Книга - Судья

Судья
Евгений Викторович Шалаев


Даниилу всё чаще снятся странные сны, где он, обладая мистическими способностями и правом вершить правосудие, стремится успеть на встречу с таинственным незнакомцем, что уже так долго ждёт его. Однако молодому человеку постоянно мешают и даже пытаются расправиться с ним. Вскоре и в настоящей жизни Даниил сталкивается с прямой угрозой собственной жизни от существ, даже внешне не всегда похожих на людей. Насколько тесно переплелись сон и явь? Сможет ли Даниил с честью выйти из обрушившейся на него новой реальности?





Евгений Шалаев

Судья





глава 1.


Все сегодня было не так. Это был и я, и не я. Все мои чувства, обычные для меня чувства, особенно зрение, сегодня были другими. Ещё теми. Когда я ещё был собой. Тем самым, давно забытым, собой. Но, это не мешало мне идти к цели. Не могло помешать. И я шёл. Шёл по коридору этой странной квартиры.

Коридор оказался удивительно длинным. Можно сказать, неестественно длинным для обычной квартиры. И комнат оказалось неожиданно много, даже если предположить, что каким-то неимоверным способом я вдруг оказался в коммунальной квартире со множеством жильцов в таком далеком уже прошлом веке.

Передо мной были прямой коридор и череда комнат справа и слева. Голова почти касалась потолка, хотя рост у меня вполне себе обычный, до ста восьмидесяти сантиметров чуть-чуть не дотянул. Так что предполагать, что я в каком-то сказочном мире, не приходилось. Как раз из-за вот таких вот низких потолков, покрытых самой дешевой, меловой краской. Квартира, обычная вроде бы квартира, только очень уж удивительной планировки. Как будто по странной прихоти архитектора протянулась она на всю длину дома. Очень даже многоподъездного дома.

Шёл я уже достаточно долго, чтобы начинать потихоньку злиться. Злился я на окружающую меня темноту, к которой глаза все никак не могли привыкнуть, различить я мог лишь арки комнатных дверей, да и то, потому что коридор был слишком узок и смотрел я на них почти в упор. И это было совсем непривычно для меня. Злился на слабо мерцающий огонёк света где-то вдалеке, похоже, что в последней комнате этой квартиры, цели моего небольшого путешествия, которой я все никак не мог достигнуть. Злился я и на крайне раздражающие меня звуки, всё время раздававшиеся из комнат, мимо которых я проходил.

Вот опять. Справа в проёме двери мелькнули две жёлтых искры, скорее, две небольших ярких вертикальных полоски, очень напоминающие по виду и по расположению два зрачка. Тут же огоньки погасли, раздался еле слышный звук, точнее сказать, шорох, направленный от дверей вглубь комнаты. Как будто необычный обитатель квартиры вдруг стремительно бросился подальше от дверей, слишком явно выражая тем самым нежелание познакомиться со мной поближе. Следом из глубины комнаты раздались странные звуки, слишком уж похожие на недовольное, злобное рычание. Звуки были очень тихими. Я скорее почувствовал их, чем услышал. Тем не менее, я остановился. Раздражение все сильнее наполняло меня. Хотелось рвать, метать, крушить всё и всех подряд.

Существо, а, безусловно, в комнате находилось какое-то существо, попалось мне навстречу сейчас очень некстати. Хотя, нет! Это существо задержало меня по пути к моей цели. Очень не вовремя оно решило проверить, кто идет по коридору. И за это существо теперь будет наказано!

Я остановился и внимательно посмотрел в глубину комнаты. Искры тут же погасли. Я почувствовал, как обитатель комнаты в ужасе закрыл глаза, а рычание перешло в жалобный, наполненный ужасом скулёж. Не чувствуя жалости, я решительно сделал ещё один шаг в направлении входа в комнату, но… Взгляд мой был опять направлен в сторону мерцающего огонька вдали, цели моего визита в это место. Огонёк манил и звал меня. Я знал, что задерживаться нельзя. Время подходит. Надо спешить. Со злостью пнув дверной косяк, я развернулся и, более не оглядываясь, опять направился к своей цели. А в глубине комнаты остался витать страх, исходящий от существа, так и не поверившего до конца в то, что его оставили в покое. Что ему сделали крайне щедрый подарок, добавили еще один день к его никчемной жизни.

Я шёл и чувствовал этот страх, волнами разливающийся по квартире. Знал я и то, что не только я чувствую эти волны. Периодически в комнатах, всё так же часто встречающихся мне по пути, мелькали красные, белые, опять жёлтые огоньки глаз, которые тут же гасли, встретившись с моим взглядом. И воздух снова всё больше и больше наполнялся ужасом местных жителей. Ужасом передо мной. Безраздельным страхом, вытесняющим все прочие чувства, от той лишь одной мысли, прочно засевшей в голове, что вот вдруг я сейчас внезапно окажусь рядом и произнесу эту фразу: “Ты помешал мне! Виновен!”. А дальше последует мгновенное и неминуемое наказание. Быстрое и безболезненное или долгое и жестокое? Кто знает? Возможно всё.

Я вздохнул и раздраженно махнул головой, словно сбрасывая с себя наваждение. Всё-таки так нельзя! Кто бы не находился в той комнате, наказывать его только за необычный разрез и цвет глаз не стоит. Надо признать, что и задержка в пути была вызвана только лишь моей минутной прихотью вылить свой гнев на первое, попавшееся на пути, создание. Существо, надо признать, постаралось как можно быстрее оказаться на максимально удалённом расстоянии от меня, и не то чтобы не мешало мне, а вообще постаралось сделать вид, что его здесь нет, да и не было никогда вовсе. К тому же ещё, оно и так достаточно поплатилось за свое излишнее любопытство, испытав тот страх, который, совершенно точно, не испытывало до сих пор никогда. И, поверьте мне, еще нескоро отойдет от этого, нового для себя, чувства.

Внезапно я ощутил на своем лице победную ухмылку, которая неожиданно появилась у меня исключительно по собственной прихоти. Мне казалось, что я снова сконцентрировался на конечной цели своего путешествия. Однако часть моего собственного «я» упивалось новой, очередной победой, пусть маленькой, зато одержанной совершенно без боя, находя в этом хотя и небольшое, но всё-таки развлечение в затянувшейся дороге.

Прислушавшись к себе, пытаясь определить при этом, чем же ещё развлекается мой организм, пока я мыслями нахожусь уже в самом конце пути, я понял, что этот маленький инцидент каким-то чудесным образом помог мне снять внутреннее напряжение. Раздражение от поведения хозяев квартиры (или, быть может, их гостей) спало. В конце концов, если бы и ко мне в гости кто-нибудь пришел, я тоже вышел бы посмотреть на нового посетителя. Смешно, наверное, было бы ожидать от меня, что я спокойно продолжил бы есть, спать, читать книгу, готовить ужин, в общем, заниматься своими обычными делами, пока неизвестный гость будет мерять шагами мой коридор, ну или что ещё он там захочет посетить, совершенно не обращая внимания на мое присутствие.

Я усмехнулся теперь уже вполне осознанно. Взгляд мой случайно упал влево, и я увидел внутри очередной комнаты, достаточно далеко от входа, две пары ярко красных зрачков, начавших неожиданно быстро увеличиваться в размерах при встрече с моими глазами. Тут же, не дав мне даже толком удивиться такой необычной метаморфозе, красные точки, а точнее уже сказать круги, погасли, и я услышал, как что-то медленно сползло по стенке на пол. Раздался характерный стук удара чего-то твердого о пол. Слегка нахмурившись, я снова продолжил движение вперед, надеясь, что услышанные мною звуки, это не падение в обморок двух слишком уж впечатлительных особей. Ну, или, по крайней мере, удары о пол – это стук выпавших из рук жителей комнаты предметов, а не попытка кого-либо случайно нанести самому себе серьезную травму. Предположим, головы.

Идти теперь стало действительно гораздо легче. Я, правда, старался больше не улыбаться. Хотя бы какое-то время. Совершенно не исключено, что моя улыбка в темноте, да на фоне недавнего моего всплеска неосознанной агрессии, была воспринята, скорее, как злобный оскал. А случайно брошенный взгляд был признан целенаправленно устремлённым прямо в глаза специально выбранной новой жертвы. Я слегка пожал плечами. Ну, что же. С другой стороны, да и пускай думают себе так. Зато больше никто не пытается просверлить мне взглядом спину или, как бы случайно, дыхнуть мне в ухо, когда я прохожу мимо обиталища очередного шутничка. Неприятные звуки и колебания воздуха, то и дело вылетающие из темноты, больше не тревожили меня.

Одну проблему удалось решить. Осталось победить темноту и добраться, наконец, до вожделенного огонька. А ведь это же одно и то же, вдруг осенило меня! Добравшись до цели, я, очевидно, попаду в освещённое помещение. Улыбка снова появилась на моем лице, я даже замурлыкал какую-то весёлую песенку себе под нос и ускорил шаг.

Комнаты начали стремительно мелькать по сторонам, проносясь мимо меня словно вагоны товарного поезда. Мне больше не было дела до обитателей квартиры, кроме, конечно, тех, что ждали меня в последней комнате. Я уже почти бежал. Воздух стал ощутимо плотнее, словно пытаясь если не остановить, то хотя бы задержать меня. Понятно, что я даже на секунду не остановился из-за такого пустяка.

Огонёк становился всё ближе и больше. Подтвердились мои предположения, что это льётся свет из освещённой торцевой комнаты квартиры. Последней комнаты. Той, куда мне и требовалось попасть.

Я настолько разогнался, пытаясь быстрее оказаться рядом с теми, кто меня ждал в этой квартире, что едва смог затормозить и не врезаться всем своим телом в стену, а точнее в тонкое зеркало, висевшее на этой самой стене. Освещённый вход в комнату, в которую я пытался ворваться на полном ходу, оказался входом мнимым. А точнее, всего лишь отражением в зеркале истинного входа, находившегося справа в нише.

Почти касаясь лбом зеркала, опираясь руками на стену и расставив руки так, что они оказались расположены точно по ширине зеркала с разных его сторон, я, повернул голову в сторону настоящего входа, и недобро посмотрел на цель моего визита. Стена оказалась холодной, руки начали стынуть. Да и от зеркала ощутимо тянуло прохладой. Отражавшийся свет нисколько не согревал поверхность зеркала, что, собственно, нисколько не удивило меня. Странно было то, что стена оказалась почти ледяной. А ведь двигаясь по коридору я не испытывал никаких неудобств, связанных с холодом. Воздух в квартире был вполне себе обычной, как говорят, комнатной температуры, градусов двадцать. И одет я был также вполне обычно, по летнему варианту. Чёрная рубаха с короткими рукавами, чёрные же бриджи, обхватывающие резинками ноги чуть ниже колена, чёрные гольфы, полностью скрывающие икры. Дополняли мой костюм ярко-красные кроссовки с мягкой подошвой, идти в которых я мог быстро, а при необходимости вполне себе бесшумно. Уж холод бы я обязательно почувствовал. И зашел бы к обитателям одной из комнат попросить тёплый плащ. Думаю, мне бы не отказали в такой маленькой просьбе.

Снова ухмыльнувшись, я выпрямился, убрал руки от стены, повернул направо и уверенно направился в освещённую комнату. На секунду задержался около двери, костяшками пальцев постучал по ней три раза и радостным голосом произнес: “А кто к вам пришёл?! Встречайте гостя дорогого, хозяева!”. Не дожидаясь ответа, я шагнул вглубь комнаты и застыл на пороге, широко улыбаясь.

А комната оказалась пустой. Ну, как пустой. Посередине стоял стол. На столе стояло блюдце, а в блюдце горела свечка. Простое такое блюдце, белое с золотистой каемочкой, и восковая свеча, в диаметре сантиметра два. Обычно такой набор держат бабушки в своих старых квартирках, на случай если свет вдруг отключат. Свет-то в квартире, похоже, действительно был отключен, свечу зажгли не зря. Только вот ни бабушки, ни дедушки, ни их внуков, да вообще никого не было. Ни живых не было, ни не живых. Вообще никого. Вот как раз в этом смысле комната и была пустой.

Улыбка медленно сошла с моего лица. Такого просто не могло быть! Меня позвали на встречу, путь мой не был напрасным, я точно знал это. И удивление от того, что меня здесь никто не ждал, а может даже некоторая растерянность, отрицание происходящего на несколько мгновений победили все прочие мои чувства. И только оглядев второй раз комнату, я, снова взглянув на свечу, понял, что не может ведь такая небольшая свеча освещать комнату так же, как огромная люстра на двенадцать шестидесяти ватных лампочек, да еще и отражаться в зеркале, как маленькое солнце. Что-то здесь не так.

Словно в подтверждение моих внезапно возникших подозрений, продолжая цепь неправильных, скорее даже, нелогичных событий, свеча вспыхнула ещё ярче. Света от этого, правда, больше не стало, зато ощутимо выше поднялась температура в комнате. Сразу градусов на тридцать, наверное. Дышать стало также трудно, как, наверное, в пустыне. Ко всему прочему, за мной ещё и дверь захлопнулась, щёлкнул замок. Я оказался заперт в ловушке. Точнее кто-то, видимо, думал, что я в ловушке. Но, этот кто-то уж абсолютно точно был не я.

Не обращая внимания на всё ярче разгорающуюся свечу и всё выше поднимающуюся температуру в комнате, я опёрся спиной о дверь и ещё раз оглядел комнату. Никаких особых изменений не произошло, никто так и не появился, не встал пред моими очами и не зашёлся в глубочайших извинениях за своё совершенно непозволительное опоздание. А комната, тем временем, стала напоминать хорошую парилку, в которой какой-то злобный банщик, не переставая, поливал воду на камни в печке.

Пол и потолок начали плыть перед моими глазами. Все предметы вокруг превратились вдруг в расплывчатые очертания неизвестного происхождения. Пламя от свечи неожиданно взвилось сначала до потолка, а потом резко метнулось в мою сторону.

Я ждал чего-то подобного и такой поворот событий не стал для меня чем-то особенно удивительным. Я спокойно, но достаточно быстро поднял руку и направил ладонь навстречу потоку огня, мысленно приказывая ему остановиться. И огонь послушался. Стелясь почти до самого пола, словно в поклоне, пламя постепенно влилось обратно в свечку. Остался гореть только маленький яркий цветок, такой же, что встретил меня немного раньше в столь недружелюбном, как теперь оказалось, помещении. Температура в комнате в один миг снова стала нормальной. При этом всем, пламени свечи по-прежнему вполне хватало, чтобы полностью освещать всю комнату.

Я огляделся ещё раз. Ничего и никого нового в комнате так и не появилось, как и следовало, собственно, ожидать. Я стоял, всё так же опирался спиной о входную дверь и думал, что мне делать дальше. Ничего путного в мою вспотевшую голову не приходило. Мыслей, кроме той, что неплохо было бы опять прислониться головой к холодному зеркалу, не было никаких. Не удивительно впрочем. Пребывание в комнате, нагретой более чем на сто градусов, даром всё-таки не прошло. Очень хотелось теперь освежиться.

Вздохнув, я отвел левое плечо вперед, а потом с силой вернул его обратно, ударив им таким образом о дверь, которой мое плечо касалось секундой ранее. Дверь тут же сорвало с петель, она стремительно распахнулась, ударилась о стену и осталась висеть, чуть покачиваясь, скособочившись, на одних лишь остатках замка, предназначенного, похоже, для того, чтобы на веки вечные запереть меня либо другого какого путника, оказавшегося случайно в этой страшной комнате.

Уже никуда не спеша, я вернулся к зеркалу и принял ту же позу, которую занимал до этого. Руки по бокам, туловище чуть наклонено вперед, лоб касается ледяной поверхности. Приятная, теперь уже приятная, прохлада растеклась по всему телу. Я стоял и смотрел на отражение пламени в зеркале и чувствовал, как далекий огонёк продолжает настойчиво звать меня. Я снова повернул голову вправо и посмотрел на недавно покинутую комнату. Сорванная с петель дверь, ярко освещенный вход, всё по-прежнему. Только желания идти в ту сторону пропало напрочь.

И опять мой взгляд направлен на отражение огонька. Горящее вдалеке пламя, не переставая, манило меня к себе. Я вгляделся в отражение внимательнее, и тут меня, наконец, осенило. Я хотел горячего приёма и получил его. Хотел пошутить, мне ответили на шутку. Что же, все справедливо. Надо теперь двигаться дальше. Просто дальше войти в дверь. И ведь в подобную дверь я входил далеко не единожды. Входил в подобную, кстати, и сегодня, как входил почти каждый день, бывало и не по разу, на протяжении многих и многих лет. Так что меня остановило на этот раз?! Нет, определённо я сегодня не в себе. Этот странный дом, похоже, не только смог существенно ограничить часть моих физических способностей, но и серьёзно понизил способность логически мыслить, принимать быстрые и, что самое главное, верные решения.

Я положил руки на поверхность зеркала и слегка надавил, потом надавил чуть сильнее. И руки прошли твёрдую поверхность, словно она была соткана всего лишь из плотного слоя воздуха. Я вздохнул и покачал головой. Если бы я не удержался первый раз, не опёрся руками о стену, то пролетел бы иллюзорную преграду, оказался бы уже давно в нужном мне месте, а не терял бы совершенно бездарно столько времени, принимая абсолютно не нужные никому сейчас тепловые ванны.

Недовольно мотнув головой ещё раз, я сделал шаг вперёд и, приложив небольшое усилие, буквально протиснулся сквозь служившее мне преградой зеркало. Стало ощутимее прохладней. Я передернул плечами и, давая моему телу время, чтобы приспособиться к новым условиям, застыл на месте, оглядываясь по сторонам.

Картина, вставшая передо мной, не особо сильно отличалась от той, что я наблюдал чуть раньше. Всё тот же коридор, уходящий абсолютно прямо вперёд, правда, визуально существенно короче того, который я уже преодолел сегодня. Комнаты по бокам. В комнатах кто-то есть. Я снова услышал доносящееся и справа и слева недовольное ворчание, очевидно, связанное с моим присутствием. И опять звук я скорее чувствовал, чем слышал. Ну что же, как бороться с этой проблемой я уже знаю. Видимо, существа по эту сторону реальности не почувствовали страха своих соседей по другую сторону, посмевших также выразить своё неудовольствие от моего присутствия.

Я обернулся. За спиной висело зеркало. Поверхность его была абсолютно темна, не было видно даже моего отражения. Ну, что же. Хорошо и то, что само зеркало никуда не пропало. Есть шанс вернуться домой той же дорогой, что и пришёл. Я хотел было попытаться еще раз просунуть руку сквозь зеркало, дабы удостовериться, что дорога обратно действительно открыта, но периферическим зрением уловил отблеск огня. Повернувшись, я увидел освещённый квадрат прохода невдалеке, тот самый, теперь уже, несомненно, истинный свет, что так манил меня.

Огонёк все настойчивее звал меня, я почувствовал, что меня торопят, что идти дальше следует быстро. Тут же забыв про зеркало, я твёрдым шагом направился по пути к своей цели, кляня себя по пути за глупую задержку. За то, что отступил с прямого пути. Именно так, как вдруг стало очевидно для меня теперь, мне и следовало двигаться всё это время. Не обращая внимания ни на недовольство жителей этой квартиры с разноцветными зрачками-щелочками, ни на призывный свет другой комнаты, манящий свернуть с правильного пути. Опасения опоздать на встречу помогли прогнать чувство озноба, и я стремительно двигался вперёд, думая, что, может, стоит перейти уже и на бег.

Недовольный гомон существ из комнат зазеркальной части квартиры заставил меня остановиться, когда до цели оставалось всего пара десятков метров. Злобные звуки я уже не только чувствовал, но и определенно слышал. Огни разноцветных глаз, не скрываясь, недобро смотрели на меня со всех сторон. Такого я оставить без внимания позволить себе просто не мог.

Остановившись, я медленно огляделся по сторонам. Этого оказалось достаточно, чтобы блестящие глаза исчезли полностью из поля моего зрения. Местные обитатели, наконец, почувствовали мою ярость и поняли, что допустили серьёзную ошибку, выказывая слишком явно свое отношение ко мне и моим действиям.

– Я вернусь и виновные в том, что пытались задержать меня, будут наказаны. Сурово наказаны. Суд будет справедливым, но быстрым. Именно так. Кто-то хочет сейчас возразить мне? – громко произнес я и снова огляделся. Желающих не появилось. Зато и в этом коридоре появился страх. Страх, который висел в воздухе и был почти осязаем. Страх, до которого можно было даже дотронуться при желании. Но, обитатели зазеркальной части квартиры сами были виноваты. Не стоило им меня раздражать. Ох, не стоило.

В абсолютной тишине я сделал шаг вперед. Никаких блестящих огней, горящих зрачков справа и слева больше не было и в помине. Остался только мой огонёк впереди. Совсем уже близко. И я сделал еще один шаг.

И тут раздался оглушительный звон. Звон такой силы и громкости, что я даже пригнул слегка голову от неожиданности, но тут же снова выпрямился и быстро огляделся в поисках источника звука, только ничего и близкого к искомому не обнаружил.

Звук, казалось, шёл отовсюду, со всех сторон. Он окутывал, тянул за собой, полностью овладевал сознанием. И среди всего этого бесконечного, нескончаемого звона раздался всего один тихий разочарованный вздох. Но, я услышал его, не мог не услышать и тут же понял, что опять опоздал.

Меня стало затягивать в пустоту. Всё вокруг потемнело. Очертания коридора и комнат исчезли. Зато вновь появились разноцветные искры-полоски – множество белых, жёлтых, красных и зелёных глаз разнообразной формы, и тут же раздался злобный хохот обитателей этого странного дома, празднующих мою неудачу. Существа хохотали, а в глазах их всё же отражался страх. Страх снова встретиться со мной. И быть судимыми и наказанными.

Но, вот звон поглотил последний всплеск визгливого хохота, темнота закрыла последний отблеск света, и я оказался в кромешной тьме, где существовал только нескончаемый звон. И больше ничего. Только звон.




глава 2.


Я проснулся от звука будильника, установленного на моём телефоне, и, толком ещё не придя в себя после сна, протянул руку вправо, чтобы этот самый звук поскорее выключить. Пошарив рукой на прикроватной тумбочке несколько секунд, я взял, наконец-то, телефон и, всё так же, не открывая глаз, попытался пальцем нащупать кнопку, которая остановит этот противный нескончаемый звон. Однако подлая скользкая штука для связи меня с остальным миром умудрилась каким-то образом выскользнуть из рук и упала на пол. Словно наслаждаясь одержанной маленькой победой, телефон, находящийся и в режиме будильника и в режиме вибрации, затрезвонил еще громче, радостно подпрыгивая на деревянном покрытии, неприкрытом в том месте ковром. Естественно, маленький злодей оказался под кроватью, куда он, совершенно непонятно каким образом, смог проникнуть, не будучи удовлетворенным, видимо, глухими звуками на мягкой шерстяной поверхности. К звону будильника теперь прибавился ещё и стук пластикового корпуса о дерево.

Я, в тайне надеясь, что телефон от таких прыжков по твёрдой поверхности получит какую-либо травму, несовместимую с его никчемной непродолжительной жизнью, заставил себя не подниматься с кровати еще с полминуты. Но, толи здравые мысли о том, что вставать так либо иначе придется, пора уже собираться на работу, толи природная жадность, тихим монотонным голосом нашёптывающая мне все эти тридцать секунд цены на новые смартфоны, в общем, что-то заставило меня всё-таки вылезти из постели.

Заглянув под кровать, я достал, наконец, телефон, отключил будильник, размахнулся, чтобы бросить куда-нибудь подальше это маленькое злобно-пластиковое создание, и, грустно вздохнув, положил аккуратно его на тумбочку. Разум опять победил у меня чувства.

Через пару минут я, находясь в ванной комнате и успев уже, как следует, умыться прохладной водой, окончательно проснулся. Старательно чистя зубы, я рассматривал свое отражение в зеркале и пытался решить сложную для себя задачу. Стоит бриться или нет.

Раньше, точнее последние полгода, такой проблемы не возникало. Моя девушка заставляла меня бриться каждый вечер, а если я пытался пропустить по какой-либо причине эту ежедневную процедуру, просто не пускала меня в нашу общую спальную. Ей совершенно не нравилось, как отрастающая щетина царапает её нежную кожу. И способ бороться с этой щетиной Катя, так звали мою девушку, выбрала очень даже действенный.

А теперь Кати рядом не было. Собрав две недели назад свои вещи, она сообщила мне, что нам надо взять паузу в отношениях, за время которой я должен определиться, что, собственно собираюсь делать в дальнейшем в свои уже совсем полные тридцать лет. Строить своё счастливое будущее (а заодно и уютное семейное гнездышко, что впрямую не говорилось, но вполне себе подразумевалось), взявшись, наконец-то, за ум и твердо двинувшись к покорению каких-либо вершин. Вершин любых, на мой собственный выбор. Не обязательно чересчур высоких, но при одном условии, а именно таком, что не только я считаю, что это и есть вершина, но также считает и большинство людей вокруг. Или я всё также дальше и буду продолжать бесцельно барахтаться по океану жизни, не имея никаких определённых целей. То, чем, по мнению Кати, я и занимался именно сейчас.

А вот Катя цели имела вполне себе определённые. Благополучно окончив институт, она устроилась на работу в престижную крупную компанию, где смогла за несколько лет собственным трудом, перемешанным пополам с удачей и везением, достигнуть уже вполне приличного положения. Следующий шаг должен был ввести Катю, а точнее Екатерину Александровну, в волшебный круг топ менеджмента, такой далекий и недостижимый для большинства людей нашей страны, да, в общем-то, и всего земного шара.

Вот только делать этот шаг Катя, пока еще просто Катя, не спешила. Девушка абсолютно точно понимала, что жизнь крупного руководителя достаточно серьёзно отличается от жизни простого обывателя. Кроме всех тех благ, которые ты получаешь, ты обзаводишься еще и обязанностью тратить большую часть своего времени на работу. Приходится чем-то жертвовать. Чем-то тем, чем ранее ты занимал это самое время. И первыми на очереди встают семейные отношения. Даже сейчас, оставив меня одного думать о своём (для Кати, читай, нашем) будущем, сама она укатила в рабочую командировку куда-то в Европу на месяц с небольшим, о чем я узнал как бы случайно от наших общих друзей, причём совершенно незамедлительно узнал. Совместила Катя, так сказать, полезное с полезным. Карьеру с моим воспитанием. Получалось, что уже сейчас я пал жертвой работы моей девушки, и впору было призадуматься о том, а нужна ли действительно Кате семья.

Но, на самом деле, несмотря на все свои качества твердого и уверенного в себе руководителя, у Кати было очень много чисто женского в характере, в том числе и огромное желание иметь семью. Семью полноценную. Не просто мужчину в доме, который будет встречать ее усталую после работы, но и ребёнка, который будет любить её просто за то, что она есть. И, пускай, потом для общения с семьей времени будет не так и много. Зато она (эта семья) точно будет! И муж будет, и дочка. Или сын. Или и сын, и дочка сразу, если повезёт. Да все равно кто. Лишь бы был. Вот Катя и решила сделать перерыв в карьере, чтобы обрести, наконец-то, семью, и дальше уже с чистой совестью снова окунуться в бизнес, твёрдым шагом преодолевая ступеньку за ступенькой к вершинам управления.

И вот в качестве мужчины, терпеливо ожидающего Екатерину Александровну с работы, выбрали меня. По крайней мере, пока ещё меня. Я снова посмотрел на себя в зеркало и задумчиво потер ладонью свои заметно отросшие жёсткие волосы на подбородке. Почему Катя выбрала именно меня, я понять не мог. При её внешности, уверенности в себе и при её-то доходах она вполне могла позволить себе какого-нибудь мачо, легко поигрывающего рельефными мускулами и, естественно, с трёхдневной щетиной на лице, добавляющей ему только мужественности, да ещё и обладающей волшебной способностью ласково гладить девушку по щекам, а не оставлять раздражение на коже. Для такого мужчины не встаёт вопрос, бриться ему или нет. Подобные вопросы в ведении исключительно личного имидж-мастера, который каждый раз встречает мачо в престижном спа-салоне после того, как тот вдоволь натренирует свое драгоценное тело в спортивном зале.

А вот мне теперь приходится решать все самому. Кати рядом нет и накануне вечером, как, собственно, и последние три дня, я бриться, соответственно, не стал. Решил оставить это дело на утро, а утро вдруг взяло, да и наступило. Гораздо быстрее, чем я ожидал. Опять же, как и было всё последнее время. И снова передо мной одна и та же задача, в который раз требующая решения.

Я, конечно, до мачо не дотягиваю, но фигурой бог при непосредственной помощи моих родителей меня совсем уж не обделил. Добавив пусть не совсем систематические, но достаточно частые утренние пробежки по парку перемежающиеся с посещением раз-два в неделю спортивного зала, на выходе получилось вполне себе приличное тело. Не для подиума, правда, но и без явных недостатков. Щетина для такого тела тоже вполне годилась, с одним небольшим допущением, естественно – когда рядом нет Кати. Однако такие выводы устраивали меня предыдущие дни. Сегодня побриться надо бы. Последний день на работе всё-таки.

Решившись, я намазал подбородок и шею гелем для бритья и взял в руки бритву. Пока руки сами автоматически выполняли свою обыденную обязанность, мысли мои вернулись к работе.

Да, сегодня был последний день моих трудовых подвигов менеджера среднего звена одной из многочисленных компаний, существующих на обширном рынке услуг. Устроился я в эту компанию сразу после университета, особых вершин не достиг, но свои непосредственные обязанности выполнял старательно, за что пользовался рядом привилегий. Изредка разрешалось припоздниться с приходом на рабочее место, иногда можно было пораньше его покинуть. Сама работа меня не напрягала, денег на жизнь хватало. Уже и квартира своя была. Правда, большую половину средств на покупку собственного жилья мне выделили родители, но я обещал им вернуть когда-нибудь. Только вот, это когда-нибудь все сдвигалось и сдвигалось по времени вправо.

В общем, и моя работа, и я устраивали друг друга. Уже больше семи лет. Только вот после отъезда Кати на меня неожиданно вдруг что-то нашло, накрыло полностью. Мозг отключился, в голове была только одна мысль – я всем докажу, что я достоин быть великим. Но разве можно достичь чего-то великого в моей теперешней конторке? Конечно, нет! И я в тот же день написал заявление об увольнении по собственному желанию.

Меня не слишком-то и уговаривали остаться. Зарплата у меня достаточно высокая, а затраты сокращать надо. Уволят меня, а на мое место возьмут стажера с вознаграждением, соответствующим опыту и умениям вчерашнего выпускника ВУЗа. Мою же работу раскидают по отделу, не в первый раз. Текучка на предприятии есть всегда, и наши руководители приняли решение снижать затраты вот таким вот естественным образом. Старые сотрудники, объем работы которых всё только увеличивался, ворчали, конечно, но понимали, что деваться им особенно-то и некуда. Пока не найдут более достойное место такого же менеджера в другой компании с более интересными условиями.

Опытные сотрудники на то и опытные, чтобы понимать и ориентироваться в ситуации в целом по рынку, и принимать решения быстро, но осознанно. На меня же в этот раз озарение нашло, только когда я шёл с работы.

Шёл же я, гордо выпятив грудь вперёд, упиваясь собственным мужеством и решительностью. И пешком-то я решил пройтись, пускай идти было и не близко, средним шагом минут сорок-сорок пять, только для того, чтобы прорепетировать в уме разговор с Катей.

“– Я принял решение, – гордо заявил я, глядя Кате прямо в глаза. – Мне нечего делать в этой конторке. Меня ждут великие дела, огромный успех, всеобщее восхищение. И я более не буду противиться своей судьбе. Я иду ей навстречу! Ты же, дорогая, будешь гордиться мной и всегда идти рядом, поддерживая своим хрупким плечом.

– Конечно, дорогой. Я готова! Я так счастлива! – потупив глазки, нежно прошептала Катя. – Я всегда буду рядом с тобой. А где именно ты достигнешь такого всеобщего успеха, ты уже решил?”.

Я просто застыл на месте. Какая-то дама, шедшая прямо за мной и никак не ожидавшая столь коварного маневра с моей же стороны, врезалась мне в спину, чуть не выронив при этом сумку из рук. Не особо стесняясь в выражениях, женщина громко выразила своё мнение обо мне и обо всех моих ближайших родственниках. Весьма нелицеприятное мнение. Удовлетворившись, видимо, произведенным эффектом на окружающих, дама пошла дальше по своим делам, как, впрочем, и все окружающие. Только я так и остался стоять столбом посередине дороги. И дело было вовсе не ввергших меня в состояние грогги фразеологизмах случайной попутчицы. На самом деле до меня только теперь дошло, что такие судьбоносные решения, которые принял сегодня я, просто так, как говорится с кондачка, в абсолютном большинстве случаев не принимаются.

Похоже, что Катя оказалась для меня слишком дорога, чтобы терять её. Я готов был немедленно покорить вершину, не откладывая дело в долгий ящик, и встретить свою суженную, стоя наверху с пылающим взглядом в окружении толпы восхищенных поклонников. Показывая, понятно, что эти самые поклонники сами навязываются, а мне нужен только один человек – моя Катя. Вот только до вершины путь я пока выбрать не удосужился, а поблизости указателей, которые бы направили меня в нужную сторону, не наблюдалось.

И вот, две недели, положенные по законодательству на отработку при увольнении по собственному желанию, пролетели. Никакого озарения по поводу той вершины, на которую мне предстоит начать стремительно взбираться, пока не пришло, что и не особо удивительно. Забрать заявление, покаявшись перед начальством, и остаться на прежнем месте работы мне не позволила моя же гордость, неожиданно проснувшаяся в самый неподходящий момент. В общем, сегодня был последний день моей старой размеренной жизни, но вот что будет дальше, я пока представлял себе весьма смутно.

Хотя, не совсем так. Планы на ближайшую неделю у меня были и достаточно определённые.

Я рассказал родителям о своем увольнении, рассчитывая таким образом отрепетировать предстоящую беседу на ту же тему с Катей, всё-таки и тут и там родные люди, реакция должна быть примерно одинаковой. Однако родители повели себя совсем не так, как я ожидал. Они не стали причитать, охать, даже не стали спрашивать причины такого моего решения. Раз принял решение, значит, так оно и должно быть, уже взрослый человек, чтобы самостоятельно отвечать за собственные поступки, резюмировал общую позицию моих родственников отец. Они только поинтересовались, сразу ли я перехожу на новое место работы. Услышав отрицательный ответ, мои папа и мама даже обрадовались, тут же предложив мне слетать на недельку в Прагу. Не просто так, а по семейным делам. И не то, чтобы предложили, а скорее безапелляционно заявили об этом.

Сами родители пропадали целыми днями на даче. Как раз шёл самый сезон, конец лета. Хотя для моих родителей, по-моему, этот сезон никогда и не заканчивался. То посади урожай, то ухаживай за ним, то собирай, то храни и консервируй, то готовь дом к следующему сезону, то за рассадой следи. И так бесконечно. В общем, никак на неделю ни папе, ни маме дачу не покинуть, тем более, сейчас, заявили мне. И надо же такому случиться, что необходимо срочно лететь в Прагу. Ко мне и так хотели обратиться с этим предложением, пояснила мама, а тут такая удача, сын как раз абсолютно свободен.

В общем, объявился у нас в Праге какой-то родственник. Пятая вода на киселе, как говорится. Слыхом мы о нем не слыхивали уже давным-давно, вроде как уехал он еще лет почти сорок назад в Чехию, тогда еще Чехословакию, по какой-то надобности, да там и остался навсегда. И вдруг оказалось, что мы о нем не помним вовсе, а он нас не забыл. В завещании своём нашу семью упомянул. Богатства, правда, никакого нам не оставил, надо уточнить, но особую семейную реликвию решил передать именно в наши руки. Что за реликвия и почему именно нам, в завещании не указывалось. Но, зато были указаны вполне себе конкретные место, время и сроки передачи этой самой реликвии.

Передача реликвии, что совершенно естественно, должна была состояться в Праге, на оформление документов уйдет дней пять-шесть, чтобы подстраховаться предлагалось прилететь ровно на неделю. Перелет и проживание в гостинице, более чем приличной, как было особо подчеркнуто, за счет принимающей стороны. Принимающей стороной был, понятно, мой почивший родственник, а точнее его средства, выделенные, что также упоминалось в завещании, специально на эти нужды. Интересы представляла какая-то нотариальная контора, название которой мне ни о чём не говорило. Я думаю, не сказало бы это название ни о чём и большинству чехов. Всё-таки в основном люди не так часто пользуются услугами подобных организаций, чтобы ещё и их названия запоминать.

Я даже попыток отговориться от этой поездки делать не стал. Согласился сразу, чем крайне обрадовал своих родителей. Отец, решив по старой русской традиции ковать железо пока горячо, тут же стребовал с меня копию заграничного паспорта и визы. В современном мире всё это хранится в виде фотографий в обычном телефоне. Виза у меня была шенгенская и действительная. Так что препятствий никаких с этой стороны для поездки не было.

Пока папа с мамой переносили фотографии паспорта и визы на компьютер, а затем отправляли всё это в чешскую нотариальную контору, я сидел и думал о том, что на новом месте в совершенном одиночестве у меня будет прекрасная возможность спокойно осмыслить то, чем мне предстоит заниматься в ближайшем будущем. Хотя подспудно, на самом краешке подсознания, копошилась маленькая надежда на то, что, может быть, удастся встретиться и с Катей, хотя бы на денёк. Она же в Европе, а Европа совсем маленькая. Не то, что наша необъятная Родина. И должен же, в конце концов, быть у Кати хотя бы один выходной!

Не успели мы с родителями и чаю попить, как на электронный адрес отца пришли билеты на самолёт в Чехию, оформленные на моё имя, и подтверждение брони на комнату в отеле в самом центре Праги, также выписанное на меня.

Очень, надо признать, оперативно. Не знаю, в каких уж отношениях был мой чешский родственник с этой нотариальной конторой, но даже после смерти распоряжения его выполнялись немедленно и беспрекословно. А может быть так и должны работать все подобные заведения. А может и вообще все заведения. Хотя, это уже утопия, несомненно. В России, по крайней мере.

Я, наконец-то, закончил бриться. Всполоснув ещё раз лицо и побрызгавшись одеколоном, я скептически оглядел себя в зеркале. Результатом был удовлетворен, чего нельзя сказать о времени, затраченном на водные процедуры. Все эти мысли, копошившиеся в моей голове во время пребывания в ванной комнате, привели в итоге к тому, что я потратил здесь времени в два раза больше, чем обычно. Будет все-таки некрасиво опоздать на своё рабочее место в последний день перед увольнением.

Пришлось пожертвовать завтраком. Точнее, полноценным завтраком. Кофе в кофемашине я себе, конечно, сварил. И выпил его практически на ходу, пока одевался. Большего позволить себе не решился. И только выйдя на улицу и взглянув на часы, я успокоился. На работу я не опаздывал, времени спокойно доехать до моей (пока еще моей) конторы было вроде как достаточно. Однако и медлить особо не следовало.

Я направился в сторону остановки общественного транспорта, где, увидев остановившуюся маршрутку, обречённо пожал плечами и втиснулся в эту сумасшедшую повозку.

Сегодня намечалась небольшая вечеринка с моими старыми коллегами. Коллеги, для уточнения, старые были не в плане возраста – кто-то чуть старше меня, кто-то примерно моего возраста – просто я с ними проработал уже достаточно долго для нынешнего времени – больше семи лет. Так вот сегодня я планировал посетить с моими старыми коллегами один уютный бар, неподалеку от работы, куда мы частенько и раньше заглядывали по разным, чаще действительно имеющимся, как, например, сегодня, поводам.

Был понедельник, неделя только начиналась, завтра моим сослуживцам на работу, поэтому серьезной попойки не предвиделось. Да и у меня билеты на самолет на Прагу были забронированы на завтра на 14 часов. Тоже следовало держать себя в приличной форме. Особенно учитывая тот факт, что сразу по прибытию в Прагу мне предписано было незамедлительно явиться в нотариальную контору, чтобы подтвердить документально и физически факт своего существования. Всё для того, чтобы как можно скорее запустить неведомый мне и большинству обычных людей механизм нотариального, соответственно, оформления документов. Который, как уже отмечалось раньше, будет длиться почти неделю, по окончании которой мне и выдадут заветную старую семейную реликвию, завещанную моим почившим дядюшкой.

В общем, серьёзной вечеринки не предвиделось, тем не менее, по паре бокалов чего-нибудь крепкого с коллегами выпьем непременно. Вспоминая всё только хорошее. А оно ведь, и правда, было это хорошее, пережитое нами совместно за последние семь лет.

Так что на машине ехать я себе позволить не мог. Пешком идти – было уже не успеть. В моём распоряжении оставался только общественный транспорт. И хотя обычно я предпочитаю в подобных ситуациях дождаться троллейбуса, как самого безопасного с моей точки зрения средства массовой перевозки, где диких водителей обычно не водится, сегодня было не до понтов. Пунктик на счёт “не опаздывать в последний день работы” прочно обосновался в моей голове, и я решительно сел на тот транспорт, который подошёл первым.

Стараясь, насколько это было возможно, не обращать внимания на безумные маневры водителя маршрутки в плотном утреннем потоке машин, я думал о каких-то пустяках, когда громкий крик заставил меня вздрогнуть.

– Не виновен я, не виновен! – кричал молодой парень в телефон, прижимая его щекой к плечу, одной рукой уже держась за ручку двери маршрутки, и одновременно активно махая второй рукой водителю, призывая того остановиться. – Меня подставили, толкнули на это! Не виновен я!

Микроавтобус, наконец, остановился, и юноша быстро выпрыгнул в открытую дверь, тут же смешавшись с толпой. “Ты виновен”, – злорадно подумал я, недовольный тем, что мой покой был потревожен таким беспардонным образом. Судя по недовольным лицам большинства других пассажиров маршрутки, они поддерживались того же мнения. А может, это было их обычное состояние, состояние людей, недовольных самой жизнью, да ещё и начинающих новую тяжёлую трудовую неделю. Мне это собственно было не особо интересно. “Виновен”! – злорадно повторил я про себя и тут, неожиданно, перед моими глазами встал мой сегодняшний сон.

Я взглянул на свой наряд и усмехнулся. Костюм я сегодня, в связи с предстоящим походом в бар, одевать не стал. Джинсы, светлая рубашка, клубный пиджак, туфли. Как-то неправильно. Чего-то сегодня я без обычных черных бридж и высоких гольф, в такой славный день, для разнообразия, желтого цвета. Я снова усмехнулся. Приснится же такое! Хотя, надо признать, ощущение превосходства над обитателями неведомой квартиры, чудесные способности, которые я обрел во сне – все это было так естественно и так удобно. Хотелось бы, конечно, и в настоящей жизни быть таким же.

– Виновен, – снова про себя повторил я и опять усмехнулся. Что-то сегодня на меня нашло. То в ванной комнате, сам с собой мысленно разговаривая, чуть не час провел, то сны какие-то странные снятся. И тут меня осенило. Снятся странные сны. Уже не первый раз. Я вздрогнул.

А ведь и действительно – не первый раз похожий сон мне приснился. Только вот так ярко, жизненно и запоминающе – такого точно ещё ни разу не было. Вспоминались из прежних снов сейчас лишь какие-то “огрызки”. И дома, и комнаты разные и залы, и жуткие узкие зрачки, и шёпот и крики за спиной. Ещё какие-то пещеры, утёсы, гроты, какие-то монстры, каждый раз новые. И в каждом сне обязательно главный герой – я сам, весь из себя крутой, непобедимый. Или это не я был? Не так это и важно. И вот ещё всегда этот я или не я куда-то спешил. И, вроде как, ещё не успел ни разу.

Может статься, что и до этого полноценные сны мне снились. Такие, как сегодня ночью. Только я не запоминал их. Так ведь вообще часто у людей бывает. Вот и у меня, похоже, такая же точно ситуация – толи мне сны и вовсе не снились обычно, толи я их забывал сразу же. А тут полноценное действие. И всё, каждый эпизод, осталось в памяти. Хотя ведь, может и так случиться, что это просто поездка в Прагу всё спровоцировала. Многие этот город мистическим признают. А я фантастику и мистику люблю. Вот и сложилось как-то всё вместе.

Случайно взглянув в окно, я тут же буквально подскочил со своего места. Совершенно незаметно пролетело время в пути, и я оказался как раз напротив своего офиса. Пробираясь к выходной двери, я на ходу крикнул водителю: “Остановите”, и уже через минуту находился около здания своей конторы, здороваясь на ходу с коллегами, как и я спешащими на работу.




глава 3.


Рабочий день прошёл, в общем-то, как обычно. Я постарался максимально закрыть все свои хвосты, которые успел накопить за последние две недели. Ну, а те, что не закрыл, передал сослуживцам. Уж, пусть не обессудят. Не так много их и осталось (хвостов, само собой, а не сослуживцев).

В конце дня собрался наш коллектив почти в полном составе, пришёл Генеральный директор, который произнёс проникновенную речь о том, какой я был ценный сотрудник, как им будет меня не хватать, пожелал удачи в дальнейшем трудовом пути. Где, правда, продолжать мне мой трудовой путь не уточнил, обратно возвращаться в любой момент такому ценному сотруднику, как я, тоже предлагать, почему-то, не стал. Зато вместо стандартного сувенира с символикой компании вручил запечатанный конверт с хрустящими бумажками внутри, что явилось весьма неожиданным, но очень приятным сюрпризом.

Содержимого запечатанного конверта как раз хватило на то, чтобы оплатить чек по окончании прощальной вечеринки в баре с коллегами. Достаточно приличный чек. В этот вечер жадничать я не стал и заказывал всё, что выбирали мои бывшие сослуживцы. Они при этом, надо признать, держались в рамках приличия – напитки и закуску употребляли качественные, но в разумном ценовом диапазоне. Что меня, несомненно, порадовало. Всё-таки я, по сути, остался безработным. И хотя какие-то накопления у меня и имелись, да плюс еще последняя зарплата и компенсация при увольнении, но вот вопрос, когда я смогу пополнить свои денежные запасы, оставался открытым и достаточно актуальным.

Уже около одиннадцати вечера я был дома. Переоделся, принял лёгкий душ и лёг в постель с намерением немного почитать, но почти сразу уснул, так и не взяв книгу в руки. Вроде и выпил немного совсем, и усталости особой не чувствовал, а вот взял да и уснул. И открыл глаза уже только в восемь часов утра. Абсолютно бодрый и в прекрасном настроении. Ничего мне не снилось, ни разу за ночь не проснулся даже, ничто и никто не потревожили мой сон.

Я сделал зарядку, принял контрастный душ, хотя и без этого чувствовал себя отлично. Однако решил не пренебрегать своим здоровьем и, словно в награду, все это доставило мне только удовольствие. Почистил зубы, побрился (сегодня вопрос – бриться или нет, не стоял – не хватало еще перед европейскими нотариусами невоспитанным русским дикарем выглядеть) и направился на кухню.

Запустив кофемашину, я открыл холодильник и задумался, глядя на его содержимое. Хотя о чём тут особо думать, когда кроме пустых полок в холодильнике ничего нет. Сам же я за один воскресный вечер целенаправленно уничтожил, не жалея живота своего, все ещё остававшиеся, немногочисленные продукты, чтобы к отъезду ничего не пришлось выкидывать. И весьма преуспел в этом. Вздохнув, я направился в комнату, осознавая по пути, что второй день подряд завтрак мой будет состоять исключительно из одного кофе, пусть и свежесваренного, а не растворимого.

Понимая, что мой желудок не особо будет рад такому питанию и быстро поспособствует тому, чтобы весь организм восстал против своего хозяина и тем самым испортил ему его чудесное настроение, я начал активно собирать дорожную сумку.

Сборы много времени не заняли. Всего на неделю поездка. Носки, трусы, запасная рубашка, футболка, бритвенные принадлежности, зубные щётка и паста, одеколон, книга, планшет, зарядник для телефона – и я готов. Только-только призывно запищала кофемашина, оповещая меня о том, что кофе сварилось, а я уже натягивал на себя вчерашний наряд, заменив лишь рубашку на свежую, решив, что в этой одежде и вчера удобно было, и сегодня в самолете удобно будет и в нотариальную контору явиться не стыдно.

Не успел я сесть за стол, дабы выпить ту самую свою кружку свежесваренного горячего кофе, намереваясь во время этого самого скудного завтрака вызвать такси в аэропорт, где и подкрепиться уже основательно в каком-нибудь кафе в ожидании полёта, как раздался телефонный звонок, а на экране моего сотового высветилось «Серёга».

Сергей – мой университетский товарищ. Мы и сейчас поддерживаем достаточно тесные отношения, встречаемся по праздникам (и не только по праздникам) в общих компаниях, но вот сказать о том, что мы не разлей вода, всё-таки нельзя. Есть у Серёги друзья и поближе, но вот при возникновении каких-либо проблем обращается он сначала ко мне, почему-то. Не сказать, что я такой уж добрый и безотказный – совсем наоборот скорее, думаю в первую очередь о себе – а вот Серёге ни разу не отказал. Так вот сложилось, что не в тягость ни разу помощь ему оказать было. Наверное, поэтому я и стою первым в списке друзей у Сергея, готовых выручить его в любую минуту.

Вот и опять. Сергей сбивчиво объяснил, что жена его уехала в отпуск на две недели куда-то в Турцию, дома он на это время затеял ремонт, трубы начали менять, да что-то пошло не так, ремонтники весь дом без воды оставили. Теперь, пока работнички порядок заново наведут, вода обратно из кранов потечет, да соседи немного успокоятся и не будут уже пытаться при виде Сергея немедленно суд Линча ему устроить, можно ли ему три-четыре денька у меня перекантоваться? Ведь всё равно я пока один, Катя в командировку уехала, добавил столь хорошо осведомлённый о моих личных делах товарищ.

И снова повезло Серёге. Не стал я отказывать. Только предупредил, что через полчаса убываю в аэропорт, откуда затем в далёкие дали на белокрылой птице на целую неделю и упорхну. Соответственно если успеет мой непутёвый друг за это время добраться до моего дома, то и получит вожделенные ключи от нового убежища, где, надеюсь, не смогут уже его достать разъярённые соседи.

И ведь какое чувство самосохранения у человека! Живёт Сергей совсем не близко, а успел добраться! Аккурат у моих дверей оказался, когда я из квартиры выходил, как раз оповещение мне пришло, что такси подъехало. Пары секунд не хватило только Серёге ещё и на звонок дверной нажать.

Вид у Сергея был одновременно замученный (видимо, из-за ремонта и злобных соседей), запыхавшийся (от невероятных попыток успеть добраться до меня) и довольный (от того, что успел). Я молча достал из кармана второй комплект ключей от квартиры, который намеривался оставить соседям, нисколько не сомневаясь, что товарищ вовремя совершенно точно не явится. Серёга, который всё никак не мог отдышаться, взял ключи у меня из рук и в ответ только благодарно кивнул мне. Я ещё предупредил, что холодильник совершенно пустой, но парень только безмятежно махнул рукой. Крепко пожав на прощанье другу эту самую руку и пожелав ему удачи, я двинулся по лестнице вниз, а Сергей направился в мою квартиру.

Около такси я немного замешкался. Никак не мог решиться: бросить сумку на заднее сиденье, дверь к которому я уже приоткрыл, или всё же положить её в багажник, около которого стоял водитель и терпеливо ждал, как же я поступлю. В этот момент во двор стремительно ворвался огромный чёрный джип, с ужасным визгом оттормозился совсем недалеко от нас, почти мгновенно погасив скорость, с которой вообще-то обычно по дворам не ездят. Из машины вышли четыре просто огромных человека, все в чёрных рубашках, чёрных брюках и чёрных же кроссовках. Глаза этих существ прикрывали очки, естественно тоже чёрные. Просто чёрные люди какие-то. Только вот восторга или хотя бы простого интереса они не вызывали. Скорее наоборот. Атмосфера во дворе стала необычайно напряженной, опасность, исходящая от этих людей, буквально витала в воздухе, находиться с ними рядом совершенно точно не рекомендовалось никому.

Мы с водителем переглянулись, и мгновенно таксист захлопнул багажник и фактически бросился на своё место за руль, я же, в свою очередь, также быстро опустил свою сумку на задний ряд и устремился на переднее правое сиденье нашей машины.

Но сесть в машину я не успел. Стоящий с краю один из пассажиров чёрного джипа вдруг повернул голову и внимательно посмотрел на меня. Я застыл на месте и тут же, действуя на каком-то подсознании, принял расслабленную позу, выбросил все мысли из головы и поднял глаза вверх, сразу же залюбовавшись облаками и пытаясь определить, а на что похоже каждое из этих самых облаков надо мной, как пытался определить когда-то в детстве. Чёрный человек тоже поднял было голову вверх, но тут же замотал ей в разные стороны, словно пытаясь сбросить наваждение, и вновь взглянул на меня, ещё более пристально, чем до этого. И хотя глаза его были прикрыты непроницаемыми на первый взгляд очками, мне показалось, как за ними засветились две ярко-красных точки. И эти точки буравили меня, пытались проникнуть внутрь моей головы. Я, внешне сохраняя невозмутимость, начал медленно садиться в такси, как будто не замечая столь пристального внимания к моей персоне, краем глаза наблюдая при этом за реакцией со стороны своего визави.

Ничего хорошего, как я быстро понял, меня не ждало. Чёрный человек сделал первый шаг в мою сторону. Я продолжал медленно опускаться на сиденье машины. Неожиданно другой пассажир джипа хлопнул по плечу существо, нездоровый интерес у которого я вызвал, и показал рукой ему куда-то наверх, в сторону моего дома. Чёрный человек повернулся и взглянул в направлении вытянутой руки. Я непроизвольно посмотрел туда же. Взгляд мой уперся в мое же собственное окно моей же квартиры, где виднелся силуэт Серёги, толи изучающего двор и окрестности от скуки, толи решившего помахать мне рукой на прощанье.

Я мотнул головой, как только что мой визави, также сбрасывая наваждение. Серёга, видимо решив, что это я ему киваю, помахал мне рукой. Значит, все-таки меня провожал, мелькнула у меня мысль. Я снова перевёл взгляд на четверых амбалов, не сомневаясь, что неправильно понял направление, куда показывал один из них, и отчего-то решив уточнить, что же на самом деле там такого интересного может быть. В доме двенадцать этажей, восемь подъездов. А ещё крыша – может туда и следовало смотреть? Однако все четверо “чёрных людей” уже шли в сторону моего дома. Интерес ко мне был потерян. Словно очнувшись, и не дожидаясь более, чтобы “интерес потерян” быстро превратилось в “пока был потерян”, я опустился на сиденье машины, закрыл дверь и обратился к водителю: “Поехали”?!

Таксист осуждающе посмотрел на меня. Видимо, его тоже нисколько не прельщала встреча и близкое знакомство с людьми в чёрном, и вот он-то как раз ехать был готов уже давно. Даже не предложив мне сначала пристегнуться, водитель такси нажал на газ и уже через несколько секунд мы вылетели со двора, набрав скорость не хуже того злополучного джипа. А еще через пару минут мы мчались по шоссе в сторону аэропорта.

До аэропорта, хвала небесам, мы добрались без приключений. К тому же за время пути я успел достаточно успокоиться. В конце концов, ну приехали люди в мой двор на джипе. Никого не обидели ведь даже на самом деле. Ну, посмотрел один из них на меня. Убивать же не стал. Девяностые годы прошли давным-давно. Да и зачем я вообще им нужен?! Скорее всего, это просто служба охраны. Нужно сопроводить кого-то важного куда-то. Или перевезти что-то важное. Утром люди приехали, не ночью тёмной. Не прятались, не угрожали никому, не сквернословили. И чего я так напрягся?!

Пройдя регистрацию на рейс, я наконец-то добрался до кафе. Как водится во всех аэропортах мира, кафе было типа “бистро”. Завтрак, более уже похожий на обед, мне подали почти сразу. Я с энтузиазмом принялся за еду, а то последние полчаса мой организм всё настойчивее напоминал об обязанности заботиться о нём, как легкими спазмами и урчанием в животе, так и прочими, доступными ему, способами. Всё-таки привычка плотно завтракать давала о себе знать. Я легко мог обойтись без обеда, заменив его парой-другой кружек кофе, не был требователен к ужину, но вот мой завтрак должен быть полноценным и питательным.

Закончив трапезу, я посмотрел на время. До отлёта оставалось, конечно, более двух часов, однако следовало принять во внимание необходимость прохождения ещё пограничного контроля и предполётного досмотра. Так что времени у меня было не так, чтобы и много. Я позволил себе спокойно допить кофе и решил перед осмотром зайти на всякий случай в туалет. Мало ли, какая там очередь на досмотре. Уже поднимаясь из-за стола, я случайно взглянул направо и слегка оторопел от увиденного. Недалеко от входа в аэропорт, прямо напротив табло отлета стояли два человека в чёрном и внимательно осматривали зал, методично и не спеша поворачивая головы в разные стороны.

Я снова опустился на стул и задумался. Сидел я неподалеку от выхода из кафе, прямо рядом со стеклянной перегородкой, отгораживающей кафе от общего зала аэропорта. Стекло имело светоотражающий эффект. То есть я видел всё, что происходит за пределами кафе, а меня и прочих посетителей извне видно не было. Это значит, чтобы не смущать других голодных пассажиров, не имеющих времени либо возможности зайти в это славное заведение. Ну, и чтобы оградить посетителей от лишних настойчивых взглядов тех же самых других пассажиров на них самих либо на их бутерброды. Соответственно, я видел тех двоих в чёрном, а они меня – нет. Скорее всего, нет…

Лёгкая оторопь меня взяла в первые секунды, когда я принял этих друзей за тех существ, что прибыли в мой двор. В голове моей даже прозвучал истеричный крик: “Как они могли меня найти”?! Но, приглядевшись внимательнее, я понял, что это всё-таки другие люди. Несмотря на чёрные очки, которые эти ребята не сняли даже внутри здания аэропорта, отличия имелись. И в форме головы, и ушей, и носа, и рук. И в оттенках цвета волос. Если сильно придираться, то даже в росте. Несомненно, это сотрудники какой-то организации. Да и вот ведь одеты-то они были абсолютно одинаково. Очень похоже на униформу. Скорее всего, это всё-таки персонал охранной фирмы, как я уже предполагал ранее.

А заморочились руководители этой фирмы знатно. Подыскать таких похожих атлетов, внушающих уже самим своим видом трепет перед окружающими! Одеть их одинаково, натренировать, обеспечить транспортом (джип был практически новым, из категории весьма дорогих и престижных), скорее всего и оружием, может даже и боевым – услугами такой компании пользуются люди не бедные, очень даже не бедные. И сама компания, судя по всему, новая, но уже достаточно востребованная. Везде уже её сотрудники бдят.

Пока я размышлял о профессии ребят в чёрной одежде, ситуация около табло отлета несколько поменялась. Понятно, что к такому месту постоянно стекались люди. Они подходили, находили, в основном достаточно быстро, свой рейс и убегали в сторону стоек регистрации. В общем, обычная суета, достаточно привычная для любого аэропорта. Так было, пока к этому самому табло не подошла группа китайских туристов. Достаточно большая группа, заполонившая собой фактически всё пространство в зоне информации о вылете.

Китайцы громко переговаривались между собой, размахивали руками, показывали друг другу на табло и постоянно перемещались на небольшом пятачке, чтобы дать возможность и своим товарищам найти нужный рейс, но тут же пытались снова пробиться поближе к экрану. Как будто номер стойки регистрации и время вылета за эти несколько секунд коварные работники аэропорта успели бы поменять. Ну, что делать… Нация такая. Такое у них обычно поведение. Они считают, что всё, что естественно, то небезобразно. И люди во всём мире уже давно привыкли к этому. Привыкают и в России.

Вот только ребят в чёрном такая ситуация явно раздражала. Им приходилось всё время отступать назад под натиском туристов из поднебесной, которых нисколько грозный вид этих амбалов не смущал. Количество, как и всегда, побеждало качество.

Пока предполагаемые сотрудники охранной организации были вынуждены следить ни за залом аэропорта, а за морем рук китайцев, мелькающих то и дело перед их глазами, я, воспользовавшись таким удачным случаем, спешно покинул кафе и быстро направился в сторону туалетов, направление куда мне подсказал указатель, подвешенный в непосредственной близости от выхода из заведения общепита.

И опять я действовал, казалось, нелогично. Ну что я, в самом деле, в прятки играю. Причем ещё и сам с собой. Хорошо хотя бы, что не на деньги. Я усмехнулся. Однако усмешка вышла так себе, не убедительная. Всё внутри меня восставало против встречи с этими персонажами из фильмов-боевиков. Вот не хотел я встречаться с ними и всё тут! Встретился уже один раз взглядом, как-то вот хватило мне. Понимал я, что просто смешно выглядел бы со стороны, если кто-то смог бы узнать причину таких моих поступков. Но, вопреки доводам разума, подчинялся я в своих действиях сегодня исключительно собственной интуиции. И пусть лучше, весьма вероятно, от этого себе не делал, но зато хуже не делал абсолютно точно.

Размышляя таким образом, я двигался в сторону туалетных комнат вдоль стены, избегая лишний раз появляться на открытом пространстве зала, куда мог в самом скором времени упасть взгляд парней, стоящих около табло отлета и избавленных уже, скорее всего, от общества китайских друзей. Так я и достиг заветной цели.

Широкий проход к туалетным комнатам находился чуть в стороне, однако я заметил почти рядом узкий проход в стене, скорее даже небольшую арку, ведущую, несомненно, в том же направлении. Я прошел сквозь неё буквально несколько метров, и тут же передо мной оказалась искомая дверь с большой буквой «М» на самом видном месте. Прозвучал резкий звук открывающейся защелки изнутри нужного мне помещения и эта самая дверь с буквой «М», как по заказу, распахнулась передо мной. Пропустив выходящего из туалетной комнаты грузного мужчину, я буквально юркнул в освободившуюся уборную и закрыл за собой дверь на замок.



Не успела ещё захлопнуться дверь уборной, как один из двоих мускулистых парней, стоящих на втором этаже, достал из кармана своих чёрных брюк небольшую рацию и нажал кнопку вызова. Двое у табло отлёта в этот же момент достали точно такие же трубки и, выслушав короткое сообщение, немедленно покинули свой пост и направились в сторону туалетных комнат. Люди в чёрном со второго этажа, убедившись, что их коллеги поняли всё правильно, и сами двинулись к эскалатору, ведущему вниз, с очевидным намерением присоединиться как можно быстрее к своим товарищам.



Много времени мне не понадобилось, да и когда сомнительная чистота туалетных комнат аэровокзалов могла удержать человека на время хотя бы чуть большее, чем это необходимо. Осторожно, двумя пальцами вымытых и ещё мокрых рук я открыл замок, плечом толкнул дверь и, сделав шаг наружу, обомлел. Прямо на меня смотрел я. Рубашка, пиджак, джинсы, туфли, волосы – всё было моё, только верхнюю часть лица моего двойника закрывали непомерно большие роговые очки.

Двойник медленным движением снял очки, и с меня как будто спала пелена. Глаза человека напротив были не моими. Какие-то блеклые, с огромными мешками, редкими ресницами. Присмотревшись внимательнее, я понял, что и одежда наша, хотя и весьма похожая на первый взгляд, всё-таки имела определённые различия, как в оттенках, так и в других мелочах, таких как количество пуговиц на пиджаке, например.

Я изобразил на лице свою самую располагающую к себе улыбку, но сказать ничего не успел. Взгляд мой уперся в отнюдь не дружелюбное лицо моего визави и презрительно перекошенный рот.

– Ну что? Самым хитрым и ловким себя считаешь? – произнес мой двойник сквозь зубы.

Я несколько растерялся, отведя глаза от лица моего несостоявшегося товарища, неловко переминулся с ноги на ногу, не понимая, что имеет в виду этот человек, к которому я уже тянулся всей душой. Взгляд мой теперь упал за его плечо, и я обомлел во второй раз за столь короткий промежуток времени, чего со мной вообще никогда ещё не случалось.

За спиной моего весьма раздражённого двойника стояла не менее раздражённая очередь людей, страждущих попасть как раз в ту комнату, куда я проник, как теперь оказалось, несколько нелегальным образом. Ну, или весьма хитрым и ловким, как только что было произнесено. Мне просто повезло, что эти люди в очереди, явно ждавшие меня и отнюдь не с самыми добрыми намерениями, не ожидали, что из туалетной комнаты выйдет тот, кто вообще-то должен был бы зайти туда следующим.

– Извините, – негромко произнес я и тут же шмыгнул обратно всё в тот же, теперь ещё и спасительный для меня, узкий проход в стене, не дожидаясь, пока очередь разберётся что к чему, и праведный народный гнев обрушится на меня.

– Извините его! Никакого стыда нет, а с виду приличный человек, – раздался вдогонку мне скрипучий голос моего двойника, вновь водрузившего себе на нос роговые очки и гордо двинувшегося в комнату, которую я только что покинул.

– А вы куда?! Куда?! Да что же это творится! Все без очереди лезут! Совсем люди совесть потеряли! – неожиданно раздались возмущенные крики вновь ожившей очереди.

Я непроизвольно оглянулся назад и успел увидеть, как двое товарищей в чёрных одеждах придержали дверь в туалет, не дав её закрыть, зашли внутрь и защёлкнули за собой замок.

– Ничто человеческое им не чуждо, – усмехнулся я, живо представив, как мой двойник жмётся сейчас к стенке в уголке, оказавшись вновь не первым в очереди. И, совершенно понятно, что наедине с этими ребятками не поспоришь. Ни к чему это умному человеку.

Видимо к такому же выводу пришли и люди в очереди. Крики сменились тихим недовольным бурчанием. Никто, однако, в открытую больше не выступал.



Из узкого коридорчика, конечно, совершенно не было видно, что отсутствию криков нимало поспособствовали две фигуры в чёрном, ставшие напротив очереди, сложившие руки на груди одна на другую, да так и застывшие. И только глаза этих двух амбалов из-под тёмных очков обводили постепенно каждого из людей, находившихся пред ними – слева направо и обратно. Медленно и методично. Так же, как несколько минут назад обводили зал аэропорта.



Справедливо полагая, что не стоит сейчас больше в этом месте задерживаться, все мои дела уже здесь сделаны, более не таясь, я направился в сторону зоны вылета, пограничного контроля и предполётного досмотра.

Несмотря на смутные подозрения о том, что моему двойнику в роговых очках сейчас совсем не сладко приходится, чувствовал я себя уже значительно лучше. Напряжение спало. Всё теперь опять начало получаться быстро и ладно.

Очередь на прохождение пограничного контроля оказалась совсем небольшой, и вот я уже с печатью в своем заграничном паспорте радостно прохожу через предполетный досмотр. Проигнорировав магазины дьюти-фри (кто же в Тулу со своим самоваром ездит? в Праге местное пиво попью. Настоящее Пиво!) я сел рядом с выходом на посадку и углубился в изучение собственной электронной почты и последних новостей, потрясающих, как обычно, наш бедный мир.

Время до посадки пролетело незаметно, любезные стюардессы и бдительные пограничники сопроводили всех пассажиров нашего рейса, в том числе и меня, на борт самолета. Никто, на удивление, не потерялся, не опоздал, не буянил и не ругался.

Я прикрыл глаза, сидя в самолете в своём кресле у прохода. Не люблю смотреть, как самолет взлетает и садится, тем более следить за этим в иллюминатор. Поэтому и выбираю всегда, когда летаю, места у прохода. Ещё и привычка слегка упираться рукой в спинку кресла, находящегося передо мной, и прикрывать глаза, как-то вот сама собой выработалась.

Двигатели взревели, самолёт начал разгон, и через минуту мы уже были в воздухе. Всё было как обычно. Вскоре стало понятно, что наш лайнер набрал высоту, что и подтвердил вежливый голос стюардессы, разрешившей, но не рекомендовавшей отстегнуть ремни безопасности. Однако глаза мне было открывать лень. Так я и задремал под монотонный рассказ всё той же стюардессы о том, как долго нам лететь, какие напитки нам будут предлагать, какая погода ожидает нас всех в Праге и как хорошо нам там всем будет.




глава 4.


Сам замок мне был неинтересен. Ни богатое убранство роскошных залов, ни картинные галереи, ни оружейные комнаты, ничто иное здесь мне было не нужно, кроме той двери, которая открывала бы путь к моей цели.

Я быстро проходил комнату за комнатой по широкому коридору, спускался по спиральным лестницам все ниже и ниже, вновь шел мимо открытых дверей и вновь, не найдя ничего интересного для себя, спускался на следующий этаж.

Как я оказался сразу на верхнем этаже, было не важно. Скорее даже, не было никакой необходимости думать об этом. Было только желание выполнить наконец-то предназначенную мне миссию. Всё остальное не имело никакого значения.

Нижний (последний для меня) этаж был почти полностью отведён обеденному залу. Столь огромному, что собраться на банкет одновременно там могли не менее трехсот гостей. И им не было бы тесно. Отнюдь. Они могли бы и танцевать там, ничуть не упираясь друг в друга локтями.

По всему периметру зала стоял не менее впечатляющий стол. К тому же весь уставленный яствами. Изысканные деликатесы, приготовленные исключительно для настоящих ценителей и гурманов, перемежались с огромными блюдами, полностью заваленными мясом всевозможных сортов и видов. Мясом жареным, запечённым, вяленым, холодным и горячим. Любым, каким душа пожелает, да еще и столь сочным, что даже завзятый вегетарианец готов был бы впиться зубами в первый же кусок.

Дополняли эту картину вазы с фруктами, тарелки с сыром и орехами, икорницы, доверху наполненные красной и черной икрой. Ну и, конечно же, фужеры, бокалы, стопки, также украшавшие стол и с огромным нетерпением жаждавшие скорее принять в себя стоявшие рядом красное либо белое вино из старинных бутылок, а также коньяк, виски, водку – в общем, любой напиток, который вы предпочитаете.

Чудесный аромат заполонил все помещение. Хотелось броситься за стол и полностью отдаться чревоугодию, сколь порочному, столь и желанному чувству для любого живого существа. Но не для меня. Кто вообще мог предположить, что такой смешной повод может задержать меня хотя бы на мгновение?!

Ни на секунду не замедлившись, я прошел зал насквозь, затем минул примыкавшую к залу кухню и, наконец, оказался в небольшой комнате, заваленной каким-то хламом. Всё также, особо не мешкая, я, быстро оглядевшись, направился в дальний левый угол, где обнаружил еще одну дверь, в отличие от всех остальных, виденных мною до этого, запертую почему-то на засов.

Отодвинув засов, я дернул дверь на себя, но вопреки моим ожиданиям, дверь не открылась. Проход был по-прежнему закрыт. Я дернул сильнее, однако результат остался всё тот же. Я нахмурился. Непредвиденная задержка начала раздражать меня. Я, правда, ещё не был взбешен, хотя кто-то этого, похоже, очень добивался. Однако состояния этого я мог достигнуть очень быстро, что, в общем-то, весьма свойственно для меня.

– Остановка не входила в мои планы, – ледяным голосом произнес я, не оборачиваясь. – Я мог бы просто достать эту дверь из прохода вместе с косяком, но тогда мне придётся вернуться. И наказать тех, кто задержал меня. Тех, кто доставил мне неудобства. Тех, кто расстроил меня. Тех, кто виновен!

И тут же я ощутил страх, тяжёлой липкой массой заполнивший всё вокруг. Тот же самый страх, который испытывает каждый из них рядом со мной, когда я готов вынести ему этот самый вердикт: “Виновен”! Тот же самый страх, который накатывает волной на каждого, кто знает с кем свела его судьба, и который я чувствую постоянно. Тот же самый страх, который столь часто окружает меня, что стал мне уже вполне обыден.

Вот и сегодня весь мой путь проходил сквозь облако страха, нескончаемыми волнами исходящего от обитателей этого замка. Лёгкого, но навязчивого, от которого невозможно избавиться. Того, который присущ мелкому воришке, только что доставшему кошелёк из кармана зеваки в торговом центре, и забежавшему после этого в лифт, двигающийся вниз к желанному выходу. И неожиданно оказавшемуся в этом самом лифте в обществе трёх друзей полицейских, неизвестно каким образом очутившихся там. Может они за покупками зашли, а может и рейд проводят. По поимке карманников, как раз.

И теперь воришка медленно едет вниз, слушает ленивый разговор стражей порядка, судорожно сжимает в кармане украденную вещь и боится. Боится, что его поймают. Боится, что полицейские поймут, что он боится, и решат проверить его карманы.

Не первый раз вор попал в подобную ситуацию. Лицо его внешне спокойно. Но внутри живёт страх, от которого он никогда, как бы ни старался, не смог бы избавиться. Страх лёгкий, не заставляющий в ужасе отводить глаза от всех и вся, потеть и покрываться красными пятнами, но страх навязчивый.

Но теперь страх стал другим. Всеобъемлющим, заставляющим рыдать от ужаса и пытаться раствориться в воздухе, понимая, тем не менее, при этом, что скрыться от этого чувства не удастся нигде. Этот страх, как живой, звенел в воздухе, заглушая все чувства: зрение, обоняние, слух, саму способность мыслить.… Все чувства, но, уж конечно, кроме моих.

Я услышал лёгкое движение за той стороной двери. Настолько лёгкое, словно ветер прошелестел, вырвавшись на какой-то миг на свободу. И тут же раздался еле слышный звук отодвигаемой защёлки. Ветер прошелестел обратно, толкнув на прощанье дверь, которая от этого слегка качнулась и приоткрылась.

Я, всё так же не оборачиваясь, усмехнулся и, снова взявшись за ручку, потянул её на себя. Дверь со скрипом открылась и моему взору предстала ещё одна лестница, ведущая вниз. Это, безусловно, был спуск в подвал. А скорее даже – в подземелье, учитывая тот факт, что находился я сейчас в замке. Подтверждал это и сопутствующий антураж.

Ну, что же. Подземелье, так подземелье. Почему-то чаще всего мне приходится спускаться в различные подвалы, катакомбы, склепы и прочие места, лишенные доступа солнечного света и свежего воздуха. И вот опять. Значит, пусть будет так. Пусть будет подземелье.

Электрический свет здесь отсутствовал. Однако по боковым стенам были развешены факелы, освещавшие спуск вниз. Судя по лёгкому сумраку, царившему внизу, факелы и дальше оставались единственным источником света. Рассмотреть подробно, что именно ждёт меня в конце спуска, не представлялось возможным. Лестница внизу упиралась в какой-то проход, уходивший направо и, естественно, находившийся вне зоны обозрения сверху.

Ничуть не смутившись от ожидавшей меня внизу неизвестности, я уверенно начал спускаться по лестнице. Всё это было так знакомо.

Страх, оживший с новой силой в этом замке, слегка уменьшил свой напор наверху, разделив свою власть там со слегка забрезжившими чувствами надежды и облегчения. А вот внизу безраздельно властвовали ужас и паника. Ну что же. Так и должно быть.

Уже очутившись внизу, но даже не успев пока еще повернуть в проход, безусловно ведущий меня к моей цели, я почувствовал лёгкий стук сверху. Подняв голову, я обнаружил, что дверь, через которую я только что прошёл, опять закрыта. Но не на засов, нет! Даже не на маленькую цепочку, с усмешкой констатировал я.

Кто-то очень не хотел больше видеть меня и не стал даже дожидаться, когда я отойду подальше, поспешив возвести между собой и мной хотя бы какое-то подобие преграды. Пускай и очень смешной преграды, надо прямо сказать, но, тем не менее, отрезавшей меня и царивший в подземелье легкий сумрак от всех существ наверху, а также и от яркого света электрических ламп, в изобилии наполнявших комнаты самого замка. И заодно лишив меня и последнего спутника сверху – тонкого лучика, сына этого самого яркого света, пытавшегося до этого пробить себе дорожку вниз, но постепенно терявшегося в тёмных тенях подземелья.

А и зачем мне сейчас этот свет? Даже факелы, пытавшиеся бороться со страшной темнотой подземелья, мне, на самом деле, погоды никакой не делали. Это для нежных дам и чересчур впечатлительных юношей темнота, только ещё грозившая победить красные отблески огня, уже несла неведомую и от того ещё более ужасную опасность. Она способна была заставить дрожать от ужаса, вынуждала судорожно вздрагивать от любого звука и даже периодически терять сознание от переизбытка чувств. Темнота и мрак очень часто сами по себе бывают смертельно опасны. Для многих, почти для всех. Но не для меня, само собой разумеется.

Для меня что темнота, что свет – всё едино. Предпочтение я не могу отдать ни тому, ни другому. Моё зрение одинаково быстро приспосабливается и к ярким лучам солнца и к кромешной тьме. Пусть по-разному, но приспосабливается.

Длинные тени от домов, закрывающие днём весь переулок, и дрожащие тени, образованные тусклым светом ночных фонарей, для меня всего лишь тени. Ни место, где способны спрятаться ужасные монстры – порождение самого извращённого творчества владыки тьмы. Ни место, где притаились укутавшиеся в серые плащи убийцы и душегубы, упорно дожидающиеся своих жертв. Ни место, таящее в себе неведомую и неотвратимую угрозу, от того ещё более ужасное и отталкивающее. Нет! Для меня это просто тени. Самые обычные, ни чем особо не примечательные. В большинстве своем, конечно. Бывают, надо признать, некоторые исключения.

Исключения – это когда в самой глубине тени, пытаясь слиться с самим мраком, всё-таки притаится какое-нибудь недоразумение. Из описанных чуть выше. Ну, или каких других, подобных им.

Правда, только для меня недоразумение. Для обычного человека – это те самые ужасные создания, встреча с которыми не принесёт ничего, кроме боли, физической и душевной. Ничего, кроме страшных потерь, а в конечном итоге – смерти, чаще всего извращённой, жуткой, долгой и мучительной.

И вот здесь обычный человек в первый и, чаще всего, в последний раз может позавидовать той самой чересчур впечатлительной и чувствительной особе, обычно хилой и болезненной, не владеющей толком никаким делом, причем независимо от того является эта особа женщиной, мужчиной либо ребенком. Ведь эта самая особа, только лишь осознав, с кем свела её судьба, медленно осядет на землю, да и тут же испустит дух, скоропостижно скончавшись от разрыва сердца. Да так и останется лежать перед опешившим созданием тьмы, озадаченно почёсывающим свой лохматый затылок и обиженно надувающим губы, как то дитя, которого лишили сладкого на обед.

Обычный человек будет желать умереть, но не сможет. Неожиданно он поймёт, сколько на самом деле ещё таится сил в его теле, сколько там скрытых резервов и желания жить. И, несмотря на весь тот ужас и все те мучения, которые он сейчас испытывает, обычный человек умрет именно тогда, когда этого возжелает его страшный визави, шагнувший неожиданно из тени.

Для обычного человека эта встреча будет очень неожиданной. Но, я то ведь отнюдь не обычный человек. Спрятаться от меня в тени, в сумраке, в темноте, ну или хотя бы просто остаться незамеченным, просто невозможно. Невозможно примерно так же, как и остаться незамеченной посередине улицы голой двухметровой бородатой женщине. Той женщине, что стоит солнечным летним днем под включенным фонарём, вылившей на себя не меньше пяти флаконов мужского одеколона с самым отвратительным запахом, какой только вы себе могли бы представить, и во всё горло орущей какой-то бравурный марш.

Для меня сравнение любой особи, скрывающейся в темноте, с образом двухметровой женщины не является преувеличением. Просто так оно и есть. Я, может, и не так прекрасно вижу в темноте, как днём. Ну, так и что?! Каждая тень для меня различима, как различимы настоящему художнику все оттенки красок. Мне положение и форма теней расскажут и покажут, что ждёт меня на самом деле в, казалось бы, непроглядной тьме, больше, чем вам расскажут ваши глаза там же, но в свете сотни электрических ламп.

От вашего взора укроется человек, жмущийся к стене дома, стоящего вдоль дороги, по которой вы идёте на работу утром? Ярким, солнечным утром. Смешно! Так вот для меня создание, пытающееся скрыться во мраке, сродни такому бедолаге, пытающемуся слиться со стеной. К тому же я способен различать огромное количество запахов и без особого труда определять, откуда они исходят и кому принадлежат. Бедолаге или обычному человеку. Или это одно и то же?

Я уже не говорю про то, что мой слух очень хорош. Очень. Я слышу, как в соседней комнате дышит паук, поджидая на краю паутины свою жертву. Чего уж там говорить о других обитателях нашей грешной Земли. Их я услышу, даже если буду крепко спать после долгого изматывающего дня. Слух мой просто идеален! Впрочем, как и я сам. Иначе я не был бы тем, кем являюсь.

Я усмехнулся. Настроение моё заметно улучшилось. Идти стало веселей. Несмотря на то, что идти надо было, похоже, ещё совсем не мало. Вот ведь, весь я такой, какой есть. Всегда найду себе развлечение по пути. И всегда смогу поднять себе настроение даже там, где это остальным кажется невозможным.

Факелы по-прежнему освещали мне путь, теперь уже прямой, как стрела. Стрела, смотрящая вдаль.

Вдоль стен справа и слева то и дело встречались какие-то комнаты, больше похожие на камеры для бедных узников. И это было не в новинку мне. Случалось, что в сторону уходили новые коридоры, освещённые такими же факелами. Однако идти мне нужно было, несомненно, именно прямо.

И я шёл. Шёл быстро, понимая, что должен, да просто обязан, успеть к тому, кто так долго ждет меня.

Не первый раз я спешил на эту встречу, но каждый раз опаздывал. Каждый раз что-то да мешало мне. Однако сегодня я намерен был, во что бы то ни стало, успеть. Я прекрасно осознавал, что времени у меня оставалось всё меньше и меньше. И только назначенная, но всё никак не состоявшаяся встреча должна была бы всё расставить по своим местам. Привести все дела в должный порядок. То есть сделать то, к чему я стремился всю свою жизнь. Чем я занимался всю свою жизнь. В меру своих сил, конечно. Правда, совсем не маленьких сил.

И я уверенной походкой двигался вперёд, размышляя по пути о таинственном незнакомце, ожидающим меня, и наслаждаясь своим прекрасным настроением, так и не покинувшим меня покуда.

Неожиданно я почувствовал, как сквозь тяжёлую завесу страха, облепившую всё вокруг, пробивается волна ненависти, направленная прямо на меня. Эта волна исходила от существа до самой смерти боящегося меня, понимающего, кто я, и что я могу с ним сделать. Тем не менее, эта ненависть оказалась сильнее разума. Она ослепила это создание, лишила его способности здраво мыслить, заставила поверить в способность справиться со мной. И теперь это существо готово было наброситься на меня, переступив через свой страх. Тот самый страх, который обычно заставлял его же заползать в самую узкую и неприметную щель, моля лишь об одном: чтобы я прошёл мимо и не обратил внимания на него.

Обычно было так. Но не сегодня. Сегодня это существо вознамерилось напасть на меня. И нанести мне вред. Ну, так оно, это существо, думало.

Семь метров по правую сторону. Через одну распахнутую дверь, ведущую в комнату-камеру. В следующей комнате. Именно там притаилось это создание, чтобы неожиданно напасть на меня.

Только теперь мне уже было не смешно. Абсолютно не смешно то, что мои размышления о собственных способностях так быстро нашли своё подтверждение на практике. Какой-то червяк пытался утаиться от меня?! Сопя и переступая с ноги на ногу, как тот самый слон в посудной лавке?! Отбрасывая свою тень ну прямо таки ровно посередине коридора. На что это существо рассчитывало? Что я неожиданно ослеп и оглох? Да даже и в таком случае у него всё равно не было бы никаких шансов!

То чего усиленно пытались добиться обитатели этого замка, как верхней, так и нижней, подземной, его частей, свершилось. Я был в ярости.

Меня пытались задержать! Когда я уже почти достиг своей цели! Да я же только что, стоя перед закрытой дверью в подземелье, четко и ясно дал понять, что тороплюсь! И никто не смеет меня задержать!

Ужас, царивший в нижней части замка, сменился чувством гораздо более глубоким и насыщенным, название которому, тем не менее, дать вряд ли возможно. Местные обитатели почувствовали мою ярость и поняли, что сейчас начнется возмездие. Которое, быть может, коснётся и их самих.

Жители подземелья уже не пытались высунуться из своих щелей, чтобы бросить быстрый ненавидящий взгляд мне в спину. Они, в большинстве своём, теперь корчились на полу, повизгивая от всеобъемлющего страха, наполнившего всю их сущность, и причинявшего им уже реальную физическую боль, помимо душевной. Остальным обитателям подземелья было несколько проще. Они уже просто находились без сознания.

Мою ярость почувствовали и обитатели верхней части замка. Паника началась и там. Да что там говорить! Я со всей ясностью ощущал, какой ужас царит в окрестностях замка, простираясь на расстояние не меньше двух-трёх километров во все стороны.

Мою ярость невозможно было не почувствовать. Всем. Даже обычным людям. Даже птицам и животным. Даже змеям и паукам. Всем. Но только, похоже, не тому существу, что поджидало меня через одну комнату справа по коридору. Его ненависть заглушила все остальные чувства. Даже способность реально ощущать действительность.

Я сделал эти несколько шагов вперед. И тут же на меня стремительно бросилось серое, ощетинившееся, словно зверь, создание с ярко красными, казавшимися необычайно большими в темноте, почти идеально круглыми глазами.

Это неказистое существо пыталось остановить меня. Точнее, оно надеялось на это. Но, не получилось. И теперь это создание висело в воздухе, поддергивая по инерции ногами и всё ещё скаля свои острые зубы, не поняв и не ощутив пока до конца, что его план полностью провалился.

Мне всего лишь пришлось поднять левую руку ладонью вперёд, чтобы этот недочеловек с разбегу уткнулся в невидимую стену, которая в один миг сковала его туловище и руки, и подняло на полметра над полом.

Я опустил руку, но существо так и осталось висеть в воздухе, по-прежнему скованное незримыми узами, подчинёнными моей воле. Похоже, только после этого данному созданию начало приходить осознание того, во что оно собственно вляпалось, благодаря своей собственной безрассудности.

Страх начал наполнять глаза этой сущности. Понимание неминуемости скорой и беспощадной расправы заглушило ненависть. Потом пропали и все остальные чувства и желания. Кроме одного. Для недочеловека существовало теперь всего лишь одно желание – жить. Ещё хоть как-нибудь, хотя бы сколько-нибудь. Но, не покидать навсегда эту землю сегодня, сейчас.

Такое чувство присуще, в-общем-то, практически всем обитателям Земли, возникающее благодаря либо способности мыслить, либо природным инстинктам. Присуще оно было и этому созданию, корчившемуся сейчас передо мной.

На что рассчитывал этот, вот уж действительно, недочеловек?! Росточка от силы метра полтора, кривые руки, кривые ноги, маленькая голова. Вдобавок, острые, вздёрнутые вверх уши и мелкие, но, правда, необычайно острые зубы, торчащие из незакрывающегося рта. Выделялись только глаза. Круглые, выразительные. Постоянно меняющие свой цвет с кроваво-красного на бледно-розовый. Видимо, в зависимости от чувств их хозяина. Дополняло картину лицо, всё покрытое короткими волосками, словно шерстью. При этом руки, торчащие из серого, какого-то всего нескладного балахона, были абсолютно голые. Бросались в глаза на руках лишь обкусанные, грязно-серые ногти. На ногах были надеты стёртые, давно не чищеные сапоги. Но, не армейские, кирзовые, а мягкие, с искусно выделанной кожи, однако давно потерявшие свой прежний презентабельный вид.

Создание это напоминало чем-то старого облезлого лиса. Способного нанести вред только существу, значительно уступающему ему в габаритах. На что он рассчитывал?! Возможно предположить (только возможно!), что пара-тройка десятков таких существ, объединившись, могут попытаться создать мне подобие хоть какой-то проблемы. И то такое маловероятно. Скорее всего, результат будет такой же, как сейчас. Только болтаться в воздухе будет не один недочеловек, а как раз пара-тройка десятков.

На всё про всё у меня ушло секунды три. Столько же времени ушло у существа, пытавшегося атаковать меня, на полное осознание ситуации и попытку изобразить максимально жалостливый вид и полное раскаянье. Только вот на меня это не действует. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Я снова поднял руку, теперь правую, и направил указательный палец на висящее в воздухе создание.

– Ты пытался напасть на меня! Ты пытался причинить мне вред! – громко и четко произнес я. – Наказанье одно – смерть! Вердикт выношу я, и никто не смеет его оспорить. Мой приговор – виновен!

Существо лишь вздрогнуло. Последняя его надежда рухнула ровно так же быстро, как и в одно мгновенье провалилась попытка напасть на меня. Однако глаза недочеловека всё так же жалостливо смотрели на меня. В них явно сквозило понимание того, что это еще не всё. Понимали это и все остальные создания, населявшие подземелье этого замка, попрятавшиеся сейчас по своим норам и молившие свои высшие силы только об одном: чтобы их не заметили, не обратили на них внимания, не тронули.

Господи! Какие два-три десятка объединившихся недочеловеков, идущих на меня войной?! Этих жалких, трусливых тварей?! Да! Они готовы нападать и убивать, но только тех, кто слабее. Эти жалкие стражники дороги к главной цели. К моей цели!

Я вздрогнул. Опять потеряно слишком много времени! Я становлюсь слишком стар и сентиментален. Думаю всё время о чем-то несущественном. Представляю какое-то туманное будущее, когда надо жить настоящим. Передёрнув плечами и резко мотнув головой, я сбросил с себя оцепенение и вновь стал самим собой.

– Приговор – быстрая смерть! – снова громко и четко произнес я. – Но! Это последняя быстрая смерть на сегодня. Ради следующего виновного я несколько поменяю свои планы, и больше уже не буду никуда торопиться.

Я, кажется, блефовал. Ведь я действительно торопился и пока не собирался менять своих планов. Пока! Наверное, все же это главное слово во фразе. Если кто-либо решится после моих слов все-таки задержать меня, наказание уже не будет таким лёгким.

Палец мой был всё так же направлен в сторону несчастного недочеловека, по-прежнему висящего в воздухе. Я не отказал себе в маленьком дешёвом трюке и изобразил выстрел из дула пистолета, который стали символизировать мой кулак и вытянутый вперед тот самый указательный палец. Существо успело издать короткий жалобный вскрик, более похожий на визг, и тут же вспыхнуло ярким красным пламенем. Вспыхнуло всё сразу, мгновенно, но через секунду пламя исчезло так же быстро, как и появилось, а вместо недочеловека в воздухе осталась лишь горстка золы, которая, повинуясь моему взгляду, взмыла вверх и тут же рассеялась по коридору.

Я подул на дуло своего «пистолета», продолжая этот свой мелкий балаган, и усмехнувшись, двинулся опять вперед. Как и ожидалось, желающих задержать меня более не находилось.

Однако не успел я сделать и десяток шагов, как вдруг почувствовал лёгкий толчок в плечо. Безмерно удивившись, я огляделся, но вокруг, что и неудивительно, никого не было. Неудивительно, но совершенно непонятно.

Я замер на месте, призвав на помощь все свои чувства. Никакой опасности вокруг не было. Абсолютно определенно не было! Для меня, разумеется. Я успел ещё сам посмеяться своей шутке и сделать ещё один шаг вперед, как тут же услышал голос: “Вам надо выйти”! Не успев толком даже осознать, куда же собственно мне надо выйти и зачем, как в тот же миг я вдруг оказался в тёмном стремительном вихре, в один момент подхватившем меня и понесшим прочь из замка.

Вихрь всё более закручивал меня, и я стал стремительно падать в чёрную бездну, постепенно теряя связь с внешним миром.

Последнее, что я почувствовал, опять было осознание горького разочарования тех, кто вновь ожидал меня. Последнее, что я услышал, был визгливый хохот недочеловеков, всё-таки выполнивших свою миссию, и так и не пустивших меня к моей цели. Последнее, что я увидел, были их круглые красные глаза, которые, несмотря на показную браваду, всё никак не мог покинуть страх.

Страх, что я всё же решу найти их проклятое подземелье, и тогда снова в замке прозвучит мой вердикт: “Виновен”!




глава 5.




– Вам надо выйти! Вам надо выйти! Выпустите же меня, наконец-то, молодой человек! – услышал я, просыпаясь.

Повернув голову направо, я увидел свою соседку, достаточно пышных форм, которая обнаружив, что я приоткрыл глаза, вновь слегка потрясла меня за плечо. Теперь уже для того, наверное, чтобы я опять не заснул.

– Вы проснулись? Ну, наконец-то! Простите меня, но мне срочно нужно в дамскую комнату. Хотя в самолёте ведь нет отдельных дамских комнат. Как это прискорбно. Но, тем не менее, мне надо. Придётся идти в общую комнату этого назначения, – затараторила дама. – Простите меня ещё раз, но моё тело приняло форму, достойную пера художников Ренессанса, однако это не позволяет мне теперь покинуть своё кресло, не потревожив Вас. Вам надо выйти, чтобы я смогла выбраться из своего сиденья и незамедлительно направиться по коридору этого летательного аппарата в сторону, ведущую к озвученному мною выше помещению.

– Конечно, конечно, – пробормотал я, окончательно просыпаясь. И поспешил быстрее, насколько это было возможно, естественно, покинуть своё кресло.

Дама тут же протиснулась в образовавшийся проход, а вслед за этим сразу направилась в хвост самолёта, где собственно и находилось интересовавшее её помещение. Ну, почти сразу. На прощанье дама ещё одарила меня кокетливой улыбкой и произнесла: “Какой вы милый человек. Нам обязательно следует пообщаться. Я абсолютно уверена, что мы найдём множество общих тем. Займёмся этим, как только я вернусь. И не вздумайте скучать без меня!”.

Я вздохнул, глядя вслед своей словоохотливой попутчице. Вообще-то, ни с кем общаться по пути в мои планы не входило. Но, здесь, похоже, уникальный случай. Моего согласия для разговора здесь не требовалось. Меня поставили перед фактом и точка. Я ещё раз вздохнул.

Нужно во всем искать позитив, вдруг всплыла в голове любимая фраза моего отца. И тут же родилась ещё одна мысль: с другой стороны, с такой словоохотливой дамой дорога короче будет. А может мне и вообще просто молчать придётся? Возможно, разговор плавно перетечет в монолог пышной дамы, что совсем не исключено, судя по первому нашему общению. Я вздохнул третий раз, уже не так обреченно.

Пусть будет, как будет, философски решил я и опустился обратно в своё кресло, чтобы там дождаться свою собеседницу.

Опять повернув голову направо, я встретился глазами со вторым своим соседом, занимавшим место у иллюминатора – невысоким, худощавым мужчиной. Несмотря на вполне комфортную температуру в салоне самолета, он весь укутался в длинный бежевый плащ, а шею и всю нижнюю часть его лица скрывал толстый вязаный шарф, обёрнутый несколько раз вокруг воротника.

Играть со мной в гляделки мужчина не захотел. Он тут же закрыл глаза и отвернулся от меня, всем своим видом показывая, что смертельно устал и теперь постарается заснуть. Однако в его круглых глазах я успел прочитать огромное облегчение, перемешанное с искрами вполне заметного ехидства, а скорее даже – злорадства.

Винить своего соседа в таком поведении я не мог. Абсолютно понятно, что пока я спал, несчастный стал жертвой нашей разговорчивой попутчицы. Настолько, похоже, разговорчивой, что при первой же возможности мужичок решил использовать трюк со сном, который до этого смог избавить меня от чрезмерного внимания нашей дамы. И вот теперь мой сосед радовался, что ураган слов прошел наконец-то мимо, и одновременно, как это часто принято у людей, бессовестно ликовал, что этот самый ураган обрушится на его ближнего.

Ну что же. Пусть будет так. Теперь моя очередь развлекать нашу попутчицу. Или, скорее всего, быть самому её новым развлечением.

И всё-таки что-то ещё не давало мне до конца успокоиться. Что-то ещё такое было во взгляде моего соседа, что не давало мне спокойно забыть уже о нём. Какая-то смесь удивления, страха, злобы, недопонимания, унижения и ненависти. И ярко-красный цвет зрачков, как будто мужчина смотрел на меня с неудавшейся фотографии, где были засвечены его глаза. Что-то мне это напоминало. Как будто где-то я видел уже такие глаза. Совсем ведь недавно видел.

Я передёрнул плечами. Откуда вообще у меня вдруг появились такие вот способности, как читать взгляды людей. Да ещё так подробно! Да ещё за ничтожные доли секунды. Любой психолог просто полжизни бы отдал за такую способность. А мне она даром досталась. Сегодня. Только вот надолго ли?

– Вы разрешите пройти мне на моё место, мой милый друг? – вывел меня из размышлений в реальный мир голос вернувшейся из особой комнаты дамы.

– Пожалуйста, – ответил я, поспешно освобождая проход к креслу своей попутчице.

– Благодарю. А наш третий сосед? Он заснул? Впрочем, оно и к лучшему. Я всё свое время смогу подарить Вам, – произнесла дама, протискиваясь на свое место. Усевшись же, она тут же наклонилась ко мне и прошептала на ухо. – Должна Вам сказать, что на самом деле наш сосед не совсем хороший человек. Я это чувствую. Не знаю как, но чувствую. Уж Вы поверьте мне. И собеседник из него никакой. Вот так вот.

– Да Вы что, – пробормотал я.

– Да, да. Так и есть. Несомненно! – подтвердила свои слова дама, откидываясь на своё кресло, и, словно спохватившись, тут же вновь повернулась ко мне и протянула руку. – Боже, я же не представилась. Это просто недопустимо с моей стороны быть такой невоспитанной. Извините меня, будьте любезны. Меня зовут Тамара Витольдовна Ростова. Такая вот знаменитая фамилия. Очень знаменитая. Но для Вас, мой милый друг, я – Тамара. Просто, Тамара.

– Даниил, – представился в свою очередь я и, неожиданно для самого себя, не пожал протянутую мне руку, а поднёс её к своим губам и поцеловал.

– Какой галантный молодой человек! – восхитилась Тамара, не выказав, однако, при этом ровно никакого удивления от моего поступка. – Какая это теперь редкость. Не то, что некоторые, – многозначительно кивнула дама в сторону третьего нашего соседа. – И какое у Вас прекрасное имя. Оно Вам так идёт.

– Спасибо, спасибо, – закивал я в ответ. – Очень лестно. Только моей заслуги в этом нет никакой – так меня родители назвали.

– Не скажите! – возразила Тамара. – Бывает, конечно, что живут на свете Вольдемар Иванович Быдлов да Кристина Никифоровна Гопота. Тужатся, пыжатся, да только имя их никто и не помнит. Все по фамилии зовут. Так правильно. А вот Вас по имени называть хочется.

Маленькая лесть, так естественно прозвучавшая из уст Тамары, была, несомненно, приятна, располагала к гораздо более благосклонному отношению к даме. Хотя, надо признать, моя соседка и так производила довольно приятное впечатление. И глаза её (опять глаза!) смотрели ласково, по-доброму. Не знаю, чем уж ей не угодил спящий у иллюминатора мужчина в бежевом плаще, и что вызвало у него такое неприятие к этой милой даме, но вот меня общество Тамары вполне устраивало.

Разговор, тем временем, всё продолжался и продолжался. Постепенно, как я и предполагал, от меня требовалось слов произносить всё меньше и меньше. Вскоре я ограничивался одними лишь междометиями и, наконец, разговор превратился в заранее предвиденный мною монолог, где я оказался благодарным слушателем, изредка кивающим головой в знак согласия со всем, о чём вещала Тамара.

Оставшееся время полёта пролетело незаметно. Несмотря на свою роль слушателя, уснуть я не уснул. Рассказывала моя соседка исключительно интересно, с юмором, показав, весьма неожиданно для меня, достаточно глубокие свои познания во многих областях – истории, географии, литературы.

Разговор наш продолжался и во время посадки, и пока мы ожидали разрешения на выход из самолёта, и пока мы шли по длинному коридору до стоек пограничного контроля, и пока мы стояли в длинной очереди на этот самый пограничный контроль. И только когда настало время идти ставить печать в паспорт, наш разговор (точнее, монолог Тамары) закончился.

Милая дама протянула мне на прощанье руку, которую я опять почтительно поцеловал. Чуть не плача, моя соседка погладила меня по плечу и, более не оборачиваясь, направилась к окошку пограничного контроля, откуда, буквально через минуту, вновь раздался её веселый, нескончаемый щебет. Мне оставалось только вдохнуть.

– Ну что, дружок, досталось нам?! – раздался голос слева.

Я повернулся и увидел своего второго соседа, так и проспавшего всю оставшуюся часть полёта. Надо сказать, что за нашей с Тамарой беседой я и не заметил, когда он всё-таки проснулся и как покинул самолет – сразу за нами или дождался, пока мы отойдем от него подальше.

– Весьма навязчивая мадам. Терпеть не могу таких. И ведь при всём народе со своими разговорчиками пристала. Не приструнишь её. Крик поднимет. Внимание лишнее привлечет. Хотя ещё немного и не выдержал бы я. Вовремя ты проснулся, – неожиданно перешел на «ты» мужичок. – Взял удар на себя. Хе-хе-хе.

Сосед засмеялся хриплым, неприятным смехом. Пока я думал, что ответить этому типу, перед ним загорелся зелёный огонёк, и он в свою очередь направился на паспортный контроль, на ходу стягивая с лица свой шарф.

Вот этот сосед не поленился обернуться на прощанье. Снова противно захихикал, обнажая свои мелкие, острые зубы и, опять блеснув красными зрачками, скрылся в проходе, ведущем к кабинке, где ставят заветный штамп в паспорте.

Я застыл на месте. Неожиданно перед моими глазами встал недочеловек из недавнего сна. Те же круглые, красные глаза, невысокий рост, злобный оскал, острые, мелкие зубки. Неприятный холодок пробежал по спине, к горлу подступил какой-то комок. Я с трудом сглотнул, лёгкая пелена легла на глаза.

– Вы идёте или нет?! – неожиданно, как гром, прозвучал в голове чей-то голос, тут же выведший меня из состояния какой-то гроги.

– Что, простите? – переспросил я, оборачиваясь.

– Вас к окошку приглашают. Видите – свет зелёный горит, значит – зовут. Идите уже. Или в сторону отойдите. Не задерживайте очередь, – произнёс стоящий за моей спиной долговязый господин в фетровой шляпе, нервно переминающийся с ноги на ногу.

– Иду, иду, конечно. Простите, задумался, – ответил я и почти бегом направился к стойке пограничного контроля.

– Дома мечтать надо, а здесь должно бодрствовать. И не задерживать порядочных людей, соответственно, – успел ещё услышать я вдогонку.

Печать в паспорте, после проверки документа и наличия в нём визы на посещение Евросоюза, мне поставили довольно быстро, и я, сделав еще буквально пару шагов, официально оказался на территории Чехии. Да, еще в аэропорту, но уже не на формально нейтральной зоне, а именно что на территории Чехии. Это событие заставило мой рот расплыться в счастливой улыбке. Немного дурацкой, но, несомненно, счастливой. И пускай действовал мой рот самостоятельно, я и не сопротивлялся. Я сам, полностью, оказался во власти хорошего настроения.

Большинство людей вокруг имели такой же точно довольный вид. Так уж устроен человек – для счастья, на самом деле, нужно не так уж и много. Все прочие мысли разом вылетели из моей головы. Я просто наслаждался этим чудесным моментом.

Было у меня в этой ситуации и еще одно, пусть небольшое, но все же преимущество перед остальными пассажирами. Ну, или, во всяком случае, перед абсолютным большинством пассажиров. Мне не нужно было получать багаж! Свою небольшую поклажу я зарегистрировал как ручную кладь, и теперь, слегка помахивая дорожной сумкой в правой руке, я направился сразу к выходу из аэропорта, минуя огромный зал с чёрными транспортерными лентами-змеями, где другие многочисленные авиапутешественники получали свои чемоданы.

Мне не нужно было толкаться около той самой транспортерной ленты, выискивая взглядом свой багаж. Не нужно было волноваться по поводу того, не забыли ли положить мой чемодан в самолёт нерадивые работники аэропорта отправления и не потеряли ли его по пути от самолета до багажного отделения работники аэропорта прибытия. Не нужно было завидовать тем счастливчикам, что уже получили свои сумки, и пенять на судьбу всего лишь за то, что моя поклажа появляется, как правило, одной из последних. Я просто прошёл мимо зала выдачи багажа, тихонько мурлыкая себе под нос какой-то весёлый мотивчик.

Так я и добрался до выхода из зоны прилёта, где и обнаружил среди прочих многочисленных встречающих высокого, чопорного вида мужчину с благородными седыми висками и в строгом, деловом сером костюме, державшим в руках аккуратную табличку с моим именем. Собственно, так и должны выглядеть работники нотариальных контор. А то, что это этот господин служит именно в этом заведении, я не сомневался. К тому же, неукоснительно следуя всем канонам вежливости, мужчина с табличкой не замедлил представиться.

– Господин Содник Даниил?! – скорее зафиксировал факт, чем спросил, мой встречающий и, всё же дождавшись утвердительного кивка головой, продолжил. – Я – Карел. Ассистент господина Дудека, который является поверенным в делах Вашего дяди. К сожалению, Вашего родственника больше нет с нами, он очень рано покинул этот мир. Примите мои самые искренние соболезнования.

– Спасибо, – снова кивнул головой я. – Я, надо признать, совсем не знал своего дядю. Он уехал в Чехию, когда меня ещё на свете не было. Я здесь по поручению моей семьи. Моих родителей, если быть более точным.

– В завещании действительно упомянута Ваша семья. И, выражаясь Вашими же словами – если быть более точным, непосредственно Вы.

– Вот как?! – удивился я. – Отец мне об этом ничего не говорил.

– Вероятно, господин Дудек не раскрывал все подробности завещания в общении с Вашими родными. Что вполне естественно, – ответил Карел. – Такие вещи озвучиваются только в специальное время в определённом месте и при определённых условиях.

– Скорее всего, так и должно быть, – пожал плечами я. – Мне раньше не приходилось общаться с нотариусами по поводу завещания. Могу судить только по книгам и фильмам, как это происходит. Сразу приходит на ум тёмная комната, свечи, напряжённые лица родственников, счастливые крики новоявленных миллионеров и горестный плач обделённых. Затем угрозы, шантаж, многочисленные тяжбы в судах, возможно убийство, может даже несколько… – я засмеялся. – Такие вот у меня на счет нотариальных контор и завещаний стереотипы, как у большинства обывателей, наверное. Надеюсь, Вас я не обидел своими словами?

– Наверное, мне не следовало раньше времени ничего говорить о завещании, – не разделил моего веселья Карел. – Впрочем, ничего, кроме того, что именно Вы упомянуты в этом самом документе, мне господин Дудек не говорил. Думаю, что это не слишком большой секрет, тем более что никто пока и судить не может о том, насколько велика Ваша доля наследства. А чтобы Вы смогли об этом узнать, позвольте я Вас отвезу в нашу контору. И, кстати, Вы меня нисколько не обидели. Не беспокойтесь об этом.

– Хорошо, – сказал я, направляясь вместе с Карелом к выходу из здания аэровокзала. – А Вы прекрасно говорите по-русски, – решил сменить я тему. – Акцент практически не заметен. И говорите Вы очень свободно и правильно.

– Спасибо, – поблагодарил Карел. – У меня мама русская, а папа в консульстве Чехословакии в Москве работал, тоже русским языком хорошо владел. В Москве они познакомились и поженились. А потом в Чехословакию вместе уехали. Я уже здесь родился. Но, русская речь в доме звучала постоянно, так что это мой родной язык наряду с чешским.

– Тогда всё понятно, – улыбнулся я. – А как Вам Россия? Часто там бываете? Наверное, родственники остались в Москве или в каких-нибудь других городах?

– А я в России ни разу и не был, – усмехнулся Карел, направляясь к стоянке для автомашин. – Ни в России, ни в Советском Союзе. Не довелось ни разу, да и не хочется, как это ни странно. Хотя родственники есть и в Москве, и в Санкт-Петербурге.

– Отчего же не хочется? – поинтересовался я.

– Ничего личного, – посмотрел на меня Карел и первый раз за все время искренне улыбнулся, став моложе сразу лет на десять. – Ни к Вам, ни к русским, ни к России. Просто я с детства увлечён Африкой. Все свои отпуска, да практически всё своё свободное время я посвящаю “Чёрному” континенту. Вот там я был несчётное количество раз и планирую побывать ещё, как минимум, столько же. Для остальных континентов, кроме Европы, разумеется, где я собственно живу и работаю, у меня времени просто нет.

– Россия тоже в Европе находится, пусть и частично, – улыбнулся я. – Возможно, Вы и посетите когда-нибудь Родину своей матери. Шансы на это всё же остаются.

– Возможно, возможно, – проговорил Карел, открывая передо мной заднюю дверь чёрной «Шкоды» представительского класса. – На свете, знаете ли, всё возможно. И чем больше я знакомлюсь с Африкой, тем больше убеждаюсь в этом.

Ассистент нотариуса закрыл дверь и, обойдя машину, сел на место водителя. Загудел мотор, и автомобиль плавно тронулся с места. Я откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

Карел посадил меня на заднее сиденье. Если бы он хотел ещё пообщаться со мной, то открыл бы переднюю дверь. Ну, или хотя бы поинтересовался, где мне удобнее сидеть будет. Конечно, вполне может статься, что Карел по натуре человек не особо общительный, возможно также, что он просто ведет себя за рулем как правильный водитель – всё внимание на дорогу. А может, ассистент нотариуса боится допустить ещё какую-либо оплошность – сказать мне ещё что-то, не предназначенное для моих ушей. Кто знает? В любом случае я не в обиде. Я же ни к нему в гости приехал. Развлекать меня уж точно не входит в его обязанности.

Я снова открыл глаза и посмотрел в окно, решив про себя, что пора начинать знакомство с Чехией, пусть пока и таким способом. Хотя способ этот, на самом деле, весьма распространён. Тысячи людей со всего мира, впервые прибыв в какую-либо страну, с интересом наблюдают из окон поездов, машин, автобусов и других транспортных средств, везущих их из аэропорта до города, расстилающийся за стеклом пейзаж.

Вот и я влился в многочисленную армию зевак. Правда, ненадолго. Уже через тридцать минут наше небольшое путешествие закончилось, и мы остановились около какого-то старинного здания в самом центре Праги. Карел вышел из машины, за ним последовал и я. Мой сопровождающий щёлкнул кнопку брелока, поставив автомобиль на сигнализацию, и поднявшись на пару ступенек у оказавшегося прямо перед нами подъезда, открыл передо мной массивную дубовую дверь, ведущую внутрь дома.

Войдя внутрь, я сразу понял, что это и есть офис нотариуса – лёгкий сумрак, тяжёлая массивная мебель, таблички на дверях с золотыми буквами. За высокой стойкой на месте секретаря находилась не милая симпатичная девушка, а застыл, словно статуя, высохший старикан в длинном сером сюртуке (и где он его только нашёл!), который встретил нас с каменным лицом, лишь слегка кивнув головой в знак приветствия.

Я покосился на Карела и усмехнулся про себя – все мои стереотипы на счёт нотариальных контор и завещаний, оказывается, имели под собой довольно прочную основу.

И эти же стереотипы в один миг были разрушены, когда мы вошли в кабинет господина Дудека – нотариуса и, одновременно, поверенного в делах моего дядюшки.

Вот как раз с кабинетом-то всё было в порядке. Дубовый стол буквой «Т», за которым располагались два довольно больших кожаных кресла для клиентов и просто огромное кресло для хозяина, дубовый же шкаф со стеклянными дверками, за которыми плотно в ряд на нескольких полках хранились толстые папки с делами. В углу массивный сейф с кодовым замком, также обшитый деревом. Толстый шерстяной ковёр под ногами, плотно занавешенные тяжёлыми вишнёвыми портьерами окна. Всё тот же приглушенный свет по всему кабинету, за исключением яркого пятна от нависшего прямо над столом абажура – как раз там, где нотариус и его клиенты занимаются с важными документами.

Да, с кабинетом всё было так, как и должно было быть. Все мои стереотипы, все мои прежние представления о нотариусах оказался способен разбить лично господин Дудек.

Точнее сказать, сначала я увидел не господина Дудека, а огромный мотоциклетный шлем, находившийся ровно на том месте, где приличествовало бы находиться служителю Фемиды.

Мотоциклетный шлем находился точно посередине стола, как раз напротив кресла нотариуса. В следующий миг, услышав, видимо, звуки открывшейся двери и лёгких шагов по ковру, из-за шлема показалась лысая голова со смешно торчащими в разные стороны ушами. Голова улыбнулась нам, кивнула в знак приветствия и снова скрылась за шлемом.

И вот, перед нами явился во всей красе сам господин Дудек. То, что это и есть поверенный в делах моего дядюшки сомневаться не приходилось. Кто еще посмел бы обосноваться в этом кабинете, учитывая наличие эксцентричной фигуры абсолютно спокойного секретаря в холле.

Нотариус вышел, если не сказать выскочил, из-за стола. Задержавшись лишь на пару секунд у сейфа, наверх которого по пути нежно и аккуратно положил господин Дудек свой мотоциклетный шлем, хозяин кабинета подскочил ко мне. Взяв протянутую в знак приветствия мной руку двумя своими руками, он радостно и энергично потряс её, словно мы давние знакомые, не видевшиеся уже чуть ли не месяц и встретившиеся, наконец-то, опять. Мне оставалось только радостно улыбаться в ответ, стараясь не выдать своего удивления от внешнего вида своего нового знакомого.

А удивиться было чему. Эксцентричным оказался, на самом деле, не столько вид секретаря, сколько вид самого хозяина нотариальной конторы. Господин Дудек оказался невысоким, слегка полноватым, полностью лысым, как уже было указано, человеком лет сорока. Одет он был в исключительно модные и страшно дорогие рваные джинсы, рваную же футболку с изображением черепа на центральном фоне. На ногах красовались кеды ярко-желтого цвета. Дополняли картину кожаные черные перчатки без пальцев на руках и массивная серебряная цепь на шее.

– Господин Содник или Вы предпочитаете, чтобы к Вам обращались Даниил, или по имени-отчеству, так же, вроде, принято в России? – произнес господин Дудек на чистейшем русском языке, отпустив, наконец, мою руку.

– Лучше – Даниил, – слегка замешкавшись, ответил я.

– Вот и прекрасно, – снова заулыбался нотариус. – Вам необходимо будет удостоверить Вашу личность, заполнить ряд стандартных документов, необходимых для вступления в права наследования. Во всём этом Вам поможет Карел, мой ассистент. Он же займётся и дальнейшими формальностями. А я с Вами вновь увижусь только в следующий понедельник в шестнадцать часов. Всё к этому времени будет приведено в порядок, Вам будет зачитано завещание и вручена Ваша часть наследства. Я специально ждал Вас, чтобы познакомиться и лично засвидетельствовать Вам своё почтение. Очень жаль, что у меня сейчас так мало времени, чтобы познакомиться с Вами поближе. И, тем не менее, несколько минут я нашёл, хотя бы просто засвидетельствовать Вам своё почтение. А теперь прошу меня извинить, я вынужден Вас покинуть, у меня назначена ещё одна, довольно важная встреча. Всего доброго, Даниил, и до скорого свидания.

Последние слова господин Дудек произносил уже на ходу. Подхватив свой мотоциклетный шлем с сейфа и натянув на спину красный кожаный рюкзачок, который был выужен откуда-то из-под стола, нотариус стремительно направился к выходу из офиса.

– За работу, Карел, за работу! – проговорил господин Дудек, обернувшись на секунду у двери, и, махнув ещё раз на прощанье мне головой, исчез из кабинета.




глава 6.


– В Чехии все так хорошо говорят по-русски? – обратился я к Карелу, когда дверь за господином Дудеком захлопнулась, и мы остались с ассистентом нотариуса вдвоём в кабинете.

– Вас удивляет только это? – вопросом на вопрос ответил Карел с улыбкой на лице, вновь став, как будто, гораздо моложе.

– Ну, честно говоря, я несколько по-иному представлял себе поверенных в делах, призванных неукоснительно и на законных основаниях выполнять последнюю волю своих клиентов, – несколько витиевато произнёс я, и сам же поразился своим словам.

Похоже, что я ещё не совсем успел отойти от неожиданного образа нотариуса, явившегося здесь перед моими очами. С другой стороны, этот образ, несомненно, не смог ещё вытеснить из моей головы искусно созданную в этой конторе атмосферу безупречного порядка и конфиденциальности, сопровождающую чопорных посетителей. Тех самых, что одобрительно кивают каждой новой замысловатой фразе, вносимой хитроумным законником в очередной нотариальный документ.

– Да, господин Дудек несколько оригинален, – кивнул головой Карел. – Но, поверьте мне, при этом он очень умен, великолепно знает своё дело и все его тонкости. Не было еще случая, чтобы господин Дудек подвёл своих клиентов. И подтверждение моих слов, тот контингент людей, которые к нему обращаются и с которыми он работает. Эти люди, хотя, как Вы понимаете, ни одного имени из них, по понятным причинам, я Вам не назову, представляют самые высшие круги общества. Это элита политического бомонда, лучшие представители искусства и науки, знаменитые спортсмены. В общем, вы меня, несомненно, поняли.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65588227) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.