Книга - Сезам

Сезам
Светлана Геннадьевна Рычкова


Говорят, что есть поэзия мужская, а есть женская, ну, или хотя бы с оттенками гендерными, а есть такая, которая понятна по настроению всем. Таковы стихи Светланы Рычковой. Хотя, как и положено, там есть и чисто женские стихи, обращенные, к мужчине. Но вот городское настроение, когда вдоль знакомых улиц и новых строф «выветрено, По всем ветрам разнесено – вывернуто На все изнанки из всех тулупов» – это у автора в ответ на довлатовское выверенно. И каждый может вслед за автором понять «правило спиц в колесе рассвета», пока не «Снегами запорошены, придавлены, заброшены Мы все, дороги, улицы, дома». В стихотворениях Светланы Рычковой есть образные находки и метафоры, что даёт поэтессе собственный голос, а читателю возможность погрузить в уникальность взгляда и образной системы автора. Сверьте себя с рифмой и ритмом, может, это и ваша мелодия, с которой не грех спеть дуэтом «Чтоб описать листопадом парящий Золотоносный распад настоящего…»

Сергей Козлов, писатель (Тюмень)





Светлана Рычкова

Сезам



***

Напишу о тебе сонет,

моя нежная злая львица



твои волосы будут виться



и сплетать ожерелья лет



в леопарда упругий бег,

в малахитовых дрем каприз,

польдекоковский парадиз



и Лотрека распутный век.



Пусть глумятся: – Не дива – льдина!

Неприветлива. Не пристало б



эдак ерничать! Нелюдима!

Встала – жжжах! – рукавом –

пропала…



***



Ланцелот (песня)





Мой отважный, речистый друг,



Твоя леди смирна, покорна,



Рукавами пречистых вьюг,



Как огнем от столбов позорных,



От тебя она защищена.





Ланцелоту – двойная честь:

Королева верна, не вздорна

И уж боле не обручена,

Только волею обречена



На тоску под вуалей черной.





Ланцелоту – двойная страсть:

Коронована и вдовица…



– Как бы – львицей – к стопам припасть?



– Не положено, не годится.





Только Пасхою оземь биться,



Когда месяц в окне встает,



И туман на купель сочится,



Но служанка в покой стучится:



«Приходите к амбру, львица!



Ваш возлюбленный. Ланцелот».



***



– Доигралася, довольнехонька!

Расплясалася, вот дуреха-то!

Эка рыбонька, эка кралюшка,

Плачет дыбонька:"Ой, секир-башка!"

Что ж по краюшку? Добродилася!

Забрала лишку – да свалилася:

С облаков на дубок, на дубу – петля…

Не балуй, помни впрок: обходи края!

– Эх, да что уж, милок,

отходила я …



***



Доживу ли, допою ли до предела?



Это дело – арпеджио границ.



Раскрошить и обезглавить это тело



И оставить только россыпи страниц!



Чтобы не было ни смыслов, ни желаний,



Ни заботы о насущном ништяке.



Это оптима: адажио в пике –



Разметавшиеся вымыслы. На грани



Фантастики.



Представь себе: нас нет – а они витают.



Обитают.



На нет

Сводят все мыслимое и немыслимое.



Вышли за рамки.



Выспренни.



И не то, что прочие –



Отточены. Искренне.



***



Написать обо всем и сразу

И все понять о себе и о мире:

Как хорошо было дикобразу

В его пещерной квартире,

Как было влажно и тихо жабе

В сумерках камышовых,

Как желудям уютно греться

В прелой земле. Как слово

тайне подвластно. Как называньем

Мы не спугнем нечистую силу.

Как в этой жизни необычайно

Все: от звезды до символа.



***



Ребенка в котомку, и – в дорогу.

Пеленки, пеленки, ей Богу!

Давит квадрат угла, его плесень.

Ребенка в котомку. Рельсы.



***



Тихая баллада





Дож и догаресса тайною тропою



где певали мессы только соловьи



в закоулках леса тихо меж собою



шли





Дож и догаресса встретили принцессу



там, где пели мессы только соловьи



где зеленым лесом тихо меж собою



шли





– Миленькая крошка, – дож промолвил скупо:

– Где твои родные, слуги и пажи?

тайная дорожка да ветвистый купол



тихо потакали



лжи

Знает только ветер да лесные эльфы



как блестели остро скользкие ножи



больше нет принцессы. Дож и догаресса



правят маскарадом



лжи



***



Я спасусь. убегу



от кручины росистой



по террасе тенистой



из плюща с остролистом



в древний замок дожей,



золотых одалисок



Дульсинеей, Белиссой,



Беатриче, Лаурой…



перелетною трелью



нежной Пана свирели,

сладкой лирой Амура.





Я впорхну в этот зной



шелестящей портьерой,

скрипом шахматных плит



у дверей адюльтера



и растаю, смеясь,

в фижмах и кринолинах



амазонок невинных…



***

Покой. Пустота пустот.



С тобой. Только ты – не тот.



Придешь – окуну перо,

ну, что ж, наскребу: "Прошло".

Серо. Небо – пошлый Пан,

дудит себе, не следя частот.



Не труб твоих серебро поет,

Печаль моя, а тростник пустот.



Покой. Без него – с тобой.



Не-жизнь, не-тоска, не-грусть.



Ничто. Только мерный бой



часов. Умираю. Пусть.

***

Маслена



Грешным делом-праведным

масленицей на тростинке

кАпель не счесть в капЕль

лучиков горсть у солнышка

пригоршней горькую

сладкую и соленую

долю. Платок комкаю

покургузка спаленная

Выела сердце поедом

прокатила на дровенках

ведрами – полными

кОврами – плетеными

проводила красное

ввысь, чтоб яростней

и пошла шуршать соломинка –

в темную…



***

Архангельск



Я спою тебе песню, которую мне напевали



Унылые струны трамвайных архангельских рельс.



Я сплету ее косы из моей корабельной тоски



И из черного кружева волн с бахромой шелестящего льда,



Тех волн, что встречали Антанту и выпили белую кровь.



Из тарана тяжелой и злой артиллерии туч, угрожающих тонкому флюгеру.



Из тоски и из боли пронзенных ветрами криков отчаянных чаек



Все в тех же – из пакли времен – отсыревших витых париках,



Что скрывали счастливые тайны судеб якорей, маяков, капитанов и верфей…



***

Тоску зеленую, забубенную

Разлейте зорькою

По полям,

Коврами травными – волнами плавными,

ДорОгой маревым

кораблям.

Пусть с ветром ластится, пусть поле застится

Моей кручиною

До краев.

Тоска зеленая – клеймо каленое,

Огонь в цвет маковок

Куполов…



***



Вскрывать стихи как вены

Одним ударом бритвы

Поганых странных судеб

Нелепым поворотом

Вскрывать стихи как мысли

Прожженные до стона

И бить в полночный бубен

По вскрытым мыслевенам

Отчаяние – карма

Пожизненная пытка

Без продыху без пауз

Жестокий бритвобубен

Вскрывать стихи как сердце

Возьми его – руками

Из рук польют кровьслезы

А сердце бьет стонбубном



***



Звездными арабскими ночами,



отгремев, закончились бои.



Воплотились души. И в молчаньи



только трели, трели, соловьи…





Муэдзин ползет на башню ловко,

расставляет стереоколонки,

скоро разнесется по округе:

– Ал-л-а-а-ах акбар, друзья-подруги!



Хорошо арабскими ночами



по кальяну жахнуть, над шатрами



разливая пряный дым услады,

где ж вы, мои райские наяды!



Мы Аллаху отдали, не каясь,

душ пятьсот в полуденном сраженьи, –

те в раю, а мы тут – в пораженьи,



в дуло всей Америке уставясь.





Правоверные, скулить не станем!



нам Аллах всего лишь дал отсрочку…



Муэдзин свой коврик расстилает,



подключает к соловьям примочку…



***



Ароматы Азии





Из Турции близкой – рукою подать!

(лишь понт переплыть да товар наценить) –



"Поющих ветров" муэдзин-благодать,

Кальяна узорно-вальяжная сыть.



Как, море, глазам твоим прихоть идет



Распахнутых веером волн кружевных,

Монист, отбивающих ритмов не в счет



На бедрах красавиц. От слез пелены,

Глаза застилающей, только светло.



Привет тебе, Азия, дикий гарем!

Я евнухом бдительным – скулы свело –



Твоих ароматов храню Вифлеем…



***



Шаг за шагом ползет

Камера глаз –

Шарит.

Вот собачий помет –

Припорошенных фраз

Саммет.

Вот трилистник следов –

Зябких грачей

Поиск.

Как я долго ничьей

В сумраке снов

Роюсь!

Как я долго ищу

В тропах таких

Смыслов!

Как я долго прошу

Дней не слепых –

Чистых.



***



Дай мне – пальцами – лица его коснуться,

По точеному – детально, словно Вейден,

Его профилю пройтись касаний кистью;

Дай мне голоса услышать звук гортанный,

Тихо, четко и отрывисто скользящий

По души моей щипковому клавиру.

Это будет удивительное рондо:

Книксен, пауза и первая фигура.

Это будет восхитительная точность:

Тайных помыслов и дум изображенье.

Дай мне только прикоснуться и услышать,

Дай мне только оторваться и взлететь…



***



Отчего же – черной мутью, жухлой травью

Под трясиною – под хлябью-тростником

Хлипко хлюпаю, вихляю и лукавлю,

Топко топаю – по торфу плавником.

Отчего же длинной ивовой косою

Хлестко хлещет по щеке моей весна,

Лыком-розгами… рябою и босою –

Только в памяти. Бледна и зелена…

Потому что замороченно-казанской

Черной чернью сиротинной и смурной

Ятаганом-сЕрпом лунным, шамаханским

Лик твой кружит и туманит предо мной.

Потому что неприкаянно-далеким

Черным ворогом кружит твоих шатров

И красавиц тонкоталых, волооких

Сонм сезамный – дико-пламенный покров.

В эту мутную водицу-чаровницу,

В этот морок-рябь-воронку-кутерьму

Погружаюсь…не забыться, не напиться –

Горько-слезно, черно-чур меня! – во тьму…



***



Тонкострунно, балеринно – на цыпочках,

Будто в тающем тумане межа,

Разложила тихих дней своих выточки

По дорожкам-стежкам, шелком шурша.

Аккуратно – не спугнуть понапрасну бы,

Чтобы ровненько ложились стежки,

Чтобы солнушко ласкательно-красное

Жаром нежило от щедрой руки,

Чтобы реки омывали протоками,

Очищая твою суть до нутра,

Ветры в дар сулили звоны высокие

И росою посыпали с утра

Стоп твоих, моя земелюшка-матушка,

Самый щедрый и прощательный свет…

Наряжу себя в красивое платьюшко –

Передам Ему поклон и привет…



***



Устав печалиться и перемалывать все «за» и «про» –

Пустопорожнее, гнилое-талое своё «добро»,

Устав затравленно рыдать в полуночи о зле судьбы,

От чёрной падали, от навий-пагубы и ворожбы,



Устав доказывать, что стою малого хотя б на длань,

Устав навязывать свет-богом данное… (чертовка, дрянь),

Слагаю копии, снимаю пОкровы – нага душа

Хоть и негожая, хоть без помазанья – да хороша.



Срываю начисто, стираю набело её мятеж –

Мой всестрадательно-всеобвинительный смешной падеж…



***

Прощание с летом

Спасибо, лето, за твой прицел и залп в десяточку –

жару по экватору,

Твой полуденный самострел из-рекошетил меня, нажав на курок

Садовою лапою.

Спасибо за запахи душных трав, за въевшуюся по локоть

Чернозема смоль,

За радость не знамых дотоль забав: взойдет-не взойдет патиссон, –

Твой смешной карамболь.

Спасибо за цинний, жасмина цвет, за сливы, что гроздьями ветви гнут,

За пенку с варенья и банок строй (не спутать бы, с косточкой – там иль тут).

Так хлопот твоих – сверхмирских, земных, мне там не хватало – в моем аду,

А нынче махнет трясогузка – вжик! – на грядке хвостом в сверхземном саду –

И – вот я погрязла в твоих лучах, по пояс в траве, по колено – дерн,

Сожги в невесомый и тщетный прах. К подножью – звезду, в изголовье – терн…

Спасибо, мой летний пахучий сад, что ты не оставил меня –

одну,

За крик петухов в полуденный лад, и за

последующую

тишину…

***

Мистический Питер



Блуждаю в ночи по твоим галереям –

Мансарды в лилеях, лакеи в ливреях,

Как будто Лажечников кистью прошлепал –

В витках стеариновых шелест и шепот,

И голые ветки в гранитных аллеях

Решеткой чернеют и небом бледнеют…

И строй валунов у сусальных фонтанов,

И вьюга ветров в такт цепям и арканам,

И львиные пасти, и крылья горгульи

Провалом колодезным сон мой замкнули.

Балтийские фьорды, прозрачные ночи

Влекут, засосав, жарят, жгут и морочат…



***

Из цикла «Марине Цветаевой»



2

Я бы тебя выпестовала – не выгнала,

Я бы тебе волю дала – гни, что хошь!

Ты для меня – скользкая, мокрой выдрою,

Я для тебя – твердая, кремень-нож.



Быт с бытием в память твою – вынесу,

Горы посуд вымету вон – стерхами.

Горы забот мимо пошлю – в адовы

Топи болот, вычищу дно – вЕрхами.



Лишь бы была, лишь бы плела – кружевом

Нити стихов, горы поэм – в плен томов.

(вариант: нити стихов – лишь бы не тлел тлен томов)

Я для тебя вмиг разорву дюжину

Рабских оков, только найди дом домов…



Лишь бы горел страсти твоей полымем

Дух неземной, жаждой любви – ветрами!

Дай мне ладонь, я разгоню морок дней

Вот Его лик! Впредь не дружи с петлями!



Плоть, замолчи, впредь – не зови. Издали

Любит. Любить рядом – смешно. Все – не те.

Неслух, кричи! Будет любой – лишний

Татью в ночи ищет Его. Кришну.



3

Ты меня научила, что я – душа

И осталось одно – малость

Тело сбросить… Я, чуть дыша,

Мимо окон твоих – кралась.



Ты меня приручила, свернув клубком

У твоих нежных стоп – помнишь?

И любить научила, ну а потом

Что же? Что?! Здесь – тюрьма, сон лишь



Выход – в явь, выход – в новь,

Во Психеиных рубищах

Ты воспела свою любовь

И пропала – кого любящей?!



Вместе строили мы полки

Проигрышно-эдиповы,

Сколько плах снесли от их руки –

Дранной пенькОй липовой



И Царь-дЕвицами в облака

Нет, не к тому плавали!

Нежной Манон порвались шелка,

Только душа – павою



В окна сквозит, в ставни бьет,

Стеклами режется!

Только Ему – наш полет

В час, когда веки смЕжатся…



4



Я заберу тебя с собой.

Сопротивление бесполезно.

Дух заплутавший, милый мой,

В пЕтлю не ту залезла.



Вместе с тобой будем гореть,

Петь и любить – пылко,

Ну а пока, дух мой, ответь,

Чья тяжелей ссылка…



***



Горит на горизонте рубиновый закат,

Алеют наши флаги над топотом копыт,

Мы мчим, пронзая ветры – и нет пути назад,

О нас напишут саги – «их подвиг не забыт».

Искрятся жала копий в рубиновом закате,

Стучат щиты о ножны, и труб набат ревет …

Мы мчим навстречу смерти, что ждет нас в Эрингарде,

И шестикрылый купол драконов – наш оплот…

Когда, посыпав пеплом чело, моя отрада

Зажжет костер прощальный под грудой наших тел,

Взойдет зоря победы на склоны Эрингарда.

Рубины нашей славы блеснут на пальцах стрел…



***



И я тонкая, нервная и пронзительная,

как Раппорт в фильме про молодого Штирлица.

И на мне – креп-жоржетт в несколько монохромных слоев,

небесно-бликующий, как на платьях жены Врубеля…

И у меня великолепный постмодернистский салон с изысканными произведениями искусства,

В котором не переводятся заказчики и покупатели,

И я вожу экскурсантов по его галереям, томно отбрасывая прядь со лба,

И все вокруг настолько красиво и прозрачно,

Умиротворенно и мерцающе,

Меня окружают настолько изящные вещи,

что страшно к ним прикоснуться, дабы не спугнуть очарование.

Высшая красота, высший вкус, высокие отношения…

И в моем будуаре – комод с круглым зеркалом,

В котором матово отражаются ряды флаконов с духами чешского стекла…

Дзынь-дзынь-дзынь звенят хрустальные люстры и поющие ветра…

На веранде, усыпанной отблесками инкрустации из изумрудов,

Полуденный зной развевает дымки благовоний

И согревает плещущееся у подножья платанов томное море…

Все настолько чудесно, что только протяни руку –

И в ладони окажется звук Волшебной флейты,

Зовущий к полуночным тайнам…

И все это здесь и сейчас, и нет никаких нужд и забот,

Всё происходит само по себе по самым верным в мире законам…

Нет никаких рычащих жирдяев и подсчетов рублей,

чтоб дотянуть до зарплаты,

висящих на горбу долгов и невозможности месяцами увидеть дочь,

монотонных будней с вылизыванием углов

и опостылевшей готовкой из ничего…

Есть только моя галерея, креп-жоржетт и великолепие тонкой,

изысканной красоты…



***

Жизнь –

одна из таких акций,

где поэт ищет аллитераций и прочих ассоциаций,

аллюзий

и взрывом, плюющим в сознание фракций,

заполучить у толпы мятый ком ассигнаций.

И словно

факир в приближении чуда

Берешь ассонансы и вмиг превращаешь их в горы посуды.

Пол

в этой жизни ни эм и ни жо – только чистая тряпка,

а утро – в кастрюлях звенящих и в запахах сладких.

Тон

в этой жизни – не моря прилив и не чайки,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66035130) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.