Книга - Симптомы любви. 2023

Симптомы любви. 2024
Александр Моренников


Может быть, мы в каком-то другом из полсотни мировиз другого течения времени, точек, кусочков и словнаши чувства могли бы спасти, навсегда сохранитьту щемящую сердце, пьянящую голову нежность,и соткав из любви поглотившую нас центробежность,не порвать эту тонкую нить,может быть…________________________________________________Стихотворения о любви и её последствиях: о страсти и ревности, изменах и невыносимости, о верности и преданности друг другу. О тех, кто любит, несмотря ни на что…





Симптомы любви

2024



Александр Моренников



© Александр Моренников, 2024



ISBN 978-5-0060-0829-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Посвящается С. Д.




Симптомы любви





«Мне нравится…»


Мне нравится
как в синем небе плещется закат.

Красавица-
звезда там, в красно-алом догорая,
нам светит с высоты небесных врат,
за горизонт неровный уплывая.

Мне нравится
смотреть в твои глаза,
как блики света обнимают плечи,
скользя по ним…

Изящный как лоза,
твой манит силуэт меня.

Не вечен
ни этот день, ни этот вечер, нет
под этим небом и луной покоя, постоянства.
Есть только чистый и волшебный свет
любви в бескрайней темноте
пространства.




В первый раз





Над нами неба синь, омела.
Сиянье солнц – сиянье глаз.
Ты о любви мне пела, пела:
я вдруг влюбился в первый раз!

Твоих волос пушистых волны
касались моего лица,
и в омут глаз твоих бездонных
я падал, падал без конца…

Твой аромат, твоё дыханье
мне слаще самых сладких вин,
ты как волшебное созданье
небесных и морских глубин!

—




 Ты – ангел в небе сине-белом!




 Ты словно демон овладела
мной, в жизнь мою вдруг ворвалась.




 Ты мной как демон овладела.
Ты в жизнь мою вдруг ворвалась.




Следствие любви


поймав ладонью лунный свет, прижму его к твоей щеке, родная

смотря в твои раскосые глаза, увижу россыпь звёзд

сияющих, галактики спиральные на радужке, у рая

и сотканный из них янтарный звёздный мост,

плывущий медленно под нашими ногами,

с которого легко взлететь, упасть за горизонт

горячим солнцем ярким, нежными словами,

дождём осенним о цветастый зонт,

погибнуть, появиться снова

волшебным следствием любви —

причиной жизненной основы

у нас в крови




«Я? так хотел бы в твоих объятьях…»


Я? так хотел бы в твоих объятьях
таять, тонуть в твоих синих глазах.
Ты – наважденье моё и проклятье,
ты словно птица вдали, в облаках.

Я от любви к тебе каждый раз гибну,
пью этот яд каждый раз как вино:
так предначертано нам, очевидно.
Мне одному быть, увы, суждено…




Ты огонь, я пепел


Вот пламя: ты огонь, я пепел.
Ты молода, я слишком стар.
Ты солнца лик, что чист и светел,
я ж, вспыхнув, быстро угасал.

К чему хранить воспоминанья:
они, как снег январских стуж,
засыпят болью и страданьем
осколки наших мёртвых душ.




Мгновение


Тот миг был мимолётнее мечты,
как птица, исчезающая в небе,
как в снах твои забытые черты,
луча поросший на рассвете стебель.

Твоё дыханье – ветер у истока,
глаза – синь галактических цветов,
твоя улыбка – в очертаньях бога,
а я сказать тебе не смог двух слов…

В итоге всё закончилось банально,
как только может быть банален круг:
мы разошлись… так тихо, так печально…
Ушёл на север я, а ты – на юг.




Под откос


Мы наделали столько ошибок —
не исправить их и не стереть,
не расплавить, как солнечной глыбой
расплавляется лунная медь.

Мы не любим друг друга похоже
нам так проще и легче теперь,
нет озноба, мурашек по коже
от касаний и взглядов. Потерь

всех до этого эта страшнее —
она тьма просто апофеоз
нашей глупости… Быстро темнеет…
Наше счастье летит под откос.




Чужая


Сапфиры – чёрные глаза.
Бровей изгибы и ресниц.
Ты как тростинка и лоза,
твой голос – словно пенье птиц.

Ты – солнце за моим окном,
нежна, как ветра дуновение.
Я лишь мечтаю об одном
к руке твоей прикосновении.

Но ты резка и холодна.
Сияньем больно ослепляя,
сжигаешь душу мне дотла.
С другим по-прежнему…
чужая…




Мы всё дальше друг от друга


всё теперь не так, как раньше
чувства превратились в пыль
мы давно берём реванши
друг у друга

как ковыль
высохший – любовь, когда-то
яркая, как свет зари

потеряв координаты
счастья, рвём себя внутри
на семьсот частей – осколков
слов «с тобой не буду жить»,
сказанных обидно, колко…

ветер надоел скулить,
рвать на части сон небрежный,
продевая неизбежно
между нами скуки нить…

мы всё дальше друг от друга:
счастье было как взаймы,
стёрлись очертанья круга
нашего и
слова
«мы»




Не вспомнишь больше обо мне…


ты больше не со мной
дождь бьёт по окнам плёткой
я третий день спасаюсь водкой
стихами пьяными,
бездарными, больными
мечтами глупыми, пустыми
стекла холодного касаньем
лба и бессмысленным молчаньем
рассматриванием людей
и их прирученных зверей
на поводках, как я к тебе
привязанных

и мыслями о сути бе-
зопасной и ненужной жизни
по фабуле которой ты с ним
а не, как мне б хотелось, я
о том, как же пуста моя
душа уже восьмой четверг
как выиграть в немецкий берг
когда колода в сорок два
рассыпалась и вдруг слова
лишились смысла
и ты, забыв про даты, числа
что были дороги нам, не

вспомнишь больше
обо мне




Закат


Под нависшими тучами красный закат догорает.
Ветра нет – всё застыло как будто, болит
где-то слева в груди: там, где сердце внутри, умирает
постепенно любовь – она бьётся и кровоточит.

Мне больнее становится с каждым мгновением, хуже.
Я как будто затравленный, загнанный, раненый зверь.
Мои чувства к тебе как петля, что всё туже и туже —
они душат, терзают меня днём и ночью. Поверь,

я люблю тебя и не могу по-другому. Иначе,
я, немного ещё, и сойду скоро точно с ума,
если ты не простишь меня… Ты почему-то плачешь
и молчишь: может быть, ты не знаешь сама,

что нам делать теперь и зачем нам всё это… Я знаю —
это сложно, но, может быть, всё-таки, наша любовь
заслужила ещё один шанс, как и я, ведь и я умираю
и всё больше закат наш похож своим цветом
на кровь.




Субтитры


В серо-синем небе едкий смог висит
над дорогами, неясным горизонтом.
Солнца жёлто-алый мёд слегка горчит
в нём, горя над атмосферным фронтом.

Вечер чёрной сажей скаты крыш, мосты,
стены, ленты улиц кое-как измазал,
скрыл на ткани неба купола, кресты,
фар и ламп фонарных оттенив алмазы.

На в разводах чёрных тротуарах и земле
тени горожан и зданий многогранных
тают в жёлтом свете фонарей, желе
вывесок неоновых, щитов рекламных.

В бриллиантах отражений ламп звеня,
бьётся мошкара о сталь стекла, пытаясь
улететь подальше от тебя, меня,
нас жужжанием своим слегка касаясь.

Я смотрю на их искристый, золотистый рой,
медленно курю, вдыхая дым селитры.
Милая моя, иди ко мне… Постой
рядом… помолчим…

Есть у любви субтитры.




Нет воздуха


мне жаль что мы больше не вместе родная
не любим друг друга и не обжигаем
словами и взглядами не провожаю
тебя я до дома и не обнимаю
твои чуть дрожащие щуплые плечи
что так одинок мой сегодняшний вечер
что больше тебе не могу я ни слова
сказать потому что весь мир и основы
любви нашей выжжены брошены в бездну
теперь даже эти слова бесполезны

теперь нам ни боги ни яркие звёзды
ни призрачно-желтый отточенный острый
подсвеченный ночью невидимым солнцем
осколок луны не помогут исправить
ошибки что были допущены нами
придуманными мы давно именами
детей своих не назовем потому что
их нет и не будет и больше не нужно
надеяться глупо на счастье и верить
нет воздуха больше в моей атмосфере




Любовь


Она, как ребёнок, запуталась где-то
в пространстве и времени, на перекрёстке миров,
забыв, для чего наступает весна и зачем это лето,
и нужно ли ей понимать сочетания слов.

Ей не объяснить наш характер и непостоянство,
отсутствие верности, склонность к продажной любви,
безумную ревность, похожую на беспробудное пьянство,
и ненависть в чёрной, отравленной ядом крови.

В её ожиданиях, кажется ей, нет ни капли, ни толики смысла:
для нас ведь предать самых близких, любимых людей —
не так уж и сложно: «Прости, я не знаю, как вышло
всё это, ну, честно… Давай, мы не будем об этом, о’кей?»

В остатке: обида и злость, раздражение, непонимание
того, как любимый и близкий, по сути, тебе человек
мог вдруг ту черту перейти, за которой лишь боль и страдание,
и что же нам делать теперь, где искать новый Ноев Ковчег?

…

Она где-то там, в дымке лёгкой земной атмосферы
парит, отрешённо смотря свысока на людей,
теряя остатки последней надежды и веры…
Ты можешь поймать её, может быть…

Только скорей!




Может быть


Может быть, мы в каком-то другом из полсотни миров
из другого течения времени, точек, кусочков и слов
наши чувства могли бы спасти, навсегда сохранить
ту щемящую сердце, пьянящую голову нежность,
и соткав из любви поглотившую нас центробежность,
не порвать эту тонкую нить,

может быть…

Может быть, я теперь стал немного умнее.
Только толку от этого нет: мне всё хуже, больнее
от того, что я, сам изводя себя, всё ещё помню
твою нежность и слов твоих сердце щемящие звуки,
лишь сейчас осознав тех моментов бесценность и муки
их отсутствия в жизни… и то, что я вряд ли заполню
чёрный мрак пустоты в глубине подпространства
закоулков души, ведь ни время, ни пьянство
не способно черты твои вытравить из моих мыслей,
как игла, заедая, скрипя по канавке пластинки,
лишь меняя местами причины и следствия, будто песчинки
просыпая меж пальцев и путаясь в смысле…




Кардиограммы


Ряды фонарных остроносых спиц,
отбросив тени на изгибы улиц,
бегут по абрисам усталых лиц
прохожих…

Их бы новый Рубенс
раздел и положил в постель,
соединив навек телами,
в изгибах лона акварель
смешав двумя-тремя мазками,
в пластинах глянцевых витрин
шагрень угрюмых, серых зданий
растёр широкий мастихин
его…

Из метров расстояний,
мной пройденных, сложу узор,
вдохну глотком воспоминанья
и выстрелю, вложив в затвор
все буквы, знаки препинанья
на стыках всем известных слов,
простых, банальных предложений
о том, что я почти готов
тебя простить без извинений,
расставив точки и тире
в шифровках Морзе, диаграммах,
и ноты си, бемоль и ре
вплести в твои кардиограммы.




Теперь нам проще


На тротуарах жёлтая листва
к следам моих шагов всё больше липнет
в пыли дождя, что два часа едва
уже как с неба сыпет, сыпет…

В изгибах рек я вижу блики стен
невзрачных зданий, чёрный лак аншлагов
с кривыми цифр, вывесок эбен,
полотна мокрых смятых флагов,
в окна глазнице за пастелью штор
ту, что меня давно забыла
с тех самых пор,

как разлюбила…

Теперь нам проще: нет причин
друг друга ревновать устало
к десяткам женщин и мужчин,
считать, как много или мало
отдали мы друг другу лет
и нервных клеток, —

нас больше нет…

и нет сюжета.




Замок на песке


на серых плоскостях бетонных зданий
сияют окна желтым, изумрудным
на крае пройденных к ним расстояний
домашним веет, очагом уютным
там кто-то пьёт горячий чай на кухне
с детьми читает сказки и букварь
показывая буквы им, на слух не
понятные совсем

луны янтарь
скользит по стенам, оттеняя ветви
деревьев за окном и их листву
влюблённых, край комода, четверть
стола, в тарелке белой желтую айву
в углу клубком свернувшуюся кошку
над ней икону лаковую, тёмную от лет
давно исчезнувших, твою ладошку
в моей руке, смешливый свет
раскосых глаз твоих, слегка зелёных
тепло дыханья на моей щеке
и хрупкие, сухие листья клёна
в листах романа
«Замок на
песке»




Алла


на чёрной плоскости ночного неба
искрятся звёзды, круг луны блестит
в её сиянии желтеет город

мне бы
любовь и счастье в нём найти…

горчит
вино, алея в кривизне бокала,
застывшего в полутени
прозрачно-белых пальцев…

Алла
молчит, не зная, что сказать…

огни
фонарных ламп дрожат, втекая в окна,
скользя по линиям её изящных рук,
из душ сплетая наших хрупкий кокон
на два часа, пока бегут свой круг
в часах, толкая тихо время, стрелки
сквозь пелену ни ей, ни мне
не нужных слов

дыхание…

соитие за деньги…

едкий

табачный дым
поверх
голов




Продажная


Длинноногая, гламурная
проститутка конъюктурная,
смотрит кротко и застенчиво,
в то же время – недоверчиво,
продаётся, покупается,
всем за деньги улыбается
и в постели симулирует
чувства, нежность, контролирует
настроение и возгласы,
ахи, охи – всё осознанно.
Меркантильная, продажная,
кроме денег всё неважно ей.




Как думаешь?


Как думаешь, что означают наши чувства?
Любовь и ненависть? А может, безразличие?

Всё это части нашей глупости или искусства
природного в спиралях хрупких генетических
молекул, сцепленных друг с другом Богом
для развлеченья ли или конкретной цели?
И выйдет ли нам это краем или боком,
возьмём ли мы осадой замки и турели?

И что гореть начнёт: огонь любви и страсти,
а может быть, земля под нашими ногами?
Чьи флаги будут развеваться на ветру —
со звёздами или крестами свастик?
И разбомбим мосты мы или наведём их
между берегами?

Как думаешь, что будет дальше, друг сердечный?
Кем станем мы друг другу через 10 или 30 лет?
И сможем ли мы дать ответ на вечный
вопрос о смысле жизни нашей

или нет?




Взгляни!


на улице косые линии дождя
и запах сырости в цветах сирени
в воде асфальт как зеркало:

тебя
я вижу в нём в оттенках капель
всплесках светотени

лимонно-алых слив автомобильных фар
блестят изогнутые выпуклости
рьяно
по ним колотит дождь,
пытаясь потушить пожар
водой, в которой чувствуется вкус тимьяна
листвы опавшей и сырой земли
пропитанной до луж небесной жижей…

те корабли, что были на мели
вчера, сегодня вдруг подплыли ближе
к той части света, где живёт любовь
где есть надежда, вера и счастливый случай
где от прикосновений губ и рук вскипает кровь
и чувства бьются птицами созвучий

взгляни на небо: там горят огни
далёких звёзд!

и хоть пока не видно
их из-за туч и пелены дождя, они
пробьются к нам, на край спиралевидной
галактики, где льёт который день
холодный дождь, смывая с серых улиц
людей и птиц, цветущую сирень
в озёра луж, что вспенились и вздулись
от капель

я смотрю на них,
взахлёб
сырой холодный, свежий воздух
пью жадными глотками,
за двоих

смотря на звёзды




Саркома души


я вычеркнул из жизни вас, теперь мы не знакомы,
мне ненавистен голос ваш, я больше не влюблён

душа моя вся метастазами саркомы
предательства и ревности изъедена, как клён
за окнами моими чёрной тлёй изъеден,
до вен прожилок, искорёженных костей,
до нервов, ядом выжженных до неде-
лимых адской болью составных частей

я умираю медленно, хрипя, беззвучно
ору внутри себя, срывая горла ткань

в сознание врезаясь иглы боли кучно,
ведут меня к безумию, на грань,
за плоскостью которой Ад кромешный
и безысходность, въевшаяся в кровь,
ещё текущую по венам, безуспешно
пытающуюся спасти
любовь




Не исправить


щемящий сердце запах дыма от костров
холодный дождь осенний бьётся в окна
обрывки ветром смятых облаков
листвы опавшей ржавые волокна

болит душа моя, свербит моя печаль
сжимая сердце чёрными тисками
я больше не любим и не любима ты мной
и мне очень жаль
что не исправить это
этими словами




Что это, если не любовь?


подсвеченные солнцем розовые облака
по светло-голубой поверхности небесной
плывут за горизонт

по панцирю жука
разбрызган солнца яркий свет

древесный
рисунок капель этих, будто паутина,
изящно нанесён на глянцевость хитина
его, и сине-алым перламутром
сияет будто

похожий яркий, разноцветный свет
алмазных, кварцевых комет,
галактик россыпей и звёзд иных —
в глазах твоих!

я между двух твоих миров:
любви и ненависти, слов,
мне брошенных в лицо надменно;
их цель – обидеть непременно

я пленник всех твоих оков,
предчувствий и не ясных снов,
не понятых, давно забытых,
я возле всех твоих закрытых
дверей, стучу, прошу: «Открой!
я снова быть хочу с тобой,
любимая…»

но тишина
в ответ звенит, как та струна,
что рвётся после, всё вокруг
сжимая в яркий, резкий звук,
и выбивает в рамах окна,
и в душах нервные волокна
за доли разрывает вдрызг
осколками летящих брызг!

и мне всё хуже, я страдаю,
ведь ты мне часто врёшь, играя
на наших чувствах,
вновь и вновь

что это,
если не любовь?




Вопреки


за линиями плеч изогнутых твоих
огни фонарных запылённых слив,
всю ночь желтеющих медовым янтарём

вино и шоколад, бокалы для двоих,
за окнами сплетение засохших ив
и безысходность…
чувство, будто мы вот-вот умрём

туман однообразных, монотонных дней,
проблемы, будто кольца вьющейся змеи,
дела одни и те же, смех чужих детей,
глаза пустые карие твои,
глядящие как будто сквозь меня
в другой, потусторонний мир,
где гарью наших душ куски огня
воняют

залпом ста мортир
нам выжечь бы под корень всё
и истребить свои грехи,
всё то, что нас на части рвёт,
всех демонов

на мастихин
плеснуть бы кровью

полотно
судьбы изрезать на куски

взлететь

с тобой упасть на дно

остервенело,

вопреки!




Сказать ещё хотя бы раз


Лимоны жёлтые фонарных ламп
висят в моём окне.
Его ночной эстамп
в квартире за прозрачной тюлью
висит, качаясь на ветру, латунью,
начищенной до блеска, светится, сияя,
пространство комнаты красиво дополняя.
В лимонном свете старые гардины,
Бахметевский хрусталь, Кандинского картины
(конечно, копии же) тонут, словно камни
в объёме чёрной глянцевой воды.
Подрамник
окна белеет только в темноте густой, шершавой,
к стеклу прилипшей и к золотоглавой
лазурно-белой церкви на холме у Волги,
уснувшей в русле. Бесконечно долгий
июнь втекает в грозовой июль,
вплетая сырость в дымчатую, цвета неба тюль,
толкая время к грани, за которой тьма
и безысходность, кровь во рту, сурьма
любви, сгоревшей между наших тел,
сплетённых в узел, грязно-белый мел
вокруг их линий, почерневших лиц
с провалами пустых глазниц
в застывшем времени на крае неба…

Сказать ещё хотя бы раз «тебя люблю я»
мне бы…




На скорости падения под 200


Я холод рук своих прижала бы ко лбу
горячему, чтоб сбить твою температуру.
Любимая моя, ты не была обу-
зой мне… Прости меня,
прости такую дуру.

Я выжала бы свет лимонных звёзд
и апельсины фонарей в бокалы,
построила бы тот хрустальный мост,
что нас соединил бы!

Мало
мне мира без тебя, и я прошу
тебя поэтому мне дать ещё немного
надежды и любви:
я докажу,
я докажу, что это всё не зря,
ей богу!

Прошу тебя, прошу, не отвергай
мои стремления, мои порывы:
ведь если ты шагнёшь на край,
я следом за тобой шагну с обрыва!

И в пропасть, полную безмерной тьмы,
я упаду с тобою вместе,
я не склоню от боли головы
на скорости падения под двести!

На скорости падения под двести
прошу тебя – не отводи глаза!

Ведь мы с тобой,
ведь мы с тобою
вместе!

И нам уже
не повернуть
назад!..




Неуместно


казалось, что любили мы друг друга
казалось, что мы были словно целое
как линии божественного круга
как небо чистое, лазурно-сине-белое

казалось, что не можем друг без друга мы
прожить ни дня, как будто птицы-лебеди
и что не будет никогда зимы
не упрекнёт никто: «вы лицемерите!»

но это всё, как утренний туман
растаяло, исчезло над полями
похоже, это был самообман
а может, нам не повезло с ролями

мы так бездарно их сыграли, что
другой сказал бы: «это неуместно»
и с ним согласен был бы на все сто
по всем статьям я, если честно




Не нравится мне


Мне нравилось, как плещется закат,
огнём кроваво-алым догорая,
в бездонной глубине небесных врат,
осколки звёзд далёких растворяя.

Мне нравилось, как льёт осенний дождь,
шумит в кривых железных водостоках,
стучит по стёклам, как нежданный гость,
сбивая листья жёлтые до срока.

Мне нравилось, как утренний туман
висит молочно-белыми слоями,
скрывая пашни чёрные – следы от ран
над ровными весенними полями.

Мне нравилось, как утром на меня
смотрела ты и нежными словами
шептала тихо «я люблю тебя»,
лица касаясь моего руками.

Мне нравился твой звонкий, лёгкий смех,
привычки милые твои, настолько,
что я схожу с ума теперь без них, от всех
скрываясь, уж не знаю сколько…

Не нравится мне смерть твоя и яд
тоски, что постепенно разъедает душу.
Мне постоянно люди говорят,
что время лечит, но, увы… Не слушай

ты их – они ещё пока
не знают, как бывает больно
без вырванного из души куска,
что волком хочется мне выть невольно.

Не нравится мне чёрная печаль,
что отравляет дни мои и ночи.
Любимая моя, мне очень жаль,
что нет тебя со мною. Впрочем

мы скоро встретимся опять с тобой:
другого не даёт нам время:
мы умираем все, придёт и мой
черёд, но я всё также верю

всем сердцем, что тебя на небесах
увижу я, что мы найдём друг друга,
что будет свет сиять в твоих глазах,
и мы окажемся в пределах круга

сансары, что как сказочный магнит
притянет нас друг к другу. Снова вместе
мы будем – нас любовь соединит,
и снова станешь ты моей невестой.




Сводя с ума


Твой огонь горит так ярко!
Не горит, пылает!
Небо всполохами озаряя, что не видно звёзд!

Солнца шар заботливо вплетает
свет лучей в копну твоих волос.

Ты как и?скра, что сияет ярче
тем, чем ближе и страшнее тьма,
освещая путь мне, принося удачу

и сводя (меня)
с ума!




Мы потеряли всё


по комнатам ползут немые тени
как призраки, как стаи воронья
за окнами, как запахи мигрени
как жизнь, в которой нет тебя

на лунном круге кратерные пятна
в оттенках тюли, тиканье часов,
толчками отражаясь многократно,
по комнате пустой кружит без слов

весы судьбы одной достали чашей
до пола, до изнанки чёрной тьмы
где тени только призрачные нашей
разрушенной любви, где мы
не счастливы теперь, не так беспечны
не мы ведём своих детей
на музыку и в детский сад, где вечно
не высыпаемся, своих друзей
теряем, мастерим скворечник
не мы весной, опять не мы

мы потеряли всё, пойдя по встречной
и счастье, и любовь взаймы
берём у родственников: так, на время,
пока сидим у них в гостях,
завидуя подчас, проблемам
их радуясь, как будто мстя
им где-то в глубине души за то, что
у них есть дом уютный и семья,
надежда и любовь, что тошно
становится порой

нельзя,
конечно, говорить так, плохо —
мы сами все сожгли мосты

растём теперь чертополохом
и одиноки как персты




Симптомы любви


любовь – как танец!
может бы?ть

изящных рук движения и ног
желание узнать, открыть
друг друга

что даёт нам предсказуемый итог —
слияние сердец и душ,
как следствие —
слияние двух тел —
почти

и может быть вдруг соответствие
реальности
тому, что обрести
мечтаем мы,
обиды и страдания,
измены, боль и ревность —
вновь и вновь

всё это —
части одного заболевания,
известного давно всем
как amor или
«любовь»




Перелюбовь


Я передумала всю эту жизнь
переписала песни все, слова из них
я перестроила свои дома
переоткрыла острова,
перелюбила я свою любовь
и бред горячечный я охладила
так, что теперь в моих иссохших, тонких венах кровь
горчит и душу жгёт мне больше, чем текила

Моя любовь!
Волшебная любовь
осталась не на том и не на этом берегу:
посередине
того моста, что жгла я вновь и вновь
пока хватало зла мне и хватало силы

Прости меня, моя любовь: я не хочу
об этом вспоминать, ведь это не имеет смысла
я плачу иногда и по ночам кричу
и пью, пока за стойкой справа от меня бариста
жонглирует бутылками, в которых яд
что отравляет мне ещё сильней сознанье
я говорю о чём-то… что-то… невпопад
ведь я хотела просто твоего вниманья

Но я переболела этим и тобой
я, в том числе, переболела тоже
теперь я чаще буду думать головой
а не своим разбитым сердцем, боже

Теперь намного я рациональней и умней
и с каждым новым днём мне лучше
я стала после этого всего сильней
а значит, пережить смогу и круче
чего-нибудь на тему «о любви»:

я не боюсь теперь ни твоего, ни своего дыханья





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/igrekvkube-32591683/simptomy-lubvi-2023-69271078/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.