Книга - Жизнь по крупицам

Жизнь по крупицам
Евгений Гешин


Автор принимал участие во многих поэтических сборниках, выпустил собственную книгу стихов «Музыка жизни». Сейчас пошёл дальше: кроме стихов в первой части книги с лирической жизненной составляющей, во второй – он предлагает читателям посмотреть на мир с улыбкой и настроиться на приятное и лёгкое расположение духа. Для чего включил в сборник короткие рассказы, рассказики, весёлые картинки и новеллы – всё анекдотического характера с элементами мистики и сумасбродства.





Евгений Гешин

Жизнь по крупицам








© Гешин Евгений, 2020




Стихи – это поиски слов признания в любви красоте








О красоте

Без всякого сомнения, в жизни каждого человека встречается такое, что воспринимается как исключительно превосходное, причём это понятно нам с первого взгляда, совершенно естественное и не требует никаких доказательств. Человек восхищён, изумлён, удивлён или просто уверен в истинной уникальности того, что он увидел, услышал, ощутил или познал. Причём оно представляется ему именно как совершенство или тем, что мы называем красотой.

Красота окружает нас, она часть природы. Естественно, природа передаёт своё высшее творение теми средствами, которыми сама нас и наделила. Она и выставляет приоритеты, первый из которых – то, что преподносится в натуральной, визуальной форме, то есть внешний облик.

Конечно, внешняя красота не единственное, что может нас восхитить мгновенно и признаётся безоговорочно нашими зрительными органами. Точно так же могут привести нас в состояние восхищения и другие наши органы чувств: слух – восхитительной музыкой; осязание – прелестью нежных касаний; обоняние – головокружительными запахами, витающими вокруг; органы вкуса – неописуемой гаммой наслаждения вкушаемой нами пищи. Даже ум человека может поразить окружающих своей особой красотой – логикой мышления, выраженной в совершенстве математических доказательств, или, к примеру, высоким ораторским искусством. Но, что очевидно, – когда другие мучаются и пытаются доказать многие вещи упорным трудом, талантом, великолепным умственным дарованием или, к примеру, высокими нравственными качествами свою полезность пребывания в этом мире, – внешней красоте, будь то космический объект, как Земля, живые существа, произведение человеческого разума, вершина горы в солнечном сиянии, восход солнца над скопищем мусорных отходов, – этот вопрос решать не надо. Это видно, это наблюдаемо или осязаемо, и в тот момент для наблюдателя является аксиомой.



Красота – вершина всего.

Поэтому, когда мы задумываемся, для чего, собственно, появились на этом свете – наши устремления направлены в сторону красоты, каждый стремится сделать себе приятное, жить в окружении красивых, добрых, сильных, умных и талантливых людей, обустраивать свой быт, радующими глаз вещами, удобной обстановкой, зданиями и красотой ландшафта живой природы. Никто по собственной воле не хочет жить в грязи и разрухе.

Вся наша жизнь – это вечное движение к красоте!

Но, что такое сама красота? Можно утверждать, что это совершенство гармонии, но, с другой стороны, она живёт и в восхитительной дисгармонии, которая не даёт повода восхищённому ею наблюдателю усомниться, что перед ним именно она. Наверно, кажущаяся дисгармония – это та же гармония, только существующая по более сложным и неописуемым законам восприятия того, кто её оценивает.

Красота – понятие абстрактное. Конечно, её можно представить, раскладывая на составляющие элементы или на сочетание пропорций, изящество форм, чистоту красок, смесь тонов и полутонов, сложность витиеватых узоров и многое другое, однако, главное во всём этом то, что красоту бесполезно сравнивать и, тем более, апеллировать собственным мнением – красиво или нет. Она прекрасна там и для тех, где её воспринимают именно как красоту; наверно, поэтому о вкусах не спорят: то, что кажется одному восхитительным, другому видится банальным.

Красота всегда субъективна!

Она окружает нас со всех сторон, она многогранна. Внешняя красота – эта только одна из её граней, можно сказать, то наглядное представление, к чему стремится всё разумное на Земле. И не только. Ещё у Гомера красота – это божественная субстанция. Это вершина устройства космического пространства. Человечество запрограммировано двигаться в своём развитии из хаоса к гармонии и красоте.

Всё вокруг полнится красотой: красота внешняя, внутренняя, красота форм и положений, красота действий и покоя, мыслей и идей. В человеке и вокруг него всё должно быть прекрасно, как говорят классики! Красота – не спасёт мир, красота – это то, к чему мир стремится естественным образом, это смысл существования самого Мира.

Наш мир основан на логике, которая перестраивает хаос, приводит Космос в порядок, делает его стройным, понятным и гармоничным. Логика – это путь, по которому идёт рождение красоты! Она порождает законы бытия.



Люди естественным образом стремятся придерживаться законов, которые существуют в окружающей действительности. Мы – дети биологической природы и космоса, живём по их законам, постигая, стремимся войти в гармонию с окружающим миром. Подражая, принимаем свои законы, по которым пытаемся определить существование человека. Если законы выстроены в логике движения к гармонии и к красоте, они помогают, если – нет, они мешают человеку и человечеству в целом, жить, творить и наслаждаться красотой. В этом случае люди сами меняют, принятые ими же ранее, законы и создают новые, более приближенные к законам природы и Космоса.

Что же помогает человеку в его вечных устремлениях к гармонии и красоте?

В каждом обществе есть законы, писаны или не писаны, позволяющие им упорядочить совместное проживание. Главный закон, на основании которого строится существование человечества, гласит: не делай другим того, чего бы ты не хотел, чтобы сделали тебе. Но жизнь – разная в своих проявлениях, люди не похожи друг на друга и обладают не равными и способностями и возможностями, то есть именно всем тем, что делает нашу жизнь многообразной.

В разных общественных группах могут существовать разные законы, иногда противоречащие друг другу. Мы знаем, что это не абсолютные космические законы истины, а только слепки или пародии на них, которые следует исправлять. Но, закон – есть закон!

Может ли что-то быть выше человеческого закона, потому как человек не совершенен и имеет право на ошибку? Что является мерилом общественного закона? Верующий человек скажет: Закон божий, но Бог высоко, далеко и до него ещё целую жизнь надо прожить, между тем, закон здесь – на земле, под боком – он действует, он суров и бывает чересчур жесток. Чем же можно перебить суровость закона? Что в сознании человека выше самого закона?

В природе человека заложена альтернатива неправедному закону, которая может указать на его несоответствие истинному, космическому закону.

Таким мерилом общественного закона может быть понятие справедливости. Закон может быть истинным, только тогда, когда он справедлив!

Именно справедливость исправляет закон или отменяет его. Борьба за справедливость является краеугольным камнем за устройство и переустройство общественного порядка, законов, принятых в этом обществе, и самого общества.

Справедливость – непререкаемая истина, но и она может быть слишком сурова, более того, в каждом обществе свои понятия о справедливости. Человек – существо космическое, жизнь ему дарует природа и весь бесконечный космос. В обществе люди не равны, но перед природой и космосом равны все. Государство может осудить виновного на основании принятого там закона, кажущегося справедливым, но, оно же, может изменить участь человека под давлением самого общества, опирающегося на понятия чего-то такого, что с их точки зрения – более высокое в отношениях человека с человеком, чем понятия справедливости и несправедливости.

Что даёт право отменить, к примеру, справедливое, но, тем не менее, суровое наказание, иначе говоря: есть ли что-либо такое, что является выше понятия самого высокого и справедливого решения?

Человек, а с ним и всё человечество, наделены таким качеством, которое может определять меру справедливости и даже поставить что-то выше её самой.

Этим качеством является величайшая добродетель – милость, или прощение. Человек может простить всех и всё!

Но может ли быть что-нибудь выше прощения и милости? Может ли в сердце человека, наполненного непререкаемой фабулой решать всё по справедливости, руководствуясь исключительно одной истиной, зародиться милость и прощение? Что должно подвигнуть его к этому? Что является источником зарождения чувства милосердия и прощения? Без всякого сомнения, такое в нашем мире тоже заложено природой.

Только человек, в сознании и в сердце которого живёт любовь, способен проявить милость и может простить.

Любовь – выше милости и прощения!

Любовь покрывает всё: закон, справедливость, милосердие и прощение, но на чём зиждется она сама, что её порождает, что заставляет её искать справедливость, а не найдя её, проявлять милость и прощение? Где она возникает, на чём основывается, и чем питаются все её высокие устремления?

Что есть в этом мире такого, что может быть выше любви?

Как ни странно, такое тоже есть! И это – красота! Именно красота порождает любовь. Она – основа, первоисточник и фитиль, разжигающий величайшее пламя любви, которому нет преград, которое несёт в себе законы человечества, справедливости, милости и прощения! Любовь не возникает там, где красота отсутствует!

Красота, возникающая из логики космических законов, устремлённых к гармонии и порядку – это и многообразие путей к её достижению, и вечная цель её обладания, и вершина мироустройства!









Состояние души








Весеннее настроение


Всё длиннее, на деле,
становятся дни,
но короче недели
и сладкие сны.

У согретых обочин
золотую купель
наполняет до ночи
озорная капель.

Может, зря собираем
лужи цвета небес —
между адом и раем
только поле да лес.

Растечётся с рассветом
эта сырость с куста —
в мире нет по приметам
лучше сказки, чем та:

как в седой капители
мы под крышей вдвоём
под аккорды апреля
своё гнёздышко вьём.

1981




Я пойду за осенью


Я за осенью пойду в то поле,
где в туманах копошатся рассветы,
где, не знаю ещё по чьей воле,
выплывают очертанья из Леты[1 - Лета – [миф древней Греции) река забвения].

Я за осенью пойду в ту рощу,
где слетает чешуёй позолота.
Я с себя что-то тоже там сброшу,
чтобы чистым оказаться всего-то…

Я за осенью пойду в тот город,
где не знают наше время куранты,
где он жителям вечностью дорог,
а на крышах ночь гранит бриллианты.

Я за осенью пойду в те страны,
где свобода не уходит за летом,
где на площади – смех и фонтаны,
и не тычут грязным пальцем в поэтов.

Я за осенью пойду в тот космос,
где встречаются в пути параллели,
и когда-нибудь, часов эдак в восемь,
мы отыщемся с тобой, в самом деле.

Я за осенью пойду в ту вечность…
Я за осенью пойду в то поле…
Я за осенью пойду точно…
Я за осенью пойду следом…

25.09.09




«Ночь укроет профиль зданий…»


Ночь укроет профиль зданий
в галактическом тумане
и беспечность всех созданий
в обещаньях и обмане.

У прозрачных занавесок
стыд фрамугу приоткроет,
чтоб просыпалась отвесом
крошка звёздная на дворик.

Не дрожи, судьба, в постели,
не ломайте руки, дамы,
на прокуренной неделе
над прошедшими годами.

На разлитой сцене комнат
тень неистовых камланий.
Не стыдитесь, что не помнят
вас при встречах и гуляний.

Значит, так должно случиться,
память выдавит обиду:
удалая колесница —
золотая только с виду!

1981-19.03.10




«Ночь в заплатах и дырах оконных…»


Ночь в заплатах и дырах оконных
пододеяльник расправит устало
и укроет любимый исконно
нами профиль тоски одеялом.

Соскользнут тонкой тканью с предплечья
и мечты, и слова заклинаний,
и придётся опять тихо лечь вам
в это логово вечных желаний.

Дом пустой одиночеству равен,
где живёт робкий лучик надежды.
Сон придёт за нефритовый ставень
в складки штор и в карманы одежды…

Но в двенадцать часов, когда воле
вы своё нетерпенье отдали,
кто-то молча, сидит в изголовье
и кудрявые волосы гладит.

02.12.10




Вчерашний приют


Снег вчерашний замёл приют,
и тропинки, и почерк лыжный,
и наутро нам не дают
чай с вареньем и бублик рыжий.

Затерялись в полях следы,
на столбах ледяные латы,
и в окно не увидишь ты,
как бежит ко мне пёс лохматый.

Как он рад, что пришла зима
и тому, что пришёл я, тоже…
Отгреби снег с крыльца сама
и с души отгреби, похоже…

И тогда я войду опять
в тёплый дом через снег и сени.
Сколько ж зим это надо ждать?!
Сколько снега вокруг насеять!

04.12.10




Ангел дождя


Вначале я был испареньем чего-то,
невидимой дымкой над чёрной землёю,
струился в ущельях, стелился в болотах и
не ожидал, что чего-нибудь стою.

Меня разрывало ветрами на клочья,
пронзали лучами небес фиолеты,
и там – в стратосферах – мерцающей ночью
ложились стихи серебром на манжеты.

Я долго летал, наблюдая за миром,
в бескрайних просторах в плену поднебесья.
Меня задевали вершины Памира,
и жадно молили пустыни разверзться.

Я не был готов, мне казалось – всё мало,
я жаждал свободы и счастья полёта,
но боги смотрели сквозь веки устало
на шалости мальчика в капельках пота.

Но с той высоты, где от страха не внемлют,
в тот миг торжества и величия, помнил,
как ангелом пал я на грешную землю —
и всё оживил, напитал и наполнил.

06.02.12




Время


Как нескончаемость ненужных бдений,
едва ли принимаемых в укор,
как солнце к лесу удлиняет тени
и обещает бесконечный разговор.

Нальешь вина в рубиновом карате
и засидишься с кем-то дотемна,
не потому, что в друге или брате,
как в зеркале, судьба предрешена.

Не потому, что надо в перерывах
осмысливать скопление причин,
а потому, что истина в нарывах,
не вскрыта скальпелем ничьим!

Пусть разговор, спокоен кресла ниже,
замолит тишину былых времён.
К утру в часах застопорит в пружине —
и в вечность он уже перенесён…

Не обещай того, что в жизни было,
не поворачивай судьбу назад —
всегда лишь время с вами говорило,
одно оно – товарищ вам и брат.

06.04.12




Уже весна


Уже весна, голодная по льдинам,
питает выживших существ,
и разбитной апрель картузе макушки сдвинул,
от перспектив грядущих ошалев.

Теряет девственность заря, краснея
с утра над вспученной рекой,
и человек, соприкоснувшись с нею,
готов винить любовь, нарушившей покой.

С залысины полей, с лица лесных опушек
стекает пот ручьём, за ним гуртом
шагают россыпи протаявших веснушек,
и щурится сосед и щерится беззубым ртом.

17.04.12




«В квадраты возводимых истин…»


В квадраты возводимых истин,
истошно праведность скулит,
когда в извилины истёртых плит
стекает смысл незнающих амнистий.

Я грешен. Я в цепях привычек,
мой путь сомненьями изрыт,
я принимал данайские дары
и прятал истину в мозаике отличий.

Пора пришла замаливать капризы,
решенья выводить из тупиков.
Пусть зло последнее уйдёт из жизни —
тогда оно не будет велико!

20.04.12




Ещё не осень


С утра всё перепуталось со сна,
я даже не потягивался всласть —
вчера, казалось, правила весна,
сегодня словно осень собралась.

Ногами босыми ступая на крыльцо,
стуча по крыше мелкой дробью для
того, чтобы опять пробить свинцом
гнилые банки, полные дождя,

ходила туча, под нос бормоча,
и, как соседка выше этажом,
всё норовила отряхнуть с плеча
стеченье жизни на капот «Пежо».

Неужто осень шлёпает в грязи
и собирает в кучи божий хлам?!
Мне это трудно разобрать вблизи
за запотевшей оторопью рам?!

Не скрыв волнений, робко выхожу
я в окруженье парков и садов,
хотя рассвета жизни и не жду,
принять неотвратимое готов.

Но, слава Богу, всё цветёт ещё
и торжествуют истины свои
желаний, не прикрытые плащом,
туманом нестареющей любви!

15.05.12




Из детства


Вздымалась ночь, сжимала степь
до уголка с амбаром
и норовила всё поспеть,
и унести задаром.

Глотала воду на разлив
и воздух по протокам,
и на причалы, закатив,
крутила бочки с соком.

Кричали совы на испуг,
сверчки держали двери…
И я дрожал у рамных дуг
и сказочному верил.

26.08.13




Дед Мороз


Королева рассыпала пудры
на зеркально-серебряный лёд.
Убелённый, зелёный и мудрый,
лес, пригладивши бороду, ждёт.

Затрещат за морозом и смолкнут
смоляные от солнца бока,
и отпустит на праздники ёлку
старый бор из чащоб сосняка.

И, кряхтя по сугробам, поскольку
ноги сами собой не несут,
чертыхаясь, бредёт Дядя Ёлкин
с рыжей шишкой на красном носу.

Он заглянет в избу у дороги,
и батог из берёзы с собой
отряхнёт его снежные ноги
и мешок, и кафтан голубой.

13.12.13




Осеннее утро


Солнце выйдет меж створ над заливом,
растолкает туман среди вод.
Я замечу: не как всё красиво,
а как искренне утро встаёт.

На ладонь крошки хлебные ссыплю,
что на завтрак пойдут и обед —
лучше сладкой смородинной сыпью,
чем роса на траве, в мире нет.

Прошагаю вдоль парка и встану
у реки, где волнуется плёс,
подчинюсь чудесам и обману,
заскулю, как обиженный пёс.

Угадаю чутьём тайнописи,
по мазкам на кустах, сберегу
взгляд осенний мурлычущей рыси,
что сидит на другом берегу.

30.09.14




Скоро лето


Лето – это всё из той,
позабытой детской сказки,
где зелёною травой
замарались замарашки.
Лето – это без конца
ждать заветного ответа,
это девичья коса,
что тревожит до рассвета.

Нам его недостаёт,
хоть уедешь на экватор, —
там петух не так поёт,
не о том кричат ребята.
Там жара грызёт гранит,
только в этом мало толку,
здесь же – лето, как магнит
или росписи по шёлку.

Лето здесь – как из тюрьмы
бегство, в туфельках, на танцы.
Лето, где с тобою мы
отражаемся на глянце.
Скоро-скоро, милый друг,
будет лето рваться к даче,
и изгибы синих вьюг
наша память где-то спрячет.

Скоро-скоро, милый друг,
будет лето рваться к даче,
а изгибы синих вьюг
сердце вспомнит… и заплачет.

27.01.15.




Пароход «А.Афиногенов»


«Афиногенов» грыз дебаркадер,
тыкался в берег и устья,
шлёпал колёсами, как на параде,
брызгал «Славянку» напутствий.

Мыкались баржи в ржавых затонах.
Не обижаясь публично,
старый буксир им гудел на полтона
ниже былого величья.

Сносит по Каме волны и души
в грохоте шлюзов и створов
этот, в солёные пермские уши,
коми-пермяцкий твой говор.

Память всё помнит аборигенов —
всё до последних уключин…
Где же, дружище «Афиногенов»,
ты не осилил излучин?!

27.10.15




Попьём ещё пива


Покроемся пылью и плесенью тоже,
начнём спотыкаться, брюзжать,
и новая жизнь в назиданье, похоже,
не станет жалеть нас и ждать.

Ты сам не заметишь, как локон любимой
уже не тревожит к утру,
всё чаще большого проходим мы мимо
и мёрзнем одни на ветру.

Во всех переулках тоска и зевота,
допустим – покой и уют,
а, впрочем, понятно, что жить нам без счёта —
пятнадцать, с копейкой, минут…

Пусть тень пополудни скупа и спесива,
и солнце стоит на посту,
как раньше, в подвале, попьём ещё пива
под жирную рыбу хамсу!

05.11.15




Поэзия


Отчуждения не замечают —
что там жизнь – суета из сует —
скромный угол, распутица к чаю,
лёгкий вздор прилетевших на свет.

От библейских времён и доныне,
словно истину, свято блюдут —
что поэзия – это пустыня,
где козлов отпущения ждут.

Но в окно бьют стальные копыта,
шпоры патину бронзы грызут.
Отпустите, прошу, отпустите —
дам с червонца всей бронзы за пуд.

Надо вырвать узды с постамента,
резвый конь пусть ударит в галоп —
нет на свете прекрасней момента,
чем поэзии вольный полёт!

10.12.15




Звёздной ночью


Тихие тёмные ночи,
словно мамин дуршлаг,
падают непорочные
звёзды с них просто так.

Жмурятся окна глупые,
сонные, как коты.
По переулкам хлюпают
слякоть сутра да ты.

Бродишь, как блудный – надо ведь
в жизни узнать ответ —
точно, звёзда к нам падает,
а не ступень ракет?!

20.12.15




Колядки


Через сени ко двери
Мы к вам в гости забрели.

Как начнём колядовать —
Вы должны нам подавать,

Чтобы за прошедший год,
Знали – как здесь жил народ.

Не дадите пирога —
Мы корову – за рога,

Не дадите хлеба —
Стащим с печи деда,[2 - Строчки – из старинных колядок Липецкой области]

А запрётесь клюшкой —
Жить вам со старушкой.

Не пускаете нас в дом —
В миг мы лешего найдём.

С домовым они выть будут,
Чтобы знать про это люду.

Если нету вас конфет —
Нам и сахар – марафет.

Как зажилите копейки —
Не поднять нас со скамейки.

На полатях жирный кот —
Станет тощ, как обормот,

А в курятнике петух —
Словно огонёк потух:

На курей он не посмотрит
Цельный год – ну хоть ты лопни.

Вам, хозяин, жить во щах,
Если станешь угощать,

И хозяйка – что царица,
Если даст чайку напиться.

Да и вы весь век живите —
Лишь пятак свой положите…

15.01.17




Деревянная баржа из детства


Насквозь продутый отворот,
тропинка к речке,
зной на крыше.
В заливе, оторопь берёт, —
в любой песчинке
детство дышит.

Там баржа выбралась из вод,
уткнувшись в ил,
как пёс в подушку.
Она древней, чем небосвод
над ней,
от киля – по макушку.

Её среди равнин и гор
готовил Ной
к дождям и топи,
врубая каменный топор
в борта, шпангоуты
и клотик.

Она когда-то как ковчег
хранила в трюмах
скот и злаки,
её по Каме в сотый век
таскали за собой
бурлаки.

Но всё прошло. Зарывшись в грунт,
теперь, как бабка
на пороге,
скрипит на деток, что вокруг,
и призадумалась
о Боге.

05.01.18




Детство


Ещё на подступах жнивьё
в полях за чайной,
и, кажется – не доживём
до причитаний.

Продмаг – заветный магазин:
дверь, колокольца,
баранки виснут из корзин
желтее солнца.

Деду порога ни о чём
бубнит о лете,
а у молодки за плечом
коса да ветер.

Неспешно выметет крыльцо,
принарядится,
пройдёт по улице с ленцой
в цветастом ситце.

Подружки, словно гурт опят,
вдруг двор заполнят,
всех нас за молодость простят
и не запомнят.

Не знаю чем и по чему
мир этот мерить —
лет двести детству моему,
но не поверить…

31.05.18




Море – непреходящая любовь








«.Было всё отмечено и понятно нам..»


Словно где-то в сумраке северного дня
Бродит моя молодость в поисках меня.

    «Ледокол»
    Вячеслав Молодяков

Было всё отмечено и понятно нам:
уплывал фиордами утренний туман,

разрывалась шхерами ледяная хмарь,
брошенная осенью на сырой фонарь.

Завздыхал приливами, заскрипел чуть свет
отдыхавший в заводях флагманский корвет.

Бухнул борт над бухтою бронзовой трубой,
разорвал тельняшечку, поманил с собой.

Размотал по палубе бечеву проблем,
помолился берегу, побожился всем.

Отбивали скляночки, задрожал флагшток,
заскучал на камбузе по Джамбулу кок.

Оборвав швартовые, разломив причал,
уходила галсами грусть-тоска-печаль.

За кормой, казалось, что – не порвётся след,
а очнулся за полночь, здесь и моря – нет!

12.12.09




«Небосвод и море клином…»


А он, мятежный, просит бури.

    «Парусник»
    М.Ю.Лермонтов

Небосвод и море клином
разрубают мир на части,
и, захлёбываясъ дымом,
наш корабль роняет мачты.

Крошки хлеба – слишком много,
если склянки бьёт посуда,
если вечность у порога
и нет тем для пересуда,

если волны, горб навьючив,
тяжелы и непреклонны,
если думы, словно тучи,
а желания – исконны.

И глоток воды здесь лишний,
совершенно по причине —
знаем мы не понаслышке,
как корабль летит в пучине.

Где, скорей всего, мы сгинем,
утоляя жажду жизни,
восхищаясь, морем синим,
что бывает так капризным.

Но всегда в тот миг тревожит,
гонит желчь по пищеводу
мысль, что где-то в море тоже
ищет парусник свободу.

1971–2010




Прощание с Флотом


Когда в порт придёшь ты, я буду в глубокой печали,
сегодня в последний раз вижу свинцовый прибой,
сегодня мне чайки в последний раз вслед прокричали:
возьми то, что хочешь, и душу свою успокой!

Возьми, бог с тобой, это море и дикие скалы,
фиорды, обрывы, озёра – весь Кольский залив,
туманы, парящие, словно невесты вдоль залы,
зелёные флаги небес под лиловый отлив.

И рад бы забрать океан весь – такое безбрежье,
суровые будни и след корабля за кормой,
я рад место дать в своём сердце надежде,
что память об этом останется точно со мной.

Но мне не задуть, как свечу, солнца свет негасимый.
«Прощанье Славянки» – молитва моя и беда!
Прощаться с любовью – больнее, чем даже с любимой,
тем более, зная, что это уже навсегда.

Пойдут корабли, заскрипят мачты, ванты заноют,
поднимется дым над трубой, а счастливым тебя
не будет на вахте, и тайны весь мир не откроют
сирены морские, и путь не укажет судьба…

На суше спокойно, и даже найдётся, быть может,
что слаще, чем соль лееров и упругость перил,
но что-то ведь гложет, отчаянно что-то всё гложет,
и, кажется, за борт я счастье своё обронил…

1972-30.11.17




Корабль


Посвящается ПБПЯ «Дмитрий Галкин»

    Северный Флот

В заливе воды кроют чёрным глянцем
и утро спотыкается впотьмах.
Оно ещё заснеженным румянцем
у сопок не алеет на щеках.

Корабль – такая истина в квадрате,
его махина – куб железных мышц,
он в темноте, как космос, необъятен,
как воздух на морозе, свеж и чист —

вдруг отойдёт от пирса в русле поймы,
куда-то к тайнам северных широт,
и, не спеша, по-взрослому спокойным,
откроет океан, как банку шпрот.

Антенны дёрнутся струной капризной,
обшарят неба звёздный горизонт,
пытаясь отыскать за сотни жизней
прописанный нам путь на нынешний сезон.

Нам не известно, по какой причине
идёт корабль неведомо куда,
где можно кануть в вечность в той пучине,
где не видать родные берега.

Хотя ответ для нас совсем не сложен,
не червь сомнений истине в укор:
корабль у пирса, точно конь стреножен,
весь океан ему – степной простор!

1972–2017




Москва – Рига


Вилли Хазенфусу – флотскому другу


Апрель, двухтысячный, как в запале,
и на нервах и в интригах.
На возбуждённом Рижском вокзале
поезд скорый Москва-Рига,
где на перроне нам сказали,
стал вагоны наши двигать.

Он под парами и мы все также,
слово «вперёд» – нам знакомо,
это, как нового вечно жаждет
раз вкусившая истома.
Это, как истины не докажет
не подтверждённая аксиома.

Пусть соседи – одно междометье,
впрочем, вижу: Саша Збруев – в строгом,
рядом тёзка – Абдулов, заметьте —
весь поджарый, весь с народом.
Так и надобно, может, на свете:
либо с другом, либо с Богом!

Утром – просто: чувства, всхлипы,
нетерпение – как скоро?!
Рига это то, во что все влипли:
воздух, звуки, духи моря.
Вилли, это всё, где мы и скрипы
башни Домского собора.

2000-27.03.16




В Кейптаунском порту


Слова на историю П. Гандельмана

поправил Е. Гешин


В Кейптаунском порту
С какао на борту
«Джанетта» поправляла такелаж.

Но прежде, чем уйти
В далёкие пути,
На сушу был отпущен экипаж.

Идут, сутулятся,
По шатким улицам,
И клёши новые ласкает бриз.

Припев:
Они идут туда,
где можно без труда
Найти себе подругу и вина.
Где эль и женщины
Давно обещаны,
Где исполняется любой каприз.

Им дверь открыл в вертеп
Портье от миссис Кэт,
И, словно в мире сказочных сирен,
Кругом, куда никинь,
Богини из богинь
Заманчивых кейптаунских таверн.

Их души сильные,
Любвеобильные,
Уже в объятиях прекрасных дам…

Припев:
Они пришли туда,
Где можно без труда
Найти себе и женщин и вина.
Где пиво пенится,
Где пить не ленятся,
И юбки узкие трещат по швам.

А ночью в тот же порт
Ворвался пароход
В сиянии своих прожекторов.
И чуть забрезжил свет —
Сошли на берег вслед
Четырнадцать французских моряков.

Их клёши клёвые,
Полуметровые,
А украшает вид – лихой берет.

Припев:
Они идут туда,
Где можно без труда
Найти себе и женщин и вина.
У них походочка,
Как в море лодочка,
А на пути стоит таверна Кэт,

Войдя в тот ресторан,
Увидев англичан,
Французы стали все разозлены:
Нам здесь красавицы —
Безумно нравятся,
Мы этих девочек берём взаймы…

Здесь всё повенчано
С вином и женщиной,
И юбки узкие трещат по швам.

Припев:
И можно без труда,
Лишь заглянув туда,
Найти себе и женщин и вина.
Пусть Джон не корчится
Увидев кормчего
И чалит к собственным он островам…

Английский мореман
Уже был в доску пьян
И не желал подобное простить.
Он высказался вслух,
Что некий Жан-петух
Пусть ищет женщин в трюмах de Paris.
Тут кортики достав,
Забыв морской устав,
Они дрались всем дьяволам под стать.

Припев:
Война пришла туда,
Где можно без труда
Найти себе и женщин и вина.
Но спор в Кейптауне
Решает браунинг,
И англичане начали стрелять.

Жаль больше не зайдут,
На бак свой и на ют
Четырнадцать французских моряков.
Уйдёт без них в поход
Французский пароход
На свет манящих души маяков.

Не быть им в плаваньях
В уютных гаванях,
И страны дальние не видеть вновь.

Припев:
Им не ходить туда,
Где можно без труда
Найти себе и женщин и вина.
Их клеши клёвые,
Полуметровые,
Залила алая в то утро кровь.

Припев:
Так не ходи туда,
Где можно без труда,
Найти дешёвых женщин и вина.
Найти дешёвых женщин и вина.
1967-03.02.2019




Признание








Чем-то осень была хороша


«Шелест нежных губ»

    Александр Лыков

Чем та осень была хороша?
От сплетений надежд и обмана
отходила, смиренно, душа
в окруженье росы и тумана.

Беззаботные флюгеры труб
приуныли, вздыхая от скуки,
да с весны недорубленный сруб
ждал зимы, как хорошие руки.

За окном, за последней чертой,
лист забился истерзанный в нише,
и брела за унылой четой
непогода, сморкаясь в затишье.

Где-то клин журавлиный ворчал,
ворон каркнул над чьей-то судьбиной,
и казалось – начало начал
в этой сырости неколебимой…

Только осень кружила вокруг,
и таинственность капала с крыши,
только шелест любви нежных губ
был заманчиво в сумраке слышен.

18.12.09




Первый снег


Эти веточки, ветром обглоданы,
листьев прошлых хранили остатки,
словно все те билеты, что проданы,
но забытые в жёлтой тетрадке.

И в жилище, и в боговом капище
первый снег сыпанул солод в брагу,
невзирая на то, что в закат ещё
солнце рвёт облака как бумагу.

Не смотрите на жизнь озабоченно,
осень – только кусок декораций:
вот сгребут снег обратно к обочине —
и умрёт он, как цирк без оваций.

И обиды стираются насухо,
размываются временем фразы…
Подержите обиду за пазухой,
если камень-ледышка из вазы.

Как пройдёт тихо месяц, покажется,
что забыт этот снег осложнений,
ты прижаться вдруг снова отважишься
и растаять без всех сожалений;

но тут буря обрушится тоннами,
заметёт все пути вьюга злая…
И тот снег, первый, вспомнится, тоненький,
как предвестник зимы и раздрая!

07.11.10




Не покидай


Не покидай моё бренное тело, душа,
не оставляй без тепла и надеждой не мучай,
ритмам заветным стучать сердцу ты не мешай
и о любви позаботься на экстренный случай.

Если уйдёт из груди потаённая грусть,
если покинет нечаянно тихая радость,
скажет печаль: я, наверно, уже не вернусь,
или подумает, что возвращаться не надо —

не попрошу у судьбы ни «копья», ни рубля
и бриллиантов не буду просить ни карата,
только пусть искра сверкнёт из пустого угла
для освещения точки как места возврата.

Не покидайте меня, как запущенный сад,
мысли заветные, чувства смешного величья.
Пусть, что ушло не вернётся сомненьем назад,
пусть, что забыто, не станет совсем безразлично.

01.03.12




«Не считай, не трудись, не зуди…»


Не считай, не трудись, не зуди —
солнце – это ещё не победа —
пусть растают снега, что в груди,
ну, хотя бы сутра до обеда.

Разожги между сосен костёр
и дымком знаки дай Белоснежке,
и никто не посмеет в укор
вам устроить запруд в перелеске.

И навряд ли узнают с ночи,
утомленные зимами люди,
отчего сон капелями будит,
и зачем побежали ручьи…

06.03.12




О былом


Мне этот век смартфонов и айпедов,
в прищуре видится пещернее стократ
того, когда, сутра вино изведав,
бродил по Аттике всё ведавший Сократ.

Мне кажется, честнее был и проще
свирепый викинг каменных фиорд,
когда к изрубленной мечами роще
валькирии за ним ступали вброд.

И скиф таинственный, коня стреножив,
не зная тайн движения светил,
в степи под звёздами, в шатре из кожи
был искреннее нас, когда любил!

25.05.12




Наступление весны


Стекали под солнцем дворы и площадки,
река рукавами в излучинах блекла.
Весна наступала всё время на пятки,
как будто бежала из адского пекла.

Несложно природу понять и осмыслить,
хотя ещё к пасхе кулич не замешен,
как нежно в кудрявых головках повисли
серёжки ольховые маминых песен.

Вы снова открытой любовью простыли,
и нет воспалений сильнее, чем это…
Идёшь по Портовой на встречу – не ты ли?!
Не ты ли целуешь меня до рассвета?!

И что говорить по прошествии о?но,
что этой весной вновь болезнь дождалась нас —
и пусть всё больнее, до спазм и до стона —
не стану лечиться до смертного часа!

03.06.12




Любовь за компьютером


В ней отражение величия и стати
тогда не привечало слов «Привет, Насть!»,
и возбуждало самолюбие некстати
её противоречивая корректность.

«Люблю тебя!» – годится для начала,
но доказательность всегда слаба без дела.
И пусть, казалось, никого не замечала —
его бы всё равно не проглядела!

И с той поры, из всех живущих в мире,
он звуки мантры[3 - Мантра— священный гимн в индуизме и буддизме,] переводит в чаты[4 - Чат— общение в интернете],
и в том пространстве, как в пустой квартире,
берёт её, опустошая центры чакры[5 - Чакра- в индуизме – центр силы и сознания в человеке.].

01.07.12




Знойное лето


В парке г. Чайковского

Время встало полуденным часом,
и жарою асфальт был пропитан.
Лето било фонтаном, и квасом,
и волной деревянную пристань.

Наполнялось искрящимся скерцо
в голубом бесконечном просторе
беззаботное девичье сердце
и горячее синее море.

Солнце брызгалось в окнах, и лица
отстранялись от мира очками,
и, дарующий жизнь по крупицам,
день тянулся в истоме и к Каме…

Только в парке царило иное —
в хлорофилле зелёного лака,
утомлённый невежеством зноя,
одинокий ручей тихо плакал.

30.01.14




«Зима над округой водила руками …»


Зима над округой водила руками
и в уши шептала: беда – не беда.
Я верил ей, словно замёрзну,
но с нами уже не случится ничто никогда.
В блестящем убранстве резного узора,
сверкая короной из детского сна,
она не боялась людского укора
и в прутьях стеклянных стального забора
сквозила, стучала, сводила сума.

Любимая, как холодна ты зимой на рассвете!
И руки синее снегов и небес.
Прижмись, отогрейся и помыслы все те,
что душу тревожат, развей по окрест.
Представь, что за этой железной оградой
уже разливают в бокалы ручьи
надежду беспечного летнего сада
и то, что потом и жалеть-то не надо —
любовь, нетерпенье и помыслы чьи…

17.04.14




Рассвет


Как хорошо! Без заморочки,
без ложных всхлипов утром рано
рассвет плескал ковшом из бочки
в заливе розовым туманом,

скользил по глине и суглинку,
слонялся по ручьям и, скажем,
совсем не ощущал заминку
на совершенно голом пляже.

Он, как красавчик в женской стае,
снимал бретельки на предплечье
у тех, кто по ночам листает
романы толстые на печке,

бесцеремонно, в кои веки,
от сотворения причины,
вздымает к жизни наши веки
с рождения и до кончины,

и, как любовь, в укор навету,
что где-то спит с другими вроде,
всем вдохновением к поэту
с утра под ручку с ней приходит.

03.03.15




«Распушатся утром берегом пологим…»


Распушатся утром берегом пологим
лёгкие туманы, длинные дороги.

Словно изгибаясь, как принцесса станом,
сонные берёзки вдоль опушки встанут.

Всё мечталось – брошу в жизни параллели
и очищусь разом под конец недели.

Оттого, возможно, быть хотелось лучше,
что боялся тайно – вдруг бессмертны души.

А тебя люблю я без того огляда —
как оберегаться неразумным надо…

Но из всех достоинств, наводящих слепость,
я предпочитаю детскую нелепость.

22.10.15




Поздняя осень


Тонны хлюпов – на жалость,
всё, как в жизни, всерьёз,
к роще жёлтой прижалась,
вытираясь от слёз.

Эта мокрая поросль
деревенских зазноб,
эта нервная морось
и вечерний озноб.

Эта дрожь нетерпенья
и цветной выпендрёж —
осень, вся на измене,
ей давно невтерпёж.

Шаг вперёд – на пороге,
два, себе на беду —
завтра, голой к дороге,
побредёт на виду.

23.11.15




Та девочка


Это позднее прозренье —
хоть не плачь, хоть не плачь,
что та девочка, наверно —
из удач, из удач!

Что она в тебе забыла
и ещё – да ещё,
что же в ней такого было
за душой, за душой?!

Сколь за скользкие перила
не берись, не берись,
чтобы девочка любила —
брось корысть, брось корысть.

На ветру в парижской луже
ты не стой, ты не стой —
за морями жизнь не хуже,
но не с той, но не с той.

Это позднее прозренье —
словно плачь, как палач.
А та девочка-везенье —
как калач, хоть не плачь.

Как она тогда любила!..
И ещё – да ещё,
сколько космоса в ней было
за душой, за душой!

22.12.15




«Роща, осенью острижена…»


Роща, осенью острижена,
в душегреечке худой
как-то жалобней и ближе нам,
словно делится бедой.

Ноу друга слов не вытяну —
не жалеет, не грустит,
может, знает он про истину
там, где дождик моросит?!

Говорит: не это выдюжу,
всё отдам и всё приму,
за одну веснушку рыжую —
хоть на плаху, хоть в тюрьму!

24.12.15




Март


Весна черкнёт в календаре
и почерк не исправит,
хотя мороз, как в январе,
и снег ещё навалит.

Неугомонный, как каприз,
как гомон свиристели,
Март свесил ноги за карниз
уже в конце недели.

Он щурит веки, как пацан
и хулиганит с Вестом,
но обещает до венца
дойти своим невестам.

Что ж он такой, ни дать, ни взять —
всё радуется веку,
да что-то хочет рассказать
на ухо человеку!

24.01.16




Святая наивность


Он был, как Бог, как грустный гений
касаясь нежных губ.
Он, словно призрак поколений,
которые не лгут.

Как откровение Вселенной —
спасёт и сохранит —
он был той истиной нетленной,
что твёрже, чем гранит.
Она внимала этой сути,
смотрела чуть дыша,
и даже камень на распутье
не видела душа…

Шёл тихий вечер. Моросило.
Погода у дверей
Его, единственно, просила
с блаженной быть добрей.
В подушках розового ситца,
рассудку вопреки,
причёске тоже будет сниться
касание руки…

26.01.16




Морозный день


Солнце, выспавшись в сугробе,
светит вниз, совсем не грея,
я ему при всём народе
в ковш плесну вина, не меря.

Пусть протрёт своё глазище,
разомнётся по поляне —
мир внизу, как лёд на днище
в чьей-то выброшенной ванне,

воздух синькою подкрашен,
словно простынь на морозе:
то ль соседкой одомашнен,
что сутра в суровой позе,

или сам промёрз, как суслик,
и стоит столбом с зевотой.
Что ж – мороз, совсем по-русски, —
с наказаньем и заботой…

А в серебряном уборе,
под фатою подвенечной,
ждёт берёзка на угоре
друга малого беспечно.

18.02.16




Многоточие


Я закат уроню на колени
и тебе напишу среди ночи —
не разбудит любовь без сомнений
незатейливый смысл многоточий.

Ничего, что ты спишь без оглядки
и посланий не ждёшь до рассвета,
я пишу, и не хватит тетрадки,
чтобы знала ты даже про это.

Будут тайны проситься под дверью
и на ухо шептать кто-то будет —
я святое желанье доверю
этой ночи – властителю судеб.

Может, утром поднявшись с постели,
улыбнувшись, ты скажешь: поверь мне,
я ждала тебя ночь, в самом деле,
а ты щёлкаешь перья и время…

Ночь прошла, и окно заалело —
так рассвет режет дня пуповину,
но, в записке, где сердце болело,
многоточия сказку покинут.

26.12.16




«Этот Март – это солнечное застолье…»


Этот Март – это солнечное застолье,
этот сенный запах винной пробки,
и, сюда привезённый кем-то, за сто лье[6 - Лье – старинная французская мера длины, 4.5 км.],
па-де-де[7 - Па-де-де – в классическом балете – танец двух исполнителей] Рено с Пежоу самой бровки!

Выпить утра бокал иль сто грамм, в охотку,
расплескавшейся зари с набегом,
ощутить зацелованных губ шарлотку
и забыть навсегда про лыжню со снегом.

Можно скинуть зипуну сырой ограды
и в расшитой рубахе рвануть – ей-богу,
мы весне, завсегда, бесконечно рады
словно девке красной, что глядит с порогу!

С крыш капели весь день лить дай до заката,
чтоб размазать стылые узы поп-арта.
Ну, а что, вообще, пожелать от Марта,
если век тебе он за родного брата?!

02.03.17




Начало зимы


Начало зимы.
С крыш – ни капли,
и кто-то грустит о былом.
Но суть новизны в том,
что снег – словно перья у цапли,
точнее, как пух под крылом.

Как плед на плечах
твоих, вязкий,
белее, чем начатый лист,
и то, как сейчас
здесь свежо, а из утренней сказки
прошёлся ершом трубочист.

Как ласковый взгляд,
без оглядки,
призывен и неотразим,
хотя, наугад,
не решит той извечной загадки
начала всех прожитых зим.

04.12.17




О любви


Я рисую любовь —
это важно!
Я рисую, как есть,
на холсте, на стене,
вместо слов,
на заборе – отважно.
Я считаю за честь то,
что выпало мне!

Я пишу о любви —
это сложно!
Утром рано, когда
спит ещё целый дом,
ты войди
посмотреть, как так можно:
о любви, без следа,
написать целый том?!

Для любви я живу —
это ясно!
А иначе нельзя:
на всём свете – аврал!
Наяву
проживёшь век напрасно,
если в горьких слезах
ты её не терял!

1972-06.12.17




«Она приближается криком и гамом…»


Она приближается криком и гамом,
расстройством желудка и сна,
налётом на скверы, холодным туманом,
как нотой суровой посла.

Ещё где-то там: каплей с крыш, удивленьем,
к чердачному ближе окну, —
она очарует своим нетерпеньем
и вскроет, как вену, тоску.

Пускай ещё там: на краю – на задворках —
и руки её сплетены,
но воздух набух и бьёт в ноздри, как хлорка,
и все мы уже влюблены.

14.05.18




«Ещё природа не опомнилась…»


Ещё природа не опомнилась,
не тешит узами и связями,
и соком вешним не наполнилась
долина с ивами и вязами.

Ещё весной неописуемы,
какие запахи – ко времени,
но скоро захлестнёт безумие
сердечных всполохов знамение!

Ещё в снегу берёзы с ясенем,
и сосны солнцем не засвечены,
и бродит в шубе, подпоясанным,
мороз по насту незамеченным.

Но, в ожидание распутицы,
всё радостнее утром дышится,
всё краше попадают спутницы
в платочках, красной ниткой вышитых.

16.05.19




Настроение








«Кабы день начинался как в чистый четверг…»


Кабы день начинался как в чистый четверг,
если выбор был наш не случаен,
то кого ни узнал бы, кого б ни отверг —
всё прощалось заутренним чаем.

Пусть, как утварь нехитрая, радует дом,
Пусть, как карта козырная, ляжет —
неизвестность всегда заключается в том,
что живёт за чужим эпатажем.

И не важно: обида ль по сердцу стучит,
или радуга брызгает в окна —
исчезает, невидимо глазу почти,
мир, что был нашим временем соткан.

И, хотя круг сомкнулся на это число,
и последние копья сломали,
может, время от нас бы вообще не ушло,
если б мы от него не устали?!

26.12.09




С Новым Годом!


Если этот мир вас не радует,
и куда идти, вдруг возник вопрос —
я махну рукой за оградою,
веткой инея молодых берёз,

прикоснусь к дверям, постучу в косяк:
отпирай засов, приглашай за стол —
я – твой Новый Год, и нельзя никак
мне соврать в глаза, что дом занят мол.

И нельзя никак загрустить сейчас,
запечалиться в одиночестве —
я надежду нёс на своих плечах
от оси Земли, от отрочества!

30.12.10




«В парке том, над рекою извилистой…»


В парке том, над рекою извилистой,
не давала природа нам вымереть,
где надеялся я, божьей милостью,
все ступнями окрестности вымерять.

На пеньке, или выцветшем лежбище
так мечтал о познании сущего —
что представить не мог сам давно уже,
что уже не найти в мире лучшего.

Тишина над заливами сомкнута,
заполняя поверхности бликами,
словно светлые глазки из омута
улыбались призывными ликами.

И нырял я, страдая неверием
на святое спасение будущим,
как любовь, задыхаясь от времени,
уступает постель голым чудищам.

Впрочем, зря я грущу у черёмухи
и смущаюсь рассветами синими —
кто же выдаст судебные промахи
за удачу, которую примем мы?!

25.01.11




Одноклассники


Как у первого в школе задания,
пусть с годами не копится лесть,
про решенье в коре подсознания,
что оно где-то всё-таки есть.

Наши дни, как каймой, оторочены,
и теряем друзей без вины,
но все чувства, что были отсрочены,
никому не дадим мы взаймы.

Пусть те ноши, что давят до одури,
нам не сбросить, пусть жизнь – не печать,
просто, годы для нас – это годы ли?!
Чисто вехи – не надо считать…

И грустить нам ещё не положено,
раны сердца – зачем бередить?!
На дороге, геройски проложенной,
пыль сапог наших вся впереди!

28.07.11




О проходящем


Пыль, полынь и память полем,
с мятой, мёдом сладким – в дом.
Забываем жизнь, что молим,
оставляя на потом.

Всё давно в глазах заснято,
всё в вине, в словах – в былом,
всё, что было – былью смято,
всё отправлено на слом.

Ворожилось на дорогу,
капал в чашку стеарин…
Ищут ту, какую Богу
не найти среди перин.

Ищут то, что где-то ныне
за изъезженным мостом,
в кружевах прозрачных стынет
зимней сказкой… или сном.

24.12.13




Мороз


Он зимой приходит к людям
и снегами плодовит,
а тепло совсем не любит,
хоть румянен его вид.

Он сосульками стекает
по горбатым крышам вниз
и на что-то намекает,
зацепившись за карниз.

Даже если пальцы хрустнут,
я вам искренне скажу:
он на улицу не пустит
ту, которой дорожу.

В шубе красного отлива,
с бородой из-под бровей,
может долго сиротливо
стынуть у её дверей.

Нарисует в окнах сказку
про искристый снег, потом
проникает сквозь замазку
тонкой изморозью в дом.

В Новый год так – без умолку
по округе стук да бряк: сам,
с подарками, – к ребёнку,
внучкой юной – для тебя!

31.12.15




Вифлеемская звезда


На подоконнике герань,
потом окно, за ним в избытке
сомнений, в этакую рань,
и лёгкий утренник в улыбке.

Он, точно сон на Рождество,
ещё рассветом не надломлен
и свято верит в торжество,
что звёзд полно на небосклоне.

Восток светлеет по краям,
свернувшись в розовый калачик
так, словно спит у Мариам
рождённый этой ночью мальчик.

Вокруг волхвы и пастухи,
орут ослы и блеют овцы,
но стены у пещер сухии
и чёрный мир не страшен вовсе.

И все они, кто шёл туда
в мороз, по снегу острым настом,
мечтают снова, что звезда
взойдёт под утро не напрасно.

06.01.16




Другу


Чтоб стоял бокал
И лилось вино
Да чтоб каждый знал:
Нам не всё равно.
Пусть молодочки
Принарядятся,
После водочки —
Жизни наладится!

Не совсем она,
Бессердечная,
Нам с тобой дана,
Пусть – до вечера.

Там у мужика —
Словно он с мечом:
Размахнись рука,
Раззудись плечо!

Ни к чему скрывать
Буйну силушку:
Эх, прости мя, мать,
Дурачинушку!

Но, когда придёт
Время ворога
Жизнь готов отдать
Я задорого,

За тебя и ту,
Что румянится
И за красоту,
Что останется!

15.03.16




Воскресенье


Хочешь, я встану рядом,
первым из позабытых,
просто сказать, что надо,
чьи-то простить визиты.

Впрочем, уже не вспомнить
утренники ненастья,
солнцем залитых комнат,
запах весны в запястьях.

В сине-холодной луже,
с белыми облаками,
можно зайти поглубже
их, разогнав руками.

Или пройтись вдоль улиц,
встретить знакомых даже,
чтобы вам улыбнулись
старые трубы в саже.

То ли сегодня будет,
в Светлое Воскресенье?!
Знают лишь те, кто любит…
Им уже нет спасенья.

31.03.18




Весна пришла


Начало жизни – ни при чём.
Всё на фасадах утром в краске
облито преданным лучом
приговорённого огласке.

Заветных мыслей не стыдясь,
стоишь, неприбранной, в рассвете,
и бахрома портьер и бязь
не склонны истины завесить.

Зачем капель стучится в дверь,
в окно врывается без спросу,
и чьей подружкой быть теперь
ты знаешь по чьему доносу?!

Растают мысли, сны… С колен
снега протянут реки к богу —
в день сотворенья перемен
они пожаловаться могут.

31.03.19




Уход


Уходишь ты, и слава богу! —
так долго собиралась,
давно заросшую дорогу
всё отыскать пыталась.

Забрезжил маковый рассвет,
и ветер дунул в спину,
уходишь ты, сомнений нет,
хотя б наполовину.

Никто не плачет, не стыдит,
нет выверенной злости,
как будто взял вчера кредит —
а утром – на погосте.

Какой за дверью ныне век,
кто правит в этом мире —
уже неважно, человек
оставил ключ в квартире.

Он ждёт: быть может, из окна
знак истина покажет,
но штор не трогает рука,
не поправляет даже.

Отроги горные крушат
лавины водопадов,
а тут – молчания ушат —
и никого нет рядом!

И в этом, вычурная всем,
оскомина сквозная —
уходит человек совсем,
а для чего – не знает!

24.04.19




В черном квадрате сомнений








Прометей


Ещё не всходила звезда над Синаем,
и в облаке нимбом рассветы не висли,
и демон печальный тоскливо не рыскал,
над бездной кромешной сомненьем снедаем,

а он в Междуречье мял глину в корыте,
не ведая страха, лепил человека,
хотя в это время сражались на Крите
великие боги эллина и грека.

Он вынес огонь и в холщовом рубище
вручил нам, боявшихся жгучего жала,
кричащих, в обугленном жаром кострище,
но жаждущих стать, словно сталь у кинжала.

Учил в этой жизни: как быть Человеком
и как не стремиться прославиться в Свете,
а, может, ещё о любви за парсеком
на том и на этом единственном свете…

За это и был приторочен к утёсу,
у Чёрного моря в отрогах Кавказа,
где печень ему вырывает без спросу
какая-то жуткая птичья зараза!

19.01.10




«За чёрной речкой…»


За чёрной речкой,
за снегопадом
пришла весна
какую надо,
пришла одна
совсем сырая,
стучит в окно
стыдом сгорая,
стучит, дрожа,
что не откроют,
что вновь замёрзнет
за той горою,
за той рекой,
где стынет омут,
что бессердечным
морозом сомкнут,
где мёрзнут строки
простые эти,
где слабо помнят
о том поэте,
как он стучался
когда-то тоже,
но мир был сомкнут
и заморожен,
и, как не бейся —
твой стук не слышим,
ведь так бывает —
быть где-то лишним,
бывает время,
когда всё стынет.
Оно, похоже,
и правит ныне…

14.02.10




Острова моей любви


Книга – лучший друг

Острова моей тоски,
острова моей печали,
где вы бывшие в начале
многотомного пути?!

Где тот мягкий переплёт
и обложки твёрдой кожи,
что истёрты были тоже
днём и ночью напролёт,

и тот рыжий корешок,
и следы былых тиснений,
что оставил чей-то гений
неизвестный вам ещё?!

Где картинный разворот
и экслибрис еле виден,
где Петрарка и Овидий
провожали до ворот,

где вставали на дыбы
кони, взмыленные сошкой,
и ты чувствовал ладошкой
неминуемость судьбы…

Острова моих утех в
океане разных судеб
на страницах наших буден
не раскрытых мыслей тех,

мне вас больше не постичь.
В этом мире книжной суши
не рассмотришь больше души
сквозь протёртые очки.

16.02.10




В саду


В соцветьях спрятанная садом,
суть целомудренно чиста.
Там не найти обычным взглядом,
что скрыто в кущах и мечтах.

Там не сказать себе: ну, что ты —
жизнь прошагать – не мудрено.
Звук пропадёт – есть в мире ноты,
их людям слышать не дано.

За той – последней тонкой гранью
вдруг разрывались небеса,
но сад терпел, пронзённый ранью,
хоть кровью капала роса.

Там цвёл пион, скользили травы,
и в назидание другим
там искуситель влил отравы
сомнений истинам благим.

Но лучше не найти окрестность,
чем райский сад и божий кров…
Катилось яблоко в то место,
где зарождается любовь.

06.08.72–21.02.10




Размышления


Как жаль тот миг, вдруг пролетевший мимо.
Он дуновеньем был мне в стойком зное дня,
он стужу прошивал горячим дымом,
манил тем образом, что возникал без грима
из складок памяти, из глубины… со дна.

Как был прекрасен он, сбивая спесь с традиций,
ломая лёд и напряженье встреч!
С ним забывалось то, что не должно случиться
нигде, ни с кем, ни у какой границы
и уж, конечно, что не следует беречь.

Он – первый снег, растаявший к обеду,
звезда, взорвавшая тайгу,
и поцелуй сутра в рождественскую среду,
и вечером звонок: уже к тебе я еду…
И тишина, которую найду.

Всю жизнь молись, его желая, то есть
за озарение, за всплеск, неуловимый блик,
за то, чтобы однажды убежавший поезд,
финальною строкой врываясь в повесть,
на рельсах устоял в последний миг.

1972–2010




Жизнь


За загривком города,
улицей заученной,
жизнь подкладкой спорота
с пальтеца в закусочной.

Жизнь крестом помечена,
на груди хранимого,
зажигала свечи нам
на помин любимого.

Мы живём безропотно
под её планидою,
наше время соткано
из ошибок, видимо.

Удивленье прожитым —
как тоска за печкою,
и хоть лезь из кожи ты,
хоть тряси колечками…

Перебранка с вечностью
нам не уготована —
не коси, заплечная,
в этой жизни нового.

Безраздельно рады мы
разделить всё поровну —
но, что сделать надо бы —
не пройти заборами.

По тропе нехоженой
не гуляют парами,
не зовут в прихожую
за рубли, за даром ли.

Не ищи ты истины
в лабиринтах каменных —
как пожар на пристани,
будут слёзы мамины.

Всё равно всё сбудется,
что судьбой положено…
Просто – наша улица
поперёк проложена…

1984-23.03.10




Современный герой


Он с детства был гордым, он был как скала,
огромней нет камня и веса.
Какая природа его соткала,
с какого слепила замеса?!

И ростом он был, словно кедр на холме:
грудь, плечи в три сажени с гаком.
В нём сила кипела, какмясо в котле,
как волны морские за баком!

В былинные годы валил печенег,
как валят деревья ветрами.
От Каспия он доходил до Онег
в ладьях, не возясь с парусами.

Он бил по врагу, словно селезня, влёт,
героем блистал на поверке…
А ныне на кладбище тихо гниёт,
убитый в разборке на «стрелке».

30.04.10




Простые слова


В этих сутках давно не найти полчаса,
от которых ему быть пьяным.
Не дарите, хотя бы сутра, небеса,
эти стигмы и рваные раны!

Он в звериной тоске взгромоздился на крест
и желаньем свершений вытек…
Почему-то всегда рвут оковы окрест,
ослабевшие руки от пыток.

В искривлённой губе весь немыслимый вздор
и усмешка: скажи всем смело,

кто же держит тебя на мосту без опор,
кто толкает в загривок на дело?!

Пусть давно уже обжито место у рва,
где лишь ручку поэта сыщем.
Расстреляет нас власть за простые слова
и за то, что попало пишем…

10.12.10




«Как-то время-времечко было наше брошено…»


Как-то время-времечко было наше брошено,
в сером пыльнике за пригорком спрятано,
и не ищем мы ничего хорошего,
хоть и жаль его на прокат не взятого.

Можно всем давно здесь часы выбрасывать —
на какой они… на пути безвременья?!
Не тряси, монах, своей черной рясою —
нам известно то, что взойдёт из семени…

И, хотя не ждём, но когда объявится —
снимет грех с души, не добавит лишнего,
заберёт с собой, где свобода плавится
в золотом котле на руках всевышнего.

27.12.10




Дожди


Чудес за тучами не жди,
пускай, тягучи, как елей,
пройдут по городу дожди
ступнями мокрыми аллей.

Сольются истово ручьи
в объятьях жарких площадей
и обещания ничьи,
и чьи-то мысли без затей.

Из глаз распахнутых витрин
прольются слёзы Бомарше.
Как не жалей судьбу вообще —
так не промокнешь до седин.

Как не выходит из ворот,
что нас с рожденья бережёт,
что все дожди переживёт,
хотя, скорей, наоборот…
Пройдут по городу дожди.
И будет чистым как слеза
всё то, что копится в груди,
всё, что отмыть уже нельзя.

Пройдут по городу дожди
ступнями мокрыми аллей.
Чудес за тучами не жди,
но и о жизни не жалей.

14.07.11




«Не умножайте сущего другими домыслами…»


Не умножайте сущего другими домыслами,
когда понятен правильный ответ.
Сосна качается – от ветра, знаем точно все мы, —
за это ей над палубой скрипеть.

Не бередите истины, прошитые в законы,
что будет – так тому и быть.
Деревья для того и распускают свои кроны,
чтоб было чем-то корни защитить.

Гиперболой взлетая над значительным событьем,
не забывай простого бытия.
Печальнее всего, что в облаках легко в забытье,
а падать, может – участь не твоя?!

12.05.12




Музыка


Это она всё сводила с ума устроителей Grammy.
Падала публика в непостижимую бездну оркестра,
где за пюпитрами прятались скромные гении,
не признавая над нею любого секвестра.

Пела надежду – в утробе безжизненных зданий —
и о пропащих, но с нею гулявших по крышам…
Мир – это сборище грешников в звуках забытых преданий,
тихо мечтающих, чтобы их кто-то услышал.

02.07.12




С.-Петербург


Ещё загар цеплялся с кожею,
и солнце жарило песок,
и поцелуй, сутра отложенный,
казалось, был не одинок.

Бежали россыпью за бликами
осколки летней синевы
и, до сияния отмытыми,
лежали бронзовые львы.

И что-то в воздухе нанизано,
что ощущаешь на весу,
чего постигнуть нужно сызнова,
отмерить, очертить вовсю…

Бурлила улица лавиною
машин блестящих кузовов,

и поцелуй с улыбкой львиною
был к продолжению готов.

13.07.12




Не спится


Всё не спится ему, всё не спится —
и не то, что больной и усталый,
собирается жизнь по крупицам,
чтоб кормить старость зёрнышком малым.

Но посеял запас, весь посеял,
не надеясь в стечение судеб,
полагал, что такая затея
непременно богатством прибудет.

И пахал, и горбатился, думал —
на земле ничего так не всходит…
Куча дел, бесконечная сумма,
подтвержденьем была на исходе.

Но не спится ему, ох, не спится.
Он посеял зерно, всё посеял…
Отчего же не зреет пшеница,
а растёт белена среди плевел?!

09.08.12




Ветер перемен


Он сложен, словно Хаос,
угрюм, свиреп, как Ужас.
И искренне казалось,
был никому не нужен.

Грозил он отовсюду
разрушить в одночасье
дающий город люду
жильё, тепло и счастье.

Не требуя молитвы,
он гнал и рвал на части
известные мотивы
обещанных ненастий.

Он вечно зол и жаден,
и не простит убогих —
бесцеремонно, за день
их выметет с дороги.

И, точно, ждать осталось,
когда обрушит своды…
Какая ж это малость —
ждать милости природы!

Но, в назиданье – что там?!
Без слёз и без причины,
вдруг вымыл у заката
он грязные личины.

21.12.13




«Тминным духом закваски…»


Тминным духом закваски,
утренней жаждой корней
манит мокрая лавка
играми света на ней.

Нам ли, живущим рядом,
времени ритмы смущать
затрапезным нарядом,
слёзы с настойкой мешать?!

Денно и нощно в риге
кто-то молотит зерно,
осень готова к интриге,
не удивлюсь, что давно!

Тихо выйдет из сенца,
руки поставив под бок —
вот я, как утро младенца,
вышедши к вам за порог!

14.11.15




«Чёрный дом, с крышей под козырёк…»


Чёрный дом, с крышей под козырёк,
век стоял, что бревно онемело, —
всё смотрел, словно давший зарок,
но задумался – в этом ли дело?

Да и людям сутра невдомёк,
что такое не раз получалось:
сквозь асфальт прорастает цветок,
как простое у жизни начинало…

На траве, как избегавший пёс,
куст прилёг у зелёной постели.
Он в зубах снова лето принёс
и разлил акварелью пастели.

25.11.15




Тишина


Свистнет звонкая синица
изумлённо. У окна
будет локон томно виться
в кудрях вьюги дотемна.

Над расстроенным роялем
тишина, что божий свет,
всё когда-то мы теряем,
лишь она приходит вслед.

Вспыхнет искрами в камине
уголёк в охапке дров —
где с надеждой ждёт поныне
тёплый говор вечеров!

Тишина, как чьи-то были,
словно времени приют,
но, где искренне любили —
отношенья берегут…

Только маленькая птица
неуёмна дотемна.
Только у окна кружится —
будет вьюга для меня.

29.11.15




«Последний день у осени…»


Последний день у осени.
Сотру с губыунылость.
Хотя мечталось радость с ним —
ничто не изменилось.

Как, с той же откровенностью,
вам женщина – без музы,
как испытанье верности —
надежда без иллюзий,

как та же хлябь землистая,
где воздух виснет гирей,
где вся страна расхристана,
и нет другого в мире.

И только этим радует
у выцветшей долины:
что лист последний падает
в настой хмельной полыни.

01.12.16




«Лежат вдоль берега снега…»


Лежат вдоль берега снега,
где жил туман сырой и пряный,
пускались отмели в бега
вдоль сосен, спутанных корнями.

А те шагали по реке,
как Бог шагал по водной глади.
Им это просто, налегке,
смолой в запачканном наряде.

Здесь было чем очаровать:
росой, скользящей с веток ивы,
ромашкой, выбежавшей рвать,
кустом ошпарившей крапивы,

разливом утренней волны
и запахом вечерней нивы,
и тем, что мы возбуждены,
и были этому мотивы.

Так почему вокруг снега
и почему с тобой молчим мы,
и только сосны, как всегда,
прекрасны и невозмутимы?!

Нам, смертным, это не понять,
забитым повседневной сутью,
что не уходят чувства вспять,
а замирают на минуту…

15.12.16




Зима в России


Простым желаниям достоин:
одеться, в общем, потеплей,
пойти во двор, где снег настоян,
как чай на травах из полей.

Что говорить – зима нам в радость,
в других местах так не ведут:
нырнуть в сугроб, что за оградой
вчерашней вьюгою надут.

Бывает стужа хлеще бани
рисует щёки, красит нос,
и что случиться может с нами —
здесь это даже не вопрос!..

Когда сутра во всю ширь неба
трещит сосновый бор, а мне
лишь чая хочется отведать
с мороза доброго вдвойне.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=56446109) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Лета – [миф древней Греции) река забвения




2


Строчки – из старинных колядок Липецкой области




3


Мантра— священный гимн в индуизме и буддизме,




4


Чат— общение в интернете




5


Чакра- в индуизме – центр силы и сознания в человеке.




6


Лье – старинная французская мера длины, 4.5 км.




7


Па-де-де – в классическом балете – танец двух исполнителей