Книга - Декабристы, не вернувшиеся домой

Декабристы, не вернувшиеся домой
Мария Петрова


Полное погружение и глубокий скачок в будущее помогает людям найти иной мир, построенный на магии и восприятие человека, в котором они успевают наделать кучу грязных дел. Но суть совсем не в проблемах людей. Пятнадцатилетняя Элиза Стоун, выросшая в грязном старом провинциальном городке, встречает взрослого, предлагающего ей обучение и проживание в лагере, где она сможет не только изучать историю, но и самостоятельно находить утерянные артефакты, некогда принадлежавшие ее миру. Предложение кажется Лизе интересным, она соглашается. В лагере она находит друзей и родственные души, все идет хорошо, до одного странного события, в центре которого оказывается директор лагеря.

Мир Элизы крутится вокруг одной неясной картины с мутным прошлым и непонятным будущим, что приводит ее не только к новым знакомствам, нет, к нечто большему, к открывшейся из ниоткуда правде и огромным достижениям, но найти ее не так легко.





Мария Петрова

Декабристы, не вернувшиеся домой





Глава 1. Самый большой обман.


Все сказки начинаются одинаково. Только это не сказка. Это жизнь, полная горем, разочарованием и ненавистью ко всему, что движется. Это очень грустная сказка с печальным концом, где все погибнут от рук злого короля, принц не спасет колдунью, а дракон не падет от властной палочки феи. Здесь все наперекосяк, и никто даже не догадывается, что даже в самых простых вещах мы сильно ошибаемся, что все может быть иначе. Люди, никогда не знавшие своей истории, как оказалось, самые опасные. Войны, начиная с Великого Ледового Побоища, и заканчивая Второй Мировой, учили людей, только вот никому нет до этого дела. Они бросили прошлое на произвол судьбы, недооценив его, что стало большой ошибкой. Я, как ребенок, проведший детство и юность в исторической полуразрушенной библиотеке, знаю, что демократия – это ошибка, не дающая нам сейчас есть настоящую еду, и оставившая детей без учебно-образовательных заведений. Они назывались школами. Пишется, что там дети, красиво одевающиеся в белые чистенькие наряды, сидели за деревянными партами, писали в тоненькие книжки, тетрадки, конспекты, примеры, записывали буквы… Что они делают сейчас? Ах… как я люблю Настоящее. Сейчас подросткам с 12 лет разрешается носить оружие, якобы для самообороны, хотя когда детям 2007 года исполнилось по 12, на улицах стало опасно, они работают на фабриках, танцуют кукол в театрах, сейчас за это хорошо платят, как за новый вид искусства, они пишут картины грязью и продают за бешеные деньги искусствоведам. Все на детях. Мир теперь в их руках. Мне кажется, нам осталось недолго это терпеть. Мы вскоре рассыплемся, как горка из пепла и мир, наконец, будет свободен.

На эМайл стрит стало совсем опасно ходить. Но иначе мне не попасть в библиотеку. Ее они, на удивление, не трогали. У тебя есть два выхода: либо ты идешь с внушительной пушкой, показывая, что опасен сам, либо в обход. Я люблю рисковать, даже если все знают, что со мной лучше не шутить. В обход почти никто не ходит, поэтому я иду напрямик. За старыми нефтяными канистрами прячутся подростки, все знают меня по шагам. Я не держала их в страхе, я просто знала то, что не знали они. Они верили, что даже если меня пристрелить, моя душа переселится с другое тело, и я устрою им. Ах, глупые недоучки. Хотя они не учились в принципе.

Вдруг я увидела взрослого в конце улицы. Странно, потому что никто сейчас в библиотеку не ходит, поэтому он тут только чтобы переубивать всех нас. Я направила на него пушку и пошла быстрее. У него не было оружия.

– Что тебе тут надо, поганый взрослый? – спросила я, подойдя к мужчине, не сводя с него автомат.

– Вы Элиза Стоун? Хах, интересно, в честь чего это тебя так навали? – усмехнулся он.

– Понятия не имею. Говори, что тебе нужно, и я прострелю тебе башку. И зовут меня Лиза!

– Ну-ну, Лиза, я обезоружен, если ты убьешь меня, это будет как минимум подло.

– Ты меня этим не купишь. Говори, какого черта ты приперся! – у меня начинало закипать.

– Спокойней. Ты тут живешь? – он указал на здание библиотеки.

– И что с того?

– Родителей у тебя нет?

Лучше бы они сдохли.

– Им плевать на меня.

– Значит, ты полностью принадлежишь себе?

– Ну и что? Да, полностью. А ты откуда слова такие знаешь?

– Я из министерства по лагерям. То есть я слежу за специальными учреждениями, где такие детки как ты отдыхают и знакомятся с такими, как они.

Говорил он это, не шутя. Я даже начала ему верить и опустила пушку, но сжимала ее по-прежнему сильно, готовая направить дуло.

– Зайдем?

Я направилась в библиотеку. На третьем этаже переобулась в домашние пушистые тапочки с барашками и накинула махровый халат, там было прохладно. Мужчина сел за стол и окинул взглядом полки, стеллажи, вплотную заставленные книгами.

– Неплохо ты тут обустроилась. Даже плита газовая есть!

– Портативная.

– Ты готовить умеешь?

Я засмеялась в голос.

– Что?! Что можно приготовить на этой штуковине?!

– А вроде бы в библиотеке живешь. И что ты с ее помощью делаешь?

– Кипяток.

– Круто. Но не готовишь?

– Да нет же!

– О, ну, тогда, у меня есть, что тебе показать.

Он подошел к плите и включил ее. Поставил на голубые огоньки небольшую железную тарелку и залил водой. Вода нагрелась и начала испаряться. Тогда он достал из кармана пакетик и высыпал оттуда желтый порошок.

«Ну все, – пронеслось у меня в голове, – сейчас он будет травить меня ядовитым газом и я умру»

Но порошок превратился во что-то желтое и мягкое. Он снял тарелку с плиты и, достав из того же пакетика палочку с длинными зубьями, попробовал получившуюся желтую массу.

– Солоновато, но нормально. – Он протянул мне вилку.

Я взяла это и попробовала. Это было не так уж и дурно, на яд не похоже, иначе он бы не стал это есть. Я с удивлением глотала пищу. Такого я еще не пробовала. Я не рассказала вам самого интересного. Это о еде. Все началось с того, что в магазине люди покупали карточки с нарисованной едой, кидали в кипящую воду, и она превращалась в настоящую еду. Но это было очень калорийно и многие умирали от ожирения. И тогда они придумали нечто «фантастическое», еда не превращалась из карточек в пищу (но людям все равно). Она оставалась намоченной вкусами и запахами, схожими с настоящей едой, и ее можно было есть как настоящую. Ты чувствовал вкус, запах, даже, порой, не понимал, что жуешь картон. Места они занимали немного, несварение ученые решили тем, что сразу сыпали в раствор для карточек таблетки, которые не имели запах и вкус. Идея всем пришлась по душе и в скором времени, лет за 20, человечество на 90% отказалось от таких ненужных вещей, как готовка и холодильники в том числе.

То, что я ела сейчас, было невероятно вкусно и немного необычно, но я не подала виду. Доев все, я села за стол.

– Знаешь, что это было?

– Что?

– Картофельное пюре.

– И там меня будут кормить тем же?

– Ну, немного иначе, но картона не будет.

– Почему я должна тебе верить? Я не настолько глупая, чтобы ехать с непонятно кем, в фиг знает какой город.

– О, это вовсе не город. Это лес, там много деревьев и есть речка.

– С водой?

– Ледяной. Иногда теплее. Готовят профессионалы, учат тебя тоже обученные люди.

– Не роботы?

– Там нет ни одного робота. Там почти нет электричества. Тебя никто не сможет отследить и находиться там можно будет без оружия.

– Обойдешься. А…

– Кровати есть. У тебя будет свою кровать. В твоей комнате. И соседом, разумеется.

– А без соседа можно?

– Да не волнуйся, там ребята хорошие. Они такие, как ты. Выживают своими силами, воду кипятят, знают, что такое книги. Некоторые даже читают.

– Почему я должна туда ехать?

– Ты будешь сидеть и гнить в этой дыре?

Сидеть и гнить в этой дыре мне не хотелось. Да, пожалуй, развиваться надо. Нельзя перечитывать эти книги еще на раз.

– Так и быть, но если ты меня убьешь…

– …а вот это уже на моей совести. Итак, завтра в пять утра будь собрана. Не бери много книг, только самые любимые. Самое важное. Ясно?

– Да.

– Меня, Кип если что зовут.

– Ладно.

Он скрылся за лестницей. Я пошла в сердце этажа. Он был настоящим лабиринтом, поэтому, чтобы найти мою спальню в окружение шкафов – великанов, надо было еще умудриться, и не потеряться. Попутно я брала книги фантастики, которые реально уносили меня вдаль от этого чумного мира в страну идеальных мыслей, чистых идей и мимолетных грустей, мои любимые, с которыми было не жалко провести время.

Людям жалко терять время на книги, поэтому они забыли их. Но не я.

В библиотеке было тихо. Я лежала на большой круглой кровати из четырех – пяти мягких матрасов, над этим я постаралась и попыталась создать себе настоящее ложе. Вокруг меня – сборище книг, энциклопедий, романов… я словно в раю. Сомневаюсь, что тот лагерь предложит мне что-то подобное. Я вообще не верила Кипу и не верила не во что в этой жизни. Где моя вера и надежда? Умерли, пока я убивала во имя самообороны в 2018. Да, пускай мне тогда и не было 12, но я уже на половину жила в библиотеке.

С такими мыслями я уснула прямо одежде, обложившись книгами и забыв на завтра завести будильник…




Глава 2. В боулинг с Удачей.


Наутро меня разбудили взрывы, где-то поблизости, звуки сирен, мигалки. Я подошла к окну. Взорвался жилой дом, заселенный людьми с семьями. С добрым утром, Лиза. Плачь, оплакивай друзей, помогших тебе выжить три года назад, но в лагерь ты поедешь. Делай, что хочешь, но…

Из машин начали выпрыгивать люди в черных пуленепробиваемых костюмах и в шлемах. Убить их можно было только атомной бомбой. Это были охотники. Они охотились легально на тех, кто смел идти против закона, и жить в свое сраное удовольствие. Я давно была у них на крючке и вот, они меня нашли. Я быстро натолкала вещи в сумку, примяла книжками и выпрыгнула из окна. Посадка была не самой мягкой, но думать мне было некогда. Они услышали это и побежали за мной. Ах да, я не сказала. Еще один факт, почему их нельзя убить – это киборги. Даже если ты очень попытаешься, ты не пробьешь железную броню. Хотя иногда попадаются люди, но это если очень повезет.

В пять утра на улицах, конечно же, пустынно. Дети спят или грабят, только одна я бегу по улице, рассыпая вещи по дороге. Пули летят мимо головы. Ах, эти идиоты никогда не научатся стрелять. Крутой поворот за ларек и я в защите. От робота очень легко скрыться. Он не воспримет тебя, если ты тихонько скользнешь и скроешься из виду. К моему сегодняшнему счастью, все были киборгами. Они встали как столбы, не зная, что делать и, в конце концов, прыгнули в подъехавшую машину.

Потом взрыв с новой силой. Это был не жилой дом, не магазин, не фабрика… Это была библиотека. Мой родной дом, который стал одной большой могилой для всех книг, что там находились. Я вышла из – за ларька. Она пылала. Скоро все будет в дыму.

– Вот черт! – крикнула я и пнула свою же сумку. Теперь она мне не нужна. Я села на землю и уткнулась лицом в колени.

– Эй, девчуль, ты чего такая кислая? – высунул голову из маленького окошка продавец с рябым лицом. – Денег что ли нет на… – я его пристрелила.

Через пять минут возле того ларька остановилась черная машина. Я даже не знала, откуда такие у нас в городе. Но когда из нее вышел Кип, все сразу стало понятно.

– Вставай.

– Я никуда не поеду.

– Тебя никто не спрашивает. Поднимай свой зад, и поехали, автобус отправляется через полчаса.

– Какой еще автобус?! Ты не видишь, у меня горе!

– Так, ладно, – Кип поднял меня за локоть, и я уже не стала отпираться. Сумку он грубо кинул на заднее сиденье. Это меня и выбесило.

– Ты хоть представляешь, что там?

– Пристегивайся.

– Там были мои книги.

– Пристегивайся, я сказал. Олег не тормозит на поворотах.

Олег. Русский. По лицу уже можно было понять. Серьезный мужик. Я усмехнулась и пристегнулась.

Вскоре, благодаря скорости Олега, мы выехали из этого чертового района, и для меня началась совершенно новая жизнь. Люди любили оставлять все в прошлом. Иногда – можно. Даже мне.

Как только мы выехали из злополучного района, дома стали выше, тучи от фабрик не такие серые и темные, воздух чище и люди красивее. Я всю жизнь сама жила за ширмой, сама того не зная. Мир не так плох, как мне этого хочется. Все совсем не плохо.

– Самое страшное обычно творится внутри больших городов. – сказал Кип с заднего сиденья. – Знаешь, сколько детей мы оттуда вывезли.

– Не больше, чем из этого.

– Из этого только двоих.

Если бы тут был кто-то стоящий, я бы давно об этом уже знала.

Перед входом в небольшой вокзал у меня забрали вещи и все оружия. Их было больше, чем они ожидали. Кип вздохнул, как будто он всю ночь пахал, и повел меня через большой зал. По углам расставлены горшки с цветками, а в середине стулья. На них люди. Беженцы. Они всегда тут были и будут. Потом он резко повернул влево, и мы пошли по длинному большому коридору, обделанному дорогим и искусным камнем. Я такого еще не видела. В конце он вывел меня на небольшую площадку, находившуюся на улице, где уже стояло прилично ребят. Кто сидел на скамье рядом, кто стоял и болтал с другими, кто просто терял время.

Когда появился Кип, все сразу закопошились и поспешили занять самые лучшие места. Я тоже села, у окна. Рядом со мной сидел зеленоволосый мальчик. Ну да, лето началось, почему бы и нет? Лет ему было немного больше моего, хотя выглядел он моложе. Сразу видно, ехал он не в первый раз. Перекидывался фразами с ребятами. Да, похоже, я была единственной, кто ехал в первый раз, кроме той рыжей девчонки спереди, которая не с кем не разговаривала и не общалась. Среди них не было воров, кукол, участников каких либо банд или сект. Просто самые обычные ребята. Ну, все, включая даже этого с зелеными волосами.

Всю дорогу мы ехали тихо. Кто-то общался на пониженных тонах и тихо посмеивался, все остальные либо спали, либо читали старинные книги.

Мы приехали к месту часам к 12. За это время я успела прочитать половину книги и начать засыпать, но резкая остановка разбудила меня, я ударилась о сиденье спереди, и пришлось проснуться. Тормозить их дельфины учили?

– Оп-с, простите, ребятки, – сказал водитель, и все начали выходить.

Когда я спрыгнула на землю со ступеней, Кип, ждавший меня там все время, схватил меня за локоть и оттащил в сторону.

– Как прошла поездка?

– Тупой вопрос.

– Ладно. Видишь вон того мальчика? – Кип указал на мальчика в толпе с черными кудрями. Он смеялся больше всех и одевался как-то слишком уж по-черному. Но взгляд у него был позитивным.

– И?

– Это Филип Кук. Он будет твоим гидом на этот год, пока ты не освоишься и не привыкнешь. Филип! – позвал он его. Филип мгновенно повернул голову и подбежал к нам.

– Да, мистер Маккруз?

– Это Лиза. На тебя возлагается большая ответственность. В этом году ты ее проводник, понятно? Ты сможешь?

– Вы еще сомневаетесь во мне? – он улыбнулся во все тридцать два своих белых зуба.

– Отлично, я верю в тебя, – сказал он и пошел от нас.

Минуту Филип ничего не говорил, только разглядывал, улыбаясь уже не так широко, потом сказал:

– Первый раз, да? Волнуешься?

Я поколебалась с ответом.

– Мне пообещали обучение, остальное меня не интересует. – ответила я.

– И даже общение?

– Здесь есть библиотека?

– Две.

Я посмотрела на него, чтобы понять, смеется он или нет.

– Одна принадлежит книгам до 18 века, вторая – после. Если тебе интересно, у нас есть сегодня свободное время.

Ну, конечно. Как будто я куда-нибудь с ним пойду. Смешно.

– Нет, спасибо, я воздержусь, – выдавив из себя саркастичную улыбку, выплюнула я. Он никак на это не отреагировал. Видимо, привычный.

Ужасно стоять в стороне от всей толпы и чувствовать себя совсем одним, хотя рядом с тобой стоит такой же человек и немного дальше такая же обычная девочка, но ты не сможешь заговорить не с одним из них, потому что твои принципы, с которыми ты устал бороться, твои комплексы и твое мировоззрение мешают тебе жить и существовать так, как хочется именно тебе. Хотя, я даже не пыталась им противостоять. Мы отлично сжились вместе.

Рыжая девочка, устав на меня смотреть, подошла ко мне и оттащила немного дальше от автобуса и Филипа. Он, как мне показалось, даже не предал моему исчезновению никакого значения. Моя уверенность в безопасности резко пошатнулась и была готова упасть и разбить себе голову о паркет, но что-то удержало ее.

– Ты ведь Лиза? Элиза Стоун? – сказала она, ведя меня дальше.

– А ты Мать Тереза? – фыркнула я.

– Я, вообще-то, тебя спасаю. Я Макс.

Девочка с мужским именем. Почему бы и нет? Тогда я была готова к странностям, особенно при знакомствах с людьми.

Лицо Макс было усыпано веснушками, а волосы чуть ли не пылали, настолько рыжей она была. Эта излишняя рыжесть была ей очень к лицу. Лицо у нее было белым, с непрекословно прозрачной светлой кожей. Глаза говорящие. Она не доверяла никому здесь.

– Здорово, зачем я тебе, Макс?

Не доверяла Филипу, по большей мере. Он к тому времени заметил, что я с ней, но, почему – то, доверял ей.

– Не понимаю, зачем Кип решил присоединить тебя к этому уроду Филипу.

– Почему уроду?

Конечно, я знала, почему он урод. Любой дурак бы догадался.

– Поймешь по ходу дела. Держись лучше меня. Откуда ты?

– Из противного местечка. Еще хуже, чем обычные города. А почему так много вопросов?

– Просто ты тут новенькая, надо бы ввести тебя в курс дела, – я открыла рот чтобы, заикнуться лишний раз о Филипе, но она сразу же перебила меня, словно поняв, что я хочу сказать. – Филип мало чем тебе поможет. Ну а тебе надо набраться терпения, – она улыбнулась.

Вот тут я начала понимать, точнее, убеждаться в том, что бесплатный сыр действительно только в мышеловке.

– Но ты не волнуйся, ты привыкнешь, и все будет нормально. Ты ведь любишь приключения?

Не люблю, когда все мои чувства и намеренья видно на лицо. Я не умею врать и пару раз чуть не умерла из-за этого. И сейчас я чувствовала, как накатывающая волна паники и страха моментально меняет мое выражение лица.

– Только вот не надо тут панических атак, а то и меня и тебя моментально вышвырнут отсюда. Эй, если Кип взял тебя, то значит, он знал, что делает и уж точно не обрек тебя на смерть, ясно?

Я попыталась сделать лицо попроще. Подкатывающий страх стал тише, но все равно чувствовался где то под кожей.

Автобусы остановились возле начала леса между полем и небольшой станцией, за которой стоял густой, но очень красивый лес, верхушки деревьев которого чуть ли не доставали и не рвали прекрасную небесную синеву. В моем заповеднике (как я любила называть место, где я жила, заповедник хищных страусов), солнце освещало город очень редко и только по праздникам. Когда люди уходили с заводов на праздники, и закрывать небо было нечему.

– Часто тут такое небо?

– Постоянно. Иногда бывает дождь. Ты наверняка любишь гулять под дождем? – она окинула меня взглядом. – Такие как ты, наверное, постоянно нарушают запреты родителей.

Я выдавила из себя смешок.

– Были бы у меня родители, я бы обязательно так и делала.

– Ты живешь без них?

– М-да. И мне очень даже комфортно. А что, в Калифорнии родителей не лишают родительских прав?

Я решила поиздеваться, по Макс было видно, что она из хорошей семьи и довольно-таки неплохо живет.

– Вообще-то я из Австрии. Из детского дома.

Я почти не удивилась.

– Почему у тебя такие черные волосы?

– Я не крашусь.

– Я знаю. Это из-за климата?

Ну да, климат у меня не самый лучший был.

– Можешь не волноваться, здесь лучше не станет.

– Надеюсь.

Я стояла и разглядывала ребят, с которыми мне придется жить и находить общий язык. За всю жизнь мне удалось подружиться с четырьмя друзьями, которых убили на следующий же день. Тогда мне было всего 12, и я только начинала узнавать жизнь. С тех пор мне больше не хочется испытывать чувство вины перед кучкой тел и, тем более, заводить друзей.

Отряд, если это можно так назвать, содержал в себе типичных подростков, жертв уличной жизни, как называла это мама, парочку, не отпускающую руки друг друга ни на секунду, близнецов с белыми волосами, шведы, судя по всему, Филипа, и того мальчишки с зелеными волосами. Другие этого не замечали, но он не участвовал в обсуждениях, только задавал тему и наблюдал.

– Это Джейкоб. – пояснила Макс, видя, что я заинтересована в его поведение, – Тот еще кукловод. Кстати, в прошлый год закончил лидером.

– В какой области?

Она посмеялась.

– Чего смешного я сказала?

– Ничего. Совсем ничего. Кстати, что-то я Майка не вижу. Хм, похоже, его все-таки выгнали, – проговорила она, вглядываясь в толпу.

– По поводу?



– Сильно оплошал. Из-за него мы чуть не умерли. Ну и Кип решил, что ему тут делать нечего, судя по всему…

Ее радость и улыбка улетели в никуда, будто бы их и совсем не было.

– И что это значит?

– Это значит то, что нас опять будут делить на две команды.

– Нас же 15.

– Вот именно. Отсутствие майка может ослабить отряд и надо найти для него замену, но так, чтобы это не навредило и другим.

– Зачем так заморачиваться?

– Знаешь, тут лучше иногда заморочиться, чтобы не потерять половину детей.

Все это было настолько странно, что не на шутку заинтересовало меня. Мне было интересно, даже ничуть не страшно. Хотя я бы удивилась, если бы им удалось меня напугать. Ну, вы понимаете, что за всю свою жизнь я столько видела, что меня уже трудно напугать.

Через несколько минут появился Кип, и пришлось построиться парами, прежде чем зайти в лес. Интересно, конечно. Я такое впервые вижу. Не потому что мои стереотипы говорят о том, что парами ходят только дети из детских садов, потому что для них безопасность, похоже, важна не меньше чем все остальное.

– Надеюсь, ты любишь компьютерные игры? – спросил как бы между прочим Филип. Мы, почему то, шли впереди.

– Через раз. Они ведь разные бывают, – ответила я. – А вообще, я в них еще ни разу не играла.

– Правда? Тогда это отличный шанс. Тебе это понравится.

Как бы не так. Но мечтать, как правило, не вредно.

Лагерь, в который нас привели, находился в очищенном от деревьев месте. Для него была выделена большая местность, окруженная деревьями. Что же подразумевалось под самим словом «лагерь»: небольшое трехэтажное здание с синими полосами на белом фоне, немного дальше три поменьше и, конечно же, места для прогулок, выходящие в лес. Все, чтобы жить, наслаждаться жизнью, дышать воздухом, учиться, конечно же, и не доверять этому всему. За все то время, сколько мы общаемся, у вас уже наверняка начал возникать вопрос «нравится ли мне что-нибудь вообще?» Нравится, но я склонна относиться к большинству предложений в своей жизни скептически. Такова моя природа.

Пока мы шли, я заметила, что отряда всего три: дети, младше нас на 3 года, мы и подростки, которым лет по 19.

– По какой схеме они их сортируют? – спросила я у идущего рядом Филипа.

– Самым младшим по 12 лет, они сюда только приехали, они пока только адаптируются и учатся. Мы в среднем звене только первый год, мы в нем будем два, у нас уже задачи посложнее, а самые старшие, заканчивающие учебу, работают с более масштабными и серьезными миссиями.

– Какими еще миссиями?

Черт возьми, мне так никто до сих пор и не объяснил, что тут происходит. Это меня немного настораживало. А может, мне просто иногда нужно переступить свое неизменное «я» и попытаться принять то, что заставит мой мозг работать? Но при этом держать ухо востро. Эти мысли медленно сводили меня с ума. Размышления о том, как мне жить были очень некстати. Они и так – то большой пользы не несут, а тут еще и в такой момент, когда углубляться в себя было очень не вовремя. Не потому что я готовилась подсознательно получить пулю в спину, а, может быть, потому что я в то же время считала это ответственным? Началом чего-то нового и большого. Более значимого, чем все, что происходило со мной с начала самостоятельной жизни. В крайнем случае, я человек, мне дан мозг, а этого достаточно, чтобы решить любую проблему.

– Тебе объяснят, – ответил Филип. По-моему, за своими переживаниями я пропустила его длинную паузу, во время которой он думал над тем, что ему ответить. Не дождавшись ответа, он перевел на меня взгляд. – Ты какая-то напряженная. На тебя чистый воздух так действует? – сказал он без капли смеха, на полном серьезе.

Кстати, воздух здесь был действительно чище. Мне даже показалось, что в городе он был мутным, схожим с жидким дымом, здесь все было четче.

– Ваши сумки уже там,– сказал Кип и мы пошли к своему отделению. Там было много комнат и в каждой кровати по 2-3, аккуратно заправленных и небрежно заложенных сверху нашим багажом.

Филип был там, судя по всему, давно: его угол в комнате был украшен плакатами и гирляндами, которые пылились тут целый год. Тумбочка, развалившаяся от времени почти полностью, была завалена как внутри, так и снаружи ненужным хламом.

– Вас не заставляют забирать все это домой? – спросила я, раскладывая вещи.

– Зачем? Мы тут с июня до декабря.

– То есть в школу тут никто не ездит?

– Все плюнули на старые школы без нормальных учителей. Нас тут учат тому, что нам действительно пригодится в жизни, а не тому, что взбрело в голову толстякам из министерства.

Он сказал это с такой злостью, будто знал их лично.

– Ты тут один все время жил?

– Сначала с Диной Прайс, потом она съехала и я с тех пор один.

– Побоялась в одной комнате с мальчиком спать?

Я сама не отрицала мысли, что логичнее было бы поселить девочек с девочками, а мальчиков с мальчиками, но мне данная ситуация нравилась больше. Если честно, я больше доверяю мальчикам, чем девочкам. И вообще мне с ними легче общаться. Так, наверное, и должно быть. Все, что родители дали мне об отношениях между женщиной и мужчиной – это то, что дело женщины – рожать детей, а мужчины – содержать их. Своим советам они, видимо, никогда следовать и не собирались.

– Надеюсь, ты не спишь с дробовиком.

– На учет надо ставить?

– Придется.

– Блин, я что, убивать тебя им собираюсь что ли?

– Нет, это законы и придумывал их не я, поэтому лучше повиноваться.

Когда все мои оружия официально были законны и находились под ответственностью и контролем лагеря, а вещи уже были разложены в шкаф и книжный шкаф к небольшому количеству книг Филипа, время медленно шло в 2. В 13:30 в комнату зашла женщина со впалыми скулами и куда-то позвала меня. Не знаю, что породило во мне такое странное чувство, фильмы, жизнь до 12 или что-то еще, но всегда, когда кто-то звал меня куда-то или просил подойти, ничего не объяснив, я сразу готовила себя к самому худшему. К тому, что сейчас раскроется какая-нибудь правда обо мне, которую я о себе забыла или вообще, знать не знаю. То же чувство я испытывала и сейчас. Пока я шла за женщиной, ребята из соседних комнат оглядывались на меня через открытые двери и окна и смотрели вслед. Стоило мне заметить Макси, все стало замедляться. Я не могла забыть ее взгляда, колеблющегося между тем, решила ли она уже что-то, что со мной могут сделать, или все еще пыталась это предугадать, выиграть время и спасти меня от чего-то… неизбежного. Мне хотелось убежать. Мне совсем не нравилось то, что вот-вот произойдет. Хотя, что может случиться? С другой стороны, может быть, меня просто хотят ввести в курс дела? Зачем я так пугаюсь?

– Простите, мэм, – сказала я поравнявшись с женщиной. – Не могли бы Вы сказать, куда я иду?

– Сейчас придем, и ты все узнаешь. – ответила она, не уделив мне ни секунды внимания. Меня это мало обнадеживало, но начинать войну было рано. Слишком рано.

Женщина привела меня прямо к кабинету директора, находящемуся на третьем этаже того здания. Кстати, судя по всему, это была учебная часть. Но это если мыслить как человек, а так на учебную часть это было мало похоже. Или, последний вопрос, чему они нас там учат? Кого же я ожидала увидеть за дверью с надписью «директор»? Худую, знающую свое дело женщину, которая знает, что тебе ответить, полную ее противоположность или, как это бывает по классике, толстяка, которому есть дело только для бумаг? Наверное, я слишком наивна.

Я долго не могла себя заставить войти в хороший, красивый кабинет Кипа, смотря на это все с, надеюсь, не тупым взглядом. Он что-то писал, кидая редкий взгляд на бумагу, которую держал в другой руке. Я не хотела в это верить. Услышав тяжелый и нервный вздох женщины за спиной, я прошла на ватных ногах и села в мягкое белое кресло на колесиках перед столом. Вопросы сыпались на мою голову чаще, чем Кип поднимал глаза на текст. Но зато необоснованное волнение исчезло бесследно, хоть меня на тот момент не так уж и волновало.

Дверь сзади закрылась. По характерной тишине я поняла, что мы остались одни. Ожидание меня убивало. Я пыталась успокоиться, но страх перед неизвестностью не хотел оставлять меня.

После долгого, бесконечного ожидания, Кип отложил свои бумаги и взглянул на меня свежим взглядом, начинающим все с чистого листа.

– Вижу, у тебя легкое волнение.

– Не назвала бы это легким.

– Почему такие нервы? Зачем столько адреналина? Это не тюрьма и не задача сбежать из нее. Тебя не предупредили, но если тебе не понравится, ты сможешь отсюда уехать.

Это меня мало обнадеживало. Но то, что дело двигалось и со мной уже начали говорить, давало мне капельку надежды.

– Меня интересует только то, что здесь является ключевым процессом.

– Не так быстро. Сначала обсудим правила. Ты относишься ко мне как к взрослому, я уважаю твои решения, и учитываю твое мнение в зависимости от ситуации. Ты не противоречишь тому, что я говорю, и случаешься преподавателей и персонал.

– Что за персона…

– Не задаешь лишних вопросов! – он сделал паузу.

Это, пожалуй, одно из немногих правил, которые я обожаю нарушать. Не знаю, захочу ли я держать язык за зубами.

– Если будешь вести себя плохо, то у нас есть психолог, он промоет тебе мозги так, что тебе это мало понравится. Еще мы несем ответственность за твою сохранность, все, что бы с тобой не происходило, будет на нашей совести.

– И перед кем вы ответственность несете?

– Перед твоими законными представителями. Да, они есть и им на тебя не плевать. И знаешь, они будут очень рады забрать тебя после лагеря.

Лучше новости и не придумаешь.

– Чем еще обрадуете?

– Остальное не так важно, так, мелочи. А теперь то, чего ты ждала все это время. Я объясню тебе, зачем ты тут. В 2002 году мы нашли место, попадая в которое мы можем находить утерянные копии старинных видов искусств. В прошлом году это была Мона Лиза. Слышала?

– Пару раз. Из книг.

– Оригиналы были уничтожены, но копии, чудом сохранившиеся в параллельных мирах, сейчас у нас. И мы в большинстве.

– Вы сказали «в параллельных мирах»? – я усмехнулась. – Я думала, хотя бы тут меня не будут пытаться накачать обманом.

– Никакого обмана здесь нет. Это открытие произошло совершенно случайно и не нами.

– Но взяться за это решились вы. Ага, а можно спросить, почему занимаются этим дети, а не специально обученные специалисты? Вы даже не понимаете, чем жертвуете?

– Мы – то как раз все понимаем. И за то время, сколько мы занимаемся спасением нашей и твоей, в том числе, истории, не было еще ни одной жертвы.

– Даже психологической?

– Тем более психологической. Вот увидишь, тебе совершенно нечего бояться! Чесбург мало чем отличается от реального мира! Ты совсем не заметишь разницы.

Я даже не стала задаваться вопросом, что такое Чесбург.

– Ясно. Я могу идти?

– У тебя даже нет вопросов?

– Предпочитаю разбираться сама.

– Ладно. Иди в 15 аудиторию, там скоро будет собеседование. Кстати, ты в группе «А».

Еще одна безумная вещь, в которой я не буду разбираться.

Все это было настолько странно и неубедительно, но настолько экзотически и интригующе, что мне на самом деле хотелось увидеть то, что, возможно, изменит мою жизнь. Без разницы, в какую сторону, но мне уже давно нужны были перемены.

По пути в 15 аудиторию (я понятия не имела, где она находится), я наткнулась на одну из библиотек. Она принадлежала книгам, написанным после 19 века, как и говорил Филип. Если честно, я была разочарована. Мое представление о библиотеках резко ухудшилось. Пять-шесть невысоких стеллажей с пыльными, никому не нужными книжками и они довольны. Меня не обманули, меня разочаровали.

Я быстро ушла, не хотелось расстраиваться долго. Вскоре я нашла 15 аудиторию. Там было пока что пусто. Я села с краю полукруглого стола и принялась ждать. Снова ждать непонятно чего, то, что приведет, как обычно, непонятно куда. Больше всего в жизни я не любила тратить время зря. Но именно этим я сейчас и занималась. Кабинет был полностью пуст, даже если бы я и хотела чем-нибудь себя занять, то не смогла бы. Если только не начала бы строить из стульев пентхаус.

Стрелка часов над доской дошла до 2. За дверью послышались шаги. В следующее мгновение ее открыла Дина Прайс, я сразу ее узнала по резко изменившемуся лицу, стоило ей увидеть меня. Когда все зашли, Кип закрыл двери и сел за стол.

– Группа «А», группа «Б», я несказанно рад видеть вас в почти прежнем составе. Группа «А», возможно, вы уже знаете, это Элиза Стоун, она будет с вами. Сейчас же мне не терпится обсудить с вами наши цели на этот год. В этот раз они нелегкие, но достижимые. Начнем с вас, «А», в этом году главной задачей будет найти ту картину, сведенья о которой не сохранились в реальном мире, фактически на данный момент письменного и электронного удостоверения в ее существование нет, только словесное. Убедиться, что такая вообще существовала, можно будет только после того, как она попадет к нам в руки. Вот сведения, где она может находиться. – Кип начал перечислять координаты, где она может быть, и писать их на доске, – искать только там, в других местах вас могут не очень тепло встретить. Обсудим следующее…

***

После совещания мы разошлись, ближе к вечеру, когда время шло к отбою, а спать никто и не собирался, раздался стук в дверь. Филип как раз раскладывал свои книги в шкаф, а я рассматривала брошюры.

– Заходите.

Дверь открылась, и в комнату начали заходить все члены группы «А» со своими книгами и другими интересными вещами, включая еду.

Я решила не вмешиваться в каждый разговор хотя бы в первый день и посвятить себя сегодня, непосредственно, книгам.

То, что читал Филип, мало меня интересовало, я давно выкинула эти книги из библиотеки, в которой жила.

– Твоя псевдо классика только рушит этот и без того гнилой мирок!

– А ну отдай!

– Фил, Фил, Фил. – как настоящий актер в момент завязки сюжета, протянул Джейк. Расстроенное лицо Филипа его явно забавляло. – Ты боишься, что я прочту ее или случайно испорчу?

– Тебе следовало бы бояться! Отдай ее мне!

Игли Шнайдер, настоящая немка, которая знала себе цену, подошла и взяла роман из рук Джейкоба.

– Такой переполох из-за одной только книжонки. – она открыла и пролистала страницы. – Ничего такого, над чем стоило бы смеяться нет. Тебе стоило бы начать уважать чужие вкусы, Джейк.

Джейк только посмеялся.

Макс, чудом попавшая в мою группу, не теряла время зря и весело проводила время со всеми. Я же, не вмешиваясь, читала на своей кровати.

– Лиза, – окликнули меня с кровати Филипа. Я подняла голову. – мы тут прошедший год обсуждаем, если хочешь…

– …да тебе вообще неплохо было бы рассказать немного о себе. – Алиса, одна из близнецов, встала и подошла к моей кровати. – не составишь нам компанию? У нас есть драже и мармеладные мишки. Ты любишь мармеладных мишек?

Я колебалась с секунду.

– Не ела раньше.

– В смысле? Ладно, ты идешь?

Такой шанс дается раз в жизни. Как я могу не попробовать мармеладных мишек?

Со мной кровать Филипа имела мало шансов на последующую жизнь, и мы перебрались на пол, постелили одеяла и выключили свет. Лампа-планетарий, ставшая традицией первого дня лагеря у группы «А», отлично освещала не только потолок, но и все до мелочей, что находилось в комнате.

Рассказывала о себе я не долго. Знаете, рассказы о себе – это настоящее искусство и целый мир для того, кто умеет владеть своим языком. Я могла рассказать о себе как о беглянке, сбежавшей от родителей – садистов, могла подать себя на серебряном подносе с золотой каймой, рассказав о себе как об умельце самостоятельной жизни и саморазвитию, могла просто рассказать о себе с пониженной или повышенной самооценкой, или смешать это все! Думаю, я справилась с задачей, встретили меня довольно тепло, и меня сразу же затянуло в круговорот общения. Я совсем не заметила, как панцирь свалился с меня и я показала себе и миру ту Лизу, которую вряд ли когда-нибудь видела сама.

Макс была права. Общество поможет мне открыться. Та среда, в которой я жила, угнетенная и постоянно готовая к атаке, заставила меня измениться. Но лагерь, или как его называют ребята «Декабрь» (а сами они Декабристы), еще удивит меня.




Глава 3. Встретимся на открытии пропасти.


С самого детства я не люблю просыпаться. В моей утренней рутине не было ничего того, что могло оставить неприятный осадок в моей памяти, но от одной мысли, что мне снова придется видеть людей, которым невозможно не желать смерти, которых невозможно не ненавидеть, мне даже не хотелось вылезать из кровати. Что меня ждет за ее пределами? За пределами моей комнаты, в которую редко кто заходит без особой надобности? Страх, разочарование и боль. Пока ты в кровати, ты чувствуешь себя в безопасности, но стоит тебе покинуть королевство невинности и сладкого утешения подушки, все сразу же сваливается на тебя. Ты встал, а значит должен работать, убиваться, ненавидеть и снова заниматься тем, что тебе никогда в жизни не пригодится. Иногда, когда я просыпалась под запах свежих блинчиков, проникающий через дверь (мама открывала ее специально, чтобы с утра у меня было хорошее настроение), и шипение сковороды, все сразу же подлетало, этого было просто невозможно забыть. Тогда я знала, ради чего стоит начинать этот день и, может быть, даже если он будет не слишком удачным, я все равно начну его с чего-то приятного.

– Ничто не бывает зря, все, что происходит в твоей жизни, ведет к чему-нибудь.

Филип и сам иногда понимал, что говорит лишнее, но останавливал себя он редко. Его и без особой молчаливости все любили. Он был одним из тех, кого уважали и любили даже сами Дина Прайс и Том Стивенсон, парочка, чьи богатые родители – миллиардеры общались и между тем крутили мир вокруг пальца за ширмой «Бизнес». Ребята не из простых. Слишком самодовольные. Макс мне сразу дала понять, что к Тому лучше на три метра вообще не подходить, а с Диной разговоры не водить. «Все мы у них на крючке, – говорила Макс, – но знаешь, это так смешно, они ничего не сделают нам. Они думают, что они могущественнее нас, но настоящее могущество дает свобода». Таким было мировоззрение не у одной Макс. Так считали все. Ну, как вы уже можете догадываться, меня Дина и Том сразу же возненавидели. Было ясно, что кукловод тут Прайс, и своего суженого она, конечно же, тоже направила против меня. Но если уж им так нравится меня ненавидеть – я не против. Мне от этого хуже не станет.

Вернемся к Филипу. Он, можно сказать, был активом и чуть ли не лидером, его все любили, все, кроме Джейка. За все время, сколько я общалась с ребятами, я поняла, что Джейк не такой уж и злой. Да, как бы странно это не звучало.

– Макс сказала мне, что прошлый год Джейк закончил с лучшими результатами. Это так? – спросила я, заправляя кровать и разговаривая с открытой ванной.

– Да. Как бы странно – то ни было, но Джейк показал лучшие результаты.

– Заслуженно?

– Конечно, заслуженно.

– А если не он, то кто?

– Анна Блекфуд. – я чуть не прыснула от такой нелепой фамилии. – Она оказалась второй благодаря своим принципам. У Джейка их нет, и он выиграл.

– Ты так говоришь, как будто это какое – то соревнование или игра!

– О, Лиза, – Филип выглянул из ванны, – за это дают неплохую стипендию! Знаешь, у Кипа есть деньги.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что в этом году стипендиатов может стать двое.

Все в этом лагере считали меня особенной. Но я же Лиза… я просто Лиза.

– Почему это?

– Кип бы не взял левую девчонку в не свою группу.

– Как понять «не свою»?

– После 12 новеньких не берут. Так что фильтруй иногда базар.

Все шкафчики были подписаны. Они выстраивались в длинную зеленую линию перед аудиториями. Там уже были понаставлены учебники и книги, которые понадобятся нам в этом году. Все заинтересованно стояли и рассматривали, перелистывая страницы одна за другой.

– Не понимаю, зачем в программу включили анатомию? – Макс закинула учебник на шкафчик. – Мы тупые по их мнению?

Тут к нам подошел Джейкоб с явно расстроенным чем-то лицом.

– У тебя плохие новости?

– Ужасные! Кип поменял половину преподавательского состава.

– О, черт! Кип готовит нас к чему-то кошмарному или что это за нафиг?

– Ты видела, с каким лицом он вчера рассказывал нам про ту чертову картину? Он явно чем-то взволнован или напуган.

Меня это начало напрягать и в то же время интересовать. Ну не могло все быть хорошо! Рано или поздно проблемы всегда настигнут даже самое мирное место! Интересно, а чему я радуюсь? Я ведь часть этого места.

Уроки проходили скучно и неинтересно. Старые учителя медленно, засыпая под свой такт, диктовали что-то невнятное и, в конце концов, меняли тему, не закончив старую. Половина класса сидела в недоумении. Никто не мог понять, чего себе на придумывал Кип. В общем, было два варианта: либо сидеть и пытаться разобраться самому, либо пускать все на самотек. Этим мы и занимались.

– Странные дела… – проговорил Джейк, выходя из аудитории, под звук падающего в мусорное ведро учебника Макс. – Может, нам пока не стоит беспокоиться?

– Надеяться на то, что все образуется глупо, – Дина прошла между нами, расталкивая нас своими плечами, – я не хочу сидеть тут и чахнуть под этими тупыми стариками!

– Смотри, смотри, сейчас будет революция. – вокруг нас столпилась вся группа «А», с интересом смотря на Дину.

– Я иду к Кипу.

Все молча смотрели на Прайс.

– Ну. Иди, – сказала ей Чарли Уолтер с легкой насмешкой и нажимом.

Дина постояла еще секунду, а потом сорвалась с места и пошла походкой роковой дамы из турецкого сериала в сторону лестницы, ведущей на третий этаж к кабинету Кипа.

– Итак. Шел первый день лагеря. – донеслось из толпы. Мы пошли дальше в аудиторию.

После уроков, точнее их имитации, мы пошли в то место, о котором мне никто ничего не говорил. Даже Филип, который сам редко что пытался скрыть. Ребята были воодушевлены, что им придется делать это снова, а вот мне при виде огромных круглых капсул, накаченных водой, резко стало не по себе. Мне это сильно не понравилось.

– И как ты собираешься мне это объяснять? – резко поворачиваюсь я к Кипу. – Вы ставите тут опыты? Над детьми? По-моему вы не спасаете их от внешнего мира, а сами становитесь частью его!

Во мне бурлили страх и ненависть. Больше всего на свете я боялась воды. Я даже ванны нормально принимать не могу, потому что жутко боюсь воды.

Кип смотрел на меня так, будто это я с катушек съехала и не понимаю, что это норма, так должно быть. Но это не нормально. Я знаю, что такое сенсорная депривация и поверьте, лучше бы я этого не знала. Так вот та фигня, которая находится сейчас передо мной, очень напоминает именно ее!

Сзади меня резко схватили за локти. Я начала отпираться.

– Нет, Лиза, ты все не так поняла. Не волнуйся, у всех сначала такая реакция и это совершенно нормально. Тебе совершенно ничего не угрожает. Это не навредит твоему здоровью…

– Сейчас лишаете меня чувств, потом будете использовать как оружие! А что дальше? – мои локти сжали сильнее и притянули назад. Кип стоял совершенно спокойный. Он как будто на сто процентов доверял своим людям. Будто исключал тот факт, что я могу вырваться. – Когда – нибудь ты потеряешь бдительность, и твоих агентов уже не будет рядом!

– Они всегда будут рядом, не беспокойся об этом.

– О-о! – многозначительно протянула я. – Ты просто не знаешь, но что я бываю способна! На что бывают способны дети, выросшие в одиночестве и каждый день выживающие в мире, полном такого дерьма как ты!

– Мистер Лорен, – он подозвал к себе мужчину с седыми висками. – вколите ей дозу.

Вот этого я и боялась. Не знаю, что это было, но после этого все вокруг стало замедляться, но вырубаться я не торопилась. Я старалась держаться, да и быстро растекающееся по венам вещество не давало мне уснуть. Меня переодели в специальный костюм и надели на лицо странную маску. Вода охватила мое тело. Я хотела паниковать, но даже внутренняя легкая паника была настолько подавлена, что сил не было не на что. Мой разум стал постепенно помутняться, и наступила полная тишина и темнота.

Проснулась я от того, что кто-то несильно бил меня по щеке. Во рту, сквозь сухость, чувствовался вкус грубого песка, его же и на части лица. Действие вещества давало о себе знать. Глаза слиплись и совсем не хотели открываться. Все лицо и тело онемело, но от этого мне только сильнее хотелось выпутаться из паучьих липких лап слепоты и бессознательности. Макс, я слышала ее голос словно через вату, уже трясла меня за плечи и, видимо, не одна. До меня дотрагивались словно тысячи рук, я улавливала их касания через силу, они были приглушенными и разливающимися по телу как круги по воде. Когда меня кто-то сильно огрел по лицу, вся туманность пропала без следа. Я моментально открыла глаза, через силу привыкающие к свету, и выплюнула остатки песка из своего рта.

– Я думала, ты не очнешься.

Я посмотрела на ребят. Лица у них были взволнованные. У всех, кроме Макс.

– Ну и, – требовательно сказала она, вздергивая меня наверх, – чем они тебя накачали?

Меня шатало, но говорить я могла. Язык заплетался и был как наждачка.

– Не знаю, может быть, успокоительным. Но мне это мало понравилось.

– Еще бы! Зря ты отпиралась.

– Да я уже поняла. – я начала оглядываться. Вокруг – пустыня. Твердая потрескавшаяся от сухости земля, без единого признака жизни, и оранжеватого цвета небо. – А где это мы?

– На границе трех королевств. Мы называем это место Чесбург.

– Кип мне рассказывал.

– Да. И тут мы находим артефакты прошлого. Самое опасное для нас – белое. Оно не дружит с красным, с которым дружим мы.

– А вообще они постоянно воюют между собой втроем. – вмешался Филип.

– Но это позже, сейчас надо найти ближайшую забегаловку, где есть вода и укрытие от солнца.

Я подняла голову. Пекло зверски.

– Оно может нам навредить?

– Я тебе больше скажу, ты тут можешь умереть.

Вот и первая, открывшаяся мне, правда.

Джейк сидел на земле и рассматривал карту.

– Есть что-нибудь? – спросила Игли.

– «Джими-Джони», «Черная Метка» и «Гарцующий Пони». Предлагаю идти в что-нибудь попроще.

– «Джими-Джони» нам пойдет. – сказала Макс. – К тому же по пути в Красное.

Мы двинулись.

Пустыня казалась бесконечной. Сплошной оранжевый горизонт не давал понятия – где земля, а где небо, поэтому ориентироваться было особенно сложно. Не знаю, на что надеялся Джейкоб и как он собирался найти это заведение, потому что никаких знаков, которые могли бы привести нас к «Джими-Джони» не было. Да что там знаков! Ни единого кактуса не встретилось нам по пути! Было такое ощущение, что мы на Марсе, где человеческая нога вообще еще ни разу не ступала.

В какой – то момент вдали начала виднеться старая, полу разрушенная крыша небольшого домика. Надежда появилась вновь. Мы пошли быстрее.

– Не удивлюсь, если «Б» уже распивает вино с ее Величеством Элеонорой! – пробурчала Игли.

– Ну не знаю. В последний раз она была очень недовольна тем, что они украли скульптуру из ее дворца, – ответил Джейк. –       А вам не кажется, что правительство давно уже сменилось в Белом Королевстве?

– В смысле?

– Знаешь английскую королеву?

– Елизавету? Как ее можно не знать?

– Так вот это она.

Больше Джейкоб ничего не сказал.

– А… что с остальными?

– Королева Пенелопа. Дама не из простых. К счастью, она только воюет. Главный у них король Маркин. В Черном – демократия. Туда мы не ходим.

– Да, но картина, которую мы должны найти за лето находится именно там! Почему же?! – более чем возмущенно воскликнула Макс.

– Потому что там очередное уродство, которое люди еще долго будут считать классикой.

Оно всегда будет уродством для нас. Все новое, неизвестное, непривычное нам и совершенно чужое, на чем мы не выросли, будет вечность казаться уродством. Мы привыкли к другой жизни. Может быть, поколения через три дети будут ходить в новые галереи вместе со своими родителями, но никак не нами, и привыкать к искусству, но не мы. Для нас этот путь закрыт.

Когда мы пришли к почти полностью занесенному небольшому домику с заколоченными окнами и поломанной крышей, наша уверенность куда-то резко улетучилась. Мы стояли и смотрели на последнюю надежду, утонувшую в горе песка. Холод пробирал наши плечи.

Мало что оставалось кроме как идти, не останавливаясь, в Красное Королевство, где нас, возможно, ждал теплый прием, но и с этим нам пришлось сильно обломаться.

Город выглядел слабо. Бедняков было слишком много, полуразрушенные дома с красной, засыпанной пеплом черепицей, были ненадежными. Граждане, которым удалось сохранить дом и жизнь закрывали ставни и запирали двери, как только на улице появлялась одна живая душа. Город выглядел ослабленно. Город пал.

В замок нас пустили со скрипом. Шахматные ладьи долго перешептывались, смотря на нас. Кстати, кого мы здесь не видели, что они напоминали шахматные фигуры, по статусу, росту, манерам… В тронном зале с короной, которая явно была ему велика, сидел мальчик лет 15 и пил красный напиток из золотого кубка. На нем была мантия, как у королей в детских книжках, дорогие платья и величаво озаряющая его голову корона. У всех нас стали складываться самые плохие мысли.

– Ваше Высочество… – Филип не успел склониться в поклоне перед королем, как к его ногам с грохотом упал кубок и прокатился немного дальше.

– Я здесь король! – закричал мальчишка. – Моих родителей убили! И все это из-за вас! Уходите и не думайте возвращаться, если не хотите умереть так же жестоко, как и король с королевой! – он встал и, сверкая глазами, двинулся из хором.

Итак. Запасного плана ни у кого из нас, конечно же, не было, остановиться было негде, нам оставалось только возвращаться домой и думать, что делать дальше. Оставаться здесь было опасно.




Глава 4. Кровавая тень сомнений.


Больше короля был разочарован только Кип. Он ходил по кабинету как тигр по клетке и рычал на всех, стоило сказать слово.

– Ну, не хотите рассказать, что вы умудрились скрыть от меня, что это убило короля и королеву Красного государства? – спросил он, наконец.

– Это бесполезно, мистер Маккруз. – развел руками Филип. – Можете сажать нас на электрический стул, но мы не делали ничего такого, что удалось бы скрыть от Вас и всех остальных. Наше последнее там пребывание было в конце декабря, точно по закону. Больше мы права не имели туда входить, да мы не могли туда входить!

Кип потер переносицу.

– Не знаю как, но я найду способ решить эту ситуацию. Не для вас. Для «Б». Если Фридерик после этого пойдет на вас войной – не удивляйтесь.

Удивительным было в тот раз, что он не растерзал нас. Я, мы все, ждали этого момента. Он думает, нам самим это нравилось? Ничего подобного! Я верила ребятам, они не стали бы желать смерти королевству, с которым они в хороших отношениях. Для чего? Кип нам не верил.

На полднике мы не наблюдали Филипа. Он был расстроен больше всех, поэтому остался в комнате.

– Почему он взял на себя удар Фридерика?

– Он однажды взял на себя эту обязанность, когда все мальчики были на задании, и ответ перед королевой держать должны были девочки, с тех пор благородие у него зашкаливает местами слишком сильно. – ответила Макс с особым отвращением.

Хоть и из-под омлета вытекала странная желтоватая жидкость, и на вкус он был не лучше клея, он был настоящим. Это вам не картонку жевать с тонким привкусом яйца-пашот.

– В интернате кормили чуточку лучше.

– Да вас там, я смотрю, на руках носили, – к нам подсела Аделия Джонсонс. Толстуха из группы «Б». – Вот нас в Лос-Анджелесе крысами кормили и на улицу не выпускали! – она отхватила щедрый кусок из нетронутого омлета Макс и запихала себе в рот, смачно причмокивая. У меня шевелились волосы на голове. Она так нагло, рыбьими глазами, жаждущими обиды, смотрела на Макс, которая уже начала отводить взгляд. Я ждала момента, когда можно будет влепить ей желеобразное с моей тарелки в лицо, чтобы не задеть никого.

Аделия перевела на меня взгляд.

– Новеньким тут редко везет.

– Я полагаюсь не на везение.

Она наклонила голову и посмотрела на меня так, будто не верила.

– Угу, что ты можешь, выросшая в сарае? Ты хоть знаешь, что такое умывальник?

А хотя Макс отмоет кофту, если на нее и попадет. Обещаю бить осторожно. Я уже приподняла тарелку за дно, как Аделия отлетает в сторону и на ее место становится зеленая голова Джейка.

– Девочки, вы не поверите! – вскрикивает он и как бы между прочим замечает у себя под ногами валяющуюся Аделию. От злости ее глаза наливаются кровью, она пытается встать, но, похоже, перебрала с крысами. – Ой, Дели! Прости, не заметил! – он резко поднимает ее за локоть. Аделия бежит к своему столу и прячется за Прайс. – Беги, беги! Мамочка тебе не поможет!

Старшеклассники начинают хихикать. Джейк садится за стол.

– Не стоило так напрягаться.

– Еще чуть-чуть и я бы ей влепила! – с досадой говорю я.

– Еще чуть – чуть и у Кипа было бы основание позвать тебя к нему в кабинет.

Мое лицо начало вытягиваться.

– Нет, он бы так не сделал, – говорит Макс.

– Но сделал же. Он будет постоянно пытаться тебя подставить, будь к этому готова. Ты помнишь что – нибудь до отключки? Он что-нибудь тебе говорил?

– Ничего особенного. А вот я ему много чего сказала…

– Ладно, не расстраивайся, ты защищалась…

– Но будь поаккуратней с языком! – рыкнула Макс. – В следующий раз он может не простить.

Я прекрасно понимала, что такое у них первый год. Кип всегда относился к обеим группам справедливо. Что-то заставило его изменить, как отношение к детям, так и отношение к работе.

Когда я пришла, Филип был ни жив, ни мертв. Но по его выражению можно было понять, что он сильно подавлен.

– Ты чего такой расстроенный?

Филип посмотрел на меня из под черных, как смольная глубина, волос. Он давно уже так лежит, судя по всему.

– Филип!

– Не кричи на меня.

– Что он тебе сказал?

– Что я бестолковая обуза для всей группы и раньше он верил в меня! – Филип сел, опираясь спиной на стену, и прижал ноги к себе.

– Кончай ныть.

– Все так говорят!

– Пусть говорят. Хочешь, расскажу тебе, что было сейчас в столовой?





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/mariya-petrova-26801722/dekabristy-ne-vernuvshiesya-domoy/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.