Книга - Христов жаворонок. Альманах для семейного чтения

Христов жаворонок. Альманах для семейного чтения
Альманах

Владислав Рыльков

Ольга Стацевич


Детский альманах «Христов жаворонок» составлен по материалам дореволюционных журналов «Светлячок», «Путеводный огонёк», «Задушевное слово» и многих других, выходивших под редакцией замечательного детского писателя Александра Федорова-Давыдова. В книгу вошли очерки о животных и рассказы писателей XIX–XX веков. Героями прозаических сказок стали птицы, звери и даже насекомые – плутоватые, озорные и простодушные, на своем печальном или смешном опыте доказывающие неопровержимость нравственных законов, утверждающих божественную силу добра и правды.

Книга проиллюстрирована произведениями художников-графиков, ныне классиков детской иллюстрации: В. Спасского, Е. Лебедевой, А. Комарова, О. Литвиненко, Н. Каразина, Е. Бём, И. Полушкина, Л. Эндауровой, Е. Самокиш-Судковской и других.

В оформлении и составлении альманаха использованы материалы из коллекции старинных детских книг и открыток художника Владислава Рылькова и московских коллекционеров.





Христов жаворонок. Альманах для семейного чтения

Составители Ольга Стацевич, Владислав Рыльков


Памяти Владислава Рылькова посвящается



По благословению преосвященного Лонгина епископа Саратовского и Вольского








Издательская группа благодарит за помощь Алексея Чертихина, Сергея Скуратова, Юлию Непомнящую, Елену



Составители:

Ольга Стацевич

Владислав Рыльков



© Издательство «Зёрна-Слово», 2010

© «Покров-дизайн», 2010




Странный наряд


Глядит, присматривается прилетевшая к пруду птичка-синичка, что это за штука такая плавает в воде у самого берега? Щепочка не щепочка, насекомое не насекомое, понять невозможно, что такое?

Глядела, глядела птичка-синичка, да так и улетела в недоумении, не узнав, что за штуку она видела.

И на самом деле, что это такое движется в воде? Какой-то комочек из песчинок и кусочков раковинок.

А это, видите ли, личинка веснянки. Веснянки – крылатые насекомые, живущие обыкновенно возле прудов, болот и рек. Личинки же их живут всегда в воде.

Личинка – маленькое беззащитное существо. Плавает и ползает она плохо, врагов у неё много – долго ли проглотить какому-нибудь водяному обитателю такую мелюзгу, как она?!

Каждому жить хочется, каждому жизнь дорога, и каждый поэтому старается защититься от врагов. Придумала защиту себе и личинка веснянки. Да ещё как хитро придумала: просто диву дашься, как поприсмотришься внимательнее.








Собрала она песчинки, кусочки раковинок, расщеплённые части растений и слепила их. Получилась отличная броня – ничуть, пожалуй, не хуже той железной и стальной брони, в которую в старину наряжались рыцари, чтобы защитить себя от ударов врагов.

Заберётся личинка в свою самодельную броню, выставит наружу только свои твёрдые голову и грудь и чувствует себя почти что в полной безопасности. И на самом деле, кому из водяных хищников охота глотать личинку вместе с её бронёй? Этакую штуку проглоти, так, пожалуй, и не поздоровится.

Ну вот и плавает личинка веснянки под прикрытием своей брони, не боясь попасться на обед голодному жуку или рыбе. Недаром, значит, говорится: где силой взять нельзя, там надобна сноровка.



Е. Шведер




Пан скворец

Народный сказ


Дед Емельян сколачивал рассохшийся скворечник, сидя на завалинке, а Тимка смотрел ему на руки, слегка разинув рот.

Тепло было на солнышке… Небо было ясное, голубое. На берёзах, на плетне, по крышам громко чирикали воробьи – и им тоже любо было погреться на солнце после долгой, суровой зимы.

– Ну, живёт!.. – сказал дед Емельян, вколачивая последний гвоздик. – Жильё на славу вышло. Теперь на шест навязать – и готово дело!

– А как ты скворца туда заманишь, дедушка? – спросил Тимка. – А ежели он туда не пойдёт!

Дед Емельян усмехнулся:

– Тоже скажет!.. Было бы место, а гости найдутся…

– А почему, дед ко, скворцам почёт такой? – не унимался Тимка. – Тоже всякой птицы много – Господи Боже мой, – а скворцам скворечники ставят…

– Потому что хозяйственная: сколько она всякого червя зловредного, мошкары за лето уничтожит – большая от того польза человеку бывает!.. А то ещё народ сказывает: надо скворца ублажить, потому он нераскаянный живёт…








Тимка разинул рот и во все глаза уставился на деда.

– Это что же такое означает?..

Дед Емельян отложил скворечник в сторону, вынул трубку, набил табаком и закурил.

– Такая, братец ты мой, история с ним произошла, со скворцом-то, что не по своей он воле птицей стал… Да!.. Это я, Тимка, такую историю слышал, как в Польше в солдатах служил… Тамошние люди мне и сказывали.

– А что, дедушка!.. Расскажи…

Дед почесал затылок, и начал:

– Такое дело, братец ты мой, было, что в старопрежние времена скворец-то человеком был, помещиком богатым: панами они у них там называли-ся… Да… Богатый он был, а жил тесно, потому что скуп был. Не то что для других, а и для себя всего ему жаль было. И ест впроголодь, и одевается хуже нищего-побирушки, да деньгу всё копит да копит. Попросит у него кто самую малость, а он начнёт клясться да божиться, что нет у него ничего: сам-де впроголодь живу, какое уж там помочь кому… Бывало, по деревне идёт, с виду-то нищий нищим: весь в отрепьях, худой, тощий, еле на ногах держится… Да что ещё сказывали: в праздник пойдёт в соседнее село, к обедне, станет на паперти да копеечку ради Христа и выманивает… То есть, не в себе человек был!.. Ну, хорошо!..

Вот как-то в Святую ночь был пан-нищий у заутрени: выстоял службу, вымолил у кого кусочек пасхи, у кого ломоть кулича, а у кого и копеечку – и рад: есть чем ему ужо дома разговеться…

Идёт он путём-дорогой к себе домой и слышит: – кто-то его нагоняет… Оглянулся пан, а за ним странник идёт, да такой чудной: лица не видно, а из себя весь светлый…

– Пан, а пан, – говорит, – будь милостив, приюти меня в эту ночь… Негде мне голову преклонить… Вместе и разговеемся, вместе и праздник встретим…

Испугался пан, задрожал от жадности: ужели ему добром выпрошенным поделиться надо будет?..

– Иди, – говорит, – небоже, своим путём… Нашёл, у нищего помощи просить. Да у меня самого нет ничего, сам Бог весть чем питаюсь, как птица небесная…

А странник не отстаёт и спрашивает:

– А это у тебя что в узелке?..

– Что? Да щепочки, что подобрал по пути.

– Ну, пусть будет так!.. – Это странник-то говорит. – Ну, пойдём домой к тебе, поищем, нет ли там чего?..

– А какой у меня дом? – говорит пан жадный.

Не дом – каморочка,
В одну створочку:
Одна комнатышка
Под самой крышкой,
Без окон, без дверей —
И то – от добрых людей.
И в дождь, и в стужу —
Сам-то в доме, а нос наружу…
Птице в гнезде – и той, куда лучше…

– Ну, пусть будет так, – говорит странник, – а только великий это грех так говорить, паничку – не ладно это. Жаден ты больно да скуп – даже обличье человечье потерял… Слышал ты, что говорится: словами своими осудишься, словами своими и оправдаешься… И как ты мне сказал – так и будет. Щепочки, говоришь, у тебя в узелке. Посмотри, точно ли так?..

Вздрогнул пан-нищий, развязал поскорее узелок, а там и впрямь щепочки…

– Ну, – говорит странник неведомый, – позавидовал ты птице небесной, так и будь же ты за то птицей, чтобы жил ты, как она, в трудах вечных и заботы о том, что будет впереди, не знал… И о каком доме ты говорил, такой тебе и будет… А как никогда ты никому из людей не помог, так хоть с этих пор послужи человеку, и за то будет у тебя

Такая же каморочка
В одну створочку:
Одна комнатышка
Под самой крышкой,
И без окон, без дверей, —
И то – от добрых людей…








Сказал странник и исчез. А был это ангел Господень, и был он послан для испытания пана-нищего. Да!.. Вот какое дело, Тимка, братец ты мой, было!..

– А дальше-то что было, дедушка?.. – спросил Тимка. – Скажи, не утаи, родименький!

– Дальше что? А что ж? Обернулся пан птицей-скворцом: как был он весь в лохмотьях пёстрых, так и скворцом в отрепьях щеголяет. И нет у него иного жилья, как под самой крышкой, без окон и дверей, – и то по милости добрых людей… Вот, значит, и ладит человек скворцу такое жильё, а он, скворец-то, старается – людям помогает… Пока сам человеком был – всё от людей отнимал, ничем не помогал. Ну, зато теперь сторицей платит!.. Вот оно что, Тимка. А ты, значит, слушай да на ус мотай!



А. Ишимов




Легенпа о христовом жаворонке


В утро воскресения Христа, на ранней-ранней заре, вблизи пещеры, куда положили тело Спасителя, спал в траве маленький серенький жаворонок. В предутреннем холоде спалось ему так сладко… Снилось жаворонку, будто он летит над северными странами, лежат внизу поля, кое-где ещё покрытые снегом, стоят ещё голые деревья, и только пушатся бархатными шариками вербы. Затянулось небо мглой, и едва-едва просвечивает тусклое солнышко; но рад жаворонок лететь домой, знает он, что скоро всё зазеленеет и зацветёт на милом севере.








И вдруг что-то разбудило жаворонка. Яркий, ослепительно яркий свет озарил его, и встрепенулся жаворонок, видит: стоит над ним весь сияющий небесным светом Христос.

Не испугался жаворонок, а только вспорхнул и закружился, очарованный, над головой Спасителя. И услышал жаворонок нежное небесное пение – то пели ангелы о воскресении Христа.

А Христос поднял Своё лицо к жаворонку и сказал:

– Лети на далёкий холодный север и воспой там песню о Моём воскресении.

И взвился жаворонок в голубую высь неба, и собрал жаворонок тысячи других жаворонков, и полетели они на свою далёкую хмурую родину.

И там, над полями, ещё покрытыми кое-где снегом, над голыми деревьями с ещё нераскрывшимися почками, над вербами с милыми бархатными шариками, – запели они в мутном холодном небе песню о воскресении Христа.

– Христос воскресе! – пели жаворонки. – Смертью победил смерть и дал жизнь тем, кто умер!

А дети кричали, хлопая в ладоши:

– Жаворонки, жаворонки прилетели!








И взрослые поздравляли друг друга с весной и говорили:

– Им всё равно, этим жаворонкам: пусть туман, пусть валит снег, налетает суровый ветер – они поют свою песню.

И вспоминали взрослые свои далёкие лучшие годы, когда они были молоды, и ещё раньше, когда они были детьми, и думали:

«Они вернули нам радость, эти жаворонки! Они умеют сделать чудо своей песенкой! Они поют, и мы снова молоды! Мы воскресли, как воскресло всё вокруг – и леса, и поля!».

В это время кто-то из детей сказал:

– Они поют «Христос воскресе»… Вы только вслушайтесь хорошенько!

И взрослые улыбнулись мальчику и прислушались.

– Христос Воскресе! – пели жаворонки. – Он смертью победил смерть!..

Л. Зилов









Заяц-победитель







Тошно стало зайцам жить на белом свете, как пораздумались они о своём житье-бытье горемычном. Что, право: всё-то их гонят, преследуют, ни от кого пощады не жди. А тут ещё как-то приковылял в заячью стаю их товарищ – весь израненный, изуродованный, тряпочками обмотанный, идёт, палочкой подпирается.

– Вот, – говорит, – как меня собаки искусали!..

Тоска взяла зайцев.

– Эх, братцы, – говорят, – жить после этого не стоит, давайте утопимся с горя!.. Беги прямо в реку!..

Понеслись зайцы во всю прыть к реке. А лягушки, как увидели их, и давай со страху в реку прыгать – «шлёп-шлёп»…

Остановились зайцы в раздумье и говорят друг другу:

– Стой, братцы… Видно, лягушкам-то хуже нашего живётся, коли они прежде нас топиться задумали… Нет, значит, нам ещё жить можно.

Тут высунулась из соседнего куста заячья голова, зашевелила ушами и говорит:

– Дураки вы, дураки, – и больше ничего!.. Оглянули бедные зайцы незнакомца и говорят: – То есть, что же ты этим сказать хочешь?..

А пришлый заяц вышел из кустов и говорит:

– Кто хочет быть храбрым, тот им и будет. А кто храбр – тому ничего не страшно, и он всех себе подчинить может. Вот вас и много, дураков, а я один, умный, вас не боюсь. Да!..

– Что ж, – говорят зайцы, – ты не бранись напрасно, не обижай, а дело говори…

– Я и говорю дело, – отвечает пришлый заяц. – Много я повсюду странствовал, много всяких диковин насмотрелся. Хотите вы меня вожаком к себе взять? Я вас уму-разуму научу, и не будет храбрее и страшнее вас на свете, и весь свет мы победим, вот что!..








Ну, зайцы обрадовались и тут же по лапам ударили.

Прежде всего вожак приказал нору себе по-своему устроить и всяких припасов нанести и стал жить-поживать в полное своё удовольствие – как сыр в масле катается. Другие стараются для него, из кожи вон лезут, чтобы ему угодить; а он живёт и благодушествует.








Сначала очень любил речи говорить, зайцев поучать. Влезет на пень и начнёт говорить:

– Не надо бояться – и не страшно будет!.. Вот что!.. Собаки ли встретятся, волк ли, лисица ли – ты себя в обиду не давай и хорошо будет!..

– Батюшка, – говорят ему, – да сунься к ним – они тебя живо разорвут.

– А вы им не поддавайтесь – сами их рвите!.. Молчат в ответ зайцы. Да и что на это ответишь?..

Сначала всё лаской да приветом, а там и покрикивать пошёл. Чуть что не по нём, так раскричится, что и не уймёшь никак.

А заячьему житью ничуть не лучше. Всё так же забижают их и волки, и лисицы, и собаки. Жалуются вожаку, а он им в ответ речь:

– Это потому, что вы сами виноваты. Вот ведь меня не трогают!.. А почему? Потому что я сам себя в обиду не даю… Вот погодите, дайте срок, я войско соберу, и пойдём мы на войну: всех волков, всех лисиц из лесу выгоним… Вот когда хорошо жить будет!..

– Эх, кабы-ежели!..

– Что ж, – говорит вожак, – за чем дело стало?.. Эй, собрать всех зайцев, зайчат, у которых уши торчат. Да соберите сюда ко мне капусты, моркови, всякой снеди на год, чтобы я мог и без вас спокойно жить, – и марш на войну!..

Сбежались со всех концов толпы зайцев и зайчат, у которых уши торчат. А вожак кричит-покрикивает:

– Мало! подавай ещё!.. Тащи всех, и сосунков в придачу…

И как набралось заячьего народа видимо-невидимо, разослал их вожак во все концы, на все четыре стороны, с волками и лисицами воевать, только стон по лесу пошел…

Рвут, терзают зайцев и там, и тут: бродят повсюду зайцы-калеки, смотреть – жалость берёт. А вожак ничего не слышит, на своём стоит:

– Должны вы победить, такие-сякие!.. Знать я ничего не хочу!.. Должны вы сильнее и храбрее всех быть, коли я так хочу…

Видят зайцы, что незавидное их житьё прежде было, а теперь и вовсе плохо стало… Стали они по глухим углам шептаться:

– Что, братцы, в своём ли он уме? Сам живёт припеваючи, а нашу братию, что ни день, то бьют да бьют. Этак и заячьего народа на свете не останется…

Думали, гадали, как делу помочь, – ничего не придумали.








А в том лесу жил-был Филин, который целый век у себя в дупле сидел и всё книжки читал. И такой он был умный, что уж себя всех глупее считал.

Вот и пошли к нему зайцы за советом. Всё ему рассказали и просят-молят:

– Выручи, дедушка, научи, как тут быть?..

Подумал Филин, подумал, почесал голову и говорит:

– Что же, деточки, всё по-хорошему и выйдет. И точно, он вас уму-разуму научил. Без него жили вы, как всем зайцам жить полагается. А вам и это в тяготу показалось. А вот, как теперь он на вас уж действительно тяготу наложил, так вам прежняя-то жизнь за счастье кажется… Вот он как просветил-то вас.

– Что ж, дедушка, делать-то теперь? – чуть не плачут зайцы.

– А что ж, деточки: научил он вас и своё получил, ну а теперь пускай идёт других поучает!..








Просветлели зайцы от радости, поклонились мудрому Филину в пояс, да со всех ног к своим и бросились. А те сами радостные да весёлые навстречу бегут; лапками машут, кричат:

– Конец войне!.. Наш-то вожак так разъелся, что и с места сдвинуться не мог… Лиса мимо бежала, так он и с пенька слезть не мог: тут она его и сцапала… Теперь заживём по-старому, по-хорошему. От какой тяготы избавились!..

Ничего не сказали зайцы-послы о том, что им Филин сказал, воочию увидели они, что правда его была, что поймёшь своё счастье тогда только, когда горького вкусишь сначала…

А. Фёдоров-Давыдов




Додон спас


Перед крепостью приказано было вырыть окопы. Две ночи работали солдаты, и на третью из крепости отряд вышел на новоселье. С отрядом переселился в окопы и один из офицеров, постоянно служивших в крепости. Семья офицера – жена и старуха мать – выпросили у командира разрешение остаться в крепости на всё время войны. Обе женщины служили сёстрами милосердия в одном из крепостных лазаретов.

Едва успел офицер устроить себе в окопе помещение и, вскипятив на спиртовке кофе, сел завтракать, как его лизнула в руку Собака.

– Додон! – удивился офицер, увидев свою собаку. – Зачем ты явился? Ступай домой!








Но Додон повилял хвостом, точно хотел сказать: «Нет, я с тобой останусь», – и уверенно свернулся калачиком у ног офицера.

Так и стали жить они вместе.

Наутро показался неприятель и в ответ на наш огонь окопался невдалеке перед нашими позициями.

К ночи он пошёл в атаку.








Отбив её, наши бросились в ответную атаку на неприятеля. И случилось так, что офицер упал, раненный в ноги, в кустах, на полосе, тянувшейся между нашими и неприятельскими позициями. Нашему отряду пришлось вернуться в свои окопы, и в темноте никто не заметил лежавшего офицера.

К утру бой затих.

– Убили барина-то! – сказал один из солдат денщику офицера.

Лежавший Додон поднял голову, уши и внимательно посмотрел в глаза говорившему.

– Чуешь, миляга? – сказал ему солдат. – Нет твоего хозяина. Там он остался! – и солдат махнул рукой в сторону неприятеля.

Додон вскочил на ноги и, визжа, стал прыгать на стенки окопа.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=54074974) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.