Книга - Царевна Лабам и другие Индийские сказки

Царевна Лабам и другие Индийские сказки
Ольга Михайловна Коржинская


Мы ради представить нашему юному читателю блестящие, очень добрые и экзотические индийские волшебные сказки, заботливо собранные и переведенные переводчицей Ольгой Кожинской на рубеже ХХ века.

Ольга Михайловна Коржинская – детская писательница и переводчица. Много писала и переводила в 1903—1917 г. Публикуемые сказки взяты с их Берлинского переиздания 1923 г.





Ольга Михайловна Коржинская

Царевна Лабам и другие Индийские сказки





Сергей Ольденбург

Предисловие к сборнику «Индийские сказки»


Там, далеко за морями, садится солнце. На поля, на деревни ложатся сумерки. Погас закат и быстро, точно невзначай, наступает тьма. На небе, чуть видными блестками, зажигаются звезды. День окончился, знойный и трудовой. Все ищут отдыха и прохлады, но накаленная земля пышет жаром и горячая постель не дает желанного покоя. Вся деревня еще на ногах и вокруг домов в деревне точно жужжание пчел: идут бесконечные беседы, тянутся длинные разсказы.

Вон там, на краю деревни, где без умолку лают собаки, собралась детвора и бойкий мальчишка, лучший сказочник в округе, начинает: "Жил, был…" и льется сказка про царевича-богатыря, про прекрасную царевну, про весь тот волшебный мир, который для деревенского мальчика существует где-то далеко, далеко, и слушаешь его и слышишь в устах индийского мальчика те же сказки, которые на суровом севере у пылающего очага седые старухи рассказывают детям. Имена другие и краски ярче и резче, но рассказы все больше те же: тут и храбрый портняжка, который в Индии стал горшечником. Кудесник по случайности, Харисарман, обошел сказки всех стран под разными именами. Старые знакомые наших детских сказок, волк и лиса, живут в Индии как тигр и шакал.

Но не об одних только старых наших знакомцах умеют повествовать маленькие рассказчики в ночной темноте индийской деревни. Новые образы мелькают перед нами, неслыханные нами подвиги совершают богатыри, переживают неведомые нам раньше приключения. Великий царь Викрамадитья, о времени жизни которого спорят ученые и который дал имя новой эре в Индии, сказкой превращен в Викрама-махараджу. И сказка повествует о том, как жадный до приключений царь, получив от бога умение переселяться в тело другого существа, сделался попугаем. Быть может, впрочем, в этой чисто индийской сказке слышатся отголоски того рассказа, который хорошо знаком русскому читателю, как повесть о гордом царе Аггее. Науке оживлять мертвое тело и переноситься самому в него учат священныя книги индийцев, и сказки о Викраме живо свидетельствуют о вере народной в чудесную силу заклинаний.

Вера народная! Как она и проста, и сложна вместе с тем, там, в этой далекой, полной очарований для нас стране. Все живет, все имеет свою душу – духи и боги на каждом шагу. Природа вся одухотворена, это так просто! А вместе с тем и как сложно, потому что тут рядом, вокруг человека, целый другой мир, в существовании которого человек так убежден. Наши сказки тоже полны волшебства, духов, фей, сверхестественных сил, но для нас все это почти только символы. Мир действительный и мир сказочный отделены для нас непроходимой гранью. Не то в Индии, даже в наши дни.

Индиец часто затруднится сказать, где кончается сказка и легенда и где начинается действительность. Эта жизнь сказки, как действительности, и составляет неотразимую прелесть индийской сказки. Конечно, покрытая холодной одеждой наших северных слов, лишенная своих, для нас иногда до безобразия ярких тонов, она не то, что там на родине в устах полунагого смуглого мальчугана, льющаяся потоком среди жаркой индийской ночи. Но и так она полна прелести знакомого и незнакомого в смешанных и переплетшихся между собою разсказах.

И у нас горы говорят в сказках, но в их разговорах не чувствуешь той жизни, которая проникла в беседы горных великанов, стоящих на страже великой индийской земли с северной стороны. Прав индиец, когда он думает, что весь этот горный мир живёт. Слушайте, как прекрасная, гордая Гвашбрари в далеком Кашмире склонила к ногам своим царственный Вестерван, великую, могучую гору.

Это было давно и мир тогда был еще юн, тот мир, который теперь уже стар. И все было не так как теперь, и великий Вестерван, был царём над горами. Высоко, высоко поднимался он над всем, что было вокруг него. И тучи ложились плащом на его плечи, а глава стояла гордо и одиноко в синем небе. Надменный, он взирал только на солнце и звезды. И темною ночью звезды сияли венцом вокруг его головы.

Зависть и злоба закрались в сердце окрестных гор: Харамукх и Нангапарбат гневались и негодовали на презрение Вестервана. Одна дивная Гвашбрари, холодная и сияющая среди льдов, молчала, наслаждаясь своею красотой.

Однажды, когда Вестерван окутался тучами и скрылся из глаз, окрестные горы повели опять свои злобные речи.

И с презрением сказала им красавица Гвашбрари: "Чего вы только спорите и негодуете? Горд великий Вестерван и главу его венчают звезды, но сам он, ноги его здесь в земле, из земли, как и мы. В нем только немного больше земли, вот и все".

"Так чего-ж он гордится? Кто сделал его царем среди нас?"

Улыбнулась красавица Гвашбрари, улыбнулась нехорошей улыбкой: "Кто сделал его царем? А вы сами. Для меня он не царь, даже в венце из звезд. Я его царица".

И горы кругом засмеялись, ибо ниже всех их была Гвашбрари.

"Подождите – не встанет еще завтра солнце, и у ног моих ляжет Вестерван".

И вновь засмеялись насмешливо горы, но красавица Гвашбрари не смеялась и не говорила.

И весь длинный, летний день она сияла и улыбалась. Солнце стало заходить и, как чары, розовые чары, легли лучи его на весь миръ. И бледная Гвашбрари вспыхнула, точно блестела красотой и любовью.

И увидел высокий Вестерван это сияние и обернул он свой надменный взор туда вниз, в долины, и глядел, глядел в немом изумлении на дивную красоту.

Ниже спустилось солнце и еще ярче зарделась красавица Гвашбрари, будто от взора великого царя гор. И по долинам пронесся крик: "Гвашбрари, поцелуй меня, или я умру".

Пораженные, стояли горы кругом и молчали, а отзвук переносил слова из долины в долину.

И улыбнулась Гвашбрари и ответила:

– Как быть тому, ты высок безконечно, царь, а я так низка? Как мне достичь твоей венчанной звездами главы?

И вновь раздался тот же крик Вестервана. И красавица с ледяным сердцем, Гвашбрари, чарующим шепотом дала свой ответ:

– Ты любишь меня, наклонись ко мне и поцелуй меня.

Ниже и ниже наклонился он, пока не лег к ногам Гвашбрари. Но солнце село, и по-прежнему, как всегда, холодная и надменная, стояла красавица Гвашбрари – и у ног ее лежал развенчанный навсегда великий Вестерван, а на небе сиял его звездный венец.

Точно слышишь эти говорящие горы и видишь их лица, точно это смуглые раджи и красавицы рани, царицы волшебных дворцов!

Волшебство, да только волшебство, в которое верят, – вот ключ к индийским сказкам, так, как их разсказывает народ, так, как их собирает заботливая рука тех, кому дороги и милы эти предания другого, далекого от нас, европейцев, народа, который в давние средние века послал к нам на усладу столько чудных своих сказок. Как часто и в детстве, и после мы читали эти сказки, переиначенные, переделанные, и не знали, что нам их переслали наши далекие индийские братья.

Когда индийский разсказчик чувствует, что рассказ затянулся и надо кончить сказку, он, как и мы сейчас, говорит:

"Зачем ты сохнешь, терновый куст?
А чего ест меня корова твоя?
Зачем ты ешь его, корова?
А чего не смотрит за мною твой пастух?
Зачем ты не смотришь за нею, пастух?
А чего не дает мне рису невестка твоя?
Зачем ты, невестка, не даешь ему рису?
А чего плачет мое дитя?
Зачем ты плачешь, дитя?
А чего щиплет меня муравей?
Зачем ты щиплешь дитя, муравей?
Куть! Куть! Куть!"







Царевна Лабам


Жил был в некотором государстве царь и был у этого царя один единственный сын, отрада и утешение его старости. Царевич страстно любил охоту и нередко целыми днями пропадал из дома. Это очень беспокоило мать его, царицу, и вот однажды призвала она сына и сказала ему:

– Сын мой, успокой мое сердце, обещай исполнить мою просьбу. Когда едешь на охоту, поезжай всюду куда вздумается, но никогда не езди в ту сторону.

Она указала рукою на юг. Царица знала, что в той стороне, где-то далеко за лесами и долами, живет царевна чудной красоты, прекрасная Лабам, и что кто только заслышит про нее, тот забудет все на свете, бросит отца и мать и отправится искать царевну.

Царевич почтительно выслушал мать и обещал сообразоваться с её желанием. Тем не менее, в душу его закралось любопытство узнать, чем вызвано такое странное запрещение; и вот как-то раз, выехав на охоту, он решил свернуть в запрещенную сторону. Долго ехал он, не замечая ничего особенного, наконец попал в густую чащу и увидел вокруг себя бесчисленное множество попугаев. Царевич на удачу пустил стрелу в одного из них и вся стая мгновенно поднялась и взвилась высоко над его головою. На месте остался лишь самый крупный из них, царь их, Хариман.






Царевич на удачу пустил стрелу в одного из них.



Очутившись один, он закричал им вслед человеческим голосом:

– Эй вы! Как смеете улетать и оставлять меня одного в опасности? Вот расскажу я про вашу измену царевне Лабам!

Услышав грозный окрик своего повелителя, все попугаи снова слетелись вкруг него. Царевич долго не мог прийти в себя от изумления. Как, птица и говорит человеческим голосом? И кто такая царевна Лабам, о которой упомянул попугай? Он подошел поближе к Хариману.

– Скажи мне, кто эта царевна Лабам? Где она живет?

Но попугай только насмешливо посмотрел на него.

– Не видать тебе никогда ни царевны Лабам, ни страны её, уходи откуда пришел, дерзкий чужеземец!

И с этими словами он подал знак; вся стая снялась и исчезла в поднебесье.

Оскорбленный царевич с досадою бросил оружие оземь и поехал домой. Молча прошел он в свои покои, лёг на постель и несколько дней упорно отказывался от пищи и питья и никого не допускал к себе. Родители его были в отчаянии. Наконец царевич заговорил.

– Где царевна Лабам? – спросил он. – О, скажите мне, где искать её! Я должен ехать за нею. Скажите, где искать её царство?

– Никто не знает где оно! – печально отвечали царь и царица.

– Так я сам попытаюсь найти дорогу! – упрямо заявил царевич.

– О не езди, дорогой», умоляла царица, «не покидай нас! Не найти тебе заколдованного царства, только напрасно погубишь свою молодую жизнь!

Но царевич упорно стоял на своем.

– Я, должен ехать искать ее, хотя бы это стоило мне жизни. Может быть боги укажут мне путь к ней. Если останусь в живых и найду ее, я вернусь к вам. Не вернусь, значит я погиб и никогда больше вас не увижу… А все-таки я не могу не ехать.

И им пришлось отпустить его, хотя много слез было пролито при прощании.

Отец дал ему пышное одеяние и великолепного коня. Он снабдил его также всякого рода оружием и драгоценным луком со стрелами; не забыл и сумку с золотыми монетами, так как золото всегда могло понадобиться в пути. Мать же вынесла ему небольшой узелок с сладкими лепешками, изделием рук своих.

– Возьми, дитя мое, – со слезами сказала она, – проголодаешься в пути, подкрепись этими лепешками.

Царевич сел на коня и пустился в путь. Он ехал, куда глаза глядят, все дальше и дальше по направлению к югу, пока не заехал в дикое пустынное место. Посреди лежал пруд, окаймленный тенистыми деревьями. Царевич спешился, освежился сам в пруду, выкупал коня и сел отдохнуть на берегу.

«Пора приняться за лепешки», сказал он себе, «поем, выпью воды и поеду дальше».

Он развязал узелок и вынул одну лепешку. В средине оказался муравей. Он взял другую; там тоже сидел муравей. Царевич одну за другой перебрал все лепешки и в каждой нашел по муравью.

«Ну, нечего делать! – решил он, выкладывая лепешки на землю, – не стану есть, пускай за меня муравьи едят».

Тут явился к нему муравьиный царь.

– Царевич, – сказал он ему, – ты был добр к нам и мы не забудем тебя. Если окажешься в беде, вспомни обо мне и я явлюсь к тебе на помощь с моим народом.

Сын раджи вежливо поблагодарил муравья, сел на лошадь и поехал дальше.

Он ехал и ехал все вперед, наконец снова заехал в чащу и увидел там тигра, который громко выл, по-видимому от боли.

– Что ты так ревешь? – спросил царевич. – Что с тобою приключилось?

– У меня заноза сидит в ноге вот уж двенадцатый год», отвечал тигр, «и так страшно болит! я не могу удержаться от крика».

– Дай мне посмотреть свою лапу, – сказал царевич. – Я постараюсь вынуть занозу. Только вот что: ваш брат, тигр, плохо помнит услугу, ты, пожалуй, съешь меня в благодарность?

– О нет, – воскликнул зверь, – никогда не решусь я съесть своего благодетеля!

Царевич острием кинжала вырезал занозу из лапы тигра. Тот так сильно рычал при этом, что тигрица из соседних джунглей услышала рев супруга и бросилась к нему на помощь. Тигр издали увидел ее и спрятал царевича в кусты.

– Кто смел обидеть тебя? – грозно зарычала тигрица.

– Никто не обижал меня, – отвечал тигр, – напротив, пришел ко мне неведомый царевич и вынул занозу из моей лапы. Если ты обещаешь не вредить ему, я покажу его тебе.

– Неужели ты думаешь, что я решусь вредить ему после такой услуги! Скорей зови его, чтоб я могла выразить ему свою благодарность.

Тигр позвал царевича и оба, тигр и тигрица, склонились перед ним в знак благодарности. Они всячески угощали его и ухаживали за ним и целых три дня не отпускали от себя. Каждый день царевич осматривал лапу тигра, наконец на третий день рана совсем зажила и царевич решил ехать дальше.

– Царевич, – сказал ему тигр при прощании, – я не забуду твоей услуги. Если когда-нибудь ты очутишься в беде, вспомни об нас и мы оба явимся к тебе на помощь?

Царевич благодарил и поехал дальше. Он ехал и ехал не останавливаясь, пока опять не заехал в чащу. Там, на полянке, увидел он четырех факиров[1 - Факиры – в старой Индии – странствующие фокусники, йоги, дрессировщики животных, заклинатели болезней, толкователи снов, глотатели шпаг и проч.], учитель которых умер и оставил им в наследство четыре вещи: постель-самолет, сумку, каменную чашу и дубинку с веревкой. Постель-самолет несла своего обладателя всюду куда ему только вздумается; сумка доставляла все, что только мог пожелать её хозяин; каменная чаша сама при первом требовании наполнялась водою, как бы далеко не был источник, а дубинке с веревкою достаточно было сказать, если кто вздумает напасть на её хозяина, «дубинка, колоти всех, кого ни попало!» и дубинка примется колотить, а веревка вязать, пока со всеми не покончат.

Четыре факира ссорились из-за этих предметов и никак не могли поделить их между собою.

Царевич сказал им:

– Не ссорьтесь по-пустому, я помирю вас. Я выпущу четыре стрелы по четырем направлениям. Кто первый найдет первую стрелу получит постель; кто найдет вторую, пусть берет сумку; кто третью, тому достанется чаша, а кто принесет четвертую, пусть довольствуется дубинкою с веревкою.

Факиры согласились и принц натянул лук.

Высоко взвилась стрела и исчезла в воздух. Все факиры бросились вслед за нею. А царевич, тем временем, соскочил с коня, вскочил на постель, прихватил с собою сумку, чашу и дубинку и пожелал очутиться в стране царевны Лабам. Постель тотчас же понеслась по воздуху и скоро опустилась на землю на границе царства прекрасной Лабам. Царевич забрал свои сокровища и пошел пешком. Скоро на пути его показался город, а на самом краю его небольшая лачужка. Царевич направился к ней. На порог стояла старуха.

– Кто ты такой? – спросила она. – Откуда ты?»

– Я из дальних стран, – отвечал царевич. – Я сильно устал и измучился дорогой. Позволь мне, матушка, переночевать у тебя.

Старуха покачала головою.

– Не могу я дозволить этого, сын мой, царь наш строго запретил чужеземцам останавливаться в стран. Спеши скорее уйти из города.

– Сжалься надо мною, матушка, пусти хоть на одну ночку! Теперь уж скоро стемнеет и дикие звери растерзают меня в пустыне.

– Нечего делать, – вздохнула старуха, – оставайся сегодня ночевать, но завтра чем свет ты должен уходить, а то если царь узнает, что я приютила тебя, он велит схватить меня и посадить в тюрьму.

С этими словами она впустила его в дом, чему царевич был несказанно рад. Старуха принялась было готовить ему обед, но он остановил ее.

– Не трудись, матушка, у меня все найдется. Сумка, дай нам пообедать! – сказал он, постукивая по своей сумке и тотчас же перед ними появилось великолепное угощение на двух золотых блюдах. Старуха и царевич сели вместе за трапезу.

Когда они кончили, женщина встала, чтоб идти за водою.

– Не трудись, матушка, – снова остановил ее царевич, – у меня и вода под рукою. – Он достал свою чашу, сказал ей: – Чаша, дай воды! – и чаша тотчас же стала наполняться водою. Царевич крикнул: – Вода остановись! – и вода остановилась. – Вот видишь, матушка, – сказал он удивленной старух, – с этою чашею я во всякое время могу достать тебе воды; тебе незачем идти к колодцу.

Тем временем уже стемнело.

– Отчего ты огня не засветишь? – спросил царевич.

– Нет надобности, сын мой, – отвечала старуха. – Царь не велит нам освещать жилища, так как с наступлением ночи дочь его, царевна Лабам, выходит из дворца и садится, на крышу. А она так сияет, что озаряет всю страну, и поля, и дома наши и мы при этом свете можем работать не хуже, чем днем.

И действительно, скоро царевна показалась на крыше. Одежда, её сверкала золотом и серебром; волосы густою волною падали до самых пят, на голов красовалась повязка из жемчугов и алмазов. Царевна вся светилась тихим сиянием как яркий месяц и была так прекрасна, что ночь обращалась в день под блеском её красоты. Днем, она никогда не выходила из дворца; она показывалась только ночью. Зато подданные отца её с нетерпением ждали её появления на дворцовой крыше и, озаренные её волшебным светом, спешили закончить начатое днем дело.

Царевич спокойно сидел на пороге хижины и любовался царевною.

– Как она прекрасна! – шептал он с восторгом. Царевна посидела некоторое время на крыше, потом встала и, удалилась в свои покои, где скоро заснула. Царевич тоже вошел в хижину, подождал пока старуха заснет, сел на постель-самолет и пожелал перенестись в спальню царевны. Он тотчас же очутился там. Царевна крепко спала среди своих прислужниц.

– Сумка, мне надо бетеля, много бетеля! – шепнул царевич, и драгоценные листья мигом усеяли пол опочивальни. Царевич же спокойно вернулся в дом старухи. На следующее утро прислужницы царевны увидели листья и принялись с восторгом жевать их.

– Где вы достали столько бетеля? – спросила удивленная царевна.

– Мы, нашли их у ложа твоего о, повелительница! – отвечали прислужницы. Никто не видал царевича и не знал откуда взялись благовонные листья.

Раным-рано на следующий день старуха разбудила царевича.

– Утро настало, – говорила она, – пора тебе уходить! Узнает царь, что ты тут, он посадит меня в тюрьму.

– Ох, матушка, дорогая, позволь мне еще денек остаться. Я не в силах встать, я совсем нездоров сегодня.

– Что ж делать? Оставайся пожалуй.






Царевна вся светилась тихим сиянием



И он остался, и они опять пообедали вместе из сумки и добыли воду из чаши.

Когда наступила ночь, царевна снова тихо засияла на крыше, а в полночь, когда все улеглись, она вернулась в свою опочивальню и крепко заснула. Царевич снова сел на свою постель и полетел к царевне.

– Сумка, дай мне покрывало! – приказал он сумке и тотчас же в руках его оказалась великолепная тончайшая шаль, Он осторожно накинул ее на спящую царевну и вернулся в лачугу, где мирно проспал до утра.

На следующее утро царевна тотчас же заметила великолепное покрывало и очень обрадовалась.

– Взгляни, матушка, – сказала она матери, – это верно боги шлют мне в подарок. Откуда иначе могла взяться такая чудная шаль? Она слишком прекрасна для смертной?

– О да, дитя мое, это верно подарок богов, согласилась мать.

Когда на следующее утро старуха напомнила царевичу, что пора уходить, он снова ответил ей:

– Матушка, право я чувствую, что совсем еще болен.

– Оставь меня еще на несколько дней. Никто не увидит меня, я не выйду из хижины.

И старуха, которой очень приятно было иметь такого гостя, оставила его в покое.

Снова наступила ночь, снова царевна в пышном убранстве вышла на крышу и снова в полночь скрылась во дворце. Тогда царевич сел на постель-самолет и очутился около спящей царевны.

– Сумка, кольцо мне! – шепнул он и в руках его оказалось роскошное кольцо. Он осторожно взял руку царевны и надел ей на пальчик кольцо.

Она тотчас же проснулась и с испугом взглянула на него.

– Кто ты такой? Откуда ты и зачем ты здесь?»

– Не бойся, царевна. Я не вор и зла тебе не сделаю. Я сын великого и мужественного царя. Попугай Хариман открыл мне твое имя и я бросил отца и мать, и поехал искать тебя.

– Если так, – сказала царевна, – я не хочу, чтоб тебя убивали; я скажу отцу и матери, что ты сын великого царя и что я выбираю тебя своим мужем.

Царевич вернулся к старухе, а царевна утром же объявила матери: «Сын великого царя явился в нашу страну и я решила выйти за него». Мать пошла передать царю желание дочери.

– Хорошо, – сказал царь, «я не препятствую, но кто желает получить мою дочь, должен сперва исполнить то, что я ему велю. Не сможет – пусть пеняет на себя, а я велю казнить его. Пусть дадут царевичу немедленно восемьдесят пудов горчичного зерна и пусть он выжмет из него масло в течение дня. Не поспеет – умрет с закатом солнца».

Тем временем царевич уже объявил старухе, что собирается жениться на царевне Лабам. Она пришла в ужас.

– Несчастный, – воскликнула она, – забудь свою дерзостную мечту, беги скорее из нашей страны! Много царей и царевичей перебывало здесь; все они сложили головы за красу нашей лучезарной Лабам, всех погубил её суровый отец. Он предлагает хитрые задачи всем искателям её руки, а задачи его невыполнимы и все платятся жизнью за свою смелость. И тебя, о сын мой, убьют, если ты не скроешься отсюда, не бросишь нелепой мысли.

Так причитала старуха, но царевич и слышать ничего не хотел.

Скоро пришли в домик старухи посланные от царя и повели царевича во дворец. Там царь высказал ему свои условия и велел выдать ему восемьдесят пудов горчичного семени.

– Обрати их в масло к следующему утру, – сказал он. – Всякий кто желает жениться на моей дочери, должен беспрекословно исполнить мой приказ. Кому задача не по силам, того я велю казнить. И так, выполни ее или готовься к смерти». Царевич несколько смутился, но не захотел однако отказаться от царевны и согласился на условие.

Печально сидел он в лачужке и обдумывал свое положение.

«Как справиться мне с таким количеством?» – думал он. Вдруг вспомнил он о муравьином царе и тот тотчас же предстал перед ним.

– Что так печален, царевич? – спросил он.

Царевич молча указал ему на чудовищную кучу горчичного семени. – Только-то? – сказал муравей, – будь спокоен, ложись и спи, а к утру все будет готово.

Обрадованный царевич лег и заснул, а муравьи быстро исполнили за него всю работу.

На следующее утро он отнес масло царю.

– Постой, это еще не все, – сурово встретил его царь. – Потрудись еще за мою дочь. У меня сидят в клетке два демона; убей их в бою и Лабам будет твоя.

Царь задолго до того поймал двух страшных демонов и, не зная что с ними делать, запер их в клетку. Он не прочь был бы избавиться от них, но как убить их не знал, а выпустить на волю боялся из опасения, чтоб они не вредили его народу. Вот почему он решил, что все искатели руки прекрасной царевны должны вступать в борьбу с этими чудовищами.

Услышав о демонах, царевич призадумался и попросил отсрочки. Бой был назначен на следующий день.

Царевич, вернувшись в лачугу старухи, стал раздумывать, не поможет ли ему в этом деле друг его, тигр. И тигр мгновенно предстал перед ним.

– Что так печален, царевич? – спросил он.

Сын раджи рассказал про демонов.

– Не бойся, – успокоил его тигр, – ложись спать и не о чем не печалься, завтра мы с женою покончим с демонами.

На утро царевич достал из сумки два чудных плаща, затканных золотом и серебром и усеянных драгоценными камнями. Он накинул их на своих тигров и повел их к царю.

– Могут друзья мои вступить за меня в бой с демонами? – спросил он.

– Вот и отлично! – решил царь, которому было в сущности все равно кто убьет его демонов, лишь бы они были убиты.

– Так выпускайте демонов, мои тигры готовы, – сказал царевич. Тигры и демоны яростно набросились друг на друга и скоро оба демона лежали растерзанные на земле.

Однако царь все еще не хотел отдавать своей дочери.

– Ты так искусен, – насмешливо сказал он, – слетай-ка на облака, там лежит моя литавра, ударь в нее два раза и тогда получишь прекрасную Лабам.

Это поручение не затрудняло царевича. Спокойно вернулся он домой, сел на постель-самолет, мигом очутился над облаками и звонко ударил по литавре, так что гул её разнесся по всему царству.

– Хорошо, – сказал царь, когда юноша снова явился перед ним. – Не спорю, что ты все исполнил как требовалось. Теперь окажи мне еще одну услугу и Лабам твоя.

– Если смогу – все готов сделать, – отвечал царевич.

Царь указал ему на огромный пень в нескольких шагах от дворца.

– Завтра при мне разруби его надвое вот этим топором.

Он подал ему красивый топор – из воска!

Царевич ничего не сказал и пошел себе домой. Тут он долго сидел понуря голову: «Что теперь стану делать? Муравьи выручили меня уже раз из беды, тигры тоже сослужили свою службу. Но кто поможет мне разрубить дерево восковым топором?»

Ночью он отправился к царевне, чтоб проститься с нею перед смертью. – Завтра меня уже не будет в живых, – грустно сказал он.

– Отчего так? – удивилась она.

– Отец твой приказывает мне разрубить столетний ствол восковым топором.






Он мигом очутился под облаками и звонко ударил по литавре.



– Не тужи, царевич мой, – ласково сказала тогда царевна. – Теперь моя очередь помочь тебе.

С этими словами она вырвала волос из головы своей и подала его царевичу.

– Завтра незаметно от всех шепни стволу – «царевна Лабам велит тебе расколоться от её волоса», а сам осторожно положи волос вдоль лезвия воскового топора.

Царевич исполнил в точности приказание царевны а затем в присутствии всего двора высоко взмахнул топором… И, о чудо! Лишь только волос в лезвии коснулся дерева оно с треском распалось на две половины.

– Теперь ты вполне заслужил мою дочь! – промолвил царь, и все громко приветствовали красавца жениха лучезарной Лабам.

Свадьбу отпраздновали с большим торжеством. Все цари и царевичи окрестных стран были приглашены на празднество.

Через несколько дней царевич собрался с женою в обратный путь к своим родителям. Царь отпустил их, снабдив их великим множеством верблюдов, слуг и драгоценностей. И они пышным караваном прибыли в страну царевича, где были встречены всеобщим ликованием и долго жили в счастье и полном довольстве.

Царевич всю жизнь с благодарностью вспоминал о своих друзьях, муравьином царе и тигре и хранил в почете сумку, чашу, постель и дубинку. Только дубинка изнывала в бездействии, так как ни разу не пришлось пустить ее в ход за неимением врагов.




Волшебное кольцо


У одного богатого купца был сын, малый не глупый, но очень легкомысленный. Старик боялся, что после его смерти деньги попадут в плохие руки и потому решил при жизни испытать способности сына к торговле. Он дал ему три тысячи рупий и велел идти в чужие края попытать счастья. Юноша взял деньги, быстро снарядился в путь и отправился пешком бродить по свету. Шел он день, шел другой; ничего особенного не приключилось. На третий увидел он в поле кучу пастухов, о чем-то оживленно споривших. Оказалось, что они собираются убить какую то собаку.

– Ой, не убивайте бедное животное, – вмешался юноша. – Продайте мне собаку, я дам вам за нее тысячу рупий.

Торг живо состоялся и юноша беззаботно продолжал путь. По пятам за ним шла спасенная собака. Вскоре встретилась им толпа поселян. Они тоже спорили и кричали; на этот раз из-за какой то кошки.

– Ой, не убивайте бедное животное, снова вмешался мягкосердечный юноша. – Продайте мне кошку: я дам вам тысячу рупий.

Те с радостью согласились и юноша весело продолжал путь с кошкою на руках.

Немного далее пришлось ему идти через селение. Там на площади столпился народ: только что поймали змею и собирались ее убить.

– Отдайте мне змею, – вступился юноша. – Хотите за нее тысячу рупий?

Удивились люди такой неслыханной щедрости и поспешили отпустить свою добычу. Пошел дальше купеческий сын и на этот раз невольно призадумался. На сердце то у него было легко, зато и в карман не тяжелее. «Дурак же я!» – подумал он – «ну куда пойду теперь без денег? Как теперь отцу на глаза покажусь? А делать нечего! Хочешь не хочешь, приходится домой идти: не далеко уйдешь с пустыми руками». И он побрел домой.

– Ах ты болван, ах ты мот безрассудный! – закричал на него отец, как только узнал все. – Для того ли дал я тебе деньги, чтобы ты их по ветру пустил? Убирайся с глаз моих долой, живи в хлеву со скотом, пока не сознаешь своей глупости.

И несчастный юноша вышел из дома и поселился в хлеву. Спал он на подстилке для скота, питался скудными остатками их пищи и единственными товарищами его были собака, кошка и змея, добытая такою дорогою ценою. Животные эти сильно привязались к нему и весь день следовали за ним по пятам, а ночью спали около него. Кошка обыкновенно располагалась у него в ногах, а собака в головах; змея же ложилась ему на грудь таким образом, что голова её свешивалась в одну сторону, а хвост в другую. Однажды ночью змея заговорила человеческим голосом.

– Знаешь ли, дорогой хозяин, кого ты спас? Я дочь могущественного царя змей, Индрашаха. В тот день, как меня поймали, я вышла было из своего царства подышать свежим воздухом… и вот меня схватили и убили бы непременно, если бы ты во время не подоспел на помощь. Как мне отблагодарить тебя за такое благодеяние? Ты так несчастлив теперь из-за нас! Брось все, пойдем к моему отцу! Он с радостью примет спасителя своей дочери.

– Да как попасть мне к нему? – спросил удивленный юноша. – Веди меня, я пойду за тобою.

– Вот и прекрасно, благодетель мой! Видишь там горы вдали? На самой вершине течет священный родник. Стоить только нырнуть в него и мы очутимся во владениях моего отца. Вот то будет радость! Отец непременно захочет отблагодарить тебя. Как? я просто придумать не могу! Мой совет, если он предоставит тебе самому выбрать награду, проси кольцо с его правой руки и заколдованный горшочек с ложкою. У тебя тогда ни в чем не будет недостатка. Стоит тебе приказать кольцу и явится перед тобою богатейший дворец, а прикажешь горшочку с ложкою – вмиг появятся самые вкусные и изысканные кушанья.

Юноша отправился за змеею к источнику и уже собирался спрыгнуть в него, когда услышал за собою жалобный возглас.

– О хозяин! На кого ты нас покидаешь? Что станем делать без тебя? – Так плакались кошка с собакой. Верные животные бросились вслед за хозяином, но нагнали его лишь у самого родника.

– Не беспокойтесь обо мне, друзья! Ждите меня здесь. Я скоро вернусь. – И с этими словами купеческий сын отважно прыгнул в воду и исчез из вида.

– Что же нам теперь делать? – спросила печально собака у кошки.

– Будем ждать здесь, как велел хозяин. Насчет пищи не беспокойся. Я проберусь в селение и добуду там достаточно на двоих. – Сказано – сделано и оба друга зажили спокойно, выжидая возвращения хозяина.

Купеческий сын и змея благополучно достигли цели своего путешествия и послали гонца доложить о себе змеиному царю. Царь повелел немедленно привести к нему вновь прибывших.

– Передайте царю, что я не смею идти без согласия повелителя моего, купеческого сына. Он спас меня от лютой смерти и я на всю жизнь его раба, – отвечала змея. Тогда царь сам со всеми приближенными вышел к ним на встречу, нежно обнял дочь и ласково приветствовал дорогого гостя.

Несколько дней прожил юноша у змеиного царя, который всячески старался выразить ему свою признательность. Он повел его осматривать несметные сокровища подземного царства и предлагал ему выбрать себе любое.

Но юноша, помня советы змеи, попросил лишь кольцо и волшебный горшочек. Индрашах с восторгом вручил ему то и другое.

Тогда купеческий сын распростился с гостеприимными хозяевами и вышел обратно на свежий воздух. Там встретил он друзей своих, кошку и собаку. Радости их не было конца.

Долго сидели они, рассказывая друг другу свои похождения, затем перешли реку, выбрали удобную поляну и решили тут же испытать силу волшебного кольца. Купеческий сын сказал кольцу несколько слов и перед ним мгновенно явился роскошный дворец, с великолепным садом, а из дворца вышла ему навстречу прелестная молодая девушка, с длинными до пят золотистыми волосами.

Купеческий сын женился на красавице и зажил весело во дворце со своими друзьями. Так прошло несколько лет и счастью их, казалось, не будет конца. Но вот однажды молодая женщина сидела у окна и расчесывала свои роскошные волосы. При этом у ней выпало несколько волосков. Она тут же намотала их на кусочек тростника и выбросила в окно. Тростник попал в реку, которая протекала как раз под самым окном, и поплыл по течению все дальше и дальше, в соседнее царство. Поймал его царевич той страны, размотал волосы и залюбовался ими. Он был так поражен их красотою, что потерял сон и здоровье. Заперся в своей комнате и все мечтал, как прекрасна должна быть женщина с такими волосами.

Так продолжалось несколько дней и царевич совсем занемог с тоски по неведомой красавице. Царь и царица были в отчаянии. Они боялись, что сын их умрет с горя, а между тем совсем не знали, как и где достать желанную принцессу. Решили обратиться за советом к одной старой колдунье, тетке царя.

Старуха обещала помочь их беде и добыть прекрасную незнакомку в жены царевичу. Для этого она обратилась в пчелу и вылетела из дворца. Её тонкое чутье скоро указало ей путь к жилищу купеческого сына. Тут она снова обратилась в старую женщину и, опираясь на посох, побрела к красавице.

– Я твоя старая тетка, дитя мое, – как можно ласковее сказала она, когда очутилась перед молодою женщиною. – Не узнаешь меня? Ну, конечно! Где ж тебе, дитятко, меня узнать! Ты еще совсем крохотная была, как я отсюда ушла. И она принялась ласкать и целовать красавицу, чтобы уверить ее в справедливости своих слов.

Прекрасная жена купеческого сына поверила ей. Она приласкала старуху, предложила ей остаться погостить у них и отнеслась к ней с такою доверчивостью, что коварная гостья очень быстро разузнала все, что ей было надо. Дня через три она завела речь о волшебном кольце.

– Ты напрасно, дитятко, оставляешь у мужа такую драгоценную безделку, вкрадчиво сказала она. – Мужа так часто не бывает дома, он рыщет по полям и лесам; долго ли потерять кольцо на охоте!

В тот же день красавица стала просить кольцо у мужа, а тот, ничего не подозревая, отдал его. На следующее утро старуха попросила молодую женщину показать ей знаменитое кольцо. Но не успела та повернуться к ней, как старуха выхватила у нея кольцо, снова обратилась в пчелу и понеслась к больному царевичу. Царевич чуть с ума не сошел от радости, когда дом купца с прекрасною его обитательницею очутился среди дворцового сада.

Он вбежал в дом и тотчас же предложил красавице быть его женою. Бедная женщина сначала только плакала и ломала руки, но затем придумала отделаться хитростью.

– Дай мне хоть месяц сроку: мне необходимо приготовиться к свадьбе, – сказала она.

Тем временем купеческий сын вернулся домой с охоты и обомлел от ужаса. Ни дома, ни жены! Перед ним расстилалась та же равнина, которая была тут до того, как он получил кольцо от змеиного царя. В отчаянии опустился он на траву и решил покончить с собою.

Но верные друзья его, собака и кошка, караулили его и теперь подбежали к нему. Они видели, как исчезал их дворец, и от испуга спрятались в прибрежные кусты.

– Хозяин, умерь тоску свою, – говорили они. – Велико твое горе, но помочь ему можно: дай нам месяц срока и мы вернем тебе твое сокровище.

– О, бегите тогда скорее и да помогут вам боги. Верните мне жену, больше мне ничего не нужно!

Кошка и собака тотчас же пустились бежать и не останавливались, пока не дошли до того места, куда перенесен был дом их хозяина.

– Дело то будет потруднее, чем мы ожидали, – сказала кошка. – Сам царь по-видимому, похитил дом и жену хозяина. Надо действовать осторожно. Пойду в дом, постараюсь увидеть нашу госпожу.

Собака спряталась в кусты, а кошка прыгнула через окно в комнату, где сидела похищенная красавица. Та тотчас же узнала кошку и принялась рассказывать, как все случилось.

– Как бы нам вырваться отсюда, – закончила она.

– Надо прежде всего узнать, где волшебное кольцо, – сказала кошка.

– Колдунья проглотила его.

– Ну так нечего беспокоиться, я достану его; а раз оно будет в наших руках, все остальное наше.

Кошка простилась с молодою женщиной, осторожно сползла по стене и скоро залегла около мышиной норки в дворцовой ограде и притворилась мертвою.

В тот день как раз была большая свадьба у мышей того округа и мыши со всех окрестностей собрались в подземном покое, у которого караулила кошка. Венчали старшего сына мышиного царя. Кошка разузнала про это, прислушиваясь к писку собравшихся мышей. Она задумала схватить жениха, а в виде выкупа потребовать от его родных желаемой услуги.

Вот процессия с писком и визгом, как подобало торжеству, выскочила из норы. Еще минута… и кошка выхватила жениха и смяла его под собою.

– О отпусти, отпусти меня! – взмолился испуганный мышонок.

– Отпусти его, отпусти его, – завизжало все собрание. – Сегодня день его свадьбы.

– Нет, нет, даром ни за что не отпущу, за услугу – согласна.

– Требуй чего хочешь, все сделаем, – засуетились мыши.

– Достаньте мне кольцо из живота колдуньи, царской тетки. Кольцо мне очень нужно. Принесите его и получите своего мышонка, здравым и невредимым. А не то – жених ваш умрет в моих когтях.

– Хорошо, хорошо! пропищали мыши в один голос. – Если не принесем кольца, можешь всех нас съесть.

Такое смелое предложение понравилось кошке. Однако поручение оказалось очень скоро выполненным В полночь, когда колдунья заснула, одна из мышей забралась к ней в постель, подкралась к самому лицу и сунула ей хвост в горло. Колдунья сильно закашлялась, кольцо выпало и покатилось по полу. Напрасно искала его раздосадованная старуха: мышка раньше успела схватить его и бросилась с ним на выручку пленного мышонка.

Кошка получила кольцо, разыскала собаку и об побежали к хозяину.

«Вот то он будет рад!» думалось им и они бежали так быстро, как только позволяли ноги. Пришлось им по дороге переходить через ручей. Собака плыла, а кошка сидела у нее на спине. Надо сказать, что собака с самого начала почувствовала зависть, что кошке, а не ей, удалось добыть кольцо.

Она воспользовалась случаем и теперь погрозила кошке, что сбросит ее в воду, если та не уступит ей кольца. Кошка передала ей кольцо. Весьма некстати, как оказалось, так как собака нечаянно упустила его в реку и рыба проглотила его.

– Ой, что мне делать, что мне делать! – с отчаянием воскликнула собака.

– Что сделано не вернешь, – отвечала кошка.






Собака плыла, а кошка сидела у неё на спине.



– Надо постараться поправить дело, а то нам остается только утопиться с горя. Беги, попробуй достать ягненочка и неси его сюда.

– Мигом достану!

И собака побежала. Скоро она вернулась с мертвым ягненком. Кошка подлезла под ягненка, а собаке велела отбежать в сторону и лежать смирно. Пролетала мимо волшебная птица-надар, гроза рыб; один взор её сокрушает кости самой крупной рыбы. Увидела птица ягненка, спустилась к нему и запустила в него когти. Яростно выскочила из-под ягненка кошка и вцепилась в птицу, угрожая убить ее, если та не найдет утраченного кольца. Птица тотчас же обещала и скоро кольцо снова оказалось в зубах у кошки.

– Идем, кольцо у меня, – сказала кошка.

– Не пойду, пока кольца не отдашь, – проговорила собака. – Я не хуже тебя сумею его нести. Отдай, или берегись! – Собака грозно оскалила зубы. Пришлось кошке отдать кольцо.

Неосторожная собака снова выронила его на бегу. На этот раз его подхватил коршун.

– Видишь, видишь, он летит с ним к тому дереву! – воскликнула кошка.

– Ой, ой, ой, что я несчастная наделала, – застонала собака.

– Глупое ты создание! Я так и знала, что этим кончится. Нечего теперь выть, только птицу спугнешь!

Решено было спрятаться и ждать, пока стемнеет и птица заснет. Ночью кошка забралась на дерево, задушила птицу и достала кольцо.

– Ну, теперь бежим, – сказала она, – а то пока мы здесь судим да рядим хозяин наш бедный умрет с горя, Бежим!

Пристыженная собака покорно просила у кошки прощения за свой недостойный поступок. Она не решилась более выпрашивать кольцо и оба друга благополучно добрались до хозяина и вручили ему талисман.

И снова явился на равнине волшебный дворец и златокудрая обитательница его, и снова полное счастье водворилось вокруг соединенных супругов.









Где свет, там и счастье


Жил некогда в городе Говиндапатти купец, по имени Пазапатти, и было у него двое детей, сын Винита и дочь Гарви. Дети были очень дружны между собою и настолько привыкли всегда всем делиться, что, когда подросли, дали друг другу клятву сочетать между собою браком своих будущих детей, если только окажется возможным. Годы шли; Гарви вышла замуж за богатого купца, Винита тоже женился. У сестры через несколько лет оказалось три дочери, а у брата три сына, так что, по- видимому, ничто не мешало, исполнению их заветного желания. Но тут случилось нечто, что сразу повернуло дело иначе.



Пазапатти неожиданно умер и кредиторы, – а у него их было не мало – начали притеснять наследников. Пришлось распродать имущество, чтоб очиститься от долгов, и, месяца через два после смерти отца, несчастный Винита оказался нищим. Это был человек благородный и самолюбивый; он терпеливо боролся с нуждою и усердно работал, чтоб как-нибудь прокормить семью на свои скудные средства.

Сестра его вышла замуж в богатую семью и безденежное состояние брата сильно тяготило ее в виду их обоюдной клятвы. Она долго думала над этим, наконец, решила, что не имеет права из-за неосторожного обещания жертвовать счастьем своих детей и потому не отдаст дочерей за бедняков. Как раз к этому времени два молодых купеческих сына посватались за старших девушек и родители поспешили отпраздновать свадьбу. Дома осталась лишь младшая дочь, хорошенькая Сугуни.

Винита был глубоко огорчен недобросовестностью сестры; он никак не ожидал, чтоб сестра стала пренебрегать им из-за бедности, но никому не сказал ни слова. Однако клятва их известна была всему городу; многие приняли сторону оскорбленного брата и осуждали Гарви. Замечания эти дошли до слуха Сугуни, девушки впечатлительной и очень умной. Она любила дядю, находила, что он во всех отношениях заслуживает уважения и что сыновья его люди благородные и сердечные. Ее огорчало, что мать из-за богатства пренебрегает такими прекрасными качествами, и она решила, насколько возможно, поправить дело. Для индийской девушки считается неприличным самой намечать себе жениха; однако Сугуни, несмотря на свою обычную скромность, пошла к матери и смело объявила ей: «Матушка, до меня дошли слухи о клятве, которую ты когда-то дала брату относительно нас. Не гневайся на меня, родная, но мне больно и стыдно, что ты с легким сердцем нарушила свое обещание в том, что касается сестер. Я же не вынесу такого бесчестия и не выйду замуж ни за кого, кроме за одного из двоюродных братьев».

Гарви с удивлением посмотрела на дочь: «Ты хочешь выйти замуж за нищего»? спросила она. «Знай, что мы, родители твои, никогда на это не согласимся, а хочешь выходить – выходи, только нога моя не будет у тебя в доме».

Но Сугуни твердо стояла на своем. Решено было выдать ее за младшего сына Винита. Последний, хотя никогда не напоминал сестре о клятве, но сам твердо держался её и решил не женить сыновей, пока все дочери сестры не выйдут замуж. Решение Сугуни крайне обрадовало его. Он тотчас же подыскал двум старшим сыновьям невест из честных, но бедных семей и разом отпраздновал все три свадьбы сообразно своему состоянию.

Сугуни оказалась такою же доброю невесткою, как и любящею женою. Она никогда не чванилась и не кичилась, что вышла из богатой семьи; всегда была со всеми ровна и мила и работала наравне с остальными членами семьи.

Каждое утро Винита с сыновьями шел собирать сухие листья, а три невестки шили из них блюда (подносы, которые индусы употребляют вместо тарелок). Подносы эти продавались затем на базаре, иногда дешевле, иногда дороже, но выручка всегда целиком отдавалась молодым женщинам на дневной расход. Сугуни была младшая из невесток; однако она так рассудительно тратила деньги, что не только всегда превосходно кормила всю семью, но еще остаток делила между свояченицами и все были довольны.

Семья мало помалу привыкла смотреть на Сугуни, как на образец ума и добродетели и во всем руководствовалась её советом. Только родители её по-прежнему не хотели знать любимой некогда дочери, и ни разу не зашли проведать, как она живет.

Так прошло несколько лет. Однажды раджа той страны уронил драгоценный перстень во внутреннем дворе своего дворца. Пролетал в это время над дворцом священный коршун; он принял сверкающий на солнце рубин за кусочек мяса и схватил было кольцо, но, убедившись, что добыча несъедобна, небрежно выпустил его несколько домов дальше. То было как раз над домом, где жила Сугуни, и кольцо упало к ногам молодой женщины. Она подняла рубин и спрятала его в складках одежды.

К вечеру глашатаи объявляли по улицам, что у раджи пропало ценное кольцо и что назначена большая награда тому, кто найдет его. Сугуни созвала всех членов семьи и сказала им: «Кольцо у меня. Ровно в полдень священный коршун уронил его к нам во двор и вот оно! Пойдемте теперь к радже. Я при вас отдам кольцо и объясню, как оно попало ко мне. Если его величество пожелает все таки наградить меня и спросит, чего бы я желала, я ему скажу. Только прошу вас, не противоречьте мне и обещайте удовлетвориться моим желанием, как бы скромно оно вам ни показалось.

Все согласились, и семья двинулась во дворец. Там кольцо было передано радже с необходимыми объяснениями. Царь был поражен скромностью и добросовестностью Сугуни и предложил ей самой выбрать себе награду.

«Великодушный повелитель! Царь царей! Великий властелин! Ничтожная раба твоя осмеливается просить лишь небольшой милости. Дозволь, чтоб в пятницу ночью все огни в городе были потушены и ни одного светильника не зажигали даже в светлых покоях твоих. Пусть только скромное жилище презренной рабы твоей сияет огнями, насколько позволят её средства».

«Будь по-твоему, скромная просительница. Даю тебе желаемое преимущество на следующую же пятницу».

Радостно склонилась Сугуни перед раджею и пошла домой с своею роднею, несколько озадаченною странною просьбою молодой женщины.

Сугуни, придя, домой, собрала последние свои драгоценности, продала их и на вырученные деньги приготовилась торжественно осветить дом свой на предстоящую пятницу.

Наступил назначенный день. Сугуни постилась весь день, а к вечеру призвала к себе братьев мужа.

«Милые братья, я распорядилась осветить дом наш тысячью светильников; теперь вы должны помочь мне. Пусть один из вас караулите всю ночь, не смыкая глаз, у главного входа, а другой – у задней двери дома. Если к первому подойдет женщина красивого вида и благородной осанки и пожелает войти – пусть он смело преградит ей путь и заставит поклясться, что она никогда не выйдет из дома. Второй тоже должен остановить всякую женщину, которая захотела бы выйти через заднюю дверь, и взять с нея клятву, что она никогда не вздумает вернуться».

Все это показалось братьям крайне смешным и даже нелепым, но они так привыкли, что невестка все делает по-своему, что не стали прекословить и решили терпеливо выждать, что дальше будет.

В ту ночь весь город был погружен во мрак, по приказу раджи; один дом Сугуни сверкал тысячью огнями. Проходили в ту пору по городу благословенные сестры, восемь благ земных. Оне вошли в город уже ночью и медленно шли из улицы в улицу, от дома к дому, выискивая где бы остановиться, но всюду встречали тот же мрак и не решались зайти. Наконец, он подошли к ярко освещенному дому Сугуни и собирались перешагнуть через порог, но брат у двери преградил им путь: «Кто бы вы ни были, клянитесь, что не выйдете отсюда!» Сестры поклялись и вошли в дом. Тут только понял брат, с кем имеет дело, и преклонился перед мудростью братниной жены.

Тотчас же вслед за появлением благодатных гостей, к задней двери дома подошла отвратительная старуха в отрепьях и, по-видимому, очень спешила уйти, но второй брат остановил ее: «Поклянись, что не вернешься более к нам!» сказал он. «Клянусь, клянусь! Я – Нужда, старшая сестра тех, что сейчас вошли сюда. Мы не можем дышать одним воздухом… Я ухожу. Да будет над вами благословение богов». И с этими словами она скрылась во мраке.

Солнце взошло, а с ним взошло и счастье над скромным жилищем Сугуни. Ларь с рисом никогда более не пустел; молоко не переводилось в горшках; монеты так и сыпались в кошель – словом, полное довольство водворилось в доме. Семья ликовала и славила Сугуни.

Даже гордые родители молодой женщины не сочли более для себя унижением навестить дочь и выразить ей свое уважение. Она великодушно забыла прежния обиды и зажила счастливо среди своей обширной семьи.

С тех пор пошло поверье среди правоверных индусов, что свет в доме приносит благополучие, а мрак влечет несчастие.




Глухой, слепой и их осел


Сошлись однажды двое, глухой и слепой, и порешили вступить в товарищество.

– Ты слушай за меня, – говорит глухой слепому.

– А ты смотри за меня, – говорит слепой глухому.

С тех пор везде и всюду товарищи были неразлучны. Раз зашли они вместе в кофейню.

– Ничего танцы, – говорит глухой, – только уж музыка из рук вон плоха!

А слепой заявляет:

– По мне так музыка сносная, а танцы ничего не стоят.

Пошли они вскоре после того в джунгли и встретили там осла, убежавшего от хозяина, а рядом с ним огромный котел для промывки белья.

Глухой говорит слепому:

– Брат, там стоит осел, а рядом валяется котел, хозяина же нигде не видно. Возьмем это все себе, может к чему пригодится.

– Прекрасно, – говорит слепой, – заберем всё с собою.

Пошли дальше. Наткнулись они на муравейник, а в том муравейнике необыкновенно крупные муравьи.

– Вот так муравьи! – воскликнул глухой. – Надо взять хоть несколько штучек друзьям показать. Во век не видывал таких крупных.

И глухой вытащил из кармана серебряную коробочку и посадил туда муравья четыре из самых крупных.








Не успели они далеко отойти, как разразилась страшная гроза. Загрохотал гром, засверкала молния, хлынул дождь с такою силой, ровно само небо вступило в борьбу с землею.

– Ой, смерть наша пришла, – закричал глухой, – как ужасна молния! бежим, укроемся где-нибудь.

– «Ну, молния то еще не беда, а гром действительно ужасен: поищем какого-нибудь убежища!

Невдалеке возвышалось красивое строение, в роде небольшого храма. Товарищи решили провести там ночь; они вошли туда, вогнали туда же осла с котлом и заперли за собою дверь. Однако это строение, которое они приняли было за заброшенный храм, было совсем не храм, а жилище могущественного ракшаса[2 - Ракшасы – злые демоны индийской мифологии.], которого в ту пору не было дома. Не успели прохожие расположиться там, как ракшас вернулся. Он очень удивился, найдя дверь запертою изнутри. Он приложил ухо: кто-то возился внутри дома.

«О-го-го, – сказал он себе, – кто-то залез ко мне! Постой-ка, искрошу я вас на похлебку!

И он принялся дергать дверь и что есть силы колотить в нее своими толстыми кулаками.

– Эй, вы, там, открывайте скорее, – рычал он голосом, покрывавшим шум грозы: – открывайте скорее, негодяи, говорю вам!

Голос его был очень страшен, но вид еще страшнее, как убедился глухой, подсмотрев в щелку. Несчастный так испугался, что трясся как в лихорадке. Слепой же был от природы очень храбр, да он и ничего не видел. Он бросился к двери. «Ты кто такой», сердито крикнул он, «что вздумал ломиться в дверь в такую пору?»

– Я ракшас, хозяин этого дома, – отвечал взбешенный, но немного озадаченный ракшас. – Скорей впускай меня, а то искрошу тебя в куски!

Глухой, наблюдавший за чудовищем, побледнел от страха, а слепой продолжал, как ни в чем не бывало:

– А, так ты ракшас? Вот оно что! Прекрасно! Ты ракшас, а я бакшас: одно другого стоит».

– Бакшас, бакшас… это еще что за птица? – проревел ракшас: – Не слыхивал о такой диковинке!

– Не слыхивал, так услышишь, – продолжал кричать слепой… – Убирайся-ка живей, пока я тебя со света не сжил? Я бакшас, а бакшас это отец ракшаса.

– Отец ракшаса? Мой отец значит? О боги, в первый раз слышу, чтоб отца моего звали бакшас. Так это значит ты, отец мой, залез туда?

– Да, да, я, отец твой, башкас, и повелеваю тебе сейчас же убираться отсюда».

– Хорошо, хорошо, – проворчал ракшас, который начинал робеть.

– Но если ты действительно отец мой, позволь мне взглянуть хоть в щелочку на тебя.

Он все таки подозревал, что здесь кроется какой-то обман.

Слепой и глухой сначала призадумались. Предложение застало их врасплох. Наконец они решились: приотворили немного дверь – совсем крошечную щелку – и приставили к ней морду осла. Ракшас ничего подобного не ожидал, да в темноте и не мог хорошо разглядеть.

«Какая страшная рожа у моего отца, бакшаса! – подумал он про себя.

– О отец мой, бакшас, – крикнул он, – вид твой действительно наводит ужас. Но ведь встречаются и люди с большою уродливою головою, а маленьким тельцем. Пожалуйста, покажись мне, каков ты с телом и головою – тогда я уйду.

Слепой и глухой подхватили свой котел и с оглушительным треском покатили его мимо двери. Ракшас был поражен, когда увидел огромную катящуюся штуку, и решил: «Действительно, у бакшаса тело не уступит голове. Он, пожалуй, способен целиком проглотить меня. Уйду лучше».

Но у него все таки оставалось еще некоторое сомнение и он крикнул:

– Бакшас, о бакшас, отец мой! Голова у тебя велика и тело также, ну, а каков твой голос?

Он думал поддеть его на это, так как вопль ракшаса ужасен и простой смертный не в силах его изобразить. Слепой было растерялся, но хитрый глухой, который успел несколько оправиться от испуга, вытащил свою коробку и поспешно впустил муравьев в уши осла. Они принялись так усердно щипать его, что несчастный осел пришел в исступление.

– Эй-ио, эй-ио! – заревел он и, слыша этот страшный рев, ракшас обратился в бегство, приговаривая: «Довольно, довольно, о отец мой бакшас! Один звук твоего голоса укротит самого строптивого».

Опасность счастливо миновала, глухой освободил осла от муравьев и остальную ночь они провели спокойно.

На следующее утро глухой рано разбудил слепого: «Вставай, вставай, нам в самом деле везет! Весь пол усыпан золотом и серебром». И действительно, у ракшаса были скоплены огромные сокровища, небрежно разбросанные по всему дому. Друзья принялись собирать их, набрали сколько смогли и связали их в четыре узла. Каждый из них взял себе по узлу, а остальные два взвалили на осла и выступили в обратный путь. Но ракшас, которого они прогнали ночью, подкарауливал их недалеко от дома. Ему хотелось видеть, на что похож днем отец его, бакшас. И вдруг, что же он увидел? Слепого, глухого, и осла, нагруженных сокровищами!

Страшная злость разобрала ракшаса, но он не решился напасть один, а пошел созвать товарищей, и скоро они всемером неслись по следам дерзких пришельцев.

Глухой издали заметил их приближение и пришел в ужас. Семь огромных ракшасов с длинными в аршин волосами и острыми клыками, как у слона! Слепой заметил, что глухой часто останавливается, и спросил: «Что это ты, дружище, отставать стал?» – «Ой, беда пришла», – простонал глухой: – Семь ракшасов за нами гонятся, не сдобровать нам!» – «Вот вздор!» невозмутимо отвечал слепой; он ничего не видел и потому ничего не боялся: «Спрячь только скорее сокровища и осла заведи в кусты, а сами полезем на дерево. Я полезу первый, а ты, как зрячий, за мною». Глухой решил, что совет не дурен. Вмиг все было исполнено и оба друга полезли на высокую бетелевую пальму. Только, так как глухой был потрусливее, да и похитрее, он полез первым, а слепого оставил за собою и таким образом очутился в относительно большей безопасности, чем товарищ.

Ракшасы подошли к дереву и увидели их над собою.

– Давайте, встанем друг другу на плечи и сбросим их оттуда.

Сказано – сделано. Второй полез на первого, третий на второго и так далее. Седьмой, как раз тот, который созвал всех остальных, только карабкался наверх, когда глухой, выглядывавший из-за плеча слепого, обезумел от страха и схватил за плечо товарища с громким воплем: «Лезут, лезут!»

Слепой, ничего не подозревая о близости ракшасов, сидел свободно, не в особенно твердом положении. От неожиданного толчка он потерял равновесие и слетел прямо на спину седьмому ракшасу, как раз в то время, как тот взбирался на спину последнего товарища. Слепой никак не мог понять, где он находится, и вообразил, что сорвался на другой сучек. Он отчаянно взмахнул руками, чтобы ухватиться за что-нибудь, и с размаху вцепился в длинные уши ракшаса. Ракшас тоже не мог сообразить, что такое на него свалилось, а так как вес слепого сбил его с места, он тоже потерял равновесие и полетел, увлекая в своем падении шестого, шестой – пятого и т. д.

Некоторое время чудовищная куча копошилась у подножия дерева. Слепой кричал снизу:

– Где я? Что случилось? Где я, наконец?

Глухой, усидевший на дереве и потому в безопасности, вопил сверху:

– Славно, братец, славно! держи его, не бойся. Держи только крепче, бегу к тебе на помощь! – Нечего и говорить, что он нимало не спешил покинуть свое убежище. Он только продолжал отчаянно кричать: – Так, так, братец, держи его, держи, иду, иду!

И чем сильнее он кричал, тем сильнее слепой сдавливал и крутил уши ракшаса, принимая их за пальмовую ветвь. Остальным шести ракшасам удалось, наконец, выкарабкаться из своего невыгодного положения. Они встали, встряхнулись и, решив, что довольно поплатились за желание услужить товарищу, бросились бежать без оглядки. А седьмой, видя их бегство, сообразил, что опасность верно действительно велика, если все бросают его. Не долго думая, смахнул он рукою странное существо с своей шеи и, даже не взглянув, что там такое было, пустился догонять товарищей.

Как только ракшасы скрылись из вида, глухой сполз с дерева. Он поднял слепого, обнял его и сказал:

– Право, я не сумел бы так хорошо обделать дело. Ловко же ты справился с ними! Всех обратил в бегство! К счастью тут и я подоспел на помощь.

Снова вывели они осла из кустов, нагрузились своими узлами и спокойно побрели дальше. На опушке чащи глухой сказал слепому:

– Теперь и селение недалеко. Не лучше ли нам припрятать на время свои сокровища? Лучше всего, мне кажется, разделить их поровну и пусть каждый заботится о своей доле, а затем припрячем их в кусты или куда каждому из нас заблагорассудится.

Слепой согласился и поручил глухому разделить сокровища на две равные части. Лукавый глухой совсем не намеревался делить поровну, и начал с того, что припрятал большую часть груза, а остаток разделил надвое и положил один узелок перед собою, а другой перед слепым:

– Вот твоя доля, братец, пощупай.

Слепой пощупал, кучка показалась ему через чур мала.

– Ну, уж не ожидал, что ты станешь надувать меня! – крикнул он с досадою. – Ты верно все себе прибрал, а мне остатки подсунул!

– Что за вздор, у меня не больше. Сам посмотри, если не веришь, – хладнокровно заявил глухой.

Слепой пощупал кучку товарища: она была не больше, чем его. Тогда он совсем вышел из себя:

– Так я и поверю! – закричал он. – Ты думаешь, я слепой, так меня легко провести? Нет, братец мой, я слеп, да не глуп! Я нес большой узел, ты тоже, да на осле было два. И ты станешь уверять, что из такого количества получились лишь эти две кучки? Нет уж, другим говори, а я не поверю.

– Вздор и нелепица! – возражал глухой.

– Вздор иль нет, а ты меня морочишь, я этого не потерплю!

– Даже и не думаю морочить, – защищался глухой.

– Нет врешь, обманщик, – горячился слепой.

Слово за словом, они ссорились, ворчали, кричали, ругались, упрекали друг друга.

Наконец слепой рассвирепел и бац! глухого по уху.

Удар был так силен, что глухой сразу стал слышать. Яростно хватил он соперника кулаком в лоб: тот тут же прозрел от боли и неожиданности. И так, в конце концов, оказалось, что глухой стал слышать не хуже, чем видеть, а слепой видеть не хуже, чем слышать. Это так приятно поразило обоих, что они сразу пришли в отличное настроение духа и поклялись друг другу в вечной дружбе. Глухой сознался, что припрятал часть сокровищ, и, снова разделив их, на этот раз поровну, они счастливые и веселые вернулись домой.




За чужим счастьем не гонись или счастье счастливому


Жил в одном городе богатый брамин. Надумал он однажды строить себе новый дом, более обширный и поместительный, чем его старое жилище, и более, как ему казалось, соответствующий его состоянию. Приступил он к этому делу обдуманно и крайне осторожно: созвал знающих людей и, сообразно их указаниям, выбрал место для постройки; тщательно избегал при работе тех дней и часов, которые считаются у индусов неблагоприятными для всякого дела, и таким образом строил дом свой в продолжение десяти лет. Когда настало время переходить в дом, он и тут решил соблюсти все обряды, установленные обычаем: истратил крупную сумму денег на чествование богов, высших и низших, и вступил под своды нового жилища при звуках оглушительной музыки. Весь день прошел в церемониях и празднествах; наконец, к ночи, гости разошлись по домам, а усталый хозяин лег отдохнуть. Не успел он однако, заснуть как его разбудил грозный оклик:

– Падать, что-ли? Падать, что-ли? – звучало где-то над его головою. Брамин застыл от ужаса.

«Верно злой дух поселился в доме!» подумал он. Снова прозвучал зловещий голос… Несчастному домовладельцу представилось, что крыша грозит обрушиться на него. Живо разбудил он домашних и тут же, ночью, поспешил выбраться из злополучного дома обратно в старое жилище.

«Строй тесно, живи широко», – гласит пословица, предостерегая благоразумных людей затрачивать капитал на пышные жилища. С горечью думал об этом богатый брамин: ему жаль было денег, затраченных на постройку, да и то, что, несмотря на предосторожности, завелись в нем злые духи – это мог он объяснить лишь крупною величиною дома. Весть о происшедшем быстро облетела окрестность. Все заговорили о заколдованном доме и рассказывали всякие чудеса. Прачки с соседней речки клялись, что, идя по утру к реке, видели целую толпу демонов вкруг среднего столба злополучного дома; одна даже уверяла, что заметила в ту ночь какой-то зловещий свет вдоль всего здания.

Несчастному домовладельцу ничего более не осталось, как с сокрушенным сердцем запереть дом, плод долголетних трудов и затрат, и окончательно поселиться в старом своем жилище. Так прошло около полугода.

Жил в том же селении нищий брамин. У него была огромная семья и он выбивался из сил, чтоб как-нибудь прокормить ее. Часто принужден он был ходить из дома в дом, выпрашивая подаяние, и чувствовал себя глубоко несчастным. У него не было даже дома, чтоб приютить семью; теснились они в маленькой лачуге на краю деревни, да и та уже разваливалась, а между тем приближалась зима. Несчастный дошел до такого состояния, что решил покончить с собою, только у него не хватало духа сделать это собственными руками. Прослышав про заколдованный дом, он нашел, что самое лучшее забраться туда с семьей и отдать себя на растерзание демонам. Намерение это держал он в тайне от всех. Он пошел к богатому брамину и так сказал ему:

–Благородный господин! Зима приближается, а крыша моей хижины совсем обвалилась. Дозволь провести дождливое время в твоем новом доме.

Богач был рад случаю, что хоть кто-нибудь поселится в его злополучном доме и, не колеблясь, отвечал:

– Святой отец! пользуйся домом моим, сколько пожелаешь. Засвети там светильник свой и да хранят тебя боги! Я выстроил здание, но не судьба мне жить там. Иди и попытай счастья.

С этими словами богатый домовладелец отдал бедняку ключ от дома.

На следующий день нищий брамин переселился туда со всею семьею. День прошел благополучно; когда же стемнело, все легли спать; один брамин не спал и ждал, что будет. Ровно в полночь раздался голос: «Падать, что ли? Падать, что ли?»

Твердо решившись погибнуть с женою и детьми и убежденный, что это должна упасть на него крыша, брамин воскликнул:

– Падай, о падай скорее!» и вдруг – каскадом полился с потолка шумный поток золотых монет.

Они падали, падали, звеня и сталкиваясь, все шире и шире разбегаясь по комнате. Брамин сидел среди пола выпуча глаза и ничего не понимал. Наконец, он стал опасаться, что золотая волна зальет его, и крикнул: «Довольно, остановись!»

Надо сказать, что вид золотого моря тотчас же отогнал от него мысль о самоубийстве.

«Остановись!» повторил он и поток тотчас же остановился. Шум золотого водопада разбудил всю семью. Брамин рассказал им, в чем дело, и все вместе стали сгребать деньги в кучи и сносить в отдельную комнату, восхваляя добродушие того злого или доброго духа, который овладел домом и наградил их таким богатством. Решено было держать дело в тайне и, к чести сказать семьи бедного брамина, никто не проговорился.

С того дня брамин стал каждое утро разменивать по золотой монете и покупать все необходимое для семьи. Это не могло не возбудить внимания и скоро прошел слух, что нищий брамин нашел клад в заброшенном доме. Дошли эти слухи до богача. Тот сам пошел к собрату, расспросить его о кладе. Бедный брамин добросовестно рассказал все без утайки. Тогда домовладелец пожелал лично убедиться в его словах и даже остался ночевать с ним в доме: так соблазнял его золотой поток!

Около полуночи снова раздался оклик: «Падать, что ли?»

– Падай, – сказал брамин, и мигом полились водопадом золотые монеты. Бедняк бросился сгребать их в кучу, а богатый домовладелец, дрожа, отступил в самый дальний угол: он видел не поток золота, а поток блестящих скорпионов. Бедняк бесстрашно собирал их руками, а богачу казалось, что скорпионы ползут к нему со всех сторон, готовые ужалить.

– Остановись! – крикнул брамин, и поток остановился.

– Это – твое, – приветливо обратился к домовладельцу бедный брамин, указывая на золотую кучу.

Домовладелец горько заплакал:

– О, счастливый смертный! Не даром говаривал мой старик отец: «Счастье летит к счастливому!» Только теперь понял я значение его слов. Я выстроил дом и бежал из него без оглядки, как только услышал тот странный оклик. Да, конечно, хорошо сделал, не то поток скорпионов живо поглотил бы меня! Знай же, о более счастливый друг, что все твои золотые монеты для меня лишь отвратительные скорпионы. Мне не дано видеть их монетами. А у тебя есть этот дар. С этой минуты дом твой. Если ты пожелаешь поделиться со мною своим богатством, когда уже обратишь его в другую монету, – я приму с благодарностью и буду благословлять тебя, но теперь я не смею прикоснуться к нему.

С этими словами домовладелец вышел из дома боязливо оглядываясь: он все еще страшился скорпионов.

Бедняк таким образом сделался счастливым обладателем клада и стал уже не бедняком, а богатейшим человеком всего государства. Он не забывал, однако, что богатством своим обязан бывшему хозяину дома и ежегодно делился с ним своим достоянием.

Так оправдалась пословица: «счастье летит к счастливому».




Земледелец и ростовщик


Жил был один земледелец, которому приходилось очень много терпеть от своего соседа ростовщика. Кончилось тем, что он совсем попал к нему в кабалу. Хороша ли была жатва или плоха, земледелец все оставался беден, а ростовщик с каждым годом все богател его трудами. Наконец у бедняка не осталось ни гроша. Он пошел тогда к богатому соседу и сказал:

– Теперь, друг, получить с меня нечего: из камня воды не выжмешь! Открой мне лучше тайну: что надо сделать, чтоб разбогатеть?

– Друг мой, – отвечал благочестиво ростовщик, – всякое благо жизни от Рамы – спроси его!

– Благодарю тебя, я так и сделаю.

Добродушный земледелец пошел домой, приготовил себе на дорогу три лепешки и отправился искать бога Раму.

Попался на встречу ему брамин:

– О, святой отец, мне нечего предложить тебе, прими хоть эту лепешку… научи меня, где найти Раму!

Но брамин молча взял лепешку и молча прошел мимо. Бедный земледелец понурил голову и пошел дальше. Встретился ему другой благочестивый старец. Земледелец смиренно обратился к нему с тем же вопросом и предложил ему вторую лепешку. Но старец лишь мельком взглянул на него, взял лепешку и молча прошел мимо. Призадумался бедняк и решил идти прямо перед собою. Немного далее увидел он старого нищего.






Бедняк благовейно склонился перед старцем.



Тот сидел под большим деревом при дороге и казался таким слабым и изнуренным, что бедняк наш, не задумываясь, отдал ему последнюю лепешку, затем сел рядом с ним и стал с участим расспрашивать его.

– А ты куда идешь? – спросил его в свою очередь незнакомец.

– О, я иду далеко, я ищу Раму! – отвечал земледелец.

– Никто не хочет указать мне дорогу… Не думаю, чтоб ты мог помочь мне в этом деле.

– А, может быть, и могу, – возразил улыбаясь старик. – Я тот Рама, которого ты ищешь! Скажи, зачем нужен я тебе!

Бедняк благоговейно склонился пред могущественным старцем и поведал ему свое горе. Тогда Рама, сжалившись над его несчастною судьбою, дал ему большую раковину, научил как дуть в нее особым образом и прибавил:

– Помни одно! Чего бы ты ни пожелал, все явится у тебя, как только дунешь в раковину таким образом. Но опасайся ростовщика! Даже волшебные чары могут оказаться безсильными против его козней!

Земледелец радостно побрел домой. Действительно, ростовщик тотчас же подметил хорошее настроение своего соседа и решил, что дело не спроста.

«Верно повезло в чем-нибудь этому болвану, что он вдруг так повеселел. Пойду, разузнаю в чем дело!»

И он пошел в скромный домик соседа и поздравил его с удачей, о которой, будто бы, только что слышал, вообще повел речь так искусно, что земледелец незаметно для самого себя выболтал ему все – все кроме тайны, как дуть в раковину; настолько то хватило у него ума и осторожности!

Тем не менее, ростовщик решил во что бы то ни стало завладеть раковиной; а так как способами он не стеснялся, то просто воспользовался первым удобным случаем и украл раковину у соседа.

Однако, напрасно вертел он ее во все стороны и дул в нее так усердно, что чуть не лопнул – ничего не выходило. Тогда он снова пошел к земледельцу и холодно сказал ему:

– Вот в чем дело! Раковина твоя у меня, но я не умею ее употреблять; у тебя же её нет, так что и все знание твое ни при чем. Очевидно, дело не двинется, пока мы не вступим в соглашение. Хочешь, я отдам тебе раковину и обещаю никогда больше в дела твои не мешаться, но под одним условием: что бы ты ни получал, я желаю получать вдвое.

– Ни за что, ни за что! – воскликнул земледелец, – это опять по старому пойдет!

– Нисколько! – спокойно отвечал ростовщик, – ведь ты получишь свое! Не будь же дураком: какое тебе дело богат я, или беден, раз ты сам получаешь все, что тебе надо.

Как ни отбивался земледелец от печальной необходимости служить на пользу ростовщику, пришлось согласиться. С тех пор, чтобы ни получал он в силу волшебной раковины, у ростовщика тотчас же получалось вдвое, и уверенность в этом настолько удручала злополучного земледельца, что ничто его больше не радовало.

Настало, наконец, знойное время года; настолько знойное, что у земледельца все поля побелели от засухи. Он подул в раковину и пожелал иметь ручей, чтоб освежить поля! Ручей явился, но – о досада! – у ростовщика их оказалось два – два чудных ручья среди поля! Тут уже несчастный не выдержал: он готов был утопиться с горя! Вдруг блестящая мысль озарила его. Быстро схватил он раковину, что есть силы дунул в нее и громко воскликнул:

– О, Рама, услышь мою мольбу: пусть лопнет у меня один глаз!

И вмиг совершилось: он окривел! Зато ростовщик тут же лишился обоих глаз и, пробираясь по полю между своими двумя ручьями, упал в один из них и утонул.

Так удалось однажды земледельцу перехитрить ростовщика, но, увы! ценою собственного глаза.




Месть царевны Чандры


У жены одного богатого купца не было детей. Она постоянно горевала об этом, а однажды не выдержала и пришла вся в слезах к мужу:

– Что я за несчастная, что нет у меня детей! Хоть бы один ребеночек был и то я была бы вполне довольна!»

– Есть о чем горевать! – спокойно отвечал муж на её сетования. – Если у тебя нет ребят, за то у сестры твоей их восемь или девять; отчего бы не взять нам одного из них? И ей будет легче, и тебе веселее.

Жена купца действительно пошла к сестре и взяла от неё на воспитание младшего сына, шестимесячного младенца. Добрая женщина всей душою привязалась к ребенку и воспитывала его, как родного сына.

Прошло несколько лет; мальчик начинал уже ходить в школу.

Раз, когда он возвращался оттуда, он повздорил с одним товарищем, и тот во время драки сшиб его с ног и порядочно избил его. Мальчик с воплем прибежал домой. Приемная мать заботливо обмыла и перевязала его раны, но не бросилась за тем мальчишкой, который его избил, рассуждая так:





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/olga-korzhinskaya/carevna-labam-i-drugie-indiyskie-skazki/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Факиры – в старой Индии – странствующие фокусники, йоги, дрессировщики животных, заклинатели болезней, толкователи снов, глотатели шпаг и проч.




2


Ракшасы – злые демоны индийской мифологии.