Книга - Поэзия четырёх поколений

Поэзия четырёх поколений
Андрей Межеричер


Передаются ли творческие способности по наследству? Ответом на такой вопрос может быть эта книга. В ней стихи четырёх поколений одной семьи – семьи Межеричер. Её представители жили в ХХ веке, но в разные эпохи; их творения имеют и сходство, и различия.

Произведения, представленные здесь, не были в своё время изданы, сохранившись лишь в старых тетрадях семейных архивов или в памяти друзей и близких. Андрей Межеричер – младший представитель фамилии – решил изменить ситуацию: он собрал избранные сочинения своих прадеда, деда и отца под одной обложкой, завершив подборкой собственных стихов, которые уже давно обрели известность.

Сборник содержит также интересные моменты жизненного пути поэтов: это судьбы совершенно разных по характеру и прожитой жизни людей, соединённых не только родственными узами, но и увлечением литературой.





Андрей Межеричер

Поэзия четырёх поколений


К 100-летнему юбилею моего отца, поэта Игоря Леонидовича Межеричера



© Андрей Межеричер, 2021

© Издательство «Четыре», 2021




Предисловие от автора


Я родом из семьи Межеричер, где поэзия была в четырёх поколениях серьёзным увлечением, окном для души у старших мужчин. И так получилось, что самое плодотворное время для их творчества – неизвестного и не печатавшегося – пришлось на ХХ век. Они словно принимали друг у друга творческую эстафету десятилетий и поколений…

Мой прадед Пётр (это самый дальний из моих предков по отцовской линии, известный мне как писатель и поэт) жил и творил в Санкт-Петербурге с самого начала ХХ века. Его сын и, соответственно, мой дед, начал слагать стихи в детстве – в городе своего отца, затем в юные годы переехал с мамой в Москву, где в 20-е, 30-е и в начале 40-х много работал художником и журналистом, а также писал стихи для души. Он был арестован и расстрелян в 1937-м…

Но у него, погибшего в расцвете своего творческого таланта, остался сын Игорь – мой отец. Он родился и жил в Москве, а позднее в Стокгольме, куда переехал в девяностые годы. Его профессиональная деятельность не была связана с литературой, но стихи Игорь Межеричер писал с юности до последних своих дней, уже в начале следующего, XXI века.

Мой путь такой же, как у отца: сначала Москва, затем Стокгольм…

..Сто лет творчества. Сто лет непохожих друг на друга жизней. Кроме меня никого из этих авторов уже нет в живых, и не о каждом из них я знаю достаточно. Многое не дошло до потомков – к примеру, архив моего прадеда, или было конфисковано при аресте (как у деда), или потерялось, не сохранилось при ремонтах и переездах, как у моего отца…

Но читая их произведения, я понимаю и чувствую неизмеримо больше, чем могла бы мне передать летопись их жизней!.. Ведь вне зависимости от того, какие мы и чем занимаемся, те порывы души, те размышления и события, что рождают поэзию, раскрывают лучшее, что в нас есть: чувства, порой скрытые от взоров рутиной повседневных забот, неотложных дел, усталостью или плохим самочувствием.

Ведь что такое стихи и сам поэт?.. Моё воображение рисует очаг с тлеющими в нём углями способностей или склонности к поэзии. Небеса дуют на них потоками творческого подъёма, и от них сначала взлетают искры вдохновения… следом появляются лёгкие язычки образов и рифм, от них в дыме труда и терпения загорается пламя строк и строф. и вот так рождаются стихи, согревающие и питающие наши души.

Я пишу слишком пафосно? Это, скорее всего, не вина моя, а особое отношение к поэзии, передавшееся мне от нескольких предшествующих поколений…

Раньше, особенно в молодости, мне было совсем не важно, прочитает ли мои стихи кто-то ещё, кроме родных и друзей. С возрастом, став, видимо, мудрее, я начал сожалеть, что в течение целого века из нашего семейного творчества ничто не было издано.

Эта книга призвана изменить ситуацию – она собрала избранные стихи всех четырёх поколений под одной обложкой. И это очень интересно: ХХ век минул, уже первое поколение III тысячелетия пробует свои силы в стихосложении, а тут открылось несколько судеб, совершенно разных по характерам и прожитым жизням… людей, соединённых не только родственными узами, но и увлечением литературой.

Ещё ребёнком я слушал и впитывал в себя стихи отца о любви и войне, став постарше, учил наизусть возвышенные и глубокие стихотворения деда и. начинал писать сам. Я любил слушать рассказы моих родителей и бабушки о прошлых временах и наших предках, мне нравилось, читая стихи отца или деда, находить в них отзвуки поведанных мне событий их жизни.

Идея издать сборник поэзии всех четырёх поколений семьи Межеричер под одной обложкой появилась после того, как на поэтическом сайте stihi.ru я стал публиковать произведения отца и деда, чтобы поделиться с другими их творчеством, которое, я считаю, заслуживает внимания. Я был удивлён, что за довольно короткое время число посещений страниц с их стихами уже измерялось тысячами, более того – появились рецензии, приглашающие к диалогу, несмотря на то, что обоих авторов уже много десятилетий нет в живых и читатели знали об этом из предисловий к их творениям.

И это именно читатели наших трёх поэтических страниц первыми начали писать о своём интересе к приобретению совместного семейного стихотворного сборника, чтобы полнее прочувствовать сходство и различие судеб Межеричеров, стилей и восприятия жизни, общих ценностей…

Затем я обнаружил в архивах поэзию ещё одного моего предка – прадеда, родившегося в 1858 году. Я расценил это как особый знак свыше. и именно тогда окончательно решил издать нашу совместную книгу.

Я публикую этот сборник стихов, отдавая дань уважения моим прародителям-поэтам, на память нашим потомкам.

Начнём, пожалуй, по порядку – с прадеда Петра…




Глава первая

Мой прадед Пётр






Дача писателей в Ермолова, где каждое лето отдыхал и писал Пётр Межеричер



Я родился на сто лет позже Петра Межеричера и долгое время почти ничего не знал о жизни и творчестве прадеда. Родители рассказывали мне, что он жил и умер в Санкт-Петербурге, но многое о нём было неизвестно им самим.

Прошли долгие годы, я поменял страну проживания, ушло из жизни старшее поколение моих родных, и только тогда я начал серьёзные поиски следов жизни и творчества этого моего предка по линии отца, с целью извлечь из забвения его имя.

Я обратился в своих поисках к семейным альбомам и документам, но там оказалось немного сведений… Лучшими моими помощниками стали архивы и интернет. Находки оказались очень ценными и для меня, и для моих близких, с интересом следивших, как я – порой по крупицам! – находил новую информацию и лепил из неё образ живого человека, прямым потомком которого я являюсь и чью фамилию ношу.

Не буду рассказывать подробную историю непростой, интересной судьбы Петра Межеричера: она есть в другой моей книге – «Прошлые люди», – где я прослеживаю жизнь моих предков в глубину веков на несколько поколений и столетий. Я лишь коротко упомяну о главных событиях его биографии. Ведь в книге, которая у вас в руках, речь о другом: о творчестве, о стихах, о преемственности поэтических интересов и способностей – от прадеда к деду, деда к отцу и далее по линии родства.

Ещё до начала поисков мне казалось, что одарённость моего деда как поэта и художника должна иметь некий родовой исток… И я упорно искал, находил и соединял обрывки знаний о его отце Петре Межеричере в один общий портрет до тех пор, пока он не стал полным, законченным. или почти законченным.






Обложка журнала «Огонёк» со статьёи? Петра Межеричера о письмах Толстого



Итак, давайте перейдём к самому Петру, его жизни и творчеству.



Пётр Исаакович Межеричер, как я уже упомянул в начале, был рождён за сто лет до меня, в 1858 году. (Я же появился на свет в 1956-м, когда его уже не было на свете почти четверть века.)

Он родился в городе Житомире – в еврейской, скорее всего довольно образованной семье – и к восемнадцати годам закончил реальное училище в Киеве. Потом были Одесса, первый брак, оказавшийся неудачным, работа учителем математики и черчения, ещё одна женитьба на молодой девушке Соне Шапиро и рождение их первого и единственного сына.

Но не всё было так просто и прозаично. Ещё юношей, до службы в Одесском училище, Пётр Межеричер познакомился с аристократом Леонидом Оболенским. Пётр был одно время репетитором его детей, и они с Оболенским прониклись сначала симпатией друг к другу, а потом и крепко подружились.

Леонид был публицистом, критиком и издателем литературных журналов на рубеже двух прошлых веков, Пётр Исаакович же стал его доверенным лицом, а одно время – даже литературным секретарём. Сам Лев Толстой подписывал некоторые свои письма: «В Одессу Межеричеру для Л. Оболенского».

Ну не мог человек, живя и работая в такой среде, не писать сам!..

Многое скрыто от нас пеленой времени, но иногда этот туман расходится, и мы можем увидеть нечто такое, чего не ожидаем… Так получилось и со мной: однажды на букинистическом сайте я в очередной раз увидел имя моего прадеда. Однако не это меня удивило – ведь я уже приобрёл через интернет десяток учебников по черчению, им написанных. Дело в том, что это был номер литературного журнала за 1905 год. И речь шла о поэтическом произведении!..








Следом за именем Петра Межеричера в оглавлении журнала следовали имя и статья Оболенского, соратника и покровителя Петра. И это никак не могло быть совпадением или ошибкой. Я тут же купил этот журнал и с нетерпением стал ждать его получения.








Но прежде чем я закончу рассказ об этой моей находке, хочу поведать, что мой прадед Пётр прожил семьдесят три года (вплоть до 1931-го) и был похоронен на Новодевичьем кладбище Санкт-Петербурга, участок 22, могила 73. Его друг и соратник Оболенский покоится на том же кладбище.

И вот заветный номер «Вестника Европы» за август 1905 года у меня в руках… Меня переполняют радость и нетерпение: открыть, найти, прочитать то, что мой прадед написал, а журнал напечатал 116 лет назад!

Журнал довольно толстый. На странице 578 стоит название произведения: «Теракойя» – и напечатано вступление моего прадеда. В нём он рассказывает, что это классическая японская пьеса, написанная в Средние века, которую он перевёл на русский язык, и следует краткое её содержание. Затем идёт сам литературно-поэтический перевод пьесы, сделанный Петром Межеричером при помощи скрупулёзного перевода на немецкий язык под руководством профессора японской литературы доктора Флоренца.






Профессор Карл Флоренс, переводчик «Теракои» на немецкий язык



Японским языком Пётр Межеричер не владел, а вот немецкий знал прекрасно. В его переводе проза искусно чередуется со стихами, и, прочитав их, можно понять, что это строки отнюдь не новичка в литературе.

А значит, надо продолжать поиски…

Я пытался найти другие переводы на русский язык этого произведения, но нашёл лишь упоминания о том, что Всеволод Мейерхольд переводил и ставил эту пьесу в своём театре в 1909 году, а это значит, видимо, что перевод моего прадеда был первым из существующих.

А теперь предоставим слово самому Петру Межеричеру, сохранив все особенности текста как в предисловии, так и в тексте самой драмы: и сам язык, и орфографию начала прошлого века.




«Теракоя» или «Деревенская школа»

Японская драма



Японская драма «Теракоя» составляетъ собственно главный актъ обширной исторической драмы, изв?стной подъ заглавiемъ «Зеркало преп?даннаго канцлеромъ Сугавара искусства чисто-писанiя». Она составлена четырьмя авторами, именно знаменит?йшимъ въ Японiи драматургомъ Такедо Ицумо († 1740) и тремя его товарищами, имена которыхъ не сохранились. Драма ц?ликомъ ставится очень р?дко; чаще заимствуется только этотъ одинъ главный актъ «Теракоя», который до сихъ поръ пользуется у японской публики громаднымъ усп?хомъ. По поводу впечатл?нiя, которое «Теракоя» производитъ на зрителей, профессоръ токiйскаго университета д-ръ К. Флоренцъ пишетъ:

«При хорошо распред?ленныхъ роляхъ «Теракоя» производитъ на публику потрясающее впечатл?нiе; когда же въ главныхъ роляхъ (Матсуо и Генсо) выступаютъ знаменитые японскiе артисты Данюра и Кикугора, то представленiе является наибол?е потрясающимъ изъ всего, что когда-либо показывалось со сценъ всего мiра. Въ публик? не остается челов?ка, который бы не плакалъ, и даже европейцы выходятъ изъ театра глубоко потрясенные»[1 - «Japanische Dramen» ?. Prof. Dr К. Florenz, Токiо. Verl. Hasegawa. Предисловiе.]).






Портрет Такеда Изумо (1700–1747), автора «Теракои»



Укажемъ вкратц? содержанiе и значенiе этой драмы.

Около конца ІХ-го в?ка въ Кiото, при императорскомъ двор?, жилъ знаменитый японскiй поэтъ и каллиграфъ Сугавара Мичисане, второй канцлеръ государства. Ширатайо, арендаторъ одного изъ пом?стiй Мичисане, всегда пользовался благосклонностью своего господина и тщательно оберегалъ три любимыхъ имъ запов?дныхъ дерева: вишню, сливу и сосну. Въ одинъ прекрасный день Ширатайо сд?лался отцомъ тройни. Такое событiе, согласно тогдашнимъ в?рованiямъ, считалось особенно счастливымъ предзнаменованiемъ для всей страны. Поэтому Мичисане сд?лался воспрiемникомъ новорожденныхъ трехъ сыновей своего вассала Ширатайо, причемъ далъ имъ имена по своимъ любимымъ деревьямъ: Умео (вишня), Сакурамару (слива) и Матсуо (сосна). Выросши, двое изъ юношей поступили на службу къ Мичисане и были имъ возведены въ рыцарское званiе (самураи), третiй же, Матсуо, поступилъ на службу къ первому канцлеру Фуйнвара Токигира (или Шигейи).

Черезъ н?которое время первый канцлеръ, сн?даемый честолюбiемъ, составилъ заговоръ противъ императора съ ц?лью занять его м?сто, но честный и в?рный Мичисане разрушилъ его планы. Съ т?хъ поръ между обоими вельможами возникла непримиримая вражда. Лукавому Шигейи удалось оклеветать передъ императоромъ своего противника и добиться его изгнанiя на островъ Кiусiу. Семья и приверженцы Мичисане были разс?яны по всей стран?.






Одна из страниц русского издания.

Журнал «Вестник Европы», август 1905 года



Шигейи этимъ не удовлетворился и, боясь мести со стороны потомковъ изгнаннаго противника, р?шился истребить ихъ окончательно. Но Генсо, бывшiй вассалъ и самурай Мичисане, скрылъ у себя младшаго сына своего суверена, Кванъ-Шусаи и, удалившись съ нимъ въ маленькую, глухую деревушку Серiо, сталъ вс?мъ выдавать его за собственнаго сына. Зд?сь онъ открылъ частную деревенскую школу (Теракоя), гд? преподавалъ крестьянскимъ д?тямъ правила китайской письменности, которыя преподалъ ему н?когда самъ Мичисане. Эта школа – м?сто д?йствiя предлагаемой драмы.

Изъ трехъ сыновей 70-л?тняго къ тому времени Ширатайо, Умео посл?довалъ за своимъ сувереномъ въ изгнанiе, Сакурамару погибъ, защищая д?ло своего покровителя, а Матсуо остался на служб? у Шигейи, непримиримаго врага своего благод?теля. Поведенiе Матсуо чрезвычайно огорчило Мичисане и онъ излилъ свою печаль по этому поводу въ ставшемъ потомъ популярнымъ сл?дующемъ четверостишiи:

«За мной моя слива умчалась,
А вишня изсохла по мн?.
Ужели одной лишь сосн?
Изм?на уд?ломъ досталась?»

Однако Матсуо только наружно, по долгу ленной присяги, былъ на сторон? Шигейи, и доказалъ это т?мъ, что собственнаго сына Котаро принесъ въ жертву, а Кванъ-Шусаи, когда м?стопребыванiе посл?дняго было открыто и ему угрожала гибель. Самому Матсуо поручено было канцлеромъдоставить голову Шусаи посланнымъ Шигейи и удостов?рить подлинность этой головы. Матсуо устроилъ такъ, что вм?сто головы Шусаи была отрублена и выдана голова его собственнаго сына. Этотъ трагическiй эпизодъ и служитъ содержанiемъ драмы «Теракоя».

Самъ Мичисане умеръ въ сл?дующемъ году (903). Посл? его смерти, его противника и приверженцевъ его постигло много неудачъ и несчастiй, которыя суев?рный народъ приписалъ мстящему духу покойнаго канцлера. Посл?днiй былъ причисленъ къ богамъ, и его стали чтить подъ именемъ Теньсойи – «бога каллиграфiи». Въ честь его по всей стран? воздвигнуты многочисленные храмы Шинто.

Мы воспользовались н?мецкимъ переводомъ, который, по словамъ проф. Флоренца, можно назвать почти подстрочнымъ. Намъ кажется, что и для русскихъ читателей эта драма представляетъ немалый интересъ, какъ наибол?е характерный образчикъ японской драматургiи.



Д?ЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

ГЕНСО – вассалъ и ученикъ изгнаннаго канцлера Сугавара Мнчпсане, деревенскiй учитель.

ТОНАМИ – его жена.

МАТСУО – вассалъ канцлера Токигиры.

ШІО – его жена.

КОТАРО – ихъ сынъ, 8 л?тъ.

ГЕМБА – камергеръ на служб? у Токигпры.

КВАНЪ-ИІУСАИ – сынъ изгнаннаго канцлера, 8 л?тъ.

МАТЬ ІІІУСАИ.

САНСУКЕ – слуга Матсуо.

СЕМЬ УЧЕНИКОВЪ – крестьянскiе мальчики въ возраст? отъ 8 до 10 л?тъ.

МЯМЛЯ – одинъ изъ учениковъ, 15-л?тнiй глупый парень.

Вооруженная стража; крестьяне.

М?сто д?йствiя: классная комната въ дом? Генсо, въ глухой деревушк? Серiо.

Время д?йствiя: 902-й годъ.




Явленiе I


ІІІУСАИ, ученики,

между ними МЯМЛЯ.



Ученики, вм?ст? съ Пiусап, сидятъ на корточкахъ передъ небольшими пюпитрами, на которыхъ разложены тетради и коробочки съ тушью. Около каждаго пюпитра – ящикъ для книгъ. Д?ти упражняются въ писанiи китайскихъ и японскихъ письменъ. Частые перерывы въ работ? и шумъ.

У большинства лица и руки вымазаны тушью.



Мямля —

(къ остальнымъ).



Эй, вы, дурачье! Чего сидите и зубрите, когда учителя н?тъ дома? Глядите: я бонзу нарисовалъ, – лысаго бонзу.

(См?хъ, шумъ, н?которые подымаются съ м?стъ).



Шуели – (продолжая усердно писать).

Ты бы занялся ч?мъ-нибудь бол?е путнымъ, ч?мъ этой пачкотней! Самый большой въ класс?, а не ум?ешь написать простого знака. Стыдился бы!



Мямля.

Эхъ ты, паинька! Посмотрите-ка на мальчика-пай, на б?лоносаго…



Первый мальчикъ –

(бьетъ сзади Мямлю линеикои? по голов?).

Не см?й ругаться! Не то…



Мямля – (реветъ).

Ой, ой! Онъ меня побилъ! – (льетъ первому мальчику на голову тушь).






Японская гравюра на дереве 1840-x годов, представляющая «Теракою»



Второй мальчикъ.

У, длинноногiй лошакъ!

Старше вс?хъ, а какъ только его тронешь, такъ и воетъ!



Третiй мальчикъ.

Вздуй-ка его хорошенько, – чего онъ пасть-то разинулъ!

(Н?сколько мальчиковъ направляются къ Мямл? съ линеи?ками. Ве? вскочили съ м?стъ. Сильныи? шумъ).




Явленiе II


ТОНАМИ и прежнiе



Тонами – (изъ сос?дней комнаты).

Вы, лодыри! Опять разодрались! – (входитъ). Не шум?ть. По м?стамъ и принимайтесь за работу. Учитель сейчасъ придетъ. Если прилежно позайметесь, будете свободны посл? об?да.



Н?сколько голосовъ.



Вотъ это хорошо! Давайте писать, ребята!

(Вегъ усердно принимаются за работу, пишутъ и читаютъ вполголоса по складамъ: и-ро-га-ни-го-ге-то).




Явленiе III


ШІО, КОТАРО, САНСУКЕ и прежнiе



Сансуке – (прiотворяя дверь).

Можно войти?



Тонами.

Пожалуйста, войдите.

(Шiо входитъ, ведя за руку своего сына Котаро. За ними Сансуке несетъ пюпитръ, ящикъ для книгъ и два пакета).



Шiо.

Съ вашего разр?шенiя – (обоюдныя прив?тствiя). Нынче поутру я послала спросить, приметъ ли господинъ Генсо моего сына въ ученiе. Генсо любезно согласился. Поэтому а привела мальчика. Вотъ онъ.



Тонами.

Такъ это вашъ сынъ? Очень прiятно! Какое прелестное дитя!



Шiо.

Вы очень любезны. Над?юсь, что онъ вамъ не причинитъ много хлопотъ. Мы всего н?сколько дней живемъ въ этой деревн?, какъ разъ въ противоположномъ конц?. Къ моему удовольствiю, я слышала, что и у васъ есть сынокъ точно такого же возраста, какъ и мой. Его зд?сь н?тъ?



Тонами.

Онъ зд?сь. – (Къ Шусаи). Подойди, милый мой, поклонись этой дам?— (Шусагь подходитъ и низко кланяется).

Это сынъ и насл?дникъ Генсо.



Шiо – (испытующимъ взглядомъ сравниваетъ лицо Шусаи и своего сына).

У васъ чудный мальчикъ, госпожа Генсо. Но я не вижу вашего супруга: его н?тъ дома?



Тонами.

Да, къ сожал?нiю. Онъ съ утра приглашенъ къ старшин? на сов?щанiе и парадный об?дъ, и такъ какъ это довольно далеко отсюда, то онъ, в?роятно, не скоро вернется. Но если вы желаете его вид?ть, – я могу за нимъ послать.



Шiо.

Н?тъ, н?тъ, пожалуйста, не безпокойтесь. Мн? еще нужно сходить въ сос?днее село по д?лу и, пока я схожу туда и обратно, вашъ супругъ, в?роятно, усп?етъ вернуться. Сансуке! Принеси вещи сюда. – (Сансуке передаетъ ей оба пакета. Одинъ, завернутый въ б?лую бумагу, Шiо в?жливо кладетъ передъ Тонами). Эту мелочь прошу васъ благосклонно принять на память о сегодняшнемъ дн?.



Тонами – (съ глубокимъ поклономъ).

Слишкомъ много вниманiя, – право, слишкомъ много…



Шiо.

Стоитъ ли объ этомъ говорить!.. А этотъ свертокъ – (передаетъ второй пакетъ) для вашихъ питомцевъ.



Тонами.

Очень, очень вамъ благодарна за вашу любезность. Мой мужъ почтетъ себя крайне обязаннымъ…



Шiо.

Зат?мъ я съ вами попрощаюсь. Поручаю мое дитя вашимъ заботамъ – (къ Котаро). Будь послушенъ, мой милый мальчикъ! Я только схожу въ сос?днее село и скоро вернусь.



Котаро.

Ахъ, мама, не покидай меня одного! Возьми меня съ собой – (хватается за рукавъ матери).



Шiо – (освобождаясь отъ него).

Какой же ты трусишка! Не стыдно ли теб?, Котаро? – (Къ Тонами). Видите, настоящiй маменькинъ сынокъ. – (Ласкаетъ его). Ты мое славное, послушное дитя. Оставайся зд?сь и держись молодцомъ. Я скоро вернусь.

(Уходитъ вм?ст? съ Сансуке. Въ дверяхъ оборачивается и смотритъ на Котаро страдальчески-н?жнымъ взглядомъ. Уходитъ, закрывши за собою дверь, потомъ возвращается).

Простите, я васъ опять безпокою. Должно быть, я забыла зд?сь свой в?еръ. – (Вс? ищутъ в?еръ).



Тонами – (спустя минуту).

Но в?дь в?еръ у васъ въ рукахъ…



Шiо – (смущенно).

Ахъ, правда, какъ я разс?янна! – (Уходя, снова бросаетъ на сына долгiй, печальный взглядъ).



Тонами – (ласково къ Котаро).

Поди сюда, не грусти такъ, мой милый мальчикъ. Иди, поиграй съ моимъ сыномъ… – (Подводитъ его къ Шусаи и всячески старается развлечь и успокоитъ).






Японская гравюра 1790 года, изображающая храмовую школу




Явленiе IV


ГЕНСО, ТОНАМИ, ШУСАИ, КОТАРО, ученики.

(Генсо входитъ бл?дныи? и озабоченныи?. Останавливается въ дверяхъ и смотритъ на учениковъ пристальнымъ взглядомъ, не зам?чая присутствiя Котаро).



Генсо – (про себя, съ отвращенiемъ).

Мужицкiя лица – обыкновенныя мужицкiя головы – никуда не годный бурьянъ…



(Генсо садится, тупо смотря передъ собой. Тонами наблюдаетъ его сперва удивленно, потомъ съ тревогой и садится противъ него).



Тонами – (посл? краткаго молчанiя).

Вы такъ бл?дны, супругъ мой, такъ печальны
И странныя изъ вашихъ устъ слова
Исходятъ… Что случилось? Отчего
Вы на д?тей неласково глядите?
Вотъ посмотрите, новаго питомца
Къ намъ привели сегодня… Приласкайте
Его. – Котаро, подойди сюда
Поближе къ намъ и поклонись учтиво.

Котаро – (подходитъ и низко кланяется).

Прив?тъ вамъ, мой наставникъ. Буду вамъ
Я преданъ и послушенъ.

Генсо – (мелькомъ взглянувъ на него).

Хорошо.
Иди на м?сто.

(Вгляд?вшись, удивленно смотритъ то на него, то на Шусаи. Лицо его проясняется. Про себя).

Странно, очень странно!
В?дь это ученикъ, котораго сегодня
Къ намъ привели… Конечно. Подойди-ка
Сюда поближе, посмотри въ лицо мн?.
Какой прекрасный мальчикъ – и воспитанъ,
Какъ видно, хорошо! – Не правда ли,
Тонами?

Тонами.

Безъ сомн?нья. Очень рада,
Что сразу вамъ понравился питомецъ
И съ вашего чела согналъ сл?ды
Печальной думы. Благородный мальчикъ!
Когда пришелъ онъ съ матерью сюда…

Генсо – (въ тревог?).

Мать? Гд? она?

Тонами.

Она ушла недавно,
Сп?ша по д?лу важному въ село,
Но об?щалась возвратиться снова
И, в?рно, скоро будетъ.

Генсо.

Скоро будетъ!..
Что я хот?лъ сказать? – Да, – важнымъ д?ломъ
Я озабоченъ. Отпусти д?тей, —
Пусть поиграютъ, какъ и ч?мъ хотятъ,
Тамъ въ комнат? сос?дней, – но безъ шуму
И шалостей – я важнымъ д?ломъ занятъ.
Сложите, д?ти, книги и ступайте:
Сегодня вы свободны отъ занятiй.

(Д?ти оживленно встаютъ, складываютъ принадлежности въ уголъ и всл?дъ за, Тонами шумно уходятъ въ среднюю дверь. Черезъ н?которое время Тонами возвращается и, уб?дившись, что никто ихъ не подслушиваетъ, садится противъ мужа).




Явленiе V


ГЕНСО и ТОНАМИ.



Тонами.

Вы снова мрачны, мой супругъ, – опять
Погружены въ печальное раздумье!
Съ т?хъ поръ, какъ вы сюда вошли, угрюмый
И бл?дный, на д?тей глядя со злобой, —
Предчувствiемъ ужаснымъ я томлюсь!
Потомъ вы испытующе и долго
Гляд?ли на Котаро…

(Генсо въ изнеможенiи опускаетъ голову).

Что случилось?
Супругъ мой, что случилось? Говорите,
Я заклинаю васъ!

Генсо.

Несчастье насъ
Неотвратимое постигло! Тайна,
Чтб бережно и свято мы хранили
Такъ много л?тъ, – предательски открыта!
Открыто, что скрываемъ суверена
Мы молодого тайно у себя,
Его за сына выдавая, – что давно
У насъ живетъ онъ. Канцлеръ Токигира
Объ этомъ изв?щенъ и жаждетъ крови
Посл?дняго потомка Сугавары,
Чьей мести онъ боится неизб?жной.

Тонами.

Предчувствiемъ давно томилось сердце!
Какъ вы узнали это?

Генсо.

Лишь сегодня
У старшины на праздничномъ об?д?.
Ловушкой было торжество – и честь
Оказана мн? съ умысломъ коварнымъ, —
Чтобы завлечь нежданно въ западню
И времени не дать мн? для поб?га.
Тамъ старый Гемба, канцлера подручникъ,
Въ сопровожденьи челяди своей,
Вдругъ подошелъ ко мн? съ такою р?чью:
«Намъ все изв?стно, Генсо! Признавайся,
Что мальчикъ тотъ, котораго за сына
Ты лживо выдавалъ, – теб? не сынъ!
Безстыдный, см?ешь канцлера врага
Ты укрывать! Такъ выслушай приказъ,
Съ которымъ я пришелъ сюда. Сегодня,
Чрезъ два часа, ты долженъ намъ доставить
Отрубленную голову Шусаи, —
Иначе мы придемъ къ теб? и сами
Ее возьмемъ! – Теб? же, – помни это! —
Гн?въ канцлера грозитъ неумолимый!»
Такъ онъ сказалъ. – О, какъ хот?лось мн?
Меча ударомъ гнусный ротъ зажать!
Но я себя сдержалъ: ум?стна хитрость
Насилiю въ отв?тъ гораздо больше,
Ч?мъ честная борьба! Въ душ? свой гн?въ

Я подавилъ и, видъ принявъ покорный,
Просилъ мн? время дать приказъ исполнить.
Вблизи стоялъ Матсуо. – Онъ одинъ
Лицо Шусаи знаетъ – и приказъ
Поэтому им?етъ – просл?дить,
Чтобъ голову я подлинную выдалъ.
Коварный песъ! Какъ скоро позабылъ онъ
Благод?янья вс?, которыми когда-то
Онъ прежнимъ господиномъ былъ осыпанъ?
Негодный, подло изм?нилъ отцу онъ,
Чтобъ изм?нить предательски и сыну!
Едва живой, влачащiй еле ноги
И кости хилыя въ т?лесной оболочк?,
Онъ все еще им?етъ силъ довольно,
Чтобъ изм?нять и мертвымъ, и живущимъ…

Теперь нашъ домъ обложенъ. О поб?г?
Нельзя и думать. Намъ одно осталось:
Взам?нъ Шусаи головы – другую —
Похожую – представить мы должны!
Ужъ думаю я, идя сюда, нельзя ли
Кого-нибудь изъ нихъ, – питомцевъ нашихъ, —
За суверена въ жертву принести.
Но кто см?шаетъ грубыя ихъ лица
Съ лицомъ Шусаи благородно-н?жнымъ?
Такъ я пришелъ сюда, въ душ? тая
Мученья ада: мн? казалось – больше
Намъ помощи ужъ неоткуда ждать.
И вдругъ увид?лъ новаго питомца…
Не правда ли, в?дь до зам?ны полной
Похожъ онъ на Шусаи? О, Тонами,
То указанье свыше. Сами боги
Спасти желаютъ молодого князя
II зам?стителя ему послали!
Злой духъ его намъ отдалъ въ руки. Пусть
Погибнетъ онъ. Мы голову его
Посланникамъ вручимъ взам?нъ Шусаи!
Потомъ б?жимъ отсюда. Посп?шимъ
Границу за собой оставить. Тамъ,
Въ стран? Каваши, молодому князю
И намъ бояться некого…

Тонами.

Ужасно!
Принуждены невинную пролить
Мы кровь едва расцв?тшаго ребенка!
Но н?тъ священн?е на св?т? долга,






Обложка немецкого издания «Теракои», начало ХХ века



Ч?мъ в?рность господину, – еслибъ даже
Пришлось намъ въ жертву ц?лый мiръ принесть!
Но если жертва будетъ безполезна?
Что, если кровь невинную прольемъ мы
Напрасно и безъ нужды? Вы сказали,
Что самъ Матсуо посланъ распознать
Лицо Шусаи, – онъ обманъ сум?етъ
Открыть.

Генсо.

Т?мъ хуже для него: онъ этимъ
Себ? подпишетъ смертный приговоръ!
Сл?дить за нимъ внимательно я буду
И наготов? мечъ въ рук? держать!
Когда иного выхода не будетъ, —
Ударомъ уложу его на м?ст?,
Потомъ, какъ тигръ, на остальныхъ я брошусь
И выгоню ихъ вонъ, или погибну,
Чтобъ господина въ мiръ иной и лучшiй
Сопровождать, какъ преданный слуга!
Но в?рю я, что планъ удастся. Д?ти
Похожи другъ на друга, какъ два брата,
А если между ними есть различья,
То смерть сотретъ ихъ… Больше я боюсь
Прихода матери! Вернуться можетъ
Она не во-время и, шумъ поднявъ,
Поб?гу пом?шать… Тогда должна
Погибнуть и она!

Тонами.

Какое горе!
Ее занять могу я разговоромъ,
Отвлечь попробую…

Генсо.

Н?тъ, н?тъ! Напрасно!
Отъ поселянъ она узнать усп?ла
Нав?рное о томъ, чтб зд?сь творится
И сына будетъ требовать отъ насъ!
Но нами слишкомъ много ужъ на карту
Поставлено, – мы рисковать не можемъ, —
И ежели не во-время придетъ
Она, то больше не уйдетъ отсюда!

Тонами.

Такъ дьяволами быть намъ суждено!
(Плачетъ). О, мать несчастная! Въ недобрый часъ
Тебя твой злобный генiй къ намъ направилъ,
Чтобъ въ руки намъ дов?рчиво отдать
Свое сокровище… Ему мы сами
Должны бы зам?нить отца и мать —
II сд?лались его мы палачами!

(Рыдаетъ, закрывшись рукавомъ. Съ улицы доносится шумъ приближающихся голосовъ. Кто-то снаружи отодвигаетъ дверь. Виденъ переднiй дворъ).




Явленiе VI


(Гемба входитъ; за нимъ – въ закрытомъ паланкин? – несутъ Матсуо. Во двор? видна, толпа крестьянъ, которые униженно кланяются обоимъ вельможамъ. Прежнiе).



Н?которые крестьяне.

Ахъ, высокородные господа, будьте милостивы! Наши д?ти тоже тамъ. Сжальтесь!..



1-ый крестьянинъ.

Мой сынокъ только теперь началъ писать. Ахъ, отпустите его!



2-ой крестьянинъ.

Тамъ мой внучекъ! Если ненарокомъ отрубите ему голову, то опять живымъ не сд?лаете. Отдайте мн? его, благородный рыцарь!



3-iй крестьянинъ.

Пожалуйста, присмотритесь хорошенько. Мой мальчикъ точно такого же возраста, какъ и молодой господинъ. Ради неба, пустите меня, – я его возьму оттуда.



Многiе.

Впустите насъ, благородные рыцари!



Гемба.

Прочь, противная сволочь! Вы шумите, какъ навозныя мухи! Убирайтесь! Вашему глупому и грязному отродью ничего не сд?лается! Забирайте своихъ щенятъ и уходите прочь! (Отворачивается и громко см?ется). – Это дурачье воображаетъ, что глупыя мужицкiя рожи можно см?шать съ лицомъ самурая.

Хи, хи, хи!



Матсуо – (выходитъ изъ паланкина и идетъ къ двери, опираясь на свой длинный мечъ).

Не отпускайте ихъ такъ посп?шно, Гемба. Отв?тственность лежитъ на мн?, такъ какъ только я знаю мальчика въ лицо. Легко можетъ случиться, что одинъ изъ этихъ крестьянъ участвуетъ въ заговор? и выдастъ Шусаи за своего сына, (Къ крестьянамъ). Успокойтесь, добрые люди. Вызывайте вашихъ ребятъ по именамъ. Я хочу на нихъ посмотр?ть, а зат?мъ ихъ вамъ выдадутъ.

(Вс? въ одинъ голосъ выкликаютъ разныя имена).



Матсуо.

Зовите по очереди.



1-ый крестьянинъ.

Хома! Хома!



Генео – (стоитъ у задней двери и вызываетъ мальчиковъ, выкликая т? же имена, что и крестьяне).

Хома, иди сюда!



Хома – (выходитъ).

Зд?сь!



Гемба – (нетерп?ливо).

Зовите, Генсо, вс?хъ остальныхъ сразу. Посл? того, что я вид?лъ, я бы самъ взялся опред?лить настоящаго. На картофельномъ пол? растетъ только картофель.

(Генсо зоветъ трехъ остальныхъ. Матсуо и Гемба мелькомъ осматриваютъ ихъ и отпускаютъ. Крестьяне уходятъ. Выдвижная дверь закрывается. Гемба и Матсуо садятся противъ Генсо).




Явленiе VII


ГЕМБА, МАТСУО, ГЕНСО, ГОНАМИ.



Гемба.

Теперь приступимъ къ д?лу. Генсо, ты
Намъ клятву далъ Шусаи обезглавить.
Чего-жъ ты медлишь? Къ д?лу!

Генсо – (спокойно).

Вы хотите,
Чтобъ сына суверена приволокъ
Я къ вамъ за шиворотъ, какъ собачонку,
И голову ему свернулъ? – Постойте
И дайте д?ло сд?лать не сп?ша!

(Поднимается, чтобы уйти въ заднюю дверь).



Матсуо.

Минуту подожди! – (испытующе смотритъ на Генсо).
Напрасно ты
Пытался-бъ обмануть насъ и съ Шусаи
Тайкомъ б?жать. Обложенъ стражей домъ
II даже мышь не уб?житъ отсюда!
Не думай также голову Шусаи
Другою зам?нить, въ надежд? праздной,
Что смерть, какъ ночь, различья уничтожитъ.
Пов?рь, что не обманешь насъ. Теб?,
Быть можетъ, пожал?ть придется,
Но слишкомъ поздно…

Генсо – (сдержанно).

Лишнiя заботы
Теб? сберечь не лучше-ль для себя?
Не безпокойся, принесу сюда
Я подлинную голову. Пов?рь,
Что даже твой потухшiй взоръ
Ее тотчасъ узнаетъ…

Гемба – (нетерп?ливо).

Словъ довольно!
Скор?й, скор?е къ д?лу!

(Генсо беретъ отъ Гемба деревянную коробку для отрубленной головы гь уходитъ въ заднюю дверъ).




Явленiе VIII


Прежнiе, кром? ГЕНСО.



(Тонами въ ужас? прислушивается. Матсуо испытующе осматриваетъ комнату и сосчитываетъ пульты и ящики д?тей).



Матсуо.

Очень странно!
Ихъ семеро в?дь было, чертенятъ,
Которыхъ мы недавно отпустили,
А пультовъ тамъ въ углу я вижу восемь.

(Къ Тонами).

Не объясните-ль намъ, чей это пультъ?

(указываетъ на пультъ Котаро).



Тонами – (въ тревсп?).

Питомца новаго… Ахъ, что за вздоръ
Болтаю я… Н?тъ новаго питомца
У насъ… То Кванъ-Шусаи пульты. Клянусь,
Пов?рьте…

Матсуо.

Хорошо! Оставимъ это.
Однако, Генсо что-то слишкомъ долго
Не возвращается. Мн? ожиданье
Невыносимо: утомленъ я очень.

(За сценой слышенъ стукъ падающаго т?ла. Матсуо чуть зам?тно вздрагиваетъ. Тонами хочетъ броситься въ сос?днюю комнату, но замираетъ на м?ст?. Генсо входитъ и ставитъ закрытую коробку къ ногамъ Матсуо).




Явленiе IX


Прежнiе и ГЕНСО.



Генсо.

Приказъ исполненъ вашъ. Вотъ голова!
Вглядитесь, господинъ Матсуомаро,
Внимательно, чтобъ не было ошибки…

(Садится въ сторон? и сл?дитъ за Матсуо, положивъ руку на мечъ).



Матсуо.

Теперь прошу вниманья!

(Къ страж?, которая по знаку Гембы вошла въ комнату).

Станьте тамъ!

(


).

И стерегите зорко ихъ обоихъ.

(Придвигаетъ къ себ? коробку и съ закрытыми глазами снимает крышку. Потомъ, словно пробуждаясь отъ сна, медленно раскрываетъ глаза, смотритъ на отрубленную голову и слегка касается ея рукой. По лицу его проб?гаетъ выраженiе страданiя. Окружающiе въ мучительномъ напряженiи. Посл? паузы, въ стоическомъ спокойствiи).






Гравюра одного из актов «Теракои» 1800-e годы



Да, Кванъ-Шусаи это голова,
Безъ всякаго сомн?нья…

(Закрываетъ коробку, Генсо и Тонами облегченно вздыхаютъ и обм?нгьваются быстрымъ взглядомъ).



Гемба – (встаетъ).

Наконецъ-то!
Прекрасно вы держались, Генсо! Ваше
Заслуживаетъ поведенье похвалы!
Достойны были смерти вы за то,
Что укрывали канцлера врага.
Вы сами добровольно, безъ приказа
Уже давно должны были свершить,
Что сд?лали теперь по принужденью.
Но вы вину загладили свою,
II я прощаю васъ. Пойдемте вм?ст?,
Любезн?йшiй Матсуо. Посп?шимъ
Мы канцлеру почтительно принесть
Имъ ожидаемую радостную в?сть.

Матсуо.

Да, торопитесь канцлеру скор?й
Прiятное изв?стiе доставить.
Меня-жъ увольте: боленъ я, пов?рьте,
Гораздо больше, ч?мъ по мн? зам?тно.
Прошу васъ, извинитесь за меня
Предъ канцлеромъ…

Гемба.

Извольте! Какъ угодно!
Домой идите съ миромъ. Вы свой долгъ
Исполнили.

(Беретъ коробку и уходитъ вм?ст? со стражей. Всл?дъ за нимъ уходитъ Матсуо, тяжело опираясь на мечъ, и садится въ паланкинъ. Его уносятъ).




Явленiе X


ГЕНСО и ТОНАМИ.



(Н?которое время сидятъ неподвижно, смотря во сл?дъ уходящимъ. Потомъ Генсо запираетъ дверь. Тонами молитвенно складываетъ руки, и склоняется до земли. Пауза).



Генсо.

Благодаренiе Будд?!
Хвала богамъ! Небесъ благоволенье
Снискали намъ сегодня господина
Высокiя заслуги и д?ла,
И поразили сл?потой невольной
Глазъ дьявола, б?дой намъ угрожавшiй!
Жена, мы спасены! Нашъ князь спасенъ!
Да здравствуетъ Шусаи!

Тонами.

Какъ во сн?,
Едва я в?рить см?ю избавленью!
Да, канцлера духъ св?тлый и священный
Взоръ помутилъ Матсуо, – или жертва
Сама намъ добрымъ генiемъ была, —
Но камень придорожный за алмазъ
Они сочли въ невольномъ осл?пленьи…
Отъ всей души богамъ благодаренье!

(Стучатся въ дверъ. Генсо и Тонами вздрагиваютъ).




Явленiе XI


Шiо (сначала снаружи). Прежнiе.



Шiо – (снаружи).

Отворите! Это я, мать вашего новаго воспитанника. Впустите меня!



Тонами – (тихо).

Ради неба, Генсо, это мать! Мы погибли. Что д?лать? Что сказать?



Шiо.

Отворите же, отворите! (сильно стучитъ въ дверъ).



Генсо – (къ Тонами).

Молчи, глупая женщина! Разв? я этого не предвид?лъ? Тише! И съ этой справимся. Такъ или иначе. (Р?зкимъ движенiем отстраняетъ Тонами, отворяетъ дверъ и впускаетъ Шiо).



Шiо – (взволнованная).

Ахъ, это вы, господинъ Тенебе Генсо, уважаемый учитель? Я сегодна привела къ вамъ своего мальчика, – гд? онъ? Над?юсь, что онъ вамъ не въ тягость.



Генсо.

Нисколько. Онъ тамъ, въ задней комнат?, играетъ съ д?тьми. Вы хотите его вид?ть? Хотите проводить домой?



Шiо.

Да, да, – я хочу его взять съ собой.



Генсо.

Въ такомъ случа?, пойдемте. Прошу васъ, пройдите впередъ!

(Шiо направляется къ двери; Генсо сл?дуетъ за нею и пытается ударить ее мечемъ. Она оборачивается и, увернувшисъ от удара, бросается къ пультамъ, хватаетъ ящикъ своего сына и им отражаетъ второй ударъ Генсо).



Шiо.

Что вы д?лаете? Остановитесь!



Генсо (еще разъ пытается ударитъ).

Къ дьяволу!

(Ударъ разбиваетъ пультъ, изъ котораго выпадаетъ б?лый саванъ, куски бумаги съ написанными на нихъ молитвами, похоронный флагъ и др. принадлежности погребенiя).



Генсо – (пораженныи?).

Чортъ! Что это такое? (опускаетъ мечъ). Что это значитъ?



Шiо – (рыдая, падаетъ на кол?ни.)

О, господинъ, я заклинаю васъ, скажите: мой сынъ палъ жертвой? Жертвой за своего юнаго господина КванъШусаи? Заклинаю васъ, скажите мн? правду!



Генсо.

Вы сказали – жертва… вашъ сынъ – жертва!

Разв? вы нам?ренно?.. Вы его нарочно…






Интерьер театра «Кабуки» (Япония, средние века), для которого была написана «Теракоя»



Шiо.

О, мой милый ребенокъ! Да, онъ принесенъ въ жертву, добровольно принесенъ, чтобы спасти жизнь суверена. Иначе, къ чему бы этотъ саванъ, эти молитвы, этотъ флагъ съ надписью: «Наму амида бутеу»?



Генсо.

Женщина, вы приводите меня въ ужасъ!

Ничего понять не могу: кто вы? Кто вашъ мужъ?

(Стучатъ въ дверь. Матсуо входитъ, запираетъ за собою дверь и торжественно опускается на землю).




Явленiе XII


Прежнiе и МАТСУО.



Матсуо – (цитируетъ строфы, сочиненныя канцлеромъ Мичисане[2 - См предисловiе])

«За мной моя слива умчалась,
А вишня изсохла по мн?.
Ужели одной лишь сосн?
Изм?на уд?ломъ досталась?»

(К Шiо).

– Жена! Благую в?сть я приношу:
Котаро нашъ за господина умеръ!

(Шiо, рыдая, бросается ницъ на землю).

Подруга в?рная и добрая моя!
О, мать несчастная! Излей въ слезахъ
Души святую скорбь… Простите, Генсо,
Намъ малодушiя порывъ: сердца
Родителей свои права им?ютъ…

Генсо – (удивленный и тронутый).

Не знаю, наяву или во сн?
Васъ вижу я… Матсуо, вы ли это, —
Мой кровный врагъ и Токигиры
В?рн?йшiй рабъ и преданный вассалъ?
Не вы-ль нав?ки узы разорвали,
Связавшiя васъ съ домомъ Мичисане?
II сами вы теперь родного сына…

Матсуо.

Мн? ваше удивленiе понятно!
О, жребiй безпощадный и суровый.
Меня на путь неправедный толкнувшiй!
Я сд?лался вассаломъ господина,
Который все жестоко попиралъ,
Что я любилъ, чтЬ было съ колыбели
Священно мн? и дорого: семью,
Законнаго правителя, вс?хъ близкихъ
Моихъ дарившаго благод?яньемъ, —
Отца и братьевъ… О, какъ тяжело
Упреки было слышать мн? въ изм?н?,
Звучавшiе кругомъ, со вс?хъ сторонъ!
Но изм?нить не могъ я ничего
Иначе, какъ нарушивъ клятвы святость!
И я въ страданьяхъ изнывалъ, что были,
Быть можетъ, за гр?хи мои возмездьемъ,
Сод?янныя въ жизни доземной…

Сносить не могъ я общаго презр?нья
И сов?сти укоровъ. Чтобъ уйти
Отъ службы ненавистной, притворился
Больнымъ я, объ отставк? умоляя.
И вотъ нежданно в?сть распространилась,
Что у себя вы молодого князя
Скрываете. Тотчасъ же Токигира,
Поб?гъ его предупредить желая,
Отдалъ приказъ: немедленно врага
Схватить и обезглавить, а ему
Отрубленную голову представить.
Мн?, знавшему въ лицо Шусаи, онъ
Вел?лъ при казни быть, чтобъ головы
Я подлинность ему удостов?рилъ.
Условiемъ отставки эта служба —
Увы! – была поставлена… И вотъ
При васъ сегодня я свой долгъ исполнилъ.
Хвала богамъ, что дали мн? возможность
Вину мою давнишнюю загладить
II преступленiе страданьемъ искупить!
Я зналъ, я былъ ув?ренъ, что старанья
Возможныя употребите вы,
Чтобъ отрока высокаго спасти!
Но что могли вы сд?лать, Генсо? Путь
Къ поб?гу прегражденъ былъ сильной стражей
И обмануть дозоръ не удалось бы…
Тогда постигъ душою я, что время
Мое пришло! Принявъ р?шенье, быстро

И подкр?пленъ жены моей сов?томъ, —
Несчастной, преданной и храброй Шiо, —
Я сына къ вамъ послалъ, богамъ
Его отдавъ, какъ жертву искупленья.
Когда-жъ пришелъ я, чтобъ итогъ подвесть, —
Я пульты сталъ считать… одинъ былъ лишнiй…
И понялъ я, что зд?сь Котаро мой,
У васъ… и что мн? предстоитъ…
«Ужели одной лишь сосн?
Изм?на уд?ломъ досталась?»
Звукъ этихъ словъ пресл?довалъ меня,
Гд?-бъ ни былъ я, куда-бъ ни обращался!
Казалось, самый воздухъ мн? шепталъ
Съ укоромъ: «Ты предатель!.. Ты предатель!»…
Н?тъ словъ, чтобъ передать, какъ я страдалъ,
Какую муку я въ душ? носилъ!
Когда-бъ я сына не им?лъ, со славой
Теперь погибшаго во искупленье
Моихъ гр?ховъ, – я поношеньемъ в?чнымъ
Для мiра былъ бы, – я и весь мой родъ!
Мой милый сынъ! Спаситель нашей чести!

Шiо.

Спаситель нашей чести! Это слово
Пустъ будетъ чистымъ жертвоприношеньемъ
Ребенка памяти святой. Да ос?нитъ
Оно его за гранью жизни св?тлымъ
Сiянiемъ… Какъ больно было мн?
Его покинуть, уходя отсюда, —
Осдавить въ пасти смерти… Горе мн?!
О, дайте мертвое обнять мн? т?ло!
Въ посл?днiй разъ прижать къ груди мн? дайте
Мое дитя… Увы! въ посл?днiй разъ!

Тонами – (приближаясь къ Шiо).

Родимая! Отъ глубины души
Я съ вами ваше горе разд?ляю
Безм?рное. Когда я вспоминаю
Слова, которыя вашъ сынъ покойный
Къ учителю съ мольбою обращалъ:
«Прив?тъ вамъ, мой наставникъ! Буду вамъ
Я преданъ и послушенъ!» —
Душу мн?
Смертельный холодъ леденитъ! Чужая
В?дъ я ему! Что-жъ чувствовать должна
Родная мать?

Матсуо.

Подруга дорогая,
Своимъ тяжелымъ горемъ овлад?й!
Должно снести съ безропотнымъ смиреньемъ
Неспосланное небомъ испытанье!
Онъ зналъ, мой добрый Генсо, что идетъ
Сюда на смерть, – я самъ ему сказалъ.
И этотъ отрокъ, н?жный, какъ былинка, —
Но духомъ самурай неустрашимый, —
Пошелъ по доброй вол? на закланье!
Скажите, какъ онъ умеръ? О пощад?
Молилъ ли онъ?

Генсо.

Онъ умеръ, какъ герой!
И зр?лый мужъ, испытанный въ бояхъ,
См?л?е въ очи смерти не гляд?лъ бы!
Когда я вынулъ мечъ и грозно въ ухо
Ему шепнулъ, что умереть онъ долженъ
Сейчасъ, на этомъ м?ст?, – онъ покорно,
Спокойно и съ улыбкой на устахъ
Подставилъ шею мн?, чтобы смертельный
Принять ударъ!

Матсуо.

О, храброе дитя!
Мой в?рный, добрый сынъ! Такой же смертью
Палъ доблестный мой братъ за господина,
Присяг? в?рный. Радостно ихъ будетъ
За гранью жизни св?тлое свиданье,
И велика награда… (Рыдаетъ) Мн? простите,
Не въ силахъ больше сдерживать я слезъ…

(Плачетъ; вс? рыдаютъ).




Явленiе XIII


КВАНЪ-ШУСАИ входитъ;

вскор? за нимъ его мать. Прежнiе.



Шусаи.

Ужель изъ-за меня такъ много горя?
Зач?мъ же раньше вы мн? не сказали,
Что палачамъ я нуженъ? Никогда
Не допустилъ бы я, чтобъ за меня
Кого-нибудь убили! Сколько горя!
Какой позоръ!

(Плачетъ, закрывшись рукавомъ. Вс? продолжаютъ рыдать. Матсуо идетъ къ двери и подаетъ знакъ наружу. Потомъ возвращается).



Матсуо.

Мой юный господинъ!
Я къ вамъ пришелъ съ подаркомъ драгоц?ннымъ:
Взгляните!

(Показываетъ на дверь. Вносятъ закрытый паланкинъ, изъ котораго выходитъ мать Шусаи).



Шусаи.

Мама! Дорогая мама!

Мать Шусаи.

Мой сынъ! Мой сынъ!

Генсо – (посл? паузы, радостно изумленный).

Что вижу я? Глазамъ
Своимъ не в?рю. Госпожа моя,
Вы-ль это? О, какое счастье! Всюду
Мы васъ давно искали, но найти
Васъ не могли. Казалось, навсегда
Исчезли вы. О, гд? же, гд? вы были?

Матсуо.

Я разскажу вамъ все въ словахъ немногихъ.
Когда тиранъ жестокiй истребленьемъ
Сталъ дому Сугавары угрожать,
Я тайно въ Сагу госпожу отправилъ.
Когда же сталъ прiютъ врагамъ изв?стенъ,
Я въ од?яньи нищаго монаха
Пробрался самъ туда и госпожу
Сюда привезъ. Но зд?сь ей оставаться
Нельзя. Поэтому къ отъ?зду, Генсо,
Скор?е приготовьтесь: посп?шимъ
Границу перейти. Въ стран? Каваши
Насъ встр?титъ дочь высокой госпожи,
Которая въ тревог? ждетъ и брата,
И мать. Такъ соберитесь: промедленье
Мал?йшее намъ гибелью грозитъ!

А мы, жена, посл?днiй долгъ прощальный
Родительскiй ребенку отдадимъ:
Свершимъ обрядъ надъ т?ломъ погребальный
И жертвоприношенья совершимъ!

(Тонами приноситъ завернутый въ саванъ трупъ. Матсуо и Шiо снимаютъ верхнее платье, подъ которымъ оказывается б?лое траурное од?янiе).



Генсо.

Матсуо, н?тъ! Мы быть должны безъ сердца,
Чтобъ вамъ однимъ, родителямъ, согбеннымъ
Подъ тяжестью неслыханнаго горя,
Заботы объ усопшемъ предоставить!
Жена и я…

Матсуо.

Позвольте, Генсо, мн?
Все сд?лать до конца. (Значительно). Я хороню
Теперь не сына своего, а князя!..

(Беретъ трупъ и уноситъ ело. Остальные съ громкими рыданiями сл?дуютъ за нимъ.)



ЗАНАВ?СЪ.



П. Межеричеръ.



Мне вся эта книга представляется диалогом между нами, Межеричерами-поэтами, – через года и века. Поэтому я взял на себя смелость изложить один из поэтических фрагментов этои? пьесы в рифмованном современном стиле: как послание своему прадеду в тот далёкии? 1905 год, когда эта пьеса была впервые напечатана в Санкт-Петербурге.

Это также своеобразное послание нашим потомкам, которые через многие года, возможно, возьмут в руки эту книгу, и мои строки им будут более понятны и близки…




Явление 5


Генсо и Тонами.



Тонами

О муж мой, вы печальны… На челе
Следы раздумий мрачных замечаю.
Лишь вы вошли, тревожно стало мне:
Молчите, ничего не отвечая.
Но взгляд ваш! Он во мне рождает страх,
Вы смотрите всё время на Котаро,
Боль в ваших грустных видится глазах.
Меня пугает это ведь недаром?..

Генсо в изнеможении опускает голову.

Скажите, что случилось?

Генсо

Нас постиг
Жестокий рок, разбита в прах
надежда.
Та тайна, что так долго мы
храним,
Раскрыта, и расплата неизбежна!
Нас предали!.. И юный сюзерен,
Что долго выдавали мы за сына,
Погибнуть может, попади он
в плен,
Чeго так жаждет канцлер
Токигира.
Он знает, где скрывается беглец,
Последний сын из рода Сугавары,
Что может за отца поднять
свой меч!






Здание театра «Кабуки» в Токио (XVIII век)



Тонами

И мне тревога сердце разрывала!
Откуда вести?

Генсо

Ведь сегодня я
Обедал с старшиной неблагодарным.
Но сей обед был только западня,
Что создавалась с умыслом коварным —
Чтоб задержать меня, чтоб не успел
Побег устроить, вещи приготовить…
Советник Гембо на меня смотрел,
Его солдаты были наготове.
В конце обеда он мне говорит:
«Ну полно, Генсо, время сознаваться —
Тот мальчик вам не сын, а лишь бандит,
С ним канцлер поручил нам разобраться.
Как вы могли?! Вас каждый уважал,
А вы врага бесчестно укрывали!
Так слушайте, что канцлер приказал
Вам сделать, дабы смыть позор скандала.
Шусаю нынче ж голову срубить,
Чтоб подлое предательство загладить,
И через два часа ко мне прибыть,
Отрубленную голову доставить!
Иначе мы придём к тебе домой
И обезглавим при народе сами
Преступника. Так выбор за тобой.
Обманешь – сам окажешься в опале».
Как я хотел кричащие их рты
Заставить замолчать своим кинжалом!
Но силы, к сожаленью, не равны,
И я подумал: «Хитростью, пожалуй,
Могу добиться большего сейчас…»
Я отпустил свои глаза притворно,
Им обещал, что выполню приказ
И поклонился низко и покорно.
А встав на ноги, посмотрел вокруг
Усталым взором, полным сожаленья:
Средь них стоял Матсуо, прежний друг,
Предавший господина без смущенья.
Он стар, но грозен, в голосе металл:
«Я всех детей дворца по лицам знаю!»
И Токигира к нам его послал:
Он проследит, что голова Шусая
Отрублена. Матсуо подтвердит
Смерть – новому в угоду господину,
И сможет благодарность получить,
Предав отца, предав затем и сына.
Теперь нет смысла замышлять побег:
Вокруг стоят охрана и солдаты…
Как вышло так, что я не уберёг
Наследника?.. Пусть мы не виноваты,
Но мы же поклялись его хранить
В своей семье, когда отца не стало.
Что делать? Может, можно подменить
Его на сына мелкого вассала?
Но в Теракойю дети бедняков
Ко мне приходят грамоте учиться…
Не выйдет: у моих учеников
Грубее, проще детские их лица —
Его же лик румянец украшал,
Черты нежны, походка благородна!
Но вдруг среди питомцев увидал
Я мальчика, что поступил сегодня.
Как он похож и ростом, и лицом…
Никто не сможет отличить подмену.
Его зовут Котаро. Будет он
И жертвой, и спасеньем суверену!
Да, у ребёнка жизнь отнять грешно,
Мы все теперь у дьявола в служенье!
Такое и представить тяжело,
Я понимаю: это преступленье,
Но юный господин… он будет жить,
Род Сугавары сможет продолжаться.
Я буду о прощении молить,
Но позабыть навряд ли мне удастся…
Затем – бежать! Решили бросить мы
Всё то, что предки накопили наши.
Через границу, дальше от страны,
Туда, где нет врагов, – в страну Каваши!

Тонами

Ещё не пролилась на землю кровь,
А я уже от ужаса немею.
О Господи! Как это превозмочь?
Забыть такое разве я сумею?
Один лишь господин для нас кумир,
Ему клялись. И мы, согласно клятве,
Готовы в жертву принести весь мир!
Но будет ли та жертва адекватна
Невинной крови? Бесполезной смерть
Случиться может. Слышу – вы сказали,
Что сам Матсуо прибыл посмотреть,
Чтоб отрубили голову Шусая.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66686282) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


«Japanische Dramen» ?. Prof. Dr К. Florenz, Токiо. Verl. Hasegawa. Предисловiе.




2


См предисловiе