Книга - Привратник

Привратник
Сергей Скиба


Данте утверждал, что в аду целых девять кругов. Главный герой называет эти круги этажами и может открывать проходы между ними. Он охотник на демонов, которые цепляются за людей и "пьют" жизненные силы. Работа опасная, нервная и непредсказуемая, а потому фирма героя деньги обратно не возвращает.

Содержит нецензурную брань.





Сергей Скиба

Привратник





Глава 1


Белое безмолвие. Яркий, ослепляющий свет, колющий глаза, мёртвая тишина и жуткий холод, такой, что не только снег хрустит под стопами, а даже воздух на зубах. Стоит моргнуть и веки смерзаются, их приходится тереть ладонями чтобы хоть как-то отогреть и открыть снова. Запах свежести обжигает ноздри и забивает лёгкие.

Обледеневшее плато уходит в бесконечную даль, сверкает, укрытое алмазной крошкой изморози и снега. Белый блеск холмов дезориентирует и заставляет жмуриться. Я стою на коленях, которые уже намертво прилипли к твёрдому насту. С каждым вдохом лёгкие сковывает обжигающий холод. С каждым выдохом из горла вырывается хрип, кашель и несколько капель крови. Они на лету застывают в рубиновые кристаллики, падают на твёрдый снег, подпрыгивают и разлетаются в стороны, словно бусины разорвавшегося колье.

Передо мной гигантская чёрная фигура с раскрытыми крыльями из чистого света за спиной. То ли контраст между снежным полем и угольным монстром сбивает с толку, то ли это какой-то оптический обман. Но стоит хоть немного сфокусировать взгляд, как контуры фигуры тут же расплываются и исчезают. Я пытаюсь разглядеть её получше, но ничего толком не вижу в слепящем сиянии снега, колючего света и белой смерти разлитой вокруг.

Крылатый гигант говорит, но не словами, и даже не звуками. Перед восприятием мельтешат странные образы и нереальные картины от которых ломит виски. Логика в видениях напрочь отсутствует. И я, естественно, ничего не понимаю. Наконец, убедившись, что до меня не достучатся, монстр протягивает свою громадную когтистую лапу, хватает меня за левую ладонь и подымает, отрывая от снежного покрова.

С хрустом лопается примерзшая кожа на коленях, я повисаю на вытянутой руке, локтевой сустав скрипит, как замёрзший снег. Боли почти нет, холод давно лишил конечности чувствительности, но ощущения не из приятных. Хочется крикнуть монстру, чтобы он убирался в чертям собачьим, но слова срываются кашлем и красными брызгами, которые на неизменно леденеют и с шелестом рассыпаются. Снег под ногами уже обильно раскрашен алой крошкой.

Гигант чем-то размахивает у меня перед лицом, то ли хвастаясь, то ли желая предложить что-то чёрное и продолговатое. Надеюсь это не его детородный орган, вот было бы забавно, если у такого громилы он оказался бы настолько маленький и тонкий.

Губы мои мимо воли расплываются в улыбке и сразу же трескаются от мороза. Кровь замерзает на зубах. Да я умираю от холода, но это не повод чтобы не посмеяться. К дьяволу крылатого монстра и морозное плато! Вытягиваю свободную руку и показываю им обоим средний палец.

Это не смутило гиганта, скорее всего он даже не понимает оскорбительности моего жеста и продолжает настырно «объясняться» на своём невероятном наречии из чудных видений и картин. Кажется предлагает помощь, но это, ясень пень, неточно. С тем же успехом он может предлагать оторвать мне голову.

– Предложение, смерть, помощь, пища, просьба… – долетают до моего сознания обрывочные слова-видения, которые никак не выстраиваются в логическую цепочку.

– Ну так помоги, – хриплю и по наитию добавляю. – Или давай помогу я.

Может если монстр получит желаемое, то отстанет. Сам же втащил меня в эту белую пелену холода и смерти (мне это откуда-то точно известно), а теперь предлагает или просит помощь, придурок. Хозяин белого ада подымает свою ручищу выше и я хватаю чёрный тонкий отросток, что протягивает когтистая лапа.

Это оказывается нож, короткий, с тонкой рукояткой, будто бы сделанной для детской руки. Я подношу клинок к лицу чтобы рассмотреть внимательнее, но веки окончательно смерзаются отнимая остатки зрения.

Зато приходят новые образы. И боль. Вдоль ладони левой руки, на которой я подвешен, как кабанья туша на крюке, ползут режущие струны, тонкие и холодные, ещё более холодные чем крошащийся на зубах воздух. Пытаюсь кричать, но тщетно, лёгкие окончательно сбиваются в ледяной ком.

Демон ослабляет хватку и я падаю, но прежде чем окончательно провалиться в серую хмарь, внезапно вспенившуюся под ногами, успеваю заграбастать одеревеневшими пальцами горсть сухого, колющего пальцы снега.

Просыпаюсь и вскакиваю с кровати. Не смотря на лето и одеяло, которым я укрыт, мне холодно. Простыня и наволочка мокрые от маленьких кристаллов льда, которые быстро тают.

Баюкая левую руку топаю в ванну оставляя на полу мокрые следы босых ног. Беру целлофановый пакет с полки и высыпаю в него скомканный белый шарик. Мягкий снег мгновенно твердеет покинув мою руку, от него расходится пар. Небрежно сворачиваю пакет и бросаю под раковину. Нужно будет потом не забыть переложить в холодильник, а то опять трубы промёрзнут.

Открываю кран с горячей водой и задумчиво выдыхаю на зеркало над раковиной. По блестящей поверхности тот час разъезжается морозный узор, но быстро тает оставляя стекло просто запотевшим.

Когда я засунул левую руку под струю кипятка, на внутренней стороне ладони проступили тонкие прямые линии из льда, идущие от запястья к кончикам пальцев. Под воздействием горячей воды они быстро растаяли и исчезли.

– Пронесло, – снова выдыхаю на зеркало, теперь оно не покрылось изморозью как прошлый раз. – Ну и отлично.

Подхватив пакет из под раковины топаю в кухню.

Обычно этот сон навещает меня только если долго не бывать на «этажах», а теперь почему-то приснился без причины. Я ведь был аж на «третьем» вот только недавно… А что, кстати, сегодня за день недели? Нажимаю кнопку на кофейном автомате, а свободной рукой включаю «рабочий» мобильник лежащий на столе. Вспыхивает экран с датой.

– Пятница!? Вот чёрт! – две недели пролетели как взмах ресниц, даже опомниться не успел, а уже снова наступила очередная пятница. – Надо подвязывать с активным отдыхом.

Тем более, что и свободные деньги заканчиваются, и отложенная сумма так и не пополнилась до нужной отметки. Хватит ждать простых заданий, пора браться за то, что приносит максимальную прибыль. Не люблю связываться с мажорами и богатыми «папиками», от таких одни проблемы. Но вдруг Моцарту предложат большую цену и он отдаст артефакт другому покупателю. Маловероятно, но может случиться.

Мобильник несколько раз трезвонит, получая сообщения о входящих пропущенных звонках. Ого. Штук двадцать за две недели набежало. В основном Дим звонил, но есть пара вызовов от Павла Семёновича – основного поставщика высокооплачиваемых заказов. Отлично. Будет из чего выбирать.

Десяток «пропущенных» от архимандрита Николая, и все за последние несколько часов. Случилось что-то? Чего это старец разошёлся? Хотя что у него может случиться? Нет, не буду перезванивать. Прибыли от святого отца всё-равно не дождёшься – одни благословения. Вот пусть ими и поправляет дела, а мне деньги нужны.

Задумчиво покрутив мобильник в руке, набираю нужный номер.

– Павел Семёнович? Здравствуйте. Кажется я окончательно созрел для помощи нашему «другу», – последнее слово я особо выделил, показывая, что кем бы ни был упомянутый товарищ, никакой он мне не друг.

– Здравствуй Серёжа, – приятный баритон профессионального юриста лучится доброжелательностью. Не смотря на свою деятельность, завязанную с щекотливыми делами и тёмными личностями постоянно нарушающими законодательство, Семёныч не растерял веры в людей. По крайней мере, в меня, после того как я помог его дочери. – Очень рад. Последнее время до тебя не достучаться. Проблемы?

– Да какие у меня могут быть проблемы с такими-то связями? – это преференция Семёнычу, он способен урегулировать любые неприятности, словно тот человек из Кемерово, про которого пел Гребенщиков. – Так, обычные нудные трудности.

– Знаю я твои нудные трудности, до сих пор иногда ночью вскакиваю, как ужаленный.

– Нечего нарушать инструкции, – усмехнулся я. – Ладно, время идёт. Где? Когда?

Договорившись нажимаю отбой, но отложить телефон не успел, тот сразу же разразился трелью.

Абонент: Архимандрит Николай.

Наверное получил сообщение, что включился мой мобильник. Теперь от священника не отвертишься. Старик умеет быть настырным, как экскаватор разгребающий снежные заносы. Так-с. Что бы он там не предлагал – вежливо, но твёрдо отказываюсь. Хватит уже в этом году благотворительности.

Нажимаю зелёную кнопку на экране телефона.

– Слушаю.

– Здравствуй, Сергий, – отлично поставленный голос именует меня на старый манер, делая ударение на вторую букву. – Я уже с десяток раз звонил.

– Привет святой отец.

– Не называй меня так. Никто не свят, лишь один Господь! – сразу же возразил Николай. После определённых событий он очень ревностно относится к подобным вещам. И строго добавил, заочно отметая любые возражения. – Срочно приезжай, церкви нужна твоя помощь.

– Вот почему, при нашем общении, у меня постоянно возникает чувство, что я вам рубь трояками должен, а?

– Прости старого, – смягчился архимандрит. – Ничего ты мне не должен, это я в долгу. Но когда вера людская ослабевает кто встанет на защиту, не тот ли кому Господь вручил крест?

– Ага, ага, – вкладываю в эти два слова максимум скептицизма. У меня множество догадок, что за существо ткнуло в мою руку клинок в ледяной пустыне. Но изучив сотни старых писаний, а так же по собственным ощущениям – это, и близко, не господь. – Сейчас очень много важных дел внезапно нарисовалось, так что…

– Что для человека важно? Умерь гордыню свою, Сергий. Ибо написано… – дальше священник разразился длинной тирадой, смысл которой я благополучно пропустил мимо ушей.

Переслушать и понять все словесные выверты одного из лучших выпускников духовной семинарии способен только такой же прожжённый семинарист-теолог. А спорить с архимандритом и вовсе неблагодарное занятие – через какое-то время вдруг осознаёшь, что вся твоя жизнь должна всецело принадлежать церкви. Проходили уже.

– Короче, святой отец.

– Не называй меня святым! – гаркнул Николай.

Не то чтобы я нарочно пытаюсь вывести старца из себя. Он один из немногих священнослужителей, которых я действительно уважаю. Но старик часто забывается и начинает очередную проповедь о персте божьем и предначертании, будто разговаривает со своей паствой. Я же предпочитаю думать, что свободен в выборе, и уж точно никак не тяну на белого агнца.

– Помнишь как помог мне во время нашего знакомства? – окончательно осознав с кем имеет дело и снова убедившись, что увещеваниями тут не помочь, священник перешёл к конкретике. – Нужно так же направить ещё одно чадо господне.

– А сами что же?

– Не могу вмешиваться. Единолично он должен выбор свой совершить.

– Какой же тут «единолично», если я буду помогать?

– Не перекручивай, Сергий. Дело сие есть угодно Господу и…

– Хорошими делами прославиться нельзя, – напеваю известную песенку из мультфильма, тонко намекаю на оплату. Это всегда переводит разговор в плоскость мирских денежных отношений, а архимандрит довольно прижимист, настолько, что часто решает справится с проблемой сам и не привлекать жадного меня.

– Проси что хочешь, – неожиданно легко сдался Николай. – Сделаю.

– Прям что хочу? – чуть не поперхнулся от удивления, видать сильно придавило архимандрита, раз разбрасывается такими обещаниями. Раньше он был более осторожен. И ведь действительно сделает, не обманет. Даже если потребую один из крестов со шпилей Храма Христа Спасителя. В голове сразу сформировалась догадка. – Родственник?

– Племянник.

– Ладно, помогу, но сегодня я уже занят. Давайте завтра-послезавтра.

– Сегодня! – непоколебимо заявил старец.

– Чёрт.

– Не богохульствуй.

– Простите. Но тогда ближе к вечеру, как освобожусь.

– Жду звонка, – согласился священник и повесил трубку.

Чёрт! Я же вроде собирался отказать. Всё эта его неожиданная фраза: «Проси, что хочешь…» – выбила из колеи. Старик тонко чувствует как именно нужно вести беседу чтобы оппонент согласился. Настраиваешься, подготавливаешься к беседе, а в итоге архимандрит умудряется настоять на своём, каким-то образом обломав все твои настройки разом.

Сразу вспоминается библейская бодяга о исходе евреев из Египта: К фараону приходит какой-то раб и требует отпустить израильтян в земли обетованные. Что в таком случае должен был ответить великий тиран древности?

Я полагаю, что-то вроде: «Отрубить наглецу голову! Немедленно!»

Но фараон выслушивает Моисея, потом ещё и терпит десять казней, чтобы в конце концов таки отпустить всех рабов на волю. И опомнился он только через несколько дней, когда евреи удрали и догнать их уже не получилось. Чем правитель думал до того момента? Наверное тем же, чем я только что.


* * *

Чёрный «BMW Х3» легко катит по узкой лесной дороге. Видно, что её проложили не так давно и, что удивительно для нашего государства, старались на совесть. Деревья обрамляющие колею красиво подстрижены чтобы ветки не задевали проезжающие автомобили. По краю проложена канавка для отвода дождевых вод – прям Европа, того и гляди гей-парад из-за угла покажется.

Объясняется сие диво просто – это полузакрытый дачный массив под боком у столицы. Здесь не задерживают проезжающие автомобили и не требуют документы, по пути нет ни одного поста охраны или шлагбаума. Но купить на этой земле участок – нереально, если нет «мохнатой лапы» там где нужно. Кто попало тут просто не ездит – незачем.

Загородная дорога, без единой выщерблены и ямы на асфальтовом покрытии, упёрлась в громадный забор из красного кирпича. Чуть дальше мощные стальные ворота на колёсиках, подвешенные к фигурной арке. Видимо, открываются автоматически при помощи скрытых двигателей. Сейчас это чудо инженерной техники наглухо закрыто. Ни щелей, ни просветов. Только серый квадрат решётки переговорного устройства бликует красным огоньком.

BMW остановился перед воротами. Охранник-водитель – широкоплечий, двухметровый здоровяк, вылез из машины, совсем чуточку припадая на левую ногу подошёл к красному огоньку, и нажал кнопку вызова. Коротко переговорил с устройством, вернулся и приоткрыл заднюю дверь.

– Серый, короче охрана говорит, что дальше пешком.

– Начало-о-ось, – вот поэтому я и не люблю связываться с толстосумами, разбогатевшими в лихие девяностые. Среди них много бывших уголовников, у которых весьма специфические представления о гостеприимстве. – Ну, ладно, пешком, так пешком. Багажник открой.

Я выбрался из машины и склонился над содержимым багажного отделения. Достал чёрный кожаный саквояж, приподнял плащ, но немного подумав отбросил его назад. На улице тепло и, не буду же я, в самом деле, соваться на «третий».

– Тьфу, тьфу, тьфу, – сплёвываю через левое плечо.

– Мне с тобой? – водитель спросил вполне нейтральным тоном, но по немного сжатым губам читается, что идти ему очень и очень не хочется.

– Да сам справлюсь. Охраняй машину, а то уведут ещё.

– Здесь? Третью бэху пятого года? Битую? – он провёл носком ботинка по оцарапанному переднему крылу автомобиля. – Тут такие на мусорник выбрасывают.

– Умеешь ты поднять настроение, Дим.

Я направился к воротам, с краю в них уже открылась небольшая калитка из которой выглядывает амбал-охранник с кривым шрамом через всю харю.

– Документы можно? – требовательно протягивает лапищу.

– Что? – от возмущения саквояж, с широкой застёжкой, похожей на рыбий рот, чуть не выпал у меня из руки. – Ты серьёзно? Была договорённость о встрече, меня ждут, а тебе документы? Звони хозяину.

– Так это… – толстые сосиски пальцев задумчиво чешут репу. При мысли о необходимости беспокоить хозяина суровое выражение на лице охранника сменилось озабоченным. – Да, ладно. Раз заранее договорено. Проходите конечно.

Широкими, решительными шагами направляюсь внутрь двора. Амбал семенит за мной, словно побитый пёс.

Во дворе трёхэтажная вилла отделанная дорогим клинерным кирпичом серого цвета. Высокие окна, широкая веранда, по углам строения высятся островерхие башни. Прямо замок, а не дача.

На крыльце прогуливаются ещё два охранника в серых пиджаках. У обоих в руках помповые ружья. И это при том, что по всему периметру забора камеры, которые «смотрят» не только наружу, но и во внутрь. Зачем светится посреди двора с оружием? Элемент устрашения? Можно подумать сейчас девяностые и во всю идут бандитские разборки. Танк бы ещё загнали и ДЗОТ построили.

Поднявшись по ступеням крыльца упираюсь в фигуру охранника, преградившую путь к входной двери. Взмахом ружья он показал мне приподнять руки для досмотра.

– Вы охренели? – поочерёдно обвожу всех охранников пристальным взглядом. Может хоть кто-то умнее двух других? Но на лицах всей троицы одинаковое тупое и упрямое выражение.

– Не ерепенься, парняга.

– Иди в задницу, – я резко развернулся и уже шагнул обратно, но тут хлопнула входная дверь.

– Что за дела? – в проёме появился невзрачный, лысый мужичок в белой рубахе с закатанными рукавами. Руки на его теле смотрятся чужеродно. Мощные, с широкими сильными ладонями и обильно покрытые татуировками. Глянул на меня. – Сергей Сергеевич?

– Да.

– Опаздываете. Бобёр уже зажда… В смысле, Григорий Анатольевич ожидают.

– А я передумал, – злобно зыркаю на застывших амбалов с ружьями. – Не собираюсь проходить процедуру обыска на даче каких-то уголовников.

– Что? – мужичок мельком глянул на охрану. По тому как те понуро опустили взгляды стало понятно, кто именно тут главный. – Вы очумели, придурки?

– Так это… – попытался оправдаться один из троицы. – Положено же.

– Завались, – гаркнул лысый и повернулся ко мне. – Прошу прощения, Сергей Сергеевич, это мой косяк. Должен был лично вас встретить, но забегался. Не обижайтесь, входите пожалуйста.

– Я не обижаюсь, – нагло плюю на ступеньки. С уголовниками нужно разговаривать учитывая жаргон, иначе уважать не будут. А «обиженных», как говорится, через шконку перегибают. – Я огорчаюсь.

– Понял, – кивнул лысый.

Проворно юркнул из прохода наружу и, почти без замаха, врезал детине, что предлагал мне поднять руки, в челюсть. Причём так виртуозно, что никто и понять ничего не успел. Честно говоря, я думал, что для кабана-охранника такая плюха как комариный укус мамонту, но амбала повело, он сделал пару неуверенных шагов, пытаясь сохранить равновесие, и вдруг рухнул как подкошенный. Судя по выражению морды лица – чистый нокаут.

– Улажено? – вопросительно улыбнулся лысый.

– Вполне.

– Тогда прошу за мной. Бобёр… тьфу… Григорий Анатольевич ждёт.

Внутри дома роскошь и уйма дорогостоящего антиквариата. Видно, что хозяину некуда девать деньги и он скупает любую старую рухлядь, даже если она не подходит к интерьеру.

Полы укрыты мягкими коврами, на стенах разнообразные картины вперемешку с иконами. По углам канделябры чередуются с торшерами. У длинной стены камин с лепниной, а над ним фото мордатых дядек без рубах, но зато в синих наколках. Стулья с изогнутыми спинками возле округлого дивана. Весь антураж – работа сумасшедшего дизайнера. Даже я бы такого выгнал взашей, хоть и не очень разбираюсь в обстановке жилищ.

Посреди холла широкая лестница ведущая на второй этаж. Лысый показал идти наверх и, когда мы поднялись, остановился возле большой двустворчатой двери из морёного дуба.

– Секундочку, – приоткрыв дверь засунул голову и заговорил с кем-то внутри. – Пришёл. Ага.

– Входите, – кивнул, показывая на проход.

Шире створки он так и не открыл и мне пришлось протискиваться в узкую щель. Тоже наверное какая-нибудь проверка, которых в уголовной среде не счесть, но я про такую не слышал. Буду считать, что один из экзаменов на «авторитета» мной благополучно запорот, но долго общаться со всей этой братией я не намерен, так что – плевать.

Кабинет хозяина ничем не отличается от обстановки холла. То же нагромождение стилей. Безвкусица. Моцарт бы умер от одного взгляда на подобный бедлам.

Владелец оценивающе прошёлся взглядом по моему дорогому костюму. Хмыкнул разглядывая саквояж.

– Думал ты поздоровее будешь, – вместо приветствия выдал вор в законе с погонялом «Бобёр». Во время разговора он странно сжимает губы, будто что-то пряча во рту. – Адвокат базарил сразу определишь сможешь помочь или нет. Но что-то не похож ты на лепилу.

– И вам здрасте, – кивнул я, подошёл к столу со стеклянной столешницей, поставил на него саквояж, отодвинув несколько бутылок с дорогим алкоголем. – Я и не лепила.

Скосив взгляд на мужика осмотрел его. Широкий, крепко сбитый, с пудовыми кулаками и косым шрамом у левого виска. Стать авторитета прямо пышет силой, такой если в челюсть двинет, то нокаутом не отделаешься – загремишь на кладбище. Но под глазами заметны мешки от постоянного недосыпа, а на лице признаки усталости человека, который давно и безнадёжно борется с неизлечимой болезнью. Губы, опять же, странно морщит.

Ну и как вишенка на троте, над его плечами едва заметное прозрачное тёмное марево, наподобие плаща развеваемого ветром. Плещется и клубится протуберанцами, словно уродливая клякса. Однозначно мой клиент.

– Так что скажешь? – по хриплому голосу не определить волнуется авторитет или нет.

– Помогу, иначе сразу бы ушёл, – протягиваю ему кожаную маску с ремешками. – Оденьте.

Бобёр принял маску, скептически покрутил в руках, не спеша надевать. Честно говоря, это переплетение кожаных ремешков и застёжек очень похожее на игрушку для БДСМа, я и сам бы поостерёгся натягивать себе на лицо без веских причин.

– Что-то попахивает голимым разводняком, – резонно заметил клиент.

– Григорий Анатольевич, – подобный разговор у меня далеко не первый, а потому фразы давно подобраны, проверены на практике и заучены. – Вы меня не по объявлению в дешёвой газетёнке нашли, верно? Вам меня порекомендовал уважаемый человек. Вы ему доверяете?

– Семёныч зря трепаться не будет, серьёзный мужик, – согласился авторитет ещё раз осмотрев маску.

– Тогда давайте не будем спорить. Или делаете как я говорю, иди прощайте.

– Ладно, – собственно я и не сомневался в ответе. Куда ему ещё деваться с неоперабельной астроцитомой головного мозга? Небось все дорогие зарубежные клиники уже давно списали как неизлечимого. – И больничную карту не посмотришь?

– Я не врач, – вынимаю из саквояжа короткие потрёпанные ножны и пристёгиваю к поясу. – Не разбираюсь в медицинских писульках.

– И как лечить будешь?

– Секрет фирмы.

Что ещё с собой взять? Пожалуй ничего. Судя по прозрачности мерцающей тени над головой клиента, задача не сложная. Мелкий бес «удачно» приклеился – всех дел на пару взмахов.

Хотя, лучше перестраховаться. Мало ли, а вдруг «солдат»? Достал резиновую грушу с пробочкой, переложил в карман пиджака. А ещё вынул металлический держатель, похожий на школьный циркуль и серебристую зажигалку «Zippo».

Чирк. Пламя неожиданно заиграло оттенками зелени и бирюзы – в зажигалке совсем не бензин. Поджигаю маленький беловатый шарик на конце держателя. По комнате распространяется специфический запах.

Широко размахивая рукой, окуриваю дымком себя и клиента.

– Это что?

– Ладан.

– Зачем?

– Чтобы от нас пахло ладаном, – неопределённо пожимаю плечами.

Долго уламывать клиентов не приходится. Люди столкнувшиеся с неизлечимой болезнью готовы следовать любой чепухе чтобы излечиться. Читают молитвы, гладят дельфинов, пьют мочу, приносят жертвы, соглашаются с любой ахинеей.

Это потом, после обряда, Бобёр начнёт орать, что я его кинул и всё это глупый театр для лохов. На что я ему скажу, что деньги сразу отдавать не нужно. Пусть поедет в любую клинику, убедиться в излечении, а уже после расплачивается. Это его охладит. Всех охлаждает. Ну, а затем, за деньгами приедет Павел Семёнович. У адвоката имеется куча убедительных доводов для подобных клиентов и комиссию он с меня не берёт. Заодно избавляет от последующего настырного внимания со стороны нервных персон.

Так что без долгих разглагольствований и объяснений, которые всё-равно ничего не объяснят, я помог клиенту надеть маску закрывающую глаза.

Специальные ремешки плотно закрепляют шоры, чтобы нельзя было подглядывать. Изначально я просто просил людей зажмуриться и ни в коем случае не открывать глаза и не смотреть. Из десяти клиентов моей просьбе последовали … ноль. Ровно – ни одного.

Каждый считал себя самым умным на свете и думал, что ничего плохого не случится, если немножечко поглазеть. Одним-то глазком можно. Если что, то его всегда можно опять закрыть. Так-то оно так, но есть проблема – обратно «развидеть» увиденное уже нельзя.

После череды курьёзных случаев я стал использовать кусок плотной материи на манер повязки. Однако она тоже не даёт гарантии полной слепоты. То съехала, то неплотно прилегла, то клиент сорвал неосторожным движением.

Пришлось изобрести целую сбрую с ремнями и защёлками. Такую запросто не снять. У меня, по крайней мере, быстро не получается. Сейчас на Бобре будет первое полноценное испытание, так сказать, в полевых условиях.

Затянув последние ремешки, кратко инструктирую клиента.

– В точности выполняйте все мои распоряжения. Чтобы ни случилось, не волнуйтесь. Вам ничего не угрожает. Посторонние звуки и запахи всего лишь происки вашего воображения. На самом деле ничего такого нет, а за дверьми ваша охрана, так что… Относитесь к происходящему спокойно.

– Ну ты прям циркач и фокусник. Главное чтобы сработало.

– Это уже моя проблема. Начнём.

Отработанным движением провожу сверху вниз позади клиента. Рука встречает лёгкое сопротивление, будто ведёшь ею по глади воды. Ладонь остро режет холодом тонкой струны. С лёгким гулом пространство под моими пальцами расходится в стороны, словно я разорвал висящую в воздухе штору, а за ней оказалось другое помещение.

Та же комната, только сгустились сумерки, ковёр на полу посерел, мебель перекосило, на стёклах проступили трещины. За окнами, вместо весёлой зелени, блеклая желтизна осени. Ветер срывает листья, подхватывает их и уносит в никуда.

В дальнем углу зашевелились две непоседливые тени. Серые сгустки размером с кошек. Деловито снуют вдоль стены, слепо тычутся друг в друга, упираются в преграды и тихонько пофыркивают.

«Этаж первый» – простой. Хорошо бы им всё и закончилось. Но так бывает редко.

Осторожно беру клиента за плечи и подталкивая, заставляю сделать несколько шагов назад, прямо в разрыв с изменённой реальностью. Завоняло затхлостью, гнилью и плесенью.

– Что за хрень? – поморщился авторитет принюхавшись.

– Издержки производства, не волнуйтесь, всё в порядке.

– Да я и не волнуюсь, – храбрится Бобёр. – Это ты волнуйся. Если что, тебе отвечать.

Изменений происходящих вокруг он не видит, не то уже началась бы обычная истерика и ругань с мордобоем и попытками убежать. Значит маска работает.

Тени за плечами клиента стали более объёмными и мрачными, но стоит сосредоточить на них взгляд – исчезают. Пакость какая. Придётся идти глубже. Но что-то такое я и подозревал, а потому не очень опечалился.

Снова провожу рукой сверху вниз, теперь уже перед лицом клиента. За его спиной стена и дальше отойти не получится. Нужно было его сразу в центре комнаты поставить. Ну да ладно.

Левую ладонь режет ещё одна ледяная струна. Теперь сопротивление ощущается сильнее, как будто разрываешь тонкое полотно. Пальцы теряют чувствительность от холода. Открывается проход на «второй» этаж.

Два шага вперёд и мы оказываемся посреди полуразрушенного дома. Потолок светлеет проломами, ковёр исчез, а доски пола покорёжено вывернулись. Мебель валяется вдоль стен трухой и щепками. Стёкла выбиты и порывы горячего ветра несут в помещение оранжевые искры. Жарко. Пахнет раскалённым камнем, горелой древесиной и прогорклым жиром.

А за окнами деревья тянут в ярко-красное небо обрубки голых ветвей, сквозь обвалившуюся стену видны несколько худых фигур, жмущихся к их сухим стволам. Руки странных созданий так длинны, что достают до земли. Кривые головы тянут морды по ветру, пытаясь унюхать гостей. Хорошо, что я заранее окурил нас ладаном, горлумы чуют лучше собак.

Бобёр забеспокоился и попытался вытереть выступивший на лбу пот. Я перехватил его руку, не хватало ещё чтобы маску сдёрнул.

– Что-то мне как-то…

– Всё в порядке, Григорий Анатольевич, – мягко прижимаю его руки по швам. – Не двигайтесь. Это воображаемые чувства, проявляются у всех по разному. Скоро всё кончится.

Однако, как на зло, тень за плечами клиента осталась почти без изменений. Такая же полупрозрачная хмарь исчезающая стоит только сосредоточить на ней взгляд. Неужели придётся соваться на «третий»? А я и плащ не захватил. Собственно, если бы знал заранее, запросил бы в два раза больше денег, а то и вовсе отказался бы. Но теперь уже отступать и торговаться поздно. Нет, ну какое безобразие, а? Второй раз в течении трёх недель.

Решительно выдыхаю и снова открываю проход. Глубже. Ладонь рвёт лютым морозом. Рука немеет по локоть. Создаётся чувство, что я голыми пальцами срываю со стены уже твердеющую, но ещё влажную штукатурку. Пальцы несколько раз соскальзывают и приходится повторять движение несколько раз. Наконец за спиной клиента появляется разрыв. «Третий этаж». Там уже нужно будет действовать быстро. Если жрущая Бобра тварь живёт аж на «третьем», долго раздумывать она мне не даст.

Подталкиваю клиента в портал. Жара резко сменяется промозглой прохладой. Стены окончательно сминаются, превращаясь в кучи мусора. Сквозь остатки пола торчит исковерканный колючий кустарник. Крыша полностью исчезла, открыв нереальное фиолетовое небо с разводами застывших молний. На небе ни облачка, но тем не менее, постоянно моросит противный мелкий дождик. Даже не капли, а водяная пыль.

– Замри, – шиплю я на заёрзавшего авторитета, которому на лицо попала влага. – Ни звука.

Клиент послушно затих. Над его плечами возвышается тёмная туша. Чем-то она смахивает на голову слона, хобот которого воткнулся Бобру в шейные позвонки. Вместо ушей из слоновьей головы тянутся паучьи лапы, растопыриваются в разные стороны, постепенно истончаются и исчезают вдали, словно линии электропередач в тумане. Шесть лап – значит ещё шесть жертв. Они могут быть где угодно, но это сейчас не важно.

Я смотрю на спящего демона в упор и он начинает чувствовать моё присутствие.

Выхватываю клинок из ножен. Легко запахло вишней. Тонкая прямая рукоять почти в два раза длиннее лезвия. Само лезвие – криво обломано на конце, остался лишь жалкий кусочек, сантиметров десять. Таким я «слона» ну ни как не одолею. По крайней мере быстро, пока он не окончательно проснулся.

Остаётся «тяжёлая артиллерия». Дорого конечно. Но здоровье дороже. Выхватываю из наплечной кобуры пистолет похожий на «"Glock"». Металл отливает золотом. На ствольной коробке выгравированы два переплетающихся синих дракона. Таких как изображает восточная мифология – длинные змеи с лапами.

Глаз демона-слона приоткрывается. Подношу к его зрачку ствол. Бах! Эхом разносится выстрел. Тёмное буркало разлетается жирной смолой. Хобот с чавканьем вырывается из спины клиента, а я уже размахиваю обломанным клинком, отсекая тонкие лапы отростки, соединяющие демона с другими жертвами.

Без подпитки монстр быстро издохнет, слишком много энергии вложил в захваты. Запасы и защиту наращивать не стал, а жертв нахватал аж целых семь, хапуга. Жадных демонов убивать проще всего. Туша уже оседает на землю, брызжа тёмной кровью и постепенно истаивая.

Одного я не учёл. Клиент – бывший уголовник. Ему отлично известен звук выстрела. Небось неоднократно «нюхал порох» на бандитских стрелках. Потому он не просто упал и закрыл голову руками, как и положено человеку с маской на лице, у которого над ухом прогремел выстрел. Он ещё и проворно откатился в сторону, подпрыгнул, мгновенно (вот гадство, а я столько возился) сорвал маску и ломанул куда глаза глядят. Ошалело таращась на окружающий ландшафт.

– Стой! – да куда там, прётся сквозь сухой кустарник, как лось сквозь чащу, подымая пыль, пиная битые кирпичи и ломая ветки. – Идиот.

На звук выстрела уже сбегаются горлумы. Один сунулся ко мне, но получил обломанным клинком по черепу и с воплем отскочил. Тихо шагаю подальше от эпицентра прозвучавшего выстрела. Бежать нельзя, звуки шагов удивительно далеко разносятся по «третьему этажу». Это лишь привлечёт ещё больше внимания. И хорошо если это будут обычные солдаты вроде горлума.

Бобёр, истошно матерясь, отбежал метров на двадцать. За ним увязалось уже двое солдат. Растопырили длинные руки, тянутся к вожделенной пище. Авторитет запнулся на ровном месте и упал. Всё. Конец клиенту. Как теперь объяснять охране куда запропастился уважаемый Григорий Анатольевич? Впрочем, можно ничего и не объяснять, а выйти в другом месте. Пусть теряются в догадках. Но какой удар по моей репутации. Пришёл лечить, а сам выкрал.

– Дьявольщина.

Однако, Бобёр продолжил меня удивлять. Всё-таки воровская жизнь приучает быстро соображать. Он не только, проворно для своего телосложения, перекатился и поднялся. Но ещё и умудрился врезать близко подобравшемуся горлуму ногой в челюсть. Тот как раз удобно встал на четвереньки, глупо подставившись. Тоже, видать, не ожидал от моего клиента такой прыти.

Монстра откинуло назад и он врезался в своего товарища, они злобно сцепились между собой, а Бобёр помчался ко мне, на ходу выкрикивая:

– Стреляй! Стреляй, твою мать! – его вопли привлекли ещё трёх солдат, появившихся из-за ближайших деревьев.




Глава 2


Я приложил палец к губам и состроил злобное лицо, призывая к тишине. Если он будет так орать, то скоро тут соберётся уйма не очень приятного народу, тогда и пулемёт не поможет. Авторитет понятливо заткнулся, даже начал стараться бежать не так громко топая.

Вынув из кармана резиновую грушу я метнул её немного в сторону, чтобы она упала перед преследователями. Ударившись о землю тонкая резина лопнула и разбрызгала вокруг вонючую чёрную жижу. Бегущие за Бобром солдаты, притормозили заинтересовавшись новым ярким запахом.

Я перехватил подбежавшего клиента под руку, жестами показал не шуметь и поволок к обвалившейся стене на месте его крутого дома. Григорий Анатольевич пучеглазо пялиться вокруг, нервно и тяжело дышит. Похоже подобного беспредела на бандитских стрелках с ним не случалось.

– Какого хрена происходит? – прошептал авторитет, так тихо, что я больше понял по движению губ чем по звуку. Поэтому вместо «хрена» могло быть и любое другое, созвучное слово.

– Издержки профессии, – так же тихо прошептал я. – Не смотри на них. Ты видишь их – они начинают видеть тебя.

– Давай вытягивай нас, – нервно дёргает меня за рукав, с силой опустив взгляд вниз.

– Меньше нужно было бегать и орать. Теперь нам надо туда. – Показываю на почти растаявшую тушу «слона» и пятёрку горлумов, лижущих смолоподобную черноту на месте его гибели. – А там людно.

Можно, конечно, выйти и в любом другом месте, но «третий этаж» в этом отношении довольно непредсказуем. Можно вынырнуть где-нибудь посреди широкого озера Байкал. Чёрта с два потом выгребешь к берегу без лодки или плота.

– Так мочи их и вперёд, – предложил Бобёр кивая на пистолет в моих руках. Сразу видно, что произносить подобные фразы ему не впервой. Одно слово – уголовник.

– Мочи, – убираю «"Glock"» с синими драконами подальше от клиента, а то ещё подумает, что легко получится его отнять, были уже прецеденты. – Каждый выстрел из этого ствола стоит десять штук баксов, сильно не намочишься.

– Я плачу. Только вытащи, – крепко сжимает моё запястье, в знак особого расположения и твёрдости обещаний.

Ага, как же. Это они тут все такие покладистые: бей посуду – я плачу. А потом, оказавшись в уюте собственного дома, резко осознают, что всё происходящее могло быть хитрым гипнозом или наведёнными галлюцинациями. Начинаются разборки и Павлу Семёновичу приходится попотеть, чтобы выдрать лишнюю копейку из загребущих лап быстро поумневших клиентов.

Впрочем, выбор действительно не богат. Придётся раскошелиться.

– Действуем быстро. Ни на шаг не отходи. Делай то же, что и я. След в след ступай. И не смотри на них. Смотри мне в спину.

– Понял, – кивнул авторитет, рывком отводя взгляд от своры горлумов лакающих растёкшуюся по земле тушу демона. Повезло нам, что есть такой мощный источник «запаха» напрочь перебивающий солдатам нюх.

Кстати, авторитет положительно начинает мне нравиться. Обычно клиентов приходится целый час успокаивать, потом ещё час убеждать беспрекословно меня слушаться, но успокоившись и согласившись следовать инструкциям, они всё-рано продолжают нервничать и безбожно тупить. Бобёр разительно отличается от серой массы большинства. За минуту сообразил, что нужно подчиняться, а не ерепениться. Не даром вор в законе – умеет быстро принимать новые правила игры и выживать в сложных условиях.

Тихонько прокравшись на более открытое место я остановился в тридцати шагах от пирующих монстров. Бобёр налетел на меня сзади, чуть не сбив с ног. Но одёргивать его я не стал, главное чтобы вел себя как моя тень.

– Эй уроды, я тут! – смотрю прямо на сайку горлумов.

Собственно, глаз у них нет, но чужой взгляд они чувствуют хорошо. Несколько голов оторвалось от чёрной лужи, широкие ноздри жадно потянули воздух.

«Свежая пища? Иду!»

Один, второй, третий. Поочерёдно отвлекаясь от трапезы солдаты срываются с места и всё больше ускоряясь двигаются к нам. Наконец последний бросил вылизывать землю и побежал за остальной сворой.

Синие драконы изрыгнули пламя в двух ближайших монстров, те уже почти дотянулись до моего пиджака загребущими лапами. Пули отбросили нападающих назад, а остальных немного оглушил звук выстрелов, заставив сбиться со следа. Воспользовавшись небольшой сумятицей я отступил немного в сторону и в упор расстрелял ещё двух солдат.

Из-за дальних деревьев показались новые длиннорукие фигуры. Услышали шум и спешат присоединится к общему веселью. И оно не заставило себя ждать. Уцелевшие горлумы устроили свалку за возможность пожрать павших товарищей. Нужно убираться пока потасовка не переросла в серьёзное столкновение. Тогда на огонёк может заявится кто-нибудь пожирнее и лакать мертвечину он не станет, сразу заметит «свежатину», в виде двух людей, которых тут и быть не должно.

Я схватил Бобра за полу пиджака и понемногу начал отступать к месту гибели «слона». Там уже почти ничего не осталось, всё вылакали падальщики. Шаг за шагом мы оказались у еле видимого чёрного пятна на перепаханной когтями земле.

Открывать ворота обратно, всегда труднее. «Штукатурка» подсохла ещё больше, стала более плотной и чтобы порвать её приходится прилагать усилия. Обжигающий ладонь холод раздирает кожу пальцев, морозные струны впиваются в кости. Но я продолжаю настырно тянуть и ломать. Наконец, проход на «второй этаж» повис в воздухе рваной линией. На плечи навалилась усталость, но отдыхать некогда. Вокруг уже стоит разноголосый вой драки.

Давненько я не оставлял после себя в аду такой свалки. Теряю хватку что ли?

Юркнув в разрыв портала мы оказались в окружении десятка принюхивающихся горлумов. Смерть демона и последующая драка на «третьем», оставила след и на круг выше. Тут тоже собрались голодные падальщики, привлечённые лакомым запахом. Уродливые головы в унисон встрепенулись учуяв близкую добычу. Обжигающий порыв воздуха разнёс наш запах вместе с оранжевыми искрами.

– Твою за ногу! – раздумывать некогда. Монстры и так были возбуждены отголосками с «третьего», а при нашем появлении враз замерли и раздули ноздри. Тут уже и ладан не поможет – унюхают быстро.

Я прыгаю и на лету хватаю авторитета в охапку. Толчок. Горячие искры, медленно парящие вокруг, резко слетаются к нам, оставляя за собой светящиеся дорожки. Попадая на одежду они прожигают её. Но вместо ожогов в тело впиваются толстые морозные иглы, выворачивающие суставы и ершом проникающие в позвоночник.

Сцепившись с Бобром в многорукое нечто, мы покатились по выцветшему ковру кабинета и врезались в тумбочку. Трухлявая древесина хрустнула и рассыпалась ворохом обломков.

«Этаж первый» – простой. Перекошенная мебель, потрескавшиеся стёкла, но нет горлумов и горячего ветра. Почти безопасно.

Можно передвигаться между этажами и так – в прыжке. Но это отнимает уйму сил, словно я пробежал километр на ускорение. «Прыгать» нужно с умом, иначе рискуешь оказаться перед очередной неприятностью выжатым, как лимон, и без возможности «бежать» дальше. Хорошо хоть сюда волны гибели «слона» не докатились.

В дальнем углу так же деловито шушукаются две тени-кошки, но на гостей внимания не обращают. Жители «первого этажа» вообще не очень агрессивны, если их не трогать, но далеко не так безобидны, как кажутся.

– Мы ещё не дома, – констатировал Бобёр, оглядев обстановку.

– Остался один шажок. Сейчас отдышусь и продолжим.

Видя, что я вполне спокойно прислонился к стене и отдыхаю, авторитет с интересом принялся осматриваться. Естественно, его внимание привлекли тени в углу.

– А это что за твари? – он опасливо шагнул поближе ко мне.

– Миньёны.

– Где-то я уже слышал такое.

– Я их стал так называть после того, как посмотрел мультфильм «Гадкий я». Там такие жёлтые придурки, тоже безбашенные и нерасторопные.

– А… точно-точно, – закивал авторитет, неужели он тоже смотрел этот мультик?

Передохнув десяток минут, я не спеша отрыл портал на «нулевой». Короткий шаг и мы снова оказались в обычном кабинете Григория Анатольевича. В тот же миг с грохотом рассыпалась тумбочка – копия той, что мы неосторожно разломали на «первом».

На звук в кабинет влетел Лысый. Уставился на нас и выхватил из-за пояса пистолет. Естественно, направил ствол на меня.

– Что за дела? – с подозрением переводит взгляд то на Бобра, то на меня, то на обломки тумбочки.

Картина маслом: Два запыхавшихся человека. Костюмы испачканы, штаны изодраны. Обувь заляпана чёрной смолой. Волосы мокрые, будто мы побывали под дождём, но от одежды валит парок, словно мы вышли из парилки. Бобёр снял прожжённый в нескольких местах пиджак и небрежно бросил на пол у окна.

– Всё в поряде, Лысый.

– Ага, – кивнул тот, но оружие не убрал, а с подозрением прищурившись продолжает поглядывать на развороченную тумбочку и ворох упавших с неё журналов.

– Свали Лысый, – Григорий Анатольевич подошёл к столику со стеклянной столешницей, схватил первую попавшуюся бутылку, налил половину рюмки, подумал, долил до полной и не кривясь выпил.

Главный охранник понятливо кивнул, однако с места так и не сдвинулся и пистолет тоже не спрятал.

– Да твою же мать! – гаркнул Бобёр и запустил в Лысого початой бутылкой.

Она врезалась в стену у двери и разлетелась осколками, заляпав обои алкоголем.

– Понял, – просиял охранник, вышел и осторожно прикрыл за собой дубовую дверь.

– Видал? – кивнул ему в след авторитет. – Такой не продаст.

– Верю, – осклабился я и устало упал в кресло у камина, закатал рукав и принялся растирать руку, онемевшую до самого плеча. Ногти синие, как у покойника.

– Выпьешь? – показал пустую рюмку авторитет.

– Не, спасибо.

– Да ладно тебе, – Бобёр принялся наливать в стопки из другой бутылки. – Махни чуток, за знакомство.

– Мне нельзя, алкоголь ослабляет ментальные барьеры.

– И что?

– И меня начинают видеть…

– А… – он глотнул из своей стопки, постоял немного и, махнув рукой, влил в себя и ту, что наливал мне. На его лице быстро сменяясь промелькнули гримасы, словно он опять пережил все недавние события. – Так я теперь это… здоров?

– Почти. Опухоль никуда не делась, но причина её вызвавшая устранена. За пару недель всё рассосётся, может пару месяцев. От организма зависит.

– Понятно.

– Проверишься в клинике, тогда и заплатишь, – добавил я, на корню пресекая возможные разговоры о «разводах» и «кидании лохов».

– О чём базар, братан?

Бобёр опрокинул ещё одну рюмку и, совершенно не опьянев, направился к широкому шкафу во всю стену кабинета. Открыл дверцу, за ней обнаружился большой сейф. Авторитет поколдовал над ним, вскрыл бронированную заслонку и принялся таскать к столику пачки сто долларовых купюр.

На прозрачной столешнице выросли две башенки по десять пачек – двести тысяч. Что-то вспомнив, клиент небрежно положил сверху ещё пять пачек. По десятке за каждый выстрел. Заплатил даже за тот, которым я ухлопал слона.

– Я своё слово держу, – бросая последнюю из пяти упаковок заявил авторитет.

– Не сомневаюсь. Просто обычно клиенты думают, что я их загипнотизировал.

– Ну я же не фраер, – усмехнулся Бобёр. – Глюки от реала отличаю.

– Приятно иметь дело с понимающим человеком.

– Так что? Значит мы болеем потому, что к нам при… присасываются такие уроды?

– Не всегда. Часто люди болеют просто потому, что болеют, – встаю с кресла и принимаюсь перекладывать деньги в саквояж. – И тогда я не могу помочь. Я не врач.

– А как они цепляются? – после очередной накладки с маской, в клиентах просыпается интерес к моей работе. Многим хочется узнать как избежать подобных «заболеваний» в будущем. Это понятно и я не отказываю в ответах, до определённой степени, понятное дело.

– Плохие места, проклятия, нарушенные или неправильные обряды, – неопределённо пожимаю плечами. – Ну и грехи, наверное.

– Проклятья? – сразу вычленил нужное слово Бобёр. – То-есть можно подсадить такую гадость специально? Ты так умеешь?

Типаж авторитета понятен – такие люди из всего стараются извлечь выгоду. Дальнейшее развитие разговора мне тоже известно – будет вербовать. Но ничего не выйдет, чёрта с два ему, и не таких обламывали. Все возможные доводы я давно слышал и на каждый уже придумал сотню вразумительных отказов. На крайний случай есть Павел Семёнович, он уж точно у любого отобьёт охоту нанять меня для грязных делишек.

– Предположим умею, – в упор гляжу на Бобра, чтобы он точно уверился, прочитав на моём лице: «Умею не сомневайся». – Где мы по твоему только что были?

– В аду? – сказано с неуверенностью и толикой опасений, его привычный мир дал трещину. Оказывается ад действительно есть? Ой-ой.

– А куда попадают после смерти грешники? Разные там проклинатели или убийцы?

– Эээ… – и вот тут на его лице отразился настоящий испуг.

Тоже знакомая реакция. Он ведь «вор в законе». У него за плечами убийств вагон и маленькая тележка, иначе он бы просто не дожил до коронации, и уж тем более не стал бы богачом.

Приятно предполагать, что где-то там, за границей жизни, есть райские кущи и всё такое. И куда мы обязательно попадём, если будем верить и раскаиваться. Совсем другое дело – точно знать, что есть АД, куда тебя упекут за «шалости».

Лицо Григория Анатольевича посерело. Треснувший было мир разлетелся вдребезги. Осколками вывалив на голову все те трупы, что законник оставил на пути к богатой жизни. Проняло. Подозревать о наказании и ткнуться мордой в его неотвратимость – разные вещи. Испуг сменился ужасом, а потом безысходностью.

– Что же теперь делать-то? – потерянно промямлил авторитет, выронив рюмку.

Она бесшумно ухнула в толстый ворс дорогого ковра, вместе с надеждами и мечтами о будущем. Всё. Теперь он и не вспомнит, что минуту назад хотел заставить меня подрабатывать на себя. Теперь у него совсем иной круг проблем. Главная из которых: Как не попасть в пекло?

И ведь я не говорил, что мы побывали именно там или, что грешники туда попадают после смерти. Откуда мне собственно знать? Я не Господь Бог и даже не ангел. Я просто задал наводящий вопрос, который меня, надо признать, тоже живо интересует. Остальное Бобёр уже сам додумал. Так что я не обманщик. Нравится человеку считать, что после смерти он загремит в ад, пусть считает. Однако, подтолкнуть «богатенького Буратину» к правильным выводам всегда приятно. Пусть потрудится на благо страны, не всё же ему под себя хапать.

Не мню себя великим патриотом, но если есть возможность немного подсобить державе, то я всегда за. Начинаю промывку мозга:

– Вести богобоязненный образ жизни, делать благое, – Дьявольщина. Прям чувствую в своём голосе нотки архимандрита Николая. Собственно, слова так точно принадлежат ему.

– Да, – ожил Григорий Анатольевич. – Храм! Построю храм. Прямо в столице. Ничего не пожалею.

– Эээ… – захотелось отвесить авторитету оплеуху.

У всех толстосумов одна муха в голове. Думают, что соорудят златоглавую церковь и долги спишутся как не бывало. По моему же представлению, денег у современного духовенства столько, что они и сами в состоянии застроить всю столицу храмами, причём используя вместо кирпичей долларовые купюры.

– Вообще-то я имел в виду благотворительность. Детские дома, больницы, медицинские исследования, приюты для нищих. Помощь обездоленным всегда ценилась христианством.

– Конечно, конечно, – авторитет вынырнул из задумчивости. Но не полностью. Мысленно он уже размечает территорию для строительства прямо посреди Красной площади. Бормочет тихонько. – Дома, приюты… Обязательно.

– Кстати, Григорий Анатольевич, – делаю ещё одну попытку отвлечь авторитета от виртуального строительства нового храма. – Ясно почему лысый, это «Лысый», а ты почему «Бобёр»?

– По кочану, – недовольно буркнул клиент, но чуть поразмыслив, кривовато улыбнулся, обнажив два верхних резца, выпирающих как у одноимённого полуводного млекопитающего отряда грызунов. Бобёр – ну один в один прямо.

– Ясно. Ну что же, – надеюсь на приюты денег зубастику всё же хватит. – Прощай Григорий Анатольевич, а у меня ещё дела.

– Удачи, – снова задумавшись о своём протянул авторитет. – Лысый проведёт.


* * *

На улице уже темнеет, а ведь ещё нужно помочь святому старцу Николаю. Хоть он себя святым и не считает, но у его прихожан на это другое мнение и, надо признать, не безосновательное.

Дим, чуть опустив боковое стекло, скептически осмотрел мой внешний вид. Заляпанная обувь, разорванные брюки, разводы чёрной гари на белой рубашке и лице.

– В химчистку, шеф?

– Очень смешно.

– Точно. О чём это я? Тут проще в мусорку рядом с третьими «бехами». Чего плащ-то не взял?

– Не нуди, – открываю двери автомобиля, плюхаюсь на заднее сидение и звоню архимандриту.

– Ну ёлы-палы! – озабоченно всплеснул ручищами Дим. – Теперь сидение отмывать.

Продолжая возмущаться водитель завёл «BMW» и выехал на дорогу. Николай поднял трубку.

– Освободился, Сергий?

– Да, но хотелось бы всё-таки перенести встречу на другой день.

– Невозможно, – отрезал архимандрит. – Знаю как ты не любишь спешки, но Ефим уже выехал к месту вашей встречи.

– Адрес? – Николай продиктовал адрес и я озвучил его Диму.

– Два часа переться, неизвестно куда, – заворчал здоровяк-водитель.

Он постоянно чем-нибудь недоволен и часто возмущается, но ни единого раза мне не перечил. Более того, любую, даже самую идиотскую просьбу он выполнит в лучшем виде, быстро и качественно – не придерёшься. Знает чем я занимаюсь.

– Кстати, – как-то неуверенно зазвучал в телефоне голос священника, будто сюрприз мне приготовил. – Ефим не совсем в курсе, что ему будут помогать.

– А он хоть в курсе куда вообще ввязался?

– Ну…

– Вы послали племянника в пасть к бесам и не предупредили?

– Вера воспитывается во страданиях, посте и искушениях, – наставительно выдал старик. – Да и какие бесы? Помилуй, Сергий. Простой, как ты зовёшь, полтергейст. На три «Молитвы Иисусовых». Может Ефим и сам справиться.

– Так может и не ехать?

– Езжай, езжай, – слишком быстро выдал Николай и, как почувствовав появившиеся у меня подозрения, добавил уже увереннее. – Для успокоения души моей. Племянник всё же.

– Что-то темнишь ты, ваше святейшество.

– Удачи, – будто не расслышав последнюю фразу, и даже не возмутившись «святейшеству» архимандрит повесил трубку.

Хм. Полтергейст. Не припомню, чтобы я такими словами выражался при Николае. Да и такие явления как полтергейст – это всего лишь физические проявления глубинных колебаний на «этажах». И то, не всегда. Может быть и чего похуже.

Устроившись поудобнее, я расслабился и очень быстро задремал – дала о себе знать усталость после многократного открытия врат.


* * *

Проснулся от того, что Дим тронул меня за плечо. Кажется прошло всего несколько минут, а мы уже приехали.

– На месте, шеф.

На улице окончательно стемнело. Сон в неудобном положении совсем не принёс облегчения, а испачканная одежда ещё и измялась, превратив дорогой деловой костюм в мешковатое нечто, больше подходящее для рытья в мусорных баках, чем для встречи с клиентом.

Захватив саквояж я выскользнул из автомобиля и немного размялся, оглядываясь по сторонам. BMW встал возле покосившегося забора из облезлого штакетника. Вместо ворот и калитки заросший травой проход. Рядом припаркован мерседес, не новый, но опрятный, серо-стального цвета. Видимо Ефим уже прибыл.

Надо же, всего-лишь дьякон – низший чин в священничестве, а уже на «мерсе» ездит. Отчасти поэтому я и не в восторге от современной церкви. Такое чувство, что они служат деньгам, а не своему Богу.

Кстати, по церковным законам, дьякон не вправе в одиночку проводить обряды и таинства. Какого беса Николай послал племянника очищать жилище? Странно и подозрительно это всё. Ладно, то не мои проблемы. Я обещал помочь – помогу.

За забором обнаружился добротный шлакоблочный дом, выглядящий как «новая копейка» по сравнению с запущенным двором, а чуть левее деревянная лавочка, на которой, вздрагивая и всхлипывая, сидит женщина в ночной рубашке и с трёхлетним ребёнком на руках.

– Здравствуйте, девушка, – киваю в знак приветствия. – Я ищу дьякона Ефима.

– А… а он там, – судорожно сглотнув, указывает на крыльцо. – В… в доме.

Будто услышав её слова строение звякнуло разбивающейся посудой. Женщина вздрогнула и нервно прижала к себе малыша. Благо хоть темно и она не может хорошенько разглядеть мою одежду, а то бы ещё сильнее занервничала.

Перехватив саквояж в левую руку бодро направляюсь к крыльцу. Входная дверь приоткрыта. Толкнув её, вхожу внутрь, и как раз вовремя чтобы перехватить выбегающего из прихожей дьякона.

Глаза на выкате, волосы взлохмачены, ряса перекручена. В руке чаша, надо полагать со святой водой, и пестик, которым эту воду разбрызгивают. Будь священнослужитель немного крупнее, то снёс бы меня с дороги даже не заметив. Но поскольку парней с таким телосложением как у дьякона, Дим презрительно именует – «дрыщи», я легко остановил несущегося Ефима толчком ладони в грудь. Затем ещё и взял его руку в болевой захват, так как дьякон пытался обойти неожиданное препятствие и сбежать.

Во время недолгой борьбы вода из чаши хлюпнула мне на штанину и прохладой стекла в туфлю. Ну и ладно, всё-равно выгляжу как бомж, пятном больше – пятном меньше.

– Пустите, – задёргался, совсем ещё молодой парень с жидкой бородкой. – Ну пустите же…

– Всему своё время, – спокойно произнёс я, старательно копируя нотки его дяди.

Видимо Николай частенько «воспитывает» племянничка, потому как услышав знакомые интонации тот сразу «сдулся» и чуть ли не повис на моей руке.

– Там, там, там… – зачастил дьякон, словно ему не хватает воздуха чтобы договорить.

– Там? – вопросительно тычу в глубь дома, где в прихожей тускло горит свет.

– Да.

– Ну пошли глянем.

– Не-не, – Ефим опять начал вырываться, но только ещё больше выкрутил себе руку в захвате и ему стало больно. – Ай!

– Угомонись, твоё святейшество, – силком тащу дьякона в прихожую.

Последний раз дёрнувшись и окончательно убедившись, что силы не равны, Ефим сдался и, на подгибающихся ногах, засеменил рядом, то и дело вздрагивая от каждого скрипа половиц.

Прихожая. Стол накрыт цветастой скатертью, вокруг него четыре старых деревянных стула. Окна занавешены застиранными шторами. Под потолком одинокая лампочка, света от которой едва хватает чтобы разогнать мрак. Шкаф у стены заставлен посудой. По полу разбросаны черепки разбитых тарелок.

И едва уловимый «аромат» старинного склепа. Если не принюхиваться, то и не заметишь. А ведь запах – первое на что стоит ориентироваться. В моей работе очень важно замечать разные мелочи. Они подсказывают ответы. Например – что тут бедокурит мертвец и не подозревающий от том, что он уже помер. Такое бывает. Конечно, не с каждым преставившимся хануриком, иначе они бы уже заполонили планету, но случается.

– Давно покойника отпевали?

– Какого ещё покойника? – Ефим завертел головой, будто ожидая найти упомянутого в комнате.

– Значит давно, – кивнул я и потащил слабо упирающегося дьякона в спальню. – Или не отпевали вообще.

Обычно люди умирают чаще всего именно в спальнях, ну или в больнице, но тут явно не тот случай.

Спальня. Пол устлан древними плетёными ковриками из разноцветных тряпок. В углу двухспальная кровать с металлической сеткой, заправленная периной, сверху беспорядочно скомкано тяжёлое, ватное одеяло.

И тени. По стене, у кровати пляшут извилистые тени, которым просто неоткуда здесь взяться. Стоит сосредоточить на них взгляд и они расползаются, прячась по углам.

Такое иногда случается с каждым. Краем глаза вдруг замечаешь, что в углу комнаты набухает тьма, тянется костлявыми руками к твоей шее. Пугаешься, дёргаешься, резко поворачиваешься – никого нет. Пусто.

Грохнулась о половицы книга, сорвавшись с деревянной полки. Упала на несколько других, уже валяющихся на полу. Задребезжало стекло, дёргаясь и норовя выскочить из оконной рамы. Из под кровати раздался протяжный стон. Ефим встрепенулся, но вырываться не стал, памятуя прошлые разы. Только тихонько всхлипнул.

Слегка подталкиваю священнослужителя вперёд, он плюхнулся на колени прямо посреди комнаты, всплеснул руками и набрызгал святой воды на коврик. Такой грубости, как ставить святошу на колени, я не планировал, видимо дьякона просто не держат ноги от страха.

– Начинай.

– Что начинать? – не пытаясь встать пятится назад, подальше от кровати.

Он не видит пляшущие на стене тени, но давящую ауру прекрасно чувствует. А ещё, начинающуюся прямо за порогом комнаты, неестественную тишину. Она словно обволакивает липким покровом, трётся о кожу, набивается в рот тугим комком. Говорить тут трудно. Каждое слово приходится прямо выталкивать из себя. Такое не может не пугать.

– Да читай уже, – теряя терпение говорю приказным тоном, глазами показывая на крест у него на груди.

Закончивший духовную семинарию человек сходу должен догадываться, что в таких случаях имеется ввиду, а дьякон пялиться на меня, как баран на новые ворота. Неужели прогуливал уроки? Наконец он заметил куда я смотрю и его задумчивые морщины разгладились, парень вспомнил, что он оказывается лицо имеющее церковный сан.

– А… О… Молитвами святых… отец наших, Господи… Иисусе Христе Боже… наш, помилуй нас. Аминь, – неуверенно запинаясь начал Ефим.

Вокруг его головы тускло блеснуло золотое пламя. Ого! А парень-то, действительно верит. Может не достаточно истово, но какая-то искра в нём есть. Собственно, за другого Николай и не попросил бы. Видимо, увидел в племяннике неразвитый зачаток духа.

Дьякон сбился, начал заново, запинаясь ещё больше. Золотое сияние потускнело, скукожилось и опало.

– Не, так не пойдёт, отче, – я немного поморщился обращаясь к парню моложе меня «отче», но надо же хоть как-то подбодрить слугу божьего. – Есть что-нибудь из писания, что тебе особо нравится?

– Ага.

– Читай, – и легонько толкнув его в плечо добавил. – И глаза открой, что жмуришься?

А сам в это время вынул из кармана осколок «того самого зеркала», с отшлифованными краями, чтобы не порезаться, и верную «Zippo». Чирк. Зелёный огонёк заплясал над серебром зажигалки. Подставляю зеркало так, чтобы свет огонька отражался на стену.

Тени над кроватью стали темнее, зашевелились, приподнялись к потолку. Теперь их может увидеть любой.

– Святый Боже, – Ефим напрягся, но, к его чести, удрать не пытается, даже вяло взмахнул в сторону теней уже давно высохшим пестиком. – Что это?

– Читай, – кладу ему руку на плечо и чуть сжимаю, чтобы дьякон почувствовал поддержку.




Глава 3


Многие люди, впервые столкнувшиеся с неизведанным или ужасным, теряются, превращаются в инертную массу не способную на сопротивление. Но есть и такие, как например один мой знакомый «вор в законе», совсем недавно посетивший «третий этаж», кто попадая в стрессовую ситуацию, наоборот, обретает новые силы. Те в ком спрятан стальной стержень. Стоит поместить такого в безвыходную ситуацию и он вдруг превращается из мямли в воина, который скрутит мамонта голыми руками.

– Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится говорит Господу: "прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!", – теперь у священника выходит лучше, даже запинаться перестал.

Золотой огонь над головой Ефима яростно вспыхнул, заставив меня прищуриться. Тени же над кроватью поблекли, постепенно сжимаясь и тая.

– Силён бродяга! – одними губами произнёс я, чтобы не отвлекать дьякона.

Понятно почему архимандрит решил помочь племяннику. Не ради родственных уз, а углядев в парне силу веры, дух жизни и волю победителя.

И совсем не важно, что именно произносит адепт веры – мантры, суры Корана, стихи Псалтыря, да хоть ругань на фене, которую обязательно зарядил бы Бобёр, увидев пляшущую тьму на стене. Главное – сила человеческого духа. Именно она сдвигает горы, иссушает реки и побеждает в схватках, а вовсе не чёрные закорючки на пожелтевшей бумаге.

Воочию наблюдая, как истончаются тени, как произносимые слова заставляют их уменьшаться и тускнеть – Ефим, что называется, расправил крылья. Голос гудит мощью, над головой стоваттный нимб, глаза – два белых фонаря. Я немного отстранился, чувствуя как жжёт кожу сквозь одежду.

Тьма съёжилась, посветлела, скаталсь в комочек и исчезла. По комнате прокатился тяжёлый вздох. Лампочка в прихожей засветила ярче, будто на неё подали более высокое напряжение.

Ого! А племянничек то, круче дяди будет. Тот, помнится, минут тридцать возился, а потом я его ещё час в сознание приводил.

– Ну всё, – ободряюще хлопаю по плечу Ефима, а второй рукой прикрываю глаза от света, что источает парень. – Молодец. Прекращай и можешь вставать. Зло побеждено.

– Пресвятая троице, помилу… А? – парень тоже ощутил произошедшую в комнате перемену, но всё ещё с подозрением приглядывается к кровати. – Точно?

– Ну можешь ещё водичкой тут побрызгать, если осталась.

Ефим глянул на, давно пустую, чашу в руке, разочарованно цокнул и поднялся, облегчённо расправив плечи. Сияние над ним до конца не исчезло, превратившись в мягкие, обволакивающие кожу блёстки.

– Спасибо.

– Да не за что. Основную работу ты сам сделал.

– А вы кто, собственно? – и спрашивает уверенно так, требовательно, будто это не он пару минут назад дрожал как осиновый лист. Только опомнился, в себя пришёл, и сразу права качать. Вот они нравы современного духовенства.

– Неважно, – отмахиваюсь, прячу зеркало и зажигалку в карман пиджака.

– И часто у вас такая «работа»?

– Именно такая? Редко. Стараюсь не возится с мелочами.

– Мелочами? – дьякон наконец рассмотрел мой потрёпанный костюм и призадумался, что же это за «немелочи», если я после них выгляжу словно бродяга. Задумчиво оглядел черепки посуды разбросанной по полу, книги упавшие с полки, и уверенно выдал. – Вы экзорцист.

– Нет, батенька, это ты экзорцист, я просто постоял рядом. Удачи.

Ефим глядя, что я уже собираюсь уходить вдруг встрепенулся.

– Постойте. Извините, а у вас есть ещё… – неуверенно показывает пальцем на карман пиджака куда я положил артефакты. – Чтобы видеть. Я заплачу.

Заплатит. Вот умора. Боюсь Моцарт затребует со святоши такую цену, что весь местный епископат не соберёт. Торговец не жалует официальные конфессии. Но дело даже не в деньгах, пожалуй я бы смог купить артефакты, не афишируя для кого они предназначены.

Дело в колёсиках.

Да-да. В маленьких таких, вспомогательных колёсиках, что цепляют к детскому велосипеду чтобы ребёнок не падал пока учится ездить. Постепенно юный велосипедист набирается опыта, но если колёса в какой-то момент не снять, то он так и будет на них надеется, никогда толком не выучившись держать равновесие при езде.

Вручи я святоше артефакты и он, скорее всего, будет ими постоянно пользоваться, а не культивировать свои врождённые силы. С моей стороны это будет медвежья услуга. Пусть учится ходить без костылей.

– Заплачу, – криво усмехаюсь. – Скажи ка мне, дьякон, что есть вера?

– Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, – без запинки протараторил Ефим даже не задумавшись. Сразу видно, что в семинарии не прогуливал.

– Так ВЕРУЙ, священник. Видеть тебе не обязательно, – на этом пафосном заявлении я повернулся и покинул слегка растерянного дьякона.

Приблизительно похожим образом мы познакомились с его дядей. Надеюсь племянник тоже правильно истолкует мои слова. Если он будет видеть, то скорее всего утратит искру, у меня ведь её нет, да и ни у кого из «видящих» тоже. А потому приходится пользоваться подручными средствами в виде «"Glock"а» или клинка. Истово же верующий священник сила сам по себе.

Во дворе на обветшалой лавке сидит женщина в моём длинном кожаном плаще, ребёнок у неё на руках бережно закутан в пиджак Дима. А тот, сверкая выпирающими из под ткани рубахи мощными мышцами тихонько травит анекдоты.

– Поехали Дим, – поворачиваюсь к продрогшей женщине. – А вы уже можете идти в дом.

– Там… – запнулась та.

– Не беспокойтесь, – уверенно выдал водитель. – Если шеф сказал, что можно, значит бояться нечего. Давайте я вас провожу.

Предупредительно помогает бедняжке подняться с лавки. Вот ведь ловелас одноногий.


* * *

Понедельник – день тяжёлый, так что утро не заладилось сразу. Сначала закончился кофе, пришлось заполнить рожок кофеварки всего на половину и пить коричневатую воду вместо крепкого напитка. Затем галстук никак не хотел завязываться, норовя беспорядочно перекрутить узел. Ещё и Дим опоздал на целый час, застряв в пробке.

В машине я сижу хмурый и неразговорчивый. Водитель, с ходу уловивший моё настроение, помалкивает и даже выключил магнитолу. До офиса осталось три квартала. Ровный строй многоэтажек закрывает половину небосвода. Впереди вереница медленно двигающихся автомобилей. И ведь противоположная полоса движения совершенно свободна, а наша забита средствами передвижения до самого горизонта. Безобразие.

Одно греет душу – вечером у меня встреча с Моцартом и я наконец-то сделаю давно запланированные покупки.

– Ты сегодня включишь вторую передачу или нет? – недовольно бурчу на шофёра, не для того чтобы погрызть на ровном месте, а для поддержки разговора, надоело ехать молча.

– Я бы с удовольствием и третью включил, но чёт не судьба. Кстати, видел сегодняшние новости? – протягивает планшет с открытой интернет-страницей. Умудряется и машину вести и новости листать. Впрочем, при таком движении запросто можно побриться не бросая руля.

Бегло бросаю взгляд на экран: «Один из богатейших предпринимателей столицы Григорий Анатольевич Костинский, империя которого была основана в девяностых годах. Заявил о желании профинансировать масштабное строительство церкви. Бизнесмен рассказал СМИ, что уже имел беседу лично с митрополитом Мифодием…»

– Значит храм всё-таки, – небрежно закрываю страницу не дочитав. – Прям не бобёр, а баран.

– Что так? – вопросительно кивнул Дим. – Так грехи списать нельзя?

– Грехи, Дим, никак не списать. Согласно церковным догматам прощение вообще нельзя ничем заслужить. Ни храмами, ни больницами, ни приютами, ни хорошими поступками. Только чистосердечным раскаянием и жертвою Христа. Можешь у любого батюшки поинтересоваться. А Бобёр, не изучив информацию, деньги впустую тратит. Потому и баран.

– Так мы что? Тоже зря демонов мочим? Там, – тычет пальцем вверх. – Не зачтётся?

– Ну, во-первых, не мы, а я. Ты, в своё время, к делу подключится не захотел.

– Да манал я по адским ухабам бегать. Лучше обратно в Чечню.

– А во-вторых, я это делаю только когда хорошо платят.

– А три дня назад, девчонке с ребёнком и дьякону кто помог? – ухмыляется Дим. – Не припомню, чтобы они тебе денег отсыпали.

– То была разовая и, кстати, не безвозмездная помощь нужному человеку. – шутливо стучу планшетом по мощному затылку водителя. – И вообще, на дорогу смотри, умник.

Осталось проехать всего квартал. Вереница автомобилей покатила вперёд быстрее и когда нашему BMW до перекрёстка оставались считанные метры, а на светофоре замигал зелёный огонёк, символизируя, что скоро сменится красным, с правого поворота вынырнул белый «Баргузин».

Диму пришлось резко затормозить, чтобы избежать столкновения с нетерпеливым водителем, тронувшимся раньше времени. BMW дёрнулся, я выронил планшет, Дим отвязно ругнулся, вспоминая мать идиота в белом микроавтобусе.

«Баргузин» резво метнулся через перекрёсток, подрезал белую «Ниву», та, в свою очередь, вильнула на встречную полосу и стукнула какую-то красную иномарку. Этого я уже не видел нагнувшись за упавшим планшетом. Красная иномарка, в свою очередь, «толкнула» синюю, и на проезжей части образовался затор.

Как по мановению палочки на перекрёсток сразу же выехал патрульный автомобиль, включил мигалки и вякнул сиреной. Движение окончательно застопорилось. Правда, виновник происшествия, на белом микроавтобусе «Баргузин», уже успел скрыться за поворотом. Из патрульного автомобиля вышли упитанные инспектора.

– Ну ёлки, – всплеснул руками Дим. – Теперь минут тридцать будут мурыжить. Протокол составлять. Замеры…

– Так, – бросаю планшет на переднее сидение рядом с водителем. – Надоело мне тут париться, пешком пройдусь. Тут всего квартал остался.

– Хозяин-барин, – пожимает широкими плечами Дим.

Выхожу из машины и бодро топаю в сторону офиса. Солнышко пригревает, воздух неприятно наполнен выхлопными газами. Народ спешит по своим делам. Всем некогда, все заняты. Время от времени гневно гудит очередной клаксон, кому-то из участников движения невтерпёж.

Один переулок, второй. Уже виднеется здание в котором я снимаю помещение под офис. Перехожу перекрёсток по пешеходному переходу, намереваюсь идти дальше, но взгляд упирается в неряшливо одетого мужичка размахивающего деревянным крестом посреди тротуара. Люди шарахаются от него в стороны, а мужик что-то картаво камлает сиплым голосом.

Мимоходом прислушиваюсь:

– Покайтесь грешники, ибо настанут времена скорби, – и осеняет очередного пешехода взмахом замызганного креста. От чего над ничего не подозревающим зевакой набухает чёрная метка.

Тёмный проповедник! Этого ещё не хватало.

Далеко не каждый юродивый бродяга, несущий посреди улицы несусветную пургу, безвреден. Некоторые, в силу жизненных обстоятельств или по наследству, имеют силу метить живых, причём часто сами о том не подозревая. Хлопнет такой дружески по плечу и над тобой загорается маяк видимый в аду. Знак рассеивается через пару часов, но за это время к ауре может прилипнуть какая-нибудь пакость с ближних этажей.

Мне это, конечно, фиолетово, могу почиститься, да неохота лишний раз возиться. Тем более, что переходить на другую сторону улицы всё-равно придётся, офис-то через дорогу. Сделаю это немного раньше чем планировал.

Решительно поворачиваю на очередную «зебру» и краем глаза выхватываю молодого парня в серой футболке и синей мастерке. Он тоже заметил проповедника и притормозил, мнётся на месте, с подозрением глядя на деревянный крест. Не хочется парню идти мимо проповедника. Вроде и ничего опасного. Ну неряха-мужик, ну слегка не в себе, ну околесицу несёт. Да таких десяток можно встретить у паперти или в подземных переходах. А вот не хочется и всё.

Это – «чувствующий». Никаких меток и теней не видит, но что-то ему въедливо шепчет: «Не ходи!». Рано или поздно подобный «подсказчик» неоднократно просыпается у каждого человека. Если следовать его указаниям, то он постепенно развивается, с каждым разом становясь всё настойчивее и чувствительнее. Ну, а если наплевать на «глупый голос в голове», то скоро он вас покинет. Ведь люди слышат только то, что хотят услышать.

Основная масса так и делает, отметая неясное беспокойство прочь. Они уверены, что слушать свою шизофрению глупо. Да и мало радости постоянно обходить совершенно обычный, с виду, пустырь по пути на работу. Знакомым может показаться, что ты слегка инфантилен.

Ну, а частые головные боли или плохое настроение, после похода по злополучному пустырю, всегда можно списать на другие жизненные неурядицы. Не всё же плохое приписывать проискам бесов или нежити, которых и в природе-то не существует.

В общем, парень пару секунд помялся, сплюнул на тротуар и повернул вслед за мной, тоже решив обойти подозрительного мужика. Очередной чудак прислушивающийся к шестому чувству. Будет поступать так постоянно и, возможно, когда-нибудь станет медиумом, видящим потустороннее. Но скорее всего, получится иначе: наденет белую рубаху с очень длинными рукавами и отправится в тёплую палату с мягкими стенами. Где частенько закрывают тех «видящих», кто по глупости поведал родственникам о страшных монстрах летающих над головами людей.

До противоположной стороны улицы сталось несколько шагов. Впереди замерцал жёлтый огонёк. Стоп. Какой ещё жёлтый? У светофора для пешеходов только два цвета – зелёный и красный. Откуда?..

К двум цветам действительно добавился третий. Взгляд мой упёрся в узкий вертикальный зрачок, рассекающий желтизну радужки. Нереальный глаз повис над коробкой светофора и зло уставился мне в ответ. Мышцы сковало оцепенение и я бессильно замер на переходе.

«Око Одина» – очень занимательный артефакт предназначенный для отлова непрошеных гостей, которые видят чуть больше чем остальные люди. Вешаешь такой у себя над дверью и спишь спокойно. Любой кто упрётся взглядом в злополучное «Око», «примёрзнет» к месту, не в силах сдвинутся или пошевелиться. На обычных людей оно не действует, те его просто не замечают. Таким способом отлавливают воров другого рода, которых не в силах поймать простые полицейские.

Бывало, вернувшийся после недельной отлучки хозяин находит на пороге хладный труп, безвременно почивший от обезвоживания и истощения, но упавший только после смерти.

– Задница демона!

Откуда в центре города прямо посреди оживлённого проспекта такая штука? Да и зачем? Смысл? Много ли времени пройдёт пока кто-нибудь заметит моё оцепенение и потеребит за рукав? Или встанет между мной и «Оком»? Как только я потеряю с ним зрительный контакт – сразу освобожусь. Есть ещё несколько восточных дыхательных техник, позволяющих «слезть с крючка», но они требуют слишком много времени. Проще дождаться пока меня толкнут.

Как ответ на логично возникшие вопросы, послышался нарастающий гул двигателя. Я уже слышал этот с надрывом рокочущий автомобильный голос. Кажется когда «Баргузин» подрезал «Ниву». Опять маньяк на белом микроавтобусе нарушает правила? Куда он так несётся вблизи перекрёстка? Тревожно засосало под ложечкой. Я ведь раскорячился на проезжей части, по которой сейчас разгоняется подозрительное авто. Затылком чую надвигающиеся неприятности.

Гул перерос в рёв. На периферии зрения мелькнуло увеличивающиеся белое пятно.

«Уж не собрались ли меня банально кокнуть?» – закралась предательская мысль. – «Да ну. Таким изуверски сложным способом? Чепуха. Мало мальски опытный стрелок засевший на ближайшей крыше справился бы быстрее, проще и дешевле. Зачем городить масштабный аттракцион, там где достаточно одного патрона?»

Додумать я не успел. В спину ударила упругая волна. «Баргузин» разочарованно рыкнул, проезжая мимо. Свирепо завизжали тормоза. Хрустнул рвущийся металл. Мир кувыркнулся вокруг и шмякнул меня грудью на тротуар. Прямо у квадратного бетонного колодца со ступеньками – это вход в подвальное помещение высотного здания. Ещё бы чуть-чуть и пришлось бы тормозить лицом по этим ступенькам.

Парень в серой футболке и синей мастерке, тот самый «чувствующий», слез с моей спины. Вот значит кто вытолкнул меня прямо из под колёс. Спасибо, дружище.

Очень близко фырчит двигатель «Баргузина», слышится звук открывающихся дверей. «Чувствующий» резко выхватил из кармана красный прямоугольник.

– Полиция! Стоять на месте!

Он ещё и полицейский? Тогда понятно почему вмешался. Большинство людей бы безучастно наблюдало как меня раскатывает по асфальту, а парня заставил вмешаться долг службы. Не перевелись ещё ответственные кадры.

Из настежь раскрытой боковой двери белого микроавтобуса выпрыгнул бочкоподобный крепыш в камуфляже и в «Балаклаве». За его торсом тянется тёмный размазанный шлейф, а в прорезях маски красные всполохи. Дробовик, который он держит в руках, описал полукруг и качнул стволом в мою сторону.

Бах! Шестнадцатый калибр. Я даже испугаться не успел, не то, что попытаться уклониться или спрятаться. Благо стрелок из крепыша оказался неважный. Сверкающие блёстки ушли намного правее. Готов поклясться, что рассмотрел осколки зеркала, кусочки серебра и крупную соль, вылетевшие из ствола. Хотя это, пожалуй, невозможно в принципе, слишком большая скорость полёта у картечи. Да и что за бредовая мешанина заряда? Убийца принял меня за навороченную нечисть?

Тут я запоздало понял, что всё это картечное богатство должно накрыть моего спасителя. Быстро перевожу взгляд, боясь увидеть лужу крови и вывороченные внутренности, но парень не пострадал, выстрел лишь криво разорвал полу его спортивной куртки. Видимо, полицейский успел спрятаться за бетонным бортиком колодца.

– Полиция! – парень снова поднял удостоверение на вытянутой руке.

Во даёт. В нас с десяти метров шмаляют почти что из пушки, а он орёт и размахивает документом. Ещё бы наручники вынул. Крепыш-бочка передёрнул затвор ружья.

– Бросить оружжж!..

Я прыгнул и снёс доблестного стража с траектории выстрела. Бах! По бетонному бортику ударила картечь, а мы вынесли своими телами хлипкую дверь подвала и покатились в темноту. Приземлились удачно, только полицейский выронил удостоверение и оно раскрылось.

Я успел заметить: Лейтенант полиции Донцов Антон Степанович. Должность: оперуполномоченный.

Это отпечатано крупным шрифтом. Дальше разбирать было некогда. Быстро вскочив тащу парня за собой в глубь подвальных помещений. Похоже он невменяем. Надо же – отмахивается от дробовика удостоверением. Ещё драться на вооружённого «одержимого» полезет, а тот и так гораздо сильнее простого человека.

– Давай за мной!

– Но там же преступники!

– Корочкой их забить собрался? Бегом за мной! – тяну его за разорванную куртку. – Лучше подмогу вызови.

– Точно! – согласился парень и помчался следом на ходу доставая телефон.

Как на зло впереди совершенно прямой узкий коридор. Тут просто негде укрыться от выстрелов, если будут стрелять в спину. Придётся пошалить. Не останавливаясь рву перед собой пространство реальности, кожу режет струной холода, будто ладонь наткнулась на замороженное лезвие.

Открывать порталы во время движения, одновременно и проще и труднее, холст мироздания легче поддаётся разрыву, но и схлопывается почти мгновенно, так что мешкать не стоит.

Бегущий позади полицейский пытается набрать номер и не замечает как мы пробегаем сквозь прорыв. В ноздри бьёт запах затхлости и плесени. Потолок опустился ниже, приходится пригибаться. Стены покрылись выбоинами и трещинами, вместо бетонного пола под ногами шуршит пожухлая трава. Полицейский замедлил бег, озираясь на бетонные плиты вдруг заросшие серым мхом.

– Подмогу вызвал? – пусть отвлечётся от рассматривания подвала, а то ещё что-то непонятное заметит.

– Сейчас, сейчас. Телефон что-то барахлит.

Ну ещё бы он не барахлил на «этажах».

Собственно, никаких кардинальных изменений в окружающем мире не произошло. Ну мало ли в каком состоянии содержится подвальное помещение? Так что парень особо не нервничает, скорее удивлён безалаберностью местных хозяев.

К тому же, ментальные барьеры некоторое время сопротивляются вторжению чуждой реальности. Другими словами, первые две-три минуты человек не видит ничего странного даже путешествуя по «этажам». Мой спутник «чувствующий» так что смело делим это время пополам. Значит есть где-то шестьдесят секунд, чтобы вывести его в верхний мир и не попортить менталку. Вернее, уже пятьдесят.

Влетаем в широкое помещение, конец которого теряется во мраке. Потолок поддерживают ряды стройных железобетонных колонн. По периметру несколько стальных дверей, нахрапом одолеть которые не выйдет.

– Приехали, – оглядываюсь, похоже тупик. Нужно отвлечь парня ещё ненадолго. Кричу ему в самое ухо с надрывом и перепуганным голосом, будто преследователи мне уже два раза на пятку наступили. – Что там подмога? Давай ты смотри в телефон, а я тебя за руку потащу. Быстрее будет.

Хватаюсь за рукав мастерки и резко дёргаю. Это заставляет полицейского смотреть под ноги и не видеть как я открываю портал на «второй». Запах плесени сменяется вонью прогорклого жира и раскалённых камней. Хорошо хоть окон нет, от яркого красного неба можно отвлечь лишь хорошим ударом в голову. Не хотелось бы лишний раз вырубать своего спасителя. В подвале же удобная темнота, можно два часа кругами бегать и не замечать очевидных отличий от верхнего мира.

– Звони скорее, – опять ору и, на бегу тяну парня из стороны в сторону, чтобы ещё больше уделял внимания ногам и телефону.

На «втором» многие колонны повалены, в одной из стен кривой разлом. Протискиваюсь туда и тащу полицейского за собой. Снова открываю портал, но теперь опять на «первый». Открываю хитро – прямо поперёк лаза через который предстоит ползти. Антон третий раз сменил место жительства и даже не заметил. И это без всяких разных повязок и хитрых масок – да я просто кудесник.

Тридцать секунд.

Узкий коридорчик, лестница вверх, хлипкая фанерная дверь. С разбегу луплю ногой в область врезного замка и тот разлетается вдребезги, мелкие запчасти звонко стучат по полу. Вбегаем в захламлённое помещение. Если хорошо присмотреться, а полицейскому некогда, он продолжает тормошить «зависший» телефон, то видно, что это кухня. Такая, какой бы она стала, если бы ею не пользовались лет пять, да ещё и сносили сюда весь мусор из здания.

Пиная картонные коробки и пластиковые ящики подбегаем к очередной двери. За ней тёмная подсобка-тупик – то что нужно. Резко останавливаюсь и отклоняюсь в сторону отводя ногу, парень налетает на «нечаянную» подножку, спотыкается и врезается в стену подсобки. Пока он чертыхаясь мотает головой, открываю последний портал. Возникает стойкое чувство, что левую руку мне обработали молотком для отбивания мяса и полили сверху жидким азотом. Недовольно кричу:

– Тут тупик, – подхватываю совсем растерявшегося попутчика под руки и выталкиваю обратно в кухню.

Наконец-то выходим в реал. В запасе ещё секунд десять – успели. Ментальные барьеры парня, конечно, «сдулись» – следующие пару недель ему будет мерещится разная чепуха, но это не критично.

Запахло немытой посудой, сырым мясом, рыбой, горячим маслом. Повсюду слышится звон ложек-вилок-поварёшек, стук ножей по разделочным доскам и многоголосый гомон, будто мы внезапно оказались посреди толпы народа. Пара удивлённых окриков:

– А это кто такие?

Но я уже протискиваюсь между людьми в белых халатах, открываю дверь на улицу и уже привычно выталкиваю полицейского из кухни, подальше от кухонных работников небольшой забегаловки, которые заняты своими прямыми обязанностями – готовят еду посетителям. Надеюсь никто не пойдёт выяснять, что за два подозрительных типа вдруг пробежали через помещение.

– Фух… – разминаю замёрзшую руку, заодно пряча изморозь покрывшую обшлаг рукава. – Кажется оторвались.

Полицейский оторопело пялиться на проезжую часть и прилегающие дома.

– Это что, Постышева?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Но как мы тут оказались? Мы же были…

– Ты подмогу вызвал? – начисто обрезаю философствования на тему: «Отчего так быстро кончился квартал?»

Телефон наконец ожил и парень увлекся, выбирая необходимый номер. А я взмахнул рукой, привлекая внимание очень кстати проезжающего мимо такси. Водитель не успел толком притормозить, а я уже оказался внутри и захлопнул за собой дверцу.

– Прямо, а на следующем переулке налево. Спешу! Довезёшь вовремя не обижу.

Мельком глянув на мой добротный костюм, белую рубашку и модный галстук, водитель не стал спорить, а дал газу. Вот, что значит правильно подбирать гардероб. По мне сразу видно, что из-за тысячи рублей торговаться не стану.

Когда таксист свернул в указанном месте, а спасший меня полицейский скрылся из виду, я назвал настоящий адрес.

– Так мы же не в ту сторону поехали, – всплеснул руками водитель. – теперь придётся круг давать.

– Да? Ну и ладно, – вроде и живу в столице порядочно, а не ориентируюсь совершенно. – Тогда спешить не нужно. Езжай спокойно.


* * *

– Намалаев! – рявкнул шеф-повар так, что посуда в стойке зазвенела. – Почему посторонние на кухне?

– Где? – встрепенулся веснушчатый парень в белом переднике и поднял голову отвлекаясь от чистки картофеля.

– На бороде. Вон, – шеф хотел ткнуть в сторону двух клиентов незнамо как забредших в святая святых ресторана, но тех уже и след простыл. – Ладно, не важно. Бегом в подвал за мороженным хеком.

– Ок.

Вытерев руки об передник, младший кухонный работник поднялся. Споро, чтобы не раздражать шефа, кинулся к деревянной двери ведущей в подвал к морозилке, взялся за ручку, легонько потянул и та осталась у него в ладони. Замок жалобно звякнул и высыпался из дверного полотна мелкой крошкой.

– Ну что опять, Намалаев? – шеф-повар грозно надвинулся на подчинённого и узрел разрушения. – Так, за замок вычту из зарплаты.

– Та я…

– Цыц, – главарь кухни присмотрелся к вороху мелких деталей рассыпных по полу. Глянул на вновь поступившего Намалаева, на его тонкие руки и пальцы пианиста. Нет не мог этот доходяга так разворотить замок. Тут будто мясорубка с алмазным ножом поработала.

– Ладно, – смягчился шеф-повар, вспоминая как подрядчик отговаривал его приобретать китайские запоры. – Считай, на первый раз отделался предупреждением. Бережней нужно. Марш за хеком!

– Я мигом, – скрылся в подвале паренёк.

«Хороший мальчонка, работящий» – кивнул про себя шеф. – «И дальше не давать ему спуску, глядишь чему и научится»

И снова уставился на размолотый в металлическую труху замок.

«Из папье-маше узкоглазые их делают что ли?»

– Нилина!

– Да шеф! – отозвалась белокурая деваха.

– Убрать беспорядок.

– Бегу.




Глава 4


Расплачиваюсь с таксистом. Вылезаю из машины и осторожно выглядываю за угол, где притаилось офисное здание. Тишина. Ну в смысле: народу много, но все, как и всегда, спешат по своим делам и не обращают внимания на окружающих. Ни засады, ни подозрительных личностей незнамо зачем толкущихся у входа. Обычная городская суета.

«Что же это было, а, Серый? Покушение? Да ясен пень, что покушение. После грохота шестнадцатого калибра никаких других версий просто не остаётся», – задумчиво чешу затылок. – «Только, что это за покушение такое, больше на балаган смахивающее, чем на попытку убийства? Как нападающие узнали, что я из машины выйду? Я так раньше никогда не делал. Что за придурь с «Оком Одина» и «Баргузином»? И как это мне удалось рассмотреть летящую картечь так хорошо? Одни вопросы. Нужно успокоится и подумать. Кофейка бы. Кстати…»

Достаю телефон, набираю номер.

– Дим, ты где?

– В офисе, – недоуменно отозвался водитель. – Думал ты уже тут. А ты где?

– Задерживаюсь. У вас там всё в порядке, ничего подозрительного?

– Всё тихо, – отозвался Дим кодовой фразой. Вот если бы сказал: «Всё как всегда» или «Никаких проблем», тогда бы стоило волноваться. – Лизок уже кофе приготовила, как ты любишь. Жутко крепучий и без сахара.

– Сейчас буду, – нажимаю отбой.

Вообще-то, кофе я люблю под настроение. Иногда с сахаром, иногда с сахарозаменителем, редко с корицей. Лиза, секретарь-распорядитель-бугалтер и ещё куча разных незаменимых для фирмы профессий, как-то умудряется угадывать какой именно напиток готовить ещё до того, как я приезжаю. И сейчас, для промывки заклинивших мозгов, мне требуется именно «крепучий» и именно не сладкий.

– Ведьма, – беззлобно бросил я и направился к офису, держась настороже и поглядывая по сторонам.


* * *

Парочка подчинённых мирно устроились в кабинете. На столе исходящая паром чашка с кофе. Обалденный запах чувствуется даже в приёмной.

Отметив мою хмурую физиономию, вопросов никаких задавать не стали, дождались пока усядусь в кресло и отхлебну из чашки.

– Ну, – вопросительно кивнул Дим.

Я медленно, вспоминая все подробности, поделился произошедшим.

– Нет, – резюмировал Дим. – На покушение не похоже. Слишком сложный план. Невозможно сложный. Я бы тебя убрал тихо и быстро прямо на пороге квартиры. Ты всегда выходишь почти в одно и то же время. Легко просчитать. А это всё какая-то нелогичная чепуха.

– Согласен.

– Может решили припугнуть?

– Остаются те же недочёты, что и у покушения. Да и кому вообще придёт в голову нанимать для убийства или запугивания почти неуправляемого «одержимого»? Вельзевулу? Сомневаюсь, что князь тьмы в курсе о моём существовании.

– Может вас просто с кем-то перепутали? – робко подала голос Лиза, тонкая блондинка с внешностью серой мышки.

– Да ну, Лизок, – замахал руками Дим. – Кто его может перепутать? Он же…

– А это, – я поднял указательный палец оборвав разглагольствования охранника. – Пожалуй самое логичное объяснение на данный момент.

– Да? – Дим, ничуть не смутившись, подмигнул секретарше, будто сразу был на её стороне. – Вот молодец сестрёнка. Я всегда говорил, что ты самая умная девушка по эту сторону вселенной.

Когда-то давным-давно, когда я только нанял Лизу, он пытался за ней приударить. Не знаю, что там между ними произошло, но после какого-то момента, здоровяк вдруг воспылал к девушке чистой братской любовью. Они могут вместе ходить в театр, ресторан или зоопарк, но ведут себя словно брат и сестра.

Всех ухажеров Лиза незамедлительно представляет Диму. Тот отводит претендента «на секундочку» и, гневно раздув ноздри заявляет: «Обидишь сестрёнку – урою». Принимая во внимание телосложение охранника и его умение незаметно для окружающих, «по-дружески» заломить руку собеседнику до адской боли, через какое-то незначительное время ухажёры незаметно испаряются. «Значит этот слабак тебе не подходит» – делает вывод Дим, успокаивая расстроенную «сестрёнку».

– Тогда нужно прощупать этого полицейского, как его?

– Донцов Антон Степанович.

– Щас позвоню нашему незаменимому юристу, пусть разузнает, – Дим вынул телефон и отошёл в угол кабинета.

– Можно ещё поспрашивать того тёмного проповедника, – сказала Лиза. – Он ведь вынудил вас пойти под «Око».

– Ты просто Шерлок Шолмс в юбке, – мои слова заставили помощницу слегка покраснеть. – Умница.

Буквально через минуту Дим закончил разговор и повернулся к нам, он тоже слышал последнее предложение Лизы.

– Павел Семёнович перезвонит позже, а пока можно по быстрому сгонять и потрясти проповедника, если не удрал далеко, – и видя, что я начал подыматься из кресла добавил. – Только вперёд не лезь, шеф. Ты когда зол, от тебя «чувствующие» разбегаются как от лесного пожара, вылавливай потом по подворотням.


* * *

Ни «Баргузина», ни тёмного проповедника, на месте происшествия, конечно, уже нет. Зато есть красно-полосатая лента, огораживающая место преступления, несколько полицейских, осматривающих железобетонный колодец со ступеньками и следами картечи, и толпа зевак разглядывающая всё это дело со стороны.

– Стрельба прямо в центре города, – вещает дородная дама с детской коляской. – Представляете? Прямо посреди улицы.

– Куда катится мир? – возмущается другая мамочка, моложе и стройнее.

– Куда смотрит полиция? – фыркает небритый дедок и продолжает разглагольствовать в никуда. – Вот в наше время…

Тёмного проповедника не видно, но едва заметная смрадная нить тянется от того места где он «работал» за ближайший угол. Глазами показываю Диму куда идти. Переходим улицу, сворачиваем в грязный переулочек, потом ещё в один. Впереди двор окруженный домами с трёх сторон. Тупик.

Во дворе спряталась детская площадка – песочница, несколько врытых в землю ярко раскрашенных автомобильных шин, да самодельные качели. Рядом, в тени раскидистой ивы, столик с двумя лавками. За ним в одиночку примостился тот самый мужичок, разложил небогатую закуску и уже раскупоривает бутылку водки. Сразу виден большой опыт вытаскивания пробок и питья прямо из горла и без собутыльников.

Одинокий жизненный путь сопровождает практически каждого «странного», который не контролирует собственный дар. Родители давно умерли, дети так и не родились, жена ушла, друзей нет, на работе сплошные неурядицы, и хорошо если она вообще есть, эта работа. Выпить и то, не с кем.

Кто же будет пьянствовать с человеком, после возлияний с которым возникает жуткое, просто убийственное похмелье? И вроде выпили всего ничего, бутылку на троих, а на следующее утро такое состояние, что хочется помереть. После третьего застолья подсознание связывает странную «болезнь» с одиноким, невзрачным соседом, и ты просто перестаёшь с тем общаться, отговариваясь постоянной занятостью.

– О! – Дим остановился возле алкаша и опёрся ладонью о столешницу. – Распитие спиртных напитков в общественном месте. Давно в околотке не был?

– Так я это, гражданин начальник, – подобное обращение мужика к Диму показывает, что да, был, не так давно и неоднократно. – Я только пробочку проверил, плотно ли сидит. Сейчас закручу получше и пойду. Я же сухой, начальник, сухой как осиновый лист. Могу дыхнуть.

– Не надо, – брезгливо отодвинул лицо от поднявшегося алкаша Дим и стиснув тому плечо усадил обратно на лавку. – Верю. Не пил. А вот нарушение общественного порядка, это уже другая статья.

Я тихо остановился неподалёку, чтобы не мешать охраннику разбираться. Он в таких делах мастер. Люди на которых Дим «наезжает», грозно глядя сверху вниз и расправив, и без того широкие плечи, даже не замечают, что тот в штатском. Официальный тон, строгое лицо и требовательный взгляд охранника у любого наблюдателя вызывает стойкую ассоциацию с представителем правопорядка. Людям и в голову не приходит, что стоило бы поинтересоваться документами у подозрительного громилы.

– Какое такое нарушение? Не было никаких нарушений. Тихий я. Безобидный.

– А крестом посреди улицы кто размахивал? Прохожих криками пугал? Граждане переживают, жалобы пишут.

– Не-не, начальник, там всё чин-чином, по закону.

– Что-то не припомню закона где людей пугать можно.

– Так, то же это… – мужик напрягся, мучительно что-то вспоминая. – Этот… Ну тот… Флеш-мобь! Вот.

– Что-о-о?

– Ну флеш-мобь, представление такое, как в цирке, только на улице. Развлечение современное. Модное.

– Я знаю, что такое флеш-моб, ты каким боком к нему отношение имеешь?

– Ну так подошли трое, этих… ну развлекаторов, в общем. Говорят заболел у них один артист, помочь нужно. Отблагодарить обещали, вот, – кивает на бутылку и закуску на столе. – Но ты не думай начальник, я сразу отказался. Знаю, что всякие представления на дороге запрещены. А они мне разрешение показывают с печатями и всё такое. Говорят с властями всё договорено, ну я и согласился. Ну раз договорено, значит можно?

– Опиши мне этих троих.

– Один здоровый такой, в пятнистое одет, тоже вроде бы артист, круглый как бочка, – размашисто разводит руки в стороны, показывая. – И ростом, прям как ты, начальник. А другие два обычные, только одинаковые.

– Одинаковые? В смысле близнецы?

– Может и близнецы, кто их знает? И улыбки такие широкие у них, неприятные.

– Широкие?

– Во-о-от такие, – проводит большим пальцем от уха до уха, демонстрируя размер улыбок.

Дим вопросительно глянул в мою сторону: – «Продолжать?»

Отрицательно киваю: – «Бесполезно»

Судя по ауре, дар «тёмного проповедника» у мужика, безусловно, есть. Но тусклый и не развитый. Пользуется он им редко и, больше машинально, не подозревая об этом. Такого добра везде навалом – почти у каждой «возлеподъездной» бабульки такой дар. Поэтому лучше «милых старушек» никогда не раздражать и всегда здороваться. А то нацепляют меток, вовек не отмоешься.

Дим ещё задал несколько вопросов: особые приметы, как одеты, на чём приехали, куда потом пошли. Но во время флеш-моба мыслями мужика всецело владела обещанная бутылка водки. «Развлекаторов» он особо не рассматривал, а больше предвкушал как будет распивать литровую благодарность. Так что толку от его наблюдений – пшик.

Впрочем, сравнение одного из трёх «развлекаторов» с бочкой, напомнило мне о здоровяке, что выскочил из «Баргузина» с ружьём шестнадцатого калибра. Выходит у него имеются ещё, как минимум, двое сообщников, предположительно, близнецов. Не густо, но хоть что-то.

Знаком показываю Диму закругляться. У него как-раз зазвонил телефон. Охранник поднял трубку, выслушал и улыбчиво кивнул:

– Большое спасибо Павел Семёнович, – затем повернулся к притихшему алкашу. – А тебя чтобы на детских площадках никогда не было, уяснил?

– Конечно, начальник. Как можно? Я же только пробочку закрутить. А так я никогда.

Не слушая оправдания мужика выдвигаемся назад к офису.

– Юрист отзвонился, – на ходу сообщил Дим.

– Да я слышал. Что там?

– Донцов Антон Степанович. Двадцать пять лет. Лейтенант полиции. Оперативный работник уголовного розыска. По месту работы характеризуется положительно, числиться в отделе МВД по Молжаниновскому району. Пол года назад хотели представить к внеочередному повышению, но что-то там не заладилось, что именно человек Семёныча не в курсе. Холост. Живёт в своём доме, за городом. Дом достался от родителей. Те, кстати, погибли в ДТП семь лет назад. Всё.

– Ничего примечательного, – неопределённо пожимаю плечами.

– Верно, – согласился Дим. – На месте нужно смотреть. Адресок есть, можно слетать. Далеко, правда, аж в Подрезково, но если выедим прямо сейчас, то вполне успеем к ночи в салон.

– Ну давай слетаем.


* * *

Дорогу к месту жительства Антона Донцова я не запомнил, хоть и пялился всю поездку в окно. Это на «четвёртом», отсчитав приблизительное число шагов, я могу сказать в каком приблизительно месте выйду наружу. А в физическом мире способен заблудится в трёх соснах. Видимо, природа одарив талантом легко ориентироваться в аду, напрочь отшибла умение разбираться в топографии реальности, чтобы не зазнавался.

Несмотря на близость Ленинградского шоссе, улочка, в которую свернул Дим, довольно тихая. Много зелени, много фешенебельных домов в несколько этажей, временами так просто замков. Но домик у которого остановился наш чёрный BMW ничем особо не выделяется. Видно, что построен с любовью и вниманием. Пусть одноэтажный и без изысков, но вполне добротный. Раньше хозяева не бедствовали и следили за хозяйством, но теперь строение несколько обветшало. Лужайки не кошены, ограда давно не крашена, окна не мыты. Сразу ясно – одинокий холостяк проживает, некогда ему разной чепухой заниматься, вроде разбивки клумб и ремонта отскочившей фасадной панели.

Только мы вышли из автомобиля, как в доме приглушённо прозвучало три выстрела.

– Да что же за день-то такой непутёвый? – быстро перебегаю к багажнику, достаю ножны и «"Glock"». Не взирая на тёплую погоду накидываю на себя плащ. Рядом появляется Дим, вынимает из скрытого отделения карабин «Сайга».

– Я с крыльца зайду, а ты давай на задний двор, под окна, – окинув опытным взглядом строение, начал охранник, в мгновение помолодев лет на десять. Это он с потусторонним не любитель связываться, а когда обычная потасовка с огнестрелом и материальными противниками наклёвывается, так только дай.

– Не гони коней, Дим, – в доме ещё раз выстрелили, я придержал за ствол «Сайгу», на перевес с которой охранник уже дёрнулся к крыльцу. – Это же ПМ бахает?

– Верно.

– Табельное оружие нашего парня?

– Скорее всего.

– Значит успокойся. Просто Антону Донцову мерещатся черти, видимо менталка всё-таки слетела в ноль. Нет нужды возбуждать полицейского ещё больше. Охраняй выход.

– Принял, – разочарованно произнёс Дим, но спорить не стал.

Я приблизился к крыльцу и осторожно поднялся по каменным ступенькам. Прислушался. Непонятная возня и сдавленные ругательства. Звуки доносятся из глубины дома, значит хозяин не в прихожей. Входная дверь оказалась не запертой и я юркнул внутрь, стараясь не создавать лишнего шума. Прижался к стене.

В смежной комнате скомканный половик и опрокинутый стул, рядом в беспорядке валяется одежда, видимо раньше лежала на этом стуле. Под потолком колышется прозрачная сфера около метра в диаметре. Быстро выглянув из-за косяка я убедился, что таких прозрачных шаров тут много. Некоторые видны не полностью, а полусферами торчат прямо из стен и пола, будто кто-то выдул внутрь строения вереницу мыльных пузырей и они застыли в произвольном порядке. Переливающиеся стенки сфер легко вибрируют и пружинят, ещё больше делая их похожими на мыльные пузыри.

По идее, в отражении колышущихся стенок должна быть видна обстановка дома, но отражаются – пустырь с каким-то развороченным строением, кривые траншеи и голые ветви деревьев, словно растопыренные пальцы тянущиеся в красное небо.

На прозрачной стенке пузыря вспухло серое пятно, надулось и отделилось в отдельный пузырёк. Тот почернел и лопнул, из него в комнату выпала тень-кошка, прошмыгнула по полу, врезалась в стену и прилипла к обоям темнеющей кляксой. Миньён заворчал, отлепился он преграды и засеменил в угол осторожно трогая лапкой плинтус.

– Только «прорыва» для полного счастья и не хватало, – вздохнул я.

– Ну покажитесь уроды, – донёсся из глубины дома выкрик Антона.

Бах! Звон разбивающегося стекла и падающих обломков.

– Эй, Антон!

Бах! Снова грохнул «ПМ», теперь уже мне в ответ. Хозяин сильно на взводе, как бы не натворил беды.

– Не стреляй, Антон! Я не вооружён! Мы с тобой виделись сегодня, на дороге у светофора. Ты мне ещё жизнь спас. Из под колёс вытолкнул. Помнишь?

– Ну помню, – удивлённо крикнули из соседней комнаты.

– Может поговорим? Я вхожу, не стреляй!

– Руки держи так чтобы я видел.

– Держу, держу. Только не вздумай палить, – громко топаю, чтобы он слышал приближение и моё появление не стало неожиданным.

Медленно показываю в дверной проём пустые ладони с растопыренными пальцами и только потом вхожу. Уже в комнате делаю шаг в сторону, подальше от «мыльного пузыря» висящего рядом со входом.

В комнате небольшой диван, на полу валяется опрокинутый телевизор, а столик на котором он стоял, на манер баррикады загораживает угол комнаты. Из-за столика, как из укрытия, выглядывает хозяин дома, держа табельный «Макаров» на изготовку. В цветастых обоях несколько пулевых отверстий, ещё одно украшает оконное стекло.

По дивану медленно перекатываются два миньёна, фыркают и вытягивают лапки-протуберанцы пытаясь нащупать пол. Ещё один шастает по подоконнику, облапывая треснувшее стекло.

– Весело у тебя, – трогаю пальцем дыру от пули в стене.

– Не дергайся, – грозно рычит Донцов и бросает опасливые взгляды в сторону дивана, в обшивке которого тоже уже имеется парочка дырок. – Нервируешь.

– У тебя тут такое, – показываю на пузырь у двери и на миньёнов. – А тебя нервирую я? Комплимент не очень.

– Ты это видишь?

– Удивительно, что это видишь ты.

Тем временем в пузыре висящем посреди комнаты что-то зашевелилось. На его боку налилась уродливая клякса и, сквозь прозрачные стенки выпал сгусток. Сразу он был похож на всё тех же «миньёнов», но быстро раздулся, вырос и обрел человеческие очертания. Внезапно тень разорвалась надвое и превратилась в двух голых парней с белесой кожей, похожих как близнецы. Из одежды – набедренные повязки, грязными тряпками прикрывающие срам. Вместо рук – серпы, а рты растянуты хищными улыбками от уха до уха и украшены кривыми клыками растущими как заблагорассудиться. От вида этих ухмылок хочется бежать не разбирая дороги.

« – И улыбки такие широкие у них, неприятные » – сразу же вспомнился рассказ тёмного проповедника.

Это «Слитый» – несколько тел с одним разумом, а может несколько разумов в одном теле, которое может разделяться. Сам не до конца понимаю этих созданий. Но приятного в их появлении мало. Эти двое запросто способны превратиться в четверых или в шестерых.

Я проворно отскочил на пару шагов назад и вжался спиной в стену. Потянулся к наплечной кобуре. Слева грохнул «Макаров» не причинив близнецам никакого урона. Пуля прошила одного из них насквозь, но лишь разворотила дверной косяк за его спиной. Затем пистолет Антона сухо щёлкнул – у Донцова закончились патроны. Ну и отлично, значит не пристрелит меня ненароком.

Рывком достаю серебристый «"Glock"». Ладонь привычно режет морозной струной пока я направляю ствол на ближайшую тень, левая рука вместе с пистолетом проваливается на «первый». Со стороны сейчас кажется, что до середины предплечья моя конечность стала полупрозрачной. Хромированные бока «"Glock"а» сменили цвет на золотой, а ствольная коробка украсилась голубизной гравировки с восточными драконами.

Нажимаю спусковой крючок. Сдавленно хлопает выстрел, словно «"Glock"» вдруг обзавёлся глушителем. Дёрнувшаяся в моём направлении тень с разведёнными в стороны серпами разлетелась чёрным дымом. Он закрутился маленькими смерчами и начал затягиваться в тонкие щели между досками пола.

Вторая тень, уже шагнувшая к Антону, замерла, косо стрельнув раскалёнными угольками глаз, раздумывая, продолжать ли двигаться, сменить ли цель или вообще удрать. Я потянулся свободной рукой к ножу на поясе. Из «"Glock"а», конечно, сподручнее отбиваться от «слитого», но когда оружие находиться на другом «этаже», то резко изменить направление ствола не получится. Рука, словно под толщей воды.

Мой рывок к ножу не остался незамеченным, «слитый» встрепенулся и шагнул к ближайшему мыльному пузырю между окном и диваном. Всё же решил убраться по добру поздорову. Меня такой поворот устраивает, не факт, что успею развернуть пистолет, если нежить вздумает напасть. Пространства для манёвра слишком мало.

Вслед убегающей тени из пола потянулись протуберанцы чёрного дыма, будто цепкие клещи хватаясь за ступни товарища и втягиваясь в его тело. Вторая часть «слитого» тоже не желает оставаться в нашем мире. Тёмная фигура согнулась и нырнула в полусферу мыльного пузыря торчащего из пола, сразу же растворившись в круглом осколке преисподней.

Хорошо, что этот уродец всего-лишь двойной. Состоял бы из дюжины и уносить ноги пришлось бы мне.

Антон дёрганно суетится в углу. Вынул из пистолета опустевший магазин и захлопал себя по карманам в поисках запасного. Наконец, убедившись, что больше патронов нет, отбросил бесполезный «Макаров» и бессильно опёрся о стену, переводя взгляд с меня на пузырь, в котором исчезла тень, и обратно.

Я не спешу прятать пистолет. «Слитый» может выпрыгнуть из другого пузыря так же легко как запрыгнул. Убить эту пакость не так-то просто. Попадание из «"Glock"а» для «слитого» как удар боксёрской перчатки в голову – оглушает и отбрасывает, но повреждений практически не наносит.

– Какого чёрта происходит? – пересохшими губами хрипит Антон.

– Если б я знал, – хмыкаю и вытягиваю руку с пистолетом обратно в реальность.

Искоса поглядываю на нервничающего полицейского. Обычный человек – никаких отклонений в ауре. Ну «чувствующий», так их немало по земле бродит. Почему именно этот человек вызвал у бесов такой интерес?

Ещё раз тщательно разглядываю Донцова – в сером мареве ауры едва заметны искорки серебра. Он теперь ещё и «видящий». Ну так это и не мудрено, после всего, что обрушилось на ментальные барьеры человека, они естественно «слетели» в ноль. Как минимум весь следующий месяц Антон будет видеть то, что для большинства людей недоступно. Но ведь это последствия нападений, а что же вызвало сами нападения? Теперь-то уже ясно, что представление на перекрёстке было не для меня, а для него. Схватить или убить хотели именно Донцова. Только непонятно зачем и почему таким экстравагантным способом? Может что-то видел или в руки к нему случайно попал какой-нибудь ценный артефакт?

Если хочу что-нибудь выяснить, то придётся завести с парнем беседу. Но никакого разговора по душам не выйдет пока его вылезающие из орбит глаза ошалело шарят по комнате. Он просто в шоке, как и любой бы на его месте. Успокоился бы вначале.

Как же правильно начать разговор? Эх, не мастак я успокаивать, моя манера изложения обычно ещё больше пугает.

– Значит так Антоха…

Фраза потонула в грохоте удара, похоже входная дверь только что слетела с петель. В прихожей затопали подкованные ботинки.

– Полиция! Всем на пол! Никому не двигаться! – группа захвата ещё никого не видит, мы в дальней комнате, но уже орёт, нагоняя страху на возможных преступников.

– Чисто!

– Левая дверь!

– Чисто!

Так-с. Похоже разговор откладывается. Спокойно прячу «"Glock"» в наплечную кобуру и ложусь «мордой в пол». Ещё и руки за головой складываю, чтобы ни одному ретивому стражу порядка и мысли не пришло, что от меня может исходить угроза.

За двадцать секунд полицейские полностью захватили дом. На меня надели наручники, обыскали и, естественно, обнаружили пистолет и нож. Два парня подхватили обезоруженного меня под руки и поволокли на улицу. Я не сопротивлялся.

У дома два полицейских «бобика» подпёрли чёрный BMW. На его капоте лежит Дим, он тоже не сопротивляется, но его всё-равно придерживают четверо полицейских с автоматами. Опасаются мускулистого громилу, и правильно делают. Когда меня подвели ближе охранник повернул голову и вопросительно вскинул брови.

– Серый?

– Всё тихо, – отвечаю я.

– А ну замер! – командует один из автоматчиков и легонько тычет Диму прикладом в бок. – Поговори мне ещё.

Парень абсолютно уверен, что ситуация под его полным контролем. Наивный.

Вот скажи я вместо: «всё тихо», фразу: «всё как всегда», и уже через мгновение четверо полицейских уткнулись бы лицами в пыль. А если бы выдал: «никаких проблем», то их укороченные автоматы ещё и торчали бы в их же задницах, для острастки.

Когда дело касается боевого столкновения, то Дим, даже в наручниках, страшный человек. Удивляюсь, как его, после ранения, вообще решились комиссовать оттуда где он служил, я бы таких «зверей» не задумываясь усыплял. Мало ли чего им в голову взбредёт после нескольких лет на гражданке?

Но огорчать парней просто выполняющих свой долг, конечно же, не стоит. Это их работа задерживать и конвоировать возможных преступников, а мы ещё и были вооружены к тому же, так что ребята в своём праве. Да и ведут себя вполне корректно, другие могли и пару рёбер задержанным сломать «в пылу борьбы». В общем, жаловаться не на что. Ждём, пока дадут позвонить адвокату.




Глава 5


В отделение нас довезли довольно быстро и в разных машинах. Место работы лейтенанта Донцова оказалось в пятнадцати минутах езды от дома. Как я ему завидую по этому поводу. Мне вот постоянно приходится переться чёрт знает куда, из-за этого я даже научился дремать во время дороги.

Всё те же двое полицейских отконвоировали меня вглубь здания. Держали за вывернутые назад и вверх руки, так что пришлось согнулся и весь путь лицезреть сначала асфальтовую дорожку, а потом полы коридоров.

Наконец меня заперли в камере с массивной стальной дверью. В маленькой каморке нет ни стульев, ни полок-кроватей, только высокая деревянная ступень у дальней стены, чтобы можно было присесть. Наручники не сняли, пришлось примоститься в неудобной позе.

Прошел, наверное, час, пока за дверью послышались шаги и возня со связкой ключей. Я уж начал бояться, что продержат до завтрашнего утра. Конец рабочего дня, всё таки. Следователи, наверное, уже по домам разъехались и дознание проводить некому.

А у меня встреча с Моцартом и он страшно не любит когда опаздывают. Я уж молу про то, что даже не слышал, чтобы кто-нибудь вообще не явился на заранее запланированную встречу. Учитывая обстоятельства – задержание и всё-такое, торговец может и простит мне подобную «шалость», но неприятный осадок останется. Не хотелось бы терять уважение такого нужного парня. Я несколько лет выстраивал ту хрупкую дружбу, что между нами установилась.

Приоткрылось смотровое окошко.

– Встать, лицом к стене, руки на стену.

– Я в наручниках, начальник, – звякаю кандалами стягивающими руки за спиной.

– Опять Иванцов халтурит, – едва слышно возмутился надзиратель. – Достал.

Грюкнула дверь.

– На выход, задержанный, – молча топаю из камеры в коридор. – Лицом к стене.

Конвоир повёл меня по коридорам, то и дело перегороженным решётками. Каждый раз приходилось прижиматься к стенам и ждать пока откроют следующую – таковы порядки пенитенциарных учреждений. Наконец хлопнула последняя дверь, уже деревянная.

– Задержанный доставлен, – отрапортовал надзиратель сидящему за столом мужчине с капитанскими погонами.

– Наручники сними, – распорядился тот.

– Присаживайтесь Сергей Сергеевич, – капитан указал на стул напротив когда «браслеты» были сняты. – Свободен, Куликов.

– Есть, – конвоир тихонько прикрыл за собой дверь.

В кабинете с серыми стенами окно забрано решёткой. Широкий деревянный стол прикручен к полу, как и табурет на который я уселся. Больше в помещении ничего нет.

На столешнице перед капитаном лежат упакованные в целлофановые пакеты: «"Glock"», клинок в ножнах и резиновая груша. Рядом со столом, ближе к хозяину кабинета, стоит мой саквояж.

– Не против если я буду вести запись под протокол? – кладёт на стол диктофон.

– Не против.

– Я старший следователь отдела МВД по Молжаниновскому району капитан Строгий Виктор Андреевич, – представился полицейский. На вид лет сорок пять, худощавый, черноволосый, тонкие усы придают лицу хитроватое выражение. – А вы, насколько я понимаю, Сергей Сергеевич Серый, частный предприниматель, тысяча девятьсот «энного» года рождения. Адрес регистрации «такой-то». Всё верно?

В руках капитана откуда ни возьмись появился мой паспорт. Ах да, документ же был в машине, как и саквояж.

– Верно, – потираю, затёкшие от наручников запястья.

– Ну что? – капитан побарабанил пальцами по столу. – Не будим долго растягивать, готовы писать явку с повинной?

– По поводу?

– По поводу ношения и хранения огнестрельного оружия, – кивает на хромированный «"Glock"» с едва заметными, серебряными гравировками драконов. – Или скажете не ваше? Подкинули?

– Ну почему же, моё. Только кто вам сказал, что это огнестрел?

– Шутите?

– И не думал. Насколько мне известно, чтобы доказать, что эта вещь является огнестрельным оружием необходимо заключение эксперта.

– Необходимо, – не стал отпираться следователь. – Скоро будет вам и заключение, а пока может явку с повинной оформим, чтобы время не терять? Чистосердечное признание, опять же, зачтётся в суде.

– Ну раз вам не хочется терять время, может вы сами проведёте беглый осмотр? Полагаю в оружии вы разбираетесь.

– Зачем?

– Что бы не терять время.

– Ну раз вы настаиваете, – моя просьба его совсем не удивила, видимо, за свою долгую службу насмотрелся уже на разных странных типов. И не такое небось требовали. Но поскольку ничего криминального в моём желании нет, капитан легко согласился. – Могу провести, так сказать, по просьбе задержанного.

Открывает ящик стола, достаёт тонкие резиновые перчатки. Не спеша натягивает их. Распечатывает целлофан с «"Glock"ом». Принюхивается, видимо хочет уловить запах пороховых газов. Ага, удачи.

Умело вынимает обойму и сразу же удивлённо замирает. Вместо обычного патрона торчит длинная стеклянная пуля, без каких либо признаков гильзы. Следователь вытащил верхний заряд и внимательно рассмотрел. Ничего, кроме продолговатого кусочка стекла с несколькими запаянными внутри снежинками, он, естественно, не увидел. Остальные «патроны» – точные копии первого, в чём капитан не замедлил убедиться, полностью разрядив обойму.

Полицейский вернулся к осмотру пистолета, прижал защёлку и снял ствольную коробку. Вместо литого стального ствола, внутри оказалась трубка свёрнутая из тонкой серебряной сетки и непонятная загогулина вместо бойка.

Кому, интересно, хватило ума притащить непроверенный пистолет в допросную? Он ведь мог оказаться настоящим и заряженным. А вдруг задержанный устроит в кабинете драку и завладеет оружием? Непорядок. Заодно, при предварительном осмотре, сразу бы выяснилось, что с оружием эта штука имеет мало общего. И капитан теперь не пялился бы так потерянно то на меня, то на разобранный «"Glock"».

– Что это?

– Игрушка, – неопределённо пожимаю плечами. – Неоконченная и довольно дорогая, так что вы поосторожнее, пожалуйста, – и не удержавшись добавил. – А то всем отделом будете собирать на возмещение ущерба.

– Кхм, – капитан бережно собрал пистолет, даже «патроны» обратно вложил, и отодвинул его на край стола.

– Ладно. Эта вещь не пригодна для стрельбы, подтверждаю, – чуть повернувшись к диктофону произнёс капитан и кивнул на пакет с ножом. – А что скажете на счёт холодного оружия?

– Какого такого холодного оружия? – удивлённо распахиваю глаза во всю ширь. – Знать не знаю.

Следователь нервно схватил нож, особо не заморачиваясь разорвал целлофановый пакет и вынул клинок из ножен. Длинная, тонкая рукоять явно сделана для детской руки и обмотана чёрной кожей. Короткое, узкое лезвие, сантиметров десять, криво обломано на конце и отполировано частыми прикосновениями до блеска.

Оно светло жёлтого цвета с мелкими тёмными прожилками.

Деревянное.

Тонкое и хрупкое на вид. Кажется, что его можно легко переломить двумя пальцами.

– Вишня, – констатировал капитан почувствовав едва заметный аромат.

– Сакура, – кивнул я.

– И это всё значит?.. – вопросительная интонация дала понять, что я должен продолжить предложение.

– Это всё значит, что у вас в руках экспонаты выставки, на которую, кстати, я могу опоздать, продолжая этот бессмысленный разговор.

Капитан покачал головой и бережно вложил клинок обратно в ножны. Уже ни на что не надеясь вынул из последнего пакета резиновую «грушу». Повертел в руках, заметил пробочку, поддел ногтем и дёрнул. На столешницу ляпнула чёрная маслянистая жидкость и растеклась блестящей кляксой. Не долго думая полицейский наклонился над ней и принюхался.

Эх, капитан, не учили тебя тебя в школе на уроках химии, как нужно правильно нюхать неизвестные химические реактивы. Это же надо, опустить «сопло» прямо к луже с кровью демона. Даже я себе такого не позволяю.

Из кляксы, в ноздрю следователя, стрельнула тонкая тёмная паутинка, а на лбу сразу же проявилась чёрная метка. Жирная такая, недели две продержится, не меньше. Но он, естественно, ничего подозрительного не заметил. Только вопросительно уставился на меня, видимо желая знать, что же это за подозрительная субстанция, которая ничем не пахнет.

– Чернила, – ответил я на невысказанный вопрос. – Для старинных писчих перьев. Тоже, жутко дорогая штуковина. Была. Пока вы её не раскупорили.

Ну, а что? Пусть поволнуется о возможном возмещении ущерба. Не мне же одному переживать о возможном опоздании на встречу с торговцем.

– Кхм. Серьёзно? – обеспокоился капитан.

– Нет, не волнуйтесь, – хитро подмигиваю. – Обычные чернила, но очень стойкие, стол вы теперь отмывать будете долго и нудно.

– Ладно, – недовольно затолкав пробку в резиновую грушу и положив её в пакет, капитан взглянул на меня с таким видом, будто я разбил все его хрустальные мечты и осталась одна единственная соломинка за которую можно ухватиться. – Однако у вашего водителя обнаружен карабин «Сайга».

– Так у он же охотник, у него есть охотничий билет и все дела. Мы как раз на охоту и ехали. Всё по закону, Виктор Андреевич, комар носа не подточит.

– В момент задержания, – настырно продолжил капитан и не заметив моей тирады. – Ваш водитель держал оружие в руках, и это посреди населённого пункта.

Чего он взъелся-то так? Не первый раз меня таскают по полицейским участкам, но после беглой проверки «"Glock"а» сразу же отпускают с извинениями, даже на нож уже не смотрят, а этот следователь вцепился как клещ. Крови не у кого больше попить что ли? Ну стоял Дим с ружьём возле машины, ну и что? Ежу же ясно, что стреляли не мы.

Чёрт! Как же я сразу не понял? Донцов же приписан к этому самому отделу. Соседи небось вызвали полицию услышав стрельбу. А когда поступает вызов, он регистрируется в специальном журнале. Теперь происшествие так просто не проигнорируешь – нужен отчёт.

Прибыв на место патрульные обнаружили двух непонятных граждан и своего коллегу Антона Донцова, который собственно и учинил переполох воспользовавшись табельным оружием.

Теперь капитану нужно составить рапорт о случившемся, но не с руки писать донесение на своего подчинённого, ведь в конечном итоге и ему самому достанется от вышестоящего руководства. Что это за раздолбай такой у тебя в райотделе работает, что устраивает стрельбу средь бела дня? Да и опять же, прикрыть парня хочется по свойски. Вот гражданин начальник и решил списать это дело на нас, не пойми как удачно подвернувшихся свидетелей. И я его очень даже понимаю, но отвечать за чужие огрехи не намерен.

Кстати, даже боюсь представить, что именно мог наплести начальнику сам лейтенант Донцов. Очень надеюсь, что не правду-матку.

– Виктор Андреевич, – тяжко вздыхаю подымая взгляд к потолку, надеюсь Дим заметил подъезжающий патруль заранее, успел разрядить карабин и спрятать патроны. При его талантах не мог не успеть. – Всё, что у вас есть, это мой водитель стоящий на дороге с разряженным ружьём верно? Так это объясняется просто: он услышал стрельбу и испугался, вот и вынул оружие из багажника, для устрашения возможных преступников. Но заметьте, патроны доставать не стал.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67065336) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.