Книга - История высшего суда России. Документы и факты

История высшего суда России. Документы и факты
Лариса Геннадьевна Свечникова


Рассматривается история высшего судебного органа России, начиная со времени становления судебной власти в Киевской Руси, и заканчивая 1990-ми годами. Представлены многие редкие документы, в том числе нормативно-правовые и архивные, впервые введенные в научный оборот.





История высшего суда России

Документы и факты



Составитель Лариса Геннадьевна Свечникова



ISBN 978-5-0053-9956-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ ВЫСШЕЙ СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ В РОССИИ


1.1. Высшая судебная власть в Киевской Руси



История суда берет свое начало еще со времени возникновения государственности на Руси. В Древнерусском государстве судебные и административные функции разделены не были. Возникающие в обществе конфликты первоначально разрешались авторитетными лицами общины, а впоследствии эти функции стали прерогативой князя, который вершил суд и чинил расправу на основании норм, включавших обычаи, традиции, а также правила поведения, установленные религией и моралью.

В Киевской Руси судебные функции принадлежали посадникам и тиунам, а высшая судебная власть – князю, который решал дела единолично или совместно с Советом дружины, а если считал необходимым, то мог обратиться и к городскому вечу.

По мере развития древнерусского общества великие князья стали поручать вершить судопроизводство лицам из своего ближайшего окружения. Система местного управления и суда осуществлялась местными князьями – вассалами великого князя и представителями центральной власти в лице наместников и волостелей. Увеличившийся круг судей, усложнение судебной процедуры потребовали унификации не только законодательства, но и процедур судопроизводства.

Комплекс этих проблем разрешался созданием первого известного русского письменного свода законов, составленного в середине XI в. при князе Ярославе Мудром и потому получившего название Правда Ярослава, или Русская Правда, которая, наряду с систематизацией законов, обобщала сложившуюся к тому времени судебную практику.

В Новгородской и Псковской феодальных республиках высшая судебная власть принадлежала вече, компетенция которого была четко прописана в дошедших до нас законодательных актах того времени – Новгородской и Псковской судных грамотах. После восстания в Новгороде, произошедшего в 1136 г. и ставшего для Новгорода переломным, в городе окончательно утвердилась вечевая организация, руководителем республики стала боярская аристократия, а вече – единственным верховным органом законодательства, управления и суда. По решению веча в Новгород с этого времени стали приглашать князей. Принятый в Новгороде князь не становился ни его верховным правителем, ни главой новгородской администрации, ни высшим судьей. По существу, он являлся наемным военачальником. Между Новгородом и князем заключался специальный письменный договор, в котором оговаривались все условия.

Князь, совместно с посадником, творил суд по определенным категориям дел. Они, как и тысяцкий, были подведомственными вече судебными инстанциями. Грамоты запрещали князю судить «на низу», отменять вынесенные до него решения, устанавливали время, когда он мог посылать в волости своих судебных чиновников. Но самое значительное ограничение судебных полномочий князя заключалось в том, что он не был самостоятелен в решении дел. Как и в области управления, он был связан деятельностью посадника. Князь не мог судить без посадника и делил с ним поровну судебные пошлины. Если князь чем-нибудь не устраивал новгородцев, они его изгоняли и приглашали другого.

Как высшая судебная инстанция вече выносило решения по государственным и должностным преступлениям[1 - Пашин С. Краткий очерк судебных реформ и революций в России // Отечественные записки. 2003. №2.]. Оно контролировало судебную деятельность князя, посадников, тысяцких, владыки и других должностных лиц, создавало законодательство. Контролировало также судебные сроки и исполнение решений, предоставляло судебные льготы. Иногда вече само оказывалось в роли суда: в случаях, волновавших весь город, оно могло вести процесс непосредственного разбирательства дел от выдвижения обвинения до исполнения приговора. При этом его суду могли подлежать любые лица, включая посадников и князей. В 1230 г. на новгородском вече состоялся суд посадника Водовика, постановивший отдать его дом на разграбление. Водовик подал ответный иск, и в результате нового рассмотрения дела двух человек подвергли такому же наказанию, т.е. разграблению их домов, а одного вече приговорило к смертной казни. В 1346 г. к смертной казни судом веча был приговорен новгородский посадник Остафий Дворянинец. Причем приговор был приведен в исполнение тут же, прямо на вече. Не только светские, но и духовные лица подлежали вечевому суду. Нередко обвинения выдвигались даже высшим церковным иерархам – архиепископам («владыкам»). В 1228 г. в получении своей должности «за мзду», т.е за взятку, был обвинен архиепископ Арсений, в 1337 г. – архимандрит Есиф.

Но это касалось Новгорода и Пскова. Говоря в целом о Киевской Руси, следует отметить, что в древнерусском законодательстве отсутствовало отделение судебной власти от власти исполнительной[2 - Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства, в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. – М., 1844. С.130—131.].

Князь управлял страной, вершил суд, принимал законы, то есть сосредоточил в своих руках всю полноту власти. В основе сформировавшейся в XV—XVII вв. системы власти лежал принцип непосредственного участия Великого московского князя в управлении страной и решении всех важнейших дел, в том числе в производстве суда. Исследователями отмечается, что судебная власть строилась на личной основе, и право суда вверялось определенным лицам – боярам, наместникам и волостелям[3 - Амплеева Т. Ю. История уголовного судопроизводства в России, IX—XIX вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. – М., 2009. С.42.].

Начиная с XV века, государству полностью принадлежат судебные функции по наиболее важным судебным делам, что, в частности, было закреплено Судебником 1497 г., установившем виды судебных органов (государственные, духовные, вотчинные и помещичьи).

Кроме того, судебником 1497 г. была определена и юрисдикция великого князя, который рассматривал дела в качестве суда первой инстанции по отношению к жителям своего домена, а также являлся надзорной и высшей апелляционной инстанцией по делам, рассмотренными нижестоящими судами[4 - Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Судебная власть в России. История. Документы. В 6-ти тт. Т. I. Начала формирования судебной власти. – М., 2003. С.125.].

До принятия Судебника 1497 г. князь был вправе делегировать свои полномочия кому-либо по своему желанию. После принятия этого исторически важного законодательного акта, впервые было установлено различие между судебной деятельностью главы государства – великого князя – и судебной деятельностью бояр (ст.1 Судебника), которые с середины XV века образовали при великом князе совет – Боярскую Думу, в этот период не имевшей точно определенного состава и компетенции. Однако уже к концу века юрисдикция Боярской думы была обозначена довольно четко: «Судите суд боярам и окольничим. А на суде бытии у бояр и у окольничих диакам»[5 - Судебник 1497 г. – М., 1955. С.29.]. Боярский суд являлся судом высшей инстанции для приказов (местных судов). Кроме того, она являлась и апелляционной инстанцией, несмотря на то, что эти функции принадлежали и великому князю.

Как суд первой инстанции Боярская Дума принимала решения по политическим преступлениям, преступлениям по должности, ведала суд по делам местническим[6 - Загоскин Н. П. История права Московского государства. Т. II. Центрального управление Московского государства. Вып.1. Дума боярская // Известия и ученые записки Казанского университета. – Казань, 1879 г. С.71.]. В этом качестве она судила своих собственных членов, должностных лиц приказов и местных судей[7 - ПСЗРИ-1. Т.I. №351.].

По политическим преступлениям компетенция Боярской Думы носила чрезвычайный характер. Так, именно в Боярской Думе был произведен суд над стрелецким начальником Феодором Шакловитым, обвиненном в измене и бунте[8 - ПСЗРИ-1. Т. III. №1349.], и приговоренным к смертной казни. Аналогичные наказания последовали и для многих других участников стрелецкого бунта – М. Шошина, С. Надеина[9 - ПСЗРИ-1. Т. III. №1359.]. Интересно, что если решение о предании смертной казни предводителя стрелецкого восстания принимала в судебном порядке Боярская Дума, то решение о других участниках бунта было принято именным указом высшей власти.

Что касается преступлений по должности, то они находились под юрисдикцией Боярской Думы в весьма ограниченном порядке. В сферу ее компетенции входило лишь предание суду и постановка окончательного указа: сам розыск передавался соответствующему приказу[10 - Викторов М. Описание книг и бумаг дворцов и приказов. Т.I. – М., 1877. С.70.]. К числу должностных преступлений, которые могла рассматривать Боярская Дума, относились и отказ судей в правосудии, а также злоупотребление ими при отправлении суда[11 - Загоскин Н. П. История права Московского государства. С.83.].

По отношению к местным судам Боярская Дума была высшей инстанцией. В нее переходили «по докладу» дела, изъятые из самостоятельного рассмотрения местнического суда. Также в Боярскую Думу переходили дела от приказных судей, обычно в двух случаях: когда между приказными судьями при вынесения решения не было единогласия, или когда отсутствовали точные указания в законе. Согласно ст.2. Судебника 1497 г. в случае пробелов в законе, рассмотрение дела происходило в присутствии великого князя, который утверждал принятое судебное решение: «А которого жалобника а непригоже управити, и то сказати великому князю…».

Ст.7. Судебника 1550 г. установила: «А кто к которому боярину, или к дворецкому, или к казначею, или к дьяку придеть жалобник его приказу, и ему жалобников своего приказу от себя не отсылати… а которому будет жалобнику без государева ведома, управы учинити не мочно, ино челобитье его сказати царю государю». Это положение было подтверждено и более поздними законодательными актами[12 - ПСЗРИ-1. Т. II. №656.]. Кроме того, указом от 17 марта 1694 г. были установлены случаи прямого обращения к царю, ввиду «несправедливости Боярского приговора»[13 - ПСЗРИ-1. Т. III. №1491.]. Это еще раз подтверждает компетенцию царя и его Боярской Думы как высших судебных инстанций.

Согласно дошедшим до нас данным, приговоры по уголовным делам, решенные в Боярской Думе, принимались, начиная с царствования Ивана IV Грозного, при котором они первоначально рассматривались в особом приказе – Разбойном[14 - Калачов Н. В. О Боярской Думе Московского государства и ее до нас дошедших докладах и приговорах // Известия «Правового Вестника». 1884. №9—10. С.20—21.]. Впоследствии боярские приговоры, зафиксированные в материалах Разбойного приказа, вошли в отдельную главу Соборного Уложения 1649 г. – высшего законодательного акта России XVII века.

Все судебные органы XVII века состояли из трех инстанций: 1) губные, земские учреждения и воеводы на местах; 2) приказы; 3) Боярская Дума. И хотя Судебники 1497 и 1550 гг. не упоминают Боярскую Думу как апелляционную инстанцию, такое ее положение вытекает из самого порядка рассмотрения судебных дел, поступивших из приказов[15 - Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. – М., 1899. С.142—143; ПСЗРИ-1. Т. II. №838.]. Как указывает Н. П. Загоскин, «от XVII века имеем мы уже вполне определенные свидетельства, указывающие на Думу Боярскую, как на высшую апелляционную инстанцию по делам, решения которых в приказе обжаловались перед государем»[16 - Загоскин Н. П. История права Московского государства. С.86.].

Это было подкреплено и нормами Соборного Уложения 1649 г., в котором регламентация судебных органов была прописана более обстоятельно. В статье 1 главы X «О суде» перечислены центральные судебные органы: суд государя царя, бояр, окольничих, думных и приказных людей. Как отмечают исследователи, в Соборном Уложении «судебное право составило особый комплекс норм, регламентировавших организацию суда и процесса»[17 - Исаев И. А. История государства и права России. – М., 1996. С.74.].

В конце XVII века из состава Боярской Думы выделилось особое учреждение – Расправная палата, вначале рассматривавшая, главным образом, наиболее важные судебные дела. Значение Боярской Думы, как высшей судебной инстанции, решавшей наряду с судебными, и законодательные вопросы[18 - В этом плане представляет интерес судебное решение, вынесенное Боярской Думой в 1686 г., когда был создан судебный прецедент по делу об убийстве, совершенном с неизвестным тогдашнему законодательству составу. См.: ПСЗРИ-1. Т. II. №1154.], постепенно падало. А в период с 1700 по 1704 гг., оно окончательно сошло на нет. Высшей судебной инстанцией стала Расправная Палата.

Несмотря на то, что в официальных документах Расправная Палата числится только с 1712 года, она существовала и ранее, еще при царе Федоре Алексеевиче. Так, она упоминается в ряде указов 1680 и 1681 гг.[19 - ПСЗРИ-1. Т. II. №838; 885.] В первом из них были закреплены и ее функции: «Боярам и окольничим и Думным людям сидеть в Палате и слушать изо всех приказов спорных дел, и челобитные принимать, и Его Великого Государя указ по тем делам и по челобитным чинить по его Великого Государя указу и по Уложению».

Лица, входившие в Расправную палату как в постоянно действовавший орган, фактически исполняли две функции: 1) при государе они входили в состав Расправной палаты, принимали и решали спорные дела из приказов; 2) в отсутствие царя в дополнение к функциям первой группы приобретали функции представителей Комиссии «на Москве». Ее штат в период правления Федора Алексеевича значительно обновлялся, комплектуясь на основании царских указов[20 - Талина Г. В. Государственная власть и системы регулирования социально-служебного положения представителей высшего общества в начальный период становления абсолютизма в России (1645—1682 гг.). – М., 2007. С.127—128.]. Наличие в данном органе постоянного штата дьяков, так же как и незадействование в судействе приказов большинства высших чинов, входивших в Палату, свидетельствует о стремлении власти придать Расправной палате не только функции высшей судебной инстанции, в которую направлялись бы спорные дела из приказов, но и превратить ее в орган судебного надзора, обладавший контрольными функциями[21 - Талина Г. В. Государственная власть и системы регулирования социально-служебного положения представителей высшего общества в начальный период становления абсолютизма в России (1645—1682 гг.). С.129.].

Расправная палата действовала при Федоре Алексеевиче, Софье и, возобновив работу сразу после свержения царевны в 1689 году, просуществовала до 1694 года. Она являлась постоянной комиссией Боярской Думы, имела законодательно закрепленные функции, процедуру решения дел и постоянное присутствие из думных людей во главе с председательствующим. В ней, кроме думных, были и простые дьяки, которые действовали постоянно и с подьячими составляли своеобразную канцелярию для делопроизводства[22 - Милов Л. В. История России с древнейших времен до конца XVII века. – М., 2007. С.564.].

Вновь ее значение как высшего судебного органа поднимается только с начала 1700-х гг. В это время она имела различные наименования; одним из таких стало «Золотая Палата». «Золотой Палатой» она называлась потому, что иногда ее заседания проходили в царских палатах. В указе от 22 сентября 1701 г. прямо указано о присущих ей судебных функциях: «Великий Государь указал, своих… ратных людей и драгун.., и той службы начальных людей и городовых дворян и детей их службою и судом и управою и всякими делами ведать в Золотой Палате»[23 - ПСЗРИ-1. Т. IV. №1869.]. Некоторые из дел, поступавших в Расправную палату, решались на общем собрании бояр и думных людей, а другие, вызывавшие сомнения, а также жалобы на неправильность боярских решений в приказах – докладывались царю[24 - ПСЗРИ-1. Т.I. №460.].

При Петре Великом Расправная палата сохранила свое прежнее значение: в нее подавались жалобы на медленность решения дел губернаторами и подведомственными судебными местами, на неправые приговоры судов. При этом, под строгой ответственностью, в нее было запрещено вносить дела, минуя низшие судебные места[25 - Троцина К. История судебных учреждений в России. – СПб, 1851. С.59—60.].

После учреждения института фискалов при всех присутственных местах[26 - ПСЗРИ-1. Т. IV. №2330. П.9.], Расправная палата стала заниматься и делами, поступавшими на ее рассмотрение по доношениям фискалов на неправильные действия этих мест, о чем подавались ежемесячные ведомости в Сенат с «показанием хода таких дел»[27 - Троцина К. История судебных учреждений в России. С.73.]. Институт фискалов был учрежден именным указом Петра I от 5 марта 1711 г. «О порядке заседаний и делопроизводства в Правительствующем Сенате и о должности обер-фискала». В нем говорилось, что фискалы должны тайно надсматривать над всеми делами, проведывая про неправый суд. Они могли привлечь к судебной ответственности всякого, «кто неправду учинит». При Сенате учреждалась должность обер-фискала[28 - Орлова С. А. Сенат как высший надзорно-контрольный и судебно-административный орган России // Правоведение. 2000. №2. С.227.], который осуществлял надзор через систему фискалов на местах[29 - ПСЗРИ-1. Т.VI. №3745.].

В дальнейшем, после учреждения Сената, Расправная палата стала при нем особым судебным учреждением, разбиравшим спорные дела, решенные в приказах и коллегиях[30 - Коллегии в России, в XVIII – начале XIX вв. – центральные учреждения, ведавшие отдельными отраслями государственного управления. Учреждены царём Петром I в 1717—1721 гг. вместо приказов. Первые коллегии: Иностранных дел, Военная, Адмиралтейств-коллегия, Камер-коллегия, Штатс-контор коллегия, Ревизион-коллегия, Юстиц-коллегия, Берг-коллегия, Мануфактур-коллегия, Коммерц-коллегия, Вотчинная коллегия, Главный магистрат. Позднее образованы Коллегия экономии, Малороссийская коллегия, Юстиц-коллегия, Коллегия лифляндских, эстляндских и финляндских дел, Медицинская коллегия. Упразднены с образованием министерств.]. Указом от 4 сентября 1713 г. Расправная палата была утверждена как высшая судебная инстанция при Сенате[31 - ПСЗРИ-1. Т.V. №2710.].



Сенатский указ «О взятии в Расправную Палату на разсмотрение тяжебных дел по жалобам на неправое решение Губернаторов и Судей, о побуждении

со стороны оной Палаты, чтобы Губернаторы и Судьи решили дела безволокитно и о присылке месячных ведомостей в Сенат о вершеных делах, начавшихся по доносам фискалов»

4 сентября 1713 г.



Отправлять дела, ежели кто будет бить челом о неправом вершении на Губернаторов и на Судей, а в челобитной своей напишет, что то дело вершил Судья недельно и противно Его Царскаго Величества указам и Уложенью, по том у того ж челобитчика взять за рукою сказку, в том деле какая Судейская неправость и противность Государеву указу и Уложенью, чтобы оной объявил именно; и по таким челобитным такия вершеныя дела брать в Росправную Палату, и указ чинить по тем делам, кто в чем надлежит по Уложенью и по новоуказным статьям, и не опасаясь в том никакого сильнаго лица, сущую правду. В Росправной же Палате чинить розыски и прочее управление по допошениям Фискальским, не упуская времени, дабы продолжения излишняго по тем делам не было. А ежели кто всяких чинов люди станут приносить в Росправной Палате челобитныя, и в тех челобитных будут писать, что Губернаторы и Судьи во многопродолженное время по делам их указу не чинят, и в том им чинят волокиту и убытки: и такия челобитныя принимать, и посылать по тем челобитным к Губернаторам и Судьям указы, дабы по тем их делам чинили указ безволокитно; а ежели по тем делам Губернаторы и Судьи указу вскоре не учинят, а те челобитчики будут бить челом в другой ряд, подтверждать по тем делам другими и третьими указы под взятьем штрафов, и писать сроки, что по тем делам учинить указ, и о том подавать доношении; а невершеных дел в Росправную Палату из Губерний и из Приказов отнюдь не имать. А ежели которые челобитчики будут приносить челобитныя, что Судьи дело вершили недельно, по неправым подьяческим выпискам, а противности Царского Величества указов и Уложенья в тех челобитных не объявят: и таких дел отнюдь в Росправную Палату не брать, и о том посылать в Губернии и к Судьям указы, чтоб выписки делали правдиво, и истцы и ответчики к тем выпискам прикладывали руки, и по тем делам указ чинить в сущую правость, безволокитно. А коликое число Фискальских доношений будет в месяц, и что по них будет учинено, и сколько с кого каких будет взято штрафов, и из того числа что отдано будет Фискалам, и за тем что будет во взятии на Государя, или кому, и за что учинено будет наказание и сослан будет на каторгу, или в каких делах начнутся розыски: и о том о всем подавать в Сенат из Росправной Палаты доношение помесячно с явным известием. А которыя дела невершеныя взяты в Росправную Палату из Губерний и из Приказов, или которыя и вершеныл, а в челобитных челобитчики именно ненаписали, что Судьи те дела вершили неправдиво и противно Государеву указу и Уложенью: и те дела разослать из Росправной Палаты в те же места, откуду взяты, для учинения по нех указу, которыя взяты невершеныя.

ПСЗРИ. Собрание первое. Т.V.№2710



1.2. Становление высшей судебной власти в Российской империи в первой половине XVIII века



С 1711 г. высшая судебная власть в России стала принадлежать Сенату, учрежденному указом Петра I от 22 февраля[32 - ПСЗРИ-1. Т. IV. №2321.], согласно которому был упразднен Разрядный приказ, а в Сенате для рассмотрения судебных дел учреждался «стол разрядный».

В соответствии с указом от 2 марта 1711 г.[33 - ПСЗРИ-1. Т. IV. №2330.] на Сенат возлагалось требование о том, чтобы «суд иметь нелицемерный и неправедных судей наказывать отнятием чести и всего имения, то же и ябедникам да наследует». Из нормы этой статьи следовало, что Сенату поручался не только контроль над правосудием в целом, но и производство суда. При этом в соответствии с указом от 22 декабря 1718 г., запрещалось приносить жалобы на приговоры и решения Сената под угрозой смертной казни[34 - ПСЗРИ-1. Т.V. №3261.], что еще раз подчеркивало его статус высшего суда.



Именной указ «Об учреждении Правительствующего Сената и о бытии при оном

разрядному столу вместо Разрядного приказа, и по два Комиссара из Губерний»

22 февраля 1711 г.



Указ объявить последующий, Определили быть для отлучек Наших Правительствующий Сенат, для управления: Господин Граф Мусин Пушкин, Господин Стрешнев, Господин Князь Пётр Голицын, Господин К. Михайла Долгорукой, Господин Племянников, Господин К. Григорий Волконской, Господин Самарин, Господин Василий Опухтин, Господин Мельницкой, Обер-Секретарь сего Сената Анисим Щукин. Московскую Губернию управлять и доносить Сенату Василью Ершову, на Князя Петрова место Голицына Господин Курбатов. Вместо приказа Разрядного быть столу разрядному при вышеописанном Сенате. Також со всех Губерний в вышеописанном суду для спроса и принимания указов быть по два Комиссара с Губерний.

ПСЗРИ. Собрание первое. Т. IV.№2321



В первых законодательных актах, регламентирующих судебные функции Сената, не было четко прописано, в каких случаях он мог быть апелляционной инстанцией, а в каких – первой. В первые годы своего существования Сенат рассматривал как суд первой инстанции как политические дела, так и простейшие уголовные и гражданские[35 - Петровский С. А. О Сенате в царствование Петра Великого: историко-юридическое исследование. – М., 1875. С.249—250; Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины II. – СПб, 1901. С.7.].

Сенат петровского времени. Рисунок XVIII в.



Попытки установления судебных инстанций, замыкавшиеся на Сенате как высшем судебном органе, прослеживается в законодательстве петровской эпохи, начиная с 1713 г., с момента принятия сенатского указа от 4 сентября «О взятии в Расправную Палату на рассмотрение тяжебных дел по жалобам на неправое решение Губернаторов и Судей, о побуждении оной Палаты, чтобы губернаторы и Судьи решили дело безволокитно и о присылке месячных ведомостей в Сенат о вершенных делах, начавшихся по доносам фискалов»[36 - ПСЗРИ-1. Т.V. №2710.]. В соответствии с указом, Расправная палата с этого времени не могла принимать к своему разрешению дела, которые не были предварительно рассмотрены в низших судебных органах – «из губерний и приказов». Челобитчикам, обращавшимся в Палату, предписывалось не «глухо ссылаться» на неправильность приговора, а точно обозначать «такую неправильность».

Однако точного правового положения Расправной палаты в структуре Сената в законе определено не было: «Расправная палата служила для Сената отводом громадного количества поступавших к нему судебных дел, большинство которых Сенат и передавал в нее, оставляя себе только наиболее важные, или именным указом веленное ему разобрать; или если дело почему-нибудь интересовало кого-нибудь из членов Сената; или, наконец, такие, от решения которых другие судебные места отказываются по неясности или недостаточности законов»[37 - Петровский С. А. О Сенате в царствование Петра Великого: историко-юридическое исследование. – М., 1875. С.251.]. В целом юридическое положение Расправной палаты, по сравнению с допетровским законодательством, было кардинально изменено, ибо до этого Расправная палата имела совсем другое назначение, а общее судебное управление находилось в заведовании Поместного и Судного приказов[38 - Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства, в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. С.163.]. Расправная палата просуществовала только до 1719 г., после проведения петровских реформ, в результате которых стали действовать новые принципы организации судебной власти[39 - ПСЗРИ-1. Т.V. №3274; 3290.].

Более длительный период в структуре высшей судебной власти Российской империи занимала Юстиц-коллегия, правовое положение которой как одного из высших органов суда России прослеживается в указе от12 января 1722 г., согласно которому «и понеже Юстиц-Коллегия касается до всего государства»[40 - ПСЗРИ-1. Т.VI. №3877.].

Юстиц-коллегии были подсудны дела по доношениям фискалов, дела самих фискалов, тяжбы иноземцев, служивших в коллегиях, вице-президентов, советников и асессоров. Кроме того, в ее компетенцию входили и другие дела, связанные и иноземными служащими, кроме дел по государственным преступлениям. С 1730 г. Юстиц-коллегии были подчинены учрежденные Сыскной и Судные приказы. Через Сыскной приказ (ликвидирован в 1763 г.) проходили крупнейшие уголовные процессы, а в Судный приказ (существовал до 1782 г.) подавались жалобы на судебную волокиту губернаторов и воевод, и апелляции на их решения[41 - Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. – М., 1968. С.100, 119, 120, 122.].

Итак, на первом этапе судебно-административных реформ правительству Петра I не удалось создать «регулярно» организованной судебной системы, но были произведены первые попытки отделения суда от управления путем создания специальных судебных органов, ландрихтеров, и установления судебных инстанций. Роль центральных судебных органов продолжали выполнять обновленные Приказы. Однако они не соответствовали усложнившимся задачам управления и суда, а потому были ликвидированы на втором этапе реформ.

Второй этап реформ Петра I в области судоустройства связан с реорганизацией центрального правительственного аппарата. Он начался с учреждения вместо Приказов коллегий (1717—1718 гг.) и проходил до конца правления Петра I, т.е. до 1725 г. В отличие от приказов, деятельность которых основывалась преимущественно на принципах единоначалия, дела в коллегиях должны были решаться коллегиально. В Указе от 22 декабря 1718 г. «О неподаче государю прошений о таких делах, которые принадлежат до рассмотрения на то учрежденных правительственных мест» подчеркивалось преимущество коллегиального управления и суда по сравнению с приказным: «Президенты и председатели не такую мочь имеют, как старые судьи: делали что хотели. В коллегиях же президент не может без соизволения товарищев ничего учинить».

Специально созданной судебной коллегии в 1718 г. Петр поручил решение судьбы его сына от первой жены, Евдокии Лопухиной, насильно постриженной в монахини. Царевич Алексей, вокруг которого после устранения Софьи сосредоточились оппозиционные силы, под пытками в Петропавловской крепости признался в заговоре и выдал всех сообщников, которые вскоре были казнены. 24 июня 1718 г. суд, состоявший из высших гражданских и военных чинов – «министров Тайной канцелярии», приговорил царевича Алексея к смертной казни. Смертный приговор подписали 127 человек. Первыми поставили свои подписи светлейший князь А. Д. Меньшиков, потом генерал-адмирал граф Апраксин, канцлер-граф Гаврило Головкин, тайный советник князь Яков Долгорукий, последними подписались подпоручики гвардии.

На втором этапе реформ был создан институт прокуратуры. Прокуроры должны были осуществлять гласный надзор за деятельностью всех центральных и местных органов государства. Система прокуратуры возглавлялась генерал-прокурором, учрежденным при Сенате, согласно указу от 12 января 1722 г. «О учреждении при Сенате должности генерал-прокурора». Первым генерал-прокурором стал Павел Иванович Ягужинский, который занимал эту должность до 1736 г. При коллегиях и надворных судах также имелись прокуроры. Система прокуратуры была централизованной.

Высшей апелляционной инстанцией с 1718 г. стал Сенат. Согласно указу от 18 августа Поместный приказ и Расправная палата поступали в ведение Юстиц-коллегии[42 - ПСЗРИ-1. Т.V. №3202; 3224.]. Указом от 12 сентября 1718 г. судьям Расправной палаты предписывалось ускорить рассмотрение накопленных дел, в противном случае – передать их в Юстиц-коллегию для дальнейшего разрешения в Сенате[43 - ПСЗРИ-1. Т.V. №3227.]. Но в Сенат дела поступали не непосредственно, а после вынесения решения Юстиц-коллегией, жалобы на решения которой могли быть принесены в Сенат. Прием прошений осуществлял сенатский секретарь, который докладывал о них высшей власти. Подписанные царем челобитные поступали обратно в Сенат для дальнейшего рассмотрения.

В этот же период Палате было предписано побуждать решать дела указанных лиц «безволокитно»[44 - ПСЗРИ-1. Т.V. №3274; 3290; 3376; 3298.] и присылать ежемесячно в Сенат ведомости о рассмотренных делах, начавшихся по «доносам» фискалов. Таким образом, здесь мы можем говорить об одной из первых попыток высшей судебной власти установить четкую иерархию судебных инстанций. Хотя здесь же следует отметить, что упорядочение процедуры прохождения судебных инстанций прослеживается еще с 1700 г., когда в соответствии с указом от 2 февраля «О неподаче просьбы мимо присутственных мест Государю, кроме важных Государственных дел», были установлены случаи непосредственного обращения к монарху: 1) пересмотре приговора нижестоящих судов («вершенных делах на судей»); 2) непосредственное извещение императора о «великих государственных делах», то есть сообщение о государственных преступлениях[45 - ПСЗРИ-1. Т. IV. №1748.].

Инстанционное производство было прописано в указе от 17 марта 1714 г., согласно которому устанавливались три судебные инстанции: первая в городах (коменданты), вторая – губернаторы, высшая – Сенат. С учреждением коллегий Сенат стал над ними в качестве ревизионной и апелляционной инстанции[46 - Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. – М., 1844. С.168—169.], при этом с 1718 г. дела могли поступать на апелляционное рассмотрение Сената только с санкции монарха[47 - Серов Д. О. Судебная реформа Петра I. Историко-правовое исследование. – М., 2009. С.242.]. Кроме того, начиная с 1721 года дела «О похищении казны» передавались на рассмотрение самого императора, только после конфирмации которого могли быть переданы на разрешение в Сенат[48 - ПСЗРИ-1. Т.VI. №3756.].

Но огромный объем накопленных судебных дел, вынудил Петра I на изменение существующего порядка рассмотрения жалоб на решения судов первой инстанции. В императорском указе было, в частности, сказано о том, что, несмотря на учреждение коллегий, и других судебных органов, «чтобы судьи дела скоро и справедливо решили, а челобитчики бы, Его Величеству никто не дерзал мимо Суда и Сената, прошения свои подавать,.. Судьи челобитчикам в делах чинят не малые волокиты, а другим дела вершат неправедно; також и и челобитчики, мимо определенных им Судов и Сената, предерзостию своей прошении свои приносят и подают Его Величеству Самому, не дая нигде покою. Того ради Его Императорское Величество указал и определил его Павлова Рекетмейстером, которому ведать управление дел челобитчиковых»[49 - ПСЗРИ-1. Т.VI. №3900.].

Наказ Рекетмейстеру
5 февраля 1722 г.

Понеже Его Императорское Величество соболезнуя о подданных Своих, дабы им каждому по их делам во всем суд был праведной и без продолжительной, чрез многие и несносные свои труды учреждал Губернии, Канцелярии, а потом Коллегии. И Его Величество многими указы и инструкциями и регламенты, чтоб судьи дела скоро и справедливо решили, а челобитчики б, Его Величеству никто не дерзал мимо Суда и Сената, прошении свои подавать, под жестоким прощением утверждено; однако не смотря на такие указы и Уставы, Судьи челобитчикам в делах чинят не малые волокиты, а другим дела вершат неправедно; також и челобитчики, мимо определенных им Судов и Сената, продерзостию своею прошении свои приносят и подают Его Величеству Самому, не дая нигде покою.

Того ради Его Императорское Величество указал и определил его Павлова Рекетмейстером, которому ведать управление дел челобитчиковых, от чьего правления происходят обиды или неправое вершение в продолжение, противно Его Императорского Величества указа и Регламента и Уложенья, которому по силе сей инструкции и изображенных в ней следующих пунктов, будучи при Сенате, поступать надлежит:

Рекетмейстеру надлежит челобитныя принимать такия, ежели которые челобитчики будут бить челом на Коллегии или на Канцелярии, которые к Коллегиям не подчинены, во многовременных волокитах, а в тех челобитных будут объявлять, что по делам их продолжая, сверх определеннаго срока, решения не чинят: и такия челобитныя ему Рекетмейстеру примая, в те Коллегии ходить самому, и свидетельствовать. И буде по свидетельству против того челобитья, такия волокиты явятся: и ему тех Коллегий Президентам говорить, дабы они оное дело решили по Регламенту в указные сроки неотменно; ежели ж в указные ж числа того дела не решат: то доносить ему Сенату, и требовать на оное решения. Буде же будет челобитчик бить челом неправдою, то таковым, доложа Сенату, за ложное челобитье чинить наказание.

А которые челобитчики будут подавать челобитныя на Коллегии и Канцелярии в неправом вершении, и будут во оных писать, что оное дело вершено неправо и противно указам, и какая неправость и противность указам написано будет именно: и такие челобитныя у них челобитчиков принимая, те дела, с доклада Сенатского, брать ему к себе, и из них подлинные и перечневыя выписки, делать ему у себя. И как сделаны будут: то велеть ко оным выписка, Коллежским Членам и челобитчикам прикладывать руки в том, что те выписки учинены право и потом докладывать по них Сенату, и требовать скорого решения. А ежели по которому делу учиненная выписка хотя ему Рекетмейстеру покажется и правая, а челобитчик или Коллежские Члены к оной рук прикладывать не будут: то подлинное дело, и тех кто руки прикладывать не будет, представлять Сенату, а в Сенате требовать от него письменного известия, чего ради они рук не прикладывают, и потому известию свидетельствовать; и буде что надлежит прибавить или убавить: и то чинить Сенату как за благоразсудят.

Буде челобитчики на Коллегии и Канцелярии, в челобитных своих писать того, что оное дело вершено неправо и противно указам, и что указам противность, объявлять не будет: на таких челобитных подписывать, чтоб они писали об том подлинно; тако ж которые челобитчики будут бить челом на подчиненные к Коллегиям Канцелярии и Канторы, не бив челом во оных Коллегиях, к которым они подчинены: и на таких подписывать, что им бить челом в тех Коллегиях, к которым они присутственны. А ежели в указные числа по Регламенту в Коллегиях решения не учинят, или и учинят, да неправо: тогда б такие челобитныя по объявленным пунктам, первому и второму, подавали ему Рекетмейстеру.

А которые челобитчики будут челобитныя подавать после суда и допросов в пополнение: и таких ему Рекетмейстеру не принимать, и тех челобитчиков представлять Сенату, а Сенату таковым учинить наказание, дабы впредь так другим делать было неповадно.

Ежели станут подавать ставочныя челобитныя такие, которым людям надлежит в Коллегиях, или Канцеляриях по челобитным или по сказкам стать на сроки, а в челобитных своих будут объявлять, что в тех Коллегиях и Канцеляриях, где у кого будет дело, Судей никого не прилучится, или были, а до второго надесять часа вышли: и такие челобитныя, осведомясь ему Рекетмейстеру подлинно, прямо ль Судей никого нет; и буде по той справке никого в той Коллегии, или в Канцелярии Судей не будет, принимать до 12 часов, а после 12 часов не принимать. А буде в тех часах по справке Судьи будут: и те челобитныя отсылать к тем Судьям с запискою.

Которым иностранным в каких долгах и счетах, и о недоданном и заслуженном жалованье надлежит бить челом, а оные люди о таких своих делах не знают, где челобитныя подавать: и те челобитныя ему Рекетмейстеру принимать, и на оных помечать, чтоб по тем челобитным в Коллегиях и Канцеляриях те их дела решили в указные сроки без всякаго продолжения, как о том Генеральной Регламент и инструкции и Его Величества указы повелевают; и оныя челобитныя отсылать с своими посланными при челобитчиках, и брать расписки от Президентов, что они их приняли, и записывать в книгу.

А о прочем о всем чинить ему Рекетмейстеру так, как о челобитчиках Его Величества указы и уставленной Регламент и инструкции повелевают во всем неотменно, и смотреть того накрепко, чтоб челобитчики, мимо определенных им Судов и Коллегий и Канцелярий, Его Императорскому Величеству нигде прошений своих подавать, и тем Его Величество утруждать не дерзали. Сие все чинить по самой правде нелицемерно, под лишением живота и чести, как доброму и честному человеку надлежит.

ПСЗРИ. Собрание первое. Т.VI.№3900



Таким образом, для рассмотрения жалоб на волокиту и «неправосудие» коллегий в январе 1722 г. при Сенате учреждается должность рекетмейстера[50 - ПСЗРИ-1. Т.VI. №3877.], который принимал апелляционные жалобы, проверял их основательность, следил за ходом дел. С этого времени санкции монарха на разрешение дел в Сенате фактически уже не требовалось. Эти функции, вместе с функциями сенатского секретаря, перешли к рекетмейстеру. Таким образом, установление рекетмейстерской должности, на которую назначались близкие к императору люди, «знатные особы», закрепило значение Сената в качестве высшего апелляционного суда[51 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй; Материалы для истории Высшего суда и надзора в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй. Историко-юридическое исследование: (Период 28 июня 1762 г. – 7 ноября 1775 г.). – СПб, 1901. С. 11.].

Рекетмейстеру подавались жалобы двоякого рода: 1) на медленность и волокиту в коллегиях; 2) на неправый суд[52 - Градовский А. Д. Начала русского государственного права. Т. II. – СПб, 1876. С.257.]. В соответствии с «Наказом рекетмейстеру», рекетмейстер, получив жалобу на медленность делопроизводства, сам понуждал коллегию к окончанию дела, а в случае неисполнения его требования – докладывал Сенату (п.1 Наказа).

Жалобы на неправый суд докладывались рекетмейстером непостредственно императору, после резолюции которого дело переходило в Сенат. Только в отсутствии императора жалобы могли быть доложены непосредственно Сенату[53 - ПСЗРИ-1. Т.VI. №3978.]. Рекетмейстерская контора, явившись, по сути, органом досудебной подготовки дел, на деле сыграла и определенную роль в укреплении инстанционности в судопроизводстве[54 - Серов Д. О. Судебная реформа Петра I. С.244.].

Следует обратить внимание и на создание в 1724 г. Конторы Розыскных дел при Сенате[55 - ПСЗРИ-1. Т.VII. №4427.], в функции которой входило осуществление предварительного следствия (розыска).



Именной указ

Об учреждении при Сенате Конторы Розыскных дел;

о Конторе Инженерской, о Академии ученья языкам, о склонении Калмыков

в Христианство, о Таможенных сборах и о пересмотре дворян

20 января 1724 г.



Чтоб при Сенате учинить Контору розыскных дел, также особливую палату, где для случающихся дел чрезвычайных и первое когда какой розыск будет в Сенате, то дела оные там будут, а другое место для таких дел, как Шафирово случилось; но сему месту быть без служителей; но когда случай позовет, тогда на время брать.

ПСЗРИ. Собрание первое. Т.VII.№4427



Резким поворотом в процессуальном законодательстве стал именной Указ Петра I «О форме суда», изданный 5 ноября 1723 г. Он отменил розыск, а суд сделал единственной формой процесса. Указ восстановил судебный процесс с его состязательностью, устностью и непосредственностью, хотя и с несколько большей ролью суда и некоторыми ограничениями прав сторон. Известно, однако, что указ 1723 г. не имел успеха. Нецелесообразность и недостаточность его предписаний привели к тому, что «в практике старались постоянно более и более уклоняться от формы суда, обращаясь к прежнему ревизионному или следственному порядку». Тем не менее, несмотря на целый ряд попыток к его отмене, указ о форме суда сохранялся в силе вплоть до 1892 г., но уже в качестве узаконения касающегося не суда общего, а суда исключительного, или суда для особенных случаев.

Таким образом, Петр I первым среди российских правителей предпринял попытку отделить суд от администрации. Однако мы не можем утверждать, что в этот период действительно произошло отделение судебной власти от власти административной. Петр I не создал в Правительствующем Сенате никакого обособленного присутствия, которое занималось бы отправлением правосудия на постоянной основе. Сам Сенат рассматривал свою судебную деятельность как второстепенную[56 - Серов Д. О. Судебная реформа Петра I. С.245—246.], что не могло не отразиться и на общем состоянии судебной системы России того периода. Несмотря на функционирование в эпоху Петра I разветвленной сети судов, Сенат в период петровских реформ, по существу так и не стал высшим судом, а только высшей апелляционной инстанцией; а по некоторым категориям дел – первой. Однако и здесь его роль была ничтожной. В 1719 г. Правительствующий Сенат не вынес ни единого приговора; в 1721 – восемь; в 1722 – шесть; в 1723 – три, в 1724 – шесть. Из 25 вынесенных Сенатом приговоров и решений за 1720—1724 гг., 23 составили приговоры по уголовным делам (в качестве суда первой инстанции), и два – по гражданским делам (в качестве апелляционной инстанции)[57 - Серов Д. О. Судебная реформа Петра I. С.247—248.]. Здесь вполне можно согласиться с утверждением о том, что «петровский Сенат воспринимал себя, в первую очередь, как орган управления»[58 - Там же. С.246—247.].

Несмотря на это, уже факт создания высшего апелляционного суда в лице Сената имел прогрессивное значение. Не вдаваясь в более подробный анализ судебных преобразований Петра I, отметим, что именно в петровскую эпоху были заложены правовые основы формирования высшего суда в Российской империи. Однако с приходом к власти Екатерины I положение кардинально изменилось. С возникновением Верховного тайного совета[59 - ПСЗРИ-1. Т.VII. №4830.] компетенция Сената было низложена до уровня коллегий. Так, в указе от 7 марта 1726 г. «О должности Сената» было прямо указано: «…разве такое дело случится, на которое нет ясных указов или какое новое и весьма важное, которое собственному нашему разрешению подлежит, о таком доносить нам в Верховный Тайный Совет, представляя свое мнение и резолюцию»[60 - ПСЗРИ-1. Т.VII. №4847.]. Таким образом, законодательством впервые было разрешено подавать апелляции на решения Сената и коллегий, что нивелировало его роль как высшей апелляционной инстанции. Низложение функций Сената проявилось даже в изменении его наименования: Правительственный Сенат стал с этого времени называться «высоким»[61 - ПСЗРИ-1. Т.VII. №4853.].

Приговоры, вынесенные Сенатом по наиболее тяжким уголовным делам, по которым предусматривалась смертная казнь, поступали на утверждение Верховного Тайного Совета[62 - ПСЗРИ-1. Т.VII. №4964.], ставшим высшей апелляционной инстанцией. Кроме того, Верховный тайный совет стал ревизовать все смертные приговоры[63 - Филиппов А. История Сената в правление Верховного тайного совета и кабинета: Сенат в правление Верховного тайного совета. Ч. 1. – Юрьев, 1895. С.469.]. Но вскоре, из-за большого количества дел, которые приходилось рассматривать Верховному тайному совету, ревизионные функции были вновь возвращены Сенату: «Указали мы поданные в Верховный Совет из Коллегий и Канцелярий о осужденных колодниках к смертной казни и политической смерти доношения и экстракты отослать в Сенат и велеть рассмотреть немедленно, а рассмотря, чинить по государственным правам, и впредь из Коллегий и Канцелярий о таких колодниках краткие выписки для рассмотрения подавать в Сенат, а в губерниях такие дела рассматривать губернаторам в товарищами»[64 - ПСЗРИ-1. Т.VII. №5218, п.18.].

Но уже в следующем, 1728 году, от ревизии Сената освобождались приговоры, вынесенные военным и военно-морским нижним чинам, которые с этого времени отсылались на ревизию в Сухопутную и Морскую Коллегии[65 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5279.]. Таким образом, судебная функция Сената была значительно сужена: он остался только апелляционной инстанцией по делам, решенным коллегиями[66 - Филиппов А. Н. История Сената в правление Верховного тайного совета и кабинета. – Юрьев, 1895. С.37.]. Ограничение ревизионной функции Сената в том же, 1728 г., заключалось в том, что по «Наказу губернаторам»[67 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5333.], ревизионные обязанности возлагались на руководителей местных администраций – губернаторов и воевод. Забегая немного вперед, отметим, что такой порядок просуществовал до 1744 г., когда в соответствии с указом Елизаветы Петровны ревизионная власть Сената была полностью восстановлена[68 - ПСЗРИ-1. Т. XII. №8944.].

Несомненным отказом от петровских преобразований стало и уничтожение рекетмейстерской конторы и должности генерал-рекетмейстера, которые были возложены на сенатского обер-прокурора[69 - ПСЗРИ-1. Т.VII. №5023.]. Несмотря на столь подчиненное положение Сената, он оставался, хотя и не высшей, апелляционной инстанцией, а с 1729 г. – и судом первой инстанции по делам, поручаемых ему Верховным тайным советом, а также по делам «о преступлениях по должности»[70 - Филиппов А. Н. История Сената в правление Верховного тайного совета и кабинета. С.473.].

Судебные функции Сената вновь несколько возросли в период Анны Иоанновны, которая практически сразу после своего воцарения попыталась восстановить учреждения, созданные Петром I. Манифестом от 4 марта 1730 г. Верховный тайный совет был ликвидирован[71 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5510.], а Сенату возвращены его прежние права на тех же основаниях, на которых он действовал в период правления Петра I.

16 апреля 1730 г. была восстановлена должность рекетмейстера[72 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5534; Филиппов А. История Сената в правление Верховного тайного совета и кабинета. С.463—486.], чем устанавливался косвенный контроль за деятельность судов первой и второй инстанций[73 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.41.], а также усиливались функции Сената как высшей апелляционной инстанции.



Именной указ, в дополнение Рекетмейстерской инструкции 2 пункта

«О докладывании в Сенате апелляционных дел в подлинных экстрактах,

учиненных в Коллегиях и недопущении тяжущихся снова к рукоприкладству»

30 июля 1730 г.



Понеже донесено Нам от Правительствующего Нашего Сената, что по инструкции Рекетмейстерской, состоявшейся в 1722 году, велено по второму пункту, которые челобитчики будут подавать челобитныя на Коллегии и Канцелярии в неправом вершении дел, и каким указом вершено неправо, то напишут именно, и такие челобитныя Рекетмейстеру принимать и дела с докладу Сенатского брать к себе, и из тех дел делать выписки, к которым как тому челобитчику, так и Коллегии, на которую в том неправом вершении челобитье, Членам прикладывать руки, что та выписка из того дела учинена право. И хотя по тому пункту до сего времени так и поступало, но между тем усмотрено, правым челобитчикам от виноватых тягость и долговременная волокита, как уже из дел видно, что многие бьют челом и подают Рекетмейстеру челобитныя, будто дела их вершены неправо, и когда по челобитью их дела к рассмотрению возьмутся, тогда за делом больше не ходят, а иные и с Москвы съезжают, или и указом Нашим куда посланы бывают, то без них выписок вновь делать не можно, понеже, яко челобитчикам, надлежало давать гербовую бумагу и смотреть выписок, правильно ль делают. Сверх же того, когда б и выписки были уже сделаны, только вымышлено продолжают, будто того, или другого не выписано, и для того по многим посылкам рук не прикладывают, а потом также с Москвы съезжают, или куда указом Нашим посланы будут, и такое продолжение в прибыток себе ставят, что покамест дела их вершатся, и хотя обвинены будут, однако несколько лет деревнями или другим чем владели. А понеже в Коллегиях и Канцеляриях спорные дела вершат по таким выпискам, к которым с обеих сторон, как от истца, так и от ответчика приложены руки: того ради Мы, Всемилостивейше желая, дабы такие неправедные и долговременные волокиты пресечь, указали оной второй пункт должности Рекетмейстерской пополнить следующим образом: Которые челобитчики будут подавать челобитныя на Коллегии и Канцелярии в неправом вершении, и будут в оных писать, что оное дело вершено неправо и противно указам, написано будет именно: и такие челобитныя Рекетмейстеру принимать и по них докладывать Нашему Правительствующему Сенату. И как от Сената те дела взять приказано и в журнале о том записано будет; то ему те подлинныя дела и учиненные выписки за руками истцов и ответчиков, по которым те дела вершены, брать к себе, не продолжая нималаго времени, и в Коллегиях и в Канцеляриях отдачу ему Рекетмейстеру тех дел больше двух или трех дней не медлить и докладывать Правительствующего Сената по тем заручным выпискам, понеже оныя как истцовыми, так и ответчиковыми руками, что они из подлинных дел выписаны право, закреплены, а вновь выписок ему Рекетмейстеру не делать, и дополнительных челобитен к тем вершенным делам, как от истца, так и от ответчика не принимать, а судить и рассматривать в Нашем Сенате, только правильно ли по тем выпискам от Коллегии и Канцелярий те дела вершены, дабы от того челобитчикам, как по ныне чинилось, напрасной излишней волокиты не было. А буде которой челобитчик будет просить, представляя то, что хотя в которой Коллегии или Канцелярии к выписке он руку и приложил, только не сведом был о других указах, приличных к его оправданию, которых в ту выписку было не выписано, и те указы объявит именно, и по таким челобитным Рекетмейстеру освидетельствовать; и буде те указы к делу его приличны и к оправданию ему надлежит, а в выписке их не явится: и по такому свидетельству те приличные к тому делу указы в дополнение выписывать: Понеже в невыписывании тех указов больше вины Коллежской или Канцелярской состоит, нежели челобитчикова; а для чего тех указов в ту выписку было не выписано, о том у Членов Коллежских или Канцелярских брать ответы и вносить для решения в те же выписки. И для того Секретарям накрепко смотреть, чтоб к тем выпискам приличные указы выписаны были все, и в том им под теми выписками подписываться.

ПСЗРИ. Собрание первое. Т.VIII.№5600



Еще одним нововведением стало разделение в 1730 г. Сената на департаменты[74 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5570.], четвертый из которых занимался только делами юстиции. При этом оговаривалась обязанность сенаторов участвовать в подготовке дел, следить за тем, чтобы «всякие дела с лучшим основанием и благоугодным правосудием… безволокитно и без остановки решаемы были». Была восстановлена и должность генерал-прокурора[75 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5625.].

Но возвращенная самостоятельность Сената оказалась временной. С 1731 г. он попадает под надзор созданного Кабинета при Дворе Ее Императорского Величества[76 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5871.НА РИСУНКЕ].

Первоначальной целью создания Кабинета являлось создание учреждения «для лучшего и порядочнейшего отправления всех государственных дел, к собственному нашему всемилостивейшему разрешению принадлежащих». Но вместе с тем, как указывают исследователи, ему был вверен надзор за всеми государственными установлениями. Сенату, Синоду, коллегиям, приказам и канцеляриям было предписано подавать ежемесячные рапорты о челобитчиковых делах для усмотрения «безволокитно ли оным решения бывают»[77 - Градовский А. Д. Начала русского государственного права. С. 284.].

Таким образом, ограничение власти Сената властью Кабинета, в который он был обязан ежемесячно подавать экстракты о постоянно решаемых делах[78 - ПСЗРИ-1. Т. IX. №6952.], все же на первых порах царствования Анны Иоанновны, не ограничивала высшую судебную власть. Дело больше касалось исполнительных функций Сената.

Но уже указ от 11 ноября 1731 г.[79 - ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5872.] устанавливал полную отчетность Сената перед Кабинетом, который с этого времени стал рассматриваться как подчиненное, судебно-надзирающее учреждение[80 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.46.]. Из его ведения были изъяты дела по следствиям о злоупотреблении высших должностных лиц, за ходом которых следила лично императрица. С 1731 г. он перестает быть высшим органом суда по уголовным делам, а с 1736 г., с созданием особого высшего судилища[81 - ПСЗРИ-1. Т. IX. №7113.] – и по гражданским делам.

Однако последнее утверждение требует небольшого уточнения. Дело в том, что, несмотря на некоторое умаление Сената в целом, в большей степени как органа высшей исполнительной власти, он всегда сохранял свое значение как высший судебный орган, на решения которого, даже под страхом смертной казни было запрещено подавать апелляции императору.

Таким образом, десятилетие с 1726 по 1736 гг. характеризуется некоторым упадком судебного значения Сената как высшей апелляционной инстанции. Эта тенденция продолжалась до конца правления Анны Иоанновны. При ее преемниках – Иоанне Антоновиче и Анне Леопольдовны – положение Сената как высшего судебного органа принизилось еще больше. Учреждение рекетмейстерской должности при Высочайшем дворе[82 - ПСЗРИ-1. Т. XI. №8288.], в функции которой входил и прием жалоб, в том числе и на решения Сената[83 - ПСЗРИ-1. Т. XI. №8289; 8293; 8294.], окончательно поставили Сенат в положение промежуточной судебной инстанции.

Положение несколько изменилось в правление Елизаветы Петровны. Указы от 5 августа 1746 г.[84 - ПСЗРИ-1. Т. XII. №9312.], 13 марта 1749 г.[85 - ПСЗРИ-1. Т. XIII. №9586.] и 12 мая 1749 г.[86 - ПСЗРИ-1. Т. XIII. №9616.] вновь рассматривают Сенат как высшую апелляционную инстанцию. Этому же способствовало и восстановление при Сенате рекетмейстерской должности. Однако четкой правовой регламентации судебных функций высшего судебного органа Российской империи в законодательстве того времени сделано не было.

Усиление ревизионных и надзорных функций Сената прослеживаются и в дальнейших законодательных актах елизаветинской эпохи[87 - ПСЗРИ-1. Т. XIII. №10101; 10113 и др.]. Но если в 1753 г. функции ревизии судов нижестоящих приговоров по делам, касавшихся смертной казни или политической смерти, была подтверждена в полном объеме, то в следующем, 1754 г. она была вновь ограничена тем, что приговоры приводились в исполнение на месте, а в Сенат только присылались краткие экстракты по делу[88 - ПСЗРИ-1. Т. XIV. №10306.]. Таким образом, пределы ревизионной власти Сената подвергались постоянным колебаниям, то суживаясь, то расширяясь, в зависимости от различных причин и соображений[89 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй. С.269.].

В соответствии с указом от 5 июня 1761 г.[90 - ПСЗРИ-1. Т. XV. №11264.] решения, принятые Сенатом, апелляционному пересмотру не подлежали. Сенат также сохранил и функции органа административной власти, и судебные функции. Он являлся и высшей апелляционной, и ревизионной инстанцией, и судом первой инстанции по делам, передаваемым на его рассмотрение императрицей. Для расследования таких дел при Сенате создавались следственные комиссии, акты которых служили материалом для судебного разбирательства. Путаница, создаваемая множеством противоречащих друг другу указов, письменность процесса, наличие множества инстанций, неподготовленность большинства судей низших инстанций к судебной работе, создавали волокиту в производстве дел и в самом Сенате[91 - Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. – СПб, 1995. С.716—717.].

Царствование императора Петра III было настолько скоротечным, что его вклад в развитие отечественного судебного права практически не виден. Единственно, на что можно обратить внимание, так это на указ от 22 января 1762 г.[92 - ПСЗРИ-1. Т. XV. №11422.] об учреждении при Сенате особого Апелляционного департамента в связи с умножением «апелляционных и других челобитчиковых нерешенных дел», «для лучшего порядка и скорейшего оных дел решения, а челобитчикам удовольствия».

Но в целом говорить о продуманной судебно-правовой политики в первой половине XVIII века было бы не совсем верно. Начиная с периода правления Петра I, и заканчивая временем Петра III, правительство не особенно заботилось о построении стройной судебной системы. Все мероприятия высшей власти были направлены, прежде всего, на укрепление ее позиций, в том числе в судебной сфере. В связи с этим они не носили упорядоченного характера, а являлись следствием разрешения каких-либо текущих моментов, в большей степени политического характера.



1.3. Высшая судебная власть в Российской империи во второй половине XVIII века



Новый этап в развитии судебной системы в России был связан с именем Екатерины II, при которой произошли значительные изменения не только в процессуальных нормах, но и в общей организации судоустройства и судопроизводства. Показательно, что одним из первых указов императрицы был Указ «Об удержании судей и чиновников от лихоимства»[93 - Троицкий С. М. Россия в XVIII веке. Сборник статей и публикаций. – М., 1982. С.143.].

Судебные преобразования Екатерины II обычно связывают с Учреждением о губерниях 1775 г., создавших в России довольно сложную судебную систему[94 - См.: Мигунова Т. Л. Административно-судебная и правовая реформы Екатерины Великой (историко-правовой аспект). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. – Владимир, 2008; Хрусталев Л. А. Судебно-правовые реформы Петра I, конец XVII – первая четверть XVIII. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – М., 2004; Фетищев Д. В. Судебная система России в XVIII веке // Обозреватель. 2008. №1 (216) и др.]. В целом соглашаясь, что эта реформа действительно в какой-то мере упорядочила судебную систему страны, в то же время и сильно ее усложнив, мы не можем не отметить и то обстоятельство, что с самого начала своего царствования (июнь 1762 г.), императрица обратила пристальное внимание и на деятельность высшего суда. Одним из первых законодательных актов, подписанных императрицей, стал указ от 2 июля 1762 г., согласно которому для ускорения разрешения судебных дел протоколы заседаний должны были подписываться не всеми сенаторами, а только четырьмя[95 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11589.]. С той же целью журналы Сената (протоколы судебных заседаний) с 1762 г. подписывались не сенаторами, а только секретарями и обер-секретарями[96 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11598.]; отменялось право подписи присяги сенаторов при слушании апелляционных дел[97 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11722.].

19 июля 1762 г. выходит именной указ «О не рассматривании Сенату решенных дел»[98 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11623.], согласно которому подтверждался его статус как высшей апелляционной инстанции. Как указывают исследователи, обстоятельства издания этого указа заключались в том, что генерал-прокурор доложил императрице о нахождении в Сенате многих челобитных, поданных еще Елизавете Петровне с жалобами на сенатские приговоры, которые после смерти последней были вновь присланы в Сенат. Представляя таких просителей, генерал-прокурор Глебов пытался добиться подтверждения петровских указов о безапелляционности сенатского производства, но Екатерина II оставила за собой право предписывать ему (Сенату) вторичное рассмотрение законченного дела, в случае, если найдет это нужным[99 - Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. – М., 1899. С.547—549.].

Кроме того, указом от 30 июля 1762 г. был изменен порядок рассмотрения апелляционных дел[100 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11629.]. В соответствии с нормами указа, рекетмейстерами должны были составляться краткие выдержки из дел, в которых кратко излагалось существо дела, и которые закреплялись подписями челобитчиков и тех членов коллегии, которые принимали участие в его разрешении. Только после этого дело могло передаваться для рассмотрения в Сенат. Далее: для устранения затруднений и «проволочек времени при переносе дела из низших инстанций в высшую» предписывалось в первых инстанциях сразу же после вынесения приговора объявлять его сторонам и выдавать копии с указанием, что в течение недели недовольные могут подать письменную апелляцию на решение суда. По письменному заявлению дело должно было быть запечатано и с описью отправлено (в течение 3—10 дней) в апелляционную инстанцию. Дело, поступившее в высшую инстанцию, хранилось там, в нераспечатанном виде, до получения апелляционной жалобы. После ее получения, рекетмейстер готовил краткое содержание дела, рассматриваемое затем Сенатом. Все это свидетельствовало о политике ускорить производство в судах.

В этом же указе определялись и сроки исковой давности: для челобитчиков, находящихся внутри государства – один год, для пребывавших за границей – два года; для несовершеннолетних срок удлинялся. Особо оговаривалось, что сторона, не заявившая суду, в котором первоначально рассматривалось дело, о своем желании апеллировать, не лишалась до истечения срока исковой давности права обжалования судебного решения. Кроме того, при рассмотрении в Сенате апелляционных дел, требовалось присутствие одного из членов суда первой инстанции, в котором было вынесено решение по обжалуемым делам[101 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11726.].

Существенным вкладом в развитие сенатского судебного производства послужил и Манифест от 15 декабря 1763 г.[102 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11989.], в соответствии с которым Сенат был разделен на шесть департаментов, двум из которых стали принадлежать только судебные функции. Естественно, что мотивы издания этого Манифеста лежали больше в политической плоскости, особенно учитывая стремление Екатерины II к неограниченной власти. Однако решение, принятое по фактическому отделению судебной власти от иных, было продиктовано, в том числе и стремлением ее упорядочить. В Манифесте, в частности, было указано: «Мы видим, что хотя многие до сего в Империи Нашей для пользы народной и правосудия установлены были разные Государственные и Судебные Правительства, однако оные, по состоянию нынешнего времени, в каком положении Империя Наша находится, весьма недостаточны, что можно наиболее всего усмотреть в Нашем Сенате, в который, не только апелляционные, но и всякого роду дела из всего Государства с требованием резолюции вступают, и который столь отягчен множественным числом оных, что превосходит силы человеческие все оные дела решить в надлежащее время… А как мы все Наше удовольствие единственно в справедливом удовольствии и Пользе Наших верноподданных, то Мы приемля все упомянутые обстоятельства во уважение, за благо рассудили, не только постановить разным Присутственным Судебным правительствах, для скорейшего в делах решения, несколько учредить Департаментов…». Из четырех Санкт-Петербургских департаментов апелляционные дела передавались во 2-й, бывший Рекетмейстерский; аналогичные функции возлагались и на 6-й департамент, находившийся в Москве.

О назначении сенаторов (всего 28) было объявлено 23 января 1764 г. Во второй департамент, ведавший судебными делами, были назначены: Суворов Василий Иванович, Скавронский Мартын Карлович, Ушаков Федор Иванович, Козловский Алексей Семенович, Трубецкой Петр Никитич. Обер-прокурором стал Всеволожский Всеволод Алексеевич. В шестом департаменте начали заседать сенаторы: Одоевский Иван Васильевич, Брылкин Иван Онуфриевич, Желябужский Никита Михайлович, Протасов Степан Федорович[103 - Сборник Русского Исторического общества. Т.VII. – СПб, 1871. С.339].



Справка: Василий Иванович Суворов, отец полководца А. В. Суворова, – генерал-аншеф и сенатор – отличался высокой образованностью, был автором первого русского военного словаря, крестником Петра I. Генерал-аншеф, отец генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, сын генерального войскового писаря в царствование Петра І, родился в 1705 г. в Москве. Сведения о его детских годах и первоначальной службе довольно скудны. Известно, что он был крестником Петра Великого, а из документов, представленных уже после его смерти фельдмаршалом Александром Васильевичем в московскую дворянскую опеку, видно, что он начал службу в должности денщика и переводчика у своего крестного отца. В юношеские годы Суворов был за границей, где изучал строительно-морское дело. В 1724 г. возвратился в Россию. В этом же году вышла в свет переведенная им за границей и привезенная оттуда книга «Истинный способ укрепления городов, издание славного инженера Вобана». Книга эта, кроме ее несомненных для своего времени достоинств, примечательна еще и в том отношении, что по ней Василий Иванович Суворов учил своего знаменитого сына. «Покойный батюшка, – писал впоследствии генералиссимус, – перевел способ Вобана с французского на русский язык и при ежедневном чтении и сравнении с оригиналом сего перевода изволил сам меня руководствовать к познанию сей столь нужной и полезной науки». После смерти Петра Великого Императрицей Екатериной І Суворов был «выпущен лейб-гвардии от бомбардир сержантом», вскоре произведен в прапорщики и назначен в Преображенский полк, в котором дослужился до чина капитана гвардии.

При Анне Иоанновне состоял «в полевых войсках прокурором» и в этой должности был в сентябре 1738 г. командирован в Сибирь для расследования «дела князей Долгоруких», обвиняемых «во вредительных и злых словах» об императрице и некоторых высокопоставленных лицах. Суворов в качестве прокурора, по повелению Анны Иоанновны, должен был принять участие в наряженной по этому поводу «строжайшей» экспедиции. Последняя, состоявшая под начальством капитана Сибирского гарнизона Ушакова, начала свои дознания в Тобольске в сентябре 1738 г.

В Тобольске Суворов пробыл более года. Возвратившись в Петербург, он через некоторое время, именно 2 февраля 1741 г. был уволен от должности войскового прокурора и о чином коллежского советника определен к «гражданским делам», но в том же году повышен в ранг полковничий и назначен вновь прокурором берг-коллегии. Об этом периоде деятельности В. И. Суворова, продолжавшемся десять лет, сохранились сведения, свидетельствующие, что он всегда стоял на страже интересов закона и казны.

Следующее известие о Суворове относится к 29 марта 1753 г., когда он был представлен сенатом в обер-прокуроры синода, но утверждения почему-то не получил, а по Высочайшей резолюции был пожалован в бригадиры; в декабре того же года он получил чин генерал-майора и был назначен членом военной коллегии.

Четырехлетие 1758—1761 гг. служебной деятельности Суворова характеризуется рядом повышений и даваемых ему часто весьма серьезных поручений. 7 января 1758 г. он был произведен в генерал-поручики, 20 апреля 1760 г. получил командировку к русской армии, находившейся за границей, и состоял при ней главным полевым интендантом. Во время пребывания С. в действовавшей за границей армии Елизавета Петровна поручала ему большие денежные операции, относилась к нему с большим доверием, и в июне 1760 г. пожаловала его орденом св. Александра Невского. В том же году был назначен на должность генерал-губернатора Пруссии.

После краткого периода негласной опалы при Петре III, с воцарением Екатерины II Суворов вновь стал пользоваться доверием, милостью и даже некоторым, хотя и незначительным влиянием на ход дел, преимущественно государственно-экономического характера.

О дальнейшей службе В. И. Суворова известно, что в конце 1763 г. он был пожалован в генерал-аншефы, а через три года награжден орденом св. Анны 1-й степени.

Указом Екатерины II от 23 января 1764 г. был назначен сенатором во второй (судебный) департамент. Последние годы своей жизни, оставаясь в звании сенатора, он провел на покое в Москве, где и умер в 1775 г.



С этого времени высшим органом суда и надзора за исполнением законов становится Сенат. Несмотря на его разделение на департаменты со строго определенной компетенцией, в Манифесте 1763 г. было указано, что такое разделение и функции департаментов не являются постоянными, а могут быть в дальнейшем изменены[104 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11989. П.2.].

Так и произошло уже в январе 1764 г.: следственные дела, которые по Манифесту являлись компетенцией второго департамента, теперь стали распределяться по всем санкт-петербургским отделениям Сената: «По расписанию Сената в департаменты, определили Мы, во втором быть всем следственным делам; но как по течению дел Мы видим, что в оном департаменте и окромя следственных дел весьма довольно, то мы высочайше повелеваем, всяким следственным делам быть в прочих петербургских департаментах Сената, что по существу дел, до которого департамента принадлежать будет»[105 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12024.]. Через некоторое время это правило было распространено и на московские департаменты. По указу 1765 г. итоги предварительного следствия рассматривались только в тех департаментах, которые их назначали[106 - ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12512.]. Таким образом, с этого времени весь Сенат, как в целом, так и в частях «облекся уголовно-судебной властью»[107 - Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. – М., 1844. С.159.].

В 1766 г. апелляционной инстанцией стали, кроме второго департамента, третий и четвертый. Расширив круг апелляционного производства, законодатель, вместе с тем, оставил производство следственных дел в ведении всех департаментов. В императорском указе было, в частности, указано: «а как при разделении Сената на департаменты единственно намерение Наше было челобитчиков избавить от разорительной для них волокиты и доставить каждому скорейшее решение, то и не могли остановить, чтобы упомянутое неудобство не исправить следующим учреждением: апелляционные и прочие дела, по материям 3 и 4 департаментов решить впредь в тех департаментах, во втором же остаются апелляционные дела, исключая по сему назначенные в 3 и 4 департамент»[108 - ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12569.].

По указу от 13 февраля 1764 г. апелляционные дела, поступавшие из Лифляндии, Эстляндии и Малороссии, передавались в ведение второго департамента[109 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12046.]. Фактически, за исключением первого департамента, которому принадлежали чисто административные функции, все департаменты Сената стали обладать высшей судебной властью.

Расширяя круг апелляционного производства по департаментам, Екатерина II особо оговаривала, что производство следствий по-прежнему оставалось в ведении всех департаментов, как это и было предписано предшествующими указами. Этим судебная функция Сената была еще больше усилена, так как назначение следствий зависело практически только от его усмотрения[110 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй; Материалы для истории Высшего суда и надзора в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй. Историко-юридическое исследование: (Период 28 июня 1762 г. – 7 ноября 1775 г.). – СПб, 1901. С.176.]. С этой функцией Сената было тесно связано и право его надзора за подчиненными местами и лицами[111 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12030.].

Надзорные функции Сената были расширены и дальнейшем екатерининским законодательством. Так, в п.4 «Наставления губернаторам»[112 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12137.] определялась губернаторская компетенция по надзору: «Губернаторам недремлющим оком в губернии своей взирать на то, чтобы все и каждый по званию своему исполнял с возможным радением свою должность, содержа в нерушимом сохранении указы и узаконения Наши, чтобы правосудие и истина во всех судебных подчиненных ему местах обитали…». В случае если губернатор найдет «в судебных делах» «проволочки, привязки или нападки», то он, под контролем Сената, мог удалить от должности виновных. Кроме того, согласно «Наставлению», сами губернаторы могли попасть под суд Сената за ненадлежащее исполнение своих должностных обязанностей.

При осуществлении сенатского надзора стала возрастать роль прокуратуры, которая до этого была лишь составной частью Сената, осуществляя высший надзор за законностью во всех судебных и правительственных местах. Однако в законодательстве первых лет правления Екатерины II генерал-прокурор, по-прежнему оставаясь главой прокуратуры, становится и министром, надзирая за органами юстиции в целом[113 - Муравьев Н. В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. – М., 1889. С.291.]. Прокурорский надзор осуществлялся и за деятельностью самого Сената, что было установлено введением в каждом департаменте особой должности обер-прокурора.

Основная масса дел, подведомственных второму департаменту Сената, касалась апелляционного рассмотрение решений нижних судов. В связи с этим вновь возрастает значение должности рекетмейстера, который по-прежнему готовил экстракты (краткие выдержки из дела) для доклада в Сенате. В результате изменился и сам порядок слушания апелляционных дел в Сенате. Во-первых, это касалось срока назначения рассмотрения апелляционной жалобы в Сенате[114 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12041.]. Во-вторых, экстракт должен был быть заверен не только истцами, но и противной стороной, в чью пользу было решено дело[115 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12189.]. Кроме того, экстракт заверялся и представителем суда первой инстанции, в котором было принято обжалуемое судебное решение[116 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11629.].

Особо оговаривалось, что апелляционные решения должны были выноситься коллегиально; один сенатор имел право только на постановление частного определения[117 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.233—234.]. Ход проведения судебного заседания протоколировался в специальных журналах. Этот порядок, заведенный еще Петром I, получил свое юридическое закрепление и в законодательстве Екатерины II[118 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12036.].

Так, к примеру, в журнале Правительствующего Сената по 2-му Департаменту от 3 марта 1764 г. запротоколировано, что в Собрание Сената прибыли 6 сенаторов: князь П. Н. Трубецкой, В. А. Всеволодской, В. И. Суворов, князь А. С. Козловский, граф М. К. Скавронский, Ф. И. Ушаков. Докладывалось 7 дел, решения по которым были заверены протоколами, подписанными всеми присутствующими сенаторами в течение 4 -22 марта[119 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. Приложение №56.]. В законодательстве того времени уже стало делаться различие между решением, вынесенным судом, и протоколом судебного заседания[120 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12036.]. И в этом также заслуга Екатерины Великой.

Сама императрица тщательно следила за производством дел в Сенате. Порядок последовательного рассмотрения судебных дел предусматривал, что в случае если дело не было разрешено сенаторами единогласно, оно переходило в общее собрание. Если и там согласие достигнуто не было, или в случае неполноты, недостатка или неясности закона, генерал-прокурором или самим Сенатом составлялся доклад на имя императрицы. Кроме того, она могла отменить уже разрешенное дело, как это произошло в 1764 г. по делу Сухово-Кобылиных о разделе имения между тетками и племянницами[121 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12193.].

Кроме того, взяв под свой контроль деятельность высшего судебного органа, императрица в мае 1763 г. потребовала предоставления ежедневных рапортов из Сената о решенных в нем делах[122 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11839.].

В случае пробела закона, Екатерина II часто принимала дело к своему единоличному рассмотрению. Так, В. М. Грибовский в своем обширном исследовании приводит пример 1765 г., когда в Сенате слушалось дело по тяжбе наследников обер-маршала Шепелева, оставившего завещание, составленное не по форме и утвержденное словесно объявленным повелением императрицы Елизаветы. По именному указу дело рассматривалось в Юстиц-конторе, и оттуда был прямо, минуя Сенат, сделан доклад императрице о недействительности воли покойного. Противная сторона подала челобитную на высочайшее имя и Екатерина II приняла дело к своему рассмотрению. Исследовав все обстоятельства, она своей властью утвердила завещание Шепелева, о чем и было сообщено Сенату для надлежащего исполнения[123 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.244—245.]. Таким образом, здесь четко проводился и принцип подчиненного положения Сената высшей императорской власти; принцип самостоятельности принятия судебных решений Сенатом только в случае отсутствия пробелов в законе.

В этот же период восстанавливается право обжалования сенатских решений верховной власти. Точный срок давности для обжалования был определен в 1769 г.[124 - ПСЗРИ-1. Т. XVIII. №13354.] – один год, такой же, как и для жалоб из нижних судов в высшие судебные инстанции.

В 1771 году подверглись реорганизации департаменты Сената в Москве (пятый и шестой)[125 - ПСЗРИ-1. Т. XIX. №13559.], что дает основание говорить об очередном усилении высшей судебной власти, сконцентрированной в Сенате, и некоторое умаление его как административного органа.

Итак, преобразования в высшем судебном органе Российской империи в период с 1762 по 1775 гг. повлекли за собой следующие изменения. Расширялась подсудность сенатского производства (1763 г.), уточнялась сущность апелляционного производства, порядок подачи апелляционных жалоб (1762 г.). Кроме того, в это же время (1762—1769 гг.) были установлены процессуальные сроки, дано понятие апелляции, установлена форма жалоб.

В течение 1760-1770-х гг. претерпевал изменения порядок апелляционного производства в департаментах Сената. Деление Сената на департаменты привело к тому, что каждый из них обладал определенной подсудностью. Подведомственность высшего суда была определена Екатериной II в указе от 13 сентября 1769 г. созданием особого присутствия при «Ее Императорском Величестве»[126 - ПСЗРИ-1. Т. XVIII. №13354.].

В качестве первой инстанции Сенат с 1762 г. рассматривал дела по государственным преступлениям, но не в обычном составе, а усиленном представителями высших правительственных мест. Так, по делу Мировича Сенат производил следственные действия и «подавал сентенцию» вместе с Синодом, особами первых трех классов и президентами коллегий[127 - «ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12241.]. Аналогично, в усиленном составе рассматривалось дело и Е. Пугачева[128 - ПСЗРИ-1. Т. XIX. №14230.]. По всем таким делам сенатский приговор представлялся конфирмации верховной власти[129 - Бильбасов В. А. История Екатерины Второй. В 2-х тт. Т.2. – Берлин, 1900. С.352.].

Именно законодательством второй половины XVIII века впервые был создан специальный судебный орган для решения дел о государственных преступлениях. Верховный уголовный суд создавался специальными высочайшими указами по особо важным делам. Верховный уголовный суд обычно состоял из представителей Сената, Синода, а также из высших должностных лиц по назначению правящего императора. Впервые он был учрежден высочайшим Манифестом от 17 августа 1764 г. по делу подпоручика Смоленского пехотного полка Василия Мировича, предпринявшего неудачную попытку освободить из Шлиссельбургской крепости экс-императора Иоанна Антоновича, внука Петра I, сына племянницы Анны Иоанновны, Анны Леопольдовны. Вместе со своей матерью он был арестован еще младенцем при дворцовом перевороте 1741 г., в результате которого Российский престол возглавила дочь Петра I Елизавета. С детских лет и до конца своей жизни Иоанн Антонович провел в заточении. В 1764 г. подпоручик Василий Мирович, несший караульную службу в Шлиссельбургской крепости со своей командой из 38 солдат, решил освободить несчастного Иоанна Антоновича и провозгласить его царем. Однако, охранявшие экс-императора поручики, строго выполняя инструкцию, убили его. В. Я. Мировича арестовали, долго допрашивали – сначала в Шлиссельбурге, потом в Петропавловской крепости.

В Манифесте императрицы Екатерины II от 17 августа 1764 г. «Об учреждении уголовного суда над бунтовщиком Мировичем» указано: «…усмотря великость злодейства, сколь много оное интересует целое Наше отечество во внутреннем его спокойствии, посылаем сие дело на суд Нашему Сенату, повелевая ему, купно с Синодом, признав первых трех классов персон с Президентами всех коллегий, выслушать оное от генерал-поручика Веймарна, яко производителя всего следствия, и заключить, в силу Государственных законов, Сентенцию, которую подписать обще всем, взнести к Нам на конфирмацию»[130 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12228.]. В соответствии с Манифестом, 15 сентября 1764 г. в Сенате, собранием чиновников первых трех классов и президентов коллегий Мирович был приговорен к смертной казни, остальные подсудимые – битьем батогами, разжалованием в солдаты и другим видам наказаний, характерных для той эпохи. В Сентенции «По злодейским винам Мировича и его сообщников»[131 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12241.], был обрисован весь ход процесса, начиная с изложения существа дела производившим судебное следствие генерал-поручиком Веймарном, допроса подсудимого Мировича входящими в состав собрания епископом Ростовским Афанасием, гетманом Разумовским, князем Голицыным и бароном Черкасовым; и заканчивая вынесением приговора[132 - Там же.].

Этот первый опыт создания особого суда над государственными преступниками, был в дальнейшем применен в 1771 г. Вызванное эпидемией чумы, занесенной с русско-турецкого театра военных действий, восстание началось 15 сентября по звону Кремлевского набатного колокола. Многотысячная толпа (крепостные дворовые люди, оброчные крестьяне, ремесленники, торговцы, рабочие мануфактур и др.) оттеснила воинскую команду у Варварских ворот, а затем направилась в Кремль, где скрывались городские власти, и разгромила Чудов монастырь. На другой день толпа взяла приступом Донской монастырь, затем начала громить карантинные заставы и дома ненавистной знати. После трехдневных уличных боев «Чумной бунт» был жестоко подавлен. Более 300 участников были отданы под суд, 173 были биты кнутом и отправлены на каторгу, 4 человека повешены (купец И. Дмитриев и дворовые люди В. Андреев, Ф. Деянов и А. Леонтьев). «Экзекуции» подвергся и набатный колокол: императрица Екатерина II приказала снять у него язык. Более 30 лет провисел онемевший колокол на Набатной башне Московского Кремля. В 1803 г. он был снят и передан в Арсенал, а в 1821 г. – в Оружейную палату, где хранится и ныне.

В именном указе Екатерины II от 23 сентября была учреждена так называемая «Генеральная Комиссия над виновниками и соучастниками бывшего в Москве мятежа, при котором убит Архиепископ Амвросий», которой предписывалось произвести «общественное следствие и суд, в силу и по точности настоящих Государственных законов»[133 - ПСЗРИ-1. Т. XIX. №13695.]. В состав комиссии вошли, помимо Сената и Синода, «первые пяти классов персоны».

Аналогично, но уже с участием первых трех классов и президентов коллегий, слушалось дело Емельяна Пугачева, в соответствии с Манифестом от 19 декабря 1774 г.[134 - ПСЗРИ-1. Т. XIX. №14230.] Главную роль в подготовке и проведении судебного процесса над Пугачевым и его сподвижниками с конца 1774 г. занял генерал-прокурор Александр Алексеевич Вяземский. В виду особой важности совершенного преступления дело Е. И. Пугачева и его сообщников расследовала специальная следственная комиссия, которую возглавил сенатор генерал-аншеф кн. М. Н. Волконский и генерал-майор П. С. Потемкин. Следствие производилось в Тайной Московской экспедиции. Суд над Пугачевым осуществляла высшая судебная инстанция Империи. 30 и 31 декабря 1774 г. на заседании Правительствующего Сената в присутствии членов Святейшего Синода, особ первых 3-х классов и президентов коллегий был заслушан Манифест императрицы от 19 декабря 1774 г. «О преступлениях казака Пугачева» и материалы следствия. На основании этого были подготовлены определение и сентенция по данному делу и объявление прощаемым преступникам. Сентенция была обнародована во время казни в Москве 10 января 1775 г., а объявление прощаемым – 11 января с Красного Крыльца в Кремле.

Таким образом, учреждение особого суда диктовалось соображениями государственной безопасности. Как видно, он создавался только в экстраординарных случаях, для рассмотрения дел о государственных преступлениях.

Ход процесса в Сенате как в суде первой инстанции ничем не отличался от общего порядка судебно-следственного производства.

Но в целом следует отметить, что точные пределы сенатского производства в качестве суда первой инстанции в законодательстве того времени определены не были. Предшествующая практика свидетельствовала, что сенат рассматривал непосредственно уголовные дела по должностным преступлениям наиболее видных представителей администрации: губернаторов, вице-губернаторов, их товарищей[135 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.257.]. После уничтожения Розыскной Канцелярии[136 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11687.], было объявлено, что впредь все дела политического характера, «смотря по важности рассматриваемы и решены будут в Сенате».

Кроме того, в качестве первой инстанции в Сенате рассматривались и дела о малолетних преступниках, обвиняемых в тяжких и особо тяжких преступлениях[137 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11782; 11925; Т. XVII. №12424; 12510.]. В соответствии с законодательством того времени, малолетними признавались лица, не достигшие 17-летнего возраста. В Сенате рассматривались только те дела таких лиц, за совершение которых совершеннолетним грозила смертная казнь или наказание кнутом. Особо оговаривалось, что эти лица не могли подвергаться пыткам. Дети, не достигшие 10-летнего возраста, отдавались для наказания родителям или помещикам.

Таким образом, все это свидетельствовало о непосредственной подсудности дел несовершеннолетних преступников Сенату.

С 1765 года в Сенате по первой инстанции рассматривались дела, по которым тем или иным департаментом назначались следствия. После производства предварительного следствия, дело назначалось к слушанию в том департаменте, который принимал решение о необходимости производства следственных действий.

Сенатское производство в Сенате, пределы его юрисдикции и подсудности стали объектом и указов: от 26 января, 29 января, 13 февраля 1764 г.[138 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12023; 12026; 12046.]; 19 августа 1784 г.[139 - ПСЗРИ-1. Т. XXII. №16045.], 28 мая 1786 г.[140 - ПСЗРИ-1. Т. XXII. №16397.], 18 марта 1791 г.[141 - ПСЗРИ-1. Т. XXIII. №16949.] и многих других. Последние выходили уже после реформы 1775 г. Но от этого их роль в становлении высшего суда Российской империи нисколько не умаляется.

Еще один аспект деятельности Сената – ревизионный. Здесь следует отметить, что в этот период подсудность и переход уголовных дел из низших судов в высшие в ревизионном порядке точно определены не были. Исследователями отмечается, что пределы ревизионной власти Сената подвергались постоянным колебаниям, то суживаясь, то расширяясь, в зависимости от различных причин и соображений[142 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.269.]. При Екатерине II ревизионный порядок сенатского производства стал приобретать некоторые законченные черты, хотя и не в том объеме, которые были бы желательны.

Ревизуя приговоры низших судов, Сенат стремился к тому, чтобы был соблюден порядок строгой инстанционной постепенности. В случае предоставления предусмотренного важного уголовного приговора, минуя посредствующие установления, он возвращал дело, а на виновное присутственное место накладывал штраф[143 - Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.271.].

Надзор, осуществляемый Сенатом, осуществлялся в нескольких аспектах: по прокурорским донесениям о принятии неправосудных решений нижестоящими судами[144 - Муравьев Н. В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. – М., 1889. С.332; ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12781.]; по донесениям губернаторов, воевод и других должностных лиц и присутственных мест; за правильным содержанием под стражей[145 - ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11787; 12173; Т. XVII. №12578; Т. XVIII. №12894 и другие.].

Особое внимание Сенатом уделялось своевременному решению дел подчиненными местами. В связи с этим, выходит ряд сенатских указов о присылке сведений о решенных и нерешенных делах, рассматриваемых в подчиненных ему учреждениях[146 - ПСЗРИ-1. Т. XVIII. №12923.]. Однако от этого судопроизводство не улучшилось: дела рассматривались иногда более тридцати лет. Несмотря на ряд последующих сенатских указов, положение так и не изменилось.

Также не изменилось положение и с административно-судебной отчетностью, несмотря на установленные правила этой отчетности и взаимных отношений высших и подчиненных судебных органов в порядке служебной зависимости друг от друга[147 - ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12737.]. Даже установленная законом санкция за непредставление отчетных ведомостей (судьи, секретари и повытчики подлежали штрафу в 10 рублей всякий раз, «за каждый за просрочкой месяц») не изменили положение вещей.

7 ноября 1775 г. Екатериной II были утверждены «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи»[148 - ПСЗРИ-1. Т. XX. №14392.], согласно которым создавалась разветвленная сеть местных судов. Не вдаваясь в суть судебных преобразований этого периода, которые больше касались производства дел в разветвленной системе судов в губерниях, отметим, что в каждой губернии было созданы по две судебные инстанции (уездной и губернской) для каждого из трех сословий. Таким образом, как отмечают исследователи, процесс законодательного оформления и закрепления сословного строя сопровождался созданием сословной юстиции[149 - Ефремова Н. Н. Реорганизация российской юстиции в эпоху Просвещения // Журнал российского права. 2008. №3. С. 146.]. Все уголовные дела подлежали обязательной ревизии Уголовной палаты.

Высшую инстанцию в каждой губернии составляли общесословные Палата уголовного суда и Палата гражданского суда, непосредственно подчинявшиеся Сенату[150 - Лыкошкин А. С. Судопроизводство // Энциклопедический словарь. Т. XXXIa. СПб: Брокгауз, Ефрон, 1901. С.950; Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. – М., 1968. С.133.], который продолжал оставаться высшим судебным органом, судебным органом четвертой инстанции[151 - Амплеева Т. Ю. Судебная реформа Екатерины Великой // Право и государство. 2007. №9. С.22—27.], в котором существовали уголовный и гражданский департаменты. Некоторыми авторами утверждается, что эти департаменты осуществляли не только апелляционное, но и кассационное производство[152 - Захаров В. В. Суд и институт исполнения судебных решений по гражданским делам в Российской империи в первой половине XIX столетия: законодательные основы и проблемы их практической реализации (историко-правовое исследование). – Курск, 2008. С.17.], однако это не подтверждается никакими иными данными.

Судебная система в этот период была кардинально перестроена. Но Сенат так и оставался высшим судебным органом и органом судебного надзора за подведомственными ему судебными установлениями. Органом судебного управления с этого времени стала Юстиц-коллегия, в связи с чем в ее компетенцию входили подбор кадров, материальное обеспечение судов, хотя иногда она рассматривала в порядке надзора отдельные дела. В 1784 г. Юстиц-коллегия была ликвидирована[153 - Сенатский указ «О закрытии Юстиц-Коллегии» от 27 июля 1786 г. // ПСЗРИ-1. Т. XXII. №16419.]. Причины этого решения в указе от 27 июля не указывались.

Несмотря на провозглашенный Екатериной II «просвещенный абсолютизм», который относительно судебной системы нашел свое отражение в статье 194 главы Х «Наказа»[154 - Ст.194 «Наказа» гласила: «Человека невозможно почитати виноватым прежде приговора судейского, и законы не могут лишить его защиты своей прежде, нежели доказано будет, что он нарушил оные. Чего ради какое право может кому дати власть налагати наказание на гражданина в то время, когда еще сомнительно, прав ли он или виноват. Не очень трудно заключениями дойти в сему соразсуждению: преступление или есть известное или нет; ежели оно известно, то не должно преступника наказывать инако, как положенным в законе наказанием; и так пытка не нужна; если преступление неизвестно, так не должно мучить обвиняемого, по той причине, что не надлежит невинного мучить, и что по законам тот не виновен, чье преступление не доказано».], в тайном розыскном процессе продолжали применяться пытки, обвиняемый с самого начала считался виновным. Единственное новшество, внесенное в конце царствования Екатерины, заключалось в том, что от пыток, в соответствии с жалованной грамотой 1785 г.[155 - Жалованная грамота на права, вольности и преимущества благородному российскому дворянству. [Апреля 24 дня 1785 года]. – СПб, 1785. // Законодательство Екатерины II. В 2-х тт. Т.2. – М., 2001. – С.29—49.] были освобождены дворяне.

Итак, анализ законодательства второй половины XVIII века показывает, что в течение этого периода положение высшего судебного органа Российской империи постоянно изменялось. Несмотря на утверждение ряда исследователей о том, что при Екатерине II были внесены лишь незначительные изменения в отношении пересмотра дел в апелляционном и ревизионном порядке[156 - См., например: Хрусталев Л. А. Судебно-правовые реформы Петра I, конец XVII – первая четверть XVIII. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – М., 2004. С.26.], мы не совсем можем согласиться с этим утверждением. Именно законодательная деятельность Екатерины II подняла Сенат на уровень действительно высшей судебной инстанции, что в дальнейшем нашло свое отражение и в последующем законодательстве, логически завершенном реформой 1864 г.



1.4. Высшая судебная власть в Российской империи в конце XVIII – первой половине XIX в.



В период кратковременного правления императора Павла I высшим судебным органом в Российской империи продолжал оставаться Сенат. Некоторые изменения произошли только в порядке производства дел по похищению и растрате казенного имущества, которые могли быть разрешены только именными императорскими указами[157 - ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20165; Калиниченко А. В. Становление высшей судебной власти Российской империи в XVIII веке // История государства и права. 2011. №5.].

Были отменены все ограничения права на обжалование решений департаментов и общего собрания Сената. Это повлекло за собой накопление огромной массы судебных дел, которые в то время рассматривались всеми сенатскими департаментами. Для ускорения их производства были учреждены три временных департамента. Параллельно, в целях оптимизации работы Сената, была пересмотрена структура департаментов и уточнены их полномочия: первый департамент ведал «делами казенными и интересными»; второй – гражданскими делами; третий и четвертый – «делами исполнительными»; пятый – уголовными делами и должностными преступлениями[158 - Захаров В. В. Суд и институт исполнения судебных решений по гражданским делам в Российской империи в первой половине XIX столетия: законодательные основы и проблемы их практической реализации (историко-правовое исследование). – Курск, 2008. С. 23.].

В период правления Павла I правительство обоснованно полагало, что судебная система является громоздкой, а многочисленность судебных инстанций затягивает процесс судопроизводства. В связи с этим верховная власть в 1796—1797 гг. пошла на сокращение верхних и нижних расправ; губернских магистратов и совестных судов. Нижними судебными инстанциями стали уездные магистраты и ратуши; в столицах и губернских городах были учреждены ратгаузы, которые по своей компетенции приравнивались к коллегиям; вышестоящей апелляционной инстанцией оставался Сенат[159 - Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Судебная власть в России. История. Документы. В 6-ти тт. Т. II. Период абсолютизма. – М., 2003. С. 295.]. Но об усилении его функций в этот период речь не шла. Скорее, наоборот, так как контроль со стороны Сената за нижестоящими судебными учреждениями был заметно ослаблен.

Административные департаменты Сената были преобразованы в судебные. Но права окончательного решения дел Сенат не получил: жалобы на его решения можно было подавать непосредственно императору. Гражданские дела рассматривались во втором департаменте Сената; уголовные и следственные – в пятом. Кроме того, в пятом департаменте рассматривались дела по должностным преступлениям[160 - Там же. С. 296—297.].

Таким образом, к началу XIX века Сенат превратился в громоздкий, плохо управляемый орган, состоявший из девяти департаментов, работа которых строилась по территориальному принципу.

В 1801 г. императором России стал Александр I, который в начальный период своего правления стремился изменить существующее положение вещей в системе высшей судебной власти, пытаясь восстановить былое значение Сената. В этом плане характерен его указ от 5 июня 1801 г.: «Уважая всегда Правительствующий Сенат, яко верховное место правосудия и исполнения законов, и зная, сколь много права и преимущества, от государей предков моих ему присвоенных, по времени и различным обстоятельствам подверглись перемене, к ослаблению и самой силы закона, всем управлять долженствующего, я желаю восстановить его на прежнюю степень, ему приличную… Права сии и преимущества Правительствующего Сената я намерен поставить на незыблемом основании, как государственный закон, и силой данной мне от Бога власти потщусь подкреплять, сохранять и соделать его на веки непоколебимым»[161 - ПСЗРИ-1. Т. XXVI. №19908.].

Во-первых, были восстановлены Гражданская и Уголовная судебные палаты, созданные Учреждением о губерниях, но ликвидированные Павлом I[162 - ПСЗРИ-1. Т. XXVI. №20004.]. Во-вторых, несмотря на компетенцию Уголовной палаты, которой вменялось в обязанность отсылать на утверждение губернатора решения по всем поступавшим на ревизию уголовным и следственным делам[163 - ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20745.], в случае несогласия с решением палаты дело поступало на ревизию Сената.

Уголовной палате предписывалось вносить на ревизию Сената до исполнения приговоров следующие категории дел: 1) влекущие для подсудимых наказания в виде смертной казни или лишения чести; 2) по обвинению дворян и чиновников в убийстве, даже в случае признания их невиновными. Высочайшим повелением можно было отсрочить исполнение любого приговора палаты, дело при этом передавалось в Сенат. На ревизию в Сенат передавались и решения Уголовной палаты по делам о порубках, пожарах, об истреблении казенных лесов, об ином ущербе для казны, которые подлежали утверждению Казенной палаты, но только в случае несогласия последней с приговором[164 - Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 382.]. Кроме того, была уничтожена Тайная экспедиция[165 - ПСЗРИ-1. Т. XXVI. №19813.], а дела, которые рассматривались в этом органе, передавались в компетенцию Сената.

В 1802 году верховной властью было утверждено новое учреждение Сената[166 - ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20405.]. В указе от 8 сентября 1802 г. говорилось: «Сенат есть Верховное место Империи Нашей; имея себе подчиненными все Присутственные места, он, как хранитель законов печется о повсеместном наблюдении правосудия… Ревизия Верховного Суда по делам гражданским, уголовным и межевым принадлежит беспристрастному и нелицемерному его правосудию». В этом указе была подтверждена строгая иерархия судебных инстанций, где Сенату отводилась роль высшей апелляционной и ревизионной власти: «Сенат не входит в дела апелляционные и следственные, прежде нежели оные придут к нему по порядку». Этим указом закреплялась роль Сената как высшего суда империи.

В подсудность Сената входили дела о должностных преступлениях следующих категорий чиновников: сенаторов; обер-прокуроров; директоров министерских департаментов и канцелярий; губернаторов; губернских предводителей дворянства[167 - Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 393.]. В дальнейшем, с 1821 г., в компетенцию Сената входило решение дел по должностным преступлениям сенаторов и обер-прокуроров Сената[168 - ПСЗРИ-1. Т. XXXVII. №28682.], по которым он выступал в качестве суда первой инстанции.

Однако часто окончательные решения по приговорам или решениям Сената принимал император. Это положение было закреплено сенатским указом от 5 июля 1811 г., в соответствии с которым «по всем изъяснениям, производившимся в Палатах по Высочайшим указам делах, об окончании оных в общем здешних Департаментов Собрании, подносить Его Императорскому Величеству на Высоко-Монаршую апробацию всеподданнейшие рапорты»[169 - ПСЗЗРИ-1. Т. XXXI. №24711.].



Сенатский указ

«О поднесении всеподданнейших рапортов от Сената о решении дел, которые были производимы в Палатах, по Высочайшим указам»

5 июля 1811 г.



Правительствующий Сенат в общем Московских Департаментов Собрании слушали: предложение Г. Обер-Прокурора Графа Санти, коим прописывает, что Его Превосходительство Г. Министр Юстиции, в ордере к нему от 23 числа истекшего июля месяца предписывает, предложить Правительствующему Сенату, дабы для сохранения единообразного порядка, принятого в некоторых Сената Департаментах, по всем тем делам, которые были производимы в Палатах, по Именным Высочайшим указам, объявленным не чрез Правительствующий Сенат, а мимо оного, прямо на имя Гг. Военных или Генерал Губернаторов, или одним Уголовным Палатам, и наконец дошли установленным порядком до рассмотрения Правительствующего Сената, об окончательном оных решении подносимы были, от Правительствующаго Сената на Высоко-Монаршую апробацию, всеподданнейшие рапорты, сообразно тому порядку, какой существует по Правительствующему Сенату в рассуждении дел, на которые объявлены оному Высочайшие повеления. Приказали: согласно предложения Господина Обер-Прокурора, по всем изъясненным, производившимся в Палатах по Высочайшими указам делам, об окончании оных и в общем здешних Департаментов Собрании, подносить Его Императорскому Величеству на Высоко-Монаршую апробацию всеподданнейшие рапорты; для исполнения чего во все Экспедиции 7, 8 Департаментов и такового же 6 в 1 и 2 Отделения дать с определения копии; упомянутое ж предложение; для хранения отдать в Регистратуру.

ПСЗРИ. Собрание первое. Т. XXXI. №24711



С учреждением министерств в 1802 г.[170 - ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20406.] управление судебным ведомством вверялось министру юстиции, что окончательно было закреплено Общим учреждением министерств от 25 июня 1811 г.[171 - ПСЗРИ-1. Т. XXXI. №24686.] Но при этом закреплялось и относительно независимое положение высшей судебной власти. Это положение было прописано в отделении III Учреждения: «Власть Судебная во всем ее пространстве принадлежит Сенату и местам Судебным. По сему никакое Министерство само собою никого судить и никаких тяжб решить не может. В Сенате дела тяжебные, прикосновенные к Государственным имуществам, не решаются иначе, как по истребовании заключения от того Министра, к коему принадлежит управление казенным имением, в тяжбе состоящим».



Общее Учреждение Министерств

25 июня 1811 г.



Манифест. В Манифесте 25 июня 1810 года, при установлении общего разделения Государственных дел, предназначено было все постановления, к окончательному устройству Министерств принадлежащие, соединить и издать в Общем Министерском Учреждении.

Ныне, по окончательном соображении всех предметов, к сему принадлежащих, вняв мнению Государственного Совета, повелеваем:

1. Прилагаемое при сем Общее Министерств Учреждение привести в надлежащую его силу и действие.

2. Сверх сего Общего Учреждения, все Министерства снабжены будут, на основании оного, особенными их Учреждениями, кои непосредственно за сим, по мере их окончания, будут издаваемы в исполнение.

Отношение Министров к Власти Судебной

§238. Власть Судебная во всем ее пространстве принадлежит Сенату и местам Судебным.

§239. По сему никакое Министерство само собою никого судить и никаких тяжеб решить не может.

§240 В Сенате дела тяжебные, прикосновенные к Государственным имуществам, не решается иначе, как по истребовании заключения от того Министра, к коему принадлежит управление казенным имением, в тяжбе состоящим.

ПСЗРИ. Собрание первое. Т. XXXI. №24686



Основным направлением работы министерства юстиции являлся надзор за судебной деятельностью. Он осуществлялся путем просмотра определений Сената и донесений обер-прокуроров, протестов губернских прокуроров на решения губернских судов, рассмотрения отчетов о движений дел в судах, жалоб, производства ревизий[172 - Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 388.]. Министру юстиции было предписано действовать на основании инструкции генерал-прокурора[173 - ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20406. Ст. 3.], должность которого была установлена еще Петром I. В период правления Екатерины II генерал-прокурор получил еще большую административно-судебную власть[174 - ПСЗРИ-1. Т. XIX. №14192.]. В итоге, министр юстиции принял на себя надзор за судами, включая Сенат[175 - Захаров В. В. Указ. соч. С. 29. См. также по этому вопросу: Ефремова Н. Н. Министерство юстиции Российской империи. 1802—1917 гг.: Историко-правовое исследование. – М., 1983; Министерство юстиции за сто лет. 1802—1902. – М., 2001; ПСЗРИ-1. Т. XXXI. №24307; 24686.].

Но, в конечном счете, Сенат во главе с генерал-прокурором, одновременно являвшимся и министром юстиции, продолжал оставаться высшей апелляционной инстанцией для губернских судов Российской империи. Его власть в первое десятилетие XIX века ограничивалась только властью императора.

Отдельные постановления правительства пытались усилить надзор генерал-прокурора и подчиненных ему губернских прокуроров за деятельностью судов. Такова была, например, инструкция министра юстиции 1802 года, предписывавшая особое наблюдение за «течением дел уголовных». Свод законов возлагал на прокуроров надзор за столь широким кругом дел, что фактически исполнение этой обязанности становилось совершенно нереальным.

Обо всех замеченных им нарушениях, несоразмерности наказаний с преступлениями в уголовных делах прокурор был обязан доносить министру юстиции, но не имел права останавливать исполнения соответствующих определений присутственных мест. Таким образом, при полном смешении функций административной и судебной власти, Сенат часто был бессилен в деле поддержания законности в области суда[176 - Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. – СПб., 1995. С. 745—746.].

На основании «Общего учреждения министерств», все министры были подчинены Сенату, объявленным средоточием всех высших административных и судебных дел. Все дела, превышающие власть министров, должны были предоставляться ими в Сенат. Но министр юстиции, руководствуясь генерал-прокурорской инструкцией, должен был наблюдать за Сенатом: «также должен накрепко смотреть, дабы Сенат в звании своем правильно и нелицемерно поступал; а ежели что увидит противное сему, тогда в тот же час повинен предлагать Сенату явно и с полным изъяснением, в чем они, или некоторые из них, не так делают, как надлежит, а ежели не послушают, то должен в тот же час протестовать и оное дело остановить и немедленно донести нам»[177 - Муравьев Н. Русский прокурорский надзор от Петра Великого до Екатерины II // Юридический вестник. 1888. Т. XXIX.]. Таким образом, министр юстиции, внесши в Сенат дело, превышающее его власть, мог в то же время указывать Сенату, как надо было решать это дело[178 - Ивановский В. Государственное право // Известия и ученые записки Казанского университета. – Казань, 1895. С. 273.]. Несмотря на то, что эти противоречия довольно легко разрешались, они так и не были устранены последующим законодательством.

Кроме того, важным достижением стало закрепление за министерством юстиции полномочий по формированию кадров судебного ведомства, что в дальнейшем привело к ослаблению влияния местной администрации на суды и улучшению качества не только судейского корпуса, но и судебного аппарата[179 - Захаров В. В. Указ. соч. С. 29.].

В первой половине XIX века главным направлением деятельности министерства юстиции являлся надзор за судебными органами. В Рескрипте от 5 августа 1816 г. министру юстиции Д. П. Трощинскому Александр I указывал, что должность министра юстиции состоит в том, чтобы «усугубить надзор, дабы дела как в Правительствующем Сенате, так и во всех подчиненных ему местах имели успешнейшее течение, чтобы законы и указы повсюду исполнялись неизменно… чтобы право судей не было помрачаемо ни пристрастиями к лицам, ни мерзким лихоимством и чтобы обличаемые в сем гнусном пороке нетерпимы были в службе и преследуемы со всей строгостью законов». Характеризуя современное ему правосудие, император отмечал, что «сие море великое и пространное, и в нем гадов несть числа»[180 - Ефремова Н. Н. Развитие органов юстиции в период административных реформ первой четверти XIX в. С. 129; Корнилов А. А. Общественное движение при Александре II. – М., 1909. С. 66.].

С 1810 г. появилась еще одна дополнительная судебная инстанция – департамент гражданских и духовных дел Государственного Совета[181 - ПСЗРИ-1. Т. XXXI. №24064.], который рассматривал гражданские и уголовные дела в качестве апелляционной инстанции. Несмотря на то, что первоначально в компетенцию Государственного Совета не входило рассмотрение судебных дел, однако фактически большинство их проходило через его департаменты. С 1812 г., по словам М. М. Сперанского, Государственный Совет «сделался местом судебным по делам, из Сената входящим»[182 - Сперанский М. М. О государственных установлениях // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. Кн. 3. – СПб., 1859. С. 39.]. Другой видный судебный деятель С. И. Зарудный по этому поводу писал: «Высшее судебное место в империи, Сенат, не пользуется, однако, самым простым, но вместе с тем важным правом решать дела. В Сенате, при разногласии членов, для того только, чтобы дойти до решения, дело должно пройти четыре инстанции, т.е. общее Сената собрание, консультацию Министерства юстиции, Департамент и общее собрание Государственного Совета, не принимая в расчет предложений обер-прокурора и Министра юстиции. Затем дела сии не иначе получают окончание, как по представлении на высочайшее воззрение и утверждение»[183 - Материалы по судебной реформе в России 1864 г. Т. 9. – Б.м., б. г. С. 2.]. Таким образом, созданный в качестве законодательного учреждения Государственный Совет был и высшей ревизионной инстанцией для судебных дел.

Создание Комитета министров как высшего административного органа[184 - ПСЗРИ-1. Т. XXXII. №25044, 25620.] положило начало и его вмешательству в деятельность Сената. В первые годы своего существования Комитет принимал решения по некоторым уголовным делам, а также выступал в качестве ревизионной инстанции. В гражданских делах он выступал в роли высшей апелляционной инстанции по отношению к Сенату, принимая жалобы частных лиц на его решения[185 - Захаров В. В. Указ. соч. С. 30.]. С 1826 г. на рассмотрение Комитета министров поступали приговоры военного суда над крестьянами, обвинявшимися в неповиновении властям. С 1838 г. он стал ревизовать приговоры уголовных палат «по делам о совращенных из православия», о раскольниках и святотатстве; с 1842 г. – дела о преступлениях, связанных с переделкой медной монеты под золото и серебро[186 - Там же. С. 30—31; Середонин М. С. Исторический обзор деятельности Комитета министров. Т. I. – СПб., 1902. С. 380; Ермолов А. Комитет министров в царствование императора Александра I. – СПб., 1891; Латкин В. Комитет министров в начале царствования императора Александра I // Юридический вестник. 1889. №9. С. 89—116; Покровский С. П. Министерская власть в России. – Ярославль, 1906 и др.].

Несмотря на это, высшим судебным органом Российской империи продолжал оставаться Сенат. Однако он в большей степени являлся правительствующим учреждением, с компетенцией исполнительной и законодательной власти. В связи с этим возникла необходимость выделения его судебных функций, которые могли быть реализованы в отдельном органе высшей судебной власти. Однако в то время это сделано не было.



Справка: Сперанский Михаил Михайлович (1772—1839) родился в семье священника села Черкутина Владимирской губернии. Первоначальное воспитание получил в Суздальской духовной семинарии и довершил своё образование в Петербургской главной семинарии, которая при Павле I была преобразована в духовную академию. Отлично окончив курс, он остался преподавателем академии. Рекомендованный в домашние секретари князю Куракину, Сперанский по его протекции поступил в канцелярию генерал-прокурора. При Александре I, в 1802 г., Сперанский был назначен начальником экспедиции гражданских и духовных дел в только что образованном Государственном Совете и, после образования министерств, по желанию нового министра внутренних дел графа В. П. Кочубея, Сперанский получил должность правителя канцелярии министерства. Все важнейшие проекты законов, изданных с 1802 г., были редактированы Сперанским, как управляющим департаментом министерства внутренних дел. Александр I, высоко ценивший М. М. Сперанского, в 1807 г. принял решение поручить ему составление проекта обширного круга реформ. С этой целью он был отчислен из Министерства внутренних дел и получил звание статс-секретаря при особе государя. В историю он вошел как составитель Свода законов Российской империи и первого Полного собрания законов Российской империи.

В начале XIX века М. М. Сперанский выступил с проектом создания двух Сенатов – Правительствующего и Судебного, который получил одобрение императора Александра I, но так и не был реализован. Этому помешала начавшаяся война 1812 г. В целом проект Сперанского предусматривал изменение центрального государственного управления, которое должно было состоять из трех независимых учреждений: Государственной думы, обладавшей законодательной властью; Сената, для осуществления высшей судебной власти; министерств, имевших функции исполнительной власти. Деятельность этих трех учреждений должна была соединяться в Государственном Совете и «через него восходить к престолу». Сперанский подчеркивал: «Сенат есть верховное судилище для всей империи», в связи с этим Судебный Сенат должен являться высшей судебной инстанцией и формироваться из сенаторов, как назначенных императором, так и избранных из дворян. Предлагалось учредить четыре департамента Судебного Сената – два гражданских и два уголовных, по равному числу в обеих столицах. Каждое сенатское присутствие должно было состоять из четырех департаментов по рассмотрению казенных дел, по частным, уголовным и межевым делам.

Из всего предложенного М. М. Сперанским на тот момент было реализовано только создание Государственного Совета, положение о котором было введено в действие в 1810 году, а в 1811 г. – новое положение о министерстве, которое упорядочило министерскую систему.



В 1813 г. произошло разграничение рассмотрения уголовных и следственных дел между первым и вторым отделениями шестого департамента Сената[187 - ПСЗРИ-1. Т. XXXII. №25451.]. В первом отделении рассматривались следующие категории дел: выступления против власти, святотатство, фальшивомонетничество, воровство, убийство или покушение на него, причинения тяжких телесных повреждений, оскорбление судебной власти. Во втором отделении – должностные преступления, прелюбодеяние, самоуправство, сокрытие пошлин (налогов) и другое.

Порядок ревизии устанавливался сенатским указом от 20 августа 1817 г., согласно которому в Сенат должны были поступать не только решение Уголовной палаты, но и подлинное дело «с экстрактом и краткою запискою»[188 - ПСЗРИ-1. Т. XXXIV. №27005.]. По Своду законов на ревизию Сената должны были поступать приговоры Уголовных палат не только о лишении дворянства или чиновников, приговоренных к смертной казни, но и дела, по которым к телесному наказанию приговаривалось более девяти человек[189 - Чельцов-Бебутов М. А. Указ. соч. С. 745.].

Еще одним направлением деятельности Сената в этот период продолжал быть надзор за деятельностью подведомственных судебных учреждений[190 - ПСЗРИ-1. Т. XXXVIII. №29539.].

В 1824 г. реорганизация затронула уголовные департаменты Сената. Ввиду чрезвычайного «умножения» дел в подразделениях Сената, которые занимались разбором передававшихся из регионов уголовных дел по апелляции, а также неудобства прежней системы разделения, решено было заменить принцип распределения «по роду» (т.е. по существу) дела на строгую привязку губерний к конкретным департаментам. Так, к примеру, указом от 4 января 1824 г. «Об учреждении при пятом департаменте Правительствующего Сената 3-го отделения»[191 - ПСЗРИ-1. Т. XXXIX. №29725.] Кавказская губерния, наряду с другими южными областями, была определена во второе отделение шестого Департамента Сената по делам уголовным и следственным.

Император Николай I большее внимание уделял преобразованиям в государственном аппарате, его несомненной заслугой стала кодификация законодательства. Однако, в первую очередь, он стремился провести реформы органов местного управления. В его планах было и освобождение крестьян от крепостной зависимости. Но активная внешняя политика, проведение ряда военных кампаний, преждевременная кончина императора не дали провести все эти планы в жизнь.

Во время правления Николая I Сенат состоял из 12 департаментов, которые находились в Санкт-Петербурге, Москве и Варшаве. По этим городам были распределены шесть гражданских и три уголовных департамента. Все губернии и области Российской империи распределялись по подсудности этим девяти судебным департаментам.

Сохранялся апелляционный и ревизионный порядок пересмотра приговоров. Процедурно дела в Сенате рассматривались в том же порядке, что и в нижних инстанциях. В случае утверждения приговор вступал в законную силу. Кроме того, Сенат имел право заменять или изменять назначенные нижестоящим судом меры наказания[192 - Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 405.]. Но решения Сената не были окончательными: высшей инстанцией для решения гражданских дел был император[193 - ПСЗРИ-2. Т. II. №1143.].

Аналогичное положение наблюдалось и в отношении приговоров по уголовным делам. Так, например, в соответствии с указом от 13 июня 1833 г. все приговоры Сената по делам о «преданных суду Губернаторах» приводились в исполнение только с «Высочайшего утверждения»[194 - ПСЗРИ-2. Т. VIII. №6258.].



Именной указ, объявленный Сенату Исправляющим должность

Товарища Министра Юстиции «О приведении в исполнение приговоров Сената о преданных Суду Губернаторах, с Высочайшаго утверждения»

13 июня 1833 г.



Государь Император, по положению Комитета Гг. Министров, Высочайше повелеть изволил, дабы все приговоры Правительствующаго Сената, по делам о преданных суду Губернаторах, не иначе приводимы были в исполнение, как с Высочайшаго утверждения.

О таковом Высочайшем повелении, я имею честь предложить Правительствующему Сенату к надлежащему исполнению.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. VIII. №6258



Сенат мог являться и судом первой инстанции по преступлениям, совершенным служащими министерств, имевшими классные чины.

Сенату в качестве суда первой инстанции были подсудны не только должностные преступления, совершенные не только высшей администрацией, но и лицами судебного ведомства, занимавшими в нем высокие должности. С 1837 г. за должностные преступления в Сенате подвергались уголовному преследованию председатели Уголовной и Гражданской судебных палат, председательствующие в других палатах губерний и областей, советники Главных управлений в Сибири и сибирские областные начальники; губернские и областные прокуроры, а также «равные им лица в Правительствующем Сенате»[195 - ПСЗРИ-2. Т. XII. №10712.].



Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета «О суждении за преступление должностей Председателей Палат и равных им лиц в Сенате»

16 ноября 1837 г.



Государственный Совет в Соединенных Департаментах Законов и Экономии и в Общем Собрании, рассмотрев представление Управляющего Министерством Юстиции о постановлении правилом, чтобы Председатели Уголовных и Гражданских Палат и все председательствующие в равных с Палатами местах, по делам в преступлении должностей, судимы были в Правительствующем Сенате, и о распространении того же правила на областных Прокуроров, и признавая предположение Управляющего Министерством основательным и полезным, положил: оное утвердить, изложив новые пункты 1261 ст. Свод. Зак. Уголов. следующим образом: «Суду Правительствующего Сената предаются: 6) Председатели Палат и председательствующие во всех других равных Палатам местах по губерниям, и областям, также Советники Главных Управлений в Сибири и областные тамошние начальники. 8) Губернские и областные Прокуроры».

Резолюция. Его Императорское Величество, воспоследовавшее мнение в Общем Собрании Государственного Совета, о суждении, за преступление должностей, Председателей Палат и равных им лиц в Правительствующем Сенате, – Высочайше утвердить соизволил и повелел исполнить.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. XII. №10712



Сенат выступал и в качестве суда первой инстанции по уголовным делам, совершенным несовершеннолетними лицами, если в губерниях отсутствовали совестные суды[196 - ПСЗРИ-2. Т. VII. №5505.]. В соответствии с законодательством того времени, преступления, совершенные несовершеннолетними в возрасте от 10 до 14 лет, мерой наказания для которых являлась торговая казнь, рассматривались Сенатом. Телесные наказания к этим лицам не применялись. Сенатом разрешались и дела несовершеннолетних правонарушителей в возрасте от 14 до 17 лет, при этом оговаривалось, что если преступление было совершено «с разумением», преступник освобождается только от телесного наказания, но не освобождается от ссылки на каторжные работы, которые по решению Сената могли быть ограничены срочным числом лет, по степени вины[197 - ПСЗРИ-2. Т. VIII. №6288.].

Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета
«О суждении малолетних преступников»
28 июня 1833 г.

Государственный Совет в Департаменте Законов и в Общем Собрании, рассмотрев возникший по делам, в оный поступающим, вопрос, о неудобствах встречаемых в исполнении указа 23 Августа 1742 года, относительно несовершеннолетних преступников, мнением положил: 1) Недостигших еще десятилетнего возраста, за учиненные ими уголовные преступления, не предавая суду и не наказывая, отдавать на исправление родителям, родственникам или опекунам. 2) По преступлениям, подлежащим торговой казни, учиненным несовершеннолетними от десяти до четырнадцати лет, Совестный Суд, или место, сими делами заведывающее, приступая к рассмотрению дела, имеет прежде всего постановить и решить вопрос: с разумением ли учинено подсудимым преступление или без разумения? и основав на сем заключение свое о подсудимом, вносит оное в Правительствующий Сенат во всех тех случаях, в коих сие законом установлено. 3) Правительствующий Сенат, приступив к рассмотрению дела, имеет также прежде всего рассмотреть и решить вопрос: с разумением ли учинено несовершеннолетним преступление, или без разумения? и когда решит, что с разумением, то, не смотря на различие лет, прилагает, сообразно степени вины подсудимого, наказания, установленные общими законами, кроме ссылки в каторжную работу, наказания кнутом и наказания публично плетьми. 4) По преступлениям сего рода, учиненным несовершеннолетними от четырнадцати до семнадцати лет, когда дознано будет, что преступление соделано с разумением, преступники избавляются только от телесного наказания, но не освобождаются от ссылки в каторжную работу, которая, по усмотрению Совестного Суда и Правительствующего Сената, может быть ограничиваема и срочным числом лет, смотря по степени вины. 5) После сего действие узаконения 23 Августа 1742 года отменить. 6) По преступлениям же несовершеннолетних меньшей важности, то есть, кои торговой казни не подлежат, оставить в своей силе существующие узаконения.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. VIII. №6288



С 1850 г. решения по делам о тяжких преступлениях, совершенных несовершеннолетними, достигшими возраста 14 лет, рассматривались в общих судебных установлениях, но с обязательной ревизией Сената[198 - ПСЗРИ-2. Т. XXV. №24633.]. Таким образом, судебная политика по отношению к малолетним преступникам была в корне изменена. С этого времени они подвергались таким же судебно-уголовным репрессиям, как и лица, достигшие совершеннолетнего возраста. Внесение их дел на ревизионное рассмотрение в Сенат практически не меняло меру наказания.



Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета, распубликованное 30 Ноября «О изменении постановлений относительно порядка производства и решения дел о несовершеннолетних преступниках»

13 ноября 1850 г.



Государственный Совет, в Департаменте Законов и в Общем Собрании, рассмотрев представление Управляющего Министерством Юстиции об изменении постановлений относительно порядка производства и решения дел о несовершеннолетних преступниках, и соглашаясь с заключением его, Управляющего Министерством, мнением положил: в изменение и дополнение подлежащих статей Свода Законов и Уложения о Наказаниях, постановил: 1) несовершеннолетние от 14 до 21 года, неизъятые по закону от наказаний телесных, за учинение преступлений и проступков, которые по общим законам влекут за собою лишение всех особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и заключение в рабочем доме, подвергаются, без лишения сих прав и преимуществ, наказанию розгами в размере, уменьшенном против определяемого в 84 ст. Улож. одною или двумя степенями, по усмотрению суда. 2) Дела о малолетних, имевших во время совершения преступления не более 14 лет, рассматриваются в Совестных Судах, которые по сим делам постановляют окончательные приговоры во всех тех случаях, в коих подсудимые не обвиняются в преступлениях, подвергающих совершеннолетних лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу, а малолетних лишению тех же прав состояния и ссылке в Сибирь на поселение (Улож. о Наказ. ст. 144 пун. 1 и Свода Зак. Уголов. Т. 15 по VI Продол. Ст. 1591). Окончательные приговоры Совестных Судов объявляются установленным порядком родителям и опекунам малолетних на праве апелляции, которая должна быть подана в течение четырех месяцев со дня объявления решения (Свода Зак. Угол. Т. 15 ст. 1591, 1593, 1594 и 1600—1604). Дела о тяжких преступлениях малолетних вносят чрез Начальников Губерний на ревизию Правительствующего Сената, в котором, смотря по званию подсудимых, они решаются окончательно, или представляются на Высочайшее усмотрение (там же ст. 1591 и 1605, по VI Продол. 3) Дела о малолетних, находившихся в сообществе с преступниками старшего возраста, имеющими более 14 лет или уже и достигшими совершеннолетия, рассматриваются в общих судебных местах, но вносятся во всяком случае на ревизию Уголовных Палат, которые составляют для сего общее с Совестными Судами присутствие. По докладу дела, Совестный Суд отдельно от Палаты решит вопрос о том, с разумением ли действовал малолетний, а Палата также одна определит наказание совершеннолетним и потом совокупно с Совестным Судом назначает наказание малолетнему. В дальнейшем ходе дел сего рода поступать на основании изложенных в предшедшем пункте правил о ревизии и апелляции по делам о малолетних. 4) На тех же основаниях рассматриваются в общем присутствии Уголовной Палаты и Совестного Суда те дела, в коих, при совокупности преступлений подсудимого, одно учинено им в малолетстве, а другое по достижении 14 лет, или же и совершенного возраста. 5) Дела о несовершеннолетних, имевших во время учинения преступлений, более 14 лет, но менее 21 года, рассматриваются по общим правилам уголовного судопроизводства, без участия Суда Совестного, в полицейских местах, когда дело по званию подсудимого и роду учиненного им преступления может подлежать полицейской расправе (Свода Зак. Уголов. Т. 15 в VI Прод. Ст. 1676—1682), или же в общих судебных местах, также без участия Суда Совестного; но в тех случаях, когда несовершеннолетние за учиненные ими преступления приговариваются к лишению всех прав состояния и ссылке в Сибирь в каторжную работу или на поселение, дела о них вносятся на ревизию Правительствующего Сената, хотя бы подсудимые принадлежали к низшему состоянию. Окончательные приговоры Судов 2 степени о несовершеннолетних объявляются самим подсудимым на праве апелляции, которая должна быть подана в течение месячного срока (Свода Зак. Угол. Т. 15 ст. 1591 по Прод VI, Примеч. к сей статье по Прод. XI и ст. 1605).

Резолюция. Его Императорское Величество воспоследовавшее мнение в Общем Собрании Государственного Совета, об изменении постановлений относительно порядка производства и решения дел о несовершеннолетних преступниках, Высочайше утвердить соизволил и повелел исполнить.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. XXV. №24633



В 1830 г. подтверждается обязанность Уголовных палат о предоставлении полных сведений о подсудимых при передаче уголовных дел в Сенат[199 - ПСЗРИ-2. Т. V. №3755.]. Но при этом, с 1831 г., признавалось право губернаторов на производство дополнительного следствия по делам, рассмотренным во второй инстанции Уголовными палатами, перед тем, как дело передавалось на ревизию Сената[200 - ПСЗРИ-2. Т. VI. №4235.].

В случае приведения приговора, утвержденного губернатором, в законную силу, право Сената на его изменение с 1832 г. было отменено[201 - ПСЗРИ-2. Т. VII. №5221.]. Но уже с 1833 г. Сенату было вновь предоставлена «власть пересматривать решения Уголовных палат» по исполненным судебным приговорам[202 - ПСЗРИ-2. Т. VIII. №5926.]. Однако законодателем были установлены два условия пересмотра таких приговоров: 1) предварительное «испрошение Высочайшего соизволения»; 2) «что посредством сего пересмотра, может быть токмо облегчение участи осужденного, но отнюдь не усугубление наказания».



Именной указ «О представлении Сенату власти пересматривать решения

Уголовных Палат, хотя бы оные приведены уже были в исполнение»

23 января 1833 г.

В Государственном Совете рассматривалось мое предложение о разрешении некоторых вопросов, возникших по мнению его, Высочайше утвержденному 9 Марта 1832 года, о твердости решений Уголовных Палат, приведенных в исполнение.

Государственный Совет, обратив внимание на случаи чрезвычайные, нашел, что случаи сии, впрочем конечно весьма редкие, и кои в законе определены с точностью быть не могут, как например: если бы Сенат при рассмотрении какого либо усмотрения неправильные действия и решения Уголовной Палаты, хотя бы и по делу постороннему, если бы по какому либо стечению обстоятельств само собою обнаружилось, что приведенный в исполнение над преступником приговор, постановлен был незаконно и особенно когда подвергнут наказанию невинный, если бы открылось, что приведено в исполнение такое решение Палаты, которое по закону долженствовало поступить на ревизию высшего места и тому подобное, под силу положения 1832 года подводимы быть не должны.

По таковому мнению Государственного Совета, в 14 день сего Января последовала Высочайшая Его Императорского Величества воля: в вышеизложенных случаях предоставить Правительствующему Сенату пересмотреть решений Палат, хотя бы то и приведенных в исполнение, с соблюдением токмо двух следующих условий: 1) чтобы предварительно испрошено было Высочайшее соизволение, и 2) что посредством сего пересмотра, может быть токмо облегчение участи осужденного, но отнюдь не усугубление наказания подвергнутым слабейшему взысканию в отношении к своему преступлению и упреждение подобных случаев на будущее время.

О таком Высочайшем повелении я имею честь предложить Правительствующему Сенату к надлежащему исполнению.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. VIII. №5926



Тенденция, направленная на смягчение наказаний преступившим закон, прослеживается и в указе от 6 апреля 1849 г.[203 - ПСЗРИ-2. Т. XXIV. №23155.], в соответствии с которым ходатайство перед высшей властью о смягчении наказания являлось правом Сената; помилование и прощение виновных «ни в коем случае не зависит от суда», а только от воли императора.



Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета

«О порядке постановления приговоров о смягчении наказаний преступникам

на основании ст. 157, 158 и 159 Уложения о Наказаниях»

6 апреля 1849 г.



Государственный Совет, в Соединенных Департаментах Гражданских и Духовных Дел и Законов и в Общем Собрании, рассмотрев внесенное за разногласием из Общего Собрания 4, 5 и Межевого Департаментов Правительствующего Сената, дело о Татарине Абдулгазине, сужденном за кражу золота, нашел, что в сем деле подлежат разрешению два вопроса:

Может ли определенное судом по закону наказание Татарину Абдулгазину, за похищение золота, быть смягчено по случаю принятия им Христианской веры, хотя обряд крещения совершен над ним после того, как состоялся о нем приговор суда, долженствовавший однако же поступить еще на рассмотрение Сената?

Имеет ли Сенат право, при внесении на Высочайшее усмотрение представления о смягчении следующего виновному по законам наказания. Предполагать в своем представлении и самую меру сего смягчения?

Первый вопрос разрешается вполне и положительно статьею 157 Уложения о Наказаниях. В оной постановлено, «что наказание, определяемое в законе за какое либо преступление, или проступок, может не только быть уменьшаемо в мере, как о том постановлено в статье 141, но даже смягчено в степени и в самом роде оного, когда (п. 3) иноверный (не христианского исповедания) во время следствия, или суда, примет Христианскую веру.» Татарин же Абдулгазин, при утверждении Уральским Берг-Инспектором первого о нем приговора Военно-Судной Комиссии, изъявил желание принять Христианскую веру, и потом принял оную прежде, нежели производство дела о нем было узаконенным образом приведено к окончанию; по чему и смягчение следующего ему наказания может быть допущено по буквальному смыслу вышеприведенной статьей 157.

Второй вопрос разрешается совокупным соображением постановлений Уложения, заключающихся в статьях 157, 158 и 159. В первой (157) исчислены, без различия судебных мест и властей, все те случаи, когда наказание, определенное в законе, может не только быть уменьшаемо в мере, как о том постановлено в статье 141, но даже смягчаемо в степени и самом роде оного; в следующих статьях 158 и 159 установлен и порядок представления заключений о предполагаемом смягчении наказания на усмотрение Его Императорского Величества через Правительствующий Сенат.

В 158 статье сказано именно: «Во всех сих случаях и в других необыкновенных, по чрезвычайности своей заслуживающих особенного уважения обстоятельствах, суды первой и второй степени, не приводя своих заключений о следующем виновному наказании в исполнение, представляют оныя, по установленному порядку подчиненности на усмотрение Правительствующего Сената;» а в 159 статье постановлено, «что по рассмотрении сего представления, а равно и мнения средней инстанции, если дело поступило из суда первой степени, Правительствующий Сенат, рассуждая о смягчении наказания подсудимых, может, когда признает нужным, по уважению означенных в статье 157, а равно и других особенного внимания заслуживающих обстоятельств, ходатайствовать перед Императорским Величеством о уменьшении, или перемене определяемого законом наказания.»

Государственный Совет не только по разуму, но и по буквальному смыслу приведенных статей Уложения, считает, что в подобных случаях и обстоятельствах предположение, в какой мере, степени, или в самом роде своем, наказание может быть смягчено, неразрывно сопряжено с суждением об уменьшении, или перемене назначенного законом наказания и должно быть признано даже не правом, а непременною обязанностью Правительствующего Сената, тем более, что средние, даже и нижние судебные инстанции должны представлять Сенату в делах сего рода свои о том мнения. Постановления статьи 170 ни в чем не изменяют вышеозначенных правил и нимало оным не противоречат. В оной выражено: что помилование и прощение виновных ни в каком случае не зависит от суда. Из сказанного же выше очевидно явствует, что и самое смягчение в степени и роде наказаний допускается не иначе, как по особому, каждый раз изъявляемому Высочайшему соизволению Его Императорского Величества, а судебные места представляют только на благоустроение Его Величества свои о том мнения и предположения.

Но вместе с сим Государственный Совет не мог оставить без внимания, что при таком порядке, в случае разномыслия в каком либо Департаменте, или а Общем Собрании Сената между Сенаторами, или между ними и Обер-прокурором, или Министром Юстиции собственно о мере смягчения наказания, дела будут переходить из Департаментов в Общее Собрание Сената и из сего последнего в Государственный Совет, и что следствием сего будет замедление в окончательном решении арестантских дел. В сем отношении Государственный Совет, имея в виду, что по силе статей 158 и 159 Уложения о Наказаниях, предположения судебных мест и Правительствующего Сената, о мере облегчения участи подсудимых, должны во всяком случае восходить на Высочайшее благоусмотрение, признал, что в отвращение означенного выше неудобства, можно разрешить Министра Юстиции в случае несогласия его с Сенатом собственно о мере такого облегчения, разные о том мнения, не давая согласительных предложений Сенату, вносить с своим заключением, на разрешение Его Императорского Величества, по принадлежности, через Государственный Совет или Комитет Министров, в установленном порядке.

Приняв все вышеизложенное в надлежащее соображение и признавая, что как статьями 158 и 159 Уложения предоставлено и Правительствующему Сенату и всем судебным местам ходатайствовать о смягчении, в случаях чрезвычайных, следующего виновным по закону наказания, то с сим правом, или лучше сказать, с сею обязанностью, неразрывно связана и другая – представлять, в какой мере, по их мнению, на обстоятельствах дела основанному, сие наказание могло бы быть смягчено, – Государственный Совет мнением положил:

Участь подсудимого Абдулгазина, по уважению принятия им Христианской веры, повергнуть Монаршему воззрению, с представлением, согласно мнению Министра Юстиции, не благоугодно ли будет Его Императорскому Величеству Всемилостивейшее повелеть: Абдулгазина, освободив от присужденного ему телесного наказания, сослать на поселение в отдаленнейших местах Сибири.

Предоставить Министру Юстиции, на будущее время, в случае несогласия его с мнением Сената, собственно о мере предполагаемого смягчения наказаний по статьям 157 и 159 Уложения, для отстранения, по возможности, замедления в окончательном решении таких дел, вносить по роду оных через Комитет Министров или Государственный Совет на Высочайшее усмотрение объявленные в Правительствующем Сенате мнения при своем заключении, не перенося по сей причине из Департаментов в Общее Собрание Сената дел сего рода, как следующих во всяком случае на Высочайшее усмотрение, а следственно и не давая по оным предварительно согласительных предложений.

Резолюция. Его Императорское Величество, воспоследовавшее мнение в Общем Собрании Государственного Совета по делу о Татарине Абдулгазине, – Высочайше утвердить соизволил и повелел исполнить.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. XXIV. №23155



В 1853 г. в Сенате рассматривалось дело Макарова и Савицкого, изобличенных в укрывательстве краденых вещей. Подсудимые раскаялись и возместили убытки, что привело к решению о смягчении наказания. Тогда же было принято решение «о разрешении на будущее время подобных настоящему случаев» только «властью Правительствующего Сената»[204 - ПСЗРИ-2. Т. XXVIII. Дополнения. №27109а.].

В 1831 г. был подтвержден указ от 20 августа 1817 г., на основании которого дела, начинавшиеся по «Высочайшим повелениям», должны были быть рассматриваемы в Сенате как в суде первой инстанции[205 - ПСЗРИ-2. Т. VI. №4309.]. Кроме того, ведомости уголовных департаментов Сената по решенным делам, начавшимся по «Высочайшим повелениям» должны были ежемесячно представляться императору[206 - ПСЗРИ-2. Т. XVI. Прибавление. №14768а.].

Уточнения срока принесения жалоб по делам, перенесенным в общее собрание Сената, прослеживается в указе от 25 ноября 1831 г.[207 - ПСЗРИ-2. Т. VI. №4963.], согласно которому был установлен срок рукоприкладства (скрепления подписями) – четыре месяца. В целом сроки для рукоприкладства были зафиксированы в инструкции обер-секретарю от 5 декабря 1828 г.[208 - ПСЗРИ-2. Т. III. №2487.], в соответствии с п.п. 21—26 которой они варьировались от 2 недель до 4 месяцев, в зависимости от количества листов в деле. Так как ознакомление с делом часто затягивалось, для сокращения сроков рукоприкладства в 1834 г. стал применяться новый порядок вызова тяжущихся в Сенат – объявлениями через полицию или опубликованием в «Ведомостях»[209 - ПСЗРИ-2. Т. IX. №7576.].

В 1832 г. из подсудности Сената выведены дела о дворянах, обвиняемых в кормчестве[210 - ПСЗРИ-2. Т. VII. №5083.], т.е. тайной торговле предметами, составляющими монополию казны, или не оплаченными акцизом товарами, обложенными акцизом. Эта категория дел передавалась в подсудность военному суду. Военному суду передавались из Сената и дела тюремных смотрителей и иных лиц, надзирающих за арестантами, в случае побега последних или совершении ими нового преступления[211 - ПСЗРИ-2. Т. XVIII. №16645.]. Следует отметить, что такие дела не были редкостью. Так, в 1845—1846 гг. генерал-аудитором рассматривалось дело об убийстве арестантами курского тюремного замка смотрителя замка Безика. Приговором военного суда был осужден поручик Константинов, вина которого заключалась в «слабом наблюдении за арестантами»[212 - Любавский А. Русские уголовные процессы. Т. IV. – СПб., 1868. С. 318—328.].

Кроме того, с 1853 г. ревизии Сената не подлежали и уголовные дела детей священнослужителей православного и протестантского вероисповедания[213 - ПСЗРИ-2. Т. XXVIII. №27152.], как пользующихся особенными правами, предоставленными почетным гражданам.



Сенатский указ, по мнению Государственного Совета, Высочайше утвержденному

11 Октября 1852 года «О непринадлежности ревизии Сената уголовных дел о не состоящих в звании канцелярских служителей детях священнослужителей

Православного и Протестантского исповеданий»

14 апреля 1853 г.



Правительствующий Сенат, в Общем Собрании Московских Департаментов, слушали ведение Общего Собрания первых трех Департаментов и Департамента Герольдии, с препровождением списка с Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета, следующего содержания: Государственный Совет, в соединенных Департаментах Законов и Гражданских и Духовных Дел, рассмотрев определение Общего Собрания Московских Департаментов Правительствующего Сената, по вопросу: подлежат ли ревизии Сената уголовные дела о детях священнослужителей Православного и Протестантского исповеданий, согласно с заключением Сената, мнением положил: предоставить Правительствующему Сенату привести свое определение в исполнение установленным порядком. Его Императорское Величество воспоследовавшее мнение в соединенных Департаментах Законов и Гражданских и Духовных Дел Государственного Совета, по вопросу: подлежат ли ревизии Правительствующего Сената уголовные дела о детях священнослужителей Православного и Протестантского исповеданий, Высочайше утвердить соизволил и повелел исполнить 11 Октября 1852 года. По справке оказалось: Правительствующий Сенат, в Общем Собрании Московских Департаментов, рассмотрев производство, перенесенное из 1 Отделения 6 Департамента, а в оном начавшееся по представлению Московского Военного Генерал-губернатора, по вышеозначенному вопросу, нашел: 1) что по силе 1297 ст. XV Т. Свода Зак. по VI Прод., рассмотрению Сената подлежат приговоры о детях священнослужителей, состоящих в канцелярском звании, в случае осуждения их к лишению всех прав состояния, или к потере всех особенных, личных прав и имуществ; 2) что, как на основании той же 1297 ст., ревизии Сената подлежат дела о недостигших XIV класса канцелярских служителях, из детей не одних только священнослужителей, но также из детей церковнослужительских, купеческих и мещанских, в случае осуждения их к лишению тех же прав: то очевидно, что основанием подсудности сих лиц Правительствующему Сенату служит не происхождение их, но состояние в канцелярском звании; 3) что если дети Протестантских Проповедников пользуются особыми правами, предоставленными Почетным Гражданам, как то: свободою от подушного оклада, от рекрутской повинности, изъятием от телесного наказания и от предупредительных мер во время содержания под стражею и других, то те же права, по статьям 279 и 281 Т. IX Свода Зак. (изд. 1842 года), принадлежат и детям священнослужителей Православного исповедания, так же точно, как и право вступать в службу; 4) что если засим ревизии Правительствующего Сената не подлежат дела, ни о детях священнослужителей Православного исповедания (когда они не состоят в канцелярском звании), ни о самих священнослужителях, то, по самому господству вероисповедания, не должны пользоваться правом подсудности Сенату и дети Протестантских Проповедников; 5) что касается священнослужителей, то снятие с них духовного сана (которое производится в духовном ведомстве), за преступления уголовные, есть необходимое последствие приговора суда гражданского; представление же об них дел на ревизию Правительствующего Сената, в случае принадлежности их к дворянскому сословию, имеет своим основанием право сего последнего сословия, а не звание священнослужителей. По сим соображениям Правительствующий Сенат, в Общем Собрании Московских Департаментов Правительствующего Сената, определением заключил: дать знать Московскому Военному Генерал-губернатору, что дела о детях священнослужителей Православного и Протестантского исповеданий, несостоящих в звании канцелярских служителей, ревизии Правительствующего Сената не подлежат. Приказали: Об изъясненном, Высочайше утвержденном, мнении Государственного Совета, как составляющем пояснение закона, на основании 57 ст. I Т. Свода. Осн. Зак., опубликовать повсеместно печатными от Сената указами.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. XXVIII. №27152



В 1832 г. законодатель обратил внимание на правовое положение сенаторов, что привело к изданию указа о назначении в общих собраниях Сената первоприсутствующих. Появление указа было вызвано тем, что замедленность решения дел в Сенате часто являлась следствием разногласий между сенаторами при рассмотрении того или иного вопроса, часто возникающих «единственно по неимению посредника в их прениях, который бы способствовал согласному и на точной силе законов основанному решению, постановляя вопросы, обнимающие все существо дело, и охраняя необходимый в суждениях порядок». Первоприсутствующие в сенатских департаментах назначались высшей властью сроком на один год. Их главной задачей провозглашалось: наблюдение за «законным порядком» на заседаниях; постановка вопросов и объявление принятых заключений; наблюдение за порядком «доклада дела» и соблюдением сроков.

Упорядочение сенатского судопроизводства прослеживается и в указе 1843 г., регулирующем изменения в порядке составления приговоров[214 - ПСЗРИ-2. Т. XVIII. №17450.], в соответствии с которым усиливалась роль первоприсутствующего в департаменте Сената.



Именной указ, данный Сенату

«О назначении в Общих Собраниях Сената и его Департаментах Первоприсутствующих, и о порядке предложения вопросов и

собирания голосов при решении дел»

28 января 1832 г.



Общая внимание Наше на течение Уголовных и Гражданских тяжебных дел в Правительствующем Сенате, Мы усматривали, что многие из них замедляются в окончании своем от разногласия между Сенаторами, возникающего иногда единственно по неимению посредника в их прениях, который бы способствовал согласному и на точной силе законов основанному решению, постановляя вопросы, обнимающие все существо дела, и охраняя необходимый в суждениях порядок. В следствие того, согласно мнению Государственного Совета, признали Мы заблаго назначить в Общих Собраниях Сената и его Департаментах, исключая 1-го, коему вверены собственно дела распорядительные, временных Первоприсутствующих, на следующем основании:

1) Первоприсутствующие в Департаментах назначаются нами каждый год особыми указами. В небытность кого либо из них в заседании по болезни и другим законным причинам, старший по чину из наличных Сенаторов занимает его место. Но в случае продолжительной отлучки Первоприсутствующего, назначается Исправляющий его должность, по усмотрению Нашему.

2) В Общих Собраниях (кроме временного) Первоприсутствующим почитается старший по чину из Первоприсутствующих Департаментских, налицо находящихся, а во временное Общее Собрание назначаем будет Правительствующий Нами.

3) Первоприсутствующий занимает в заседании первое место и первый подписывает бумаги; но голос имеет совершенно равный с прочими Сенаторами, всегда и без всякого исключения.

4) Он особенно обязан наблюдать за охранением законного порядка в заседаниях; к лицу его обращаются все суждения Сенаторов, а также и словестныя объяснения Обер-Прокуроров и делопроизводителей. Руководствуясь изданными для сего правилами, он должен в Уголовных и Гражданских тяжебных делах, на основании прилагаемого у сего Положения, постановлять вопросы, нужные к разрешению оных, собирать голоса и объявлять принятое заключение; равным образом в надлежащее время открывать и закрывать Присутствие.

5) Ему поручается также наблюдение за порядком доклада дел, приготовленных и назначенных к слушанию; за отсылкою в свое время записок к Сенаторам, за соблюдением сроков, установленных на изложение данных резолюций, и за безотлагательным подписанием Сенаторами журналов и определений в самом Присутствии Сената.

6) Оставляя Канцелярии Сената по прежнему в непосредственной и полной зависимости от Обер-Прокуроров и Министра Юстиции, предоставляется Первоприсутствующему сверх права, дарованного каждому Сенатору указом 8 сентября 1802 года (пунктом XI-м), входит в сношение прямо с Министром о замеченных им по Канцелярии Сената беспорядках и просить его содействия к прекращению оных.

7) Первоприсутствующие, быв обязаны исключительно охранять внутренний порядок в заседаниях, при слушании и решении дел, остаются в тех же отношениях, как и прочие Сенаторы, к тяжущимся лицам, и не могут принимать от них, по званию Первоприсутствующего, никаких жалоб или прошений.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т.VII. №5113



К середине XIX века судебная система дореформенной России продолжала отличаться крайней громоздкостью, запутанностью. Как отмечают исследователи, дореформенную совокупность «судебных мест» назвать системой невозможно. Она представляла собой беспорядочное нагромождение друг на друга учреждений, выполнявших судебные функции или, по крайней мере, функции, напоминавшие отправление правосудия[215 - Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. Т. III. От свода законов к судебной реформе. – М., 2003. С. 151.]. Огромное количество судов первой инстанции мешало нормальному функционированию судебных органов. По словам И. Г. Щегловитова, суд оказался «переплетенным с административной властью, утопая в множестве инстанций и окончательно сливался в своих вершинах с властью законодательной»[216 - Щегловитов И. Г. Влияние иностранных законодательств на составление судебных уставов 20 ноября 1864 г. – Пг., 1915. С. 33.]. Различными авторами насчитывается разное количество судебных инстанций. Так, И. В. Гессен насчитывал наличие 16 первых инстанций[217 - Гессен И. В. Судебная реформа. – СПб., 1905. С. 65.], которые были подчинены второй инстанции – палатам гражданского и уголовного суда. Третьей судебной инстанцией выступал Правительствующий сенат.

Запутанность судопроизводства влекла за собой постоянно увеличивавшийся удельный вес нерешенных дел. По подсчетам Б. Н. Миронова, в Сенате объем нерассмотренных гражданских дел возрос с 25,3% в 1830-е гг. до 29,8% в 1861—1864 гг. В судах первой инстанции с 5,8% в 1840-е гг. до 51,3% в 1861—1864 гг.[218 - Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и государства. Т. 2. – СПб., 1999. С. 60.]

В отчете министерства юстиции за 1849 г. отмечалось, что в департаментах Сената оставалось нерешенными от 1848 г. 9324 дела[219 - Отчет Министерства юстиции за 1849 г. – Б. м., б. г. С. 5.]. В последующие годы мало что изменилось. В отчете за 1863 г. снова указывается нерешенный остаток – 4666 дел[220 - Отчет Министерства юстиции за 1863 г. – СПб., 1865. С. 9.].

Если дореформенные суды формировались на выборной основе, с учетом сословного представительства, то Сенат продолжал состоять из лиц, назначаемых правительством. Подсудность этого судебного органа определялась Сводом законов издания 1832 г.

Законодателем были определены следующие принципы подсудности: любое судебное дело должно было быть вначале рассмотрено судом первой инстанции, после прохождения могла быть подана апелляционная жалоба в палаты уголовного или гражданского суда. И только после этого дело могло рассматриваться в сенатских департаментах[221 - Свод законов Российской Империи, повелением Государя Императора Николая Павловича составленный. Свод законов гражданских и межевых. Часть I. Законы гражданские. – СПб., 1832. Ст. 1888—1890, 1902, 1914, 1919, 1931, 1932, 1988, 1900.]. Особо оговаривалось, что на решения Правительствующего Сената «нет апелляции». Однако на них могла быть принесена жалоба, поданная на высочайшее имя[222 - Свод законов Российской Империи. Ст. 1994, 1995.].

С 1857 г. решения Сената могли быть пересмотрены в Государственном Совете, но опять же только по «высочайшему повелению», по связи предмета тяжбы с изданием нового закона; в случаях отчуждения какой-либо части государственных доходов или преимуществ в частное владение; и, когда в общем собрании Сената «не составится узаконенного большинства голосов» или когда с его решением не согласится министр юстиции[223 - Свод законов Российской Империи, издания 1857 г. Т. 10. Часть II. Законы о судопроизводстве и взысканиях гражданских. – СПб., 1857. Ст. 735—736.].

Тяжебные дела рассматривались в сенатских департаментах, из которых составлялось общее собрание Сената, компетенция которого определялась законодателем следующим образом: 1) по производству дел, вносимых по «Высочайшим повелениям»; 2) по делам, сопряженным с казенным интересом; 3) по делам, требующим или «постановки» нового закона, или пояснения закона прежнего[224 - Свод законов Российской Империи, издания 1857 г. Ст. 639, 707, 711.].

Что касается порядка пересмотра решений нижестоящих судов, то он не претерпел значительных изменений[225 - Свод законов Российской Империи, издания 1857 г. Ст. 554—599.]. Наряду с апелляционным, продолжало существовать и ревизионное производство, в рамках которого суд был обязан пересылать дело на ревизию высшего суда[226 - Захаров В. В. Указ. соч. С. 168.]. В Своде законов 1857 г. раскрывалась сущность ревизионного производства: «Ревизия дела есть внимательное рассмотрение: произведено ли оно порядочно и сходственно с законами, столь для приведения в ясность права оправданной стороны, столь и для опровержения мнимого права противной стороны»[227 - Свод законов Российской Империи, издания 1857 г. Ст. 533.].

Несмотря на указание закона, что «на решения Правительствующего Сената нет апелляции», как уже указывалось, верховная власть не была полностью устранена от решения судебных споров и приговоров. Помимо компетенции Комитета министров по ревизии приговоров, их ревизовать мог и Государственный Совет. Промежуточным звеном выступала Комиссия прошений[228 - ПСЗРИ-2. Т. X. №7771.], которая была образована при Государственном Совете, а с 18 января 1835 г. обособилась в самостоятельное высшее учреждение[229 - Ремнев А. В. Канцелярия прошений в самодержавной системе правления конца XIX столетия // Исторический ежегодник. – Омск, 1997. С.17.]. Она действовала под непосредственным контролем императора, что де-юре позволяло любому подданному обратиться к нему в поисках монаршего суда и милосердия[230 - Более подробно см.: Писарев С. Н. Учреждение по принятию и направлению прошений и жалоб, подносимых на Высочайшее Имя. 1810—1910. Исторический очерк. – СПб., 1909; Лобачева Г. В. Прошения «на высочайшее имя приносимые» как исторический источник изучения монархических настроений россиян // Дом Романовых в истории России. – СПб., 1995; Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. – СПб., 1992.].

В законе специально было подчеркнуто, что Комиссия прошений состоит в непосредственном ведении императора. Комиссия не выносила никаких окончательных решений: ее задача сводилась к рассмотрению материалов и дачи заключения, в котором «испрашивалось Высочайшее разрешение о пересмотре дел в Государственном совете»[231 - ПСЗРИ-2. Т. X. №7771. Ст. 36.]. Многочисленные примеры работы Комиссии прошений приводятся в работе С. М. Середонина[232 - Середонин С. М. Исторический обзор деятельности Комитета Министров. Т. 2.: ч.1. Комитет Министров в царствование Императора Николая Первого (1825 г. ноября 20 – 1855 г. февраля 18). – СПб., 1902.]. Основной вывод, который можно почерпнуть из изучения представленных им материалов, касается взаимоотношений Сената с высшей властью, которая хотя и не считалась высшей апелляционной и ревизионной инстанцией, однако вмешивалась в процесс судопроизводства в сенатских департаментах.

Несмотря на это, следует отметить и то, что число дел, переходивших из Сената в Государственный Совет, было невелико. Так, в 1845 г. в гражданских департаментах было решено 11978 дел. Из них на рассмотрение Государственного Совета поступило 132 дела, что составляло всего 1% от решенных дел в Сенате. В основном дела переходили из-за «несоставления установленного большинства голосов» в общих собраниях департаментов Сената или с «всеподданнейшими докладами»[233 - Захаров В. В. Указ. соч. С. 195.].

Таким образом, даже в высшем суде Российской империи, каким являлся Сенат в дореформенный период, существовали промежуточные инстанции в виде Комитета министров и Комиссии прошений. Это позволяет говорить о сращивании судебной и административной властей, что, естественно, влияло на производство дел в высшем судебном органе.

Итак, рассматривая в целом судебно-правовую политику Российской империи, отображающую состояние судебной системы страны, и, в частности, ее высшего судебного органа, можно сделать вывод о том, что, несмотря на принятие ряда нормативных актов, регулирующих судебные функции Сената, к середине XIX века так и не были четко определены пределы его компетенции, подсудности; условия рассмотрения дел в апелляционном и ревизионном порядках. Все это приводило к мысли о необходимости радикального изменения как всей судебной системы страны в целом, так и ее высшего судебного органа. Это произошло только в 1864 г., с принятием судебных уставов, положивших начало реформированию высшей судебной власти Российской империи.



1.5. Верховный уголовный суд



Правление Николая I началось с печально известного восстания на Сенатской площади. В 1826 г., в четвертый раз в отечественной истории для суда над участниками восстания на Сенатской площади в Санкт-Петербурге был образован Верховный уголовный суд. Подготовительная работа к его созданию началась еще до завершения следствия, в конце января 1826 г., то есть вскоре после подавления выступления декабристов и ареста главных заговорщиков. К этой работе сразу же был подключен М. М. Сперанский, который подготовил тексты официальных документов: указ Сенату о составе суда, рескрипт министру юстиции Д. И. Лобанову-Ростовскому о назначении его генерал-прокурором суда, «Дополнительные статьи обряда в заседаниях Верховного уголовного суда» и «Приложения к дополнительным статьям о разных подробностях обряда».

Результатом этой деятельности стало создание особого судебного органа, компетенция которого была прописана в манифесте от 1 июня 1826 г. В соответствии с ним Верховный уголовный суд учреждался «для суждения прикосновенных к событиям 14 декабря 1825 г.»[234 - ПСЗРИ-2. Т. I. №381; более подробно о Верховном уголовном суде см.: Калиниченко А. В. Верховный уголовный суд в структуре судебной власти Российской империи // Право и справедливость. Материалы II ежегодной межвузовской научно-практической конференции студентов и аспирантов. Ставрополь: СКСИ, 2010].



Манифест «Об учреждении Верховного Уголовного Суда, для суждения

злоумышленников, открывшихся 14 Декабря прошлого 1825 года»

1 июня 1826 г.



Из Манифеста Нашего 19 Декабря минувшего года и из последовавших всенародных объявлений известно уже всем верным Нашим подданным существование злых умыслов на ниспровержение Престола, на превращение Государственного порядка, Отечественных Законов, всего России священного.

Следственной Комиссии, для изыскания их учрежденной, поставили Мы в обязанность объять дело сие во всем его составе, дойти до самых сокровенных его корней, обнаружить его начало и расширение, все его связи и постепенности, и обнаружить не признаками вероятностей или подозрений, но доказательствами достоверными, очевидными, неопровергаемыми.

Столь точное и столь обширное изыскание было необходимо. Когда в самые первые дни Царствования Нашего, неисповедимым судьбам Вышнего благоугодно было разверзть пред Нами ужасную тайну, за 10 лет прежде составленную и столько времени во мраке сокровенную: то был перст Божий, указующий Нам путь и средства и обязанность Нашу, обязанность тем более для Нас священную, что не во дни Державы Нашей возникло и не Нам лично, по всему Отечеству совокупно, грозило сие бедствие.

Таковы были мысли Наши при учреждении Следственной Комиссии; таковы были и правила, данныя ей в руководство. В течение слишком пяти месяцев ежедневно занимаясь вверенным ей делом, трудами поистине неусыпными, сличая и поверяя каждое обстоятельство, каждое показание, каждое происшествие, устраняя вероятности, отвергая мнимые подозрения, утверждаясь на единой очевидности, на собственном признании обвиняемых или на уликах ничем неопровергаемых, и вместе с тем представляя им все возможные способы к оправданию, – Комиссия наконец достигла цели, ей предназначенной, и в окончательном донесении представила Нам всю совокупность ея изысканий, с приложением в подлиннике всех доказательств, на коих они утверждаются.

При рассмотрении сего донесения и приложений к оному, представляются в них два рода обвинений, очевидно различных: обвинения тяжкие – в преступлениях Государственных, в замыслах долголетних, обдуманных и упорных, постоянно и непреклонно к одной пагубной их цели устремленных; и обвинения в поступках, коих начало состояло в малодушии, в слепом доверии к другим, в неумении проникнуть в их тайны, или в кратковременном порыве страстей, раскаянием сопровождаемом, и вообще в намерениях колеблемых, без цели постоянно определенной, а паче всего без участия в каком либо действии. Сии последние обвинения сами по себе подлежат действию мер исправительных; первая же, хотя в разных степенях, но все, относясь более или менее к самому существу и средоточию злоумышлений, все равно подлежат одному и тому же Суду.

Сей Суд положили Мы составить из трех Государственных сословий: Государственного Совета, правительствующего Сената и Святейшего Синода, присоединив к оным несколько особ из высших Воинских и Гражданских Чиновников. Председатель и Члены Следственной Комиссии не будут в нем присутствовать.

Таковым устройством сего Суда Мы желали не токмо сохранить законную силу прежних примеров: но еще белее желали означить, что Мы всегда признавали дело сие делом всех истинных сынов Отечества, делом всей России.

Вверяя сему Верховному Уголовному Суду участь обвиняемых, Мы единаго от него ожидаем и требуем: справедливости, справедливости нелицеприятной, ничем не колеблемой, на законе и силе доказательств утверждаемой.

По совершении Суда, и по поднесении Нам доклада, приговор онаго со всеми обстоятельствами будет предан во всеобщее известие.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. I. №381



Согласно манифесту, состав суда, в задачи которого входило установление подлинности предварительного следствия, формировался из трех «государственных сословий» – Государственного Совета, Правительствующего сената и Святейшего синода, с добавлением к ним нескольких «особ из высших воинских и гражданских чинов». В соответствии с указом от 1 июня 1826 г. в состав суда вошли: в качестве председателя – П. В. Лопухин, как председатель Государственного Совета (на случай его болезни была предусмотрена замена в лице А. Б. Куракина), представители трех «государственных сословий» – 18 членов Государственного Совета (в том числе М. М. Сперанский и Н. С. Мордвинов), 36 членов Сената и три представителя Синода, 15 представителей высших военных и гражданских должностных лиц. Всего – 80 человек. Членами суда были назначены особо доверенные и приближенные к императору лица, представители высшей бюрократии и титулованной знати. Суд начал заседания в Сенате 15 июня под председательством князя П. В. Лопухина, обязанность генерал-прокурора исполнял князь Д. И. Лобанов-Ростовский, производителем был обер-прокурор Журавлев. Занятия суда продолжались две недели.

Н. С. Мордвинов высоко оценивал прогрессивные идеи декабристов в области реорганизации правосудия на буржуазных началах. Он единственный из членов Верховного уголовного суда, кто отказался подписать им смертный приговор. Однако введение в состав суда лиц, подобных Н. С. Мордвинову, мало что могло изменить в участи декабристов. Целью суда было не столько рассмотрение дела по существу и принятие не зависящего от верховной власти решения, сколько вынесение заранее намеченного приговора. Суду были преданы 121 человек. Еще задолго до оглашения приговора император определил судьбу руководителей восстания, назвал способ и наметил место приведения в исполнение смертной казни. Суд проходил в Комендантском доме Петропавловской крепости без участия обвиняемых, которые были доставлены в зал заседания только на оглашение приговора. Пять человек: П. И. Пестель, К. Ф. Рылеев, С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин и П. Г. Каховский были приговорены к четвертованию, еще 31 человек – к отсечению головы, остальные – к вечной каторге. При утверждении приговора Николай I поменял четвертование на повешение. 12 июля 1826 г. приговор был подписан и конфирмован, 13 июля приведен в исполнение. Приговор Верховного уголовного суда и документы, свидетельствовавшие об его исполнении, были официально опубликованы[235 - ПСЗРИ-2. Т. I. №464; 465.].

2 ноября князь П. В. Лопухин, председательствовавший в Верховном уголовном суде, подал прошение об отставке, которую, впрочем, царь не принял.

В первых постановлениях об учреждении Верховного уголовного суда, порядок судопроизводства в нем прописан не был, как не был установлен и его точный состав. В состав Верховного уголовного суда всегда входили Сенат и Синод, с присоединением к ним персон первых трех или пяти классов, президентов коллегий, а с 1826 г. – членов Государственного Совета. Предварительное следствие производили специально назначенные лица или комиссии. В процессе судопроизводства членами назначенных особых судов проверялись данные предварительного следствия, их достоверность. Приговор утверждался простым большинством голосов. При этом письменные доводы «за» или «против», характерные для эпохи Петра I, не учитывались. Все приговоры Верховного уголовного суда подлежали обязательному согласованию с верховной властью. Ею же издавался высочайший указ, в котором прописывалось и смягчение – «пощада, даруемая осужденным»[236 - ПСЗРИ-2. Т. I. №464.].

С 1864 г. компетенция Верховного уголовного суда определялась следующим образом: 1) государственные преступления, когда по случаю обнаруженного в разных краях государства общего заговора против верховной власти или против установленного законом образа правления или порядка наследия престола последует высочайший указ о рассмотрении дела в Верховном уголовном суде; 2) преступления по должности, когда в них обвиняются члены Государственного Совета, министры и главнокомандующие отдельными частями[237 - ПСЗРИ-2. Т. XXXIX. №41476.].

При производстве дел в Верховном уголовном суде предусматривалось соблюдение общего порядка уголовного судопроизводства, но с соблюдением правил, установленных специально для него. Так, Верховный уголовный суд не был постоянно действующим судебным органом, а создавался для рассмотрения дел о государственных преступлениях и о «противозаконных сообществах», предусмотренных в ст. 318—324 Уложения о наказаниях, и только по высочайшему повелению. В законе уже был четко прописан круг лиц, составлявших Особое присутствие правительствующего Сената – Верховный уголовный суд: первоприсутствующий (то есть председатель Государственного Совета), председатели департаментов Государственного Совета, первоприсутствующие в кассационных департаментах Правительствующего сената и пять сенаторов, назначаемых императором в порядке, определенном статьями 13 и 14 Учреждения Сената. Кроме того, в состав суда должны были входить и сословные представители, если за преступление «определено в законе наказание, сопряженное с лишением или ограничением прав состояния»[238 - ПСЗРИ-2. Т. XXXIX. №41475. Ст. 119


.].

Предварительное следствие по государственным преступлениям, подведомственным Верховному уголовному суду, производилось одним из сенаторов кассационных департаментов Сената, на основании «высочайшего повеления». Непосредственно руководил предварительным следствием министр юстиции, который на процессе являлся представителем обвинения[239 - Калиниченко А. В. Сенат в системе судебной власти Российской империи. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – Краснодар, 2011. С. 18.].

Во второй половине XIX века Верховный уголовный суд учреждался высочайшими указами два раза: в 1866 и 1879 гг. Именным указом от 28 июня 1866 г. «Об учреждении Верховного Уголовного Суда для рассмотрения следственного дела о преступных замыслах против Верховной Власти и установленного законами образа правления, и для постановления окончательного по сему делу приговора» этот судебный орган был создан для производства следствия по делу Каракозова, создавшего тайную революционную группу. Председателем Верховного уголовного суда был назначен князь Гагарин[240 - ПСЗРИ-2. Т. XLI. №43442.].

Дмитрий Владимирович Каракозов (1840—1866) – член революционного кружка в Москве, возглавляемого его братом Н. А. Ишутиным, 4 апреля 1866 г. совершил покушение на Александра II. У ворот Летнего сада в Санкт-Петербурге он стрелял в императора, выходившего после прогулки на набережную реки Невы, но промахнулся. Для расследования обстоятельств покушения была создана следственная комиссия под председательством М. Н. Муравьева. По приговору Верховного уголовного суда 3 сентября 1866 г. Каракозов был повешен на Смоленском поле. После утверждения приговора[241 - ПСЗРИ-2. Т. XLI. №43669.] Верховный уголовный суд был закрыт[242 - ПСЗРИ-2. Т. XLI. №43709.].

Покушение Каракозова резко усилило «охранительные» настроения в обществе, правительстве и придворных кругах, стало одной из причин «свертывания» реформ 1860—1870-х гг. Процесс пошел в обратном направлении. Особенно резким нападкам подвергались суды присяжных. Не последнюю роль в этом можно отвести ряду процессов над народовольцами. Наиболее известный из них – дело Веры Засулич, покушавшейся на жизнь петербургского градоначальника генерал-адъютанта Ф. Ф. Трепова и оправданной присяжными.

24 апреля 1878 г. товарищем прокурора Санкт-Петербургского окружного суда К. И. Кесселем был подан кассационный протест на решение этого суда, в котором с участием присяжных заседателей 31 марта 1878 г. рассматривалось дело В. И. Засулич по обвинению в покушении на убийство Трепова. На основании отрицательного ответа присяжных заседателей на поставленный им судом вопрос о виновности Засулич последняя была признана судом оправданной.

В кассационном протесте указывались нарушения существенных форм судопроизводства, в частности, статей 270, 368, 371,575, 576, 611, 687, 718, 722, 804, 815 и 871 Устава уголовного судопроизводства, а также ряд разъяснений уголовного кассационного департамента Сената. На основании этого, в соответствии с п. 2 ст. 912 Устава уголовного судопроизводства, К. И. Кессель просил уголовный кассационный департамент отменить приговор окружного суда, передать дело для рассмотрения в другой окружной суд, по усмотрению Сената[243 - Кони А. Ф. Разное. Воспоминания о деле Веры Засулич. – М., 1956. Приложение 5.].

Уголовный кассационный департамент Сената 20 мая 1878 г. отменил приговор суда и решение присяжных заседателей, однако Засулич удалось скрыться, несмотря на приказ о ее поимке.

2 апреля 1879 г. на императора Александра II было совершено покушение А. К. Соловьевым. Для рассмотрения этого дела вновь был учрежден Верховный уголовный суд под председательством князя С. Н. Урусова[244 - ПСЗРИ-2. Т. XIV. №59495.]. В состав суда вошли сенаторы А. А. Абаза, Д. Н. Замятнин, И. Д. Делянов, В. Г. Черноглазов, М. В. Поленов, М. Е. Ковалевский. Обвинение представлял министр юстиции Д. Н. Набоков. Как и Каракозов, Соловьев был приговорен к смертной казни.

Именным указом Александра III от 15 февраля 1889 г. «Об определении порядка ответственности Членов Государственного Совета, министров и Главноуправляющих отдельными частями» был определен порядок рассмотрения должностных преступлений, фигурантами которых являлись члены Государственного совета, министры и главноуправляющие отдельными частями управления[245 - ПСЗРИ-3. Т. IX. №5787.]. В этом указе более четко прописывается структура и порядок назначения членов Верховного уголовного суда, ведению которого подлежали не только государственные преступления, но и, согласно Уставу уголовного судопроизводства, преступления «по должности»[246 - ПСЗРИ-2. Т. XXXIX. №41476.].



Именной указ, данный Государственному Совету (Собр. Узак. 1889 г. февраля 18, ст. 136) «Об определении порядка ответственности Членов Государственного Совета, Министров и Главноуправляющих отдельными частями»

15 февраля 1889 г.



В видах разъяснения действующих законов об ответственности высших чинов государственного управления, недостаточная полнота и определительность коих может возбуждать нежелательные в делах столь первостепенной важности сомнения, а также для ближайшего согласования сих узаконений с преподанными Судебными Уставами в Бозе почившего Родителя Нашего Императора Александра Второго правилами судопроизводства, признали Мы за благо определить порядок ответственности Членов Государственного Совета, Министров и Главноуправляющих отдельными частями на следующих основаниях:

1. Донесения и жалобы, содержащие обвинения Членов Государственного Совета, Министров и Главноуправляющих отдельными частями в нарушении долга службы, представляются на Наше усмотрение.

2. Удостоенные Нами уважения донесения и жалобы обращаются в Департамент Гражданских и Духовных Дел Государственного Совета, который приступает к их обсуждению в составе не менее семи Членов.

3. Департамент сообщает привлекаемым к ответственности лицам как о предметах обвинения, так и об имеющихся доказательствах, и требует от них объяснений.

4. По рассмотрении представленных объяснений и собрании сведений, какие для разъяснения дела окажутся необходимыми, Департамент полагает заключение о дальнейшем направлении дела.

5. Когда, по обстоятельствам дела, окажется нужным предварительное следствие, производство такового возлагается на одного из Сенаторов Кассационных Департаментов, по Нашему назначению, а прокурорские по сему следствию обязанности исполняются Министром Юстиции.

6. Окончательное следствие вносится, при заключении Министра Юстиции о дальнейшем направлении дела, в Департамент Гражданских и Духовных Дел, который постановляет о прекращении начатого преследования или о наложении на привлеченного к ответственности взыскания без суда, или о предании обвиняемому суду.

7. Состоявшееся в Департаменте (ст. 4 и 6) единогласное постановление о прекращении дела, наложении взыскания без суда или предания суду, а в случае разногласия, – последовавшие по сим предметам разные мнения Членов – представляются непосредственно на Наше усмотрение. Постановление Департамента о производстве предварительного следствия (ст. 4 и 5) обращается к исполнению без испрошении Нашего утверждения.

8. Удостоенное Нашего утверждения постановление Департамента о предании суду Члена Государственного Совета, Министра или Главноуправляющего отдельною частью служит основанием обвинительного акта, который составляется Министром Юстиции и вносится им в Верховный Уголовный Суд.

9. Верховный Уголовный Суд, для сужения лиц, в предшествующей статье указанных, учреждается каждый раз по особому Нашему указу и составляется, под председательством Председателя Государственного Совета, из Председателей Департаментов Совета и Первоприсутствующих в Кассационных Департаментах Правительствующего Сената, а также в Соединенном Присутствии сих Департаментов с Первым. Если, однако, Председатель Департамента Гражданских и Духовных Дел Государственного Совета принимал участие в постановлении о предании обвиняемого суду, то он заменяется одним из Членов Государственного Совета, по Нашему указанию.

10. Прокурорские обязанности при Верховном Уголовном Суде исполняются Министром Юстиции, а относительно назначения подсудимым защитников и принятии от осужденных просьб о помиловании соблюдаются правила, в статьях 1064 и 1065 Устава уголовного судопроизводства указанные.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: «АЛЕКСАНДР».

ПСЗРИ. Собрание третье. Т. IX. №5787



В указе от 15 февраля 1889 г., в частности указывалось, что Верховный уголовный суд для рассмотрения должностных преступлений, совершенных высшими должностными лицами России, учреждается «каждый раз по особому Нашему указу и составляется под председательством Председателя Государственного Совета, из Председателей департаментов Совета и Первоприсутствующих в Кассационных Департаментах правительствующего Сената, а также в соединенном Присутствии сих Департаментов с Первым. Если, однако, Председатель Департамента Гражданских и духовных Дел государственного Совета принимал участие в постановлении о предании обвиняемого суду, то он заменяется одним из членов Государственного Совета, по Нашему указанию»[247 - ПСЗРИ-3. Т. IX. №5787.]. Прокурорские обязанности в делах, подведомственных Верховному уголовному суду, по-прежнему возлагались на министра юстиции.

В соответствии с указом от 22 апреля 1906 г.[248 - ПСЗРИ-3. Т. XXVI. №27762.] Верховный уголовный суд стал постоянным органом в составе Сената, из его компетенции были изъяты дела о должностных преступлениях. После революции 1917 г. Верховный уголовный суд прекратил свое существование.



1.6. Высшие военные суды



Военно-судная система в России зародилась еще в московский период. Законодательные акты времен правления Ивана IV, в частности, Устав о сторожевой и станичной службе от 16 февраля 1571 г., регулировали ответственность «сторожевых людей» за недобросовестное исполнение военной службы, предусматривая довольно строгие меры наказания[249 - Столетие военного министерства. 1802—1902. Главное Военно-Судное Управление. Исторический очерк. – СПб., 1902. С. 2—3.], преобладающей из которых была смертная казнь. Устав определял четкий порядок несения дозора: сторожам, выезжавшим минимум по двое, запрещалось разводить огонь дважды на одном и том же месте; в случае обнаружения противника один обязан был немедленно сообщить об этом в ближайший город в станичную службу, которая организовывала отпор. В результате принятия устава сторожевая служба по найму превратилась в профессиональную. Но специализированных военных судебных органов в то время не было. По существовавшему правилу «кто управляет, тот и судит», право судить принадлежало воеводам, тысяцким; в дальнейшем – приказам[250 - Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций. – М., 1899. С. 330—339.].

Положение несколько изменилось после принятия Уложения 1649 г., в соответствии с которым устанавливались основные виды воинских преступлений и наказаний за них, зафиксированных в главе VII – «О службе всяких ратных людей Московского государства»[251 - ПСЗРИ-1. Т. I. №1.]. Однако военные суды и на этом этапе созданы не были, за исключением возглавлявшихся воеводами полковых судов, юрисдикция которых распространялась на «служивых людей»[252 - Дмитриев Ф. М. Указ. соч. С. 341.]. При этом подсудность полковых судов была ограничена: тяжкие уголовные преступления, совершенные военнослужащими, рассматривались в особых губных учреждениях, наравне с преступлениями гражданских лиц.

Высшей судебной инстанцией для служивых людей являлись те приказы, в ведении которых находились войска – Стрелецкий, Казачий, Иноземский, Пушкарский и Рейтарский. Кроме того, они были подсудны не только своим сословным приказам, но и тем, которые заведовали той или иной местностью, где были расположенные войска – приказы Казанского дворца, княжества Смоленского, Малороссийский и т. п. Все высшие начальствующие военные судились в Разрядном приказе[253 - Столетие военного министерства. 1802—1902. С. 12.].

Основу военно-судебному законодательству положил Воинский устав 1716 гг.[254 - Устав Воинский от 30 марта 1716 г. // ПСЗРИ-1. Т. V. №3006.], который стал единым сводом военного законодательства, вобравшим в себя как предыдущий опыт, так и требования своего времени. Второй раздел устава (209 статей) – «Артикул воинский с кратким толкованием» – представлял собой военно-уголовный кодекс, где были изложены и нормы, регулирующие судоустройство, и порядок судопроизводства в военных судах[255 - Законодательство Петра I. – М., 1997. С. 142—143.].

Все военные суды (кригсрехты) подразделялись на генеральные и полковые. Высшим военным судом стал генеральный суд, учреждаемый при «главной квартире армии», состоявший из президента в генеральском чине и членов, взятых по два из каждого штаб- или обер-офицерских чинов (полковников, майоров, капитанов, лейтенантов и прапорщиков). В генеральном военном суде принимал участие генерал-аудитор. Порядок производства в генеральном военном суде соблюдался такой же, как в полковом военном суде. Приговоры генерального военного суда подлежали утверждению вышестоящего генерала (главнокомандующего, командира корпуса или отдельного отряда)[256 - Петухов Н. А. История военных судов России. – М., 2003. С. 77—78.].

Как суд первой инстанции он рассматривал дела «об оскорблении Величества», фельдмаршала и других высших офицеров, а также деяния, совершенные целыми частями и подразделениями, а также гражданские и уголовные дела, касающиеся высокого офицерства (генералов и штаб-офицеров). Как суд апелляционной инстанции – гражданские и уголовные дела нижних чинов и обер-офицеров. Кроме того, военному суду были подсудны дела не только военнослужащих, но и всех других лиц, состоявших при войске, как по уголовным, так и по гражданским делам.

Воинским уставом предусматривались должности генерал-аудитора и генерал-аудитора-лейтенанта. Генерал-аудитор возглавлял военную канцелярию. Фактически должность аудитора совмещала обязанности секретаря, делопроизводителя и прокурора. Аудиторы должны были наблюдать за правильным производством военно-судных дел и соблюдением установленного порядка. На них же возлагалась обязанность следить за тем, «чтобы каждый подсудимый, не взирая ни на какое лицо, был судим по точной силе законов». Заметив отступление от закона или его нарушение со стороны суда, аудитор был обязан сделать об этом представление суду.

Ближайшим помощником генерал-аудитора являлся генерал-аудитор-лейтенант, круг обязанностей которого в законодательстве не был четко регламентирован. Фактически он, как и генерал-аудитор осуществлял надзор за соблюдением в военных судах законов и правил судопроизводства, за движением и конфирмацией дел.

Руководство учрежденными Петром I военными и военно-морскими судами первоначально осуществляли главные военно-административные органы – Военная (Сухопутная) и Адмиралтейская коллегии, а в дальнейшем их структурные подразделения (палаты, части), которые в последующем неоднократно переименовывались (Аудиторский департамент, генерал-аудиториат, Главный военный и Главный военно-морской суды, Главное военно-судное управление).

Судебную компетенцию этих высших военно-судебных учреждений составляли следующие основные полномочия: конфирмация приговоров (утверждение приговоров, с правом изменения их сути); кассационное производство, надзорная деятельность (гл. 50 Воинского устава).

Именным указом 1717 года о замене Военной канцелярии Военной коллегией последняя получила значение высшего военно-судебного места. Последующими указами 1719[257 - ПСЗРИ-1. Т. V. №3316.], 1721[258 - ПСЗРИ-1. Т. VI. №3806.] и 1724 гг. повелевалось посылать в Военную коллегию (в ее особую аудиторскую экспедицию) приговоры военных судов «в смертных винах», которые не могли быть конфирмованы командованием, а также приговоры по делам об офицерах. Правомочием действовать в качестве суда первой инстанции коллегия не наделялась, хотя ее представители делегировались в Сенат для осуществления правосудия по делам военнослужащих. Тем не менее, эти военно-административные органы фактически занимались судебной деятельностью.

С 1724 г. в Военную коллегию направлялись лишь приговоры в отношении офицеров. При этом приговоры в отношении обер-офицеров Военная коллегия утверждала сама, а в отношении высших чинов представляла их на высочайшее усмотрение. Смертные приговоры в отношении нижних чинов подлежали утверждению командующих корпусами генералов[259 - ПСЗРИ-1. Т. VII. №4589, п. 7.].

Военная коллегия вела отчетность по всем делам об офицерах. По окончании года эти дела направлялись в Военную коллегию, которая осуществляла судебный надзор за рассмотрением дел военными судами. При выявлении ошибок она предлагала суду их устранить. После этого решение по делу направлялось командующему генералу, который, в случае необходимости, направлял его для окончательного утверждения в Военную коллегию[260 - Петухов Н. А. Указ. соч. С. 89—90.].

Компетенция военных судов при преемниках Петра I претерпевала определенные изменения, то уменьшаясь, то увеличиваясь в объеме. При этом сужение подсудности дел военным судом было связано, в основном, с предметным (родовым) признаком подсудности дел. Так, уже вскоре после смерти Петра I, указом Екатерины I от 3 марта 1726 г. военнослужащие стали подсудны военным судам только за преступления против военной службы. По всем же другим делам об «обидах и прочих ссорах и во взятках» они судились в гражданских судах[261 - ПСЗРИ-1. Т. VII. №4843.]. Исключение было сделано лишь для военнослужащих, проходивших службу в гвардейских частях, ввиду их особого статуса. Гвардейцы по всем делам оставались подсудны военным судам, но уже в 1727 г. это исключительное правило и для них перестало существовать.

Фактически сложилось положение, при котором высшая военно-судебная инстанция оказалась ненужной. Несмотря на восстановление императрицей Анной Иоанновной в 1733 г. права военнослужащим судиться в полковых судах[262 - ПСЗРИ-1. Т. IX. №6438.], юрисдикция военных судов была ограничена только одними уголовными делами. При Елизавете Петровне военная подсудность была несколько расширена, что привело к «пререканиям» между Военной коллегией и Сенатом.

В период правления Екатерины II, в 1780 г., ревизионной комиссии при Сенате было запрещено вмешиваться в дела, подлежавшие рассмотрению военных судов, даже если эти дела и были связаны с «казенным интересом». Несмотря на то, что воинские чины могли судиться за преступления в уголовных судах гражданского ведомства, это правило распространялось только на случаи отсутствия полковых судов в месте задержания преступника. При этом общим уголовным судам предписывалось представлять вынесенные им в отношении военнослужащих приговоры на конфирмацию военно-административной власти[263 - Хитрово Н. П. Русский военно-уголовный процесс. Его возможная реорганизация и возможная реорганизация военной юстиции и военно-юридической академии. – М., 1900. С. 85.]. Но указом от 21 января 1782 г. было установлено, что общие уголовные суды могли судить только нижних армейских чинов, не из дворян[264 - ПСЗРИ-1. Т. XXIII. №17016.].

Такое положение сохранялось вплоть до правления Павла I, при котором исключительная подсудность военнослужащих военному суду окончательно упрочилась[265 - Огнев Д. Ф. Военная подсудность. Сравнительный очерк. – СПб., 1896. С. 20—21.]. С 1797 г. высшим судебным органом для военных судов стал генерал-аудиториат[266 - ПСЗРИ-1. Т. XXIV. №17719; 17757.]. На местах следствие по делам об офицерах и унтер-офицерах производили аудиторы, состоявшие при полках.



Именной указ «Об учреждении Генерал-Аудиториата»

24 января 1797 г.

Его Императорское Величество Высочайше повелеть соизволил быть Генерал-Аудиториату, который есть Суд высший Военный по гражданским и уголовным делам для всей армии; в нем председательствовать Генерал-Аудитору, а под нем состоять двум Обер-Аудиторам, одному Секретарю, одному Регистратору, и одному канцеляристу.

ПСЗРИ. Собрание 1-е. Т. XXIV. №17757



В 1805 г. генерал-аудиториат был преобразован[267 - ПСЗРИ-1. Т. XXVIII. №21904.]: во главе его стал генерал-аудитор, который заведовал военно-судной частью армии и флота и юрисдикция которого была значительно расширена последующими указами. Так, с 1810 г. генерал-аудиториату стало принадлежать исключительное право учреждать военный суд[268 - ПСЗРИ-1. Т. XXXI. №24084.].

В 1812 г. генерал-аудиториат был разделен на два департамента: один для военно-сухопутного ведомства, другой для ведомства морского[269 - Хитрово Н. П. Указ. соч. С. 86.]. Генерал-аудиториат военного министерства состоял из председателя, шести штатных членов из высших военных чинов и из нескольких сверхштатных членов, которые могли быть назначены из чинов гражданского ведомства. Аудиториатский департамент для морского ведомства был учрежден 1 июня 1812 г.[270 - ПСЗРИ-1. Т. XXXII. №25124.]

С 1836 г. морской генерал-аудиториат стал высшим судебным учреждением, осуществлявшим ревизию служебных и военно-судебных дел чинов флота[271 - ПСЗРИ-2. Т. XI. №9069.]. В состав морского генерал-аудиториата входили председатель и четыре члена-флагмана (морские генералы), назначавшиеся императором.

Генерал-аудиториатам военно-сухопутного и морского ведомств была предоставлено не только право ревизии приговоров нижних военных судов и контроль над соблюдением законности, но и право составления законопроектов по военной части. Решения генерал-аудиториатов по важным делам приводилось в исполнение только после высочайшего утверждения (конфирмации).

В целом, в период правления Александра I и Николая I, военная подсудность постоянно увеличивалась, распространяясь и на гражданских лиц, что было связано с появлением преступных деяний, нарушавших «важные интересы войска»[272 - ПСЗРИ-2. Т. VIII. №6515. Указ был вызван возбуждением дела против петербургского купца Меняева, в лавке которого был найдет рубленый канат, оказавшийся приобретенным у чинов хозяйственного управления морского ведомства при помощи мещанина Сахарникова. Морское начальство ходатайствовало о предании этих лиц военному суду. По этому ходатайству последовала следующая высочайшая резолюция: «судить военным судом, как Меняева и Сахарникова, так и впредь всех тех купцов, которые в краже казенного имущества изобличены будут».] или особенно опасных для общественного и государственного устройства. Целью установления в таких случаях военной подсудности было: достижение быстроты производства и усиление уголовной репрессии[273 - Огнев Д. Ф. Указ. соч. С. 21.]. Так, в 1844 г. в царстве Польском 85 евреями было учинено отбитие контрабанды. По этому поводу генерал-фельдмаршал князь Варшавский, находя наказание по уголовному уложению царства Польского недостаточным, и в виду дарованной царству Польскому высочайшей грамоты о том, что военному суду его жители предаются лишь за политические преступления, испросил высочайшего разрешения: «должно ли помянутое дело подвергать военному суду, по которому подсудимых ожидает тяжелое наказание» (тюремное заключение от 3 до 6 лет)[274 - Там же. С. 21—22.]. На это представление последовала резолюция «судить военным судом и поступать также всегда, когда буйство происходит против военной силы»[275 - ПСЗРИ-2. Т. XIX. №18255.].

В 1852 г., после рассмотрения докладной записки Виленского, Гродненского, Минского и Ковенского генерал-губернатора о состоянии вверенных ему губерний, Николай I повелел: «Отныне впредь всех евреев того края, кои будут изобличены в подделке всех государственных бумаг и выпуске их в обращение, по окончании исследования, предавать военному суду»[276 - ПСЗРИ-2. Т. XXVII. №26052.]. Таким образом, в дореформенный период в Своде законов насчитывалось более 50-ти случаев подсудности военному суду лиц гражданского ведомства, причем эти случаи были указаны не только в уголовных законах, но и в других томах Свода законов Российской империи[277 - Огнев Д. Ф. Указ. соч. С. 22—23.].

Но все-таки основная масса дел, рассматривавшихся до 1867 г. генерал-аудиториатами, касалась лиц военного ведомства. Так, в 1849 г. был вынесен приговор в отношении генерал-майора Бюрно, вина которого заключалась в том, что он в 1848 г. покинул занимаемую им в тылу Шамиля позицию при селении Борч на том основании, что, как он показал в своем донесении, заметил «глубокое уныние» в офицерах вверенного ему отряда. Следствием было установлена несостоятельность данного объяснения, в связи с чем он был приговорен к аресту на три месяца, с содержанием в крепости на гауптвахте, после чего должен был быть переведен, согласно мнению кавказского наместника князя М. С. Воронцова, на другое место службы вне кавказского края. Однако император Николай I конфирмацией от 13 октября 1849 г. постановил: «генерал-майора Бюрно уволить от службы, а в прочем быть по сему»[278 - Любавский А. Указ. соч. С. 1—14.]. Таким образом, решением императора наказание трусливому военачальнику было усилено.

Генерал-лейтенанту Ренненкампфу, виновному в том, что он подложно представил к наградам за мужество четырех офицеров, которые на самом деле не участвовали в сражении с горцами при селении Бирикей, наказание, вынесенное генерал-аудиториатом, в виде лишения чинов, орденов, знаков отличия и дворянского достоинства, было смягчено императорской конфирмацией от 13 декабря 1845 г.[279 - Там же. С. 26—34.] В 1858 г. были наказаны генерал-майор Коханович и подполковник Полисанов за сдачу в 1855 г. англо-французским войскам крепости Кинбурн[280 - Там же. С. 15—26.].

В подсудность генерал-аудиториата входили дела о дуэлях, контрабанде, оскорблениях, побеге от службы, краже военнослужащими не только казенного, но и личного имущества. Представляет интерес дело о систематическом и последовательном расхищении тайным советником Политковским с 1834 по 1853 гг. более миллиона ста тысяч рублей из инвалидного капитала по фальшивым ведомостям[281 - Там же. С. 101—138.] и многие другие.

В 1867 г. ведомство генерал-аудиаторов, в связи с принятием Военно-судебного устава, было упразднено.



Справка: Философов Владимир Дмитриевич (1820—1894) – выдающийся государственный деятель; ученый, внесший большой вклад в развитие российского военного права; первый военный прокурор Российской империи, проработавший на этом посту 14 лет.

Родился 15 июля 1820 г. в Полтавской губернии. Блестяще окончив в 1841 году Императорское училище правоведения, Философов определился на службу в канцелярию Правительствующего сената в звании титулярного советника. Вскоре он сам вызвался поехать на ревизию Восточной Сибири, проводимую Сенатом. После окончания ревизии, длившейся почти пять лет, Философова пригласили на службу в Министерство юстиции сначала редактором отделения, а затем его управляющим. В 1850 году он возвратился в Сенат и получил должность обер-прокурора департамента. Как опытный юрист, энергичный и деятельный, он был приглашен в 1856 году заведовать военно-судной частью в военном министерстве. Сперва в качестве генерала-аудитора, затем главного военного прокурора, он принял непосредственное и главное участие в составлении и проведении в жизнь новых «Воинского устава о наказаниях» и «Военно-судебного устава». В 1881 году, после выхода в отставку, В. Д. Философов был назначен членом Государственного Совета.

Вклад Владимира Дмитриевича в развитие российской государственности был оценен его современниками и отражен в его некрологе, напечатанном в газете «Новое время» в ноябре 1894 г.: «…После продолжительной болезни скончался член Государственного Совета по департаменту гражданских и духовных дел, действительный тайный советник, статс-секретарь Владимир Дмитриевич Философов. Покойный принадлежал к выдающимся деятелям царствования Императора Александра II и был одним из главных сотрудников бывшего военного министра Д. А. Милютина в осуществлении реформ… На обширной арене деятельности, на которой он поработал, можно сказать, со славой для себя и с пользой для отечества… он сохранил до последнего времени свою энергию и жизнедеятельность, председательствуя во многих комиссиях, рассматривавших дела государственной первостепенной важности. Как человек покойный, отличаясь недюжинным дарованием, был в то же время добрым и симпатичным. Всякое дело, клонившееся к пользе родине и доходившее до него, находило в нем живой отклик».



Военно-судебный устав был утвержден 15 мая 1867 г.[282 - ПСЗРИ-2. Т. XLII. №44575.] В нем были изложены общие принципы военного судоустройства, принципы и порядок организации военных судов и военной прокуратуры; порядок назначения, увольнения и перемещения должностных лиц военно-судебного ведомства, их права и преимущества; порядок надзора за военно-судебными учреждениями и условия ответственности должностных лиц военно-судебного ведомства, правила устройства военно-судебных мест и порядок их взаимоотношений с другими ведомствами, положение о лицах, состоящих при военно-судебных местах. Кроме того, излагались общие принципы, связанные с подсудностью дел военным судам; порядок производства в военных судах, а также изъятия из общих правил военно-уголовного судопроизводства: о судопроизводстве по государственным преступлениям, по должностным преступлениям лиц военно-судебного ведомства, по делам смешанной подсудности; правила о судоустройстве и судопроизводстве в военное время.



Военно-Судебный Устав

15 мая 1867 г.




Часть I. – Судоустройство



Введение

1. Власть судебная в военном ведомстве принадлежит:

Полковым Судам;

Военно-Окружным Судам, – и

Главному Военному Суду с двумя его Отделениями, в качестве верховного кассационного суда.

2. Все суды военного ведомства суть установления коллегиальные.




Глава II. – О Главном Военном Суде


55. Для высшего заведования военно-судной частью, в качестве верховного кассационного суда, устанавливается Главный Военный суд с двумя Отделениями.

56. Главный Военный Суд находится в С.-Петербурге, а Отделения его находятся: одно в Сибири, а другое на Кавказе.

57. Сибирское и Кавказское Отделения Главного Военного Суда, в порядке рассмотрения военно-судебных дел, пользуются той же степенью власти относительно подведомственных им судов, какая принадлежит Главному Военному Суду.

58. Вопросы законодательные по военно-уголовной части не подлежат обсуждению в Отделениях Главного Военного Суда, но рассматриваются исключительно в Главном Военном Суде порядком, указанном во 2 части сего Устава.

59. Главный Военный Суд и Отделения его состоят из Председателя и членов, из числа, штатом определенном.

60. В местах, отдаленных от Главного Военного Суда или Отделений его, в особенно важных случаях нарушения военной дисциплины, требующих неотложного наказания виновных, может быть учреждаемо в месте нахождения Военно-Окружного Суда особое Присутствие для рассмотрения могущих возникнуть по делам сего рода протестов Прокуроров, а равно жалоб подсудимых на решения Военных Судов. Присутствие сие утверждается Командующим войсками в округе не иначе, как по испрошении установленным порядком Высочайшего разрешения.

61. Присутствие сие составляется под председательством генерала, из двух штаб-офицеров, по назначению Командующего войсками в округе, одного из постоянных членов Военно-Окружного Суда, по избранию Председателя сего Суда, и из Военного Прокурора.

62. Означенному Присутствию, в порядке рассмотрения и разрешения протестов и жалоб, предоставляется та же степень власти, какая принадлежит в судебных делах Главному Военному Суду.

ПСЗРИ. Собрание второе. Т. XLII. №44575



Основные принципы военно-судебной реформы заключались в следующем: вместо существовавших до 1867 г. временных военно-судебных органов создавались постоянные органы: полковые суды, военно-окружные суды и Главный военный суд. Главный военный суд имел состав, подобный военно-окружным судам, с той лишь разницей, что временные члены этого суда назначались лично императором из генералов столичного гарнизона. На флоте соответственно учреждались экипажные, военно-морские суды (при главных портах) и Главный военно-морской суд.

Для рассмотрения наиболее важных дел при Главном военном суде могло быть создано Особое присутствие (председатель – генерал, два члена суда – штаб-офицеры, военный прокурор). Одно из отделений Главного военного суда – Верховный кассационный суд рассматривал дела по кассационным протестам главного военного прокурора и жалобам заинтересованных лиц на приговоры военно-окружных судов. Правительствующий Сенат, являвшийся кассационной инстанцией для общих судов, к военным судам отношения не имел.

Главный военный суд обладал широкими полномочиями по руководству нижестоящими военными судами. Он осуществлял контроль над точным и единообразным применением закона, определял порядок применения действующего законодательства на основе обобщения судебной практики. Осуществляя надзор за военными судами, Главный военный суд был вправе объявить «за недостатки и упущения в судебной работе» порицания, замечания и выговоры всему составу проверяемого военного суда либо конкретному судье. Такими же полномочиями он обладал и в отношении военных следователей и кандидатов на судебные должности. Удаление от должности (увольнение) председателей и членов военно-окружных судов могло последовать только по постановлению Главного военного суда.

Председатели военно-окружных судов находились в непосредственном подчинении военного министра (ст. 165—169 устава). Таким образом, надзор за органами военной юстиции России по Военно-судебному уставу 1867 г. в конечном итоге был полностью сосредоточен в руках исполнительной власти: военного министра, военного командования и императора.

Должностные лица органов военной юстиции обладали определенной самостоятельностью по отношению к воинским начальникам. Председатель и члены Главного военного суда могли быть отстранены от должности только по решению императора; председатели военно-окружных судов, военные судьи и военные следователи – по постановлению Главного военного суда. Главный военный прокурор мог быть уволен или отстранен от должности государем, но по представлению военного министра; военные прокуроры военно-окружных судов и их помощники – военным министром по представлению главного военного прокурора.

Были установлены известные гарантии в отношении привлечения к ответственности чиновников военно-судебного ведомства, так как действовал особый порядок привлечения их к дисциплинарной или судебной ответственности.

Непосредственным органом военно-судебного управления являлось Главное военно-судное управление Военного министерства, которое впервые было организовано в марте 1867 г. на базе бывшего аудиторского управления военного ведомства. Круг обязанностей Главного военно-судного управления в целом и его подразделений был определен в «Положении о военном министерстве», утвержденном 1 января 1869 г.[283 - ПСЗРИ-2. Т. XLIV. №46610.]

На военное министерство возлагалось: «поддержание в войсках нравственности и дисциплины и преследование проступков и преступлений, а также усовершенствование военного законодательства». Непосредственное выполнение этих обязанностей возлагалось, в том числе, на Главное военно-судное управление (административный орган) и Главный военный суд (орган правосудия), которые входили в качестве составных частей в военное министерство.

С 1879 г. Главный военный суд был отстранен от рассмотрения кассационных жалоб и протестов по делам о государственных преступлениях. Указом от 8 марта 1879 г.[284 - ПСЗРИ-2. Т. LIV. №59395.] генерал-губернаторам было предоставлено право дела такого рода, поступившие с кассационными протестами или жалобами, решать по своему усмотрению. Генерал-губернатор мог направить дело в Главный военный суд, либо учредить на месте особое кассационное присутствие (в месте нахождения военно-окружного суда), которому и поручить рассмотрение дела в кассационном порядке, либо сам утверждал приговор суда по данному делу.

В последующем функции Главного военного суда, наряду с губернаторами, передавались Верховной распорядительной комиссии, а с 6 августа 1880 г. – министру внутренних дел.[285 - ПСЗРИ-2. Т. LIV. №59491, 60492; Т. LV. №61279.]

Указом от 1 мая 1906 года[286 - ПСЗРИ-3. Т. XXVI. №27884.] был изменен порядок ответственности за преступления по службе высших чинов военного управления, применительно к порядку ответственности, установленному для высших должностных лиц государственного управления, с тем лишь отличием, что функции первого департамента Государственного Совета возлагались на частное присутствие военного совета (с участием старшего из наличных членов Главного военного суда), а функции Верховного уголовного суда – на вновь образованный Верховный военно-уголовный суд.

Этот суд состоял из 5 членов военного совета, избираемых императором на один год из числа председателя и постоянных членов Главного военного суда и двух главных начальников военных округов или командиров корпусов по высочайшему избранию. Председателем суда являлся старший из его членов; прокурорские обязанности исполнялись главным военным прокурором. Обвинительные приговоры, перед их исполнением, представлялись на высочайшее усмотрение.

Такая практика продолжалась вплоть до 1917 г.



1.7. Организация высшей судебной власти во второй половине XIX века

Сложившаяся к середине XIX в. достаточно громоздкая судебная система во многом не соответствовала своему предназначению. Коренные преобразования в сфере российского судопроизводства связаны с именем императора Александра II. В манифесте, обнародованном при его вступлении на престол, как одно из главных желаний было записано: «Правда и милость да царствуют в судах». Вопрос о частичной реформе суда был поставлен еще в 40-х гг. XIX в. В 1861 г. началась подготовка судебной реформы под руководством государственного секретаря В. П. Буткова, которого позднее сменил князь П. П. Гагарин. К работе были привлечены известные правоведы: С. И. Зарудный, Н. А. Буцковский, Н. И. Стояновский, Д. А. Ровинский, К. П. Победоносцев, А. М. Плавский и чиновники П. Н. Даневский, А. П. Шубин и А. П. Вилинбахов.



Справка: Буцковский Николай Андреевич (1811—1873) родился в 1811 г. в Петербурге. В 1828 г. был определен на службу в кондукторскую роту Главного Инженерного училища. В 1831 г. выдержал первый офицерский экзамен, а в 1833 г., закончив обучение в офицерских классах Инженерного училища, поступил на службу в Петербургскую инженерную команду. В 1836—1839 годах Буцковский служил надзирателем в Гатчинском воспитательном доме, а также преподавал там математику и бухгалтерию. В декабре 1839 г. он перешел в судебное ведомство, где начал службу канцелярским чиновником без жалованья. Буцковский занимался юридическим самообразованием, изучая французскую, немецкую и английскую юридическую теорию. К 1848 г. достиг должности начальника отделения. В 1849 г. перешел за обер-прокурорский стол одного из департаментов Сената, где стал изучать уголовную практику. В 1851—1853 гг. занимал должность вице-директора департамента Министерства юстиции. В 1853 г. Буцковский был переведен в Москву на должность обер-прокурора, сначала 6-го и 7-го департаментов, а позже – Общего собрания московских департаментов Сената. С началом подготовки судебной реформы он был в 1861 г. прикомандирован к Государственной канцелярии «для производства работ по преобразованию судебной части». В это же время Буцковский был назначен участвовать в комитете, при II-ом отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии, для обсуждения вопроса об отмене телесных наказаний. Его активная деятельность в комиссии, составлявшей проект судебных уставов, была весьма заметна. В качестве председателя Уголовного отделения Буцковский участвовал в редактировании текста статей устава, а также в составлении пространной объяснительной записки к нему. Он горячо отстаивал суд присяжных, и его записка «Об основных началах уголовного судопроизводства» доказывала необходимость введения суда присяжных в России. В 1864 г. Буцковский был командирован за границу для ознакомления с судоустройством Западной Европы. По возвращении из этой поездки он 1 января 1865 г. был назначен сенатором 5-го департамента Сената, а в феврале 1865 г. определен в учрежденную под председательством статс-секретаря Буткова комиссию для составления проекта законоположений о введении в действие судебных уставов. 16 апреля 1866 г. Буцковский был назначен в новообразованный Уголовный кассационный департамент Сената. Здесь он немало содействовал упрочению в судебной практике начал, внесенных в нее новыми уставами. При обширности и разнообразии своей практической деятельности Буцковский находил время и для научной работы. Так, в 1866 г. он издал сочинения «О приговорах по уголовным делам, решаемым с участием присяжных заседателей» и «Очерк кассационного порядка отмены решений по судебным уставам 20 ноября 1864 г.», в 1867 г. – «О деятельности прокурорского надзора» и в 1872 г. – «Основание кассационной практики по вопросам преюдициальным (предсудимым)». Кроме этого, он написал ряд специальных статей для юридических журналов. Незадолго до своей смерти Буцковский подготовил к печати сборник своих статей, который вышел уже после его кончины. Свое состояние (50 тысяч рублей) Буцковский завещал совету присяжных поверенных при Санкт-Петербургской судебной палате – с целью создания особого фонда для первоначального пособия тем оправданным по суду, невинность которых окажется очевидной. Скончался Буцковский 25 сентября 1873 г., похоронен на кладбище г. Павловска.



Из подготовленных комиссией «Основных положений преобразования судебной части в России» основными принципами судебной реформы, которые были закреплены в них, С. И. Зарудный считал: 1) отделение судебной власти от исполнительной, административной и законодательной, а в гражданском судопроизводстве – судебной от обвинительной; 2) принцип гласности; 3) несменяемость судей; 4) устройство самостоятельной мировой юстиции для дел маловажных отдельно от общих судов; 5) устройство прокурорского надзора; 6) введение присяжных поверенных и их советов; 7) учреждение присяжных заседателей; 8) отмену в уголовном судопроизводстве теории формальных доказательств; 9) учреждение кассационного суда; 10) создание нотариата.

К осени 1862 г. были выработаны и одобрены императором «Основные положения преобразования судебной части в России»[287 - Высочайше утвержденные «Основные положения преобразования судебной власти в России» от 29 сентября 1862 г. // ПСЗРИ-2. Т. XXXVII. №38761.]. Они были опубликованы и разосланы для отзывов в университеты, судебные учреждения, крупным зарубежным юристам, а затем легли в основу разработки судебных уставов. В августе 1864 г. проекты уставов были внесены в Государственный Совет, в целом одобрены им, а 20 ноября утверждены Александром II[288 - Ефремова Н. Н. Судебные реформы в России: традиции, новации, проблемы // «Государство и право». 1996. №11. С. 85.].

Отдельная часть «Основных положений» была посвящена Сенату, который «в качестве верховного кассационного суда, разделяется на Департаменты, из коих каждый заведывает определенными предметами судебного ведомства». Из департаментов, в указанных законом случаях, составлялось Общее собрание кассационных департаментов (§42). Для каждого департамента предусматривалась должность первоприсутствующего и не менее трех сенаторов, которые должны назначаться высочайшими именными указами (§§43—46).

До устройства судебных палат предусматривалось функционирование и судебных департаментов, действующих на прежних основаниях.



Справка: Юренев Петр Александрович (1837— после 1917) родился 15 марта 1837 г. Представитель древнего дворянского рода Псковской губернии, православный. Окончил курс наук в Императорском училище правоведения в мае 1858 г. Начал службу в Департаменте герольдии Сената. В феврале 1859 г. перешел в департамент Министерства юстиции, где был сначала помощником столоначальника, а с апреля 1860 г. – столоначальником. В сентябре 1863 г. вернулся на службу в Сенат в качестве обер-секретаря 4-го департамента. В марте 1865 г. был командирован в Юридическую комиссию в Варшаву как член-редактор. В октябре 1867 г. назначен товарищем прокурора Курского окружного суда. Но в июле 1871 г. по своему прошению оставил государственную службу и занялся адвокатурой, практикуя в Курске и в Петербурге. В июле 1874 г. Юренев снова поступил на государственную службу и был назначен членом варшавских департаментов Правительствующего сената. В июне 1876 г. он назначается членом Варшавской судебной палаты. 3 января 1879 г. стал товарищем обер-прокурора Гражданского кассационного департамента Сената, а в январе 1881 г. – председателем департамента Варшавской судебной палаты. 8 декабря 1882 г. Юренев был назначен сенатором, присутствующим в Гражданском кассационном департаменте Сената. В декабре 1887 г. определен в Соединенное присутствие 1-го и кассационных департаментов Сената. В ноябре 1898 г., Юренев, по случаю назначения в комиссию по составлению нового гражданского уложения, был переведен в 1-ое Общее собрание, а затем – во 2-ое Общее собрание. 25 января 1906 г. снова стал заседать в Гражданском кассационном департаменте Сената и 13 июня 1912 г. был назначен первоприсутствующим этого департамента. Был им до 31 мая 1916 г., когда по своему прошению был уволен от этой должности, с оставлением сенатором, присутствующим в Судебном департаменте Сената. Юренев был удостоен многих российских орденов, в том числе и ордена св. Владимира 1-й степени. Состоял членом Петербургского Юридического общества и председательствовал в его гражданском отделении. Также был членом различных благотворительных обществ. Свои статьи и заметки, главным образом – комментарии к гражданским законам, Юренев помещал в «Журнале Министерства юстиции», «Судебном вестнике», «Журнале гражданского и уголовного права» и других. Из его статей наиболее известны: «Судебная реформа в губерниях Царства Польского», «О гражданских и семейственных правах у женщин по русским и польским законам» и др. Скончался после 1917 г. Был женат на Александре Дмитриевне Месняевой, имел сына Петра и дочь Александру. Его сын, инженер путей сообщений Петр Петрович Юренев (1874—1943) был видным деятелем кадетской партии, депутатом 2-й Государственной Думы, министром путей сообщения Временного правительства и автором первого проекта Московского метрополитена.



Справка: Старицкий Егор Павлович (1825—1899) родился 26 ноября 1825 г. в деревне Войновка Полтавского уезда той же губернии, в семье малороссийского дворянина, отставного поручика Павла Григорьевича Старицкого. Окончил Императорское училище правоведения в апреле 1845 г. с правом на чин IX класса. 1 мая 1845 г. определен на службу в канцелярию 8-го департамента Сената, сначала помощником секретаря, а затем секретарем департамента. В июне 1847 г. был назначен столоначальником департамента Министерства юстиции, а с сентября 1848 г. – редактором 4-го отделения этого департамента. В декабре 1851 г. стал начальником 3-го отделения департамента. В декабре 1852 г. был уволен от должности по болезни и в октябре 1853 г. переведен в Закавказский край, где назначен председателем Тифлисского коммерческого суда. В 1856 г. был назначен членом комиссии для составления правил размежевания земель Закавказского края. В апреле 1857 г. занялся составлением проектов по судебной и межевой части в Закавказском крае. В связи с этим ему было поручено сначала обозреть некоторые судебные и полицейские учреждения в губерниях края, а затем отправиться в Петербург для ознакомления со всеми предположениями по судебной части. А в дальнейшем – и за границу, для изучения межевых законов и судебной части. В ноябре 1858 г. был освобожден от председательства в Тифлисском коммерческом суде с целью «скорейшей разработки проектов по судебной и межевой части». В апреле 1861 г. был причислен к Главному управлению Кавказского наместника. Разработал «Положение о размежевании Закавказского края», высочайше утвержденное 1 января 1862 года. В июне 1862 г. был назначен управляющим Закавказской межевой палатой. С июля 1864 г. по сентябрь 1865 г. находился в командировке в Кутаисской губернии с целью обозрения различных учреждений. Активно участвовал в работах по применению новых судебных уставов к Закавказскому краю. 10 февраля 1866 г. был назначен председателем Комитета при Кавказском горском управлении о наделении землей горских племен Кавказа. 15 декабря 1867 г. был назначен сенатором, с оставлением на Кавказе в занимаемой должности. В декабре 1867 г. стал старшим председателем Тифлисской судебной палаты. С января 1873 г. по апрель 1878 г. был председателем 2-го департамента Тифлисской судебной палаты. 25 декабря 1875 г. назначен членом Совета кавказского наместника. 1 апреля 1879 г. стал членом Государственного Совета по Департаменту гражданских и духовных дел. В октябре 1881 г. назначен членом Особой комиссии для подробной разработки проектов законоположений об укреплении прав на недвижимые имущества. С 26 мая 1882 г. был членом Комитета для общего пересмотра действующих гражданских законов и для составления проекта гражданского уложения. С 1 января 1883 г. – председатель Департамента законов Государственного Совета. Был удостоен многих российских орденов, в том числе ордена св. Владимира 1-й степени. 24 января 1890 г. был уволен в бессрочный отпуск по болезни. Вследствие потери зрения и тяжелой болезни проживал безвыездно в Полтаве, где и скончался 31 мая 1899 г. Похоронен в Крестовоздвиженском монастыре в Полтаве. Был женат на Марии Ивановне Зарудной. Имел детей Павла, Георгия, Анну, Марию, Нину и Наталью, которая стала женой академика В. И. Вернадского.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65778529) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Пашин С. Краткий очерк судебных реформ и революций в России // Отечественные записки. 2003. №2.




2


Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства, в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. – М., 1844. С.130—131.




3


Амплеева Т. Ю. История уголовного судопроизводства в России, IX—XIX вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. – М., 2009. С.42.




4


Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Судебная власть в России. История. Документы. В 6-ти тт. Т. I. Начала формирования судебной власти. – М., 2003. С.125.




5


Судебник 1497 г. – М., 1955. С.29.




6


Загоскин Н. П. История права Московского государства. Т. II. Центрального управление Московского государства. Вып.1. Дума боярская // Известия и ученые записки Казанского университета. – Казань, 1879 г. С.71.




7


ПСЗРИ-1. Т.I. №351.




8


ПСЗРИ-1. Т. III. №1349.




9


ПСЗРИ-1. Т. III. №1359.




10


Викторов М. Описание книг и бумаг дворцов и приказов. Т.I. – М., 1877. С.70.




11


Загоскин Н. П. История права Московского государства. С.83.




12


ПСЗРИ-1. Т. II. №656.




13


ПСЗРИ-1. Т. III. №1491.




14


Калачов Н. В. О Боярской Думе Московского государства и ее до нас дошедших докладах и приговорах // Известия «Правового Вестника». 1884. №9—10. С.20—21.




15


Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. – М., 1899. С.142—143; ПСЗРИ-1. Т. II. №838.




16


Загоскин Н. П. История права Московского государства. С.86.




17


Исаев И. А. История государства и права России. – М., 1996. С.74.




18


В этом плане представляет интерес судебное решение, вынесенное Боярской Думой в 1686 г., когда был создан судебный прецедент по делу об убийстве, совершенном с неизвестным тогдашнему законодательству составу. См.: ПСЗРИ-1. Т. II. №1154.




19


ПСЗРИ-1. Т. II. №838; 885.




20


Талина Г. В. Государственная власть и системы регулирования социально-служебного положения представителей высшего общества в начальный период становления абсолютизма в России (1645—1682 гг.). – М., 2007. С.127—128.




21


Талина Г. В. Государственная власть и системы регулирования социально-служебного положения представителей высшего общества в начальный период становления абсолютизма в России (1645—1682 гг.). С.129.




22


Милов Л. В. История России с древнейших времен до конца XVII века. – М., 2007. С.564.




23


ПСЗРИ-1. Т. IV. №1869.




24


ПСЗРИ-1. Т.I. №460.




25


Троцина К. История судебных учреждений в России. – СПб, 1851. С.59—60.




26


ПСЗРИ-1. Т. IV. №2330. П.9.




27


Троцина К. История судебных учреждений в России. С.73.




28


Орлова С. А. Сенат как высший надзорно-контрольный и судебно-административный орган России // Правоведение. 2000. №2. С.227.




29


ПСЗРИ-1. Т.VI. №3745.




30


Коллегии в России, в XVIII – начале XIX вв. – центральные учреждения, ведавшие отдельными отраслями государственного управления. Учреждены царём Петром I в 1717—1721 гг. вместо приказов. Первые коллегии: Иностранных дел, Военная, Адмиралтейств-коллегия, Камер-коллегия, Штатс-контор коллегия, Ревизион-коллегия, Юстиц-коллегия, Берг-коллегия, Мануфактур-коллегия, Коммерц-коллегия, Вотчинная коллегия, Главный магистрат. Позднее образованы Коллегия экономии, Малороссийская коллегия, Юстиц-коллегия, Коллегия лифляндских, эстляндских и финляндских дел, Медицинская коллегия. Упразднены с образованием министерств.




31


ПСЗРИ-1. Т.V. №2710.




32


ПСЗРИ-1. Т. IV. №2321.




33


ПСЗРИ-1. Т. IV. №2330.




34


ПСЗРИ-1. Т.V. №3261.




35


Петровский С. А. О Сенате в царствование Петра Великого: историко-юридическое исследование. – М., 1875. С.249—250; Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины II. – СПб, 1901. С.7.




36


ПСЗРИ-1. Т.V. №2710.




37


Петровский С. А. О Сенате в царствование Петра Великого: историко-юридическое исследование. – М., 1875. С.251.




38


Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства, в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. С.163.




39


ПСЗРИ-1. Т.V. №3274; 3290.




40


ПСЗРИ-1. Т.VI. №3877.




41


Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. – М., 1968. С.100, 119, 120, 122.




42


ПСЗРИ-1. Т.V. №3202; 3224.




43


ПСЗРИ-1. Т.V. №3227.




44


ПСЗРИ-1. Т.V. №3274; 3290; 3376; 3298.




45


ПСЗРИ-1. Т. IV. №1748.




46


Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. – М., 1844. С.168—169.




47


Серов Д. О. Судебная реформа Петра I. Историко-правовое исследование. – М., 2009. С.242.




48


ПСЗРИ-1. Т.VI. №3756.




49


ПСЗРИ-1. Т.VI. №3900.




50


ПСЗРИ-1. Т.VI. №3877.




51


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй; Материалы для истории Высшего суда и надзора в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй. Историко-юридическое исследование: (Период 28 июня 1762 г. – 7 ноября 1775 г.). – СПб, 1901. С. 11.




52


Градовский А. Д. Начала русского государственного права. Т. II. – СПб, 1876. С.257.




53


ПСЗРИ-1. Т.VI. №3978.




54


Серов Д. О. Судебная реформа Петра I. С.244.




55


ПСЗРИ-1. Т.VII. №4427.




56


Серов Д. О. Судебная реформа Петра I. С.245—246.




57


Серов Д. О. Судебная реформа Петра I. С.247—248.




58


Там же. С.246—247.




59


ПСЗРИ-1. Т.VII. №4830.




60


ПСЗРИ-1. Т.VII. №4847.




61


ПСЗРИ-1. Т.VII. №4853.




62


ПСЗРИ-1. Т.VII. №4964.




63


Филиппов А. История Сената в правление Верховного тайного совета и кабинета: Сенат в правление Верховного тайного совета. Ч. 1. – Юрьев, 1895. С.469.




64


ПСЗРИ-1. Т.VII. №5218, п.18.




65


ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5279.




66


Филиппов А. Н. История Сената в правление Верховного тайного совета и кабинета. – Юрьев, 1895. С.37.




67


ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5333.




68


ПСЗРИ-1. Т. XII. №8944.




69


ПСЗРИ-1. Т.VII. №5023.




70


Филиппов А. Н. История Сената в правление Верховного тайного совета и кабинета. С.473.




71


ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5510.




72


ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5534; Филиппов А. История Сената в правление Верховного тайного совета и кабинета. С.463—486.




73


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.41.




74


ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5570.




75


ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5625.




76


ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5871.НА РИСУНКЕ




77


Градовский А. Д. Начала русского государственного права. С. 284.




78


ПСЗРИ-1. Т. IX. №6952.




79


ПСЗРИ-1. Т.VIII. №5872.




80


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.46.




81


ПСЗРИ-1. Т. IX. №7113.




82


ПСЗРИ-1. Т. XI. №8288.




83


ПСЗРИ-1. Т. XI. №8289; 8293; 8294.




84


ПСЗРИ-1. Т. XII. №9312.




85


ПСЗРИ-1. Т. XIII. №9586.




86


ПСЗРИ-1. Т. XIII. №9616.




87


ПСЗРИ-1. Т. XIII. №10101; 10113 и др.




88


ПСЗРИ-1. Т. XIV. №10306.




89


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй. С.269.




90


ПСЗРИ-1. Т. XV. №11264.




91


Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. – СПб, 1995. С.716—717.




92


ПСЗРИ-1. Т. XV. №11422.




93


Троицкий С. М. Россия в XVIII веке. Сборник статей и публикаций. – М., 1982. С.143.




94


См.: Мигунова Т. Л. Административно-судебная и правовая реформы Екатерины Великой (историко-правовой аспект). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. – Владимир, 2008; Хрусталев Л. А. Судебно-правовые реформы Петра I, конец XVII – первая четверть XVIII. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – М., 2004; Фетищев Д. В. Судебная система России в XVIII веке // Обозреватель. 2008. №1 (216) и др.




95


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11589.




96


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11598.




97


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11722.




98


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11623.




99


Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. – М., 1899. С.547—549.




100


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11629.




101


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11726.




102


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11989.




103


Сборник Русского Исторического общества. Т.VII. – СПб, 1871. С.339




104


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11989. П.2.




105


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12024.




106


ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12512.




107


Кавелин К. Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в период времени от Уложения до Учреждения о губерниях. – М., 1844. С.159.




108


ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12569.




109


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12046.




110


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй; Материалы для истории Высшего суда и надзора в первую половину царствования императрицы Екатерины Второй. Историко-юридическое исследование: (Период 28 июня 1762 г. – 7 ноября 1775 г.). – СПб, 1901. С.176.




111


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12030.




112


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12137.




113


Муравьев Н. В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. – М., 1889. С.291.




114


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12041.




115


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12189.




116


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11629.




117


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.233—234.




118


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12036.




119


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. Приложение №56.




120


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12036.




121


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12193.




122


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11839.




123


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.244—245.




124


ПСЗРИ-1. Т. XVIII. №13354.




125


ПСЗРИ-1. Т. XIX. №13559.




126


ПСЗРИ-1. Т. XVIII. №13354.




127


«ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12241.




128


ПСЗРИ-1. Т. XIX. №14230.




129


Бильбасов В. А. История Екатерины Второй. В 2-х тт. Т.2. – Берлин, 1900. С.352.




130


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12228.




131


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12241.




132


Там же.




133


ПСЗРИ-1. Т. XIX. №13695.




134


ПСЗРИ-1. Т. XIX. №14230.




135


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.257.




136


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11687.




137


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11782; 11925; Т. XVII. №12424; 12510.




138


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №12023; 12026; 12046.




139


ПСЗРИ-1. Т. XXII. №16045.




140


ПСЗРИ-1. Т. XXII. №16397.




141


ПСЗРИ-1. Т. XXIII. №16949.




142


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.269.




143


Грибовский В. М. Высший суд и надзор в России. С.271.




144


Муравьев Н. В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. – М., 1889. С.332; ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12781.




145


ПСЗРИ-1. Т. XVI. №11787; 12173; Т. XVII. №12578; Т. XVIII. №12894 и другие.




146


ПСЗРИ-1. Т. XVIII. №12923.




147


ПСЗРИ-1. Т. XVII. №12737.




148


ПСЗРИ-1. Т. XX. №14392.




149


Ефремова Н. Н. Реорганизация российской юстиции в эпоху Просвещения // Журнал российского права. 2008. №3. С. 146.




150


Лыкошкин А. С. Судопроизводство // Энциклопедический словарь. Т. XXXIa. СПб: Брокгауз, Ефрон, 1901. С.950; Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. – М., 1968. С.133.




151


Амплеева Т. Ю. Судебная реформа Екатерины Великой // Право и государство. 2007. №9. С.22—27.




152


Захаров В. В. Суд и институт исполнения судебных решений по гражданским делам в Российской империи в первой половине XIX столетия: законодательные основы и проблемы их практической реализации (историко-правовое исследование). – Курск, 2008. С.17.




153


Сенатский указ «О закрытии Юстиц-Коллегии» от 27 июля 1786 г. // ПСЗРИ-1. Т. XXII. №16419.




154


Ст.194 «Наказа» гласила: «Человека невозможно почитати виноватым прежде приговора судейского, и законы не могут лишить его защиты своей прежде, нежели доказано будет, что он нарушил оные. Чего ради какое право может кому дати власть налагати наказание на гражданина в то время, когда еще сомнительно, прав ли он или виноват. Не очень трудно заключениями дойти в сему соразсуждению: преступление или есть известное или нет; ежели оно известно, то не должно преступника наказывать инако, как положенным в законе наказанием; и так пытка не нужна; если преступление неизвестно, так не должно мучить обвиняемого, по той причине, что не надлежит невинного мучить, и что по законам тот не виновен, чье преступление не доказано».




155


Жалованная грамота на права, вольности и преимущества благородному российскому дворянству. [Апреля 24 дня 1785 года]. – СПб, 1785. // Законодательство Екатерины II. В 2-х тт. Т.2. – М., 2001. – С.29—49.




156


См., например: Хрусталев Л. А. Судебно-правовые реформы Петра I, конец XVII – первая четверть XVIII. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – М., 2004. С.26.




157


ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20165; Калиниченко А. В. Становление высшей судебной власти Российской империи в XVIII веке // История государства и права. 2011. №5.




158


Захаров В. В. Суд и институт исполнения судебных решений по гражданским делам в Российской империи в первой половине XIX столетия: законодательные основы и проблемы их практической реализации (историко-правовое исследование). – Курск, 2008. С. 23.




159


Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Судебная власть в России. История. Документы. В 6-ти тт. Т. II. Период абсолютизма. – М., 2003. С. 295.




160


Там же. С. 296—297.




161


ПСЗРИ-1. Т. XXVI. №19908.




162


ПСЗРИ-1. Т. XXVI. №20004.




163


ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20745.




164


Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 382.




165


ПСЗРИ-1. Т. XXVI. №19813.




166


ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20405.




167


Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 393.




168


ПСЗРИ-1. Т. XXXVII. №28682.




169


ПСЗЗРИ-1. Т. XXXI. №24711.




170


ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20406.




171


ПСЗРИ-1. Т. XXXI. №24686.




172


Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 388.




173


ПСЗРИ-1. Т. XXVII. №20406. Ст. 3.




174


ПСЗРИ-1. Т. XIX. №14192.




175


Захаров В. В. Указ. соч. С. 29. См. также по этому вопросу: Ефремова Н. Н. Министерство юстиции Российской империи. 1802—1917 гг.: Историко-правовое исследование. – М., 1983; Министерство юстиции за сто лет. 1802—1902. – М., 2001; ПСЗРИ-1. Т. XXXI. №24307; 24686.




176


Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. – СПб., 1995. С. 745—746.




177


Муравьев Н. Русский прокурорский надзор от Петра Великого до Екатерины II // Юридический вестник. 1888. Т. XXIX.




178


Ивановский В. Государственное право // Известия и ученые записки Казанского университета. – Казань, 1895. С. 273.




179


Захаров В. В. Указ. соч. С. 29.




180


Ефремова Н. Н. Развитие органов юстиции в период административных реформ первой четверти XIX в. С. 129; Корнилов А. А. Общественное движение при Александре II. – М., 1909. С. 66.




181


ПСЗРИ-1. Т. XXXI. №24064.




182


Сперанский М. М. О государственных установлениях // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. Кн. 3. – СПб., 1859. С. 39.




183


Материалы по судебной реформе в России 1864 г. Т. 9. – Б.м., б. г. С. 2.




184


ПСЗРИ-1. Т. XXXII. №25044, 25620.




185


Захаров В. В. Указ. соч. С. 30.




186


Там же. С. 30—31; Середонин М. С. Исторический обзор деятельности Комитета министров. Т. I. – СПб., 1902. С. 380; Ермолов А. Комитет министров в царствование императора Александра I. – СПб., 1891; Латкин В. Комитет министров в начале царствования императора Александра I // Юридический вестник. 1889. №9. С. 89—116; Покровский С. П. Министерская власть в России. – Ярославль, 1906 и др.




187


ПСЗРИ-1. Т. XXXII. №25451.




188


ПСЗРИ-1. Т. XXXIV. №27005.




189


Чельцов-Бебутов М. А. Указ. соч. С. 745.




190


ПСЗРИ-1. Т. XXXVIII. №29539.




191


ПСЗРИ-1. Т. XXXIX. №29725.




192


Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. С. 405.




193


ПСЗРИ-2. Т. II. №1143.




194


ПСЗРИ-2. Т. VIII. №6258.




195


ПСЗРИ-2. Т. XII. №10712.




196


ПСЗРИ-2. Т. VII. №5505.




197


ПСЗРИ-2. Т. VIII. №6288.




198


ПСЗРИ-2. Т. XXV. №24633.




199


ПСЗРИ-2. Т. V. №3755.




200


ПСЗРИ-2. Т. VI. №4235.




201


ПСЗРИ-2. Т. VII. №5221.




202


ПСЗРИ-2. Т. VIII. №5926.




203


ПСЗРИ-2. Т. XXIV. №23155.




204


ПСЗРИ-2. Т. XXVIII. Дополнения. №27109а.




205


ПСЗРИ-2. Т. VI. №4309.




206


ПСЗРИ-2. Т. XVI. Прибавление. №14768а.




207


ПСЗРИ-2. Т. VI. №4963.




208


ПСЗРИ-2. Т. III. №2487.




209


ПСЗРИ-2. Т. IX. №7576.




210


ПСЗРИ-2. Т. VII. №5083.




211


ПСЗРИ-2. Т. XVIII. №16645.




212


Любавский А. Русские уголовные процессы. Т. IV. – СПб., 1868. С. 318—328.




213


ПСЗРИ-2. Т. XXVIII. №27152.




214


ПСЗРИ-2. Т. XVIII. №17450.




215


Кутафин О. Е., Лебедев В. М., Семигин Г. Ю. Указ. соч. Т. III. От свода законов к судебной реформе. – М., 2003. С. 151.




216


Щегловитов И. Г. Влияние иностранных законодательств на составление судебных уставов 20 ноября 1864 г. – Пг., 1915. С. 33.




217


Гессен И. В. Судебная реформа. – СПб., 1905. С. 65.




218


Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и государства. Т. 2. – СПб., 1999. С. 60.




219


Отчет Министерства юстиции за 1849 г. – Б. м., б. г. С. 5.




220


Отчет Министерства юстиции за 1863 г. – СПб., 1865. С. 9.




221


Свод законов Российской Империи, повелением Государя Императора Николая Павловича составленный. Свод законов гражданских и межевых. Часть I. Законы гражданские. – СПб., 1832. Ст. 1888—1890, 1902, 1914, 1919, 1931, 1932, 1988, 1900.




222


Свод законов Российской Империи. Ст. 1994, 1995.




223


Свод законов Российской Империи, издания 1857 г. Т. 10. Часть II. Законы о судопроизводстве и взысканиях гражданских. – СПб., 1857. Ст. 735—736.




224


Свод законов Российской Империи, издания 1857 г. Ст. 639, 707, 711.




225


Свод законов Российской Империи, издания 1857 г. Ст. 554—599.




226


Захаров В. В. Указ. соч. С. 168.




227


Свод законов Российской Империи, издания 1857 г. Ст. 533.




228


ПСЗРИ-2. Т. X. №7771.




229


Ремнев А. В. Канцелярия прошений в самодержавной системе правления конца XIX столетия // Исторический ежегодник. – Омск, 1997. С.17.




230


Более подробно см.: Писарев С. Н. Учреждение по принятию и направлению прошений и жалоб, подносимых на Высочайшее Имя. 1810—1910. Исторический очерк. – СПб., 1909; Лобачева Г. В. Прошения «на высочайшее имя приносимые» как исторический источник изучения монархических настроений россиян // Дом Романовых в истории России. – СПб., 1995; Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. – СПб., 1992.




231


ПСЗРИ-2. Т. X. №7771. Ст. 36.




232


Середонин С. М. Исторический обзор деятельности Комитета Министров. Т. 2.: ч.1. Комитет Министров в царствование Императора Николая Первого (1825 г. ноября 20 – 1855 г. февраля 18). – СПб., 1902.




233


Захаров В. В. Указ. соч. С. 195.




234


ПСЗРИ-2. Т. I. №381; более подробно о Верховном уголовном суде см.: Калиниченко А. В. Верховный уголовный суд в структуре судебной власти Российской империи // Право и справедливость. Материалы II ежегодной межвузовской научно-практической конференции студентов и аспирантов. Ставрополь: СКСИ, 2010




235


ПСЗРИ-2. Т. I. №464; 465.




236


ПСЗРИ-2. Т. I. №464.




237


ПСЗРИ-2. Т. XXXIX. №41476.




238


ПСЗРИ-2. Т. XXXIX. №41475. Ст. 119


.




239


Калиниченко А. В. Сенат в системе судебной власти Российской империи. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. – Краснодар, 2011. С. 18.




240


ПСЗРИ-2. Т. XLI. №43442.




241


ПСЗРИ-2. Т. XLI. №43669.




242


ПСЗРИ-2. Т. XLI. №43709.




243


Кони А. Ф. Разное. Воспоминания о деле Веры Засулич. – М., 1956. Приложение 5.




244


ПСЗРИ-2. Т. XIV. №59495.




245


ПСЗРИ-3. Т. IX. №5787.




246


ПСЗРИ-2. Т. XXXIX. №41476.




247


ПСЗРИ-3. Т. IX. №5787.




248


ПСЗРИ-3. Т. XXVI. №27762.




249


Столетие военного министерства. 1802—1902. Главное Военно-Судное Управление. Исторический очерк. – СПб., 1902. С. 2—3.




250


Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций. – М., 1899. С. 330—339.




251


ПСЗРИ-1. Т. I. №1.




252


Дмитриев Ф. М. Указ. соч. С. 341.




253


Столетие военного министерства. 1802—1902. С. 12.




254


Устав Воинский от 30 марта 1716 г. // ПСЗРИ-1. Т. V. №3006.




255


Законодательство Петра I. – М., 1997. С. 142—143.




256


Петухов Н. А. История военных судов России. – М., 2003. С. 77—78.




257


ПСЗРИ-1. Т. V. №3316.




258


ПСЗРИ-1. Т. VI. №3806.




259


ПСЗРИ-1. Т. VII. №4589, п. 7.




260


Петухов Н. А. Указ. соч. С. 89—90.




261


ПСЗРИ-1. Т. VII. №4843.




262


ПСЗРИ-1. Т. IX. №6438.




263


Хитрово Н. П. Русский военно-уголовный процесс. Его возможная реорганизация и возможная реорганизация военной юстиции и военно-юридической академии. – М., 1900. С. 85.




264


ПСЗРИ-1. Т. XXIII. №17016.




265


Огнев Д. Ф. Военная подсудность. Сравнительный очерк. – СПб., 1896. С. 20—21.




266


ПСЗРИ-1. Т. XXIV. №17719; 17757.




267


ПСЗРИ-1. Т. XXVIII. №21904.




268


ПСЗРИ-1. Т. XXXI. №24084.




269


Хитрово Н. П. Указ. соч. С. 86.




270


ПСЗРИ-1. Т. XXXII. №25124.




271


ПСЗРИ-2. Т. XI. №9069.




272


ПСЗРИ-2. Т. VIII. №6515. Указ был вызван возбуждением дела против петербургского купца Меняева, в лавке которого был найдет рубленый канат, оказавшийся приобретенным у чинов хозяйственного управления морского ведомства при помощи мещанина Сахарникова. Морское начальство ходатайствовало о предании этих лиц военному суду. По этому ходатайству последовала следующая высочайшая резолюция: «судить военным судом, как Меняева и Сахарникова, так и впредь всех тех купцов, которые в краже казенного имущества изобличены будут».




273


Огнев Д. Ф. Указ. соч. С. 21.




274


Там же. С. 21—22.




275


ПСЗРИ-2. Т. XIX. №18255.




276


ПСЗРИ-2. Т. XXVII. №26052.




277


Огнев Д. Ф. Указ. соч. С. 22—23.




278


Любавский А. Указ. соч. С. 1—14.




279


Там же. С. 26—34.




280


Там же. С. 15—26.




281


Там же. С. 101—138.




282


ПСЗРИ-2. Т. XLII. №44575.




283


ПСЗРИ-2. Т. XLIV. №46610.




284


ПСЗРИ-2. Т. LIV. №59395.




285


ПСЗРИ-2. Т. LIV. №59491, 60492; Т. LV. №61279.




286


ПСЗРИ-3. Т. XXVI. №27884.




287


Высочайше утвержденные «Основные положения преобразования судебной власти в России» от 29 сентября 1862 г. // ПСЗРИ-2. Т. XXXVII. №38761.




288


Ефремова Н. Н. Судебные реформы в России: традиции, новации, проблемы // «Государство и право». 1996. №11. С. 85.