Книга - Покаяние. Великая революция: палачи, жертвы, наследники

Покаяние. Великая революция: палачи, жертвы, наследники
Сергей Виноградов


От автора. Я долго думал, прежде чем создать эту книгу. Ведь за 100 лет о Великой российской революции сказано и написано было не мало. А стоит ли повторяться? Вряд ли я скажу и, тем более, открою что-то новое. И всё же я её написал. Только для того, чтобы мы не забывали наше прошлое. Хорошее и плохое. И чтобы покаялись. Но покаяние, видимо, ещё только впереди. А покаяться бы надо. Хотя бы во имя будущего.





Покаяние

Великая революция: палачи, жертвы, наследники



Сергей Виноградов



© Сергей Виноградов, 2017



ISBN 978-5-4483-9676-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Часть первая. Палачи и жертвы





Прелюдия и драма


Ну, вот уже и утро, господа,
Пора бы потихоньку собираться…
Оставив на столе всё, как всегда,
Чтоб вечером в кругу друзей собраться…

Ушли они. Но вышло – на века…
В историю ушли декабрьским утром,
Красивые, весёлые пока,
Ждать с нетерпением победную минуту.

Замёрзшие полки у стен Сената
И Милорадович пока ещё живой…
Часы запущены. Не отыграть обратно
Не сыгранную драму: свой – не свой.

Сквозь снег и ветер недовольный ропот:
Пора в казармы! Помоги нам, Боже!
И свет, что пробивается из окон,
Совсем на свет надежды не похожий…

Короткий день давно уж на исходе
И нервы на пределе. Знать, беда!
Без крови междуцарствие, выходит,
В России не бывает никогда…

И выстрел грянул. В спину генералу.
Каховский, ну, а где же Ваша честь?
Но этого уже казалось мало,
Когда на ком сорвать всю злобу, есть…

Удар штыком – последняя награда…
Эх, Оболенский, Вы ведь всё же князь,
А, может быть, судьбе так было надо —
Чтоб каторгой Вы насладились всласть?

Окончена прелюдия. Не драма!
Кому-то – эшафот. Кому-то – трон.
…Из декабря октябрьское пламя
Нас подожжёт потом со всех сторон…




Двадцать пятый


Мы проиграли, понадеявшись на случай,
И утром ждёт нас с вами эшафот…
Хотя я знаю, там нам будет лучше,
Где с нами Бог. И дел не впровот…

И там увидим мы друзей всех наших,
А здесь лишь крысы с нами по ночам…
Не верю я, что вам совсем не страшно
Кому не страшно, в снах так не кричат.

Вы это понимаете и сами…
Проплакаться нам больше не дадут
И обливаться горькими слезами,
Когда на равелин нас поведут…

Конечно, мой дружище, жизни жалко
И молодости жалко и любви.
Поспите. До утра чуть-чуть осталось…
Жаль, не поют зимою соловьи.

Ну а потом всё будет, как и будет
И не на нас за нашу смерть вина.
Поверьте, милый друг, нас не забудет
Россия-мать, родная нам страна…

И жертвы наши будут не напрасны
И добрым словом нас здесь помянут…
На Петербург, как жизнь, такой прекрасный
Успеем мы в последний раз взглянуть…

А большего, пожалуй, и не надо
Мы сделали, мой друг, всё, что могли…
И в нашу честь ещё пройдут парады
И отдадут салют нам корабли.

И медный Пётр поймёт железным сердцем —
Нельзя свободу спрятать за стену.
О нас потом ещё напишет Герцен,
О разбудивших, спящую страну…

Не скоро это будет и не быстро,
Но верь, самодержавие снесут
И нам на нашу площадь Декабристов
Цветы потомки наши принесут…




Сибирский тракт


Везли кандальных по этапу
В Сибирь на каторгу везли…
Весь день над ними дождик плакал
Как будто слёзы всей Земли
Над Тихвином собрали тучи
Чтобы несчастных окропить
И чтобы жажда их не мучила
Воды небесной дать попить…

Сибирский тракт – судьба кому-то
Кому-то и последний путь
Без почестей и без салютов…
Судьбу, увы, не обмануть…
Стоит в ушах тот звон кандальный
Громче, чем звон колоколов.
Молитва пред дорогой дальней,
Мольба в глазах лишь, и без слов…

Как знать, кого к нам завтра снова,
Дорога эта приведёт,
Когда от станции почтовой
Очередной обоз уйдёт?…
Стою, я в веке позапрошлом
На месте том – почти святом…
У станции давно заброшенной,
Забытой, навсегда при том…

На окнах те же занавески
И всё как было, так и есть,
И даже Фёдор Достоевский
Хоть в кандалах, но тоже здесь.
Поэты здесь и декабристы,
И просто люди иногда…
И пусть тот век уже не близкий —
Он здесь остался навсегда.




Дорога к Октябрю


По Сибирскому тракту рекою
С Петербурга до края Земли
Кандалами звеня, и тоскою
По России разбойнички шли.

Их поток нескончаемо длинный
Извивался, как речка в брегах.
На привалах справлялись поминки
Сразу тут же по тем, кто в бегах…

Каждый день становилось всё меньше
Тех, кто мог до Сибири дойти,
Но могил их разбойных, конечно,
Никому никогда не найти…

А за каторжным строем кандальным
На каретах до края земли
В ссылку вечную – в каторгу дальнюю
Цвет дворянской России везли.

Тех, кто верил себе – не народу,
Кто к Сенату пришёл в декабре,
Получили за жизнь – несвободу
С разрешеньем не быть при дворе…

Кто же знал, что российскую душу
Не понять будет даже царю…
Ведь в России – хотели как лучше —
Привели не в Сибирь – к Октябрю!

Но сначала той долгой дорогой
Декабристские жёны прошли
Из дворцов Петербургских – к острогу
И Россию свободой зажгли…

Доказали себе и народу,
Что жила и живёт в нас всегда
Вера в Бога и вера в Свободу,
Ну а в добрых царей – никогда…

…Двести лет пролетело почти что
И опять снится мне в декабре,
Как по тракту сибирскому мчится
Кто-то белый на белом коне…

Может это Любовь иль Надежда?
Что в России сегодня важней?
Мы не будем такими, как прежде,
Но без Веры не станем сильней.

Без Любви и не нас, не России
Уж не будет такой, как была…
И одна лишь Надежда осталась,
Слава Богу, она хоть жива!




Сопки Маньчжурии


Там – за рекой
Мне незнакомый Китай
Сопки Маньчжурии —
Был русский ад
Теперь же кому-то рай…
Там за рекой
Время совсем не бежит
Там за рекой
Прадед мой тоже лежит…
Вот уже век
Лежит не один лишь он
И сопки Маньчжурии
Вечные стражи
Надёжно хранят их сон…
Там за рекой
Над сопками вновь туман
И каждый, кто там —
Настоящий герой
И это совсем не обман…
И будет всегда
Вас помнить всех мать-страна
На сопках маньчжурских
Ребят петербургских
Пока будет жить она…
Там за рекой
Много российских крестов
Маньчжурские сопки —
Могила не робких,
Лишь тех, кто к победам готов….




Ушёл не просто век


Ушёл не просто век. Тысячелетие
И нет царей, генсеков, и вождей…
Мы их уход торжественно отметили
Салютами и шумом площадей
Без лозунгов и без манифестаций
Без митингов. По-русски, как всегда…

За новый век давайте выпьем, братцы,
А пить за прошлый? Я бы никогда.
Оставим наше прошлое в покое…
Оставим память нашим старикам…
И не начнём век новый с перестроек —
Не будем тратить жизнь по пустякам…




Тяжёлый выбор


Четыре дамы: Революция, Реформа
И Демократия с подругой Диктатурой
Собрались как-то раз в Женеве тихой
У Века нового гульнуть под Рождество.

Играли в карты. Пили. Говорили
И про политику и про литературу…
Про то, как каждая из них жизнь понимает,
Причём своё не пряча естество…

Пожалуй, самой нервной, дали первой
Сказать, и Революция пошла
В разнос, как и всегда: я мир разрушу
До основания! И символ мой – звезда!

В ответ ей Демократия: а как же
Права людей и общества права?
Тут Диктатура влезла: От свободы —
Все беды. Быть свободной? Никогда!

И лишь Реформа скромно промолчала.
Подумала при этом: ну и дуры!
Она ж хитрее всех. И для начала
Хотя бы демократкой притворилась…

Дала свободы всем, но лишь чуть —чуть,
Потом бы осудила Диктатуру,
И с Революцией пошла на компромисс —
Рабочий класс, ведь это всё же сила…

В конце – концов в большой игре
Тот победитель —
Кто до конца умеет флиртовать,
Кто предавать умеет, и, простите,
И продаваться по своей цене…

…Что ж получается? Как не крути, всё худо!
Как из таких невесту выбирать?
Подумал Век и загрустил: Не промахнуться бы!
Ведь вся ответственность за них теперь на мне…




У памяти свой трибунал


Какое ты теперь имеешь право
Судить о том, что было, но прошло?
Делить людей на правых и неправых,
На тех, кто совершал добро и зло?

Их нет давно – ни красных и ни белых…
Зачем тебе их судьбы ворошить?
До прошлого тебе какое дело,
Оно ведь не мешает тебе жить?

Мне совесть задаёт вопросы эти,
А память моя словно трибунал…
Мне, правда, хорошо на этом свете,
Пока я полной правды не узнал.

А если вдруг узнаю, что с ней будет
С бессовестною совестью моей?
И что тогда о ней мне скажут люди,
На склоне моих столь хороших дней?

А может, впрямь, я не имею права?
Но совесть почему-то вдруг молчит…
А вдруг сама от прошлого устала?
А вдруг донос на прошлое строчит?..




Двадцатый век


Казалось это было лишь вчера…
Мазурки темп сменяли звуки вальса
И в вальсе том кружились юнкера
И весело смеялись их подруги
И от любви кружилась голова,
А может быть, вино в том виновато?
И в этот миг вступал в свои права
Век новый, век кровавый, век двадцатый…
Но ничего никто ещё не знал
И ничего никто ещё не ведал
И продолжал шуметь весёлый бал,
Встречая век, несущий смерть и беды…




На площади Сенатской


На площади Сенатской
Кружится белый снег…
Век прошлый девятнадцатый
Сменил двадцатый век…

И пляшет вьюга первая
Над городом Петра.
И что грядёт, не ведая,
На Невском юнкера
Гуляют с гимназистками…
Шампанского река…
Война ещё не близко —
Глядит издалека

На юных и счастливых
И знает наперёд,
Что мальчик этот милый
Уж точно не умрёт.
И этот – скромный слишком,
Вернётся из похода…
А остальные – в списке
Семнадцатого года…

Хоть и войны герои —
Расстреляны в ЧК…
Что ж, веселитесь, мальчики!
Вы живы все пока…




Девятое января


У Александрийского столпа
Барышни нарядные гуляют…
На Дворцовой площади толпа
И ещё пока что не стреляют.

С Невского народ всё прёт и прёт
К батюшке-царю спешит за правдой,
Позабыв, как сам его зовёт —
Николай Второй или Кровавый.

Быстро он, видать, забыл Ходынку,
Море трупов, как и море слёз.
Снова на свои спешит поминки,
Несмотря на холод и мороз.

У дворца их ждут уже казаки
А вот царь, похоже, их не ждёт.
Ружья приготовлены к атаке…
На коленях молится народ
За свои, за души, убиенные,
Скоро им лететь на небеса.
Может быть, уже через мгновение
В стоны превратятся голоса.

…Барышни, здесь вам совсем не место,
Только смерть вам видеть не хватало!
Скоро будет здесь не суд небесный —
Царский суд. И как всегда кровавый.

Едем же, уж кони застоялись.
Вам куда? Ах, в Смольный институт…
И уже потом нам в след раздались
Выстрелы, как траурный салют…




Любовь и смерть


В Санкт-Петербург
Опять пришла зима.
Мы по Неве несёмся
В нашей тройке.
Мы все сошли
От красоты её с ума.
От предстоящей
Дружеской попойки.

Мы встретим новый век
И новый год
Под перезвоны
Пенистых бокалов.
Потом наступит
И любви черёд,
Пока нас с ног
Не свалит вдруг усталость.

Ночь пролетит,
Но не двадцатый век.
А он уже готовит
Место лобное
Для каждого из нас.

А мы же с ней,
С той женщиной,
Почти богоподобной,
Остаток наших,
Богом данных дней
Готовы провести.

И будь что будет!
Но будет там нам
С ней не по пути
И только сердце
Наше не забудет
И всё поймёт,
А может и простит…

Ведь кто мы для неё:
Не офицеры,
Почти мальчишки,
Просто юнкера.
Вина без меры
И любви без меры.
Всё это для неё
И нас – игра…

…И лишь потом
В кровавом октябре
Поймём, когда
Мы вновь её увидим:
Нас маузер её
В её игре
Уже тогда
Любил и ненавидел…




Поздно


Сто лет назад в таком же январе
В сыром и неуютном Петрограде
Жил был поэт. Сидел в своей норе
Страдал и пил и жил лишь Музы ради…

А за окном серебряный был век
И снег под солнцем ярко серебрился
И был поэт тот странный человек,
А может быть, он только притворился,
Что он поэт? Он в рифмах своих – Бог.
Он Ангел и Предвестник дней грядущих…
И скоро он напишет эпилог
Про всех, про нас по Невскому бредущих

Толпой слепой навстречу новым дням
И новым революциям и бедам.
Не внемлем мы пророческим устам,
Что натворим, пока ещё не ведаем…

Зря спрашиваем: кто он – тот поэт?
Он лишь поэт. К чему все разговоры
Быть может жить ему осталось лет
Всего-то лишь до выстрела «Авроры»…

А через год иль два – январским днём
Таким же, как сегодня. Днём морозным
Мы вспомним в каземате вдруг о нём,
Поверившие в Бога. Только поздно…




Аврора


Средь мрачных туч пробилась в мир аврора —
Предвестница очередного дня…
Стоял октябрь. И кто бы знал, что скоро
Аврора станет – символ Октября…
И кто бы знал, что выстрел над Невою
Приход эпохи новой возвестит…
И будет в той Авроре что-то злое,
И прошлое она нам не простит…
И каждый новый утренний рассвет
Уже не будет нам давать надежды
Ещё на много, много, много лет
Увидеть ту аврору, как и прежде…
Вновь радоваться сердцем и душой,
Как после ночи солнце к нам приходит,
Опять теплом согреет мир большой,
И веру в доброту вернёт в народе…




Вий


Последний год жила Россия
Как было в ней заведено…
Читала Гоголя про Вия,
А Вий был в нас давным-давно…

Ходил незримо вместе с нами
По кабакам и по бегам,
И в Первомай под красным знаменем
Врагов бить первым предлагал…

Шумела в праздники столица,
Хотя и был разгар войны.
И лица! Ах, какие лица!
И в них ни капельки вины…

А Вий вокруг ходил довольный
И всех их в списки заносил.
Ох, как им скоро будет больно!
Кричать и то не будет сил…

Пока же есть и хлеб и дело
Пока январь. Последний год…
Но всем, как видно, не терпелось
Прибавить в будущее ход…

И всем хотелось изменений —
К примеру, нового царя…
Но тут пришёл товарищ Ленин —
Наш главный Вий. И с Октября
Что будет дальше, всё мы знаем…
Забросим Гоголя. И вот
Лишь год на новый поменяем,
Пойдём – одни на эшафот —
На нашу Русскую Голгофу…
Другие дружною толпой
В свой коммунизм за новым богом…
А мы, куда пойдём с тобой?

…Сто лет стоим на перепутье
И выбор вроде есть, и нет.
Пойдут одни – туда, где Путин…
Другие – лишь посмотрят вслед…




Опять великий праздник


На площадях Москвы опять знамёна —
Столица празднует в девяносто восьмой раз
Октябрь Великий. И не вспомнит поимённо,
Как и всегда, о многих, тех из нас,
Кто для него был лишь белогвардейцем
Совсем не русским в сердце и душе…

А им останется на Бога лишь надеяться,
Что на столетнем близком рубеже
Не по цветам, а по годам все приберутся
На небе будут праздновать свой день
В надежде, что уж там не подерутся
И бога низвергать им будет лень…

Закончим век ненужных революций,
Братоубийственных и лозунгов и бойнь
И будут предназначены салюты
Всем тем, кто был и есть всегда с тобой,
С тобой моя Россия – мать-Россия!

Пусть в красный цвет тебя рядят опять
Иные, и давно уж не земные,
Не повернуть историю им вспять.
К столетию великих потрясений
Уйдут они. Останется народ.
И новый вождь, тех, новых, поколений
Их в год семнадцатый уже не приведёт…




Красный март


В Петрограде февраль. До весны полнедели
И весна вроде близко, но метёт и метёт…
Как же нам надоели и февраль и метели
Только к нам вместо марта
Кто-то в красном идёт…

Может, это весна нарядилась вдруг в красное?
Может, новая мода во всём красном ходить?
Только сердцем я чувствую
В красном что-то опасное,
Хотя сердце не может это мне подтвердить…

Говорят, красный цвет – цвет, любимый в России
Это цвет красоты и, конечно, любви…
Если бы вы меня не сегодня спросили,
Я быть может ответил вам, но не так, как мне вы…

Ведь всю правду о красном
Мы узнаем чуть позже…
А пока красный март в феврале к нам пришёл
И пока не царя в марте мы уничтожим
А себя и империю. Так, чтоб Бог не нашёл…

Но недолго свободе, в её красных нарядах,
По проспектам гулять в Петрограде моём…
И заменит на кровь нашу красную радость
Скоро Красный Октябрь. Лишь тогда всё поймём…




Февраль семнадцатого года


Повторяется всё
В нашей жизни когда-то.
Вот и снова февраль.
Вновь семнадцатый год.
Я молоденький юнкер
У дворцов Петрограда
В толк никак не возьму,
Что ж ликует народ?

Почему наполняются,
Словно кровью, знамёнами,
Раньше тихие улицы
И большие мосты?
Лишь в часовне на Невском
Тишина пред иконами,
Ну а толпы вокруг
Вслух поносят святых.

Да откуда им знать,
Что российская драма
Началась в это утро.
С отреченьем царя!
Будет время и Русь,
Словно пьяная дама,
Вдруг проснётся с похмелья
Где-нибудь в лагерях.

Никогда ничего
Не проходит бесследно —
Ни триумф палачей,
Ни духовный разброд…
Просыпаюсь я утром,
А над Всадником Медным
Вместе с солнцем встаёт
Тот семнадцатый год…




Баллада о вожде


Жил человечек маленького роста
Учился в школе. Задавал вопросы
Искал пути и сам их находил…
И брали Зимний бравые матросы
И оказалось быстро всё и просто
А маленький невзрачный человечек
Из Смольного уже руководил…

Всё это будет – позже лет на десять
Но час его покуда не пришёл,
Да и себя ещё он не нашёл,
Да и народу был не интересен…

А между тем, набрав ума и силы,
Немного полысел и постарел…
Жаль, пятый год в Женеве вместе с пивом
По молодости – просто просмотрел…

Россия пошумела, покричала,
Но без него. И спать легла опять.
Не зря же он марксизм учил на «пять»
И без неё решил – начать сначала…

Чтоб разбудить её, как раньше Герцен,
Подняв толпу – разрушить всё мечтал….
Он о России думал. Но не сердцем,
Он цифрами Россию просчитал…

И никогда не помышлял, не ведал,
А что в его – безбожника – душе?
И осенью в промёрзшем шалаше
Он план другим безбожникам поведал…

Потом был залп «Авроры» поздней ночью
Потом экспроприации, ЧК, царя в расход
Отправил лично. Точно.
Не будет же в России врать народ…

И цифры, цифры – пирровой победы
И беды, беды. Слёзы. Кровь. Война
Оставила свой след на век. А следом
Пошёл в стране Великий балаган…
И где же ты была Фани Каплан,
Когда всё это и не начиналось?

А вот и Горки и он сам – усталый
От прошлых дел и будущих забот…
И тишина. Рыдающий народ…
И человечек маленький в Колонном
Лежит один. Он страшно одинок…

И даже с ним поступят беззаконно,
Чтоб даже мёртвым – мёртвым быть не мог…
Оставят зрить его – в пример потомкам
В укор другим – не верившим в Итог.

Итог же оказался предсказуем
И маленький вот этот, человек,
Расправившийся с первыми буржуями,
Не думал их увидеть через век.

Но всё пошло не так. А он лежит
Как и лежал в своём костюме строгом.
Он получил сполна, что заслужил
От партии своей. Но не от Бога…




Семь десятилетий до рассвета


Холодный ветер
Нервно дул с Невы…
Октябрь. Ночь.
Костры. И разговоры
О мире и земле.
И залп «Авроры»
Сквозь шорох
Опадающей листвы….

И где-то далеко
Опять стреляли…
И к Смольному народ
Толпой валил.
И гений
Революцию творил
И по его приказу
Зимний брали…

И был четверг.
Недели середина.
И всё что было —
Всё уже Ничто.
Пришли Никто.
И стали всем зато!
Всё остальное
Мелочь и рутина.

Закрытые
Купеческие лавки,
Декреты,
Что на стенах и столбах…
И первые убитые
В гробах…
И насмерть
Перепуганные шавки…

Таким проснулся
Утром Петроград
И не узнал он
Сам себя, похоже.
Всё те же шли
По улицам прохожие,
Но почему-то
Был никто не рад…

Свершилось!
Нет царя и нет министров!
На смену им
Совдепия пришла.
И что страна искала,
То нашла —
Вместо свободы —
Тиранию коммунистов…

Вместо земли и хлеба —
Продотряд…
И вместо мира
Брат пошёл на брата…
Вместо попов и храмов —
Медсанбаты…
И вместо Петрограда —
Ленинград…

И в Смольном – Ленин.
И вся власть – Советам!
И вместо триколора —
Красный флаг….
Октябрь. Ночь.
Костры. Потом Гулаг…
И семь десятилетий
До рассвета.




Двадцать пятое октября


Каждый год в двадцать пятую ночь октября
Кто я есть, я во сне забываю,
То в Казанском соборе вдруг молюсь за царя,
То, подобных себе, убиваю…

Между красным и белым моя рвется душа,
То печалится, то, словно стерва,
Без суда и без следствия чьи-то судьбы решать
Она вдруг вызывается первой…

И откуда в душе столько злобы и зла?
Словно с богом она не общалась,
Не с её ли команды меня пуля нашла
И в награду за верность досталась…

И под Царским селом я упал мёртвым в снег,
Но она знать меня не хотела —
Я не правильный был для неё человек.
Без души закопали. Лишь тело…

Без молитвенных слов, не поставив креста.
И таких нас, бездушных, мильоны,
Но ведь души, восставшие против Христа,
Вряд ли будут когда-то прощёнными…

…Может быть от того в эту ночь октября
Я во сне своём вновь повторяюсь,
Потому что надеюсь, что, быть может, не зря
Я уже почти век умираю…




Две дороги


В поле белом, в поле чистом
Встретились два коммуниста
И дорога их лежала
Далеко за горизонт.

Был январь. Стемнело быстро
Да и вьюга набежала
И идти вперёд, похоже,
Вовсе даже не резон…

Далеко за далью далей
Коммунизм, но ведь устали?!
Недалёко за пригорком
Крест виднелся – Божий храм…

А в Кремле товарищ Сталин
И товарищ Ленин в Горках,
Но до них уж не добраться
Ни метели, ни волкам…

И куда ж идти? Дорога,
Что короче – прямо к Богу,
А другая мглою скрыта,
Можно запросто пропасть.

За идею умирало
На полях таких же много.
Так что быть идеалистом
Значит, прямо волку в пасть…

И решили без утайки —
Хватит с нас кремлёвской пайки!
Коммунизм – всё это байки,
Натуральная туфта!

Повернули ноги к Храму,
Ведь крестила ж в детстве мама!..
Может всё-таки и примет
Бог? Пусть даже без креста…




Издержки революции


Гражданочки, у нас теперь свобода!
Кричал с трибуны явный ловелас.
Но в октябре семнадцатого года
Другой ему пришёл на смену класс.

– Товарищи, долой буржуев свору!
Теперь вы все для каждого из нас…
История попёрла сразу в гору,
Когда легло полкласса на матрас.

Теперь же говорим мы про издержки
И не ищите в правде вы изъян.
Ведь было: комисарши и консъержки
Вставали в очередь с утра к чужим мужьям…

Ведь революции нужны и командиры,
И те нужны, которых бы вели,
И вот по разнарядке шли в квартиры
Чужие жёны, но не за рубли…

Не говорите: это же позорно!
Ну, перегнули кое-что в ЦК,
Ведь есть у них отдел по беспризорным
И всё, как видите, у партии в руках…

Простите, ради бога, за издёвку,
Всё было – всё прошло. Что говорить,
Но только мне за партию неловко,
Глядишь, могли б Европу покорить…




Женский день


…Петербург. Начало века.
Пролетарками забит
Невский весь.
Все с красным в красном.
Только Бог один скорбит…

В революцию шагает
Дружным шагом наш народ.
Ну, а праздник? Праздник будет!
И его придёт черёд…

…Революцию свершили.
Очень весело зажили —
И конечно праздник этот
Стал на праздник чуть похож…

Дружно помитинговали.
О победах доложили,
А потом, ну, мы ж в России,
Море праздника и рож —
Полупьяных, даже пьяных.
В общем, кто во что горазд.
Год и сорок поздравляли —
Пели. Пили.
Каждый раз…

…. Власть сменилась.
Век сменился.
А восьмое марта вновь
Ждём мы также как и ждали.
И готовим море слов…

Вместо митингов – подарки…
Вместо орденов – цветы…
И давно не пролетарский —
Праздник женской красоты!

…И пусть Бог его не любит,
У него свои есть дни.
Женщин обижать не будем —
Он такой один у них!




Восемнадцатый год


По заснеженным тропам мчатся кони лихие
И в едином порыве брат на брата идёт…
И кровавой метелью по голодной России
Закружил чумовой восемнадцатый год.

Перепутал нас всех. Всё в России смешалось.
Белый, красный, зелёный —
Цвет священных знамён…
Сколько страшных грехов этот год совершалось
И в степях растопталось безымянных имён…

Сколько судеб людских на полях тех осталось…
Сколько бедных сирот появилось и вдов…
А проклятой войне даже этого мало —
И безумством объятые в схватке сходимся вновь…




Ипатьевский подвал


Ипатьевский подвал.
Нет «лучше» места:
Ни смеха палачей.
Ни стона жертв.
Не слышно ничего.
И неизвестно,
Как чувствовал
Себя в нём изувер,
Поднявший руку
На Царя и Веру?

Опять июль.
Такой же, как тогда.
Где тот стрелявший,
Веривший без меры,
В свою непогрешимость?
Но года,
Расставили всех
По делам их бравым.
Позволил Бог
Поцарствовать им всласть,
Но кончилась
Эпоха для не правых!
Для убиенных —
Только началась…
И на крови невинных
Храм поднялся
И мой народ с колен
Подняться смог.
Того же,
Кто в подвале том смеялся,
Не вспомнит ни народ,
Ни даже Бог…




Золотые погоны


Золотые погоны,
Аксельбанты витые.
Час назад мы всего-то
Были лишь юнкера,
А теперь, когда мы
Присягнули России,
Нам неважно совсем,
То, что было вчера…

Мы сегодня другие.
Мы её офицеры.
Мы России готовы,
Как и деды, служить.
Мы готовы служить
Своим внукам примером…
Только многим до внуков
Не удастся дожить.

Не удастся за Веру,
За Отечество наше
Послужить, как хотелось бы,
Не за деньги – за честь!
В Петрограде сыром,
Красным цветом окрашенном,
Для таких юнкеров
Каземат уже есть…

Так что, милый поручик,
Даст Бог, свидимся снова,
Может, где-то в Париже
Иль у Бога в гостях,
Если нам не дано
Будет им же иного…
Впрочем, смерть за Россию
Не такой уж пустяк!




Время выбрало нас


Время выбрало нас
Не любить, а страдать.
Время выбрало нас,
Чтобы жизни отдать
За Россию твою,
За Россию мою.

Я за нашу Россию
Бога тихо молю,
Чтобы капельку счастья
Дал он нашей стране,
Ну, а если погибнуть
Суждено на войне
Нам с тобою, поручик,
Значит, это судьба.

Значит, время пришло.
И зовёт нас труба
На последний наш бой.
Ты, поручик, не трусь —
Нас не будет с тобой,
Но зато будет Русь!

А над нами берёзы
Будут вечно шуметь…
Хорошо б на том свете
Русь такую иметь!




Господа офицеры


Господа офицеры,
Наше время проходит.
И осанка не та,
Да и удаль не та.
За Россию напрасно
Погибали, выходит?
Да и жизнь наша нынче
Лишь одна суета…
Поседели виски,
Полиняли погоны.
С них осыпалось золото,
Словно пыль, навсегда.
А в далёкой степи
Наши спят батальоны,
Лишь они из России
Не ушли никуда…

Ну, а мы, как изгои,
Вечно бродим по миру.
Без семьи, без Отчизны
Мы остались давно.
И теперь комиссары
В наших тёплых квартирах
С теми, кто был нам предан,
Пьют сегодня вино…
Мы же пьём от тоски
По российским дорогам,
По российским берёзам
И любимым глазам.
К сожалению, мы
Потеряли так много —
Сохранили лишь честь
И любовь к Образам…

Даже Бог нас покинул
В страшный час испытаний
Нам никто не помог,
Но мы живы ещё.
И пусть вся наша жизнь
Состоит из страданий
Никогда мы России
Не предъявим свой счёт…
Ни за муки свои,
Ни за слёзы скупые,
Ни за сны и мечты,
Ни за трупы во рвах,
Но мы верим:
Вернутся и в Россию святые,
Вновь кресты заблестят
На российских церквах…

Наши женщины нас
Всех простят, если смогут,
Если любят и помнят,
Примут нас и поймут.
Ну а если забыли,
Пусть не судят нас строго
Мы их тоже не судим.
Есть один – Божий суд…
Пусть они позабыли всех нас
В вечной разлуке,
Пусть устали нас ждать
Из далёких краёв,
Только мы по ночам
Целовали их руки,
Пусть во сне, но жила
В душах наших любовь….

Господа офицеры,
Так что выпьем без меры
За любимых, которых
Мы любили всегда,
За Россию, которую
Почитали, за Веру,
За Надежду, за Честь,
И за тех, без креста…




Не они виноваты


Если в этой стране
Воздвигают на лжи монументы
И неправда вдруг правдой
Становится в этой стране,
Если правду скрывают от нас по архивам,
Как и киноленты,
О великой забытой на годы
Той первой войне —
Это значит, кому то так надо
И очень удобно —
Возвеличить неправду,
Поражение в миф превратить
Наших первых и славных побед —
Как в сраженьях под Псковом.
А потом его сдачу,
Как начало —
Бесчисленных первых лишений и бед…

Как бы ни было там – к монументу под Псковом
Мы приносим цветы в феврале
Павшим красным бойцам.
Там их много лежит – кто сложил свою голову
В этих псковских местах,
Где и я побывал как-то сам…
И услышал от тех стариков,
Доживающих жизни,
Что всё было не так,
Но на тех, кто здесь пал, нет вины…
В поражении том
Или всё-таки в нашей победе
Не они виноваты —
Злые Гении этой страны….

Скоро сто уже лет,
Ну, а мы до конца и не знаем
Правды всей, кто был прав,
Ну, а кто виноват?
На историю нашу
Головой, как обычно, киваем
Виноватых, мол, нет…
И народ тому рад…
Примирения нет,
Что для ныне живущих опасно,
Потому, что тогда,
Всё с того же у нас началось:
Поделили народ
И на белых и красных…
Кто же будет забыт
В этот день снова нами из них?




Надо верить в Россию


Господа офицеры,
Надо верить в Россию,
Если мы не вернемся,
Значит так суждено.
За себя мы у Бога
Никогда не просили
За родную страну
Попросить не грешно.
Мы попросим у Бога
Дать ей капельку Веры,
Дать немного Надежды
И немного Любви.
И поменьше страданий,
Их уж было без меры,
И чтоб больше она
Не умылась в крови…

Остальное придёт.
Вновь поднимутся Храмы
И кресты заблестят
На святых куполах.
Канут в лету навек
Коммунисты и хамы,
И забудут в России
Об их страшных делах…
И восстанет Любовь,
Возрождённая Верой,
И Надежда вернётся
Снова в души людей,
Ну, а мы не вернёмся —
Небольшая потеря.
Будет много других
Офицеров у ней…




За друзей, которых нет


Давайте выпьем, господа,
За Веру нашу!
Её мы сохранили и не зря.
Помянем убиенного царя,
И всех других,
От рук Иуды павших.

Ведь верим мы,
Что день ещё придёт,
Когда опять
Откроют двери храмов,
Закончится невиданная драма,
И Божий суд
Нас каждого найдёт.

Кто прав, кто виноват —
Пусть Бог рассудит,
На белых и на красных не деля.
И всех нас приберёт
Одна земля —
И будем не солдаты в ней,
А люди…

…Пока же молча пьём за упокой
Друзей, которых нет
Сегодня с нами.
Фуражки снимем
И приспустим знамя,
Слезу предательскую
С глаз смахнув рукой…




Возвращение домой


Вы остались верны
И России и Вере
И присяге своей
Вы остались верны,
Вы теряли друзей,
Но оплакав потери,
Снова в бой поднимались
Ради счастья страны.

Ради общей свободы,
Ради Чести и Веры,
Ради русских полей,
Где друзья полегли.
Вы тогда проиграли
И пришли изуверы,
Уничтожив в России всё,
Что только смогли.

Посрывали кресты,
Испоганили Храмы,
И священников наших
Расстреляли в ЧК.
Хоть не видела Русь
Такой жертвенной драмы,
Но не верила в то,
Что так будет века.

…И случилось всё то,
Что предписано было
И Донской монастырь
Принял вас как родных.
Ведь Россия-страна
Всех вас тайно любила.
Вы солдаты – для нас,
Для неё вы – Сыны…




Мы стали теми, кем мы стали


Мы были все идеалистами
Во чреве матери родной.
А стали – кто-то коммунистами,
А кто-то всей стране виной…

Мы в детстве были все прекрасными,
Но повзрослели в тот же час,
Когда вдруг стали кто-то красными,
А кто-то – белыми из нас…

Когда судьбу одной России
Мы разделили на двоих
И разрешенья не спросили
На это мы у мам своих…

Ну, а теперь, уж слишком поздно
И слишком много на руках
Невинной крови. Даже слёзы
Их не отмоют и в веках…

И лишь, когда мы наши души
Себе с раскаяньем вернём,
Когда друг друга будем слушать
И слышать, а не жечь огнём
Россию мать. Нас наши мамы
С высот небесных всех простят
И неразумных и упрямых,
Конечно, если захотят.

Как и загубленные души
Под Краснодаром и в Крыму…
Выходит, подвиг наш не нужен
Теперь в России никому?




Кино о прошлом


Мы смотрим хронику семнадцатого года
И в кинозале только старики…
Там за стеной октябрь и непогода
А здесь собрались давние враги.

Рядком сидят седые комиссары
И бывшие поручики сидят,
А на экране бой под Краснодаром.
Давно известно, чьи в нём победят…

Так может быть не надо наше прошлое
Как и людские души ворошить?
Ведь было и у нас чуть-чуть хорошего,
Хотя пришлось по-разному нам жить.

А, может быть, и надо, потому что
Иначе нам друг друга не понять,
Иначе будет совесть снова мучить
И снова на врагов нас разделять…

Жаль, нет средь нас тех правых и не правых,
Их, Родину любивших, нет давно.
Они себя давно покрыли славой,
А мы о правде спорим всё равно.

Но, слава Богу, не в огне сражений,
За чашкой чая дома и в тепле.
Мы долго ждали этого мгновения,
Полвека проведя в чужой земле…

…Октябрьский ветер раздувает триколоры
И в золоте кресты на куполах…
Ну, наконец-то, кончены все споры
О том, кто в Октябре том был не прав…

В последний раз картинки прошлой жизни
Мы смотрим, и слезу смахнув из глаз,
Себя на мысли ловим: в коммунизме
Не выжил бы ни кто и дня из нас…




Когда-нибудь


В белом поле красный снег.
Приспущены знамёна…
А на небе, вот уж век
Со списков поимённых
Отпевают души тех,
Без вины пропавших:
Красных, белых,
В общем всех,
За Россию павших…

Много было
Жертв безвинных
Много было и атак.
Видно список
Очень длинный
Нет конца ему никак…

Мы их тоже
Не забудем,
И судьбу
Не будем злить,
И Россию-мать
Не будем
Между братьями делить…

Ни на белых,
Ни на красных,
А иначе пропадём.
И когда-нибудь
К ней вместе
С покаянием придём…




Такая жизнь


Три месяца без новой красной власти
Наш город жил. Почти, что повезло.
И всем уже казалось, то несчастье,
Что было в октябре, нас обошло,
Что доживём спокойно мы до лета,
Что не оставит город Божья мать,
И что не будет никаких Советов,
И хлеб ни кто не будет отнимать…

И будет всё, как было, всё, как прежде.
Как жили мы при батюшке царе,
Ходили в храм за верой и надеждой,
Но март уже был на календаре.
Потом пришёл к нам в город бронепоезд,
Привёз солдат и «Правду» нам привёз.
Потом закрыли храм, отняли волю,
Забрали хлеб, оставив море слёз…

А чтобы просвещёнными мы были,
Отправили нас всех гурьбой в ликбез,
Чтоб вместо бога партию любили
И чтобы прославляли до небес.
…И стало в нашем городе вновь тихо,
Осталось только спать и водку пить,
И песни петь про горюшко и лихо,
Про то, как нам Совдепию любить…




Письмо домой


Ты не плачь обо мне понапрасну
А не то, впрямь, накликаешь бед…
Если спросят: воюет у красных?
Загляни к свояку в сельсовет
И скажи ему: вроде негоже
Забывать, что мы всё же родня…
Поклонись ему, может, поможет
И привет передай от меня.
Может хлеба найдёт он немного
И протянете вы до весны,
Ну а там всё зависит от бога,
Да и мы возвернёмся с войны…

Я вернусь, заживём мы богато,
Есть земля, руки есть, что ещё?
И не хуже, чем жили когда-то,
Ну а прошлые слёзы не в счёт…
Если спросят: твой Ванька у белых
И, быть может, уже генерал?
Мол, советская власть проглядела
Кулака, а он взял и удрал…
Промолчи. Наплевать на их гонор.
Не известно, чья сила возьмёт…
Ну а если попробуют тронуть —
То в сарае зарыт пулемёт…




Голод


Я попал под статью, под расстрельную —
Корку хлеба для брата стащил.
И чекист своей речью похмельною
Брать чужое меня отучил…
Но не зря же бросал я монетку,
Вдруг опять в этот раз подфартит,
Дядька строгий меня – малолетку
За ту корочку хлеба простит…

Получилось, как мне и хотелось —
Двадцать пять. И всего ни чего!
Выйду я молодым, хоть и белым,
И найду, несомненно, его…
Если выжил, конечно, братишка,
В тот голодный, в тот памятный год.
Если нет, значит, был тоже лишним
Для кого-то тот маленький рот…




Мешок картошки


Я мужик по жизни
Не скандальный
И к тому же я совсем не вор…
– Ну, мешок картошки на базаре
Прихватил…
Об этом разговор?
Так меня там сами попросили
Я вот им как вроде бы донёс…
А выходит тут же настрочили
На меня свой пакостный донос!

Гражданин начальник, отпустите!
Дома детки. И все есть хотят…
Вы мешок картошки мне простите,
А на небе этот грех простят…
– Ну, нахал, ты Федя, ну ей богу!
А вчера кто с гречей куль увёл?
– А там гречи точно было много?
Нет, не я. Ну, ладно я пошёл…

– У меня ты, воровская рожа,
Далеко от седова пойдёшь…
В порошок сотру и уничтожу,
В лагерях навечно пропадёшь!

…До чего они до препирались,
Комиссар весь мокрый,
Как с дождя,
Но с мешком картошки разобрались,
И опять почти что и друзья.

И ребята дома снова с полбой —
А картошка классная еда!
Хорошо, что не влепили по лбу,
Вот была беда бы, так беда!

Восемь ртов не в первый раз голодных…
Мамка в медсанбате день и ночь…
Власть, она у нас хоть и народная,
Но навряд ли хочет мне помочь…

Хорошо, что гражданин начальник
Мне совсем не друг, а старший брат,
А иначе был бы я, опальный,
Восемь раз растрелянным подряд
С того дня, когда пришёл в станицу,
Шашками порубанный не раз…
Мне сказал тогда брат: за границу
Может, ты подашься впрямь сейчас?..

Ну, куда же я от них уеду!
Пусть я враг народа. Ну и что?
Кто тогда накормит их обедом?
И не ты, и, в общем-то, никто…
Ты мне не мешай, братан, покуда.
Подожди, детишки подрастут,
Больше воровать и сам не буду.
Ну, а там хоть в рай, а хоть под суд…

Хочешь, напишу, чтоб не забылось?
А пока пора мне…
– Воровать?
– А мешка на долго ли хватило?
Ведь не с голодухи ж помирать…

…Было это всё давно, в двадцатых…
Был отец мой среди тех детей…
Выжил он один со старшим братом…
А была бы крепкая артель!




Он умер!


В тот день он умер. Отошёл от жизни.
От революций отошёл и прочих дел.
Была зима в своём привычном виде —
Январь творил морозный беспредел.

И толп осиротевшего народа
Ещё пока не видно. Лишь в Кремле
Вожди решали чинно, благородно
Предать ли Революцию земле?

Но партию предать и он не может —
Так пусть живёт он – смертью смерть поправ!
Родной стране бессмертием поможет,
Народную любовь сполна познав…

И лишь один усатый мысль лелеял
Теперь он без него не пропадёт :
Уж если будет Ленин в Мавзолее —
Туда товарищ Сталин попадёт!

Всё вышло так, как новый вождь задумал
И красный терем вырос у Кремля
Как раз напротив нынешнего Гума…
Видать, напрасно ждёт его земля
Того кто умер в день январский давний…
Лежит всем на показ почти сто лет
Давно не человек, а просто Знамя
Побед великих и великих бед…




Марсово поле


Огонь на поле Марсовом…
Погост большевиков,
Тех, кто в идеях Марксовых
Был сжечь себя готов.
Кто верил фанатично —
Его идеям жить…
Среди домов столичных
В могилу положить
Готов был все сомнения
И годы и века
На вечное забвение,
С венками от ЦК.

И как маяк из прошлого
Огонь пока горит,
Забытый и заброшенный,
А был ведь Фаворит!
На праздники ходили
Сюда большой толпой
И речи говорили
О памяти в запой.

…А вышло всё иначе —
Нет ни цветов, ни масс,
И лишь на небе плачет
Напрасно красный Марс…




Забытая война


Давно забытая война.
Давно истёрлись имена
На их могилах и крестах
И у народа на устах
Тех безымянных всех солдат…

И мы уже не помним дат
Великих и побед и бед.
Их помнит только старый дед,
Который с веком был рождён,
Как был народ наш побеждён…

Но не врагом – самим собой,
Который шёл с собой на бой
И вновь в стране была война,
Но это не его вина.

А может это божья кара?
И выстрадала всё не даром
Россия наша?  Чтобы впредь
Бездарно вновь не умереть…




Август четырнадцатого


Бьёт набатом колокол церковный…
К Храму потянулись казаки…
Из Новочеркасска сам полковник…
В августе дороги не легки…
Солнце превратилось в ад небесный…
И сгорит, похоже, урожай…
Что за весть привёз он, интересно…
А мне дед сказал: соображай —
Атаман приехал, значит, войско
Собирать, похоже, нам пора…
И средь баб пошло вдруг беспокойство:
Началась война… Ещё вчера…

Воевать нам, казакам, привычно.
За страну, за Веру, за царя
Повоюем! Будет всё отлично.
Вы не беспокойтесь, бабы, зря!
И ушёл за Дон отряд с рассветом
И с тех пор прошло уж много лет
Бабы ждут. А казаков всё нету
И станицы нет. Лишь сельсовет…
Власть чужая, красная явилась…
Снова август. Адская жара…
Хорошо, что это мне приснилось,
А ведь было, словно бы вчера…




Утро туманное


Как над Доном тихим утро разливалось,
Белыми туманами окутав берега,
До войны проклятой и дня нам не осталось,
Но о том не ведали мы с тобой пока…

По степи широкой всю ночку прогуляли
У затона тихого простились – как всегда…
А там за горизонтом – там уже стреляли
И с лихою вестью мчалась к нам беда…

Вся станица вздрогнула от звона колокольного
В первый раз проснулась, сны не досмотрев,
В это утро кончилась вольница нам вольная
И призвал царь-батюшка на войну нас всех…

Дело наше правое – воевать со славою
За Россию – матушку – мы ведь казаки!
Для тебя же, Любушка, в этом деле главное
Дожидаться нас живыми… Верно, мужики!

…Пролетело лето, а за ним второе
И ещё три осени, а потом зима…
Но в станицу дальнюю не пришли герои
Вместо них вся в красном пришла война сама…

Бабы снова в белом – плачут неумело
Разучились, видимо, даже горевать…
Иль давно привыкли. То красные, то —белые,
А свои родимые, где же? Как узнать?

…А над Доном тихим утро вновь туманное
И где-то за туманами чьи-то кони ржут…
Вновь не спит станица вся в это утро раннее
И который год уже здесь казаков всё ждут…




Всё это уже было


За окном купе летят станицы,
Промелькнул и скрылся тихий Дон.
Может быть, всё это мне лишь снится,
И мой поезд – это только сон?
Сон, который был когда-то явью,
И я в нём, по-прежнему, живу:
Вот я на коне на переправе,
Или это – просто дежавю?

Лица за окном мне так знакомы,
Только я не помню – почему?
Всё как было. Правда, нет Укомов,
А вокзалы те же по всему.
Та же степь, что помнит поимённо,
Всех кто пал здесь. Их не перечесть.
Помнит и трёхцветные знамёна,
И меня, пока живого, здесь…

…Только я не помню, почему-то,
Кем я был в том яростном году,
И как шёл в атаку летним утром,
И, быть может, до сих пор иду.




В последний раз


Я в час вечерний выйду в поле чистое
В последний раз свободой подышать,
Чтоб утром ранним вместе с коммунистами
Уйти их несвободу защищать…

Пока же полежу в траве высокой
На звёзды в тёмном небе посмотрю
И вспомню своё детство недалёкое,
Которое уже не повторю…

И вспомню ту девчонку синеокую —
Богиню из соседнего села,
С которой революция жестокая,
Меня навек теперь уж развела…

И попрощавшись с жизнью своей вольною,
В последний раз берёзку обниму…
И полетит душа в поля раздольные,
Чтоб больше не достаться никому.

Ну, что ж, пора, похоже, время вышло…
Когда-нибудь в другие времена,
Сюда придёт совсем другой мальчишка,
Но, может, будет и другой страна?




Красное и белое


Разошлись у нас пути, похоже…
Ты пошёл на право – я налево.
К красным ты пришёл. Выходит, боже,
Мне теперь осталось только к белым…
Красное и белое в бокалах
Терпкое и сладкое вино…
Красная и белая досталась
Нам судьба – всем и давным-давно.

Вот уж век на красное и белое
Делим жизнь чужую и свою.
Чтобы мы хорошего не сделали,
Нам опять покоя не дают
В наших снах то красные, то белые,
Мы в атаки ходим до утра —
Есаулы бравые и смелые,
Комиссары. С криками «ура»…

А за что воюем? За Россию…
Долго ли воюем? Целый век…
И откуда зло берём и силы…
А в Донецке красно-белый снег…
Век пройдёт, но красное и белое
Никогда не кончится вино..
И себя мы, жаль, не переделаем…
Видимо, нам это не дано.




Брат на брата


Вороньё слетается.
Чёрным небо сделалось.
По степи гуляет
Бабка Смерть с косой.
В той степи сражаются
Красные и белые
И умылась степь донская
Кровью как росой.

Там три дня, три ночи
На смерть бились братья,
Силушкой померявшись,
В землю полегли,
Чтоб в степи донской той
Навсегда остаться.
Только помириться
Братья не смогли.

А в станицах дальних
Все их ждут с победою,
За победу ставят
Свечи к Образам,
Только вот не знают,
Только вот не ведают,
Да и Бог про это
Им не рассказал.

Про войну гражданскую,
Как шли брат на брата,
Как за дело правое
Каждый воевал,
Как прибрал на небо
Он их безвозвратно
На последний в той войне
Вечный их привал.

А над степью кружится
Вороньё проклятое,
Разлились над степью
Чёрные дымы.
Всё вернулось снова,
Снова брат на брата…
И в бою смертельном снова
Только теперь мы.




Вчерашний сон


Вчера приснилась мне война.
Сквозь сон куда-то мчались кони
Под их копытами страна
Стонала раненной в агонии…

Сходились в поле брат на брата
Мелькали головы и шашки…
И я ни в чём не виноватым
С душою чистой нараспашку.

Стоял в том поле. Весь в крови.
Чужой крови. Тягуче-тёплой…
А где-то пели соловьи
И отпевали тех, в окопах…

Гуляла смерть, войдя в азарт…
А Бог молчал, взирая сверху
Иль потерял он речи дар?
Иль мне устраивал проверку…

И этот сон совсем не сон —
Всё рядом и наган и шашка
И вороньё со всех сторон…
А в окровавленной рубашке
Стоял совсем не я. Другой…
И хоть поверить в это трудно-
Всё снова будет: кровь и бой,
И Бог взирающий оттуда…




На Дону


Разделил Россию
Старый тихий Дон
Только небо синее,
Что со всех сторон,
Ну, никак не делится
С Солнцем пополам,
Под ногами стелется
Степь и там и там…

Красная и белая
Нам на всех судьба.
Тех, кто выбор сделали,
В бой зовёт труба.
В небе синем чёрные
От костров дымы.
Мёртвые, но гордые
Здесь остались мы…
И холмы могильные





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/sergey-vinogradov-6446835/iskuplenie-grazhdanskaya-lirika/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.