Книга - Размытое

Размытое
Эла Хартвиг


RED. Детективы и триллеры
Вечеринка под открытым небом в честь помолвки лучшей подруги. Игра в прятки на пустующем этаже отеля. Почему бы и нет? Чем может закончиться безобидная детская игра, если в нее будут играть взрослые, напившиеся до потери разума?

Спустя несколько часов приедет «скорая» помощь и полиция. Джейн будет сидеть за одним столом напротив следователя. Женщина будет задавать ей вопросы о том, что произошло минувшим вечером и ночью.

Воспоминания гостей будут разрозненными. У Джейн будет своя версия произошедших событий и причины для вранья.

Девушка будет старательно делать вид, будто ей нечего скрывать.

Следователь будет смотреть на нее, решая, верить ей или нет.

Она будет права в том, что усомнится.





Эла Хартвиг

Размытое



Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© alev gunebakanli / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru


* * *


Моим родителям.

Даже имея выбор – я все равно выбрала бы вас.


И я отдам тебе свое сердце в располосанных шрамах.

Оттого, что ты любишь такие сердца.

    «Знаешь» гр. Горький

Я не отдавал тебе свое сердце. Ты просто отняла его у меня.

    «Сломлен» Digital Summer









Глава 1


На меня напало оцепенение, как в кошмарном сне. Когда хочешь бежать, но не можешь пошевелиться, словно прирос к месту.

– Она точно мертва?

– Проверь сам, я не специалист.

Глаза женщины были закрыты. Тонкая струйка крови стекала из уголка ее приоткрытых губ и заползала в пшеничного цвета волосы, разметавшиеся по полу.

Брат развернулся на пятках и подошел к женщине. Присев на корточки рядом с ней, он отодвинул воротник водолазки и приложил кончики пальцев к ее тонкой шее в попытке еще раз нащупать пульс на сонной артерии.

Не слишком ли сильно я сжимал ее руку пару минут назад? Останутся ли синяки? Проклятье, всего каких-то пару минут назад…

По спине пробежал холодок. Спокойно. «Только без паники!» – кипело в голове. Но от спокойствия я был бесконечно далек.

– Ну что? – с надеждой спросил я, подойдя ближе.

– Ни хрена. – Он выругался, поднялся и стал мерить крошечный клочок пространства, как загнанный в клетку дикий зверь. – Что нам делать? – спросил он, вцепившись пальцами в волосы.

– Успокойся. Мы что-нибудь придумаем.

– Например? – спросил он, остановившись.

Пока я размышлял над этим, тенью по самому краю моего сознания скользнула неприятная мысль, но я успел за нее ухватиться. Мне представилось, как завтра утром в дверь моего номера настойчиво постучат и разбудят. Ничего не понимая, заспанный, я поднимусь с кровати, натяну штаны, валяющиеся на полу и, пока буду плестись к двери, все это время в нее будут колотить все настырнее и настырнее.

Наконец я распахну дверь и по ту ее сторону меня встретят суровые полицейские с наручниками. Они вломятся в мой номер, прижмут меня к стенке лицом, грубо заломят мне руки за спину и наденут «железные браслеты», попутно сообщая причину задержания и разъясняя мои права.

Клац.

У вас есть право на адвоката…

Клац.

У вас есть право на один звонок…

Волосы на затылке встали дыбом. Рубашка прилипла к спине. Меня всего передернуло. Я подошел к балкону, обойдя тело, и открыл дверь. Пахнуло легким бризом и в груди у меня защемило.

– Нет, ты действительно думаешь, что нам кто-нибудь поверит? Посмотри на нее! – Мы одновременно перевели взгляды на женщину и несколько секунд рассматривали ее бездыханное тело. – Даже пятилетний ребенок без всякого криминологического исследования все поймет! Полиция начнет выяснять, копаться. Да и следов мы оставили предостаточно.

– В любом случае надо вызвать «скорую»… – неуверенно произнес я, вернувшись на прежнее место.

– Нет, – брат перебил меня на полуслове.

В два шага оказавшись рядом со мной, он крепко схватил меня за воротничок рубашки и прижал к стене.

– Ты что, не понимаешь, чем нам все это грозит? – зашипел он.

Нам. Поправлять я его не стал.

– От меня-то ты чего хочешь?!

Он продолжал сверлить меня взглядом, отпустил воротник, а уже в следующее мгновенье стукнул кулаком о стену возле моей головы.

– Я не хочу за решетку!

– Уймись! – Я отпихнул его и тяжело вздохнул. – Никто за решетку не пойдет. Так. Какие у нас есть варианты? – Я сжал переносицу, пытаясь заставить мозг рассуждать трезво. – Вызвать «скорую» и рассказать всем, как все было на самом деле. В любом ином случае, чтобы мы с тобой сейчас не сделали, – я старался говорить медленно, выделяя каждое слово, – тебе от лишения свободы не отвертеться. И мне вместе с тобой за пособничество, – закончил я совершенно безэмоционально. – Это ты понимаешь?

Вид у него был грустный, как у бездомной собаки под осенним дождем. Мои внутренности скрутило в тугой узел при мысли о том, на что мне придется пойти ради него.

– Я останусь здесь, а ты иди и займись остальными.

– А что с девчонкой? Если она уже…

– Она будет молчать, – перебил я, не желая даже допускать мысли об обратном.

Черт бы побрал ее, эту Джейн.

– Почему ты так в этом уверен?

Сейчас я совершенно не был в чем-либо уверен. Я даже не был уверен в том, что это происходило со мной в действительности. Может я сейчас спал у себя в кровати и вот-вот должен был проснуться от треска будильника. Я даже не способен был сейчас думать, в голове словно образовался вакуум, но нужно было уберечь нас обоих от новых необдуманных поступков.

– Что ты будешь делать? – спросил брат, так и не дождавшись от меня ответа на свой предыдущий вопрос.

Но вместо ответа я подтолкнул его к двери:

– Нарисуй сквозняк.

– Спасибо, – сказал он и растворился в темноте коридора.




Глава 2


Я чувствовала себя до смерти уставшей, но одновременно возбужденной, дерганной, как после чашки крепкого кофе на голодный желудок.

– Начинаем запись. Сегодня первое ноября две тысячи двадцатого года. Пожалуйста, назовите ваше полное имя.

Я перевела взгляд на женщину, сидящую напротив меня. Ее короткие черные волосы были зачесаны назад и заплетены в плотно прилегавшие к черепу тугие косички. Я подумала о том, что должно быть она ходила с такой прической постоянно, потому что кожа головы между косичками была точно такого же терракотового оттенка, что и на остальных, видимых частях тела. Не отводя от моего лица взгляда, женщина сняла с ручки колпачок и открыла чистую страницу в блокноте на пружинках.

– Джейн Пайрат Эгберт.

– Сколько вам полных лет?

– Двадцать один.

– Вы из Соединенных Штатов Америки, верно?

– Да.

– Где вы проживаете в настоящий момент, Джейн?

– В Кембридже, штат Массачусетс.

Ее брови «домиком» скакнули вверх.

– Учитесь в Гарварде?

Я кивнула, но потом вспомнила, что ведется запись на диктофон и все жесты требуется обязательно озвучивать.

– Да, – пояснила я. – Изучаю историю западноевропейского искусства, – зачем-то добавила, хотя она меня об этом не спрашивала.

– С какой целью вы прилетели в Сан-Себастьян?

– На праздник к лучшей подруге и ее жениху.

Я подумала о том, что этот праздничный вечер был похож на рисунок, который получился совсем не таким, каким я его себе изначально представляла. Его хотелось уничтожить. Сделать с ним что угодно, лишь бы избавиться от него и притвориться, что его никогда не было.

Впрочем, для меня не было ничего нового.

– Джейн, опишите события этой ночи и предшествующего ей вечера тридцать первого октября начиная с самого вашего приезда в город. И как можно подробнее, пожалуйста.

Гирлянды, украшавшие веранду, мерцали в темноте. Я положила ладони перед собой на идеально выглаженную белоснежную скатерть, будто перед мастером в маникюрном салоне и, почувствовав, как в нее тут же начал впитываться пот, провела руками в разные стороны, словно стряхнула на пол невидимые крошки, испугавшись, что на ткани могут остаться видимые пятна.

«Спокойно, Джейн, – твердила я про себя. – Веди себя так, будто тебе нечего скрывать».




Глава 3


Я заметила отель «Голубая волна» задолго до того, как подъехала к нему на такси. Притаившись на тихой, тенистой улочке, выходившей задами на лес, это невероятное футуристическое здание – симбиоз бетона, стекла и живой растительности напоминал собой океаническую волну высотой в десять этажей и выглядел так, как будто был построен представителями другой, более развитой цивилизации.

Я вошла в вестибюль, выполненный в строгом стиле хай-тэк с его четкой, понятной геометрией, минимум лишней мебели и аксессуаров и максимум свободного, хорошо освещенного пространства и прямиком направилась к стойке ресепшн.

За стойкой администратора меня встретила приветливая девушка афроамериканка с копной невероятно пышных кудрей, о которых время от времени мечтает каждая девушка, и лишь немногие осмеливаются сделать себе химическую завивку. Она была высока, смугла и темноглаза.

– Добрый день, – поприветствовала девушка и одарила меня широкой, белоснежной и идеальной улыбкой как в рекламе жевательной резинки. – Добро пожаловать в отель «Голубая волна».

– Привет… Такеши, – ответила я, прочитав имя на ее бейдже, представилась и передала девушке паспорт.

Вокруг пахло апельсинами и корицей. В дальнем углу женщина в белом играла на огромной арфе высотой футов в пять. Неподалеку беззвучно растворились дверцы лифта и оттуда вышел молодой парень с приятной внешностью. С весьма внушительной стопкой листов формата А4 в своих руках он подошел к одинокому мужчине, который сидел в зоне отдыха и что-то яростно печатал на своем ноутбуке. Заметив парня, он просиял, явно обрадовавшись встрече, и вскочил со своего кресла для рукопожатия. До меня донеслись парочка комплиментов по поводу отличной физической формы парня, а также что-то о его предыдущей работе в каком-то фильме, и я поняла, что стопка листов, которую он все еще держал в руках была ничем иным как сценарием будущего фильма или сериала.

– Джейн, ваш номер 47 D, – сказала девушка через несколько минут, вернув мои документы вместе с ключом-картой. Пока она говорила, я не могла отвести взгляда от ее идеально симметричной прически. – Напоминаю, что номер зарегистрирован на вас и Джаки Годелив до второго ноября включительно.

– Вам помочь донести вещи?

– Нет, спасибо, – ответила я, улыбнувшись подошедшему ко мне швейцару в белом как кипень костюме по имени Георг, если верить имени, напечатанному на его бейджике.

Я подхватила свой неприметный черный чемоданчик с коричневым рюкзаком и зашагала к лифтам.

Шахту лифта обвивала уходящая наверх внушительная винтовая лестница, застеленная ковровой дорожкой. Мне было хорошо видно ее через стеклянные стены кабины. Я могла бы подняться на четвертый этаж и по ней, но я чувствовала себя чрезвычайно разбитой после перелета, поэтому все, чего мне хотелось – как можно скорее добраться до своего номера, набрать горячую ванну, бросить в нее свое полуживое тело и подремать хотя бы двадцать минут.

Кто-нибудь вообще любит летать? Есть такие люди действительно существуют – я явно не вхожу в их число. Стоило мне устроиться в кресле, задернуть шторку на овальном иллюминаторе, проглотить снотворное, предвкушая сон без сновидений на протяжении всего полета, как рядом, задыхаясь, как после десятикилометрового забега, появился толстый мужик. Мне пришлось встать, чтобы пропустить его к его месту у иллюминатора. И пока он, прилагая значительные усилия, старался быстрее протиснуться на свое место, в проходе возникла пробка.

Тут надо сказать, что я немного слукавила. На лицо ему было столько же лет, сколько и мне, плюс-минус, и его даже можно было бы назвать вполне себе симпатичным, если бы не эти трясущиеся как студень щеки, лоснящиеся от пота волосы и лишние сто килограммов, а то и больше. Он был настолько огромный, что под впереди расположенное кресло поместилась только одна его нога. Так что вторая его конечность находилась между нами, как еще один пассажир. А после того, как он с великим трудом пристегнул ремень безопасности (я до сих пор недоумеваю, как ему это удалось), он, все также задыхаясь, надул шейную подушку, сожрал снотворное, высадив двумя глотками всю воду из полулитровой бутылки и, шмякнув как мертвую тушу животного свою руку на мой подлокотник – как будто это было совершенно в порядке вещей, – отвернулся к иллюминатору и мгновенно выключился. Я была вынуждена максимально отодвинуться от соседа и таким образом оказалась почти лежа на боку.

Дождавшись, когда самолет наберет комфортную крейсерскую высоту, я попыталась расслабиться и вздремнуть. Но какой там. Расслабишься тут, когда рядом воняет застоявшимся потом, как в мужской раздевалке команды по лакроссу, а по другую сторону прохода, на два ряда позади, ревет неугомонный ребенок, раз за разом вырывая тебя из сладкой дремоты, а его родители не особо-то и пытаются изменить ситуацию к лучшему.

Когда я в очередной раз распахнула глаза, то встретилась взглядом со случайным попутчиком и без слов поняла все его мысли. Все мы в тот момент думали об одном и том же. Дама, сидевшая через проход от меня, метнула в мамашу неодобрительный взгляд и попыталась сделать ей замечание, на что получила резкий ответ, пресекающий любые попытки всех остальных пассажиров влезть не в свое дело – погибнуть в зародыше. Больше ей никто ничего не говорил, но ничто не мешало нам бросать на нее осуждающие взгляды.

Отчаявшись, я выпила еще одну таблетку снотворного. Потом, где-то через полчаса, еще немного поразмыслив о своей тревоге, которая все сильнее нарастала с каждой новой минутой от мысли о том, что весь полет придется провести в бессоннице и прибыть в Испанию физически и морально измотанной, я подозвала бортпроводницу и заказала у нее водки. Я включила музыку в плеере, залпом опрокинула в себя алкоголь и откинулась на спинку кресла. «Уж лучше умереть, чем провести весь полет – вот так», – подумала я тогда.

Я закрыла глаза и попыталась перенестись в какое-нибудь незнакомое местечко, где моя жизнь обязательно стала бы лучше. Но в этот раз ничего не помогало и когда наконец самолет приземлился, я чувствовала себя хуже некуда, потому как помимо всего прочего меня ожидал еще один перелет из Барселоны в Сан-Себастьян.

Стены четвертого этажа покрывала градиентная окраска: плавный переход от нежно-розового цвета от пола к почти белому под потолком. Рядом с моим номером припарковалась тележка горничной, но самой ее нигде не было видно. Я вставила в слот ключ-карту и надавила на дверную ручку.

Когда я вошла в свой номер, то первое, на что я обратила внимание – был звук льющейся воды в ванной комнате. Я прошла внутрь и поставила небольшой чемоданчик у деревянной раздвижной ширмы в стиле шебби-шик. Номер был скромный, но милый. Широкая кровать под балдахином, выкрашенным в графичный черный цвет, шкаф с резными дверцами и бортиком с завитками, напоминающими морские волны. Стол с фигурными ножками. Стены украшали обои с ярко-изумрудным цветочным орнаментом, а потолок – лепнина с изящными завитками в углах комнаты. Над трельяжем висела репродукция картины Габриэля Феррье «Лунные мечты».

Я подошла к окну с прозрачными, как развевающаяся свадебная фата, занавесками, и выглянула наружу. За окном до самого горизонта раскинулся Атлантический океан – он мерцал впереди, темно-синий, почти сапфировый на фоне более бледного неба с нависшими на нем нежно-розовыми облаками, похожими на сахарную вату. С самого детства я думала, что когда вырасту, то обязательно куплю дом рядом с морем, чтобы каждое утро вдыхать сладко-соленый запах специй и океана. И серфить каждый день.

Замечтавшись, я не заметила, как звук плескающейся воды в ванной стих. Я развернулась и одновременно с этим дверь ванной комнаты распахнулась и оттуда вместо Джаки вышел парень моего возраста с полотенцем, обернутым вокруг бедер. Он прошлепал в комнату, оставляя на паркете мокрые следы.

– Что ты делаешь в моем номере? – ошарашенно спросила я по-английски, забыв, что нахожусь не в Америке.

– Разве это не очевидно? – ответил он вопросом на вопрос совершенно без акцента, развернул полотенце, беззастенчиво выставив все свои причиндалы напоказ, и начал протирать спину.

У него было красивое, загорелое и подтянутое тело, густые волосы, отливающие медью и пронзительные голубые глаза. Обнаженным был он, но почему-то из нас двоих именно я чувствовала себя неловко.

– Чего не отворачиваешься? – с улыбкой спросил незнакомец, но теперь уже на испанском.

– Да вот подумала, – я замолчала на секунду, подбирая подходящие слова, – вдруг ты можешь удивить меня чем-то таким, чего я еще не видела, – ответила я, надеясь, что не допустила ошибок в построении предложения. В своем произношении я была уверена. Оно было почти идеальным.

Незнакомец подошел ближе и теперь я могла разглядеть россыпь веснушек на его лице. Меня окутал запах его геля для душа – пахло хвоей, древесиной и цитрусовыми нотами.

– И как? Удивлена?

– Не-а.

Он хмыкнул, обернул полотенце вокруг бедер, молча вернулся в ванную, забрал какие-то свои вещи и, ни слова мне не говоря, покинул номер с таким видом, будто меня здесь вообще не было.

Я с досадой поняла, что прием горячей ванны отменяется.



Когда солнечный свет раскрасил стены мазками желтого и оранжевого появилась Джаки. К тому времени я уже распаковала свои скромные пожитки и приняла освежающий душ. Я как раз сидела на кровати и втирала в лицо увлажняющий крем, когда послышался шорох вставляемой карты в дверной слот и следом за этим в номер ввалились Джаки, вместе с Адой и Эйдан. Они кучкой рухнули на меня и полотенце, намотанное вокруг моей головы, развязалось. С мокрых волос по плечам стекали холодные капли, пока мы лежали на кровати и обнимались, и я не уверена, что смогла бы сказать, где проходила граница между нашими телами, – наши руки и ноги переплетались словно щупальца осьминога. Для полного счастья не хватало только Килы. В последнее время мне все чаще казалось, что еще одна моя подруга всего лишь плод моего воображения.

После того как мы обсудили предстоящий вечер, я поделилась с ними приключившимися со мной за последние сутки курьёзами.

– А после он стал расхаживать тут в чем мать родила, вывалив мне на обозрение свое хозяйство…

– Прямо-таки «вывалив»? – уточнила, усмехнувшись, Ада.

– Джейн, прости, – вставила Джаки и сквозь смех добавила: – Забыла тебя предупредить…

– Предупредить? – процедила я, чувствуя легкую волну раздражения.

– Получается у тебя все лишь случилось довольно необычное знакомство с одним из родственников Ады, – как бы между прочим пояснила она скучающим тоном.

– Ну спасибо. – Я свернула в тугой жгут сырое полотенце и стеганула им Джаки по заднице. Она взвизгнула, засмеялась и предприняла неудачную попытку схватить полотенце за другой конец, намереваясь вырвать его у меня из рук.

– Да что ты суету наводишь! – Я встала с кровати и направилась в ванную. – Он спросил, можно ли по-быстренькому принять у меня в номере душ, я подумала, что это шутка и…

– Ты отдала ему ключ от нашего номера, не от своего! – напомнила я, расправляя мятое полотенце на сушилке.

В ванной все еще пахло незнакомцем и по этому поводу у меня были смешанные чувства. Я очень плохо переношу запахи чужих людей, но этот запах был довольно приятным. Если бы он не воспринимался в сцепке с образом его обладателя, я бы влюбилась в этот аромат.

– Да в том все и дело, что я понятия не имею, как он сюда попал!

– Это еще как понимать? – устало спросила я, вернувшись в комнату. Я все еще чувствовала себя как выжатый лимон.

– Они всей семьей работают в этом отеле и живут тут же, – начала объяснять Ада. Она выпрямилась на постели и подтянула правое колено к груди, делая растяжку. – Поэтому у них есть универсальный ключ. Предположу, что ему пришлось воспользоваться вашей ванной скорее всего потому, что на седьмом этаже, где находятся их номера, сейчас идет ремонт. Утром Магда сказала, что сегодня в течении дня в некоторых номерах будут менять водопроводные трубы, из-за этого перекрыли воду на всем этаже.

Джаки вскочила с кровати, подошла ко мне и скорее повисла на мне как рыба-прилипала, чем обняла:

– Когда ты хоть успела превратиться в такую вечно брюзжащую зануду?

– Как ты хоть умудряешься каждый раз успеть надоесть мне всего за пару минут?

– У каждого свой талант.

– И как они тебе? Твои новоиспеченные братишки, – спросила молчаливая до этого Эйдан, обращаясь к Аде.

– Это двое высокомерных наглецов, мнящих себя лучшими среди других и безмерно влюбленных в себя. Один из них самодовольный, наглый и острый на язык. Ты ему слово, он тебе десять в ответ. Второй – закрытый и отстраненный, похожий на самовлюбленного сноба. Они невыносимы.

– Да уж, просто собрание лучших качеств, – заметила я, борясь с желанием пропустить эту вечеринку.



Когда Ада с Эйдан ушли к себе в номера готовиться к празднеству, я выпрямила волосы, сняла с ширмы вешалку с одеждой и нарядилась. Затем нанесла макияж и к восьми вечера мы с Джаки поднялись на террасу, расположенную на крыше.

Терраса представляла собой сад, оснащенный электрическими гирляндами. Они подкрашивавшими ночные небеса кремово-белым сиянием, растягивая наружное пространство в длину и в ширину. Гирлянды были обернуты вокруг низковисящих ветвей деревьев, а из динамиков лились ремиксы на популярные треки.

«На серфе – голяком» – гласила надпись на его футболке, и я не смогла сдержать улыбку, невольно представив эту картину.

– Классная футболка, пупсик, – сказала я и когда он обернулся на звук моего голоса добавила: – С Днем Рождения!

Я передала ему в руки коробку, обернутую в самую яркую и ужасную подарочную бумагу, которую только смогла отыскать, а затем схватила его лицо ладонями и поцеловала прямо в губы. Спайк в образе Пристли[1 - Герой художественного фильма «Десятидюймовый герой» 2007 года американского режиссера Дэвида Маккея.] ухмыльнулся и аккуратно меня отпихнул.

Новости о том, что Ада состоит в отношениях, о которых никто и не подозревал даже, и о том, что она помолвлена – поразила меня как гром посреди ясного неба. Сказать, что это было неожиданно – ровным счетом не сказать ничего. Но в этом вся Делайт.

Ада сообщила мне все эти чудесные новости и познакомила со Спайком в один из прекрасных дней в начале октября, когда я приезжала домой на именины своей тети. Все вокруг было залито медовыми солнечными лучами. В прохладном, чуть сыром воздухе витали ароматы грибов и цветущих хризантем.

Я думала, буду ревновать свою Аду к Спайку.

Я думала, что придется привыкать к нему и если у нас не найдется общих точек соприкосновения, то молиться всем на свете богам, чтобы нас хотя бы при каждой последующей встрече друг от друга не воротило.

Но, к великому счастью, мы буквально с первых минут нашли общий язык и потом целый час проболтали о важном и всякой чепухе, так, будто были знакомы целую вечность. Словно мы все ненадолго расстались, вновь встретились и начали ровно с того самого места, где прервались. Я даже не ожидала, что Спайк мне настолько сильно понравится с учетом того, что в последнее время люди с каждым разом все сильнее и сильнее меня разочаровывают. И не было этому ни конца, ни края, пока Спайк не разорвал этот порочный круг и не вернул веру в то, что на свете еще не перевелись адекватные люди.

Ну а когда он подарил мне платок с бородатыми черепушками в банданах совершенно какой-то невообразимой ядерной расцветки, я окончательно убедилась, что он достоин места не только в нашей банде. Как бы банально это не звучало, но в тот вечер у меня возникло ощущение, что я обрела брата, которого всегда хотела, но которого у меня никогда не было.

Я уже забыла, когда видела Аду такой счастливой. Наблюдая за тем, как их «торкает» друг от друга я даже немного завидовала. Я слабо верила в то, что мне когда-нибудь в жизни повезет хотя бы в половину.

– Спасибо, Джейн. Ты хочешь, чтобы я взглянул на это прямо сейчас?

– О, нет. Лучше не на людях.

Сегодня, помимо дня рождения Спайка и торжества по случаю их с Адой помолвки был Хэллоуин, и почти половина всех присутствующих гостей нарядились в маскарадные костюмы.

Познакомив меня со своими будущими братьями в образах близнецов Крэй[2 - Близнецы Рональд и Реджинальд Крэй – гангстеры, контролировавшие большую часть организованной преступной деятельности в Лондоне на рубеже 1950-х и 1960-х годов.] – я так и не запомнила кто из них кто – и оставив Спайка в их компании, Ада в образе Марлы Сингер[3 - Марла Сингер – один из центральных персонажей романа американского автора Чака Паланика, выпущенного в 1996 году.] потащила меня знакомиться с остальными гостями, с половиной из которых я уже была отлично знакома.

Джон – отец Ады и Магдалена – ее будущая мачеха и владелица отеля мило беседовали с родителями Спайка в образах Хитклиффа и Кэтрин Эрншо[4 - Хитклифф и Кэтрин Эрншо – центральные персонажи единственного романа английской писательницы и поэтессы XIX века Эмили Бронте.]. Мама Спайка качала на руках крошку Колетт – новорожденную сестру Ады. Совсем недавно я узнала, что Дакота – мама Спайка, находится на третьем месяце беременности и весной в семье Спайка тоже ожидается пополнение. Мне также было известно, что отец Спайка отписал ему свой дом, где несколько лет назад погиб его младший сын от второй жены, с которой он впоследствии развелся и вернулся к матери Спайка. Да, в этой истории сам черт голову сломит. По итогу, родители Спайка снова сошлись и переехали в этот дом с привидением, а Спайк, Ада и их собаки: такса по кличке Мёрфи и русская борзая по кличке Порше живут у Ады.

Джаки в образе Сан[5 - Сан – главная героиня полнометражного аниме-фильма режиссера Хаяо Миядзаки «Принцесса Мононоке», выпущенного в 1997 году студией «Гибли».] и Эйдан в образе Марии-Антуанетты[6 - Мария-Антуанетта – королева Франции. После начала Французской революции была объявлена вдохновительницей контрреволюционных заговоров и интервенций. Осуждена высшим законодательным и исполнительным органом и казнена на гильотине 16 октября 1793 года.] хохотали над чем-то, что им рассказала Луиза – бабушка Ады по отцовской линии. Незнакомые мне дамы, все как одна, приветливо целовали воздух над моими щеками, а мужчины улыбались, оценивающе изучая меня с головы до ног.

Кратко побеседовав со всеми знакомыми и не очень гостями, я направилась к панорамному бару, заказала себе «Банановый дайкири» и с облегчением плюхнулась на мини-диван. Через некоторое время ко мне с обеих сторон подсели близнецы, сжав меня между собой своими бедрами. Я вытащила бирюзовый зонтик из коктейля, допила его одним глотком и приготовилась.

– Классная шляпа, – сказал один из них.

– Благодарю.

После перелета у меня совершенно не было никакого настроения наряжаться в фем-версию Капитана Джека Воробья как я изначально задумывала, но потом все-таки передумала. В основном конечно из-за того, что мне хотелось пофорсить в настоящей кожаной шляпе и умопомрачительных ковбойских сапогах.

– А сапоги… – Другой стукнул носком своих начищенных до блеска туфель по моему сапогу: – Просто песня. – Он переложил в левую руку апельсиновый фруктовый лед, а правую закинул на спинку диванчика.

Несмотря на то, что мы находились на крыше по которой разгуливал прохладный ночной ветерок, мне вдруг стало невыносимо жарко.

– Правда, что ты будешь работать у нас? – спросил, нахмурившись, первый, встречая меня холодным взглядом своих голубых глаз.

Они казались абсолютно одинаковыми в своих брюках, облегающих их бедра и белых рубашках с одинаково закатанными рукавами. Во взгляде того, что был с мороженым – горела искорка, в то время как другой выглядел более серьезным.

– Вроде как да.

Чуть ранее, когда я стояла, опершись руками о стеклянные перила и любовалась как солнце заходило за горизонт, окрашивая небо над океаном в пурпурные полосы, ко мне подошла Магдалена.

– Всегда хотела жить в месте, подобном этому, – сказала я и мы продолжили молча стоять еще некоторое время, любуясь открывающимся с крыши видом.

– Так оставайся, – сказала она. Я подумала, что это шутка, но она вдруг серьезно добавила: – Нам как раз требуется сотрудник на ночную должность. Не переживай, – добавила Магдалена, улыбнувшись, – там нет ничего сложного.

– Звучит очень заманчиво, но я не могу. Мне совершенно нечем платить за жилье.

– Мы поселим тебя в один из общих женских номеров. Всего двадцать процентов из твоей зарплаты автоматически будет уходить на оплату занимаемого места, остальное в твоем распоряжении.

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Всего несколько дней назад я взяла академический отпуск на последнем курсе учебы, потому что поняла, что мне необходимо сделать паузу. Чтобы понять, чего я на самом деле хочу от жизни и перестать наконец метаться туда-сюда, пытаясь поймать нужное мне направление в жизни.

Мне нужно взять себя в руки. Я с ужасом поняла, что по сравнению с подавляющим большинством окружающих меня сверстников – я зря трачу свое время. Мне было необходимо куда-то уехать, чтобы снова обрести мотивацию.

И вот уже сегодня я прилетела в Испанию, в роскошный городок Сан-Себастьян и, буквально перекинувшись парой фраз с главной управляющей отеля, практически получила работу и жилье. За то короткое время, что я была здесь, у меня создалось впечатление, что жизнь здесь текла спокойнее и легче, и что все здесь были счастливы и беззаботны, будто бы переживали из-за проблем намного меньше людей из других мест.

Вот, казалось бы: все так удачно складывается, но я все равно не чувствую себя довольной.

Не только Джаки меня не узнавала, я сама себя не узнавала. В последнее время мир кажется мне кораблем, забитым сумасшедшими людьми. На этом корабле нет никаких правил, все выглядит неправильным, и я не могу найти в нем значимого места.

Чем бы я не занималась, я ничего не чувствую. Где бы я не находилась, меня тянет куда-то еще. И в последнее время мне все чаще кажется, что я занимаю чужое место. Проживаю чужую жизнь. Занимаюсь чужими делами. Вот делаю я что-то, а потом думаю: зачем делаю? Для чего? Да и хотела ли вообще? Ответ чаще «нет». Я наблюдаю за другими: они постоянно чем-то интересуются, порхают от одной навязчивой идеи к другой, вот и я, глядя на них, боясь чего-то не успеть в своей жизни, упустить шанс, возможность – хватаюсь то за одно, то за другое. Но все это не приносит мне ничего, кроме раздражения, скуки и в конечном итоге усталости. И вновь апатия. Вновь лихорадочный поиск неизвестно чего. И снова полнейшее разочарование.

Я не могу понять, когда я перестала ощущать эту детскую непредвзятость и воодушевление из-за самых простых вещей. Когда я стала такой измученной и жалкой? Внутри меня все устало, будто мне не двадцать один, а что-то между «слегка за шестьдесят» и старческим маразмом. Я постоянно напоминаю себе, что жизнь в любой может стать намного хуже и что нужно чаще радоваться простым вещам. «Быть в моменте» как это сейчас часто говорят. Но это слабо помогает. Да, на некоторое время я прекращаю ныть и самоубиваться, но ровно до тех пор, пока безразличие ко всему происходящему не овладеет мной целиком.

Замкнутый лабиринт из которого нет выхода.

Да и не все ли равно где я проведу этот год? В Кембридже или тут, в этом сказочно-красивом городе, где, возможно, моя мятущаяся душа наконец найдет ответы на множество вопросов?

Я бы никогда не простила себе, упусти я такой шанс.

– По рукам.

Шаловливые пальцы того, что с мороженым, принялись теребить прядь моих волос и кажется он даже не отдавал себе в этом отчета.

Всякий раз, когда кто-то начинает производить какие-то манипуляции с моим телом, будь то даже простое поглаживание руки, это вводит меня в состояние покоя и приятной сонливости. Раньше я даже просила кого-то из подруг изрисовать мне руки или ноги. У меня была фантастически огромная упаковка гелиевых разноцветных ручек с блестками и мне нравилась прохлада чернил, когда их стержни касались моей кожи. Но всем быстро это дело надоедало. Кроме Кая. Тот это дело обожал. Изрисовывал меня черти чем, а однажды летом, пока я загорала, исписал всю мою спину и ноги картинками из «Камасутры», а на следующий день у меня были соревнования по плаванию. Я была готова его утопить. И я имею в виду именно это.

– О чем замечталась? – спросил тот, что грыз деревянную палочку от мороженого.

– Что? – непонимающе переспросила я.

– У тебя такое выражение на лице. Мечтательное. Вот я и спрашиваю, о чем мечтаешь?

– О том, как однажды я встану с кровати, хрустя своими костями, подковыляю к зеркалу, надену очки, гляну на свои обвисшие сиси и морщинистое, покрытое старческими пятнами лицо, прокручу в усохшем мозгу кусочки воспоминаний, улыбнусь своему отражению широкой, беззубой улыбкой и скажу: «Жизнь удалась!»

– Было бы чему обвисать, – сказал другой, медленно обводя взглядом помещение, будто стараясь зацепиться за что-то взглядом.

Я подалась вперед, похлопав ладонями по их бедрам.

– Мальчуки?, – сказала я, поднимаясь с диванчика.

– Ты куда?

– На поиски интереса, который я полностью к вам потеряла.




Глава 4


Мы все сидели за своими столиками, образующими по форме растянутую букву «Y».

– Может сыграем в прятки? – предложил один из близнецов.

– Где? – спросила Магдалена.

– У нас в распоряжении целый пустующий этаж, – подсказал ее второй сын.

На протяжении всего вечера я гадала, кто из этих двух негодяев проник сегодня к нам с Джаки в номер и каждый раз неизменно ловила себя на мысли «а не все ли равно?» На какой-то промежуток времени я забывала о них, но потом все вновь повторялось. Один раз я даже порывалась подойти и спросить напрямую, но вовремя осеклась. «Хорошо. Предположим, я узнала. И что дальше?» – задалась я вопросом, гоняя во рту кубик льда из очередного коктейля.

Размышляя над предложением, Магдалена отправила в рот шпажку с какой-то белой и очень нежной на вкус рыбой с оливками и лимоном.

– А почему бы и нет?

– Так, ребятки, я – пас, – предупредила Луиза. Она надела темные очки и сунула незажженную сигарету в рот.

– Я тоже пас, – уведомила ее сестра Дотти.

– Остальные играют? – спросил парень и, когда все согласно кивнули, продолжил: – Итак, нас семнадцать человек. – Он взял пустую бутылку из-под бурбона и приказал всем встать в круг.

– Погодите, – сказала Хайди, близкая подруга Магдалены. – Предлагаю того, кого не найдут – вознаградить. Так ведь веселее! Остальные ведь не против? – Она говорила с немецким акцентом, одновременно резким и очаровательным.

Все молча смотрели друг на друга. Было такое чувство, что все уже спали с открытыми глазами.

– Ладно, – неохотно согласился парень. – Тысяча евро?

– Милый. – Хайди схватила со стола наполовину пустой бокал и покрытые серебристым лаком ногти засверкали на свету как рыбья чешуя. – За такие деньги я с кровати-то не встаю.

Луиза улыбнулась ее словам, глубоко затянулась и выпустила струйки дыма через тонкие ноздри.

– Как на счет трех? – предложила свою цену Хайди.

– Ты не оборзела?!

– Выбирай выражения! – рявкнула Магдалена.

– Ты вообще на чьей стороне? – раздраженно бросил парень. – Я из своего кармана такую сумму платить не собираюсь.

– А про тебя никто и не говорит, – заметила Карлита – статная женщина с выкрашенными под седину волосами до лопаток. – Пусть платит тот, кто водит.

– Но это как-то… не совсем честно, разве нет? – спросила Ада.

– Почему? Чем лучше ты будешь искать, тем выше вероятность того, что твои деньги останутся у тебя в кармане. Все в твоих руках.

– Давайте не будем ругаться. Как на счет того, чтобы все участники скинулись понемногу? – спросил Джон. – Кому сколько не жалко.

– Поддерживаю, – произнес мужчина, имени которого я не запомнила, но знала, что он инженер химического производства. – Это хорошая идея.

Никто не возразил.

– Ну вот и чудненько! Наконец-то вы разродились. – С этими словами парень положил бутылку на пол и раскрутил.

Горлышко указало на его брата-близнеца.

– Постойте, – заговорил мужчина. Его звали то ли Васко, то ли Велэско. У меня ужасная память на имена. Да это и не суть важно. – Давайте обговорим правила.

– А что тут обговаривать? Можно перепрятываться. Можно прятаться на свой страх и риск по несколько человек в номере. Эм… Остальное все стандартно. Может кого-то интересует что-то конкретное?

– У вас же по всем этажам камеры? – обратился Васко-Велэско к Магдалене.

– Естественно.

– Предлагаю их отключить или закрыть на время.

– Это еще зачем? – поинтересовался Джон.

Мужчина ткнул длинным перстом в одного из близнецов. Как научиться их различать? Казалось, что у них даже складки на рубашках были одинаковыми.

– Чтобы вот у этого паренька не было соблазна сжульничать.

– Вэл, дружище, да разве ж я могу? – хитро улыбнувшись, спросил тот.

– Еще как. Все должно быть непредвзято. И чтобы было интереснее, свет в номерах не включать.

– Да это бред. Я про камеры. Так же не интересно, если знать, кто где спрятался. Что, мне одному эта идея кажется паранойей? – обратился к гостям парень, когда его никто не поддержал.

– Ну, раз у нас есть денежный приз… – Вновь встряла Хайди. – Вдруг в последнюю очередь ты будешь искать кого-то из своих подружек или брата и «не сможешь» найти. Чтобы так сказать в любом случае остаться в выигрыше. – Она изогнула свою идеальную бровь и уставилась на парня по лисьи изогнув губы.

Я переглянулась с Адой. Та стояла со скучающим видом. Похоже, ей, как и мне, тоже перехотелось играть. Казалось, что еще чуть-чуть, и она присоединится к своей бабушке. Устало плюхнется на стул. Задымит, забросив ногу на ногу и скажет, выпуская кольцами дым: «Дальше без меня. Я уже слишком стара для этого дерьма». Изначально прикольная идея превращалась в черт знает что.

Эйдан держалась немного в стороне от остальных и сливала в себя уже не первый бокал вина. На нее это было не похоже. От слова «совсем». На протяжении всего вечера она выглядела грустной, ходила с напряженным лицом, будто решала в уме какую-то сложную задачку. Телом она была здесь, с нами, смеясь и кивая где нужно, но разумом она была далеко. Надо будет обязательно с ней поговорить.

Джаки облокотилась задницей о стол. Будто почувствовав, что я обратила на нее свое внимание, она повернула голову и перехватила мой взгляд.

– Кто из них? – одними губами прошептала она.

Я непонимающе нахмурила брови.

– Близнецы. Кто? – также беззвучно повторила свой вопрос Джаки.

Я закатила глаза и отвернулась. С чего она решила, что кто-то из этих двоих непременно произвел на меня впечатление? Их типаж был совершенно не в моем вкусе. Мне нравятся кареглазые блондины. Голубоглазые рыжие мальчики, как бы хороши они не были, с ними и рядом не валялись.

– Ну вы и зануды. Ладно, брюзга. – Парень жестом подозвал Велэско. – Пойдем со мной.



Когда они вернулись, я взглянула на электронные часы на стене: нули выстроились в линию, превращаясь в полночь.

– У вас десять минут, – невесело сказал парень, на ходу запихивая в рот острый запеченный ролл в кляре. – Время пофло.

Все мигом ринулись к стеклянным лифтам. Прибыв на нужный этаж, мы с хохотом вывалились в коридор и рассыпались в разные стороны, точно конфеты из пиньяты.

Серые, с металлическим эффектом стены седьмого этажа украшали дизайнерские светильники, расположенные через равные интервалы. Я долго бегала по коридорам, возвращалась обратно, снова бежала вперед, за моей спиной звучал смех и хлопали двери.

Мы носились и прятались кто куда как тараканы при внезапно включенном свете. Заметив дверь с неприметными серебряными цифрами: 23 G, я резко остановилась, будто меня оттуда позвали, вернулась к ней, сжала пальцами изогнутую дверную ручку, повернула и толкнула дверь от себя.

Внутри было тихо и прохладно. Мебель и пол были покрыты защитной полиэтиленовой пленкой, но в ванной я заметила сложенную в стопку плитку, какие-то банки и инструменты.

Я огляделась, разглядывая темные силуэты мебели, глазурованные пылью, лихорадочно соображая, где лучше спрятаться. Выбор был невелик, но искать другой номер уже не было времени, поэтому я, заранее разочаровавшись, как следует подпрыгнула, пытаясь зацепиться пальцами за выступ в стене, но ослабевшие пальцы предательски соскользнули. Вторая попытка оказалась куда лучше, а третья – результативнее прочих. Не без труда я подтянулась, внутренне молясь, что не испачкала стены, пока, опираясь на них, пыталась взобраться в нишу в стене, которую дизайнеры сего интерьера наверняка считали весьма удачным решением.

Идея с самого начала была провальная, но если он не будет использовать фонарик, если осмотрит номер беглым взглядом и ошибочно решит, что здесь уж совершенно точно никто не стал бы прятаться по собственной воле, то в принципе у меня все еще были кое-какие шансы.

Буквально вжавшись в заднюю стенку, стараясь как можно сильнее слиться с темнотой, я принялась ждать.

Лежать пришлось довольно долго. К тому времени, как с той стороны двери послышались приглушенные голоса, все мое тело затекло, а в носу как назло предательски защекотало от пыли.

Дверь наконец открылась и в номер вошли несколько пар ног. Во всяком случае две пары. Я зажмурилась, чтобы не чихнуть и не выдать себя.

Я слышала, как кто-то проверял ванную комнату, раздвинув дверцы душевой кабинки. Затем почти сразу зашуршала пленка – видимо, проверяли под кроватью.

– Пусто, – произнес голос и тут же добавил: – Да прекрати ты меня лапать!

По звуку шагов было похоже, что в номере находился кто-то еще. Да сколько ж их тут?

– Думаю, тебе лучше все-таки вернуться наверх, – прозвучал другой голос, очень похожий на первый, а может это был тот же самый.

– Я в состоянии сама разобраться, что для меня лучше.

Хайди?

– Думаешь?

У моего лица настырно летала какая-то мошка. По ноге, кажется, пробежал паук. Мне стало жарко, а от разыгравшихся нервов все везде зачесалось.

Кто-то из них подошел к встроенному шкафу-купе и заглянул внутрь. Мошка приземлилась мне на щеку. В носу снова защекотало.

– Не притворяйся, что я тебе безразлична…

Послышались невероятно раздражающие звуки поцелуев.

– Хайди, ты напилась. Не надо. – Голос прозвучал так резко, что я вздрогнула и осознала, что до этого лежала словно ни жива, ни мертва.

– Люблю, когда ты такой грубый со мной…

Было ясно, что Хайди перебрала и теперь клеилась к одному из близнецов. А то и сразу к обоим. В моем положении разобрать их мышиную возню было не так уж и просто.

– Ай! – внезапно всхлипнула она.

– Сколько раз тебе можно повторять одно и тоже? Хватит, – спокойно, но твердо предупредил голос. Кому именно из парней он принадлежал, было не разобрать. – Это мое последнее предупреждение.

– Ты в нише смотрел?

– Да отвяжись ты!

Я увидела, как чьи-то пальцы зацепились за выступ буквально в сантиметре от моего лица, как вдруг кто-то из парней произнес:

– Хайди?

Пальцы отцепились. Тишина. Что там произошло? Шуршание шагов. Снова тишина.

– У нее пульса нет. Надо вызвать «скорую».

Я еще не понимала, что происходит, но знала, что моя жизнь уже никогда не станет прежней. Мое сердце застучало так оглушительно, словно было подключено к стереосистеме, и я внезапно почувствовала, что мне не хватает воздуха. Да еще этот зуд в носоглотке. Сдерживаться больше не было сил. Я старалась чихнуть как можно тише, но в этой оглушающей тишине мой чих прозвучал как ядерный взрыв.

На миг в комнате стало так тихо, что мне показалось, будто я оглохла.

– Что это было? – спросил кто-то из них.

Прятаться больше не имело смысла. Я выглянула из своего укрытия и почувствовала, как по затылку за шиворот сбежала струйка пота. Секунду мы все таращились друг на друга.

Факт обо мне: я в некотором смысле тормоз. В через чур стрессовых ситуациях, например, такое как это, я впадаю в подобие ступора и ощущаю себя словно спросонья, когда в голове не единой адекватной мысли, и ты словно бы не до конца понимаешь, где находишься. Подозреваю, что живи я в другое время – я бы вряд ли доскребла до своих лет.

– За что вы ее? – вырвалось из моего рта прежде чем я уловила смысл сказанных мною слов.

– Она любила смеяться над несмешным, – ответил мне один из них и тут же добавил: – Живо слезай.

Я стала переворачиваться на живот, но быстро поняла, что кровообращение в конечностях нарушилось из-за долгого пребывания в одной и той же позе.

– Помощь нужна? – заметив, что я мешкаю, спросил голос снизу.

– Обойдусь.

Чувствуя, как при каждом малейшем движении шею, руки и ноги нестерпимо покалывает, словно от уколов миллионов иголок, и сводит судорогами, я кое-как свесила ноги вниз и зажмурилась, приготовившись к прыжку. Я не надеялась устоять на бесчувственных ногах, но и не думала, что так унизительно рухну на задницу. Пока я поднималась с пола, я мечтала лишь об одном: чтобы земля разверзлась под моими ногами, поглотила меня, и я пропала без вести.

– Ты ничего об этом не знаешь, поняла? Тебя здесь вообще не было, – сказал один из парней, когда я наконец поднялась на ноги.

– Что вы двое задумали делать?

Я взглянула на Хайди. Она не наряжалась, на ней были темные брюки свободного покроя и верблюжьего цвета водолазка. В то, что эта женщина была мертва верилось с трудом.

Мертва.

Хайди была мертва, а я стояла и преспокойно разговаривала с этими двумя, вместо того, чтобы бежать и звать на помощь. Да еще и глаз не могла отвести от того, как она красиво лежала на полу в бесцветном свете луны. Я была совершенно очарована этим зрелищем. Со мной явно не все было в порядке. И, пожалуй, больше всего в сложившейся ситуации ужасало именно это.

– Номер 22 G пуст. Иди и тихо сиди там, – сказал он же, подойдя ближе ко мне.

Я отступила на шаг назад, дрожа от адреналина как осиновый лист на ветру.

– Ты. Никому. Ничего. Не расскажешь. Да?

– Вы убили ее.

Ладони вспотели, зубы стучали, и мне никак не удавалось унять эту дрожь.

– Это вышло случайно, – встрял второй. Голос спокойный, бесстрастный.

– Вы оба… – Я покачала головой и попятилась к двери. – Даже поцелуй в зад не заставит меня промолчать.

Я словно в замедленной съемке проследила, как в голубых глазах того, что советовал мне помалкивать, удивление сменилось злостью, и они словно покрылись инеем.

– А знаешь, что? Давай. – Произнес с улыбкой его клон скрестив руки на груди. Напряжение в комнате росло так, что его можно было потрогать руками. – Но я обещаю тебе, если ты сдашь нас, то мы утащим тебя на дно вместе с собой.




Глава 5


– Джейн!

Кто-то настойчиво тряс меня за руку. Я с трудом разлепила глаза и увидела Аду, сидящую на плечах у Спайка.

– Спящая красавица, ты все проспала, – сказала мне она, а затем громко прокричала: – Она здесь!

Минуту спустя в номер вбежали Джаки и один из близнецов. При виде парня на меня начала накатывать дурнота.

– Хайди выпала с балкона соседнего номера, – сообщила Ада мрачным тоном, после того, как Спайк помог мне слезть.

Ага, как же, выпала. Я мельком взглянула на парня. На его лице была с трудом скрываемая ухмылка. Ухмылка человека, который знает, что ему ничего не будет.

– Или ей кто-то помог, – тихо подметила Джаки, но кажется ее слов кроме меня никто не расслышал.

– Она жива? – спросила я, вздрогнув от вспышки фотоаппарата, когда мы вышли в коридор.

В номере криминалисты в белых спецкостюмах с крупной надписью на спине: «Судебно-медицинская экспертиза», с деловым видом ходили туда-сюда и снимали отпечатки пальцев. Где-то совсем рядом слышалось потрескивание рации. Я бросила взгляд на камеру наблюдения под потолком, прилипшей в углу осиным гнездом: на нее по-прежнему был натянут черный носок.

Ада глубоко затянулась сигаретой и ответила:

– Не знаю.

Да, вместо того, чтобы выйти из номера и пойти рассказать кому-то о случившемся, я постояла в коридоре, раздираемая сомнениями, но все-таки схватилась за прохладную металлическую ручку, вошла в соседний номер, вскарабкалась в точно такую же нишу и уснула.

Если у меня что-то не получается, если мне что-то сильно испортило настроение, если у меня проблемы, если в моей жизни происходит что-то из ряда вон выходящее… На все случаи жизни у меня есть одно проверенное средство: я ложусь спать. Как правило, после пробуждения я обнаруживаю, что проблемы не решились сами по себе, но по крайней мере я чувствую себя немного лучше и могу подойти рационально к поиску их решений. Беспроигрышный вариант, очищающий разум. И полезный, ко всему прочему.

Я не надеялась на то, что, когда проснусь, случившееся окажется лишь кошмарным сном, хотя, спору нет, мне этого ужасно хотелось и я бы многое отдала за то, чтобы отмотать время назад и сделать все возможное, чтобы предотвратить беду. Не могло быть и речи о том, что проблема такого масштаба разрешится сама собой. Хотя в каком-то смысле она разрешилась. Была вероятность, хоть и крошечная, что произошедшее меня никоим образом не затронет. Однако, что-то подсказывало мне, что ту кашу, которую заварили эти двое психов мне придется съесть вместе с ними. Всю.

Я оказалась в полном дерьме.

Пока мы шли до лифта, меня тошнило и казалось, что пол под моими ногами раскачивался, как палуба во время шторма. Через несколько минут мы поднялись на крышу, где музыканты складывали свои инструменты, а официанты убирали оставшуюся еду со столов.

Все остальные гости, выглядевшие слишком шокировано и взволнованно, уже находились здесь. Никто из нас не разговаривал. Только лишь одна Магдалена не стеснялась проявлять эмоции – ее глаза были заплаканными, пылающие щеки были в потеках туши, краешки губ выглядели вспухшими.

Когда через некоторое время на крышу вошли двое полицейских: женщина и мужчина, – следующие пару часов слились для меня в одно сплошное размытое пятно.

Женщина была миниатюрная и шустрая. Мужчина был уже не молод, но массивное телосложение, бритая голова и роскошные усы, с завитыми кверху кончиками, все еще придавали ему физически доминирующий облик. Пока его напарница давала своим коллегам или кем они там ей приходились короткие указания по рации, давая понять, кто здесь главный, он сочувственно улыбался нам.

Я наполнила себе стакан воды из пурифайера и подошла к стеклянным перилам, у которых стоял один из близнецов и внимательно всматривался вниз. Я проследила за его взглядом и увидела, как из отеля выкатили каталку с телом и погрузили ее в карету скорой помощи. Отсюда, с высоты птичьего полета, все казалось далеким и размытым, как будто я смотрела на все это погружаясь глубоко в воду. Получится ли у меня выплыть на поверхность до того, как я достигну дна? Я вдруг почувствовала, что сжимаю стакан так, что стекло вот-вот лопнет и заставила себя ослабить хватку.

Парень развернулся, но остался стоять на месте, опершись спиной о перегородку. Он держался спокойно, будто ничего не случилось. Я же вся издергалась, стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу и все время оглядывалась по сторонам. В темном небе, мигая красными и зелеными огнями летел самолет. Я проследила за ним взглядом и тоже развернулась лицом к остальным.

Женщина-коп в сером брючном костюме о чем-то коротко беседовала с Магдаленой. Ее руки механически перебирали какие-то бумаги, время от времени она кивала головой, но вслух ничего не говорила. Их разговор прервал телефонный звонок. Не прерывая своего занятия, она зажала телефон между ухом и плечом и молча что-то выслушала.

– Если будет что интересное, сразу звони мне, – бросила она собеседнику и тут же сбросила вызов.

А затем обвела всех нас пристальным взглядом.

– Я следователь Каро Россум, – наконец представилась женщина. – Мой коллега, – инспектор Фонойоса. Хочу сразу подчеркнуть, что никто из вас ни в чем не обвиняется. – «Пока что» мысленно добавила я. – Я всего лишь задам вам несколько вопросов, чтобы восстановить общую картину вечера и прояснить все факты. Мы постараемся закончить как можно скорее, но прошу вас, будьте терпеливы. – Она замолчала, давая нам время переварить информацию. – Но прежде чем поговорить с каждым из присутствующих в индивидуальном порядке, я хочу сообщить вам, что Хайди Брокман не погибла.

Я услышала, как парень резко и шумно задержал дыхание. Магдалена икнула. Ее долгий, безнадежный вздох перешел в стон, и по щеке поползла одинокая слеза, а затем вновь хлынувшие слезы, размазав тушь, побежали по ее щекам черными ручьями.

– Она находится в коме.

Я отвернулась и не успела облегченно выдохнуть, как вдруг почувствовала, что парень оказался рядом и заключил меня в объятья, крепко прижав к себе.

– Ш-ш, все будет хорошо, – сказал он, ласково поглаживая меня по спине.

Мне хотелось отпихнуть его от себя, но вместо этого я тихо прошептала:

– Ты переигрываешь.

– Вот увидишь, она очнется, – продолжал он мягким, убеждающим тоном, а затем шепотом добавил: – Не скрывай, что была в том номере, но скажи, что решила перепрятаться. В остальном делай, как договаривались.

С этими словами он отпустил меня, выдавив из себя ободряющую улыбку.

– Кто из вас Джейн? – спросила следователь, пробегая беглым взглядом по списку гостей у себя в руках.

– Это я, – ответила я, покрываясь липким потом.

– Пройдите, пожалуйста, для дачи показаний.

Закончив свой рассказ, я протянула руку и одним глотком допила из своего стакана оставшуюся воду. У меня было странное ощущение: словно Я-настоящая, как немой свидетель все это время стояла рядом и молча наблюдала за тем, как другая Я, та, которой Я-настоящая на время уступила контроль над своим телом, мозгом и речевым аппаратом – громоздила одну ложь на другую и тем самым спасала нас обеих от неминуемой гибели.

– Ранее вы были знакомы с пострадавшей? – Каро, не перебивая, все это время делала пометки в блокноте.

– Нет, я познакомилась с ней буквально несколько часов назад.

– Как бы вы описали ее поведение на вечере?

Я пожала плечами.

– Совершенно обычное для праздника. Она была активная и веселая.

– Так почему вы решили перепрятаться?

– Я вам уже сказала, – спокойно ответила я и вновь почти дословно повторила свои слова: – Я слишком поздно поняла, что когда входишь в номер, взгляд сразу падает на нишу в стене и не заметить меня в ней было просто не возможно. А больше там спрятаться было негде, и я решила перепрятаться. Правилами это было не запрещено. Я хотела выиграть.

– Почему вы выбрали именно соседний номер?

К чему были все эти вопросы?

– Времени было в обрез. Идти куда-то дальше было рискованно, меня могли застукать еще в коридоре. Я не хотела так глупо проиграть.

– Почему для укрытия вы выбрали точь-в-точь такое же место? – Она пристально всмотрелась на меня своими непроницаемыми глазами. Во рту стало сухо.

Да что она привязалась?

– Я не знала, что номер окажется точной копией предыдущего. Их отличие друг от друга состояло лишь в расстановке мебели и в том, что ниша на этот раз просматривалась хуже. Так что выбор был невелик. Лезть под кровать мне не хотелось. Я не очень-то люблю замкнутые пространства.

Кажется, в эту ложь она хоть и не слету, но все-таки поверила. Как и в предыдущие. Или сделала вид. Проклятье, за что мне это все?

– Вы не слышали никаких подозрительных звуков из соседнего номера или в коридоре? – спросила она, сжав потрескавшиеся губы и сузив глаза.

Я поймала себя на том, что сижу и смотрю на нее напряженная, как струна. Одежда под мышками взмокла. Сомневаюсь, что невинные люди так паникуют. Тому, кто не виноват, бояться нечего, правда? Я просто оказалась в неудачном месте в неудачное время. Вот и все.

Почему же тогда мне так страшно?

– Нет.

– Я могу с вами связаться, если возникнут еще вопросы?

– Конечно, – ответила я, с трудом проглотив ком в горле.




Глава 6



Гидеон

Все сидели вместе, но в то же время порознь, разделившись на небольшие группы. Джейн сидела в окружении своих подруг. Сидела, подогнув под себя одну ногу, другую согнула в колене, обвила ее руками и… улыбалась.

Почему, черт возьми, она улыбалась?

Она вообще в курсе, что улыбаться сейчас не совсем уместно? Может это такая реакция на стресс?

А может быть она сдала нас с потрохами?

Я отказывался в это верить, но казалось, воздух потемнел и сгустился от моих дурных предчувствий. Джейн откинула волосы, заставив их золотым каскадом рассыпаться по спине и плечам. Поймав мой взгляд, она отвернулась.

– Кхм. – Каро откашлялась, возвращая меня к реальности. – Итак, Гидеон Татум Хэйл, расскажите мне обо всем, что произошло на вечеринке и, пожалуйста, как можно точнее.

И я скормил ей свою ложь, напичкав ее мелкими деталями, но в меру, да так правдиво, что на мгновенье сам поверил в свои слова, а то, что произошло на самом деле, показалось мне не более чем выдумкой.

Я рассказал, как вместе с Даниэлем, которого я нашел самым последним не считая вышеупомянутых, мы решили осмотреть все номера по второму кругу и обнаружили в одном из номеров распахнутый настежь балкон. Решив удостовериться, что на нем никого нет, мы вышли на него и, рефлекторно глянув вниз, увидели там толпу народа.

– И тут мы поняли, что случилось что-то ужасное.

– И дальше вы с братом поднялись наверх к остальным гостям и сообщили об этом Магдалене Хэйл?

– Все верно. После этого она позвонила в «скорую», хотя люди внизу уже вызвали ее ранее и полицию тоже.

– А та девушка… Джейн?

– А что с ней?

– Почему вы не стали искать ее дальше?

– На какое-то время в этой суматохе мы напрочь забыли о ней. Только когда приехали ваши коллеги, мы занялись ее поиском.

– Кому принадлежала идея закрыть объективы камер видеонаблюдения носками?

– Велэско де ла Серна.

– Что вы можете о нем рассказать?

– Это старый друг семьи и партнер по гостиничному бизнесу.

– Остальные упомянули, что вы негативно отнеслись к его идее.

– Так и было.

– Почему?

Я взглянул на Велэско. Я единственный возмущался, услышав его дурацкое предложение. Я один был против. И что теперь? Если бы не он, нас бы уже везли в участок. Кто бы мог подумать…

– Попахивало паранойей.

Некоторое время следователь, наморщив лоб, обдумывала мой ответ, затем, откинувшись на спинку стула, произнесла:

– Почему носки?

– Мы были пьяны. Носки показались нам неплохой идеей и легкодоступным материалом.

Покончив со старыми вопросами, Россум перешла к новым. Я был весь как на иголках. Буквально на секунду я отвлекся, бросив взгляд на Даниэля, и тут же мне послышалось, будто Россум тихо, но абсолютно четко произнесла: «Ты лжешь». Я перевел взгляд на нее.

– Простите?

Она взглянула на меня так, будто собиралась вскочить с намерением перегнуться через столик и закричать, заплевывая мое лицо слюнями: «Я все знаю, слизняк! Лучше признайся сейчас или я сама выбью из тебя признание!», но вместо этого Россум спокойно повторила свой вопрос:

– Какие у вас отношения с пострадавшей?

У меня возникло почти что физическое чувство того, как ее слова наваливаются на меня невыносимой тяжестью. Она что-то знала? Не могла ли Хайди прийти в сознание на миг и в бреду что-то передать медработникам, а те – Россум? Теоретически могла. Вполне. Но это вряд ли. Иначе бы мне сейчас задавали совсем другие вопросы. Или мы как раз к ним подобрались…

– В хороших. Хайди – мамина лучшая подруга. Они дружат уже двадцать лет. Хайди часто проводила время у нас дома, когда мы были совсем маленькими, и мы постепенно сдружились с ней.

Так, Гид, ты сам себя закапываешь все глубже и глубже. Слишком много слов не по делу. Четкий вопрос – четкий ответ. Шаг в сторону, чуть больше ненужной информации, и твои же собственные слова будут использованы против тебя же самого. Следи за языком.

– Насколько сильно?

Мне совсем не нравилось, в какую степь пошел разговор.

– Достаточно сильно, чтобы считать ее членом семьи, – уверенным, чуть дрожащим от переживаний голосом ответил я и чертовски возгордился собой.

«Из меня бы вышел отличный драматический актер, – подумал я. – Может быть подать документы в театральный, когда это все уляжется?»

Эта неожиданная мысль согрела меня изнутри, будто я сделал глоток крепкого напитка и воспроизвела на меня потрясающе успокаивающий эффект.

«Размечтался, – встрял внутренний голос, почему-то ужасно напоминающий по интонации бессменного ведущего теленовостей. – По тебе плачет не театр, а одно специализированное заведение, где каждому подбирают удивительные рубашки…»

«Заткнись, – подумал я, а сразу после: – Ну вот, я только что велел заткнуться самому себе. Чертов псих».

Интересно, насколько сильно происшествие было похоже на несчастный случай? Думает ли об этом Россум? Возможно ли, что полиция сосредоточит внимание на чем-то, полностью отличном от истины?

– Была ли Хайди склонена к самоубийству? Может как-то вскользь говорила о трудностях, с которыми, возможно, сталкивалась в последнее время?

Ага, стало быть они рассматривают случившееся как попытку самоубийства. Чудненько.

– Я не уверен, но предположу, что в ее жизни что-то случилось несколько лет назад. Она стала другой. Мне кажется, она так и не пришла в себя с тех пор. Не знаю. Но вам обязательно нужно спросить об этом маму. Если кто и был в курсе ее душевного состояния, так это она.

– Вы не заметили в номере ничего странного? Следов борьбы, к примеру?

Я сделал вид, что задумался. Задумался над тем, что ж я маленький не сдох.

– Нет, ничего такого. – Я знал, что ее задача – задавать вопросы, а не отвечать на них, но все же отважился прощупать почву: – Вы предполагаете, что ее кто-то столкнул с балкона?

– Ей вполне могли помочь в этом. – Россум лукаво улыбнулась мне и продолжила что-то записывать в блокнот. Я не смог разобрать, что именно. Хотя очень хотелось.

То, что она ответила мне – было тактическим действием, знаком, что мы в одной команде. Пока. Пасом партнеру, шагом навстречу в обмене личной информацией: я тебе, а ты мне.

Но от ее слов я весь похолодел. Точно такие же слова произнесла Джаки, когда мы наконец «нашли» Джейн. Не дословно, конечно, но все же… Твою мать.

Могла ли Джаки знать что-то? Слышать? Нет, не могла. Совершенно точно нет. Я помню, что нашел ее в одном из номеров на противоположном конце коридора. Хотя она вполне успевала перепрятаться… Если так, то дело дрянь. Ее уже допросили, и она вполне могла, да что там, она наверняка поделилась своими сведениями с Россум! И та теперь сидела и забавлялась со мной, как кошка с мышкой, а пара полицейских у входа только и ждали от нее специального знака, дающего команду задержать меня.

Мне показалось, словно мое судно потерпело кораблекрушение и вот он я, из последних сил хватаюсь за раскачивающийся плот, который неумолимо уносит в открытое море.

Я ясно представил, как я сижу на скамье подсудимых, а потом – в тюремной камере и поймал себя на том, что мое учащенное дыхание можно вполне принять за доказательство вины.

«Сейчас бы помереть скоропостижно», – мелькнуло в голове.

В этот миг я был близок к тому, чтобы вскочить со стула и кинуться прочь, и только чудовищное усилие воли удержало меня на месте. Физически я был совершенно спокоен. Прямо бодхисатва. Но внутри я весь вопил и трясся от страха.

Успокойся, чертов параноик.

Женщина молчала, старательно записывая что-то в блокнот.

– Я могу еще чем-то помочь? – поинтересовался я, нацепив на лицо маску максимального участия.

Каро Россум оторвала взгляд от чернил, подняв голову, и на секунду пристально взглянула на меня. Я не был уверен, что она поверила хоть одному моему слову.

– Спасибо. Можете идти, – сказала она.

«На данный момент» – мелькнуло в голове.




Глава 7



Даниэль

Я обнаруживаю ее в бассейне, где она, в гордом одиночестве и в своем нелепом костюме плавает на спине. Джейн неподвижно лежит на воде, раскинув руки в стороны и смотрит в потолок.

Я неподвижно стою некоторое время и молча наблюдаю за девушкой. Вода вокруг нее так спокойна, что на одно мгновенье кажется, будто Джейн парит в воздухе. Она либо не знает о моем присутствии, либо игнорирует.

Я кладу телефон на бетонный бордюр рядом с ее сапогами и шляпой, сбрасываю туфли и снимаю носки. Затем, закатав штанины брюк до колен, сажусь и опускаю ноги в воду. Рябь на потревоженной мной поверхности воды касается Джейн, но она не обращает на это никакого внимания.

Здесь царит полумрак, тихо и прохладно. Я ловлю себя на мысли, что впервые за этот бесконечно долгий день в мои планы не входит самоубийство.

Джейн лежит на воде еще несколько минут, а потом она закрывает глаза и ее тело полностью погружается под воду. Она исчезает из виду, плавно достигая самого дна бассейна.

Я вижу, как она отталкивается от него ногами и, рассекая руками воду, выныривает на поверхность, пронзив водную гладь. Смахнув воду с лица и волос, она смотрит прямо на меня.

Смотрит так, словно ждет от меня каких-то действий.

– Ты всегда все портишь? – спрашивает она, облизывая воду с губ.

Мне жаль ее, ведь она погрязла в этом болоте вместе с нами. Из-за нас. Наверное, надо отблагодарить ее.

– У тебя такой вид… – Держась наплаву, медленно болтая ногами и посылая руками волны по воде, Джейн подплывает чуть ближе ко мне. – Будто ты убил человека.

Я резко передумываю осыпать ее благодарностями. Вместо этого я отталкиваюсь от бортика и полностью погружаюсь в воду. Вынырнув, я встряхиваю головой и внимательно слежу за девушкой.

Джейн настораживается, но не пытается отплыть подальше или выбраться из бассейна. Склонив голову немного в сторону, она с интересом следит за тем, как я начинаю неспешно сокращать разделявшее нас расстояние.

– Спасибо, – все-таки говорю я, но это получилось резче, чем я планировал.

И это явно не то, чего она ожидала. Несколько секунд Джейн смотрит на меня осовелым взглядом, будто не может вспомнить, где она находится.

Дернув головой, словно выйдя из оцепенения, она произносит:

– Знаешь, что мне в тебе особенно нравится?

Я не спешу с ответом. Мы начинаем плавать, неспешно кружа и старательно избегая прикосновений.

– Мой шарм? – в конце концов спрашиваю я.

– Ты гораздо умнее, чем может показаться на первый взгляд.

– Нашла время заигрывать.

Джейн останавливается в тридцати сантиметрах от меня. Мы напротив друг друга. Я смотрю на ее слипшиеся от воды длинные прямые ресницы, пока она медленно говорит:

– Только вот я искренне не понимаю, почему каждый твой новый поступок тупее предыдущего?

С этими словами она резко отплывает назад, выбирается из бассейна и, схватив свои вещи, уходит, оставив меня в полной растерянности.




Глава 8


Шторы были задернуты, но восходящее солнце пробивалось по краям тонкими полосками света, и в нем танцевали золотистые пылинки. Вчера вечером, после того, как у всех взяли показания, нас отпустили по своим номерам. К счастью, при этом нас – ну, по крайней мере меня, – не уведомили, что на время следствия, что ведется во всех направлениях, нам не рекомендуется покидать пределы страны.

Это был хороший знак.

Было еще слишком рано, но я больше не могла лежать в постели и разглядывать потолок. За ночь мне почти не удалось нормально поспать, я то погружалась в странные видения, то выныривала из них.

Я встала, стараясь не разбудить Джаки и направилась в ванную. Смыть с лица макияж после плавания в бассейне я не удосужилась, и теперь вокруг глаз у меня чернела размазанная тушь. Приведя себе в более-менее человеческий вид, я надела леггинсы, спортивный топ и, немного подумав, повязала на бедрах толстовку цвета бедер испуганной нимфы и тихо выскользнула из номера.

Можно было бы спуститься вниз по одной из гравийных дорожек, плавно спускающихся к пляжу аккуратной сетью, но для этого пришлось бы сделать большой крюк, точно как и до лестницы, врытой в склон холма, поэтому я воспользовалась узкой песчаной тропинкой, которую отыскала в зарослях неподалеку от отеля.

Трава была влажной от росы и попадала в кроссовки, пока я взволнованно спускалась на пляж, изгибающийся тонким полумесяцем. В столь ранний час вокруг не было ни души. Ни единая птица не летала в необъятном сизом небе, на котором еще были видны полная луна и самые яркие звезды. Ни единый звук не нарушал тишину и покой.

Я сделала гимнастику, разминая затекшие за ночь мышцы и отправилась на небольшую пробежку вдоль тонкой полоски кремового пляжа. А затем долго сидела на песке, глядя, как солнце поднимается над невозможно далеким горизонтом. Я не сводила глаз с водной глади, переливающейся искорками, когда солнце стало отражаться в воде, поднимаясь все выше и выше в небе. Оно делало воздух все горячее, пока я не почувствовала, что оно обжигает мои обнаженные плечи.

На обратном пути к отелю я заметила одного из близнецов. Он стоял, облокотившись о ствол высоченной пальмы, к стволу которой были прибиты небольшие дощечки. Я догадалась, что, если взобраться по ним – сверху откроется отличный вид на океан.

Либо моя паранойя разыгралась, либо все действительно указывало на то, что он поджидал тут именно меня.

– Доброго утречка, Воробушек.

– Доброе. – Я с недоверием покосилась на него.

– Я до последнего думал, что ты сдашь нас, – произнес он, когда я поравнялась с ним.

– Люблю создавать неправильное впечатление о себе.

Он выглядел еще совсем сонным и взъерошенным. Поверх не застегнутой мятой розовой рубашки с голубыми фламинго была накинута тонкая парка цвета берлинской лазури, подол которой едва прикрывал шорты из обрезанных светлых джинсов.

– Не хочешь прокатиться? – внезапно спросил он, когда мы проходили мимо парковки.

– Это еще зачем?

– Хочу тебе кое-что показать, – ответил он, запрыгнув в розовый «Кадиллак» 1959 года. В его манерах была какая-то вальяжность. Словно он давно понял жизнь и никуда не спешил.

– Ненавижу кабриолеты, – бросила я, скрестив на груди руки.

Иди дальше. Повернись и иди в отель! Тупица, он совершил преступление, следил за тобой, а ты стоишь тут и строишь из себя не пойми кого. Разворачивайся и немедленно уходи.

– Ты просто не каталась на моем.

Сесть в автомобиль к преступнику и поехать с ним ни свет, ни заря куда-то в неизвестном направлении? Да запросто. Я сама точно не поняла, почему согласилась. Возможно, это были банальные опрометчивость или любопытство. Возможно, он мне просто нравился. Где-то в глубине души. На самом ее дне. Под люком, что ведет в ее подпол. Я буквально физически ощущала подвох в его предложении, но почему-то от его слов в животе защекотало от азарта вперемешку со страхом: там кружили не бабочки, нет, – стервятники. Это было давно забытое чувство.

Почти всю дорогу мы ехали в гробовом молчании, однако, вскоре он попросил меня закрыть глаза.

– Закрыть глаза? После того, что ты сделал этой ночью?

– Ты это о чем?

– Не прикидывайся.

– Ты в самом деле думаешь, что я собираюсь с тобой что-то сделать? – спросил он, когда я продолжила молча буравить его взглядом.

Я не знала, тот ли это парень, что присоединился этой ночью ко мне в бассейне, но, если судить по его поведению – это был другой. Однако от этого было ничуть не легче.

– Ты странный тип. От тебя можно ожидать чего угодно.

– Хорошо, – сдался он. – Не хочешь закрывать – не закрывай. Но ты многое потеряешь. Решать тебе.

– Я точно пожалею об этом, – пробубнила я, сползая вниз на сиденье.

Мы вышли из машины.

– Ладно. Но если ты меня не будешь предупреждать о каждом моем шаге и что самое главное – каждом своем действии: я ударю тебя по самому драгоценному, сяду за руль и брошу тебя здесь.

– Договорились, – пожав плечами, согласился парень. – Разъяренный Воробушек.

– Силы небесные, как же ты меня утомляешь, – сказала я, вопреки своему здравому смыслу, закрывая ладонью глаза.

– Руку давай.

Я чувствовала сильный порыв ветра, пока парень осторожно вел меня куда-то за собой. Через некоторое время я почувствовала, что он остановился.

– Еще рано, не смотри. – Он отпустил мою ладонь. – Сейчас я приобниму тебя за талию, – произнес он и я поняла, что он встал позади меня. – Можно?

Услышав его слова, я чуть было не отняла ладонь от лица и не посмотрела на то, куда он меня привел. У меня зудело все тело от нетерпения.

– Ну рискни.

Я почувствовала, как он крепко обнял меня за талию. От такой внезапной близости волоски на затылке встали дыбом.

– Еще пару небольших шагов… Все! Стой. Теперь можешь смотреть.

Я открыла глаза и закричала бы, если б только страх не сжал мое горло. От увиденного перехватило дух – мы стояли на краю длинного, как змеиный язык, обрыва, а под нами был океан, напоминающий волнистое нефритовое одеяло. Я слышала, как волны бились о подножье скалы с такой яростью, что я могла почувствовать мелкие капельки на своих щеках даже на такой высоте. Слева от нас расстилался ковер зелени, отливающей на солнце малахитовым цветом.

От адреналина мороз продрал по коже, словно по ней ползали сотни муравьев. Сердце бешено забилось в груди. Страх комом стоял в горле и не хватало дыхания. Я схватилась за руки парня, как за спасательный круг, потому что мне вдруг показалось, что земля начала уходить из-под моих ног.

– Я боюсь высоты, – призналась я и с паникой взглянула вниз.

Пенящиеся волны сражались друг с другом, нападали, яростно вколачиваясь в изножье обрыва, а затем пятились назад, обнажая каменистые валуны, обласканные водой. Водоросли блестели в то краткое мгновенье, когда вода отступала, прежде чем накатить на них снова.

Ветер вдруг стал сильнее и мне показалось, что он забивает мне рот и не дает дышать. Перед глазами все вдруг поплыло, я словно вознеслась из собственного тела, лишилась плоти и дыхания, не в силах ни пошевелиться, ни сказать хоть слово. Все, что я слышала, свое судорожное и неровное дыхание. Мне казалось, что я стою на краю пропасти бесконечного падения.

– Я тебя держу, – сказал он мне на ухо, и его руки еще сильнее сжали меня в своих объятьях. – Хочешь уйти?

Осознание происходящего обрушилось на меня ледяной волной. О чем я вообще думала, когда соглашалась на эту авантюру? Но вот что странно: у меня не возникло желания вырваться и убежать. Равно как и хорошенько вмазать ему между ног за то, что он меня сюда приволок. Мне почти нравилось стоять там вместе с ним. Сама бы я ни за что на такое не решилась. Я испытывала странное мазохистское наслаждение.

– Нет. – Мой голос прозвучал хрипло. Я откашлялась и добавила: – Вроде терпимо.

– Когда мне плохо, я часто прихожу сюда и кричу.

Соленый ветер раскидывал мои волосы, отчего они хлестали нас по лицам. И кажется со мной приключилась тахикардия.

– Помогает? – спросила я, часто, прерывисто дыша.

– Да, становится легко и свободно. На время.

Стоило последнему слову сорваться с его губ, он задрал голову и заорал в небо. Его внезапный крик ударил прямо в мои барабанные перепонки. Я слушала, как ветер, подхватив его голос, размывал его, унося все дальше и дальше от нас.

– Попробуй. – Его дыхание щекотало мне ухо.

Я почувствовала жар, ползущий по задней стороне шеи. Парень дышал сбивчиво, его сердце стучало так громко, что на мгновенье мне показалось, будто это мое собственное.

Вдохнув полной грудью, я закрыла глаза и держала в легких морской воздух так долго, как только могла. Он напомнил мне запах гуаши. Я вспомнила, как совсем маленькая сидела на полу, макала мохнатую кисточку в банки с перемешанной гуашью и рисовала уродливых зверей на обратной стороне обоев, что остались после ремонта. Я вспомнила как красиво оседала краска в стакане с чистой водой. И вспомнила, почему однажды бросила рисовать на столько, что казалось, что уже никогда больше не вернусь к этому.

Подумав о неудачах, печалях, страхах и старых обидах, поселившихся в моей душе и постоянно напоминающих о себе тупой, непрерывной болью, я закричала что есть сил. Замолчав, я почувствовала, что мне как будто стало легче дышать. Словно я, измучившись, проходила весь день с застегнутым до последней пуговицы воротником, впивающимся в шею и в конце долгого дня, расстегнув все до единой пуговицы, – наконец-то смогла выдохнуть.

– Гляди, – громко произнесла я, медленно и осторожно поднимая в стороны одну руку за другой, доверяя парню свою жизнь, который, вполне вероятно, еще и суток не прошло, как почти убил женщину. Аплодисменты мне. – Мы как Роуз и Джек. – Я немного повернула голову, чтобы взглянуть на парня. Его лицо оказалось катастрофически близко. От него пахло… фломастерами? – Только Джек спас Роуз. – Его глаза смотрели прямо в мои. – А ты, боюсь, хочешь меня утопить.

– Очень смешно, – сказал он и еще сильнее прижал меня к себе, боясь ослабить хватку.

«Не начинай, – пресекла я саму себя. – Если бы он хотел убить тебя, то уже давно бы столкнул с края. К тому же, от плохого человека пахнуть фломастерами попросту не может», – додумала я и эта неожиданная и совершенно абсурдная мысль в конец меня успокоила.

– Нас любовь однажды на миг лишь коснее-ется, – тихо запела я, прикрыв глаза, позволяя поющему ветру нежно обвевать лицо и играть в волосах. Я услышала, как парень усмехнулся и на пару секунд уткнулся лбом мне в затылок. – Словно лучик света из тьмы… – Его левая рука отцепилась от моей талии, медленно скользнула по моей руке и коснулась ладони.

– Даже после смерти эта нить не прервется. – Неожиданно для меня он начал петь вместе со мной. – Ведь в ней продолжаемся мы…

А потом я почувствовала, как он набрал в грудь воздуха и поняла, что будет дальше. Я улыбнулась.

– Зна-ай! – закричал он.

– Ве-ерь!

– И пу-у-усть ты тепе-е-ерь не со мною-ю, – мы закричали в унисон, но уже намного громче и смелее, чем до этого, – но сердце стучит[7 - «My Heart Will Go On» – Celine Dion.]…

Когда наши легкие были опустошены, мы умолкли, слушая, как нашим крикам вторили парящие в небе чайки. Они парили над морем долгими, ленивыми кругами. Казалось, что им очень больно.

Я широко распахнула глаза и отважилась снова посмотреть вниз, не обращая внимания на участившееся дыхание. От эмоций и сильного ветра на глазах выступили слезы, но я улыбалась, понимая, что во мне что-то изменилось. Нет, страха я не лишилась, но теперь меня как будто больше ничего не сковывало.

С каждым новым вдохом я становилась свободнее. С каждым выдохом я становилась ближе к себе.

– Как тебя зовут? – спросила я, ощущая теплоту и силу парня, стоящего за спиной.

Я поймала себя на мысли, что жадно вдыхаю его запах и никак не могу надышаться.

– А это имеет значение?

Обратный путь мы проделали в молчании, слушая музыку. Когда зазвучала какая-то совершенно сумасшедшая песня в жанре регги-метал, парень выкрутил громкость на максимум и начал подпевать, ладонями отстукивая на руле ритм. В этой какофонии звуков мы подъехали к отелю. Было еще рано, и я подумала, что у некоторых постояльцев утром будет весьма скверное настроение.

– Гидеон, – сказал он, когда я вышла из машины, старательно делая вид, что ничего не было, что этот парень несколько минут назад вовсе не держал меня над пропастью. Что не чувствовал моего страха и не видел слез.

– Гидеон, – повторила я и вдруг почувствовала во рту вкус спелой клубники.



Я решила немного прогуляться, обдумать все, прежде чем вернуться к себе в номер и позавтракать. Я брела с восточной стороны отеля, когда заметила небольшой деревянный шалаш на дереве. Мне нравилось, что его выстроили вокруг секвойи, пробивавшейся стволом сквозь шатровую крышу.

Под деревом сидел бомж и, прищурившись сквозь густой дым трубки, разглядывал лежавшие перед ним карты с эротическим содержанием. Вдруг из кустов выбежал огромный попугай жако и с воплем «Чо вытаращилась, коза непокрытая?» побежал на меня, агрессивно растопырив в стороны серые крылья.

Сначала я потеряла дар речи, а потом поняла, что окончательно и бесповоротно влюблена.

– Рик! – гаркнул бомж. – А ну п-шел вон, негодяй!

Он кинул в птицу рваный шлепанец, но не попал. Я поняла, что он не целился, а лишь хотел припугнуть сорванца. Попугай, нахохлившись, резко остановился и, как ни в чем не бывало, гордо вышагивая, направился в другом направлении.

– Девушка, великодушно прошу у вас прощения, за столь неподобающее поведение моего друга, – обратился тот ко мне хриплым голосом завзятого курильщика. – Не хотите ли выпить со мной чаю? – Он указал на стоящую рядом кружку с кипятком, в котором плавало не меньше пяти чайных пакетиков «Липтон». – Пытаюсь завязать, – пояснил он и поскреб затылок.

– Вы гадаете на картах?

– Да, несмотря на то, что этот матершинник постоянно отпугивает новых клиентов. Хотите погадаю вам?

Я не верила в гадания. Для меня это были лишь знаки и символы, которые судьба или вселенная – уж не знаю, чьих эфемерных рук это дело, – посылает нам, чтобы некоторые из нас толковали их так, как им было удобно, а другие – придавали им значения, которые сами по себе абсолютно ничего не означали. Всего лишь фантазии.

Однако от моего внимания не скрылось, как практически умоляюще мужчина смотрел на меня в ожидании положительного ответа. Было понятно, что ему очень одиноко.

– А давайте.

– Как вас зовут?

– Джейн. А вас?

– Вильтон. – Он потянулся к моей руке и вместо того, чтобы пожать ее – сжал ее между своих грубых ладоней. – Очень приятно, Джейн, – сказал он, улыбнувшись. – Что хотим узнать?

– Взаимно. Будущее, – ответила я, усаживаясь напротив него.

Теплый ветерок любовно ласкал кожу. Вильтон быстренько собрал в кучку эротическую колоду и взял в руки какой-то мешочек. Вытряхнув из него карты, передал их мне:

– Перетасуйте.

На несколько секунд я прикоснулась пальцами к картам, водя по обтрепанным краям, по нежной гибкости состарившегося картона, затем тщательно перемешала колоду и передала Вильтону.

– Джейн, держите в голове вопрос, на который хотите получить ответ и укажите мне на одну карту, – профессионально произнес он, разложив таро на покрывале длинной дугой.

Я внимательно пригляделась к колоде, держа в голове один-единственный вопрос. Вскинув руку над картами, не дотрагиваясь до колоды, я указала пальцем на предпоследнюю слева.

– Эта карта, – произнес Вильтон, вынув из разложенной колоды выбранную мною карту и положил ее «лицом» вниз, – говорит о нынешней ситуации, о важной проблеме. Теперь выберите следующую.

– Вот эта, – сказала я, ткнув пальцем в центр.

– Эта означает препятствия, с которыми вы столкнулись. И последнюю.

Немного подумав, я щелкнула пальцами над картой с правого края дуги и Вильтон положил ее рядом с остальными двумя, тоже лицом вниз.

– Эта карта – совет, который дают вам карты, – сказал он и перевернул первую карту «рубашкой» вниз.

На открывшейся карте я увидела молодого человека в пестром одеянии. Закинутую на плечо палку, с которой свисал небольшой узелок, он придерживал одной рукой, а в другой нес розу, весело размахивая ею в воздухе. Глядя в небо он горделиво шагал к крутому обрыву, не обращая внимания на белую собачонку, вьющуюся у его ног. Все, что оставалось в душе от взгляда на карту, несмотря на яркие краски и обманчиво веселое настроение – была безысходность.

– Карта-ситуация «Дурак» или «Шут» говорит о незапланированных переменах в вашей жизни. Сейчас вы находитесь в самом начале нового цикла и у вас впереди новые возможности, начинания, отношения, в которых вам предстоит сделать важный выбор, – коротко пояснил Вильтон и перевернул вторую карту.

Карта открылась вверх ногами. Колесо, расположенное в середине карты, украшали различные буквы, знаки и алхимические символы. Сверху на колесе сидел сфинкс, слева вилась змея, а снизу его поддерживало какое-то существо, немного похожее на собаку. По углам карты были изображены – фигурки ангела, быка, льва и орла.

– Перевернутое «Колесо Фортуны» или «Колесо Судьбы» говорит о какой-то неудаче, препятствии на вашем пути. Возможно, вы совершили какую-то ошибку, что привела вас к душевному беспокойству и теперь из-за этого вы ощущаете себя опустошенной и несчастливой. Возможно, на вас повлияли некие обстоятельства, которые вы не в силах контролировать. Однако, не стоит отчаиваться, Джейн. Все еще может перемениться, – мягко сказал Вильтон. – «Колесо Фортуны» вращается постоянно, часто ввергая нас в крайности и противоположности. Исходя из этого, оказаться в нижней точке «Колеса» не так уж и ужасно, как может показаться на первый взгляд. Именно это «Колесо» может возвести вас на гребень успеха.

Отхлебнув чаю, Вильтон перевернул последнюю карту и в задумчивости поскреб густую бороду, из которой на покрывало и карты посыпались хлебные крошки.

На этой карте была изображена женщина с лунным серпом в ногах и свитком в руке, сидящая на троне между черной и белой колоннами.

– Так, последняя карта означает возможное направление действий и у вас это «Верховная Жрица». В раскладе на ситуацию такая карта может предупреждать о том, что вам не следует слишком активно вмешиваться в происходящее. Слишком большая активность с вашей стороны может принести вам вред и еще больше неприятностей. Карта советует выждать немного, позволить обстоятельствам самим измениться в благоприятную для вас сторону. Если на данный момент времени у вас существует некая дилемма, «Жрица» советует прислушаться к своему внутреннему голосу и собственной интуиции. Вы уже сделали правильный выбор, вам только осталось его осознать.

Пораженная слишком очевидным совпадением, я задумалась, соображая, что это в общем и целом могло для меня означать.

Ясно было одно – это не значило ровным счетом ничего хорошего.



– Как ты считаешь, Хайди действительно кто-то мог столкнуть с балкона? – спросила Джаки, пока мы вдвоем спускались в лифте на первый этаж.

– Нет, – ответила я, замешкавшись всего на долю секунды. – Думаю, она просто перебрала с алкоголем и потеряла ориентацию в пространстве. А ты?

– Не знаю. Представь только, что это может быть кто-то из них, – сказала она, когда мы вошли в ресторан и направились к столу, где уже сидели все остальные и добавила: – Абсолютно. Кто. Угодно. И даже ты.

Она слегка толкнула меня плечом и улыбнулась, я ответила ей тем же.

– Не забывай, тебя тоже пока никто не списал со счетов.

Здесь вкусно пахло деревом и специями, все время раздавались разные звуки с кухни: стук лезвий ножей о разделочные доски, шипение масла на сковороде, указания шеф-повара. Официанты возникали словно призраки из затянутой паром кухни, разнося еду.

Завтрак проходил в густой, тяжелой тишине.

– Ребята, а когда у вас начинаются соревнования по серфингу? – спросил Джон, пытаясь разбавить напряженную атмосферу.

– Через три недели, – ответил Гидеон.

Я знала, что это именно он из-за его розовой рубашки.

– Джейн, – начала Эйдан, – а ты не хочешь поучаствовать?

Ну спасибо. Все тут же посмотрели на меня так, будто бы им действительно был интересен мой ответ. Или они были готовы обсуждать что угодно, лишь бы не возвращать к теме случившегося этой ночью.

– Да я сто лет уже не серфила… – неуверенно начала я, поморщившись от воспоминания о том, как в последний раз сломала нос о доску.

– Если в турнире будут участвовать все, кто научился стоять на доске, – перебил меня Даниэль, – то это превратится в цирк.

Я глянула на него исподлобья и снова увидела все тот же ледяной взгляд, как бы говоривший, что дальше развивать эту тему не стоит.

– Что даст победа? – спросила я, обращаясь к Магдалене.

– Кучу денег, славу и шанс создать собственный спортивный бренд, – ответил Гидеон с набитым ртом.

Я несколько секунд пялилась на дрожащие на столе цветные рефлексы от графина с водой и лимонными дольками, расщепляющего солнечный луч.

– Куда нужно подать заявку?

– Даниэль! – Просияв, Магдалена обратилась к сыну. – Поможешь Джейн отправить заявку и выбрать доску?

Я видела, с какой силой он сжал в руках вилку и нож, и на секунду мне показалось, что он зашвырнет ими в меня.

– Конечно, – спокойно ответил он к моему изумлению. Отложив столовые приборы, Даниэль сложил под подбородком пальцы шпилем и встретился со мной взглядом. – Сразу после завтрака этим и займемся.



Через полчаса я стояла перед дверью номера 89 G и разглядывала нацарапанную на ней надпись: «Оставь надежду всяк сюда входящий», пока Даниэль открывал дверь своего номера.

Это был не номер – полноценная квартира в индустриальном стиле с его грубоватостью, темными красками в оформлении и преобладанием металлических фактур. В этом большом открытом пространстве в холодной цветовой гамме наедине с Даниэлем и его враждебным ко мне настроем, который я ощущала физически, я чувствовала себя очень дискомфортно.

Парень, не произнеся ни слова, поднялся на второй этаж, служащий спальней. Через перилла в виде арматуры я видела, как он подошел к рабочему столу и запустил компьютер. Я поднялась вслед за ним по матовой металлической лестнице со следами потертости на рифленых ступенях и подошла к гигантского размера кровати.

– Кому нужна кровать, рассчитанная на троих? – спросила я, особо не рассчитывая на ответную реакцию.

Однако его ответом мне было ухмылка и подмигивание. Кроме этой чудовищной штуки, стола с огромным монитором и полок, впритык забитых настольными играми, здесь больше ничего не было. Я живо представила, как братья сидят здесь ночами. Смеются. Несут всякую чушь. Стараются перехитрить друг друга.

– Заполнишь форму и отправишь ее на электронный адрес, указанный в конце документа. – Голос Даниэля оборвал мои мысли. Он уступил мне компьютерное кресло и спустился вниз, почесывая пыльную щетину на щеке.

Через несколько минут, заполнив и отправив заявку, я спустилась вниз и застала Даниэля, вальяжно сидящим в коричневом кожаном кресле и сосредоточенно затачивающим опасную бритву под песню «99 проблем» Джей-Зи. Замешкавшись на секунду, я направилась к выходу, как вдруг он окликнул меня:

– Куда собралась?

Парень прекратил свои манипуляции, положил инструменты на стеклянную столешницу, лежащую на спине у кричаще красного цвета женщины, стоящей на четвереньках, и снял с себя черную футболку:

– А как же поездка за доской?

– Я подумала, что ты собрался бриться, – ответила я, когда он вновь взял бритву и неспешно направился ко мне, проверяя подушечкой большого пальца ее остроту.

– Верно, – подтвердил он, продолжая наступать, вторгаясь в мое личное пространство.

Он приближался ко мне до тех пор, пока я не вжалась в стену. Подойдя вплотную ко мне, он уперся руками по обе стороны от моей головы и наклонился ближе.

– Только вот этим займешься ты, – сообщил он, почти нависая надо мной.

Даниэль прикоснулся к моей щеке кончиком бритвы, и я непроизвольно задержала дыхание. Он медленно провел им вниз до самой ключицы и от щекочущего ощущения я вздрогнула, словно дотронулась до оголенного провода.

– Должна же быть от тебя хоть какая-то польза за то, что я сюсюкаюсь с тобой, как с бестолковой младшей сестричкой? М? – произнес он в считанных сантиметрах от моего лица.

– Я в состоянии и сама прекрасно купить себе доску, – парировала я, оттолкнув его руку. – И я не просила ни твоей, ни чьей-либо еще помощи.

– Супер. Езжай и купи себе одноразовую дощечку за уйму денег, в то время как благодаря мне тебе достанется доска наилучшего качества, да к тому же практически задаром.

Он меня чертовски бесил, но он был прав. Качественная доска сейчас на вес золота, и перспектива потратить последние деньги на серф, который развалится на куски при первом же моем падении с волны меня отнюдь не радовала. Это будет унижение похлеще, чем бритье этого мерзавца.

– Ну, и что же ты выберешь? – спросил он, заметив мое замешательство.

– Перерезать тебе глотку. – Оттолкнув его, я направилась в ванную. – Если я попорчу упаковку, то не обессудь, – бросила я, схватив флакон геля для бритья, стоящего на раковине.

Хорошенько его встряхнув, я выдавила немного пены на пальцы и грубо растерла по щекам и подбородку парня. Затем взяла из его пальцев бритву и, натянув кожу, медленно провела лезвием по щеке, опасаясь не дай бог порезать этого придурка. Кто знал, какой фортель он выкинет?

Мне было крайне неудобно стоять сбоку и тянуться к его лицу, и я уже хотела попросить его сесть на стул, но он, будто прочитав мои мысли, схватил меня за талию и усадил на столешницу рядом с раковиной. От неожиданности и быстроты его действий я даже ахнуть не успела.

– Готов поспорить, – сказал он, раздвинув своими бедрами мои колени, – что так тебе будет гораздо удобнее.

Встав между моих ног, он положил руки на столешницу по обе стороны от моих бедер и наклонился ко мне так, что теперь наши лица были на одном уровне. Он был так близко, что я видела, как пульсируя, сужались и расширялись его зрачки, когда он разглядывал мое лицо. От этого мне стало не по себе, и все, чего я хотела, – чтобы все это как можно скорее закончилось.

– Ты боишься меня?

– А стоит?

Я протянула руку, открыла в раковине кран с теплой водой и смыла с бритвы гель, а затем поднесла лезвие к его горлу и слегка надавила на кожу.

– Я вовсе не такой монстр, каким ты меня представляешь.

Я не смотрела парню в лицо, но чувствовала, как он прожигал во мне дыру своим взглядом. Я надавила сильнее: ему еще не было больно, нет, однако на его месте мне бы уже было страшно вдохнуть. Затем еще и так до тех пор, пока не услышала резкий вдох и только после этого, удовлетворенная, я как ни в чем не бывало, ослабив давление, провела бритвой линию вверх по шее, соскребая с нее щетину.

– Что вы собираетесь делать дальше? – спросила я, стараясь не обращать внимания на исходивший от парня приятный древесно-цитрусовый аромат, вводящий меня в состояние близкое к эйфории.

Значит, это его нагого я видела у себя в номере. При воспоминании об этом у меня начали гореть щеки. И судя по всему это именно он плавал со мной в бассейне. Дела мои были плохи.

Даниэль возвел глаза к потолку, поморщившись, словно я была ему противна.

– Знаешь, что делают с теми, кто сует нос в чужие дела?

– Сбрасывают с балконов?

Мои слова повисли в воздухе облаком ядовитого газа. Воздух между нами уплотнился, наэлектризовался, как часто бывает перед грозой.

– Займись делом, – наклонившись ближе ко мне, произнес он, словно придушенным криком. Эта интонация была отлично мне знакома. – Хватит попусту сотрясать воздух.

– Вы ожидали, что ваша проблема в случае ее смерти исчезнет вместе с ней как пятнышко от дыхания на холодном стекле? – продолжила я, не обращая на него внимания. – Но она вполне может прийти в себя. И рассказать, что произошло там на самом деле. Вам будет уже не выкрутиться.

– Или не прийти в себя, – заметил парень с ноткой самодовольства в голосе. – А может и вовсе очнуться не в состоянии что-либо вспомнить. В любом случае, это не твоя проблема. Я повторяю, не лезь в это, веди себя тихо и все будет хорошо.

– Вы двое – полные отморозки.

– Можно подумать ты святая и когда ложишься спать, кладешь свой нимб на соседнюю подушку. – На какую-то долю секунды между нами проскочила искра высокого напряжения. – Еще одно слово на эту тему, и я откушу тебе язык.

– Ты не в том положении, чтобы разбрасываться подобными угрозами в мой адрес, – напомнила я, намекая на опасную бритву в моей руке.

Тот ответил мне драматическим вздохом:

– Ой ли. Мы оба знаем, что ты ничего мне не сделаешь.

Как же он раздражал меня своим поведением. Мне хотелось врезать ему. Поэтому я взяла и порезала его плечо. Не сильно. Это произошло так быстро, что, наверное, мы оба не до конца поняли, что именно только что произошло. Когда я увидела кровь, которая поползла вниз по его бицепсу, оставляя за собой, как хвост кометы, яркий след, – я испугалась. Я пожалела о том, что сделала, ведь от этого неприятного типа можно было ожидать чего угодно.

Даниэль нахмурился, наклонил голову и, все также пялясь в зеркало у меня за спиной, уставился на свое левое плечо. Рана была не глубокая, но наверняка после заживления на коже останется небольшой шрам. Так ему и надо. Будет смотреть на него, вспоминать обо мне и закатывать к потолку свои глаза, которые так и хотелось чем-нибудь проткнуть.

– Ладно. Сделала. – Даниэль отошел, открыл ящик под раковиной, достал бутылек перекиси водорода и полил на порез. – Возьмешь с полки пирожок, когда закончишь работу, – спокойно сказал он, вернувшись на прежнее место.

Я несколько секунд смотрела на порез и слушала, как шипит перекись, обеззараживая рану. Каким-то чудом мне удалось пробежать с завязанными глазами через минное поле спиной вперед и остаться невредимой.

– И что теперь? – спросила я, закончив. – Погладить ворох твоих рубашек? Приласкать?

– Не сегодня, – произнес Даниэль с улыбкой на губах словно карточный блеф и подошел к раковине чтобы ополоснуть лицо от остатков пены.



Как только мы вышли на парковку и направились вдоль рядов машин, каким-то внутренним чутьем я поняла, что из всех автомобилей, жарящихся на солнцепеке, именно черный двухдверный «Форд Мустанг Босс» принадлежит Даниэлю.

Всю дорогу мы ехали в гробовом молчании и ни разу друг на друга не взглянули. Прибыв на место, мы обошли небольшой магазинчик, напомнивший мне собой по цвету мятные пастилки, вокруг которого красовались доски для серфинга и зашли в здание, напоминающее гараж. В мастерской было шумно, пахло древесными опилками и лаком.

Я прошла в глубь помещения следом за парнем и увидела девушку, полностью сконцентрированную на формовке будущей доски. Не хрупкая, как модель, но мускулистая, фигуристая и жилистая.

Заметив Даниэля, девушка отключила шлифмашинку и сняла наушники.

– Снова ты, – вместо приветствия прохладно бросила она, стащив с лица респиратор.

– Привет, Мари-Энн, – улыбнувшись, сказал Даниэль, растягивая слова и махнул себе за спину: – Это Джейн.

Он двинулся к ней с явным намерением обнять.

– Привет, – поприветствовала она меня, оттолкнув от себя парня.

Судя по ее тону и манере, Даниэль давно перестал быть здесь званным гостем.

– Салют, – сказала я, чувствуя себя так, будто меня пытались устроить на работу «по связям».

– Ей нужна самая лучшая доска.

– И в чем проблема? Вон магазин. – Она махнула рукой в сторону темной двери, исписанной разноцветными мелками. – Выбирайте самую лучшую и покупайте.

– Зачем покупать, когда есть ты? – Даниэль закинул ей руку на плечо и заправил за ухо выбившуюся из пучка прядь волос.

– Да, как удобно, когда есть кто-то, на кого можно просто сесть, свесив ноги и поехать! Я что, по-твоему, похожа на гребанный рог изобилия?!

– Не кипятись! Ты же знаешь, я в долгу не останусь…

На миг я задумалась, чем же он намерен отплатить ей долг, уж не натурой ли? Но потом осеклась, вспомнив, что мне все равно.

Несколько бесконечно долгих секунд они меряли друг друга взглядами и в итоге девушка кивнула головой в сторону двери, а затем молча нацепила респиратор с наушниками и продолжила свою работу.

– Спасибо, – произнес Даниэль, чмокнув ее в щеку, но Мари-Энн на него даже не взглянула.

Он развернулся и направился в сторону двери, на которую указала девушка, бросив мне:

– Пошли.

В магазине из динамиков под потолком лилась музыка. Джек Уайт из «Белых полос» пел что-то про то, что мне следует собрать все свои неудачи в одну кучу, а он разберет ее за меня. Ах, если бы все было так просто, Джек. Несколько человек присматривались к гидрокостюмам. Парочка разглядывала доски, выставленные на витрине.

– Лоренцо. – Даниэль кивнул какому-то парню, объясняющему посетителю отличия софт-топа от шотрборда и лонгборда и направился к полкам с досками.

Несмотря на то, что Даниэль был высокий и мускулистый, ему пришлось изрядно постараться, чтобы снять с верхней полки доску, засунутую между несколькими другими.

– Держи. – Он передал мне доску насыщенно фиолетового цвета с яркими желтыми полосами по бокам. – Костюм выберешь сама.

– Почему именно эта? – возмутилась я. – Я ненавижу этот цвет!

– Ты еще захнычь.

– Осторожнее с этим, – произнес подошедший к нам Лоренцо, весело чавкая жвачкой. Он оттопырил свой указательный палец и ткнул им в мою доску, указывая на ее фиолетовую часть. – Это его любимый цвет.

К моему удивлению, Даниэль хохотнул глубоким горловым смешком и с силой пихнул Лоренцо в плечо, а парень пихнул его в ответ. От таких ударов я бы могла отлететь в другой конец помещения, но эти двое лишь стояли и смеялись, как психи.

Фиолетовый, стало быть. Да, с Даниэлем мы были слишком разными. Словно из разных миров. И не важно, на чьем языке мы общались – на его или на моем, – складывалось впечатление, что мы совершенно не понимаем друг друга. Я люблю зеленый и ничуть бы не удивилась тому, что он ненавидит его так же сильно, как я фиолетовый. Но в фиолетовом, как и в зеленом присутствует синий, поэтому, и у нас все-таки имелось что-то общее. Просто никто из нас пока не пытался это как следует поискать.

– Моя помощь нужна? – обратился ко мне Лоренцо, задумчиво потирая дневную щетину.

– Мне нужен костюм, – сказала я худосочному парню, облокотив доску о стену.

Не прошло и десяти минут, как он готов был хоть своего будущего первенца в жертву принести, лишь бы я уже сделала выбор и отстала.



Полпути, что мы ехали обратно, телефон Даниэля, лежащий на приборной доске, все время вибрировал, оповещая о все новых и новых сообщениях. В конце концов сдавшись, он взял его и, пробежав беглым взглядом по экрану, что-то быстро «настучал» в ответ. Через пару минут телефон в его руке снова завибрировал и вдруг машина резко замерла на месте. Меня швырнуло вперед, я уперлась руками в приборную доску, ремень безопасности больно вгрызся в грудь.

– Выходи из машины, – сказал Даниэль, быстро печатая что-то в ответ.

– Что? – спросила я в надежде, что мне послышалось.

– Мне нужно съездить в одно место. Без тебя, – быстро добавил он, все еще не отрывая взгляда от экрана мобильника.

– Почему я не могу поехать с тобой?

– Потому что я так сказал! Пошевеливайся. Я позвоню Гиду, он тебя заберет, – чуть мягче добавил он, заметив выражение негодования вперемешку со страхом на моем лице.

Несколько секунд я не двигалась, а затем отстегнула ремень, рывком распахнула дверь и вылезла из машины. Но, к сожалению, не успела как следует хлопнуть дверцей, как Даниэль нажал на газ, и его «Мустанг» тут же сорвался с места. Я смотрела на то, как он резко развернулся и проехал мимо меня в обратном направлении.

Я смотрела вслед автомобилю и все ждала, что он сейчас затормозит и сдаст назад. До меня все никак не могло дойти, что он совершенно серьезно оставил меня жариться в одиночестве на раскаленном пыльном асфальте посреди автострады.

Я молча шла по узкой твердой дороге, скрестив на груди руки. Тишину нарушало лишь тихое щелканье моих шлепок. Взгляды проезжающих время от времени водителей и их пассажиров жгли мне спину похлеще дневного солнца. Парочка притормаживали и предлагали мне такие суммы, которые я в своей жизни за час никогда и нигде больше не заработаю.

По моим примеркам где-то через двадцать минут к пыльной обочине на которой я сидела подкатил Гидеон.

– Поверить не могу, что он сделал это. Твой брат – настоящий кретин, – заявила я, сев в салон.

Гидеон не ответил, и я решила, что он разделял мое возмущение. Парень нажал на газ и двигатель неистово взревел, набирая обороты. Положив голову на руку, я вдыхала липкую сладость крема от загара и бездумно смотрела на мир, просящийся за окном, пока ветер играл прядью моих волос. На меня навалилась страшная сонливость, все снова стало казаться неважным и скучным.

Когда мы вошли в лобби, рядом с информационной стойкой стояла Магдалена.

– Черт, – прошипел Гидеон.

– Позволь узнать, почему ты не на своем рабочем месте?

Только сейчас я обратила внимание на то, что на нем были брюки и выглаженная рубашка. Похоже, чтобы вызволить меня из беды, ему пришлось бросить рабочий пост.

– Магдалена, – встряла я, – извините, но это я виновата.

– Ты же уехала с Даниэлем? Что произошло?

– Да, но… Ничего страшного. Мы поссорились, я разозлилась и попросила его остановить машину, когда мы возвращались обратно. Я думала, что доберусь сама, но пришлось звать на помощь Гидеона.

Минуту она разглядывала нас, пытаясь поймать на заговоре, но в итоге сдалась.

– Ладно. Джейн, если ты еще не передумала, пойдем оформлять документы о трудоустройстве. Кстати, чтобы не возвращаться, – она развернулась и направилась к боковой двери, цокая каблуками по плитке.

Магдалена приоткрыла дверь в маленькое помещение и моему взору предстали высокая спинка кресла с висящим на ней стального оттенка пиджаком, закругленный стол и три монитора, попеременно транслирующие изображения с камер видеонаблюдения из вестибюля, лифтов, на входе в отель и из большинства мест общего пользования.

Мужчина, сидящий в кресле, обернулся и коротко кивнул.

– Знакомьтесь, – сказала она. – Джейн. Тэкито.

На вид ему было лет тридцать максимум. И он был чрезвычайно привлекателен. Своей точеной азиатской внешностью он напоминал харизматичного главаря мафиозного клана, «управляющего» этим городом. Что он здесь забыл? Ему было самое место в домах моды или на съемках блокбастеров.

Кинув на меня полный снобизма взгляд, Тэкито протянул мне широкую ладонь с длинными, как у пианиста, тонкими пальцами:

– Рад знакомству, – произнес он низким, благородным голосом в котором не было и намека на эту самую радость.

– Взаимно.

– Собственно, вот суть твоей работы. Сидеть, следить за порядком. Смены два через два, так что время подготовиться к соревнованиям у тебя будет. Ну, не будем отвлекать Тэкито. Чуть позже он посвятит тебя во все подробности и нюансы.

Когда мы вышли, я бросила взгляд на Гидеона. Тот регистрировал какую-то пару на вселение, но, заметив нас, подмигнул мне и произнес одними губами «спасибо», когда я, чуть отстав от его матери, следовала за ней к лифтам.

Интересно, он уже догадывался о том, чем я собиралась заняться в свою же первую рабочую смену? Вероятнее всего, да. И что-то подсказывало мне, что мое занятие не увенчается успехом, однако, попытаться все равно стоило.




Глава 9


«Помешалась на тебе» группы «Heart» ревела из динамиков, когда мы всемером, втиснувшись в кабриолет Гидеона с откидным верхом, мчали на пляж. В то особое райское местечко, известное лишь местным. Я сидела впереди, на крошечном месте между близнецами, а сзади теснились Джаки, Эйдан и Ада, сидящая на коленях у Спайка.

Я смотрела либо вперед, либо влево, мимо профиля Гидеона: откуда открывался удивительный вид на город. Я рассматривала все вокруг: улицы, дома, людей, дороги, выворачивала шею, пытаясь разглядеть вершины гор, бесконечно тянущиеся ввысь и старалась не обращать внимания на Даниэля, чья рука была закинута на спинку сиденья и ее почти невесомое прикосновение жгло мне плечи.

Мы проезжали по живописной набережной, тянущейся вдоль пляжа, с рядами деревьев, скамейками и красивой белой балюстрадой. Я представила, как хорошо гулять здесь днем и вечером, любуясь прекрасными видами на холмы, переходящие у горизонта в горы, на залив и небольшой скалистый остров, и восхищаться закатами и уютной подсветкой на набережной в темное время суток.

Параллельно нам неслась машина, из открытых окон которой вырывались звонкий смех вперемешку с громкой музыкой и развевались по ветру невесомым шлейфом. Внезапный порыв ветра подхватил широкие полы моей шляпы и подбросил вверх. Ахнув, я потянулась к ней руками, но успела схватить лишь воздух и все, что мне оставалось делать: наблюдать, как ветер, играясь с ней словно с воздушным змеем, уносил ее все дальше и дальше, пока мы продолжали мчать по дороге вдоль побережья.

Палатки, наши вещи, припасы и пойло были запиханы буквально повсюду, где мы смогли найти хоть малейший зазор между нашими телами, отчего мы сидели, тершись друг о друга, как сардины в банке. У Даниэля на коленях стоял пластмассовый ящик с пивом, и когда он шевелил ногой, время от времени отбивая такт звучавших песен, острый угол ящика то и дело впивался мне в бедро, и я была уверена, что к тому времени, как мы доберемся до пляжа, у меня там будет небольшой, но весьма болезненный синяк. Это дико бесило, но я также понимала, что делать ему замечание было абсолютно бессмысленным занятием.

– Напомните-ка мне, – начала я, снова немного пододвинувшись ближе к Гидеону, несмотря на то, что и это было бесполезно. Каждый чертов раз, когда он лихо закладывал повороты то влево, то вправо, – меня сносило вдоль сиденья прямо на Даниэля, вжимая его в противоположную дверь. Мне это совсем не нравилось. Мне хотелось держаться от него как можно дальше. – Почему мы не поехали на двух машинах?

– Чтобы жизнь тебе медом не казалась, – ответил Даниэль смотря в противоположную от меня сторону.

Вскоре мы выехали за город на главную дорогу, оставляя позади себя его шум. Гидеон гнал все быстрее и быстрее, обгоняя машины слева и справа так, будто те стояли на месте. Мои ноги на протяжении всего пути неприятно липли к разогретому, немного потрескавшемуся кожаному сидению. Из-под коленных сгибов вниз по лодыжкам прямо в гольфы медленно скатывались капельки пота. Мне отчаянно хотелось добраться до места, выйти из машины и наконец размяться. Мне казалось, что по дороге я отдам концы от нервного напряжения, – так до места было далеко.

Мы свернули с главной дороги влево и помчали вниз по улице. Та все кружила и извивалась, становясь постепенно ?же и уже, пока нам не пришлось буквально протискиваться вперед. В конце улицы дорога сделала еще одну петлю, и мы въехали в подобие туннеля, образованного сплетающимися над проезжей частью – которая была чуть шире обычного тротуара – чрезмерно разросшимися кустами. Листва над головой была настолько густая, что свет вокруг казался зеленым. Лишь изредка в крошечных прорехах мелькало ослепительное солнце и играло солнечными зайчиками на наших лицах. Я улыбнулась про себя, закрыла глаза и запрокинула голову, подставив солнечным лучам лицо и шею, впитывая их тепло. Было так приятно и успокаивающе, пока я не почувствовала под своим вспотевшим затылком твердую руку Даниэля. Распахнув глаза, я так резко вскинула голову, что в шее неприятно хрустнули позвонки. Даниэль как ни в чем не бывало продолжал смотреть в окно, кончиками пальцев отбивая ритм песни по спинке дивана.

Гидеон свернул, следуя за изгибом дороги без опознавательных знаков. Мы оказались на идущей в гору неприметной дороге, петлявшей впереди в густом кустарнике. С правого ее края начинался пологий обрыв, от которого нас отделяли ограждения, не внушающие ни малейшего доверия. На горизонте, за линией пологих холмов, поднимались дымчатые выступы гор, а внизу лежала бухта города, изгибающаяся огромным оранжевым полумесяцем, похожим на ломтик дыни.

Авто, то притормаживая, то снова ускоряясь, катилось вниз по серпантину словно дождевая капля по стеклу и вскоре мы выехали на дорогу, упирающуюся в два невысоких ассиметричных бугра из непонятной насыпи, между которыми пролегал узкий проход, изрытый колеями от покрышек.

Длинная трава шаркала по бокам машины, пока мы осторожно ползли по выбоинам в земле. В конце концов, меньше чем через четверть часа, впереди показался широкий просвет и, пробравшись сквозь заросли, мы выехали прямиком на площадку из утрамбованной грязи. Неподалеку виднелась покрытая рябью ширь океана.

Поток прохладного бриза обдал мне вспотевшую спину, когда я наконец выбралась на свободу. Вдыхая аромат морского воздуха, я потянулась, разминая онемевшую поясницу и взглянула на небо: оно было устелено облаками, но все еще ослепительно голубое.

Со стонами наслаждения все вывалились из машины и принялись разгружать свои пожитки. Я взяла с заднего сиденья спальные мешки, сгрузила ношу к прочим вещам и принялась разворачивать полотно нашей палатки. Вдвоем с Эйдан мы воткнули шесты в зыбкий песок и согнули их в каркас. Пока мы с ней придерживали концы особо упертого шеста в песке, Джаки бегала вокруг, прикрепляя зажимы, пытаясь заставить палатку принять нужную форму. С остальным мы управились довольно быстро, потому что подошли Ада со Спайком и помогли нам вбить колышки и натянуть брезентовую ткань.

В десяти метрах от нас шумели волны океана. В небе таял белый след, который оставил за собой самолет. Из смартфона Гидеона, лежавшего на песке, через маленькую портативную колонку звучала музыка. Я расстелила на песке пледы и принялась помогать Аде с закусками, наблюдая за тем, как в метре от меня Гидеон рыл яму для костра. Этот человек накануне ночью пытался убить Хайди, а сейчас весело подпевал под музыку, которая как раз достигла кульминационного момента. Поймав себя на том, что слежу за ним со стиснутыми челюстями, я заставила себя отвернуться.

– Хочешь пить? – спросила Эйдан, протянув мне банку колы. Та блестела ледяной испариной, по ее красной поверхности скатывались капельки конденсата.

Я взяла в руку прохладную банку, потянула за язычок на крышке и сжатый газ с шипением вырвался наружу. Наблюдая за тем, как Гидеон принялся укладывать в вырытую яму связку дров в форме вигвама, собранную Даниэлем, я сделала пару ледяных глотков. Гидеон сунул в центр смятый фантик от батончика «Баунти» и поднес к нему спичку. Показались первые дымные струйки. Пока огонь разгорался, Спайк принялся выкладывать куриные крылышки и бедра, вымоченные в течении ночи в специальном соусе, на широкую железную решетку для гриля, а Даниэль тем временем надувал матрас с помощью маленького электрического насоса.

Пока я занималась нарезками, Ада выложила на небольшой железный поднос тонкие хлебные пласты и расположила его прямо над костром. Дождавшись, когда хлеб немного подрумянился с одной стороны, она сбрызнула его оливковым маслом и перевернула. Затем, сбросив хлеб в широкую тарелку, мы положили на каждый ломтик семги, пару колец свежего огурца и украсили каждый бутерброд веточкой базилика. Щедро посыпав закуску кунжутом, поставили тарелку на плед. Он уже нагрелся от жара костра и сидеть на нем было очень приятно.

В воздухе стоял запах соли, жареной еды и дыма. К тому времени, как мы приготовили на костре мясо – снаружи оно покрылось глянцевой хрустящей и сладкой на вкус корочкой, а внутри было таким сочным, что сок брызгал наружу, стоило впиться в мясо зубами – и насытились до отвала, солнце уже почти село: небо у горизонта было расчерчено яркими розово-оранжевыми полосами.

Спайк лежал на матрасе, устроив голову на коленях у Ады.

– Я никогда не пи?сал в общественный бассейн, – произнес он, захрустев ароматным перцем.

Мои зубы прорвали хрустящую жареную кожу и погрузились в сочное мясо. Я прикрыла глаза от блаженства, застонала и подняла свой стаканчик. Прожевала мясо и опрокинула в себя оставшийся глоток рома. Что было, то было.

– Будем! – Близнецы чокнулись своими стаканчиками и отпили намешанных ими коктейлей.

– Так-с. – Я выпрямила затекшие ноги, перебирая в уме возможные варианты. – Я никогда не мастурбировала под порно! – выпалила я, довольная собой.

Ада подняла руку над головой, и я шлепнула ее ладонь своей.

– Да ладно! – удивился Гидеон.

– Правда, – сказала я и почувствовала, как от жара пламени у меня горят щеки. – Признаться честно, я его никогда не смотрела. Если не брать в расчет эротические сцены из фильмов.

– И ты тоже? – недоверчиво спросил Гидеон у Ады, подкидывая в костер ветки.

– Лучший секс – тут. – Ада постучала указательным пальцем по виску. – Развивай воображение. И для потенции полезно.

Гидеон закатил глаза.

– А хентай считается? – поинтересовалась Эйдан. Щеки у нее разрумянились, золотые волосы разметались по плечам.

– А как же, – бросил Даниэль, добродушно усмехнувшись.

Когда пятеро из семи присутствующих выпили, наступила очередь Эйдан.

– Я никогда не целовалась с девушкой, – сказала она.

– Черт… – простонала Джаки и выпила.

– И как оно? – полюбопытствовала я, приглаживая ладонями выбившиеся из косы мелкие прядки волос, с которыми заигрывал ветер, заставляя танцевать их вокруг моего лица.

– Все равно что елозить губами по сырой свиной печени.

– Весьма исчерпывающий ответ, – произнес Гидеон, поморщившись, и задумался, озирая взглядом уплывающий осенний закат. – Я никогда не занимался сексом в церкви или подобных священных местах.

Ада со Спайком переглянулись, подняли стаканы и выпили.

– Рукоблудие в часовне, – пояснила она, пожав плечами.

– Может дальше поиграем в «правду или действие»? – предложила Джаки.

Я окинула быстрым взглядом присутствующих. На их лицах играли языки пламени, отражаясь на изгибах губ и подрагивая на ресницах.

– Раз все «за», то с вашего позволения начну я, – произнесла Джаки и опрокинула в себя остатки водки с соком. – Даниэль, правда или действие?

Свет пламени одинаково отражался в глазах обоих близнецов, заставляя их светиться и мерцать. Сейчас, когда они сидели рядом, я могла видеть, что они не были столь одинаковыми, какими казались на первый взгляд. Лицо Даниэля было чуть крупнее, а нос – длиннее, с легкой горбинкой. У Гидеона чуть приподнята правая бровь, будто мир не переставал его удивлять, а при улыбке левый уголок его рта поднимался чуть раньше, чем правый. И хоть глаза у них были одинаково голубыми, у Гидеона они улыбались, в то время как у Даниэля смотрели на мир с хорошо завуалированной агрессией.

– Правда, – с готовностью ответил парень, ошкуривая ножом тонкую веточку.

– Это кто-то из вас скинул Хайди с балкона?

На какое-то мгновенье повисла тишина, был слышен лишь треск костра да заключительные аккорды трека «Рот» группы «Bush», доносящегося из музыкальной колонки.

Ответный взгляд Даниэля был беспощаден. Я почувствовала, как лед начал скользить по моим венам, но не подала вида. Сидящий рядом с ним Гидеон заерзал на своем месте: ему такой поворот тоже не нравился. Он одарил Джаки взглядом, который сложно было истолковать, но выражать свое недовольство вслух не стал.

– Нет, – будто с трудом понимая на что именно она намекает, ответил Даниэль.

Я бросила взгляд на Джаки. Она сидела с таким видом, будто это была всего лишь неудачная шутка, но я все равно занервничала. Зачем она задала этот вопрос? Что-то видела? Как много, в таком случае, ей известно?

И даже ты.

Мне захотелось встать и окунуться в холодное море, чтобы отогнать панику и привести себя в чувство. Нет, бред какой-то. Я уже выдумываю. Она ничего не может знать. Не может. Да если она даже что-то и знает, мне-то совершенно не о чем переживать. Вся моя вина состоит лишь в том, что я промолчала.

Тогда почему же меня не покидает чувство, что я имею ко всему непосредственное отношение?

– Джейн? – позвал Даниэль, выводя меня из задумчивости.

Кто бы сомневался.

– Действие, – ответила я, всматриваясь в извивающееся пламя костра, искры которого прыгали в воздухе под музыку. Внутренности в моем животе беспокойно сжались в тугой узел в ожидании унизительного испытания.

– Поцелуй любого из присутствующих. – Он нагнулся над костром и пошевелили ветки.

Как оригинально. Для меня выбор был очевиден. Передо мной сидело трое парней, один из которых был занят, а другого я ненавидела всеми фибрами своей души чуть больше, чем третьего. Бьюсь об заклад, Даниэль рассчитывал на то, что я поцелую кого-нибудь из подруг, но такого удовольствия я ему ни за что не доставлю. Я допила остатки своей разбавленной водки, поднялась и поняла, что напилась по полной программе.

Сгустились сумерки, пейзаж вокруг растворился в слоях теней и на небе уже стали видны первые звезды. Он пристально смотрел на меня, когда я опустилась рядом с ним на колени и медленно приблизила свое лицо к его, облизнув пересохшие от волнения губы.

Горящее пламя играло яркими вспышками на его коже, отбрасывая причудливые тени от ресниц и волос. Я закрыла глаза и поцеловала парня, представив себя актрисой, которая всего лишь играла свою роль. По-настоящему, полностью отдавшись ощущениям.

Его полные губы были мягкими, с горьким алкогольным вкусом. Он запустил руку мне в волосы и притянул ближе, проскользнув языком мне в рот. После нескольких секунд, которые тянулись словно год, я мягко отстранилась, прикусив и оттянув нижнюю губу Гидеона и, прежде чем вернуться на свое место, устремила взгляд на Даниэля, – его лицо было совершенно пустым.

– Даниэль. Правда или действие? – спросила я, усевшись на своем месте.

– Действие. – Он осушил стакан, резко опрокинув оставшееся на дне спиртное себе в рот.

– Завтра пойдем в салон и набьем с тобой одинаковые татуировки. Какие – выберу я.

– Размечталась. – Глаза парня приняли жесткое выражение, но тут же уголки его губ тронула едва заметная улыбка. – Дизайн выберу я и это не обсуждается.

– Даже не рассчитывай, – отрезала я, вызывающе уставившись ему в глаза. – Выберем друг другу. На меньшее я не согласна. Либо ты соглашается на это условие, либо я разнесу по округе, что Даниэль Хэйл – мокрая курица. – Я скрестила на груди руки, буравя его взглядом. Я знала, что он согласится, ведь его репутация была ему ой как дорога.

Все притихли, наблюдая за нашей безмолвной стычкой. Мне показалось, что тень с лица Даниэля исчезла, хотя, возможно, дело было всего лишь в том, что его освещал свет от костра.

– Всю жизнь мечтал… – Оторвав от меня взгляд и вернув на лицо обычную маску безразличия, Даниэль окинул взглядом окружающих. – Джаки?

– Действие. – Джаки сидела, опершись на переносной холодильник и уткнув подбородок в ладонь.

Пока Даниэль придумывал для своей жертвы нечто покаверзнее, Ада подалась назад, сцапала упаковку «Капитан Блэк» и выбила себе сигарету из пачки. Даниэль с хитрым прищуром наблюдал за тем, как она сунула сигарету в угол рта, подожгла. Ее янтарные газа выглядели особенно завораживающе в озарявших ее лицо оранжевых вспышках света. Она с нескрываемым наслаждением вдохнула, запрокинула голову, выдула тонкую дымовую струю в небо.

– Затуши сигарету пальцами, – внезапно подал голос Даниэль.

Ада, услышав реплику Даниэля, сначала ошарашенно уставилась на него, затем перевела взгляд на Джаки. Та рассеянно вертела на пальце кольцо с хромдиопсидом. Будто безмолвно о чем-то с ней договорившись, Ада сделала пару глубоких затяжек и передала Джаки недокуренную сигарету. Дым вился вокруг, цепляясь за пустоту.

Джаки взяла сигарету двумя пальцами, послала Даниэлю обескураживающую улыбку, затем открыла рот и затушила тлеющий уголек об язык.

Мать честная. Кто-то охнул. Гидеон поперхнулся. Даниэль сощурился, будто его походя оскорбили.

– Эйдан? – как ни в чем не бывало спросила Джаки, отхлебнув минералки. Если ей и было больно, она этого не показывала.

– Действие, – ответила Эйдан, немного подумав.

– Расскажи историю, за которую тебе очень стыдно.

Пока Эйдан размышляла над тем, какую историю нам поведать, Даниэль передал по кругу веточки, что настругал, и мы начали нанизывать на них маршмэллоу. Сунув свою палочку в жар костра, я наблюдала, как зефир начал плавиться, чернея по краям от пламени.

– Эйдан? – позвала Ада.

Та сидела словно в трансе и не сводила глаз с белых, желтых и оранжевых всполохов в костре. Я помахала рукой перед ее лицом, возвращая подругу к реальности.

– В общем… – Эйдан глубоко вздохнула и обвела взглядом круг. – Ничего интересного я вам не расскажу. Когда мне было лет девять, родители купили мне мой первый в жизни телефон. – Мне пришлось напрячься, чтобы разобрать ее слова сквозь плеск воды, шипение огня и гудение в ушах от выпитого алкоголя. – Я помню, что в то время все вокруг, словно помешанные, безвылазно сидели в социальных сетях и постоянно с кем-то переписывались. И я не стала исключением. Реальных друзей у меня тогда не было, поэтому я решила, что это не плохой шанс завести виртуальных. Я создала страничку под липовым именем в Фейсбуке, начала добавлять всех в друзья, сидела там безвылазно. Но я ошибалась. Переписки у меня тоже особо ни с кем не заладились. Но вот однажды мне написал один парень. По тому, как он общался со мной, я сразу поняла, что он старше меня. Может лет на пять, но тогда такая разница в возрасте казалась словно пропастью. У нас завязался диалог, в котором я стала выдавать себя за ту, которой на самом деле не являлась. И через некоторое время он попросил меня скинуть ему фото. Я стеснялась, да и знала, что свои фото слать кому попало не стоило. Поэтому вместо того, чтобы сказать ему, что я пока что не хочу высылать ему фотографию, я решила сфотографировать девушку из маминого глянцевого журнала. Он мне ответил, что знает, что это не я. Боже, мне было так стыдно. Я думала, он прекратит общение, но он снова попросил мое фото. Настоящее. Тогда я пошла на кухню, где мама готовила ужин и сказала ей: «Давай я тебя сфотографирую?» Не знаю почему, но мне тогда показалось забавным, что увидев на фото тридцатипятилетнюю женщину, он поймет, с кем все это время вел пошлую переписку и испугается. Похихикивая, я открыла наш чат и уже было собралась загрузить туда фото, но пальцы зависли над кнопками. Я поняла, какая я глупая идиотка и заплакала. Я была готова сквозь землю провалиться.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67861245) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Сноски





1


Герой художественного фильма «Десятидюймовый герой» 2007 года американского режиссера Дэвида Маккея.




2


Близнецы Рональд и Реджинальд Крэй – гангстеры, контролировавшие большую часть организованной преступной деятельности в Лондоне на рубеже 1950-х и 1960-х годов.




3


Марла Сингер – один из центральных персонажей романа американского автора Чака Паланика, выпущенного в 1996 году.




4


Хитклифф и Кэтрин Эрншо – центральные персонажи единственного романа английской писательницы и поэтессы XIX века Эмили Бронте.




5


Сан – главная героиня полнометражного аниме-фильма режиссера Хаяо Миядзаки «Принцесса Мононоке», выпущенного в 1997 году студией «Гибли».




6


Мария-Антуанетта – королева Франции. После начала Французской революции была объявлена вдохновительницей контрреволюционных заговоров и интервенций. Осуждена высшим законодательным и исполнительным органом и казнена на гильотине 16 октября 1793 года.




7


«My Heart Will Go On» – Celine Dion.