Книга - Поцелуй Герыча

Поцелуй Герыча
Вероника Покровская


Жизнь сложна и переменчива. Кто-то с ней справляется, а кто-то – нет.

Захватывающая, реалистичная история с элементами мистики, наполненная попытками изменить свою судьбу, пропитанная страданиями и надеждами на счастливое будущее.

Автор книги Вероника Покровская – член Профессионального союза писателей России. У неё есть особый, уникальный дар – описывать те или иные сцены так реалистично и подлинно, что у читателя возникает стойкое впечатление, что он видит и слышит все тонкости данной картины, оказывается прямо в её эпицентре.





Вероника Покровская

Поцелуй Герыча


Светлой памяти бабушки Софьи посвящается



Знакомые он слышит звуки…

И к призраку стремятся руки;

Он вспомнил всё – её зовёт…

Но вдруг очнулся. Ах! Несчастный,

В какой он бездне здесь ужасной…

    «Кавказский пленник»
    М.Ю. Лермонтов

Роман основан на реальных событиях. Персонажи вымышленные. Все совпадения имён, событий с реально существующими именами и событиями могут быть только случайными.




Глава 1

Арест


Весна 2010 года



– Руки! – оперативник надел и защёлкнул наручники. – Пошла! Давай! Я же сказал: «Нельзя!»

Яна ощутила толчок в спину, но не спешила сделать следующий шаг.

– Ну, пожалуйста, – с затаённой надеждой заискивающе попросила она. Голос сел, и губы плохо слушались.

– Вы поймите, это отец её сына, – умоляюще произнесла мама Яны, сжимая в руках трубку городского телефона.

Оперативник остался непреклонным.

«Сраный комитетчик!» – подумала Яна. Низкого роста «комитетчик», посмотрев на неё снизу вверх, словно прочитал её мысли. Он явно получал удовольствие, унижая арестованную. Под его взглядом Яна выпрямилась, подчёркивая свой рост.

Он нахмурился и вновь толкнул её в спину.

– Шумилина, давай, давай! Никаких телефонных разговоров! Не надо никого предупреждать! Всё равно всех прихлопнем, всех до единого!

Яна нехотя двинулась к выходу сделав шаг вперёд, повернула голову. Римма Сергеевна вновь поднесла телефон к уху:

– Алло, – в трубке лишь слышался непрерывный зуммер, словно никто и не звонил. Растерянно посмотрев на конвой, не выдержала: – Что же вы делаете? Даже не дали Яне поговорить с её… – насторожившись, после паузы добавила: – Мужем.

– Мы свою работу делаем, а ваша дочь закон нарушила.

Оперативник подсунул под нос Римме Сергеевне постановление на арест.

– Что же вы так грубо, не по-человечески как-то?

– А что же вы не уберегли свою дочь от наркомании? – упрекнул оперативник.

Яна напоследок нервно подняла вверх крупные ладони. Сделав прощальный жест маме, переступила порог квартиры.

Яна уже не видела, что её мама глубоко вздохнула. Сердце Риммы Сергеевны сжималось. Всё происходящее казалось чудовищным, хотя Яну уводили не первый раз. Но где-то внутри она понимала, что сейчас для дочери более безопасно тюремное заключение, нежели дрянью травить организм. Всё началось после того, как Давид погиб… И с тех пор Яна свою жизнь пустила под откос. Понятые ушли, следователь с помощниками тоже уехал. Ладно хоть всю квартиру не перевернули вверх дном, обыск провели только в комнате Яны. Обнаружили «дозу» и деньги помеченные. А это – хранение и реализация, а срок грозит до восьми лет…

Трёхкомнатная хрущёвка находилась на втором этаже. Яна, одетая в спортивный костюм, торопливо спустилась по лестничным пролётам. Конечно, не обошлось без сопровождения любопытных соседей. Чтобы не пересекаться ни с кем взглядом, она на глаза натянула бейсболку.

На улице глубоко вдохнула воздух, пронизанный майским солнцем. Яну утешало: сейчас её сыночек в детском саду и не увидит свою маму в наручниках. Знала: везут в следственный изолятор, но на душе скверно не от этого. Неожиданный звонок междугороднего телефона серьёзно озадачил.

Они ехали в новом автомобиле «ВАЗ-2114». Принципиальный оперативник – впереди с водителем, а Яна с конвоиром – на заднем сиденье. Задумчиво наблюдала за дорогой. Выезжали из знакомых ей улочек промышленного района в сторону центра. Следственный изолятор находился в другой части города, на улице Достоевского, как будто напоминая о преступлении и неизбежности наказания.

Оперативник дал команду водителю:

– Поехали через проспект, он сейчас не очень загружен.

Яна сняла бейсболку. Пышные чёрные волосы раскинулись по плечам. Обернулась и поймала на себе внимательные взгляды пассажиров из автомобиля, движущегося за ними. Этот автомобиль пошёл на обгон. Поравнявшись, мальчики-пассажиры оттуда бурно реагировали на Яну. Изображали всевозможными жестами приглашение перебраться к ним. Сотрудники, сопровождающие Яну, напряглись. Назойливый автомобиль не отставал. Яна подняла руки, показывая наручники. Надо было видеть удивлённые глаза мальчиков-пассажиров! Мгновенно сманеврировав, автомобиль резко ушёл вперёд.

Придя в полный восторг от неожиданной выходки Шумилиной, все расслабились. Глядя в зеркало заднего вида, принципиальный оперативник бодро заговорил с Яной:

– Ну ты, Шумилина, страху навела на них! Надо было номера машины запомнить, пробить их. Может, наркоманы?

– Я, что ли, должна была номера запоминать? – усмехнулась Яна.

– При чём тут ты?

– Я, что, не знаю, как с пацанами себя вести? И, если надо, дерусь, не уступая им.

– То, что ты – драчунья, мы знаем. Я справки у участкового наводил.

Яна через окно посмотрела на небо. По нему в ярком дневном свете плыли бесформенные облака, словно напоминая о недавней вольной жизни.

– Ты старше меня лет на пять. Но выглядишь, на первый взгляд, на восемнадцать. Точно – пацанка, – продолжал оперативник.

Она, поглощённая мыслями, в ответ лишь машинально кивнула. Теперь, если верить звонку, получается, что Давид жив. Неужели воскрес из мёртвых?

Оперативник развернулся к арестантке:

– Шумилина, что, кумаришь? – удивился, увидев её застывший взгляд.

– Ещё не вечер… – глядя проникновенно в глаза оперу, загадочно ответила Яна.

– А ты, что, кумаришь только по вечерам?

– По вечерам я ловлю кайф, – с грустной иронией ответила Яна.

– Но сегодня тебе придётся ловить, как ты говоришь, кайф, в СИЗО.

– Ты как-то это скучно сказал, – задумчиво произнесла арестантка.

Он несколько секунд смотрел на неё молча, насторожённо. Продолжая игру, она хладнокровно подняла руки вверх.

– Я не понял, ты зачем сейчас привлекаешь внимание соседних машин? Вон, смотри, все уже заглядывают в наш салон. Опусти руки!

– А что? У меня есть интересное предложение! – с азартом воскликнула Яна. – Вас – трое. А я – одна. Вы же не боитесь, что я сбегу?

Неожиданный вопрос озадачил.

– Ты, что, собралась выпрыгнуть из машины? – с недоумением спросил оперативник.

– Я так грубо не живу. Повторяю для особо одарённых: у меня есть интересное предложение, – Яна продолжала держать руки поднятыми.

– Опусти руки!

Яна тут же послушно выполнила команду. С правой стороны показался клуб «Огни города», где она не раз бывала с друзьями. Нахлынувшие воспоминания недавних встреч охватили с новой силой.

– Ну ты же хочешь новую дел югу завести? Чем больше выловишь нариков, тем быстрее карьера пойдёт.

– И что за предложение интересное? – лукаво спросил опер.

– Здесь тусуются все наркоманы, – прошептала Яна, кивая головой в сторону клуба. – Но сейчас рановато. Там жизнь начинается только ночью. Как раз в обед и привозят психотропные вещества, – убеждала с нажимом, подражая киношным героям-полицейским.

Он задумался, как ей показалось.

«Побег!» – одновременно ярко вспыхнула мысль в её воспалённом мозгу.




Глава 2

В детстве


На вопрос «кого ты больше любишь – маму или папу?» Яна без промедления отвечала гордо: «Папу!»

– Мама, наверное, тебя наказывает чаще, чем папа? – продолжали приставать взрослые. – Ты такая худышка! Наверное, плохо ешь или тебя не кормят?

Вопросы взрослых раздражали. Она не понимала: зачем есть, если не хочется? Поэтому однажды решила для себя, что никогда не станет взрослой, раз они такие глупые.

Яна считала, что мама к ней слишком придирается:

– Она совсем отбилась от рук! – упрекала та отца после каждого замечания учителей.

Римма Сергеевна могла и мокрым полотенцем хлестнуть по мягкому месту. Зато Сергей Романович и словом не обидел любимицу. Он нередко приходил домой выпивший, становился ещё добрее и учил дочь драться. Яна оказалась способной ученицей, быстро схватывала хитрости рукопашного боя.

Рослая, худенькая Яна больше походила на отца. Она и чувствовала себя настоящим задиристым пацаном, раздавая оплеухи одноклассникам, доказывала, что может постоять за себя и за других.

С раннего возраста она ненавидела свои косички. Да не сами косички, а то, как их заплетала мама. Казалось, что Римма Сергеевна нарочно дёргала за волосы. Ужасно неприятно! Яна визжала, а мама приговаривала:

– Терпи, казак, атаманом будешь!

Дотерпела, стала атаманом – у пацанов во дворе.

Хотя и с куклами Яна иногда играла. Она им тоже заплетала косички:

– Терпи, коза, а то мамой будешь! – тихо приговаривала.

Когда ей исполнилось пять лет, у неё появился братик. Разглядывая голого малыша, она увидела явную разницу между мальчиками и девочками. Забавно смотрелось, как братик фонтаном писал. Может, тогда она точно поняла: если бы отрезала свои косички, всё равно не стала бы мальчиком.

Вслед за рождением брата Олега, в семью Шумилиных пришло ещё одно приятное событие. Родители получили трёхкомнатную квартиру! Вместо отгороженного шкафом уголка теперь Яна стала владеть целой комнатой. Вот счастье-то! Можно играть в машинки и бороться с папой на ковре. И не надо терпеливо и тихо сидеть в своём углу, пока спит братишка.

Яна пошла в школу, она чувствовала себя непривычно в новой роли. Непонятно, зачем по сорок пять минут на уроках сидеть как привязанная? Учиться не любила, хотя хватала всё на лету, особенно математику.

– У тебя словно заноза в заднице, – делала ей замечание учительница. А одноклассники дружно хохотали над ней. Острый взгляд Яны отмечал, кто больше всех смеялся, и она не оставалась в долгу. Тумаки получали все мальчишки. Она их вылавливала по одному на школьном дворе или на лестничной площадке. Некоторые даже не пытались отбиваться…

Все мальчики пришли к выводу, что с Шумилиной лучше дружить или держаться подальше от неё. Но на всякий случай лучше дружить. Тем более всех объединяли и школа, и общий большой двор.

Когда худощавая учительница, с острым носом, поднимала указательный палец вверх, в классе наступала тишина. Глаза её за толстыми линзами очков казались огромными. Учительница требовала дисциплины, обращаясь, в первую очередь, к Яне:

– Шумилина, ты всегда стараешься сорвать урок! С тобой за одной партой никто не хочет сидеть!

– И я ни с кем не хочу! – в ответ смело заявляла Яна и продолжала отстаивать своё вплоть до пятого класса.

А в пятом классе появилась новенькая. Новенькую обступили. Первой обратилась к ней Яна:

– Как тебя зовут?

– Наташа, – ответила та испуганно, наслышанная о высокой девочке-драчунье.

Но Шумилина сразу взяла маленькую новенькую под свою опёку и решила подружиться:

– А меня зовут Яна, ты будешь со мной сидеть! – Наташа продолжала смотреть на неё испуганно. – Ты что, не поняла, что ли?

– Поняла, – ответила новенькая, – я же не знаю, где ты сидишь!

Шумилина выхватила портфель из её рук, понесла к своей парте и демонстративно поставила на столешницу.

Наташа не растерялась, как будто и не боялась вовсе. Не сразу к месту пошла, прогулялась меж рядами парт. Класс молча следил за ней.

– Уговорила, я согласна!

От такой реакции Яна примолкла, улыбнулась Наташе и подмигнула.

Теперь в коридорах и на лестничных площадках Яна никого не поджидала, не устраивала никому ловушек. Зато с Наташей подружилась. В школу они ходили всегда вдвоём.

Однажды возвращались домой, возле магазина Яна остановилась.

– Постой! – приказала и сунула портфель в руки подружки. Через несколько минут вышла из магазина с шоколадкой. – Ешь, это тебе!

– Одна? Давай уж вместе, – промямлила Наташа.

– Я могу их есть, когда хочу и сколько хочу. Это тебе одной. Мой папа на заводе мастером работает и много получает. И мама вообще-то заведующая магазина! Дома у нас всегда много еды! – настаивала Яна. Наташа продолжала стоять с растерянным видом и не сразу решилась развернуть шоколадку. Но Яна, раскрасневшись от возмущения, допытывалась: – Твоя мама где работает?

– Она полы моет, – залепетала Наташа, опустив голову, – в подъездах.

– Значит, денег у неё мало! Ешь шоколадку!

Наташа подняла голову. Её бледные щёки запылали, лицо осветилось улыбкой. Она, с удовольствием шурша фольгой, развернула шоколадку и быстро съела.

– Ну и что, вкусно было? – спросила Яна.

Кивая головой, Наташа промычала утвердительно. Взглянув на Яну, вздохнула и произнесла неуверенно:

– Правда теперь я пить хочу.

– Не вопрос! – фыркнула Яна.

Вновь всучила портфель и нырнула в следующий магазин. Наташа озадачилась и медленно потянулась следом за Яной. Подошла к стеклянной витрине, вглядываясь внутрь…

Через некоторое время Яна, взволнованная, выбежала из магазина с бутылкой лимонада.

– Бежим быстро! – прокричала.

Яна не видела, что Наташа продолжала стоять как вкопанная и провожала взглядом спину убегающей подружки. Вслед за Яной выбежала продавщица в голубом фартуке.

– Догоняй её! Бессовестная какая, хулиганка, воровка.

От длинноногой Яны и след простыл.

– Девочка! Ты знаешь её?

– Не знаю, – заикаясь, ответила Наташа.

– Врёшь.

– Не вру…

Махнув рукой, продавщица вернулась обратно в магазин, со всего размаху хлопнув за собой дверью.

Наташа поспешила за угол дома, куда нырнула Яна. Она бежала, оглядываясь по сторонам. Через два дома повернула во двор. На секунду Наташа приостановилась с унылым, нерешительным видом. На детской площадке, на качелях, сидела Яна:

– На, пей! – протянула бутылку.

– Нет, не буду!

– Ты же хотела пить!

– Выходит, и шоколадка была ворованная!? – закричала Наташа и расплакалась. Почему-то Яне стыдно не стало, но слёзы подруги её обезоружили.

– Ну ты чё, Наташка, я терпеть не могу, когда плачут. Я же хотела тебе настроение поднять, чтобы тебе приятно было. Ну всё! Хорош-ш! Не реви.

– Яна, понимаешь… Ну плохо это, так нельзя.

– А вот мне нравится. Ненавижу, когда меня воспитывают.

Наташа отбежала от неё в сторону.

– Я не буду с тобой дружить!

– Будешь!

Наташа, хлюпая носом, ничего не ответила, лишь отвернулась от Яны.

– Наташа! – окликнула Яна, сделавшись очень серьёзной. – Посмотри на меня! Я клянусь дружить с тобой всегда!

Наташа повернулась. Губы слегка дрожали. Молчала, глядя открыто в глаза. Яна, придерживая бутылку, швырнула портфель на землю. Вытянув руку, выпятила мизинец:

– Мирись, мирись и больше не дерись!

Наташа невольно улыбнулась. Обида исчезла.

Она ответно протянула мизинец, и они сцепились пальцами. Наташа продолжила стишок-мирилку:

– Если будешь драться, я буду кусаться. А кусаться – ни при чём. Буду драться кирпичом.

Уже хором Яна с Наташей завершили стишок:

– Дружба начинается! Сядем на кроватку и разделим шоколадку!

Мгновение они пристально смотрели друг на друга, но рассмеялись после слова «шоколадка».

– Шоколадку я съела одна… – сконфуженно, медленно выговаривала Наташа, опустив глаза. Глядя на её задумчивое лицо Яна воскликнула:

– Ну лимонад будешь пить?

Медленно качая головой, Наташа сердито посмотрела на подругу:

– Яна, больше так не делай, пожалуйста. Обещаешь?

Яна отрицательно покачала головой:

– Обещаю! Больше так не делать при тебе!

Действительно, дружба завязалась у них – не разлей вода. Яна легко сходилась с окружающими. В ней без труда сочетались доброта с алчностью, хитрость с простотой, – и никаких комплексов. Наверное, самым большим достоинством Яна считала свою девичью честь. Она гордилась тем, что мальчиков к себе не подпускает. Тогда и мальчики потеряли к ней интерес как к девчонке, и Яна с Наташкой стали для них «своими», равноценными пацанами.

С годами Наташин характер окреп, трогательная наивность ушла. В старших классах Наташа часто носила вещи, которые добывала подруга. Она к этому привыкла и принимала как должное. А кто бы её ещё так одевал?

Компания Шумилиной часто собиралась на школьном дворе. Здесь всё знакомо: корт с волейбольной сеткой, спортивные брёвна, плотнические и столярные мастерские. Они сидели на скамейках, в зарослях кустарников.

Однажды Яна подошла к подружке, схватила крепкими руками за плечи, взглянула в глаза:

– Наташка, давай, хорош ломаться! – потребовала Яна, подавая ей сигарету. – Пора тебе учиться курить. – Осенний ветер откинул волосы с Наташиного лица.

– Не уговаривай ты меня! Курить не хочу, не буду никогда.

– Тогда пиво пей!

– Лучше бы мороженое предложила, – проворчала Наташа. – Я не хочу, как мама, – и она насупилась, сдвинув брови. – Я никогда не буду пить и курить! – ответила твёрдо.

Из-за стыда за пьющую мать она постоянно чувствовала себя виноватой. Наташа – единственная среди ребят, не пробовала спиртное и не курила. Она даже пыталась остановить друзей. Но её не слушали:

– Заткнись! Неучи нас! Кто ты такая? Взрослые надоели своими наездами, и ты ещё!

Яна отступила:

– Наташа, да не волнуйся ты так, я не буду тебя заставлять пить и курить.

Прошло время, и для компании Шумилиной тоже прозвенел последний школьный звонок. Но озорной характер юности Яны не изменился. На недовольство мамы:

– Ты уже взрослая. Хватит таскаться со своими хулиганами и с дочерью беспробудной пьяницы!

Яна отвечала:

– А тебе-то Наташа что сделала?

Мама не унималась:

– Что за непонятная профессия – психолог? Ты могла бы выбрать нормальную профессию?

– Какую?

– Например, бухгалтер – самая нужная профессия по жизни.

Яна пыталась объяснить:

– Ты даже не представляешь, как интересно быть психологом. Изучив поведение людей, предвидеть их действия, заранее знать, что ожидать от них, – для меня это важно.

Хмыкнув, Римма Сергеевна пожала плечами.

– С тобой бесполезно спорить.

– Спорить со мной не надо и убеждать меня тоже не надо. Я не меняю своих решений.

Видя, что дочь вот-вот хлопнет дверью, Римма Сергеевна сменила тему разговора:

– На выпускной надо платье покупать…

– Папка мне пообещал, что в воскресенье пойдём на рынок. Я уже присмотрела там кое-что, – мимоходом ответила Яна. Разговор утомил, пора уже бежать к друзьям. Она достала из шкафа пакет с платьем.

– Ты к экзаменам готовишься? – услышала, закрывая дверь.

Яна мчалась к Наташке и к пацанам. С улыбкой несла пакет в руках. Вся компания уже сидела во дворе, на детской площадке. Пацаны смачно тянули сигареты, пуская дым с важным видом, и потягивали пиво.

Подойдя ближе, Яна с прищуром взглянула на крепкого качка Арсения, по кличке «Арс». Он сидел на качелях, с любопытством поглядывая на неё. Арсений из всех пацанов самый скромный. Яна знала, что он давно бы свалил от этой «шуми-линской» оравы, но ему втайне нравилась Наташка.

Наташа раскачивалась рядом на других качелях. Долговязый Игорёха, которого прозвали «Горохом», сидел на скамейке. При виде Яны изо рта у него потекли две струйки пива. Марат, – с отвисшими щеками, по кличке «Толстый», сидевший рядом, локтем ткнул в «Гороха», давая знать, – явилась атаманша! Красные пятна на лице Данила – «Дона», оседлавшего бревно, ещё больше побагровели. Алексей – просто Лёша, удобно расположился в беседке, подальше от всех, рассматривая исподлобья Яну, кончиком языка облизывал горлышко бутылки пива, – был самым важным среди них.

Они смотрели на Яну опьяневшими, пустыми глазами.

– Вот уроды! – подметила для себя Шумилина. – Это моя отвратительная, ужасная компания, и мне с ними весело.

Она ещё с утра обещала друзьям весёлую вечеринку в честь окончания школы.

– Ну что, пацаны, держите штаны! – крикнула Яна, размахивая пакетом. – Наташка, подойди ко мне! Не дрейфь! Сейчас превращение будет.

Наташа с сомнением подошла.

– Так, сейчас, пацаны, все закрыли глаза и подставили ладоши, – распорядилась Яна.

– Что за детский сад? – возмутился Лёша.

Все сделали вид, что глаза закрыли, а на самом деле следили за Шумилиной. Яна всё забавлялась. Достав из кармана упаковку таблеток, подала Наташе:

– На, раздай всем по одной, пока.

Подруга стояла задумчиво, не решаясь сдвинуться с места. Получив от Шумилиной толчок в спину, шагнула к мальчишкам и положила каждому в руку по таблетке.

– Что это за колёса?

– Нормальные таблетки. Ловите кайф! А мы сейчас с Наташей вернёмся. Мы быстро!

Схватив подругу за руку, Шумилина потянула в сторону подъезда:

– А для тебя особый приз!

– Что ты там ещё придумала?

– Сейчас у меня из Золушки принцессой станешь, – и затянула подругу в подъезд. Яна резко выдернула из пакета пышное платье, при этом приговаривая, как фокусник:

– Оп-па!

Белое пышное платье с множеством оборок, выглядело празднично и больше походило на свадебное.

– Это мне?

Яна всякий раз замечала: подруга не знала – удивляться подобным подаркам или радоваться. Поначалу она расстраивалась, испытывая стыд. Затем безропотно принимала всё.

– Что таращишь глаза, надевай! Это тебе на выпускной. Сейчас пацанов будем удивлять.

– Я не пойду к пацанам в этом платье, – робко отказалась Наташа.

– Всё равно примерь, а вдруг надо ушивать, – требовала Шумилина.

Наташа знала, что от подруги не отвертеться. Смирилась. С блуждающим взглядом она скинула футболку и джинсы, осторожно натянула на себя платье.

– Ой, грудь какая у нас! – чуть насмешливо похвалила Яна, заглядывая в декольте.

Никогда ещё ей не приходилось видеть Наташу такой красивой!

– Янка, но ты же каждый раз рискуешь, а вдруг попадёшься? – испуганно пискнула подруга.

– Нет! Никогда! Я знаю точно, – это дар.

Ещё раз полюбовавшись на Наташу, Яна с невозмутимым спокойствием придумала на ходу:

– А вообще, если хочешь знать, я взяла его напрокат.

Наташа лишь недоверчиво покачала головой. Но Яна уже не обращала внимания, она торжествовала, ей в голову пришла очень смешная шутка, захотелось немедленно разыграть парней.

– О-ба-на! – с ехидным вниманием подвыпившие парни принялись рассматривать Наташу.

Перед ними красотка: круглые щёки, пышная, оформленная девичья грудь – всё это вызывало в обезумевших пацанах, накачавшихся пивом, повышенный юношеский интерес. Яна, крепко держа Наташу за руку, повела её на школьный двор. Вся компания с визгом и шумом устремилась за ними.

Все расселись на спортивном бревне, словно куры на жёрдочке. Как обезумевшие дикари издавали вопли со свистом, вперемежку с рычанием.

– Арс, иди сюда! – продолжала командовать Шумилина.

Встрепенувшись, Арсений поднял голову и посмотрел на Яну трезвым взглядом. Наверняка догадался, что сейчас что-то произойдёт.

Все замерли, с интересом смотрели помутневшими глазами: что же будет дальше?

Арсений медленно приблизился.

– Я вас объявляю женихом и невестой!

Побледневшие лица зрителей застыли.

– Горох, ты будешь свидетелем. Что стоишь? Подведи жениха! – Арсений не стал сопротивляться. – А я свидетельница у Наташи. Так, все поём «свадебный марш»! – диктовала условия игры Яна, войдя в полный азарт.

– Та-да-ра-тамтам та-да-ра-та-та! – хлопая в ладоши, парни попытались напеть Мендельсона.

Когда Арсений придвинулся ближе к Наташе, она отпрянула от него. Тут вся компания окружила «новобрачных».

Яна крикнула:

– Горько!

Остальные, подражая ей, кричали:

– Горько! Горько!

Наташа растерялась. Поставленная Яной сцена переходила все границы.

Возбуждённая компания ждала зрелища. Напор на «новобрачных» усилился.

– Давайте, целуйтесь! – кричали зрители. – А потом брачная ночь начнётся!

Наташа, сжавшись, не отрывала взгляда от Арсения. Арсений побледнел и шагнул к Наташе:

– Наташа, не бойся, я тебя никогда не обижу, – решительно заявил он…

Слегка прикоснулся к её губам. Все продолжали аплодировать и кричать:

– Горько!

Кто-то начал считать:

– Раз, два… Чё так мало?

– А теперь обними меня за шею, – скомандовал Арсений.

Наташа доверчиво схватилась за его крепкую шею. Крепыш-Арсений, неожиданно для всех, сильными руками поднял и понёс её в сторону деревьев, росших вдоль школьного забора.

Все, разинув рты, замолчали. Яна не готовая к такому развороту, замерла. Потрясённая, провожала взглядом Арсения, несущего на руках красивую невесту. Ветер развевал её длинные белокурые волосы, оборки на юбке платья игриво колыхались. Наступила тишина, все, словно зачарованные, смотрели им вслед.

– Арсений! Пусти, – проронила Наташа, возле калитки.

Арсений, не отрывая взгляда от Наташи, бережно опустил на землю. Оба молча смотрели друг на друга. Он, набравшись смелости, после нескольких секунд колебаний, решил её поцеловать.

Наташа, оскорблённая вульгарной задумкой подруги, в знак протеста на выпускной вечер не пошла. Платье Арсений занёс, отдал Яне без слов.

Яна увидела подругу только на экзаменах.

И через год они не помирились, хотя и выходка Янина забылась, и слишком много всего произошло.




Глава 3

На даче


Тёплый сентябрьский ветер колыхал деревья и разносил по тротуарам пёструю листву Яна предложила однокурсницам отметить начало нового учебного года. Шумная компания студенток зашла в ресторан. Девочки уселись за столик, их долго не обслуживали. Яне надоело ждать, и она выкрикнула: «Ей, нас тут голодом заморить хотят!» Девчонки засмеялись, загомонили хором. Как вдруг Яна услышала знакомый голос:

– Извините, пожалуйста, я готова принять ваш заказ.

Шумилина развернулась и удивлённо воскликнула:

– Наташка, это ты! Ты здесь работаешь? Здорово!

За её спиной стояла Наташа, – похудевшая, повзрослевшая, в коротком фирменном платье с передником.

– Да, Яна, я здесь работаю, – сдержанно ответила она, слегка улыбнувшись. Шумилина откинулась на спинку стула. Наташа подала папку с меню: – Изучайте, я подойду через несколько минут. – Наклонив голову, отошла.

Яна удивилась: «Наташка-официантка?! Неожиданно! Даже интересно!» Она обрадовалась встрече, скучала по школьной подруге.

Наташа пару раз видела Яну в ресторане, но избегала встречи. А в этот раз не удалось, пришлось обслуживать. Хоть и забылись прежние обиды, а дружбу она возобновлять особо не желала. Да и работала сутками, уставала так, что и гулять-то особо не хотелось.

Через некоторое время Наташа вернулась к компании однокурсниц. Подтянутая, с сияющей улыбкой на лице, с блокнотом в руке, она обратилась к Яне:

– Что будем заказывать?

Шумилина вертела в руках папку с меню. Волнуясь, перекидывала одну ногу на другую. Наташа застыла в ожидании. Яна взглянула оценивающе и с важным видом начала диктовать:

– Лосось, запечённый под белым соусом, с рисом, салат из цветной капусты и зелёного горошка.

– Хорошо, записала. Для четверых?

– Конечно, как видишь.

– Что будем пить?

– Шампанское.

– Хорошо. А десерт?

– Клубника со взбитыми сливками, ну-у и кофе по-восточному, с шоколадом, – после небольшой паузы добавила Яна, растягивая слова, – ну-у, и-и си-га-реты, тонкие, дамские…

– Хорошо.

– А ты так и не куришь?

– Нет, я так и не курю, – Наташа спокойно удалилась от гостей.

Принесла шампанское, бокалы, шоколад, сигареты из заказа.

Яна забрала у неё бутылку сама откупорила – стрельнула пробкой, девчонки завизжали, захлопали в ладоши. Яна разлила в подставленные бокалы. Пригубила шампанское:

– Давай с нами за стол, – предложила Наташе.

– Яна, мне нельзя, я на работе, – вновь откланявшись, удалилась.

Через некоторое время принесла салат и горячее, ещё одну бутылку шампанского.

Пили студентки бокал за бокалом и курили без перерыва. Развеселились. Слышались громкие возгласы Яны. Она искоса беспокойно поглядывала в сторону Наташи, когда та обслуживала другие столы.

У Яны, как всегда, деньги водились, и гуляла она с большим размахом, успев обзавестись новым кругом знакомых. Прежняя компания распалась: кто служил, кто учился, кто работал.

Компания Шумилиной завершала пирушку. Яна пощёлкала пальцами. Наташа принесла счёт. Яна, сделав последние глотки кофе, пристально посмотрела:

– Я тебя что-то во дворе не вижу. Мать твою вижу, а тебя нет. Ты где сейчас живёшь?

– Я живу там же. Просто много работаю.

Яна усмехнулась, сунула деньги в папку. Поднялась из-за стола, за ней потянулись подвыпившие подружки.

– Я зайду к тебе в понедельник. Надеюсь, ты отдыхаешь?

– Хочешь – заходи, – буркнула вслед Наташа, забирая со стола расчётную папку. Заглянула – Яна оставила щедрые чаевые.

Перед выходом из ресторана Яна обернулась, задержалась на секунду, глядя в сторону Наташи, и ещё раз с сожалением подумала, как ей не хватает единственной близкой подруги. Непредвиденная встреча растревожила сердце, и только прохладный ветер, приятно обдувая лицо, привёл чувства в порядок. Властным жестом тормознув такси, гурьба опьяневших девушек завалилась в машину.

А Наташа, в свою очередь, посмотрела вслед уходящей Яны. В ней ничего не изменилось, какой пацанкой была, такой и осталась. Ещё больше похудела, совсем тощая стала. Много курит. Одета стильно. Конечно, привлекательная, но, похоже, внимание мужчин по-прежнему отвергает…


* * *

В понедельник, с утра, вместо лекций в институте Яна звонила к однокласснице в дверь. Заспанная Наташа встретила угрюмо, – видно, не проснулась как следует. Заворачиваясь в халат, пробормотала удивлённо:

– Ты? Проходи! Я ещё сплю, – и, шлёпая тапками, вернулась в комнату.

Яна воскликнула:

– Ты одна, как хорошо! А мать-то где?

Наташа вновь тяжело повалилась на кровать:

– Иногда она дома не ночует, наверное, у своих алкашей.

Яна запротестовала:

– Ты чёулеглась-то!

Наташа лениво развернулась.

– Делай, что хочешь, я чуть-чуть полежу, – уткнувшись в подушку, добавила: – Иди лучше на кухню, поставь чайник.

– Я там разберусь?

– Там ничего не изменилось, разберёшься.

Тут Яна передразнила подругу:

– Там ничего не изменилось…

Выходя, Яна заметила у двери, на трельяжной тумбочке, конверт. Удивилась. Боковым зрением глянула, – Наташа лежала, уткнувшись в подушку. Долго не раздумывая, Яна схватила конверт и направилась на кухню.

Нестерпимой духотой веяло от закипевшего чайника на газовой плите, даже окно запотело. Видно, старик – сосед по коммуналке, про него совсем забыл. Яна переставила чайник на свободную конфорку и тут же плюхнулась на стул, возле стола. С большим любопытством начала рассматривать конверт, читая глазами: «Зиминых Наталье А. от Широкова Арсения И.».

Усмехнулась: «Значит, они вместе. – Выходит, не зря я им свадьбу играла…»

Дверь в кухню открылась. Причмокивая губами, старик поздоровался, будто узнал:

– Милочка, чайник, наверное, закипел, а я совсем забыл…

Яна ответила ему уважительно, с почтением:

– Да, я его в сторону отставила.

Старик удалился к себе.

Достав из конверта письмо, Яна жадно скользила взглядом по нему. Слегка побледнела, увидев частые слова признания в любви. Арсений писал из армии. Наташа его ждала.

Шумилина, конечно, всегда немного иронично относилась к влюблённым парочкам. Но письмо Арсения зацепило её. Вновь пробежала взглядом по строчкам и вернула письмо в конверт. Перед глазами встала картина: Арсений на руках уносит свою Наташу, спасая от унижений.

Яна встряхнула головой, прогоняя воспоминания и, вспомнив о Наташиной просьбе, решила наконец-то вскипятить чайник.

Она вернулась в комнату. Видя, что Наташа продолжает лежать, незаметно положила письмо на место.

– Чайник вскипел. Где чашки?

Наташа подняла голову:

– В серванте. Там же заварка, печенье и конфеты.

Яна, доставая чашки, взглянула на трельяжную тумбочку. Изобразила удивление:

– О! Письмо! От Арсения?

Взяла конверт в руки.

– Тебе какое дело? Положи на место!

– Ладно, Наташ, не сердись. Вставай чай пить.


* * *

В следующие выходные Яна сумела уговорить подругу поехать за город со старой «шумилинской» компанией пацанов. Ещё год назад Лёша обещал всем погулять на его даче. Собравшиеся с шумом и гамом погрузились в электричку. Сойдя на станции, направились кратчайшим путём по тропе, ведущей к дачам, оставив в стороне широкую дорогу. Впереди шёл черноглазый, среднего роста Лёша – хозяин дачи. Единственный сын из зажиточной семьи, поэтому он учился на коммерческом отделении в нефтяном универе.

Закупленные заранее водку и пиво вперемешку с продуктами несли в больших пакетах. Мечтали поесть шашлыки, а то и травку покурить. Шли гуськом, выкрикивая в адрес друг друга сальности, особо не стеснялись в выражениях, и иногда прорывался мат. Нарочно говорили всякие пакости, в адрес проходивших мимо девчонок, подыгрывая Шумилиной.

Наташа молча шла рядом с Яной, вспоминая Арсения. Он стал для неё ангел ом-хранителем. И она знала твёрдо: пока они любят друг друга, будет всё хорошо.

Приблизившись к добротной деревянной даче, построенной ещё в советские времена, все вдруг удивлённо замерли.

– Что это там, интересно, происходит? – воскликнул один из компании.

Никто не шелохнулся, старались прислушиваться к издаваемому вою. Осеннюю тишину нарушали нестерпимые истерические выкрики мужчины. Такое ощущение, что кого-то подвергали толи пыткам, то ли ударам. Ужасающие гортанные звуки пугали, словно орал орангутанг в джунглях. Тягостное чувство овладело всей компанией. Дикий вопль наводил страх, приводящий в оцепенение. Переглянувшись, все вопросительно уставились на Лёшу: что происходит? Он, потрясённый не меньше остальных, окинул взглядом друзей, вдруг до него дошло:

– А-а! – махнув рукой, выкрикнул: – Не обращайте внимания, это на соседней даче. Я понял. – И он направился открывать двери.

Но никто не сдвинулся с места, продолжали испытующе смотреть на него.

– Да что вы застыли, ничего там страшного. Раз в месяц привозят одного алкаша, он бухает неделю и орёт, как потерпевший. Вроде занимается постройкой домов, загородных. К нему приезжает компаньон, проведывает иногда.

Все оживились, начали подкалывать друг друга, похлопывая по плечу и приговаривая:

– Будешь много пить – станешь алкашом, будешь так же орать, как орангутанг! Понятно тебе?

Передразнивая, словно дети, издавали по очереди ужасающие вопли.

– Хорош вам, заткнитесь! – выкрикнула Яна. – Ещё успеете напиться и вопить, как дикари. – Взглянув на Лёшу, скомандовала: – Давай, говори, где тут кухня, посуда и всё такое… Пацаны, из пакетов всё доставайте, распаковывайте! Мясо, костёр, шашлыки… Музыку врубайте!

Обязанности хозяйки выполняла Яна. Готовить вкусно она умела, делала это всегда с фантазией. Она быстро распределила, кто за что отвечает. Каждый организованно взялся за своё дело, и пошла активная работа в этом муравейнике, изредка сопровождавшаяся душераздирающими воплями.

Через пару часов в просторном дачном дворике накрыли стол. День выдался пасмурным, осенняя листва покрыла землю желтизной. Воздух наполнился приятным шашлычным ароматом. Магнитофонные динамики громко выплёскивали попсовую музыку, перекрывая дикие вопли алкаша. Компания гуляла шумно, пили много пива, смешивая с водкой, ели шашлыки, салаты. Яна, как всегда, звонко хохотала. Наташа веселилась наравне со всеми. Только и было слышно:

– А помните?.. A-а!.. Помним.

Припоминали всевозможные шалости и хохотали до изнеможения.

С неба начал накрапывать дождь. Все кинулись под навес. Дождь усиливался, и навес над столом уже не спасал.

– Давайте в дом! – приказал Лёша, ещё контролирующий ситуацию.

Похватав, кто кастрюли, кто тарелки, кто салаты, в общем, – всё, чем был накрыт стол, друг за другом забежали в дом.

Окинув всё хозяйским взглядом, Лёша затушил костёр и услышал за спиной голос мужчины:

– Привет, сосед!

Вздрогнув, развернулся и взглянул изумлённо. Перед ним стоял крепкий мужик, со здоровой харей.

– Испугался, что ли?

– Привет, как-то неожиданно, – сказал Лёша, протягивая руку. – Я не услышал, как калитка открылась.

– Слышно ещё, как орёт?

– Кто?

– Да, компаньон мой, – и здоровая харя кивком головы показала в сторону соседней дачи.

Лёша бросил косой взгляд туда же и ухмыльнулся:

– Да-a, орёт. Ещё как!

– Чё-ё, гуляем?

– Ну да!

– А девки есть?

– Как сказать… Есть, но это наши пацанки.

– Да ладно, они все одинаковые.

– Я проверю своего придурка и зайду к тебе на пиво. Не прогонишь?

– Ну заходи.

– Я полный приду. Со всем своим, – на халяву не хочу.

– Ладно, – Лёша, дотушив костёр, направился в дом к компании.

Все болтали, перекрикивая друг друга, громко шумели. Пиво лилось рекой, а вот сушёной рыбки оказалось маловато, и Яна возмущалась громче всех.

– А кому тут рыбки не хватает? – все, кто ещё мог что-либо воспринимать, услышали низкий мужской бас. В дверном проёме стояла та же здоровая харя. Все обернулись.

– Привет, молодёжь!

– Привет! – первая откликнулась Яна.

– О-о! Я вот рядышком с тобой и пристроюсь.

– Давай, только выкуп выкладывай.

– Выкуп, говоришь?

– Я про рыбку, да не простую, а золотую.

– Рыбка есть всякая: и простая, и золотая…

И действительно, этот мужик, которому на вид было около сорока, выложил на стол пакет подвяленной рыбы трёх видов.

Все примолкли, увидав такую груду рыбы. Мужик развёл руками.

– Замерли-то что? Рыбку берём, пиво пьём, гуляем дальше.

– Тебя хоть зовут-то как? – небрежно спросила Яна.

– Виктор! – гордо произнёс он.

– A-а… Виктор, – презрительно повторила.

– А что, тебе не нравится?

– Ты просто имя своё назвал с каким-то смыслом.

Он уставился на Яну, не отрывая взгляда, произнёс:

– Нет никакого смысла, а тебя как зовут?

– Яна.

– А что, интересное имя.

– А Виктор лучше, да? Ну да, Виктор, ты хочешь сказать: типа победитель, – сконфуженно улыбнулась. В этот момент Виктор подал ей очищенный кусочек рыбки:

– На, ешь, – понимающе медленно покачал головой, – ну, Янка, ты что, уже пьяная, что ли?

– Я-я пьяная? Щас-с, прям, дождёшься ты у меня, чтоб-б я была пьяная, – она снова улыбнулась искажённой гримасой. Легкомысленно окинула взглядом всё помещение и вопросительно уставилась на Лёшу: – А где Наташенька?

Лёша, вынужденный оставаться трезвым, ответил спокойно:

– Я её уложил спать на втором этаже.

Яна покосилась на Виктора. Мысль промелькнула током: «Криминальная такая морда – опасный субъект, наверно… Вообще, откуда он взялся?»

– Вообще, откуда он взялся? – оказывается, она произнесла вслух.

Тут Виктор расхохотался, продолжая жевать рыбку и запивать пивом.

– Интересная у нас с тобой беседа получается…

– А мы что, ещё и беседуем или чай пьём? – с куском вяленой рыбки во рту ехидно пробормотала Яна. – Лёша, а откуда он взялся? – допытывалась она.

Лёша, замявшись, не отрывая своего носа от газеты, обратился к Виктору.

– Ты сам объясни, откуда ты взялся.

Остальные уже спали: кто за столом, кто в кресле, кто на полу, кто на диване… В прохладном доме камин не разжигали, поэтому куртки с себя никто не снимал. Так и свалились.

Яна медленно подняла голову от стола и вновь в упор взглянула на Виктора. Тут она вдруг икнула, голова откинулась назад, глаза закатились. Икнула несколько раз. Глупая улыбка застыла на её лице.

– Лёша, уложи её спать, – насмешливо произнёс Виктор.

– Действительно, Лёша, уложи меня спать, – тупо повторила Яна.

Она попыталась сделать шаг вперёд, навстречу Лёше, но тут же чуть было не рухнула. Виктор мгновенно подхватил падающее тело. Лёша лениво повернул голову в их сторону, нехотя сдвинулся с места. Подойдя к подруге, произнёс:

– Ой, Шумка, Шумка, напилася ты пьяна… Не дойдёшь ты до дома… Давай, обними меня за шею.

Стараясь изо всех сил изобразить трезвое лицо, Яна молча обняла подставленную шею друга, это выглядело нелепо. Виктор не смог сдержать хохот.

– Я не люблю пить один. Короче, Лёша, уложи её и давай ко мне на пиво. Все твои уже повырубались. Мы с тобой только вдвоём почти трезвые, – не вынимая изо рта кусок рыбы, пробормотал Виктор.

Шумилина послушно волочила ноги, обхватив крепкую шею Лёши.

– Держись другой рукой за перила, – скомандовал он около лестницы, ведущей на второй этаж. В комнате, где спала Наташа, стояла ещё одна кровать, куда Лёша с трудом довёл Яну. Она, еле держась на ногах, тут же упала на кровать навзничь. Накрыв Яну пледом, Лёша быстро спустился к Виктору.

– Теперь и я могу расслабиться.

– Ну, твои друзья оторвались по полной, дрыхнут вон, кто где, – сказал Виктор, разливая в стаканы водку. – Будешь, да?

– Давай.

– Господи, а еды-то сколько, как на свадьбу наготовили.

– Да это Янка, любит погулять.

– Она у вас, чё, заводила?

– Ну да-а, нормальная такая девка. В доску своя. Мы уже давно вместе, почти целую вечность. Все с одного двора…

– Ну вот, растёт молодёжь в соседнем дворе, а я даже не в курсах, – иронизировал Виктор, мотая головой, – вроде как, я что-то слышал про эту пацанку. Как ты её назвал?

– Шума.

– Точно, Шума! Она дерётся не хуже пацанов, говорят, – разглагольствовал Виктор.

– Да, не хуже, – подхватил Лёша, – но это было раньше, сейчас мы её за девушку считаем.

Не выпуская из руки стакан, Виктор изумлённо взглянул на Лёшу.

– Не понял! Давай выпьем, потом объяснишь.

Лёша залпом опрокинул стакан водки, вздрогнув всем организмом. Тепло начало разливаться по всему телу, разгоняя кровь. С вытаращенными глазами схватил тарелку с салатом «Оливье»! Ложка за ложкой салат стремительно направлялся в рот, иногда вытекая обратно вместе со слюной.

Глядя на него, Виктор перекосился:

– Кто так водку пьёт? Ты чуть не захлебнулся. И кто так закусывает? – И отставил свой стакан в сторону, так и не опустошив его.

Не отдавая отчёта в своих действиях, Лёша тут же налил ещё в стакан водки и постарался выпить залпом, захлёбываясь. Виктор продолжал глядеть на него вопросительно.

– Почему вы её за девушку не считаете? – допытывался он.

– Кого? – подняв брови вверх от удивления, спросил Лёша.

– Кого? Шуму!

– Шу-му, ну-у, она наша по-ото-мушто, – у него уже еле ворочался язык.

Он опьянел резко. Если до этого он держался, то тут позволил себе расслабиться. И вот – на тебе, голова лежала в тарелке с остатками салата.

– М-м-да-а-м-м, – протянул Виктор многозначительно.

Вроде в эту компанию он пришёл целенаправленно. Виктор блуждающим взглядом окинул все лежащие пьяные тела. Очевидно, прикидывал, как ему быть. В лицо бросилась кровь, заиграла теплом от одного только воображения. Прощупав руками карманы, достал сигареты.

Тут невтерпёж захотелось слить струю. Не раздумывая, выскочил на улицу и, не отходя от крыльца, справил нужду. И с таким облегчённым удовольствием вздохнул, словно этого и не хватало в его жизни для полного счастья.

Вообще-то, для полного счастья ему не хватало другого. Он с минуту постоял во дворе, посмотрел на небо. Набирало силу только одно желание – получить запретный плод.

Машинально всунув в зубы сигарету, прикурив от зажигалки, затянулся глубоко. Ноздри беспокойно расширялись. Маниакальная мысль о запретном не отступала. С каждой затяжкой страсть судорожно разгоралась внутри и толкала его обратно в дом.




Глава 4

Кровь


Прежде чем переступить порог дома, Виктор испуганно оглянулся. Дрожь пробежала по спине.

Преодолев последние сомнения, крадучись, бесшумно проскользнул к лестнице. Несколько прыжков, – и он на втором этаже. Скрипнула дверь, в комнатке при свете ночника увидел две кровати, девчонки спали беспробудным сном.

Виктор был не настолько пьян, чтобы не узнать Яну. Он стоял и смотрел горящими глазами. При одной только мысли обладать ею – напряглось всё его естество.

Виктор безотчётно скинул с себя кожаную куртку, бросил на пол. Откинув плед, осторожно лёг рядом с Яной. Никаких признаков жизни, кроме сопения, она не выдавала. Обнимать её в таком состоянии бессмысленно, даже не интересно. Он пришёл в замешательство, но тут же, грубо расстегнув на ней джинсы, стянул их вместе с колготками и трусами, как с куклы.

Кровь забурлила от запаха девичьего лона, заворожённый взгляд блуждал по обнажённому телу, усиливая желание. Спешно скинув с себя штаны вместе с трусами, накинулся, словно хищник на свою добычу. Яна лежала неподвижно, лишь издавала некое подобие мычания. Ослеплённый желанием, он пошёл на пролом, как вдруг почувствовал сопротивление…

В этот момент Виктор не отдавал отчёта в своих действиях. Он почувствовал напряжение и даже боль, прорываясь в девичье лоно, но через мгновение жгучее блаженство захватило его, а за ним последовал бурный оргазм. Он застонал сквозь сжатые зубы. Время перестало существовать. Несколько секунд истомы, – и блаженная нега. Мгновенная слабость накатила на него, и он всем телом навалился на Яну. Уснул моментально.

Яна медленно приходила в себя. Она никак не могла понять, что с ней? Сон или явь? Что-то тяжёлое придавило, не давало дышать. Пахнуло перегаром. Фу, мерзость! Попыталась вывернуться, сдвинуться в сторону. Яна задыхалась, внизу живота чувствовала непонятную тупую боль. Наконец, с усилием, помогая себе руками и коленями, она смогла откинуть с себя безжизненное тело неизвестного мужика.

Смутное предчувствие породило страх. Внизу живота ощущение боли и тяжести нарастало, тело онемело, словно придавленное бетонной плитой. Окончательно очнувшись, Шумилина, оглядев себя, голую ниже пояса, оцепенела. Очень хотелось в туалет. Поднявшись с кровати, почувствовала нечто липкое в промежности, – сунула руку и подошла ближе к ночнику. Кровь. Точно, кровь!

Этот боров с голым задом, спящий сейчас на кровати, лишил её девственности?

– Вот блин, су-у-ка! Урод! Уроды все! – воскликнула она в отчаянии.

Лютая ненависть вспыхнула, кровь бросилась в лицо.

Бросив взгляд на омерзительного мужика, Яна могла в этот миг убить его. Желание покончить с ним, отомстить, уничтожить: много-много раз вонзая нож, было таким сильным, необузданная ярость выплеснулась криком отчаяния.

Наташа очнулась от её крика. Медленно подняв голову, окинула взглядом комнату. Полуголая Яна стояла у ночника, разглядывая руки. Какой-то мужик спал на соседней кровати. Ничего не понятно! Что здесь произошло, пока она спала?

Откинув плед, Наташа поднялась. На всякий случай, осмотрела себя: куртка, джинсы, – одета полностью. Внимательно взглянув на Яну, замерла. Наташу обдало жаром, и сразу же волна дрожи пробежала по всему телу, сердце сжалось от страха за подругу.

– А-ах! – она прикрыла рукой рот.

Похоже, Яну изнасиловал какой-то неизвестный мужик. Ну и рожа у него! Но как же это могло случиться? Она продолжала стоять около кровати, застывшая, словно статуя. Не зная, как вести себя дальше, Наташа непроизвольно сложила руки в молитвенной позе и начала беззвучно молиться: «Господи, что же это, Господи? Спаси и сохрани нас… бедная Янка! Каково ей? Господи, помоги…»

В растерянности Шумилина бросила пустой взгляд на подругу. Наташу поразил её несчастный вид, но уже ничего нельзя было изменить.

– Я убью его! – вдруг воскликнула Яна.

Подойдя к Наташиной кровати, машинально сдёрнула плед, окуталась им.

– Не смей! – Наташа испугалась ещё сильнее…

– За это убивают!

– Яна, быть беде, не смей! – так требовательно произнесла Наташа, что подруга отшатнулась от неё.

Она выскочила из комнаты и побежала вниз. Наташа кинулась будить мужика, чтобы выпроводить его, неровен час, Янка с ножом вернётся…

Нестерпимое желание опорожнить мочевой пузырь, заставило Яну прошмыгнуть мимо спящих парней в туалет. Едва залетев туда, сбросила плед на пол и плюхнулась на холодный стульчак. Она ощущала тяжесть и жжение во время мочеиспускания. Чувствовала себя комком использованной туалетной бумаги. Ей стало жаль себя! Ошеломлённая произошедшим, она продолжала размышлять, всё ещё до конца не веря в случившееся. Она встала с унитаза и, заглянув в него, увидела кровь. Поспешно смыла. Подошла к ванне, открыв кран, обнаружила, что вода только холодная. Ну ничего, главное есть, чем подмыться. Схватив первое попавшееся полотенце, намочила и обтёрлась.

Тем временем Наташа трясла полуголого бесчувственного мужика, стараясь не смотреть на его гениталии. Она вцепилась руками в горловину свитера, пытаясь его приподнять.

– Да, чтоб тебя, вставай же! Просыпайся! – приговаривала она, всё время оглядываясь в сторону лестницы.

Виктор начал приходить в себя, возмутился и машинально оттолкнул от себя Наташу. Она отлетела на свою кровать, опрокинувшись на подушку. Ей вдруг стало так обидно из-за своего беспомощного состояния, из-за того, что она не может ничего сделать, только смотреть на лестничный пролёт в ожидании разъярённой подруги с ножом.

Полностью стряхнув с себя сонное состояние, Виктор поднял голову, вглядываясь в Наташу.

Собравшись с духом, Наташа соскочила с кровати и быстро спустилась на первый этаж. Разглядывая спящих парней, она видела тупые ничего не выражавшие лица, которые нагоняли на неё тоску.

Мысленно вернулась к Арсению, вспомнила, как провожала его в армию.

Её охватило волнение, к горлу подкатил комок то ли обиды, то ли стыда. Она так не хотела сюда ехать, – как чувствовала. Ведь это та же самая компания, которая над ней чуть не надругалась. Уже вовсю ругала себя, – такую глупость сделала! «Прости меня, Арсений, прости, любимый!» Тогда, на своих проводах он между поцелуями шептал ей нежно на ухо:

– Я хочу, чтобы ты стала моей, раз и навсегда.

По её телу пробежал трепет. Перед первой близостью с ним Наташа, конечно, испытывала страх. Но уступила легко, не сомневаясь. И они предались радости первой любовной связи в своей жизни со всей непосредственностью юных сердец. От воспоминаний той ночи у Наташи до сих пор голова кружилась. И, представляя счастливую совместную жизнь с Арсением, Наташа верила, что так будет навсегда…

Когда Виктор смотрел вслед убегающей девушке, у него в голове промелькнули мрачные предположения. Он сразу вспомнил Яну. Глухая неприязнь вдруг начала терзать его. Озябшая задница налом-нила о том, что она голая. От чего-то клейкого слипались ляжки. Рукой потрогал, – что-то мокрое. Вгляделся – вроде как кровь, да так много!

Теперь уже и он замер от удивления. Спрашивал себя: «Неужели попалась девчонка? Или месячные у неё были? Да, если девчонка, – неудобно получилось, как-то не по понятиям. Накосячил, принял за шлюху…» – он хмыкнул рассерженно и начал соображать, как выходить из этой ситуации.

Трусы нашёл не сразу, в штанах запутались. Оделся, накинул куртку. Прислушался, – внизу тишина. «Наверняка, все ещё спят. Никто не знает о случившемся, кроме девок… Надо сделать так, чтоб действительно никто не узнал. Это выгодно не только мне, это выгодно и им».

Он стянул с кровати окровавленную простыню. Скомкав её, блуждающим взглядом окинул комнату. Нашёл в углу чёрный полиэтиленовый пакет. Спешно спрятал туда простыню.

Заправил пледом постель, на которой произошло насилие, переложил обнаруженные Янины джинсы, стянутые им вместе с колготками и трусиками. Попутно обратил внимание, что плед на соседней кровати отсутствовал. Сразу сообразил, что она им укуталась, а сейчас, наверное, где-то рыдает.

Немного времени постояв в задумчивости, он спустился вниз. Пацаны все спали в разных позах. Второй девчонки нигде не видно. Виктор осторожно подошёл к туалетной двери. Прислушался, услышал журчание воды и трёхэтажный мат: «Тварь! Убью! Опущу ниже плинтуса!» Отпрянул. Не ожидая такого от девушки с поруганной честью. Понял, что пора убираться отсюда, как можно быстрее.

Быстрым шагом Виктор направился к двери. Во дворе у калитки увидел вторую девушку.

– Бежишь? Как последний трус ведёшь себя, а ещё мужчиной называешься, – бесстрашно пристыдила она. Ему стало немного неловко.

– Я не бегу. Просто не хотел усугублять, ты же сама сказала, чтоб я убирался. Думаешь, я ожидал, что так получится…

– Тебя как зовут? – вдруг спросила она.

– Виктор.

– Меня Наташа. Ты откуда взялся?

– С соседней дачи, – он мотнул головой в сторону.

– У тебя есть машина?

– Да, я на машине.

– Ну вот и хорошо. Отвезёшь нас с Яной домой. А то на электричке в таком состоянии как-то не пристало. Особенно, ей.

– Да, я понимаю.

– Понимает он! Видно, как понимаешь! Эх, мужики, – наделаете делов и сами не рады! – Она покачала головой, после паузы добавила: – Правда, не все такие, к счастью. – Улыбка осветила её лицо.

Виктор, понуро опустив плечи, медленно открыл калитку:

– Ладно, я сейчас проверю своего придурка, затем заведу машину и подкачу. Ну а ты её подготовь.

– Договорились.

– Пацанов только не буди, пусть спят. Записку им оставь.




Глава 5

Цветы


Перед уходом на работу Римма Сергеевна зашла к дочери в спальню. Яна не реагировала, спала как убитая. Потрясла за плечо, пытаясь её разбудить. Дочь, посмотрев полузакрытыми глазами, вновь зарылась в постель, такую тёплую, такую родную. Огрызнулась лениво:

– Отстань, я спать хочу.

– Ты уже сутки проспала, – проворчала Римма Сергеевна.

Но Яна промолчала и вновь провалилась в свои лихорадочные и беспокойные сны. Матери ничего не оставалось, как удалиться из комнаты дочери.

Яна осталась дома одна, она продолжала убаюкивать своё измученное тело: то просыпаясь, то засыпая. В полусне она услышала настойчивый звонок в дверь. Интересно, кто это? У всех свои ключи, зачем звонить? Натянула на голову одеяло. Непрошенные визитёры не унимались. Когда стало совсем невмоготу слушать дребезжание звонка, Яна трудом поднялась с кровати. Неторопливо накинув халат, шатаясь, доплелась до входной двери. С абсолютным безразличием машинально открыв дверь, она тут же развернулась и побрела обратно.

Вдруг кто-то сильный схватил её за плечи и резким движением развернул. Разгневанная Яна не успела понять, что произошло и как она оказалась в объятьях какого-то постороннего мужика…

Виктор, – а это был он, впился горящими глазами, жадно вдыхая её аромат, она увидела, как раздуваются ноздри его крупного носа, её передёрнуло от отвращения. Тело не остыло от боли и обиды.

– Прости меня, пожалуйста, за всё. Прости, прости, много раз прости. Чёрт попутал. Я не ожидал, что ты девственница… была. Сестрёнка, прости!

У Яны не хватило сил вырваться из его рук. С трудом подавив рвотный позыв, она прошептала пересохшими губами:

– Как ты мне надоел… Готовься, я тебя убью.

– Я готов умереть в руках моей девочки, – ответил Виктор.

Он подхватил её на руки и понёс вон из квартиры, на лестницу, вниз, во двор. Задыхаясь от бессилия, Яна выдавила из себя:

– Что ты ко мне прицепился? Отстань… а?

Виктор быстро донёс её до машины с уже распахнутыми дверями, ловко посадил на заднее сидение. Салон автомобиля заполнял аромат огромного количества цветов.

А похититель с пылающим лицом, желая восстановить мировую, встал перед ней на колени. Смотрите, мол, все, любуйтесь: коленопреклонённый смотрящий этого района просит у королевы пацанов прощения!

Мало-помалу Яна начала приходить в себя. Скривила рот в усмешке:

– Кра-асиво… мне цветов никогда не дарили.

Виктор широко улыбнулся.

– Правда, я их не люблю, – добавила Яна ехидно.

Улыбка сползла, он смотрел испытующе:

– А что ты любишь?

– Секс! – очень грубо и небрежно швырнула ему прямо в лицо она, не подозревая о том, что это ещё сильнее бередило душу Виктора. «Была бы какая-нибудь фифочка, ладно, а то ведь – своя в доску. Да, таких-то мало девок, как Яна. И ангел, и чёрт, – всё в ней смешалось…»

От неожиданности он онемел, но злобы не возникло. Он насупился:

– Что мне сделать, чтоб ты простила?

– Я смотрю, ты всё делаешь необдуманно! – произнесла сквозь зубы Яна. – Ты вырвал меня из постели, в чём попало и как попало…

– Так поехали на рынок, сейчас тебе нормальный прикид организуем, – обрадовался он.

– Не в этом дело. Я умею одевать себя, обойдусь без посторонней помощи и не нуждаюсь в деньгах.

Виктор терпеливо выслушивал её возражения. Такая вот плата получилась за силой вырванную девственность.

Он захлопнул дверь машины, чтобы совсем не заморозить озябшую Яну. Сел на переднее сидение и развернулся к ней лицом. Понизив голос, пробормотал:

– Яна, ну перестань злиться.

– Я домой как попаду сейчас? Ты же двери квартиры захлопнул, а ключи остались дома.

– Когда хочешь сделать приятное, не думаешь о мелочах.

– А когда хочешь сделать неприятное, ты об этом тоже почему-то не думаешь, – возразила она.

– Вот чёрт, ты за словом в карман не полезешь.

– За словом – нет, а за деньгами полезу.

– Правда? Выходит, мы где-то коллеги?

– Ты вор, что ли?

– Ну, как-то так. Пару ходок имел. Нормально живу. На дядю не пахал и пахать не собираюсь.

Развалившись на заднем сиденье, Яна смотрела на него, прищурив глаза. Гнев отступил, Виктор уже не вызывал отвращение, она даже с интересом разглядывала его. «Что за птица? Навязался на мою голову!»

Через лобовое стекло она заметила брата.

– Слава Богу, Олег идёт со школы! – воскликнула Яна.

– Ну вот! – Виктор тут же подмигнул ей, отчего его и так некрасивая физиономия перекосилась и стала ужасной. Указательным пальцем провёл по кончику её носа. – Проблема разрешилась.

Яна поморщилась, отвернувшись. «И ведь не отстанет! А что если замутить с ним?»

– Короче, Янка, блин. Тряханула ты мне душу! Через пару дней я заеду за тобой вечерочком, будь готова. Лады?

– К чему? – спросила она.

– К свиданию со мной.

Она хмыкнув, заулыбалась.

– Какой ты напористый! Посмотрим.

Яна, радуясь, что братишка несёт ключ от квартиры, быстро выскочила из машины.

– Ты куда? – крикнул Виктор. – Босая! А цветы куда?

– Оставь себе! На могилу. Я ж тебя всё равно убью!

Босые ноги еле земли касались, а осенний ветер пронизывал насквозь. Разозлившись, она повернулась в сторону машины и крикнула:

– В задницу их засунь, цветы свои!

Это произвело бы на него впечатление, но он, к своему счастью, не расслышал.

– Олег, давай ключи быстрее доставай! – Яна второпях дёргала брата, который смотрел на неё ошарашенно.

Спешно вырвав ключи из его рук, она уже быстрее ветра влетела в подъезд.

Виктор через лобовое стекло следил за ней и чувствовал: что-то новое вошло в его жизнь. В груди щемило и тревожило, как в юности. Показалась эта девчонка ему чем-то близкой. Её решительная бесшабашность изумляла Виктора Соловьёва.

К Виктору с детства прицепилась кличка «Соло». То ли она родилась от его фамилии Соловьёв, то ли оттого, что он с раннего возраста в подворотне бренчал на гитаре, завывая блатные песни. Правда, Виктору, несмотря на кличку, не удалось стать музыкантом, так как жизнь распорядилась по-своему. В свои тридцать с небольшим, крупный, даже несколько грузный, с деформированным носом, выглядел он на все сорок. Мало кто выдерживал взгляд его бесноватых серых глаз. А кличка «Соло» пожизненно закрепилась за ним, даже когда он стал смотрящим района.

Когда за Олегом захлопнулась подъездная дверь, он дал распоряжение водителю:

– Поехали!

Ехидно скривившись, водитель не спеша завёл машину.

– Ты чем-то недоволен, я смотрю?

– Она тебе хамит, а ты терпишь, как-то тебе это не к лицу.

«Соло» хмыкнул:

– Подлецу – всё к лицу! Девка – что надо, – произнёс твёрдо с самодовольным видом. И, отбрив его фразой, добавил: – Она имеет право мне хамить.

Покачав головой, посмотрел на водителя, как на придурка.

Тот начал выезжать со двора, вдруг Виктор дёрнул за плечо:

– Сворачивай направо, вдоль дома.

С сомнением взглянув на него, водитель выполнил его команду:

– А ехать, скажешь, по тротуару?

– Да, да, только медленно, – судорожно проговорил «Соло», вглядываясь в окна дома, – тормозни. – Ещё раз бросив внимательный взгляд на дом, приказал: – Цветы все раскидай под эти окна.

Яна влетела в душ. Замёрзла. Да и чувствовала себя все ещё разбитой, подавленной, с болезненным ощущением в теле. В зеркало было противно смотреть. Сбросив халат, она ступила под горячую воду. Какая благодать! Тепло начало наполнять её, возвращать к жизни.

Думала ли она, что так может быть? Никак не могла смириться с тем, что произошло… Ведь она, как и любая девушка, всё-таки ждала, что когда-нибудь явится долгожданный принц под алыми парусами. Берегла себя для него – единственного. И вот на тебе, случилось! Но чем явственней Яна осознавала случившееся, тем больше почему-то проявлялась в ней заинтересованность к этому невозмутимому мужику.

Выйдя из душа, Яна прерывисто дышала, непонятно, может, действительно плакала навзрыд, а может, ей это просто показалось…

Быстро замочив халатик и ночную рубашку в тазике с разведённым порошком, Яна завернулась в махровое полотенце.

Она уже выходила из ванной комнаты, как удивлённый братишка внезапно наткнулся на неё. С выпученными глазами, тыкая пальцем в окно, Олег взволнованно произнёс:

– Янка, смотри! Это, наверное, тебе? Там даже прохожие останавливаются.

Не задумываясь, Яна подлетела к окну: увиденное потрясло! Аллея старых деревьев почти скинула жёлтую листву, и она расстилалась ярким осенним ковром. И на этом жёлтом ковре, прямо под окнами квартиры, лежали цветы, – беспорядочно разбросанные, красивые, они приковывали внимание прохожих и водителей.

Яна прижалась лбом к холодному стеклу. Зрелище впечатляло. Пришла ироничная мысль: неужели это и есть принц? Вроде в машине цветов казалось намного меньше, а под окном – целое море. Прохожие, наверное, думают, что здесь была авария. Авария-то произошла, но только в моей жизни. Чёрт побери! Уже ничего не изменить…

Через пару дней, немного успокоившись, Яна решила навестить Наташу.

На улице было тепло. Очевидно, началось бабье лето с искрящими лучами солнца и летающими нитями паутины. Яна, взглянув на себя в зеркало, обдумывала наряд. Так захотелось надеть под длинные сапоги коротенькую юбку вместо поднадоевших джинсов. Быстро переодевшись, окинула себя ещё раз и осталась довольна. Восемь часов вечера. Наташка, наверное, уже дома, смотря, в какую она смену. Яна чувствовала, что попала в неловкое положение. Поговорить не с кем, а камень с души надо снять. Кто её поймёт, если не Наташа? В памяти вновь промелькнула картина, как Арсений на глазах у всех уносил на руках Наташу в белом платье. Повезло подруге.

Когда Яна позвонила в дверь коммуналки, где жила подруга, дверь открыла Наташина мать, бледная, с опухшим лицом, со стойким запахом перегара.

– Её нет дома, и не будет больше…

– Тётя Ира, что вы говорите? Она на работе, наверно? Я схожу к ней в ресторан.

– И там её нет. Теперь меня кто будет кормить? Покинула она меня.

Яне показалось, что это пьяный бред.

– Не поняла? Она, что, здесь не живёт?

– Она в Москве теперь живёт. Звонила мне уже по междугородке. Обещала, что будет приезжать, помогать мне.

– А когда она успела уехать?

– Два дня назад.

– А к кому она поехала?

– Не знаю, с работы… Чья-то тётя… Ресторан у неё в Москве, официанты нужны…

И тётя Ира начала рыдать на груди у Яны горючими пьяными слезами.

Неожиданно как-то… Яна стояла в оцепенении, механически поглаживая тётю Иру по голове. И она теперь даже не знала: то ли её жалеть, то ли презирать.

Спешно летела Яна в сторону своего двора, ничего не соображая. Её терзало жестокое предательство подруги. Как она могла покинуть Яну в такой момент!

На улице уже стемнело. Ничего и никого не видя вокруг, Яна вдруг оказалась в крепких объятиях Виктора.

– Боже, напугал!

Он лишь хмыкнул. Яна сопротивляться не стала. Захотелось сейчас именно этого – раствориться в чьих-то сильных и крепких объятьях…

– Ты что, сестрёнка, забыла? Два дня прошло. Я жду тебя почти час, здесь сижу, как дурак, и жду мою девочку, – прозвучало убаюкивающе, будто от старшего брата.

Немного придя в себя, она удивлённо спросила:

– Какие два дня?

– Здр-расьте. Она даже не помнит, что ей назначили свидание. А цветы-то хоть помнишь?

Яна от волнения дрожала, обида на Наташу улеглась, и её уже переполняло совсем другое чувство. Вот только что утешала тётю Иру пьяную, и вдруг сама оказалась в сильных руках Виктора. И, оказывается, ей тоже приятно ощущать себя хоть немного беззащитной, и это, признаться, совсем не обидно.

– А знаешь, что прохожие думали, смотря на эти цветы? – спросила она, прижимаясь к его обширной груди.

– Думали, что кто-то ухаживает за кем-то, – он чмокнул её в макушку.

– Да-a нет. Они думали, что в этом месте кто-то погиб.

– Неужели?

– Потому что машины проезжали, даже сигналили, а бабки проходили, крестились.

– Мне б такое и в голову не пришло.

– Там же дорога.

– А если б не было дороги?

– Всё равно подумали бы, что кто-нибудь бросился с пятого этажа.

– А почему с пятого этажа?

– Потому что у нас пятиэтажный дом.

– Ладно, хватит болтать, поехали.

Да уж! И закрутилась любовь между Яной Шумилиной и Виктором Соловьёвым не на шутку. Когда она ощутила тёплые объятия Виктора, ей захотелось, чтобы этот миг продолжался. Пробуждалась в Яне женщина, ранее ей неведомая. Роль оскорблённой девушки Яна разыгрывать перестала. А через некоторое время она даже перестала об этом сожалеть.

Всё возрастающий интерес к тёмной стороне жизни Виктора распалял её любопытство. Перед Яной открывались тайные двери бандитской мужской иерархии, куда женщин не очень впускают. Яна видела, братва смотрела на неё понимающе: если «Соло» её привёл, значит, она того стоит. Так она становилась постепенно своей, может, невольным свидетелем, а то и участницей некоторых делишек братвы.

Кроме того, Виктор ловко её использовал, найдя применение её талантам. Яна отличилась в одном из серьёзных заданий, в операции с хищением вагона с мазутом. Удачно получилось подключение её к реализации шпал, якобы списанных начальником железнодорожной станции. Мастерство её проявлялось и в других новых криминальных деяниях, разработанных «Соло», иногда под «крышей» чиновников или сотрудников с погонами.

«Соло» с Яной словно переживал вторую юность, посвящая в свои тайны молодую язвительную девчонку. Виктор не скрывал ни от кого новые отношения. А Яна позволяла себе с ним кокетничать, переходя иногда границы дозволенного. Изменились её манеры: речь, поведение, да и походка бывшей пацанки приобрели определённую сексапильность.

За два года активной жизни с Виктором, наполненной суетой, опасностями и страхом наказания, Яна начала чувствовать себя жертвой в его сетях. Он много пил, в таком состоянии садился за руль, становился невыносимым, грубым, унижая и оскорбляя её. Зачастую это переходило всякие рамки. Однажды в бильярдном клубе он положил конец её терпению, крикнув ей вслед:

– Да пошла ты! Я тебе ничего не должен, ты мне – не жена…

Услышав такое в свой адрес, Яна перевела дух и молча вышла, громко хлопнув дверью.

В этот же вечер Яна случайно повстречала Наташу в парке. А может, и не случайно, кто знает…




Глава 6

Ремесло


Случайностей не бывает…

От возмущения Яна кипела, разыгравшийся в голове протест нарастал: «Гад, гад, тварь, скотина!» Яна шла быстро, нервно озираясь по сторонам. Дошла до сквера и увидела сквозь зелень знакомую фигуру, сидящую на скамейке под ярко светившим фонарём.

Неужели Наташка! Яна догадывалась, что подруга читала письмо, на её коленях лежал конверт.

– Наташа! – окликнула Яна, раздвигая кусты.

Наташа, подняв голову, быстро сунула конверт с письмом в карман жакета, хотела что-то сказать, но вздохнула и проглотила слюну.

Яна старалась сдерживать слёзы, не получилось. Она хотела попросить прощения, не смогла.

– Помоги мне, – лишь хрипло выдавила из себя.

– Пошли ко мне, – торопливо пригласила Наташа. – Сосед спит, мать тоже. Посидим на кухне.

Нервничая и волнуясь, Яна рассказывала подруге о своих приключениях с Виктором. Пила кофе маленькими глотками. Руки у неё дрожали.

От Наташи веяло спокойствием. Она слушала молча. Время от времени Яна ловила на себе вопросительные взгляды подруги. Когда Наташа подала очередную чашку кофе, предложила:

– Что ж, приезжай ко мне в Москву.

Глаза Яны вновь наполнились слезами. Наташа сочувственно закивала головой. Она, задумавшись, подошла к окну. Следом встала Яна, обняла её со спины.

Последние звёзды задрожали в небе и, подмигивая, исчезали, уступая место рассвету.

– Мать не хочет лечиться. Я приехала на недельку ради неё. Жалко, – пропадает, – сказала с отчаянием Наташа. – Выходит, я за тобой приехала…

Яна смолчала, у неё в душе затеплился огонёк надежды.


* * *

Родители Яны ломали голову над необдуманным решением дочери. Бесполезно убеждать, что это – глупая затея, и институт сначала надо закончить, ведь деньги за учёбу заплачены. Но они не знали, что деньги за второй семестр Яна не заплатила, – приберегла на всякий случай. Да и на учёбу ей уже глубоко наплевать.

Так и решила Шумилина, вопреки всем или всему, и вскоре уехала из родного города.

Легко можно себе представить, какой радостью, ощущением новых приключений наполнилось её сердце, когда она вступила на московскую землю у Казанского вокзала. В первые дни Яна бесцельно болталась по Москве, по Красной площади, чтобы в полной мере ощутить неповторимость столицы.

Москва – действительно, сердце России и владелица времени, поэтому любой, попавший первый раз в Москву, ощущает щемящий восторг от увиденного и чувствует свою причастность к истории города.

Любовалась Яна красочными куполами Покровского собора. А памятник Минину и Пожарскому был точь-в-точь как в учебнике. Прошлась вдоль Кремлёвской стены, где захоронения, пересекла площадь и очутилась в торговых рядах ГУМа.

Вот тут-то в ней вновь проснулась воровская жилка. Её поразило обилие разнообразной одежды и появившейся возможности ловко стащить какую-нибудь понравившуюся вещь. Она до головокружения легко вошла в кураж. Яна стала присматриваться профессиональным взглядом. Молодая, стройная, высокая брюнетка, с длинными пышными волосами и уверенными движениями, слегка небрежно рассматривала наряды на вешалках. Расхаживая грациозной походкой пантеры, оценивала ситуацию, при этом прикладывая к себе то один наряд, то другой. Умышленно демонстрировала свою открытость.

Шумилина интуитивно умела использовать психологические приёмы. На воровстве она ещё не попадалась. Ведь не пойман – не вор. И этот грех себе Шумилина великодушно прощала.

Ловко используя воровские секреты, она стащила пару кофточек. Ещё раз убедилась, что этот промысел и в Москве сгодился.

Со спокойным выражением лица Яна моментально удалилась из ГУМа. Выйдя опять на Красную площадь воспрянула духом. Окинула взглядом вокруг. Прямо перед ней на Спасской башне ей подмигнула сияющая рубиновая звезда. Но грозный зиккурат Мавзолея навеял на неё чувство страха и призыв к порядку. Находясь под сильным впечатлением от приключений, Яна направилась к Историческому музею в поисках ближайшей станции метро. Попутно купила в киоске схему. Быстро сориентировалась и легко добралась до «Текстильщиков».

Представляя, как Наташа обрадуется обновке, Яна поднималась в лифте на седьмой этаж. С беспечной лёгкостью, открыв дверь своим ключом, влетела домой. В просторной комнате, в нише на кровати, она увидела спящую Наташу. Они – хоть и были ровесницами, но Наташа выглядела старше своих лет: добродушная блондинка, среднего роста и крепкого телосложения, не то что Яна – худенькая, испорченная девчонка-малолетка.

У Наташи сегодня выходной. Работа официанта порой буквально валит с ног, к концу рабочего дня поджилки трясутся. Яне невдомёк, сколько терпения и выдержки необходимо иметь, обслуживая клиентов.

Услышав шум, Наташа лишь слегка приподняла голову:

– Господи, что за ажиотаж? Яна, ты можешь потише?

– Наташка, ну проснись! Ну посмотри, что я тебе добыла!

Наташа вновь сердито подняла голову.

– Что значит, – добыла?

Яна швырнула пакет прямо на постель. Наташа вздрогнула от неожиданности. Она вздохнула, окончательно проснувшись, села. Лицо её оставалось серьёзным. Осторожно взяв пакет в руки, достала кофточку. Яна, загадочно улыбаясь, буквально рухнула на вторую, «свою», кровать.

Кофточка из трикотажа с тонким ажурным рисунком телесного цвета смотрелась очень нарядно.

По низу полукруг с зубчиками. Фирменная вещь, – то, что надо! Лицо Наташи вытянулось от удивления, видимо, ей очень понравился подарочек.

– Ну угадала размерчик и угодила! Только зачем сейчас деньги тратить? Ты ещё не работаешь.

– На работу я на следующей неделе устроюсь. Я уже тут присмотрела себе место на рынке. Хочу фруктами и овощами торговать. Там всегда навар хороший можно иметь. Я каждое лето работала на фруктах, знаю, что к чему.

– A-а, ну и хорошо… Всё равно, зря ты сейчас тратишь деньги на меня.

– Наташа, ну ты лохушка. Я же сказала: добыла на охоте.

Наташа замерла. С сомнением посмотрела на подругу, выждав несколько секунд, спросила:

– Ты что, спёрла, что ли? Ну, Шума, ты опять за своё взялась? Зачем? Дура! А вдруг влетишь? Оно мне вот надо? Дело заведут. Я уже третий год живу здесь. Репутацию свою не хочу портить! – Наташа разошлась не на шутку, встав с кровати, ходила по квартире, продолжая читать мораль.

Яна снисходительно посмеивалась.

– Да не парься ты так! Я никогда не попадусь на краже. Тут у меня опыт, талант и чутьё работают.

Наташа, ещё раз посмотрев на Яну и ахнув, сделала открытие:

– Слушай, Яна, может, ты болеешь клептоманией?

Шумилина от неожиданности даже опешила.

– А кто его знает? – задумчиво проговорила она.

– Вот ты с какой целью крадёшь вещи?

Подняв взгляд на потолок, словно там был ответ на вопрос, Яна медленно произнесла:

– Ну-у, я увидела вещь, она мне понравилась, у меня сразу возникает желание стырить её. Мне непременно надо её украсть. У меня аж мурашки по телу, такой азарт, такой кураж! Чёрт побери, это так приятно, – тут она с таким наслаждением начала делиться своими ощущениями, – я же не дура, я не сразу хватаю то, что мне понравилось. Прикидываю ситуацию вокруг. Вижу всю картину до мелочей. Смотрю, где охрана стоит, где продавцы, какие чипы на вещах, продумываю, как можно снять антикражки с вещей. В общем, в это время я вхожу в определённое состояние. И вроде уже как будто не я это делаю, а со стороны вижу. И я знаю точно, пока я в этом состоянии, у меня всё получится. Не допускаю ни малейшего сомнения. Беру то, что мне понравилось, и ухожу уверенной походкой. Я считаю, что у меня такой вот дар.

– М-м-да, подруга школьная моя, какая ты была, такая ты и осталась. Я помню, как ты всегда нам конфеты таскала, ещё с пятого класса. А если кто-нибудь спрашивал тебя: Шумилина, ты чё, своровала? Ты тут же кулаком в морду. Ну ладно, я тебя не обязана воспитывать. Только меня не подводи.

Наташа небрежно отмахнулась и уже улыбнулась понимающе. Присмотрелась к Яне оценивающим взглядом и спросила:

– А ты что только для меня добыла? А себе?

Яна расхохоталась.

– Как это про себя, любимую, я могу забыть? Скажешь тоже!

Находясь в восторженном настроении, Яна достала из сумки другой пакетик с вещичкой. Тут же развернув, приложила к себе бордовую тунику. Подошла к зеркалу. Хвастливо прищёлкнула язычком несколько раз.

– Ну и как?

– Здорово! Отпад! – поддержала её Наташа.

Яна искренне радовалась приобретению. Она выпятила свою маленькую грудь, – действительно, туника освежала её лицо.

– Видишь, охота была удачной.

– Всё понятно, ты неисправима, – сделав такой вывод, Наташа выхватила из её рук добычу. Сравнила «лейбочки» на двух изделиях.

– Ничего себе, Шумила! Ты что из одного отдела сразу две кофточки вытащила?

– Как видишь!

– Нуты рисковая, вообще. Предупреждаю, в следующий раз мне ничего не дари. Я зарабатываю достаточно. Так что я могу сама себя одеть. – Нагнувшись к ней ближе, прошептала: – Ну а за эту кофточку – спасибо. Она такая нарядная. Мне идёт.

Глаза Яны увлажнились, на губах застыла улыбка. Весь её вид показывал, как она в этот момент гордилась собой.




Глава 7

Пассия


Увидев Яну, Ашот в нерешительности замер на месте – такая красивая девушка! Хоть и не блондинка, и, пожалуй, слишком худа, но хороша! Он не мог шелохнуться, словно перед ним стояло видение, а не живой человек. Яна, слегка смущаясь, кротко улыбнулась. Эта улыбка окончательно подкупила опытного Ашота.

«Такая красивая и такая скромная», – промелькнула у него мысль.

– Когда выходить на работу? – спросила Яна. А он, замешкавшись, сразу не сообразил, как ответить:

– Всегда, – сказал, заикаясь.

Яна поняла, что он смутился. Но его жгучий взгляд поразил. Ашот продолжал смотреть на неё: чёрные глаза ласкали, а губы, загадочно улыбаясь, манили к себе.

Яне показалось, что его пронзительный взгляд длился целую вечность. Ситуация становилась очень щекотливой. Несмотря на бурную реакцию Ашота, Яна успела разглядеть рядом молодого южанина, невысокого роста с широкими плечами. Он смотрел на неё не менее проникновенно.

Все трое стояли перед торговым прилавком и мешали суетившимся вокруг покупателям, не давая возможности разглядывать товар. Продавец, бросая косые взгляды, не посмела сделать замечание хозяину овощного магазинчика и его племяннику Давиду.

Растерянная Яна вновь взволнованно спросила:

– Ашот Рубенович, всё-таки, когда на работу выходить?

– Яночка, я для тебя просто Ашот! Панимаешь?

– Мне как-то неудобно, вы директор и старше меня.

Племянник держался корректно, бросая взгляды то на Яну, то на Ашота. Осторожно вмешался в диалог:

– Дядя Ашот, ты почему девушку смущаешь?

Шумилиной показалось забавным находиться под пристальным и восхищённым вниманием сразу двух мужчин-кавказцев, Ашот, вызывал у неё большую симпатию. Она не воспринимала мальчишек-сверстников всерьёз. А племянник будто специально сделал акцент на слове «дядя», подчёркивая возраст. Яна не знала, на самом деле ему хотелось, чтобы она всё-таки на него обратила внимание. Ведь существующий негласный закон не позволит ему в будущем должным образом ухаживать за женщиной дяди, если Яна предпочтёт Ашота.

Шумилиной жилось теперь гораздо интереснее. Жизнь как-то наполнилась: Москва, работа, Ашот. Всё это доставляло невыразимую радость. Она перестала сопротивляться обстоятельствам, с первого же мгновения покоряясь течению судьбы.

После работы Ашот каждый вечер подвозил свою пассию на «Мерседесе» до дома. Щедро осыпал её подарками – всякими безделушками. Когда они оставались наедине, общались по-приятельски, непринуждённо. Звонил ей, подолгу болтая ни о чём. И всегда после слов:

– Бари гишер, – бросал трубку. Яна уже знала, что это – доброй ночи, по-армянски.

Давид часто прибегал на рынок поболтать с красивой новой продавщицей, а сам исподволь любовался ею. Давид свято верил, что Яна когда-нибудь обратит на него внимание. Он иногда мог зайти к ней за прилавок, чтобы ощутить её дыхание, невзначай прикоснуться к руке, прочувствовать, как дрожь пробегает по его телу. Яна оценивающим взглядом присматривалась к взволнованному лицу Давида.

Темноволосый крепыш с короткой стрижкой, Давид был по-мужски красив жаркой восточной красотой, такой быстротечной, исчезающей. Его чёрные лакированные туфли с острым носом всегда блестели. Движения и жесты так и фонтанировали энергией! И эта необузданность пугала Яну.

Повышенная впечатлительность, даже некая меланхоличность Ашота нравилась Яне больше, нежели яркие речи, энергичные жесты и мимика Давида.

– Давид, ты мне мешаешь работать, – сердилась она.

– Я тебя поддерживаю, я не могу тебе мешать. Я могу тебя только поддержать, – отвечал он с лёгким акцентом.

– Со своей работой я сама справлюсь, мне не нужна поддержка.

Он заинтересованно смотрел на движения Яны. Короткая юбка на кокетке в круговую складку играла на её бёдрах, подчёркивая длинные стройные ноги. Давида в ней всё увлекало.

– Попомни меня, придёт время, когда ты пожалеешь об этих словах, – сказал он с лёгким упрёком, вожделенно всматриваясь в неё, после небольшой паузы добавил: – Моя поддержка тебе нужна будет всегда.

Яна небрежно отмахнулась и улыбнулась. Покупателей собралось много, и, чтобы не отвлекать её, он вышел из-за прилавка, бросив напоследок взгляд исподлобья.

Давид не собирался мешать развивающимся отношениям между ней и Ашотом. До интима у них ещё не дошло. И он знал об этом. Ему такое поведение девушки нравилось. Давид лишь пытался привлечь к себе внимание в надежде, что она предпочтёт его.

Ашот заметил, что его племянник неравнодушен к Яне. Несмотря ни на что, уступать ему не хотелось. Потому что Яна стала не просто новым увлечением, а чем-то большим – незнакомым волнующим…

Яна умела хорошо работать, когда хотела. Три недели пролетели, как один день. Устала, – всё-таки целыми днями по десять часов на ногах. Но и заработала хорошо. Она смогла наконец взять выходной. Вспомнив о родителях, чтобы не звонить через сотовый телефон, добралась до почтового отделения, дозвонилась до дома и, услышав голос отца, обрадовалась:

– Здравствуй, папа!

– О, здравствуй, Яночка, как ты там?

– У меня всё хорошо. Пап, я перевела вам деньги, объясни маме, что я вернула ей долг.

– Может, ты всё-таки вернёшься домой и будешь учиться? Ещё восстановиться не поздно, – уговаривал отец, – мама мне уже всю плешь проела, говорит, что это я виноват.

– В чём ты виноват?

– Избаловал тебя, – мама так считает, – поэтому ты бросила институт.

– Да при чём тут ты, папа?

– А может, я тебя действительно избаловал?

– Нет, папа. Я вот такая: делаю, что хочу. Я буду всегда такой! Ну всё, папочка, пока. Я вас целую.

Вернувшись из почтового отделения, Шумилина невольно разбудила спящую Наташу.

– Янка, ты что, сегодня дома, что ли? – она ворчала сквозь сон.

– Да, я сегодня взяла выходной.

Яна сбросила одежду, накинула короткий халатик, чтобы прилечь на минутку. Уткнувшись в подушку, грезила о своей любви.

– У нас выходные совпали, – проговорила Наташа, уже просыпаясь, – слушай, Янка, а что за «Мерс» тебя каждый день подвозит?

– Откуда ты знаешь?

– В окно видела.

Яна загадочно улыбнулась, перевернувшись на спину, лениво потянулась.

– Ну как тебе?

– Что как?

– Мерс?

– Мерс как Мерс. А кто за рулём Мерса – я не видела.

– Увидишь когда-нибудь.

– У тебя что, – любовь? Или просто так…

– Наташа, ты меня ещё со школы знаешь. У меня просто так не бывает. У меня всегда конкретно: или любовь, или дружба. Хотя я, честно говоря, ещё любви-то не знала.

– Ay тебя было с ним что-нибудь?

– Ты что? Я ненавижу девок, которые перед первым встречным ноги раздвигают. – Яна рассмеялась. – Наташ, по-моему, я серьёзно влюбилась. Ты знаешь, мне так приятно, когда он рядом, аж мурашки по коже. Он такой мягкий, так ласково разговаривает со мной. А взгляд его так пробивает!

– А как его зовут?

– Ашот.

– Ты что? С хачиком, что ли? Ну ты даёшь! Разве им можно доверять? Да они такие, что ни одной юбки не пропустят. У них жёны дома сидят, а они гуляют. Янка, одумайся. Да он, небось, ещё и старше тебя?

Возбуждённое лицо Яны побледнело от досады.

– Да, он старше меня, и намного.

– Пока у тебя с ним не было секса, лучше брось. Ещё забеременеешь, – останешься одна с ребёнком.

– Тебя что-то понесло. Я об этом ещё вообще не думала.

– Он наверняка женатый.

– Я не знаю, не спрашивала.

– Так спроси!

– Я замуж не собираюсь. Зачем мне это надо?

– Вот дура ты.

После этих слов взволнованная Наташа, играя своими широкими бёдрами, направилась в ванную. Ушла, желая скрыть свой гнев, чтобы окончательно не поссориться с Яной. Из ванной послышался шум воды…

Зазвонивший сотовый заставил Яну встать с кровати. Взглядом обнаружив свою сумочку, Яна потянулась к ней. Достав телефон, с волнением приложила к уху.

– Здравствуй, амена сирели, – голос Ашота был нежен, как всегда…

– Здравствуй, – ответила Яна очень серьёзным тоном.

– Дарагая, ты почему такая строгая сегодня? Знаешь, как переводится с армянского – амена сирели?

– Как?

– Самая любимая. Улыбнись, пожалуйста.

– Ты всё равно не увидишь моей улыбки.

– Я вижу твою улыбку всегда, даже во сне.

– Улыбнулась.

– Вот маладец! Я хочу сегодня тебя в ресторан пригласить. Вечером, харашо. Будь готова. Красива а-денься.

– Хорошо.

– Я соскучился уже по тебе. У меня сегодня, правда, много дел. Да-а вечера, дарагая.

Яна сбросила звонок и повторила вслух:

– Амена сирели. А-ме-на си-ре-ли.

Она опять прилегла на кровать. Приложив к губам телефон, ушла в забытьё. Сердце сжималось от признания в любви на непонятном ей языке. Слова незнакомые, а понятные. Довольная и счастливая, она сжимала телефон в руке, словно отвечая Ашоту взаимностью за сердечное признание.

Яна испытывала смешанные чувства тревоги и радости, в блаженной неге валяясь в кровати.

Наташа, успев принять душ, вышла из ванной, закутанная в махровое полотенце. Облокотившись о дверной косяк, с любопытством посмотрела на Яну:

– И кто нас так осчастливил? Интересно знать! Как будто замуж предложили.

– Замуж не предложили. Да я замуж и не хочу…

Перед взором Яны возник образ Ашота, подаренные им безделушки, а в ушах до сих пор стояли слова: «Амена сирели».

Шумилина встрепенулась и быстро поднялась с кровати.

– Я кофе заварю, – и грациозной походкой направилась на кухню.

Наташа окликнула её:

– Но ты-то от ответа не уходи, – сказала в спину Яне.

В проёме кухонной двери Яна обернулась:

– А я и не ухожу, – и, замирая от восторга, подняв обе руки, произнесла: – Амена си-ре-ли-и!

– Что? Какие сирели? – удивлённо переспросила Наташа.

В ответ Яна отмахнулась:

– Одевайся, я пошла кофе заваривать.

Раздражённая Наташа, скинув с себя полотенце, набросила халат на голое тело. Она не могла смириться, что её землячка-одноклассница связалась с каким-то «хачиком». Наташа была раздражена, старалась что-нибудь придумать, чтобы разорвать эту связь. А вдруг случится непредвиденное? От Янки можно всего ожидать. Ведь Наташа взяла на себя такую ответственность, пригласив её в Москву. А если дознается Римма Сергеевна, то ей точно несдобровать!

Тем временем из кухни донёсся аромат свежего кофе и шоколада. Наташа не спеша направилась туда. Остановилась перед Яной с рассерженным видом.

– Наташа, что ты, как не своя? Присаживайся давай! Я кофе тебе налила. – Яна пододвинула стул.

Наташа села за стол, вынужденно улыбнулась.

– Повтори, что ты сказала! Какие сирели?

Лицо Яны осветила загадочная улыбка. Она вздохнув, повторила, растягивая слова:

– А-ме-на си-ре-ли-и – это значит – самая любимая, – вожделенно и с трепетом произнесла она.

– И когда эту лапшу успели тебе навешать? – с новым приступом раздражения спросила Наташа. – Слушай, ты точно в западне!

– Ой, Наташа, я обожаю его. Он обожает меня! Представляешь, он мне сегодня признался в любви, причём на своём родном языке. Значит, он действительно меня любит!

– Когда это он сегодня успел признаться тебе в любви?

– Когда ты была в душе.

– О Господи! По телефону, что ли? – Наташа язвительно хихикнула. На лице её застыла ироничная улыбка. После небольшой паузы она воскликнула: – Шумилина, ты меня просто удивляешь: с одной стороны, ты такая бойкая, никого не боишься, а с другой, – такая наивная. Что тебе в любви никто никогда не признавался?

Покачав головой, Яна сказала:

– Нет, не признавался. Мальчишки меня принимали всегда за свою. Им даже в голову не приходило, что со мной можно встречаться, влюбляться. А с Виктором, ты сама знаешь, как получилось, – Яна глубоко вздохнула, носом шмыгнула.

Подруги обменялись взглядами, исполненными сожаления. «Ведь ничего уже нельзя исправить», – без слов сказали они друг другу.




Глава 8

Мираж


В окно сочился вечерний серый свет, нагоняя на Яну трепет ожидания. От избытка чувств она перемерила весь свой гардероб и наконец-то остановилась на маленьком чёрном платье.

– Да тебе, вообще-то, всё идёт. С твоей фигурой, по-моему, нет проблем, – вздыхая, сказала Наташа, – только зря ты идёшь в этот ресторан.

Наташа до сих пор не могла опомниться узнав, с кем встречается Яна. Она искренне начала переживать за подругу.

– Почему зря?

– Чувствую, хорошего ничего не будет у тебя с ним.

– Ну не всем же везёт, как тебе! – ответила Яна с тонким налётом зависти.

Наташа посмотрела на неё со смущением и укуталась вновь в одеяло. Они целый день просидели дома, даже постели не заправляли.

– Кстати, что-то ты про Арсения мне ничего не рассказываешь, – снисходительно обронила Яна, переживая тихую радость в предвкушении свидания.

– А что тебя интересует? Что рассказывать? – нервно отреагировала Наташа, как будто ей не совсем приятно говорить об отношениях с Арсением.

– Так из армии же пришёл! – воскликнула Яна. – И где он? Неужели расстались? – она уже изумлённо вглядывалась в подругу.

– Пришёл, – с непроницаемым лицом прошептала Наташа.

Яна, замерев, ждала внятного объяснения. Наташа молчала.

– Что молчишь?

– Тебе это зачем?

– Странная ты, однако. Как зачем? Мы же подруги вроде? Что тебе трудно сказать, где он?

– Не трудно, – вздохнула Наташа, – он на севере работает.

– На севере? А тебя почему не взял с собой?

– Он на золотых приисках, туда женщин не берут. Вообще, в тайге.

– A-а, вон оно что… – Яна совсем забыла про своё свидание, – а он тебе пишет?

– Конечно, – ответила Наташа спокойно. – Кто-то вроде в ресторан собирался?

Услышав про ресторан, Яна странно взглянула на подругу и почувствовала некую досаду. Надо бы радоваться за неё, но почему-то рассердилась на себя. Лёгкий укор совести всё-таки шевельнулся где-то глубоко в душе.

Яна вновь начала осматривать себя в зеркале. Решила подкрасить ресницы. Наложила на губы помаду. Повернувшись к Наташе, улыбнулась:

– Ну и хорошо! Арсений заработает деньги, купите квартиру: будете жить-поживать, добра наживать до старости и умрёте в один день…

– Яна, да успокойся ты. Отстань от Арсения. Ты лучше о себе подумай, о своей жизни, – оборвала её Наташа. – У нас уже всё продумано. Мы заочно хотим учиться. За всё надо платить. Вот он и решил заработать денег, и я коплю. На еду-то у меня мало уходит, за квартиру только… А вот ты зря институт бросила…

– Ой, да ладно. Мораль только не надо мне читать, Наташка. Ты же знаешь, что я это ненавижу.

– Я и не читала, сама начала, – Наташа обиженно поджала губы, – собирайся на своё свидание, а я спать буду. Что-то я сегодня с тобой устала больше, чем на работе, – Наташа, отвернувшись, уткнулась в стенку.

Зазвонивший сотовый Яны напомнил о том, что за ней приехал принц на чёрном «Мерсе». Схватив на лету сумочку, Яна ещё раз взглянула в зеркало.

– Пока! – И хлопнула дверью.

Взволнованная, слегка вприпрыжку она неслась к машине Ашота. Приятным звоном отзывался в голове перестук её каблуков. Открыв дверь автомобиля, Ашот смотрел на свою пассию вопрошающе. Это её удивило. Обычно она сама садилась или выходила из машины. А сегодня такой особенный вечер. Чрезмерно приятное ухаживание со стороны мужчины слегка смутило Яну. Заглянув на пассажирское переднее сидение, она улыбнулась. Место оказалось занято большим букетом белых роз. Яна аккуратно взяла в руки букет, прижав цветы к груди, села в машину.

Непроизвольно вспыхнула в памяти яркая картина: множество цветов, лежащих перед её окном, которые Виктор набросал на осеннюю листву у дома. Только сейчас Яна поняла, что это был некий вызов, протест с его стороны. Неожиданное открытие, видимо, отразилось на её лице. Ашот сразу заметил, настолько он тонко чувствовал её. Только любящие могут так проникновенно понимать, так естественно наблюдать за малейшими изменениями настроения любимых.

– Тебе не понравились цветы, моя дарагая? – спросил Ашот, поворачивая ключ в замке зажигания.

– Нет, что ты-ы… – успокаиваясь, растерянно ответила Яна. Она втянула в себя нежный аромат цветов, словно пряталась за них. – Очень красивые, – и вновь обняла их.

Ашот вёз свою пассию в армянский ресторан. Яна ещё плохо знала Москву и с любопытством смотрела по сторонам, будто боялась что-то пропустить.

– Я везу тебя в Марыну рощу…

– В Марыну рощу? – хмыкнула.

– Да, да, Марина роща. Буду угащать тебя армянскими блюдами, – не скрывая своего восторга, он бросил весёлый взгляд в сторону Яны, – люля кебаб ела когда-нибудь?

– Нет, но слышала, – это что-то мясное.

– Да-а, пальчики аближешь, – при этом он сделал такой страстный жест, смачно поцеловав кончики пальцев, сложенных в пучок. Звон поцелуя растворился в воздухе. Яна насторожённо посмотрела на него, дрожь по спине пробежала. Ашот, не скрывая восторга, продолжал на неё глядеть проникновенно. Чувственность овладела ими, ввергая в искушение.

Яна разглядывала с интересом улицу. Глаза пробежали по табличке с названием: «Складочная». Рядом увидела вывеску: «Мираж».

– А мороженое как будет по-армянски? – спросила она, догадываясь, что они уже подъехали к ресторану.

– Пахпахак.

– Повтори ещё раз.

– Пах пахак, – произнёс раздельно.

– Интересно, вот я ещё хочу пах пахак, – произнесла с деланым акцентом.

Ашот раскатисто рассмеялся, с робким обожанием пытаясь обнять Яну.

– Всё, что хочешь! Сегодня твой день, моя королева!

У дверей ресторана встретивший улыбчивый официант провёл их через весь зал к столику.

Яна в чёрном платье с белыми кантиками по рельефам привлекала внимание мужчин, сопровождавших вожделенными взглядами её стройные, длинные ноги. Ашот горделиво вёл своё сокровище. Но Яна почему-то смущалась. Она даже растерялась. И это выглядело так естественно, что сама поверила в свою невинность.

Живая музыка, гортанная армянская речь, ласковые и восторженные комплименты в её адрес – всё восхищало Яну. Не отрывая глаз, она всё время испытующе смотрела на Ашота, неосознанно сравнивала его с Виктором. Тревожные воспоминания, которыми она была прикована к Виктору, в ней постепенно рассеивались. Тяжесть в душе сменилась необычайной лёгкостью.

Ранее незнакомый, новый поток чувств подхватил Яну.

Когда Ашот ей предложил остаться ночевать в гостинице, Яна не стала устраивать бурных сцен.

Во время медленного танца в его объятиях застыла в нерешительности, немного подумав, она дала согласие.

– Я выпившим за руль не сяду, поэтому придётся остаться ночевать здесь, – ласково шептал он в ухо, вожделенно обнимая свою королеву.


* * *

Яна распорядилась своей судьбой. Сейчас она утопала в объятиях Ашота и принимала как должное давно заслуженное внимание и отношение к ней. Она не стала сообщать родителям о серьёзных переменах в личной жизни.

Для Ашота Яна становилась кем-то значительно большим, чем просто любовное приключение…

Так прошло почти два года, пока не явилась его жена Лилит.

Когда Яна отворила дверь, в которую настойчиво звонили, и увидела незнакомую смуглую женщину, она удивилась:

– Вы к кому?

– К мужу. Я Лилит, – фамильярно ответила незнакомка. Со слегка неряшливым видом, полноватая, в длинной дублёнке, она походила больше на цыганку. Нагло оттолкнув Яну, ступила ногой в квартиру. – А вот ты кто?

– Яна…

– А что так негостеприимно? У нас на Кавказе принято гостей встречать с открытой душой, – заявила незнакомка, бесцеремонно осматривая квартиру.

Удивлённая Яна опешила, она не находила слов, хотя примерно догадывалась, кто это может быть.

– Ну проходите, я просто убираюсь в квартире по просьбе… Ашота Рубеновича…

– Спасибо, теперь можешь отсюда убираться, – грубо распорядилась Лилит.

Они обе внимательно посмотрели друг на друга. От проницательного взгляда опытной женщины не могло ускользнуть то волшебное состояние, в котором пребывала Яна уже целых три месяца. Лилит зашагала по комнате, обуреваемая тревогой. Обе замолчали.

Лилит скинув с себя дублёнку, плюхнулась на диван. Яна продолжала возить тряпкой по столу. Лилит жестом остановила её.

– Сядь! Я те сказала по-русски: убирать будет жена!

– Давайте, тогда чай попьём.

Лилит утвердительно покачала головой.

– Ставь чайник, ты же лучше меня разбираешься тут.

Воцарившееся молчание нарушил звонок в дверь. Обе женщины посмотрели на дверь. С секунду они молча стреляли друг в друга взглядами. Яна бросилась в прихожую, Лилит с силой схватила её за руку.

– Сядь! Я открою.

– Вах-х вай! Шат лав э! Инч анакынкалутюн э! – с такими эмоциями залетел в квартиру неожиданно… Кто вы думаете? Давид! Яна поняла его, – здорово, мол, какой сюрприз!

Лилит кинулась в объятия племянника, даже пустила слезу, уткнувшись лицом в его грудь. От его кожаной куртки веяло декабрьским морозом, принесённым с улицы.

– Тётя Лилит, ты познакомилась уже с моей невестой?

Яна окинула его молча взглядом с ног до головы, в глазах зажглась надежда. Как-то отлегло сразу от души. Она скорчила смешную гримасу. Лилит медленно повернулась в сторону Яны.

– Она мне не сказала, что она твоя невеста… – произнесла удивлённо.

Яна удивилась услышанному, прищурив взгляд, лихорадочно соображала: «Сейчас главное выйти из щекотливой ситуации, а дальше будет видно».

– Дядя Ашот попросил меня, чтобы Яна помогала по дому, иногда.

– Ну ма-ла-дец. По-родственному, так надо, – сказала Лилит, растягивая слова, растерявшись немного. А ведь ей сообщили, что её муж живёт почти два года с молодой девушкой. И так ей хотелось взять их с поличным, на горяченьком. Почувствовала себя неловко, вскинула взгляд на Яну, затем на племянника и ничего не сказала…

Давид шагнул в комнату. Поискал глазами:

– Тётя Лилит, а где твой чемодан?

– Я его у Марус оставила, – растерянно произнесла, словно её поймали на месте преступления. А глаза забегали. Она судорожно подыскивала какую-нибудь фразу, чтобы оправдаться. Но Давиду это как раз только на руку.

– Ты приехала к мужу или к Марус? Поехали за чемоданом твоим.

Тут же подошёл к Яне с торжествующим видом победителя, на правах жениха. Обняв за плечи, шепнул в ухо очень нежно:

– Моя поддержка тебе всегда нужна. Так что один ноль в мою пользу. Я гаварил, я знал, что га-варил.

Подошёл к Лилит. Помог ей дублёнку надеть. Пока она обувалась в прихожей, он бросил взволнованный взгляд на Яну.

– Ты собирайся, вечером домой поедем. Не скучай, солнышко.

Растерянная Яна ничего не ответила, в глубине души ей было уже всё равно, чем всё закончится. Хотя она обрадовалась выдумке Давида.

Оставшись одна, ощутив возникшую пустоту, она спешно начала собирать свою одежду, сгребла косметику, – всё сбросила на диван. Среди образовавшегося хаоса торопливо начала вспоминать, где может быть сумка: не то в кладовой, не то в шкафу.

Только упаковала сумку, как открылась входная дверь. Яна, совсем сбившись с толку, замерла. Устойчивый алкогольный душок нёсся впереди Ашота, входившего в квартиру.

– Дарагая, прости меня, пожалуйста, за всё! – вид у него был грустный и растерянный.

Яна молча слушала его объяснения. Ашот пытался обнять её, но она выскользнула из его объятий, грубо оттолкнув. Ашот покачнулся и тут же грузно рухнул на диван.

– Я уже принадлежу Давиду, как я поняла, поэтому не надо ничего объяснять. А он знает, что я жду ребёнка от тебя?

– Знает. Он сам предложил, – ответил Ашот.

– Что предложил?

– Я бы не хотел, чтобы моего ребёнка воспитывал какой-нибудь там, неизвестный… Давид сказал: «Чем кто-то будет не наш, лучше я». Он тебя любит, я знаю. Он сразу хотел с тобой. Но я вот не мог, не хотел тебя уступать. Ты сама на меня больше смотрела. Давид, хоть и молодой, но молодец – настоящий мужчина.

Услышав это, Яна одарила Ашота таким колким взглядом, что он вдруг почувствовал себя неловко.

– Лучше ничего не говори, хорошо! – Яна впервые позволила себе такой тон. Взяв себя в руки, она тут же успокоилась, подсела к нему на диван. – Я лучше буду первой у Давида, чем второй у тебя! У тебя семья: жена, дети. Так будет лучше… Но я его увезу к себе на родину, – сказала последнюю фразу, как отрезала. Ашот смотрел на Яну томным взглядом. Чувство неловкости, огорчения, смешанное со страхом, испытывал он в этот миг. Он её потерял, – считай, навсегда. В душе царила суматоха. Ашот по натуре слишком слаб, чтобы позволить себе две семьи, как себе позволяли многие земляки. Его нерешительность и слабохарактерность не смогли отстоять запоздалую любовь… Без борьбы уступил он Яну и своего ребёнка племяннику.

А ведь сбылись всё-таки предсказания подруги: беременная Яна, прихватив Давида, возвратилась домой, под крыло родителей.




Глава 9

Хозяйка киоска


В родном городе у Яны родился сын. Давид зарабатывал достаточно, занимаясь ремонтом домов. Даже оплатил съёмную квартиру на год вперёд. Яна чувствовала себя с ним защищённой. Когда Яше исполнился годик, Давида срочной телеграммой вызвали в Армению. Через две недели Яна получила известие о смерти Давида.

Полтора года без него прошли, как во сне. Каждое утро, когда сын ещё спал, Яна выходила за покупками в продуктовый магазин. Возвращаясь домой, она чувствовала себя смертельно усталой, вновь падала на постель и проваливалась в глубокий сон. Днём жила в полудрёме. Иногда приходила к отцу, как к подружке, чтобы излить душу. Отец и дочь за разговорами засиживались на кухне до позднего вечера. Сергей Романович мог пропустить пару рюмок водки и слушать, нисколько не скучая, бесконечные воспоминания дочери о Давиде. Она рассказывала в подробностях о своих нежных отношениях с ним, вспоминала все его повадки: как он возвращался после работы и, крадучись, сзади обнимал, целуя её и Яшу, и частенько баловал украшениями из серебра.

Яне стало нечем платить за аренду, пришлось переехать к родителям.

Римма Сергеевна, обнимая внука, посмотрела дочери в глаза:

– Ну что ж, давно пора, другого выхода у тебя нет. Тем более платить за твою квартиру нам с папой трудновато. Да ты ещё и не работаешь, так что экономнее тебе будет жить с нами. Надо было сразу же к нам переезжать. Мы тебе говорили.

Мать с дочерью плохо ладили. Яне приходилось терпеть придирчивую мать. Зато бабушка во внуке души не чаяла.

Сергей Романович и Римма Сергеевна уступили внуку и дочери свою спальню. Сами перебрались в гостиную. Они с Яшей по выходным прогуливались в парке, катали внука на качелях. По ночам бабушка могла несколько раз заглянуть к внуку, чтобы посмотреть, как он спит. Да и Сергей Романович реже стал приходить домой подшофе.

На первый взгляд, всё складывалось хорошо. Но не для Яны. Ей казалось, если она будет сидеть дома и дальше, окончательно сойдёт с ума. Вроде она уже мама, и кутить, как в юности, с пацанами в компании стало неприлично. А жить, упиваясь только материнской любовью, маловато для неё.

В один прекрасный вечер, за ужином, Яна заявила родителям:

– Я устраиваюсь на работу.

– Куда? – осторожно спросила Римма Сергеевна.

– Ну куда я могу пойти? Будто непонятно!

– Доченька, не томи, – спокойно и с любовью в голосе спросил Сергей Романович, – не заставляй нас разгадывать ребусы. Ответь, пожалуйста, куда ты устраиваешься на работу?

– В торговлю.

– Если хочешь в торговлю, давай в наш магазин, – тут же предложила мать, зная, что дочь надо держать на коротком поводке.

– Увольте, Римма Сергеевна, но только не под вашим контролем, – иронично ответила Яна.

Олег, младший брат Яны, студент четвёртого курса, с самым серьёзным лицом сделал замечание:

– Ты могла бы сообщить об этом после ужина, чтобы не портить никому аппетит.

– Ладно, дорогие мои, давайте поговорим после ужина, – успокаивал отец возбуждённых домочадцев.

– А что говорить? Я уже всё сказала. Так что всем приятного аппетита. Олег, не поперхнись.

– Ты неисправимая, – не удержалась Римма Сергеевна.

– Яна, хорошо, ты пойдёшь на работу, – по-дружески обратился отец, – Яша с кем будет? Его же, наверное, надо в ясли-сад оформлять.

– Папочка, какой ты у меня догадливый. Вот ты мне и поможешь через свой завод место заполучить для своего внука.

– А куда же денусь, помогу.

Он с удовольствием всегда выполнял капризы дочери. Немудрено, ведь внешне Яна походила на высокого, статного Сергея Романовича. Ей передались по наследству даже его пухлые губы. Часто представляла, так было бы неплохо иметь к пухлым губам пышные груди. Вот, правда, бёдра после родов раздались. Во время беременности её грудь увеличилась до третьего размера, но как только она отказалась от грудного кормления, грудь вернулась в свои прежние размеры.

Перед зеркалом Яна вспоминала, как нежно ласкал её тело Давид. Мысленно перенеслась в купе вагона, в день возвращения в родной город. Через полчаса поезд подъезжал к вокзалу. Сидя напротив Давида, с щемящим волнением она смотрела в окно. Вечерние сумерки заливали светящими огнями видневшийся впереди город. Под железнодорожным мостом, по которому мчался поезд, расстелилась светлая и широкая полоса замёрзшей реки. Особенно Давида поразила таинственная красота удачно расположившегося на высоком утёсе памятника, подсвеченного снизу. Мощная фигура всадника на коне впечатлила.

– Красивый памятник! Кому? Как будто сейчас взлетит.

Яна рассмеялась.

– Национальный герой – Салават Юлаев. Слышал про такого?

– Слышал, но вижу впервые. А что у него в правой руке?

– Вроде кнут.

Яне стало грустно, словно её хлестнули этим кнутом. Она встрепенулась и начала медленно проводить рукой по своим плечам, по груди, по бёдрам. На неё из зеркала смотрела девочка-подросток с восторженными глазами и изумлённым выражением лица. Она нравилась себе, она нравилась и окружающим.

Яна, зная себя, решила твёрдо, что найдёт место в каком-нибудь киоске у частника, желательно неподалёку от дома. Просмотрев объявления в газете, нашла приемлемый вариант. Набрала номер.

– Да.

– Алло, я звоню по объявлению. Вам нужен продавец с опытом?

– Да, нужен, – ответил достаточно строгий женский голос. – У вас опыт какой?

– Я работала три года в Москве.

– Хорошо, приходите завтра к двенадцати часам к киоску на улице Свободы, двадцать один.

– Я завтра не могу.

– Зачем тогда звоните?

– А через день можно?

– Можно будет, если место будет. У нас пять киосков, так что, если не в этом, так в другом будет работа. Я надеюсь, – не очень дружелюбно ответили и бросили трубку.

Яна стояла посреди комнаты растерянная, приложив пальцы к губам. Но от задуманного решила не отступать. Она предчувствовала, что в её жизни грядёт что-то новое, ошутила еле уловимые знаки перемен.

В это время, предупредительно постучав в дверь, в комнату вошёл Сергей Романович:

– Есть проблемы?

– Не совсем проблема, но кое-что есть.

– Говори, может, смогу помочь.

– Завтра в двенадцать часов дня ты работаешь.

– Как раз на завтра взял отгул. Мне в гараже надо порядок навести.

– Как здорово! Сможешь полчаса побыть с Яшей?

– Да, мы в гараже будем вместе наводить порядок.

Тут же Яна перезвонила по тому же номеру и согласилась на предложенную ранее встречу.

Киоск находился рядом с хозяйственным магазином, где парковочная площадка. Оживлённый перекрёсток – люди, машины, суета.

Яна с удивлением рассматривала простоватую, невысокого роста, худенькую девушку с острым взглядом.

– Это я вам звонила, – Яна старалась говорить с преувеличенно дружеской интонацией.

– Я догадалась, – улыбаясь ответила та, не отрывая взгляда, – вы хотите здесь работать?

– Посмотрим, если понравится. Меня зовут Яна.

– Очень приятно, меня Надежда Александровна, – и молодая хозяйка выдержала паузу, наблюдая за новенькой, – сейчас вы познакомитесь со сменщицей, она расскажет, что к чему.

После ознакомления с товаром и спецификой работы Яна в приподнятом настроении приняла весь товар под отчёт у сменщицы Нины. Наделённая располагающей внешностью и оказавшаяся старше Яны на двенадцать лет, Нина, как и Яна, понимала, что важный момент в их работе – доверие. Сменщице же с самого начала знакомства хотелось найти контакт с девушкой-подростком. Правда, в первый момент, при виде столь юной особы, она немного расстроилась. Но, выяснив возраст Яны, успокоилась.

Нина улыбалась, скрестив руки на груди, и всей своей полной фигурой выражала гордость. Её широкое лицо с крупным, круглым носом раскраснелось. Прищурив и без того узкие глаза, она обратилась к хозяйке киоска:

– Я надеюсь, мы найдём общий язык?

И тут же своё внимание направила на Яну. Яна с непроницаемым видом молча осмотрела её, потом окинула взглядом помещение и мысленно прикинула, как она станет оформлять витрину.

– Надеюсь, – не торопясь, ответила Надежда Александровна.

Яна отвлеклась от своих мыслей, поглядев на Нину, заявила деловито:

– Всё зависит от того, как будете работать.

Конечно, Надежда Александровна вправе не принимать её на работу. Но вот беда, в этом суетливом уголке – текучка продавцов. Для неё бесконечная смена кадров оказалась настоящей катастрофой. Она устала от постоянных высказываний мужа.

– Что ты везде этих тётушек понатыкала? – бормотал он, обходя свои владения.

Незаслуженные упрёки, что она плохой организатор дела, доводили её иногда до слёз. Он придирался к ней по всяким мелочам.

Когда Надежда Александровна увидела Яну, вспомнились слова мужа: «Да поставь ты какую-нибудь смазливую девчонку, оборот тут же вырастет!» Может, в самом деле прибыльней будет…

Хотя у Корнилова, её мужа, временами проявлялись с женой грубость и несдержанность, но ей нравилось заботиться о нём. Она даже и мысли не могла допустить, чтобы с ним расстаться. Сказывались, наверное, её воспитание и привязаность к мужу.


* * *

Встретились они при очень странных и неожиданных обстоятельствах.

В свои двадцать семь лет Надежда Александровна Щукина уже работала следователем. Вполне успешно, карьера шла в гору. Однажды к ней привели в очередной раз на допрос тридцатилетнего подозреваемого Корнилова. Внешне он выглядел ухоженным, но вид имел подавленный.

Под изучающим взглядом молодой женщины Корнилов поднял голову. Его перепуганное лицо выражало преданность. Ей становилось как-то не по себе от умоляющего ясного взгляда, как у ребёнка. И хотя она считала, что подозреваемые «недостойны доверия», но почему-то к нему она чувствовала всё большее и большее расположение.

Допросив формальную часть по протоколу: фамилия, имя, отчество, год рождения, место жительства и прочее, следователь Щукина не смогла сосредоточиться по делу и отправила подследственного в камеру. Отвлекали лишние мысли. Она сердилась на себя. Следователь Щукина, славившаяся ответственностью по отношению к своим должностным обязанностям, после нескольких встреч с подозреваемым Корниловым Вячеславом Борисовичем, вдруг перестала себя узнавать. Глазки засияли, во всех её движениях появилась плавность, женственность, что раньше ей не было свойственно. В отделе коллеги подметили явные изменения в следователе Щукиной. За её спиной шелестел злобный насмешливый шепоток.

Подследственному предпринимателю Корнилову показалось, что создаётся щекотливая ситуация между ним и следователем. Это даже становилось забавным. Может, привлечь её особое внимание?

В камере дым стоял столбом. Корнилов втихую потягивал косяк. Ведь в тюрьме мужики как-то ухитряются иметь запретное, вплоть до спиртного и сотовых телефонов.

Он ещё только подозреваемый. На начальной стадии дело можно легко свернуть за отсутствием состава преступления. Да ещё с его связями и деньгами. Свой человек в прокуратуре предупредил, что всё будет упираться в Щукину. Её специально назначили следователем, как неподкупную и идейную. Имелись у Корнилова враги, которые очень жаждали видеть его за решёткой.

Самовлюблённый, всегда ухоженный, холостой, – он знал себе цену. Правильные черты лица, светло-русые кудрявые волосы, высокий рост и широкие плечи придавали его фигуре статность. Избалованный женским вниманием, он не слишком ценил расположение слабого пола.

– Сынок, ну когда ты женишься? – докучала иногда мать.

– Мамочка, нам же хорошо живётся вместе.

– А ещё было бы лучше, если бы ты женился. Взял бы женщину с ребёнком, а то и с двумя. Сколько вон их, одиноких. Тем более живём мы в хорошем достатке. Так вот и помру, не увидев тебя женатым.

Сказала, как в воду глядела.

Оставив работу бухгалтера в крупной фирме, она стала успешно вести дела сына.

Тщательно подбирая продавцов, она смотрела на них как на потенциальных невест. Всё-таки пять торговых точек и десять продавцов, – неужели ни одна не приглянется ему? Он, конечно, с удовольствием балагурил с девушками, обходя свои владения. Они радовались, слушая его болтовню, а он осыпал их комплиментами и одаривал всяческими безделушками. Может, это и давало результаты, торговый оборот рос, киоски приносили приличный доход.

Чуть-чуть не дожив до пенсии, мать умерла от инфаркта. Ему казалось, что она всегда будет рядом, и её смерть для него стала большим ударом. Он барахтался в своём бизнесе один, без неё – как без рук и головы. Непоправимая потеря надломила ещё больше неуравновешенную психику Корнилова. Подсел на героин. А тут ещё, по наводке, по статье 228 УК РФ, – опера завели дело на него. Таким образом он оказался на нарах.

Корнилов сидел в камере с сонным видом и чувствовал вялость во всём теле. После допроса следователя Щукиной серьёзно задумался. Как-то не привлекало его отбывать срок непонятно за что? «Ну колюсь я, какое кому дело?» Вдруг он спохватился, осознав своё шаткое положение. Но тут же обрадовался, вспомнив Щукину, в голову пришла весёлая мысль: «А может, взять и замуж ей предложить?» И сам рассмеялся от этой мысли, будто лёгкий заряд тока пробежал по телу.

«Ну что, мама, ты довольна? Добилась своего всё-таки! Таким образом ты решила меня женить?» – мысленно обращался он к матери, ушедшей в мир иной.

Теперь он нуждался в женщине, которая смогла бы заменить мать. А Щукина вполне сгодилась бы на эту роль. «Работу ей, конечно, придётся оставить. Что ж, будет свой личный полиционер. Да кому такая мышь серая нужна, а мне пригодится, главное – свалить отсюда, а закрыть дело она поможет».

После очередной встречи с подследственным Щукина, возвращаясь в свой кабинет, ощутила ещё сильнее состояние всё возрастающей непонятной зависимости. Чувство для неё незнакомое, – она испытывала от всего происходящего страх. Карьера её пойдёт прахом, безусловно. Щукина понимала, что окончательно теряет голову. Она могла отказаться ради карьеры от расследования по делу Корнилова. Наверное, это было бы правильным решением. Но при этом она чувствовала, что её сердце поглощено им.

За эти дни Щукина смертельно измучилась. Уже которое утро, поднимаясь с кровати, она подходила к зеркалу. Утомительные бессонные ночи оставили печать на её лице. Но до появления в её жизни Корнилова Щукина чувствовала себя очень одинокой.

Ополоснула покрасневшие глаза холодной водой. На кухонном столе ожидала чашка остывшего кофе, который она сама себе и сварила. Сотворив бутерброд из куска свинины и чёрного хлеба, даже не заметила, как всё проглотила.

Отворив дверь шкафа, Щукина прикидывала, что бы ей такое надеть. «Неужели влюбилась? Ой, была не была, в омут с головой!»

Очень аккуратная, Щукина во всём соблюдала порядок. Даже сейчас, перебирая свои костюмы, тщательно старалась возвращать их на свои места.

Бросив на себя взгляд в зеркало, подумала: «Худая и бледная, надо хоть румяна нанести. Глаза подкрасить ярче…»

Ещё раз мгновенно осмотрев себя в зеркале, осталась довольна. Ей этого оказалось достаточно для окончательного и бесповоротного приговора: «Он будет мой!»

По дороге жмурилась, сентябрьское солнце подмигивало ей. Сердце трепетало, когда следователь Щукина поднималась по лестнице СИЗО для проведения допроса подследственного Корнилова. Её приподнятое торжественное настроение подчёркивал самый любимый костюм, который она надевала в исключительных случаях. Корнилову сразу же бросилось в глаза, с какой тщательностью готовилась «гражданка начальница» к допросу. Неожиданно для себя он вдруг взволновался, ведь, по-своему, тоже готовился к этой встрече.

Обстановка в кабинете строгая, ничего лишнего, самое необходимое: стол, стулья, шкаф.

Щукина, взяв себя в руки, профессиональным взглядом осмотрела подозреваемого, как подобает самому бескомпромиссному следователю:

– Где и каким путём вы приобретали наркотики?

Корнилов попросил бумагу и ручку и написал крупно: «Выходи за меня замуж!» Прочитав записку, она не поверила своим глазам и вновь пробежала по тексту. Внимательно взглянула на него, в голове мелькнула мысль: «Может, это ловкий ход?»

Корнилов, уловив её сомнения, ещё дописал: «Я очень прошу!»

Немного растерявшись, Щукина забрала лист бумаги и вызвала конвоира.

Когда увели Корнилова, она некоторое время в напряжении продолжала сидеть за столом. Ещё раз прочитала записку. Затем хладнокровно, медленно порвала и положила обрывки в файл. Спешно упрятала в папку.

Мысли лихорадочно громоздились одна на другую. Она должна принять решение. Сейчас или никогда! Ясно, что Корнилов надеется на её помощь. Надежде хотелось верить, что она в самом деле ему понравилась как женщина. Может, это и есть её настоящее счастье, её шанс, который нельзя ни в коем случае упускать.

Судя по материалам дела, есть возможность ему помочь.

Через месяц следователь Щукина добилась оформления постановления о прекращении дела подследственного Корнилова с мотивировкой «за отсутствием состава преступления».

После замужества Надя Щукина стала Надей Корниловой и начала мало-помалу втягиваться в предпринимательскую деятельность. Вскоре Корнилов оформил всю недвижимость на Надю.

А в деревенском посёлке, недалеко от города, где до сих пор жили её родители, все обзавидовались, увидев Надю с симпатичным мужем из городских. Правда, слухи о её замужестве по «сарафанному» радио распространялись быстро, перешёптывались бабы:

– Надька-то за зэка замуж вышла. Да кто б её такую невзрачную взял бы замуж, да ещё в городе. Там своих красавиц хватает. А муженёк-то у неё видный да ещё богатый: машину вон ей купил. Надька-то за рулём сама.

Но соседка родителей яростно защищала землячку:

– Не всем нужны жёны-красавицы, кому-то и умные нужны. А что говорить, Надюха – умная, училась тоже хорошо, вон следователем работала. А муж сказал: «Не работай!» Вот видите, у каждого – своё счастье.




Глава 10

Высший пилотаж


В первый рабочий день Яна встала рано. Вся семья мирно отсыпалась – воскресенье. После душа, стоя в чёрном белье перед зеркалом, придирчиво всматривалась в своё лицо. Наклонившись почти вплотную к отражению, разглядела внимательно и осталась довольна.

Присев на диван, медленно натянула чёрные колготки и обтягивающие серые шорты до колен. Подошли длинные сапоги на высоком устойчивом каблуке. Привлекательно смотрелась трикотажная кофточка в комплекте с радужным шарфиком вокруг шеи. Надев чёрную кожаную куртку, вновь осмотрела себя восторженно: всё отлично.

– Ой, чёрт, где моя сумка? – выругалась вполголоса, суетливо шаря глазами по комнате.

Обнаружив сумку, ещё раз встала перед зеркалом. Любуясь собой, вспомнила про сотовый телефон, вернулась в комнату. Посмотрела на спящего сына умилённым взглядом. Низко наклонилась и поцеловала в макушку, едва касаясь, чтобы не разбудить.

Из квартиры вышла на цыпочках. Тихо захлопнув дверь, проскользнула по лестничному пролёту. И тут же выдохнула:

– У-у-ф-ф!!!

Теперь можно расслабиться и спокойно вдыхать в себя осенний воздух.

Не спеша, довольная собой, Яна шла по тротуару, постукивая ритмично каблуками. До неё донёсся настойчивый сигнал автомобиля, ехавшего позади. Оборачиваться не стала. Подумала: «Да ну их! Не за ту приняли…»

«Тойота-Прада», вне всяких правил, резко заехала на тротуар, загородив ей дорогу. Затониро-ванное стекло утонуло в двери. Из окна выглянуло знакомое лицо:

– Виктор! Это – ты? – не помня себя от восторженной радости, завизжала Яна.

– Ха-а! – снисходительно выдавил из себя водитель, – идёт она, гордая, никого не видит. Прыгай в машину, довезу куда надо.

– Я уже дошла.

– Янка, ну серьёзно, давай в машину.

– Витька, я работаю, не могу.

– Блин, как тебя давно не видел. Представляешь, соскучился.

– Ой, Вить, я тоже рада тебя видеть.

– Ты же, вроде, в Москве была?

– Да я уже давно приехала.

– Что-то ты мне ни разу на глаза не попадалась, непорядок, сестричка.

– Я снимала квартиру, в другом районе жила.

– М-м, понятно. Ты сейчас где? Мне про тебя всё интересно знать.

– Видишь киоск?

– Ну и?

– Я работать там буду, сегодня первый день. Ты – первый, кого я встретила. Наверное, хороший знак.

– Понял, так ты у Корнилова, у этого наркомана, работать будешь?

– Меня на работу принимала женщина.

– Она – его жена. Хорошо, теперь знаю, где тебя искать. Имей в виду, я живу там же. Если что – в любое время обращайся. Ну давай, Янка, рад был тебя видеть.

Легко сманеврировав, машина отъехала от Яны и понеслась прочь по дороге.

«Витька автомобиль поменял. Умеет жить», – подумала она, глядя вслед. Настроение ещё больше поднялось, она просто сияла.

Она уже не шла, а радостно летела. А ведь только недавно думала, что ей не суждено избавиться от дремотной жизни. Оказывается, когда начинаешь действовать, всё вдруг меняется и неудачи забываются.

Возле киоска рабочие, укладывающие каменную облицовку на наружную стену хозяйственного магазина, очень внимательно её рассматривали.

Яна легко открыла дверь и отключила сигнализацию. С трепетом и волнующим вдохновением сделала шаг внутрь. Огляделась, соображая: с чего начать? До открытия оставался ещё целый час, успокоившись, принялась за творчество.

Яна понимала прекрасно, самое важное – грамотно оформить витрину. Окинув хозяйским взглядом, она расставила кетчупы, чипсы с разным вкусом, шоколадки, киндер-сюрпризы, зефирки и всякие другие штучки. Яна с каждым товаром обращалась, как с живым существом. То и дело выбегала из киоска и смотрела на витрину с улицы, даже уличные облицовщики отвлекались от своей работы, наблюдая за ней.

– Красавица такая, наверное, хозяйка магазина, – с явным кавказским акцентом приветствовал её один из них.

Он заглянул в окошечко, Яна стояла спиной, наводя порядок на полках. Раздавшийся акцент нежно ласкал уши. На краткий миг вспомнила Давида, но, взяв себя в руки, Яна не позволила себе расслабиться. Она величественным движением развернулась к покупателю:

– Считайте, что на сегодняшний день, я – хозяйка, – тут же улыбнулась. – Я вас внимательно слушаю, что вам подать?

– Солнышко, с твоих рук – всё что угодно, – продолжал заигрывать страстный южанин. Яна хотела предложить «чупа-чупс» в шутку, но, зная горячий южный характер, тут же себя остановила. Поймёт неправильно… Подала шоколад. – Красавица, мне две плитки.

Не раздумывая, Яна подала вторую плитку шоколада. Покупатель рассчитался за товар и, любезно поблагодарив, вроде как собрался уйти. Но он обошёл киоск и неожиданно появился с другой стороны с цветком, сорванным с клумбы на ходу, и плиткой шоколада.

– Солнышко, я тебя угощаю, я тебя поздравляю.

– А с чем ты меня поздравляешь? – уже по-свойски спросила Яна.

– С праздником! – торжественно сказал покупатель.

– С каким это, интересно?

– Красивая девушка – сама праздник! – произнёс восторженно первый покупатель.

Конечно, Яне было приятно получить комплимент. В ответ она отблагодарила очаровательной улыбкой. Внимание первого покупателя вдохновило. Он только порывался что-то ещё ей сказать, но тут за ним, словно по мановению волшебной палочки, выросла целая очередь.

В течение дня покупателей пришло много больше, чем она ожидала. Продала почти весь товар, даже кое-чего не хватило. Яна раскраснелась – работала целый день как гостеприимная хозяйка. Осмотрев полупустые прилавки, стала звонить Надежде Александровне:

– Надежда Александровна, мне товара не хватило.

– Как? Да ты что?

– А так – уже почти ничего не осталось.

– Вообще-то это трёхдневный оборот…

– Приезжайте. Снимайте кассу. Я буду киоск закрывать. Мне торговать нечем. Разве что, своей улыбкой, – заявила Яна.

– Хорошо. Дождись меня.


* * *

Сбросив номер, Надя немного занервничала. Вроде, надо бы радоваться, что наконец-то этот киоск дал такой оборот. Но в душу закралось что-то тревожное. Что уж тут думать: наверное, Яна – продавец высшего пилотажа. Вновь ощутила под ложечкой тягучий холодок, и сердце заныло. Интуитивно понимала, – муж оценит. Корнилов ведь может на новенькую и внимание обратить, по-серьёзному. Если бы он оценил жену за то, что такую смазливую девчонку взяла на работу. Даже если приударит за ней, – ничего страшного, ради дела не впервой…

Наде не хотелось верить в предчувствие. Во-первых, Корнилов – наркоман. Этот факт может Яну оттолкнуть. Во-вторых, она знает, что у новенькой есть сын, значит, и муж есть или любимый. Она непохожа на тех, которые бросаются на мужчин. Гордости – хоть отбавляй. В-третьих, сам Корнилов сексуально слаб, с ним нормальный интим можно по пальцам посчитать… Надя глубоко вздохнула. Корнилову она нужна, ведь бразды правления всем бизнесом отдал ей, даже свою жизнь доверил. Тревожные мысли тут же рассеялись.

Надя решительно направилась в комнату к мужу. Она увидела тело Корнилова, распластанное в кресле. Обрюзглое лицо, закатившиеся глаза, – он отсутствовал в реальном мире. Пустой шприц на журнальном столике подтвердил её догадки. «И кому он такой нужен, кроме меня?» – эгоистичная мысль пробежала током.

Корнилов под кайфом становился омерзительным. Но Надя всё равно продолжала его по-своему любить, жалея. Со временем она начала понимать: если бы он не был наркоманом, не женился бы на ней. Значит, его слабость ей на руку, она смирилась и научилась принимать мужа, какой он есть.

Корнилов вроде и собирался завязать. Но от наркотической зависимости так просто не откажешься. Нужна сила воли, нужна мотивация. Страсть всегда оказывалась сильнее. Потом наступала пустота, вплоть до тяжелейшей депрессии, психика и нервная система расшатывались, всё вокруг начинало раздражать, жена, в первую очередь.

Надя жалостливо посмотрела на мужа, на всякий случай проверила пульс, махнула рукой и медленно вышла, закрыв дверь комнаты.

Начала спешно собираться. Джинсы, синий свитер и наверх жилетка с воротником из кроличьего меха – обычный гардероб при такой погоде. Замешкалась в поисках ключей от машины в дамской сумке. Но их там не оказалось. Став женой Корнилова, она изменила не только фамилию, но и некоторые привычки. Из аккуратного и собранного следователя она превратилась в менее организованную коммерсантку.

Пропавшие ключи Надя обнаружила в кармане жилетки.

С угрюмым лицом направилась к машине. Теперь за товаром на склад придётся ехать самой, её муж не в том состоянии.

Надя села за руль и решила сразу обзвонить поставщиков популярных товаров, с которыми были заключены договоры, и предложить увеличить поставки. Получив обещания, подъехала к киоску. Осмотрев пустые полки, выдавила:

– Ну действительно, как Мамай прошёлся по твоему киоску.

Уловив фальшивую нотку в голосе Нади и натянутую улыбку на лице, Яна насторожённо окинула её с ног до головы и, оценивая ситуацию, подумала, – конечно, ничего не стоило найти другую торговую точку, но уж больно понравилось именно это место, как будто своё, родное. Да и можно будет хорошо заработать, толкая ещё свой, закупленный на стороне, товар.

Яна слегка побледнела от проникновенного взгляда хозяйки.

– А вы чем-то недовольны? Мне Нина жаловалась, что здесь плохо идёт торговля. А вот я что-то этого не заметила, – надменно произнесла она.

– Ты – молодец! Я думаю, мой муж это оценит, – как-то отступая, осторожно сказала Надя.

– А лично вы? – Яна спросила настойчиво.

– Я – тем более, – Надежда поспешно пробежала взглядом по остаткам товара. Достав шоколадный батончик, предложила: – Подарочек твоему сыночку.

– Спасибо. Я сегодня получаю уже вторую шоколадку в подарок.

Яна извлекла из своей сумки большую шоколадку и, хвастливо размахивая ею, указала жестом на каменщиков. Сквозь остеклённое торговое окошко Надя поглядела на рабочих.

– А, эти… Да-а, они красивых девушек без внимания не оставляют…

Теперь Яна, насмехаясь, добавила:

– Так они у меня сегодня половину киоска скупили. По очереди бегали. Как только видят, что покупателей нет, тут же бегут. Я уже начала их подкалывать, говорю: «Вы что, собрались только на киоск работать?» А они всё смеются: «Солнышко, кра-а-са-ви-и-ца, да-ара-гая».

Яна выложила перед Надей пачку денег.

– Считайте! – заявила гордо.

Пересчитав выручку, Надя осталась довольна. Корнилов движение денег контролирует строго. Завтра её муж придёт в себя. Она непременно отчитается перед ним.

– Давай, домой подвезу.

– Я здесь недалеко живу.

– Всё равно, – настаивала Надя, – кстати, Яна, можешь со мной на «ты».

Яна, пожав плечами, хмыкнула:

– Можно и на «ты».




Глава 11

Маска


Утром Надя проснулась. Вставать не хотелось. Откинула одеяло в сторону. Полупрозрачная ночная рубашка из шёлка обрамляла хрупкую фигуру. Закинув руки за голову закрыла глаза. Тело неосознанно требовало большего, нежели просто нежиться в объятиях мужа, лежащего рядом или нежить его. Хотя раньше ей казалось, что секс в жизни не имеет особого значения. «Ну есть же платоническая любовь», – успокаивала себя. Даже, когда она просто обнимала его, всегда охватывала радость, и казалось, что они – одно целое.

В школьные годы она стеснялась своей угловатости и продолжала заплетать косички вплоть до девятого класса. Мальчишки относились к ней по-дружески и вместо приставаний только и просили дать списать домашнее задание. Да и в дальнейшем замуж ей никто не предлагал. Она переживала, пыталась понять, что с ней не так, отчаявшись, решила, что в отместку всем станет судьёй, как родной дядя. Надежда успешно поднималась по карьерной лестнице, но ожидаемой радости это не приносило. Хотя с удовольствием носила форму, чувствуя себя в ней защищённой.

Надя медленно повернула голову. Начала разглядывать мужа, лежащего к ней лицом. Она долго глядела на него, словно пыталась проникнуть в его душу, находясь во власти какого-то предчувствия.

Вспоминала, как пыталась его предостеречь:

– Славик, ты должен бросить эту дрянь. Я обязана тебя спасти, вырвать из наркотического омута…

Вот тогда он взорвался. Надя запомнила это на всю жизнь. Посягательство на его личные интересы никому не позволялось.

– Это я тебя вырвал из твоей мусорки, твоя обязанность – просто жить со мной! Больше никогда не пытайся даже заговорить об этом. Всё! Я сказал!

С тех пор Надя осознала своё место в его жизни и, чтобы больше не слышать бешеного рыка и не видеть гнева мужа, решила приспособиться. Ведь взамен карьеры Надя получила обеспеченного и любимого мужа, а любимый муж получил заботливую жену и опору в бизнесе. «Оказывается, недостаточно просто выйти замуж. Оказывается, за семью надо бороться всю жизнь», – однажды открыла она для себя эту формулу.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=51564136) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.