Книга - Безмолвный крик

Безмолвный крик
Игорь Анатольевич Середенко


Жена профессора психологии Малеева смертельно больна. Супруги отправляются на лечение в Ялту. Здесь они узнают, что помимо туберкулеза, у молодой женщины развивается раковая опухоль. Малеев, чтобы оплатить курс лечения устраивается на работу психотерапевтом. Его пациентками становятся женщины, которых преследует страх, возникший после того, как они сделали аборт. В психиатрической клинике Малеев знакомится со странным пациентом, который во сне слышит голоса нерожденных детей. УЗИ, на котором обследовали жену Малеева, неожиданно показало, что она беременна. Перед супругами стает выбор: либо продолжить курс химиотерапии и антибиотиков, либо дать шанс выжить их будущему ребенку. И хотя врачи прогнозируют плохой исход для обоих – матери и ребенка, – супруги принимают тяжелое решение…





Игорь Середенко

Безмолвный крик





Глава 1. Тайна семьи Малеевых


Профессор Малеев, которому едва исполнилось тридцать пять лет, среди преподавателей кафедры психологии Санкт-Петербургского университета зарекомендовал себя, как человек опытный, умный, стремящийся исследовать, искать, развивать науку. Но, увы, большую часть времени профессор занимался лишь теоретической стороной научных проблем. И когда кто-нибудь из друзей или коллег Малеева спрашивал его с иронией: ты уже открыл частную клинику? Малеев достойно, хоть и с сожалением, отвечал: что может быть практичнее, чем хорошая теория. Он не отрицал, что мечтает открыть при университете отделение, где бы он мог принимать пациентов, занимаясь практикой, и доказать, тем самым, утерев нос коллегам, что все его работы и научные догадки не являются лишь холодной теорией, а имеют практическое действие.

Студенты обожали своего учителя, аудитория была всегда наполнена внимательными слушателями, а профессор всегда рассудительный, тактичный, относился к своим подопечным, как к равным, уважая мнение каждого. Вот и теперь, он медленно расхаживал вдоль кафедры, глядя в глаза студентов, слушающих его лекцию и делающих записи в своих конспектах. Иногда он говорил не спеша, чтобы студенты приняли информацию, обдумали его слова; иногда медленно, чтобы они успели записать определения или важные разделы лекции, которые встретятся им на экзамене; а иногда он говорил быстро, углубляясь в суть проблемы, чтобы студенты также могли окунуться в глубокие воды психологии, стремясь понять сложную психику человека, работу его головного отдела – центральной нервной системы. Отдаляясь от задачи или темы урока, он ни в коей мере не уходил в сторону от научной проблемы, а исследовал ее со всех сторон. Так сегодня, говоря о сознании и его познаваемости, Малеев затронул такое сложное понятие, как человеческая душа.

– Лейбниц, совмещая механическую картину мира с представлением о психике, как уникальной сущности, выдвинул идею психофизического параллелизма, согласно которой душа и тело совершают свои операции независимо друг от друга, но с величайшей точностью, создающей впечатление их согласованности между собой. Они подобны паре часов, говорил он, которые всегда показывают одно и то же время, хотя и движутся независимо.

Малеев заметил, как с дальнего ряда один из студентов поднял руку.

– У вас, молодой человек, вопрос, – Малеев знаком дал понять студенту, что он готов его выслушать.

– Простите, но разве Лейбниц был психологом?

– Он математик, но, как видите, изучал и разделы человеческого сознания, и его глубинное и самое загадочное состояние – человеческую душу. В мире есть лишь одна наука, одна единая. Так считал Лейбниц, Ломоносов, Декарт и многие другие – лучшие умы человечества. Они развивали познания в разных областях, полагая, что наука едина.

– Нам тоже предстоит изучать математику, как Лейбницу? – спросил пытливый студент с заднего ряда.

– Это от вас зависит, от ваших желаний и потребностей, от способностей. Но мы отдалились от темы лекции. Продолжим, с вашего позволения, – с иронией сказал Малеев, глядя на любопытного студента. В аудитории послышался смешок, но тут же испарился, как только заговорил профессор.

– Согласно экзистенциализму: научное познание психики невозможно, и ни физиология, ни психология не могут претендовать на исследование человеческого сознания. Этот подход к физиологической проблеме заводит в тупик, так как не дает возможности ее решения.

Считается, что в процессе эволюции возникло сознание – высший этап развития психики. Я полагаю, что сознание не возникло в процессе эволюции, а наполнило мозг, как вода пустой кувшин, ибо человеческий мозг уже имел свойство к постепенному наполнению знанием – сложными нервными образованиями нейронной связи, которые закрепились в сознании, как психические связи и реакции на протяжении всего существования человечества.

Как же происходит этот сложный, и вместе с тем простой, ибо все гениальное – просто, механизм формирования сознания? Рецепторы – это чувствительные нервные образования, которые воспринимают воздействие внешней или внутренней среды и кодируют его в виде набора электрических сигналов. Последние затем поступают в мозг, который их расшифровывает. Этот процесс сопровождается возникновением простейших психических явлений-ощущений.

Так человек, в процессе своего существования изучает мир, контактируя с его элементами, выделяя в нем нужные, понравившиеся ему, в зависимости от его потребностей. Потребности же связаны с наличием у человека чувства неудовлетворения, которые обуславливаются дефицитом того, что требуется: потребности в еде, стабильности, любви, независимости, тяги к приключениям, личной свободе, порядку, гармонии, реализации своей уникальности.

– Извините, профессор, что перебиваю, – спросил тот же любопытный студент, – но что же человека определяет или ведет в выборе, нравится или не нравится, подходит или не подходит?

– Во-первых, его опыт, который он приобрел.

– А если углубиться в априори…

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Вы хотите спросить об изначальности, первородном выборе, который затем, по мере набора опыта, как бы произвольно участвует, не зависимо от нас, в нашем выборе.

– Совершенно верно, – воскликнул студент.

– Полагаю этот вопрос, поднятый Лейбницем о параллелизме, а потом рассмотренный сторонниками экзистенциализма, которые отрицали познание сознания, кроется в глубинных тайнах понятия «души».

Неожиданно зазвенел звонок, говорящий об окончании лекции. Малеев пообещал, что на ближайших лекциях затронет вопрос о понятии «человеческая душа», где попытается рассказать и раскрыть известные гипотезы и те крохи знаний, что открылись человеческому сообществу.

Жена Малеева – звали ее Оксана – была моложе мужа на семь лет. Когда-то она была его студенткой, первой и самой любимой пациенткой. Первую свою практику, когда Малеев еще защищал докторскую, он проводил с ней. Красота, женское обаяние, стройная фигура, спокойный характер, склонный к меланхолии, уважение к мужу, как к главе семьи, чувствительность к природе притягивали Малеева к этой девушке. И пять лет совместной жизни лишь сблизили, укрепив их романтические отношения, наполнив их сердца сладостными, нескончаемыми, жаркими чувствами друг к другу. Казалось, что огонь в их сердцах не погаснет никогда.

Получив звание и укрепившись на кафедре психологии, молодой профессор со своей супругой стали задумываться о ребенке, который бы стал центром внимания их любви и оплотом семейной жизни. Но, увы, так бывает, где много любви и счастья, рядом поселится несчастье. Оксана не могла забеременеть. И как супруги не старались, как ни искали причину, сколько ни посещали врачей, а детей у них не было. Диму Малеева это огорчало, но он старался не говорить с Оксаной на эту тему, ведь, в конце концов, во всем виновата природа. Но была и надежда, что судьба однажды подарит им ребенка.

Сейчас он был увлечен и поглощен своей новой идеей – открыть частную практику, где поначалу он начнет принимать пациентов у себя в университете, в своем профессорском кабинете. Эта идея так вскружила ему голову, что он начал забывать о своей семейной проблеме. Для жены же отсутствие ребенка, а тем более, неспособность его зачать, была настоящей трагедией, которую она, в силу мягкого характера и чуткой любви к супругу, старалась не разогревать, не высказывать, не акцентировать внимание на своей душевной муке. И супруги, таким образом, успокоились, или сделали вид, что проблемы не было. Они не напоминали друг другу об этом недостатке, надеясь, что однажды это произойдет, как с миллионами других пар, где семейное счастье начинается с появлением наследника.

Оксана лежала в кровати, прислушиваясь к людским голосам за окном, где ночь вступала в свои права. Дима работал за столом при свете настольной лампы. Собрав бумаги в папку, он откинулся на спинку кресла и о чем-то задумался. Голоса за окном усилились, видимо, очередной скандал у соседей дошел до точки кипения.

– Ссорятся, – сказала Оксана, прислушиваясь. Ей всегда были интересны семейные интриги. Когда нет интересного фильма, то и чужая драма прекрасно заполняет время.

Дима, погруженный предстоящей работой, молчал. Оксана продолжила:

– Как любопытно наблюдать со стороны, когда это тебя не касается, и какая это трагедия, когда это происходит в твоей семье.

За окном послышался звон разбившейся посуды. Затем вмиг все стихло.

– Угомонились, – тихо сказала Оксана. – На этот раз быстро…

Внезапный приступ кашля оборвал ее слова.

– Ты простыла? – спросил Дима. – Я закрою окно.

– Нет, Дима, не нужно, оно и так еле открыто. Пройдет, – она вновь кашлянула.

– Нет, я все-таки закрою, – он прикрыл окно и вернулся в кресло. – Что-то ты часто кашляешь, мне это не нравится. Запишись завтра к врачу.

– Я уже была.

– И что говорит врач?

– Надо анализы сдать.

– Сдай, запускать нельзя.

– Я уже сдала. Завтра пойду к врачу, узнаю.

За окном завыла соседская собака. Они начали прислушиваться, но лай не прекращался.

– Скучаешь? – спросила Оксана.

– Солнышко, разве я могу скучать, когда ты рядом, – ответил Дима, поднимаясь.

– Тогда иди ко мне. Мне холодно и одиноко.

– Уже иду, – Дима разделся и лег в кровать, обняв жену.

Они потушили ночник и окунулись в темноту. Собака все продолжала лай, безудержно.

– Видимо, в прошлой жизни она была не удовлетворена, – шепотом произнес Дима, – и теперь, в образе собаки, ей приходится платить за свои излишества в желаниях, – с иронией сказал он.

– Она уже так неделю лает. Утром, как петушок, прочищает свое горлышко, днем она в неугомонном экстазе, а ночью в свирепом безумии ко всему.

– Чувствую, ночь будет полна сюрпризов.

Утром Малеев сидел на стуле в своем кабинете. Ночью он несколько раз просыпался из-за собачьей рапсодии, которая и теперь все еще держалась у него в ушах. Он всматривался в лицо юной девушки лет семнадцати, сидевшей в кресле. Ее мать, дородная женщина лет сорока, с пышной клумбой волос на голове сидела напротив Малеева, и с надеждой посматривала на профессора.

– Постарайтесь расслабиться, – сказал он девушке, положив ее руку на подлокотник кресла. – Закройте глаза, представьте себе, что вы у себя дома и готовитесь ко сну.

Девушка закрыла глаза. Малеев заметил, что рука девушки подрагивала, а под веками бегали зрачки. Очевидно, девушка не могла расслабиться. Мать тяжело дышала, волнуясь и переживая за дочь.

– Вам придется выйти, – сказал Малеев матери. – Ненадолго.

Женщина скривила губы в недовольстве, но повиновалась. Малеев остался наедине с пациенткой.

– Ну, а теперь рассказывайте, – обратился он к девушке, как можно мягче.

Девушка открыла глаза, но на профессора она не смотрела.

– У вас в семье были скандалы? – спросил Малеев.

– Нет, – робко ответила девушка.

– Но вас ведь что-то тревожит. Вы последнюю неделю плохо спите, нервничаете.

– Это вам моя мама сказала?

– Да, она волнуется за вас. А причину вашего стресса не знает. Вы можете мне доверять. Наш разговор останется в тайне.

– А как же мама? Она ведь…

– Вы ее боитесь? У вас строгая мать, но это из-за любви к вам. Я помогу вам, но вы должны рассказать мне о своих проблемах.

Девушка молчала, ее глаза безучастно глядели в стенку.

– Сон, – вдруг тихо прошептала девушка.

– Вам приснился неприятный сон?

– Он был… он… он преследует меня вот уже несколько дней, – сбивчиво сказала она.

– Расскажите мне его. Можете закрыть глаза и расслабиться, – Малеев взял в свои руки блокнот и ручку, и приготовился записывать.

Чтобы девушка расслабилась, он начал монотонно говорить слова, погружавшие девушку в гипнотическое состояние. Убедившись, что его пациентка не притворяется, он заметил, что тремор в руке прошел, но зрачки под веками по-прежнему были в возбуждении. Ей казались видения.

– Вы видите картины сна, который преследует вас. Расскажите, что вы видите.

Спустя время девушка заговорила.

– Я на площади у столба, привязана.

– В каком городе?

– Не знаю.

– Вы одна?

– Вокруг меня много людей, толпа.

– Они касаются Вас?

– Нет, они на расстоянии. Что-то кричат мне.

– Вы можете разобрать?

– Нет, лишь свирепые лица и открытые рты. Мне… мне жарко, подо мной вижу пламя, огонь только начинает расти, много дров и сена, дым окутывает мои ноги. Я не могу пошевелиться. Похоже,… нет!..

У пациентки вновь появился тремор в руке. Малеев понимал, что его пациентка испытывала какую-то душевную муку. Но, чтобы узнать причину, нужно было продолжить гипноз.

– Что? Что вы еще видите?

– Мне страшно, они хотят убить меня.

– Кто хочет? Толпа?

– Эти двое…

– Кто они, опишите их?

– Один выглядит, как король, другой похож на… да, на монаха. Это монах… Они что-то говорят. Я… я слышу…

– Что вы слышите?

– Их разговор. Монах сказал, что я сильная женщина. Король сказал, что я очень молодая и глупая. Как я могла? Как я могла так поступить? Мне бы жить и…

Пациентка неожиданно замолчала.

– О чем они говорят? Что они хотят сказать? – спросил Малеев.

– Боже, они пытали меня, и теперь… хотят моей смерти. Они обвиняют меня в…

Она вновь замолчала, словно кто-то ей закрыл рот, не позволяя говорить.

– В чем они вас обвиняют?

– К ним подошел еще какой-то мужчина.

– Кто это?

– Я… я, кажется, знаю его. Да, это тот, кто меня пытал. Мой палач. Он что-то шепнул на ухо королю, а тот монаху.

– Что, что они сказали? Вы ведь их слышите? Это всего лишь голоса.

– Да, я слышу, они сказали, что внутри меня…

– Что, что внутри Вас?

– Внутри меня ребенок. Он очень маленький. О боже, они убьют его вместе со мной.

Волнение девушки возросло в несколько раз. Малеев понимал, что нужно было выводить пациентку из гипноза. И только он собрался это сделать, как вдруг услышал:

– О, спасибо, вы великодушны, – не открывая глаз, промолвила девушка. – Король пощадил меня, он спас моего малыша.

Девушка склонила голову, как если бы она поклонилась кому-то в знак благодарности. Затем гордо выпрямилась и произнесла:

– Благодарю вас. Он сохранил его и мою жизнь. Они сказали, что внутри меня ангел, и они меня не убьют.

Малеев вывел пациентку из гипноза.

– Можете открыть глаза, вы не спите, вы…

– Где я? – спросила девушка, оглядывая кабинет. – Что со мной было?

– Вы уснули.

– Простите, наверное, я плохо выспалась. Я что-то говорила во сне? – она с ужасом посмотрела на профессора. – А где моя мама? Она ведь была рядом.

– Не волнуйтесь. Я сейчас позову ее. Но прежде хотел бы кое-что спросить Вас.

– Да, пожалуйста, – она посмотрела на Малеева в ожидании.

– Скажите, у вас есть парень?

Девушка начала вновь волноваться, но на этот раз не замкнулась и ответила:

– Мы расстались навсегда.

– Но все же, что-то осталось внутри вас, вы по-прежнему…

– Откуда вы знаете? – внезапно страх охватил девушку. Вы… вы… о боже, я что, была в отключке, и вы… вы все слышали. Я сама… сама все рассказала, – она была чем-то встревожена.

В ужасе она закрыла рот рукой, в глазах появилась влага.

– Прошу вас, не говорите ей… моей матери. Она…

– Вы боитесь ее?

Девушка молча кивнула.

– Но ведь вас мучает не это. Вы боитесь, чтобы мать не узнала о ребенке, – с помощью невольной подсказки пациентки Малеев догадался о причине страхов у девушки. – Вас мучает что-то другое.

Девушка закрыла глаза полные слез, закрыла ладонями лицо, склонила голову, чтобы врач не видел ее лица, и заплакала навзрыд.

– Вы беременны? – догадался он. Некоторое время он смотрел на девушку, а она все продолжала безудержно рыдать. Какое-то непоправимое горе больно сжимало ее девичье сердце. – Не волнуйтесь, я постараюсь объяснить вашей матери… – он налил стакан воды и предложил девушке. Но она не увидела этого, потому что горько плакала, не поднимая головы.

– Вы ведь для нее самое главное, – продолжал Малеев успокаивать девушку. – Она вас очень любит, вы единственный…

– А я вот нет… – она не смогла договорить, потому что душевная боль не позволила ей сказать.

– Что нет, не любите ее?

Девушка рыдала, казалось, что остановить поток слез было невозможно, как невозможно остановить воду, пробившую брешь в дамбе.

– Любите своего парня? Он знает о ребёнке?

– Его больше нет, – насилу сказала девушка.

– Ваш парень…

– Нет, не он… Ребенок…

Малеев задумался. Его осенила странная догадка, проливающая свет на эту темную историю жизни.

– Я сделала аборт, – сказала девушка. И как только она произнесла эти слова, ее нервный припадок внезапно утих. Она лишь всхлипывала, уставившись куда-то в стену.

– Вы вините себя за это?

– Да, я… – она с трудом подавила в себе начало новой бури.

– Не стоит. Это ведь было на двух-трех неделях беременности?

– Да, откуда вы знаете? – она с тревогой посмотрела на Малеева.

– Догадался. На столь раннем сроке внутри вас была лишь молекула, там не было ребенка. Вы поступили… – в этот момент в кабинет вошла мать девушки. Ее большие глаза с нетерпением узнать тайну внезапного стресса дочери, буравили профессора.

– Правильно, – договорил он, поглядывая на девушку, у которой слезы исчезли, словно утренняя роса на солнце.

– Доктор, вы выяснили причину, – спросила мать, подойдя к дочери сзади. Она не видела ее высохших слез.

– Да, и даже объяснил ей.

– Что же вы ей объяснили?

– Ее мучил сон, – он посмотрел на девушку, глаза которой молили его ничего не говорить матери, – страшный сон, где ей снилась казнь.

– Казнь? – с удивлением спросила мать, положив руки на спинку кресла, в котором сидела дочь.

– Инквизиция, средние века.

– Она начиталась исторических романов, – пояснила мать. – Больше на ночь не будешь читать.

– Пусть ваша дочь подождёт в коридоре, – девушка, не поднимая головы, вышла. – Не думаю, что чтение книг вызвало тревогу, ставшую началом стресса, – продолжил Малеев.

– Что же тогда? – спросила мать, больше ожидая от него ответов, чем вопросов.

– Скажите, вы ведь знаете о том, что ваша дочь недавно рассталась со своим парнем?

– Конечно, знаю. Это прохвост и бездельник. Я всегда говорила ей, что из этого ничего не выйдет.

– Вы имеете в виду их отношения? – спросил Малеев.

– Господи, какие еще отношения у двух детей. Это не серьезно. Пусть сперва образование получит, она ведь поступать будет в этом году. Мы с отцом надеемся, что она успешно… сами знаете, как сейчас трудно… А что, с парнем что-то случилось? – вдруг спросила она, о чем-то задумавшись.

– Нет, слава богу, они расстались.

– Я это знаю. И вы полагаете, что моя дочь из-за этого так сильно переживала? Вот глупенькая. Найдет еще сотню других. Но, доктор, вы сказали слово «правильно», когда я входила. Что вы имели в виду?

– Понимаете, как психолог, я должен устранить не то, что воздействовало на нервную систему пациента, а его отношение к этому внешнему воздействию. Сон, который преследовал ее, безусловно, был связан с расставанием. Понимаете, ведь это первое знакомство, расставание…

– Безусловно, она переживает, – согласилась женщина.

– Возможно, ее тяготит вина за свой поступок. Это пройдет, и сон прекратиться.

– Согласна, – она уверенно кивнула головой.

– Поэтому, постарайтесь отнестись к ней теплее, с пониманием, ведь каждый из нас в ее годы испытывал подобную душевную боль.

– Понимаю.

– У нее сейчас гипертония, вызванная стрессом, если она и дальше будет переживать из-за расставания, то может тяжело заболеть, появится неуверенность, мнительность, ранимость, пониженное самоуважение. Поэтому, постарайтесь не говорить с ней об этом парне, который бросил ее, отнеситесь к ней так, как вы бы отнеслись к себе в ее возрасте.

– Хорошо.

– Отвлеките ее чем-нибудь. А теперь идите к своей дочери, она ждет вас, вашей поддержки и понимания.

Когда они ушли, Малеев сел за свой стол, открыл тетрадь и написал: «Психика человека программируется безусловно, то есть без нашего участия. Пациентке 17 лет, она сделала аборт, срок беременности 3–4 недели. После операции ее неосознанно мучила тревога, которая появлялась у нее даже во сне. Какой механизм возбудил в этой молоденькой женщине тревогу, ведь плода внутри нее уже не было? Для чего человеку дано это свойство?…»

Малеев вспомнил любопытного студента, который на последней лекции задал ему вопрос о природе души. Что управляло этой девушкой? Почему она, избавившись от плода, не избавилась от какой-то неясной, мучительной тоски, которая, при долгих воздействиях, могла привести ее психическое состояние к появлению невроза – психическому расстройству, что могло иметь глубинные последствия в ухудшении ее здоровья?

На дневной лекции профессор Малеев затронул вопрос о порочности и греховности людей, касаясь главных аспектов человеческих страданий, к которым могут привести подобные действия и поступки людей.

Внезапно в кармане его пиджака зазвенел телефон. Звонила Оксана.

– Я сейчас на паре, говорить не могу, – по взволнованному голосу, он понял, что у жены, что-то произошло. – Говори, я слушаю, – смягчив голос, сказал он, поглядывая на студентов.

– Я была у врача. У меня обнаружили туберкулез, – сказала она дрожащим голосом.

– Что?! – удивленно спросил Малеев, не расслышав последнего слова.

– Он сказал, что это можно вылечить или подлечить, я неуверенна…

– Понятно, – какая-то неясная тревога наполнила его сознание. – Будем лечить, не волнуйся, я сейчас приеду за тобой. Где ты, у доктора?

– Он сказал, что мне нужно поехать в Крым. Там хороший воздух. Мне пойдет на пользу, – с грустью сказала Оксана.




Глава 2. В Ласточкином гнезде


Что может быть прекраснее солнечного города, раскинувшегося на холмистой местности, окруженного с одной стороны ласковым и теплым Черным морем, а с другой – горными хребтами, укутанными можжевелово-дубовыми лесами. Отдельным украшением этого чудного оазиса служат: извивающиеся речки, роскошные парки, где нашли пристанище величавые дворцы, молчаливые скалы, тихие и уютные тропы, добавьте сюда чарующий водопад Учан-Су и гордый мыс Ай-Тодор. А вместе с людьми, в этой райской холмистой долине, в его природных заповедниках и глубинах моря поселилось множество живых существ. Кедр, клен, дуб, рябина, бук, осина, сосна, магнолия, акация, пихта и платан, казалось, навечно нашли пристанище в этих горных и холмистых землях. Вот уже двести лет, как высшее светское общество России, в том числе короли и императоры, тяготят к этим местам. Они строят здесь шикарные виллы, сказочные усадьбы, роскошные дворцы, украшая и без того богатую природу Ялты, как бы платя дань этой чарующей красавице за свое проникновение в ее лоно. Сюда слетаются как перелетные птицы, одинокие мыслители, поэты-романтики, ищущие убежища от людской суеты, праздности в этих чистых, девственных и теплых природных объятиях, где может найти пристанище неспокойная человеческая душа. После себя они оставляют памятники, музеи, которые, словно наскальные надписи, напоминают потомкам о некогда живших здесь людях, в ком витал дух гениальности.

К одному из таких культурных памятников, наследие прошлого, приехали супруги Малеевы. Массандровский дворец, построенный императором Александром Третьим, располагался на северо-востоке Ялты. Им владели такие знаменитые русские семьи, как Потоцкие, Нарышкины, Воронцовы. Это величественное произведение искусства в стиле Людовика 13-го можно назвать золотой жемчужиной города. Здесь в разное время были дачи, на которых отдыхали, упиваясь чистым горным воздухом и солнечным теплом, обласканные нежными волнами моря, руководители государства.

Малеевы же лишь посетили музей, которым и был в настоящее время дворец. Внутри просторных помещений они увидели уникальные предметы русского быта. Их удивили камины, сделанные искусным мастером из цельного куска коричневого мрамора, роскошные люстры тонкой ручной работы. Здесь они увидели старинную встроенную мебель, сделанную из красного дерева; прошлись вдоль зеркал, сохранивших изначальный интерьер.

Добравшись к южной части города, Малеевы прошлись по шумной набережной, где располагались многочисленные аттракционы, где царствовала сувенирная торговля – с одной стороны, а с другой – сияло, казавшееся бескрайним, лазурное небо с розовой лентой на горизонте, куда спешило дневное светило, и тёмно-синее море, подмигивающее людям своими солнечными бликами.

Купив несколько сувениров, они подошли к ресторану «Эспаньола», напоминавшему пришвартованное старинное судно. Изнутри ресторана, где за столиком расположилась чата Малеевых, открывался чудесный панорамный вид, где можно было увидеть всю набережную, усыпанную разноцветными вечерними огоньками и сказочными, мистическими силуэтами гор, нависшими над городом, словно стражники, и жёлто-лиловую полоску горизонта, где почерневшие воды моря соединяются с угасающим небом.

Здесь предлагались роскошные блюда от искушённого повара, в большинстве они содержали разнообразно приготовленную местную рыбу.

– Никогда бы не подумал, что можно так поджарить бычка, – сказал Дима, отделяя голову рыбы от туловища. – Я ещё хочу попробовать копчёную рыбу, говорят, её вкус бесподобен.

– Это потому, дорогой мой котик, – ответила Оксана, поглощая салат, – что все эти несчастные создания когда-то жили, плавали в этих тёмных водах.

– Тебе их жаль.

– Да, для одних этот ужин – роскошь и наслаждение, чревоугодие, для других – смерть, конец радостной жизни.

– Ты так говоришь, потому что завидуешь. Что у тебя там? Салат? – с иронией сказал Дима. – Ты чувствуешь этот запах? – он причмокнул губами, а его лицо выражало наслаждение изысканного гурмана.

– Нет, Дима, не завидую. В смерти нет наслаждения, но запах даже смерть имеет. А салат мой полезнее, чем твоя рыба. В нём витамины и… – она не знала, что ещё добавить, и ответила не задумываясь, – и он дороже твоего блюда.

– В этом я с тобой согласен, рыба проигрывает в цене, – согласился Дима. – Надеюсь, что вино, которое нам несут, порадует нас обоих, и наши мнения сойдётся.

Официант поставил на стол два бокала с красным вином. Оксана закурила, Дима надпил вино.

– Чудесное, как я и говорил.

Оксана, выкурив сигарету, немного пригубила вина и отодвинула бокал.

– Что, вино тоже не по вкусу?

– Что-то, котик, не хочется.

– Ты себя плохо чувствуешь? – забеспокоился Дима. – Тебе нельзя курить.

– Я знаю, вот эта – последняя, – она нежно положила руку на его руку. – Больше не буду. Здесь так красиво, а воздух такой чистый. Там во дворце, среди гор и зелени, мне хорошо дышалось. Я себя ещё так славно не чувствовала. Спасибо, что ты со мной, что ты привёз меня сюда.

– Я же люблю тебя, солнышко, – сказал Дима, нежно поглаживая её руку. – Где ты – там и я, где я – там и ты. Здесь действительно хорошо. Это должно пойти тебе на пользу. Мы будем здесь, пока тебе не станет лучше. Доктора из санатория Черноморье сказали ободряюще.

– Процедуры, море, пляж, солнце. Помнишь: солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья, – сказала Оксана, как-то с грустью, и Дима это почувствовал.

– Но что за настроение, Оксана?

– Я в хорошем настроении, – она попыталась улыбнуться, но ей не удалось сделать это искренне.

– Я же вижу, ты о чём-то грустишь.

– Разве что о нашем городе. Мы ведь далеко от него.

– Нет, это другое. Я вчера вечером случайно, пока ты была в душе, задел на столике твой блокнотик. Он упал и раскрылся на…

– На моём стихе, – догадалась Оксана.

– Да, ты прекрасно пишешь.

– Это потому, что искренно.

– Искренно? – скорее ужаснулся, чем удивился Дима. – Признаюсь, он напугал меня.

– Что же тебя в нём так испугало? – она улыбнулась, но посмотрела не на Диму, а в окно.

– Я не помню всех слов и сравнений, но общий смысл до меня дошёл: «… и душа найдёт покой, и пробудет сон их вековой…». Что это?

– Не бери в голову, котик. Это всего лишь стихи. И не ищи намёка в них. Эти леса, горы пробудили во мне эти поэтические мысли, не более.

– Надеюсь, что это лишь вдохновение. Нам надо расслабиться. Завтра поедем в Ласточкино гнездо, на катере, морская прогулка. Там говорят, роскошный вид открывается.

– А как же твой университетский, старинный друг? Ты хотел нас познакомить, – напомнила Оксана.

– А, Чудин Святослав, этот неунывающий весельчак. Обязательно познакомлю. Он нам посоветует: куда ещё сходить, что увидеть.

– Весельчак? Он ведь, если мне не изменяет память, священник.

– Да, всё верно. А разве священники должны быть угрюмыми и неразговорчивыми, погружёнными лишь в молитвы? – с иронией сказал Дима.

– Да, – улыбнулась Оксана, – таково уж клеймо у них.

– Он ведь не всегда был духовным отцом. Он так же, как и я, окончил факультет психологии.

– Это чтобы лучше понимать заповеди божьи? – пошутила Оксана, улыбнувшись.

– Не бойся, он твой юмор оценит по достоинству, он ведь сангвиник.

Глаза Оксаны вдруг вновь потускнели, она непроизвольно потянулась к сигаретам, откинувшись на спинку стула.

– А как быть с деньгами? – спросила она. – Нам ведь наших денежных запасов хватит лишь на две-три недели.

– Не волнуйся. Город этот не бедный. Здесь много приезжих с деньгами. Чудин поможет с работой, он обещал.

– Здесь? – удивилась Оксана. – Здесь ведь нет университета, где бы ты мог преподавать.

– Нет, но здесь есть пациенты, нуждающиеся в психологическом равновесии. Чудин обещал разузнать о частной практике психолога. Я ведь уже имею небольшой опыт в этом. Вот и совмещу отдых и работу. Что может быть лучше.

Сумерки уже охватили город и набережную, окутав их своими тенями, лишь на горизонте, далеко в море всё ещё продолжалось багрово-алое сражение дня и ночи. Малеевы вышли из ресторана и, любуясь закатом, медленно пошли вдоль набережной в обратном направлении.

– Эй, молодой человек! – окликнул голос позади Малеевых. Они обернулись и увидели цыганку лет пятидесяти.

– Вы гадаете? – спросил Дима.

– Вы можете мне лишь немного денег дать, – попросила старая цыганка. – А я вам кое-что расскажу. Но гадать не буду.

Малеев вынул бумажник и дал цыганке денежную купюру.

– Благодарю, молодой человек.

– А почему вы не хотите погадать? – спросил Дима, чувствуя, как к его спине прижимается Оксана.

– Зачем вам знать будущее, если сами небеса уже открыли вам свои ворота, – загадочно ответила цыганка.

– Что это значит? – удивился Малеев, чувствуя лёгкую дрожь жены, все больше прижимающейся к его спине.

– Они видят вас, и обязательно найдут, – промолвила цыганка, уходя прочь.

– Кто они?

– Ангелы, – бросила она напоследок.

– Что, я не расслышал: ангелы? Или мне показалось? Она сказала… Нет, она просто сумасшедшая или шарлатанка? – возмутился Дима, когда остался с женой наедине, обнимая её в полумраке. Дрожь всё ещё чувствовалась в её теле.

– Или вымогает так, – добавила Оксана.

– Странная старуха, но всё-таки она развеселила меня, – он посмотрел в блестящие, в свете ночных ламп, глаза жены. – И, пожалуй, напугала тебя.

– Нет, милый, просто мне холодно. Вечер прохладный, и хочется спать.

– Тогда быстрей идём к автостоянке, и нас вмиг довезут к нашей тёплой постели. Хорошо бы здесь машину взять напрокат, – сказал Дима, с интересом наблюдая за криками восторга людей столпившихся у развлекательного аттракциона, окутанного пёстрым разноцветьем мигающих огоньков. Оксана же любовалась луной, так робко выглядывающей из рассеянных облаков, гонимых летним ветерком, её бледный свет падал на мрачный мыс, скрывающийся во мраке, чуть затронув серебром его склоны.

На следующий день, после того, как Оксана приняла процедуры в санатории, они с мужем отправились в Собор Александра Невского. Чудин встретил их у входа. Друзья горячо обнялись.

– Это сколько лет прошло? – сказал Чудин.

– Почти десять, – ответил Дима Малеев. – Познакомься, это моя жена, Оксана.

– Очень приятно, для вас – Слава, – сказал Чудин, приветливо улыбаясь.

Чудину было столько же лет, сколько и Малееву, он был крупнее, с пробивавшимся из-под рясы животиком, крупной головой, лицо украшала чёрная бородка, с обаятельной улыбкой.

– Это по его совету мы остановились в Ливадии, – сказал Малеев Оксане.

– Лучше места вам не найти: горы, лес, парк, дворец и море рядом, – сказал Чудин. – Вы мои гости, пойдёмте, стол накрыт.

– Как, прямо в Соборе? – удивился Дима.

– У меня, дружище, есть свои апартаменты, – пояснил Чудин.

Они вошли через ворота во внутренний двор Собора.

– Ого! – восхитилась Оксана, глядя на двухъярусное строение с декоративными элементами.

Наглядный вид Собору придавали бело-розовые тона. Рядом возвышалась трёхъярусная колокольня.

– Собор был построен в честь Александра Второго, освящал его Николай Второй, – сказал Чудин, – построен в неорусском стиле. Он посмотрел на Оксану, заинтересовавшейся колокольней. И добавил, – одиннадцать колоколов. Будем звонить, обязательно услышите их божественное пение, славные голоса.

– Неужели мы будем обедать в этом чудном тереме? – спросила Оксана.

– Это церковный дом, в стиле древнерусского терема, – пояснил Чудин. – У нас имеется церковно-приходская школа, вон то трёхэтажное здание. Кстати, когда-то это был приют для больных туберкулёзом.

– Я бы и сама остановилась здесь, – сказала Оксана.

– У нас есть зал, в котором когда-то собиралось Александро-Невское братство, проходили собрания, – сказал Чудин, когда они поднимались по ступеням в здание.

– Чем же они занимались? – спросила Оксана.

– Благотворительностью, миссионерской деятельностью. В Первую мировую войну помогали раненым, здесь был лазарет.

Они поднялись на второй этаж и вошли в небольшую, но уютную комнату, где был накрыт стол.

– О! – воскликнул Дима, – на трёх персон.

– Для моих дорогих друзей, – сказал Чудин. – Присаживайтесь. Как говорится, чем бог послал.

– Здесь всё выглядит поаппетитнее, чем в ресторане, – сказал Дима, – правда, Оксана?

– Согласна, мяса ведь нет, – заметила Оксана.

– У вас что, пост? – спросил Малеев.

– Угадал, – ответил Чудин.

– Вот и прекрасно, – поддержала Оксана.

– Она вегетарианка, – пояснил Дима.

– Поддерживаю, – сказал Чудин. – Красивая у тебя жена, Дима. А знаете, как мы его называли в университете? – сказал он Оксане.

– Нет. Как же?

– Митяй, Митяй – лентяй, – добродушно засмеялся Чудин.

– Что, он и вправду был таким лентяем? – спросила, улыбаясь, Оксана.

– Нет, это мы так дразнили его. Он был трудоголиком. Все гениальные изобретения человеческие происходят от лени, – ответил Чудин. – Ну, выпьем за дружбу и встречу.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/igor-seredenko-8730427/bezmolvnyy-krik/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.