Книга - Пепел на венце

Пепел на венце
Стефан Брег


Жителей славного города у подножия вулкана сложно напугать. Они готовы и к ярости стихий, и к прибытию огромной армии, что собирает против них империя Эллас-Амин. Но никак не могли предугадать островитяне, что самой большой опасностью станет человек, ступивший на земли Пепельного архипелага не ради золота и славы. Он прибыл сюда в поисках отмщения и горе тому, кто встанет у него на пути, будь то создание подлунного мира или адской бездны. Теперь наемник Фосто обрел новых союзников и приготовился пройти нелегкий путь до конца. Продолжение романа "Кровь деспота".





Стефан Брег

Пепел на венце





Пролог


Фонтан на Мраморной площади еще работал. Еще била из трех изящных статуй вода, но расколотые стенки бассейна уже не могли удержать бурлящий поток в своих пределах. Казалось, он почувствовал близость моря, обрел силы и теперь рвался наружу из пробоин и трещин, словно устав от долгого томления в неволе. Вечернее солнце исчезло в клубах едкого дыма и казалось, что вода, любившая купаться в его приветливых лучах, решила самостоятельно проложить себе путь до небесного светила. Виной всему были снаряды из корабельного камнемета – увесистые валуны не только повредили фонтан, но и забрали с десяток людских жизней. Мирные жители понадеялись на крепость стен и совершили роковую ошибку, столпившись на площади. Атакующим войскам внезапная трагедия играла на руку: паника, распространявшаяся словно гангрена на израненном теле, приближала падение города.

Вода текла по булыжникам, наполнялась кровью из обезображенных трупов и искала любую неровность, любой уклон, чтобы продолжить неторопливый, но упорный бег. Не могли помешать ей ни ограждения, ни цветники, и даже уверенная поступь сотен сапог лишь поднимала брызги на чернеющем под светом факелов и пожаров ручье.

Некоторые из раненых осколками горожан еще шевелились. Одни ползали по брусчатке, пытаясь убраться с пути вражеского отряда; другие же застыли в страдальческой позе, лишь изредка дрожащей рукой касаясь разбитой головы и раздробленных ребер.

Всех их ждало одно. Наконечники копий и мечей не разбирали ни возраста, ни пола, ни племени жертв. Быстрый взмах, укол и смерть, наполняющая поток новыми красками. Убийцы почти не сбавляли шага. Они двигались вперед и старались во что бы то ни стало сохранить строй. Их глаза, едва заметные под полями стальных шлемов, бегали из стороны в сторону и отмечали малейшее движение в сумеречных переулках и обманчиво тихих садах.

Казалось, продвижению захватчиков ничто не помешает. Силы города угасли, о чем явно свидетельствовали далекие отчаянные возгласы и зарево пожарища у восточных ворот, куда пришелся основной удар неприятеля. Огонь поглощал деревянные постройки, носился по черепичным крышам и вырывался из окон, походя на язык огромного магического змея из забытых легенд. Такого же безжалостного, как и атакующее войско.

В квартале, где находилась Мраморная площадь, почти все здания строились из камня. Пламя не миновало и этой территории, но не имело той страшной силы, заставляющей человека стремглав бросаться прочь и не надеяться ни на колодцы, ни на помощь дождя. Квартал вполне мог уцелеть.

Немало жителей решили переждать бурю в собственных домах, в арендованных комнатушках и гостиницах. Вряд ли они ожидали, что в эту часть города проникнут так легко, но предательство и правильная тактика способны любой штурм превратить в череду неожиданностей. Стены – не препятствие для тех, кто имеет союзников по обе стороны баррикад.

Беспечный житель, рискнувший сейчас выглянуть в окно, подверг бы себя большой опасности. Стрелки вражеского отряда не дремали – они ежесекундно выискивали цель и держали арбалеты перед своими лицами. Готовились отправить стрелу в любую любопытную голову, отворившую ставни.

Несмотря на предчувствие скорой победы, молчаливые воины понимали, что еще не являются хозяевами города. Это легко определить по их напряженным лицам, по наконечникам копий, которые, казалось, плывут по воздуху вместо того, чтобы раскачиваться в такт тяжелых шагов. Большие прямоугольные щиты впереди идущих бойцов напоминали цветастые паруса коггов во время штиля: их движения были такими же плавными, как и у копий.

Щитоносцам на флангах колонны приходилось быть куда подвижнее. Дисциплинированные и опытные, они знали, что от их внимательности, от их реакции зависят жизни многих товарищей по оружию, поэтому тем, кто находился в правых рядах, приходилось двигаться полубоком, чтобы в случае опасности как можно быстрее прикрыть щитами легковооруженных мечников и стрелков. Смерть могла сверкнуть своим стальным оскалом из любой подворотни, и воины готовились к такому повороту событий. Город не обманул их ожиданий.

Яростный вопль заглушил звуки торопливого марша. Сила крика не оставляла сомнений – десятки глоток ревели в унисон, пытаясь вызвать у противника животный страх. Крик нарастал и его тут же поддержали со стороны тенистой аллеи, заросшей кустарником. Защитники города взяли вражеский отряд в кольцо.

Гарнизон или ополчение – эти воины выскочили на широкую улицу и с перекошенными от напряжения лицами бросились в бой. Но враги не полагались на слепую удачу и, быстро перегруппировавшись, приготовились к отражению атаки. Стена щитов, ощетинившись копьями, приняла на себя первый удар. Брызнула кровь из пронзенных острыми наконечниками тел, полетели в разные стороны круглые щиты и шлемы, одеревенели пальцы, сжимающие оружие из городского арсенала. Теперь к крикам ярости добавились другие, более пронзительные вопли. Кое-кто из ополченцев прорвал оборону щитоносцев, однако тут же поплатился за это – мечники действовали слаженно и безжалостно. Бой начался катастрофически для защитников города, но за первой волной последовала вторая.

Окованный железом дротик с такой силой вонзился в большой щит, что владелец последнего отшатнулся и потерял равновесие. Этим замешательством не преминули воспользоваться защитники города. Храбрые воины, экипированные лучше прочих, попытались вклиниться в брешь фаланги и поразили нескольких противников, но развить успех не смогли. Ополченцы прыгали на щиты, пытались вырвать их из рук захватчиков и колотили по ним мечами и топорами, но несли такие потери, что героическая атака стала попросту самоубийственной. Воины дрогнули и бросились врассыпную, оставив раненых и окруженных на милость победителям. Но победители не были милостивы. Когда захватчики двинулись дальше, на мостовой лежало столько трупов, что казалось, не схватка произошла здесь, а массовая казнь.

Мостовая, петляя, уходила вверх к великолепным ступеням, возведенным шестьсот лет назад. Широкая уступчатая лестница вела к руинам древнего дворца и к храму, не только устоявшему под напором времени и людской вражды, но и основательно улучшенному новыми правителями. Туда-то и держал путь вражеский отряд.

Трехэтажные жилые дома по обе стороны улицы стояли так плотно друг к другу, что ожидание очередной атаки со всех сторон не имело смысла, однако захватчики бдительности не теряли. В городах опасность подстерегала не только на земле. Не успела дорога пойти на подъем, как с плоских крыш на воинов обрушился град стрел. Зловещий свист смертоносных снарядов обещал собрать с храбрецов на мостовой значительную дань, но и арбалетчики внизу не дремали. Еще до того, как многие люди на крышах натянули тетиву, они уже поплатились за свое нападение жизнью.

Захватчики вновь заняли оборонительную позицию, подняли щиты, но в этот раз ситуация была куда сложнее. Арбалетчики оказались уязвимы перед новой атакой. За полуминутную перестрелку их погибло уже пятеро. Пара человек, несмотря на ранения, продолжили перезаряжать свои дальнобойные оружия.

Всплеснул руками один из мечников. Стрела пробила ему ключицу и глубоко вонзилась в плоть. Раненый глухо зарычал, как зверь в капкане, и припал на колено. Так и испустил дух. Как по команде несколько арбалетчиков дали залп по засевшему на крыше убийце. Отлетел в сторону его роговой лук, а тело, пронзенное болтами, рухнуло на мостовую. К мертвецу тут же подскочили несколько вояк и быстрыми, отточенными движениями отсекли ему правую кисть и спрятали сомнительный трофей в мешок.

Очередная смерть, похоже, погасила боевой пыл защитников города. Самые отчаянные еще стреляли, правда, совершенно не целясь, но большинство стрелков покинули крыши и растворились в подступающих сумерках. Время битвы прошло – пришла пора спасать свои жизни, ибо скоро все пути к бегству будут отрезаны.

Вражеский отряд не стал ожидать новых засад и достиг в конце концов огромной лестницы, проложенной по каменистому холму. Когда-то по этим ступеням ходил завоеватель мира, величайший император Хантал Третий, прозванный Светлым. Он провел в походах и мирных странствиях много лет, но никогда не забывал об этом городе. О своей родине. Он возвел множество удивительных архитектурных сооружений, одним из которых являлась и лестница на священном холме. Не все из того, что украшало город много столетий, сохранилось – время беспощадно к памятникам культуры меньше, чем человек.

Варамиад – жалкое подобие былого величия. Некогда столица зарождающейся Нардарской империи, теперь этот город являлся обычным центром захолустной провинции. О богатстве и славе напоминали лишь несколько храмов, арок, да остатки каменных стен, которые новые правители перестроили кое-как. Старая империя рухнула и погребла под собой многое из того, что казалось незыблемым. Все богатство, все славное прошлое Варамиада осталось только в людской памяти. И сильнее всего она разжигает сердца и бередит души потомкам древнего рода, один из которых ступил на землю предков с одной целью: отвоевать ее огнем и мечом.

Когда отряд преодолел почти все ступени, из его рядов вышел высокий статный человек в тяжелой броне с замысловатым орнаментом. На спине сурового воителя, возглавлявшего отряд, висел двуручный меч с двойной гардой. Командир поднял руку, остановив свое войско, и откинул кольчужный капюшон. Ветер обдувал его скуластое лицо, но ничего не мог поделать с длинными черными волосами, перехваченными у затылка лентой.

С вершины священного холма город предстал во всем своем великолепии. Завораживающая картина уличных битв, трепещущих столбов дыма и обваливающихся строений удерживала взгляд, оттеняя все прочие виды: спокойную морскую гладь, большие неподвижные корабли и зеленеющие плантации вдали от городских стен. Любоваться всем этим можно долго, но не для того воины проделали такой опасный путь. Главной их целью являлся древний храм. Величественное четырехъярусное сооружение, украшенное скульптурными фризами и белыми колоннами, увенчанное пирамидальной крышей, заметно выделялось на фоне вычурных поместий и убогих плебейских домов. Даже дворец наместника не смог бы потягаться в красоте с этим храмом. И уж точно дворец не смог бы сравниться с тем богатством, что находилось внутри архитектурного чуда на холме.

Стоило воинам достигнуть ступеней храма, как путь им преградил выскочивший из дверей невысокий круглолицый старик в светлой мантии. Остатки его волос на висках и затылке белели, как снег на горных вершинах.

– Остановитесь, безбожники! – срывающимся голосом проверещал дед и вытянул вперед трясущиеся руки.

Ни смешка, ни ругательств не последовало со стороны вражеского отряда. Командир с двуручником вновь покинул строй и приблизился к старику. Оглядел внезапную помеху с ног до головы, слегка склонил голову и произнес приятным баритоном:

– О, старый ключник Осий! Я наслышан о тебе и давно хотел увидеться. Полвека ты хранишь старинные реликвии, не покидаешь этого храма и живешь только за счет подношений. Говорят, когда-то ты прогнал из сокровищницы даже царька Эллас-Амина. Да уж… Времена меняются.

Морщинистые щеки старика тряслись от праведного гнева.

– Убирайся прочь! Гром и молния на твою голову, если решишься войти в этот храм!

– Этот храм создан моими предками. Кто, как не я, имеет право войти сюда?

– Не корми меня этой ложью, – стиснул зубы старик, и взгляд его светло-серых глаз стал на мгновение диким. – О своих правах ты будешь рассказывать имперским палачам. Убирайся из Варамиада, пока не поздно, и молись о своей падшей душе. Вспомни свое настоящее имя, перестань прикрываться тем, кого ты не достоин. И возвращайся на свои острова.

Командир разочарованно покачал головой:

– Не этих слов я ждал от тебя, Осий. Ты живешь в своем маленьком мирке и не видишь, что творится за его пределами. Или намеренно отводишь взгляд. В любом случае ты не поддержишь те перемены, что неизбежны и без меня. Империя, которой ты служишь, призрачна, хрупка. Вожди, шэрданы, князья – вот удел тех, кто называет себя императорами, властителями мира. Так что я не уйду. Смотри на огонь – он уже приближается к центру, уже охватывает дома изнеженных негодяев на Золотом холме, а ведь за ним следуют мои люди. Люди Эстерида Пятого, в чьей крови – кровь Хантала Первого, Хантала Святого, покровителя этого чудесного храма и всей нардарской земли.

– Твои люди – воры и убийцы, как и сам ты.

– Ты называешь вором того, кто хочет освободить эту землю от гнета иноземцев?

– Того, кто пролил столько нардарской крови, сколько не проливалось и за сотню лет. Кого же ты освобождаешь, вырезая целые города? Это твои соплеменники.

– Подстилки и предатели, – стиснув зубы, прорычал Эстерид. – Истинные нардарцы никогда не признают над собой власть лживых собак. Тем, кто им подчиняется, я несу только смерть. А теперь оглянись – здесь им подчиняются все.

– Я насквозь вижу твою гнилую душу, самозванец! – верещал старик. – Я наслушался твоей лжи! Пока я жив, ты не пройдешь!

Предводителя, казалось, совсем не смутили грубые восклицания престарелого храмовника.

– Вот как? Хочешь умереть по-геройски?

Старик ничего не ответил и тяжело дышал.

– Видишь этот меч? – Эстерид большим пальцем указал за спину. – Знаешь, с какой легкостью он разрезает человеческую плоть, жилы и кости? Уверен, что догадываешься. Я знаю, ты принял бы эту смерть с достоинством, но я не стану убивать тебя. И мои люди не станут. Все, что ты можешь сделать сейчас – броситься вниз головой со ступеней. Хм, даже не сейчас. Чуть позже. Пока ты побудешь под присмотром моего доверенного лица. Хардал! Убери с дороги эту старую колоду.

Сопротивляющегося старика схватил за руки молодой воин с лицом, будто вытесанным из неподатливого камня. Исполняя приказ, он не произнес ни слова и, казалось, не слышал тех угроз, коими осыпал его ключник Осий.

Командир отряда зашел в храм в сопровождении четырех мечников. Темнота стелилась над поверхностью узкого коридора, отступая лишь под напором света из высоко расположенных арочных окон, но за притвором, казалось, полумрак царствовал безраздельно. У дверей, ведущих в главное помещение храма, лежал всяческий мусор: мешки, доски и осколки огромных ваз. Эстерид насупился, его глаза бегали из стороны в сторону, не задерживаясь ни на одном предмете интерьера. В конце концов командир поднял ладони на уровень лица и махнул своим воинам, приказывая двигаться вперед. Снял со спины внушительных размеров меч.

Фигуры в светлых одеждах выскочили из тени, оберегающей их и скрывающей от самых внимательных глаз. Но все изменилось за мгновения – сверкнули ножи, поравнявшись с тонкими лучами, меж которых клубилась пыль; затопали по мраморному полу сандалии, заглушая нервное дыхание. Тень перестала быть союзником в нападении. Неизвестные бросились на захватчиков, уповая исключительно на внезапность. Все пошло прахом – враги готовились к ловушке.

Быстрые движения, молниеносные взмахи мечами и звериная реакция не оставили шансов для последнего рубежа обороны храма. Эстерид отпрыгнул от своего противника, крутанул меч над головой и всем телом подался вперед, нанеся размашистый удар.

Неизвестный всплеснул руками и упал навзничь. Без криков и корчи. Эстерид склонился над поверженным врагом: совсем юнец, чья окровавленная мантия была бурого цвета. Послушник, еще не достойный даже касаться жертвенника.

Путь к сокровищнице открыт – теперь захватчики знали это точно. Эстерид вошел в богато обставленный неф, остановился перед образами небесных покровителей, печально взирающих с цветных витражей, и зашагал к массивным колоннам на другой стороне помещения.

Массивный ключ, сорванный с шеи упрямого храмовника, казался таким же древним, как и окружающие стены. В этом была доля правды – дверь с мудреным замком и барельефами появилась здесь через сто лет после закладки первого камня. Эстерид взвесил ключ в ладони и вставил его в замочную скважину. Раздался глухой щелчок.

Ступени за отворенной дверью вели вниз и исчезали во тьме, но преданные соратники уже несли за спиной командира масляные лампы. Узкий тоннель петлял, являя взору бессчетные урны с прахом служителей церкви, и часто выводил к более просторным помещениям с саркофагами и стеллажами для свитков. Встречались запертые сундуки, но воинов не волновало их содержимое. Пока. Главная их цель уже близка.

Она лежала на едва обработанном каменном постаменте, прикрытом сверху атласной тканью, и придавала окружающей мгле какой-то мистический, загадочный окрас. Корона Хантала Светлого – императора, благословленного самим небом на великие свершения, – покоилась здесь очень давно. Не добрались до нее руки узурпаторов и правителей Эллас-Амина. Великую реликвию сумели спасти от горькой участи короновать недостойных особ. Спасли уже не битвами, не войной. Бесценная вещь осталась в храме, как одно из множества условий, по которым Нардария входила в состав новой империи. Как главный признак того, что наследие древности не забыто.

Эстерид взволнованным взором окинул корону и медленно поднял ее двумя руками перед собой. Образ тонкого золотого обруча всего в два дюйма шириной, украшенного эмалью и великолепными узорами, рождал в голове завоевателя целый сонм удивительных и опьяняющих мыслей. Он думал о прошлом, теряющемся в глубине веков; о судьбоносных словах своей матери, перевернувших его жизнь; о дальнейшей борьбе, которая будет яростнее морского шторма. О величии, завоеванном непреклонностью и кровью. Мысли исчезали, переплетались, заставляли сердце учащенно биться. И некоторые из них отливали той же завораживающей чернотой, что и крупный восьмиугольный алмаз в центре короны.




Глава 1

Беседа в «Хмельном Замке»


Жареный гусь на бронзовом подносе выглядел чертовски аппетитно. Аромат от нежной золотистой кожицы достиг моих ноздрей в ту же секунду, как блюдо оказалось на столе. Обоняние могло обрадовать меня и раньше, но я слишком задумался о текущем положении дел. О том, что привело меня в сей неблагополучный край. Мысли копошились в моей голове, словно муравьи в своем земляном логове, так что долгожданная пища – отличный повод хоть на время отстраниться от проблем.

Гусь с яблоками и зеленью больше не мог ждать. Я оторвал ножку, за считанные секунды обглодал ее и хлебнул терпкого пойла. Несколько дней назад я и мечтать о таком не мог. Я набивал желудок, но воспоминания о вынужденной голодовке вновь всплыли в памяти.

Вот уже неделю я пребываю в Салуме. В городе, который любой мало-мальски законопослушный человек будет обходить стороной. Столица горной страны, обитатели которой спасаются здесь от гнета государства и собственной совести, если таковая обнаружится среди бесконечных страстей и пороков, – Салум славится обилием всевозможных развлечений и опасностей, идущих зачастую бок о бок. Сюда стекаются награбленное добро, пленники и провиант со всех земель, окружающих мятежный край.

Собственно, сам я тоже оказался тут не по своей воле. То, что сейчас моя воля целиком и полностью в моей власти – огромная удача, которую, впрочем, я не выторговал и не получил в силу случайных обстоятельств. Свою свободу я завоевал мечом, сражаясь так яростно, будто мне еще раз стукнуло девятнадцать лет. Однако эйфория прошла, сгинула в пропасть вместе с близкими моему сердцу людьми. Я вновь вспомнил, что мне не девятнадцать, а в два раза больше. И вновь вынужден бороться за свое существование. Мои противники на время лишились человеческого обличья, ими стали обстоятельства: голод, бессонница и переутомление.

Я хотел продать свою кольчугу за любую еду, но вовремя увидел беспечного разбойника, сверкнувшего серебряными монетами перед торговцем коврами. Торговец, конечно, посмеялся над предложением гнилозубого клиента купить товар за столь малую сумму и прогнал его, грозя своими охранниками. Я с неподдельным интересом рассматривал изделия из тонкой шерсти, но стоило разбойнику свернуть за угол и пошлепать по грязи меж покосившихся домов, как я отправился к тому же переулку с другой стороны. Все банально до безобразия: удар плечом, грязное ругательство и лязг оружия. Я даже позволил бедолаге вытащить меч, а через несколько секунд стал богаче на пару блестящих монет. Жаль, что меч противника не годился даже для продажи – так ржав и невзрачен он был.

Несмотря ни на что, я всегда умел радоваться маленьким победам. Из кирпичей строится дом, а из удачных решений – путь к долгожданной цели. На короткий срок я обеспечил себя едой, кровом и необходимыми знакомствами, которые могут помочь мне в дальнейшем. Здесь я задерживаться не собирался.

Серебро – это всегда подспорье, но двумя монетами многого не добьешься, а бродить по городу в поисках состоятельных жертв я точно бы не стал. Жизнь местного отребья я ценил не очень высоко, в чем уже убедился покойный бандит, но окрестные правители время от времени пытались организовать на улицах порядок, и попадаться с окровавленным мечом вооруженному патрулю на глаза не хотелось. В конце концов есть и другие способы заработка. Опять же, не слишком честные, но хотя бы бескровные.

В Салуме я был не одинок. Мои приключения разделил еще один смелый авантюрист – Лексо по прозвищу «Уховертка». Сперва наши отношения я охарактеризовал бы, как вынужденное сотрудничество, но сейчас мое мнение изменилось к лучшему. Теперь это сотрудничество взаимовыгодное.

Лексо – опасный и скользкий тип. Молодой худосочный парень с хитрым бегающим взглядом, в нужный момент он мог убедить в своей правоте даже очень недоверчивого человека. Лексо не отводил от собеседника глаз и подбирал именно те доводы, которые человек напротив больше всего ждал. Я и сам попадался на этот крючок, так что прекрасно знаю, о чем говорю. Собственно, из-за действий Уховертки я и оказался в мятежном Скалистом Крае. Теперь бывший парланский разведчик взялся помогать мне в непростом предприятии, которое я замыслил в порыве праведного гнева, и всеми силами пытается доказать, что делает это искренне. Возможно я опять совершаю ошибку, но одно знаю точно – терять Уховертке совершенно нечего. Так уж случилось, что его прошлая жизнь пошла прахом во время нашей встречи. Моей вины в том нет, но путь к родным землям этому изворотливому приятелю заказан.

Лексо в Салуме решил подзаработать другим путем, нежели я. Он оказался очень ловким и способным разводилой в игру с тремя стаканчиками. Три гроша он за час превратил в медную горку, собрав вокруг себя целую толпу участников и зевак. Когда же его «вежливо» похлопали по плечу местные ворюги, Лексо не стал крушить все налево и направо. Он просто пообещал им хорошую долю.

Благодаря нечестно заработанным деньгам мы набили желудки, обрели уверенность и начали искать того, кто мог помочь нам покинуть Салум в правильном направлении. Такой человек нашелся довольно быстро. За помощь, за полезную информацию он просил совсем немного по меркам местных барыг, но и надежность его вызывала сомнения. Лексо предупредил, чтобы к словам нового знакомого я относился осторожно, описал мне его колоритную внешность и отправился на дальнейшие поиски. Сейчас в просторной таверне «Хмельной Замок» я как раз ждал информатора. Дешевого.

Томительное ожидание скрашивала аппетитная еда. Я неспешно жевал свой кусок, как вдруг в голове возникли образы увиденных сутки назад ковров. Один из них до чрезвычайности походил на тот, что однажды я вез на продажу в далекую страну. Те же узоры, та же легкость плетения, выдававшая руку настоящего мастера. Может я и ошибался, что весьма вероятно, но внутреннее чутье имело мнение противоположное. Ковры, которые рассматривал убитый мною проходимец, взбудоражили мое воображение не просто так. История, что привела меня далеко на восток, началась именно с них.

В питейном заведении шельмеца Хазмора, находящемся в столице Мальдиона, я встретил одинокого паренька по имени Энрико, которому в наследство досталась лишь связка ковров. Бедняга совершенно не понимал, что с ними делать, и по доброте душевной я предложил ему помощь. Знал бы я, чем эта помощь обернется.

Что может быть проще, чем сбыть дорогой товар, случайно оказавшийся в твоих руках? В руках, крепко сжимающих клинок и чужие шеи, владельцы которых задумали товар отобрать. Оказалось, что эта задача мне не по силам. Я участвовал в смертельных схватках, вел в бой преданных мне людей и не боялся замарать руки в крови, но стоило мне превратиться в мирного торговца, как сам Эрхивиан не поленился вылезти из преисподней и смачно плюнуть на дорогу, по которой мне предстояло проехать.

Все пошло наперекосяк с самого начала пути. Бандиты-оборванцы, бандиты-рыцари, бандиты-торговцы: иногда мне казалось, что порядочных людей на белом свете не осталось. Я каждый паршивый раз думал, что следующий день станет приветливее к отважным путешественникам, что враги потеряют след, а от щедрых покупателей не будет отбоя. Последний раз я ошибался так много лет назад, когда решил, что успею добежать до дерева прежде, чем меня настигнет вражеский всадник. С воткнувшимся в мой бок копьем пришло понимание: самоуверенность – родная мать небрежности. Положительный результат самоуверенность дает в случаях, когда на месте ее сестра – власть.

Хоть со времен пребывания в наемном войске я стал более осторожным, это не избавило меня от некоторых неуместных для волевого человека черт характера. Там, где следовало проявить непреклонность, я часто уступал. А там, где от врагов нельзя было оставлять и мокрого места, я проявлял мягкость. Из-за этого погибла моя спутница – чародейка Алабель. Во многом из-за этого добросердечный Энрико томится в плену у лорда из Трех Долин. У вероломного недоноска, который возомнил себя способным полководцем и отправился в путешествие на юг, чтобы примкнуть к недобиткам очередного горе-завоевателя. Этим планам я и намеревался помешать. Конечно, если без убийства лорда не получится освободить Энрико.

Я отвлекся от своих дум лишь в тот момент, когда свет из окон мне перегородил кряжистый мужчина, наряженный в коричневый камзол. Выцветший и залатанный во многих местах предмет одежды из последних сил сдерживал большой живот. Я подумал даже, что еще чуть-чуть – и пуговицы камзола со свистом влетят в мой лоб.

На голове незнакомца красовался помятый и грязный парик, которым явно пытались скрыть сильный ожог на правой стороне лица. То, что ожог я все же увидел, явно свидетельствовало о недостаточной эффективности волосяного изделия. Незнакомец шумно выдохнул, протер платком лоб и представился.

– Торн Ксавиан Лирик, – деловито произнес он и протянул руку. – Ты, я так полагаю, Фосто?

Я внимательно посмотрел на собеседника, после чего огляделся по сторонам.

– Полагаешь правильно. Тут сидят еще с десяток людей самой разной наружности. Как ты узнал меня?

Торн хмыкнул:

– Твой приятель сказал, что ты сильно голодал в последние дни, а сейчас наверняка будешь наверстывать упущенное. Сказал, что на твоем столе будет много еды или ее остатков.

Я скривил рот. Ох уж этот Лексо. Выставил меня оборванцем перед человеком, которому я должен казаться лихим воякой.

– Шучу я, – вдруг добавил Торн и выпучил глаза, указывая на мои вещи. – По кольчуге узнал, что из плаща выглядывает; по дорогому мечу. По благородным чертам лица, – в последних словах я к своему неудовольствию почувствовал иронию.

Собеседник не дождался моего приглашения и плюхнулся на табурет, буркнув короткое: «Ну?»

Я развел руками, будто собирался сказать очевиднейшие вещи.

– Как можно догадаться, взбудоражило нас богатство известного по всему миру бунтовщика, который бросил вызов самой империи. Хотим примкнуть к нему и помочь в нелегком деле. Эстерид Пятый – знаешь такого?

– Как не знать, любезный Тосто. Смельчаков в наших краях прибавилось, как токмо с южного побережья раздался призыв к оружию. Правда, запоздали вы что-то, друзья. Из Варамиада несостоявшегося императора выкурили еще прошлой осенью, флот его тоже проредили. Знать, на Пепельные острова вслед за бунтарем собрались? Я слышал, змей там много ядовитых и адская жара.

Я кивнул, не обращая внимания на коверканье своего имени:

– Жара, да. Скоро там станет еще жарче. За соответствующую плату готов неудобства потерпеть. Но мне сведения нужны: где собираются добровольцы, кто командует ими и каким путем лучше добраться до места. Давай, Торн, пораскинь мозгами.

Мой собеседник насупился, а по складкам на лбу я понял, что идет тяжелый мыслительный процесс.

– Ну-у, сейчас выбор довольно скуден. Многие уже давненько большую землю покинули. Сколько-то крупные войска токмо у нескольких командующих, но с именами у меня беда. Много чужестранцев, а у них клички такие заковыристые, Госто.

– Фосто! – не выдержал я. – Мое имя – Фосто. Мне нужны те, кто еще недалеко от Салума.

– Один из господарей совсем недавно окрестности города покинул. И бойцов собирал. Тимьян, Дамьян – не помню, как его звать. К нему шагайте. Он по старой дороге вдоль озера двинулся.

– Слышал о нем, – угрюмо произнес я. – Он воинов своих прореживает не хуже дизентерии. Надо найти другого.

Торн скривил лицо, а из гортани донесся прерывистый хрип. Как ни странно, это была попытка смеха. Он мотнул головой, куснул яблоко и вздрогнул, увидев, что оставил в мякоти один из передних зубов. Через пару секунд продолжил беседу как ни в чем не бывало.

– Есть и другой, но к нему ты не попадешь. Тимьян наверняка рассчитывает нанять для перевозки на острова моряков с Кандлиге. Это чтоб к землям не приближаться, которые скоро империя отобьет. А ежели к землям приблизиться…

– То что?

– То можно нарваться и на империю. Эллас-Амин серьезно взялся за пиратов. Скоро и по предгорьям может ударить. Кумекаешь, что сказать хочу? Эстерид оставил силы для сдерживания элласцев, укрепил замки своих последователей рьяных, но очень многие все равно садятся на корабли и пересекают Огненное море. Всем известно, что там его главная сокровищница. Местные нардарские мятежники за идею воюют, за свободу, однако ж для наемников такая война – пустая трата времени и сил. Все хотят куш сорвать на островах.

– Мудрые люди!

– Кто ж спорит.

– Так куда нам податься? – я забарабанил пальцами по столу.

– Рядом с устьем большой реки на юге есть городок, где наемники сбиваются в шайки и ждут отплытия. Слышал, что там могут и в армию завербовать, но риск того стоит. Попробуй завербуй пару сотен мерзавцев, которые кроме кровопускания и не умеют ничего!

– Если дело выгорит, сколько за место на корабле заплатить придется?

– Вопрос не из легких. Все дело тут в жадности капитана. Она, эта жадность, может стать самым серьезным препятствием. Думаю, по паре-тройке золотых с рыла отдать придется. Не меньше.

– Проклятие! – я поморщился так, будто хотел зарычать, но быстро взял себя в руки. – Скверно это, скверно.

– А как ты хотел? Бесплатная дорога возможна лишь за веслом рабовладельческой галеры.

– Да-да-да. Говори, как к твоему устью добраться.

Торн во всех подробностях расписал мне путь до поселения в предгорьях и велел поторопиться. «Для двоих путешествие к островам может равняться стоимости корабля», – съязвил он.

Я заплатил языкастому информатору обещанную сумму и в порыве душевной щедрости велел молоденькой разносчице принести Торну кувшин вина. Хрупкая девушка с белыми волосами и уставшими глазами отправилась выполнять мою просьбу. Мельком я успел заметить у нее на запястье клеймо в виде чьих-то инициалов. Девушка была рабыней. Я также заметил, как внимательно разглядывал ее Торн, но спросить решился совсем про другое:

– А почему ты парик носишь? Из-за ожога?

– Ха, ожог – это так, царапинка. Языком чесать не будешь? – после моего отрицательного ответа Торн приподнял парик и указал мне на дырку у виска. Дырку, которую у всех обычных людей прикрывает ушной хрящ.

– Ухо я в споре проиграл. Точнее, в карты.

Я удивленно мотнул головой. Слышал я, что у пиратов, промышляющих грабежом на великой реке Арис, потеря уха в результате спора – серьезнейший позор. Тот, кто ухом завладел, мог затребовать у проигравшего большую сумму за возвращение этой части тела, мог дать опаснейшее задание, да и просто глумиться над несчастным болваном. Потерявший два уха становился рабом. Торн, по-моему, сильных переживаний по этому поводу не испытывал. Почесал лоб и заявил:

– Что-то теряешь, а что-то приобретаешь – таков закон жизни. Я умею зарабатывать, но с удержанием серебра в руках возникают трудности. К слову, сегодня у меня урожайный день: еще одного кретина где-то носит. Он мне тоже деньжат должен. За отвратительный мечишко, которым и воду не разрубишь. По-моему, меч этот из старой могилы выкопали, ха-ха! Да и по рынкам я сегодня прошвырнусь. Намедни много нового добра завезли: брюлики, ткани, расписные ковры. Все это, я уверен, вырастет в цене.

– Вот удача-то. Дерзай, – несмотря ни на что, мои слова поддержки прозвучали фальшиво.

Девушка принесла кувшин и быстро удалилась, осыпаемая благодарностями моего собеседника.

– Думаю выкупить ее, – Торн указал пальцем на рабыню.

– Ты? – на этот раз искренне удивился я.

– А что?

– Да ты же на глазах разваливаешься. Не удивлюсь, если ты и своего дружка в портках проиграл.

Торн крякнул и ударил кулаком по столешнице, одобряя шутку. Что-что, а общий язык с бродягами и отщепенцами я находил легко.

– Нет, а что? Я в свое время целое состояние в игорном доме спустил. Потерял все золото, оружие и даже шлем вождя кочевников. Красивый такой, позолоченный, с рогами голубой антилопы. Но, признаюсь, никогда и не подумал бы поставить на кон свое ухо. Да еще потом дать его спокойно отрезать.

– Эх, ну не верил я, что можно проиграть восемь раз подряд. Кабы не паршивая масть… Два года прошло, а я все жалею, что туз не выпал.

Теперь настал мой черед хохотать. Торн горевал не о том, что его ухо сгнило на помойке. Он жалел, что удача в тот злополучный вечер легла спать пораньше. Истинный сын суровой страны. Словно в доказательство моих мыслей полноватый делец в парике залпом осушил два литра вина, встряхнулся и залез рукой в карман. Высунув язык, он старательно пытался выудить из штанов какой-то предмет.

– Я надеюсь, ты сейчас не о милашке той задумался?

– Хе-хе, о ней конечно, – Торн явил моему взору мешочек с письменными принадлежностями, в котором таились крохотная баночка чернил, укороченное перо и аккуратные обрывки бумаги, после чего перешел на шепот: – Думаешь, я про нее шутил? Здешний хозяин тот еще межеумок. Если не оставлю ему расписку, он девку не сегодня-завтра Матроне продаст. Не знаешь, кто это? Лучше и не узнавай.

Вымазав и толстые пальцы, и перо, мой осведомитель резкими движениями пальцев нацарапал что-то на листке и принялся дуть на застывающие чернила.

– Таков уж Салум. Здесь могут убить за недостачу в один грош, но при этом будут свято исполнять письменно заверенные сделки.

– Да, негодяев здесь полно, – понимающе закивал я. – Ну бывай, Жорн. Удачи тебе в сегодняшних сделках!

Я допил вино, запихнул в рот пучок укропа и уверенным шагом отправился восвояси.




Глава 2

Город наемников


Удивительно, что сведения Торна оказались столь полезными. В разговоре он упомянул Дамиана – горного лорда, с которым я и собирался свести кое-какие счеты. При самом удачном раскладе – прикончить его и освободить из плена своего друга. Задумка хорошая, но вот ее исполнение связано с чередой невыразимых сложностей. И с каждым новым днем эти проблемы только множатся.

Средь всех неприятностей, стоящих на пути к долгожданной цели, самой значительной являлась непрестанно увеличивающаяся популярность князя Дамиана, благодаря чему его маленькая армия растет как на дрожжах. Все это происходило не просто так – в этом отчасти повинен я сам.

Впрочем, ничего не происходит просто так. Все, что таковым кажется, открывает свою истинную сущность порой так неожиданно и не вовремя, что остается лишь дивиться превратностям судьбы. И своей недальновидности. Тот факт, что свои ошибки я осознаю, часто помогал мне обращать внимание на некоторые важные мелочи, но отказать себе в очередном перемывании собственных костей я никак не мог.

Самобичевание – забавная штука. Оно заставляет вспоминать уже содеянное вновь и вновь, терзает душу и не приносит ничего, что могло бы изменить ситуацию к лучшему. Поэтому столь бесполезному делу я старался уделять минимум времени. Конечно, сожалел обо всем ушедшем, но не забывал при этом глядеть вперед. Без этого выжить в нашем суровом мире не получится. Некоторые, правда, не просто глядели, но и действовали. Порой молниеносно и беспощадно.

Обманом и смертоубийством Дамиан завладел бесценным сокровищем – камнем Хантала Святого. Тем самым, который считался пропавшим много-много веков назад. Я уже и не помню, являлся ли этот камень частью браслета, кулона или скипетра, но его магические свойства поражали воображение современников. Камень исчез, превратился в легенду, но надо же такому случиться, что на своем пути я повстречал человека, владеющего этой самой легендой.

Чародейка Алабель… Она всячески пыталась доказать, что камешек в ее амулете – просто красивая безделушка, и даже те, кто пытался им завладеть, склонялись именно к этой версии. Все изменилось, когда мы оказались во владениях князя Дамиана. Белое пламя не оставило сомнений. Оно вспыхнуло так же, как и честолюбие лорда Трех Долин. Воспылала его алчность, взлетела до небес жажда славы и влиятельности. Дамиан бросил свои владения на произвол судьбы и отправился через горы на юг.

Слухами полнится земля. Искатели приключений прознали про реликвию, и многие из них решили присоединиться к тому, кто по всем признакам обладал значительным запасом удачливости и решимости. Какое-то время я думал, что слухи о камне в руках незначительного землевладельца помогут мне в осуществлении мести. Что очень многие захотят отнять сокровище. Как я уже говорил, итог вышел противоположный.

Я и Лексо не одну неделю преследовали Дамиана и его приспешников, однако они ориентировались на горных тропах лучше, чем мы. И не единожды враги посылали отряды против нас. Мы показали себя достойными противниками, так что те отряды не состояли из плохо обученных юнцов. Следопыты и бывалые вояки гнались за нами по скалам и пустошам, но раз за разом возвращались ни с чем. И даже несли потери. Я захватил в плен зазевавшегося арбалетчика – так и узнал, что Дамиан с ближайшими соратниками давно достиг Салума на лошадях. И пленника по имени Энрико взял с собой. Моего негодования арбалетчик не пережил.

Враг постоянно опережал нас на шаг. Мы с Лексо достигли Салума, нам вполне по силам приобрести лошадь и нагнать отряд Дамиана, но что из этого выйдет? Князек наверняка сядет на первый же корабль, который возьмется за перевозку наемников на острова, а его люди, ожидающие другое судно, слишком хорошо помнят наши лица – побоище, которое мы устроили, забыть сложно. Здесь на материке у нас ничего не получится. Значит, все решится на Пепельных островах.



Когда горы сменились редколесьем и холмистым пейзажем, простирающимся до горизонта, я почувствовал облегчение. Покинуть Скалистый Край после стольких испытаний, мытарств и потерь дорогого стоило. Один видный государственный деятель говорил: «Лучше гор могут быть только мои плантации хмеля». Я скажу иначе: лучше Скалистого Края могут быть все прочие горы на земле. Как величественные исполины с заснеженными вершинами, подпирающими небо, можно сравнивать с безжизненными осыпающимися скалами, на которых и сосны почти не растут? И это только внешний вид, про население я вообще молчу. Я провел детство в отрогах Блавалага, так что мое мнение относительно Скалистого Края не изменится никогда. Я провожал взглядом исчезающую за красноватым массивом дорогу и ликовал.

Лошадь мы с Лексо так и не приобрели. Те полудохлые клячи, которых предлагали нам торговцы за озвученную сумму, не годились даже на забой. Какое уж тут путешествие по горным тропам и перевалам! Конечно, с голода человек может и копыто обглодать, но тратить ради этого последние сбережения мне не хотелось. Вместо лошади решено было приобрести новые сапоги. Старая обувь пришла в такую негодность, что каждый раз снимая сапоги, я боялся ненароком разорвать их на части.

Теперь стук новеньких каблуков по каменистому тракту радовал слух. Уверен, что и Лексо испытывал похожие чувства. Он брел рядом и вертел между пальцами сребреник с изображением неизвестного нам правителя.

– Ты зря времени не теряешь – совершенствуешь свое шулерское мастерство каждую свободную минуту, – сказал я, имея в виду манипуляции с монетой.

– Фокус нехитрый, – движения монеты ускорились. – Тебе не составит труда повторить это.

– Меня больше прельщают фокусы с мечом. Этим, конечно, быстро денег не заработаешь, но впечатление произведешь точно. Даже если орудовать лишь одним клинком.

Мои последние слова прозвучали для того, чтобы выудить из Лексо хоть какую-то историю, проливающую свет на его бойцовские навыки. Он иногда рассказывал о своем прошлом, но от вопросов о фехтовальном мастерстве тактично уходил. Сейчас я намеревался добраться до истины.

Пара коротких мечей – вот чем отменно владел парланец. Подобный стиль боя не слишком популярен в тех странах, где мне довелось побывать. Я слышал, что некоторые племена на северном континенте используют бойцов, каждый из которых вооружен двумя саблями, для стремительных конных налетов, но пешими такие люди сражаются редко – одиночные поединки не сравнить с атакой на плотный строй врагов. Абордажные команды на флоте тоже частенько держат кинжалы в левых руках, но ситуация с Лексо другая. На моих глазах парень ловкими, отточенными движениями расправился с тремя противниками. Смертельный поединок закончился так быстро, что я не успел примчаться на подмогу. Такой уровень владения оружием вызывал уважение. И вопросы.

– Клятва? – нахмурился я, когда понял, что Лексо и в этот раз не намерен продолжать разговор. – Недоверие или простое упрямство? Почему ты увиливаешь от разговоров о своих навыках? Хотя бы это скажи.

– А ты не отвяжешься, да? – хмыкнул Лексо. – Интересный ты человек, Фосто. О себе, чувствую, ты многого не договариваешь, зато других хочешь разглядеть со всех сторон. Увидеть все, что может тебе пригодиться.

– Угу, прямо как расхититель могил.

– Наверное, такими же вопросами мучил и… сам знаешь кого. Эх, нет у меня сейчас ни тайны, ни клятв. Как там: «не зная глубины ручья, не ступай туда обеими ногами». Знакомо?

Я насупился, вспоминая поговорку. Через пару секунд утвердительно кивнул, начиная кое-что понимать.

– Встретился на моем жизненном пути один замечательный человек. Встретился в достаточно почтенном возрасте, но его сила и сложение тела подтверждали простую и безотказную житейскую мудрость – двигайся и борись, чтобы жить. Дело в том, что он всю свою жизнь посвятил войне. Во время одной из битв с горцами Альгелага попал к ним в плен и вместо того, чтобы сгинуть без следа, сумел завоевать их расположение и через несколько лет даже участвовал во вторжении в Парланию. А там – снова битвы, снова плен. Один известный парланский дворянин, – нет, не Балинт, – определил его в телохранители, брал с собой в торговые походы и одарил перед своей смертью неплохим домиком в Берсене. Но вскоре домик был потерян из-за интриг и многочисленных недругов, так что старый воин остался на улице. Один и без гроша. Тогда с ним и свела меня судьба.

Знаешь, Фосто, наши приключения в Салуме напомнили мне собственное детство. Беспризорное, голодное и опасное. Шайка мальчишек, в которой я состоял, попортила немало крови законопослушным жителям столицы. Грабители, карманники, посыльные старших товарищей по преступному ремеслу – таков был наш удел. Тех, кто проявлял определенные способности, всегда вытаскивали из тюрьмы, а вот неудачников часто поджидали серьезные неприятности – вплоть до отрубания рук. Никто за них не вступался.

– Неужели ты стал одним из таких неудачников? Руки-то, поди, у тебя не пришитые.

– Нет, но удача – птица вольная. Пожалуй, через черную полосу проходили все, но многие быстро исправлялись. Всего-то и надо – вернуть за определенный срок деньги, потраченные на подкуп стражников. В противном случае, в следующий раз «залог» никто не внесет. И вот я попался, превратился в должника, и черт меня дернул обворовать старика из Куликовой Низины. Я узнал, что он заработал кое-какие деньги на рыбацком причале, а поэтому казался легкой целью. Казался. Он с силой тряхнул меня в тот момент, когда я уже срезал кошель с его пояса и радовался добыче. Схватил так неожиданно, что я вскрикнул, что есть мочи, и привлек внимание стражи. В голове тогда бушевало столько мыслей, но главная среди них пугала до темноты в глазах – меня поймали второй раз за день. Стражники поинтересовались, в чем причина неожиданной бучи, а я, бледный, не мог и слова вымолвить. Вместо меня говорил старик. Он сказал, что я споткнулся и мог разбить себе голову, кабы не его своевременное вмешательство. Я не верил ни ушам, ни глазам, пока не осознал, что стражники удалились. Я не знал, как отблагодарить старика. Вернул ему кошель и пообещал, что принесу в знак признательности еще столько же. Старика это искренне позабавило: «Ты как мелкая рыбешка, которую отпустили за ненадобностью, а она вновь проглотила крючок. Хочешь поблагодарить – приходи завтра на причал и помоги отнести рыбу на склад». И ты не поверишь, я даже не задумывался, приходить или нет. Я несколько вечеров помогал старику с работой, и вероятно он заприметил, что я довольно ловок и вынослив для своего возраста. Помню, как сейчас: старик взял в руки короткий шест и заявил, что с его помощью можно отбиться от целой толпы оборванцев с ножами. Предложил обучить меня этому мастерству в обмен на помощь с разгрузкой лодок.

– А свое прежнее ремесло ты сразу забросил?

– Сразу такое не забросишь, но старик уверенно вел меня к этому решению. Тренировки утром, работа вечером – времени и сил на все прочее почти не оставалось. Я учился не только драться. Я многое узнал о мире, научился читать и писать. Представляешь, чужеземец научил меня парланскому алфавиту!

Я хмыкнул и перевел взгляд на залитые солнцем высокотравные возвышенности.

– Наверное, он действительно из далеких мест, – вкрадчиво произнес я, хоть и не смог полностью избавиться от сарказма.

– Этот человек, старик, был сальгуром. Тем, кого жители вольных городов ненавидят более всех прочих. Я не видел смысла распекаться об этом, поскольку знаю, как ты относишься к этому племени, и не желал ссоры. Она нам точно ни к чему. Сальгур – дикий и необузданный варвар с раскосыми глазами – передал мне навык владения двумя клинками. Но случилось это годы спустя после первой нашей встречи.

Внезапная откровенность Лексо пришлась мне по душе. Я, конечно, не был растроган душещипательной историей, не испытывал каких-либо симпатий к сальгурам, но на мгновение всерьез захотел поделиться со спутником кусочком своей биографии. Своего непростого детства, которое проходило куда увлекательнее, нежели бродяжничество в городских задворках. Столько сцен пронеслось за короткое время в моей голове: огромный город, раскинувшийся вокруг дворца и завораживающий детское воображение величием храмов и бесконечностью уличных изгибов; глаза отца, потрясенного горем, которое я еще не осознавал; конная лавина, огибающая городские стены; путешествие к Блавалагским горам ради спасения жизни. Картинки померкли, и я почувствовал себя легче. Слишком много объяснений, слишком много слов. Я не оставил честный рассказ Лексо без ответа, но затронул только тему, которая напрашивалась сама собой.

– Каждый человек, к какому бы племени он не относился, способен прожить достойную жизнь. Да, я из вольных городов и знаю, какие беды может натворить сальгурское вторжение. Я бился с ними и в равном, и в неравном бою, и старался в те моменты забывать слово «милосердие», однако же не испытываю сомнений в том, что на благородные поступки враждующие личности способны даже в самые отчаянные моменты. Тут не доброта или мягкость – врожденное чувство справедливости. Совестливость, что ли.

Я помолчал, пнул с дороги небольшой камень и добавил:

– К тому же большую часть жизни я бился со своими соплеменниками. Так что зря ты посчитал, что я могу оскорбиться и оскорбить, в свою очередь, память твоего наставника.

– Что ж, – улыбнулся Лексо, – я рад, что недопонимания между нами стало меньше. Это поможет нам правильно оценить опасность, что вот-вот приблизится сюда.

Последние слова насторожили меня, поскольку путники на этой дороге встречались редко, а неровный ландшафт затруднял скачки на лошадях. Тем не менее, парланец оказался прав – из-за поросшего пожухлым кустарником холмика я заметил облако пыли, поднимаемое всадниками. Слух, в отличие от зрения, меня подвел.

Прытких наездников было двое. Они быстро направлялись к нам, и это совсем не радовало. Укрыться от возможного нападения совершенно негде. Обнажить меч сейчас – своевременное занятие, но именно после этих мыслей незваные гости сбавили ход, перейдя на рысь. На копье, которое один из всадников держал строго вертикально, развевался зеленый штандарт с изображением соколиной головы в профиль.

– Что за воины? – процедил я.

– Откуда ж мне знать. Доспехи вроде бы не имперские.

– Зеленый сокол говорит о чем-нибудь?

– Да вижу я, но не в гербах дело. Не в соколе, а в птенцах, что его несут.

Сказанное Лексо обрело для меня смысл в тот момент, как я разглядел лица и комплекцию наездников: безбородые юнцы, высокие, но худые, как гончие псы. Из-под светлых сюрко виднелись начищенные до блеска кольчуги, а украшенные золотой эмалью и конскими хвостами шлемы казались излишне громоздкими для голов. Черноволосых голов – большинство нардарцев, которых я повстречал, имели темный цвет волос, а вот кожа их выглядела куда светлее, нежели у туаринцев, что проживали севернее. Молодые лица, еще не опаленные войной, выглядели сосредоточенными и горделивыми. Мои пальцы соскочили с рукояти меча.

Лошади заржали и остановились перед нами, как вкопанные. Правда, пыль, которую они подняли, доставила нам с Лексо массу неудобств. Я закашлялся и начал протирать глаза от песка.

– Хорошо, что я не успел поесть, – раздраженно заявил я. – Пыли, которой я наглотался, хватит мне до ужина.

– Мы доверенные лица маршала Гвина! – игнорируя мои колкости, прокричал один из всадников. Его конь вздрогнул и зафыркал.

Я промолчал, слегка склонив голову в ответ. Мое внимание привлек квадратный шеврон, пришитый к сюрко. Линии и фигуры, изображенные на нем, отдаленно напоминали пикирующую птицу. Наверное, тот же пресловутый сокол.

– Куда направляетесь? – молодой всадник на неспокойном жеребце хмуро оглядывал остановившихся путников, но его холеный вид не имел ни малейшего шанса напугать нас.

– В городок Триводье.

– С какой целью? – надменный тон всадника начал раздражать. Видимо, сгусток аристократической крови в мозгах придавал выскочке уверенности.

– С целью вступить в наемное войско. Скажите, вы часто слышали от вооруженных путников с гор другой ответ?

Воин с плюмажем переглянулся со своим соратником и прокричал:

– Здесь я задаю вопросы!

Теперь настала моя очередь переглянуться с Лексо. Меня всегда беспокоили подобные конные разъезды. Особенно в случаях, когда я находился на чужой земле и без всяких слов выглядел подозрительным и опасным проходимцем. Лексо наш зрительный контакт понял правильно. Если сопляк на коне скажет что-то опрометчивое – фразу, которая нам не понравится, то поплатится за это жизнью. И его молчаливый товарищ тоже. Взнузданные скакуны пригодились бы нам, конечно, однако возможных проблем я все-таки хотел избежать.

– Не в моей привычке спорить, – я виновато развел руками. – Говорите, спрашивайте все, что хотели.

Всадник замялся, откашлялся для пущей выразительности голоса и произнес:

– Наш храбрый король набирает чужеземцев, владеющих оружием, в свои ряды. Слава и хорошее жалование – вот что ждет вас там. Большая честь служить под знаменем великого человека, поэтому советую у развилки со сгоревшей часовней, которую вы встретите вечером, повернуть направо.

– А как, простите, короля вашего зовут? Видите ли, в Скалистом Крае что ни деревня – то князь, то король.

Мое замечание смутило воина с плюмажем. Он не сразу подобрал нужные слова, но в конце концов ответил:

– Божьей милостью в Северной Нардарии только один король – Гардариан Заступник. Он уже десятилетие успешно противостоит вероломным шэрданам и громит их бесчестные армии. Так что сражаться вы будете за тех, кто в своем праве.

Хотелось мне спросить про взаимоотношения короля Гардариана с объявившимся из ниоткуда «императором», но делать этого я не стал. Беседа и так утомила меня, не принеся никакой пользы.

– Мы поразмыслим над этим на досуге, – я был учтив, как придворная дама перед сиятельным принцем. – Вполне возможно, что вашим советом и воспользуемся.

«Скачите же отсюда к черту», – закончить фразу очень хотелось именно так.

– А что это, позвольте спросить, за знаки отличия у вас на груди, любезные господа? – в довесок к сладкоречивому ответу поинтересовался я.

– И не поспоришь, что вы с гор спустились. Этот знак обязана носить вся полевая армия Нардарии.

Всадники исчезли за холмами столь же быстро, как и появились. Впору радоваться удачно разрешенной встрече, но не тут-то было. Через час я пытался обнаружить тенек, чтобы присесть на траву и перекусить, когда в пределах видимости вновь появились несколько всадников. Соколы, виверны и львы – они красовались на флагах и накидках, так что первый же возглас благородных странников не вызвал у меня иных эмоций, кроме закономерного раздражения.

– Вы из Скалистого Края? Предлагаю вам вступить в ряды славных защитников Нардарии!



Город перед устьем равнинной реки даже издалека казался портом мирового значения, несмотря на скромные размеры. С пологого взгорья, по которому проходил приречный тракт, я взирал на сгрудившиеся у причалов изящные контуры хольков, галер, мелких рыбацких лодок и размышлял о том, как война порой способствует процветанию торговли. Очевидно же, что лишь малая часть морских судов находилась здесь, чтобы служить транспортом для военных экспедиций. Большинство из ушлых и здравомыслящих капитанов поступили иначе. Нет, я уверен, что они не слишком боялись вступить в прямой конфликт с флотом Эллас-Амина, перевозя всякий сброд через моря, но на деле куда выгоднее и безопаснее просто снабжать вечно голодные и жадные до излишеств отряды необходимым товаром. Порядок в городе, конечно, серьезно страдает, но любой из бурмистров с легкостью предпочтет мешок золота сотне-другой насильственных смертей, учиненных оголтелыми искателями приключений. Горожане, в свою очередь, будут с нетерпением ждать окончания этой кровавой пьесы и кинутся в храмы для коллективных молитв, когда все наемники покинут окрестности. Сейчас до этого момента еще далеко.

Бодрыми шагами я взбивал с дороги пыль, но совершенно не знал, как действовать дальше. Город кишит разбойниками и прочими сомнительными личностями, и многие из них уже ожидают посадку на корабли. С карманами, в которых свободно гуляет ветер, наше с Лексо ожидание превратится в невыносимую муку. В бессмысленную муку.

Самозваный император набрал достаточно сил для отражения атаки на Пепельные острова, так что теперь добровольцам приходится рассчитывать только на себя. Что ж, все верно: переизбыток войск может быть опаснее их недостатка. То, что творилось сейчас в Триводье, было тому ярким подтверждением.

Первое впечатление часто обманчиво, и подойдя к городским воротам, я подумал, что это именно тот случай. У надвратных башен стояла кучка стражников, которые явно не теряли бдительности. Переклички, ругань сержантов и приказы командиров – все эти звуки создавали впечатление поддерживаемого в городе порядка. Воины имели хорошее снаряжение, были трезвы и озлоблены. В общем, готовы к надиранию вражеских задниц.

Перед нами привратники разворошили телегу с высокими бортами, груженую сеном, и обнаружили там контрабанду – четыре бочки с крепким алкоголем. Судя по тому, как отпрянул понюхавший содержимое стражник – чистый дистиллят. Седому плюгавому контрабандисту выписали несколько плетей, но крайне популярный за стенами товар уничтожать не стали. Откатили в кирпичный сарай.

Меня и Лексо особого внимания привратники не удостоили. Поморщились, глядя на наши приветливые морды, и направились к следующей телеге. Один из воинов успел охарактеризовать наши персоны бранными словами, но на меня это впечатления не произвело, а стоило пройти по городу несколько улиц, как причина невежливости гарнизона раскрылась сама собой. Первые мысли касательно ситуации в городе были чертовски верны.

Праздность – враг порядка. Я всегда знал, что войско без дисциплины уничтожает само себя. К вооруженному сброду, проникшему в городскую черту, слово «войско» явно не подходило. По-видимому, те, кто считал себя организованным воинским отрядом, находились в предместьях, поскольку в самом Триводье царило разгильдяйство и беззаконие.

Со стороны могло показаться, что в городе который день идет некий праздник. Правда, без карнавалов и турниров. Не работает никто, кроме трактирщиков и шлюх. По улицам шастают толпы пьяных головорезов, и честному горожанину, неосторожно попавшемуся им на глаза, ох как не поздоровится.

Городские пейзажи, привычные для меня, Лексо несколько смутили. Видно не сразу он понял, что здесь другая земля – не Скалистый Край. Такое недоразумение вполне объяснимо. Уж не знаю, какую выгоду получил король Гардариан за сдачу города наемникам, но творящееся на улицах вполне походило на то, как в давние времена я и мои боевые товарищи вели себя в захваченных поселениях. Убийств довольно мало, а вот азарта, пьянок и похоти – хоть отбавляй.

Мирные жители Триводья, завидев нас, спешно переходили на другую сторону улицы. В свою очередь, подвыпившие личности с оружием страха не показывали, особенно если их насчитывалось больше одного. Моя поношенная одежда вряд ли вызывала хоть какой-то интерес, зато на новые сапоги пялился каждый второй ублюдок. Чтоб избежать неприятностей, приходилось прищуривать один глаз и злобно озираться по сторонам – незнакомые друг другу хищники предпочтут разойтись, а не сцепиться.

– Скоро тут что-то будет, – с многозначительным взглядом заявил Лексо, когда из окна борделя вылетел совершенно голый и удивленный клиент с плешью на голове. По счастливой случайности он не сломал себе шею, но был крайне раздосадован непочтительным отношением охранников.

– Мои вещи, мрази! – рычал плешивый и крутился вокруг своей оси. – Всех порежу, если не отдадите вещи!

Краем глаза я успел заметить усмешку на лицах толстощеких детин, выглядывающих из окна.

«Скоро что-то будет».

Главное, чтобы к тому времени здесь не было нас. И это осуществить сложнее всего. Мы просто в тупике. Тупике мира, где повернуть назад так же опасно, как и грызть стену, возникшую перед глазами. Именно поэтому решено двигаться вперед, к тем берегам, о которых я почти ничего не слышал. Уверенности в грядущем нет, а цель туманна, но зубы наши крепки, так что стена должна поддаться. Эх, будь у меня летописец, я бы приказал ему записать эти слова на пергаменте.

Кроме величественных мыслей и ожидаемых предсказаний Лексо никакого конкретного решения насущных проблем не предвиделось. Ноги гудели, а из пыли в плаще при должной сноровке я мог слепить пару кирпичей. Чтоб разработать мало-мальски приемлемый план действий, необходим отдых в безопасном месте. Необходимо привести себя в порядок.

Найти такое место не составило труда. Гостиница, если так можно назвать конфискованную усадьбу некоего богатея, воспротивившегося наплыву наемников, пришлась мне по вкусу. Жаль, она не понравилась моему кошельку, вмиг исхудавшему. За немалую плату я получил временный кров, купальню и сон, охраняемый десятком воинов. Городская стража Триводья не переставала меня удивлять.

Первый день после отдыха в гостинице мы провели с размахом. Потратили почти все свои деньги на алкоголь, легкомысленных девиц и чуть не вляпались в пару неприятных историй. Нет, про главную цель мы не забыли: побродили по пристани, узнали стоимость путешествия к Пепельным островам и время, когда очередной сребролюбивый капитан снимет судно с якоря, но все эти нехитрые мероприятия завершились еще до полудня. Остаток свободного времени, ввиду отсутствия каких бы то ни было перспектив, мы посвятили кутежу. Пришлось общаться с сомнительными личностями, и тут обширные познания Лексо в политике и географии Скалистого Края пришлись очень кстати. Для большинства новых «друзей» мы являлись земляками.

Мы узнали, что наемные отряды, решившие поискать славы за пределами континента, все свои богатства доверяют командирам, а те в свою очередь без телохранителей не передвигаются. Я посчитал сперва, что вариант с грабежом придется отсеять, когда услышал про сотню нардарских вояк, отозванных с границы. Поговаривали, что прислали их по какому-то тайному договору между королем Гардарианом и Эстеридом Пятым, однако эти слухи меня мало интересовали. Гораздо важнее, что каждому из нардарцев выдали путевую грамоту, по которой они беспрепятственно могут погрузиться на корабли. Беда в том, что до отплытия еще неделя, – капитаны, с которыми заключен договор, неспешно плывут сюда с островов Кандлиге, – а большинство нардарцев уже давно в городе. Отдались в объятия пьянящей свободе, которой так не хватает на военной службе. Значит, мне с Лексо обязательно надо с ними пересечься.

Как бы я не желал иного, второй день в Триводье не принес никаких результатов. Мы искали проклятых вояк с пограничья до самого заката, расспрашивали местных, но все походило на то, что искомая цель находится за пределами города. Действительно, зачем подвергать себя опасности конфликта с наемниками и гарнизоном, когда многие из желаемых благ можно получить и в предместьях? Все вполне могло быть так.

На третий день мы сразу отправились к северо-западным воротам, близ которых раскинулось небольшое озеро. На его берегах селились довольно зажиточные люди, а значит и развлечений там хватало – притягательное место для всякого рода путников. И наверняка красивое, поскольку название городу дало именно соседство с тремя такими разными водоемами: рекой, морем и озером. В честь захудалого пруда город не назвали бы.

До ворот осталось рукой подать. Я брел по правое плечо от Лексо и неспешно поглощал персик, когда в закоулке у торговой площади увидел двух разгильдяев, сидевших на бревне в окружении глиняных черепков и пары пустых бутылей. Непримечательная картина, если бы не одно «но» – на посеревших накидках у этих ребят отчетливо проглядывались уже знакомые мне шевроны, изображающие пикирующего сокола.

– Нашел, – только и сказал я Лексо, после чего отвел его в сторону, чтобы скучающие воины не увидели нас вместе. План созрел мгновенно. Обилие ушей и глаз на площади мешало нам, но все можно обратить в свою пользу, если найти правильный подход. И набраться терпения…




Глава 3

Высшая воинская должность


Вино развязывает язык. Вино делает человека доверчивым и глупым. Вино должно помочь нам с Лексо отправиться на острова.

Парланец шел, насвистывая, вдоль площади и сжимал в руках два увесистых кувшина с хмельным напитком. Проходя мимо закоулка, он как бы невзначай обернулся, удивленно поднял брови и направился к сидящим в тени под фиговым деревом парням. Скрылся у меня из виду.

Я сидел на кирпичном выступе заброшенного склада и жевал соломинку. Ласковое солнце грело кожу и заставляло щуриться, однако стоило мне перевести взгляд, как я увидел грязного попрошайку, сидящего на земле и неотрывно глазеющего на мою персону. Отчего-то мне стало менее комфортно.

– Чего уставился? Я тебе не конкурент.

Попрошайка отвернулся, но лишь для того, чтобы через пять секунд вновь впериться в меня глазами. Это начало раздражать.

– Мои сапоги видел? – я вытянул ногу. – Тебе за такие надо год тут задницу просиживать.

Мои пояснения оказались напрасны. Когда в очередной раз я поймал на себе внимательный взгляд, то разозлился не на шутку и пинками прогнал прочь бестолкового оборванца. Так, несмотря на шум у прилавков, я снова обрел временный покой.

Покой оказался недолгим. Я начал дремать, когда почувствовал легкий удар по ступне. Передо мной стоял Лексо. Он как и в прошлый раз держал в руках два кувшина с вином. Усмехнулся, глядя на мое времяпрепровождение.

– Я не успел познакомиться с новыми друзьями, а ты уже дрыхнешь!

– Дрыхну? – я протер глаза. – Это твои домыслы. Что-то ты быстро вернулся, даже солнце не сдвинулось с места. Втерся в доверие?

– Влился, – Лексо потряс кувшинами. – Я бы удивился, если б ничего не вышло. Считаю, повезло нам. Тупы беспросветно. Скоро эти два приятеля будут в наших руках.

Славная новость. Если их умственные способности действительно так ничтожны, то волноваться не о чем. Они, конечно, огорчатся, когда придут в себя и обнаружат, что их обокрали, но не думаю, что это обернется преследованием или местью. Лексо заметил, что на вид они не опаснее крестьянина с мотыгой, хотя хвалились своим участием в какой-то серьезной битве. Похоже на обычное бахвальство, правда, сами того не ведая, такими россказнями вояки роют себе могилу. Все, что им нужно – оставаться безобидными простачками, и тогда их крепкий сон закончится похмельем, а не путешествием в загробный мир.

– Кажется, я начинаю понимать, почему пресловутый Гардариан отправляет их прочь, – сказал я, когда Лексо вновь побрел в закоулок.

«Потому что содержать таких бойцов безумно дорого», – мелькнула в голове другая мысль спустя некоторое время. Лексо появился в пределах видимости. По ощущениям не прошло и получаса. Походка парланца потеряла твердость, а лицо уже не имело того сосредоточенного и лукавого взгляда, которым он часто одаривал окружающих. Он приблизился ко мне, поставил пустые кувшины на землю и сел рядом.

– Нет, так дела не пойдут, – Лексо вдруг начал икать, постучал себя по груди и продолжил, торопясь высказаться до следующего приступа икоты. – Либо у нас кончатся последние гроши, либо я вырублюсь раньше этих бездонных глоток. Ни один вариант нам не подходит.

Я задумался на какое-то время, потом хлопнул в ладоши и уверенно заявил:

– Ступай назад и жди меня. Все разрешится, как нельзя лучше.

«И, возможно, без крови».

Не в первой мне разрешать такие неоднозначные ситуации. Как-то я смог убедить одного упертого сержанта открыть ворота замка для нескольких членов моего отряда. Маленькое укрепление господствовало над холмистой местностью и могло быть использовано нашими врагами как наблюдательный пункт, как временное пристанище и способ пополнить запасы провизии. Собственно, все это пригодилось бы и нам. На переговорах сержант кричал, что не подпустит к замку никого, кто имеет оружие и коварные замыслы. Пришлось много чего плести: говорить, что мы пришли с миром и хотим купить немного еды, а после сделки оставим документ, который можно предъявлять всем последующим войскам. Мы-де забрали кучу припасов, так что больше поживиться здесь нечем. Меня и еще пару безоружных наемников пропустили внутрь для осмотра и последующей покупки, и в эту же ночь ворота замка «чудесным» образом распахнулись для наемного отряда. Так мы и взяли укрепление. А сержанта, конечно, прирезали.

То же и сейчас. Только ситуация куда проще. Я проводил Лексо взглядом и вновь сунул в рот соломинку. Выждав некоторое время, я отправился в закоулок.

Мое появление среди наслаждающихся свободой и вином бездельников не осталось незамеченным. Уверенный шаг и громкий стук сапог явно свидетельствовали о серьезности моих намерений. Я распрямил плечи и напустил на себя грозный, рассерженный вид. Остановившись, потряс мечом в ножнах так, чтобы они видели – оружие чрезвычайно дорогое.

– Знаете, этот меч мне даровал сам король за храбрость в битве у Черных скал, – пафосно заявил я. – Тогда я не мог и предположить, что мне придется разбираться с такими отбросами, как вы.

– Ты кто? – закономерный вопрос.

Я выждал паузу, вгляделся в «одухотворенные» лица вояк и сразу понял, почему для Лексо посиделки с ними оказались непростыми. У одного из них от злоупотребления алкоголем посинел нос, а второй – лопоухий и низенького роста – выглядел так, будто все это время пил воду, а не вино.

– Я – лорд Гвин. Маршал армии Гардариана Отступника! – суровый взгляд готов прожечь в их головах дыру. Лексо, услышав, кем я назвался, скорчил гримасу и замотал головой из стороны в сторону.

– Маршал?! – с ужасом выдохнул сизоносый.

– Ты мне вопросы задавать собрался, изменник?

Глаза над сизым носом заслезились – видимо, этот олух уже прощался с жизнью.

– Никак нет, Ваше Благородие! Я… я не изменял… Добровольцы. Нас отправили с юга. Почти сотню.

– Ты еще и друзей всех готов на плаху отправить?! Славный экземпляр попался.

– А? – скривился сизоносый и тут же затараторил, будто извиняясь за свой невоздержанный язык. – Ни в коем случае, нет. Сам не знаю, что несу. А дозволите вопрос задать?

– А ты сейчас что делаешь? Ладно, валяй.

– Если я всех сдам, меня пощадят?

– Торговаться на рынке будешь, – прошипел я, хотя поначалу думал перейти на угрожающий крик. – У меня особые распоряжения от короля насчет Граска и Парна. Это вы? Живо говорите!

– Н-нет, – задрожал всем телом сизоносый.

– Д-да! – передразнил я его, оскалившись. – А ну достали свои путевые грамоты!

Когда запечатанные свертки, ради которых мы затеяли это театральное представление, оказались в моих руках, я произнес чуть мягче:

– Значит так, сейчас же подняли свои задницы и отправили их назад, к границе. Не смейте предупреждать остальных, иначе вам не поздоровится. По прибытии расскажите командирам, кто вы и в чем провинились. Не вздумайте нести караульную службу – будете рыть траншеи, пока я не вернусь. Да, и снимайте сюрко с нашивками. Пока не исправитесь, вы недостойны их носить.

К моему удивлению, вояки понурили головы, встали и послушно сняли с себя запыленные накидки.

– Вы чего ждете? Особого приказа? Вон отсюда! – рявкнул я.

Граск и Парн, ступая по черепкам, которые отзывались на это безобразие хрустом, покинули свое пристанище под фиговым деревом. Лексо в это время сидел и почесывал голову, глядя на добытые обманом предметы.

– Вот как оно бывает, – только и сказал он.

Я усмехнулся. Не мне объяснять парланцу, что нет предела человеческой глупости. Когда его люди держали нож у моего горла, глупейшим существом на земле я считал самого себя. С другой стороны, приятно осознавать, что я еще способен удивить этого прохвоста. Пусть даже таким незамысловатым образом.

Лексо встряхнул накидку, осмотрел ее и попытался надеть поверх своей кожаной куртки. Покряхтев какое-то время, сдался.

– Коротка, – заключил он.

– Для дела не грех и распороть ее. Аккуратно.

– Да уж. Чувствую, мы завершили самую легкую часть замысла, – горькая усмешка промелькнула на лице моего спутника.

– Тут ты не прав.

– И почему же?

– Потому что замыслом назвать то, что нам удалось провернуть, трудно. Чистая импровизация, мать ее.

– Чистая, да. И успешная. Хорошо ты хоть императором Ханталом не назвался.

– Думаю, и это бы сработало, – закивал я. – Но теперь нужно посоветоваться обстоятельнее.

Мы спрятали грамоты за пазухой, затолкали сюрко в котомки и двинулись прочь с многолюдного рынка. Не ровен час – Граск и Парн протрезвеют и вернутся с товарищами. С сотней товарищей.

Даже имея грамоты, мы подвергнем себя большому риску, когда дождемся корабля. Я крутил в голове образы «могучих и дисциплинированных» воинов Нардарии и понимал, что отправится к островам далеко не сотня добровольцев, однако пребывал в полной уверенности, что все они здесь. И они для нас – угроза.

Мы отправились в северо-восточную часть города – пристанище бедняков, бродяг и воров. Вооруженные гости Триводья сюда наведывались редко, предпочитая убогим тавернам и дешевым лачугам хорошо зарекомендовавшие себя злачные места в центре города, где можно получить любые виды удовольствий. В том числе запретные.

Тем не менее квартал, куда нас занесло, казался ужасным местом даже для низших слоев общества. Всюду развалины, брошенные и заколоченные дома. Никто не счел нужным убирать следы большого пожара, поглотившего не один десяток домов. На секунду мне показалось, что все это учинено наемниками, но следы огня на подгнивших бревнах говорили об ином. Пожар произошел очень давно.

Люди, обитавшие тут, избегали чужаков всеми возможными способами, будто мы несли в себе угрозу их беспечному, нищенскому образу жизни. Мальцы прятались по закоулкам, а взрослые делали вид, что куда-то сильно спешат. На нашу удачу один горбатый сухонький старец с клюкой шел прямо нам навстречу и убегать не собирался. Во многом из-за того, что даже не смотрел перед собой.

– Что это за место? – я обратился к прохожему.

– У меня нет денег, – замотал головой старик и попятился.

– А то я не вижу! Я про улицу узнать. Люди где? – я неосмотрительно сделал шаг вперед.

– Нету! Ничего нету! – осипшим голосом заверещал дед, неуклюже повернулся и шлепнулся на землю.

Тяжело вздохнув, я посмотрел на Лексо. Общими усилиями мы подняли бедолагу на ноги.

– Почему дома заколочены? – громко спросил я, теряя терпение.

– Дома? А, да это мор был, – старик наконец вспомнил, что оглох не полностью. – Года два назад, но страшный. Я свою бабку закопал, а потом и соседа. И его бабку. А потом мор нагрянул. Наро-о-оду полегло!

У меня не нашлось ничего, что сказать в ответ. Издав лишь короткое «угу», я махнул Лексо рукой.

Мы отдали столько денег за апартаменты, а тут целая улица с пустующими домами, от которой до центральной площади Триводья рукой подать. Лексо не разделял моих мыслей и горел желанием поскорее покинуть зловещее место. Спорить я с ним не стал, но одно знал точно – здесь очень легко соорудить тайник для новоприобретенных вещей. После этого не грех и по борделям прогуляться. Но пока важна миссия.

Опасливо оглядываясь по сторонам, мы заскочили в глухую подворотню, как нельзя лучше подходящую для темных дел. С одной стороны – деревянный дом с заколоченными окнами, с другой – полуразвалившийся хлев. Вокруг лежали горы досок, костей животных и прочего мусора.

Я сразу заприметил остатки широкой кирпичной трубы. Там и обрела пристанище на ближайшую неделю наша добыча. Лексо заложил отверстие камнями и проворчал:

– Даже не представляю, что будет на островах, и как у нас получится вытащить паренька. Скажи уже честно – ты просто хочешь прикончить того самовлюбленного торговца? Хавьера.

– Список тех, чьей смерти я жажду, велик. Я… – заминка вышла долгой. – Слушай, Энрико хоть и кажется нежизнеспособным для этого мира, но он уже много раз меня удивлял. Если проклятый князек Дамиан действительно приведет его к столь же проклятому самозванцу Эстериду, то у паренька найдется, что сказать в свое оправдание. И я сейчас не правдивую историю имею в виду. Фантазия у Энрико работает получше нашей. А месть… Знаешь, я раньше назвал бы себя фанатично мстительным. Что-то изменилось, надломилось во мне спустя годы, но почему бы не вспомнить молодость? Почему бы не выпустить кишки из тех, кто доставили нам столько неприятностей, кто считают себя недосягаемыми для отмщения? Стоит попробовать. Определенно.

– Я готов поддержать тебя, Фосто. И поверь, это не вино подстегивает мое безрассудство. Но есть разница между теми, кто командует отрядами и простыми воинами. Мы не подберемся и близко к цели.

– Тогда назовемся рыцарями, когда прибудем к островам. Сорвем с себя нардарские тряпки и придумает какую-никакую родословную. Там это может сработать. Как тебе: сир Фосто Великолепный и беглый министериал Лексо из Берсены?

– Министериал? – поднял брови Лексо. – Недурно-недурно. Надеюсь, прочие наемники не снимут с нас шкуры, желая увидеть голубую кровь.

– Брось, большая часть рыцарей, которая нам попадется, будет мало чем отличаться от придорожных разбойников. Твоя грамотность в их глазах станет чем-то вроде ученой степени.

Парланец согласился со мной и хотел сказать что-то в ответ, но не успел. Тихий закоулок вдруг превратился в тупик.

Над крышей засвистела птица. Чуть громче обычного щебетанья городских воробьев. И тут же наступила давящая тишина. Лексо сразу изменился в лице и взглянул в сторону улицы. Я сделал то же самое.

В узком проеме между домами стояла мелкая девчушка в грубом подпоясанном платьице из холстины. Ее светлые волосы были растрепаны, в них то тут, то там виднелись частички сухих листьев и каких-то щепок. Девочка не моргая смотрела на нас и молчала. Ветер ласково трепал ее космы, и этот, казалось, незначительный факт смог унять мою тревогу. Стало ясно, что перед нами не призрак.

Маленькая гостья вдруг улыбнулась и бодрым шагом направилась к нам.

– Что за?..

Я, признаться, опешил от такой странной и подозрительной ситуации. Мои пальцы нервно стучали по рукояти меча, но обнажать оружие я не стал – Лексо внимательно оглядывал крыши и прочие места, откуда нам на голову могла свалиться опасность. В это же время девчушка дергала мой рукав и пялилась на меня своими большими синими глазами.

– Ступайте за мной.

– Ты кто такая?

– У вас есть друзья. Они вас ждут.

«Попались», – промелькнуло в моей голове.

– Ты ошиблась, милая, у нас нет друзей.

Девочка проигнорировала мои слова и отправилась к дороге, зазывая нас ладошкой.

– Может, просто грабеж? – прошептал я Лексо.

– Не похоже. Мы здесь в наиболее уязвимом положении, а в итоге нас выманивают наружу. Думаю, какой-то местный заправила действительно хочет что-то предложить нам. Идем за ней.

У меня имелись веские основания считать, что «местный заправила» сейчас превратится в отряд обиженных нардарских воинов, но я внял доводам Лексо. К счастью, пустынная улица таковой и осталась. Мы пересекли ее, следуя за маленьким, но бойким проводником, и оказались перед старым кирпичным домом без дверей.

– Не бойтесь, – серьезным тоном произнесла девчушка и скрылась в темном проеме. Объяснить ей, что страх бывает разным, я не успел. Я не боялся столкнуться с опасностью лицом к лицу, но вероятность подлого удара из засады не могла не беспокоить мое сердце. Пальцы крепко сжали рукоять меча.

Я пересек порог и зашел внутрь. Пустое помещение, скрипучие доски и полумрак, разбавленный светом от щелей двери, которая, должно быть, и вела к неизвестному дельцу. Девчушка куда-то пропала.

Делать нечего – я слегка толкнул ногой дверь. Петли натужно заскрежетали и замолчали лишь в тот момент, когда проход полностью открылся. В просторной комнате с распахнутыми окнами, что щедро собирали полуденный свет, сидел на лавке наш таинственный «друг». Блестящая лысина; ухоженная бородка, такая же белая, как и оставшаяся растительность на голове; живой, оценивающий взгляд из-под густых бровей; нос картошкой – так выглядел виновник нашего беспокойства. Он носил легкую подпоясанную тунику, которую пересекал широкий ремень от наплечной сумки, и черные сандалии. Никакого оружия и никакой охраны – старик явно не был настроен на конфликт.

– Добро, что вас не пришлось долго уговаривать, – произнес он, сморщив лоб.

– И тебе здравствовать, незнакомец, – я решил показать себя более учтивым. Старика это немного позабавило.

– Мое имя вам пока ни к чему, а ваши я и так знаю.

– Неужели?

– Да. Ты – Граск, а ты… – незнакомец ткнул пальцем в сторону угрюмого Лексо. – Ты – Парн. Вы пришли с юга. Воины, отбившиеся от своих.

Я недобро прищурился, а нижняя челюсть задвигалась сама собой.

– Но эти имена для капитана корабля. Настоящие – совсем другие. Фосто и Лексо – два чужестранца в богом забытом краю. Желающие отправиться в еще более забытый край ради благородного дела.

Столь увлекательное начало беседы меня совсем не обрадовало.

– Надеешься денежек с нас поиметь? – не выдержал я. – Тогда тебе стоило подумать о собственной безопасности. Мертвым деньги не нужны.

– Меня не страшит смерть, – старик вдруг посерьезнел. – И я не нуждаюсь в деньгах, не собираюсь заниматься шантажом. Мне нужна ваша помощь, взамен чего я помогу осуществить то, что вы хотели сделать на Пепельных островах.

Я уже знал: какова бы ни была просьба, она усложнит нашу жизнь в разы. Незнакомец, использующий нищих для получения информации, не кажется слишком значимой фигурой, чтобы помочь нам там, далеко за морем. Эта хитрая старая крыса задумала какое-то коварство, желала нашими руками избавиться от собственных проблем и исчезнуть, оставив двух простаков с носом. Однако он обсчитался – я к простакам не относился.

– Мы как-нибудь сами, – пробурчал я в ответ и взглянул на Лексо.

– Вы даже до островов не доберетесь. Пресловутые свитки Граска и Парна не помогут.

– Дед, – Лексо сделал шаг вперед, – дай уже нам решить, что поможет добраться до места, а что нет. Мы не дети, не маленькие девочки с сияющими взорами, которых ты или твой хозяин посылаете к вооруженным озлобленным наемникам за миску еды. Так или иначе, мы попадем на корабль, нам нет нужды слушать твое предложение. Если же наши свитки потеряны, а жизням что-то угрожает…

Старик покачал головой.

– Самоуверенные вы ребята. Даже слушать не хотите! Я собираюсь плыть с вами, а мои знания и связи будут просто неоценимы.

– Да и ты нас не слушаешь, дед.

– Вас все равно не пустят на борт! Да, вы отправили этих олухов обратно на юг, но их командиры раскусят вас при посадке на судно. Доверьтесь мне, ибо я могу помочь отправиться на острова уже сегодня вечером. Бесплатно, если вы поможете мне.

– И какая же помощь тебе нужна? Небось, прирезать кого-нибудь?

– Тот, кому я желаю смерти, недосягаем ни для вас, ни для меня, но я слышал, какова ваша цель на островах. Моя помощь, повторюсь, будет неоценима.

– Все это странно, дед. Наверное, лучше от тебя избавиться, – спокойным ровным тоном произнес Лексо, чем ни капли не смутил старика.

– Когда ваш корабль? Через неделю или полторы?

– Предположим, – язвительно ответил Лексо и развел ладони в стороны. Наш собеседник прекрасно все знал.

– За это время вы уже половину пути преодолеете.

– Ты так и не сказал, что тебе нужно, – мое любопытство все же преодолело стену недоверия.

– Свои люди в рядах самозванца.

Все оказалось сложнее, чем я думал. Бодрый старичок знал о нас столько, что местные власти потратили бы не один день, чтобы пытать и увечить горе-мстителей. Но мои кости, ногти, глаза – все на месте. Ни угроз, ни трудновыполнимых заданий. Только согласие на шпионаж. Что ж, у синеглазой девочки это неплохо получалось. Конечно, трудно поверить, что нам на голову свалилась такая удача, но с каждой секундой мне хотелось стать чуточку наивнее. Впрочем, даже это не обязательно. Просто незнакомец должен, наконец, рассказать о себе. Очень часто именно при этом на поверхность всплывает правда, которая поможет определиться с дальнейшими действиями. Правда и явственная ложь. Словно читая мои мысли, старик поднялся с лавки и приложил руку к груди.

– Осий Гвирх – таково мое имя. Я объясню вам все.



Иногда жизнь делает крутой поворот в самых обыденных вещах. Зашел в кусты по малой нужде – и стал свидетелем убийства, или, напротив, увидел чей-то тайник. Сделал комплимент легкомысленной женщине в харчевне, а она оказалась богатой, изголодавшейся по ласке вдовушкой. Уснул пьяным в канаве… Так, последний случай тут явно лишний. Важно что: быть готовым к любым неожиданностям, хорошим и плохим. Стоило в пределах видимости появиться портовым сооружениям, наше новое знакомство стало казаться мне неожиданностью хорошей.

Аргументы старика убедительны, а в его глазах, когда он говорил о своем прошлом, бушевал огонь. В те минуты я себя ощущал стариком. Однако, чтобы вновь не стать разменной монетой в руках местных и не очень интриганов, следовало связать воедино еще парочку нитей.

Гвирх. Наверное, я бы ни за что не вспомнил эту фамилию сам. Когда-то давно, в весьма раннем детстве один ученый муж попытался вдолбить в мою голову, занятую играми и проделками, основы теологии. Он обстоятельно подошел к делу: размахивал руками, рассказывая о происхождении мира, о Первозданном и Прорицателе, о чудесах и трагедиях. Однако все это прошло бы впустую, кабы не огромная книжка с красочными иллюстрациями. Учитель быстро понял, как увлечь непоседливого мальчонку. Сцены катастроф, побед над чудовищами, изображения гигантских храмов сопровождались обязательными пояснениями, часто уводящими далеко от первоначальных событий.

И была в этой книге такая картинка: старец с бородой до пят держал над головой большой, сияющий золотом ключ. Я еще подумал тогда: «Должно быть, это ключ от всех дверей. Как здорово иметь такой». Но учитель объяснил иллюстрацию иначе. Ключ отворял лишь одну дверь, хоть и полную сокровищ, а человек с бородой – его хранитель. Избранный представитель древнего рода, которого готовят к священной миссии чуть ли не с рождения.

Осий – третий из рода Гвирхов, кто добился такой чести. И он стал последним ключником храма, поскольку мятеж Эстерида сотворил то, чего не случалось даже при упразднении Нардарской империи. Хранить стало нечего.

Эстерид изгнал измученного и униженного старика из Варамиада. Изгнал, велев смастерить для его шеи цепь из крупных стальных звеньев. Ее диаметра едва хватало для того, чтобы не задохнуться и принимать пищу. Древний ключ прикрепили к этой цепи. При этом враги заливались смехом, напутствуя старика: «Может, теперь ты не потеряешь свою драгоценность!»

Наш новый приятель показал этот ключ, вытащив его из сумки. Размером с ладонь, покрытый ржавыми пятнами, – казалось, им открывают амбар, а не хранилище реликвий. Так и тускнеют впечатления детства. Книга открыла мне мир легенд, который стал почти осязаем, а теперь я узнаю, что и ключ не золотой, и сокровищница разграблена.

Несмотря ни на что, перенесенные страдания не сломили старика. Отчасти это объясняется его смелостью и упорством, свойственным всем фанатичным людям, но имелись у него и другие причины не сидеть сложа руки.

Он, как многие хранители до него, принимал активное участие в политике Нардарии и сопредельных областей. Этот факт удивителен тем, что все важные дела проворачивались им в столице. Покинуть город старик не мог. Всю информацию о мире и его опасностях он видел чужими глазами.

Он не только следил за ценностями храма – в его ведении находилось множество приютов Варамиада. Этакий покровитель сирот, руками богачей и прочих меценатов помогающий обездоленным. Неудивительно, что и в мятежных землях нашлись люди, которые с глубоким уважением относились к деятельности старика. Которые желали положить конец бесчисленным разрушительным войнам. Нардарцы чтут свое прошлое, но методы Эстерида чересчур кровавы, а люди, на которых он опирается, – вероломны и беспощадны. Так что и здесь, поодаль от главного восстания, полно сторонников примирения с Эллас-Амином. Сеть соглядатаев и саботеров обширна, разнообразна и включает, в том числе, беспризорников. Про обслугу в нашем особняке-гостинице и говорить нечего. Однако время, когда полагаться можно только на помощников и их весточки, прошло.

– Пока ходят мои ноги и зрят очи, – твердо заявил Осий, – я обязан вернуть то, что утерял. Я посылал на верную гибель тех, кто был мне дорог, кто не смог бы даже в припадке ярости хоть что-то противопоставить так называемому Эстериду, и теперь пришла моя пора держать ответ. У врага на островах не все гладко, ему противостоят множество сил, человеческих и божественных. Я обязан быть там.

Слова достойного служителя Первозданного. При всем этом я очень надеялся, что нам на верную гибель по прихоти старика идти не придется. Риск неизбежен, но знания, которыми он обладает, могут значительно снизить его. Знания и маленькая щепотка везения.

Доверившись неожиданному союзнику, я завел разговор о великой ценности в руках горного лорда. Настолько великой, что не помешало бы направить пару быстроходных кораблей с пиратами на перехват. К великому огорчению, мои предложения и доводы Осия не заинтересовали. Он не поверил мне, хоть и объяснил отказ иначе. Сказал, что большая удача – довольствоваться хотя бы одним кораблем. Все равно мы будем не единственными его пассажирами.

Порт Триводья походил на столичный рынок, с тем исключением, что женщин встречалось совсем мало. Много людей сновало то тут то там, и подавляющее большинство из них имело при себе оружие. Так уж получилось, что сегодня с Кандлиге прибыло аж целых три корабля, и долгое томление сменилось надеждой. А ее, в свою очередь, держали под руку алчность, агрессия и страх. Никто из присутствующих не хотел прозябать здесь и дальше. Споры, ругань, проклятия и угрозы раздавались со всех концов каменистой пристани. Кто-то пытался выкупить у незнакомцев право сесть на корабль, кто-то просто надеялся на чудо.

Один из кораблей – большой трехмачтовый неф – доставил в город зерно, но ушлые искатели приключений и здесь попытались добиться своего. Они теснили стражу и носильщиков, пытаясь прорваться к капитану. Тот явно не ожидал такого напора.

– Платим золотом! Позаботимся о припасах! Двадцать человек! – ревели из толпы оголтелые воины.

Капитан в конце концов потерял терпение:

– Вы что, идиоты?! – он постучал кулаком по лбу. – Это грузовой корабль, дайте проход моим людям!

Разумные доводы тут работали слабо. Один из городских стражников, получивший по лбу, вытащил меч и грозился пустить его в дело. Столько непристойных выражений я не слышал даже от портовой шлюхи, обманутой клиентом. И средь всей этой неразберихи и бесконечного гомона шагали мы. Осий брел первым и почти никого не задевал. Лишь изредка его объемная котомка ударяла по плечу какого-нибудь наемника, но за этим сразу следовало короткое извинение и конфликт угасал. Я такой проворностью похвастаться не мог. Потревоженные вояки недобро щурились на меня, и по их глазам я понимал, что они совсем не прочь почесать кулаки. Хорошо еще, что эти проходимцы не в курсе моих планов убраться отсюда. Зависть – штука серьезная.

На корабль, стоящий у последнего причала, я сразу обратил внимание. Всем нутром чувствовал, что именно к нему направляется старик. И не ошибся – на изящный когг с белыми парусами, чуть закругленными бортами и треугольной носовой надстройкой тащили по трапу бочки с вином и питьевой водой, какие-то ящики, а его команда проверяла документы у немногочисленных счастливчиков, вовремя купивших право отправиться в плавание. Заправлял всем этим действом рослый широкоплечий мужчина с обветренным лицом и хитрым прищуром. Он расхаживал вдоль борта, что-то говорил своим людям и отмахивался от назойливых крикунов. На оскорбления и угрозы не реагировал. Улыбался только, поправляя жилет из бычьей кожи, надетый поверх рубахи с широкими рукавами.

Осий замедлил шаг и дождался нас.

– Капитана, напомню, зовут Жан Батист. Кажется легкомысленным и беспечным, но не обманывайтесь. Хранит тайны, как распутная глухонемая содержанка. Ему можно доверять.

Я едва заметно кивнул. Положительные качества капитана несомненно радовали, но самым важным среди них я считал умение управлять судном. Все прочее – второстепенно. Хотя веселый нрав и доброжелательность, которую при некоторых оговорках можно назвать искренней, Жан Батист проявил сразу, я понял, что команда подчиняется ему не только из-за хорошего чувства юмора. Он раздавал приказания, лично проверял груз и следил за тем, чтобы никто не отлынивал от работы. Отвлекся, лишь увидев нас. Осий явно имел с ним деловые отношения многократно – они понимали друг друга с полуслова. Жан Батист взглянул на нас без опаски, приблизился и обнял старика.

– О, мой давний приятель! Сколько лет и зим? Эмм, одну? – вдруг поднял он бровь. – Но неважно, твое послание и твоя оплата пришлись кстати. А это кто, твои телохранители? Помню, ты говорил про одного человека.

– Времена нынче опасные. Проще переплыть океан, чем вести дела в этом городе, поэтому надо приспосабливаться и искать союзников в самых неожиданных местах. Вот грамоты, а про этих ребят я расскажу тебе позже.

По лицу капитана пробежала легкая улыбка. Он кивнул и произнес, глядя на нас:

– Добро пожаловать на борт, господа. Я уверен, плавание на этом быстром и маневренном суденышке покажется вам увлекательным и незабываемым приключением. Жан Батист Креве Младший по прозвищу Рыжебородый к вашим услугам. Полным именем обращаться ко мне необязательно.

Я посмотрел на его темно-русые волосы, едва заметную щетину того же цвета и не удержался от вопроса.

– Рыжебородый?

– О, просто я люблю отращивать бороду и красить ее охрой. Сбриваю, когда кого-нибудь прикончу, – Жан Батист поджал губы и вздохнул. – Уже пару лет не вырастает и на полмизинца.

Плавание действительно обещало быть интересным.




Глава 4

Заговорщики


Ветер наполнял паруса и увлекал корабль в море со скоростью, которой позавидовали бы даже альбатросы. Ясное небо, невысокие волны, попутный ветер – что еще надо для успешного плавания? Жан Батист не соврал, говоря о скоростных качествах своего судна.

Я провожал глазами берег, оглядывал окружающую меня лазурь и испытывал противоречивые чувства. Даже сейчас я не до конца понимал, зачем раз за разом удаляюсь от привычных мне мест. Откуда такая уверенность, что Энрико еще можно спасти? Мысли сменяли друг друга, как волны, разрезаемые носом корабля, и кое-что начало проясняться.

Я посвятил себя военному ремеслу, смог сохранить жизнь и больше всего на свете хотел тихо и мирно завершить ее в городе у моря, в великолепном Шэрдашехе. Интересная ирония – вместо этого я стал участником гражданской войны в Парлании, а теперь плыву туда, где скоро развернется последняя битва южных мятежников с империей. Видимо, здесь нечто большее, нежели простое безрассудство и невезение. Судьба нашептывает мне, что я давно определился с тем, как должна закончиться моя жизнь, хоть и пытался себя обмануть. Выбравший путь меча от меча и погибнет. «Так чего ждать? – рассуждал внутренний голос, который я хотел заглушить. – Умирать за правое дело куда веселее и почетнее». Только правое ли дело месть…

«Ты не спасешь Энрико», – частенько говаривал Лексо. Иногда витиевато, иногда так, как я и процитировал. И в его словах совершенно точно ощущалась близость к истине. Я не слишком-то отрицал это. Да, Энрико в огромной опасности, и князь Дамиан, что славится резкой переменой своего настроения, возможно уже лишил моего друга жизни, но то, что нельзя исправить, можно превратить в навязчивую идею. В данном случае это будет идея отмщения. Князю, купцу Хавьеру – плевать. Всем, кто исполнял приказ злодеев. И наградой послужит не только успокоение души, но и камень невероятной ценности, который стоит больше, чем сто кораблей Жана Батиста.

Магический артефакт древности лишился хозяйки и попал в нечестивые руки, но я не верю, что даже у главного мятежника он пробудет долго. Войско императора раздавит Эстерида и преподнесет его величеству воистину королевский подарок. Тот самый, который должен преподнести я. Во имя справедливости… И Алабели. Во имя Алабели тоже.

Она часто снилась мне в последние ночи. Я всем естеством ощущал, как гневается ее дух, как он содрогающим сердце молчанием призывает меня действовать, отомстить. Я никак не ожидал, что души погибших людей могут иметь такое влияние на мир живых. И уж тем более на меня. Я отправил в загробное царство кучу народа, но редко испытывал угрызения совести. И снились мне убиенные нечасто. Из последнего времени вспоминается лишь парланский граф, к смерти которого я имел косвенное отношение. Он стоял передо мной с расплющенной головой и что-то мычал. Свисающие на плечи глазные яблоки тогда порядком испугали меня.

С Алабелью все иначе. Это не кошмар или фантасмагория. Это явный и убедительный призыв. Костлявая рука смерти должна коснуться бывшего негоцианта, торговца доспехами Хавьера из Патса, который давно нас преследовал и, в конце концов, исполнил свой замысел. Именно он отнял у Алабели жизнь, сбросив ее в пропасть, и я ничего не смог с этим поделать. Передо мной стоял выбор: немедленно броситься за врагами, увлекшими с собой Энрико, или попытаться спасти чародейку. Я верил в чудо, несмотря на высоту обрыва, острые скалы внизу и напор горной реки. Я выбрал второй путь.

Вместе с Лексо я искал тропу вниз, рисковал свернуть себе шею на скользких камнях, но даже это не помогло мне что-то исправить. За одним уступом – другой, за размеренным течением воды – бушующий непроходимый поток. Алабель не смогла бы выжить здесь. Я прекратил поиски, когда уже вечерело. Мне пришлось смириться с неизбежным. Вместе с этим, затянувшиеся поиски позволили отряду Дамиана от нас сильно оторваться, и возмездие откладывалось на неопределенный срок.

Даже здесь, на корабле, в окружении тихого моря и птичьих криков, я с трудом сохранял отстраненный вид, вспоминая о битве у водопада. Из круговорота беспокойных мыслей меня вывел звук охваченного спазмами желудка. Отвратительный и напористый. У борта напротив стоял и кряхтел один из наемников, которого с непривычки укачало. Моряки на палубе даже не пытались помочь бедолаге: хохотали, тыкали пальцами и отпускали неуместные шуточки.

– Не на палубу – и то хорошо, – разрядил обстановку Жан Батист. Он спустился со скрипучих шканцев, подошел ко мне и произнес:

– А ты, гляжу, привычен к морским путешествиям.

– Довелось прогуляться по всем возможным поверхностям, – я отвечал непринужденно, ничем не выказывая нежелание продолжать разговор. Даже рад был, на самом деле, отложить неприятные воспоминания о Скалистом Крае.

Мои слова, казалось, устроили капитана, поскольку он начал интересоваться о другом.

– Говорят, ты с вольного города. А с какого, если не секрет?

– Ярв.

Жан Батист присвистнул.

– Далеко же тебя ноги занесли.

Я промолчал о том, что носят меня ноги по разным странам уже очень давно. Лишь кивнул с улыбкой и сказал:

– Профессия воина везде востребована. И торгаша тоже. Старик не говорил, откуда ты родом, но я не вижу в тебе нардарца или жителя островов. Уж прости, коли ошибаюсь.

Жан Батист преобразился на глазах. В том смысле, что стал гораздо веселее.

– Я вообще-то из южных провинций Гелетии. Слышал, наверное, про тамошние театры, школы поэзии и виноградники. А уж какие там девицы! Вспоминаю, и хочется плакать. Даже сегодня сон снился: поглаживаю я напудренную красавицу по бедру, скольжу выше, выше. Вот оно – средоточие страсти. И черт меня дернул голову поднять. Вместо прежнего милого личика – кривая морда старого рулевого. Такие вот коварные сны.

– И ты добровольно избрал жизнь на чужбине?

– Абсолютно, можешь мне верить. Скучать по милым ухоженным дамам – это одно, а воплотить мечту о покорении моря – совсем иное. Да и чужбина перестала быть таковой уже давненько. Знаешь, жители Кандлиге не любят чужаков. Я стал для них своим в доску. Они считали, что женщина на корабле – к несчастью. Глядя на мои успехи, засомневались.

– Какая женщина? – удивился я. В команде Жана Батиста состояли лишь ребята разной степени суровости.

– Которая сейчас грабит корабли где-то у восточных княжеств. Выбрала другой путь и другого капитана. Такие дела. Говорила, что любит меня, но соленый ветер любила больше. Из-за этого все и бросила.

– Ничего, другую найдешь. Мало ли отвязных девиц на свете?

– Такую – вряд ли.

– Тогда, наверное, лучшим выходом будет выследить корабль того капитана, захватить его и взять свою избранницу силой, – я заулыбался. – Подержишь ее недельку-другую в кандалах…

– Нет, я против рабства. И дух, и тело человека должны быть свободны.

– И твои убеждения разделяют на Кандлиге?

– Отчасти.

– Так ты с горя подался в политику? – сказал я, имея в виду сделку с Осием.

Одна сторона рта Жана Батиста резко полезла вверх.

– Политика – это нечто вроде большой и зыбкой коровьей лепешки. Ты вляпался в нее и, кажется, вытер ногу, а душок остался. Я, однако, не сильно переживаю об этом. Ключник Осий – хороший человек. Я бы даже сказал – великий, но предпочитаю не превозносить кого бы то ни было из ныне живущих. Времена великих прошли. А еще Осий чертовски богат.

– Ну, как я понял, богат он золотом других людей.

– А есть ли для нас разница, хе-хе?

– И то верно.

– Хорошо, что мы друг друга понимаем, – Жан Батист сжал губы и хлопнул ладонями по перилам. – Думаю, приготовления завершились. Пойдем, тайный совет ждет.

Слово «тайный» капитан произнес с нескрываемой иронией. Его кораблю, в конце концов, уготована лишь роль транспорта.

– Пресвятые чайки! – в негодовании воскликнул наемник, который сидел у мачты и пытался прийти в себя. – Меня опять крутит!

Он вновь поплелся кормить содержимым своего желудка рыб. «Чудесные» звуки рвоты я уже не слышал – спустился в капитанскую каюту. Здесь, в окружении висящих на стенах трофеев и карт, уже ожидали нас Осий, Лексо и первый помощник Жана Батиста – хмурый горбоносый тип, на голове которого красовался черный берет с пером. На вбитом в пол столике к моей радости стояла куча аппетитной еды и широкодонных кружек с вином. Переговоры уже начинали мне нравиться.

– Господа! – взял слово Осий. – Уверен, мы еще не раз вернемся к обсуждению всех подробностей предстоящей миссии, но чем раньше я дам наводки, тем легче вам будет на вражеской территории. Выслушайте, а потом мы как следует подкрепимся.

Я переглянулся с Лексо и закивал.

– Дельное предложение.

– Жан Батист, – Осий похлопал товарища по плечу, – уже не раз прокладывает путь до Пепельных островов. Когда мы туда прибудем, вам двоим следует держаться прочих новобранцев и поначалу изображать из себя самого обычного наемника с континента: мелочного, жестокого и недалекого.

Усилием воли я подавил наползающую на лицо улыбку. Да, я любил блеск монет, ценил свою жизнь куда дороже жизней соратников, но изображать пустоголового дурня так и не научился. Придется овладевать новыми навыками.

– Видите ли, чем дольше вы будете такими, тем меньше нежелательного внимания получите. Это очень важно. Я искренне желаю вам спасти друга, но одновременно с этим хочу выполнить возложенные на меня задачи. Я не прошу невозможного. Серьезные дела лягут не только на плечи двух мстителей из Скалистого Края. Я думаю, уже понятно, что в войсках самозванца достаточно тех, кто работает на меня. С одним из таких агентов вы будете делиться важными сведениями. Он, в свою очередь, выяснит судьбу вашего друга Энрико. Поможет ему сбежать, если тот в темнице. Все просто.

– На неискушенный взгляд. Обычно такие вещи идут наперекосяк в самых незначительных моментах, – заметил я. – Но пока и вправду причин для переживаний мало. Другое интересно: что с медальоном? Я думал, вы приложите все силы, чтобы отбить его у наших врагов. Влияние этой драгоценности на боевой дух трудно переоценить.

Столько скепсиса во взгляде я не видел даже у шэрдашехской ясновидящей, которой пообещал десять золотых за верное предсказание.

– Нет-нет, знаю я все эти истории про древние реликвии. Лет двадцать назад император Амал прислал мне письмо, в котором утверждал, что камень Хантала у него. Предлагал обменять его на царские атрибуты Нардарии. Вот повеселился я тогда. Хохотал так, что напугал послушников – они решили, будто в меня бес вселился. Ответил императору вежливым отказом, не забыв поздравить с находкой тысячелетия. Здесь такая же ситуация, не пытайтесь меня переубедить. Горный князек играет с огнем и, не ровен час, хорошенько поджарится. Без вашей помощи. Давайте сосредоточимся на другом.

С этими словами старик протянул мне кусок пожелтевшего пергамента с рисунками и надписями. Стоило лишь мельком увидеть очертания, чтобы понять – это карта Пепельных островов.

– Это копия более подробной карты, которой пользуются капитаны с Кандлиге, но сейчас нам испещренный линиями, инструкциями и пометками огромный лист ни к чему. Все, что важно, мы найдем и здесь.

Итак, самый крупный остров посередине – Плавильня – оплот и последнее прибежище самозванца. Его столица – Фрета в заливе Клешней. Это самый крупный и самый укрепленный город на островах. Более полувека назад он был полностью разрушен извержением вулкана, но теперь о катастрофе напоминает разве что храм в северной части города. Белые стены стали еще выше, а засыпанный пеплом дворцовый холм превратился в неприступную крепость. Это не заслуга самозванца, так тут свое присутствие обозначил один из имперских наместников. Он подчинил острова новой власти, но так продолжалось недолго. Когда лев чахнет, он может стать добычей для гиен. Мятежи сотрясали Эллас-Амин и раньше, но такого размаха не достигали никогда. Наш общий враг появился в нужный момент. Он уроженец этих островов, нечестивый сын нечестивых и низкородных родителей, который перебрался на континент с мечтами о власти и войне. Даже я до конца не понимаю, как ему все это удалось. Он смог заручиться поддержкой некоторых орденов старой Нардарии, но вопросов остается на целый фолиант.

– Что с островом, который левее? – полюбопытствовал я. – Эм, западнее. На нем нацарапано «Империя».

– Империя и есть. В конце прошлого года ее корабли самонадеянно атаковали Фрету. Кончилось все плохо. Тогда элласцы решили захватить хоть что-нибудь. Крепость на западном острове, на Наковальне, осталась почти без защиты и быстро пала, но я думаю, что это принесло империи больше проблем, чем пользы. Горные племена – вечная головная боль для каждого, кто туда приходит. А еще на том острове незащищенная гавань, мало жителей из-за сложного рельефа и мало угодий. А держать осаду надо. И чем-то питаться тоже. Пока у самозванца есть флот, ситуация не поменяется.

Я даже не знал, разочаровали меня слова старика или нет. С одной стороны, остров являлся возможным убежищем в том случае, если мы сумеем освободить Энрико или заполучить камень Хантала. Ради такого приза император пришлет сюда даже флотилии вольных городов. Не поскупится, нет. А вот опасность возвращения острова под крыло прежнего хозяина волновала. По-видимому, крепость не очень надежна.

– У Эстерида полно воинов. Избыток, я бы сказал, – мой указательный палец чуть не проткнул карту в месте, где была изображена столица. – Чего ж он не вернет контроль над той крепостью?

Осий посмотрел мне прямо в глаза.

– У врага свои планы. Обрати внимание на остров восточнее. Офитовый Обломок. Там обосновался старый противник самозванца, и именно ему придется сдержать натиск избытка воинов, как ты соизволил выразиться.

– Чудны дела, – я дернул бровями.

Восточный остров, как оказалось, Эстерид тоже не контролирует. Его бывший соратник, оставленный в качестве наместника во время бойни на континенте, решил прибрать власть в свои руки, едва услышав о поражении командира. Правда, новообразованное королевство Пепельных островов сдулось сразу после возвращения Эстерида. Его более преданные сторонники удержали Фрету и изгнали «короля», перебив немало коренных жителей, что посмели поддержать узурпатора. Последний сбежал на восточный остров и окопался там, как муравьиный лев. Поддержка аборигенов при этом только увеличилась, поскольку на этом клочке суши их жило больше всего, а неиллюзорная опасность полного истребления определенно сплотила местных.

Самое интересное, что важнейшей своей задачей Осий считал помощь жителям Офитового Обломка. Они должны выстоять до прибытия имперских кораблей. До сих пор Эстерид пользуется большим авторитетом среди своего войска, но одна неудача за другой, неспособность наказать предателя и серьезные жертвы надломят и без того клонящееся к земле деревце под названием «Пустые мечты самонадеянного бунтовщика». Конец близок.

– Что ж, – Осий поднял кружку с вином, когда посчитал, что на сегодня разговоров о прошлом и будущем достаточно. – Приступим к трапезе, господа!

Своевременное и верное решение. Урчание в желудке Лексо это подтверждало – я ведь знал, что от укачивания он не страдает.



Мне понравилось засыпать под звуки волн, чувствовать, как плавно корабль взмывает вверх и тут же падает, рассекая морскую гладь. Так хорошо я не спал уже давно. Наверное, это едва уловимая память о младенчестве, о подвесной колыбели, которую раскачивает мать. Как бы то ни было, первые дни путешествия я просто-напросто отдыхал. И Лексо тоже.

С прочими наемниками мы, как того требовала конспирация, познакомились. Придумали себе простенькие биографии, вспоминали о любовных похождениях и забористо шутили, потягивая разбавленное вино. Рассказали, что выбили себе места на судне благодаря пострадавшему от имперского произвола аристократу, который остро нуждался в охране.

Почти все наши попутчики оказались матерыми бойцами. Кто-то разбойничал на большой дороге, кто-то сбежал из армии Гардариана Заступника, а один забавный приятель оказался ни кем иным, как пыточных дел мастером. Камил – так звали этого невысокого широкоплечего мясника с глазами навыкате и вечно потной лысиной. Слушать его истории – то еще удовольствие.

Вот и сейчас, по прошествии четырех дней, он все еще потчевал нас рассказами о тонкостях своей работы, которую очень любил.

Наверху потемнело небо, а здесь, в трюме, все располагало к тому, чтобы почесать языком. Иные дела ожидали где-то за непроглядным горизонтом, поэтому следовало поудобнее сесть на кучу всякого барахла, вытянуть ноги и, периодически зевая, слушать байки отъявленных головорезов. Теснота и шлепки крупных капель о мой плащ казались совершенно мелкими неудобствами.

Как и в прошлый вечер, большую часть внимания отнял Камил. Он начал беседу с вопроса о том, сколько времени пленник может орать непрерывно, прежде чем силы окончательно его покинут. Я перебирал в голове все пытки, свидетелем которых являлся, но их продолжительность… и громкость вспомнить никак не удавалось – обычно я не выдерживал и покидал место пристрастного допроса. Так что без моей помощи к единому мнению наемники прийти не смогли, а посему Камил, не получив вразумительный ответ, начал новый рассказ.

– Самый забавный случай у меня года два назад был. – Мясник окинул взором всех слушателей и продолжил. – Привели ко мне такого же работничка, как и я. Истязателя то бишь. Говорят, делай что хочешь, но выведай, кто его подмаслил. Он-де клиента замучил, которого слегка припугнуть следовало. Клиент заткнулся навсегда, и ценные сведения пропали. Ясно же, собачья доля, что неспроста это. Ну, мне не привыкать: достаю иглы, точу пилки, огонь развожу. Только начинаю работать, как до меня доходит – истязатель этот ни черта в своем деле не понимает. Новичок и неумеха. Ревет и причитает: «Не убивай, не убивай!» Спрашивается, зачем тебя ко мне притащили? Чтоб убить? Тогда бы тебя на месте крюком за ребра подвесили – даже с рабочего места уходить не надо.

Объяснил я все нанимателям и мне, как опытному и надежному, сразу поверили. Но огорчились. Сказали, чтоб до полуночи его кромсал, да денег отсыпали. Я и кромсал. Час-другой, а потом надоело – молотком в висок его… Профессиональная солидарность, мать ее так!

– А как же такой профессионал здесь оказался? – спросил я, так как понимал – мастер своего дела в любых обстоятельствах ценится высоко.

– Врагов могучих нажил. Все у нас в предгорьях не как у людей. Гардариан кое-что смыслит в военном деле, но окружение себе подбирает, как слепой баран, оттого и страшится измены. Пытал я, значит, одного дворянчика-вольнодумца, и ничего беды не предвещало. А как узнал потом, что он над городским советом начальствовать стал, так сразу понял, что пора драпать. Даже драгоценные инструменты пришлось бросить – слухи о злопамятном дворянчике до меня быстро дошли. Ну а что? Я ему ногти выдрал и в задницу раскаленный прут совал, а он возьми, да окажись оправданным, графчик этот. Зло затаил, гадюка, ясное дело. А за что? Я свою работу выполнял. Теперь вот мечтаю, что мои навыки на островах пригодятся.

Последнюю фразу я слышал еще вчера. Тогда Камил, мечтательно поглядывая на торчащие из досок ржавые гвозди, рассуждал о том, как много пленных имперцев окажется в руках Эстерида. И какая важная миссия выпадет на его долю, если предводитель решит основательно запугать всех последующих врагов. Говорил об этом мясник, как о свершившемся факте:

– Лучше и не придумаешь. Обезобразить и ослепить всех, кроме одного-двух, и отправить на большом корабле обратно. Знаю, что когда-то похожим образом один парланский князь поступил. Только там пленных тысячи три набралось – вражеского правителя паралич пробил, когда он увидел свое обновленное слепое войско.

После таких историй я сам себе позавидовал – в вольных городах, сотрясаемых кровопролитными конфликтами, подобное варварство не практиковалось. Если только в отношении чужеземцев…

Еще о многих славных и курьезных случаях я узнал, прежде чем решил подремать, однако обстоятельства сложились иначе. Сонливость как рукой сняло.

Крики. На палубе случился какой-то переполох. Отборная брань, приказы срывающимся голосом и громкий топот – все указывало на то, что ситуация серьезная. И при этом – никакого шторма, проливного ливня или внезапного крена, который поведал бы нам о том, что корабль пытается уклониться от рифов.

Время незатейливых бесед и смешков окончилось. Все молчали, ожидая дурных новостей, и они не заставили себя ждать. Хлопнула крышка люка, ведущего в трюм. Тяжело дыша и скользя на крутых ступенях, к нам спустился помощник капитана. До сего момента он производил впечатление твердого и уверенного в себе человека. Сейчас он напоминал мышонка, которому на хвост наступил ушлый мальчуган. Был неловок, с трудом перехватил соскользнувший с головы берет и при этом чуть не распластался на полу.

– Уф, всем велено с оружием и доспехами подняться наверх, – выпалил он и всерьез собрался лезть обратно.

Поднялся гвалт. Все хотели знать, что, собственно, произошло, и какого лешего понадобилось вооружаться посреди моря.

– Значит так, не паникуем, – прохрипел помощник и этой фразой привел окружающих в сильное волнение. Во взгляде, движении рук и губ долговязого моряка четко прослеживался посыл – паника неизбежна.

– Капитан увидел корабль и опознал в нем «Душегубца» – имперское судно для перехвата разбойников и контрабандистов. «Душегубцы» очень быстрые, быстрее нас, но пока еще не ясно, заметили они нас или нет. Тут дело в том…

На палубе вновь что-то прокричали. Среди не понятых мною слов выделялось одно явственное: «Увидели». Помощник сглотнул, быстро-быстро заморгал и повторил уже сказанное:

– Поднимайтесь наверх. Не медлите.

Забренчало оружие, заскрипели кожаные куртки и ремни. Я протиснулся в свой угол, рядом с которым обматывал ноги портянками Лексо.

– Что-то нервничает команда, – произнес он с кривой улыбкой.

– Видно знает то, чего пока не положено знать нам.

– Кажется, я догадываюсь.

Неудивительно. Отчего бы переживать бывалым морским волкам, имеющим под боком пару десятков способных бойцов? Не оттого ли, что у врага количество вооруженных пассажиров намного больше?

Я кое-что знал про военный флот Эллас-Амина. Мне довелось несколько непростых лет служить под знаменами императора в качестве наемника. На западной стороне от Кайнакского хребта моря не найдешь, но иной раз мой отряд отправляли к побережью, чтобы переправить к другим очагам восстания. Вот тогда и понял я, что мало-помалу элласцы отвоевывают господство на море у вольных городов. Корабли самых разных форм и размеров: парусные, весельные, плавучие крепости и легкие суда со стрелками, – имперцы решили опробовать все возможные конструкции. Помню, один адмирал хвастался тем, что если понадобится привести к покорности Пармед, то сотня быстрейших судов, заполненных воинами, через неделю окажется у всех пляжей, бухт и портов острова. На каждом корабле, по словам балабола, могло находиться до сотни панцирников. Зачем при таком неоспоримом превосходстве обращаться к бандам из вольных городов, для меня осталось загадкой.

Тревожное число «сто», тем не менее, так и маячило перед глазами. Худший, худший вариант. Только этого сейчас не хватало. В момент, когда я менее всего ожидал драки, Огненное море вдруг стало слишком тесным для двух кораблей.

Когда кольчуга и меч оказались там, где им быть и положено, я бросился на палубу вдогонку за Лексо. Этот бездоспешный ловкач собрался первым.

Дождь почти не ощущался: я не мог сказать точно, дар неба попадает мне на лицо или брызги от волн. Тучи, однако, не спешили покидать небосвод, и чем дальше от нас они висели, тем чернее и угрожающе выглядели. Но это казалось мелочью, несущественной проблемой. Если сейчас начнется шторм, из моей груди вырвется вздох облегчения – при таком раскладе на команду Жана Батиста надеяться можно.

Я отвлекся на природные явления и чуть не упустил главного – как ни вертелась моя голова, вражеского корабля я не заметил. И только моряк на рее, приложивший ладонь ко лбу, и капитан на подмостках, пялящийся в какую-то трубку, подсказывали направление, с которого приближается опасность. Лексо, как и я, отчаянно пытался разглядеть на горизонте угрозу. Кажется, что-то увидел.

Игра в гляделки мне порядком надоела, и я взобрался выше, к Жану Батисту. Старый ключник стоял по правое плечо от него.

– Опускай парус! Живее развязывай, сукин сын! – помощник капитана не затыкался ни на минуту.

– Ну, что там? – не выдержал я, косясь на удивительный окуляр Жана Батиста.

– Там охотники, – медленно процедил мореход и протянул мне трубку. – Смотри туда, где зигзагообразный отросток от черного облака почти достает до линии моря. Левее от него.

Я с недоверием приложил инструмент к глазу и охнул – на месте, где и силуэт врагов едва различим, оказался длинный узкий корабль со сложным парусным вооружением.

– Что за диковинка?

– Поделие мастеров с Кандлиге. Там не одни пираты и смолокуры, как ты думал.

Я развел руками:

– Что может знать человек о месте, где никогда не бывал? Слухи, толки и приукрашенные истории – вот это рождает мнение, хоть оно может быть далеко от правды. А правда нам нужна. Особенно сейчас.

– Понимаю, ты хочешь услышать от меня поток ободряющих слов. Что ж, их я найти не могу. Если такая погода сохранится, если волны будут столь ничтожны, то нас настигнут. Когда? Времени у нас мало. Может, сутки.

Я оглянулся на суетящихся матросов и прильнувших к правому борту наемников и поскрипел зубами.

– Мы так далеко… – произнес я с недоумением. – Когда Эллас-Амин успел обзавестись такими чудными штучками, как у тебя? Я помню, как в Хольне некоторые ученые мужи рассматривали свои книги через увеличительные стекла в тонкой оправе, но в них ничего не разглядеть вдали. У элласцев не было даже этого. Я, конечно, не истина в последней инстанции, но…

– Особые люди. Такой ответ тебя устроит, Фосто Дознаватель? Очень зоркие и… чувствительные к опасностям. На преследующем нас корабле один такой наверняка есть. А теперь прошу меня извинить, но пусть рядом со мной останутся лишь ключник и рулевой. Кое-какие правила должны быть даже на судне контрабандистов. Сюда и простым морякам вход заказан.

Я с пониманием кивнул. Правда, не сдержался и окликнул Осия:

– Не кажется ли, эм-м, что нас засмеют на том свете, если мы падем жертвами имперцев?

Старик ничего не ответил. Да и сомневаюсь я, что он ожидал такой незапланированной встречи далеко от побережья материка. Похоже, Эллас-Амин начал посылать перехватчиков на порядочные расстояния. И факт, одновременно печальный и удивительный, остается фактом: такими рейдами элласцы могут потопить корабли, на которых плывут их же агенты. Во время резни никто не станет слушать оправдания.

Последнее, что я услышал, когда спускался со шканцев, был возглас Жана Батиста, обращенный к рулевому:

– Гавен, сверься и держи курс на востоко-юго-восток. Видит Бог, я этого не хотел.

Я хмыкнул, но не придал сказанным словам должного внимания. Обязанностей у капитана много, а проблем еще больше. В тот момент я слышал только невнятную фразу. Откуда мне было знать, что с некоторых пор Огненное море таит в себе невиданную угрозу?




Глава 5

Один из двух


Мир не стоит на месте. Кружатся по небосводу Солнце и Луна, пересыхают реки и исчезают леса. Меняются под напором власть имущих облики городов, границы государств и торговые пути. На суше и на море.

Пока не случилось грандиозного восстания, Пепельные острова были задворками мира. Да, в стародавние времена в тех местах произошло немало важных исторических событий, главным из которых определенно является прибытие Хантала Святого. Он находился там пару лет, почти до самой своей смерти, но этот небольшой период ознаменовался появлением на островах множества святынь и монастырей. Люди потянулись сюда не только за божественной благодатью: началась добыча железа и драгоценных камней, пряностей и красителей. Все это развивалось до великой смуты пятого века, когда война охватила весь континент. Нардарская империя доживала свои последние годы, а звезда Эллас-Амина только восходила. Хитрые элласцы наладили собственные рынки сбыта экзотических товаров, лишив былого богатства нардарских торговцев. Началась новая страница в летописи Пепельных островов. Страница запыленная и хрупкая, как в спрятанных на чердаке книгах.

Сейчас все вновь перевернулось с ног на голову. Награбленного добра свезли на острова столько, что у искателей приключений напрочь снесло черепные коробки. Мало кто из них понимал, чем кончится противостояние Эстерида с империей. Чересчур много золота, чересчур мало земли – это все, что они осознают. Стоит им появиться на Плавильне, как все богатство мира окажется в их руках, а смертельную опасность всегда можно обойти стороной, если вспомнить про разум. Так они думают, и надо признаться, доля правды здесь тоже присутствует.

Однако повторюсь – мир не стоит на месте. Захваченные и мятежные города отходят прежним хозяевам. А там, где проходил безопасный морской путь, теперь охотничьи угодья боевых кораблей Эллас-Амина. Мы попали в ловушку, и жизни всех, кто находится на борту, сейчас в руках Жана Батиста.

Наш корабль пошел другим курсом. Где решил искать спасения лихой капитан, я не знал, но очень надеялся, что его задумка отложит мое знакомство с морским дном.

После напряженной ночи вражеское судно по-прежнему оставалось едва заметной точкой. Погода за несколько часов почти не изменилась: тучи, – то белесые, то черные, как смоль, – так же плотно окутывали небо, а волны лишь немного ускорили свой бег. Этого было чертовски недостаточно.

Жан Батист нервничал. Он не сомкнул за ночь глаз: все стоял на своем посту и поглядывал в сторону преследователей, перебирая в голове все действия и ухищрения, способные помочь в столь нелегкой ситуации. Лишь два-три раза он что-то говорил своим помощникам, но после этого по нескольку часов превращался в истукана.

Я видел все это, поскольку и сам не мог предаться сну, в отличие от большей части наемников, что вернулись на нижнюю палубу. Лексо хлопнул меня по плечу, сморкнулся в воду и отправился восвояси. Понятное дело, сейчас от нас тут мало проку, но лично я решил воспользоваться случаем и, наблюдая за имперским судном, прикинуть, прав ли был Жан Батист относительно отведенного нам времени. Что сказать? Этот сукин сын не ошибся – нас медленно, но верно настигали.

А ведь я просил Осия поднапрячь свои силы, вспомнить о важных связях и могущественных союзниках. И отправить вместе с нами еще пару судов. Конечно, я не имел в виду конвоирование. Желал нагнать и раздавить горного лорда, – вот бы он удивился внезапным переменам в моей судьбе, – но благодаря дополнительному сопровождению мы не боялись бы никаких кораблей-одиночек. Наверняка старый ключник думал об этом, пуская ветра на кушетке в капитанской каюте. А может, предпочел не ворошить прошлое хотя бы в эту ночь и просто уснул. В этом случае его поступок будет куда мудрее моего. Несмотря на непогоду, уже ощущалось начало нового дня. Небо светлело.

Капитан смотрел в свою трубу так усердно, будто мог этим сосредоточением потопить врагов. Я покачал головой и начал тереть глаза. Услышал какой-то возглас с мачты, но не придал ему значения. Наверное, следовало отдохнуть пару часов, ведь заряд бодрости мне еще понадобится. Жану Батисту он тоже не помешал бы, но совет от беспокойного воина пройдет мимо его ушей так же, как фортуна – мимо нашего корабля. В конце концов у капитана есть более важное дело – пялиться в свой чудесный прибор и считать минуты до абордажа.

Я громко зевнул и повернул голову в сторону Жана Батиста, ожидая увидеть его в неизменной позе. Как и ожидалось, трубку с линзами он крепко сжимал перед своим лицом. Только смотрел теперь в другую сторону от кормы. На миг я подумал, что это мне мерещится, а потом взглянул прямо по курсу.

Галлюцинаций стало многовато.

Над темными водами в той стороне, куда мы направлялись, навис белый непроглядный туман. На контрасте с морской поверхностью он напоминал разлитое по горизонту молоко. Причем в таком количестве, что впечатляла и высота стеноподобного образования. Я никогда не видел ничего подобного. Я, родившийся в месте, где морские туманы, заползающие на берега и скалы, самое обыкновенное явление. Тут что-то другое. Что-то неестественное.

От команды объяснений не дождешься. И не только по причине того, что дежурившие моряки занимались своими делами и не отвлекались на беседы, которые впоследствии может осудить капитан. Я видел, как двое молодых парней, увидев туман, замерли на выбленках, как пауки в ожидании добычи. Их удивила неожиданная картина. Думаю, они вполне могли слышать байки от старших товарищей, но всю правду знали только капитан и его непосредственные помощники.

Мне не пришлось уговаривать моряков поделиться слухами. Вместо меня это сделали наемники, время от времени выползающие из трюма для оценки ситуации. И ответом им служили пожимания плеч. Кто бы сомневался! Значит надо перекинуться парой слов с Жаном Батистом, но сделать это аккуратно и непринужденно.

Я подошел к корме, где возвышался помост с рулем, поднял вверх лицо и деловито спросил:

– Ты видишь эту странную полосу, Жан Батист?

Он все видел, просто я хотел получить вразумительное объяснение.

– Еще бы. Мы плывем туда.

– Там острова, рифы, скалы? Что это за невидаль?

– Там спасение, – играя желваками, процедил капитан. – Или смерть.

Все-таки рифы. Мы испытываем свою удачу, двигаясь вслепую. Но будут ли участвовать в этой игре преследователи? Я бы на их месте рисковать не стал. Ежели они решат иначе, нас всех ждет опасная игра.

Короткий разговор, во время которого Жан Батист даже не взглянул на меня, закончился тем, что он повернулся спиной к палубе и вновь начал сверлить взглядом преследователей. На другой итог я и не рассчитывал.

Туман приближался, разрастался и выглядел гораздо зловеще, чем прежде. Все это относилось и к «Душегубцу», но там находились люди, а здесь… неизвестность. И ее сюрпризы могут оказаться куда веселее.

Наш корабль вдруг довольно резко повернул влево. Я не мог понять этот маневр – вот мы хотели скрыться в клубах густого пара, а теперь идем параллельно ему. Разгадка пришла минут через двадцать – на этот раз кормчий повернул корабль вправо. Мы дали возможность преследователям нагнать нас, но почти не трогали паруса, чтобы сохранить достаточную скорость. Только зачем это Жану Батисту? Что еще за виляние хвостом перед голодным хищником?

Наемники повысыпали на палубу. Всем хотелось узреть диковинку и понять, отчего некоторые грузы на нижней палубе начали танцевать из стороны в сторону. Одним из последних на белый свет выбрался Лексо Уховертка. Этот жулик выспался и теперь вытягивал шею и щурился, надеясь разглядеть лица своих вероятных убийц. Это, конечно, пока невозможно: нужно обладать орлиным зрением. Или прибором Жана Батиста. Однако насмешило меня не это действие Лексо, а то, что он спросонья не посмотрел на разворачивающееся перед носом корабля зрелище. Стена странного белого тумана, которую облетают даже неутомимые морские птицы. Место, где совсем скоро окажемся мы.

Лексо со свойственной ему практичностью одернул потрепанную куртку, поправил ремень на талии, проверил ножны и начал глазами высматривать меня. Нашел больше, чем искал.

– Разрази меня гром, это что за дьявольщина?!

Я подошел к опешившему приятелю.

– Это наша маскировка. Вместо мечей можем напороться на рифы, но оно того стоит, ведь первое – это гибель гарантированная.

– Черт! – прохрипел один из наемников, обдав меня знатным перегаром. – А я-то думал, это вулкан пышет. Думал, мы уже у островов.

Что ж, кто-то явно потерял счет дням и даже не учитывал смену курса. Впрочем, жизнь дороже любых потерянных дней. Если бы мы неделю блуждали в тумане и в итоге спаслись, моему счастью и моей благодарности капитану не было бы предела.

– Ты только посмотри на это, – не унимался Лексо. – Это же… Это же будто край света. Там нас не может ждать ничего хорошего.

– Уверен, что до края еще далеко, – мрачно произнес я. – На пути туда мы скорее сожрем друг друга от голода, чем провалимся в бездну. А если серьезно, то мы действительно очень рискуем, но…

Договорить не получилось – в бесконечный шум волн внезапно добавился новый звук. Мне показалось, что это удар. Через пару секунд показалось, что свист.

Мимо корабля, едва не продырявив парус, пронеслась огромная стрела из баллисты. С тяжелым плеском вонзилась в воду.

Такая проблема куда опаснее мифического края света. Мы ничем не можем ответить врагам, лишь движение вперед давало шанс на спасение. И туман.

Корабль вошел в него, как нож в масло. Воздух заколебался, задрожал, отступил на мгновение, но лишь затем, чтобы маленькими вихрями соединиться вновь, закрывая путь к отступлению. Проход исчез.

Первые секунды я не видел ничего дальше своей руки и всерьез опасался, что так и будет дальше. Но дурные мысли оказались не к месту. Понемногу, но туман рассеялся, облачившись в привычный вид. Молоко превратилось в мутную воду. Этот переход… он был каким-то волнующим, неестественным. Мне показалось, что я из яви попал в сон. Что погоня, грядущая миссия и все, что к ней привело, осталось где-то позади. Поганое предчувствие все еще не покидало меня, но изменило свою сущность так же, как и плотный воздух, ставший менее осязаемым. Он сохранил первичную густоту, оседая на верхних реях, и иной раз парус превращался в его продолжение. Юнга в вороньем гнезде наверняка нас даже не видел.

За краем света лишь бесконечная пустота. Что же уготовано нам? Ответ на этот вопрос может быть неутешительным. Какое-то время сохранялась напряженная тишина. Минута, две – все должны осознать реальность происходящего, чтобы решиться на дальнейшие действия. Капитан это понимал. Как и то, что промедление губительно. Враг близко, а скорость корабля падает, поэтому вскоре один за другим последовали короткие приказы, и первый помощник помчался доносить их до остальной команды. Чудеса чудесами, а за жизнь бороться надо.

Часть моряков сгрудилась перед бушпритом, чтобы первыми увидеть выступающие из мглы камни. Я сомневался, поможет ли это: видимость все равно удручала. Несколько членов команды копошились у шкафута – готовили лодки, коих имелось всего две. Недостаточно для того, чтобы в случае кораблекрушения спастись всем. И бессмысленно, учитывая погоню.

– Я вижу огонь, там что-то горит! – вскинул руки наемник с повязкой на глазу. Он смотрел назад.

Раздался крик. Приказ, преисполненный ярости. Огонек шевельнулся и взмыл ввысь. Горящий снаряд метательной машины описал дугу и упал метрах в двадцати от нашего корабля. Скоро, совсем скоро огонек разгорится вновь – чертовы элласцы твердо решили довести дело до конца.

В это самое время Лексо увидел, как из капитанской каюты вышел Осий. Видок у него был неважный. Он постоял в проеме, собираясь с силами, после чего сделал несколько неуверенных шагов и оперся о мачту.

– Ты чего, дед? – парланец склонился над старым ключником.

– Такой плотный воздух. Странно дышать.

– Потерпи. Уверен, капитан найдет отсюда выход.

– Выход? Я так долго молился, но чувствую, этого недостаточно. «Обреченный» – вот слово, которое я получил. Вот ответ.

Скрежет. Я не сразу понял, откуда идет шум. Думал, что по нам попали враги. Ошибся. Скрежет раздавался под днищем нашего когга. Что-то терлось о киль. Ожидание, страх перед смертельным для корабля и его обитателей ударом рифа терзали душу, но все изменилось в следующий миг. Все стало еще хуже.

Рядом с правым бортом взорвалась вода. Она фонтаном взмыла вверх и так же резко погрузилась в темную пучину, оставив за собой лишь пену, брызги и расходящиеся круги.

Я, как и прочие наемники, отскочил от перил, но неудачно – зацепил моток канатов и приложился головой о палубу. Услышал панический возглас:

– Там, там! Я видел движение в глубине!

Не рифы.

Жан Батист привел нас в логово морского чудовища, понадеявшись на свою удачу. Она подвела его, поэтому воины обнажили клинки и приготовились встретить смерть.

Меж тем второго всплеска пока не последовало. Лишь трение о борт, перемешанное с глухими стуками, которые заставляли сердце холодеть. Мечи для столь крупного создания – не страшнее маленькой щепки, впившейся в кожу.

– Оно готовится, – пролепетал Осий и зажмурился.

– БЕЙ! – раздалось метрах в пятидесяти от нас.

Хлопнула мощная тетива баллисты. Стрела, оставляющая за собой едкий след из дыма, видимый даже во мгле, пронеслась сквозь туман и с грохотом вонзилась в корму нашего судна. В разные стороны полетели искры, но огонь не смог распространиться по намокшему дереву, а попавшая на пеньковые тросы горючая смесь была тут же потушена командой. Кое-кто получил ожоги, но это мелочь. Несущественная мелочь.

– ЗАРЯЖАЙ!

Удар страшной силы сотряс окружающее пространство. Мерцающий огонек на мгновение превратился в пылающий вихрь и тут же исчез. До моих ушей донесся плеск рухнувшей вниз воды, треск досок и крики людей, столкнувшихся с неведомым. Яростные, визгливые и протяжные. Они, эти крики, не стихали еще долго.

Вода не желала успокаиваться, бурлила там, за мутной завесой, как бы предупреждая нас о том, что не стоит далеко уплывать, что наше время скоро придет. И действительно, только опомнившись от всей этой жути, я увидел, как сникли паруса. Сейчас наш когг сможет догнать даже дохлый дельфин.

Команда молчала. Молчал Осий, а наемники разбавляли тишину лишь тяжелым дыханием, которое иногда так трудно контролировать. Особенно тем, кто не ждал, что костлявая заявится в гости столь быстро.

Я готов поклясться, что слышал крики о помощи на элласском языке. Чуть позже показалось, что отчаявшиеся моряки вражеского судна, которое медленно и неотвратимо шло ко дну, вспомнили, какой язык мы поймем лучше. Уверен, что это были моряки – воины в броне уже водили хоровод с русалками. Как бы то ни было, никто не придет им на помощь. Сомневаюсь, что мы пошли бы на это, даже если бы бедствие терпел союзный корабль. Обстановка не располагала к благородным порывам. В ожидании атаки неизвестного существа мы и сами были на грани, готовые вопить на всех известных наречиях мира. Все на потеху монстру.

Когда мы отплыли достаточно, чтобы не слышать криков, заскрипели ступени шканцев. Жан Батист с осунувшимся лицом, да и вообще похожий в своей белой рубахе на призрака, неторопливо спускался к нам.

– Господа, – произнес он устало, – угроза миновала. И прежде, чем вы завалите меня вопросами, я объясню все сам.

Намечающийся монолог меня, безусловно, заинтересовал. И не только меня. Однако поначалу трудно было поверить простым словам, ведь любой шум моря отвлекал, беспокоил и напевал мотив о скорой смерти. О том, что подводная тварь вот-вот нанесет удар.

– Поверьте мне, все кончено, – понимая мысли окружающих, заявил капитан. – И вот почему. Вы должны знать, что еще в прошлом году четыре корабля с Кандлиге, сбившись с курса, попали в этот туман. Была ночь, и один из кораблей потерпел крушение. Так думали прочие. Плохая видимость помешала спасти хоть кого-то. Обломки, трупы – все указывало на риф.

Три торговых судна добрались до Пепельных островов, сделали свои дела и совершили ужасную ошибку: решили вновь пройти сквозь область с удивительным туманом. Они пришли к выводу, что там находится неизведанная земля. Их можно понять: а что, если бы они нашли легендарный остров, который скрывается от глаз смертных? Откровения Прорицателя можно трактовать по-разному, но такое открытие прославило бы отважных мореплавателей в веках. Как вы уже догадались, ничего не вышло.

Туман заметно сместился, но это лишь подтверждало догадки о чудесном и запретном острове. А потом произошло непоправимое – был потерян еще один корабль, и вот он-то развалился на глазах многочисленных свидетелей. Кое-кто из моей нынешней команды все видел. Пелена скрывала чудовище.

– Это кит? Змей? – раздались с разных концов палубы нестройные голоса.

– Наверняка кракен. Глазастый, – обратился я к хлыщу с повязкой, – ты видел щупальца?

– Нет, там все вспучилось. Я видел… воду. Странную.

– Вот это поворот, – скривился я.

Жан Батист замотал головой:

– Я не знаю, что собой представляет это создание, но мне известно, как оно действует. Ему нужна дань за проход по своим владениям. Будет одно судно – погибель всем, будет два – уцелеет одно. Зимуя в Смольняке, я отмечал в таверне удачное путешествие по восточным княжествам и поболтал с иноземными гостями. Целая торговая флотилия с Пепельных островов попала из шторма в абсолютный штиль, который оберегал непроглядный туман. И что же случилось, думаете? Правильно – пропал один корабль. Они не видели чудовища, но я посоветовал им впредь любой ценой избегать этой проклятой области. И до сегодняшнего дня даже и помыслить не мог, что по собственному разумению отправлюсь сюда.

Теперь вы знаете все, что известно мне. И я не мог сказать этого раньше, ведь тогда бы вы решили схватиться с шэрданскими прихвостнями. Никаких пятьдесят на пятьдесят – не выжил бы никто. А теперь к черту все, я еле стою на ногах.

Жан Батист протер ладонями лицо, развернулся, но, вспомнив что-то, вновь обратился к нам:

– Ах да, позвольте моим людям делать свое дело. Не отвлекайте их и через некоторое время мы увидим светлое небо.

Под молчаливое одобрение и команды, и воинов Жан Батист удалился в свои покои. Я же решил, что еще будет время как следует обдумать его слова, а пока следует хорошенько отдохнуть. Правда, не сразу: меня подозвал Лексо и вместе мы отволокли старого ключника в капитанскую каюту. Выглядел он неважно. Прилег на подвесную кушетку и вдруг забормотал, когда мы уже хотели удалиться.

– Ничего этого не было. – Глаза Осия казались кусочками льда. – До восхождения еретика и самозванца. Теперь воочию я увидел то, что рождает грех. Комета, огромная кровавая Луна перед праздником урожая, разрушенная землетрясением Красная Гавань – это лишь малая толика бед, уготованных нам осквернением всех святынь нардарской земли. Враждебные самому естеству человека силы крепко обосновались и на островах. Вы услышите об этом, уверяю. Добрые вести нынче редкость.

Я не нашелся, что ответить старику. Думаю, сейчас всем нам стоило побыть наедине с собственными мыслями. Такое занятие часто приносит пользу, и я обязательно этим займусь. Позже. А пока я очень надеялся, что ничего лишнего в мою голову не полезет. Ни снов, ни тревог – провал в черную бездну, лишенную звуков. Часов на шесть.




Глава 6

Черная Сандра









Крик о том, что видна суша, заставил наши сердца встрепенуться. День за днем бороздили мы синие просторы, мечтая о том, что скоро ощутим под ногами надежную опору и не будем в любой чахлой тучке видеть громовую поступь приближающегося шторма.

Ценность собственной жизни лучше всего раскрывается в условиях, когда от горизонта до горизонта властвует стихия. Начинаешь понимать, что для нее твое существование значит столько же, сколько для всей команды – одна-единственная летучая рыба, случайно упавшая ночью на палубу. Ничтожный ингредиент для общего котла, который большинство едоков даже не заметят.

Море, однако, над нами смилостивилось и долгое время вело себя спокойно. Высшим же благом стало иное: погода решила не испытывать наш потрепанный боевой дух и приберегла свои туманы для других путешественников.

Воспоминания о приятных деньках часто выветриваются из глубин памяти, как нечто далекое, скоротечное и приукрашенное ядреной смесью впечатлительности и забывчивости. События же страшные и опасные остаются с нами надолго, приобретая искаженный вид лишь в кошмарах. Вне этого детали, которые хочется забыть, появляются перед глазами в подробностях откровенных и ярко очерченных. Особенно это актуально для тех, кто сталкивается с потусторонним миром впервые.

Впрочем, ни я, ни Лексо к таковым не относились, и все же поначалу каждый из нас напрягался от неожиданных криков на верхней палубе, от рявканья командующих судном на нерасторопных моряков. Кто знает, что еще узрел Жан Батист в свою стеклянную трубку? Из передряги с мистическим туманом мы выбрались не по причине благочестия седовласого ключника. Думаю, Первозданный в нашем случае предпочел бы напоить соленой водой толпу головорезов, в которую затесался всего один божий слуга, а услышанные молитвы стали бы лишь приветом от мученика. Нет, наш корабль выбрался только по прихоти хозяина тумана. По счастливой случайности, за которой не хотелось больше гоняться.

Капитана начали забавлять наши тревоги и после половины пройденного пути он, не стесняясь, именовал нас «сухопутными крысами». И воины нисколько не обижались на такое нелицеприятное, на первый взгляд, сравнение. У всех нас разная судьба, но по несравненно большей части она связана с землей, с твердью, которая не поглотит тебя из-за плохого настроения в свой бездонный, ненасытный желудок. Да, мы сухопутные создания. Как и крысы. Как и та крыса, которую отловил около мешков с зерном Камил. Он выколол ей глаза, отрезал уши, лапы, хвост и подбросил к одному сварливому наемнику, до смерти боящемуся всяческой заразы. Когда рядом с ним зашелся сильным кашлем Лексо, он отпрянул от него, как от чумного. Камил же дождался, пока этот приятель задремлет и положил мерзкий «подарочек» прямо ему на руки. Умирающий, но озлобленный грызун отреагировал на движение наемника так, как только мог, и глубоко вонзил резцы в его кисть. Надо было видеть выражение лица бедняги, когда он очнулся от внезапной боли и узрел черный волосатый комок, впившийся ему в плоть. Вой поднялся на весь корабль.

Дурацкая выходка Камила безусловно разбавила наши серые будни новыми впечатлениями и скандалами, но самой обсуждаемой историей все равно оставалась встреча с морским чудовищем. И момент, когда смертоносная мгла осталась позади, а отблески рвущихся из-за облаков солнечных лучей начали танцевать на волнах, был сладостен, как поцелуй возлюбленной. Нам удалось спастись, и робкие предположения о нашем успехе превратились в возгласы счастья. Без потерь и существенных повреждений мы прорвались к свету, а потому какое-то время все считали себя везунчиками, баловнями судьбы. Такие выводы казались мне преждевременными, однако я с удовольствием участвовал во всех попойках, посвященных победе над темными силами. Помимо всего прочего, это отлично помогало скоротать время.

Когда стало ясно, что пойло заканчивается, среди воинов начались роптания. Многие считали, что Жан Батист опять ведет нас каким-то странным курсом, и боялись пристать к берегам, контролируемым империей. Я же, хоть и понимал в морской навигации самую малость, стал замечать, как меняется день ото дня температура воздуха. Становилось жарче, а дуновение проносящихся мимо ветров стало неровным. Это точно не прибавляло нам скорости, и все-таки подобная перемена климата подсказывала мне, что скоро корабль достигнет цели. Так и случилось.

Долгожданная земля из-за расстояния походила на что-то среднее между морем и плотными кучевыми облаками, окружавшими ее. Едва различимая темно-синяя полоса, которая вместе с нашим приближением приобретала все новые и новые очертания. Ко всеобщей радости через час мы увидели ее большую протяженность, через два – как отделились от темных участков неба многочисленные зубья и возвышенности. И стоило только этому случиться, как я понял, что не каждая тучка имеет небесное происхождение. Пары воздуха клубились, гонимые ветром, меняли формы и исчезали, но маленький черный дымок поднимался из-за прибрежных пиков и уверенно устремлялся вверх, не желая пропадать. Лишь на приличной высоте он терялся в облаках. Объяснение этому явлению могло быть только одно. Где-то там, в глубине острова дремала беспокойным сном огнедышащая гора – Высокая Домна. По рассказам Осия, ее пробуждение способно натворить великие беды. Не то, чтобы я пребывал в полной уверенности, но отчего-то мне казалось, что в глубине души старый ключник очень этого хотел.

Место, куда мы плыли, было очень гористым, его берега совершенно не подходили для высадки, но приподнятое настроение капитана и членов команды говорило о том, что пункт назначения близок. Все улыбались, шутили, обменивались безобидными колкостями. Словом, делали все то, что делают люди, выполнив самую ответственную часть работы. Когда рулевой решил провести корабль вдоль скалистого берега, Жан Батист возражать не стал. Позже, правда, немного изменил свое мнение.

– Все-все, довольно, а то снесет к скалам!

Пока кормчий выравнивал позицию когга относительно береговой линии, капитан решил поведать нам, бездельникам и зевакам, об особенностях этого клочка земли.

– Мужайтесь, господа, совсем скоро наши пути разойдутся. Мы пройдем вдоль отвесных скал, и нам останется обойти длинный мыс. За мысом лежит залив Клещей или Клешней, кому как больше нравится. Для чужестранцев это несущественно. Главное, что в этом заливе находится белокаменный город – Фрета. Неприступная гавань Эстерида Пятого. Там вы и вольетесь в его армию. Кто-то из вас останется во Фрете, кого-то отправят на дальние рубежи, но служба окупится сполна. Привыкайте к жаркому климату и всегда проверяйте сапоги, прежде чем их надеть. Я не шучу.

Последние слова, тем не менее, вызвали среди воинов смешки. Что сказать – ядовитых змей хватает и в Нардарии, а вот пришельцам из Скалистого Края и Гелетии придется несладко. Я вспоминаю, как в первый раз получил укус громадной сольпуги во время службы в пустыне, и до сих пор по моей коже бегут мурашки. Уже не от страха перед этой тварью с железными челюстями – просто это была первая встреча с хищной фауной Куру-Дарз. Неожиданная и неприятная, оттого так запомнившаяся мне.

На островах подобной фауны хоть отбавляй. Местные, как я слышал от Жана Батиста, не брезгуют даже употреблять всяких жуков и пауков в пищу. Это не добавляет к ним доверия. Кто знает, что они могут сотворить с врагами? В остальном же слова капитана не произвели на меня впечатления. Уж к чему-чему, а к палящему солнцу я привык. И даже доспехи при правильном их использовании помехой не будут.

Дамиан, Хавьер и их прислужники – вот кто настоящая помеха. Я мог рассуждать о географии, о погоде, о животном мире, но забыть про истинную причину моего нахождения здесь – нет. Если негодяи успели добиться аудиенции у самозваного императора, то плохи наши дела. В этом случае добыть амулет получится только при полном разгроме мятежников, а жизнь моего друга будет висеть на волоске. Более тонком, чем прежде.



Белокаменный город. Действительно, таковым он и казался на отдалении. Вогнутым серпом залив вгрызался в сушу, и весь этот берег, от воды до залитых солнцем холмов, поглотил город, опоясанный белыми стенами. Лишь обрывистые стены мыса ограничивали его рост.

Архитектура Фреты еще не предстала моему взору во всей красе, но я уже мог различить многочисленные дома с плоскими и односкатными крышами, небольшие уступчатые храмы в окружении пышных деревьев и укрепленный порт, растянувшийся, наверное, на все побережье.

Главной причиной того, что масштаб и красоту города я не мог оценить в полной мере, была высокая скала в центре залива. К моему удивлению, обжитая и обустроенная, хотя с внешней стороны ее единственными укреплениями казались каменные постройки на самом верху, играющие заодно и роль маяка. Скала, словно гигантская оборонительная башня, преграждала путь всем мореходам, оставляя по бокам лишь два пролива. Один из них был узким и ненадежным. Настолько, что неподалеку из воды торчала мачта погибшего судна. Хорошее предупреждение всем, кто решит проверить свое мастерство. Пролив же по правую сторону от нас перекрыли массивной цепью. Что ж, рассказы о богатстве этой земли железом теперь не казались преувеличенными.

Над вершиной клинообразной скалы поднялся черный дым. Как поведал мне один моряк, так здесь встречают корабль, не представляющий опасности. Жгут топливо, смешанное с каким-то удивительным древесным соком. Для неприятеля уготован дым белый. Правда, метод работы этих условных сигналов оставлял вопросы. Нас записали в друзья только потому, что мы плывем в гордом одиночестве, что ли?

Слова моряка подтвердились еще до приближения к скале – многочисленные рыбаки на утлых лодках, увидев дым, теперь не налегали на весла, а приветливо махали руками. Правда, цепь так и не опустилась, что озадачило капитана. Пришлось бросать якорь. И ждать.

В этом нет ничего предосудительного: правила меняются, опасения растут, как снежный ком где-то на склонах Альгелага, и вместо свободного пропуска в гавань к нам отправляют маленькую ладью для дальнейшего знакомства. Шесть гребцов, пара лучников и одна боевитого вида девица – вот кого подослали к нам всего полчаса спустя. Впрочем, русоволосая девица оказалась матерой бабенкой, немногим младше меня. Максимум лет на пять. Она имела широкие плечи и бедра, но я бы не назвал ее полной. Скорее, крепкой. На ней был черный кожаный доспех с кольчужными наплечниками и юбкой, из оружия – только маленький кинжал в посеребренных ножнах.

Пока она забиралась к нам на корабль, одаряя мужчин в ладье занимательным зрелищем, капитан весь извелся. По-видимому, ничего хорошего от неожиданной встречи он не ждал. И даже черный дым над скалой не произвел на него положительного впечатления.

Помощники притащили Жану Батисту документы, и теперь он стоял перед веревочной лестницей, спущенной с борта, и потирал ладони, натянув на лицо вымученную улыбку.

– Так-так. К нам приближается проверка. Надо же убедиться, что мы тут ничем незаконным не промышляем. Ну, незаконным для островитян. Что ж, все необходимое при мне: свиток от Морского Союза, свитки от триводского совета. Больше-то им ничего не надо?

Первый помощник еще раз перебрал свитки и отрицательно покачал головой. Подскочил к борту, желая помочь гостье забраться, хотя она прекрасно справлялась и без него. Как можно догадаться, благородный поступок дама не оценила. С силой оттолкнула от себя протянутую руку, чего помощник явно не ожидал. Он дернулся, и его прекрасный берет улетел в море. Поймать головной убор не получилось, для этого пришлось бы бросить зажатые между правой рукой и боком документы на палубу. С грустью моряк смотрел на свое уплывающее имущество и чувствовал, как легкий бриз ласкает его плешь на затылке. Сконфуженный, он отступил назад.

Гостья, наконец, предстала перед нами во всей своей горячей красе, поправила юбку, смахнула с лица волосы и окинула кучку головорезов презрительным взглядом. Посмотрела на капитана, прищурилась. Тот не стал ходить вокруг да около и сразу представился, чуть склонив голову:

– Мое почтение обитателям прекрасного города. Почтение от Жана Батиста Креве Младшего по прозвищу Рыжебородый. Но ты называй меня просто Жаном Батистом.

– Угу. – Досмотрщица бесцеремонно вырвала документы из рук помощника и принялась их изучать. – Я Черная Сандра.

– Черная… Это из-за доспехов?

– Нет. Из-за волос, Рыжебородый. Помолчи пока.

Стоило Сандре ознакомиться с одним из свитков, как она воскликнула, и в голосе ее дружелюбия не прибавилось.

– А-а, свободный пловец! Знаем таких. Много вас нынче по островам курсирует. Будь ваша воля, вы бы и элласцев на Наковальне снабжали, мерзавцы.

От полученных упреков лицо Жана Батиста не изменилось. Может, стало чуточку довольнее.

– Но ведь свобода – это так замечательно, Сандра. Черная Сандра. Я торгую со всем побережьем, столько всего вижу. Могу что угодно добыть. Хочешь, в следующий раз привезу тебе замечательную подводку для глаз или пудру?

– Оставь их для своих людей. Вдруг следующее плавание будет особенно долгим, – девица вдруг недобро улыбнулась. – Я не могу пропустить во Фрету ни твой товар, ни новобранцев.

– Что за дела? – нахмурился удивленный капитан. – Это шутка?

– Как можно, главный шутник здесь ты. Сейчас в городе достаточно воинов, они пригодятся в другом месте.

– Да как же это? Воины – это просто попутчики, хоть и выгодные для меня. В моем трюме груз, и он очень хочет попасть на рынки Фреты. Уверен, рынки будут довольны.

Не знаю, как рынки, а вот суровое лицо досмотрщицы довольным я бы не назвал. Видимо, не впервой зазнавшиеся торгаши указывают ей, какой поступок будет правильнее. Однако мудрость часто противоречит приказам. Думаю, застигнутый врасплох Жан Батист это осознавал, только сделать ничего не мог, кроме глупых препинаний.

– Так что мы решим? Красавица, если вопрос в золотишке, только намекни. Я тебя и золотом, и лаской окружу.

– Слушай сюда, морской черт. Камбала тебе красавица. Мне недосуг спорить, поэтому мотай на ус. Подкрепления и грузы теперь направляются или в Порт-Тайпан, или в бухту Калиги. Тебе в бухту. Знаешь, где это? Хорошо. Контора морских дел там тоже имеется. Избавитесь от всего, что вас отягощает. Вот, держи указ правителя. Отдашь его коменданту бухты.

– Хмм… Я, конечно, знаю, где это, но может ты проводишь нас. Так будет безопаснее, – взгляд Жана Батиста стал приторным. Чтобы ни говорили, в некоторых аспектах быт морехода особенно тяжел.

– Безопаснее для тебя, если ты попридержишь язык. Пока я посчитаю бойцов. Для отчетности.

– Двадцать три, – выдохнул Жан Батист.

– А ну стройся, кто не в экипаже! – командным голосом прокричала Черная Сандра.

Неохотно и неторопливо наша группа скучковалась у главной мачты.

– Черт, нам баба приказывает! – донеслось справа от меня.

– Кто сказал?!

– Ну я, – из нестройных рядов вышел рослый наемник с длинной рыжей шевелюрой по имени Томас. Лучший приятель Камила.

Он смотрел на Сандру с вызовом и ухмылялся, но женщину разница в росте и силе ничуть не смутила. Она вскинула свою руку вверх, ударив противника в кадык, после чего врезала коленом куда-то по левому бедру парня, и тот, задыхающийся, захваченный врасплох, осел на доски. Следующим движением Сандра выхватила нож и приставила к горлу поверженного противника. Послышался скрип мечей, покинувших ножны на несколько дюймов.

– Продолжим разборки? – лицо воительницы склонилось к парню.

– Нет, – прохрипел он и осторожно замотал головой.

– Посчитаемся? – лезвие ножа перестало касаться кожи. Рыжий уверенно закивал.

Жан Батист в это время бешено тер свою бородку, кусал губы и причитал:

– Какая женщина! Боже, почему она в этом проклятом городе, а не в моей команде?

Действительно, Черная Сандра выполнила свою миссию быстро и четко. Оставила всю команду размышлять над собственным невезением и удалилась. Около минуты Жан Батист ходил по палубе, прикрывая ладонью лицо, и жутко матерился. Причем иногда хмыкал и крутил головой.

– Если в бухте Калиги нет борделя, я повешусь на рее, – проворчал капитан, когда ладья исчезла за скалой-маяком.



Бордель там был. Всего один, обшарпанный, но весьма популярный. У нас хватило времени посетить его, поскольку комендант дал всем сутки на отдых, после которых обещал распределить и дать первое задание.

Комендант оказался отличным мужиком, даже несмотря на то, что испытывал явно нездоровый интерес к золоту и жирной пище. На каждом его пальце поблескивали кольца с каменьями, а белый сарафан с многочисленными пятнами на рукавах свидетельствовал о дурной привычке вытирать руки собственной одеждой. Да и лишний вес сарафаном не скроешь. Зато этот приятель сразу оценил возможности новобранцев, внял рассказам о нелегком пути и позволил с головой окунуться в пьянящий мир порока и веселья. Хотя бы на один день.

А как же иначе? Разочарование. Именно так я охарактеризовал бы события в заливе Клешней. Вид большого и красивого города, который почти распахнул перед нами свои объятья, вдруг стал все меньше, меньше и исчез из виду на неопределенный срок. На острова опустилась ночь, начался и подошел к концу следующий день, и только тогда мы причалили к небольшой бухте, зажатой меж двух скал. Пристань для четырех кораблей со стрелковой башней, охраняемые складские помещения и утомительная дорога наверх – вот что ожидало нас по прибытии.

На вершине холмов расположилось компактное поселение с приземистыми домиками, казармой, увеселительными заведениями и, разумеется, усадьбой коменданта, из которой открывался восхитительный вид на море.

Хозяин бухты не сильно пекся о собственной безопасности, что в связи с любовью к кольцам и цепочкам казалось глупостью, а увидев Жана Батиста, и вовсе расплылся в улыбке. Наверняка знал, что ушлый капитан привез ему не только людей.

Сам Жан Батист улыбаться уже не мог – сильно устал, поэтому попросил о том, чтобы все важные дела решались завтра.

– Отдыхайте, – обратился к нам, построенным в две шеренги перед усадьбой, комендант. – Солнце успеет встать еще два раза перед началом вашей настоящей службы. Скорее всего придется записать и распределить вас по крепостям, потому что путь во Фрету предоставляется теперь за заслуги. Но не переживайте, для особо настойчивых у меня найдется работенка. Выполните ее, и доверие к вам возрастет. Обо всем этом позже, орлы! Следуйте за Эстелем, начальником казармы.

И мы последовали. Выспались, нагулялись так, что чуть не забыли, где находимся. Благо, после нескольких конфликтов никто не подбирал свои кишки с пола.

По истечении отведенного нам срока Эстель – остроносый, плечистый, начинающий седеть вояка, – собрал всех подчиненных перед казармой и поведал о важном задании, данном чуть ли не самим правителем островов.

Суть его была проста и одновременно подозрительна. На острове к востоку отсюда, где властвуют враждебные нам силы, есть неприметный берег, с которого легко совершить вылазку вглубь территории. Крохотный форт, который уже переходил из рук в руки пару раз, и застава на самом берегу – вот и все наши цели. Что может быть проще, чем внезапным наскоком захватить полуразрушенное сооружение и удержать его до прибытия основных сил. Правда, сделать это требовалось жалкой горсткой солдат. Десятерых Эстель назначил сам, еще десятку готов был набрать из новичков. Исключительно на добровольной основе. И я, и Лексо посчитали это удобной возможностью показать свою удаль и добиться пропуска во Фрету. Что там говаривал Осий про конспирацию? Быть тупым и исполнительным, чтобы никто не догадался о твоих тайных намерениях. Такое провернуть можно. Желательно при этом еще и в живых остаться.

Ко всему прочему, командовать нами будет сам Эстель. Не пойдет же он на самоубийственную миссию? Мне достаточно получше рассмотреть его, обратить внимание на хитрый прищур, чтобы понять – нет, не пойдет.



Формально моряки с Кандлиге сохраняли нейтралитет в отношениях Эстерида с бывшими сторонниками, которые его предали. Причин тому несколько. Первая и самая главная: каждая земля ценна своими ресурсами, поэтому прерывать торговлю с каким-либо из отдаленных южных островов попросту глупо. Кандлиге, на самом деле, все равно, кто из правителей сосредоточит вокруг себя всю полноту власти, но в случае, если это удастся Эллас-Амину, отважным контрабандистам вновь придется перейти на грабеж вместо удобного и безопасного бартера. Это вторая причина, хотя отсюда вытекает и третья. Нет нужды посылать войска на все стороны света, поскольку неизвестно, когда восточным парланским княжествам надоест беспокойный и алчный островной сосед. Терпение не может быть безграничным.

И все же иногда действия Смоляного острова походили на отношения наследников с богатыми родителями, когда каждый из отпрысков желает произвести лучшее впечатление для того, чтобы в конце концов урвать кусок пожирнее.

К чему все эти политические рассуждения? Да к тому, что отправились мы для захвата Барбарисового Берега на корабле Жана Батиста. Поначалу меня это очень удивило, ведь зыбкий нейтралитет предприимчивого морехода уже качнулся в сторону Офитового Обломка, царек которого может спастись только благодаря империи. Но вскоре причина мне стала ясна, и она оказалась банальнее всего, что приходило в мою голову. Мы с Лексо крупно просчитались.

– Приятно снова увидеть тебя, ключник, – произнес я, войдя в каюту капитана с бутылью отменной тростниковой водки.

Про осторожность я не забыл. Сказал наемникам, с которыми ближе всех общался, что хочу лично поблагодарить Жана Батиста за прекрасное путешествие к Пепельным островам, за то, что он помогает нам и сейчас. На самом деле я должен был описать Осию, который с корабля и не сходил, сложившуюся ситуацию и тревоги, связанные с ней. Сомнения терзали меня.

– Ты сдержал слово. Ты действительно привез нас на острова, но, как видишь, я сам, по своей воле отдаляюсь от нужного мне места. И не знаю, правильно ли поступаю.

Я поведал Осию все, что могло пройти мимо ушей Жана Батиста, стоящего рядом. Все то немногое, что было известно мне. Так уж получилось, что железная уверенность нашего предводителя в успехе смутила меня сильнее, чем численность отряда.

Старый ключник не подвел меня и в этот раз. Его голова легонько качалась из стороны в сторону уже во время моего рассказа. Не перебил меня он только потому, что боялся упустить какую-нибудь деталь.

– Я вот что скажу: все это дурно пахнет. Тот форт – почти тупик, путь по острову проходит через леса и болота. Только море. Если вы окопаетесь там, то выход один – море. С него на вас и нападут. Форт превратится в капкан.

– Кхм, – кашлянул я в кулак, – но ты можешь повлиять на правителя Офитового Обломка, как там его…

– Аггеас Перст. Да, могу, но не в случае, когда его врагов в десять раз больше, чем союзников. И когда эти союзники так далеко.

– Проклятие, зачем тогда мы вызвались? Лучше бы сидели на Плавильне.

– Лучше бы.

На моем лице застыл немой вопрос. Осий отвернулся к столу, обдумывая решение, и в это время Жан Батист «обрадовал» меня собственными догадками.

– Вас отправят захватывать старые, бесполезные руины, пока будут проворачивать свои темные делишки. Сомневаюсь, что там вы вообще встретите врагов.

– Вот дерьмо, – проворчал я. – Но этот командующий просто так от меня не отделается.

Осий постучал по столу костяшками пальцев и вновь повернулся к нам лицом.

– Поступим так. Обломка мы достигнем поздно вечером, вы на лодке покинете корабль, а мы сделаем вид, что отправляемся восвояси, но вместо этого пристанем к мысу в двух километрах от вас. Посмотри, где это на карте. Если солнце оторвется от горизонта, а вы не появитесь, можете нас не искать. Ищите путь обратно на Плавильню.

Замечательная новость. Нужно возвращаться туда, откуда и не стоило уплывать. И даже если пролив поддастся нам – с распростертыми ли объятьями примут нас в бухте Калиги? Для того чтобы отвести от себя подозрения в дезертирстве, воины Обломка действительно должны отвоевать чертов форт в очередной раз. И даже тогда нет уверенности, что наши с Лексо тела не подвесят за шеи на сторожевой башне, в то время как толстый комендант, поглядывая на нас свысока, будет грызть жареную кабанью ногу.

Мое настроение стремительно ухудшалось. Хотелось разразиться бранью, снова и снова проклиная собственную глупость. Сделать это помешал не только здравый смысл, но и стук в дверь каюты. Жана Батиста пожелал видеть наш лидер Эстель.

Стоило ему переступить порог, как я, протягивая капитану бутыль, громогласно заявил:

– Клянусь, половину жалования потратил на эту огненную воду! Половину от того, что осталось у меня после притона. Но, проклятие, оно того стоило!




Глава 7

Рейд на Барбарисовый Берег


Несмотря на тьму, царящую снаружи, внутри шатра было светло, как днем. Тот, кто поставил его в этой дикой местности, явно готовился к каким-то переговорам. И точно хотел произвести впечатление. Резные столики, заставленные мисками с фруктами и гроздьями винограда, широкие пуфы и лавки со спинками, пара сундуков с откинутыми крышками, очаг в центре и несколько подвешенных ламп – такого для обычного похода или кратковременного пристанища не собирают. Зато налетчики остались довольны.

Не воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств – большая глупость, поэтому почти все, кто остался в шатре, продолжали веселиться. Лишь один воин не выдержал обильных возлияний и заснул в куче подушек. С Эстелем такой оказии не случилось. Обо сне он даже не помышлял. Отхлебнул вина, похрустел шеей и принялся мять грудь обнаженной белокурой красотке, которая лежала рядом. Оглядел ее вожделенным взглядом и впился в чувственные губы поцелуем. Единственное, на что посетовал радостный воин, было отсутствие музыки, но это заявление шутливое. И без музыки он ощущал себя вельможей, а вместо флейт и лютней слух ласкало теплое девичье дыхание.

Лексо Уховертка вернулся под полог, справив нужду, и оторвал от ветки несколько крупных виноградин. На девушек внимания почти не обращал – задержал взгляд лишь на пансегской наложнице с двумя черными, причудливо заплетенными косами.

– Ну что там? – Эстель лениво потянулся и повернул лицо к парланцу.

Тот как-то виновато развел руками, мотнул головой и неторопливо направился к своему командиру.

Снаружи произошло нечто странное. В какофонию потрескивающих дров, тревожимой ветром ткани и стрекота цикад добавилась новая мелодия – человеческие вопли. Сначала редкие и неуверенные, но уже через несколько секунд стало ясно – так кричать могут только те, кого от смерти отделяет тончайшая грань.

Эстель сдвинул брови и начал приподниматься. Он взглянул на свой меч, лежавший у ног, и поднял глаза на Лексо. Поднял, потому что нога его подчиненного стояла прямо на ножнах. Вновь виноватая улыбка. Рука Лексо дернулась и словно по мановению волшебной палочки, в ней оказался кинжал. Резкий взмах – из вспоротой шеи выплеснулась алая кровь. Она забрызгала лицо и груди светловолосой девушки, отчего та сразу же завизжала. Но не ей грозила опасность.

Оставшиеся наемники, хоть и опешили от неожиданного убийства предводителя, но быстро поняли, кто следующий на очереди в загробное царство. Оттолкнув рабынь, с которыми они возлежали, двое воинов схватились за оружие и бросились в бой.

Тот из них, кто был одет и обут, со всех сил пнул ногой по костру. Искры и угли полетели в сторону их противника. Парланец этого не ожидал, но успел среагировать и метнулся вправо. Перекатился, встал на ноги и тут же потянулся к клинкам на поясе. Смертоносная сталь сверкнула в отблесках загоревшейся шторы и начала свой танец. Лексо отбил опасный выпад слева, но не ответил на него. Вместо этого атаковал другого врага – полуголого наемника, который придерживал свои штаны рукой. Лучше бы он бился без них. Первый меч столкнулся с мечом противника, второй – рубанул по руке. В следующее мгновение оба клинка в яростном замахе прочертили на туловище наемника две красные полосы.

Не дожидаясь удара сбоку, Лексо прыгнул вперед и оттолкнул раненого врага от себя. Тело оказалось надежнее искр – воин в одежде потерял равновесие и пошатнулся, едва не упав. Парланец воспользовался этим замешательством и изо всех сил нанес удар сверху, но на этот раз лезвие вместо плоти встретило лезвие. Блеснули искры, почти незаметные в окружающем хаосе.

Второй наемник оказался куда ловчее своего приятеля. Он схватил столик за тонкую ножку и почти не глядя, наотмашь, взмахнул им. Полетели щепки и куски древесины, покачнулся и Лексо, прижавшись к плотной ткани шатра.

Наемник вскочил и начал искать пути отхода. Определенно он надеялся на подкрепление.

– Тебе конец, тощий! – проскрежетал разгневанный воин и торопливо попятился к выходу. – Сейчас с тебя сдерут шкуру.

Чья-то изящная ножка, так некстати оказавшаяся вытянутой позади наемника, привела к тому, что последний неожиданно для себя оказался на земле с раскинутыми в стороны руками. Следом за ним бросился наземь и Лексо, однако мечи он выставил перед собой. Они достигли цели, вонзившись в грудь противника на половину длины. Бой, длившийся едва ли минуту, был закончен. Помимо трупов и крови на тканях, его итогом стало пламя, освобожденное от круга камней. Пора убираться отсюда.

Лексо, силясь что-то произнести, смотрел в бездонные серо-голубые глаза наложницы с Пансеги и едва шевелил губами. Наверное, хотел сказать слова благодарности на сальгурском, но не решился. Оглядел прочих рабынь и успокаивающим жестом ладони остановил их крики и плач. Подошел к спящему. Тяжело вздохнул.

Да уж, шикарная ночка. А ведь считанные минуты назад я и предположить не мог, что дела пойдут подобным образом. Но обо всем по порядку…



Лодка, которую милостиво предоставил нам комендант, заметно навредила устойчивости корабля Жана Батиста и чуть не сорвалась с тросов, когда с севера подул сильный ветер. Зато она казалась крепкой и смогла вместить целый отряд воинов, мешки с припасами и скромный бочонок воды.

Я оглянулся на корабль: ни огней, ни движения, будто всякая жизнь покинула его. Скоро мы достигнем берега, и тогда Жан Батист отправится прочь. Вряд ли я увижу его снова. Иногда ночь слишком коротка.

И спокойна. Стих ветер, забились в укромные уголки птицы и рыбы, так что любой чих или сильный всплеск воды был слышен издалека. От маленького пляжа, который благодаря Луне выделялся на фоне темных лесов и скал, нас отделяло не меньше сотни метров, но весла продолжали неторопливо гладить море. Все ради безопасности.

Эстель знал эти места. Может, участвовал в предыдущем набеге или видел более подробные карты, но и место для высадки, и дальнейшее направление он указал нам почти сразу. Предупредил, чтобы мы не слишком шумели и четко следовали его указаниям. Стало ясно: он боялся, что этот пляж стерегут дозорные врага, а поскольку опасения не подтвердились, можно было вести себя чуть свободнее. Не рвать глотку, напевая непристойную песенку о любви солдата и монашки, но хотя бы зажечь пару факелов и не разговаривать исключительно шепотом.

Мы спрятали лодку в расщелине у прибрежных камней, забрали провиант и отправились в путь. Пришлось зайти в лес, ибо по правую сторону от нас берег перегородили хаотичные нагромождения скал. Продолжать плавание, минуя их, значит оказаться слишком близко к вражеской заставе.

Надо признаться, затянувшееся путешествие по Огненному морю подействовало на меня своеобразно: я привык к звукам водной стихии, и необычный, беспрестанный, настораживающий шум ночного леса меня неслабо напрягал. И это при том, что густота деревьев пока не казалась непроходимой. Мы свободно брели меж пальм и папоротников, но чем больше пространства выхватывали из тьмы факелы, тем яснее нам становилась вся опасность этой земли. Лианы начинали переплетать деревья, которые заметно увеличились в размерах, трава поднималась в человеческий рост, и лишь Первозданный знал, что скрывается в ней, какие твари, жаждущие нашей смерти, притаились во мгле.

Слышал я, что маленькая лягушка величиной с мизинец может принести бед больше, чем стрела с зазубренным наконечником. А в данный момент можно ожидать и того, и другого.

И все-таки я был в большей безопасности, чем, к примеру, Камил и его приятель, которые тоже вызвались добровольцами на эту авантюру. Они брели слева от меня, а справа возвышался черный каменный хребет с отвесными стенами. Пока что он прикрывал меня. Насколько я понял, именно за ним располагался искомый лагерь.

Камил, тащивший на плече двухпудовый мешок с зерном, вдруг сбавил шаг и резко закрутил головой.

– Что-то по деревьям прыгает.

Эстель услышал и не преминул откликнуться:

– Если какой-нибудь придурок разразится воем от шума в кустах, я лично вырежу ему язык.

Один из наемников опасливо огляделся по сторонам:

– А дикие звери здесь водятся, командир?

– Пантеры, но они невелики. Когда-то по этим лесам бродили гиганты с собачьими мордами. Травоеды, правда. Теперь их днем с огнем не сыщешь.

– А если это они, если они бросятся…

– Никто на вас не выскочит, – Эстель начал говорить сквозь зубы. – Уж не гиганты точно.

– Подохли, наверное, – проворчал рыжеволосый приятель Камила. На немой вопрос мастера по пыткам парень пояснил:

– Ну, травы-то вокруг сколько. Объелись до смерти.

Со всех сторон раздались короткие сдержанные смешки, прервавшиеся, да и то лишь на несколько секунд, когда один неосторожный носильщик споткнулся о какой-то корень. Заткнулись все после того, как Эстель в негодовании зашипел.

Мы бродили еще довольно долго – дело дошло до прорубания пути сквозь заросли мечами и тесаками. Я начал сердиться на себя за то, что слишком скромно поужинал. Предполагал, что схватка начнется практически сразу после высадки. Лексо опять продемонстрировал чудеса интуиции – уплетал в камбузе кашу и лепешки за обе щеки.

Наша прогулка перестала быть скучной, неприятной из-за назойливых насекомых в тот же миг, когда до всех дошел приказ двигаться как можно тише. Я ждал его – скалу мы обошли. Миновали голую полянку, несколько яров и вышли на широкую просеку, одна часть которой уходила далеко в лес, а вторая спускалась к побережью.

Эстель повелел спрятать припасы в канаве у просеки и достать оружие.

Враги. Где-то рядом расположились враги, ставшие таковыми по моей собственной прихоти. Не впервой, да, – об этом я беспокоился меньше, нежели о том, что мне неизвестно ни их количество, ни их способности. Главное, чтобы наше появление стало сюрпризом.

Мы разделились на две группы, в каждой из которых было по несколько стрелков. Напасть из-за деревьев, оставив дорогу к бегству свободной – такой простой, но эффективный план придумал Эстель. Нельзя зажимать всех неприятелей в угол, иначе героизм может родиться в самом робком сердце, и потери атакующих будут куда выше. Когда-то подобную ошибку совершил самонадеянный командир в вольных городах. В тот день я потерял трех соратников, которых сильно уважал.

Первым, как и ожидалось, огни увидел Эстель. Мы продвигались все ближе и ближе к морю, увидели дозорную вышку и замерли. Почти минута понадобилась нам, чтобы понять – на ней никого нет. Кто бы ни был в лагере, он не ожидал гостей из леса.

Застава у берега казалась местом, где все позабыли, что идет война. К морю вела извилистая крутая тропинка, которая заканчивалась узкой песчаной полосой. И единственное, что прикрывало этот путь, была еще одна пустующая деревянная вышка. Правда, от нее в обе стороны тянулся бревенчатый забор, но его смог бы перепрыгнуть даже мальчишка. Зря мы не высадились у этого пляжа, сэкономили бы кучу времени.

В центре заставы, освещаемый несколькими жердями с факелами, стоял длинный высокий шатер. Всего в десяти метрах от него горел костер, вокруг которого сидело пять человек. Безоружные мужчины в веселом расположении духа. Они шумно переговаривались, что-то ели, глядели в небо и точно не ожидали, что звезды мерцают для них в последний раз.

– Вперед! Не жалейте стали! – не своим голосом заорал Эстель и бросился в атаку, увлекая за собой остальных.

Устрашающие крики и крики отчаяния. Взмах мечей, свист проносящихся стрел и никаких искр от соприкосновения клинков. Только кровь. Это не было битвой – обычная бойня. Любая хитроумная тактика теряла всякий смысл.

– Предательство! – успел выкрикнуть смуглый мужчина с перекошенным лицом, прежде чем Эстель обрушил на него удар.

Жуткий визг разнесся по ночному воздуху. Еще один несчастный бросился к морю, но упал, получив удар в спину. И когда наша работенка, казалось, подошла к концу, кое-что произошло.

На вышке у берега сидел дозорный. Его, сидящего, не заметили, но теперь он встал в полный рост, держа в руках заряженный арбалет. Выстрел – и наемник близ нашего командира упал, как подкошенный. Дозорный исчез из виду вновь.

Из шатра выскочили несколько человек в доспехах, с копьями и мечами. Зрелище им открылось печальное – наше превосходство в численности определенно бросалось в глаза. Несмотря на это, воины решили принять бой. В нашу сторону полетели метательные копья, что для некоторых стало полной неожиданностью. Лучника предо мной прошило насквозь. Он рухнул на спину, выгнулся, как змея, и в такой страдальческой позе испустил дух.

Тот, кто его убил, внезапно потерял самообладание и бросился прочь, в лес. Я вонзил меч в землю, схватил дротик близ острия и вырвал его из мертвого тела. Кровь липла к рукам, но это не помешало мне прицелиться и запустить короткое копье так, как следует. Мимо беглеца проносились стрелы, но поразил его именно я. Прямо в спину. Он был еще жив, полз из последних сил, пока подскочившие наемники не закончили мое дело. Теперь Эстель не упрекнет меня в бездействии.

Я гордился своим удачным броском, но бой еще и не думал кончаться. К моему удивлению арбалетчик на вышке сразил еще одного зазевавшегося беднягу. Новая смерть не скрылась от Лексо. Для него, не имеющего доспехов, этот меткий стрелок мог стать последним противником. Схватив какую-то корягу, парланец понесся к наблюдательной постройке.

Он легко преодолел дистанцию, отделяющую его от цели, и даже начал карабкаться по лестнице, когда враг вновь изготовился к стрельбе. Последний выскочивший из шатра воин уже истекал кровью и припал на колено, пытаясь отбить щитом беспощадные удары со всех сторон, но дозорный отчего-то решил не помогать ему. Я совершенно точно увидел, почувствовал нутром, которое за долгие годы службы безошибочно определяло степень опасности, что враг целится в меня.

В первую секунду я осознал, что укрытия нет, во вторую – что Лексо не знает о моем положении, боится за целостность своего лица и лезет слишком медленно, прикрываясь корягой. Слишком медленно, чтобы меня спасти.

Мой учитель фехтования Сандер говаривал, что и арбалетную стрелу можно отбить мечом. Уверен, он бы смог, но я предпочитал делать это щитом. Сейчас мои руки были пусты, а оттого во рту чувствовалась горечь, а сердца коснулся неприятный холодок.

И мысли: «Какого ж Эрхивиана ты выбрал меня? Лучше и достойнее Эстеля мишени не найти».

Три стрелы, две почти одновременно, полетели в сторону вышки. Одна врезалась в подпирающую свод балку, другая исчезла во тьме, а последняя… последняя вонзилась прямо в сердце сукиного сына. Он не успел осуществить свою задумку. Арбалет подскочил вверх, а тело стрелка шлепнулось на пляж. Поделом ему.

Последний из очагов сопротивления потух. Несмотря на внезапность и слабость защитников, мы потеряли троих, но Эстель точно не испытывал чувства утраты. Напротив, считал, что мы легко отделались, и неспешно вытирал клинок о рукав, когда заметил шевеление в шатре.

– Камил, проверь палаты.

Пыточных дел мастер в это время сидел перед мертвым воином со съехавшим набок шлемом и гладил его разрубленную шею. Услышав приказ, поднялся на ноги и потряс фальчионом.

– Давно не видел крови, – улыбнулся он, ощерив зубы. – Без этого спятить можно.

Казалось, он не торопился выполнять приказ. Тем не менее, перед входом в шатер Камил не набирался храбрости, не ждал помощи. Сразу распахнул завесу.

– Жги. Меня. Черти.

Так, вкладывая в каждое слово неподдельную эмоцию, Камил обозначил свое отношение к увиденному. Лоб его покрылся испариной сильнее обычного, а глаза чуть не выскочили из орбит.

Восемь прекрасных нимф, одного взгляда на которых хватит для простого умозаключения – они здесь не для хозяйственных работ, не для стряпни. Точеные фигуры, откровенные наряды и легкие сандалии, совершенно не подходящие для передвижения по джунглям, украшения в ушах, на шеях, на запястьях. Чьи-то наложницы, а судя по красоте и экзотичности некоторых – наложницы кого-то очень знатного, если не самого Аггеаса, властителя Офитового Обломка. И эти милашки пребывали здесь, на отдаленном и никому не нужном клочке суши.

Перепуганные девушки жались друг к другу в углу шатра, отделенные от целого отряда озлобленных, разгоряченных бойцов лишь небольшим пламенем внутри круга из плоских камней и хлипким столиком с яствами. В шатер заглянуло достаточно мужчин, чтобы узнали все – добыча сегодня просто замечательная.

Наш командир, приблизившись к девушкам, подтвердил мои догадки относительно истинной цели нападения на Барбарисовый Берег.

– Чего вы на меня так таращитесь? Я не кусаюсь, и вам того делать не советую. Никто вас не тронет. Оружием не тронет, – тут же поправил сам себя начальник казармы. – В результате короткого, кхм, переворота вы переходите в собственность светлейшего императора Нардарии Эстерида Пятого. И его преданных воинов.

Не знаю, обрадовала ли неожиданная новость невольниц, но они, не прерывая своего молчания, чуть отстранились друг от друга, а некоторые встали и послушно склонили головы.

– Друзья мои, – повернулся к нам командир и развел руки в стороны, – а ну несите сюда выпивку, отметим победу, как следует! И трупы – уберите подальше дохляков.

– Что с девками? – несколько голосов и куча жадных глаз.

Эстель смотрел на живой товар исподлобья, но зарождающуюся улыбку скрыть не смог.

– Парочку совсем молоденьких заприте в пристройках. Нет, привяжите их снаружи у костра. Я лично позабочусь об их безопасности. Ох, чистые, нетронутые птички. Это будет мой подарок коменданту. Разбирайте остальных, та белокожая – моя.

Щедрость предводителя повлияла на поведение его подчиненных самым радикальным образом. До этого, в силу ли личных качеств Эстеля или недостаточной подготовки команды, собранной наспех, ему приходилось постоянно объяснять все по нескольку раз и личным примером показывать, как сделать лучше. Теперь все его приказы выполнялись моментально. Куда сложить трупы? Да какая разница – отнесем в овраг у леса. Разделять ли своих и чужих? Еще чего, божий суд один для всех. А вопрос, кто притащит припасы, вообще не стоял. Несколько человек просто переглянулись, кивнули друг другу и чуть ли не вприпрыжку понеслись к тайнику.

Самодисциплина – отличная штука. Пока командир забавляется с невольницами, другие жаждут закончить дела поскорее, чтобы к нему присоединиться. Их трудно упрекнуть. Правда, Эстелю придется постараться, чтобы никто никого не прирезал, ведь девушек осталось всего пять, а вина, фруктов и сухарей оказалось в достатке.

Мне не очень понравилась идея ждать своей очереди, чтобы предаться разврату. Мне вообще ничего не нравилось из происходящего здесь. Проглотив несколько свежих плодов, я покинул шатер.

Я бы поспорил даже с изобретателем песочных часов, что полночь уже миновала. Луна не растеряла ни капли своей силы, но я буквально ощущал, как уплывают в небытие бесценные минуты. Время предательски ускользало. Никакой радости от победы, не хотелось даже девичьих ласк.

Жан Батист скоро отправится в гавань Обломка, а нам с Лексо суждено прозябать в этой дыре, пока сердобольные воины Аггеаса не придут и не оборвут наши никчемные жизни. Или бежать прочь, как советовал Осий, и попробовать вернуться к центральному острову. Туда, где мы окажемся изгоями, дезертирами или предателями. Без разницы – итог один. Старому ключнику не нужны шпионы, которые и носа не могут показать в поселениях Плавильни. Притворяться – значит ускорить шаги к плахе.

Паршивое настроение, упаднические мысли. Отвратительное чувство беспомощности. Надо выпить.

Складом припасов являлась маленькая землянка в каменистой почве. Именно туда Эстель поначалу хотел посадить двух наложниц-подростков, и именно оттуда воины тягали бочонки и бутылки с алкоголем. Действительно, первое решение командира было заведомо проигрышным.

Я прошел мимо костра и подкинул в него немного дров. Две юные особы, увидев меня, плотнее закутались в широкий плед и опасливо наблюдали за каждым моим действием. Мне стало жаль этих бледных и испуганных бедняжек, но заговаривать с ними или успокаивать их я не стал. С противоположной стороны это покажется очень подозрительным. Еще заверещат чего доброго.

Я забрался в землянку и, согнувшись пополам, начал копаться по стеллажам и углам. Даже не разбил ничего. Откупорил одну бутыль, принюхался – запах прошлогодней тины, откупорил другую, побольше – то, что надо. Вновь крепчайшая настойка.

Когда я вернулся к шатру, то увидел, что перед ним в вальяжной позе сидит Лексо.

– Скучаешь? – я отхлебнул глоток и протянул горячительный напиток приятелю.

– Их стерегу. – Лексо кивнул в сторону девочек. – Начальник же очень хотел, чтобы их не тронули.

Я подозрительно прищурился, но все походило на то, что парланец искренен в своих словах.

– И где в этом смысл? Сейчас обесчестят или через недельку – разницы нету! – Мои слова определенно долетели до костра. – Это все равно случится. Не строй из себя благородного мужа, я знаю тебя лучше. Да и потом, наложницы живыми и здоровыми отправятся в другой дворец, а наши неприятности только начинаются. Подумай лучше о том, что мы в полной заднице.

– Все плохо? Но ты вспомни, недавно мы и не предполагали, что с такой легкостью достигнем островов. Мы просто не опускали руки.

Я сморщил нос и проворчал:

– Может быть. А вот сейчас я гляжу на твои руки и вижу, что они опущены.

– Не было повода их поднимать.

– А он предвидится?

– Могу оставить пару царапин на каком-нибудь самоуверенном горе-любовнике, который напьется и решит, что некоторые распоряжения сказаны только для того, чтобы сотрясти воздух.

– Тогда… – я развернулся и взмахнул бутылью. – Тогда пойду прогуляюсь вокруг лагеря. Кто знает, может обрету наконец самоуверенность.

Проходя мимо закутанных в плед наложниц, я многозначительно подмигнул им.

И все-таки не стоило сильно удаляться от огней. Один раз я чуть не подвернул ногу, а спустя минуты три угодил в колючие кусты. Мои блуждания не принесли успокоения. Я вспомнил про сочные фрукты, лежащие в шатре, и раздраженно топнул ногой. Чертовы проходимцы все наверняка сожрали.

Я разглядел бревенчатую границу лагеря в тот момент, когда твердо решил повернуть назад, на свет. Но меня привлекли не только толстые заостренные колья, высотой в полтора метра.

Приземистый саманный сарай без окон так и притягивал взгляд. Из него не доносилось веселого похрюкивания, не чувствовалось, что к нему вообще кто-то подходил. Ни следов, ни хозяйственного инвентаря поблизости. И это не тюрьма – крыша не казалась достаточно прочной для удержания пленника. Удержания от соблазна ее разобрать за десять минут.

Я приблизился к сараю, приподнял продолговатую балку и зашел внутрь. Сплошная темнота. Порыскал руками по стенам и обнаружил кучу полок с атласными тканями, платками и украшениями. Сюда определенно стоило вернуться с факелом, что я и сделал.

Моим глазам открылся приятный, завораживающий вид. Маленькое строение на отшибе оказалось складом добычи. И пусть тут не стояло сундуков с золотом или серебром, свертки с материей, скомканная дорогая одежда, резные шкатулки представляли собой большую ценность. Я открыл первый попавшийся ларец, порылся в бусах и кулонах, после чего извлек наружу крупную розовую жемчужину. Улов везучего рыбака по имени Фосто превзошел все ожидания.

Но кое-что другое, помимо добычи, беспокоило меня. Я посмотрел на бутыль с крепким алкоголем, на деревянные балки крыши, из которых топорщилась солома и паутина. На тонкие шелка, коих тут лежало в избытке. В голову лезла назойливая и одновременно удивительная идея: я должен поделиться этой находкой с компаньонами. Кощунственная мысль для жадного наемника, вполне обычная – для Фосто, сына Конрада Кровавого.

После тяжелого боя, коим являлось убийство пяти безоружных и четырех вооруженных врагов, мои соратники предавались пьянству и разврату. Девицы не успели обрадоваться гибели прежних хозяев, как вновь попали в плен. Причем визгов и возмущений заметно прибавилось.

Я толкнул Камила, усердно мнущего грудь смуглой рабыне с короткими волосами, и вытащил из кармана драгоценную жемчужину.

– Вы не поверите, друзья, что я нашел! Камил, тебе больше не придется зарабатывать деньги, участвуя в пытках. Там столько богатства! Красота в моих руках – еще мелочь.

– Но мне нравится мучить, – не слишком внятно пролепетал захмелевший наемник.

– Не важно. Идемте все – это что-то! Возьмите несколько факелов, там тьма-тьмущая.

Кто-то неохотно отстранил от себя девиц, кто-то мигом вскочил на ноги. На месте остался только Эстель, его ближайший сподвижник и один из новоприбывших наемников, совокупляющийся с рабыней. Наверное, оглох от страсти. Сопящего в тюках и подушках пьянчугу я даже не заметил.

Командира моя удачная находка совсем не заинтересовала. Видимо, его жалование позволяло получать сопоставимое богатство и без грабежа. Он позволил нам завладеть всеми обнаруженными сокровищами при условии, что мы сможем поделить их без драки. Условие нас более чем устраивало.

Наемники столпились перед сараем. Каждый хотел войти первым, чтобы схватить цепкими лапами самые привлекательные вещи. Я поморщился и уж хотел воззвать к их здравому смыслу, как вдруг вперед вышел Камил, лицо которого под светом факела выглядело угрожающе, и уверенно сдвинул балку на двери. По отряду прокатилось недовольное бурчание.

– Вошел в шатер первым, войду и сюда. Фосто сказал, что обиженным все равно никто не уйдет, так что нечего тут зубами клацать.

Благо, препирания долго не продлились – добыча сама себя не растащит.

Воины копошились в ящиках, срывали нависающие над головой шелка, плевались соломой и непрестанно нахваливали то одну, то другую находку. Безусловно, сегодняшняя ночь одарила их всеми благами, которые доступны простому человеку с оружием в руке.

– Тут и развернуться-то негде, – заулыбался Камил. – Все добром заставлено.

Никто и не обратил внимания на то, что я пропустил всех и едва переступил порог.

Все было хорошо, пока один из налетчиков справа от входа не разворошил ящик с шерстью, бархатом и кружевами и, шмыгнув носом, проворчал:

– Какой знакомый запах, – он поднял перед собой пробитую бутыль с остатками алкоголя, чуть придвинул источник света. – Кто такой криворукий?

Он повернулся к толкающимся соратникам, которым не было до него дела. Кто знает, может искал мое лицо, но что бы я ему ответил? Сказал бы, наверное, что его замечание не совсем уместно, потому что эта «криворукость» умышленна, спланирована за одну минуту, и за одно мгновение он поймет – почему.

Сказал бы, что камни и жемчуга, которыми он набил карманы, обойдутся ему очень дорого. Ведь я слишком высоко поднял факел, а огонь… Огонь слишком жадно начал пожирать сухую траву.

Шаг назад – и мой факел приземлился прямо туда, где содержимое бутыли впиталось в ткань. Я действовал быстро и четко. Захлопнул дверь, опустил поперечину, уперся в нее плечом, поскольку даже здесь, снаружи слышал, как задышало и забегало по старым стенам пламя, как кинулись к выходу оторопевшие наемники. Как раздались первые возгласы. И не от возмущения – такие крики прозвучали сразу. От боли и страха. Неконтролируемого страха.

Удары, от которых трещали доски, следовали один за другим. Кто-то колотил мечом, но размахивать им в маленьком полыхающем помещении очень трудно. Стиснув зубы, я продолжал стоять на месте.

И когда попытки выломать дверь прекратились, а из каждой щели вырывались огненные язычки, я отступил прочь.

Страшная стихия вырвалась, наконец, из-под крыши. Я медленно шел спиной вперед и как завороженный глядел на обжигающий свет, что рвался в черное небо. Огонь, устроенный мной, собрал свою дань, а я не мог отвести от него взгляд. И позабыл обо всем, что происходило вокруг до этого момента. А потом кто-то позвал меня.

– Ты ранен, Фосто? – парланец потрепал мое плечо, но я и слова-то его слышал так, будто они звучали издалека. И не понимал, где источник шума.

– Какого дьявола ты скорчил эту рожу? – голос стал ближе, но только похлопывание по щеке привело меня в чувство.

Я отвернулся и замотал головой. Отдышался и прохрипел:

– Из-за напитка, наверное. Забудь. Что у тебя?

– Все сделано. На удивление твой безумный план сработал. Но стоять… и смотреть – на это нет времени.

– Я знаю.

Ясность мыслей вернулась ко мне сразу, как только в лицо подул свежий ветер, а запах смерти, дыма и копоти остался позади.

Нет времени. Мне показалось, что странное наваждение длилось целый час, а все неизбежные сложности, с которыми столкнулся Лексо в шатре, никоим образом меня не касаются.

Он справился. Бросился на последних врагов в тот же миг, как мой факел дал ему знак. Палка с горящей паклей закачалась из стороны в сторону, затанцевала и исчезла в сарае. Лексо не стал ждать результата моего жестокого поступка. Каким бы он ни был, для нас пути назад не имелось. Уличат в предательстве одного – жизнь другого не будет стоить и ломаного гроша. Такая цепь иной раз прочнее дружбы.

Лексо справился. По-видимому, быстрее меня. И вместо бегства вынужден был приводить меня в чувство, теряя время. Я думал, что это последняя наша заминка, а теперь мы вновь топтались на месте. Стояли подле дымящегося шатра, близ еще одного источника огня. Более дружелюбного.

Я не знал, насколько дружелюбными выглядели наши с Лексо лица, но шестнадцать пар глаз смотрели на нас без какой-либо опаски. Девушки не разбежались в ужасе по лесу, не умоляли пощадить их, просто смотрели на нас в немом ожидании, что в некоторой степени поразило меня. Перед ними только что разыгралось кровавейшее событие, которого до сей поры не знало это место, – я имел право так думать, – а они просто смотрят, изредка моргая, будто сейчас мы разыграем перед ними цирковое представление, чтобы вызвать у взыскательной публики хоть какие-то эмоции. Недоумение – вот моя эмоция.

Лексо вроде бы тоже пребывал в замешательстве. Наконец он повернулся лицом ко мне.

– Некоторые из них здорово помогли мне в схватке.

Я, конечно, понял настроение парланца и громко спросил, обращаясь к наложницам:

– Кто-нибудь из вас сможет найти дорогу в безопасное место?

Девушки замотали головами – отрицательный ответ. Другого и не ожидалось.

– Я готов вернуть вас туда, где вы, вероятно, находились ранее. Выяснять, почему вы оказались здесь, некогда, потому спрошу один раз. Согласны идти за нами и стараться держать наш темп?

Теперь некоторые из девушек закивали, а другие, увидев это, побороли робость и поддержали подруг. Или старших в гареме, кто ж их поймет!

– И последний вопрос: вам всем языки поотрезали?

– Как мы пойдем? – с дрожью в голосе пролепетала смуглая красотка в полупрозрачном платье. Босая. – Я не смогу, не приучена ходить по камням и веткам.

Я почесал бороду и сдвинул влево губы. Нисколько не рассердился.

– Дельный вопрос, кстати. И своевременный. Самым смелым из вас советую заскочить в шатер, прежде чем он рассыплется в прах. Там точно есть несколько пар сапог. Остальные следуйте за мной. Придется разграбить могильник.

Больше на болтовню я решил не налегать. Предстоял обратный путь по джунглям к лодке. Да, мы будем идти быстрее, чем под предводительством почившего Эстеля, в сапогах которого сейчас расхаживала смуглянка, но заплыв… Плыть нам придется гораздо дольше. Именно поэтому сапоги с трупов я снимал самым бесцеремонным образом и швырял их в сторону отводящих взгляды девиц грубо, сопровождая процесс ворчанием и резкими словцами, большую часть которых слышал только я. В неподходящий момент мне свалилось на голову это «счастье». Уж лучше бы в лагере обнаружился сундук с золотом – даже такое добро можно оставить без внимания. Ну, или закопать неподалеку на всякий случай.

Изящные ножки в широких сапожищах, в потрепанных башмаках выглядели нелепо, а неуклюжая походка каждой из девушек могла бы вызвать у меня искренний смех, но я сохранял серьезность. Не хватало только, чтобы моя полуголая «гвардия» перестала воспринимать наше положение, как почти безнадежное, и сбавила скорость, посчитав меня безобидным весельчаком. Мы должны успеть или проклясть само Солнце, что готовится вновь явить себя ослепшему миру.

Переход по неровному и пугающему странными звуками лесу получился не из приятных. Лексо шел первым, я брел позади всех, поднимал споткнувшихся, кричал на тех, кто утратил самообладание, и добился своего. Мы обошли скалы и достигли крохотного пляжа довольно быстро. Девушки, все как одна, помогали нам вытолкнуть на воду лодку, взяли в руки тяжелые весла и так, поначалу очень неуверенно, неумело, – когда лопасти чаще стучали друг по другу, чем по волнам, – вывели суденышко подальше от берега.

Карта всплывала у меня в памяти ежеминутно. Я смотрел на изгибы прибрежных скал, на неприступные клифы и понимал, что цель еще далека. Изо всех сил налегал я на весла, кряхтел, но не мог заставить треклятую шлюпку плыть быстрее. Когда небо изменило цвет так, как меняет его под разными углами турмалин, я заволновался сильнее, а когда исчезли почти все звезды, и голубое свечение поднялось на востоке, я запаниковал. Ибо по моим подсчетам, мы уже должны были увидеть корабль Жана Батиста. Но не все происходит так, как нам хочется.

Осий решил избавиться от агентов-неудачников, которые невзирая на все предупреждения и здравый смысл покинули оплот главного мятежника и устремились на другой остров, где в них нуждались, как в моровой язве.

«Что ты будешь делать теперь, Фосто? Куда поплывешь, зная как дики эти берега?»

Девушки самоотверженно работали веслами – единственная вещь, которая хоть как-то меня радовала. Очень непривычно видеть милые ухоженные лица такими хмурыми и перекошенными от напряжения. Но сопение и тяжелое дыхание прелестниц не шли ни в какое сравнение с рычанием, издаваемым Лексо. Он заглушал нас всех.

– Во имя Трансагарских болот, поглотивших десять тысяч нардарцев, где эта гнилая посудина рыжебородого недоноска?!

Я не знал, что ответить на это восклицание парланца. Мог лишь повернуть голову направо, встречая первые лучи света. И скрипеть зубами.

Солнце взошло.




Глава 8

Пляски и молнии


В далеком прошлом, когда озорным двенадцатилетним мальчишкой я покорял гористые окрестности своей деревни, мне поручили приглядеть за пятью малышами, пока их матери и отцы спустились в долину, ожидая странствующих торговцев. Мне не хотелось превращаться в няньку, я разозлился от того, что меня не взяли в долину и решил запереть мальцов в небольшом домике позади усадьбы моего отчима. Там он часто сидел один, читая трактаты философов, историков и правоведов. Я сказал детишкам, что по деревне бродит стая голодных волков, и пока их не перебьют, лучше пересидеть здесь. Схватил свой деревянный меч и побежал на главную улицу – биться не с волками, а со своими приятелями, которые по какой-то причине остались дома.

Что сказать – денек прошел не так уж и плохо. В тяжелой схватке я поставил три шишки главному задире. Его ухо распухло и цветом походило на переспелую сливу после удара моего меча, так что к усадьбе я возвращался в приподнятом настроении. Пока не увидел, что дверь в домик, где сидели малыши, распахнута настежь, а в самом помещении никого нет. Я собрался бежать к усадьбе, как вдруг услышал шорох в углу, где стояла двустворчатая тумбочка с бюстом первого наместника Ярва. Отворив дверцы, я увидел дрожащего пятилетнего мальчугана, который в первые секунды смотрел на меня так, будто я покрылся шерстью и скалился.

Я и сам не понимал, как реагировать. Еще раз оглядел комнатушку в надежде увидеть оставшихся игроков в прятки. Безрезультатно – больше никого тут не было.

– Мы победили, волков уже нет, – я хотел выглядеть как можно радостней, но получалось так себе. – Где твои друзья?

Не сразу, ох, не сразу я выпытал у мальчишки хоть какое-то объяснение. По его словам, в домик начали ломиться дикие звери, а когда они отступили, дети умудрились отворить дверь и убежать подальше от деревни. Только он остался в хижине и спрятался за крепкими стенками из блавалагского дуба.

Звери? Сначала я списал все на детскую впечатлительность, но чуть позже, глядя на скачущего по фиалковой лужайке дворового пса Дора, в мою голову закрались сомнения – уж ни эта ли черная помесь собаки и суслика взбудоражила ребятню?

Так или иначе, я почувствовал над своей головой огромный мешок, полный проблем и неизбежных наказаний от старших, если кто-то из них вернется раньше. Но я и предположить не мог, что этот мешок почти придавит меня грузом страха за жизни, доверенные мне.

Я искал детей часа полтора. Проклинал себя за то, что не бросился за помощью к сверстникам, что так далеко удалился от поселения в одиночку. Судьба, однако, решила надо мной сжалиться и направила по верному пути. Я отыскал мелких проказников. Перехватил их недалеко от уступа, ведущего к сорокаметровой пропасти. Они плакали и блуждали в кустах вереска, но я так обрадовался, что если бы смог, потащил четырех сорванцов на руках.

Этот случай определенно добавил мне ума. Чуть-чуть. Я понимал, насколько беспомощны были эти детишки перед огромным опасным миром, и осознал свою ответственность за них, даже несмотря на то, что все закончилось благополучно. Моя филейная часть не пострадала в прямом и переносном смысле. Лишь иногда те дети спрашивали у озадаченных родителей про героическое сражение с волками.



Наверное, было бы лучше, если б я сразу предоставил девушек самим себе. Решение, которое они могли принять касательно дальнейших шагов, принадлежало бы только им. А теперь они на моей шее. Решение, по сути, приняли мы с Лексо.

Нет, назад я не поверну. Сейчас Офитовый Обломок казался совершенно диким местом с крутыми утесами, непроходимыми лесами и враждебной живностью, но рано или поздно на берегу мы увидим признаки человеческого присутствия. И вместе с этим ответственность за судьбы красавиц спрыгнет с моих плеч. Пусть ищут путь к своему прежнему покровителю, здесь я им не помощник. Мой же старый покровитель, будь неладна его белая борода, смылся.

– Можете так не напрягаться, – объявил я, сбавляя обороты. – Мы уже никого не догоним.

Усталое красное лицо Лексо выражало крайнюю степень разочарования. Наши титанические усилия, как и тогда, на континенте, вновь прошли даром. Это злило, раздражало, но необходимо принять свершившийся факт.

Парланец отдышался и покачал головой.

– Что же я вижу? Теперь Фосто готов сдаться.

– Эй, не играй по чужим правилам. Все не так, как этой ночью. Святоша имел восхитительную на первый взгляд привычку – был всегда верен своим словам. Нам это аукнулось.

– А твоя уверенность в том, что мы достигли нужного места до рассвета? С ней как?

Я цокнул языком.

– Если твои пальцы все-таки окажутся на горле Жана Батиста, передай и от меня привет.

– Кто этот Жан Батист? – сильный акцент сразу обратил на себя внимание. В мою сторону пристально глядела сероглазая уроженка далекой-далекой Пансеги.

– Капитан, жулик, пустозвон, победитель морских страшилищ, работающий на несколько сторон, но прежде всего на себя. Тот, кто не дождался нас у того залива с торчащими из воды скалами. Какая теперь разница? И… – я вдруг присмотрелся к девице и увидел в ней некоторые знакомые черты. Пересел так, чтобы не крутить головой.

Раскосая красавица ни капли не смутилась.

– Лексо, а к какому роду-племени принадлежала Боарика из Вековой Вершины?

– Тальсанка.

Веки с длинными ресницами едва заметно дрогнули.

– Ты тоже оттуда?

Взгляд устремился в сторону.

– Понятно, чем славится ваша земля. Остается пожелать тебе лучшей доли, чем Боарике.

– Чем же плоха ее доля? – вмешался Лексо. – Она наворотила дел и наверняка вернулась в свою страну.

– Как? Она же погибла в замке.

– Не знаю, о чем ты. Мы не нашли ее тела.

Удивительно, в какой неподходящий момент я узнаю эти новости. И хоть толку от них чуть, кто знает, что еще недоговаривает парланец? Не удивлюсь, если его вышвырнули со службы именно за скрытность. Изменил бы он свой характер, если б знал, чем все закончится?

Вместо ответа стоит вспомнить, что пути Первозданного непостижимы. Его воля – такая же тайна, как и наши собственные метания. Хоть в этом мы схожи с создателем человечества.

Отличия, однако, куда существеннее. Достаточно посмотреть на гудящие от тяжелой работы ладони и вслушаться в заунывные песнопения желудка, чтобы это понять.

Теперь нам с Лексо не у кого спросить совета. Невозможно узнать, сколь много кораблей движется по этому проливу. Карта, предоставленная старым ключником, хоть и давала представления об очертаниях острова, но была слишком скупа на изображения мелких поселений. День-два пути – и мы определенно достигнем какого-нибудь форта. Только жизненно важно, чтобы его мы узрели первыми, поэтому предпочтительнее сделать остановку у захудалой деревушки с крышами из пальмовых листьев, оставить там гарнизон из милых девиц, найти немного провианта и на свой страх и риск отправиться через пролив к Плавильне.

– Я знаю Жана Батиста, – голос, похожий на неторопливые удары по барабанам, вновь вырвал меня из пучины мыслей.

– Тальсанка, тальсанка, – заканючил я, добиваясь конкретики.

– Халея.

– Красивое имя, Халея. Откуда ты знаешь нашего общего друга?

– Я видела его при нашем дворе.

– Осмелюсь предположить, что под «нашим двором» ты имеешь в виду дворец правителя Офитового Обломка.

– Да, – медленный кивок. – Я запомнила его корабль. Такой изящный словно свисток из тутового дерева, а паруса белее утренних облаков.

Я поднял бровь. Грубый акцент стал едва уловим.

– У тебя хорошая память, Халея. Я мог бы за тебя порадоваться, но, возможно, огорчу – теперь паруса Жана Батиста гораздо грязнее, а сам он…

– Ничуть.

– Ничуть? – я возмущенно развел руками. – Это еще что такое? Ты хочешь со мной поспорить?!

Вместо ответа девушка подняла ладонь и указала мне куда-то за спину. Я почувствовал, как заколыхалась моя грудь и обернулся.

– Лексо, приди в себя! – крикнул я, и улыбка растянулась по моему лицу.

Из-за громадной черной скалы, острым клином впивающейся в море, показался сначала нос, а затем и парус столь знакомого нам с Халеей корабля. Пройдоха с Кандлиге не успел уйти далеко.



– Фосто, обглодай тебя барракуда! – весело воскликнул Жан Батист, тряся меня за плечи. – Я всех своих людей вооружил, когда мне доложили, что плывет лодка, полная наемников. Знаешь, это очень неожиданное известие, особенно когда ты с несварением борешься. Я и подумать не мог, что это ты, твой друг и целая орава милейших, прелестнейших дам. Что там говорить – даже глядя в трубу, я не верил глазам. Как? Как?!

– Долгая история, – меня переполняли положительные эмоции, но я, насколько мог, сдерживал их. – Хотя не так. История очень коротка. Воины из бухты Калиги напали на воинов с Барбарисового Берега, но слишком увлеклись празднованием победы.

– Вы умыкнули лодку?

– Что ты, мы не воры. Мы всех убили.

Жан Батист еще какое-то время держал меня за плечи, потом шмыгнул носом и отступил на шаг. Хлопнул себя по бокам и громко заявил:

– Думаю, вам с Лексо надо со стариком поговорить. Он в моей каюте. А о девушках я позабочусь. Они же голодны – вон какие худые.

Я склонил голову и этим незначительным жестом выразил как благодарность за радушный прием, так и согласие с замечанием капитана. Очень хотелось вздремнуть, поэтому я решил не затягивать свое пребывание на открытом воздухе, а как можно скорее встретиться с седым ключником. Да, не мешало бы выяснить, отчего таким долгим получилось плавание вдоль острова, но это дело не столь срочное. За девушек же я замолвлю словечко позднее. Их поддержка, их упорство и смелость здорово помогли нам.

Чем мне всегда нравилась капитанская каюта, так это тем, что дверь в нее представляла из себя толстый кусок тикового дерева, идеально вписывающийся в проем, благодаря чему внутри царило спокойствие, в то время как бесконечный гвалт голосов, птичьих ссор и морского шума сотрясали корабль. Лишь прерывистый скрип досок нарушал идиллию.

Осий сидел за столом и старательно царапал по бумаге пером. На меня и Лексо даже не взглянул. Однако я ждать, пока он закончит свой монументальный труд, не собирался.

– Хоть солнце рассвело уже давненько, мы сумели добраться сюда. Вопреки.

Старик писал еще секунд двадцать, после чего отложил перо и одарил нас своим вниманием.

– Вопреки чему? Судьбе? Сегодня прекрасная видимость и мой друг заметил на горизонте чей-то корабль. В конце концов, мы не слишком-то спешили и бросили якорь здесь.

– Может быть, это судьбой и называется. Не я здесь служу тому, кто ей повелевает.

– Мы все ему служим, но не всегда так, как следует. Наша собственная воля иногда ведет нас во тьму, заставляет ошибаться. Возможно, и вы ошиблись со своим предназначением. Я не умаляю своей вины в том, но, похоже, это действительно так.

– Нет, не похоже, – я вытянул вперед указательный палец. От упреков Осия даже усталость отступила. – Не похоже, потому что я не гнию сейчас в каком-нибудь овраге. Я цел и невредим, что наглядно показывает мою готовность продолжать это нелегкое дело. На любом из островов.

– Только вы никак не определитесь, на каком острове хотите действовать. Вы сбежали от людей нечестивца и уже ничем не сможете мне помочь. Мы плывем к правителю Обломка и единственное, что я могу для вас сделать – определить к нему на службу.

– Заманчивое предложение, – усмехнулся Лексо, наморщив лоб. – Но, господин Осий, мы не сбегали. Мы ушли, не таясь, поскольку никто бы нас не остановил.

Пришла пора расставить все по местам. Мы старались не пропустить ни одной детали, когда рассказывали о бурной ночке на Барбарисовом Берегу. Правда, повествование о том, как мы расправились с целым отрядом наемников, вышло каким-то суховатым, сбивчивым. Я делал паузу, пытаясь подобрать слова, которые придали бы моему рассказу убедительности, но поначалу казалось, что получается это из ряда вон плохо. Однако я заблуждался. Осий, переварив все услышанное, изменился в лице и поднялся с табурета.

– Быть того не может.

– Возможно, наших слов и нашего присутствия недостаточно, чтобы в это поверить, но ведь скоро мы прибудем ко двору влиятельнейшего человека, и он-то наверняка сможет разузнать о злом роке, постигшем его людей и людей Эстерида.

Мои слова произвели впечатление на Осия. Старик заволновался и не знал, куда бросить взгляд.

– Всемилостивый Владыка! Ты сжег столько людей живьем?! Они враги, да, но… и заблудшие души. Такая смерть не делает нам чести. Трудно поверить, под силу ли одному человеку сотворить подобное зло.

Сперва я задумался о том, что седой ключник сильно размяк за время сидения в Триводье, забыл виды пылающего Варамиада и заваленных трупами мирных жителей улиц. Забыл, как пожертвовал неофитами ради призрачного шанса на успех в схватке с мастерами-мечниками. Решил, что случайный удар может изменить историю. Сперва я задумался, а потом рассердился.

– Так бывает! – я вскинул руки. – Я не кичусь этим, но что сделано, то сделано. Они поплатились жизнями за свою тупость и алчность. Обычная поучительная история из кучи святых книг. Можешь записать этот случай в новую. Все, что мне осталось сказать – я и Лексо готовы продолжать борьбу. Нет пути назад, да и не думаем мы искать его.

– И все ради мести какому-то разбойнику?

Отнюдь не лицо князя Дамиана всплыло перед моими глазами.

– Ты забыл про благородный мотив. Месть – она как тонкий слой меда на большом куске хлеба. Если мед мне вкусить не доведется, то до хлеба я дорвусь в любом случае. Ну, или погибну.

Думаю, старика наша решимость поразила больше, чем жестокость. В конце концов он вновь плюхнулся на табурет, посмотрел на свои записи и принялся активно массировать лоб.

– Когда говорят, что враг мой одержал столько побед исключительно благодаря темным силам, лелеющим его, я морщусь. Нет, напротив, его безумное властолюбие и неудержимая жестокость разверзли врата преисподней. Я вижу в вас искры той же кипучей страсти, хоть и кажутся поначалу они холодными и безжизненными. Не повторяйте ошибок врага, – лицо Осия разгладилось, будто озаренное солнцем, и он продолжил. – Кое-кто обвинит меня в безрассудности, скажет, что с возрастом мое чутье ослабло, но я верю. Я верю всему, что вы сейчас сказали. Я верю, что вы на моей стороне, поэтому вашу дальнейшую помощь мы обсудим уже в Паво, оплоте Аггеаса.

Он пару раз взмахнул ладонью, веля нам удалиться.

Уже покачиваясь на гамаке и предвкушая погружение в сон, меня вдруг побеспокоил Лексо.

– Что это было?

– Что?

– Там, на берегу. Твое лицо… Ты смотрел на огонь, как на палача, хотя не тебя он казнил.

Я почувствовал, как сердце забилось сильнее, несмотря на покой, в котором находился. Даже удивился немного.

– А, это. – Я какое-то время помолчал и пояснил. – Не помню, в курсе ли ты, но в вольных городах во время тамошних войн меня звали Фосто Быстрым, Фосто Стремительным. И мечом махал хорошо, и решения принимал вовремя. Но было у меня еще одно прозвище, ты бы догадался о нем, сними я перед тобой портки и исподнее. Как-то раз я штурмовал укрепленное поместье. Стояла задача убедиться, что его владелец отойдет в иной мир и, собственно, сжечь дом. Не все пошло так, как нужно – я оказался в огненной ловушке, и вытащили меня, когда я уже начал заниматься пламенем. На какое-то время прозвища, которые мне нравились, заменили другим – Фосто Опаленная Задница.

Лексо хмыкнул.

– Страшишься огня?

– Огня? Нет. Страшусь чертового пекла, разъедающего кожу, огненной стены, из которой нет выхода. Страшусь, что подобное настигнет меня вновь, и однажды такое чуть не произошло. А теперь довольно расспросов. Спать хочу.

Я закрыл глаза, чувствуя, как море убаюкивает меня.



Цивилизация показывала свой кирпично-металлический лик на Офитовом Обломке в гораздо, гораздо меньшей степени, нежели на острове Эстерида. Эта мысль уже давно утвердилась в моей голове и до прибытия к столице никак не поменялась. За все то время, пока мы огибали берега негостеприимной земли, я увидел лишь одно крупное поселение. Расположенное на относительно ровной местности, издалека оно походило на город с причудливыми строениями и неровными башнями. Иллюзия быстро сменилась суровой реальностью – от домов в городе остались лишь фрагменты стен, укрепления срыты, а жители представлены только мародерами да падальщиками. Грустное зрелище, особенно для того, кто понадеялся, что постылое плавание подходит к концу.

Терпение пришлось потренировать еще немного. Жан Батист все эти дни выглядел счастливым, как лис в переполненном курятнике. Несмотря на то, что девушек взял под свою опеку Осий, пронырливый капитан успел наладить диалог с небезызвестной Халеей и подолгу беседовал с ней о чем-то на капитанском мостике, куда нам подниматься не велел. Там, к слову, я впервые и увидел ее улыбку.

Как бы то ни было, мы успешно достигли важнейшего порта Обломка. Относительно небольшая, перекрытая цепями гавань утопала в зелени, так что даже подъемный кран я заприметил не сразу. Стена, опоясывающая портовый городок, мне показалась слабо защищенной, высотой не более четырех метров и с количеством башен, никак не отвечающим стратегическому значению пункта.

Цепь, переброшенная от одного укрепленного мола к другому, опустилась сразу, как только наш корабль во всей красе предстал дозорным на берегу. То ли Жан Батист был здесь крайне желанным гостем, то ли местный гарнизон чувствовал себя в относительной безопасности.

Стоило закончиться хлопотам с разгрузкой корабля, как половина команды во главе с Осием и Жаном Батистом отправилась в крепость правителя, расположенную в трех-четырех часах езды от порта. Утомиться мы, в общем-то, не успели – кое-какой товар отправили на телегах в Паво, поэтому идти пешком было совершенной глупостью.

Крепостные стены и дворец, заключенный в них, не вызвали у меня особых впечатлений, а вот местные обитатели порядком удивили. Они сверкали перламутровыми хвостами, стучали копытцами по выложенной цветными плитками дорожке, безуспешно тянули свои длинные шеи к ветвям фруктовых деревьев и издавали звуки, которые не услышишь и на самом бездарном театральном представлении.

Один из травоядных зверьков, похожий на бобра, который в припадке ярости проглотил кабана, с шумом испражнился на тропинку, а ведь ее оформлением явно занимался мастер по керамике. Я аккуратно переступил зловонную кучу и подумал о том, как похожи эти маленькие парки на необъятный запретный сад Шэрдашеха, в котором, по словам очевидцев, тысячи совершенно разных, удивительных зверей и птиц. Видимо, правитель города разделял страсть элласских императоров к экзотике и хотел это подчеркнуть, иначе к чему нужда водить гостей по парку, если обычная улица может вместить десять человек, шагающих плечом к плечу. Ее строители, пожалуй, мечтали провести там гонки на колесницах.

Впрочем, городок не поражал воображение своими размерами, и путь до дворца, отгороженного от этого квартала еще одной стеной, не занял много времени. Высокое трехэтажное здание с облицованной белым мрамором нижней половиной приветливо отворило нам свои двери, после чего стражи сразу же заставили всех разоружиться. Безопасность превыше всего.

– В бухте, – шепнул мне Лексо, поглядывая на грозных привратников с темно-коричневой кожей, – не было никого из местных с оружием.

Факт, бросающийся в глаза. Однако Осий как-то обмолвился, что некоторые племена сохранили верность Эстериду и пополнили его войско своими мужчинами, так что все может быть не тем, чем кажется. Возможно, что преобладание наемников в бухте Калиги – это часть некоего стратегического замысла, о котором рядовым головорезам лучше не задумываться. Здесь же все было наоборот – Аггеас больше доверял аборигенам.

Не знаю, насколько он доверял Осию, но всех, кроме него и Жана Батиста опять препроводили в какой-то зверинец, расположенный в обширном внутреннем дворе здания. Мы сидели в круглом шатре, подле которого бродили с важным видом длинноногие птицы и изящные антилопы, и все, что оставалось неугомонным путникам – есть фрукты и пить охлажденный ликер. Не так уж плохо, если подумать. Правда, жаль, что нам не дали свободно прогуляться по территории до наступления темноты. А вместе с ней во дворец пришел праздник.

Как только со всех сторон послышались ритмичные звуки барабанов, к нам заявился Жан Батист. Он мельком взглянул на объедки и заявил:

– Ну что, команда, столы накрыты. Вы же не думали, что хозяин будет потчевать вас одной зеленью? Поднимайте свои задницы с подушек!

Приказ есть приказ. Снаружи действительно произошли серьезные изменения. Взвились в небо языки костров, вокруг них в такт барабанам плясали девушки в длинных цветастых юбках. Они что-то пели на своем странном языке, а их груди с темными сосками так весело подпрыгивали, что я всерьез принял решение направиться к ним. Благо Лексо вовремя схватил меня за руку. К тому же около некоторых костров стройных танцовщиц сменили мужчины, а их пляски мне уже не казались столь забавными.

Мы прошли по дороге, окруженной лабиринтами из густо переплетенных кустарников, и очутились перед маленьким искусственным водоемом, на берегах которого слуги расставили столы и лавки и теперь несли туда экзотические блюда.

Правитель Офитового Обломка занимал центральный стол, возвышающийся над прочими, но даже без этого понять, где здесь находится самый влиятельный человек, было легче легкого. Такой огромной туши я давно не видывал. Старик Осий по правое плечо от него казался ребенком, которого вот-вот проглотит злобный великан. И это не преувеличение – старый ключник без труда поместился бы в желудок Аггеаса. Я с трудом представлял себе, как в недалеком прошлом обладатель этого бурдюка крушил черепа врагов и сметал их с пути одним взмахом двуручного молота. Не пошли нардарцу на пользу богатство и власть. Он даже бороды не имел – на одутловатом лице, помимо редких бровей, не было и волосинки, а его намазанная ароматическим маслом макушка сверкала, как колония светлячков. Наверняка он неспроста выбрал ночное время для веселья – от солнечных лучей он вспотел бы так, что озерцо вышло бы из берегов.

– Я поднимаю свой кубок, – голос правителя оказался на удивление приятным, – за наших предков, да восславятся их деяния в веках, а кроме того за верного друга островов Осия Гвирха, которого до сего дня знал исключительно по переписке. Он прибыл в нелегкий час поддержать меня, и сама природа склонилась на нашу сторону. Еще идет сезон дождей, но посмотрите на чистейшее небо, на звезды, которые своим сиянием благословляют нас на новые победы. Сегодня замечательный день, и каждый житель Паво должен пить и веселиться. Пусть же Танец Ушедших продлится, как то и положено, всю неделю!

Речь правителя встретили восторженными возгласами. Музыканты с барабанами, бубнами и дудками тут же заняли свои места и начали играть. К сожалению, моряки Жана Батиста и те, кто ими прикидывался, оказались к темнокожим артистам ближе всего. Уже минут через десять мне показалось, что я оглох. Пришлось использовать семена арахиса, чтобы заткнуть уши.

Это бедствие длилось довольно долго, и я с радостью начал вспоминать о времени, проведенном в душном шатре, как вдруг музыка остановилась. Лишь барабанщики продолжали сотрясать воздух, но делали это гораздо тише.

Из зеленого лабиринта десять крепких мужчин выкатили клетку на больших деревянных колесах, в которой дергалось из стороны в сторону какое-то лохматое существо. Поначалу я подумал, что это дрессированный медведь. Зрелище, подобное этому мне довелось наблюдать не так уж и давно в маленьком парланском городке – медведь неуклюже плясал под дудку хозяина и веселил простолюдинов и купцов. Однако стоило мне увидеть чрезвычайно длинные, изогнутые когти существа, как я понял, что таких зверей еще не видел.

Клетку подвезли к водоему, чтобы все присутствующие получше разглядели то, что в ней содержалось – громадина, на голове которой красовался кожаный намордник с заклепками, а ошейник соединялся цепью с прутьями решетки.

Аггеас, проливая вино во все стороны, прокричал:

– Гости мои, взору вашему предстал редчайший зверь с плоскогорья Орхана – исполинский власяник. Вы могли видеть похожих зверьков в моих садах – они зовутся ленивцами и висят на ветвях. Безобиднейшее создание. Такого же ни одно деревце не выдержит. И вы зря смеетесь – удар мощной лапы снесет голову любому глупцу, задумавшему его побеспокоить.

Конечно, это не те чудовища, на которых мои подданные – хиви – охотились давным-давно, кровью завоевывая право называться мужчинами, и все же в обычаях прошлого мне часто видятся знамения настоящего дня. Пусть сегодня, в этот большой праздник мой сын вступит в схватку со зверем и докажет, что не зря зовется наследником трона Пепельных островов!

Шагах в двадцати от клетки появился смуглый тощий подросток в набедренной повязке. Непросто в нем было признать отпрыска Аггеаса, лишь гордая осанка выделяла его среди юных прислужников. Он держал в руках три дротика и изготовился к нападению. В следующий миг клетку открыли, отцепили ошейник, а удары кожаных барабанов вновь набрали силу.

Я торопливо жевал мясо, прикидывая, сможет ли власяник поменять направление броска и доставить неудобства некоторым безоружным гостям. Кому, как не мне знать, сколь неожиданными могут быть такие представления.

Едва зверь осторожно придвинулся к краю клетки, как сын правителя запустил в него короткое копье. Я не ожидал большой результативности первого выстрела, но то, что копье просто отскочит от покатой головы, застигло врасплох, кажется, всех. Кроме Аггеаса.

Охотник и зверь выбрали друг друга. Второе копье вонзилось в грудь несущегося власяника, однако его бег не замедлился. Я тщетно пытался разглядеть ужас в глазах юноши, но видел только безмерное напряжение. Вот одна когтистая лапа оторвалась от земли, и зверь с разинутой пастью встал в полный рост, грозя разорвать наглеца, но вдруг последний дротик взлетел вверх и пронзил заросшее длинной бурой шерстью пузо. Сын Аггеаса отскочил в сторону и уже спокойно наблюдал за тем, как могучее существо осело на вымощенную дорожку и почти бесшумно испустило дух.

Проклятье, умеют же местные аристократы с задором проводить время! Я бросил взгляд на главный стол, но не заметил за ним ни Аггеаса, ни Осия, а спустя пару минут к нам подошел слуга и негромко произнес:

– Хозяин просит Фосто и Лексо проследовать за мной.

Эх, надо было меньше пялиться на всякие чудные номера и залить в глотку побольше местного пойла!



Высокий и худой как тростник евнух стоял за своим господином, развалившимся на подушках, и неспешно работал опахалом. На лежанке, которую занимал нардарский боров, хватило бы места для еще одного поединка со зверем.

– Иногда ночи бывают так холодны. Но сегодня я что-то разгорячился. – Аггеас поставил кубок на столик и жестом велел нам садиться.

Просторная белая комната со статуями и барельефами на стенах отделялась от открытого дворика лишь четырьмя колоннами. Со стороны перистиля сюда то и дело проникал чей-то настойчивый клекот, и я даже не мог предсказать, дикие ли птицы издают эти странные звуки. Судя по ночному времени – нет. С другой стороны, это могли быть вовсе не птицы.

Ложе покрывали самые дорогие ткани с бардовым отливом и бахромой, повсюду разбросаны подушки, а кальян, стоящий перед столиком, сверкал позолотой и латунью. Привлекала внимание высокая оружейная стойка, которую прорезали извилистые золотые линии, изображающие молнию. К ней на незаметных скобах прикрепили впечатляющий двуручный молот с набалдашником, усеянным зубцами. Столько деталей, столько излишеств.

Я знал, что сейчас будут решаться важные вопросы относительно нашей дальнейшей судьбы, но отчего-то расслабился. Осий, напротив, выглядел напряженным и какое-то время глаз не сводил со слуги, что не могло не развеселить Аггеаса.

– Полно, мой друг. Эфиуру я могу доверить любые тайны. Тому, кто большую часть жизни проводит в обществе молодых девиц, даже самые душещипательные сплетни будут безразличны.

Осий кивнул, без особых прикрас представил нас хозяину и добавил в конце:

– Не они выбирали меня, а я их. Потому могу ручаться за их лояльность и мастерство.

В улыбке Аггеаса не было и тени недоверия.

– Лексо, сын гордой Парлании, и Фосто, чьи земли далеки от меня так же, как солнце, вы прибыли в мои чертоги весьма вовремя. Как вам мое гостеприимство?

– Будем рады отплатить за него верной службой, господин, – уклончиво ответил парланец.

Мне бы такой ответ не понравился, поэтому я решил и беседу поддержать и одарить хозяина лживой заботой.

– Я давно не видел подобных пиров. Замечательная ночь. Но вам сегодня многое довелось пережить: наследник в последний миг одолел зверя.

– Наследник? Ах, Адам. Да, он умница. Но я никогда не полагаюсь на случай.

– Я понял – ваши люди успели бы застрелить власяника.

– Нет-нет, просто у меня еще пятнадцать наследников.

Я понимающе кивнул.

– Адам – мой приемыш, старший сын моей любимой наложницы. У него есть все шансы стать хорошим вождем, а потому он должен чаще показывать свою удаль. Если не будет этого делать, то рано или поздно на пятки ему будут наступать прочие братья, родные и сводные.

– Замечательный пример воспитания всем королям, – моя голова опустилась в легком поклоне.

– Но полно рассуждать о тонкостях престолонаследия, – Аггеас скрестил пухлые пальцы. – Вы те ребята, что превратили в кровавую бойню мою сделку со стариной Дальбастом, комендантом бухты?

Признаться, здесь я немного растерялся.

– Бойню? О, что Вы. Все чуточку сложнее.

– Хм, я бы не стал все усложнять.

– Мы не знали ни о какой сделке, все завертелось…

– Полно-полно, я в курсе всего, что случилось – положение обязывает. Да, сделка сорвалась, но ее я могу повторить снова. Важно, что вы сделали за меня грязную работу. Не удивляйтесь – в ту смертоносную ночь вы уже на меня работали. Прикончили людей, в чьей верности я начал сомневаться, да еще в целости и сохранности доставили назад почти всех моих прелестниц. Толстозадому развратнику еще долго придется довольствоваться потасканными обитательницами борделя, хе-хе!

Думаю, вы потихоньку начинаете понимать, что за дела творятся здесь. Я говорю «здесь» и имею в виду каждый клочок Пепельного архипелага, который совсем скоро станет моей вотчиной. Эстерид заперся в столице и давно потерял ощущение реальности. Наемники, что без конца прибывают сюда, высасывают из него золото и ни черта не делают. Скоро все закончится. Империя не будет ждать, пока бездарно разбазаривается все богатство Нардарии. Эстерид нанимает войска, нанимает целые флотилии, и скоро все награбленное будет лежать в чужих карманах. Элласцы не допустят этого, они обязательно скоро явятся, а я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь им навести порядок. И сохранить его в дальнейшем.

Однако, как и во всяком благородном начинании, тут есть свои нюансы, в которых неоценима помощь лояльных и способных людей. Великий ключник, – щеки Аггеаса, казалось, порозовели еще сильнее, – благословенный род Гвирхов уже может считать меня своим вечным должником. Одно твое письмо стоит десяти писем из империи.

Что касается вас, мои новобранцы, то у меня найдется подходящее дельце для ваших талантов.

Старик поймал на себе взгляд правителя и обратился к нам:

– Враг извлек кое-какие уроки во время первой осады Фреты империей и перенес наиболее ценные сокровища вглубь острова. Там в горах, среди запутанных ущелий скрывается древний монастырь, который основал один из сподвижников самого Хантала Первого. Половина монастыря давно превратилась в руины, но именно это место облюбовал нечестивый мерзавец, чтобы хранить реликвии, похищенные из Варамиада. Они должны вернуться назад, каждая из них – знамя, что ведет народ Нардарии через века.

Речь Осия не всколыхнула во мне жажду мщения за униженный и оскорбленный народ сгинувшей империи, но многое прояснила. Мне еще не приходилось быть на чьей-либо службе в качестве вора. Насчет Лексо не уверен, и все же промелькнувшая тень сомнения на его лице подсказывала, что он не очень-то доволен предстоящей задаче. Что ж, этой тени следовало повременить, поскольку седой ключник в очередной раз доказал, что может удивлять.

– Зло, сотворенное врагом, безгранично, поэтому и у последствий границ нет. За осквернения святилищ, за убийства и бесчинства на мир обрушились бедствия, но и враг не избежал их. Ужасное детище Эрхивиана вылезло из недр земли и поглотило всех, кто охранял монастырь. Теперь это чудовище, этот демон, владеет сокровищами Варамиада.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/stefan-breg/pepel-na-vence/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.