Книга - Птица и ольха: сборник молодой поэзии Челябинска

Птица и ольха: сборник молодой поэзии Челябинска
Анна Дорина

Руслан Валеев

Ростислав Ярцев

Андрей Пушников

Екатерина Коляченко

Ян Любимов

Дарья Мацынова

Полина Саломатина

Фасеточный Глаз

Максим Ушаков

Роман Япишин


Сборник молодых челябинских поэтов «Птица и ольха», издание которого инициировала Челябинская областная универсальная научная библиотека, включает в себя произведения десяти авторов, у которых, несомненно, есть будущее.

И если вас хоть немного интересует то, из чего состоит современная поэзия, или то, как авторы, в перспективе (вполне вероятно!) крупные поэты, делают свои первые, часто уверенные, шаги, – обязательно прочитайте эту книгу.

Содержит нецензурную брань.





Екатерина Коляченко, Андрей Пушников, Анна Дорина, Максим Ушаков, Дарья Мацынова, Фасеточный Глаз, Руслан Валеев, Полина Саломатина, Ян Любимов, Ростислав Ярцев

Птица и ольха: сборник молодой поэзии Челябинска





Слово составителя





Не хочется пресекать ничей рост, тем более рост молодой челябинской поэзии, поэтому не будем называть этот сборник «срезом», лучше назовём его прекрасным словом «запечатление». «Запечатление молодой челябинской поэзии». Также избежим слова «молодёжной», потому что «молодёжная мода». Хотя от «моды» здесь тоже есть, но не настолько, чтобы говорить «молодёжная». Возможно, кому-то именно «мода», присутствующая здесь, и не понравится, но составитель уверен, что количество её здесь оправдано и даже необходимо.

Авторов относительно немного, всего 10 человек, их возраст от 17 до 25 лет. Многие ещё будут расти в своём творчестве, но уровня этого творчества уже достаточно, чтобы быть запечатлённым. Может быть, кто-то из авторов когда-нибудь потом, намного позже, посмотрит на свою подборку и скажет: «Господи, что же я делал и зачем?». Но поспешим уверить его – всё хорошо.

Итак, представляем вам «Птицу и ольху».



Япишин Роман




Екатерина Коляченко



родилась в городе Рудный (Республика Казахстан). Поэтесса, искусствовед, художница. Публиковалась в антологии молодой уральской поэзии «Шепчутся и кричат», в сборнике «От мысли к мысли», литературном альманахе «Графоман», на сайте «Полутона». Также есть страница на портале «Литературная карта Челябинской области».




Песня № 1




***

You must remember this

A kiss is still a kiss

A sigh is just a sigh

The fundamental things apply

As times goes by

***

Держи дистанцию

Составляй слова из букв

Эмоции из жидкостей внутри

И держи дистанцию

И вовремя затыкай рот

Всё повторяется

Тягуче тянется как волны

Нахлёстывает на пятки

Наползает и всё

Повторяется

Так зарастает мочка уха

Чтобы быть проткнутой опять

С гноем и кровью

Золотой иголкой

Прочувствовать это

Надо бы дать себе время

Но время мне себя не даёт

Льнёт к бесконечности между пальцев

Ничего вылетает из рук

Тинк тонк




Песня № 2. Малая бессонница


Oh, mammy… Oh, mammy, mammy blue…

Oh, mammy blue…



Кто мой учитель немоты

Я запрещаю себе спать

Моя особенная стать

Лежит в кровати просто так



За окнами такое дно

Что прям ни сесть ни встать

И всё что вижу я вокруг

Моё и мне под стать



На потолке две тени

Моя ещё моя

*Это просто оптический эффект тут совсем нет никакого смысла



Возможно скоро первый снег

И розы отцвели

Огромная херовина

Виднеется вдали



Челябинск вовсе не Париж

Сей факт понятен всем

Неравенство возможностей

Не лучшая из тем



Муха села на варенье

Схлопнулось стихотворенье

*и это всё совсем не потому что у меня больше не осталось никаких идей




«Сердце пинается в груди как ребёнок…»




Сердце пинается в груди как ребёнок

Чувствуется что что – что что – что

то



Склизкая эта точка на небе

смутно с глаз полуслепых полупьяных



Бред воздух такой густой

от молчания

дезориентация своя – чужая ориентация

ожидаемые рифмы прямые ассоциации

в этот вечер закончится всё



это не так уж плохо

это нормально

это прекрасно



снег тоже будто немного выпил и

никуда не спешит

земля как чай с жёстким известковым осадком



падаешь вниз и ласкаешь асфальт

(просто шатает что-то)

Не надо другого такого дна

Кроме этого в скорлупе гололёда города



И стоишь

Вернее лежишь

такой больной и охреневший

а луна целует целует в лицо




Рисунок




Воспоминания о тех представлениях

О будущем которое придумали

Даже не мы

Оно не делится на части

Слишком слито и огромно

Просто так неудачно упал

Свет луны на кровать

Что теперь не спать



Потому что опять

То же самое б****



Нет ни формы ни жанра

Ни концепции ни даже подписи

Серии номера

И чё теперь делать с этой

Невнятной работой?

Куда её девать?

Кто её сюда принёс?



В этих условиях

Можно было бы просто выбросить

А нельзя –

Замучает совесть хотя

Мы здесь все материально ответственные, да?

Ну и что?

Нас тут не любят и не ценят



В ведро!

Графический лист с Луной в углу

Примитивный простой

Падает луч на кровать

А где уже было такое

Зачем повторять?



Это был оборот

Черновик

Откуда узнали? Просто смотрели куда надо

Не предназначенный чьим либо глазам

Лицевая сторона – белая

С одним отпечатком

Указательного пальца испачканного углём



Как хорошо



Происхождение авторство год

Ничего не известно



Я оставлю его для себя

Привет тебе пустота




Рождение




«Надеялся я и ждал, что виноградник мой принесёт виноград,

а он вот зарос тернием…»



О, новый украшенный текст!

О жизни, любви и труде.

Как в детстве невозможно

Уснуть без слёз от боли,

Нежности, страха, от умиления,

От луны в окне

Так же и это невозможно

Читать без слёз.



Как отойти от наркоза

Мягкий надувной лабиринт

Частично тёмный

Частично светлый

В конце



Предчувствуя чувствительность

Как завтрашнюю головную боль

Предвосхищая восхищение



Утреннее солнце

Воскресенье

Весна

Тазик подснежников

Девочка



20 лет

Стоя возле главного входа ЮУрГУ

С большим бумажным стаканом кофе

И в кофе падал снег

И в кровь проникал сахар

И сталинский ампир

Возвышал и нёс и грел

Синие синие ели

Были ещё страшнее



Но ведь маячило что то




Старое




…Не ходите из дома на мороз

Голодным и уставшим…

Заботливый женский голос по радио

Там в наружности

Кривой лебедь из покрышек

Будет смотреть в глаза

Качелька приманивать

Сладким металлом от холода

Паломничество по святым

дворам

по родным местам

Сегодня пополнился набор

Старых билетов

И странных брошюр

А во внутренности

хочу такого же чувства

полного освобождения

лёгкости

мягкости

как в рекламе слабительного

только души

Пусть ничего не запомнится из

Этого дня

недопустимый запрос

недопустимый ответ

bad gateway




«Спит захваченная столица…»




Спит захваченная столица

Спят захваченные города

Свет кончился и коммунизма больше нет

Но до сих пор

Ваше вчерашнее там

Наше сегодняшнее здесь



У нас в каждом кармане по смерти

В правом от старости

В левом от удушья

Послушайте

Если дамоклов меч занесён

Значит это кому-нибудь нужно

Пыль печали

Пудра которой можно замаскировать память

Когда начнется массовый

падёж нашего вида



сегодня возможно настоящее

Страна – это не сонный источник

С макаронами организациями и пропиской



Ни белая ни синяя ни красная сторона

Но посыпана пеплом и сера

Вырастает за мною земля

И ни шёпота ни Ура.




«Вот если я никто…»




Вот если я никто

То что такое кто

И кто стучится в дверь мою

Когда там никого



Вдруг это дверь другая

И если она хлопнет

То где тогда ведь я не я

И нету меня дома



Так видишь дома нет никто

И кто то не откроет

Так уходи куда то кто то

И никого не трогай




Андрей Пушников



родился в Челябинске в 2004 году, ученик 11-го класса ГБОУ «Челябинский областной многопрофильный лицей-интернат для одаренных детей».




иф – нм – азм – ви


В гривы ивовых грифоф фплетены феньки  и ю н е б а

в песок – зыпкой

в е

к о с   т р а  в и н и с  т о й  ийо оричные пястья и  п е н а к е а н а

з а в у:

найди меня

в ночных,

дождливо-(с липнущей к дрожащему телу

отсыревшей  н и р в а н ь ю)-

панельных,

подземно-(со стенами в бутылочных осколках

растресканной краски)-

парковочных

прятках

в  п у л ь п а с т и китайских кварталов миазную надпись

жыром размазывает манэки-нэко

по изнанке оконных склер

И

на парашуте посткоматозного вдоха

по клишированной джынсе синего неба



В доме с терракотовым цветком

на бельевой верёвке

веки снавитца –

Для ниво

6-метровая кухня,

прорасшая в ванную увядшей геранью окна

сквозняк в зеркалах,

г о р ш ы т  ы х  белыми нитками соли,

узелками

что свяжэт память, (кроме лоскутных половиков?)

веть опухли жэ веки




t




В пустой

(что подчёркивает антропоцентризм

лексико-архитектурной конструкции)

комнате душно

(что асфиксирует афоризм).

Немытый стакан

– гадать по кефиру

(что гарантирует смерть в арктических льдах)

– перья, север канады и дельта реки…

На улице

(улицы, собственно, нет

– 18 пресловутых берёз

[имел ли ввиду автор попытки не спиться?],

которые, кажется, тополя

и надежда отечественного сель[Q.E.D.]хоза

под  ПВХшными уиджами отдыхающих

{см. ниже – я скажу, где}

– но на улице)

дождь абстинентной слюной

ильных нёб неба

(призраков инфантильного спиритизма

в резиновых сапогах {вот тут})…



Грязные патлы,

рубашка с оторванной пуговицей,

и уже менее гипотетические

попытки не спиться,

лёжа на:

полу/шикарном диване – в холле,

гамаке/песке – в сумерках,

не дотягивающих до звания ночи

– "вернись до 10.20"…



(на фото(?))

весь такой (мелан/вы)хол(ичный/енный)

и оригинальный я

(с пирсингом из комара над левым виском)

держу плеер на манер гавайской сигары

/капельницы…



Здание санатория,

комната в серой и дряблой коже обоев,

наклейка на холодильнике (котёнок в траве),

ты…

и уже несколько лет

меня нет…




Сказка о тумане и лунной пыли




Ветер, воющий в замочной скважине,

одиноким расскажет

новеллу о вечности… Когда оконные рамы

заполнятся снегом, как глина корнями,

сквозь их индевелую смальту

увидишь сон. Полуденных улиц асфальтом

задымился и развеялся город.

Ворон

из тумана и лунной пыли,

окутав коконом крыльев,

унесёт и бросит на площадь,

окружённую каменной крошкой

упавших колонн, травянелыми руинами

древней башни… Синее

небо в распахнутых кронах,

как раскалённые

каменные плиты городской набережной.

Ты видишь собаку…и просыпаешься…

битой мозаики разноцветными камушками…

Ещё одно утро… Помещены

в формалин иссечённые сны…

Всё как обычно, но в ванной

запотевшее зазеркалье слюды

уже не таит

ничего кроме тумана

и лунной пыли… Небо

стряхивает пепел мокрого снега

в жестянку спальных районов…

Больно,

но больно вольно

перекати-полем

по крышам,

спящим стоянкам, неоновым светом

и гудением мух по забегаловкам, речью

прохожих над булыжником

мостовых, осколком мёртвого бога

на пыльных дорогах

лета,

заросшего сорной травой… Вечно…

Неприметный

человек в фетровой шляпе

и, сплетённом из капель

дождя, сером пальто докурил сигарету,

и, отразившись в бутылочном

стекле

города

призрачным

пассажиром

на дымном крыле

ворона,

демиурга трамваев с невидящим глазом,

исчез… Под красным

умирающим солнцем

вернётся

он, чтобы закрыть глаза и этому миру…




Сказка о Сне Ноябрьском




Колёса маршрутки, как лезвия бритв

по артериям луж. Окатив

с головой религией

ноября,

они исчезали в парах, на свет фонаря,

выдыхаемых диггерами

из распахнутых люков. Придётся пешком…



Над вечерней аллеей шёл снег…тихо…

Кто-то плакал, там, меж ветвей:

это плакал Сон…

Он

был маленький, из жёлтой клееной ваты,

старых ёлочных игрушек и пустых площадей.

а потом он говорил

и убаюкивающий его крик,

как по канату,

поднимался в небо цвета индиго.



Октябрь. Дом,

разветвлённый до масштабов планеты…

Я жил здесь всегда,

а сейчас сижу за столом

у окна,

что-то пишу.

и пальцы карагача,

как капли дождя,

стучат

по стеклу…



Но голос Сна разгоняет иллюзию,

она сузилась

и пропала –

схлопнулась кисточкой на конце хвоста

зверька,

мелькающего в сухой траве…



Снег, подобно лунной золе,

укутывает меня.

Земля

открывает корни и коридоры,

архаический ужас.

Лисы и барсуки

ведут куда-то по тёплым извилистым норам,

угощают чаем.

Дым керосиновой лампы

мотыльками

в мёрзлый грунт потолка –

вода –

в мягкий мшистый ковёр, деревянную мебель,

старинные сундуки

и карие глаза зверька – в них горящие степи…

И только в ночном,

располосованном венозной сетью ветвей,

небе

белым дымком,

покидающим лёгкие

плавильных печей,

облака,

отдалённо похожие на тебя:

тоже холодные и одинокие…




Noon




Полдень. По дороге к реке

я увидел ребёнка в белой панаме.

Жара пахнет травой,

сдавливающей бронхи песчаных троп,

исчезающих в панораме

дрожащего воздуха там, на холме.

Ни то электрический разряд, ни то дробь

проступает перед глазами светлой кирпичной стеной.



Пустынный пляж

ребёнок играет на отмели. Стаи мальков

у его ног. Я дряхлый младенец,

роющий красную сухую гуашь

земли и поедающий корни странных растеньиц.

Тысячи ящериц сливаются в судорогах ритуального танца.

мрачная песня течёт из их зашитых ртов

гулко и монотонно, корчась фалангами множества окровавленных пальцев.



Он спросил:

«Ты не боишься, что они станут твоими новыми друзьями?»

Я ответил, что мне, наверное, слишком не хватает его белой панамы…




Анна Дорина



родилась в 1999 году в Челябинске, сейчас живёт в Санкт-Петербурге, учится в Государственном экономическом университете. Изучает географию и экономику Западной Европы с уклоном в страны Скандинавии. Занимается наукой. В 2017 году участвовала в летней творческой школе «Новые имена» в Суздале.

Группа «ВКонтакте»: https://vk.com/lrdfystrdyt.




Январь




В беззвучном подреберье января

Железо спит, со свистом выдыхая,

И поезда над городом парят

Безглазой не оперившейся стаей,

Сцепившись, как упряжка гончих псов,

От станции до станции грохочут.



Но ты уснёшь – разгладится лицо.

И мало ли что грезится мне ночью,

Когда из труб холодный дым вздыбил,

Как белый конь, в борьбу вступивший с ветром.

Над ним повис стеклянный цеппелин.

От станций поднебесных ждёт ответа.



С надеждой глядя в прорези бойниц,

Давно без сна остаток экипажа.

Твоё лицо – среди их храбрых лиц,

Но разве о таком тебе расскажешь?



Ты спишь. Твой сон от странников ночных

Надёжно бережёт сверхпрочный купол.

Под окнами чудовище кричит,

Но хорошо, что сердце твоё глухо.

И хорошо, что сердце твоё слепо –

И на снегу не разглядит следов

Когтистых лап и лужицы рассвета –

Так стынет на земле драконья кровь.



И чёрный рыцарь с каменным копьём

Идёт, не ощущая вес доспеха,

Нацелившись горячим остриём

В дымящуюся рваную прореху.

Дракон умрёт, окаменеет рыцарь,

А экипаж сигнала не найдёт.

На рельсы упадут стальные птицы,

Как солнце завершит свой оборот.

И ты проснёшься, никогда не зная,

Что каждой ночью в стылом январе

Даёшь упасть моим железным стаям,

Даёшь моим драконам умереть.




Озеро




Тебя обнимаю сквозь зеркало и года,

У озера, солнцем жжённого, как слюда,

У города, что ветров и дождей отдал,

Но так и не дал тепла.



Позволь мне ворваться в скудный теплообмен,

Нелюбленому ребёнку холодных стен

Церквей, подземелий, башен и крепостей –

Не дать тебе опустеть.



Туман над водой как угли и молоко.

А око у змея горного велико,

Слезится от гари, в горле скребётся ком.

Он тебе приходится земляком –

Поломан, сожжён, но всё-таки не при ком.



А эти стальные звери не знают слёз.

Динамик хрипит. Срывается стук колёс.

Мчится Уроборос, завершая кросс.

Ты спишь, прислонившись к глазу его виском.

«Смотрите, глупцы, я всё ещё не при ком,

Я всё ещё за себя и за свой хрупкий дом».



Позволь мне быть за тебя!



Когда, не успев потухнуть, взойдёт заря,

Сутки без сна, и веки внутри горят,

Как будто в толпе в метро подцепила ад.

Позволь мне не дать тебе повернуть назад.



Твой замок висит над озером в небесах.

И не предусмотрено лестницы и моста,

Чтоб каждый, кто хочет, смог до него достать.

И не позволяй никому достать.



Я помню опухший нос и дорожки слёз.

Их цепко сковал мороз.

Я помню, как жглось, как сто раскалённых жал,

Как сердце болело – раненый дирижабль,

Как глубже и глубже всаживался кинжал.



Привет! Обнимаю крепко.

Стекло потерпит.

В твоей войне не бывать настоящей смерти,

А брошенное в огонь – не горит, а крепнет.

И там, где сойдут ожоги и чешуя,

Однажды

Вырасту

Я.




Герда




Летом Герда не ищет Кая.

Летом девочка отдыхает.

Но, закатным огнём пылая,

Входит августовский озноб.

Он вдыхается горьким паром,

Будто тлеют цветы и травы,

И бледнеет, сокрыт туманом,

Над рекой колокольный звон.

Этот звон, как осколки, резок,

Оставляет в полях порезы.

И печаль, как с истёртых фресок,

Вновь у Герды сквозит в глазах.

Краска в трещинах, заусенцах,

Словно карта причин и следствий,

И в дорогу стремится сердце,

Чтобы Кая вернуть назад.

Потемнели дожди и ветры,

Облепили вороны ветви.

Километр за километром –

Гугл-карты нашли маршрут.

Что тебе не сиделось, Герда,

На постели твоей нагретой?

В царство льда, темноты и смерти

Ты опять начинаешь путь.

Опустевшие электрички,

Отсыревшие за ночь спички,

Всё, что было, взяла наличкой,

Чтобы не оставлять следов.

Голос Кая зовёт в тумане.

Сообщения – только маме.

Остальные тебя не знают

И не станут искать средь льдов.

А казалось, любили очень –

Вы друг другу звонили ночью

И клялись, что однажды – точно –

Будет мир весь подвластен вам.

Герда верить хотела в это,

Но теперь на исходе лето,

И дыра между рёбер где-то

Снова гонит её в туман.

Полустанки, пустые полки.

Рельсы светятся, как осколки.

Кая знаете? Всё без толку:

Нужен северный самый край.

Только Каю никто не нужен:

Ни любовь не спасёт, ни дружба.

Раскроши перед ним всю душу –

Из неё сложит слово Кай.

Герда пишет: «Спокойной, мама,

Возвращаться пока что рано,

Дам чутка затянуться ранам,

Вот бы только его обнять».

Снег хрустит под её ногами.

И выходит встречать дворами

Кай с улыбкой из льда и стали

Герду номер сто тридцать пять.




Олень




Это был самый большой олень –

таких ни в стадах не найти, ни в тундре,

собой заслонил он полярный день,

и взгляд у него был печально-мудрый.



Рога подцепили ночной туман –

как будто окутаны паутиной.

Олень стоял и, похоже, знал,

что от погибели не уйти ему.



Глаза черны, и кривятся губы –

улыбка смерти светла, как день.

«Давай его убивать не будем, – сказал я, –

пусть поживёт олень».



Но брат свой лук натянул упруго,

прищурил строгий раскосый глаз.

Олень стоял, и молчала тундра,

и всё смотрело вокруг на нас:





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66981348) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.