Книга - Лучик надежды

Лучик надежды
Алина Сергеевна Чеплагова


Мамаду Нуари – овощ, полжизни прикованный к постели и окружённый только братьями, которые искренне хотят ему помочь. Это история не только о Маду, но и его семье…





Лучик надежды



Алина Сергеевна Чеплагова



© Алина Сергеевна Чеплагова, 2023



ISBN 978-5-0059-6640-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




1 глава


Открываю глаза, встречаясь с потолком, который возвышается где-то на высоте. Мне ужасно хочется подняться с этой неудобной кровати и спуститься вниз, к братьям. Но, увы, ноги и руки никак не хотят мне подчиняться и пришлось просто лежать, наслаждаясь голосами, которые доносятся где-то на другом этаже особняка. По лестнице послышались шаги, которые направлялись ко мне в комнату.



– Подожди, проверю Мамаду – сказал кому-то голос. Как вы поняли, Мамаду – это моё имя. Кто мне его дал и зачем, я понятия не имею (подозреваю, что кто-то из родичей решил таким образом надо мной пошутить). Но, мне оно не нравится. Какое-то слишком странное. Однако, дать комментарии по поводу своего имени, я не могу. Моё тело самостоятельно фиг что может сделать. Только лежать, пускать слюни и кушать из бутылочки для кормления ребенка, а мне уже 15 лет на минуточку.



Я отношусь к тем людям, которых все называют «овощи». Принято считать, что такие люди ничего не понимают в жизни и вообще их лучше не спасать вообще. Но, то ли мне так кажется, то ли это действительно так, но мне удается понимать моих братьев. Понимать, что от меня требуют, что они мне говорят.



Но, возможность ответить у меня отсутствует. Все, что в моих силах сделать – это издать звуки по типу «аэау» и всё. Ну и руками, как ребенок размахивать, требуя к себе внимания.



Что у меня за болезнь такая – не знаю. Никто не знает. Какая-то поломка одного или нескольких генов из-за чего моя внутренняя программа дала сбой и получилось вот это. Всю жизнь меня таскали по врачам.



Помимо моего «овощного “ Состояния, у меня также наблюдаются проблемы с сердцем и лёгкими. У меня стоит трахеостома, а ночи я провожу под аппаратом ИВЛ и эта ночь исключением не была. А сердце моё поддерживает специальный аппарат. Это что-то типо кардиостимулятора, но сделанный по немного другой технологии.



Врачи никогда мне не ставили, что я доживу до 5 лет, каждый год говоря, что мне осталось очень мало времени жить. Но, так получилось, что они ошиблись и в итоге мне уже 15, а умирать, я что-то как-то не тороплюсь. Но, врачи ещё строят прогнозы относительно того, насколько долгой будет моя жизнь.



Моим братьям также предлагают отказаться от меня, чтобы не мучаться. Врачи часто им говорят, что-то вроде “– он не жилец, зачем вам тратить на него своё время?»



Однако, мои братья сколько им не говори, не хотели оставлять меня в детском доме или куда ещё отдают таких вот детей.



Да, я живу с братьями. Родителей никогда не видел. Отца разве что, но и то мельком. Он редкий персонаж в моей жизни. Но, его внешность я разглядел хорошо. Чёрные волосы и такого же цвета глаза. Он был огромный, двухметровый мужчина. Правда, иногда злой, но всё равно красивый.



Но, появлялся он всё таки редко и основную роль в нашем воспитании играют братья.



А братьев у меня много. Есть старшие, мои ровесники и младшие. За младшими помогают ухаживать братья, которым есть 15 – 18 лет. Если бы я был здоров, то с радостью бы помог им, но к несчастью, мне самому нужна помощь.



Каждое утро, меня заходят проверять и потом садят в специальную коляску, чтобы потом отвезти на кухню. Там меня кормят, а потом ведут в ванную, чтобы помыть меня и помочь мне почистить зубы. А потом обычно у меня ещё дофига всего: принять лекарства, какие-то процедуры, немного позаниматься, чтобы ноги потом не болели и снова лекарства.



В перерывах мы ходим гулять иногда ходим гулять и по магазинам за продуктами. Ещё я люблю играть с нашей кошкой и с нашей собакой. В общем, если бы не некоторые ограничения, то мою жизнь смело можно назвать счастливой.



Дверь в мою комнату открылась. Вошёл один из моих братьев – ровесников. Его зовут Бартомиу. Он очень высокий, как и наш отец, у него чёрные волосы и зеленоватого оттенка глаза. Он подошёл ко мне и встал рядом с кроватью, которая чем-то напоминала смесь «детской» и «взрослой» кроватей, с бортиками. Он встал у изголовья кровати и улыбнулся.



– С добрым утром, Мамаду – говорит он и что-то тыкает на кнопках аппарата ИВЛ, отключая его. Барта научили обращаться с этой махиной. Не включать конечно научили, но выключать он его умеет. Включают обычно более старшие, которые хоть что-то в этом понимает.



– А… уу… ее..эээ..оо – всё, что получается ему ответить. Ненавижу это!



Бартомиу выходит из комнаты и через несколько минут заходит с одним из старших братьев – Хонором. Старший молча берёт меня на руки и садит в коляску.



Мы выходим из комнаты и идём к лестнице. Но, все лестницы в нашем доме сделаны по типу пандусов – ступенек нет.



И это очень удобно, надо признаться. С учётом того, что многих моих братьев природа наградила всякими болячками.



На кухне уже сидели все: братья (и старшие и младшие), наш водитель Себастьян и его сын Поль, а также нянечка. Её зовут Женевьева.



Обычно, мы таким составом за столом и сидим, иногда только няня отсутствует, у неё какие-то дела. Ну а так, большую часть времени, она с нами.



Второй брат, его зовут Мэджик заварил мне смесь, которой я обычно питаюсь. Что это за бурда такая, мне неизвестно. Чем-то на детскую похожа, но в тоже время нет.



Но, есть это возможно. Это единственное питание, от которого мне не становится плохо. От другого меня начинало тошнить и очень сильно болел живот. Даже от обычной еды, которую кушали братья мой организм хотел совершить самоуничтожение. У них много лет ушло на подбор питания для меня. За это время, я успел два раза поваляться в реанимации с отравлением и едва не отправился на тот свет. Но, откачали, не дали умереть.



Потом, старшим сказали про вот эту вот пищу. Сказали, что вроде какой-то эксперимент. Братья уже в тот момент отчаялись и поняли, что терять им нечего. Ну и купили несколько банок.



Подошло.



С тех самых пор, я и питаюсь этой смесью. Конечно, стоит оно дорого, но ради моей жизни братья готовы на всё.



Кормили меня из бутылочки, потому что развит у меня нормально только сосательный рефлекс, жевательный полностью отсутствует.



Мне кажется, иногда моим братьям безумно тяжело со мной. Всё же из всех больных в нашем доме, особый уход нужен за мной. Многие люди не понимали того, почему моя мать не прервала беременность, узнав о том, что носит больного ребенка. Но, боюсь, этого никто никогда не узнает. Потому что, мать свою мне раньше видеть не доводилось. Она вообще бросила меня после рождения на отца и братьев. А отец по непонятной причине тоже слился и только братья у меня и остались.



Но, мне иногда казалось, что лучше бы я сдох, чтобы не мешать, чем жить вот так. Это физически и морально тяжело для меня и всего моего окружения.



Ну вот действительно, какой от меня толк? Лежу овощем, не могу ничего. Разве что выматывать окружающих своим присутствием. Реально, некоторые люди на прогулке реагируют на меня не очень хорошо. Смотрят на меня словно с каким-то отвращением. Ну что я могу сделать, если не моя вина в этой болезни. Вообще не моя. Природа начудила, а меня жертвой выбрала. Не моя же вина, так? Но многие думают, что моя.



После завтрака, Хонор покатил мою коляску в ванную. Там, он снял с меня мою грязную одежду и подгузник (ага, мне и его ещё приходилось носить. Совсем как младенцу)



А потом, он аккуратно укладывает меня в ванну и начинает мыть. Воду я люблю. Очень сильно. Меня она успокаивает и помогает расслабиться. В воде, я чувствую себя несколько увереннее, чем за пределами ванной. Наверное, только потому что в воде мои изъяны не были так заметны.



Хонор аккуратно намылил мою голову, чтобы не задеть трахеостому. Он не хотел, чтобы в неё попала вода. А потом, так же аккуратно начал смывать. Тело он помыл похожим образом.



– Вот так, Мамаду, ты уже чистый. Сейчас немного обсохнешь и пойдём на улицу – брат завернул меня в полотенце, а потом, уложив в коляску стал одевать. И пока он меня одевал, у меня зубы от холода стучали.



У меня всегда так – стоит только меня вытащить из ванны и я как будто побывал на северном полюсе.



Но, в одежде мне мигом стало тепло. После душа, меня отвезли в гостиную, где стояло специальное кресло – его сделали для того, чтобы я мог нормально сидеть и не падать. Там стояли игрушки.



Мой интилект позволяет мне собирать небольшие башенки из кубиков и всё. На большее редко могу догадаться. Головоломки, пазлы и прочая ерунда моему мозгу неподвластны. Хотя, оно только к лучшему. Это мне интересно не было. Просто трата времени по-моему.



В гостиной, передо мной сложили кубики и стали смотреть за моей реакцией. Как и обычно, я взял их и начал выставлять в башенку. Постройка была до ужаса примитивной, просто кубики друг на друга ставил. Не удивительно, что это чудо творения рухнуло и напугало меня своим грохотом. Меня сразу зажали в объятиях братики и прижали к себе. Люблю обнимашки.



Я смотрел на своих братьев и думал, что им повезло просто нормально питаться, дышать, не вести себя как младенец. Мне просто очень хочется даже просто сделать глоток воздуха, не боясь того, что задохнусь. Хотелось прогуляться по парку, на своих ногах, а не на коляске. Но, к несчастью от моей болезни нет лечения. Это всё гены…



После такой посиделки, мы обычно шли в парк. Парк распологался в нескольких метрах от дома. Ещё, там рядом был хороший магазин, где братья обычно покупали себе вкусности, а мне что-то интересное. Например кубики. Или какую-нибудь другую вещь, которую я мог без проблем удержать в руках.



Сегодня, Хонор решил, что нам нужно пройти чуть больше чем обычно и мы свернули в небольшую рощицу. Там была выложена дорожка из какой-то плитки и везде росли деревья



– Ааа… оио- на моём лице появилась улыбка. Как здесь всё красиво. Хонор и все остальные с такой же радостью, как и я смотрели по сторонам. Не отрицаю, что они были здесь и раньше, просто им наверное просто здесь нравится.



Единственное, что омрачало эту прогулку – реакция прохожих на меня. Те люди, которые заходили в рощу смотрели на меня слишком странными взглядами, а некоторые особенно бестактные и вопросы неудобные задавали. Они думали, что я их не понимаю. Но, увы мой мозг понимает больше, чем они могут это представить. Жалко только показать это невозможно. Очень обидно.



Но, меня удивило, как братья легко с этим справлялись. Людей, которые были очень любопытные, они вежливо посылали куда подальше, а некоторых игнорировали. Меня всегда удивляла их способность, так реагировать на обиду. Потому что, будь у меня возможность, то я бы расплакался и убежал бы далеко-далеко отсюда.



Прогулявшись по роще, Хонор затащил нас дальше. Погода сегодня была тёплая и распологала к прогулкам. Мне вообще врачи советовали больше гулять и заниматься разными упражнениями, которые мне прописали врачи.



По дороге, некоторые братья рассказывают что-то о своей работе, а я внимательно слушаю.



– Сегодня готовились к новому представлению. Всё ужасно ноет – рассказывает Хонор – администрация пытается нас кажется убить. Потому никак по-другому, я не могу объяснить эту пытку.



Хони (сокращённо от Хонор) у нас гимнаст. Он очень много времени уделяет тренировкам и каждый день буквально приползает домой. У него постоянно болят мышцы и он ходит с растяжением. Некоторые братья ругаются на него, но всё равно любят Хони, каким бы он не был. И я тоже его люблю.



Мы все ходим на его выступления, потому что они интересные и выглядят захватывающе. Вот это вот сплетение движений, прыжков и чего-то там ещё выглядит так, словно человек уже родился с этими навыками, а не торчал на тренировках несколько часов и не изучал свои мышцы.



– Мы все придём на твоё выступление, Хони – говорит Мэджик и улыбается – думаю, что ты как всегда постарался на славу и сможешь всех удивить



– Я надеюсь, а то если это представление не зайдёт публике, то админ нас сожрёт.



На выступления Хонора обычно и меня берут, однако его администратор – худощавый мужчина с прыщавым лицом и большими очками часто пытается выставить меня за дверь, чтобы людей не пугать, как он выражается. Но, обычно Хонор ставит его на место разными аргументами.



Прогулка тем временем подошла к концу. Мы вернулись домой, а по дороге зашли в тот самый магазин и мне купили там плюшевого медведя, который оказался очень мягкий.



А дома, меня накормили обедом (всё та же смесь), а потом у меня были упражнения.



Они обычно проходили в специальной комнате, отданой для тренировок. Тренировался не только я, но и все остальные. Занимался со мной обычно Хонор, иногда его заменял Мэджик или кто-то ещё. Смотря, кто свободен и кому не жалко своих сил, потому что занятия со мной- это вещь не из лёгких.



Сегодня, привилегия занятий со мной досталась Хони. Он уложил меня на коврик и стал сгибать и разгибать мои руки и ноги, вертел их в разные стороны, иногда тянул, что было не очень приятно, но это было одно из упражнений.



В целом, это обычно занимает от часа до двух, а потом меня ждёт долгожданный отдых. И я просто лежу в своей комнате или на кровати или на диване и прикрыв глаза стараюсь ни о чем не думать.



Вот и в этот раз, после упражнений я просто лежал прикрыв глаза на своём диванчике и пытался расслабиться. Всё тело ужасно ныло и если бы можно было, то я оторвал себе и руки и ноги, лишь бы не болело.



Ко мне зашёл Бартомиу, с книгой в руках. Он сел на кресло и начал читать. Не помню названия, но там было про девушку, которая похитила одна безумная женщина и поселила в подвале. Девушка стала придумывать себе сестру юлизняшку, которой живёт там, с родителями.



Очень интересно одним словом.



Бартомиу долго читал. Остановился где-то после 17 главы и ушёл потрепав меня по голове



– Ладно, Мамаду, отдыхай. Я позже к тебе прийду – Бартомиу поднялся с кресла и потрепал меня по голове.



– Ууу – ответил я ему и отвернулся, разглядывая стену.



В одиночестве мне удалось побыть недолго, потому что вскоре пришёл Мэджик с лекарствами для меня. Все лекарства, обычно мне дают через уколы, что ну очень неприятно и как только я вижу у кого-то из братьев шприцы в руках, то истерики не избежать. Вот и в этот раз, стоило Мэджику зайти в комнату, мой взгляд уловил у него в руках эти самые шприцы с лекарствами.



Моё тело сжалось, а из груди вырвался то ли стон, то ли крик. Мне ужасно страшно и Мэд это знает



– Не бойся, малыш, всё хорошо – брат садится рядом и закатывает мой рукав – больно не будет, не переживай.



И первая игла вошла мне под кожу. Это ужасно неприятно. Из глаз брызнули слёзы



– ммммм



– Не плачь, Мамаду – он погладил мою ногу и достал следующий шприц, введя иглу мне под кожу



– Мммм….ааэеии



Боже, я ненавижу свою речь! Почему у меня не получается просто сказать “– мне больно, хватит уколов!»? Почему нужно именно мычать и издавать непонятные звуки?



– Ты молодец, Мамаду. Всё, уколов сегодня точно больше не будет. Можешь отдыхать – и Мэджик вышел из комнаты.



Я же просто отвернулся к стене и смотрел в окно. За дверью слышались голоса няни, братьев, Себастьяна. Все они говорили о чем-то своём, иногда смеялись или слегка ругались. А мне нравилось их слушать. Я просто лежал и пытался пошевелить ногами, представляя, как выхожу к ним, а потом они меня обнимают и удивляются тому, как это у меня получилось вот так просто встать и пройтись. Но, это всего лишь мечты. Мечты, которым не суждено было сбыться.



Я отворачиваюсь в сторону игрушек и смотрю на них. Так хочется сейчас поиграть. И словно, читая мои мысли заходит Хонор и приносит моё креслице.



Старший ставит кресло на пол, а потом берет меня на руки и садит туда и двигает игрушки поближе.



Я начал собирать башенку из кубиков, тискать плюшевых мишек, пытался «рассказывать “ им сказки. В общем, хотелось хоть как-то развлечься.



Все эти игрушки, мне подарили на разные праздники. Какие-то на день рождения, какие-то на новый год под ёлку положили, но все эти игрушки мне ужасно дороги. В них были воспоминания о доме, о братьях. Обо всем на свете.



Особенно, я любил огромного плюшевого медведя с кремового цвета шерстью, белыми вставками на лапах и с повязкой на шее, на которой было по-французски написано «avec amour ? Mamadou Nuari “ (» с любовью для Мамаду Нуари»).



Мне его как-то подарил папа на день рождения. Мне тогда исполнялось 14 лет. И папа, который никогда обычно на наши праздники не являлся пришёл. Ещё и с подарками, не только для меня, но и для братьев. И даже посидел с нами за праздничным столом. И мне казалось, что теперь он останется с нами навсегда.



Но, на следующий день, он ушёл. И с тех пор больше не появлялся в нашей жизни. И не думаю, что он когда-нибудь появится.



А того медведя, я берегу, как свою жизнь, ведь это единственное напоминание об отце….



Мне нравится рассматривать этого мишутку перед сном, смотреть на эту запись, хоть и читать не умею вообще. Но просто наслаждаться этим подарком мне ужасно нравится.



В комнате открылась дверь, в неё вошёл Бартомиу, а вместе с ним и мальчик лет 4—5. Его звали Терзо. Он был сыном нашего дяди Леона и почему жил с нами не знаю.



Оба сели рядом со мной и стали играть в игрушки. Терзо даже собрал из кубиков более менее устойчивую башню, даже большую похоже на замок. И Бартомиу придумывал различные сюжеты игр, чтобы развлечь меня и мелкого. Ну и чтобы мы посмеялись от души.



Терзо тоже вскоре стал принимать участие в этой игре, а я просто наблюдал за ними, прижимая плюшевого медведя покрепче к себе.



И нам было весело, правда вскоре мне очень сильно захотелось спать и Бартомиу поспешил увести младшего из моей комнаты.



– Пойдём, Терзо, Мамаду хочет спать – Барт взял его на руки и вышел из комнаты. А ко мне зашёл Мэджик и уложил в кровать, перед этим переодев меня. И потом, на всякий случай подключив аппарат ИВЛ, чтобы не дай бог я не задохнулся.



Мне снились сны. Самые настоящие. Такое бывает крайне редко, поэтому это нормально, что меня это так удивляет.



А в этих снах, мы гуляли и играли. При этом, я почти никогда не видел снов, где у меня нормальное здоровье и есть возможность ходить или говорить. Нет, во всех снах я – всё тот же Мамаду Нуари, сидящий в коляске и слушающий комментарии окружающих.



Мне просто снились наши самые счастливые моменты, которые запечатлелись в моей памяти. И спал я надо сказать, как убитый, почти не просыпался.



Я просто наслаждался этим славным моментом




2 глава


Вечером, нас ждал ужин. Мне снова приготовили эту смесь, которую я быстро съел, ожидая, чем мы будем заниматься сегодня вечером. Обычно, Мэджик или Хонор просто усаживают нас всех на диван и читают нам книги. Самые разные. Иногда сказки, иногда что-то поинтереснее. Что нам захочется.



Признаться честно, я очень люблю слушать книги. Навыка чтения, у меня не было вообще. Буквы разбегались и превращались в непонятные каракули, больше похожие на заклинание, нежели на что-то осмысленное. С цифрами та же история. Я сколько не пытался не мог понять, как братья проходят это в школе. Это же невозможно запомнить. Какие-то закорючки, знаки, что-то, что они ещё называют словами «уравнение» или «пример». Никогда этого не понимал. Может быть, я просто глупый?



Хотя, назвать меня глупым язык не повернётся, потому что, моя память- это нечто феноменальное.



Я могу запомнить случайных прохожих, которые прошли мельком мимо нас и наверняка не обратили внимание на больного парня, сидящего в коляске.



Ещё, мне хорошо давалось запоминать разные события. Праздники, простые какие-то дни, грустные события. Всё это оставалось в моей памяти надолго. Я помнил, как одевались мои братья лет 5 назад, были ли у меня болезни в то время или нет.



В общем, запоминать получалось всё, а читать и считать не получалось научиться.



Но, слушать книги мне тоже нравилось и потом можно было лежать и прокручивать это всё в голове, обдумывать персонажей, их поступки и характеры. В общем, всё, что только можно.



Сегодня, нам читали что-то из английской классики. Не помню что конкретно, но это очень интересно. Младшие задавали вопросы, старшие тоже внимательно слушали. Читал Хони, а у него голос просто великолепен. Спокойный и успокаивающий, таким только сказки и читают. Идеальная атмосфера.



Знаете, многих братьев ещё удивляет то что, у меня очень хорошо получается замечать какие-то неполадки. Если что-то в доме не так, то я начинаю громко орать, потому что мне это не нравится.



Братья поначалу думали, что это со мной что-то не так, но после того, как мне удалось заметить, что в доме с розеткой что-то не так, то они стали прислушиваться ко мне. Вдруг что.



Хонор тем временем продолжал читать. Мы все слушали, не желая, чтобы он останавливался. Всем хотелось не залазить в постель как можно дольше.



– На сегодня всё – говорит Хони и закрывает книгу, вложив туда закладку – пора спать, дети



– Ну нет! Мы хотим ещё читать ? Послышались ото всюду недовольные возгласы детей. Я же в этот раз молчал.



– Нет, пора спать – Хонор убрал книгу на полку, тем самым давая понять, что действительно читать никто не будет больше.



И детям пришлось разойтись по комнатам, а меня Хони сам отнёс в кровать. Не знаю правда, как буду спать, потому что уже выспался днём и сейчас мне спать не хочется от слова совсем.



Но, меня уложили в кровать, подключили ИВЛ и ушли дальше, оставив меня одного.



Половину ночи, я пролежал в кровати и просто слушал разговоры старших, которые ещё не спали, готовясь к завтрашнему дню. Им нужно было подготовить вещи для всех детей и обувь, потому завтра многих нужно в детский сад и школу.



В основном, они обсуждали самые разные темы, но довольно обычные для взрослых которые воспитывают детей: что приготовить (у всех братьев разные вкусы, поэтому готовка в нашей семье – самая настоящая проблема), что нужно купить завтра в магазине (братья очень любят ездить в магазин за одеждой и разными нужными штуками) и прочее. В общем, обычная такая семейка.



– Мэд, ты же не забыл, что завтра Мамаду везти в больницу? – слышится голос Хонора



О нет, только не больница. Мне никогда не нравилось это страшное место. Да кому оно вообще нравится? Там постоянные уколы, капельницы, какие-то жужжащие аппараты и врачи, желающие меня посмотреть и сказать пару слов о моём состоянии. Хотя, как мне кажется, оно не меняется. Вообще. И лучше просто оставить все как есть и не ехать к врачу, чтобы он выписал очередную бесполезную дрянь.



Прислушиваюсь, а сам в глубине души надеюсь, что забыл и мы никуда завтра не едем. Но, знаю, что это не так



– Не забыл, не переживай



Да чтож такое то, Мэджик? Почему? Я не хочу в больницу! Не хочу снова в этот ад и ты знаю не хочешь, поэтому давай не поедем. Потому что, ты наверняка тоже не хочешь ехать в далёкие дали, ради какого-то осмотра у врача.



Следующую половину ночи, я не смог уснуть из-за страха перед людьми в белых халатах. Вот сколько к ним езжу, они у меня доверия не вызывают от слова совсем. Кажется, что я им тоже не очень-то нравлюсь. Они ведь тоже устали от работы, а тут меня жизнь подкинула ещё. Ну чем это не повод для ненависти?



Утром, ко мне зашёл Хонор. Он достал меня из кровати и усадил в коляску и мы пошли на кухню. Правда, настроения у меня не было из-за услышанной ночью новости и поэтому я капризничал.



– Мамаду, что с тобой происходит? – Хони посмотрел мне прямо в глаза, пытаясь понять, что происходит – почему ты не в духе?



«Просто, я очень не хочу в больницу, поэтому и нет настроения. Что за тупые вопросы?» – подумал я и хотел озвучить это вслух, но получилось как обычно выдавить только звуки.



После завтрака, меня отвезли в ванную. Помыли, переодели, потом оставили в комнате, пока Мэд собирался.



За стеной слышались разговоры старших, ругань Мэджика, который очень долго собирался, Хонор что-то говорил ему взять. Видимо что-то «очень и очень нужное».



Выехали мы где-то спустя час. Я сидел в специальном кресле смотрел себе в окно. Мои мысли были не очень хорошими. Скорее даже мрачными. Сдохнуть хотелось. Очень. Лучше так, чем мучаться всю жизнь и других мучать. От меня толку нет. Зачем со мной нянчиться?



В общем, как уже понятно, сегодня оптимизм мой подошёл к концу. Даже разные красоты в окне, от которых у меня обычно улыбка до ушей не вызывали сегодня какой-то особой реакции.



– Мамаду, что с тобой? – Мэд старается поддержать меня и улыбается. Он прекрасно понимал, что со мной. Он знал, чего я боюсь. Прекрасно знал



– Ммммм – это означало «отвези меня домой, зараза!»



– Не злись, ничего тебе в больнице делать не будут



– Рррр – этим я хотел сказать «Врёшь, ты всё, Мэджик. Будут делать, ещё как. Там будет больно»



– Не рычи, Мамаду – отвечает брат и продолжает спокойно, как будто ни в чём не бывало вести машину.



В больницу мы приехали где-то спустя час. Здание было большим, белым, с множеством этажей. Если бы не мои мрачные мысли, то оно бы даже показалось мне красивым. Но нет. Оно только страх вызывает и всё.



Брат усадил меня в коляску и покатил по пандусу на крыльцо больнички. Из здания выходили люди, – пациенты. Уставшие, желающие поскорее домой вернуться, отдохнуть. Везёт им! А мне только предстояло весь этот ужас пройти.



Брат с кем-то побеседовал в регистратуре. Назвал моё имя, фамилию, что-то ещё. Получил мою карту и мы пошли дальше по коридору.



Нам предстояло подняться на лифте. Вот единственное хорошее в больнице – лифт! Потому что, там спокойнее и просто очень весело кататься туда сюда на этой штуке. И думать о разном тоже можно, потому что не надо бояться.



Но, лифт всё же штука не долгая, как любое удовольствие заканчивается и вскоре, мы оказались на нужном этаже, возле двери кардиохирурга.



Я не знаю, что у меня за проблемы с сердцем. Врачи, которые были у нас на родине, во Франции не могли поставить мне нужного диагноза. Поэтому написали там что-то непонятное. Там же установили мне кардиостимулятор.



Братья надеялись, что переезд в Россию даст им ответ на мой вопрос. Но никто так и не смог понять, почему моё сердце не хотело работать как надо.



Мой кардиолог, зовут его Виктор Арский изучал мои справки несколько месяцев. Таскал меня с одного осмотра на другой, отправлял к генетикам, которых я терпеть уже не могу. Но, так ничего и не понял.



И несмотря ни на что, сдаваться не захотел. Следил за состоянием моего здоровья, чтобы плохо мне не становилось.



Операций на сердце он старался избегать по максимуму, боялся, что мне может стать хуже. Но, один раз мне операция понадобилась.



У меня как-то были очень сильные боли в груди. Мы тогда уже переехали в Россию. Я очень плакал, потому что терпеть эти боли было невозможно, а сказать об этом не мог.



И братья вовремя поняли, что что-то случилось и потащили меня в больницу. Там оказалось, что аппарат не справился с работой и просто сломался. Нужно было менять кардиостимулятор. И очень быстро.



Благо, деньги у нас были и меня считай в тот же день положили на операционный стол.



Операция прошла с осложнениями, но я остался жив. Несколько дней провёл в реанимации, благо в сознании, но состояние было тяжёлое.



Братьев почти не пускали, а если и пускали, то они стояли и держали меня за руку и иногда что-то тихо говорили.



Выписали меня через месяц или около того. И это было очень хорошо, потому что мой опыт нахождения в больнице ещё раз убедил меня, что это место – самое худшее в мире.



Врач вызвал нас в кабинет и мы зашли. В кабинете всё как обычно: кушетка, приборы и стол врача. Сам доктор сидел за столом и увидев нам приветливо улыбнулся.



Виктор Арский относится к тем людям, которые постоянно улыбаются, смеются. И это не смотря на то, что у него работы слишком много для одного дня. Как он с этим справляется.



– Здравствуйте – врач встаёт и подходит ко мне, а потом говорит брату уложить меня на кушетку – жалоб у него нет?



– Нет – отвечает Мэджик и укладывает меня на кушетку – в последнее время ничего тревожного в его здоровье не замечено



«Кроме моей долбаной жизни» – подумал я, слушая как эти двое обсуждают мое состояние.



Самое нелюбимое занятие в жизни – лежать на больничной кушетке и ощущать, как к тебе подключаются какие-то приборы



– Есть некоторые изменения в состоянии работы сердца – делает заключение Виктор и смотрит на приборы – кардиостимулятор не справляется, его нужно сменить. Видимо, вам установили не самый хороший



– И когда нужно ложиться в больницу? – на лице брата появляется беспокойство. Он видимо боится повторения прошлого раза



– Нужно делать это как можно скорее. Через неделю или полторы самое то – врач что-то пишет в справке, диктуя какие-то непонятные слова. А Мэджик в этот момент поднимает меня и садит обратно в коляску.



Потом, брат забирает справку и мы выходим из кабинета.



Теперь, у нас на очереди другой врач. Ортопед или что-то вроде того. Короче, тот кто проверяет мои ноги.



С ногами тут история примерно такая же, как и с сердцем. Никто не знал, что это. Мне ставили ДЦП, оказалось не оно. Потом долгое время были обследования, проверки, анализы. Пока после переезда, нам не попался хороший генетик.



Сделал генетический тест, результаты которого мы ждали ужасно долго. Каждый день, братья ходили по дому нервные, взвинченые, не могли работать нормально.



Наконец, позвонил врач и сказал приехать в больницу. Там, нас ждала новость о том, что таинственная поломка выявлена не была. Точнее как, был замечен странный сбой в работе нескольких хромосом. Когда врачи это говорили, у меня (как и у всех наверное) в голове крутился вопрос: «как я вообще ещё жив?». Вот кстати с приходом результата этого генетического теста, врачи ещё усерднее стали верить в то, что мне жить недолго осталось. С такими поломками в организме, человек вряд-ли долго протянет.



Опять ошиблись, досада. Я опять жив.



Моим врачом, который отвечал за то, чтобы проверять работу моих ног была женщина. Милая дама лет 40, по имени Алекса Лайер. Почти всегда со строгим взглядом и немного холодная. Но, всё же злой её назвать сложно. Иногда бывает так, что она улыбается и даже ведёт себя не так холодно, по отношению ко всем.



На этот раз, возле кабинета, мы просидели не так долго, как возле кабинета кардиолога.



Женщина позвала нас где-то третьими по счету и Мэджик вкатил мою коляску.



Алекса сидела за столом и что-то печатала. Когда она нас заметила



– Здравствуйте – она смотрит на нас с ног до головы – укладывайте его на кушетку и снимите с него верхнюю одежду.



Мэджик так и делает, а потом садится рядом со мной и ждёт, пока врач найдёт наши данные в компьютере.



– У него не было жалоб в последнее время? – наконец-то, наши данные найдены и можно задавать вопросы



– Нет, по крайней мере он не показывал ничего такого, из-за чего стоило бы беспокоиться



– Угу, хорошо



Женщина в белом халате поднимается с места и подходит ко мне. Начинает сгибать и разгибать мои руки и ноги, крутить их в разные стороны, иногда стучать по ним каким-то молоточком. Последнее мне очень не понравилось



– Мрммррр – отчаянно машу головой в разные стороны, издавая какие-то нечленораздельные звуки



– Так, молодой человек – голос Алексы становится строгим, что заставляет меня успокоиться – я понимаю, что вы устали и хотите кушать, но потерпите немного. Сколько, вы будете дома



Ага, скоро. Ещё как минимум часа два до дома ехать. Мне не хочется совсем. Вообще больше не хочу в больницу.



Дальше, последовало море непонятных слов от Алексы. Она что-то говорила Мэджику, а он молча кивал, что-то у неё спрашивал. Что-то непонятное мне.



– Всё хорошо, операция пока не требуется – я проследил за тем, как доктор спокойно проходит к столу и садится, начиная что-то писать – можете одеваться



Пока Мэд меня одевал, в голове вертелись те заветные слова « операция не требуется». Прекрасно такое слвшать.



Врачи, как уже говорилось ранее, довольно сильно боялись, что мне понадобится хирургическое вмешательство. Это касалось не только сердца, но и лёгких и ног. Боятся, что мой организм может не выдержать и я отправлюсь на тот свет. И в отличии от сердца к лёгких, ногам операция не требовалась.



Лёгкие мне прооперировали именно тогда, когда устанавливали эту странную трубку, с помощью которой мои лёгкие могли работать.



Операция прошла очень тяжело. Я попал в реанимацию, где провёл месяц своей жизни. Самый худший месяц, потому что мне было холодно и одиноко без братьев. У меня случались постоянные истерики. На тот момент, мне было где-то месяца 3, ну может 4. И всё это время (до больницы) со мной было много народу, а в больнице ко мне приходили несколько раз в день, делали уколы, капельницы, а потом уходили и оставляли меня одного. Понятное дело, что мне – домашнему мальчику при таком раскладе было очень плохо.



И когда через месяц, меня перевели из реанимации в обычную палату и ко мне пустили братьев, то я сразу успокоился и стал вести себя тише. Родные люди рядом – а значит все хорошо.



А уж когда через неделю меня выписали, то в доме был настоящий праздник. Все радовались тому, что я наконец-то вернулся домой.



Поэтому, известие о том, что меня вновь забирают на операционный стол станет для них очень неприятной.



Когда мы пришли в машину, Мэджик отдал мне заранее приготовленный обед. Смесь была уже остывшая, но не смотря на это её можно было есть. Да и мне было пофиг, что есть. Главное, что еда!



Мэджик садится в машину и мы начинаем долгожданный путь домой. Чувствую себя очень уставшим и просто лежу и смотрю в окно. Спать не хочется. Не понимаю людей, которые спят в машине. Как по мне это невозможно. Лучше уж в кровати спать.



А Мэджик был очень задумчивый. Не знаю, то ли сама операция его так пугает, то ли то, что может случиться со мной после операции. Но факт в том, что домой он ехал хмурый, почти не смеялся. Не похож на нашего любимого Мэджи. Но, видимо уловив на каком-то подсознательном уровне мое состояние, он улыбнулся и включил мне музыку.



– Не бойся, мой хороший. Со мной всё в порядке – говорит он и улыбается. Но, мне то известно, что нет. Хватит врать. Мне хочется правды, я тоже человек вообще-то.



Но, наверное они так и будут относиться ко мне так, словно я – беспомощный человек. Хотя, может таковым и являюсь, но всё же мне тоже хочется, чтобы мне говорили только правду. Хотя, ладно, может начнут говорить.



Дома, меня отнеслм в комнату и уложили на диванчик и ушли, думая, что я усну. Но, сон не шел. Вообще. Просто лежу и смотрю в потолок, надеясь, что сон соизволит прийти ко мне. Не, нефига.



– Я пойду, схожу к Мамаду – слышится сначала голос Бартомиу, а потом его шаги.



– Только аккуратно, может быть он спит – отвечает ему Хонор.



Бартомиу открывает дверь и садится рядом, на стул. А потом смотрит мне в глаза



– О, ты не спишь – и на лице Бартомиу появляется улыбка – сейчас такое расскажу! Обалдеешь просто



«– слушаю “– подумал я про себя, на деле выдавив какой-то звук



– Сегодня в школе к нам в класс пришёл новенький. Правда, он такой вредный. Он меня обижает – Бартомиу говорит, а я его слушаю. Внимательно слушаю – не помню как его зовут, но и не хочу помнить



«– Бартомиу, покажи мне эту тварь. Я с ним разберусь» – хотелось сказать мне. Хотелось встать на защиту братика, который всегда меня защищал.



А тут, в комнату зашёл ещё и Аурелий – лучший друг Бартомиу (и по совместительству наш брат) и сел рядом с нами.



– Что делаешь? – спрашивает он у Барта и осматривает мою комнату, думая куда бы сесть



– Да так – отвечает Бартомиу и двигает ему стул – рассказываю Мамаду про нашего новенького придурка в классе



– И как?



– Мне кажется, ему нравится меня слушать



– Ну конечно, столько интересных рассказов, кому не понравится слушать? – улыбнулся Аури и снова повернулся ко мне – ну а вообще Мамаду, в школе очень интересно. Много интересных предметов. Нам с Бартомиу нравится литература, русский язык, английский и ещё география. А кому-то вообще нравится математика, физика и информатика



– Никогда не понимал таких людей – Барт притворно скривил лицо – эти предметы настолько ужасны, что их невозможно любить.



– Да тут ты прав, Бартомиу – тихо сказал Бартомиу – а ещё, в школе есть много интересных ребят. Есть и плохие, как наш новенький одноклассник. А есть хорошие и интересные люди, как наш Жан-Батист



– Да, по-моему только Жан-Батист самый интересный из старшеклассников. Хотя бы не такой нудный



Они вдвоём громко расхохотались. И в этот момент, я почувствовал, что впервые испытываю что-то похожее на радость. Мне захотелось смеяться и улыбаться от всей этой ситуации.



– Он улыбнулся – неожиданно сказал Бартомиу и в шоке посмотрел на меня



– Ничего себе – у Аурелия глаза на лоб вылезли от удивления и он взял телефон и сфотографировал на камеру мою первую в жизни улыбку…




3 глава


Подготовка к операции приходила весьма напряжённо. Меня несколько дней таскали по больницам, водили на анализы, кололи уколы. Иногда, мои нервы откровенно не выдерживали и случались сильные истерики.



Так, один раз, когда мы сидели в очереди к кардиологу, я настолько вымотался, что начал громко кричать прямо там, в коридоре. Причём кричать так, как никогда. От боли. От непонимания. От всего.



Мэджик, сидящий со мной очень сильно офигел и сразу начал меня обнимать.



– Тихо, Мамаду. Ещё немного и мы будем дома. Будем играть, гулять и читать книги. Любые. Только успокойся – и у него получилось меня успокоить. Быстро и без проблем и лишних нервов.



Вообще, братья в этот момент помогали мне не сойти с ума. В этот период, они проводили время со мной больше времени, чем обычно. Столько внимания получил, что ёмае, на пол жизни хватит.



Они тоже нервничали и старались меня не волновать, радовали и рассказывали о том, что происходит в их жизни.



А в предоперационный день, меня положили в больницу. Со мной ещё поехал Хонор, у которого пока выступления не планировались и вообще в театре был отпуск и он решил присмотреть за мной.



Этот день мне не очень понравился. Точнее вообще не понравился. Неудобная кровать, надоедливые медсёстры. Постоянные крики детей из других палат. Это так непривычно.



Спасали только книги, которые себе на телефон скачал Хантер (второе имя Хонора). Он читал мне их, если вдруг случалось так, что мне хотелось заплакать. Или просто, чтобы скоротать время. Читал он очень красиво и его спокойный голос заставил меня забыть о том, где я нахожусь и то, что со мной что-то не так. Мне стало спокойнее.



Что можно сказать про этот день? Один ад и ничего хорошего. Ночью тоже было спать невозможно.



Весь день, меня кормили и поили по времени. Только вечером запретили строго настрого давать мне еду и напитки после 12 ночи. Что-то там связанно с наркозом, чтобы плохо не стало. Ну и как мне продержаться без еды и питья? Это будет невозможно.



И я был прав. Целый день у меня от жажды драло горло, а желудок пел мне песни, умоляя меня поесть. Бедный Хонор извел все свои нервы, пытаясь объяснить мне, что так надо и что потом всё будет хорошо.



После обеда, ко мне пришли медсёстры, чтобы увезти меня в операционную комнату. Хантеру разрешили сопровождать меня до самой операционной.



Брат держал меня за руку и тихо шептал разные слова, которые хоть как-то меня поддерживали в этот момент. Я видел, что ему тоже было страшно, но он держался ради меня. Чтобы мне было не так страшно.



– Всё будет хорошо, Мамаду – тихо прошептал Хони, когда мы стояли у дверей в операционную – ты только держись, малыш. Только держись.



И он ушёл обратно в палату, а меня завезли в холодную комнату, с аппаратурой и большим операционным столом. Ко мне подошла женщина анестезиолог и посмотрев на меня сказала:



– Положите его на стол, аккуратно только



Медсестры ничего ей не ответили. Просто молча выполнили свою работу и ушли.



– Вот так, сейчас ты уснёшь и немного поспишь, а потом тебя вернут к брату – сказала та, положив мне на лицо маску.



«– если конечно, я проснусь от наркоза, а не умру» – пронеслось у меня в голове, прежде чем мои глаза закрылись.



Не помню, что было дальше. Очнулся уже в своём любимом месте – в реанимации! Под капельницами и проводами. Рядом сидел Хонор, у которого был такой видок, словно он не спал несколько дней и не брился тоже. Сколько я был в отключке то?



– Доктор, он очнулся! Он очнулся! – закричал Хонор и в палату влетела женщина с чёрными волосами. Её зовут Виктория Арская. Она внимательно осматривает меня, смотрит на какие-то датчики. Потом смотрит на Хонора и говорит :



– Состояние нормализовалось. Скоро его переведут в обычную палату.



Хони выдохнул. Даже мне это было заметно, по тому как опустилась его грудь.



– Это прекрасная новость. Всю эту неделю, я боялся, что мы его потеряем – уже спокойнее говорит брат.



Неделю? Но, хотя бы не месяц и на том спасибо. Мой организм что-то прям щедрый.



Как потом оказалось, я целую неделю лежал не то, что в коме, моё тело в прямом смысле этого слова решало хочет оно остаться или нет. Несколько раз были остановки сердца и дыхания. Да что уж говорить. Я вообще ещё на операционном столе пережил самую настоящую клиническую смерть! Несколько минут, моё тело было мертвее мёртвого, а врачи пытались не дать мне уйти.



А пока меня пытались оживить, бедный Хантер не мог места себе найти. Переживал, почти ничего не мог делать нормально.



А потом, зашли и сообщили, что я жив. Не захотел уходить. Но, мой организм впал в кому. И теперь решает хочет жить или нет.



Тут, мой брат конкретно испугался, чуть ли не поседел. Не ел почти, не пил. Не мог найти себе места. Остальные кстати тоже.



Целыми днями, бедняга Хонор сидел около меня и просил остаться меня, не уходить. Плакал.



Лично не слышал. Мне рассказали.



И видимо, кто-то решил, что умирать мне рано и решил, что нужно очнуться. И вот, я здесь.



Помню, как Хантер разговаривал с братьями радостным тоном за дверями реанимации и рассказывал о том, что всё, смерть моя откладывается.



По-моему братья там от радости прыгали до потолка.



А мне вообще не до этого было. Из-за всех этих трубок, проводов и иголок спать было нереально. Они мешались, путались и были какими-то страшными и холодными. Но, зато кушать разрешили. Хони приносил мою смесь и кормил меня под присмотром доктора.



Правда, сначала мне давали совсем чуть-чуть еды, чтобы мне не стало плохо, ибо организм слишком долго был без еды и немного отвык. Помню, как первый раз мне принесли бутылочку с моей смесью. Мне было настолько непривычно есть, что первое время даже не получалось ничего. Просто видимо, организм забыл как это делать. Правда, спустя несколько минут вспомнил и позволил мне насладиться едой. Но расстроило, что так мало.



У Хонора между тем закончился отпуск и он уехал. На его смену приехал Мэджик. Он в отличие от других братьев почти не работал и мог провести со мной всё остальное время.



Когда Хони сказал, что ему нужно уехать (это был первый день моего выхода из комы. После моего кормления). Ох как грустно мне стало. И я готов был расплакаться.



– Чшш, Мамаду. Всё хорошо – похоже, с моих глаз действительно упали несколько слез, ибо Хантер тут же стал меня утешать – скоро приедет Мэджи.



И тут, моё настроение сразу улучшилось. Мэджик! Ура! Он приедет ко мне! Я по нему соскучился!



Мэд приехал ко мне где-то после обеда и сразу вошёл в реанимацию, правда ненадолго. Почему-то, всем строго запрещено было находится в этом помещении дольше положенного времени. Почему не знаю.



Но, Мэджи тоже был рад меня видеть. Рассказал как дела у остальных.



Бартомиу и Аурелий делают успехи в школе. Барт ходит много гулять и почти дома не появляется. Жан-Батист готовится сдавать экзамены и очень нервничает по этому поводу. Он вообще относится очень трепетно к своей учёбе. Все у него должно быть идеально. Вот прям всё.



Не знаю откуда у Жан-Батиста такие загоны, но он буквально с детства хочет быть во всём идеален. Чтобы никаких косяков или чего-то подобного. Не дай бог четвёрку в школе получит – это равносильно для него трагедии. Иногда, он даже спать забывает, пока учится и часто получает люлей от Женевьевы, которой такое нездоровое рвение к учёбе не нравится.



А Жан-Батисту всё равно. Хоть ты тресни, но он не оставит учебу. И не многие знают настоящую причину.



Жан-Батист просто хочет, чтобы все знали о нем. Кто он такой, откуда и что делает. И это даже не из-за мировой славы и денег, а просто для того, чтобы его признал наш отец. Ему просто нужна отцовская любовь.



Но, стоит сказать, что Жан (он не любит, когда сокращают его имя, но мне так легче) не похож на тех заучек из фильмов и сериалов. Батист очень добрый и много проводит со мной времени. Часто ходит гулять и читает мне разные книги. Из-за постоянной учёбы у него упало зрение и он должен носить очки. И они ему очень идут. Он таким красивым в них выглядит.



А потом, Мэджик рассказал мне о новом выступлении Хонора. Там вроде на какую-то тематику, не знаю. Но, его администратор вообще не хочет знать о том, что работники тоже люди вообще-то, поэтому сегодня поставил им большую тренировку. Чтобы не расслаблялись.



Он мне рассказал это всё, как равному, не заботясь о том, что мне немного меньше лет, чем ему. А что я? Мне было просто приятно всё это слушать. Нравилось то, чем увлекаются мои братья и как они ладят друг с другом. Не везде такое встретишь. Мне нравилось, что они проводят время со мной. Они знают, что лучше всего для нас, а что наоборот хуже. Им нравится.



Когда время посещения закончилось, Мэджика увели в палату, где я лежал до операции. Персонал хоть и не был слишком доволен тем, что братья решили поменяться, но всё же поняв ситуацию, стали относиться с пониманием.



Ко мне каждые несколько часов заходила Виктория Арская и проверяла моё состояние. К концу первого дня моего нахождения, она сказала, что всё, завтра меня переведут в обычную палату.



Также, ко мне приходил Виктор Арский, который осмотрев меня сказал, что к счастью этот кардиостимулятор работает отлично и хорошо сотрудничает с моим телом.



Как говорилось ранее, спать здесь мне было нереально. Крики, шум, странные трубки не давали мне покоя. Сон если и приходил, то урывками. На несколько минут, а потом всё по новой. К утру, я больше был похож на что-то варёное, нежели на человека.



Когда меня перевели в палату, Мэджи что-то увлечённо читал в телефоне. Однако, как только он увидел меня, то отложил телефон в сторону и сразу ринулся к моей кровати



– Привет, Мамаду – он потрепал меня по голове – ты выглядишь помятым. Наверное, в реанимации тебе плохо спится



– мммм… оаеи – а хотелось мне сказать «да, очень. Давай поедем домой и сюда больше не вернёмся»



– Ничего, когда тебя выпишут ты сможешь хорошо выспаться



Ох, очень сильно на это надеюсь. Спать мне действительно очень хотелось, но как уснуть в этом королевстве криков и шума? Никак! Это мой ответ.



В палате было не так страшно, как в реанимации. Тут рядом со мной был Мэджик и спать было спокойнее, потому что он всегда мог помочь. Он читал мне книгу. Она называлась «Хроники Нарнии» – любимая книга Жан-Батиста. Он её кажется зачитал до дыр уже. Как не зайдешь к нему в комнату, он вечно сидит в этой своей Нарнии.



Он и мне читал, когда однажды его попросили меня уложить спать. Он тогда мне мне много прочитал. Потому что, я долго не хотел засыпать и мы дочитали почти всю первую книгу. На момент, когда мне нужно было ехать в больницу, Жан-Батист начал читать мне уже вторую книгу данной серии.



И Мэджик зная это решил почитать мне продолжение. Он сам был знаком с данным произведением искусства и читал также не один раз, но не был настолько фанатом, в отличие от Жана.



Кстати о нем. Он позвонил нам позже, чтобы узнать как там наша жизнь



– Привет, Мэджик – послышался мне его звонкий, но в то же самое время слегка замученный голос – как ты? Как Мамаду? Его перевели из реанимации в палату? Или нет?



– Оу, не так быстро, Жан-Батист. Тебя слишком много, братец- рассмеялся Мэджик – да, Мамаду перевели в палату. Он сейчас тут, на соседней кровати отдыхает. Со мной всё прекрасно. А как вы все? У тебя там как дела? Все также по уши в учебе?



– Как обычно – вздохнул Батист и на лице Мэджика появилось злое выполнение лица, которое видимо и его напуголо – не злись, Мэд



– Не могу. Ты задрал уже со своей учебой. Отдохни хотя бы



– Но…



– Без «но», Жан-Батист. Я не хочу тебя терять. Мы все не хотим, чтобы с тобой что-то случилось



– Ладно, ладно – кажется, Жан понял, что спорить с Мэджи бесполезно. Хотя все знают, что не послушает. И Мэджик это знал, просто молчал.



И Батист молчал. Хотя, если Мэджик попросит за ним следить Хонора, то это будет то ещё представление. Он строгий и реально сделает так, что Жан-Батист будет больше отдыхать.



Дальше, Жан-Батист отключил трубку и мы с Мэджиком снова остались наедине с собой.



– Но вот почему Жан-Батист такой вредный? – спрашивает меня Мэджик, но кажется, будто он разговаривает с Эл стеной – почему он нас не слушается? Ведь, ему совершенно не обязательно тратить столько сил на учёбу, чтобы его принялию. Мы любим его и таким. Ну нет же, ему важно, чтобы отец его заметил.



Тут даже если бы я и мог говорить, то всё равно бы промолчал. У меня нет на это ответа. Нам всем в семье в какой-то доле нужно, чтобы отец посмотрел на нас, приехал к нам в гости и просто поговорил бы с нами. Только не все мы это умеем показать как следует



– Ууу – всё, что удалось «ответить» мне. Не знаю, что означало это словосочетание. Наверное ничего. Пустой звук, как говорится



– Ты думаешь, что он исправится? – продолжает свой пооумонолог Мэджик- он же ничего не хочет слышать по этому поводу. Одна учёба и Нарния на уме. Но ведь нельзя так себя мучить. Нужно всё же быть более менее добрым к себе. А то так не дай бог плохо станет



На эти рассуждения, я уже ничего не говорю. Просто молчу, потому что в этот раз по-настоящему нечего ответить. Для этого у каждого свои мысли. Но, у моих братьев они одинаковые – не нужно тратить все силы на учёбу. Ничем хорошим это не кончится. А здоровье одно и его нужно беречь.



И тут они правы. Это я понимаю, как никто другой. Потому что, не имея своего здоровья, мне хочется вереуть его любой ценой.



Позже, с нами связался Хонор. Судя по его голосу, он только недавно проснулся. Видимо отдыхал после работы



– Хони, как у вас там дела? Всё хорошо? Как мелкие?



– Малышня в садике, старшие свалили гулять. А так в целом, всё хорошо – отчитывается Хонор и продолжает – Бартомиу сегодня опять подрался в школе с новеньким. Что там произошло не знаю, он не рассказывает



– Как обычно – вздыхает Мэд



Бартомиу никогда почти не рассказывал братьям о том, что происходит в его жизни, всегда отмалчивался. Но мне он рассказывал обо всём. И о новеньком, который всех бесил своими выходками и о злой учительнице информатики, которой все было не так.



Он не стеснялся ничего мне говорить. Наверное, потому что знал, что я не выдам и поэтому и рассказывает. Вообще, мне все братья рассказывали всё про свою жизнь. В подробностях.



Я знал, что у Хонора проблемы с администрацией театра, что у Мэджика проблемы с работой. Знал насколько сильно Жан-Батист переживает по поводу того, что папа его не замечает и вообще никогда не обращал внимания на его существование.



Я знал абсолютно всё о своей семье. Был кем-то вроде хранителя тайн. Особенно, мне нравились тайны Барта. Они были не такими скучными, как у остальных и их можно было слушать до бесконечности.



Это были секреты о его школьной жизни. Например о том, почему он избивает новенького. Этот новенький сам по сути дела виноват во всём. Он сразу же после того как пришёл в класс решил, что он здесь король и может командовать всеми. А класс у Барта такой, что с этим мириться не собирались вообще. У них все друг с другом общаются на равных и терпеть человека, который вдруг решил, что ему можно всё они точно не собирались.



И сначала, они старались быть более менее снисходительными, пытались говорить на тему того, что нельзя так, все в классе равны, но это не помогло вообще. Он стал ещё хуже. И тогда они уже перешли к дракам.



Не знаю, как бы я отнёсся к такому человеку. Наверное тоже бы драться полез, если бы не дай бог это чудо в перьях полезло бы на меня.



А вообще, я согласен со своими братьями, которые считают, что нужно всё решать мирным путём. Драки ни к чему хорошему не приводят никогда. От них можно или в тюрьме оказаться или умереть. Не тот не другой вариант не устраивает.



А так, если уж драка неизбежна, то придется драться, чтобы можно было нормально спасти свой зад.



Хонор и Мэджик ещё о чем-то говорили, но я уже не слушал. Просто смотрел в стену, мечтая сейчас оказаться дома и поиграть с Жаном или Бартомиу. Очень хочется их увидеть.



После разговора, Мэджик пошёл меня кормить. Сначала удалился за кипятком, потом разводил эту чудо смесь, пока я наблюдал за ним, за его действиями и дрыгал ногами.



– Проголодался, малец?



– Ааа… ооо – считайте, что это такое «да»



Он отдал мне мою бутылочку и придепживал её, пока я ел. Сейчас меня в основном кормят, усаживая в кресло. Или лёжа, если нет кресла рядом. Раньше, меня часто брали на руки и кормили, но когда мне исполнилось 13, это стало невозможным, поскольку по росту я парень выдающийся – хоть сразу в модельное агентство иди.



Братья у меня конечно тоже по росту не особо маленькие, но всё равно поднимать такую тушу довольно тяжело. Поэтому и придумали другие способы кормления.



После, меня пришёл проведать Виктор Арский. Он осмотрел меня и порадовался тому, что я такой активный. Для нас это хороший знак



– Если так будет и дальше, то через пару недель вас отпустят домой – сделал своё заключение врач, чем очень меня порадовал – насчёт аппарата могу сказать, что все хорошо. Кардиостимулятор приживается хорошо, ничего не мешает.



– Это отличные новости – со вздохом ответил Мэджи и расплылся в улыбке.



– Если будут какие-то жалобы, то зовите. Прибегу быстро – и с этими словами, мужчина в белом халате покинул палату.



Ещё, одним из величайших минусов больниц (по крайней мере той, в которой мне довелось находится) – ванная комната. Там так холодно и неудобно. Для любителей домашнего уюта не советую. А вот для экстремалов очень даже подойдёт.



Лично мне не нравится. Конечно, жаловаться на неудобства тут смысла особого нет, потому что самих неудобств не очень много и возможно неудобствами они считаются только для меня.



Тут было немного прохладно, не так как обычно дома в уютной ванной комнате, с красивым ремонтом. Но что можно было ожидать от самой простой больницы? Не думаю, что что-то грандиозное. Но, зато тут хороший персонал.



Повторюсь ещё раз, что возможно эти минусы для других не кажутся такими уж проблемами. Просто мне не нравятся и всё.



Но, а так, в принципе, кроме как на плохой сон и ванную мне жаловаться не на что…




4 глава


Несколько недель в больнице протекали слишком однообразно. Врачи, еда, ванна по вечерам, разговоры с братьями и книги, которые читал мне Мэджик.



Но, что касается моего состояния, то тут могут сказать, что появились кое какие улучшения.



Например, мой мозг начал проявлять больше эмоций, чем обычно. Например, раньше я мог проявлять только такие эмоции как злость, грусть и прочую негативную ересь, а теперь у меня мозг начал распознавать радость и какие-то другие Счастливые эмоции.



Это начало происходить после того случая, когда я впервые улыбнулся Бартомиу и Аурелию в комнате. С тех пор, на моём лице улыбка мелькала чаще, когда появлялся повод улыбаться.



В больнице таких поводов было немного. В основном момент, когда Мэджи мне читал или прогулки.



Ах, да. Нас недавно начали выпускать гулять в больничный двор или по магазинам, потому что Мэд очень любил сладости, а в больнице как известно, с ними всегда напряг. Вот мы и выходили на улицу и ходили по магазинам, иногда просто по городу. Если же настроение к прогулкам не распологало, то ограничивались больничным двором.



Но даже в этом маленьком счастье был минус. Любопытные люди.



Ими были все. И взрослые и дети. И если детей ещё можно было понять, они всё таки маленькие. Ума не так много. Но, взрослых понять уже было ой как сложно.



Они же вроде не маленькие дети, а вполне состоявшиеся личности, но всё равно манерам и этикету их обучить забыли.



Я как-то уже говорил о том, что мы часто на наших прогулках встречаем разных нехороших людей, но мне казалось, что в больнице их нет. Ошибался. Очень сильно. Есть они здесь. Наверное они есть везде, где только можно и нельзя из впихнуть.



Вот и в больнице нашлись такие персонажи, которые задавали брату много неудобных лично для него вопросов, по типу того, почему он ещё не женат, а тратит время на такой овощ.



Мэд удивительно хорошо держался. Хотя, в некоторых моментах можно было заметить, что ему хочется послать этих людей к чертям собачьим, но он парень вежливый, знает, что так нельзя. Просто вежливо объясняет, почему меня оставили жить и что бросить он меня не может.



А причина того, что моя так называемая мама не сделала аборт самая простая – она просто слишком поздно поняла, что беременна. Срок был неподходящим для прерывания беременности и поэтому ничего не оставалось как рожать. Но, эта женщина совсем не думала о том, что на время ей придется забыть о своём образе жизни и начать жить нормально. Она продолжала выпивать спиртные напитки, курить, также баловалась наркотиками. Может быть ещё и поэтому у меня такие проблемы со здоровьем.



После моего рождения, мать испарилась и лечение я проходил один. Конечно, рядом был папа, но тоже эпизодами. Это со слов людей, которые застали тот момент.



Отцу предложили отдать меня в детский дом, а он не отдал. У меня напрашивается вопрос: почему? Он всё равно моим воспитанием не занимается, заставляет сидеть со мной братьев, которые наверное тоже хотят личную жизнь и всё такое, а не нянчиться с кучей детей и не обхаживать овоща.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/alina-sergeevna-cheplagova/luchik-nadezhdy-68905887/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.