Книга - Самому себе не лгите. Том 3

Самому себе не лгите. Том 3
Сборник

Мария Александрова


Сборник прозы и стихов современных авторов посвящен 200-летию со дня рождения Фёдора Михайловича Достоевского, являя дань уважения непревзойденному таланту классика русской литературы.

Мир Достоевского имеет бесценное свойство: чем дальше продвигаешься в знакомстве с ним, тем большие дали открываются перед нашим разумом. И сегодня, спустя два века, произведения великого романиста, мыслителя и публициста по-прежнему влекут и волнуют читателей. Достоевский изображает душевные терзания, сомнения и тайные желания своих героев, по его мнению, у людей есть только два пути совершенствования: один ведет в бездну и бесчеловечность, другой – к вере и любви.

Современные писатели во многом развивают те же вечные темы, ведь порывы человеческой души, обретая в каждую эпоху новые черты и приметы, на самом деле остаются почти неизменными…





Коллектив авторов

Самому себе не лгите

Том 3

Сборник, посвящённый юбилею Ф. М. Достоевского





Предисловие


Сборник прозы и стихов, подготовленный издательством «Четыре», посвящается великому писателю Фёдору Михайловичу Достоевскому: в этом году мы отмечаем 200 лет со дня его рождения.

Мир Достоевского имеет неоценимое свойство: чем дальше продвигаешься в знакомстве с ним, тем большие дали открываются перед нашим разумом. Как сказал когда-то философ и литератор Лев Шестов, книги Фёдора Михайловича «притягивают к себе всех тех, кому нужно выпытывать от жизни ее тайны». И сегодня, спустя два века, в этом отношении мало что изменилось – произведения великого романиста, мыслителя и публициста по-прежнему влекут и волнуют людей, которые продолжают открывать для себя новые грани его гения.

Достоевский сосредоточен на внутренних сторонах человека: он изображает душевные терзания, сомнения и тайные желания своих персонажей. По мнению писателя, у людей есть только два пути совершенствования: один ведет в бездну и бесчеловечность, другой – к вере и любви. Его герои зачастую – люди сомневающиеся, они мечутся от одной крайности к другой.

Всё это характерно и для нынешней жизни, а следовательно, и для литературы. Современные писатели во многом развивают те же вечные темы, ведь порывы человеческой души, обретая в каждую эпоху новые черты и приметы, на самом деле остаются почти неизменными.

Будущий классик появился на свет 30 октября (11 ноября) 1821 года в Москве. Первые шаги в сочинительстве сделал уже в ранней юности, а опубликовав роман «Бедные люди» и повесть «Двойник», стал родоначальником жанра психологической прозы. Творчество Достоевского оказало заметное воздействие на мировую литературу. Его романы «Идиот», «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Бесы», «Подросток», написанные в период 1860–1880 гг., прославились как великое пятикнижие.

«…Не любить Достоевского можно, ибо сам Достоевский всегда утверждал ценность только свободной любви, но не читать Достоевского можно, только если тебя совершенно не интересуют ни смысл собственного существования, ни судьба твоего народа, ни судьба человечества». Эти слова принадлежат литературоведу, критику, доктору филологических наук Карену Степаняну.

Актуальны ли произведения Достоевского сегодня? Влияют ли его книги на творчество современных авторов? Продолжены ли традиции писателя?

Право окончательного ответа мы предоставляем читателям этого сборника. Но с уверенностью можно сказать одно: дух великого классика продолжает витать в нашей вселенной, питая лучшие умы и встречаясь с музами…




Юлия Аппельскуг








Юлия Аппельскуг – поэт, учёный, доктор медицинских наук, автор множества научных публикаций, известный спикер в области фармаконадзора. Юлия родилась в Самаре и сейчас живёт в Стокгольме.

Является членом Интернационального Союза писателей (ИСП). Первая книга поэзии «Открытая дверь» вышла в 2016 году. В 2020 году свет увидели вторая и третья книги автора: «Благодарность» и «Пространство возможностей». Четвёртая книга автора «Найти себя» вышла в 2021 году.

Произведения опубликованы в 5-м, 6-м, 7-м, 8-м изданиях литературного проекта «Современник», сборниках «Городские строки», «Аэлита» и журнале «Колокол».

Лауреат III степени в номинации «Поэзия» Второй Всероссийской литературной премии «Новый сказ» им. П. П. Бажова. Финалист Международного литературного фестиваля имени А. С. Пушкина в номинации «Поэзия».




Многомерность


Многоэтажное существо,
Микрокосмическое лицо,
Мы люди времени своего,
Мы бессознательное Божество.

Мы обнаружили этажи,
Что долго строили мы внутри,
Как новомодные витражи.
Гнались на новые виражи.

Пусть бессознательно, но вперёд
Шли мы к цели всю жизнь напролёт.
Став лучшей версией для себя.
Годы потратив себя теребя.

Как земляника расту в лесу,
Под солнцем тёплым я вверх расту.
Но разве я сейчас не годна?
Не для других. А для себя?

    03.04.2021



Расширение


Расширение. Дань познанию.
Нам так хочется вглубь расти.
И с любимыми путь всезнания
Потихонечку обрести.

Быть немножечко частью Господа,
Всемогущим сознанием души.
И в доверии раствориться нам
В созидательной помощи.

Основной инстинкт: расширение.
Наша личность хочет расти.
И испытывать наслаждение
Вместе с телом на должности.

    25.03.2021



Отдача


Прославиться неутолимо,
Подняться ввысь и вновь упасть.
На пирамиде в мире сильных
Поэтом быть – себя отдать.

Пусть цель ясна – самоотдача.
Творить, пока дыханье есть.
Ясна для всех моя задача:
Творить, куя из стиха меч.

    24.03.2021



Книга снов


Пожелтевшая жизнь, потускневшая песня.
Утонули леса в седине облаков.
На вокзале судьбы что-то стало мне тесно.
Я хочу прочитать мою книгу из снов.

Быть немного другим, в своей жизни наездник.
Не в линейке шагать, а по лесу идти
С рюкзаком на плечах. Как морской буревестник,
Наблюдать бесконечность, что ждёт нас вдали.

    20.03.2021



Холод


Холодный день. Холодный вечер.
Холодный взгляд под оправой очков.
От холода сжавшись, иду, согнув плечи,
На плаху в страну голубых мертвецов.

    24.03.2021



Трамвай


Время жизни ушло. Мой уставший трамвай,
Пассажиров оставив, поехал в депо.
За окном раздаётся неистовый лай.
Старый цирк развернул на лугу шапито.

    29.03.2021



Ярлыки


Тихий-тихий снегопад.
Падают снежинки,
С неба Божьего отряд
Мысленных пружинок.

Каждая несёт посыл:
Что в себе нелюбим.
Осуждение и стыд,
Смесь недружелюбий.

Может, лучше растопить
Белые снежинки,
Нелюбовь всю растворить,
Превратить в опилки?

И купаться нам в лучах
Счастья, наслаждения.
Пусть очистит водопад
Наши все сомнения.

Чистая вода теперь
Станет отражением,
Смоет след моих потерь,
Станет возрождением.

Снегопада не боюсь!
На всё Божья воля!
Господу я помолюсь,
И уйдёт тревога.

Образ чист передо мной,
Ярлыкам не место.
Проиграла тьма тот бой
И в лучах исчезла.

    26.03.2021



Дилемма апгрейда


С мирозданием мы в родстве,
Идём в исподнюю налегке.
И на меня смотрят глаза
Из тучного облака, как гроза.

Я не хочу идти по хребту,
Боясь, что снова я упаду,
Живя на гране возможностей
Под куполом осторожности.

Может, не надо корить себя
И исправлять свои дела?
Я не набросок! Не черновик!
Я человек, и я буду жить.

    03.04.2021



Анжелика Биляк-Каракелле








Родилась в Белоруссии, живет в Израиле. Умеет читать с 4 лет. Замужем, 4 дочки. Считает своего мужа своей самой главной музой и вдохновением, а свою семью тихой пристанью. Несмотря на то, что пишет с детства, только сейчас начинает знакомство с миром создателей литературы. Пишет разные по стилям произведения: прозу, стихи, басни, песни. Номинант на премию «Поэт года – 2021», «Антология русской поэзии – 2021».




Осень без нее


Устало осень листья мечет
по опустелой мостовой.
Ей все равно, что место встречи
накрыло жухлою листвой.
Ты в зиму смело так шагнула,
не взяв ни муфту, ни меня.
Мне ветер грубо дует в спину,
а я тут замер без тебя.
Дождь хлещет, душу рвет слезами,
я задыхаюсь здесь в ночи.
Нет, я не жду, я понимаю,
ты с ним в тепле и две свечи
сверкают, озаряя счастье.
Но не мое, мое ушло…
Вслед за тобой, прощая страсти,
прощая вас, в небытие.




Жребий


Я люблю этот вздох, я люблю этот стон,
твое тело в волшебном изгибе,
твои руки, сплетенные нежно, но он
этим всем обладает и видит.
Каждый день он тебя прижимает к груди.
Каждый день я об этом мечтаю.
Ты жена его, мне же остались, увы,
только зависть и боль. Понимаю…
Ты его, лишь его, даже думать нельзя…
Только я каждый раз умираю,
когда мимо меня ты проходишь с утра
и приветливо «Эй» мне бросаешь;
Когда кофе мы пьем или чертим чертеж,
я твой локон за ухом лишь вижу,
иль как нежно ты шею на бок повернешь,
как себя в этот миг ненавижу!
Что ж за жребий мне выпал? Люблю – не любим.
Ни признаний, ни слов и ни ласки.
Видеть вас – нестерпимая мука, внутри
ревность страстью смешала все краски.
Так живу, не живя, в жену друга влюблен.
Ни надежды, ни права, ни шанса.
Только сердце предательски воет, и стон
заглушаю я шуткой паяца…




Он и она


Ты искала любви, он бежал от нее.
Вы столкнулись в Ничьем переулке.
Ты решила – судьба, он решил – это шанс.
Ты о вечности, он о минутке.
Ты размахом крыла обняла счастья мир,
он позволил любить, только проку?
Ты все чувства к ногам положила его,
он принес лишь засохшую корку.
Ты влила в нее жизнь, чтоб цветы зацвели,
он не понял и выдернул руку.
Ты упала с размаху с большой высоты,
он же просто уполз в свою бухту.
Ты, взревев от утраты и боли испив,
обессиленно пала на плаху.
Он же, гордо друзьям о победе пропев,
возложив себе лавры на шляпу,
побежал в ожидании новой мечты…
Ты же встретишь еще, в это верю,
настоящего сокола. Просто пойми,
это крысы летать не умеют.




Порог греха


Остановите это сердце,
угомоните эту дрожь…
Какая мука и блаженство,
когда ты входишь на порог.
Улыбка нежностью искрится,
и сотни чертиков в глазах,
ко мне рукою прикоснувшись,
с ума мгновенно сводишь нас.
Изнемогая негой «вместе»,
щекой к ладони я прильну.
Как звать грехом такое счастье?
Я, принимая, не пойму…
Неимоверной силы бремя
разводит мир, и меркнет час.
Предать мы права не имеем
тех ангелов, что любят нас.
Само остановилось сердце,
в груди сжимая все в комок.
Я даже плакать не посмею,
когда ты выйдешь за порог.




Ожидание ее


В небесах загораются звезды
и блестят, как слезинки в глазах.
Знаю я, что сейчас уже поздно,
знаю – не у подруги в гостях.
Ты сейчас у него, он ласкает тебя,
ты в глаза ему смотришь игриво.
Я же жду тебя здесь, и сынишка уснул,
но сейчас это ты позабыла.
Нет, могу я сказать: «Знаю все» иль кричать.
Только я не хочу унижаться.
Если «знаю» скажу – ты должна выбирать.
Уходить или с болью остаться.
Я люблю тебя так, что краснеет закат,
с силой волн, разбивающей камни.
Я люблю тебя так, что готов все простить,
не обмолвившись словом некстати.
Надо час подождать, ты вернешься домой,
скажешь: «Здорово все, но устала».
Сын рисунок оставил тебе перед сном,
ты поправишь на нем одеяло.
Закусивши губу, вдруг так мило вздохнешь,
я прижму тебя к сердцу. Мгновенье…
За него через ад я пройду, все стерплю.
Лишь будь рядом, мое вдохновенье.
Я люблю тебя так, что бледнеет луна,
так лишь шепчутся грома раскаты.
Я люблю тебя так, что готов ждать, когда
ты любовью залечишь мне раны.




Окно в два мира


Смотря на небо, жду ответа,
от звезд кружится голова.
Где я во всей этой вселенной?
Куда исчезну навсегда?
Там так невероятно много
комет, галактик, черных дыр…
Замру, к истокам возвращаясь.
Мой мир внутри неизмерим.
Наверно, с космосом сравним он.
Во мне не меньше тайников.
И путь любви неповторимый,
и блеск улыбок, чудо снов.
Весь необъятный свод небесный
в свою я положу ладонь.
Я то окно миров огромных,
И правит этим разум мой?
Он или я, вот тут загвоздка.
Я часть всего иль все во мне?
Тупик. Ищу ответ у Б-га,
моля его: «Дай мир в себе».




Обними


Обними меня, любимый,
и щекой прижмись.
Мы с тобой соединили
две дороги в жизнь.
Обними меня покрепче
и сильней держи,
мне с тобою рядом легче
не свернуть с пути.
Обними меня, на ушко
прошепчи: «Люблю».
Я от счастья незаметно
уроню слезу.
Обними, и я все горы
для тебя сверну.
Мне твоих объятий надо,
не ищу звезду.
Обними и расскажи мне,
как твой день прошел,
улыбнись и подари мне
на душе покой.
Сколько времени, не знаю,
небо нам дало.
Знаю только, мне с тобою
в жизни повезло.




Учусь любить


Замерзла я, ты отогрей
меня своей душой строптивой.
Прижми и трепетно шепни…
Я привыкаю быть любимой.
Прижавшись к косяку спиной,
смотреть, как пьешь с утра ты кофе,
учусь, вдыхая запах твой,
футболки класть в шкафу на полку.
Учусь с улыбкой засыпать,
когда, обняв, сопишь мне в ухо,
учусь быть мудрой и молчать,
когда молчишь. Встречая утро,
учусь делить с тобой свой мир,
как в зеркала, в тебя смотреться,
учусь счастливой с тобой быть,
чтобы прожить с любовью в сердце.




Индюк


Уверен был в себе индюк,
гуляя вдоль забора.
Смешил его весь этот сброд:
собаки да корова.
«Я знаю все, я видел все…
Меня учить не надо.
Во всем я мастер, обо всем
судить имею право».
Учил он кур клевать зерно,
коня носить копыта,
как петуху сесть на забор
и как пить из корыта.
Как кошке отнести котят,
свинье почистить рыло.
Хозяйским детям как-то он
решил помочь, но, видно,
его не поняли они,
совета испугались.
Недолго думал их отец,
и вышел суп на зависть.


* * *

Недаром же у нас в народе
не любят слов, пустых бахвал.
Он много о себе лишь думал,
немудрено, что в суп попал.




Сказка про жука

Из серии «Букашкины страсти»


В лесу жил как-то жук-ворчун.
Всегда всем недоволен:
не та погода, не тот сук.
Жужжал, себе лишь волен.
Да, был красив и статен жук,
и силы в нем немало,
летал привольно через луг
и красовался славой.
Его любили все вокруг,
он помогал, кто рядом,
но вот ворчанием своим
сам создавал преграды.
Вот встретив как-то средь полей
душе своей отраду,
немного поутих наш жук
и счастлив был по праву.
Жена его любила, нет,
она боготворила.
Все, что хотел жук, то судьба
с лихвой ему дарила.
Всегда был чашей полной дом,
детьми, друзьями, яства…
Но это злило все его,
и жук не унимался.
Не ту листву принес паук,
а жучка виновата,
залил им лист бродяга-дождь,
и вновь расстрел иль плаха.
Металась жучка, все ища,
чем угодить строптивцу,
но, обессилев, умерла,
оставив вздох ревнивцу.
На миг остановился жук,
чего-то не хватает,
и грудь сдавила лапы грусть,
ведь он не успевает…
Он не успел сказать
«Прости,
люблю и так скучаю,
ты светом мне была в ночи»,
что боль его сжигает…
Уже не важно, где листва,
не важно, где промокло.
Постель так страшно холодна,
а в вечер одиноко…

Так что же, жук, скажи тогда,
когда жужжала рядом,
был недоволен, а сейчас
ее тепло – награда…
Ведь каждый день неповторим
и, может быть, последний.
Так почему же не храним
мы этот дар вселенной?




Боль утраты


Не слышим мы тот яркий свет,
не видим звук вселенной…
В ту вечность, что ушел мой друг,
мы ждем свой час смиренно.
Никак не в силах разорвать
те нити, что нас держат,
вновь память будет возвращать
в те дни, что до… и где был.
Стоят часы, и замер вздох,
и смысл всего сменился,
что было важно – все не то,
весь мир остановился…
Кричу безмолвно в пустоту,
сжимая боль руками…
Как пережить весь этот ад?
Зачем все это с нами?..




Непогода


Застряло солнце в облаках…
Оно лишь обогреть хотело.
Металось бедное, никак
сквозь зиму луч пробить не смело.
Не получалось. Облака,
как будто в сговоре суровом,
седыми лапами его
душили, славя непогоду.
Метнулась молния, пронзя
все поднебесье, дождь лил воду.
И грома бешеный набат
раскатами льнул к небосводу.
Душа рвалась ему помочь,
раздвинуть тучи, вызвать ветер,
но он лишь новые нагнал…
Я спряталась в махровом пледе.
Глаза зажмурив, я шепну:
«Давай же, солнце, постарайся.
Я верю, ты разгонишь мглу.
Родное, только не сдавайся».
Я наблюдала, как оно
взревело, изменив погоду.
Пробилось светом, покрепчав,
взошло весной обнять природу.




Жизнь на кону


Жизнь на кону, к чему теперь сомненья?
Быть иль не быть уже и не вопрос.
Рожденный в этот мир нести обязан
тот крест, что прародитель не донес.
Рулетку кто-то раскрутил по полной,
На каждый миг он пуль не пожалел.
И никуда не деться от вселенной…
В конечной точке все равно расстрел.




Елизавета Благовест








Елизавета Николаевна Прядченко (псевдоним Елизавета Павловна Благовест) родилась 5 июня 1990 г., выросла в городе Иркутске. Её воспитывали бабушка Хохрякова Мария Пантелеймонова, мама Прядченко Татьяна Николаевна и отчим Поликарпов Владимир Дмитриевич.

С детства Лиза была активным и предприимчивым ребёнком. В школе ей с лёгкостью давались математика и литература. Спортивные кружки плотно встали в её расписание с раннего возраста. Особую страсть она питала к баскетболу и шахматам. В юношестве защитила титул гроссмейстера. Значительное влияние на её становление как личности оказала первый тренер Андрейченко Надежда Михайловна. В будущем этот образ многократно вспоминался Елизаветой и помог ей пережить не один переломный момент. В настоящее время Елизавета работает тренером по боксу и массажистом. Разрабатывает обучающие методики по раскрытию внутреннего потенциала и по-прежнему увлечённо занимается творчеством.




Простые желания


– Где я? Почему вижу всё иначе?

Я стал задыхаться, но мне не требовался воздух. Дух перехватило от изумления, но не было слышно ударов взволнованного сердца. Я чувствовал пробирающие сознание мурашки, но у меня не было кожи. Страх тоже был, но вместе с тем он позволял мне импровизировать.

– Это же я там, внизу, это я! Что происходит?!

Внезапно к горлу стало подступать волнение. Тёплой струйкой разливалось ощущение эйфории. Я ликовал от восторга и метался из стороны в сторону. Я был идеален, но это означало, что конечная станция настигла меня. Она забрала с собой шальное безрассудство, дав взамен вечную свободу и предстоящий покой.

– Что произошло? Как это вышло?

Голос разбивался о стены, выходил за пределы комнаты. Наблюдая его колебания, я видел и тех, кто мне дорог. Будто они все находились в одной комнате, как прозрачные тени. Силуэты преломлялись, сквозь них играли блики света. За тонкой оболочкой можно было разглядеть то, куда спешит каждый. Я вспомнил и свою спешку. Пока я был жив, она пробирала меня до ужаса, и в то же время я получал удовольствие от того, что гоняюсь за ней. Играю чужую роль. Как видишь, игра ошибки не прощает. Минуты кидаются назад, ускоряются, останавливаются, но никак не хотят возвращаться вспять. Всё относительно.

– Я должен вспомнить! Стоп. Снова эта удавка, обязательства. Кому должен? Нет, стоит понять, куда бежал, за кем гнался.

Голос с другого конца комнаты прозвучал скрипучей нитью, фальшивым тоном скрипача-самоучки:

– Благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Кто здесь?

– Ещё не догадался? А с виду смышлёный был парень. Бу! Ахахаха… Да ты не тушуйся, за тобой, милок, за тобой пришла.

Озноб, жар, голова закружилась, если б она у меня была. Остановись, слышишь. Мысли стали колючими. Каждая из них жалила и кусала меня, словно голодная змея. Холодные, скользкие. В это время я вспомнил: меня укусила змея.

– Эй, стоп, стоп. У меня всё в порядке, это помутнение рассудка. О чём ты говоришь?

– Кхе-кхе, – старая откашляла свой голосок, отскребла его от сожжённых связок, – всё в срок, всему своё время. Ты ведь этого желал? Не так ли?

– Нет. Нет, это неправда. Какие желания, какой срок? Мне тридцать один, я вчера женился. У нас ребёнок будет!

– Ты мне зубы не заговаривай, сказано: срок! Значит, пришло время, пора и честь знать.

– Так, а какое желание?

– Ну как же, вот, давай глянем. Кхе-кхе.

Смерть достала из-под плаща потрёпанную тетрадь, края её были замусолены. Плюнув на пальцы, она стала переворачивать страницу за страницей, оставляя на них свои слюнявые отпечатки.

– Так, значит: Ивонин, Сорокин… Тьфу. Печалька, ой! Мой любимый, ихи-хи… Печалька, славный был парень. Тьфу. А, ну вот же, Ломачёв, и по фотокарточке сходится. Надо бы сказать, чтоб мне отгул дали, или, быть может… Ах да, Ломачёв. Зубы всё мне тут заговариваешь. Короче, давай по-быстрому, и дело в шляпе.

– Никуда я не пойду, давай так…

– Снова торгуешься, давай так, давай эдак. Смотри, до чего тебя твоя расстановочка довела. Всё-то тебе упорядочить надо. Всюду успеть. Ишь, ежедневник у него какой. Парень, забудь всё, и пошли. Там тебе энто без надобности будет.

– Да погоди ты, куда пошли?! Ответь толком, какое желание и что было, только как есть, не люблю, когда лгут.

– А сам-то? Сам-то что же? Даже себе лгать умудрялся. Желание – твоё, выбор – твой. Значит, и срок твой. Пора нам, в дороге поговорим. Кхе-кхе.

Я замолк, вместо этого стали мерцать кинослайды из прошлого, звучали голоса, их переклики создавали новую реальность. Стены начали плавать, пол становился зыбучим. Я смотрел на всё безучастно, и всё же мне было любопытно, куда и зачем и что после. Только подумал об этом, как Смерть подхватила меня и затеяла разговор. Нехитрый такой разговор:

– Вот что ты всё вверх дном переворачиваешь, сиди молча и наблюдай. Глянь сюда, вон там что видишь?

– Себя вижу. А…

– Бэ, и чего, что ты там делаешь?

– Мы Новый год у родителей справляем, я готовился желание загадать.

– Ну… И чего ты там загадал?

Тут я замер, по телу лихорадочно пронеслась дрожь. Всё, что теперь по определению было моим, сузилось в точку. Вспомнил, я вспомнил это проклятое желание!

– Я загадал, я загадал…

– Мямлишь, тьфу. Загадал он. Сын теперь твой будет самым известным, богатым, а жена успешной. Всё как и заказывал. Получите, распишитесь. Папка-то теперь звезда Рунета. Два миллиона лайков.

– Но ведь я не это имел в виду.

– Пха, ты почём знаешь, если даже чётко не можешь понять, куда тебе и для чего?

Горечь стала заливать меня.

Собственная немощь обрушилась и начала оборачиваться ненавистью и презрением к самому себе. Вокруг всё стало крушиться, громыхать. Небо рухнуло, земля поднялась. Из-под неё разверзлось пламя, звуки стенания доносились из моих далёких глубин.

– Эээ, чего творишь?! Угомонись, парень! Не реви, а то точно с собой заберу. Скучно мне стало, вот и пришла к тебе. Так, поболтать. Да ты не серчай, скоротали часок-другой, да пора нам, каждому в свою сторону. У тебя там уж с месяцок времени-то небось пролетело. Вон, погляди, в палате все сидят, на тебя смотрят, кажись, ты вот-вот проснёшься!

– Дак, а как так? А было… Было-то что?..

Тьма смешалась со светом, разделила день и ночь. Веки стали тяжёлыми. Руки были бессильны, как и всё тело. Кроме жгучей боли в районе сердца, ничего не ощущал. Его жалило с каждым вдохом, а с каждым выдохом будто вовсе вырывали из груди. Я дышал острой болью вперемешку с радостью и плакал от счастья. Вокруг меня стояли родные. Любимая жена взволнованно теребила мою правую руку.

С краю кровати сидел племянник. Рядом с ним стояли родители, а позади мой непутёвый младший брат со своей женой. Они смотрели мне в лицо, на мои губы, лоб, глаза, которые у меня были… Я дышал полной грудью, в ней стучал живой моторчик. Тело было парализовано из-за змеиного укуса, вернее, после её смертельного яда. Но оно было моё. Невольно по щеке стали пуще скатываться слёзы. Я облизывал солёные губы, мои мысли голосили. Я ликовал, во мне играло торжественное упоение. Словам больше не было места, они пытались сорваться с языка. Я голосил во всю силу своих лёгких, но из-за долгого молчания звук донёсся глухой, и всё же твёрдый. Нацеленный на удачу и готовый к действию. Громкость его была тихой, но её хватило пробудиться после яростного отчаяния. Будто голодная засуха спала и меня напоили горячим желанием, что было готово дать новый разряд, новый старт, новую жизнь. Картинки по-прежнему мелькали, как если бы приснился сон во сне. Я напряг изо всех сил руку Мне удалось пошевелить пальцем и уловить кусочек нежной кожи моей жены. После чего я произнёс своё первое простое, настоящее желание:

– Я хочу быть!




Убейте память


На кого полагался Бог,

когда создавал рай и ад?

    Пристанища душ, убитые временем

– Самое ужасное препятствие есть то, которое состоит из слов. Мир идей – наша подлинная родина. Но жизнь скатилась до банальщины, до бытовухи…

После этих слов дядя Саня обрыгал стол и умер. Так впервые я познакомился со смертью. В то время мне девятый год уж шёл. Дядя Саня часто пил. Иногда мне приходилось пропускать школу. Заползая на последний пролёт лестничной площадки, он, бывало, не мог открыть дверь. Бухался плашмя на пороге, подпирая нашу входную дверь головой, и засыпал. Спал он только так. В обычное время сидел на кухне, уставившись в точку. Ночь мог сидеть, и день, и два. Мне было жаль его, я один помнил его другим, иным. Дядя Саня потерял дочь, следом жену, а после и себя потерял. Пропил. Сам он так говаривал: «Сломалось что-то внутри, сломалось. Понимаешь? Потерял! Всё потерял и себя тоже… потерял».

Вспоминаю это, и брезгливо становится, как я мог? Я ведь тоже усомнился в нём. Как я мог даже подумать о нём такое? Что за бесчеловечина… Да, да, припоминаю: «Опыты, эксперименты…» – тьфу. Молодой, всё попробовать хочется, узнать. Узнал, что с Богом шутки плохи, это да. Ещё не родилось такого человека, который бы от смерти ушёл. Разве только что Он, так это Он. Самый старый человек на Земле умер в возрасте 256 лет. И ведь умер всё-таки. Его спроси, что у него там в девять лет на уме было, так же ответит, как все мы ответит. Что поделаешь, память она такая. Её правильно читать надо, иначе всё – погибель. Сам себя и пропьёшь и потеряешь и во век костей не соберёшь.

Временами слушаю людей, кто что ляпнет, хоть стой, хоть беги да падай. Спится им хорошо. Хорошо живётся. Да, тут понимать правильно надо. Вначале так же думал, а после… После куда виднее стало – это ж тебе, окаянный, неймётся, кому как спится да как живётся. Вот чем мозги заняты. Люди забыть что-то годами не могут, молятся, маются, Бога просят. Понять бы их, простить, а ты, зараза, в чужой огород, да камнями. К таким выводам я сам пришёл. Лет в семь, когда бабка Октябрина на дядю Саню наговаривала. Всё ему в укор его сон спокойный ставила. Вот, мол, все померли, а он и не чешется. Так после смерти его семьи она три года к нему всё хаживала, пилила его, подтачивала. Он, как всех схоронил, начал дом ещё пуще достраивать. Обещание данное хотел выполнить, к сроку успеть. И вот ведь как бывает… Машина. Большая. Обеих. Сразу наглухо.

– Хорошо, – говорит, – не мучились.

Дом дядя Саня достроил, как обещал. Седым стал и пить начал. Октябрина зайдёт к нему, сала с собой захватит. Неудобно ему было ей отказывать. Он сало-то возьмёт, после съест и тут же подавится. Я хотел было ему сказать: «Не ешь, сало-то заговорённое». Дядя Саня простой был и меня простоте учил. Ел. Давился. Вторую щёку подставлял. Вот и в этот раз съел шмат проклятый и помер. Может, знал, а? Сам знал, а ел. Мол, спасибо, выручила. Пойду я, пора мне, раз обещание выполнил.




Альфред Бодров








Родился в г. Кутаиси (Грузия) в 1942 г. Получив высшее педагогическое образование по специальности «история», преподавал в техникумах и колледжах. С 1992 г. работал в СМИ. Литературные пробы начал публиковать в 2018 г. Награждён дипломом III степени литературной премии «РУССКОЕ СЛОВО», дипломом «За видный вклад в сохранение традиционных языковых и нравственных ценностей Российского государства» ИД Максима Бурдина и дипломом финалиста литературной премии ИСП имени Героев Советского Союза Егорова, Береста и Кантарии в номинации «ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СЛОВО О ВОЙНЕ». Печатается в литературных сборниках и журналах, выпускаемых в Москве, Волгограде, Новокузнецке, Красноярске, Барнауле, Костроме.




Узумбарская фиалка, или Рондо для фагота


Двадцатичетырёхлетняя Камелия, программист-консультант московской фирмы «Спецстекло», через пять лет после свадьбы со старшим следователем Московского следственного комитета капитаном Харчевником узнала, что муж изменяет ей. К тому же на веранде четырёхкомнатной квартиры она обнаружила коробки, наполненные денежными купюрами различных достоинств и наименований. Теперь она поняла, почему супруг категорически запретил ей выходить на застеклённую веранду. Взволнованная и испуганная, она позвонила матери по городскому телефону.

– Мамочка, ты за кого меня выдала замуж? Ты разлучила меня с музыкантом Родионом для того, чтобы отдать меня развратнику и взяточнику? Его же посадят, а я останусь одна с Костиком.

– Доченька, успокойся, приезжай ко мне и расскажешь всё по порядку.

– Тебе всё объяснят в прокуратуре. Я ухожу от него.

Камелия бросила трубку на рычаг, схватила сына и бросилась вон из квартиры.

Родион, готовясь к репетиции, в это время наигрывал дома Рондо Сен-Санса в собственном переложении для фагота, но у него ничего не получалось, инструмент не слушался. Рондо-каприччиозо в исполнении Виктора Третьякова ещё в детстве так его потрясло, что Родион задался целью стать музыкантом.

Он не сразу услышал звонок в прихожей, но, когда до него донеслись длинные и настойчивые звонки в дверь, заволновался, теряясь в догадках, кто бы это мог быть.

– Впустишь? – спросила Камелия открывшего дверь Родиона. – Я с сыном Костиком.

– Конечно, конечно, – засуетился Родион, – заходите, пожалуйста.

Войдя в гостиную, Костик сразу же заинтересовался небольшим аквариумом в тёмном углу комнаты.

– Родион, мы с Костей пришли посмотреть на твои кактусы. Покажешь?

– Да, и кактусы собираю, и узумбарскую фиалку берегу. Я её теперь твоим именем называю, хотя какая она камелия.

– Говорят, ты женат. Кто она?

– Солистка нашего оркестра. Мы с ней разбежались через полгода после свадьбы, она не хотела детей да и хозяйка была никакая. Мне твоя мама почти каждый день звонила по телефону, укоряя, что я не способен обеспечить ни себя, ни будущую супругу. Я не выдержал и нагрубил ей. Извини. Расскажи, ты как.

– Мама, – сказала Камелия, – сосватала меня со взяточником и развратником. Я от него ушла. Примешь нас с Костей и назовёшь меня снова, как прежде, узумбарской фиалкой?

– Тебе не нравилось, когда я тебя так называл.

– Глупая была. Сыграй что-нибудь.

Родион взял в руки инструмент, и ему почудилось, будто фагот поддался ему. Увидев слезинки на глазах у Камелии, Родион понял, что нашёл нужную тональность.

Утром следующего дня в Москве наступило весеннее равноденствие 2019 года.




Игорь Вайсман








Родился в 1954 году. В 1977 году закончил Башкирский государственный университет. Член Российского союза писателей. Пишет прозу, сатиру и публицистику. Публиковался в литературном журнале «Бельские просторы»; еженедельнике «Истоки»; сатирическом журнале «Вилы»; Общественной электронной газете Республики Башкортостан; газете «Экономика и мы» и других изданиях.

Рассказы печатались во многих антологиях современной прозы, изданных в Москве, Уфе и других городах РФ.

Автор книг: «Книговорот» (изд. «Десятая муза», г. Саратов, 2016), «Постиндустриальная баллада» (изд. «Десятая муза», г. Саратов, 2017), публицистического сборника «Может ли Россия стать флагманом всего человечества?» (изд. «Перо», г. Москва, 2017).

Проживает в городе Уфе.




Постиндустриальная баллада


– Здравствуйте, Антон!

Мне понравился ваш аватар – рыцарь на фоне земного шара. Очень необычно. Это что означает: вы – защитник планеты? И от кого ее защищаете? А вообще заметила: у нас много общих интересов.

– Здравствуйте, Эльвира!

Спасибо за предложение дружбы! Смысл моего аватара вы поняли правильно. Воин из меня, правда, никакой, поэтому пытаюсь спасать планету своей публицистикой. Надеюсь, меня услышат и прислушаются. Вы спрашиваете: от кого я хочу защитить Землю? От людей. Больше ей пока никто не угрожает. А интересы у нас и впрямь во многом совпадают. Пишите, чем занимаетесь.

– Здравствуйте, Антон!

Я тоже пытаюсь как-то повлиять на окружающую обстановку. Кормлю во дворе брошенных кошек, двоих приютила. Вчера решила откликнуться на призыв волонтерского центра и целый день очищала с ними набережную от мусора. Устала, но ощущение от совершённого доброго дела – это нечто!

– Здравствуйте, Эльвира!

Думаю, ни у кого рука не поднимется критиковать вас за такую деятельность. Однако сами подумайте: убрали вы мусор с набережной, угробили целый день. А через неделю она опять будет напоминать помойку. Потому, что вы боретесь со следствием социальных изъянов, а не с причиной. Вы как тот Сизиф, что каждый день затаскивал глыбу на гору, после чего она скатывалась, и он начинал все сначала.

– Антон!

По большому счету я с вами согласна. Но как бороться с причиной, не знаю. Может, вы подскажете?

– Эльвира!

Нужно ужесточить законодательство за выброс мусора в неположенном месте и воспитывать население. С детсадовского возраста! И это относится не только к мусору. Однако вся проблема в том, что нашему государству, похоже, это не надо. Вот я пишу свои статьи, надеюсь, что кого-то они вразумят. Да никого они не вразумят! На один положительный отзыв я получаю три таких, где, кроме придирок и подковырок, ничего больше нет. Людей судьба собственной планеты, да, выходит, и своих же родных потомков, совершенно не трогает. Гораздо важнее поприкалываться над непонравившимся автором. Я хотя и сравнил волонтеров и вас вместе с ними с Сизифом, но сам ничем не лучше. Похоже, все мои труды напрасны.

– Антон!

Печально все, конечно. И самое обидное, что хочешь улучшить жизнь, да не в твоих это силах. И что еще ужаснее – никому это не надо! Ну, да ладно, сколько можно о грустном. Как вы живете вообще? У вас на странице почему-то о себе совсем ничего не сказано, даже день рождения не отмечен.

– Эльвира!

Ничего о себе не сказано, видно, от того, что нечего сказать. Живу один, родителей похоронил. Родной брат живет в другом городе, далеко. Работаю в одном ООО, на «дядю». Так, чтобы штаны поддержать. Без оформления, без соцпакета, без пенсионных отчислений и без перспективы. Такие у нас работодатели! Некоторые называют подобных мне лохами, но меня мое материальное благополучие мало волнует, когда весь мир катится в пропасть. А как вы поживаете? Напишите о себе.

– Антон!

Я живу с сыном. Он ходит в четвертый класс. В браке прожила два года, на большее терпения не хватило. Есть еще мама, но у нас нет взаимопонимания. Она живет в другой квартире. Работой похвастаться тоже не могу, занимаюсь репетиторством. Да, вы смотрели вчера по «Культуре» передачу о глобальном потеплении? Признаться, она нагнала на меня жути.

– Эльвира!

Веселого в нашей жизни, конечно, мало. А вот передачу я не видел – у меня телевизор уже месяц, как сломался. И знаете, я этого даже не почувствовал – что он есть, что нет. Хотя к каналу «Культура» это не относится. Но времени на телевизор не остается. Я пишу параллельно две книги, да еще статьи. Как приду домой, от компьютера почти не отхожу.

– Антон!

У меня со временем тоже нелады. И вроде репетиторством своим не очень загружена. Но то в школе у сына какие-то вопросы нужно решать… Они там стараются побольше проблем спихнуть на родителей. Одних денег не напасешься – сегодня ремонт, завтра культпоход… А то мама заболеет. Приходится ездить в другую часть города. Да и домашних хлопот сколько… Начала читать «Игру в бисер» Гессе, давно хотелось, так иногда неделю до книги не могу добраться. Вот вы говорили о Сизифе. Я стала задумываться об этом. И мне кажется, этот миф про всех нас. Вся наша жизнь, все наши бесконечные хлопоты напоминают бег белки в колесе, это – полная бессмыслица, за которой ничего нет.

– Эльвира!

Я как-то прочитал книгу Павла Таранова «Острая философия». Он в ней собрал высказывания мудрецов всех времен. И общая мысль такова: жизнь – полный абсурд. Тем не менее, сам господин Таранов живет себе и книги пописывает! А я решил взять за главный жизненный принцип позицию той лягушки из притчи про двух лягушек, угодивших в кувшин с молоком, что билась до конца и в результате выбралась на свободу, взбив молоко в масло. Хотя, по большому счету, смысл жизни ясен и понятен, но никому до него нет дела – вот, что страшно.

– Антон!

А что вам известно о смысле жизни? В той литературе, что я читала, говорится, что его либо совсем нет, либо он недоступен для понимания.

– Эльвира!

Я убежден, что кто-то специально напускает туман. Смысл жизни нам дан изначально. Он прост и понятен, как десять заповедей. И говорится об этом в Книге Бытия. Но мне больше нравится образное изображение смысла жизни в повести Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Пропасть – это смерть, всеобщая погибель, глобальная катастрофа. Дети, играющие во ржи, – это все прекрасное, что есть на Земле, все живые существа и все люди, живущие по совести. А мальчик, главный герой повести, – это мы, люди осознающие, что если не защищать детей от падения в пропасть, то этого за нас никто не сделает.

– Антон!

Здорово вы интерпретировали Сэлинджера! Я эту книгу два раза читала, а смысла жизни не разглядела. Но то, что этому смыслу следуют лишь единицы, а подавляющее большинство живет для удовлетворения запросов тела, это тоже верно. Меня, знаете, что больше всего поражает? Постоянно только и слышишь: это время пройдет и все будет распрекрасно. Верьте и надейтесь! Но как мир может измениться сам по себе, без малейших усилий с нашей стороны?

– Эльвира!

Вы абсолютно правы. Это какое-то массовое сумасшествие: одни разговоры о непременном улучшении жизни, но чтобы для этого палец о палец ударить – не дождетесь! Я в своей публицистике постоянно напоминаю, что мы называемся «человек разумный», что это нас ко многому обязывает, привожу цитаты классиков, а толку!..

– Антон!

А вам известно, кто дал такое название человеку?

– Эльвира!

Название дал Карл Линней, когда составлял свою систему животного мира. Увы, оно неправильно. Видно, от того, что ученый общался только с себе подобными и плохо представлял основную массу человечества. И вообще: никакие мы не разумные. Нами движут желания и страсти, а разум у них в услужении.

– Антон!

А все-таки хорошо, что мы познакомились! Я решила дать вам свой телефон. Звоните, если что.

– Эльвира!

Спасибо! Мой телефон пусть тоже у вас будет.



В подъезд обычной девятиэтажки времен «развитого социализма» вошли мужчина средних лет и женщина не первой молодости. Под стать дому, они тоже выглядели вполне обычно: худые, скромно одетые, озабоченные, задумчивые, со стандартными пакетами в руках. У лифта они остановились.

– Вам на какой? – поинтересовался мужчина.

– Девятый, – ответила женщина, достав из сумочки сотовый телефон.

– И мне девятый.

– Алло! Антон?

Тут мужчине также пришлось достать телефон, так как раздался звонок.

– Да, – ответил он.

– Это Эльвира. Ваша подруга по «Фейсбуку». Я сегодня нашла интересную информацию. Сейчас зайду домой и передам.

– Эльвира! Ничего не пойму, – проговорил мужчина, оторвав телефон от уха, и уставился на женщину широко открытыми глазами. – Так это вы Эльвира?!

– Я.

– А я – Антон.

– Господи! Вот так сюрприз! А к кому вы едете?

– К себе.

– Так вы что, здесь живете?!

– Ну да.

– Вот здорово! Я тоже!

– В какой квартире?

– В сорок третьей.

– А я в сорок шестой, в противоположном крыле.

– Как же это мы не замечали друг друга?..

– Да, я замечал, но не думал, что это вы…

– И я тоже…



На площадке девятого этажа, облокотившись о стену, стояла пьяная женщина и, изрядно фальшивя, сиплым голосом напевала: «Вот и встретились два одиночества…»




Александр Ведров и Валерий Картошкин






Александр Ведров



Литературной деятельностью занялся в 1999 году. В 2015 году стал членом Российского союза писателей (РСП) и в том же году – лауреатом национальной литературной премии «Писатель года России». Ежегодно печатался в конкурсных альманахах РСП и признавался финалистом. Дипломант конкурса Российского Императорского Дома «Наследие». Представлен в Антологии русской прозы за 2018, 2019 и 2020 годы. Автор десяти изданных книг. Решениями Президиума РСП награжден медалями Пушкина и Чехова. А. Ведров регулярно проводит творческие встречи с читателями, печатается в иркутских газетах. Председатель Иркутского отделения РСП. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей.






Валерий Картошкин



Энергетический реаниматор. Уроженец Восточной Сибири. Окончил среднюю школу в поселке Харагун Иркутской области и ПТУ-27 города Братска. Обстоятельства вынудили Валерия Леонидовича осваивать альтернативные методы лечения, что открыло ему путь в ноосферу, разумную оболочку Земли, существование которой было предсказано французскими учеными Э. Леруа, Т. Шарденом и академиком В. И. Вернадским. Саянскому целителю доступна система Георгеевера, лежащая в основе лечения атмосферной энергией. За тридцать лет лечебной практики он вылечил десятки тысяч сибиряков, тысячи из них спас от летального исхода. Соавтор книги «Ноосфера», ставшей его литературным дебютом.




Автореферат книги «Ноосфера»


Аналога этой книги не знает история человечества. Она относится к жанру нон-фикшен («не фикция»), сюжетная линия основана не на вымысле, а на реальных фактах, которые, тем не менее, с трудом укладываются в голове читателя. Нам известны гениальные ученые и мастера искусств, которые творили в пределах возможностей человеческого разума, без привлечения потусторонних, внешних сил. Особняком от них стоят знаменитые предсказатели и ясновидцы, среди которых француз Нострадамус (XVI век), русский монах Авель (XVIII век) и другие. Некоторые из них не только предсказывали грядущие события, но и лечили людей – болгарка Ванга, сибирский крестьянин Распутин (XX век), принятый в круг царской династии Романовых.

Естественно, ученые и исследователи веками мучились в догадках о природе поразительных способностей людей от «милости Божьей»; написано множество трактатов, книг и статей по свойствам космических полей, но все они где-то вокруг да около истины. В нашей книге срывается завеса с вековой тайны, потому что в ней речь ведет истинный избранник Всевышнего, или хоть как назовите внеземной Разум, благодаря которому на прекраснейшей из планет Солнечной системы сложилась гармоничная картина сосуществования живой и неживой природы.

Поскольку изложенная позиция читателя ни в чем не убедит, авторы привлекают к себе в союзники основателей теории ноосферы. В 1944 году академик В. И. Вернадский знаковую статью «Несколько слов о ноосфере» посвятил теме образования в биосфере Земли ее новой составляющей, ноосферы, созданной благодаря деятельности человека и «в интересах свободно мыслящего человечества… и каждой отдельной личности». В его понимании, окружающий мир меняется под воздействием человека, образуя ноосферу. Его сторонники, французские ученые Э. Леруа и Т. Шарден, пошли дальше, за пределы земной системы координат, полагая, что человек создал сферу Разума и Земля тем самым обрела общепланетарный Мозг. Для них ноосфера есть «оболочка мыслей над Землей», представляющая собой кладезь вселенской мудрости (греческое «ноос» означает «разум»). Сошлемся также на авторитет легендарного ученого Николы Теслы, опередившего эпоху и утверждавшего, что все свои открытия и изобретения он получал из информационного поля Земли, исполняя роль посредника между иноземным разумным миром и человечеством.

Так вот она, разгадка веков, когда все в ней становится яснее ясного! Известно, что основные достижения научно-технического прогресса скопированы с природных образцов, но рукотворные изделия явно уступают естественным аналогам. Так и наш искусственно созданный интернет, эта всемирная информационная паутина, является бледным слепком ноосферы, информационно-энергетической оболочки планеты. Итак, знаменитым предсказателям и прочим магам оставалось «всего лишь» войти в ноосферную оболочку, что они и делали, сами не ведая о том. Легко сказать, «войти в ноосферу», да нелегко пройти этот путь, у каждого свой, индивидуальный. Строжайший отбор свыше осуществляется среди людей, обладающих особыми свойствами духа, воли и тела.

Валерий Картошкин, сибирский самородок, выдержал суровые испытания, которые устроил ему строгий экзаменатор, прежде чем наделить высокими полномочиями посредника между космическими повелителями и землежителями. Небесные покровители доверили уроженцу Иркутской области владение электрогенераторной, опережающей, реанимационно-опорожняющей методикой излечения людей. Ее название сформулировано не на Земле. Где? В той самой мозговой оболочке Земли. Запасаясь энергией от внешнего источника, сибирский целитель от Высших Сил воздействует на организм больного и выводит из него болезни, иными словами, он – энергетический реаниматор. Возведенный в ранг космических служителей, Валерий Леонидович три десятка лет успешно реанимирует страждущих по доверенной методике. На его сеансах побывали десятки тысяч человек, спасены тысячи жизней, другие излечены от разных недомоганий и заболеваний.

Над книгой работали два автора. В этом художественно-просветительском повествовании читатель ознакомится с целительными возможностями великого Космоса. В частях 1 и 2 описаны детские и отроческие годы Валерия Картошкина, паренька из простой сибирской семьи. Таежное детство, неистребимая любознательность и жажда дойти и понять все, а дальше – суровая участь, обрушившаяся на неокрепшие детские плечи, сформировали в нем человека цельной натуры и несгибаемой силы воли. Все это, а также природный дар и пройденная школа испытаний на грани жизни и смерти вели молодого человека к озарению высшим светом, к познанию могущественных космических сил, влияние которых он ощущал нутром, по наитию. Высшие Силы устроили рвущемуся в околоземную орбиту землянину, казалось бы, непреодолимый экзамен на выживание от онкологии. Призвав все умственные, волевые и физические силы, герой повествования вырвался из тисков смерти и был принят в сонм избранных людей планеты, способных по энергетическим каналам выходить за пределы земного мира.

В частях 3 и 4 приведены механизмы взаимодействия между человеком и космосом и те заоблачные явления, которые определили жизнедеятельность небесного посредника на Земле. Эти части раскрывают долгий и сложный путь человечества к истине, начиная с эпохи Иисуса Христа, и являются предтечей к откровениям саянского целителя. Здесь же приведены сведения о некоторых предсказателях и ученых, достижения которых у людей не вызывают сомнений, а вот каким образом достигнуты их потрясающие результаты, оставалось тайной, и только в нашей книге предложена цельная концепция миропонимания и взаимодействия человека с космическими силами.

Часть 5, основа и жемчужина произведения, изложенная В. Картошкиным под диктовку Высших Сил, станет великой новостью, как для практикующих врачей, так и для ученых от медицины. Ее редактирование имело условный характер при строгом соблюдении содержательной части небесного трактата. Здесь изложены причины и процессы развития ряда заболеваний, а также механизмы излечения людей с применением методики от Высших Сил, принципиально отличающейся от симптоматической медицины, которая борется с последствиями болезни. Энергетический реаниматор устраняет причины заболевания, вместе с которыми исчезают симптомы. В заключительной части 6 соавтор книги, Александр Ведров, делится собственным опытом приема сеансов космической терапии, подтверждая их результаты показаниями медицинской диагностической аппаратуры.


* * *

Таким образом, книга-эпопея под кратким и емким названием «Ноосфера» являет собой подобие Нового Завета, в котором изложены биография Спасителя из Назарета и его Божьи проповеди. Аналогичным образом, в нашей книге читатель ознакомится с жизнеописанием целителя из Харагуна и методикой лечения, ниспосланной ему свыше.

Еще в девятнадцатом веке наука склонялась к мнению, что Библия есть сборник древних легенд и мифов и не представляет собой достоверный исторический источник. Ее относили к выдающемуся творению религиозного назначения, основная ценность которого заключается в духовном содержании. Однако развернувшиеся в двадцатом веке масштабные археологические исследования неопровержимо подтверждали и продолжают подтверждать фактическое существование многих упомянутых в Библии исторических персонажей и событий. В Библии практически отсутствуют мифические описания природы, напротив, в ней содержатся удивительные, позже научно подтвержденные предположения наподобие того, что «Земля висит ни на чем» (Иов 26.7), что «свет можно расщепить» (Иов 38.24). Важно то, что библейские постулаты переплетаются с научными устремлениями добраться до сущего. Когда наступит совместимость библейского миропонимания с выводами современной науки, тогда человек выйдет на путь единения с истинным Творцом.


* * *

Сегодня мы являемся свидетелями того, что биосфере нанесен мощный удар. Законы жизни растительного и животного мира человеком не поняты, не признаны и не соблюдаются. Человек свыкся с катастрофическими процессами, им же вызванными, пытаясь приспособиться под них, тогда как проблема заключается в том, хватит ли ему решимости и умения познать функции ноосферы и пользоваться ими, как в свое время биосфера самостоятельно регулировала процессы жизнедеятельности на Земле и сохранения экологического баланса. Человек прошел огромную часть пути, но сегодня он оказался на развилке: благодатное время биосферного саморегулирования осталось в прошлом, тогда как ноосфера не изучена и не освоена.

Человек есть плод развивающейся биосферы, тогда как последняя есть результат эволюции планеты. Отсюда следует, что человечество обязано действовать по законам природы и в интересах планеты. Впереди человека ждут грандиозные перспективы, которые сегодня выглядят фантастическими, но для дальнейшего выживания и развития ему предстоит, прежде всего, изменить себя, перевоплотиться из алчного потребителя в разумного, творческого созидателя. Задача формирования ноосферного мировоззрения Вернадского состоит именно в преодолении разрыва между безудержным потреблением и разумным созиданием.

Благосклонный читатель согласится, что откровения книги «Ноосфера», созданной через две тысячи лет от Рождества Христова, есть интерпретация библейских заветов с позиций современного научного миропонимания. Блестящие догадки предшествующих поколений, облаченные в религиозную форму, с учением Шардена и Вернадского о ноосфере обрели новое толкование. Идеи Вернадского о взаимодействии Природы и Общества, изложенные в 1926 году в книге «Биосфера», оказывают огромное влияние на формирование современного экологического сознания, а интерес к учению о ноосфере стал расти к концу прошлого века, когда человечество осознало гибельность пути вульгарно-технократического уклада своего существования. Тейяр де Шарден, крупный ученый и мыслитель двадцатого века, развил идеи Вернадского, внес в них доктрину духовной эволюции Вселенной, венцом которой должна стать деятельность человека разумного и его единение с Творцом Вселенной. Шарден считал, что появление человека есть логический результат упорядоченного процесса, который был намечен с возникновением нашей планеты. Более того, современные аналитики высказывают предположения о том, что человек создан для самопознания материи. Материя в образе человека ставит вопросы о сути и смысле жизни, о природе и закономерностях Вселенной, ищет ответы и направляет их в ноосферу, обогащая ее познаниями мира.

Итак, наше исследование встает в ряд человеческих творений, ставящих целью объяснить природу планетарного Разума. В книге «Ноосфера» перечислены основные вехи продвижения человека к истине, вековые успехи и достижения, полученные неосознанно, эмпирическим путем. Зафиксированы многочисленные факты от ученых, предсказателей и целителей, подтверждающие, что жизнь планеты проистекает по законам космического Разума. Великие физики И. Ньютон, А. Эйнштейн, Н. Бор и А. Сахаров признавали существование Всемирного Разума, управляющего Вселенной.

Вселенная есть арена властвования Мирового Разума, тогда как околоземная энергетика – это источник для лечебных упражнений саянского целителя, осуществляемых под контролем и управлением неких Высших Сил. В книге сделан шаг от ноосферного учения в сторону его практического применения в важнейшем направлении здоровья. Жизнь человека есть его главное богатство, поэтому не случайно небесная канцелярия утверждает, что направление медицинского сопровождения землян составляет одно из основных информационных массивов ноосферы, если не основное.

В части 5 книги приведена малая толика от космической методики излечения, которая более чем успешно применяется саянским целителем на практике. Медицинские учреждения могут подключиться к небесной богадельне, убедиться в ее эффективности и извлечь что-то полезное для своей повседневной практики. В таком случае произойдет общественное признание фактического существования и действенности внеземной методики исцеления людей, укрепится вера науки в необозримые силы великого Космоса и приблизится время их освоения. Сегодня не существует единой концепции ноосферы, и для ее разработки необходимо сосредоточить усилия на стыке различных наук исследовательских коллективов и отдельных энтузиастов, каких уже насчитывается немало, для чего создать государственную программу по установлению контактов с внеземной цивилизацией. Если такое не сложится в силу административных, психологических или иных ограничений, то данная Космическая эпопея под емким названием «Ноосфера» будет востребована последующими, более подготовленными и прагматичными поколениями.

А. Ведров, писатель и публицист

В. Картошкин, энергетический реаниматор




Юрий Выборнов








Поэт, автор и исполнитель песен, номинант национальных литературных премий: имени Сергея Есенина «Русь моя», «Поэт года», «Наследие», «Георгиевская лента», А. Грина в рамках конференции «РосКон – 2020», премии имени Сергея Довлатова, премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Участник литературного конкурса «Классики и современники», международного поэтического фестиваля «Дорога к Храму», Национальной литературной премии «Золотое перо Руси», Международной литературной премии имени Святых Петра и Февронии Муромских, член Общероссийской общественной организации «Российский союз писателей», член Межрегиональной общественной организации «Интернациональный Союз писателей» / «Интернациональное Сообщество писателей, драматургов и журналистов».




Волна


Скитается волна по морю,
сегодня здесь, а завтра там,
но недовольна всё ж судьбою,
мечта её ведь океан.

Ей море стало слишком пресно,
солёность позарез нужна,
и не находит себе место,
волнуется, кипит, шипя.

Всё жаждет глубины бездонной
и ждёт, когда же будет склон,
нет-нет, не шельф материковый,
а непременно только склон.

И после склона чтоб теченье,
глубинное, как говорят,
несло её по белу свету
просторы дальше покорять.

Скитается волна по морю,
сегодня здесь, а завтра там,
но недовольна всё ж судьбою,
мечта её ведь океан.

    11 июля 2020



Не расту я боле в рост


Не расту я боле в рост,
а расту я ныне вширь,
теряю волос, но не прост
для меня вопрос один.

Куда могу я обратиться,
с прошением своим прийти,
чтоб вширь расти остановиться
и снова в рост начать расти.

Чтоб, как и прежде, быть плечистым,
подтянутым и молодым,
не лысым, сгорбленным, поникшим,
а жизнерадостным, лихим.

Увы, но нет, всё нет ответа,
на мой не хитренький вопрос,
молчит Творец, молчит планета,
а я расту вширь без волос.

    14 июля 2020



Хоть на миг


Научился ходить по воде
и в небе синем летать,
но одно не под силу всё ж мне —
хоть на миг от себя убежать.

От себя убежать, прочь умчаться
от мыслей порочных своих,
от слабостей, что нужно бояться,
и взглядов не нужных, пустых.

Не нужных, пустых размышлений,
суждений порою, что вслух
бывают полны осуждений
и угнетают лишь дух.

Дух, который томится
в бренном теле моём,
свирепствует, малость бранится
о заточенье своём.

Научился ходить по воде
и в небе синем летать,
но одно не под силу всё ж мне —
хоть на миг от себя убежать.

    14 июля 2020



Клац, клац, клац


Я смотрел TV намедни,
и сказал один там плут,
что работать нам не нужно,
незачем нам боле труд.

Мол, компьютеры умеют
гайки опытно крутить,
а ещё пахать и сеять,
кашеварить и лечить.

Век высоких технологий,
заживём мы, эх, друзья,
будем жить вполне достойно,
припеваючи, шутя.

И не надо будет боле
на работу нам ходить,
захотел ты что-то сделать,
клац, клац, клац – чего мудрить.

Клац, клац, клац – и вся работа,
надо только-то всего
развивать мускулатуру
пальца всё же одного.

Одного, коль будет мало,
но так это ничего,
напряжёмся и подтянем
мы соседей уж его.

На руках соседей хватит
этак лет на сто вперёд,
а ещё в сапог мы спрячем
всех соседей только с ног.

Будут в ЗИПе с ног храниться,
отдыхать и не потеть,
бить баклуши и лениться,
но от скуки всё ж чернеть.

Клац, клац, клац, конечно, нужно,
но простите вы, друзья,
чтоб чернеть без дела в ЗИПе,
эта жизнь не для меня.

    14 июля 2020



Сегодня в моде


Сегодня в моде словоблудство
и скучный вздор на языке,
а матерщина и беспутство,
шагают гордо налегке.

Шагают гордо, лезут в уши
назойливо всегда везде,
а с ними вместе море чуши
враз расплескалось по земле.

Сегодня в моде также чванство,
кичливость, спесь в большой цене,
и процветает спекулянтство,
забыв немного о труде.

Забыв немного, что кичиться
порою так не хорошо,
недолго так и простудиться,
да мало ли ещё там что.

Сегодня в моде, сегодня в моде
ужасного полным-полно,
на посошок вам всё ж в итоге
тихонько молвлю: ё-моё.

Тихонько молвлю и оставлю
вас на часок, мои друзья,
немного скорбь свою разбавлю,
но лишь водой из родника.

    15 июля 2020



Мне города напоминают зоопарки


Мне города напоминают зоопарки,
квартиры – клетки, двор – большой вольер,
но мы живём, готовим летом санки
и сами выбираем интерьер.

Бесспорно, выбираем сами,
но вот беда: ведь выбор не велик,
не стоит друг, не шевели усами,
открой глаза, увидишь сам всё вмиг.

Увидишь сам, возможно, ужаснёшься,
а может быть, прозреешь и поймёшь,
а может, просто глупо улыбнёшься
и дальше в свою клетку спать уйдёшь.

Мне города напоминают зоопарки,
квартиры – клетки, двор – большой вольер,
но мы живём, готовим летом санки
и сами выбираем интерьер.

    16 июля 2020



Сантименты


Может, кто-то всё-таки подскажет,
где, когда и как, а может, даже с кем
я сантименты все свои оставил,
спустил на ветер, утратил их совсем.

И ныне вот ползу неторопливо,
по жизни я спокоен как удав,
бесчувственно, порою нелюдимо,
не зная слов «любовь», «волнение» и «страх».

Ползу себе, ползу, не зная боли,
а счастья, радости давно со мною нет,
к тому же затерялось чувство воли,
и опостылел всем давно уж белый свет.

Может, кто-то всё-таки подскажет,
где, когда и как, а может, даже с кем
я сантименты все свои оставил,
спустил на ветер, утратил их совсем.

    17 июля 2020



Меру надобно знать


Чтоб вид недужный с утра не принять,
меру в веселии надобно знать,
на донышке чёртика всегда оставлять,
на посошок, прощаться и спать.

На посошок, но только лишь раз,
не два и не три, стойкий отказ,
до дому в дорогу без лишних фраз,
культурно, с улыбкой, без глупых проказ.

Культурно, с улыбкой проснувшись с утра,
умыться, побриться, не кричать на кота,
с восторгом вспомнить вечер вчера,
тихонько сказать: «Эх, красота!»

Чтоб вид недужный с утра не принять,
меру в веселии надобно знать,
на донышке чёртика всегда оставлять,
на посошок, прощаться и спать.

    17 июля 2020



Скрипит уключина весла


Скрипит уключина весла,
и небо грусть наводит,
клубится пар, течёт река,
а лодка вдаль уходит.

Уходит вдаль за поворот,
несёт её теченье,
но лодочник гребёт-гребёт,
хоть мучает похмелье.

Да к этой муке уж привык,
закоренелый, дока,
простой российский он мужик,
но а грести – работа.

Грести и люд перевозить
с берега на берег,
работать, жить и не тужить
о том, что нету денег.

Что ж нету денег – ерунда,
зато семья здорова,
в руках есть силы для весла,
да и душа от Бога.

Скрипит уключина весла,
и небо грусть наводит,
клубится пар, течёт река,
а лодка вдаль уходит.

    17 июля 2020



В преддверии грозы


В преддверии грозы
смотрю в окно на тучи,
завидую я им,
что так они могучи,
грозны, густы,
прекрасны и тягучи,
но есть ещё душа,
ведь через миг плакучи.

И вот он миг, навзрыд,
рыдают, горько плачут,
с небес роняют слёзы,
да только взгляд не прячут,
а выплакав до дна,
всё с ветром дале скачут,
но не пройдёт и года,
вернувшись, вновь заплачут.

Я возвращенья жду,
я туч жду с нетерпеньем,
ведь отношусь я к ним
с великим уваженьем,
смотрю в окно: там солнце,
к нему с большим почтеньем,
но тучи ближе мне
печальным настроеньем.

В преддверии грозы
смотрю в окно на тучи,
завидую я им,
что так они могучи,
грозны, густы,
прекрасны и тягучи,
но есть ещё душа,
ведь через миг плакучи.

    18 июля 2020



Столпилась уйма ротозеев


Столпилась уйма ротозеев,
и на аварию глазея,
советы разные даёт,
мол, тут не так, мол, идиот.

И каждый знает, что да как,
куда крутить и как держать,
в какую сторону согнуть,
ну, прямо профи, просто жуть.

Ну, прямо профи, нам куды,
умеют всё, что не спроси,
под руку всё ж совет дают,
хотя ему не место тут.

Не место, как и ротозеям,
что лишь мешают пользе дела,
аварию враз устранить,
чтоб радостно в дальнейшем жить.

К чему всё это я пишу,
поймите, люди, вас прошу,
когда работают спецы,
то лучше молча отойти.

Советами чтоб не мешать,
а также чтоб не отвлекать,
ведь утомляет болтовня,
порою вздорная слегка.

    19 июля 2020



Что же делать


Что же делать, коль счастье приснится
и заглянет ко мне оно в дверь,
может, просто проснуться, умыться,
выпить кофе и снова в постель.

Что же делать, коль вновь повторится
и настойчиво будет стучать,
в дверь закрытую будет ломиться,
где не ждут его боле опять.

Что же делать, коль будет не скрыться,
не выставить счастье взашей,
может, просто взять и проститься,
с ненастьями в жизни своей.

Что же делать, что делать, не знаю,
извело уже счастье меня,
но с надеждой я дверь отворяю,
и, проснувшись, шепчу я слова:

«Что же делать, коль счастье приснится
и заглянет ко мне оно в дверь,
может, просто проснуться, умыться,
выпить кофе и снова в постель».

    12 июля 2020



Есть у мальчишки одного


Есть у мальчишки одного
заветная мечта —
педали день и ночь крутить
с рассвета дотемна,
ни дом, ни школа не нужна,
и не нужна семья,
а только друг велосипед,
чтоб мчал его всегда,
чтоб мчал его на край земли,
туда, где горизонт,
туда, где облака в пыли,
и лишь вперёд, вперёд.

Вперёд, вперёд всё хорошо,
упорству лишь зачёт,
но парню нужно объяснить,
что слово есть «ремонт»,
ремонт всегда, ремонт во всём,
в порядке он вещей,
и на примере показать,
чтоб был он здоровей,
чтоб здоровей и веселей
мчался лишь вперёд,
но только лишь после того,
как сделает ремонт.

    19 июля 2020



Могло ль присниться


Могло ль присниться, что не буду
я больше петь и танцевать,
стихов писать, как и рассказов,
любовь встречать и провожать.

Смеяться в солнечном сиянье,
грустить порою при луне,
как в историческом романе
о рыцаре, что на коне.

И сердце ёкнуло немного,
а также дрогнула душа,
проснулся весь в поту, ей-богу,
и стал иначе жить, друзья.

Стал жить иначе, но от взглядов
не отступился ни на шаг,
не стал затворником пенатов,
и до сих пор я им чужак.

Могло ль присниться, что не буду
я больше петь и танцевать,
стихов писать, как и рассказов,
любовь встречать и провожать.

    20 июля 2020



Облизнутся подхалимы


Облизнутся подхалимы,
улыбнутся и враги,
а завистники, конечно,
не останутся в тени.
Знаю я, что уповают,
ожидают день и час,
руки дружно потирают,
знаю точно без прикрас.
Кровожадно смотрят в спину,
дружелюбно мне в лицо,
представляют всё картину
«Опустелое крыльцо».
Знаю, ждут мою погибель,
травму, хворь или беду,
верят в то, что будет прибыль
и почёт, коли уйду.
Но спокойным
ровным шагом
путь свой дальше
я держу,

ну а вы
кусайте локти,
чрез плечо
им говорю.
Облизнутся подхалимы,
улыбнутся и враги,
а завистники, конечно,
не останутся в тени.

    29 февраля 2020



Держите ушки на макушке


Держите ушки на макушке,
часто слышал я, друзья,
но доверчивый был с детства,
верил всем, увы, всегда.

Говорили простофиля
про меня все за глаза,
иногда родня журила,
но по-свойски и любя.

И однажды приключилась
со мной история одна,
по наклонной жизнь скатилась,
доверчивость тому вина.

Как-то шёл я по проспекту,
город спал уже… когда
услышал: «Помогите!
Убивает он меня!»

Без раздумий вмиг поспешно
бросился на помощь я,
помог женщине успешно,
спас от хулиганья.

И только утро наступило,
едва открыл свои глаза,
стучали в дверь мне торопливо,
настойчиво и не шутя.

Дверь отворив, связали руки,
под стражу взяли и крича
сказали: «Даже на поруки,
не выйдешь ты уж никогда!»

Как оказалось, обратилась
та женщина, что спас вчера,
в полицию она явилась
и заявила на меня.

О том, что я её ограбил
и мужа бил, который ждал
свою супругу у порога,
которую он обожал.

Родне моей она сказала
о том, что коли заплачу,
не будет дела, приговора,
и я спокойно заживу.

Ответ мой был простой и ясный,
что ей копейки я не дам,
возможно, люди скажут – жадный,
но честный, гордый и не хам.

Потом был суд, такая доля,
судили меня за доброту,
а аферистка и свобода
по сей день живут в миру.

Держите ушки на макушке,
часто слышал я, друзья,
но доверчивый был с детства,
верил всем, увы, всегда.

    12 марта 2020



Тридцать восемь


Годы шли, и вот седины
появились у виска,
нет, не старость подступила,
тридцать восемь мне пока.

Тридцать восемь?.. Да, немного,
но скажите, господа,
что же всех нас так пугает
цифра в градусах когда…

Цифра в градусах, не скрою,
возмущает вот меня,
когда Light на этикетке,
а крепость меньше сорока.

Когда в тени уж тридцать восемь,
зной, давит духота,
а я как будто запекаюсь,
подобно дичи для стола.

Да, бесспорно, можно вечно
говорить, писать, друзья,
но не буду торопиться,
тридцать восемь мне пока.

    13 апреля 2020



О, кто же ты


О, кто же ты, спутник, неведомый друг,
мой ангел-хранитель иль просто недуг,
ответь, не томи, дозволь мне познать,
кого почитать, а кого проклинать.

О, кто же ты, кто, что вечно со мной,
опора, поддержка в жизни земной,
заступник, защитник, дух удалой,
а может, отступник, сам чёрт озорной.

О, кто же ты есть, яви же свой лик,
открой же мне тайну хотя бы на миг,
доколе в неведенье жизнь проживать,
искренне верить, любить и страдать.

О, кто же ты, спутник, неведомый друг,
мой ангел-хранитель иль просто недуг,
ответь, не томи, дозволь мне познать,
кого почитать, а кого проклинать.

    24 июля 2021



Великое счастье


Спокойно пожить – великое счастье,
великое счастье – жить, не тужить,
не ведать, что жизнь лишь одночасье,
минута, секунда… и не воскресить.

Рыданий не слышать в час расставаний,
калек и убогих про превратность судьбы,
прохиндеев различных и их обещаний,
а также прочей пустой болтовни.

Спокойно поспать – великое счастье,
великое счастье – тревоги забыть,
не ведать, что в мире бушует ненастье,
и безмятежно по снам побродить.

Скрежет не слышать злобы презренной,
стон бедноты, неуместный укор,
не ведать глупца ухмылки надменной
и роскоши модной омерзительный взор.

Спокойно веровать – великое счастье,
великое счастье – в согласии быть,
не ведать пороков, грехов и ненастья,
благочестиво в мире ходить.

Не попадаться, поддавшись соблазнам,
в сети уловок, а также в силки,
помнить и знать с рожденья, с пелёнок,
что черти коварны и очень хитры.

    27 июля 2021



Ханох Дашевский








Родился в Риге. Образование получил в Латвийском университете.

Участвовал в еврейском национальном движении, являлся одним из руководителей нелегального литературно-художественного семинара «Рижские чтения по иудаике».

В Израиле живет с 1988 года.

Поэт, прозаик, переводчик, публицист. Член Союза русскоязычных писателей Израиля (СРПИ), Международного Союза писателей Иерусалима, Международной Гильдии писателей (Германия), Интернационального Союза писателей (Москва), Союза писателей XXI века (Москва), литературного объединения «Столица» (Иерусалим).

Автор шести книг поэтических переводов, а также романов «Сертификат» и «Долина костей», вошедших в дилогию «Дыхание жизни». Лауреат премий – СРПИ им. Давида Самойлова и «Русское литературное слово», номинант на премию Российской Гильдии мастеров перевода.




Дыхание жизни

Отрывок из романа


Они втроём пробирались во мраке по заснеженному лесу. Впереди шёл старший лейтенант, строго-настрого приказавший ступать за ним буквально след в след. Кругом были хотя и полузамёрзшие, но всё равно опасные болота. Перед тем как докторша окончательно пришла в себя и они тронулись в путь, бывший командир полка, а теперь отряда из трёх человек сказал:

– Ну что? Друг друга знаем давно, а толком не познакомились. Игнатьев Павел Афанасьевич, Герой Советского Союза. Старший лейтенант. Был майором, разжаловали. А ты? – повернулся он к Михаэлю.

– Михаил Гольдштейн, заместитель политрука.

– Ну, это мы уже знаем. А вас как, товарищ военврач? – совсем другим тоном обратился Игнатьев к зябко кутавшейся в полушубок, всё ещё страшно бледной докторше.

– Военврач третьего ранга Эстер Котлер. Можете называть Эсфирь, если вам так привычнее. И между прочим, я старше вас по званию.

Михаэль вздрогнул. Эта женщина носила имя его матери.

– Зато я – строевой командир, а вы – врач. Не будем спорить, – миролюбиво и даже с улыбкой предложил Игнатьев. – Я так мыслю, что из нас троих я один знаю, как из леса выбираться. Опыт у меня ещё с финской. Придётся вам, доктор, и этому молодцу, – кивнул он на Михаэля, – довериться мне.

– А вы в самом деле Герой? – заинтересованно переспросила Эсфирь. – Ой, ведь вы мне жизнь спасли! А я, как дура, молчу.

Она говорила с акцентом, но старшему лейтенанту это, похоже, нравилось.

– Потом благодарить будете, когда из чащи выйдем, – скромно отозвался Игнатьев, расстёгивая шинель, и, просунув руку в вырез пуловера, вытащил и показал Золотую Звезду.



Михаэль не понимал, почему Эсфирь благодарит одного Игнатьева. Кажется, они со старлеем приводили её в чувство вдвоём. И вдруг Михаэль понял: открыв глаза, докторша увидела перед собой Игнатьева, а не его, Михаэля. И если он сам не расскажет, о его стараниях Эсфирь не узнает. Хотя Михаэлю было досадно, он решил, что лучше молчать, и словно подкрепляя его размышления, Игнатьев сам подошёл к нему.

– Послушай, Рабинович, или как там тебя – Гольдштейн, – тихо, так чтобы не слышала Эсфирь, сказал старший лейтенант. – Если б не мой выстрел, немцы давно бы мочились на твой окоченевший труп. Потому что такой салабон, как ты, не догадался в штабе сказать, чтобы тебе оружие выдали. Ты мой должник, ничего врачихе не рассказывай, не порть мне малину. Понятно? Если спросит, кто её воскресил, о себе помолчи.

– А почему вы стреляли? Вы же евреев не любите.

Игнатьев посмотрел на Михаэля так, словно в первый раз увидел.

– Ты что, действительно такой дурак? Ничего не понимаешь? При чём здесь твои евреи? Да мне всё равно, кто на твоём месте был – еврей или чучело. Стрелял не по любви, а потому что ты мой боец, вроде Гриши покойного. И я за тебя отвечаю. Понял теперь? Ну всё. Пять минут на оправку и двинулись. Только б направление не спутать. К немцам не угодить.

Несмотря на то что все были на пределе усталости, Игнатьев не давал даже присесть. Не верилось, что новгородскому лесу, этим северным джунглям, когда-нибудь наступит конец. Но после того как Эсфирь заявила, что скоро опять потеряет сознание, бывший майор согласился на привал. И даже развёл огонь, хотя это было крайне рискованно.



– Товарищ Игнатьев, а за что вам Героя дали? – глаза у Эсфири слипались, но одолевало любопытство.

– Для вас, доктор, я просто Павел. А Героя на финской получил, за сумасшедший рейд. Провёл батальон по такому же лесу, как этот, но ещё страшнее, и в тыл финнам ударил. Только пока мы до них дошли, многих потеряли. У них снайперы на деревьях сидели, за это мы их «кукушками» звали. И вот идёшь по лесу, а «кукушка» стреляет, а ты всё идёшь, идёшь и думаешь: «Чёт-нечёт, чей черёд?» Эсфирь, вы ноги-то, ноги поближе к костру держите. Не промокли валенки?

– Да нет, кажется…

– А вы снимите, снимите, проверьте. Да к огню поднесите, пусть тепло войдёт. Только не сожгите, бога ради. Дайте лучше мне. Эсфирь – красивое имя, древнее, – продолжал Игнатьев, демонстрируя осведомлённость. – А проще как-нибудь можно? Вот я, например, Паша. А вы?

– Ну, Фира, если хотите.

– Фира, – повторил Игнатьев. – А что? Мне нравится.

Михаэль снова вздрогнул. Фира! Так называли маму её родственники. Где она, что теперь с ней? А этот полковой донжуан не отстаёт. Назовись докторша самым неблагозвучным именем, он бы и тогда заявил, что оно ему нравится. Да, но ведь эта Фира – она из Латвийской дивизии. Значит, из Латвии и скорее всего – из Риги. Тогда обязательно должна знать отца. Его все врачи знали.

– Товарищ военврач, – Михаэль поймал на себе неодобрительный взгляд Игнатьева, недовольного тем, что ему помешали, – вы из Риги?

– Да, – оживилась Эсфирь, – а что?

– Я тоже, – сказал Михаэль. – Мой отец – доктор Гольдштейн. Вы, наверное, слышали?

– Гольдштейн? Залман? Ну, конечно! Не просто слышала, а работала вместе с ним. Только не очень долго. Год, не больше. Замечательный доктор и человек интересный. Я даже влюбилась в него немного. Шучу. А вы, значит, его сын? Как вы здесь оказались? Бежали из Риги?

В нескольких словах Михаэль изложил свою эпопею. Эсфирь покачала головой.

– Бедный мальчик! Досталось же вам. А в Риге плохо. Евреев загнали в гетто и большую часть уже расстреляли.

– Откуда вы знаете?

– Мне мама написала. Наверно, кто-то из рижан сообщил. Они с папой сначала в Татарии были, в эвакуации, потом в Свердловск перебрались. Большой город, легче. А ваши родители? Боюсь даже спрашивать…

– Остались в Риге.

Оба замолчали. Этим немедленно воспользовался Игнатьев.

– Ну всё! Ещё наговоритесь. А сейчас спать. На сон – два часа. Караульный – Гольдштейн. Возьми автомат. Обращаться умеешь?

– Так точно!

– Разбудишь меня через час.



Михаэля это устраивало. После того, что он услышал, даже сон пропал. Евреи в гетто! Большая часть расстреляна! А родители, Лия? Наступление под Москвой остановилось, идут тяжёлые бои. Рига опять далеко, как узнать, что с родными? Но может быть, им помогают? Ведь были же люди: Марта, Петерис, Зента… Чем больше Михаэль пытался убедить себя, что близкие живы, тем страшнее ему становилось. Что значит большая часть? Это значит, что немцам хватило нескольких месяцев, чтобы большинство евреев Риги перестали существовать?

Было отчего расстроиться. Михаэль так задумался, что не сразу услышал шорох и хруст. Неясные тени показались в свете костра. Михаэль схватился за автомат и дал короткую очередь в воздух. Он не видел, как мгновенно вскочили на ноги Игнатьев и Эсфирь. Люди в маскировочных халатах остановились и уже хотели ответить огнём, когда Игнатьев закричал:

– Не стреляйте! Свои!

«Что он делает? – подумал Михаэль, держа палец на спусковом крючке автомата. – А если это немцы?»

Но бывший майор не ошибся.

– Какие это свои? – раздалось с той стороны. – Кто такие?

– Старший лейтенант Игнатьев и ещё двое со мной. В штаб армии направлялись.

– Какой армии?

– Первой Ударной. Немцы на дорогу выскочили, атаковали. Водитель убит.

– Их-то мы и ищем. Лес прочёсываем, – ответил тот же голос, принадлежавший, по-видимому, командиру. – А штаба вашей армии на прежнем месте нет. В бой пошла армия.

– Как в бой? – удивлённо переспросил Игнатьев. – Мы только вчера днём из двести первой Латышской выехали. Они должны были позже выступить…

– И латыши в бою. Похоже, на этот раз освободим Старую Руссу. Ну так что? Присоединяйтесь к нам. С немцами разберёмся – решим, что с вами делать. Я капитан Сорокин. А немцы эти из окружения прорвались.

– Сорокин? Какой Сорокин? – И Михаэль удивился волнению, охватившему Игнатьева. На фронте были тысячи Сорокиных. – Ты под Москвой воевал, капитан? Мне твой голос знаком.

– Воевал, – как видно, слегка растерявшись, ответил Сорокин. – В двадцатой армии. Погодите! Игнатьев? Товарищ майор, это вы?

– Я, капитан. А ты, по-моему, старлеем был.

– Приклеили шпалу, когда Брагино проклятое взяли. Сколько там народу полегло! Товарищ майор, я хочу, чтобы вы знали…

– Я больше не майор, – негромко сказал Игнатьев. – Командуй, Сорокин, не теряй время. Потом разговаривать будем.



Но поговорить им не пришлось. Через два часа капитан Сорокин погиб в бою с прорвавшимися немцами. Легко раненый Игнатьев (осколок гранаты пробил ушанку, но лишь сорвал кожу на голове) подошёл к убитому.

– Эх, Сорокин! – только и сказал он. – Вот и поговорили. Нечего больше выяснять. Земля тебе пухом!

– Возьмёте на себя командование, товарищ старший лейтенант? – спросил невысокий скуластый сержант из группы Сорокина.

– Нет, – качнул головой Игнатьев, – ты командуй, сержант. Лучше меня знаешь, что здесь и как. А мы…

– В Крестцы вам теперь нужно, товарищ старший лейтенант, – сказал сержант. – Там станция, начальство сидит. Где вам сейчас штаб Первой Ударной искать? Не найдёте…

– Вот и расскажешь, как до Крестцов добраться. Ну что, живой? – обратился старший лейтенант к Михаэлю. – Видел тебя в бою. Для такого, как ты, неплохо.

«Как ты» – это надо было понимать шире: «Для такого еврея, как ты». Михаэль собирался с ответом, но Игнатьев переключился на докторшу.

– Вы почему в укрытии не остались, Фира? Я же вам велел не высовываться.

– Знаю. Но я – врач. Где я должна, по-вашему, находиться? Кто должен был раненых вытаскивать?

– А то, что пуля – дура, вы знаете? Без вас бы вытащили. Вам там, где меньше опасности, надо быть, а вы под огонь…

Эсфирь отвечала, но Михаэль уже не слушал. Он машинально отметил, что Фира, кажется, по-настоящему волнует Игнатьева, а сам всё ещё переживал недавний бой. Гитлеровец целился прямо в голову, но пулю, предназначавшуюся Михаэлю, принял на себя случайно высунувшийся вперёд боец. И хотя от Михаэля ничего не зависело, он вопреки здравому смыслу чувствовал себя виновником смерти совершенно неизвестного ему человека и не мог избавиться от этого ощущения. Что с ним случилось? Ведь это не первое сражение. Он уже повоевал под Таллином, под Москвой. Голос Игнатьева оторвал Михаэля от размышлений.

– Гольдштейн! Выступаем! Тебя одного ждём!



В Крестцах они оказались только через день. Ожидая, пока ими начнут заниматься, Игнатьев, видимо, что-то вспомнив, стал рассказывать:

– А Сорокин этот, царствие ему, в полку у меня служил. Заместителем по разведке. И когда лейтенант Агафонов погиб, разведчик наш лучший, хотел я Сорокина в поиск послать. А он отказался. Так и сказал: «Не пойду!» Вам, говорит, товарищ майор, трупов мало? Столько людей погибло в разведке, а «языка» так и не взяли. Вот ты и возьмёшь, Сорокин, отвечаю, или другие должны головы класть, а ты у меня только замом по разведке числиться будешь?! Слово за слово, я ему судом, трибуналом, а он – ни в какую. Тут Гриша Шварцман и подвернулся разведку возглавить, а Сорокина я арестовать приказал. Только меня самого в штабе дивизии арестовали, а Сорокина, значит, после меня уже выпустили. Потом, когда я из дивизии уезжал, шепнули мне, что Сорокин на меня донос накатал. Дескать, воевать не умею, людей кладу почём зря. Вот об этом он, наверно, и хотел поговорить. Может, покаяться? Жаль, что не успел. Помянуть бы надо, да не осталось у меня. Попробую раздобыть…

Появившийся в коридоре капитан прервал излияния бывшего комполка:

– Кто здесь Игнатьев?

– Я! – отозвался старший лейтенант.

– Пройдите со мной. А вы двое подождите пока.



Игнатьев вернулся через полчаса. Михаэль и Эсфирь сидели в коридоре. За это время Эсфирь успела поведать Михаэлю свою историю. Когда началась война, она и муж работали в больнице. Муж – известный хирург, заведовал отделением. Эсфирь быстро поняла, что обстановка стремительно ухудшается и оставаться в городе нельзя. Ей удалось посадить своих родителей в эшелон, родители мужа категорически отказались уезжать, а сам он колебался. Не хотел бросать больных, да и родных оставлять тоже. Из Риги бежали лишь тогда, когда большая часть дорог, ведущих на восток, была перерезана. Над собой видели только немецкие самолёты, которые бомбили беженцев и расстреливали в упор. Но им повезло. Удалось добраться до старой границы, благополучно миновать выставленные там заслоны НКВД и в Пскове сесть на поезд. Две недели ехали с мучениями. Попали в какую-то Бугульму. Эсфирь и сейчас плохо представляет себе, где это. Каким-то чудом разыскали родителей Эсфири, начали работать, благо врачи были нарасхват, но вскоре её и мужа мобилизовали, присвоили звания и отправили в полевой госпиталь на Западный фронт. А в октябре под Вязьмой они попали в «котёл», и незнакомый капитан две недели тащил раненую Эсфирь на себе, пока выбирались из окружения. После госпиталя её отправили в Латышскую дивизию.



– О вашем муже что-нибудь известно?

– Пропал без вести. Он в девятнадцатой армии был, от неё ничего не осталось. Меня в другое место перевели. За день до немецкого наступления.

– Простите. А тот капитан?

Эсфирь погрустнела.

– Даже имени не спросила. Всё происходило как в тумане: окружение, ранение. Про мужа узнала в госпитале. Об этом стараюсь молчать. Слышали, наверное, как к родным без вести пропавших относятся?

Ответить Михаэль не успел. Появление Игнатьева прервало беседу.

– Вот чёрт! – Словно о чём-то вспомнив, старший лейтенант покосился на Эсфирь. – Извините, доктор. Мурыжили, а потом говорят: разобраться надо. Герой героем, а разжалован и в двести первой не удержался. Боюсь, дела мои не слишком… Загонят сейчас куда-нибудь. Пойду покурю.

Похлопав себя по карманам и обнаружив, что курить нечего, Игнатьев стал оглядываться по сторонам, соображая, у кого бы стрельнуть, и увидев проходящего по коридору полковника, кинулся к нему. В натопленном помещении старший лейтенант снял свой финский пуловер, и Золотая Звезда виднелась из-под расстёгнутой шинели.

– Товарищ полковник, разрешите обратиться! Товарищ полковник, двое суток из леса выходили, сил никаких. Закурить бы, товарищ полковник…

Полковник опешил от такого обращения никому не известного старлея, но покосившись на Звезду Героя, вытащил портсигар:

– Курите. – И пока Игнатьев прикуривал, полковник пристально вглядывался в его лицо.

– Майор Игнатьев? Четвёртый механизированный корпус? Подо Львовом служили?

– Так точно, товарищ полковник, – удивился Игнатьев, не узнавая говорившего. Тот, как видно, не спешил представиться и скосил глаза на петлицы:

– А почему старший лейтенант? Что случилось?

– В звании понизили, товарищ полковник.

– Так. Понятно. Ты, майор, – он упорно продолжал называть Игнатьева майором, – меня узнать не пытайся. Важнее то, что я тебя узнал. Ведь ты у нас в корпусе знаменитостью был. Герой Советского Союза. Маневры сорокового года помнишь? Лихо ты в тыл противника зашёл. Генерал Власов тебе тогда личную благодарность вынес, сам видел, как он приказ о тебе зачитывал перед строем. А здесь что делаешь? За что тебе шпалы сняли?

Выслушав недолгий рассказ бывшего майора, полковник задумался. Потом, видимо, что-то решив, произнёс:

– Я сейчас на Волховский фронт еду. Назначен во Вторую Ударную. Хочешь – возьму тебя с собой. А с головой что? – спросил полковник, указывая на наложенную Эсфирью повязку.

– Да мелочь. Царапнуло.

– Ясно. Ну так что?

– Мне тут велели ждать…

– С ними я договорюсь. Соглашайся, а то не посмотрят, что Герой. Загонят в пекло.

Последнее замечание говорило о том, что полковник либо идеализирует положение Второй Ударной армии, либо не имеет о нём ясного представления.

– Я не один, товарищ полковник. Эти, – Игнатьев кивнул на сидящих не шелохнувшись Михаэля и Эсфирь, – со мной.

Полковник заинтересованно посмотрел на Эсфирь.

– Она кто?

– Военврач, товарищ полковник.

– Одобряю выбор, – усмехнулся полковник, пристально глядя на Игнатьева, – а паренёк?

– Замполитрука, еврейчик. Но вы не смотрите, товарищ полковник. Медаль у него. Под Москвой, говорят, отличился.

Ещё раз оглянувшись на Михаэля и Эсфирь, полковник отвёл Игнатьева в сторону.

– А я и не смотрю, Игнатьев. Какое мне дело до того, у кого конец обрезан, а у кого – нет? Ладно. Беру всех с собой. Задача у Второй Ударной грандиозная: прорыв блокады Ленинграда. Представляешь размах? Да, вот ещё что, – понизил голос полковник, – слух прошёл: генерала Власова на Волховский переводят, так что вместе с нашим командиром воевать скоро будем. Впрочем, я тебе ничего не говорил, а ты ничего не слышал. Возьми у ребят документы и свои давай.



На следующее утро Михаэль, Эсфирь и Игнатьев во главе с полковником выехали во Вторую Ударную армию. Накануне у Михаэля случился очередной вызванный контузией приступ, и Эсфирь, знавшая о его проблеме, минут десять проделывала какие-то врачебные манипуляции, приводя юношу в чувство. Видевший всё Игнатьев кривился, но ничего не сказал подошедшему полковнику. И никто из них, даже сам полковник, не знал, что Вторая Ударная, хотя и добившаяся первоначальных успехов, но измотанная зимними боями в непроходимых новгородских болотах, не способна наступать в направлении Ленинграда. Более того, она оказалась в «мешке». От основных сил фронта её отделял предельно узкий коридор, напоминавший бутылочное горло. Армию следовало немедленно выводить в тыл, но людей продолжали гнать в безнадёжное сражение. Михаэля и его спутников ожидало грандиозное поле смерти: настоящая долина костей.




Зейтулла Джаббаров








Зейтулла Абдул-оглы Джаббаров родился 30 июля 1946 года в посёлке Керчевский Чердынского района Пермской области. Россиянин по рождению, впитавший в себя всю красоту природы Северного Урала, в 1956 году он вместе с родителями переехал в солнечный Азербайджан, где климат другой и краски природы – тоже. Стихи начал писать ещё в детстве, увлекался музыкой и живописью.

За тридцать с лишним лет в его творческой папке накопилось огромное количество статей, репортажей, корреспонденций, интервью с интересными собеседниками на самые различные темы дня. В свободное от работы время писал афоризмы, истины по дням, месяцам и годам, и в итоге вышла первая миниатюрная книга «Ларец восточной мудрости». Автор увлечённо работает над художественной публицистикой. Зейтулла Джаббаров – заслуженный журналист Азербайджана, лауреат премии «Золотое перо», член Объединения писателей России. Автор множества книг. Зейтулла Джаббаров проявил активность в качестве не только писателя-публициста, романиста, но и как поэт. Из печати вышла книга «Преступления века», которая состоит из лиро-эпических произведений, таких как «Баллада о январских шехидах», «Реквием о Ходжалы» и ряд других.




Из сборника «Караван»





Караваны вселенной


Идут караваны Земли,
Они шли по Вселенной.
На всех широтах корабли,
Плыли по жизни бренной.

Пережили шторм на море,
Волна прошла по судьбам.
И ярко солнце встало вскоре,
И трагедия обернулась чудом.

Миллионы прошли на планете,
Их следы вижу на земле в пыли.
Их дела и помыслы на свете,
И женщин тех, кого они любили.

Веками в пути безмолвный караван,
За ним идёт шлейф следа вечности.
Караван всё идёт до бесконечности,
О жизни человечества толкует Коран.

    30.03.21



Путь к святой Каабе


Караван двигается к Мекке,
У ислама святое место Кыбла.
Для всех она стоит на востоке,
Ещё до Корана к нам пришла.

Дух ушедших от нас предков
Кружит над священной Каабой.
К утру тени исчезают нередко,
Луч востока рождается слабый.

Не раз ты прославлял на намазе
Идеи святого пророка, имамов.
Придав всю силу верности фразе
Из первой суры главных слов.

Душа мусульман на востоке,
С рождения привлекает Кыбла.
Питает жизнь свою в её истоке,
Доволен тем, что она ему дала.

В ночи идут караваны в пустыне,
Их следы заметает горячий песок.
Шли они веками, сегодня поныне,
Прочно усвоив ахлибейтов урок.

    02.04.21



И ты войдёшь в караван


Время моё нещадно бушует
И всё время бежит вперёд.
Годы мои оно игнорирует
И всё время по сердцу бьёт.

Мы взрослели по пятилеткам,
Переходя из класса в класс.
Мы все радовались отметкам,
Не зная, что за школой ждёт нас.

Учили в институте на учителя,
Есть знания, овладели спецом.
Были вопросы для родителя,
Все злободневные и сердцем.

Канули годы советских пятилеток,
Мы воспитывали старших уважать.
Всё изменилось в руках марионеток,
И старшим людям стали досаждать.

Страна пережила жуткую пандемию.
Вирус унёс талантливых людей.
Я тоже перенёс паралич, ишемию,
Мне сказали, ты лишний и пигмей.

Угнетатели и рабы в одном караване,
Путь один, безвозвратный на погост.
В вечном мире ты узнаешь об обмане,
Как твою свободу пускали под откос.

    04.04.21



Святой образ


От скуки всё время пишу,
Покидая мир тревог души.
Я в одиночестве грущу,
Хочу найти того, кого ищу.

И если я найду, не оторвусь
Его святого сияющего образа.
И вместе с ним вмиг я озарюсь,
Взгляд на мне – сияющие глаза.

Я снова ожил, рада моя душа,
Радость в сердце, свет в глазах.
Подумал: «Как жизнь хороша»,
Когда цветы смеются в вазах.

Вот так бы жить нам лет сто,
Без уныний жизни страданий.
Когда в душе Иисус Христос,
Обретаешь жизнь без скитаний.

    29.03.21



Жизнь – караван


Караванный путь идёт в пустыне,
Через горячие пески в безводье.
Ты сам не рад сейчас её картине,
Пережив волнения в половодье.

Жизнь бурей прошла через эпохи,
Всколыхнула всю мою страну.
Обнажив конфликты и её пороки,
Не знает нация, как сбросить кабалу.

    30.03.21



Погадай, тюрчанка


Нагадай мне, тюрчанка,
Близкое светлое будущее.
Песню хвалила таганка,
Молодые пары танцующие.

Разложи на меня свои карты,
Куда путь моей жизни ведёт.
Будет ли спрос на таланты
И что меня в будущем ждёт.

Я поверю восточной сказке,
Рассказу о творчестве, судьбе.
Прошлое – борьба, а в развязке,
Прошу, не говори мне о беде.

Проживу до глубокой старости,
Что нового современной эпохе.
И что поэт получит на радости,
В поздравлениях в общем потоке.

    31.03.21



Кто мыслит, тот живой


Не говори, что стар и немощен,
Кто мыслит, тот ещё живой.
Без них мир безумно страшен,
Он весь молчит, словно немой.

Не надо кичиться, чиновник,
Высоким саном и службой.
Ты во дворце один придворник,
Угрюмый спец, лишён дружбой.

Ты знаешь, как приказы выполнять,
Голова без мысли, в работе органчик.
Говорит всегда одно: «Поймать, сажать»,
На такое способен только болванчик.

Кто мыслит глубоко, видит будущее,
Эпохи, закрытые от наших глаз.
Мысли по воле Бога вездесущего
Уводят намного лет вперёд и нас.

Кто мыслит мудро, тот живой,
Неважно, сколько лет ему.
Иногда малыш с пелёнок рос дурной,
Мудрецы увидели нелёгкую судьбу.

    06.04.21



Чувства


Мои чувства притупились,
Я внешний мир не принимаю.
И сны мои, что часто снились,
Уже всерьёз не воспринимаю.

Я часто ухожу в свой мир,
В нём мне удобно видеть всё.
И мой божественный кумир
Шлёт мне из неба своё добро.

Признаться, его таким не знал,
Чем глубже к нему ты идёшь,
Тем шире твоих знаний ареал,
В нём ты Бога истину найдёшь.

Все люди тянутся к мудрости,
Приобрести не так-то просто.
Она от Бога, не терпит грубости,
Даётся не всем и не так часто.

    10.04.21



Мысли приходят, уходят


А мысли приходят, уходят,
Одна дороже, лучше другой.
Всё лучшее жизни проходят,
В квартире за моею стеной.

Мне голос диктует в ночи,
Бессонница от творчества.
Друг поэт, слегка помолчи,
В пандемию затворничества.

Мне не хочется лежать и спать,
В голову снова приходят мысли.
Встаю, снова начинаю писать,
Не могу отказаться от Бога строки.

Я как сосуд наполненный светом,
Спешу озариться в моём краю.
Пронесусь я карабахским ветром,
В своём признании, что люблю.

    11.04.21



Когда любили


Когда мы любили друг друга,
Сердца наши бились в кровь.
На свидание шли, когда вьюга.
Кто же нарушил нашу любовь?

Встречи стали нежелательны.
Как быстро чувства забылись,
В забытом кругу необязательны,
Мечты любовные не сбылись,

Они остались в осеннем саду,
На скамье, где сидели долго.
Мы приходили в любую погоду
И холода не боялись нисколько.

Сегодня живёшь воспоминаниями,
Весны цветенья, осенний листопад.
Молодость, прожитая свиданиями,
Легендами богат мой бакинский сад.

    16.04.21



Цени дар божий


Пиши, когда придёт строка,
Рано утром или поздно ночью.
Пиши, когда забили чувства
И сердце обливается кровью.

Цени божественный дар,
Работай смело, не отдыхая.
Когда ты телом стар,
Но жив молодой душою.

Бог тебя десницею водил,
Постигая мудрость истины.
Он тебя как сына любил,
Душа лучами пропитана.

Рано я слышу твой голос:
«Не бойся, сын, я с тобой».
Испытал особую гордость,
Что вечно рядом со мной.

Идёт строка без передышки,
Значит, богата душа от Бога,
В душе бывают вспышки,
Кратко от пролога до эпилога.

    18.04.21



Ветер перемен


Мы в СССР его давно ждали,
Он неожиданно нагрянул.
Думали, кончились все печали,
А тут СССР в вечность канул.

Тот ветер звали «перестройка».
Как нужно перестроить СССР?
За это прорабам Кремля двойка,
Везде волнения, а в Баку расстрел.

Ветер привёл в Беловежскую пущу,
Ельцин, Кравчук и Шушкевич.
Развалили великую страну. А я ищу
Уже три десятилетия державу СССР.

Задул весенний ветер апреля,
Что ждёт постсоветская страна.
Какою выльется новая неделя,
Какие к нам придут времена.

    18.04.21



Подборка стихов из сборника «Точка опоры»





Напомни, скрипка


Напомни, волшебная скрипка,
Мотивы молодости любви.
Какая там допущена ошибка,
Когда я для тебя слагал стихи.

Струна её завышено звучит,
Издавая голос сердца моего.
Оно в груди неровно стучит,
От слёз рыданий духа твоего.

Я весь во власти скрипки,
Ударов нежного смычка.
Дотяну ли песню до улыбки,
Моего муганского сверчка.

Моё сердце тоскою заныло,
Скрипка зазвенела в уголках.
И прошлое любви всплыло,
В грусти музыки, скрипки тонах.

    17.02.21



Отличаются по уму


Бог любит разнообразие,
Нации отличаются расой.
Как в природе многообразие,
Флора различается красой.

Но люди отличаются умом,
Учёный выносит умные идеи.
Кичится превосходством своим,
Какой он, пока не разглядели.

Есть люди со средним умом,
Они разбирают жизни события.
Лучше беседуй со стариком,
О превратностях жизни бытия.

Мелкие умы обсуждают людей,
Кто как живёт, машину, дом имеет,
Такие далеки от событий и идей,
Они ловко языком молоть умеют.

    18.02.21



Подборка стихов из сборника «Вчера, сегодня, завтра»





Прошлое


У каждого есть своё прошлое,
Личное, семейное и со страной.
Были в ней гадости и хорошее,
С песнями с гитарною струной.

Всё, что слушал, видел, всё моё,
Шаловливое детство и юность.
Всё делили поровну моё и твоё,
Ходили в школу, отгоняя глупость.

Один был класс детский коллектив,
По сословию друг друга не делили.
Нам не страшен был в жизни негатив,
Мы все друг друга по-детски любили.

    04.05.21



Скромная жизнь


Я Гарвард не кончал,
Стихи пришли от Бога.
Всё время истину искал,
А жизнь кругом убога.

Стоишь и не развернёшься,
Жили секретари, прокуроры.
Беден, в люди не пробьёшься,
На твоём пути одни заборы.

Была ли власть народная,
Жили демагоги и стукачи.
Крыша течёт, зима холодная,
Бедняк, ты не бунтуй, молчи.

Писали заявления, отсылали в Москву,
Приходила комиссия, обещали помочь.
Предлагали подписать ответ на жалобу,
Закрывая квартирную жалобу, напрочь.

Вот такая жизнь была при советах,
А власть была народная, неугодная.
Жили не так, как у вождя в заветах,
Жизнь наша нищенская и скромная.

    04.05.21



У минуты свой приговор


Время спрессовано днями, годами,
Десятилетиями и даже веками.
Не ужиться с обществом, с нами,
И минута имеет власть над телами.

У каждой минуты свой приговор,
Быть или не быть, решает время.
Силён, его не сгубит острый топор,
С человеком идёт его тяжкое бремя.

Бывают радости в особые минуты,
Душа и тело – одно умиротворение.
И нет у тебя повседневной заботы,
Иного в твоей жизни стремления.

Живи сто лет, познай минуты счастья,
Узнай, что подарит одинокая душа.
В безысходные дни твоего ненастья
Пойми, такая жизнь не стоит и гроша.

У каждой минуты свой приговор,
Гони, жизнь, если она тебе отрава.
Не жалей, стреляй по ней в упор,
В минуту рухнула советская держава.

Откуда взялся колокольчик, звеня,
И чем возрадовал он душу мою.
Былые воспоминания создал у меня,
Пришли на пять все, что я люблю.

    05.05.21



Мудрость в старости


Странные мысли приходят,
Когда сижу за компьютером.
Пик жизни, старость подходит,
С моими знаниями, характером.

Есть в жизни вашей важный миг,
Постарайся, ты его не пропусти.
Стой подальше от житья интриг,
Старайся в жизни их мимо пройти.

Кто мудрым в жизни не родился,
Тот и в старости знаний не соберёт.
Он в жизни важно раскрутился,
Но таким же тупым он проживёт.

Кто в жизни много ошибался,
Не раз со смертью встречался.
В судах не раз он защищался,
Но мудрость в старости пришла.

Имеешь право жизни наставлять,
Учить хорошим нравам, языку.
Чтоб молодые жизнь могли понять,
Советы не нужны только чудаку.

    05.05.21



Выстрел из прошлого


Четыре года, как нет СССР,
В России новые правители.
Москвою правит новый мэр,
Есть олигархи и телохранители.

И вновь весна в Москве 95 года,
Ветер перемен и новый порыв.
Набирал обороты ОРТ тогда
И его гендиректор Влад Листьев.

Талантливый честный журналист,
Поднялся быстро и сделал карьеру.
Создал ОРТ, с новостями на лист,
За честность представили к барьеру.

Четверо военных и всего один чекист
В его подъезде поджидали жертву свою.
Две пули прогремели, их слышали свист,
И чёрная тень смерти окутала его семью.

Погиб журналист, создатель ОРТ,
Угас России яркий, светлый гений.
Четверть века убийцу ищут во мгле,
Много версий, тёмных разночтений.

    06.05.21



Шербет с ядом


Людей травили ядом,
Она традиция востока.
Думал друг, тут рядом,
Травили даже пророка.

Шербет с ядом предложила
Мачеха на свадьбе сына.
Себя и мужа она отравила
И грех на жертву возложила.

Сосуд в шатёр ей подкинула,
Чтоб вину того отравления.
На молодую девушку охранника
Все поверили без сомнения.

Девицу тотчас взяли под стражу,
Посадили для виновных темницу.
Такая несправедливость в обе,
Вскоре откроет тёмную страницу.

Шербет и яд в брачную ночь.
Кто задумал такое преступление,
Какой человек, неуёмная сволочь?
Нить её имеет своё продолжение.

    06.05.21



Не ослабляй мой разум


Всегда просил я у Творца
Не ослаблять мой разум.
У мысли есть начало, нет конца,
Её я облечу в любую фразу.

Знай цену искреннему слову,
Что скажешь, услышат небеса.
Исполнить их, достойно Богу,
Творец один, творящий чудеса.

Не ной и не поноси свою судьбу,
Говори всегда на благо народу.
Верное слово для жизни к добру
И радости раннего утра восходу.

Мой разум шагает с чувствами,
Чем сильнее разум, богаче душа.
Идут стихи потоком с мыслями,
А я пишу их смело, не спеша.

    07.05.21



Любовь осталась в прошлом


Что из прошлого возьмёшь,
Тогда не было интернета.
Гениев из книг прочтёшь,
Слова, любовь из сюжета.

Люблю читать Омара Хаяма,
Поэзия мудрости и назидание.
Двустишия Низами и Саади,
О любви, когда иду на свидание.

Живу я в новый ХХI век,
Вокруг всё отчуждается.
И чудо с собою человек
Несёт, стихами возрождается.

Прошли две крупные эпохи,
Поэзия веков ещё живёт.
Потомки бардов пишут строки,
Их песни никто не отберёт.

В их стихах всё та же жизнь,
Купцы и женщин красота.
Жизнь красива, как твоя мечта,
Одни сюжеты, за роман берись.

Одна лишь разница в веках:
Была любовь, романтика,
О ней писали письма, в словах,
Ныне ждёшь секс от напарника.

Какая здесь любовь, отношения,
Мимолётно, как мыльный пузырь.
Две минуты во власти вожделения,
Тебе на память дамский козырь.

    07.05.21



Виктор Дроздов






Родился в 1958 г. Окончил военное училище, служил на космодроме Байконур. Подполковник запаса, ветеран труда. Член ИСП. Издал сборники стихов «Между делом», «Мы вернёмся», «Разогнутая дуга», «И в свете моих забот…», «Спасибо вам, ветераны», «Я бы жизнь эту прожил не раз…». Издавался в журнале «Звонница», «СовременникЪ», в альманахах «Российский колокол», «Любовь, похожая на сон», «Рождественская феерия», «Они сражались за Родину», а также в тематических альманахах, посвящённых 220-летию А. С. Пушкина, «Смехотерапия», «Бессмертный полк», «Форма слова», «Не медь звенящая» и пр., а также в периодической печати Белгородской области. Награждён медалью «220 лет А. С. Пушкину», «150 лет И. Бунину», «125 лет С. Есенину», «К 75-летнему юбилею Великой Отечественной войны», дипломант конкурса-премии, приуроченного ко Дню Победы в 2019 г., награждён грамотами, благодарностями и дипломами за активную творческую деятельность. Проживает в г. Белгороде.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67091924) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.