Книга - Исход Времен

Исход Времен
Рэй Каммингс


Двое молодых людей, решив помочь девушке, даже не подозревали, что станут участниками путешествия сквозь время и пространство.





Рэй Каммингс

Исход Времен





Таинственная девушка


Чрезвычайные происшествия начались около 1 часа ночи в ночь с 8 на 9 июня 1935 года. Я шел по Паттон Плейс в Нью-Йорке со своим другом Ларри Грегори. Меня зовут Джордж Рэнкин. Мои дела и Ларри – это детали, совершенно несущественные для этого повествования. Мы были друзьями в колледже. Мы оба работали в Нью-Йорке и делили квартиру на этой Паттон Плейс – короткой кривой, малоизвестной улице с не особенно впечатляющими жилыми зданиями, расположенной недалеко от района, известного как Гринвич Виллидж, где высокие офисные здания деловых районов вплотную примыкают к ней.

Этой ночью в час ночи здесь было пустынно. Такси стояло на углу. Его шофер оставил его там и, очевидно, отправился в ближайшую закусочную. Уличного освещения, как всегда, было недостаточно. Ночь была душной и темной, со свинцовым небом и удушающей влажностью, предвещавшей грозу. В этот час в домах по большей части не горел свет. Среди них время от времени попадались многоквартирные дома, но в основном это были низкие, ветхие постройки из кирпича и камня.

Мы были еще в трех кварталах от нашей квартиры, когда без предупреждения начались события, которые должны были ввергнуть нас и весь город в катастрофу. Мы стояли на пороге тайны, странной и непривычной, но мы этого не знали. Таинственные порталы раскачивались, чтобы поглотить нас. И, сами того не подозревая, мы вошли в них.

Ларри говорил:

– Жаль, что нет грозы, чтобы очистить воздух. Что за черт, Джордж, ты это слышал?

Мы стояли и слушали. Раздался сдавленный, приглушенный крик. Мы были на середине квартала. В поле зрения не было ни пешехода, ни какого-либо транспортного средства, кроме брошенного такси на углу.

– Женщина, – сказал он. – Это доносится из этого дома?

Мы стояли перед трехэтажным кирпичным зданием. Все его окна были темными. Там было парадное крыльцо в несколько ступенек и вход в подвал. Все окна были закрыты, и помещение выглядело пустым.

– Не из него, Ларри, – ответил я. – Он закрыт на лето…

Но я не сказал больше, мы услышали крик снова. И на этот раз это прозвучало не как крик, а как женский голос, желающий привлечь наше внимание.

– Джордж! Посмотри туда! – воскликнул Ларри.

Свет уличного фонаря освещал вход в подвал, а за одним из темных окон к стеклу было прижато лицо девушки.

Ларри стоял, вцепившись в меня, затем потащил меня вперед и вниз по ступенькам. В первой подвальной комнате была девушка. Позади нее была темнота, но мы могли видеть ее белое испуганное лицо близко к стеклу. Она постучала по стеклу, и в наступившей тишине мы услышали ее приглушенный голос:

– Выпустите меня! О, дайте мне выйти!

Дверь в подвал была заперта на железную калитку. Я погремел ей.

– Нет способа попасть внутрь, – сказал я, а затем резко остановился от удивления. – Какого дьявола?

Я присоединился к Ларри у окна. Девушка была всего в нескольких дюймах от нас. У нее было бледное, испуганное лицо; широко раскрытые, полные ужаса глаза. Даже при первом взгляде я был поражен ее красотой. И вздрогнул; в ней было что-то странное. Белое атласное платье с низким вырезом открывало ее белоснежные плечи; ее голову венчала копна белоснежных волос, свисающие белые локоны обрамляли ее бледную неземную красоту. Она позвала снова.

– Что с вами? – спросил Ларри. – Вы там одна? Что случилось?

Она попятилась от окна; мы могли видеть ее только как белую кляксу в темноте подвала.

Я крикнул:

– Вы нас слышите? Что случилось?

Затем она снова закричала. Тихий крик, но в нем был бесконечный ужас. И снова она была у окна.

– Вы не причините мне вреда? Позвольте мне… о, пожалуйста, позвольте мне выйти!

Ее кулаки колотили по оконному стеклу.

Что бы я сделал, я не знаю. Помню, я задавался вопросом, будет ли полицейский на нашем углу в конце квартала; он очень редко бывал там. Я слышал, как Ларри сказал:

– Что за черт! – Я вытащу ее отсюда. Джордж, принеси мне тот кирпич.... А теперь отойди, девочка, я собираюсь разбить окно.

Но девушка продолжала прижиматься лицом к стеклу. Я никогда не видел таких испуганных глаз. Напугана чем-то позади нее в доме; и в равной степени напугана нами.

Я позвал ее:

– Подойдите к двери. Вы не можете подойти к двери и открыть ее? – Я указал на дверь в подвал. – Откройте ее! Вы меня слышите?

– Да, я слышу вас, и вы говорите на моем языке. Но вы… вы не причините мне вреда? Где я нахожусь? Это… это был мой дом минуту назад. Я жила здесь.

Сумасшедшая! Это мелькнуло у меня в голове. Безумная девушка, запертая в этом пустом доме. Я схватил Ларри и сказал ему:

– Успокойся, в этом есть что-то странное. Мы не можем разбивать окна. Давай…

– Откройте дверь, – крикнул он девушке.

– Я не могу.

– Почему? Она заперта изнутри?

– Я не знаю. Потому что, о, скорее! Если он… если это случится снова…!

Мы видели, как она обернулась, чтобы посмотреть назад.

Ларри требовательно спросил:

– Вы там одна?

– Да, сейчас. Но, о! Минуту назад он был здесь!

– Тогда подойдите к двери.

– Я не могу. Я не знаю, где это. Это такое странное и темное место. И все же совсем недавно это был мой дом.

Сумасшедшая! И мне показалось, что у нее был очень странный акцент. Возможно, иностранка.

Внезапно ее охватил безумный страх. Ее кулаки били по оконному стеклу почти с такой силой, что оно разбилось бы вдребезги.

– Нам лучше вытащить ее, – согласился я. – Разбей его, Ларри.

– Да, – он помахал девушке. – Отойдите. Я разобью стекло. Уйдите, чтобы вам не причинили вреда.

Девушка отступила в полумрак.

– Аккуратно с рукой, – предупредил я. Ларри снял пальто и завернул в него руку с кирпичом. Я оглянулся назад. Улица по-прежнему была пуста. Небольшая суматоха, которую мы подняли, не привлекла никакого внимания.

Девушка снова закричала, когда Ларри разбил стекло.

– Тише, – крикнул я ей. – Успокойтесь. Мы не причиним вам вреда.

Осколки стекла посыпались внутрь, и Ларри принялся колотить по створке, пока все не очистилось. Прямоугольное отверстие было довольно большим. Мы могли видеть тусклую подвальную комнату с обветшалой мебелью: дверь, ведущую в заднюю комнату; девушку рядом – белая фигура, наблюдающая за нами.

Казалось, больше никого не было.

– Давайте, – сказал я. – Вы можете вылезть здесь.

Но она попятилась. Я наполовину влез в окно и перекинул ноги через подоконник. Ларри последовал за мной, и мы вместе двинулись на девушку, которая съежилась перед нами.

Потом вдруг она побежала нам навстречу, и у меня возникло внезапное чувство, что она не сумасшедшая. Ее страх перед нами был омрачен ужасом перед чем-то еще в этом темном, заброшенном доме. Ужас передался Ларри и мне. Здесь что-то жуткое.

– Давай, – пробормотал Ларри. – Давай вытащим ее отсюда.

У меня действительно не было никакого желания расследовать что-либо дальше. Девушка позволила нам помочь ей вылезти через окно. Я стоял на ступенях, держа ее за руки. Ее платье было из развевающегося белого атласа с единственной красной розой на груди; ее белоснежные руки и плечи были обнажены; белые волосы были высоко собраны на маленькой головке. На ее лице, все еще испуганном, виднелись приоткрытые красные губы; маленькая круглая черная родинка украшала одну из ее напудренных щек. У меня мелькнула мысль, что это была девушка в маскарадном костюме. Она была в белом парике!

Я стоял с девушкой, не зная, что делать. Я держал ее мягкие теплые руки; ее аромат окутал меня.

– Что вы хотите, чтобы мы сделали? – тихо спросил я. – Макгвайр, полицейский этого квартала, может в любой момент пройти мимо. – Нас могут арестовать! Что с вами? вы не можете объяснить? Вы ранены?

Она смотрела на меня так, словно я был призраком или каким-то странным животным.

– О, заберите меня из этого места! Я все расскажу, хотя и не знаю, что сказать…

Сумасшедшая или в здравом уме, у меня не было ни малейшего желания, чтобы она попала в лапы полиции. И мы не могли взять ее с собой в нашу квартиру. Но мой друг доктор Альтен, психиатр, жил в миле от этого места.

– Мы отвезем ее к Альтену, – сказал я Ларри, – и выясним, что это значит. Она не сумасшедшая.

Тогда меня охватило внезапное дикое чувство. Какой бы ни была эта тайна, больше всего на свете я не хотел, чтобы девушка сошла с ума!

Ларри сказал:

– Дальше по улице стояло такси.

Теперь оно медленно приближалось по пустынному кварталу. Шофер, возможно, услышал нас и проезжал мимо, чтобы узнать, нужно ли нас отвезти. Он остановился у обочины. Девушка успокоилась, но когда она увидела такси, на ее лице отразился дикий ужас, и она прижалась ко мне.

– Нет! Нет! Не дайте этому убить меня!

Мы с Ларри тащили ее вперед.

– Что, черт возьми, с тобой происходит? – снова потребовал Ларри.

Она вдруг начала дико драться с нами.

– Нет! Этот… этот механизм…

– Заталкивай ее! – Ларри тяжело дышал. – Мы привлечем к себе внимание соседей!

Казалось, это единственное, что можно было сделать. Мы швырнули ее, барахтающуюся и отбивающуюся, в такси. Наполовину испуганному, сопротивляющемуся водителю Ларри энергично сказал:

– Все в порядке, мы просто везем ее к врачу. Поторопись и увези нас отсюда. Это принесет тебе хорошие деньги!

Обещание и адрес врача убедили шофера. Мы помчались в сторону Вашингтон-сквер.

В раскачивающемся такси я сидел, держа на руках дрожащую девушку. Теперь она всхлипывала, но уже тише.

– Вот так, – пробормотал я. – Мы не причиним тебе вреда, мы просто отвезем тебя к врачу. Ты можешь объяснить ему. Он очень умен.

– Да, – тихо сказала она. – Да. Благодарю вас. Теперь со мной все в порядке.

Она расслабилась рядом со мной. Такое красивое, такое изящное создание.

Ларри наклонился к нам.

– Теперь тебе лучше?

– Да.

– Это прекрасно. С тобой все будет в порядке. Не думай об этом.

Он был убежден, что она сумасшедшая. Я снова вдохнул смутную надежду, что это может быть не так. Она прижалась ко мне. На ее лице, обращенном ко мне, теперь был румянец: красные губы, слабый розовый оттенок на бледных щеках.

Она пробормотала:

– Это Нью-Йорк?

Мое сердце упало.

– Да, – ответил я. – Конечно, это так.

– Но когда?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, какой год?

– Да ведь 1935 год!

У нее перехватило дыхание.

– И тебя зовут …

– Джордж Рэнкин.

– А я, – в ее смехе прозвучал странный надлом, – я мисс Мэри Этвуд. Но всего несколько минут назад, о, неужели я сплю? Конечно, я не сумасшедшая!

Ларри снова склонился над нами.

– О чем ты говоришь?

– Вы дружелюбны, вы двое. Странные, очень странно выглядящие молодые люди. Этот… этот экипаж без лошадей – теперь я знаю, что он мне не повредит.

Она села.

– Отведите меня к своему врачу. А затем к генералу вашей армии. Я должна увидеть его и предупредить. Предупредить вас всех. – Она снова впадала в истерику. Она дико расхохоталась. – Ваш генерал – он, конечно, не будет генералом Вашингтоном. Но я должна предупредить его.

Она схватила меня.

– Ты считаешь меня сумасшедшей. Но это не так. Я Мэри Этвуд, дочь майора Чарльза Этвуда из штаба генерала Вашингтона. Это был мой дом, где ты разбил окно. Но несколько мгновений назад он выглядел совсем не так. Вы говорите мне, что сейчас 1935 год, но всего несколько мгновений назад я жила в 1777 году!




Из прошлого


– В здравом уме? – спросил доктор Альтен. – Конечно, она в своем уме.

Он стоял, глядя на Мэри Этвуд сверху вниз. Он был высоким, стройным парнем, этот знаменитый молодой психиатр, с темными волосами, слегка поседевшими на висках, и аккуратными черными усами, из-за которых он выглядел старше своих лет. Доктору Альтену в то время, несмотря на его высокое положение, еще не исполнилось сорока.

– Она в своем уме, – повторил он. – Хотя, судя по тому, что ты мне рассказываешь, удивительно, что она такая. – Он мягко улыбнулся девушке. – Если вы не возражаете, моя дорогая, расскажите нам, что с вами случилось, как можно спокойнее.

Она сидела у электрокамина в гостиной доктора Альтена. Желтый свет поблескивал на ее белом атласном платье, на ее белых плечах, на ее прекрасном лице с маленькой круглой черной родинкой и на локонах белого парика, свисающих с шеи. Из-под развевающейся юбки с оборками виднелись два атласных носка ее туфель.

Красавица 1777 года! Так странно! Я смотрел на нее с участившимся пульсом. Казалось, я сплю. Сидя перед ней в своем твидовом деловом костюме с трубчатыми брюками, я был анахронизмом! Нас должен был освещать свет свечей. Я должен был быть напудренным и в бижутерии щеголем, в великолепном атласе и рубашке с оборками в тон ее платью. Какими странными, какими футуристическими, должно быть, казались ей мы, трое мужчин 1935 года! И этот город, через который мы пронесли ее в пульсирующем такси, – неудивительно, что она была взвинчена.

Альтен пошарил в карманах халата в поисках сигарет.

– Продолжайте, мисс Мэри. Вы находитесь среди друзей. Я обещаю, что мы постараемся понять.

Она улыбнулась.

– Да. Я… я верю вам.

Ее голос был тихим. Она сидела, уставившись в пол, тщательно подбирая слова; и хотя она немного запиналась, ее рассказ был связным. На крыльях ее слов мое воображение перенесло меня в другой мир Времени, более ста пятидесяти лет назад.

– Я была дома сегодня вечером, – начала она. – Сегодня вечером, после ужина. У меня нет родственников, кроме моего отца. Он помощник генерала Вашингтона. Мы живем – наш дом находится к северу от города. Я была одна, если не считать слуг. Отец прислал сегодня вечером весточку, что он приедет повидаться со мной. Гонец прорвался через британские линии. Но красные мундиры повсюду. Они были расквартированы в нашем доме. В течение нескольких месяцев я была немногим больше, чем слугой дюжины офицеров милорда Хоу. Однако они джентльмены: у меня нет претензий. Потом они ушли, и отец, зная об этом, захотел навестить меня. Ему не следовало пробовать это. За нашим домом следят. Он пообещал мне, что не будет носить британский красный цвет. – Она вздрогнула. – Что угодно, только не это – казнить его как шпиона. Он не стал бы так рисковать, а надел бы просто длинный черный плащ. Он должен был прийти около десяти часов. Но и в полночь он не появился . Слуги спали. Я сидела одна, и каждый стук копыт на дороге отзывался в моем сердце.

Потом я пошла в сад. Из-за облаков то появлялась, то исчезала тусклая луна. Было жарко, как сегодня ночью. Я имею в виду, почему это было сегодня вечером. Это так странно…

В тишине гостиной Альтена было слышно торопливое тиканье его маленьких часов на каминной полке, а с улицы доносился рев проходящего надземного поезда и гудок такси. Это был Нью-Йорк 1935 года. Но для меня здесь были толпящиеся призраки прошлого. В воображении я видел белые колонны залитого лунным светом дома Этвудов. Сад с грунтовой дорогой рядом с ним. Мимо проходят британские солдаты в красных мундирах.... А на юге – маленький город Нью-Йорк, простирающийся на север от Крукед-Мейден-Лейн и Боулинг-Грин....

– Продолжайте, госпожа Мэри.

– Я сидела на скамейке в саду. И вдруг передо мной возник белый призрак. Фигура. Призрак чего-то, чего мгновение назад здесь не было. Я сидела, слишком напуганная, чтобы пошевелиться. Я не могла окликнуть его. Я пыталась, но звука не было.

Форма была похожа на туман, маленький облачный шарик в центре садовой лужайки. Затем через секунду или две он стал твердым – нечто вроде сияющей клетки с перекрещивающимися белыми прутьями. Это было похоже на комнату, металлическая клетка, похожая на комнату. Я подумала, что это призрак или что я сплю и вижу сны. Но это было по-настоящему.

– Насколько она была большой? – прервал ее Альтен.

– Такая же большая, как эта комната, а может, и больше. Но она была квадратной и примерно в два раза выше человеческого роста.

Итак, клетка площадью около двадцати квадратных футов и высотой двенадцать футов.

Она продолжала:

– Дверь клетки открылась. Я думаю, что тогда я стояла и пыталась бежать, но не смогла. Это… это существо вышло из двери клетки и направилось ко мне. Оно было около десяти футов высотой. Оно выглядело… о, оно было похоже на человека!

Она закрыла лицо руками. В комнате снова воцарилась тишина. Ларри сидел, уставившись на нее; все мы затаили дыхание.

– На мужчину? – мягко подсказал Альтен.

– Да, на мужчину.

Она подняла свое белое лицо. Эта девушка из прошлого! Восхищение ею вновь охватило меня – она храбро пыталась улыбнуться.

– На мужчину. Существо с ногами, туловищем, большой круглой головой и раскачивающимися руками. Соединенный человек из металла! Вы, конечно, должны знать о них все.

– Робот! – пробормотал Ларри.

– Полагаю, они у вас здесь. Как та грохочущая карета без лошадей, этот суставчатый железный человек шел ко мне. И он заговорил! Самый ужасный глухой голос, но он казался почти человеческим. И что он сказал, я не знаю, потому что я потеряла сознание. Я помню, как упала, когда он шел ко мне на негнущихся ногах.

Когда я пришла в себя, я была в клетке. Все вокруг гудело и светилось. За решеткой было свечение, похожее на лунный туман. Железный монстр сидел за столом со странными штуковинами – механическими штуковинами.

– Управление механизмами клетки, – сказал Альтен. – Как долго вы были в клетке?

– Я не знаю. Время, казалось, остановилось. Все было тихо, кроме жужжащих звуков. Они были повсюду. Наверное, я была в полубессознательном состоянии. Чудовище сидело неподвижно. Перед ним были большие круглые циферблаты с вращающимися стрелками. О, я полагаю, вы не находите это странным, но для меня!

– Вы видели что-нибудь за пределами клетки? – настаивал Альтен.

– Нет. Просто туман. Но он полз и перемещался. Да! Теперь я вспоминаю. Я ничего не могла там разглядеть, но у меня была мысль, чувство, что там есть на что посмотреть! Монстр снова заговорил и сказал мне быть осторожной, что мы собираемся остановиться. Его железные руки потянули за рычаги. Затем гудение стало слабее, затихло, и я почувствовала удар.

Я думала, что снова потеряла сознание. Я могла только вспомнить, как меня тащили через дверь клетки. Монстр оставил меня на земле. Он сказал:

– Лежи здесь, потому что я очень скоро вернусь.

Клетка исчезла. Я увидела рядом с собой большой каменный утес; в нем были освещенные желтым отверстия, высоко в воздухе. И большие каменные заборы окружили меня. Потом я поняла, что нахожусь на открытом пространстве между множеством каменных домов. Один возвышался, как утес, или сторона пирамиды…

– Задний двор того дома на Паттон Плейс! – воскликнул Ларри. Он посмотрел на меня. – У него есть какой-нибудь задний двор, Джордж?

– Откуда мне знать? – возразил я. – Вероятно, есть.

– Продолжайте, – подсказывал Альтен.

– Это почти все. Я нашла дверной проем, ведущий в темную комнату. Я проползла сквозь него к свету. Я прошла через другую комнату. Я думала, что нахожусь в кошмарном сне и что это мой дом. Я вспомнила, что клетка не сдвинулась с места. Она почти не накренилась. Просто дрожала, вибрировала. Но это был не мой дом. Комнаты были маленькими и темными. Потом я выглянула в окно на странную каменную улицу. И увидела этих странно выглядящих молодых людей. И это все – все, что я могу вам сказать.

Очевидно, она отчаянным усилием удерживала себя в спокойствии. Теперь она не выдержала и разрыдалась безудержно.




Туг-калека


Врата этой тайны широко распахнулись, чтобы принять нас. Бурные события, которые угрожали всему нашему миру в 1935 году, теперь были у нас на пороге. Водоворот. Поток, посреди которого нас подхватило, как крошечные кусочки пробки, и унесло прочь.

Но мы думали, что поняли эту тайну. Мы верили, что действуем из лучших побуждений. То, что мы сделали, было, без сомнения, необдуманно, но человеческий разум так далек от всеведения! И это было так странно!

Альтен сказал:

– У вас есть право волноваться, госпожа Мэри Этвуд. Но для нас это так же странно, как и для вас. Я назвал этого железного монстра Роботом. Но это не относится к нашему веку: если это так, я никогда не видел ничего подобного тому, что вы описываете. И путешествие во времени…

Он улыбнулся ей сверху вниз.

– Уверяю вас, для нас это не обычное повседневное явление. Разница в том, что в нашем мире мы можем понять или, по крайней мере, объяснить эти вещи как научные. И поэтому у нас нет страха перед сверхъестественным.

Теперь Мэри была спокойнее. Она улыбнулась в ответ.

– Я понимаю это или, по крайней мере, я пытаюсь это осознать.

Какая это была уравновешенная девушка! Я коснулся ее руки.

– Ты очень замечательная…

Альтен отмахнулся от меня.

– Давайте попробуем свести это к рациональности. Клетка была и есть, я бы сказал, поскольку, конечно, она все еще существует, – эта клетка – средство передвижения во времени. Она путешествует взад и вперед во времени, управляемая роботом. Назовем это так. Псевдочеловеческое чудовище, сделанное из металла в обличье человека.

Даже Альтену пришлось заставить себя говорить спокойно, переводя взгляд с одного из нас на другого.

– Это пришло, без сомнения, из какой-то будущей эпохи, где распространены получеловеческие механизмы и известны путешествия во времени. Эта клетка, вероятно, перемещается не в пространстве, а только во времени. Где-нибудь в будущем пространство этого дома на Паттон Плейс может стать лабораторией известного ученого. А в прошлом – в 1777 году – это же место было садом дома госпожи Этвуд. Так много очевидного. Но почему…

– Почему, – взорвался Ларри, – это железное чудовище остановилось в 1777 году и похитило эту девушку?

– А почему, – перебил я, – он остановился здесь в 1935 году? – Я пристально посмотрел на Мэри. – И он сказал тебе, что вернется?

– Да.

Альтен размышлял.

– Конечно, должна быть какая-то связь.... Госпожа Мэри, вы никогда раньше не видели эту клетку?

– Нет.

– И ничего подобного? Было ли что-нибудь подобное известно в ваше время?

– Нет. О, я действительно не могу этого сказать. Некоторые люди верят в призраков, предзнаменования и колдовство. В Салеме, в колонии Массачусетс, не так много лет назад…

– Я не это имел в виду. Я имею в виду путешествия во времени.

– Там были прорицатели и гадалки, а также некроманты с кристаллами, чтобы заглядывать в будущее.

– Они и у нас есть, – улыбнулся Альтен. – Видите ли, мы знаем об этой штуке не намного больше, чем вы.

Я спросил:

– У тебя был какой-нибудь враг? Кто-нибудь, кто желал тебе зла?

Она на мгновение задумалась.

– Нет, да, был один. – Она содрогнулась при этом воспоминании. – Мужчина, калека, ужасно отталкивающий мужчина примерно тридцати лет. Он живет рядом с Батареей.

Она сделала паузу.

– Расскажите нам о нем, – настаивал Ларри.

Она кивнула.

– Но какое он может иметь к этому отношение? Он ужасно уродлив. Тонкие, согнутые ноги, тело, похожее на бочонок, и выпуклый лоб с выпученными глазами. Офицеры милорда Хоу говорят, что он очень умен и очень образован. И предан королю тоже. На Бермудских островах был заговор с боеприпасами, и этот калека и лорд Хоу были в нем замешаны. Но отцу нравится этот парень, и он говорит, что на самом деле он желает нашему делу добра. Он богат.

Но вы же не хотите все это слышать. Он… он признался мне в любви, а я оттолкнула его. Была сцена с отцом, и отец приказал нашим лакеям вышвырнуть его вон. Это было год назад. Он ужасно выругался. Тогда он поклялся, что когда-нибудь он… он получит меня и отомстит отцу. Но он держался в стороне. Я не видела его целый год.

Мы молчали. Я случайно взглянул на Альтена, и на его лице появилось странное выражение.

Он резко спросил:

– Как зовут этого калеку, госпожа Мэри?

– Туг. Он известен всему городу как Туг. Только это. Я никогда не слышала никакого христианского имени.

Альтен резко поднялся на ноги.

– Калека по имени Туг?

– Да, – с удивлением подтвердила она. – Это что-нибудь значит для вас?

Альтен набросился на меня.

– Какой номер того дома на Паттон Плейс? Ты случайно не заметил?

Я заметил, и, удивляясь, сказал ему.

– Одну минуту, – сказал он. – Я хочу позвонить.

Он вернулся к нам через мгновение: его лицо было очень серьезным.

– Этот дом на Паттон Плейс принадлежит человеку по имени Туг! Я только что позвонил другу-репортеру; он помнит один случай: он подтвердил то, что я думал. Госпожа Мэри, этот Туг в ваше время когда-нибудь обращался к врачам, пытаясь восстановить свое искалеченное тело?

– Ну, конечно, он это делал. Я слышала это много раз. Но его искалеченное, деформированное тело невозможно вылечить.

Альтен остановил Ларри и меня, когда мы хотели ворваться с удивленными вопросами. Он сказал:

– Не спрашивайте меня, что это значит. Я не знаю. Но я думаю, что этот калека – этот Туг – живет как в 1777, так и в 1935 году и путешествует между ними в этой клетке для путешествий во времени. И, возможно, он и есть человек-хозяин этого робота.

Альтен сделал яростный жест.

– Но нам лучше не строить теорий; это слишком фантастично. Вот история Туга в наше время. Он пришел ко мне около трех лет назад, кажется, в 1932 году. Он предложил любую цену, если я смогу вылечить его искалеченное тело. Вся медицинская братия Нью-Йорка знала его. Он казался нормальным, но одержимым идеей, что у него должно быть тело, как у других мужчин. Подобно Фаусту, который, будучи стариком, заплатил цену своей души, чтобы стать молодым, он хотел иметь красивое тело молодого человека.

Альтен говорил горячо. Мои мысли бежали впереди его слов; я мог представить себе с огромной фантазией так много вещей. Калека, путешествующий по разным эпохам в поисках исцеления. Желая другого тела....

Альтен говорил:

– Этот парень Туг жил один в том доме на Паттон Плейс. Он был таким, как вы о нем говорите, госпожа Мэри. Отвратительно отталкивающий. Зловещая личность. Около тридцати лет. А в 1932 году он связался с девушкой, у которой самой была несколько сомнительная репутация. Танцовщица, завсегдатай ночных клубов, как их раньше называли. Ее звали Дорис Джонс или что-то в этом роде. Она, очевидно, думала, что сможет вытянуть деньги из Туга. Что бы это ни было, поднялся большой шум. Девушка заявила на него, сказав, что он напал на нее. Полиция довольно долго возилась с калекой.

Теперь мы с Ларри вспомнили некоторые подробности, хотя ни один из нас в то время не был в Нью-Йорке.

Альтен продолжал:

– Туг подрался с полицией. Впал в неистовство. Я полагаю, что они обошлись с ним довольно грубо. В магистратском суде он устроил еще одну сцену и подрался со служителями суда. В неуправляемой ярости он выкрикивал оскорбления, и его, брыкающегося, кусающегося и рычащего, вынесли из зала суда. Он угрожал какой-то дикой, странной местью всем городским чиновникам – даже самому городу.

– Приятный парень, – прокомментировал Ларри.

Но Альтен не улыбнулся.

– Магистрат мог задержать его только за неуважение к суду. У девушки не было абсолютно никаких доказательств, подтверждающих ее обвинение в нападении. В конце концов, Туг был отпущен. Неделю спустя он убил девушку. Детали не важны, но он это сделал. Полиция окружила его в собственном доме; окружила дом – тот самый, что на Паттон Плейс, – но когда они ворвались, чтобы забрать его, он необъяснимым образом исчез. Больше о нем ничего не было слышно.

Альтен продолжал смотреть на нас с мрачным, торжественным выражением лица.

– Ничего не слышал о нем до сегодняшнего вечера. И теперь мы слышим о нем. Как он исчез, когда полиция охраняла каждый выход из этого дома – ну, это очевидно, не так ли? Он отправился в другой мир Времени. Несомненно, в 1777 год.

Мэри Этвуд негромко вскрикнула.

– Я забыла, что должна предупредить вас. Туг однажды сказал мне, еще до того, как мы с отцом поссорились с ним, что он обладает таинственной силой. Он сказал, что он был самым замечательным человеком. И в будущем был мир – он упомянул 1934 или 1935 год, – который он ненавидел. Великий город, жители которого причинили ему зло, и он собирался принести им смерть. Смерть им всем! Я не обратила на него внимания. Я думала, он сошел с ума, бредит…

Маленькие часы Альтена тикали с бешеным сердцебиением сквозь очередную тишину. Огромный город вокруг нас, несмотря на то, что было два часа ночи, пульсировал от множества смешанных звуков.

Предупреждение! Была ли девушка из прошлого предупреждением о надвигающейся катастрофе на этот великий город?

Альтен расхаживал по комнате.

– Что нам делать, сообщить властям? Отвезти госпожу Мэри Этвуд в полицейское управление и сообщить им, что она приехала из 1777 года? И что, если мы не будем осторожны, произойдет нападение на Нью-Йорк?

– Нет! – вырвалось у меня. Я могу себе представить, как бы нас приняли в полицейском управлении, если бы мы это сделали! И наши фотографии в завтрашних газетах. Фотография Мэри с насмешливым заголовком, высмеивающим нас.

– Нет, – эхом отозвался Альтен. – У меня нет намерения делать это. Я не настолько глуп, – он остановился перед Мэри. – Что вы предлагаете сделать? Вы, очевидно, исключительно умная, уравновешенная девушка. Небеса знают, что вам нужно.

– Я, я хочу вернуться домой, – пробормотала она.

Острая боль пронзила меня, когда она это сказала. Сто пятьдесят лет разделяют нас. Огромная пропасть. Непреодолимый барьер.

– Этот механизм сказал, что он вернется!

– Совершенно верно, – согласился Альтен. Всех нас охватило волнение. – Именно это я и имею в виду! Может, рискнем? Попробуем? Я больше ничего не могу придумать, чтобы можно было сделать. У меня есть револьвер и два охотничьих ружья.

– Что ты имеешь в виду? – потребовал я.

– Я имею в виду, мы возьмем мою машину и поедем к дому Туга на Паттон Плейс. Прямо сейчас! И если это механическое чудовище вернется, мы схватим его!

Альтен, обычно спокойный, точный человек науки, был напряженно-яростен.

– Схватим его! Почему бы и нет? Трое из нас, вооруженных, должны быть в состоянии одолеть робота! Затем мы захватим клетку для путешествий во времени. Возможно, мы сможем управлять ей. Если нет, то, имея робота в нашем распоряжении, нам, по крайней мере, будет что показать властям, тогда не будет насмешек!

Наша неизбежная судьба заставляла нас так опрометчиво погружаться в эту тайну! Охваченные волнением и странной фантазией, мы думали, что действуем из лучших побуждений.

Через четверть часа, вооруженные, в длинном пальто и шарфе, чтобы скрыть красоту Мэри Этвуд, мы взяли машину Альтена и поехали на Паттон Плейс.




Стычка с роботом


Патрульный Макгвайр, очевидно, не проходил по Паттон Плейс с тех пор, как мы ее покинули; или, по крайней мере, он не заметил разбитого окна. Дом казался таким же, как и прежде, темным, тихим, заброшенным, и разбитое подвальное окно зияло широким черным отверстием.

– Я оставлю машину на другой улице, – сказал Альтен, когда мы медленно проезжали мимо дома. – Быстро, никого не видно, вы трое выходите сюда.

Мы притаились в полутемном вестибюле, и через мгновение он присоединился к нам.

Я вцепился в руку Мэри Этвуд.

– Ты не боишься? – спросил я.

– Нет. Да, конечно, я боюсь. Но я хочу сделать то, что мы планировали. Я хочу вернуться в свой собственный мир, к моему отцу.

– Внутрь! – прошептал Альтен. – Я пойду первым. Вы двое следуйте за ней.

Теперь я могу сказать, что нам не следовало брать ее в тот дом. Так легко оглянуться назад на то, что можно было бы сделать!

Мы пролезли через окно в темную подвальную комнату. Была только тишина и наши еле слышные шаги по ковровому покрытию. Мебель была накрыта хлопчатобумажными чехлами, стоявшими во мраке, как призраки. Я сжимал заряженную винтовку, которую дал мне Альтен. Ларри был вооружен точно так же, а у Альтена был револьвер.

– В какую сторону, Мэри? – прошептал я. – Вы уверены, что это было на открытом воздухе?

– Да. Я думаю, сюда.

Мы прошли через смежную дверь. Задняя комната, похоже, была разобранной кухней.

– Ты останешься с ней здесь на минутку, – прошептал мне Альтен. – Давай, Ларри. Давай убедимся, что здесь никого, ничего нет.

Мы с Мэри молча стояли, пока они бродили по нижнему этажу.

– Возможно, он прилетел и улетел, – прошептал я.

– Да.

Она дрожала, прижимаясь ко мне.

Мне показалось, что прошла целая вечность, пока мы стояли там, прислушиваясь к слабым шагам Ларри и Альтена. На какое-то время они остановились. Затем тишина подскочила и окружила нас. Ужасно слушать тишину, которая каждое мгновение может быть расколота каким-нибудь странным неземным звуком.

Ларри и Альтен вернулись.

– Кажется, все чисто, – прошептал Альтен. – Пойдемте на задний двор.

В маленьком дворике царил полумрак. Большой многоквартирный дом у задней стены вырисовывался пустым кирпичным фасадом, если не считать окон на высоте примерно восьми этажей. Лишь несколько окон выходили на это тусклое помещение с высокими ограждающими стенами. Площадь была около сорока квадратных футов, а в центре был участок с выгоревшей травой.

Мы присели на корточки у кухонной двери, а Мэри осталась в комнате позади нас. Она сказала, что помнит, как клетка стояла в центре двора, а ее дверь была обращена в эту сторону....

Прошел почти час. Казалось, что рассвет должен быть близок, но было всего около четырех часов. Те же грозовые тучи нависли над головой – угрожающий шторм, который не разразится. Жара была невыносимой.

– Это пришло и ушло, – прошептал Ларри, – или не придет. Я полагаю, что это…

И тут все произошло! Мы были прямо за дверным проемом, прижавшись к затененной стене дома. Мэри стояла у меня за спиной, держа винтовку наготове.

– Вот! – прошептал Альтен.

Мы все видели это – слабый светящийся туман в центре двора – ползущий, перемещающийся шар тумана.

Альтен и Ларри, по одному с каждой стороны от меня, отодвинулись в сторону. Мэри встала и сбросила свое темное пальто. Мы, мужчины, были в темной одежде, но она стояла в сверкающем белом на фоне темного прямоугольника дверного проема. Все было так, как мы договаривались. Только мгновение она стояла там. Затем она отошла назад, прошла еще дальше позади меня в черную кухню.

И в этот момент клетка материализовалась. Мы надеялись, что его обитатель видел девушку, а не нас. Затаив дыхание, мы в первый раз уставились на эту странную вещь из Неизвестности.... Бесформенный, светящийся туман, он быстро собрался в плоть. Казалось, он съежился. Это обрело форму. Из призрака клетки, через секунду он стал твердым. И так бесшумно, так быстро это существо вышло из Времени в то, что мы называем Настоящим! Тусклый двор секунду назад был пуст.

Там стояла клетка, сооружение из блестящих серебряных прутьев. Казалось, она заключала в себе одну-единственную комнату. Из ее тусклого нутра исходило слабое свечение, которое очерчивало что-то, стоящее у решетки и выглядывающее наружу.

Дверной проем был обращен к нам. Наступила полная тишина, но внезапно, как бы в доказательство того, насколько реальным было это привидение, мы услышали лязг металла, и дверь скользнула в сторону.

Я обернулся, чтобы убедиться, что Мэри хорошо прячется за моей спиной. Путь обратно на улицу, если возникнет необходимость в побеге, был открыт для нее.

Я снова повернулся лицом к сияющей клетке. В дверном проеме что-то стояло, выглядывая наружу, за ним горел свет. Это была огромная сочлененная штука из темного металла высотой около десяти футов. Мгновение он стоял неподвижно. Я не мог ясно разглядеть его лицо, хотя знал, что в нем есть намек на человеческие черты и два больших круглых светящихся пятна глаз.

Он шагнул вперед – к нам. Суставчатый шаг на негнущихся ногах. Его руки свободно болтались. Я услышал, как одна из его закованных в кольчугу рук лязгнула о бока.

– Сейчас же! – прошептал Альтен.

Я увидел, как револьвер Альтена выровнялся, и моя собственная винтовка поднялась.

– Целься в его морду, – пробормотал я.

Мы вместе нажали на спусковые крючки, и перед нами вырвались две струи пламени. Но за мгновение до этого тварь наклонилась, и мы промахнулись. Затем последовал выстрел Ларри. А потом хаос.

Я помню, как слышал звон пули Ларри о бронированное тело робота. При этом он присел, и из него вырвался тусклый красно-черный луч света. Я услышал крик Мэри. Она не убежала, а цеплялась за меня. Я оттолкнул ее.

– Беги! Прочь! Убирайся! – я плакал.

– Берегись! Он видит нас! – крикнул Ларри, когда мы все стояли, залитые тусклым светом робота.

Он выстрелил снова, на свет и пробормотал:

– Почему… почему…

В его тоне было большое удивление и ужас. Рядом со мной, с наполовину наведенным револьвером, застыл Альтен. И он тоже что-то бормотал.

Все это произошло в одно мгновение. И тут я осознал, что пытаюсь поднять свою винтовку, чтобы снова выстрелить, но не могу. Мои руки напряглись. Я попытался сделать шаг, попытался пошевелить ногой, но не смог. Я был прикован там корнями, словно какой-то гигантский магнит притягивал меня к земле!

Этот ужасный тускло-красный свет! Было холодно – ледяной, парализующий порыв. Кровь бежала по моим венам, как холодная вода. Мои ноги были тяжелыми от веса моего тела, придавливавшего их вниз.

Затем робот начал двигаться, приближаясь, направляя на нас свет. Мне показалось, что я слышал его голос и ужасный, глухой, хриплый смех.

Мой мозг застыл. У меня были смутные мысли, впечатления, смутные и похожие на сон. Как будто во сне я почувствовал, что стою там, а Мэри прижимается ко мне. Мы оба неподвижно застыли на ногах.

Я попытался закричать, но мой язык был слишком толстым, мое горло, казалось, распухло изнутри. Я услышал, как револьвер Альтена с грохотом упал на каменную мостовую двора. И увидел, как он упал вперед – наружу.

Я почувствовал, что еще мгновение, и я тоже упаду. Этот проклятый, леденящий свет! Затем луч частично отвернулся и более полно упал на Ларри. С его молодостью и большей силой, чем у Альтена или у меня, он устоял перед первым взрывом. Его оружие выпало. Теперь он наклонился и попытался схватить его, но потерял равновесие и отшатнулся назад, ударившись о стену дома.

И тут робот набросился на него. Он сработал, этот механизм! Эта машина в человеческом обличье! И, каким бы псевдочеловеческим разумом ни управляло его гигантское металлическое тело, оно потянулось под Ларри за его винтовкой! Его огромная рука в кольчуге прошлась по земле, схватила винтовку и отшвырнула ее в сторону. И когда Ларри повернулся в сторону, рука робота с размаху поймала его и покатила через двор. Когда он остановился, то лежал неподвижно.

Я услышал, как я хрипло зову Мэри, и свет снова озарил нас. А потом мы упали вперед. Прижавшись друг к другу, мы упали....

Я не совсем потерял сознание. Казалось, я замерз и наполовину погрузился в кошмарный сон. Огромные металлические руки поднимали нас с Мэри с земли. Он поднял нас и понес ....

Мы были в клетке. Я почувствовал, что лежу на сетке металлического пола. Я смутно видел перекрещенные прутья потолка над головой и решетчатые стены вокруг меня....

Затем тускло-красный свет исчез. Озноб исчез. Я согревался. Благословенная теплая кровь снова потекла по моим венам, оживляя меня, возвращая мне силы.

Я перевернулся и обнаружил Мэри, лежащую рядом со мной. Я услышал, как она тихо пробормотала:

– Джордж! Джордж Рэнкин!

Гигантский механизм с лязгом закрыл дверь и нетвердыми, ходульными шагами вернулся в центр клетки. Я услышал глухой рокот его голоса, хихиканье, когда его рука нажала на выключатель.

В тот же миг комната-клетка, казалось, закачалась. Однако это было не физическое движение, а скорее потрясение моих чувств, дикий шок для всего моего существа.

Затем, после безымянного промежутка времени, я успокоился. Вокруг меня было гудение, сияющая интенсивность крошечных звуков и бесконечно малых, бесконечно быстрых вибраций. Вся комната осветилась. Робот, сидевший теперь за столом, на мгновение показался худым, как привидение. Вся эта комната – Мэри, лежащая рядом со мной, механизм, я сам – все это было невесомым, неосязаемым, нереальным.

А за решеткой простирался сияющий туман движения. Размытые движущиеся очертания на бескрайней панораме. Меняются вещи, тают пейзажи. Тихие, кувыркающиеся, теснящиеся события, размытые нашим движением, когда мы проносились мимо них.

Мы путешествовали во времени!




Девушка из 2930


Теперь я должен рассмотреть последовательность событий так, как их видел Ларри. Я был разлучен с Ларри во время большинства странных инцидентов, которые произошли с нами позже, но из его последующего рассказа о том, что с ним случилось, я строю несколько частей этой истории, используя свои собственные слова, основанные на описании Ларри событий, в которых я лично не участвовал. Я думаю, что этот метод избегает осложнений в повествовании и делает более понятными мои собственные одновременные действия и действия Ларри.

Ларри пришел в сознание на заднем дворе дома на Паттон Плейс, вероятно, всего через минуту или две после того, как нас с Мэри похитили в клетке для путешествий во времени. Он оказался в синяках и побоях, но, по-видимому, без травм. Он поднялся на ноги, слабый и потрясенный. В голове у него шумело.

Он вспомнил, что с ним произошло, но это казалось сном. Задний двор тогда был пуст. Он смутно помнил, что видел, как механизм перенес Мэри и меня в клетку, и что клетка исчезла.

Ларри знал, что прошло всего несколько мгновений. Выстрелы всполошили всю округу. Когда он стоял теперь у стены дома, ошеломленно оглядываясь по сторонам, он услышал зовущие голоса из ближайших окон.

Затем Ларри споткнулся об Альтена, который лежал ничком у кухонной двери. Все еще живой, он застонал, когда Ларри упал на него, но он был без сознания.

Забыв о своем оружии, первой мыслью Ларри было броситься на помощь. Пошатываясь, он прошел через темную кухню в гостиную, а затем по коридору на улицу.

Паттон Плейс, как и прежде, была пустынна. В домах было темно; шумиха была только на заднем дворе. Не было ни пешеходов, ни транспортных средств, и никаких признаков полицейского. Рассвет только начинался, когда Ларри повернулся на восток, он увидел на клочке проясняющегося неба звезды, бледнеющие с наступлением дневного света.

Неуверенными шагами Ларри выбежал на середину улицы и побежал на восток, надеясь, что на следующем углу он кого-нибудь встретит или найдет телефон, по которому сможет позвонить в полицию.

Но он не прошел и пятисот футов, как вдруг остановился. Он стоял, пошатываясь, тяжело дыша, уставившись в пустоту с кружащимися чувствами. Ближе к середине улицы, когда за окном забрезжил слабый рассвет, прямо на его пути появился клубок сгущающегося тумана. Это был светящийся, сияющий туман – и он собирался в форму!

Через несколько секунд на улице, где только что ничего не было, появилась маленькая светящаяся клетка из белых светящихся прутьев! Это была не та клетка для путешествий во времени со двора дома, который он только что покинул. Нет, он знал, что это была не та. Это была похожая клетка, но гораздо меньше.

Шок от ее появления на мгновение приковал Ларри к месту. Она так бесшумно, так внезапно появилась на его пути, что Ларри теперь был в футе или двух от ее дверного проема.

Дверной проем скользнул в сторону, и оттуда выпрыгнул мужчина. Позади него из дверного проема выглянула девушка. Ларри стоял, разинув рот, совершенно сбитый с толку. Клетка материализовалась так внезапно, что прыгающий человек столкнулся с ним прежде, чем один из них смог увернуться от другого. Ларри схватил стоявшего перед ним человека, замахал кулаками и закричал. Девушка в дверях отчаянно позвала:

– Харл, не шуметь! Харл, останови его!

Затем, внезапно, они вдвоем набросились на Ларри и потащили его к дверному проему клетки. Внутри его дернули; он дико закричал; но девушка захлопнула дверь. Затем мягким девичьим голосом, по-английски с удивительно непередаваемым акцентом и интонацией, девушка торопливо сказала:

– Держи его, Харл! Держи его! Я запускаю "путешественника"!

Одетая в черное фигура стройного молодого человека вцепилась в Ларри, когда девушка нажала на выключатель, и Ларри испытал шок, потрясение чувств, когда клетка, неподвижная в пространстве, умчалась во времени....

Кажется излишним обременять это повествование пространными подробностями того, как Ларри объяснился со своими двумя похитителями. Или как они рассказали ему, кто они такие и откуда они пришли и почему. Для Ларри это была фантастическая и поначалу сбивающая с толку серия вопросов и ответов. Час? Эти слова не имеют никакого значения. Они путешествовали во времени. Годы были минутами – эти слова ничего не значили, кроме того, какое впечатление они произвели на людей, находившихся в машине. Для всех них это был период взаимного недоверия, которое постепенно переходило в дружбу. Ларри нашел двух незнакомцев на редкость прямодушными. Они не собирались брать его в плен. Столкновение напугало их, и крики Ларри привлекли бы к месту происшествия других.

Почти сразу они поняли, что Ларри не враг, и сказали ему об этом. И через мгновение Ларри выложил все, что случилось с ним, а также с Альтеном, Мэри Этвуд и со мной. Эта странная вещь! Но теперь Ларри, рассказывающему об этом этим странным новым товарищам, это внезапно показалось не фантастическим, а всего лишь зловещим. Робот, враг, захватил Мэри Этвуд и меня и увез нас в другой – большей клетке.

И в этой маленькой клетке Ларри был с друзьями – потому что он внезапно обнаружил, что их цель такая же, как и у него! Они преследовали этого другого путешественника во времени с его получеловеческим механическим оператором!

Молодой человек сказал:

– Ты объясни ему, Тина. Я буду наблюдать.

Он был стройным, бледным парнем, красивым, с плотно сжатыми губами и суровым лицом. Его облегающий черный шелковый пиджак имел белую оборку на шее и белые манжеты. Он носил широкий пояс из белого шелка, облегающие черные шелковые брюки до колен и черные чулки.

И девушка была одета точно так же. Ее черные волосы были заплетены в косы и уложены на голове, а в ушах были серьги. Поверх ее черной блузки был надет сетчатый жакет из парчи; на белом поясе, стягивающем ее тонкую талию, болтались кисточки; другие кисточки были на подвязках на коленях ее брюк.

Она была бледнолицей, красивой девушкой, с черными бровями, изогнутыми в тонкую линию, с фиолетово-черными глазами, похожими на мрачные озера. Она была не более пяти футов ростом, стройная и хрупкая. Но, как и в ее спутнике, в ней был странный аспект спокойствия, тихой мощи и силы личности – физическая жизнеспособность сочеталась с острым интеллектом.

Она сидела с Ларри на маленькой металлической скамейке, почти не прерывала его объяснений. А затем она кратко изложила свое собственное мнение. Молодой человек, Харл, сидел за своими приборами, его взгляд искал другую клетку, находящуюся в пятистах футах в пространстве, но в неизвестном времени.

А за пределами сияющих баров Ларри смутно видел размытые, меняющиеся, тающие виды Нью-Йорка, спешащего пережить изменения, которые принесло ему Время.

Этот молодой человек, Харл, и эта девушка, Тина, жили в Нью-Йорке в мире времени 2930 года н.э. Для Ларри это было на тысячу лет в будущем. Тина была принцессой американской нации. Это был наследственный титул, неполитический, добавленный несколько сотен лет назад в качестве живописного символа. Традиция, что-то, что сделало бы менее прозаичной политическую машину республиканского правительства. Тина была любима своим народом, мы потом пришли к этому выводу.

Харл был аристократом Нью-Йорка времен Тины, ученым. В правительственных лабораториях, под той же крышей, где жила Тина, Харл работал с другим ученым постарше, и, как рассказала мне Тина, вместе они открыли секрет путешествий во времени. Они построили две клетки, большую и маленькую, которые могли свободно перемещаться во времени.

Машина поменьше, та в которой сейчас мчался Ларри, находилась во Временном мире 2930 года в саду дворца Тины. Другую, несколько больше, они построили примерно в пятистах футах от нее, сразу за стенами дворца, в огромной правительственной лаборатории.

Коллеге Харла по науке, лидеру в их начинаниях, поскольку он был намного старше и обладал большим опытом, Тина не совсем доверяла. Он приписал себе заслугу в открытии путешествий во времени. Однако, по словам Тины, именно гений Харла на самом деле решил последние проблемы.

А этот пожилой ученый был калекой. Отвратительный тип по имени Туг!

– Туг! – воскликнул Ларри.

– Тот самый, – сказала Тина в своей четкой манере. – Да, несомненно, тот самый. Итак, вы понимаете, почему то, что вы нам рассказали, вызвало такой интерес. Туг – правительственный лидер в нашем мире. И теперь мы обнаруживаем, что он жил в ваше время и во времена этой Мэри Этвуд.

Со своего места за столом Харл взорвался:

– Значит, он убил девушку 1935 года рождения и похитил еще одну 1777 года рождения? Ты не хочешь, чтобы я судил его, Тина…

– Никто, – сказала она, – не может судить, не имея полных фактов. Этот человек здесь, этот Ларри из 1935 года, говорит нам, что в большой клетке находится только механизм, именно так мы и думали, Харл. И этим механизмом, без сомнения, является коварный Мигуль.

В 2930 году существовал огромный мир машин. Бог машины развил их почти до человеческой сложности. Почти вся работа в мире, особенно в Америке, и особенно в механическом центре Нью-Йорка, выполнялась машинами. А само оборудование управлялось, обрабатывалось, даже, в некоторых случаях, конструировалось, другими, более сложными машинами. Они были созданы в псевдочеловеческой форме – мыслящие, логически действующие, независимо действующие механизмы: роботы. Все, кроме людей, они были – новой расой. Они уступали людям, но все же были похожи.

А в 2930 году машины, рабы праздных человеческих хозяев, развились слишком сильно! Они были на грани бунта!

Все это Тина вкратце обрисовала сейчас Ларри. И Ларри это казалось очень далекой, очень академической опасностью. И все же так скоро все мы оказались в самой гуще событий!

Восстание еще не началось, но его боялись. Казалось, что его разжигает огромный робот по имени Мигуль. Восстание тлело. В любой момент оно могло вспыхнуть, и тогда машины восстанут, чтобы уничтожить людей.

Такова была ситуация, когда Харл и Туг завершили создание транспортных средств, путешествующих во времени в этом мире. Они были протестированы, но никогда не использовались. Затем Туг исчез. Когда он исчез, и большая из двух машин тоже исчезла.

И Харл, и Тина всегда не доверяли Тугу. Они думали, что он связан с роботами. Но у них не было доказательств. И он учтиво отрицал это и всегда помогал правительству, изо всех сил стараясь держать механических рабов послушными и работающими.

Туг и более крупная машина исчезли, как и Мигуль, непокорный гигантский механизм, после чего, без ведома правительственных чиновников, Тина и Харл взяли другую клетку и пустились в погоню. Вполне возможно, что Туг был согласен, чтобы Мигуль похитил его и украл клетку.

– Подождите! – воскликнул Ларри. – Я пытаюсь разобраться в этом. Кажется, все складно. Это почти так, но не совсем. Когда Туг исчез из вашего мира?

– Для нашего сознания, – ответила Тина, – около трех часов назад. Возможно, чуть дольше, чем это.

– Но послушайте, – запротестовал Ларри, – согласно моей истории и истории Мэри Этвуд, Туг жил в 1935 и 1777 годах в течение трех лет.

Сбивает с толку? Но через мгновение Ларри понял это. Туг мог бы взять клетку, отправиться в 1777 и 1935 годы, чередоваться между ними в течение того, что было для него и для тех Временных миров, три года, а затем вернуться в 2930 год в тот же день, когда он ушел. Он прожил бы эти три года, стал бы намного старше, но в мире Времени 2930 года ни он, ни клетка не были бы пропущены.

– Это, – сказала Тина, – то, что он, несомненно, сделал. Клетка снова движется. Но ты, Ларри, скажи нам, что в этом участвует только Мигуль.

– Я не мог бы сказать этого, исходя из своих собственных знаний, – сказал Ларри. – Так сказала Мэри Этвуд. В клетке был только механизм, который вы называете Мигулем. А теперь с Мигулем Мэри и мой друг Джордж Рэнкин. Мы должны добраться до них.

– Мы хотим этого так же сильно, как и ты, – сказал Харл. – И найти Туга. Если он друг, мы должны спасти его; если предатель – наказать его.

– Но ты можешь добраться до другой клетки? – начал Ларри.

– Только если она остановится, – сказала Тина. – Я бы сказала, когда она остановится.

– Иди сюда, – сказал Харл. – Я покажу тебе.

Ларри пересек светящуюся комнату. Он забыл о призрачной нереальности вокруг него. Он, его тело, как у Харла и Тины, было из той же призрачной субстанции.... Затем, внезапно, точка зрения Ларри изменилась. Комната и ее обитатели были реальны и осязаемы. А за пределами светящихся полос – все, что было снаружи, было нереальным.

– Вот, – сказал Харл. – Я покажу тебе. Его пока не видно.

Каждая из клеток была оснащена замысловатым устройством со странным названием, которое мы с Ларри с тех пор назвали телеспектроскопом времени. Теперь Ларри видел его как маленькую металлическую коробку с регулировочными вибрационными шкалами, батарейками, катушками, рядом крошечных призм и зеркальцем – все это было увенчано чем-то вроде ствола небольшого телескопа. Харл выровнял его и смотрел сквозь него.

Вражеской клетки теперь не было видно. Но Харл и Тина несколько раз видели ее мельком. Какие обширные области Времени открываются в пределах одного маленького сегмента Пространства! Более крупная машина, казалось, мчалась взад и вперед. Рывок в 1777 год! Как Ларри узнал от Мэри Этвуд.

И было несколько свидетельств того, что клетка остановилась в 1935 году. Рассказ Ларри объяснял две такие паузы. Но остальные? Те другие, которые принесли в город Нью-Йорк такую удивительную катастрофу? Мы узнали о них гораздо позже. Но Альтен пережил их, и сейчас я восстановлю их по его рассказу.

Большую клетку было трудно отследить в ее перемещении по коридорам Времени. Ни разу Тина и Харл не могли остановиться одновременно с ней, потому что в году так много отдельных дней и часов. Ближе всего они подошли к остановке в ночь с 8 на 9 июня, когда они столкнулись с Ларри и, испугавшись, схватили его и снова двинулись дальше.

Харл продолжал смотреть в окуляр детекторного прибора. Но ничего не было видно, а зеркальная решетка на столе была темной.

– Но, в какую сторону мы движемся? – Ларри запнулся.

– Назад, – сказала Тина. – Ретроград.... Подожди! Не делай этого!

Ларри повернулся туда, где за решеткой, менее светящейся, виднелся темный прямоугольник, похожий на окно. Его охватило желание посмотреть на сияющую, меняющуюся сцену.

Но Тина остановила его.

– Не делай этого! Еще нет! Это слишком сильное потрясение для ретроградов. Как было для меня.

– Но где мы находимся?

В ответ она указала на ряд крошечных циферблатов на краю стола. Их было по меньшей мере два десятка, уложенных в ряд. Циферблаты для записи проходящих минут, часов, дней; лет, столетий! Ларри уставился на маленькие жужжащие указатели. Некоторые были размытым пятном быстрого кружащегося движения – часы и дни. Тина показала Ларри, как их читать. Клетка проходила через 1880 год. В несколько мгновений сознания Ларри это был 1799 год. Затем 1793 год. Молодая американская нация была сейчас здесь. Но из-за того, что клетка отступила, скоро они окажутся в Войне за независимость.

– Другая клетка может вернуться к 1777 году, если Туг хотел зла Мэри Этвуд или хочет отомстить ее отцу, как ты сказал. Посмотрим.

Они достигли 1790 года, когда Харл издал тихий крик.

– Ты видишь это? – пробормотала Тина.

– Да. Очень слабо.

Ларри напряженно наклонился вперед.

–Это будет видно на зеркале?

– Да, в настоящее время. Мы находимся примерно в десяти годах от этого. Если мы подойдем ближе, зеркало покажет.

Но зеркало оставалось темным. Нет, теперь оно слегка светилось. Смутное свечение.

Тина подошла к ближайшему пульту управления приборами.

– Смотри внимательно, Харл. Я буду замедлять нас.

Ларри показалось, что гудение, которым было наделено все вокруг, теперь стало понижаться. И его голова внезапно закружилась. Необычное, дикое, странное чувство овладело им. Волнение. Тянущая мука каждой крошечной клеточки его тела.

– Держись, Ларри, когда мы остановимся, – казала Тина.

– Это меня шокирует?

– Да, поначалу. Но шок не причинит тебе вреда. Он почти полностью ментальный.

Теперь в зеркале было изображение – другая клетка. Ларри увидел на шестидюймовой квадратной зеркальной поверхности ползущую, тающую сцену движения. И посреди этого – изображение другой клетки, слабое и призрачное. Во всем зеркальном движении только призрак клетки был неподвижен. И это отметило ее, сделало ее видимой.

Через некоторое время, пока Ларри смотрел, призрачный образ стал более четким. Они приближались к ее временному коэффициенту!

– Движение замедляется, – пробормотал Харл.

Ларри осознал, что оторвался от окуляра и присоединился к Тине за пультом управления.

– Тина, давай попробуем на этот раз все сделать правильно.

– Да.

– 1777 год, но какой месяц, не мог бы ты сказать?

– Все остановилось! Видишь?

Ларри слышал, как они щелкают переключателями и останавливают управление. Затем он почувствовал, как Тина мягко толкнула его.

– Садись сюда. Стоя, ты можешь упасть.

Он обнаружил себя на скамейке. Он все еще мог видеть зеркало. Призрак другой клетки теперь был виден на нем более отчетливо.

– Этот месяц, – сказала Тина, устанавливая переключатель. – Разве не так? И этот день.

– Но который час, Тина? Минута?

Огромные запутанные коридоры времени!

– Это было бы ночью. Поторопись, Харл, или мы промахнемся! Попробуй ночь – около полуночи. Даже у Мигуля достаточно механического разума, чтобы бояться остановки днем.

Механизмы управления были настроены на остановку. Ларри услышал, как Тина пробормотала:

– О, я молюсь, чтобы мы рассчитали правильно!

Клетка быстро приближалась к остановке. Ларри вцепился в стол, изо всех сил стараясь удержать свои пошатнувшиеся чувства. Эта беззвучная, скрежещущая остановка! Его колеблющийся взгляд оторвался от зеркала. За пределами светящихся полос он теперь мог различить разделяющуюся светящуюся серость. Быстрые, чередующиеся беззвучные всполохи света и тьмы. Дневной свет и темнота. Они были смешаны, но теперь они разделялись. Уходящие, отступающие дни – дюжина в секунду сознания Ларри. Затем меньше. Яркий дневной свет. Черная ночь. Снова дневной свет.

– Не слишком медленно, Харл, нас увидят!… О, он исчез!

Ларри увидел, как зеркало погасло. Изображение на нем вспыхнуло с большой отчетливостью, поблекло и исчезло. Вокруг Ларри была тьма. Потом рассвет. Затем снова темнота.

– Ушел! – эхом отозвался разочарованный голос Харла. – Но клетка остановилась здесь!… Может, нам остановиться, Тина?

– Да! Оставь настройки управления такими, какие они есть. Ларри, теперь будь осторожен.

Тянущаяся секунда серого дневного света. Погружение в ночь. Ларри казалось, что вся вселенная беззвучно раскачивается. Из этого хаоса Тина говорила:

– Мы остановились. С тобой все в порядке, Ларри?

– Да, – пробормотал он.

Он встал. Комната с клеткой, с ее слабым освещением, скамейками и сиденьями, столами для инструментов и рядами элементов управления, была залита лунным светом из-за решетки. Ночь, и луна, и звезды там, снаружи.

Харл открыл дверь.

– Пойдем, посмотрим.

Шатающийся хаос быстро покинул Ларри. Рядом с маленькой черно-белой фигуркой Тины он стоял на пороге клетки. Теплый нежный ночной ветерок овевал его лицо.

Вокруг клетки дремал залитый лунным светом пейзаж. Поблизости росли деревья. Клетка стояла в углу поля у низкого штакетника. За деревьями лента дороги тянулась к далекой сверкающей реке. Дальше по дороге, примерно в пятистах футах, в лунном свете поблескивали белые колонны большого квадратного кирпичного дома. А за домом был сад и группа амбаров и конюшен.

Трое в дверях клетки стояли, перешептываясь, планируя. Затем двое из них ступили на землю. Это были Ларри и Тина. Харл остался охранять клетку.

Две фигуры на земле на мгновение остановились, а затем осторожно двинулись вдоль внутренней линии забора к дому майора Этвуда. Странные анахронизмы, эти две крадущиеся фигуры! Девушка из 2930 года и мужчина из 1935!

И теперь это был революционный Нью-Йорк. Маленький город лежал далеко на юге. Здесь была открытая местность. Нью-Йорк 1935 года растаял и исчез....

Это была августовская ночь 1777 года.




Нью-Йоркская резня 1935 года


Доктор Альтен пришел в сознание на заднем дворе дома на Паттон Плейс всего через несколько мгновений после того, как Ларри столкнулся с меньшей клеткой для путешествий во времени и был унесен Харлом и Тиной. До этого, конечно, таинственный механизм в облике гигантского человека похитил Мэри Этвуд и меня в большой временной клетке.

Альтен осознал, что над ним склонились люди. Выстрелы, которые мы сделали в робота, всполошили всю округу. Прибыл полицейский.

Спящие соседи слышали выстрелы, но, похоже, никто не видел ни клетки, ни металлического человека, который вышел из нее. Альтен ничего не сказал. Его отвезли в ближайший полицейский участок, где он неохотно рассказал свою историю. Над ним смеялись, ему делали выговор за алкоголизм. Очевидно, по словам сержанта полиции, произошла драка, и Альтен оказался в проигрыше. Полиция конфисковала две винтовки и револьвер и решила, что никто, кроме Альтена, не пострадал. Но в лучшем случае это было странное дело. В Альтена не стреляли, он просто окоченел от холода. Он сказал, что на него упал тускло-красный луч, и он окоченел от его холодного порыва. Полная чушь!

Доктор Альтен был человеком с положением. Это было предосудительное дело, но он был освобожден под подписку о невыезде. Его обвинили во взломе незанятого дома некоего Туга, в незаконном владении огнестрельным оружием , в нарушении общественного порядка – целый ряд преступлений, относящихся к 1935 году.

Но дело Альтена так и не дошло даже до слушания в магистратском суде. Он вернулся домой сразу после рассвета 9 июня, все еще замерзший и окоченевший от воздействия луча, весь в синяках и ссадинах от размашистого удара огромной железной руки Мигеля. Он смутно припоминал, как видел падение Ларри и железного монстра, уносящего Мэри Этвуд и меня прочь. Что случилось с Ларри, Альтен не мог догадаться, если только робот не вернулся, не проигнорировал его и не забрал его друга.

В тот день 9 июня Альтен вызвал к себе нескольких своих друзей-ученых и подробно рассказал им о том, что с ним произошло. Они слушали с острым пониманием и рациональным знанием возможности того, что то, что он сказал, было правдой, но они не могли полностью довериться ему.

Вышли дневные газеты.

ИЗВЕСТНЫЙ ИНОПЛАНЕТЯНИН, АТАКОВАННЫЙ ПРИЗРАКОМ, сраженный одним из фантастических монстров Его Мозга

Шутливый, насмешливый рассказ. Потом Альтен сдался. Он почти решил признать себя виновным в магистратском суде в хулиганстве и всем остальном! Это было предпочтительнее, чем быть признанным лжецом или сумасшедшим.

А затем, около 9 часов вечера 9 июня, первый из механических монстров вышел из дома на Паттон Плейс – начало мести, которой Туг угрожал при аресте. Полицейский на углу – некто Макгвайр – обернулся в первой истерической тревоге. Он ворвался в маленький магазин сладостей и канцелярских товаров, крича, что видел, как какая-то машина взбесилась. Его телефонный звонок привел отряд его товарищей. Сначала робот не причинил никакого вреда.

Позже Макгвайр рассказал, как он увидел его, когда он вышел из подъезда дома Туга. Он, пошатываясь, вышел на улицу – гигантская штуковина из тускло-серого металла, с трубчатыми суставчатыми ногами, туловище с большой выпуклой грудью, круглая голова, в восьми или десяти футах над тротуаром, глаза, стреляющие огнем.

Полицейский бросился наутек. В течение следующих нескольких минут на Паттон Плейс царила суматоха. Пешеходы видели, как это существо стояло посреди улицы и тупо смотрело по сторонам. Голова закачалась. Одни говорили, что глаза стреляли огнем; другие, что это были не глаза, а скорее факел в его закованной в кольчугу руке. Фонарик отбрасывал на улицу маленький луч света – тускло-красный.

Пешеходы разбежались. Их крики привлекли людей к окнам близлежащих домов. Женщины закричали. Вскоре из окон начали кидать бутылки. Одна из них врезалась в железное плечо монстра. Он повернул голову, как будто его шея была резиновой, говорили некоторые. И он махнул вверх человеческим жестом, как будто это был не гнев, а презрение.

Но все же, сделав шаг или два в ту или иную сторону, он просто стоял и махал своим факелом. Маленький тускло-красный луч света тянулся не более чем на двадцать или тридцать футов. Улица в несколько мгновений очистилась от пешеходов; осталась усеянной стеклом от разбитых бутылок. Внезапно из-за угла выехало такси, и водитель, у которого почти сразу же прокололась шина, увидел монстра. Он подъехал к обочине, вышел из такси и побежал.

Робот увидел такси и замер, уставившись на него. Он направил на него луч фонарика и, казалось, удивился, что существо не двигается. Затем, очевидно, решив, что это менее трусливый враг, чем люди, он бросился к нему. Шофер не выключил двигатель, когда убегал, поэтому кабина стояла, пульсируя.

Робот добрался до машины и ударил по ней огромным кулаком в кольчуге. Лобовое стекло разбилось; стекла были разбиты вдребезги; но кабина устояла, урча, на своих четырех колесах.

Странная встреча! Говорят, что робот пытался с ней поговорить. Наконец, раздраженный, он отступил назад, собрался и снова набросился на нее. Наклонившись, он просунул одну из своих огромных рук под колеса, другую – под капот и с невероятной силой поднял кабину в воздух. Машина упала на бок поперек улицы и через мгновение была объята пламенем.

Примерно в это же время патрульный Макгвайр вернулся на место происшествия. Он выстрелил в монстра несколько раз. Он был уверен, что попал в него. Но робот не обратил на него внимания.

Теперь в квартале царил хаос. Люди стояли у большинства окон, толпы собирались на дальних углах улиц, в то время как пылающее такси освещало квартал зловещим сиянием. Никто не осмеливался приблизиться к монстру ближе чем на сотню футов или около того. Но когда через некоторое время он не проявил никакого желания атаковать, толпы людей попытались собраться там, где они могли его видеть. Те, кто был ближе всех, сообщили, что его лицо было железным, что у него был нос, широкий зияющий рот и отверстия для глаз. В прорезях для глаз определенно горели маленькие огоньки.

Маленькая пушистая белая собачка подбежала к чудовищу и храбро залаяла ему на пятки. Он проворно отскочил в сторону, когда робот наклонился, чтобы схватить собаку. Затем из груди робота вырвался тускло-красный луч фонарика и опустился вниз. Он поймал маленькую собачку и на мгновение прижался к ней. Собака стояла как вкопанная, ее лай перешел в визг, затем в бульканье. Через мгновение она упала на бок, а затем лежала неподвижно, высунув окоченевшие ноги.

Все это произошло в течение пяти минут. Прибыл отряд спецназа Макгвайра, незаметно занял позицию в конце квартала и открыл огонь. Робот к тому времени отступил к входу в дом Туга, где стоял, как будто с любопытством вглядываясь во всю эту суматоху. Издалека донесся лязг: кто-то включил пожарную сигнализацию. Сквозь собравшиеся толпы и транспортные средства донесся рев двигателей.

Теперь там был не один робот, а целых три, дюжина! Даже больше, как говорилось во многих отчетах. Но несомненно то, что в течение получаса после первого сигнала тревоги в квартале перед домом Туга было много железных монстров. И к тому времени там было разбросано много человеческих тел. Несколько полицейских встали на углу, чтобы защитить толпу от одного из роботов. Тварь совершила неожиданный разъяренный бросок....

В соседнем квартале началась паника, когда тысяча человек внезапно попыталась бежать. Десятки людей были растоптаны ногами. Два или три робота вбежали в следующий блок – побежали, неуязвимые для множества выстрелов, которые теперь были выпущены в них. Из того, что было описано как прорези по бокам их железных тел, они вытащили мечи – длинные, темные, отполированные клинки. Они бежали, и рубили людей пополам.

Роботы не атаковали пожарные машины. Ободренные этим, пожарные подсоединили шланг и направили огромную струю воды в сторону дома Туга. Затем роботы бросились к ним. Один огромный механизм – некоторые говорили, что он был двенадцати футов высотой – неосторожно врезался в поток высокого давления пожарных, опрокинулся назад от силы воды и очень странно замер. Убит? Скорее, замер, это было не по-человечески – быть убитым. Но он лежал неподвижно, и по нему струилась вода. Затем внезапно раздался взрыв. Упавший робот с оглушительным грохотом и клубом зеленого пламени разлетелся на металлические осколки, похожие на шрапнель. От сильного взрыва были разбиты близлежащие окна, а куски разлетевшегося металла разлетелись на сотню футов или больше. Один огромный кусок, очевидно, пластина тела существа, врезался в толпу в двух кварталах от него и сбил с ног нескольких человек.

При этом разрушении одного из механизмов его собратья-роботы впервые перешли к агрессивным действиям. Сотня или больше хлынули из пустующего дома отсутствующего Туга....

Тревога к десяти часам распространилась по всему городу. Были вызваны полицейские резервы, и к полуночи началась мобилизация солдат. Повсюду начиналась паника. Миллионы людей столпились на маленьком острове Манхэттен, в самом сердце которого находился этот странный враг.

Паника.... И все же человеческая природа очень странна. Тысячи людей начали покидать Манхэттен, но во время той первой стычки были и другие тысячи, которые делали все возможное, чтобы попытаться добраться до района Паттон Плейс, чтобы посмотреть, что происходит. Они значительно усилили неразбериху. Вскоре движение повсюду было остановлено. Дорожные офицеры, сбитые с толку, напуганные новостями, которые сыпались на них со всех сторон, отдавали неправильные приказы, начали происходить аварии. А затем, из растущей неразберихи, возникли путаницы, пока, подобно запруженному потоку, вся средняя часть города не была парализована. Повсюду были брошены транспортные средства.

Сообщения о том, что происходило на Паттон Плейс, становились все более запутанными. Собравшаяся поблизости толпа мешала работе полиции и пожарных. К десяти часам роботы использовали один большой луч тускло-красного света. Он был два или три фута шириной. Он исходил от шипящего цилиндра, установленного на полозьях, которые роботы тащили по земле, и луч был похож на луч большого красного прожектора. Он раскачивался по всей длине Паттон Плейс в обоих направлениях. Он шипел над домами, проникал в открытые окна, которые теперь были пусты, подметал карнизы крыш, где толпы жильцов и других людей пытались спрятаться. Красный луч отбросил назад тех, кто был ближе к краю, за исключением тех, кто был поражен его ледяной вспышкой и упал, как мешок, на улицу, где роботы со сверкающими лезвиями набросились на них.

Холодным был взрыв этого гигантского светового луча. Улица, мокрая от пожарного шланга, вскоре покрылась льдом – льдом, который увеличивался под ударом луча и таял в теплом воздухе ночи, когда луч отворачивался.

Из любой отдаленной точки города благоговейные толпы могли видеть этот огромный луч, когда он время от времени взмывал вверх, окрашивая небо кровью.

Доктор Альтен к полуночи был у городских властей, рассказывая им все, что мог, о причинах этого бедствия. Они действительно были рассеянной группой! Нужно было сделать тысячу дел, и они отчаянно отдавали приказы, изо всех сил пытаясь справиться со столь внезапно беспрецедентными условиями. Огромный город, миллионы людей, погруженных в непостижимые условия. И с каждым мгновением становилось все хуже. Одно бедствие влечет за собой другое, в городе, с его множеством разнообразных мероприятий, так тесно переплетенных. Вокруг Альтена нарастали грохочущие, ужасающие сообщения. Он просидел там почти всю ночь, а ближе к рассвету государственный самолет пронес его над городом.

К полуночи паника стала причиной большинства смертей. Тысячи, сотни тысяч людей пытались покинуть остров. Поезда метро, лифты были забиты. В них происходили бесчисленные беспорядки. Паромы и мосты были забиты до отказа. Центр Манхэттена, к счастью, сравнительно пустой, дал место толпам, хлынувшим из переполненных иностранных кварталов, граничащих с Гринвич-Виллидж. К рассвету было подсчитано, что пять тысяч человек были затоптаны до смерти толпой в различных частях города, в туннелях под реками и в отходящих поездах.

И еще тысяча или больше были убиты роботами. Сколько из этих чудовищных металлических людей было сейчас в городе, никто не мог догадаться. Сотня или тысяча. Временная клетка совершила много путешествий между той ночью с 9 на 10 июня 1935 года и ночью 2930 года.

Роботы высыпали на Паттон Плейс. Бегом, на негнущихся ногах, сверкая мечами, с мечущимися перед ними маленькими лучами света, они распространились по городу....




Месть Туга


Были разыграны мириады отдельных сцен ужаса. Металлические пародии на человеческий облик бегали по городским улицам, переворачивая заглохшие автомобили, забираясь в дома, бродя по темным коридорам, врываясь в комнаты.

Была женщина, которая впоследствии рассказала, что она забилась в угол, прижимая к себе ребенка, когда в дверь ее комнаты ворвались. Ее муж, который держал их там, думая, что это самое безопасное место, тщетно сражался с огромной железной штукой. Меч робота одним ударом отделил его голову от тела. Женщина и маленький ребенок закричали, но чудовище не обратило на них внимания. У них было радио, настроенное на станцию в Нью-Джерси, которая транслировала события. Робот схватил инструмент, словно в приступе гнева, разорвал его на части, а затем выбежал из комнаты.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68435231) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.