Книга - Чайная магия

Чайная магия
Эмили Ллойд-Джонс


Книги-маяки. Лучшее фэнтези для подростков
Финли Барнс боится всего на свете. Она не любит отвечать на звонки, открывать двери и вообще старается не привлекать к себе внимания. Но однажды Фин решает избавиться от страхов с помощью магии. Девочка тайком пробирается в Чайную лавку и использует волшебство. Плата известная – одно воспоминание, и чем оно ярче, тем лучше эффект. Магия действительно работает, только в Старомирске стали происходить странные вещи, и, похоже, лишь Финли знает, что случилось и как это остановить…

Увлекательная фэнтези-история о выборе, дружбе, магии и о том, что делает нас теми, кто мы есть.





Эмили Ллойд-Джонс

Чайная магия



Emily Lloyd-Jones

Unseen Magic


* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.



Copyright © 2022 by Emily Lloyd-Jones

This edition is published by arrangement with Sterling Lord Literistic, Inc. and The Van Lear Agency LLC.

© Овчинникова А.Г., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023




1

Чайная лавка


Чайная лавка имела обыкновение исчезать. Потом она всегда появлялась снова – но никогда не возникала дважды на одном и том же месте. Добрых два года лавка стояла на углу Мейн-стрит и Оук, пока один турист не попытался в неё вломиться. Тогда лавка внезапно испарилась, а крайне растерянный турист внезапно оказался на клумбе, где буйно разрослись папоротники. Когда чайная исчезала, часто проходили дни или даже недели, прежде чем становился известен её новый адрес.

Финли Барнс знала, в чём тут фокус: если в дело замешано волшебство, можно увидеть то, что ищешь, если только знаешь, куда смотреть.

Она упёрлась рукой в деревянную калитку и толкнула её. Ржавые петли заскрипели так громко, что три ворона, сидевших неподалёку на мусорных баках, вскинули головы. Крышки баков были откинуты, и вороны радостно терзали пластиковые пакеты.

– Похоже, на этой неделе им не заплатили, – сказал Эдди Эллоуэй: он стоял в нескольких шагах от Фин, с интересом наблюдая за воронами.

– Может быть, забыли, – отозвалась Фин. – Не все помнят о воронах.

Эдди фыркнул.

– А стоило бы помнить. Тогда не придётся просыпаться и видеть мусор, разбросанный по всему двору.

Он сунул руку в карман куртки и вытащил скомканную салфетку, в которую было завёрнуто несколько корок, липких от миндального масла и мёда. Эдди бросил одну корку на тротуар… Верней, на то, что в Старомирске считалось тротуаром. Сквозь мостовую проросли корни деревьев, она растрескалась, а у обочин поросла мхом.

Один из воронов встрепенулся, подпрыгнул, рассёк крыльями воздух и приземлился неподалёку от Эдди и Фин. Птица приблизилась, проглотила хлебную корку и огляделась в поисках добавки – голод победил осторожность.

– Всего в двух футах от нас объявление «Диких животных не кормить», – сказала Фин, взглянув на упомянутую табличку.

Эдди, который прожил в Старомирске всю жизнь, бросил на табличку рассеянный взгляд.

– Это не про воронов. Табличку повесили для туристов, чтобы им не вздумалось кормить медведей. Или ещё кого-нибудь посерьёзней. До того, как ты сюда переехала, в чей-то старый туристический лагерь пришла самка снежного человека. Потребовалась целая вечность, чтобы убедить её покинуть лагерь.

– Вряд ли я готова поверить в настоящего снежного человека, – без особой убеждённости сказала Фин. – Я никогда его не видела.

– Я говорю не о «настоящем снежном человеке», – сказал Эдди. – А об обычном снежном человеке. Это разные вещи. Если не веришь мне, спроси Ника с заправки – он увозил снежную женщину из лагеря. В любом случае, – сказал мальчик, словно подытоживая разговор, – не похоже, чтобы после воронов оставались объедки.

Он был прав: вороны подчистили всё до последней крошки и уставились на Эдди так, словно надеялись получить добавку.

Фин повернулась к чайной и позвала:

– Ты идёшь со мной?

Но она уже знала ответ. Эдди никогда не заходил с ней в чайную. Он любил открытые места, простор, запахи свежести и дикую природу, а в чайной было тепло, темно и тихо. Фин лавка нравилась как раз по тем причинам, по каким никогда не нравилась Эдди.

Мальчик покачал головой.

– Ты уверена, что тебе туда нужно?

Она не была уверена. Фин никогда ни в чём не была уверена, в том и заключалась её беда.

– До научной ярмарки осталось меньше двух недель, – напомнила она. – Я не смогу хорошо выступить, если всё время буду думать о ней.

Страх шевельнулся в девочке, как живое существо. Её желудок сжался, кончики пальцев похолодели, и все слова как будто вылетели из головы. Ожидание – вот что хуже всего. Фин сделалась нервной и рассеянной, постоянное беспокойство мучило её, как песня, которая настырно крутится в голове. Чем больше она старалась не думать о научной ярмарке, тем меньше ей это удавалось.

– Я загляну туда в последний раз, – пообещала она.

Эдди вытащил из кармана крошки и бросил стае воронов.

Нет, не стае. Своре – так будет правильней сказать.

Фин поспешно зашагала вверх по ступенькам; ей не хотелось, чтобы её застукали рядом с Эдди, если кто-нибудь из взрослых увидит, как тот нарушает правила.

Дверь чайной лавки была тяжёлой, Фин пришлось толкнуть её бедром. На полу открывающаяся и закрывающаяся дверь протёрла полукруг. Первое, что всегда бросалось девочке в глаза, – это ряды книжных полок в коридоре. На полках красовались книги в кожаных переплётах и современные романы в мягких обложках: собранная Талией библиотека.

Главная комната чайной лавки выглядела так, словно раньше здесь была аптека. Старый деревянный прилавок, за ним – стеклянные банки с чаями, c подписанными от руки этикетками. Солнечный свет лежал на цветках ромашки, тугих завитках сушёного апельсина и тёмно-коричневых листьях цейлонского чая. На стойке стояли тяжёлая ступка и пестик из розового кварца с белыми прожилками.

Когда кто-то заказывал чашку чая, Талия доставала банки с травами и цветами и толкла смесь пестиком в ступке. Клиент нашёптывал в ступку воспоминание… И оно исчезало. Такую цену приходилось платить за магию. Фин не знала, какими воспоминаниями ей пришлось пожертвовать, и не скучала по ним. Смешав чай с добавками, Талия высыпала смесь в современный круглый чайничек из нержавеющей стали, опускала шарик в кружку на пять минут, а потом клиент выпивал напиток. Вот и вся сделка. Фин с радостью её заключала.

Один взгляд на чаи в банках – и Фин почувствовала себя лучше, как будто с её усталых плеч свалился груз.

– Талия? – тихо позвала девочка.

Никогда раньше она не видела чайную лавку пустой. Пожилой хозяйки нигде не было видно.

Фин шагнула к прилавку. От беспокойства у неё сжалось в животе. У неё мелькнула мысль, что заведение сейчас не работает – может, Талия просто забыла запереть входную дверь? Фин задрожала при мысли, что вошла туда, где нельзя сейчас находиться, и стиснула зубы, борясь с желанием уйти.

Ей станет лучше, когда она выпьет чаю. Для этого просто нужно не стоять столбом, а сделать что-нибудь. Например, позвонить в колокольчик у стойки или подать голос… Но она не могла шевельнуть похолодевшими пальцами, и голос ей изменил. Фин, приподнявшись на цыпочки, заглянула через прилавок.

И тут она услышала шум. Стон, заставивший её подпрыгнуть. Казалось, звук доносился из задней комнаты. Фин никогда туда не заходила; металлическая табличка на двери гласила:








Сейчас дверь была приоткрыта на несколько дюймов.

Стон раздался снова.

Фин с бешено колотящимся сердцем подошла к двери и толкнула её.

– Талия?

Она надеялась, что Талия там, в кладовой, ищет какую-нибудь загадочную смесь…

Нет. Талия неподвижно лежала на полу.

С волосами серо-стального цвета, с загорелым лицом, морщинистым, как скомканное бельё, она явно была стара, но её глаза оставались яркими и острыми, как хрусталь. Теперь эти глаза были полны боли. Нога женщины вывернулась под странным углом, старинный табурет лежал на боку, рядом валялась разбитая банка.

– Талия… – Фин осторожно обошла битое стекло. – Что случилось?

– Пыталась достать с верхней полки лапсанг сушонг, – напряжённо сказала Талия. Её губы изогнулись в болезненной улыбке, которая превратилась в гримасу. – Табурет сломался.

И вправду, одна из трёх ножек табурета отломалась и лежала в углу.

– Послушай, Фин, – снова заговорила Талия. – Иди к соседям… И скажи Фрэнку, чтобы он вызвал «Скорую».

Сердце Фин словно пыталось вскарабкаться вверх по грудной клетке и вырваться через горло. Дело было не только в том, что Талия, неукротимая Талия, лежала на полу. Мысль о том, что придётся постучать в чужую дверь и попросить незнакомого человека позвонить в 911… С тем же успехом Талия могла попросить Фин выехать на полосу встречного движения.

– Фин, – окликнула Талия. Её имя, произнесённое скрипучим голосом, прозвучало как мольба.

Девочка кивнула, повернулась и почти выбежала из комнаты. Она промчалась по чайной и выскочила во двор. Эдди знает, что делать!

К её облегчению, мальчик всё ещё кормил воронов. Паника слегка отпустила, Фин стало легче дышать.

– Эдди, – выдохнула она. – Талия ранена… Нужно попросить Фрэнка вызвать «Скорую».

Эдди уронил последнюю хлебную корку. Самый смелый ворон прыгнул вперёд, схватил корку и улетел.

– Что?

– Талия упала со стула. Она велела вызвать врача.

Лицо Эдди стало жёстче. В том и заключалась разница между детьми: неожиданные события приводили Эдди в восторг, тогда как Фин лишали остатков храбрости.

– Пойду постучусь к Фрэнку, – сказал Эдди и побежал к ближайшему дому.

Проводив его взглядом, Фин вспомнила о чайной. Она оставила входную дверь открытой, и солнечный свет проникал в полутёмную прихожую, из-за чего лавка казалась странной, слишком открытой. В глубине души Фин хотелось махнуть на всё рукой и просто сбежать, но она не могла этого сделать. Она была нужна Талии.

Фин поспешила в заднюю комнату. Талии удалось сесть, прислонившись к стене.

– Ты нашла Фрэнка? – прохрипела она.

– К нему побежал мой двоюродный брат Эдди, – ответила Фин.

Талия кивнула и на несколько мгновений закрыла глаза, тяжело дыша через нос. Фин стояла рядом, чувствуя себя неловкой и бесполезной.

– Могу… могу я сделать ещё что-нибудь?

Талия открыла глаза. От боли её лицо стало белым как мел.

– «Скорая» не сможет найти этот дом. Магия…

Фин поняла.

– Вы хотите, чтобы я на всякий случай осталась здесь? И показала врачам, где находится чайная? – спросила девочка. – А у меня получится? Я имею в виду…

– Загляни в ящик кассы за прилавком, – напряжённо сказала Талия. – Там есть запасной ключ. Пока он будет у тебя, чайная позволит тебе проводить людей внутрь и вывести обратно.

Кассовый аппарат был антикварным, похожим на старую пишущую машинку с потёртыми металлическими клавишами. Фин проверила ящик под кассой. Там оказался скотч, обрывки бечёвки, ножницы, старые ручки и вполне современный на вид ключ с брелоком в виде блестящего полумесяца. Ключ ощущался в руке странно тяжёлым.

Фин поспешила обратно к Талии.

– Я нашла ключ. Могу я ещё что-нибудь сделать?

– Нет-нет, – ответила Талия. – Ты мне очень помогла, дорогая. Спасибо. – Она одарила Фин ещё одной страдальческой улыбкой. – Выйди через чёрный ход и проводи через него врачей. Я только что велела лавке запереть входную дверь.

Только в Старомирске можно было такое сказать – и только здесь можно было в такое поверить.

Ключ в руке Фин подошёл к серебристому замку. Это был обычный врезной замок, и Фин тихо порадовалась, что в большинстве квартир, где она раньше жила, имелся такой же, поэтому она умела с ним обращаться. Она отперла замок лёгким поворотом ключа, толкнула дверь и вышла на улицу.

За задней дверью было небольшое крыльцо, а за ним – гравиевая подъездная дорожка. Свежий воздух приятно холодил кожу; на этот раз чайная показалась Фин слишком маленькой и тёмной, словно боль Талии заполнила там каждый уголок.

На слегка подрагивающих ногах Фин завернула за угол и направилась к подъездной дорожке соседей. Сквозь гравий здесь и там проросли одуванчики и густые пучки травы.

Эдди стоял на тротуаре; на лице мальчика поблёскивали капельки пота. Фин пустилась бегом, помахала, и он её заметил.

– Нашёл Фрэнка? – спросила Фин.

Она не была уверена, что бы делала, не будь здесь Эдди. До гостиницы отсюда всего десять минут ходьбы, а если бежать…

– Ага, он был дома, – ответил Эдди и взглянул на чайную. – Что будем делать дальше?

– Подождём?

Это прозвучало как вопрос, и Фин добавила более решительным тоном:

– Мы должны подождать. Просто на случай, если врачи из скорой помощи не смогут найти чайную.

До Эдди дошло, он кивнул с посуровевшим лицом.

– Ах да.

Он нетерпеливо подпрыгнул, а Фин присела на корточки, чтобы двоюродный брат не увидел, как у неё дрожат колени.

Дети ждали, и каждое мгновение казалось им вечностью.

Бригада скорой помощи явилась минут через тридцать. Можно сказать – быстро; врачи, должно быть, оказались где-то поблизости. Фин первая услышала вой сирен и пошла к улице, продолжая сжимать в руке ключ. Машина «Скорой» подъехала к тротуару, из неё вышли два человека – молодая женщина и мужчина чуть постарше – и стали растерянно озираться по сторонам.

Фин подошла ещё на шаг ближе.

– Сюда…

Но она говорила слишком тихо, и её никто не услышал.

– Эй! – позвал Эдди, размахивая рукой.

На этот раз врачи «Скорой» заметили детей. Эдди показал на Фин, а та махнула в сторону заднего двора со словами:

– Вход там.

Врач скорой помощи бегло взглянул на девочку, дважды моргнул и кивнул. Когда он посмотрел на чайную, на его лице мелькнуло замешательство: наверное, он только что заметил лавку.

Он не умел видеть магические предметы. Большинство людей их не видели. Даже туристы, которые верили в репутацию Старомирска, в основном приезжали сюда за гаданием на картах таро и за открытками с изображением снежного человека. Магия – это не яркие, вспыхивающие заклинания и не превращение людей в жаб. Магия тихая, ползучая и имеет обыкновение проникать в трещины тротуара и даже в воду.

После приезда «Скорой» всё случилось очень быстро. Фин провела врачей в заднюю комнату, где Талия лежала на полу. Наблюдая, как женщину кладут на носилки и поднимают, чтобы отнести в машину, девочка подумала, что надо бы взять морщинистую руку Талии и дружески её пожать. Но проделать такое было выше её сил. Так поступил бы храбрый человек, а Фин никогда не была храброй.

Дверцы «Скорой» захлопнулись. Фин стояла на разбитом тротуаре, глядела ей вслед. Машина завернула за угол, скрылась из виду, но девочка всё никак не могла сдвинуться с места, чувствуя во рту горький привкус страха. Ей следовало бы жалеть Талию, но гораздо больше Фин жалела себя.

Талию увезли.

Чайная закрыта.

И Фин больше не сможет избавиться от страхов с помощью магии.




2

Что было раньше


Фин не родилась в Старомирске. Где она только ни жила: в Бейкерсфилде, Сан-Диего, Барстоу. В её памяти перепутались все детали прежних квартир – грубые старые ковры, запах сигарет соседей, звук, с которым мама снимала цепочку с двери. Мама Фин работала в магазинах и ресторанах, и они никогда не жили на одном месте подолгу. Иногда Фин задавалась вопросом: может, её мама – бывшая шпионка? Это объяснило бы, почему она постоянно оглядывается, почему они всё время переезжают. До Старомирска дольше всего они жили на съёмной квартире в Модесто, целых полтора года. Целых полтора года не было ни беспорядочного нагромождения коробок на заднем сиденье машины, ни бумажной волокиты, связанной с переводом Фин в другую школу… И мама ни разу не пришла в спальню дочки в три часа ночи, веля ей быстренько одеться и обуться.

Эту последнюю квартиру они покинули при свете убывающей луны, и Фин запомнилось, как она тащила свой маленький чемодан, как закидывала его в багажник машины спросонья. В её памяти перепуталось мелькание деревьев в свете фар, вкус апельсинового сока, купленного на заправке, тихое гудение радио.

Фин почти ничего не знала об Старомирске. Знала только, что это крошечный городок посреди старого секвойного леса, к востоку от шоссе Редвуд, вдали от крупных городов. Теперь Северная Калифорния показалась ей совсем другим миром: повсюду узкие, извилистые дороги и пахнущие специями деревья с красной корой.

Фин и её мама ехали так долго, как будто на край земли.

Мама Фин выросла в Старомирске, но упоминала о нём только полушёпотом, если Фин удавалось уговорить её рассказать сказку перед сном. Рассказы мамы смахивали на дикие фантазии. Она говорила, как вместе со своей старшей сестрой Миртл бродила по лесам, перебиралась через реки по заброшенным железнодорожным путям, находила в ручьях старые ключи и странные зубы. Бабушка и дедушка Фин жили и умерли в Старомирске и оставили свой дом тёте Миртл, но мама и Фин никогда не приезжали туда в гости. Ни на праздники, ни на дни рождения, ни на летние каникулы.

Но теперь… теперь они направлялись в Старомирск.

– Фин, дорогая, – сказала мама. – Там, куда мы едем, есть несколько правил, которые надо соблюдать.

Фин привыкла подчиняться правилам. В большинстве мест, где они останавливались, не разрешалось держать домашних животных или громко включать музыку.

Но в Старомирске правила были другими.

Вешать таблички на двери, иначе они могут привести куда угодно.

Платить воронам или держать свои мусорные баки в доме.

Если поранишься ножом, отдать его кому-нибудь, потому что ножи, испробовав кровь своего владельца, могут захотеть добавки.

Прежде чем купаться в реке, бросить в неё хлебную корку и посмотреть, не утащит ли её кто-то под воду.

Не ходить через старый мост к северу от города – за проход придётся заплатить, но никто не знает, какова цена.

Нельзя ничего сжигать в городской черте.

В этих правилах звучала злая, убаюкивающая мелодия сказок… Тех сказок, которые рассказывала мама, когда Фин не могла заснуть.

– А самое главное, – заключила мама, – не ищи чайную лавку.

– Какую чайную лавку? – растерянно переспросила Фин.

– Старомирск опасен, Фин, – только и сказала мама. – Никогда не теряй бдительности.

Девочка больше ни о чём не спрашивала.

Фары высветили зелёный дорожный знак, и мама свернула направо. Машину тряхнуло, тротуар стал неровным, ухабистым. Когда они подъехали по дорожке к дому, Фин поймала себя на том, что вцепилась в ремень безопасности. Несмотря на поздний час, Миртл Эллоуэй встретила их у входной двери.

Фин никогда не встречалась со своей тётей Миртл, но получила от неё много поздравительных открыток – усыпанных блёстками, обычно с вложенной внутрь двадцатидолларовой купюрой. Тётя Миртл стояла у дома в пушистом перепоясанном халате, с дымящейся кружкой в руке. К удивлению Фин, женщина сразу протянула ей кружку, от которой пахло тёплым молоком, ванилью и мускатным орехом.

Увидев скол на ручке, Фин слегка расслабилась. Гостям не дают сколотые чашки, только членам семьи.

– Припозднились вы, – сказала маме тётя Миртл.

– До вчерашнего дня я вообще не знала, что мы приедем, – ответила мама. – Как поживаешь?..

Фин поняла, что их тут не особенно ждали, и её окатила волна стыда. Девочке не хотелось быть там, где они с мамой – нежеланные гости. Только год спустя она узнала слово «навязываться», но уже тогда понимала, что это такое.

– Неважно, – отмахнулась тётя Миртл. – Заходите.

В темноте Фин почти ничего не разглядела в доме, только деревянные полы и блеск стекляшек люстры. Потом они вышли через другую дверь и пересекли заросшую лужайку. И всё это время тётя Миртл говорила без умолку.

– Сколько тебе сейчас, восемь? – спросила она.

Фин кивнула.

– Хорошо! Моему сыну девять. Он будет рад, если под боком поселится новенькая. Ты любишь рисовать карандашом? А красками?

На опушке леса стоял небольшой коттедж, широкий у основания, сужающийся к крыше. Этот домик из тёмного дерева, расписанный белой краской, с крыльцом без перил, выглядел обжитым, деревенским и странно привлекательным.

Тётя Миртл отперла входную дверь и передала ключ маме.

– Спасибо, – прошептала мама. – Я не… Мы всего на несколько недель…

Тётя Миртл подняла руку, словно останавливая дальнейшие слова.

– Да брось ты. Если решишь остаться, наша соседка – гравёр. Я могу попросить её сделать новую дверную табличку.

– Прости, – тихо сказала мама. – Знаю, ты не хотела, чтобы я возвращалась.

Тётя Миртл возмущённо фыркнула.

– Вовсе не тебя мне не хотелось тут видеть.

И снова в животе Фин затрепетал страх.

«Меня», – подумала она. Наверное, тётя Миртл не хотела видеть её – вот почему они с мамой никогда не приезжали сюда в гости.

Чтобы отвлечься, Фин посмотрела на металлическую табличку на входной двери. «Гостевой дом».

Кто-то пришпилил под табличкой маленький листок с рисунком. Рисунок, похоже, сделал ребёнок ненамного старше Фин: дом, а рядом с ним – два широко улыбающихся человека и надпись: «Дом Анжелины и Финли».

Фин хотелось верить, что так всё и будет.








По правде говоря, Фин не знала, с чего начались её страхи. Страх подкрадывался медленно. Может, ему и полагалось быть таким – похожим на гниль в старой древесине, постепенно подбирающейся к фундаменту дома. Фин точно знала только одно: к пяти-шести годам у неё уже имелся список того, чего следует избегать любой ценой. Она набросала список карандашом, и чем старше становилась, тем больше пунктов в нём появлялось. Листок превратился в странный талисман, который переезжал с девочкой с квартиры на квартиру, кочевал из одной школы в другую, спрятанный в рюкзаке между страницами старой книги в мягкой обложке.



Чего надо бояться:

1. Телефонных звонков

2. Звонков в дверь, если никто не заказывал еду

3. Звонков в дверь, если мама заказала еду

4. Школьного дневника

5. Просить кого-то о чём-то

6. Взрослых, у которых сердитый вид

7. Золотых рыбок – по крайней мере, пучеглазых

8. Разговаривать в классе

9. Быть нежеланной


Фин знала, откуда взялся последний страх: благодаря разговору, не предназначенному для её ушей. У неё всегда был талант подслушивать под дверями. Она не могла вспомнить, когда начала так делать, но знала, почему продолжает подслушивать: чтобы успеть приготовиться, если назревает какая-нибудь неприятность. Взрослые имеют обыкновение скрывать неприятности, пока те не вскипят, выплёскивая секреты и беды, как кастрюля, оставленная без присмотра на плите.

Фин подслушала, о чём разговаривали тётя Миртл и мама всего спустя неделю после переезда в Старомирск. Сёстры шептались в коттедже, а Фин должна была играть во дворе, но подкралась к открытому окну и прислушалась.

– …немного сбережений, – сказала мама. – Прости.

– Я разговаривала с Батлерами, – ответила тётя Миртл. – В гостинице есть вакансия. Небольшая – там нужен человек, который будет убираться в номерах и работать на стойке регистрации, но всё же кое-что.

Наступило неуверенное молчание.

– Я не собиралась здесь оставаться, – тихо сказала мама.

– Ой, да перестань, – ответила тётя Миртл. – Конечно, ты останешься. Мы ведь семья.

Пауза.

– Почему ты уехала – из-за Финли?

Голос Миртл был мягким, добрым, но сердце Фин заскакало галопом.

– Мне позвонили из школы, – сказала мама резким тоном, как будто на что-то сердилась. Фин съёжилась. – Какой-то из родителей, придя за своим ребёнком, увидел… – Резкий выдох. – Наверное, то был просто вопрос времени, когда нам снова придётся уехать.

Фин отошла от окна, чувствуя себя разбитой и дрожащей, как будто только что переболела гриппом. Она посмотрела на коттедж. Она так надеялась, что останется здесь жить. Но мама сказала, что они уехали из-за неё. С ней было что-то не так… Чья-то мама заметила это в школе, а она даже не знала, что именно эта мама заметила. Может, дело было в том, что Фин всего боялась. Она прочла достаточно книг, посмотрела достаточно фильмов, чтобы знать, как важно быть храброй. Монстров нужно убивать. А Фин не могла даже набраться смелости ответить на телефонный звонок.

Девочка пошла прочь от коттеджа. Она ничего больше не хотела слышать.

Тётя Миртл сказала Фин, что ходить по Старомирску безопасно, даже если тебе всего восемь лет. Люди здесь заботились о детях. Но мама всегда внушала ей, что нужно держаться поближе к дому. Поэтому Фин пошла на компромисс и осталась во дворе перед домом тёти Миртл, наблюдая, как пара воронов гоняется за обрывком обёртки, который ветер нёс по улице.

Старомирск не походил ни на одно другое место, где раньше жила Финли. Густые секвойи; хвоя, устилающая землю; крошечные грибы на упавших ветках и между травинками; уютный коттедж со старой бытовой техникой, высокими окнами и спальней в мансарде. Большинство вещей уже были в коттедже, когда туда вселились Фин и мама: тётя Миртл сдавала домик в аренду туристам, приезжающим на выходные.

Не рассердится ли тётя Миртл, если Финн с мамой заживутся слишком долго и помешают сдавать коттедж? Может, скоро придётся снова уехать, найти квартиру в каком-нибудь многолюдном городе и…

– Что делаешь?

Голос Эдди заставил девочку вздрогнуть. Она покраснела и подняла глаза.

– А?

Эдди стоял в нескольких шагах от неё – в обтрёпанных джинсах, закатанных на лодыжках, в футболке с названием неизвестной Фин группы.

– Хочешь прогуляться? – спросил он.

Фин пожала плечами. Хотя мальчик был её двоюродным братом, они так и не познакомились по-настоящему. Эдди был для неё всего лишь мальчиком с фотографий, которые приходили в письмах. Иногда мама вешала фото на холодильник – веснушки, острый подбородок, песочного цвета волосы и тёмные глаза. Эдди был похож на человека, который не побоялся бы убить монстра.

– Хочешь сходить в кофейню? – спросил Эдди. – Ты уже была там?

Фин покачала головой.

– В смысле «нет, я там не была» или в смысле «нет, я не хочу туда идти»? – с улыбкой спросил Эдди.

Девочка не знала, чего от него ожидать, но, судя по улыбке мальчишки, его устроил бы любой ответ.

– Нет, я там не была, – немного подумав, ответила она. Ещё несколько ударов сердца колебалась, потом сказала: – И – да, я бы хотела туда пойти.

Она немного боялась принять приглашение, потому что, если она пойдёт в кофейню, всё может сложиться просто чудесно. А ведь мама, судя по всему, не собиралась тут оставаться. Что бы ни было с Фин не так, её недостаток гнал их с места на место, из одного дома в другой.

Эта мысль настолько пугала, что Фин попыталась запихнуть её подальше, отвлечься на разговор с Эдди. Мальчик начал рассказывать, как поймал за домом змею, и Фин была благодарна ему за болтовню.

– Змеи большие, – говорил он. – Но не агрессивные. Они греются на булыжниках, которыми мама выложила задний двор. Мама их не любит… Однажды, когда мне было лет пять, я принёс змейку в дом, а потом случайно выпустил, и мама целый час простояла на столе. – Он радостно вздохнул. – Счастливые воспоминания.

– Ты запустил змею в дом? – спросила Фин, не веря своим ушам.

– Она сама запустилась, когда от меня уползла. Но после я её изловил.

Пока они шли по городу, Эдди, казалось, украдкой рассматривал двоюродную сестру и в конце концов спросил:

– Ты любишь животных?

– Да, – кивнула она. – Ну, некоторых. Пауков и больших собак не люблю. Но птиц и остальных – очень даже.

Кофейня находилась на Мейн-стрит, и судя по виду, раньше была обычным старым жилым домом. Потом в доме устроили кофейню, поставили на веранде плетёные стулья, а на вывеске от руки написали мелом: «Бодрящие напитки».

Прежде чем войти, Эдди внимательно посмотрел на дверь. Конечно, там висела металлическая табличка с надписью «Кофейня». Фин покачала головой. Тогда она ещё не успела привыкнуть, что на каждой двери обязательно есть табличка. Мама говорила, что двери без надписи могут завести куда угодно, но это с трудом укладывалось в голове.

В кофейне пахло крепким эспрессо и старым деревом. За прилавком сидела девочка с тёмными волосами до плеч, с разрисованной до локтя рукой и что-то чертила на своём запястье синей чернильной ручкой. Девочка – на вид ровесница Эдди – подняла глаза и улыбнулась.

– Привет, Эдди. Кто это с тобой?

– Моя двоюродная сестра. Они с мамой только что сюда переехали. Финли, познакомься с Сидар.

Фин забыла имя девочки спустя пять секунд после того, как его услышала. Она всегда плохо запоминала имена и направления: запоминать их было всё равно что вцепляться в осыпающийся песок. После приходилось переспрашивать, как кого зовут, люди огорчались, что они такие незапоминающиеся, и тогда Фин начинала себя ненавидеть. Поэтому чаще всего она притворялась, будто помнит имена, и просто кивала при разговоре. Так было легче для всех.

– Добро пожаловать в Старомирск, – сказала девочка. – Мои предки вышли на пять минут, но если хочешь, могу принести тебе чаю. Мне разрешают его наливать.

Она показала на доску над своей головой, и Фин увидела нацарапанные мелом надписи – какой напиток сколько стоит. Она не знала языка кафе, всех этих «шотов», «латте» и «капучино», а даже если бы знала, как сделать заказ, мама не разрешала ей такое пить. Ещё на доске значились разные коктейли, травяные чаи, матча и жареные орехи. Фин поймала себя на мысли, что смотрит на банки с рассыпным чаем с опаской.

Девочка из кофейни заметила её взгляд и рассмеялась.

– Не волнуйся, это всего лишь чай, – сказала она, похлопав по одной из банок. – Без ничего. Если ты ищешь что-то другое, загляни в чайную лавку.

– По-моему, лавка снова исчезла, – сказал Эдди. – Какой-то малыш разбил в ней окно бейсбольным мячом.

Девочка из кофейни тяжело вздохнула.

– Кто-нибудь уже её нашёл?

Фин почувствовала себя так, будто пропустила половину разговора, а услышанная часть звучала как тарабарщина.

– В каком смысле «лавка исчезла»?

Девочка-из-кофейни молча, вопросительно посмотрела на Эдди.

– Нет, с ней всё в порядке, – сказал Эдди, толкнув Фин локтем. – Она не туристка. Её мама здешняя.

– А, тогда ладно, – сказала Девочка-из-кофейни, и Фин пожалела, что на девочке нет бейджика с именем.

– Чайная иногда исчезает, – объяснил Эдди.

– Если кто-нибудь пытается в неё вломиться, – подхватила Девочка-из-кофейни, – взломать дверь или окно, тогда – бум и всё! – Она шевельнула пальцами, изображая небольшой взрыв. – Так чайная защищается.

– И тогда найти её могут только те, кто знает, где она находится, – сказал Эдди так, будто это объяснение имело смысл. – Поэтому каждый раз, когда лавка пропадает, проходит несколько недель, прежде чем постоянные покупатели начинают волноваться.

– Лавкой заправляет Талия, – сказала Девочка-из-кофейни. – Такая пожилая, с седыми волосами, красит губы яркой помадой.

Фин слушала с восхищённым вниманием.

– А что ты имела в виду, когда сказала, что чай здесь без ничего? – спросила она.

Девочка-из-кофейни облокотилась на стойку, постукивая ногтями сливового цвета по красному дереву. Фин не разрешали делать маникюр, и она смотрела на ногти девочки с лёгкой завистью.

– У нас хороший чай, – сказала та. – Моя мама сама его смешивает… Привозит много сортов от производителей из Южной Америки и всё такое прочее. Но этот чай тебя не изменит.

Фин моргнула.

– Не изменит?

– Не сделает тебя умнее, быстрее, сильнее, – сказала Девочка-из-кофейни. – Или ещё красивее. Если тебе надо что-нибудь в этом роде, иди к Талии.

Должно быть, это шутка. Люди не могут измениться… Ну, тем способом, о котором говорила девочка. Только не с помощью чая.

– Изменения не остаются навсегда, – сказал Эдди таким тоном, будто поневоле сообщал плохую весть. – Они держатся… Вроде несколько недель? Не знаю точно.

– Миссис Лю ходит в чайную лавку из-за артрита, – кивнула Девочка-из-кофейни. – Когда страховая компания перестала оплачивать ей лекарства, миссис Лю начала ходить к Талии. Она говорит, что чай возвращает ей гибкость суставов и никакие страховые компании ей больше не нужны.

Девочка нахмурилась.

– Интересно, миссис Лю уже нашла чайную? Кто-то должен в ближайшее время отыскать лавку.

– Талия пошлёт приглашение кому-нибудь из покупателей, – сказал Эдди. – Наверное, миссис Лю или даже моей маме… Мама чай не пьёт, но они с Талией обмениваются книжками про любовь. А стоит одному узнать, где теперь стоит чайная, как слух пройдёт по всему городу. – Он повернулся к Фин и добавил: – Так всегда бывает.

Фин не поверила. Всё это звучало как сказка, как волшебство. А она в ту пору ещё не знала, что из себя представляет Старомирск. Фин тогда ещё ни разу не входила в дверь без таблички – чтобы оказаться в чулане для мётел на другом конце города; не стояла на берегу ручья, глядя, как рука с длинными когтями утаскивает под воду хлебную корку; не видела бредущего оленя, отбрасывающего длинные искажённые тени; не пила чай, пахнущий солнцем и Цейлоном, чтобы впервые в жизни почувствовать себя бесстрашной.

Но, выходя из кофейни, она собрала в кулак то немногое мужество, какое у неё было, оглянулась на девочку и сказала:

– Приятно было познакомиться.

Девочка просияла.

– Мне тоже. Финли, верно?

– Просто Фин.

Девочка переспросила с такой лёгкостью, что Фин выдавила вопрос:

– А… А тебя как зовут?..

– Сидар, – ответила девочка. – Сидар Карвер. У меня просто кошмарные родители, надо ж было так меня назвать.

Она одарила Фин улыбкой, давая понять, что на самом деле её родители вовсе не кошмарные, поэтому о них можно шутить.

Фин постаралась непринуждённо улыбнуться в ответ, но почему-то от этой шутки у неё скрутило живот. Она так старалась выглядеть беззаботной, что к тому времени, как вышла за дверь, снова забыла имя девочки.




3

Большой дом


– Я не возвращаю деньги, – говорила тётя Миртл, когда Эдди толкнул входную дверь.

Фин следовала за мальчиком по пятам. Её сердце колотилось, и, закрывая глаза, она продолжала видеть Талию, которую увозили на носилках.

Ничего страшного. С Талией всё будет в порядке. Она всего лишь упала, люди то и дело падают, верно?

– Нет, – сказала тётя Миртл в трубку городского телефона – других телефонов в Старомирске не было. Сотовые начинали работать только милях в двадцати к югу от города. На этот раз вовсе не из-за магии: просто в пределах города не было вышек мобильной связи.

Тётя Миртл увидела Эдди и Фин, и раздражение исчезло с её лица. Она улыбнулась детям и махнула в сторону кухни.

– Перекусите, – одними губами произнесла тётя. Затем сказала в трубку: – Потому что я гадалка на картах таро, а не предсказатель погоды.

Эдди тихо засмеялся и пошёл на кухню – узкую, тесноватую, с низкими столами, заваленными старой почтой и давно не чищенными морскими раковинами, заставленными растениями в горшках. В большом доме всегда царил беспорядок, но это был уютный, домашний беспорядок. На подоконниках красовались наполовину сгоревшие свечи с потёками воска, с потолочных балок свисали пучки сухой травы, по углам на потёртом полу лежали стопки прочитанных книг.

Эдди подошёл к старому холодильнику и распахнул дверцу.

– Протеиновый шарик? – спросил он, вытаскивая тарелку.

Шарики напоминали печенье из непропечённого теста, но Фин знала, что их внешнему виду доверять нельзя. Наверное, в них семена чиа и примесь овсяной муки.

– Я не хочу есть, – сказала Фин.

Она не лгала. У неё всё ещё трепыхалось в желудке, чтобы думать о еде.

Эдди, пожав плечами, отправил один шарик в рот. Бесстрашный мальчишка, даже в таких делах.

– На этот раз мама добавила кусочки миндаля, – с набитым ртом сообщил он. – Хрустит сильнее.

Фин удивлённо и слегка брезгливо потрясла головой.

– Хочешь сока? – Эдди схватил стеклянный кувшин.

У девочки пересохло в горле, ей хотелось органического клюквенного сока, но снова покачала головой. Фин даже не была уверена, почему отказалась. Ей сразу захотелось сказать, что она передумала, но вместо этого тихо, чтобы не услышала тётя Миртл, она спросила:

– Что же теперь будет?

Эдди выпил сразу полстакана.

– А что будет?

Фин пристально посмотрела на него.

– Что будем делать с научной ярмаркой?

– Надеюсь, скоро закончим наш плакат, – сказал Эдди. – А потом начнём работать над террариумом. Чем хочешь заняться – выкапыванием растений или ловлей ящериц?

– Эдди, – раздражённо буркнула Фин. – Я серьёзно.

– Да, верно, ловить ящериц ты ни за что не будешь. Значит, на тебе растения.

Фин скрестила руки на груди. Она очень любила двоюродного брата, но Эдди никогда по-настоящему её не понимал. Когда Фин однажды попыталась объяснить, что с ней происходит, Эдди озадаченно спросил:

– Если ты чего-то боишься, почему бы тебе не начать думать о чём-нибудь другом?

Фин не знала, как растолковать, что просить о чём-то не думать – всё равно что просить не дышать. Она могла отвлечься на некоторое время, но потом на неё обрушивались прежние мысли. И тогда она начинала гадать – может, с ней что-то не так? Ведь она не знала больше никого, кого по жизни непрерывно сопровождал бы низкий фоновый шум страха. Это был даже не страх перед монстрами, и не страх, что её похитят, и не страх чего-то другого понятного и опасного. Нет – Фин не могла снять трубку зазвонившего телефона, не могла открыть дверь, если не знала, кто за ней стоит. Её голос срывался, когда приходилось разговаривать с незнакомым человеком, она снова и снова проверяла домашнее задание, пока не убеждалась, что всё сделала правильно. И это только те страхи, которые она осознавала. Но были и другие страхи, безымянные, таившиеся в моментах между сном и полным пробуждением. Полузабытые кошмары, которые распадались на кусочки, когда девочка пыталась их вспомнить.

Фин подумала о научной ярмарке и задрожала всем телом.

– Не знаю, смогу ли я справиться.

Эдди легонько подтолкнул её плечом.

– Перестань. Ты прочитаешь несколько строк из блокнота. Постоишь пару часов у террариума и расскажешь, какие виды растений и ящериц встречаются в Северной Калифорнии. Потом мы понаблюдаем, как Ривер со своей удивительной ветряной мельницей из палочек от эскимо, вырабатывающей электричество, выиграет ярмарку… Потому что он всегда выигрывает.

Эдди запрокинул голову и закрыл глаза, как будто представляя себе мир, в котором Ривер Дэвис не ходит в их школу. Похоже, ему нравился такой мир.

– Я не хочу побеждать, – сказала Фин, что было абсолютным враньём. – Я просто хочу закончить выступление без того, чтобы меня на кого-нибудь вырвало.

А вот это было правдой.

– Мне нравятся обозначенные тобой цели, – кивнул Эдди. – Что ж, и вправду пора приниматься за плакат. Хочешь поработать над ним сегодня вечером?

Фин, подумав, покачала головой.

– Сегодня вторник. Можно заняться плакатом завтра?

В глазах Эдди засветилось понимание.

– Ах да. День доставки. Что ж, передай от меня привет мистеру Хардину.

И он схватил ещё один протеиновый шарик.

Послышались тяжёлые шаги тёти Миртл, и она вошла в кухню, как всегда в свободной юбке, с элегантно накинутой на плечи шалью. Ногти на её босых ногах были выкрашены в фиолетовый цвет.

– Кто-то требовал обратно деньги, мам? – спросил Эдди, отправляя протеиновый шарик в рот.

– Человек из Бенбоу хотел, чтобы я предсказала погоду, – раздражённо ответила тётя Миртл. – И слышать не желал, что я могу предсказывать только в пределах Старомирска.

Тётя Миртл была из тех людей, что готовят салаты из зелени одуванчика и ростков репы, щедро приправляя их лимоном и базиликом. Она могла целый час ехать по извилистым лесным дорогам, а когда добиралась до пляжа, собирала там разбитые ракушки и осколки «морских ушек». Из них тётя мастерила ветряные колокольчики и продавала в сувенирной лавке местной гостиницы. Она делала свечи из пчелиного воска и сухих цветов. Она рисовала открытки акварелью. И иногда гадала на картах таро для туристов, которые приходили на продовольственный рынок.

– Почему вы предсказываете судьбу только туристам? – спросила однажды Фин, наблюдая, как трое подростков, хихикая, уходят от стола тёти Миртл.

Девочка сомневалась, как правильно назвать группу подростков – стайкой или стадом. Нет, всё-таки стайкой.

– Потому что здешние люди понимают, что лучше не пользоваться услугами гадалки, – ответила тётя Миртл. – Там, во внешнем мире, предсказанные судьбы будут похожи на плющ: если не найдут почвы, на которой смогут укорениться, засохнут. Но здесь пророчества растут буйно, как сорняки. Вот почему я никогда не заглядываю ни в своё будущее, ни в будущее своей семьи. Никогда не знаешь, к чему это может привести.








Сейчас тётя Миртл налила воды в чайник. Чайник был самой современной вещью на кухне. Тут не было даже микроволновки, и еду приходилось разогревать на старой электрической плите.

– Дети, вы будете работать над проектом для научной ярмарки?

– Мне нужно пойти в «Тов», – ответила Фин. – У них по вторникам доставка.

Тётя Миртл кивнула.

– Вернись к восьми, ладно? После того, что случилось, я не хочу, чтобы вы бродили по улицам в темноте.

Эдди и Фин замерли. Они не смотрели друг на друга, но Фин знала: они делают так скорее по случайности, чем из-за умения обманывать.

– А что такое? – спросил Эдди. – Что случилось?

Тётя Миртл высыпала кофейную заварку в фильтр. Хотя тётя смахивала на человека, которому полагалось бы пить отвар с плавающими в нём цветами, она всей душой пристрастилась к кофе.

– Ах да, я забыла, вы же были в школе, когда это произошло. Сегодня утром ограбили миссис Брэкенбери.

С таким же успехом она могла бы заявить, что у миссис Брэкенбери выросли крылья и она полетела к океану. Фин жила в городах, где следовало опасаться грабителей – у неё даже сохранилось смутное воспоминание о том, как мать отдала свою сумочку незнакомому мужчине на парковке. Но Старомирск был безопасным местом. Тут жило меньше трёхсот человек, по большей части старики и пенсионеры. Туристы приезжали и уезжали. Они носили блестящие ботинки для горных восхождений и покупали по завышенной цене календари с изображением местного леса. Дети привыкли бегать по городу, не опасаясь уличного движения или незнакомцев… Потому что в городке было очень мало и того и другого.

– На неё напали? – без особого интереса спросил Эдди.

Тётя Миртл кивнула.

– Кто-то выхватил у неё сумку с покупками и убежал. Она не разглядела грабителя.

– Миссис Брэкенбери почти девяносто лет, – сказал Эдди. – Кто будет грабить старую леди?

Тётя Миртл посмотрела на сына с полуулыбкой.

– Ты бы удивился ответу, милый.

Она поцеловала Эдди в макушку. У мальчика был довольный и в то же время слегка смущённый вид.

– С миссис Брэкенбери всё будет хорошо? – тихо спросила Фин, думая о Талии, лежащей на полу чайной. Но Талию не ограбили, она просто упала.

– Миссис Брэкенбери не пострадала, – ответила тётя Миртл. – Главным образом испугалась. Она занималась обычными делами: сходила в продуктовый магазин, поговорила с несколькими подругами, заглянула в чайную, а потом кто-то сбил её с ног. Она сказала, что если узнает, кто украл её покупки, натравит на этих людей мистера Булла.

Мистером Буллом звали старого и неуклюжего бульдога миссис Брэкенбери, который целыми днями дремал на крыльце и упрашивал прохожих почесать его за ухом.

– Кошмар, – сказал Эдди, умудряясь сохранять невозмутимое выражение лица.

– Вот почему я хотела бы, чтобы вы оба вернулись домой до наступления темноты, – напомнила тётя Миртл. – Вряд ли вам стоит беспокоиться, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Доставка редко занимала у Фин больше часа, поэтому она с чистым сердцем пообещала вернуться вовремя.

– А когда мама придёт домой? – спросила она.

Тётя Миртл вздохнула.

– Она работает в вечернюю смену, дорогая. Сказала, что в холодильнике есть остатки обеда… Или можешь поужинать с нами, если хочешь.

Фин кивнула. Она знала, что поужинает в коттедже: ей не хотелось злоупотреблять гостеприимством.

Девочка выскользнула из кухни, прежде чем кто-нибудь заметил, что она уходит.




4

Доставка и болтовня


Некоторые люди думали, что магия появилась после основания Старомирска. Они ошибались – он появился благодаря магии.

Никто не знал, откуда тут взялась магия. Один из старых лесорубов, Фрэнк, утверждал, что это как-то связано с магнитными полюсами. В мире произошёл некий сдвиг, сбой, сделавший невозможное возможным. Другие говорили – дело в том, что сюда не проникли технологии, но это была неправда. Фин знала, что почти в каждом доме есть городской телефон, а в большинстве есть и компьютеры.

Дальше от побережья стоял город Редферн. Он стал заброшенным тридцать лет назад, когда его магия исчезла, чтобы объявиться в десяти милях к западу. Тётя Миртл упомянула, что Ник с бензозаправки нанёс на карту новые границы волшебства, но Фин не была уверена, как он их нашёл. Закончив чертить карту, Ник обнаружил, что магия цветёт буйным цветом на пространстве около семи квадратных миль, большую часть которого занимает секвойный лес.

Магия Старомирска была не такой, как в кино. Никаких тебе заклинаний, никаких слов, которые надо произносить нараспев, ничего подобного. Здешняя магия была странной, стихийной, но жители городка уяснили некоторые её причуды.

Если воронам не давать раз в неделю блестящую безделушку, кусочек булки или ещё что-нибудь вкусное, они найдут обидчика и начнут охотиться за своими лакомствами в его мусорных баках. Часто содержимое баков оказывалось разбросано по всей улице, создавая неприглядный беспорядок. Мэр Даунер однажды подала идею изгнать воронов из Старомирска, но остальные, похоже, сошлись на том, что бесполезно тратить время на такие попытки.

Далее – двери. Двери следовало помечать, иначе они могли завести куда угодно. Фин не верила в это, пока не попыталась воспользоваться туалетом в кофейне, не заметив, что табличка «Дамская комната» отвалилась. Она шагнула за дверь… И оказалась в чулане для мётел в гостинице. Эдди однажды сказал, что это счастье, что люди могут заблудиться только там, где действует магия, иначе они появлялись бы где угодно по всему миру.

Были здесь и другие странности: пророчества всегда сбывались; некое существо в Бауэрс-крик иногда съедало бродячих животных; чайная исчезала и появлялась снова; напитки нужно было выпивать не позднее чем через шесть часов, иначе они превращались в чайный гриб; за переход по заброшенному мосту требовалось заплатить, но никто не знал, какую цену; если человек случайно ранился ножом, нож пытался ещё раз его порезать. Иногда по выходным горожане обменивались такими ножами, чтобы избежать жестоких порезов, а если были при деньгах, просто покупали новый. К счастью, другая домашняя утварь, похоже, не жаждала человеческой крови.

Эти правила никогда не объясняли ни одному туристу.

Старомирск посещали три разновидности туристов: охотники за мифическими животными и магией, любители пеших прогулок и, наконец, люди, которым просто нужно было где-то остановиться, пока они ехали по шоссе 101.

Первая разновидность доставляла больше всего хлопот. Эти туристы приезжали, чтобы найти снежного человека и тому подобных существ. Часто такие чужаки бывали обвешаны фотоаппаратами и компасами; некоторые из них верили в магию, а другие просто хотели верить. Они являлись ради сказок о криптидах, ради сувениров из красного дерева, ради плюшевых белок с оленьими рогами, ради крошечной «лавки чудес», где продавались хрустальные шары, фокусы и карты таро. Большинство жителей Старомирска смеялись над людьми, приезжавшими в город в поисках волшебства, а вместо волшебства увозившими открытки, но торговля такими открытками всё равно не прекращалась.

Что касается любителей пеших походов, их было приятно видеть. Они ходили в спортивных костюмах, покупали карты местных маршрутов, останавливались в гостинице и не проводили в городе слишком много времени. У таких путников обычно были усталые глаза, такие туристы пили много кофе и спрашивали, как найти ближайший общественный туалет.

В летние месяцы наблюдался постоянный поток людей, въезжающих в город и выезжающих из него. Некоторые местные жаловались, другие, наоборот, радовались. Ведь нравилось это старожилам или нет, большинство заведений города держалось на плаву именно благодаря таким заезжим.

Фин было десять лет, когда тётя попросила её отнести кое-что Гарри Хардину – владельцу единственного в городе продуктового магазина «Старомирская бакалея и тов». Наверное, на вывеске сперва было написано «Старомирская бакалея и товары для дома», но остальные буквы проржавели и отвалились, и в городе давно называли магазин просто «Тов».

Помимо гадания на картах таро и изготовления ветряных колокольчиков из разбитых ракушек тётя Миртл рисовала акварельные открытки и продавала их по всему городу.

– Не могла бы ты отнести это в «Тов»? – спросила она, вручая коробку Фин.

Девочка послушно понесла коробку в магазин. Она попросила бы Эдди пойти с ней, но Эдди нашёл упавшее птичье гнездо и пытался пристроить его обратно на дерево.

Когда Фин положила коробку на прилавок перед мистером Хардином, тот улыбнулся и сказал:

– Приветствую.

У него был лёгкий британский акцент, вокруг рта залегли морщинки. Мистер Хардин уже много лет жил в Старомирске и всё это время работал за прилавком магазина.

– Не могла бы ты выполнить для меня одно поручение? – спросил он. – Миссис Лю нужно лекарство, но я слишком занят, чтобы к ней зайти. У неё снова болит бедро.

Фин не сумела отказаться, хотя нервно сжалась при мысли о том, что надо ещё что-то кому-то нести.

Итак, она взяла пакет и бумажку с адресом и вышла из магазина. Идти было недалеко – в Старомирске не бывает длинных путей – и вскоре Фин оказалась на пороге простого белого коттеджа. Пожилая женщина, сунув ей в руку мятую пятидолларовую купюру, сказала, как Фин похожа на свою мать, и как любезно с её стороны принести старушке лекарство, и… Фин ускользнула прежде, чем миссис Лю успела пригласить её на чай с печеньем и разговорами.

Когда несколько дней спустя Фин зашла в продуктовый магазин за молоком, мистер Хардин спросил, не отнесёт ли она пакет с едой одному пожилому джентльмену.

– Давай сделаем так, – сказал мистер Хардин. – Твоя мама брала кое-что в долг, и я буду вычёркивать из списка часть долга за каждую доставку. Справедливо, как думаешь?

Мама работала в гостинице и часто возвращалась домой усталая и бледная. И всё-таки работа в здешней гостинице была лучше, чем в других, в которых она трудилась раньше. Несколько раз Фин подслушивала, как мама разговаривала с тётей Миртл о своих попытках сэкономить, но в гостинице платили мало. Если, выполняя поручения мистера Хардина, Фин поможет маме, она будет их выполнять.

И вот уже целый год Фин по вторникам заходила в «Тов» и разносила заказы для мистера Хардина. В большинстве случаев это были всякие мелочи: лекарства, любимое печенье, особые рыболовные снасти, письма, по ошибке пришедшие в магазин… В Старомирске почтальоны часто сбивались с пути. В общем, самые обычные вещи – хотя временами бывали и необычные. Однажды мистер Хардин вручил Фин живого кролика и велел отнести его молодому человеку на окраине города, а в другой раз запечатанный бумажный пакет требовалось оставить в лесу за кофейней.

Все привыкли видеть, как Фин бегает по городу, выполняя поручения мистера Хардина. Стучать в незнакомые двери не становилось легче, но девочке нравилось, что у неё есть цель: благодаря этому она чувствовала, что может стать в Старомирске своей. И лишние деньги на продукты тоже никогда не мешали.

«Тов» выглядел так же, как большинство деловых зданий в городе. Все такие дома были старыми, из красного дерева, с неровными полами, и даже филёнки их окон были старомодными. Однажды Фин спросила мистера Хардина, почему город так похож на городки из фильмов о Диком Западе.

– Потому что этого ожидают туристы, – ответил он. – Самым большим объёмом экспорта Северной Калифорнии всегда были древесина и история. Сейчас осталось в основном второе.

Сегодня, переступив порог продуктового магазина, Фин увидела, что мистер Хардин стоит на стремянке и меняет лампочку на потолке. У нижней ступеньки стремянки с жалобным мяуканьем увивался кот.

– Я же только что тебя покормил, – сказал мистер Хардин.

Кот обнажил зубы, подёргивая хвостом, сгорбился и издал хриплый звук.

– Нет, – встревоженно сказал мистер Хардин. – Только не в магазине…

Он начал спускаться. Кот кашлянул и выплюнул что-то на пол. Фин с отвращением попятилась. То, что лежало на полу, смахивало на дохлую мышь… Вернее, смахивало бы, не будь у крошечного мохнатого существа десяти лапок.

Мистер Хардин наклонился, чтобы подобрать создание бумажным полотенцем.

– Я же просил тебя не охотиться на нытиков, – упрекнул он кота.

– А я думала, эти твари живут под землёй, – сказала Фин, сморщив нос.

Из всех странных существ Старомирска нытики были одними из самых безобидных. Они рыли лапками запутанные туннели и глодали корни папоротников. Иногда они забирались в чужие сады, но разбегались, стоило посыпать землю кайенским перцем.

– По большей части так и есть. – Мистер Хардин бросил полотенце и мёртвое существо в мусорное ведро. – Но кот всё время тащит их в дом. На прошлой неделе один турист увидел, как кот грызёт такую тварюшку, и решил, что мы пришили мыши лишние лапки.

Фин взглянула на кота.

– Вы уже дали ему имя?

Мистер Хардин покачал головой.

– Стоит дать коту имя, и ты начинаешь ему принадлежать.

Девочка нахмурилась.

– А разве не кот будет принадлежать вам?

Мистер Хардин вздохнул, наполовину раздражённо, наполовину насмешливо.

– Может, с собакой так и было бы, а с кошками всё наоборот.

Фин не стала спорить. У неё никогда не было питомцев, если не считать комнатного растения, которое она оставила в Модесто. А она почти не сомневалась, что суккулент питомцем считать нельзя.

– У вас есть для меня какие-нибудь поручения?

Мистер Хардин исчез в кладовой и вернулся с тремя маленькими коробками.

– Две – для мистера Мадейры. Их должна была доставить почта, но моя жена нашла их возле заправочной станции. Рядом валялось несколько перьев.

Действительно, в двух коробках было несколько рваных отверстий сбоку, судя по величине, проделанных клювом ворона.

– А это для твоей мамы, – закончил мистер Хардин.

Фин взяла три коробки, пристроив самую большую внизу, а самую маленькую наверху пирамиды. Эдди всё время шутил, что ей бы стоило развозить посылки в маленькой красной тележке или в чём-нибудь подобном, но пока Фин справлялась и так.

Мистер Мадейра жил всего в двух домах от магазина. Он работал поваром в гостинице и часто давал Фин булочки вместо чаевых. В это время дня ему полагалось работать на кухне, значит, у Фин один путь – в гостиницу.

Девочка почесала кота под подбородком и осторожно вышла из бакалейной лавки.

Больше всего Старомирск ей нравился в те часы, когда большинство людей ужинали. На улице становилось тише, меньше гуляющих. Именно поэтому Фин ходила с поручениями в вечернее время: было меньше шансов с кем-нибудь столкнуться.

– Привет, Фин!

Сидар сидела возле «Бодрящих напитков». Фин нравилось доставлять вещи в эту кофейню. У мистера Карвера, папы Сидар, был коричневый загар, непринуждённая улыбка и татуировки на обоих предплечьях. Он всегда закатывал до локтя рукава рубашки, когда наливал эспрессо и болтал с клиентами, и предлагал Фин выпить горячего шоколаду всякий раз, когда та приносила посылку. Миссис Карвер была выше своего мужа, с коротко стриженными светлыми волосами, и каждое утро бегала трусцой из одного конца Старомирска в другой.

Сидар скорее пошла в отца. Её тёмные волосы до плеч напоминали причёски былых кинозвёзд. У Сидар всегда был непринуждённый и уверенный вид, отчего Фин ещё больше зажималась.

Сидар замахала рукой, подзывая Фин, и та натянула на лицо улыбку. Не то чтобы Фин не любила людей, просто любила их на расстоянии. Гораздо комфортнее она чувствовала себя в собственной компании, читая детективные книжки из школьной библиотеки или играя иногда на компьютере Эдди. Со страницами и пикселями легче иметь дело, чем с людьми, – не надо часами размышлять о том, не ляпнула ли ты какую-нибудь глупость.

– Привет, Фин, – сказала Сидар. – У тебя сегодня доставка?

Она кивнула на пакеты в руках девочки.

– Да, сегодня вторник, – сказала Фин – и сморщилась. Зачем говорить о таких очевидных вещах?

Но если Сидар и заметила оплошность, она не подала виду. Фин сделала шажок назад, но Сидар, похоже, не заметила и этого и спросила:

– Для нас что-нибудь есть?

– Сегодня нету.

– Чем собираешься заняться, когда закончишь разносить?

Фин заколебалась. Вопрос казался наводящим… А вот куда он вёл, кто его знает. Может, Сидар пытается увильнуть от работы в кофейне, а может, хочет знать, где сейчас Эдди. Эдди всегда был весёлым и дружелюбным, детям в школе нравилось с ним дружить.

– Буду делать домашнюю работу, – наконец, правдиво ответила Фин. – Математику. И мне нужно поговорить с Эдди о нашем проекте для научной ярмарки.

На мгновение Сидар как будто пала духом, но потом снова непринуждённо заулыбалась и откинулась на спинку плетёного стула.

– А, ну да. Конечно, ты в паре с Эдди. Вы же лучшие друзья, так ведь?

– Он мой двоюродный брат.

– И всё же… – Улыбка Сидар стала слегка задумчивой. – Должно быть, хорошо вот так дружить.

Она кивнула Фин, прощаясь.

– Увидимся в школе, ладно?

– Да.

Фин, повернувшись, поспешила к гостинице. Ей стало немного легче дышать, когда она осталась одна.

Гостиница была крупнейшим заведением Старомирска. Какой-то богатый бизнесмен, живущий далеко, в Сан-Франциско, купил её несколько лет назад, отремонтировал старое здание и нанял на работу ещё больше местных, заслужив тем самым и благодарность, и возмущение старожилов. Мама начала работать в гостинице с тех пор, как переехала в Старомирск: сперва на стойке регистрации, позже – менеджером. Рабочий день был длинный, зато работа – постоянная, и маме нравились её сослуживцы и то, что каждый день на работе можно бесплатно обедать.

Фин отнесла коробки к парадной двери и пристроила их на колено, пытаясь дотянуться до ручки. Дверь распахнулась. Фин вскинула голову. Над ней стоял коридорный Бен – высокий, тощий, с пепельными волосами и глазами скорее серыми, чем голубыми.

– Финли, – с улыбкой сказал он. – Тебе помочь?

– Я сама, – ответила девочка, но позволила придержать для неё дверь. Поправив коробки, она попыталась покрепче их ухватить. – Мистер Мадейра сегодня работает?

– Сейчас у него самый разгар обеденного ажиотажа. – Бен пожал плечами. – Верней, того, что считается ажиотажем в сентябре. Кажется, в столовой не больше трёх посетителей.

Когда Фин впервые познакомилась с Беном три года тому назад, для неё он не отличался от любого другого взрослого. И только недавно она поняла, что Бен ненамного старше детей, ездивших с ней в автобусе в школу. По клочкам чужих разговоров она узнала, что Бен вырос в Старомирске, жил с матерью-одиночкой, потом уехал в Санта-Розу учиться в местном колледже, но вернулся, не закончив обучение, когда его мама заболела раком. После смерти матери он остался в Старомирске и устроился на работу в гостиницу.

– Я могу взять коробки, – сказал Бен. – Непохоже, чтобы у меня было дел по горло.

Фин, покачав головой, повторила:

– Я сама.

Она знала гостиницу не хуже своего коттеджа; иногда делала домашние задания в комнате отдыха для персонала, иногда помогала матери складывать полотенца. Так она могла чем-то себя занять и в то же время видеться с мамой.

Бен кивнул и спросил:

– Ну как там, всё в порядке?

Фин замерла на полушаге.

– Вы имеете в виду миссис Брэкенбери?

– Нет, я имею в виду, что по дороге на работу увидел мигалки «Скорой помощи» и заметил, как ты и твой двоюродный брат вели врачей в чайную лавку.

Холодок пробежал по рёбрам Фин и угнездился в животе.

– О… – пробормотала она. – Я… Да.

Бен прислонился к стойке регистрации.

– Что там случилось?

Простой вопрос. Все в городе любили сплетничать. Но как девочка ни убеждала себя в этом, как ни напоминала себе, что, войдя в чайную, не сделала ничего плохого, всё равно она чувствовала себя как заяц, пойманный лучом прожектора. Слегка поёжившись, она уставилась на дальнюю стену.

– Талия упала. Под ней сломался табурет.

– Понятно, – кивнул Бен. – Моя двоюродная бабушка однажды упала и сломала бедро. Ей пришлось неделю пролежать в больнице. Не знаешь, Талия ничего себе не сломала?

Фин пожала плечами.

– Понятия не имею.

– Что ж, надеюсь, она скоро вернётся. Я знаю, многие пьют её чай.

Бен отступил за конторку, когда в вестибюль вошла женщина в походных ботинках, держа в руках рюкзак. Напоследок одарив Фин улыбкой, Бен повернулся к туристке.

С огромным облегчением Фин поспешила по коридору на кухню. Ещё не успев открыть дверь, она услышала лязг. Девочка толкнула дверь ногой, створка легко открылась, от запаха чесночного картофельного пюре и жареного мяса у неё заурчало в животе. Фин почти пожалела, что не взяла у Эдди один из протеиновых шариков. Почти – но не совсем.

Мистер Мадейра громко отдавал приказания официанту, но при виде Фин лицо повара смягчилось.

– Мисс Барнс! Это для меня?

– Две верхние коробки, – ответила Фин. – Куда положить?

– Просто поставь под стол, он позади тебя. Если в посылке заказанные мной ножи, начну точить их сегодня же вечером.

– Новые ножи? – спросила Фин.

Мистер Мадейра фыркнул.

– У нас новенькая. Она не понимала, что если ножом порезаться, то от него тут же нужно избавиться, и продолжала им пользоваться как ни в чём не бывало.

Фин сморщилась.

Мистер Мадейра сочувственно кивнул, продолжая посыпать стейк солью и перцем.

– С ней всё будет в порядке. Я имею в виду, мы вовремя нашли её палец. Я не знал, которым из ножей она порезалась, а поскольку не мог рисковать ещё одним несчастным случаем, пришлось заказать новые.

Фин поставила две тяжёлые коробки на пол, и у неё облегчённо заныли руки. Хорошо хоть, посылка для мамы была лёгкой.

– Подожди! – Мистер Мадейра кивнул одной из официанток – измученной молодой женщине. – Собери ей еду навынос. Жареная курица, картофель, спаржа. – Он посмотрел на Фин. – Подойдёт?

– Вы не должны… – начала было девочка, но официантка уже выполняла распоряжение, двигаясь, как в тумане. Сложив еду в коробку, а коробку сунув в бумажный пакет, она протянула свёрток Фин.

Поколебавшись, та взяла. В принципе, она и мама раз в день получали в гостинице бесплатный обед, но обычно это была вчерашняя еда, а не свежие блюда. Фин не нравилось брать милостыню, но разве сравнишь холодную домашнюю лазанью с ресторанной курицей, запечённой с травами и овощами?

– Спасибо, – сказала она.

– Тебе спасибо за ножи, – с ухмылкой ответил мистер Мадейра. – Теперь можно отложить в сторону те тупые, которые я вытащил из кладовки.

Фин поспешила выйти из кухни, двери за ней захлопнулись. Оставив позади звон посуды и ворчание мистера Мадейры из-за подгоревшего стейка, она направилась в дальние служебные комнаты.

Фин не знала наверняка, чем именно мама занимается на работе. Иногда мама помогала в прачечной, иногда разбиралась в жалобах клиентов, а иногда, казалось, просто часами просиживала в кабинете перед стопками бумаг. Металлическая табличка на её двери гласила: «Помощница управляющей». Фин постучала, прежде чем войти. В кабинете было чисто и аккуратно; мама, сидя за столом, печатала на клавиатуре. Она посмотрела на Фин, быстрая улыбка тронула её губы, но потом они плотно сжались, напомнив девочке, как она натягивала простыни на матрас, когда порой помогала застилать в гостинице кровати.

– Привет, мам. – Фин положила коробку на стол. – Твой заказ.

Мама подняла коробку и перевернула.

– А, хорошо.

– Что там? – спросила Фин, надеясь, что нечто потрясающее.

– Новые визитные карточки, – ответила мама, и девочка слегка сникла. – Дай угадаю – ты надеялась, что там книги?

Фин пожала плечами.

– Мы давно не ходили в книжный.

– Знаю. – Мама поджала губы. – И я найду время туда сходить, как только София вернётся из декретного отпуска. А пока на мне вся гостиница.

Она выпрямилась, соединив кончики пальцев.

– Знаешь, сегодня вечером Фрэнк пришёл в гостиницу, чтобы повидаться со своей племянницей, она работает здесь официанткой.

Фин удивлённо моргнула.

– Это не она потеряла палец?

– Нет. С ней всё в порядке.

– Что ж, хорошо.

Хотя город был маленьким, иногда Фин с трудом разбиралась в запутанных родственных и дружеских связях – все так или иначе были связаны со всеми.

Мама кивнула.

– Так вот, Фрэнк сказал, что с Талией произошло несчастье и Эдди прибежал к нему с просьбой вызвать «Скорую».

В желудке Фин словно образовался кусок льда. Она с трудом заставила себя сохранить невозмутимое выражение лица.

Мама уставилась на дочь взглядом, пронзительным, как одна из иголок, которые втыкают в мёртвых насекомых. Под таким взглядом Фин всегда хотелось отвернуться или раскрыть все секреты, которые у неё когда-либо были. Мама хранила молчание до тех пор, пока оно не сделалось болезненным.

– Ты ходила в чайную, – наконец сказала она. – Снова.

Фин поморщилась.

– Просто… Меня попросили кое-что туда доставить и…

– Не лги. – В мамином голосе появилась хрипотца. – Я знаю, почему ты туда пошла. Я знаю, почему все туда ходят. – Она встала, обогнула стол, взяла Фин за плечи и легонько сжала. – Я знаю. Но тебе нельзя туда ходить. Это опасно, милая. Слишком велика цена… И это ничему не поможет.

Фин прикусила кончик языка.

Мама не понимала… Она-то не боялась брать трубку или открывать дверь. Она была… она была…

Нормальной.

Фин заставила себя мысленно произнести это слово.

– Послушай, – мягче сказала мама. – Я хочу, чтобы ты пошла домой, ладно? Ты слышала об ограблении?

Фин кивнула, радуясь, что разговор свернул с темы чайной.

– Тётя Миртл нам рассказала.

Мама заправила прядь волос за ухо дочери.

– Хорошо. Если хочешь поужинать с Миртл и Эдди, уверена, сестра не будет возражать.

Фин показала бумажный пакет.

– Мистер Мадейра дал мне еду навынос.

– Отлично, милая, – сказала мама.

Её голос звучал слишком устало. Фин ненавидела, когда мама была измучена усталостью и беспокойством. Фин хотела ей помочь, но не знала, как.

– Увидимся позже.

Мама поцеловала Фин в лоб, сжав её плечо, и девочка почувствовала себя немного лучше.

Она выскользнула из кабинета и быстро зашагала по коридору, глядя прямо перед собой. Прожитый день навалился на неё тяжёлым грузом, ей хотелось одного: увидеть знакомые стены своего коттеджа. Сердце билось неровно, руки, сжимавшие ручки бумажного пакета, сделались липкими.

Она то шла, то бежала трусцой по Старомирску, по знакомым полуразрушенным тротуарам, мимо настороженных воронов.

Дом тёти Миртл огибала дорожка, и девочка пошла по ней, а не напрямик, через комнаты. Кинув взгляд в окно, Фин увидела Эдди и тётю Миртл за обеденным столом. Стол был девочке хорошо знаком: его сделали из старой двери, отвинтив ручку и закруглив острые углы. Тяжёлый, неровный, удобный стол… Фин знала: если она войдёт, её попросят присоединиться к семье за ужином. Она не вошла.

В сгущающейся темноте Фин миновала задний двор – замшелые булыжники, разросшийся папоротник – и подошла к коттеджу для гостей, который был её домом в течение трёх лет. Бумажку с надписью, висевшую на двери вечером в день их приезда, давно заменили на металлическую табличку с надписью: «Дом Анжелины и Финли». Табличка выглядела обнадёживающе постоянной, и Фин погладила надпись. Она боялась полюбить это место, потому что тогда будет больнее снова переезжать.

Фин отперла дверь и вошла. Дальше всё было привычно: она задвинула засов, включила свет, сняла лёгкую куртку, повесила на крючок у двери и прошла в комнаты.

Коттедж был небольшим, с одной спальней, с маленькой кухней (Фин занесла туда пакет с едой), с мансардой и уютной гостиной с дровяным камином. Мама взяла себе спальню, Фин досталась мансарда, куда можно попасть только по лестнице. Мама заявила, что не хочет топать по лестнице каждый раз, когда ночью понадобится в туалет, и Фин с радостью согласилась жить в мансарде. Тут было её личное пространство, безопасное убежище с книжными полками, встроенными в стены, с окном, выходившим на лес.

Что-то кольнуло Фин в бедро, она сунула руку в карман джинсов и достала ключ. Девочка удивлённо моргнула, паника затрепетала в груди.

У неё остался запасной ключ Талии! Тот самый, от чайной лавки. На мгновение ей подумалось – не выбросить ли его в лес, зашвырнув как можно дальше. Если мама найдёт ключ, она придёт в ярость.

Потом Фин заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и снова стала мыслить здраво. Ключ не помечен, мама не поймёт, от какой он двери. К тому же мама не рылась в вещах дочери. Можно убрать ключ на книжную полку – пусть лежит там, пока Талия не выпишется из больницы. Девочка вспомнила, как Бен упомянул, что его двоюродная бабушка пролежала в больнице неделю со сломанным бедром. Неделя – не так уж много. Фин сможет продержаться неделю. Потом вернёт ключ Талии, купит у неё чашку чая и вспомнит, каково это – быть бесстрашной.




5

Подслушанные разговоры


Утро всегда начиналось ни свет ни заря.

Когда зазвонил будильник, Фин, спотыкаясь, спустилась по лестнице и вошла в крошечную ванную. Мама вернулась домой около одиннадцати вечера, девочка смутно помнила, как услышала звук поворачивающегося ключа. Фин привыкла просыпаться одна и готовить завтрак из того, что находила в холодильнике. Сегодня утром это была холодная лазанья, довольно вкусная. Немного оливкового масла, соль… И Фин, съев половину порции, почти проснулась.

В Старомирске школы не было – слишком мало тут жило детей. Фин, Эдди и другие местные ребята пешком шли к шоссе 101, там их подбирал школьный автобус и вёз на север, в соседний город.

Войдя через заднюю дверь в большой дом, Фин увидела, что Эдди сидит за кухонным столом, склонив голову над недоеденной тарелкой овсяных хлопьев. Когда Фин плюхнула свой рюкзак на соседний стул, мальчик вскинул голову и сонно заморгал.

– Я проснулся.

– Само собой, – с улыбкой ответила Фин.

Ей нравилось быть хоть в чём-то лучше Эдди – хотя бы в том, что она легче просыпалась спозаранку. Благодаря этому Фин чувствовала себя почти ровней двоюродному брату.

– Ты собираешься доедать свой завтрак?

Эдди печально отправил в рот ложку хлопьев.

– Поторопись, Эдди, – сказала тётя Миртл, врываясь в столовую в махровом халате поверх ночной рубашки. Она протянула сыну и Фин стеклянные контейнеры. – Вот, возьмите с собой несколько протеиновых шариков.

Фин послушно положила протеиновые шарики в рюкзак. Да, они были странными на вкус, но, если как следует проголодаешься, и не такое съешь.

– Послушайте, – продолжала тётя Миртл. – В эти выходные я уезжаю на два дня в Эврику, а твоя мама, Фин, снова будет работать допоздна. Я подумала – может, вы с Эдди побудете здесь за хозяев?

Фин моргнула.

– Одни? Вдвоём?

– Вы уже достаточно взрослые, – резонно заметила тётя Миртл. – Я вам доверяю. Кроме того, твоя мама даже в рабочее время будет всего в десяти минут ходьбы отсюда. Я оставлю рядом с телефоном номера экстренных служб и прослежу, чтобы холодильник был полон. И нам с твоей мамой будет спокойнее, если ты поживёшь в большом доме и присмотришь за порядком.

Присматривать за домом в отсутствие тёти было большой ответственностью.

– Хорошо.

Тётя Миртл улыбнулась.

– Вот и умницы. У вас всё получится.

Задняя дверь распахнулась, на кухню вошла мама в брюках и накрахмаленной белой рубашке, с собранными в «конский хвост» волосами.

– Доброе утро, – отрывисто поздоровалась она.

– Хорошо, что ты пришла, – сказала тётя Миртл. – Энджи, мы можем поговорить наверху?

Она вышла в коридор и уже оттуда окликнула:

– Не забудь свой рюкзак, Эдди!

Эдди что-то проворчал, уставившись в тарелку с завтраком.

Мама поцеловала Фин в макушку и пошла за тётей Миртл наверх.

– Значит, нам придётся отвечать за большой дом? – спросила Фин.

– Что ж, тогда у нас на выходных будет много времени, чтобы поработать над нашей презентацией для научной ярмарки, – сказал Эдди.

Фин благоговейно посмотрела на него.

– Не знаю никого другого, кто занимался бы домашней работой вместо того, чтобы есть конфеты и играть в видеоигры.

– Конфеты и игры тоже будут, – сказал Эдди. – После того, как мы выкопаем четыре-пять местных растений и, может, изловим пару ящериц. Я найду таких ящериц, которые не подерутся. Почему-то мне кажется, что за грандиозную битву ящериц нам не поставят отличных оценок.

Он снова уставился в тарелку с завтраком.

– А если я найду ящерицу очень редкого вида, может, мне наконец-то удастся обойти Ривера с его замечательной ветряной мельницей из палочек от эскимо.

Фин рассмеялась.

– Хороший план.

Эдди съел ещё ложку овсянки.

– В этом году я обойду Ривера. Я это чувствую.

– Само собой, – покладисто сказала Фин и встала из-за стола. – Слушай, я загляну в туалет, а потом пойдём, ладно?

Эдди что-то проворчал в знак согласия, но девочка почти не сомневалась, что мысленно он всё ещё видит себя на научной ярмарке с наградой за первое место.

Фин поднялась по лестнице, держась за щербатые перила, но замедлила шаги, когда до неё донеслись голоса. Она забыла, что мама и тётя Миртл сейчас наверху. Наверное, лучше не слушать, о чём они говорят. Фин попятилась, но тут услышала своё имя и замерла, не успев опустить ногу на ступеньку ниже.

– Я-то думала, Фин перестала ходить в чайную лавку. – Это, должно быть, говорила мама. – Не знаю, что делать, не знаю, как её удержать.

– Послушай, Энджи, у меня есть подруга-консультант в Эврике, – сказала тётя Миртл. – Я спрошу, не сделает ли она скидку. Тогда консультация будет стоить не так уж дорого.

Наступившая тишина говорила о колебаниях матери.

– Нельзя ожидать, что это пройдёт само собой, – продолжала тётя. – Психические расстройства не исчезают, если просто их игнорировать. А ты слишком долго пыталась не обращать на это внимания.

– Знаю, – измученным голосом ответила мама. – Я надеялась, она перерастёт, и если мы перестанем постоянно переезжать с места на место… Нет, наверное, и вправду надо попытаться.

– Моя подруга специализируется на детской психологии, – сказала тётя Миртл. – Она милая, и, если я попрошу, наверное, согласится.

В груди стало слишком тесно, пальцы похолодели. Фин сделала шаг вниз по лестнице спиной вперёд. Потом ещё шаг. И ещё. Она спускалась, пока не оказалась внизу, прислонилась спиной к стене и попыталась сделать вдох.

Консультант. Фин знала, что это значит. Она читала о таких людях. К консультантам отправляли ненормальных детей.

Фин сжала кулаки.

Она как будто раздвоилась. Она была девчонкой, которая вздрагивала при звуке телефонного звонка, прокручивала в голове каждый страшный момент, прислушивалась у приоткрытых дверей и окон.

Но была и другая девочка – та, какой Фин хотелось быть. Фин видела её только мельком, проходя мимо тёмного окна и на мгновение повернув к нему голову. Девочка с сияющими карими глазами и полуулыбкой, с таким видом, будто ей известны все тайны мира. Та девочка читала старые детективы в кафе, не заботясь, что о ней подумают другие. Она поднимала руку на уроке английского, потому что прочитала всё заданное на несколько недель вперёд. У неё не было больше друзей, но она и не мечтала о них. Эта версия Фин была довольна собой.

Фин, похоже, никогда не сможет такой стать. Она старалась… Очень старалась. Делала дыхательные упражнения, чтобы преодолеть страх, как учила мама, но от них, казалось, становилось только хуже.

А теперь даже тётя Миртл решила, что ей нужен консультант. Она думала, что у Фин психическое расстройство.

Фин хотела, чтобы это просто прекратилось. Хотела прожить неделю, день, час – всего лишь минуту, – ничего не боясь.

Она вспомнила вкус цейлонского чая, вспомнила, как склонялась над кварцевой ступкой с пестиком и шептала воспоминания.

Она никогда раньше не воровала. Она слишком хорошо представляла, каково это – когда тебя ловят на воровстве, слишком беспокоилась, что тогда будет. Сейчас она тоже не стала бы воровать. Но у неё ведь остался ключ, значит, она не вломится в чайную, как воровка. Она заплатит обычную цену.

Она просто… сама себе заварит чай.




6

Первая кража


Фин было девять лет, когда она впервые нашла чайную – спустя целый год после переезда в Старомирск. На это ушло так много времени в основном потому, что девочка не очень-то усердно искала.

Стоял холодный осенний день, над землёй стелилась туманная дымка, более плотные клочья тумана цеплялись за ветви деревьев, трава задубела от позднего утреннего инея. Фин надела своё самое тяжёлое пальто – подержанное, из толстой грубой ткани. Пальто смахивало на воинский китель, и, надевая его, Фин воображала себя шпионкой или солдатом. Каким-то бесстрашным человеком.

В тот день Эдди спросил, не сможет ли она оказать ему услугу. Тётя Миртл одолжила у подруги несколько книг и велела сыну их вернуть, но Эдди был занят более важным делом: лечил ящерицу, которую поймал соседский кот. Итак, Фин пошла по Мейн-стрит, прижимая к груди бумажный пакет, набитый книгами. Она оставила позади дом миссис Лю; пожилая женщина сметала с крыльца хвоинки секвойи. На другой стороне улицы мэр Даунер, украдкой оглядевшись по сторонам, поставила на чей-то газон линейку и измерила высоту травы. Мэр пыталась рассылать грозные предупреждения горожанам, у которых слишком заросли газоны, но большинство официальных писем оказывались в мусорном ведре.

Несколько воронов сидели на крыше, наблюдая, как солнечный свет отражается от линейки.

Даже спустя год Фин ещё не прижилась в Старомирске. Город ей нравился, такой волшебный и странный, но всё равно она чувствовала себя немного не в своей тарелке, когда общалась с остальными жителями.

Она взглянула на уличные указатели. Эдди попросил сходить на угол Мейн-стрит и Оук. Именно там сейчас стояла чайная Талии.

И, как только Фин мысленно произнесла имя «Талия», от тротуара словно поднялась волна жара, воздух зарябил – и девочка впервые увидела лавку. Вывеска чайной Талии была всего в нескольких футах впереди.

Значит, всё правда? Чайная лавка – волшебная!

Фин толкнула деревянную калитку и подошла к входной двери. Она постучала, и её охватил привычный страх, но на этот раз вперемешку с лёгким нетерпением. Фин нравилось распутывать загадки, а эта чайная как будто могла хранить любые тайны.

– Войдите!

Внутри чайная лавка походила на старую аптеку – много старых банок и винтажной мебели. Фин на цыпочках вошла, крепко сжимая пакет с книгами.

– Здравствуйте? – неуверенно сказала она.

У женщины за прилавком были седые волосы и выкрашенные красно-оранжевой помадой губы. Наверное, это и есть Талия.

– Привет, – кивнула она девочке.

– Привет, – ответила Фин. – Я… Я принесла вам вот это.

Она положила пакет на прилавок, и Талия, раскрыв его, вытащила книгу в мягкой обложке.

– А, значит, ты от Миртл, – слегка приветливей сказала Талия. – Ты её племянница?

– Да. Мы с мамой переехали сюда год назад.

Талия кивнула.

– И почему ты сюда пришла?

Фин нахмурилась, глядя на пакет.

– Мой двоюродный брат Эдди… Тётя Миртл попросила его вернуть вам книги, но он занят…

– Я не спрашивала, почему сюда не пришёл Эдвард, – перебила Талия. Она говорила не резко, и всё же Фин почувствовала, что её бранят. – Я спросила, почему ты сюда пришла.

Фин пожала плечами, не зная, как ещё объяснить.

– Ну… Потому что он меня попросил.

Талия отложила книгу и перегнулась через прилавок. У неё были блестящие и острые, как у птицы, глаза.

– Открою тебе секрет. Никто сюда без причины не приходит. И никто не остаётся за дверью, если у него есть причина войти. Причина есть всегда.

Женщина произнесла это так, что Фин вспомнила, как мама перечисляла правила Старомирска.

– Правда, что ваши чаи волшебные? – быстро спросила девочка, прежде чем её покинули остатки храбрости.

Талия оглянулась на банки с сухим чаем и травами, помеченные написанными от руки ярлычками.

– Думаю, зависит от того, какой смысл ты вкладываешь в слово «волшебные».

Она проговорила это будничным тоном, как будто вела самую обычную беседу, а не снисходила до ответа ребёнку. Фин приободрилась и, запинаясь, сказала:

– Я слышала… Слышала, что ваши чаи… Могут изменить человека.

– Значит, вот что тебе нужно? – спросила Талия. – Измениться?

– Да, я хочу… – начала Фин, но осеклась.

По правде говоря, ей хотелось не только этого. Ей хотелось иметь больше книг; хотелось рубашку, которую она видела на одной девочке в школе; хотелось побыть в одиночестве; хотелось иметь возможность просить о чём-то, не мучаясь вопросами – вдруг она делает что-то не так; хотелось, чтобы мама чаще бывала дома; хотелось…

– Я хочу побороть страхи, – наконец сказала она.

Талия кивнула и потянулась за банкой с завинчивающейся крышкой. Фин неуверенно, но зачарованно наблюдала, как Талия отмеряет ложку коричневого листового чая. На прилавке стояла тяжёлая ступка с пестиком из какого-то розового минерала… Кварца, как позже выяснила Фин.

Работая пестиком, Талия сказала:

– Я не могу сделать мир не таким страшным. – Она говорила тоном учительницы Фин, будто вела урок. – Но, как считают некоторые, страх подпитывает сам себя. С этим я могу помочь. – Она размешала чай в ступке. – Но за чай нужно платить. За всё всегда нужно платить.

Фин сникла.

– У меня нет денег.

Мама зарабатывала слишком мало, чтобы давать дочери карманные деньги, как тётя Миртл давала Эдди, и Фин давно перестала просить, потому что мама тогда делалась грустной.

– Нельзя купить магию за деньги, – сказала Талия. – Во всяком случае, настоящую магию.

– Тогда чем же за неё платят? – растерянно спросила Фин.

Талия коснулась края ступки.

– Воспоминанием.

Не может быть.

– Воспоминаниями?

– Единственным воспоминанием, – поправила Талия. – Ты можешь выбрать любое. Но должна предупредить: чем больше и важнее воспоминание, тем дольше продлится волшебство. Ты дашь мне воспоминание о том, как ты пропалывала сорняки в тётином саду – и волшебство продлится дня два-три. Но если дашь воспоминание о важном дне, волшебство может продержаться целый месяц.

– Значит, выбор за мной? – спросила Фин.

Сделка казалась не такой уж плохой. У каждого есть то, что хочется забыть. На мгновение у девочки мелькнуло воспоминание о том, как мама и тётя Миртл её обсуждали… Мама сказала, что они переехали сюда, потому что кто-то что-то такое заметил в школе. Теперь Фин сможет забыть об этом разговоре, если захочет. Но она решила: как бы сильно её ни мучило воспоминание, лучше его оставить. Если в Фин есть большой изъян, из-за которого маме приходится переезжать снова и снова, об этом нельзя забывать. Иначе как она будет пытаться себя изменить?

– Да, выбор за тобой. – Голос Талии стал более ласковым, более понимающим. – Магия – это не то, что можно навязать человеку силой. Выбери воспоминание, а магия сделает остальное.

За всю свою жизнь Фин очень редко делала выбор. Несколько раз выбирала одежду, выбрала растение, которое было у неё в Модесто, выбирала в магазине подержанные книги. Но важные решения никогда от неё не зависели.

И снова она вспомнила слова матери: «Не ищи чайную лавку». Мама запретила искать чайную. Но мама была нормальной и не понимала.

– Что мне надо делать? – спросила Фин.

– Растолочь воспоминание в ступке, – сказала Талия. – Я не буду слушать. Мне не нужно его знать. Потом я заварю чай, и ты выпьешь его прямо здесь.

Девочка была слишком мала ростом, чтобы дотянуться до прилавка. Она взобралась на трёхногий табурет и уставилась в ступку. Чайные листья были скрученными, коричневыми, от них пахло специями. Фин закрыла глаза и прошептала воспоминание. Она не знала, какое именно – воспоминание стёрлось из памяти в тот же миг, как слетело с губ.

Чай оказался одновременно горьковатым и сладким на вкус. Талия спросила, не надо ли добавить молока, но Фин отказалась и выпила обжигающий напиток в три глотка – так же отчаянно она окунулась с головой на первом уроке плавания, чтобы поскорее покончить с этим делом. Чай согрел её изнутри, она почувствовала себя так легко, будто с души упал камень, о котором она даже не подозревала.

Фин попыталась представить то, что может напугать.

Золотая рыбка. Большая золотая рыбка с выпученными глазами. Теперь Фин не понимала, почему боялась таких рыбок, а ведь боялась. Она представила рыбку – и не напряглась, сердце не застучало чаще, пальцы не задрожали. Мысль как мысль… На этот раз не имеющая над ней никакой власти.

Фин шла домой лёгкой походкой, с высоко поднятой головой.

Она так растворилась в своём счастье, что едва заметила, как мэр Даунер кричит на ворона, который держит в клюве линейку.








В пятницу после школы Фин сидела за столом в большом доме и слушала, как тётя Миртл суетится наверху. Тётя собирала сумку для поездки в Эврику, велев Эдди не забыть поливать растения в горшках на кухонном подоконнике. Мама ушла в гостиницу работать в ночную смену. Фин делала домашнюю работу по математике: это отвлекало от вихря сборов и напоминаний.

Наконец, тётя Миртл поцеловала на прощание Эдди, помахала Фин и уехала на своём ржавом «Форде-Фиеста», пообещав детям вернуться в воскресенье. А мама придёт с работы рано утром в субботу и, наверное, проспит большую часть дня. На ужин придётся есть остатки макарон с сыром… Вернее, домашнюю яичную лапшу с чем-то странным и белым, изображающим сыр.

Эдди вышел во двор, а Фин осталась в доме и полчаса делала вид, что просматривает книжки на полках. Она надеялась, что этого времени будет достаточно. Потом она надела тяжёлое «армейское» пальто и тихо вышла через парадную дверь. Девочка знала, что ключ с брелоком в виде полумесяца лежит в кармане джинсов, и всё равно прикоснулась к нему – просто чтобы убедиться. Оглядевшись по сторонам, она быстро пошла через двор.

– Что делаешь? – спросил Эдди.

Фин подпрыгнула.

Эдди стоял в тени красного дерева, бережно сжимая в руке маленькую ящерицу с синим брюшком. Судя по виду ящерицы, та уже смирилась со своей судьбой.

– Ничего, – ответила Фин.

Эдди приподнял брови. Он несколько часов упражнялся, пытаясь приподнять одну бровь (однажды Фин наблюдала целых пять часов, как он этим занимается, когда отключился интернет), но так и не научился такому, поэтому выразил своё недоверие обеими бровями.

– Куда идёшь? – спросил он.

– Никуда.

Эдди скрестил руки на груди и уставился на Фин. Ящерица тоже на неё уставилась.

– Хорошо, – сказал мальчик.

Фин пошла по дорожке. Эдди последовал за ней.

Девочка остановилась. Её двоюродный брат тоже остановился.

– Что? – спросила она.

– Ты ничего не делаешь и никуда не идёшь, – сказал Эдди. – По-моему, увлекательно. Я с тобой.

Она свирепо посмотрела на него. У Фин не было привычки смотреть свирепо, но с Эдди это можно было проделать, ведь он был членом семьи. Кроме того, Фин знала, что такой взгляд его совершенно не впечатлит. Неодобрение соскальзывало с него, как с гуся вода.

– Перестань, – сказал он. – Мама уехала в Эврику, твоя мама работает, и мне некому на тебя настучать. Обещаю – что бы ты ни затевала, я не проболтаюсь.

Фин задумалась. Эдди любил поболтать, значит, плохо умел хранить секреты. Но она не знала, как от него отделаться.

– Ладно. Я иду в чайную.

И она отправилась дальше. Эдди пошёл рядом с ящерицей в руке.

– Хочешь проверить, вернулась ли Талия? Её нет, иначе мы бы об этом узнали.

Что правда, то правда. В Старомирске могущественней магии были только сплетни.

– Нет… – Фин заколебалась. – У меня остался её запасной ключ, и… И я так и не выпила чай, который помог бы мне на научной ярмарке.

Эдди заморгал.

– Ты собираешься украсть чай?

В его голосе звучало скорее восхищение, чем упрёк.

– Вовсе нет! Я за него заплачу. Ну… Я имею в виду – я видела, как Талия его готовит. Я просто сделаю чай сама, унесу домой и там выпью.

– Ты уверена, что это сработает?

– Талия же отправляет чай доставкой, – ощетинилась Фин.

Они уже прошли по Мейн-стрит, оставили позади магазин «Тов» и крыльцо миссис Брэкенбери. Её пёс мистер Булл дремал на ступеньках.

– И я знаю, что мистер Мадейра держит чай под рукой для своей жены, – вспомнила Фин.

Она слышала, что у миссис Мадейры деменция. Далеко за пределами кухни гостиницы шептались, что мистер Мадейра отдаёт некоторые из своих воспоминаний, чтобы его жена могла сохранить свои.

– А миссис Лю заказывает чай на дом, чтобы лечиться от артрита. Талия, наверное, никогда не давала мне чай с собой, потому что знала: моей маме не нравится чайная.

– Может, потому не нравится, что твоя мама боится магии, – задумчиво сказал Эдди. – Я помню, как она бесилась, когда в ваш коттедж забрался нытик.

– Магия не страшная, – отозвалась Фин. – И я думаю, Талия не будет возражать, если узнает.

Эдди рассеянно вытер грязную руку о свои и без того грязные джинсы.

– Я никогда по-настоящему не разговаривал с Талией. В смысле… Я даже не знаю, когда ты начала ходить в чайную.

– Нет, знаешь, – сказала Фин, приподняв брови. – Ты же сам меня туда послал.

– Я не посылал! – возразил Эдди. Потом как будто задумался. – Что, правда послал?

– Тётя Миртл хотела, чтобы ты вернул Талии романы, но ты тогда спасал ящерицу…

– Ах да! – Эдди просиял. – Её поймал соседский кот Тобин.

Ящерица, зажатая в руке Эдди, с надеждой завертела головой.

День был ясный, осенний солнечный свет пробивался сквозь листву и освещал пылинки. Возле «Бодрящих напитков» стояло несколько припаркованных машин. Фин мельком увидела машину, набитую съёмочным оборудованием, и нахмурилась. Скорее всего, явились охотники на снежного человека или на каких-нибудь других криптидов. От таких охотников было больше беспокойства, чем от любителей пешего туризма. Ничего – пусть только начнут охотиться на монстров в лесу, сразу обнаружат, что местные жители стали не такими дружелюбными.

Фин свернула налево, в боковую улочку, усыпанную гравием, и увидела чайную. Лавка выглядела как всегда: старый викторианский дом с облупившейся краской вдоль карниза и разросшимся папоротником у крыльца. Фин нырнула в тень и пробралась сквозь папоротники к чёрному ходу. Страх покалывал кончики пальцев и запястья, она трепетала так, что закружилась голова. Как будто весь мир наблюдал за ней в ожидании, когда же она совершит что-то недозволенное.

Тишина. Фин посмотрела на дверь, потом на Эдди. Эдди держал одну руку в кармане, а в другой сжимал синебрюхую ящерицу.

– Ты и вправду собираешься это сделать? – спросил он.

Фин закрыла глаза. Вспомнила такие слова, как «консультант» и «психическое расстройство». Вспомнила, как тётя Миртл тихо сказала маме: «Вовсе не тебя мне не хотелось тут видеть». Вспомнила обо всех маленьких лезвиях внутри себя, о которые никак не удавалось не порезаться, как она ни старалась.

Табличка на двери была маленькой, металлической: «Чайная лавка».

Фин вставила ключ в замочную скважину и повернула.

Дверь легко открылась, и девочка вошла.

Внутри было темно, понадобилось несколько секунд, чтобы привыкли глаза. Ароматы цейлонского чая и старого дерева успокоили Фин, ей стало немного легче дышать. Скоро всё наладится. Скоро ей станет лучше.

Эдди закрыл за ними дверь. Здесь было сумрачнее, чем запомнилось Фин, тени придавали комнате зловещий вид. Девочка не осмелилась включить свет – вдруг кто-нибудь заметит.

– Я никогда раньше не покупал тут чай, – сказал Эдди. – Что обычно делает Талия?

Фин немного подумала.

– Она брала чай, насыпала в ступку, я нашёптывала туда воспоминания, а потом Талия заваривала его с помощью шарика-заварничка. Я выпивала чай прямо здесь, а после шла домой.

Полки за прилавком были заставлены банками с завинчивающимися крышками, на каждой красовался ярлычок, подписанный от руки. Фин скользнула взглядом по ройбушу цвета оранжевого заката, по чаю «Эрл Грей» с лавандой, по нежным цветкам ромашки, по завитым листикам мяты, по сухофруктам, по сочным коричневым ягодам и стеблям лемонграсса. В некоторых банках были высушенные пчелиные соты, а в одной даже паук – то ли живой, то ли нет. Фин не стала пристально рассматривать банки, сосредоточившись на той, в которой хранился цейлонский чай. Именно его всегда заваривала Талия. Фин не знала, зависит ли результат от того, что именно заварить.

Девочка огляделась по сторонам. Раньше ей никогда не приходилось бывать по эту сторону прилавка. Она увидела полки со всякой всячиной: ножницами, деревянными ящичками, мотками бечёвки, единственной вязальной спицей. На полу стояло металлическое ведёрко с надписью «Для сжигания». Заметив деревянную табуретку, Фин подтащила её ближе к полкам, встала на сиденье ногами и, приподнявшись на цыпочки, потянулась к банке.

– Хочешь, я достану? – спросил Эдди.

– Ты ниже меня, – ответила Фин. У неё заболела рука, когда она потянулась ещё сильней. – Вряд ли ты сможешь… Ах!

Она толкнула пальцами банку, и банка завертелась и упала. Фин поймала её – с трудом, и прижала к животу. Сердце бешено колотилось. Когда девочка снова смогла нормально дышать, она слезла с табурета и поставила банку на прилавок. Отвинтив крышку, отмерила порцию чая, которая поместилась бы в круглом заварничке, и высыпала в ступку. Талия проделывала это легко и просто.

Эдди сунул ящерицу в карман рубашки. Его сильные руки привыкли хвататься за ветки деревьев и камни, ладони были в мозолях. Он поднял банку, подошёл к полке и, подпрыгнув, одним точным движением вернул чай на место.

– Ты можешь встать вон там, за стулом, или ещё где-нибудь? – спросила Фин.

Эдди нахмурился.

– Зачем?

– Затем, что я чувствую себя неловко, когда кто-то подслушивает.

– Знаешь, пойду-ка я наберу воды в чайник. Тогда ты сможешь выпить чай прямо здесь, и дело с концом.

Эдди направился в заднюю комнату.

Фин подождала, пока он уйдёт. Воспоминание необязательно должно быть очень длинным – лишь бы храбрость продержалась до конца научной ярмарки.

Девочка наклонилась над ступкой из кварца и что-то прошептала. Воспоминание исчезло из её памяти в тот же миг, как слетело с губ. Фин с облегчением выпрямилась, как будто сбросила с плеч тяжёлый груз, и крикнула:

– Ну что, нашёл чайник?

Не успел Эдди ответить, как за окном что-то шевельнулось. За грязным стеклом появилась чья-то тень.

Сердце Фин заколотилось чаще, руки задрожали от страха. Там, снаружи, кто-то есть. Если этот «кто-то» заглянет в пыльные окна, он её увидит. А меньше всего Фин хотелось, чтобы её приняли за воровку, или, ещё того хуже, чтобы о её поступке узнала мама.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69348379) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.