Книга - Доколе декольте

Доколе декольте
Влад Наум


Это третий сборник моих стихов. Убеждён, вас заинтересуют первые два – «Сборник грехов» и «Паноптикум». По образованию я скульптор. Это обстоятельство передалось моему стиховоззрению – во мне больше «композитора», чем «филолога». Моё творчество, как я его вижу, сочетает в себе непривычный ракурс зрения на вещи и их природу, буквализирование этих вещей через инородную органику, призванное усилить атмосферу восприятия и эмоций от прочтения. Я противник академизма и надуманности в искусстве.





Доколе декольте



Влад Наум



© Влад Наум, 2019



ISBN 978-5-0050-8167-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Доколе декольте


Доколе декольте твоё
Мне будет действовать на нервы?
Ведь зарекался я давно
Быть у таких, как ты, не первым.
И клянчить будет «тет-а-тет»
Твоё доколе декольте?




Сонный читатель


Сон мне приснился однажды, будто
В нём признаётся читатель мой:
«Всё, что вы пишете, очень круто!
Всё, что не пишете – на убой!»

Тут я опешил как сонный житель,
Напрочь забывший, что я земной.
«Всё, что не пишете, напишите!» —
«В сердце стучался» читатель мой.

Вот и «пляшу» я с тех пор «под дудку»
Мнимых читателей, что – из сна.
Может, не мнимые тоже чутко
Воспринимают меня – как знать.




Утренний квест


Рифма дрожит от мороза.
Мысли играются в квест.
Утро маджентой «становится в позу»
И набирает вес.

В зеркало смотрится косо —
Слабых достаточно мест.
Сколько имеет смотрящая особь
Сильных сторон – невесть.

Это стихи, а не проза,
Сорри – отчаянный жест!
Но если «комар не подточит» в них «носа» —
Здорово же!




Закон исключений


Куплет:

По дороге с работы домой
Иногда сочиняются песни.
Если путь мой лежит по кривой,
Результат предстоит интересней.
Для успеха резонно потеть
В каждой стадии песни начала.
Потому мне кривые путей
Как-то ближе, чтоб песня звучала.

Припев:

Не каждой, из песен, в конце
Хороший финал уготован;
Но маленький всё же процент
Без правила, пусть золотого,
Звучать обещает «на бис».
И как бы пути ты не правил,
Закон исключений из правил
Ждёт выход свой из-за кулис.

Куплет:

По дороге с работы домой
Песня к сердцу дорогу находит —
По прямой, если путь мой кривой;
По кривой – не извилистым, вроде.
Но каким бы путём я не шёл,
Никуда от константы не деться:
«Песня будет звучать хорошо,
Сочиняясь от чистого сердца».

Припев:

Не каждой, из песен, в конце
Хороший финал уготован;
Но маленький всё же процент
Без правила, пусть золотого,
Звучать обещает «на бис».
И как бы пути ты не правил,
Закон исключений из правил
Ждёт выход свой из-за кулис.




Обочина


В дизайнах машин зашифрованы звери:
Хищники, жертвы, пернатые, рыбы.
В силу хвостов два последние верят,
Жребий сомнительный первым двум выпал.

Жертвам живётся от случая к случаю,
Как от зарплаты к зарплате, и – прочее.
Хищников совесть с кошмарами мучают.
Но не завиднее жизнь на обочине —
Жертвы и хищники, благо что, чинятся,
Раны с аварий глубокие штопая;
А на обочине с места не сдвинутся,
Как на плющихе известных три тополя.

В байке, от нечего делать сварганенной,
Можно посыл подмечать обнаружить.
Жизнь, зачастую, наглядней сценариев —
В ней недосказанность лезет наружу.




Ге


Расквитавшись с делами,
Ты подсела ко мне.
Над моими губами
Расплескалось каре.
Вечер, весь в полусвете,
Постепенно возник
И собою наметил
Откровения двоих.
Вариации цвета
Утопали в былом,
Потому как предметы
Поглощал монохром.
Вниз одежда скользнула
Безучастно, как тень.
До того, как уснули,
Ты лечила мигрень…

Мельтешат пред глазами
Цвета вишни каре
И в шафрановой раме
Репродукция Ге.




Поздняя любовь


В его активе – где-то дети.
Он «разрывается на части».
И в голове уже не «ветер
Гуляет», а мигрень – к ненастью.
Жизнь «дамы сердца» «до» и «после»
Рассечена стрелой амура.
Катись всё к черту, будь он послан,
Где миром правят «шуры-муры»!
Заведено умом не нашим,
Что двое вдруг нашли друг друга,
И стала «полной в доме чаша»,
Путём разомкнутого круга.
Так испокон веков сложилось,
И выше всякого пристрастия —
Сдаваясь возрасту на милость,
Вдруг дорожить минутой счастья.

Она помножена на опыт,
Разделена на смысл здравый.
Не говорил бы кто там что бы —
Любовь найдёт на нас управу.




Небо – из генералов


Небо – из генералов,
Честь ему отдаю.
На погоны упало
Звёзд в небесном раю..!

Небо – самая, самая..,
Из возможных стихий!
Без приклеенных санов я
Отдаю ей стихи.

И взбираясь по россыпям
В самую глубину,
Щедро небу и досыта
Я себя отдаю.




Мемуар – на диктофон


Надиктовал метафорично
Свою обычность;
Придал возвышенной ей краски,
Как тот Веласкес;
Добавил нот от моды писка,
На звуке низком.
Осталось лишь весь этот фуфел
Загнать в сабвуфер.




Баскетболист


Что бы я не писал, будут скомканы строчки;
Хоть в письме по-другому «расставлены точки».
На секунду прикинешься баскетболистом,
А на новом листе окончательно чисто.
Я в корзине, на дне; ты с вершины безумства
Нет, не буквы бросаешь – помятые чувства.
Не реестр отложенных дел, не эпитет —
Сгруппирована лирика в скомканном виде.
Может, кто-то разгладит, прочтёт и заплачет —
У него, в своё время, всё было иначе.




Глупость и расчёт


Покуда глупость делом хлещет
Как логика – наоборот,
Замысловатый взгляд на вещи
И здравый смысл перешибёт.
Пока берутся ниоткуда
И выливаются в дела
Фантазии, как горб в верблюда,
Разумность будет не права.

Я не пою горбатым оду;
Нет, не об этом речь идёт;
Но глупость ветреного рода
Простительнее, чем расчёт.




Как-то так


«Сколько волка ни корми»,
Всё равно смотрю я в лес —
В человеческой любви
Намечается регресс.
Я отвечу: «Дед Пихто» —
На вопрос.., теряя такт.
Не пеняй себе за то,
Что сложилось как-то так!
Мне рисуется – не суть..,
Кто остался в дураках…
Божий промысел лукав —
Может, встретимся в лесу.




Гватемальский умник


Я пишу стихи в стиле «трэш метал».
Кто-то скажет мне, от него далёкий:
– «За уши притянут» – зачем избрал?
Не найдёшь замену – «протянешь ноги».
И слезу, мол, им прошибить нельзя;
Но отвечу я, в приземлённом плане:
– У меня сосед, трёх знакомых зять,
Прочитав мой стих, был в печёнку ранен.
Так мне и сказал, гватемальский жук,
Сингапурский язь – на язык типун мне,
Что в печёнке я у него сижу,
Сингапурский, нет – гватемальский умник.




Моторика пальцев


На седалищный контур не пялься,
От тебя ускользающий – это
Не любовь, а моторика пальцев,
На исходе двенадцати где-то!




Инстинкт лужи


Вечереет. Дама в южном
Городке вопит: «Георгий,
Придержи инстинкт свой дружбы —
Не хватало мне тут оргий!
То, что я в роскошном теле,
Не про вашу честь – Ашота.
Кипарисы, видите ли,
Нашептали ему шота!
Ты других поменьше слушай,
Паче тем существ бездушных;
А не то инстинктом лужи
Окачу инстинкт твой дружбы!»




Истошно к истокам


Ждать от жизни как чуда
Что ни год, то с почином,
Лет минуло уж сто, как
Я в себе устаканил.
Как акула окутан
Сетью мелких морщинок,
Возвращаюсь к истокам —
К детству в тмутаракани.

Невзначай, ненароком,
По привычке красивой,
Хоть и планы наметил
Супер-пупер да мега,
Возвращаюсь к истокам —
Там я черпаю силы.
В том мечтающем шкете
Больше было стратега.

По орбите, по хорде —
Как капризам угодно.
Смерти около (о как!)
Память дыры обрящет.
Вряд ли выдадут орден
За внезапный уход, но..;
Но истошно к истокам
Прибегать мне всё чаще.




Добрый


Безжалостные пчёлы останутся без жал.
А ведь ещё со школы известен постулат:
Никто с потерей жала конца не избежал.
Поэтому я добрым остаться буду рад.




Объятия


Катит блик, в окне замявшись,
Апельсиновое солнце;
На тяжелый день сославшись,
Отдыхает на колодцах.
Виды осени истёрты.
Тишина неугомонна.
Словно в дружбу распростертый,
Клюв разинула ворона.
Подиумом луг избравши,
Деревца встряхнули платья.
В ночь сомкнулись днём вчерашним
Распростёртые объятья.




Отсебятинка


Надоели мне понятия,
Откажусь от них, пожалуй;
Захотелось отсебятины,
Да горячей, с пылу, жару.
Исковеркаю названия,
Раз пошла такая пьянка;
А начну с себя, заранее
Извиняясь в старых рамках.
Стану на слуху израненном
Анатольевичем Вовкой;
И гори всё синим пламенем,
Либо рыжим, как морковка!
Превращу себя в анчоуса,
Раз пошла такая пелядь…
Отсебятинки, под соусом,
Не хотите ли отведать?




Плечо весны


Я тебя не спрошу ни о чём,
Сам тебе обо всём расскажу —
Как весна «подставляет плечо»,
Расправляет как крылышки жук…
Ставя мрачные мысли на кон,
Тем сомнений зерно зароня,
Ты готова услышать о том,
Что лежит на поверхности дня?
Ты отбросишь сомненья, как пить..,
Что жара свой возводит костёл.
Не терять если фабулы нить —
На поверхности зелень растёт.
И крадя твои мысли, как вор,
Я предвижу, что, суть осознав,
Ты не сможешь понять одного —
Как плечо подставляет весна.




Квак


На пруду жила лягушка
И стучала в колотушку.
Люди думали, что так
Извлекают слово «квак».




Абы да кабы


Прихожу с работы я, тело – на диван.
Никого не трогаю – божий одуван.
«Разеваю варежку» – в мыслях иваси.
«Эй,» – кричу: «хозяюшка, чаю принеси!»
Восемь как, без малого – абы да кабы,
Хоть «росинки маковой» не мешало бы.




Белый обертон


Я белый-белый снег;
пишите обо мне,
перечеркнув всё важное доселе!
И в городе большом
я первый костолом,
а пробки на дорогах – мой конвейер.
Я комбайнёр тепла —
Замёрзшие дотла
осваивают опытом сугробы.
Но есть расчёт на жизнь:
всего-то, не клянись
любить себя на улице до гроба!

Пусть кто-то запостит
мой белый этот стих,
пусть лайки наследят в нём по-собачьи —
что вертит их хвостом
мой белый обертон,
на первый взгляд лишь выглядит иначе.




Древо жизни


Экстрадиция из традиции
Насыщения кислородом
В одноразовой амуниции
Возлежит себе в стенах гроба.
И венок безыскусно втиснут…
И цветы без признаков запаха…
А орешник, тот древо жизни —
Ишь как за год, вон, как отмахал!




Весна эскизно лепит


Весна эскизно лепит
Широкими мазками
Ручьи да птичий лепет,
Да небо с облаками;
Но в краски больше масла,
Порою, добавляет.
А жизнь – она прекрасна,
Когда вокруг всё тает.
Растаяли вдруг лица
Воспрянувших прохожих.
Чтоб в мыслях оживиться,
И ты воспрянешь тоже.




Инвентаризация


Я с комиссией хожу
Инвентаризационной.
Подотчётны каждый жук
Нам и каждая ворона.
Я ищу, ядрёна мать,
Выпучив, как жаба, зеньки,
Чтоб в тетради прописать,
Инвентарные наклейки.
Коли цифру проглядел,
Не скажу – вписал иначе,
Наш слезами главный чел
Крокодиловыми плачет,
Да глядит как крокодил
На тебя янтарным глазом.
И тогда, что пропустил,
От балды припишешь сразу.
А потом при сверке вдруг
Происходят нестыковки.
Все тогда вопят вокруг:
«Это явно почерк Вовки!»
«Тут наклон сильней в разы» —
Возбухаю как цистерна:
«Закорючка эта, зырь,
Для меня не характерна»…

Что заглядывал за день
…надцать раз под юбки дамам,
На меня не «бросишь тень» —
Нагибаюсь беспрестанно.




Акакий


Кудлатая нашлась,
И в этом было чудо.
Болонка приплелась
Голодная под утро;
Протиснулась в лабаз,
Что ветхо возвышался.
Здесь каждый, кто горазд,
Работе предавался.
Акакий мастерил
Из клёна табуретку,
А челюсти стропил
Свисали над разметкой.

Кудлатая башка
Смотрела виновато
Из грязного мешка
В лицо одутловатое.
Она была его
Последняя отрада,
Но первая любовь.
А больше и не надо.




Мэйд ин раша


Баба Глаша, мэйд ин Раша,
Ночью даже в поле пашет.
Внук Серёжа корчит рожу,
Что негоже ночью – тоже.
Сверху слышен голос Миши
(Чтоб он ниже рухнул с крыши):
– Дед Тирентий, сломан вентиль.
– Заибеньте в изоленте!
Есть ведь Саня где-то в зале —
Вы там сами.., я же занят!

Старый ворон, думок полон
(Вкратце, что не тётка голод),
Клюв свой точит на поклажу,
Солонину, мэйд ин Раша…




Отбивание от рук


Как устали, старый друг,
От тебя мы – нет уж силы!
Отбивание от рук
Пользы ведь не приносило
Никому и никогда —
Заблуждением ты болен.
Только лечит всё вода,
«Лексус» есть под боком коли.
Знаешь, старый рыбачок
Лучше новых двух: а значит,
Рюкзачок – через плечо
И рванули, порыбачим!




Безжалостные пчёлы


Безжалостные пчёлы останутся без жал.




Голубые глазки


Голубые глазки
С карими встречались.
Волосы сплетались
Тёмные и светлые.
Руки обнимались.
Губы целовались.
Было всё как в сказке.




Закрытая дверь. из 90-х


На звонок от соседей никто не открыл,
Был залеплен глазок пластилином.
После взлома… отец мертвеца отхватил
Первый в жизни инфаркт от картины:
На верёвке висел, как боксёрский мешок,
Его гордость, а мамина – прелесть.
Суицид, одним словом, повергший всех в шок.
Те, чьи «рыльца – в пушку», отвертелись.
Был «на счётчик поставлен» он в школе своей,
Не смирившись. По-своему слишком…
Да не будет пусть в мире закрытых дверей
И записок, оставленных в книжках!




Коматозник


Это не обсуждается даже,
разве только рвануть на юга,
что рубашкой смирительной ляжет
белый снег и намнёт всем бока.
Натолкнувшись на плотную сырость
как сезонное свойство ума,
всё что сбудется, что уже сбылось,
серым свёртком запрячешь в туман.
В этом свёртке все планы и козни,
как медвежьи, проспят до весны.
Усеки себе, ты коматозник,
раздающий на сторону сны!




Бинокль


Не контактные линзы
пробегутся по кинзе,
да от неба откусят
одинокого гу?ся;
лоскуточки отхватят
от вискозного платья,
их забрав как улики
для контактной интриги.




Макулатура


Мы живём, будто дышим —
Невзначай, мимоходом.
Отдаём углекислый..,
Хоть берём кислородом.
Начиная от детства,
В облицованных стенах
Через медиа-средства
Нас сжирает система.
Спёртым воздухом дышим,
Зависая в рунете.
В головах наших нищих
Лишь «валюта в конверте».
Отвечаем и пишем





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=48711080) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.