл себя подозрительно!

– Да мне как-то плевать на твоё доверие, – казалось, искренне удивился он.

– Ты же на пары пошёл, почему здесь оказался? И зачем лазил в разбитую машину? – я перешла в нападение.

Славка дёрнул щекой и зыркнул на тачку.

– Не твоё собачье дело, – огрызнулся он. – Я перед тобой не должен оправдываться. Хожу, где хочу, и, в отличие от тебя, чужих границ не нарушаю. Всё, я ухожу, и учти: ещё раз пойдёшь за мной, не посмотрю, что ты подруга моей девушки, – нервным жестом он вытер пот со лба, отвернулся и пошёл к дороге.

– Ты мне угрожаешь? Эй, стой! – я быстро догнала его и схватилась за сумку, чтобы остановить, но парень вдруг как взбесился – резко повернулся и рванул свою собственность из моих пальцев, а я, сама не зная почему, вцепилась, как клещами, и не отпускала.

– Да отвяжись ты, чё пристала?

– А что? Ты что-то стырил? Может, в полицию позвонить?

Парень побледнел. Совсем чуть, но от журналистской наблюдательности это не укрылось. В глазах Славы полыхнул пожар. Он вдруг сильно толкнул меня, да так, что лямка сумки скатилась по плечу и повисла на руках, а сама несчастная шмякнулась в ноги. Парень стремительно выхватил свою барсетку из моих ладоней, и я выпустила её, подавшись вперёд. Но запнулась о свою собственную сумку и упала.

Боль выстрелила яркими искрами, но я не успела даже охнуть, как Слава дёрнул меня за подмышку вверх так резко, что чуть сустав не выбил.

– Чё ты там пиздишь, сука тупая?!

– Пусти меня, сволочь! – я распрямила ноги и, не отвлекаясь на дикую боль в колене, стукнула парня в грудь. Но только высвободила руку, как он воспользовался нечестным приёмом и схватил меня за волосы.

– Раз ты слов не понимаешь, я до тебя по-другому смысл донесу!

Он так сильно тянул, что пришлось согнуться. Мне казалось, он свернёт мне шею. Я изо всех сил пнула его под колено, а потом извернулась и ударила кулаком в горло.

Слава забулькал, закашлялся и отпустил мои волосы. Я резко распрямилась. Меня шатало, пульс сходил с ума и бился в виски. Нужно было как можно скорее вернуть себе контроль над ситуацией, потому что парень, хрипя что-то нецензурное, сверкнул на меня лютым взглядом и собрался сцапать снова, как жёсткий голос осадил его:

– Слышь, клоун! Хоть шаг к ней сделаешь, я тебе ебало сломаю!

Я обернулась. В паре метров от нас стоял Егор. В салатовой шапке, «Конверсах» ей в тон и клетчатой безрукавке поверх футболки.

Мерс с распахнутой дверцей за его спиной подрагивал незаглушённым мотором. Надо же, в потасовке, я даже не услышала, как он подъехал.

Имп запустил руки в большие карманы чёрных спортивных штанов, держась нарочито вальяжно и расслабленно. Но мне хватило взгляда, чтобы ощутить, как он напряжён, а от ярости и силы в глазах спина покрывалась изморозью. Но я сразу почувствовала себя увереннее, а сердце начало усмирять безумный бег.

– Привет, Егор, – сказала я.

Продолжая кашлять, Славка зыркнул на меня, потом на рэпера и его машину. Он понял, кто это и занервничал. Снова вытер лоб и взбил волосы, ломая «безешки», поправил сумку на плече и заговорил:

– Да не собирался я её задирать. Сама полезла, увязалась за мной с универа.

– Ага, а ты защищался, я видел, – усмехнулся Имп.

– Блин, давай мирно разойдёмся, я не хочу проблем, – парень шагнул в сторону, собираясь слинять, но Егор зеркально повторил его движение.

– Ты сам, блядь, ходячая проблема, – он сплюнул на асфальт, а я улыбнулась оттого, что он будто из моих мыслей это выдернул.

Хотя, если посудить здраво, не находилось ни единого повода для веселья. Слава прав – именно я заварила эту кашу, мне и расхлёбывать. Я и так вмешала Импа дальше некуда, не стоило доводить до открытого конфликта. Я шагнула вперёд.

– Егор, у меня нет претензий к Славе. Тут я виновата, так что давайте просто затрём ситуацию. Слава извиняется и уходит, так?

– Угу, сорян, – кивнул он мне и обратился к Егору. – Это… Ты не думай, я тебе всё отдам, я помню про долг.

– Пф! – фыркнул тот. – За бабло в другой раз перетрём, вали уже отсюда.

Слава не стал медлить ни секунды и быстрым шагом пошёл по улице, а Имп повернулся ко мне, оглядел и нахмурился:

– Да ты боец, – жёсткий голос не смягчился. – Теперь зализывай раны.

– Что? Где? – я опустила взгляд и увидела, что на кисти алеет ссадина. – О, даже не заметила, как она появилась. Наверное, чиркнула о стену, когда этот гад толкнул меня.

– А колено? Разве не болит?

Я глянула вниз, и мне стало дурно. Я и правда, только сейчас почувствовала дикое жжение. Всё как в детстве. Кожу разодрала от души, кровь смешалась с грязью, сгибать было больно. Заметив, что я пошатнулась, Имп шагнул ко мне.

– Пошли, у меня в машине аптечка, – он мягко взял меня за руку и потянул за собой.

Я послушалась, невольно вспомнив, как мама уводила меня с улицы, после подобных падений. А я не церемонилась – выла на весь двор, совершенно не могла терпеть боль. С годами стала терпимее, поняла, что вся жизнь – боль, на неё никакого порога чувствительности не хватит. И если сядешь в песочнице и начнёшь громко плакать, решение не свалится на голову, придётся встать, вытереть слёзы и шагать дальше.

– Стой здесь, – Егор отпустил меня и забрался на переднее сидение, заглушил, наконец, мотор и вытянул из бардачка маленькую сумочку с красным крестом на боку.

Через пару секунд он взял в зубы синий квадратик стерильной салфетки, кинул на колени нераспечатанный бинт, а сумочку отложил на соседнее кресло. И только после этого повернулся ко мне и качнул ладонью, подзывая:

– Ближе, у меня не такие длинные руки.

– Я могу сама, – начала я, но осеклась, когда Егор поднял на меня властный взгляд. – Ладно, – смирилась я, подходя вплотную.

– Сначала руку, – он разорвал упаковку салфетки и прохладными пальцами взял мою кисть.

Немного щипало, но я терпела. И чтобы отвлечься, смотрела на его руки.

На запястье правой были намотаны некогда белые, а теперь потемневшие от использования, провода. Оригинальный браслет. Ещё ни разу не видела, чтобы так использовали сломанные наушники. А на левой чёрные и металлические бусины в несколько рядов соседствовали с толстым браслетом-цепью. Мой взгляд плавно перетёк на перстень в виде сомкнутых кистей скелета и чёрно-белую татуировку цветка на тыльной стороне ладони. Очень схематично, простенько, но всё же узнаваемо.

Мне до чёртиков захотелось узнать, почему астра. Да, я знала, что значения татуировок – это бред, всё-таки с татуировщиком работала. Существовало лишь одно значение – то, которое в рисунок вкладывал обладатель. Но я постеснялась спрашивать Импа, вспомнив список самых стереотипных вопросов, которые задавали татуированным людям, изрядно их нервируя. Каждый забивался, как хотел, и окружающим не должно быть до этого дела.

Тем временем, Егор закончил с моей кистью и потянулся к колену. Я не видела в этом подвоха и реально думала, что у него только благие намерения, но когда Имп взял меня за голень, вздрогнула. Он подумал, что от боли, и снова надавил на меня интонацией:

– Потерпи.

Я не понимала, почему позволяла ему это, почему не отобрала салфетку и сама не занялась ссадиной. Боже, он превратил элементарное действо в ритуал!

Спирт щипал и заставлял закусывать губу, но деликатные прикосновения Егора смягчали боль. А когда он провёл ладонью вниз и обхватил чуть крепче, у меня в животе потеплело, но не от желания, а ощущения уюта.

Оказалось это приятно – вверить себя в чьи-то заботливые руки. Егор высунул кончик языка, лизнул нижнюю губу, а я как будто только сейчас заметила, какие они у него по-женски полные и чувственные. Так, стоп.

Это его прикосновения вызывали такие эмоции. Почувствовав, что ещё чуть-чуть и дыхание собьётся, а я перейду ту зыбкую грань между ощущением комфорта и желанием, я со всем благоразумием попыталась высвободиться, но Имп вдруг понял моё намерение и скользнул рукой под колено, принимая в ладонь тяжесть бедра.

– Да не трепыхайся ты, немного осталось.

Замечательно, его руки уже побывали под моей юбкой.

На улице, что, жарче стало? Кровь точно бросилась мне в лицо, а Егор, будто почувствовал эту незначительную перемену моего тела и поднял руку выше. Да, скорее всего нарочно, хоть и сделал вид, что перехватывает удобнее.

Мне казалось, ещё немного, и я не выдержу эту ласковую пытку, когда Имп убрал руки и взял бинт. Передышка оказалась небольшой, и медленные прикосновения, которые я вполне могла бы назвать нежными, не знай Егора, снова закружили голову.

Но вскоре всё закончилось: на моём колене появилась марлевая повязка, а парень поправил шапку и посмотрел на меня.

– Больше не влипай в истории. Я не могу быть постоянно рядом, – попенял он мне, и чувство вины и неловкости рябью скользнуло по коже и исчезло, когда я чуть не упала в его тёмные глаза, показавшиеся мне на тот момент бесконечно глубокими и пронзительными. – Чё тебя вообще за ним понесло? Приключений захотелось? – Имп вышел из тачки и мягко хлопнул дверью.

Иллюзия защищенности и ласки стремительно таяла. Я уже пришла в себя.

– Я хотела узнать, куда он так спешно сорвался, – пожала я плечами. – Но результата не добилась.

– Только сама спалилась, – усмехнулся Егор, достав «Parlament» и перекатив по пачке оставшиеся две сигареты. Уже одну. – Я так полагаю, никакой операции не было? И тётя там – «кокс», «мет» и прочая дурь?

Щёлкнул кремень, и я вздрогнула. Но не от звука, а оттого, что Егор только что подтвердил мои опасения насчёт Славы, которые я затаила давно, но боялась признать. Как будто человек не будет употреблять, если его не называть джанком. Но я могла ещё долго сомневаться, а Импу хватило взгляда, чтобы раскусить «торчка». Всё-таки, как ни прискорбно, в этом вопросе у него больше опыта.

– Чё зависла? Думаешь, он не закладку искал, а просто прогуливался? – съязвил Егор и пыхнул мне в лицо густым дымом. – Что-что, а наивность в список твоих заслуг я никогда бы не добавил.

– Да нет, я тоже подозревала. Просто тогда это большая проблема, – вздохнула я, чувствуя полнейший разбег мыслей.

Мозг отказывался решать сложную задачу, а сознание могло анализировать ситуацию бессчётное количество раз без малейшей пользы для дела.

– С тобой не бывает легко, да? – вдруг спросил Имп, как-то странно глядя на меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ничего, забей, – он докурил сигарету, кинул бычок в урну и открыл дверь машины. – Подвезти?

Мне было так влом тащиться на остановку, что я не стала упускать возможность.

– Если не трудно. Мне на работу через час, – я сверилась с часами. – В «Bullet Tattoo», – и я назвала адрес.

– Тату-салон? – Егор посмотрел на меня, приподняв бровь. – Подброшу. Но сначала мне надо в одно место. Прокатишься со мной?

– Ладно, – согласилась я и села в мерс.

– И кем ты работаешь? – спросил Имп, трогаясь с места.

– Я мастер по пирсингу.

– Любишь причинять людям боль?

– Нет, приносить радость. Рука у меня лёгкая, боль быстро проходит.

– Отлично. Запиши меня, – он посмотрел игриво, а я по его улыбке поняла больше, чем он хотел сказать.

– Ага, размечтался, – хмыкнула я. – Знаю, что попросишь проколоть, тут я тебе не помощник.

– А ты жестокая, – наверное, Егор впервые открыто рассмеялся, а я не узнала в этом добродушном парне высокомерного эгоиста. – Ты понимаешь, что лишаешь огромное количество малышек новых ощущений?

– Возможно, – кивнула я и не удержала улыбку. – Но ты же справишься и без пирсы?

– Детка, ты прелесть, – Имп снова засмеялся, а я отвернулась к окну, сама не понимая, зачем поддержала его игру.

Ведь как раз сегодня с Катей шутили на эту тему. И вот, пожалуйста, Вселенная преподнесла реальную ситуацию. И я, конечно же, на старых дрожжах подумала самое неприличное. Так, надо срочно перевести тему, пока не запылали уши.

– Кстати, я тебя так и не поблагодарила, – я снова повернулась к Егору.

– За что? Ты сама справилась.

– За отзывчивость. Всё-таки ты появился очень вовремя.

– Ну, если так, тогда «спасибо» – мало.

– Даже не сомневалась, что ты так скажешь, – прыснула я. – Но я ведь обещала тебе статью, и слово сдержу. Ты планировал сегодня над ней поработать?

– Вероятность есть. Но почему ты не допускаешь, что я просто соскучился?

Егор посмотрел на меня, и я ощутила давление его харизмы. А когда он снова повернулся к дороге, то выдохнула, будто с меня сняли что-то неподъёмное.

– Это исключено, – мотнула я головой. – Скучают по близким или любимым.

– Дело поправимое. Хочешь стать моей? – бросил Имп как бы невзначай, и на мою спину обрушились мурашки.

– Твоей? – растерялась я. Мне ещё никто так легко и неромантично не предлагал отношения. Поэтому я и не восприняла всерьёз. – Где-то тут подвох, как я понимаю?

– Это просто вопрос, с вариантами ответов «да» или «нет», – пожал плечами Егор. – Но учти, – вдруг вставил он, когда я уже собиралась открыть рот: – Если скажешь что-то другое, это будет относиться к «да», как попытка скрыть настоящие чувства за пеленой многословия.

– Нет, – ответила я без раздумий. – Достаточно коротко и ясно? – я вглядывалась в его лицо, будто искала хоть малейший намёк на расстройство. Но броню показного равнодушия было не пробить.

– Вполне, – удовлетворительно кивнул он. – Но не обольщайся, как я уже сказал, это не предложение.

– Вот ещё, даже не думала, – ответила я, отворачиваясь.

Егор включил приёмник и избавил меня на время от необходимости поддерживать разговор. А я с удивлением отметила, что раздражение на него проходило гораздо быстрее, и молчание не воспринималось, как тягостное. Привыкала, что ли?

Мы остановились на центральной улице обычного жилого района, где различные магазины занимали первые этажи зданий. А совсем неподалёку располагался скейт-парк, я слышала приглушённое «вжих-вжих» колёс по хафпайпу[4 - Хафпайп – сооружение, специальная вогнутая конструкция из различных материалов, используемая в экстремальных видах спорта, таких как сноуборд, скейтбординг, лыжный хаф-пайп.].

– Я мигом, кое-что отдам и вернусь, – сказал Егор. – В машине подождёшь?

– Нет, я лучше в магазинчик забегу, – я указала через дорогу. – Пить хочу. Тебе что-нибудь взять?

Имп полез в карман и поболтал последней сигаретой в пачке.

– Поняла, – кивнула я.

Выйдя из машины, я заметила, что развязался шнурок. Поэтому замешкалась и увидела, как Егор выгрузил из багажника два большущих пакета собачьего корма. Парень перешёл дорогу и скрылся во дворах, а я отправилась за водой.

«Мигом» Импа затянулось минут на двадцать. Я сходила в два магазина, потому что в первом его сигареты закончились, выпила полбутылки минералки, покрутилась возле мерса, а Егор всё не шёл. Я отписала в мессенджер с вопросом, скоро ли он, но сообщение не загоралось, как прочитанное. Плюнув, я пошла к скейт-парку.

Обойдя его по кругу, поднялась на пригорок и решила обосноваться на стене, на которую без проблем можно было залезть с низкой стороны. По этой причине её много кто использовал как скамью. Я кинула сумку, чтобы не сесть задницей на камень, и свесила ноги. На площадке царило невероятное оживление. Несколько парней катали по фанбоксу[5 - Фанбокс – спортивное сооружение для катания на роликовых коньках и скейте, представляющее собой горизонтальную поверхность, поднятую над землёй, с прилегающими к ней наклонными плоскостями.], но в основном выделывали трюки в огромной вогнутой рампе. Роллеры и пара чуваков на лонгбордах рассекали вокруг. Компания ребят в ярких кепках, кроссовках и свободных майках отдыхали и шумели на скамейке.

Алый бок мерса выделялся на фоне листвы. Я высматривала салатовую шапку, но Имп всё не шёл, и чтобы не скучать, я размотала наушники и впустила в сознание музыку.

С первыми аккордами меня накрыло странное состояние эйфории, какого-то радужного оптимизма или уверенности в себе. Потому что как бы хреново ни было, какие бы беды ни зависали над головой, здесь и сейчас я забывала дышать, ловила мурашки и растворялась в мелодии, понимая, что жизнь – не пустая, не глупая, не напрасная, а проблемы – не смертельные. И раз я тут, значит, зачем-то нужна Вселенной.

Может, и не сотворю больших дел, но определённую пользу принесу. В тот момент я была благодарна за возможность слышать и чувствовать музыку, как минимум. И сердце грело, что миллионы людей разделяли моё мнение. Как получить оргазм? Есть средство. Принимайте в наушниках, накрывает не по-детски. Мне не с чем было сравнивать, поэтому я приняла это состояние за абсолют удовольствия и счастья.

Я прикрыла глаза и вслушалась. Музыка в наушниках отбирала у природы её естественные звуки, окрашивая происходящее надрывными гитарами, отборными партиями ударных и неподражаемым вокалом. Не знаю, сколько я так сидела, но внезапно подача песни в одно ухо резко прекратилась, и я вскинулась.

– Тише, чего дёргаешься? Это я, – Егор живо надел мне на запястье браслет ладони.

Он подкрался ко мне, пока я утекала в потоке странных мыслей, а уши бились в экстазе. Имп подошёл с нижней площадки и встал вплотную, почти упершись грудью в мои колени, а я инстинктивно сомкнула их.

– У тебя такое блаженное лицо, что я просто обязан узнать, что ты там слушаешь, – он потянул провод к себе, а я подалась вперёд, чтобы не лишиться ещё и второго наушника.

Хорошо хоть сегодня платье без глубокого декольте.

– М-м-м-м… «Love is Evol, Con is Confidence, Eros is Sore, Sin is Sincere»[6 - Песня «Deep Six» исполнителя Marilyn Manson, альбом «The Pale Emperor» 2015 г. (Любовь – это эволюция, обман – это доверие, страсть – это рана, грех – это искренность (перевод с англ.))], – пропел Егор, a я, хоть и слышала Мэнсона в другом ухе, теперь внимала парню.

В его исполнении песня звучала иначе. Не сказать, чтобы тембр зачаровывал или техника поражала идеальной отточенностью, нет. Но что-то цепляло. Песня и без того сочилась мраком, а Имп добавлял тёмного смысла словам, творил неповторимую атмосферу.

Боже, у меня мурашки шли от его интонаций! Он будто всеми силами впитывал мрак извне, но не погрязал в пессимизме и депрессии, а закалял дух этой тьмой.

Какие, однако, у меня странные ассоциации.

– Годнота, – резюмировал Егор через мгновение. – Это вообще крутецкий релиз.

Он вернул мне наушник и расстегнул безрукавку, чтобы я увидела, кто изображен у него на футболке.

– Привет, мистер Мэнсон, – улыбнулась я. – Да, я тоже обожаю этот альбом.

– Что ещё слушаешь? – спросил Имп заинтересовано.

Я начала перечислять группы разных жанров тяжёлой музыки, и хоть среди них совсем не оказалось хип-хоп исполнителей, Егор знал почти всех. Если не слушал, то слышал. Пересечений по музыке у нас нашлось больше, чем я предполагала. Он точно рэпер? Его осведомлённость была мне чертовски приятна.

Но вот под взглядом Импа я чувствовала себя не в своей тарелке. Не то, чтобы прям совсем некомфортно, скорее неестественно. Спектр эмоций у человека не такой обширный, но, когда Егор смотрел на меня, я будто испытывала что-то новое и необычное. Это интриговало, манило, как наркотик, хотя я никогда не имела ни от чего зависимости. Пробовала сигареты на первом курсе, но не втянулась. Могла не пить, если не было настроения. А тут… Я не знала, что думать.

– Ты закончил дела? – я смотала плеер и убрала его в сумку.

– Да, можно ехать, – кивнул он и потянулся к минералке, которая стояла возле меня.

Не спрашивая разрешения, сделал пару глотков. Ладно, по фиг, я всё равно уже утолила жажду. Победителей по жизни не остановит запрет.

– Получилось дольше, чем планировал. Им там покоцанного кобеля притащили, помог держать, пока раны обрабатывали, – его голос полыхнул леденящей злобой, и я представляла, на кого она направлена. У меня и самой сердце от жалости закололо.

– Кошмар. И как он сейчас?

– Уснул под снотворным. Как он скулил… – Егор провёл по лицу, будто хотел стереть воспоминания. – Позвоню потом, узнаю, как он. Всё, чем я могу помочь этому приюту, – донаты и корм.

– Ты делаешь доброе дело. Любишь собак?

– Угу.

– А себе взять не думал?

– Это не вяжется с моим образом жизни. Кто будет смотреть за ней, пока я в туре?

– Вообще-то да, – подумав пару секунд, я признала его правоту.

– Ты слезать-то собираешься или как?

Солнце, прятавшееся это время за облаком, вышло и зажарило в полную силу, и Егор состроил недовольную гримасу, ощутимо почувствовав себя некомфортно. Он нетерпеливо огляделся, желая поскорее уползти в тень.

– Конечно, – ответила я и собралась, было, перекинуть ногу обратно, в ту сторону, откуда залезала, но тут до меня дошло, что не получится этого сделать, не сверкнув бельём.

Имп тоже это понял, потому что скользнул взглядом по моим ногам. Он нарочно не отворачивался и следил за мной с коварно-тающей улыбкой.

– Помочь? – от сладкой ваты в его голосе по коже прошёл холодок.

Тут, конечно, высоковато, но ничего. Мне не хотелось корячиться перед ним в коротком платье, поэтому я движением кисти откинула волосы на спину и гордо произнесла:

– Да, отойди, а то зашибу ненароком. Мне нужно пространство.

Егор, конечно же, не двинулся с места, и я, подняв ногу, пихнула его голенью в плечо.

– Посторонись, говорю, я прыгаю, – и сползла на край, но в миг, когда отпустила руки, Имп вместо того, чтобы отойти, подался вперёд.

– А я ловлю, – сказал он, принимая меня в объятья.

Стало так тесно и близко, что не осталось воздуха. Его лицо прямо перед моей грудью, а тело… Казалось, я чувствую каждую мышцу под кожей. Прыжок и окутавшая меня на секунды невесомость возбудила в животе щекотку, которая только усилилась от прикосновений Импа. Его руки оказались на моей заднице, что совсем мне не понравилось. У меня вспыхнули уши, кончики пальцев стали ледяными.

Слишком много прикосновений для одного дня. Нет, в принципе, слишком много.

Чувствуя, что не достаю до земли, я засучила ногами, пытаясь высвободить руки и оттолкнуться от Импа.

– Поставь меня! – потребовала я твёрдо, но получилось не очень убедительно.

– Пожалуйста, – асфальт ударил в стопы, и я покачнулась.

Его лицо расползалось в жарком мареве, тронувшем мир перед моими глазами. Я поскорее отвернулась и забрала сверху сумку.

– Поехали уже, – пробормотала я и, не глядя на Импа, пошла к мерсу.

– Как скажешь, – ответил Егор, а мне не нужно было даже оглядываться – по голосу чувствовала, как широко он улыбался.

В машине я вспомнила про сигареты, и отдала пачку парню. А когда он попытался вернуть мне деньги за покупку – отказалась.

– Чё это? – глянул он на меня с интересом. – Начала выплачивать чужой долг?

– Нет, просто… – я надулась и отвернулась к окну, не в силах сказать ещё хоть что-то.

Я не могла – раздражение и непонятная обида взбили внутри болтанку похлеще, чем в шейкере для коктейлей. Мы как-то технично съехали с темы меньше часа назад, а сейчас я снова всё вспомнила и остро прочувствовала.

Я попалась на развод как дура, и, если Слава спустил бабло на наркоту, то в жизни деньги не вернёт, как бы ни божился. Дурь кончится, ломка скрутит тело так, что он родину продаст, украдёт или убьёт, чтобы найти ещё дозу и прекратить страдания. Наркам всегда будет мало, зависимость – в голове. И пока сам не решит завязать – никто и ничто ему не поможет. Он скорее новых долгов наплодит, чем старый вернёт.

А отдавать будет тот, кто просил.

– Эй, детка, когда ты хмуришься, то становишься ещё сексуальнее, но меня задевает, что рядом со мной ты думаешь о ком-то другом, – проговорил Егор.

– Имп, я сильно сглупила. Мне стыдно, что вовлекла тебя в чужие проблемы. Ты так много делаешь, – я взмахнула руками, подразумевая собачий питомник, его объединение, помощь мне. – После всего этого, я не знаю, как смотреть тебе в глаза.

Сказав это, я собиралась отвернуться, но Егор вдруг потянулся ко мне, поймал подбородок и развернул к себе. Эмоции ещё не схлынули, и всё это мракобесие плескалось у меня во взгляде, который он перехватил.

– Вот так и смотри, как сейчас, – сказал Имп спокойно, но уверенно. – Прямо и искренне. Главное не потерять себя в мире, которым рулит коллективный разум слабых, гнилых и порочных людей. Всё остальное – херня, – он отпустил меня и отвернулся к рулю, а я до сих пор ощущала твёрдое прикосновение его пальцев. – Бабок я с тебя не требую. Попасться в ловушку может любой, даже самый правильный и идеальный. Разберёмся.

– Спасибо. Ещё я за подругу переживаю, – я решила сказать всё, что меня беспокоило. – Славка губит свою жизнь, а если и её за собой потащит? Катя так его любит, что готова и в огонь, и в воду. Как её уберечь? Словам она не поверит, а доказательств у меня нет.

Егор склонил голову, смотрел на меня несколько секунд, а потом хмыкнул:

– А ты уверена, что она ничего не знает?

– Конечно. Тогда она относилась бы к нему по-другому, – уверенно ответила я, но Имп рассмеялся:

– Я уже достаточно насмотрелся на тех, кто добровольно решил тонуть, а тебе срочно нужно растерять радужное мировоззрение. Мир изначально злой. Если случается что-то хорошее, значит, говно ещё не успели сделать. Нет никакого Бога или космического разума, который даст нам всё. Нас никто не спасёт.

– Но это не значит, что не надо пытаться, – нахмурилась я.

– Детка, люди любят обманываться, жить в красивой иллюзии. Им так удобнее. Ты пытаешься думать и решать за свою подругу. Хочешь вытащить этого парня из дерьма, а её – из пагубных отношений, но для них это естественная среда обитания. Ты лезешь в их грязные чувства со своими чистыми намерениями, вызывая конфликт интересов.

– И что делать? Просто наблюдать?

– А зачем лезть в шкуру Спасителя и рваться на подвиги? Ради похвалы и облегчения души? Или покрыть эгоистичные порывы? Не потому ли ты хочешь вырвать этот сорняк, что она выбрала парня, а не дружбу?

– Да о чём ты?! Мне не всё равно, что с ней происходит! – с жаром ответила я. – Катя моя близкая подруга, и я всё сделаю ради её блага.

Слова Егора жгли обидой. Я зло кусала губы, готовясь ответить ему в полной мере своего раздражения. Он говорил так уверенно и сердито, что я верила в его точку зрения. Не хотела, но принимала. Моё мнение растворялось под влиянием его подавляющего мировоззрения.

Я в бессилии откинулась на кресле. Меня трясло от злости и невозможности что-либо доказать и действовать. Тот самый неловкий момент, когда теряешь аргументы в споре, который вёл так жарко, а потом вдруг сам в себе усомнился. Не хотелось играть в молчанку, но от надуманного отчаяния я готова была заплакать.

В детстве проблемы так и решались: стоило зареветь – и тебе давали всё, лишь бы успокоить. Увы, сейчас не прокатит. Издержки взрослой жизни.

Я не смотрела на Егора, но чувствовала его прожигающий взгляд. Да, он высказался так категорично, но это только его мнение, и оно – не непреложная истина. Как он сам сказал, человек сам решает, как ему поступить. Вот я и буду решать сама.

– Мне не плевать на друзей и близких! Пока не знаю, что буду делать, но определённо не отступлю! – твёрдо сказала я, поворачиваясь к Импу и готовясь встретить очередной шквалистый порыв жестокой теории.

– Что ж, пусть так, – он кивнул, а губы расползлись в улыбку.

Будто солнце после шторма выглянуло. Мягкий тон и пронзительный взгляд Егора так не вязалось с бескомпромиссностью суждений, которыми он осаждал меня минуту назад, что я растерялась, и злость погасла, резко рассыпавшись в искры.

– И… всё?

– Детка, я понимаю, какое удовольствие тебе доставляет спор со мной, но пока мы тут трём языки, дела сами себя не сделают. Мой рабочий день закончен, а твой?

– Ой, точно, – спохватилась я и полезла в сумку, чтобы отыскать телефон и узнать, на сколько уже опоздала.

Егор не стал ждать, отвернулся и завёл авто. А через секунду мы уже выкатили на дорогу. У меня оставалось совсем немного времени в запасе, но я всё равно написала Артёму, что задерживаюсь, и попросила прикрыть. Татуировщик тут же ответил, что всё гуд, и я расслабилась. Насколько это было возможно, конечно.

Я искоса поглядывала на Импа, и терялась в догадках, касательно такой резкой перемены настроения. Он просто отошёл от спора. По одному ему известным причинам. Я что-то упустила, но не могла понять, что именно.

Может, хотел, чтобы я решила для себя что-то сама? Меня как всегда снедала куча противоречивых чувств. Но одно я определила чётко, согласившись с самоуверенностью Егора. Как эмоциональная встряска, адреналиновая доза или интеллектуальное влечение – я не знала, с чем сравнить это затягивающее желание общаться с ним ещё и больше. Чёрт, как же хорошо, что интервью ещё не завершено.

Надо же, как всё перевернулось. Буквально утром я думала о тех же самых вещах с точностью до наоборот. А за каких-то несколько часов совершила столько фундаментальных решений и открытий, что впечатлений хватит на несколько дней. Я тоже больше не сердилась, а сидела с мечтательной улыбкой.

Имп не тревожил мои мысли, и за размышлениями я не заметила, как мерседес остановился у входа в тату-салон, и парень повернулся ко мне:

– Общественные места не настраивают на рабочий лад. Я сейчас переползаю на новую хату. На неделе приезжай ко мне, там и пообщаемся.

Вот и новый поворот. На старой квартире я уже была, но сейчас мне предлагали стать единственной гостьей. Я лишусь безопасной многолюдности общественных мест. Сегодняшние прикосновения нельзя назвать целомудренными.

Что если Имп конкретно решит пристать? Что, значит «если»?

Узнать бы хоть одну маленькую мысль из его головы. Нет, у меня, конечно, припасён железный отказ, но примет ли он его? Хотелось верить, что, несмотря на всё эти пошлые шуточки, Егор не воспользуется слабостью девушки.

– Ладно, приду, – вздохнула я, принимая очередное поворотное решение.




Глава 6. Аудиотерапия


Я решила поговорить с подругой на следующий же день, но Катя сослалась, что занята по учёбе. На другое утро история повторилась: якобы родители накидали ей домашних дел. На третий день я не стала даже писать – поняла, что она отмазывалась. Предчувствуя нехорошее, я подкараулила шкерившуюся подругу после пар.

Она спускалась по лестнице вперевивку со Славой. Оба улыбались, целовались на ходу и выглядели такими счастливыми, что я на миг смутилась своих подозрений. Я не узнавала в этом милом и заботливом парне дёрганного психа из переулка, не погнушавшегося поднять руку на девушку. Слава нежно обнимал Катю, трепетно держал за ручку и смотрел таким влюблённым взглядом, что все сомнения должны были развеяться как дым, а я – поверить в его чувства и отступить, побеспокоившись о счастье любимой подруги.

Может, прав Егор, и у меня просто эгоистичный порыв? Им хорошо вместе, а я наглой правдой хочу всё разрушить?

Хоть я и твердолобая, но в тот миг заколебалась. А потом поймала взгляд Славы. Его безоблачная улыбка слегка потускнела. Он зыркнул на меня как на врага народа и наклонился к уху Кати, которая пока меня не видела.

Я зашагала быстрее, чтобы перехватить их до выхода, и подруга, услышав, что говорит ей парень, живо обернулась в мою сторону. Но вместо приветливой улыбки, по её лицу скользнула тень. Я всё поняла – Слава опередил меня. Неизвестно, что именно он наболтал, но я была уверена: преподал ситуацию так, чтобы себя обелить, а меня макнуть в дерьмо. Обыграл, зараза. Что ж, теперь точно отступать некуда.

Пара остановилась посреди холла, ожидая меня.

– Привет, моя, – сказала я, подходя и распахивая объятья.

– Привет, – Катя приподняла подбородок, но всё же обняла меня.

Правда, потом тут же отступила к Славе. Парень едва заметно ухмыльнулся и обхватил девушку одной рукой, придвигая к себе, под свою защиту. Но стоило мне поднять на него взгляд, как сразу задёргался, затеребил стоящие торчком волосы и зашарил по карманам драных джинсов.

– Ты сейчас куда, Кать? Может, прогуляемся? – спросила я, выдерживая непринуждённый тон.

– Да мы со Славой в кино собрались. Ну, типа свидание, – она посмотрела на парня и снова заулыбалась, а тот стряхнул с её глаз отросшую чёлку и чмокнул девушку в нос, усыпанный бледно-рыжими веснушками: – А потом пойду к экзамену готовиться, первый у меня уже на следующей неделе.

– Я хотела тебе кое-что сказать. Надолго не задержу, – я решила не ходить вокруг да около – такими темпами в следующий раз Катя будет скрываться лучше.

– Да? Тогда говори, – подруга обхватила руку Славы, обнимающую её сзади за плечи.

Я прекрасно поняла этот жест. Но объясняться при парне мне вообще не улыбалось – слишком сильно он влияет на Катю. Я уже собралась нахмуриться на Славу, чтобы у него не осталось сомнений, кто тут лишний, как он вдруг сам проявил невероятное благородство:

– Кэт, я тебя на улице подожду. В курилке буду, – он шагнул к выходу, а Катя не сразу отпустила его руку.

– Ладно. Мы быстро, докурить не успеешь, – сказала она парню и повернулась ко мне: – Итак, что случилось?

– Вообще-то я хотела в спокойной обстановке поговорить, а не на бегу, но спасибо, хоть наедине. Ты меня как будто избегаешь.

– Избегаю? С чего бы? И почему это ты не хотела говорить при Славе? – оскорбилась подруга.

– Потому что разговор как раз про него.

– Ага, ясно, – Катя растянула губы в улыбку, – я это предполагала.

– Так ты знаешь, – сказала я утвердительно, сообразив по её реакции.

– Что ты следила за ним? И потом натравила своего любовника? Да, знаю, – она хмыкнула и небрежно пожала плечами. – Жутко некрасиво.

– Это он так тебе преподал? – вскинула я брови. – А как оскорблял меня? Толкнул? Умолчал? А про то, что из машины забирал – рассказал?

– Ну, это он на эмоциях на тебя накинулся, кому понравится, когда тебя пасут. Перегнул, не спорю, но извинился же. И ты не особо пострадала, – она оглядела меня, остановив взгляд на ссадине на колене. – А машина – это твои домыслы. Он к другу ездил, тот как раз переехал, вот Слава и плутал, искал адрес.

– Значит, ты веришь ему, а не мне?

– Он не прокалывался с доверием, а ты – да. А раз подозреваешь моего парня во всяких гадостях, значит, и меня тоже? – обижённо надула губы подруга.

– Я просто боюсь, что он тебя обманывает. Скажи, ты ничего не замечала за ним необычного? Может, вёл себя как-то странно? – я решила зайти с другой стороны.

– Нет, он со мной совершенно адекватный, – уверенно мотнула она головой. – С чего ему быть странным?

– Просто нам показалось, что он употребляет дурь.

– Ага, «вам», значит, – Катя сложила руки на груди и сверкнула глазами. – Понятно, так и знала, что это не твои мысли! Ирин, что за наезды? Как отхватила себе мажора, так можно в порядочных людей ярлыками кидаться? Слава – наркоман. Я, наверное, шлюха, да?

– О чём ты? Ничего подобного! – меня как холодом из морозильника обдало.

Особенно сильно задевало, что подруга говорила со злостью, но совершенно спокойно. Это значило, что она взвесила и заранее обдумала каждое слово.

– На что ты купилась? На бабки, которые достались от папочки? На крутую тачку? Слава мне рассказал, какая она зашибенно дорогая. Реально стоит дружбы и человеческих чувств, – уколола Катя, а у меня кровь остыла от несправедливых обвинений.

– Всё совсем не так. Я беспокоюсь, чтобы Слава тебя не подсадил!

– Неа, вовсе не об этом, – она подступила ко мне. – Просто моему счастью завидуешь. Есть такие люди – вроде всё есть, а всё равно другим пакостят. Не живётся им спокойно, когда у других всё хорошо. У меня полный контроль над ситуацией, не тыква же на плечах, а голова. Заботься лучше о себе, например, как самой не подсесть бы. Судя по твоим рассказам, это вполне предполагаемое будущее, – она презрительно оглядела меня. – А Слава тебя ещё всячески выгораживал, советовал вразумить, что ты просто с плохой компанией связалась, деньги тебе мозги запудрили. Я только ради него согласилась с тобой поговорить. Но теперь и сама вижу, во что ты превратилась. Своей клеветой ты капитально меня разочаровала, подруга, – Катя исказила последнее слово. – Чао, дальше сама, не скучай, – бросила она и направилась к дверям.

– Подожди, ты всё с ног на голову перевернула! – попыталась остановить её я, но подруга, не оборачиваясь, показала мне из-за спины фак. Прекрасно.

Меня колотило от нервов. Шокированная, придавленная необоснованными обвинениями, я замерла посреди холла, пытаясь справиться с эмоциями. Перед глазами всё поплыло, я хотела отойти в сторону, но повернулась слишком резко, и в меня врезалась компания идущих сзади парней. Смачно извиняясь, они протолкнули меня на выход, и я вдохнула свежего воздуха.

Я вышла из университета, но ничего вокруг не видела, только пятна: зелёное, серое, пёстрое. Калейдоскоп лиц мелькал, а звуки грохотали через шум крови в ушах.

Я добрела до скамейки и села. Руки тряслись, поэтому я сцепила их на коленях. Я изо всех сил пыталась найти логичное объяснение тому, что произошло, но никакие оправдания ослеплённой любовью Кати не могли пробиться через крепкую обиду и разочарование в людях. Чертовски горько, когда тебя незаслуженно оговаривают и кошмар, как неприятно, что так легко выбрасывают годы дружбы.

Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Больше ничего не буду доказывать! Хочет носить розовые очки – пусть. Я попыталась достучаться и разбила кости о глухую стену непонимания. Парня поставили выше дружбы, что ж, это её выбор.

Значит, Имп снова был во всем прав. И почему я такая наивная?

Кстати о птичках. Мы ведь сегодня собирались встретиться. Но как работать в таком состоянии? Снова переносить интервью? Я достала телефон, пролистала чат. Егор был в сети полчаса назад. Нет, ломать договорённость непрофессионально.

А закопаться в работу – сейчас лучший выход. Хорошо прочистит мозги.

Я закинула мобилу обратно в сумку и потопала в подземку.

С музыкой в плеере я быстро добралась до места назначения, а пока шла к возвышающимся впереди и сверкающим стёклами Башням Делового Центра, воображала, что нахожусь, например, в Нью-Йорке. Егор объяснил, как пройти замороченную пропускную систему, но я всё равно немного поплутала.

Идя по мраморному холлу под хрустальными люстрами и пытливыми взглядами охраны, я чувствовала себя неловко. Но ощущение, что я неуместна в этом чистом, стильном и роскошном месте, испарилось, пока я ехала в лифте до семидесятого этажа.

Удивительно, но дверь мне открыл не Имп, а Гришаня. И выглядел он не особо радостным. Я не успела даже «привет» сказать, как он окатил меня чумным взглядом.

– Я знаю, зачем ты пришла. Интервью, – он сразу обозначил свою осведомлённость. – Но сегодня не получится, – он обернулся в коридор, а потом посмотрел на меня так, словно я сама должна была понять, почему всё срывается. – В другой раз давай.

– Что-то случилось? – насторожилась я.

– Кто там? – голос Егора послышался из недр квартиры. Признаться, в первые секунды я его даже не узнала, так он пропитался злобой и каким-то фатальным надрывом.

В ответе друга он не нуждался и вскоре явился перед дверью собственной императорской персоной. Босиком, волосы распущены. Чёрно-белый принт на его футболке сложно было разгадать, поэтому я даже не старалась. Узкие фиолетовые брюки даже дома он носил приспущенными.

Я ещё по голосу поняла, что он не в духе, а сейчас это подтвердилось в злостной бледности и тяжёлом взгляде. Егор глянул на меня и недовольно бросил Грише:

– Чё ты её на пороге-то держишь, как собаку?

– Ты сам сказал, что интервью отменяется, – резко ответил Савенко.

– И почему это должно мешать ей пройти? – таким же тоном проговорил Имп. – Слушай, – это уже мне, – я пиздец как на беседу не настроен. Придётся перенести, если не хочешь, чтобы я твоих читателей грязью залил. Но остаться ты можешь.

Я перешагнула порог, и Гришаня защелкал замками за моей спиной. Надо же, сама хотела встречу отложить, и тут как Вселенная услышала.

Я не очень понимала, зачем нужна, если мы не собирались работать над статьей, которая уже становилась не только самой дорогой в моей истории, но и самой продолжительной. Если у Егора траблы, то есть друг, который поможет. Но Савенко молчал, сопел и хмурился так, будто ревновал меня к Импу. Снова злился непонятно на что?

– Какие-то проблемы? – спросила я осторожно, подтягивая съезжающую лямку сумки.

Егор ответил. Так красноречиво, что я не успела отфильтровать, и яркий поток чистых незапятнанных эмоций окатил меня всевозможными производными основных слов нецензурной брани. Так вот какую грязь Имп имел в виду. Да, статья в таком состоянии не получится. Закончив витиеватую фразу, нанизавшую на себя трехэтажные конструкции, Егор прошёл по коридору и хлопнул дверью одной из комнат.

– Пошли в гостиную, – вздохнул Савенко.

Ступая по паркету под мрамор, я вошла в большую светлую комнату. Два дивана, несколько кресел, журнальный столик, плазма и аудиосистема в дизайнерской стенке. Даже с минимумом вещей гостиная казалась уютной, и запах новой мебели совсем не сбивал это ощущение. Вид на Москву из панорамного окна открывался изумительный, и мне захотелось подойти и полюбоваться, но Совёнок кивнул на ноут.

– Зазырь из-за чего весь сыр-бор.

Я села на диван, а парень запустил трендовое видео на «YouTube» и плюхнулся в кресло. А через минуту уже у меня не находилось цензурных слов, хоть я и не имела привычки обогащать свою речь фольклором. На экране Имп «опускал» чувака, звавшегося Кайзером. Я точно смотрела какой-то вирусняк или смонтированную лабуду, потому что не верила, что Егор на самом деле говорил что-то такое в адрес конкурента.

Видео закончилось и автоматически прокрутилось на следующее – клип Императора на «Solid», но я остановила воспроизведение.

– Это же неправда, да?

– А почему тогда Имп психует, по-твоему? – Савенко поправил красную полосу банданы на лбу и поскрёб бороду.

– Не знаю, – я пожала плечами. – Но он не похож на человека, который будет лезть на стенку из-за тупого вирусняка.

– Ха! – только и выдал Гришаня, оценивающе посмотрев на меня.

Я так и читала в этом взгляде насмешку, типа «я Егора знаю полжизни, а пришла девица, которая считает, что за пару встреч изучила его лучше». Выражение лица Савенко мне не нравилось. Он смотрел на меня как на шлюху для Импа, которая, почувствовав власть, осмелилась открыть рот. Но это в случае, если у нас с Егором что-то будет. А если он на меня не польстится, то звать меня никак, и класть на моё мнение.

Но тем не менее, Савенко продолжил:

– Тут фишка в том, кто видео сделал. Егор подозревает брата, который и в прошлом ему жизнь портил. Слыхала про разборки с семьёй?

– Я спрашивала, но Имп отвечал неохотно.

– Вот видишь, – как будто даже обрадовался Гришаня, – думаешь, он от сладкой жизни из дома ушёл? А теперь придётся разбираться с братцем, который хочет запороть его музыкальную карьеру.

Мне стало чертовски неприятно. И вовсе не из-за ситуации Егора с близкими, а оттого, что его лучший друг злорадствовал по этой теме. Свою зависть Савенко уже продемонстрировал раннее, а сейчас видимо пользовался тем, что я никто и можно высказываться свободно. Имп всё равно не слышал – за стеной загремела музыка. А захоти я передать – он не поверит. Слово «самки» против слова «брата».

– Слушай, ты уверен, что можешь так свободно говорить об этом? Всё-таки затрагиваешь личную жизнь другого человека, – я укоризненно глянула на парня.

– Да он мне не чужой, вот я и возмущаюсь из-за беспредела. Мне не всё равно! – Гриша нахохлился и даже подскочил. Ещё секунда, и в грудь себя стукнет.

– Тогда почему ты сейчас со мной болтаешь, а не поддерживаешь Егора?

– А я, блядь, не тёлка, чтобы утешать его на разный манер. Я знаю, когда его лучше оставить в покое. Сам выйдет из своей берлоги, когда остынет. А к тому времени придут Даня с Шаматом.

Вот как. Значит, боится сунуться, чтобы не попасть под горячую руку. Пусть лучше парни. Повезло нам с Импом с друзьями, ничего не скажешь.

Слова Гриши звучали таким бредом и я не верила, что слышу это. Я ещё не знала случаев, когда человеку помогало, чтобы его в подобном нервяке тупо оставляли одного.

Может, Савенко и прав, ведь он знал Егора дольше меня. Но почему-то я не могла справиться с поднявшимся в душе неприятием его точки зрения и резко встала со стула.

– Чё, к нему собралась? – фыркнул Гришаня, явно понимая мой порыв по-своему.

Однако я не видела подтекстов. Уж точно не такого, о котором подумал «лучший друг» Егора. Я и сама не объяснила бы, почему меня тянуло к парню, под завязку напичканному проблемами. Я просто чувствовала, что должна к нему пойти. Сегодня один мой такой порыв уже вознаградился, похоже, я хотела добавки.

– Выгонит, так выгонит. Но я хотя бы попытаюсь, – бросила я и пошла по коридору.

Совёнок хмыкнул мне в спину.

Когда Имп стремительно умотал в комнату, я не заметила в какую – в коридоре их оказалось несколько. Но сейчас мне подсказывала музыка – что-то свистящее и хрипящее, смесь дэт-метала и хип-хопа. А на фоне мощной подачи глухой заунывный голос читал текст на английском, будто вызывал дьявола. У меня мурашки по спине пошли.

Моего стука Егор, конечно, не услышал, поэтому я рискнула приоткрыть дверь и заглянуть. В тёмно-синем полумраке задёрнутых штор светился только экран компьютера, отчего треки, вырывающиеся из внушительных колонок, реально казались оккультными. Или как минимум саундтреком к фильму ужасов. На клавиатуре лежали большие наушники, а у стены, рядом с широкой кроватью и встроенным шкафом для одежды, стоял синтезатор.

Имп расположился в одном из кресел у окна и встрепенулся, когда я щёлкнула дверью. Он взял с подлокотника пульт и убавил загробную какофонию.

– Можно? Или хочешь побыть один? – спросила я, застывая на пороге.

– Заходи, – сказал он спокойно.

Я подошла и села в соседнее кресло. Егор смотрел на меня с любопытством, погасив пламя лютой ярости. Значит, с ним можно говорить.

– Я посмотрела видео, – начала я, но Имп прервал меня:

– Да забей. Ещё тебе не хватало об этом париться. Вопрос уже у меня на контроле, и тот, кто это сделал, ответит, – он усмехнулся, но я не находила ничего весёлого. Так маньяк улыбается перед тем, как разделать жертву. – О, мой любимый трек, – Егор снова схватился за пульт и прибавил звук.

В стрекочущий ритм битов вплелось кружево мелодичных синтезаторов. Вокал отсутствовал, но электронный сэмпл нанизывался на основную канву матричными «единицами и нолями».

– Закрой глаза, – велел мне Егор. – И скажи, о чём думаешь под эту композицию.

Я послушалась, сделала глубокий вдох и позволила звукам пересекать себя. Я поняла желание Импа – растворить проблемы в музыке, которая ненавязчиво окутала нас. Так он успокаивался, и я тоже ощутила тонкое плетение атмосферного трека.

– Подыши, пропусти через себя музыку, каждый звук. Чувствуешь?

Голос Егора во всполохах битов и хэтов казался нереальным, незабываемым. Мне было не просто приятно его слушать, этим интонациям хотелось подчиняться с упоением и удовольствием, до головокружения и самозабвения.

Прежде я никогда не слышала таких голосов, одновременно мягких и жёстких. Наверное, так звучали уверенные в себе люди, которые знали, чего хотели от жизни. Свободные от страхов и предрассудков, способные легко добиться желаемого.

– Да, – почти шепотом ответила я.

Мурашки выступили и медленно стекли по спине, в такт биению мелодии. Я будто сама стала информационной сетью, а звуки составили мою сущность. Невероятное чувство.

– И что же? – совсем немного иронии. Щепотка. Для остроты.

Я знала, что Егор смотрел на меня – будто видела его силуэт в зыбкой темноте, на расстоянии вытянутой руки. Его тело испускало такое мощное тепловое излучение, что мне было жарко сидеть рядом. Он словно горел изнутри. Каким огнём? Злость, страсть, вдохновение? Мне захотелось впитать частичку этого пламени, даже если обожгу пальцы.

– Покой. Умиротворение. Лёгкость. Свободу от всего. Ничто не сковывает. Есть только я и эта странная музыка. Больше ничего. Можно быть самими собой, без страха. Потому что темно, и никто не увидит. Потому что я сама не увижу, ведь мои глаза закрыты.

– Хм, – в его смешке я уловила удивление, а я и сама не знала, почему сказала это. – И тебе не страшно в этой темноте, наедине со своими мыслями?

Я помялась, но решила не лукавить и призналась:

– Немного.

– Дай руку, – велел Имп через секунду, и я принялась щупать кистью воздух.

Очень странно, я не хотела… Но тело будто уже подчинялось ему, а не мне. В ладонь парня я попала не сразу. Тепло мгновенно потянулось к пальцам, поползло вверх по плечу. Его рука стала связующим каналом между нами, а мы, каждый по отдельности составляли свой персональный мир, целую Вселенную. А вместе были космосом.

На слух и по ощущениям я определила, что Егор растёкся в кресле.

– Замри. Просто слушай. Ты скоро всё поймёшь.

Я не стала спрашивать, что именно. Мне казалось, Имп уже знал мои мысли, слушал их трансляцию в тонких эфирах. В тот миг я не сомневалось, что он умел.

Улыбка растянула губы, и я расслабилась, сама становясь эфемерной субстанцией, пропускающей через себя биты несвойственной моим предпочтениям музыки. Но сейчас, рядом с этим неординарным парнем мне всё казалось естественным и логичным. Сидеть в полумраке, невинно держась за руки. И открывать доселе неведомые каналы восприятия.

А потом трек сменился. Резкая и хрипящая мелодия резанула по ушам, заскребла по воздуху, как по железу, облетела ржавыми хлопьями, защекотала низким голосом вокалиста. Я вздрогнула, но глаза не открыла, а Егор крепче сжал мою кисть.

– Что скажешь сейчас? – потребовал он ответ.

– Хм, – мне не надо было долго думать. – Будто что-то тёмное рвётся из меня, открывая обратную сторону души, злую, жаждущую крови. Суть убийцы. Альтер-эго с большим тесаком.

– С большим, говоришь. А ты маньячка, – усмехнулся Егор, а я распахнула глаза и выдернула руку из его ладони.

– Вечно ты всё извратишь, – я села прямо и посмотрела на него укоризненно.

– Нечего стесняться своих ощущений, – пожал он плечами.

Тут дверь распахнулась, и в створ пролезла голова Дани.

– Эй, а чё это вы тут делаете? – спросил он задорно.

– Предаёмся греху. В следующий раз стучись, – выстрелил фразой Егор.

– Что бы ты – Ирину соблазнил? Мечтай! – откровенно расхохотался Потрошитель. – Она девушка серьёзная, тебе не по зубам.

– Тем интереснее, – почти мечтательно отозвался Имп, а меня ужалил его уверенный тон – будто со мной уже вопрос решён.

– Хватит ерунду болтать! – бросила я недовольно и встала. – Раз гости пришли, прекращай затворничать, – сказала я Егору. – А ты не ухмыляйся так сыто, – я дошла до двери, сграбастала Даню за футболку на груди и потащила за собой.




Глава 7. Страхи и текила


Только когда вволокла Потрошителя в гостиную и окунулась в творящуюся там суету, я сообразила, что пробыла у Импа продолжительное время. Совершенно расслабилась под воздействием атмосферных треков и его общества, а из-за музыки не услышала, когда пришли ребята. Друзья тем временем собрали стол.

У меня голова закружилась от щедрых ароматов салями, перца и сыра ещё горячей пиццы. На голодный желудок можно было получить гастрономический оргазм от одних только запахов. После ссоры с Катей у меня пропал аппетит, а сейчас вернулся и принялся терзать нещадно, требуя еды много и немедленно.

Из всей вакханалии вызывающих обильную слюну ароматов выстреливал свежий и сильный аромат лайма. На столе за коробками с пиццей стояли две пузатые бутылки текилы с синей этикеткой. Шамат в оранжевой толстовке и дыркой на полосатом носке щёлкал пультом плазмы, и в перерывах между громкими голосами ведущих и музыкой, слышался елейный голос Гришани – он забалтывал сразу двух девушек на соседнем диване. Наконец, дредастый набрёл на какой-то музыкальный канал, отложил пульт и обернулся.

– Ну, долго вы будете ходить, нет? Я жрать хочу, пиздец как. Где Имп?

– Ща придёт, – Даня плюхнулся рядом с Шаматом и взялся за текилу. – А я вот выпить хочу. Соль принесли?

– Лаванда пошла, разливай пока, – парень пододвинул стопки, а я уселась с другого края дивана, поближе к пицце.

Вскоре по коридору зашлёпали шаги. Сначала, я подумала, что это Егор, но походка больше походила на женскую. Я оказалась права.

Через несколько секунд в зал вошла среднего роста девушка с длинными волосами нежного сиреневого оттенка. Чёрные шорты и футболка не скрывали разноцветных узоров татуировок на тонких плечах и бёдрах. Аккуратные кожаные браслеты и цепочки унизывали узкие запястья. Неформальная красота – специфичная, но незнакомка оказалась приятной на лицо, на котором в разных местах красовался пирсинг.

– Или я тупая или Импу надо обзавестись обычной солонкой, а не этой хренью, – возмутилась девушка высоким голосом. – Пришлось открыть, чтобы наполнить, а теперь не могу сладить с дебильной крышкой!

Девушка так сосредоточенно воевала с солонкой в виде маленького робота, что не заметила вытянутых ног Дани. Запнувшись о них, она чуть не упала на стол и от души плеснула «белого яда» прямо в раскрытую коробку.

– Твою мать, Потрошитель! – взвизгнула Лаванда и пнула парня по голени. – Задвинь грабли! Смотри, что я из-за тебя наделала.

– Не гунди, Лав. Там до хрена еды, – Даня виноватым себя не чувствовал.

– Что ж ты такой козёл-то, – девушка отставила солонку и попыталась смахнуть соль, но только размазала густым слоем и испачкала руки.

– Ладно, солнце, брось, – Шамат потянул девушку к себе и усадил рядом, и пока та облизывала пальцы, сложил коробку и откатил в сторону, а я грустью проводила взглядом, как пить дать, самую вкусную пиццу.

Егор появился в комнате бесшумно. Хмурым взглядом оглядел сборище и сел на диван к Грише. Девушка рядом с Савенко заметила Импа и слишком явно состроила ему глазки. Тот улыбнулся и посмотрел на стол, потому и не заметил, как зыркнул на него друг. Ещё бы, он тут некоторое время «окучивал» малышек, а Егор переманил их внимание одним своим появлением.

Даня раздал стопки с текилой, солонка прошла по кругу. Выпили. Ещё не дожевав кусочек лайма, я уже тянулась к пицце. Глазом не моргнув, заточила два куска, а третий уже смаковала. Текила закружила голову, а сытость расслабила.

Я махнула ещё стопку и лениво развалилась на подушках, слушая байку Потрошителя про труп, который он принял в прошлую смену. Кажется, какой-то ребёнок с аневризмой. Мой мозг с помощью алкоголя и отвлекающих факторов заботливо отключил сознание. Берёг себя, зараза.

Правда, суть я всё-таки уловила, и сердце сжалось. Я не смогла бы работать в морге ни за какие деньги. Может, Даня уже привык и относился к мёртвым как к работе, с его-то толстокожестью, но в эту минуту мне показалось, что его всё-таки проняло. Не поэтому ли квасил как чёрт каждый выходной и писал незамысловатые тексты – на безумно тяжёлой работе и в молодом возрасте можно сойти с ума, и это фантастика, что он сохранил рассудок, жизнерадостность и философский настрой.

Потом болтали ещё о какой-то ерунде, а насущную тему осмелились поднять только после четвёртой стопки, когда достаточно захмелели.

– Егор, что будешь делать с диссом? – спросил Шамат, после того, как увидел-таки дырку на носке и заправил её под пальцы.

– Да ничего, пошумит и утихнет, – флегматично ответил Имп, раскачивая в ладони пустой стаканчик. – А кто склепал это – огребёт. Завтра же займусь вопросом.

Он говорил почти спокойно, а я удивилась, помня, в каком напряжении и злости он встретил меня. Алкоголь что ли вылечил? Или девчонка, которая придвинулась вплотную и совершенно не отрывала кокетливого взгляда?

– Да, это определённо нельзя так оставлять, – возмущённо отозвался Совёнок.

– Ага, – согласился Егор. – Но ты же знаешь, правду от меня не скрыть, – он лениво повернул голову к другу, и тот кивнул.

– А давайте поиграем? – вдруг с жаром предложила «искусная» во флирте шатенка.

Похоже, от обсуждения важной для коалиции темы она заскучала, или просто не хотела дольше делить внимание лидера объединения. Она потрясла его за колено, будто Имп единственный отказывался.

– И в какую же? – бесстрастным тоном спросил Егор, однако девушку приобнял.

– Каждый рассказывает, чего боится больше всего в жизни, и выпивает по стопке, – та теперь сидела довольная как слон.

– А давайте, почему нет. Я начинаю, – Даня поддержал идею.

– Небось, ссышь, что мертвецы оживут и из холодильника полезут, – хмыкнул Гришаня, однако Потрошитель не обиделся:

– Нет, такой мистической хренью меня не испугать. Я боюсь оглохнуть. Тогда я не смогу писать музыку и выступать.

– О, на этот счёт можешь не переживать, на качестве треков это не отразится. Тебе слух и сейчас не особо помогает, – вставила Лаванда, откинув сиреневые волосы на спину, и всё заржали. – «Эфелка»[7 - FL Studio (Fruity Loops) – цифровая звуковая рабочая станция и секвенсер для написания музыки.] всё сделает за тебя, просто выставляй нужные инструменты.

– Пиздец, смешно, – а вот сейчас Даня, вероятно, считающий своё творчество непревзойдённым, надулся.

А мне вдруг стало любопытно, как рэперы писали треки. До этого момента я не интересовалась этим вопросом. Надо будет восполнить пробел.

– Сама попробуй-ка бит написать, – тем временем возбухал Потрошитель.

– А мне не надо, я звезда другой индустрии, – дёрнула плечом Лав и прижалась к Шамату. – Кстати, раз уж я тут встряла, скажу, что меня пугает. Не реализоваться до конца, остаться никчёмной и безвестной.

– Не волнуйся, солнышко, постель решает такие проблемы, – парировал выпад Даня, снова вызвав взрыв хохота компании.

– Ты это, полегче в выражениях с моей девушкой, – Шамат погрозил другу пальцем, а тот только развёл руками:

– Конечно, раз ты так уверен в таланте Лав. Давай лучше колись, чего сам очкуешь?

– Зеркал, людей и своей тени. А ещё стать пидорасом, – сказал дредастый, и снова никто не удержал смеха. Гришаня уже начал икать.

– Шизоид, твою мать, – ржал он.

Превратить всё в шутку – почему бы нет. Так можно отгородиться от своих страхов. Может, и мне как-то съюморить? Но тут сработала привычка со школы – на вопросы отвечать честно и как по учебнику. Синдром отличницы или заучки, как за глаза меня звали.

– Твоя очередь, Игла, – голос Потрошителя выдернул меня из размышлений.

Оказывается, я так крепко задумалась о собственных страхах, что прослушала реплику девушки, сидящей рядом с Гришей. Похоже, её ответ особого оживления в компанию не внёс, а значит, боялась она обычного, что по определению может пугать женский пол: крыс, пауков, высоты, огня, неверности или разбитого сердца. Да, измен я тоже не допускала, и отчасти боялась, но не так сильно, как…

– Смерти, – сказала я. – Когда она неожиданно забирает близких и любимых. А ещё забвения: просто исчезнуть из памяти мира.

Наверное, я сказала какую-то невероятно пафосную дичь, потому что на миг всё замолчали, а я почувствовала острый выедающий взгляд и безошибочно обернулась к его источнику. Егор смотрел исподлобья, строго и сердито. На миг в его глазах мелькнула боль, крепкая и застарелая, но потом злость её разъела, и Имп отвернулся. А я взяла вознаграждение за правду о своих страхах и плеснула в горло крепкий алкоголь.

– О, мрачняк, – первым отозвался Гришаня, – а мы все тут параноики собрались, я смотрю. Вот для меня самое страшное – потерять разум и стать баклажаном. Когда мозг отказывает, а тело ещё живо. Если такое случится, лучше сразу пулю в лоб, чем срать под себя и пускать пузыри из соплей.

– Да, тут хуй поспоришь, – кивнул Егор.

– А чего ты боишься, Имп? – тут же отозвалась девица, предложившая игру.

Наверное, тема казалась ей возбуждающей, потому что тонкими ладошками она выписывала спирали и круги на брюках парня и медленно подбиралась к ширинке. А та уже и вздыбилась. Или мне как казалось с моего места. Как же он непритязателен. Не важен ни возраст, ни внешние данные, лишь бы было куда присунуть?

Наверное, мне не понять этого зуда в штанах, ведь я не мужчина, и могла контролировать своё либидо. Может, мне не нравилась девушка? Почему-то же в груди у меня теснило, когда я смотрела, как руки Егора обхватывали и ласкали хрупкую фигурку?

– Я ничего не боюсь, детка, – небрежно бросил Имп.

– Ну, так не бывает, – малышка качнула головой. – Что-то должно пугать или раздражать, не знаю.

– Меня бесит до хера всего: тупость, понты, лицемерие, ложь… А бояться? Я доверяю себе, знаю свои силы, сам себе господин. На хрен мне страхи выдумывать?

– Может, ты и прав, – задумалась девушка. – Иметь такое мнение – сильно. Ты молодец. А вот я боюсь лишиться способности чувствовать.

– В смысле? Тоже, что мозг отомрёт? – покосился на неё парень.

– Нет! – девочка нетерпеливо и воодушевлено заёрзала, явно довольная интересом Егора – так ей хотелось высказать свою точку зрения, свою сногсшибательную философию. И она действительно оказалась таковой – не сиди я, наверное, упала бы. – Смотри, вот, радость, любовь, как без этого жить?! Даже грусть и скорбь, я не хотела бы лишаться такого! Мозг важен, но сердце и чувства – больше! – и она с энтузиазмом приложила руку к груди Егора, где должен был находиться злосчастный орган.

Имп ограничился снисходительной улыбкой:

– Детка, я сейчас переверну твоё мировоззрение, но я должен это сделать. Чувства, генерируются не здесь, – он постучал по её кисти, а потом по виску, – а здесь.

– Ты меня проверяешь, да? – улыбнулась она. – Думаешь, я такая глупая и не знаю? Всё всегда говорят – «слушай своё сердце, там живёт душа», и так далее!

Гришаня прыснул и откинулся на подушках. Я не сдержала улыбки. Откровенные смешки и перекосившаяся физиономия Импа не смущали девицу, она даже не заметила, что его голос стал жёстче и холоднее:

– И где там прячутся чувства? Между желудочками? А жопой чувствовать не пробовала? – он скинул с себя её руки. – Сердце без мозга – просто кусок мяса, насос, качающий кровь.

– Ну, Его-о-ор, что ты со мной, как с маленькой! – рассмеялась та, пытаясь вернуть его ласки. – Если сердце остановится, кровь перестанет течь, человек же умрёт, а ты пытаешься убедить меня, что это не главный орган.

В глазах Има полыхнул гнев. Насколько я успела понять, он очень остро реагировал на тупость, и похоже сейчас эта девочка перешла все допустимые лимиты.

– Самый главный орган, детка, – это мой член, но тебе он не обломится, – он отодвинул девушку от себя и встал.

– Грубиян! – пискнула та и отодвинулась ближе к Гришане и подруге.

А Имп под истеричный хохот тусы подошёл к столу, чтобы наполнить заслуженную стопку. Видимо, не зря соль просыпали – вот и первая ссора. Хотя я не назвала бы это перепалкой, скорее проявлением характера. Нетерпимость Егора к подобным заявлениям я понимала. Иногда, именно негативный опыт помогал человеку избавиться от иллюзий, которыми он расцветил свою тусклую жизнь.

Егор слизнул с кисти соль, залил текилу в глотку и закусил лаймом, даже не поморщившись. А потом заметил, что я смотрела на него, и подошёл.

Я выпрямилась и подняла голову. Остаточная злость пахнула жарким костром мне в лицо, просыпала искры на ключицы и обнажённые руки. Я залюбовалась этой бесконтрольной силой, этой яростью, сметающей все остальные чувства, врывающейся как волнорез в спокойное море.

Мне захотелось стать хоть часть этой силы, хоть каплей, хоть крошкой. Прикоснуться и вспыхнуть с таким же пылом, амбициями, твёрдой уверенностью и своеобразным, немного мрачным видением мира. Но под воздействием алкоголя, злость быстро растворялась, как золото в царской водке, поэтому, когда Егор заговорил со мной, его голос звучал со спокойными, обволакивающими интонациями:

– А у тебя что сегодня случилось, Игла?

Я удивлённо вскинула брови, и в целом реакцией выдала, что он прав. А раз смысл отпираться пропал, я вздохнула.

– Что, так заметно?

– Когда так набрасываются на выпивку, явно хотят побыстрее расслабиться и забыть о чём-то мерзком, – он подошёл вплотную.

– О, разве нашлось время наблюдать за мной? Я думала, ты занят только ближайшим окружением, – будто против воли выдала я, не забыв приправить сарказмом.

Егор не удержался от яркого проявления эмоций, и довольная улыбка стремительно выплыла на его лицо.

– Смотрю, ты интересовалась, кто со мной рядом? Такое внимание приятно. Детка, я могу быть весь твой, только попроси.

Я качнула головой, но к щекам хлынула кровь, а в животе потеплело от его голоса и смысла фразы. Имп говорил такие вещи, совершенно не стесняясь друзей. Но на нас никто не обращал внимания, а в следующий миг Егор вдруг опустил руку мне на плечо.

Она показалась мне нереально тяжёлой, но по какой-то космической причине, я не скинула её сразу – меня как будто заворожил его взгляд. Имп больно защипнул кожу через ткань, а потом его пальцы нырнули под футболку, оттягивая её так, чтобы оголилось плечо, и меня наконец-то отпустила магия его взгляда и слов. На прикосновение горячей ладони к обнажённой прохладной коже я отреагировала резко – дёрнулась и стукнула парня по руке.

– Эй, что ещё за дела? Не трогай меня! – я поправила скривившуюся одежду.

– Ладно, тогда скажи, – Егор подцепил на кончики пальцев мою завитую прядь, – если не я, то кто тебя обидел, малышка?

Я уставилась на изумрудный локон, упавший в раскрытую ладонь, и испытала странный трепет. Почему-то когда кто-то касался моих волос, это ощущалось интимнее, чем самые непристойные прикосновения. Когда то же самое сделал Слава, мне стало до отвращения неприятно, а сейчас – ничего подобного. Лишь тонкая электрическая щекотка пробежала по телу и растеклась по пояснице.

А ещё мне на пьяную голову почудилась затаённая ласка в голосе Егора. Ссора с подругой всплыла новыми яркими и пачкающими красками. В носу защипало, захотелось пожалеть себя и поныть. Но всего на миг, до того, как я влилась во взгляд Импа.

Это было цепко, сильно и головокружительно. Смотреть ему в глаза – всё равно, что занести ногу над обрывом или согреть дыханием дуло пистолета – опасно и любопытно, что же после? После того, как я решусь?

Меня заворожила и заразила сила в его глазах. «Сильный узнает сильного». И я сейчас узнавала себя в его взгляде – человека целеустремлённого, смелого и принципиального. А такой человек принимает неудачи стойко и с достоинством.

– Просто мои убеждения столкнулись с точкой зрения другого человека, и якобы оказались неправильными. Мы крепко рассорились с Катей. Но я справлюсь.

– Подобное было неизбежно. Если гнаться за всем, что уходит, можно крупное проебаться, – резюмировал Егор и, отпустив мои волосы, плюхнулся рядом.

Он пододвинулся так близко, что в парах текилы и освежающей кислинки лайма я разобрала ненавязчивое вкрапление терпкого парфюма. Волосы завесили его глаза, и теперь смысл слов и поступков ускользал от меня сильнее. Можно я сделаю также? До смерти не хотелось сейчас обнажать душу. Или хотелось? Я сама не заметила, как призналась:

– Но меня обидело её поведение. Я хотела сегодня отвлечься работой.

– Извини, не получилось. Но согласись, это тоже неплохой метод.

Горячими пальцами Егор вытащил пустой стаканчик из моих рук и придвинулся ближе, якобы к столу и текиле. Но я поняла, что это уловка, когда голыми ногами ощутила тепло его бедра через шершавую ткань брюк. Мне чуть кистью двинуть, и я дотронусь до его колена. Бред!

– Егор, а как ты пишешь музыку? Хочу посмотреть, – неожиданно для самой себя спросила я.

Что-то я стала слишком смелой в словах, поступках и странных желаниях. Я ведь даже ни на миг не задумалась, чтобы отодвинуться. Похоже, пока закругляться с текилой. Но Имп уже подавал мне полную стопку, и я, кажется, не могла ему отказать.

– Спасибо, что добавила новый повод для встречи, а то интервью уже как-то себя изживал, тебе не показалось? – усмехнулся Егор.

– Нет, я привыкла доводить начатое до конца, – качнула я головой.

– Я тоже. Когда ты свободна в следующий раз?

С трудом, но я вспомнила своё расписание.

– На той неделе у меня два сложных экзамена. А вот через неделю могу в любой день.

– Идёт. Забьём дату, придёшь пораньше, отстреляюсь по твоим вопросам и покажу, как работаю. У меня как раз есть незаконченный бит. А вечером можно отметить новоселье, я ведь народу обещал.

– Хорошо, так и сделаем, – кивнула я, позволяя Егору взять меня за запястье и насыпать соль между большим и указательным пальцем.

Но я не успела поднести руку ко рту – Имп вдруг наклонился и горячим влажным языком слизнул соль с моей кисти. Потом отпустил, выпил стопку и потянулся за лаймом, будто не совершил ничего особенного.

Сердце гулко забухало в груди, руки задрожали. Не спускать это, ни в коем случае! Немедленно поставить его на место!

Вот только язык примёрз к гортани, когда Имп поднял на меня взгляд.

– Прости, детка, не удержался. Ты такая сладкая, а я уже пьян, – он потянулся ко мне, но я дёрнулась, отстраняясь. – Я лучше пойду. Курить хочу, просто умираю.

Имп поднялся и вышел на балкон, оставив меня в мятущихся чувствах. Но они быстро успокоились, потому что остаток вечера для меня прошёл в спокойствии – Егор больше не подсаживался и даже не заговаривал, отложив все беседы до следующей встречи.




Глава 8. Пуленепробиваемая душа


– Я покурю и вернусь. Включи пока комп. Можешь музон поставить, – Егор оставил меня в спальне и ушёл.

Я нажала кнопку на системнике, после чего подступила к окну. Во всех комнатах они были панорамные, как в аквариуме.

Имп провёл мне экскурсию по… Язык не поворачивался назвать нынешнее место обитания рэпера «квартирой» или «хатой», только элитным и модным словом «апартаменты». Помимо гостиной и спальни Егора, тут имелись ещё две комнаты, одну из которых он переделал в игровую, а вторую – в гостевую. В кухне-столовой за широким столом могла обедать семья из десяти человек, а ванных комнат оказалось целых две.

Я не могла представить, как можно иметь в собственности что-то настолько дорогое. Ещё и заработанное своими силами, упорством и желанием. Но если я и завидовала, то виду из окна – мне казалось, я никогда не насмотрюсь.

Имп сейчас собирался показать, как «пишет музло», ведь мы только что закончили интервью. Без шуток. Проболтали час или больше – я не следила за временем.

Я чувствовала границы и не переходила их, а когда Егор понял, что я не намерена вытягивать из него сенсацию, расслабился и порассказал разных забавных и не очень случаев с выступлений, учёбы и своей полукочевой жизни. Материала я насобирала прилично, и сейчас, разглядывая с высоты панораму солнечной столицы, компоновала статью в голове, выкидывая стереотипные вопросы. Сейчас я даже устыдилась, что спрашивала всякую банальщину.

– И как это ты упустила возможность полазить в моём компе? – от неожиданно прозвучавшего вопроса я вздрогнула и обернулась.

– Чего? – я с удивлением взглянула на вернувшегося Егора.

– Ну, вы же, женщины, такие проныры, – зыркнул он, а потом махнул на мой непонимающий взгляд. – Ладно, забей. Иди сюда, загружу Ableton[8 - Ableton Live – компьютерная программа от фирмы Ableton для музыкантов, используемая как для студийной работы, так и для живой игры.], – он подключил MIDI-клавиатуру и занял вертящееся кресло.

Подтащив свободный стул, я принялась смотреть и слушать. Мне казалось, всё будет легко и просто, ведь электронная музыка – не живая, просто выбирай нужные элементы и добавляй в инструментал. Но у меня глаза разбежались, когда Егор открыл проект, над которым работал в данный момент: движки, рычажки, частотные графики, разноцветные полосы – так выглядела музыка в цифровом формате. Простор для экспериментов со звуком.

Имп запустил трек, а послушав полминуты, тормознул его:

– Когда я купил этот бит, он звучал по-другому. Я переделал составляющую ударной партии: хэты, снейр, клэпы, перкуссии. Поменял ритм, подрезал высокие частоты. Поэтому сейчас надо прописать новую бас-линию.

Похоже, он даже не заметил, что я ничего не поняла – так его захватил процесс создания музыки. Я молча наблюдала, как Егор с ритуальной сосредоточенностью строил элементы. Для него это было что-то обычное и ясное: сэмплы, ритмы, тональности, скорость исполнения. А в моём видении он расставлял цветные квадратики по сетке и игрался с виртуальными кнопками.

Закончив, Имп снова включил трек. Разница оказалась ощутимой: появившиеся низкие частоты скомпенсировали барабаны, обогатили звук.

– Здорово! Будто сердце забилось в треке, – вырвалось у меня.

– Типа того, – довольно кивнул Егор.

– Так интересно! Мне даже самой захотелось попробовать.

– Можешь побаловаться с тем, что есть в библиотеке. Потом я перепишу синт через сэмплер, – он чуть откатил кресло в сторону, освобождая мне место.

Творить музыку оказался чертовски увлекательно. А в моём случае – вытворять. Я устроила у Егора в проекте знатную фигню, кардинально преобразив трек.

Отсмеявшись, Имп показал, как писать линию основного синтезатора, а потом наложил несколько необычных и атмосферных эффектов. Мы, наверное, ещё с полчаса колдовали над звуком, и хоть толку от меня оказалось мало, но мне было приятно наблюдать, как писался бит и как преображался Егор, занимаясь любимым делом.

– Сводить я буду, когда запишу вокал, – он чуть откатился от стола и вытянул руки за голову, – намётки текста уже есть. Ну, что, удостоверилась, что я не всё время бездельничаю? – съехидничал он, разворачивая ко мне кресло.

– Я просто удивлялась, как ты находишь время на музыку, друзей и расслабон, – пожала я плечами.

– Секрет в планировании режима. Я успеваю всё, потому что руковожу своей жизнью, а время трачу на важные вещи и стоящих людей, не разбазариваясь на херню.

– Не всем такая независимость по плечу. Житейскую мудрость тебе в универе преподавали?

– Не только. Я получал знания из разных источников. Не могу, когда мозг не занят деятельностью. Ум много значит в нашем плесневелом мире, не хочу уподобляться ограниченным людям.

– Уже не уподобишься. Тем, что делаешь, и как делаешь, ты меняешь реальность и мировоззрение тех, кто рядом. И кто поймёт и прочувствует, что ты хочешь донести, не останутся прежними, – сорвалось у меня с языка.

Не знаю, зачем я это сказала. Наверное, меня впечатлило, как трепетно и душевно он работал над музыкой. Под удивлённым взглядом Импа я смутилась.

– Мне приятно, что ты так думаешь, – улыбнулся он. – Ну, чем теперь займёмся? Время до тусы ещё есть. Может, признаешься, зачем пришла на самом деле? – и Егор прошёлся взглядом по моей фигуре.

Меня бросило в жар от негодования. Ну, что он опять начал, нормально же сидели! Всё перевернул и вычленил несуществующий подтекст, посчитав мою любознательность предлогом остаться наедине. Возмутительное самомнение!

– Зачем спрашиваешь, если знаешь истинные причины, – ответила я, как могла сдержанно.

– Да, знаю, – усмехнулся Егор и подался вперёд, касаясь моего колена.

– Неправильно. Я здесь не ради секса с тобой, – я мотнула головой и хотела смахнуть его кисть, но она будто приклеилась.

Тогда я встала, сбрасывая его руку. Имп поднялся вместе со мной. Его и без того наглый взгляд смелел всё больше и наводил на дурные мысли. На очень дурные.

Я отступила. Сердце забилось быстрее, а дыхание перестало быть ровным. Егор стоял прямо передо мной, и я невольно оглядела его фигуру. Смотреть особо было не на что, но я залипала на широких плечах, на руках в узорах татуировок, на худощавом плотном торсе. А вот ниже лучше не смотреть.

Тёмная бездна его глаз смеялась. И вместе с тем затягивала несокрушимой серьёзностью, будто Имп что-то решил про себя, наметил цель. Так и оказалось.

– «Нет» из твоих уст звучит как челлендж, – он ухмыльнулся и пошёл на меня.

Я быстро попятилась, но ноги сзади под коленями будто подрубило, и я плюхнулась на кровать. Как некстати. Нужно было двигаться к шкафу, креслу или двери. Или Егор намеренно вёл меня сюда? Вот гад!

Подняться я не успела. Воспользовавшись тем, что я попалась в ловушку, он опрокинул меня на постель и забрался сверху, руками по обеим сторонам заблокировав отступы. Я попыталась приподняться, но сделала только хуже – притиснулась сильнее, ощутив все изгибы его тела. Отодвинуться бы хоть чуть-чуть!

– Егор, пусти сейчас же!

Мне в бедро упёрлось что-то твёрдое, и от догадки лицо вспыхнуло. Имп тоже это почувствовал и нарочито медленно полез вниз, проскальзывая ладонями по моему животу. Его пальцы будто случайно зацепили футболку, коснувшись обнажённой кожи. Я вздрогнула и закусила губу. А через пару секунд рядом с моим лицом шлёпнулся сотовый.

Но выдохнуть с облегчением не удалось – через считанные секунды ощущения повторились. Может, у него два телефона, а?

– Слезь с меня! Ты что не понимаешь, когда девушка отказывает? – мой голос сорвался и зазвучал как чужой, а сердце почти взломало хрупкие кости рёбер.

Дыхание с усилием проталкивалось в горло, грудь вздымалась прерывисто.

Егор был тяжёлым. Я отталкивала его, но без толку: чем сильнее вырывалась, тем теснее оказывалась прижатой.

– Прекрасно понимаю, – защекотал его томный голос. – Когда детка говорит «нет», это значит «да».

– Моё «нет» – это «нет», – я сверкнула на него гневным взглядом. – Я не ломаюсь, когда говорю, что не хочу тебя!

Имп наклонился ниже, и пряди, выбившиеся из хвоста, защекотали мне щёки. А парфюм будто потёк на кожу, заполнив пространство вокруг сладко-терпким ароматом.

– Сейчас проверим, – сказал Егор и накрыл мои губы поцелуем.

Конечно, я не стала это терпеть. Пищала, толкалась и извивалась. Но только мне удавалось вырваться и отвернуться, как жаркие губы снова ловили мой рот, а руки обнимали крепче.

– Прекрати! – воскликнула я, но моё возмущение в очередной раз потонуло в его возбуждении.

Прикосновения Импа отдавались электрическим током по коже. Голова кружилась и пульсировала, а в животе, несмотря на мой протест, сквозила болезненная тяжесть – тело, зараза, откликалось на ласки.

Мне казалось, это не закончится никогда, но тут позволили в дверь.

– И почему люди не могут опоздать? – Егор прекратил пытку поцелуями и приподнялся надо мной.

Его полные губы блестели от слюны, а карие глаза смотрели с таким желанием, что сердце отказывалось возвращаться к ровному ритму.

– Расслабься, не дрожи. Я понял твоё «нет», – усмехнулся он. – В этом городе полно согласных самок, а я никогда не беру силой. Если только малышка сама не хочет подобного, – сказал Имп, скатываясь с меня. Воздух глубоким глотком влился в лёгкие. – Откроешь дверь? Мне нужно отлучиться в ванную, – бросил он и покинул спальню.

Я села на постели и трясущимися пальцами поправила забившуюся между ног юбку. Комната перед глазами вертелась как карусель. Щёки и губы пылали, по бёдрам колкими крошками сыпали остаточные мурашки.

Но я не жалела, что отказала Егору. Я поступила правильно.

Трель звонка снова огласила холл, на этот раз настойчивее. Я поднялась, пригладила волосы и пошла открывать нетерпеливому гостю.

На пороге стояла девушка. Тёмно-русые волосы опутывали её тонкий стан до пояса. На худом лице отчётливо выделялись скулы, большие голубые глаза с пушистыми ресницами и губы, однозначно пережившие инъекцию по увеличению. Незнакомку окружал тяжёлый дорогой аромат. Никогда не понимала, зачем нарочно старить себя «взрослыми» духами, шмотками и макияжем. Девица при всём параде выглядела на тридцатник, но скорее всего была моей ровесницей.

Она равнодушно глянула с высоты каблуков и чуть покривила губы.

– Где Егор?

Голос тронул меня роем колючих снежинок. По ходу про банальную вежливость она забыла. Ну, и я не стала здороваться.

– Сейчас подойдёт, – ответила я и впустила гостью.

Та перешагнула порог, огляделась, прислушалась и, либо по отсутствию обуви, либо по подозрительной тишине, сообразила, что кроме меня и Егора в квартире больше никого. Безразличие к моей персоне стремительно исчезло. Лицо незнакомки стало строгим и требовательным, а взгляд – жёстким.

– Так это ты новая сучка Императора?

– Что? – в первый момент я растерялась. – Полегче в выражениях. Я пишу о нём статью. У нас исключительно деловые отношения.

Ага, деловые. Губы ещё не остыли от его поцелуев, а тело помнило стыдные ощущения. Смятение окрасило щёки в яркий цвет, и девушка, заметив эту ненавязчивую смену эмоций, фыркнула и манерно откинула волосы на спину.

– Так я и поверила. Что, сосать ему – теперь смысл твоей никчёмной жизни?

– Прикуси-ка своё помело! – уже открыто возмутилась я.

– Вот уж не думала, что Егор променяет меня на такую дешёвку, – она обошла меня по дуге, презрительно оглядывая, во что я одета.

Да, простая чёрная футболка и короткая юбка не шли ни в какое сравнение с её модным платьем, от которого будто только что оторвали этикетку «Chanel» или «Armani», но это не повод какой-то дряни макать меня в грязь!

– Иди к чёрту! Не собираюсь слушать твои нападки! Разбирайся с Егором, кто чья сучка, мне он на фиг не сдался. Но если ты часто такие истерики закатывала, не удивительно, что быстро надоела, – я попыталась пройти, но эта падаль вцепилась в меня:

– Куда? Я тебя не отпускала!

– Убери свои клешни!

– Ну, и чё за херня тут творится?

В коридоре появился Имп. Руки он держал в карманах, волосы распустил. После резинки они с середины завивались зигзагообразными волнами. Перебранка явно льстила самолюбию Егора – он кое-как сохранял серьёзное выражение лица. И от того, как его подмывало растянуть губы в довольной улыбке, во мне вскипела злость.

– Приструни свою бестию! – выпалила я, скидывая с себя её руки.

– Да мы просто разговаривали, – девушка мигом стала шёлковая и загородила меня.

– Ну-ну, я слышал. Как ты узнала адрес, Вика? – Имп быстро нагнал сумрака в голос.

– Добрый человек подсказал, но не скажу кто, – пококетничала та. – Пришлось потрудиться, но я тебя всё-таки разыскала. И очень соскучилась, – она хотела подойти, но Егор выставил руку.

– Значит, вовремя я переехал. Я тебе ещё тогда всё сказал, но могу повторить, если с первого раза не поняла: пиздуй к своему бывшему, раз не вылезаешь из его постели.

– Да это всего раз было! Давай просто забудем.

– Забудем, – кивнул Имп, – после того, как свалишь на хрен из моей жизни. Трахайся с кем хочешь, а меня оставь в покое.

– Но мне никто кроме тебя не нужен! – проговорила Вика с чувством.

– Найдёшь другого крутого парня. Разве проблема провернуть тот же трюк, что со мной? Дашь за совместное фото и сможешь безрассудно тратить его бабло, – на строгом лице появилась едкая ухмылка.

– Будто сам хранил мне верность! Про твоих шлюх я тоже знаю! Почему парням можно ходить «налево», а девушка сразу «шалава»?

– Вика, ты даже не книга, а так, пошлый журнальчик, участь которого гнить в сортире.

– Ты охренел так со мной разговаривать? Бесчувственная скотина! – девица вспыхнула и стукнула Егора в грудь. – Тебе всегда было по фиг, а я столько вкладывала в отношения!

– О чём ты, детка? – удивился тот, и на губах заиграла жестокая улыбка. Он почти нежно коснулся щеки бывшей пассии: – Ты принимала желаемое за действительное. Не было никаких отношений.

Безжалостный тон и надменный взгляд предназначались Вике, а неприятно стало мне. И даже немного её жаль. Да, она показалась мне пустой и ненастоящей, а взгляд – не обременённым разумом, но какие Егор мог иметь претензии, если даже не считал её своей парой? Просто получал секс по первому требованию, а она – деньги и кусочек его славы. Взаимовыгодный обмен.

Но лезть на руины чужих отношений и выискивать кирпичи, из которых ещё можно что-то сложить, я не собиралась.

– За что ты так со мной? – вместо того чтобы продолжить скандал, Вика захныкала.

– Люди жестоки, принцесса. Пусть я выродок, который тебя не ценил, но и ты не разглядела дыру в моей груди. Тебе пора, – прохладным тоном сказал Имп и подтолкнул плачущую девушку к двери, однако та вывернулась:

– Не трогай меня, урод! Я сама уйду! Ненавижу тебя! А ты не злорадствуй, сучка, – она обернулась ко мне и глянула с вызовом. – Это сейчас он с тобой, но выгонит, когда наиграется. Он никого не любит кроме себя! Ты не станешь исключением!

Ну вот, рано я поверила её крокодиловым слезам – у неё даже глаза не покраснели. Вика отправилась в коридор, Егор захлопнул дверь.

Мне стало неприятно. Причём не столько задело ведро помоев от гордячки, как то, что я стала невольным свидетелем личной сцены. Имп повернулся в мрачном молчании и увидел мои эмоции в живописном великолепии, как кадры немого кино.

– Понравилось шоу? – он пытался спросить с вызовом, но к раздражению примешалось ещё одно чувство – томительная и звенящая боль с самого дна души.

Я покачала головой.

– Если честно, не знаю, чего хочу больше: выпить или уйти.

– Не поверишь, я тоже, – хмыкнул Егор. – Только у меня нет такого выбора. Но шансы склонить тебя к первому варианту хоть есть?

– Не знаю, – ответила я и усмехнулась. – Если честно из дома отпрашивалась с боем, обидно будет за старания. Но у меня есть опасения… – покосилась я на него.

– Не хочу, чтобы ты меня боялась, – Имп ответил без фальши и медленно подошёл. – Если чувствуешь за мной косяк, можешь врезать.

– А смысл? – пожала я плечами. – Физическая боль не заменит мук совести. Но раз ты завёл этот разговор, значит, что-то шевельнулось.

– Определённо. Но то ли, что нужно, – обронил Егор, а я не успела отреагировать, как он продолжил не без сарказма: – Люди такие чувствительные и ранимые, не терпят несправедливости и критики, их категорически нельзя обижать и ругать. Я раньше тоже таким был. Когда начинал в музыке, парился, что меня хуесосили. А потом мозги встали на место, я преодолел этот барьер и поднял порог чувствительности. Поэтому к другим сейчас отношусь со своей позиции восприимчивости. Разве я виноват, что их уровень так низок?

Способность Егора выражать мысли нестандартно я отметила ещё во время первого этапа интервью, а к нынешнему моменту уже прониклась. Так он подавал что-то глубоко личное, вуалировал идеалы от тех, кто не мог понять.

– Ты так оправдываешь жестокие слова и самовольные поступки? Стопроцентно от ошибок тебя это не избавит. Неужели ты ни о чём не жалеешь? – спросила я, и Имп перевёл на меня взгляд.

По коже будто провели холодным остриём ножа, но без нажима. Порезов не осталось, лишь тонкий налёт опасности, трепета, возбуждения… Чего угодно, только не страха.

Бездна приоткрылась, маня бессчётным числом тайн, постичь которые, как мне виделось в тот миг, я вполне могла.

– Все упускают моменты и порой принимают неверные решения, – парень почесал лоб, а потом покосился на правую кисть, будто впервые увидел там татуировку. – Но если можно что-то исправить, надо это делать, – обронил он и протянул ко мне руку.

Я покосилась на его раскрытую ладонь. Да, я поняла, что он предлагал мировую. Поверить? Дать ещё один шанс? Хоть он и набросился на меня, но ведь остановился же.

Прислушавшись к себе, я поняла, что не сержусь. Мало того, мне вдруг даже польстила подобная настойчивость. Если уж быть честной с собой, я не пресекала его заигрывания, значит, могла и себя обвинить в провокации.

Я осторожно вложила пальцы в его ладонь. От этого прикосновения по губам будто рассыпались искры. Я думала, Егор сейчас резко сожмёт мою кисть, но тепло его руки обволокло медленно и бережно.

– Ладно. И раз я остаюсь, – надеюсь, мой тон не звучал слишком кокетливо, – что предложишь мне по первому пункту?

– Всё, что хочешь, и даже больше, – Имп улыбнулся и кивнул в сторону столовой.




Глава 9. Утро вечера мудренее


Когда подтянулись первые гости, в моём бокале уже плескался ароматный травяной ликёр. Вдыхать его было даже приятнее, чем пить. Бар Егора впечатлял дорогими марками и сортами, и я поймала себя на совершенно сумасшедшей мысли, что хочу попробовать, чего раньше не доводилось. К таким секциям в магазине я даже не подходила – не по карману студентам такой алкоголь. А вернее, попросту жалко на это деньги.

Прихватив бутылку коньяка, Имп умотал практически сразу, и в последующие несколько часов я видела его урывками – слишком много людей жаждало его внимания. Я не жадничала – мне и так перепало с лихвой. Тем более скучать не приходилось.

Мы с Даней, Шаматом, Лавандой и двумя её подругами засели в столовой. Хохотали так, что бокалы дребезжали. К нам периодически забегали остальные, поздороваться-познакомиться. На десятом имени я уже перестала запоминать.

С творческими людьми, наверное, в принципе, скучно не бывало, и я не без удовольствия отметила, что чувствовала себя абсолютно комфортно, общаясь как с музыкальной свитой Императора, так и с другими его приятелями-товарищами.

За разговорами мы перебрались в игровую комнату. Я не любитель компьютерных игр, но Лаванда уговорила меня на файтинг, и все желающие по очереди померились силами друг с другом. Бутылка ликёра опустела, от смеха у меня уже болели скулы, а от кнопок джойстика – пальцы. Я отлично проводила время, и даже не выискивала среди гостей светлую шевелюру хозяина.

Потом народ устал рубиться в игрушки и запустил фильм. Я завалилась на подушку прямо на полу, и несмотря на то, что детективный триллер был безумно интересным, начала залипать. Я даже не заметила, что перевалило за полночь – время просто летело. Лав уже сопела на груди Шамата, а я, чтобы не задрыхнуть окончательно, решила перебраться в другую комнату. И либо найти место для ночлега, либо компанию пободрее.

Маме я пожелала спокойной ночи ещё час назад, поэтому она меня не беспокоила. Надеюсь, уже спала и не переживала за дочь, которая ничего плохого не делала. Просто веселилась с друзьями.

Я вышла в коридор и будто в клубе очутилась: играла музыка, звенела посуда, гудел народ. Шумная обстановка и громкие биты прогнали сон.

Небольшая компания ребят чокалась стопками прямо тут, а рядом парочка постигала искусство поцелуя. Мне встретился Гришаня, который попытался меня обнять, но промахнулся, потому что на ногах стоял не твёрдо.

В этот час туса достигла состояния, когда все друг другу кореша, и знакомиться становится легче лёгкого. Пока я пробиралась в зал, какие-то парни вовлекли меня в разговор и наполнили пустой стакан. В итоге, до гостиной я добралась не скоро, но, переступив порог, мигом прочувствовала атмосферу.

Егор был здесь.

Да, я увидела его на диване, но поняла, что он тут, чуть раньше. Воздух будто заполнился его харизмой, которую он обычно разливал, переступая порог нетвёрдой ногой и сопровождая отборным словцом. Его парфюм, голос и смех, да даже мысли…

Мне на ум пришла одна из любимых книг – «Война и мир». И, несмотря на атмосферу современности, я на миг ощутила себя словно в историческом салоне коронованной особы: тут также составлялись кружки по интересам и статусам гостей, велись архиважные споры, к любому из которых можно было присоединиться, а закуски, напитки и развлечения находились в изобилии.

Вот только чего не было в те времена, так подобной развязности. Я не стала даже разглядывать девицу в объятьях Импа, и пошла к знакомым, покинувшим игровую комнату час назад. Их компания расположилась практически рядом с хозяином вечеринки, но тот, занятый своей подругой, меня даже не заметил.

Я всего на миг подумала, что могла оказаться на её месте. Не ответь отказом некоторое время ранее, сейчас слушала бы жаркий шёпот парня, ощущала его дыхание на шее и руки на талии. О каких-то глупостях я думаю, честное слово!

И тут гостиную огласил громкий певучий голос:

– Егор, вот ты где!

Девушка оказалась очень эффектной: мелированные волосы до плеч, большая грудь в вырезе короткого красного платья, круглые солнечные очки, которые она тут же подняла на макушку. Взмахнув наращёнными ресницами, она походкой от бедра направилась к Импу.

Тот едва успел встать, как гостья нырнула в его объятья.

– Чёрт, как давно тебя не видела! Спасибо, что позвал. Я знаю, ты по жизни занят, но ты скучал по мне хоть немного? Вспоминал, а? – проворковала она, подхватывая прядь его волос и накручивая на палец с красным маникюром.

– Да, малышка, – ответил Егор, и его рука соскользнула с талии знакомой на упругую выпуклость, а на лицо выплыла предвкушающая улыбка.

Девушка потянулась к нему. Они поцеловались с таким чувством, что даже мне стало жарко. Я залпом опустошила стакан. Ликёр охладил рот, но вспыхнул в желудке, чтобы убить ещё несколько тысяч связей между нейронами в головном мозге. Но на тот момент мне было плевать. Сцапав из миски с фруктами ветку винограда, я принялась её ощипывать.

Имп повалился на диван, увлекая за собой девицу. Та зазвенела мелодичным смехом и уютно устроилась на его груди. Брюнетка, которую потеснил единоличный напор вновь пришедшей, сдала позиции, но окончательно не капитулировала. Я отвернулась, чувствуя лёгкое раздражение. Егор уже присмотрел себе парочку новых «Вик», хотя следы старой ещё не замело. Но какое мне до этого дело?

Ко мне подсел симпатичный парень с волосами, убранными в хвост. Под мой вкус он вполне подходил, и я позволила вовлечь себя в разговор. Правда от него сильно пахло сигаретами, а ещё его взгляд то и дело оценивающе прохаживался по моей фигуре. Блин, даже Имп не раздевал меня глазами так нагло. Но хоть воли рукам мой новый знакомый не давал, а значит, можно было и потерпеть.

Мы общались, но я не могла сказать, что не замечала ничего вокруг. Громкий смех и голос с явными надменными и хвастливыми нотками раскалывали меня на тысячу осколков. Я то и дело оборачивалась на картину веселья и разврата на диване.

Да какого чёрта? Я даже не запомнила, как зовут моего собеседника. Но когда я спросила, он вдруг поменялся в лице и фыркнул:

– Ты угораешь что ли? Я уже трижды представлялся. Если так динамишь, то пошла в жопу, – вдруг надулся он и резко встал.

Вот индюк! Я почти непроизвольно показала ему средний палец, и парня сдуло из комнаты. А я откинула голову на спинку дивана и вспомнила его погоняло. Найк, точно! Как кроссовки. Я прикрыла глаза и засмеялась, хотя внутри напряглась.

Неужели сложно было запомнить с первого раза? Зачем я отвлекалась на Егора? Какое мне дело до его интимной жизни? В которой царила полная гармония.

– «My girl, my girl, don’t lie to me. Tell me where did you sleep last night[9 - Песня “Where did you sleep last night?” группы «Nirvana», альбом «MTV Unplugged in New York», 1994 г. (Моя девочка, моя девочка, не лги мне. Скажи, где ты ночевала прошлой ночью (перевод с англ.))]…», – вдруг услышал я, и сразу узнала голос.

Имп запел громко, чисто, с лёгкой скрипящей хрипотцой на верхних нотах. Не совсем ровно и гладко, на пьяную-то голову, но именно эта неидеальность и покоряла. Все мурашки разом устремились прочь. Я открыла глаза и уставилась в дрожащий потолок.

И сама не заметила, как продолжила в голос:

– «In the pines, in the pines where the sun don’t ever shine».

– «I would shiver the whole night through[10 - «Там, где сосны, там, где сосны, где никогда не светило солнце, я дрожал всю ночь напролёт» (перевод с англ.))]», – это мы закончили уже вместе.

Не знаю, откуда это пришло. Егор для меня словно стал олицетворением музыки. И мне захотелось спеть вместе с ним, хоть немного. Я поймала себя на подобной мысли ещё тогда, в скейт-парке, но чего-то застеснялась. А сейчас ни толпа народа вокруг, ни мой далеко не певческий голос не вызвали смущения.

Я ощущала невероятную эйфорию. Приятный голос и музыка кружили меня. Ну и ликёр, наверное, тоже, да.

Я повернула голову, чтобы встретиться с Егором взглядом. Его глаза казались почти чёрными и острыми, как шипы ядовитого растения.

Но сейчас у меня появился иммунитет. Он рваными гитарами и полукустарным звучанием выстреливал из девяностых прямо в голову.

Брюнетка по правую руку от Импа, тут же поинтересовалась:

– Это твоя песня? С нового альбома?

Мне захотелось спрятать лицо в ладони. Да, репертуар Кобейна можно не знать, но в трек даже не сыпанули электронной обработки, как можно было спутать голоса?

– Ага, мой «unplugged», – Егор покривил губы и хмыкнул, а потом слегка подтолкнул девочку в плечо. – Лёд закончился, может, принесёшь?

Казалось, та не поняла, что парень её попросту отослал – охотно кивнула и довольная возможностью угодить, покинула гостиную. А Имп похлопал вальяжно разлёгшуюся на нём полублондинку по оттопыренному заду:

– Пошли что ли отсюда?

Та прекрасно понимала свою роль на сегодняшнем вечере. Она выпрямилась, демонстративно поправила волосы и платье. Её грудь колыхнулась как море в шторм, и все парни невольно бросили якоря взглядов в её декольте.

Девушка встала и потянула Егора за руку. Тот поднялся неаккуратно, завалился на бок, чуть не столкнул свою спутницу, а потом пошлёпал к выходу. Чуть ноги мне не оттоптал – еле успела подтянуть.

– Зай, а может, как и в прошлый раз возьмём с собой ещё кого-нибудь? Я хочу развлечься, – вдруг изрекла девица, дёрнув парня за футболку.

– И кого же? – Имп усмехнулся так, что стало ясно – мысль пришлась ему по вкусу.

– Та-а-а-к, сейчас, – протянула мелированная, оглядывая народ.

Я нахмурилась из-за цирка, который она устроила, и отвернулась. Но как же я удивилась, когда эта девица опустилась на колени передо мной и изрекла:

– Хочу её!

– Чего? – насупилась я, собираясь отстраниться, но та пристроила свою пышную грудь мне на колени, а после очаровательно улыбнулась и ласково позвала:

– Пошли с нами, а?

Я глянула в её глаза, потом на губы и отшатнулась.

– Сдурела что ли! Уйди отсюда! – я попыталась её оттолкнуть, но девушка навалилась всем телом и пылающими ладонями схватила меня за запястья.

– Сказала, хочу её! Егор! – она обратилась за помощью к парню, но тот хохотал, наблюдая за нашей борьбой.

Кукла я ей что ли, хочет она меня! Я готова была треснуть её по башке, лишь бы вернуть мыслям ясность. Ржущий Имп меня тоже бесил. Я стрельнула в него яростным взглядом, и он наконец отозвал свою подружку.

– Я тоже хочу. Но делить её с тобой не собираюсь. Пошли, оставь Иглу в покое, – и он развернулся и вышел.

Девица вздохнула и укоризненно посмотрела на меня.

– Зря отказалась, с ним по-королевски, – шепнула она и последовала за парнем.

Ага, Император секса. Поразительно многозначный псевдоним! Как по-разному его можно трактовать. Получив благодаря случайности, фантазии друзей и любви к истории, Егор примерил его как титул главы хип-хопа, а самочки перевернули на свой манер. Но как бы кто не крутил, для меня он в первую очередь – чёрт из адской бездны[11 - Imp – чертёнок, дьяволёнок (перевод с англ.)].

Выдохнув, я ослабила судорожно сжатые кисти.

«Я тоже хочу её».

Егор уже подал мне это сегодня под острым соусом. А теперь озвучил открыто, ещё и при всех. Но зачем? Смутить меня? Усилить эффект?

Нормально. Хотел меня, а в спальню повёл другую. Чего-то я в этом мире не понимала. Но с другой стороны, мы не в отношениях, я ничего ему не обещала и прямым текстом сказала, чтобы ничего не ждал. Вот он и не стал.

А согласные на «королевскую ночь любви» всегда найдутся.

Но щёки у меня запылали. От негодования, конечно. Потому что на краткий миг я представила нас троих голыми вперевивку на постели. Гадость какая!

Но вскоре я обо всем забыла и откровенно заклевала носом, а так как мне было влом искать другое место, я устроилась прямо тут: подбила под голову подушку и закрыла глаза. Громкая музыка сработала как колыбельная.

Когда я в следующий раз открыла глаза, в квартире стояла тишина. Относительная, конечно: музыка играла очень тихо, а в столовой болтали люди, не нарушая неизменное правило всех вечеринок. Какой-то парень использовал мои ноги в качестве подушки, и я совсем перестала их чувствовать. Я медленно вытянула их из-под его чугунной головы и растёрла покалывающие голени.

За окном ещё царила темень, но чувствовалось, что утро вот-вот скинет непроницаемое покрывало со спящего пьяным сном города.

Хотелось пить, но заглянуть в дамскую – сильнее. Аккуратно перешагивая через дрыхнущих на полу людей и стараясь не дышать проспиртованным воздухом, я добралась до коридора. Голова не болела, я чувствовала бодрость, хотя спала часа три. Я по жизни после хорошей вечеринки соскакиваю рано и шарахаюсь среди храпящих «трупов». Но сейчас в этом не было смысла: попрощаюсь с народом и отправлюсь домой.

Разминая затёкшее тело, я пошла к ванной, и тут заметила, что дверь в спальню Импа приоткрыта. Осознав, что мне предстоит пройти мимо, я занервничала. Не хотелось знать, что там, а не заглянуть препятствовало женское любопытство. Несправедливая дилемма!

Я подошла ближе, но ещё оставалась в зоне недосягаемости. Комната отвечала тишиной и мерным сапом. Егор должен был привести туда как минимум двух красоток, а следовательно утомиться и дрыхнуть без задних ног.

Сладких снов. Я прокрадусь незамеченной.

Специально что ли отставил дверь открытой? Ладно, пацанская самоуверенность, но девушки? Я бы ни за что не разрешила выставлять напоказ свою интимную жизнь. Вот именно поэтому, я и не там.

Я пошла вперёд и титаническими усилиями заставляла шею не поворачиваться, нос не вырастать, как у Буратино, а стопы не заворачивать в створ двери.

Господи, нельзя так интересоваться чужой личной жизнью!

Но я сдержалась, и практически прошла мимо, когда кто-то в спальне кашлянул и зашебуршался. Я пропала и сгорела со стыда, когда повернулась.

В темноте я не разобрала, сколько утомлённых любовной пляской силуэтов скрывалось в воздушном облаке одеяла. Одна тонкая гибкая фигурка отвернулась к зашторенному окну и устроилась удобнее… на теле любовницы, на подушке? Стыда хватило не всматриваться. Неведение в данном случае казалось благостным.

Егора я не увидела. Вероятно, это он и оставил дверь открытой, когда выходил. А значит, надо линять, пока не вернулся.

Я уже шагнула прочь, как ехидный голос за спиной приколотил стопу к полу:

– Подглядывать нехорошо. Поздновато ты решила присоединиться. Но утро вечера мудренее, да.

Меня затрясло от прорвавшегося самомнения Импа. Меньше всего я хотела, чтобы он меня спалил. Я резко повернулась, собираясь выдать что-то колкое, но осеклась, увидев его в одних брюках и босиком, взъерошенного и хулиганистого. Но вместе с тем он казался таким плутоватым, милым и, чёрт побери, невинным, что я простила ему дерзкий тон. В конце концов, разве я уже не привыкла к его манерам?

А вот к виду обнажённого торса точно нет.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/regina-rayl-17427984/mertv-i-nevredim/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Малиновая монархия (перевод с англ.)




2


Микстейп – альбом, сборник синглов.




3


Песня «Прикосновение» рок-группы «Пикник», альбом «Певец декаданса», 2012 г.




4


Хафпайп – сооружение, специальная вогнутая конструкция из различных материалов, используемая в экстремальных видах спорта, таких как сноуборд, скейтбординг, лыжный хаф-пайп.




5


Фанбокс – спортивное сооружение для катания на роликовых коньках и скейте, представляющее собой горизонтальную поверхность, поднятую над землёй, с прилегающими к ней наклонными плоскостями.




6


Песня «Deep Six» исполнителя Marilyn Manson, альбом «The Pale Emperor» 2015 г. (Любовь – это эволюция, обман – это доверие, страсть – это рана, грех – это искренность (перевод с англ.))




7


FL Studio (Fruity Loops) – цифровая звуковая рабочая станция и секвенсер для написания музыки.




8


Ableton Live – компьютерная программа от фирмы Ableton для музыкантов, используемая как для студийной работы, так и для живой игры.




9


Песня “Where did you sleep last night?” группы «Nirvana», альбом «MTV Unplugged in New York», 1994 г. (Моя девочка, моя девочка, не лги мне. Скажи, где ты ночевала прошлой ночью (перевод с англ.))




10


«Там, где сосны, там, где сосны, где никогда не светило солнце, я дрожал всю ночь напролёт» (перевод с англ.))




11


Imp – чертёнок, дьяволёнок (перевод с англ.)