Книга - Магический шар

Магический шар
Татьяна Аксенова


Книга стихотворений о счастье, написанная в форме магического шара, а именно: в ней живут вперемешку разные времена, события, персоналии и воплощаемые желания самого автора в самых разнообразных поэтических формах. Книга абсолютно волшебная, когда, тряхнув, читатель попадает в невозможную возможность и оказывается в незнакомой ему, совершенно другой реальности. Книга, основанная на реальных, не совсем реальных, и совсем уже мифических событиях. Её завершает венок аффирмаций, с которого она, собственно, и начиналась. Венок помещён в финале для усиления эффекта. И ещё эта книга написана на обрывках черновиков, квитанций, на обратной стороне авиабилетов, на салфетках и прочем бумажном мусоре, а также записи велись в телефон, когда под рукой уж совсем никаких бумажных обрывков не обнаруживалось. Интересного путешествия читателю!





Татьяна Богданова (Аксёнова)

Магический шар



© Богданова (Аксёнова) Т., 2022

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2022









Магический шар


Если Вы не создаёте свой мир, то обслуживаете чужие… Мы привыкли воспринимать произведение искусства как историю болезни, детали и штрихи которого и составляют эпикриз. На выходе получаем либо выздоровление, либо гибель. Всё зависит не от силы дарования автора и умения пользоваться этим дарованием, то есть, мастерства, а от направленности вектора и высоты личных вибраций. История знает массу примеров хороших стихов о плохом, когда виртуозно написанная драма сбывается в жизни поэта, писателя, а гениально написанное полотно или музыкальное произведение просто перечёркивает жизнь художника, композитора… Не надо быть исследователем, чтобы это заметить. Достаточно простого наблюдения… Когда я об этом впервые задумалась, то ужаснулась тому, с какой самоотдачей и виртуозностью люди-творцы приближают свою собственную драму, гибель, пишут свой финал и упорно движутся к нему. Творец – тот, кто тво – рит речь («ц» редуцируется в «ч»). Следовательно, нам и карты в руки! Что написали – то и получили?.. А нельзя ли направить великое оружие Слова, обладая мастерством и талантом, на счастливую жизнь, на исполнение заветных желаний, на красиво воплощающуюся мечту? На что-то совсем не из той оперы, где, жертвуя собой, герой, и автор, вслед за ним, как загипнотизированные, повинуясь собственному сценарию, приближаются к краю пропасти?..

Ведь если мы не создаём свой мир, то обслуживаем чужие! А чьи миры мы обслуживаем ценой собственной жизни? О ком или о чём пишем? И какой мир создаём сами?.. Какой ценой творим для зрителя или читателя новую реальность, вход в которую, в иной космос, и куда в этом космосе попадают: в сказку со счастливой развязкой или в нескончаемый кошмар, колесо Сансары? Где крутимся, как белки, в последующих воплощениях…

Пытаясь честно ответить себе на эти вопросы, я однажды поняла, что больше не хочу обслуживать чужие миры и служить чужим идеям, не желаю писать собственную драму, потому что у писателя и поэта есть свой читатель. А ещё словно Кто-то читает и исполняет написанное. О чём пишем – значит, того и хотим? Мысль материальна, а мысль, облечённая в слово – воплощаема! Что излучаем – то и получаем. Человек – своеобразная радиостанция, которая посылает вовне сигнал и принимает его обратно… Этот сигнал ещё называют вибрационной подписью, которая уникальна для каждого человека, она – автограф, неповторимый и отличающий нас друг от друга… Вибрационная подпись или авторский автограф каждой «радиостанции» складывается из множества вибраций, транслируемых на разных уровнях… Учёные объясняют каждый уровень при помощи волновой теории из квантовой физики.

Скажете, при чём здесь литература? Вспоминая Золушку и её тётю – фею, констатируешь, что не у каждой милой и славной Золушки есть такая тётя… А чуда хочется всем. И мало в него верить, надо осмелиться взять в свои руки «волшебную палочку» – хорошо знакомый нам пишущий инструмент и направить его на чудотворение! В этой книге, собранной по просьбам моих друзей, есть и прежние произведения, из прошлой литературной жизни. Но они, вместе с премьерными стихотворениями последнего периода моей жизни, составляют литературу нового времени. Этот новый для меня опыт и жанр я назвала романтическим реализмом, который отображает глубокую правду жизни, но правду прекрасную, неразрывно связанную с мифами. Ибо мифы являются основой любого бытия, истории, литературы и всегда стоят у истоков новой реальности. Парадокс? Истинное произведение искусства и есть парадокс, метафора… Казалось бы – какой романтизм в изображении героев войны? Но не будем забывать, что в центре сюжетов любой мифологии – боги и герои. Герои, ковавшие Победу, основатели новой реальности, в которой мы живём… А эпиграфом к этой книге я бы хотела взять слова Иосифа Бродского: «…В каждой музыке Бах, в каждом из нас Бог. Ибо вечность – богам. Бренность – удел быков…»

Огромную благодарность выражаю своим друзьям и вдохновителям, без которых эта книга, ознаменовавшая новый этап в моём творчестве, была бы невозможна: Сергею Лобову, Наталье Тоскиной, автору моих фотопортретов и обложки этой книги, Александру и Александре Чистяковым, Русскому Литературному Обществу и издательству «У Никитских ворот».




И я была…


И я была цветком турецким,
И Нотр-Дамскою «житан»,
Плясуньей с профилем еврейским,
Без глупостей и без жеманств!
Эдит Пиаф с кульком каштанов,
Что рассыпается в руках…
Ах, Боже мой, как это странно:
Без дураков, но – в дураках!
Лететь неведомой кометой,
Увязнуть бабочкой в смоле…
И воплотиться снова где-то
На этой радужной Земле!
Пройдя всю цепь реинкарнаций,
Увидеть, всё же, повзрослев,
Как будет ослик спотыкаться
Под седоком на том Осле!
И что-то искреннее будет.
Я всех увижу, как родных:
Богов, что выдумали люди,
Кто создал нас и встретил Их…
Я, воплотившаяся в Таню,
Нарушив заповедь: молчать,
Открою, наконец-то, тайну
И влипну бабочкой в печать!




Рыбка


Авторская октава посвящается

Сергею Лобову


Увлажнился взгляд озера,
Отражая дома.
Лёд провалится, солнце глотая,
И тогда приплывёт золотая…
В ночь опять подморозило.
Ожидаю сама,
Как раскрошится кромка, врастая
В берега, и когда он растает,

Этот сон, этот солнечный
Неожиданный вздох –
Расцветёт в сердце жёлтый подсолнух…
Я, как в детстве, желаньем наполнюсь,
Соберу из осколочков
Вечно странное: «Бог»,
И влюбиться осмелюсь по полной!
Слышишь, Рыбка, волнуются волны?

Сердце в такт убыстряется,
Поздравляя тебя
С днём рожденья весны,
Золотая!
Мы – вне рамок свободно взлетаем!
Неба синяя тряпица
Распростёрлась, любя,
Снова птиц возвращаются стаи…
Слышишь, музыка льётся святая?

Звуки тоже в твой адрес, но,
Взгляд, стихами струясь,
Увлажнился у озера ярко…
Март построже adagio, largo,
Поздравлением радостным
Намекает на связь
Вешних круговоротов с обжаркой
Зёрен жизни – земного подарка!




Преображение Золушки


Проснулась Золушка, испачканная сажей,
Произнесла: «И это – мой удел?
Увидит принц, и что тогда он скажет?..»
Стыдом румянец на лице зардел…

И Золушка, от робости немея,
на помощь никого не позвала.
«Сама себе отныне буду фея!
Прочь, имя, что оставила зола!»

Стирая пятна, в зеркальце любуясь,
Надела платье, сшитое себе…
Подумала: «Теперь переобуюсь!»

И шанса не оставила судьбе:
Чтоб Сандрильоне воплотить любую
Мечту, ей надо начинать храбреть!




Поэты на войне


Опровергнув старое речение:
«В громе пушек – музы не слышны»,
Рота шла особого значения
По Дороге Жизни и войны.

Рота шла по Ладожскому озеру,
Лёд свинцовый, выдохшись, толочь…
Их стихи, как бомбу, заморозила,
И укрыла ночь,

Тех, кто жил на фронте или не жил, но,
Выживая из последних сил,
Всё искал слова, как Саша Межиров.
Страшный суд – Луконин Михаил!

Как найдёшь? Вокруг то – рвы, то – надолбы,
Трупов мёрзлых, детских – штабеля!..
К эшелонам подоспеть бы надо бы!
Чёрный лёд когда-то отбелят?..

Позже «миски» с «Минском» – в рифму, стало быть,
Выжил? Но каков самообман!
Вот тогда поэта и не стало бы,
Если б не товарищ капитан,

Что молчал укором узаконенным:
Графоман – синоним – дизертир!
Солнце вверх тормашками с Лукониным!
Ладоги неразведённый спирт…

Рота шла, а солнышко над Балтикой,
Лунки придорожные суша,
Поднималось фронтовой романтикой,
Словно неубитая душа…




Майское


Светлой памяти Юлии Друниной





I


Кто родился в мае – век промается,
Так у нас в народе говорят…
Не заслуга, что десятиклассница –
На войне солдат?

Всё б нам над приметами подтрунивать,
В стороне, тайком, перекрестясь!..
От живых к погибшим Юля Друнина
Созидает связь,

Чтоб звучали явственнее, ближе нам
Раненых, убитых голоса…
В партизанских соснах, солнцем выжженных
Стон многоголосый поднялся!

Чтобы, Воскресенью соответствуя,
Те восстали, нынешним в укор,
Что привыкли жертвовать и бедствовать,
И стрелять в упор!..

Артобстрелы, холод, голод, сырость ли –
Всё пришлось ей пережить самой.
Ну, а?зинки многие не выросли,
Не пришли домой.

Юлька же – в Литинститут, в шинелишке
И в многопудовых сапогах…
Слава не посмертная, всамделишно,
Страшно дорога!..

Может быть, сегодня и не трудно нам?
Попривыкли к танкам у Кремля.
Но тогда под поэтессой Друниной
Дрогнула Земля.

Без неё врезается, немая вся,
В предзнаменований чёрный ряд…
Об ушедших говорят: «Отмаялся!»
Горько говорят.




II


Крепко сжала седые виски:
Рвёт сосуды войны отголосок.
Не унять чернозёмной тоски
Голове её светловолосой!

Не ловить иноземную брань
Ни одним слуховым из отверстий!
Подмосковная дача, Пахра,
И последняя воля – в конверте…

И посмертная книга Суда.
В «Судный час» пощади её, Боже!
Фронтовик и поэт никогда
Примириться с неправдой не сможет.

Что ж такая затеялась брань
В мире новых, безумных реалий?
Хоть израненным духом воспрянь –
Непонятно, за что воевали?!.

…Дачный плед, чай горячий отдашь
За осеннюю стылую снулость…
И гараж, как последний блиндаж,
Где небесная гостья уснула…




III


Все птицы улетели,
Ни ангельской души.
Как странно, в самом деле,
Но эти акварели
Сиротски хороши!..

Овраги листья хвои
Обсыпали до пят,
Ноябрьский ветер воет
Тревогою живою,
Что, кажется, бомбят?..

Наверно, в час тот, судный,
Твой безрассудный грех,
Тяжёлый, беспробудный,
Окажется подспудно
Величественней всех…




В русских песнях поэзия есть…


Памяти Алексея Фатьянова


«Не тревожьте солдат, соловьи!..
Пусть солдаты немного поспят»,
Но свивайте вы гнёзда свои,
Но высиживайте соловьят!

Отлетевшие души живых,
Неживых – слышат вашу весну,
И тревоги исполненный миг
Не способствует вечному сну…

А судьбы человеческой суть –
Вся – фатьяновских песен в словах:
Где огарочек теплится чуть –
Не уснуть в разливных соловьях!

Излучает поэзию песнь,
Трагедийной полна глубины…
В русских песнях поэзия есть,
Защитившая мир от войны.

Раздаётся знакомый мотив –
И в холодном тепле блиндажа
Оживает фатьяновский миф –
Устремляется к небу душа…

Снится майским, тальяночным днём,
Что дорога до дома – пряма,
Где в рифмованном сказе о нём –
Черноглазая сводит с ума!




Свечи огарочек…


100-летию со Дня рождения

А.И. Фатьянова


Полу-кличка? Неизвестно что –
«Песенник-поэт»? Бессмертны строки,
Смысловой нагрузкою простой
Жизнь в себя вместившие настолько,

Что звучат стихи всея Руси
Каждый раз, когда поётся песня!
И кого на свете ни спроси –
Мифа нет объёмней и чудесней,

Празднества солдатского – живей…
Над окопом соловей защёлкал?
Да зимой откуда – соловей?
Снится, что цветёт у дома ёлка…

Нет медовей горечи её!
Месяц будто сажей напомажен…
Без ребят девчонкам – не житьё.
Без солдат – не гибнуть силе вражьей.

Без мечты Россию не спасти.
Без души не будет подвиг ярок.
Разгорайся звёздочкой в горсти,
Дорогой фатьяновский огарок!..




Покуда мы живы…


Покуда мы живы –
Тяжёлый трёхдольник Некрасова
Литанией русской
тревожит посевы земли!

И, будучи лживым,
Возводит лихую напраслину
На нас в захолустье
Европы народ, что глумлив,

За то, что мы живы!
За это – анафема! Горе нам!
Но сунься с мечом –
Так, наверно, сотрём в порошок…

А если паршиво –
Споём Аполлона Григорьева –
Плач по семиструнной Руси,
кому здесь хорошо!

Не точим ножи мы –
В хозяйстве не надобны, вроде бы.
Руками хлеба преломляем,
достав из печи…

Покуда мы живы,
Мы счастливы счастьем юродивым –
Любить свою родину,
Лишь рукава засучив…




Свиштовский берег…


Пустеют аллеи, дома с мёртвым садом,
Лишь памятники собрались для парада:
Они все – в строю, спят в Болгарии с миром
Поручик Крылов, генерал Драгомиров…

Читай: на Свиштовском загинули бряге
И штабскапитан по фамилии Брянов…
Он был на штыках, на турецких замучен…
Чему нас история только не учит!..

Спит память под камнем – Святая обитель
Убитых штыками, царь-освободитель!
Тревожно дыханье Дуная, как лава…
Но в небо взметается русская слава!

И тихий приют на румынской границе,
На бреге болгарском – живые страницы,
Они шелестят, как деревья листвою,
Лишь солнце бессмертное – над головою!

Фазанам – фазанье! А мы в наказанье
Гуляем с открытыми в небо глазами…
И почки трепещут, открывшись в цветеньи…
Земля, с Днём Рожденья!
Весна, с Днём Рожденья!..




Голос


Вспышки соловьиных трелей,
И цикады, и шмели,
Всё в Болгарии в апреле –
Хор цветения Земли!

Я пропала в этом хоре,
Каплей в море голос мой.
Говорит кукушка: «Вскоре
Не воротишься домой!

Да, и где твой дом, бродяга?
На чужбине песни нет!..»
Тихий голос и бумага,
Рыжий сумеречный свет –

В этом счастье невесёлом
Шелест листьев ловит слух,
И моё похоже соло
На древесную смолу,

Что застыло каплей хвойной
В подмосковном городке,
Что звучит как свист разбойный
На родимом языке!




Соловьиная тоска


Посвящается Аполлону Григорьеву,

и с благодарностью – Александру

Карпенко…


Статичен мир, но полон тёмных тайн.
Всех нас, увы, подстерегает случай…
А ты летай, Летиция, летай,
Тони, Титания, звездой падучей

В траве и в небе, в небе и в траве,
Лови, Лавиния, лавины света!
Вдруг волшебство, что скрыто в рукаве,
Задребезжит разменною монетой…

Подробный звон по мостовой пустой,
И алый бант на лошади цыганской
Не сможет быть разгадан ни за что,
Как никогда Венере не погаснуть.

Статичен мир. Но входит в сердца бой
Лиловый луч, что вывернет наружу
И плотскую, бесстыдную любовь,
И грешную, отверженную душу…

Луч благодати – плата за слова,
В цыганском вихре и угаре пьяном
Забытые, что вспомнятся едва,
Коль не дал Бог, в похмелье окаянном!..

И всё-таки да здравствует полёт
Летиции сквозь мглу безлунной ночи,
Безумие Лавинии, что шлёт
Проклятия, когда молиться хочет,

Титании метанье до зари –
Под обаянье зла попасть наивно.
Но ты со мной, гитара, говори
Или рыдай тоскою соловьиной!..




Соловьиное


От счастья сердце выпрыгнуть готово,
Суровый разум, доводы тая,
Сегодня не транслирует ни слова,
Коль скоро я услышу соловья!

И этим ожиданием томима,
Пытаюсь пенье воспроизвести –
Лишь в памяти полу ночного сада
Трель трепетная неостановима…
К сирени душной все ведут пути,
Точней – один, другого мне не надо!..

Так хочется холодного вина,
Пьянящих веток наломать нескромно,
Чтоб эта песнь была сохранена,
Искрящейся, в душе моей огромной!

Наполненным бокалом до краёв
Пью честь певца невероятной силы!
И если смогут повторить уста
Все эти звуки вешних соловьёв,
То будет Пасха, Господи, помилуй,
В тени благоуханного куста!

По кругу мчатся ароматы вёсен…
Одной мечтой живу на свете я,
Что вспыхнет свет, навек победоносен,
Над вакховой квадригой соловья!

Пока огонь над миром не погаснет,
И красота – во власти звёздных фей,
Пока ложатся в ноги светотени –
Куда бы ни несли крыла Пегасьи,
Пой, соловей, мой сказочный Орфей,
Скрывающийся средь ветвей и терний!..

Жива душа – все ночи напролёт
Дышать сиренью, сладостной и нежной,
И слушать этот голос неизбежный,
Которым вся Вселенная поёт!




Кто шепнул ему…


И всё-таки да здравствует любовь,
Свобода, братство!
И дай мне Бог, чтобы я за секунду до смерти
Повторил эти святые слова.

    Аполлон Григорьев

Кто шепнул ему, что можно, в самом деле,
Плыть по морю без любви да не погибнуть?
На кресте могильном косу из кудели
Треплет ветер под элегии да гимны…

Оскудели все душевные порывы:
От восторгов до хандры и – вспять, по новой…
Прозвучала, как вакханка, прихотливо
Семиструнная судьба игрой квинтовой,

И заплакала пугающею песней!
Знать, «за вызов тёмных сил» душа, как льдина?..
Поневоле, по привычке ждёт известий,
Всё равно – худых ли, добрых – всё едино!..

Если б он кого убил – не так бы грызла
Совесть, адская печаль не столь терзала…
Но когда в средине жизни – горстка смысла!
Но когда сошла Венера с пьедестала!..

Кто шепнул ему, что солнышко померкло?
Что лампада прогорела без остатка?
Жги безудержно цыганскую венгерку,
Пой, гитара, изнурительно и сладко!




О Болгарии


Горы белыми крестами,
Снегом замело.
Между снами, и не с нами –
Спящее село.
Крыты красной черепицей
Светлые дома.
Солнце тянется – напиться,
Горной речкой луч дробится,
И бурлит – сама…
Я Болгарией любуюсь –
Вышивка крестом:
Тянет нитку голубую
В облаке густом
Вышивальщица иголкой –
Зорька, маков цвет!
Знаешь, мак цветёт недолго,
Солнышком согрет…
«Кабы я была царица» –
Смело говорю,
То в Болгарии родиться
Моему царю.
Никогда я на Дунае
Раньше не была,
Но царю в грядущем мае
Дочку б родила,
Кабы я была царица…
Милый, так и знай:
Упорхнула белой птицей
За реку Дунай!




В болгарском монастыре


Слава в вышних Богу, и на земле мир,

в человеках благоволение!

    (Лук. 2:14)

День грядущий, ты благословен
Монастырским подворьем с извёсткой,
В недрах арки – кармашками гнёзда,
А над храмом царит соловей,

Заменяя собою весь хор,
Заполняя звучанием клирос,
Службу нёс до скончания мира…
Но не кончился мир до сих пор!..

Здесь на каждом цветке – по шмелю,
Для молитвы открыты ворота,
Словно рядом невидимый Кто-то
Говорит: «Всё живое люблю!»

Сколько жизни в недавней траве!
Сонмы шорохов, скрежетов, тресков…
Белый свет – в ярком солнце апрельском,
Не успеющем побагроветь,

Ибо вечер оранжеволун,
Ибо вечны молитвы и песни…
Бог-Отец Святым Духом воскреснет,
Возрождая и Сыну хвалу!




Есть города…


Пойди и сиди в своей келье;

Келья твоя всему тебя научит.

    Авва Моисей (исихаст)

Есть города, в которых надо жить,
В которых даже умирать не страшно:
Там в ратушах – цветные витражи,
И с берегов срываются стрижи,
Стригущие мой горизонт вчерашний.

Разрезав окоём, бесцельно мчат
Под колоколен певческие звоны…
Отшельники молитвами молчат,
А мир – зачах, и океан – зачат,
В которых нет кита и нет Ионы!

Те города меж небом и землёй:
Кровь животворных рек бежит по венам,
В церквях алтарь цветеньем окаймлён.
А где веками голубеет лён –
Вся Божья тварь живёт обыкновенно…

И ни гроша – в кармане, ни шиша.
Но Дух Святой необычайно ярок,
Что заставляет плоть мою дышать,
И насыщает, службу соверша,
И душу наполняет как подарок!..

Кому в них жить – укажет Строгий Перст.
Громады гор кончаются равниной.
За этот мир, что как оркестр – окрест:
В молчаньи – благодать молитвы есть,
Когда слова уже непоправимы!




Тропкой узкой…


Тропкой узкой, поперечной
Предзакатному лучу
Я лечу судьбе навстречу.
Плыть сторонкой – не хочу!

Речки бурное теченье –
Фиолетовая мгла…
Ах, зачем я, ах, зачем я
Душу не уберегла?

Для чего же, от кого же
Я кометою несусь?
Помоги, всещедрый Боже,
Не задерживай, Исус!..

Всё равно сгореть комете –
Тлей, мерцай или пылай.
Знать, не зря меня приметил
Чудотворец Николай!

Он придерживает строго
Перст, грозясь благословить…
В небе точно нету Бога,
Если некого любить!




В Каменном лесу


Песчаное дно и побитые камни…
Где море должно быть – дорога легка мне.
Титаны у Бога – хранители брега.
А я ищу человека!
Полон подол молодильных яблок,
Левый рукав – мёртвой воды, правый – живой.
Титаны камнями застыли, озябли –
Обрызгаю их с головой!
Их телами написано имя Бога
На греческом? На санскрите?
Я им говорю: «Отомрите!»
Пред ними замру: «Говорите!»
И промолвят они:
«По молочным ли рекам
Ты искала всю жизнь человека?»
«Ой, вы, каменные истуканы,
Я не дам ему кануть!
По берегам кисельным
Рвала оборки кисейны,
Обошла все русла,
Что зовутся Русью…»
А в овраге у Велеса
Корова телится.
Влезаю в одно ушко к ней
(Ну, кто бы ещё влез?),
Из другого – встречает Каменный лес!
Я умею печь хлебы, и пою на потребу,
Плету словеса затейны до скончания века,
А ещё – ищу человека,
Чтобы Обнял меня у побитых камней,
И ответил титанам: «Желаю быть с ней!»




Преломление света


Сегодня кошка огрызнулась хмуро
И отказалась молоко лакать…
А в небе нет ни одного Амура.
Опорожнились вёдром облака.

Гром громыхает пустозвоном резким,
Больной собакой лает на такси…
Откуда луч дробится на отрезки?
Откуда он живёт на небеси?

Подставлю лупу – может быть, поймаю?
Но выжигать – усидчивости нет…
Я в жизни ничего не понимаю.
Я только вижу несказанный свет!

Так, подвергаясь искушеньям грозным,
Лечу на взгляд, любимый и родной.
И знанье, что нельзя нам дальше – розно –
Как звёздами усыпанное дно!..

Мне кажется, порезавшись немножко,
А, может, глубоко, наверняка,
Мы будем вместе гладить злую кошку
И наливать ей в миску молока.




Роман / с


Рассыпалось лето на тысячу звёздных ночей,
А звёзды – на тысячу остро ненужных предметов…
И песенка спета, и август промозглый – ничей.
Ниспослано будет беззвёздное небо за это.

За то, что – дожди, что осенняя – в ноги – листва,
За то, что ты предал любви мифологию нашей…
Ещё, подожди, не склонилась твоя голова
Под песню поэта, что клён воспевает опавший.

Ещё не пропитана вечная русская грусть
Дыханьем рябины, застольною горечью водки.
А я невечернего света звездою зажгусь
В той келье, чей луч или ключ боготечностью соткан…

Осыпалось лето, закончилась музыка сфер.
О, мой звездопадовый август! Возможна ль реприза?
Наверное, где-то усыпан осколками сквер,
Скрывает слезу Люцифер, не прощён и не признан?

И признаки ржавой калитки, и странный роман/с,
Что вывернул мир наизнанку, как русскую душу,
Великой державе, которой нет дела до нас,
Звучат и звучат, вековой тишины не нарушив.




Луговая герань…


Любование простым. Луговая герань.

    Вера Авдеева

Любованье простым: луговая герань…
В чашке кофе остыл – грёзы новая грань:
промокая в росе, утопя в дожде,
я искала, как все – где растёт она? Где?
Где живёт этот цвет, что в народе зовут,
помню, «часики»? Нет? Не идут, не идут?
Я услышу «тик-так», дрянь-крапива, не рань!
Зазывает в овраг луговая герань,
Словно манит в ковчег, в мягкий омут, и вдруг
оживёт человек, выбираясь на луг…
Это будет, как сон: ярких «часиков» тьма,
что идут в унисон – звон, своящий с ума!
Ярких, маленьких звёзд, что малиной горят
Невозможен и прост, как секрет, аромат…




Осенние ноты


Живый в помощи Вышняго, в крове

Бога Небеснаго водворится…


Прекрасна балканская осень!
Теплынь летним эхом звенит…
Убранство на плечи набросив,
Я перетекаю в зенит.

Нет воли моей, лишь молебен
Шуршит под ногами листвой!
И звон этот великолепен
Живою водой ключевой,

Что полнит небесные хляби!
Я встану на край и напьюсь,
Глотну напоследок, хотя бы,
Забыть непроглядную грусть!

Забыться в ином упоеньи,
Наполниться гулким теплом,
Чтоб с птицами взмыть в кантилене,
Поя девяностый псалом!




Насущное


Поживём? Я надеюсь на чудо:
Просыпаться с колючей щекой,
На руках, где тепло незабудок
и прибрежный туман колдовской…

Поживём, отвечая стихами
на дыхание солнечных рифм?
Так, чтоб звёзды, моргая, порхали?
Поцелуемся, поговорим?

Струйкой кофе с дурманом корицы
растворяясь в любимых глазах,
Понимать, что вся жизнь повторится,
Если сами окажемся «за»…

ЗА пределом, ЗА фальшью, ЗА гранью,
В это небо срываясь вдвоём,
На котором по звёздочке ранней
мы зажжём… Полетим, поживём!




Предощущение стиха


Ах, эту женщину любили,
О, это – Женщина была!
К ней ехали автомобили
И лодка с вёслами плыла…

И вот, когда под скрип уключин
Она вдруг вспыхнула святой –
На дне реки зажёгся ключик,
Как лучик солнца, золотой.

И просияла всем свечою,
И расцвела под самый край,
Так щедро, сладко, обречённо,
Так, словно завтра – умирать!..

Как роза – томною парчою,
Хоть лодка с вёснами – вдали,
Но над поверхностью речною
Цвесть отражению земли!

И есть ещё счастливый случай
Прощальный аромат вдыхать –
Достать со дна заветный ключик
К предощущению стиха.




Геотектоника жизни


В расщелинах украденного сна
Разломы тектонической породы:
Из океана древнего, со дна,
Всплывают континенты и народы.

Из недр земных выталкивают их
Под Африкой и Тихим океаном
Два пузыря, гигантских и живых,
Из незапамятных времён Гондваны…

Пока Земля не встала на дыбы,
Ты приезжай ко мне на полуостров!
Куда нам – от сумы, тюрьмы, судьбы?
Подземных монстров избежать непросто…

Невероятны шаг, движенье, вздох –
Потоки лавы в Индии – с Аляску!..
Нам миллионы лет, бурлит итог
В кастрюле пузырьков смертельной пляской.

Коснись меня и вспомни невзначай,
Какому я мучению подвергнусь
За гейзеры страстей! Ну, пей свой чай,
Покуда мы не всплыли на поверхность,

Не напугав проснувшихся живых,
Среди которых – общие потомки…
В любви нетленен тот случайный миг,
Что выбросят вулканные потоки.

Чтоб разглядеть сейсмический процесс,
Рентгеновских не нужно излучений…
Никто не видел как Христос воскрес.
Всплывёт – поймут, ну, а пока – зачем им?..




Рождественский сонет


Мы молимся вдвоём – и в этом наша правда,
Чтоб Ангелы тебя хранили на пути,
И на руках несли, так должно и так надо,
Чтоб мягче падал снег и ветер поутих…

Я выбегу к тебе, в осколках звездопада…
В объятья заключишь, не в силах отпустить…
Ах, знал бы ты, что я так счастлива, так рада!
Благодарю их всех: и Ангелов, и птиц…

Молитва на двоих отрадна и легка мне:
«Господь, храни любовь!» Как выдох или вдох…
Мечтаю до тебя дотронуться руками,
А воплотить мечту мгновенно может Бог…

Да будет счастлив твой полёт над облаками,
И – праздничным у нас в сердцах переполох!..




В преддверии…


Божественный свет на землю лучом струится:
Игрушечный мир вертепа – сюжет интимный.
С лица красоты не пить, но сладка водица!
Улыбка во взгляде скажет – куда идти нам…

Игрушечный мир вертепа – сюжет интимный.
Сошествие Бога в сердце зовут любовью.
Улыбка во взгляде скажет – куда идти нам,
Двоим направленье высветится любое!

Сошествие Бога в сердце зовут любовью.
А ты на иконы смотришь, мечты лелея…
Двоим направленье высветится любое!
Снежинки цветут в ладонях под стать лилеям…

А ты на иконы смотришь, мечты лелея.
Гордыни горька пустыня в душе монаха!
Снежинки цветут в ладонях под стать лилеям,
Они, как вторжение Рождества, не сахар…

Гордыни горька пустыня в душе монаха.
Фальшивого Бога создали сами люди.
Реальный вертеп на земле с Рождеством – не сахар.
Тому, кто любви не ищет – её не будет.

Фальшивого Бога создали сами люди.
Творец настоящий дарует всем начало.
Тому, кто любви не ищет – её не будет.
А я твою душу давно уже повстречала!

Творец настоящий дарует всем начало,
И пахнет в пещере потом и хлевом – возле…
А я твою душу давно уже повстречала,
Когда для любви сошлись мы на небе звёздном!

Хоть пахнет в пещере потом и хлевом – возле,
Но ярче икон сияют живые лица!
Когда для любви сойдутся на небе звёзды –
Сойдёмся мы на земле, будет Свет струиться…




Балладное


Он лёг на озеро, как платок
На косы чёрные мои…
Снег в ноябре ещё неглубок,
Осколки солнца затаив,
Припрятал эти алмазы впрок,
Что засияют, придёт им срок,
Как роза в золотом аи…

Вода становится тихим льдом,
Что навевает рыбам сны,
Их погружая на дно, притом,
До наступления весны.
А мы с тобою ныряем в дом,
Где свечке в таянье золотом
Сны на алтарь принесены…

Что посвящает мне мой герой:
Ристалищ пепел, соль морей?
Иль, может статься, драконью кровь,
Что, впрямь, целительней моей?
Ты знаешь, это не так хитро:
Под кровлей кроткой меня укрой,
Согрей собой меня скорей!..

Пусть мимо Окон летит зима,
Наш дом бревенчат, пол дощат.
Занятие славное весьма –
Поставить ёлку сообща!
Осыплется хвойная тесьма,
Мы от глинтвейна начнём зевать –
Поленья в очаге трещат!

Пусть новогодний стеклянный шар
Струит снега иных небес…
Любовь – навсегда бесценный дар,
И редкость – золота на вес,
А снег на озере всё лежал,
Когда приближался год, кружа,
И к нам в трубу дымовую лез…




Сонет о магическом сне


Я видела в языческой молельне,
И в коридоре святочных зеркал
Того, чей образ мне давно сверкал
Звезды лучами сквозь дремучий ельник,

Чей гороскоп составлен в понедельник,
Кто Солнце безнадёжно упрекал
За страсти недостаточный накал
В делах сердечных и делах постельных…

Мы встретились. Он за собой повлёк,
И наши души в храме повенчали…
Так снится сладкий сон любви вначале,
А позже всё решает кошелёк!..

И где найти мне чувство неподдельней,
Когда б расчёты сердцем не владели?..




Опрокинутый сонет о магическом сне


О, как потом о прошлом не скорби ты –
Не восстановишь камни, что побиты!

И свет погас, и буря занялась,
Как сон дурной, нахлынуло смятенье!
Я с Атлантидою сливалась тенью,
Когда ты рвал невидимую связь…

Лучистый взор, прозрачней хризолита,
С такою лаской проникал в меня….
Переливался день мой ото дня
Жемчужней слёз, что в раковине скрыты…

Среди камней, что временем побиты,
Мы замерли, не в силах рук разнять…
Вокруг струились призраки, дразня
Оставленным богатством Атлантиды…




Закат над крышами…


Закат над крышами – вход в райские врата:
В прорехах старых туч сплошь – золотые слитки!..
А сами облака сгустились, точно сливки,
Заплаткою – Луна, стежками обвита,

То выйдет, то нырнёт… Обманна густота,
Она сейчас – то в недостатке, то в избытке,
Что ощущают вдохновенные волхвитки,
Способные сердцам судьбу предначертать…

А трубам ангельским провозгласить дано,
Что новый день зажжётся с новой силой…
И крылья отшумели столь красиво,
Что небо будет чистым полотном!..

Бессмертье лишь любовью скреплено,
Божественной, даруемой, просимой…




Богиня Флора…


…Но я вчера Голицыну увидел
и примирён с отечеством моим…

    А.С. Пушкин

Княгини Ночи страстным жаром
Темнеют ласковые взоры:
Виже-Лебрен богиней Флорой
Запечатлела нежный лик:

Рог изобилия в корзину
Переосмыслен из роза нов,
Что ручкой лёгкою внезапно
Преобразят покров Земли…

Она светла и лучезарна,
Гаданью Ленорман покорна –
Не спит… Собьётся локон чёрный
И пурпур бледность оттенит –

Такие лица у испанок!
У нашей Флоры жизнь бессонна,
И оттого её законы –
Всегда приветствовать зенит.

Морфей не трогал эти вежды,
Знал: прикоснувшись к ним однажды,
Спасенья нет от странной жажды –
Поднять и в очи заглянуть.

А в них – и солнце, и свирели
Весенних птиц, и пасторали
На шесть восьмых, где постарались
Волынке слово дать, клянусь!

Я слышала волынку Утра –
Скрипенье разносилось ветром
Пленительным, бодрящим, щедрым
На золотую западню,

Где Дуне – сотни привилегий:
Под вдохновенные эклоги
Ночным свидетельством о Боге
Сиять ликующему дню!




Французская баллада от богини Флоры


Наталье Тоскиной


…И мы ваяем с ней вдвоём
Прекрасную богиню Флору…
Поймав небесный водоём
За кончик радуги, жонглёром,
Наташа вскрикнула: «Аllora!»
Кисть световая, как приём,
Не терпит серости повтора –
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ПРИ НЁМ!

Художнице хвалу поём,
Фотографу модель – опора…
От всей души любя её,
Плету поэзии узоры:
И роза падает Азору,
Цвет гиацинтов серым днём
Преображает принца взоры –
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ПРИ НЁМ!

Проходит принц в дверной проём,
Струятся ангельские хоры…
Богиню Флору создаём
С Наташей долгий час, который:
Свет, фон, цветы, как часть убора,
Я не моргаю, мы замрём,
Все трое… Воплощенье – скоро,
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ПРИ НЁМ!

Шампанское, как часть декора,
Мой принц, для ясности замнём…
Оно возвышенней кагора,
МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ПРИ НЁМ!




Чудотворный круг…


Наталье Тоскиной


Мы с тобой подруги,
Мы почти как сёстры,
Мы порою ближе даже…
В чудотворном круге
Оказаться просто –
В объективе у Наташи…

Я тебя мечтаю
Окружить стихами –
Строчки оберегом бродят…
Истина простая –
Рисовать штрихами
Вечный круг любви в природе!

Оттого, что было,
До того, что сталось
Промелькнули сотни радуг…
Я тебя любила
И всегда считала,
Что ты даришь только радость!

Ну, а что сейчас я?
Изменилась, вроде?
Только дружба постоянна…
Для меня ты – счастье,
Вечный круг в природе,
Световая кисть, нирвана…

Знай, моя родная,
Что тобой хранимы
Жизни в чудотворном круге!
И сама я знаю,
Как порой ранимы
Близкие навек подруги…

Мы с тобой найдёмся
И не в этом теле,
Скажешь ты: «Какая встреча!..»
Зрячий только днём всяк…
Мы – любви хотели,
Чтоб – любою частью речи…

Солнечным свеченьем,
Музыкою станем –
Душам родственным нет стажа!..
Без тебя – зачем я
Воплотилась в Таню,
Милая моя Наташа?..




Когда струится свет…


Духи ада любят слушать эти
царственные звуки…

    Н.С. Гумилёв «Волшебная скрипка»

Когда струится свет – близка потеря,
И никому не верит чуткий слух,
Он ловит звук, что сам в тебя поверил,
В одну из двух…

Что сам в ушные раковины вторгся
Тревогой скрипки, трепетом смычка.
И от него все ангелы в восторге
Наверняка!

И от него все бесы в исступленьи,
Все в бешенстве… Когда струится свет,
Поёт смычок – редеет их скопленье,
Пощады нет!

Глас вписан в память предыдущих жизней
И оттого спускается легко…
А твой рефрен творением не признан,
Хоть с ним знаком!..

И свет, и звук – дуэт. И выбор узок:
Очнувшись, не поверить никому,
Но быть в плену трофейного союза,
Служить ему!




In vino veritas…


Растерзаю душу без остатка
За бокалом красного вина,
И услышу вкрадчиво и сладко:
«Пей до дна!»

Я, конечно, выпью понемногу
До конца, и с грустью посмотрю –
Уступают сумерки дорогу
Фонарю…

Так уйдёт безлюдным переулком
Жизнь моя за тихий поворот…
Каблучки отстукивают гулко:
«Всё пройдёт!»

Снова лошадь, старая телега,
Словно в позапрошлый век спешат…
Я молю вина, стихов и хлеба.
Пей, душа!..

Насыщайся, отдавай пространству,
За бокалом красного вина
Вновь твори! Пой оду постоянству –
Жизнь одна!

«Жизнь – обман с чарующей тоскою»,
Правда – отражается в вине.
Титры красной пробегут строкою
В тишине…




Гимн Мерло


Пока «Мерло» не умерло –
Монета падает «орлом»:
Вновь у бокалов за столом
Не видно края…

Сосед не затупит сверло,
Пока в душе поёт «Мерло»,
А это значит, что душа
С вином играет!..

Глотнул – дыханье замерло!
Глоток – почти что оверлок:
Края все сгладил, обволок
Душевных трещин…

Когда весной всё расцвело –
Медведи вышли из берлог
И разделились на мужчин они
И женщин.

Полумедвежее мурло
Провозгласит: «Не пью «Мерло»!
А лучше – шпаги наголо,
И хлопнем водки!..»

С мурлами спорить западло,
От пьяных дураков – всё зло.
Мой флаг в очаг, где пьют «Мерло»
Навеки воткнут!




На перепутье


Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу…

    Данте «Божественная комедия»

Земную жизнь пройдя до половины,
Я отсекла остатки пуповины,
И поменяла имя и страну.
Как ящерица, хвост в руках оставив
Слепой судьбы, совсем в другом составе
От прежней жизни в сторону сверну,
В иной предел, где бесконечно лето,
И не грядёт возмездие за это…
Сама не вспомню, как пришла сюда,
Настолько сон меня в себе запутал,
Что грань с реальностью –
Сиюминутна,
Порою исчезает без следа!
А свет звезды, повсюду путеводной,
Меня ведёт от Рождества
и вот он
Из тупика указывает путь.
Земную жизнь пройдя за Алигьери
От аллегорий горя до потери,
Вспять не желаю всё же повернуть…




Коляда


Пропадает улица в тумане,
Не выходит месяц, хоть умри!
Маяками, словно в океане,
Подают сигналы фонари.

Я дрейфую странно и невинно
В сумерках декабрьского дня.
Мне отсюда родину не видно.
Но идут с колядками пингвины
Прямо на меня!

Все в огнях, как ёлки и олени,
Из тумана, будто в страшном сне…
Остаётся бороду наклеить
Богу, что смеётся в вышине!

Но и он недостижим, как месяц,
Что пропал однажды без ножа…
Не припомню, сколько ножик весит,
Но его ждала я ровно в десять,
Грешная душа!

Я дрожу на берегу Дуная,
Чьим туманом скрыто Рождество…
И не вижу ни конца, ни края,
Но уже предчувствую его.

Он уже вошёл в меня считалкой,
Этот нож, сокрытый пеленой…
Пропадает улица – не жалко,
Но пингвины семенят вразвалку,
Дружные, за мной…




Колядка


Я поколядую вам на Рождество:
Родился Господь, прославляйте Его,
Покуда сознанье больное
Не сманит вас мыслью: «И так – хорошо!
Откуда бы вдруг и зачем Он пришёл?»
У каждого спрятан заветный мешок,
В котором грешок, даже если – грошов,
Подскажет решенье иное…

Как ныне, сбирается Ирод узнать:
«Где прячут царя? Кто отец и кто мать?»
От страха волхвы онемели.
Хоть рви и мечи, хоть кричи, как в бреду:
«Вот я тебя, царь самозванный, найду!»
Хоть гнев усмиряй, хоть опять негодуй –
Одни звездочёты узнали Звезду,
Что к Богу ведёт, в самом деле!

Кто стадо скота неусыпно пасёт –
И душу свою, несомненно, спасёт,
Дойдя по Звезде до пещеры.
Бесхитростным сердцем ведомая плоть
Готова отдать просто хлеба ломоть.
У старых яслей даже зёрен щепоть,
Которых могли не успеть обмолоть,
Оставит на камушке сером…

Сегодня все средства выводят в офшор.
Безмолвны Гаспар, Бальтазар, Мельхиор –
Им, в общем-то, тоже не надо
Терять положение, деньги, семью.
Коль совесть утратили люди свою,
Пусть камни бездушные возопиют!
В канун Рождества лучше лопать кутью,
Когда не приправлена ядом…

Я поколядую вам на Рождество:
Родился Спаситель, распните Его!
Чем covid слабее холеры?
Содома, Гоморры – чем хуже Москва?
Не в храмах любовь, не в обрядах жива.
Пусть льются от сердца молитвы слова,
Как символ Бессмертья и Веры!..




Галлюцинации

(катрен)


Музы, в сонете-брильянте
Странную тайну отметьте:
Спойте мне песню о Данте
И Габриэле Россетти!

    Н.С. Гумилёв

Снова мерещится Данте
В каждом любовном сонете,
Тихо стоят секунданты
В снежно мерцающем свете…

Мне, вдохновенные музы,
Снова мерещится Данте…
Круг наш, по-прежнему, узок,
Шире бы круг, да куда там!..

Дальние дали и даты
Ждут откровенной дуэли…
Снова мерещится Данте
Мне в непроглядной метели!

В снежно мерцающем свете
Так растворяешься сам ты,
Что в Габриэле Россетти
Снова мерещится Данте!..




Галлюцинации II


Музы, рыдать перестаньте,
Грусть вашу в песнях излейте,
Спойте мне песню о Данте
Или сыграйте на флейте.

    Н.С. Гумилёв

Времени не существует,
Звёзды сгустились в пространстве…
Может, затем и живу я,
Может, затем этот транс – порт,

Переносящий в эпоху
Строчками, мыслями, чувством,
Чтоб ощутить, как неплохо
Быть сопричастной искусству!

Чтобы из тьмы выводили
Зыбкие контуры влажность –
До прозерпиньих идиллий,
Всё остальное – неважно!..

Чтобы из тьмы аллегорий
высветить нежность овала –
Нужно love story ускорить,
Чтобы зима миновала…

Чтобы земля завертелась
Стрелкой секундною шустро,
Чтобы напомнило тело –
Что говорил Заратустра!..

На допотопной кассете
Моцарт – для флейты анданте…
Хватит рыдать о Россетти,
Спойте мне, музы, о Данте!




Баллада об Ахматовой


Цветы – остатки рая на земле…
И тот цветок, что прямо в душу глянет –
Заставит распуститься и сомлеть,
И увлажнит слезами скромный глянец…
Ахматовой пленённый Модильяни,
Пиша очередной её портрет,
Сияньем солнца изнутри согрет,
«Жизнь состоит в дареньи…» – начертает.
Пусть угловат любви его предмет –
Божественными наделён чертами!..

Что семь веков промчатся, что семь лет –
Царить в твоих рисунках, итальянец,
Ей суждено! Не каждому суметь
Цветок увековечить на поляне,
Но аромат, что навсегда стеклянен –
Акума. Или ей Париж во вред?
Тяжёлый сон, что петербургский бред,
Она стихами толковать устанет…
Вещуньин облик тысячей примет
Божественными наделён чертами!..

Что – Гумилёв? Не запретишь всем лезть
«Чудовищам», хмельным от возлияний,
К супруге, что забыла о семье
И растворилась облаком в кальяне!
Без памяти цветок любви увянет…
И пьяный гений, в дыме сигарет,
Болотнолицый, словно очерет,
Промолвит: «Эта баба – на черта мне?»
Остаток рая, если рая нет,
Божественными наделён чертами!..

Envoi:

И если жизнь – дорога в Назарет,
Остатком рая вспыхнет на заре
С поэзией бессмертной в сочетанье…
Дарящий жизнь цветения поре
Божественными наделён чертами!




Николаю Гумилёву


Все ангелы: и Эдгар Аллан По,
И Гауф, и Рэмбо, и даже Киплинг
Столпились за спиной его слепой
И «капитанских» шуток солью сыплют:

«Ну, что нам смерть? Ведь это же – игра!
Ты встанешь, нерастрелянный, с утра,
На шею намотаешь серый шарфик,
И призрачные лопасти винта
Твой бриг под знаком Южного Креста
Умчат к священным пальмам знойных Африк!..»

Но тут влезаю я в их разговор
И в бредни романтических скитальцев:
«Я привела к тебе, – смотрю в упор, –
Бенгальцев, гватемальцев и непальцев…

Рождён для дикой щели и плюща?
Не кутайся в расщелины плаща,
Пора бы из России выдвигаться –
Есть в «Петроградской правде» весь расклад,
Ведь снова с бунтом поспешил Кронштадт,
Особенно к началу навигаций…

Послушай же! Я спереди стою,
Как факел, душу гордую твою,
Писатель, путешественник и воин,
Ношу в себе и знаю наперёд,
Что девяносто лет ещё пройдёт,
Пока призна?ют, что ты невиновен!

Давай-ка, в Лондон! Смерть, она красна,
Но только не в Бернгардовке, за лесом…
И сын несчастным будет, и жена –
Не твоего размаха поэтесса…

Езжай, дерзай, судьбу свою нагни,
Смени мечты манящие огни
На искры новогодних и бенгальских…
И мёртвый штиль, и грозный шторм оставь,
Пока страну не запер ледостав,
Ты жизнью насладись, хоть мало-мальски!

Лихой братвы пиратской больше нет,
И не спасает чёрный амулет
От пули оголтелого чекиста…
Твои богини встанут за тобой
Иль вовлекут военною трубой
В водовород Отечества нечистый?..»




Секстина о зиме

(монорим)


Брильянтов звёзд прибавилось в короне,
Пока цвела снежинками на троне…
Она слезинки талой не проронит,
Отчаливая на ладье Хароньей,
Кристальная, хрустальная, а, кроме –
Царица грёз и царственный пароним!..

И роскошь царская, и царственный пароним
Читаются в брильянтовой короне.
За шлейфом таянья – раскаянье и, кроме –
Чуть влажный отблеск облачка на троне…
Вслед за ладьёй усталого Харона
Зима слезинки талой не проронит,

И ускользнёт, и слова не проронит…
В ней – роскошь царская и – царственный пароним…
Зима Харона тихо похоронит,
Сверкнув звездой брильянтовой в короне.
И пустота торжественна на троне:
В ней – лёд и пламень, покаянья кроме!

Сны айсбергов, раскалыванья кроме,
Зиме своё пророчество проронят,
Затронув облетевший цвет на троне,
Употребив брильянтовый пароним…
Звёзд россыпь в неба сказочной короне
Напоминает смертным о Хароне…

По Стиксу на коньках скользить Харону…
Во тьме кромешной, кровель снежных кроме,
Горит кристальная звезда в короне –
Её лучи волшебный миф проронят –
Царит над миром царственный пароним!..
Лишь снегооблачко растаяло на троне…

Теперь Зима, оставив след на троне,
Скользнёт, всплакнув, по Стиксу, о Хароне…
Брильянтов царских царственный пароним
Созвездьем озарит всё небо, кроме
Луны, что огонёчка не проронит –
В ледышках слёз – бледней сестёр в короне…

Зима на троне в царственной короне
Паронимом и тёзку не проронит,
Расскажет миф о старике Хароне…
А кто же – кроме?..




Снегириное


Отражается небо в снеге
Синевой, белизной – облака…
И снегирь, точно отсвет некий
Сокровенного огонька.

Тени тёплые в промежутке,
Точно взлётная полоса…
Красной зорькой пробьются в грудке
Чьи-то райские голоса!..

Он взовьётся флейтовой песней,
Что зима ему, что – весна,
Этот яркий и сочный персик…
Гроздь рябины ему вкусна!

Звук прекрасных его элегий,
Что в слова начнут облекать,
Отразит синеву на снеге
И зеркальные облака…

А когда все трезвоны смолкли –
Млечный путь потеряет нить…
Спит снегирь, как фонарь, на ёлке,
Продолжающий всем светить…




Святочное


Кажется, там, под небом овечьих шкур
Сгрудились в тучи штучные облака,
А пастухом у них – голышок Амур:
Спать не даёт ребёнку звезда стрелка!

Это – не Дед Мороз, не кудрявый Лель,
По разнарядке – снайпер для Высших сил:
Сколько бы я ни плакала – «пожалей!»,
Сколько бы ты о милости ни просил,

Кажется, там, под шкурами, чей-то глаз?
Что в полнолунье снежном – поди, зашей?
Так и уставился, как в телескоп, на нас,
И подсылает снайперов-голышей!..

Кажется, так? Зимою или весной,
Ночью ли, утром – какой в этом всём резон? –
Произнеси: «Останься во мне, со мной!»
Я помолюсь, чтоб ты не исчез, как сон…

Может быть, это английский рожок разжёг
В тучах-отарах брачную толкотню?
Как по команде «целься!» летит снежок
В сердце! Я только сердцем и заслоню…

Я остаюсь, снимая с тебя ярмо –
Млечным путём прикинулся тот хомут!
Кажется так, что чудо пришло само,
Прямо на святки, когда чудеса и ждут!..




Оксюморон ballata


Убывает месяц хмурый
Вслед за полною луной.

В тридевятом царстве жили
Башни в гроздьях винограда,
Их готические шпили –
Солнца вечная отрада,
Возвратившийся обратно
Вслед за полною луной,
Принц, и близнецы-амуры,
Те, что правили страной…

Мечут стрелы из колчанов
Ради озорства-забавы
В стадии первоначальной
И – налево, и – направо…
И бежит от них орава
Вслед за полною луной:
Надоели шуры-муры –
Спасу нет от них весной!..

Лишь одна девчонка-фея
Теребит ключи от рая,
Со стрелою, как с трофеем,
Сердцем принцевым играя…
А над шпилями, по краю,
Вслед за полною луной
Тучи-лисы чернобуры
Ворс роняют смоляной…

На руке её – колечко,
А в другой руке – цветочек…
Принц примчался на крылечко,
На любви сосредоточен:
Он жениться хочет очень
Вслед за полною луной,
Если мимо – стрелы-дуры:
У амуров – выходной…

Но они в него не целят,
Хоть, шутя, вдогонку мчатся…
Диск звезды, почти что целый,
Расширяется от счастья…
Солнышком сердца лучатся –
Вслед восходят за Луной!
Песнь заезжих трубадуров –
Милой девочке одной!..

Убывает месяц хмурый
Вслед за полною луной




Проснуться в твоих поцелуях…


Проснуться в твоих поцелуях,
И кофе в постели глотнуть…
Аврора меня не балует,
Опять оставляя одну!

Но я, в ожидании чуда
Своё сновиденье храня,
Представлю, и плакать не буду,
Что ты обнимаешь меня!

Лишь солнца весёлая нега,
Пронзая дома сверху вниз,
Обнимет заоблачным снегом,
«Пора, – повторяя, – проснись!»

Поймём ли январским, жемчужным,
Волшебным, как водится, днём,
Что нам расставаться не нужно,
Проснувшись однажды вдвоём?

Вечор эта вьюга, и сплетни,
И прорубь крещенской воды…
И ласки, как лучик последний
Давно утонувшей звезды…

А утром сомкнутые вежды
Раскроет Авроры труба!
Сбываются сны и надежды,
Любви уступает судьба…




Моя мечта, мой Рио-де-Жанейро


Меня позвали в Рио-де-Жанейро,
Но Рио-де-Жанейро – не Женева…
Курить бамбук и прятаться от пуль?
Без разницы – январь или июль,
Гуанабара и Копакабана…
На карнавалах звуки барабана,
Атлантика и статуя Христа,
Что по утрам способна воскресать,
Как снежный ком на Рождество в России,
Как в сердце – Вифлеемская звезда:
Лучи расправит, словно жизнь, проста,
В которой мы бразилий не просили…

А, может быть, Бразилию просили?
Мечты, остапобендеровски, в силе,
Как солнце – в соснах?.. Посмотри на ствол:
Внутри деревьев тоже – Рождество,
Которое на Пасху расцветает…
А в Рио – лето с вечными цветами!
Ну, что тебе, Январская Река,
Бурлящая, как предрассветный МКАД?
У нас хватает смеси колоритов:
Бетонных джунглей толчея и гам,
Но можно всё сложить к Москвы ногам
За пасодобль тридцатых, Рио-Риту…

Ах, танец предвоенный, Рио-Рита!
Панама – родина, но ты навеки слита
С моею романтической Москвой:
Крест-накрест – окна, мессершмидтов – вой,
А в разбомблённой комнате – пластинка
Всё крутится!.. Да, я – не аргентинка,
Не португалка, не гуарани.
Ко мне навстречу руки протяни
Незримо: те же струны, те же нервы,
Моя мечта, мой Рио-де-Жанейро!

Моя мечта, мой Рио-де-Жанейро!
И наплевать, что Рио – не Женева.
Шуршат метёлкой травы на снегу,
На озере моём, на берегу,
И звуки Бранденбургского концерта,
Что – номер пять, переполняют сердце!
Торжествен Бах, невероятен Бог,
Встречающий меня у всех дорог,
Сияющий сквозь тучи ежедневно…
Мой смелый дух сродни гуарани.
Но ты меня, смотри, не урони,
Моя мечта, мой Рио-де-Жанейро!




Вальсируют валькирии


Я придумала созвездие вальсирующих валькирий


О чуткости, о мудрости, о вдохновеньи, будто бы
Мы грезим, но теории от практик далеки!
Вальсируют валькирии, свободно необутыми,
И падают под утро им на косы огоньки.
Одни сияют звёздами, другие – снегом розовым.
Давно доспехи отданы на откупы богам –
Горят сияньем северным, ковшами-медоносами.
Сто лет коней летающих никто не запрягал!

Качаются колчанами, и копьями, и латами
Созвездья, вёльва черепом, вещая, землю ест…
Вальсируют валькирии, а шлемами крылатыми
Младенцы их играются, пока не надоест.
Все Одина ослушались: и Гель, и Хильда с Христою,
И замуж были отданы, как Брюнхильда, во сне.
Оставили баталии и, не мигая, пристально
В глаза глядят избранникам, а заодно и мне!

И я, мои валькирии, давно за перемирие,
За женственности жертвенность,
За вальсы и танго.
В своей любовной лирике –
Как хочешь, так выныривай:
Коль родилась валькирией –
Не страшно ничего!
Спросила я у ясеня и Игдрассиль ответил мне:
«В любви победы ведай ты, иные – не к лицу!
И чуткости, и мудрости, и вдохновенья светел миг!
Вальсируют валькирии? И ты, давай, танцуй!..»




Жажда


Жадной вагины цветком кровавым
Прямо навстречу тебе раскрыться!
Скажешь: безумие? Крикнешь: браво!..
Первыми дом покидают крысы…

Если ловить поцелуем губы,
Грубую ткань убирая с тела –
Нежное больше не будет грубым,
Я так безумно тебя хотела,

Что и Луна показалась Чёрной…
Уголь сумеет вновь разгореться!
Если быть честной, то непритворно
Створками хлопает в горле сердце…

Если пытаться любить и верить –
Стоило жить нам на белом свете!
Вновь в темноту раскрывая двери,
Хлопает створками стылый ветер!

Знаешь, я так без тебя замёрзла:
Жизнь замерла без прикосновений…
Ветер порывист, зима промозгла,
Кровь прорастает цветком по вене…




Соитие


Ты входишь «оружьем» в меня, точно в ножны!
А всё остальное – неважно, возможно…

Во мне ты пульсируешь силою жизни,
И мы – друг для друга, и мы одержимы…

И мы – друг во друге, прекрасно и честно!
Всему остальному – на время исчезнуть,

А, может быть, и навсегда раствориться –
Соитие свято, да здравствует принцип:

Все – лишние, если свершается чудо…
Пусть волн световых возрастёт амплитуда!

Пусть наша вселенная ширится в глу?би,
Да будут в веках неразлучны, кто любит!

Да здравствуют кубок, наполненный счастьем,
И – губы, чей долг – в поцелуях встречаться!..




Когда рожает женщина


Когда рожает женщина – в ней свет
И сила целой солнечной системы!
И никого могущественней – нет.
Когда она кричит – все боги немы.

Победный вопль младенца слышим все мы.
Пришедший в мир – невинен и раздет.
Малыш сияет матерью-Вселенной:
Когда рожает женщина – в ней свет!

А новый человек – живой сюжет,
В котором заключаются все темы.
На их развитье снят любой запрет –
В младенце сила солнечной системы…

Что царствуют в нём ноты и фонемы,
То – до поры скрываемый секрет.
Над роженицей в виде диадемы
Нимб. Никого могущественней – нет!..

Через неё Творец к нам вопиет
Новорождённой собственной поэмой.
Да будет так и через сотни лет!
Когда она кричит – все боги немы…

Все вымыслы, законы, теоремы
При родах просто – суета сует.
Но если акт рожденья не воспет –
В помойку всех поэтов с кучей премий…
Когда рожает женщина – в ней Свет!..




Секстина для принца


Давай друг для друга, как в сказке, сбываться:
И эхом, и смехом, и взмахом?
Пусть мир наполняется звуком оваций,
И солнца рубинится яхонт!
Пусть будет в душе нам всегда восемнадцать,
И жизнь, как простая рубаха…

По белому снегу, что чист, как рубаха,
Мы будем друг другу сбываться –
Сплетаемся вновь, будто нам восемнадцать,
И эхом, и смехом, и взмахом!
Ты даришь мне перстень – в нём червчатый яхонт –
Под всплески дворцовых оваций!..

На пике вибраций, волшбы и оваций –
На голое тело – рубаха…
Велит целоваться помолвочный яхонт,
Мечтой сокровенной сбываться –
Друг другу мы эхом, и смехом, и взмахом…
Нам снова с тобой – восемнадцать!..

Приборов немного – гостей восемнадцать,
Стихает безумство оваций…
А в платье волшебная палочка взмахом
Мою превращает рубаху…
Желания свойство имеют сбываться…
Любовь драгоценней, чем яхонт!

Глазами богов был чарующий яхонт…
Венчанье у нас в восемнадцать…
Давай сговоримся друг другу сбываться
Под бурные тосты оваций?
Пока снова платье не стало рубахой
Без высшего знака и взмаха…

Принцессою станешь не палочки взмахом,
Владельца изменит не яхонт!
Под платьем всегда остаётся рубаха,
Как будто тебе – восемнадцать!..
Как только стихают обрывки оваций –
Все сны начинают сбываться!..

Волшебным ли взмахом
друг другу сбываться,
Простою рубахой, коль не восемнадцать?..
Но свадебный яхонт и радость оваций…




Давай сойдём немножечко с ума?..


Давай вдвоём закатимся туда,
Где можно безупречно поскандалить?
Где нам нальют за это «Цинандали»,
А мы, в огне межличностных баталий,
Бокалы бьём, и это – ерунда!..

Давай с тобой завалимся в кино –
Мириться, на последний ряд, в потёмках?
Одежду друг на друге страстно комкать
И целоваться, и шептаться громко?
Ведь мы не поступали так давно!

Давай сойдём немножечко с ума,
Хоть это, безусловно, неприлично?
Рванём, однако, к чёрту на кулички
И будем гармонично нелогичны?
Я в личку жду такого же письма…

Давай скорей, пока вокруг зима,
Валяться на снегу с тобой в обнимку
И на айфоны делать кучу снимков?
Потом поищем шапку-невидимку,
Которую я выбрала сама?

Давай любить, как будто в первый раз,
Как только юность раньше позволяла?
Как будто нам друг друга страшно мало,
Жить каждый день с тобой взахлёб, сначала,
На чистый лист бросая пару фраз:

«Люблю тебя…»?




Три времени сквозь время


Я буду думать о тебе
И ждать, как ждут мужей с войны!
И ты перешагнёшь рубеж
Небытия и тишины…

Снег будет солнышком размыт,
Когда сомкнём объятья мы.
Едва лишь встретимся, едва
Раскроют нам сердца слова
Сквозь поцелуй в конце зимы…

Пробился луч в прореху снов,
Растаял снег, ушла вода…
(Ты знал и верил всё равно,
Что я ждала тебя всегда!)
Сел на кровать, когда спала,
И одеяло – пополам…
Кто лаской солнечной согрет,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68322253) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.