Книга - Крещение Осетии. В контексте российской политики на Кавказе

Крещение Осетии. В контексте российской политики на Кавказе
Борис Бицоти


История крещения Осетии уникальна и удивительна – первое и важнейшее христианское таинство было совершено с народом, населяющим землю Осетии, не единожды. Как совершалось это таинство? Какова была историческая роль Грузии в процессе христианизации Осетии, и какой отпечаток на религиозном сознании осетин оставил многовековой период существования их предков в лоне византийской христианской традиции?Поиску ответов на эти и другие вопросы посвящено наше исследование.





Крещение Осетии

В контексте российской политики на Кавказе



Борис Бицоти



© Борис Бицоти, 2023



ISBN 978-5-0050-3667-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Крещение Осетии

в контексте российской политики на Кавказе




Предисловие


История крещения Осетии уникальна и удивительна. Сага о появлении христианства у народа, проживающего в горных ущельях Кавказа, изобилует неожиданными поворотами и необычными сюжетными линиями. Первое и важнейшее христианское таинство, было совершено с народом, населяющим землю Осетии, не единожды. Крещенный в древности византийскими миссионерами этнос, спустя тысячелетие вновь стал привержен православию, пронеся при этом веру в древних христианских святых сквозь века изгнания и изоляции. Немыми свидетелями того древнего крещения являются дошедшие до наших дней православные храмы, прекрасно сохранившиеся в ущельях Осетии, а следы древнего христианства византийского образца до сих пор наблюдаются в культуре, эпосе, традициях и обычаях современных осетин. Неисповедимы пути господни, скажет христианин, наблюдая за небывалыми перипетиями этой истории.

Разумеется, невозможно в одной отдельной книге дать всестороннюю оценку такому явлению, как крещение целого народа, объять все существующие подробности и перечислить все интересные факты. Однако назвать и описать наиболее яркие события, знаменующие определенные вехи в христианизации Осетии – задача реалистичная и достойная пера историка. Предлагаемое исследование, таким образом – не более чем очерки истории распространения христианства среди осетин с момента появления сведений о данном народе и самого этнонима «осетины» в лексиконе политической жизни Российской империи.

Крещение Осетии является событием не только религиозным, но и светским, частью истории народа, его историческим выбором. Религия издревле была инструментом политического влияния, и Осетия здесь не стала исключением. Узкие горные теснины становятся ареной для проповедей русских и грузинских православных священников, турецких мулл, а позднее и наибов Шамиля, представителей различного рода сект и религиозных общин. Аналогичную цель – оказание политического влияния и обеспечение безопасности своих рубежей, как следует из многочисленных свидетельств, преследовали на Кавказе и первые проповедники из древней Византии, по поручению императора и церковных иерархов обращавшие в христианство предков осетин, инициировавшие строительство соборов и храмов, благословлявшие династические браки. Этот политический аспект крещения ранее подробно не рассматривался историками и не становился предметом особого исследования.

С падением Византии народы Кавказа, принадлежавшие к православной церкви, постепенно попадают под влияние крупных мусульманских держав – Оттоманской Порты и Сефевидского Ирана. Лакуну религиозного сознания горцев постепенно заполняет ислам. Так продолжается до появления на горизонте политической жизни региона сначала Московского царства, а затем и Российской империи. С начала XVIII в. народы Кавказа, в том числе, соответственно, и осетины оказываются втянутыми в сложную геополитическую игру с участием трех крупных региональных держав, каждая из которых являлась проводником древней религиозной традиции. Вопросы вероисповедания в этой игре имели особое значение.

Попав в поле зрения учрежденного императором Петром I Святейшего Синода и чиновников внешнеполитического ведомства правительства императрицы Елизаветы Петровны, осетины, как народ, некогда исповедовавший христианство, стали занимать особое место в планах российского правительства по интеграции Кавказа. Именно на священников Осетинской Духовной комиссии была возложена миссия крещения представителей всех кавказских народов, желающих перейти в православие.

В рамках сложившейся традиции принято начинать рассказ о присоединении Осетии к Российской империи с событий времен первого посольства осетин к императрице Елизавете Петровне. Но крещение Осетии, его мотивы и предпосылки невозможно понять, не заглянув в предыдущий период – время знаменитого Персидского похода Петра Великого. Пользуясь ослаблением Персии, под предлогом наказания лезгинского и казыкумского владельцев за нападения на русских купцов император Петр двинул свои войска на прикаспийские города, чтобы, овладев Каспием, проложить торговый путь из Центральной Азии и Индии в Европу через Россию. Конечной целью похода являлось условленное объединение российских войск с войсками картлийского царя Вахтанга VI и закрепление за Российской империей завоеванных территорий.

Несмотря на то, что завоевания персидского похода Петра I были позднее возвращены Персии его племянницей императрицей Анной Иоановной, это эпохальное событие навсегда изменило расстановку сил в регионе и закрепило претензии России на роль ведущего игрока наряду с крупнейшими мусульманскими державами. Русский царь уже не писал заступнические письма иранскому шаху, порицая гонения на единоверцев-грузин, а оказался с войсками у самых границ Персидской империи и начал брать один за другим прикаспийские города, издревле находившиеся в вассальной зависимости персов.

Взятие русскими войсками Дербента, Баку, Решта, провинции Ширван, Гиляна, Мазендерана и Астрабада завершились подписанием выгодного для России Петербургского договора с Персией и Константинопольского трактата с Турцией, в которых был регламентирован порядок размежевания интересов трех держав. Многочисленные горские народы, такие, как кабардинцы и кумыки, выступили в союзе с Петром и впоследствии приняли российское подданство.

Так получилось, что именно Грузию, с правителями которой российский царский дом связывали давнишние отношения, ввести в число своих протекторатов по итогам военной компании России не удалось – древнее христианское царство согласно условиям мирного договора оказалось в сфере влияния Оттоманской Порты. И хотя еще царь Теймураз I просил Алексея Михайловича, отца Петра I, избавить Грузию от агарян (мусульман – Б.Б.), «завладеть всеми здешними местами, оборонить церкви и посадить своего архиерея»,[1 - Полиевктов М. А. Посольство стольника Толочанова и дьяка Иевлева в Имеретию. с. 2] эта последняя цель похода Петром I и его войском так не была достигнута.

События похода в результате обернулись драмой для картлийского царя Вахтанга, заключившего союз с Петром и публично заявившего о своей приверженности христианству. Дойдя до Крестовой горы, Петр с войсками повернул обратно – соединения двух армий не состоялось. Во владения картлийского царя вторглись турецкие войска, и Вахтангу пришлось просить у Петра убежища, чтобы провести остаток дней в изгнании. Находясь уже на смертном одре, Петр I завещал помочь Грузии и дать ей войска, но после кончины российского императора политика его державы приняла иной вектор, чуждый его изначальному видению и последней воле. Так продолжалось вплоть до восшествия на российский престол дочери Петра I Елизаветы Петровны, с появлением которой на троне происходит частичный возврат к прежнему внешнеполитическому курсу.

Соглашения, подписанные по итогам войны за обладание Каспием российским императором, его новые приобретения на Кавказе заложили прочный фундамент для дальнейших дискуссий и создали, в том числе, предпосылку для последующего возвращения Российской империи в Грузию. Далее Россия будет то приближаться к Кавказу, то дистанцироваться от кавказских вопросов, но ее право участвовать в решении судеб всех горских народов, и в особенности осетин, со времен Персидского похода будет являться незыблемым и уважаться всеми державами региона.

Маршрут армии Петра I не проходил через Осетию, и ее территория не стала ни целью военных планов, ни ареной боевых действий. Русская армия двигалась к южному Кавказу через Дербентский проход вдоль берега Каспийского моря и не воспользовалась путем через Дарьяльское ущелье. Но начало интеграции Осетии в лоно русской цивилизации тесно связано с событиями персидского похода и его завоеваниями. Именно в результате большой войны и активной миграции населения в Дагестане с ведома правительства Петра I возникает первая Осетинская миссия, призванная вести просветительскую работу среди горского народа. Эта миссия, возрожденная указом императрицы Елизаветы Петровны и направленная в осетинские горы, в дальнейшем будет более ста пятидесяти лет заниматься просветительской деятельностью на Кавказе, распространяя христианское учение среди всех горских народов, изъявивших желание принять святое крещение.

Крещение осетин как ставка в большой игре в противовес распространению ислама, совершаемое на фоне постоянной борьбы на Кавказе и связанной с ней атмосферой всеобщего ожесточения, освещается в разных источниках совершенно по-разному. Под пером одних авторов, таких, как В. С. Толстой,[2 - Во время приезда военного министра князя Чернышева, как об этом пишет В.С.Толстой, ему были поданы разными осетинскими обществами прошения. Одним и тем же крестившимся при первом крещении были выданы крест, шнурок, рубашка и полтинник; при втором крещении крест, шнурок и рубашка; при третьем крещении крест и шнурок. Просители ходатайствовали о выдаче им недостающих до полного комплекта вещей – по одной рубашке и по два полтинника.] оно принимает лишенные всякого смысла гротескные формы. По свидетельствам других современников событий, таких, как эмигрировавший впоследствии в Турцию генерал Кундухов, оно часто носило насильственный характер и совершалось по принуждению. В то же самое время в отчетах комиссии говорится об успешном выполнении поставленной задачи, представлении миссионеров к наградам и большом количестве добровольно принявших христианское учение осетин. Выяснение истинных обстоятельств интересующего нас процесса, понимание сути и первопричин событий, запечатленных в сохранившихся материалах эпохи, является главной задачей нашего исследования.

Российские монархи не были единовластными распорядителями судеб горцев – между ними и их новыми подданными стоял бюрократический аппарат во главе с верховным совещательным органом Сенатом, представленный государственными коллегиями, позднее превращенными в министерства, различными военными и гражданскими ведомствами. В духовных делах кавказского края важнейшие решения принимал Святейший Синод – главная административная инстанция Русской православной церкви.

По ходатайству Петра I Константинопольский и Антиохийский патриархи признали Святейший Синод своим «во Христе братом», обладающим равнопатриаршим достоинством. Начиная с первых контактов и переговоров российского правительства с горцами-осетинами во времена правления Елизаветы Петровны, именно Синод принимал активное участие в судьбе горского народа, осуществлял надзор за выполнением миссии святых отцов в осетинских горах, снабжал первых крестителей инструкциями, следил как за успехами предприятия, так и за расходованием денежных средств.

В дальнейшем, после присоединения Восточной и Западной Грузии к Российской империи и проведения масштабной реформы грузинской церкви, территориальным полномочным органом, ведавшим духовными делами Осетии с момента своего учреждения и вплоть до основания и отделения Владикавказской епархии стал Грузинский экзархат, в ведении которого долгое время находилась Осетинская Духовная комиссия. Отчеты о деятельности комиссии неоднократно становились предметом расследований и всесторонних разбирательств, инициируемых как церковными иерархами, так и военной или гражданской администрацией, а результаты работы получали разную оценку.

Подобная оценка не является непосредственной задачей нашего исследования, однако любой исторический анализ сопряжен с необходимостью комментария и выражения мнения – в противном случае история превращается в набор имен и череду бессвязных фактов. Большое количество свидетельств интересующих нас событий существует параллельно и зачастую противоречат друг другу, в то время, как истина не может быть столь многолика. Задача историка в данном случае заключается в критическом анализе существующих источников – нам необходимо отделить зерна от плевел, отличить истинные свидетельства от ложных и попытаться восстановить подлинную картину христианизации осетин.

Важно при этом понимать, что судьба Осетии, по нашему мнению, решалась не только и не столько в горных ущельях, сколько в столицах крупнейших держав региона: в Санкт-Петербурге, Москве, Тифлисе, где долгое время располагалась ставка кавказского наместника, Исфахане, Тегеране и Константинополе. Для восстановления достоверной картины прошлого необходим широкий взгляд на события в осетинских горах, привлечение к анализу свидетельств о явлениях общекавказского и общероссийского значения. Особенно важны в этой связи вопросы, касающиеся влияния внешних и косвенных факторов на христианизацию Осетии. Какова была в точности историческая роль Грузии, без участия которой, присоединение и христианизация Осетии в таком виде, как они имели место, возможно бы и не состоялись? Как повлияла на судьбу Осетии открытая европейскими учеными тождественность осетин и древних алан и их принадлежность к древней христианской вере? Можно ли говорить о наличии такого влияния, учитывая то, что доподлинно установить факт крещения предков осетин ученым удалось благодаря появлению перевода древних нотиций Константинопольского патриархата лишь в конце XIX в., когда интеграция кавказских народов в Российскую империю была фактически завершена?

История переписывалась, и не раз, в многоголосье источников в разное время тон задавали то одни, то другие свидетельства, периоды, изобилующие множеством подтвержденных фактов и свидетельств, сменяются временами дефицита источников. Однако память о древних христианских верованиях народ пронес сквозь века изоляции и десятилетия воинствующего атеизма. Сила этих верований – в их древности. Они, наравне с древними скифскими обычаями и верованиями составляют неотъемлемую часть фундамента, на котором и поныне основывается уклад жизни и религиозное мировоззрение осетин.




Призрак страшной эпидемии


Первым документом, положившим начало интеграции Осетии в состав Российской империи, как известно, было послание находящихся в Москве грузинских духовных особ архиепископа Иосифа и архимандрита Николая российской императрице Елизавете Петровне. Новая область, достоинства которой священники живописуют в послании, находится, по словам духовных лиц, недалеко от «низового города» Российской державы – Кизляра. Однако с этим первым документом связана и первая историческая проблема российско-осетинских отношений – вопрос численности нового для империи народа.

Как написано в послании, «…святым крещением непросвещенной народ зовомый осетинской, которого признаваем быть по изсчислению обоих полов более двухсот тысяч человек». При этом, уже в начале следующего века, с появлением первых статистических данных осетин будет насчитываться лишь порядка двадцати тысяч человек, т. е. фактически в десять раз меньше. Цифра, указанная в послании вызывает вопросы, в том числе и потому, что для поддержания жизни такого количеста людей в условиях горной местности необходимо было бы содержание скота по крайней мере не меньшей численности, поскольку последующие источники отмечают, что именно скотоводство являлось у осетин основным источником дохода. Случаи манипуляции значениями численности народа в зависимости от политической конъюнктуры – в политике вещь не новая. Имеем ли мы здесь дело именно с таким случаем?

Согласно предположениям некоторых историков, народонаселение Осетии кратно уменьшилось в результате эпидемии чумы, бушевавшей на Кавказе в упомянутое столетие. Но коснулась ли чума горных обществ Осетии? Были ли ее последствия столь разрушительны, как это следует из сопоставления данных о численности, и когда в точности произошел скачок в значении численности населения, связанный с эпидемией чумы? Население Осетии не могло одновременно составлять и двести, и двадцать тысяч, а именно такую картину мы получаем, анализируя разные источники. Следовательно, какие-то из этих сведений неверны и ошибочны.

Историки датируют предположительное начало масштабной эпидемии в Осетии периодом первой русско-турецкой войны времен правления Екатерины II.[3 - Стремительное распространение эпидемии в российских губерниях с турецкого фронта подробно зафиксировано в отчетах российских чиновников. Первое заражение чумой, как сообщает хроника, открылось во время боевых действий на Дунае в армии Румянцева в зимние месяцы. Наиболее масштабная эпидемия случилась в Москве, где согласно сохранившимся документам за два года погибло 56 672 человека. При этом речь идет о плотно населенном городе. В отчетах чиновников этого периода поясняется, что на южных рубежах империи «…около Кизляра и Моздока помянутая болезнь оказывалась, но по взятым от тамошних начальников предосторожностям (…) оная как тогда же на месте прекращена, так никуда же через заставы пропущена не была. (Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 год, стр. 14, стр. 620, стр. 157)] При этом, упоминания о страшной болезни в осетинских горах почему-то отсутствуют в отчетах и рапортах данного периода. Говорить же о недостатке свидетельств о данном отрезке времени однозначно не приходится. Более того, именно в правление Екатерины II происходит активная интеграция Осетии в Российскую империю – через осетинские горы осуществляется военная экспедиция в Закавказье, строится первая дорога через перевал, воздвигается крепость Владикавказ, возле которой появляется осетинское поселение, происходит первая волна переселения осетин с гор на равнину. В этот период осуществляется отправка в Осетию целых трех экспедиций геологоразведки и бальнеологии, а в результате деятельности новой Осетинской Духовной комиссии более шести тысяч человек из числа осетин получают святое крещение. Невольно возникает ощущение, что на послание грузинских духовных особ в действительности откликнулось правительство Екатерины II, а не Елизаветы Петровны, которой оно изначально было адресовано. Возможно ли, чтобы масштабная эпидемия не попала в отчеты, рапорты и путевые заметки деятелей екатерининской эпохи?

Так случилось, что первыми исследователями Кавказа екатерининского времени были ученые-немцы. Это было связано с проводимой Екатериной II политикой открытости России для иностранцев и приглашения иностранных специалистов к участию в делах ее империи. Одними из первых манифестов российской императрицы – урожденной немки были манифесты «О позволении иностранцам селиться в России (…)» и «О дозволении всем иностранцам, въезжающим в Россию, селиться в разных губерниях по их выбору, их правах и льготах». Откликнувшись на зов соотечественницы, ее новые подданные оказались на переднем крае той масштабной экспансии, которая происходила в период правления Екатерины II. Одним из таких важных участков роста, где потребовались знания и компетенции европейцев и, в частности, немцев, был Кавказ и соответственно Осетия.

Монографии первых авторов, пишущих о Кавказе, публиковались как следствие на немецком языке и были доступны в большей степени самой императрице, нежели ее подданным. Если следовать теории эпидемии, то путешественники должны были бы повествовать об опустошенных селах, грандиозных массовых захоронениях, покинутых аулах…[4 - Что касается Даргавского некрополя, где осетины по преданию хоронили зачумленных, то, как стало известно в последствие, его надземные склепы существовали уже в XIV в, а сам некрополь, согласно одной из версий, являлся, судя по названию (из монгольского даргъа, «повелитель», «предводитель», «вождь»+авс «склеп»), местом захоронения полководцев и знати периода татаро-монгольского владычества. (Гуриев Т. А. Д?ргъ?вс, «Растдзинад», №247, 1964, его же; Монгольско-тюркские элементы в топонимии Осетии. «Мах дуг», 1964, №5, с. 83.)] Однако в записках членов Императорской академии наук и чиновников об Осетии времен Екатерины Великой вообще не упоминается о чуме среди осетин.

В интересующий нас период подробные путевые заметки об Осетии оставили такие авторы как Якоб Рейнеггс[5 - Настоящее имя Кристиан Рудольф Элих; 1744—1793. Псевдоним Reineggs по одной из версий является анаграммой фамилии Geering. История возникновения псевдонима неизвестна.], Петр-Симон Паллас, Иоганн Антон Гильденштедт, дивизионный квартирмейстер Леонтий Штедер. При этом, известно, что Штедер какое-то время жил среди горцев в разных ущельях Осетии, а Рейнеггс являлся по одной из своих специальностей врачом. Удивительно, но придворный лекарь картлийского царя, побывавший даже в плену в одном из осетинских ущелий, ничего не пишет о какой бы то ни было эпидемии в Осетии. В своих записках Рейнеггс рассказывает о случае аномальной жары[6 - Reineggs, Jacob. Allgemeine historisch- topographische Beschreibung des Kaukasus. S 18; Frеdеric Dubois de Montpеreux: Voyage autour du Caucase, chez les Tscherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Gеorgie, en Armеnie et en Crimеe, S 287] в горах и долинах возле Казбека в 1776 г. и последовавшем наводнении, а также о разливе реки Терек в 1785 г.[7 - Reineggs, Jacob. Allgemeine historisch- topographische Beschreibung des Kaukasus. Bd. 1, S 228] Ни о каких других катаклизмах в этой местности, достойных упоминания автор «Исторического и географического описания Кавказа», совершивший не менее пяти путешествий на Кавказ, не сообщает.

Мы встречаем упоминание о чуме в Крыму и среди балкарцев[8 - Об этой эпидемии чумы нам до сих пор напоминают заброшенные аулы в долине Джамагата в Карачаево-Черкесии.] в заметках о путешествии Палласа[9 - Pallas, Peter Simon: Bemerkungen auf einer Reise in die s?dlichen Statthalterschaften des Russischen Reichs in den Jahren 1793 und 1794 Leipzig, стр. 410], узнаем о свирепствовавшей эпидемии чумы в Тифлисе из писем Н. Языкова. Как мы видим, путешественники не стесняются упоминать об эпидемии и локализуют очаги болезни на одних и тех же территориях, но при этом о чуме в осетинских горах упорно умалчивают. «Сказывают, что в прошлом году (в Тифлисе – Б.Б.) шесть тысяч душ язвой умерло…", – пишет участник российской военной экспедиции в Грузии капитан Н. Языков.[10 - Переписка грузинских царей и владетельных князей с государями российскими… с. 188] Это известие о чуме застает профессора Гильденштедта в Моздоке, и ученый откладывает свою поездку в Грузию. «Князь Муравьев, – пишет Гильденштедт, – утверждал еще (…), что при его отъезде из Тифлиса там свирепствовала чума».[11 - Гильденштедт И. Путешествие по Кавказу… с.41] Но уже в следующем году Гильденштедт все-таки совершает свою поездку в Тифлис через осетинские горы. Удивительно, но путешественник, подробно описывая селения, в каждом из которых находится «от 20 до 100 и более семей»[12 - там же. с. 235], опять-таки не замечает никаких признаков эпидемии.

В это же самое время в Моздоке находится начальник Осетинской Духовной комиссии Афанасий Лебедев, который регулярно информирует Синод о своей деятельности, испрашивает новые суммы на крещение осетин и ходатайствует о постройке церквей в Осетии.[13 - Блиев М. М. Русско-осетинские отношения в XVIII в. Т. 2. с. 239] В одном из таких отчетов Лебедев пишет, что осетины жалуются на захват кабардинцами «не меньше ста душ нашего народа в полон»[14 - там же. с. 313] по дороге в Моздок. Получается, что жители Осетии сокрушаются по поводу пленения ста человек своих земляков в Моздокских степях и одновременно умалчивают о гибели от эпидемии чумы свыше ста тысяч человек в родных горах!

В следующем письме Лебедев рассказывает, как он, выехав из Моздока, «с десятью казаками отправился во Осетию и прибывши в Куртаты пробыл там целую неделю». Кроме обнаруженного у осетин твердого намерения креститься и желания быть «верноподданными ея императорскому величеству» священник ни о каких других подробностях своего визита не сообщает.

Документально зафиксировано, что чума действительно свирепствовала в Восточной и в Западной Осетии в начале следующего века – с 1803 г., в период правления царя Александра. Болезнь пришла по многим свидетельствам из Кабарды и Карачая[15 - Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах, стр. 22] – как следует из доклада Цицианова, чума была «завезена из Мекки Бештовскими татарами». Отсюда и слово, заимствованное в осетинский для обозначения чумы – «емынае». Ее появление в Кабарде связывают со временем управления в Кабарде генерал-майора Дельпоццо, который идя на поводу у кабардинских купцов, упростил меры содержания в карантинах. Так, у Клапрота мы читаем, что многие кабардинские аулы опустели после эпидемии чумы, «так как большая часть их была покинута или разрушена после этого происшествия, произведшего огромное опустошение среди жителей Малой Кабарды»[16 - Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах. с. 174]. «…Уничтожив совершенно все население Малой Кабарды и производя опустошение в Большой, (чума – Б.Б.) до того их ослабила, – писал Алексей Ермолов, – что они не могли уже как прежде собираться в больших силах». Согласно одному источнику в соседних с кабардой дигорском и алагирском обществах от чумы также погибло две трети населения.

Но последствия и этой эпидемии для Осетии так же не стоит переоценивать. В этот период горы Осетии посетили профессор минералогии и геологии Дерптского университета Мориц фон Энгельгардт и его студент Иоганн Якоб Фридрих Вильгельм Паррот, а также академик Юлиус Клапрот, которые в своих записках о пребывании в Осетии тоже полностью проигнорировали такое событие как эпидемия чумы.

Чума, как мы видим, пришла на Кавказ из мусульманских стран – осетины же жили в своих горах достаточно обособленно и ислам не стал в среде осетин общенародной религией. Доподлинно известно, к примеру, что в Тифлисе в 1803 г. умерло от чумы 215 человек.[17 - Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Д. Лавров: Исторические сведения. Тифлис. 1883. с. 278] Вспышка эпидемии зафиксирована и вдоль дороги через Дарьяльское ущелье. «В бытность Дельпоццо Владикавказским комендантом, – сообщает Дебу, – не были истреблены огнем лазаретные вещи после умерших от чумы оставшиеся, отчего зараз появилась не только в самом Владикавказе, но и по дороге в Грузию, и между воинскими чинами оную охранявшими, причинила в разные времена значительную смертность».[18 - Дебу И. Л. О Кавказской линии. с. 189]

Мы видим, однако, что счет зараженных в селах восточной Осетии идет не на десятки и сотни, а на единицы. «Во Владикавказе и тагаурского ущелья селениях Ларс и Степан-Цминда – пишет генерал Гудович графу Кочубею, рассказывая об успехах в борьбе с эпидемией, – (чума – Б.Б.) тоже благодаря Бога совсем прекращена, но в селении Коби по той стороне Кайшаурской горы, хотя и открылась было, от которой умерло 2 человека, однако ж жители тотчас отделили зараженные семьи и выгнали их в горы, почему надежно, что и в сем месте зараза вовсе пресеклась».[19 - Акты, собранные кавказской архегеографической комиссией. Т. 3, с. 52—54 (далее АКАК)] Это случилось с наступлением холодов.[20 - Лавров Д. Л. Заметки об Осетии и осетинах // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. т. 3. 1883. с. 2]

Наиболее существенный же урон эпидемия, судя по всему, нанесла Дигории, где большая часть населенных пунктов, перечисленных ранее Гильденштедтом и Палласом[21 - Pallas, Peter Simon: Bemerkungen auf einer Reise in die s?dlichen Statthalterschaften des Russischen Reichs in den Jahren 1793 und 1794, с. 411], не сохранилась. Именно в Дигорском ущелье, в районе Мацуты одним из путешественников был зафиксирован «Мертвый аул» – заброшенное поселение, оставленное жителями, согласно местному преданию, после эпидемии чумы.[22 - Периодическая печать Кавказа об осетинах. Т.1. с. 609] Некоторые исследователи, тем не менее, связывают исчезновение населенных пунктов также с последовавшем вскоре переселением осетин-дигорцев на равнину. Не переоценивать ущерб от эпидемии 1803—1807 гг. нас призывает и Ю. Клапрот, посетивший Кавказ в период распространения болезни. «Если бы нам пришлось подсчитать всех, кто за последние 25 лет были захвачены черкесами и чеченцами на Линии, – писал Клапрот, – количество их оказалось бы в сравнении значительно большим, чем число унесенных последней эпидемией чумы в Кавказском губернаторстве».[23 - Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах, с. 134] По дороге в Осетию в Малой Кабарде Клапрот встречает опустошенные чумой села, о чем всякий раз сообщает.[24 - Klaprot J. Reise in den Kaukasus und nach Georgien. Bd. 2, S 358—360] Описывая же затем подробно ущелья Осетии, автор об эпидемии чумы почему-то тоже не упоминает.

Слабым звеном теории катастрофического уменьшения численности осетин в результате чумы являются первые эмпирические данные о численности, собранные еще до начала зафиксированной эпидемии. Значения, полученные в результате описи дворов священников Осетинской Духовной комиссии несопоставимы с цифрой из послания. Речь идет об описи дворов 1780 г. – времен нового начальника Иоана Болгарского сменившего на этом посту покойного Афанасия Лебедева. Опись содержит перечисление населенных пунктов Осетии, отстоящих друг от друга на расстоянии 3—5 верст, подавляющее большинство из которых существует и поныне – не побывав в них невозможно было бы составить столь подробную карту, которая и сегодня является актуальным путеводителем по ущельям Осетии.

Из отчетов начальника Осетинской Духовной комиссии данного периода видно, что святые отцы делали свою работу добросовестно – описание народа осетин Иоана Болгарского является наиболее правдивым и подробным из всех составлявшихся прежде, а подмеченные священником черты характера местности и народа осетин являются хорошо узнаваемыми. «О числе же их вообще, – пишет Иоан Болгарский, – и сколько в окрестных местах жительств и в неверии обитающего народа и в каком расстоянии все те народы жительствуют не только можно нам через какия приласкания и обхождения разведать, но ниже и сами они обстоятельно обо всем знать и сказать не могут»[25 - Блиев М. М. Русско-осетинские отношения в XVIII в., Т. 2. с. 384].

Несмотря на это, сосчитать количество дворов в каждом селе было для священников задачей вполне выполнимой. Первые статистики поделили Осетию на уезды: Куртатский, Зихимский, Нарский, Алагирский, Даргавский. Числу дворов в селениях северо-осетинских уездов, приведенному в описи – три с половиной – четыре тысячи примерно соответствуют и данные 1812 г. равно как и данным 1826 г.[26 - Блиев М. М. Осетия в первой трети XIX в. с. 148] Таким образом, мы видим, что данные собранные эмпирическим путем сопоставимы между собой, и являют в принципе однородный порядок цифр – в дальнейшем с усовершенствованием методов статистики они будут только подтверждаться и уточняться. Эти данные однако кратно отличаются от цифры, приведенной в послании грузинских священников императрице Елизавете Петровне.

Следует учесть и то обстоятельство, что в послании, если следовать логике, речь должна была идти скорее только о северных осетинах, поскольку южные осетины, согласно сообщениям грузинских придворных летописцев, являлись еще в недавнем прошлом подданными картлийского царя-христианина Вахтанга VI. Допустим однако, что священники имели в виду всех осетин, но и в этом случае, если исходить из того, что цифра из послания верна, исследователю приходится констатировать, что в горах обеих Осетий, где не велось серьезных боевых действий, с 1742 по 1780 г. бесследно исчезло около ста тысяч человек.

Параллельно с данными первых переписей, результаты которых не получали широкой огласки, в распоряжение правительства поступали и обнародовались другие сведения о численности, на которых нам стоит остановиться более подробно.




Из разных «изустных и письменных известий»


Другая группа источников, данные которых значительно отличаются от данных первых собранных на местах сведений, относится к периоду рубежа веков. Это книги ученых, чиновников и путешественников, в которых авторы, по сути, повторяют цифру, приведенную грузинскими священниками в послании Елизавете Петровне. К запискам о Кавказе очевидцев, принимавших участие в кавказских делах, следует относиться с особым вниманием – неслучайно часть этих авторов в дополнение к своим должностям и регалиям получала от своих биографов еще и такую характеристику как «авантюрист».

Первым научным изданием, содержащим упоминание численности осетин, является «Описание всех обитающих в Российском государстве народов», подготовленное Иоганом Георги и екатерининской академией наук. Приведенная в нем цифра основывается, по-видимому, на данных Гильденштедта – это первый из российских академиков, лично побывавших в горах Осетии. Данные о численности источника характеризуются большим разбросом цифр – от 20 до 100 семей в деревне и от 5 до 50 деревень в уезде. При этом в Южной Осетии авторами отмечается большее количество уездов, чем в Северной. Это наталкивает на вывод о соответственно большей численности населения, что в дальнейшем не подтвердится.[27 - Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Т. 2. с. 52]

Если перемножить количество населенных пунктов, перечисленных Гильденштедтом в его описании Осетии (почти 200 наименований)[28 - Гильденштедт И. Путешествие по Кавказу в 1770—1773 г. с. 235—238] на предлагаемое им среднестатистическое значение количества «семей» в одном населенном пункте, то мы получим число равное 10—12 тыс. домов или семей всех осетин вместе взятых. Цифра эта, разумеется, весьма условна – следует учитывать и то, что в части селений, названных Гильденштедтом в Южной Осетии, о чем автор сам и упомянает, население не исключительно осетинское, а смешанное.

К авторам, упоминающим численность осетин, также относятся два современника Гильденштедта и Георги – С. М. Броневский и Ю. Клапрот. Но оперируя числовыми значениями, оба ученых, увы, не раскрывают их происхождения и не называют своих источников. Таким числом является приводимое участником второго Персидского похода, чиновником канцелярии Цицианова и Гудовича, впоследствии чиновником министерства иностранных дел Семеном Броневским общее количество дворов или домов в Осетии – 30 000. Как Броневский приходит к этой цифре сказать сложно. Книга Броневского к сожалению не содержит подробного описания Осетии. Она содержит описание черкесов, дагестанцев и др. народов Кавказа, но не осетин. В предисловии к изданию автор оговаривается, что книга незакончена. Но что именно помешало автору составить описание Осетии: незнание края или нехватка времени? Учитывая то, что автор умер спустя десять лет после издания книги, в последнем можно только усомниться. Броневский очерчивает границы Осетии в рассказе о кабардинцах и ингушах, упоминая осетин как их соседей, но отдельной подробной главы об осетинах в книге нет. Говоря о численности осетин, в сводной таблице численности всех кавказских жителей в начале книги, автор, в отличие от данных о других регионах,[29 - Броневский приводит развернутое число душ, в частности, в Грузии, где находился по долгу службы и Дагестане, где проходил маршрут военной кампании, в которой он принимал участие.] приводит лишь общую цифру. Закончи автор свое описание Осетии, мы могли бы судить о достоверности предлагаемых им цифр по глубине проработки материала. В существующем же виде цифра Броневского, увы, повисает в воздухе как и остальные неподтвержденные сведения эпохи.

Известно, что книга Броневского была написана в 1810 г. (до появления сведений о численности 1812 г.), но из-за работы над ней цензора вышла только спустя двенадцать лет в 1822 г., поэтому сведения о численности, полученные в 1812 г. в ней не были использованы. Персидский поход екатерининского периода, в котором участвовал Броневский, был, по сути, попыткой повторения Петровского персидского похода и также не проходил по территории Осетии. Вряд ли могла способствовать познанию Осетии и служба Броневского у Цицианова, фактически объявившего осетин вне закона. «Осетия, – пишет по этому поводу в своем очерке исследователь В. Чудинов, – представляла для нас страну замкнутую и большею частью неведомую. Даже после покорения восточного Кавказа наши сведения о ней оказывались значительно более туманными и сбивчивыми, чем о горцах Дагестана».[30 - У Рейнеггса, к примеру. описание Дагестана выглядит подробнее, чем описание Осетии.] Подобным же образом высказывается об Осетии француз Жан Франсуа Гамба, проехавший через Дарьяльское ущелье в описываемое время. «Прежде чем русские проложили дорогу от Моздока до Тифлиса, – пишет Гамба, – страна, через которую она проходила, была настолько мало известна, что обычно полагали, что Дарьяльское ущелье находилось не на Тереке, а на Арагви, реке, текущей в обратном направлении… и впадающей в Куру около древнего города Мцхеты…»[31 - Гамба Ж. Ф. Путешествие по южной России и особенно по областям, расположенным по ту сторону Кавказа 1820—1824.]

«Нигде в Кавказе, – пишет Броневский, – не сделано доселе ни точного исчисления дворов, ни переписи душ. Мы старались собрать сии сведения из разных изустных и письменных известий (…)».[32 - Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, Ч. 1. с. 59] Этот отрывок наводит на мысль, что чиновник также находится в неведении относительно деятельности Осетинской Духовной комиссии, которая, производя крещение, регулярно отправляла подробные отчеты в Синод. Дело в том, что в период Цицианова и Гудовича деятельность комиссии была приостановлена, а, следовательно, и данные описи дворов осетинских уездов, составленной священниками комиссии, были, вероятно, недоступны Броневскому. Автор подробно описывает Дагестан,[33 - Берег Каспийского моря был подробно исследован при Петре I в рамках подготовки первого Персидского похода.] о котором явно знает не понаслышке, но не Осетию. Это видно и из того, что Броневский, упоминая осетин, прежде всего причисляет их частично к мусульманам-суннитам. Возможно это отчасти справедливо в отношении осетин-тагаурцев, с которыми правительство во времена Броневского имело дело, добиваясь контроля над дорогой, но никак не алагирцев, куртатинцев и южных осетин. Ни один другой источник в качестве основной характеристики осетин не называет принадлежность их к исламу.

Откуда же Броневский все-таки берет свою цифру? Вероятно, это все то же число из послания грузинских священников, хорошо известное к тому моменту в придворных и чиновничьих кругах, только слегка приуменьшенное. Если по методике Броневского умножить число дворов на пять (среднее число жителей в каждом дворе), то мы получим 150 тысяч жителей – почти те же 200 тысяч жителей, указанных в послании грузинских священников императрице Елизавете Петровне.

К источникам, повторяющим цифру из послания, следует отнести и письмо Афанасия Лебедева Синоду, в котором упоминается численность населения Осетии – 100—200 тысяч.[34 - С. М. Броневский: Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, Ч. 1, стр. 292] «…Текут ныне ко крещению от мала до велика обоего пола, со изъяснением своего внутреннего усердия и любви к нашим более российским священникам нежели к грузинским…» – пишет Лебедев. Налицо разброд значений в оценках Лебедева. Возникает резонный вопрос: сто или двести? По дате письма мы видим, что на тот момент сам Лебедев в горных селах Осетии еще ни разу не был и пишет вероятно, ориентируясь на все ту же цифру из послания, хорошо известную Синоду. В интерпретации Лебедева и Броневского очевидна тенденция на уменьшение известного правительству числа, корректируемого авторами в меньшую сторону, вероятно, со слов бывавших непосредственно в осетинских горах военных или священников.

Второй источник, упоминающий аналогичное указанному в послании число – книга немецкого ученого Юлиуса Клапрота «Таблица Кавказа», изданная в Париже в 1827 г. Казалось бы, немецкий ученный должен был привести точные данные, но, увы, данные Клапрота еще более противоречивы чем данные Броневского. Общую численность осетин на севере, юге и в осетинских анклавах в Грузии ученый оценил в 33 915 дворов.[35 - Klaproth, Julius von. Tableau historique, gеographique, ethnographique et politique du Caucase et des provinces, стр. 91] В отличие от Броневского Клапрот, как это доподлинно известно, был в Осетии, но посетил ее за 20 лет до издания своей третьей книги о Кавказе, содержащей интересующие нас сведения о численности. Ученый проследовал по Военно-Грузинской дороге до Тифлиса и на обратном пути смог обследовать Дигорское ущелье, в которое вела тогда вторая дорога через перевал, соединявшая долину Уруха с Имеретией. Что же заставило ученого, спустя годы, снова взяться за перо? В своем двухтомном «Путешествии», написанном по горячим следам поездки, Клапрот не приводит никаких данных о численности осетин и других горцев. Ученый не скрывал, что нашел интересующие его данные об осетинах большей частью в Моздоке. Были ли тогда предоставлены в его распоряжение данные о численности кавказского народа? И почему ученый вспомнил о них лишь через двадцать лет?

Статистические данные Клапрота, приведенные в «Таблице Кавказа», в сравнении с данными Броневского характеризуются большей детализацией. Клапрот сгруппировал население Осетии по признаку проживания вдоль русел четырех крупных рек. Это деление отличается от уездного деления священников Осетинской Духовной комиссии, которое построено по принципу дорожного сообщения между населенными пунктами. Отсюда нам, в том числе, понятно, что святые отцы действительно были во всех описываемых селах. Деление же Клапрота носит более умозрительный характер. Так, «на южной стороне Кавказа», Клапрот насчитывает 10 450 домов осетин, помимо этого более 1 000 дворов, по его данным, находятся в Трусовском ущелье. Это, однако, не вполне согласуется с данными переписи царя Ираклия II. Согласно описи, сделанной по его приказу, арагвских осетин насчитывалось 1200 дворов, ксанских – 2 000 дворов, мачабеловских 860 дворов. Историки предполагают, что общее число осетинских дворов на тот момент, проживающих в Двалетии, Кахетии и различных районах Картли и Имеретии было больше, чем указано в описи Ираклия – их должно было насчитываться около 6 000 домов.[36 - Г. Д. Тогошвили: Избранные труды по кавказоведению. с. 263] Но и на этом фоне цифра Клапрота выглядит преувеличенной. Могла ли численность южных осетин с момента проведения переписи Картли-Кахетинского царя Ираклия увеличиться почти вдвое? Каковы были в этом случае предпосылки для такого роста численности населения?

Внести ясность в эту ситуацию нам помогают данные подполковника Симоновича, осуществившего в начале века рейд в горы Южной Осетии для приведения местных жителей к присяге царю Александру I. Симонович сообщает о 20 тысячах жителей-осетин бассейнов рек Большой Лиахвы и Паци и 15 тысячах жителей-осетин бассейнов рек Арагви и Малой Лиахви.[37 - АКАК. Т. 1, с. 584] Эти данные вполне сопоставимы с результатами переписи Ираклия, и, увы, не вполне сходятся с теми, что приводит Клапрот. Сопоставимы данные Симоновича и с цифрами Г.С.Гордеева, который насчитывает в семи неподконтрольных российским властям до экспедиции Ренненкампфа ущельях Южной Осетии 1800 осетинских дворов и оценивает численность мужского населения в них в 7 200 человек[38 - Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах… Т.1. с. 34] и примерно столько же в подконтрольной закавказской администрации части. (о пятнадцати тысячах южных осетин (15 447) речь идет и в «Обозрении российских владений за Кавказом».[39 - Обозрение российских владений за Кавказом, в статистическом, этногафическом, топографическом и финансовом отношениях… Ч. 1, с. 28]

И.Ф.Бларамберг называет общую численность южных осетин, согласно сведениям генштаба корпуса. Она, по его мнению, равна 33 450 душам. Автор далее поясняет: «Этот учет был сделан на основании данных, полученных в 1833 году на этой территории штабом Отдельного Кавказского корпуса; но нам представляется, что, согласно сведениям, полученным в 1830 и 1832 годах, население Осетии (Южной Осетии. – Б.Б.) можно оценивать в более чем 40 тыс. душ».[40 - Бларамберг И. Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа…] Это цифра военных, добившихся спустя два десятка лет после поездки ученого полного контроля за территорией, населяемой южными осетинами, и она сильно отличается от сведений, предоставленных Клапротом.

В долине Фиагдона (в Куртатинском ущелье- Б.Б.) Клапрот разместил 1 800 домов, в то время как годом позже поездки ученого в рапорте на имя генерала Тормасова говорится о 4 000 домов в Куртатинском ущелье.[41 - АКАК. Т.4. с. 456] Объявляя численность осетинских обществ в верховьях Ардона равной 9 450 домов, Клапрот также противоречит современным его поездке рапортам российских военных.[42 - АКАК. Т.4. с. 456]

Отдельной строкой у ученого выделены жители Дигорского ущелья – 8 950 домов.[43 - Klaproth, Julius von. Tableau historique, gеographique, ethnographique et politique du Caucase et des provinces, с. 90] Согласно же сведениям, почерпнутым дьяком А. И. Иевлевым во время путешествия на Кавказ и пребывания его в Имеретии, дигорцев и стурдигорцев в конце XVII в. насчитывалось 24 села по 200 дворов в каждом.[44 - Броневский С. М. Историческия выписки о сношениях России с Персиею, Грузиею и вообще с горскими народами, в Кавказе обитающими, со времен царя Ивана Васильевича доныне.] Если произвести математическое действие, мы получим число почти в два раза меньшее, чем то, которое указывает Клапрот. Оказавшийся в дигорском обществе за четверть века до Клапрота Штедер говорит о трех тысячах душах, которые в результате его стараний «стали подданными России» – число на порядок меньшее чем, то которое сообщает Клапрот.[45 - Штедер Л. Л. Дневник путешествия из пограничной крепости моздок во внутренние местности кавказа, предпринятого в 1781 году. с. 108] Следующий спустя четверть века за Клапротом Шегрен, рассказывая о своей поездке в Дигорское ущелье также приводит несопоставимые с данными Клапрота цифры. В Стур-Дигоре, по свидетельству Шёгрена, находится 60 домов, в селении Нара – 100, домов, в Ахсау – 12 домов, и т. д.[46 - Основоположник российского академического кавказоведения академик Андрей Михайлович Шёгрен. с. 254] Цифра Клапрота, приводимая им в разговоре о численности осетин-дигорцев, таким образом, сильно расходится со статистическими данными, зафиксированными до и после его путешествия. Небезынтересно и то, что в написанной по горячим следам своей поездки книге Клапрот единственный раз упоминает цифру, говоря о численности осетин – 150 домов – это жители Нара.[47 - Klaprot J. Reise in den Kaukasus und nach Georgien. Halle und Berlin 1814. S. 376] Откуда же Клапрот спустя двадцать лет после своей кавказской командировки берет свою статистику?

Анализ данных Клапрота показывает, что ученый, по сути, равномерно распределил тридцать тысяч дворов населения между северной, западной и южной Осетией. Видно также, что ученый активно пользуется топонимикой, разработанной еще Рейнеггсом и Гильденштедтом и во многом, ориентируется на их описание. Влияние предшественников чувствуется как в транскрипции топонимов, так и в общих оценках. Статистика же Клапрота сильно напоминает данные Броневского – ученый, в частности, использует дословно ту же единицу измерения – «домов или семей». Также заметны совпадения и в ряду числовых данных – весь блок данных по народам южной части Кавказского хребта, в частности Грузии, совпадает полностью! Это наводит на мысль: а не являлась ли книга Броневского первоисточником статистических сведений Клапрота? Ведь как иначе мог немецкий ученый, находясь во Франции, оперировать данными о численности кавказских горцев?

Бежав из России до начала войны с Наполеоном, Клапрот навсегда закрыл себе дорогу в пределы Российской империи[48 - Существуют свидетельства, что ученый лично встречался с Наполеоном Бонапартом и соответственно мог проинформировать его о состоянии дел в России и снабдить интересующими данными и инструкциями.] – за свой поступок ученый был с позором отчислен из рядов российских академиков. Но при этом, Клапрот вполне мог получать новые книги о Кавказе, выходившие в покинутой им со скандалом державе. Данные о численности – это именно то, чего не хватало первым книгам Клапрота. Возможно, что автор взялся за перо, чтобы восполнить этот пробел, ведь слово «таблица» – а именно в такой форме представлены данные у Броневского – Клапрот даже вынес в название своей книги.

Судя по всему, немецкий ученый принял за истину в последней инстанции цифру, взятую на самом деле с потолка. Данные Клапрота, таким образом, по нашему мнению, также скорее всего ориентированы на пресловутую цифру из послания, хорошо известную Сенату и Синоду и имеющую мало общего с реальной демографической ситуацией в горах. Мы видим, что с началом составления первых описей дворов и проведения переписей множество независимых друг от друга источников упоминают в целом сопоставимые цифры, которые кратно отличаются от значения численности населения Осетии, указанной в послании грузинских духовных лиц императрице Елизавете.[49 - Яновский А. Осетия. Цхинвал 1993, с. 16][50 - Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего России и сопредельных оному земель в историческом, статистическом, этнографическом, финансовом и торговом отношениях / соч. Платона Зубова: Ч. 1—4. – СПб., 1834—1835. – 4 т. с. 146][51 - Dubois de Montpеreux, Frеdеric. Voyage autour du Caucase, chez les Tscherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Gеorgie, en Armеnie et en Crimеe, с. 457][52 - Обозрение российских владений за Кавказом, в статистическом, этнографическом, топографическом и финансовом отношениях, произведенное и изданное по Высочайшему соизволению. СПб. 1836. с. 27] Именно эту, упомянутую в тексте обращения цифру повторяют и муссируют ученые и чиновники, пишущие о Кавказе, изначально с ведома и по заказу российского правительства.

Плохо коррелируют с расчетами ученых и чиновников, в том числе, и данные, приведенные, к примеру, военными – порядок цифр Броневского не соответствует числу боеспособного населения Осетии, упомянутому Леонтием Штедером – десять тысяч человек (Северная Осетия – шесть тысяч, Южная – четыре). Штедер, по нашему мнению, рассчитал это число не из праздного любопытства, а собирая данные при подготовке ко второй Русско-турецкой войне. Если наложить цифру Броневского или Клапрота на данные Штедера, то получится, что оружие в руках в Осетии мог держать лишь каждый двадцатый, что маловероятно, если учесть то, сколько места в своем дневнике отводит Штедтер описанию тактики боя осетин. «При обороне они стойки, – пишет Штедер, – и при наличии защищенного места, упорны; если же они окружены, то дерутся как отчаянные»[53 - Штедер Л. Л. Дневник путешествия Из пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, предпринятого в 1781 году]. Взяв, как советует Броневский, за основу принцип «один двор – один воин», мы получим из числа Штедера (десять тысяч воинов) число дворов равное шести тысячам в Северной и четырем в Южной Осетии[54 - Примерно также оценивает численность боеспособного населения Южной Осетии автор анонимного письма-участник экспедиции Ренненкампфа. Из 7200 мужчин, проживающих в семи ущельях «треть есть люди отважные и дерзкие на всякое предприятие (…)».], что фактически соответствует данным Гильденштедта и первых описей и опять-таки сильно отличается от цифры из послания. Добавим здесь, что аналогичный порядок цифр – около десяти тысяч дворов на севере и на юге, мы получим, если с помощью «индекса Штедера» попробуем представить себе число осетин севера по результатам переписи южных осетин времен Ираклия II.

Вывод из приведенных нами рассуждений напрашивается сам собой, и этот вывод историки уже делали прежде. В основе теории катастрофического сокращения численности населения Осетии в результате эпидемии чумы лежит посыл о точности данных, указанных в послании грузинских священников. Текст данного послания долгое время являлся для российского правительства основным источником сведений о численности осетин. Упоминания о численности осетин в трудах ученых, посетивших Кавказ, основаны не на полученных статистических данных, а лишь повторяют цифру из послания грузинских священников, хорошо известную к тому времени в российских политических кругах и, как показали первые переписи, имеющую мало общего с реальной демографической ситуацией в ущельях. Данные о численности населения Осетии, приведенные в послании грузинских священников, были значительно преувеличены. Они вдвое превышают статистику Гильденштедта и Штедера, собранную непосредственно на месте четверть века спустя. Это преувеличение численности становится особенно очевидным, если учесть, что под Осетией в то время понималась лишь территория горного массива Кавказского хребта от бассейнов Большой и Малой Лиахвы на юге до границы с Малой Кабардой на севере, которая проходила в частности по территории у входа в Куртатинское ущелье. «До прихода русских, – пишет председатель поземельной комиссии К. Красницкий, – осетины владели землей только в горах».[55 - Периодическая печать Кавказа об осетинах… Т. 1. с. 70]

Данные рапортов 1809 г. о численности алагирского общества (3 000 домов) и куртатинского общества (4 000 домов) скорее всего ошибочны. Численность осетин будет зафиксирована в значении ста тысяч человек лишь спустя сто с лишним лет после подачи послания грузинских священников Елизавете Петровне, когда территория Осетии прирастет землями Малой Кабарды, и в Моздоке будет основана колония переселенцев-осетин.

Все вышеперечисленное заставляет нас обратиться к предыдущему периоду в истории российско-осетинских отношений – моменту, когда составлялся текст самого послания, и пристальнее вглядеться в его стиль, структуру и фактологию.




Имя им – легион


Кому и зачем могло понадобиться искажать данные о народонаселении Осетии и завышать численность горцев-осетин? Челобитная архиепископа Иосифа и архимандрита Николая – священника из свиты Вахтанга VI Елизавете Петровне часто воспринимается историками в отрыве от контекста эпохи. Однако это письмо имело свой конкретный адресат и конкретного отправителя. Вернув текст послания в контекст российско-грузинских отношений периода восшествия на престол императрицы Елизаветы, мы сможем увидеть все обстоятельства подачи прошения о крещении Осетии в правильном свете. В данном случае нам важно понять, что означала упомянутая в послании цифра – двести тысяч человек для людей именно той эпохи, о которой идет речь.[56 - В России в правление Елизаветы при 21 млн. населения существуют 9 губерний и 65 провинций.]

Архивы Святейшего правительствующего Синода интересующего нас периода изобилуют упоминаниями о количестве новообращенных в недавно присоединенных землях.[57 - Российские православные миссии в это время существовали в Астрахани в Казани, вели просветительскую деятельность среди калмыков и башкир, а также в Китае.] В этом смысле послание является своеобразной репликой на сообщения об обращении в православие жителей Казани, Оренбурга, Сибири и других периферийных областей империи. Эта мысль четко прослеживается в самом тексте прошения: «Иноверцы, – пишут святые отцы, – в богохранимой вашего императорского величества державе, в Камчатке, в Ыркутску, в Казани и в прочих местах целыми уездами обоих полов святым крещением охотно просвещаются многолюдственно».[58 - Блиев М. М. Русско-осетинские отношения в XVIII в. Т. 1, с. 29] Осетия, таким образом, со своим якобы двухсоттысячным населением под пером святых отцов сильно напоминает среднестатистическую российскую провинцию[59 - Данная административная единица будет впоследствии упразднена в ходе губернской реформы Екатерины великой.] – присоединение, такой провинции помимо прочего, сулило престолу прибавку в казну.

Дело в том, что в Российской империи интересующего нас периода в отличие от Осетии скрупулезно ведется учет населения. Делается это с целью взимания подушной подати – основного источника дохода бюджета. Таким образом, возникает прямая зависимость между числом подданных и доходами казны. Эту связь сможет по достоинству оценить преемница Елизаветы, империя которой начнет стремительно расширяться. Для государства, с точки зрения пополнения бюджета, была прямая выгода присоединять народы большой численности. Отсюда и выбор «масштаба» новой провинции в челобитной – переводя указанное в послании число на язык современников Елизаветы, грузинские священники предлагают крестить ни много, ни мало вторую Москву где-то на южных окраинах империи. Ведь именно такой (двести тысяч человек), по оценкам современников, была численность населения древней столицы,[60 - История Москвы. Т. 2. с. 60] где родилась и выросла Елизавета Петровна. Именно в Москве за несколько месяцев до подачи послания прошла церемония коронации новой императрицы «с пышностью дотоле неизвестной в России».[61 - Вейдемейер А. Царствование Елизаветы Петровны. с. 27]

На церемонии восшествия на престол Елизаветы Петровны присутствовала как депутация из Кабарды, сохраняющей, несмотря на объявленную Белградским миром свободу, преданность империи,[62 - Своим посланником кабардинцы выбрали представителя рода Мисостовых, Магомата Сидакова. (Сборник сведений о кавказских горцах. вып. 9. с. 120] так и грузинская знать из свиты Вахтанга. Сам картлийский царь не дожил до этого знаменательного для всего православного мира события, но в России по-прежнему находились сыновья Вахтанга – Бакар, Георгий и Вахушти. Константинопольским договором о разграничении сфер влияния в Закавказье, заключенным между Петром I и султаном Ахмедом III, Россия, изначально давшая Вахтангу повод надеяться на поддержку, фактически признала власть турок в Восточной Грузии и Армении. Грузия после этого была разорена и разграблена турками, множество поселений уничтожено, а жители уведены в рабство. Новые хозяева, как писал о тех событиях российскому императору глава Грузинской церкви католикос Дементий, «расхитили иконы, кресты, сожгли церкви, истребили много христианских душ, опустошили города и деревни».[63 - Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями от 1639 г по 1770 г. с. 152] Царь Вахтанг вынужден был искать убежища в России, а его царство на 12 лет перешло под власть Османской империи.

Находящиеся в Москве грузинская знать и духовенство представляли собой, по сути, правительство в изгнании. Отправленный императрицей Анной Иоановной с войском в Дербент Вахтанг, намеревавшийся взять Шемаху и вернуть себе Картли, был опережен войсками нового правителя Персии Надир-шаха. Права Вахтанга на престол, оговоренные восьмым пунктом прежнего российско-персидского мирного договора, были попраны – подписанный Россией и Надир-шахом вариант трактата предусматривал возврат Персии Дербента и Баку и уже не содержал упоминания о Вахтанге и его династии как о претендентах на картлийский престол. Надир-шах сделал ставку на кахетинского царя Теймураза II – представителя враждебной Вахтангу династии, которого впоследствии сделал царем Картли. Шах также приблизил его сына Ираклия, которому далее суждено будет унаследовать оба престола и впервые со времен средневековья стать правителем объединенного Картли-Кахетинского царства.

Почему правительство Анны Иоановны отдало Надир-шаху и Ирану завоеванные Петром земли, а также переступило через интересы Вахтанга? Дело здесь не только в стоимости содержания гарнизонов крепостей на границе. Сама идея создания торгового пути в Индию, которой грезил Петр I, изжила себя – Индия к тому времени успела стать персидской, и российскому правительству для открытия торговли с ней формально нужно было только заключить мирный трактат с Надир-шахом и поддерживать с ним добрососедские отношения.

Главная интрига внешней политики России на южных окраинах с восшествием на престол Елизаветы Петровны заключалась в том, начнет ли новая российская императрица войну с Надир-шахом, чтобы вернуть завоеванные однажды ее отцом и бесславно потерянные ее предшественницей земли. Казалось бы, кому, как не Елизавете, дочери Петра Великого, следует заступиться за единоверный народ Грузии и на деле став его покровительницей оправдать доставшийся ей по наследству титул «Государыни Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей»? Ведь еще ее отец, будучи на смертном одре, завещал защитить Грузию «ради веры, и послать ей войско»!

Однако Надир-шах, вступив во владение Картли и Кахетией, в отличие от небезызвестного шаха Аббаса, не стал преследовать грузин-христиан – новый правитель даже вернул на родину католикоса Дементия, покинувшего Картли после ввода в нее турецких войск. Война ради веры, которую завещал своим преемникам Петр, таким образом, теряла всякий смысл. После смерти в Астрахани самого Вахтанга вопрос возвращения его династии на грузинский престол с помощью России, был, вероятно, окончательно снят с повестки дня.

История сохранила и описание нрава Елизаветы, отличавшейся набожностью и не приемлющей насилия. Надежды на то, что Елизавета развяжет войну на юге и Россия окажет Грузии помощь в борьбе против Ирана или Турции, были призрачными – вместо войск для осуществления планов политического реванша грузинские ходатаи просят ее о том, что она безусловно может выполнить – оказать содействие в деле спасения душ осетин. С точки зрения политической борьбы это не более чем попытка, воспользовавшись моментом, лишний раз обратить на себя внимание, и эта попытка, как мы знаем, увенчивалась успехом.

Осетия, таким образом, в контексте интересующих нас переговоров – не разменная монета в торжище. Она скорее преподносится как ценный «подарок» к годовщине восшествия на престол императрице, долгое время являвшейся верной заступницей и покровительницей грузинской знати и духовенства в России и успевшей за год доказать всю серьезность своих намерений в части управления государством.

Царскому двору, а, возможно, и самой Елизавете Петровне название новой области могло быть знакомо – оно упоминается в письме царя Арчила, скрывавшегося долгое время от персидского шаха в горах западной Осетии (в Дигории) Петру I. Из источников мы узнаем, что во время пребывания в Осетии беглый царь был недоступен войскам шаха по причине «крепкого положения сей страны и тесного пути, ведущего в оную».[64 - Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями, LXVIII] Еще задолго до Арчила грузинский царь Теймураз I через своего посланника писал Михаилу Федоровичу – первому царю из династии Романовых, о 80 тыс. дворов кистинцев и осетинцев, находящихся в его подданстве, «которые перед сим под державою Иверии были христианами, но теперь ни христиане, ни турки».[65 - там же, XXVIII] Из корреспонденции Теймураза нам становится понятно, что подобный порядок цифр скорее типичен для грузинских царей – так, например, во время отражения нашествия шаха Аббаса, защитники Грузии, если верить Теймуразу, убили 47 тысяч персиян.[66 - Цагарели А. А. Сношения России с Кавказом в XVI – XVIII столетиях. с. 18]

Как мы видим, цифра, приведенная в послании, в контексте обсуждаемой проблемы не могла казаться невероятной. Проверить же, были ли на самом деле осетины, как о том написано в послании, «издревле подвластны» грузинским царям, равно как и уточнить данные о численности населения на тот момент российские чиновники оперативно не могли – Коллегии иностранных дел понадобилось два года, чтобы сделать подробный доклад о состоянии и местоположении осетинского народа.[67 - Блиев М. М. Российско-осетинские отношения XVIII в. Т. 1. с. 42]

Вывод, следующий из наших рассуждений, очевиден – фигурирующая в послании цифра получена не путем подсчета осетин в разных ущельях, а скорее взята с потолка, чтобы заинтересовать российское правительство. Осетия подается как своеобразный Эльдорадо с несметными горными богатствами и многочисленным населением, которое будет исправно платить подати. Остается только удивляться, как область, изобилующая «золотою, серебряною и прочими рудами», которой «не владеют ни турки, ни персияне», со столь многочисленным населением оставалась неупомянутой ни в одном из международных трактатов, в то время как сама Грузия успела стать чуть ли ни яблоком раздора между Россией, Ираном и Турцией.[68 - На карте Грузии и Армении, изданной Делилем и основанной на данных Вахушти Багратиони от 1735 года, территория Осетии в три-четыре раза меньше общей территории Картли, Кахетии и Имеретии.] При такой постановке вопроса послание просто не могло не обратить на себя внимания российского правительства.

Момент для подачи прошения выбран неслучайно – обращение ложится на стол в разгар очередного кризиса российско-персидских отношений. Спустя без малого год после восшествия на престол Елизаветы Петровны на российско-персидской границе отмечается то, что принято называть «ростом напряженности». Правитель Персии Надир-шах, еще при Анне Иоановне вступивший, согласно мирному договору, во владение Дербентом и Баку, решил на деле покорить номинально находившиеся в его подчинении территории. Стотысячная армия шаха вязнет в бях с горцами Дагестана у самых границ Российской империи. Согласно подписанному Россией с шахом договору земли по правый берег Терека принадлежали Ирану. Когда-то иранский правитель даже добивался по случаю успешного окончания своей индийской кампании руки Елизаветы Петровны,[69 - Посольство шаха находилось в Санкт-Петербурге в 1741 г. в качестве подарка малолетнему императору Иоану было преподнесено 14 слонов, пригнанных из индийского похода шаха. (П. Г. Бутков: Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 год. с. 209)] но получил отказ. И вот прежний «жених» под предлогом покорения дагестанских земель, намереваясь, вероятно, тем самым окончательно снять все вопросы относительно того, чьи это земли, сосредотачивает на границах с Российской империей войска в количестве около 12 тысяч воинов и 35 пушек.

Непростая ситуация складывается в это время и на другом конце империи – на севере, где российские войска вели доставшуюся Елизавете в наследство войну со Швецией. Используя кризис престолонаследия и дворцовый переворот в России, шведский король и аристократия пытаются силой оружия вернуть себе земли, однажды завоеванные Петром I и закрепленные за Россией Ништадским миром. Задача российского правительства заключалась, таким образом, в том, чтобы избежать войны на два фронта. Но проволочка с доставкой из Астрахани заказанного продовольствия, заставляет шаха терпеть лишения и вызывает сильное раздражение персидского военачальника. Из писем находящегося на тот момент в лагере Надир-шаха дипломата Братищева князю Черкасскому мы узнаем, что шах «взял намерение нынешнею зимою (1742 г.) на Андреевскую деревню (Эндирей – крупный город северной Кумыкии – Б.Б.) врасплох нападение учинить, а оттуда в Черкесы пробраться (…). …о всех урочищах, через которые лежит путь в Кабарду, шах посылал подлинно разведывать шпионов».[70 - Россия и Персия в конце 1742 г. Русский архив 1899, кн. 3. с. 373]

Российский посланник объясняет шаху, что его дальнейшее продвижение к Тереку невозможно. В октябре российское правительство устраивает форпосты по реке Койсу, увеличивает гарнизон кизлярской крепости и принимает меры по предотвращению возможного перехода на сторону шаха горских народов – для «одобрения против шаха Кавказцов и Дагестанцов» в Кизляр присылается десять тысяч рублей, а некоторым местным владельцам определяется жалование.[71 - там же. с. 223] В Кизляр командируется генерал-лейтенант от артиллерии царевич Бакар Вахтангович[72 - Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 год. с. 224], состоящий в родстве с кабардинскими князьями, а провахтанговские элиты в Грузии даже изучают возможность его возвращения на картлийский престол.

Видя состояние персидского войска, Братищев докладывает об удобной возможности покончить с армией шаха, однако Петербург не санкционирует военные действия – царевич Бакар отзывается обратно в столицу. Российскому правительству удается мирным путем отвратить угрозу от своих границ – Надир-шах вязнет в горах Аварии, где терпит от горцев поражение и вынужденно возвращается в Персию. В этих условиях поданное в ноябре на фоне тревожных событий на границе прошение грузинских архиепископа и архимандрита о возможности переманивания лояльных в прошлом Вахтангу осетин на сторону России в противостоянии с шахом, не остается без внимания – делу крещения Осетии дается полный ход.

Персидский шах, как об этом будет написано в Приложении к Санкт-Петербургским ведомостям, «в рассуждение принять принужден был, что в то же время Дагестанские и в горах живущие немалолюдные нации под Российско-Императорскую державу поддались и через депутатов своих просили, что они яко подданыя с присягою верности в протекцию Ея Императорскаго Величества приняты были».[73 - Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 год, с. 383]

На деле первые депутаты из Осетии прибудут на переговоры с сенаторами благодаря посредничеству отца Пахомия лишь спустя без малого десять лет – Надир-шаха к этому времени уже не будет в живых, а в Персии в полном разгаре будет полыхать междоусобная война. Несмотря на происки кахетинского царя и враждебных Осетии сил, представители осетинских обществ были приняты в российской столице и удостоены чести побывать на аудиенции у самой императрицы. Результатом этого посольства стала присяга верности российскому престолу, данная осетинскими обществами – в числе присягнувших Клапрот называет селения Тесби, Амистали, Гучи, Гази, Мази, Куртат и Чим.[74 - Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии. с. 35]

Однако решение о территориальной интеграции Осетии в Российскую империю, как показали дальнейшие события, было отложено на неопределенный срок. Оставаясь верным договорам с Ираном и Турцией, российское правительство не собиралось из-за Грузии и Осетии портить отношения ни с Персией, ни с Оттоманской Портой, и воевать с южными соседями не планировало – чтобы полностью себя обезопасить с этой стороны, Россия вскоре подписывает секретный протокол к договору с Австрией, согласно которому стороны обязуются прийти друг другу на помощь в случае войны с неспокойным восточным соседом.

«Действительно мы ожидали помощи и сильного подкрепления, согласно завещанию Великого, блаженной памяти Петра (…), – пишет историк Папуна Орбелиани, комментируя результаты посольства царя Теймураза к императрице Елизавете, – Но, интриги сынов Грузии, пребывавших в России, отклоняли ее от оказания помощи». (Здесь имеются в виду представители вахтанговского грузинского правительства в изгнании). Вместо войск Елизавета инкогнито посылает в кавказские горы миссионеров.

Действуя, по сути, в русле петровой политики, Елизавета, таким образом, помогала единоверцам-грузинам, предоставляя им убежище, но не портила из-за них дипломатические отношения с турецким султаном, урегулированные однажды ее отцом знаменитым Константинопольским «Вечным миром». В рескрипте послу России в Стамбуле Обрескову говорилось: «…повторите турецким министрам, что мы до сих пор грузинцам помощи не подаем (…).» Такая постановка вопроса на самом деле была в духе даже не текущего Белградского, а скорее еще старого Константинопольского трактата, заключенного Петром I.

Важно отметить, что грузинские духовные лица не в первый раз обращались к престолу с просьбой о содействии в крещении осетин – в Кизляре уже существовала Осетинская миссия, созданная на деньги российского правительства и призванная заниматься просветительской деятельностью среди горцев. Ходатайство об отправке христианской миссии из грузинских священников в Осетию, на фоне просьб грузинской знати и духовенства об увеличении содержания, оплате долгов и передаче в дар отдельных деревень,[75 - Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями. с. 217—221] выглядит как забота об интересах престола в благодарность за предоставленное убежище – ведь к тому моменту грузинская знать из свиты Вахтанга уже без малого двадцать лет находилась на содержании российского царского дома, а духовенство – на содержании Синода.

При всем при этом нельзя категорически утверждать, что святые отцы намеренно скрывали от российских чиновников истинную численность осетин. Податели челобитной скорее всего просто находились в неведении – фундаментальный труд царевича Вахушти «География Грузии», где в том числе подробно описана Осетия, не содержит никаких статистических данных о численности.

Возможно, податели прошения идеализировали рисуемую ими страну, описывали Осетию не современную, а эпическую – некую легендарную область, запечатленную в древних мифах и преданиях. Время Вахтанга VI – это среди прочего и период работы комиссии «ученых мужей» по собиранию и редактированию древних грузинских хроник. Одна из таких хроник, историка Джуаншера Джуаншериани повествует, в частности, о том, как легендарный предок Вахтанга VI царь Вахтанг I Горгасал в возрасте пятнадцати лет вторгся в Осетию с двухсоттысячным войском, в очном поединке убил осетинского царя, освободил свою сестру и завершил войну взятием в плен шестисот тысяч осов.[76 - Картлис Цховреба. История Грузии. с. 79] Не исключено, что святые отцы, предполагая количество жителей в описываемой ими стране, принимали во внимание в том числе и эти фантастические цифры.

Правда заключается в том, что Осетия никогда не была подвластна грузинским царям и картлийский престол никогда не располагал и не мог располагать достоверными данными о численности ее населения.




Страна, недоступная для внешних врагов


Эпоха Вахтанга VI оказалась богатой на события и судьбоносной как для Грузии, так и для всего Кавказа, Картлийское царство на тот момент являлось провинцией империи Сефевидов – со времен Аббаса Великого ее правители назначались и утверждались персидскими шахами. Начав править Картли наместником (наибом) во время отсутствия своего дяди Георгия XI, Вахтанг совершил поход на Двалетию (Южную Осетию). Затем, после гибели в сражении с афганцами Георгия XI, а в дальнейшем и старшего брата Кайхосро, Вахтанг, вероятно, формально приняв ислам, стал полноправным властителем Картли, Тавриза и Барды, получив при этом от шаха должность спасалара Ирана.

Однако шах Солтан Хусейн, который правил Персией во времена Вахтанга, был скорее полной противоположностью шаха Аббаса и вошел в историю как один из самых нерадивых правителей Ирана. Болевой точкой империи Сефевидов являлся пресловутый Афганистан, где ранее уже сгинули грузино-осетинские войска Георгия XI и Кайхосро. В последние годы правления шаха Солтана Хусейна афганцы не просто подняли восстание, а захватили столицу Персии – Исфахан. Картли же во главе с Вахтангом, чуть не стало протекторатом Российской империи – всеобщий упадок и ослабление Персии, а также политический кризис, разразившийся на фоне афганского восстания, постепенно создали все необходимые предпосылки для такого перехода. Сделав ставку на союз с большой христианской державой Вахтанг вступил в тайные переговоры с Петром I. Но когда, восставшие афганцы после продолжительной осады берут персидскую столицу, один из сыновей шаха – Тахмасиб бежит из плена, и, провозгласив себя новым правителем, требует от Вахтанга подчинения и помощи в борьбе с мятежниками.

Царь Картли, судя по всему, оказывается не готов к такому развитию событий. После отказа Вахтанга выполнить свой долг, картлийский царь объявляется новым шахом вне закона, а его престол передается кахетинскому царю Константину. В очном противостоянии Константин при помощи лезгин наносит Вахтангу поражение и изгоняет его из Тифлиса, после чего в пределы Картли вторгаются османы, а бывшему картлийскому царю приходится просить убежища у российского императора.

Этой драматической развязке предшествовали долгие годы мирного труда и созидания на благо укрепления Грузии – в общем и целом правление Вахтанга, считая годы наместничества и временного правления его сына Бакара, продолжалось почти двадцать лет, и началось оно с получением контроля над Двалетией. Изначальное стремление Вахтанга опереться на осетин в междоусобной борьбе за доминирование в Картли находит себе много объяснений. Тесные добрососедские связи с Осетией у грузинских царей, как об этом свидетельствуют источники, возникают в предыдущий период – время царствования в Картли и Имеретии Георгия XI и Арчила II. «Страна эта замкнутая и недоступная для внешних врагов», – писал об Осетии в своей «Географии Грузии» сын Вахтанга VI историк Вахушти Багратиони. Возможно, именно поэтому на рубеже веков Осетия становится прибежищем для Георгия и Арчила во время их противостояния с персидским шахом.

О наличии тесной связи Георгия XI и Арчила II с Осетией свидетельствует и зафиксированный в источниках брак единственного сына Георгия с дочерью осетинского князя, дочь же Георгия была замужем за Давидом эриставом Ксанским. В Дзивгисском храме Куртатинского ущелья сохранились два колокола – подарки грузинских царей. «Мы, государь Картли, царь царей, патрон Георгий, пожертвовали сей колокол тебе, святому Георгию Дзивгисскому, ради наших побед».[77 - перевод акад. А.Г.Шанидзе] – гласит одна из надписей. Такой же колокол был подарен и святилищу Реком.

Не случайно одним из первых деяний Вахтанга в бытность наместником является установление контроля над Двалетией. Как сообщает в своей знаменитой «Жизни царей» современник Вахтанга VI летописец Сехния Чхеидзе, «царь Вахтанг призвал картлийское войско, напал на Двалетию, одержал победу, сжег и разрушил до основания 30 укреплений (в другом источнике 80 – Б.Б.), поработил всех от Верхнего Нара до Нижнего Кударо, обложил их данью и служили они ему».[78 - Гаглойти Ю. С. Алано-георгика. с. 73]

Сообщение хрониста, как другие упоминания о войнах за подчинение Двалетии в грузинских летописях, противоречит идее «древней подвластности» южных осетин – ведь речь в тексте идет, ни много ни мало, как о нападении на независимую область. В рассказе Чхеидзе о походе Вахтанга VI на Двалетию несомненно угадывается и стилистика древней летописи о походе в Осетию славного предка Картлийского царя – Вахтанга I Горгасала. При этом управиться с Двалетией оказалось для Вахтанга проще, чем впоследствии противостоять кахетинскому царю. Определенные сомнения вызывает, в частности, заявление летописца о покорении Вахтангом Нара, что также не упоминается в хронике Вахушти. Как писал выходец из Нара, осетинский поэт и просветитель Коста Хетагуров, «не только власть чужеземных повелителей никогда не проникала в Нарскую котловину, но даже самые могущественные из осетинских царей не предъявляли никаких прав на нее».

Контролю над Осетией Вахтанг, судя по всему, придавал большое значение – наличие особенных связей с Осетией подтверждают многие источники. В хрониках времен правления Вахтанга регулярно упоминается Двалетия и Крцхинвал (Цхинвал), где он неоднократно останавливается и куда вслед отступающему в Имеретию картлийскому царю врываются войска османов. По осетинским дорогам также шло сообщение с армией Петра во время известных переговоров. Остается только ответить на вопрос: на каких условиях Вахтанг управлял Двалетией?

В своем письме арагвский эристав Отар рассказывает бежавшему в Россию Вахтангу, призывая его вернуться, что для борьбы с лезгинами собрал «осетин и своих подданных».[79 - Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями, с. 191] Могли ли осетины, порабощенные и обложенные данью Вахтангом, если верить Чхеидзе, оставаться расположенными к картлийскому царю в изгнании? Очевидно, отношения Картлийского престола времен Вахтанга и Осетии были более сложными, чем нам об этом бодро рапортует летописец. Не стоит забывать и то, что речь идет о народе некогда давшем приют отцу и дяде Вахтанга, скрывавшихся у осетин от мести персидского шаха.

Власть Вахтанга основывалась на подчинении ему эриставов – уездной аристократии (дословно, «глава народа» («эри» – «народ» и «тави» – «глава»), которая собирала подати и в случае войны выставляла ополчение. «Грузинские владетели по недостатку природных своих людей, – будет сказано в донесении Коллегии иностранных дел на имя Екатерины II, – наполняют ими (осетинами – Б.Б.) свои войска, к чему их добровольно склоняют наймом».[80 - Броссе М. Переписка грузинских царей и владетельных князей с государями российскими. с.10] О том, что цари Картли в интересующую нас эпоху нанимали в Осетии воинов, имеется множество подтверждений.[81 - «Вам надо знать, – напишет позднее джавским осетинам грузинский царевич Александр, – что пока на очаге Багратионов горит огонь, они каждый день должны считать себя обязанными вам, – так да ведаете вы и ваш героизм. (…) Конечно, вы и прежде были нашими дорогими подданными, и теперь таковы же; ваш меч был всюду известен, и вы владеете честью мужества (…)».] «Когда он (Вахтанг – Б.Б.) завоевал Осетию, – пишет Вахушти, – и организовал (отряд – Б.Б.) телохранителей Георгий и Датуна Эристави стали бояться, что он займет их имения». История сохранила упоминания о деяниях осетин в войсках, как Вахтанга VI, так и Георгия и Арчила.[82 - Коста Хетагуров: Особа] Надпись на колоколе в святилище Реком гласила: «Мы, Багратион, великого царя сын Георгий принесли этот колокол и молитвенник св. отцу, отцу св. осетинской и дигорской стороны за спасение нашей души победы над нашими врагами».[83 - Периодическая печать Кавказа об осетинах. Т. 1. с. 115]

Большинство эриставов осетинских уездов были осетинского происхождения, но так как население уездов было смешанное, среди них встречались также грузинские и абхазские фамилии. Подчинение эриставов не носило абсолютного характера, о чем свидетельствуют многочисленные описания междуусобиц и вражды царя с эриставами, оставшиеся в хрониках. Эриставы то присягали Вахтангу, то выходили из подчинения. Очевидно и то, что во времена Вахтанга VI за границами территории Двалетии и преданных ему эриставств власть картлийского царя заканчивалась. Свидетельства авторов-современников периода подачи послания различают Осетию свободную (Большую) и зависимую от Грузии (Малую). Такие авторы, как Папуна Орбелиани и Вахушти Багратиони, не оспаривают суверенитет восточных осетинских ущелий, «оставшихся за царями осов» – Чими, Тагаури, Куртаули, Валагири, Паикоми.[84 - Царевич Вахушти: География Грузии. с. 138] Независимость западной Осетии (Дигории) от Грузии рассматриваемого периода красноречиво подтверждает, в том числе, инцидент с Вахтангом VI по дороге из Имеретии в Астрахань, когда дигорцы «атаковали» грузинского царя при проезде через их ущелье. Чтобы Вахтанг мог беспрепятственно пересечь Осетию и добраться до Астрахани, ему пришлось призвать в заступники своего зятя, кабардинского владельца Альдигирея Гиляксанова.[85 - Блиев М. М. Российско-осетинские отношения XVIII в. Т. 1. с. 39]

Не исключено, что в планы династии Вахтанга входило постепенное присоединение к своему царству всей Осетии. К такому выводу нас подталкивает сохранившаяся карта Грузии и Армении, выполненная Вахушти Багратиони и растиражированная затем во многих иностранных изданиях. В то время как границы реально подконтрольной Вахтангу Осетии заканчивались на севере у Зарамага, на карту «Большой Грузии», составленной Вахушти, наносится вся Осетия целиком, как южная, так и северная, а вместе с ней Ингушетия и Малая Кабарда (Вахтанг VI, как мы знаем, был в браке с черкесской княжной).

Подобный взгляд на карту Кавказа был не новым для грузинского царского дома. Еще царь Теймураз I через своего посланника сообщал в Москву, что имеет у себя в подданстве осетинцев и кистинцев, а также многие другие народы, находящихся между черкесскими мурзами и Тифлисом. Знали ли перечисленные народы своего царя, слышали ли о нем когда-нибудь, выполняли ли его указы – выяснить это для российского правительства на тот момент очевидно не представлялось возможным.

Любопытно, что спустя почти полвека после создания названной карты, Рейнеггс почти так же и описывает Грузию, как это показано на карте Вахушти. Автор называет в составе грузинского царства Картли, Кахетию, Кистинию и Армению, но только уже без Осетии. Ученый не включает в это перечисление ни южных, ни северных осетин, которые к тому моменту уже присягнули Российскому императорскому престолу.[86 - Reineggs, Jacob. Allgemeine historisch- topographische Beschreibung des Kaukasus. Bd. 2, S. 116]

К сожалению, о границах Осетии времен Вахтанга VI нам сообщают в основном лишь его придворные историки. Однако факт наличия определенного контроля Вахтанга VI над Двалетией вряд ли вызывает сомнение. Об этом говорит и точность в описании этой области царевичем Вахушти, которому было поручено составление статистики – в описании остальной Осетии в записях Вахушти встречаются неточности и недоразумения.[87 - Периодическая печать Кавказа об осетинах. Т.1. с. 601] Однако было бы ошибкой понимать этот контроль как порабощение народа упомянутой области. Такому пониманию противоречат сведения о наличии в свите царя Вахтанга, как ученных осетин – известного Зураба Магкаева, так и осетинской охраны. Очевидно и то, что естественным устремлением Вахтанга было получение контроля над всеми осетинскими обществами. Учитывая родственные связи Вахтанга с владельцами Кабарды – царь Картли был женат на дочери кабардинского князя Джиляхстана Татарханова – и лояльность кабардинского народа царю Петру I, обладай Вахтанг Северной Осетией, ничто больше не отделяло бы его царство от Российской империи.

Таким образом, задача распространения влияния (в том числе духовного) на Осетию, ее крещение – это, по сути, изначально задача правительства Вахтанга VI. Христианство в период Вахтанга является государственной религией в Картли – грузинский каталикоз по статусу и авторитету был фактически равен царю, а «за измену закону Христову» любого преступника ждала казнь.[88 - Сборник законов грузинского царя Вахтанга VI, с.12, 67] Картлийский царь, ориентируясь на сближение с Россией, продолжил политику мирной христианизации осетин, проводимую его предшественниками Георгием XI и Арчилом II. Именно ко времени правления этих царей исследователи относят строительство Святилища Реком в цейском ущелье Осетии – согласно преданию, в ауле Цей некоторые семейства произошли от грузинских монахов, живших в этих местах.[89 - Периодическая печать Кавказа об осетинах. Т. 1. с. 115] Отправляясь в Россию, Вахтанг прямо следует по стопам своего дяди Арчила, и уже в новом статусе, находясь на службе у российских императриц, продолжает бороться за Грузию и за свой престол.

Анализируя причины отказы Петра двигаться на сближение с Вахтангом, следует вспомнить о значительных военных потерях, связанных с Персидским походом. В своем «Манифесте к народам Кавказа и Персии», Петр писал, что его цель выступить против бунтовщиков и изменников шаха лезгинского владельца Дауд-бека и казыкумского владельца Сурхая, виновных в нападении на российских купцов. В тексте манифеста Петр называет шаха своим «старым верным приятелем» и оправдывает свою военную экспедицию стремлением оказать помощь шаху против мятежников. Объединиться в изменившихся обстоятельствах с Вахтангом, низложенным новым шахом, означало бы втянуться в полномасштабную войну на территории Персии, чего Петр, исходя из сложившейся обстановки и принимая, вероятно, в расчет состояние своих войск, а также угрозу со стороны Турции, делать не стал.

Примечательно, что со времен царя Вахтанга VI, и в основном благодаря этому монарху и его комиссии «ученых мужей», помимо современной соседней Осетии на свет появляется еще одна Осетия – эпическая. Речь идет об Осетии из составленного и переизданного по инициативе Вахтанга VI знаменитого сборника грузинских летописей «Картлис Цховреба».




…И он спасет народ мой от руки филистимлян


Древний сборник «Картлис Цховреба», как известно, окончательно сложился уже в XII в. и был во времена Вахтанга лишь слегка отредактирован и переиздан. При этом, пояснения и комментарии вахтанговского времени дают нам возможность делать выводы о прочтении древних хроник, которое предлагалось и рекомендовалось редакторами сборника читателям XVIII в.

Не будет преувеличением сказать, что почти каждая из хроник древнего сборника содержит отсылку к Осетии или упоминание об осетинах. Как комментировал эту ситуацию Всеволод Миллер, грузины, таким образом, «помнили о своих соседях – оссах с тех пор, как начали помнить себя». В целом, сборник содержит 78 упоминаний топонима «Осетия» и этнонима «осетин» – это третье по частоте упоминаний наименование после названий Картли и Кахети. При этом древнейшие летописи нигде не содержат указания на то, что Осетия была христианской державой – напротив, осетины предстают в них скорее народом язычников. Но как же тогда информация о древней приверженности данного народа христианству стала достоянием грузинского духовенства и какими источниками оперировали святые отцы, утверждая это в послании императрице Елизавете Петровне?

Вряд ли сведения о былой приверженности осетин христианству были почерпнуты из устных источников. Вероятно, здесь не обошлось без анализа текста византийских книг – известно, что с российскими придворными первые грузинские послы общались на греческом языке. Упоминание о древней Осетии как о христианской державе содержатся, к примеру, в труде византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» (De administrando imperio), отрывки из которого, во времена Вахтанга VI переводились на грузинский и вошли в знаменитый «Сборник законов Вахтанга».[90 - Сборник законов грузинского царя Вахтанга VI. с. 226] Возможно, что именно на этот источник опирались грузинские духовные лица, обратившиеся с посланием к российской императрице. Несмотря на то, что в этом же трактате об Осетии недвусмысленно говорится как об отдельном независимом царстве, послание, как мы знаем, содержит совершенно иную трактовку отношений двух народов, а именно наличие вассальной зависимости Осетии от Грузии. Возникает вопрос: а не является ли миф о древней подвластности осетин картлийскому престолу результатом работы комиссии «ученых мужей» времен Вахтанга?

Вывод о том, что Осетия «издревле принадлежала» грузинским царям из самих летописей сделать трудно. Такой вывод скорее следует оставить на совести читателей XVIII в., нежели авторов древних хроник. Никаких сообщений о потере Осетией суверенитета или переходе ее под власть грузинского царского дома в хрониках нет. Этот вывод, вероятнее всего, стал результатом избирательного прочтения и навязываемой интерпретации в условиях определенного политического заказа, когда желаемое выдавалось за действительное.

Если в древности, как показывают летописи, отношениям с северным соседом – Осетией грузинами придавалось меньшее значение, чем отношениям с греками (Византией) и персами (Ираном),[91 - «Если бы этими бедами обязаны были мы царю Персии, либо царю Греции, – говорит о набегах осетин грузинский царь Вахтанг Горгасал в рассказе летописца Джунашера, – мы бы их претерпели. Но тяготит нас поругание овсов, и лучше нам умереть, нежели терпеть его».] то в средние века интенсивность грузино-осетинских контактов серьезно возрастает, что выливается в целый ряд династических браков. В период позднего средневековья осетин в грузинских летописях становится так много, что это не может не бросаться в глаза. Ключевые летописные правители в истории Грузии, такие как Вахтанг I Горгасал, Баграт IV Куропалат и Давид IV Строитель – это лидеры, которые имели тесные связи с Осетией и так или иначе смогли решить «осетинский вопрос». Сдерживание Осетии или союз с осетинами, как следует из древних хроник, всегда являлись залогом становления и укрепления грузинского государства. Бросается в глаза и частота упоминания о династических браках между представителями грузинского и осетинского царских домов. Это, к примеру, брак Баграта IV и Борены сестры осетинского царя Дорголела, брак Георгия III и осетинской царевны Бурдухан, брак царицы Тамар и осетинского царевича Давида-Сослана.

Авторы древних грузинских хроник, как мы видим, не говорят об осетинах как о христианском народе, и это очень важная деталь. Тексты летописей пронизаны аллюзиями на ветхозаветные книги – важной частью всего сборника является история крещения Грузии святой Нино, которая открывает новую эру в жизни грузинского государства. В тексте многих сказаний проявляется влияние стилистики библейских притч, таких как, например, притча о царе Давиде. В этом пронизанном скрытыми цитатами эпосе осетинам фактически отводится роль ветхозаветных филистимлян, противостоящих христианским царям-воителям, и эта линия только усиливается после внесения редакторских правок комиссией «ученых мужей».

Рассказы о походах на Осетию содержат основные для грузинской истории летописи, такие как рассказ Джунашера о Вахтанге Горгасале и хроника анонимного историка о Давиде IV Строителе. Оба царя, несомненно, являются знаковыми фигурами, с точки зрения становления грузинской государственности – если первый добился независимости и основал Тбилиси, то второй отвоевав его у турок вернул его Грузии, обустроил, улучшил и привел Грузию к благополучию.

Усомниться в правдивости рассказа о покорении Осетии Вахтангом Горгасалом лишь спустя без малого век позволит себе российски историк и этнограф Всеволод Миллер. Ученый не без основания замечает, что, если верить хронике, подобно осетинам летописный малолетний (15 лет) Вахтанг нанес поражение и всем остальным соседям Грузии, в то время как другие (не грузинские) летописцы региона не отмечают за этим царем и его временем каких-либо выдающихся свершений. Сама постановка вопроса подобным образом во времена Вахтанга VI, разумеется, была бы немыслима. Об этом говорит, в частности, минимальное количество редакторских правок в древнем тексте. История славного предка и тезки Картлийского царя Вахтанга VI издавалась как есть без купюр и изменений, что говорит об убежденности редакционной коллегии в полной исторической достоверности сообщаемых летописцем Джунашером сведений.

Если Вахтангу Горгасалу пришлось совершить масштабный военный поход на Осетию, то Давид VI Строитель, если верить следующей древней хронике, покорил осов и вовсе без боя, еще и получив при этом контроль над всеми крепостями, находящимися на перевалах.[92 - Картлис Цховреба. с. 190] «Вышли им навстречу цари Осетии – говорится в тексте летописи, – и все их мтавры и встали словно рабы перед ним». В этом месте у непредвзятого читателя должны возникнуть вопросы. Ведь сюжет летописи становится воистину фантастическим. И, тем не менее, рассказ хроникера скорее всего является правдивым – ему недостает только важных пояснений.

Вчитавшись в эпизод о миссии Давида в Осетии, мы заметим, что описание похода в Осетию отличается от всех остальных предприятий Давида – во-первых, из текста следует, что Давид прибыл в Осетию без войска. Как говорится в летописи, царь взял с собой Георгия Чхондидели – ученого мужа и советника. Невольно вспоминается легенда о походе в Осетию Вахтанга Горгасала, для которого царь «созвал все воинство картлийское» – «было сто тысяч всадников и шестьдесят тысяч пеших».[93 - Картлис Цховреба. с. 79] Ни о каких таких сборах анонимный летописец деяний царя Давида не упоминает. Не предполагала войны и сама задача похода – добиться согласия осетин на пропуск войска кипчаков в Грузию. Как получилось, что Давиду удается легко достигнуть того же, на что Вахтангу пришлось потратить столько сил и средств, вооружив при этом против осетин всю Грузию?

Все обстоятельства похода Давида указывают на то, что царь Давид ехал в Осетию не воевать, а договариваться. Для правильного понимания этого эпизода необходимо вернуть недостающее звено, которое выпало из рассказа летописца – а именно родословная царя Давида. Грузинский царь – сын Георгия и внук Баграта и Борены – сестры осетинского царя Дорголела[94 - Картлис Цховреба. с. 154] был в близком родстве с осетинским царским домом, являлся представителем одной из правящих в Осетии династий. Давид, таким образом, приехал к своим, мирно договорился и «так легко объединил оба народа, (кипчаков и осов – Б.Б.) водворив между ними любовь и мир, как между братьями».[95 - Впоследствии в Осетию, как сообщают грузинские хроники, была также выдана замуж дочь царя Давида IV Строителя – царевна Русудан.] В пользу такого прочтения свидетельствует и факт участия осетин в Дидгорской битве на стороне Давида, а также брак дочери Давида Строителя Русудан с одним из осетинских царевичей. Но трактовался ли именно так отрывок о миссии Давида в Осетии «ученными мужами»?

О неправильном понимании отношений грузинского царя и осетин в период редактирования хроники комиссией Вахтанга VI говорит внесение изменений в заголовок хроники – к имени Давида добавляется упоминание о его происхождении от библейского царя Давида. Вместо примечания, поясняющего истинную родословную грузинского царя, издатели приписывают ему вымышленную – легендарную. Давид Строитель, как пишет Вахушти в своей «Истории царства грузинского», является «семидесятивосьмым поколением от Давида пророка». Этот пример красноречиво свидетельствует о давлении политического заказа, в условиях которого историки работали над изданием сборника.

Вахтанг VI также повелел составить генеалогическое древо своего рода, где род Вахтанга возводится к ветхозаветному Якову отцу пророка Давида. Несложно себе представить, что фигура Давида Строителя была особенно важна для Вахтанга VI. Царь-христианин, объединивший древние грузинские княжества в единое централизованное государство, освободивший Тбилиси от турок сельджуков, нанесший сокрушительное поражение мусульманам в Дидгорской битве, по определению не мог быть связан с Осетией, жители которой, по мнению Вахушти, являются «неграмотными», «не имеют книг», а также «не имеют священника и остаются некрещенными, кроме тех, которые получают крещение в Карталинии и Раче». В этих условиях необходимо было дистанцироваться от осетинской родословной царя Давида, грамотно сместить акцент в сторону его библейской родословной.

Другая историческая подмена касалась мужа и соправителя царицы Тамар осетинского царевича Давида-Сослана. В своей истории Вахушти неожиданно вводит в оборот новую родословную Сослана по отцовской линии – делает его потомком сына царя Георгия I Димитрия, который якобы имел неизвестного сына, увезенного в Осетию. Там, по версии историка, сын Димитрия был усыновлен осетинским царем и стал прадедом Давида-Сослана. Однако, как отмечает изучивший данный вопрос историк Г. Д. Тогошвили, на генеалогическом древе грузинских царей, созданном по повелению Вахтанга VI у Диметре нет потомков. О подобной родословной Давида-Сослана также не упоминает ни одна средневековая летопись. Будь Давид-Сослан Багратионом по отцовской линии, как резонно замечает Тогошвили, грузинские и армянские средневековые авторы не стали бы подчеркивать его осетинское происхождение. Здесь мы снова видим влияние политического заказа времен Вахтанга. Вахушти хочет разбавить, а лучше вовсе искоренить осетинское происхождение супруга и соправителя царицы Тамар – ключевой фигуры всей грузинской истории, ставшей святой при жизни.

Если в более раннем варианте «Картлис Цховреба» XVII в., принадлежащем царице Марии нет упоминания о принадлежности Давида-Сослана к роду Багратионов по отцу, то начиная с вахтанговских времен в сочинении «История и восхваление венценосцев» добавлены слова: «Так как сын царя овсов был витязь и по роду Багратиони. Так как Дмитрий сын царя Георгия, который остался от осетинской царевны. От этого Дмитрия происходил в шестом поколении».[96 - Тогошвили Г. Д. Избранные труды по кавказоведению. Т-2. с. 16]





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/boris-bicoti/kreschenie-osetii-v-kontekste-rossiyskoy-politiki-na-kavkaze-48564021/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Полиевктов М. А. Посольство стольника Толочанова и дьяка Иевлева в Имеретию. с. 2




2


Во время приезда военного министра князя Чернышева, как об этом пишет В.С.Толстой, ему были поданы разными осетинскими обществами прошения. Одним и тем же крестившимся при первом крещении были выданы крест, шнурок, рубашка и полтинник; при втором крещении крест, шнурок и рубашка; при третьем крещении крест и шнурок. Просители ходатайствовали о выдаче им недостающих до полного комплекта вещей – по одной рубашке и по два полтинника.




3


Стремительное распространение эпидемии в российских губерниях с турецкого фронта подробно зафиксировано в отчетах российских чиновников. Первое заражение чумой, как сообщает хроника, открылось во время боевых действий на Дунае в армии Румянцева в зимние месяцы. Наиболее масштабная эпидемия случилась в Москве, где согласно сохранившимся документам за два года погибло 56 672 человека. При этом речь идет о плотно населенном городе. В отчетах чиновников этого периода поясняется, что на южных рубежах империи «…около Кизляра и Моздока помянутая болезнь оказывалась, но по взятым от тамошних начальников предосторожностям (…) оная как тогда же на месте прекращена, так никуда же через заставы пропущена не была. (Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 год, стр. 14, стр. 620, стр. 157)




4


Что касается Даргавского некрополя, где осетины по преданию хоронили зачумленных, то, как стало известно в последствие, его надземные склепы существовали уже в XIV в, а сам некрополь, согласно одной из версий, являлся, судя по названию (из монгольского даргъа, «повелитель», «предводитель», «вождь»+авс «склеп»), местом захоронения полководцев и знати периода татаро-монгольского владычества. (Гуриев Т. А. Д?ргъ?вс, «Растдзинад», №247, 1964, его же; Монгольско-тюркские элементы в топонимии Осетии. «Мах дуг», 1964, №5, с. 83.)




5


Настоящее имя Кристиан Рудольф Элих; 1744—1793. Псевдоним Reineggs по одной из версий является анаграммой фамилии Geering. История возникновения псевдонима неизвестна.




6


Reineggs, Jacob. Allgemeine historisch- topographische Beschreibung des Kaukasus. S 18; Frеdеric Dubois de Montpеreux: Voyage autour du Caucase, chez les Tscherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Gеorgie, en Armеnie et en Crimеe, S 287




7


Reineggs, Jacob. Allgemeine historisch- topographische Beschreibung des Kaukasus. Bd. 1, S 228




8


Об этой эпидемии чумы нам до сих пор напоминают заброшенные аулы в долине Джамагата в Карачаево-Черкесии.




9


Pallas, Peter Simon: Bemerkungen auf einer Reise in die s?dlichen Statthalterschaften des Russischen Reichs in den Jahren 1793 und 1794 Leipzig, стр. 410




10


Переписка грузинских царей и владетельных князей с государями российскими… с. 188




11


Гильденштедт И. Путешествие по Кавказу… с.41




12


там же. с. 235




13


Блиев М. М. Русско-осетинские отношения в XVIII в. Т. 2. с. 239




14


там же. с. 313




15


Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах, стр. 22




16


Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах. с. 174




17


Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Д. Лавров: Исторические сведения. Тифлис. 1883. с. 278




18


Дебу И. Л. О Кавказской линии. с. 189




19


Акты, собранные кавказской архегеографической комиссией. Т. 3, с. 52—54 (далее АКАК)




20


Лавров Д. Л. Заметки об Осетии и осетинах // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. т. 3. 1883. с. 2




21


Pallas, Peter Simon: Bemerkungen auf einer Reise in die s?dlichen Statthalterschaften des Russischen Reichs in den Jahren 1793 und 1794, с. 411




22


Периодическая печать Кавказа об осетинах. Т.1. с. 609




23


Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии в 1807 и 1808 годах, с. 134




24


Klaprot J. Reise in den Kaukasus und nach Georgien. Bd. 2, S 358—360




25


Блиев М. М. Русско-осетинские отношения в XVIII в., Т. 2. с. 384




26


Блиев М. М. Осетия в первой трети XIX в. с. 148




27


Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Т. 2. с. 52




28


Гильденштедт И. Путешествие по Кавказу в 1770—1773 г. с. 235—238




29


Броневский приводит развернутое число душ, в частности, в Грузии, где находился по долгу службы и Дагестане, где проходил маршрут военной кампании, в которой он принимал участие.




30


У Рейнеггса, к примеру. описание Дагестана выглядит подробнее, чем описание Осетии.




31


Гамба Ж. Ф. Путешествие по южной России и особенно по областям, расположенным по ту сторону Кавказа 1820—1824.




32


Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, Ч. 1. с. 59




33


Берег Каспийского моря был подробно исследован при Петре I в рамках подготовки первого Персидского похода.




34


С. М. Броневский: Новейшие географические и исторические известия о Кавказе, Ч. 1, стр. 292




35


Klaproth, Julius von. Tableau historique, gеographique, ethnographique et politique du Caucase et des provinces, стр. 91




36


Г. Д. Тогошвили: Избранные труды по кавказоведению. с. 263




37


АКАК. Т. 1, с. 584




38


Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах… Т.1. с. 34




39


Обозрение российских владений за Кавказом, в статистическом, этногафическом, топографическом и финансовом отношениях… Ч. 1, с. 28




40


Бларамберг И. Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа…




41


АКАК. Т.4. с. 456




42


АКАК. Т.4. с. 456




43


Klaproth, Julius von. Tableau historique, gеographique, ethnographique et politique du Caucase et des provinces, с. 90




44


Броневский С. М. Историческия выписки о сношениях России с Персиею, Грузиею и вообще с горскими народами, в Кавказе обитающими, со времен царя Ивана Васильевича доныне.




45


Штедер Л. Л. Дневник путешествия из пограничной крепости моздок во внутренние местности кавказа, предпринятого в 1781 году. с. 108




46


Основоположник российского академического кавказоведения академик Андрей Михайлович Шёгрен. с. 254




47


Klaprot J. Reise in den Kaukasus und nach Georgien. Halle und Berlin 1814. S. 376




48


Существуют свидетельства, что ученый лично встречался с Наполеоном Бонапартом и соответственно мог проинформировать его о состоянии дел в России и снабдить интересующими данными и инструкциями.




49


Яновский А. Осетия. Цхинвал 1993, с. 16




50


Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего России и сопредельных оному земель в историческом, статистическом, этнографическом, финансовом и торговом отношениях / соч. Платона Зубова: Ч. 1—4. – СПб., 1834—1835. – 4 т. с. 146




51


Dubois de Montpеreux, Frеdеric. Voyage autour du Caucase, chez les Tscherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Gеorgie, en Armеnie et en Crimеe, с. 457




52


Обозрение российских владений за Кавказом, в статистическом, этнографическом, топографическом и финансовом отношениях, произведенное и изданное по Высочайшему соизволению. СПб. 1836. с. 27




53


Штедер Л. Л. Дневник путешествия Из пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, предпринятого в 1781 году




54


Примерно также оценивает численность боеспособного населения Южной Осетии автор анонимного письма-участник экспедиции Ренненкампфа. Из 7200 мужчин, проживающих в семи ущельях «треть есть люди отважные и дерзкие на всякое предприятие (…)».




55


Периодическая печать Кавказа об осетинах… Т. 1. с. 70




56


В России в правление Елизаветы при 21 млн. населения существуют 9 губерний и 65 провинций.




57


Российские православные миссии в это время существовали в Астрахани в Казани, вели просветительскую деятельность среди калмыков и башкир, а также в Китае.




58


Блиев М. М. Русско-осетинские отношения в XVIII в. Т. 1, с. 29




59


Данная административная единица будет впоследствии упразднена в ходе губернской реформы Екатерины великой.




60


История Москвы. Т. 2. с. 60




61


Вейдемейер А. Царствование Елизаветы Петровны. с. 27




62


Своим посланником кабардинцы выбрали представителя рода Мисостовых, Магомата Сидакова. (Сборник сведений о кавказских горцах. вып. 9. с. 120




63


Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями от 1639 г по 1770 г. с. 152




64


Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями, LXVIII




65


там же, XXVIII




66


Цагарели А. А. Сношения России с Кавказом в XVI – XVIII столетиях. с. 18




67


Блиев М. М. Российско-осетинские отношения XVIII в. Т. 1. с. 42




68


На карте Грузии и Армении, изданной Делилем и основанной на данных Вахушти Багратиони от 1735 года, территория Осетии в три-четыре раза меньше общей территории Картли, Кахетии и Имеретии.




69


Посольство шаха находилось в Санкт-Петербурге в 1741 г. в качестве подарка малолетнему императору Иоану было преподнесено 14 слонов, пригнанных из индийского похода шаха. (П. Г. Бутков: Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 год. с. 209)




70


Россия и Персия в конце 1742 г. Русский архив 1899, кн. 3. с. 373




71


там же. с. 223




72


Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 год. с. 224




73


Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 год, с. 383




74


Клапрот Ю. Описание поездок по Кавказу и Грузии. с. 35




75


Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями. с. 217—221




76


Картлис Цховреба. История Грузии. с. 79




77


перевод акад. А.Г.Шанидзе




78


Гаглойти Ю. С. Алано-георгика. с. 73




79


Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями, с. 191




80


Броссе М. Переписка грузинских царей и владетельных князей с государями российскими. с.10




81


«Вам надо знать, – напишет позднее джавским осетинам грузинский царевич Александр, – что пока на очаге Багратионов горит огонь, они каждый день должны считать себя обязанными вам, – так да ведаете вы и ваш героизм. (…) Конечно, вы и прежде были нашими дорогими подданными, и теперь таковы же; ваш меч был всюду известен, и вы владеете честью мужества (…)».




82


Коста Хетагуров: Особа




83


Периодическая печать Кавказа об осетинах. Т. 1. с. 115




84


Царевич Вахушти: География Грузии. с. 138




85


Блиев М. М. Российско-осетинские отношения XVIII в. Т. 1. с. 39




86


Reineggs, Jacob. Allgemeine historisch- topographische Beschreibung des Kaukasus. Bd. 2, S. 116




87


Периодическая печать Кавказа об осетинах. Т.1. с. 601




88


Сборник законов грузинского царя Вахтанга VI, с.12, 67




89


Периодическая печать Кавказа об осетинах. Т. 1. с. 115




90


Сборник законов грузинского царя Вахтанга VI. с. 226




91


«Если бы этими бедами обязаны были мы царю Персии, либо царю Греции, – говорит о набегах осетин грузинский царь Вахтанг Горгасал в рассказе летописца Джунашера, – мы бы их претерпели. Но тяготит нас поругание овсов, и лучше нам умереть, нежели терпеть его».




92


Картлис Цховреба. с. 190




93


Картлис Цховреба. с. 79




94


Картлис Цховреба. с. 154




95


Впоследствии в Осетию, как сообщают грузинские хроники, была также выдана замуж дочь царя Давида IV Строителя – царевна Русудан.




96


Тогошвили Г. Д. Избранные труды по кавказоведению. Т-2. с. 16