Книга - Современная этнопсихология. Хрестоматия

Современная этнопсихология. Хрестоматия
Коллектив авторов


Библиотека практической психологии
Настоящая хрестоматия посвящена в основном теоретическим проблемам психологии этнических сообществ. Наступающая эпоха глобализации сводит на нет приоритеты этноцентрических государств и выдвигает на первый план полицентрические страны, международные альянсы и многонациональную кооперацию. Поэтому, если раньше психологические особенности народов изучали лишь дипломаты, торговцы да путешественники, то теперь любой человек обязан ориентироваться в особенностях национальной психологии тех, с кем он взаимодействует.

Хрестоматия полезна как профессиональным психологам и специалистам в области практического человековедения, так и всем тем, кому интересна и дорога культура своего народа.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.





Современная этнопсихология. Хрестоматия



© Составление и общая редакция. А. Е. Тарас, 2003

© Харвест, 2004




Предисловие


Издревле хитроумные правители разделяли народы и культуры на «высшие» и «низшие», отдавая предпочтение первым за счет вторых на вполне «объективных» основаниях. Не следует думать, что расовое высокомерие осталось в далеком прошлом. Еще в 20-е годы XX века англосаксы официально объявляли целые народы «нецивилизованными», что якобы давало им моральное «право» на порабощение целых категорий населения колониальных стран. До сих пор существуют в разных странах (включая Россию) немало расистских и ультранационалистических сообществ, подобных союзам «истинных арийцев», «бритоголовых», «национал-патриотов» и прочим.

Тем не менее, мир постепенно превращается в единую семью. Разумеется, основными двигателями нарастающей глобализации являются экономические и коммуникационные стимулы. Но для того, чтобы оказаться успешными в грядущем, необходимо уже сегодня учиться жить в мире с представителями различных этнических сообществ. Для начала надо с ними хотя бы просто познакомиться.

Эра приоритета этноцентрических государств проходит, уступая место странам полицентрическим, не говоря уже о многочисленных международных альянсах (например, транснациональные корпорации) и повседневном перемешивании рас и наций (например, путем межнациональных и межрасовых браков). И если раньше изучать психологические особенности народов – по профессиональным соображениям – приходилось дипломатам, торговцам да путешественникам, то теперь чуть ли не любой взрослый гражданин обязан ориентироваться в особенностях национальной психологии тех, с кем ему приходится общаться и сотрудничать. Чем приходится расплачиваться за этнопсихологическое невежество, хорошо известно всем, кто сталкивался с обычаями, верованиями и поведенческими стереотипами традиционно ориентированных сообществ. Иногда такое невежество мешало устроить свои дела, а иногда стоило головы.

Особое место в кризисной проблематике современного мира занимают этнические конфликты. В их основе лежит неуничтожимое стремление всякого этноса (т. е. живой самоорганизующейся системы) к самосохранению. Мало кто догадывается, что большинство сегодняшних международных конфликтов подпитываются именно расовыми конфликтными настроениями.

Экономические интересы являются лишь побудительными причинами разгорания локальных противостояний, тогда как основная масса эмоциональной энергии, питающая пламя вооруженных столкновений, поступает из глубинных запасников психики – оттуда, где правит бал этническая составляющая социальных и индивидуальных характеров. Даже в пресловутых «религиозных противоречиях» при ближайшем рассмотрении удается выявить немалую толику этно-конфликтного напряжения, наряду с напряжениями противоборствующих идеологий и экономических интересов.

«Сильные мира сего» сплошь и рядом стремятся удовлетворять свои частные экономические интересы за счет возбуждения глубинной этнической самоотверженности народов и посредством управления своего рода этнической агрессией, которая в той или иной степени присуща всем недостаточно образованным и не вполне благополучным в экономическом и душевном смысле людям.

Для того, чтобы повести широкие массы в бой, возбуждается разлитое в народе и подогретое пропагандой недовольство соседними этносами – так появляются этнические лидеры, слова и жесты которых действуют на представителей данного этноса неотвратимо. Подобно тому, как сама планета инспирирует активность членов объединений «Green Peace», пытаясь спастись от уничтожения человечеством, так и утрачивающие свою монолитность и целостность этносы выдвигают вождей народного возрождения, ведущих по путям восстановления этнической идентичности тех, кому неуютно в сегодняшнем многозначном и полном неопределенностей мире.

Не следует думать, что этнопсихологические отличия определены лишь особенностями унаследованных в ходе обучения и воспитания социокультурных стереотипов. Специалисты настаивают на значительной силе биологической составляющей национального характера. Хотим мы того или нет, но дети разных народов отличаются друг от друга не только оттенком кожи и архитектоникой лица. Гораздо важнее врожденная функциональная специфика центральной нервной системы.

Эту биологическую (психогенетическую) составляющую нельзя отрицать, несмотря на стремление узаконить равные права за представителями любых сообществ. Особенности и права – вещи различные, а потому равенство юридическое вовсе не означает равенства биологической и психологической природы представителей различных народов.

До сих пор идут споры между противниками и сторонниками идеи генетического наследования особенностей темперамента, характера, способностей, склонностей и ориентаций, присущих членам различных этнических групп. Впрочем, специалисты давно заметили, что больше всего сопротивляются идее этнобиологического своеобразия сторонники идеологи уравнивания всех и всего.

Конечно, существуют известные трудности, связанные с экспериментальной проверкой этнопсихологических гипотез, хотя и они постепенно преодолеваются за счет совершенствования проектирования, организации и проведения массовых психологических экспериментов.

Для каждого из читателей этого сборника будет интересно углубиться в понимание механизмов формирования этнических особенностей психической деятельности человека. Интересно отмечать различия в исторически обусловленных своеобразных менталитетах разных народов. Но еще важнее для каждого задуматься над своей собственной этнической особостью. Каждый культурный человек не просто должен разбираться в этнопсихологической проблематике – ему необходимо идентифицировать себя в многообразном этнокультурном пространстве, для чего требуется осознать, откуда он сам или, как прежде говорили, «из каких».

Уяснить и оценить собственную индивидуальность, в том числе ее этническую составляющую, необходимо не только из одного лишь праздного любопытства, но и для успешной интеграции в мозаично разнообразной реальности современного мира. Ценностные приоритеты, стиль социализации, способы самопознания, специфика методов самоуправления, даже предпочтения в выборе друзей и партнеров – все это в значительной степени относится к области этнической психологии. Поняв себя, проще и легче опираться на знание ценностей, приоритетов и стереотипов ближнего, обусловленных его собственной этнопсихологической идентичностью.

Этнопсихологическая тематика в наше время становится все более актуальной в связи с нарастающей тенденцией к полимиксингу – перемешиванию и взаимодействию различных этнических сообществ (как в культурном, так и в биогенетическом планах). По мере глобализации современный мир ведет этносы к утрате ими монолитной определенности. Разворачивается своего рода этнопсихологическая интерференция, от которой не могут спасти одни лишь фольклорные фестивали да потуги местных краеведов.

Подобно тому, как охраняются исчезающие виды животных и растений, упомянутые в «Красной Книге», подобно тому, как все цивилизованные страны, подписавшие Пакт Рериха, даже во время войн защищают культурные ценности, так и этнокультурные сообщества, особенные в своих языках, культурных традициях и специфике национальных характеров, должны оберегаться и охраняться. Как именно это обеспечить, еще предстоит решить в недалеком будущем. Но сделать это придется, иначе на нашей планете один за другим будут исчезать неповторимые культурные заповедники и антропологические конгломераты, представляющие своего рода неприкосновенный запас общечеловеческой культуры будущего. Рассмотрению этих, а также некоторых смежных проблем посвящен предлагаемый сборник научных и публицистических материалов.


* * *

Во избежание необоснованных претензий редакция предупреждает, что все публикуемые в хрестоматии материалы извлечены из глобальной информационной сети. В отношении их не действуют нормы законов Российской Федерации и Республики Беларусь «Об авторских и смежных правах». Кроме того, упомянутое законодательство РБ допускает перепечатку (она называется «прямым непрерывным цитированием») в изданиях составного характера (например, в сборниках и хрестоматиях) любых произведений без согласия их авторов, издателей и правопреемников, Гонорары при этом не выплачиваются.




Этническая прогностика: возможно ли ее создание?


Олег БОНДАРЕНКО



Мир вступает в новое тысячелетие. К сожалению, вступает со стыдом. Так хотелось в конце XX века похвастаться (самим себе), что человечество уже не такое, как прежде, и научилось цивилизованно разрешать любые этнические конфликты, не прибегая к грубой силе и бомбежкам. И вот – конфликт в Югославии, «смазавший всю картину».

Почему он произошел?..

Прежде всего, нужно найти в себе силы и, абстрагируясь от эмоций, признать: у мирового сообщества в лице НАТО были вполне обоснованные причины для начала боевых действий против режима Милошевича. Милошевич, известный как «балканский мясник», относится к типу беспринципных политиков, пренебрегающих правами этнических меньшинств; как в свое время и Саддам Хуссейн, Милошевич испытал на себе адекватные действия Запада.

Не следует забывать и то, что в первые недели авиационных налетов необъявленная война на Балканах велась со стороны НАТО относительно корректно, если вообще допустимо употреблять слово «корректность» применительно к войне. Гражданским объектам по существу ущерб почти не причинялся (большинство российских средств массовой информации давало, на мой взгляд, несколько искаженную, тенденциозную информацию, обусловленную политикой Москвы). Лишь на третьей неделе бомбежек, когда стало очевидно, что «блиц-криг» не удался и у Запада начали сдавать нервы, прицельность обстрелов резко снизилась. Среди мирного населения появились серьезные жертвы.

Парадокс в том, что, несмотря на обоснованность и первоначальную «корректность» ведения войны, вся она явилась следствием грубых дипломатических ошибок и политических просчетов. Ничто оправдать эту войну не может, тем более ссылки на западную демократию. Прибегнув к военной силе, НАТО поставило себя в крайне щекотливую ситуацию: 1) кампания оказалась затяжной и создала Милошевичу ореол чуть ли не «мученика идеи»; 2) выигравших в этой войне не будет, ибо в случае формальной победы НАТО пощечину получат ООН, пацифисты, а заодно и все славяне, а в случае формального поражения НАТО – разнообразные этнические меньшинства; 3) европейское сообщество рано или поздно расколется, затормозив процесс общеевропейской интеграции и соответственно введение в оборот евро. Добавьте к этому огромные финансовые потери, структурное переустройство мира (мир будущего без ООН?) и ряд чисто специфических проблем в отдельных государствах, например в Германии, где ныне проживает 1,3 млн. сербов, т. е., по сути дела, 1,3 млн. потенциальных врагов или, во всяком случае, эмоциональных противников германского правительства на ближайшую перспективу.

Практика показала чрезвычайно плохую информированность военных Европы о положении на Балканах и национальном менталитете сербов – естественно, не в количественном аспекте, а, так сказать, в качественном, когда уверенность в собственных силах и собственном превосходстве не позволила разумно проанализировать факты элементарной военной истории. Когда-то Бисмарк предупреждал о нежелательности любых военных кампаний против России. Увы, в случае с Югославией для нее не нашлось своего Бисмарка.

В психологии и психиатрии известно такое явление как «компульсия» (разновидность невроза) – непреодолимое стремление совершать нерациональные поступки. Выражаясь языком Козьмы Пруткова, «если нельзя, но очень хочется, то можно». Наивно думать, что руководство стран Западной Европы и США не предвидело последствий такого своего шага. Оно не могло их не предвидеть. Другое дело, что справиться со своим желанием не удалось. Подобно тому, как боевой конь бьет копытом, горя желанием броситься под пулемет, так и в данном случае: руководители развитого мира совершенно сознательно (а может, и не совсем сознательно) решились затянуть на своей шее удавку.

Не так давно Джордж Сорос предсказал возможность глобального кризиса в самих Соединенных Штатах, по сравнению с которым все недавние кризисы покажутся просто цветочками. Если события в Югославии (включая и их прямые последствия) наложатся на обещанный кризис, то, как говорят физики, произойдет резонанс. Конечно, мир не провалится в тартарары. Но, вполне возможно, будет расчищено место для совершенно новых лидеров Земли XXI века – стран Азии, в т. ч. мусульманских, а также Латинской Америки и, не исключено, России.

Впрочем, возможно, война на Балканах к этому не приведет. Но она показала, что следующая подобная война будет иметь примерно такие последствия. Лиха беда начала.

Итак, события 1999 года ярко высветили неспособность западной системы к глобальному контролю за событиями. Добавьте к этому то, что сегодня называется кризисом гносеологии и методологии и вообще существующих философских учений, бессилие современных гуманитарных наук (социологии, психологии и этнопсихологии, конфликтологии, политологии и др.), которые принципиально не могут устранить из нашей жизни насилие и войны, экономическое несовершенство стран Запада с их незащищенностью перед стихийностью рынка, наконец, надвигающийся кризис Интернета и всей виртуальной системы связи и информации – и вы получите полное представление о мире, в котором мы живем.

Не следует думать, что автор данной статьи – пессимист. Напротив. Просто хочется воспринимать XXI век не сквозь розовые очки. «Титаник» погиб потому, что счел себя непотопляемым. А синдром «Титаника» – уверенность в собственной непотопляемости – есть чрезвычайно опасная болезнь. Для нее не хватает только одного-единственного айсберга.

Идея, из которой исходил автор, сводилась к тому, что любое этническое развитие, вопреки общераспространенному мнению, можно спрогнозировать с достаточно высокой степенью точности и даже построить соответствующую компьютерную модель. Это позволило бы видеть, в каких случаях этнические компульсии (непреодолимые побуждения совершать нерациональные действия) и этнические репрессии (психологические запреты на совершение каких-либо действий) берут верх над здравым умом тех или иных наций.

Этническое развитие, точнее, этнические процессы, на мой взгляд, до сих пор недооценивались. Причина – их долговременность, растянутость на века. Так, часто мы не придаем особого значения геологическим процессам (на бытовом уровне), ибо не замечаем их непосредственного воздействия. Но маленький овраг в результате эрозии может рано или поздно погубить все поле.

Так и в этнологии. Мы стараемся объяснить происходящие вокруг нас вещи с сиюминутных позиций, привлекаем для объяснений политику, экономику, географию, даже культуру и искусство, но не видим, что дело обстоит гораздо серьезней, и порой те же самые политика, экономика, искусство являются внешним выражением скрытых до поры до времени этнических процессов.

Что есть этнический процесс? Это развитие чего-то, на первый взгляд, неуловимого, которое заставляет людей коллективно любить или ненавидеть, зарабатывать деньги или пассивно покоряться своей невезучей судьбе, строить или разрушать. Это неуловимое нечто вполне реально. Назовем его коллективным бессознательным.

Учение о коллективном бессознательном появилось в начале столетия и было разработано Карлом Густавом Юнгом. Однако, как говорит Библия, «всякой вещи время под небом». Тот вариант коллективного бессознательного, который создал Юнг, годился для своего времени. Он прямо исходил из существующих материалистических идей, т. е. имел отношение к тем самым гносеологическим методам познания, которые широко практиковались до недавнего времени и о кризисе которых мы с вами говорили на несколько абзацев выше.

В данном случае понятие коллективного бессознательного нужно немного модернизировать. Грубо говоря, это – совокупность всех условных рефлексов, всех неосознанных раздражителей боли, неприятных воспоминаний и ощущений, внутренний автоматизм, ответно-раздражительный механизм, заставляющий психику подчиняться определенной программе и нивелирующий отдельные личностные характеристики. Скажем, во время паники все люди (или большинство их) ведут себя достаточно однообразно, невзирая на свои индивидуальные особенности, темпераменты, характеры и т. п. Это и есть пример коллективного бессознательного.

Этническое коллективное бессознательное может быть примерно определено с помощью соответствующих социологических обследований. Оно выражается индексом. Индекс дает нам представление о предпочтительных формах поведения той или иной этнической группы. Кроме того, важен не сам индекс, а его изменение в течение некоего периода времени, т. е. динамика коллективного бессознательного, то, как изменяются формы этнического поведения в течение, допустим, десятилетий, каких реакций можно ожидать от данного этноса в отдаленном будущем, каковы в перспективе мотивации его поступков.

Чем выше индекс, тем более реактивен этнос. Это значит, что он большей частью подчиняется требованиям внутренней автоматики, не рассуждая, оправдывая это традициями, обычаями, заветами отцов или чувством мести, обиды, страха, наконец. При относительно малом коллективном бессознательном этнос действует большей частью осознанно, на основе рефлексии, с раскрытием всего своего творческого потенциала.

Показатель, обратный индексу коллективного бессознательного, мы можем считать мерой сознательного, характеризующей уровень рефлексии, селф-де-терминизма (по-англ. – самостоятельное принятие решений). На схеме изменение данного, последнего показателя всегда будет выглядеть как волна: от точки этнического зарождения (момент появления этнической группы) через фазу этнического подъема и гребень волны до фазы этнического спуска с последующей деградацией. Причем период подъема будет в общих чертах характеризоваться стремлением людей к консолидации, а спуска – наоборот, стремлением к разобщению, распаду.

Уровень контроля за ситуацией всегда соответствует фазе этнической волны.

Внимательный читатель, знакомый с работами известного советского историка-диссидента Л.Н. Гумилева, поймет, что выше в общих чертах обрисована его знаменитая теория пассионарности. Пассионарии – в свете данного взгляда на вещи – это социальная прослойка, чей уровень сознательного несколько превышает аналогичный уровень прочих людей, т. е. те, кто чуть-чуть в меньшей степени подчиняется коллективному бессознательному. Они-то и навязывают свой стереотип поведения остальным, воздействуя на общество в течение поколений (постепенно, из века в век). Пассионарность, по Гумилеву, имеет волнообразную динамику.

Здесь надо заметить, что подобная система прямо противоречит многим существующим гуманитарным дисциплинам, в частности классической психологии и психоанализу. Причина понятна: у Юнга ничего не говорится о волнообразиости и уровнях коллективного бессознательного. Напротив, по Юнгу коллективное бессознательное не динамично, а статично, оно не меняется по «объему», содержанию (лишь по структуре).

Естественно, что многие психологи, социологи, а через них – и историки не воспринимали и до сих пор не воспринимают всерьез работы Л.Н. Гумилева. Существует весьма критическое отношение и к той области, которой занимается автор данной статьи.

Между тем причина расхождений кроется в общем методологическом подходе. Традиционные науки, как правило, идут по пути группировки и систематизации исследуемых явлений, превращения их в объекты изучения узких специалистов (т. н. вертикальный подход, основанный на дифференциации). Нестандартный взгляд на пассионарность и коллективное бессознательное абстрагируется от форм, или групп, и предпочитает работать непосредственно с содержанием, существом изучаемого явления (т. н. горизонтальный подход, основанный на интеграции). Он не требует существования института узких специалистов, почему встречает порой ожесточенное сопротивление.

Горизонтальный, или объединяющий, подход характерен для ряда наук нового, послевоенного поколения: кибернетики, теории информации, волновой генетики, дианетики Л. Рона Хаббарда и некоторых других. Вместе с тем он пока не получил всеобщего распространения.

Согласно горизонтальному подходу, допускается существование уровней исследуемых явлений или процессов (в квантовой физике, например, существуют энергетические уровни квантовых систем). Нижайший уровень характеризуется пассивным взаимодействием составляющих системы, средний – противоречивым активно-пассивным или пассивно-активным (имеется в виду по форме и по содержанию), высший уровень – активным взаимодействием. Сравните сами: при низком уровне сознательного, или при переполненности коллективным бессознательным, люди пассивны, инертны по отношению друг к другу, затем, по мере повышения уровня, начинают друг друга опасаться, ненавидеть, воевать друг с другом, наконец, учатся относиться терпимо и после всего активно и по-товарищески взаимодействуют. Уровень (фаза) волны влияет и на форму этнической организации, на структуру этноса.

В результате любое явление может быть представлено как волна. Но классический вертикальный подход волнообразности не знает, т. к. не рассматривает такое понятие, как качество, качественный уровень явления или процесса (содержание), ограничиваясь все больше количественными показателями (формами). Это видно, например, в теории Маркса (поступательная смена экономических формаций), Дарвина (постепенная смена форм), того же Юнга (коллективное бессознательное не меняется по внутреннему содержанию, но может модифицироваться, изменяясь по структуре, составляющим его формам). Образно говоря, «вертикальщики» оперируют с прямолинейным движением, а «горизонтальщики» – с волнообразным.

Идея движения вообще – динамичного, направленного вперед – по сути дела была разработана материализмом. Идея иерархичности содержания, так сказать, уровней процесса – идеализмом, который гораздо меньше внимания уделял динамичному движению. Идея волнообразного движения, которое бы учитывало одновременно и иерархию по уровням, разрабатывается вновь возникающим направлением философии – философией единого поля (синтез материализма и идеализма, венчающий собой всю триаду познания: тезис-антитезис-синтез). Именно данное направление, на взгляд автора, приходит на смену прежним в условиях развивающегося кризиса гносеологии и методологии. Но оно же, при известных условиях, может стать могильщиком традиционных гуманитарных дисциплин, вроде академической психологии или конфликтологии, социологии в их сложившихся формах. Но ничего страшного в этом видеть не нужно. Именно эти-то дисциплины и оказались бессильными предотвратить кровь и насилие на Балканах – как, впрочем, и в других горячих точках планеты.

Если с исторической арены в XXI веке уйдут, согласно пророчеству Шпенглера, наиболее развитые западные страны мира, то вместе с собой они унесут и изжившие себя гуманитарные дисциплины, являющиеся порождением Запада. Новая волна принесет с собой и новую «горизонтальную» методологию с совершенно новыми дисциплинами очередного поколения.

Этническая прогностика (или этнопрогностика) – одна из них. Она полностью основана на признании волнообразности этнических процессов. Вместе с тем она не «уживается»» с привычными науками, которые изучаются в большинстве университетов мира.

Этнопрогностика исходит из общей теории систем, разработанной в рамках философии единого поля. Она использует т. н. межсистемный анализ (модификация системного анализа, где внимание обращается не только на взаимоотношения особей в популяции, но и на качественный уровень этих взаимоотношений, так сказать, на уровень взаимодействий между составляющими системы). В соответствии с принципами этнопрогностики и теории систем мир управляется по единым (общим) законам, но в зависимости от уровня рассмотрения эти законы могут отнюдь и не представляться едиными, как, например, не представляются едиными, на первый взгляд, законы квантовых систем и систем этнических. Между тем законы в действительности общие, если мы будем обращать внимание не на форму, а на содержание.

Поэтому общая теория систем, а следовательно, и этнопрогностика, могут быть выражены с помощью языка физики и математики. Хотя этнические процессы и не являются предметом рассмотрения физики. Просто они не могут выйти за рамки законов, рассматриваемых физикой. Здесь мы видим зарождающиеся основы будущей метанауки – глобальной науки XXI века, интегрирующей в себе гуманитарные и естественнонаучные дисциплины.

Вот пример. Этническая волна – явление достаточно сложное и на практике не столь «твердое», «несгибаемое», устойчивое, каким оно представляется из работ Л.Н. Гумилева. Эта волна ведет себя порой капризно. Она может менять свою длину и амплитуду, что зависит от ее составляющих – субэтносов более низкого порядка. Может также при определенных условиях, которые здесь мы сейчас рассматривать не будем, наклоняться по отношению к оси ОХ (время) – гребнем в сторону, противоположную направлению движения. Вообще эта волна есть скорее не механическая, а вероятностная – физики знают, что такое «волны вероятности». Соответственно этнопрогностика активно использует вероятностный подход, т. е. рассчитывает, какова вероятность ожидаемого события, например смены этнических фаз.

Допустим, что волна находится в развитии, или движении (из века в век или из десятилетия в десятилетие). По ходу своей истории этническая группа переходит из одной точки волны в другую – из этого-то и составляется вся волнообразная динамика, отражающая развитие коллективного сознательного и бессознательного членов этой группы. Чем выше группа – относительно оси OY, – тем больше консолидация людей и выше энергетический уровень, т. е., иными словами, больше этническая масса (условный термин, характеризующий способность людей к совместной деятельности, сплоченности, общему решению проблем, а также характеризующий степень слияния субэтносов в один общий этнос; так, скажем, масса этноса космополитичных американцев больше, чем масса этноса индейцев из какого-либо разобщенного и изолированного племени, причем количественный аспект здесь не имеет особого значения). Но с ростом по оси OY растет и расстояние от гребня волны до начального, нулевого уровня, т. н. этнический радиус – он примерно соответствует амплитуде.

Физика знает закон сохранения импульса и его разновидность – закон сохранения вращательного момента (N=mvr). В соответствии с последним, при увеличении массы и радиуса падает скорость – причем строго пропорционально увеличению массы и радиуса. Следовательно, если этническая масса американцев выросла, вырос и их этнический радиус, то скорость этнических процессов в США с какого-то момента должна замедляться? Безусловно. Ученые сказали бы, что кинетическая энергия американского суперэтноса переходит в потенциальную, т. е. американцы с каждым годом становятся все сильнее и мощнее, но ври этом… утрачивается динамичность развиразвития, а прежний стремительный подъем к гребню этнической волны теперь прекращается и переходит в плавную, пологую линию, параллельную оси ОХ! За все в этом мире нужно платить.

Знаменитый футуролог Фрэнсис Фукуяма назвал такую тенденцию «теорией устойчивого развития», т. е. развития без дальнейшего роста.

Что плохо в этой ситуации? Во-первых, другие этнические группы с меньшей массой, в отличие от американцев, пока идут стремительно вверх – китайцы, например. Сейчас уровень китайского этноса ниже. Но скорость роста у него выше. И именно поэтому он когда-нибудь опередит американцев (и, в свою очередь, замедлит этническую скорость, уступая место следующим за ним). Во-вторых, сами американцы ничего этого не видят. Срабатывает синдром «Титаника». Когда они увидят – будет поздно.

Почему же они этого не видят? Ответ прост. Горизонтальный методологический подход, позволяющий моделировать этнические процессы, только рождается на свет. Существующий ныне вертикальный подход, основанный не на интегрировании, а на дифференциации («Разделяй и властвуй!»), не работает с подобными графиками и не сопоставляет разные этнические группы по показателю качества движения. Страны сопоставляются скорее по отдельным формам: развитие демократии, гражданских прав и свобод, экономики и финансов и т. д. и т. п. – короче, в пределах стандартной «вертикальной» структуры, на основе сложившейся, привычной, удобной дифференциации. Так создаются иллюзорные картины, скрывающие подлинные этнические процессы и… подводную часть «того самого» айсберга. Институт узких специалистов, выращенный специально для реализации вертикального методологического подхода, будет активно настаивать на том, что существующие методики близки к идеалу. Даже тогда, когда корабль даст течь.

Не зря сами же американцы придумали шутливое т. н. «определение Вейнберга» в рамках общеизвестных законов Мэрфи: «Квалифицированный специалист – это человек, который удачно избегает маленьких ошибок, неуклонно двигаясь к какому-нибудь глобальному заблуждению».

Именно эти-то специалисты, видимо, и отвечают за разработку операции на Балканах.

Явление, при котором динамика развития современных этнических (и суперэтнических) групп, достигнув порога, начинает замедляться, превращаясь в «развитие без дальнейшего роста», в этнопрогностике называется невидимым этническим спуском.

Отличие последнего от прямого этнического спуска заключается в том, что этническая волна начинает вести себя несколько своеобразно, наклоняясь гребнем в сторону, противоположную движению:

В первом случае, который был более характерен для ранних и средних веков, постепенная этническая деградация с последующим распадом просматривалась очень отчетливо – вспомним хотя бы судьбу древних римлян, византийцев.

Но во втором случае, который характерен для более высоких этажей (уровней) общей, глобальной волны, отрицательные этнические процессы уже не так хорошо просматриваются. Создается иллюзия процветания западных обществ, которые в действительности утрачивают мобильность, «маневренность» (понять это также помогает термодинамика: при увеличении массы – в данном случае этнической – требуется гораздо большее количество энергии для «разогрева»).

Строго говоря, данная ситуация вовсе не отменяет развитие общества вообще и принципиально не сдерживает рост. Она просто требует переосмысления ситуации и резкого изменения тех социальных институтов, которые явились порождением предыдущих этнических фаз.

Что имеется в виду? По существу все: иной взгляд на демократию, право (скоро грядет эпоха т. н. надзаконного права), принципы сложившихся наук, иная организация бизнеса, внешней политики, международного сотрудничества и т. п. Причем автору статьи совсем не хочется, чтобы данные мысли были восприняты в контексте какой-нибудь очередной пролетарской революции. Вовсе нет. Новые социальные институты сложатся не под влиянием революций, а сами собой, как неизбежный продукт человеческого развития, и, вероятно, в других, незападных странах, пока свободных от инерционности. Они-то и окажутся более жизнеспособными.

Состояние, при котором во внешне здоровом и процветающем обществе вдруг ни с того, ни с сего появляются признаки этнической «усталости», «вялости», относительной мировоззренческой «пустоты», называется эффектом невидимого этнического спуска.

Для него характерны: снижение энергичности и активности, в т. ч. предпринимательской, постепенный рост самоубийств и суицида, насилия, в т. ч. детского, немотивированных преступлений (когда какой-нибудь благообразный господин вдруг начинает расстреливать из автомата посетителей кафе), странная болезнь «ненормальности» у молодежи, ширящиеся психические отклонения и психические заболевания у населения, выход из-под контроля сексуальных проблем, прогрессирующие пьянство и наркомания и т. п. Можно сказать, что общество не находит себе места. Футбольные болельщики начинают от озлобления крушить витрины магазинов, парламенты провинций искусственно раздувают межрегиональные и даже межэтнические противоречия, только на, так сказать, более «цивилизованном» уровне. А генералы – генералы мечтают хоть что-нибудь сотворить, развязать хоть маленькую «цивилизованную» войну, оправдывая это, разумеется, требованиями демократии (чем же еще?).

Какова природа этого процесса? Она связана с динамикой коллективного бессознательного. Вернемся опять к Л.Н. Гумилеву. По его теории пассионарности вся жизнь этноса укладывается в длину этнической волны, причем чем старше этнос, тем он культурней, цивилизованней. Молодые этнические группы более горячие, более жизнеспособные, но вместе с этим знают о мире куда меньше, да и культуру и искусство имеют неразвитую.

Этнопрогностика добавляет: старые этносы лучше заботятся о детях и стариках, поддерживают науку, имеют хорошо налаженную экономику. Молодые – живут «одним днем», легко относятся к разбазариванию средств, т. к. верят в то, что все равно выживут в этом мире – сил-то много! Вместе они уравновешивают друг друга, потому что «молодежь» динамична и маневренна, легко перестраивается, а «старики» – хранители опыта, но при этом очень тяжелые на подъем.

«Молодежь», разворовывая нередко собственную страну, порождает периодические обвалы в мировой экономике, но психологически легко выходит из кризисов, тут же забывая о них. «Старики» же так и не могут остановить свою первоначально устойчивую и «правильную» экономику, расшатавшуюся в результате «молодежных» безобразий, входят в стагнацию и депрессию, тем самым уступая дорогу взрослеющим молодым этносам.

У молодых (фаза подъема) коллективного бессознательного мало. Мало и комплексов. Бессознательное носит поверхностный характер, в быту преобладают запретительные команды (или запретительный стандарт поведения): «Это нельзя!», «Так не делать!» и т. п. С течением времени бессознательное копится, что является естественным следствием долгой жизни с ее трудностями, горестями, проблемами. Новое бессознательное напластовывается или наслаивается на предыдущие «оболочки», пока самая нижняя из них, бывшая когда-то поверхностной, не становится глубинной. Т. о., все запретительные команды переходят в сферу глубинного.

У стариков (фаза спуска) коллективного бессознательного уже много. Много и комплексов. В быту преобладают предписывающие команды типа: «Ты должен этого добиться!», «Необходимо поступить в университет и заработать миллион!» и т. п. На первый взгляд, кажется, что общество стало гораздо разумней и культурней и отказалось от запретов по пустякам. Но почему? Потому что запретительные стандарты уже заложены в людях с «молодых» времен, а теперь к ним вдобавок присоединились и предписывающие. Такие люди будут полностью опутаны тысячами условностей, сковывающими их и заставляющими действовать в рамках определенной жизненной «программы».

Так, безработный представитель молодого этноса (условный, усредненный психологический тип) быстро найдет себе любую работу. Безработный представитель старого этноса будет до последнего искать работу «по специальности» и в конце концов умрет с голоду; скажем, «культурный» профессор никогда не согласится торговать на рынке именно из-за наличия избыточного числа комплексов. Так, пьяный представитель молодого этноса «потеряет тормоза» и будет приставать ко всем подряд, потому что ему море по колено. Пьяный представитель старого этноса в большинстве случаев не утратит чувства меры (подсознательно он знает, что и когда делать не следует), а если и утратит, то на «интеллигентный» манер, с какой-то претензией на соблюдение рамок приличия – скажем, он не будет настойчиво преследовать прохожих и добиваться любви незнакомой женщины. Мы можем назвать это еще «цивилизованным автоматизмом» или «цивилизованной инерционностью».

Именно обилие комплексов отравляет жизнь почтенным и развитым этническим группам. Именно переполненность коллективным бессознательным сверх допустимого не дает этносу расти дальше, приспосабливаясь под стремительно меняющиеся условия, и порождает множество психических проблем, одной из которых нужно считать компульсию – периодическое непреодолимое желание вести себя нерационально, против логики, вероятно, в качестве своего рода внутреннего протеста. Например, сорвавшись, нападать на тех, кто потенциально слабее и сам запутался в собственных проблемах (естественно, все подобные действия будут оправдываться с помощью т. н. аппарата оправдательного мышления).

Естественно, размеры статьи не позволяют рассказать об этнопрогностике более детально; невидимый этнический спуск есть лишь один из множества объектов ее исследований.

Всегда нужно помнить: этнос ведет себя по отношению к другим этносам часто именно так, а не иначе не потому, что он хороший или плохой, а потому, что таковы особенности фазы его развития. К примеру, если он вступил в фазу конфронтации, разобщенности, то избежать дестабилизации невозможно. Таковы, скажем, некоторые страны центральноазиатского региона (Таджикистан, Узбекистан); фаза может длиться десятки лет, если не век-два.

При этом не важно, кто выступит источником дестабилизации – как не важно было, выстрелил ли Гаврило Принцип в эрцгерцога Фердинанда или кто-нибудь другой. В роли дестабилизатора могут выступать и фундаменталисты. Развитые страны готовы предпринять титанические усилия, чтобы сдержать натиск фундаменталистов, потратить сотни миллиардов долларов – в конце концов фундаменталисты отступят… чтобы вместо них пришел другой враг, другой дестабилизатор. Узкие специалисты только разведут руками. Ведь они привыкли работать с формами, а здесь мы имеем дело с содержанием.

Этническая волна есть поэтапное изменение содержания. Умение увидеть это содержание есть искусство. Тот, кто не увидит, будет вечно бросать на ветер силы и средства. А тот, кто увидит, – поймет, что если событие нельзя предотвратить, то его можно «укротить»: смягчить, направить в иное русло, обратить себе на пользу и т. д.

Часто представляются совершенно нелепыми попытки избежать конфликта там, где он заведомо неизбежен. Вместе с тем, вызывает недоумение сознательный отказ от разработки темы «неизбежный конфликт». Допустим, дестабилизация обстановки в Узбекистане и Таджикистане в начале XXI века является событием с высокой степенью вероятности, и уже сейчас грядущие события можно было бы локализовать путем соответственной перестройки политики Кыргызстана, Казахстана, России, мирового сообщества, постараться изолировать будущий возможный очаг напряженности.

Вместо этого шаги, скорее всего, будут предприняты совсем в другом направлении: окружение данных стран, переживающих прямой этнический спуск, начнет долго и затратно (с большими затратами) искать пути недопущения дестабилизации. В результате дестабилизация все равно вполне может наступить, а затраченные усилия окажутся затраченными впустую.

В дианетике (наука о человеческом разуме) это называется ИСР, т. е. искусственно созданная работа.

Примерно в такой расстановке сил заключен секрет балканской проблемы. Сербский этнический режим в лице Милошевича воевал с другими этническими группами не потому, что он хотел, а потому что должен был воевать – таковы особенности данной этнической фазы.

Его можно было бы изолировать и умелым маневрированием поэтапно локализовать конфликт, хотя для этого понадобились бы годы. Однако Запад пошел по пути кажущегося наименьшего сопротивления и попытался разрешить конфликт силой сразу. Почему? Потому что он подсознательно хотел воевать – и сорвался, не сумел удержаться от соблазна. Таковы особенности его собственной этнической фазы. В результате конфликт растянется уже не на годы, а на десятилетия (по своим косвенным последствиям).

Вот вам еще один пример искусственно созданной работы.

Именно поэтому автор уверен, что главное сегодня – это не те или иные этнические конфликты. Главное – понимание их глубинных причин.

А понять можно лишь с помощью нетрадиционных подходов, в частности горизонтального методологического подхода, допускающего создание этнопрогностики, а вовсе не с помощью привычных малоэффективных, не оправдавших себя в истории подходов с их обилием узких специалистов и профессионалов «прежней закалки». Хотите искоренить насилие в этом мире? Начинайте с философии – все остальное подстроится под нее естественным путем.

Естественно, область применения этнопрогностики может быть достаточно широка. Все дело не ограничивается сказанным выше. Так, волнообразность этнических процессов подсказывает, что им в полной мере присущи явления этнической дифракции (способность этноса справляться с препятствием только при определенных условиях) и этнической интерференции (способность этнических волн усиливать или гасить друг друга).

Последнее дает понимание почему, например, Кыргызстану с его более высокой амплитудой невыгодно иметь дело с Россией – ее амплитуда ниже, а мощность волны больше, поэтому Россия может загасить этническое развитие в Кыргызстане (в смысле: создать внутренние отрицательные тенденции). Этнопрогностика вмешивается в геополитику. Кроме того, она вполне может вмешиваться и в бизнес, и в долгосрочную экономическую стратегию, и в вопросы изучения миграционных процессов, и даже в мир культуры и искусства.

Важно понять, что этнопрогностика – не сиюминутная прихоть и не дань моде. Она является частью новой философии, вторгающейся в мир XXI века. Она идет на смену и идеализму, и материализму.

Если первый предпочитал видеть во всем законы Божии, то второй – скорее стихийность, случайность развития и эволюционных процессов, зависящую от воли людей. Философия единого поля (с этнопрогностикой) видит во всем закономерную случайность, иными словами, она объединяет волю людей с общими законами, которые исключают существование вещей, выходящих за рамки объективного мира. Именно поэтому эта философия активно использует вероятностные методики (математическую теорию вероятностей), занимающиеся законами случая.

Возможен ли мир без насилия и войн, крови и убийств? Да! Но придти к нему придется не путем утопических увещеваний и демагогических деклараций в стиле ООН, часто построенных по принципу: «Ребята, давайте жить дружно!» Это будет путь естественной смены поколений, смены эпох, смены специалистов, смены наук и философских воззрений. Мир требует этого. И стоит такая операция дорого. Впрочем, не дороже, чем человеческая жизнь.

Этническая безопасность, прежде всего, есть вопрос нас самих, нашего разумного мышления и нашей готовности к переменам.

Интернет-ресурс, 1999




Этнопсихология как наука об этнической самоорганизации

Основные понятия





1. Этническая культура как защитный механизм


Одной из функций этнической культуры является психологическая защита индивида.

Каждый человек чувствует опасность, исходящую извне. Мир, который «во зле лежит», пробуждает ощущение тревоги. Чтобы действовать в нем, человек должен прежде всего определить конкретные источники внешней опасности.

Скажем, лес опасен не вообще как бесформенный зеленый массив беспорядочно растущих деревьев, кустов и травы, а потому что в нем живут хищные звери, ядовитые насекомые, потому что в нем можно заблудиться. Если предпринять меры предосторожности, то по лесу можно ходить и собирать грибы. Для этого нужно знать: 1) что в лесу является источником опасности? 2) чего нельзя делать, чтобы не вызвать эту опасность на себя? 3) что надо сделать, чтобы ее преодолеть?

Сказанное относится и к миру в целом. Если окружающую действительность не рационализировать, то в ней невозможно осмысленно действовать. Посредством этой рационализации человек добивается того, что ощущение тревожности трансформируется в определенные образы, которые концентрируют в себе враждебность. Одновременно вырабатываются представления об образе действия человека в мире, который бы был направлен на избежание и преодоление опасности.

Мир большой, а человек маленький. Чтобы человек мог сделать шаг вперед, он должен быть уверен в себе.

Чтобы зайти далеко в незнакомый лес, человек должен либо иметь компас, по которому он сможет ориентироваться, либо помнить народные приметы, либо обладать необыкновенной интуицией, либо быть уверенным, что на его ауканье кто-нибудь откликнется.

Таким образом, чтобы приступить к действию, человек должен иметь хотя бы смутное представление о том, при каких обстоятельствах это действие осуществимо, кто он такой, что может его совершить, какими качествами он должен для этого обладать (какие качества себе приписывать), в каких отношениях он должен находиться с другими людьми, нуждается ли он в их помощи, или он способен помочь себе сам, могут ли оказать ему помощь другие, каким образом возможно совместное действие и какими качествами должен обладать коллектив людей (состоящий из все тех же беспомощных и малосильных индивидов), чтобы решиться на действие?

Ответы, которые этническая культура дает на эти вопросы – это та призма, сквозь которую человек смотрит на мир, в котором должен действовать, основные парадигмы, определяющие возможность и условия действия человека в мире, вокруг которых выстраивается в его сознании вся структура бытия. В этом, прежде всего, и состоит защитная функция этнической культуры, являющаяся наиболее значимой из всех ее функций.

Благодаря ей человек получает такой образ окружающего, в котором все элементы мироздания структурированы и соотнесены с самим человеком, так что каждое человеческое действие является компонентом общей структуры. Этнос адаптируется к реальному миру тем, что всему в мире дает как бы свое название, определяет его место в мироздание.

Так формируется образ мира или то, что мы будем называть этнической картиной мира, поскольку образ мира является основополагающей компонентой культуры этноса и, следовательно, индивидуален для каждой культуры.




2. Защитные механизмы этнической культуры


Необходимо заметить, что повышенное чувство внешней опасности, высокая мера конфликтности по отношению к миру – все это не деструктивно для этнической культуры. Вредит скорее их недостаток, когда культура лишается внутренней напряженности, а следовательно, и мобильности.

Процветание этноса зависит не от меры конфликтности, а от того, сколь хорошо функционируют психологические защитные механизмы этноса, сколь они развиты, адекватны, гибки.

Так, в критической ситуации этнос с хорошо налаженным механизмом психологической защиты может бессознательно воспроизвести целый комплекс реакций, эмоций, поступков, которые в прошлом, в похожей ситуации, дали возможность пережить ее с наименьшими потерями. Это особенно бросается в глаза у народов с трудной исторической судьбой, но в целом относится ко всем.

Защитные механизмы этноса можно разделить на специфические и неспецифические.

Специфические защитные механизмы направлены на преодоление конкретной угрозы извне. Для этого угроза должна быть маркирована и вписана в иерархию бытия. Точно так же вписывается в иерархию бытия и получает свое название и способ защиты – ритуальное или реальное действие.

Модель работы специфических защитных механизмов можно проиллюстрировать на примере «Казачьей колыбельной песни» Лермонтова.

По камням струится Терек, (общая тревожность)
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег, (опасность называется,
Точит свой кинжал. конкретизируется)

Но отец твой старый воин; (указывается средство
Закален в бою: защиты от опасности)
Спи, малютка, будь спокоен, (опасность
Баюшки-баю. психологически снимается)

Сам узнаешь, будет время, (стереотип закрепляется,
Бранное житье; задается алгоритм
Смело вденешь ногу в стремя собственного действия)
И возьмешь ружье.

Маркируется ли таким образом реальная угроза или мифическая, адекватны ли защитные действия, способны ли они в действительности устранить угрозу, – в некотором смысле неважно. Во всяком случае, менее важно, чем факт ее маркировки сам по себе – локализация ее в определенных точках и сознание того, что какие-то действия способны угрозу предотвратить.

В качестве неспецифических защитных механизмов можно рассматривать саму «этническую картину мира».




3. Этническая картина мира


Что представляет собой этнической картины мира, присущая тому или иному народу? Прежде всего очевидно, что – это некоторое связное представление о бытии, присущее членам данного этноса. Это представление выражается через философию, литературу, мифологию (в том числе и современную), идеологию и т. п. Оно обнаруживает себя через поступки людей, а также через их объяснения своих поступков. Оно, собственно, и служит базой для объяснения людьми своих действий и своих намерений.

Но при этом важно подчеркнуть, что картина мира осознается членами этноса лишь частично и фрагментарно. Фактом сознания является не ее содержание, а ее наличие и целостность. В этом смысле она является неким фантомом. Человеку скорее кажется, что он имеет некоторую упорядоченную систему представлений, тем более представлений общих с его социокультурным окружением, чем он имеет ее в действительности. Имеет он нечто совсем иное: ощущение наличия такой целостной, упорядоченной и гармоничной системой.

Это закономерно. Ведь основная функция этнической культуры – это функция психологической защиты. В действительности же разрозненные элементы картины мира присутствуют в сознании человека в качестве фрагментов, не вполне стыкующихся между собой. Это становится ясно при попытке облечь картину мира в слова.

Однако это не означает, что опираясь на осознаваемые фрагменты, картину мира нельзя реконструировать как логическую целостность, мифологему реальности, стройную и взаимосвязанную. Но при попытке такой реконструкции окажется, что исходные пункты этой мифологемы, на которых, собственно, и держится весь каркас реконструкции, абсолютно необъяснимы изнутри ее самой и в них содержатся значительные внутренние противоречия.

Более того, несмотря на то что присутствующая в данной картине мира внутренняя логика может восприниматься членами этноса как нормативная, на деле она оказывается таковой лишь отчасти. В один и тот же период различные группы внутри этноса могут иметь разные картины мира, у которых имеется общий каркас, но различаются сами здания (схемы), и логика поведения, исходящая из одного источника, на практике проявляется совершенно различным, порой даже противоположным образом.

Кроме того, этническая картина мира сильно меняется с течением времени, причем люди не всегда осознают культурные разрывы, которые могут быть очевидны для исследователя.

Неизменными оказываются лишь логически необъяснимые, принятые в этнической картине мира за аксиому, блоки, которые внешне могут выражаться в самой разнообразной форме. На их основе этнос выстраивает новые и новые картины мира – такие, которые обладают наибольшими адаптивными свойствами в данный период его существования.




4. Репрессия деструктивной информации


На проблему можно посмотреть и с другой стороны. Почему продукт психологической рационализации, каковым является этническая картина мира, при попытке ее воссоздать в эксплицитной форме, будет допускать натяжки, а порой и существенные искажения реальности, незаметные ему самому?

Ответ в том, что эти искажения являются следствием действия защитных механизмов его психики, которые репрессируют информацию, способную вызвать деструкцию этнического сознания. Причем репрессии подвергается та информация, которая противоречит этническим константам, то есть не конкретной, принятой в тот или иной исторический момент членами данного этноса (или некой группой внутри этноса) традиции, а тем внелогическим понятиям, которые служат каркасом и подоплекой этнической традиции в любой ее модификации, противоречит не конкретным формам выражения этих понятий, а их глубинному содержанию, бессознательным образам, которые лежат в основании рационализации опыта, полученного из внешнего мира, превращения этого опыта в своеобразный элемент культуры – этническую картину мира. Таким образом, защитный барьер стоит между внешней реальностью и структурообразующими моментами этнического бессознательного, этническими константами.

Функция этого барьера двойная. С одной стороны, он вытесняет из сознания и препятствует проникновению в бессознательные слои психики всех представлений, способных нанести ущерб целостности этнических констант. В частности, цензуре подлежит информация о чужом опыте, о принципиально иных картинах мира: они предстают перед носителем традиционного сознания как неконкурентоспособные.

С другой стороны, защитный барьер контролирует импульсы бессознательного, направленные на внешний мир. Благодаря действию защитных механизмов этнические константы никогда не обнаруживают своего содержания непосредственно, и член этноса сам не видит тех моментов, которые являются для него центральными, и поэтому не в состоянии подвергнуть их критике.

В его сознании они всегда всплывают лишь в виде представлений по поводу каких-то определенных проблем или объектов, то есть в форме максимально конкретизированной. Проходя через защитный барьер этнические константы как бы дробятся: в зону сознания они вступают не как правило, общее для множества самых различных явлений, а как представление о наиболее удобном способе действия в данном случае.

Более того, формы конкретных проявлений этнических констант могут быть столь пестры, разнообразны, что увидеть за ними общую закономерность порой действительно трудно. Многообразие форм проявления этнических констант обеспечивает их максимальную неуязвимость.

В случае очевидного противоречия этнических констант реальности под угрозу ставятся не сами этнические константы, а конкретные формы их выражения. Так, некая поведенческая норма может быть откинута индивидом или обществом как несостоятельная, но бессознательная подоплека этой нормы остается незадетой и найдет свое отражение в других формах. В период смены модификаций традиционного сознания этноса этнические константы просто меняют свою одежду.




5. Этнические константы


Что представляют собой этнические константы?

Они являются теми механизмами (о которых мы говорили в начале этой главы), снимающие психологическую угрозу со стороны окружающего мира и обеспечивающие члену этноса возможность действовать. Именно их мы будем рассматривать в качестве «центральной зоны» культуры.

Происхождение «центральной зоны» адаптивное: она представляет первичный слой психологической адаптации человека – тот слой, о котором мы говорили, когда рассматривали этническую культуру, как защитный механизм. Этнические константы не могут не включать следующие бессознательные образы:

? локализацию источника зла;

? локализация источника добра;

? представление о способе действия, при котором добро побеждает зло.

Это первичная схема.

«Источник добра» сам включает в себя несколько парадигм, в частности «образ себя» и «образ покровителя». «Образ себя» – это субъект действия, а «образ покровителя» можно определить как атрибут действия, то есть как то, что помогает совершаться действию. Обе эти парадигмы могут совмещаться за счет того, что атрибуты, делающие действие возможным, приписываются непосредственно самому себе. Поскольку этническое сознание по своей сути коллективно, то «образ себя» – это «мы – образ», образ коллектива, способного к совместному действию. Содержанием «образа себя» является то, что именно член данного этноса принимает за свой базовый коллектив, что для него является коллективом.

«Образ себя», то есть представление о субъекте действия, и «образ покровителя», то есть представление об условии действия, определяют характер действия человека и тип взаимосвязи между членами коллектива. «Источник зла» может быть назван «образом врага», хотя такое тождество само по себе не подразумевает персонификацию «источника зла», а лишь его концентрацию на каком либо объекте; «источник зла» – это то, что мешает действию, и то, против чего направлено действие. Таким образом, он также влияет на характер действия.

Этническими константами являются не наполнение этих образов, а общие приписываемые им характеристики и их диспозиция – расположение друг по отношению к другу и характер их взаимодействия. Конкретное содержание этих парадигм может меняться – и тогда возникают новые модификации этнической традиции. Но оно в любом случае будет таким, что общие характеристики этих образов, их диспозиция и представление о модусе действия останутся неизменными.

На основании этнических констант формируются адаптационно-деятельностные модели культуры. Вокруг этих констант кристаллизуется этническая традиция в различных ее модификациях.




6. Традиционное сознание этноса и ценностная ориентация


Здесь необходимо разграничить два понимания культуры: культуры как способа кристаллизации этнических констант и культуры как ценностной конфигурации.

Ценностная ориентация является в известном смысле материалом, на основании которого кристаллизуется та или иная этническая культура. Этнические константы не содержат в себе представления о направленности действия и его моральной оценки. Направленность же действия задается ценностной ориентацией. Этнические константы и ценностная конфигурация соотносятся как способ действия и цель действия.

Таким образом, этническую картину мира можно рассматривать как производную от этнических констант, с одной стороны, и ценностей ориентации, с другой. Этнические константы неизменны на протяжении всей жизни этноса, а ценностная ориентация может меняться, она является результатом свободного выбора людей.

Каждый этнос в какой-то мере адаптирует более широкую культурную традицию, но сами по себе этнические константы нейтральны по отношению к той или иной ценностной ориентации. Какую систему ценностей принимать – волен выбирать человек

Этническая культура детерминирована потребностью человека в психологической адаптации, так же как деятельность по жизнеобеспечению этноса детерминирована его потребностью в физиологической адаптации к окружающей среде. Например, зрение также и физиологически, и психологически жестко детерминировано и существуют вполне определенные законы зрительного восприятия, но куда человеку смотреть – это его выбор.




7. Уровни адаптации


В отличии от ценностных доминант, представляющих собой идеальный план культуры, этнические константы являются проявлением адаптивно-защитного плана культуры. Причем культура имеет в себе несколько уровней адаптации. Выше мы уже упоминали о них, а теперь представим их иерархию в систематической форме.

1. Первичная адаптация, где в качестве защитного механизма выступает сама этническая культура – то есть, такое первичное структурирование мира, которое дает человеку принципиальную возможность действовать. Результат первичной адаптации – формирование «центральной зоны» этнической культуры, содержанием которой являются этнические константы. Защитный фильтр срабатывает, когда поток информации идет извне внутрь, то есть из сознания в бессознательное.

Таким образом, формируется пласт этнического бессознательного. Этот процесс является составной частью этногенеза.

2. Адаптация «центральной зоны» к конкретным условиям существования этноса, то есть процес кристаллизации вокруг «центральной зоны» инвариантов этнической картины мира. Защитный фильтр срабатывает, когда поток информации идет изнутри наружу, то есть из бессознательного в сознание.

3. Искажение восприятия членами этноса реальности, то есть невосприимчивость их к информации, противоречащей содержанию их этнических констант. Защитный фильтр срабатывает, когда поток информации идет извне внутрь.

4. Дробление импульсов этнического бессознательного: общие требования бессознательного осознаются только в качестве конкретных мотивов отдельных поступков. Защитный фильтр срабатывает, когда информация вдет изнутри наружу.

С этим уровнем психологической адаптации связано действие специфических защитных механизмов культуры, а также и явление, которое мы будем рассматривать ниже – распределение этнической культуры и процесс самоструктурирования этноса.




8. Традиционное сознание этноса


Весь комплекс культурных представлений, который связан с этнической картиной мира мы будем называть традиционным сознанием этноса. Причем последние в контексте этнопсихологии мы будем рассматриваем, прежде всего, с точки зрения его формальных черт, а не содержания, и поэтому определение «традиционный» мы будем в равной мере относить и к крестьянской общине, и к некоторым индустриальным обществам.

Основные характеристики традиционного сознания таковы:

1) имплицитное наличие в нем целостной картины мира, в том смысле, как мы ее определили выше;

2) его «правильная» передача из поколения в поколение, в процессе нормальной, выработанной данным этносом, социализации;

3) корреляция традиционного сознания с поведенческими стереотипами, присущими членам данного этноса, детерминирование им всего целостного и многосложного здания народной жизни: общественных институтов, системы межличностных, межгрупповых, межпрофессиональных и даже межклассовых отношений, обрядов и ритуалов, идеологии, искусства и фольклора, автостереотипов («образов себя»); гетеростереотипов («образов соседей»), системы межэтнических (межкультурных) отношений, то есть парадигм «внешней политики этноса» (правил поведения с «чужими»), механизмов интериоризации «чужих» и т. д.;

4) соответствие традиционного сознания этноса социальным условиям его жизни, стадии его общественного развития, структуре жизнеобеспечения (материальной базе), а также соотношение этнической картины мира с нормами и ценностями, доминирующими у других народов, что может выражаться либо как эксплицитное включение себя в некоторое сверхэтническое культурное единство, либо как обособление, противопоставление себя другим.

Таким образом, традиционное сознание адаптировано к реалиям внешнего мира.

Когда мы говорим о традиционном сознании этноса, то слово «сознание» употребляем условно, поскольку то, что мы под ним подразумевается, включает в себя и сознание, и бессознательное. В качестве синонимичного может использоваться термин «менталитет». Однако термин «традиционное сознание» представляется нам предпочтительным, поскольку отражает связь понятий «этническая картина мира» и «традиция».




9. Определение и соотношение понятий «этнические константы», «этническая картина мира», «традиционное сознание», «менталитет»


Подведем некоторые итоги и уточним данные нами выше определения.

Этнические константы – это бессознательные комплексы, складывающиеся в процессе адаптации человеческого коллектива (этноса) к окружающей природно-социальной среде и выполняющие в этнической культуре роль основных механизмов, ответственных за психологическую адаптацию этноса к окружающей среде.

Сами по себе они не имеют содержательного наполнения, а включают в себя лишь «формальные» характеристики, то есть представляют собой определенную и постоянную на протяжении всей жизни этноса форму упорядочения опыта, которая в соответствии со сменой культурно-ценностных доминант народа в течение его истории получает различное наполнение. Этнические константы представляют собой систему в рамках которой строго определено их соотношение между собой.

Все бессознательные образы, включенные в систему этнических констант тем или иным образом, определяют характер действия человека в мире. Последний специфичен для каждой этнической культуры. Система этнических констант и является той призмой, сквозь которую человек смотрит на мир. На ее основании формируются адаптационно-деятельностные модели человеческого поведения.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65714561) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.