Книга - Пособие для рыцаря

Пособие для рыцаря
Николай Космич


Истории попаданцев #1
Каков он, мир будущего? Что представляется нашему воображению, когда мы пытаемся заглянуть на 100 или 1000 лет вперед? Большинство из нас видит мир высоких технологий и/или технократии, считая, что нам никуда не деться от логического завершения нашего пути развития. Вероятно, так думал и герой нашей истории, который пустился во временное путешествие, чтобы приподнять завесу тайны. Но ожидал ли он увидеть перед собой нечто иное? Думал ли он, что цивилизация способна пойти по другому пути? Представляет ли себе наше человечество кардинально новую картину будущего? И сколько же времени нужно нашему миру, чтобы вместе с материками утопить в океане старые порядки и принципы?





Николай Космич

Пособие для рыцаря



Давным-давно перед человеком предстал выбор пути. Человек избрал свой путь. Но единственен ли он и неоспорим? Что, если однажды хозяину планеты вновь придется принять решение? И что, если на этот раз он выберет иную дорогу?..







I


Он очнулся, почувствовав резкий холод и сильную волну мокрого ветра. Обессиленный, он не мог пошевелиться. Тяжелая рука упала наземь, и в тот же миг по его телу пронеслась неистовая дрожь: земля была сырой и холодной. С трудом разомкнув каменные губы, он стал жадно вдыхать в себя воздух. Глубокий хрип доносился из его глотки всякий раз, когда холод стремительно пронзал дыхание. Веки его были тяжелы, и сил не хватало даже на то, чтобы открыть глаза. Когда он сделал очередной вдох, его тело задрожало в порыве глубочайшего кашля. Слабые конечности бешено сотрясались после очередного гортанного выдоха. Когда же легкие сжались, испустив последнюю каплю, он перевернулся и уткнулся лицом в землю.

Человек, лежавший на холодной земле в ночном мраке, не знал, куда забросила его судьба. Если не считать того, что он не представлял, где находится, что окружает его и куда ему идти, он даже не знал, как ему подняться. Слабые руки не могли ни на мгновение удержать онемевшее тело, а ветер грозился сбить с ног при первой же возможности. Однако этот человек был уверен в одном: он в будущем. Его разум отказывался представлять себе временной промежуток, который ему удалось перескочить. Теперь, когда организм борется за жизнь, а душа вцепилась в истощившееся тело, это не имело ни малейшего значения.

Мы не будем говорить о том, как и с какой целью этот человек попал сюда. «Отчего же?» – может возникнуть логичный вопрос. Ведь на первый взгляд эта информация кажется нам крайне необходимой. И действительно, как же мы можем лишить своего героя его собственного прошлого? Ведь оказался он здесь в самой твердой памяти, какую только можно себе вообразить. Однако поверьте, мы даже не помышляли о том, чтобы забрать у него прошлое. Мы лишь хотим подчеркнуть, насколько ничтожное значение оно имеет для нашей истории. Не ведая, что заставило человека из Нашего мира совершить столь невероятное и грандиозное путешествие во времени, мы потеряем не больше, чем океан, внезапно лишившийся притока реки.

Для самых же любопытных и настойчивых читателей, так уж и быть, создадим условную картину, предшествующую описываемым событиям. Итак, пусть это будет один из научных экспериментов, коих множество в наше время. Вот только этот, безусловно, попахивал нешуточной грандиозностью. Пусть человечество к нему долго готовилось; а одно лишь желание заглянуть за временную завесу уже может считаться оправданной целью для такого рискованного путешествия. Что касается способа передвижения во времени, который был использован нашим героем, то лучше всех его сможет себе представить, пожалуй, только физик. Всем же прочим предлагаем вооружиться своей безграничной фантазией.

Также нам неведомо, к какой национальности принадлежал наш герой в прошлом. Но вместе с тем мы можем с уверенностью заявить, что не случится огромной беды, если об этом мы не будем знать вовсе. Что нам известно точно – так это его имя. Но согласитесь, имя в наши дни далеко не всегда может говорить о национальности своего обладателя. Существует немало примеров, когда родители называют своих новорожденных детей, руководствуясь при этом не национальными традициями, а чем-то иным, порой лежащим за гранью понимания общественности. Итак, нашего героя звали Майк. Пусть кто-то считает его представителем англоязычного мира, чего мы не советуем. Не советуем уделять этому сколько-нибудь ценнейшего внимания. Читатель должен понимать, что мы не ставили цель национально окрасить нашего героя, скорее наоборот. Давайте воспримем его как собирательный образ человека из Нашего мира, мира, современного читателю, ну или, коль угодно, самого ближайшего будущего.

Именно в таких декорациях герой предстал нашему воображению, дабы позволить нам приступить к его подробному описанию.

На вид Майку не было и тридцати, он был среднего роста, немного худ, но достаточно крепок. Он, несомненно, произвел бы впечатление ловкого и довольно сильного человека, если бы не был так беспомощен. Его красивое лицо выглядело сейчас измученным и унылым. Но при всем этом оно не утратило того замечательного выражения, неизменно говорившего о простодушии, твердости характера и искренности чувств. Иссохшие и окаменевшие от холода губы когда-то наливались земной свежестью, но не сейчас. Если бы в этот миг он смог открыть глаза, в непроглядной тьме мелькнул бы слабый луч его редкого взгляда. Взгляда, в котором еще жил крошечный огонек надежды, может, иногда и боязливый, но выражающий полную готовность его обладателя вынести все, что уготовила ему судьба.

Как долго гость из прошлого лежал, уткнувшись лицом в сырую землю – известно лишь черному небу. До ушей Майка доносился непрерывный шум листвы. Где-то вдали слышались глухие раскаты грома. Ветер не утихал, и казалось, будто где-то ему подвывают одинокие волки. Веки обессиленного человека, подвергшегося стихиям незнакомой природы, с большим трудом приподнялись. Он медленно повернул голову и сквозь облепленные грязью ресницы взглянул на окружающий его мир. Вокруг царил мрак. В ночной тьме едва различались толстые стволы деревьев, кроны которых казались черными. Ветер лихо поднимал опавшие листья, иссохшую траву и нагло швырял в лицо непрошенному гостю. Его тело содрогнулось в тот миг, когда над черными кронами нежданно появился пронзительный луч небесной стихии, и бешено затряслось, когда прямо над головой небо сотряс неистовый звук грома. Свет на мгновение озарил все вокруг, и этого хватило, чтобы понять: Майк находится в густом лесу. Деревья здесь отличались чрезвычайной толщиной, длинные корни торчали из земли, переплетаясь между собой. Молния все била по невидимым мишеням, на короткие мгновения освещая лесное пространство, а гром все взрывался, заставляя тело сотрясаться. В испуге Майк прижался к земле, и глаза его снова сомкнулись.

По листьям застучали первые капли, сорвавшиеся с тяжелых туч. С каждой минутой дождь лил сильнее, а небо все чаще издавало зловещий хохот. Впервые в своей жизни Майк слышал звуки грома такой невероятной силы. Еще никогда небесная ярость не приносила с собой столько ужаса. Грянул ливень. Сильнейший ливень. Непрерывный стук больших капель о землю заглушал теперь все прочие звуки. Земля не успевала впитывать огромное количество влаги, и многочисленные впадины мгновенно наполнялись грязной водой. Листья деревьев уныло свисали под тяжестью дождевых капель. Неизвестная природа погрузилась в холодный сон.

Найдя в себе немного сил, Майк приподнялся и медленно пополз по мокрой земле к ближайшему дереву. Чудовищные усилия пришлось приложить для того, чтобы оказаться в трех шагах от прежнего места, под кроной широчайшего древа, где небесных капель было гораздо меньше. Впрочем, теперь это было не важно: наш герой уже давно промок до нитки. Тонкая одежда, впитав большое количество влаги и собрав на себе немало лесной грязи, потяжелела в несколько раз. Она, словно воск, облепила тело, наложив на него тяжелый ледяной компресс. Изнеможенный, Майк прижался спиной к мокрому стволу и, испустив хриплый выдох, закрыл глаза.

Его посетил странный сон. Он видел человека, стоящего в густом лесу. Но лес этот был совсем не похож на тот мрачный и сырой, что окружал Майка наяву. Деревья здесь были стройными, яркими, с золотыми кронами. В этом человеке спящий узнал себя. Он стоял неподвижно посреди живописного леса. До ушей доносилось приятное пение красивых птиц. Безобидные лесные зверюшки разгуливали прямо у ног героя сна, совершенно не страшась его. Вокруг росли дикие цветы необыкновенной красоты. Трава под ногами окрасилась в ярко-зеленый цвет, настолько яркий, что казалось, будто от тонких травинок исходит свет. Пение птиц разбавлялось приятным звуком журчащей воды: рядом протекал ручей. Вода в нем была кристально чистой, каждый камушек, лежащий на дне, был прекрасно виден. Тихие струи ниспадали с обросшего мхом валуна, образуя маленький водопад. Прозрачная водная лента искрилась, отражая все цвета этого неповторимого леса.

Человека, стоящего среди всех этих красот, охватило резкое желание напиться из ручья. Он хотел протянуть руки к изумрудной воде, но понял, что не может этого сделать. Руки его онемели, прижавшись к телу. Пытаясь сделать шаг, он осознал, что ноги также отказываются его слушать. Он стоял, будто вкопанный, и ни один мускул на его теле не мог пошевелиться. Лишь глаза бегали по светлым кронам деревьев.

И тут его взору показалось небо, до того не видимое за густой листвой. Лесные деревья будто расступились, открывая наблюдателю ярко-голубое пространство. Но вдруг солнце, сияющее высоко над землей, стало быстро смещаться в сторону. Спустя десяток секунд небесное светило и вовсе скрылось за большими кронами. В лесу потемнело, но минуло лишь несколько мгновений – и солнце вновь возникло в небесах, буквально вылетев из-за листвы с противоположной стороны. Деревья вокруг зашевелились. Листья мгновенно почернели и опали, оставив свои ветви голыми. Под ногами за считанные секунды сгнивала черная трава, смешанная с опавшей листвой. Вода в ручье помутнела и вышла из берегов, образовав топкое болото. Солнце за несколько мгновений поднималось из-за горизонта, проносилось по небу и скрывалось за стволами лысых деревьев. Майк все стоял, не двигаясь, и с ужасом в глазах наблюдал за происходящим. Иссохшие деревья валились наземь и в один миг сгнивали, а на их месте произрастали новые. Солнце, луна, звезды, облака настолько быстро проносились над головой, что такая картина стала неприятна взору; и он опустил глаза. Опустил… и с ужасом почувствовал, что лицо его покрывается морщинами, а волосы, растущие с невероятной скоростью, мгновенно окрашиваются в седину. Гниющая одежда безобразно обвисла на неподвижном теле. Кожа рук, которые удалось наконец протянуть перед собой, бледнела и разрезалась глубокими морщинами…

Вскоре Майк осознал, что его уже нет в этом странном месте, но он по-прежнему видел все, что здесь происходило. Молодые тонкие стволы сменились толстыми стволами огромных деревьев с могучими корнями, которые с бешеной скоростью переплетались на сырой земле. А солнце все носилось по бескрайнему небу…

Майк вздрогнул и мгновенно открыл глаза. Вместо крика из уст его донесся лишь слабый хрип. Волна холода пронеслась по его телу, когда он осознал, что снова находится в том самом лесу, сыром и мрачном. Дождь давно прошел, оставив после себя лишь глубокие грязные лужи, но над лесом по-прежнему царствовала ночь. Тяжело вдыхая воздух, Майк сидел под деревом, время от времени содрогаясь в порывах дикого кашля. Ветер все не утихал, продувая насквозь и без того продрогшее тело. Затаив дыхание, Майк вдруг почувствовал, что по его руке, неподвижно лежавшей на сырой земле, ползают какие-то насекомые. Он с трудом повернул голову и, обвеянный ужасом, вскрикнул, обнаружив на своем плече огромного тарантула, который бесшумно подкрадывался к самому лицу. В судорожном порыве Майк вскочил и, сделав несколько косых шагов, застыл, оставаясь на ногах. Его фигуру сильно качало, но он продолжал стоять. Пошатываясь, Майк медленно побрел в чащу. Шаг за шагом… вздох за вздохом…

Над мрачным лесом пролетело еще некоторое время. Обессиленный Майк медленно переставлял ноги, минуя все новые стволы. Он не знал, куда держит путь, если это жалкое передвижение можно было так назвать. Звезды были скрыты за плотным небесным покровом, поэтому определить стороны света в этом незнакомом лесу с необычными деревьями было практически невозможно. Да и появление звезд не гарантировало бы это: что, если в небе, покрывающем этот страшный мир, уже давно не осталось созвездий Большой и Малой медведицы, Ориона, знакомых звезд? Единственное, что на сей момент можно было разглядеть, подняв глаза, – это густые тучи, хранящие в себе яростные стрелы молнии и поистине ужасающий гром.

Гость из прошлого был в полном неведении того, куда лежит его путь. Он не знал, что ждет его в этом мрачном лесу и в этом незнакомом мире. Отдаваясь в руки судьбе, он не имел понятия, близок ли конец этому лесу или, напротив, его ждет глухая чаща. Но, кажется, теперь ему было все равно. Он чувствовал, что смерть рядом. Он обреченно шагал, минуя призрачные деревья, и уже ни на что не надеялся. И все же перед тем, как расстаться с жизнью, ему дико хотелось увидеть лицо, лицо человека из этого мира, если, конечно, земля здесь вообще населена людьми. На сей момент из живых существ Майк видел лишь гигантских насекомых, вселяющих ужас. А впереди одна лишь непроглядная тьма…

Но вдруг за спиной послышались шорохи. Майк замер. Медленно повернув голову, он взглядом уловил тень, промелькнувшую в ночи. Подняв с земли обломок мокрой ветки, сорванной с дерева ураганом, он насторожился. Спустя мгновение его слух уловил тихий и глухой хрип. Опустив взгляд, Майк ужаснулся: в пяти шагах от себя он увидел оскалившуюся волчью морду. Белые клыки светились в ночной тьме, а злые глаза нежданного гостя заставляли тело содрогаться. Впрочем, еще не ясно, кто в этом лесу гость.

Волк продолжал скалиться, медленно приближаясь к своей жертве. Майк понял: это конец. Поклявшись себе биться до конца, он крепко сжал в руке свое жалкое оружие и стал ждать нападения. Когда свирепый хищник бросился на слабого человека, они смешались в жестокой схватке. Взбешенное животное яростно разрывало плоть жертвы, а беспомощный примат наносил слабые удары острым концом никчемной палки. И все же Майку удалось сбросить с себя волка, и тот отскочил, готовясь к новой атаке. Не прошло и десятка секунд, как хищник вновь набросился на своего врага. Но Майк сумел прогнуться в момент прыжка и вцепился в мощную лапу противника. Не долго думая, он стал гнуть ее изо всех сил. Послышался слабый треск, и волк отчаянно взвизгнул, отлетев в сторону…

Майк лежал на сырой земле, тяжело дыша, а в пяти шагах от него тихо скулил опасный хищник. Волк не готовился к новому прыжку, он лежал, не шевелясь. Ярость в его глазах сменилась адской болью. Он жалобно смотрел на сломанную лапу, а из пасти доносился слабый визг.

Окровавленный человек нашел в себе силы подняться. Из свежих ран сочилась теплая кровь. В голове помутнело, он был в шаге от потери сознания. Волк пристально взирал на того, с кем совсем недавно боролся насмерть. Майку даже показалось, что зверь вот-вот снова бросится на него. Но сломанная конечность никак не позволит ему этого сделать. Волк поднял голову и отчаянно завыл.

– Замолчи! – хриплым голосом проговорил Майк, понимая, что этот вой может призвать других хищников. Он несколько раз пригрозил раненному волку, но тот не умолкал. Неужели ему придется покинуть раненного зверя, обрекая того на мучительную смерть? Ведь, несмотря на то, что этот волк минуту назад жаждал растерзать своего противника, человеку как высшему существу не чуждо тонкое чувство сострадания к животным. Иногда не все способны его в себе отыскать, но оно в нас заложено, где-то в глубине. И именно поэтому по кроваво-грязной щеке нашего героя незаметно скатилась слеза. Да, сейчас он был не в силах решить судьбу меньшего существа, ибо едва мог уйти от своей. Он не мог облегчить участь животного, убив его, поскольку силы почти покинули его. Оставалось лишь собрать в себе то ничтожное, что от них осталось и убираться прочь от этого места.

Ветер усиливался. Густые тучи с бешеной скоростью проносились над лесом. Казалось, эта ночь никогда не кончится. Все, что произошло с того момента, как Майк очнулся в этом ужасном мире, сливалось в один ночной кошмар. А может, это сон? Может, Майк спустя мгновение откроет глаза и больше не увидит этих мрачных деревьев с большими корнями, этой мокрой и холодной земли, а тело его не будет изрезано множеством открытых ран? Но этого не происходит. Майк по-прежнему здесь, он движется в никуда, жадно глотая холодный воздух. Его желудок разрывался в порывах страшного голода, мозг предчувствовал скорый обморок из-за большой потери крови. А за спиной все не смолкал глухой вой раненного зверя…

Тьма сгущалась. Длинные корни заплетали ноги. Ветер не утихал. Майк шел в неизвестном направлении. Его ноги слабели. Кровь, не прекращая, сочилась из глубоких ран. Воздух безжалостно щипал открытые области на бледном теле. В голове помутнело. Перед глазами представали какие-то непонятные цветные картины, в ушах слышались разнообразные звуки. Но когда все они стихли, заглушаемые свирепым ревом, Майк остановился. Теперь он слышал только этот рев и почему-то шел на него. Глаза отказывались видеть, пред взором не исчезали разнообразные предвестники обморока. Но тело сотряслось, когда в самом центре цветных иллюзий нарисовалась злая морда лесного волка. Когда Майк осознал, что центральная картинка – реальность, он замер. Иронически поблагодарив раненного им хищника за то, что тот призвал-таки своего товарища, он приготовился к смерти. Сквозь туман в глазах он заметил, как свирепое животное стремительно приближается к нему, и успел лишь выставить руки вперед в момент прыжка… но в следующий миг Майк был внезапно ослеплен вспышкой света и, осознав, что зверя перед ним больше нет, потерял сознание…




II


Он очнулся и открыл глаза. Пред собой он увидел синее небо. Цвет этот был тусклым и однородным, не похожим на небесный. Ни единого облачка нельзя было лицезреть в этом странном пространстве. Но вскоре гость из прошлого поморщился, осознав, что это всего лишь синий потолок.

Майк неподвижно лежал, пытаясь вспомнить, кто он такой и как здесь оказался. Он с интересом стал рассматривать все, что его окружало. Широкая кровать, на которой он лежал, располагалась в небольшой уютной комнате. Тусклый свет полусгоревших свечей добавлял помещению легкой таинственности. В полумраке можно было разглядеть белые стены, потолок, окрашенный в голубой цвет, который теперь казался темно-синим, деревянную дверь с узорными серебряными вставками. На голых стенах висели расписные ковры: на голубом фоне вырисовывались солнце, луна, какие-то незнакомые созвездия и непонятные фигуры. Кровать упиралась в крепкий деревянный стол, застеленный белоснежной скатертью. На столе догорала толстая свеча, стояли какие-то стеклянные колбы, наполненные мутной жидкостью, и глиняный кувшин, из которого доносился приятный запах травяного отвара.

Майк дивился всему, что видел. Он по-прежнему не мог вспомнить прошедших событий. Более того, он не до конца осознавал, кем является сам. Но в этот час голова почему-то не желала содержать в себе подобных мыслей. Он неподвижно лежал на мягкой постели, глубоко вдыхая комнатный воздух, разбавленный паром из кувшина, и испытывал блаженство, потому что голова его в этот момент была по-настоящему свежа.

Но вдруг за дверью послышались шаги. Кто-то тихо шел и остановился у самого порога. Майк, не отрывая глаз, смотрел на серебряную ручку, ожидая момента, когда она опустится вниз. Но в следующий миг раздались новые шаги. Топот усиливался с каждой секундой, затем неожиданно стих по ту сторону двери, и Майк услышал следующий разговор:

– Как чувствует себя раненный?

– Он все еще не приходит в сознание.

– Это беспокоит меня. Он уже пятые сутки не приходит в себя.

– Да, минуло четыре луны с той ночи, когда вы, отче, нашли его. А это немалый срок.

– И все же я чувствую, что вскоре он откроет глаза… – последовала короткая пауза. – Ты приготовил для него отвар из каррольских трав, который я просил?

– Все готово, отец Илларион.

– Хорошо. Помнится мне, один только аромат этого отвара был способен поставить меня на ноги…

– Да, вы знаете толк в этом деле! Надеюсь, он поможет и нашему больному.

Майк вспомнил все. В голове его мелькали ужасные картины той ночи. Пред ним снова предстали мрачный лес с огромными деревьями, страшная гроза и… волк, яростный хищник, который беспощадно рвал его плоть. Все это мгновенно пронеслось в его памяти, и он ужаснулся. Резко повернув голову, Майк почувствовал нестерпимую боль в перевязанной шее. Ноги и руки невольно содрогнулись, и в тот же миг адская боль волной пронеслась по всему телу. Но из его уст не донеслось ни звука. В следующую секунду Майк улыбнулся. Его переполнило невероятное счастье, ведь он только что слышал человеческие голоса. Он жив! Он был спасен. Кто эти люди за дверью – большая загадка. Но истина близка. Очень скоро он узнает своего спасителя.

И вдруг дверь медленно отворилась. Майк сильно зажмурил глаза. Рядом послышались шаги. Кто-то молча передвигался по комнате, открывая какие-то дверцы и ящики, будто пытаясь что-то найти. Раненный почему-то боялся открыть глаза. Он лежал неподвижно, обратившись в слух. Шаги послышались прямо у стола и вдруг стихли. Майк почувствовал, что некто сел стул, стоявший перед кроватью. Он все не решался открыть глаза, но каждая секунда переполняла его нестерпимым любопытством. Еще несколько таких мгновений – и его терпению придет конец. Вот-вот его веки приподнимутся и… но в самый последний момент тишину прервал слабый скрип стула. Загадочный гость встал и медленно направился к двери. Напряжение ослабло, когда Майк осознал, что в комнате, кроме него, больше никого нет. Раненный не мог понять, что смогло удержать его. Почему он не решился открыть глаза и тем самым невольно отложил тот миг, когда пред ним предстанет его спаситель? Майк тяжело вздохнул и вновь уставился в темно-синий потолок. Что ж, вероятно, мозг нарочно не давал команду закрытым глазам, чтобы оттянуть этот ответственный момент и морально подготовиться к нему.

Очнувшись в незнакомом месте, Майк был еще совсем слаб. Тело его пощипывало, напоминая о страшных ранах, оставленных хищником. Мысли постепенно теряли контроль, веки тяжелели и медленно опускались. Майк отошел ко сну. А завораживающий запах горячего отвара все парил по маленькой комнате…

К нему явилось сновидение. Он видел себя, лежащего на той самой кровати. Рядом располагался стол, застеленный белоснежной скатертью, который, однако, был совсем не похож на тот, что стоял там наяву. И вообще, все вокруг было иным: стены, двери, ковры. Небольшая уютная комната хорошо освещалась. Свет этому помещению давали не свечи и даже не лампы. Все предметы вокруг сияли, отражая солнечный свет. Да, в комнате не было потолка. Звезда приветливо улыбалась в ярко-голубом небе. Над странной комнатой пролетали красивые птицы и озорные бабочки. Майк неподвижно лежал, с наслаждением любуясь всем, что его окружало.

Но вдруг солнце стало быстро смещаться вправо. Не прошло и десятка секунд, как звезда скрылась за белой стеной комнаты. Спустя несколько мгновений все вокруг и вовсе погрузилось во мрак. Теперь не было видно ни стен, ни стола, ни птиц, ни всего прочего. Глаза проследили за одиноким месяцем, который с бешеной скоростью пронесся по ночному небу. Спустя миг все вокруг вновь осветилось. Солнце пролетело над комнатой еще быстрее. Над пожелтевшими стенами появились какие-то деревья, чья листва успевала лишь блеснуть, когда небесное светило проносилось над их густыми кронами. Крылья бабочек тяжелели, и прекрасные насекомые плавно спускались вниз, достигая комнатного пола уже мертвыми. Когда свет в очередной раз на мгновения озарял помещение, можно было заметить, что стены потемнели и кое-где покрылись трещинами, а все деревянные предметы рассыхались прямо на глазах. Деревья вверху чернели и лишались своих последних цветных листьев. Над головой пронеслась густая туча, но следов дождя в комнате она не оставила. А может, они испарились настолько быстро, что этого не сумел заметить человек, неподвижно лежавший в постели?

Картина сновидения не менялась. Солнце и луна мелькали в небесах, пытаясь догнать друг друга. Комната заметно старела: стены покрывались глубокими трещинами и мгновенно осыпались, двери ветшали и оседали, все светлое становилось темным. Деревья над старыми стенами иссыхали и рушились прямо в комнату. Но черным стволам не суждено было коснуться пола: какой-то невидимый барьер сдерживал их, и они застывали прямо над головой смотрящего. Человек в постели с ужасом взирал на все происходящее, отчаявшись в попытках пошевелить хоть какой-нибудь частью тела. Древесные завалы застыли над мрачной комнатой. Опавшие листья за мгновения сгнивали, порождая в себе своры ползучих гадов. Черви, змеи, огромные тарантулы ползали над головой, будто по стеклу. И вдруг лежащий с ужасом осознал, что кожа его покрывается глубокими морщинами, а волосы с неистовой скоростью растут и седеют. Герой сна почувствовал мгновенную старость. Разомкнув иссохшие губы, он хотел закричать, но все звуки замерли в его глотке, так и не успев вырваться наружу. А солнце все носилось по бескрайнему небу…

Майк мгновенно открыл глаза. Из пересохшего горла донесся глухой звук, за ним последовал глубокий выдох. Его мучила жажда. Больше всего на свете ему хотелось испить чистой воды. Но все желания исчезли в один миг, когда Майк, повернув голову, вдруг увидел человека в темно – серой монашеской рясе, сидящего над его постелью. Это был седовласый монах, который пристально смотрел в глаза больному. Он обладал весьма приятной внешностью, и, казалось, легкие морщины на его лице служат лишь украшением. Монаху было не меньше шестидесяти лет, однако лишь опытный уставший взгляд мог выдать его возраст. В остальном же его никак нельзя было назвать пожилым: он был крепок, строен, хорошо сложен. Монах приветливо улыбнулся, заметив улыбку на лице Майка, и последний нашел незнакомца еще более привлекательным.

Никто из мужчин не решался первым начать разговор. Они просто смотрели друг другу в глаза, а искренние улыбки все не сходили с их застывших лиц. За это время раненный вспомнил, где он находится, и с радостью осознал, что увиденное минуту назад было всего лишь кошмарным сном. Ему вспомнились голоса, услышанные за дверью, и он испытывал истинное счастье за то, что те слова доносились все же из человеческих уст.

– Доброго утра! – наконец сказал утренний гость, и Майк улыбнулся шире, узнав голос одного из людей, стоявших тогда за дверью.

– Как же замечательно, что сейчас утро! – радостно воскликнул Майк, представив себе нежно-алый рассвет и лишь теперь узнав время суток: в комнате не было окон.

Монах с улыбкой промолчал, а после паузы заметил:

– Я вижу, ты прекрасно себя чувствуешь. Это хороший знак!

– Что со мной произошло? – вдруг воскликнул раненный.

– Тебя нашли в лесу, полуживого…

– Вы Илларион? – поинтересовался Майк.

– Отец Илларион, – поправил его монах.

– Вы спасли меня?.. Я не знаю, как благодарить вас…

– Тебе нужно благодарить судьбу. А я сделал лишь то, что должен был сделать.

– Кто вы?

– Я монах Антильского монастыря. Ты находишься в уединенном месте у истоков святой реки Антиль, ибо сама Вертима отметила твою судьбу.

– Как называется эта страна, город, какой сейчас год? Мне нужно знать все!

– Да… – со всей серьезностью протянул монах, поняв, что его собеседник не шутит, – видать, воля пресвятейшего Гермидона серьезно повредила твою память. Ты находишься в империи Сиенсэль, управляемой императором Армандом Лирийским. Наш монастырь отдален от городских поселений, он расположен на севере империи, в Каррольских горах. Это один из пяти известных монастырей Трех Божеств и старейший из них. Что касается даты, то сегодня 7-й день месяца Антилопы 563-го года Четвертой эпохи.

От недоумения Майка слегка притупило. Поглотив очередную порцию комнатного воздуха, он вновь почувствовал сильную жажду, и монах, догадавшись об этом, предложил:

– Вот, возьми, – Илларион взял глиняную кружку и наполнил ее жидкостью из кувшина, того самого, откуда доносился приятный освежающий аромат. – Это лучше утолит жажду и придаст тебе сил.

Монах с улыбкой наблюдал за Майком, пока тот с наслаждением опустошал кружку. Теплый травяной отвар был так приятен и вкусен! Гость из прошлого не желал отрывать губ от глиняной посудины, но вскоре это все-таки пришлось сделать: в сосуде не осталось ни капли отвара. В следующий миг теплая волна медленно пронеслась по его телу, и он ощутил настоящий прилив сил. Боль в перевязанной шее стала отступать. Губы налились свежестью, кожа смягчилась. Все тело обвеялось легкостью и блаженством. Этот отвар поистине чудодейственен!

– Еще! – Майк протянул монаху пустую кружку.

– На сей момент достаточно, – спокойно ответил тот.

– Тогда, прошу вас, повторите сегодняшнюю дату, – попросил Майк.

Отец Илларион снова озвучил день, месяц и год, принадлежащие некой Четвертой эпохе и, заметив недоумение на лице собеседника, добавил:

– Похоже, ты совсем ничего не помнишь…

– Ох, нет уж, отче, дело не в этом, – возразил Майк. – Моя память в полном порядке. Я помню все, что происходило со мной с детства, помню события годичной давности, помню… что произошло со мной в лесу до того, как вы меня нашли… – последние слова он произнес с горечью, и мурашки вновь пробежали по его телу. – Дело не в памяти, отче. То, что я вам сейчас поведаю, может показаться безумием. Но это правда. Я не в силах предсказать вашей реакции, но желаю, чтобы вы просто мне поверили. – Майк глубоко вздохнул от переполняющего его волнения; монах сохранял молчание. – Дело в том, отец мой, что я пришел сюда из прошлого. И, судя по всему, из далекого…

– Из прошлого?.. – тихо переспросил Илларион; он был слегка взволнован, но старался не показывать этого, однако раненный успел заметить на его лице задумчивую растерянность вместо ожидаемого удивления. Монах молча сидел и смотрел на своего собеседника; из уст раненного также не доносилось ни звука, он пристально взирал на своего спасителя, пытаясь понять, что происходит в его душе. Ведь монах не набросился на него с расспросами, не посчитал безумцем и даже не улыбнулся, а о чем-то глубоко задумался. Слова Майка задели что-то в нем…

Но вдруг монах поднялся и медленно направился к выходу.

– Мне нужно идти, – не оборачиваясь, промолвил он. – Тебе необходим сон, ты еще слишком слаб.

Майк изобразил недоумение: ведь он только что проснулся и вовсе не хотел спать. Но он осознал, что монах сказал это, не подумав, ибо мысли его, похоже, были заняты чем-то иным.

И все же, желая хоть что-нибудь сказать спасителю на дорожку, раненный озвучил то, что первым пришло ему в голову.

– А куда поставить кружку? – спросил он, и этот вопрос показался ему чрезвычайно глупым.

– Поставь ее на стол, – ответил отец Илларион, по-прежнему не оборачиваясь.

– Действительно… – тихо промолвил Майк и намеревался было исполнить задуманное, но глиняная посудина неожиданно выскользнула из его пальцев. Из уст Майка донесся глухой свистящий звук. Он сильно зажмурил глаза, ожидая момента, когда падающий предмет разобьется о каменный пол… но никаких звуков не последовало. Раненный открыл глаза и с поразительным удивлением обнаружил, что глиняная кружка стоит на столе, а внизу нет никаких следов битой посуды. Он бросил недоуменный взгляд в сторону двери: монах с кривой улыбкой на устах смотрел на него в упор. Майк машинально улыбнулся в ответ, а человек в темно-серой рясе повернулся и вышел из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь. Раненный застыл, уставившись в одну точку. Да, по всей видимости, он еще слишком слаб и действительно нуждается в отдыхе.

Итак, стало известно, что за этими стенами распростерлась империя. Но откуда в будущем взялась империя? Откровенно говоря, все вокруг больше напоминает прошлое: обстановка, интерьер, одеяние монаха. Однако эту мысль мы смело можем отбрасывать: ее с успехом отвергает непривычная система летоисчисления, которую используют в этом мире. Что это за месяц Антилопы и Четвертая эпоха? Сколько же лет минуло с тех пор, когда Майк проживал на этой планете? На сей миг это всего лишь пустые вопросы, не имеющие толковых ответов.

Майк еще долго смотрел в потолок, не зная, о чем думать. Какие-то несвязные мысли, непонятные чувства, пугающие предположения смешались в его голове. Раненный не знал, сколько времени он пролежал в таком положении, но, по всей видимости, немало. Шагов за дверью не слышалось. Отец Илларион более не появлялся в этой комнате. И вдруг сильная тоска накрыла гостя из далекого прошлого. Он уже несколько часов находится здесь совсем один. Ни шага, ни звука не долетало до его слуха. Никаких признаков жизни вокруг, будто все покинули его.

От догорающих свечей исходил тусклый свет, который слабо освещал монастырскую комнату. Вокруг царила таинственная тишина. Все замерло в каком-то напряженном ожидании. Лишь запах чудесного травяного отвара парил по всему помещению. Отвара, который по непонятной причине на протяжении долгого времени оставался таким же теплым и ароматным. Эта мысль оказалась последней для Майка на сегодняшний день: вскоре им завладел сон. Сон, витающий в этой маленькой и тихой комнате, где все вокруг замерло и где уже долгое время не было ни малейшего движения. Но вдруг серебряная ручка медленно повернулась…




III


Майк шел по узкой лесной тропинке. Вокруг росли толстые деревья с лиственными кронами. Сильный ветер низко наклонял мокрые ветви, но они не препятствовали движению. Затянутое мрачными тучами небо местами проглядывало сквозь густую листву, а где-то вдали слышались глухие раскаты грома. Гость из прошлого плавно шагал по сырой земле. Он был одет в старое тряпье, а ноги были абсолютно босыми. Тем не менее, холода он не чувствовал, а влажный лесной воздух был даже приятен. Майк ощущал провал в памяти. Он абсолютно не помнил, как оказался в этом лесу. Но в его душе царило спокойствие, ибо в пяти шагах перед собой он видел монаха Иллариона. Он знал, что находится здесь по воле этого человека, и потому покорно шел за ним, не задумываясь о последних событиях. Монах был облачен в черную мантию, а седина его была скрыта под капюшоном. Майк даже не задумался, почему отец Илларион сменил прежнее одеяние. Темная фигура спасителя манила за собой, хотя человек впереди не изображал никаких жестов. Майк был уверен, что именно монах призвал его сюда и целенаправленно куда-то ведет. Дистанция между ними сохранялась прежней, и человек в старых лохмотьях не стремился догнать идущего впереди.

Пронзительный луч молнии нежданно сверкнул над темным лесом, и в голову к раненному стали закрадываться недобрые мысли. Что он делает в этом мрачном месте, и почему его память не может ничего поведать? Куда ведет его отец Илларион? Эти вопросы вертелись в его голове, пока он пристально рассматривал темный силуэт своего проводника. Но странное спокойствие все же сохранялось в душе Майка. Перед ним спаситель, тот единственный из людей, кто известен ему в этом таинственном мире. И потому он готов следовать за ним куда угодно.

Вскоре монах остановился. Путники оказались на небольшой поляне, где-то в лесной глуши. Сырую землю черным ковром покрывала сгнившая листва. Ветер тоскливо выл, гоняя по воздуху сорвавшиеся с ветвей листья. Небесные змеи мгновенно пробивали густые черные тучи, озаряя все вокруг. Звуки грома сопровождали каждый из пронзительных лучей, заставляя тело содрогаться. По обе стороны от пришедших на поляну людей безмолвно стояли мужчины в черных мантиях, подобных той, что была одета на Илларионе. Их лица были скрыты глубоко под капюшонами, а головы опущены. В таком положении картина замерла.

Грянул ливень. Сильнейший ливень. Но никто из присутствующих даже не думал укрываться от льющейся с неба дождевой воды. Все продолжали молча стоять, чего-то ожидая. Отец Илларион повернулся наконец к Майку. Лица монаха также было не видать под капюшоном. Проводник молча указал раненному на большую каменную плиту, будто вросшую в мокрую землю, и тот медленно направился к ней. Стоящие вокруг люди протянули свои руки к черному небу, а Илларион жестом велел босому человеку лечь на плиту. Майк недовольно покачал головой, но тут же подвергся уверенному толчку монаха и упал на мокрый камень. В тот самый миг ветер сорвал капюшон с головы проводника. Майк обомлел: это был вовсе не отец Илларион. Над ним стоял совершенно незнакомый человек, бледнокожий, с черными, как смола, волосами. Гостя из прошлого охватил сильный шок. Он хотел подняться и убежать прочь из этого места, но окаменевшие от холода конечности не поддавались. Люди в черных мантиях жуткими голосами стали произносить какие-то непонятные слова, когда в руке у бледнокожего сверкнул длинный церемониальный кинжал. Ужасный крик вырвался из глотки обезумевшего Майка, когда лезвие с силой вонзилось в его плоть…

Раненный вскрикнул и подскочил на своей кровати. Это был всего лишь сон. Тяжело дыша, он огромными глазами прожигал одну точку в потолке, а тело его тряслось с бешеной силой. Он испытывал дикий ужас, пока до конца не осознал, что над ним уже нет того страшного человека в черной мантии, что он не лежит на холодной каменной плите под проливным дождем, а находится здесь, в уютной комнате Антильского монастыря. Свечи изливали на все вокруг свой нежный тусклый свет, а в воздухе по-прежнему витал чудесный запах отвара…

Ночные кошмары… обитель тайны и безумия. Они в равной степени могут быть притягивающими и отвратительными. Они – совершенная гармония романтики и ужаса. Иное сновидение может быть забыто уже спустя миг после пробуждения. Но существуют и те, что не отпускают днями и годами. Порой вам покажется, что сон испарился из памяти, но однажды, совершенно нежданно, он сущей мелочью напомнит о себе, заставив вас с жутью содрогнуться. Иногда подобные сны неспроста посещают людей. Порой они способны говорить о чем-то или предостерегать. Особенно вера в них крепка, когда в дальнейшей жизни нет определенности, когда твое будущее скрыто от тебя пеленою тайны или, скажем, стенами монастыря. Каждый миг для Майка в новом мире насыщен вопросами, ответы на которые возможно найти лишь по ту сторону двери. Сны же не способны отвечать, их удел – новые загадки. Нам неведом подлинный их смысл, но мы извечно открыты для их вторжения.

Майк осмотрелся: вокруг находились знакомые предметы, знакомая дверь, плавно горели свечи, бросая на все окружающее свои бронзовые отблески. Звуков вокруг не слышалось. Похоже, никто не входил в это помещение за прошедшее время. Но спустя мгновение Майк убедился в обратном, бросив взгляд на стол, устеленный белоснежной скатертью: там, прижатая глиняной кружкой, лежала записка. Раненный медленно присвоил листок бумаги и прочел следующее:



«Доброе утро. Надеюсь, чувствуешь себя хорошо. Выпей теплого отвара, это придаст тебе сил. Я оставил тебе карту империи. Думаю, тебе будет интересно взглянуть на нее. Крестиком я отметил на карте твое нынешнее местоположение. Я вынужден на неделю отлучиться из монастыря: нужно посетить пару мест в Нартэле. Обещаю привезти для тебя кое-что полезное. О тебе позаботится мой ученик, брат Мариус. Я поручил ему о многом тебе рассказать. Можешь задавать ему любые вопросы. Он с радостью попытается объяснить интересующие тебя вещи.

    отец Илларион».

Прочтение этой записки привело Майка в неподдельный восторг. На душе сразу стало легко, а лицо украсила искренняя улыбка. Он был счастлив прочесть слова, написанные рукой спасителя. Также он радовался скорой встрече с еще одним человеком из этого мира. Это, по всей видимости, также монах Антильского монастыря и ученик Иллариона. Вот только чему нынче обучают в имперских монастырях?..

Раненный потянулся к кувшину с травяным отваром. От него исходил ни с чем не сравнимый и поистине бодрящий аромат. Гость из прошлого с огромным желанием вцепился в теплый сосуд и, прижав его к губам, стал жадно глотать ароматный напиток, и капли просачивались, текли по губам, подбородку и перевязанной шее. Испив целебного напитка, Майк ощутил невероятный прилив бодрости и сил. Получив порцию истинного удовольствия, он поставил кувшин на место и тут же заприметил карту, оставленную монахом. Майк незамедлительно взял в руки огромный лист бумаги, и с горячим любопытством принялся изучать империю, куда забросило его могущественное время.

Удивительная карта поражала собой. Неведомая империя будущего была так искусно изображена на бумажной поверхности, что местность будто оживала пред очарованным взором. Каждая долина и ущелье, каждый холм, речушка или крупный город – все воплощалось в мельчайших деталях, погружая гостя из прошлого в нарисованный мир будущего.

Итак, империя Сиенсэль представляет собой обширные территории, скромно расположившиеся посреди вековых природных преград. Всю северную границу земного государства окаймляют бесчисленные Каррольские горы, уходящие еще дальше на север, за пределы нарисованной карты. Реки, леса и многочисленные долины на севере неизменно подпирают собой снежные вершины, коим нет конца. Южная же граница Сиенсэля навеки покрыта песчаным брегом, куда с силой низвергаются огромные волны бушующего Басмийского моря. Запад империи также омывается бескрайними водными просторами. Там раскинулось невероятное по своим размерам Западное море, умеренное и спокойное, в отличие от своего южного соседа. И наконец далекий восток безнадежно погряз в черных, как сама ночь, лесах и топких непроходимых болотах, и потому четкой границы на востоке Сиенсэль не имеет.

Удивительная страна будущего состоит из трех больших провинций: Селения, Аурелия и Морфия, отделенных друг от друга двумя широкими речными границами. Столица империи расположена в самом ее сердце, в месте, где небольшая река разбивается на два одинаковых по размерам притока. Таким образом, город этот стоит на трех берегах и носит гордое имя Мелита. Одновременно Мелита является центром обширной провинции, именуемой Аурелия. Столичная провинция расположилась посередине, крепко охваченная с двух сторон своими соседками. Так, на западе, отделенные от Аурелии извилистой рекой Лиотемой, раскинулись по меньшей мере удивительные земли. Одетые в нежно-зеленые леса и лужайки и покрытые сетью кристально-голубых рек и озер, они казались живым и нетронутым уголком природы, обителью всего самого прекрасного в этом мире. Края эти именовались Селенией, и неизвестный художник-картограф гениально передал на бумаге их неповторимую красоту.

Однако же остановимся на Лиотеме – широкой водной артерии Сиенсэля, отделяющей Селению от столичной Аурелии. Извилистая, словно змея, она плавно разрезала живописные западные равнины и, казалось, живо блестела бесконечным небесным отражением. Каждый солнечный отблеск, каждый блик на изумрудной воде был безупречно передан на удивительной карте. Лиотема плодородна и имеет множество притоков, разбросанных по всей западной империи. К слову, крупнейший из них – Малая Лиотема – и омывает своими водами столицу, делая ее городом на трех берегах.

Полная противоположность сказочной Лиотемы – широчайший и, судя по всему, глубоководный Морфис, омывающий Аурелию с востока и отделяющий ее от третьей провинции Сиенсэля – Морфии. Морфис берет свое начало далеко на севере, в Каррольских горах, в месте, не представленном на этой карте. Почти прямой темно-синей линией он, словно шрам, разрезает восточные земли, откалывая от империи огромную часть суши, и далеко на юго-востоке впадает в Басмийское море. Странная река не имеет ни единого притока, как не имеет и светлых красочных пятен у своих берегов.

Как поразительно рознятся две естественные границы по обеим сторонам Аурелии, так необъяснимо отличаются друг от друга и земли, лежащие за ними. В отличие от прекрасной Селении, крупнейшая провинция империи по имени Морфия, раскинувшаяся на глухом востоке, мрачна и бесплодна. Если территории к западу от Морфиса размещают на себе хоть какие-то поселения и отображены на огромной карте сравнительно четко, то за рекой – сущая тьма. С первого взгляда сложно определить, то ли темные леса покрывают дальневосточные земли, то ли непроходимые болота, а может и нечто иное. Но одно было ясно совершенно точно: эти земли мертвы. Похоже, не зря провинция Морфия носит такое имя. Весьма любопытно, не сюда ли Майка забросило время, когда, слабый и изнеможенный, он едва не лишился жизни? Город на территории провинции всего один. Но он огромен. Он, без сомнения, крупнейший в империи, больше самой столицы. И именуется он Дока. Далеко-далеко на юго-востоке, вдали от своих собратьев, на берегу Морфиса-реки стоит этот город, словно нечто живое посреди неживого, и потухшим взором огибает мертвые просторы, лежащие на противоположной стороне. Интересно, как живется людям в этом странном уголке империи?..

Такова удивительная страна, куда забросило Майка могущественное время. И гость из прошлого словно пронесся над ее бескрайними землями на крыльях, дарованных ему неизвестным художником. Однако чудесная карта все же не сумела открыть нам всех территорий этого мира, лишь намекнув, что Сиенсэль не одинок. Как помнит читатель, с юга и запада империя омывается морями. Так вот, между ними гордо расположился невысокий горный хребет. Горы эти носят имя Андагарские и отделяют от империи некие земли, уходящие на юго-запад, за пределы бумажного листа, подобно тому, как в Нашем мире Пиренейскими вершинами от материка отделяется одноименный полуостров. Эти земли именуются Басмийским царством и, судя по всему, не входят в состав империи.

Внимательно рассматривая карту империи, Майк заприметил маленький черный крестик и тут же вспомнил слова из записки монаха. На севере Сиенсэля, в протяженных Каррольских горах, у истоков реки Антиль располагается одноименный монастырь. Именно сюда забросила его судьба, и когда-нибудь именно из этого места он начнет свои путешествия в новые земли. Не оказался обделенным вниманием наблюдателя и город Нартэль – именно тот, куда накануне отправился его спаситель, монах Илларион. Город этот располагался у восточной границы Аурелии, омываемый бездонными водами Морфиса, и крепкие его стены будто бы хранили в себе многие фрагменты прошлого, и таили, словно непрочитанная летопись.

Майк с интересом погружал свой взгляд в карту империи, после чего отводил его от большого листа бумаги и забывался в раздумьях, пока за дверью не послышались шаги. Когда раненный понял, что кто-то направляется к его комнате, он уставился на один из узоров на двери и застыл в одном положении. Вскоре ручка повернулась, и в помещение вошел тот, кого, очевидно, Майк и ожидал. Сомнения полностью развеялись, когда вошедший сказал:

– Доброго утро! Ты, я вижу, успел прочесть записку, оставленную отцом Илларионом. – Он выдержал паузу и, дождавшись, когда раненный кивнет, продолжил: – Я брат Мариус, монах Антильского монастыря и ученик того, благодаря кому ты оказался здесь.

– Меня зовут Майк, – сразу промолвил тот. – Знакомо ли тебе это имя? Обыденно ли встретить его в вашем мире или же оно уникально?

– Всякое из имен уникально, – спокойно ответил монах. – Ведь именно его, внимая голосу сердца, избрал родитель…

– Однако же к чему я об именах, – вдруг опомнился гость из прошлого, – ведь мне необходимо знать совсем иное… – и глаза его вспыхнули искрой.

– Погоди, – поспешил остановить его брат Мариус. – Сперва я должен исполнить поручение учителя и сообщить тебе нечто важное.

– Как скажешь, – покорно проговорил Майк. – Но учти: после этого ты будешь засыпан моими вопросами. Устоишь ли ты под этим напором?

Монах вяло улыбнулся, после чего подошел к собеседнику, присел на стул, стоящий подле широкой кровати, и наконец заговорил:

– Итак, Майк, о том, что ты пришел сюда из прошлого, в империи знают лишь три человека: ты сам, отец Илларион и я, его ученик. К тому же, по всей видимости, даже я не должен был знать об этом. Я полагаю, мой учитель сообщил мне это лишь потому, что сам был вынужден отлучиться из монастыря, не успев сказать тебе то, что скажу сейчас я.

– Но почему же?

– Дело в том, что эта «тайна» и в будущем должна оставаться только между тремя людьми. И никто более не должен знать об этом, по крайней мере, пока. Только не спрашивай меня о причинах нашего молчания, мне не ведом ответ. Просто знай, что этого желает отец Илларион. Он очень мудрый человек, и, возможно, мы не в силах этого понять.

Майк задумался, глядя на своего собеседника, после чего промолвил:

– Я не знаю о вашем мире практически ничего. Мне не ведомо, что может последовать за тем или иным моим действием или словом. Поэтому я считаю, что если отец Илларион счел нужным скрывать мое прошлое от других людей, то на это есть причины. Возможно, они действительно лежат за гранью моего понимания, но я готов довериться этому человеку. Я обязан ему жизнью и потому буду следовать его воле!

– Я рад, что ты правильно меня понял, – улыбнулся брат Мариус. – Какими бы ни были эти причины, я уверен: учитель преследует благие цели! – Он сделал короткую паузу и улыбнулся еще шире. – Поздравляю! Отныне ты гражданин империи Сиенсэль… частично потерявший память.

Брат Мариус был еще молод. Вероятно, ему вот-вот стукнуло двадцать пять. Можно сказать, что внешне двое собеседников выглядели ровесниками, хотя и очевидно, что Майк был старше. Монах, как и его учитель, был облачен в темно-серую рясу, и кончики темно-каштановых волос касались спущенного капюшона. Губы его держались строго, будто не привыкли часто улыбаться, глаза казались не по возрасту усталыми. Лицо брата Мариуса не имело выразительных, запоминающихся черт, и если бы в этот миг монаха смешали с толпой других темноволосых священнослужителей, Майку пришлось бы постараться, чтобы отыскать его. А вот голос собеседника имел шанс запомниться раненному надолго. Он был мягким и приятным, и Майк готов был с удовольствием слушать все, что донесется из уст этого человека.

Не желая нудных предисловий и ожидания, Майк, терпеливо выслушав монаха, приступил к познанию нового, неизведанного и безумно любопытного. Первым делом с живым огнем интереса в глазах он без промедления поинтересовался о том, что уже долгое время не давало ему покоя. Поначалу он откровенно боялся затрагивать в беседе этот вопрос, дабы не показаться глупым в глазах собеседника. Но первое чувство все же взяло верх, и Майк, собравшись с мыслями, наконец осторожно промолвил:

– Скажи, может ли в вашем мире предмет, который падает вниз и спустя мгновение должен неминуемо встретиться с полом, вдруг оказаться на столе, в безопасном для себя месте?

Монах улыбнулся.

– Так ты о кружке! – воскликнул он. – Отец Илларион успел рассказать мне, как увеличились твои глаза в тот момент. Да, такое возможно.

– Каким образом? – недоумевал Майк.

– С помощью магии, – спокойно ответил брат Мариус. – Мой учитель, находясь на расстоянии, заставил глиняную кружку вернуться на прежнее место. Сделать это не так сложно, и я не понимаю твоего удивления. Не хочешь ли ты сказать, что магия тебе неизвестна?

– Вообще-то, известна, – ответил до крайности удивленный Майк. – Но в Нашем мире подобные вещи считались мифом, и я никогда не видел человека, владеющего магией.

– Правда? Странно…

– Странно?! – подумав, переспросил Майк. – Если для тебя это странно, то почему я до сих пор не видел от тебя никаких колдовских штучек? Почему ты открыл эту дверь своей рукой, если мог на расстоянии заставить ручку повернуться? Почему ты оказался в этой комнате с помощью своих ног, а не, скажем, открыв портал где-нибудь в другом конце монастыря? Ведь это также возможно в вашем мире?

Монах задумался, и его собеседнику показалось, что тот с трудом сдерживает улыбку.

– Вообще-то, такое возможно, – наконец, сказал брат Мариус, – да только зачем это нужно? Зачем мне открывать эту дверь с помощью заклинания, если я могу подойти и собственной рукой повернуть ручку. Магия не предназначена для утех, ее используют лишь при необходимости и для самообороны. К тому же, поверь, ты потратишь гораздо меньше сил, открыв эту дверь сам, нежели при помощи магического заклинания, – последовала короткая пауза, в которой монах слегка изменил выражение своего лица. – Что же касается порталов… – он изобразил на лице легкую озадаченность, – то их могут открывать разве что опытные маги, и мне в практике еще не доводилось наблюдать подобное собственными глазами. Магии нужно учиться. Месяцы и даже годы упорных тренировок нужны для того, чтобы в совершенстве овладеть действительно мощным заклинанием.

– Скажи, может ли каждый научиться использовать магию?

– Люди как правило рождаются без способности к магии. Правда, есть исключения. И те из новорожденных, в ком замечают искру магической энергии, обычно в будущем становятся сильными колдунами. Но таких людей единицы, а магов у нас в империи хватает. Как писал один известный книготворец, «в Сиенсэле магией могут владеть все: от императоров до бродячих артистов». Так что при желании и упорстве в учении магией может овладеть каждый.

– Даже я? – с блеском в глазах спросил Майк.

– Посмотрим… – задумчиво ответил монах.

Магия… От нового мира можно было ожидать всего, но такая новость не на шутку удивила Майка. Весьма любопытно узнать, что испытывает человек после произношения магического заклинания. Это просто невероятно! Куда он попал, не в сказку ли? Выходит, детские мечты из далекого прошлого могут осуществиться здесь, в новом мире? Теперь Майк больше всего на свете желал научиться хоть чему-нибудь, почувствовать себя настоящим магом, пусть и с самым простым для этого мира заклинанием. Однако брат Мариус всем своим видом показывал, что внезапно разгоревшиеся намерения следует отложить. Майк еще слишком слаб, и впереди у него лежат долгие дни восстановления. Все, что ему было сейчас по силам, – это предаваться увлекательным беседам с новым другом.

И вот наконец наступил тот трепетный момент, когда оба собеседника осознали, что гостю из прошлого так и не открылось главное. Майк замер. Более всего на свете он желал услышать из уст монаха содержательный рассказ о прошлом. Чаша терпения переполнялась. Он видел готовность брата Мариуса поведать ему то, что отныне безвозвратно вселится в его сознание. Совсем скоро монастырская комната наполнится речью, которая откроет Майку многое или не скажет ничего. Невозможно предугадать эмоции и чувства, с какими гость из прошлого будет проживать нынешний день после волнительной беседы. Что это за Четвертая эпоха? Когда она началась? Что происходило в трех предыдущих? Майка интересовало все!

Не желая и не рискуя испытывать терпение своего слушателя, брат Мариус наконец заговорил.

– Итак, сперва обратимся к летоисчислению, – начал он. – История всего человечества делится на значительные временные промежутки, называемые эпохами. Начало новой эпохи всегда знаменуется каким-либо важным событием. Поэтому летоисчисление в каждой из них принято начинать с нуля, чтобы мир сильнее почувствовал, что началась новая жизнь.

– Умно…

– Таким образом, летоисчисление в империи Сиенсэль ведется следующим образом: сначала день, затем месяц, после чего год и, наконец, эпоха. Для примера возьмем сегодняшнюю дату: 8-й день месяца Антилопы 563-го года Четвертой эпохи. Тебе это понятно?

– Да. Систему вашего летоисчисления я прекрасно понял и даже запомнил сегодняшнюю дату. Мне непонятно другое: что значит «месяц Антилопы»? Это название ни о чем мне не говорит. Я не могу определить, какая, например, сейчас пора года.

– Месяц Антилопы – первый месяц осени, а всего в году двенадцать месяцев и четыре поры года.

Майк искренне улыбнулся, услышав наконец из уст монаха что-то родное.

– Это мне известно, – сказал он и проследил за улыбкой на лице собеседника. – Но почему ваши месяцы носят названия животных?

– Не только животных, – возразил брат Мариус. – Месяцам дали имена небесные созвездия, каждое из которых покровительствует над землей в определенный период года. Месяца имеют следующие названия: весенние – Пастуха, Лучника, Единорога; летние – Жабы, Гепарда, Рыбака; осенние – Антилопы, Хаоса и Стража; зимние – Паука, Шелкопряда и Кабана. Год в Сиенсэле начинается с 1-го дня месяца Пастуха, то есть с первого дня весны.

– Весны? – удивился Майк. – Странно. А почему же не с 1-го дня месяца… – тут он задумался, пытаясь вспомнить нынешнее название знакомого ему января… – Шелкопряда?

– Шелкопряда? – в ответ удивился брат Мариус. – Но как же можно начинать год с месяца Шелкопряда, если в эту пору все вокруг в снегах, природа во снах. Это, согласись, не подобает началу новой жизни. Весна – вот истинное возрождение Земли и именно то время, когда нам следует начинать новый год. Таковы законы природы.

– Хм. Возможно, ты и прав… – согласился раненный. – Что ж, перейдем к следующему вопросу?

– Пожалуй.

Монах снова притих, готовясь к долгой речи. Майк нетерпеливо ждал, уставившись на своего рассказчика, а легкая дрожь в его теле безустанно напоминала о том, что над маленькой комнатой пролетают решающие мгновения.

– Итак, основными историческими источниками в империи Сиенсэль являются летописи, – начал ученик. – Наиболее известная из них – Первая Сиенсэльская летопись, написанная еще во Вторую эпоху. События в ней начинаются с объединения земель в междуречье Морфиса и Лиотемы и основанием древнейшего сиенсэльского города Нартэль. Все это произошло после того, как людям удалось избавиться от гнета одной цивилизации, называвшей себя ваалами. Эти существа – назовем их так – были внешне похожи на нас с тобой, но вместе с тем имели существенные отличия. Таковыми являлись: небывало высокий рост и крепкое телосложение, красный цвет кожи и демонические черты лица. Ваалы долгое время повелевали над людьми, имели свое государство и правителя – короля Айтара. Это единственная известная нам доколумбовая цивилизация…

– Доколумбовая?! – не на шутку удивился Майк.

– Именно. Человека, объединившего земли между двумя великими сиенсэлискими реками, звали Эмфилио Колумб. Это был мужественный и отважный человек, знаменитый полководец, организатор великого восстания людей и победитель ваалов.

Раненный выдохнул весь воздух из своих легких и жестом предложил собеседнику продолжить свой рассказ.

– Теперь обратимся к эпохам. Первая эпоха, получившая название Доколумбовая, не имеет точной даты своего начала. Принято считать, что она началась с создания самой Земли Тремя Божествами и охватывает огромнейший период времени, во много раз превосходящий всю летописную историю Сиенсэля. Иначе говоря, в эту громадную эпоху происходило все, чтобыло до восстания Эмфилио Колумба. Люди жили племенами под властью ваалов. Однако есть предположение – и ты тому неопровержимое доказательство, – что так было не всегда и что людская цивилизация существовала с давнейших времен. Считается, что ваалов породила не Земля, они явились сюда из другого мира или из самого ада, чтобы поработить человечество. А на территорию современного Сиенсэля они пришли с восточной стороны. До сих пор неизвестно, что там, на востоке, за топкими болотами и непроходимыми лесами. Но уже много столетий за Морфисом хоть и непроглядно, но тихо.

Раненный взял карту империи и удостоверился, что Морфис – та самая темноводная река на востоке Сиенсэля, земли за которой отображены в загадочных темных и расплывчатых тонах.

– Перейдем к эпохе Второй, получившей название эпоха Колумбов. В 1-м году Эмфилио Колумб собрал людской народ, одержал первую победу над хорошо вооруженными ваалами и основал укрепление на берегу Морфиса, оттеснив своих врагов на юг и юго-восток. Первый людской город получил имя Нартэль. Освобожденные люди, до того ковавшие оружие и доспехи своим угнетателям, стали умело делать это и для своих воинов. Очень скоро у аурелов – так называл себя этот народ – образовалась сильная и хорошо оснащенная армия. Период со 2 по 10 годы характеризуется непрерывными сражениями армии Колумба с ваалами. Молодой полководец – на момент восстания ему было всего пятнадцать лет – в основном добивался побед, освобождая все новые племена аурелов. Ваалы отошли далеко на юго-восток, к устью реки Морфис, где находилась их столица – город Занкас.

Однако для армии Колумба все шло гладко лишь до определенного момента. Как известно, Айтар, король ваалов, обладал огромной силой. Узнав о восстании людей, он рассвирепел и пустил в бой своих устрашающих воинов, наделив их разрушительными способностями. Ваалы двинулись в северном направлении, одерживая победу за победой. В 12-м году они захватили и разрушили Нартэль, отбросив аурелов далеко на север, к реке Антиль. Силы Колумбовой армии истощались, бойцов становилось все меньше, и полководец был вынужден отступить и укрыться в горах. Войска противника в несколько раз превосходили в численности измученную сражениями армию аурелов. Шансы на победу у людей были чрезвычайно малы. И когда враг был близок, Эмфилио Колумб прилюдно обратился к богам. Он стоял на возвышенности с протянутыми к небу руками и просил благословения на решающую битву, ибо ни один из его бойцов не желал сдаваться злым ваалам. Воины ахнули, когда ладони полководца слабо засветились. Колумб некоторое время неподвижно стоял с поднятыми вверх руками, после чего повернулся к реке. В тот же миг поверхность реки Антиль засияла слабым божественным светом, и великий полководец произнес свою знаменитую фразу, обратившись к народу: «Пейте, мои воины! Мы будем сражаться во имя Трех Божеств!» Сорвавшись с небес, на его ладонь опустился легкий нежно-алый лепесток прекрасной розы, знак богов и символ бесстрашия перед угнетателями. Люди принялись пить кристальную речную воду, а Колумб публично пообещал после победы над врагом возвести на той возвышенности величайший из монастырей…

– И мы сейчас находимся в том самом Антильском монастыре? – с интересом спросил Майк.

– Да, но об этом позже. Так вот, армия Колумба поверила в свои силы и в решающей битве близ реки Антиль нанесла сокрушительное поражение жестоким ваалам. Вскоре аурелы вновь двинулись на юг, одерживая победу за победой. Не прошло и года со дня великой битвы у реки Антиль, как воодушевленные богами люди отвоевали Нартэль и основали там столицу. Ваалы немного поутихли, лишь время от времени совершая небольшие набеги на Аурелию (именно так стало называться государство Колумба со столицей в городе Нартэль).

Затишье в войне предоставило Колумбу бесценное время для раздумий, составления стратегии и основательной подготовки армии для похода на столицу ваалийского государства. Вскоре разведчики доложили, что войска противника разбили большой лагерь на озере Сид, что к юго-западу от Нартэля. И Колумб решил направить основные силы именно туда. Таким образом, пока большое войско аурелов продвигалось на юг, лицом к лицу встречая силы Айтара, еще большее войско, возглавляемое лично Эмфилио Колумбом, направлялось к озеру Сид…

Майк внимательно слушал захватывающий рассказ о героических деяниях потомков жителей Сиенсэля, бросая взоры то на карту империи, то на увлеченного своим повествованием монаха. А брат Мариус продолжал:

– …В 19-м году Второй эпохи состоялась знаменитая битва на озере Сид. Армия Колумба нежданно напала на огромное войско ваалов, готовившихся к походу на Нартэль. Воинов Айтара было вдвое больше, чем нападающих аурелов. Но свою роль сыграли эффект неожиданности и, безусловно, талант великого полководца. В итоге армия Колумба праздновала победу в самой масштабной битве всей войны. Собираясь немедленно двинуться на подмогу своим, Колумб с приятным удивлением узнал, что его войска уже подходят к Занкасу, столице государства ваалов. Направившись к городу, где восседал сам Айтар, великий полководец думал о том, что человека, возглавившего тот поход, нужно серьезно поощрить. Этим человеком был Марк Сиенсэль – полководец и хороший друг Колумба. Но последний остолбенел, когда гонец сообщил ему, что Марк погиб при осаде Занкаса. Озлобленный на Айтара, Колумб решительно направил свою армию на столицу ваалийского государства с одной лишь мыслью: отомстить за смерть друга. Когда аурелы во главе с Колумбом подошли к Занкасу, войска уверенно удерживали свои позиции, осадив город Айтара. Объединившись, силы Эмфилио Колумба без труда прорвали оборону столицы ваалов, и правитель Аурелии один на один сразился со злобным королем. Схватка была долгой и напряженной. Колумб победил. Оставшиеся ваалы бежали за Морфис, и на том долгая и кровопролитная война завершилась в самом начале 20-го года Второй эпохи.

После долгожданной победы над злейшими врагами, долгие годы угнетавшими людской народ, Эмфилио Колумб принялся строить империю. Он присоединил к Аурелии новые освобожденные от ваалов территории, добавил к ним захваченные южные вражеские земли аж до самого устья реки Морфис и назвал свою империю Сиенсэль, в честь погибшего друга. Это был не менее талантливый полководец, чем сам Колумб, мужественный и отважный человек, прошедший вместе с ним все этапы этой великой войны. И я считаю, вся империя должна гордиться своим именем, ибо мы получили его от истинного героя.

Майк молча кивал головой, приняв сострадательный вид, но в глазах его горело восхищение подвигами великих предков современного человечества.

– Все люди из присоединенных племен стали полноправными гражданами империи, – продолжал монах, – а Эмфилио Колумб в 21-м году был провозглашен императором. На тот момент ему было тридцать шесть лет. Империю Сиенсэль разделили на две большие провинции: Аурелия со столицей в городе Нартэль и Морфия с центром в Доке, построенной на развалинах Занкаса – древней ваалийской столицы. До наших дней из построек краснокожих сохранилась лишь высокая и черная, словно уголь, башня, где восседал сам Айтар. Как и обещал Колумб, у истоков реки Антиль был построен монастырь, где ты сейчас и находишься. Строительство монастыря завершилось в 23-м году Второй эпохи, и он является старейшим из всех известных монастырей Трех Божеств.

– А как же провинция Селения? – спросил Майк, указывая на «зеленые» западные земли на карте империи, о которых брат Мариус не упоминал в своем рассказе.

– Сложно объяснить, почему западной границей империи еще долгое время оставалась река Лиотема. Имперцы не стали проникать в неизведанные земли. Возможно, это объяснялось тем, что оттуда просто никто не нападал. Вместо этого Колумб занялся освоением территорий за Морфисом. Он был недоволен тем, что столица большой империи расположена на самом ее краю и организовал несколько походов за великую реку. В итоге через десяток лет восточная граница империи Сиенсэль отодвинулась на несколько десятков километров. Но это все, что смогли сделать имперцы. На освоенной территории было основано лишь несколько поселений, поскольку для строительства городов земли эти были крайне непригодны из-за густых лесов. А дальше люди попросту не пошли, увидев, что там все намного хуже: непроходимые леса смешивались с топкими болотами. И все же Колумб был доволен расширением своей империи. – Монах остановился и глубоко вздохнул. – Вот и все, что было наиболее важным во времена правления первого императора. В заключение нужно сказать, что Эмфилио Колумб умер в 71-ом году Второй эпохи в возрасте 86 лет. Его похоронили в гробнице у храма Трех Божеств в Нартэле.

Тишина повисла над полумраком монастырского помещения. Брат Мариус опустил голову, и густые темно-каштановые волосы укрыли его очи. Раненный не отводил пристального взгляда от своего собеседника, ожидая продолжения его речи. Но из уст монаха не доносилось больше ни звука, и Майк опустил глаза. Оба предались размышлениям. Брат Мариус задумчиво уставился на деревянный пол, будто видел в нем нечто большее, чем просто отесанное дерево, а взор Майка упал на карту империи, в случайную ее точку. Этой точкой оказалась неведомая область по ту сторону глубокой реки Морфис. Все мысли стали куда-то исчезать, казалось, будто глаза не в силах оторваться от темно-расплывчатых красок таинственных земель. На миг раненный позабыл обо всем, что находится вокруг, его взор приковался к разрисованному листу бумаги. Возникло ощущение, будто карта оживает. Майку даже показалось, будто он слышит глухой шум листвы и почему-то пугающий. Зрачки увеличились. В памяти стали рисоваться ужасные эпизоды первой ночи… и раненный резко перевел взгляд в сторону, судорожно выдохнув. Заметив реакцию оторвавшегося от своих мыслей монаха, Майк, решив забыть о странном чувстве, мгновением ранее посетившем его, спокойно поинтересовался:

– И что же было дальше?

– Об этом ты узнаешь позже, – ответил монах. – Думаю, на сегодня довольно. У тебя будет достаточно времени обдумать услышанное. А в будущем ты еще многое узнаешь. Сейчас же ты должен поправляться и восстанавливать свои силы, а меня зовет служба. Отдыхай, скоро мы снова увидимся, – брат Мариус встал и направился к двери. – Да хранит тебя Вертима!

Таким вышел разговор двух молодых людей, которые встретились нынешним утром в маленькой монастырской комнате под тусклым светом догорающих свечей. И хотя эта беседа должна была стать испытанием для обоих, поскольку здесь сошлись люди с различным представлением о жизни и пониманием ее, к их крайнему удивлению, этого вовсе не ощутилось. А если некое испытание все же имело место во взаимопонимании сегодняшних собеседников, то они по праву могут гордиться тем, что с легкостью его преодолели.

Майк еще долго лежал в постели, погруженный в раздумья, а на глубоком синем потолке рисовались таинственные картины героических сражений прошлого. История этого мира так же загадочна, как и все в нем. И Майк, похоже, единственный человек в Сиенсэле, для кого эти невероятные подвиги не прошлое, а далекое будущее. По крайней мере, он видел в потолке явно не деяния предков… а потомков ли?.. Могло ли наше человечество спустя века породить людей, владеющих магией? Или дело тут не в генах? Может, некая внешняя сила наделила нашу планету сверхъестественной энергией? А заодно эта неведомая сила могла принести с собой и страшных существ, зовущихся ваалами. А иначе сложно объяснить, откуда взялись краснокожие враги Эмфилио Колумба.

Но все это лишь пустые догадки, вертящиеся в голове Майка, которые, впрочем, были единственным способом скоротать время. Не считая сна…




IV


Мчались секунды, спокойно шли минуты, медленно плелись часы, тянув за собой невыносимо долгие дни. Майк заметно шел на поправку, его силы восстанавливались под действием чудесного травяного отвара. Боль в шее наконец отступила, и теперь он мог свободно двигать головой во все стороны. Более того, он наконец-то расстался со своей постелью, и теперь ничто не могло приковать его к надоевшей мягкой перине. Майк подолгу расхаживал по своей маленькой комнате, не решаясь, однако, выйти за ее пределы. И хотя сильнейшее желание влекло его туда, в неизвестный мир, он даже не смотрел в сторону двери и не позволял себе поддаться искушению. Оставалось ждать своего полного выздоровления, и тогда, несомненно, ему будет предложено покинуть временный приют.

Кроме долгой ходьбы по комнате в глубокой задумчивости, Майк коротал часы, изучая предоставленную ему карту империи. С интересом рассчитав время, которое необходимо отцу Иллариону, чтобы посетить Нартэль (в записке монах указал, что на это ему потребуется неделя), Майк определил приблизительное расстояние от монастыря до древнейшего города Сиенсэля. Пользуясь этим условным отрезком, он рассчитал расстояние и до других городов. Из всего этого вышло следующее: если предположить, что Илларион отправился в Нартэль пешком, то империя получается не такой уж и огромной, хотя, конечно, и не малой для исследователя из иного мира. Если, допустим, монах пробыл в городе ровно сутки, затратив на дорогу по трое суток туда и обратно, то средняя протяженность империи с севера на юг составляет примерно десять суток пешего пути. С запада на восток – в полтора раза больше. И это, разумеется, с учетом ночных привалов условного путника. И хотя такие расчеты пока ничем не подтверждались, Майк был доволен тем, что получил некое представление о размерах империи, окружающей Антильский монастырь.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/nikolay-kosmich/posobie-dlya-rycarya/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.