Книга - Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах

Из России в Индию. Пешком, под парусами и в седле: о 103-х путешественниках и 4-х великих навигаторах
Валентин Осипович Осипов


Книга впервые собрала все очерки о русских путешественниках в Индию. Итог 30-летней работы.






От автора: ответ на вопрос в 1987 году премьера Индии Раджива Ганди


– А кто такой Афанасий Никитин? – Спросил меня питомец факультета журналистики (ныне работник ТВ), успев восхититься, что уже три года в отпуске разъезжает по Индии на мотоцикле.

Давно, однако, сказано: не будь тороплив – будь памятлив.

Россия (начитанная!) продолжает гордиться, что за купцом из Твери открытие Индию более 500 лет тому назад, опережая Европу.

Неизбежен вопрос: знал ли он хоть что-то об этой стране или ушел в отважное странствование наобум?

Эта наиважная «закавыка» стала обсуждаться в 1987 году на случившейся беседе со мной глав Индии и СССР в день открытия первого в истории советско-индийского фестиваля (был тогда издателем с большим числом переводной классики Индии). Но ответа не нашли. И тут-то премьер-министр Индии Раджив Ганди благословил меня на поиск ответа.

Почти 30 лет лет ушло на это: архивы, старые газеты и журналы, труды ученых, воспоминания и дневники тех, кто отдавал себя содружеству двух великих народами, поездки в Индию…

И сложилось то, чего я не ожидал: в книге не только о 6-ть сенсаций с отсчётом от седой древности и далее времен 1000-лет тому назад, но и сказы обо всех соотечественниках, когда-либо попавшие в Индию.

Идут также главы:

– о тех, кто всю свою жизнь убеждали знать эту страну. Называю их навигаторами: Петр Великий, великие Ломоносов, Пушкин и Лев Толстой;

– о том, что мало кому известно: как Россия дважды спасла Индию от вторжения войск сперва Наполеона, затем Гитлера;

– и кем зачиналось с 2000 года стратегическое сотрудничество двух стран.


* * *

«Не знает извечное уничтожения». Чтить память о достойном продолжает взывать наидревнейший в мире индийский эпос «Махабхарата».

Всё учит знать больше наша пословица: «Лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать».

Хочется надеяться, что читатели пополнят книгу подсказками где искать новые факты.




Глава 1. Что знали об Индии от времён седой старины?


Иньдейская глаголемая страна далече бо прилежить Египта, велика бо суши и многочеловечьна.

(«Страна, называемая Индийской, лежит далеко от Египта, велика на земле и многонаселенна»).

    Из «Повести о Варлааме пустыннике и Иоасафе, царевиче индийском» (XI век).




С чего начинается совместная история? Кто бы мог подумать, что её след ведёт во тьму времен. И это факт я всемирной значимости! Но многие ли знают об этом?

…1981.Сенсация 1 – от академика Бориса Рыбакова (1908–2001). В названном году вышел его огромный труд «Язычество древних славян». Так здесь не раз – Индия! Для начала он определил: «Изыскания лингвистов показали, что обособление праславян от общего индоевропейского массива произошло во II тысячелетии до н. э.». Потом академик подробнейше рассказал о нашей предистории – о трипольской культуре (период каменного века – неолит). И прямо-таки ошарашивает: «Причастность трипольцев к индоиранской ветви и уход их (или части их) к Пенджабу и Инду». Еще утверждает, что ритуальные искусства этих племен – «точная иллюстрация к индийскому мифу о четвероруком Паруше». Пишет о другом племени – о сколотах (жили между Днестром и Днепром) и о их вожде Таргитае: «Иранисты поставили склотского Таргитая в прямую связь с инарским Траетоном и индийским Тритой». Еще подметил он даже то, что у праславян и в обычаях жителей древнейших на этом полуострове Хараппы и Мохенджо-Даро единым было рисовать колесо так, чтобы было схоже с солнцем.

… Сенсация 2 от академика Олега Трубачёва. Уже название его книги (1999 г.) ошеломляет: «Indoarica в Северном Причерноморье». Суть книги: когда ригведийские арии покинули северные земли Восточной Европы, они немало времени прежде чем переселяться в свою будущую Индию, пожили у Черного моря.

Много необычного можно познать и по замечательным книгам Н. Гусевой «Славяне и арьи. Путь богов и слов» (2001) и «Русский Север – прародина индославов» (2003).

… Сенсация 3 – от выдающегося историка Сергея Соловьева (1820–1879). Он задумался: понимали ли друг друга древние славяне и индийцы и нет ли чего общего у нашего языка и санскрита, древнейшей разновидности языка Индии (напомню: он получил распространение с 1 тысячелетия до н. э.). Так есть пока неопровергнутое свидетельство С. Соловьева в его «Истории России с древнейших времен»: санскрит повлиял на наш язык. Уже упомянутый Б. Рыбаков с тем же утверждением, а еще добавил: имя славянского божества «Сварог» проистекает из Индии и переводится как небо. С тем же, но с намного большим числом примеров, и вышедший в 1900 году Полный церковно-славянский словарь – так полно слов с обозначением «санскрит».

Обязан высказать предостережение: при всей диковинной схожести отдельных слов – пусть и заметно многих – никак не надо воображать, что Русь будто бы единокровная сестра Индии. У нас своя семья-гнездовье: славянство.

… Сенсация 4 от индийского ученого Махапандит Рахули Санкритьян в его книге с выразительным названием «От Волги до Ганга». В ней утверждение, что был-де 2000 лет тому назад торговый путь с началом от нашей великой реки и с окончанием в великой Индии.

…Истинно так, что ныне и нам, русским, и индийцам, надо всячески лелеять-сберегать схоронившиеся в толще времен корешки – так быть и цветикам. Потому-то и я

Как и когда впервые узнали об Индии наши предки? «Слово о законе и благодати» – это самое первое на Руси отечественное литературно-церковное творение из сохраненных. Писано в 1037–1051 годах митрополитом Иларионом Киевским во времена княжения Ярослава Мудрого. Напомню: он был первым на Руси митрополитом из русских по рождению. Напомню: в советское время этот великий памятник отечественного богословия был запрещен. Первая публикация лишь в год тысячелетия крещения на Руси.

Так здесь в самом первом абзаце и состоялось приобщение православного читателя к Индии. Она помянута в числе стран, особо тогда интересных для русичей – наряду с Римом и Египтом.

Иларион не упускает Индию из внимания сограждан. Егчо новый труд «Похвала святому Владимиру». И вновь уже во вступлении Индия вписана в перечень других известных – да в каком словесном обрамлении: «Хвалить же похвальные гласы…»

«Повесть временных лет». В сущности наш первый учебник истории. Это выдающееся творение преподобного Нестора, инока-черноризца Киево-Печерского монастыря, который жил на стыке XI-XII веков.

Так в самом первом абзаце после самой первой звучно-торжественной строки «Се начнем повесть сию» опять же в перечне самых интересных для Руси стран было выведено: «Инди»!

Но знали ли в те времена, где раскинулась эта самая Инди-Индия? Знали! Всё в том же XI веке появилась карта, пусть как бы контурная, то есть в скупом словесном изложении. Её считывали в сказании о путешествии – легендарном – апостола Андрея в Киев и Новгород. Здесь и названа «страна Симов». Этим библейское поименование охватывало группу стран на Востоке, начиная с Индии.

Так вот этот самый путеводитель: «Из Руси можеть ити по Волзе (Волга! – В. О.) в Болгары (булгары на Волге.-В. О.) и в Хвалисы (Хвалынское море, оно же Каспийское.-В. О.), и въсток (восток.-В. О.) доити в жребий Симов».

До времени великих географических открытий еще века и века, но Русь накапливала интерес.

Эхо замыслов купеческих. Неизбежен вопрос: кто были те, кому были особо необходимы тогда знания об Индии?

– Вдруг это тот неведомый по имени, кто, не смущаясь дальних путешествий, начинал торговлю с этой страной в XI-XII веках и даже оставил след тому в истории тогдашней Новгородской республики. Читаем же об этом в свидетельствах Федора Соймонова, сподвижника Петра Великого в деяниях во имя сближения с Индией (о том и другом узнаем в главе «Петр Великий – великий навигатор»): «Особливо около 10 и 12 веков те товары из Индии шли через Каспийское море в Астрахань, а оттуда в Азоф, Кафу, Трапезент и другие гавани, которые лежат у Черного моря, и оттуда они Волгою и Камою реками доставлялись…» Добавлю: немало подобных сведений изложено в статье 1847 года некоего Дм. Б-ва «Историческое изыскание о торговых отношених древних народов Индией» (журнал «Вестник Европы»).

– Или это тот, что дал воможность познакомить наших предков с Индией по переводу пришедшей из Византии: «Книга глаголемая Александрия». Здесь шли рассказы как царь Александр Македонский шел походами на Восток на Индию в конечном пути.

Диковинно чтение. Вот некий «царь индов» по имени Пор поименован с превеликим почтением: «Бог среди богов, всем царям царь…» и поясняется, что был он владыкой «тридцати шести народов». Вот рассказано, что он потерпел поражение от греков. Далее для наших предков излагалась истинная интрига. Царь Пор не сломлен и в свою очередь к победителю с письмом, в коем ничуть не признания о поражении: «Пор, великий индийский царь, равный индийским богам, Александру, македонскому царю пишу». В письме грозен: «Из-за безумия своего ты пострадаешь. Не знаешь ли, что от войска моего не может укрыть тебя вся вселенная…» Состоялась-таки новая битва. Чувствую, что нашим предкам трудно было отрываться от чтения с поражающими воображение сценами: «Пор выпустил вперед десять тысяч львов; Александр же против них много буйволов неприрученных… Пор привел сто тысяч елефантов, что значит «слонов», и башни на них деревянные сделал, и в каждой башне по двадцать человек вооруженных… Александр же велел своим воинам ноги слонам подрезать…»

Тем более занятно было такие познания впитывать: «Дворец Поров был в четыре полета стрелы… Стены золотые, и кровля вся золотая, и столпы золотые, жемчугом и камнями украшены, и битвы со всеми великими царями изображены… И двенадцать добродетелей человеческих сделаны из золота в виде женщин… И часовник месячный, и смена фаз луны вверху палаты той изображены… И блюд настольных сто тысяч, бивней слоновых восемь тысяч, и многоценных кубков настольных, камнями, жемчугом и золотом украшенных… И множество других прекрасных вещей, так что невозможно рассказать…» В книге обозначены еще реки Ганг и Инд.

Чем же все-таки соблазняло наших предков это сказание? Видно, таким вот сообщением о праведниках и праведничестве: «Не обременены, как мы, грехами, но смиренно живут вблизи от ангелов, и блаженство ниспослано им богом».

ХП век: новые познания – снова чудеса. С того времени вошло в обиход грамотных людей сразу несколько поражающих воображение книг-переводов. Добродеи толмачи догадывались – читать будет интересно.

«Сказание об Индийском царстве» или в вариантах «Сказание об Индии богатой». От имени индийского царя идет сказ. С самого начала приобщал к необычному: «Царство же мое таково: в одну сторону нужно идти девять месяцев, а до другой дойти невозможно…» Еще сообщение, чтобы нашим предкам воскликнуть в изумлении – неужто может быть, что в этой стране, как сказано, «нет ни татя, ни разбойника, ни завидлива человека». Царь хвастлив – вот о своем дворце: «В нем много палат золотых, серебряных и деревянных, изнутри украшенных, как небо звездами, и покрытых золотом». Вот о несметных богатствах: «Добывают драгоценные камни: гиацинт, сапфир, изумруд, сардоникст и яшму, твердую и, как уголь, сверкающую… Родится перец; за ним все люди ходят…» Вот о животном мире: «Родятся в моем царстве звери: слоны, дромадеры, крокодилы и двугорбые верблюды…» Полно в «Сказании» просто небылиц: «Посреди моего царства течет из рая река Эдем…» Или: «Есть в моем царствии птица феникс…», но с новыми толкованиями – сжигает себя «от огня небесного», а потом «500 боле лет живет». Или: «И живут у меня в одной области немые люди, а в другой – люди рогатые…» Или: «Есть в моей земле петухи, на которых люди ездят…» Или такое представало в изумление: «Есть у меня правдивое зеркало… Кто смотрит в зеркало, то видит свои грехи…»

Без назиданий не обошлось: «Из земли мы сотворены и в землю же уйдем». Почаще бы нынче вспоминать эту мудрость.

Кого считать предшественником Афанасия Никитина? XIV век – купцы себя проявляют. Уж вторглись на Русь полчища Чингиз-хана и окровавилась река Калка кровью русичей. И ливонцы, и литовцы, и немцы с мечами навскидку и копьями наперевес зарятся на псковско-новгородские земли.

Но наши предки ещё пуще тянутся к Индии. Один из фактов: в самом начале того века неподалеку от Казани в Арском бору установилась знаменитая ярмарка. Читаю в «Энциклопедическом лексиконе А. Плюшара» (1835): «Сюда стекались купцы из внутренней Азии, Сибири, Китая и самой Индии, из Москвы, Новагорода, Великого Пскова…» Сколько же знакомств, чтобы обмениваться и товарами, и обычаями, и сведениями о своих странах! И до Киева язык Индию привел. Это киевский монах Лаврентий в 1377-м завершал свою летопись кое-какими сведениями об Индии.

Книга с картинками. Одна книга особо дивила – познавай же далёкую Индию. Это появилась на русском «Христианская топография Козмы Индикоплова». Так в ней иллюстрации. Шла панорама – «город Каликута» (конечно же: Калькутта!) Привлекали изображения слона с погонщиком, храмов, кораблей и курчавого, с обнаженным торсом, мускулистого, шагающего местного жителя в руках у которого, если не ошибаюсь, был факел – лицо одухотворенное. Представали в картинках «водяной конь» (гиппопотам), «вепрелом» (кабан), но на длинных лапах с когтями и «единорожец» – не то геральдический зверь, не то носорог.

Царевич из Индии в русской сказке. Причудливо народное творчество (фольклор) на сохранение только того, что особо укоренялось в памяти многих поколений. Вот совсем русская сказка про Еруслана-богатыря. Так в ней этот герой спас дочь индийского царя от трехглавого змея: и ясное дело свадьба, и сын родился по имени же Еруслан. Представляю, с каким душевным трепетом воспринималось всё это хотя бы потому, что Русь во множестве перевидала – на свою беду и горе – самых разных горынычей-гореносцев. Набеги хазаров, печенегов, половцев, потом на триста лет монголы. То-то же сложился стих «Читал народ с лицом веселым//Про Еруслоновы дела- //А по деревням и по селам// Охота к чтению росла…»

Былина «Садко». Отменное чтение прежде всего для купецкого люда, к тому же тянущихся торговать с Индией! Это в одном из вариантов поминается купец Дюк Степанович, удостоившийся чести побеседовать с самим князем Владимиром. С похвальбой разговор: «Я выехал из Индеи богатые».

ХУ столетие. Все ближе «приближается» Русь к Индии. Опять же то словом на бумаге, то учащающимися торговыми связями.

Спасибо моему приятелю, писателю с исследовательским талантом историка и географа Сергею Маркову (1906–1979). Он установил: «В 1404 году наши предки встречались в Самарканде с купцами и водителями караванов из Индии и Китая». Прельстил ходовой товар: гвоздика и другие пряности. Еще свидетельство: «Золотая Орда, собиравшая на Руси огромную дань, гнала из наших степей в Индию табуны дорогих боевых коней». Выходит, не случайно очутились в Пермской области монеты из Индии: динары патанских султанов чеканки ХУ века. Нашли этот драгоценнейший для совместной истории клад в наши времена.

Купцы-странники… Пока неведомо кто же – пофамильно – столь рискованно отправлялся в бессчетно далекие расстояния. Узнать бы как общались: на каком языке, какую «валюту» пользовали, как гостевали в чужом климате, при чуждых вере, еде и обычаях?




Глава 2. Его звали Офонас Тферитин


Почему так мало вспоминают этого отважного человека?!

    Восклицание 5-ти классника при встрече с автором этой книги.




Царь Иван III (1400–1515) истово пополнял страну: Новгород, Рязань и Югорская земля подчинились Москве. Ещё он любопытствует Востоком – шлёт своих послов в Герат, Шемаху, Тебриз.

Такая политика – расширительная – в те времена в ходу и у других в Европе могущественных монархов.

То-то же и поныне превелико чтимы со школьных парт всего мира мечтающие открыть Индию Христофор Колумб и Васко да Гама. Однако один заплутал по дороге в ту страну, а второй отстал от нашего Никитина почти на треть века.

1469. Афанасий Никитин (?-1474/75), тверской купец; он же, как писали в его времена, Офонас Тферитин. С обозначенного года выпала ему доля – нелегкая в жизни, но счастливая для истории первому из европейцев побывать в Индии, да к тому же не мимолетно, но пожив там около четырех лет. Пошел туда без никакой поддержки власти – в отличии от Колумба и да Гамы – на свой риск и страх! Без никакого предшествующего опыта! Без охраны! И без тугой мошны – все надежды были разбогатеть на продаже всего-то одного коня. Зато какое богатство вывез – замечательные записки, которые живут уж сколько столетий: «Хожение за три моря».

Надо знать, что первооткрыватель Индии не успел должным образом распорядиться своим богатством. Скончался сразу по возвращении и сгинула рукопись в дремучих архивных завалах одного монастыря. Прочтем сопроводительное к найденной рукописи горестное пояснение: «В записях же не нашел, в каком году Афанасий пошел или в каком году вернулся из Индии и умер, а говорят, что умер, до Смоленска не дойдя. А записи он своей рукой писал, и те тетради сего записями привезли купцы в Москву Василию Мамыреву, дьяку великого князя».

Кто же разыскал рукопись и сразу оценил превеликую значимость своей фортуны для истории двух стран? Великий историк Карамзин. Кто и когда первым издал? В 1820-м академик Павел Строев (1796–1876). Стоит заметить, что в ХХ веке записки нашего путешественника были переведены на английский и французский языки: без них, оказывается, мировая индология не полна.

Однако, что о нынче о том. кто опередил Колумба и да Гаму? Школа – рассадник знаний. Так всего 10 строками одаривает она шестиклассников рассказом о жизни Никитина в учебнике «История государства и народов России», а его впечатления о самой Индии переложены 4-мя строками. Может, для тех, кто постарше больше знаний? Приобрел хорошо задуманную книгу В. Бутромеева «Русская история для всех» (1994) – ни слова о Никитине. Листаю «Учебное пособие для старшеклассников и абитуриентов» «История России» (А. Данилов. М.2004) – тоже не помянут; архитектор Аристотель – есть, первооткрыватель огромной страны – отсутствует. Этот же автор годом позже издал «Историю России с древнейших времен до наших дней. В вопросах и ответах». Нет вопроса про Никитина.

Дошло дело до глумливого соскабливания имени Никитина со скрижалей отечественной истории. Читаю в одном популярно-массовом журнале (2009) статью кандидата исторических наук А. Медведя: «Никаких попыток наладить контакты с Индией не предпринималось, «своего» Васко да Гамы среди русских не нашлось».



Испытания на стойкость. Ну и натерпелся же наш купец-путешественник! Бурные воды – Каспийское море, Индийский океан, Черное море: на утлом судне. Кораблекрушение… Переходы через враждебные земли… Нападения с пленением попутчиков и даже гибелью нескольких… Грабежи («пограбления»)… И еще, еще.

Какой увиделась Индия? Многими знаниями об Индии в полную для соотечественников новизну одарил Никитин. Но вот нынче – в XXI веке – мы обделены. Так начну пополнять школьный учебник. Всего не попользовать, так хотя бы несколько извлечений в порядке, который был угоден путешественнику.

– «Зима у них началась с Троицына дня. Зимовал я в Джуннаре, жил тут два месяца. Каждый день и ночь – целых четыре месяца – всюду вода да грязь… Весна у них началась с Покрова святой богородицы… А весна у них длится три месяца, и лето три месяца, и зима три месяца, и осень три месяца…

– В Бидаре Великом, в бесерменской Индии, в Великую ночь на Великий день смотрел я, как Плеяды и Орион в зорю вошли, а Большая Медведица головою стояла на восток… Джуннар-град стоит на скале каменной, не укреплен ничем, богом огражден. И пути на ту гору день, ходят по одному человеку: дорога узка, двоим пройти нельзя…»

О животном мире: «Птица гукук, летает ночью, кричит: «кук-кук»(явно совы.-В. О.); а на чьем доме сядет, там человек умрет, а захочет кто ее убить, она на того огонь изо рта пускает. Мамоны ходят ночью да хватают кур, а живут они на холмах или среди скал. А обезьяны, те живут в лесу… По улицам змеи ползают, длиной по две сажени…»

Какими индийцы ему запомнились? Наблюдателен наш купец – жил там словно с кинокамерой в руках:

– «Люди ходят нагие, а голова не покрыта, а груди голы, а волосы в одну косу заплетены, все ходят брюхаты, а дети родятся каждый год, а детей у них много. И мужчины, и женщины все нагие да все черные. Куда я ни иду, за мной людей много – дивятся белому человеку… А женщины ходят – голова не покрыта, а груди голы, а мальчики и девочки нагие ходят до семи лет, срам не прикрыт…

– А всех вер в Индии восемьдесят и четыре веры, и все веруют в бута (явно Будда.-В. О.). А разных вер люди друг с другом не пьют, не едят, не женятся…

– Иные из них баранину, да кур, да рыбу, да яйца едят, но говядины никто не ест… Едят же днем два раза, а ночью не едят, и ни вина, ни сыты не пьют… А едят они рис, да кхичри с маслом, да травы разные едят, да варят их с маслом да с молоком, а едят все правой рукой, а левою не берут ничего. Ножа и ложки не знают. А в пути, чтобы кашу варить, каждый носит котелок…

– А кто у них умрет, тех сжигают да пепел сыплют в реку. А когда дитя родится, принимает муж, и имя сыну дает отец, а мать – дочери…

– Земля многолюдна, да сельские люди очень бедны, а бояре власть большую имеют и очень богаты. Носят бояр на носилках серебряных, впереди коней ведут в золотой сбруе, до двадцати коней ведут, а за ними триста всадников, да пеших пятьсот воинов, да десять трубачей, да с барабанами десять человек, да дударей десять… Зимой у них простые люди ходят – фата на бедрах, другая на плечах, а третья на голове; а князья да бояре надевают тогда на себя порты, да сорочку, да кафтан, да фата на плечах, другой фатой себя опояшет, а третьей фатой голову обернет…»

О власти написал: «Правит тут индийский хан… Войска ему дано от мелик-ат-туджара, говорят, семьдесят тысяч. А у мелик-ат-туджара под началом двести тысяч войска, и воюет он с кафарами двадцать лет: и они его не раз побеждали, и он их много раз побеждал. Ездит же Асад-хан на людях. А слонов у него много, и коней у него много добрых, и воинов, хорасанцев, у него много…»

Войско дивило. Пишет: «Слонам к голове и бивням привязывают большие кованые мечи, по кентарю весом, да облачают слонов в доспехи булатные, да на слонах сделаны башенки, и в тех башенках по двенадцать человек в доспехах, да все с пушками, да со стрелами.

– По ночам город Бидар охраняет тысяча стражей под начальством куттавала, на конях и в доспехах, да в руках у каждого по факелу».

Запечатлел ради чего трудится крестьяне: «У них пашут и сеют пшеницу, рис, горох и все съестное… Родится шолк да сахар, очень дешев…

– Вино у них делают из больших орехов, кози гундустанские называются, а брагу – из татны…

– Коней тут кормят горохом, да варят кхичри с сахаром да с маслом, да кормят ими коней, а с утра дают шешни (рисовые лепешки.-В. О.). В Индийской земле кони не водятся, в их земле родятся быки да буйволы – на них ездят и товар и иное возят, все делают…

– В Каллуре родится сердолик, и тут его обрабатывают, и отсюда по всему свету развозят. В Каллуре триста алмазников живут (оружье украшают)…»

О торговых особенностях. Читаем: «В Индийской земле купцов поселяют на подворьях. Варят гостям хозяйки, и постель стелют хозяйки, и спят с гостями…

– Солгали мне псы бесермены, говорили, что много нашего товара, а для нашей земли нет ничего: все товар белый для бесерменской земли, перец да краска, то дешево. Те, кто возят волов за море, те пошлин не платят. А нам провезти товар без пошлины не дадут. А пошлин много, и на море разбойников много…

– В Бидаре на торгу продают коней, камку, шелк и всякий иной товар да рабов черных, а другого товара тут нет. Товар все гундустанский, а из съестного только овощи, а для Русской земли товара нет… Есть тут одно место – Аланд, где шейх Алаеддин… Раз в год на ту ярмарку съезжается торговать вся страна Индийская, торгуют тут десять дней; от Бидара двенадцать ковов. Приводят сюда коней – до двадцати тысяч коней – продавать да всякий товар привозят. В Гундустанской земле эта ярмарка лучшая, всякий товар продают и покупают…

– Камбей – пристань всего Индийского моря. Делают тут на продажу алачи да пестряди, да киндяки, да делают тут краску синюю, да родится тут лак, да сердолик, да соль. Дабхол – тоже пристань весьма большая, привозят сюда коней из Египта, из Аравии, из Хорасана, из Туркестана, из Бен-дер-Ормуза; отсюда ходят сухим путем до Бидара и до Гул-барги месяц…»

О храмах. Пишет о богах индийского пантеона: «Велика бутхана, с пол-Твери, каменная, да вырезаны в камне деяния бута. Двенадцать венцов вырезано вкруг бутханы – как бут чудеса совершал, как являлся в разных образах: первый – в образе человека, второй – человек, но с хоботом слоновым, третий человек, а лик обезьяний, четвертый – наполовину человек наполовину лютый зверь, являлся все с хвостом. А вырезан на камне, а хвост с сажень, через него переброшен. В бутхане же бут вырезан из камня черного, огромный, да хвост его через него перекинут, а руку правую поднял высоко и простер, как Юстиниан, царь цареградский, а в левой руке у бута копье. На нем не надето ничего, только бедра повязкой обернуты, а лик обезьяний. А иные буты совсем нагие, ничего на них не надето (срам не прикрыт), и жены бутовы нагими вырезаны, со срамом и с детьми. А перед бутом – бык огромный, из черного камня вырезан и весь позолочен. И целуют его в копыто, и сыплют на него цветы. И на бута сыплют цветы…»

Проявил купец и знание древнейшей поэмы «Рамаяны».

Не аскет. Читаем: «В Индии же гулящих женщин много, и потому они дешевые… А рабыни-наложницы дешевы: 4 фуны – хороша, 6 фун – хороша и черна, черная-пречерная амьчюкь маленькая, хороша…»

Подивился праздненствам: «На каждом слоне по два знамени больших, а к бивням привязаны большие мечи весом по кентарю, а на шее – огромные железные гири. А между ушей сидит человек в доспехах с большим железным крюком – им слона направляет. Да тысяча коней верховых в золотой сбруе, да сто верблюдов с барабанами, да трубачей триста, да плясунов триста, да триста наложниц. На султане кафтан весь яхонтами унизан, да шапка-шишак с огромным алмазом, да саадак золотой с яхонтами, да три сабли на нем все в золоте, да седло золотое, да сбруя золотая, все в золоте. Перед ним кафир бежит вприпрыжку, теремцом поводит, а за ним пеших много. Позади идет злой слон, весь в камку наряжен, людей отгоняет, большая железная цепь у него в хоботе, отгоняет ею коней и людей, чтоб к султану не подступали близко. А брат султана сидит на золотых носилках, над ним балдахин бархатный, а маковка – золотая с яхонтами, и несут его двадцать человек…»

Особые строки «Хожения»: «Пусть устоится Русская земля, а то мало в ней справедливости». И такое есть в записках: «Аз же от многих беды поидох до Индеи…»

Признания и забвения. Желание Н. Карамзина передать книгу Никитина во всеобщее пользование быстро забылось. За 100 лет вышло всего-то 4 книжных издания.

Потом, в те времена, когда осознали надобность воспитывать гордость за свою страну, с отсчетом от 1945 года, после войны с фашистами, – заметны перемены к лучшему.1949, «Новый мир» (майский номер) решением главного редактора Константина Симонова приобщил истинно к сенсации – напечатал в самом первом абзаце статьи члена-корреспондента АН СССР М. Тихомирова: «Узким кругам историков давно уже было известно замечательное произведение русского автора ХУ века «Хождение (по старорусски «хожение») за три моря Афанасия Никитина». Теперь это интересное произведение издано в переводе на современный русский язык и, следовательно, сделалось доступным широкому кругу читателей». Замечу: книга сопровождена биографией путещественника и комментариями – географическим и историческим. И сообщено кто взял на себя за это издание научную ответственность («под редакцией»): академик Б. Греков и чл. – корр. АН. СССР В. Адрианова-Перетц. Книга вышла в 1948-м. Явно, что ещё в войну зарождалась идея.

Затем книги с его именем – одна за другой восемь. Прославленная серия «Литературные памятники» в особенности обогатила (1986). То был том даже с вариантами записок Никитина, с переводом на современный русский, с 6-ю научными статьями в приложения и при комментарии, с библиографией.

Этим увековечение памяти о Никитине не ограничилась. Появился неплохой фильм, совместный с Индией. Был сотворен на родине славного купца – в Твери – памятник. Газеты и журналы не забывали.

Индия – не вычеркнула ли его из своей памяти? Нет! В год 500-летия начала путешествия Никитина несколько индийских историков и кинодокументалистов прошли по историческому маршруту. Им удалось понять: почему именно эти места были избраны русским гостем и каковы случались трудности, которые он преодолевал. Жаль, что у нас не нашлось предприимчивых добровольцев, чтобы устремиться навстречь индийцам и воссоединиться.




Глава 3. Новые Никитины, числом многие


«Домогаться крепкой брацкой дружбы и любви».

    Из наказов Кремля российскому купцу-путешественнику




Восток всё манит Россию. Отряды казаков двигались на далёкие окраины, отправлено посольство в Китай, шла торговля с Персией, а еще направились царевы дипломаты в Хиву и Бухару…

Что Индия?

1518. Первое пособие для путешественников. Оказался в том году в немецком Аусбурге Григорий Истома, упрямый исследователь северных морских путей и встретился там с местными географами. И тут-то событие наиособой важности – о чём поведал уже упоминаемый С. Марков в своей книге «Вечные следы»: «Как свидетельствует историк географических открытий Батиста Рамузио, московит показал изумленным слушателям карту Руси и ее владений на Северо-Востоке и наметил по ней возможный путь к Индии и островам Пряностей».

Царь Иван Грозный (1530–1584; на троне с 1547). Он наслышан об Индии и всерьез заинтересовался ею. То-то же, как засвидетельствовал С. Марков: «Иван Грозный однажды назначил награду храбрецам, которые откроют водный путь из Руси в Китай и Индию». Или такой факт: царские дипломаты включили в проект договора с Персией строку о возможности купцам вести торговлю, проходя эту страну, с Индией.

Восслед Никитину! Речь о некоем купце-путешественнике Леонтии Юдине. Вот же как значимо, что осталось для истории его имя. Поэтому его можно считать вторым после Никитина путешественником в Индию. Так или иначе, он прожил вдали от родины в этой не очень-то привычной для европейца стране несколько лет. Увы, увы, нет пока никаких подробностей об этом явно необычном человеке.

Свидетельства царя Акбара. Он правил Индией в 1556–1605 годы, достойно наследуя славу своего деда великого Бабура. Так наш знаменитый путешественник и великолепный знаток Индии Н. Рерих выявил из тех времен: «Немало русских побывало в Индии…»

Этот факт подтверждается книгой 1847 года А. Малиновского «Известие об отправлениях в Индию российских посланников, гонцов и купчин с товарами и о приезде в Россию индийцев с 1469 по 1751 год».

Хожения в четыре страны. Купец Федор Котов рискнул на подвиг. Он, чтобы попасть в Индию, миновал «Мултанейское царство» (так туманно начертал), далее «турскую землю» и земли нынешних Ирана и даже Ирака.

Отметим, что полнились скрижали славы, початыми именем купца Никитина. Как рассказывал Федор Котов, он в ходе странствий повидал две сотни лавок русских купцов. Вот какую интереснейшую личность удалось выявить для своей книги «Романовы» (2013 г.) И. Курукину.

1646 год: заботы нового царя. Шёл 2-й год царствования Алексея Михайловича. В Архиве древних актов хранятся два «индийских» акта. Как интересны-то!

Первое: посольству Анисима Грибова, отправившегося в Хиву и Бухару, поручили вызнать дорогу в государство «ындейское». И пришел-таки ответ: от Астрахани маршрут определялся длиною, если верхом, то на 55 дней, а в караване на верблюдах – 115.

Второй документ – преинтересен тем, что даёт возможность предположить, кто стал третьим последователем Афанасия Никитина. Читаем же: «Отправление гонцов казанца Николая Сыроежкина с грамотой царя Алексея Михайловича к Индийскому шаху Сааджатгв о желании быть с ним в дружбе и любви». С припиской: просить прислать в Россию индийских послов. И еще пожелание, чтобы шах выразил желание торговать с Россией. Да вот только не добрался казанец до Индии. Война Персии с Индией помешала.

Есть версия – с иным индийским именем. Историк Н. Рогожкин печатает: «21 июля 1646 г. от имени царя Алексея Михайловича индийскому падишаху Шах-Джахану была отправлена грамота…» Увы, имя гонца-путешественника пока неизвестно.

1651. Новые экспедиции и старые заботы. По весне, в мае дается высочайшее разрешение «торговым людям» Ивану Никитину и Родиону Микитину «при отправлении их в Индею…» с заданием «для отведывания торгового промыслу». В промысел вошли соболя и «рыбий зуб», что означает моржовые клыки.

И еще такое же рода уведомление в тот год о новых добровольцах узнавать Индию: Родион Пушников и Иван Деревенский. Им дано более важное задание: не только выявить чем и как можно торговать с Индией, но – главное – вызнать побольше про возможности развивать государственные связи.

Прелюбопытен такой наказ: «За столом сидеть вежливо и не упиватца».

Увы, неудача: персидские власти эту делегацию по вражде не пропустили.

1667. «Орел» сгорел. Созревала Россия повторить к этому времени забытое – напрочь! – деяние Афанасия Никитина. Приступили строить корабль для ходок в Индию, поименовали гордо – «Орёл». Уж пришло время парусами оснащать, да восставшие разинцы сожгли.

Посланник царя Иван Желябужский. Ему от царя задание особой важности. Он повстречался в Риге с канцлером курляндским и к нему с предложением: поделитесь-де с царем Алексеем Михайловичем «куда корабли ходят за пряных зелий и овощей, в которые урочища и чьи владения». Захотел вызнать даже такое: «В какую цену ему корабль обходится, с снастями и со всем людским наймом и запасами?». И добавил, что русский царь готов нанять корабль для такого путешествия.

Царю по итогу этих переговоров было доложено, что из Риги «для пряных зелий» ходят корабли в Индию, и что-дескать там даже для этого занаряжено 200 работников. Но власти Курляндии отказались от помощи Москве сдачей своих кораблей в аренду. Однако же снабдили советом: «Пристойнее великому государю (России) заводить корабли в Архангельске». Все это описал наш выдающийся историк С. М. Соловьев (1822–1879)в своей «Истории России с древнейших времен» в томе 11(глава 4).

1669. Царю забота. Он взялся выбирать сухопутные дороги для самого ближнего пути в Индию. Для этого снарядили в Хиву и Бухару посланника Бориса Пазухина. Велено было ему «точно разведать от знающих людей» дорогу от Астрахани до Индии и про то, «какие люди по той дороге живут? Не бывает ли при проезде по тем местностям грабительства и иной какой мешкоты? И сколько, от какого города до следующего, на том пути ходу?» Исполнил он задание, вернувшись через 4 года. Назвал столицу владений некоего шаха Уранзена со столицей Джалабад: «Всего от Астрахани до индийского города Джалабата 4 месяца и 2 недели пути верблюжьим ходом. Есть путь и через персидскую шахову землю, только он будет того далее, тяжелее и убыточнее».

Еще одна «российско-индийская» бумага того года попала в Посольский приказ. Купцу Семену Маленькому привалила радость: разрешили не брать с него пошлин «как с проданных, так и покупных им в Индии товаров». Некие дополнения к индийской биографии этого купца последуют в главе с именем Петра 1.

1670. Возвращение к царевичу Иасафу. Послан был в Индию Семен Измаил, не случайный человек – был переводчиком посольства России в Бухаре. Задание ему выпало истинно историческое: «Проведать в-Ындее Иосафа царевича, где мощи ево лежат».

Странное задание, но оно порождено было той повестью, о которой я рассказал в первой главе. Выходит, что минули столетия, но вера в прочитанное не померкла. Видно, сказалось, что та повесть заканчивалась пожеланием искать продолжения: «Умножились его потомки, и они царствовали, наследуя один другому и держась следов истинного пути и дорожных его знаков».

1675. Как сорвали путешествие купца Касимова. В архиве Посольского приказа хранится бумага о новой миссии в Индию: «Наказ царя Алексея Михайловича Мехмету Исупу Касимову»; он же Музаммед Юсуф Касимов. Честь такая пала некоему мусульманину из Астрахани, хотя он и писать-то по-русски не был научен. Так ему для начала политическое задание великого смысла: «домогаться» с Индией «крепкой братцкой дружбы и любви».

Во когда прозвучало то, что нынче святая святых для народов России и Индии!

Ещё задание купцу особой значимости: «Изыскать из Индейского государства водяной путь к городам царского величества, чтоб к Российскому государству тот водяной путь был сподатен и безопасен реками Обью, Яны, Шерью и Селенгою или Иртышем».

Почитывалось в задании едва ли не затребовать присылку в Россию Почла Индии. Каково!

Но и коммерция в интересах России: «С шаховыми же ближними людьми договорится всякими мерами накрепко о серебре». В тексте обозначилась возможность наигромадных закупок: «пуд по тысячи и по две и три и больше». Торговля мечталась обменная: «А на Москве за то серебро царского величества из казны по счету дано будет товарами, товары на их руки будут годны… И наипаче каменья самого добраго».

И еще было немало поручений. Даже такое: «А буде обыщутся в Ындейском государстве самые художные мастеры каменных мостов и иных изрядных дел, и ему тех мастеров приговаривать в службу великого государя на время». Еще просьба закупить «слонов и бабров (тигров – В. О.) и иных зверей и птиц индейских». Неужто подумали о зоопарке? Еще: «Проведывать есть ли в-Ындее семена огородные или звери небольшие и птицы, от которых в Российском государстве чаять быть приплоду».

Выехал Касимов, да Кабул не пропустил. Здешний правитель твердо заявил, заподозрив шпионские намерения, мол, дорогу нечего продолжать, коли меж Россией и Индией нет посольских отношений, да сама по себе, дескать, эта дорога неопреодолима, ибо впереди пустыня. Пришлось возвернуться, да при этом – отметим благородство Касимова – вызволил из плена 40 соотечественников.

1676. Первый Посол России в Индии? Последний год жизни царя Алексея Михайловича. Так в тот год обозначается новая ступень на лестнице, ведущей к сотрудничеству наших стран. Посольский приказ узнает об Указе индейского шаха с разрешением вернуться домой, в Россию, «приехавшего к нему российского посла, каковых в Индии никогда не присылованы…» И такая приписка, что был этот посол вознагражден – наищедро: «Дать ему в жалованье двух тысяч рублей». Царский двор подивил сам по себе Указ шаха – живописно рассказали: «Писан в лощеной тонкой наизысканной золотом бумаге с золотым украшением». И про печать сказано, что была она на красном сургуче с золотыми кисточками. Странно, что пока никто из историков или журналистов не занялся «раскруткой» наиважного сообщения: вдруг и в самом деле речь шла о самом первом После России в Индии.

Но есть однако иные сведения: будто шах не принял посла России.




Глава 4. Царь Петр и поэт Пушкин: два великих навигатора, нацеленные на Индию



Достойна его гения была мысль найти путь в Индию для нашей торговли.

    Пушкин о Петре.




Совсем не случайно пришла в ум метафора именовать Петра Первого и Александра Пушкина великими навигаторами в поиске путей-дорог в пока ещё весьма и весьма неведомую Индию.

Оба осознали, как важно было России рубить окна не только в Европу.




Раздел 1. Хроника, созданная лично Петром I


Превелико неистов этот царь-император (1672–1725) в этих своих индийских замыслах все 43 года своего правления с 1689-го.

Путешествие купца Семена Маленького. Когда самолично узнал Петр Алексеевич от своих дипломатов об этой далекой стране? Видимо, это произошло когда власти в 1695-м снарядили в Индию отважного путешественника с странной фамилией, может, просто прозвищем.

Был у него верный товарищ Максим Шельмин (да не забудем, что понятие «товарищ» сугубо купеческого происхождения, от слова «товар»). Экспедиция начиналась в 1695 году и прибыла в Индию через год, минуя Персию.

Затем едва ли ожидаемое: нашим путешествнникам вручены сперва Грамота от дворцовых чинов, а затем и Фирман от самого индийского правителя Аурангзеба. Читаем первый документ (в переводе А. Малиновского):

– «Во имя божие всемилостивейшаго. Слава господу Богу и здравие народам и закона правоверным.

Нынешней владетель.

Великому владетелю и держателю к его Порте прошением доносил Семен Маленький, что де прислан с разными товары и оный товар задержан был для пошлин, и по всегдашной по прошению его ж, якчо сонца возсияющему, чистый и явный к светлой их зрению, сиречьв аудиенциа будучи, оной купчина лобзал высокой Порты и честной почтенной стен увидел, и от безчисленного милосердия у государя стал просить, дабы его различный достальный товар, которой осталось за продажею, когда бы приняли у него в казну, то б ему зело честь учинена была. И потом за тот ево достальной товар ему платеж учинен, и высокой указ свободной ему дан, и отправлен с честию чрез наших многих государств и земель и городов: когда едучи будет покупать различные товары, то всякие дани и пошлины оному прощено.

И для явного свидетельства дан ему сей уверенной лист от державной Порты его хаканского, сиречь государского, по прошению оною купчины.

А в печате пишет: божиею милостию придворный Рух-хан его падишага Алем Гира Гария.

Лета от Магомета 1108-го, сиречь лета 1696-го от рож[дества христова].

На особливой цыдульке неким российским писарем было выписано: «Лист владетеля индейского хана ево придворного, каков дан бывшему тамо купчине Семену Маленькому (которой посылан в 7203-м году в Персию и в Индию). Прислан сей лист по приказу Большие казны 1716-го году».

Теперь текст Фирмана:

– «Халифскому дворцу – оплоту мира – было подано прошение, в котором содержалось [следующее]: Семен Мартын Маленький, посланец Руси…(?) привез товары, с которых, по его просьбе, не [следует] взимать пошлины.

Буде этот посланец удостоится чести встретиться с чиновниками (советниками) хакана халифата мира, да ведают они, что в итоге неоднократных просьб этот купчина предстал перед благолепными, пречистыми, светлыми взорами [падишаха], удостоился золотого облобызания и узрел на небесах благосклонности почет и честь (гордость) по безграничной милости падишаха».

Итак, заполучив право на беспошлинную торговлю, а еще в подарок слоненка. Семен Маленький отдал Индии три года. Надо возвращаться домой – так нанял корабли: «один «индейский, другой арапский».

Однако в персидском заливе беда: «Индейский корабль у них отбили арапы…» Прибыл в Шемаху – и скорая кончина, в 1702-м. Правда, закупленный товар все-таки доставили в Москву, а это ткани, «краска лавра» (индиго) и пряности «на 20–30 тысяч рублей» – огромное по тем временам богатство.

Жаль, что мало кто из пропагандистов истории считает нужным напоминать об этом человеке поразительной биографии. Нет этого имени не только в школьных учебниках, но даже в «Краткой географической энциклопедий», как и в некоторых других; почтила только Советская историческая энциклопедия.

Новые у царя индийские познания. Петр в поездке в Голландию (1697). Так здесь знакомство с директором Ост-Индской компании Витсеном.

Он явно интересен русскому царю. Наш именитый историк С. Соловьев (уже помянут) в своей “Истории” (том 14) рассказывает, что имя Витсена неоднократно даже в письмах Петра. Преинтересен факт: оказывается, этот голландец жил в молодости в России и был представлен царю Алексею Михайловичу и даже книгу о России написал.

Петр лично знал ещё одного знатока Индии. Это приглашенный из Голландии в русский флот вице-адмирал Корнелий Крюйс. Видать, и с ним интересно было в разговорах – побывал в молодости в Индии.

1702 год. Журналисткая сенсация! Как, видать, возбудились в тот год те, кто мечтал о странствиях. То первая в истории России газета «Ведомости» да ещё и в 1-м номере в первый день года известила: «Из Персиды пишут, что индейский царь послал в дар великому государю нашему слона и иных вещей немало. Из града Шемахи отпущен он в Астрахань сухим путем».

Астрахань! Читайте же через следующую главочку.

И еще узнал царь от своих дипломатов, что Британия основывает Ост-Индскую компанию, поначалу лишь бы торговать, но это начало жестокой колонизации, которая тянулась до 1947 года.

1703. Астрахань! Узнал ли царь, что на Западе вышла «русская» книга Корнелия де Бруина «Путешествие через Московию»? Так в ней кое-что и индийского: о тех купцах из Индии, что обосновались в устье Волги. Читалось, к примеру, такое: «Индейцы совершают свои торговые сделки в помещениях своего караван-сарая /…/,но жен или женщин у них нет. Это место довольно обширно, обнесено четырехугольною каменною стеной, в которой есть несколько ворот. У двух главных находится постоянная стража, и вечером эти ворота запирают в известные часы. Недавно индейцы выстроили, впрочем, один каменный магазин из опасения огня, которому наиболее подвержены деревянные строения. Это новое строение довольно обширно и поместительно, в 40 квадратных футов».

1714. Подсказки царю от туркмена. Прочитал я у историка В. Нечипоренко о событии крупного помола. Весной гвардии поручик князь Александр Бекович-Черкасский познакомил Петра с туркменом Ходжой Нефесом, из знатных. И выслушал Петр: туркмены готовы помочь русским в походе через безводные пески и степи вплоть до Индии. И вот отклик: Сенат уже в мае читает царевы распоряжения организовать военную экспедицию в Среднюю Азию.

Да, Петр поощряет искать дорогу в Индию – ещё пять фактов. Он доверил ганноверскому резиденту Веберу свой «интерес» использовать Астрахань для торговли с Индией. Ещё: отправлен на поиск дороги в Индию подполковник И. Бухгольц – по Иртышу. Ещё: рассмотрен проект проникнуть в ту страну Северным морским путем. И наконец некто Ф. Салтыков изложил Петру мысль начинать торговать с Индией с заманивающей возможностью «Изъявление прибыточности государству».

1715. В Персию отправлен посланник Волынский с задачей прояснить: «Нет ли какой реки из Индии».

1716. В Посольском приказе появляется Указ Петра командиру Хивинской экспедиции уже помянутому князю Бековичу. В нём о надобности снабдить поручика Кожина судами «и на них отпустить купчину (такова конспирация. – В. О.) по Амму-реке в Ындею» (некоторые интересные подробности далее в особой подглавке).

Россия узнает, что Британия узнает о торговых посланцах Индии в России. В книге Джона Белля «Путешествие из Санкт-Петербурга в переднюю часть Азии» сообщается: «Астрахань производит знатную торговлю с Персиею, Хивою, Бухариею и Индиею. Купцы сих различных народов имеют там общий караван-сарай, или гостиный двор, где они живут и продают товары».

1717.Узнал ли Петр, что в том году Ост-Индская от Англии торговая компания получила фирман на владение в Индии всего-то 38 деревень с освобождением от пошлин? Вот с чего начинался захват огромной страны.

1718. Царь занарядил в Индию через Бухару некоего Флорио Белевени, но у того денег не хватило, да и побоялся, что примут за самозванца – грамотой почему-то не был обеспечен.

1722. Царь прибыл в Астрахань! И встречается с индийскими купцами.

Много чего выслушал – даже такое: не препятстволвать проявлениям своих национальных обычаев.

Петр выслушал и повелел: «Во оставшиеся после умерших индейцев пожитков астраханскому губернатору и протчим управителям не вступать, и никакова распоряжения об оных не чинить, а делать об оных решение и распорядок самим им, индейцом, по их обыкновению и закону и правам, о чем им, индейцом, дан с прочетом имянно е.и. в указ».

Увы, предприимчивых купцов порой заносило. Со временем стали заниматься ростовщичеством, да ешё и явно коррупцией – порадели городской ратуше неким вкладом. Об этом я узнал из премного насыщенной фактами книги Н. Непомнящего «Русская Индия» (2010 г.).

1723. Задание царя адмиралу Даниэлю Вильстеру. В самом конце года – 5 декабря – подписан секретный приказ Петра этому мореходу в том числе с такими строками: «Когда с помощью божью в показанное место в Ост-Индии прибудете, тогда явитесь там к Великомочному Моголу (правитель Индии. – В. О.) и всяческими мерами старайтесь склонить, чтоб с Россией производить коммерцию».

А как выразительно и важно заключительное веление: «Впрочем во всём, что к лучшему нашему интересу по тамошнему состоянию от вас за благо изобретено будет, отдаем в ваши рассужения, как честному и искусному человеку».

Историки А. Давдсон и В. Макрушин в своей книге 1979 года «Зов дальних странствий» даже такое выведали:

– Вильстер из шведов, удостоен командования Кронштадским портом, начальствованием Морской академии членства в Адмиралстейств-коллегии;

– к Индии минуя Мадагаскар снаряжены два военных корабля с 32 пушками на каждый из них (заметим: из всего российского флота в 30 судов);

– общая команда в 404 моряка;

– экспедиция задумывалась на 8 месяцев;

– подняли якоря для плавания 21 декабря в 6-ть утра.

Что дальше? Архивы сохранили жуткое для готовых на дальнее странствование моряков. Корабли оказались неподготовленными, а попытка сложнейшего ремонта силами команды обернулась страшной бедой: погибло 16 матросов.

Странно, но факт. Милостив оказался вспыльчивый царь. Его современники отметили: «Изволил принять нещастие в немалом соболезновании».

Не сбылось предчувствие адмирала Апраскина, что быть «от его императорского величества жестого гнева».

… При Петре вдруг вспыхнул интерес к «Повести о Варлааме и Иосафе, царевиче индийском», напомню, та которая появилась на Руси еще в ХП веке. Её нынче даже в пьесу переделали.


* * *

До кончины Петра Великого осталось меньше двух лет. Но Индия не уходит из его внимания.

Кто это установил? Пушкин!




Раздел 2. Пушкин с «индийскими» находками


Да, в этом 2-м разделе быть рассказу и о том, как Пушкин многим пополнил «индийскую» биография Петра 1.

Не зря, как известно, пожалуй, каждому, Поэт так много поработал в архивах. И даже оконтурил наиглавное при имени царя в торжественном – может, и в торжествующем! – изложении: «Достойна его гения была мысль найти путь в Индию для нашей торговли».

Все изыскания Пушкина изложены в его «Истории Петра». Увы, у этого исследования бедовая судьба: было запрещено Николаем 1, потом потеряно и, найденное после революции, увидело свет только в 1938-м.

Однако же, многие ли нынче читают этот истинно научный труд?

1714. Поэта для начала заинтересовало и он это извлёк, как предполагал, для всеобщего чтения такой вот факт. Царь, оказывается, узнает от хивинского посланника: «Находится золотой песок в большой Бухарии». У Пушкина ремарка: «Сие подало повод к исследованию той страны, а со временем дало мысль о торговле с Индией».

1716. Поэт отметил: «Петр отослал гвардии капитана Бековича в Хиву, прикомандировав к нему поручика Кожина (главная цель была открытие водяного пути в Индию). Сенат отправил Бековича, исполнив в точности повеление Петра».

Он упомянут Пушкиным по связи с Индией, но не более. Так кто же он?

Полное имя назначенного Петром этого командира военной экспедиции: Девлет-Киздень-Мурза, по крещении же стал именоваться Александром Бековичем-Черкесским. Был кабардинским князем и капитаном Преображенского полка (особый полк – царский). Для похода в Индию с исполнением воли царевой ему доверили огромной войско: 4000 солдат с офицерами, 2000 яицких и гребенских казаков и 100 драгун; нескольких морских офицеров, двух инженеров и двух купцов.

Славна его жизнь, отданная интересам России в Азии. Но закончил ее драматически – был убит именно в путешествии в 1717-м жестоко и вероломно.

Стоит заметить, что Пушкин обозначил возможность такого исхода в тех местах, куда устремились россияне: «На отдаленных границах Персии, близь Индии, кочевал дикий и воинственный народ…»

Замечу: подвиги Бековича заинтересовали известного с 60-х годов прошлого века остросюжетного писателя Юлиана Семенова и он в соавторстве с А. Горбовским написал очерк «Между Каспием и Аму-Дарьей» для книги «Без единого выстрела. Из истории военной разведки» (1983 г.).

1717. Посещение Петром Голландии. Пушкин заметил: «24-го (июня) с царицей ездили к Ост-Индскому флоту, за 5 миль от Амстердама…» Эта запись Пушкина, как установил известный ученый Ю. Лотман, не просто впоследствии подверждается Ломоносовым в тех записках, которые он готовил для Вольтера, но и вносит новую красочку: «Как простой плотник (царь Петр.-В. О.) нанялся в Голландии в Индийскую Компанию и не пренебрегал с топором в руках…» Можно догадаться, чего царь мог наслушаться об Индии на «индийской» верфи.

Бекович снова у Пушкина с датой 1718 года: «На пути Бекович получил указ царский об отправлении купчина через Персию в Индию» Дальше записи о страшной беде: «Все россияне были захвачены или умерщвлены. Бекович и Франкельберг погибли. Хан хивинский послал к хану Бухарскому голову несчастного Бековича, хвалясь, что избавил себя и своего соседа от опасного врага».

1722. Пушкин находит новое упоминание Индии в «персидских» бумагах по связи с бунтом каких-то племен: «Шамаханского хана убили, также всех индийских, персидских и русских купцов (последних 300 человек)».

Идут также записи о посещении Петром Астрахани и Дербента в сопровождении Федора Ивановича Соймонова. Запомним для дальнейшего чтения имя этого моряка, на которого обратил внимание сам царь. Но почему обратил? Он два года возглавлял работу по описанию западного и южного берегов Каспия.

1723: «Петр сверх города при Куре думал завести еще пристань в Астрабате для торгов с Хоразанью, Бухарой, Самаркандом и Индией». Вторая запись Пушкина – внимание: здесь подтвержден факт замысла царя и адмирала Вильстера: «Отправил (тайно?) к индийскому моголу в Бенгалию вице-адмирала Вильстера, капитана Мяснова и капитан-поручика Кошелева…»

1725. Пушкин запечатлел, что 1 января «Он (Петр) назначил Беринга (капитана) для открытия пути в восточную Индию через Ледовитый океан». Через 27 дней царя не стало.

Чего не знал Пушкин. Василий Ключевский (1841–1911), выдающийся историк. Он дополнил запись Пушкина о посещении Петром голландских верфей и даже кораблей Ост-Индского флота. Чем же завершилось? «Русские матросы ездили учиться в Голландию, а оттуда плавали в обе Индии и в другие государства, по выражению князя Куракина, “по всему свету рассеяны были”».

Особо о поручике Алексее Кожине. Узнаем же доподлинно какое ему задание от царя через Бековича: «Бы ехал в Ындею, примечая реки и озера и описывая водяной и сухой путь, а особливо – водяной к Ындеи».

Был и Указ – царь поручику (!): «Делать карту». Еще задание: «Осмотреть. какие товары, а особливо пряные зельи и протчее. что идет из Ындее». В завершении шло: «Протчее, чего здесь и не описано, а в чем может быть интерес государства. смотреть и описывать».

Через месяц Кожину новое – вдогонку – предписание Петра: «Когда будешь в Ост-Индии у Могола, купи довольное число птиц больших всяких, а имянно струсов, казеариусов и протчих, также и малых всяких родов, также зверей всяких же родов, а больше малых всяких же родов, и привези с собой бережно».

Поход готовился обстоятельно. Вот свидетельство царю от Бековича: «Порутчику Кожину дано из Сенату на товары 5000 рублев; ему и товарыщем, которые будут с ним в том пути, на проезд 1000 рублев, как в. в-во изволит, которые знают путь тот, сказывают на проезд одной 1000 будет мало и товаров кажется малое число, от лица вашего посылаются в дальнее государство и главное, чтоб не было и ему какого подазрения, и чем бы мог возвратиться назад». Затем две царевы дорожные Грамоты.

Первая шаху Персии – известил о проследовании через его земли «от нас, великого государя от нашего царского величества, купчины Александр Иванов сын Кожин с некоторыми вещами и товары в государство его шахова величества индейского…»

Второе письмо писано для Индии. Прочтём полностью, чтобы проникнуться тогдашним церемониалом (перепечатываю из книги Н. Непомнящего): «К шаху индейскому Божиею поспешествующею милостию мы, пресветлейший и державнейший великий государь, царь и великий князь Петр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, московский, киевский, владимерский, новгородский, царь казанский, царь астраханский, царь сибирский, государь псковский и великий князь смоленский, тверский, югорский, пермский, вятский, болгарский и иных государь, и великий князь Новагорода Низовские земли, черниговский, резанский, ростовский, ярославский, белоозерский, удорский, обдорский, кондинский и всеа Северный страны повелитель, и государь Иверские земли, карталинских и грузинских царей, и Кабардинские земли, черкаских и горских князей и иных многих государств и земель восточных и западных и северных отчич, и дедич, и наследник, и государь и обладатель, велеможнейшему великому государю высокопрестольному шаху Шауалем, вашему величеству индейскому восточныя страны повелителю, наше царского величества любительное поздравление».

Далее – главное: «Понеже мы, великий государь наше царское величество, за потребно разсудя, послали в государство ваше, великого государя вашего шахова величества, купчину Александра Иванова сына Кожина, дав ему из нашей казны несколько потребных товаров и велели ему те товары в государстве вашего шахова величества продав, также и купить тамо потребных индейских товаров. Сего ради мы, великий государь наше царское величество, вас, великого государя ваше шахово величество, просим: да благоволите того купчину нашего к себе допустить, и сию нашу грамоту у него приняв, показать к нему вашу милость, и повелеть ему посланные с ним товары в государстве вашего величества продать, и тамошних товаров купить повольно и безпошлинно. И по отправлении того паки к нам с милостию отпустить и в пути по чину ево тако ж де надлежащую иметь и употреблять вольность»

Выписано и встречное предложение: «А в чем вашему шахову величеству в государстве нашем есть потребность, о том изволите с ним, купчиною, к нашему царскому величеству писать или словесно наказать. И мы, великий государь, то по желанию и для дружбы и любви вашего величества охотно исправить укажем».

Заключение – надо надеяться – писалось от души: «При сем желаем мы, великий государь наше царское величество, вам, великому государю вашему шахову величеству, благопостоянного на лета много здравия и всякого благоповедения».

Концовка торжественна: «Писан в нашем царствующем граде Санкт-Питербурге лета от Рожества Христа спасителя нашего бога 1716-го майя 18 дня, государствования нашего 34-го году».

Прелюбопытны пометки тогдашних архивистов: «Писана та грамота на большом александрийском листу з заставицы и фигуры золотыми, как королям пишется. Титло царского величества по московский, а шахова титла велеможнейшему великому государю высокопрестольному шаху Шауалем писано золотом. Копии не вложено. Запечатана малой росийскою печатью, кустодия фигурная».

Увы, увы! Группе Кожина не удалось пройти к границам Персии в составе отряда Бековича – он был, как я уже писал, разгромлен хивинским ханом. Поручик вернулся в Петербург и был арестован и судим. Однако, поступившее правдивое донесение о гибели отряда спасло от позора: его простили.

Федор Соймонов. Пушкин о нем маловато рассказал, а он не случайно сопровождал царя в дни пребывания на Каспии. Так царь не только поддержал его на устремленность к Индии через Бухару. Соймонов приблизил к себе Никиту Шалаурова, истинно смельчака родом из сугубо сухопутной Вятки, а стал мореплавателем высшего героизма. Надо же: умудрился сходить на утлом шитике, сотворенного из китового уса, к острову Беринга. Так не раз уже помянутая книга Маркова «Вечные следы» помогла мне узнать, что Шалауров настроился «найти проход из Атлантического океана в Великий и открыть путь через Северный океан в Индию».

Что Индия в ответную? Немало внимание деяниям Петра уделили изданные в Индии книги «Астрология»(1818) и «География и землеведение» (1824). В последней, к примеру, шел вопрос: «Расскажи что-нибудь о России». Ответ начинался так: «200 лет тому назад в Европе Россия почти неизвестная страна. Прошло сто лет и король под именем Петра…»

Пушкин глашатай Индии. Неужто интерес нашего великого поэта ограничился только поисками в архиве фактов устремленности царя Петра к Индии?

Внимание: двадцать шесть раз Индия становилась «персонажем» сочинений Поэта. Таков подсчет исследователя Д. Белкина. И это не считая того, что, как дальше узнаем, становились достоянием России благодаря тому, что он искал знатоков Индии для тех изданий, где был редактором, начиная с «Литературной газетые».

Нужны примеры? Далее некоторые наиболее выразительные.

1818. Стихотворение 1818 года «Торжество Вакха». Радостен его настрой: «Чудный шум… неистовые клики… бубны и тампаны… Бахус мирный, вечно юный…» – и далее строка «Вот он, вот Индии герой».

1820. Появляется «Руслан и Людмила». Иследователь Д. Белкин полагает, что здесь звучат и индийские познания автора.

1829. Начинает писать «Путешествие в Арзрум». Так во 2-й главе четверостишье на английском языке. Назван князь Бекович – он ведет переговоры за мирную сдачу Арзрума. Так это тот самый князь. что был послан царём Петром искать дорогу в Индию.

Есть в сочинениях Пушкина и мудрая побасенка с истоком из индийского фольклора:

Глухой глухого звал к суду судьи глухого,
Глухой кричал: «Моя им сведена корова!»
«Помилуй, – возопил глухой тому в ответ:
– Сей пустошью владел еще покойный дед».
Судья решил: «Чтоб не было разврата,
Жените молодца, хоть девка виновата.

Пушкин пишет «Путешествие из Москвы в Петербург» – то своеобразный отклик на «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева. В черновике – как же хорошо, что сохранился – изложен разговор Пушкина с неким англичанином. Острый, смелый – о простых людях России и Англии.

Движение мысли Пушкина таково: созданный его воображением чужеземец улавливает, что русский собеседник не был в Англии, не знает ее, а узнать, оказывается, есть что. И вот дальше Пушкин выписывает от имени англичанина три негодующие вопроса-восклицания: «Так вы не видели оттенков подлости… А тиранство наше с Индией, а отношения наши с другими народами?»

1830.Две сказки. «Литературная газета». Недолго Пушкин был главным редактором этой газеты. Всего два месяца по отъезде издателя и друга Антона Дельвига в Москву. Но успел «поставить ей голос». И даже с индийским акцентом. К примеру, идут переводы английского историко-этнографического очерка «Убранство знатной еврейки», где напечатано про красоты Кашмира.

Но особо удивимся: Пушкин печатает две индийских сказки в переводе почитаемого тогда писателя князя Вл. Одоевского (№№ 11 и 13).

Первая «Тени праотцев (Индийское предание)». Она о том, что лекарю-брамину удалось излечить одного крестьянского сына, но оказался бессильным спасти второго – было на то веление от праотцев. Мораль сей басни: неблагодарность – порок! После спасения первого сына лекаря на радостях просто забыли, а во втором случае он был проклят. Познаем же стиль переводчика: «”Вот убийца моего сына! – вскричал собеседникам раздраженный отец, влача за собой бедного брамина» – он отравил его своим питием!” И молва о сём перешла из уст в уста; все смотрели на брамина, как на чудовище, затворяли от него двери, и горсти пшена никто не бросал брамину за праг своего дома».

Со 2-й сказкой – «Глухие.(Индийская сказка из книги “Pantchf-Tantpa”)» – как более выразительной – познакомимся по «Литературному приложению».

Как же однако эти знания накапливались у Пушкина?

Началы приобщения. Минуло ли любознательного отрока то, что стояло на полках отцовой библиотеки – «Московский журнал» с переводом I и IV действий шедевра мировой литературы «Шакунталы», который взял на себя сам Карамзин? Добавлю: будущий поэт владел и французским переводом «Шакунталы» – парижское издание 1803 года.

Лицей. Здесь преподает А. И. Галич, знаток Индии; он был даже наказан за изложение «противных учению веры понятий индийской философии». Еще факт: советский индолог И. Серебряков установил, что Пушкин в свои тогдашние годы читал поэму француза Э. Парни «Война богов», а в ней индийские мотивы. Попалась лицеисту и книга о мореходе Никите Шалаурове, напомню, о том, что мечтал найти путь из Сибири в Индию.

Знания от влиятельные современников. Не могли пройти для Пушкина бесследно «индийские» беседы с выдающимся историком Карамзиным и чтение его пока ещё рукописи фундаментальной «Истории государства российского», а там, как известно, прописана и Индия. Есть основания полагать, что именно от Карамзина он узнал о купце Никитине. Пушкин читает журнала «Вестник Европы» Карамзина, в коем прошло несколько статей об Индии.

Знания об Индии могли придти и от знатока этой страны первого директора Государственной публичной библиотеки и президента Академии художеств А. Н. Оленина. Пушкин с ним знаком.

Чадаев. Он пишет Пушкину так, что сразу же подразумевается – изложенное для поэта давно знакомо: «Друг мой, со времени индуса Вальмики, певца «Рамаяны», и грека Орфея до шотландца Байрона, всякий поэт и посейчас должен повторять одно и то же, в какой бы части земного шара он ни пел».

Индия напоминала о себе Пушкину иной раз просто забавно. Анна Керн, одна из близких Поэту современниц (как же блистательно воспета: «Гений чистой красоты»!) такое сообщала П. Анненкову, биографу Пушкина со слов друга Пушкина Антона Дельвига. Так Дельвиг предложил Пушкину послушать стишок своего братишки, 4-летнего мальчугана. И тут-то раздалось:

Индиянди, Индиянди, Индия!
Индиянди, Индиянди, Индия!

Керн так завершила свой рассказ: «Александр Сергеевич погладил его по голове, поцеловал и сказал, что он точно романтик».

… Как же обоснованно высказано о Пушкине, что он «наше все». Вот и его увлечения Индией – да в четырех высверкивающих гранях. Собственное творчество. Политическая – неприятие британского колониализма. Поощрение торговых отношений. И просветительство: переводы и публицистика совместно с другом Дельвигом в газете.


* * *

Напомню: Индия во времена царя Петра прельщала не только Россию. Увы, наша страна никак не закрепила своего первооткрывательства путешествием Афанасия Никитина. Потому и устремились сюда – свободно! – из разных стран и путешественники, и завоеватели. Вот несколько иезуитов в разные годы побывали здесь. Вот один австриец пространствовал здесь 16 лет. Вот француз Тавернье добрался до Юга Индии. А уж про англичан с их Ост-Индской компанией колонизаторов-торговцев и говорить нечего: воевала, завоевывая, чтобы утвердится в этой стране навсегда.




Глава.5. О масштабном навигаторстве М. В. Ломоносове и о трех царицах



От самых древних времен до веков наших шли по далекому расстоянию морские путешествия к берегам Индии…

    М. Ломоносов из «Рассуждений о большой точности морского пути».




Остается ли Россия после царя Петра верна устремленности быть близкой далекой Индии? Неужто не отвлекали войны с Персией и Швецией, ввод войск в Польшу, крымский поход, первая русская экспедиция в Японию, заботы на Аляске?..




Раздел 1. Михайло Ломоносов и Индия


Наш великий ученый-энциклопедист и поэт (1711–1765) превелико увлечен надеждами внушать соотечественникам – знать Индию!

Слово в Оде. В величественном обращении к дочери Петра Великого Елизавете Ломоносов провозглашает на всю Россию:

/…/Толикое земель пространство
Когда Всевышний поручил
Тебе в щастливое подданство,
Тогда сокровища открыл,
Каким хвалится Индия/…/

Выписаны и строчки с возвышенными надеждами на вспешные путешествия: «Колумб Российский через воды//Спешит в неведомы народы…»

Как не отметить, что эти напутствия высказаны в особый для царицы день и в особом для истории послании – напомню это «Ода на день восшествия на престол Ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1748 года».

Продолжаю листать собрание сочинений этого истинно энциклопедиста. Так здесь 58(!) раз названа Индия. Заметно: никогда высокомерно, тем более с хулою. Однажды, правда, выразил неодобрение старинному обычаю сжигать заживо вдов после похорон супруга-аристократа.

Ломоносов продолжает быть навигатором для энтузиастов открытия Индии. В 1746 году он пишет предисловие к своему переводу «Волфианской експериментальной физики». В ней мысль: Россия рада будет принять всю культуру от многих древнейших стран – названа и Индия.

1749. Ломоносов произносит речь о звездочетных и землемерных науках – так сопоставил «знойную Индию» и вечные в России льды.

Поиск пути в Индию. В одном научном отчете у Ломоносова значится: «Сочинил письмо о северном ходу в Ост-Индию океаном». Жаль, что само письмо не сохранилось.

Но сохранился его труд необычный, а главное, огромной и государственной, и научной важности: «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Индия! Огромен труд.

Что же нём? Вот мысль, что лучшим – «уповательным» – проходом в Индию – и в Америку тоже – станет путь мимо Чукоткого носа. Ломоносов возмечтал: скоро, скоро увидит русский моряк «Инды и Японны».

Вот знаменито-пафосная фраза Ломоносова «России могущество прирастать будет Сибирью…» Однако надо знать, что ее почему-то всегда прерывают, а продолжение-то каково! О надобности «приращивать» богатствами Индии и также Америки.

Вот напутствие: «Усугубиться может российская слава, соединенная с беспримерной пользой, чрез изобретение восточно-северного мореплавания в Индию…»

Отчего-то нынче забывается, что Ломоносову доверили географический департамент Академии Наук.

С какими же целями захотелось ему устремить Россию в Индию? Торговля, только торговля и патриотическая гордость первооткрытий.

Сравним: Португалия, Франция, Англия входили – вторгались! – в Индию с надеждою грабежно добывать богатства.

Надо же случиться совпадению. Ломоносов устремлен в Индию через север и в том же году посол России в Англии Антиох Кантемир переслал в Петербург проект одного англичанина искать торговый путь именно через российские полярные воды. И еще один такой же проект. Это некий швейцарец Энгель отпечатал карту с пояснением – плыть в Индию из России надо через Берингов пролив.

Сцепки фактов истории. Одну из глав своего главного «индийского» труда Ломоносов отсылал на отзыв Соймонову – жив был еще старик-адмирал, он теперь после всех былых мытарств, сенатор.

Еще факт: в 2004 году делегация представителей индийских деловых кругов побывала в Архангельской области и познакомилась с проектом освоения месторождения алмазов имени Ломоносова.

Отдаю должное правительницам России после царя. Они ничуть не препятствовали академику Ломоносову стать навигатором на дорогах из России в Индию. Более того, явно ценили эту устремленность.




Раздел 2. С благословения тронных


Как видим, Россия после царя Петра не распрощалась с мыслями познавать Индию. Так или иначе его наследницы унаследовали интерес с этой стране.

Что же наиболее яркого происходит в правление царицы Анны Иоановны (на троне 1730–1740).

1831. Доклад для Правительствующего Сената. Ну и характеры у вологодских! Былой купец, а ныне ученый и даже академик, Петр Рычков (1712–1777) примыслил, что уже налаженная торговля с Бухарой позволит, если расстараться, дотянутся до Индии. И отправил свой доклад-проект в Правительствующий Сенат. К тому же предложил выращивать в жарких летом степях хлопок. Это узнал он, что знойная Индия – родина хлопка. Кстати сказать, Пушкин читал записки Рычкова, правда с иной темой: «О яицких казаках и об осаде Пугачевым Оренбурга».

1740. Не успела подписать? Царице в последний год ее царствования подготовили проект Указа об учреждении в России компании по торговле с Индией, но он так проектом и остался.

Судьба любимца царя Петра. Жаль, что никто не сообщил новой царице Елизавете Петровне (на троне 1741–1761), что верный ее отцу по индийским замыслам Федор Соймонов за год до ее восхождения на престол был приговорен к наказанию кнутом и к вечной каторге. За что же такая позорная кара? Был-де заговорщиком против Анны Иоановны и Бирона.

Одновременно отмечу: по-прежнему верны своей индийской доле странствовать и торговать русские купцы. Они в эти годы ввозят из этой страны с неплохими прибылями шелк-сырец и хлопок, но вот поток драгоценных каменьев стал почему-то пересыхать.

1741. Выбор дорог в Индию. Василий Татищев, будущий знатный историк, назначен астраханским губернатором. И вослед Ломоносову становится радетелем открытия пути в далёкую Индию. Но – через близкие среднеазиатские земли. Да, видать, строптив был, ибо сорвал уж совсем было подготовленную экспедицию купца из Индии Марвари Бараева – своенравно бросил его в тюрьму. Разгневался, что победил не его, Татищева, проект выбора пути в Индию, а появился столичный указ организовать экспедицию из Оренбурга.

Когда он стал историком, то не забыл Индию, и пополнил сведениям об этой стране свой труд «История российская». Дополню: он уловил духовную потребность сограждан в знакомстве с литературой Индии и затребовал побольше переводов.

1751. Эхо повелений Елизаветы. Собрался в дальнюю дорогу купец-татарин Абдулла Хаялитов: из Оренбурга в Бухару. И вдруг невероятное для купца: «Прибыл приказ, чтобы мы поехали послами в Индию».

Увы, почти все караванщики в этой одиссее погибли в схватках с разбойниками. Вернулся Хаялитов домой спустя четверть века.

Тот же год. Не сбылось! Коллегия иностранных дел распорядилась по ходатайству орербургского губернатора создать компанию из русских купцов для торговли с Индией. Жаль, что не удалось собрать должного капитала.

1752.Снова неудача. Сенат одобрил идею все того же астраханского губернатора все-таки проложить караванный путь в Индию через Среднюю Азию и Афганистан. Но, однако, снова не свершилось.

1757. Еще один план. На доброе «индийское» деяние решилась царица. Она освобождает из заточения любимца Петра I Федора Соймонова и назначает Тобольским губернатором. Он остался верен былой настроенности искать дорогу в Индию. Вместе с уроженцем Великого Устюга Никитой Шалауровым, опытным морским путешественником, не просто взялись разрабатывать план «Открыть путь через Северный океан в Индию». Они снарядили в плавание корабль «Вера, Надежда, Любовь». С командой в 75 человек. Под началами Шалаурова и его сподвижника Бахова. Но неудача – почему-то далеко не уплыли.

В этом году Ост-Индская компания полностью овладевает Бенгалией.

1760. Странствия Николая Челобитчикова. О нем я узнал из книг уже не раз помянутого писателя С. Маркова. Переложу прочитанное наикратко. В середине века жил в Нежине один купец – и вошел он в дело с купцом из греков Дмитрием Цыпоевым. Беда пришла: не вернулся компаньон из дальней поездки за товаром в Персию: умер. И вдруг появилась его сестра с некими указами-приказами из Петербурга ехать кому-либо в Индию за вызволением братова капитала. Ну, русская натура! Челобитчиков дал-таки согласие. Путь ему лежал через Турцию, Ирак и, как потом писал: «Персидским заливом в Большой океан в Бангальское владение, до назначенного мне города Кальката». Здесь подтвердилась смерть компаньона при подробности – случилась эта беда в дни восстания индийцев против англичан.

Путешественник остался в Индии еще на три года в этой стране, конечно же, навидавшмсь всякого и многого.

Великие заветы Екатерины Великой (на троне 1762–1796). Один из её заветов – это ничуть не стареющий и к тому же превеликой историко-стратегической значимости: «Направить торговлю Китая и Ост-Индии – это значило бы возвысить империю на степень могущества выше всех остальных империй…»

Замечу: она знала что повелевала – была начитана в географических науках. В числе книг, которые были для неё закуплены в Париже (библиотеки Вольтера и Дидро) были и такая авторства Петера Колбена «Путешествие и приключения Франсуа Лега и его компаьонов на некторых пустынных островах Ост-Индии».:

В Индию на кораблях Британии. И такое удивительное произошло с 1762 года по воле царицы. Догадалась: пока маловато сугубо государственных возможностей для познания Индию. Приказала учить своих морских офицеров в стране старинных морских традиций, в Британии. Две страны договорились о как бы стажерской службе на английских судах.

Но главное в такой учебе не только научение морским знаниями. Читаем, к примеру, один из наказов «стажерам» Посла России в Лондоне: «По приезде их (русских моряков. – В. О.) в разные города Ост-Индии, где корабль остановляться станет, должны гг. офицеры быть побуждаемы стараться сознать состояние тех городов».

Кто же был удостоен такого задания? Историкам А. Давидсону и В. Макрушину удалось выписать из «Материалов для истории русского флота» имена этих моряков. То мичманы Никифор Полубояринов, Иван Корсаков, Иван Салманов, Тимофей Козляинов, Прохор Алисов, Федор Дубасов, Николай Тулубьев. Замечу, все они со временем стали офицерами в высоких чинах, а один даже конт-адмиралом.

Отчеты мичманов оказались чрезвычайно полезны для Российского Адмиралтейства. В них сведения особой важности для морской державы: об особенностях на пути в Индию океанских штормов, о прибрежных мелях и фарватерах, о погоде.

Выделялось, что в Индии властвует «Остындская англицкая кампания», отмечено, что, к примеру, в Мадрасе, англичане содержат 300 солдат.

Отчеты могли быть полезны и купеческому люду, ибо в них во множестве о ввозимых и вывозимых товарах и о ценах на них.

Отважный оренбуржец. В 1751 году купец невеликих богатств Исмал Бекмухамедов уговорил 3-х своих друзей и слугу отправиться в Индию. Захотелось открыть для себя возможности торговли с этой страной. И вот наитруднейший маршрут: станица Каргалинская-город Дели.

Непросто было странствовать. Пришлось даже сменять верблюдов на корабль в Персидском заливе.

Драматическим оказалось путешествие. В дороге погибают спутники Бекмухамедова.

Он выжил и отправился в священную для мусульман Медину. Обратный путь оказался еще сложнее. Он возвращался на родину через Дамаск и Стамбул. Деньги иссякли. Когда Россия оказалась совсем рядом, абсолютно нечем было заплатить за плавание через Черное море.

Только через 34 года смог вернуться Исмаил на родину.

Главный для истории итог поездки – его Записки. Они писаны на татарском языке. Я не смог выяснить есть ли перевод.

1764. От императрицы пришел запрос – были ли посылаемы в Индию купеческие караваны.

1768. Повелела – высочайше – одобрить идеи губернатора Оренбурга искать торговую дорогу в Индию: «Оная могла (бы) простираться до Индии».

Затем сибирские воеводы получили наказ «расспрашивать про Индийское море». Была обозначена цель – торговля: золотая руда, жемчуг, каменья и «всякие узорочья», но также – выделю – олово, свинец и железо.

Царицу подстрекали поощрять торговать с Индией заманчивыми подношениями: индийской парчей и зачем-то индийской саблей, может потому, что была в бриллиантах ценою 19 тысяч рублей.

Екатерина Великая оказалась разборчивой «хозяйкой земли русской». Она отказывает «за несостоятельностью» заманчивое предложение одного голландца учредить российскую Ост-Индскую компанию. Разглядела в его письме, что русским уготовано быть здесь всего-то для проформы, ибо реального влияния не предусмотрено: «голландцы контору тамо содержат». Было еще несколько подобных предложений от иностранцев, но тоже оставила без внимания.

Лейтенант фон-Сиверс. И он побывал в Индии на английском корабле в качестве практиканта-стажёра. Знать, полезным для родного Адмиралтейства оказалось его это путешествие – был произведен в новом воинском звании.

1785. Индия узнала о Герасиме Лебедеве (1749–1817). В тот год его первое путешествие в эту страну. Кто и что он – быть в подробностях в следующей главе.

1792. Астраханский генерал-губернатор П. Скарятин обнародовал свой проект создать компанию для торговли с Индией и всеми промежуточными странами.

План Ивана Крузенштерна (1770–1846). Этот будущий прославленный адмирал, начальник 1-й русской экспедиции вокруг света ещё в молодости, в 1793 году разработал наиважную для России навигацию: «План проложить путь для русских судов в Ост-Индию».

Вот как: мичман, тоже пройдя учебу на корабле Ост-Индской компании, мечтает однако не о колонизации Индии, но о развитии торговли! Явно сказывается наказ императрицы Екатерины, тот, что я цитировал ранее.

Итак, он, 23-летний, прожил 2 месяца в Индии. И оставил отчет. Этот документ был изучен новым императором Александром 1. Об этом его просило Правление Российско-американской компании; оно хотело развивать торговые связи с Индией.

Царь читал чрезвычайно важное – Россию могло миновать враждебное отношение индийского народа к английским колонизаторам. Молоденький мичман проявил себя истинно стратегом – писал: «Калькутте, Бангалах, Батавии и прочих местах, все порты и народы нас благосклонно принять готовы».

Добавлю наиважное: в те годы был у него добрый приятель будущий наизнаменитый капитан-кругосветчик Юрий Лисянский (1773–1837). Так и он побывал в Индии. Об этом в главе 8.




Глава 6. Подвиг унтер-офицера Филиппа Ефремова


Этот младший чин достоин вечных генеральских почестей.

    Из писем автору книги.




В 1786-м в Петербурге вышла книга с пространно-заманивающим по моде того времени заголовком «Российского унтер-офицера Ефремова, ныне Коллежского Ассесора десятилетнее странствование и приключения в Бухарии, Хиве, Персии и Индии и вовращение оттуда чрез Англию в Россию».

Началы суровых испытаний. Лебедев, этот служилый Нижегородского пехотного полка был схвачен в 1774 году пугачевцами, а затем среднеазиатскими кочевниками и продан в Бухару.

В своей книге он рассказывает каково пришлось в неволе. В отместку за то, что отказался принимать мусульманство – пытки: немало дней насильно кормили размоченной солью и избивали палками.

Талантлив он оказался на изучение азиатских языков. Это пригодилось в новой 6-летней подневольной жизни. Был даже назначен начальником охраны гарема своего властителя; замечу, что в числе стражников было 20 русских тоже из пленных.

Побег! Почему-то рискнул бежать в далёкую Индию. Сперва путь пролегал через по землям Средней Азии. Для этого прикинулся ногайцем. Нелёгко далось это странствие, в горах Киргизии умерли два спутника. В книге Ефремова можно прочитать, что их похоронили по православному обряду и в тайне от аборигенов.

Заметки о Китае – научный приоритет. День за днём и вот Ефремов у восточных границ Китайской Империи. В его книге признания, что пришлось обмануть местные власти: надо продолжать странствие к Индии, но европейцам путь был закрыт.

Стоит заметить, что описание жизни китайцев на этом пути стали приоритетными в трудах европейских китаеведов.

Индия. Он миновал – часто пешком – Пенджаб с городами Амритсаар и Пиллаур. Затем Дели. Здесь он в одиночестве. Пришло отчаяние. Но вот однажды в некоем городке набрёл на многолюдную площадь и запросил помощи – на персидском языке. И вдруг кто-то откликнулся.

То был некий армянский купец из Турции. Он узнает, что несчастный бродяга – русский. Тут же приглашение приюта в армянской семье. (Забегая впёред рассаажу, что этот сердобольный человек помог Ефремову вернуться на родину. Сперва добраться до Калькутты, чтобы плыть в Англию. Оттуда Россия близка). Из Дели путь лежал к реке Ганг, затем плавание в Аллахабад, оттуда добирался в Калькутту.

Всякого навидался. Случилось даже такое: английский в одном городе комендант из колонизаторов возжелал насильно зачислить его в свои войска. Еле отбился. Его такие вот странствия завершились в 1782

году. Замечу: в этих странствиях, начиная с Бухары, он догадался вести некое подобие дневника. Он и стал упомянутой выше книгой с тремя изданиями: успех! Он был неминуем, ибо Ефремов обеспечил преинтересное знакомство с далёкой страной. Далее некоторые из неё извлечения.

Приобщение к географии. Ефремов внёс в свои записки: «Большую часть года воздух здесь умеренный, летом жары чрезвычайны. Поверхность земли ровная, гор весьма мало или почти совсем нет; почва сероватая, песков не находится; только в некоторых местах земля удобряется; впрочем, она весьма плодородна и почти везде возделана; пустых мест очень немного.

Земля производит все необходимо нужное, служащее для пользы и удовольствия; немалое количество собирается сорочинского пшена (рис. – В. О.), проса, лимонов, померанцев, винных ягод, гранатов, кокосовых орехов, шелку, сахару-леденцу и хлопчатой бумаги; находятся также рудокопные заводы, золотые и серебряные, жемчуг, алмазы и другие дорогие каменья. Весьма много слонов, дромадеров, львов, тигров и барсов; лесу мало.

Впечатления от реки Ганг. Пишет: «По обе стороны реки Ганг лежащей, воздух весьма жаркий; народ цветом черен, росту среднего; земля изобилует различными произведениями, также жемчугом и алмазами, особливо к берегам Коромандельским. Сахарного тростнику, называемого здесь найшакар, находится в большом количестве; из него делают сахар и сидят вино для себя и на продажу. Жители нрава грубого, не столь разумны, ленивы, работу отправляют невольниками.

Кое-что о людях Индии. Выразителен под пером нашего путешественника как бы коллективный портрет: «Люди, по причине больших жаров черны… Мужеской пол ходит наг.

Головы обвертывают кушаками, на ногах имеют туфли, а на плечи накидывают широкие кушаки; чресла свои и гораздо ниже их опоясывают кашемирскими кушаками, называемыми у нас шали. Достаточные люди в одежде отличаются тем, что на шее носят золотое ожерелье наподобие жемчужного и в одном ухе кольцо, а на руке перстень. Женщины накидывают на головы платки; рубашки имеют весьма короткие с рукавами в два вершка и покрывают почти одну грудь; юбки длинны; на ногах носят башмаки, у достаточных же в ушах, ноздрях и на руках кольцы и перстни с бриллиантами.

О знати. Наш бедняк-скиталец подметил некоторые особенности жизни богатых: «Во всей Индии знатные ездят по большей части на слонах, на коих кладут с зонтиками ящики, а в ящики ковер и подушку, первые обиты сукном, подзор же у зонтиков вышит шелком с золотою, серебряною или шелковою бахромою, смотря по достатку хозяина. Другие вместо езды на слонах употребляют носилки, то есть ящики вышиною в четверть, длиною в два, а шириною в полтора аршина, с зонтиками; их обивают различными сукнами с подзорами и бахромами. Впереди у ящика утверждено выгнутое дерево, а сзади прямое выкрашенное. Если сядет в оный человек довольно тяжелый, то спереди и сзади по четыре и по пяти человек несут его на себе попеременно, а впереди один идет с тростью для очищения дороги. Иные делают четвероугольную будку шириною и длиною в полтора, а вышиною без малого в два аршина со стеклянными дверьми по двум сторонам и обивают кожею. Таковые носилки называются палки. Лошадей же имели там весьма мало; их приводят туда для торговли из других земель и продают очень дорого; в корму терпят также большой недостаток: от сего сходнее иметь двадцать человек, нежели содержать одну лошадь.

Заметки о религиях. Как я уже подметил, он истовый христианин, но не покушается хаять то, что вызнал здесь: «Многие из индейцев веры магометанской или идолопоклоннической, отчасти же и христианской. Весьма знатная часть боготворит солнце, месяц, звезды, коров, болванов и другие творения и приносит им жертвы. Поклоняющиеся солнцу при восхождении оного входят в реку по колена и глядят на него, читают молитву, плещут к нему вверх раза три в месяц воду; иногда также глядят на него, читают и бросают землю вверх три раза. Почитающие корову не убивают ее и вовсе не едят говядины, а держат скотину только для молока и масла; когда она издохнет, то снимают кожу и делают из нее сапоги, если кто из иноверцев вознамерится оную убить, то покупают, не имея же достатку на что купить, плачут. Чтящие болванов или истуканов ставят их по большей части на перекрестках; очертив у реки для своего семейства круглое место, вымазывают его коровьим, разведенным в воде калом, на средину ставят котел; как скоро место сие высохнет, то все они садятся в черту и тем же навозом вместо дров варят для себя пищу, сваривши оную, едят и потом приходят к болванам и маслом или разведенною в воде краскою, а иногда и водою обливают им головы. Заметим при сем, что варение пищи в домах происходит таким же образом; если кто во время варения придет чего-либо просить, тогда им своя пища соделывается уже поганою, ее отдают пришедшему с требованием за сие денег, во что самим хозяевам стоит; в случае неплатежа оных самый суд приказывает заплатить, однако ж если пришедший знает сии обряды. Тела умерших сожигают у реки и потом пепел с костями сметают в оную. Случается, что больного, не имеющего почти движения и языка, приносят к реке, близ воды сажают на землю; старый человек, а буде есть, то жена, сын или родственник берет больного за голову и окунывает дотоле, пока он захлебнется, после чего совсем сталкивает его в воду. Когда вода прибывает от морского прилива, то тела, носящиеся на поверхности оной, при отливе вместе с течением воды уплывают в море.

Заметки о Калькутте. И здесь Ефремов проявляет себя как настоящий географ: «Калькутта, или и Калькатта, стоит на правой стороне Ганга, местоположение имеет ровное, таковые же и окрестности, улицы здешние прямы и широки, домы по большей части каменные и часто довольно огромны.

Город в окружности менее Дели вдвое; в нем находятся греческий монастырь, многие английские церкви, несколько магометанских мечетей и большое количество индейских капищ. Жители суть англичане, греки и многие роды индейцев.

Город Калькутта есть главное место для всех английских владений в Индии. Садов здесь, так же как и в прочих индейских городах, весьма много. Не в дальнем расстоянии находится море; река же при Калькутте довольно велика, шириною с полверсты и очень глубока, так что суда свободно могут ездить к самому городу почти во всякое время; берега не круты, однако ж левый берег гораздо выше правого.

Расстояние от города до моря, простирающееся верст на тридцать, наполнено, так сказать, селениями индейскими. В Калькутте находится небольшая крепость, окруженная каменными стенами и башнями и заключающая в себе здания для солдат и сохранения военных снарядов. В предместиях есть два весьма обширные каменные караван-сараи…»


* * *

При имени Филиппа Ефремова мне всегда приходит в память народная погооворка: «Отвага города берет».




Глава 7. Двенадцать индийских лет Герасима Лебедева


Мое ревностное содействие услугою в такое время, в кое паче протекших веков возникает между Россиею и Индией вящее сношение…

    Из письма Г. Лебедева государственному канцлеру графу Румянцеву.




Славу и беды – нем+алые – нажил герой этой главы, своими 12-ю годами пребывания в Индии. Что привез в Россию? Звание нашего первого из самоучек отменного знатока Индии по многих – подивимся – ипостасях: от знатока языков и фольклора до приобщения купцов к коммерц-делам.

Могила его в Петербурге на Георгиевском кладбище Большой Охты не сохранилась, но известны поэтические строки на надгробии – в том числе такие:

Он первым из Сынов Российских
Восточну Индию проник.
И, списки нравов сняв индийских,
В Россию их принес язык…

1785. Герасим Лебедев (1749–1817), самонаученный индолог, он единтвенны из русских учёных прожил в Индии 12 лет, но – заранее замечу – неоедко в незвгодах.

С чего начиналось? Две даты:

– 1782. Лебедев получает одобрение на путешествие в Индию от самого цесаревича, будущего императора Павла! Но без никакакого воспомоществования: увы!

– «12 февраля 1785 г. я отплыл из Грэвсенда на корабле Ост-Индской компания “Родней”» – это строчки самого Лебедева.

Сам он родом из Ярославля. Пожил с одним русским сановником в Лондоне. Об Афанасии Никитине ничего не знал – само собой родилось возмечтание побывать в Индии.

С чего начиналась индийская жизнь? Начнем с того он становится свидетелем жуткого здесь голода с миллионными жертвами. Явно его не минуло и то, что как раз в это время наблюдал начальник английских колонизаторов в чине генерал-губернатора: «В настоящее время население этих провинций (Бенгалия, Бихар, Орисса) быстро идет навстречу всеобщей бедности и разорению».

Два года – первые – жил Лебедев в Мадрасе. Чтобы обеспечить себе занятия индологией давал уроки музыки (ещё в России был научен играть на виолончели и считался классным исполнителем). Не случайна такая запись в его бумагах: «В прожитии мое я был за музыкальное моё искусство особенно снабжаем».

Но если бы только наука для себя и России и музыкальное просвещение для индийцев и Индии. Придумал необычное, когда перебрался Калькутту: открыл в этой стране первый театр европейской школы, но на местном языке. Явно сказалось, что его родной Ярославль основал первый в стране театр – детище знаменитого земляка-театрала Федора Волкова.

Театр в блеске славы и в приговоре суда. Сколько же одолел Лебедев ступеней – крутых – на пути к успеху. Сам пьесы подобрал и перевел на бенгали. Потом: «Горящий нетерпением представлять пьесы, я построил по собственному плану, вместительный театр на улице Доутулла в центре Калькутты». Новая ступень: «Успел также научить комедиальному действию бенгальцов: трех женщин и десятерых мущин. И такое же число научил петь гиндостанскими словами и играть музыку, сочиненную мною на тот случай их любимыми инструментами». Выделю: отдал театру свой ёще один ранее дремавший талант композитора.

И вот наконец развешены в городе афиши – завлекающие: «С разрешения достопочтенного генерал-губернатора сэра Джона Шора. В первый раз была представлена. Господина Лебедева новый театр на улице Доутулла. Украшенный в бенгальской манере. Откроется завтра в пятницу, 27-го числа сего месяца 1795 г. пьесой под названием «ПРИТВОРСТВО». В ролях выступают актеры и актрисы. Начинается с вокальной и инструментальной музыки называемой ИНДИЙСКАЯ СЕРЕНАДА. К инструментам, почитаемым бенгальцами, будут добавлены европейские. На музыку положены слова знаменитого поэта Шри Бхарат Чандра Рая. Ложи и партер 8 сикка рупий. Галереи – 4.Билеты продаются в театре. Начинается ровно в 8 часов вечера».

О чем пьеса? В архиве разыскали содержание. Истинно нынешний фильм из Болливуда. Хорошо познал Герасимов душевные запросы зрителей. Об этом уже 1-й акт: «Входит Шук Мой (переодетая как Мохан Чанд Бабу) с разными музыкантами и, следуя своему плану разъединить Шуки Муки и Бхолонаута Бабу, дает ей серенаду. Музыканты играют. Когда они кончают, Шук Мой сообщает им, что дама довольна и отпускает их, а затем уходит сама. Затем входит Рамшонтош и рассуждает о том, как процветают в Калькутте любовные интриги. Затем входит Бхаггьо Бути, его жена, прикрывшая лицо покрывалом. Она делает вид, что она дама, влюбленная в него, и дает ему подарки, которые он должен положить в комнату его хозяина (посланные ее хозяйкой). Он ухаживает за ней, и она подает ему надежду. Он хочет увидеть ее лицо, но она не позволяет, дает ему пощечину и уходит…»

Успех! «Собрание было столь многолюдно, что если бы театр мой был трижды больше, конечно, был бы наполнен».

«Утеснения без вины». Такова одна из собственноручно выведенных записх о нагрянувшем суде. То итог, что у Лебедева нашлись конкуренты-ревнивцы. Поподличали. Вчинили иск будто бы за неуплату денег за ремонт снимаемой квартиры. Лебедев одинок и беден. Адвокаты от него шарахаются. Еще бы: этот русский не в чести у чиновных англичан, да и торчали уши неприязни к нему Ост-Индской компании; Лебедев называл ее «компанейские сосуны».

О колониальных судьях остался от Лебедева впечатляюще-обобщающий портрет: «Суды, во главе которых стоит только так называемый “гражданский мэр”, который как-то, томясь от единственного кушания – плова наваба (набоба), улучшил свой стол, как бы по вдохновению, некоторыми блестящими лакомствами на золотых блюдах и сам позаботился о себе, что, конечно, нужно признать, было наиболее верным путем показать миру свою действительную ценность».

Приговор был таким, что Лебедев потом излил в своем дневнике: «Обманутый во всех ожиданиях, я был вынужден прибегнуть к унизительной необходимости разрушить свой театр и продать все свои материалы на случайном аукционе за гораздо более низкую сумму, чем я заплатил рабочим за возведение театра, и уступить моим счастливым конкурентам как славу, так и доходы». Еще запись: «Я догола почти разорен».

Надо было возвращаться домой.

О дорожном багаже. Что же вывозил Лебедев итогом своих 12 лет жизни в Индии. Никаких драгоценных каменьев. Чем же наполнил дорожный сундук? Читаем «Приказ Торговой палаты капитану корабля Ост-Индской компании “Лорд Европу”: «Два куска простого муслина… Один кусок муслина, затканного золотыми и серебрянными цветами… Два куска муслина ньянсук… Один кусок муслина чаркона… Десять кусков муслина буттадар… Шестнадцать муслиновых носовых платков с каймой… Восемнадцать носовых платков Шандернагорских… Один кусок полосатой ткани, один кусок капа… Один кусок черного атласа 14 ярдов…» И итоговая сумма в рупиях: «271». Выходит, его нажиток в год из 12-ти прожитых в Индии – 22 с половиной рупии!

Странно, что таможенники не отметили ну, ладно коллекцию перламутровых раковин, и засушенных морских коньков: пустячки в понимании колониальных чиновников.

Зато Лебедев знал своему багажу особую цену – писал: «Духонетленный товар словесных наук, для выгоды соотечественников и славы государя, индийские книги и рукописи». В их числе выделялсь словари хинди, бенгальского и сансакрита и об этом будет ещё важный сказ через три абзаца.

Сейчас же о том, что этот интеллектуальный багаж по возвращении Лебедева домой поразили знатока Индии директора Императорской публичной библиотеки А. Оленина.

И еще вывез две драгоценности. Первая: собранный в Индии материал к книге «Грамматика чистых и смешанных Ост-Индских диалектов». Он её написал и издал в Лондоне, по дороге домой.

О второй можно узнать по отчету-реестру, писанного по возвращении на родину на имя графа Румянцева. Это некое пособие для тех, кому предстоит иметь финансовые или торговые дела с Индией. Напрмер,7-м пунктом значилось: «Ключ от начальных оснований индийской арифметики, расположенных в пяти отделениях, в каждом особенно сто числам, для вычисления разных весов и мер, твердых и жидких тел и четвероякого рода денег, как-то: раковок, вместо денег употребляемых, чеканенных медных, серебреных и золотых».

В подверстку Лнбедев включил свое особое пожелание – выпросить два корабля, чтобы попытаться наладить для торговли путь от Ганга в Неву. И стал к тому же советовать: российские купцы обязаны перекрыть Англии возможность обогащаться в Индии «за счет России». И доказал это: «Привозят в Индию по большей части из России таковые товары: мачтовые деревья, пильные доски, пенька, лен, парусное полотно, юфть, деготь, сало, гвозди, икра, клюква и брусника». Концовка с горьким выводом, но и с явно с надеждою быть услышанным: «Из чего нетрудно усмотреть можете, любезные соотчичи, коликих мы лишается выгод».

Житейские беды шли нога в ногу с Лебедевым. Он мечтал использовать вывозимые ткани в качестве подаров-сувениров, да замысел не удался. Он с превеликим сожалением писал: «Все пятьдесят кусков перепорчены морской водой».

1805. Выдающееся исследование. Когда вернулся домой, в Петербург, то написал и издал «Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии брамгенов, обрядов их и народных обычаев». Серьезнейший научных труд. Здесь и о древнеин индийском календаре, и о религиях страны, и ее философии.

И – выделю! – записи о местных жителях. Да так писал, что понималось – он явно вел спор с теми в Европе, кто восслед колонизаторам считал индийский народ отсталым: «Индийцы ни мало не похожи на диких и более имеют справедливости приписывать сию укоризну тем, кто жесточайше с ними обходится… Удерживают они достойную подражания непреклонность во благочестии».

А как уважительно отозвался об одном своем новом знакомце – поэте: «Написал так сладкоречиво, приятно, ясно и справедливо, что многия вытверживают наизусть».

Не всё однако принимал в полюбившейся стране. Есть и такое: «В сей день, в разрезанной коже с продетыми веревками на боках и железными прутьями проткнутыми сквозь язык, ходят стадами по городам и в других селениях, при барабанном, колокольном, побрякушек и раковин разном стуке и звуке пляшут вприсятку».

В книге эхо отношения индийцев к России: «В Индии носится молва о могущественной северной державе, которая бросает бури на соседние страны».

Чудо-талант на языки. Когда вернулся домой, удивлял ученый люд феноменальным знанием нескольких языков Индии. С чего начинал? Пишет о своем учителе из бенгальцев: «Хорошо знал одинаково бенгальский язык и смешанные индустанские наречия (жаргон) грамматически… Он усердно советует мне заняться санскритской азбукой, поскольку это золотой, все открывающий ключ к неоценимым сокровищам восточных наук».

Шел Лебедев к познанию языков не просто силою прилежания: «Составил несколько диалогов на разные темы как на бенгальском, так и на индустани и утешал себя надеждой, что вскоре я смогу разговаривать. Однако тут я очень ошибся, потому что я не понимал общеупотребительных говоров. Я открыл, что они происходят от бенгальского санскрита и это меня побудило написать грамматику их, чтобы самому понять разницу. Я сделал это и установил те говоры, которые присущи группам, занимающим разное положение в жизни…»

Рееестр собранного. Дома занялся научным осмыслением познанного в путешествии. Рапортовал самому канцлеру Румянцеву целым реестром-описью – что уже свершено и что-де оставалось дорабатывать. Удивимся же сотворённому:«1-е. Азбука санскрито-бенгальского духовного и светского языка, состоящая из 147 букв, расположенная в трех отделениях, имеющих пять отличий. Подлинник с переводом на российской язык изготовлен к тиснению (к печати.-В. О.).2-е. Словарь на бенгальском и общенародном индийском (смешанном из разных азиатских) языках. Должно переписать начисто. 3-е. Грамматика на народном индийском и английском языках, отпечатана и поднесена государю императору. Долженствует быть переведена на российской язык.4-е. Грамматика бенгальского чистого языка, на коем индийцы ведут по делам переписки. Подлинник с переводом на российской язык: должно переписать начисто. Сия грамматика может путеводствовать к научению санскритского языка.5-е. Несколько разговоров на разные предметы. Написаны на бенгальском, народном индейском, на российском и английском языках Должно переписать начисто».

Замечу: этот отчет шел с посвящением «Любезному отечеству».

Подарки родине. После Лебедева в России стали лучше знать языки, экономику, географию и культуру Индии. Поразил он и тем, что первым в Европе изготовил для типографии санскритский шрифт, а еще устраивает первую же в Европе типографию с бенгальским шрифтом.

Вовремя вернулся он домой – несколько университетов России готовятся открыть восточные кафедры.

Однако же ему выбрали стезю чиновничества в Азиатском департаменте Коллегии иностранных дел. Можно догадаться, что оказался весьма полезен в развитии отношений двух стран – выслужил звание надворного советника, что соответствовало «подполковнику» с правом именоваться «Ваше высокоблагородие». «Из священнических детей» значилось в его «личном деле» или в формулярном списке Коллегии.

Поклон биографам Лебедева. Мало знает Россия этого необычного человека. Сказывается, что случился огромный перерыв между напечатанными о нём работами и были малы их тиражи. Но все-таки воздадим хвалу тем немногим, кто увековечивал его память. В 1880 году появилась статья Ф. И. Булгакова «Герасим Степанович Лебедев – русский путешественник» в «Историческом вестнике». Затем, спустя почти 70 лет, в 1956-м, появились статьи Воробьева-Десятовского и Л. С. Гамаюнова (сб. «Очерки по истории русского востоковедения»), а в 1999-м – доклад Васильева Я. В. на международной конференции.

Выделю научные изыскания К. Антоновой (в т. ч. по обнародованным ею документам в сборнике «Руско-Индийские отношения ХУШ веке»). Это она обнаружила в архиве, как писала, «четыре тетради в кожаных светло-коричневых переплетах, неодинакового формата». По этим тетрадям она – изумленная – стала приобщаться к фантастически и огромному, и разнобразному материалу по Индии. Пьесы, которые перевел Лебедев. Его языковые упражнения – буквы, слова, разговорные выражения. Записи при изучении летоисчисления «О месяцах и знаках небесных, о сравнении месячных чисел, о праздниках и о временах года». Заметки по истории Индии. Многие факты к этой главе позаимствовано из ее исследований.

Замечу: по дороге в Россию Лебедеву пришлось некоторое время пожить в одном из портов на юге Африки. И надо же: встреча с соотечественником – с Юрием Лисянским, тогда практиканта на английском корабле.

Хотелось бы живописать, как на краю свет встретились два соотечественника, как соскучились по родному языку… Но, увы, встречались, да не сошлись характерами. Узнал об этом по запискам Лиснянского. Высказался о Лебедева: «Таскается по свету, не делая ни малейшей чести нации, к которой принадлежит». И у великих такое случается.




Глава 8. Мореход Ю. Ф. Лисянский


Наконец мое желание совершилось, и несет меня к востоку со всею тою радостию, каковую только может внушать человеку, оставившему Европу, чтобы видеть Индию.

    Ю. Лисянский из письма




1799.Лейтенант русского флота Юрий Лисянский – будущий первый в России кругосветчик – по приказу своего адмиралтейства вступает на палубу британского корабля: начинается практика судовождения к берегам Индии!

Не по приказу. К Индии он плыл по великому дешевному велению. Сохранилась его запись с датой 5 января 1797 года и с именем посла России в Британии: «Прибыл в Лондон и явился к графу Семену Романовичу Воронцову. Желание, которое я имел идти в Восточную Индию, понравилось его сиятельству». Выделю следующие строки: «Он не токмо обещал мне исходатайствовать к тому случаю, но даже писать о моей охоте к государю императору». Замечу: так и случилось – Павел 1 одобрил замысел.

Ещё благородный знак особого отношения к далекой стране – пишет приятелю Крузенштейну: «Наконец-то мое желание совершилось, и несет меня к востоку со всею той радостию, какую только может ощутить человек, оставивший Европу, чтобы видеть Индию».

Догадался вести дневник. Лейтенант приметлив на местные обычаи и нравы, окаймленные – вот особенность! – присутствием британцев.

О том, как этот дневник знакомит с Индией я узнал в 2010 году по выходе книги «Русская Индия» Н. Непомнящего. Он вызволил его из архива литературы и искусств (РГАЛИ). Далее два адреса пера Лисянского с наиболее характерными особенностями узнавани новой страны.

Первый адрес: Мадрас. Впечатления первых минут: «1799 года генваря 6-го в 10 часов поутру увидели гору Поликат на W, к которой, подошедши к вечеру, мы положили якорь…

… Не успели мы стать на якорь у Мадраса, как пристал к кораблю индеец на катамаране с приказанием, чтобы не занимать места противу батарей и не принимать никого из европейцев к себе без повеления правительства.

Катамаран есть вещь весьма удивительная, это не что иное, как три четыреугольные бруса дерева, связанные вместе травяными веревками, два из коих равной величины, а третий немного боле половины. Голые индейцы сидят на оных и гребут разщепленною бамбуковою тростию. Они разной длины и поднимают от двух и до четырех человек. Гребцы сии, хотя весьма искусны, но при всем том часто опрокидываются и принуждены бывают ловить свои суда вплавь…»

Погляд военного моряка: «Рейд мадрасский совершенно открытый, большие корабли обыкновенно становятся в 2 или 2/1/2 милях от берегов, а малые суда гораздо ближе 5. Хотя оный защищается батареями, но неприятелю весьма легко напасть на внешние корабли, особливо когда флоту нет на рейде. Вход в оный весьма прост даже ночью».

Первые знакомства: «Я остановился с капитаном своим в довольно хорошем трактире, где не успели мы успокоиться, как принуждены были принимать людей толпами. Сапожники, портные, купцы и шуты разных родов то и дело что приходили; последние столь навязчивы были, что зачинали свои пустяки без всякой церемонии, и признаться, что в Европе дорого бы заплатили за эти штуки, которыя здесь не стоят почти ничего.

Прелестницы не прельстили: «К вечеру сцена переменилась, и мы окружены были разными партиями танцовщиц, которыя большею частиею были девочки молодые и весьма красивые. Каждая труппа приходила с двумя бандурщиками и уже почти неволею уходила; последняя же как красотою, так и богатым убором превозвышала прочих, она прибыла около десяти часов и, кажется, с другим намерением, нежели показать искусство своих ног. Девиц было точно такое же число, как нас, и оне употребляли все старание, дабы сделать свою пляску наипрелестнейшею, но без всякого успеха принуждены были возвратиться домой».

Первые визиты. «Читаем: «Я с капитаном занялся делать визиты, начиная от генерал-губернатора лорда Моринтона. Они все нас приняли ласково, и мы к вечеру званы были обедать на целую неделю вперед. Сие вышло к случаю, ибо армия уже вся выступила противу неприятеля.

…10-го был представлен к нейбобу Аркотскому. Старик принял меня на своем диване, он любопытствовал о месте моего рождения, но, кажется, не много понимал, что говорено ему было на сей предмет, хотя разумел англицкий язык весьма хорошо, он напоследок подарил мне булатную саблю.

Не всякому можно видеть сего человека, ибо он совершенно почти содержится под стражею у англичан подобно всем прочим владетелям восточной Индии, где эта нация поселилась».

Свадьба по новым и старым обычаям: «Нейбоб Аркотский на случай женитьбы старшего своего сына давал ужин всем знатным особам, к которому и я имел счастье быть приглашен. Генерал-губернатор и прочие вельможи прибыли со всем великолепием индейским и были встречены самим нейбобом в диванной. Около десяти часов вечера стол начался и кончился не прежде трех часов утра, в продолжение которого времени пушечная пальба и музыка гремели безпрерывно. Нейбоб сидел на возвышенном месте под балдахином с нами, лорд Морентон по правую, а лорд Кляйв по левую его сторону; дети же нейбобские имели особливое место, которое блистало драгоценными каменьями. По окончании ужина дан был знатный фейерверк, а потом индейский танец, который по множеству [танцорок] и новости заслуживал большого внимания. Оный составляло до пятидесяти богато убранных женщин. В 5-ть часов утра мы разъехались…»

Диковинные свадьбы так поразили, что появилась ещё одна запись: «Мы каждый вечер забавлялись здешними свадебными церемониями, которых в городу было великое множество. Сие время предвозвещено было по их религии счастливым, следовательно, каждый, кто имел сына или дочь у себя, старался их женить не теряя времени. Не успеет солнце опуститься за горизонт, как повсюду сделаются слышны трубы и барабаны, церемонии за церемонией протекает улицы, которые от факелов кажутся издали горящими. Бывши однажды приглашен на свадьбу к богатому купцу, мне хотелось узнать весь обряд оной, а потому я решился присутствовать с начала и до конца. В 6-ть часов вечера мы вышли из дому в таковой процессии. Сперва шла музыка, перед которою один трубил в предлинную трубу, потом ехал мальчик верхом в знатном азиатском уборе, оному последовали азиатские и европейские коляски, наполненные мальчиками и девочками от 4-х до 10-ти лет. После сего везен был жених с невестою верхом на лошади. Оне были убраны брилиантами с ног до головы, лошадь же вели два индейца, по бокам которой шло для церемонии по три человека с копьями и по одному, который держал по большой парасоли над женихом и невестою. За сею группою ехало несколько мальчиков на лошадях; они были одеты в разные европейские мундиры и представляли весьма смешную фигуру, а кольми паче когда проезжали толпу зрителей и снимали шляпы.

Каждая из ихних лошадей имела также двух провожатых, что с факелами, парасолями и другими принадлежностями составляло немаловажный вид. Мы посещали все улицы до 8-ми часов, а тогда прибыли в дом, назначенный для свадебного пиршества. Я принужден был дожидаться на улице, покудова обряд церковный женитьбы не кончился, ибо в продолжение оного людям другой религии присутствовать не позволяется, о чем хозяин при первой встрече извинился, а между тем представил меня молодым, которые тогда уже сидели под великолепною балдахинью, одетые в белое кисейное платье. Мальчику не было более 10-ти, а девочке около 6-ти лет. По здешнему обыкновению отцы всегда составляют партии и нередко женят детей 4-х или 5-ти летних, которые до пришествия в возраст живут порознь. По обе стороны балдахина было поставлено по корзине с кокосовыми орехами, подле которых сидело по человеку с бумагою.

К молодым подходили их знакомые по порядку и свидетельствовали свое почтение им, обмокнувши палец в большую чашу краски и потом дотронувшись лба жениха и невесты. После сего приветствия каждый давал подарок, состоящий из денег (которые тогда же и записывались в приход), и получал в обмен кокосовый орех. В продолжение сего публика забавлялась танцовщицами, которыя мне однако не понравились. Все их движения состояли в двух или трех выступках вперед и назад, что только производило шум побрякушек, которыми ноги их были покрыты. Я было позабыл упомянуть, что правые руки новобрачных были связаны тонким бумажным шнурком, которого конец висел на шее жениха, а сие и представляло священную связь замужества.

Здесь обыкновение, чтобы для свадеб строить временные строения перед домом отца жениха. Сие делается по достаткам, так что другие занимают великое пространство. Оные обыкновенно разделяются на 3 или 4 горницы, первые три бывают наполнены простым народом, а последняя остается для гостей почетных и фамилии хозяйской. Сия убирается лучше прочих, хотя и те увешаны коврами, цветами и разными фигурами, сделанными из фольги, что все вместе с люстрами, фонарями и музыкою походит более на игрище украшенное.

Приметы колониализма. Читаем: «Мадрас лежит при береге Коромандельском и принадлежит английской ост-ындской компании. Его разделить можно на европейский и индийский города, первый обнесен регулярною крепостью и наполнен каменными домами, где находятся также компанейские магазейны, а последний окружен невысоким валом, в котором, исключая нескольких европейцев, живут сами остынци /индийцы.-В. О./. Жилище их небольшие мазанки с галлереями на улицу, кои однако содержатся довольно чисто. Место сие называется черным городом и купно с их храмами делает неважную фигуру.

Европейцы здесь живут в удивительной роскоши, они на лето удаляются в свои загородные маленькие дворцы, а в городе бывают только по должностям от 10-ти часов утра до 5-ти вечера. Экипажи их так же великолепны, как и все прочее; кроме карет и фаэтонов все употребляют паланкины или род четыреугольного ящика около семи фут длиною и трех шириною, окруженного жалюзями. Сии покойные повозки обыкновенно носятся людьми, которые подпрягают себя под длинный шест, утвержденный на середине».

Что о местных жителях? Лисянским подмечено: «Они вообще роста довольно высокого, построены хорошо и имеют черты лиц приятные, а особливо женский пол, который, исключая темного цвета тела, не уступят много своим товарищам в Европе.

Бедная часть ходит совершенно почти нагая, кроме небольшого куска полотна, покрывающего наготу, богатые также одеваются в миткаль или кисею. Они также употребляют род юбок и корсетов с длинными рукавами, но все генерально носят на головах тюрбаны. Мущины бреют свои длинные волоса и оставляют токмо одну макушку и усы, а некоторые носят бороды; женщины же подкалывают свои косы, скручивая наверх.

Оба пола здесь весьма любят украшать себя разными побрякушками; они не только носят цепи или бусы на шее, перстни на пальцах и брыслеты на руках, но надевают толстые метальные кольца на ноги и имеют серьгу в носу от 3-х до 4-х дюймов в диаметре. Уши женщин вокруг увешаны украшениями, а у многих даже пальцы на ногах в перстнях, ибо оне ходят босые, а мущины только употребляют туфли, носки которых загибаются наверх».

Нет в свете народа, который мог бы сравниться с женту /? – В. О./ в разсуждении чистоты; можно сказать, что они не ложатся и не встают без обмывания всего тела. Люди сии также могут служить примером по скромности своей жизни, пища их состоит из сорочинского пшена и зелени, а питие из чистой воды; при всем том рабочий народ трудится не менее нашего».

Что особо поразило? Пишет: «Быстрота ума индейцев безподобная, ибо со всевозможною бережливостью редко кому удастся скрыть свою мысль от слуги или дебоша, а кольми паче от последнего, который безпрестанно смотрит в глаза и старается узнать, чем лучше может обмануть. Этот дворецкий не требует никакой платы, а довольствуется тем, что перепадет в его руки от покупок; удивительно видеть, с какой пылкостью народ сей в уме делает арифметику, у них в минуту тысячи множатся, слагаются и делятся».

Второй адрес: Бомбей. Дневник впечатляет своей дотошливостью: «Лежит на острове того же имени и обнесен довольно знатною крепостию, которая требует по крайней мере 5000 человек для защиты. В нем жительство имеет губернатор Малабарского берега и с советом вместе составляет третье правление английской компании в Индии. Внутри крепости жительство имеют европейцы, армяне и богатые персияне, бедный же народ живет в загородных местах, как то: в Манагале, Донгори, где также обитают женту и христиане, происшедшие от индейского поколения.

В Бомбее, как и во всех прочих местах Индии, есть род, называемый паярской (речь о низшей касте париев. – В. О). Оный составлен из тех, которые, принадлежавши особливым своим сектам, не выполняли их уложения, а потому были изгнаны. В таковом положении никто даже из родных их и не только из знакомых не должны с ними иметь дела. Паяры здесь обыкновенно занимаются торговлею, нередко составляют порядочные капитальцы».

Забота о гостях России в Индии. В дневниках четкие сведения навигационного характера. Излагает как нужно ориентироваться в индийских прибрежьях: мели, скалы, буруны и теченья…

И к тому же предупреждает, что индийский народ находится пол властью Британии: «Теперь и весь Майсур пал в руки англичан… Целая Индия склавствует ноне под оными» (уточню: «склавствовать» забытое слово из разряда властовать, господствовать).

И ещё о колонизаторах: «Европейские здешние жители, кажется, более расположены к нажитию».

Выделю: ни строчки в восхваление колонизаторов и их «цивилизионной миссии».

Замечу: Лисянский был отозван из Индии после разрыва дипломатических отношений меж Россией и Англией.




Глава 9. О трех предотвращённых экспедициях



Он новую в мечтах Европе цепь ковал

И к дальныи берегам возведши взор угрюмый…

    Из А. С. Пушкина («Наполеон на Эльбе»)




Могу только удивляться: пока мировое сообщество историков – даже России и Индии – почему-то не решаются определить-высказать четко, ясно и неопровержимо:

– наша страна, победив армаду Наполеона, прервала – и навсегда – намерения Франции вторгнуться в Индию с севера, навстречу англичанам.

Выходит, Россия в войне с Наполеоном спасла не только себя и не только Западную Европу.

Затем ещё одно такое же глобальной знаимости деяние нашей страны: пресекла захватнический поход гитлеровских войск в Индию.

И отметим, что не маневрами дипломатов. Кровью своих воинов!

Биография нашей страны начала XIX насыщена и другими интересными событиями. Я их сосредоточил в 4-х разделах.




Раздел 1. Павел I и атаман Платов: против Британии


Европа с 1788 года вся под облучением Франции – таков итог Великой французской революции и провозглашение Наполеона императором.

Россия: то война с этой страной, то мир. Что же Индия для нашей страны в такой череде?

Новый царь Павел 1 вступил на трон в 1796-м. Я уже сообщал о некотором его уже в юношестве интересе к Индии.

Итак, Индия! Это повился январский приказ царя по втором году своего правления атаману Войска Донского Василию Орлову двинуть казаков на Индию. С чего вдруг? Один из весьма приближенных к царю придворных выписал чего ради появилось это столь необычное – и первое в истории России – задание: «Англичане приготовлются сделать нападение флотом и войском на меня и союзников моих шведов и датчан. Я готов их принять, но нужно атаковать и там, где меньше всего ожидают».

Тут-то и обозначилась Индия! В приказе продолжение: «От нас ходу до Индии от Оренбурга месяца три, да от Вас туда месяц, итого четыре.

Поручаю всю сию экспедицию Вам и войску Вашему /…/ Пройдете вместе с артиллерией прямо через Бухару и Хиву на реку Индус и на заведения английские /…/».

В конце приказа шло: «Бог Вас благословит. Есмь Ваш благосклонный Павел».

В тот же день еще одно царево письмо атаману. С глобальными(!) наказами: «Индия, куда Вы назначаетесь, управляется одним главным владельцем и многими малыми. Англичане имеют у них свои заведения торговыя, приобретенныя или деньгами, или оружием, то и цель всё разорить, а угнетенных владельцев освободить и землю привесть России в ту же зависимость, в какой она у англичан, и торг обратить к нам.

Сие исполнение Вам поручаю, ваш благословенный Павел».

Итак, планируется война с Великобританией за Индию. Российский генерал Беннигсен в своих «Записях об Индии» подтвердил намерения царя, что надо остановить вторжение Англии в Индию с севера.

… С завистью (белой!) познавал я записки публициста Ник. Маркелова «В рассуждении завоевания Индии…»: сколько же здесь интересных подробностей («Новый мир», 2013,№ 9). Вот о предложении графа Валериана Зубова ещё Екатерине Великой установить прямую горговлю с Индией в том числе с задачей предотвращения вторжения Англии в эту страну. Вот желание Франции объединиться с Россией для похода на Индию с задачей «избавить от британского ига: открыть новые пути промышленности и торговле просвещенных европейских наций, в особенности Франции». Вот цитируется оценка Пушкина этим намерениям: «Химеричекий план Наполеона в рассуждении завоевания Индии» – поэт не хотел такого союзничества с Францией.

Воспоминания атамана. Жестко правдивы и живописны они под правдивым пером Матвея Платова: «Я, господа, при императоре Павле Петровиче доносу одного из сослуживцев своих сидел в Императорской крепости вместе с Алексеем Петровичем Ермоловым, Я был тогда в чине генерал-майора и заправлял донцами. Крепко грустил я в крепости, не зная, чем кончится моя участь. «Не грусти казак – атаманом будешь», – сказал мне Ермолов.

В одну ночь меня затребовали во дворец и ввели в кабинет государя пред которым я упал на колени. Государь велел мне встать и сказал: «Генерал Платов, вот тебе табакерка с моим портретом. Не понимая причин такой милости, я однако ж облобзал его царскую руку.

Государь продолжил: «Поезжай на Дон, собери полки и выступай в поход. Перед выступлением получишь маршрут, карту и узнаешь, куда идти, и тогда же пришли мне рапорт с надежным офицером об исполнении моего поручения. Ступай…»

Что дальше? Читсаем: «Поехал я на Дон, живо собрал 20 тысяч казачков, отслужил молебен и готовился потянуться в неизвестный путь, как получил, по обещанию государя, карту и приказ открыть путь в Индию /…/. Пока были мы в своих границах, донцы мои были веселы, и песни их раздавались беспрестанно. Полковники и офицеры старались узнать, куда я их веду, но я крепко хранил тайну.

В одно утро старшины и сотники объявили мне, что полки уж два дня без воды в войсках ропот, что казачки отказываются идти далее /…/

«Погодите до завтра детушки, – сказал я, – утром вынесу свой походный образ, отслужим молебен, и тогда скажу войску, куда мы идем». Печально пошел я в свой шатер и, на бурке лежа, так рассуждал: или свои меня убьют. Или Павел повесит за неисполнение приказания, Тут смерть и там смерть /…/

Так пролежал я целую ночь и не смыкал глаз. Стало светать. Вдруг полы шатра моего зашевелились, и лезет ко мне на четвереньках человек не человек, черт не черт, зверь не зверь. Он мычит каким-то хриплым голосом: «Воды… воды…» Я вскочил на ноги и подал несчастному несколько глотков, и тогда только он проговорил: «Павел скончался… Императором – Александр, и возвращайся на Дон!»

Итак. новый царь Александр 1 отменил затею своего отца.

А если бы не отменил?




Раздел 2. Кутузов и Наполеон: срыв похода в Индию


Франция-Индия-Россия. Такой причудливый треугольник – отнюдь не равнобедренный! – продолжает вычерчиваться императором Франции.

1812, май – приказ Наполеона. Он повелевал начинать войну с Россией. Доселе непобедимый император ничуть не сомневался в победе. Поистине так, что честолюбие – имперское – не знает границ. Одному из приближенных, графу Нарбонну, заявляет в эти дни давно выношенное: «Александр Македонский достиг Ганга, отправившись от такого же далекого пункта, как Москва… Предположите, что Москва взята, Россия повержена, царь помирился или погиб при каком-нибудь дворцовом заговоре, и скажите мне, разве невозможен тогда доступ к Гангу для армии французов…»

Знали ли в России о таких злодеянных сразу против двух народов намерениях Наполеона? Пусть ответят три наиавторитетных деятелей нашей истории: Денис Давыдов, Александр Пушкин и Лев Толстой.

Денис Давыдов (1784–1839), будущий герой войны с Наполеоном, поэт, друг Пушкина. Когда этот храбрейший из храбрейших воинов узнал об индийских вожделениях императора Франции, то заявил Кутузову: «Сложим головы за отечество, а это почетнее, нежели подохнуть на берегах Ганга от лихорадок Индии, куда загонит всех нас император французов». Грубовато, по-гусарски напрямую, но разве не справедливо повязал он одной историко-стратегической цепью Россию и Индию? Доложил о своих таковых «военно-геополитических» чувствах и Багратиону: «В Индии я пропаду без имени и за пользу чуждую России». Как оценены-то – с негодованием! – колониальные вожделения Наполеона.

Не отделался просто звонкой фразой. Знал, оказывается, о вторжении Англии в Индию. Я нашел в Военно-историческом архиве авторства Денисова заметки «Замечания об Индии». Шесть страниц рукописи. Плавные очертания букв свились в заглавие. Потом перо – гусиное – на скорости завершающего росчерка, брызнув по дуге черным созвездием мелких кляксочек, принялось за первую строку: «Бенгали есть самый богатый край Индии. Он лежит по обеим сторонам Ганга».

Затем принялся писать о коварстве англичан: они, войдя в Индию с торговыми целями, нарушили уговор «не строить укреплений и не нанимать войск».

Еще строчки – о сопротивлении индийцев, причем не только об их поражениях; отмечает и такое: «ставили англичан на край бегства». Наконец, пишет, что правитель Индии из династии Моголов все-таки был принужден – оружием – «признать привилегии Ост-Индской компании».





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=49891278) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.