Книга - Испытайние

Испытайние
Елена Владимировна Семенова


Елена Семёнова родилась в 1975 году в Москве. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького (семинары Юрия Кузнецова, Игоря Волгина). Работает в книжном приложении «НГ-Ex libris». Соорганизатор проекта Литературных чтений «Они ушли. Они остались» (2014 – 2016), редактор-составитель изданной по итогам чтений антологии «Уйти. Остаться. Жить» (2016). Стихи, статьи и эссе публиковались в газетах «НГ-Ex libris», «Литературная газета», «Трибуна», журналах «Юность», «Дети Ра», «Зинзивер», в альманахах «Московский год поэзии», «День поэзии», «45 параллель», «Паровозъ», «Лиффт», в антологии «Крымские страницы русской поэзии» (2015).





Елена Семёнова

Испытайние








Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации



Произведения печатаются в авторской редакции.



Художник Алексей Колотенков, дизайн обложки Евдокия Слепухина



Испытайние. / Семёнова Е.В. – Москва: Пробел-2000, 2017.

© Семёнова Е.В., текст, 2017

© Вязмитинова Л.Г., предисловие, 2017

© Колотенков А.В., иллюстрации, 2017

© Слепухина Е.С., дизайн обложки, 2017

© «Пробел-2000», 2017




От автора


Дорогой читатель! Эта книга может показаться тебе странной – слишком пёстрой и неровной. Ничего удивительного в этом нет. Стихи, отобранные для неё, написаны мной в разные возрастные периоды, начиная с 10 лет и заканчивая сегодняшним днем. Конечно же, духовные уровни и состояния человека в 10, 15, 35 лет и так далее сильно отличаются. Такой набор я сделала сознательно. Я не отношусь к тем людям, которые сжигают за собой мосты, кидают в костер пачки рукописей с несовершенными, по их мнению, произведениями.

В каждой моей лично выстраданной «эпохе» – а я считаю, что человек проживает в своей жизни множество «эпох» – есть стихи, которые мне не стыдно представить. Во-первых, потому что все они, так или иначе, продиктованы свыше, и в ранних стихах, когда рефлексия по отношению к своему творчеству была минимальна, процент наивного, а значит – неподдельного, настоящего, возможно, даже больше. Во – вторых, потому что все они накрепко связаны с уже упомянутыми «эпохами», каждая из которых дала пищу моей душе.

Но, может быть, ты, читатель, спросишь: зачем я решила сделать эту книгу. Отвечу просто. Если отбросить всё, что доставляет мне удовольствие в жизни, а именно – читать, готовить, заниматься любовью, бродить, фотографировать, делать репортажи и фоторепортажи, кататься на велосипеде, петь, а также по мере сил радовать окружающих своими делами – то в концентрированный остаток выпадет важнейшее для меня занятие – отгадывание смысла существования через творимое слово. Чем, как мне кажется, и занимаются все люди, причастные поэзии. Это и есть – испытание тайной.




О тайне слова на птичьем языке


Редкий автор, перешагнув порог зрелости, решится включить в книгу своих стихов детские и юношеские тексты. Тем более в таком большом количестве, как это сделала Елена Семёнова, давшая читателю возможность проследить этапы своего творчества, начиная с глубокого детства. И если пытаться понять, какую цель она при этом преследовала, то придётся вспомнить, что многие поэты и исследователи п о-эзии говорят о стихах как о ступенях. То есть, стихи, написанные автором в определённый период жизни, – это построенные им ступени, поднимаясь по которым он проживает этот период жизни и – главное – выходит из него в качественно новый, характеризующийся более зрелым состоянием сознания, более широким и умудрённым взглядом на мир, более развитой и отточенной поэтикой.

Отслеживанием этих ступеней обычно занимаются исследователи чужого, как правило, состоявшегося творчества, при этом они итожат творчество автора, направляя взгляд в прошлое. Здесь же речь идет о первой книге развивающего автора, который, тщательно отследив ступени пройденного им отрезка творческого пути, направляет себя и читателя в будущее – в том направлении, которое задают эти ступени. Создавая эту книгу, Елена Семёнова как бы утаптывается на площадке своего сегодняшнего дня, оценивая и анализируя пройденный ею путь, точнее, высоту, на которую она поднялась по созданным ею ступеням, чтобы с большей осознанностью и уверенностью направить взгляд в будущее – на строительство новых, ведущих вверх ступеней.

Что можно сказать о детских и юношеских стихах? Прежде всего, что для их автора с малых лет самым важным и прекрасным делом было то, что сама Елена Семёнова в авт о-предисловии к своей книге стихов называет «отгадыванием смысла существования через творимое слово», или «испытание тайной». Об этом говорит и название книги – «Испытайние». Это название говорит еще и о любви автора книги к тому, что известный теоретик и исследователь авангардных приемов Сергей Бирюков назвал «суммой технологий», разработанных авангардом на протяжении ХХ века. В сущности, эта «сумма технологий» настолько прочно вошла в ткань современного стихосложения, что в той или иной мере присутствует в текстах практически всех современных авторов, включая тех, кто относится – на взгляд из сегодняшнего дня – к сугубо традиционным. Но у Елены Семёновой обращение в этим приёмам очевидно, более того, это становится очевидным уже при чтении названия книги.

В ее детских и юношеских стихах это проявляется на уровне незатейливых неологизмов типа «мурашечпый» и обращения к форме верлибра, что, строго говоря, к «сумме технологий» не относится. Эти стихи отличает открытость миру, умение создать интересный образ, но основной их корпус находится сугубо в рамках традиционности. Наиболее близок к авангардной эстетике текст «Утренняя лихорадка» – лучший в первой главе, содержащей детские и юношеские стихи. Зато название второй главы говорит само за себя – «Вороблю!», а открывающий эту главу текст с этим названием отсылает непосредственно к Хлебникову:

О, воробьями щебечущий куст!
Кинь воробьиное слово из уст,
Стань воробьинственным взводом моим,
Где каждый воин стократ воробьим,
И без труда воробьись в тот же миг
В класс, воробьящий лихой чик-чирик.
В пир, воробляющий как во хмелю:
Я этот мир без ума вороблю!

В этой главе появляются более сложные неологизмы, типа «разветвия» и «крыля» и продолжается работа с формой традиционного стиха, при этом в качестве наиболее удачного можно отметить текст «Цветы водосбора», относящийся к тому же году, что и «Вороблю!».

В последующих главах ощущается напряжённая работа по осмыслению своего места в мире, в кругу людей, жизнь которых связана с «курвой Москвой» и жизнью речи и слова, и выработке своей, сугубо индивидуальной поэтики, базирующейся на прививке к традиционному – с точки зрения сегодняшнего восприятия этого термина, – стиху некоторых приёмов из «суммы технологий» авангарда. Движущей силой этой работы является ожидание того, что в какой – то момент, говоря словами самой Елены Семёновой, «вдруг запоем на ином, нерифмованном, птичьем». Этот эпитет – «птичий» очень характерен для Елены Семёновой, недаром, говоря о любви, она придумала слово «вороблю». Видимо, именно в птичьем гомоне ей слышится нечто такое, что дает ключ к разгадке тайны окружающего мира.

Читая книгу Елены Семёновой, все время отмечаешь неологизмы, буквально рассыпанные по ее тестам и все более сложные по мере продвижения к той площадке, на кот о-рую ее привели стихи-ступени: «людскость», «кошкость», «невычесанность» и другие. Появляются короткие прозаические тексты – та, так называемая малая проза, которая сущ е-ствует на грани стиха и прозы. Среди сугубо традиционных стихов хочется отметить тексты «Бабочка», в котором говорится о жизни души, требуемой ей свободе и порождаемом ею поэтическом слове, и «Поцелуй» – пожалуй, лучший текст книги:

Поцелуй – это рыба, распластанная по слизистой рта,
По внутренней стороне щёк, вдоль языка – от кончика и
до корня,
При этом под веками колеблется скорбная тень – Пьета?
А на сердце отплясывают копытами норовистые кони.

Поцелуй – это сумасшедшего рыбака шаг по неверному льду,
Вёрткий угорь морозного дня, вывернутый наизнанку,
Это пространство выскальзывает из-под ног на крутом лету,
И не нащупать тревожной ногой- непослушливую тарзанку.

Поцелуй – это склизкие камни на горной гремящей реке,
Это пронзительный скрип, железистый вкус уключин,
Это – трепетная- лань в глухих лугах застывшая в столбняке,
Мир наш подноготный, сквозной, что вовремя не изучен.

Это ожиданье – как в детстве шипучки, сладко талой воды,
Это сорванная сосулька – щемящий вкус и шершавость
Пли, как там ещё у Цветаевой – серебряный бубенец во рту,
Это как будто только что было всё, и ничего не осталось.

2015



Заключающий книгу текст «Я не поэт, я просто птичий грай…» – фактически манифест творческой личности, поэта, осознающего себя таковым в определенном, сложившемся к настоящему моменту качестве – стоящего на той самой площадке, на которую привели его построенные за годы творческого пути стихи-ступени. И вглядывающегося, вслушивающегося в окружающий его непостижимо таинственным образом устроенный мир, в данном случае – прежде всего, в птичий гомон. И испытывающего радость бытия и от соприкосновения с этим миром, и от испытания его тайнами, в том числе и преимущественно – путем отражения их в строчках стихов.



Людмила Вязмитинова




Глава I

Юности сладкая кома (1985–2006)





Девятый вал


Папе


Воду крутя и пену бросая,
Вот перед нами вал вырастает.

Да, он последний. Но все потонуло
В мрачном потоке водного гула.

Мир перевёрнут. Все стало вверх дном.
Всё будто скрылось под водным шатром.

Брызги взлетают всё выше и выше —
Но лютый гул вдруг становится тише,

Вниз убегают те бурные воды,
Падают, рушатся мрачные своды,

Тихим становится водный простор
Бурям и ветру наперекор.

1985




У Арбата


В центре города, у Арбата
Мы с тобой целовались когда-то,
И весь мир, расцвечённый огнями,
В этот миг сомкнулся меж нами.

Не смотрели мы в лица зданий,
Обступивших нас тесным кругом,
А устав от душевных скитаний,
Мы смотрели в глаза друг другу.

И для никто во Вселенной
В этот час уже не был нужен:
Ветер в трубах пел незабвенно,
И луна отражалась в лужах.

Золотые метались тени
И тотчас же на нас осыпались.
Я хотела б, чтоб мы все время
У Арбата вот так встречались.

1987




Хранитель


В.Т.


Прячешь сердце краденое?
Я подстерегу.
Я с пустою впадиною
Выжить не смогу.

Вижу – у забора
Ты к земле приник
И повадкой вора
Выдаешь тайник.

Так смешно и грустно —
Накопал песка.
Прячешь безыскусно,
Незачем искать.

Скрипнет тихо дверца —
Я покину сад,
Краденое сердце
Не возьму назад.

Как же это сладко —
Вспоминать, дрожа,
Как его украдкой
Ты в руках держал.

Ты его похитил?
Что ж, не обессудь.
Ты – его хранитель
И при нём ты будь.

1995




Смех в лесу


Лес встряхнулся мокрым псом,
Смутно знаемое эхо
Прокатилось колесом
Позолоченного смеха,

Куст схватился за бока,
Сотрясается без звука,
И несётся в облака
Эта дьявольская мука.

Смех повсюду, смех во мне —
Он в моем струится теле,
И щекочут по спине
Захлебнувшиеся тени.

1996




Город


Ночью выпадет смерть
На вздыхающий город —
Будут крыши болеть
Загнивающим сором.

И впитают сугробы
Наказанье проказы —
Город, взятый на пробу.
Грязной марлей обвязан,

Рыжей слякотью залит,
Грузным небом контужен.
И спасет только память
Угнетённую душу.

И приснится мне ворон —
Весь растрёпан и грязен,
Скажет: верь в этот город,
Труд не будет напрасен,

Поглощаю отбросы,
Как желанную пищу —
Будут светлые росы,
Будет город очищен.

Встань богатая почва
Материнского чрева —
За побеги хлопочем
Восходящего древа.

Ты сумеешь воспеть,
Ты поверить способна:
Ночью выпадет смерть
Та, что жизни подобна.

1997




Пахнет


Пахнет воздух мороженым,
Пахнет палой листвой,
Пахнет тем, что возможно
В сердце вызвать прибой.

Пахнет фразой подслушанной,
В вездесущей толпе.
Пахнет песней не сложенной,
Посвящённой тебе…

Похвалой незаслуженной,
Что в уме я несу,
Пахнет звонким оружием,
И щекочет в носу.

Пахнет саблей и ножнами,
Пахнет дикой тропой,
Сталью, мехом и кожами
И ружейной пальбой.

Пахнет болью и порохом,
Ты постой, погоди…
Пахнет горестным вздохом
Из сожжённой груди…

Ах, и в небе разбуженном
Улетает – куда?..
Запах тонкого кружева
И холодного льда…

2002




Утренняя лихорадка


бешено звонящие
летящие
вдребезги разбивающиеся
телефоны и будильники
тянущиеся бесконечно
путающиеся
руки и провода
РУКИ И ПРОВОДА…
бросающийся под ноги
голый…
совершенно голый лёд
безнадёжно поставленный
выразительный
в микрофоне голос
уважаемые пассажиры
при обнаружении
подозрительных предметов…
при обличении
подозрительных лиц
при облачении
ваших тел
при обнажении
ваших душ
просьба обратиться… обратиться…
обратиться…

2005




Зима


Зима была тёплой, а сердце – большим и седым,
И хлопья, как белые птицы, кружились над нами,
И в лужах промозглых, в святилище мутной воды
Похмельное утро солдатскими шло каблуками.

Зима была долгой (так часто бывает с зимой)
И смутно носила в себе ощущение долга,
Какого-то долга, что с лета хранился за мной,
И вот в январе он явился – ни мало, ни много…

Зима была трудной… А что в нашей жизни легко?
(Достаточно вспомнить хотя бы шахтёров в забое)
И вот хлопотливые хлопья кружат над рекой,
Как ком, облепляя собой моё сердце седое…

2005




На смерть поэта


Заостривши края, как лезвия,
Не считаясь с критикой и цензурой,
Безраздельно зияет поэзия
Раздробленной амбразурой.

Застыли края от наледи,
И зыбкою облеплены грязью.
С этой раной выходишь на люди —
Я такому молюсь безобразию.

Потому что из раны-жерла
Ножевой, но жива, неистасканна,
Словно из хрустального фужера
Проливается влага ручья Кастальского.

2005









Дон


В малороссийских садах почернели черешни,
Поезд несётся вперед – к урожаю поспеть
В пыль полустанков и в полдень от зноя сопревший,
Степью сухой захлебнуться, исчезнуть, истлеть…

Дон свои воды несёт – чистоглазая птица.
Солнце в зените, слепит меловая гора.
Видно не тело, а сердце сумело родиться
В этом краю, где станицы, поля, хутора…

Каждая клеточка прячется в зрелое лето,
Вновь тарахтит на реке деловитый паром.
Надо с парома нырнуть – кто способен на это?!
Слиться с течением кожей, глазами, нутром,

Выйти на берег лиловым, в мурашечной сыпи,
Броситься в запах речного песка и лозы,
Лодку встречать и в рокочущем вёсельном скрипе
Тянущий, гулкий и донный услышать призыв…

2006




Стеклянные шарики


Я всегда думала: откуда берутся стеклянные шарики —
Прозрачные, нежно-зеленоватые,
С мелкими пузыриками воздуха внутри,
С чуть заметной щербинкой на поверхности?

Может быть, их мастерят на специальной фабрике —
Фабрике детских неформальных игрушек,
Чтобы дети могли катать их и думать при этом,
Что они делают нечто запретное?

Может быть, все эти стеклянные шарики —
Детали какой-то большой и сложной игры?!
Только вот, видел ли кто-нибудь ее
В собранном виде?

А может, они сами по себе вызревают
В чёрствой земле пустырей и свалок,
Постепенно спекаясь из осколков
Бутылочного стекла, омываясь дождями
И обтёсываясь в кирпиче и булыжнике?

А вдруг, они – миниатюрные магические кристаллы,
Которые волшебники раздают детям тайком от взрослых,
Чтобы они могли видеть в них своё будущее и прошлое.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=55579265) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.