Книга - Девятка

Девятка
Вера Стах


Меня зовут Вероника Салминен, я обычный бухгалтер, живущий серой, ничем не примечательной жизнью, но всё меняется в день корпоратива… когда меня похищают.

Содержит нецензурную брань.





Вера Стах

Девятка





Глава 1




– Муж изменяет мне со своей сиделкой, – произношу я громким, чтобы перекричать музыку, но в то же время ровным и безэмоциональным голосом. Всего лишь констатирую факт и, озвучив его, абсолютно ничего не чувствую. Ни ревности, ни злости, ни разочарования. Это не смирение, нет, мне действительно всё равно. Пятнадцать лет в браке, и я не испытываю даже раздражения, только равнодушие. Что странно, из этих лет отчётливо помню только последние два года. Два года, которые Мика – мой муж – проводил в основном в больнице.

Борьба с раком истощила не только его, но и меня. Говорят, трудности сближают, но мы, видимо, исключение из правил. Мы не сблизились, болезнь насильно держала нас вместе. А когда муж пошёл на поправку, мы настолько устали друг от друга, морально и физически, что больше не было ни сил, ни желания находиться в одной комнате. Два года назад в наших отношениях появилась трещина, сейчас же между нами пропасть. Глубокая и тёмная. Теперь мы избегаем друг друга, точнее я избегаю его, часто задерживаясь в офисе допоздна. А Мика… Мика сконцентрировал всё своё внимание на молоденькой сиделке, работающей у нас на дому последние полгода. Она олицетворяла для него надежду на жизнь, на спасение. Да, он определённо видел в ней своего ангела-спасителя. Миловидное, по-детски наивное личико, приятная улыбка, живые, искристые, не умудрённые опытом серо-голубые глаза, длинные белокурые кудри, постоянно заколотые на макушке. Чем не ангел?

Их роман завязался где-то месяца два-три назад. И уже тогда мне было всё равно. Единственная эмоция, всколыхнувшая моё чёрствое, судя по всему, сердце – смех. Меня искренне забавлял тот факт, что, выходя за Мику замуж, я думала о том, что если мы разведёмся, то это будет из-за моей измены. Что я могу сказать? Я была молода, наивна, в меру высокомерна и чересчур заносчива, что, впрочем, не удивительно, ведь мне только-только стукнуло двадцать, а Мике на тот момент уже исполнилось тридцать пять. И я не сомневалась в том, что он будет не в состоянии завести интрижку с молодой любовницей, ведь у него есть молодая жена. Сейчас подобные мысли кажутся, мягко говоря, глупыми.

Услышав шокирующую новость о моём муже, подруга и по совместительству коллега, поперхнулась лонкеро и уставилась на меня большими широко распахнутыми карими глазами так, словно я призналась, что на прошлых выходных занималась групповухой со всей хоккейной командой Jokerit прямо в раздевалке.

– Ты серьёзно? – Сату, не верит своим ушам.

– Серьёзней некуда, – утвердительно киваю в ответ. – На следующей неделе собираюсь подать на развод.

– Не понимаю… после всего, что он… что вы прошли… Как так?

Хочется ответить «любовь прошла, завяли помидоры», но останавливаю себя, – финка не поймёт этого выражения.

– Что не делается, всё к лучшему, – безразлично пожимаю плечами и залпом опустошаю бокал с игристым вином. Тянусь к початой бутылке, чтобы наполнить опустошённый бокал, но неожиданно за спиной раздаются громкие, перекрывающие музыку, выстрелы. Бутылка выскальзывает из руки и падает на пол. Звук разбивающегося стекла заглушают режущие слух одичалые крики, заставляющие волосы на затылке встать дыбом, и новые выстрелы. Я не успеваю среагировать, сгруппироваться или элементарно спрятаться под столом, повинуясь первобытному инстинкту самосохранения, не успеваю ничего предпринять, поскольку меня вместе с Сату и другими сносит потоком людских тел. Всё происходит как в тумане, нет времени даже задать мысленный вопрос «какого чёрта?!».

Всего минуту назад мы с подругой, коллегами и работниками других офисов наслаждались долгожданным корпоративом, а теперь перепуганные сидим на грязном липком полу, прижимаясь друг к другу будто малые дети.

В ушах всё ещё звенит от выстрелов, а сердце колотится с такой скоростью, что кажется оно вот-вот не выдержит нагрузки и в ближайшие секунды и вовсе остановится. Я чувствую лёгкий озноб и пытаюсь подавить нарастающую панику. Закрываю глаза, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, считаю до десяти и снова открываю глаза. Дыхание выравнивается, сердцебиение замедляется.

Первое, что приходит в голову – события вчерашнего вечера. Хотя событиями это назвать сложно… Я ополоснула лицо холодной водой после снятия макияжа, промокнула мягким полотенцем и устало взглянула на своё отражение. Долго смотрела в пустые, ничего не выражающие глаза и думала о том, какая у меня серая, никчёмная и до неприличия скучная жизнь. Каждый божий день одно и то же. И кроме измены мужа за последние месяцы, если не годы, совершенно ничего не происходило. Не жизнь, а жалкое существование. Наверное, это кризис среднего возраста. «Господи, как же мне хочется перемен, глобальных перемен, разворота на все сто восемьдесят градусов! Хочу попробовать что-то новое, неизведанное. Хочу окунуться в пучину страстей. Хочу вновь почувствовать себя живой, а не трупом среди живых».

Бойся своих желаний…




* * *



Внимательно сканирую помещение. Всех заложников усадили спиной к сцене, где всего несколько часов назад выступала Йенни Вартиайнен, и приказали молчать. А на сцене теперь вышагивал один из вооружённых людей. Другие распределились по залу: по одному около двух выходов, один по центру, двое у правой стены, двое – у левой, а один разгуливал рядом с заложниками, сосредоточенно рассматривая лица всех и каждого. Итого – девять человек. Но что-то подсказывало мне, что остальные шныряют по зданию в поисках… чего-то. Все – мужчины крепкого телосложения, все в идентичной одежде: чёрные армейские ботинки, чёрные штаны из плотной ткани, чёрные водолазки, чёрные балаклавы с прорезями для глаз и рта и чёрные кожаные гловелетты. Одежда полностью скрывала их кожу от любопытных глаз. Не видно ни родимых пятен, ни татуировок, в наличии которых я не сомневалась.

На плечах оперативная кобура с пистолетом, на ремне с правой стороны в кожаных ножнах – здоровенная деревянная рукоять охотничьего ножа. «Финского производства», – невольно отмечаю про себя. С левой стороны прикреплены рации, а в руках все до единого сжимают автоматы. Хочется добавить «Калашникова», но в оружии я полный ноль. И какими именно автоматами они пользуются мне неизвестно, да и никакого значения это не имеет. Не думаю, что почувствую разницу, если меня пристрелят.

«Тридцать три богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор»… – проносятся в голове строки из Пушкинской сказки о царе Салтане, и я с трудом подавляю смешок. Нервы начинают сдавать, и я снова закрываю глаза и медленно считаю до десяти.

Распахнув уставшие веки, осторожным взглядом обвожу людей в чёрном. И пока никто не смотрит в мою сторону, как можно тише открываю сумочку и достаю мобильный телефон. Сигнала нет. Парень, сидящий слева, в метре от меня, делает то же самое, но и у него нет сигнала. Видимо, захватчики постарались. Молодой человек, тем не менее, не тушуется и, включив камеру, начинает вести скрытую сьёмку.

«Опасный шаг. Надеюсь, его не засекут», – думаю я, убирая бесполезный телефон обратно.

Не понимаю, что людям в чёрном понадобилось в здании Logomo. Logomo – это так называемый офисный отель, который сдаёт комнаты разных площадей, похожие на аквариумы для людей, под офисы на определённый и неопределённый сроки. Здесь нечего красть. Разве что украшения и деньги у заложников… Но кто в наше время пользуется наличными? Я сама к банкоматам подхожу только во время путешествий по менее цивилизованным странам. Значит, дело не в деньгах. Что имеет ценность?.. Информация?

Да и дело не только в Logomo… Мы находимся в городе Турку. Здесь никогда ничего не происходит, по крайней мере ничего настолько серьёзного и масштабного. В любой другой точке Европы или Скандинавии – за исключением, пожалуй, Исландии – такое происшествие, как захват заложников, выглядело бы более естественно, но не в Финляндии, стране с одним из самых низких показателей преступности в мире. И так странно наблюдать за тем, что обычно видишь только в криминальных сериалах и боевиках. Разве такое бывает в реальной жизни? Может это какой-то злой розыгрыш, спланированный больным на голову человеком и снимаемый прямо сейчас на скрытую камеру? Или это всего-навсего сон? Кошмарный сон, порождённый воспалённым от чрезмерного количества алкоголя мозгом? Я, наверное, напилась и вырубилась в зале, вот и снится всякая хрень. Этого просто не может происходить наяву…

«Но происходит!» – отзывается разум.

– Вставай! – рявкает неприятный голос с хрипотцой надо мной, и я вздрагиваю от неожиданности, потеряв нить логических рассуждений. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с леденящими душу голубыми глазами одного из террористов (они ведь террористы?). – Тебе нужно особое приглашение, сука?! – тычет в меня пальцем. – Встала быстро!

Всё тело напрягается, а мышцы будто наливаются свинцовой тяжестью. Я в полном оцепенении продолжаю пялиться на мужчину, не в силах сдвинуться с места.

– Какого хера, Крот? – подаёт голос один из тех, что стоит у стены слева от меня. Могу поклясться, что он нахмурился. – Босс ясно дал понять…

– Его здесь нет, – обрывает Крот, – и в его отсутствие босс – я. На всё про всё уйдёт не меньше часа, так что есть время поразвлечься.

Поразвлечься?.. Кажется, я перестаю дышать.

Мужик у стены долго смотрит на моего мучителя, словно общается с ним при помощи мыслей, после чего передёргивает плечами и отвечает: – Ладно, только давай по-быстрому.

Крот снова поворачивается в мою сторону. Его губы растягиваются в жуткой улыбке, больше похожей на оскал. Не церемонясь, он хватает меня за руку выше локтя и рывком ставит на ноги. Сумочка, слетев с колен, с глухим звуком шлёпается на пол. Остальные заложники быстро отползают от меня как от прокажённой, освобождая дорогу. Как говорится, каждый за себя. Я не сержусь, я бы сделала то же самое на их месте.

Стальные пальцы сильнее сжимают руку, до боли впиваясь в кожу, и тянут за собой. Я не сопротивляюсь и не истерю. Тихая и покорная, как жертвенная овца, идущая на убой. А что мне остаётся? Что я могу сделать против здорового амбала с автоматом и его собратьев по оружию, разбросанных по периметру? Упасть на колени и умолять о пощаде надтреснутым голосом, содрогаясь от беспрерывных рыданий? Что-то не вериться, что женские слёзы хоть как-то подействуют на него. Подобное поведение скорее вызовет раздражение, за которым молниеносно последует оплеуха или пощёчина. М-да, слезами его точно не проймёшь, не тот тип мужчин. Этот, судя по всему, понимает лишь деньги и грубую силу. А у меня нет ни того, ни другого. Можно, конечно, попытаться врезать верзиле между ног или ребром ладони ударить по горлу, но что это даст? Улизнуть я всё равно не смогу, – не успею и двух шагов пробежать, как получу пулю в затылок. Нет, необходимо выждать подходящий момент. Чёрт, откуда во мне столько хладнокровной рассудительности?!

Крот быстрым шагом проходит по коридору, таща меня за собой как мешок с картошкой. Вокруг ни души. Кричать бесполезно. Краем глаза замечаю настенные часы. Полчетвёртого ночи. Большая часть народу свалила с вечеринки ещё час назад и давно нежится в тёплой постели, ни о чём не думая и не переживая. Счастливчики!

Заметив офис с открытой дверью, мужчина дёргает меня за руку и заталкивает внутрь. В страхе пячусь назад до тех пор, пока не упираюсь задницей в икеевский стол. Закрывается бесшумная дверь, изолируя от внешнего мира. В тишине раздаётся оглушающий щелчок замка. Ощущение будто кто-то спустил курок, и прозвучал выстрел. Чувство безысходности обволакивает липкими влажными щупальцами. Ладони вспотели, и я непроизвольно вытираю их о бёдра, обтянутые легинсами из эко-кожи.

Самодовольно ухмыльнувшись, Крот снимает автомат, вешает его на напольную вешалку в углу и не спеша надвигается на меня. Я как зачарованная смотрю в холодные глаза хищника, боясь пошевелиться, издать звук, спровоцировав тем самым дикое животное, заключённое в человеческое тело. По спине стекают крупные капли пота. Лёгкая леопардовая блузка начинает прилипать к спине.

Совсем не к месту вспоминается американское телевизионное шоу Punk’d, заставляя до последнего надеяться, что через секунду или две в комнату ворвётся Эштон Кутчер и с улыбкой до ушей прокричит мне: «You got Punk’d!». А после мы все вместе посмеёмся над идиотской ситуацией и над моей предсказуемой реакцией… Но ничего из вышеперечисленного не происходит. Это не розыгрыш. И меня никто не спасёт. Если я ничего не предприму, то меня отымеют как последнюю шлюху. Мне, конечно, нравится секс, в том числе и одноразовый, но только по обоюдному согласию обеих сторон. Меня никто никогда не принуждал, не заставлял и не насиловал. И получение подобного опыта в мои планы не входит.

Дистанция между нами неумолимо сокращается, и я из последних сил подавляю нарастающую панику и напрягаю мозги, надеясь найти хоть какое-то решение. Не хочу, чтобы этот урод прикасался ко мне. Но что я могу сделать?! Попробовать выхватить пистолет из кобуры? Так она на застёжке, – пока расстегну, верзила мне руку сломает. К тому же я не знаю, как им пользоваться… он скорей всего на предохранителе стоит. А где этот предохранитель находится? Чёрт, чёрт, чёрт! Думай, голова, думай!

Он наверняка заставит сделать ему минет… Вот оно! Как только возьму в рот, прикушу со всей силы и буду сжимать челюсти до тех пор, пока их не сведёт судорогой!

– Даже не думай, – будто прочитав мои мысли, цедит Крот. Видимо, он тоже просчитал возможность подобного исхода событий.

Подойдя ко мне вплотную, он запускает руку в мои волосы и, сжав в кулак на затылке, с силой запрокидывает голову. Вскрикнув от боли, я упираюсь ладонями в его широкую мускулистую грудь и, задыхаясь от леденящего страха, заглядываю в глаза насильнику. Сердце в бешеном ритме колотится где-то в районе глотки, отдаваясь гулкими ударами в висках. А в следующую секунду амбал впивается в мои губы жадным поцелуем. Его язык бесцеремонно проникает в мой приоткрытый рот. Он целует меня грубо, требовательно, жёстко, с остервенением изголодавшегося зверя, до крови прикусывая нижнюю губу. Я вновь вскрикиваю, ощущая металлический привкус во рту, и понимаю, что его это заводит не на шутку. Впервые в жизни мне становится страшно, по-настоящему страшно. Уверена, что смогу смириться и отдаться на милость Крота, а в будущем, если останусь в живых, захочу обо всём забыть, хоть и знаю наперёд, как бы я не старалась, у меня не получится стереть из памяти воспоминания об этой ночи.

Нет! Этого не случится! Я не буду играть роль жертвы! Это не моя роль!

В мозгу что-то щёлкает, и мои глаза мгновенно распахиваются. Я расслабляюсь, отвечаю на одичалый поцелуй. Уверенно провожу руками по мужской груди и впиваюсь в неё ногтями. Реакция верзилы предсказуема: с его губ срывается утробное рычание, насквозь пропитанное болезненным желанием; кулак на затылке крепче сжимает волосы. Получив своего рода согласие, я, игнорируя острую жгучую боль, продолжаю. Ладони скользят по животу, и мышцы его каменного пресса тут же напрягаются. Плавно спускаюсь ниже… Пальцы ловко расстёгивают ремень на его штанах.

– Да, давай, сучка, – невнятно бормочет Крот.

Им полностью овладевает приступ ненасытной животной похоти, бдительность притупляется.

«Сейчас!» – неистово кричит голос в голове, подстёгивая.

И я действую без промедления. Хватаюсь правой рукой за рукоять ножа и резко выдёргиваю его из ножен, заставляя мужчину тем самым оторваться от моих опухших губ и отпустить волосы. И до того, как он успевает опомниться и понять, что происходит, молниеносным и точным движением, похожим на выпад кобры, вонзаю нож в его шею. Лезвие рассекает плоть словно масло.

Выпученные голубые глаза застывают в изумлении, а руки инстинктивно тянутся к моей шее. Но поздно, слишком поздно. Его шатает как пьяного. Он делает два шага назад и падает на пол, издав напоследок отвратительные булькающие звуки. Распростёртое бездыханное тело амбала лежит перед моими ногами.

Тяжело дыша, я отхожу к стене и, прислонившись, обессилено съезжаю по ней. Хочу разрыдаться, но не получается. Я лишь ошалело смотрю на труп. Не могу поверить, что я убила его. Я убила человека!

«Что на меня нашло? – неожиданно меня охватывает неподдельный ужас, но тут же отпускает, освобождая место рассудительности: – Возьми себя в руки, тряпка! На это нет времени! Нытьём и самоанализом займёшься, когда будешь в безопасности. А сейчас нужно сваливать!».

Сжимаю трясущиеся пальцы в кулаки так, что ногти впиваются в ладонь, и заставляю себя подняться на ноги. Меня бьёт мелкая дрожь, но я стараюсь не обращать на это внимания, и обвожу затуманенным взглядом несостоявшегося насильника. Надо бы какое оружие прихватить, но не решаюсь. Пистолетом и автоматом пользоваться не умею, а вытаскивать нож из мертвеца нет никакого желания. Мысленно представляю, как кровь начнёт хлестать из раны и заливать всё вокруг, если выдерну его, и мне тут же становится дурно, в глазах темнеет. Я бы и балаклаву не прочь сорвать, посмотреть, кто за ней скрывается. Праздное любопытство, не более. Умом-то понимаю, что его лицо мне ни о чём не скажет. Я его не знаю и знать не могу, – и дураку ясно, что мы вращаемся в разных кругах. Но для того, чтобы снять маску, необходимо сперва вытащить нож… Любопытство быстро угасает. Фиг с ним, пора сматываться!

Как можно тише открываю дверь, выглядываю в коридор и, затаив дыхание, осматриваюсь по сторонам. Никого. Отлично! Что теперь? Мозг лихорадочно соображает, и от волнения лоб покрывается испариной.

Все выходы наверняка перекрыты, и нет смысла пытаться выбраться из здания, – это равносильно самоубийству. Значит, остаётся только одно – спрятаться в надёжном месте до тех пор, пока не нагрянет полиция. Игра в прятки. Как в детстве. Только на этот раз я играю с террористами и на кон поставлена моя жизнь. М-да, звучит обнадёживающе… Нервно покусывая ноющие губы, выхожу из комнаты на полусогнутых ногах и, забыв закрыть за собой дверь, сворачиваю в сторону столовой. Оттуда я смогу попасть на кухню – идеальное место для пряток.

Адреналин заряжает энергией, и я ускоряю шаг, переходя на лёгкий бег.

«Когда выберусь отсюда и вернусь к обычной жизни, займусь собой. Запишусь на курсы шведского языка и стрельбу из лука, а ещё начну заниматься фитнесом на шесте. Но первым делом подам на развод и займусь поисками съёмной квартиры. А после переезда и новоселья отправлюсь в путешествие в какую-нибудь тёплую экзотическую страну, где непременно заведу курортный роман и оттянусь по полной программе. Пальмы, солнце, бирюзовая вода и десятки сладких фруктовых коктейлей»… – Глаза загораются от предвкушения.

Я настолько погружаюсь в мечты и планы на ближайшее будущее, что не обращаю внимания на открывающуюся дверь мужского туалета. Едва успеваю затормозить в последний момент и чуть ли не врезаюсь в вышедшего из уборной мужчину. Мне требуется лишь секунда, чтобы рассмотреть его. Высокий, подтянутый, широкоплечий, но не качок, как люди в чёрном. Нож и автомат отсутствуют. И одет он иначе: белые кроссовки, серые джинсы, белая футболка и твидовый пиджак болотного цвета в широкую тёмно-серую клетку. Скрывающая лицо балаклава выглядит нелепо, инородно и портит общее впечатление от красивой картинки в стиле смарт-кежуал.

«Чтоб тебя!» – до меня с опозданием доходит, что путь в столовую отрезан.

Я прихожу в себя быстрее незнакомца. Мгновенно срабатывает инстинкт самосохранения, и меня накрывает новая волна адреналина. Я резко разворачиваюсь и стремглав несусь прочь. Мне всё равно, куда бежать, главное – не останавливаться. Из-за громко колотящегося сердца, отдающего в ушах барабанным боем, не слышу, гонится ли за мной мистер Смарт-кежуал.

«Может он не с ними?» – в мыслях проскальзывает вполне резонный вопрос.

Ответ получаю в виде крепкой мужской руки, которая хватает меня за плечо и дёргает на себя. Я теряю равновесие и по инерции врезаюсь спиной в твёрдую грудь грабителя. Не теряя ни секунды, он тянется к моему предплечью, видимо надеясь заломить руку.

«Не на ту напал! – рычу про себя. – Без боя не сдамся!» – И начинаю брыкаться как бешеная лошадь.

– Да успокойся ты, – говорит по-английски, в голосе лёгкая насмешка.

Он смеётся надо мной?! Козёл! Адреналин зашкаливает, и я сопротивляюсь с удвоенной силой. Чудом высвободив руку, завожу её вперёд и, согнув, со всей дури ударяю мужчину локтем в живот. Он громко выдыхает то ли от боли, то ли от неожиданности, и ослабляет хватку. Пользуясь моментом, пытаюсь выскользнуть из его цепких лап, но тщетно.

– Отпусти, урод! – шиплю в негодовании.

Но вместо того, чтобы отпустить, он впивается в мои плечи и грубо толкает в сторону стены. Не дав опомниться, надавливает рукой между лопатками.

– Не рыпайся! – рявкает он, давая понять, что больше не собирается со мной церемониться.

– Да пошёл ты! – огрызаюсь в ответ, отчаянно извиваясь.

Горячие пальцы мужчины смыкаются на правом запястье, словно стальные кандалы, и фиксируют его рядом с моей головой. Обескураженная, я на мгновение затихаю и перестаю сопротивляться. Секундного промедления оказывается достаточно, и Смарт-кежуал всем телом наваливается на меня, впечатывая в стену. Придавлена и полностью обездвижена.

Я тяжело дышу, почти хриплю, хватая воздух открытым ртом. Горло жутко саднит. А мой противник даже не запыхался.

«Надо чаще заниматься спортом», – отчитываю себя.

И до меня, наконец, доходит, что всё это время грабитель просто играл со мной в кошки-мышки. Я же, дура, до последнего верила, что у меня есть шанс на побег, крошечный, конечно, но реальный… Поток мыслей прерывается, когда чувствую, как что-то твёрдое упирается в мои ягодицы. Я застываю. Отлично, просто отлично! Сбежала от одного насильника только для того, чтобы попасть в руки другому. Что за тестостероновое блядство, мать его?!

Бросаю взгляд на мужчину и замечаю странное выражение в его глазах. Что это? Удивление?.. Видимо, он сам не ожидал от себя такой реакции. И желая проверить какую-то свою теорию, он до синяков сжимает мою талию левой рукой и с силой вдавливается в мою задницу твёрдым пахом.

«Что за…» – не успеваю закончить вопрос, как с моих приоткрытых губ непроизвольно срывается рваное дыхание, похожее на тихий стон.

По телу пробегает лёгкое волнение, а низ живота наполняется тяжестью и сладостной истомой. «Какого чёрта?!» – в замешательстве вопит разум.

Осознание того, что тело предательски реагирует под натиском незнакомца пугает больше, чем совершённое ранее убийство. Мужчина тем временем отпускает мою талию, протискивается рукой между мной и стенкой и, приподняв край шифоновой блузки, запускает ладонь в легинсы, а затем в трусики.

– Пусти! – хриплю я и начинаю яростно извиваться, в надежде оттолкнуть его.

– Перестань вилять задом! – гаркает мужчина, и его дыхание обжигает кожу на щеке. – Если, конечно, не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, – угрожающе тихо добавляет он, и я понимаю, что ему стоит неимоверных усилий сдерживать себя.

«Не хочу, – отвечаю про себя. – Но и руку твою между ног тоже не хочу».

Эта та ситуация, о которой говорят: из двух зол выбирают меньшее? Я притихаю. Практически не дышу и закрываю глаза.

Его ладонь продолжает путь к моей промежности. Указательный и средний пальцы медленно скользят вдоль влажных половых губ, раздвигая их, и с лёгкостью входят в пылающее от возбуждения влагалище. Его настойчивые прикосновения отзываются во мне почти неконтролируемым желанием, тело становится мягким и податливым, как пластилин. Дыхание учащается… Господи… Я напрягаюсь, но не произношу ни звука. И только когда большой палец касается клитора и слегка надавливает на него, я всхлипываю… правда не знаю от чего, – от смущения и глухой безысходности или наслаждения и нарастающего вожделения.

– Пожалуйста… – шепчу я, опуская голову; противоречивые чувства разрывают на части.

Самое отвратительное то, что я не знаю, чего хочу больше, – чтобы он остановился или чтобы продолжил. И если бы он-таки решил отыметь меня прямо здесь, в коридоре, я бы скорее всего не сопротивлялась… Более того, отдалась бы добровольно, а после умоляла бы повторить. Грязная лицемерная шлюха!

Слёзы злости и стыда неиссякаемым потоком стекают по щекам, бегут по подбородку и капают на плечо.

Я настолько потрясена происходящим, что не замечаю, как мужчина убирает свою руку и, оторвав меня от стены, уводит в сторону зала. Ничего не соображая, я плетусь рядом с ним, словно накаченная наркотой безвольная кукла. Из оцепенения меня выводит голос грабителя:

– Твою мать!

Я поднимаю голову и смотрю в том направлении, куда уставился мой страж… От представшей картины по спине пробегает холодок. Мы стоим перед открытой дверью офиса, в котором меня домогался Крот. Не могу поверить, что это произошло всего несколько минут назад.

Смарт-кежуал поворачивается ко мне и спрашивает обманчиво спокойным ровным голосом:

– Твоих рук дело?

Вместо ответа отвожу взгляд. Но он и без слов всё понимает. Ощущение неприятного напряжения между нами нарастает. Кажется, что мою грудную клетку сжимают стальным обручем, становится трудно дышать.

Неожиданно он хватает меня правой рукой за запястье и до предела заводит за спину, заставляя вскрикнуть от острой боли. А пальцы левой руки впиваются в мою шею. Грубым рывком он направляет меня в зал. Потрясённая столь резкой переменой поведения, я не сопротивляюсь.




Глава 2




Как только мы оказываемся внутри, по помещению пробегают шепотки и чуть слышные удивлённые возгласы заложников. Грабитель останавливается в центре зала и с силой толкает меня вперёд. И я, не удержав равновесия, падаю на пол, больно ударяясь коленями.

Мужчина плавной походкой хищника на охоте обходит вокруг меня и встаёт спиной к заложникам и лицом ко мне. Глядя на его возвышавшуюся фигуру, ощущаю себя слабой и ничтожной. Так, наверное, чувствовали себя приговорённые в день казни. Они так же, как и я упирались коленями в доски эшафота и ждали, когда палач возьмётся за топор и устроит долгожданное представление для толпы зевак.

Я ёжусь под пристальным пронизывающим насквозь взглядом, но, взяв себя в руки, воинственно вздёргиваю подбородок и смотрю ему прямо в глаза. Будь, что будет!

– Кто ты? На кого работаешь? – твёрдым повелительным голосом спрашивает Смарт-кежуал, скрестив руки на груди. Я молчу.

– Кто ты? – повторяет он, подойдя ближе; в интонации появляются угрожающие нотки.

Я чувствую опасность, исходящую от него, но меня это не останавливает:

– Никто! – огрызаюсь я, с вызовом глядя на него.

Он подходит ко мне вплотную, медленно опускается на одно колено, запускает правую руку в мои волосы и, сжав в кулак, тянет назад. Не болезненно, но ощутимо.

«Какого чёрта они все цепляются к моим волосам?! – со злостью, до скрежета стискиваю зубы. – Что за идиотский фетиш!».

С удовольствием вмазала бы ему по физиономии, но боюсь, что в долгу он не останется и отвесит смачную пощёчину, так что в ушах зазвенит.

– Спрашиваю ещё раз. Кто ты? На кого работаешь? И как здесь оказалась?

– Я – никто, – упрямо повторяю я.

Его кулак слегка поворачивается, сильнее натягивая мои волосы, отчего на глаза наворачиваются слёзы. Он склоняется надо мной, и я машинально упираюсь ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть или хотя бы удержать дистанцию между нами. Но мои жалкие попытки ни к чему не приводят, и его губы почти касаются моих.

– Я здесь работаю, – процеживаю сквозь зубы, – в Tilitoimisto Nieminen & Hautala Oy. Пришла на корпоратив с коллегами и начальством.

Мужчина ничего не говорит и какое-то время изучающе рассматривает меня, будто раздумывает, можно мне верить или нет. Нахмурившись, он поворачивается к одному из людей в чёрном и вопросительно кивает. Краем глаза замечаю, что тот достаёт планшет и начинает что-то набивать в нём.

– Tilitoimisto Nieminen & Hautala Oy… располагается на втором этаже, – подтверждает мои слова наёмник. – А эта, – неопределённо мотнув головой в мою сторону, добавляет он: – работает там бухгалтером… Почти десять лет.

– Имя?

– Вероника Салминен.

– Вероника, – повторяет Смарт-кежуал на английский манер, с ударением на «о», будто пробует на вкус, смакует, и его губы расползаются в хищной улыбке, похожей на оскал, не предвещающей ничего хорошего.

Он отпускает мои волосы, встаёт на ноги, но не отходит. Нас разделяют каких-то двадцать-двадцать пять сантиметров. Неприлично близкое расстояние, учитывая то, что я стою перед ним на коленях, и его пах с едва заметным выпирающим бугром находится на уровне моего лица. Я нервно кусаю щёку изнутри, чтобы сдержать эмоции и сохранить спокойствие по поводу недвусмысленной ситуации. И продолжаю смотреть в его потемневшие глаза, делая вид, что меня совершенно не смущает подобная близость. Но он видит меня насквозь.

– Расстегни ремень, Вероника, – не просьба, приказ.

– Что? – обескураженно лепечу я, как дура, хлопая ресницами.

– Ты меня слышала, – он буравит меня взглядом, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Расстегни ремень и молнию на джинсах и возьми мой член в рот, – отчеканивает каждое слово настолько жёстко и властно, что волоски на моём затылке становятся дыбом. Кровь ударяет в лицо, а шея мгновенно покрывается красными пятнами. Но ни его тон, ни грубость не пугают меня. Нет, меня переполняют совсем другие эмоции. Бешенство, негодование, отвращение, злость… И этот взрывоопасный коктейль, обжигая, бежит по венам, переполняя всё моё существо.

– И не подумаю, – надменно отвечаю я, сощурив глаза.

В ответ на мой выпад он молча достаёт из кобуры пистолет и приставляет холодное металлическое дуло к моему лбу.

Удивлённо отмечаю про себя, что оружие не вызывает страха. Видимо, инстинкт самосохранения сломался, окончательно и бесповоротно. Я не чувствую ничего кроме ярости. Слепой звериной ярости, которая захватывает разум, вытесняя страх и здравый смысл. Я не двигаюсь с места и продолжаю испепелять взглядом грабителя и по совместительству убийцу. Я безуспешно пытаюсь проанализировать его действия, понять, что на самом деле кроется за ними. Чего он хочет помимо озвученного желания? Потешить своё самолюбие? Или роль беспощадного доминанта настолько заводит его? Абсурд какой-то… Вся ситуация похожа на бред сумасшедшего. Такое бывает только в кино, а не в реальной жизни! Мой ответ на повисший в воздухе вопрос тем не менее остаётся неизменным:

– Нет. – Кратко, безапелляционно.

К моему удивлению, пистолет исчезает также внезапно, как и появился. С силой сжимая его в правой руке так, что костяшки пальцев заметно побелели, подонок поворачивается ко мне спиной и обводит взглядом сидящих на полу заложников. Ищет очередную жертву?

Наконец, он подходит к молоденькой девушке в первом ряду, бесцеремонно хватает за волосы на затылке и тащит её за собой как первобытный мужлан. Несчастная надрывно скулит словно побитый щенок и умоляюще просит отпустить её.

– Пожалуйста… пожалуйста, у меня маленький ребёнок… – хнычет девушка, и по щекам ручьями текут слёзы.

– Заткнись! – рявкает он.

«Кажется её зовут Яна», – припоминаю я. Работает на том же этаже, что и я. В Logomo устроилась года два назад, и за это время мы перебросились лишь парой ничего незначащих фраз, да дежурными «привет» и «пока».

Что он задумал на этот раз?.. Мои глаза нервно мечутся от одного лица к другому. Сердцебиение опять начинает зашкаливать. Последний час моя жизнь напоминает поездку на американских горках. Стремительные виражи порядком измотали и истощили меня как физически, так и морально. Чертовски хочется сойти с этого безумного аттракциона и передохнуть в ближайшем баре за кружкой холодного пива. Все эти мысли вихрем проносятся в голове, пока я наблюдаю за тем, как мужчина в твидовом пиджаке приставляет дуло пистолета к виску Яны, отчего та вскрикивает и с неподдельным ужасом и немой мольбой взирает на меня. Её всю трясёт, плечи содрогаются от беззвучных рыданий.

– Пожалуйста, пожалуйста… пожалуйста… – неистово, как молитву повторяет она.

– Вероника, – обращается ко мне Смарт-кежуал, игнорируя причитания девушки, – я не люблю повторять, поэтому делаю это в последний раз, – ледяной голос как удар хлыста. – Делай, что велено. Откажешь и смерть этой маленькой сучки будет на твоей совести.

– Иди к чёрту, ублюдок! – слова срываются до того, как успеваю обдумать последствия.

Его самообладание трещит по швам.

– Ты думаешь, я шучу?! – потеряв терпение, переходит на крик, и мы с Яной обе вздрагиваем.

Игра закончилась. Он снимает пистолет с предохранителя и в ожидании смотрит на меня. Палец обхватывает спусковой крючок…

«Нет, игра ещё не закончилась!» – внезапно осеняет меня.

А в том, что всё происходящее для него игра, я больше не сомневаюсь. Он ждёт моего хода.

– Не надо, пожалуйста, не надо… – чуть слышно умоляет девушка.

Тушь давно потекла и перепачкала миловидное веснушчатое личико, ярко-розовая помада размазалась, волосы растрепались. Она выглядит жалкой и затравленной. Но действовать меня заставляет не сочувствие и не жалость к ни в чём неповинной девочке. Меня подстёгивает необузданная ярость, закипающая в жилах. Я не спеша, растягивая момент, поднимаюсь на ноги и, глядя на мучителя в упор, говорю ровным голосом:

– Мне. Плевать. Можешь перестрелять хоть всех заложников, их друзей и родственников… Мне плевать. И делать тебе минет я не намерена. А если так не терпится ощутить чьи-то губы на своём члене, то советую обратиться за помощью к одному из своих миньонов. Уверена, они не откажут.

«Твой ход, мудак!» – мысленно добавляю я.

Но ответить он не успевает, поскольку в эту минуту в зале появляются ещё трое человек в чёрном.

– Босс, всё сделано, – информирует один из новоприбывших.

– Отлично, – бесстрастно отвечает Смарт-кежуал, убирая пистолет в кобуру.

Потеряв всякий интерес к блондинке, он швыряет её на пол словно надоевшую игрушку, и она, тихо завывая, отползает обратно на своё место.

– Готовимся к отступлению, – отдаёт приказ мужчина. – Байт, – обращается к грабителю с планшетом, – наш бухгалтер кокнула Крота в офисе Designer Solutions Oy… возьми пару ребят, нужно прибрать до выезда.

Если Байта и удивила эта новость, виду он не подаёт и без промедления приступает к выполнению приказа.

– А ты пойдёшь со мной, – ухмыляется мне изверг.

– Ещё чего, – хмурюсь я. – Вы получили то, зачем пришли, скатертью дорожка. Нам не по пути.

– Ошибаешься, – ухмылку сменяет оскал. Он нависает надо мной словно хищный зверь над добычей и, обхватив рукой мою челюсть, сдавливает, причиняя боль. – Либо по-хорошему, либо по-плохому, но ты пойдёшь со мной.

«По-хорошему не выйдет!» – злорадно кричит внутренний голос.

Срабатывает рефлекс. Тело, помня уроки самообороны, реагирует молниеносно. Я делаю резкий выпад и с силой отталкиваю мужчину назад. И, пользуясь замешательством противника, ударяю его кулаком левой руки в нос и тут же правой наношу боковой удар в челюсть. Он отшатывается, но не падает.

Адреналин бурлит в крови, меня охватывает азарт. И я в предвкушении готовлюсь к новой атаке, но меня останавливают щелчки автоматов, возвращающих в реальность. Я отвлекаюсь от человеческой груши для битья и обвожу зал затуманенным от перевозбуждения взглядом. Все люди в чёрном без исключения держат оружие в боевой готовности. Цель – я. Опасность отрезвляет, пелена сходит с глаз, и я опускаю ноющие от боли кулаки.

– Совсем рехнулась! – рычит Смарт-кежуал, вытирая кровь с разбитой губы тыльной стороной ладони.

– А ты думал, я как послушная собачонка за тобой вприпрыжку побегу? – скрестив руки на груди, невозмутимо парирую я.

Он делает знак, и люди в чёрном опускают автоматы.

– Скажи, Вероника, – обращается ко мне; от него веет спокойствием, – ты знаешь, почему такие как я носят маску во время налётов?

– Помимо очевидных причин? – хмыкаю я.

– Хорошо, задам другой вопрос… Если похититель намеренно показывает своё лицо, что это означает для жертвы?

– В девяносто девяти случаях это значит, что жертва больше не увидит солнечного света, – пожимаю плечами я, гадая, к чему он клонит.

– Надеюсь, ты также понимаешь, что не оставила мне выбора. – И с этими словами он стягивает с себя балаклаву.

Мои глаза с жадностью впиваются в покрытое трёхдневной щетиной лицо и начинают дотошно сканировать его. Оливкового цвета кожа, взъерошенные волосы цвета тёмного-шоколада; лоб облепила мокрая от пота чёлка. Прямые брови, глубоко посаженные глаза, обрамлённые густыми ресницами, высокие ярко-выраженные скулы, нос с горбинкой, чётко очерченные чувственные губы, волевой подбородок с едва заметной ямочкой посередине. В целом – приятная мужественная внешность с нотами брутальности. Но больше всего меня поражает цвет его глаз: карие с зелёными вкраплениями. Никогда таких не видела. Они завораживают, гипнотизируют. Странно, что только сейчас обращаю на них внимание.

Залюбовавшись представшей картиной, не сразу понимаю смысл его слов. Осознание приходит не постепенно, как это обычно бывает, а в один миг. Меня будто окатывают холодной водой. Внутри всё сжимается от страха, дикого, примитивного.

– Нет, – выдыхаю я и отступаю на шаг.

Его лицо остаётся непроницаемым. Никаких эмоций.

Поддавшись панике, разворачиваюсь и срываюсь с места. Никто из людей в чёрном не останавливает меня, и в душе загорается лучик надежды. Я искренне верю, что у меня есть шанс на спасение. Выход уже близко, но я так и не добегаю до него… Меня хватают за волосы и рывком дёргают назад. Я вскрикиваю от неожиданности и жгучей боли и врезаюсь спиной в напряжённую грудь мужчины. Не успеваю опомниться, как его рука обхватывает мою шею.

– Нет! Нет… – задыхаясь, хриплю я, отчаянно цепляясь за стальные мышцы через ткань пиджака.

Перед глазами быстро разрастаются чёрные пятна.

«Господи, какая глупая смерть!» – последнее, о чём с горечью думаю я, прежде чем меня поглощает вязкая тьма.




Глава 3





В нос ударяет лёгкий аромат умиротворяющей свежести и полевых цветов. Издав протяжный вздох, с неимоверным усилием разлепляю тяжёлые веки и тупо смотрю в одну точку, пытаясь понять, где я и почему мне так хреново. Разум медленно просыпается, и начинают формироваться первые мысли.

Я лежу на белоснежной подушке, источающий приятный запах кондиционера-ополаскивателя.

«Гостиничное белье пахнет иначе», – бессознательно отмечаю я.

Приподнимаюсь на локте, а затем осторожно сажусь, подбирая под себя ноги, и обвожу комнату внимательным взглядом. По площади она больше стандартного двуместного номера отеля. Все стены белые, за исключением акцентной, к которой примыкает кровать, – она выкрашена в светло-серый цвет. Хрустящее после стирки постельное бельё. Качественное.

У левой стены высокий комод, рядом зеркало в полный рост в массивной раме из светлого дерева. Напротив кровати, слева – широкая дверь, как в отелях, только без глазка. И цифровой замок почему-то находится внутри, а не снаружи. Значит, просто так из комнаты не выбраться, нужна карта? По спине пробегает дрожь, я нервно облизываю пересохшие губы и продолжаю осмотр своей клетки.

В углу, с правой стороны, прямо под окном стоит письменный стол и стул с тканевой обивкой, больше напоминающий обеденный. С двух сторон от кровати – одинаковые ночные столики. На обоих стильные минималистичные настольные лампы такого же серого цвета, как и обивка стула. Нигде не вижу часов. Было бы неплохо узнать, который сейчас час и как долго я была в отключке.

Поднимаюсь с кровати. Гладкое ламинированное покрытие приятно холодит босые ноги. Делаю пару шагов и оказываюсь перед вторым окном. Но мне не удаётся ничего рассмотреть, – вид закрывает решётка и огромные деревья с пышной зелёной листвой. Единственное, что доступно зрению: серо-голубое небо и зелёный газон. Окно не открывается – ручек нет, что подтверждает мои предположения о том, что я в темнице. Хоть и с удобствами, но всё же темнице.

Где я, чёрт возьми?! Это был сон? Или так выглядит ад? Я ведь умерла… Или нет? Помню, как меня душил Смарт-кежуал. Видимо, он не убить меня хотел, а просто вырубить.

«В девяносто девяти случаях это значит, что жертва больше не увидит солнечного света», – вспоминаю свои слова.

Он похитил меня. Просто так взял и похитил. На кой я ему сдалась? Мне давно не семнадцать и до девственницы мне как до Луны, да и для секс-траффика я явно старовата. С целью выкупа? Глупости! Он ведь не дурак, должен понимать, что если бы у меня водились деньги, то я бы не работала бухгалтером, считая чужие деньги вместо своих. Повернувшись к окну спиной, снова обвожу взглядом комнату, на этот раз оценивающим. Мебель хоть и простая, но видно, что качественная, дорогая. Не удивлюсь, если обстановка обошлась тысяч в десять-двенадцать евро. Нет, деньги ему точно не нужны.

Проведя рукой по затылку, подхожу к двери и дёргаю за ручку. Она, естественно, не поддаётся. Я и не надеялась. Ладно, фиг с ним, проблемы буду решать по мере их поступления. А сейчас я хочу в туалет. И тут же обращаю внимание на нишу на противоположной стене и замечаю ещё одну дверь. Бинго!

Ванная комната довольно просторная. Всё выполнено в нейтральных пастельных тонах. Справа, в углу – унитаз, слева – длинная широкая столешница с одной раковиной в виде чаши, а под ней – плетёная корзина для грязного белья. Ванны нет, вместо неё большая душевая кабина со скамьёй. На скамье что-то вроде деревянной лоханки со всем необходимым. Подхожу к столешнице и настороженно рассматриваю выставленные на круглом металлическом подносе с зеркальным дном баночки-скляночки с кремами, тониками и прочими женскими радостями. Беру одну за другой и чувствую, как грудь начинает сдавливать. Все продукты одной марки – той, которой я неизменно пользуюсь последние пару лет. Захожу в душевую и изучаю лоханку. И в ней всё то, что можно найти в моей ванной комнате. Чёрт, даже зубная паста – моя любимая. И полотенца как мои. Из чистого любопытства проверяю бирку… Ну да, Маримекко! А на крючке рядом с полотенцем – ночная рубашка, похожая на мою…

Такое впечатление, будто предусмотрительный похититель старался угодить, хотел, чтобы я почувствовала себя как дома… но мне наоборот становится как-то не по себе от того, что незнакомый человек знает обо мне так много. Мурашки бегут по коже, я ёжусь и рефлекторно обнимаю себя руками. Теперь понимаю, хоть и частично, каково это стать жертвой сталкера.

Повинуясь инстинкту, защёлкиваю замок ванной комнаты. Сомневаюсь, что похитителя остановит столь незначительное препятствие, но на душе становится как-то спокойней при виде закрытой на замок двери. Я устало вздыхаю и поворачиваюсь к настенному зеркалу, растянувшемуся по всей длине столешницы. О боги… в отражении на меня смотрит осунувшееся переутомлённое лицо с тёмными кругами под глазами и со спутавшимися паклями вместо волос. И взгляд какой-то дикий, нечеловеческий. М-да, красавица, нечего сказать… Присматриваюсь к одежде. Всё на месте. Судя по всему, он меня не трогал пока я находилась в бессознательном состоянии. И на том спасибо.

Машинально бросив одежду в корзину для грязного белья, вновь поднимаю глаза на зеркало и рассматриваю нагое тело. На левой руке выше локтя красуются синевато-фиолетовые синяки, оставленные покойным Кротом, а на талии не менее впечатляющие – от Смарт-кежуала. За один вечер меня пометили двое незнакомцев.

«Так наверное выглядят заправские шлюхи», – горько усмехаюсь я.




* * *



Вытершись насухо полотенцем и смазавшись чудотворными кремами, снова чувствую себя человеком.

«Блин, а что мне надеть?» – только сейчас спохватываюсь.

Надо было проверить комод на наличие одежды. Не подумала. А теперь и вовсе боюсь туда заглядывать, – там наверняка лежит копия моего гардероба. Встряхиваю головой, отбрасывая прочь неприятные мысли, и надеваю сатиновую ночную рубашку насыщенного бордового цвета с вставкой из чёрного кружева.

Осторожно открываю защёлку, чуть слышно выхожу из ванной и замираю… Дверь в комнату открыта! Не полностью, сантиметров на пятнадцать. Но и этого достаточно, чтобы рассмотреть коридор и часть лестницы, ведущей на нижний этаж. Я практически не дышу, боясь спугнуть видение.

«Не видение!» – взволнованно кричит мозг.

Свобода! Как свет в конце тоннеля. И я, очертя голову, бегу к нему. Но прямо перед носом дверь захлопывается.

НЕТ!

Я готова разрыдаться.

– Неужели ты думала, что всё будет так просто? – раздаётся за спиной низкий голос с лёгкой хрипотцой.

Вздрагиваю и резко оборачиваюсь. Передо мной Смарт-кежуал. Но на этот раз он без хипстерского костюма и без балаклавы. На нём неприлично низко сидящие прямые джинсы синего цвета и белый лонгслив, разительно контрастирующий со смуглой кожей, а на лице знакомое выражение. Высокомерный говнюк! Руки чешутся въехать по его физиономии, чтобы стереть с лица треклятую самодовольную ухмылочку.

– Ты не убил меня, – говорю первое, что приходит в голову.

Понятия не имею, с чего стоит начинать разговор с похитителем и предположительно психопатом.

– Если бы я хотел убить тебя, то пристрелил бы ещё в Logomo.

Нервно сглатываю и, отступив назад, упираюсь в стену.

– Где я?

– В безопасности.

– Это не отвечает на мой вопрос.

– Вообще-то отвечает, – возражает мужчина и, приблизившись ко мне вплотную, добавляет: – Ты в моём доме.

– И где твой дом находится?

– В надёжном месте, – глаза сверкают недобрым огнём.

Неужели так трудно сказать, как есть, без всей этой напускной загадочности?! Только начали разговор, а мне уже хочется его придушить. Становится сложнее держать себя в руках. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы и подавить нарастающее раздражение и приступ бешенства, и пробую снова, хоть и не рассчитываю услышать прямого ответа:

– Мы в Финляндии?

– Нет.

Нет? Мои глаза округляются. А где тогда, чёрт подери?! Но вместо этого задаю вопрос, который меня интересует больше всего:

– Зачем ты меня похитил?

– Пока не знаю.

Он это серьёзно?!

– Я бы хотела вернуться домой… – шепчу, с трудом сдерживая бушующий ураган эмоций.

Ладонь мужчины едва касаясь моей щеки, опускается к подбородку. Большой палец с нажимом проводит по нижней губе, словно хочет стереть воображаемую помаду. Пытаюсь отвернуться, но безуспешно – его пальцы крепко удерживают моё лицо.

– Вернуться домой? – переспрашивает он вкрадчивым голосом. – К мужу… и его любовнице?

Удар ниже пояса. Рука сама по себе взлетает в воздух, чтобы залепить ублюдку пощёчину, но цели так и не достигает. У похитителя отменная реакция, – он ловко перехватывает моё запястье и пригвождает к стене над головой.

– Отпусти! – злобно шиплю я.

– Дежавю, – улыбается он мальчишеской обезоруживающей улыбкой и плавно вдавливается в меня бёдрами.

От неожиданности я выдыхаю, на что мужчина и рассчитывал… Не успеваю опомниться, как он набрасывается на меня, словно голодный зверь и проталкивает язык в мой приоткрытый рот. Отпускает запястье и обхватывает обеими руками мои ягодицы, до боли впиваясь пальцами. Издаёт хриплый рык и углубляет поцелуй. Жадный, ненасытный, выбивающий последние остатки разума. И я чувствую, как тело в очередной раз предаёт меня: низ живота стягивает тугим узлом, соски тотчас набухают, упираясь в грудь похитителя. Дыхание становится тяжёлым. И я не замечаю, как начинаю отвечать на поцелуй. Остервенело впиваюсь в его губы, и наши языки сплетаются в бешеном страстном танце. Мои руки скользят по его широким плечам, затылку, и пальцы зарываются в густые жёсткие волосы.

Я хочу большего, хочу почувствовать его… Тянусь к лонгсливу, но он опережает меня и, прервав поцелуй, быстрым движением стягивает с себя ненужную одежду. После чего хватает мою ночнушку и рывком разрывает её. Тонкая ткань легко поддаётся и с треском расходится посередине. Мужчина замирает, наблюдя за тем, как бешено поднимается и опускается моя тяжёлая грудь, а уже в следующую секунду он припадает губами к напряжённому соску, обводит его горячим языком и с силой втягивает. Я вскрикиваю от удовольствия, и он обхватывает пальцами другой сосок, играет с ним, сжимает, покручивает. Меня бьёт мелкая дрожь, дыхание становится частым и прерывистым.

Ни разу в жизни не испытывала такого ослепительного фейерверка эмоций. Это безумие, дурманящее, сносящее крышу безумие. И похоть. Необузданная, всепоглощающая. Я ощущаю её приторно-сладкий вкус и запах, вдыхаю его полной грудью, но не могу насытиться. Я доведена до предела, и мне срочно необходима разрядка. Никаких нежностей, никаких ласок и прелюдий.

Не отрывая голодного рта от моего соска, мужчина поднимает на меня свои глаза, манящие, гипнотизирующие. И всё понимает без слов, потому что хочет того же. Мгновенье и мы оказываемся на кровати.

Он расстёгивает джинсы и спускает их вниз, а я инстинктивно раздвигаю ноги, приглашая. Он склоняется надо мной, и головка его обжигающего члена, дразня, скользит вдоль моих влажных складок. Из груди непроизвольно вырывается стон полный мольбы и нетерпения. Услышав этот отчаянный звук, он рычит, сдавленно, утробно, не как человек, а как животное. Его глаза темнеют, зрачки расширяются. Не в силах больше сдерживаться, он входит в меня одним грубым толчком на всю длину, до упора. И я, ахнув, выгибаю спину.

Он ожесточённо вбивается в меня, и я содрогаюсь от мощных ударов, продолжая стонать от мучительно-сладостного удовольствия, и как обезумевшая двигаюсь ему навстречу. Он вдалбливается глубже, жёстче. И мой стон переходит в надрывный крик.

На мгновенье он останавливается и припадает к моим припухшим губам, поглощая мои стоны и крики. Приподнявшись на руках, проводит правой ладонью по моему животу и груди, поднимаясь выше. Крепкие пальцы обхватывают моё горло и слегка надавливают, но я не реагирую. Разум затуманен. Я не понимаю, что он делает, не спрашиваю и не сопротивляюсь. Закрываю глаза, наслаждаясь нашей близостью. Он не убирает руку и возобновляет движения. Медленные и неторопливые, они постепенно сменяются беспощадными глубокими толчками. И вскоре я чувствую, как стенки влагалища судорожно сжимаются вокруг его набухшего члена. Я лихорадочно комкаю и сжимаю в кулаках простынь, выгибаюсь и тут же содрогаюсь от мощнейшего оргазма. И кричу, дико, неистово.

– Твою мать… – глухой сиплый стон слетает с его губ.

Продолжая яростно таранить сокращающееся лоно, он с силой сдавливает мою шею, перекрывая доступ кислорода. В глазах моментально темнеет, и я погружаюсь в бездну.


* * *



Усилием воли заставляю себя открыть глаза. Прорываясь сквозь сон и дурман, медленно прихожу в себя и, хмурясь, осматриваю комнату, освещённую настольной лампой. За окном ночь… или поздний вечер. Кто его разберёт? Часов у меня как не было, так и нет. Я лежу на кровати. Одна. Голая. Между ног саднит и полыхает от недавнего вторжения…

«Когда у меня был секс в последний раз?» – в голове всплывает вопрос, такой странный и неуместный. И что удивительно, мозг включается и начинает в ускоренном режиме обрабатывать запрос.

Год назад. Да, ровно год назад. Мы с подругами решили устроить небольшой девичник на выходных и отправились в столицу, где первым делом посетили ночной клуб Teatteri, о котором так много слышали. Там-то я и подцепила парня, молодого и страстного. Одноразовый секс в туалете. Так банально.

Встряхнув головой, отгоняя навязчивые воспоминания, сбрасываю одеяло и встаю с кровати. И только сейчас замечаю запах жареной рыбы. Рот тотчас наполняется слюной, а желудок издаёт недовольное урчание. К чёрту вопросы о сексе! На данный момент меня больше интересует, когда я ела в последний раз.

Подхожу к столу и, стараясь не подавиться слюной, обвожу ошалелым взглядом свой ужин. На деревянном подносе стоит большая белая тарелка с синей декоративной каймой, на которой дымится стейк из тунца с кунжутом и шпинатом. Рядом с тарелкой пиала с салатом из свежих овощей, стакан с водой и бокал белого вина.

– Молодец, Вероника, отработала, – мрачно произношу вслух, и аппетит вмиг пропадает.

Сажусь за стол прямо так, в чём мать родила, и начинаю безэмоционально поглощать пищу. Механически жую божественно приготовленную рыбу и не ощущаю её вкуса. Краем глаза замечаю порванную ночнушку в мусорном ведре, и на душе становится так отвратно, что кусок в горло не лезет.

Я запрещаю себе думать о том, что произошло несколько… минут… или часов… назад. Судя по всему, я потеряла рассудок. Я не соображала… словно находилась под кайфом. Да, именно так! Я как будто вдохнула белую дорожку, как в молодости, когда баловалась кокаином, и меня накрыло, одурманило. Может он вколол мне какие-нибудь синтетические возбудители, усиливающие половое влечение и обостряющие сексуальные ощущения? Я отчаянно пытаюсь найти оправдание своему постыдному падению, но в глубине души знаю, что наркотики тут ни при чём. Дело во мне. Я сама отдалась ему. Добровольно. Меня никто не заставлял и не принуждал. Во время секса я улетала в космос, а сейчас… сейчас я падаю с безумно высокого небоскрёба. Господи, как паршиво! Сама себе противна. Лучше бы он меня изнасиловал. Принять такую правду было бы намного легче.

Осушив бокал с вином одним глотком, возвращаюсь обратно в постель и в скором времени забываюсь беспокойным сном.




* * *



Утром, стоя в ванной комнате перед зеркалом, изучающе рассматриваю своё тело, проверяя на наличие повреждений. Старые синяки приобрели фиолетово-багровый оттенок, а на шее появились новые – синеватые отпечатки пальцев, яркими пятнами выделяющиеся на белоснежной коже. У меня слишком нежная кожа для таких игрищ. Может именно это и заводит таких, как он? Приводит в восторг, когда видит следы, оставленные на теле жертвы? Или таким образом помечает свою собственность?

«Я тебе не принадлежу, урод, и принадлежать не буду!» – с ненавистью рычит внутренний голос.

Приняв душ, привожу себя в божеский вид и надеваю новую ночную рубашку, на этот раз глубокого синего цвета. Надеюсь, эта проживёт дольше.

Выхожу из ванной и в оцепенении застываю. Дверь комнаты открывается, и в неё входит невысокая стройная женщина неопределённого возраста. Похожа на тайку. На ней удобная закрытая обувь на плоской подошве, узкие чёрные брюки до щиколотки, белая рубашка с закатанными рукавами, поверх которой завязан белоснежный фартук до колен. Заметив меня, женщина склоняет голову в коротком поклоне в знак вежливого приветствия и, не произнеся ни слова, вкатывает в комнату тележку с едой.

Неуверенно кивнув в ответ, пристально наблюдаю за ней, пока она расставляет на столе столовые приборы, прозрачные пиалы с кашей, хлопьями, йогуртом, фруктами и орехами, подставку с варёным яйцом, стаканы с апельсиновым соком и водой. Порываюсь заговорить с ней, попросить о помощи, но быстро одёргиваю себя. Она – обслуживающий персонал и работает на похитителя. Если она и не в курсе, что творится в его доме, то навряд ли пойдёт против хозяина и наверняка обо всём ему доложит. Но даже, если ошибаюсь на её счёт, в чём я сильно сомневаюсь, рисковать я не намерена. Главное в данной ситуации – не терять бдительности и хладнокровия, быть расчётливой, осмотрительной и не вестись на поводу у эмоций, чтобы не натворить глупостей и необдуманных поступков.

Она не союзник, а враг!

Сложив в тележку остатки ужина и грязную посуду, тайка подходит к двери. В руке мелькает ключ-карта и сразу срабатывает щелчок замка. Ещё один поклон, и женщина исчезает, захлопнув за собой дверь.

«Вот он, путь к освобождению!» – мои глаза загораются, а уголки губ, дрогнув, растягиваются в лёгкой полуулыбке-полуухмылке.

Нет необходимости заручаться поддержкой незнакомки, – всё, что мне нужно – это ключ от темницы. Ключ, который хранится в кармане фартука этой коротышки.

«Скоро, очень скоро я выберусь из этой чёртовой комнаты, а потом… неважно, что потом. Как там пелось в песне… One step at a time», – подбадриваю себя и в приподнятом настроении приступаю к завтраку.




* * *



Часы тянутся бесконечно долго. Я несколько раз дёргала окна и дверь, в надежде, что они поддадутся, но без толку. Перебрала всю одежду в комоде, даже перемерила её. Ничего интересного не нашла, – комплекты нижнего белья и домашних костюмов. Больше ничего.

Я как дикий зверь расхаживаю по комнате, не зная, чем себя занять. Хочется что-то разбить, но я сдерживаюсь и делаю дыхательные упражнения, чтобы успокоиться. Но больше всего меня раздражает неизвестность. Она заставляет то и дело сжимать челюсть до скрежета в зубах. Это невыносимо! Я привыкла контролировать свою жизнь, свой день и не под кого не подстраиваться. А теперь сижу и жду у моря погоды, запертая в четырёх стенах. Рапунцель хренова! Нет, не Рапунцель, а собачонка! Сижу в отведённой мне конуре и терпеливо ожидаю хозяина, готовая ублажать, утолять его похотливый голод. И да, я действительно жду его, жду с каким-то нездоровым нетерпением. Что угодно, лишь бы не сидеть сложа руки.

С этими мыслями я забираюсь на кровать, утыкаюсь в подушку лицом и проваливаюсь в очередной сон без сновидений.



Чьи-то губы ласкают мой затвердевший сосок через ткань ночной рубашки, играют языком, слегка прикусывают. Я судорожно вздыхаю и медленно распахиваю ресницы. Мой взгляд встречается с необычными зеленовато-карими глазами похитителя. Он нависает надо мной, удерживая свой вес на одном локте.

– Как… тебя зовут? – спросонья бормочу я.

– Рэми.

Его бархатный голос отрезвляет, и я окончательно просыпаюсь.

– Рэми? – повторяю я.

Сердце пропускает удар.

– М-гм, – подтверждает мужчина, продолжая теребить чувствительный бугорок зубами.

Я вздрагиваю и закрываю глаза. Моё тело, охваченное приятной истомой, расслабляется и с жаром отвечает на его прикосновения. Удовольствие тёплой волной растекается по венам, и я не сдерживаю тихого стона. Рука Рэми ложится на вторую грудь, мнёт её, зажимает сосок между пальцами, слегка оттягивает. Мои ладони против воли тянутся к нему, зарываются в его волосах и сильнее прижимают к груди. И он с силой втягивает сосок в горячий влажный рот, лишая меня способности думать связно. Я вскрикиваю и невольно приподнимаю бёдра, приглашающе раздвигая ноги.

Его рука отпускает грудь и, нежно касаясь кожи, скользит по внутренней стороне моего бедра, приближаясь к изнывающему от желания лону. И я выгибаюсь от наслаждения, когда его пальцы с лёгкостью проникают между набухших складок. Подрагиваю от жадного нетерпения и поддаюсь вперёд, насаживаясь на них, и Рэми начинает таранить разгорячённую плоть и теребить зудящий клитор большим пальцем.

«Да, да… боже, да!» – кричит одурманенный разум.

Сердце бешено трепыхается в груди будто пойманная в клетку птица, готовая в любую минуту вырваться на свободу. С губ слетает прерывистый вздох. Лицо раскраснелось, лоб покрылся лёгкой испариной. Я задыхаюсь от возбуждения и прикусываю нижнюю губу, чувствуя, как внизу живота зарождается мучительно сладкое пламя. Блаженство нарастает, приближая к заветной развязке… но в последний момент Рэми вынимает из меня пальцы, лишая оргазма. Из горла вырывается сдавленный протестующий стон, но он не отображает и десятой части, обуревающих меня эмоций. Мне хотелось взвыть, отчаянно, одичало. Раздразнить, довести до грани и кинуть… Это жестоко! Чертовски жестоко!

– Попроси, – склонившись над моим лицом, шепчет мужчина, и от его дыхания кожа покрывается мурашками.

– Ч-что?.. – мозг отказывается воспринимать информацию.

– Попроси, и я дам тебе кончить.

Наконец понимаю, чего он от меня хочет, и взгляд с разумом мгновенно проясняются.

– Ты это серьёзно?

– Попроси, – настойчиво повторяет он и проводит языком по моей верхней губе.

– И не подумаю! – сверкнув глазами, рычу я.

Он бросает на меня разочарованный взгляд, без слов поднимается с постели, надевает футболку и уходит.

– Сука, – исступлённо шиплю я.

Меня всю трясёт от гнева и негодования. Ярость зарождается где-то в недрах души. Необузданная, клокочущая, испепеляющая, она разъедает и требует выхода. И я, повинуясь внезапному порыву, хватаю лампу с прикроватного столика, замахиваюсь и со всей силы бросаю в сторону двери. Она звонко ударяется о деревянное препятствие и разлетается на куски.

Я тяжело дышу, сидя на кровати, и грудь в такт дыханию медленно поднимается и опускается. Я испытываю облегчение, но оно мимолётно и вскоре сменяется новым приступом бешенства. Я давно замечала за собой раздражительность и вспыльчивость, но это… это нечто иное, нечто опасное. Это настоящая агрессия, неприкрытая и неконтролируемая. Я как Халк хочу ломать, бить и крушить всё и вся на своём пути без разбору.

«Мне нужно успокоиться. Мне нужно срочно успокоиться», – как молитву мысленно произношу я.

Душ, горячий душ – вот, что мне поможет.

Не раздеваясь, захожу в душевую кабинку, включаю воду и, съехав по холодной кафельной стене на пол, обхватываю колени руками и утыкаюсь в них лицом. Плевать на нецелесообразное расходование воды, плевать на зелёных, плевать на планету, плевать на всё.

Тело всё ещё вибрирует от неутолённого сексуального голода и безграничного презрения и отвращения. Но не к Рэми, нет, а к себе. Вместо того, чтобы сопротивляться, я растекаюсь мягким желе в его руках. Вместо того, чтобы бороться, бесстыдно раздвигаю перед ним ноги и ору до хрипоты, когда он имеет меня жёстко и грубо. Может это то, что называют Стокгольмским синдромом? Но у меня нет симпатии к похитителю. Впрочем, и ненависти как таковой тоже нет.

Странный человек этот Рэми. Не понимаю его игр. Чего он добивается? Чтобы я текла в его присутствии как последняя сучка, вымаливала его член и просила засадить мне по самые яйца? И так каждый раз пока не наскучит, не приестся? Садистская тварь!

Не знаю, что он там задумал на мой счёт, но он сильно просчитался. Я больше не позволю ему манипулировать собой. Завтра я положу этому конец. Завтра я выберусь отсюда!




Глава 4





Пристроившись на краю подоконника, я стою спиной к окну и обвожу комнату пустым ничего не выражающим взглядом. Пока я вчера вечером шпарила кожу в горячем душе до покраснения, кто-то убрал разбитую лампу – следы моего буйства, вынес грязную посуду с не съеденными остатками завтрака и принёс ужин, чему я искренне удивилась, думала – не заслужила. Но, как оказалось, хозяин всегда кормит свою шавку по расписанию, независимо от её поведения.

На ужин я получила гурмэ-бургер слабой прожарки. С румяной корочкой снаружи и сочным, полусырым мясом внутри, с парой листьев салата, острым соусом сальса, двумя тонкими кусочками сыра, несколькими кружочками маринованного огурца и приличным количеством маринованного красного лука – всё именно так, как я люблю. Откуда он знает о моих предпочтениях до сих пор остаётся загадкой. И меня это пугает и настораживает. Не понимаю, зачем так заморачиваться. Неужто думает, я растаю от такого внимания? Циничный внутренний голос давится едким смешком от такого предположения. Двадцатилетняя наивная дура, напичканная «пылкими» любовными романами, может и растаяла бы, но я не из той категории.

Единственное разочарование в ужине – никаких столовых приборов мне не выдали, а жаль, нож бы мне сегодня пригодился. Что ж, буду импровизировать, не впервой.



Наконец, замечаю, как ручка бесшумно опускается, дверь открывается, и в комнату входит знакомая женщина, катя за собой тележку с завтраком. Моё тело мгновенно напрягается, пальцы впиваются в подоконник, но внешне я остаюсь спокойной и безучастной. Не хочу её спугнуть. Делаю вид, будто и не смотрю в её сторону, пока она расставляет блюда на столе. И жду.

Чувствую, как пружинят мышцы и ощущаю себя сосредоточенным хищником на охоте, который сидит в засаде, наблюдая за жертвой и готовясь к решающему прыжку. И как только тайка поворачивается ко мне спиной, чтобы выкатить тележку, я действую. Действую размеренно и целенаправленно, отчего движения кажутся не просто быстрыми, а молниеносными, отточенными, как будто я совершаю нечто подобное чуть ли не каждый день.

Схватив лампу, я бросаюсь к своей жертве и с силой обрушиваю тяжёлый предмет на затылок женщины. Она не успевает почуять неладное, не успевает обернуться или вскрикнуть. Один точный удар и она, не издав ни звука, падает на пол. Не теряя ни минуты, я тянусь к карману её фартука и достаю заветную карту. После чего стаскиваю фартук и связываю им запястья тайки за спиной. Не знаю, жива она или нет, но меры предосторожности не помешают.

Снова подхватываю несчастную лампу и бросаю её в зеркало у комода, которое в миг рассыпается дождём осколков. Снимаю наволочку с одной из подушек и, намотав на ладонь, осторожно поднимаю с пола защищённой рукой самый большой осколок, по форме напоминающий кинжал. Остановившись у двери, с досадой смотрю на обувь женщины. Её тридцать шестой никак не налезет на мой тридцать девятый с половиной. Ничего не поделаешь, придётся идти босиком. Может найду какую обувку у входа. Резиновые сапоги были бы в самый раз.

Прикладываю карту к замку и чуть не подпрыгиваю от радости, услышав победоносный щелчок. Тяну дверь на себя и, приоткрыв на несколько сантиметров, выглядываю в коридор. Никого. Тишина. Выскользнув из комнаты, осторожно прикрываю за собой дверь, убираю ключ в карман домашних шорт и, выставив вперёд правую руку с острым оружием, крадучись, точно вор, иду в сторону лестницы. Благо ковровое покрытие заглушает шаги. Единственное, что может выдать меня это бешено колотящееся сердце. Оно стучит так громко, что я ощущаю его пульсацию на шее, в висках и пальцах. От страха голову сдавливает словно металлическим обручем. Я моментально покрываюсь липким потом, отчего футболка неприятно прилипает к телу. Дыхание затрудняется, и я чувствую, как неумолимо приближается удушающий приступ паники.

«Нет! Не сейчас!» – приказываю себе и, воткнув острие осколка в левую руку, делаю небольшой разрез.

Срабатывает. Приступ отступает, чтобы уступить место боли.

Я прохожу мимо закрытых дверей. С опаской посматриваю на них, но не испытываю желания узнать, что или кто за ними прячется. Первым делом нужно найти выход. Или, на худой конец, телефон.

Рядом с лестницей располагается лифт. Судя по всему, для обслуживающего персонала. Лестница тоже не парадная. Значит, я нахожусь в крыле для прислуги. Нехорошо. Здесь легко можно напороться на кого-нибудь из рабочих. Но отступать поздно. Если вынудят – нападу. И перережу глотку, если потребуется. Мой единственный козырь – эффект неожиданности.

Буковые лакированные ступени не скрипят и ничем меня не выдают, и я без приключений добираюсь до первого этажа. Длинные лабиринты коридоров в скором времени выводят меня в главную часть дома. Можно сказать в его сердце – кухню, объединённую со столовой и небольшой гостиной. Оборудованная по последнему слову техники, кухня похожа на картинку из журналов о дизайне интерьера. Её хочется благоговейно созерцать, а не кощунственно использовать по прямому назначению.

Высокие потолки, огромные панорамные окна, просторное помещение, залитое утренними лучами солнца… и ОН. Кажется, моё сердце остановилось. Я больше не слышу отбиваемого им набата в ушах. Меня окружает леденящая душу тишина. Сомнений нет, мой амбициозный план побега провалился. Но несмотря на то, что я проиграла данный раунд, сдаваться так просто не собираюсь. Поэтому воинственно вздёргиваю подбородок, поднимаю руку, крепко держащую осколок зеркала, и делаю шаг по направлению к врагу.

Грозная разъярённая фурия в моём лице наступает, а Рэми даже бровью не ведёт. Он спокойно сидит перед ноутом за мраморным островком, склонив голову на бок, и с любопытством рассматривает меня, словно редкую экзотическую зверушку в зоопарке. Он никак не реагирует на моё наступление и возможно находит ситуацию забавной. Но мне не до смеха.

Он ничего не говорит. Наблюдает и ждёт моего выпада. А я не решаюсь напасть и тоже терпеливо жду его действий.

Наконец, Рэми поднимается со стула и плавно, с грацией хищника, подходит ближе. Но недостаточно близко, чтобы пырнуть его остриём импровизированного оружия.

Мужчина стоит передо мной в одних спортивных штанах. Я впервые вижу его при дневном свете, и мои глаза безотчётно скользят по его полуобнажённому торсу. Здоровое, крепкое тело, не перекаченное и не пересушенное. Высокий и подтянутый, узкие бёдра, плоский живот, широкая грудная клетка и плечи. И только сейчас замечаю неприметную татуировку на его груди. Всего одно слово на английском языке: Wizard. Волшебник.

«Самомнение, однако»… – усмехаюсь про себя и как зачарованная разглядываю тату.

– Хватит лапать меня глазами, – шутливо произносит он.

От его слов щёки обдаёт жаром. Что за хрень?! Мне вроде как по возрасту уже не положено смущаться. Растерявшись, я непроизвольно приопускаю оружие. И Рэми не мешкая пользуется моим лёгким замешательством, – стремительным движением хватает за запястье и резко выворачивает мою руку. Я вскрикиваю от резкой боли и роняю осколок. Он падает на пол, но не разбивается. Похититель, наступив на него босой ногой, отталкивает в сторону, и кусочек зеркала бесследно исчезает под холодильником.

– Пусти, урод! – воплю я, пытаясь вырваться из цепкой хватки. – Пусти, иначе пожалеешь! Воткну нож тебе в глотку как твоему тупому миньону!

– Не забывайся, – угрожающе тихо произносит он, и я замечаю, как желваки играют на его лице. – Иначе сама пожалеешь.

– А мне терять нечего, – дерзко выпаливаю я.

Рэми обхватывает пятерней мою челюсть и, с силой впишись в неё твёрдыми пальцами, приближает к своему лицу:

– Ты даже не представляешь, как много ты ещё можешь потерять. – И внезапно отпускает меня.

Пошатнувшись, я хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть и одичало смотрю на мужчину, который не спеша подходит к кофейному столику и начинает заваривать кофе. Я поворачиваюсь к нему спиной и затравленно осматриваю кухню со столовой и гостиной в поисках нового оружия или выхода. Взгляд останавливается на раздвижных стеклянных дверях, выходящих на патио. На них есть ручка и нет замка в виде считывающего устройства. Во дворе нет никаких стен или забора, лишь терраса, а за ней – зелёный газон, простирающийся до берега тёмно-синего озера. Открытая местность. Быть может рядом есть другие дома, и кто-то из соседей поможет мне, укроет и вызовет полицию.

«Выход!» – в душе загорается надежда.

Настороженно кошусь на Рэми, но он полностью сосредоточен на кофемашине и не обращает на меня никакого внимания. Это мой шанс. И я, не раздумывая, бросаюсь к двери.

Трясущиеся пальцы тянут за ручку, и в слегка приоткрытую дверь залетает освежающий прохладный ветерок. Меня начинает пьянить от сладкого запаха близкой свободы. Но услышав отдалённый лай собак, я в ужасе каменею и впиваюсь взглядом в горизонт. Сразу замечаю два чёрных пятна. Ко мне с неимоверно быстрой скоростью несутся два здоровенных добермана. Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!

Рефлекторно захлопнув дверь, в панике отшатываюсь от неё и тут же врезаюсь лопатками в твёрдую грудь Рэми. Хочу убежать от него, от собак и закрыться в своей комнате, но у мужчины на меня другие планы. Он бесцеремонно толкает меня обратно к двери, по которой уже скребутся когти обезумевших животных. Адские псины встают на задние лапы и лязгают клыкастыми пастями прямо перед моим лицом. Я инстинктивно упираюсь ладонями в стекло, желая отодвинуться, оттолкнуться от жуткой картины, но Рэми не даёт такой возможности, – он крепко держит меня. Тогда я закрываю глаза и отворачиваюсь, что угодно, лишь бы не видеть бешеных чёрных стражей. Но и этого мне не позволяют. Похититель запускает руку в мои волосы и, собрав их на затылке в кулак, грубо дёргает, заставляя смотреть на бешеных доберманов, лающих по ту сторону стекла. Он сильнее сжимает пальцы, натягивая волосы до предела. Кажется, ещё чуть-чуть и он выдерет их к чёртовой матери. Кожа головы горит будто её опалили огнём, и от боли глаза распахиваются. А перед ними разверзаются пасти смерти. Кровь стынет в жилах. Страх парализует, и я замираю словно статуя. Боюсь пошевелиться, боюсь вздохнуть.

Рэми тем временем спускает мои шорты вместе с трусиками, разводит ноги в стороны и рывком, без прелюдий входит в меня. Мёртвой хваткой впивается в талию и начинает жёстко таранить моё тело подобно одичавшему животному. Мозг отмечает это бессознательно, вскользь, поскольку всё моё внимание целиком и полностью приковано к не унимающимся псинам, чьи смертоносные пасти щёлкают прямо перед носом, оставляя кляксы мутных слюней на стекле. Мои тело и разум скованы всепоглощающим паническим ужасом. А в памяти против воли всплывают воспоминания далёкого прошлого, возвращая меня в детство…

Я проводила лето у родителей отца. Бабушка с дедом и друзьями что-то бурно праздновали в тот злополучный день, много выпили и решили продолжить пирушку в другом месте. А меня с другой девочкой – чьей-то внучкой – примерно моего возраста оставили под присмотром соседки. Мы втроём сидели в четырёх стенах, не имея возможности выйти на улицу, поскольку входную дверь сторожил здоровенный пёс по кличке Граф. Он был не просто агрессивно настроенным, а бешеным, – нападал на всех и каждого, и мог с лёгкостью загрызть кого угодно, если бы не удерживающая его цепь. Его боялись даже взрослые мужики, как трезвые, так и пропитанные водкой и запахом перегара, с зашкалившим уровнем мнимого бесстрашия. И слушало это исчадие ада только одного человека – деда и только в нём видело хозяина и повелителя.

Непутёвую соседку вскоре сморил алкоголь и она, похрапывая, провалилась в сон сидя на диване. А мы с Катей – так кажется звали девочку – разрабатывали план нашего побега. На дворе была замечательная солнечная погода, и так хотелось поиграть в поле или поплескаться в прохладных водах небольшой извилистой речушки, что протекала неподалёку от дома. Мы пробовали открыть окна, но безуспешно – старые оконные рамы не поддавались, их в очередной раз заклинило. Оставалось только одно – договориться с Графом. Тогда это решение казалось вполне разумным и единственно правильным, ведь в мультфильмах главные героини то и дело общаются с животными, и те их понимают, а иногда и отвечают. И я без колебаний согласилась пойти на переговоры с почтенным зверем.

Стараясь не шуметь и не разбудить пьяную няньку, я пробралась на веранду, открыла двери хаты, и нос к носу столкнулась со сторожевым псом. Он сидел рядом с покосившейся будкой и внимательно смотрел на меня своими коричневыми, почти человеческими глазами. Я без страха взглянула на чудовище и заговорила, ласково поглаживая его по голове:

– Граф, миленький, выпусти нас с Катей, пожалуйста. Нам надоело дома сидеть, хотим в салочки поиграть и на речку сходить.

Не помню, что ещё я ему лепетала, пытаясь смилостивить, но помню, что в один момент что-то переменилось в его глазах… И он неожиданно набросился на меня. Без лая, без рычания. Просто повалил на пол веранды и схватил поперёк живота. Челюсти Графа медленно сжимались, будто он желал продлить своё садистское удовольствие, прежде чем перекусить хрупкий позвоночник пополам. Мне было три года, и я думала, что умираю. Надо ли говорить, что с тех пор собаки наводят на меня леденящий ужас.



Что-то липкое и обжигающее стекает по внутренней стороне бедра и отвлекает меня от размышлений. Воспоминания испаряются словно дым на ветру. Ощущение, будто из меня выдернули всё живое, и теперь я всего лишь оболочка, а внутри пустота.

– Возьми.

Рэми протягивает мне бумажное полотенце, а я смотрю на него невидящим взглядом и не понимаю, чего он хочет. Не дождавшись от меня никакой реакции, он сам отрывает пару кусков от полотенца, приседает на корточки и аккуратно, почти бережно стирает следы своего семени с моих ног. Покончив с этим, он возвращает на место мои трусики и шорты и поднимается. Делает какой-то знак собакам, и те тотчас убегают. После этого мужчина берёт меня за руку, отводит к мраморному островку, и, словно безвольную тряпичную куклу, усаживает на высокий стул. Постепенно я начинаю приходить в себя. Возвращаются краски, ощущения, они наполняют меня и моё сознание.

Кожа на затылке горит адским пламенем. Удивительно, что я ничего не почувствовала, пока Рэми утолял свою похоть. Но ещё удивительнее то, что впервые в жизни я ничего не испытала во время секса. Абсолютно ничего. Да и можно ли это назвать сексом? Меня просто отодрали как последнюю шалаву. А он? Он… упивался моим страхом! Это то, что его возбуждает? Заводит с пол-оборота? Страх, боль и тонкая грань между жизнью и смертью? Больной на голову ублюдок! Я для него всего лишь игрушка! Развлечение на время, и буду развлекать его до тех пор, пока он случайно не убьёт меня.

Из оцепенения меня выводит низкий голос с хрипотцой:

– Зачем руку порезала? – интересуется он, обрабатывая перекисью всё ещё кровоточащую рану.

«Когда успел аптечку достать?» – удивляюсь я и тут же зажмуриваюсь и шиплю от болезненного жжения в руке.

– Чтобы подавить паническую атаку, – чуть слышно отвечаю я, когда боль стихает. И не могу удержаться от вопроса: – Почему я?

– В смысле? – переспрашивает он, приклеивая на руку водоотталкивающий пластырь.

– Что-то подсказывает мне, что с твоими данными, – неопределённо показываю на него свободной рукой, – найти бабу не так уж и сложно.

– Спасибо, – смеётся он, – я польщён.

– Почему я? – упрямо повторяю вопрос.

– Ты меня зацепила.

– Чем? – не унимаюсь я.

Вместо ответа он оценивающе обводит плавные изгибы моей фигуры, недвусмысленно задерживаясь на широких бёдрах и пышной груди.

– Помимо этого!

В моём презрении столько яда, что он невольно поднимает глаза выше, встречаясь с моим пылающим взглядом. Его лицо становится серьёзным:

– Я не шутил, когда сказал, что ты меня зацепила. Ты интроверт с задатками социопата. И мне это импонирует. Мы с тобой похожи.

– Что, прости? – растерянно бормочу я.

– Это комплимент, а не оскорбление.

– Я не социопат! – во мне закипает возмущение.

– Я сказал «с задатками социопата».

Спорить бесполезно, он видит то, что хочет видеть. Мои плечи уныло поникают.

– Тебе стоит научиться контролировать эмоции, – Рэми быстро меняет тему разговора. – И пора завязывать с порчей моего имущества. Да и с Мали не следовало так жестоко обращаться.

– Мали?

– Моя кухарка, – поясняет он. – Ты ей чуть череп не пробила.

– Откуда ты знаешь? – У него физически не было времени наведаться в мою комнату, чтобы проверить обстановку.

– Камеры видеонаблюдения.

От этих слов всё внутри меня сжимается и холодеет, краска отливает от лица.

– Ты установил камеры в моей комнате?

– Я установил камеры везде, как внутри дома, так и снаружи. И я слежу за всем. Как говорится, мой дом – моя крепость.

– И ты… И ты не… – я сглатываю. – Камеры всегда работают? – наконец спрашиваю я.

– Всегда.

– И что ты собираешься делать с нашим… секс-видео? Шантажировать?

– Зачем мне это? – искренне удивляется он.

Действительно, зачем? Я лишь качаю головой и уточняю:

– В ванных комнатах тоже ведётся видеонаблюдение?

– Нет, конечно. Я не извращенец.

Моя правая бровь взлетает вверх, выражая скептицизм. На что Рэми закатывает глаза:

– Не настолько извращенец, – поправляет он, не скрывая самодовольной ухмылки. – Есть ещё вопросы?

– Откуда ты столько всего обо мне знаешь? Одежда, косметика, еда…

– Ты сама рассказала.

– Что? – мои глаза лезут на лоб.

– В Инстаграме, – объясняет он.

Такого ответа я не ожидала и растерялась. А ведь он прав! Обо всех моих предпочтениях можно почерпнуть из регулярных постов, – я постоянно делюсь отзывами о разных продуктах и пишу статьи на понравившиеся товары, рестораны, блюда. Я собственноручно передала ему всю необходимую информацию.

– А когда ты успел всем закупиться?

– У меня было достаточно времени. Ты находилась в отключке почти тридцать шесть часов.

– Тридцать шесть часов?! – повторяю я, не веря своим ушам. – Это невозможно…

– Пришлось кое-что вколоть, чтобы ты не очнулась в неподходящий момент.

От потока информации начинает рябить в глазах. А мысли вновь возвращаются к Инстаграму.

«Очень и очень многое можно узнать из социальных сетей, но не всё, далеко не всё», – рассуждаю про себя, а в голове уже вертится другой вопрос.

– По поводу соцсетей… – сузив глаза, произношу я. – Что-то не припомню того, чтобы я делилась с подписчиками своей личной жизнью, – начинаю издалека, скрещивая руки на груди.

Он лишь хмурится и склоняет голову набок.

– Во-первых, откуда тебе известно о моём муже и его любовнице? – отвечаю на его немой вопрос. – А, во-вторых, ты не первый раз кончаешь в меня. Не боишься, что я залечу?

– Нет. – И глядя на моё удивлённое лицо, добавляет: – Потому что ты не можешь иметь детей.

– От… откуда ты знаешь? – Руки безвольно падают, я практически не дышу.

– Прочёл в твоей истории болезни, – его ответ и невозмутимый голос действуют на меня как пощёчина.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vera-stah-31817002/devyatka/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.