Книга - Черно-белое кино

Черно-белое кино
Ольга Александровна Честных


Все, что перестало быть настоящим, автоматически становится прошлым, принадлежностью фотоальбомов и черно-белых любительских фильмов. И мы спешим вперед, оставляя за кормой драгоценные воспоминания. Только на редких привалах достаем их из коробочки, рассматриваем, любовно сортируем и складываем на место – до новых времен, до правнуков, до будущего. У каждого сокровища свои – и в этом черно-белом фильме прошлого спрятаны яркие мгновения, зашиты голоса людей, мелькают лица, проглядывают события…




МЕЧТА



Сын спросил:



– Мама, а какая у тебя мечта?



Год назад я бы сказала, что у меня их тысячи, а сейчас с ходу ответила:



-Написать хорошую книгу, чтобы её напечатали и сняли кино.



– Оо, – восхитился сын, – а что потом?



– А потом… Стать знаменитой, богатой и купить бабушке дом у моря. И, может, и нам тоже.





В детстве я рассказывала себе сказки.



Да, прямо вслух, прямо сама себе и часто прямо на улице.



Бормотала-лопотала и была счастлива.



Однажды, увлекшись сюжетом, случайно подняла глаза и осеклась, поймав удивлённый взгляд случайного прохожего.



С этих пор я бормотала с некоторой оглядкой.





А потом, спустя много лет, я вновь приехала в город моего детства и, идя по улице, увидела девчонку.



Она шла и вслух себе что-то рассказывала!



Я сразу забыла обо всем, что грузило, мешало и тянуло вниз.



Жизнь продолжается! Я такая не одна.



Смена растёт. Круть! Ностальжи. И так далее.





А в последнее время начала задаваться вопросом.



Что приносит мне счастье?



Я счастлива, когда обнимаю своих любимых, когда играю с собакой и – папаамм! – когда пишу.





Мечты сбываются. Правда.



И каждый наш день – это шаг.



Шаг к мечте.





ЙОГА



– Предъявите документы!





Суббота. Шесть утра.



На кольце Антонова-Овсеенко в это раннющее утро уже бдили стражи дорожного порядка.





Шурша этническими штанами, я понесла документики на погляд.





Вообще быть духовным – это круто. Это модно сейчас, я б сказала.





Море возможностей волнуется и готово сожрать тебя в волнах марафонов и ретритов.





Грешна, тоже ищу себя на пыльной дороге жизни.



Ползаю, чихаю, всматриваюсь в следы. Рыскаю по всем окрестностям.





Для меня это лучше, чем каждые выходные пить пиво и смотреть телевизор, так что я заточилась на духовные практики.





Пришла на динамические медитации у хорошо знакомого мастера, прекрасной и очень крутой женщины.





Медитации – это.... Нет, ничего не скажу, для каждого свое.





У меня сбор в 5.50 каждый день три недели.





Выколупываясь из теплого одеялка, с долей светлой зависти оглядывая спящих домашних, натягиваю медитацные одежки и вперед, к машине.





Навстречу осознаниям.



....Посмотрев мои документы, сержант внимательно сканировал мою утрешнюю невыспатую физиномию и вкрадчиво поинтересовался:



– Выпивали?





-Что вы, я уже два года вообще не пью!– мое честное признание только усилило подозрения.





– Я на йогу вообще еду!– дополнила я образ городской сумасшедшей.





Упоминание всуе динамической медитации могло меня вконец задержать, а я и так уже опаздывала.





Лицо сержанта вытянулось, перекосилось, он подозрительно хрюкнул и стал немножко оседать набок.





-Да, я та ненормальная женщина, которая в субботу в шесть утра ездит на йогу.



Вы можете меня запомнить, я действительно существую!





Видимо, мне очень хотелось произвести неизгладимое впечатление.





Давясь от хохота и продолжая оседать, сержант сипло пожелал мне счастливого пути и я зашуршала к машине.





Да будут благословенны стражи дорог!





Еще ни разу не встретила я среди них злых, жадных, циничных персонажей из анекдотов.





Как добрые деды Морозы, они заботливо спрашивают, есть ли у меня страховка, не было ли штрафов в последнее время, и желают счастливого пути!





Прошу, пусть так будет всегда!



ЖЕНА ДЕКАБРИСТА



До чего же время – каверзное измерение!



И все-то им проверяется, и все-то им лечится!..





Вот ряженка. Проверяется просто. Пять дней – и все, просрочка.



Через пять дней можно с легким сожалением выбросить.



Или попытаться вылечить и пустить на блины.





С миром – все глубже…





Вот дружба. Вот есть дружба, которая проверяется временем.



По-разному проверяется, надо сказать.



То участники этой дружбы годами притягиваются – отталкиваются, теплеют – холодеют.



А потом ррраз!– и разлетаются в разные стороны. И тишина.



И болит, и временем не лечится.







А то в дружбе проходит год-три- пять-десять.



И ты благодарен за это ровное тепло. За спокойствие ваших миров.



Это как широкая река.



Катит волны свои, а над ней катит волны свои время.





Кошка Муся, жившая у свекрови – была цельная личность.



Она могла заплыть на середину озера, где в лодке плыл хозяин.



Перекусала всех гостей, но никогда не трогала мою дочь.



Миша, приезжая, дразнил ее. Водил перед носом пятерней, пахнущей табаком (тогда он еще курил).



Муся шипела и замахивалась лапой. Миша смеялся.





В один прекрасный вечер Миша пришел с девушкой и сказал:



– Познакомьтесь, это Лена.



Мы болтали, смеялись, шумели, и не сразу услышали тоненькое «Спасииите!» из кухни.



Картина была маслом.



На кухонном столе, сжавшись, пряталась Лена.



Снизу, злорадно сверкая зелеными гляделками, тянула когтистую лапу Муся.



Вот так ярко Лена вошла в нашу жизнь.



Лену сняли со стола, Муся с достоинством удалилась, кивнув через плечо. Мол, в следующий раз сочтемся.



Эта полурусская голубая безошибочно вычислила женщину своего обидчика и пошла мстить.



Эта девушка была такая нежная и добрая, что не смогла навалять кошке.





Однажды Лену унесла по гололеду мастина неаполитана.



Когда я эту мастину впервые увидела, я поняла, что при всей любви к большим пёселям – такую никогда не заведу!



А Лене дали поводок, сказали – подержи минутку – и через минутку Лена уже летела за неаполитаной на другом конце поводка в другом конце микрорайона, молясь, во-первых, чтобы не отказали каблуки, а во-вторых, чтоб только не лицом…







Пятилетка следующая, картина маслом очередная.



Лена и Миша в отпуске и посему действие разворачивается у моря.





У моря-таки предлагают джипинг и прогулки на лошадях.





Джипинг – это как американские горки.



Только над пропастью и без страховки.



Говорят, если человека сильно испугать, ему не нужен отпуск, так быстро организм восстанавливается во время испуга.



После джипинга отпуск Лене теоретически не мог понадобиться еще лет пять, а во время джипинга Лена успела поверить, что отпуска в ее жизни больше не случится никогда.





На лошадях инструктор объяснил простое правило.



Лошадь в гору – наклоняешься вперед, к коняшке.



С горы – откидываешься назад.





Когда движение началось, Лена испытала ряд инсайтов.



Во-первых, лошади не шли, а бежали.



Они неслись вперед, словно инструктор кусал их сзади.





Во-вторых, откидываясь на спуске назад, можно было лицезреть и особенно ощущать на своей физиономии низко растущие ветви деревьев.



Все это напоминало фразу из детской сказки «Вот ветки хлестали-хлестали, да Бабе Яге все глазоньки и выхлестали»



Только это была не сказка, Лена – не Баба Яга, а глаза – вещь вообще необходимая. Особенно такие красивые.





Третий инсайт гласил, что лошадь – не трамвай, на остановке не выйдешь. Посреди гор не освободишь плацкарту.



До конечной, мадам, до конечной!



После такого многостороннего единения с природой отпуск… ну вы понимаете. Удался.

А знаете, что удивительней всего?

Лена осталась прежней. Доброй, нежной, ласковой.

И муж жив. Даже ни разу не пострадал. Хеппиенд короче.



ЛЕД



Я очень боюсь ходить по льду.



Кажется, один мой тяжёлый шаг – и здравствуй, Астрахань.





Я через Волгу-то первый раз осознанно прошла только этой зимой.



Дальней зимой Антон с Любой позвали нас с мужем на остров.





Минус 27, январь.



Взяв с мужа тридцать три обещания, что все будет хорошо, меня спасут из любой полыньи и откачают, я скрепя сердце собралась.





Мы шли двумя семейными парами по Самарке, а за нами ехали саночки с коробкой.





Что сказать?





Моё сознание расширилось. Практически треснуло по шву.





Во-первых, на льду под снегом была вода.



Я немедленно решила, что мы почти в полынье.



Ан нет. Рано голосила.



Видите ли, водохранилище подтапливает.





Калоши с моих валенок не хотели идти с этой трусливой женщиной и по очереди оставались в воде.





Поход превращался в мультик про Золушку – муж то и дело возвращался с моей калошечной туфелькой.





Во-вторых, у берега я увидела поистине инопланетное зрелище.





Мужики на стульчиках, запакованные в полиэтиленовый вигвам.



Это они так сохраняют тепло, сидят все-таки неподвижно часами.



Чесслово, на моей улице так никто не тусуется. Даже по пятницам.





На острове нас встретил девственный снег.



Мы минут сорок топтались в сугробе, создавая себе площадку под шашлык.



Выкапывали из-под снега заледеневшие ветки.



Представляете, все сработало, костёр загорелся, словно жарким летом.



Вот что значит настоящие мужчины.





Ещё одним открытием для меня было, что холодной зимой я сижу на санках и не мёрзну.



Более того – не пьянею.



Но. Стоило встать на зов природы, как матушка-земля накренилась и сделала попытку меня сбросить.

Призвав на помощь всю свою волю, я добрела до берега и слилась с природой.





Уединившись для недолгой медитации, я записывала в память эту ледяную равнину, низкое спокойное небо, идуших в трех метрах от меня рыбаков…





Что? Неловко, но они действительно шли по льду, разрушая мое единение с зимним небом и рекой, и лица их были суровы и непроницаемы.



Словно говорили – что мы, женщин в сугробе не видели? Иди уже на остров к мужу.





Обратный путь наших семей усложнился.



Теперь терялись не только калоши.





Из четверых на ногах оставались максимум двое на узкой тропе, по которой мы так свободно и широко шагали всего несколько часов назад.



Санки с коробкой гремели, когда кто-нибудь падал.



На узкой тропинке мы раскладывались в разные стороны веером как карты в пасьянсе.





Да уж, стоило пережить такое приключение, чтобы сложить в копилку памяти для будущих внуков ноздреватый подтопленный лед, убегающие калоши, рыбаков в чехлах и невозмутимое небо над всем этим безобразием.



ТО МЕСТО НА ЗЕМЛЕ



Я ехала в поезде, далеко-далеко.



Лето, каникулы. Родители сидели в купе, читали книжки, дети слонялись по вагону.



Перед тамбуром было открыто окно и я в него радостно высунулась.





Солнце, небо, бескрайние поля…



Во мне все прям захлебнулось от восторга.





Мне 9 лет, разгар советского детства, патриотических лозунгов, стихов, песен.



Пионеры-герои, Артек, строительство светлого будущего.





Тема патриотизма был загнана под кожу сразу при рождении, как первая роддомовская прививка.





Со всех печатных страниц она смотрела в глаза гражданам, призывно и настойчиво.





Мы с детства гордились, что живём в такой крутой и правильной стране.



Искренне гордились и даже мечтали о каком – нибудь подвиге.





Вот и в поезде меня накрыло.





Ээх, моя земля, моя страна, моя Родина…





От счастья я начала даже что-то петь.





Мы проезжали деревню.





На насыпи сидели мальчишки.





Я помахала им.





Как же, это Ж практически родные люди, мы живём в одной прекрасной стране!





Мальчишки кинули мне в лицо огрызком от яблока.



И почти попали.





Мы не совпали в своём звучании.





Вряд ли они могли догадаться, какая симфония звучала в девочке из поезда.





Проверили свою меткость.



Смешно.





Следующий огрызок прилетел в перестройку.





Прилетел из гораздо более далёких и вышележащих мест, и урона было безразмерно больше.





Несколько лет подряд ругали все, что только можно.





Ругали, разоблачили, развенчивали.





Стало немодно жить в России, и модно – валить куда подальше, желательно в Америку.





Согласно этой логике получалось, что нынче в России живут оголтелые коммунисты, воры и лохи, которые либо глупые, либо нищие, и поэтому неспособны на решительные действия.





Остальные "умные люди" типа смогли выбраться из стремноты.





Я, конечно, утрирую.





Был самый возраст максимализма, и запомнились именно эти моменты.





Мир в одночасье сошёл с ума и у нас всех произошла потеря кукушки.





К кому-то она вернулась, к кому-то – увы…





Я люблю читать. Очень люблю мемуары.





Яркие необыкновенно воспоминания эмигрантов, истории русских людей, которые в свое время сбежали, спасая себя, от революции, войны, неизвестности в неизвестность чужой страны.





Людей, которые жили за бугром и одновременно не жили.





Людей, которые жили там хорошо и с удовольствием.





Людей, вернувшихся на Родину и принявших испытания своего времени.





Ностальгия есть, и они действительно тосковали и хотели домой.



И многие жизнью заплатили за свой выбор.





У всех красной нитью – любовь.



Любовь, Карл!





К стране своей, к земле – любовь.





Когда понимаешь – ну вот так, есть косяки, пороки, болезни в любимом существе, но это неважно, потому что выбор сделан и это любовь.



Настоящая и безвозмездная.





И патриотизм – это не лозунги и транспаранты, не военные шеренги.





Это любовь к тому месту на Земле, где живёшь.





И мы поистине не ведаем, что творим, когда засираем это самое дорогое по сути место.





Ведь не выбросишь маме родной в карман халата обертку от чипсов или бутылку от минералки.





А на улице вроде как можно?





Но так будет не всегда. Я в это верю.





На самом деле эта любовь живёт во всех нас. Просто не все её замечают…



ПИАНИНО



Недавно я сделала это.



И даже сорока лет не прошло…





Я невзлюбила играть на пианино лет с 11 примерно.



Любой ребенок, хоть когда-нибудь учившийся в музыкальной школе, меня поймет – потому что хоть раз обязательно испытал это на себе.



Занятия музыкой – не фантики, в них очень много рутины.



Ты идешь в музыкалку через двор, где беззаботно носятся твои одноклассники.



Вечером тебя пустят проветриться минут на 30, потому что плюсом к урокам идут уроки музыкальные.



Все планы корректируются вопросом – а ты сегодня занималась?



И, когда ты садишься за инструмент, сразу обостряются все защитные функции организма, и ты хочешь пить, пИсать, есть и спать, причем одновременно и очень сильно.



Школа, книги, музыкальная школа. Получается, что ты все время сидишь по комплексу причин. И от этого твои личные комплексы начинают разрастаться.



А еще – ты вырастаешь. И неожиданно выясняется, что в тебе маловато сходства с прекрасной грациозной лебедью, зато много – со свежевыпеченной плюшкой. Этакая мисс дрожжи.



Как отягчающее – ты всю жизнь мечтаешь танцевать, но тебя туда не берут.





Однажды я, уже в старших классах, прорвалась на хореографию в местный ансамбль и с бьющимся сердцем заняла место у станка.



Свою сосископодобную длань, в смысле ногу, выше 15 градусов поднять и удержать мне так и не удалось.



Нога тряслась мелкой дрожью, потому что обильный холодец в ней был, а вот мышц – не было.



Да и в ансамбле не оказалось мест для батончиков с холодцом.





У меня еще были очки. Пластмассовые, советские, с толстенными стеклами, превращающие меня в сову на пенсии.



Девчонки из класса уже вовсю гуляли с пацанами и повышали эмоциональный градус своей личной жизни.



Мой же эмоциональный градус рос в связи с растущей сложностью сонат, багателей, инвенций.





Стоит ли говорить, что мои родители слышали всё – уйду из дома, сброшусь с балкона, не хочу туда ходить?



Мама изрекла: получишь свидетельство об окончании музыкальной школы и делай что хочешь. Принципиальная позиция. Потом еще спасибо скажешь.



Чтоэээ?? Ясен пень, я надулась от возмущения и проверещала, что никогда это слово в данном контексте не прозвучит.





Мама мечтала играть на фортепиано.



У нее не было инструмента, а ближайшая музыкальная школа была далеко. Мама ездила туда на автобусе.



Однажды зимой автобус захлопнул двери и поехал, зажав мамино пальтишко и потащив ее за собой. Ей было очень страшно.



Музыкалку она бросила.



Музыкалку закончила я…



Наверное, это любимые грабли всех родителей – то, что отцы не допели – мы допоем, то, что отцы не достроили – мы достроим…



Поэтому дочку я отдала на танцы с твердым убеждением, что девочка – это в первую очередь красота и грация.



И теперь время покажет – что у нее была за заветная мечта, о которой не узнала я.





А еще иногда мой инструмент служил миротворцем.



В классе был период моего противостояния с мальчишками.



Перемирие наступало на переменах в классе, где стояло пианино.



Звучала фраза «Лукьяшка, сыграй», и я играла. И меня слушали.



Сила искусства!







Я получила свидетельство об окончании музыкальной школы и… пошла в музучилище, а дальше – в институт.



Мои пианистические ручки – притча во языцех в моей семье.



Я развязываю туго затянутые узлы, открываю тугие крышки и иногда ломаю пальцами хрупкие вещи китайского производства.



А однажды оторвала козырек над дверью в газельном салоне.



Потому что водитель поехал, а я не успела сесть. И получилось, что цепкость – моя сильная сторона, обернувшаяся для газелиста убыточной кармой.





Моя работа связана с музыкой и моим инструментом.



Но только недавно я поняла, какая на самом деле я богатая и счастливая – музыка, инструмент, творчество.





И я сделала это.



Я позвонила маме, уже из другого города, и сказала:



– Маам. Я думала, что никогда это не произнесу. Но я это говорю.



Благодарю тебя за то, что ты тогда настояла! и я – музыкант.





ЦЕЛУЮ ВАШИ РУЧКИ



Вот интересно все-таки.



Каждый человек – мир на нашем пути, неизбежно приносящий что-то и в наш мир. Вопрос – что же этот мир к вам приносит.



Я ехала домой лет пять назад.



Район наш тогдашний, спально-новостройный, местные участковые педиатры нарекли Шанхаем за огромное количество детей и беременных мамочек.



Открою не секрет: новые дома – это не только дети, беременные женщины и молодые семьи.



Потому что когда много амбициозных молодых людей одновременно покупает квартиры в новых домах, то парковаться и разъезжаться в новом районе – отдельная пестня…



Кто любит экстрим – рекомендую. Остальные уже кивнули.



И почему-то дорога к этим молодым, высоким, оптимистичным домам сияет потрясающими воображение ямами, колдобинами, просевшими бордюрами, колеями, продавленными камазами во время строек…



И когда ты крадешься в сторону дома, лавируя между выбоинами и уворачиваясь от ощетинившихся боковыми зеркалами припаркованных с разной степенью адекватности авто, тебе порой хочется спеть: эх, дорожка фронтовая…





А тогда навстречу мне попалась машина.



Глянув по зеркалам, габаритам, и по бортовым компьютерам интуиции, и поняв, что нормально прохожу и шоколадно разъезжаюсь, я с энтузиазмом прошуршала пару метров вперед.



Из открытого окна встречной ласточки тут же понеслась бодрая мужская речь:



– Ты пииии пииии пииии куда пииии пииии пииии баба пииии пииии….





Короче, в мой мир пришла новая лексика.



И вот знаете, бывают прецеденты на дороге, напряженные ситуации, адреналин и все такое.



Риск для здоровья, опасность для кузова, потерянное на ожидание ДПС время.



Но здесь – как бэ белый день, скорость меньше 20км\ч и 15 см между нашими зеркалами…





Восхитившись умением впихнуть в метр дорожного покрытия и три секунды времени десять страниц запиканного лексикона, я поехала дальше.



Ехала и вздыхала.



Вот раньше…. Веков на парочку этак. Мужчины говорили – сударыня, вы очаровательны! Целую ваши ручки!



А сегодня – пи пи баба?



Мужчины прямо счас, логично, весомо, резонно возразят, что не было тогда машин, не говоря о ба… женщинах за рулем!



Уже и чей-то тапок прилетел.



Но знаете, мужчины, я все равно в вас верю.



Я просто знаю, что рыцари в вас никуда не делись, несмотря на то, что идут века.



И если в следующий раз кто-то сдержится и не обматерит очередную сударыню, то, может, и слова мои написаны не зря…



Широких нам всем дорог, милостивые судари и сударыни!



ПДД нам всем в помощь!



ПЕРЕДАЧА



Однажды нас занесло на телевидение.



Мне там очень понравилось.



Снималась передача о семье, и все в студии завораживало.



Там свой язык, свои правила. Свое маленькое государство.



Кажется, все там владеют тайной информацией, говорят по-абракадабровски.





Нам объяснили, что за чем идёт, сняли какие-то планы и процесс пошёл.



Речь шла о семейных ссорах.





В сюжете показали очень милую и спокойную творческую семью.



Мы не ссоримся, мы договариваемся, сказали они.



Замечательные, ровные, улыбчивые.





А потом дали слово талантливому актёру.



И он сказал, что в его семье, как только начинается выяснение отношений, он берет собаку и уходит гулять.



Потому что эмоций ему хватает на работе.





И действительно, в театре столько эмоций, что, наверное, дома хочется только медитировать и говорить полушепотом.





И за плечами этого талантливого мужчины уже был один неудачный брак, когда двое не совпали и равновесия не получилось. Даже в ссорах.



И у него уже была вторая жена.





И он нахмурился, когда я предположила, что в ссоре есть некая театральность.



Не зря же ссора называется сценой…





И выступали два психолога, дяденька и пожилая тётенька.



И священник был, очень позитивный и спокойный.





А мы пришли подготовленные. Потому что накануне как раз ссорились. Сильно.



Такое случается раз в год где-то, и то не каждый год.





Я собиралась умничать.



Но, оказывается, под камерой мысль путается и её лучше крепче держать.





А ещё мы категорически не подходили под семью из сюжета.





У нас эмоциональная семья и кричать умеют все, включая детей.



И мы шумим, бывает. Громко бывает.





И на этой замечательной съёмке звучали разные высказывания, но никто не спорил и не лез в драку, все делились.





Я поделилась тем, что человеку иногда важно выговориться и даже проораться, а потом так же важно поосознавать, что же это было и что можно с этим сделать.





После съёмки я зашла в кабинетик за сумкой.



Там все пили кофе и меня поманила узловатым пальцем женщина-психолог.



– Хотела вам сказать – и погрозила мне пальцем, – вот вы ссоритесь… опасная гастроль!



И не стала слушать про дедушку с бабушкой, проживших душа в душу много лет, и тоже, о ужас, порой сильно ссорившихся.



Однажды бабушка, выведенная из себя, ворчливо выкрикнула:



– Вот как ты жить будешь, когда я помру!



А дед с грустным достоинством парировал:



– Нет, это как ТЫ жить будешь, когда меня не станет!



И оказался прав, и ушёл первым.



И теперь он смотрит на бабушку не из кресла, а с серванта из траурной рамки.



А любовь их осталась по-прежнему жива…





Нет, сказали мне, раньше разводиться было нельзя, поэтому люди собачились, страдали, даже ненавидели друг друга, но жили вместе и строили светлое будущее.





Меня все это царапнуло.



Из участника дискуссии я превратилась в неврастеничку с диагнозом.





Категорически не хотящую жить прилично и культурно, во взаимном уважении.





Но, к сожалению, я не могу копить и давить в себе эмоции и делать приятное лицо, когда плющит и колбасит.



Вернее, могу, но рискую здоровьем.





Всем нам в детстве повторяли, что нехорошо быть злым и вредным, а надо бы улыбаться и махать.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=56282950) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.