Книга - Переписчики истории. Мифы о Катыни

Переписчики истории. Мифы о Катыни
Анатолий Степанович Терещенко


На подмостках истории
Книга посвящена одному из этапов сложных советско-польских отношений периода 1939–1945 годов. После стремительного наступления и захвата немцами советских лагерей с польскими офицерами на Смоленщине фашисты использовали их на разных работах. При отступлении военнопленные поляки были ими расстреляны. Геббельсовская пропаганда обвинила в этом советскую сторону. Для нормализации отношений с Польской Народной Республикой Хрущев в пику Сталину признал советскую сторону виновной. Эту версию поддержали Горбачев и Ельцин. Но анализ новых обстоятельств позволяет сделать другой вывод – поляков действительно расстреляли фашисты. Эта версия была признана Конгрессом США, Всемирным Красным Крестом и мировой общественностью. Автор также ее поддерживает.

Книга предназначена для широкого круга читателей





Анатолий Терещенко

Переписчики истории. Мифы о Катыни



© Терещенко А, 2020

© АО «Издательский дом «Аргументы недели», 2020




От автора


Эта книга-версия – плод изучения и сопоставления материалов, полученных в ходе ознакомления с воспоминаниями очевидцев катынской трагедии, публицистическими статьями и книгами разных лет, рассекреченными архивными данными и сведениями комиссий, исследовавших противоположные версии обеих сторон.

Возникшие сомнения в хрущевско-горбачевско-ельцинских трактовках событий на Смоленщине с расстрелом польских офицеров не гитлеровцами, а сотрудниками органов народного комиссариата внутренних дел (НКВД), заставили автора показать пытливому читателю и другую правду. Она признана конгрессом США, Всемирным Красным Крестом и мировой общественностью. Эта правда существовала до прихода к власти Хрущева – огульного очернителя эпохи Сталина, а также некоторых событий Великой Отечественной войны.

То, что изуверский Молох ежовщины перемолол десятки тысяч соотечественников, – это правда. Как правда и то, что группу граждан Польши – палачей, имевших отношение к истязаниям военнопленных красноармейцев и командиров Красной армии в польских лагерях в 1920-х годах, а также шпионов, диверсантов и террористов – в 1939 году казнили по приговорам судов.

А утверждение о миролюбии и пацифизме на Смоленщине немецких оккупантов, в том числе в захваченных ими лагерях с польскими военнопленными и советской охраной, а также признание геббельсовской версии – очередной миф, нужный только польским националистам, но не самой Польше.

Книга рассчитана на читателя, которому небезразлично прошлое его Родины.




Предисловие


Поляки – отчаянный народ, они готовы повеситься, чтобы только досадить России.

    Сергей Караганов

Писать о прошлом проще, чем о настоящем и будущем, потому что воспроизводить приходится то, что уже было, ничего не убавляя и не прибавляя, но это при условии, если писать честно, ссылаясь на реалии былого. История, как и религия, несовместима с ложью. Предвзятость ведет к искажению истории и ошибочным выводам. И все же, к сожалению, не всегда можно легко разобраться с историческими залежами, нагромождениями прошлого, которые преднамеренно замешаны на лжи людьми, далекими от совести. Слишком много за последнее время обрушено злобных пасквилей на Советский Союз и его историю.

Давно подмечено, что наибольшее ожесточение возникает между народами – двоюродными братьями: израильтяне и арабы, сербы и хорваты… Вот и Россия с Польшей много веков вели, по выражению Пушкина, «спор славян между собой». Поляки лихо погуляли у нас в Смутное время… Но Россия участвовала в разделе Речи Посполитой… Поляки дрались в наполеоновском войске… А русские вешали польских повстанцев… И т. д. и т. п.

Мы еще долго будем распутывать узелки, затянутые недавно ушедшей эпохой. К таким событиям можно отнести и информацию о событиях на Смоленщине в районе Катыни – Катынских гор.

Миф о катынской драме создавался не только гитлеровскими мракобесами, но и, к превеликому сожалению, старательно лепился по воле советско-российского чиновничества, находящегося в разное время на вершинах абсолютной власти. Делалось это с целью отравления сознания, особенно сознания молодых людей, не живших в то время. Но, как говорится, если факт не сдается, его уничтожают. Антисоветчина, установленная горбачевско-ельцинской властью, к сожалению, в недавнее время стала официальной идеологией.

И вот этот микроб лжи уже «овладел массовым сознанием». Но мне, попытавшемуся глубже, чем другие, вникнуть в катынскую эквилибристику, захотелось спасти хотя бы одного честного соотечественника от оболванивания злым гением массы, от одурачивания толпы неофитами русофобии.

«Всегда и во всем впереди шествует Ложь, увлекая глупцов пошлой своей крикливостью. Последнею и поздно приходит Правда, плетясь вслед за хромым Временем», – говорил известный испанский писатель и философ-моралист Бальтасар Грасиан.

Как писал В. Илюхин, человек, близко стоявший в Генпрокуратуре к этим материалам:

«Советский период был сложным. В нем уместилось все: Гражданская война с многочисленными жертвами, трагический период репрессий, героика созиданий, Великая Отечественная, мой 1945-го, прорыв но передовые позиции мировой цивилизации…

Однако россиянам говорят только о лагерях, тюрьмах и штрафбатах… Забыто борьба советской власти с безграмотностью населения, забыты и великие достижения советской науки, не замечается или принижается богатое наследие творческой интеллигенции…

Власть пугает народ прошлым. Катынская трагедия – яркое тому подтверждение. Поляки никогда бы не навязывали ток дерзко свою версию о расстреле польских офицеров Советами, если бы не находили себе помощников и адвокатов внутри нашей, слишком ослабленной, страны».

Однако бывшие президенты СССР и РФ (соответственно М. Горбачев и Б. Ельцин) прочно заняли место рядом с фальсификаторами истории, всячески потакая им.

Обстоятельства величайшей человеческой трагедии в Катыни, укоренившиеся в сознании большинства наших соотечественников в периоды хрущевского «насморка», горбачевской «перестройки» и ельцинского «реформаторства», не без помощи средств массовой информации сводятся к следующему…

Главную роль в катынском деле сыграли кремлевские документы из так называемого и загадочным образом появившегося «закрытого пакета № 1», якобы свидетельствующие о том, что в 1940 году органами НКВД в Катынском лесу под Смоленском было расстреляно более 4 тыс. пленных польских офицеров. Они оказались на территории СССР после разгрома Польши фашистской Германией.

До этого, примерно до начала 1960-х годов, существовала противоположная версия, поддерживаемая как советской стороной, так и союзниками. Более весомого аргумента, казалось бы, трудно представить.

Однако, как писали В. Швед и С. Стрыгин в работе «Тайны Катыни» на сайте в Интернете, «вопиющая небрежность в оформлении этих документов, недопустимая для Политбюро, ошибки и противоречия в их содержании, загадочные перерывы в хранении заставляют ставить вопрос о степени надежности и достоверности информации, содержащейся в них».

Катынские документы из «закрытого пакета № 1» часто называют «историческими». Первой про «историчность» заговорила польская сторона, стремясь тем самым дополнительно усилить их политическую и юридическую значимость, а также лишний раз подчеркнуть тот факт, что опубликование этих документов как бы подвело черту под научными дискуссиями историков по Катыни.

Придание этим документам статуса «исторических» позволило во многом обесценить и дезавуировать весь остальной массив информации по катынскому делу. На содержащиеся в этом массиве многочисленные факты, доказывающие причастность нацистской Германии к катынскому преступлению, просто перестали обращать внимание.

К моменту вероломного нападения гитлеровцев на Советский Союз в его тюрьмах, лагерях и местах ссылки находились, по уточненным данным, 389 382 поляка.

15 июля 1941 года немцы ворвались в Смоленск. Вскоре они захватили всю Смоленскую область, на территории которой размещалось несколько лагерей с польскими военнопленными.

У отступающей под огневым напором вермахта Красной армии не было ни сил, ни времени, чтобы помочь представителям советской власти и правоохранительной системы на Смоленщине нормально провести эвакуацию не только заключенных лагерей, но и мирного населения. Даже некоторые сотрудники НКВД, рабочие и служащие были застигнуты оккупантами на месте службы.

Спешка при отступлении была такова, что пришлось оставить даже святая святых партийных чиновников-архив областного комитета (обкома) партии, который сразу же был захвачен гитлеровцами и вывезен в Берлин.

26 месяцев и 10 дней длился оккупационный кошмар, сопровождавшийся неслыханными злодеяниями и насилием гитлеровский вояк.

Большинство поляков, оставшихся в лагерях, снова, вторично, попали в плен – теперь уже к немцам, с которыми недавно воевали нацисты на территории Польши…

Прошло полтора года, и только 13 апреля 1943 года фашисты с большой помпой оповестили мировую общественность о якобы обнаруженных ими в Катынском лесу захоронениях в количестве более 10 тыс. польских офицеров, будто бы расстрелянных чекистами по указке кремлевских властей. Нашли их аккуратно сложенными в несколько рядов с руками, связанными сзади бумажным шпагатом. Такая педантичность характерна скорее для немцев.

Сразу же после освобождения Смоленщины от гитлеровских оккупантов, а это случилось 25 сентября 1943 года, советское правительство создало Чрезвычайную Государственную комиссию (ЧГК) для проверки фактов умерщвления поляков.

В район Катыни по указанию Сталина была направлена большая группа авторитетных людей того времени, а также узких специалистов- патологоанатомов и судебно-медицинских экспертов, которые проделали громаднейший объем работы. Денно и нощно, не покладая рук, в течение четырех месяцев члены комиссии исследовали страшные детали катынского дела.

26 января 1944 года во всех центральных газетах было опубликовано сообщение о результатах работы комиссии. В этом обобщенном документе она камня на камне не оставила от гитлеровской трактовки событий в Катыни.

Специалисты раскрыли перед мировой общественностью подлинную картину злодеяний немецко-фашистских захватчиков в отношении не только военнопленных польских офицеров, но и обслуживающего их личного состава из числа советских граждан, и мирного населения.

Однако в самый разгар холодной войны Конгресс США вновь предпринимает попытку реанимировать катынский вопрос. Более того, даже создает Комиссию по расследованию катынского дела во главе с конгрессменом Мэдденом.

3 марта 1952 года в газете «Правда» была опубликована нота Госдепу США от 29 февраля 1952 года, в которой говорилось:

«…Возбуждение вопроса о катынском преступлении через восемь лет после заключения официальной комиссии может преследовать лишь цель оклеветать Советский Союз и реабилитировать, таким образом, общепризнанных гитлеровских преступников».

Характерно, что специальная катынская Комиссия Конгресса США создается одновременно с утверждением ассигнований в сумме 100 млн долларов на диверсионно-шпионскую деятельность против Польской Народной Республики (ПНР). Кстати, к ноте советского правительства был приложен обширный материал, собранный ЧГК, возглавляемой академиком Н.Н. Бурденко. Таким образом, советская сторона передала американцам все материалы расследования.

На этом, казалось, американцы на долгие годы успокоились…

И вот, по прошествии нескольких лет после вышеупомянутого разбирательства почему-то зашевелились, как блохи на подушке, ненавистники России не только в дальнем и близком зарубежье, но и в самой Отчизне. Русофобские взгляды на катынскую трагедию проросли на нездоровой политической почве, превратившись в охаивание всего того, что связано с советской властью. Теперь мощной державы, какой был СССР, не существовало. Ослабленный осколок ее – Россия, стала снова мишенью для обстрела катынскими мифологемами. Причем из того же оружия по ней предательски били и свои ренегаты.

И. Шафаревич в своей книге «Русофобия» приводит слова великого патриота России Ф. Тютчева:

«Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего все более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей… Раньше они говорили нам, что в России им ненавистны бесправие, отсутствие свободы печати и т. д. и т. п., что именно бесспорным наличием всего этого им и нравится Европа…

А теперь что мы видим? По мере того, как Россия, добиваясь все большей свободы, все более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается».

В этот же ряд наблюдений укладывается и мысль Ф. Достоевского:

«Они ненавидят Россию, так сказать, натурально, физически: за климат, за поля, за леса, за порядки, за освобождение мужика, за русскую историю. Одним словом, за все, за все ненавидят».

Против Советской России поднимается Запад. Бывшие союзники во главе с Гарри Трумэном сразу же после Отечественной войны в 1947 году объявляют ей холодную войну.

Не правда ли, сказанное Достоевским актуально, потому что такие ненавистники были, есть и наверняка будут в будущем. Их видно, как говорится, за версту. А вот результаты деятельности политиканов в тогах чиновников разных рангов, и даже «маяков нации» или «лидеров нации», которые по недомыслию, из-за жажды мести предшественникам или в попытке использовать власть для сиюминутной выгоды фактически чернили Отчизну, проявляются со временем.

К таким Иванам, не помнящим родства, а по сути разрушителям Отечества, история уже отнесла Н. Хрущева, М. Горбачева и Б. Ельцина. Нищетой, потерей авторитета, унижением и озерами слез и крови они залили Родину.

Так получилось, что те отдельные цари и вожди, кому русский человек поклонялся, оказывались или слабыми политиками, или вовсе ненавистниками России, а в стане противников обнаруживались порой люди, высоко чтящие русскую культуру и русский народ как правдоискателя.

В связи с этим я хочу привести слова немецкого военнослужащего Вильфрида Карловича Штрик-Штрикфельдта – офицера штаба фельдмаршала фон Бока, командующего группой армий «Центр». Этот порядочный человек когда-то служил в царской армии:

«Напряженное состояние в душе русского вызывается его инстинктивным стремлением к абсолютной истине. Его не может удовлетворить тут, на земле, мысль Фауста: «След моих земных дней не может стереться в вечности».

Еще он говорил, что россиянин – в первую очередь искатель правды и справедливости, а только потом религиозности и веры. Именно эти качества и заставляют многих трезвомыслящих искателей истины объединяться одной заботою – работою, работою, работою над поиском правды о Катыне, не веря навязанному сверху штампу.

Но вернемся к вышеупомянутой тройке, на совести которой больше грехов, разрушений и крови людской, чем у других венценосцев России. Это они внесли свою лепту в дело разрушения Великой Страны. Это их стараниями «пол Вавилон (Советский Союз. – Авт.), он сделался жилищем бесов и пристанищем веяному нечистому духу, пристанищем веяной нечистой и отвратительной птице…» (Иоанн Богослов). Каждый из этой троицы помогал раздувать костер катынской трагедии до вселенских масштабов. Эти холодные приспособленцы оплевывали в угоду Западу свой отчий дом, свою страну, которая для таких типов не что иное, как дойная корова или машина, которой в свое удовольствие можно порулить.

Соображения человечности всегда изгоняются из среды, где ведется борьба за власть людьми нечистоплотными. Им там нет места. Известно, что человечность и власть – несовместимые понятия, тем боле в стране, где власть стала бизнесом.

Помахивая конфетками в виде кредитов и «экономической помощи» перед физиономиями этих «вождей», а по существу перевертышей, Запад планомерно разваливал страну и осваивал ее геополитическое пространство.

«Не это ли причина того, – писал Л. Ивашов, – что против России до сих пор ведется самая настоящая война, выдержать которую невероятно тяжело…».

Все это правда, учитывая разобщенность и политическую пассивность населения, беззубость власти в защите национальных интересов, разлагающую деятельность правых и центристских партий, антироссийскую и безнравственную суть многих печатных и электронных средств массовой информации.

Сегодня Россию пытаются разрушить и разрушают по тем же «рецептам», по которым уничтожили Советский Союз и Югославию. Но, как сказал Аристотель, «народ не любит, когда им управляют плохо».

Воистину наше Отечество сегодня в опасности! И все же я верю поэту:

Не верьте в безумство стихии,
Нам разума, русским, достанет.
Хоронить не спешите Россию!
Она еще духом воспрянет…

Да, до недавнего времени у наших либералов, к великому сожалению, господствовала геббельсовская версия о безусловной вине советского руководства и его органов государственной безопасности в гибели польских военнопленных. Однако существует немало фактов (а не фактиков), убедительно свидетельствующих о причастности к катынской трагедии немецко-фашистских оккупантов. Также есть и немало острых вопросов к полякам за уничтожение в плену более 60 тыс. наших красноармейцев и командиров. Почему о них мы молчим?

Со всеми этими вопросами и проблемами читатель познакомится в этой книге.




Глава 1

Польша – Россия. История взаимоотношений


Уже доено между собою
Враждуют эти племена;
Не роз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неровном споре:
Кичливый лях иль верный росс?

    Александр Пушкин

История взаимоотношений между Польшей и Россией лежит не столько в русле двух ветвей христианской религиозной идеологии – католичества и православия, сколько в запутанном клубке политических противоречий, являвшихся не единожды причинами конфликтов между двумя славянскими народами на протяжении предыдущих веков.

Что же касается Восточной Европы, то она разделена невидимой границей, проходящей через Прибалтику, Западную Белоруссию и Украину вплоть до Черного моря. Именно эта воздушная граница стала своеобразным кордоном между двумя цивилизациями – Западом и Россией.

Истоки возникновения Литовского княжества (Кревской унии между Литвой и Польшей 1386 года), государства Речи Посполитой, национально-освободительной борьбы русских украинцев (малороссов) под предводительством Б. Хмельницкого, российского сопротивления и изгнания чужеземцев-оккупантов из Москвы в 1612 году, русско-польской войны 1654–1667 годов, Герцогства Варшавского, Царства Польского в составе Российской Империи, а затем опять появление Польши как единого суверенного государства – за пределами этого повествования.

Об этих периодах истории емко и глубоко писали историки и писатели – профессионалы-специалисты.

Многолетняя русско-польская война в поддержку Хмельницкого, начавшаяся в 1654 году, закончилась подписанием 30 января 1667 года Андрусовского перемирия. Речь Посполитая возвратила России Смоленские и Черниговские земли, признала воссоединение с Россией Левобережной Украины.

Пришедшие к власти после смерти Богдана Хмельницкого гетманы больше смотрели в сторону Варшавы. За спиной Москвы они вели переговоры с поляками о возвращении Украины в состав Речи Посполитой под названием Великое княжество Русское.

Сменялись гетманы: одни из них принимали сторону Варшавы, другие с надеждой смотрели в сторону Москвы.

Гетманы Левобережной Украины (промосковской) вели политику укрепления своей власти и государственности, стремясь добиться большей самостоятельности. Москва однозначно реагировала на это ссылками непослушных в Сибирь. Гетман Правобережной Украины (пропольской) Дорошенко все же добился признания ее суверенности и был провозглашен хитрой Варшавой гетманом всея Украины. Однако крестьянство и казачество не поддержало Дорошенко, и он был вынужден подчиниться гетману Левобережной Украины, то есть «поклониться» Москве.

Россия продолжала укреплять свое влияние на Украине, пробивая путь к Черному морю. Турция этому противилась. Османская империя не хотела терять свои позиции на Украине.

Следует заметить, что на протяжении многих столетий между Польшей и Россией существовал, мягко говоря, высокий дух состязательности и соперничества. Об этом правдиво говорили не только политики и историки, но и держатели творческого пера. Достаточно вспомнить казака Тараса Бульбу, сражавшегося с «ненавистными ляхами», из одноименной исторической повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба».

Но более кратко и в тоже время гениально по правдивости сказал об этой вражде великий Пушкин в стихотворении «Клеветникам России» в 1831 году, поставив вопрос: «…кто устоит в неравной схватке – кичливый лях иль верный росс?» Устоял, естественно, верный росс!

Рижский мирный договор, подписанный 18 марта 1921 года в Риге между РСФСР (также от имени Украинской Советской Социалистической Республики (УССР) и Белорусской Советской Социалистической Республики (БССР) и Польшей, завершил советско-польскую войну 1919–1921 годов. Договор установил границу между РСФСР и Украиной и РСФСР и Польшей.

К Польше отходили обширные территории, находящиеся к востоку от Линии Керзона (условное название линии, которая была рекомендована 8 декабря 1919 года Верховным Советом Антанты в качестве восточной границы Польши и установлена в ноте лорда Керзона).

На этих территориях преобладало в подавляющем большинстве непольское население – украинцы и белорусы Западной Украины и Западной Белоруссии. Эти земли до революционных событий 1917 года входили в состав Российской Империи.

Но когда сегодня кое-кто в Польше старается представить виновницей всех конфликтов исключительно Россию, упорно именуя ее «империей зла», «страной оси зла» и «поработительницей народов», – истиной тут и не пахнет.

Думается, происходит это и по вине России, а точнее, ее отдельных «неисторических» личностей. Долгое время моя страна – Советский Союз – мирилась с выливаемыми на нее ушатами грязи, не давая должного отпора клеветникам. То же самое делает и современная Россия.

Люди обычно злословят не столько из желания навредить, сколько из тщеславия – гордыня и творческое чванство заставляют опровергать очевидное.

В данном случае я имею в виду катынскую проблему, созданную на голом месте недоброжелателями Отчизны. Из их уст шла и идет до сих пор (прямо-таки фонтанирует) клевета, а клевета, как известно, есть некое обвинение, возводимое заочно, втайне от обвиняемого, которое принимается на веру со слов одной стороны, без возражения другой.

Сознание нашего народа покалечено идеологической обработкой, цель которой была одна: заставить стыдиться своей истории; выкорчевать героическое прошлое, забыть о его существовании; лишить потомков генеалогических корней и негативно повлиять на генетическую память россиян.

Получается так, что России запрещают возразить геббельсовской версии умерщвления польских военнопленных офицеров. Не хотят слушать доводы тех, кто выставлял свои аргументы, но кого, к превеликому сожалению, сегодня с нами нет, а потому и возразить они не могут.

В Польше же антироссийское оружие исторической фальсификации без устали ковалось и затачивалось даже во времена Польской Народной Республики, столица которой, думаю не случайно, явилась родоначальницей военного блока стран участниц Варшавского договора.

После войны Польша стала просоветской, следовательно, ворошить и без того запутанное прошлое власти не хотели. А потому наложили своеобразное табу на прочтение непростых страниц истории взаимоотношений двух соперничающих в веках государств. Да, это были трудные времена, когда политикам нужно было выбирать между тем, что правильно и тем, что легко.

Со стороны советского послесталинского руководства, думается, шло элементарное заигрывание с гоноровыми ляхами с одной единственной целью – дабы они остались в рамках социалистического лагеря. А когда возникла идея создания военного блока, то его также с определенным умыслом нарекли «Варшавский»!

Надо признаться, что польские констатации были вовсе не заблуждениями. «Когда человек заблуждается, – писал И. Гете, – это может всякий заметить; когда он врет, заметит не всякий».

Со стороны националистов внутри слабой страны проводилась спланированная и идеологически выверенная акция мести с трескучей патриотической риторикой в адрес сильного государства – Советского Союза, который к тому времени стал сверхдержавой, но находился на последних этапах своего существования с бесхребетными, трусливыми и подлыми вождями.

Действительно, когда во главе страны появлялись «беспозвоночные», ее пытались чаще и больше оклеветать, оплевать, унизить и сломать.

Безудержная националистическая пропаганда велась тогда нелегально или через «вражеские голоса». Но не только! Кое-что можно было увидеть, услышать и прочитать и в официальных источниках.

Да, формально считалось, что у ПНР с Советским Союзом «дружба навеки», что многие (но не все) поляки участвовали, как жертвы немецкого фашизма, в борьбе с «коричневой чумой» на стороне страны-победительницы.

Но поскольку эта «дружба» строилась на основе коммунистической идеологии, ее апологеты имели основания утверждать, что вплоть до 1917 года исключительно с востока на Польшу надвигался жуткий мрак царского угнетения. Это угнетение время от времени прерывалось всполохами народных бунтов против жестокого «царского самодержавия» и бездушных «русских медведей», совсем не бурых, а красных.

Желчное круговое критиканство восточного соседа по разным направлениям способствовало укреплению в польском массовом сознании многих антироссийских мифов, которые постепенно приживались и укоренялись в обществе.

Сегодняшние варшавские историки пытаются доказать, что истоки Польского государства и церкви уходят исключительно в западные традиции. Они стараются забыть, что в Средние века именно на Польшу выпадала задача объединения славянского мира и создания противовеса с одной стороны романо-германской Европе, а с другой – Османской империи. И она могла бы быть легко решаема, если…

Но у истории нет сослагательного наклонения…

Увы, вся либерально-демократическая литература, серьезно влияющая на мировоззрение поколений «свободной Польши» на протяжении двух последних веков, была пронизана идеей западничества, мотором которого была, естественно, разновидность католицизма – так называемый папизм. И вот в конце XX века они, наконец, добились своего – в Ватикане стал Папой их земляк ксендз Кароль Войтыла под именем Иоанна Павла Второго.

Собственно, из-за таких антиправославных взглядов в период подъема славянофильства в XIX веке в России было принято говорить о Польше, как о «предательнице славянства». Ей не могли простить отречения от православия и принятия католического папизма, на долгие годы ставшего недоброжелателем соборной и православной России.

Но давайте вернемся к генератору конфликтности, которая в разные времена имела одно и то же направление – противостояние православию и российским жизненным традициям, т. е. нашей ментальности, выражаясь современным научным языком.

В спорах между Польшей и Россией за звание великой державы успехи в разные годы были переменчивы. Хотя, следуя тропинкой к Истине, надо признать, что больше побед было на стороне России.

Но мне хотелось бы более подробно остановиться на послереволюционном периоде, открывшем полякам невиданные перспективы в становлении новой польской государственности.

Результаты Первой мировой войны, а особенно Февральской и Октябрьской революций, существенным образом повлияли на возрождение Польши как самостоятельного единого унитарного государства.

Ленин в это время не раз замечал, что надо считаться с политическим реализмом – образованием рядом с Советской Россией буржуазных национальных республик. По его мнению, это являлось поворотным пунктом во всей внешней политике молодого государства. Он имел в виду, конечно же, и Польшу, которая в результате развала Царской России обрела независимость. Казалось бы, они (поляки) должны были благодарить большевиков за этот дружественный акт, но получилось все наоборот. Произошло, опять-таки, по-польски неблагородно по отношению к новой, теперь уже Советской, России.

Сам по себе спор за влияние в регионе был вполне закономерен, что делало советскую внешнюю политику столь же прозрачной, как и политику другого государства. Однако не все было так гладко, как хотелось руководителям молодой Советской Республики.

Проходили одна за другой полосы сложных советско-польских взаимоотношений. Временной отрезок, очерченный периодом с 1918-го по 1939 год, с эпизодами необъявленных войн то со стороны Варшавы, то со стороны Москвы, слабо освещался на протяжении существования послевоенной советской историографии.

По всей вероятности, такое явление не случайно и появилось оно в силу «дружественных отношений» с ПНР, начиная с 1945-го и по 1991 год, когда кардинальные политические изменения коснулись как самой Польши, так и Советского Союза, который перестал быть опорой всего социалистического содружества. Не будем разбирать, по чьей вине это случилось. Но вернемся к истокам этих распрей.

Едва родившись, явно с гонором, польское государство обнаружило потребность в расширении своих границ и предъявил о территориальные претензии к Советской России. Надо сказать, что вообще, по мнению многих знатоков и специалистов в этом тонком вопросе, преувеличенная самооценка характеризует польский национальный характер.

В статье «Призраки польского гонора», опубликованной в «Литературной газете» № 53 от 2005 года, ее автор Ю. Васильков писал, что, пытаясь понять причины катастрофического упадка Польши в XVII веке, польские ученые выдвинули теорию, объяснявшую национальную трагедию… историческим опережением! Мол, как античный Рим пал под ударами варваров, так и Польша стала жертвой отсталости своих соседей.

Древний Рим и Польша. Как «скромно», не правда ли?

А дальше все больше и больше фанаберии. И все выше и выше взлет к мифическим небесам…

Историк Кохановский отмечал в 1917 году:

«Польское государство не могло в свое время существовать просто потому, что его дух должен был исторически противостоять благородством своим соседям».

Ему вторит современник Холоневский:

«Польша погибла, потому что при временном упадке своей духовной силы была политическим созданием несравненно более высокоразвитым по сравнению с тем, что его окружало».

В Польше всегда были наиболее популярны национальные герои двух видов: средневековые короли с их агрессивной экспансионистской политикой и вожди всевозможных народных восстаний.

Содержанием как тех, так и других являлась непримиримая борьба с соседями, прежде всего восточными – украинцами, белорусами и россиянами (тогда малороссами, белорусами и великороссами).

Вплоть до XVII века Польша всеми способами пыталась захватить ведущие позиции на своих восточных рубежах и помешать государственному становлению России, но далее Литвы и Западной Малороссии (Галиции) хотя бы временный успех распространить не сумела в силу политического неумения и военного бессилия. Попытка зацепиться за Москву в 1602 году тоже бесславно провалилась. Лжедмитрии потерпели позорное фиаско. Польское войско бежало из Московии под натиском народных восстаний.

В XVIII веке монархам-правителям Австрии и Пруссии надоела бестолковая и бесконечная суета вокруг Речи Посполитой, и они склонили Екатерину II «ради общеевропейского спокойствия» произвести раздел Польши между своими уже сформировавшимися к тому времени государствами.

Но не Россия и не ее императрица были виновны в разделе Польши, приведшему к утрате ею на длительное время государственности. Ученые популярной в Польше Краковской исторической школы признавали:

«Не границы и не соседи, а только внутренний разлад довел поляков до потери государственного существования».

Это голос людей, знающих дело – профессионалов-историков.

Да и сам польский народ дал точную характеристику своим бедам в известной поговорке: «Польска нежондом стой» – «Польша на неуправляемости держится». Эту управленческую бестолковость она подтвердила в ходе войны с Германией в 1939 году, когда степень неуправляемости в правительстве и в армии достигли уровня хаоса, о чем будет еще сказано ниже.

Сегодня этот опыт хочет повторить Украина, с вожделением бросаясь в объятия Запада. Как бы не получилась трагедия подобного развала страны из-за амбициозных политиков, не видящих ничего дальше собственного носа. Кому нужны бедняки с этническими и территориальными гирями, с отсутствием энергоресурсов и новых технологий?! Западу нужны рабы, а самое главное – украинский чернозем. А его много – 20 % от мировых запасов! Вот почему они подтолкнули молодого и неопытного президента Зеленского предложить идею продавать землю.

Но если вместо политиков правят политиканы, то страна сталкивается с бедами. Так было, есть и будет всегда! Таким политикам есть смысл держать на столах трактат Никколо Макиавелли «Государь». Он дает в нем точные рецепты.

Моим землякам надо сначала встать на ноги: поднять лежащую на боку промышленность, запустить остановленный сельскохозяйственный механизм, дать труженикам рабочие места, повысить уровень благосостояния простого народа, наладить добрососедские отношения с братскими государствами – Белоруссией и Россией, а потом можно делать, но только с умом, то, что задумано. Те же проблемы стоят и перед Россией.

Евросоюз никуда не убежит, он пригласит к себе, в свою семью, но только тогда, когда людям на той же Украине будут гарантированы свобода, благополучие и спокойствие.

И еще одна немаловажная деталь: в истории взаимоотношений четко прослеживается желание русских царей найти способы строительства национального государства на общих путях с Россией.

После раздела Польши и вхождения ее в качестве Царства Польского в состав Российской империи Екатерина II делала практически все для того, чтобы, выражаясь современным языком, с достоинством «встроить» новый «субъект федерации» в корону Империи.

Именно поэтому и в дальнейшем российские императоры и цари осыпали всевозможными поблажками «горделивых ляхов», переживающих за свой куцый и урезанный суверенитет.

В то же время они на общих основаниях с остальными россиянами обучались в вузах Петербурга. Некоторых одаренных поляков брали на государственную службу. Так, в период сложных взаимоотношений с Францией Александр I назначил своего близкого друга, поляка по национальности, Адама Чарторыйского на очень высокий пост в государстве, сделав его министром иностранных дел России!

Польская промышленность и ремесла развивались стабильно. Товары из Царства Польского распространялись по всей России и пользовались повседневно повышенным спросом. Надо честно признаться, что на потребительском рынке они составляли достойную конкуренцию и российским, и привезенным из других «заморских стран».

Однако наряду с Краковской реалистической школой в истории Польши существовала и существует до сих пор романтическая школа, склонная некритично возвышать отечественное прошлое.

Это было то прошлое, которое «философы» вышеупомянутой школы отрывали от действительности. Они всячески превозносили его реальных и мнимых героев. Последние нередко превалировали над настоящими людьми, совершившими подвиги, необычайными по отваге, доблести, самоотверженному трудолюбию.

Вот уж верно, когда нечем гордиться в настоящем, хвастаются вчерашними заслугами. А были ли они в государственном зодчестве? Если бы были у политиков того времени, то ничего подобного не случилось бы: выпасть на целых два столетия в осадок или за две недели сдать страну фашистам.

Для такого «чуда» надо сильно постараться!


* * *

Но вернемся в 1920-е годы теперь уже прошлого столетия. Свободная Польша серьезно не столько заявляет о необходимости восстановления национально-этнических границ, сколько предпринимает конкретные шаги к захвату куда больших пространств, чем те, которые находились под ее контролем в моменты наибольшего могущества страны.

Варшавское правительство пыталось втянуть в свои границы Украину, Белоруссию и Литву, используя для этого демагогическую ширму: мол, добиваемся исключительно ради «борьбы с ненавистным большевизмом, с красным медведем». Этот пропагандистский трюк использовался поляками как козырная карта.

С этой целью было заключено соглашение с украинским националистическим движением Петлюры, которого ожидала на этом поприще «пиррова победа», так как крупные польские помещики на Украине были предметами такой ярой ненависти, что местный национализм носил в большей степени антипольский, нежели антирусский характер.

Последующие события, замешанные на большой крови, были тому подтверждением. Я имею в виду период с 1939-го по 1945 год. Но об этом чуть ниже.

Для новых хозяев в Варшаве это было лишь дополнительной козырной картой в дипломатической игре. Они отвергли предложение о мире, выдвинутое советским правительством, и в апреле развернули крупномасштабное наступление, в результате которого захватили Киев.

Кровоточащую Советскую Россию, отбивающуюся со всех четырех сторон от белогвардейщины и иностранной интервенции, недавно вышедшую с большими потерями из горнила Первой мировой войны, решили опять добить поляки. Но, как говорится, видит волк козу, но забыл про грозу.

Гроза придет потом, а пока наступление польских жолнеров вновь разожгло уже угасавшее пламя гражданской войны. Надо отметить, что белые в это время были еще активны в разных районах Советской России. Самую внушительную силу представляли собой остатки армии Деникина, укрепившиеся в Крыму под командованием прибалтийского барона генерала Врангеля.

Именно в этот период части генерала Врангеля перешли в наступление на Южной Украине в надежде соединиться с остатками белогвардейских войск, рассеянных по Дону и Кубани.

Над Советской Россией вновь нависла смертельная опасность. Но, несмотря на безграничную усталость населения, голодное и холодное время, обстановка была уже не та, что годом раньше. Теперь у Советской России имелась достаточно организованная армия. К тому же польская агрессия вызвала у россиян новый прилив патриотических чувств. Снова замаячил внешний враг. Немцев сменил польский агрессор, с которым требовалось столкнуться, чтобы победить в честном бою на поле брани.

Даже те некоторые царские офицеры и генералы, которые на первых порах индифферентно относились к гражданской сшибке после революции и еще не перевели дух от Первой мировой войны, вдруг неожиданно для советских властей и вождей предложили свои услуги в качестве военных специалистов (военспецов). Свое слово заявил здравый ум и здоровый духовно, явно не квасной, патриотизм.

Наступление польских войск, подготовленное Регентским Советом Польши, было отражено. Они вынуждены были в большинстве случаев не отступать, а повально бежать. Английская дипломатия, дабы спасти Польшу от разгрома, взяла на себя инициативу навязать так называемую «этническую» границу между двумя воюющими странами.

Лондон предложил знаменитую «линию Керзона», по имени тогдашнего британского министра иностранных дел. Для тонущей Польши это была соломинка, которая спасла ляхов от трагедии.

Но, к сожалению, Ленина и Троцкого проблема продвижения на запад мировой революции волновала больше, чем урегулирование границ для больной, ослабленной, голодной и нищей страны.

И на первый взгляд для этого были некоторые основания в виде активизации социальных движений. Уже к концу 1918 года в некоторых странах Европы стали стихийно возникать коллективные органы управления – советы и отряды Красной гвардии: красногвардейцы, рабочие союзы, крестьянские выступления и пр.

7 ноября 1918 года в Люблине возникло «народное правительство», заявившее о роспуске Регентского Совета. Оно провозгласило гражданские свободы, потребовало введения 8-ми часового рабочего дня, национализации лесов, создания самоуправлений и гражданской милиции.

22 ноября в Варшаве была провозглашена Польская республика.

Высшей властью теперь объявлялся «временный начальник государства». Им стал Юзеф Пилсудский (1867–1935 гг.), проведший так называемую «санацию», а проще говоря, совершивший государственный переворот, что дало ему возможность осуществить в 1920 году «смелый поход на Киев».

Следует пояснить, что в годы Первой мировой войны Пилсудский командовал военными формированиями Германии, являясь к тому же агентом разведок нескольких держав Антанты. Его диктатура удачно прикрывалась ретроспективной, почетной должностью. Дело в том, что в конце XVIII века начальником государства был провозглашен и искренне принят народом авторитетнейший для поляков человек – мужественный Тадеуш Костюшко. Это действительно был не мнимый, а реальный герой – смелый, решительный и честный человек.

Пилсудский слыл сторонником скорейшего восстановления границы образца 1772 года. У него роились амбициозные, прямо-таки наполеоновские планы создания Польской сверхдержавы на фоне двух обескровленных войной ненавистных соседей – Германии и России.

Новый «начальник государства» даже замахнулся на возможность создания на территории европейской части Советской России национальных государств, которые бы находились если не под протекторатом, то под сильным влиянием Варшавы. Его ум все кружил и кружил «журавлем в небе» над этим вопросом, не дававшим ему спокойно засыпать.


* * *

Как только осенью 1918 года германские войска начали выводиться с оккупированных территорий, Красная армия двинулась на запад, вслед за потрепанным в боях германским воинством.

В знаменитом обращении Троцкого к войскам был отдан приказ о взятии Варшавы с ходу – по ту сторону польской столицы большевикам уже виделось соединение с немецкими революционерами Красной Баварии, мерещились контуры общеевропейской Красной революции, которая со временем перевернет весь мир. В своих многочисленных выступлениях он буквально упивался надеждой на скорую политическую перелицовку старой Европы.

Однако именно в этот момент части нашей армии, нацеленные на польскую столицу, были неожиданно отброшены и вынуждены отступать столь же стремительно, как недавно наступали.

Многие кремлевские чиновники чесали затылки и называли это поражение от поляков то «катастрофой», то «непонятным фиаско», то «предательством, замешанным на вредительстве»…

Начались взаимные упреки и обвинения как среди крупных военных начальников, так и среди политических деятелей.

Комиссия Высшей военной инспекции, обследовавшая с 12 марта по 5 апреля 1919 года состояние советских войск в районе Вильно, отметила в своем заключении, что главным отрицательным явлением данного фронта считает, безусловно, малочисленность красноармейцев, которая не соответствует их боевым заданиям и протяженности занимаемых позиций.

Следует заметить, что это поражение явилось причиной первого публичного столкновения между Троцким и Сталиным. Именно будущего вождя некоторые военные посчитали виновником многих просчетов Красной армии в походе на Варшаву. И все же, объективности ради, самой главной причиной этой неудачи была не столько военная, сколько политико-стратегическая ошибка.

Ни польские рабочие, ни польские крестьяне не поднялись на восстание. Более того, член коллегии Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) по борьбе с контрреволюцией и саботажем Г. Мороз 22 апреля 1919 года сообщал в Центральный Комитет Российской Коммунистической партии (большевиков) (ЦК РКП (6)) о том, что весь западный край пропитан антисемитизмом, явившимся питательной средой для консолидации польской общественности в борьбе с «оевреенными большевиками России». Под слово-синоним «жид-большевик» попадали практически все красноармейцы.

Таким образом польское руководство, объединив усилия всякого рода общественных организаций (как правило, некоммунистической и националистической направленности), навербовало волонтеров в армию и сумело провести мобилизацию. Франция помогла Польше оружием и провиантом.

Надвигалась дождливая, затяжная осень и Ленин, опасаясь еще одной военной зимы, принял единственно правильное в сложившейся ситуации решение – сосредоточить усилия Красной армии в борьбе против Врангеля. Нужно отметить, что и поляки в это время были на пределе своих экономических и военных возможностей…

Но мне хотелось бы остановиться на вопиющих фактах бесчеловечности со стороны личного состава польской армии. Вот, что писал по этому поводу в своей книге «Советско-польские войны» специалист по истории советско-польских отношений М. Мельтюхов:

«Так, будущий министр иностранных дел Польши в 1930-е годы Ю. Бен рассказывал своему отцу, вице-министру внутренних дел в правительстве Падеревского, как в конце 1918 года после разведывательного задания в Румынии, Москве и Киеве он с товарищами пробирался через «большевизированную Украину»:

– В деревнях мы убивали всех поголовно и все сжигали при малейшем подозрении в неискренности. Я собственноручно работал прикладом».

По свидетельству же другого «героя» польской истории, представителя Гражданского управления Восточных земель М. Коссаковского, убить или замучить большевика, православного или украинца не считалось тяжким грехом. В частности, он рассказывал о таких фактах, которые несовместимы с поведением здравомыслящих людей:

«…В присутствии генерала Листовского (командующего оперативной группой на Полесье) застрелили мальчика лишь за то, что якобы недобро улыбался…

Один офицер десятками стрелял людей только за то, что были бедно одеты и выглядели, кок большевики… было убито около 20 изгнанников, прибывших из-за линии фронта…

Этих людей грабили, секли плетьми из колючей проволоки, прижигали раскаленным железом для получения нужных показаний…

Кому-то в распоротый живот зашили живого кота и побились об заклад, кто первый подохнет – человек или кот».

Участник тех событий, житель одного из хуторов Сарненского района на Ровенщине, дед Федор Олейник рассказывал, что он был свидетелем, как польские солдаты поймали на лугу девушку лет 18, пасшую корову, и принялись по очереди ее насиловать. Затем в детородный орган несчастной украинки садисты втолкнули пойманную мышь-полевку и стали хохотать, наблюдая за мучениями своей жертвы.

Примеров подобных жестокостей поляков того времени по отношению к солдатам Красной армии и местному населению было очень много. Естественно, это вызывало ответную реакцию, подобную сжатой пружине, – она с силой «разжималась» в виде адекватно-дикой неприязни к противнику.

И это вполне понятно, ведь многие сделались жестокосердными потому, что раньше были сострадательны и часто видели себя обманутыми и обиженными. А ведь недаром говорят, что тень обмана – обида, она неотрывно следует за обманщиком.

В 2005 году весь мир отмечал 60-летие Победы над фашизмом, решающую роль в которой сыграл Советский Союз. На полях брани за освобождение Польши полегло более 600 тыс. наших солдат и офицеров. Об этом знает все благодарное человечество.

Одним из доказательств этой непреложной истины было присутствие на параде в Москве 9 мая лидеров всех ведущих мировых государств. И не только союзников, помогавших Советскому Союзу быстрее справиться с «коричневой чумой», но и представителей побежденной страны – Германии, давно уже отмежевавшихся от ошибок и преступлений своих предшественников.

Парад прошел успешно! Иностранные гости искренне склонили головы символу мужества советских людей у Вечного огня – Неизвестному Солдату.

Но в четырех странах, недавних советских союзных республиках, а ныне независимых государствах – Литве, Латвии, Эстонии и когда-то братской Польше, всечеловеческий праздник был омрачен чествованием недобитых эсэсовцев и шумной антисоветской кампанией, связанной с фальсификацией событий в Катыни осенью 1941 года, о которых и пойдет речь несколько ниже.




Глава 2

Неудачный поход на Варшаву


Если вы извлекли урок со своего поражения, вы ничего не потеряли.

    Зиг Зиглар

Как известно, боевые действия на советско-польских фронтах в течение 1918–1920 годов велись с переменными успехами для воюющих сторон, пытавшихся утвердить себя сильными европейскими державами.

Но остановимся на особенностях наступательного порыва Красной армии. Силы советской стороны составляли: Юго-Западный фронт, представленный 1-й Конной армией, 12-й и 14-й армиями и Западный фронт с 15-й и 16-й армиями, а также 53-й пограничной дивизией.

26 июля 1920 года на Юго-Западном фронте 1 – я Конная армия, развивая наступление на Львов, овладела Бродами, а через двое суток, преодолев реку Стырь, заняла небольшой галицийский городок Буск, в котором автор этих строк не раз бывал по служебным вопросам во время службы во Львове.

Дивизии 12-й армии, преодолев сопротивление противника на реках Стырь и Стоход, стремительно форсировали их и вплотную приблизились к Ковелю – небольшому в то время городку на Волыни.

14-я армия прорвала польскую оборону на реке Збруч и 26 июля овладела городом Тернополем. Однако из-за медлительности наступающих частей 12-й и 14-й армий фланги 1-й Конной армии оказались оголены, чем моментально воспользовались поляки.

29 июля 2-я и 6-я польские армии нанесли контрудар по Бродам. Командующий армией (командарм) Буденный в силу вышеупомянутых причин был вынужден быстро отойти на восток, сдав полякам город и ряд других населенных пунктов…

Анализ хода событий на советско-польском фронте показал, что бои и сражения стали приобретать более ожесточенный характер. Если части Красной армии вели борьбу, находясь практически в окружении, и надо было рационально использовать личный состав чуть ли не по кругу Советской России, не получая ниоткуда помощи, то поляки резко повысили боеспособность. Прежде всего это происходило за счет свежего пополнения, которое шло потоком практически ежедневно на волне поднятого национализмом духа патриотизма – «побить москалей!».

Усталость наших войск была также порождена стремительностью и беспрерывностью в наступлении. Тыловые части и подразделения не поспевали за передовыми войсками. Затруднялся, таким образом, процесс боевого, продовольственного и фуражного обеспечения войск.

Возросли потери – в дивизиях оставалось не более 500 человек, не хватало патронов и винтовок. То и дело возникали проблемы с питанием частей. Участилось дезертирство личного состава.

Что касается польской армии: если за первое полугодие 1920 года она получила 209 471 человека пополнения, то только с 1 июля по 20 августа в ряды польских подразделений и частей влилось 172 400 человек. Также необходимо отметить, что в этот период солидную помощь Польше оказали страны Антанты.

Пока польские войска сдерживали советское наступление на рубеже Западного Буга, польское командование при участии руководителя французской миссии генерала М. Вейгана разработало новый план военных действий.

Основная идея этого плана, утвержденного 6 августа 1920 года Пилсудским, заключалась в следующем:

1. Сковать советские войска на юге, прикрывая Львов и Дрогобычский нефтяной бассейн.

2. На севере не допустить обхода вдоль германской границы, а также ослабить удар частей Красной армии путем отражения их атак на предмостных укреплениях на восточном берегу Вислы.

3. В центре боевых действий войскам ставилась наступательная задача:

– быстрое сосредоточение на Нижнем Вепше маневренной армии, которая затем ударила бы во фланг и тыл войскам Западного фронта, атакующим Варшаву, и разбила бы ИХ;

– поднятие морального духа солдат и офицеров под кличем «Ни шагу назад – только вперед».

Нужно признать, что план был блестящим с точки зрения военного искусства в конкретно складывающейся ситуации.

Как известно, командующий Западным фронтом М. Тухачевский наступление наших войск на Варшаву провалил. А в переговорах с Главнокомандующим войсками Советской России С.С. Каменевым повел себя нагло и нескромно. Выставил себя всезнающим полководцем и стал доказывать Главкому правоту своих действий, оказавшихся в дальнейшем не просчитанными, а потому и крайне опасными для воюющих частей Красной армии.

На самом деле, командующий допустил крупную ошибку при принятии решения о стремительном наступлении – неправильно определил направление главного удара, полагая, что основные силы противника находятся не южнее, а севернее Буга.

Конечно, ради объективности надо признать, что его подвела и разведка, однако те материалы, которыми он располагал, позволяли сделать правильный вывод, что могло бы обеспечить получение совершенно иных, более выгодных для наших войск результатов в ходе противоборства двух армий.

В разговоре по телефону с Троцким Главком Каменев не мог, а скорее побоялся, жаловаться на крайне ершистого и нахрапистого молодого командующего – протеже Председателя Реввоенсовета. Замечали многие – Троцкий его пестовал.

Не надо забывать и того, что Тухачевский к тому времени был членом РКП (б), а Каменев оставался беспартийным военным специалистом, помогавшим безграмотным в оперативном отношении командирам. Сегодня нам достоверно известно, как на бывших царских офицеров и генералов смотрели большевистские вожди и их политические ставленники в армии.

Итак, в момент битвы Красной армии за Варшаву ее 12-я и 1 – я Конная армии оказались в стороне от главного участка сражения и не могли помочь войскам Западного фронта.

13 августа 1920 года началось сражение на Висле. В войсках Красной армии не хватало боеприпасов, ощущались перебои с питанием для людей и фуражом для лошадей. Красноармейцы и командиры были измотаны непрерывными наступательными боями. Из воспоминаний очевидцев тех событий явствует, что приходилось собирать патроны на поле брани, обшаривая карманы погибших товарищей. У повозок и тачанок выходили из строя деревянные колеса – сгнивали спицы, что сразу же создавало проблему доставки боеприпасов на красноармейские позиции.

Варшава же ощетинилась доукомплектованной и довооруженной 5-й польской армией – патриотический порыв сделал свое дело. Это была уже не столько любовь к отечеству, построенная на действии зова сердца и ясного рассудка, сколько слепая ненависть ко всему, что идет с Востока – к Советской России.

А тем временем дезинформированный Кремль, не понимая реальной ситуации, требовал одного – наступления, наступления и еще раз наступления! Немедленного, без всяких проволочек, взятия Варшавы.

Вот, что говорилось в приказе № 233 от 14 августа 1920 года за подписью Председателя Реввоенсовета, неугомонного и говорливого Троцкого:

«Герои! Вы нанесли атаковавшей нас белой Польше сокрушительный удар. Тем не менее, преступное и легкомысленное польское правительство не хочет мира…

Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира. Но именно для этого нам необходимо отучить правительство польских бандитов играть с нами в прятки. Красные войска, вперед! Герои, на Варшаву!»

А что же герои похода на Варшаву? Отбиваясь от наседавшего противника, они с трудом сдерживали наступательную мощь 5-й польской армии. А скоро и сами начали отходить, а потом и вовсе побежали…

Как писали в книге «Гражданская история безумной войны» М. Веллер и А. Буровский, исследовавшие главные пружины братоубийственной сшибки в России, поражение Красной армии в битве за Варшаву в польской интерпретации называли «чудом на Висле».

И действительно, польская армия, прижатая к варшавской стенке, 16 августа неожиданно для красных нанесла сокрушительный удар и погнала войска Тухачевского и Буденного на восток.

Казалось, все потеряно: фронт развалился, Пилсудский бросил войска и уехал в Варшаву…

Но Пилсудский вовсе не сбежал с фронта. Пользуясь тем, что разведки у красных почти не было, он незаметно накопил мощный кулак: 50 тыс. человек с 30 танками, 250 артиллерийскими стволами, десятью бронепоездами… 70 самолетов, поднимаясь с аэродромов под Люблином и

Варшавой, беспрерывно бомбили и поливали пулеметным огнем красноармейские колонны и конницу. Плотная масса красноармейцев рассеивалась под обстрелом. Люди разбивались на мелкие отряды, прижимались к земле, разбегались по лесам…

Надо заметить, что на стороне Пилсудского воевало до 10 тыс. русских белогвардейцев. Со слов командира 13-й польской дивизии генерала Пахуцкого: «Без помощи американских летчиков мы бы тут давно провалились ко всем чертям!»

«Американцами» он называл поляков – граждан США, приехавших для защиты Отечества, попавшего в беду.

Красные покатились назад, оказались прижатыми к Восточной Пруссии и только переход границы спас их от истребления.

«Чудо на Висле» для поляков продолжилось «чудом подо Львовом» против войск 1-й Конной армии Буденного. Приказ идти на помощь Тухачевскому Буденный не выполнил. И не потому, что не хотел. 1-я Конная бежала и остановилась только в 200 км от Львова – отдышаться от наседавших ляхов.


* * *

Какова же цена этих сражений? Польские войска в боях за Варшаву потеряли 4,5 тыс. убитыми, 10 тыс. пропавшими без вести и 22 тыс. ранеными. В то же время поляки взяли в плен более 60 тыс. красноармейцев. По мнению Сталина, эта цифра была искусственно занижена Троцким, реальная – до 100 тыс. человек. Последняя фигурирует и в других документальных источниках, что может свидетельствовать о правдоподобности сталинской оценки.

С одной стороны, поражение Красной армии под Варшавой стало холодным душем для советского руководства, а с другой – подтолкнуло окрыленное успехом польское руководство к подготовке нового наступления на Восток до линии русско-германского фронта, установленной в 1915 году.

Поляки уже стали считать несправедливой «линию Керзона». Советское же руководство надеялось на какой-то чудодейственный интернационализм, который подымет, мол, польских рабочих на восстание в Варшаве. Хотели как лучше, получили как всегда то, к чему приводят недодуманность и скороспелость. Азарт плохой советчик полководцу.

По этому поводу Ворошилов в письме к Орджоникидзе 4 августа 1920 года заметил, что «…мы ждали от польских рабочих и крестьян восстаний и революции, о получили шовинизм и тупую ненависть к «русским»!»

Польский пролетариат не только не восстал против якобы ненавистной ему власти, а напротив – серьезно пополнил ряды своей воюющей армии.

Но не только просчеты нашего командования повлияли на исход боев под Варшавой. Надо признаться, что масштабы помощи Польше, особенно со стороны Франции, Англии и США, были огромны.

Так, только официально правительство США выдало Польше займ в 50 млн долларов – по тем временам это была огромнейшая сумма. В то же время Герберт Гувер, будущий президент США (1929–1933 гг.), руководитель по сути антисоветской организации «Американская администрация помощи» (АРА), предоставил в распоряжение польской армии продовольствие на миллионы долларов.

4 января 1921 года сенатор Джеймс Рид (от штата Миссури) выступил в конгрессе с обвинением, что 40 млн долларов из фондов помощи конгресса «тратятся на то, чтобы удержать польскую армию на фронте».

Кроме того, Гувер собрал по подписке около 23 млн долларов для помощи детям Центральной Европы и значительную часть этой суммы отправил в Польшу. Хотя в воззваниях, изданных в США, говорилось, что эти деньги будут поровну разделены между неимущими австрийцами, армянами и поляками, пострадавшими во время военного лихолетья. Большая часть средств, собранных в США якобы для помощи Европе, пошла на поддержку антисоветской интервенции.

Гувер и сам констатировал это в своем докладе конгрессу в январе 1921 года. Первоначально, как уже говорилось, конгресс ассигновал средства для помощи в первую очередь Центральной Европе. Но из доклада Гувера явствовало, что почти вся сумма в 94 938 417 долларов, за которую он отчитывался, была израсходована на территории, непосредственно примыкающей к России, или в районах России, занятых белогвардейскими армиями и союзными интервентами.

Для активизации борьбы против Советской России французский военный деятель, маршал Фердинанд Фиш, командовавший с апреля 1918 года и до конца войны вооруженными силами Антанты, поспешил послать в Польшу своего начальника штаба. Таким образом генерал Максим Вейган стал непосредственным руководителем некоторых операций польских войск против частей Красной армии.

После такой мощной поддержки польской армии Антантой поражение наших войск было предопределено.

30 сентября 1920 года войска Юго-Западного фронта отошли на линию Староконстантинов – Проскуров – Старая Ушица – реки Уборть и Случ.

3 октября командование Западного фронта отвело войска на линию озеро Нарочь- Сморгонь- Молодечно-Красное – Изяслав – Самохваловичи – Романово – река Случ.

15 октября поляки заняли столицу Белоруссии Минск, но через трое суток отошли к демаркационной линии.

Советское руководство было явно недовольно действиями армии. Уже 30 августа Сталин предложил создать «…комиссию из трех человек по обследованию условий июльского наступления и августовского отступления Западного фронта».

Однако Троцкому на заседании Политбюро ЦК РКП (б) удалось отклонить это предложение. Таким образом он выводил из-под удара одного из непосредственных виновников варшавской катастрофы – своего назначенца, тщеславного Тухачевского, который не хотел признавать свои просчеты.

На этом заседании советское руководство решило перейти с языка огня на язык переговоров, т. е. к «политике соглашательского мира с Польшей».

И все же от резкого разговора по поводу поражения под Варшавой уйти не удалось. На 9-й конференции РКП (6), проходившей с 22 по 25 сентября 1920 года, выступил Ленин. Свой политический доклад он построил в направлении общего обсуждения международной обстановки с естественным включением туда результатов неудавшегося похода Красной армии на Варшаву. Он признал, что «…мы потерпели… гигантское, неслыханное поражение в результате стратегических просчетов и ошибок».

Но Ленин, как и Троцкий, не стал вдаваться в подробности операций, а поддержал предложение Председателя Реввоенсовета – не создавать комиссию по расследованию провала наступательной операции. По сути, он взял под защиту командование Западного фронта.

В частности, он заявил, что, дескать, пусть причины поражения определит история, и согласился идти на перемирие с Польшей в силу того, что еще полностью не решен вопрос с Врангелем. Для победы же над временным «хозяином» Крыма нужны были войска. Он также и поэтому предложил принять ноту Керзона.

Однако Сталин в конце первого дня работы конференции направил в ее президиум записку. В ней он указал, что в своих статьях в «Правде» он был достаточно осторожен в оценках перспектив Варшавского похода. Расчет Реввоенсовета Юго-Западного фронта на взятие города Львова не оправдался, потому что 1-я Конная армия была ошибочно переориентирована и отправлена на север, где концентрация польских войск была низка.

Отметая упреки в своей пристрастности к командованию Западного фронта, Сталин отметил, что дело не в том, что мы не взяли Варшаву 16 августа 1920 года. Дело «о том, что Западный фронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат, ввиду не подтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало, а если знало, то почему молчало?

Если бы командование предупредило ЦК о действительном состоянии фронта, ЦК, несомненно, отказался бы временно от наступательной войны, как он делает это теперь…

Произошедшая небывалая катастрофа, взявшая у нас 100 тыс. пленных и 200 орудий, это уже большая оплошность командования, которую нельзя оставить без внимания. Вот почему я требовал в ЦК назначения комиссии, которая, выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Тов. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что нужно щадить дело, а не командование».

Это были объективные, справедливые слова Сталина, понимавшего, что справедливость есть постоянная и неизменная воля каждому воздавать по заслугам. Этого не хотели делать ни Ленин, ни тем более Троцкий, защищавший своего опростоволосившегося ставленника, цена ошибки которого оказалась очень высока, так как оценивалась самой дорогой валютой – кровью и многими жизнями красноармейцев.

Получив слово утром 23 сентября, Сталин в общих чертах довел до делегатов конференции свои соображения. Он торопился, но и его торопили, потому что прения по данному поводу завершались. В своей резолюции по политическому отчету ЦК РКП (6) конференция высказалась за переговоры с Польшей.


* * *

Одновременно поту сторону фронта, в Варшаве, на правительственном уровне решался вопрос о составе делегации и выработке стратегии и тактики на предстоящих переговорах с Москвой в Риге. Польская сторона, особенно политики-ястребы, а также военные, предлагала своим дипломатам настаивать на проведении границы по Днепру и, заключив предварительный договор, вести торг по поводу спорных территорий, денежных компенсаций и имущества.

Однако здравый смысл возобладал в головах некоторой части высокого гражданского чиновничества, и они переломили упрямство гонористой польской военщины. В результате было принято решение ограничиться такой линией перемирия: река Збруч – река Ствига – восточнее Ровно – Лунинца – Барановичи.

12 сентября в Ригу прибыла советская делегация, а через неделю, 19 сентября, польская.

Переговоры начались 21 сентября. Проходили они на неблагоприятном для россиян военно-политическом фоне продолжающихся наступательных действий поляков на Волыни и в Белоруссии, а также ожесточенных боев с Врангелем и на других участках, многочисленных столкновений с неприятелями, которых в ту пору было очень много.

23 сентября советская делегация была вынуждена пойти на некоторый компромисс и согласилась на границу по линии: река Шара – Огинский канал – река Ясельда – река Стырь и далее по границе Восточной Галиции.

Договор вступил в силу после обмена ратификационными грамотами, который состоялся 2 ноября в Либаве (Лиепая). Польские войска отошли на демаркационную линию, а советские части вступили в Минск, Слуцк, Проскуров и Каменец-Подольский.

Что же получила в результате этого договора Польша? Она взяла под свой контроль западно-белорусские земли с населением почти 4 млн человек, из которых 75 % составляли этнические белорусы, а также западно-украинские территории, на которых проживало около 10 млн украинцев. Таким образом, мы отдавали почти 15 млн православных славян в руки враждебно настроенных по отношению к ним чистых католиков и униатов.

Советская Россия (в результате отказа поляков в поддержке Врангеля и Петлюры в обмен на получение вышеупомянутых территорий на Востоке) развязала себе руки. Основные силы Красной армии, задействованные на советско-польском фронте, были сразу же переброшены на разгром Врангеля и завершение, таким образом, Гражданской войны на Европейской части страны.

И все же, несмотря на заверения о прекращении боевых действий с Советами, польская сторона постоянно поддерживала выступления отдельных банд. Ими были отряды Булак-Балаховича, Савинкова, Петлюры и так называемой «мятежной» армии Желиговского численностью в 59–60 тыс. человек. Все они базировались на польской территории, откуда совершали, как когда-то половцы, коварные набеги на неприятеля, с которым предварительно договаривались о мире. Страдало мирное население уставшей Советской России, особенно украинцы и белорусы.

А тем временем переговоры в Риге продолжались… Готовилось подписание другого документа – финансово-экономического соглашения. За участие Польши в жизни Российской империи польская делегация потребовала 300 млн рублей золотом. Советская сторона готова была ограничиться суммой только в 30 млн. Поляки также потребовали 2 тыс. паровозов и большое количество вагонов, к тому же это требование выходило за рамки ранее угнанных 255 паровозов, 435 пассажирских и 8859 товарных вагонов.

Наглость претензий была очевидной, и она явилась, как говорили тогда наши переговорщики, не результатом трезвого и спокойного образа мышления, а действий свойства характера на генетическом уровне – «порока, но порока врожденного». История польского гонора не единожды подтверждала подобную аксиому.

Эта непонятная заносчивость и это беспочвенное самомнение до сих пор дает о себе знать во взаимоотношениях как с Россией, так и с другими соседними государствами, которые с сожалением относятся к этому комплексу. Этот порок ментального чванства проявился недавно и в Евросоюзе.

В конце концов польская сторона согласилась, дабы иметь синицу в руках. Она получила сумму в 30 млн рублей золотом, но потребовала передать ей 12 тыс. кв. км территории.

Советской делегации в ходе переговоров удалось достичь компромисса, в результате которого Советская Россия передала Варшаве 3 тыс. кв. км в Полесье и на берегу Западной Двины, 300 паровозов, 435 пассажирских и 8100 товарных вагонов.

Общие потери Красной армии в компании 1920 года составили убитыми 232 тыс. солдат и офицеров, а Войска Польского – 184 246 человек. В период боевых действий поляки взяли в плен 146 тыс. красноармейцев.

Проблема содержания пленных красноармейцев и их командиров скоро заявила о себе страшными подробностями.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=55445434) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.