Книга - Лилит

Лилит
Анжелика Москвитина


Почему одни счастливы, а другие несчастны? Почему одним удается все, другие же на пути к счастью вынуждены преодолевать препятствия? Что кроется за понятием «женская судьба»? Какая она?

Ответы на вечные вопросы о любви и женском счастье перед вами: шесть новелл, шесть характеров, созданных Анжеликой Москвитиной, рассказывают о совершенно разных женщинах, таких непохожих, но одинаково упрямо ищущих любовь. Именно они, ощутившие связь между роковыми и фатальными явлениями и обстоятельствами, противостоять которым невозможно, – героини настоящей книги. Многое им удавалось, но ни одной не было дано избежать ударов судьбы.

Неудовлетворенность своей жизнью, остывающие отношения, поиск себя, своей женской силы… Автор словно берет вас за руку и проводит через трансформацию женской судьбы.





Анжелика Москвитина

Лилит



Выпускающий редактор Р. Залетов

Редактор И. Панкратова

Корректор Т. Антонова

Компьютерная верстка А. Дятлов



© А. Москвитина, текст, 2020

© Е. Гасумян, иллюстрации, 2020

© Де'Либри, издание, оформление, 2020


?


Все персонажи вымышленные, любые совпадения с реальными людьми случайны







Благодарности


Эта книга не была бы написана без дружеской настойчивости и целеустремленности Ольги Ермаковой и без поддержки моего мужа. Спасибо.


?









Свидание


Катя тяжело переживала развод. Скорее не развод, а расход. Кирилл так на ней и не женился – поматросил, только матросил лет семь, и бросил, признался, что влюбился в другую, сильно моложе. Хорошо, детей Бог не дал, а может, и плохо, кто знает. Цветы жизни все-таки. Дети обычно связывают общими проблемами, но не удерживают вместе. Еще ни одного мужика не удержали. Хотя мужики могут и поспорить, есть индивидуумы, которые ради детей живут, но это другая история.

Катя жалела себя и потраченные годы на этого «козла». Чай, не девочка уже, в сорок с хвостиком кому нужна? Надежды на свадебные колокольчики, куклу на капоте машины и совместную старость рухнули в одночасье. Разбитое сердце и одинокое будущее.



Катя была хороша собой, ухоженная, стильная, худая блондиночка с высокой грудью и карими глазами. Не крашеная. Натуральная. Так бывает, называется биологическое уродство. Может, поэтому Кирилл бросил? Других вариантов Катя не видела, она была идеальной! Дома чисто и вкусно, все по полочкам и по расписанию.



– Скучно! – так и сказал. – Скучная ты, Катька, ни холодно от тебя, ни жарко! Вот там у меня страсти! Каждый день как на войне! Молодая энергия, вихрь, так закружил, что снесла как ураган! А с тобой что, я на год вперед уже знаю, где мы будем отдыхать, как и с кем! У мужчин все просто, флиртанул сначала по-дружески, обнял при встрече, а ОН в штанах шевелится, и не объяснишь ЕМУ, что это не твоя, а твоя дома ждет! Правила требуют остановиться, а как это сделать? Инстинкт воспроизводиться еще никто не отменял. Природа побеждает предписание.



Познакомилась Катя с Кириллом на улице, шла, никого не трогала, машина остановилась, молодой человек приятной наружности захотел подвезти – понравилась. Сначала испугалась сесть в машину, но парень был настойчив, потом решила, а почему бы и нет? Подвез, назначил свидание, и понеслось. Кирилл тогда бизнес свой поднимал, пропадал с утра до вечера на работе, а Катя тыл создавала и комфорт. Официального предложения Кирилл так и не сделал, но разговоры об этом велись, сначала надо на жизнь заработать, потом дом построить, а там уже и жениться, но не уточнил на ком.

Время пришло – деньги есть, дом тоже, завидный жених готов! А Катя отыграла свою роль в жизни Кирилла, помогла фундамент поставить, стены построить, а дальше в ее услугах больше не нуждались – каждый должен заниматься своим делом. Теперь настала очередь декоратора жизни наполнить созданное пространство цветом и светом. Вот и встретил молодую со свежим, незамыленным взглядом. Правда, Кирилл отблагодарил Катю за проделанную работу, не оставил без денег, положил ей хорошую сумму на счет, поступил благородно. Но боли это не уменьшало. Обидно!



Катя вернулась в свою квартиру, в которой жила до встречи с Кириллом. Злость, одиночество, несправедливость и жалость к себе накрывали вечерами, потом перерыв на сон, а с утра боль и слезы возвращались с новой силой.

– Предатель! Говнюк! Но надо начинать учиться жить без него, – думала Катя, натирая до блеска чистый пол, чтобы занять руки и голову.

Звонок телефона оторвал от уборки невидимой пыли и навязчивых мыслей.

– Катюха, привет! – послышался радостный голос в трубке.

– Привет, – робко, явно не узнавая позвонившего, ответила Катя.

– Это я, Ленка, подруга твоя давняя, настолько давняя, что ты уже даже не узнаешь меня! – веселый Ленкин тон вселял надежду, что все будет хорошо и мир существует и без Катиных проблем.

– А-а-а, Ленка! Как я рада тебя слышать! – с воодушевлением затараторила Катя.

Ленка училась в школе с Катей вместе, классом ниже, но это не мешало их дружбе. И после школы они продолжали дружить, несмотря на то что Ленка с родителями уехала в Израиль на свою этническую Родину и вышла там замуж, естественно, за еврея, чтобы продолжать род и исправлять историческую несправедливость. Она была счастлива, муж носил ее на руках. Расстояние, разные страны и устройство личной жизни развели девчонок на время, но старая дружба не ржавеет. Катя была безумно рада звонку Ленки.

– Кать, как ты вообще? У меня все хорошо. Вот решила справить юбилей, представляешь, как время летит? Муж сказал, приглашай гостей, кого хочешь увидеть, закатим большой банкет! Приедешь? Я тебя приглашаю. Ну давай, жить будешь у меня. Столько есть всего рассказать! Я думаю, у тебя тоже.

Катя ухватилась за это предложение, как за соломинку, и не раздумывая выдохнула:

– Еду! Когда?!

– У тебя все хорошо? – настороженно спросила Ленка, не ожидая такого поспешного ответа.

– Не очень, – чуть не плача ответила Катя, и слезы потекли сами собой, как будто от участливого Ленкиного голоса прорвался нарыв.

– Кто-то умер!? – Ленка насторожилась.

– Не-е-ет, – Катя уже выла. – Кирилл меня броси-и-и-ил!

– Фу ты, черт, напугала! Убиваться еще из-за этого. Ты с ума сошла?! Разотри и выплюнь! Столько мужиков вокруг! А он еще пожалеет и локти кусать будет! Так, бери билет прям завтра, я тебя жду! Не реви! Все решим!

Катя положила трубку. Ей стало легче. Ленка позволила ей выплакаться и вселила надежду, что все будет хорошо, и первый раз за все время, как Катя осталась одна, она увидела свет в конце своего непроглядного горя.



Ленка встретила Катю в аэропорту.

Смена обстановки, солнце и теплый южный ветер меняют настроение и вселяют твердую уверенность в себя.

Ленка жила недалеко от моря, в большой квартире, с мужем и двумя детьми. Катю устроили в комнате для гостей. Она одна удостоилась чести поселиться у именинницы, всех остальных гостей поселят в близлежащей гостинице. Катя прилетела раньше, и между делами по приготовлению к празднику они успели обсудить паршивое поведение Кирилла и планы на Катино счастливое будущее. Тем более Ленка обещала Катю с кем-то познакомить.



Катя отдыхала, наслаждалась утренними прогулками к морю в одиночестве и была благодарна Ленке за участие в такой сложный для нее момент. Она старалась не мешать ее привычной занятой жизни, наполненной детьми и мужем. Помогала, чем могла, а в основном – не мешалась. У нее уже появились привычки: зайти утром выпить кофе в кафешку за углом Ленкиного дома, и новые знакомые: хозяин кафешки Самуил и его друг Давид – хозяин аптеки в конце улицы. Оба интеллигентные, воспитанные моложавые мужчины. Говорили на смеси русского и английского. Аптекарь проявлял к Кате видимый интерес, но не навязчиво, угощал кофе и уходил на работу.

После прогулки к морю, возвращаясь домой, Катя стала заходить в аптеку то за шампунем, то за кремом или зубной пастой, находила повод. Давид всегда был рад ее видеть, они вели долгие беседы между приходами посетителей, в основном о медицине. Кто не любит поговорить о своем здоровье! Катя вновь чувствовала себя нужной и интересной.

Давид привлекал Катю. Он соответствовал ее видению мужчин. Высокий, хорошего телосложения, стильно одетый, он напоминал итальянца, модная стрижка, немного с проседью. Вел себя скромно, но напористо, что очень импонировало и будоражило Катю. Она потихоньку начинала восстанавливаться, и Давид оказался прекрасной таблеткой.

Приближался Ленкин день рождения. Гости приехали. Суматоха, радость, долгожданные встречи и новые знакомства погрузили Катю в другой мир. Горевать некогда!

Ленка представила Катю своему другу Михаилу, разведенному и готовому к созданию новой ячейки общества. Он приехал к Ленке из соседнего города на выходные.

Михаил позвал Катю на свидание. Повел в ресторан, подарил цветы, все как положено. От Михаила ушла жена, посчитала его скучным и пресным. Жизнь в небольшом городке не устраивала ее, ей нужны широкие проспекты большого города и неоновые огни увеселительных заведений, а Михаил мог дать только любовь, дом, стабильный доход и день сурка. С детьми не получилось, и она пролетела по его жизни как легкий весенний ветер, не оставив никакого следа.

Катя сидела за столом в ресторане напротив Михаила и рассматривала его сквозь недопитый бокал вина, сдерживая желание зевнуть. «Как же скучно! – думала она. – Всего час прошел, а уже хочется сбежать». Ее отвлек звук эсэмэски. Катя извинилась и посмотрела на свой телефон: «Я сижу в нашем кафе, не хочешь присоединиться? Давид». Сообщение было на английском.

«С большим удовольствием, буду через двадцать минут!» – ответила Катя радостно, сердце ее учащенно забилось.

– Прости, но мне надо идти, – сказала она Мише. – Ленка пишет, срочно нужна моя помощь с нарядом. Завтра на празднике увидимся! Спасибо большое! – и не дав опомниться обалдевшему Михаилу, схватила сумку и выбежала из ресторана.

«Врет! – подумал Михаил. – Видимо, я не очень понравился. – Самооценка медленно поползла вниз. – Но классная женщина, мне б такую». – Михаил залпом осушил бокал и попросил счет.



Катя влетела в кафе, где ждал ее Давид, как на крыльях! Вечером оно приобретало интимную атмосферу: приглушенный свет, свечи на столах создавали уют и располагали к долгим откровенным беседам. Давид сидел за столиком в углу, уединившись от всех, и ждал Катю. Перед ним стояла бутылочка чего-то красивого, крепенького, с неизвестным названием, наверное, местного разлива, национального.

– Будешь? – Давид налил в маленькую рюмочку содержимое бутылки и протянул ее Кате.

Катя выпила, даже не спрашивая, что это. Жидкость обожгла горло и, минуя желудок, сразу вошла в мозг. Приятно закружилась голова, и Катя расслабилась.

– Ты что, хочешь меня споить?! – кокетливо спросила она.

– Ты очень красивая, – тихо сказал Давид, уставившись на нее блестящими глазами.

– Спасибо, мне приятно, тем более я только сейчас поняла, как соскучилась по теплым словам и комплиментам.

– Ты мне очень нравишься, и мне очень интересно о тебе узнать. – Давид умел располагать к разговору, возле него возникало состояние покоя и защищенности.

И Катю понесло. Жалость к себе рвалась наружу, ей нужен был выход. Она рассказала ему все. Вывалила горе и обиду на Кирилла, рассказала о детстве, не могла остановить душевный стриптиз и закончила историю, уже плача. Рассказ получился не очень длинным. Самым главным и большим потрясением в жизни было предательство Кирилла, а в остальном – мелкие школьные обиды.

Давид сидел молча, за все время не проронил ни слова, только в какой-то момент взял ее за руку и не отпускал, иногда поглаживая на каких-то, как Кате казалось, острых поворотах ее достаточно ровной и стабильной жизни.

Катя высвободила руку, взяла салфетку, чтобы промокнуть глаза. Давид погладил ее по голове и вдруг поцеловал в лоб, как ребенка. Катя еще сильнее залилась слезами, все стало выходить наружу, пружина, которая сжалась в душе с уходом Кирилла, вдруг распрямилась и отпустила.

Выпили еще по рюмашке. Катя немного успокоилась.

– Спасибо тебе, что выслушал.

– Ничего, я же доктор, я слушаю про разную боль постоянно, кто-то терпит, кто-то заглушает симптомы, а кто-то даже не обращает на нее внимания, живет с ней и не считает ее чем-то особенным, срастается с ней, – грустно улыбнулся Давид. И тихим голосом начал свой рассказ.



Отец его, интеллигентнейший человек с двумя высшими образованиями, перевез семью в Израиль из Советского Союза еще давно, воссоединился с родственниками. Душа требовала перемен и других возможностей, и Земля Обетованная призвала к себе. Мама Давида умерла рано, и отец так и не женился второй раз.

Давид тогда учился. Отец хотел влиться в местное общество и устроиться крепко и достойно. Поразмышлял на счет бизнеса по-еврейски: народ всегда требует хлеба и зрелищ, но лучше платит за здоровье и похороны. Два краеугольных камня: скука жизни или страх смерти. Победил страх. Дальше выбор стоял между аптекой и похоронным бюро – победила фармацевтика, все-таки находиться так близко к смерти и переживать с людьми их горе, едва отойдя от своего, не прельщало. Он открыл аптеку, благо когда-то получил медицинское образование, и в семье никогда даже не возникал вопрос, на кого Давид пойдет учиться. Семейный бизнес надо продолжать.

Давид был единственным и любимым ребенком. Родители сделали его с любовью, но припозднились. Отец по возрасту больше смахивал на дедушку, чем на молодого отца. Дома царили консерватизм и послушание, и Давид рос умным, взрослым, интеллигентным и ответственным мальчиком. Развлечением для него стала учеба. И учиться Давид любил.

В университете Давид увидел совсем другую жизнь. Тусовки, гулянки, пьянки, первый секс – все это было в новинку, интересно, но мешало учебе. С Марией, будущей женой, его познакомила однокурсница. Она была ее подругой детства. Росла в небольшой деревне, в семье, имеющей небольшое натуральное хозяйство. Скромная, не избалованная, миловидная девушка. Приехала погостить к подруге, звезд с неба не хватала, да и стремлений больших не имела, все устраивало и в деревне.

Давиду она сразу понравилась. Мария отличалась скромностью, такая чистая и красивая в своей простоте девушка – мечта любого мужчины! Казалось, что она пойдет за ним на край света и ничего взамен не попросит и станет его тылом на всю оставшуюся жизнь! Она была какая-то загадочная, все время молчала. Давид, начитавшись классической литературы, думал, что разгадал сложную душу женщины и решил сделать предложение Марии. Отцу эта мысль не очень нравилась, он хотел, чтобы сын окончил учебу, приступил к работе, он уже собирался отойти от дел и передать бизнес сыну, погулял бы чуть-чуть и женился на дочери какого-нибудь хорошего знакомого из их круга. Деньги к деньгам, как говорится. А здесь что, ни роду ни племени, без образования, ну разве только сможет прокормить своим натуральным хозяйством. В общем, девка рабочая, а не голубая косточка. Смысл всей ее загадочности заключался в примитивной простоте, но: «Лицом к лицу – лица не увидать», вот и Давид не видел дальше своего носа. Но отец отговаривать не стал, себе дороже, потом виноватым сделают. Видел, что сын влюблен.

Давид действительно влюбился, первая любовь! Взаимная. Мария тоже была счастлива, сразу согласилась. Свадьбу сыграли студенческую, и она переехала к мужу в город.

Началась взрослая жизнь. Давид окончил университет. Огромная энергия, необузданное желание покорить мир и жажда знаний бушевали в нем и не давали покоя. Он привлек инвесторов и расширил бизнес отца до сети аптек. Получил второе медицинское образование, но никак не мог остановиться на достигнутом. Научные труды, повышения квалификации, изучение новых и даже нетрадиционных направлений, написание книги – все интересовало Давида, и он воплощал все свои мечты и идеи. Он считал, что учиться можно и нужно всегда. Это и есть движение, а движение – это жизнь.

Мария занималась домом и растила детей. Затягивать с этим не стали, забеременела сразу, в брачную ночь. Бог дал – будем рожать. Первой родилась девочка – назвали Анной, в честь бабушки. Вскоре появился и мальчик – Натан. Мария стала хорошей матерью и женой. Времени на себя не хватало, хорошо, что отец Давида всегда находился на подхвате и очень помогал с детьми.

Несмотря на то что Давид все время работал, он много уделял времени семье. Обязательная традиция – собираться за ужином всем вместе и обсуждать все, что произошло за день, и плохое, и хорошее. Каждые выходные они обязательно выезжали к морю, если позволяла погода. Для путешествий тоже находилось время. Давид влюбился в Италию. Он стал окружать себя красивыми стильными вещами. Это касалось всего: одежды, интерьера и еды. Если садились ужинать, то красиво накрывали стол и готовили свежую еду, никакого фастфуда. Дети и Мария страдали от этого. Мария не понимала, зачем готовить спагетти al dente и свежий соус песто, когда можно купить в банке готовый болоньезе? Размешать его с макаронами или заказать готовую пиццу или гамбургеры с картошкой фри и прекрасно поужинать. И это касалось не только еды, а всего: одежды, вещей и образа жизни. Вот здесь и начала появляться трещина, переходящая в пропасть.

Пропасть между Давидом и Марией разрасталась. Все, что казалось тогда загадочным и милым, оказалось пустым и пресным. Не было никакой загадки в ней. Давид страдал, как он не увидел этого сразу. Марии нравилась ее жизнь, она никуда не стремилась, ее все устраивало. Дети выросли, она увлеклась религией и стала проводить там много времени.

Давид задыхался от непонимания со стороны супруги. Изменять он ей не хотел, а жить, когда люди смотрят не в одну сторону, а в разные, невыносимо.

Его всю жизнь спасала работа и учеба. Он решил продолжить обучение за границей. Он загорелся этой идеей. Ему предстояло уехать на несколько месяцев в любимую Италию.

Мария тоже решила выйти на работу, не сидеть же дома. Пошла в армию. Там можно не только служить, но и работать. Женщины в израильской армии приветствуются и считаются полноправными защитниками отечества.

Давид улетел и погрузился в свою стихию. Учеба, новые знакомства, другая страна были для него как глоток свежего воздуха. С Марией и детьми общался каждый день по телефону. Он пытался даже на расстоянии контролировать и следить исполнение рекомендаций по устройству красивой жизни. Вкусу можно обучить, и он старался привить его хотя бы своим детям. Его педантичность раздражала.

Вскоре после отъезда Мария сообщила, что была у врача и она беременная. Давид, если честно, не очень обрадовался этой новости.

– Милая, ты уверена, что хочешь рожать? Я, как врач, против поздних родов, очень часто дети рождаются с патологией. Давай рассуждать трезво. У нас есть двое прекрасных детей – девочка и мальчик. Мне надо закончить учебу, осталось всего несколько месяцев. Ты тоже только вышла на работу.

Взвесив все за и против, решили, что Мария сделает аборт. Давид договорился со своим другом-врачом, что тот проведет операцию, и решил вернуться, прервать учебу, чтобы находиться рядом с женой. Через несколько дней Мария позвонила и сообщила, что приезжать не надо, все само собой разрешилось, и у нее случился выкидыш. Она сходила к врачу, и у нее все в порядке. У Давида отлегло от сердца. Слишком много всего свалилось сразу. Нельзя сказать, что он не любил или не хотел детей, просто он очень ответственный и все эти волнения отнимали много сил и энергии. А ему надо сосредоточиться на учебе, и детям надо уделять много внимания. Он же считал, что всему свое время.

Прошло несколько месяцев, и Давид вернулся на несколько дней домой, повидать семью. Мария встретила его с животом. Она ждала двойню. Давид был в шоке. Жена его обманула. Она забеременела еще до его отъезда, но признаваться не стала, знала, как Давид к этому отнесется. Новые религиозные знакомые научили что делать, сказали, что грех большой избавляться от ребенка, а если муж против, не говори пока, а там стерпится-слюбится. Она и промолчала. А про выкидыш соврала, чтобы на аборт не идти, это ведь ее тело и ей решать, что с ним делать. К тому моменту она уже знала, что будет двойня, и очень ей хотелось этих детей. А Давида она уж как-нибудь убедить сумеет. Тому ничего не оставалось, как смириться. Вроде бы хорошо – дети все-таки, но обман жены и ощущение, что животом к стенке приперли, не отпускало, внутри него нарастало сопротивление.



Давид повел Марию к своему другу-врачу на обследование, он решил все проверить, чтобы потом не случилось никаких сюрпризов. Сюрпризов оказалось два. Первый – мальчики, второй – оба со страшной патологией сердца. Согласно прогнозам, даже если они появятся на свет, то умрут через несколько часов. Чудовищная несправедливость. Давид так и хотел сказать Марии: я же говорил, – но это было неуместно. Горечь, гнев, жалость и страх сковали тело. Мария переводила взгляд с врача на Давида и все никак не могла взять в толк, что происходит и как это исправить. А исправить можно, только вызвав искусственные роды. Сроки позволяли. Мария наотрез отказалась. Какая разница, сейчас рожать или подождать три месяца и родить нормально. А вдруг случится чудо, они подрастут и окрепнут. Давид, как врач, понимал, что никакого чуда не произойдет, слишком серьезная патология, особенно у одного малыша. Но Мария твердо стояла на своем, и ему пришлось смириться.

К учебе он не вернулся, решил отложить до лучших времен. Все время до родов он возился с Марией как с писаной торбой, он включился в поиски лучших врачей по всему миру, того, кто сталкивался с такой проблемой, он сросся уже с этими малышами и ждал их появления.

Наступил день родов, Марию увезли на операцию. Врач вышел и с грустным лицом поздравил его с рождением сыновей и пожелал держаться. Давид пошел за врачом в реанимацию, посмотреть на малышей. Он понимал, что, возможно, больше никогда их не увидит. Чувства радости и горя смешались во что-то непонятное. Мысли отсутствовали. Он не мог думать ни о будущем, ни о прошлом, когда смотрел на их маленькие ручки, сжатые в кулачки.

Один мальчик умер через два часа после родов, патология, несовместимая с жизнью.

Второго, по прогнозам врачей, ждала та же участь, но он выжил. Давид поднял на ноги всех врачей, кого смог, сам переквалифицировался в кардиолога, посещал конференции по всему миру, пытаясь узнать, чем можно помочь его сыну. Но пути к выздоровлению нет и никогда не будет, он на всю жизнь останется инвалидом и может умереть в любую минуту.

Жизнь вошла в свое русло, все крутилось вокруг больного ребенка. В семь лет он был очень худенький и маленького роста, плохо видел и слышал, жил он в отдельной комнате с няней-филиппинкой, доброй и любящей, не отходившей от него целыми сутками, и собакой – черным лабрадором, с которым не расставался ни на минуту, даже спал с ним обнявшись. Он был добрым, ласковым и теплым солнечным мальчиком. Много врачей, которых они периодически посещали, не давали никаких ответов, и никто не понимал, как мальчик может жить с такими отклонениями, и, конечно, все понимали, что он может уйти в любую минуту. Давид уже несколько раз спасал его и сам реанимировал. Он сжился с этой болью. Пережив смерть одного ребенка, он всю любовь дарил этому малышу. И отпустить его было выше его сил.

Мария вернулась к своей обычной жизни, стала много времени проводить на работе. Давид так и не смог простить ей обмана, но и не винил, что так случилось в его жизни, но трепетное отношение к жене куда-то ушло. Они стали жить просто как два знакомых человека, которых связывала любовь к детям, каждый своей жизнью.



Катя слушала, открыв рот. Сказать, что она была в шоке, – ничего не сказать. Ее жизнь и ее проблемы поблекли в одночасье. Пережить такое, принять и смириться – достойно награды. Интересно, Давид выбрал наградой ее? Что он от нее-то хочет? Он же явно проявляет к ней интерес. Он же не будет направо и налево так откровенно рассказывать о своей трагедии. Так близко можно подпустить кого-то очень… любимого. Она испугалась. Сексуальный интерес к нему угас. Находиться рядом с мужчиной с такими проблемами она боялась. Она же окунется в эту историю с головой и погрязнет в ней. Его наисильнейшая боль станет и ее болью. Теперь она поняла, что ее будоражило в нем, она чувствовала, но не могла объяснить себе, как эта боль сквозила из него. Как страшно! Надо бежать! Бежать в свою скучную примитивную и спокойную жизнь!

В тот вечер Катя долго не могла уснуть, вертелась, не помог даже алкоголь. Давид проводил ее до дома, попытался поцеловать, но Катя отстранилась от него как от прокаженного. Ей стало жалко его, и себя, и мальчишку, и Марию. Интересно было бы послушать рассказ Марии. Она почему-то испытывала вину перед этой женщиной, пережившей ужас смерти своего малыша. Давид пообещал позвонить.

Праздничное утро разбудило всех солнечным светом и щебетанием детей на кухне, готовившихся поздравлять маму – Лену. Катя поднялась с постели и тут же окунулась в заботы, надо было помогать Ленке.



Катя при полном параде вошла в ресторан, ловя восхищенные взгляды окружавших ее людей. Народу было много, красивые, нарядные люди пришли поздравить Лену с днем рождения, играла музыка, кто-то даже танцевал, покачиваясь в такт романтической мелодии. В сумочке завибрировал телефон. Звонил Давид. Рука дрогнула от испуга. Грусть отразилась в ее глазах. Отвечать не стала, выключила телефон и убрала обратно. Подняла глаза и увидела Михаила, мило беседовавшего с какой-то дамой, но не сводившего взгляда с Кати. Она стремглав бросилась к нему с радостным возгласом:

– Михаил! Вот ты-то мне и нужен! – и взяв его под руку, мягко увела его в сторону от симпатичной собеседницы. – Со всей своей скучной и чудесной жизнью с планами через год, где мы будем отдыхать и с кем. Не готова я к страстям, – хотела добавить Катя вслух, но промолчала. – Я уже успела соскучиться, – только и произнесла она вкрадчиво.

Михаил совершенно растерялся от такой перемены, но останавливать ее не стал и включился в игру, она ему очень нравилась, и он понял, что, несмотря на их неудавшееся первое свидание, у него появился шанс обладать этой женщиной и увести ее в обычные серые будни, а она не станет особо сопротивляться.




Чужая жизнь


Маша шла по улице, толкая коляску перед собой. Прогулка не доставляла удовольствия, несмотря на погоду. Лето было в самом разгаре, горячий воздух поднимался от асфальта, вязко размывая изображение. Маше было скучно. Накопившаяся усталость и недосып не заглушали огромный дефицит общения хоть с кем-нибудь.

В целом она была довольна своей теперешней жизнью. Мало кто из ее земляков добивался таких высот. Маша приехала в Москву из маленького городка под Ростовом. Она с детства знала, что ни за что не останется в своей деревне. Ее красоту должен увидеть весь мир, сначала ближайший город – Ростов, а потом и дальше, как пойдет.

Бог действительно одарил Машу необыкновенной красотой: ноги от ушей, грива рыжих ярких волос в сочетании с белоснежной, даже немного синюшной кожей придавали ей хрупкий, нежный и аристократичный вид; широко распахнутые глаза цвета вечереющего неба смотрели с чистотой и наивностью так, что возникало желание кинуть все дары мира к этим ногам, обхватить за осиную талию и броситься защищать стоячую высокую грудь этой нимфы от всех бурь и невзгод.

Маша знала, что красива, но не догадывалась, что глупа. Хотя с какой стороны посмотреть. Для Маши глупостью было оставаться в своей глуши, а не то, что она не знала, Солнце крутится вокруг Земли, или Земля вокруг Солнца – это не имело никакого значения: светит, греет, и хорошо. Дом, в котором сейчас жила Маша со своим ребенком и гражданским мужем Аликом, был дорогой престижной новостройкой в старом тихом центре города. Проживать здесь считалось модным и приносило одно удовольствие. Подъезд, отделанный мрамором, утопал в цветах, обходительный и строгий консьерж вызывал доверие и чувство безопасности, два лифта… Только иногда мешал звук дрели, доносившийся из ремонтирующихся квартир, и запах свежей краски. Ну что поделать, в новых домах это продолжается несколько лет, пока все жильцы не определятся и не устроятся в своих новоиспеченных законных метрах, закончив дорогостоящие и зачастую безвкусные ремонты.

Маша приехала на все готовое. Алик привел ее в свою квартиру на третьем месяце беременности. Целых четыре месяца он думал, пускать Машу в свою жизнь или нет, но не смог устоять перед наивностью и невинностью широко распахнутых голубых глаз. А для мужчины из солнечного Азербайджана это совсем не просто.

Алик с детства рос в Москве, но летом родители отправляли его к тетке в Баку, к морю и фруктам, чтобы ребенок набирался витаминов и иммунитета, да и кровь не вода, любовь к белокожим и голубоглазым красоткам сложилась генетически. Ну а так как Алик был москвичом, то прагматизм кавказского мужчины, заключающийся в том, что жену заводят исключительно для рождения детей и ведения хозяйства, был немножечко размыт. А тут еще и возраст: к своим сорока годам сильно обеспеченный Алик подумывал остепениться. Он ни разу не был женат, хотя от женщин отбоя не было. Его любили, он любил, взрослел, но как-то не складывалось, а тут вдруг молодая рыжая бестия, восхищенно смотрящая на тебя снизу вверх и готовая тебя слушать, не перебивая, ночи напролет… Что еще мужчине надо? Кризис возраста, или мужской климакс, спутал Карты. И неправда, что у мужчин его нет, их тоже накрывает, только они не признаются. Хотя именно в этом возрасте они своих жен за сорок меняют на двух по двадцать. Но об этом периоде мужчин не предупреждают, как женщин, по всем каналам телевидения, которыми, естественно, заведуют мужчины, – купите «Ременс» или «Климанорм», а то плохо будет, вдруг на мальчиков потянет. Миром правят мужчины. И точка. Они никогда не признают, что что-то пошло не так, раз пошло, значит, так правильно и должно быть!

А Алику даже менять не пришлось, сразу миновал эту стадию и взял за двадцать.

Маша остановилась перед пешеходным переходом у светофора, оставалось только перейти дорогу и спастись под кронами деревьев в небольшом парке с тихими аллеями от палящего солнца.

– Маша? – негромкий голос звучал вопросительно. – Машка, это ты? – рядом стояла высокая красивая стройная блондинка и улыбалась во весь рот, растянув пухлые накачанные губы, демонстрируя миру белоснежные зубы, вплоть до коренных.

Маша замерла, в голове проносились образы знакомых и малознакомых людей, но никак не могла сообразить, кто эта девушка.

– Машка, это же я, Ольга! Че, не узнала?! – и странная девица бросилась к остолбеневшей Маше, сгребла ее в охапку, крепко прижала и смачно поцеловала в щеку. Ребенок заплакал.

– Фу ты, ребенка разбудила, – Маша все не понимала, кто эта женщина, и попятилась назад, закрывая собой малыша.

– Маш, ну ты че, не помнишь? Я Ольга, мы в школе одной учились, я на класс младше.

Маша стала припоминать, в лице незнакомки стали проявляться знакомые черты. Ольга – это такой звонок из ее погребенного прошлого.

– Оль, ты так изменилась! Похорошела! Прямо не узнать! – Маша взяла на руки ребенка, чтобы успокоить.

– Ты как здесь? Не ожидала тебя увидеть. – Маша была рада увидеть знакомое лицо и пообщаться хоть с кем-то в этом большом городе.

– Я живу здесь уже два года! У меня все зашибись! Любовь-морковь, все хорошо! У тебя, я смотрю, тоже. Вытянула счастливый лотерейный билет? – Ольга погладила ребенка по головке.

– Пойдем, посидим где-нибудь, кофе выпьем.

– Слушай, а пойдем лучше по парку пройдемся. Я малыша укачаю, пусть поспит, а там посмотрим, если время будет.

– Пошли, у меня времени вагон.

Они двинулись в сторону парка, от плавных движений навороченной коляски и прохлады деревьев малыш заснул быстро. Устроившись на лавочке, Ольга щебетала без остановки. Рассказала, что последовав примеру многих с земляков и поняв, что делать в их деревне нечего, она рванула прямиком в Москву, минуя соседние города и районные центры. Чего уж мелочиться-то? Москва встретила Ольгу с распростертыми объятиями. Как будто ждала ее: молодым везде у нас дорога и тому подобное. Пристроившись якобы погостить к знакомым, тут же устроилась работать официанткой, сначала в небольшое кафе, а потом, поднаторев в профессии, понеслась вверх по карьерной лестнице, перебравшись в ресторан подороже. Апофеозом ее карьеры стала работа хостес – встречающей гостей и провожающей к столикам в дорогущем модном заведении.

У Ольги отсутствовали комплексы, она заряжала всех позитивом и энтузиазмом. Ольге везло, все текло ей в руки, легкость, с которой она относилась к жизни, принесла свои плоды. Ей ничего не стоило завести новых друзей, и никто даже не понимал, что она их использовала для достижения своих личных целей, для продвижения по службе и облегчения жизни. В таком большом и замечательном городе провинциальная хватка и смекалка стали жизненной необходимостью. В ход шло все, что помогало продвижению и осуществлению мечты – жить сыто и богато. Но все круто изменилось, когда в ее жизни появился ОН!

В дорогущее модное заведение ходили богатые и обеспеченные мужчины и женщины, искательницы приключений. Альберт посещал все злачные заведения города, но особым местом в его скучной жизни был ресторан, где работала Ольга. Он заприметил ее сразу, упустить такое никак нельзя. Классика современного гламура – большие, на пол-лица губы, пушистые, длинные нарощенные ресницы, густые длинные блондинистые волосы, короткая юбка, высокие каблуки, удлиняющие красивые ноги, и главное достоинство – грудь, натуральная, собственность, подаренная Ольге природой! Альберт, оценив свои силы, вступил в неравную борьбу за обладание этим чудом. Приз достался ему. И взял он его не полулысеющей и слегка оплывшей в районе талии внешностью, а как полагается, упорным ухаживанием, подарками, атрибутами и демонстрацией своего богатства. Эта валюта работает без проигрыша. Дальше дело техники. По системе – пас и гол!

Ольге сняли не квартирку, а квартирищу – это было ее первое отдельное жилье. Ну и что, что съемное. Дело наживное. Стали проживать вместе. Альберт оказался не женат, что еще больше привлекало Ольгу, старше ее ненамного, лет так на пятнадцать. Но самое главное качество, за которое его обожала Ольга, – щедрость и частые командировки по работе по всему необъятному миру. «Золотую жилу надо на себе женить», – думала она и разрабатывала план по осуществлению задуманного. Им и поделилась с Машей, как со старой подругой.

– Ну, а ты-то как? – спросила Ольга Машу.

Малыш захныкал в коляске, Маша посмотрела на часы, пришло время кормить ребенка.

– Слушай, пойдем ко мне, у нас кормежка по часам. Я тебе все и расскажу, и покажу.

Маша была рада, что встретила Ольгу. Хоть какое-то разнообразие в ее размеренной жизни. Может, дружба продолжится, все-таки как родной человек, своя. Да и мужики их могут сойтись, и будут они семьями ходить друг к другу в гости. Они с Ольгой станут пить чай, а мужчины пропустят стаканчик-другой дорогого коньячка или виски, закурят сигары и начнут обсуждать в интеллигентной беседе проблемы человечества и всемирного потепления. Маша нарисовала в своей хорошенькой головке прекрасную картинку и мечтательно двинулась к дому, засунув соску в рот уже вовсю орущему ребенку.

Ольга с удовольствием потянулась за Машей. Она не так уж сильно занята и загружена, с работы Альберт ее уволил, сказав, что любоваться такой красотой должен только он один, а весь день проводить в салонах красоты и магазинах становилось утомительно.

Маша с Аликом жили на последнем этаже, Ольга залюбовалась видом из панорамных окон, которых было множество в их квартире.

– Уж ты! Красота какая! – с восхищением воскликнула Ольга.

– Да уж! – подтвердила Маша и побежала на кухню приготовить что-нибудь поесть. Вскоре девочки с чая плавно перешли на вино. Вечерело, огни большого города зажигались и были похожи на гирлянды, опутавшие дорожные магистрали как новогоднюю елку. Темнеющее небо величественно нависало над Москвой, очертания меркли, и казалось, что звуки заглушались, а столица уходит в другое измерение.

Маша с Ольгой мило беседовали, вспоминали свою старую невзрачную жизнь и мечтательно строили новые грандиозные планы по захвату Вселенной, что уж мелочиться-то, и как затащить своих мужиков в ЗАГС и поставить долгожданный и заветный штамп в паспорт – символ законного признания и обеспечения до конца дней своих.

В дверь позвонили.

– Это Алик, – сказала Маша, встала и направилась в коридор открывать дверь. – Вот я вас сейчас и познакомлю.

Ольга пригубила бокал и растворилась в неге, любуясь видом за окном, и в данное мгновенье считала себя самой счастливой и удачливой на свете. Голос Маши вывел ее из состояния блаженства.

– Познакомься – это Алик, – громко и с гордостью произнесла Маша.

Ольга повернулась, на пороге в комнату стоял Альберт. Ольга замерла. Альберт недоуменно переводил взгляд с Маши на Ольгу, его сознание отказывалось понимать происходящее.

Ольга очнулась первой.

– Ты что здесь делаешь!? АЛИК! – чеканя каждую букву, зловеще спросила Ольга и двинулась к Альберту.

– Вы что, знакомы?! – не понимая происходящего, но чувствуя какую-то угрозу от Ольги, пролепетала Маша.

– Да, и очень хорошо! Да? Альберт, или как там тебя?!

Алик-Альберт повернулся к Маше и как ни в чем не бывало спросил:

– Где ребенок? – И ретировался в детскую. Пусть, мол, бабы сами разбираются.

До Маши стало доходить происходящее. В первую минуту она напряглась и нахохлилась, чувствуя от Ольги исходящую угрозу ее счастью.

Две самки стояли друг напротив друга, готовые кинуться защищать свое. Но свое удалилось, предоставив пространству и двум женщинам разобраться в сложившейся ситуации.

Шум, крики и звук битого стекла разносились по всему дому. Консьерж Василий Иванович звонил трижды, грозя вызвать полицию. Когда все стихло, мимо него пробежала раскрасневшаяся, как после бани, с растрепанными волосами, женщина и пулей вылетела из подъезда, а затем и вторая, с чемоданом и сумками на плечах, как с коромыслом, покачиваясь из стороны в сторону от тяжести ноши. Дом вернулся к тихой будничной жизни, как будто и не случилось никакой людской трагедии в этих новостроечных стенах.

Алик-Альберт остался один, сидя в разгромленной комнате. Он держал на руках ребенка, покачиваясь в кресле, и смотрел в окно, допивая чудом уцелевшее вино. Он не мог понять, что испытывает больше: пустоту, злость или свободу. Темперамента его бабам было не занимать, интеллигентно разобраться не получилось. Он узнал о себе такие вещи, о которых даже не догадывался. Обиженная женщина – это СИЛА и ураган, который сметает на своем пути все. А если их еще и двое… Может покалечить так, что и не заметишь, а поймешь это только спустя какое-то время. Женщин обижать не рекомендуется!

Маша решила твердо. Такую обиду и предательство она простить не может. С ребенком Маша, Маша была в этом уверена, она поступила мудро, как царь Соломон, который считал, что ребенку будет лучше с отцом, нежели делить его пополам. Мудрость – это пластичность ума, а глупость – твердолобость. Она еще устроит свою жизнь, и Москва – не предел. Зачем ломать себя? Она еще молодая, и подобного предательства больше не потерпит! Мало ли в Бразилии Педро? Впереди ее ждет следующий этап – Европа или, на худой конец, Америка, или наоборот. Зачем ей эта Москва?! Хватит, насиделась дома с пеленками и распашонками! Никто не оценил ее жертву и молодость. Машина мудрость – глупость заключалась в том, что пусть будет так, как будет, ведь никогда так еще не было, чтобы ничего не было. Маша забрала вещи и прихватила деньги, а в ту минуту Алик готов был отдать все, ведь ему оставляли ребенка и бороться за него не надо, да еще в придачу эти две дуры исчезнут из его жизни. Если ты живешь с бабой и заводишь другую, смело выбирай вторую, потому что если бы любил первую, вторая бы не появилась! А если есть еще и третья, и четвертая, то тогда вообще зачем нужен кто-то для серьезных отношений, ребенок есть, и хорошо.



Маша взяла такси и направилась к своему другу-стилисту, гею по имени Гена. Она собиралась пожить у него. Атрибутами гламурной московской жизни она обзавелась давно. У каждой приличной девочки должен быть свой друг-гей! Гена был представителем старшего поколения, но наклонностей своих не скрывал. Ему уже было тяжело с легкостью относиться к своей жизни, молодежь наступала на пятки, а пробиваться в этом мире становилось все сложнее, он уже не представлял интереса для своих. Деньги у него особо не водились, а другим похвастаться он не мог. Был он под два метра ростом, с огромной шевелюрой подкрашенных в русый цвет седых волос, уже терявших свою свежесть, с длинными руками, которые торчали из рукавов водолазок, которые он предпочитал носить и в пир и в мир. Из-за этого всегда казалось, что одежда ему маловата. Его коньком было создание яркого образа и манерного стиля общения и поведения. Он верил в толерантность и продвинутость современного общества, несмотря ни на что, каждый раз обжигаясь и нарываясь на агрессивность и непонимание людей, живущих в его неблагополучном рабочем районе. Стилист-парикмахер всегда найдет работу в любом возрасте, как всегда ненавязчиво внушала мама: научись работать руками, прикладное мастерство прокормит тебя, сынок, даже когда доживешь до седых мудей.

Приютить Машу он согласился, одиночество его не прельщало.

– Дура ты, Машка! Такого мужика упускаешь! Да еще и ребенок! – сидя на кухне и попивая вискарик с яблочным соком, проговорил Гена нараспев. – Ладно, ты располагайся, а я на работу поеду. Тут подвернулось кое-что, позвонили знакомые знакомых, дагестанцы какие-то. Сказали, срочно приезжай. Свадьба, наверное. Может, их стилист облажался? Они даже машину прислали! Видала, как ценят меня?

Он хватался за любую работу, но все преподносил так, что создавалось впечатление, что мир без него остановится, если не воспользуется его гениальным талантом.

– Учись! Поеду, еще и денег втридорога сдеру! Я всегда такие заказы беру, я же очень известный в узких кругах! Ко мне записываться надо, но халтурка не помешает, они меня потом еще кому порекомендуют. Вот так и работает сарафанное радио! Так что давай, подумай пока, чем в жизни заниматься будешь, а то мужик нынче пошел, видишь какой. Не понимаю, че им надо. – И, манерно тряхнув головой и подняв подбородок к потолку, гордо направился в комнату за чемоданчиком с волшебными причиндалами, преображающими старых советских баб с халами и молодых, стремящихся соответствовать журнальным стандартам девушек в очаровательных и модных нимф. – Не грусти без меня, вернусь, поговорим, – и выпорхнул из дома.

Маша слонялась по комнате в раздумьях. Правильно поступила или нет? С Аликом да, а вот с ребенком? Тихое чувство вины зарождалось и начинало просверливать в душе маленькие дырочки. А вдруг ошибка? Маша отмахнулась от этой мысли, как от назойливой мухи, человек не способен ошибаться, он способен лишь винить себя за то, что сам посчитал ошибкой. Маша же считала себя правой во всех отношениях.



Мерседес с Геной на борту выехал за МКАД в какой-то серый городишко. Район был темный и суровый, свадебной атрибутикой здесь и не пахло. Дома закончились, начиналась промзона. Машина остановилась у ворот гаражного здания. Гену встречали. Человек с каменным лицом, молча кивнул головой, мол, следуй за мной. Гена почувствовал что-то неладное. Легкий озноб прошиб его тело, но назад дороги не было.

В полумраке комнаты за круглым столом сидели четверо мужчин кавказской национальности. Перед ними стояли две бутылки водки, одна початая, вторая только из морозилки, покрытая белым инеем. Кубики льда, плавающие внутри нее, говорили, что продукт не очень качественный. Гена напрягся.

– Ну что, где моя красавица? Кого красивой делать будем? – как можно непринужденнее, но в своей гейской манере спросил Гена, чтобы разрядить обстановку. Уже понимая, что попал, но пока не понимая, как и куда.

Но страху надо смотреть в лицо. Мужчины молча повернули головы и вылупились на него, не меняя выражение лиц. Тот, кто разливал водку, остановился и замер, держа бутылку на весу. Гена встал как столб, вытянув руки по швам. Где-то за спиной тишину нарушил тихий голос с ярким кавказским акцентом. Гена резко развернулся на сто восемьдесят градусов, всем телом, как в армии. Так собака разворачивается лицом к опасности и задницей к месту, где можно чувствовать себя более безопасно. В эту минуту мужчины за столом были меньшим злом, чем то, что он увидел. Перед ним стоял гроб. В гробу лежало тело мужчины, во лбу которого зияла чистенькая аккуратненькая дырка размером с десятирублевую монету. У изголовья покойника стоял осунувшийся старик и тихим голосом проговорил:

– Тут вот человечка надо сделать красивым. Задача ясна? – И твердой походкой прошаркал к столу, где остывала разлитая уже по рюмкам водка. У Гены забурлил от страха живот и прилип к спине. К горлу подступила тошнота.



– Я не по этой части, господа, – пролепетал Гена, надеясь пробудить в собеседниках зачатки разума.

– Видим мы, по какой ты части, – продолжал старик, – у тебя нет вариантов, или ляжешь рядом с ним.

Аргумент был убедительным. Если не избежать насилия, значит, надо расслабиться и получить удовольствие. Поняв, что сопротивление бесполезно, Гена дрожащими руками открыл чемоданчик и достал тюбик тонального крема. Он умел отдаваться работе со страстью. Сосредоточившись на работе, Гена старался думать о трупе как о живом, только спящем. Это помогало. Мастерство не пропьешь. Через час все закончилось. Мысли, выйдет ли он из этой передряги живым, не давали покоя. А вдруг им надо убрать свидетеля? Никто не станет искать бедного престарелого гея, уж гейское сообщество точно не заступится, и он никогда больше не увидит маму и ждущую на кухне Машку. Жаль, он ей не сказал, куда конкретно поехал.

Он отошел от гроба, прищурился, как бы рассматривая свою работу, и, удовлетворенный, выдохнул:

– Все, принимайте.

Старик поднялся из-за стола, прошаркал обратно к гробу, молча уставился на лицо покойника, постоял. Его каменное лицо изменилось ни на йоту.

– Ну как? – Любопытство и гордость за свою работу не покидали Гену даже в эту минуту.

Старик медленно перевел взгляд на Гену и молча продолжал смотреть стеклянным взглядом. Перед Гениными глазами пролетела вся его жизнь, он кожей ощущал, как из-под краски на висках начала проступать седина.

– Хорошая работа, – наконец сказал старик. – Отвезите его. – Он махнул головой кому-то в темноту.

Гена быстро собрал свои манатки и ринулся к выходу, даже не обернувшись к столу с сидящими за ним мужиками. На улице, глотнув свежий воздух свободы, он быстро юркнул в мерседес и с надеждой, что его все-таки повезут домой, а не в лес, автоматически пристегнулся и стал ждать своей участи. Машина плавно тронулась и двинулась в сторону города, и примерно через полтора часа остановилась у подъезда. Водитель достал конверт и молча притянул его Гене. Взгляд водителя был красноречив. Гена в полуобморочном состоянии схватил конверт и открыл дверь машины. Будучи человеком умным, он понимал, что никакие предупреждения о том, чтобы молчать, не и нужны, и так ясно, что если он откроет свой рот, то ему его закроют, где бы он ни был, и к его гробу никакого визажиста вызывать не будут. Да и будет ли вообще этот гроб?





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=63062042) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.