Книга - Братство: Опалённый

Братство: Опалённый
Алексей Анатольевич Рудаков


Знак Василиска #3
Гражданская война в галактике постепенно затухает – Святая Церковь и Великие Дома медленно копят силы, чтобы сойтись в новой схватке за обладание освободившимся Троном. Небольшое рекламное объявление, попавшееся на глаза лидеру возрождённого Братства – Сэму Люциусу, приводит его корабль на окраинную планету под властью церковников, которые, как выяснилось, не только производят запрещённые электронные компоненты, но и ведут эксперименты по созданию боевых машин, соединяя живых людей с мертвой материей. Космические и наземные бои, виртуальные миры, предательства и интриги – всё это в третьей книге серии «Знак Василиска» «Братство: Опалённый».





Алексей Рудаков

Братство: Опалённый





Глава 1



Созвездие Альбатроса. Пространство второй звезды

Малый транспорт, тип «Искатель», ласково прозванный в лётной среде «Ишачком», относился к самой распространённой модели грузовозов в галактике. Значительно уступая своим старшим собратьям – «Волу» и «Дромадеру», он выигрывал в скорости и манёвренности, законно занимая нишу малых перевозок – тех самых, где груз его трюма требовал быстрой, и, что немаловажно, без досмотровой, доставки.



Вот и сейчас, именно скорость и вёрткость небольшого кораблика, позволяли его экипажу уже второй час избегать прямых попаданий, отделываясь всё это время только незначительными царапинами своей брони, несмотря на все усилия его, гораздо более крупных и, соответственно, менее шустрых преследователей.

К сожалению, несмотря на всё немалое искусство экипажа Ишачка, конец этой гонки был предопределён – разойдясь широкой полусферой, сзади его подпирала шестёрка корветов, чьи борта, нёсшие на себе символы Веры и письмена молитв, выполненные из желтого, ослепительно сверкавшего в местном солнце, металла, однозначно предрекали контрабандисту, долгий пост и молитвы в каком-то из монастырей Матери Церкви.



Соблюдая между собой оптимальную дистанцию, корабли, шедшие под управлением Братьев Капитанов, неспешно отжимали Искателя к скоплению астероидов – туда, где ему неминуемо придётся сбросить скорость, став лёгкой мишенью для своих преследователей.

– Дистанция? – Неспешно прогуливающийся по рубке капитан корвета «Очищающий», брат Пётр, до своего пострига бывший вольным капитаном Берном, резко остановился и требовательно взмахнув звякнувшими в его руке чётками, повторил: – Спите?! На радаре, мать ва… Прости меня, Господи, – торопливо изобразив символ Веры, он искоса посмотрел на дремавшего в своём углу брата-исповедника Корнелиуса, надеясь, что тот не заметил его оговорки – получать новую епитимью капитан не хотел: – Радар? Ну?! Дистанция?

– Снижается, брат мой старший, – повернувшись к нему, поклонился оператор: – Благословение на нас – грешник начал сбавлять ход.

– Благодарю, брат, – кивком отпустив дежурного, Пётр, снова бросив короткий взгляд на исповедника, прикусил губу, не зная – будить того или нет. В принципе, исход был ясен – контрабандист сейчас либо попробует затеряться среди камней, надеясь переждать опасность – не вечно же будут его пасти эти святоши, либо сдастся, купившись на растиражированные СМИ обещания милостей для раскаявшихся.



Последняя мысль вызвала кривую усмешку у капитана – уж кто-кто, а он достоверно знал, испробовав на своей шкуре, милость Святых Судей около года назад.

Тогда, не сумев уйти от своих преследователей, он, капитан Берн, сдался, поверив многократно передаваемым по всем каналам, словам Патриарха, обещавшего с экрана милость к раскаявшимся грешникам.

О своём решении, тогда ещё мирянин Берн успел пожалеть многократно – и, когда стоя на коленях перед судьями, каялся в своих грехах, и, когда, будучи брошенным в каменный мешок – суд милостиво сохранил ему жизнь, приговорив к пожизненной епитимьи, он сидел в забытьи, оглушённый мерно льющимися на него молитвами, из вмонтированных в потолок, динамиков.

Его заключение продолжалось около года – как раз достаточный срок, чтобы не только по-настоящему раскаяться во всех своих грехах под чуткими словами брата-исповедника, но и выучить наизусть все молитвы, необходимые брату-капитану в его служении Богу.

Финал, как вы понимаете, оригинальным не был – получив предложение от всё того же исповедника о постриге, Берн, а уже, вернее сказать, брат Пётр, не колебался не секунды – рухнув на колени он вознёс благодарственную молитву, благо её текст, к этому дню, был прочно вбит в его сознание.

– Брат Севас? – вернувшись на своё место, он, первым делом, вышел на связь с ангаром, где сейчас братья-десантники, преклонив колена молились о ниспослании им победы.

– На связи, брат-капитан, – спустя секунду голос старшего, появившись в эфире, перекрыл собой знакомый речитатив молитвы: – Заканчиваем молитву, брат, и начинаем погрузку. Ты же мне об этом сообщить хотел?

– Ты как всегда прав. Грешник стопорит ход, выходите по готовности.

– Принято, брат. Отбой связи.

Кивнув самому себе, в брате Севасе капитан был уверен, Пётр перешёл на общий канал и ткнул пальцем в плашку общего оповещения на экране своего планшета.

– Возлюбленные братья мои, – начал он, когда смолк предварявший его речь перезвон благовеста: – Ещё один грешник готов покаяться и отречься от своих грехов и мою душу, при мыслях о том, что мы делаем этот мир чище, переполняет свет. Прошу вас, братья, присоединитесь ко мне – вознесём молитву Богу нашему во спасение душ грешных. Кораблю малый ход. Всем в отсеках – на молитву!

Отключив общую, капитан уже было собрался выбраться из своего кресла, дабы, встав на колени подать пример вахтенным, как послышавшийся вскрик оператора заставил его недовольно поморщиться: – «Ну что себе позволяет этот дебил, пардон, брат?», – Слова ругательств едва не сорвалась с его губ, но, на сей раз, Пётр был начеку:

– Что случилось, брат мой? – Откашлявшись, нейтрально заботливым тоном поинтересовался он, мысленно подбирая подходящую этому олуху епитимью.

– Множественные засветки, брат капитан!

– С какого вектора, брат? – Всё так же спокойно вопросил он, стараясь, что бы начавшее нарастать в нём раздражение не просочилось наружу.

«Не, одной поркой этот олух не отделается», проскочила разрушающая всю его внутреннюю гармонию, мысль. Совсем деградировали – доложить по форме не могут, прости меня, Господи!

– Задняя полусфера брат. – Опомнившись, принялся торопливо докладывать оператор: – Около двух десятков, средние, движутся к нам.

– Веди их, – кивнул ему Пётр, быстро перебирая в уме различные варианты.

Инспекция? Отпадает – такими силами на проверку не ходят, да и незачем это – микроэлектронный чип, вживлённый ему в голову при постриге, лучше всяких клятв гарантировал его преданность Вере, заставляя слабую плоть корчиться в мучительных судорогах при малейшей попытки отойти от принятых правил и взятых на себя обетах. В бытность Императора, работы с подобными устройствами были запрещены – всё, имевшее хоть какое-то отношение к микроэлектронике было под запретом, но кто же пойдёт проверять монастыри Святой нашей Матери Церкви? Да и где тот Император? Пять, почти уже пять лет прошло с момента его исчезновения, давшего толчок к развалу на удельные княжества некогда единого тела Империи.

Но, если не инспекция – тогда что? Караван транспортов? А чего они к нам идут? Прыгали бы себе дальше – по маршруту?!

– Брат-капитан, – прервал его мысли оператор систем связи: – Входящий вызов, брат.

– На меня, – щёлкнув пальцами, приказал Пётр, вновь пододвигая к себе отодвинутый было в сторону планшет.

Чёрный цвет экрана сменился серым, показывая, что канал, связывающий корабли, установлен, а затем прямо по центру появились слова, выписанные каким-то рубленным, грубым шрифтом.

– Memento, quia pulvis es, – прочитал их капитан, тщетно пытаясь выудить из своей памяти перевод.

– Помни, что ты – прах, – склонившийся над экраном брат-исповедник задумчиво пожевал губами: – Не помню я, брат-капитан, чтобы у нас кто-то ходил с таким девизом. Вот только если это…

Сменившаяся картинка – оператор второго корабля решил, что прошло достаточно времени для прочтения надписи, открыла вид на рубку вызывавшего их гостя.

Там, на капитанском возвышении, в кресле, со слегка откинутой спинкой, полулежала, облачённая в красную сутану епископа, фигура с надвинутым на лицо капюшоном.

– Преосвященнейший Владыка! – произнося положенный титул, рука Петра, живя своей жизнью, дёрнулась, начиная творить Символ Веры, но замерла на пол пути – с этим епископом что-то было не так.

Стряхнув наваждение, капитан уже более внимательным взглядом изучил всё так же расслабленно полулежащую в кресле фигуру, и похолодел – лежащие на подлокотниках руки – ладони, выступавшие за край облачения, были в броне. В незнакомой броне, выкрашенной в темно бордовый – так выглядит запёкшаяся кровь, цвет.

– Вы кто? – не желая затягивать молчание, Пётр посмотрел прямо на человека и тот, словно отвечая его желаниям, пошевелился, и, выпрямившись в своём кресле, быстрым движением скинул с головы капюшон.

– Проклятый! Причетник! – выплёвывая вместе со своей ненавистью капельки слюны, Корнелиус дёрнулся, будто его ударило током: – Ты?! Проклятый!

– Красный Причетник, – пропуская его ненависть мимо себя слегка пошевелил головой лже-епископ: – Не трать время на сотрясение воздуха, монах. Что мне твои проклятья… Капитан, – голова, заключённая в глухой, с узкой прорезью на уровне глаз, шлем, качнулась в сторону брата-капитана: – Сдавайтесь – вы на прицеле.

– Сдаться? – эхом повторил капитан, лихорадочно прикидывая свои варианты.

– Сдаться! – в черноте смотровой щели, зелёным, каким-то кошачьим светом блеснули на миг глаза Проклятого Причетника: – Ваши корветы шустры, не спорю. Но развернуться вы не сможете – циркуляция велика, а вы уже на наших прицелах. Стопорите ход и готовьтесь к приёму перегонных команд. Не глупите – лить кровь за зря, вашу кровь, капитан, ваших экипажей, я не хочу.

– Будь ты проклят! – метнувшаяся к экрану рука брата-исповедника ткнула плашку разрыва соединения, и Пётр подался назад, едва сумев уклониться от развевавшегося рукава сутаны.

– Никакой сдачи! – нависнув над ним, налившийся кровью Корнелиус, выплёвывал слова прямо ему в лицо, не обращая внимания на летевшие изо рта брызги: – Мы будем биться!

– Нас расстреляют, – покачал ему в ответ капитан: – Он прав. Развернуться мы не сможем, – подняв руку он махнул в сторону посверкивавших в лучах светила стены астероидов: – Не впишемся. Придётся маневрировать, а тогда… – устало махнув рукой он посмотрел на своего куратора.

– Объявляй боевую! С молитвой на устах, – глаза исповедника вспыхнули фанатичным огнём: – Пойдём мы в бой!

– Нас просто перестреляют! – превозмогая возникшую в затылке боль – отвечая на любое неповиновение чип задействовал болевые центры мозга, покачал, морщась от боли капитан: – И людей и корабли положим же! – попробовал он пробиться к разуму Корнелиуса: – За зря положим!

– Я вижу, сын мой, – неодобрительно качнул головой тот: – Вера в тебе слаба. – И, прежде чем Пётр успел что-либо предпринять, он ткнул пальцем в экран, активируя режим всеобщего оповещения: – Братья мои по вере! – вещание велось на общей волне, и слова брата-исповедника могли слышать все – все, включая даже их врагов: – Дьявольское отродье вынуждает нас принят бой! Так укрепим же души наши молитвой и с Верой в сердцах дадим отпор грязным прислужникам лукавого! Помните…

– Экипажам корветов! – перебил его слегка хриплый мужской голос, в котором Пётр, ничуть не удивляясь опознал говорившего с ним лже-епископа: – Говорит Красный Причетник. Ваши смерти мне не нужны. Сдавайте корабли – гарантирую жизнь. Вы у нас на прицеле – деваться вам некуда, – усмехнувшись, Причетник продолжил: – Со мной почти три десятка рейдеров. У вас нет шансов. Стопорите ход.

– Не слушайте его! – взвизгнул исповедник, понимая, что допустил ошибку, выйдя в эфир на открытой волне: – Сие есть речи врага Человеческого! Этот кровавый палач будет истязать тела ваши! Клещами, раскалёнными жилы тянуть! Пилить руки ваши пилами тупыми! – Перечисление всех мук, которыми Причетник должен был подвергнуть пленных заняло у святого отца с минуту, после чего он замолк, тяжело дыша и вытирая пот со лба.

– Эээ… Святой Отец, – даже в голосе Причетника звучали теперь уважительные нотки: – Вы до пострига кем были? Не в отделе дознаний? Так тонко знать методику усиленных допросов и психоломки…

– Изыди! – устало мотнул головой Корнелиус, будучи сейчас не в силах посрамить своего оппонента.

– Угу. – Тотчас ответил, словно только этого и ждал тот: – Аж вот побежал прямо. Ход стопорим. Это – последнее предложение. Кто не подчинится – уничтожу.



Подчиняясь приказу брата-исповедника, корветы, перейдя на малых ход начали медленно разворачивать свои вытянутые тела прочь от астероидного поля, так и не ставшего ловушкой для зазевавшегося контрабандиста.

Задуманные как корабли преследования, это гончие пространства могли вести огонь только в узком переднем секторе, выбивая двигатели своих жертв, что бы более медлительные их собратья могли взять добычу руками своих абордажных групп.

Прекрасно зная об этой их особенности, рейдеры, разбившись на шесть отрядов, повисли у них на хвостах, готовый в любой момент открыть огонь по притухнувшим дюзам главной тяги, но их командир медлил, надеясь на благоразумие экипажей корветов.

Но такого приказа, разумеется, брат Корнелиус отдавать не стал – более того, скомандовав «разворот сто восемьдесят – все вдруг», он, не будучи хоть сколько ни будь военным, подписал окончательный приговор и себе и всем, оказавшимся под его началом, силам. Будь на месте исповедника тот же Берг – капитан Берг, не брат Пётр, он бы скомандовал совершить поворот пересекающимися курсами – что бы корветы могли прикрывать друг друга, отгоняя висящих на шести рейдеров убийственно-точными залпами своих дальнобойных орудий, но увы – брат Пётр, мучимый вбиваемым ему чипом в мозг раскалённым гвоздём, думал только об одном – о чётком выполнении полученного приказа, привычно выведя за скобки своего сознания всё лишнее.



– Что ж… – Потянулся в своём кресле Причетник, увидев, как корветы, никак не реагируя не шедшие к ним непрерывным потоком предложения сдачи, продолжали свой манёвр: – Вольному – воля… Адмирал Шнек? – Его шлем качнулся в сторону застывшей рядом, обтянутой ослепительно белым мундиром, фигуре: – Они ваши, – подтверждая свои слова Люциус, или, как его называли в СМИ «Бешеный Сэм», махнул рукой: – Только, Шнек, прошу – ты уж слишком их не калечь – такие бы кораблики нам нужны.

– Не боись, – отвесив короткий поклон, в котором были перемешаны и уважение к старому другу, и усмешка, бывший старпом, а ныне Адмирал Нового Братства, принялся отдавать короткие приказы.



В принципе и ему тоже делать особо было нечего – ловушка, в которую влетел отряд кораблей Церкви, ничем ни отличалась от тех, что они расставляли прежде, охотясь на боевые корабли, уцелевшие в огне, прокатившейся по галактике, гражданской войны. Менялась только сцена и приманка, оставляя практически без изменений план действий – преследование будущими жертвами заведомо слабой цели и появление сил Братства, отрезавших польстившимся на лёгкую добычу капитанам пути отхода.

Кто-то сдавался, предпочтя сомнительным результатам боя, жизнь, а кто-то дрался до последнего, желая подороже продать и себя и свой корабль. Вторых, впрочем, было гораздо меньше – пропажа Императора и последовавшая затем смута основательно проредила ряды бойцов, оставив в живых не сколько смелых и решительных – эти шли в бой первыми, где и закономерно гибли, а изворотливых и ловких, сумевших не только выжить, но и сохранить свои корабли.



Первый же залп рейдеров, по своей сути, ставший и последним, повредил сопла главных двигателей, лишив корветы возможности набора скорости, превращая их в удобные для расстрела мишени. Заняв удобные позиции, канониры Братства, спокойно – как в тире, принялись выбивать турели точечной защиты, стремясь сделать проход десантных кораблей к своим жертвам максимально безопасным.



– Шнек? – Боровшийся с в очередной раз заевшей защёлкой шлема, Сэм, дёрнул головой, пытаясь хоть так ослабить замочек ремня: – Ты это… Уфф! – Тихо щёлкнув, ремни, удерживавшие его шлем, наконец, сдались и он, стащив его с головы, облегчённо выдохнул, передавая пустой костяной горшок стоявшему рядом Банкиру: – Хорошо-то как! – Подставив голову под струю холодного воздуха – решётка кондея располагалась прямо над его креслом, он зажмурился, расплываясь в счастливой улыбке.

– Чего хотел? – Полуобернувшись и сохраняя вид очень занятого человека, осведомился адмирал: – Я тут, если ты забыл, корабли захватываю. Для тебя – между прочим!

– Для нас, – поправил его Сэм, продолжая, с блаженным видом, крутить головой в потоке с потолка: – Нам, корабли эти, Шнек. Нам. Вам в подчинение, адмирал.

– Чего хотел-то? Давай быстрее – сейчас стыковаться начнут.

– На одном из них старший поп есть.

– Угу, – пробежав глазами по списку результатов сканирования, подтвердил адмирал: – На Очищающем. Некто Корнелиус – брат-исповедник. Чего? Пообщаться хочешь?

– Ага, – откинувшись на спинку, Сэм, сохраняя на лице всё тоже, крайне довольное выражение, потянулся и встал, желая размять затекшее от долгого сидения, тело: – Пообщаться – как поп и попом. Вопросы Веры обсудим… – Сделав несколько энергичных движений руками, он повернулся к Шнеку: – Сделаешь?

– Доставлю. На блюдечке, с яблоком в зубах. Хочешь яблоко, а, Сэм? – Вытащив краснобокий плод из ящика своего стола, он подкинул его на ладони: – Бери, пока я добрый.

– На камбузе спёр? Смотри – Снэк, смотреть, что ты у нас Адмирал, и всё такое, не будет – отоварит скалкой промеж глаз – где я нового найду?

– Адмирала? – С хрустом вгрызшись в плод, и глядя поверх его красного бока, поинтересовался Шнек.

– Кока! Вас-то чего искать – стадами ходите, а хороший повар – товар редкий, штучный.

– Да ну тебя, – продолжая хрустеть яблоком, он отвернулся от Сэма, бросив через плечо: – Делом лучше займись.



Осознав, что высадки десанта им не избежать, корветы принялись разворачивать свои противоабордажные системы – комбинацию выстрелов с закреплёнными между ними тросами. В теории растянутая между длинных балок паутина должна была не позволить приближавшимся к их корпусам десантным ботам прилипнуть к броне – но это была только теория. На практике же, недаром говорят, что на любую хитрую гайку найдётся свой болт, на практике эта система, изобретённая невесть каким гением в сутане, сработала только один раз – первый и единственный, в нашу первую встречу с этим шедевром. Тогда, несколько месяцев назад, нашему десанту и вправду пришлось пережить несколько неприятных минут, пока рейдеры – всем скопом, обрушив на крейсер огонь всех своих орудий, нивелировали корпус цели, делая его ровным и пустынным. Крейсер-то мы взяли, если, конечно, голый корпус можно было назвать крейсером – ремонт, а точнее восстановление некогда грозного корабля, обещал затянуться не на один месяц, обесценивая этим сроком все наши усилия.

Но, на сей раз, мы были готовы к подобному развитию сюжета – приваренные к корпусам десантных модулей заточенные гнутые полосы металла, конечно не добавляли эстетизма и без того не самым красивым кораблям этой вселенной, но – они работали, а это было главным.

Конечно – в нормальных условиях, без нашего многократного перевеса, толку бы от этих контр ухищрений, было бы мало – за то время, что наш десант прорывался, разрезая мешанину тросов, его бы гарантировано расстреляли турели точечной защиты – но так то в нормальных условиях, при честном бое, в то время как происходящее здесь таким образом назвать было никак нельзя.

А сейчас… Сейчас корабли, раздвигая своими корпусами мешанину балок, уверенно шли на сближение с поверхностью корветов, обещая их экипажам, нервно вздрагивавшим каждый раз, когда очередной рассечённый лезвием трос звучно щёлкал о корпус, короткий и жестокий бой накоротке, выиграть который у защитников шансов не было.



– Все шесть прилипли, – оторвавшийся от своего экрана, Шнек довольно потёр ладони: – Ещё минут двадцать, и они наши.

– Про исповедника не забудь, – напомнил ему Сэм, просматривая последние новости на своём планшете: – Иди сюда, – подозвал он его, и, развернув заинтересовавшую картинку, протяну планшет: – Что скажешь?

Рекламная статья, так заинтересовавшая Сэма рассказывала о новинке, недавно появившейся на рынке детских игрушек и за короткий срок завоевавшей любовь не только детей, но и взрослых.



Это была небольшая пластиковая коробочка, удобно помещавшаяся в обычном нагрудном кармане. На лицевой стороне, занимая почти всё место, размещался жидкокристаллический монохромный экран, да пара кнопок управления, нажатием которых велось управление игрой и регулировалась громкость крохотного динамика-пищалки.

Сам экран был разделен на три части – сверху, примерно с четверть всего пространства занимало небо со звёздами, меж которых носился, помахивая крылышками и прижимая к груди Рог Изобилия, пухленький амурчик. Встряхивая, время от времени Рог, этот ротозей, ронял вниз, к грешной земле, яблоки, конфеты и прочие сладости, которые медленно опускались к поверхности, по которой, бегал, подоткнув рясу, карикатурно смешной монах, держа над головой корзину, в которую и следовало собирать все высыпавшиеся с неба дары.

Собственно, в этом и заключался весь процесс игры – нажимая кнопки следовало гонять монаха по экрану собирая сладости и набирая очки. Если же конфета или яблочко падало на землю, то, из-под её поверхности вылезал симпатичный, ну – Сэму он показался именно таким, чертенок и, мерзко хихикая тырил упущенное угощение, соразмерно снижая количество набранных очков.

Вот согласитесь – ничего особенного, да? А затягивала эта игрушка совсем не по-детски – в сети люди выкладывали свои рекорды, делились тактикой сбора даров и устраивали чуть ли не целые войны, оспаривая мнение своих оппонентов.



– Смешно, угу, видел уже. Дочке купил, да сам часов пять просидел с ней. До пятого уровня дошёл – дальше ни как, вот и забросил – нервы дороже, – пожал плечами Шнек: – А что? Купить хочешь?

– Смотри, – палец Люциуса упёрся в набранную мелким шрифтом строку: – При одобрении Святой Церкви.

– И что? – дёрнувшись, адмирал хотел было вернуться к своим обязанностям, но, будучи пойманным за рукав, недовольно засопел: – Ну чего? Сейчас наши корабли брать будут, а ты мне хрень всякую детскую…

– Шнек, – подтянув его к экрану, Сэм сунул экран ему в лицо: – Ты что? Не понимаешь? Это же – электроника! Микросхемы, программирование и всё такое – проклятое и запрещённое! И попы её развивают – гонят в массы, приучают к ней! Теперь дошло?!

– Электроника? Программирование? – Опасливо глянув на планшет, Шнек отодвинул его вместе с рукой товарища: – Но ведь есть же – запрет! Древний. Ещё когда…

– Походу святые отцы забили на него. И ещё – это массовый продукт, а значит…

– Значит есть заводы, НИИ и всё такое. – Завершил за него фразу адмирал.

– И это тоже, но главное-то другое. Раз попы начали выпуск подобного, Сэм встряхнул планшетом: – То – они точно уверены, что Императора нет, что он не вернётся и не спросит – за нарушение запрета.

– Но Он – бессмертен. Его нельзя убить. – Покачал головой его товарищ.

– Точно. Все знают, что происходит после смерти очередного, но ведь Символ Империи не появился? Новый назначен не был!

– Ты хочешь сказать, что Император жив?

– Дракон же не появился.

За прошедшие пять тысяч лет, что существовала Империя, процедура выбора нового Императора, не нарушалась ни разу. Правитель был бессмертен – это факт, ни яд, ни пуля не могли его убить – отраву он просто игнорировал, а пули – раны от них, как бы тяжелы они не были, зарастали на нём за считанные секунды. Да что раны – Императору, шедшему под порядковым номером Четырнадцать – снесли голову, на параде, прямо под камерами. Свихнувшийся начальник парада. Саблей.

И то ничего – отросла за несколько минут – свою прежнюю, Четырнадцатый потом долго держал у Трона – залитая прозрачным лаком, она служила грозным напоминанием послам и просителям о бессмертной сути восседающего на троне.

Умереть Император мог – но исключительно по своей воле – устав. Всё же он был человеком, пусть и вознесённым на вершину Олимпа, но человеком. Тот же самый Четырнадцатый правил триста пятьдесят лет – злые языки утверждали, что вторая голова оказалась лучше оригинальной, намекая на наличие в ней мозгов. Восемнадцатый продержался почти четыре сотни лет, а абсолютным рекордсменом был Двадцать Третий, чье царствование тянулось немногим более пяти сотен лет.

Но всё же, это были люди. Изначально – люди. Устав, если бы речь шла о технике, здесь можно было бы сказать – выработав ресурс, Император умирал. Окончательно, внезапно и без воскрешения, и об этом немедленно узнавало всё население галактики. На шпилях ратуш самопроизвольно гасли огни, затухали, исходя на нет языки пламени Вечных Огней, а эфир, на всех экранах сразу, без разницы – как далеко от Тронного мира он располагался, начинал демонстрировать Символ Империи. Выборы нового Властителя происходили так же моментально – счастливчик, или проклятый этой ношей, появлялся на экранах спустя несколько минут, и символ прежнего Императора медленно таял перед ним в воздухе, что бы истаяв до конца, появиться вновь, приняв форму нового Символа, готового сопровождать своего повелителя в его служении галактике.

Но в этот раз ничего подобного не произошло – Вечные Огни не гасли, шпили ратуш также ярко сияли – там, где не были разрушены, разумеется. Да и эфир, забитый низкопробной развлекаловкой не прерывался, являя шокированной публике дракона – Символа Двадцать Восьмого Императора, грустно склонявшего свою голову с экрана.



– Ну… Вообще-то ты прав, – признал правоту слов Сэма Шнек: – Раз нового нет, значит старый жив. Думаешь эти его, – он кивнул на экран, где продолжал метаться монах: – Заперли? Ну – в келью сырую, – он добавил в голос трагизму: – И сидит наш Двадцать Восьмой весь в цепях, на хлебе и воде…

– Или на каком-то из Орденских миров, где климат помягче, с монашками отжигает. – Качнул головой его собеседник: – А что – вполне мог с попами договориться – вам галактика, мне планета с девками.

– Ха! Ха-ха! – заржал во весь голос Шнек: – Сэм! Вот свои фантазии на других переносить не надо!

– А по-серьёзному, – не обратив внимание на подколку товарища продолжил Люциус: – Если Император – настолько устал, что послал подальше Империю – почему он всё ещё жив? Он должен был умереть, а на Трон взойти следующий – Двадцать Девятый.

– Верно, – враз став серьёзным, Шнек озадаченно потёр лоб: – Все предыдущие – ну, с ними так и было. Империю никто не бросал. Хм…

– И – электроника эта. И – развал Империи на кучу княжеств. Хорошо хоть война закончилась.

– Что кончилась, хорошо, не спорю, – начал было он, но раздавшийся от тактического пульта сигнал, заставил Шнека замолчать и вернуться к рабочему месту.

– Так… – продолжил он спустя пару минут: – Корветы «Архангел» и «Святитель» под нашим контролем. «Благовест», «Меч Веры» и «Благонравный» сдуются минут через пять – наши там уже около рубки. А вот на «Очищающем» – проблемы. Дерутся как черти. Уже два раза наших от рубки отгоняли. Поп твой – Корнелиус этот, даром, что монах – оборону так выстроил… – Не договорив, Шнек махнул рукой.

– Живым его взять надо. Только живым – передай… Кто там старшим? Самсонов?

– Ага, он.

– Передай ему – пусть живым берёт.

– Да в курсе он, – раздражённо поморщился Шнек: – В курсе. А толку? Всё одно сдохнет – сам знаешь, этих, что исповедников, что кастелянов… Сколько мы их уже брали – до Дока ни один живым не добрался – все по дороге дохли.

– Должно же нам свезти, – упрямо мотнул головой Люциус: – Да чего я тебе говорю – нам язык нужен. Хороший, разговорчивый.

– Угу. Вот только… – новый сигнал опять не дал ему договорить: – Ага! «Благовест», «Меч Веры» и «Благонравный» – наши.

– А «Очищающий»?

– В рубке уже, – пожал плечами Шнек: – Ещё пару минут потерпи.

– Вот лучше бы я с Михой пошёл, – недовольно потёр шрам на щеке Сэм: – Самому – оно надёжнее.

– Ага. И опять бы вляпался. Сиди уж. Во – лёгок на помине, – щёлкнув тумблером он активировал канал связи и над тактическим столом высветилась голова Самсонова.

– Сэр? – козырнув старший десанта откашлялся: – Корвет «очищающий» взят, сэр! Потерь среди личного состава – нет.

– Ещё б они у тебя были, – хмыкнул Шнек: – В броне-то.

– Погоди, – жестом попросив его замолчать, Люциус весь подался к проекции: – Что с исповедником? Жив?

– Ну… Жив. Почти жив, сэр. – посмотрел куда-то в сторону Самсонов.

– Это как – почти?!

– В отключке – мы ему по голове, ненароком, сэр, случайно, прикладом заехали. Часа через два – очнётся.

– Случайно? Прикладом?

– Тут такая драка была, – пожал плечами Михаил: – Вахта – как с цепи сорвалась, дрались всем. К самоликвидатору раза три прорваться пытались. Ну вот мы исповеднику и того…

– Он хоть живой?

– Дышит, – пожала плечами голограмма: – Бошку мы ему перевязали, кровь остановили. А в остальном…

– Ладно. Молодцы. Спасибо за корабли, Самсонов! Давай этого брата сюда. – Прервав связь, Сэм вызвал мед отсек: – Док?

– Да, сэр?

– Сейчас к тебе очередного попа приволокут. Посмотришь?

– Труп?

– Пока нет. Вырубили его – слегка прикладом по кумполу приголубили. Говорят – живой пока.

– Пока – понятие растяжимое… Жду.



Брата исповедника, связанного и с перемотанной бинтами головой, на которых бурыми пятнами, несмотря на толстую обмотку, проступала кровь, доставили в медотсек довольно быстро – корабли только закончили разворот, ложась на курс возвращения домой – на Новый Акзар.

– Прикладом? – Ворчал Док, осторожно срезая слои торопливо намотанного бинта: – Слегка? – Сняв последний слой он, окинув месиво из крови и костей, аж присвистнул: – Да его теперь пристрелить проще. Сэр? – поковырявшись пинцетом в ране он достал оттуда кусок кости, и приподняв его на уровень глаз, вздохнул: – Не жилец. Можно за борт вываливать.

– Погоди, Док, – показав на приборы, чьи экраны демонстрировали более-менее ровные зелёные линии: – Он же жив?

– Жив, – кивнул врач, выуживая из черепа очередной кусок: – Как цветок на могилке. И вот, глянь, – в пинцете красовался обломок микросхемы: – Его так долбанули, что вся их электроника, святая, на куски разлетелась.

– А говорить-то он сможет?

– Ну… – Брезгливо выбросив обломок в ванночку, уже почти на треть, заполненную кровавым месивом, Жвалг пожевал губами: – Может. Если вколоть ему…

– Вкалывай!

– Только зря потратим, да и было бы на кого… – Продолжая недовольно бурчать, он отломал кончик ампулы и наполнив шприц, ввёл содержимое в шею Корнелиуса.

Пронёсшееся по сонной артерии лекарство подействовало моментально – не прошло и нескольких секунд, как монах вздрогнул, открыл глаза и прошептал, хриплым, с трудом различимым шепотом:

– Пить… Дайте…

– Дайте ему, доктор, – кивнул на поильник, стоявший на соседнем столе Сэм, накидывая на голову капюшон своего так и не снятого епископского облачения.

– Это убьёт его… Впрочем, – пожал плечами Жвалг: – Ему всё одно минут десять осталось.

– Вам лучше, брат Корнелиус, – наклонился Люциус над умирающим, когда тот закончил пить: – Не волнуйтесь, брат мой, всё прошло успешно – еретики отогнаны и я скорблю только о том, что мы, наши силы, прибыли сюда слишком поздно.

Стоявший рядом Жвалг недовольно поджал губы – ему, как врачу, подобная ложь умирающему в его заведовании пациенту, была неприятна.

– Спа… сибо… Брат… – прошептал исповедник: – Вы… Исповеду… ете меня?

– Конечно, брат мой. In aeternum misericordia eius… Скажи мне, брат мой… Грешен ли ты?

– Грешен, отче. Грех…ов много. И крал, и… клятвы нарушал, – слова давались ему с трудом, было видно, как жизнь буквально сочится из него, выветриваясь вместе с медикаментами, закаченными в его тело.

– Отпускаю, брат мой, – поспешил перейти к следующей части лже-монах: – Сие грехи тяжелы, но покаявшись ты облегчил душу свою. Чувствуешь ли ты облегчение, брат мой?

– Да… отче… Теперь я готов предстать… – по телу Корнелиуса пробежала первая судорога, предвещавшая скорый конец.

– Нет, ты не готов! – Возвысил голос Люциус: – Есть ещё один грех – и должно мне отпустить его прежде!

– О чём… вы… Отче?

– Император. Покайся – ты же знаешь где он?!

– Не… знаю, отче.

– Врёшь! Врёшь грешник – и гореть тебе в аду за ложь твою. Спаси душу свою – где Император.

– Отче… – Задёргался он – судороги накатывали на брата исповедника всё чаще и чаще: – Это… Не мой грех… Вы же знаете… Брат Амброзий с ним… Был. Не мучьте меня… Отче…

– Не мучьте его, сэр, – подошедший Док, осторожно тронул Сэма за плечо: – Всё. Отходит.

Распростёртое на койке тело выгнуло дугой и из уголка рта Корнелиуса потянулась, пачкая собой подушку тонкая струйка крови.

– Nunc dimittis брат Корнелиус. – торопливо совершая над начавшим распрямляться телом знак Веры, произнёс, стягивая с головы капюшон, Сэм: – Requiescat in pace…



– Зря вы так, сэр, – накрывая тело простынёй, неодобрительно покачал головой Док: – Зачем было его так мучать? Я понимаю – враг он, и всё такое… Но вот так – над умирающим, – он снова неодобрительно качнул головой.

– Без тебя знаю, что нехорошо, – дёрнул головой Сэм: – А что делать было? Пожалеть и ничего не узнать?

– Можно подумать – вы, сэр, узнали много. Всего лишь имя – да таких Амброзиев в их среде, – недоговорив, врач отвернулся, всей своей спиной прямо-таки излучая неодобрение.

– Много, – не став спорить, Люциус взял из ванночки, лежавший на её краю, пинцет и принялся ковыряться в кровавом месиве: – Но то, что этот Амброзий чином не менее брата исповедника… Ага… вот оно, – зажав обломок микросхемы он поднёс перепачканный кровью кусок пластика к глазам: – Согласись, Жвалг, чинов таких даже в Церкви не много.

– Немного, – так и не поворачиваясь к собеседнику, хмыкнул врач: – Несколько тысяч.

– Верно. И так же верно то, что отследить путь покойного – мы тоже сможем. Значит что?

– И что?

– А то, дорогой мой, что этим мы отсеем те сектора и созвездия, где он, – пинцет с обломом описал дугу, завершая её над телом: – Где он не бывал.

– Ну хорошо, – повернувшись, наконец, лицом к Сэму, Док сложил руки на груди, оперившись спиной о край высокого стола: – Останется несколько сотен. Всех выкрадем? Да легко! Возьмём штурмом десяток монастырей, сожжём сотню-другую приходов. Так, сэр? И всё это – ради одного монаха? Не велика ли цена? А сдохнет он? С этим, – вытянув руку, Жвалг указал ей на тело: – Повезло – хоть что-то сказал, в отличии от предыдущих. А сдохнет, Амброзий этот? – повторил он свой вопрос: – И что – всё за зря?

– Во-первых – ради Императора. А во-вторых… Вот, держи, – обломок приземлился в ладонь врача, пятная её каплями не успевшей застыть крови: – Этот разговорился потому, что парни Самсонова его по башке отоварили – поломали электронику.

– Допустим. – Сделав пару шагов, Док скинул кусочек обратно в ванночку: – Что теперь – всем головы прикладом кроить будем?

– Будем! Раздам дубины и будем, Док!

– Варварство.

– А хоть и так. Ты мне лучше скажи – удалить её ты бы смог? Не задевая мозг?

– Смотреть надо, – развёл он руками: – По этим обломкам – не скажу, сэр.

– Так смотри, сюда смотри, – откинув простыню с лица Корнелиуса, Сэм ткнул пальцем в лоб трупа: – Вот – смотри! Мало? Ещё трупов притащим. Послушай, Жвалг, – подойдя к врачу, он взял его за лацканы халата: – Ты – знаешь, что я чужой здесь. Это – не мой мир, и мне, мне, Док, плевать на вашего Императора. Но – не на людей. С ними-то зачем так? Вот об этом я его спросить хочу – зачем? Глядя ему в глаза спросить – зачем?! Понимаешь?

– Да понимаю я, – осторожно высвободив свой халат он отошёл к своему столу: – Это я, как раз и понимаю. Сам бы спросил – за что такая цена? Вот только не верю я, что найдём мы его. Святая церковь – сам знаешь, свои секреты эти парни хорошо прятать умеют.

– Вот и посмотрим, насколько они хорошо прятать умеют. Пять лет прошло, Док. Пять. Расслабились они.

– С чего бы вдруг?

– Ты это видел? – протянув ему планшет, Люциус снова вывел на экран картинку с игрушкой.

– Мило. Но не более – нам-то какой с неё прок?

– А такой… – вызвав более подробную информацию, Сэм ткнул пальцем в адрес изготовителя: – Вот!

– Ну? Созвездие Черепахи. Обычные, среднеразвитые миры. – Наморщил лоб, припоминая детали: – Немного фермеров, немного шахтёров. Курорт местного значения… Нравы патриархальные. В общем – типичный середнячок. Что там может быть интересного, сэр?

– Ага, Жвалг – именно – ничего интересного и вдруг они начинают вот такие игрушки клепать. С какого перепоя? Это же другая технология.

– Эээ… Купили? Завод?

– Тогда уж заводы… Не. Сам подумай – это же новинка, только-только в продажу выкинули – причём сразу массово. А значит – заводы, логистика, дизайнеры, художники – про тех, кто тут всю начинку придумал я и вовсе молчу – это же надо микросхем, плат всяких наделать – и не просто наделать – скомпоновать – что б компактно было.

– Думаете, сэр? – он чуть склонил голову раздумывая над услышанным: – Там всё это?

– Надеюсь, – кивнул Сэм: – Но, даже если там ничего нет – какие-то хвосты мы найдём. В чистое поле – с коробками, забитыми игрушками, я не верю.



Палуба под их ногами мягко качнулась, показывая, что корабль ушёл в прыжок и Люциус довольно потёр ладони: – Движемся к Черепахе, Док. Так что…

Раздавшийся стук в дверь, заставил его замолчать.

– Заходите, что случилось? – Напрягся врач, увидев, как в отсек начали заносить тела, упакованные в одинаковые чёрные пакеты: – Кто это? При захвате?

– Да не наши это, – зашедший последним Самсонов, стащил шлем и вытер ладонью вспотевшее лицо: – Это те, с «Очищающего». Люциус приказал вам тушки доставить. Вы тут, сэр? – Увидев своего командира, Михаил поспешно нахлобучил шлем и неловко откозырял: – Выполняю ваше приказание, сэр – по доставке тел особо упороты… простите – упорных.

– Вижу. Спасибо, – коротко кивнув ему, Сэм повернулся к врачу: – Лететь нам с неделю Док – я к тому, что времени у тебя достаточно будет. Ищи. Очень прошу – найди, как гадость эту электронную у них из мозгов вытащить. Амброзий – мне разговорчивым нужен, а эти железки… Впрочем – чего говорить, ты и сам всё понимаешь.

– Понимаю, – присев на корточки Док расстегнул один из мешков, высвобождая голову неудачливого защитника корвета. Это был мужчина средних лет ничем ни примечательной наружности – человек как человек, в толпе глянешь и тут же забудешь, не желая загромождать память лишними деталями. От обычного прохожего он отличался только одним – на его голове, пережив все перипетии произошедшего, красовалась небольшая, расшитая белым бисером по черному фону, шапочка, смотревшаяся абсолютно инородной в сочетании с перемазанным копотью и засохшей кровью комбезом.

– Он что? На мессу собирался что ли? – Наклонившись, Сэм попробовал стащить с головы покойника пилеолус, часто украшавший собой тонзуры слуг Божьих. Но – то ли эта ермолка была приклеена, то ли она держалась на голове каким-то другим образом – пальцы только скользили по материи, не позволяя обнажить череп погибшего в бою брата.

Снять её удалось только, применив скальпель – его тонкое лезвие рассекло скрытые под материей путы и пилеолус откинулся назад, обнажая целый ворох тонких проводов, шедших от небольшой изогнутой пластинки, пришитой к изнанке шапочки, прямо в череп, на коже которого ещё краснели следы швов от проведённой совсем недавно операции.

– Ого… – Избегая прикасаться руками, Жвалг потыкал тыльной стороной лезвия скальпеля по местам вхождения проводков в плоть и покачал головой: – Нет, я, конечно допускал, что они себе что-то имплантировали… Но вот на таком уровне. – резко выпрямившись он отошёл от трупа, и, подкатив стоявший от стены столик взялся за ноги убитого: – Мих, помоги.

– Всё господа, – уложив вывалившуюся при толчке руку на грудь трупа, Жвалг недвусмысленно указал на дверь: – Прошу не мешать.

– А…? – начал было Сэм, но врач был непреклонен: – Вы сами просили разобраться, сэр. Вот как будет что-либо – сообщу вам. А пока… – надев прозрачный фартук, закрывший его от горла почти до ботинок, Док вскинул наперевес нечто, более всего напоминавшее небольшую циркулярную пилу: – Рекомендую удалиться, господа. Сейчас здесь будет грязно… До невозможности грязно.




Глава 2



Созвездие Черепахи. Пространство второй звезды. Поверхность второй планеты

Вторая система созвездия Черепахи встретила наш небольшой отряд – Весельчак шёл в сопровождении тройки рейдеров, тишиной и пустотой, что было, к сожалению, предсказуемо.

Тучные, с точки зрения космических перелётов, времена давно канули в лето, став предметом для воспоминаний участвовавших в них, и поводом для споров, в коих одна из сторон, обеляя нынешнее время, всячески очерняла прошлое, отрабатывая своё жалованье.

Кто бы мог подумать всего пять лет назад, что визит четырёх кораблей, один из которых был эсминцем, а остальные, по сути, сверхтяжёлыми истребителями, мог заставить целую систему замолкнуть в тревожном ожидании гадая кто к ним пожаловал – торговцы или бандиты, впрочем, по нынешним временам, обе эти роли мог играть и один корабль, меняя свои личины по мере необходимости.



Флота Святых Отцов здесь так же не наблюдалось – Церковники, в своём современном варианте так же не брезговали, как первым, так и вторым вариантом упомянутого выше обличия, чередуя искоренение ереси и спасение души, в зависимости от удобных обстоятельств.

Ну а здесь, как вы понимаете, брать не только было нечего, но и сама система, как радушно поведал нам навигационный буй, находилась под патронажем Епископа Орловского и Черепашского, некого благонравного Фоедория, в чью казну нам предписывалось, всё тем же буем, незамедлительно внести пожертвования, ибо путь наш проходил по намоленному и благословенному пространству.



– Разрешите, сэр? – Не выдержавший первым эту галиматью, Мрак, вскочив со своего кресла главного артиллериста, подошёл к Сэму, задумчиво стоявшему около правого иллюминатора рубки: – Один выстрел, сэр? Прошу! Ну сил нет терпеть!

– Ага, а снаряды нам кто? Святой дух приносит? – Ворчливо осведомился Шнек, крутанувшись в сторону Люциуса на своём адмиральском троне: – Сэм? Парень прав – достали все эти благоверные и благонравные. Тьфу! Я рейдер подгоню – факелом пыхнем и всё. Ну?

– Всё бы тебе пыхать, – усмехнулся стоявший у окна: – Не нравится – звук отруби и не парься. Чего ломать-то? Мне вот они, – он кивнул куда-то в пространство за бортом: – Не мешают.

– Ну тебе – понятно. Ты сам из этих был. А нам какого?

– И вообще, Шнек? Что за расточительный подход? К нашей собственности?

– Эээ… К чему?

– К потенциально нашей. Я понимаю, ты бы предложил его спереть – подогнать рейдер и в трюм. Мол – пригодится в хозяйстве, а ты? Точнее – вы оба? Один расстрелять хочет, ну да – унитаров у нас море, другой – сжечь за так…

– Ааа… Упереть? – Погрустневший было адмирал – выслушивать разносы, пусть даже в таком, шутливом виде, он не любил, встрепенулся и, победно покосившись на оставшегося без работы артиллериста, потянулся к микрофону: – Берём? Мои парни мигом ему ноги приделают.

– На обратном пути. Чего сейчас шум поднимать?

– Ну на обратном, так на обратном, – без особого энтузиазма согласился Шнек: – Но точно на обратном? Не забудешь? Ты разрешил, если что. При всех.

– Да, подтверждаю, – кивнул Сэм: – На обратном – грузи.

– А может, всё же сейчас? Чтобы тревогу не подняли? Ну – когда мы их того, ну… А?

– На обратном, – вновь отворачиваясь к иллюминатору, бросил он адмиралу: – А ты, Мрак, – отыскивая взглядом что-то несомненно для него важное по ту сторону бронестекла, проговорил Сэм: – Иди к Жбану. Лоции старые проверьте – может там склад какой со снарядами есть. Нам бы пригодилось.

– Склад? Здесь? Если только портянок, – буркнул себе под нос парень, направляясь в отдельную выгородку, отделявшую общее рабочее пространство рубки от штурманского закутка, где Жбан, изрядно располневший за последние года, полусидел-полулежал на изготовленном для него Дедом, ложе, сочетая приятное с полезным. В данный момент толстяк поглощал пончики, одновременно посыпая разложенную перед собой карту, тонким слоем сахарной пудры.

– Держи, – протянул он всё ещё брюзжащему артиллеристу тарелку со своим любимым лакомством: – Опять наш святой обидел? Ааа… Не отвечай, я слышал. Ты вот – сладенького возьми, для мозга полезно.

– А не рыба? Фосфор там и всё такое?

– И рыба тоже, – поняв, что брать угощение Мрак не собирается, Жбан, поставив тарелку на небольшой, стоявший подле столик, вытер руки полотенцем, лежавшим рядом с ним: – Про фосфор я знаю – всё прошу Снека нашего мне рыбу в сахаре, ну – как леденец, понимаешь? Вот…

– Не делает?

– Нет, – вздохнул толстяк: – Ругается только. Вот, кстати, может Сэма напрячь? Он же коком начинал. Как думаешь, сделает?

– Ну, если ты попросишь – тебе, может, и сделает. А для меня… Эххх… Ему и снаряда жалко.

– Ты не прав, – окидывая взором ряды полок, заполненных лоциями ещё Имперского выпуска – толстенными томами с золотым тиснением по корешкам, пробормотал штурман: – Сэм, он мужик серьёзный. А твои – когда мы корветы брали, твои тогда треть боезапаса сожгли…

– Так попадали же! Процент промахов – минимален был!

– Не горячись, – подняв руку, он указал на один из талмудов: – Вот этот, давай сюда. Сейчас посмотрим – может в этой дыре и вправду что-то ценное есть, а? И ждёт нас на поверхности опечатанный склад с орудиями и снарядами?

– Мечтать не вредно, – подавая ему книгу, криво улыбнулся Мрак: – Нет там ничего – дыра дырой.

– Вот и проверим… – Промурлыкал себе под нос Жбан, принимаясь листать страницы: – Вот и проверим…



Плавно снявшись со своих мест, звёзды потянулись к краю иллюминатора и Сэм, так и не нашедший среди них искомое, отвернулся от иллюминатора.

– Будем на орбите второй планеты, она тут единственная обитаемая, через пол часа, – доложил Шнек, краем глаза присматривавший за ним – всё ж начальник как ни крути.

– Ага. Принято. Я пока новости посмотрю, – кивнул ему Люциус, поднимаясь по ступенькам на подиум своего кресла.

– Эээ… Сэм… А как ты думаешь, ну там, на планете, сопротивление будет? – с явно фальшивым интересом в голосе окликнул его адмирал: – Может тебе к Самсонову зайти? Да! Точно – заодно и разомнёшься.

– Да какое там сопротивление, – махнул рукой в ответ Люциус, поворачивая к себе кресло: – Кому там сопротивляться? Полицаям что ли местным?

– Вот и проверь – не разжирели ли наши парни. И сам прогуляешься.

– Они же только вот корвет брали?! Ты чего, Шнек?! – потянулся он к планшету.

– И к Жбану зайти надо, – продолжал гнуть свою линию адмирал: – Ему Снек пончиков наделал – я один съел – вкуснотища! Ммм… – закатил он глаза: – Ты б сходил, а то Мрак там, а он пожрать любит – останешься без сладкого.

– Ты же знаешь – я сладкое… – Начал было Сэм, но так и не договорив, смолк, пристально глядя на своего бывшего старпома: – Шнек?

– А? Чего, Сэм?

– Шнек?! Колись – чего натворил?

– Я?! Ты о чём?! – изумлённо округлив глаза он покачал головой: – Чего ты, Сэм?

– Адмирал Шнек!

– Я, сэр! – Вытянулся он по стойке смирно и даже продержался в этом положении секунд пять, пока Сэм, вопросительно изогнув бровь барабанил пальцами по подлокотнику, ожидая его ответа. Поняв, что Шнек, уже перетёкший в положение «вольно» ничего говорить не собирается, он сам нарушил тишину: – Колись. Чего натворил?

– Да ничего, – посмотрел мимо него тот: – Я просто так… И, кстати, в новостях ничего интересного – одна реклама. Я уже смотрел.

– Так… – Не став включать планшет, Сэм сунул его назад – в держатели на подлокотнике: – Спёр?!

– Ну спёр! – Сложив руки на груди, он, с вызовом, посмотрел на продолжавшего барабанить пальцами по подлокотнику, Люциусу: – Ты же сам разрешил!

– На обратном пути!

– Ты бы забыл, я был бы занят, да мало ли что могло бы произойти! А так – лежит себе в трюме, никому не мешает. Вот на орбиту выйдем – к себе перекинем.

– Знаешь, Шнек, – перестав отбивать на подлокотнике ритм какой-то мелодии, Сэм, усталым жестом, потёр лицо: – В вас, дорогие мой, меня раздражают две вещи. Первое – когда меня дёргают по каждому поводу, чтобы согласовать со мной всякую мелочь, и второе – когда не согласовывают, а делают. Ты хоть понимаешь, что сейчас вся система вне сети? Какой вой поднимется?!

– Фигня. – пожал плечами в ответ адмирал: – Спутник мог сдохнуть, случайный камушек мог прилететь… Да мало ли что?!

– Угу. И пришлёт их провайдер ремонтников… А тут мы. Планету грабим. И что?

– И ничего. Не пришлёт. Ты что – сервисников не знаешь? Без заявки и не пошевелятся. А им, – он кивнул на постепенно разраставшуюся из звёздочки планету: – Надо корабль отправить – в соседнюю систему, чтобы заявка ушла. Так?

– Ну? – Уже понимая, куда клонит Шнек, кивнул Люциус.

– А пока мы здесь они сидеть смирно будут. Так что расслабься. Всё нормально будет.

– Нормально? С вами?!

– Именно с нами. Нормально. И, Сэм. Не делай глаза, как у зайчика, которому на яйца бегемот наступил. Всё под контролем.

– Знаю я твой контроль, – Покачал головой Люциус: – Ну, если что – с тебя первого спрошу. Но это – потом. Ты мне сейчас вот что скажи – на планете за кого себя выдавать будем? Купцы? Так товара на мен нет. Хочу – без драки.

– Товаров на чендж нет. Это факт, – кивнул, в ответ, Шнек: – Но у нас купонов церковных до чёрта – с корветов сняли. Здесь эти фантики наравне с нормальными кредитами ходят. Мрака пошлём – набьём ему карманы купонами, пусть из себя сынка богатого торговца строит.

– А сам – не хочешь?

– Не, я тут, на орбите останусь. Прикрою вас если что. А вот ты – иди. На рейдере. Там и место есть, и шустрый он – если что, свалите без проблем. Вон, с Прохором и идите. В броне под его охрану закосите.

– То есть мне работать, а ты тут отдыхать будешь?

– Не отдыхать, – Шнек многозначительно поднял вверх палец: – А бдить! Это ты там внизу с селянками пиво пить будешь, а мы – работать.

– Ладно уж… Подгоняй рейдер. Работничек…



Первым на плиты космопорта, между которыми пробивалась редкая и пожухлая трава, выскочил, скатившись по трапу охранник, облачённый в светлую, отдававшую костяной желтизной, броню и державший в руках стандартную штурмовую винтовку. Лихо перекатившись, он прижался спиной к передней левой опоре рейдера и, покрутив головой, дал сигнал своему напарнику, подняв вверх растопыренную ладонь.

Броня второго, в отличии от внимательно осматривавшего окрестности бойца, была выкрашена в темно бордовый цвет, наводивший на неприятные ассоциации с запёкшейся кровью. Неспешно спускаясь по трапу, он помахивал в воздухе коротким ружьём, зияющей зрачок ствола которого, обещали любому посягнувшему на их владельца массу неприятностей.

Отойдя от трапа и так же неспешно потянувшись, бордовый, приглашающим жестом махнул рукой столпившимся в отдалении представителям местной администрации и поднёс к узкой щели шлема коммуникатор.

Последним, со скучающим и откровенно брезгливым выражением на лице, по трапу спустился молодой мужчина, одетый по последней моде, растиражированной во всех профильных СМИ – стиль «Черный Блеск». Короткие сапожки с загнутыми вверх острыми носками, облегающие ноги брюки, куртка – всё было зеркально-сверкающего черного цвета. Завершала образ модника толстая золотая цепь с вычурным кулоном, сверкавшая на чёрной же водолазке и зачёсанные назад обильно напомаженные – до нестерпимого блеска, черные длинные волосы.

Подойдя к бордовому, костяной охранник оперативно переместился пижону за спину, прикрывая заднюю полусферу, молодой человек обвёл окружающий пейзаж скучающим взглядом и вздохнув, произнёс утомлённо-капризным тоном: – Сэээм… Ну что за дыра! Если бы не папенька…

– Представители местной администрации, мой господин, – показав обрезом на робко приближавшихся людей, отчего те тотчас замерли на месте, телохранитель продолжил: – Желают пообщаться.

– Скука… А там что – город? – Сняв перчатку, на холёных пальцах блеснули толстые золотые кольца, щёголь махнул ей в сторону коробок домов, над которыми возвышался шпиль ратуши с сиявшим на её вершине белым шаром: – Может скататься, а?

– Ваш батюшка, мой господин, – начал было охранник, но его подопечный, хлестнув перчаткой по наплечнику, заставил его замолчать: – Батюшка то, батюшка сё! Хватит!

– Да, мой господин, – качнул шлемом телохранитель.

– Значит… Туземцы пожаловали, да? – парень покосился на охранника, но его бордовая фигура казалось обратилась в статую.

– Сэм! Что замолк?! Говори, разрешаю.

– Местная администрация, мой господин. Вы можете с ними обсудить торговые дела – как и желал ваш…

– Ты опять?! Ну… Ну…

Выскочившая с корабля стайка полуголых девиц не дала ему договорить – окружив щёголя плотным кольцом они принялись оттеснять его к трапу, щебеча что-то легкомысленное и поражая уже почти вплотную подошедших местных, откровенностью своих нарядов. С трудом вырвавшись из окружившего его соблазнительного круговорота, щёголь, подойдя к охраннику принялся что-то шептать ему в щель шлема, доверительно поглаживая и похлопывая по нагрудной пластине.

Пару раз молодой господин замолкал, с явной надежной всматриваясь в щель, но каждый раз его собеседник отрицательно качал головой, явно не соглашаясь с его аргументами.

Наконец, устав убеждать охранника, да и натиск девиц, продолжавших тянуть парня к трапу, не ослабевал, парень привлёк на свою сторону последний, и, надо заметить, весьма весомый довод – в его руках появилась, вытащенная из-за пазухи толстая пачка банкнот, в которой местная администрация сразу распознала Церковные боны, являвшиеся, на этой планете, основным платёжным способом.

Чуть ли не насильно впихнув в бордовую ладонь пачку, пижон отступил на шаг, и, ещё немного подумав, добавил к первой пачке ещё одну, разве что самую малость по тоньше.

Сопротивляться таким весомым аргументам, охранник не стал – качнув шлемом и зажав вторую подмышкой, он коротко поклонился, и, сделав шаг вперёд, закрыл собой удалявшегося в окружении всё так же весело щебетавших девиц щёголя.

Дождавшись, когда весело гомонящая толпа скроется в корабле, телохранитель, закинув на плечо свой обрез, стащил с головы шлем, и, бросив в него обе пачки бонов, вытер с лица пот.

– Добрый день, господа, – приведя себя в порядок, поздоровался он со всё ещё пребывавшими в ступоре от увиденного людьми: – Прошу прощения. Молодой господин Марков… Ну, молодой он, – Сэм извинительно развёл руками: – А господин Марков – старший послал торговое дело осваивать. Сами понимаете – без отцовского надзора, на природе, молодой господин… Ээээмммм… Скажем так – устал от перелёта. Да. Переутомился.

– А эти? – робко поинтересовался кто-то из толпы: – Ну эти?

– Девушки? Так это его штаб – маркетологи, аналитики, менеджеры и эти… Ну как их… А, во – мерчендайзеры.

– Кто-кто?!

– Помощники, короче. Ох, простите – я не представился, – охранник хотел было напялить шлем, но, вспомнив о банкнотах – качнувшийся броневой горшок на миг сверкнул золотой печатью бонов, ослепляя стоявших перед ним, просто коротко кивнул: – Сэм Люциус. Старший охраны Маркова-младшего. Временно – старший торговой миссии Марков и Марков. К вашим услугам, господа.

Шлем в его руках снова вздрогнул, заполняя своё нутро золотым сиянием, отчего некоторые из стоявших напротив непроизвольно сглотнули – видеть в паре шагов от себя такую кучу денег им раньше явно не приходилось.

– Мой напарник, – взмахом руки подозвав костяного охранника, временный начальник представил и его: – Прохор. Моя правая рука. Прошу любить и жаловать, как говорится.

Выждав положенную паузу, он продолжил: – Что ж… господа. Давайте перейдём к делу. Ценю ваше время и посему, буду вам крайне признателен за помощь. Не бескорыстную, разумеется, – последнюю фразу Сэм сопроводил покачиванием шлема: – Что мы у вас можем приобрести? Нам, что бы мой молодой господин мог произвести впечатление на своего батюшку, нам нужно что-то эдакое… – покрутив кистью руки в воздухе Сэм пояснил: – Необычное.

– У нас? – чуть выступивший вперёд господин, судя по тому, как остальные почтительно расступились, пропуская его вперёд остальные, это был кто-то из плеяды местных начальников: – У нас, милостивый господин, ничего такого, необычного, – начальник попробовал повторить жест Люциуса и у него это почти получилось: – Нет, сударь. Мы простая планета. Зерно, мясо, немного руды – ни редких минералов, ничего такого, экзотического у нас нет. К сожалению, – бросил он короткий взгляд на пачки в шлеме.

– Совсем-совсем? Может… Ну картины, статуи…

– Нет сударь…

– Хм… Посуда? Мебель из редкого дерева?

– Увы.

– Ткани, подушки из пуха? Лечебные травы и настойки?

– Я сожалею, – продолжая бросать косые взгляды на посверкивавшие в лучах полуденного солнца банкноты, вздохнул: – Нет у нас ничего. Всё самое обычное.

– Эээ… Сударь?

– Что? Ах да. Простите – ваше прибытие несколько ошеломило нас, и я не представился. – Подобравшись, начальник отвесил глубокий поклон: – Лазар Вим Грроссев. Скромный старший администратор данной планеты. К вашим услугам, почтенный Люциус.

Чтобы пожать его руку Сэму пришлось сделать шаг вперёд, отчего шлем, который он всё это время держал в левой руке, едва не ткнулся в бок Лазара.

– Прошу меня простить, – не отпуская руку администратора, Люциус он чуть сдвинулся в сторону, как бы приглашая своего собеседника отойти для приватного разговора. Тот оказался понятливым и оба мужчины, отойдя на пару шагов в сторону продолжили свою беседу, уже гораздо более тише.

– Поймите, Лазар, – достав из кармашка на поясе пачку сигарет, Сэм прикурил и, выпустив в сторону тотчас подхваченную ветерком струйку дыма, продолжил: – Не могу я так уйти. Уже, из-за этого. – он кивнул в сторону корабля, и администратор понимающе кивнул: – Молодого… Мы уже три планеты впустую прошли. Ему-то что? Папаша пожурит и простит. А мне? С меня же спросит – мол чего не уследил…

– Понимаю.

– Может у вас ну хоть что-то есть? Я не знаю… Ну… Массаж лечебный? Нет? Экзотические танцы? Тоже нет? Чёрт… Корешки для потенции… Резьба по дереву… Игрушки… Может рыба редкая? Или раковины?

– Постойте! – Просиявший Лазар хлопнул себя по лбу: – Есть!

– Что? Что есть? Дорогой вы мой? Продайте – я отблагодарю!

– Игрушки есть!



– Игрушки? Из чего? – Оживился Сэм: – Дерево, камень, или, – он заговорщицки прищурился: – Из рыбьих костей и ракушек? О! Это будет очень экзотично – в пустынных мирах! Ну же, дорогой мой, – от избытка чувств он даже хлопнул администратора по предплечью: – Не томите! Что за игрушки?!

– Совсем новые! Уверен – вам понравится. Представьте себе небольшую – с ладонь, и тонкую – с палец, коробочку.

– Так? – Повесив шлем за ремешок на руку, он, свободной, очертил небольшой прямоугольник на своей ладони, всю длину которой пересекал тонкий белый шрам.

– Да! По центру – экран, а по краям – четыре кнопки. На экране…

– Монах, конфеты ловит, – погрустневшим тоном, перебил его Люциус: – Увы, Лазар, это не экзотика – во всех магазинах лежит. Эххх…

– Погодите! – Видя, что золотое марево бонов может вот-вот исчезнуть, его воображение заработало в форсированном режиме: – А зачем нам монах?!

– А как – без него-то?

– Послушайте, Люциус, – почувствовав под ногами твёрдую почву, перешёл в наступление Лазар: – Двоюродный брат моего свояка, он художник, работает на производстве этих игрушек. Думаю, – он многозначительно постучал пальцем по краю шлема: – За небольшое вознаграждение, он нарисует для вас – вместо монаха и конфет, всё, что угодно.

– Хм… – Озадаченно потёр лоб его собеседник: – Так уж и любое?!

– Мы и корпус для вас отдельный сделаем, – продолжил наседать на него Лазар: – Из любого материала – на ваш выбор.

– Даже так?!

– Конечно, дорогой мой! Это же наше производство. – Победно улыбнулся он: – Как говорится – любой каприз за ваши деньги.

– Ваше производство? Вы что – сами это всё придумали?

– Раз на нашей земле – значит наше. Разве не так? – И, видя колебания собеседника, продолжил: – По-честному, не буду скрывать от вас, друг мой, её придумали монахи – их монастырь в полусотне километров отсюда. Но земля-то – наша! Значит и всё произведённое на ней тоже наше!

– И производство тоже они развернули?

– Они, но вы не думайте, – поспешил успокоить его Лазар, посчитав, что предназначенный к потрошению денежный мешок опасается за свой эксклюзивный вариант: – Они там редко появляются – производством заведуем мы. Перестроим под вас – никто и не заметит. Сделаем небольшую партию… Вы только дизайн и картинку согласуйте, – кивнул он на пачку банкнот: – А дальше мы сами – даже доставим куда скажете. А оплатите по получению. Сейчас, – администратор снова кивнул на продолжавший распространять золотое марево, шлем: – Только задаток – художнику и мне – я на производство передам, чтобы готовиться начали.

– Заманчиво… Эксклюзивный вариант, да малой партией…

– Да-да-да, именно так – эксклюзивно и мало. Давайте, – он требовательно пошевелил пальцами: – Поможем мы вам.

– А картинки? И корпус? – Вытащив было из шлема меньшую пачку, Сэм протянул ее Лазару, но тот, отрицательно качнув головой, взглядом указал на другую: – Я же рискую, – запихивая боны во внутренний карман, пояснил он: – Монахи да, в своём монастыре сидят, но, бывает, и проверки устраивают.

– И часто? – Провожая глазами пачку, поинтересовался Люциус.

– Как повезёт. Уже недели две как не приходили. Мы вот как сделаем – вы сейчас идите на корабль, а завтра… Нет, лучше послезавтра, я к вам художника приведу. С ним всё согласуете и начнём производство. – Он воровато огляделся: – Эти святоши, они… Ух! Лучше подождать немного, чтобы не лишиться всего.

– Полностью с вами согласен, – закивал Сэм: – А мы здесь, – он обвёл рукой вокруг себя: – Подозрений не вызовем? Может нам лучше отлететь куда ни будь.

– И то верно! Если кто спросит – скажу, что туристы были. Вы на восток летите. Сотни на четыре. Там озёр много – и отдохнёте заодно.

– Так и сделаем, – протянул руку прощаясь Люциус: – Через два дня я вернусь. До встречи, друг мой!

– Буду ждать! – Пожал его ладонь администратор, ощущая приятную тяжесть во внутреннем кармане и совсем не собираясь выполнять только что данное обещание.

– «Пусть возвращается», – думал он, возвращаясь в свой кабинет, расположившийся на самом верху диспетчерской башни и наблюдая отлёт небольшого кораблика: – «Пусть… А мы встречу уж подготовим».

Набрав небольшой номер на своём комме, он, дождавшись ответа с той стороны, произнёс: – Благочинный брат Асимус? Да, это вас, мой господин и брат по вере, недостойный Лазар тревожит… Да, вашими молитвами, брат мой. Спасибо. Спешу сообщить, что в обитель нашу прибыли еретики и грешники. Я, молитвой укрепив волю свою, отогнал их, но они обещали вернуться… Да, на корабле… Через два дня… Взвод братьев?! Спасибо вам, отче! Я буду… Эээ… Алло… Брат Асимус?!

Убедившись, что канал связи разорван, он, положив комм в стол, погладил приятную округлость своего пиджака и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза, предаваясь сладким мыслям – одна из чертовок, окружавших того хлыща, сильно пришлась ему по вкусу…



(борт Весельчака. Два часа спустя)

– И в заключение, – подвёл итог своему рассказу о переговорах с главой местной администрации Сэм, – я должен извиниться перед молодым господином. Пролюбил я твои денежки… Ну, что поделать, – развёл он руками под дружный хохот собравшихся в кают-компании людей. – Развёл меня этот Лазар, развёл по полной – и деньги взял, и с три короба наобещал.

– Так может, через два дня, вернёмся? – Предложил слегка зардевшийся Мрак, уже переодевшийся в нормальную одежду и без парика: – А не приведёт художника – так мы его городок с землёй сравняем!

– Молодой господин очень решителен, – издевательски почтительным тоном, глядя в сторону от парня, произнёс Док: – Хорошая смена у Маркова-старшего растёт.

– Да ладно тебе, Док! Он же обокрал меня, нас, то есть! И такое спустить?

– Ну, положим, обокрал он лоха залётного, – покачал головой Шнек: – А деньги нашему дорогому лох… Эээ… Пардон, командиру – ты сам отдал.

– Ну так то ж понарошку!

– Боны-то настоящие были.

– Так тем более! Мои канониры эту деревню за пять… Ну семь минут разнесут! А, командир? – Мрак с надеждой посмотрел на Сэма, но тот отрицательно мотнул головой, отчего недавний щёголь горько вздохнул и уставился в стол, бормоча что-то себе под нос.

– Мы не будем равнять это поселение, – встав из-за стола, Люциус оперся о столешницу руками, как бы нависая над собравшимися: – Мрак? Ты с Жбаном – вы тут снаряды нашли?

– Нет, – буркнул парень, не поднимая глаз.

– Нам ещё обратно лететь – будем экономить. С этим всё, – Хлопнул он ладонью по столу: – Дальше. Этот Лазар, который Вим, и тем более Грроссев – тварь редкостная. Понятное дело – нас он кинул. Но – мы же вернёмся и потребуем либо работы, либо бабки взад.

– Не отдаст, – отпив чая, покачал головой Док: – Свою охрану вытащит на поле – он же видел, что у молодого господина, – хихикнул он, покосившись на возмущённо буркнувшего Мрака: – Всего два секьюрити. Корабль небольшой – ну кто там может быть? Пилот, ну ещё штурман возможно. – Принялся он загибать пальцы: – Два охранника, сам… Молчу, Мрак. Ну и девки. Штук пять. И…

– А девчонки наши молодцы, – подал голос Жбан: – А, Мрак? Как они на тебя… Эххх… Мне б так… Ммм… – зажмурившись, толстяк расплылся в мечтательной улыбке и покачал головой, явно завидуя тем мгновеньям абсолютного женского внимания, доставшиеся молодому парню.

– Кхм… Жбан – не мешай. Итак… Ммм… – Заново загнув пальцы, Док выставил перед собой сжатый кулак и ладонь с прижатым большим пальцем: – Девять. На борту кораблика – девять человек. Округлим до десяти. А бойцов – два. Хлыща в расчёт не берём…

– Почему это – не берём? – Встрепенулся бывший модник: – Я драться умею! Я ему… им! – погрозил он воображаемому противнику или противникам, кулаком.

– Ты – да, – мягко осадил его врач: – Но мы про твою роль, которую ты так отлично исполнил.

– Ага! Я аплодировал! Стоя! – хлопнул в ладоши Жбан: – Такой гламурный подонок вышел… Прям расстрелять захотелось. Пристрелить, то есть.

– Эээ… – не зная, как реагировать на его слова – вроде и похвалили, а вроде, как и совсем наоборот, артиллерист предпочёл промолчать, сделав вид, что озадачен выбором плюшки из стоящей перед ним вазы, наполненной свежей, и восхитительно пахнущей, выпечкой.

– Жбан? – В тоне Дока послышались раздражённые нотки: – Заткнись, а? Пожалуйста!

– О! Жвалг знает волшебное слово! – Хрюкнул штурман, но видя, что никто из собравшихся не спешит разделить его веселье, снова хрюкнул – уже гораздо грустнее и, пожав плечами – мол ну и чёрт с вами, приник к своей кружке.

– Спасибо… Итак… Девять человек. Бойцов – два. Ну, ещё пилот и штурман – за одного сойдут. Девчонки… За троих. Не спорьте, – выставил Жвалг ладонь вперёд, предупреждая возможные протесты: – Бабы… Когда они дерутся – мужикам лучше в стороне быть. Поверьте – я врач, я знаю. Как полоснут когтями, – не договорив он зябко передёрнул плечами, отгоняя посетившее его воспоминание: – Итого… Ммм… Шесть. Ну, край, семь. Значит достопочтенный… – Мрак, стоило ему услышать это слово, возмущённо засопел, впрочем, сумев удержаться от комментариев.

– И да, достопочтенный Лазар и прочая, прочая, выведет на поле человек двадцать, – спокойно и терпеливо продолжил Док: – Или – тридцать. Взвод, проще говоря. Нас скрутят, набьют морды… Или наоборот – сначала набьют, а потом уже скрутят. Убивать не будут – всё же молодой господин из известной семьи, – он покосился на парня, ожидая его реакции, но Мрак молча жевал плюшку, делая вид, что к нему это обращение более не имеет никакого отношения, отчего Жвалг, улыбнулся и слегка кивнул, отмечая его выдержку.

– Может с девками развлекутся, – меланхолично добавил Шнек, и вот тут парень не выдержал.

– Как это – развлекутся?! С моими девчатами?! Эта деревенщина?! Не позволю! Сожгу! Да…

– Лейтенант Мрак! – Сэм, всё это время, стоявший во главе стола, стукнул кулаком по столешнице: – Это теория! Ведите себя прилично! Никто наш экипаж обижать не посмеет!

– Развлекутся – что от них, убудет что ли? – Так же спокойно, продолжил адмирал: – А потом, выпотрошив из нас, то есть из них – торгашей, все деньги, пинками с планеты.

– Хм… – Устав стоять, Сэм сел на место: – А что – логично.

– И что ещё интересно. – Кивком показав, что принял его слова, продолжил Шнек: – Я покопался в местной сети, благо она работает и без утерянного…

– Упёртого тобой, – поправил его Сэм.

– И без утерянного буя. – Сделав вид, что не заметил его слов, продолжил адмирал: – Так вот. Тут нет полиции. Совсем нет. В разделе для туристов – вы представляете, они думают, что к ним кто-то поедет, – фыркнул он: – Сказано, что порядок в городе обеспечивают патрули Веры – монахи из соседнего монастыря. Судя по фото – крепкие парни, ходят по трое.

– И сколько их? – пробарабанил пальцами по столу, Сэм.

– Не сказано, – покачал головой Шнек: – Но опять же – судя по монастырю – мы над ним пролетали несколько раз – я его хорошо рассмотрел, там – в монастыре, не более двух, может трёх сотен человек.

– То есть, очень грубо, сотня охраны, сотня обслуги и сотня – ну, плюс-минус, умников, придумавших эту игрушку. Так?

– Ну да. Как-то так.

– Сотня, для моих парней, – приподнялся со своего места Самсонов: – Это ерунда. Раскидаем.

– Раскидаем… – Кивнул Сэм: – Высаживаться – в монастырь, на чём будем?

– На эсминце! – поднял руку Мрак: – Если что – прикрою огнём.

– В атмосферу Весельчака тащить? Не… – покачал головой, не одобряя его идею Док: – Лучше рейдеры. По десять бойцов в каждый влезет, а, Шнек?

– Ну… – Почесав затылок, тот вопросительно посмотрел на Михаила: – Тесно будет…

– Поместимся, – решительно кивнул командир десантников.

– Погодите! – Вскочил со своего места Мрак: – А я?! Я что – опять без работы останусь?!

– А ты будешь нас с орбиты прикрывать. – Потянул его за ремень, вниз сидевший рядом Док: – Обеспечивать отход и прикрытие всей операции.

– Да уж… – Усмехнулся Шнек: – Прикрытие нам потребуется – мало ли что там внизу, у этих святош, припрятано.

– Значит – решено! – привстав, Сэм забрал из вазы приглянувшуюся плюшку: – Шнек – на тебе логистика десанта. Рейдеры и всё такое. Самсон – готовь людей. Со Жбаном и Шнеком определите место высадки и отхода. Мрак – Весельчак. Прикроешь нас если что. Док – пойдёшь с нами. Поможешь допрашивать. Ты, кстати, с той электроникой разобрался?

– А я всё ждал – когда же вы меня спросите, сэр? – Улыбнулся врач, но улыбка продержалась на его лице считанные секунды: – Нет, сэр. С электроникой не разобрался. Я же врач, а тут инженер нужен. Деда бы сюда.

– Да, Дед бы не помешал, – кивнул Сэм: – Но ему и так работы выше крыши – корветы те же в строй вводить.

– В общем, сэр, всё, что я могу сказать, так это то, что всё это предназначено для контроля и управления объектом. Плюс – связь. В плате, спасибо нашим мехам – они помогли, есть небольшое радио, а от него проводок – к слуховому нерву. Очень удобно. Ну и разрядник стоит – если что – импульс в мозг и в морг.

– Угу… Удобно… А блокировать как? Опять Миху просить нужного нам прикладом по башке бить?! – Криво улыбнувшись, Сэм посмотрел на сделавшего невинное лицо Самсонова: – Так его парням это запросто! А допрашивать я как буду?!

– Ну, сэр, извините, – раздражённо развёл руками Жвалг: – Что мог – сделал.

– Да я не на тебя злюсь. На себя, – поджав губы покачал головой командир: – Информация нужна – а как её добыть…

– Док? – поднял руку Михаил: – А это… Ну – частота связи этой, ну – что в голове, – он постучал себя пальцем по виску: – Нам известна?

– Известна, скину тебе – будешь их прослушивать. Если здесь другая – просканим и определим.

– Это, конечно, здорово, но я не об этом… – Встав, он обвёл взглядом присутствовавших: – Мы же сможем на той частоте передачу вести?

– Дать им ложную информацию? – откинувшись в своём стуле, прищурился на него Шнек: – Сделаем. Делов-то.

– Да не, – поморщился он: – Радио же отключить нельзя? А, Док?

– Может и можно, – пожал тот плечами: – Мы выключателя не нашли. Может кодом отключают? Хм… Вряд ли – все трупы на одной – отключишь одного, вырубится у всех.

– А если мы сигнал передадим? Типа звонка или ревуна?

– Дезорганизовать их хочешь?

– Ага!

– Погоди… Погоди, – Привстал со своего места Сэм: – Док? Что будет – если сигнал уж очень сильным будет? Вот – нестерпимым просто?!

– Ну… Шок – потеря сознания.

– А мозги не расплавятся?

– Нет, сэр, – снисходительно улыбнулся врач: – Человеческий организм имеет изрядный запас прочности. Вырубит их, в себя придут через час-два, если сигнал уже очень сильный будет, последствия – сильная головная боль, тошнота, потеря ориентации. За сутки пройдёт.

– Не расплавится, говоришь? Так это же здорово!

– Ты их оглушить и потом, удалив модули, допросить? – догадался Док.

– Именно! Срежем им тюбетейки – и готово! Запоют как миленькие! Шнек? У твоих рейдеров – у их передатчиков, мощи хватит?

– Нет, Сэм, – с сожалением опустил голову он: – Слабые они. Даже если одновременно начнут и в упор – не получится.

– Весельчак?

– Хватит с запасом. Спустится километров на двадцать – двадцать пять и накроет монастырь и округу.

– Тогда – меняем план. Жбан – тебе Весельчаком рулить. Всё услышал?

– Угу, – кивнул толстяк, не прекращая обгрызать края плюшки: – Сделаем.

– Спускаетесь с нами. Зависаешь над монастырём на двадцатке и по сигналу, слышишь? По моему сигналу врубаешь.

– Эээ… Сэм? – Оторвавшись от остатков своего лакомства. Штурман посмотрел на командира: – А ты что? Вниз собрался?!

– Конечно. Вы же без меня не справитесь.

– Справимся, сэр, – справимся же, верно, Михаил? – Последний, в ответ на брошенный на него взгляд Дока, торопливо закивал, полностью разделяя его слова, но Сэм был непреклонен:

– Нет уж. Дело важное – с вами пойду. А то будет как с буем, – усмехнувшись в сторону принявшего независимый вид Шнека, он подвёл итог, завершая совет:

– Начнём операцию через сутки. Всем готовиться. Свободны!




Глава 3



Созвездие Черепахи. Пространство второй звезды. Поверхность второй планеты. Монастырь Святого Рапсодия

Особой древностью этот монастырь похвастаться не мог. Здесь не было ни замшелых крепостных стен, ни заросшего кувшинками рва, да и сами здания больше напоминали корпуса института, а не скопище тёмных келий, в коих, стоя на коленях при неверном свете лампадки, бормочут молитвы, посвятившие свою жизнь Вере, отшельники. Нет, светлые и чистые здания, чьи фасады, казалось, состояли из одного стекла, весело блестевшего в лучах полуденного солнца, никак не хотели соответствовать нарисовавшемуся в воображении Сэма, образу.

– Что, босс, любуетесь? – Лежавший рядом с Сэмом Прохор, завистливо покосился на бинокль в руках охраняемого им объекта.

– Держи, – верно истолковав его жест, Люциус протянул предмет зависти своему телохранителю: – А знаешь, – перевернувшись на спину, он подставил лицо лучу, сумевшему пробиться сквозь плотные кроны лесных великанов, росших прямо на опушке леса: – Жизнь, она забавная штука… Помнится, лет так пять – шесть тому назад, ну – когда мы фильм про капсулы снимали, помнишь?

– Не, – не отрываясь от бинокля, мотнул головой Банкир: – Я же позже к вам, ну – присоединился.

– Аааа… Точно! Ты же из штрафников… М-да… Ладно, не важно. Меня тогда к маркизу одному послали… Вот… Тот маркиз… Сиверс его звали, он меня как раз и обвинял – что я, на пару с Весельчаком, капитаном нашим, что мы де монастырь сожгли. Эээ… На Мальтусе Семь, кажется. Женский.

– Женский? – Оторвавшись от бинокля, Прохор уважительно покачал головой: – Правда – женский?

– Ага, с послушницами, малолетними.

– И вы их всех? Ну, того? Вдвоём?

– Если верить СМИ, то да. В особо извращённой форме.

– Сильно. А, вы меня, босс, простите, – он вернул бинокль: – Но – поподробнее, можно? Как это – в особо извращённой?

– Да не было ничего! Это всё репортёры придумали.

– Хм… И послушниц? Малолетних? – Недоверчиво переспросил он: – Совсем всё, что ли, придумали?!

– Совсем всё!

– Что, вот прямо – совсем-совсем?!

– Ну да! Я в жизни на этом Мальтусе не был! Ни на седьмом, ни на каком. Выдумка это – от начала до конца.

– Выдумка? Жаль… – Тон, которым Прохор произнёс эти слова не оставлял сомнений, что он, последним словам своего командира, не поверил ни разу, ни на грамм.

– А может… – Начал было он спустя пару минут: – Что-то всё же было, а, босс? Ну, не на Мальтусе, в другом месте?

– Прохор!

– Ага, вот вы где! – Очень вовремя появившийся рядом Михаил улёгся на землю по другую сторону от Сэма: – Сэр! Докладываю. Все наши готовы. Весельчак в девятнадцати тысячах над нами – ждёт приказа, сэр. Рейдеры – на холостом ходу, готовы выдвинуться и прикрыть нас огнём. Готовы начать по вашей команде, сэр.

– Тогда пошли, – кивнул Сэм, неторопливо вставая с усыпанной листвой и хвоей земли: – Чего время терять.



Как уже было отмечено выше, монастырь, если так можно было назвать это скопление современных зданий, никаких оборонительных сооружений не имел. Да и от кого ему, на своей земле, было обороняться? Не от местных же – те, хорошо обработанные пропагандой, удачно легшей на привычную им консервативную мораль, были только рады появлению в их землях, святых отцов. Ну а когда те начали строить заводы и принимать на работу коренных обитателей этой планеты, так планка лояльности, и до того бывшая высоко поднятой, и вовсе устремилась куда-то к верхней границе тропосферы.

И стояли себе монастырские корпуса прямо посреди поля, мирно и красиво дополняя своим техногенным видом, простой пасторальный пейзаж, который так любят изображать на своих холстах как начинающие, так и увенчанные лаврами художники. Лес, река и поле. Добавьте чистое синее небо с редкими барашками облачков – и картина готова.

Единственным, что сейчас нарушало общее благолепие картины, были фигурки бойцов, быстро и молча бегущих по направлению к зданиям.

Их заметили практически сразу – не тратя время на переговоры – а об чём разговаривать с бегущими к тебе, с оружием в руках, людьми, с крыш корпусов, нарушая полуденную, ленивую тишину треском очередей, потянулись, бледные на ярком солнце, трассы выстрелов, а спустя ещё несколько секунд к ним присоединились, вспыхивая в проёмах распахнутых окон, огоньки выстрелов, подтянувшихся по тревоге, бойцов. Слаженность и быстрота, с которой защитники развернули свои порядки была достойна восхищения, и, несомненно, при другом раскладе, монахи бы отбились – но не сейчас.

Падавшие под градом пуль бойцы, поднимались, некоторые, погрозив кулаком стрелкам, нарочито неспешно отряхивались, бравируя своей неуязвимостью.

Пустое пространство между опушкой леса и стенами строений – метров пятьсот, было преодолено за пару минут и без потерь, повергнув защитников в состояние шока – боевые братья не зря ели свой хлеб и произошедшее просто не укладывалось в их сознании.



Достигнув стен, десантники, действуя слажено – как на учениях, забросали раскрытые проёмы окон гранатами и темноту помещений разорвали яркие вспышки светошумовых гранат – других, у парней Самсонова не было, всё же готовились они к совсем другим боям.

Осознав, что стрельбой добиться каких-либо успехов не получится – несмотря на все их старания, в выгоревшей под местным солнцем траве не осталось лежать ни одного тела, защитники, словно получив команду, а, впрочем, так скорее всего и было, дружно прекратили огонь выкатились наружу, намереваясь в рукопашной схватке расставить все точки над и.

Две волны – светло костяная и чёрная – поверх чернённой брони многие братья носили длинные, в цвет брони, плащи, обе эти волны встретились, наполняя воздух криками и лязгом металла. Их ожесточённая рубка сопровождалась редкими выстрелами – смешав ряды и будучи зажатыми торцами двух зданий, бойцы обоих отрядов, предавались любимому мужскому развлечению – спору о крутизне. В тесноте схватки толку что от коротких абордажных сабель десантников, что от длинных и прямых мечей братьев не было – отбросив их люди работали ножами и кулаками, стремясь скорее оглушить своих противников, сбить их наземь, нежели попытаться просунуть клинок в щель доспеха.

Постепенно чаша весов начала склоняться на сторону защитников – всё новые и новые бойцы, облачённые, выбегали из охраняемых ими зданий, поняв, что атака ведётся только в одном месте и в колыхающейся массе людей фигуры атакующих всё более и более растворялись, поглощаемые новыми и новыми рядами обороняющихся.



Сэм, как и положено Большому Боссу, шёл последним – не по своей воле. Все его попытки вырваться вперёд жестко пресекались бдительным телохранителем, буквально за портупею, безо всякого почтения, оттаскивавшего его назад при каждом рывке.

– Босс, – оттащив, попытавшегося, в очередной раз, приблизиться к поредевшей цепочке десантников, начальника, Банкир решительно встал между своим подопечным и бойцами: – Так дело не пойдёт. И вообще – эвакуироваться надо. Не сдержат парни.

В его словах был резон – почуяв силу братья усилили натиск, предпочитая брать массой – они бросались на бойцов сразу по несколько человек, повисая на руках и, зачастую, просто погребая их своими телами. На ногах оставалось не более десятка атакующих, и их число уменьшалось с каждой минутой.

– Отходим, босс, – отступив, Прохор снова потянул Сэма за портупею: – Чего зря пропадать? Вот отойдём, обмозгуем спокойно, а ночью вернёмся – наших вытащим.

– Если доживут они, – Рывком высвободив ремень из его руки, Сэм перехватил свой дробовик на изготовку: – До ночи. Эти братья, – направил он ствол на напиравшую толпу: – Могут и порешить всех. К бою, Прохор!

– Ты чего босс?! Свои же! Зацепим!

– Не тупи! Наши в броне – она выдержит!

Первый же залп картечи показал всю правоту слов Сэма – выпущенный в щель между своими десантниками заряд проделал широкую просеку в напиравшей черной массе, правда задетые градинами десантники отпустили несколько крепких выражений в адрес стрелков, но, в следующий момент оценив результат стрельбы, рванулись вперёд, подбадривая себя отборным матом.

– Прохор! Огонь! Бей по толпе – над головами! – Скомандовал Люциус, боком, как краб, перемещаясь за спинами оставшихся на ногах бойцов. Сделав ещё несколько выстрелов он раздражённо выматерился – пара бойцов, между которыми он направил последний заряд, внезапно сблизилась и большая часть картечи пришлась им в спины, заставив десантников зашипеть от боли и дружно высказать краткую и весьма нелестную характеристику в адрес невидимого им стрелка.

Матюгнувшись в ответ – мол нефиг дёргаться, когда вас огнём прикрывают, Сэм изменил тактику – подняв свой дробовик над головой он быстро разрядил магазин куда-то вперёд – в толпу, не тратя время на прицеливание. Противник стоял плотно и раздавшийся многоголосый вой раненных людей показал, что данная тактика куда более эффективна, чем предыдущая.

– Прохор! По головам бей! Сверху! – торопливо откинув цевьё, он принялся наполнять магазин. Банкир не ответил, но длинная, патронов на двадцать очередь, сопровождаемая криками раненых, однозначно продемонстрировала, что телохранитель так же перешёл к новой тактике боя.



Следующие несколько минут они занимались планомерным истреблением напиравших братьев, с которыми их численный перевес сыграл дурную шутку – если первые ряды, поняв, что происходит, начали ломиться назад, то задние, уверенные в своей победе, продолжали напирать, не обращая внимания на своих собратьев, стремившихся выйти из-под огня. Возникшая при этом неразбериха и толчея работали на руку стрелкам. Сэм – вырвавшись вперёд, бил из своего обреза от бедра, не тратя время на выбор цели, перемещая ствол из стороны в сторону, отчего, попавшие под облако картечи братья падали если и не десятками, то по нескольку тел за раз – точно. Ещё большим чем стрельба эффектом был страх – победа, такая близкая и почти осязаемая, внезапно повернулась другой, кровавой и ужасной стороной, моментально превратившись из прекрасной девы в чудовище с окровавленной пастью, готовой поглотить любого не успевшего удрать от её зубов. Картину дополняли выкарабкивавшиеся из-под тел десантники – они, перемазанные кровью медленно вставали – кто на одно колено, кто в полный рост, и, нашарив своё, или чужое оружие, так же перемазанное в крови, открывали огонь в упор, сотрясаясь и матерясь, когда им в спины попадали пули, выпущенные их товарищами.

– Прекратить огонь! В ножи! – скомандовал Сэм, видя, что ряды братьев заколебались и, подавая пример, рванул вперёд размахивая ножом над головой.

Нет, братья трусами не были – предыдущая схватка это доказала, но одно дело биться с людьми, и совсем другое, когда только что убитые и поваленные на землю противники встают, стряхивают кровь, получают практически в упор пули от своих же – и при всём этом не только не падают замертво, но наоборот – подбирают из луж крови клинки, и медленно, как зомби, идут в атаку.

Пресекая начавший зарождаться ропот, из чёрный массы, навстречу медленно приближавшимся окровавленным фигурам, вышел один из братьев – золотая кайма на его плаще явно свидетельствовала, что он не из рядовых бойцов. Сорвав с груди висевший там на тонкой золотой цепи Символ Веры, он сделал шаг вперёд и, вытянув руку, едва не приложил ярко сверкнувшую на солнце эмблему, к залитому кровью шлему десантника:

– Сим изгоняю тебя, исчадие ада! – Провозгласил он хорошо поставленным басом: – Да сгинешь ты…

Договорить он не успел – исчадие ада, лениво отмахнувшись от его руки – так отгоняют назойливую муху, надоевшую своим жужжанием, как-то устало подняло нож и, сделав короткий шаг – её под ногами что-то влажно чавкнуло, одним движением, перерезало горло монаху. Не дожидаясь, пока тело упадёт, оно поднесло лезвие к своему лицу, и, как показалось братьям, втянуло в себя запах свежей крови. Явно удовлетворившись результатом, чудовище удовлетворённо кивнуло – рука с ножом вытянулось в сторону замерших людей и лезвие заплясало в воздухе мечась от одного монаха к другому в поисках следующей жертвы. Это оказалось последней каплей – отталкивая друг друга боевые братья ломанулись назад, опрокидывая друг друга на глазах превращаясь в напуганное стадо.



– Это ты здорово придумал, – подойдя к исчадию, Сэм хлопнул его по плечу: – С ножом. Признаюсь – меня самого пробрало, когда ты лезвие к лицу поднёс.

– Да показалось, что клинок попортил, – сняв шлем, Михаил с наслаждением подставлял взмокшее лицо прохладному вечернему ветерку: – Я ему по горлу веду – а там скрежет. Мож' цепочка какая была, – пожал он плечами: – Да и тормозил я тогда конкретно – кабаны эти, – кивнул он на связанных монахов: – Как толпой навалились, думал всё, затопчут.

– М-да… – Проследив его взгляд, Сэм кивнул: – Здоровы… Свезло нам – чудом справились.

– Чудом? – усмехнулся в ответ Самсонов: – Ну, по чудесам у нас ты специалист, ты же…

Пробежавшая по земле короткая, быстро прекратившаяся дрожь, заставила его замолчать и недоумённо закрутить головой в поисках источника, а, в следующий момент, цветы, ярким и разноцветным куполом, покрывавшие вершину овала клумбы по центру площади, поползли вверх, словно они желали нам наглядно продемонстрировать своё стремление к солнцу. Их рост был недолго – очередная порция дрожи разметала грунт, швырнув их хрупкие тела под ноги к столпившимся вокруг бойцам, а ещё через миг, отражая полированным корпусом последние лучи вечернего солнца, засверкал блестящим металлом округлый нос вынырнувшего из-под земли гостя, более всего проходившего на тупоносую пистолетную пулю.

– Что за… – Договорить свою фразу Банкиру, стоявшему рядом со своим начальником, суждено не было – по корпусу пули пробежала чёрная тонкая линия и он распался на две половинки, окончательно похоронившие собой остатки некогда красивой клумбы.



Там, где только что сверкала металлом своих боков огромная пуля, сейчас стояла, выпрямившись во весь рост крупная, и какая-то квадратная человеческая фигура. Чёрная и матовая она не позволяла разглядеть детали своего тела, представ перед поражёнными бойцами эдаким сгустком тьмы не обещавшим ничего хорошего. Ростом чуть выше среднего, с широкими плечами, короткой толстой шеей, и узкими бёдрами она напоминала взятого из детского комикса супергероя – сходство добавляли горевшие под низким лбом багровым светом глаза и массивная, квадратная челюсть.



Фигура повела головой, осматриваясь, сделала шаг вперёд и случайный луч солнца высветил, ярким, радостно золотым, взблеском символ веры, вычеканенный на шероховатой поверхности броневой грудной пластины этого создания – в том, что сей подарок глубин есть нечто боевое и опасное уже не сомневался никто из присутствовавших.



Легко выпрыгнув из развороченной клумбы на утоптанную землю, фигура вновь неспешно повела головой из стороны, и, поведя рукой в сторону невольно подавшихся назад десантников, произнесла густым и насыщенным непререкаемой волей, баритоном:

– Грешники! Устыдитесь совершённого вами! На колени, ибо время покаяния и суда Веры настало!

– Чего? – Перехватив штурмовую винтовку, Самсонов навел её ствол на фигуру: – Ты вообще, что такое?

– Азм есть судья, – невозмутимо пояснила фигура и резко взмахнула руками, которые мгновенно удлинились выскочившими откуда-то из-под ладоней сверкнувшими на солнце средней длинны клинками: – И суд мой и справедлив, и короток будет, ибо виновны вы.

– В чём?!

– В нападении на монастырь, попрании Веры и ереси! Наказание – смерть! – Последние слова Судья произнёс уже в воздухе, прыгнув с места прямо на Михаила.



Клинки почти зацепили капитана – в последний момент он резко упал на спину и откатился в сторону, уходя из-под атаки, отчего клинки Судьи впустую рассекли воздух. Игнорируя все законы физики, подземный гость резко остановился, и разведя руки в сторону замер, слегка склонив голову:

– Сопротивление Святой Церкви – бессмысленно. – Его руки пришли в движение уподобляясь винтам вертолёта – лезвия слились в сверкающие круги: – Падите на колени и покайтесь, Час искупления настал! Это говорю вам я… – Сильный удар в спину заставил его сбиться со своего речитатива, но не более – развернувшись кругом Судья сделал резкий выпад в сторону Михаила, подкравшегося к нему со спины и снова, только отменная реакция спасла капитана.

– Сопротивление неразумно, – стоило Самсонову отдалиться, как церковник потерял к нему интерес, переключившись на оказавшегося ближе бойца: – Отпускаю тебе! – Один из клинков с громким скрежетом пробороздил по нагрудной пластине, отбрасывая десантника на пару шагов: – И тебя! – метнувшись в другую сторону Судья, очередным выпадом, отбросил другого бойца.

Залп картечи – Сэм не дремал, не произвёл на Судью никакого впечатления, хоть и оставил на его теле несколько блеснувших металлом царапин.

– Сопротивление неразумно, – равнодушным тоном повторила фигура, рывком перемещаясь к очередному бойцу и отбрасывая его в сторону: – Вы все признаны виновными!



Если бы во двор монастыря сейчас заглянул бы сторонний наблюдатель, то он бы решил, что собравшиеся там люди проводят время играя в салочки, причём водит фигура в чёрном. Она металась по двору, осаливая то одну, то другую, не успевшую отскочить светлую фигуру, отчего задетые ей люди падали на землю и, придя в себя, отползали в сторону, замирая при приближении водящего.

– Да тут гранатомёт нужен, – плюхнувшийся на землю подле Сэма Прохор, с трудом перевёл дыхание: – Скотина! Бьёт – не вздохнуть. Если б не броня – уже на небесах бы был.

– Ты? На небесах?! – перевернувшись на живот, Сэм сделал пару выстрелов в сторону бежавшей к ним фигуры и торопливо замер, притворяясь мёртвым: – Твоё место – в аду, впрочем, как и моё. – прошептал он одними губами неподвижно замерев.

Остановившийся в паре шагов от них Судья склонил голову присматриваясь к двум телам, но очередной выстрел – с другого конца площади, заставил его развернуться и устремиться к новому источнику беспокойства. Добежать до стрелка ему не удалось – очередное попадание, на сей раз откуда-то с фланга, заставило его резко сменить направление движения.

– И долго мы его так гонять будем? – последовав примеру Люциуса, Банкир перевернулся на живот, и, раскинув ноги принял положение для стрельбы лёжа: – Пока батарейки не сядут?

– А что ты предлагаешь? – Окатив цель очередной порцией картечи, Сэм торопливо ткнулся лицом в землю, изображая мертвого.

– Ну не знаю, – убедившись, что Судья снова побежал в другом направлении, Прохор покачал головой: – Хрень какая-то. Мы так хоть до ночи лежать можем – толку ноль. Ему наши попадания – как слону дробина. Слушай, босс? А может его того – с орбиты шарахнуть, а?

– И его и нас накроет, – вздохнул Люциус: – И не думаю я, что наша броня такое переживёт.

– А сигнал заглушить?

– Так он же не человек? Да и не думаю я, что ему что-то будет – машина же. Видишь, как носится – один в один как поп в той игрушке, только вместо конфет – мы.

– Да, похоже, – выпустив в фигуру короткую очередь Банкир замер, и, дождавшись, когда Судья отбежит в сторону, продолжил: – Ну а чего мы теряем, а босс? Хуже-то не будет, да и других вариантов нет.

– Вариант есть. Сейчас дам команду – будем парами – тройками отходить. Залп – он туда, пока бежит, с противоположной стороны отбегают. Он к ним – залп с другой стороны. Так и отойдём.

– И все старания – коту под хвост? Давай попробуем?

– Ну давай, – сдался Сэм: – Только толку с этого… – Вздохнув, он подтянул к шлему переговорное устройство, закреплённое на правой руке: – Жбан? Жбан, спишь? Ответь? Чёрт… Сигнал слабый.

– А ты встань, – посоветовал Банкир: – Антенна в землю смотрит – естественно сигнал слабый.

– Ага. – хмыкнул в ответ Сэм: – Может мне этого ещё позвать – мол подсади, а?

– А что – это идея, – кивнул его собеседник и, прежде чем Сэм успел хоть как-то прореагировать, вскочив на ноги замахал руками, привлекая внимание Судьи.

– Сдурел? – Привстав, Сэм потянул его вниз, но телохранитель проворно отскочил в сторону: – Лежи! Ща он за мной рванёт – так ты в здание беги, поднимешься на крышу – Жбана вызывай.

– А ты?!

– А что он мне сделает? Я ж в броне. Лежи!

Всё произошло так, как и предсказывал Прохор – увидев вскочившую фигуру, Судья, резко затормозив, рванул к нему, размахивая клинками и не обращая внимание на начавшуюся пальбу. Подпустив его поближе, телохранитель сорвался с места и, зачем-то прыгая из стороны в сторону, рванул в сторону ближайшего здания.

Наверное, у Судьи глаза, или то, что ему их заменяло, были и на спине, или затылке – стоило Сэму вскочить, как чёрная и изрядно пропыленная фигура, замедлилась и, сделав пару шагов, остановилась словно в раздумьях. Несколько секунд судья стоял, медленно переводя взгляд с двух фигурок, словно выбирая – за кем идти, а потом, приняв решение, развернулся в сторону Сэма.

– Сэм! Замри! – проорал Прохор, короткими очередями выбивая искорки из корпуса Судьи: – Не трепыхайся – дай мне его на себя отвлечь!

Медленно, очень медленно, словно в сомненьях, черная фигура перевела взгляд на него и, совсем по-человечески, склонив голову к плечу уставилась на него своим багровым взором.

– Ну? Чёртова жестянка? Здесь я! – выпустив очередную очередь ему в голову – пули пролетели совсем рядом – Банкир промахнулся самую малость, человек взмахнул рукой в оскорбительном жесте: – Иди сюда, тварь! Здесь еретик, здесь!

– Ересь! – глаза Судьи вспыхнули ярче: – Злокозненный еретик! – Протянул он руку в его сторону, принимая окончательное решение: – Епитимья твоя да будет жестокой!

– Ага, два раза! – сделав несколько выстрелов, на сей раз пули высекли искры прямо из Символа Веры на груди машины, Прохор торопливо отступил назад: – Ну же, святоша недоделанный, давай, накажи меня!

– Остановись и прими кару мою! – окончательно потеряв интерес к Сэму, Судья двинулся в сторону обидчика, быстро набирая ход.



Назад Люциус оглянулся уже будучи в дверях здания – Прохор носился кругами, перепрыгивая через старательно изображавших мертвых людей, причём покойниками прикидывались все – и десантники, и связанные монахи – последние явно не надеялись, что система опознавания свой-чужой работает исправно и предпочитали выглядеть мёртвыми сомнительному шансу получить поддержку от своего же охранного механизма.

Не тратя время – по тому как Банкира мотало из стороны в сторону было видно, что долго он не протянет, Сэм рванул вверх по лестнице, не обращая внимания на слабо шевелившиеся тела раненых защитников монастыря, нашедших в себе силы выползти из комнат, где они держали оборону сюда, в надежде на помощь.

Второй этаж, третий – как он оказался на крыше Сэм сам и не понял, внезапно обнаружив вокруг себя не стены, а чистое пространство. Перескочив через пару тел, распростёртых подле тяжелого пулемёта, он подбежал к краю крыши и торопливо активировал переговорное устройство:

– Жбан? Жбан, слышишь меня?

– Слышу, чего орать-то? – судя по голосу штурман дремал и, как и любой, выдернутый из сладкой дрёмы человек, был не слишком-то рад возникшему источнику беспокойства.

– Вниз давай! Сигнал давай!

– Чего ещё тебе дать? – зевнув, поинтересовался толстяк: – Не ори, а?

– Млять, Жбан!

– Да слышу я, слышу. Уже спускаемся.

– Быстрее давай!

– Быстрее – не получится. Ты слово волшебное не сказал.

– Млять! Убью нахрен! Бегом вниз!

– Да успокойся, ты Сэм. Уже снижаемся. Не нервничай. Кстати, – хохотнул штурман: – А чего вы там за забег устроили, а? Я в оптику смотрел – классно носитесь.

– Сигнал давай!

– Да рано ещё, Сэм. Минуты три… Может пять потерпи – как в зону уверенного накрытия спустимся – так сразу, – Жбан снова зевнул: – Весело у вас там, не то, что здесь… Я тебе скажу – ну, как сигнал передавать начнём, ок?

Оборвав связь, Сэм опасливо посмотрел вниз.

А там дела у Прохора шли хреново.

Судья, просчитав траекторию его перемещений, переигрывал человека по всем статьям и сейчас Банкир медленно отступал к стене здания, не имея никаких шансов на манёвр – на все его рывки в стороны, машина реагировала с убийственной точностью, выбрасывая клинки в стороны.

Поняв, что все его попытки обречены, Банкир попытался разыграть прежде беспроигрышную карту – картинно схватившись за сердце, он рухнул на землю и замер, уподобившись трупу.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksey-rudakov-10571531/bratstvo-opalennyy/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.