Книга - Всего лишь тело

Всего лишь тело
Ирэн Борецкая


Она не имеет имени. Всего лишь тело. Столкновение с НИМ подарит ей ощущение, что она, наконец, нашла себя и свое место в жизни. А что если это ощущение ложно? Она поймет это в сравнении, когда будет метаться между сумасшедшей любовью-адреналином и нежной заботой, подаренной другим. В итоге она разрушит все и воскреснет, как Феникс, чтобы обрести Имя.





Ирэн Борецкая

Всего лишь тело




Предисловие

Нагое женское тело всегда одинаково, как ни крути.

Оно имеет руки, грудь, бедра, межножье – сладенький треугольник. С волосами или без, у него два предназначения – принимать в себя мужскую плоть и выталкивать дитя, когда придет время.

Гораздо привлекательнее обнажить душу, добраться до самой сути.

Хотите, я разденусь для вас?






Глава 1. Миг, разделенный поровну


Дорога на Байкал лежит меж коричневых холмов, похожих на огромные трюфельные конфеты и донельзя зеленых равнин. Игривое солнце ныряет в дизайнерские дыры моих шорт, лаская еще не тронутую загаром кожу.

За поворотом поле, усыпанное одуванчиками.

– Останови! – говорю я.

– Ты хочешь в туалет? – недоумение и легкая нотка раздражения в одном флаконе.

Конечно, что еще может подумать мужчина – потребности, физиология. Не до высокого. Даже если я скажу правду, что хочу полюбоваться цветами и просто отдохнуть несколько минут от дороги, он вряд ли поверит.

– Я хочу тебя. В рот, – играю по его правилам.

Удивительно, как предвкушение удовольствия меняет человека. Некогда сосредоточенное и жесткое лицо разглаживается, глаза загораются плутовскими огоньками. Он даже на дорогу перестает смотреть. Тормозит резко, как тормозит свой бег собака, которой скомандовали "Стой! " и пообещали вкусняшку, зажатую в ладони.

– Прямо сейчас? – теперь его голос льется как тягучий мед, коктейль из похоти и опасности разливается по венам.

– Нет, пожалуй, подождем, пока я не начну носить вставную челюсть! Так удобнее

Взрыв смеха.

За последние тридцать секунд шкала эмоций поменяла значение три раза. Мой мозг, как дотошный лаборант, все фиксирует и заносит в табличку.

А душа шепчет: "Смотри! Дыши! Чувствуй!". И ее шепот мне милее мозгового скрежета мелом по доске.

– Пошли! – я шутливо толкаю мужчину в плечо, выталкивая его из машины – В одуванчиках поваляемся. Ты когда-нибудь рассматривал одуванчики с расстояния в пять миллиметров? Так, будто твои глаза – это лупа или функция зум на фотоаппарате?

Он нехотя выходит и идет за мной, как идет уставший от жизни взрослый за ребенком, который хочет показать ему цветное стеклышко от бутылки. Мол, видели, знаем. Да и что там такого?

Я ныряю в траву, и фиксирую взгляд на уровне пушистой головы одуванчика.

– Привееет, малыш!

"Ненормальная"– думает человек рядом, но повторяет то же действие. Минуту мы просто лежим, молчим и смотрим на одуванчики.

Видит ли он то же, что и я? Чувствует ли? Я перевожу взгляд на его глаза, сосредоточенные на цветке, и мне хочется верить, что этот прекрасный миг мы разделили поровну. И я верю.






Глава 2. Мистер Х и дырка в колготках


Прав был старина Фрейд, когда писал о бешеной тяге человека к запретному и прочих фетишах.

Случайно увиденный небольшой кусочек обнаженного тела вбрасывает в кровь куда больше адреналина, чем простая нагота.

Впрочем, о чем это я? С мистером Х нас познакомила… дырка на моих колготках. Предательская стрелка, поползшая сзади от ляжки к пятой точке.

Колготки были черные, ажурной вязки, как раз под шерстяную клетчатую юбку. Колготки и юбка сочетались между собой, а вот стрелка на них не шла ни к чему.

Стрелка была следствием моей рассеянности и просто вопила всему миру о том, что обладательница колготок – неряха, и вообще не женщина. Ибо женщины носят ажурные колготки с гордостью королев, грациозно ступая и не цепляясь ляжками за гвозди и прочие острые предметы.

Однако мистер Х расценил стрелку как нечто прекрасное, ведь сквозь неё виднелась моя бледная кожа, вся в пупырышках от холодного ветра.

К тому же стрелка четко выполняла функцию, исходящую из своего названия – она указывала путь. Под мою юбку. В неведомый мир.

Фантазия мистера Х работала на износ и рисовала ему картинки незабываемых удовольствий.

Я пару раз оборачивалась, но, даже не видя, чувствовала его взгляд. Он будто прижигал мои ноги, медленно скользя вдоль стрелки и причиняя мне душевный дискомфорт.

Наконец, я не выдержала, повернулась к нему всем корпусом и спросила: "Что?".

– Может, вам колготки новые купить?

– Возьми да купи, раз такой умный! – огрызнулась я.

Он ушел. А я все еще ждала автобус. Через пятнадцать минут он вернулся с упаковкой новых колготок.

– Вот, – он протянул их мне – я не знал, какой размер, но выбрал приблизительно, по росту…

Я растерялась. Нет, это вообще ни в какие ворота не лезет! Другим девушкам вон дарят цветы, машины, бриллианты. А мне колготки. Я женщина вообще или нет?

Он как будто прочитал мои мысли и достал из кармана шоколад.

– И это тоже вам. Не огорчайтесь! Я тоже часто носки рву. А… может кофе выпьем? Согреемся. Здесь недалеко есть хорошая кофейня.

И я растаяла. Честно признаюсь, такого вкусного кофе, как в тот день, я никогда не пила.






Глава 3. Щеночек Димычка


Если мистер Х сам запал на мои дырявые колготки, то от мистера Z у меня пошли искры из глаз. В буквальном смысле. Он врезался в меня своей масштабной фигурой на перекрестке, как айсберг в Титаник.

Я не утонула, но упала навзничь и словила салют. А это покруче, чем оргазм, скажу я вам. В миг, когда яркие звездные вспышки достигли своего апогея, я разглядела лицо Z, наклонившегося ко мне. Белокурый ангел. Аполлон.

– Вы в порядке? – он протянул мне широкую ладонь и помог подняться. Меня все еще шатало, поэтому он прижал меня и позволил положить голову ему на плечо.

Приятный аромат мужской туалетной воды окутал меня. Бывает, люди влюбляются в глаза, руки, походку… я влюбилась в этот запах. Что-то среднее между морским бризом и деревом.

Минуту я просто вдыхала этот запах и думала: вот он! Мой герой. Спаситель. Сейчас он возьмет меня на руки и понесет в новую жизнь на руках.

– Димычкааа? – раздался где-то рядом визгливый женский голос – Дима, кто это?!

Я открыла глаза и увидела сердитую краснощекую девушку, на встречу к которой Дима, видимо, так спешил.

Маленькая, толстенькая, с раздутыми от гнева ноздрями на круглом лице, она походила на бычка, который сейчас начнет бить копытом и выдавать пар из этих самых ноздрей, тем самым сигнализируя о готовности напасть на красную тряпку, которой была я.

Димочка тут же резко оттолкнул меня, и мне пришлось растопырить руки, чтобы не упасть снова.

– Я… это… не то, что ты подумала, Лен. Мы с девушкой… эээ… просто столкнулись. Правда же?

Он смотрел на меня глазами щенка, которого сейчас отхлестают мокрой тряпкой за пакость, которую он даже не совершал.

– Да, он просто сшиб меня случайно, и я упала – подтвердила я – Сильный он… у вас…

– Так, все, пошли! – тоном мамочки снова сказала девушка.

Какую безграничную власть имеют порой женщины над вот такими вот Димами. Надо бы как-нибудь научиться.

Дома я попробовала повторить этот трюк с ноздрями, но только расчихалась. Долгих три дня я безутешно страдала по неповторимому аромату Димочки.

Потом нашла этот запах в магазине, и образ мистера Z бесследно исчез в просторах памяти. Да и той дорогой я больше не хожу.






Глава 4. Никакого “мое” нет


– У тебя губы такие красивые. Целовальные. Их так и хочется целовать, – сказал мне мистер N.

Целовать, гладить, трогать, сжимать… почему у мужчин все сводится к физическим взаимодействиям? Хоть раз бы кто-то сказал что-нибудь о душе, о каких-то человеческих качествах.

Всю свою жизнь я получаю комплименты по поводу красивых глаз, талии, губ, улыбки, походки, голоса, смеха, но НИКТО ни разу не сказал мне о душе.

Это тоже самое, как после купания в океане вспоминать только то, что он был синего цвета (но это не точно). А я бы запомнила температуру воды, ласковость волн, содержимое подводного мира… я изучила бы все и составила полный анализ ощущений от взаимодействия с океаном.

Люди ленивы. Поверхностный осмотр другого, и вот ты уже мнишь, что знаешь о другом все. Иллюзия!

Чувствуй, вдыхай, смотри, трогай, но… касаясь тела, учись касаться души. Взаимодействуй с ней. Но не стремись обладать.

Никакого "мое" нет. Есть лишь осознанный выбор двух людей быть друг с другом.






Глава 5. Танец в твоих глазах


Как женщины понимают, что Он – тот самый?

Это не объяснить словами. Просто внутри прорывается некая плотина, заполняя душу потоком щемящей нежности, страсти, желаний, мечт, связанных с объектом.

Помню, увидела тебя в первый раз. Ты мне совсем не понравился. Какой-то растрепанный, несуразный, уставший. Но твои глаза желтого оттенка, как у цветочного меда, вдруг остановились на мне, и вспыхнули светом.

Как будто внутри тебя продрогшие и измотанные непогодой туристы зажгли, наконец, костер. А огонь всегда манит. Своим теплом. Смотришь, и удивляешься: каково это, приручить стихию хоть ненадолго. Тридцать минут обжигающего пламени, танцующего для тебя на свалке из поломанных веток.

Тогда я еще не знала, что эти ветки- души твоих бывших, а танец пламени всего лишь приманка для новых жертв. Я шла на огонь, как цыганка идет на зов крови за свободой и приключениями. Как Икар летел к Солнцу, сжигая в прах крылья.

Что сделала тебе моя бедная душа, что ты решил сжечь ее, так и не познав сути?






Глава 6. Наша первая встреча


Итак, наша первая встреча. В преддверии Нового года собрались у кого-то на квартире. Студенты, преподаватели и прочий люд. Еда и напитки в изобилии. Настроение ?х?о?р?о?ш?е?н?ь?к?о? ?п?р?и?б?у?х?н?у?т?ь? новогоднее.

Ты пришел последним, прилично опоздав. Но тебя ждали, тебе уступили место во главе стола. Так люди прогибаются перед сильными мира сего.

Пышногрудая блондинка, кажется, секретарь кафедры, по-свойски расположила свое блестящее от страз декольте у тебя на плече, предлагая салаты и горячее. Ты холодно и вежливо отказался. И вообще был слегка раздражен.

Я сидела напротив, в шерстяном платье цвета зеленой волны, и поглощала икру ложками. Без хлеба. Святая простота. Студенты всегда голодны. Им не до светских бесед.

Ты заметил меня. И, когда наши глаза встретились, в твоих отчетливо читалось смешливое: "В тебя столько влезет?". Мои глаза не менее красноречиво отвечали: "Конечно, влезет! Это… и ещё вон те куриные крылышки".

– Вина? Шампанского? – спросил ты.

– Я не пью. Только ем. Много.

Ты рассмеялся приятным тембром, попутно осматривая мою худощавую фигуру. Блондинка поняла, что любовное приключение ей с тобой не светит, и переключилась на более сговорчивого лысого преподавателя философии.

Ты придвинул ко мне поближе рыбную нарезку и, передавая чистую вилку, слегка коснулся пальцами моего запястья. Казалось бы, ненавязчивое прикосновение. Ничего особенного. Но мое тело покрылось мурашками, а сердце ускорило ход на два оборота.

Снаружи же время, наоборот, пошло в минус, как при замедленной съемке. Я оторвалась от еды и посмотрела на твои губы. Чувственные, четко очерченные, с ямочкой под нижней губой, они вдруг вызвали непреодолимое желание поцелуя.

Я силилась вспомнить, когда целовалась последний раз. Года два назад, и то с помидором. Это не в счет.

Ты будто прочитал мои мысли и коснулся кончиком языка правого уголка губ, словно убирая там невидимую крошку. Я следила за твоими действиями, как завороженная. А ты в это время следил за мной. Черт!

После пятого тоста среди гостей в ход пошли игры и недвусмысленные шуточки. Кто-то предложил сыграть в "бутылочку". Я планировала сбежать, но две грузные тети с кафедры психологии преградили мне путь.






Глава 7. К чему приводят вечеринки


Отступать было некуда. Пришлось играть в "бутылочку". Для тех, кто вдруг не знает, правила этой игры таковы: берется пустая бутылка и… разбивается о голову того, кто эту игру придумал. Шучу.

Гости располагаются на полу. Бутылка кладется в центр круга. Каждый по очереди бутылку крутит. Если бутылочное горлышко укажет на человека, схожего по полу с игроком, они жмут руки или выходят покурить. Если пол противоположный – должен состояться поцелуй.

Я ненавижу касаться незнакомых людей, и уж тем более делиться с ними миллионами бактерий, живущих во рту. Но правила есть правила.

Ты взял бутылку первым. Я сделала вид, что мне все равно, хотя до ужаса хотелось, чтоб бутылка указала на меня. Судьба ли, случай ли… не знаю. Но бутылочное горлышко, обойдя шестерых претенденток, остановилось напротив моих напряженных коленей.

Я вздрогнула. Мы поднялись и под противное улюлюканье толпы неуклюже чмокнулись. Я не успела понять, вкусные ли твои губы, теплые ли… и попала ли я туда, куда нужно. Кажется, промахнулась и коснулась где-то под твоим носом. Разочарование накрыло меня жгучей волной. А следом стыд. И желание поскорее сбежать.

Краем глаза заметив, что дверной проем комнаты освободился, я шмыгнула туда со скоростью ягуара.

– Эммм… Ребят, мне пора! До встречи после каникул!

Хорошо, что большинство гостей было в том состоянии, когда все равно: одним больше, одним меньше. Я схватила свое бежевое кашемировое пальто с вешалки в прихожей и, не застегиваясь, выскочила в подъезд.

Ты догнал меня уже на крыльце. Даже не потрудился одеться.

– Кажется, ты кое-что забыла…

Я рассеянно стала шарить по карманам. Ключи, телефон – на месте.

– Забыла? Что именно?

– Поцеловаться по-человечески.

Не успела я ахнуть, как ты притянул меня к себе и поцеловал. Жадно, властно, обдавая горячим дыханием с привкусом кофе и сливочного ликера. Обвив тебя руками, я ответила на поцелуй с каким-то животным инстинктом, и сама испугалась своего дикого желания.

Колени подкосились, но ты держал меня крепко, не давая упасть. А я все равно жмурилась от страха вперемешку с удовольствием, и навзничь летела в черную бездну. И эта бездна называлась "любовь".






Глава 8. Моя неслучайность


Так не бывает. Не бывает!

Это всего лишь похоть, желание обладать. Твердила я себе, пока твой язык танцевал с моим в безудержном порыве узнавания и наслаждения.

Но солнечные вспышки между ребер говорили обратное. Разве может похоть за долю секунды разглядеть маленький шрам над твоей левой бровью? Разве будет похоть при взгляде на этот шрам разливаться нежностью и желанием затащить тебя под одеяло, чтобы согреть и услышать эту историю: как, где это случилось и больно ли тебе было?

Мы оторвались друг от друга. Ты вызвал мне такси и ещё долго стоял, уткнувшись носом в мои волосы.

– Ты пахнешь… счастьем…

Хотелось услышать мне.

Но ты сказал: "Я позвоню". Я даже не стала спрашивать, есть ли у тебя мой номер и откуда ты его взял. Села в такси, а перед глазами ты. Закрываю глаза – там тоже ты. Поселился как квартирант. Улыбаешься глазами, которым хочется верить.

Внутренняя поверхность моих век превратилась в проектор и транслировала мне этот вечер от момента твоего прихода в квартиру до поцелуя на улице.

Мне стало страшно. А если бы я не пошла сегодня в гости? Ведь не хотела. Хотела валяться дома и смотреть новогодние мелодрамы. Но что-то как будто толкнуло: сходи, обязательно сходи!

Дома я обвела красным карандашом дату в календаре. Мой маленький праздник. Моя не случайность…






Глава 9. Необратимость


Две недели мы с утра до поздней ночи переписывались в мессенджере, обсуждая все на свете. Ты рассказывал о детстве, первых шагах, первой боли и радости.

Я с благоговением держала на руках сотворенного из бесценных воспоминаний твоего внутреннего ребенка, смеялась и плакала вместе с ним, прижимала его к сердцу и боялась уронить, сделать больно.

В один из вечеров ты написал: "Хочешь, я приеду?". Ты еще спрашиваешь! Я желала этого так сильно, что едва могла сдерживаться и притворяться недоступной. Ты давно победил, завоевал крепость. Тот поцелуй, помнишь?

"Приезжай! "– просто написала я, оставив при себе все вышеперечисленные мысли. Ты приехал через двадцать минут и уже в прихожей снял с меня шелковый халат и трусики, бесцеремонно вторгся пальцами в лоно, потом облизал их, словно проверяя твое ли, не ошибся ли дверью. Дрожал так, будто замерз. И я пыталась согреть тебя всем телом, как печка, обнимая руками и ногами, сплетаясь. Ты подхватил меня на руки и прижал к стене. Я больно ударилась затылком, но даже не придала этому значения.

Потом я лежала, распятая на деревянном столе, как Христос. И, как и он, через жертву тела пыталась достучаться до твоей души. Но она была заперта наглухо.

Я видела твои глаза – ты был ослеплен соитием, ты наслаждался. Целовал везде нежно, горячо, покусывал, облизывал…

Но в этот момент ты любил всего лишь тело. Пусть оно и было моим. Где была твоя душа, которую ты так щедро предлагал мне в сообщениях? Мне было мало твоего тела. Ведь из всех тел в мире я выбрала твою душу. А ты спрятал ее где-то в темной комнате и приказал молчать, пока балом правит жар страсти.

В тот вечер ты предал меня в первый раз, пообещав то, чего не мог дать в принципе.






Глава 10. Дура ревнивая


Ты как будто раздваивался. В сообщениях был милым, нежным, заботливым, желал доброго утра и ночи, интересовался моей жизнью… но как только мы оказывались тет-а-тет в реальной жизни, вся душевность пропадала, уступая место сексу и инстинктам.

Мы занимались сексом на столе, под столом, на кресле, диване, тумбочке, в ванной, везде. Целовались так, будто завтра война, и мы больше никогда не увидимся. Но в реале ты ни разу не спросил, как мои дела, ни разу не пригласил меня в кино или кафе, ни разу не привез пирожных к чаю. К слову, и на чай то ни разу не оставался, ссылаясь на вечную занятость.

А ночью отправлял смс: "Я хочу быть с тобой". "Так будь"– отвечала я, не понимая, что может быть проще. Что мешает двоим людям быть друг с другом… работа или все-таки другая женщина?

Ревность взрывалась во мне атомной бомбой, вытравливая напрочь первые ростки влюбленности. Я медленно умирала от своего же яда, но каждый день жаждала новой дозы.

Однажды ты нарушил шаблон, и мы, лежа в постели после утоления сексуального голода, включили какой-то фильм. Я лежала щекой на твоей груди, а ты нежно поглаживал пальцами мой висок, шею, плечо, ключицу…

Я замирала счастливая, подставляя под твои ласки лицо, веки, ресницы. Я хотела запомнить каждое прикосновение.

"Моя"– шепнул ты мне. "Ты моя".

– Твоя, – согласилась я горячим шепотом – навсегда.

Ты сморщился, это слово для тебя было слишком кислым. Сразу засобирался. Заказ. Поздний клиент. Прости, до завтра.

В прихожей посмотрел как-то с грустью и даже некоторой жалостью. Поцеловал наспех, исчезая в темноте подъезда. Мне стало больно дышать, будто ударили под дых.

Ближе к полуночи ты написал: "Спи, принцесса. Целую в губки". А я не могла уснуть. Тот твой взгляд колол под ребрами вместе с небрежной фразой, брошенной моей подругой, когда я ей рассказала про тебя: Он. Тебя. Использует.

Как? Как можно использовать людей? Я что, вещь? Я не могла поверить. Ведь ты же видел мои полные доверия глаза, видел мою ранимую душу, чувствовал мое любящее сердце… мог ли ты так поступать со мной?

Миллион вопросов, словно миллион иголок под ногти, в самую мякоть. Вопросы требовали ответов. И я решила за тобой проследить…






Глава 11. Убита без крови


Я знала, что ты работаешь в строительной фирме до семи вечера. Поехала к концу рабочего дня, не отдавая себе отчета, что и зачем я делаю. В твои обязанности входил расчет строительной сметы, и ты запросто мог быть не в офисе, а на объекте, например.

Но подсознание гнало меня к твоему офису, мне хотелось тебя увидеть. Наверное, в последний раз.

Твоя машина на парковке. Значит, ты в офисе. Я спряталась за углом здания, стоящего напротив входной двери твоей фирмы, и стала наблюдать.

Телефон, поставленный на таймер в кармане куртки, завибрировал ровно в семь вечера. Я вздрогнула. На секунду испугалась и захотела уйти. Зачем мне все это? Что за недоверие?

Ветер трепал волосы и забирался в расстегнутый ворот пальто, но я не чувствовала холода телесного. Холодно было внутри. Я решалась, уйти или остаться. Осталась, продолжая наблюдать за входной дверью.

Семь ноль пять. Ты вышел из здания, прижимая плечом телефон и на ходу ища ключи зажигания в рабочем портфеле. Завел машину, продолжая с кем-то говорить по телефону. Но за руль не сел. Стоял, озираясь. Ждал кого-то.

Я застыла как перед курком пистолета. На мгновение перестала дышать, хотя ты был далеко и вряд ли мог услышать мое дыхание. Сама себе говорила: "Потерпи, сейчас все встанет на свои места".

Со стороны автобусной остановки к тебе, улыбаясь, бежала девушка. Один в один как я. Выстрел в самое сердце. Тот же типаж: длинные темные волосы, та же фигура, разрез глаз… моя копия.

"Может, заказчик?"– надежда еще теплилась ровно минуту. Потом ты поймал девушку в объятия и поцеловал в губы, как целовал меня еще вчера. Потом по-свойски хлопнул ее по заду, когда она садилась на переднее сиденье твоего автомобиля. Она хихикнула и что-то сказала тебе. Ты рассмеялся и сел за руль. Контрольный выстрел в лоб.

Вы уехали в неизвестном направлении, а я стояла и смотрела на свои ладони, не понимая, почему на них нет крови. Ведь меня же только что убили.

Телефон снова завибрировал. От тебя пришла смс: "Сегодня не приеду, сдаю объект. Позвоню перед сном. Целую!".

Мне хотелось раздолбить телефон об асфальт. Но взяла себя в руки и вызвала такси до дома. Слезы текли ручьем.

За что? За что?! Крутилось в голове






Глава 12. Сколько их у тебя?


Дома я залезла под душ и проревелась до истерики. Терла себя жесткой губкой до красноты, словно это могло помочь избавиться от моральной грязи, в которую я вляпалась. Просто в тот вечер мне захотелось стереть тебя в порошок. Хотя бы с моего тела, из моей головы.

Пара кликов пальцем в экран телефона – и я уже на сайте знакомств. На моей странице фото обнаженного соска, торчащего из-под задранной футболки, и подпись: "Сожми меня".

Сбегала в придомовой магазин, купила сигареты, хотя никогда в жизни не курила. Чхать. Сегодня все будет по-другому. Сегодня я вытравлю тебя из своего организма. Буду курить и кашлять. Чтобы ты вышел с резким выдохом и дымом. А потом я проветрю комнату, и все станет по-прежнему. Но, нет.

Первое же сообщение с сайта: "Хорошая грудь!". Написал парень лет двадцать восьми, судя по анкете. А если по фото, то не более двадцать трех. Спортивное тело, милая улыбка. Меня не торкает. Я ничего не чувствую. Но пишу как на автопилоте: "Встретимся?". И свой номер телефона.

Через два часа мы уже занимаемся сексом на кожаном диване в моей гостиной. Ни о чем. Тело трется о тело. Я чувствую противный латекс презерватива, холодную кожаную обивку дивана, горячие и слегка влажные от пота волосы на груди парня. Но он чужой.

Чужой человек во мне и в моей квартире. Я двигаюсь резко вверх, хочу его с себя сбросить. Он принимает это за страсть, и усиливает темп, сжимая мои сопротивляюшиеся бедра. Кончает со стоном, и опускается головой на мои ключицы.

Когда ты делал так, я обнимала тебя одной рукой за плечи, а другой гладила по волосам, наслаждаясь их жесткостью, их запахом. Но эту голову я не знаю, как не знаю человека, которому она принадлежит.

– Тебе пора, – я неуклюже выскальзываю из-под навалившегося тела и надеваю халат.

– Ты клевая. Может… – парень делает попытку сблизиться душевно. Желание секса – иллюзия. Каждый хочет тепла. Хотя бы на один вечер.

– Не может! Да и не хочу. Давай, вали! – металл в моем голосе тяжел и холоден.

Парень уходит. Я снова реву в ванной. Ничего не вышло. Ты внутри и печально смотришь из-за темного угла: бедная моя девочка…

Я не твоя девочка!!! Почти рычу я сквозь рыдания. Одна из твоих. Сколько их у тебя? Три, пять, восемь?






Глава 13. Сломанная кукла


Прошло два дня. Я доревелась до температуры. Лежу в обнимку с подушкой. Рядом на тумбочке: чай с лимоном и имбирем, горсть таблеток.

Ты каждый час строчишь смс: что случилось? Я молчу. В том числе и о том, что видела тебя с другой. Какое я вообще имею право на ревность? Ты ничего мне не обещал… или?

Когда человек пишет: "Я хочу быть с тобой" и "Моя принцесса", предполагается наличие чувств, либо я что-то неправильно понимаю. "Я хочу быть с тобой" и "Я хочу тебя трахать"– две разные весовые категории.

Оказалось, что твое: "Я хочу быть с тобой" имеет незримый хвостик: "Как и с Дашей, Ксюшей, Машей…".

Маргарита… так зовут ту девушку, с которой я тебя видела. Я навела кое-какие справки про тебя и твой круг общения среди своих знакомых, и за два дня нашла ее в соцсетях, узнав по фотографиям. Мар-га-ри-та.

При этом имени мое сознание рисует булгаковскую Маргариту, гордую, любящую на грани, готовую отомстить за любимого. Твоя же Маргарита примитивна как утюг с тремя функциями.

На её странице сплошь фото и видео из разряда: "Вот я сексуально ем, вот я сексуально открываю ротик под хитовую, но глупую песенку, вот я цитирую умные книги, которые вряд ли когда-либо читала".

Я листаю ее ленту в соцсети, смотрю на похожее лицо и поражаюсь: что ты нашел в ней? Снова тело? Как будто однажды какая-то другая, похожая на нас, девушка сделала тебе больно, и ты мстишь ей, выбирая по одному и тому же шаблону. Ломаешь похожих кукол, потому что однажды тебе не досталась та заветная.

Но мы же не куклы! Мои эмоции бегают по кругу: от ненависти к тебе до ломки, как будто у меня отобрали сладкое и запретили к нему притрагиваться.

Мое тело хочет к твоим рукам, под твои губы. Мое лоно хочет твой язык, твои пальцы, твой член. Я лежу, перебираю в памяти наши встречи, и подо мной плавится простыня. Это температура от простуды или температура моих мыслей?

Я мастурбирую пальцами, чтобы как-то унять неимоверное желание физического контакта. Засыпаю, частично удовлетворенная.

Просыпаюсь от звука пришедшего сообщения. Снова от тебя: "С тобой все в порядке? ".

Сдаюсь и пишу ответ: "Я простыла. Температурю".

"Маленькая моя! Мне приехать? Давай, привезу тебе вкусняшек и лекарств. Ты врача вызывала? Что нужно?".






Глава 14. Звери одной породы


Ты приехал быстро. Сделал апельсиновый фрэш, напоил меня им. Смазал мои виски мазью от головной боли.

Я тыкалась разгоряченной щекой в твою прохладную ладонь, как котенок, ищущий мамку.

– Не болей, ладно? – ты отнёс меня в кровать, плотнее укутал в одеяло и поцеловал нежно в уголок губ.

Лицемер. Лжец. Как ловко ты умеешь переключаться! Интересно, что ты сказал Марго? Что едешь на очередную стройку?

Я отстранилась от твоих ласк, и уже пожалела, что вообще впустила в дом. Во мне боролись два противоположных желания: тебя прогнать и тебя обнять. Но не было сил принять какую-то одну сторону.

Ты сам все решил за меня. Залез на постель, не раздеваясь, лег сбоку и обнял меня, уткнувшись носом в мою шею сзади.

– Дурак. Вдруг, я тебя заражу… – заворчала я.

– Не заразишь. У меня иммунитет железобетонный. Спи. Я сварю тебе куриный бульон. Мама всегда лечила меня горячим бульоном.

Я провалилась в сон. А, когда проснулась, пошла посмотреть, где ты. Заглянула на кухню. Ты стоял у плиты в моем фартуке с ромашками, надетом на голый торс, смешной и такой домашний! Варил бульон, слушая музыку в наушниках, пританцовывая при этом и успевая помешивать варево ложкой.

Мне стало так спокойно, словно ты, наконец, определился с местом в моей жизни и полноправно занял его. Я вернулась в постель, ты ничего не заметил.

Позже поил меня бульоном с ложечки, дуя на нее, чтоб я не обожглась. Это ли не любовь? Разве будет человек заботится о другом, если тот ему безразличен?

Умиротворение и счастье переполняли меня. Своей заботой и нежностью ты обесточил оголившиеся провода моих нервов, перебинтовал их, как изолентой.

Никогда ты не был у меня дома вот так, как у СЕБЯ дома. И дому, и мне было приятно. Мы обрели хозяина. Я перебирала в памяти всех этих мистеров Х, N и Z, встречающихся на моем пути до тебя.

Они все были приятны внешностью, обходительны, милы. Но моя душа искала другого, того, кто не будет стоять подле меня, переминаясь с ноги на ногу и ожидая моего благословения, а кто возьмет свое.

Прежде я думала, что никто никому не принадлежит. Но в эту секунду я желала принадлежать тебе. Как зверь одной с тобой породы. Как равная единица.






Глава 15. Девочка взбунтовалась


У моих оргазмов твое лицо. Лукавая улыбка демона-искусителя. Взгляд человека, покорившего вершину.

Меня и покорять то не пришлось. Я сдалась сразу без боя, если ты помнишь. Именно поэтому ты обесценил эту победу, доставшуюся тебе так легко.

Мужчины всегда считают, что раз женщина "сама не прочь", значит, это ей ничего не стоит. Заблуждение!

Девушки, которые с виду "слегка не прочь" на поверку оказываются куда вернее всех б*дей под масками неприступных святош.

Меня всегда удивляло их лицемерие. К чему притворяться, что ты ничего не чувствуешь, если ты хочешь человека также сильно как и он тебя? Для чего набивать цену, если взаимная страсть все равно победит.

Просто эта победа не твоя. Она моя по праву. Победа над своей гордостью.

В тот день, когда я болела, и ты, приехав, впервые остался ночевать, я снова предала свою гордость, забыв о Маргарите.

А она сидела ноющей занозой в сердце. Кто она тебе, и кто я в твоей жизни? Температура в ту ночь придала мне храбрости, и я спросила тебя прямо в постели:

– Скажи, а между нами… это что? Отношения или так, на пару раз…

– Почему ты спрашиваешь? – ты нахмурился. Потом смягчился. Обнял, поцеловал в кончик носа, взъерошил мне волосы, как маленькой глупой девочке – Ты… мне очень нравишься… а теперь спи. Тебе нужны силы.

Если бы ты знал, сколько во мне этих сил, ты бы удивился. Ты всегда не дооценивал меня. И я решила доказать тебе, что гораздо умнее, хитрее и глубже той, какой ты меня видишь.






Глава 16. Ты мне, я – тебе


Какое наказание заслуживает мужчина, обманывающий доверие любящей его женщины?

Как ты мне, так и я тебе. Закон бумеранга. Испортить твою машину – первое, что пришло мне в голову.

Я встала в четыре утра, бесшумно выскользнула из постели, из дома. Я могла бы с легкостью вот так выскользнуть из твоей жизни и забыть все как страшный сон. Но прежде ты должен был быть наказан.

Твоя машина стояла во дворе под моими окнами, твое любимое детище, стальная игрушка – вот, что ты обожаешь и ценишь, совершенствуешь и бережешь.

Сигнализация бешено взревела, когда я воткнула шило в бок твоей любимице, прочертив на водительской двери внушительную царапину. Поцарапанная машина в ответ на мою поцарапанную душу. Счет открыт. Один – один.

Я вернулась домой, сунула шило в шкафчик в прихожей, быстро разделась и, юркнув под одеяло, прижалась к тебе спящему. Ты даже не шелохнулся. Нет совести и спится хорошо, правда?

А мне не спалось, хоть убей. Перед глазами стояли картины ваших с Марго оргий. И я ведь целовала твои губы после её тела! Мне хотелось снять с себя кожу. Лишь бы убрать следы твоей Риты, которыми ты щедро со мной поделился.

У нас даже имена были почти похожи. Если убрать лишнее, можно нас обеих называть просто Ри. Кукла Ри. Если бы я умела убивать, я задушила бы тебя подушкой.

Я смотрела на тебя спящего, представляя, как отняла бы твою жизнь. Пожалуй, подушкой не получилось бы. Ты силен физически и запросто сбросил бы меня с моим тельцем эльфа одним рывком.

Ты вдруг заворочался во сне и застонал тихонько. Этот стон резанул меня словно скальпель. Где-то в глубине души я все еще тебя любила.

Я легонько провела пальцем по твоей брови, там, где шрам. Ты рассказывал, что это отчим по пьяни стеганул тебя за двойку в четверти ремнем по голове, и пряжка рассекла бровь так сильно, что пришлось зашивать. Спрашивается, зачем ты все это говорил мне, если хотел получить только тело? Впрочем, может быть ты соврал специально, чтоб привязать мою душу на жалость. Известный трюк.

Я не хотела верить, но верила. Губы сами потянулись поцеловать этот маленький шрам, это напоминание, что когда-то все же у тебя была душа. Ты проснулся от моего поцелуя.






Глава 17. Лучшее из лекарств или яд?


– Доброе утро! – ты улыбнулся и дотронулся ладонью до моего лба – как ты? Температура спала?

– Все хорошо. Ты лучшее из лекарств! – я поцеловала тебя в ответ. Столько нежности в твоих в глазах и неподдельной заботы! Почему так хочется тебе верить? Почему меня так тянет именно к тебе?

Я снова и снова задавалась этими вопросами, мысленно возвращаясь ко дню нашего знакомства. Мне двадцать пять лет, я – вот уже два года как преподаватель китайского языка в лингвистическом университете, который сама же и окончила. Ты – старше меня на три года, а уже директор и собственник преуспевающей строительной фирмы, предпочитающий выезжать на крупные заказы лично и запросто выпивающий на предновогодней вечеринке рюмочку коньяка на брудершафт с моим деканом.

Еще неизвестно, сколько денег вы совместно отмыли на бесконечных и бессмысленных ремонтах нашего факультета. Судя по твоей машине, лоск которой я утром основательно испортила – суммы были приличные.

Что хуже всего: нас с тобой свела какая-то идиотская и пошлая игра "в бутылочку". Почему именно тебя в тот день выбрало мое глупое сердце? Там ведь были кандидаты и получше.

Мне вспомнились слова матери, когда воспитатель сказала ей, что я – уникальный ребенок, поскольку в свои неполные четыре уже хорошо, а главное быстро читаю и мыслю нестандартно для своего возраста. Мать ответила ей небрежно, как будто отмахиваясь: "Пеленки все пачкают одинаково". Не выделяться из толпы, с толпой проще жить – это было ее принципом. А я, как назло, всегда выделялась и мешала ей сливаться с обстановкой подобно хамелеону.

Так вот, ты в тот вечер, мне показалось, увидел меня из всех, увидел мою личность. Для постельных утех ты ведь мог выбрать и ту блондинку, например, которая пожирала тебя глазами и касалась всеми частями тела, пока накладывала горячее и салаты в твою тарелку, хоть ты ее об этом не просил.

Ты выбрал меня. Я выбрала тебя. Взаимодействие элементов. Химия. Искра или что там еще бывает. А теперь я горела и таяла свечкой, пьянела и дурела от влюбленности, а ты оставался трезвым и хладнокровным, раздражающе рассудительным до скрипа на зубах.






Глава 18. Предательница душа


Воспоминания, словно выцветшая и потрепанная местами фотография – лежит где-то в пыли на одной из полок души. Но стоит ее достать, как начинают усиленно скрипеть шестеренки внутренней машины времени, переносящей человека туда, в тот самый отрезок, виток, который дал ход другому повороту истории.

Я постоянно возвращаюсь в тот день, когда решила мстить тебе за твою ложь. Точнее разум решил мстить. А душа дернулась, вырвалась из клетки, сорвав запястья в кандалах до крови и крикнула тебе что есть мочи: "Я люблю тебя!". Но губы донесли лишь чуть хриплый шепот дрогнувшим голосом:

– Я… люблю… тебя…

И это во время совместного завтрака, любезно приготовленного тобой. Когда ты еще не знал, что я из мести поцарапала твою машину.

Представляю эту картину твоими глазами: ты, бедный, потратил целые сутки на ненормальную простудившуюся (от слежки за тобой же) любовницу, и уже наверняка торопился на работу, а заодно успеть бы написать Ритке, что ты заедешь к ней вечером (или днем?). Сидишь на стуле, как на иголках, в кармане брюк выключенный телефон, чтобы не дай Бог та, другая, не обозначила свое незримое присутствие между нами звонком или смс.

Стою у окна, в одной блузке на голое тело, смотрю в окно вниз, на твою машину, позорно мной заклейменную и улыбаюсь как кошка, изнеженная на солнце. И в этот миг у меня вырывается это тихое признание. Предательский голос! Предательница душа!

Я обернулась и успела перехватить твой взгляд. Взгляд человека, не готового к такому повороту событий. Ты опустил глаза. Сделал неторопливый глоток кофе. Собрался с мыслями.

Я села напротив, продолжая смотреть открыто, без всякого страха или стеснения. А что, собственно, такого страшного произошло? Я лишь озвучила то, что давно было на сердце. Так и должно быть. Твой ход, сударь.

– Я вроде ничего не сделал для этого… – сказал ты наконец.

– А что, для этого нужно что-то делать? – я усмехнулась такому ответу.

Ладно хоть не "спасибо". Обычно любящие в ответ говорят: "И я тебя". По-моему, я насмотрелась романтических фильмов. В жизни, оказывается, отвечают вот так.

– Просто любопытно, ведь мы и на свидании толком не были. Ни разу.






Глава 19. Не сегодня


А ведь ты был прав. Как-то мы быстро перешагнули конфетно-букетный период с его романтическими прогулками, выбрав постель единственной сценой для спектакля с возрастной категорией "восемнадцать плюс".

Я вспомнила все свидания до тебя. Никогда не понимала, в чем смысл сидеть совершенно незнакомым людям в кафе, например. Я ненавидела, когда парни пытались меня накормить и выбрать за меня блюда. Кинотеатр раздражал тем, что невозможно было поговорить. Сам процесс так называемой "притирки", когда обе стороны изо всех сил пытаются угодить и понравиться друг другу, вызывает у меня рвотный рефлекс.

Как-то парень пригласил меня погулять по летнему городу, и все два часа пешей прогулки рассказывал о старинных зданиях города, в каком архитектурном стиле выполнен тот или иной элемент. Я, как дорвавшийся до свободы турист, жаждала приключений, но мне попался скучный и нудный гид. Хотя он был красив. Хотя он был джентльмен. Но не то, не то! Фальшиво.

Другое тело ты. Твой наглый поцелуй в первую встречу. Это было так естественно, как будто мы были знакомы целую вечность. Будь на твоем месте тот парень – получил бы пощечину или удар ногой в пах, чтоб остыл. А ты это ты. От тебя веет силой и уверенностью. И сексом. Есть люди, которые просто излучают секс.

– Никак не могу представить тебя в романтической сцене со мной, извини. Разве что только в постельной, – съязвила я в ответ на твое заявление об отсутствии свиданий в наших отношениях.

– По-твоему, я машина для сексуальных утех? – в твоих глазах зажглись знакомые мне лукавые огоньки.

– Да. Разгоняющийся до трехсот километров в час болид… – я села к тебе на колени и стала расстегивать ремень на брюках, одновременно целуя и покусывая твои губы.

Это было приглашением, и ты не преминул им воспользоваться.

– Я не верю, что я второй мужчина в твоей жизни… в смысле как половой партнер, ты занимаешься сексом как одержимая, и совершенно не стесняешься демонстрировать свои навыки, – сказал ты после, одеваясь.

– Про меня это комплимент или критика? А про второго. Это правда. Ты второй. Но первый, кого я полюбила.

– А кто… был первым в постели?

Я ликовала. Ты ревновал или мне показалось?

– Как-нибудь расскажу. Не сегодня.






Глава 20. Месть подают холодной


– Расскажи сейчас… – тоном, не терпящим возражения, заявил ты, присаживаясь на край кровати, где я лежала, сексуально удовлетворенная и бесстыдная в своей наготе.

Еще две минуты назад собирался уйти, потому что итак опаздывал на работу. Но мысль, что твоя игрушка принадлежала кому-то еще, не давала тебе покоя.

Что за народ – мужчины! Я дважды за утро призналась тебе в любви, а тебя интересовало только то, с кем я спала до тебя.

– Не хочу! Тебе пора, ты опоздаешь, – я встала и шутливо попыталась столкнуть тебя с кровати.

Ты схватил меня за подбородок и поцеловал грубо.

– Я сам решаю, когда мне уйти.

– Только не в моем доме.

Это было похоже на первую ссору. Я рассмеялась. Ты ушел, хлопнув дверью. А во дворе тебя ждала испорченная мною машина. День обещал был прекрасным! По крайней мере, у меня.

Я наблюдала в окно, как ты порывисто открываешь дверь с водительской стороны, потом замечаешь царапину, протираешь ее рукой – не померещилось ли, в злости оглядываешься по сторонам, вскидываешь лицо вверх, ища камеры на здании, обходишь машину со всех сторон, пытаясь найти следы преступления или дополнительные повреждения. Ничего.

Глупый, глупый мужчина. Неужели ты думал, что я не просчитала все наперед? Никаких камер нет. А соседи вряд ли что видели.

Через пятнадцать минут ты прислал смс: "Представляешь, кто-то поцарапал мне машину. Это даже не дверью другой машины, а чем-то острым. Поеду сегодня в автосервис".

"Бедная машинка. Береги ее!"– ответила я и отправила два смайлика в виде плача и поцелуя.

На работу я отправилась, довольная своей выходкой.






Глава 21. Первый раз


Пока ты разрывался между четырьмя Р: мной, Риткой, работой и ремонтом своего автомобиля, я наслаждалась обеденным перерывом и неспеша пила ванильный латте, пристроившись за столиком в самом углу столовой моего университета, в тени разросшегося неухоженного фикуса.

Своим вопросом "А кто был первый в сексе?" ты пробудил во мне воспоминания, которые я старалась игнорировать последние шесть лет. Мой первый…

Его звали Илья. Он тогда учился на пятом курсе, я на втором. Высокий, сероглазый, с непослушными прядями светло-русых волос, нежными завитками украшающими виски, лоб и шею. В его облике было много вычурной женственности – красивый изгиб губ, длинные ресницы, длинные тонкие пальцы. Он был совершенно не в моем вкусе, я всегда любила парней брутальных и коренастых.

Все было до банального просто. Устав от разговоров однокурсниц об их сексуальных подвигах и бесконечных вопросов ко мне: "А когда уже ты сделаешь это?", я решила выбрать Илью в качестве подопытного для первого секса.

Обольстить его было все равно что ребенка поманить конфеткой: встретив его сидящим в библиотеке, я подошла к нему с просьбой помочь мне в учебе, наклонилась и позволила пятнадцать секунд лицезреть свою грудь в вырезе блузки, как бы случайно не застегнутой на три верхних пуговицы. Имея упругий второй размер, лифчики я тогда не носила в принципе.

В один из выходных дней Илья пригласил меня на футбольный матч местных команд. Мы заняли два места в верхнем ряду, а потом я пересела к нему на колени, наивно объяснив, что мне так лучше видно, хотя трибуны были пусты.

Для начала мая было довольно жарко. Я была в юбочке цвета хаки и белом топе, но близость мужского тела горячила кровь похлеще солнца. Илья пребывал в том же настроении. Через ткань юбки я чувствовала выпирающее доказательство его желания. Он был в джинсовых шортах, можно было бы незаметно расстегнуть ширинку, чуть приподнять подол моей юбки, отодвинуть трусики в сторону и сделать свое дело. Я ждала, что он это сделает. Но он медлил.

Я стала тихонько двигаться взад-вперед. Трение распалило нас до предела. Он целовал мне шею, зарывался лицом в волосы и сопел в ухо, но по-прежнему не предпринимал никаких попыток перейти к самому половому акту. "Ну давай же! Я хочу здесь! Никто не увидит!"– хотелось кричать мне, но я промолчала и лишь ускорила темп.

Он дернулся и замер. По-видимому, кончил. А как же я? Эгоист чертов! Я спрыгнула с его колен и пошла к выходу. Меня душила злость. Он догнал меня и обнял. Пригласил к себе домой.

А дома все было не так. Неуклюже, неловко. Нехотя. Я чувствовала себя как на осмотре у гинеколога. Подготавливая, Илья ласкал меня языком, а я ничего не чувствовала, кроме влажности его слюней. Он был осторожен и нежен, мне не было больно. Но момент был упущен. У меня в мозгу никак не включалась лампочка "хочу". Мешал яркий дневной свет, мешала нагота, запахи чужой квартиры, шум за окном. Из-за этого все походило на сдачу норматива по физкультуре: ага, вот так, молодец, а теперь повернись на бок, а теперь на животик. А теперь приласкай и меня языком.

Я смотрела на его член с откровенным отвращением. Чтобы я взяла это в рот? Ведь из этого же писают, и вряд ли моют после опорожнения.

На следующий день Илья пустил слух по всей кафедре, что в постели я как резиновая. Я в долгу не осталась, и пустила ответный, что он чрезмерно потеет, а, целуя тело, шлепает губами как полоумный, и вообще совершенно не умеет пользоваться инструментом в своих штанах, то ли из-за маленького размера, то ли маленького опыта.

Над моей сплетней смеялись громче и дольше. В итоге с Ильей мы помирились, и он даже помог мне с подготовкой к экзаменам. Однако сексуальные эксперименты мы более не повторяли. И слава Богу.

В тот раз я сделала вывод, что сексуальное желание женщины зарождается в голове, а не между ног. Всему свое время и место, и спонтанность будоражит гораздо сильнее планирования. А еще важно чувствовать другого человека, принимать его желания. Тело и душа не отделимы. Тело – инструмент, душа – ноты. Чтобы инструмент заиграл, мало уметь нажимать на нужные кнопки и знать мелодию. Нужно вложить в процесс свою душу тоже, и выстроить дуэт в одном настроении, дополняя друг друга, иначе ничего не получится.






Глава 22. Детали


После Ильи я ни с кем не занималась сексом. До тебя. Я встречалась со многими, многие уверяли меня, что влюблены и, конечно, же лгали, ибо даже не могли ответить на простой вопрос, какого цвета мои глаза. С некоторыми мне нравилось целоваться, с некоторыми – говорить. Но как только они все пытались снять с меня трусики, я сбегала.

Такими темпами через пару лет я оказалась в кресле у сексолога.

– Я фригидная, – заявила я прямо, развалившись в кожаном коричневом кресле, как у себя дома.

– С чего вы это взяли? – интеллигентного вида мужчина лет сорока восьми, с проседью в аккуратной бородке, иронично посмотрел на меня поверх стильных очков. В его левом ухе поблескивала серьга, маленький гвоздик серебристого цвета.

Он сидел нога на ногу, слегка наклонив голову вправо и прижимая указательный палец правой руки к уголку верхней губы. Рассматривал меня с интересом, как диковинного зверька.

Я была в черных капроновых колготках в горошек и коротких кожаных шортах, свитере ажурной вязки цвета фуксии с треугольным вырезом, открывающим худенькие ключицы. Прическа растрепана. Влажные от прозрачной помады губы полуоткрыты. На оголенных до локтей руках позвякивают многочисленные браслеты. Весь мой вид эпатирует и кричит: "Я хочу секса!", тогда как рот заявляет, что я фригидна. Бедный доктор.

– Вы мастурбируете? Получаете удовольствие? – снова спросил он.

– Получаю ли я удовольствие? Я довожу себя до экстаза всевозможными вибраторами, игрушками и приемами. Почти до обморока. Я знаю, как и куда нажать, с какой силой. Я целую свои запястья с языком, покусываю их, представляя, что это партнер. Я сплю голой, и за ночь могу мастурбировать до десяти раз, каждый раз удовлетворяя себя успешно. Но я не могу этого с мужчиной…

– Вы подвергались насилию?

– Нет. Никогда.

Мне стало скучно. Я поняла, что он мне не поможет, это ж очевидно. Я надула пузырь из жвачки, нарочито громко хлопнула его и скинула ботфорты, забравшись на сидение с ногами.

Взгляд доктора скользнул от моих маленьких ступней до кромки шорт. Задери я ляжку повыше, и он смог бы различить цвет моего нижнего белья. Похоть на долю секунды овладела им, но он сдержался.

– Вот, – ликующе ткнула я пальцем в сторону его глаз. – вот, что я вижу всегда. Похоть. Я устала быть объектом вожделения! Они все хотят меня трахнуть, всего лишь. А мне этого мало.

– Чему вы удивляетесь, ведь вы всем своим видом подаете мужчинам сигналы сексуального характера. И дело даже не в одежде. Вы смотрите как женщина, которая знает об удовольствии все. Вы словно ласкаете взглядом, обещая некий фокус. Но при этом у вас такое невинное лицо, и это сочетание невинности и разврата ошеломляет, и возбуждает. Вы ходячий секс, вряд ли мужчина может думать о высоком рядом с вами!

– Я не хочу, чтоб он думал о высоком. Я хочу, чтоб он думал обо мне, – мой взгляд стал жестким и отстраненным.

– А, недолюбленность! Так, я и думал, – он радостно хлопнул в ладоши – Кто не дал вам любви в детстве? Мать? Отец?

– Оба, – тихо сказала я. Всю мою дерзость как ветром сдуло. Я готова была рассказать ему все.

Я родилась третьим ребёнком. Нежеланным. Мать забеременела, когда среднему сыну еще не было и года. Отец только потерял работу, финансы и быт трещали по швам. Свекровь орала благим матом: "Вы меня до инфаркта доведете!" и уговаривала мать сделать аборт. Та думала. И профукала все сроки. Делать аборт стало поздно.

Свекровь злилась, тюкала ее по любому поводу, изводила морально. И довела до того, что я родилась недоношенная на два месяца, ногами вперед, с огромной и продолговатой головой как у инопланетянина.

– Еще и урода родила. Да и девку к тому же, – плюнула в сердцах свекровь, когда ей об этом сообщили. Ей, вырастившей четверых сыновей, девочки были чужеродны и противны.

Меня поместили в инкубатор. Врачи говорили, что я вряд ли выживу. Но я так сильно хотела жить!

Я выжила. Голова вернулась к нормальным размерам. Вопреки прогнозам врачей о слабоумии, я быстро училась и соображала куда лучше братьев.

Все детство родня делала вид, что я пятая нога у собаки. Вроде лишняя, но отрезать жалко. Братья поначалу пытались доминировать силой, но, когда я научилась давать сдачи – поняли, что лучше меня не злить. Дралась я яростно и до крови. Разумеется, их.

Свекровь кидалась к раненым внукам как коршун, с трудом отрывала меня от них, швыряла в угол и бормотала, не глядя в мою сторону: "Не девочка, а исчадие ада! Сущий демон!". Я была виновата всегда и во всем.

Если она покупала подарки, то только мальчикам. Со мной она не играла, и старалась не контактировать вообще, как будто я прокаженная.

У меня не было ничего своего. Ни кукол, ни книжек. Я все была вынуждена делить со старшими братьями. Мою женственность также упорно отрицали, подстригая под мальчика и заставляя донашивать мужскую одежду.

В двенадцать я взбунтовалась и добилась отдельной комнаты. Мать, наконец, заметила, что у меня есть грудь, и купила мне бюстгальтер. Но я швырнула его ей в лицо, заявив, что с этого дня буду одеваться как хочу.

К тому времени отец уже давно нашел работу, и пропадал на ней допоздна. Если он и разговаривал со мной, то часто не дослушивал на середине, отмахиваясь и переключаясь на телевизор. А мать была скупой на эмоции и ласку, со мной по крайней мере. Братьев она целовала, обнимала, гладила волосы. На ночь глядя могла сидеть у их постели часами. Их рассказы о школьной жизни она слушала с трепетом. Их редкие четверки воспринималась как праздник: покупались сладости, пеклись пироги, тогда как мои постоянные пятерки, победы на олимпиадах, успехи в школьном театре и прочие достижения проходили незамеченными, как песок сквозь пальцы.

"Ты никто. И победы нам твои не нужны. Ты всего лишь тело, нехотя выброшенное из лона в эту жизнь"– читалось в семейном укладе. А я упорно пыталась добиться признания. Своей личности. Своей уникальности. Я пыталась показать им свой огромный внутренний мир с кучей идей, надежд и мечт, но никому это было не интересно.

В шестнадцать я впервые поняла, что красива. В школе я была лучшей в группе по французскому языку, и меня взяли для участия в концерте к приезду французской делегации.

Я исполнила отрывок из песни известной французской певицы, а затем прочитала на французском свои стихи. Это не было запланировано, и учительница недоуменно смотрела на меня из зала. Однако французы аплодировали стоя.

После концерта я и еще одна девочка начали разбирать декорации. Делегация и группа учителей с директором что-то обсуждали в зале. Один француз из делегации оторвался от разговора и подошел ко мне. Я стояла на сцене в сарафане по колено, с волнами каштановых волос, отросших уже до пояса, и пыталась размотать гирлянду с бутафорской колонны. Огоньки подсвечивали мои волосы, глаза, играли бликами на сарафане.

Французу было слегка за тридцать. Он не был красив, но в нем был мужской шарм и стать. И тогда я впервые увидела этот взгляд – так мужчина смотрит на женщину, желая ее. Он смотрел завороженно, снизу вверх: на мои щиколотки, тонкую талию, небольшую, но уверенно очерченную грудь.

– Вы очаровательны, дитя мое! – сказал он мне по-французски. Я смутилась. Он улыбнулся довольной улыбкой ловеласа и вернулся к группе обсуждения.

Как выяснилось, они обсуждали мою судьбу. Французы хотели, чтобы я поехала учиться к ним. На полный пансион. С последующим переходом в университет.

Узнав эту новость дома, мать пришла в ужас.

– Никуда ты не поедешь! Еще чего! Какие французы?! Тебе надо здесь в институт поступать, – кричала она.

– Конечно, не хватало еще, чтоб в проститутки завербовали, – вторила свекровь – Поди опять жопой там вертела. Довертишь как-нибудь, что поймают и оприходуют! Вечно ты вляпываешься в истории!

Помня странный взгляд француза, я поверила им, и никуда не поехала. Вместо меня поехала менее талантливая девушка, которая добилась во Франции и высот, и гражданства, и дома за городом.

Мать все же заставила меня поступить в лингвистический университет. Но втайне от нее я подала документы на факультет восточных языков, чтобы больше никогда не иметь дела с французами. И кем я стала? Преподавателем китайского.

– Вы не любите свою профессию? – спросил сексолог после того, как я изложила ему свою историю вкратце.

– Почему же, люблю. Но я перестала хотеть достигать чего-то большего. Я топчусь на одном месте…

Мы проговорили тогда более трех часов. Он звал меня на повторные сеансы, но я не хотела. Я все поняла с первого раза, я же быстро учусь.

Проблема была в обезличенности. Своим равнодушием родные люди обезличили меня, и я смешалась с толпой. Не выделяться, не достигать. Зачем? Ведь я обычная. Как все. Работа-дом-работа. Мужчина… а зачем мне мужчина? Если я умею сама себя довести до оргазма.

А потом был ты и твой вспыхнувший взгляд. Ну, наконец-то, думала я. Меня заметили. Я особенная! Ведь я знала это всегда.

А ты снова сравнял меня с асфальтом своей одновременной интрижкой с Ритой. И ты будешь наказан. За всю нелюбовь и пренебрежение, что мне пришлось испытать.






Глава 23. Урок второй


Сквозь тьму моих мыслей просачивается слабый свет человеческой улыбки. Я поднимаю глаза от тарелки с сырным бутербродом и упираюсь недовольным взглядом в своего студента. Крупного телосложения, коротко стриженный, с выбритой молнией на виске, он напоминает скинхеда или гопника, но никак не одного из лучших учеников в моем потоке. Будь прокляты стереотипы!

Тайсон. Такое прозвище ему дали за устрашающий вид и из-за двух серебряных коронок на верхней челюсти. Кажется, он действительно, занимается боями без правил. Какого черта ему надо от меня в обеденный перерыв?!

– Приятного аппетита! – он продолжает улыбаться и нависать надо мной, словно глыба.

– Аппетит давно пропал, – я даже не пытаюсь скрыть раздражение. Терпеть не могу, когда подходят неожиданно и не вовремя, тем более, когда я ем – У тебя что-то конкретное?

Ремень на его джинсах вровень с моими глазами. На какую-то долю секунды я задерживаю взгляд на металлической бляшке ремня, и ниже, там, где ширинка…

Он инстинктивно подается вперед нижней частью корпуса, и быстро убирает руки в карманы, чтобы не оконфузиться. Поздно. Я уже видела твою эрекцию, дурачок. Завидую мужской физиологии в быстроте реакций.

– Вы обещали подумать насчет моего участия в программе по обмену студентами. В марте набирают группу, и…

– Я еще в здравой памяти, Богданов. Сказала подумаю, значит, подумаю. И не надо караулить меня в столовой ради этого! Можешь идти… Хотя, стой!

Как солдат на плацу, он сначала разворачивается, чтобы уйти, потом также быстро возвращается в исходное положение.

– Сегодня в семь вечера в кафе ***. Поговорим о твоих успехах.

Да, я это сказала. Давясь от ощущения собственной мерзости, пулей вылетела из столовой. Теперь парень будет думать, что я хочу от него секс в обмен на место в группе в Китай. Впрочем, какая разница, как именно я планирую его использовать. Секс или другая услуга – все равно мерзко! Я хочу использовать человека в своих целях. Потихоньку я превращаюсь в подобие тебя. Или я всегда такой была?

Группу набирают в марте. Сейчас середина февраля. Значит, мы с тобой встречаемся уже два с половиной месяца. По-моему, это достаточно, чтобы определиться, стоит ли быть вместе, разве нет? Однако ты по-прежнему медлишь, и врешь на каждом шагу.

В качестве второго наказания я собиралась преподать тебе урок о том, что время имеет свою цену. Подкармливая меня бесполезными обещаниями, ты тратил мое время напрасно. Следовательно, я отниму твое. Чужими руками.

Подходя к зданию кафе вечером, я еще издали увидела мощную фигуру студента, переминавшегося с ноги на ногу на морозе. Он принарядился: укороченная дубленка вместо привычного черного пуховика с капюшоном, в руках букет белых роз. Он действительно принял мое предложение за свидание! Мне хотелось провалиться сквозь землю. Сколько ему лет? Девятнадцать. Боже!

– Это, – не здороваясь, я кивком головы я показала на букет, – в мусор. У меня аллергия. И давай договоримся сразу: это не свидание. Я не собираюсь строить с тобой тесные интимные связи! Мне нужна небольшая услуга, только и всего.

– Типа кран починить? – он хихикнул. Дитя дитем.

– Типа, – я улыбнулась, немного разрядив обстановку.

Мы сели за столик у окна и заказали горячие роллы с зеленым чаем. Я сходу выложила свой план. Мне нужно было, чтобы Рома позвал тебя на встречу, прикинувшись мажором, которому нужен бешено дорогой дом в стиле лофт, и на эту встречу не пришел. Я заранее нашла "объект договора" – участок в недостроенном коттеджном поселке, за 48 км от города.

– Позвонишь с этой симки, представишься липовым именем и скажешь, что тебя порекомендовал Глеб Семенович Журин. Понял? – я сунула ему в руки сим-карту, купленную без паспорта в переходе, и листок с твоим номером.

– Понял. А потом, что? Избить его? Когда он туда приедет?

– Бить никого не надо. А вот слить бензин с его авто, да. Сможешь незаметно слить бензин? Отвлечь как-то, я не знаю… В общем, нужно, чтобы он не смог оттуда уехать сразу. Попсиховал. Вызвал такси. Потратил зря время, деньги. И чем больше, тем лучше.

– Он вас обидел? – Рома посмотрел на меня серьёзно – Хотите, я его накажу по-мужски?

Господи, одно и то же! Все такие рыцари, когда нужно произвести впечатление и затащить в постель. А после, куда теряется все ваше рыцарство? Сливается вместе со спермой?

– Я все сказала. Делай по плану. Что-то пойдет не так, сразу звони мне! И… да. Ты ешь, все, что принесут. Я не буду. Вот деньги. Потом получишь еще десять тысяч. И место в Китае.

Я положила две пятитысячные купюры на стол и ушла.

Дома меня грызла совесть. Не помогала ни ванная с эфирными маслами, ни валерьянка. Ты приехал к десяти, как обычно. Мне не хотелось секса. Мне не хотелось тебя видеть. Просто скажи, что у нас чисто секс без обязательств, и я скажу: "Меня это не устраивает. Уходи!". И все закончится. Будь честен! – умоляют мои глаза.

Ты не понимаешь, что со мной. Раздеваешь, обнимаешь, целуешь, гладишь шею, лезешь пальцами в трусики.

– Я устала, день трудный, – Остраняюсь от твоих ласк.

– Ложись, – командуешь ты, раздеваясь сам, – я сделаю тебе массаж.

Я ложусь на простынь, свежую и пахнущую лавандой, и снова таю как масло под твоими руками. Ты знаешь силу нажатий, знаешь как расслабить мышцы, прямо как профессиональный массажист. Закончив легкий массаж со щипками и поглаживаниями, ты целуешь мои ступни, поднимаясь выше, чередуя сухие горячие поцелуи губ с прикосновением влажного языка. Прикусываешь кожу до мурашек, потом снова облизываешь, словно прося прощение за мимолетную боль. Снимаешь с меня трусики и бросаешь их на пол. Берешь одной рукой за волосы, другой за грудь, слегка приподнимая меня с кровати. Я прогибаюсь под тобой, как кошка.

Я не вижу, но чувствую, что ты улыбаешься, когда твоя плоть наполняет мою, мокрую и жаркую до неприличия. Через пару толчков я вырываюсь, и теперь уже ты лежишь подо мной, распластанный и пригвозденный моими коленями. Кто из нас победил? Наверное ты, ведь это меня сотрясает оргазм после твоего языка и пальцев.

Но больше всего я люблю ласкать твой член. Странное дело, но он не имеет ни особого вкуса, ни запаха. Просто чистая гладкая плоть. И это обстоятельство невероятно притягивает меня, ведь я довольно брезглива в плане оральных ласк. Я готова ласкать твой член часами.

Ты стонешь громко, твои глаза закрыты, ресницы бросают тень на скулы. Я целую эту тень, и затем обвиваю твой язык своим языком, одновременно седлая тебя. Ты кончаешь. Битва окончена.,

Мы лежим голые, тяжело дышащие и ты вдруг говоришь:

– Я останусь сегодня? Завтра встречу назначил. Поеду прямо от тебя.

– Конечно. Что за встреча?

Ты встаешь, по-хозяйски идешь на кухню и возвращаешься со стаканом воды. Отпив глоток, протягиваешь мне:

– Какой-то богатенький мальчик хочет свой домик для игр. Нужно обсудить детали проекта.

Потом мы вместе принимаем душ, ужинаем, ты рассказываешь о работе, проектах, потом снова лежим в постели. Я лежу головой на твоем плече. Ты обнимаешь меня, вдыхаешь запах моих волос.

– Что за шампунь? Пахнет вкусно.

– Это масло. Иланг-иланг.

Молчание.

– Мне так хорошо с тобой…

Но это не "я люблю тебя". Почему ты так боишься этих слов? Я притворяюсь, что сплю. И действительно, засыпаю.

Просыпаюсь среди ночи от вибрации. Твой телефон. Ты забыл его выключить. На часах 3-15. Ты спишь. Тебя и пушка не разбудит.

Я тихонько выскальзываю из постели и вытаскиваю телефон из кармана твоих брюк, аккуратно сложенных на пуфе у кровати.

На главном экране уведомление о сообщении в мессенджере. От Риты. "Я долетела. Погода отличная. Как сможешь, вылетай первым же рейсом. На сафари без тебя не…". Дальше не могу увидеть, иначе сообщение будет прочитано. Сука! Они уже и отдых совместный запланировали, она улетела первой, и его ждет. Лжец! Кобель!!! Ему мало одной. А, может, где-то еще есть третья и четвертая?

С трудом сдерживаюсь, чтобы не швырнуть телефон об стену. Возвращаю его в карман и иду в ванную со своим телефоном, чтобы напечатать Роме: "Я передумала. Сломай ему три ребра".






Глава 24. Не по плану


Осознавала ли я, что могу подвести человека под уголовную статью? Да. Останавливало ли меня это? Нет. Но и нельзя сказать, что я была абсолютно хладнокровна. Несколько раз я порывалась все отменить. И каждый раз возникал противный умасливающий голосочек внутри: "Успокойся! Ведь ничего серьезного. Мужские разборки. Он должен быть наказан!".

Следующий день – день вашей встречи – стал для меня сущим испытанием. Я не могла сосредоточиться на лекциях, и все время отвлекалась на экран телефона, проверяла, нет ли пропущенных звонков или сообщений. По сведениям Ромы, встреча была назначена на два часа дня. Шел четвертый час. Богданов молчал. Ты тоже. Декан донимал разговорами о подготовке к приезду китайской делегации. Ежегодный конкурс караоке. У меня была девушка первокурсница с прекрасным голосом и такими же внешними данными – Лиза. Но ее произношение оставляло желать лучшего. О чем я и сообщила декану в его кабинете, показывая видео Лизиных экспромтов на моих творческих вечерах.

– Кто там будет слушать ее произношение? – усмехнулся декан, разглядывая Лизину фигурку на фотографиях в моем телефоне, укрупняя экран жирными пальцами. "Похотливый козел!" – подумала я с отвращением, и снова вспомнила свою встречу с французами. Кто знает, может Бог отвел от вот таких вот "благодетелей".

– Я буду слушать, – сказала я жестко, вырывая свой телефон из его рук – Буду слушать и заливаться краской стыда вместо китайцев. Александр Викторович, мне нужно больше времени. Освободите мне третью пару по вторникам и четвергам, пожалуйста. Произношение я, конечно же, за две недели ей не поставлю, но по крайней мере сглажу для общего восприятия.

– Хорошо. Занимайтесь. Только напомни Ольге Юрьевне (это одна из наших бухгалтеров), чтобы проставляла тебе часы.

– Напомню.

Меньше всего сейчас меня занимало, будут ли правильно проставлены часы в моем графике. Ситуация с встречей оставалась неясной и терзала, как волк свою добычу. Выйдя из кабинета декана, я направилась в бухгалтерию, и столкнулась с Богдановым на лестничной клетке второго этажа.

– Ну? – нетерпеливо спросила я.

– Он перенес встречу.

Мимо проходили другие студенты, мне пришлось достать рабочую тетрадь из сумки и сделать вид, что я еще раз объясняю Богданову сегодняшнюю лекцию, которую он, кстати, пропустил. Рома подыграл мне, уставясь в тетрадку. Я чувствовала его дыхание на своей макушке и едва уловимый, но не отталкивающий, запах мужского пота, заставивший меня задрожать от возбуждения. Боже, я совсем спятила! Только что осуждала декана за похоть к студентке, а сама вела себя как самка, учуявшая самца. Ему девятнадцать, шесть лет разницы… отрезвляет.

– Как это, перенес? – спросила я шепотом в перерывах между спряжением китайских глаголов.

– Сказал, что у него другие дела. Извинился и перенес на пятницу, через две недели, – также шепотом ответил Богданов, наклоняясь к моему уху. Слишком близко. Но сплетни и испорченная репутация преподователя меня даже не волновала.

Так. Все-таки ты улетаешь к Рите. И ничего не сказал мне. И не попрощался. Наверное, опять соврешь что-нибудь про заказы. У меня закружилась голова и подкосились ноги. Богданов поймал меня за талию.

– Вам плохо? Давайте к окну. Сейчас…

Рома осторожно подвел меня к окну на площадке, и открыл его в режиме проветривания. Полностью окно не открывалось из-за соблюдения мер безопасности. Меня обдало прохладным февральским воздухом. Стало легче.

– Мне лучше. Спасибо. Иди.

Он все еще стоял и смотрел на меня знакомым щенячьим взглядом. Ну, почему, из всех мужиков мира я выбрала того, кто ВОТ ТАК на меня НЕ смотрит? А лишь причиняет мне страдания. Мазохизм какой-то.

– Мне действительно лучше, Рома. Просто голодная.

Он не поверил, но ушел. Я спустилась в бухгалтерию, предупредила о своих часах и планах на Лизу, выслушала пару сплетен из жизни женщин за пятьдесят, а в голове все время билось: "Он перенес встречу". Что ж, судьба отложила урок на время. Ты везучий, оказывается.

Я еще не знала, что встречу ты перенес… из-за меня.

Ни к какой Рите ты не полетел, как выяснилось к концу моего рабочего дня. Вот он ты, реальный, невозмутимо стоишь на парковке возле университета рядом со своей прекрасной отремонтированный машинкой, сияешь и машешь рукой. Мне?

Я проморгалась на всякий случай, и обернулась, нет ли где позади еще одной похожей куклы. Что происходит?

Ты терпеливо ждешь, когда я пройду разделяющие нас несчастные двести метров, и окажусь напротив все с тем же недоуменным выражением лица.

– Привет! – в твоих глазах пляшут хитрые искорки.

– Привет… ты как-то без предупреждения…

Сегодня вообще все идет не по плану. По моей задумке я должна была утешать тебя в больнице. Но ты хитрый, изворотливый тараканище!

Тебя забавляет моя растерянность. Ты сгребаешь меня в охапку и целуешь на глазах у толпы спешащих на остановку студентов.

– До свидания! – кричат те мне – Хорошего вечера!

И хихикают, перешептываясь. Я прячу свое лицо в вороте твоей куртки. Я беззастенчиво счастлива.

– Ты сошел с ума… – полуласково, полуворчливо шепчу тебе на ухо – Весь университет завтра будет знать, что у меня есть личная жизнь.

– Пусть знают, – собственнические нотки в твоем голосе приятно обволакивают – И не задерживают тебя по пустякам!

– Куда поедем? – спрашиваю я, ныряя в тепло автомобильного салона.

– Сюрприз.

– Не люблю сюрпризы

– Этот тебе понравится!

И я понимаю, что у нас будет свидание. Настоящее свидание. Чувствую себя маленькой девочкой, замершей в предвкушении перед огромной подарочной коробкой с бантом. Интересно, что там? Что ты приготовил?

Мы едем какими-то незнакомыми закоулками и дворами. Темно. Огоньки города мелькают вдалеке, расплываются близорукими цветными пятнами.

В салоне пахнет как в кондитерской, сладковатый, но не приторный запах кофе и свежей выпечки. Из магнитолы льется: "И по секрету… Я слаб, когда ты раздета. И на двоих сигарета…". Макс Барских. Я хочу подпевать, и тихонько подпеваю. Ты начинаешь подпевать тоже. Я прибавляю громкость, и через несколько минут мы уже поем, а точнее кричим на два голоса весь репертуар с твоей музыкальной флэшки.

Ты тормозишь у одной из высоток какого-то жилого комплекса и просишь:

– Завяжи шарфом глаза.

– Неа, – я шутя мотаю головой – Вдруг ты маньяк, и хочешь меня убить.

– Не вредничай! Иначе я убью тебя и без шарфа.

– Он колючий, – притворно хнычу я – Ты жмотина, не мог купить для интриги шелковый черный шарфик?

– Для интриги я купил кое-что другое… будь паинькой, завяжи глаза!

Я покорно завязываю шарфом глаза. Слух моментально обостряется. Ты хлопаешь дверью со своей стороны, хлопаешь дверью багажника, открываешь дверь с моей, осторожно берешь меня на руки и куда-то несешь. Я слышу шуршание бумажного пакета. Ты несешь меня и пакет. Дверь, шаги, дверь лифта. Судя по тяге, мы едем наверх. Шаги по лестнице. Еще одна дверь. Прохладный ветер обжигает мне щеки. Ты снимаешь мне шарф.

Мы на крыше. Ограждение украшено новогодней гирляндой, слева скамейка-качели. Справа – стол с зажженым тройным канделябром и два плетеных кресла с подушками.

Я угадала насчет кондитерской. Ты достаешь из бумажного пакета и раскладываешь на столе: термос с кофе, бумажные тарелки, стаканчики, пластиковые вилки и контейнеры с выпечкой и прочими вкусностями.

– Ты как-то упрекнула меня в отсутствии романтизма. Прошу, сударыня…

Ты улыбаешься и жестом предлагаешь сесть.

– Удивил, – восхищенно признаюсь я, устраиваясь в кресле и позволяя накрыть себя теплым пледом.

Ты садишься рядом и смотришь так серьёзно, что на минуту становится страшно.

– Я… – начинаешь ты, и мое сердце взволнованно хлещется о ребра, как волны о скалы. Неужели. Неужели?

Но ты сглатываешь слова, готовые вот-вот сорваться и говоришь со смехом, теребя вилку:

– Я не романтик на самом-то деле. Эту идею спер с интернета. Надеюсь, мы не успеем замерзнуть. Ешь, мне пообещали, что это дико вкусно.

Разливаешь кофе в стаканчики. Накладываешь мне сладости. А твои глаза прожигают меня насквозь. Но я уже знаю, что ты не скажешь то, что я хочу услышать. Мы оба это понимаем. Бедная Рита. Ждет тебя в другой стране, изнеженная солнцем и морем, уже, наверное, успевшая обгореть и напиться в местном баре, а ты сидишь на морозе со мной и рассуждаешь о романтике. Смотри, уведут твою прелесть…

– Это действительно вкусно, попробуй! – я жую фруктовый рулет в сиропе и, наверное, по уши измазалась в шоколаде, но мне хорошо. Теперь я понимаю, какую власть ты надо мной имеешь. С тобой я могу быть собой и мне не страшно разочаровать тебя.

Ты смотришь на мой чумазый рот, улыбаешься, молча наклоняешься и слизываешь шоколад с моей щеки. Мы оба переводим взгляд на качели. Интересно, выдержат? Выдержат!

Все наши разговоры и встречи неизменно сводятся к сексу. Я еще не поняла, хорошо это или плохо. Но когда я с тобой, я вообще мало что понимаю…






Глава 25. В паутине лжи


Ты сидишь в моей ванне, а я стою снаружи, на коленях, на махровом коврике и осторожно намыливаю тебе спину. Те качели не выдержали, и сложились под тобой, как карточный домик. Ты ударился спиной о железную перекладину. Как следствие – огромный синяк на правой стороне чуть ниже лопаток.

– Больно? – и это спрашиваю я, еще день назад желавшая, чтобы тебе сломали ребра. Чувство вины ковыряет душу до крови. Я хотела твоей боли – я ее получила. Мне страшно от самой себя.

Вдруг вспомнился случай из школы. Учительница по геометрии, злая и закомлексованная старая дева, не взлюбила меня с первого взгляда и все время задевала всячески, пытаясь унизить перед классом. Однажды я разозлилась настолько, что пожелала ей боли. Была перемена. Я сидела с подружкой на подоконнике в коридоре и видела, как учительница идет в класс. "Чтоб ты сломала себе что-нибудь! Упади и сломай ногу!"– я сверлила ее взглядом и мысленно посылала огненные шары своей ненависти ей под ноги. Я читала это в одной из книг про ведьм – нужно представить свою эмоцию в виде шара и послать человеку.

Сначала я проверила эти слова по дороге в бассейн, куда ходила каждое воскресенье. В автобусе увидела красивого парня лет двадцати. Он не смотрел на меня. А мне хотелось, чтобы посмотрел. Я вспомнила эту теорию про шары, представила, что от меня отделяется светящийся энергетический шар, подлетает к нему и легонько касается шеи сзади. "Обернись!". Не знаю как, но это сработало! Парень сначала почесал шею в том месте, а потом обернулся и посмотрел прямо на меня сквозь толпу стоящих в салоне людей. Я ощутила себя всемогущей. Решила, что вселенная делает то, что я хочу, стоит лишь правильно и четко сформулировать запрос.

И вот я решила проделать это с учительницей, но в негативном ключе. Я сосредоточилась на своих мыслях. "Падай же, тварь!". В этот самый момент учительница запнулась об отколовшийся кусочек плитки в полу, и полетела вперед, неуклюже растопырив руки. Результат: растяжение связок ноги и перелом руки. Для ребенка с бурной фантазией такое совпадение стало роковым. Плюс сыграли бабкины слова про "исчадие ада" и фильмы про демонов. Я не ликовала. Мне было страшно. Я стала бояться своей злости.

А теперь ты, и это падение. Я ведь хотела, чтобы ты был наказан…

Я целую твой синяк, пытаясь через губы забрать боль, которую он тебе причиняет. Горячие слезы капают на твою спину.

– Эй… ты чего? – кажется, ты впервые видишь мои слезы – Ну, не рассчитал силы, с кем не бывает. Это просто синяк. Не реви!

Ты набираешь в ладони пену из ванны и дуешь на меня.

– Ах, так! Диверсия на корабле! – я встаю и пытаюсь шутливо утопить тебя в ванной, давя руками на плечи. Ты обхватываешь меня за бедра и тянешь в воду. Я плюхаюсь в ванну прямо в домашней одежде, образовывая внушительные лужи на полу.

Твои губы целуют мои мокрые глаза, губы, чувствительное местечко за левым ухом, ямочку под ключицей. Я хохочу, размазывая пену по твоему лицу. Ты похож на деда Мороза в пенной шапке и с бородой.

Я больше не хочу твоей боли. Пожалуйста, не обманывай меня…

Вспомнив про Риту, я становлюсь серьезной.

– Все, хорош баловаться! Соседей затопим.

Вылезаю из ванны, скидываю мокрую одежду и заворачиваюсь в полотенце.

– С каких пор ты стала скромницей? – ты тянешь полотенце вниз за уголок. Забираешь его себе, вытираешь лицо от пены и одобрительно изучаешь мое голое тело. Я знаю, что я худая, и у меня небольшая грудь, но я люблю свое тело, и вижу, что и ты восхищен им.

Ты тоже вылезаешь из ванны и позволяешь мне смотреть на тебя. Я люблю твое тело. Широкие плечи, узкие бедра, жилистые и сильные руки, мускулистую грудь и аккуратные штрихи черных волосков на ней, руках и ногах. Ростом я дохожу тебе до подбородка, и мне нравится вставать на цыпочки, чтобы обнять и поравняться глазами. Я люблю смотреть не снизу вверх, а глаза в глаза.

Твои глаза желтеют от яркого света, солнца или лампы, неважно. Становятся цвета янтаря. А по окружности зрачка зеленоватая радужка. Твои глаза всегда смеются, когда смотрят на меня, даже когда твой рот сомкнут в упрямую линию.

Моя кожа светлее твоей, и когда позже мы сплетаемся на черной простыне в спальне, этот контраст очевиден. Инь-ян. Это прекрасное зрелище. Жаль, на потолке нет зеркал.

– Спасибо за вечер. Он был великолепен! До того, как ты сломал качели, разумеется.

– Они бы остались целы, если бы кому-то не приспичило заняться сексом…

– А ты, можно подумать, этого не хотел…

– Еще как хотел! Я хочу тебя постоянно. Это нормально?

– Абсолютно. Ты здоровый мужчина, в самом расцвете сил.

– Как Карлсон? Затащил маленькую девочку на крышу, – смеешься ты. Я смеюсь в ответ.

– Как Бэтмен.

– А ты моя женщина-кошка… – Твоя ладонь ложится на мои обнаженные ягодицы.

– Да мы идеальная пара! Чтобы спасти мир. Или его разрушить.

– Слушай… – Ты садишься на постели, прячась в неосвещенной ее части, так, чтобы я не видела твоих глаз – Мне надо будет уехать кое-куда. Скорей всего, связь будет не доступна.

Началось. Самому не надоело? Я чувствую, как противная липкая паутина твоей лжи связывает мне руки и ноги. В памяти всплывает мелодия дуэта Кучер и Janaga: "Да на кой черт твои розы, если не любишь меня", услышанная сегодня утром на радио. Еще один знак, который я пропустила.

– Надолго? – стараюсь, чтобы голос не дрогнул.

– На две недели.

Я представила, как вы с Ритой будете нежиться на песке, вбирая в себя все краски лета, как твои губы будут слизывать с ее тела морскую соль… не-е-ет! Катись к черту!!! Я не собираюсь ждать тебя здесь и позволять тебе и дальше спать с нами обеими по очереди.

Я должна что-то сделать. Что-то сказать! Но я безвольно лежу и молчу, убаюканная ласковостью твоего голоса, как мотылек в паутине. Убей уже меня, паук чертов, и закончим эти отношения!

– Надеюсь, ты успеешь соскучиться… – Твой язык щекочет мне подреберье, подбираясь к животу.

– Мне некогда будет скучать. Китайцы приезжают. Я буду на работе с утра и до… утра. Не до тебя с твоим кое-кудахтаньем.

– Злюка ты. А я вот буду скучать. Очень.

Ну да, ну да. Мне интересно, Рите ты говоришь тоже самое? Или каждой врешь изощренно, не повторяясь? Это ж сколько информации нужно удержать в голове! Хотя мы сами виноваты. Скорей всего, она тоже догадывается о наличии кого-то еще на горизонте, но делает вид, что все хорошо, что так и должно быть. Один лишь вопрос: она это терпит за деньги или по любви?





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/iren-boreckaya/vsego-lish-telo-64887266/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.