Книга - Гаврик

Гаврик
Владимир Сергеевич Неробеев


Мальчик десяти лет загорелся желанием иметь четвероногого друга. Родители не спешат заводить собаку. Советуют ему обдумать и взвесить всё. В первую очередь надо обратиться к дедушке, он посоветует, какую выбрать породу. Внук пишет письма дедушке. В ответных письмах к внуку дедушка рассказывает о животных, которых держал он, его родственники и знакомые.





Владимир Неробеев

Гаврик





Письмо первое


Дорогой внучек, здравствуй! Спасибо тебе за письмо. Оно меня растрогало. В свои десять лет ты мечтаешь о четвероногом друге. Я-то знаю, что такое иметь собаку, или кошку, хомячка или белку, а то и стаю голубей с голубятней. Всё это в своё время у меня было. Мне в этом плане повезло. Ты знаешь, что я жил в большой семье. Все мои родственники просто обожали братьев наших меньших. Корова, овцы, козы, куры – эти вечные кормилицы наши всегда носили ласковые клички. Корова Милка, телок Ерошка, коза Лизунья или просто Лиза. Мои родные дядя Коля и дядя Лёня в разное время держали собак. Об этом я подробно напишу в другой раз,  чуть позже.



Ты сначала определись, для какой цели тебе нужен четвероногий друг. Поиграть день, два со щенком,  потом бросить его и забыть о нём?! Так не годится. Плодить бездомных собак я тебе не советую. Почитай книги Джека Лондона «Белый клык», «Джерри островитянин», Гавриила Троепольского «Белый Бим Чёрное ухо». Тогда ты поймёшь, что собаки имеют право на достойную жизнь. Ты поймёшь, что есть на свете настоящая любовь и всё побеждающая дружба.



Твои родители правы, что не торопятся заводить тебе мохнатого или гладкошерстного друга. Не потому, что не любят собак. Как раз наоборот, любят и хотят им добра. Просто твой папа и мама ещё сомневаются в том, готов ли ты по-настоящему любить и быть верным другом.



Я  очень хочу помочь тебе в этом вопросе. Хочу внести свою лепту в твоё понимание любви и дружбы. И не важно, к кому будет расположена твоя любовь, к человеку, к животному или к птице, с кем связан ты будешь душой и сердцем узами крепкой дружбы. Четвероногий друг, как никто другой, покажет пример, как вести себя в жизни. Собака никогда не бывает «не в настроении». Собака всегда рада каждому взгляду человека, его прикосновению, всегда готова к взаимности.



Она никогда и никому не мешает. А это главный негласный принцип жизни на земле. Живёшь сам, дай жить другим.

В своих письмах на конкретных примерах я буду рассказывать тебе, дружок, об интересных случаях из жизни четвероногих и не обязательно о собаках, хотя в основном буду писать о своей собаке породы такса по кличке Гаврик.




Письмо второе


Здравствуй, внучек! Два дня назад, наконец-то, закончились дожди, и погода установилась великолепная! Настроение чудное, как говорится, душа поёт. Мы с Гавриком целый день наслаждаемся, гуляя по липовой аллее.

Ты спрашивал, откуда у нас появился Гаврик? Это очень интересная история. Начну с того, что ты был слишком мал, чтобы помнить мою предыдущую собачку. Звали её Франтиком. По всем статьям Франтику не было равных, по крайней мере, в моей жизни я не встречал таких собак. Франтик отличался от человека тем, что не умел говорить. Я понимал, что после Франтика, ни одна собака не сможет заменить мне моего друга. Когда с ним случилась трагедия, о которой ты узнаешь позже, я дал зарок себе, что больше никогда не буду заводить никакую собачку. Будь она хоть распрекрасной.

По этой причине, когда Ангелина настойчиво канючила завести собачку, я отказывал ей. Девочка, хотя и смутно, но помнила Франтика, как ещё маленькой играла с ним. Она постоянно вспоминала о нём, отчего понимала моё упрямство и была согласна со мной по поводу приобретения собаки, Но тут неожиданно произошла встреча с Гавриком.



У нас есть знакомые дачники. Они каждое лето отдыхают в нашей деревне. Привозят с собой собачку Тину, французского бульдога. Собачка удивительная. Она не только кусать, даже лаять не умеет. Очень любит играть с детишками. Ангелине это нравилось, и она часто наведывалась к ним. Однажды мы подошли к их дому. Навстречу нам вместе с Тиной  прибежала чёрная такса и так агрессивно нас облаяла, что я не решился открыть калитку. Такса выглядела гневно. Прежде чем гавкнуть, такса злобно и громко, словно тигр, рычала, и только потом, мотнув головой, гавкала. Предупреждение нам было не шуточное, мол, близко не подходите: порву на кусочки и выплюну. Тина накинулась на неё, мол,



это наши знакомые, чего ты  разошёлся. Тут вышла дачница Татьяна. Такса, только что грозная и неприступная, как скала, вдруг растаяла, словно сахар, стала сладкой, сладкой. Она кинулась прыгать на нас, лизать нам руки, с шутливыми ужимками отскакивать в сторону. Стала своей в доску. Как будто с самого рождения мы неразлучны и нашу дружбу не возьмёт ни огонь, ни вода.

–Откуда она у вас?– поинтересовался я. Татьяна объяснила нам появление у них этой таксы. Пока Татьяна рассказывала историю, такса облизала нас с Ангелиной с ног до головы. Такая вот метаморфоза, превращение злюки в добрейшее существо. Даже Тина стала ревновать её к нам, то и дело отталкивала его от нас.

Ну, да ладно. Рассказываю дальше.



Едет, значит, Татьяна, с работы на машине на дачу. На одном перекрёстке притормозила, решила докупить в торговой палатке недостающих продуктов. Вдруг откуда-то появилась чёрная такса и радостно кинулась наперерез Татьяниной машине, прямо под колёса. Татьяна испугалась, затормозила, остановилась. как вкопанная, ибо сердце у неё колотушкой билось! Как же! Задавила собачку?!! Открыла дверцу, решила посмотреть, что там с бедняжкой. Вдруг та такса выскочила из–под машины, как ни в чём не бывало,  жива, здорова, прыгнула к Татьяне на колени, стала лизать ей руки, лицо, а затем и вовсе незваная гостья прыгнула на пассажирское сидение,  успокоилась, глянула дружелюбно Татьяне в глаза, вильнула хвостом, мол, всё, можно ехать. Дачница в овощной палатке поинтересовалась, что это за собака?



-Не знаем. Какая-то, приблудная,– сказал подсобный рабочий. – Уже какой день всё ищет хозяина, кидается к машинам, просится в салон. Но вот вы первая, кто разрешил ей сесть на сидение.



Пока  Татьяна слушала рабочего, такса оперлась передними лапками в её плечо, пытаясь лизать Татьяне шею и лицо, стукая громко хвостом о сидение, как бы говоря: «Да своя я, своя. Поехали уж скорее, а то продукты на жаре испортятся».

Слушаю я Татьяну, а сам вижу слёзы на глазах Ангелины, и тихое хлюпанье. Интересуюсь, в чём дело.



– Хочу такую собачку,– разрыдалась моя кровинка, аж плечи ходуном заходили.

–Да ради Бога!– тут же прореагировала Татьяна.– я тебе даже шлейку дам и поводок. Тине это всё мало стало.

Внучек, я не представлял, что собаки так ревнивы. Когда решалась участь таксы, пёсик на радостях тыркался к каждому из нас. Тине это не понравилось. На правах хозяйки она теснила таксу, издавая звуки, как у хрюшки и пресекая все попытки приблизиться к нам. Ну, просто водевиль какой-то! Когда же Татьяна с Ангелиной начали надевать шлейку на таксу, Тина с кислой мордашкой смотрела на это всё, как бы говоря: «Да, пожалуйста! У меня этого добра завались. Вагон и маленькая тележка, тем более, я это уже давно не ношу Можете взять ещё корзину. Она мне мала».



Мы хотели уже уходить, особенно такса,– так и рвалась к калитке. Тут из дома робко вышла заспанная девочка менее двух лет. Это дочь Татьяны. Она ещё только начинала  говорить, что и помогло нам определиться с очень важным вопросом. В последний момент меня осенило спросить, как звать собачку. Выслушав моё беспокойство, Татьяна подняла на руки дочку и спросила её:



– Как ты зовёшь эту собачку?

–Гав-гав,– не задумываясь, пролепетала девочка. Дальнейшее можно оставить без комментариев, ибо кличка Гаврик напрашивалась сама собой. Правда, самому Гаврику от этого ни жарко, ни холодно, ибо он торопился увидеть новое место жительства и познакомиться со всеми членами новой семьи. Об этом в следующем письме.


Письмо третье

Дорогой внучек! Помнится, я закончил предыдущее письмо тем, как нам подарили Гаврика. Слово «подарили» тут не подходит. Нужно заменить его словами «мы приобрели Гаврика». Очень плохая примета, когда тебе дарят животное, рассаду на посадку. Дарёная живая вещь долго не просуществует. Есть такое поверье. Поэтому я тогда отдал Татьяне десять рублей. Она с понятием отнеслась к этому факту, и мы счастливые пошли домой.



Гаврик вёл себя удивительно раскованно, как сейчас принято говорить, без комплексов. Как будто всю свою жизнь прожил с нами. По дороге нам встречались большие бездомные собаки. Кстати, их полно у нас в деревне. Когда-то милые щеночки на второй-третий день были выдворены за порог. Некоторые  из них сумели продержаться в семье весну, лето, а осенью, ближе к зиме стали беспризорными,– хозяева их съехали с дач, а их бросили на произвол судьбы. Они  злы и агрессивны. Нередко нападают на людей, я уже не говорю о маленьких собачках, таких, как Гаврик. Я специально хожу с тростью не потому, что слишком старый и немощный, а чтобы оберечь Гаврюшу от них. Теперь меня, благодаря этой трости, знает каждая собака, и обходит нас с Гавриком за версту. Одна женщина, заводчик собак, гуляла с тремя своими крохотулями. Стая собак налетела на неё из-за кустов. Женщина взяла на руки своих крошек, так свора бездомных накинулась на неё, и стали кусать  за ноги. Она закричала. Хорошо, что рядом была автобусная остановка, и люди разогнали свирепую стаю.




Когда мы возвращались втроём от дачников, нам тоже пришлось не просто. Свора впервые видела Гаврика, и конечно же, желала «попробовать его на зуб». Но не на того нарвались. Гаврик чуть не свалил с ног Ангелину, когда рванулся навстречу своре. Мне пришлось взять поводок в свои руки и с трудом сдерживать его рывки. Он, как лихой скакун не стоял на месте и готов был в любую минуту ринуться в бой. Проходивший мимо мой знакомый заметил:




-Хорош у вас защитник! С таким не пропадёшь.






Четвёртое письмо

Плохо, когда собака попада


ет к вам уже жившая у других людей

. Приходится переделывать его натуру (привычки, поведение) Есть поговорка «Перестраивать жилище всегда сложнее, чем возводить новое», Уйма проблем с собакой уже привыкшей к прежнему хозяину.

Как-то Гаврик увидел в руках Ангелины веник. Пёсик весь скукожился, убежал в самый дальний угол и спрятался. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о причине такого поведения собаки. Сколько ударов веником выдержала спина «друга человека», чтобы при одном только виде такого «инструмента воспитания» бежать без оглядки в укрытие?!! После этого случая я пристальней стал присматриваться к поведению Гаврика. Да-а! В недобрых руках побывал мой любимец. С первых дней совместной жизни я стал замечать за ним странное поведение в машине. С каким-то паническим страхом садился он в нашу машину. Сразу же начинал нудно скулить. Уговоры, чтобы перестал это делать, ни к чему хорошему не приводили. Он панически боялся ехать, куда бы то ни было. Только машина трогалась с места, Гаврик кидался к окну, передние лапки ставил на подлокотники и внимательно наблюдал, куда мы едем. Лично у меня создалось впечатление, что он запоминал дорогу, все повороты, другие приметы местности, чтобы, в случае чего, самостоятельно искать обратную дорогу. Такое поведение Гаврика натолкнуло меня на мысль, что от него не раз пытались избавиться тем, что завозили в незнакомые места и там его бросали.

Эти догадки подтверждались поведением Гаврика в машине. Когда ехала вся семья, Гаврик вёл себя довольно сносно. Перебегал от окна к окну, чтобы следить, куда его везут, но не так долго, как это он делал, когда в машине мы ехали вдвоём. Первые дни он не верил мне, почему и не всегда слушался. Это теперь, больше года спустя, Гаврик уверен, что не токмо бросить его, а сам в огонь и в воду кинусь, спасая его. А тогда он с большим подозрением относился, допустим, к остановкам машины. Это сейчас он стремится, где бы то ни было выскочить из машины раньше меня. А тогда только остановлю машину, Гаврик спрыгивал на пол и буквально протискивался под сидение, хотя там было крайне мало места. Когда затихали мои шаги, он вылезал из укрытия и следил через окно, куда я удалялся. Дверка машины была открыта. Он мог бы при желании покинуть салон. Но он этого не делал. Боялся остаться без хозяина. Когда я возвращался обратно, Гаврик вновь протискивался под сидение. Иногда я просил его покинуть убежище и пойти прогуляться. Куда там!!! С мольбой в глазах, не трогать его, он ещё глубже забивался под сидение, дрожа всем телом. Только машина трогалась, он, покинув убежище, и прильнув к окну, опять внимательно изучал дорогу. Около дома вёл себя уже геройски: с радостью выпрыгивал из машины, как будто не было ни каких страхов, что его бросят.

Прошло несколько месяцев, и я узнал подробности о жизни Гаврика у прежних хозяев. Мои предположения подтвердились. Да, от него пытались избавиться и не раз. Об этом я напишу тебе, внучек, в другом письме.




Письмо пятое


Дорогой Василёк! В первый же день пребывания у нас Гаврика я случайно заметил, что одно ухо у него надорвано. Причём, надорвано так, словно ножницами сделан надрез. Как это могло случиться, не знаю. Допустим, дрался с котом? Наверное, Гаврик большой забияка. Не боится драк. Такса она такая и есть. Боевая собака. Ничего не боится, тем более кота. Но кот при всём его желании не смог бы так порвать ухо. Здесь зверь был куда коварней и сильнее кота. Я много думал об этом. Порванное ухо, как заноза в моём мозгу, не давала мне покоя. Решил узнать, как порвано было ухо пёсика. Поехал на то место, где Гаврика подобрала дачница. Взял и Гаврика с собой.

Вот и развязка на трассе, автобусная остановка, торговые палатки. Иду туда, держу Гаврика на руках. Продавщица мороженного, увидев собачку, всплеснула руками:

–Ой! Это же Гаврош?!! Я не ошиблась?– внимательно посмотрела на собаку женщина.

– Вообще-то он Гаврик,– любезно возразил я, мило улыбаясь продавщице.– Возможно, его когда-то звали Гаврошем.

Продавщица вышла из-под зонтика и подошла ко мне вплотную, так, что Гаврик, виляя хвостом, стал взахлёб лобызать её руки. Женщина не отворачивалась от ласки Гаврика, рукой подняла правое ушко собачки, где как раз был надрыв.

–Да! Это Гаврош,– заключила она, гладя Гаврика по головке.– Метка на всю оставшуюся жизнь.

–Вам что-нибудь известно об этом?– спросил я и рассказал женщине о цели своего приезда.

–В нескольких словах могу обрисовать картину,– заговорила продавщица не сразу, а подумав немного.– Но, если вас интересуют подробности, я посоветовала бы вам встретиться с моей двоюродной сестрой. Она тогда работала у прежних хозяев Гавроша поварихой и горничной. Варила сторожевым собакам (кавказским овчаркам) еду и убиралась по дому.

–Помогите, пожалуйста, с ней встретиться,– попросил я женщину.

–Вы знаете, она работает поваром в нашей школе,– тут женщина рукой показала на двухэтажные дома, окнами смотревшие из-за лесочка в нашу сторону.– Но сейчас её нет. Уехала в город. Так что в любой день, хоть завтра утром подъезжайте к школе, и найдёте её. Я вечером зайду к ней и предупрежу о вас.

Мир не без добрых людей, милый Василёк. Возможно, скоро мне расскажут о жизни Гаврика у прежних хозяев. Об этом ты узнаешь из следующего моего письма. Пока, пока.




Письмо шестое


Василёк! Спешу сообщить, мне удалось побеседовать с женщиной. Она всё-всё подробнейшим образом рассказала мне. Да, Гаврик мой хлебнул горя да не столовой ложкой, а ковшом. Впрочем, всё по порядку. Наш с ней разговор с её позволения я записал на диктофон. И вот теперь перевожу его на бумагу со своими комментариями.

–Здравствуйте.

–Здравствуйте,– мило улыбнулась мне женщина в белом накрахмаленном колпаке и такой же поварской куртке.– Меня сестра предупредила о вас. Минут двадцать придётся подождать. Скоро перемена. Покормлю детей, и потом побеседуем.

Мы расположились со Светланой (так она представилась мне) на скамейке в зоне отдыха.

–Мне больше придётся рассказывать о самих хозяевах, нежели о собаке.– С этого начала свой рассказ Светлана.– Не ко двору пришёлся Гаврош. Не потому, что он плохой. Нет. Просто собачке не повезло. В не добрую семью она попала. Судите сами. Щенка взяли, чтобы угодить своему ребёнку. Он такой капризный, что и обрисовать невозможно. Увидел по телевизору рекламу собачьей еды.

–Там где танцует собачка такса?– спросил я, вспомнив смешную и весёлую таксу из рекламы.

–Совершенно верно. Уж очень хороша собачка. Хозяин с помощью журнала «Друг» договорился и купил щеночка месяцев четырёх. Такой милый, такой ласковый попался, одно загляденье. Милее собачки я на своём веку не видала. Один взгляд его чего стоил. Он иногда смотрел задумчивыми глазами. Когда был весел, в них искрился бисер. Бывали такие минуты, когда сорванец-мальчик приставал к щенку и больно дёргал его за хвост. Поначалу, собачке казалось, что мальчик играется с ней, и она игралась. Вскоре щенок понял, что это не игра. Сорванцу приятно причинять боль живому существу. После очередной экзекуции, щенок забивался в дальний угол и смотрел на своего обидчика умоляющим взглядом.

Я была, как раба у них. Чуть что, могли вытурить в два счёта. Поэтому я молчала, но в душе у меня всё закипало. С каким бы удовольствием я драла уши этому мерзавцу. Просто наслаждалась бы, как наслаждался он, таская за хвост Гавроша по комнате. Пёсик пришёл к выводу, что нужно защищаться. А лучшая защита, это нападение. Когда сорванец протягивал руку, чтобы схватить его за хвост, Гаврош превращался из милого щенка в ощетинившегося зверя. В свою очередь набрасывался на обидчика. Обидчики по жизни, как правило, больно трусливые существа. Сорванец с испугу заскакивал на диван, закатывал такую истерику, как будто его рвали на куски. Прибегала мамаша с веником в руках, начиналась «воспитательная работа», но «воспитывали» не сыночка- изверга, а ни в чём не повинную собачку. Я не выдерживала таких сцен, ибо мамаша выглядела гораздо страшней своего отпрыска. Я уходила в дальнюю комнату, тихонько плакала в платочек. Что за люди! Просто мозгов нету, ни у неё, ни у него. Так бы и прихлопнула их обоих.

– С собачкой, как и с ребёнком, надо заниматься.– вставил я, стараясь успокоить Светлану, готовую вот- вот расплакаться. Женщина внимала моим словам, кивками головы соглашаясь со мной.

–Казалось бы, семья обеспеченная, мать нигде не работает,– сиди, занимайся своим чадом, продолжила Светлана.– Ан нет. Ударилась в тряпки. Муж привёз её из провинции молоденькую, чуть ли не от кукол оторвал. Она, наверное, истосковалась по настоящей моде. Покупала, что ни попадя. Благо денег было невпроворот. Муж баловал её. И вот она целыми днями перед зеркалом крутилась. Мальчик захнычет, она сунет ему игрушку новую, он и замолчит. Вся детская комната завалена игрушками, ступить негде. Отец из командировки возвращался всегда с полным чемоданом всевозможных игр. Я не помню случая, чтобы ребёнку помогали разобраться в этих игрушках. А сам он их в основном ломал. Когда в доме появилась живая игрушка, пацан ничего лучшего не придумал, как таскать его за хвост. Гаврош такой крохотуля! Ему бы спать да спать.

–Действительно, щенки же много спят,– вставил я.

– Ну, конечно. А он, бедняжка, места себе не находил. Всё прятался от сорванца. Залезет под диван и дрожит там, бедненький. Малыш просунуться под диван не может,– сразу кричать, мать зовёт. А той так не охота от зеркала отрываться! Прибежит со шваброй в руках. Начинает выгребать Гавроша из-под дивана. Вместо того, чтобы заниматься со щенком, приучать его ходить по нужде в определённое место или проситься во двор, она обращалась с ним, как с механической игрушкой. А только пёсик надудолит, али хуже того в каком – то углу кучу навалит, тут в ход шел веник и швабра. Я уж швабру и веник старалась прятать от мамаши. Чтобы охладить пыл хозяйки,– пока она найдёт швабру, время какое-то проходит, смотришь, и злоба в ней хоть чуть поутихнет.

–Да, да. Веник и швабра пёсику до сих пор особой радости не приносят. По первым дням мы это сразу приметили,– сказал я, радуясь в душе, что мои догадки относительно веника подтвердились.– Только увидит веник у кого-то в руках, несётся, сломя голову, в дальний угол. Потом постепенно обвыкся. Я приучил его не бояться веника. Но всё равно он косится на него,– зарубка на память, наверное, навсегда осталась.

–Ой, если бы видели, как она его лупила. Причём, била не той стороной, что подметают, а обратной, ручкой. Как он, бедненький, кричал! Просто издевательство какое-то! Я однажды не выдержала, хотела одёрнуть её. Куда там! Сразу пошли угрозы, если, мол, ещё встрянешь, мы тебя уволим,– почти плача, говорила Светлана,– Было бы куда уйти, я бы забрала Гавроша и ушла сама с ним подальше от этих извергов. Я же не коренная жительница. Мы с сестрой приехали из Рязанской области. Ничего нет. Ни кола ни двора. Да и на работу попробуй устроиться. Кто и где нас ждёт? Около года моё сердце кровью обливалось. Потом эта мымра решила избавиться от Гавроша. Надоел он ей со своими проблемами. Когда муж уезжал в командировку, она сажала его в сумку, и на машине отвозила подальше в лес, выбрасывала его там. Сутки, может, двое его не было, а потом объявлялся, и, как ни в чём не бывало, приветливо вилял хвостом. Беспомощное животное. Был бы у него разум, разве он вернулся бы к ним. Он забывал все обиды, перенесённые боли и вновь верил человеку. Готов лобызать хозяев без начала и конца. Вот что значит привязанность, и долг перед теми, кто его кормит. А хозяйка упорно возила его в незнакомые места, желая от него избавиться. Однажды, чтобы было наверняка, она привязала его верёвкой к дереву в густом лесу далеко от трассы. Расчет был прост: капроновую верёвку перегрызть Гаврош не сможет, и сдохнет с голода. Всё шло по этому сценарию. Гаврош с каждым днём хирел и хирел. На похороны Гавроша собралось много ворон. Каждая норовила долбануть его в темечко, тем самым сократить срок жизни собачки. Он как мог, отворачивался от надоедливых могильщиков, жалобно тявкал на них не с целью запугать и отогнать их, а с просьбой пощадить его. Но тщетно. Санитары- могильщики знали, что делали. Закон самосохранения подсказал собачке, как надо от них защищаться. Как только вороны подлетали к нему, Гаврош опрокидывался на спину и всеми лапками охранял своё тело от острых клювов птиц. Теперь они уже не долбили его в голову. Это так больно, что голова кругом шла, и глаза застилал туман. На закате вороны покидали свою жертву до утра, чтобы завтра с новыми силами доконать всё-таки беднягу. Гаврош располагался на бугристых корнях сосны и впадал в дрёму. Но не спал. Голод не давал ему заснуть. Он часто зевал, широко раскрывая пасть, при этом жалобно скулил. Он взывал к людям, бросивших его, горемычного умирать под сосной. Гаврош надеялся, что он оставлен человеком на время, и скоро его заберут. Чутко прислушивался к каждому шороху. Не мог он знать того, что люди просто с ним какое-то время играли, а когда он надоел им и стал обузой, решили избавиться таким образом. До полуночи Гаврош взывал к их совести, скуля и жалобно воя. А после полуночи и до рассвета появлялись другие могильщики. Стаи кабанов. Эти были опаснее ворон. Огромные клыки ему и пикнуть бы не дали. Его спасало то, что запах псины далеко разносился по лесу. Да и он, почуяв стаю клыкастых, начинал злобно рычать, меняя свой высокий голос на низкий, лаял, подражая большой собаке. Кабанам не было смысла связываться с Гаврошем. Это не сулило им ничего хорошего. Люди с ружьями и с такими собаками частенько наведывались на их лежбища, после чего стая кабанов не досчитывалась двух, трёх особей. Так что, почуяв запах Гавроша, кабаны держались подальше от него. Но это не уменьшало страха. При одном только шорохе листвы, когда кабаны носом и клыками вспарывали лесной дёрн, щетина на собаке становилась дыбом. А пойди, узнай, кто там шуршит. Могут быть и лисы, и даже волки. Чем чёрт не шутит! В таком густом, запущенном русском лесу.

Несколько суток Гаврош свыкался со своей участью, теряя силы, а главное надежды, что хозяйка вернётся и заберёт его. Ведь закрывала же она его в кладовой на весь день и только вечером вспоминала о нём, выпускала во двор погулять, а потом опять на ночь закрывала. Он привык за год к своему одиночеству, хотя для таксы это смерти подобно. Как она любит играть, лобызать хозяев, быть рядом с ними, словно привязанная. Гаврош не страдал отсутствием аппетита, но когда его ограничили в общении, и еда перестала лезть в глотку. Он помалу стал есть, что раздражало хозяйку. Приходилось остатки выбрасывать на помойку. «Расточительство одно!»– говаривала она, сердясь.

Находясь в лесу на привязи, Гаврош совсем забыл о еде. Силы его таяли. Жить ему оставалось не больше суток. Он часто впадал в забытье. Сквозь дрёму ему послышался далёкий, далёкий лай собаки. Гаврош открыл глаза. Перед ним стоял рыжий пёсик, обрубком хвоста выражая свой интерес к уходящему в мир иной Гаврошу. Вид у незнакомца был радостный. Он как бы говорил, мол, вставай, хватит лежать. Давай поиграем. Пока мой хозяин подойдёт сюда, мы вдоволь наиграемся. Гаврош мало понимал нежданного приятеля. Он видел его, как в тумане. Затем услышал далёкий голос человека. Это хозяин рыжего незнакомца звал своего любимца к себе. Пёсик не торопился бежать к человеку, а в свою очередь тявкал ласково, подзывая к себе хозяина.

Подошёл человек. На шее у него висел фотоаппарат. Каждый догадался бы, что это фотограф, любитель фотосессий. Он часто прогуливал свою собачку в лесу, и заодно всегда готов запечатлеть какой-нибудь неожиданный пейзаж. Как раз Гаврош подходил нельзя как лучше для такого снимка. Фотограф сразу понял, в чём дело. Мужчина снял верёвку с шеи обречённого. Погладил его по головке, ощутив своей рукой только кожу да кости. Гаврош больше недели не ел ничего. Не стал есть он и после того, как фотограф достал из сумки бутерброды с колбасой, с маслом и сыром. Гаврош даже не понюхал их. Так бывает и с человеком, когда он долго не ест, то наступает точка невозврата. Только силком нужно доставить пищу в гортань, после чего железа начинает вырабатывать слюну и желудочный сок готов принимать пищу. Фотограф соскрёб с куска хлеба сливочное масло, пальцами протолкнул его в гортань Гавроша. Через минуту обречённый на смерть начал делать глотательные движения. У него проснулся аппетит. Вскоре и колбаса пошла в ход, и сыр, и даже хлеб, которого раньше Гаврош не особенно приветствовал. Иначе говоря, не любил он хлеба. А тут, с голодухи, куски хлеба сошли за милую душу.

Гаврош был слаб, чтобы идти. Фотограф на руках донёс его до машины, что стояла на трассе. На ней он часто приезжал в этот глухой лес, делать снимки. Оставив Гавроша в машине, мужчина со своей собачкой пошёл обратно в лес. Несколько часов потратил в поисках пейзажей. К этому времени Гаврош оклемался. Даже приветствовал вернувшихся из леса, опёрся лапками о подлокотник дверки.

Так получилось, что трасса пролегала рядом с посёлком, где жили хозяева Гавроша. Фотограф случайно остановил машину недалеко от их дома. Гаврош осмотрелся, увидев знакомые места, с трудом вывалился из машины и заковылял к дому. Фотограф увидел, как удалялась тощая фигурка собачки. Ну, настоящая ходячая смерть! Остались кожа да кости. Мужчина попытался вернуть беглеца. Чмокал губами, легонько свистел, стараясь, чтобы пёс хотя бы обернулся, но тот привычно пролез в дыру под забором и бесследно исчез. Зачем он так поступил? Почему не остался с фотографом? Трудно сказать. Одному Богу это известно. Конечно, хозяева кормили его хорошо. Покупали печёнку, куриные желудочки, косточки телячьи. Я всё это варила, добавляя то перловку, то пшено, то геркулес. Наверное, поэтому он проявлял такую привязанность, скорее к дому, нежели к хозяевам, забывая все обиды, боли от побоев. Принимал обхождение с ним, как должность. Хозяин- барин, как говорится, может делать с ним, что захочет. А его дело слушаться и повиноваться. Мне до слёз было обидно, ведь я была в таком же положении, как Гаврош.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66803668) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.