Книга - А ничего и не было…

А ничего и не было…
Анатолий Долгинов


Стихи мои от женского лица.И те, что уже звучат во весь голос,и пока еще не спетые песни мои.Все только для Вас, мои дорогие!





А ничего и не было…



Анатолий Долгинов



© Анатолий Долгинов, 2023



ISBN 978-5-0059-9629-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Довольно лирики!



Стихи мои от женского лица. И те,

что уже звучат, и еще неспетые песни мои




Pourqoui pas!


Опять простила… Уж в который раз!
Он не достоин даже снисхожденья!
Но взгляд молящий, пара робких фраз
И он смакует новое прощенье!

Чтобы, опять запутавшись во лжи,
Все же добиться индульгенций новых…
Гордиев узел, – молит, – развяжи,
Что разрубить мы снова не готовы!

Pourqoui pas? А почему бы нет?
Рвать беспощадно, не взглянув на лица…
От чувств былых остался лишь скелет,
Что в памяти шкафу еще пылится.

Коли в помине нет былой любви,
Видать остались прежние привычки…
Pourqoui pas! А может C?est la Vie?
Верный ответ неплохо б взять в кавычки




5 минут


Ну, какой же ты… В лексиконе
У меня не найдется слов…
Мы с тобой опоздаем, соня!
Пять минут – ты уже готов?!
Как и я… Лишь накрашу губки
И напудрю носик чуть-чуть…
И дались тебе еврокубки…
Ты билеты взять не забудь!

Ну, какой же ты торопыжка —
Говоришь, что есть шанс успеть…
В полчаса допекутся пышки —
Ты не можешь их не хотеть!
И у нас еще час в запасе —
Легкий грим, массаж, бигуди…
Три часа простоял ты к кассе?
Так еще чуть-чуть погоди!

Ну, какой же ты, право, грубый —
Деликатности ни на грош…
Пять минут – я накрашу губы,
И ты делай со мной что хошь!
Ты зачем распускаешь руки —
Пышки ешь! Меня не тревожь…
И за что же мне эти муки?
Снова ты о любви поешь!

Ну, какой же ты толстокожий —
Ведь не чувствуешь ничего ж…
Я же женщина! Знаешь все же,
Ты сейчас без меня пойдешь!
И чего ты стал у порога —
Там за дверью весь день дожди…
Ну, чего ты там не дотрогал?
Так смелее ко мне иди!




А Баба Яга против!


А я, почти как та Баба Яга…
Или не та… но все равно я против!
Попробуйте задуматься слегка —
Ну, сколько можно прозябать в болоте?!

Тут и не только бы Кощей зачах,
Но даже я устала молодиться…
И вот надумала преодолеть на днях
Вход в Эрмитаж, как будто госграницу.

Леший с кикиморами не дадут соврать —
Очки надела, маску и перчатки.
Какой-то QR-код… Где его брать?
Желаете, возьмите отпечатки!

Могу анализ крови иль мочи
Вам сдать – ну, мне самой не надо…
– За умную сойдешь, – шепчу, – молчи!
Эх, кабы знать, что в Эрмитаж засада!

Всего-то уколоться? Хоть сейчас!
Вколи, чего уж, хоть манту, а хоть от кори…
Короновирус? Его Спутник? Тьфу на вас —
От этих мутных тем загнешься вскоре!

А я, почти как та Баба Яга…
Или не та… но все равно я против!
Кольнуться КовиВаком? Пусть слегка…
Как это нет? Где есть – в другом болоте?

Милок, ты точный адрес бабке назови —
Я тут же в ступу и туда слетаю!
Не знаешь сам? Ну, ладно, не реви!
В музей хотела, простота святая…

Знать в Эрмитаж пойдем другим путем,
Достану слайды или диафильмы…
Да ладно, будем живы – не помрем,
Дождемся препарата нужной фирмы!

А ты не плачь – храни свой QR-код,
И может статься, он тебе поможет…
А коли нет – совсем наоборот?
Уж ты, милок, держи границу строже!




А знаешь…


А знаешь, мой милый, давай о хорошем
С тобой помурлычем вдвоем
Ты мне улыбнешься и я тебе тоже…
А может мы вместе споем.

А знаешь, тебя мне всегда не хватало —
Ты вечно в заботах, делах…
То план у тебя, то концовка квартала,
А то – конец света на днях!

А знаешь – ты можешь меня не заметить,
А можешь совсем потерять…
И будешь грустить как о минувшем лете,
Неделю, а может дней пять?

А знаешь, тебя я, возможно любила…
Ты думал и нынче люблю?
Наивный… Ты вспомни, когда это было?
Запел? Я тебе подпою!

А знаешь, с тобой мы шикарным дуэтом
Вздыхаем, мурлычем, попоем…
Давай о хорошем! Пускай, бабьим летом
С тобою мы будем вдвоем!
А знаешь…




А кому какое дело?


А кому какое дело,
Делят что весна с зимой?
Долюбить, что не успела,
Разобраться мне б самой!
А кому какое дело,
С кем встречала эту ночь,
Как душа от счастья пела,
Как умчались беды прочь?
Припев:
Вы простите меня, люди —
Заблудилась я, Весна!
Только кто меня осудит,
Коль сужу себя сама!
Ну, кому какое дело,
Что сильней меня любовь?
Я спешила, я б успела…
Только заблудилась вновь!

А кому какое дело,
Что нескромная луна
К нам всю ночь в окно глядела,
А стать третьей не смогла!
А кому какое дело,
Что нам ветер пел всю ночь?
Звал в помощники апреля
Март, не в силах нам помочь!
Припев.

А кому какое дело,
Как поутру солнце к нам
На чаек зайти хотело,
Заблудилось где-то там…
Ну, кому какое дело,
Делят что весна с зимой?
Долюбить, что не успела,
Разобраться мне б самой!




А ничего и не было…


А ничего и не было…
Видать, тебе приснилось…
Войти бы в сон твой мне бы, но
Смени же гнев на милость!

Представь хоть на минуточку,
Пускай и было малость.
Что я, попав на удочку,
Во сне твоем осталась!

Ты на крючок насаживал
Запретную наживку.
Ты съел меня бы заживо —
Шерсть дыбом по загривку.

А ничего и не было…
Узлом сплетались руки!
И трепетало тремоло
Озвучив наши муки.

Тела слились в единое,
Дыханье общим стало…
Когда все это минуло,
Чего нам не хватало?!

Наивно в сказку верила,
Молила, чтоб везло…
А ничего и не было
Моим мечтам назло!




А он ушел…


А он ушел за уходящим летом,
Так в бабье лето не поверив ни на йоту.
Порой случается такое у поэтов,
Когда их осень отторгает отчего-то.

Остались строчки рваные куплетов, —
Все про любовь, а о предательстве ни слова.
Да и о чем еще писать поэтам,
Что встретить осень оказались не готовы.

А он ушел, как будто канул в бездну.
И дождик вслед частил довольно быстро,
Что приручать поэтов бесполезно.
Про роковой твердил какой-то выстрел.

Его видали накануне в «Англетере»
И на ступенях Царскосельского вокзала.
А в Переделкино был след его потерян,
И с той поры его уже не стало




Авантюристка твоя


Ты еще не придумал, скажи,
Что желаешь сегодня на ужин?
Ах, ну да, у тебя же режим…
Да еще ты, похоже, простужен.

А забросим подальше дела
И растаем в тумане приволжском!
Как идея, что я родила?
В GPS я уже под Приволжском.

Этот рай называется Плес!
На развилке возьми курс налево.
Не жалей своих старых колес,
Ведь тебя ждет твоя королева!

Враз забудешь болячки, хандру.
Ворох дел, что скопились по горло.
Не садиться за руль поутру —
Наполняй-ка бокалы по полной!

Как тебе авантюра моя?
Ни о чем не жалеешь нисколько?
А стихи, что ты здесь наваял,
Говоришь в мою честь, верно, Толька?

Знаю я – ты их Плес назовешь.
А кто твой Кризис жанра развеял?
А чего ж обо мне не поешь,
Ведь с тобою твоя королева




Азохен вей!


Ну, вышивай ты крестиком хотя бы,
Разгадывай судоку, пей портвейн…
На идиш слоган выучи корявый
Универсальный «Ах, Азохен вей!»

Оставь в покое этот свой компьютер,
Что раскалился, кажется, как ТЭН…
Опять Rammstein выводит хрипло «Mutter»,
Давай хоть раз посмотрим КВН!

Из кухни аромат гусиной шейки,
И ты бормочешь: «Цимес мит компот!»
В дистанционке сели батарейки,
Но ты зачем-то пульт унес в ремонт!

Да, ладно, посидим под репродуктор:
«Как упоительны в России вечера…»
Неплохо бы к подать к портвейну фруктов,
Но за душой лишь кабачковая икра!

Ну, наливай: «Чтоб были все здоровы!
А, значит, Mutter то же не хворать…»
У ней здоровья хватит гнуть подковы?
«Азохен вей!» Не начинай опять!




Альтернатива


Он, конечно, парень видный,
И достоинств пруд пруди,
Но мой жребий незавидный —
На алтарь свой крест нести!
Тяжела ты, бабья ноша,
Приговор судьбы суров,
Но я милого не брошу —
Он пришел ко мне из снов.

Я пошла бы с ним в разведку,
На худой конец в кино,
Только трезв он очень редко,
Хоть и люб мне все равно!
Говорю: «Брось эту гадость!»
А он смотрит на меня…
Ой, одна у парня радость —
Пиво! А вторая – я!

Мы б на оперу с балетом,
Но в театре есть буфет.
А в антракт быстрей кометы
Он стартует в туалет!
И вернется снова с пивом,
И с улыбкой до ушей.
Я ему, мол некрасиво,
А он мне в ответ: «Не пей!»

Я с нотацией, и с лаской,
Да и мало ль с чем к нему,
Только он мне строит глазки,
Подмешав хмель в синеву…
Я спросила: «Что дороже —
Я иль пиво? Выбирай!»
– Литра два, – вздохнул он, – все же
Под креветки… это рай!




Ах, виконт!


Ах, виконт, да на вас нет лица!
В центре бала мрачнее вы тучи.
И порыв покарать подлеца
Может статься идеей не лучшей!

Он достоин, быть шпагой пронзен,
Ведь застигнутый с дамой в исподнем.
Он трусливо бежал на балкон…
Умоляю, виконт, не сегодня!

И уж коли тост произнесен,
Дама хочет вина и пирожных!
Позаботьтесь о даме, виконт!
Портить праздник совсем невозможно…

А теперь я хочу танцевать!
Милый друг, поддержите же даму!
Что же вы о дуэли опять?
Кто загладит сердечные шрамы?

Ах, виконт, не сходите с ума!
И в руках себя, сударь, держите.
Вам в любви объясняюсь сама…
Вы уходите все же, воитель?
Ах, виконт…




Ах, как я, бабы, его любила!


Ах, как я бабы, его любила,
Не пьет не курит, хорош собою.
Но с ним я сердце свое разбила,
И вспоминаю о нем порою.
Он шахматист был, почти гроссмейстер,
Не матерился со мной ни разу!
Хотя однажды сломал вольтметр,
Нащупал фазу и выдал фразу!

Мне посвятил он дипломов пачки
И обещался —достанет кубок.
У мужиков есть у всех заначки
Им крышу сносит от бабьих юбок!
Мой ненаглядный не шел налево,
А только прямо ходил турою!
Меня назвал он раз королевой,
Ну этой самой… своей ферзею!

Но дни и ночи он не со мною,
А с управдомом тренировался!
Кричали: «Профи нас ждут с тобою!»
Заснул с доскою и улыбался!
И дождалася – приперли кубок
«За битву с Профи!» переходящий.
Коньяк залили внутрь до зарубок,
Пусть малозвездный, но настоящий!

Ах, как я бабы, его любила,
Как? Уж не помню, прошу прощенья!
Но рокировку я применила:
Не безгранично мое терпенье!
Ах, как я бабы, его любила,
Не пьет не курит, хорош собою,
Но шахматист был! Душа остыла,
Ушел и с кубком он и с доскою!




Ах, мама, мамочка…


Он обаял и маму, и подруг!
– Ах, что за душка, – слышу я со всех сторон…
– Смотри, такого мигом уведут!
– Да, ради Бога, мне не нужен он!

А я надеюсь, встретить вновь того,
Что мама долго возмущалась, – Хулиган…
Подружки все с ума сходили от него!
А он небрит, чуть-чуть взъерошен, в меру пьян.

Он возвратился в город раны зализать,
А после отпуска на новую войну…
– Ах, мама, мамочка, не начинай опять,
Твердить, что ищет он рабыню – не жену!

Но твой избранник, что изящно открывал
Перед девчонкою дверь в новый Мерседес,
Едва касаясь, ручку мне поцеловал,
Но лишь увидел хулигана, вмиг исчез!

И не появится, пока я не вернусь,
От слез опухшая, из аэропорта…
И будет бред нести: «Прощаю все! Женюсь!»
Но будет бит нещадно… Дальше пустота!

– Ах, мама, мамочка, не начинай опять,
Мне песни петь, с кем быть счастливой я могу!
Он улетает послезавтра утром! В пять…
Я вновь любовь к нему на годы сберегу




Ах, оставьте меня, господа!


Ах, оставьте меня, господа…
Попрошу своим следовать курсом!
Что с того вам, что чья-то беда
Разорвалась подобием НУРСа?

И не склеить уже, не слепить…
Эх, залить бы бальзамом с лихвою!
Эта боль продолжает слепить,
Я боюсь, что от боли завою!

Не спешите меня добивать!
Продолжайте фланировать ловко…
Что с того вам, что чья-то кровать
Западней стала вдруг, мышеловкой?

Господа! – Я напрасно молю,
И мой голос звучит еле-еле.
А ведь я вас, заметьте, люблю,
Господа, вы же люди! Не звери…
Ах, оставьте меня, господа…




Бабы, как бабы…


Все бабы, как бабы… Внимание слева:
Конечно, Вы правы, что я – королева!
Все принцы на свете мизинца не стоят…
И даже, что слева, стоят длинным строем!

Равненье на грудь… на четвертую справа!
Ее не затмит никакая оправа!!
Все бабы, как бабы… Персоне дорогу —
За этим следить буду ревностно строго!

Соперниц прошу поскорей спрятать жало,
Ведь нас, королев настоящих, так мало!
Что мало… нас, можно сказать, единицы —
Не всем в королев есть возможность пробиться!

Все бабы, как бабы… Лишь я – королева!
Подобная строчка достойна припева!
В мою честь звучат дифирамбы и оды…
Мужчины давно не дают мне прохода!

Устала от принцев! Достали, ей богу,
А мне мужичка бы какого… простого!
Все бабы, как бабы… – Печально вздыхаю:
Судьба королев безнадежно плохая




Бабье лето


Мы с тобой расстались даже не вчера,
С той поры немало лет уж пролетело.
Вдруг бессмысленными стали вечера,
Да и утро мудреней стать не успело.
Припев:
Тишина, пустота – словно вакуум тянет куда-то,
Будто черной дырой наползает беззвездная ночь.
Знать за тяжкий наш грех – за утрату любви ждет расплата,
Коль все звезды с небес, не упав, устремились вдруг прочь.

Ведь была любовь! Рассветы на двоих,
Те, что так спешили обогнать закаты.
И слова сами собой сплетались в стих.
Нынче проза шепчет: «Оба виноваты!»
Припев.

Устилал дорожки наши листопад,
Звезд паденье нам казалось мишурою.
Мы желанья загадали невпопад —
Бабье лето закружило нас с тобою.
Припев.




Бедная Лиза


Сама ведь ведаю то, что не лето я!
Бреду по улицам – в глазах беда…
А рядом барышни в меха одетые
Идут, фланируют туда-сюда.

А с каждой под руку студент, корнетик ли.
За мною вяжется разве сквозняк…
Ваше сиятельство, меня заметили?
Да, нет, гуляю я здесь просто так!

Да нету паспорта – справка имеется!
Вот здесь приписочка за медосмотр.
А это значит, что в порядке девица…
Пустите, дядечка, какой эскорт?

Что вы наделали – порвали сабелькой,
Своей селедкою мои чулки…
Эх, вам бы совести хотя бы капельку!
За что в участок-то поволокли?

Хозяйка сызнает – лишит прописочки!
Тогда на паперть хоть, а хоть в петлю…
Ваше сиятельство, поверьте Лизочке —
Я обожаю вас, почти люблю!

Бреду по улице почти раздетая.
Чулочки порваны – в глазах беда…
А рядом барышни в меха одетые
Идут, фланируют туда-сюда




Баобабское


Бабий век из лета одного,
В завершеньи лета бабья осень…
Не терзай терпенья моего,
Жду тебя, любимый, нынче в восемь!

У меня зацвел твой баобаб! —
Помнишь, ты мне подарил Пахиру?
Много ль надо радости для баб,
Чтоб улыбка их явилась миру?!

И цветы метелками висят
Вдоль стволов косою заплетенных,
Видно меня выселить хотят
С площадей с трудом приобретенных!

Привози с собой нехитрый скарб:
Твой мольберт, наброски и палитру…
Если уж зацвел твой баобаб,
Выставлю заветную пол-литру!

При?нсипи твои и Сан-Томе?
Подождут! Куда им торопиться?
Бабья осень… Все идет к зиме,
И твой баобаб ночами снится…

Как канат сплетенные стволы…
Мы седые, он совсем зеленый!
Тянутся побеги вдоль стены,
От твоих набросков оголенной.

Вот и разносолы на столе…
А ведь обещал приехать в восемь!
А штрафная тяжелей вдвойне…
В самом деле, где его там носит?




Без тебя


Я научилась без тебя дышать,
Хоть просто невозможно надышаться,
Я научилась все тебе прощать,
Но не могу так просто вот прощаться!

Я научилась без тебя бежать,
Бежать вперед по замкнутому кругу.
А мне б тебя к груди хоть раз прижать,
Не отдавать ни чувству, ни испугу.

Я научилась без тебя любить,
Любить тебя, хоть впору ненавидеть…
Я так тебя мечтала позабыть,
А мне б хоть раз еще тебя увидеть!

Я научилась без тебя дышать…
Я научилась без тебя бежать…
Я научилась без тебя любить…
Быть может даже научилась жить…

Да, жить я научилась без тебя.
Хоть выживать мне кажется точнее…
Ведь жить, возможно, только лишь любя,
Сгорая, без остатка пламенея!




Безрассудный вечер



Просто обними меня за плечи! —
Разве не об этом ты мечтал?
Может этот безрассудный вечер
Нас с тобой случайно обвенчал?

Скажешь, что все это несерьезно,
Что у нас один из сотен шанс…
Может хватит петь в миноре слезном?
Хочется, чтоб прозвучал романс!

Этот вечер, он такой проказник…
Дама хочет фруктов и вина!
А слабо устроить даме праздник? —
Перспектива, в общем, не дурна…

Просто обними меня за плечи! —
Не пора ли пить на брудершафт?
И чтоб поцелуй был бесконечен…
А коньяк, похоже, жестковат?

Продолжаем в си бемоль мажоре?
Нет, минор совсем не к месту тут!
Знаю, – ночь любви нас ждет с тобою,
А вино и фрукты подождут




Белла


Как напряженна тишина кругом,
И обострившись струны режут пальцы…
Среда сменяется унылым четвергом,
Но нет покоя на душе скитальца.
Пусть все дороги в мире замело,
Но сердца пустота зовет в дорогу…
Собраться в путь пока не рассвело,
С собою взять стихов хотя б немного.

«Миг бытия», «Однажды в декабре»,
«Шум тишины», «Ларец и ключ», и «Тайна»…
Когда-нибудь, уж лежа на одре,
Средь этих строк найду свою случайно.
Мы все уходим – так заведено,
Друзья уходят часто безвозвратно…
В бокале недопитое вино, —
К нему хотел припасть губами жадно.

Не утолить мне жажду, эту боль,
Не вырваться из замкнутого круга…
Мне в сердце сохранить тебя позволь
Любовь моя, надежда и подруга!
Уж целый год планета без тебя
Вращаясь, не спешит сменить орбиту…
И целый год, по прежнему любя,
В стихах ты рядом с нами не забыта!

Осталось недопитое вино.
Я ухожу, прикрыв тихонько двери…
Вернусь? Пока не знаю. Все равно,
Что нет тебя, я не могу поверить!
Как напряженна тишина вокруг, —
Я разорвать ее не смею криком:
Как не хватает мне тебя, мой друг,
Как безнадежно холодно и тихо…




Белоречка


Не за тридевять земелюшек,
Иль за тридесять морей
Среди сотен белоснежных рек,
Есть одна, что всех милей.
Ой, ты, речка – Белоречка,
Моя сказка наяву…
Млеет бедное сердечко,
Ведь я рядышком живу!

А туман молочной спелости
Скрыл надежно берега.
Долго не хватало смелости
Мне с тобою быть, река!
Ой, ты, Белоречка вздорная,
Белой пеной завилась…
И течению покорно я
Беззаботно отдалась.

Вся обласканная струями
Из парного молока,
Покрывала ветродуями
Как периной облака!
Ой, ты, Белоречка славная,
Вдоль кисельных берегов…
Проплываю очень плавно я —
Рассказать не хватит слов!

И несет меня течением
В сказочную красоту.
Не скрывая восхищения,
С явью путаю мечту…
Ой, ты, речка – Белоречка,
Как тебя мне не любить?
Унесла мое колечко,
Позабыла воротить!

Не за тридевять земелюшек,
Иль за тридесять морей
Среди сотен белоснежных рек,
Есть одна, что всех милей




Белые парашютики


Без васильков с фиалками чувствую – не уснуть!
Вышла нарвать, да жалко их. Ладно уж, как-нибудь…
Маки, ромашки, лютики, сноп их к ногам упал.
Белые парашютики – в небо взметнул их шквал.

Я, как те одуванчики, свой отмотала срок.
Так и сказала мальчику: «Шел бы, гулял, сынок!
На тебе трешку с мелочью, – хватит, чай, до зари?
Купишь пломбир для девочек. Им те цветы дари!

Им о любви обманчивой с короба три наврешь…
А, что до одуванчиков, ты уж их не тревожь.
И прочь по переулочку я побрела одна.
Сдобная словно булочка вслед мне глядит луна.

Белые парашютики мой устилают путь…
А без ромашек, лютиков, чувствую – не уснуть!
Маки, ромашки, лютики, сноп их к ногам упал.
Белые парашютики – в небо взметнул их шквал.




Бином


Зачем самим придумывать проблемы?
Давай себе признаемся хоть в том,
Что в этой жизни заблудились все мы,
Придумав сказку про красивую любовь!

И мы с тобой играем в том спектакле,
Такая каждому из нас досталась роль…
А наши чувства уж давно иссякли,
И от любви осталась только боль!

Да, я не девочка и ты давно не мальчик!
Давненько не растем с тобой мы ввысь…
Но снова ты протягиваешь пальчик:
«Мирись-мирись и больше не дерись!»

Вновь ты соврешь: «Моя ты королева!»
Я улыбаюсь: «Старый мой король…»
И я уйду опять куда-то влево,
Не по сценарию мне двигаться позволь!

Зачем себе придумывать проблемы?
С тобой мы сами виноваты в том,
Что в добрых сказках заблудились все мы,
Не разрешив сложившийся бином




Бой с тенью


Наверно это мания, но все же
Его прихода я с утра ждала.
Сейчас наденет тапочки в прихожей,
Глотнет Мадеру, проходя мимо стола.
И сзади подойдя, глаза прикроет.
Я встрепенусь: «Ну, наконец-то ты пришел!
Ах, как же я ждала тебя! Не скрою,
Надеялась – все будет хорошо…»
С лица опустит руки мне на плечи,
Вдыхая жадно аромат духов.
Мог бы шепнуть на ушко «Добрый вечер!»
Как истинный маньяк он не таков!

Одним рывком сорвал с меня он платье,
И дальше… Дальше не остановить!
Копила ведь на эксклюзив лет пять я,
Но, гад, порвал связующую нить!
Ах, Боже ж мой… Ты что наделал, Тайсон!
Знать о таком ты спарринге мечтал?
Сиди теперь в углу своем и кайся!
Зализывай полученный фингал.
Пускай маньяк, но от кутюр рвать вещи
Едва ли позволительно кому!
И надавала я ему затрещин, —
Откуда взялись силы не пойму.

Бежал маньяк мой через три ступеньки.
Унес, зараза, тапочку одну!
А я, взболтав Мадеру хорошенько,
Чтобы осадок не пристал ко дну,
Озвучив тост: «Сбывались чтоб надежды!»
И «За вполне маньячных маньяков!»
Роняя слезы на останки от одежды,
Набрала номер оператора Тинькоф.
И, промурлыкав: «Золушок, не обижайся,
А тапку бедной Золушке верни…»
В ответ гудки… Ну, погоди же, Тайсон,
Бой с тенью мы продолжим, черт возьми!




Бокальчик Абрау-Дюрсо


Вы руки мои целовали,
Неспешно тянулись к плечам…
Кто? Я вам отказала? Едва ли…
Ну, разве совсем сгоряча!

Кто пьяная? Я? Невозможно
Напиться бокалом Дюрсо!
Где взял меня, вот туда и положь, но
Вот, мне уже нехорошо!

Нет, туфельку я не теряла!
Что? Я и сейчас босиком?
Одну туфлю к сердцу прижала.
Ну, да, незаметно. Тайком!

Да, бросьте же вы целоваться…
Я, Золушка? Значит вы принц?
Куранты бьют… Скоро двенадцать?
Так это роман или блиц?

Тогда перейдем к брудершафту…
Кто выпил Абрау-Дюрсо?
Добрались до плеч? И над этим ландшафтом
Зависли секунд на пятьсот…

А мне уже надо в карету,
Ну, в тыкву, где кучером крыс…
Лакеи и лошади… Всё, уже еду!
Верните мне туфли, мой принц!

Хромая на босую ногу, —
Принц туфельку к сердцу прижал.
Велела я крысу: «Скорее в дорогу!»
И в ночь экипаж уезжал…

Кто пьяная? Я? Невозможно, —
Бутылка на десять персон…
Смакуя, глоточек, другой… его пьешь, но
Ах, фея, то был только сон?
Бокальчик Абрау-Дюрсо…




Боль


Затянуло небо пеленой
С проблесками редкими.
Наплывает боль глухой волной,
А порою всплесками.

Боль заполонила все вокруг
До последней клетки.
Кажется порой затихнет вдруг,
Только очень редко.

И под сердцем затаилась боль, —
Муторно и тягостно…
Как на рану брошенная соль
Выжигает радость, но

Стиснув зубы, боль перетерпеть,
Со слезой, со стонами…
И гитара мне спешит подпеть,
Ох, да с переборами.

Режет боль на части, на куски
Рвет меня без устали…
С этой болью стали мы близки,
Стали песни грустными.

И шепчу я боли: «Пой со мной!»
Слезы льем в жилетки мы…
Затянуло небо пеленой
С проблесками редкими




Бретельки


Ну, возьми себе, любимый, пару долларов!
Коли мало, десять центов прихвати…
Не тушуйся – мне поверь: все было здорово!
Иль, как минимум, с приставкою «почти».

Ах, мой мальчик, от Муската опьянели мы…
Ну, а ты, вот глупый, думал – от любви!
Безуспешно силясь справиться с бретелями,
Оцарапал мои плечи до крови!

Ну, чего ж ты оробел-то? Дело времени
Обольщения искусством овладеть…
Ну, и что, что седина уже по темени,
Так душою, мой любимый, молод ведь!

Нет, банкноту положи! Бери монетками…
Вон карманы как алтынами набил!
Зарекалась ведь якшаться с малолетками,
Хотя этот ведь главой семейства был…

Ну, давай на посошок – Мускат кончается.
Вот же глупый – рукам воли не давай!
Говорю ему: «Светает уж… Прощаемся!»
Ну, а он бретельки треплет невзначай.

Еле выставила этакого борова.
За окном трещат акации кусты…
Пусть порвал бретельку, но все было здорово!
Ну, как минимум, с приставкою «почти»




Была когда-то я девушкой юной


Была когда-то я девушкой юной,
И в облаках всё витала порой.
А в унисон пели вещие струны,
Что предстоит стать мне мужней женой!
Ну, и куда было мне торопиться
Ведь я жила словно в сказочном сне!
Если бы вышла замуж за принца,
Кто бы тогда не завидовал мне?!

Вот и спустилась на грешную землю:
«Где же вы, принцы? Мужчины, ау…»
Тихо в ответ, но с надеждою внемлю,
Что принца конь мнет копытом траву.
Только, увы, лошадей нет и принца —
Все мужики недоступны для глаз!
Мне бы в округе поглубже порыться,
Но поспешила куда-то в тот раз.

Вижу, какой-то стоит мужичонка,
Я ведь не знала тогда, что поэт!
Белой фатой развивалась юбчонка,
И заслонила наивной весь свет.
Плыли шампанское, люстры, букеты,
И Мендельсон надрываясь звучал…
Утром проснулась, а принца-то нету, —
Так на медовый весь месяц пропал!

Я же как дура считала недели,
Где-то на пятой явился родной!
Он мне прочел два сонета в постели:
Первый – Шекспира, второй – вроде свой!
Была когда-то я девушкой юной,
И в облаках всё витала порой.
А в унисон пели вещие струны,
Что предстоит стать мне мужней женой!




В аренду


Возьмите в аренду поэта!
Что, дорого? Я уступлю!
Он шустрый как, скажем, комета
И юркий – подобен угрю!

Нет, движется медленно очень,
Но пишет… что не уследишь!
Бывает, поет, между прочим,
Но чаще шуршит словно мышь.

Возьмите! К нему дам в придачу
Диск внешний на пять гигабайт…
На восемь? Нет, я уже плачу,
Там ссылка на этот их сайт,

Где все поклоняются Музе…
Какой-то нездешней, чужой!
А мой-то, что Богом мне ссужен,
Увлекся всем телом, душой…

А грядки пропалывать летом?
Нет, чтобы дрова поколол…
Возьмите в аренду поэта!
Поверьте, что то не прикол!

Возьмите – Вам будет удача,
Фортуна скользнет по плечу.
Уходите? Я уже плачу…
Хотите, я Вам доплачу!




В доме…


В доме чисто. Пахнет свежим хлебом —
На печи доходит каравай…
Наплывает неземная нега.
Не критично… Не переживай!

Кот на подоконнике разлегся —
Наблюдает, как снежок валит…
Соскочил, об ноги мои трется,
Очень заразительно мурчит.

Знает, плут, что по субботам банька,
Рыбка к пиву и т. д., т. п.
Ваську отодвинула: «Отстань-ка!
Тут тебе не Кипр, не Сен-Тропе…»

Впрочем, на Лазурном побережье
Удовольствий столько не сыскать…
Хлебушка душистого нарежь-ка!
Хватит украшать собой кровать!

– Ну-ка, Васька, мы с тобой на пару
Нашего хозяина помнем…
Он не больно справный, хоть не старый,
Но на нем ведь держится весь дом!

В доме чисто. Пахнет свежим хлебом —
На печи доходит каравай…
– Хлебушка душистого отведай,
Вот засоня, корку мне отдай!

Впереди еще ведь воскресенье! —
Еще столько счастья впереди…
Кот мурлыкнул: «Я прошу прощенья,
Ты его, хозяйка, не буди!»




В пятницу вечером


Бизнесвумен, железная леди…
А ведь женщина хочет любви.
В череде бесконечной трагедий
Недотрогой меня назови.

А ведь надо верстать бизнес-планы,
Просмотреть хоть квартальный отчёт…
Завтра все! Нынче мы хулиганим,
Нас азарт первобытный влечёт.

И, продолжив азартные игры,
Дама хочет бутылку Клико!
А у ног полосатые тигры…
Хлыст мне в руки? Ну, что же, легко!

Кто планерки мои хоть раз видел,
Тот поймёт – я сейчас не шучу.
Ну, а кто в переделке той выжил…
Тому тигров оскал по плечу.

Пузырьками шампанского мысли
Беспрестанно снуют в голове…
Мужики, что-то вид у Вас кислый!
Кто готов исповедаться мне?

Совещанье считаю открытым,
Обещаю хлыстом не махать…
Попрошу всех оставить обиды,
Что собрала Вас вечером в пять!
Бизнес-вумен, железная леди…




Ведьма


Ах, значит, ведьма? Я и не скрывала, —
Не для тебя варила зелье! Впрок!
А ты взошел на мой порог устало,
Забрел на полуночный огонек.

А может быть на запах кофе шел ты, —
Такое зелье где еще найдешь?
И абажур луны в окошке желтый
Мне подсказал, что это ты идешь.

Нет, вещий кот молчал почти как рыба, —
Хоть бы мурлыкнул, что, мол, жди гостей!
А, может, не одобрил он мой выбор?
Да, ладно, не ревнивый Котофей!

Ты долго будешь подпирать пороги? —
Застыл словно почетный караул…
Надень-ка лучше тапочки на ноги,
И выбирай какой покрепче стул!

Ну, чем же я тебя околдовала? —
Да, кофе по-турецки был неплох…
Жаль, что луна под утро сплоховала,
А ты лучину запалить не смог.

А, впрочем и без света нам хватало
И ласк, и ароматов, и тепла…
Когда с рассветом ты заснул устало,
Тебя я, засыпая, обняла.

Ах, значит, ведьма? Горько и обидно,
Ведь ты в любви полночи клялся мне…
Уходишь? А спросить дорогу стыдно?
Ну, что же… Полетаем на метле?




Весна придет!


А звезда, сорвавшись, кувыркается,
Искрой рассекая небосвод…
И тебе сквозь слезы улыбаюсь я —
Загадала, что нам повезет!

Повезет, ну, что ты, милый, кривишься!
Нам и так уж сколько не везло…
Может ты ко мне чуток подвинешься
И обнимешь всем чертям назло.

Позабудь на миг про неурядицы,
Кризисы, погоду и прогноз…
Видишь, я пришла в нарядном платьице,
В ореоле ароматов роз!

Ведь весна придет на нашу улицу…
Что ты, не замерзла я ничуть!
Так что, милый, ну-ка хватит хмуриться,
И проблемы разом все забудь!

Можешь приобнять меня за талию,
Пиджачок на плечи мне набрось…
Что, ты не меня ждешь, а Наталию,
А с тобою мы, выходит врозь?!

Руки убери свои бесстыжие!
Эх, назад желанье не вернешь…
Все они такие, эти, рыжие,
А ведь ты мне нравился, Сереж!

А звезда, сорвавшись, кувыркается,
Искрой рассекая небосвод…
Но сквозь слезы грустно улыбаюсь я —
Загадала, что весна придет!




Вечер с каркаде


Плачет дождик за окошком,
И я с ним грущу немножко.
Отзовись!
Знай, мне ничего не надо,
Лишь был любимый рядом
На всю жизнь.
Припев:
Чашку каркаде наполню,
И тебя при этом вспомню,
Мой родной…
Красные цветы всплывают,
Где любимый мой не знаю —
Не со мной!

Пусть глаза на мокром месте,
Снова мы с тобою вместе.
Где же ты?
А на улице все слякоть,
Я давно устала плакать…
И грустить!
Я б хотела улыбнуться…
Ароматный чай на блюдце,
Красный чай.
В воздухе парок витает,
Каркаде любил ты, – знаю.
Отвечай!
Припев.




Вечерний «Матиз»


Сумерки сгустились незаметно,
Тормознула – слепит дальний свет.
Не спешит домой с работы Светка.
Да к кому спешить – любимых нет!

Как то не сложилось: дом, работа…
Мостик между ними проложить.
А менять чего-то не охота,
Все в порядке не о чем тужить!

Напрочь дни съедаются работой
Год за годом уж который год.
Тридцать три исполнилось всего-то…
Века треть! А что же завтра ждет?

Да, чуть не забыла Тимофея —
Вот кто понимает, любит, ждет,
Когда Светка сказочною феей
Наконец домой уже придет!

Он ворчать не будет: «Где ты была?»
И ругаться так, что свет туши…
Он вообще-то парень очень милый,
Жаль, улыбка прячется в усы!

Развернуть «Матиз» на перекрестке,
Взять, на зло заботам замутить…
Не смогу, ведь утром на работку,
Тимке надо «Вискас» прикупить!

Сумерки сгустились незаметно,
У подъезда гасит свет «Матиз».
А на подоконнике кот бедный
Смотрит на хозяйку сверху вниз




Вишня в терновнике


Может сорт быть Зимней вишнею,
Иль характер, иль судьба?
Я любовь считала лишнею,
А теперь ее раба!

Этот тёрн набил оскомину —
Стоек и неприхотлив,
И хотя при этом скромен он,
Но по-своему красив!

Восхищен цветами белыми,
Ароматом опьянен…
Что такого мы наделали,
Коль завял в печали он?

Отцвела, бутоны сбросила —
Лег на землю пустоцвет.
И не жду напрасно осень я,
Коль плодов, похоже, нет!

Толь на солнце перегрелася
Иль морозец прихватил?
Видно зря в фату оделась я —
Разве ж он о том просил?

Что за лето непутевое? —
Гладит солнышко листву.
Но дрожу от ветра снова я
Как зимою наяву.

Может сорт быть Зимней вишнею,
Иль характер, иль судьба?
Я любовь считала лишнею,
А теперь ее раба!




Возвращайся!


Вновь на пороге осень, —
Пасмурным стал рассвет.
Где тебя черти носят
Вот уже столько лет?!

Всё-то я понимаю:
«Прежде всего дела!»
Но, по ночам вздыхаю —
Снова я зря ждала…

Плавают свето-тени,
Отблеск свечи живой.
Буду лепить пельмени
Я тебе день-деньской.

Слёзы, смочив подушку,
Смоют твои черты,
В сторону постирушку!
Где, мой хороший, ты?!

Будь ты хоть под Парижем,
Может быть позвонишь?
Я задохнусь, услышав:
«Как ты живёшь, Малыш?»




Воротничок


Дорогой, ты был великолепен!
Ты уже уходишь? Погоди…
Ну, чего тебя ждет дома в склепе?
Поцелую и тогда иди!
Я тебя поцеловала в губы,
Позже – в отложной воротничок…
Ну, какой же, милый ты мой, глупый,
А точнее – просто дурачок!

Ты в полночном сумраке светился,
Затмевая звезды и луну…
И домой к жене таким явился,
Чем слегка шокировал жену!
А когда опомнился немного,
Знаю я – ты не умеешь врать,
То запел буквально от порога,
Что в трамвае, мол, ни сесть, ни встать…

А она не слушала, рыдая,
Чепчики бросая в ридикюль.
Видно холода бывают в мае…
Впрочем, уже точно был июль!
Дверь захлопнув пушечных дуплетом,
Дверцы шкафа так не затворив,
Удалилась безнадежно в лето…
В шкаф пустой сорочку водрузил.

В прачечной, быть может, отстирают,
Иль подруга отскребет свой грех…
В комнате один сижу, вздыхаю,
Что, похоже, я несчастней всех.
Дорогой мой, ты великолепен!
Что ж мы на пороге? Проходи!
Ты на волю вырвался из склепа?
Батничек свой в стирку поклади




Воспоминание о танго


В кафе, где столики вдоль рампы,
Где пальма в кадке у окна,
Где словно свечи тлели лампы
В аккордах румбы или самбы
Вдруг тишина… вдруг тишина…
Ты оторвал себя от клавиш
С улыбкой подошел ко мне.
Спросил: «Ты танго мне подаришь?»
За клавесин сел твой товарищ, —
Мы танцевали… как во сне…
Припев:
Танго, волшебный танец наших грез.
Танго, дыханье юности принес.
Танго, вновь вижу блеск любимых глаз.
Танго, танго, танго, для нас.

Мы в танце медленно кружили,
Точней Земля кружила нас.
С тобой о чем-то мы шутили,
Друг другу мы себя дарили…
Сиянье глаз… обрывки фраз…
Прошли года, но столь же живо
Грущу подробности храня
Совсем как плачущая ива,
Как ты любил меня красиво,
А может… танго… и меня…




Высокое синее небо…


Высокое синее небо,
Что он любил так горячо…
Суметь удержать его мне бы,
Уткнувшись до боли в плечо!

Но он улыбнулся: «Чего ты…»
Обнял, поцелуй подарил…
Сказал, что приехав с работы,
С дочуркой пойдет в «Детский мир».

А в небе туманилось солнце,
Видать надвигалась гроза…
И он, бросив взгляд на оконце,
Сказал мне: «Волнуешься зря!

Похоже, отменят полеты,
Учить остается матчасть…
И будут скучать самолеты,
Когда налетаешься всласть!»

Уехал. А время тянулось
Так медленно, словно впервой.
Дочурка от грома проснулась —
Гроза надвигалась стеной.

– А папка? А папка приедет,
Он куклу тебе обещал…
Смотри, за окном солнце светит,
И дождик идти перестал.

Волненье делил с нею ветер —
Гроза-то прошла стороной!
А гром, что гремел на рассвете…
Лишь только б остался живой!

А дочка в слезах причитала:
– Где папка? Что он не идет…
С полетов она мужа ждала
Года. И теперь еще ждет.

Высокое синее небо,
Что он любил так горячо…
Суметь удержать его мне бы,
Уткнувшись до боли в плечо




Глупенький


Ну, что ты смотришь на меня как на икону?!
Не подойдет к такой иконе твой оклад!
Ну, выпей яду или же шагни с балкона…
Куда ты, глупенький? Вернись скорей назад!
Вернись назад! Я все прощу, понять сумею!
Прижму к груди и прогоню печали в ночь.
Тебя я лаской окружу и обогрею…
И только утром отпущу из сердца прочь!

Ну, что ты, глупенький, у стеночки ютишься?!
Ты обними меня, в объятиях сожми!
Быть может у меня таких в запасе тыщи…
Ну, что ты, глупенький, ведь мы с тобой одни!
Ты выпей водочки и будь чуть-чуть смелее!
Ну, не красней ты розой алою в ночи!
Да не стесняйся же ты так, целуй скорее…
Отдайся страсти и от радости кричи!

Ну, вот и все, мой дорогой, а ты боялся!
Жаль, сказка кончилась, растаяла как сон.
Забудь меня! На мой порог не возвращайся…
Зачем же ты опять про яд и про балкон?!
Ну, что ты смотришь на меня как на икону?!
Не подойдет к такой иконе твой оклад!
Ну, брось пить водку! И не прыгай вновь с балкона…
Хоть и второй этаж, сам будешь виноват!




Головокружение


Мне тепло от твоей улыбки,
А от взгляда бросает в жар!
Совершала порой я ошибки,
Окунувшись в любви угар.

Только встретились лед и пламень,
И волною сметен покой.
Так и капля ведь точит камень,
Превращая в песок порой.

И от шквала спасенья нету,
Вспышкой солнца встает рассвет!
И с орбиты сносит планету,
В первый раз за тысячу лет.

К горизонту летит твердь земная.
Не опишут всего слова…
От улыбки сошла с ума я.
Что ж так кружится голова!?
Мне тепло от твоей улыбки…




Горько!


«Горько!» – кричат наши друзья, и что-то так не сладко.
И шоколад сладкий горчит, и аромат цветов.
Помнишь, давно ты мне сказал, что я твоя загадка?
Вроде уже все разгадал и твой ответ готов…

Ты говоришь: «Да, я люблю…» На безымянном пальце
Давит слегка, греет теплом, солнцем кольцо горит.
В море любви нам повезло – встретились два скитальца,
Плыть собрались дальше вдвоем, только душа болит!

Я не хочу думать что зря мы заварили кашу!
Что-то горчит это вино, пеной укрыв бокал…
Слезы в глазах, словно туман прячет затею нашу,
И Мендельсон марш отыграв, всхлипнул и замолчал.

А в тишине бьется бокал. Ты говоришь: «На счастье!»
И я хочу верить тебе, в то, что не на беду!
И мы с тобой вместе идем. Шелест фаты и платья…
И на руках ты меня нес! Лучше сама пойду!

«Горько!» – кричат наши друзья, и что-то так не сладко.
И шоколад сладкий горчит как аромат любви.
Знаю сама, что в жизни путь редко бывает гладким,
Но в этот путь вместе с собой ты меня позови!




Господа академики…


Господа академики строгие,
Я ж Вас чтила со школьной скамьи!
Да, чего там… Вам верили многие,
Оказалось, что Вы не правы!

И над чем же Вы, братцы, работали —
Мясо вынули из колбасы,
Шоколадку из сои охота ли?!
Грустно мы опустили носы!

А Вы водку из нефти придумали,
Ваш коллайдер адронный запел!
Но гнетет меня мысль, или дума ли —
Кто ж того от науки хотел?!

Я ж хотела, чтоб все человечество,
И меня ждал счастливый удел.
Но сурово взирает Отечество:
«Ну, и мало ль чего кто хотел?!»

Технологии стали нанайскими
И расцвел парниковый эффект!
Стали жизни условия райскими,
Уточню только малый аспект:

Господа академики строгие,
Вы же делали все для людей?!
Только мы вымираем, убогие,
Как задумал заморский злодей!




Гофмаршалу!


Отменяю приемы до пятницы!
Не пускать ни гонцов, ни послов…
В шоке от королевы-проказницы
Подобрать Вы не можете слов!
Улыбаетесь Вы – будто тужитесь…
Ну, гофмаршал, расслабьтесь скорей!
Вы во славу короны ведь служите
И короны, заметьте, моей!
Припев:
Из мужчин Вы, что шутя гнут подковы,
Стран и женщин вершат судьбы подчас!
На руках меня носить Вы готовы,
И не сводите восторженных глаз…

Вот, опять сразу: Ваше Сиятельство…
Я сияю – такой мой удел!
А придворный художник, ваятель вон
Грусть в глазах моих запечатлел.
Но, позвольте, я все-таки женщина,
Королева – уж только потом…
Мой гофмаршал, не медля ответьте-ка:
Мой каприз кто исполнить готов?
Припев.

А слабо – бал на три дня с шутихами,
В полночь баню, да чтоб до утра…
Мой гофмаршал, представьте как лихо мы
Погуляем… Отступит хандра!
А верхом по морозному ельнику
До румянца, чтоб кровь с молоком…
А признайтесь, гофмаршал, затейником
У меня быть не так-то легко?




Грешница


Грешна я, падре… В том моя вина!
Но расскажи мне, кто сейчас не грешен?
Когда тоски накатит мутная волна,
Не до стихов поверь тогда уж, не до песен.

– На все четыре стороны катись! —
Ему сказала, распахнувши двери.
Шептала вслед ему: «Родной, остановись!»
Но не поверил он мне, падре, не поверил…

Уж на пороге: «Значит, я пошел?!»
– Ну, да, конечно, скатертью дорога…
Грешна я, падре! Усадить его б за стол,
Да говорить, что накопилось уже много

О том, что выпал долгожданный снег,
Все сложится, понятно, что не сразу…
А он совсем ушел! И в том, видать, мой грех,
Что не смогла произнести я эту фразу:

– Прости меня! Пускай я не права…
Но он, коль приглядеться, не правее!
Как тяжело порою выдавить слова,
Когда тоска стянулась как петля на шее.

Ах, падре, мне грехи не отпускай!
Пусть грех во мне останется, со мною…
Ведь знаешь, падре, на Земле возможен Рай,
Тот, что с любовью часто путают с земною!

Грешна! Кто не грешил, тот не любил!
А я любила, я счастливой была.
А тот, кто грех в ту ночь со мною разделил,
В любви мне клялся, что разлучит нас могила!

И вот уже у смертного одра
Я об одном лишь, падре, сожалела,
Что удержать любовь я просто не смогла,
Ну, а покаяться… а каяться, увы, не захотела!




Гуляй, Вася!


Умоляю, кроме смеха, ну, хоть раз будь человеком —
Мне ответь конкретно на вопрос:
– Мы же жили, не тужили – ели кашу, брагу пили…
Ну, кой черт тебя до нас принёс?

Ты пришёл уже под вечер. Романтические свечи
Одним махом выбросил в окно.
– Чтобы не было пожара! – Объяснил ты мне устало…
Полыхнуло чуть не все село.

Только ты не унимался, так к овчарке прикопался,
Объясняя, кто здесь верный страж,
Что она быстрее ветра пронеслась три километра
С ходу взмыла на второй этаж!

Ты ж, не выходя из роли почем зря крыл профитроли,
Мол полнят… И все их разом съел!
Я ответила: «Доколе? Что ж ты вечно не доволен?
Как же ты мне, Вася, надоел…»

Я сказала: «Гуляй, Вася», понимая, что опасен,
Но адреналин тёк через край!
Веста щёлкнула зубами, мол не стой ты между нами.
Лучше ты, Василий, утикай!

Он ушёл, роняя слезы. Его вид был страшно грозен.
Профитролей аромат за ним витал.
Прочь унёс свои признанья. Романтичного свиданья
Вот такой нелепый выдался финал




Давным-давно…


Давным-давно, ещё в начальной школе…
Не веришь, но была я влюблена.
Да, нет, ещё до гитариста Толи,
Пьянела от любви как от вина!
Мне горизонт застлала его стрижка,
Точней, нахально вылезший вихор…
С ума сводил меня красавец Мишка!
Тут мой вокал сменяет дружный хор:
Припев 1:
Мишка, Мишка, что ты за мальчишка?
Ты для всей продленки был Мишель…
Знать Амур тогда был трезв не слишком,
И стрела нашла другую цель!

Почему из пятого «в» класса
Под прицелом оказалась я?
Видно, завуч прав: «Любовь – зараза!»
А иммунитет подвёл меня…
Мишка рыжий, заслонивший карту,
В этот миг мне стал дороже всех!
Пересела я к нему за парту,
Вызвав у мальчишек дружный смех.
Припев 2:
Мишка-Мишка, это было слишком:
В классе громче всех смеялся ты!
Не поверишь, но легла так фишка —
Я вцепилась в Мишкины вихры…

От любви до ненависти, скажешь,
Шаг, от силы два. Ну, может, три…
Даже завуч был обескуражен:
– Ладно, Мишка… Но, Петрова, ты?
Так, родителей к директору обоих…
Марш с «Камчатки» к парте у доски!
Эти неприятности, не скрою,
Разрывали сердце на куски!
Припев 1.

Пить на брудершафт шампань из «Фанты»
Мишка, ты меня подговорил!
И глаза, краснея, прятал сам ты,
Когда флоксы с клумбы подарил…
И тот кактус… Правда, не до смеха —
Первая любовь всегда горчит…
Мишка, с той поры как ты уехал,
Даже завуч до сих пор молчит!
Припев 3:
Мишка, Мишка, где теперь ты? Как ты?
Не завяла первая любовь?
Как завял тот преогромный кактус,
Что нам оцарапал руки в кровь…




Две текилы с лаймом


Ты желаешь любовь в виде займа,
Хоть в кармане назрела дыра?
А пока две текилы с лаймом,
И еще разговор до утра…

А еще две затяжки Light-а,
Магнитолы тоскливый мотив.
Снова ты позвонишь в свой Брайтон,
Будешь врать, что любишь, что жив…

И опять захлестнет нас безумие,
Сплетя в узел в шелках простыней.
И ты снимешь с лица маску мумии,
И все мысли отбросишь о ней…

Ты отключишь рингтон телефона,
В дом со стоном войдет тишина.
И пускай эта ночь вне закона,
Но, быть может, святая она?

А пока две текилы с лаймом,
И на рану пореза соль…
Ты желаешь любовь в виде займа?
Налегке? Ну, так что ж… изволь!




Девочка и хулиган


Раньше я была примерной девочкой,
Но однажды Леха-хулиган
Заявил всем с фирменной издевочкой,
Что имеет гениальный план:

Что Танюха скоро перебесится,
Через месяц-два будет моей…
Только не случилось пары месяцев, —
Он под вечер у моих дверей

Поджидал, клочок бумаги тиская, —
Серый с тусклым штемпелем квадрат.
Напоследок угостил ирискою:
«Утром приходи в военкомат!»

И ревела я как ненормальная,
И два года обещала ждать…
А он подарил мне розу чайную, —
Не одну, а сразу целых пять!

Потянулись дни, недели, месяцы…
В письмах ни словечка про Афган!
«Танька, я вернусь и мы поженимся!» —
Писал Леха, бывший хулиган.

И вернулся… Ослепил медалями,
И пшеничными усами щекотал…
С той поры одной семьею стали мы,
Мне примерным мужем Леха стал!

Раньше была девочкой примерною
До ириски и букета роз,
До того, как в мальчугана скверного
Я влюбилась по уши всерьез




Диалог в эропорте


– Так, что мне до смерти тут вкалывать одной?
Они тут ходют, мне за каждым подтирать?
Не эропорт, а двор реально проходной!
– Ты слышь, Семёновна, не начинай опять!

Аэропорт наш уже много достиг.
Глядь – урн полдюжины, культуру чтоб блюсти.
– Всё ходют, мусорют… Реально тьфу на них!
– А ты б, Семёновна, могла бы подмести!

– Чуть что, Семёновна… Их много, я одна!
И может статься, что не будет ни одной —
Весь день со шваброю. Метёшь туда-сюда…
А как случиться может что-нибудь со мной!

Ведь эропорту без Семёновны каюк…
– Тьфу ты глашенная – накличешь знать беду!
– Ты, это, критики убавила бы звук —
Из авиации я точно не уйду!

Так, что мне до смерти тут вкалывать одной?
Они тут ходют, мне за каждым подтирать?..




Дикая роза


Я росла будто дикая Роза,
Старый плющ рядом вился стеной.
Жуткий зной, холода и морозы
Обходили меня стороной.

Словно еж распускала колючки,
Когда кто-то склонялся ко мне.
И меня называл «Милой злючкой»
Иван-чай и краснел до корней.

В том году было хмурое лето —
Дефицит жарких солнечный дней.
Когда я расцвела алым цветом,
Стебелька два склонились ко мне.

Сказал «Вася!» один сочным басом,
А сам был мужичок с ноготок.
И его я поправила сразу:
«Василек, милый мой, Василек!»

А другого назвала Ромашкой —
Ну, какой в самом деле, Роман?!
Загибались от смеха букашки
И средь них несмеян-таракан.

Стебельки к концу лета окрепли,
Подставляя порой мне плечо.
Ну, чего с них возьмешь, – однолетки,
И здесь чувства совсем не причем!

Василек и Ромашка завяли,
И я слез не скрывала уже.
Ближе к осени стал не столь алым
Пышный цвет мой – совсем порыжел!

В том году было хмурое лето —
Дефицит жарких солнечный дней




Дилемма


Настоящий мужик в дефиците! —
Нам ли, бабоньки, это не знать?
Вот опять он хрипит: «Помогите!»
Мужика надо срочно спасать!

Мне ж коня на скаку – не проблема,
Иль в горящую избу войти…
А спасать мужика… – Вот дилемма,
Ведь его сперва нужно найти!

Я искала его даже в думе —
Там спортсменов, артистов полно…
Но средь них настоящих… – кто умер,
А другой, приглядеться, не то!

Правда вышел один чуть помятый,
Говорит: «Потерпи восемь лет…»
Я вздыхаю в ответ: «Страшновато!»
Он – иначе, мол, выхода нет!

А другой – настоящий мужчина
Предложил: «Ну, хотя бы лет пять!»
Я умилилась: «Вот, молодчина,
Может женское сердце понять!

Отдала б ему руку и душу,
Только бают – он, бабы, женат!
Я невинность его не нарушу,
Потому возвращаюсь назад




Для тех, кому за…


Ветерок терзает краешек афиши,
Интригуя рвется строчка «… кому за…»
Угол с цифрой вьется где-то выше крыши,
Там, где солнышко, склоняясь, бьет в глаза.
Манит музыка, что слышится из зала,
Все сомненья скомкав, как входной билет.
Как принцесса… нет, как королева бала
Величаво я ступаю на паркет.
Припев:
Сорок пять – три раза по пятнадцать —
Детский возраст! Ягодка опять…
И на принцев я гляжу с прохладцей,
Нагляделась уж за сорок пять!

Как Атланты, подпирающие своды,
Расположились вдоль стен и по углам.
Белый танец! По широкому проходу
Я походкой от бедра шагаю к Вам!
От стены Вы отстранились мне навстречу,
И учтиво чуть склонились. Шаг, другой…
Я же знала, что случится в этот вечер:
– Ваша светлость, потанцуйте же со мной!
Припев.

Заалев пионом точно именинник
Растворяясь в танго талию обнял.
А годков, похоже, где-то так с полтинник…
Знать бы: подполковник или генерал?
Две звезды сияют златом на погоне —
Нет, для лейтенанта вроде староват…
И опять склонился он ко мне в поклоне:
Нет кольца на пальце – значит, не женат!
Припев.

Ах, как он целует нежно мою руку,
От усов по телу вьется змейкой дрожь…
Принц мой, умоляю: дайте волю звуку —
Пару слов шепните милой даме все ж!
Снова мы от шквала музыки оглохли
Но плывем по залу слившись с ним опять…
Я же как девчонка – в горле пересохло!
Нет, ну, детский возраст – эти сорок пять!




Довольно лирики!


Видать, Вы, сударь, сильно согрешили,
Коль Вам судьба подкинула меня…
Когда бы Вы как прочие все жили,
Вам не пришлось бы что-либо менять!

А так есть я! – Факт остается фактом,
Из песни слов не выкинуть и треть…
Вам суждено со мною стать инфантом!
А без меня в геенне огненной гореть.

А потому гуляем бесшабашно!
Грехи еще успеем замолить…
Ну, что Вы, сударь, умирать совсем не страшно!
Куда страшнее дух свободы заморить!

Ну, хватит лирики – летим как вольный ветер…
Коль Боливар не вынесет двоих,
Я, сударь, Вам шепну: «Еще не вечер!»
А между тем шквал присмирел, затих.

Похоже на затишье перед бурей…
Еще чуть-чуть и в клочья паруса!
Пусть чертом ветер воет со всей дури,
Давай не будем мы ему мешать!

А между тем семь валов миновало.
И вот восьмой, за ним девятый вал!
Ах, сударь мой, меня Вам не хватало?
А кто меня любимой называл?

Довольно лирики! Прости – отвечу прозой:
Сейчас обоим нам воздастся за грехи…
Коли у тебя ко мне еще вопросы,
На после шквала их побереги




Дождливое


Плачет дождик осенний весною,
Вместе с ним я рыдаю навзрыд!
Я не стала твоею женою,
Хоть любовь к тебе сердце хранит.

Почему вдруг я камень на шее?
Как такой мог сложиться финал,
Ведь меня называл ты своею,
И еще много как называл!

Ты же мне обещал звезды с неба,
Лил коньячные звезды в стакан!
Эх, поглубже копнуть тебя мне бы,
Коль ты каменный весь истукан!

Я не стала любовью твоею,
Твоей сказкой, твоею мечтой…
И безумной назвал ты затею
Обвенчаться навеки со мной!

И в тоске я грущу у окошка,
За стеклом хмурый дождь слезы льет.
За спиной умывается кошка,
Видно вместе со мной чуда ждет




Дождливый романс


Бреду по пустой аллее, где раньше с тобой гуляла.
Беседки свод мавзолеем. Клен клонится к ней устало.
А раньше он рвался в небо, да вот, дожди зачастили…
Ему улыбнуться мне бы: «Ну, вот – до весны дожили!»

Пусть свет не сошелся клином, но что-то в глазах померкло…
Тот старый клен исполином ко мне тянет ветви-жерла.
И даже весенний дождик романсы запел стаккато.
Не звала я осень в гости, но знаю – придет когда-то.

Вот если бы был ты рядом, и мне подарил улыбку.
Забыть бы тебя мне надо, исправить свою ошибку!
А ты, как назло, навстречу калины кустом иль кленом…
И шепчешь мне: «Добрый вечер!» в сознании воспаленном.

Пусть клин выбивают клином, забить бы его обратно…
И струи дождя калина взахлеб поглощает жадно.
Как вышло, что бабье лето явилось ко мне весною?
Один дефицит ли света виновен? Иль мы с тобою?
Бреду по пустой аллее…




Дочки-матери


Не ругай так пожалуйста, мама,
Ты свою непутевую дочь!
Неужели такая уж драма,
Что тебя покидаю я в ночь?

Как невольно сжимается сердце,
Неотложка жалейкой кричит…
А ты ждешь, ну, когда скрипнет дверца,
Когда в скважине скрябнут ключи.

Разогреешь нетронутый ужин,
Ранний завтрак скорее уже.
Проворчишь: «Он зачем тебе нужен?
Прогнала бы его ты взашей…»

И опять, в пол потупясь паркетный,
Лепечу, что в последний мол раз.
Улыбнешься ты мне чуть заметно,
Собирая морщинки у глаз:

«И сама ведь была я такая
Хохотунья, певунья точь в точь!»
И опять провожаешь вздыхая
Непутевую взрослую дочь




Дурочка


Уберу прочь платье белое,
Вновь надену сарафан.
Что такое я наделала,
Окунувшись в твой обман?
Ты стихи читал мне, песни пел,
От тоски спасеньем звал.
Сам на грудь мою в упор смотрел…
А в окне луны овал!

А луна светила в форточку
В полнакала на палас…
И по отблескам, как жердочкам,
Наплывал туман на нас.
Как кружило мою голову
Толь от счастья, толь – вина…
Мы в любви купались поровну,
А в тоске плыву одна!

Я одна осталась в комнате,
Почему же ты ушел?
Разлюбил меня? Ну, полно те,
Может новую нашел?
И теперь другая дурочка
От сонетов без ума…
Душу рвет мне эта думочка,
Не дает мне спать луна.

Что же ты, луна, нас предала?
Обманулись мы с тобой…
Я тебе одной поведала
О любви своей большой!
Вновь надену платье белое,
Уберу прочь сарафан,
Ведь девчоночка я смелая —
Попадись мне, хулиган!




«Если бы!» да «Кабы…»


Эти «Если бы!» да «Кабы…»
Столько шансов, а все не можется!
И упорно сердечко саднит,
Кровоточа под содранной кожицей.

Эта ранка не зарастет,
Не затянется, как мне кажется…
И не лечит бальзам, лишь жжет.
Бесполезная сохнет кашица.

Все расставили точки над «И»,
И над разными прочими гласными…
Что с того, что не по-людски
Расстаемся мы несогласными.

Разошлись. Ветер лишь ворошит
В клетку лист с смеющейся рожицей…
А сердечко упорно саднит,
Кровоточа под содранной кожицей.
Эти «Если бы!» да «Кабы…»




Женщина весною


Смотришь на меня как мудрый грек,
На лице твоем печать ненастья…
Женщина ведь то же человек!
И желает радости и счастья!

Ну, не хмурься, – выбрось календарь!
Сделай свою женщину счастливой!
Ты же можешь… Хоть по струнам вдарь
От души! И, главное – красиво!

Мудрости тебе не занимать…
Сделай праздник! Пусть для нас с тобою!
Мудрый грек обязан понимать,
Что желает женщина весною!

Ну-ка, улыбнись мне сей момент!
Подари цветок, духи, конфету,
Безделушку в обрамленьи лент, —
Звездочку иль новую планету!

Пусть не грек… Но праздник за тобой!
Сделай что-нибудь… Хотя бы чудо…
Коли стала я твоей судьбой,
То пусть я судьбой счастливой буду!




Женщина летом


Смотришь, как три месяца назад,
Словно ничего и не случилось!
Между тем мороз под пятьдесят,
А согреться как, скажи на милость?

Вот мы и дожили до зимы,
Образно сказать, так докатились…
Пару дней у осени взаймы
Мог бы взять. Сейчас бы пригодились!

Да не те, где дождь стеною льет,
Лучше, что зовутся бабьим летом…
А прогноз погоды снова врет,
Но не будем говорить об этом.

Ну, не может женщина, пойми,
Вымерзать подобно бабе снежной!
Делай что-нибудь! Тепла займи,
Чудо сотвори… но только нежно!

Где ты взял подснежники? Июль?
Лето, говоришь, сейчас в разгаре?
А у нас на градуснике нуль!
Да, про пятьдесят чуть-чуть наврали.

И при этом снова дождь стеной!
Вот у нас такое нынче лето…
Сделай же хоть что-нибудь со мной,
Чтоб я, наконец, была согрета




Журавлик


Какая кошка пробежала между нами?
Откуда повод, чтоб обидеться, скажи!
В пике сорвался наш журавлик оригами,
Где-то под кручей, нами брошенный, лежит.

Журавлик счастья он один из многих тысяч,
Что так хотел желанья выполнить людей.
И он метнулся в облака все выше! Выше…
Но, знать, возможности не рассчитал своей.

И сразу стало пусть не то что холоднее,
А как-то пусто, неуютно на душе…
Твой добрый взгляд с тех пор ее уже не греет,
Я не дарю тебе улыбку до ушей!

Какая кошка пробежала между нами,
А может нас она хотела примирить?
И может в наших бедах мы виновны сами?
Давай опять с тобой журавликов творить!

И все желания осуществятся сами,
Хотя я знаю, что желанье-то одно!
И взмоет в небо наш журавлик оригами,
Смотри, да он уже ложится на крыло




За холмами


Он улетел, но обещал вернуться!
Стих за холмами стрекот от мотора…
Его как прежде провожала в путь я,
Глядела вслед, не в силах скрыть укора.

Мы оба знали: нить, что нас связала,
В один ненастный день вдруг оборвётся!





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69188278) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.