Книга - «Лев Толстой очень любил детей…». Анекдоты о писателях, приписываемые Хармсу

«Лев Толстой очень любил детей…». Анекдоты о писателях, приписываемые Хармсу
Наталья Александровна Доброхотова-Майкова

Владимир Павлович Пятницкий


Искусство с блогерами
Распродажа! Все книги по одной цене из специальной подборки (https://www.litres.ru/kollekcii-knig/knizhnaya-lavka-bombory-vse-knigi-po-odnoy-cene-do-12-sentyabrya/) до 12 сентября.

Анекдоты о русских писателях, приписывавшиеся Даниилу Хармсу, были одним из самых популярных текстов советского самиздата. Цитаты из них («Лев Толстой очень любил детей», «Тут все и кончилось», «И уехал в Баден-Баден») стали крылатыми выражениями. Долгие годы их подлинные авторы, иллюстрации и настоящая история оставалась неизвестными. В данном издании впервые собраны подлинная рукопись с авторскими рисунками, история создания, литературные и искусствоведческие комментарии, а также интервью многих наших современников.





Наталья Доброхотова-Майкова, Владимир Пятницкий

«Лев Толстой очень любил детей…»

Анекдоты о писателях, приписываемые Хармсу



Авторы статей: Дединский С., Березин В., Боде М., Кузовкин Г., Соловьев С., Котрелев Н.



Составитель выражает благодарность Илье Симановскому и Дмитрию Сичинаве за помощь и советы при подготовке этого издания.



Наталья, Татьяна и Валентина Доброхотова-Майковы посвящают эту книгу своим детям и внукам.



Иллюстрации на форзацах: фотографии масок русских писателей, автор – Владимир Пятницкий (в коллекции семьи Доброхотовых-Майковых)



© Текст, иллюстрации Доброхотова-Майкова В. В., 2020

© Текст, Софья Багдасарова, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020


?


Памяти Владимира Пятницкого


Перед вами – один из самых любопытных маргинальных текстов советского времени. Он в огромном количестве копий гулял в самиздате, но в полном, оригинальном виде до сих пор его не издавал никто. У него даже нет узнаваемого названия – авторское «Веселые ребята» не прижилось, «Анекдоты о писателях» звучит расплывчато, а ведь еще есть «хармсинки», «псевдо-Хармс» или даже «Фальшивый Хармс». Для представителей трех или даже четырех поколений он стал источником универсальных цитат, набором «мемов» еще доинтернетовской эпохи на все случаи жизни. Выражения «Лев Толстой очень любил детей», «и уехал в Баден-Баден», «и в глаза посмотрел со значением», «тут все и кончилось», как пароль, помогали малознакомым людям мгновенно опознать своих, а стилистика анекдотов о знаменитостях вызвала бесчисленное количество подражаний.

А еще его история – настоящий литературный детектив. В 1971–1972 годах два художника – Владимир Пятницкий и Наталья Доброхотова-Майкова – без серьезных намерений забавлялись стебом над русскими классиками, следуя в этом примеру Хармса. Так и родились «Веселые ребята». Друзья взяли рукопись почитать, текст вызвал у них восторг, рукопись размножили. Дальше текст начал распространяться будто бы сам собой, самыми различными способами. А подлинные авторы оказались позабытыми – титульный лист утратился при бесчисленных воспроизведениях, авторство Хармса так и прилипло. В 1990-е годы эти анекдоты широко печатали в газетах и даже в книгах под именем великого обэриута. Самозародилась литературная мистификация – по слухам, «псевдо-Хармс» чуть было не проник в собрание сочинений писателя как подлинник. Потом случился сеанс разоблачения, только со знаком плюс – друзья настоящих создателей отстаивали их авторство, публикуя «письма в редакцию» и т. п. Тем не менее, как выяснилось при подготовке данного издания, немало поклонников анекдотов до сих пор считают их сочинением Даниила Хармса.

Эта книга – не просто красиво оформленное издание культового текста самиздата. В оригинале эти анекдоты составляли единое целое с юмористическими рисунками, которые тоже потерялись при многочисленных копированиях. Для многих из тех, кто знает «псевдо-Хармса» наизусть, эти иллюстрации станут приятным сюрпризом. Кстати, один из соавторов – Владимир Пятницкий – известный художник-нонконформист, выставлявшийся на «Бульдозерной выставке». Об этом тоже мало кто знает.

Нужна ли эта книга тем, кто не помнит этих анекдотов или не понимает их юмора? Да, потому что они, несмотря на свой крохотный совокупный размер, заняли какое-то несопоставимо огромное место в истории русской устной культуры. Этим изданием мы хотим зафиксировать почетное место «литературного памятника» позднесоветской эпохи. Помимо комментариев к анекдотам, в книге нашлось место описанию порожденной ими огромной устной традиции, унаследованной самиздатом и интернет-фольклором. А небольшие интервью самых различных людей о знакомстве с «Веселыми ребятами» внезапно превратились в разноплановую панораму советского и постсоветского быта, свидетельством духовной потребности в ином взгляде на забронзовевших классиков русской литературы.



    Редактор-составитель
    Софья Багдасарова




Часть I

Анекдоты в картинках


Подавляющее большинство поклонников этих анекдотов узнали о них благодаря самиздату или в устном пересказе. И не ведают, что сначала они сопровождались авторскими иллюстрациями, как своего рода книга комиксов (правильнее сказать – livre d’artiste, «книга художника» – особый жанр графики).

Это связано с тем, что в СССР любая копировальная техника и все, кто к ней имел доступ, находились под жестким контролем государства. В 1970-е годы рукопись с рисунками сперва расходилась при помощи фотокопирования, но позже, в связи с трудоемкостью этого метода, текст стали просто перепечатывать на печатных машинках, а затем – множить на первых компьютерах в советских НИИ. Таким образом, рисунки для массового читателя были полностью утрачены.



Сегодня рукопись с рисунками, представляющая собой обычный небольшой блокнот в обложке, хранится у Натальи Доброхотовой-Майковой. Это первое полное издание рукописи.


1.





2.





3.

№ 1





4.





5.

№ 2





6.

№ 3





7.





8.

№ 3





9.





10.





11

№ 3





12

№ 4





13





14

№ 5





15





16

№ 6





17

№ 7





18

№ 8





19

№ 9





20

№ 9





21

№ 10





22

№ 11





23

№ 12





22





23





26

№ 13





27

№ 14





28

№ 15





29

№ 16





30

№ 16





31

№ 17





32





33

№ 18





34

№ 19





35

№ 19





36





37

№ 20





38

№ 21





39

№ 22





40

№ 23





41

№ 24





42

№ 25





43

№ 26







44

№ 26





45

№ 27





46

№ 28





№ 29

47





48

№ 30





49

№ 30





50





51

№ 31





52

№ 32





53

№ 33





54

№ 34





55





56

№ 35





57

№ 35





58

№ 36





59





60

№ 37





61

№ 38





62

№ 39





63

№ 40





64

№ 41





65

№ 41





66





67

№ 42





68

№ 43





69

№ 43





70

№ 44





71

№ 45





72

№ 46





73





74

№ 47





75





76

№ 48





77

№ 48





78

№ 49





79

№ 49





80

№ 50





81





82

№ 51





83

№ 51





84

№ 52





85

№ 53





86

№ 54





87

№ 55







Часть II

Как анекдоты были придуманы, ушли в народ, потеряли авторов и снова их обрели



Зима 1971/1972 Владимир Пятницкий и Наталья Доброхотова-Майкова пишут и рисуют «Веселых ребят» в блокноте.

1-я пол. 1970-х Друзья соавторов делают фотокопии блокнота (с иллюстрациями).

1973 Поэтесса Кари Унксова увозит в Ленинград одну фотокопию. «Веселые ребята» начинают распространяться в кругу Анатолия Хвостенко, Анри Волохонского и др., Ленинград становится эпицентром распространения.

1978 Смерть Владимира Пятницкого.

1979 Первая (?) печатная публикация: в Париже в эмигрантском альманахе «Ковчег» под именем «Аноним (Москва)» выходит 10 анекдотов из цикла.

1980-е «Веселые ребята» благодаря самиздату окончательно ушли «в народ», потеряли титульный лист, картинки, авторское название и фамилии создателей. К ним «прилипает» имя Хармса.

2-я пол. 1980-х Хармсовед Владимир Глоцер, по слухам, чуть было не публикует «Веселых ребят» как произведение Хармса. Он приезжает к Доброхотовой-Майковой, чтобы она подтвердила свое авторство.

1988 Впервые в СССР выходит целый сборник «взрослых» произведение Даниила Хармса (книга «Полет в небеса»).

1988 Впервые в печати озвучиваются фамилии настоящих авторов (в «Советской библиографии» Николаем Котрелевым).

1991 Александр Кобринский печатает сборник Хармса «Горло бредит бритвою». В приложении помещены «Веселые ребята», фамилии авторов указаны в предисловии.

1998 Издатель Владимир Грушецкий в сотрудничестве с Доброхотовой-Майковой печатает в «Арде» первое (и на долгие годы единственное) отдельное издание «Веселых ребят» ин-кварто, в мягкой обложке, небольшим тиражом.

2010 Николай Котрелев проводит выставку, посвященную «Веселым ребятам», в Государственном литературном музее.

2010-е Доброхотова-Майкова делает репринт рукописи в размер оригинального блокнота и дарит экземпляры этого нового «самиздата» своим друзьям.




Наталья Доброхотова-Майкова

Как мы писали «Веселых ребят»[1 - Первая версия этого текста под заголовком «Вместо послесловия», датированная «17 мая 1996 г.», была напечатана в издании Доброхотова-Майкова Н. А., Пятницкий В. П. Веселые ребята (Однажды Гоголь пришел к Пушкину). М., Арда, 1998. С. 7–12. Дополнено и переработано при подготовке данного издания С. Багдасаровой.]


С Володей Пятницким я познакомилась в 1956–1957 году, мы учились на одном курсе на химфаке МГУ. С химфака он вскорости ушел, но у нас в доме бывал, влюбился в мою сестру Таню[2 - Татьяна Александровна Доброхотова-Майкова (р. 1945) – художник-иллюстратор. Подробнее о семье Доброхотовых-Майковых (и их вкладе в русскую культуру) см. тут (#litres_trial_promo).], школьницу. Я химфак закончила, но по специальности работать очень быстро прекратила – стала иллюстрировать книги. Володя тоже стал художником – но другого масштаба, хотя тоже подрабатывал графиком-иллюстратором. Был он красив, застенчив, высокомерен, оригинально остроумен и очень, очень беден. Работ от него осталось немного, живописи всего ничего.

Разные вещи происходили в жизни, чуть было не произошла атомная война в 1962-м, мы уехали из центра, с улицы Маркса – Энгельса[3 - Ныне Малый Знаменский переулок, про этот дом подробней см. тут (#litres_trial_promo).], в Метрогородок, многих друзей то теряли, то находили. В 1971 году у Тани с Володей родилась дочка. Мы, свободные художники, сидели дома и развлекались творчеством, как могли. Так и эта книжечка появилась – зимой 1971–1972 годов.






Наталья Доброхотова-Майкова в молодости



От бесчисленных баек того времени про Кузьмича (Лукича) и Василий Иваныча «Веселые ребята» тем и отличаются, что были сразу задуманы как письменные тексты с картинками. Даже некоторым образом заказаны. Это грустная история.

Было в Москве такое славное место – редакция журнала «Пионер». Редактором журнала была Наталья Владимировна Ильина, уникальная личность и уникальный редактор, 30 лет на посту, говорят, это рекорд. Уникального редактора вызвали в ЦК ВЛКСМ и сказали: «Что это вы, Наталья Владимировна, все сидите и сидите? У нас человек пять лет вашего места дожидается!» (Потерпел бы еще чуток, но Н. В. позволила себе лишнее, напечатала кого не следует – кажется, Каверина, он что-то там не то подписал. Заждавшимся был несчастный Фурин, он после спился и выпрыгнул из окна своего кабинета. С 11-го этажа.) Наталья Владимировна, конечно, сейчас же ушла на пенсию. Все понимали, что ни Н. В., ни журнал друг без друга долго не проживут. Многим предстояло искать новую работу, мне в том числе, – была внештатным художником, в «Пионере» у меня был более-менее постоянный заработок и много друзей.

Крушение отмечали с размахом. Редакция, бывшие сотрудники, любимые авторы (все сплошь знаменитости) втайне составили для Н. В. памятный рукописный номер журнала. Получилась замечательная книга, очень смешная.

Нам с Пятницким досталась рубрика «Любимая папка Коллекциани-Собирайлова», крошечная, в четверть полосы. Она появилась незадолго до этого, вел ее Евгений Рейн, откапывал где-то анекдоты про великих писателей, в основном, кажется, Марка Твена. Пушкин тоже присутствовал. Пятницкий рисовал к этим анекдотам графические миниатюры чуть побольше почтовой марки.

Этот раздел мы и воспроизвели. Сочинили две пародии:



«Федор Михайлович Достоевский хотел научиться показывать карточные фокусы и репетировал перед женой, пока несчастная женщина не потеряла терпение и не крикнула мужу: – Идиот! – подсказав тем самым сюжет знаменитого романа».




«Гоголь ни разу не видел оперу Пушкина «Борис Годунов», а очень хотелось. Вот он переоделся Пушкиным и пошел в театр. В дверях столкнулся с Вяземским, а тот и говорит: – Что это у тебя сегодня, Alexandre, нос, как у Гоголя, право!»


Приблизительно так, насколько помню.

Эти тексты, как говорится, в основное собрание не вошли, рисунки тоже. Все это происходило летом 1971 года.



Потом мы не могли остановиться. Стоило открыть рот, новая история возникала как бы сама. При этом, как нарочно, под рукой оказался блокнот подходящего размера. Кажется, его выдали на конференции кому-то из знакомых, а он мимоходом оставил у нас. Все, что сочинялось, записывали сразу набело, и так же Пятницкий рисовал картинки. Все рисунки – его. Текстов, кажется, моих больше. Есть общие. Мои, как правило, длиннее, Володины – гениальнее.

Пятницкий был великий мастер завершающего штриха. Я, например, произношу:

– Гоголь только под конец жизни о душе задумался, а смолоду у него вовсе совести не было. Однажды невесту в карты проиграл.

Володя добавляет:

– И не отдал.

Чувствуете разницу?

Он же закончил текст «Пушкин сидит у себя и думает: Я гений, ладно (…) когда же это кончится?» – фразой: «тут все и кончилось».






Иллюстрация к рубрике «Любимая папка Коллекциани-Собирайлова» с литературными анекдотами из жизни писателей в журнале «Пионер». Худ. В. Пятницкий



Пятницкий жил тогда у нас в семье, а мы увлекались папье-маше, лепили и раскрашивали маски в огромном количестве. Володя слепил из пластилина портреты Пушкина, Гоголя, Толстого и Достоевского[4 - Фотографии этих арт-объектов размещены на форзацах данной книги.]. Таня оклеила их мелкими бумажками – у него на такую монастырскую работу не хватило бы терпения – а он потом раскрасил, не придерживаясь натурализма. Со временем мама[5 - Людмила Алексеевна Доброхотова-Майкова, в девичестве Герн (1918–2004). Подробнее см. на тут (#litres_trial_promo).] приклеила им волосы, бороды и бакенбарды, а пока они висели голые и лысые, Ф. М. Достоевскому, царство ему небесное, как раз исполнилось 150 лет. Так возникла соответствующая новелла.



Что касается подражания Хармсу – конечно, оно было, самое прямое. Хотя сама я «Анегдоты» Хармса о Пушкине не читала – негде было. А Пятницкий Хармса очень любил и нам очень артистично пересказывал. Однажды ночью, на прогулке, они с приятелем, которого звали Ванькой Тимашевым (он потом сгинул куда-то), вдвоем сыграли по ролям пьеску «О, черт! Обратно об Гоголя!» – очень красиво падали.

Как у Ф. М. засорилась ноздря – чистый Хармс.

Другой источник – школьно-народные анекдоты про Пушкина (как правило, глупые и неприличные: «Пушкин, где ты? Во мху я!»). Или вот еще: помните, как царь пригласил Пушкина обедать, а стул ему не поставил. Пушкин пришел, что поделаешь – стал в сторонке. Тут царя позвали к телефону. Он так с пирогом в руке и пошел. Пушкин быстренько сел на его место, ест. Царь вернулся, встал рядом, пирог доедает, а Пушкин как будто не видит, ест себе. Царь разозлился и спрашивает: «Пушкин! Чем отличается человек от свиньи?» А Пушкин отвечает: «Тем, что человек ест сидя, а свинья стоя». Еще были такие песни про графа Толстого абсурдные, их пели все – думаю, что мы их тоже тогда знали.






В. Пятницкий и Н. Доброхотова-Майкова в общежитии Текстильного института. Москва, 1958



Еще Володя очень любил Велимира Хлебникова – это видно по тем немногим стихам, которые он сочинил[6 - См. Приложение тут (#litres_trial_promo).]. Бродского – именно Пятницкий привез самиздатовский экземпляр «Шествия» в Москву из Ленинграда, кажется, в 1961 году. Льюиса Кэрролла – нарисовал диплом по «Алисе». Еще очень ценил Акутагаву.



Название «Веселые ребята» придумал Пятницкий, когда были записаны несколько историй с картинками, и стало ясно, что получается книжка. Наше название стало потом мало кому известно, только тем, кто видел фото- и ксерокопии с титульным листом. По той же причине избежала широкой огласки Володина графически-математическая композиция про любовь бегемотов, которую наблюдал Ф. М. Достоевский (царство ему небесное), с концовкой: «И ничего сложного в этой науке нет».



Блокнот был особенный, он диктовал, как рисовать и что писать. Наверно, если бы этого чистого блокнота у нас не было, ничего бы не случилось. Мы заполняли его достаточно медленно, ходили с ним в гости, по компаниям, зачитывали им оттуда те анекдоты, которые уже были готовы. Народ был в восторге, кажется, уже тогда брали у нас его фотографировать. Мы отдавали копировать даже незаконченный.

Всего в итоге получилось около 90 страничек. Это все заняло зиму 1971–1972 годов. Потом мы заполнять его как-то прекратили. Может, идея себя исчерпала, или блокнот где-то гулял по друзьям.

Таня и Володя расстались, я впредь с ним вместе не работала. В нашей жизни произошли большие перемены, с Пятницким мы больше не встречались.

А «Веселые ребята» ходили по рукам, вызывая бурное веселье. Тут ненадолго на нашем горизонте появился симпатичный молодой человек Юра Клятис, фотограф-профессионал, и сделал великолепные фотокопии для нас и для себя. Помню очень хорошо этот вечер. Юра принес не только бутылку чистого спирта, но и магнитофон с «Езус Крайст», символ смены эпох, а я его раньше и не слышала (рок-опера Jesus Christ Superstar. – Ред.). По настоящему с этого вечера началась наша дружба с поэтессой Кари Унксовой[7 - Кари Унксова (1941–1983) – ленинградская поэтесса, диссидентка, феминистка. Была сбита автомобилем при невыясненных обстоятельствах, в ее убийстве подозревали КГБ.]. Мы с ней пили неразбавленный спирт (экспедиционный опыт) и возносились в беседе к высшим проблемам… Она потом сочинила:

На вертеле счастливая конина
Татарка изошла слюной
И спирт
И Езус Крайст скрипит на левом диске…

Отпечатки, которые сделал Клятис, все куда-то разошлись. Видимо, именно с них перепечатывали тексты на машинке, уже без картинок. Один экземпляр Кари увезла в Ленинград, там «Веселые ребята» очень понравились ее друзьям – Хвосту, Волохонскому. От них в Ленинграде он пошел гулять дальше.

Потом это разошлось еще шире, стало жить своей жизнью. Кто же знал, что книжка не затеряется в первые же дни, и что мы сами про нее вспомним хоть через год? Стали говорить «Хармс, Хармс». В 1980-х приезжал к нам Глоцер, уточнить, правда ли, что это мы, а не Хармс.

В 1991 году книжку «Веселых ребят» издал Грушецкий Владимир Игоревич, один из энтузиастов свободного книгоиздательства 1990-х, у него было множество начинаний, некоторые с нами вместе, почти ничего не вышло. Книжечку он издал маленьким тиражом. Она не очень удачная, текст наборный и картинки перепутаны. Но все равно мы радовались.




Николай Котрелев[8 - Записано С. Багдасаровой.]

Как я напечатал фамилии авторов


Ябыл одним из тех, кто первым пустил «Веселых ребят» в народ: моя фотокопия была сделана непосредственно с авторской рукописи, поскольку Володя Пятницкий был моим другом еще с конца 1950-х. В 1978 году, спустя всего несколько лет после появления этого произведения, он умер. А «Веселые ребята» продолжали расходиться в самиздате и устных пересказах, сначала по столицам, а потом по всей стране. Я тоже их пересказывал, не только читать давал.

Вполне предсказуемо, что за столько лет и такое количество копий настоящее авторство было утрачено, и их приписали Даниилу Хармсу – ведь подражание приемам было налицо. Поэтому некоторые хармсоведы относятся к ним резко негативно, как к «апокрифам». В 1980-е, когда многое стало можно печатать, эти анекдоты стали публиковать в прессе, иногда с указанием фамилии Хармса, иногда указывая, что авторы неизвестны и их разыскивают.








В конце 1980-х мне попалась не газетка, а даже целый журнал, где стояло «Хармс». Меня это невероятно возмутило – а как же Володя и Наташа! В «Советской библиографии», первом номере. Неплохая ошибка для журнала с таким названием. В нем тогда работал один мой знакомый. Это был 1988 год, и тогда уже можно было публиковать подобные вещи. И поэтому уже в № 4 он напечатал мое открытое письмо, в котором я назвал настоящих авторов этого «псевдо-Хармса». Через несколько лет Кобринский в сборнике Хармса «Горло бредит бритвою» напечатал весь текст «Веселых ребят», уже указав Пятницкого и Доброхотову-Майкову.

Потом в 2008 году в московской галерее «Романовъ» я сделал выставку, посвященную Володе и живописи. Там, в каталоге, дана подробная библиография, в том числе о «псевдо-Хармсе». А в 2010 году в Литературном музее – в Доме Остроухова устроил выставку, где была показана непосредственно оригинальная рукопись «Веселых ребят». Так что в научный оборот этот текст, безусловно, давно введен с истинным авторством. Но в массовом сознании, особенно у тех, кто слышал эти анекдоты в 1980–1990-е, это все остается «хармсианой».

Причина не только в сходстве. «Веселые ребята» появились в 1972 году, а подлинный Хармс начал гулять в самиздате только со второй половины 1960-х! Тогда в Ленинграде Мейлах познакомился с Друскиным, хранителем рукописей Хармса – Мейлах стал их перепечатывать и давать читать. Где, когда успел Пятницкий за такой короткий промежуток увидеть «анегдоты» Хармса? Доброхотова-Майкова, например, их не читала – только слышала от него в пересказе. Мне кажется, что Володя (и я), наверно, впервые их прочли у знаменитого Сашки Васильева, который недолго баловался и продажей самиздата.




Александр Кобринский[9 - Записано С. Багдасаровой.]

Как я напечатал текст анекдотов


В 1991 году я опубликовал сборник произведений Даниила Хармса «Горло бредит бритвою». Там, в приложении, поместил эти «Анекдоты, приписываемые Хармсу». Это оказалась первая книжная публикация данного текста. Конечно, эти анекдоты мне были известны раньше, так как они активно ходили в самиздате, и любому, кто был знаком со стилистикой Хармса, было совершенно очевидно, что это не его текст. Но произведение было очень талантливое, такое квазилитературное, даже пародия на анекдот.

Годом ранее, когда я в РГАЛИ работал с архивом Антона Исааковича Шварца, мне попались подаренные ему рукописи Хармса. Наряду с ними там хранилась и машинопись с этими «Веселыми ребятами». Авторы – Пятницкий и Доброхотова-Майкова, – на титульном листе были указаны, так что, возможно, это была достаточно ранняя копия, конца 1970-х годов (однако уже машинопись, без рисунков). Я решил опубликовать ее целиком, как письменный источник, чтобы покончить с приписыванием анекдотов Хармсу. К «Веселым ребятам» я добавил другие анекдоты о писателях в этом же стиле – это были материалы из «бродячих» копий, тоже попавших мне в руки[10 - Их текст см. тут (#litres_trial_promo), а анализ – тут (#litres_trial_promo).].








Вообще, случаев приписывания Хармсу чужих текстов было достаточно. В СССР издавались только детские стихотворения Хармса, а первая книга с его «взрослыми» сочинениями «Полет в небеса» (с циклом «Случаи», куда и входят его пушкинские анекдоты) была напечатана только в 1988 году. Советские люди читали его либо в самиздате, куда при воспроизведении часто вкрадывались ошибки, либо в книгах, изданных за рубежом. Например, Михаил Мейлах и Владимир Эрль задумали 9-томное «Собрание произведений» и в 1978–1988 годах в Бремене успели напечатать первые три тома, но в 1983 году Мейлаха арестовали. После его освобождения в 1988 году вышел еще 4-й том, но на этом издание прекратилось.

Были и пиратские анонимные перепечатки. Вот пример характерной ошибки: в 1991 году мы с Андреем Устиновым опубликовали в Париже в альманахе «Минувшее» дневниковые записи Хармса. И там в комментариях упомянули рассказ другого обэриута Юрия Владимирова «Физкультурник». В итоге этот рассказ стали приписывать Хармсу и печатать под заголовком «Юрий Владимиров. Физкультурник». Как-то я присутствовал на филологической конференции, где начали рассказывать про такой «рассказ Хармса», пришлось встать и поправить.

«Веселые ребята» Пятницкого и Доброхотовой-Майковой, безусловно, важны и интересны. В отличие от подлинных хармсовских анекдотов о Пушкине, они создали некое вымышленное пространство, в котором все русские писатели взаимодействуют между собой. Кроме того, их авторы, в отличие от Хармса, использовали реальные исторические факты – например, известный рассказ о трусости Тургенева на пароходе (упоминающийся впоследствии в «Даре» Набокова) или пожар в Петербурге. Вдобавок они оказали влияние на городской фольклор и создали такую структуру «анекдота», которой оказалось очень легко следовать, что и вызвало многочисленные подражания.




Часть III

История русского самиздата через призму любви к «Веселым ребятам»





Как мы их читали, пересказывали, любили и приписывали Хармсу[11 - Интервью собраны и записаны С. Багдасаровой при участии Д. Хитарова. Отдельная благодарность за помощь при сборе материала Андрею Васильеву, Павлу Каганеру и Наталье Ким.]


Особенность «Веселых ребят» в том, что единого источника распространения не существовало, и поэтому каждый, знакомый с этими анекдотами (как вы увидите, слово «читатель» здесь использовать некорректно), имеет свою собственную историю знакомства с текстом. Мы решили записать небольшие интервью людей разных поколений на эту тему. И когда эти мемуары оказались собранными вместе, они внезапно развернулись в широкую панораму. История бытования «Веселых ребят» (вернее, уже «псевдо-Хармса») превратилась в летопись советского и российского самиздата, устного фольклора и безымянных публикаций в интернете.



Для статистики уточним: всего при написании этой главы было опрошено около 100 человек примерно одного социального слоя и схожего уровня образования, но разных поколений. Показательно, что около 65 % из них либо никогда не слышали об этих анекдотах, либо имеют о них очень смутное представление. Прочие же, наоборот, в большинстве случаев оказались страстными фанатами этих анекдотов.


?



Евгений Штейнер,

искусствовед, автор книги «Что такое хорошо: идеология и искусство в раннесоветской детской книге» и других /выпуск истфака МГУ–1981/


Эти анекдоты, широко гулявшие в узких кругах в качестве «историй Хармса», я увидел впервые в виде тетрадки с машинописным текстом в конце 1980 или 1981 года. Я заканчивал университет и обретался с подругой Поликсеной в веселой коммуне в Мечниковом переулке, окнами в садик ВАКа. Тетрадку откуда-то притащила резвушка Поликсена, которая была девушка, обладавшая обширными связями и начитанная во всяком сам- и срамиздате. Она-то и обратила внимание на то, что я никак знаково не реагировал на ее присказки типа «и в глаза поглядел со значением», и тут же раздобыла эту тетрадку.

Я раскрыл ее и пропал. Словарь мой на какое-то время превратился в вариант вокабуляра Эллочки-людоедки. В этих историях были формулы на все случаи жизни. «А сам за спиной костыль держит» я, ласково улыбаясь, приговаривал, отвечая, например, на предложение пойти куда-то, куда я не хотел, но говоря «конечно, душенька, но можно и вот туда». В некоторых ситуациях весьма уместным оказывалось выражение «Все вертится, спать не дает». И многие другие.

Однажды мы ночь напролет играли в рулетку – самую настоящую, деревянную, привезенную чьим-то номенклатурным папой. И вдруг под утро к весело-тревожному постукиванию шарика прибавился незаметно какой-то иной звук. Он шел снаружи, из-за плотных штор, и был похож на тяжелый рокот и глухой гул. Все замерли и в глаза посмотрели друг другу со значением. Кто-то сказал: «Они приехали за нами». Беззаботная Поликсена саркастически возразила: «Ага, на танках!». Я подошел к окну и осторожно отвел штору. Сбоку шли танки. Тут же, почти не одеваясь, захотелось уехать в Баден-Баден. Но танки шли мимо и не сворачивали в наш переулок. Оказалось, что наступило утро 7 ноября, и танки шли на парад.

А в том, что это Хармс, я усомнился с самого начала. Веселый хулиганский юмор этих анекдотов был совсем чужд тяжелому хармсовскому макабру. Но кто был истинным автором, мне довелось узнать лишь много позже.


?



Виктор Кротов,

автор сказочной повести «Волшебный возок» и 130 других книг / выпуск мехмата МГУ–1969/


Не помню, чтобы читал достаточно полный комплект этих произведений. Отдельные анекдоты встречались: булькали в котле юношеского полудиссидентского общения. Было это в первой половине 1970-х, мне было 25–27 лет. Встречал эти текстики в разных машинописных перепечатках. Сама стилистическая идея мне очень понравилась, но я долго не мог уверенно отличить, что здесь хармсовское (он тоже кочевал в перепечатках), а что стилистическое подражание. Часто это бывало перемешано. Я и сам сочинил 2–3 таких анекдота, но в самиздат их не пустил, а позже, видимо, утратил.

Что это не Хармс, я знал уже тогда, в 1970-е, но кто именно автор, мне было неизвестно. Отголоски этих анекдотов попадались в самиздате, а позже и в периодике, но изданными я их не встречал. Сам люблю притчи и жанр сказок-крошек (не больше ста слов), так что такая стилистика мне нравится, как и сам жанр анекдота. Мне кажется, подход замечательный и сыграл оздоровляющую роль во времена чрезмерной советской канонизации классиков.


?



Екатерина Молоствова,

преподаватель, дочь диссидента Михаила Молоствова /выпуск РГПУ им. А. И. Герцена–1989/


Нам в 45-й интернат в Ленинграде принес распечатку Андрей Виноградов, ученик выпускного класса, мы же в 9-м классе были (1981 год?). Андрей занимался в знаменитом кружке у Вячеслава Лейкина, был весь в прыщах и линялых джинсах. Писал эпатажные, но, скорее, талантливые стихи. Я и мои подруги быстренько тексты переписали. Я привезла их к родителям, в деревню (после освобождения Молоствов не мог жить в Ленинграде. – Ред.), но не потрясла – им уже привозил кто-то из приезжавших диссидентов, похоже, Вениамин Иофе. Папа сказал, что это однозначно не Хармс, но остроумно. Некоторые, например «и костыль задрожал в его судорожной руке», – стали домашними поговорками.


?



Виктор Сукач,

литературовед, исследователь творчества Розанова /выпуск философского факультета МГУ–1975[12 - Из интервью для телемарафона в честь 60-летия Венедикта Ерофеева, 1998 г. (видеосъемка из личного архива И. Шурупова). Отрывок предоставлен авторами биографии «Венедикт Ерофеев: посторонний».]/


Вкус его (Венедикта Ерофеева) был поразительно точный. Настолько четкий! ‹…› Ходили такие анекдоты Хармса о писателях, ‹распечатанные на› машинке ‹…›. Мы хохотали. Я принес Веничке, а он очень любил Хармса. И я думаю, что Хармс ‹…› произвел на него впечатление, как на художника. И он прочитал, и бросил в сторону. И говорит: «Это не Хармс».

Потом оказалось, что это как будто действительно так… Что это под Хармса написал Эдичка Лимонов. Действительно, они все очень похожи на Хармса, но очень уж хороши. Настолько хороши, что лучше, чем Хармс, я бы так сказал. А Хармс, это… ‹у него› подобные есть анекдоты, но они всегда, как бы грубоваты, ‹это› как бы первая обработка их. У Лимонова, если это действительно Лимонов… эти анекдоты уж очень хороши. Они настолько прекрасны… Я их до сих пор многие помню.


?



Галина Маневич,

искусствовед, вдова художника-нонконформиста Эдуарда Штейнберга /Таруса, 81 год/


Что, Володя Пятницкий написал какие-то анекдоты? И они, говорите, дико популярны? Удивительно. Никогда бы не подумала, что он умеет писать. Я с ним была знакома очень давно, еще до брака с Эдиком, который у нас случился в 1966 году. А с Володей я познакомилась в 1959-м или в 1960-м. Меня с ним познакомил мой однокурсник Саша Васильев, который открыл и Яковлева, и Зверева. Он и привел к нам во ВГИК смотреть кино этого художника. Тогда он был совершенно мальчик, такой хорошенький… Подумать только. Вот что картины его были известны, это я знаю. А еще какие-то анекдоты были?..


?



Юрий Клятис,

когда-то подпольный фотограф, автор повести «Фотоностальгия», отец филолога Анны Сергеевой-Клятис /выпуск Московского полиграфического института–1971/


Сегодня ехал домой и думал: «Где может лежать моя приватная стопочка «Веселых ребят», вывезенная мною в Израиль 33 года назад через австрийское посольство?» Но вошел в дом и сразу вспомнил – вот она, на том же месте, среди прочих умных ненужностей. Однако никогда у меня рука не посягала выбросить этот «томик», хотя свободного места в доме с годами все меньше.

Когда-то, в начале 1970-х, я дружил с одним милым семейством, жившим по соседству. Юра Крутогоров был журналист и детский писатель, его жена Иная Бабенышева – весьма начитанная и высококультурная женщина. Иногда они меня прихватывали с собой в Переделкино, где я познакомился с Евтушенко, Ахмадулиной, Межировым, Чуковской, а также просто знакомили меня с разными знаменитостями для удовольствия возвышенного и обоюдного.

Так попал я в гости к бывшей коллеге Бабенышевой по журналу «Пионер» – Наташе Доброхотовой. Мало что помню из этого визита, но осталось впечатление какого-то карнавала и страшного беспорядка: гениальные дети, читающие свои стихи, стены, увешанные картинами, наряды и много табачного дыма. Позже я опять встретил Наташу в квартире Крутогоровых. Она была не одна, а со своей подругой, весьма умненькой, но очень курящей. Хозяева сразу ушли по своим делам, а мы остались втроем. Пили, курили и балаболили. Потом перебрались ко мне. У меня был спирт и злой турецкий табак, а к нему красивые трубки. Мы здорово накурились. Они мне дали почитать «Веселых ребят» и, если можно, попросили «переснять». Что я с охотой и сделал, так как человек я отзывчивый.

А вот отпечатывал «Веселых ребят» я уже дома, на своей кухне. Так как был я – подпольный фотограф-профессионал и чернокнижник. Фотографии страниц обычно склеивал между собой и брошюровал в тетради, делал симпатичные переплеты. Впрочем, мне кажется, «Веселых ребят» я не брошюровал, а выдал отдельными фотоотпечатками размером 13 ? 18. Тираж не помню, где-то 10–20 штук всего. Все это, конечно, за свой счет – для друзей бесплатно.

Переснимал я вообще много всего – и Солженицына, и Набокова. У меня по работе была вся необходимая для этого процесса аппаратура (я был начальником отдела технической документации в одном из НИИ Москвы, где имелась кино- и фотолаборатория, репрография и офсет). В конце 1970-х – начале 1980-х моя кухня уже была завалена самодельными учебниками по ивриту, словарями. Их я делал для себя, но больше отправлял во все концы страны – потребность в них была огромной. Тиражи по теме иврита, в отличие от анекдотов, уже были немалы и не бесплатны. Передавал я экземпляры, как правило, другу и первому моему учителю иврита, ныне покойному, Юлию Кошаровскому или другим знакомым (по предварительной договоренности).

Спрос на товар был громадный, поэтому фотобумагу я покупал в рулонах и резал на гильотине. Пленку для слайдов покупал на студии бобинами, сам копировал на кухне. А проявляли мне тоже на студии «Центрнаучфильм» или на Студии документального кино.

Напомню, в те времена за это сажали, было очень страшно порой. Но бог хранил. Эмигрировать я смог только в 1987 году, после 12 лет неформального отказа.


?



Наталия Ким,

редактор, писатель

/выпуск журфака МГУ–1996/


Моя семья была отчетливо диссидентской: дед, Петр Якир – один из идеологов и лидеров движения, мама, Ирина Якир – помимо всего прочего, участвовала в нескольких выпусках «Хроники текущих событий». Одним словом, дом был набит самиздатом, его прятали за большими альбомами по искусству. По рассказам родителей, многое забирали во время обысков. Но это я все узнала годам к 15–16, а когда я была маленькой, то первая «самиздатская» книга, которая попала мне в руки, было Евангелие – моя крестная, Вера Лашкова, принесла для меня его, обернутое в обложку от журнала «Юный натуралист». На папиросной бумаге буквы были очень плохо видны, но мы вместе потихонечку разбирались. Конечно, в то время я понятия не имела ничего о запрещенной литературе или о книгах, изданных на Западе – их тоже было немало дома. Лет в 11 я впервые увидала папины (поэта Юлия Кима. – Ред.) рукотворные небольшие сборники, видела такие же сборники стихов Горбаневской, Делоне, Губанова – листала, ничего не понимала, кроме одного: об этом никому нельзя говорить. Году в 1980-м я впервые услышала Галича, а в 1985-м обнаружила большой самиздатский том с его песнями – он и до сих пор стоит у нас на полке.

Про самиздат есть семейный анекдот – когда пришли с обыском, моя бабушка Валентина Ивановна Савенкова, бывшая политзэчка, схватила с папиного стола какие-то бумаги и бросила их в кастрюлю, где кипятилось белье. Когда все закончилось, бабушка робко рассказала об этом папе, и он хохотал, потому что это были его конспекты статей Ленина. В другой раз та же бабушка засунула в кошачий поддон что-то уже более криминальное, но это как раз гэбешники захватили с собой.

Впервые фразу «…и уехал в Баден-Баден» я услышала тоже от родителей, которые читали вслух эти анекдотики и погибали от хохота. Иногда, уже после, кто-то из взрослой родительской компании, выпивши, угрожающе говорил что-то вроде: «Иди сюда, я Лев Толстой, буду тебя гладить по голове до обеда!» Где-то в 1988 году я начала ходить в походы со старшеклассниками, они пели песню с припевом «Жена ж его, Софья Андревна, была совсем наоборот…», и сразу после у костра читали – была зеленая тетрадка, а там от руки – и горланили хором: «Лев Толстой очень любил детей. Бывало…» – и т. д. Мы были все абсолютно уверены, что это «запрещенная книга Хармса». Целиком подборку увидела только в Сети, тогда же и узнала про авторство.


?



Отец Яков Кротов,

священник и публицист, создатель сайта «Библиотека Якова Кротова», один из первопроходцев рунета /выпуск истфака МГУ–1982/


Знаю эти анекдоты, но, честное слово, не я автор! В каком виде они мне попались, не помню, у меня плохая память. Но в машинописи, конечно. Я бы сказал, скорее в 1977 году, чем в 1978-м.

Среда была маленькая. Я был сам довольно активным самиздатчиком, на детей этим зарабатывал. И мой средний брат Виктор тоже. Самиздат был разный: истории про Пушкина – безопасные. Библию прятали по глупости, она не была уже криминалом. Вот «Новое Средневековье» Бердяева реально тянуло на срок.

Самиздат, если говорить о копировании, четко делился на «для заработка» и «для души». «Подражание Хармсу» было, конечно, для души. К тому же они были очень маленькие, там и денег брать было особо не за что. Что до «для заработка»: были, конечно, крупные «тиражисты». Делали в типографиях налево по нескольку сотен и даже тысяч, скажем, молитвословов. Но они не в счет. А для меня это значило вот что. Зарплата 100 рублей. Двое малых детей. Страница стоит 5 копеек. В закладке 5 экземпляров, если электрическая машинка и папиросная бумага, то даже и 7–8. Значит, страница дает 30 копеек. Цена за первые три копии больше. Первый экземпляр я оставлял себе. И я никогда не печатал дважды одно и то же. И не печатал «на заказ». То есть я совмещал для души и для заработка.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vladimir-pyatnickiy/lev-tolstoy-ochen-lubil-detey-anekdoty-o-pisatelyah-p/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Сноски





1


Первая версия этого текста под заголовком «Вместо послесловия», датированная «17 мая 1996 г.», была напечатана в издании Доброхотова-Майкова Н. А., Пятницкий В. П. Веселые ребята (Однажды Гоголь пришел к Пушкину). М., Арда, 1998. С. 7–12. Дополнено и переработано при подготовке данного издания С. Багдасаровой.




2


Татьяна Александровна Доброхотова-Майкова (р. 1945) – художник-иллюстратор. Подробнее о семье Доброхотовых-Майковых (и их вкладе в русскую культуру) см. тут (#litres_trial_promo).




3


Ныне Малый Знаменский переулок, про этот дом подробней см. тут (#litres_trial_promo).




4


Фотографии этих арт-объектов размещены на форзацах данной книги.




5


Людмила Алексеевна Доброхотова-Майкова, в девичестве Герн (1918–2004). Подробнее см. на тут (#litres_trial_promo).




6


См. Приложение тут (#litres_trial_promo).




7


Кари Унксова (1941–1983) – ленинградская поэтесса, диссидентка, феминистка. Была сбита автомобилем при невыясненных обстоятельствах, в ее убийстве подозревали КГБ.




8


Записано С. Багдасаровой.




9


Записано С. Багдасаровой.




10


Их текст см. тут (#litres_trial_promo), а анализ – тут (#litres_trial_promo).




11


Интервью собраны и записаны С. Багдасаровой при участии Д. Хитарова. Отдельная благодарность за помощь при сборе материала Андрею Васильеву, Павлу Каганеру и Наталье Ким.




12


Из интервью для телемарафона в честь 60-летия Венедикта Ерофеева, 1998 г. (видеосъемка из личного архива И. Шурупова). Отрывок предоставлен авторами биографии «Венедикт Ерофеев: посторонний».