Книга - Правила свободы. Структура процесса сознательной организации поведения и факторы его определяющие

Правила свободы. Структура процесса сознательной организации поведения и факторы его определяющие
Дмитрий Тимофеев


Тема свободы красной нитью проходит сквозь всю жизнь. Совершенство в этой области объективно недостижимо, однако, обнаружив себя в отношениях, мы можем увидеть, как они формируют нашу действительность. Как разобраться в нюансах построения отношений и своей личной мотивации к действиям? Как корректировать поведенческие стратегии? Как сделать так, чтобы жизненное поле поддерживало и радовало? Ответы на эти и многие другие вопросы вы найдете в этой книге.





Правила свободы

Структура процесса сознательной организации поведения и факторы его определяющие



Дмитрий Тимофеев



Художник Юлия Терехова

Корректор Елизавета Охапкина



© Дмитрий Тимофеев, 2023



ISBN 978-5-0055-7868-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero





Сообразив, что не быть собой, видимо, не имеет смысла, стал изыскивать способы – как?

«…150 000 000 мастера этой поэмы имя…»





Введение первое



Увы, живу. Мертвецки мертв.

Слова заполнились молчаньем.

Природы дарственный ковер

В рулон скатал я изначальный.

Пред всеми, что ни есть, ночами



Лежу, смотря на них в упор.

Глен Гульд – судьбы моей тапер

Играет с нотными значками.



Вот утешение в печали,

но от него еще страшней.

Роятся мысли не встречаясь.



Цветок воздушный, без корней,

вот бабочка моя ручная.

Вот жизнь дана, что делать с ней?

(Л. Аронзон)


Психология – это наука о душе. Чего желает сознающая душа? Ясности перед лицом жизненных вызовов. Равновесия. Любви. Глубины. Осмысленности. Экстаза. Близости, разделенности. Плодотворности. Совместности сотрудничества. Стаи своей. Одиночества. Принимать заботу и давать заботу. А главное – это ощущение того, что это мне дана жизнь, а не я отдан ее обстоятельствам. То есть немало. И здесь вопрос не компромиссов, меры, а скорее принятия. Воплощения этих качеств строят и личность человека, и его судьбу.

Не тщась охватить хотя бы даже часть вопросов и ответов, которые возникают у человека в этом поле, предоставим свои размышления и опыты о предмете организации сознательного поведения на путях души.

Вопрос качества тревожит душу всем. Можно сказать, что это общее свойство. Сила мотивации. Обобщенно эту силу в древности называли Гермес. Триждывеличайший! Психопомп! Воплощающий процессы качественного изменения материи. Душа – живая материя, воспринимающая. Воплощение качеств души, таких как прикосновение, наполнение, плодотворность, свободность, радость, причастность тайнам (любопытство!)), взаимодействие, принадлежность, индивидуальная выделенность. Самостность. Эти качества могут воплощаться по-разному. Например, плодотворность может соперничать с самостностью, свободностью. Да они, собственно, всегда и конфликтуют. Однако, как мы будем разрешать этот конфликт? К созиданию или распаду? Вверх или вниз? А может быть что-то и должно распасться? Должно ли? Выбор.

Вопрос качества жизни задан, и уже давно. Видимо, он строился с самого начала возникновения сознания, рефлексии. Может, он был его тайным нервом?

Однако здесь мы можем убедиться в том, что максимальное обобщение этого «потока намерения» до персоны Гермеса триждывеличайшего совершенно не мешает делу науки. Достижения современной психологической науки безусловны в деле понимания устройства человека и его мира. Понятийная и концептуальная база позволяет схватывать глубинные и структурные качества. Мы строим понимание и оцениваем действия. Придумываем механизмы коррекции сложных и проблемных состояний. Строим педагогику, формирование личности, на все более и более разумных началах. Разбираемся в семейных отношениях, как важнейшей части жизни каждого из нас. И где только нет приложения психологическому, научному, вопросу и ответу. И даже в беспредельности, вечности, психология смогла найти свой предмет. Поскольку психология – это наука о душе. А душа отражает все.

Как ученые и инженеры душ мы можем оценивать ситуацию, исходя из идеи поломок, очевидных или менее очевидных ошибок и несообразностей. И тогда мы чиним. И починив, видимо, собираемся куда-нибудь поехать? И здесь заканчивается то, что есть, и наступает то, что могло бы быть, мы совершаем выбор. Выбор и свободен, и обусловлен. Это противоречие отсылает нас собственно к тому, кто этот выбор совершает, и, насколько это возможно успешно, этому выбору следует. Насколько он воплощен, наличествует, существует? Непредсказуемость результата – источник новых и новых вопросов для каждого, кто прокладывает путь собственной жизни.

Мы не можем сказать человеку, что он должен делать, если мы заинтересованы в нем как в самостоятельном существе. Мы не можем не говорить человеку, что он должен делать, если мы заботимся, сотрудничаем, принимаем участие в каких-то общих ситуациях. Скорее здесь вопрос правильного места, меры и формы взаимодействия. В этом истинном противоречии весь процесс воспитания). * (Противоречия или вызовы являются источником энергии в ситуации, которая необходимо должна быть разрешена.)

Предмет качества, результат качественного процесса, воплощается в философском камне алхимиков. Конечно, понятно, что в нашей текущей жизни мы воплощаем эту идею качества для нас настолько, насколько можем. Но здесь речь идет о квинтэссенции качества.

Вслушаемся. Каждый элемент, а также предметы, имеют в основе своей активный субъект, который позволяет им быть именно в этом качестве. Это есть наивысшее обоснование данного бытия, наличия. Квинтэссенция активности. И, как сказал Альберт Великий, касательно камня философов, который также является метафорой, или субстанцией, активности: «Еслиэтавещьсуществует, яхочузнать, какимобразомонасуществует, еслинет, яхочузнать, какимобразомонане существует».

Альберт фон Больштедт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). – СПб., 1890—1907.




В общем-то древний миф


В центре лабиринта – огонь. Изменение, трансформация, выход на следующий уровень жизни. Момент трансформации – к проявлению или ничтожению. Ответ на вызов, который есть у человека – заявка на эту битву. Эта битва может быть небольшой в каждом конкретном случае, но она всегда определяющая. Всегда есть конкретный результат, и в итоге мы встречаемся сами с собой. Изменившимися. Но мы выбираем, с чем имеем дело, в большей или меньшей степени. Что мы полагаем своей битвой? В этом качестве мы встречаем сами себя. Ответ на этот вопрос – бесконечная дорога самосовершенствования в условиях вызовов Лабиринта (в котором еще есть и Минотавр).

Закоулки, опасности, колодцы (провалы). Застрять на стенке колодца – выбрать не ту битву. Если мы выбираем неправильный (неадекватный) вызов, то встаем на путь потери себя. Не везде мы нужны, но, проигрывая битву с собой, никаких других битв мы больше не выиграем.

Нить Ариадны – женская, все-таки, помощь герою. Феномен гармонии, красоты, наполненности того, что происходит. Повышение качества, результативности, плодотворности. Любовь – высшая сила.




Введение второе


После того как организмы нашей линии перестали быть регулируемы инстинктом, мы стали сознательны, соответственно оказались способны к гораздо большему набору эффективных поведенческих стратегий. Структура управления поведением оказалась более разрешающей, гибкой и способной порождать собственные феномены. Что существенно разнообразило поле вызовов, с которыми живое и сознательное существо встречается в собственной жизни.

Однако, базовые требования к «успешности» жизни живого сохраняются. Одно из них – требование свободы. Свобода есть непосредственное выражение процесса индивидуального выживания. Живое «располагает собой в целях» собственного выживания. Процесс же установки сознания – это история запретов и прерываний, более того, прямого разделения на «сам» и «себя», представленного в начале «инсталляции» значимыми другими. Матерью, Отцом, окружением. Происходит разрушение не рассуждающей инстинктивной целостности в самом ее центре. Это делает возможным сознание, но существенно усложняет ориентацию и реализацию «своего» импульса к поведению. Здесь мы говорим об очень важной переменной в личности человека, о личностной целостности, которая, как мы понимаем, является «правопреемником» инстинктивной субъектности организма. Возможность совпасть с самим собой как источником инициативы и «получателем» результата, с чем мы и соотносим феномен свободы. Относительно этой позиции и выстраивается активность поведения субъекта.

Несмотря на сложности человеческого способа жизни, целостность и свобода все-таки достижимы, хотя их реализация более сложна по сравнению с инстинктивными способами жизни. В качестве примера можно привести свободу пианиста после овладения инструментом. Это послепроизвольный навык, выработанный годами тренировок. Теперь можно заботиться скорее о музыке, чем о том, как поставить руку. Также можно заметить, что, после того как Вы овладели каким-то навыком, задача «перемещается дальше». Что вы при помощи этого навыка будете делать? Здесь новые ограничения, и новая необходимость свободы. Это новый вызов нашему личному способу управлять своим поведением. Но мы свободны ответить этому вызову своим решением. И это возможно.

Стиль книги – заметки на полях, местами переросшие в полномасштабные статьи. Пусть читатель простит автору эту вольность, как и отход от строгого изложения – местами. Дух незавершенности парит над ними, он же неоднократно склонял автора к продолжению работы над книгой – вопреки принятому решению о публикации. Теперь автор вынужденно говорит «нет» даже некоторым правилам хорошего тона в оформлении – чтобы все же увеличить шанс для встречи собственных мыслей с предполагаемым читателем



Список литературы: В силу того, что перечислять любимые книги, повлиявшие на этот текст, видимо, утомительно, «сей длинный выводок, сей поезд журавлиный», «до середины» – и спать, ссылки будем размещать под прямыми цитатами, цитаты же не выделенные, на радость гурманам и соратникам.[1 - «О. Мандельштам Соч. в 2 тт. Стихотворения (1908—1925) Камень»]

Поскольку мы беремся рассуждать о такой теме, как человеческое поведение, которое немыслимо и не существует без сознания, культуры, коммуникации, социального взаимодействия и активного субъекта, осуществляющего свой жизненный путь, то надо определиться с точкой зрения на эту сложную материю. Достаточно объемное и обобщающее описание поля человеческого способа жизни дает Л. М. Баткин: «Общение существует, поскольку есть что сообщить, а не наоборот – изыскивают, чтобы такое сообщить, коль скоро существуют общение и его средства. В начале общения и общества стоит весть. Она извещает о событии, наступившем или наступающем. Язык раньше всего и в своем исходном существе уже присутствует в сообщении, на почве которого получает смысл общение. Язык в этом свете не столько средство, сколько сама та среда, то развернутое событием и вестью о нем пространство, движение внутри которого оказывается небессмысленным. Если общение не одно из занятий в ряду прочих забот человека, а его способ осуществиться во встрече с другими, то язык, предполагаемый сообщением, и есть среда и пространство нашего исторического бытия, подобно тому как природное биологическое окружение – среда и пространство существования животных. Человек осуществляется, его история совершается не столько внутри природного окружения, сколько в среде языка, взятого не в его частной лексике и грамматике, а в его сути, сообщении. Дефиниция „язык есть средство человеческого общения“ не стоит на своих ногах и, расплываясь, оставляет нас с другой, не столько дефиницией, сколько догадкой: язык в своем существе, вести – это среда, в которой сбывается историческое человеческое существо». Баткин Л. М. Европейский человек наедине с собой. Очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания: Августин. Абеляр. Элоиза. Петрарка. Лоренцо Великолепный. Макиавелли. – М.: РГГУ, 2000. Все наши дальнейшие рассуждения находятся в рамках круга феноменов и вопросов обозначенных в этом тексте.




Глава 1. Особенности человеческого поведения





1.1. Личность – проявление возможного, осуществление ожидаемого


Кажется верным то описание, согласно которому ребенок, появившись на свет, попадает под луч внимания мамы; как правило, этот луч нежен и наполнен зовом и ожиданием. Ребенка зовут и радуются, когда он откликается. То есть нечто подразумевается и каждый раз по-своему воплощается. Подразумевается не менее, чем сознание, овладение культурой, как содержаниями, так и формами поведения. Зов присутствует в каждом из ожиданий, но как именно откликнется на него ребенок – зависит от структуры ситуации.

Природные, органические стороны и черты выступают в структуре личности как социально обусловленные ее элементы. И для них нет необходимости выделять специальные, не социальные подструктуры. Биологическое существует в личности в превращенной форме как социальное. Наше рассуждение находится именно в рамках этого подхода.

Человеческая система управления поведением имеет своего оператора, которого в современной психологии принято называть Личностью. Это предельно сложный феномен, он формируется во всеобщем, в пространстве социальных связей, устанавливается в индивидуальном, (я сам лично решил), активность его может проявляться как в характере решения (да или нет), так и в отказе принимать какое-либо решение.

Личность формируется как сознательная структура индивидуального, ответственного управления поведением. Личность перпендикулярна любой фактологии, то есть любой опыт дан ей в качестве материала для процесса ориентации, финалом которого является решение.

Личность представляет собой узнаваемый феномен, и этот феномен прежде всего идеаторен (т.е. имеет отношение к идеям, к когнитивным процессам) и предусматривает некоторое качество, на основе которого и происходит оценка значения воплощения этого качества. «Вторая свежесть – вот что вздор! Свежесть бывает только одна – первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!», – говорил классик. (Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Издательство: Фонд «Московское время», 2020 г). И с этим согласны все адекватные граждане. Конкретная рыба может быть любой, но у нас есть идея, или представление, ощущение, какой она должна бы быть. Иными словами, личность – это даже не осетрина или наше представление о ее свежести, в данной метафоре личность проявляется в наличии (либо отсутствии) того, кто по этому поводу что-то предпринимает или не предпринимает. При этом формы предпринимаемого «по поводу осетрины» имеют четко различимые качественные характеристики, воплощаемые в поведении. Что бы мы ни предприняли, начиная от «просто не купить», через «устроить скандал или впасть в недельную депрессию» – вплоть до «организации закупок свежей осетрины» – мы проявляем себя как личность. Наши действия должны быть рассмотрены как форма личностного поведения, направленного к какой-то цели или реализующего какие-то полуосознанные механизмы поведения, производящие некий вполне конкретный опыт жизни, который может быть оценен по вполне различимым параметрам: благополучие, покой, результативность, в итоге удовлетворенность или нет.

Разделяемое всеми разумными людьми согласие в том, что именно так работает личность, оставляет каждого из нас перед задачей совершенствовать свое мастерство во взаимодействии с жизнью и собой как ее частью. Наука, однако, идет дальше и занимается вопросами происхождения, развития и описания личности для того, чтобы, возможно, наше искусство порождало более разумный, достойный и удовлетворяющий результат, результат наших усилий – в любом выбранном нами смысле.

Научные и философские исследования на данный момент времени сформировали ряд представлений относительно личности и ее форм проявления.

Однако, с точки зрения системного подхода, характер задачи, встающей перед живущим существом, остается прежним – жизнь, ее продолжение. Личность в качестве оператора системы сознательной организации поведения, безусловно, призвана решать эти задачи на своем уровне.

Практическим аспектом здесь неизбежно является характер организации поведения в актуальных условиях, непосредственным проявлением которого является активность данного живого существа в осуществлении жизни. Мы говорим о поведении и активности как о базовых формах выражения бытия живого. Однако человеческое поведение реализуется в поле сознания, которое возникает, формируется и осуществляется в пространстве значений коммуникативных связей между «субъектом» и «объектом» этого процесса. Говоря точнее, между адресатом и адресантом процесса коммуникативного управления поведением. Это системное требование, выражающее специфику человеческого поведения. Если человеку предлагают сделать нечто или обращаются к нему, а он молчит или уходит, то это читается именно как коммуникативный ответ, актуализирующий, меняющий значение пространства социальных, по своей природе, связей. Спецификой человеческого является сознательное, коммуникативное прочтение любого аспекта его поведения во взаимоотношениях. Если человек выпадает из сознательной управляющей коммуникации, то он не становится хорошим животным, он становится больным человеком в психиатрическом смысле. Субъектность, индивидуальное присутствие «ведущего себя» структурируется, обретает свою форму в процессах разделения/передачи ответственности, в актах сознательного управления поведением. Оператором реализации активности в этом поле уже является личность, решающая задачи жизни в коммуникативном поле формирования значений действительности путем выбора направления приложения усилий, что является проявлением ответственности. Активность человека становится обусловленной гораздо большим количеством факторов, имеющих сознательную природу, зафиксированную в поле значимой социальной коммуникации, и в силу этого гораздо более сложно реализуемой. Отсутствие возможности адекватной реализации личностной активности в поле сознательного управления поведением является причиной и следствием всех отклонений невротического характера. Пассивная агрессия, как нарушение системы поведения, обладает выраженными поведенческими параметрами. Как бы ни казалось это парадоксальным, однако пассивная агрессия выступает как форма активности личности. Это безответственное сопротивление управлению, направленное его адресантам и имеющее целью утверждение себя в своей субъектности через отказ принимать управляющее воздействие.

Итак, если у животного активность регулируется инстинктом, и мы в таком случае говорим об инстинктивной активности, то у человека активность регулируется сознанием и личностью в значимой (управляющей) коммуникации, и сознательная активность структурируется путем ответственности – через понимание роли и места, которое человек занимает в ситуации. Сознательная активность – это более сложное образование, чем инстинктивная активность. Она зависит от условий, внутри которых она реализуется.

Личностные проявления, поведение, представляет собой максимально возможный, концентрированный уровень бытия. Это бытие человека, сфокусированное условиями реализации. Бытие личностью – это максимально интенсифицированное состояние «остроты бытия», доступное человеку. «Выход» в эту интенсивность, в это состояние, возможен отнюдь не всегда. Эта возможность определяется личными навыками и конкретными условиями текущей ситуации. Но прежде всего выход в эту возможность осуществим при наличии некоторого переживания и представления о том, что такое быть личностью. И эта возможность содержится в пространстве ожиданий, которые направлены к человеку в специфически человеческом кругу его воплощения.

Вопросы личности – это вопросы сфокусированного напряжения, сознательного присутствия. Здесь мы можем говорить о состоянии личности и нашей возможности, и необходимости в нем находиться. Это одно из самых сложных состояний, которые может переживать человек. Удачно построенную личность мы могли бы сравнить с кораблем или собором, или симфонией. Любоваться формами ее воплощения. Это серьезный вызов для каждого разумного человека. Быть воплощенным и довольным тем, что воплотил.

Личность проявляется в пространстве бытия человека в ответ на совершенно определенные ожидания, которые направлены к субъекту, развивающемуся в пространстве сознания и социальных связей. Эти ожидания артикулируются в практике ежедневного непосредственного взаимодействия в семье и далее. И эта артикуляция достаточно сложно организована.

Однако рассматривать систему личности как механический набор содержаний, на наш взгляд, не имеет смысла. Основные законы человеческого общежития включают в себя простые этические и моральные принципы. Остальные же регулирующие содержания выступают скорее как «поле битвы значений», каждое из которых имеет свои интересы. Для наших состояний личность является скорее опорой и формой воплощения переживаемого субъективного процесса. Конечно, «предметом» состояния могут выступать и личностные содержания. Например, насколько успешно мне удалось утвердить свою точку зрения? Но значимость этого явления переживается субъективно, во внутреннем процессе переживания своей жизни. И на этапе обработки и воплощения результата активными являются наши способности справляться с задачами организации поведения, что, как мы понимаем, в нашем человеческом положении должно происходить коммуникативно, сознательно и ответственно. И личность здесь занимает позицию оператора в вышеназванном поле управления поведением.

Кратчайшую и объемную формулировку принципа веры в жизни человека и в мире мы встречаем у Апостола Павла «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.» [Евр. 11:1].

Перефразируя эти слова, мы могли бы сказать, что личность – «проявление, осуществление ожидаемого» или, если воспользоваться терминологией Д. А. Леонтьева, личность – это непроявленное, «возможностное». «Осуществление ожидаемого» – происходит через нашу «предметно-практическую» деятельность в мире, путем и посредством которой реализуется активная позиция человека. Мы верим в то, что нечто возможно, и стремимся к реализации.

В тот момент, когда прерывается инстинктивная целостность, она прерывается на основании тотального ожидания («генерируемого» родительским полем), которое открывает сразу некий полный объем, и он называется «быть человеком». «Ребенок последним узнает как его зовут, сначала об этом знают Родители», но в этом и заключается процесс развития. Постепенная передача и воплощение в жизнь родительских представлений о должном и ожиданий

[Папуш М. П. Психотехника экзистенциального выбора. – М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. – 544 c.].

В пространстве ожиданий мы живем. Ровно в той мере, в которой мы это осознаем, мы и попадаем в ответственную позицию – позицию ответа. Быть личностью – значит иметь индивидуальную функциональную ответственность за свою жизнь.

Мы могли бы отметить следующие «конструктивные» позиции внутри «поля ожидания», направленного на ребенка. Ожидается, что:

Он будет источником инициативы в собственной жизни. Будет активным.

Будет уметь ответственно пользоваться этой инициативой.

Инициатива будет способствовать плодотворности, в самом широком смысле этого слова.

И мы надеемся, что наш ребенок будет счастлив.

Это стержень ожидания. А все, что вне – область личного выбора и личной истории.

В общем и целом это ожидание сводится к тому, что мы будем личностями; личность же как раз и проявляется в ситуации требования ее наличия, в ситуации ожидания личностного ответа. Личность проявляется в акте принятия ответственности.

Личностный ответ требуется не всегда. Моменты наивысшей концентрации редки. Он требуется тогда, когда возникает необходимость ответственной организации поведения. Если представлять себе ситуацию человека целиком, то можно сказать, что личность и ее решения создают структуру, в основе ценности лежат субъективные переживания, которые затем объективируют в структуре значимых отношений и в субъективном восприятии времени как отражении, рефлексии процесса движения к цели.

Таким образом, мы получаем уже некую структуру взаимосвязи: личность выступает как организация целевого поведения во времени, время воплощается в сознании, а сознание, как мы понимаем, базово есть репрезентация структуры отношений со значимыми другими.

Управляющая коммуникация всегда соотносится с целью, с «целым» ситуации. От начала, импульса, побуждения, до ее завершения – проходя через мир, структуру отношений, предметно-практическую деятельность. Направленность на цель поведения, сфокусированная в структуре сознательных отношений, запускает субъективное переживание времени как процесса, объективизирующееся в пространстве социальных ожиданий и разделения намерения движения к цели поведения. Достижение цели есть результат развития управляющего воздействия, взаимодействия внутри ситуации. С этой точки зрения единицей анализа сознательного поведенческого акта является ситуация целевой организации поведения. Именно это и дает нам основу для самого абстрактного описания: целью любой ситуации является сознательная регуляция поведения. Что это значит? В самом общем смысле, именно возможность коммуникативного соучастия, взаимодействия в ситуации, и является условием и оправданием наличия этой ситуации, ее целью и смыслом.




1.2. Соотношение субъективно переживаемого смысла и цели ситуации


Смысл проявляет себя как осознанность, переживание актуальности (контакт), соотнесенность с другими значимыми людьми, наличие длинной или короткой цели поведения. Определение или обнаружение смысла – это человеческая метафора ориентационного действия, свойственного всему живому. Ориентация и поведение в Целом ситуации всегда подразумевает наличие трех позиций присутствия, силовых линий, относительно которых формируется мотивация: «хочу», «должен», «решил» (как они соотносятся с позициями эго-состояний, выделенными Э. Берном, см. далее).

Смысловое наполнение и цель каждым участником ситуации удерживаются по-разному. Установка значения ситуации полностью зависит от той роли и от формы ответственности, которую мы принимаем, несем в ситуации. В соответствии с принимаемой формой ответственности личный смысл ситуации, то индивидуальное значение, которое лежит в основе сознательной оценки собственного присутствия, может базироваться на разных основаниях с точки зрения предлагаемой и ожидаемой ответственности. Задаваясь вопросом о распределении смысла в этой триаде, В.А.Петровский отмечает следующее: «Взрослый – тот, кто смысл выбирает, Родитель является тем, кто удерживает смысл, Ребенок – тот кто принимает этот смысл». (Петровский, В. А. Человек над ситуацией / В. А. Петровский. – М.: Смысл, 2010 с.559)

Мы утверждаем, что данный подход должен быть применен в рассмотрении целого каждой ситуации: Ребенок принимает или не принимает предлагаемый смысл ситуации, Родитель заботится или не заботится о его удержании, Взрослый формирует или не формирует, выбирает или не выбирает общее направление движения. Здесь становится актуальным вопрос о функциональной способности или неспособности, готовности или неготовности выступать в соответствующей роли. Именно взаимодействие этих ролей, этих составляющих в целом ситуации и является тем, что определяет успешность или не успешность проявления активности. Таким образом, влияния, мотивирующие человека к тому или иному способу активности, разнесены между всеми участниками коммуникации, формирующими сознание и удерживающими прагматику каждого конкретного поведенческого акта и всего поведения в целом.

Цель этого процесса сознательной организации поведения – функциональность (достижение, движение к цели) и передача/принятие ответственности для дальнейшей самостоятельной сознательной регуляции поведения.

В функционировании системы управления поведением присутствует дихотомия «определенность – неопределенность». С точки зрения эго-состояний «ребенок» и «родитель» мы имеем дело со «смыслом», который надо исполнить и удержать, с точки зрения позиции «взрослый» мы имеем дело с возможностью и необходимостью того, каков смысл ситуации, и, соответственно, какую цель нам задавать для процесса организации поведения. Выбор осуществляется в ситуации большей или меньшей определенности результата действия с точки зрения двух переменных. Насколько «полезным» это действие окажется для реализации намерения и насколько это действие может быть осуществлено в принципе. Поэтому мы говорим о том, что личность, как оператор сознательной регуляции поведения, встречается с вызовом неопределенности, вариантности выбора.




1.3. Свобода – возможность выбора цели


Свобода для человеческих существ проявляется наиболее полно в позиции возможности выбора цели, смысла направленной организации поведения. Наличие этой возможности раскрывает, актуализирует базовую возможность двигаться в индивидуально актуальном направлении. Переживание и возможность реализации именно этого принципа лежит в основе активной личностной позиции. В основе личностной активности лежит свобода – как право и способность распоряжаться своей жизнью. И если «свобода от» может проявляться в любых формах, (она нуждается в ограничивающих, оберегающих формах) то «свобода для» – направлена на некий результат. И в достижении этого результата мы связываем понятия свободы и ответственности. Ответственность выступает как умение, мастерство распоряжаться имеющимся ресурсом свободы, возможность направленно воплотить то, что желаем.

Свобода захотеть, и возможность реализовать. Произвольности должна предшествовать непроизвольность. Чтобы вложить свободу (ресурс) свободно, мы должны этой свободой (ресурсом) располагать. Мы не можем восстановить свою свободу и целостность как животные, мы можем построить ее как люди. Свобода – основной ресурс личности.

В качестве сознательных человеческих существ мы стремимся к восстановлению переживания целостности, и оно становится возможным в действии личного решения. Личностное решение и поведение по этому поводу рассматривается нами как высшая форма активности человека. Требования, предъявляемые к личности, – это требования завершения полного цикла ориентации установления значений и поведения.

Полный цикл ориентации – это захотел (пережил свое «хочу»), оценил желание, сопоставил с возможностью, с рамками долженствования (соответствие культурным нормам и правилам) – принял решение, осуществил действие. Это действие и подлежит оценке с точки зрения требований, предъявляемых к личности.

Эффективное ориентирование в поле значений опыта – фундаментальный процесс, на который опирается личностная активность. Продуктивная личностная активность разворачивается в процессе ориентации среди значений индивидуального опыта. Значения, базово, устанавливаются путем обнаружения агентами социализации присутствия ребенка в речемыслительных контекстах управляющей коммуникации. Подробное изучение ориентационного действия и разработка его алгоритма позволяет предсказывать положительные и отрицательные динамики в развитии личности, что актуально для всех областей психологической практики.

В качестве чувствующего и социального существа мы обнаруживаем мир, в качестве ответственного и личностно проявленного – создаем.




1.4. Роль коммуникации в управлении человеческим поведением


Сознание есть коммуникация. Путем коммуникации, в ее рамках формируются значения опыта, различия в которых являются материалом для действий ориентации, формирующих содержание и качество сознательного опыта. Личность формируется в поле сознания, которое разворачивается в коммуникации. Личность – источник инициативы в коммуникативных консенсусных пространствах. Личность также является аспектом системы отношений, проявленных в коммуникации. Чтобы личность формировалась и начинала работать эффективно, необходимо гармоничное включение всей системы связей.

Мы рассматриваем, какие коммуникативные слои (формы) задействуются в этом процессе, как они организованы, какова их специфика с точки зрения распределения ответственности в акте управления поведением. Коммуникация рассматривается как инструмент формирования индивидуального значения, смысла происходящего. Нарушение коммуникации неизбежно ведет к неврологическим и психическим заболеваниям.

Организация поведения происходит в полном цикле управления поведением. Личностное проявление может быть нами разложено на необходимые компоненты. При наличии всех компонентов поведение может носить признаки личностного в любом возрасте.

Ребенок выполняет требование родителя, являющееся условием ситуации. Управляющий момент существует вовне в виде суггестии, управляющего влияния родителя. Общая ситуация задается родителем. Допустим цель – выйти на улицу. Ребенок трех лет принял эту общую цель, присоединился, принимая родительскую суггестию «обуйся, завяжи шнурки!», обращается за помощью и получает ее. В этом и заключается его ответственность в рамках этой ситуации. Принял – попробовал – понял, что сложно – вышел в коммуникацию с правильным (адекватным, уместным) посланием – получил необходимую помощь – запрашиваемый результат достигнут. Положительный результат в положительной динамике: сотрудничество для достижения общей цели.

Таким образом в ситуации реализуется личностно ответственное поведение и требования, предъявляемые к личности осуществляются, исполняются, хотя ребенок и не является еще полноценным носителем знания и умения запрашиваемого поведения во всех возможных ситуациях жизни. Полноценный носитель берет всю ответственность за свою жизнь, а ребенок в данной ситуации, при условии функциональной готовности отвечать предъявляемым требованиям, проявляет ожидаемое качество личности (сотрудничество, послушание, что являющееся признаком воплощенной личностности) – но проявляет его сразу, целиком, а не постепенно, как можно было бы ожидать. В конкретной ситуации с необходимостью завязывания шнурков ребенок не может быть на треть послушным и на две трети непослушным в отношении этого действия; его осознанное стремление выполнить необходимое действие является критерием принятия позиции сотрудничества в данной ситуации. Решающим моментом будет согласие на участие в ситуации целенаправленного поведения в соответствии с предлагаемой ролью. Важным составляющим моментом ситуации является наличие поддержки. В случае субъективного ощущения отсутствия поддержки на фоне сохранения начального требования определенного поведения ситуация для ребенка меняется, меняется коренным образом «распределение сил» в ней, включается отрицательная динамика, возникает чувство неуверенности и страха перед задачей. Ребенок чувствует, что «не справляется» и значимые отношения оказываются под угрозой. Согласие на участие в ситуации целенаправленного поведения в соответствии с предлагаемой ролью для ребенка теперь затруднено или невозможно – до тех пор, пока не предложена поддержка или не изменено начальное требование. Соответственно, поведение будет тем более дисфункциональным, чем меньше у ребенка возможности сообщить о своих затруднениях и чем больше груза непосильной ответственности на него возлагается, когда его несогласие с предлагаемой ролью воспринимается взрослыми как «непослушание».

Функциональность – это адекватно распределенная и принятая ответственность. Она является основой дальнейшей эффективности. Доверие собственной эффективности является залогом активности. Личностность как качество мы можем проявлять в любом возрасте, но целью является полное воплощение этого качества как полная функциональная ответственность за выполненный цикл, проявленный в действии. В данной работе мы задаем определение личностной активности через функциональную готовность принимать участие в организации сознательного поведения на своем уровне ответственности. Это основа положительной динамики.




1.5. Сознательное управление поведением в аспекте времени


Прошлое. Настоящее. Будущее. Время. Феномен, возможный только в сознании и закрепленный в консенсусной реальности как предмет общественного соглашения. Базового уровня. Личность реализуется во времени, исходя из прошлого и ориентируясь более или менее открытым возможностям будущего. Настоящее так же представлено нашим непосредственным претерпеванием текущего опыта. Это поле сознательной организации поведения.

Сознание связано со временем, и Личность вытекает, проистекает, определяется своим воплощением во времени. «Личность – субъект жизни: активный, ответственный, обладающий способностью к временной регуляции жизни и разрешению жизненных противоречий». (Абульханова-Славская К. А. Стратегия жизни. – М.: Мысль, 1991. – 299 с.)

А вот как об этом пишет В.С.Мухина: «В процессе развития значимых отношений у ребенка возникает ощущение себя во времени, у него появляется психологическое прошлое, настоящее и будущее, он по-новому начинает относиться к самому себе – для него открывается перспектива его собственного развития». (Мухина В. С. Личность: Мифы и Реальность (Альтернативный взгляд. Системный подход. Инновационные аспекты). – 5-е изд., испр. и доп. – М., 2017.)

О. Розеншток-Хюсси имел церковный чин и сан в протестантской конфессии. Во второй половине жизни занимался лингвистикой. Определял параметры времени как зону бытования сил, управляющих поведением человека и оформленную в языке. Считал, что полнота сознательного бытия предполагает контакт с прошлым, – «это было», «есть» и «я бы хотел, чтобы было вот так». (Розеншток-Хюсси О.» Избранное: Язык рода человеческого», СПб, 1999 с.608) Полагал глаголы настоящего времени самым чистым выражением воли быть и сбываться. За всеми «вызовами» он полагал глас Божий, побуждающий нас к ответу. Казалось бы, описание скорее верующего человека, чем учёного, однако соотносимо с представлением о том, что в языке различаются семантика, прагматика и пунктуация. Здесь нам важно понимание и выделение именно прагматического аспекта, момента управления поведением, того, «зачем» говорится то, что говорится, и кому это говорится. Это позволяет увидеть момент управления и предельный смысл этого управления. Смысл как ценность может быть объективирован очень разными способами, мы можем обращаться за основаниями к Разуму, или к Богу («Если Бога нет, то какой же я Капитан»), или к Пользе, или к Любви… Это наш выбор, задающий ценностные ориентиры.

Погружаясь в ситуацию сознательной постановки и достижения целей, мы неизбежно реализуемся через мир и его условия. Последовательность дел объективирует время. Время выступает как время на что-то.

Управление осуществляется на контактной границе, проявляющей наше присутствие в прошлом, настоящем и будущем, где они в зоне представления контактируют с реальными бытийными условиями, ситуациями. Эти бытийные ситуации уже даны во времени.

Точки повышенной значимости – страх (напряжение, связанное с восприятием будущего), стыд (напряжение, связанное с переживанием настоящего), вина (напряжение, связанное с восприятием прошлого). Конечно, несколько напряженный выбор обозначения маркеров границ, но хотелось бы чтобы наше поведение регулировалось не страхом и стыдом, но любовью, ответственностью, и хорошими опорами в восприятии будущих трудностей. И поэтому здесь мы употребляем понятия и обращаемся к феноменам страха, стыда и вины – как к точкам совершения выбора. Стыд или любовь, ответственность или обвинение. Это точки актуализации необходимости ответа. Личность – это то, что актуализируется по этим точкам, давая ответ.

Страх, стыд, вина – точки актуализации запроса на личностность. На принятие решения в точке напряжения. Что-то было, что-то есть и что-то будет.

Эти зоны существуют в коммуникативном пространстве, т.к. время страх, стыд, вина – это то, что переживается именно в отношениях с Другими, через Других – и даже с собой как с Другим.

Чувства страха, стыда и вины – маркер «атаки» или «вызова», актуализации значимой зоны контакта. Они намечают реализационный цикл «быть человеком» и задают возможность положительной и отрицательной динамики. В стандартном словоупотреблении и в восприятии понятия страха, стыда и вины носят характер отрицательных переживаний. Однако мы рассматриваем эту «отрицательность» как признак нарушения установленного течения событий, признак трансформации налаженной системы управления поведением.

Вина возникает всякий раз, когда нарушаются установленные в прошлом этих отношений явные или неявные договоренности, требования, не оправдываются ожидания. Трансформация этих ожиданий, направленных друг другу – естественный процесс развития ответственности. Дело не в том, что они нарушаются (это неизбежно), а дело в том, насколько функционально успешно они разрешаются. Может ли Ребенок получить и подтвердить новую форму ответственности. Со стыдом и страхом дело обстоит точно так же, только на другом материале. Стыд соотносится с прерыванием вовлеченности в моменте настоящего, страх – с переживанием невозможности удовлетворяющего будущего, перспективы, невозможности достижения цели.

В отрицательной динамике поведенческого взаимодействия с материалом, вызывающем актуализацию этих чувств, мы имеем дело с невозможностью дать удовлетворительный личностный ответ напряжению ситуации. В положительной – данный личностный ответ ведет к реализации и восстановлению целостности.

Положительные и отрицательные динамики по этим направлениям трансформации открывают нам весь спектр человеческого поведения в его сложности и напряжении, от спокойной уверенности в способности справляться с трудностями – до полного отказа от ответственности, крайними проявлениями в виде убийства или самоубийства.

Положительная или отрицательная динамика на этих границах зависит от формы управляющей коммуникации. Анализ динамики установления личных значений опыта позволяет оценивать положительные (созидательные) и отрицательные (разрушительные) динамики личностных изменений в ситуации личностных трансформаций, происходящих во времени.

Запуском сознательного действия является личностное решение реализации ситуации движения к некоторой цели; действие как часть ситуации, как правило, включает в себя других людей с соответствующими позиции формами ответственности, осуществление управления происходит внутри управляющей коммуникации, имеющей функциональный или дисфункциональный характер; это действие финализируется на этапе интеграции.




1.6. Интеграция как завершение поведенческого цикла


В силу того, что наша природная целостность была нарушена в начале процесса социализации, в качестве сознательных человеческих существ мы стремимся к восстановлению этого переживания целостности, и оно становится возможным в действии личного решения и направленного поведения по этому поводу. И здесь есть вопрос. Если мы можем представить удовлетворение потребности в еде как насыщение, то каковы будут признаки конца цикла для личности? Каковы признаки итоговой интеграции в поведенческом цикле сознательного существа?

Личностное решение и поведение в соответствии с ним рассматривается нами как одна из высших форм активности человека. В случае организации человеческого поведения мы, как правило, имеем дело с «длинными» целями, комбинациями, требующими многих ходов последовательного движения к цели. Но, тем не менее, каждый «ход» требует интеграции. Интеграция как состояние может проявляться очень по-разному. От простой констатации сделанного «шага» и оценки его результата – до специфического состояния возможности расслабиться, отдохнуть вечером, отложив необходимые дела на завтра.

Естественно рассматривать интеграцию как выравнивание общего поля активации, которая достижима в условиях окончания цикла поведения. Состояние рекреации, возможность расслабиться и принять результаты своих действий. Также интеграция выступает как необходимый момент соотнесения составляющих опыта и внесения действия (завершенного, незавершенного, желаемого, нежелательного) в контекст представлений о себе.

Интеграция – это завершение естественного ориентационного поведенческого цикла. Если она произошла, то мы можем идти дальше. Если нет – то мы вынуждены возвращаться туда снова и снова. Признаком хорошей интеграции действия является состояние расслабления, осознание и принятие текущих результатов усилий.

Также важен коммуникативный аспект отношений. Если мы активированы указанием (интенцией) мамы или начальника, то признаком интеграции неизбежно является обратная связь источника инициативы по поводу выполненного действия. На ответственных этапах развития мы можем также самостоятельно оценивать свое положение относительно выбранной цели.




1.7. Сила личности, адекватность

Критерии нормы


Определение нормы и патологии в развитии личности – существенная часть каждой теории личности. Как правило, выделяют понятие движущих сил, а также критерии адекватности личности и нарушений в ее развитии. Также все теории обсуждают нарушения личности, прежде всего выражающиеся в ее пассивности и неадекватной направленности, не приводящей к устойчивым и положительным жизненным результатам.

Предельной формой отказа личности от продуктивной активности мы полагаем пассивно – агрессивную позицию. Наиболее обобщенную модель оценки личностной нормы или патологии мы можем встретить в экзистенциальном подходе, предметом которого также являются базовые личностные установки отношения к полю вызовов. Наиболее компактную модель мы нашли у Э. ван Дорцен. (Deurzen E. van. Existential Counselling and Psychotherapy in Practice. – London, 2002.) В своем анализе бытийного положения человека автором были выделены позиции личности по отношению к проживаемому опыту. Это позиции надежды, страха и реалистичной установки. Если мы сосредотачиваемся на некой идее, представлении о …, то «+» ценности, – например жизнь, заставляет концентрироваться на идее «-» ценности, – смерть. В перспективу жизни, сфокусированную таким образом, уходит вся психическая энергия, так как сознательный человек знает, что он умрет и ему нечего этому противопоставить, кроме реалистичной заботы о своем выживании, на которое надо еще согласиться перед лицом неминуемого. Индивидуальное согласие на жизнь более вероятно при наличии положительных навыков практического поведения в данной области. В этом мы целиком согласны с автором. Функциональная возможность к постановке реалистических целей является одним из ключевых моментов в сфере личностной коррекции и восстановления активности.

Не откажем себе в удовольствии показать полную схему свойств экзистенции, приведенную автором. Схема показывает способ ответа на наши вопросы в традиции экзистенциальной терапии.

Каким образом люди фокусируют смысл своего существования в четырех сферах жизненного опыта? В данном случае смыслом является нахождение «операбельного» поля для своего намерения. То есть, что в данной ситуации может быть действительно сделано мной. Трезвое принятие решения на поле своих желаний, возможностей, и намерений других лиц, участвующих в данной ситуации. Намерение может быть обнаружено во всех четырех измерениях человеческого опыта, но решающим является сопоставление намерения с его теневой стороной, которая создает основную угрозу при нахождении смысла. Собственно, это и есть страхи, или то, что блокирует индивидуальную активность.

На каждом уровне основное намерение сопоставляется с некоторой конечной данностью. Первое представляет собой идеальную ценность, за которую человек борется, понимая или не понимая этого. Вторая представляет собой логическую и неизбежную теневую сторону этого решения, возникающая как угроза достижению человеком своего идеала.

Реалистические цели представляют собой не временные компромиссы, как могло бы казаться с первого взгляда, а динамическую смену противоположных установок в живом контакте с реальностью ситуации.









Глава 2. Осознанная свобода как основной ресурс личности





В норме реальность мотивирует, а не детерминирует личность.

    (М. Босс)

Обращаясь к интуитивно-понятной модели понимания мира, мы можем сказать следующее. Наличие возможности менять предмет нашего внимания предполагает, что мы должны располагать свободным местом для переключения, для заполнения зоны внимания тем или иным предметом. Предел возможности переключения – это пустота. В пустоте, одна форма может свободно заменять другую. Пустота есть, но ее бесформенность является причиной всех возможных форм. Если мы посмотрим в себя, то сможем увидеть эту пустоту как место. Место возможности возникновения чего угодно. Мысли, ощущения, переживания, восприятия. С другой стороны, мы также сталкиваемся с безграничностью, в принципе, мира внешнего, имеющей возможность вместить в себя любые формы. Мир возможных форм как бы противостоит пустоте.

Живое, в качестве растительного и инстинктивного существа, видимо, представляло собой простое разнообразие форм, равновелико наполняющее универсум. Представьте: ящерица равна галактике, с точки зрения материальной воплощенности и подчинению естественным законам трансформации материи. С появлением сознания ситуация меняется. Разрыв в инстинктивном способе регуляции поведения, осуществляемый путем коммуникации, порождает представленность форм и явлений двух бесконечностей отражающихся в сознании: бесконечность внутреннего и бесконечность внешнего, организованных в гештальты нашего, уже сознательного, восприятия. Благодаря наличию сознания мы можем разместить точку нашего восприятия… где угодно… если мы можем себе нечто представить, то эта форма уже имеет «гравитацию», т.е. некоторое субъективно переживаемое значение, а если мы задумались о воплощении мечты, то она из мира форм идеальных вполне может перейти в мир физических явлений и событий, воплотиться. Таким образом, в области сознания и коммуникации мы сталкиваемся с бездной, такой же, какими является безграничность внутреннего и внешнего. Разворачивание пространств внутри сознания происходит путем индивидуального разрешения противоречий посредством выбора. Сами эти противоречия зафиксированы в поле коммуникации (взаимоотношений), сознания. На какой факультет поступать и с кем в кино идти. Ответ, который мы даём, формирует направление осознанной активности. Осуществляя которую, уже, мы как субъекты выбора, создаем свою зону воплощения, открываясь беспредельности внутреннего, внешнего. Эта зона нашего личного бытийного воплощения является потенциально беспредельной, в ней также могут быть воплощены любые формы. И движение в ней так же реально, как полеты в космос или добыча руды. И стоят соответствующих усилий, знаний и мастерства. Собственно здесь и реализуется возможность «быть человеком», через выборы, которые мы совершаем по отношению к любым феноменам нашего поля сознания бытия.

Практическим для психологии является вопрос о том, как сформирован тот, кто выбирает, то есть – о раскрытии живого существа в коммуникативные сознательные пространства; вопрос о способе формирования индивидуального сознания, а также его «бытийствования» в объемлющем пространстве отношений. О том, как это сознательное присутствие формируется и как пребывает в отношениях, решая возникающие противоречия в целях реализации. Сознание – это качество опыта. Но мы всегда осознаем нечто в противоположность чему-то другому. Всё познается в сравнении. Мы не осознаем белого, если не понимаем возможность чёрного. Но куда нам двигаться – на солнце или в тень – мы решаем сами. Качественный вектор поведения проявляется через наше присутствие. Пространство выбора появляется, когда мы присутствуем сознательно. Например, противоположностью реализации является апатия, невозможность удовлетворительным образом влиять на происходящее. Мы можем принять чье-то требование – или отказаться от него, и это формы активности. Или можем сделать вид, что ничего не услышали – реализовать пассивную позицию. Отказаться от взаимодействия и некоторой возможности расширить свое сознательное бытие. Это отказ, который не требует усилия: отказаться, не заметив вызова, не попав под вопрос. Возможность не иметь дела с тем, с чем иметь дела не хочется, безусловно важное свойство. Но некоторое количество таких «не выборов» в значимых ситуациях, требующих выбора, ведет к состоянию депрессии, дереализации человека. В случае привычки отказываться от выбора личная дереализованность может быть длительным и болезненным состоянием, системным, связанным именно с отсутствием активности в сознательном выборе. И это тоже следствие выборов, сделанных ранее. Они множатся)




2.1. Энергия противоречий – энергия выбора


Общая экзистенциальная теория в психологии и психотерапии утверждает, что мы сталкиваемся с реальностью и действительностью, вступая в отношения с четырьмя явлениями нашей жизни (модальности человеческого бытия): смерть, свобода, изоляция и ответственность. Смерть является природным, естественным ограничением жизни. Наличие смерти неизбежно концентрирует жизнь, придает ей то качество, которое мы называем «силой», «энергией». Смерть является не отменимым фактором, с которым приходится взаимодействовать каждому из нас, хотим мы того или нет. И именно в силу этого она (отношение к ней, отношения с ней) вскрывает, задает предел (и общий контекст) жизни. Смерть – это сила; и наоборот – тотальное открытие всей силе, всей энергии всех выборов – это смерть, если мы не готовы это принять, сделать эту силу своей личной силой, организовать, структурировать.

С этой точки зрения интроект – продукт, чужая личная сила, которую мы пытаемся ассимилировать, иногда успешно, иногда – не совсем успешно, когда слишком большой разрыв между этим ассимилируемым и своим собственным опытом, у нас может наступить «несварение желудка» при попытке это переварить и сделать своим.

Основная функция этих терминальных точек – это формирование напряжения значения. Неизбежный выход на реализацию, в раскрытость своих потенциалов. Чем ответственнее свобода, тем она безопаснее и тем более есть за что себя уважать.

В жизни всех людей на предельность существования указывают некие метафоры, через которые мы осознаем пределы собственной жизни и выходим в продуктивное трансформационное сотрудничество, находимся в состоянии обмена. Это ситуация выхода за собственные пределы. Ее легко себе представить в проекции на физическое. Для понимания этой концепции мы предлагаем некоторую метафору, которую мы позаимствовали из творчества любимого нами В. Пелевина (роман «Жизнь насекомых») и обрастили подробностями. Герой романа ищет свою живую часть, трансформацию, перерождение. В процессе он падает в один из колодцев, который в данном случае символизирует непосредственное восприятие того, что находится там, вовне; это настоящая живая Жизнь, реальность Другого, реальность собственной Смерти, давление будущего, наша возможность располагать собой, Свобода и Ответственность, придающая форму нашим возможностям. Это всегда зоны наших значимых изменений, начиная с физического самочувствия, до оправдания собственного существования в контексте «вселенского смысла». Мы видим эти зоны открытыми в тот момент, когда оказываемся перед лицом любого действительного выбора.

Падение в колодец нас пугает, попадание в глубины собственного опыта страшит, мы стремимся держаться то одной, то другой стенки колодца, в то время как именно падение туда и может дать нам настоящую энергию жизни. Потому что эта энергия, в противоположность нашим страхам и опасениям, поднимает нас над провалом и позволяет медленно спускаться, подобно Алисе, попавшей в кроличью нору. Надо только понять правила тех пространств, в которые мы попадаем.

Происходит своеобразное погружение в разрыв между противоречиями. Чистое переживание энергии возможно в момент идеального равновесия и представленности обеих составляющих. Страх прикосновения – это поставленная защита от переживаний, или сбитая, или не установленная настройка, отсутствие инициации определенному жизненному опыту, то есть невозможность человека выдерживать определенное напряжение в жизненных обстоятельствах, что также соотносится с напряжением между грандиозной самостью и реальностью. Все указывает на то, что мы – дети противоречий и тех ответов, которые мы этим противоречиям предоставляем. Ответ в противоречиях всегда связан с мужеством (здесь имеем в виду понятие мужества, сформулированное П. Тиллихом в работе «Мужество быть») и, в идеале, – с мудростью. (Тиллих, П. Мужество быть. – М.: Модерн, 2011. – 240 с)

Как сделать так, чтобы дифференциация не расколола? Противоречия являются неотъемлемой характеристикой действительности, в которой мы находимся. От того, как мы справляемся с напряжением разрешения противоречий, зависит уровень нашей жизни, бытия. Мы дети противоречий, точнее – дети разрешенных противоречий. Те противоречия, с которыми мы не справляемся, вечно служат нам барьерами на пути к воплощенности, к возможности попасть на свой путь (дао), воплотиться как «я».

Если противоречие находится между «хочу» и «должен», то это, соответственно, противоречие между природной и социальной частями нашей жизни. Если мы поступаем от своего «хочу», то ведем себя как звери в большей или меньшей степени (принося в жертву свои человеческие связи и отношения), если мы ведем себя от своего «должен» (принося в жертву собственные потребности), то поступаем как социальные роботы. Возможность практически разрешать это противоречие означает внутреннюю целостность и зрелость, обладание собственным «я».

Фактически, однако, дело обстоит так, что мы, не разрешив положительным образом предстоящие нам противоречия, занимаемся более или менее успешной компенсацией. Соответственно, задача заключается в том, чтобы «нащупать свою тропинку (дао)». Вернуться из компенсаций, снижений значимости, отказа от задач – к постановке своих, пусть маленьких, задач – и к тому, чтобы сфокусировать себя для их выполнения. Создав в себе то, чему мы можем доверять, и доверяя тому, что мы создали.

То, что наводит на дно колодца, – это понимание смерти, как того, что придает форму и напряжение пониманию жизни. В этом случае мы присоединяемся к ресурсу выделенной, активной жизни, то есть относим колодцы к разделу источника личностной энергии для человека. В этом мы полагаем собственно человеческий источник мотивационных процессов. Когда мы попадаем в противоречия, мы обнаруживаем выбор. В точке выбора мы открываемся вечности. Вечности мы открываемся именно потому, что видим выбор. Здесь надо понимать, что энергия, которая возникает или не возникает в наших поступках, – это энергия возможного выбора. Она проявляет себя как напряжение, но понимать это напряжение можно в соответствии со своими настройками. Когда человек не может решиться, он уходит в растерянность, рассеянность (несовершенный выбор, выбор сфокусирован как вопрос, но не как ответ, энергия рассеивается). Непокой, тревога закрывает правильную фокусировку выбора. Чтобы ассимилировать энергию, нужно двигаться по системе выборов.

Другой срез – наличие «личной истории», того, что мы как личности уже дали некоторые свои ответы, уже закрепились на стенках колодца. Это закрепление отрабатывает энергию выбора именно в рамках данных ответов. В этом и есть личностная энергия, которую мы постулируем. Чтобы понять, как это действует, представьте себе, что вы проработали почти 40 лет в какой-то должности, где ощущали себя нужным и важным. Теперь вам предстоит принять решение об уходе на заслуженный отдых. Но вы понимаете, что все теперь будет по-другому. Будет больше свободного времени и вы не очень хорошо представляете себе, как вы сможете его заполнить. С одной стороны вы просто не мыслите себя без работы. С другой – чувствуете, что прежней энергии нет, и это даже еще больше расстраивает вас, чем появление ничем не заполненного досуга. Вы принимаете сначала решение уйти, потом решаете остаться еще на некоторое время. И затем вы снова и снова проходите этот круг, понимая, что не можете выбрать ни одно ни другое, ваш выбор не удовлетворяет вас по каким-то причинам, ситуация становится невыносимой, так как вы тратите энергию, вы совершенно опустошены.

Вы можете продолжать метаться от стенки к стенке этого колодца, чувствуя бессилие что-либо изменить. Можете взять задачу реалистичнее: оценить свои возможности, сделать себе комфортно на работе. Это и будет ответом на абстрактный выбор, который тем не менее требует личностного присутствия и участия. Это иной уровень качества ответа ситуации, который выводит нас уже за рамки решения мужественно держать напряжение глобального выбора «пенсия или работа». Далее вы можете спросить: что я лично могу и хочу сделать для себя и своей работы в оставшееся мне активное время моей жизни? Можно, допустим, подготовить того, кто займет ваше место после вашего ухода. Собственно, сама постановка вопроса требует того, что мы назвали «личностное, субъектное присутствие человека в своей жизни». Возможность активно собрать свою ситуацию и выйти на субъективную удовлетворенность своими намерениями и действиями, получить результат который возможен.

Таким образом, мы говорим о правильной фокусировке пространства выбора. Взаимодействуя с выбором как с возможностью всего, мы видим, что открывается очень большая энергия.

Там, где есть риск и невозможность предвидеть, чем это обернется для нас в будущем, мы понимаем, что наш страх и наша тревога забирают энергию. Но как только мы обратили это в форму оправданного риска с четко разнесенными точками напряжения и ответственности – всё структурируется, и та энергия, которую мы рассеивали в нерешительности, возвращается к нам. Мы теперь можем сфокусировать личное значение этого выбора. Понимание той личной цели, к которой мы можем стремиться, не спасет нас от старости и смерти, но позволяет нам сделать то, что мы можем принять как личный, удовлетворяющий нас результат своей жизни.

Итак, мы передали свои обязанности на работе кому-то, кто с ними достаточно хорошо будет справляться. Наши коллеги нас отпустили, мы поправили свое здоровье и восстановили силы. Мы обнаружили, что еще достаточно энергичны, и вместе с тем очень опытны и готовы к реализации своих индивидуальных проектов. И тут может оказаться, что наши Другие (например, взрослые дети) имеют свои собственные представления о том, что значит быть на пенсии. Они могут, например, ожидать от нас, чтобы мы сидели с внуками. И вот уже мы испытываем некоторую вину за то, что еще не ощутили себя реализовавшимися, еще видим себя активными и хотим что-то дать миру. Мы считаем, что способны на что-то большее, чем просто сидеть с детьми. Мы наконец-то получили возможность располагать собой и своим временем. В свете всего этого мы пережили некое новое для нас состояние свободы. И мы хотим сказать «да» тому последнему, что, может быть, у нас в жизни осталось в плане личностной реализации. Кроме того, мы прекрасно понимаем, что перед нами, впереди у нас – наша личная смерть. Здесь кажущийся парадокс, так как смерть – это не принадлежность ничему, принадлежность другим. (Она же, личная, дает нам возможность не утонуть в других. К другим же стремимся, предвосхитив глобальность отсутствия.) То есть, сделанный нами выбор раскрылся в целое пространство, и это пространство требует от нас новых выборов. Отдать себя миру в реализации своих проектов – или отдать себя детям и внукам, чему-то что мы непременно хотели бы завершить. В том и в другом случае мы имеем дело с ответственностью. Готовность располагать собой и нести ответственность – это признак наличия определенной степени свободы. Можем ли мы себе это позволить? Если мы не справляемся с напряжением, то вынуждены занимать крайние позиции, подавляя противоположную часть. Или мы, окаянные, занимаемся собой, или обслуживаем других, ожидая что они сделают то, что нам необходимо. И злимся, не получая этого. Занимая крайние положения, мы не находим гармоничного состояния. А развитие возможно только из ощущения внутреннего равновесия, гармонии. Установление новой субъективной гармонии, собственно, и есть результат пройденного процесса.

Каждый из нас обладает возможностью выбора – регулировать близкие отношения, признавать их то или иное значение. Выбор ограничить свою систему близких значимых связей также ведет в конечном счете к результативности этих отношений. То есть изоляция – это тоже выбор, мы работаем в направлении создания системы защит, в которых мы полностью располагаем собой и миром; это наш контроль. Мы движемся по системам построенного сотрудничества в восприятии будущего. В нашем контексте – это возможность регулировать вовлеченность в собственные проекты и в воспитание внуков мягко и гармонично. Страх перед другими, в том что они могут разрушить наше пространство и закономерное стремление к изоляции, если он возникает, ведет к общей невротизации жизни и является признаком недостаточности на уровне свободы подростка – свободы быть собой, права на личные границы и способность их удержать. Об этом далее поговорим подробнее.




2.2. Четыре формы свободы


Разрешение противоречий, как собственно человеческая личностная энергия, является ресурсом для личностной активности. Каждый, наверное, сможет сказать что-то свое о свободе, нашим же постулатом является постулат о том, что свобода – основной ресурс личности. Сохранения себя как актора, того, кто действует, возможности располагать собой, своими решениями, опираться на это. Современные обстоятельства предлагают нам высокие требования относительно возможности выбора и активности. Основным ресурсом личности является понимание человеком того, что он свободен. Ребенок свободен, когда его любят. Подросток свободен когда он может закрыть за собой дверь. Свобода в отношениях – это способность с Другим становиться собой в более свершившемся творческом качестве. И четвертая свобода, – быть собой в мире, делать, творить.

То есть, мы можем говорить о том, что человек активен из разного рода обусловленностей. Технически обусловленности представляют собой размещение «точки приложения ответственности» где-то вне себя: я делаю что-то, потому что люблю кого-то, или потому что я боюсь за кого-то или за что-то. В том случае, когда мы говорим о личной сознательной активности, непременным фактором, делающим это явление возможным, является переживание целостности как возможности, права и желания творить.

Свобода – качественное понятие, то есть основанием для любого принятия рамок (опор) должно являться свободовольное решение их принять. Когда мы говорим о решении принять границы, мы также имеем в виду, конечно, возраст. Момент организации поведения является центральным в любом воспитании. Как мы покажем далее, в детском возрасте все основные способы регуляции поведения происходят через сознание, в поле которого через коммуникацию включает ребенка мать.

Приближаясь к подростковому возрасту, ребенок должен сам сознательно брать ответственность за все те механизмы организации поведения, которые ему предложили на этапе предыдущем. Отсутствие тяжелых конфликтов в моделях организации поведения дает возможность реализации внутренних интересов уже на более зрелом в социальном отношении поле.

К конфликтам и проблемным местам относим, например, наличие у подростка проблемы самооценки. Как мы понимаем, это проблема принятости (безопасности, определенности) в детстве. Она усиливается наличием у подростка возросшего самосознания и понимания необходимости выбирать. Именно эта раскрывающаяся сила, возможность и необходимость выбирать – цепляется за неуверенность и практически целиком уходит в яму доказательств себе и всем того, что он «не верблюд», то есть того, что в доказательстве в общем-то и не нуждается. Тогда право выбора разворачивается на поле выяснения отношений через внешние и внутренние конфликты. И здесь вопрос, в какой независимости подростка заинтересованы мы, взрослые.

В этих позициях мы сталкиваемся с реальностью себя и реальностью мира, предлагающего для реализации планов различные правила и условия. Если воевать с правилами и переживать по поводу условий, не возникает возможности выучить урок и посмотреть на ситуацию с вопросом: «Эти правила мне нужны для того, чтобы сделать – что?» Количество «степеней свободы» может быть выражено количеством норм и правил, управляющих нами, и которые мы принимаем в данный момент. Эти нормы и правила относятся к законам как физического мира, так и мира социального. Практика показывает, что мы считаем для себя непреложными гораздо большее количество правил, которые мы, к тому же и не всегда исполняем, нежели это требуется для нашей полноценной жизни и счастья наших близких.

Также наши индивидуальные способы устройства взаимоотношений между управляющими и управляемыми фигурами нашей души всегда оставляют желать лучшего. При этом во второй и четвертой позиции мы скорее создаем, в первой и третьей – обнаруживаем. Это разные типы, формы организации ответственности. Возможности сознательно выбирать те правила, на которых строится личная ориентация, и посвящена эта работа.

Свобода просто является возможностью расширения. Тотальная свобода (как свобода от компаса и карты, от пищи и крыши над головой, от физического тела в конце концов, от сознания) является более легко достижимой, чем «тематическое» расширение. Допустим употребив много алкоголя, быстро, мы окажемся по ту сторону всевозможных понятий и ограничений. В сознательных ценностях, присоединяясь к смыслам, мы неизбежно сталкиваемся со временем и условиями реализации этой ценности. Однако в этом движении мы неизбежно стремимся к какой-либо вечности (погруженности, захваченности, экстатичности, интегрированности). Присоединение к вечности может происходить разными путями. Например, мать, которая держит на руках ребенка – скорее всего присоединяется тем самым к своей вечности (хотя, возможно, конечно, всякое), к полю материнства – через свои чувства к ребенку, через нежность и заботу в понимании того, что она делает, в сознательном присутствии. Вечность пианиста за роялем на концерте – пример после произвольного присоединения к вечности. Человек учился, работал, оттачивая свои способности. Теперь он выступает перед залом и одновременно выступает посредником между полем искусства и полем сознания людей, пришедших на концерт. Но для этого всем надо обладать навыками – как играющему в плане игры, так и воспринимающим музыку нужно быть включенными в контекст. Мы все можем испытывать какие-то чувства, слушая, например, Вагнера, но совершенно другой опыт мы выносим из этого, когда знакомимся со скандинавским и германским эпосом, постигаем этапы развития человеческой культуры, выходим на уровень германской проблематики, затем понимаем именно видение автора, его акценты, оформление базовых тем эпоса (темы героя, золота, гибели богов и т.д.). То есть становится возможным присоединение к вечности культуры через переживание формы, созданной автором. Но и место Вагнера в общем культурном контексте не стало таким само по себе, оно также является производным от того опыта воспринимающих, слушающих сознаний, людей, которые ранее подключились к этому полю и включили тем самым композитора в этот контекст на уровне активных воспринимающих слушателей. То есть, важным фактором в становлении искусства является творческая работа того, кто воспринимает это искусство, воспринимающего начала. Именно таким образом и возникает эта вечность в искусстве; вечность в социуме, то есть постулируется объемное поле искусства, открывающееся нам в вечности сиюминутных, текущих восприятий, переживаний.

Мы смотрим трагедию, читаем книгу, смотрим фильм. У нас возникает мысль: «хочу быть таким». Мотиватором является сердце, а сердце – это вдохновение. Мы можем быть поражены ответом, который дал культурный герой. Вдохновляющие культурные поступки избыточны, все искусство избыточно, не только шедевры, но и менее значимые культурные объекты создаются из избытка. Экстатическая мотивация – нечто открывается нам как вдохновение, затем мы принимаем решение о том, будем ли мы бороться за то, чтобы это воплотить. Открываются трудности и препятствия фактического, временного воплощения. Время от времени снова нам дается экстатическая мотивация, что свидетельствует о том, что мы находимся на верном пути. Это выход в этический субъективный космос сознания, объединяющий нас со всем и всеми в пространстве сознания. Критерием присоединения к вечности служит исключительно внутреннее ощущение наполненности, достаточности и избытка, ощущение вдохновения, энтузиазма, подъема душевных и творческих сил, захваченности, полета, прыжка в безбрежное.

Примером «присоединения к вечности» могут служить также и состояния, вписанные в ткань простой жизни, прямого бытия. Они нам всем хорошо известны: вы и подушка или книжка – и больше никого. К «временным» способам расширения мы также можем отнести присоединение через феномены разделенной коллективной ответственности: «мы – граждане страны, которые выбирают президента, воплощая свою активную гражданскую позицию». То есть, любое сознательное присоединение к объемам времени расширяет наше индивидуальное присутствие в этих пространствах. Интерес вызывает слово – индивидуальное. В том смысле, что мы сами перед собой подтверждаем в них свое наличие, в рамках мотивационного узла идентичность – долженствование. Для того чтобы быть ученым, надо думать и писать, ставить эксперименты, проводить исследования, публиковать научные статьи. Кроме того, что эта деятельность подразумевает различные формы отчета перед обществом, это также отчет перед самим собой, дающий право понимать то, что у нас в голове как то, что началось, например, две или четыре тысячи лет тому назад. Опираться на что-то можно только в том случае, если мы это практикуем. Присоединение к вечной вечности в режиме «время» требует соблюдения многих правил мысли и действия.

Каждый человек выбирает для себя те или иные формы раскрытия вечности. Оно всегда требует личностного сознательного присутствия, переживания раскрывающихся смыслов. Это всегда значимо и поэтому может быть болезненно: желать больно, потому что желание, после того как оно испытано, требует воплощения, что в свою очередь требует труда, умения. Власть, участие в структурах власти и управления государством – также является способом присоединения к вечности. Например, основная энергия демократического общества заключается в возможности каждого члена этого общества присоединиться к власти. В конкретных случаях эта возможность встречает более или менее жесткую обусловленность внешними и внутренними обстоятельствами. Именно по этой причине болезненной темой для многих людей является тема отношений с государственной властью, тема гражданина и подданного, тема активной гражданской позиции. Например, если человек не ходит и никогда не ходил на выборы и считает, что всякие положительные изменения в сфере управления, власти в принципе невозможны. Показывает различные формы отказа от сотрудничества, формы пассивно-агрессивной позиции, то мы понимаем, что он таким образом, неизбежно закрывает для себя возможность подключения к общему полю жизни государства, в котором он живет.

Вспомним, с другой стороны, историю триумфов римских полководцев, воплощающих предельную форму экстатических состояний, присоединяющих граждан к идее государства. Это означает, что человек настолько воплотил в своем поступке какое-то качество всеобщего, что все живущие, присоединенные к этому же полю значимости, не могут этого не чувствовать. Личное, индивидуальное, именное, – на какое-то время становится проводником разных объемов всеобщего, и это признается всеми, кто воспринимает окружающую действительность так же, таким же образом. И в этот момент зеркало личного поворачивается к зеркалу всеобщего, возникает вечность двух зеркал.

Таким образом мы способны переживать вегетативную вечность в засыпании ребенка – сознание на грани проявленности, простые и комфортные условия. Таким же образом та, что баюкает нас, присоединяется к своей вечности, в которую входит переживаемая нами с позиции ребенка вечность. Это то, о чем мы говорим как о свободе ребенка, свободе быть любимым. То есть присоединяться к вечности через любовь и заботу, через тех, кто любит нас просто за то, что мы есть.

Понимаем, в каких точках связываются время и вечность. Понимаем, что вечности бывают разные, временной контекст делает возможным такие формы вечности, которые недоступны простой радости растворения в слиянии любви. Понимаем, что свобода, или формы вечности, – является искомой, т.е. является основным мотивом. Никто не берет на себя обязательств, которые не дают возможности присоединиться к чему-то важному для себя. Именно эта позиция дает основания относиться к миру не как к набору более или менее бессмысленных условий, а как к пространству решений и возможностей. Что, конечно, является основой жизни нормального человека. Свобода и обусловленность представляют собой просто две разные линии образования личностного присутствия. Обусловленности проявляются как страхи, и, получив некоторую возможность не соответствовать им при взрослении, люди бегут обусловленностей (как могут), но тогда их свобода настолько же мелка, насколько мелки их усилия на стороне обусловленности. Для каждого возраста вечность (свобода) своя, свои доступные формы вечности. Свобода отождествляется с вечностью. Ограниченность отождествляется со временем. Насколько мы можем при помощи ограниченностей структурировать проходы к той или иной вечности?

Также сознание, являясь расколотым в своей сути в результате базового разрыва инстинктивного поведения, относительно каждого дела представляет нам пространство выборов, которых может быть несколько. И между ними есть разрывы, которые могут быть поняты и пережиты как линии вечности, создающие эту вариативность. Тогда сознание имеет возможность пережить себя как чистое бесформенное присутствие, причем «бесформенное» – это как раз в значении «не имеющее границ», наличие которых время проявляет.




2.3. Свобода ребенка


Вечность – крайняя степень свободы – отсутствующее отсутствие. Будучи зачатыми, мы выныриваем из вечности. Пройдя путь первичного физиологического развития, после рождения мы попадаем в пространство коммуникации, предоставленное нам родителями и теми, кто нас окружает. В коммуникативном взаимодействии мы получаем индивидуальную выделенность. «Я», сознание, как базовую разомкнутость любому опыту, который можно помыслить. И структуры, правила, границы взаимодействия, на которых происходит, выделение «я» – взаимодействие с «другим» и «миром». Мы имеем дело не только с Другим, действительно существующим, но и со своим представлением о нем, со структурой текущей ситуации, ролевым раскладом. Сознание как базовую разомкнутость умножаем на особенности нашего восприятия и восприятия другого человека, в результате чего получаем безграничное пространство вариантов. Выделенность требует проведения своих границ, а целенаправленное сотрудничество позволяет ставить и решать конкретные задачи и задачи во времени. Вечность предполагает слияние с процессом. Когда мы начинаем действовать во времени, нам открываются его законы и встают вопросы. Когда мы начинаем сознавать одно – почему бы нам не осознать и другое? Где предел переживанию и почему оно должно останавливаться – или почему оно должно развиваться? Каковы пределы моих возможностей и в каком направлении? Каковы и есть ли у меня близкие люди, с которыми я делю жизнь? Насколько я доверяю себе в том, что, решив, справлюсь, а не решив – не буду?

Здесь мы прикасаемся к аспекту целостности: это база, условия существования, разделение глубоких жизненных переживаний. Значимые события, связанные со смысловыми полями «отдых», «любовь», «безопасность», «поддержка», «восстановление». Базовая степень спокойствия и комфорта – вовлеченность. Ребенок спокоен, мама за спиной. Там, куда можно вернуться, – спокойно. Там все хорошо, тебя примут.

Говоря об организации общей структуры, мы уже обратили внимание на то, что позиции располагаются парами – первая с третьей и вторая с четвертой. Первая позиция – свобода ребенка – и третья позиция – свобода быть собой в паре – относятся к пространственным феноменам. Это окружение заботой, взятие ответственности за другого. Организация поля поддержки и разделения интимных чувств, связанных с проживанием физической, эмоциональной жизни. Свобода быть собой в паре ведет к формированию зоны совместной ответственности, подразумевающей сотрудничество именно в организации управляемых вертикальных отношений по семейному типу.




2.4. Подросток свободен, когда он имеет право на себя


Во второй позиции («Подросток») мы можем присоединяться к вечности своего решения. Быть такими, какими мы решили быть, делать это и это отстоять, утвердить – что бы нам ни говорили другие. В этом также есть «вечность», но утверждающая себя в границах реальной ситуации. Так подключается «я», вопрос правомочности границ – это договоренности и результативность. Результат на этом пути является личным достижением. Выделенное «я» – основа самосознания, оперирующего личным присутствием в поле сознания посредством выбора.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/dmitriy-timofeev-318/pravila-svobody-struktura-processa-soznatelnoy-organi-66930511/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


«О. Мандельштам Соч. в 2 тт. Стихотворения (1908—1925) Камень»